|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
глава 31 Борт фрегата "Нормандия". Перед отлётом Шепарда и Явика в лагерь археологов
Сколько она простояла рядом с Шепардом — Бенезия не помнила. Она наслаждалась возможностью быть рядом с любимым разумным. Наслаждалась и жила этой возможностью. Да, теперь она чувствовала себя живой. Она любит. Она — в безопасности. Она возвращается к полной жизни. Старшая Т'Сони наслаждалась тишиной, покоем, царящим в окружающем мире, наслаждалась возможностью обнять Шепарда, прижаться к нему, слышать его ровное, глубокое, спокойное дыхание. Да, он — в броне, жёсткой, но сейчас... Сейчас эта броня кажется Бенезии самым родным, близким и очень, очень мягким. Она чувствует тепло тела Шепард даже сквозь лёгкую броню. И отчётливо, остро чувствует тепло его души. Предназначенное сейчас только ей. Ей одной. Да, Джон думает о Дэйне, вспоминает её, любит её. Он любит и Карин как мать. Такой уж он... необычный землянин. Карин права, он — лучшее, что сейчас есть у нормандовцев. Благодаря Шепарду ни корабль, ни экипаж не пострадали.
Да, тот самый протеанский маяк, за которым и был послан Советом Цитадели на Иден-Прайм фрегат-прототип, теперь находится на борту корабля. Можно считать, что распоряжение Совета Цитадели нормандовцы частично выполнили. Частично, потому что никто из землян или турианцев-Спектров не мог предположить, никто из обитателей фрегата не мог бы предсказать точно и полно, как именно сложится этот полёт. А он сложился так, что теперь фрегат стал домом для протеанина Явика. И потому Маяк обрёл живого, настоящего, полновластного владельца и хозяина. А Совет Цитадели... впрочем, эти сидельцы цитадельские ещё не знают, что Маяк не получат. Явик не отдаст им его. Если у сидельцев Цитадели есть другие маяки — а они у них, безусловно, есть, то пусть, если сумеют, с ними и работают руками своих умников-разумников. Только вот теперь Явик имеет право изъять эти маяки с Цитадели. В том, что эти маяки именно там, у Бенезии нет никаких сомнений — вряд ли цитадельские сидельцы согласятся добровольно выпустить маяки из пределов Станции.
Сейчас она, Бенезия Т'Сони, ещё пребывает в безвестности. Можно сказать, она по-прежнему является "без вести пропавшей". И только тогда, когда она взойдёт на причалы Цитадели, она вернётся. Хочется надеяться, что окончательно. Потому что второй раз она такую безвестность не переживёт. Никто из ныне живущих разумных органиков, кроме неё и Сарена, не знает доподлинно, что такое жить, существовать, быть в шкуре хаска. Слуги Жнеца, служанки Жнеца. Никто не знает. Пока не знает. Многим из жителей нынешней Галактики суждено очень скоро это узнать. На собственном горьком опыте.
И тогда... тогда далеко не каждого разумного органика сможет вытащить Шепард. А кроме него... некому. Только он может действенно попытаться вернуть разумного органика из хаскоподобного состояния в нормальное. И уже сейчас Бенезия убеждена: он, Джон Шепард, будет это делать при любой мыслимой возможности. Потому что он... способен любить и ценить жизнь и судьбу всех разумных органиков. Жаль только, что всех, попавших под власть Жнецов, Шепард спасти не сумеет. Не сможет и не успеет. Даже его уникальных возможностей, даже его уникальных способностей на это не хватит. Так захотели Высшие Силы. По-разному именуемые разумными разнорасовыми органиками.
Я стою неподвижно, смотрю на открывшуюся панораму. Это только так кажется, что вокруг — очень темно. Когда глаза привыкают к темноте, они начинают различать и контуры, и оттенки. Многое начинают видеть достаточно полно и чётко.
Я стою, смотрю, молчу. Думаю. О многом думаю. И сейчас Бенезии не хочется знать, о чём именно он думает. Она не страдает излишним любопытством и не хочет напрягать Джейн просьбами рассказать. Она его любит и убеждена, что когда любишь — ты понимаешь того, кого любишь. Не должна понимать, а именно понимаешь. Если не понимаешь — тогда... Тогда с любовью — проблемы. А Бенезия понимала Джейн. Потому что он понял её. Если бы он её не понял — он бы не смог её спасти.
Сейчас я стою неподвижно, смотрю куда-то вдаль, о чём-то думаю. Я даю ей, своей спутнице возможность вести себя совершенно естественно и свободно. Она может уйти сейчас. Уйти к кораблю, подняться в свой салон. Но она... она не хочет этого делать. Она хочет быть рядом с Джейн. Сейчас и здесь. И везде и всегда во всех других местах. Как бы ни было там горько, больно и опасно. Потому что только она, Джейн, спасла её от горечи, боли и опасности. Спасла так, как смог бы сделать только совершенно искренне и глубоко любящий разумный.
