Омегаверс Прощай, детство!

ОМЕГАВЕРС

Прощай, детство!

(Салли Ворон-Мариус омега/Дон Берил бета)

Салли склонился над своим листком и сосредоточенно строчил. Последний экзамен — по литературе. Из предложенных тем ему приглянулась только одна — значение классической поэзии в современной культуре. Сам Салли особенно не любил то, что им в школе преподносилось, как классическая поэзия, но из того, что учитель написал на доске, это было самым оптимальным. То, о чём он бы с удовольствием порассуждал... если бы учитель не пресекал подобные дискуссии на корню. В конце концов, литература — это проходной экзамен, а не основной, можно и не стараться угодить... И омежка оторвался по полной программе, цитируя отдельные перлы, которые их заставляли учить наизусть.

— Всё, время вышло. Сдаём, и всем спасибо.

Салли торопливо дописал последнюю фразу, поставил точку и пошёл сдавать свою работу. По поводу оценки за содержание он не задавался — наверняка трояк поставят. А вот по всему остальному меньше не будет точно — за сочинения со стандартными формулировками последние два класса ему ставили четвёрки и пятёрки.

— Провалишься, — злобно шепнул на ухо рыжий альфа Кайл и резко шлёпнул Салли по заднице.

— И не мечтай. — Салли одним метким пинком заставил его взвыть, сгибаясь пополам, положил свой лист на стол экзаменаторов, мечущих громы и молнии, и торопливо выскочил из экзаменационного зала. Всё, за поведение балл точно снизят...

На дворе уже вовсю благоухало лето, и Салли, выбежав на улицу, выдохнул с облегчением. Всё, школа закончена, скоро можно будет с чистой совестью всё забыть и начать новую жизнь...

— Куда это ты так быстро убежал?! А меня подождать? — обиженно воскликнул Дон и обхватил его за талию, притягивая к себе. — Что за дела?

Салли мысленно чертыхнулся. Забыл... То-то другие косятся как-то подозрительно... Значит, надо опять играть тот же спектакль.

— Да... последний экзамен... Засиделся уже...

— Засиделся? Так это можно поправить... — Бета приник к его шее, и Салли пришлось собрать всю волю в кулак, чтобы не выдать своего отвращения, когда язык приятеля прошёлся по коже. Дон всегда так смачно это делал, как будто Салли сладкий, как мороженое или варенье... — Не хочешь сходить куда-нибудь, а? Посидим, а, может, и полежим... — Дон запустил руку под его рубашку и погладил напрягшийся живот.

— Да... мне сначала домой надо... переодеться... и папе сказать, что экзамены закончились. И он меня к обеду ждёт...

— Тогда встречаемся после обеда у кондитерской. — Дон резко развернул омежку лицом к себе и впился в его губы долгим грубым поцелуем. — Я уже дико соскучился... — И легонько сжал ягодицу.

— Я... я не знаю... Скоро вступительные экзамены... Готовиться надо... — выдохнул Салли, как только Дон от него отлип.

— А куда думаешь поступать? — Дон поцеловал его в плечо, расстегнув пару верхних пуговиц и сдвинув ворот.

— В университет... — Салли, скрепя сердце, обхватил его руками. Скорее бы забрать аттестат и свалить отсюда...

— Зачем тебе университет? — возмутился бета. — Тот ещё гемор...

— Я учиться хочу, — упрямо возразил Салли и оттолкнул его, стараясь, чтобы это не выглядело как жест отвращения. Играть — так играть до конца. — Я хочу чего-то добиться, а не ковыряться до конца жизни в грязи.

— Для этого не обязательно в университете торчать. — Дон снова его притянул к себе. Салли бросил косой взгляд на однокашников. Хвала небу, перестали пялиться. Всё, как обычно. Вот и отлично. — Я собираюсь в военное училище поступать... Поехали со мной, а? Я буду учиться, ты куда-нибудь на работу устроишься... поселимся где-нибудь в общежитии... Потом подкопим денег, поженимся... А потом ты мне детишек нарожаешь... и работать будет не нужно...

Омежка вздохнул. Мда, и как только он вытерпел это всё?.. Ну, ничего, чуть-чуть осталось.

— Нет... я учиться хочу. И я поступлю в университет во что бы то ни стало. Так что прости, но сегодня встретиться не получится.

— А завтра?

— Посмотрим. Где я живу, ты знаешь.

Салли решительно высвободился и направился к школьным воротам, переводя дыхание. Он почти чувствовал на своей спине разочарованный взгляд приятеля. "Прости, Дон, но с этим цирком пора завязывать. Я тебе благодарен за всё то, что ты для меня сделал, но так продолжаться больше не может. Мы уже не дети."

— Пап, я дома!

В переднюю тут же выбежал Лексус. В весёленьком переднике, руки выпачканы мукой... Что-то печёт.

— Салли, дорогой!.. Ну, как экзамен?

— Пока не знаю, но итоговый балл будет не ниже четвёрки. — Салли торопливо разулся, позволил папе себя поцеловать, с удовольствием вдыхая его лёгкий цветочный запах. — А папа Майкар всё ещё на работе?

— Да, но к праздничному обеду обещал быть. Пирог как раз поспеет.

— Помочь?

— Не надо, я сам.

— Тогда я в душ и начну готовиться к экзаменам в университет.

— Хорошо, милый. Ты не голоден?

— Потерплю до обеда.

— Может, хотя бы бутерброд с чаем?

— Чуть позже.

— Как хочешь.

Моясь, Салли ожесточённо тёр себя губкой, стремясь смыть следы от прикосновений Дона. Нет, бета не был ему противен... Он даже пах вполне приятно, но весь этот цирк, который они всем напоказ отыгрывают уже второй год, надоел до тошноты. Если бы не острая необходимость срочно навёрстывать учёбу, крепко подзапущенную с шестого класса, Салли бы ни за что не стал это терпеть. Помочь ему мог только Дон, и он же этим спектаклем защищал его от домогательств всех остальных. И с какого такого перепоя боги наделили его таким соблазнительным для большинства запахом, что на него облизывались не только все молодые альфы и беты, но и школьный врач и половина преподавателей, включая завуча и директора?..

