Омегаверс Под мерный стук колёс

ОМЕГАВЕРС

Под мерный стук колёс

(Дон Берил бета/Адриан Стоун омега)

Дон стоял на платформе и наблюдал за посадкой. Слишком много бестолковой суеты, с которой кое-как справлялись дежурные-омеги, помогая подсаживать детей и поднимать на подножку объёмистые сумки и чемоданы. Сам он не просил о помощи, с лёгким раздражением ожидая своей очереди пройти в вагон. До конца стоянки оставалось минут десять, когда бете надоело ждать, и он пошёл напролом. Встретить сопротивление парень никак не ожидал...

 — Куда прёшь, дебил??? Тут же дети!!! Совесть есть вообще или совсем атрофировалась за ненадобностью???

Дон резко обернулся, намереваясь поставить наглеца на место, и наткнулся на сердитого омегу, который помогал вставать двум малышам, которых бета случайно толкнул своей сумкой. Ребятишкам было пять и семь лет, младший плакал, размазывая грязь кулачком.

— Это ты меня дебилом назвал?

— Я! И готов повторить, если такой тупой!.. Тише-тише, малыш, не плачь, — повернулся омега к хныкающему малышу, вытирая замурзанную мордашку носовым платком. — Дядя плохо воспитан.

Дон мрачно смерил омегу долгим взглядом. Таких смелых он практически не встречал... кроме Салли. От одного только воспоминания об омежке из его школы в груди сладко сжалось.

К смелому омеге протиснулся родитель малышей и горячо поблагодарил за присмотр. Омега только улыбнулся в ответ.

— Не стоит благодарностей. У меня самого двое детей.

Дон забросил сумку на багажную полку купе и плюхнулся на своё место. Инцидент с омегой на платформе испортил настроение. Во-первых, сам факт, что омега посмел повысить голос на бету. Во-вторых, он напомнил о том, что тревожило Дона с самого выпускного и не отпускало, как бы он не старался отвлечься.

Салли... Он не походил на других омег из их школы и вообще был примечателен на весь Кайел своим свободолюбивым и необузданным характером. Оставалось только удивляться, как его до сих пор не сдали обратно в детдом приёмные родители... Но Вороны искренне любили сына. Салли был смелым, подвижным, изобретательным... и пах просто обворожительно. За этим удивительным и невозможным мальчишкой бегали все, кому не лень, не только в дни течки. И Дон был одним из немногих, кто парня не трогал. Когда им было по шестнадцать лет, Дон, не надеявшийся вообще привлечь внимание Салли, был поражён, когда омежка подошёл и попросил его помочь с подготовкой к выпускным экзаменам. Это стало настоящим подарком судьбы, и Дон за него ухватился с радостью. Более близкое общение показало, что он не ошибся — Салли был просто потрясающий омега! И, чтобы защитить парня от остальных, Дон предложил всем втирать, что они любовники. Один раз даже пришлось уговорить Салли на настоящий секс, поскольку нашлись и такие, которые не верили. Было видно, что Салли этого боится до жути, но Дон пообещал сделать всё как можно безболезненнее и постарался. Они заранее договорились на нужный день, отрепетировали, что и как говорить и делать... Юному бете было непросто сдерживать охватившие его восторг и нетерпение, ведь он наконец получил то, чего так долго хотел... Но за ними наблюдали, и пришлось прикрутить свою радость и сосредоточиться на роли. Салли тоже был на высоте. Входя в заметно дрожащее тело омежки, Дон старательно массировал нужные точки, чтобы максимально расслабить приятеля, чтобы ему не было больно — смазки выделилось не так много, как он ожидал. Наваливаясь сверху и толкаясь, бета старался быть как можно осторожнее... Когда Салли уходил домой, то был не слишком разговорчив. Дон всю ночь проворочался, чувствуя себя виноватым, опасался, что Салли на него всё же обиделся... но на следующий день омежка разговаривал с ним как обычно. Больше они про этот случай не вспоминали.

Их первая случка заставила Дона задуматься. Его предыдущие встречи с омегами проходили в шумных компаниях. Это было весело, особо он не задумывался — просто делал, что хотел... но с Салли так же обходиться не хотелось. При всех юный бета демонстрировал напускную развязность, то и дело вгонял Салли в краску, демонстрировал использованные презервативы, когда у Салли начиналась течка и он отводил приятеля в укромное местечко, где тот переламывался без лишних нервов... Ему до смерти хотелось всё повторить, но он не знал как сделать всё так, чтобы Салли не оттолкнул его и позволил сделать это ещё и ещё раз. Когда они купались летом на озёрах, Дон украдкой любовался хрупким гибким телом друга, представляя себе, как бы он его обнимал, поглаживал, изучая каждый изгиб, каждую выпуклость. Хотелось повалить этого юношу на мягкую траву и целовать-целовать... Выдержки хватило только до выпускного, и Дон провернул хитроумный, оправдавший себя на все сто, но не вполне честный план. Когда захмелевший от подлитого в праздничный пунш спиртного Салли разомлел и расслабился, Дон сделал всё так, как хотел, а не как считали правильным все остальные. Слыша, так тихо постанывает омежка и вяло подставляется под его ласки, Дон ликовал. Смазки выделилось вполне достаточно, и Салли не было больно. Даже случилась сцепка! Если бы только он тогда запомнил больше... Когда на следующий день Дон навестил страдающего от жуткого похмелья друга, Салли только попросил больше ему не наливать. Он не сердился, не дулся, но легче от этого не становилось. Особенно от того, как строго на него поглядывал Лексус — приёмный родитель Салли.