Надо будет попросить Карин... прежде всего — Карин, научить её готовить земные блюда. Самые простые. Потому что Джейн любит простоту. Любит незамысловатость, в которой... много естественности. Она, матриарх азари Бенезия Т'Сони, многого не знала о людях, пока судьба ей не подарила встречу с Шепард. Встречу, перевернувшую во многом её мировосприятие. И теперь она хотела, чтобы Джейн, возвращаясь на свою "Нормандию"... Которую, кстати, она тоже глубоко, полно и искренне любит... Если бы она её не любила, она бы не стала так заботиться ни о корабле, ни о его экипаже и команде... Чтобы Джейн могла поесть не очередной уныло и строго утилитарно выглядящий в своей упаковке армейский или флотский паёк, а именно домашнего. Поесть, не стоя в коридоре у тумбы, где можно было бы приткнуть этот самый брикет пайка, а за столом, из тарелки, пользуясь нормальными столовыми приборами. Не спеша, не будучи в напряжении, не думая о том, что сейчас надо бежать, лететь, спасать, исправлять, делать.
Она, азари, конечно, читала сборники рецептов земных блюд. Имперскую "Книгу о вкусной и здоровой пище" тоже прочла как-то, под настроение. Просто прочла. Для информации, для общего развития. Просто потому, что ей это могло когда-нибудь пригодиться. И она тогда, когда читала, не предполагала, что ей это прочитанное сможет пригодиться вот так. Нет, определённо надо как можно скорее просить, умолять Карин научить её. Стыдно будет ей, матриарху азари, если всё, что она сможет, оставшись наедине с Шепард, это поставить на стол упаковку армейского пайка и раскрыть её. Очень стыдно ей будет. Стыдно, потому что она тогда не покажет, что поняла Джона правильно.
Она... — в первый момент, когда её сознание кольнула иголочка острого понимания, матриарх едва сдержалась, сделав всё, чтобы не вздрогнуть, не насторожить стоявшего рядом и обнимавшего её Шепарда. Обнимавшего её, матриарха азари... У которой есть дочь. У которой есть муж. И которая вернулась в этот мир, чтобы жить. — Она... она ведь сирота, она — одинока с самого рождения... И если она была рядом с Дэйной, то только потому, что считал себя обязанным помогать ей, девочке, девушке. Потому что она нуждается в заботе, в понимании, в любви больше чем она ставшая, мальчиком и юношей.
Она не настаивает ни на чём вот сейчас, когда мы вдвоём стоим и смотрим на этот ночной пейзаж. Обычный иден-праймовский ночной пейзаж. Да, глаза уже давным-давно привыкли к ночной тьме и теперь с лёгкостью выделяют контуры предметов, растений и строений. Шепард спокойна, она стоит, легко обнимая Бенезию. Без тени сексуальности. Просто обнимает, чтобы ей было спокойно, чтобы она была уверена в том, что она... не одна.
Да, у неё есть Этита, есть Лиара. Но сейчас и Этита и Лиара — далеко. А Джейн — вот она, рядом с ней. Она обнимает её. И она обнимает его. Ей — хорошо. И она хочет, и она должна сделать всё, чтобы было хорошо и Джейн. Потому что она ей стала невыразимо, глубоко и очень, очень дорога. Она не примет от неё никаких клятв верности. Нет, не примет. Хотя в азарийской практике, да у тех же юстициаров, к примеру, эти клятвы очень даже в ходу. И требования этих и подобных клятв... азари соблюдают, страшась, опасаясь и боясь, прежде всего, бесчестья. А Джон... нет, он не примет никаких клятв. Они ему... не нужны. Ведь, несмотря на то, что рядом с ним все эти годы, так или иначе, была Дэйна, потом — появилась Карин... он их обеих, самых близких для него женщин ничем к себе не привязывал. Они оставались рядом с ним по своей собственной воле. По своей собственной, а не по его воле. И она тоже останется с ним рядом навсегда по своей собственной воле.
Даже если она будет рядом с Этитой, рядом с Лиарой, она всегда уделит максимум внимания Джейн. Она будет помнить её, она будет любить её, она будет думать о нёй. Просто потому, что она есть в её жизни, в её судьбе, он есть в её сердце и в её сути. Да, да, в сути. Потому что она рискнула всем, рискнула всей своей человеческой личностной сутью, спасая, вытаскивая из хаскоподобного состояния её, Бенезии Т'Сони, суть. Это... высочайшая цена, которую никто из знакомых Бенезии органиков ещё никогда не платил за счастье, свободу и безопасность другого разумного органика. А Шепард... уплатила эту цену. Уплатила и победила, вернув Бенезию в обычный мир, подарив ей счастье вернуться к Этите и к Лиаре. Вернуться обновлённой, вернуться помолодевшей, вернуться свободной.
Наверное, она смогла осилить элитную программу подготовки спецназовцев, в том числе и потому, что не считал себя одинокой. Считала себя не одинокой — и продолжает считать, что он — по-прежнему не одинока. Ей нравиться Дейна, и не ей вставать между ними.