Уже в своей комнате Салли, суша волосы полотенцем, ещё раз просмотрел список требуемых для сдачи экзаменов предметов. С математикой у него всё в порядке, нужно только повторить материал за последние два класса, с физикой более-менее — достаточно будет перечитать учебники, с химией тоже ничего... Социология, история... а литература зачем нужна? Можно подумать, что программисты должны будут составлять алгоритмы со стихотворным размером старинных баллад! Кто только экзаменационную программу составлял?!

В окно постучались, и Салли едва не взвыл. Опять?..

— Не куксись, я же по делу. — Дон перемахнул через подоконник и приземлился уже в комнате. — Ты на выпускной идти собираешься?

— Нет. Говорю же, у меня вступительные экзамены на носу. Готовиться надо, потом собираться... — Салли прикрыл окно и задёрнул занавеску. — Заберу аттестат по-тихому...

— Не обижайся, дружище, но придётся пойти. — Дон плюхнулся на его кровать.

Салли чуть поморщился.

— Разуться не дано? Не ты же покрывало стирать потом будешь.

— Ой, прости... — Дон торопливо сбросил с ног растоптанные кеды. — Ну, ты понял?

— С какого перепуга? Школу мы закончили, всё...

— Нет, не всё. Придётся ещё денёк потерпеть. Если я на выпускной приду без тебя, то кто-нибудь догадается, что мы всё это время их за нос водили. И даже те показательные потрахушки, что мы для них в своё время устроили, не помогут. Тебе когда в университет ехать? Через луну? Вот и подумай, что тебе устроят за эту луну и сколько раз. Да и мне не поздоровится.

Салли тяжко вздохнул и сел на стул.

— А притвориться, что мы поссорились...

— И тогда тебя точно где-нибудь подкараулят, когда ты в булочную, например, пойдёшь. Правило действует до тех пор, пока мы встречаемся, а ссора означает, может, и временный, но разрыв. А значит — можно всё.

Салли негромко выругался.

— Значит, выпускной?

— Да, и потом ты свободен, как стая журавлей. Под занавес разыграем какую-нибудь слезливую сценку типа "Всё-таки уезжаешь? Я тебя не забуду... буду ждать встречи..." и всё в таком духе. Это будет означать, что мы не расстаёмся окончательно, что наши отношения сохраняются. Просто разъезжаемся ненадолго. А там может случиться всякое, и даже не подумают, что мы всё это время просто притворялись.

Салли снова вздохнул.

— Ладно. Выпускной так выпускной. Потерплю. Хотя мне это всё уже до смерти надоело.

Дон сел на кровати, скрестив ноги, и печально посмотрел на омежку.

— Салли, неужели я тебе совсем-совсем не нравлюсь?

— Нравишься, но эти условности, с которыми ты свою партию отыгрываешь... Слишком грубо, развязно... Мне это не нравится.

— Если бы я разыграл другой сценарий, то...

— Знаю, ты объяснял.

— Вот и ладно. Может, всё-таки встретимся сегодня? Просто погуляем, можно к озёрам сходить и искупаться... Мы же друзья. Кто знает, когда мы ещё встретимся? Хоть будет что вспомнить...

Бета выглядел таким огорчённым, что Салли ощутил укол совести. Да что это он, в конце-то концов?! Дон так ему помог, а он...

— Ладно, только позже. Скоро папа Майкар на обед придёт — отмечаем мой последний экзамен, потом я заниматься сяду...

— С шесть? Или в семь? Как раз водичка будет тёплая, как парное молоко.

— В семь возле кинотеатра.

— Отлично! — Дон тут же исцелился. — Буду вовремя!

— Ладно, уходи, пока папа тебя не засёк. Он, конечно, знает, что мы только на публику играем, но вряд ли ему понравится, что ты без зазрения совести лазишь ко мне в окно.

Дон с улыбкой обулся, всё-таки притянул Салли к себе, чмокнул в щеку и выскочил в окно на улицу.

— Зас...ец, — проворчал Салли, стирая поцелуй со своего лица. Посидел немного, переводя разговор в голове, приподнял свой матрас и достал пакет с исписанным листком бумаги. Бережно извлёк листок и погладил его. — Только ради тебя, папа. Всё это только ради тебя.

Письмо едва заметно затряслось. Салли знал каждую строчку наизусть... Это письмо — единственное, что у него было от родного папы-омеги, который был вынужден оставить его у Воронов сразу после рождения. Когда Салли прочитал его в первый раз, то что-то в нём изменилось... Лексус, рассказывая про ту осеннюю ночь, всхлипывал, размазывая слёзы по лицу. Решение разыскать родителя созрело очень быстро, но для этого нужно было навёрстывать учёбу. Единственным, кто мог помочь Салли, был Дон, и он же стал щитом между Салли и всеми остальными. Притворяться его любовником было проще, чем терпеть самую настоящую охоту, и Салли терпел. Всё для того, чтобы когда-нибудь встретиться с отцом и посмотреть ему в глаза. Убедиться, что он действительно его любит, как написал в своём прощальном письме.

— Удачи, дорогой... — Лексус пригладил сыну волосы, поправил воротник. — Скоро это всё закончится и у тебя начнётся новая жизнь...

— Да, я знаю. Боги, как же мне всё это надоело, кто бы знал...

— Ничего. — Лексус обнял его. — Зато ты спокойно школу закончил... Потом посмотрим на твой аттестат. Я уверен, что там хорошие отметки. Когда вернёшься?

— Не знаю, — пожал плечами Салли. — Постараюсь не слишком поздно.

Лексус оглядел нарядного сына ещё раз. Он сам шил для Салли рубашку на выпускной и мог гордиться собой по праву — Салли в ней был очень мил.

В дверь постучались. Лексус открыл дверь, и Дон вошёл в переднюю.

— Здравствуйте, дядя Лексус. Здравствуйте, дядя Майкар.

— Здравствуй, Дон. Как надолго уходите?