Вскоре они разъехались — Дон поступил в военное училище, а Салли в какой-то университет. За эти четыре года Дон не только получил профессию, но и оторвался по полной программе, ища приключений на свою задницу. Были у него и любовники, и шлюхами не брезговал... но всякий раз, как вожделение иссякало и бета смотрел на лежащих рядом с ним голых омег, он снова и снова вспоминал о Салли. В такие моменты хотелось видеть рядом с собой именно его. Дон не понимал, что с ним творится... и начал это понимать после разговора по душам с отцом, когда как-то приехал домой на каникулы. Заметив, что сын то и дело околачивается возле дома Воронов, но не решается войти, Декстер Берил всё понял и вызвал сына на откровенный разговор. Тогда-то Дон и понял, что то, что он испытывает к Салли — это любовь. Настоящая первая любовь. Первой реакцией был стыд — любовь к омегам считалась проявлением слабости, достойной лишь самих омег... но отец успокоил, сказав, что такое всё-таки иногда случается. У него самого была такая любовь в школе, но было так же очевидно, что жить с этим избалованным отпрыском зажиточной семьи он не сможет. Декстер Берил женился по расчёту, и расчёт оказался верным — Андре был хорошим мужем, уважал и ценил супруга, заботился о нём и о сыне, вкладывая всё своё старание. Дон понимал, почему отец так хорошо обращается с папой — это находило искренний отклик. Но от Салли он хотел большего.

И вот теперь он наткнулся на какого-то ненормального дерзкого омегу, который своим словом резанул по больному. Дон так и не смог выяснить, куда именно уехал учиться его омега — не хватило духу зайти к Воронам и поговорить с Лексусом и Майкаром. От неизвестности пробивала тревога. Где сейчас Салли? Не обижают ли его? Не попался ли он с ножом, защищаясь от очередного "ухажёра"? Да, в их городке пареньку жилось несладко, но в тюрьмах было ещё хуже.

Дверь купе отодвинулась. Дон открыл глаза и уставился на своего попутчика, которым оказался... тот самый дерзкий омега. Сам омега был поражён не меньше и сдавленно выругался.

— ...! И тут ты тоже?! И что делать будем?

— Просто ехать, — буркнул Дон, отворачиваясь. Этот омега совсем не был похож на Салли — плотнее и крепче, блондин — но видеть его всё равно было больно. — Не съем я тебя.

— И на том спасибо, — буркнул омега, занимая своё место.

Вот поезд тронулся с места. Первый час в купе висело ощутимое напряжение. Первым не выдержал бета.

— А ты не боишься дерзить при всём честном народе?

— Плевать больно, — равнодушно отозвался омега, читая газету. — Я никому ничего не должен.

— Как тебя хоть зовут, недоразумение? — Дон развернулся и сел.

— Адриан.

— Газеткой не поделишься?

Адриан молча вынул середину и протянул соседу.

До самого вечера они не разговаривали. Дон украдкой поглядывал на Адриана, невольно сравнивая его с Салли. Ну, ничего общего, кроме откровенной дерзости!..

— Чего это ты на меня так пялишься? — проворчал Адриан, складывая свою половину газеты и вставая, чтобы достать с багажной полки свою сумку. — Прикидываешь, как бы отодрать? Так я не дамся, учти.

— И не думал даже! — огрызнулся бета. — Не воображай о себе лишнего. Я видал омег и посимпатичнее тебя.

— А, может, ты импотент? — хмыкнул Адриан, опуская сумку на стол и расстёгивая.

Дон побагровел.

— Сам ты шлюха фригидная! Я просто не хочу!

— Накануне хорошенько погулял в борделе? Я слышал, что беты там развлекаются с выдумкой...

Адриан, посмеиваясь, начал выкладывать свёртки, из которых пахло весьма заманчиво — у Дона даже слюнки потекли. И омега, разумеется, это заметил.

— Слюни подбери! Не про твою честь готовил.

— Да подавись ты своей готовкой! Надо больно... — И Дон отвернулся.

Адриан склонил голову набок, принюхался...

— А ты неплохо пахнешь.

— И что?

— Да так... просто сказал.

Дон промолчал, слушая, как Адриан хлопочет, накрывая на стол. Запахло ещё вкуснее.

— Ладно, хорош дуться, садись и перекуси. Вижу же, что голодный. Ты вообще сегодня завтракал?

— С чего вдруг такая доброта?

— Заслужил. Хватит ломаться, присоединяйся!

Дон взглянул на попутчика и удивился. От омеги не исходила враждебность — только лёгкая снисходительность.

— А не жалко харчей? Что если я всё схомячу один?

— Всё не схомячишь — лопнешь. Тебе далеко ехать?

— До Кретины.

— Значит, сойдёшь раньше меня. Нормально. — Адриан порезал сдобную булку на ломти и придвинул. — Угощайся.

Дон неуверенно потянулся за булкой. Он действительно не успел позавтракать и на вокзал сорвался в последний момент. А всё из-за раздолбайства делопроизводителей их училища, куда-то запихнувших его документы! Пока искали, пока он торопливо забрасывал в сумку свои пожитки, пока ехал на вокзал...

Несколько минут они просто жевали, и Дон, чувствуя вновь повисшее напряжение, выдавил из себя:

— Спасибо...

— Не за что.

— А что означает твоё "заслужил"?

— Только то, что я сказал.

— А разжевать?

— У меня работа такая — с разъездами, — охотно объяснил Адриан, сооружая бутерброд и протягивая соседу. — Сам понимаешь, в дороге бывает всякое... Ты первый, кто не потащил меня в привокзальный "обезьянник" за оскорбление.

— Попадал? — хмыкнул Дон, вгрызаясь в бутерброд уже увереннее.

— Было пару раз. Хорошо, что на обратном пути... В нашем деле сроки не последнюю роль играют.

— А если бы я ответил?

— Я бы тебя обложил похлеще. А то и по морде бы врезал.

— Что ж ты такой борзый?

— Меня папа таким родил. Я всегда был борзый, за что иногда даже принимали за альфу, пока не принюхивались.