Джейн так может простоять очень долго. Но она — устала и она — голодна. Прошло несколько часов. И пройдёт ещё несколько часов, а там Джейн придётся улететь в лагерь археологов. Она улетит туда. Наверное, улетит вместе с Явиком. Который ей доверяет и верит. Для которого она — партнёр, напарник.
Решившись, Бенезия искоса взглянула на старпома:
— Джейн... — тихо позвала она.
— Да, Бена. — Шепард повернула к ней голову. И азари едва не забыла, что хотела ему предложить вернуться на фрегат. — Ты хочешь вернуться на фрегат? Идём.
Он повернулся, не размыкая объятий, нашёл взглядом тропинку. И они пошли по ней, вместе и рядом. Рука Шепарда придерживала на плечах азари куртку. Бенезия чувствовала, как тепло куртки смешивается с теплом тела и руки Шепард. Ей было так приятно... Джейн поняла её, сама поняла, чего она хочет больше всего. Пусть не полностью поняла, не до конца, но поняла правильно.
Вешки, тускловатым сиянием обозначавшие дальнюю границу охранной зоны стоянки кораблей, остались позади. Вахтенные козырнули подошедшей к трапу "Нормандии" Шепард, расступились и пропустили меня и Бенезию. Азари несколько секунд чувствовала на себе их взгляды, ощущая в них понимание и согласие. "Похоже... Карин провела здесь воспитательно-разъяснительную работу" — успела подумать Бенезия, переступая порог шлюзовой камеры фрегата и пережидая, пока ВИ проведёт обычную процедуру "очистки".
— Сэр, — ко мне, открывшей внутренний люк шлюза, подошёл вахтенный офицер. — Майор Чаквас хочет видеть вас. Как можно быстрее.
— Хорошо. Спасибо. — Шепард огляделся по сторонам и направился к лестнице. Бенезия последовала за ним. — Карин? — он открыл дверь медотсека, переступил порог и остановился, увидев Чаквас, хлопотавшую у кухонного блока.
— Хорошо, что пришли, Джон, — обернулась врач. — Проходите, закрывайте дверь. Сейчас, скоро будем кушать, — она перевела взгляд на Бенезию. — Рада тебя видеть, Бена. Присаживайся пока, — она обернулась к плите, переставила несколько кастрюль с одного нагревательного круга на другой. — Скоро будем кушать, — повторила Чаквас.
— Карин. — я разомкнула объятия, отпустила Бенезию, шагнула к кухонному блоку. — Позволь? — я взялась за лопатку, стала переворачивать скворчавшие на сковородке котлеты.
— Как знала, что не утерпишь, Джон. — Чаквас улыбнулась, мельком взглянула на меня поглощённого процессом. — Спасибо.
Бенезия, видевшая всё это, постаралась вздохнуть потише:
— А мне... мне можно принять участие? — робко спросила она.
— Конечно, Бена, — усмехнулась, чуть обернувшись Чаквас. — Я как раз хотела приготовить что-то такое, что было бы очень полезно и для азари и для людей.
— А где Найлус и Сарен? — спросила матриарх, становясь рядом с Бенезией и берясь за нож и лопатку.
— Покушали у себя в каюте, помутузили друг друга в трюме, сейчас куда-то ушли, но вахтенные говорят, что они оба пока что — в пределах дальнего охранного периметра стоянки. Ночные хищники, так что мы не особо беспокоимся. Сами о себе позаботятся. Им надо побыть наедине друг с другом, о многом поговорить. Думаю, что к моменту отлёта Джона в лагерь археологов они вернутся на борт. Им тоже надо покушать. Я им приготовила, — врач кивнула на закрытые крышки термошкафа. — Чтоб не остыло. Они это любят и ценят. Им — нравится, — с удовлетворением сказала врач, не пожелавшая озвучивать, что уж ей-то как врачу корабля, хорошо известно и то, где именно сейчас находятся турианские Спектры и каково их самочувствие и состояние здоровья. — Всё, всё, вы оба разогрелись так, что скоро меня вообще оттесните от плиты, а это всё же мой Медотсек и я здесь — хозяйка.
— Хозяйка. Эт-точно, — поддакнула я, улыбаясь. — Но мы — не гости, мы — сокомандники. И потому должны помогать хозяйкам.
— Вы мне и так уже помогли, — усмехнулась Чаквас. — Всё, всё! К столу. Давайте к столу! — она достала из шкафа подносы, заполнила их тарелками и чашками, отнесла к разложенному обеденному столу. — Присаживайтесь.
Бенезия села рядом со мной, по левую руку от меня. Ей захотелось слышать биение сердца Джона — оно её успокаивало. Азари слышала его даже сквозь броню. Взглянувшая на матриарха Чаквас едва заметно усмехнулась и старшая Т'Сони усмехнулась в ответ: они обе поняли друг друга правильно.