— Не знаю, но вряд ли Салли захочет остаться до конца.

— Ты присмотри там за ним, — пристрожил подростка Майкар, пыхая трубкой. — Под твою ответственность сына отпускаем. А то я будто не знаю, что иной раз там творится...

— Пока Салли со мной, его никто не тронет, да и течки у него нет. Ни о чём не волнуйтесь.

— Надеюсь.

Ребята спустились с крыльца. Салли обернулся, отойдя на несколько шагов. Лексус стоял у окна гостиной и махал ему рукой. Переживает...

— Отлично выглядишь, Сал, — похвалил Дон, разглядывая приятеля. — Сразу видно, что не просто за аттестатом идёшь...

— Заткнись.

— Не забудь — как только будем подходить к школе...

— Да помню я. Рёбра мне только не помни.

— Не помну.

Школьный двор был украшен гирляндами разноцветных фонариков, а из актового зала доносилась музыка. Салли глубоко вдохнул и прислонился к приятелю, обхватывая его рукой за талию. Дон уже обнял его за плечи, шепча на ухо развязную ерунду, от которой у омежки вовсю горели щёки. Боги, если бы не необходимость, он бы уже врезал как следует...

Не только Дон сегодня был с парой. Многие альфы и беты пришли с партнёрами. Интересно, как они этих бедняг уговорили? Запугали или подкупили? Омеги заметно стеснялись, опасливо косясь на своих партнёров. По слухам, на выпускной кто-нибудь обязательно протаскивал спиртное, а захмелевшие альфы теряли всякий стыд и начинали домогаться внаглую. Беты ещё сохраняли приличный вид, но только в общем зале. Стоит только выйти на минутку... Салли сглотнул. Ему хотя бы приличный во всех отношениях бета достался...

— О, так ты всё-таки с ним пришёл! — Кайл тащил за собой как на буксире испуганного омежку по имени Сорен из параллельного класса. Белобрысый паренёк с откровенной завистью смотрел на сородича, на что Салли только закатил глаза. — А я-то думал, что у вас всё кончилось вместе с экзаменами.

— Нет, не кончилось. — Дон нахально лизнул Салли в шею. — За это время я так к нему привык, что намерен жениться, как только получу профессию и устроюсь на работу. Пожалуй, Салли мне подойдёт.

Со всех сторон засвистели. Салли, уже весь красный, отвернулся.

— Надо же...

— Кто бы мог подумать...

— Ну-ну...

— Ты спятил? — зашипел Салли, едва они вошли в вестибюль. — Какое там "жениться"?!

— Это чтобы они точно от тебя отстали. Говорю же, за то время, пока мы будем учиться, случиться может всё, что угодно. Может, ты себе кого-нибудь найдёшь... или я... А пока ты в безопасности. Считай, что моё заявление — это что-то вроде метки альфы.

— Ты же не потащишь меня в ЗАГС на самом деле?

— А вдруг? — озорно блеснул золотисто-карими глазами бета. Салли ткнул его локтем под рёбра. — Ой... Уже и пошутить нельзя...

— Ещё раз так пошутишь — в глаз получишь сразу!

В актовом зале уже собирались выпускники и преподавательский состав. Трудовик проверял микрофоны и динамики. Дон уверенно потащил Салли к переднему ряду стульев, но омежка заупрямился.

— Да ладно тебе... Просто посидим... — начал уговаривать его Дон. — Это же последний день...

— В первом ряду? Ещё чего! Достаточно и того, что я припёрся сюда!

— Салли, пожалуйста, не упрямься...

— Третий, четвёртый — ещё куда ни шло, но только не первый!

— Салли...

— Никакого первого ряда!

— Ладно, сядем во втором...

— Третий!

— Ладно, пусть будет третий, — вздохнул Дон. — Только сядем вплотную к проходу, чтобы никому не вздумалось тебя по заду шлёпнуть.

Салли плюхнулся на свой стул с самым недовольным видом, уже жалея, что согласился на выпускной. Сидеть у всех на глазах и делать вид, что... Боги, и почему он такой податливый, если просят по-хорошему?.. Дон сел рядом с ним и приобнял, обозначая "свою территорию". Салли скрестил руки на груди и приготовился терпеть банальные нудные пафосные речи. После стольких лет в школе омежка проникся глубочайшим презрением к этой показухе.

Сначала выступал директор, потом глава родительского комитета, потом "лучший выпускник", которого Салли на дух не переносил в самом прямом смысле этого слова — ему казалось, что от этого альфы, сына местного градоначальника, несёт самой настоящей свалкой. К тому же этот альфа до сих пор не давал ему прохода, из-за чего Дон не раз с ним дрался, получал штрафные недели, но не давал своего омежку в обиду. Салли доподлинно знал, что "гордость школы" заделал детей трём омегам из классов помладше, из-за чего один даже умер потом в больнице — критическая несовместимость с плодом из-за разных групп крови. Выяснилось это, когда было уже поздно: сам омега скрыл факт своей беременности, из-за чего спасти его не успели... да и не особенно старались.

Потом началось вручение аттестатов. Салли, видя, как на него пялится директор, подходил за своим медленно, "корочку" о полном среднем образовании брал за самый краешек, задержав дыхание, чтобы вонь не вынуждала откровенно морщиться, и пожимать руку директору отказался напрочь, торопливо развернувшись и чуть ли не бегом направившись к своему месту, подпортив тем самым торжественную церемонию. Дон смотрел на него с ужасом и восхищением одновременно — он получил свой аттестат чуть раньше.

— Ты точно чокнутый! — тихо ахнул он, как только Салли сел рядом с ним под тихий шепоток со всех сторон. — А если бы аттестаты вручал сам мэр?

— Плевать. Я им в принципе руку подавать не собираюсь — не отмоюсь потом.

— Ненормальный, — покачал головой Дон, привлекая его к себе. — Махнёмся потом — посмотрим, кто как закончил?

Махнулись после церемонии, которую, собственно, мэр и закрывал. Альфа под конец покосился на Салли, дёрнув уголками рта, выражая своё величайшее презрение. Наверняка сынуля не раз жаловался на борзого омегу...