Дон пригляделся к Адриану внимательнее. Омеге было уже под сорок, жизнь его успела потрепать, но не настолько, чтобы сломить.

— А сколько тебе лет?

— Тридцать девять.

Дон подумал... и полез в свою сумку, из которой достал фляжку с коньяком.

— Будешь? — предложил он Адриану.

— Коньяк? — проницательно уточнил тот.

— Ага. "Армавир", три звезды.

— Давай, только немного.

Под коньячок разговор пошёл живее, и Дон расслабился. То, что этот омега почти вдвое старше, совершенно не беспокоило. Живой, раскованный, он хохмил, рассказывая наиболее занимательные истории из своих командировок. Выяснилось, что Адриан был посыльным в частной конторе, и его чаще всего гоняли по стране из одного города в другой. Командировки порой растягивались на луны, и оставалось только посочувствовать его детям, которые оставались, возможно, без присмотра...

— Слушай, Эд, а с кем твои дети остались? — отхлебнув из фляжки в последний раз, спросил Дон.

— С Тони, конечно. — Адриан тоже слегка опьянел.

— А кто такой Тони?

— Мой муж. А кем он может быть? — Адриан достал из кармана пачку сигарет и закурил, попутно вставая и приоткрывая окно, за которым, похоже, намечался дождик. Весна в этом году наступила как-то очень рано...

— И он не бьёт тебя за курево? — Дон кое-как разглядел под воротником рубашки соседа старый шрам от метки. "Антонио" что ли?.. — Или ты от него прячешься?

— А с чего бы Тони меня бить за курево? — нахмурился Адриан, затягиваясь. — Он же не альфа, чтобы руки чуть что распускать.

— Бета что ли?

— Не, омега.

Дон едва не поперхнулся взятым со стола куском зернистого сервелата.

— Твой муж — омега? Это как?

— А что такого?

— Так ведь ты же омега...

— И чё? По-твоему, омеги не могут жить вместе, трахаться в своё удовольствие и заводить детей?

— Эд, по-моему, ты слишком много выпил... Очнись, приятель, ты омега! — Дон пощёлкал перед носом попутчика.

— И чё?

— Омеги в принципе не могут трахаться с другими омегами. Стояка не хватит. Я уже не говорю про зачатие.

Адриан насупился и вперился в бету долгим обиженным взглядом.

— Чё вякнул? Думаешь, у меня не хватит стояка, чтобы отодрать своего мужа?

— Эд, ты омега. Так не бывает.

— У меня не бывает? У меня не бывает?! Думаешь, я те лапшу вешаю?

— Эд, омеги не могут...

— Я??? Не могу??? — Адриан аж вскочил, упираясь в стол руками. — Это я-то не могу?!! Да я тебя легко вы...ать смогу, не задавайся!!!

— Эд... — начал примирительно размахивать руками бета, видя, как лицо немолодого омеги начинает багроветь от гнева.

— Нужны доказательства??? Ладно, смотри!!! — И Адриан начал рывками расстёгивать штаны.

— Эд... Эд, прекрати, я не хочу сейчас...

— Не, я тебе докажу!!! И смотри внимательно, дурила — вряд ли тебе выпадет шанс увидеть такое ещё раз...

Дон растерянно уставился на руки соседа. Вот Адриан приспустил штаны вместе с бельём, демонстрируя небольшой, пусть и необычно крупноватый, изящный омежий член в обрамлении мягких курчавых волосиков. Чтобы ничто не мешало, Адриан ещё и свитер с рубашкой снял. Омега оказался вполне себе стройным крепышом, больше похожим на бету-работягу, чем на омегу... Таких Дон ещё не видел. Он что, в юности на тяжёлых работах пахал?

— Ну, кто я, по-твоему? — сурово поинтересовался Адриан, расставив ноги по-устойчивее.

— Омега...

— А теперь смотри. И не моргай, а то самое главное проморгаешь.

Адриан решительно обхватил свой член ладонью и начал неторопливо поглаживать, чуть сжимая.

— О, Адам, почти три луны ни одного омеги под боком... — бурчал он, прикрыв глаза. — И какого пса я соглашаюсь на командировки? Скоро руки до плеч сотру...

Дон не заметил, как у него начала отвисать нижняя челюсть. Небольшой член Адриана наливался и поднимался буквально на глазах! Омега мастурбировал точно так же, как альфы и беты, причём весьма сноровисто. Очень быстро он начал постанывать и прислонился к столу, чтобы сохранить равновесие. Это мало походило на то, как "прочищаются" омеги — бета как-то случайно застал одного из своих любовников за этим делом, когда остался у него на ночь. Диллан потом, краснея, признавался, что у него на это порой уходило до двух часов, отчего болели руки из-за перенапряжения. А тут за какие-то считанные минуты, да ещё до состояния полукости...

Адриан с глухим стоном кончил, и из его члена рывками стала вырываться семенная жидкость, тоже мало похожая на омежью — довольно густая, белая... и её было много. Дон даже успел разглядеть набухший перед самым оргазмом узелок... Отдышавшись, омега довольно воззрился на попутчика.

— Ну что, съел? И кто тут гонит? И челюсть подбери, а то выпадет.

Омега начал оправляться и приводить себя в порядок, для чего полез в сумку за салфетками, а Дон пытался уложить в голове то, что увидел.

— Так ты... "ненормал"?

— Слышал про нас? Похвально. Значит, не такой дебил, как мне сперва показалось... — Адриан обтёрся, подтянул штаны и застегнулся. Колени у него немного подгибались.

— И... что твой муж?

— А что мой муж? У нас всё в шоколаде. — Адриан плюхнулся на свою полку. — Я его люблю, он любит меня и скоро родит мне ребёнка.

— Третьего?