Я, видевшая улыбки и взгляды женщин, не стала акцентировать на них своё внимание, подождала, пока сядет Бенезия и сядет в своё рабочее кресло Карин и только после этого плюхнулась сама.
* * *
— Рад видеть всех вас, — в Медотсек через четверть часа вошёл Андерсон. — Джон, челнок будет готов к отлёту через несколько часов, — командир фрегата присел в свободное кресло, взял с подноса вафлю, откусил, прожевал. — Профессор Сташинский передал, что всё — в норме.
— Хорошо, — кивнул я, допивая из большой, почти литровой кружки травяной настой и вставая. — Карин, Бена, спасибо. Мне надо идти на обход корабля. А потом — лететь к Сташинскому. Начинаем работу, — он подошёл к двери, открыл створку и переступил порог, закрывая створку за собой. Мерцнули указатели-индикаторы герметизации. Муркнул сигнал, обозначавший закрытие защёлки.
(От Карин)
Андерсон, усевшись в кресло, ел молча, быстро и спокойно. Я посматривала на него, подкладывала добавки, доливала в чашку настой и не стремилась расспрашивать.
Бенезия чувствовала, что здесь хозяйка медотсека предоставляет право выбора своему, без малейших натяжек, Дэвиду. Она стала близким человеком для командира корабля, волей традиции почти всегда жёстко отделённого от остального экипажа статусом, положением, званием.
— Спасибо, Рина. Спасибо, Бена. — Андерсон встал, промокая губы салфеткой, кивнул матриарху и мне. Несколько секунд — и дверь Медотсека закрылась за ним.
— Торопятся, — проговорила я, отпив несколько глотков травяного настоя из своей кружки. — Торопятся они вернуться к работе, к делу. Не могут они без дела. Для них оно — главное, — она посмотрела на дверь Медотсека. — Рассказывай, Бена. Вижу, что тебя что-то заботит... Выкладывай.
— Рина... Я теперь понимаю, что совсем недостаточно, крайне мало знала о вас, людях. Я... я хочу деятельно заботиться о Джоне, пока мы, я и Лиара, не вернёмся в Азарийское Пространство. Быть рядом с ним — счастье, говорить с ним — ещё большее счастье, понимать его — великое счастье. Но я... я совсем не умею готовить ваши, земные блюда. А мне... мне бы очень, очень хотелось, чтобы возвращаясь на корабль, приходя со службы, Джон смог бы поесть чего-нибудь домашнего, — матриарх, смущённо потупившись, помолчала несколько секунд. — Прошу, Рина, помоги мне. Научи. Мне... мне больше не к кому обратиться... Мне стыдно будет обращаться с этим к твоим подругам...
— И к твоим — тоже, Бена. Они приняли тебя в свой круг. Я в этом уверена и полно и чётко знаю, — тихо сказала я, вставая. Хорошо. Только — уговор. У Джона впереди как минимум — три часа, которые он проведёт на корабле. И ты обязательно два часа из этих трёх поспишь здесь. Ты устала, я это вижу и чувствую. Ты нервничаешь, ты боишься. Чего ты боишься — я тоже понимаю и знаю, но лучше будет, если ты два часа поспишь здесь. Я тебя напою моим фирменным отваром. И ты забудешься.
— Я, Кари, хочу... хочу проводить Джона, — прошептала матриарх.
— Проводишь. Я тебя разбужу за четверть часа до отлёта челнока. Дэвид сообщит мне, я в этом уверена, когда челнок будет полностью готов к вылету. Встанешь и проводишь. А потом — вернёшься к себе в салон. И — хорошо отдохнёшь. Договорились?
— Договорились, — матриарх поднялась на ноги.
* * *
Несколько десятков минут я, стоя у кухонного блока, показывала Бенезии, как правильно готовить самые простые земные блюда. Старшая Т'Сони чувствовала и понимала, что Карин показывает ей, как готовить именно те блюда, которые нравятся и которые приемлемы именно для Шепард, не делая на этом обстоятельстве никакого особого акцента.
Убедившись, что азари действительно хорошо освоила рецептуру и технологию приготовления, я увлекла свою подругу прочь от кухонного блока.
— Вот здесь, в этой выгородке, Бена... раздевайся, переодевайся в халатик и ложись, отдыхай. Давай, разоблачайся и ложись. — Я направилась к выходу из выгородки, не желая смущать азари своим присутствием. — Я подойду позже, когда ты уже ляжешь. Мне надо снять показания системы мониторинга. Время, график, — проговорила я, задвигая за собой створку полога ширмы.
Бенезия стянула с себя комбинезон, оставшись в белье, сняла с вешалки, надела, запахнула и застегнула лёгкий халат. Сложив комбинезон на табурете, она подошла к больничной кровати.