— Ого, а мы отлично поработали! — восхищённо прищёлкнул языком Дон. — Тройка только по поведению и рисованию... Да кому они нужны?!

— Ты тоже не промах, — позволил себе улыбнуться Салли. — И с таким аттестатом ты идёшь в военное?

— Да, я уже давно решил.

— А я-то думал, что ты в торговое пойдёшь или в Высшую Школу Административного Резерва...

— Да ну, скукота... — зевнул Дон. — Я приключений хочу, действовать, а не торчать в тухлом офисе и бумажки перебирать! К тому же военная карьера — это ещё и отличный шанс посмотреть мир.

— Не сидится на месте.

— Ага.

— И как ты только уроки высиживал?

— Понятия не имею.

Они сидели на подоконнике в коридоре, болтали ногами и обсуждали свои планы на будущее.

— А всё-таки, в какой университет ты хочешь поступать? — спросил Дон.

— В столичный.

— А на какую специальность?

— А тебе не всё равно? Ты же будущий офицер, а я — интеллигенция... Что у нас может быть общего?

— Ты и интеллигенция? — хихикнул Дон, возвращая Салли аттестат и забирая свой. — С твоим-то характером?

— А если у меня такой мерзкий характер, то какого пса ты со мной столько возился?

— Не мерзкий у тебя характер, а борзый. Тебе бы, по-хорошему, тоже боевую профессию выбирать надо... Точно! А давай вместе в военное поступим? Омег, если они хорошо сдают экзамены, берут тоже, а отсеивают потом. Я узнавал. Мы там снова вместе будем, и я смогу тебя прикрывать...

— Опять твоим любовником притворяться? — поморщился Салли.

— Не любовником. Будущим мужем... Ой, за что? — Бета вжал голову в плечи — Салли врезал ему по макушке.

— Опять шутка? — Салли слез с подоконника, намереваясь уйти, но Дон успел его поймать.

— Ну, прости, само с языка сорвалось. Ты же знаешь, я не всегда думаю, что говорю...

— А надо бы. — Салли вырвался и направился к выходу.

— Салли! Ну, ляпнул, не подумав!.. Ну, прости!..

— Я ухожу домой.

— Нет, никуда ты не уйдёшь! — Дон догнал приятеля, притиснул к стене и впился в его губы жадным поцелуем. Омежка вздрогнул, пытаясь высвободиться, но тут заметил, что из зала начинают выходить остальные, и поддался. Дон целовал его до тех пор, пока мимо них прошли все, после чего отпустил. Салли вытер губы, чуть наморщив нос, и бета расстроенно вздохнул. Он прекрасно видел, что приятель только терпит все его ласки. А ведь так хотелось, чтобы...

— Теперь куда?

— На главное торжество. Салли, я всё прекрасно понимаю, но потерпи. Завтра всё закончится.

— Я уже столько терплю... Пёс с тобой, пошли.

Дон приобнял его, и подростки направились в школьный буфет, где уже стояли накрытые столы. Двери были распахнуты настежь, ведя на спортивную площадку, с которой убрали все снаряды, превратив её в танцпол. Музыка уже гремела вовсю, но в ту сторону Салли даже не смотрел — танцевал он неважно. Выбрав бутерброд по-привлекательнее, омежка потянулся ещё и за стаканом с пуншем.

— Салли... А ты родителей навещать будешь в каникулы?

— Хотелось бы, — пожал тот плечами и вгрызся. — Вшо будед завишеть от плодносди зан'ядий. — Быстро прожевал и проглотил кусок, запил. — Может, и каникулы придётся проводить в университете... Может, на подработку устроюсь... Там видно будет. А тебе зачем?

— Ну... Могли бы снова видеться... Я ведь не врал, когда говорил, что привык к тебе. Я только теперь начал понимать, что единственным настоящим другом для меня стал именно ты. Не хотелось бы, чтобы наша дружба закончилась вместе со школой.

— Почему?

— Ну... ты классный парень, мне с тобой весело, интересно... не знаю. Просто нравишься и всё.

Салли дожевал бутерброд и потянулся за следующим.

— Странно слышать такое от беты. Хлеще было бы, если бы то же самое сказал альфа.

— Но ты мне действительно нравишься...

— Привет! — К ним подкатил Михай, альфа из параллельного класса. — Ну твой омега и отмочил на вручении, Дон! Директор ругался...

— Матом? — заинтересовался бета.

— Да ещё как загнул!.. И как ты с ним справляешься?

— Слово волшебное знаю.

— Какое? — полюбопытствовал Михай.

— "Пожалуйста".

— Да ну тебя! — расхохотался альфа. — Ты ещё в любви ему признайся!

— А что? Для прикола будет в самый раз. Начинать?

— Не, не надо, а кто-то может и за чистую монету принять. Ладно... — И Михай многозначительно подмигнул Дону. — Желаю вам приятно провести время.

— Если ты меня опять попытаешься трахнуть — точно получишь, — пригрозил Салли. — Хватит и того, что ты мне целку поломал.

— И это я слышу от омеги! — притворно возмутился Дон. — Тебе когда папа в последний раз рот с мылом мыл?

— В последний раз никогда. А с вами по-другому и нельзя — нормального разговора в упор не понимаете.

— Я понимаю, — обиделся Дон.

— А вот другие — нет.

— Так это другие...