— Первого. Эрика я выносил и родил сам, когда мне было двадцать. — Адриан снова потянулся за сигаретами. — Боги, это надо срочно перекурить...

— И... давно у тебя... это?

— Второе созревание началось в семнадцать, — невозмутимо чиркнул спичками омега. — Честно тебе скажу — я был в полном охренении, когда меня впервые на одного из моих одноклассников вдруг потянуло, а в штанах вставать начало. Пах Донна просто потрясающе!.. Я тогда перепугался до ус...чки, пулей вылетел из класса — до сих пор помню, что была как раз лекция по межтиповому общению — метнулся в сортир, заперся, расстегнулся... Смотрю — папа родный, чё за хрень??? Сначала подумал, что это пройдёт, а оно не проходит — в носу так и свербел запах Донны. У него тогда вспышка вот-вот должна была начаться, вот я и учуял... Короче, я начал себе писюн теребить, потом понял, что мне хорошеет как-то странно, взял темп по-жёстче, а потом быстро кончил. И мне полегчало.

Дон огорошенно слушал соседа и всё никак не мог поверить, хотя доказательство было весьма убедительным.

— Когда я набрался смелости и пошёл к школьному медику — сдаваться, то того чуть инфаркт не хватил. Тут же выписал мне направление на полное медицинское освидетельство, там на меня тоже таращились, как на вылезшего из могилы мертвяка... Короче, стало ясно, что у меня ещё и сперма начала вырабатываться по полной форме. Потом эксперимент устроили — пригласили течного омегу... боги, и где они его только откопали? Заперли нас в комнатушке с зеркальной стеной, выдали пачку презервативов... Короче, это и был мой первый раз с омегой. Мы тогда с ним трахнулись три раза. Я боялся, что у меня как у альфы начнёт башню рвать, но нет, всё прошло нормально. Я же не одну течку успел пережить и знаю, каково нашему брату в такие моменты... Когда Элли — так его звали — очухался и увидел меня, то долго не мог поверить, что его не альфа или бета трахали. Я ему использованные презики показал, успокоил, а он разревелся и на мне повис — спасибо, мол, ни разу мне так хорошо не было во время течки. Потом нас выпустили, меня ещё на неделю задержали, а потом зарегистрировали и выпроводили.

— А что твои родители?

— Я только папе сказал — отец бы не понял. Он альфа. Зачем ему конкурент в лице собственного сына да ещё омеги в придачу? Он и так-то от папы регулярно на стороне развлекался... Короче, каюсь, пару раз я собственного родителя отъездил во время течки, но деваться было некуда — мы застряли на полпути к новому месту жительства, а у папы течка... Я быстренько сгонял за "резинками" и пообещал папе, что об этом никто не узнает. Уж лучше я за ним пригляжу, чем потом кто-то чужой ему жизнь поломает. Потом у меня и другие омеги были...

— А первенец откуда? — Дон даже слегка протрезвел от таких откровений.

— От первого мужа. Он альфа был, работал в пожарной части... погиб на службе, когда Эрику было пять лет. — Адриан погрустнел и ссутулился, уперевшись лбом в кулак. — Мы с ним познакомились, когда я там уборщиком пахал... понравились друг другу, начали встречаться... А потом он меня к себе пригласил — сам знаешь зачем. — Дон кивнул. Адриан затянулся в последний раз. — В общем, пришёл я к нему, расположились на диване... то да сё... Чувствую — у меня вставать начинает, а Дейв уже с меня штаны снимать собирается. Ой, думаю, чё будет, если он увидит? Хотел отговориться — мол, по малой нужде отойду на минутку... А Дейв ухмыляется — давай отнесу... В общем, спалился я перед ним. У обоих тут же нафиг всё упало, естественно... Сидим напротив друг друга, курим... Я на Дейва поглядываю... и тут он спрашивает то же, что и ты. Я и выложил как на духу. Думал, всё. Хана мне. А Дейв помолчал и спросил: "А течки у тебя бывают?" "Ну да," говорю, "три раза в год." "Тогда всё нормально," сказал он, докурил, сгрёб меня в охапку и в спальню поволок. Боги, это было просто потрясающе!.. Он, мало того, что меня два раза отъездил, так и про меня не забыл, прикинь? А потом сказал: "Выйдешь за меня?.."

— Альфа? — удивлённо перебил его Дон. — Стоп, я что-то не догоняю... Ты... встречался с альфой, и он ни разу не нагнул тебя на работе?

— Ещё один парадокс, да? — лукаво подмигнул Адриан. — Не, Дон, не только среди бет иногда попадаются приличные парни. Среди альф они тоже есть, только им шифроваться приходится. Дейв тоже шифровался, а то бы его из отряда выжили. Хороший он парень был, мир его праху... Впервые я встретил достойного альфу, когда мне было восемнадцать и я на поезде ехал, как сейчас.

— И как ты понял, что он достойный?

— По запаху. У таких альф запах обычно чистый, без примесей грязи и дерьма... хотя я только двоих встречал таких. Я не знаю почему, но то, что они не моральные уроды, отражается на том, как мы, омеги, их чуем — такие альфы и беты для нас почти не воняют. Только встретить их практически невозможно. Дейв был таким, хоть и косил под обычного — хлебал пиво из горла, матюгался, рычал на меня... но я-то чуял, как от него пахнет утренним ветром весной. Всегда любил весну... И когда он впервые попросил у меня закурить, я по глазам понял, что нашёл ещё одного приличного. А тот из поезда... Он тоже был моим соседом. Я, когда увидел его, сперва испугался — многие по молодости пытались меня нагнуть, но я всё не давался — не забыл ещё, как меня в пятнадцать лет изнасиловали за два дня до течки... Но этот увидел, как я трясусь, и сказал, что не тронет. Сказал, что любит мужа и не собирается изменять ему. Я ещё удивился — разве альфа способен любить омегу? Рискнул сказать это, и альфа мне рассказал, как купил мужа на Ярмарке... Слышал про Ярмарки? — Дон кивнул. — Сперва просто его по хозяйству гонял и трахал по вечерам на сон грядущий, потом как-то под чаёк разговорились... и он понял, что в мужья ему неглупый омега достался. Начали нормально общаться, а потом полюбили друг друга. И они договорились, что при всех он будет своего омегу игнорить и просто пинать по квартире, а как только приятели уйдут... Потом у них сын родился — омега. Его он тоже обожает. Даже фотку мне показал. Не знаю, где он сейчас, но надеюсь, что всё у них нормально.