Да. На такой же кровати она лежала, когда её принёс на борт фрегата Шепард. На такой же кровати она лежала, когда Шепард вытаскивал её из хаскоподобного состояния, рискуя своей сутью, своим здоровьем, самой своей жизнью. И на такой же кровати она очнулась, впервые почувствовав себя не хаском, а совершенно обычной пожилой азари.
Теперь это была другая кровать. Другая. Я всё просчитала верно, не стала вольно или невольно заставлять Бенезию вспоминать всё совсем недавно случившееся с ней снова и снова.
Улёгшись на правый бок, Бенезия с наслаждением вытянулась, напряглась, чтобы дать нагрузку мышцам, потом расслабилась.
В этот момент и вошла Карин. В руках у врача был сосуд, закрытый крышкой, из которой выходила недлинная гибкая и, по виду, мягкая трубочка.
— Вот, возьми. Не вставай, не поднимайся. Здесь в изголовье тоже есть выемка для отростков, так что не беспокойся, ты не проснёшься от боли, повернувшись на спину, Бена. — Я подала азари сосуд, и та взяла его одной рукой, другой зажимая конец трубочки губами и делая первый глоток. — Была рядом?
— Да, Рина. Я... я счастлива. И я очень хочу, чтобы Джон перестал чувствовать себя одиноким. Я знаю, Рина, Дэйна — далеко. И Джон, снова, вольно или невольно считает, что он — одинок. Знаю, чувствую это. И хочу, чтобы пока я здесь, на борту, пока я ещё не сошла с корабля где-нибудь в Азарийском пространстве, Джон не чувствовал себя одиноким.
— Понимаю, Бена. — я присела на раскладной вращающийся табурет. — Я тебе — помогу. Ты права, Джону будет сложно. Предстоит большая работа с нашими находками здесь, на Иден-Прайме, — я, блюдя секретность, не стала озвучивать детали. — Потом предстоит рейс на Цитадель, там, вполне возможно, будет противостояние с Советниками и послом Альянса. А там... там, если не будет ничего сверхсрочного, мы обязательно займёмся поиском и эвакуацией твоей дочери.
— И всё это время, Рина, я постараюсь быть рядом с Джоном. Мне понятно, что он ушёл на второй план, Рина, когда осознал, что ты отдала предпочтение Дэвиду. И теперь я должна сделать всё, что только будет в моих силах, чтобы Джон не чувствовал себя одиноким. Прошу тебя только об одном, Рина... — Бенезия помедлила, собираясь с мыслями. — Я знаю, что, скорее всего, не смогу остаться на борту фрегата... Помоги Джону. Сделай так, чтобы он не чувствовал себя одиноким после того, как меня рядом не будет. Он ведь такой... Он никогда своими проблемами никого не грузил, не грузит и грузить не будет. Просто не захочет грузить. Помоги ему, Рина... Прошу. Я знаю, впереди — война, впереди — возможно — отключение ретрансляторов. Между нами могут быть сотни тысяч километров. Ты будешь с ним рядом, я в этом уверена, Рина. И прошу... помоги.
— Помогу, конечно, Бена, — сказала я, видя, как глаза азари начинают закрываться. — Спи. Я разбужу тебя за четверть часа до отлёта челнока.
— Спасибо, — едва слышно проговорила Бенезия, проваливаясь в сладкое лёгкое забытьё.
Убедившись, что матриарх уснула спокойно и крепко, я вернулась в свой "кабинетик", взглянула на индикаторы, уселась в кресло и вызвала на экран настольного инструментрона очередную медицинскую "форматку".
Тихо открылась дверь. Вошли Сарен и Найлус.
Я обернулась, кивнула в ответ на приветственные кивки Спектров, подошедших к её рабочему столу, взглядом указала на закрытые створки термошкафа. Бесшумно протянув руку, Сарен открыл створку, забрал пакеты из термошкафа, Найлус подставил раскрытую мягкую сумку и Артериус осторожно и тихо опустил пакеты внутрь.
Старший Спектр выпрямился, прощально кивнул мне, повернулся к двери, обернулся, взглядом указав на выгородку, в которой располагалась матриарх. Чаквас едва заметно кивнула и оба Спектра неслышно ступая, покинули Медотсек, тихо прикрыв за собой дверь.
* * *
(от Сарена)
Найлус, взглянув на наставника, направлявшегося к лестнице, понял — он неспроста поинтересовался у Чаквас, находится ли матриарх азари в медотсеке.
Войдя в каюту Найлуса и прикрыв за собой дверь, я подождала, пока Найлус выложит пакеты с блюдами из сумки на стол:
— Най, похоже, мы получили нашего первого агента в Пространстве Азари, — сказал я. — И этим агентом, как ты правильно понял, будет именно матриарх Бенезия Т'Сони. Другой вопрос — одна или с дочерью, но даже такой агент, как старшая Т'Сони, нам будет крайне ценен.
— То есть, — младший Спектр убрал сумку, свернув её в компактный пакетик и уложив на полку, — Ты предполагаешь, что...