Дон с улыбкой наблюдал за приятелем. Он ясно видел, что эта дерзость и ершистость — не только результат борьбы Салли за свою свободу и целостность. Он всегда таким был, а с шестого класса — после самой первой течки — стал объектом пристального внимания всей более-менее зрелой школьной молодёжи и даже взрослых. Омежка невероятно соблазнительно пах! Независимо от того, была у Салли течка или нет, охотников попробовать его гибкого тела всегда было в избытке. К шестнадцати годам Салли единственный среди ровесников сохранил девственность, и честь лишить его этого достижения выпала именно Дону, да и то потому, что не все поверили, будто Салли за репетиторство добровольно расплачивается натурой. После того, как Дон это сделал, и возникла идея разыгрывать настоящую парочку, чтобы оградить Салли от домогательств до конца обучения в школе. Неписаное правило их школы гласило, что если омега находил себе постоянного любовника, то трогать его другим было нельзя. Когда же у Салли случалась течка, Дон сам выводил его в медпункт или куда-нибудь за территорию школы, чтобы приятель мог спокойно переломаться во время полуденной вспышки, не попавшись в жадные лапки однокашников. Остальным Дон говорил, что имеет Салли, как хочет, в качестве доказательства иногда демонстрируя пользованные презервативы... На деле же он приятеля и пальцем не трогал до самого конца, после чего дожидался, когда омежка отдохнёт, и отводил его домой. Тогда-то он и познакомился с его родителями. Дон быстро сообразил, что Салли, скорее всего, приёмный — он был совершенно непохож на Майкара и Лексуса Воронов. Дон видел, как Лексус любит сына, и вскоре признался, что то, что о них говорят в школе, — только намеренно распускаемые слухи. Лексус немного успокоился, а вот Майкар долго поглядывал на него с неодобрением.

За то время, что Дон и Салли дружили, бета понял, что Салли не просто ему нравится, а очень нравится, и знать, что все его попытки добиться такой же симпатии со стороны Салли бесполезны, было довольно болезненно. Выпускной был последним шансом понять, насколько он нравится Салли. Эх, если бы не его тщательно поддерживаемая для всех репутация... Дон был бы с Салли гораздо ласковее, и, может быть, тогда бы всё было совсем по-другому...

— Салли, хватит жевать! Пошли потанцуем.

— Я не танцую. Не умею.

— Можно подумать, что другие умеют. Пошли. — Дон отобрал у приятеля стакан и остатки третьего бутерброда.

— Не пойду я!

— Нет, пойдёшь. Иначе все поймут, что мы врём напропалую. Парочки должны обязательно оттанцевать хотя бы три танца, после чего можно будет и слинять по-тихому. Сейчас как раз один такой. Пошли.

Салли прислушался к зазвучавшей мелодии и мысленно взвыл. Медленный танец! Это придётся прижиматься вплотную, делать вид, что тебе это нравится, напускать на себя расслабленный вид...

— Не хочу! Позориться ещё...

— А ты расслабься и подумай о чём-нибудь приятном.

— О чём?

— Ну, я не знаю... например о том, как завтра ты больше никого из наших потаскунов не увидишь.

Салли вздохнул и поплёлся за ним на танцпол. Их появление было встречено с удивлёнными смешками, и Салли со вздохом обнял Дона за талию, уткнувшись в его плечо, чтобы не видеть никого. Ему было противно.

— Да ладно тебе! — Дон настойчиво пихал Салли стакан. — Выпей! Сегодня же начало нашей взрослой жизни, и это надо отметить как следует!

— А, может, не надо? — Салли с сомнением смотрел на стакан с пуншем, в который Дон только что плеснул из протащенной кем-то украдкой бутылочки с водкой. Пахло теперь от пунша странно и не слишком приятно. — Пахнет гадостно...

— Что, слабо? — насмешливо поинтересовался Дон. И это сработало.

— Мне? Мне не слабо! — оскорбился Салли, собрался с духом и стремительно всё выпил. Потом резко выдохнул и скривился. — Ну и дрянь!

— Ничего, это только с непривычки так кажется. Зато теперь будет веселее. Если выпить немного, то всегда становится веселее.

— Пробовал что ли? — Салли поспешил заесть бутербродом, чтобы отбить привкус во рту.

— Ага. Главное — не переборщить, а то потом голова болеть наутро будет... Слушай, а пошли танцевать! Слышишь, что запустили?

На танцплощадке уже заиграла совсем другая музыка — быстрая и энергичная. Салли отрицательно замотал головой.

— Не, не пойду. Эти танцы я вообще не танцую — могу ноги оттоптать.

— Да ладно! А мы в самую гущу соваться не будем. Пошли, а? Это же наш последний день в школе! Оторвёмся по полной!

— Не, и не проси.

— Салли!

— Не пойду.

— Нет, пойдёшь! — Дон вцепился в его руку, обхватил поперёк торса второй и поволок наружу. Салли довольно вяло сопротивлялся, с досадой глядя на однокашников, которые то и дело на них поглядывали после первого танца. Боги, и зачем он согласился на выпускной?.. Но потом каким-то образом омежка втянулся и начал отплясывать не без удовольствия. Дон выглядел на редкость довольным. После "стенки на стенку" Салли почти бегом вернулся в буфет и начал жадно пить.

— Ну вот, а говорил, что не умеешь. — Дон похлопал его по плечу. — У тебя довольно неплохо получалось. И ни одной ноги не оттоптал...

— Жаль, — мотнул головой Салли, с довольно громким стуком ставя опустевший стакан на стол. — Я бы посмотрел на эти рожи...

Дон пригляделся к приятелю и хмыкнул. Пока они танцевали, Салли явно раздухарился и раскраснелся не только от активного движения. Алкоголь уже начал на него действовать — быстрые танцы разогнали его по всему телу и шибанули первой порцией по мозгам. Салли потянулся за следующим стаканом, но Дон его остановил.

— Подожди, отдышись, а то захлебнёшься. Сядь пока. — И, когда Салли опускался на ближайший стул, взял новый стакан с пуншем и украдкой плеснул в него ещё спиртного. Дождавшись, пока дыхание приятеля уляжется, протянул стакан. — Теперь пей.

Салли набрал в рот первый глоток... и фонтаном выплюнул.

— Что это?.. Опять?! — возмутился он, вытирая рот и сокрушённо разглядывая новую рубашку. Вот зараза... Папа расстроится. Кто-то засмеялся, глядя на него.

— Да ладно тебе, я буквально чуть-чуть, чтобы ты расслабился...

— Расслабился? Ты что, смерти моей хочешь???