— Значит, твой первый муж тоже оказался нормальным?

— Да. Папа его один растил и старался, чтобы сын не вырос сволочью. А чтоб не гнобили за излишне трепетное отношение к омегам, шифровался вовсю. Хорошо ещё, что альфы друг друга не чуют так, как мы их и вас, а то пиши-пропало...

Дон невольно вспомнил своего однокашника по военному училищу Дензела Саммерса. Дензел был почти на полтора-два года старше беты и отличался от альф-однокурсников излишним мягкосердечием, за что постоянно подвергался насмешкам. Дон, с которым плюшевый альфа делил комнату в общаге, относился к парню покровительственно, жалел и часто таскал с собой на гулянки. Иногда Дон замечал, как на его приятеля с каким-то странным интересом косились снятые для вечеринки шлюхи... Неужели им казалось, что этот альфа-недотёпа хорошо пахнет? Эх, жаль, что беты тоже не воспринимают индивидуальные запахи альф и сородичей — не омеги всё же... А интересно было бы сравнить.

— Слушай, Эд... А как я для тебя пахну?

— Нормально. Я бы даже сказал, что привлекательно. Причём настолько, что я бы тебе даже дал.

— Ты ж мне сказал...

— Мало ли что я сказал! Может, я проверял, не ошибся ли... А раз мы с тобой тут спокойно сидим и треплемся, то я прав. Ты мне вот что скажи... — Адриан придвинулся ближе. — Как ты к своим любовникам относишься?

— Никак. Мы встречались, трахались... я их не бью...

— И всё?

— А что, надо бить?

— А они тебе сами отдавались или только потому, что ты настаивал?

— К чему ты клонишь? — нахмурился бета.

— Просто интересно, насколько ты небезнадёжен. Ты как их для себя выбирал?

— Ну... нравились... не ломались...

— А как ты их имеешь? С применением точек или без?

— А что, можно и без точек?

— Конечно. А сцепки часто бывали?

— Часто. Я даже удивлялся — некоторые жалуются, что без сцепки настоящего удовольствия не увидишь, а омеги как будто не чувствуют ничего. Лежат, как брёвна, зубами скрипят, а то и вовсе молчат, а потом и сцепки никакой. И ничего не помогает.

— Ты никогда не задумывался, зачем вам и альфам так активно дают этот материал в школе на лекциях по репродукции?

— Зачем?

— Затем, чтобы вы трахали нас, особо не миндальничая и не причиняя лишнего вреда. Ты в курсе, что для омег секс с вами — одно из самых отвратительных дел? Нормальное удовольствие только во время течки, а в остальные дни — просто пытка, которую надо перетерпеть.

— Почему это? — обиделся Дон. — Мои никогда не жаловались...

— Конечно, ведь ты их не бьёшь. А я часто таких встречаю. И мой Тони был таким. Поскольку считается, что любовь и ласка — это удел омег, прописываемый инстинктами, чтобы обслуживать вас с альфами и растить детей, вам самим прививают, что вы не обязаны отвечать тем же. Что омеги вам по гроб жизни обязаны, поскольку вы нас на протяжении всей истории защищали и способствовали нашему выживанию. А тот факт, что мы рожаем через задницу, забивает последний гвоздь в крышку нашего гроба. Понятно, что при таком раскладе мало какому омеге удаётся встретить достаточно приличного мужа, чтобы не унижал и испытывал хотя бы мало-мальскую приязнь. Искреннюю. Ты знаешь, почему мы продолжаем верить в это и надеяться? Потому что мы помним ту любовь и заботу, которой нас с самого рождения окружают наши родители-омеги. Обычно все судят по себе, оценивая окружающих... Вот мы и смотрим через призму собственного опыта. А вы ведь тоже так же растёте, но потом почему-то забываете об этом. Почему, Дон? Чем мы так плохи, что вы нас презираете? Чем плохо уважать омег? Хотя бы уважать за то, что мы, терпя боль и унижения, продолжаем рожать вас, растить и любить несмотря ни на что? Когда я рожал Эрика, то в нашей палате было ещё пять омег на сносях. Навещали только меня и мужа какого-то беты, остальные рожали без поддержки. Дейв хотел даже быть рядом со мной во время родов, но я сам его отговорил. Не хватало ещё, чтобы он себя выдал... И так поколение за поколением.

Дону чуть не стало плохо. Слушая нетрезвые рассуждения немолодого омеги, бета понял, что тот озвучивает некоторые его мысли... о Салли. Единственном омеге, которого Дон хотел не просто сделать своим, но и добиться теплоты и привязанности с его стороны. Чтобы Салли полюбил его. Вспомнился их секс на выпускном... Адриан был совершенно прав.

— Дон, ты чего? — встревожился Адриан, доставая новую сигарету. — О чём задумался?

— Эд... а как надо заниматься сексом с омегами... чтобы им понравилось?

— А тебе зачем? — Адриан прикурил, хитро поглядывая на попутчика. — Есть уже кто-то на примете?

— Да... Был у нас в школе один омега... Я уже давно его не видел...

— Ого, да он тебе не просто нравится, как я погляжу! — присвистнул Адриан, пыхнув сигаретой. — Ты хоть ему нравишься?