— Я, Най, не предполагаю. Я уверен. Война приближается. Времени на раскачку, на подготовку у нас — всё меньше. Да, Бенезии будет трудно. Как часто говорят земляне, на неё вполне могут "повесить всех собак", обвинить, если сказать проще, во всех смертных грехах. Разумные органики... Несмотря на пятьдесят тысяч лет относительно спокойного развития они остались несовершенны. Сорок тысяч лет мы все потратили неизвестно на что...
— Почему же неизвестно, — усмехнулся Найлус, присаживаясь на раскладной стул и ожидая, когда на другой стул, стоящий у столика, присяду я. — Известно на что. На развитие. Какое-никакое, но всё же развитие.
— Вот именно, что "какое-никакое". Совет, к примеру, оказывается, должным образом не проверяет планеты, передаваемые молодым расам. И я теперь склонен думать, что он не первый раз допускает такой формализм. Если бы Совет проверил Иден-Прайм перед самой передачей планеты людям — он бы смог получить и Маяк, и базу протеан... Да, да, Най, базу протеан, двойную базу протеан — абсолютно спокойно. А теперь, увы, нет. Теперь ему это будет сделать крайне сложно. И потому, что у протеанских артефактов и руин появился вполне реальный, живой и дееспособный владелец и хозяин, и потому, что люди — это не та раса, которая позволяет обращаться с собой, мягко скажу — некорректно.
— Подозреваешь, что теперь Совет не увидит Маяк? — спросил Крайк.
— Конечно же, не увидит. — я принялся за еду. — Я пока что не знаю и не понимаю, куда денет Явик такое устройство. Ну не на базе же в глубинах Идена оставит... Хотя, впрочем, это — тоже вариант. Люди здесь первые из всех ныне живущих рас разумных органиков познакомились с живым представителем считавшейся совсем недавно вымершей расы. Это обстоятельство теперь очень серьёзно повлияет на многое. — Сарен задумался, пережёвывая очередную порцию. — Очень на многое, — добавил он.
— Я могу ошибаться, Рен, но я почувствовал, что Бенезия... очень неравнодушна к Шепарду, — сказал Найлус, беря в руки столовые приборы и приступая к еде.
— Ты не ошибаешься. — я едва заметно кивнул. — Она действительно его любит. Очень глубоко и искренне любит. И Шепард, на мой взгляд — единственный из ранее незнакомых с Бенезией разумных, кто заслуживает такой любви и такого отношения со стороны матриарха азари.
— Считаешь, что она... — негромко заметил Крайк.
— А кто ей сможет запретить, Най? — спросил я. — Ей — за восемьсот лет, она — пожилая азари. Люди живут сто — сто пятьдесят лет. Если она станет женой Шепарда, то она проживёт с ним рядом счастливую жизнь. Очень счастливую. Они... понимают друг друга. Крайне глубоко, остро, точно и полно понимают. А это сейчас — очень редкое... явление. — я отпил из бокала несколько глотков эрга. — Так что если Бенезия пожелает подписать договор с Шепардом... вряд ли её что-нибудь или кто-нибудь, включая Этиту и Лиару, сможет остановить. И даже если Бенезия будет просто любить Шепарда... — он помедлил, стараясь поточнее сформулировать мысль, — это всего лишь означает, что она будет его ждать. Ждать всю свою жизнь. Ждать, любя. После того, что ей... пришлось пережить, что ей пришлось перенести, эта любовь... такая любовь и такое ожидание — это счастье для Бенезии.
— До сих пор ничего неизвестно о том, кто его родители, Рен, — отметил Крайк.
— Я не думаю, Най, что нам, представителям другой расы, пусть и сотрудникам спецслужбы галактического уровня, следует заниматься уяснением этого обстоятельства во всех деталях. Всё равно дело — очень прошлое. Шепард вырос, возмужал, он сам прошёл свой жизненный путь. Прошёл один, не напрягая никого из находящихся рядом разумных. Да, родители у него были, вполне возможно, неординарные. Но всё равно они оставили его в младенчестве в детдоме. Это — поступок. И это — показатель. А сейчас Шепард — Эн-Семёрка, спецназовец высшей квалификации, одновременно — носитель загалактических и может быть — внегалактических возможностей и способностей.
— Он — наша надежда на победу над Жнецами, — сказал Найлус, собирая посуду в ровную стопку.
— Может быть он — надежда. Может быть, — сказал я. — Он, Най, никогда не согласится возглавить какую-нибудь общегалактическую структуру. А именно этого от него будут ждать. Именно этого, — повторил Сарен. — Всегда легче переложить и тяжесть работы, и тяжесть ответственности на какого-нибудь другого разумного, — старший Спектр помолчал несколько секунд. — Шепард из-за своих качеств... Да, и приобретённых — тоже, Най... Он будет вынужден действовать на пределе своих возможностей. А остальные... попытаются им просто прикрыться. Чтобы не напрягаться. — Я хлопнул ладонью по столешнице. — Сколько раз я это видел! Сколько раз я этому был свидетелем!... Нагрузить другого разумного, чтобы самому — не напрягаться! Шепард не согласится возглавить что-то вроде Галактического Сопротивления, а ведь именно этого от него и ждут! Очень многие разумные этого от него и ждут уже сейчас, Най.