— Нет, — и глазом не моргнул Дон. — Я хочу, чтобы ты расслабился и как следует повеселился в наш последний день в школе.

— Как кто? Как они? — Салли сердито ткнул пальцем в дальний угол, в котором Кайл уже тискал своего партнёра. Сорен со страхом смотрел по сторонам, но не смел оказывать сопротивления — альфа был гораздо сильнее, крупнее его раза в полтора и гораздо мускулистее.

— Нет, как мы. Разве тебе не понравилось танцевать?

— Всё, я ухожу домой. — Салли решительно поднялся со стула, отставляя стакан, но Дон вцепился в него мёртвой хваткой.

— Нет, ещё один танец — и я сам тебя провожу. Но сначала выпей. Это поможет тебе расслабиться и не обращать ни на кого внимания.

— Точно? — скептически изогнул бровь Салли, глядя на остатки пунша в стакане.

— Точно. По крайней мере мне это помогало.

Салли поджал губы... и допил остатки. Скривился.

— Какая всё-таки дрянь... Неужели это кому-то может нравиться?

— Не знаю. Пошли? Там опять завели...

— Ещё один — и всё! — категорично заявил Салли, тыкая ему в грудь пальцем. Его голубые глаза начали блестеть.

— И всё.

Дон последовал за приятелем, внимательно за ним наблюдая. Салли начал хмелеть. Надо же, как быстро... Пожалуй, скоро можно будет попытаться сделать то, ради чего он, собственно, это всё и затеял. Не хотелось прибегать к такой подставе, но ждать уже просто нет сил.

— Дон... почему меня ноги плохо держат? — пожаловался Салли. Влажные от выступившего пота волосы облепили лоб и виски. Дон, поддерживая своего омежку, держал курс на школьный бассейн.

— Ты просто устал. Три танца подряд — это слишком... Ты же хотел домой.

— Да... хотел... — вяло кивнул Салли и едва не споткнулся на ровном месте. — А потом я понял, что ты был прав... Было весело... — И засмеялся.

Готов, понял Дон. Пожалуй, в третий стакан он плеснул лишнего... Салли расслабился настолько, что начал цепляться за всех подряд, из-за чего следить за ним пришлось втрое внимательнее. Поняв, что Салли выпил, некоторые выпускники попытались взять его в оборот, но Дон был начеку и вытащил Салли с танцпола буквально в последнюю минуту — омежка уже абсолютно ничего и никого не боялся.

— А куда мы идём? — вдруг спросил Салли, оглядываясь по сторонам и пытаясь сфокусировать взгляд на окружающих его предметах. — Ты же хотел... чтобы я повеселился... и мы веселились...

— Думаю, с тебя на сегодня хватит. Сейчас я выведу тебя на свежий воздух, ты отдохнёшь, проветришься, и я провожу тебя домой. Боги, на кого ты похож...

— А на кого я похож?

— Не знаю, но если ты в таком виде заявишься домой, то твои родители меня с дерьмом смешают.

— Не смешают. Кто будет помогать мне готовится к экзаменам? Кайл?

— К каким экзаменам? — не понял Дон.

— К выпускным...

— Мы их вообще-то уже сдали, забыл?

— Уже? Ах, да...

Дон, проходя через "предбанник", услышал приглушённые стоны и хлюпанье. Кто-то из их альф или бет уже активно занимался делом. Если у омеги течка, то потом будет катастрофа... для этого бедняги. Хорошо, что у Салли течки нет. Доставлять парню лишних неприятностей совершенно не хотелось, как и выяснять отношения с его родителями. Презерватив на всякий случай, конечно, есть, но так хочется, чтобы ничто не помешало чувствовать его тело целиком...

Салли покачнулся, и Дон едва его удержал, чтобы омежка не налетел на створку двери. Вывел наружу, где уже смеркалось. Огляделся по сторонам. Ни души... Отлично.

— Что это? Бас... сейн? — У Салли уже начал заплетаться язык. — За... зачем бас... сейн?

— Тебе бы умыться и вообще подостыть.

— Не-е... — замотал головой Салли, широко улыбаясь и грозя ему трясущимся пальцем. — Ты ме-еня оп-пять ра-разыгрыв-ваешь... Искуп... пать хо-очешь?..

— Нет, а то тебе придётся голышом домой идти.

— Голяком? — Салли глубокомысленно задумался. — А почему?

— Потому что вся твоя одежда промокнет насквозь и сохнуть будет долго. А голого тебя оставлять нельзя. И папы твои расстроятся, если ты слишком поздно домой придёшь.

Дон как бы случайно подхватил его под руки и прижал к себе. Уже изрядно опьяневший Салли уставился на него, вцепившись в плечи. Его глаза начали мутнеть.

— Дон... ты зачем мен-ня сю-уда прив-вёл?

— Да я... собственно...

Бета смотрел на приятеля и не решался начать то, что планировал уже две недели. Салли был не таким, как другие омеги, и от осознания того, что сейчас будет, начинало терзать чувство вины. Ведь Салли особенный, а он не так хотел. Хотел, чтобы всё было по-другому... Дон решительно прикусил губу и начал расстёгивать рубашку Салли.

— Э-э... ты чего это?.. За... зачем?..

— Ты весь вспотел... — прохрипел Дон, чувствуя, как его начинает охватывать желание. Даже опьяневший, Салли оставался таким же милым, желанным... — Тебе остыть надо...

— Да... что-то жарко... — согласился Салли и уткнулся в него носом, вбирая его запах не без удовольствия. Дон собрался с духом и поцеловал его. — Эй... ты чего... Н-не н-надо...

— Салли... я больше не могу ждать... Прости... — прошептал Дон и начал осыпать его поцелуями. Ну их к псу шелудивому — эти лекции по репродукции! Будем делать так, как хочется!