— Когда ему нужна была помощь с подготовкой к экзаменам, то он сам ко мне подошёл. И мы... дружили... Только мне кажется, что я всё-таки наломал дров.

— Спал с ним? — спокойно уточнил Адриан, сбивая пепел на пустую обёртку, где уже скапливался предыдущий и окурки.

— Два раза. Во второй раз я его подпоил, чтобы расслабился немного... получилось... даже сцепка была... только он так и не сказал, как ему это было.

— Ты его не заставлял?

— Нет. В первый раз это было необходимо, чтобы все поверили, что он — мой любовник, и не трогали его... а во второй... я его слегка обманул, но он всё же поддался.

— Вне занятий вы общались?

— Конечно. Гуляли в ближайшем леске, ходили за ягодами и грибами, в озёрах купались... Я даже приглядывал за ним во время дневных вспышек, чтобы другие не пытались его тронуть.

— Ну, можешь считать, что частично ты своего добился. Раз он тебе доверял свою охрану во время течки, значит, доверял. С этим можно работать.

— Значит... я ему нравлюсь? — В душе беты шевельнулась надежда.

— Как минимум, ты ему не противен. Это хорошо, но недостаточно. Если к моменту вашей новой встречи у него будет кто-то ещё, то от того, кто это был и как с ним обращался, будет зависеть, как много времени ты потратишь, чтобы добиться его искреннего отклика. Не беги впереди паровоза, не лапай сразу, выжди. Убедись, что по-прежнему не вызываешь у него отторжения. И если всё будет нормально, то можешь начинать действовать активнее.

— Как?

— Тут слов мало, приятель. Тут практика нужна. Не планировал я потрахушек до дома, но раз у тебя такая трагедия, то помочь будет святым делом. Побуду твоим тренажёром.

— А как же твой муж?

— То, о чём Тони не узнает, ему не повредит. Короче, ехать тебе ещё долго, а трахаться на нетрезвую голову — не самая хорошая идея. Начнём завтра. Только предупреждаю сразу — спрашивать буду по полной программе.

Проснувшись утром, Дон чуть поморщился. Не стоило всё же так налегать на коньяк...

— С добрым утром! — поприветствовал его Адриан, потягиваясь на своём месте. — Голова не трещит?

— Есть немного...

— Ничего, попустит. Не в курсе, когда следующая станция? А то надо бы кое-что из еды прикупить...

— Думаю, скоро подкатим. — Дон выглянул в окно. Там уже мелькали небольшие строения и отдельные дома. — Эд...

— Я не забыл, успокойся. Сперва похмелье снимем, поедим, а потом начну объяснять. Без разрешения шары не выкатывать, не лапать и не тупить. Всё понял?

Дон кивнул. Вчерашний разговор вновь всколыхнул надежду. Если Салли отыщется, то на этот раз он всё сделает правильно.

Вскоре состав притормозил у небольшого сельского полустанка. Адриан сошёл и торопливо направился к маленькому магазинчику, видному из их купе. Едва он вышел, придерживая покупки, Дон метнулся наружу, чтобы помочь.

— О, молодец! — похвалил его омега. — Сразу видно, что ты парень хороший... Кстати, твой омега — парень самостоятельный?

— Да. Он с самой первой течки таился от родителей так ловко, что они узнали только через четыре года. Справлялся сам... Я потом только один раз помог.

— Как именно? — заинтересовался Адриан.

Дон, скрепя сердце, пересказал эту историю. Салли тогда пришёл к нему заниматься, но дневная вспышка настигла его на пару часов раньше. Дон сумел сдержаться, а для облегчения мук приятеля воспользовался подручным средством, принесённым с кухни. Когда Салли очнулся, то сперва испугался, что Дон воспользовался его состоянием, но Дон сумел доказать, что это не так. Салли был искренне потрясён...

— Молодец, — похвалил Дона Адриан. — Это был отличный способ доказать, что тебе можно доверять. Если он до сих пор об этом помнит, то не переставай доказывать всю серьёзность своих намерений — не принуждай, действуй без напора и грубости. Доверие — ключ к сердцу омеги, чем часто и пользуются сволочи. Разочарование может убить всё на корню. Запомни это.

После завтрака и туалета Адриан посмотрел на приготовившегося слушать ученика.

— Итак, запомни главное — омег сама жизнь приучает с опаской относиться к альфам и бетам. Особенно это видно по смешанным школам. Развеять это можно, и многим удаётся. Вот только не всегда это хорошо кончается. Омеги из средних слоёв в больших городах отличаются от омег из рабочих семей — они более раскованы и часто сами идут вразнос, ища приключений на свою задницу, пока туда жареный петух не клюнет. Провинциалы отличаются от горожан. Вы, как я понял, из провинции?

— Да, из Кайела. Это маленький городок. По сути — большая деревня.

— Твой омега из полной семьи?

— Да. Старший отец — бета... Правда, он, скорее всего, приёмный.

— Родители как друг к другу относятся?

— Очень любят друг друга. Я как-то напросился к ним на праздничный ужин и сам всё видел.

— Отлично... Кстати, отец его не трогал?

— Не. Там папа-омега бдит так, что и мне как-то чуть не перепало на орехи.

— Прекрасно. Значит, в головке твоего омежки уже сложился образ образцовой семьи. Это хорошо. Это значит, что он будет пытаться обрести такую же. Я так понял, что жилось ему несладко...

— Да уж... Он так здорово пахнет, что и без течки на него много кто облизывался. Он даже прогуливал из-за этого постоянно, ножик выкидной достал, чтобы отбиваться...

— О, а вот это уже интересно! Теперь понятно, почему ты так спокойно на меня отреагировал... Где сейчас твой омега?

— Собирался поступать в университет...

— Это плохо. Раз он только тебе позволил себя взять, а остальных ножом отгонял, значит, знает себе цену и имеет определённую цель. Могут быть сложности. С таким надо терпением запастись.