— В противном случае... — протянул Найлус, размышляя, — его могут счесть...
— Монстром, — сказал я. — Тут ты — прав. Полностью — прав. Но это — не сработает. Шепард — не монстр. Он просто... не такой, как многие другие разумные. Не только — люди. Не только — земляне. Он — другой. И в то же время... он — наш.
— Считаешь... — осторожно заметил Крайк.
— Да, Най. Ты прав. Надо подумать. Нам с тобой вдвоём надо подумать над тем, как "продавить" через Совет Цитадели решение о присвоении Шепарду звания и статуса Спектра. Если он действительно, настолько необычен... Нельзя его связывать дутыми рамками стандартных внутрирасовых и межрасовых ограничений. Они, эти рамки, для него будут противоестественны. Если мы хотим попытаться победить Жнецов, что само по себе — невероятно сложно и трудно, надо дать возможность Шепарду раскрыть свой потенциал.
— Он ведь неугомонный, — сказал Найлус.
— Именно, что неугомонный, — подтвердил Сарен. — И он не хочет для себя никаких особых прав, никаких особых "послаблений" и "облегчений", как иногда выражаются люди. Он просто живёт и действует. Наверное, такая настройка и привлекает к нему... женщин. Они чувствуют, что он — достоин их особого отношения к нему, их любви.
— Бенезия... Она... — несмело продолжил младший Спектр.
— Хочет забеременеть от него, Най, — подтвердил я. — Знаю. Слышал. Это — "читается" очень легко. Она — счастлива, а счастье для любой женщины — быть матерью детей от достойного мужчины. Очень достойного, — подчеркнул Артериус. — Так уж тут, в этом мире, заведено. — Сарен посмотрел на часы. — Ладно. Скоро Шепард улетает в расположение лагеря археологов. Давай отдыхать. Потом надо будет прогуляться по окрестностям. Ночь ещё не кончилась... — Он встал, намереваясь улечься на раскладной койке. — Скоро придётся подумать над тем, как мы с тобой будем спать в капсулах.
— Подумаем, — сказал Найлус, гася свет и направляясь к своей раскладной койке. — Уверен, что эту проблему удастся решить. Так — или иначе.
* * *
Сташинский, как и обещал, вышел на аудиосвязь с Явиком. Получил от него инструкции по осуществлению передвижения двух буровых установок через территорию протеанской базы. К порталу, от которого предстояло бурить тоннель к месту расположения второй протеанской базы. Время, отведённое археологам на подготовительные работы, подходило к концу. Явик, переговорив с профессором, почти полностью очнулся, постепенно повышая степень своей готовности к обычной работе до нормативного уровня. Наконец, ощутив, что уровень достаточен, протеанин открыл дверь своей каюты-выгородки и вышел, направляясь к каюте старшего помощника.
* * *
(от Шепард)
Я лежала на койке, перебирая струны своей гитары и думая о чём-то своём. Старпомовский обход закончился несколько минут тому назад. Пока на корабле всё было в порядке. Экипаж и команда заняты выполнением поставленных задач, особых сложностей не отмечено, в пределах охранной зоны тоже спокойно.
На столике рядом с кроватью на подносе лежал распакованный паёк, к которому я так и не прикоснулась — слишком сытно накормили меня Карин и Бенезия в Медотсеке, чтобы была необходимость "дозаправляться" ещё и в своей каюте. Дверь, кстати, я не стал закрывать, оставив достаточно широкую щель и тем самым обозначив готовность пообщаться с любым из нормандовцев.
Явик, приближаясь к каюте старпома, несколько десятков секунд слушал, как играет Шепард. Мелодия ему понравилась. В этот раз воин древней расы шёл не скрываясь. Поэтому я, прежде чем протеанин появился на пороге каюты, успела сесть на койке и отложить гитару в сторону. Мысль о том, что часы безделья, пусть и относительного, подошли к концу, мелькнула в моем сознании одновременно с ровным коротким гулом струн гитары, уложенной в чехол и повешенной на стену.
— Проходи, Яв. — я поднялась с койки, поправила чехол с гитарой, подошла к шкафу, привешивая к поясу шлем и вооружаясь. — Сейчас я буду готова.
— Спасибо, Джейн. — Явик переступил порог каюты старпома, но дверь закрывать не стал. — Я получил информацию. Транспортировка обеих буровых установок через базу прошла штатно, учёные и техники уже установили их у портала. Кроме вполне обычного коридора археологи и инженеры с техниками ничего "такого" и не увидели. Похоже, наш план начинает работать так, как надо, Джон, — он подождал, пока я проверю свой рюкзак, отошёл к двери каюты. — Каков твой дальнейший план?