Салли, опускаясь на выложенный плиткой пол рядом с бассейном, похоже, начал что-то понимать. Отуманенный алкоголем мозг ещё сохранял какую-то способность разумно мыслить, и омежка начал вяло сопротивляться... Но Дон был полон решимости довести дело до конца. Он безумно хотел Салли. Всё это время, что он помогал приятелю с уроками, он изнывал от желания. Во время вспышек приходилось сдерживаться и отходить подальше, чтобы не наброситься, а один раз полуденная вспышка накрыла Салли у него дома... И это стало настоящим испытанием воли юного беты. Он выдержал, не сорвался, и когда Салли пришёл в себя и увидел его — бледного, вздрагивающего от пережитых после яростной мастурбации оргазмов — то сперва испугался, что Дон воспользовался его состоянием. Но Дон быстро доказал, что не трогал его. Только показал измазанную в смазке деревянную толкушку для приготовления картофельного пюре. И Салли был неимоверно благодарен ему за это! За то, что друг не тронул его!.. В тот самый момент Дон и понял, что с Салли можно только по-хорошему. Не понимая, почему так хочет, он и до того набивался ему в друзья, а став другом, активно изображал его любовника на публике, чтобы защитить от других... и желал. Как никакого другого омегу. Он хотел добиться ответного желания, но терпение быстро лопнуло.

Дон начал торопливо стаскивать с Салли рубашку, одновременно осторожно наваливаясь на него сверху. Салли бормотал "Дон... не надо... не делай этого... Я не хочу...", вот только приятель его не слушал.

"Прости, Салли."

Вот бета уже начал расстёгивать ремень на его брюках, торопливо стянул их вместе с бельём... и трясущейся ладонью провёл вдоль обнажённого бедра. Салли вновь попытался оказать сопротивление, но его тело уже было слишком расслабленным. Да и у Дона была ещё одна заготовка, которую пришло время пустить в дело.

Дон зажал омежке рот.

— Тихо, не сопротивляйся. Надо продолжать. За нами кто-то следит.

— Кто?..

— Вон там... за углом... Видишь?

Дон показал Салли, и омежка нахмурился. За углом здания действительно виднелся чей-то силуэт.

— Прогони... его...

— Нет, надо продолжать. — Дон снова приник к его губам. Боги, как же сладко Салли пахнет!.. — Я не сделаю тебе больно. Просто расслабься. Доверься мне...

Салли снова нахмурился... а затем закрыл глаза и замер. Дон торопливо разул его, окончательно раздел и, ласково поглаживая и целуя это стройное гибкое тело, осторожно перевернул Салли на живот.

— Всё будет хорошо, Салли... Всё будет хорошо...

С этими словами Дон расстегнул собственные штаны и приспустил их вместе с трусами до колен.

— Почему Салли так долго нет? — Лексус слонялся по гостиной, то и дело выглядывая в окно, за которым уже окончательно стемнело. — Он уже давно должен был вернуться домой!

Майкар взглянул на часы, озабоченно поглаживая усы. Трубка уже не помогала... Почти половина двенадцатого. Никогда ещё Салли не возвращался домой так поздно!

— Не волнуйся так, милый, с ним наверняка всё в порядке, — попытался он успокоить хотя бы мужа. — Я уверен, что ничего страшного не случилось. Дон же обещал присмотреть за ним... да и Салли у нас не из слабеньких — может за себя постоять.

Лексус сел на диван в гостиной, и его ноги в мягких домашних тапочках начали выстукивать рваный нервный ритм.

— Да, я знаю... Дон хороший мальчик... но ведь там будет много другого народа! Озабоченного сверх всякой меры! Почему их так долго нет?

И вот раздался стук в дверь. Лексус подскочил, теряя тапочки на бегу, бросился открывать и, распахнув дверь, ахнул, не веря собственным глазам.

— О, боги... Салли!..

На пороге стоял Дон, поддерживая их сына, который едва держался на ногах и шатался. От омежки отчётливо пахло спиртным. Новая рубашка изрядно помята и забрызгана чем-то. Бета виновато поднял глаза на огорошенных родителей и пробормотал:

— Простите... немного не уследил... И простите, что так поздно... я не решился вести его домой в совсем невменяемом виде. А ведь он выпил-то всего ничего... и с закуской...

Салли кое-как поднял растрёпанную голову и мутными глазами посмотрел на ошарашенного папу.

— Пап... я... дома... — И тут его согнуло пополам. Лексус испуганно вскрикнул и едва успел отскочить. Придверного коврика было совсем не жалко, но то, как выглядел Салли...

Майкар сурово оглядел Дона, резко приблизился и обнюхал.

— Почему от тебя так пахнет нашим сыном? — нахмурился он.

— Так я же его на себе тащил... Клянусь, я ничего плохого ему не сделал! И его никто не трогал. Я только не заметил, как ему спиртяги в пунш налили... Я даже не сразу понял, что с ним творится. Отвернулся всего на минуту...

Салли снова вырвало. Лексус, дождавшись конца очередного спазма, взял себя в руки и начал распоряжаться:

— Так, Дон, сажай его на обувной ящик. Разуваем и тащим в ванную, потом уложим спать...

Бета покорно подчинился. Салли, весь зелёный, безвольно, как кукла, принимал любую позу, только так и норовил сползти и упасть на пол. Разув сына, Лексус подхватил его с другой стороны и повёл в ванную. Там Салли снова вырвало. Лексус с болью на лице поддерживал его, ласково гладя по волосам. Дон стоял рядом с полотенцем наготове. Вот рвота закончилась, Лексус осторожно умыл сына, и они с Доном потащили Салли в его комнату.

— Пап... прости... — не совсем внятно оправдывался омежка. — Так получилось... но сначала было... весело...

— Тише, мой мальчик, я не сержусь.

— Пап... я так устал... и голова... кружится...

— Это пройдёт, мой милый. Сейчас тебе надо лечь спать, и всё пройдёт...

Дон помогал раздевать Салли и с обмиранием ждал родительского вердикта — в пылу страсти он оставил на теле Салли парочку засосов. Заметит Лексус или нет? И если заметит, то что подумает?