— Понял, — серьёзно кивнул бета.

— Когда убедишься, что ты по-прежнему ему не противен, закрепляй результат, как можешь. Он должен видеть в тебе своего. И никакого притворства, понял?

— Никакого притворства.

— Как я уже сказал, доверие — вещь сильная. Если омеге партнёр неприятен, внушает недоверие или — хуже того! — отвращение и страх, то он будет инстинктивно напрягаться и дёргаться. По себе знаю. От этого любое прикосновение, особенно болезненное, будет восприниматься ещё хуже, а смазка может и вообще не выделиться. Поскольку большинство ваших особо с нами не церемонятся, то тут без дополнительной стимуляции не обойтись. Чтобы не прибегать к стимуляции, омегу надо расслабить. Пусть успокоится, перестанет дёргаться и бояться.

— И как расслаблять надо? Мой омежка — парень недоверчивый...

— Сразу не лезь. Скажи несколько хороших слов. Ты его целовал когда-нибудь?

— Да... только ему не нравилось. Мы при всех показывали, что встречаемся, а надо было марку держать...

— Как ты его целовал?

— Показать? — Дон слегка растерялся.

— Обязательно. Садись рядом со мной и показывай. И нечего стесняться. Давай.

Дон неуверенно пересел и...

— Так, стоп, не хватай так! Мы же живые! Легче, мягче... Хорошо. Если будешь хватать как швабру, то всё испортишь. Никакой грубости! Осторожно погладь... не спеши... Да, так. Молодец. Можно так же мягко опустить руки на плечи. Спокойно, не дёргайся. Спешка — твой враг номер один. Если так трудно понять, то вспомни, как тебя папа обнимал в детстве. Ведь хорошо было, верно?..

Дон сосредоточенно следовал указаниям омеги, всё больше понимая, что того же он хотел и для Салли, только не знал, с чего и как начать... Там, у школьного бассейна, он был слишком торопливым, и если бы Салли не выпил, то всё могло выйти совсем плохо.

Поцеловав Адриана в первый раз, Дон понял, что опять что-то не так сделал. Омега выглядел крепко задумавшимся.

— Плохо?

— Я, конечно, знаю пару любителей такого варианта, но как начало это никуда не годится. Это в самый разгар веселья, когда мало что соображается, можно всё, но когда напротив тебя сидит омега, который весь на нервах и не знает, чего от тебя ждать, это не пойдёт. Ты всегда так делал?

— Да, — поник Дон.

— Болван. Неудивительно, что он терпел...

— И как быть?

— Сразу к губам не тянись. Про такую пошлятину пока забудь. Начни с простого. Забудь про то, что это по-детски, что так только полные девственники целуются... В качестве аванса можно тихонько поцеловать в шею или плечо, висок или скулу, но ни в коем случае не в губы. Пусть привыкнет к тому, что ты можешь быть бережным и в любой момент прекратишь, как только он потребует. Оставь ему возможность решать самому — продолжать или нет. Поверь, омеги это ценят.

Дон кивнул, запоминая.

— В качестве дополнительного расслабляющего элемента хорошо действуют такие же лёгкие поглаживания. Плечи, грудь, живот... Не торопиться! Ненавязчиво, чтобы он всегда мог высвободиться. Если будешь при этом ещё и обнимать, то не стискивай. Чувствуя себя в ловушке, омега может начать паниковать. Можно ещё сделать так... — Адриан решительно встал. — Поворачивайся ко мне спиной... Так, теперь спокойно, не дёргайся. — Осторожно и мягко обнял сзади и, едва касаясь кончиком носа шеи, провёл сверху вниз. От жаркого дыхания у Дона мурашки поползли по спине... — Чувствуешь? У многих омег чувствительные места одинаковые — шея, плечи, верхняя часть спины... за ухом... — Всё это омега ещё и показывал, при этом осторожно проводя ладонями вдоль его тела... И от этого действительно приходила расслабленность. — Запомнил? Отлично. И ещё раз повторяю — побольше искренности. Покажи, как он тебе нравится. Что ради его расположения ты готов себя сдерживать. Поверь, терпение себя потом окупит.

Адриан отпустил Дона и потянулся за сигаретами.

— А про поцелуи?

— Сначала пусть то, что я уже сказал, в голове уляжется. Знаю, это всё идёт вразрез с вашей подростковой мифологией, но если ты действительно любишь и хочешь быть с ним и иметь от него детей, то придётся крепко поработать.

— А как же шлюхи не стесняются? Они просто...