Лексус снял с Салли изгвазданную рубашку и штаны, не без труда натянул на него домашнюю майку и уложил в постель, не прекращая ласково что-то приговаривать и принюхиваться. Родителя-омегу насторожил слабый запах, который исходил от трусов Салли — как будто кто-то его подмывал, стремясь скрыть улики. Салли уже начал тихонько плакать, в чём-то оправдываясь, но слов было не разобрать. Кое-как его удалось успокоить, и Салли быстро заснул. Лексус накрыл его покрывалом и с крайне жёстким выражением лица повернулся к пристыженному подростку.

— Что это за пятно на шее у Салли?

— Синяк... он случайно ударился, пока мы к вам шли...

— Синяк? Больше похоже на засос.

— Дядя Лексус, я вам клянусь, его никто, кроме меня, не трогал! Он даже директору на вручении аттестатов руки не подал! А я бы не причинил Салли вреда, вы же знаете. Да, я виноват, не уследил... но никто Салли не трогал. Кстати... — Дон достал две "корочки" и протянул одну. — Это аттестат Салли. Там всего две тройки... по неважным предметам...

— Его точно никто не трогал?

— Никто, кроме меня.

Лексус долго смотрел в предельно честные глаза беты и смягчился.

— Ладно... иди домой. Спасибо, что довёл Салли до дома.

— Я... зайду к вам завтра? Я хочу убедиться, что с Салли всё в порядке...

— Конечно. Иди домой.

Дон, ссутулившись, вышел из комнаты, попрощался с Майкаром и ушёл.

— В чём-то он соврал, — уверенно сказал Лексус, поглаживая постанывающего во сне сына по плечу. — Я уверен, что это никакой не синяк. Можно подумать, что я в синяках не разбираюсь! И от Салли смазкой попахивает.

— Может, так было нужно? Ведь там было столько народа, а ребята уже второй год спектакль на публику отыгрывают, вот Дон и перестарался.

— Не знаю, не знаю... И мне не нравится, как он про пунш говорил. Уж не сам ли подливал?

— Ему-то это зачем? — Майкар и сам об этом подумал в первую очередь, но опасался ещё больше растревожить мужа. — Да и если бы Салли принудили, то он бы вёл себя совсем иначе... и синяки были бы настоящие...

Лексус потянулся к лежащему на тумбочке аттестату и раскрыл его. В клеточках стояли большей частью четвёрки и пятёрки, и только по рисованию и поведению были тройки. Про последний балл Лексус не тешил себя напрасной надеждой — он хорошо знал, как Салли отбивался от чересчур навязчивых "ухажёров". Вплоть до прогулов.

— Ну, как? — полюбопытствовал Майкар. Лексус молча протянул ему аттестат. Бета просмотрел его и ухмыльнулся в усы. — Мальчики отлично поработали! Я ни секунды в них не сомневался.

Просыпался Салли с дикой головной болью и отвратительным привкусом во рту. Ужасно хотелось пить. Омежка попытался сесть, но тело было как ватное, и он снова лёг. Кое-как продрав глаза, Салли заметил сидящего рядом в кресле-качалке папу. Лексус спал, и вид у него был измученный.

— Папа... — негромко позвал он.

Лексус вздрогнул, проснулся, увидел, что Салли уже не спит, и подскочил к нему.

— Салли, дорогой... как ты?

— У меня голова болит... и всё остальное... и пить хочется...

— Да-да, сейчас... Я мигом...

Пил Салли жадно, едва не захлёбываясь. Лексус бережно поддерживал его под плечи. Потом дал пару таблеток и помог снова лечь. Хорошо, что никуда идти больше не надо...

— Что случилось, маленький?

— Я... я плохо помню... Помню, как мы на раздаче аттестатов сидели... Я ещё не хотел садиться в первый ряд... Буфет помню... Танцы немного помню...

— Ты же не любишь танцевать, — удивился Лексус.

— Пришлось... На нас все пялились... Если бы они догадались... А потом был странный пунш... и бассейн... А потом я совсем ничего не помню.

— Но тебе не было больно?

— Нет... не было... А как я до дома дошёл?

— Тебя Дон привёл.

Салли нахмурился.

— Дон?

— Да. Он действительно ничего тебе не сделал?

— Ничего... Он только... — И Салли осёкся.

— Что "только"? — напрягся Лексус.

— Пап... ты только не сердись на него... За нами кто-то подглядывал... и нам пришлось... снова...

— Так вы... — Лексус побледнел.

— Пришлось. Прости, пап... но он не сделал мне больно... честно...

— Мальчик мой... — Лексус поник. — Боги, что я Риану скажу?

— Я... я сам ему всё объясню, когда разыщу. Не плачь, пап... — Салли всё же кое-как встал и обнял приёмного отца. — Ничего страшного же не случилось. Меня никто не насиловал... просто пришлось поддаться...

— И всё-таки это моя вина, — всхлипнул омега, крепко стискивая сына руками. — Я же обещал ему беречь тебя!

— Пап, ты не можешь уберечь меня от всего на свете... и я сам так решил. И я уже не ребёнок.

— Для меня ты всегда будешь ребёнком, дорогой. Даже тогда, когда у тебя появятся собственные дети.

Салли обнимал папу и думал о том, что случилось вчера. Он помнил гораздо больше, чем сказал Лексусу. Помнил, пусть и сильно смазано, как Дон раздевал и целовал его, помнил, как его всего развозило то ли от спиртного то ли от желания, как Дон брал его три раза подряд... и как Салли на втором заходе накрыло какое-то незнакомое ощущение. Оргазм?.. Хуже уже вспоминался путь домой. Перед тем, как помочь ему одеться и обуться, Дон как следует подмыл его водой из бассейна, достал где-то салфеток, чтобы вытереться... Да, друг поступил не совсем честно, но Салли не держал на него зла. Это был последний день детства, а выпивка — последней детской глупостью. Салли поклялся себе больше никогда не пить спиртного — мучиться похмельем ему совершенно не понравилось. Впереди был университет. И поиски, к которым он готовился все эти пару лет и ради которых терпел то, что не вытерпел бы, не будь перед ним твёрдо поставленной цели.

Впереди была встреча с отцом-подпольщиком, прощальное письмо которого придавало ему сил и уверенности.