— У них работа такая — телом своим торговать, — буркнул Адриан, затягиваясь. — Да, большинство клиентов им омерзительны, но тут уже включается привычка и пара маленьких хитростей. Им со временем уже всё равно становится, сколько клиентов и как их будут драть. Их дело маленькое — привлечь, заинтересовать, обслужить, получить деньги и ловить следующего. Тут не до симпатий и антипатий. Просто работа. Домашние омеги — не шлюхи, которые на углах стоят. Проститутки точно знают, что любого из них в любой момент могут заменить, вышвырнуть, отдать за бесценок или просто слить, позволив делать с ними что угодно, вплоть до убийства. Потому они и изощряются, чтобы продержаться как можно дольше и не погибнуть. От навыков зависит их статус и заработок. Соответственно и ценность. В обычных семьях нас, особенно купленных на Ярмарках, не балуют вниманием, и мы стараемся изо всех сил, чтобы хотя бы не нарваться на побои. Если муж попадается достаточно вменяемый, зря не замахивается, не придирается, то за такого будут держаться, чтобы не остаться на бобах. Какой-никакой, а дом, семья, а в перспективе и ребёнок, который тоже добавит мотивов оставить его дома. Может, это и не совсем то, что видится в идеале, но надежда, что со временем муж будет нормально к тебе относиться, а, может, и не только, будет жить всегда. Потому-то вы, беты, и считаетесь более удобными мужьями — вы всё это прекрасно понимаете, способны посмотреть под другим углом... И тут всё зависит от того, что из себя представляет конкретный бета. Сколько у него мусора в голове. — Дон вспомнил своего отца... и понял, что Адриан и тут прав. Большой любви между его родителями не было, но было тепло и уважение. До сих пор. Вороны и вовсе были прекрасной парой... — Ты, как я вижу, парень толковый и готов изменить свои привычки и взгляды, если это обеспечит если не выгоду, то комфорт. С альфами сложнее. Им так головы морочат, что когда это накладывается на инстинкты при созревании, то дело получается совсем дерьмовое. Когда им приспичивает, им ничего не стоит просто подойти и взять то, что им надо, даром что они все здоровущие. Они более прямолинейные и предсказуемые, чем вы, так что с ними надо запастись недюжинным терпением. Мне повезло, что Дейв был не таким. Он был другим. Да, иногда он бывал грубоват, не всегда рассчитывал свою силу, но я видел, что он это ненарочно делает. Когда родился Эрик, то Дейв, бывало, сам за ним ухаживал, чтобы дать мне отдохнуть лишние пару часов, хотя пахал, как проклятый, чтобы нас всех троих прокормить. Ты бы видел, как он был бережен с нашим мальчиком... — Адриан вздохнул, и на его лице залегли глубокие складки. Похоже, что гибель первого мужа стала для него тяжёлой утратой. — После этого он стал гораздо бережнее и со мной. Последняя наша ночь была отличной... Когда он утром уходил на работу, то поцеловал меня... и в следующий раз я увидел только его обожжённое тело. Изуродованное, пахнущее горелым мясом... Никому не пожелаю пережить подобное. Когда ты находишь того, кто для тебя становится особенным, то мелочи теряют значение... или способны всё разрушить. Поэтому так важна искренность. Она сглаживает возможные промахи... — Адриан докурил и встряхнулся, туша окурок. — Ладно, хватит воспоминаний. Ты хотел про то, как лучше начать целоваться? Привкус табака тебе не помешает?

Дон отрицательно замотал головой. Адриан уже начал всерьёз ему нравиться. Сильный, уверенный в себе, повидавший жизнь... Наверно, Салли станет таким же, дожив до такого же возраста.

Адриан приглушённо стонал, сидя верхом на бете. Голый, изрядно вспотевший. Его торчащий член уже готов был выстрелить зарядом спермы...

— Да... так... Прости... я уже не могу...

Дон не прекратил толкаться в нём даже тогда, когда брызги оросили его живот и грудь. Адриан упёрся в его плечи, чтобы не навалиться, согнулся...

— Боги... ты просто потрясающий... — выдохнул через несколько минут омега. — Хватаешь буквально на лету...

— Ты... хороший учитель... — Дон подвинулся, поворачиваясь набок и освобождая омеге место на своей полке, едва они расцепились. — Как думаешь... моему омеге... это понравится?

— Если тебе удастся пробудить в нём интерес к процессу... то он сам захочет проявить немного инициативы... и порадовать тебя... А там уже... и предложить можно... Только не гони... начини с простого... — Адриан растянулся рядом с учеником.

— Понял... — Дон благодарно приобнял и поцеловал омегу. — Спасибо.

— Тебе спасибо. Такие, как ты, дают надежду, что ещё не всё потеряно.

Они долго лежали на одной полке. Дон, зная, что через пять станций они расстанутся, погрустнел.

— Эд... мы ещё увидимся?

— А тебе зачем?

— Просто... мне с тобой было хорошо и интересно... Хотелось бы ещё как-нибудь встретиться. Просто посидеть, поговорить... может, пивка попить... Ты мне нравишься.

— Ты мне тоже нравишься. Может, ещё и увидимся... Кстати, всё забываю спросить... Как зовут твоего омегу?

— Салли, — тепло улыбнулся Дон.

— Хорошее имя, — кивнул Адриан, блаженно жмурясь. — Красивое. Жаль, что оно уже считается устаревшим... Если его ещё и произносить правильно, то твой Салли однозначно растает. Ладно, давай вставать и приводить себя в порядок. Тебе скоро сходить.

— Я... тебе не слишком надоедал своей тупостью в начале?

— Все с чего-то начинают и ошибаются. Важно вовремя эти ошибки исправить. — Адриан ласково потрепал бету по щеке. Почти так же, как папа, и это было самым лучшим напоминанием, что всё закончилось. Затем омега поднялся, потянулся за салфетками и начал обтираться, а затем и одеваться.

Дон проверил, не забыл ли чего, и повесил сумку на плечо.

— Что ж, удачи на новом месте, — искренне пожелал ему Адриан.

— А тебе — побольше времени проводить с Тони и детьми.

Дон двинулся к двери, но тут его остановил голос омеги.

— Дон... можно тебя попросить?

— О чём? — Бета обернулся.

— Поцелуй меня так, как если бы на моём месте был твой Салли.

— Зачем?

— Хочу убедиться, что ты хорошо усвоил мою науку.

Дон вернулся, бережно обхватил лицо омеги ладонями, мягко приподнял и неторопливо поцеловал, постепенно углубляя поцелуй... и почувствовал такой же искренний отклик.

— Молодец, — слабо улыбнулся Адриан. — Знаешь... когда-то меня точно так же целовал Дейв, когда я согласился стать его мужем... Ладно, иди.

Дон спустился на платформу и обернулся на окно их купе. Адриан смотрел на него и улыбался. Вот в поезд сели новые пассажиры, и состав тронулся. Дон помахал рукой своему учителю, поймал последний взгляд и развернулся к зданию вокзала, за которым сверкали и переливались огни большого города.

Надвигалась ночь.