— Посмотрю, как начнётся бурение. — Я закончила сборы, повернулась, шагнул к партнёру. — Это должно занять час с небольшим, максимум — два. Просто понаблюдаю. Потом... я планирую вылететь со Сташинским на место, где уже началось строительство шахтного шатра над базой-второй. На дорогу туда уйдёт полчаса, там — час-два-три максимум — пока уясню неспешно, что там и как, на этом новом месте.
— Полагаешь, что мне лучше остаться на базе-один? — спросил протеанин.
— Да. Яв, ты знаешь сам, почему я так полагаю, — подтвердил я. — Поэтому пояснять, озвучивая вслух, прости, не буду.
— Знаю. — Явик понял, что я предполагю уход партнёра на несколько часов в глубины протеанской базы и уверена в том, что воин древней расы захочет побыть рядом с Таэлой. — Хорошо. Идём.
— Идём, — эхом отозвался Шепард, следом за Явиком переступая порог своего обиталища и прикрывая створку двери. — Если бы не ночь... можно было многое сделать быстрее, а так... придётся только попытаться ускориться.
— Согласен. Ночь — специфическое время, — произнёс Явик, ступая на лестницу, уходившую в ангар. Ни он, ни старпом в очередной раз не захотели воспользоваться лифтом.
В ангаре было спокойно и свободно. Водитель уже находился в кабине. Явик, поприветствовав полисмена, стоящего на входе в ангар, подошёл к челноку, поднялся на борт, вошёл в салон и сел в кресло. Он уже знал, что к ангару направляется Бенезия и не хотел быть свидетелем прощания.
— Джон... — Бенезия подошла к Шепарду, облокотившемуся о поручень трапа и читавшему на экране своего инструментрона последние присланные вахтслужбой фрегата файлы. — Летишь?
— Да, Бена. — Джон обернулся. — Ты немного отдохнула...
— Да, — улыбнулась азари, обрадовавшись, что Джон поинтересовался её самочувствием. Пусть и очень кратко, но поинтересовался... вполне искренне. — Вот, пришла тебя... проводить.
— Спасибо. — Шепард свернул инструментрон.
— Возвращайся, Джон. Я буду... ждать, — тихо сказала она, взглянув в глаза дорогого для неё человека. — Приходи ко мне в салон.
— Нет, — помотала я головой.
Я опускила руки, подхватывая рюкзак.
— Джон... — Бенезия сделала шаг назад, отступила от трапа, на который уже ступил Шепард. — Возвращайся... ко мне.
— Я вернусь, Бена, — тихо и твёрдо сказал Шепард, поднимаясь по трапу к челноку и кивая водителю, уже включившему автоматику закрытия двери. Шагнув к креслу, старпом уселся, пристегнулся и несколько секунд потратил на осмысливание происшедшего.
Челнок, тускло посверкивая мерцавшими прожекторами, вырвался из ангара через шлюз и ввинтился в ночное небо Иден-Прайма, выходя на просчитанный курс к лагерю археологов.
Бенезия вышла из ангара, направляясь к своему салону.
Карин разбудила её вовремя, сама подошла, коснулась плеча спящей азари. Когда старшая Т'Сони открыла глаза, Чаквас тихо сказала только одно слово: "Джон" и Бенезия поняла. Сон слетел с неё в одно мгновение и азари, как молодая дева, откинув покрывало, соскочила с кровати, почти моментально оделась и едва ли не бегом поспешила из Медотсека к ангару, с трудом осознавая, что ведёт себя совершенно не так, как пристало вести себя матриарху азари.
Нормандовцы, она это отчётливо, пусть и где-то на заднем плане восприятия, ощущала, провожали её удивлёнными, изумлёнными и заинтересованными взглядами, а она... Она почти бежала к ангару фрегата-прототипа, потому что понимала: она не простит себе, если увидит только хвостовые огни челнока. Она должна проститься с Шепардом так, как подобает прощаться двум разумным, любящим и ценящим друг друга. Даже когда он не любит её.
Сейчас, возвращаясь к себе в салон... Уже не в Медотсек, в салон, Бенезия чувствовала себя счастливой. Она попрощалась с Шепардом. Пусть даже он улетал с фрегата на несколько часов, улетал в сопровождении Явика, улетал отдохнувший, сытый, вооружённый.
Он улетал работать, действовать, помогать. А она... она оставалась на фрегате. Да, она снова будет рядом с Карин тогда, когда врач корабля продолжит своё путешествие по окружающим стоянку кораблей поселениям иден-праймовцев, она снова пообщается с подругами Чаквас. Всё это обязательно будет. Но теперь она будет ждать Джона. Ждать его, Джона Шепарда, возвращения. Будет думать о Джоне, будет беспокоиться о нём, будет любить его. Любить... на расстоянии.
Это — сложно, это трудно, но она справится с этой сложностью и с этой трудностью. Справится, потому что она действительно любит Шепарда.
Она ощущала, что Джейн уже настроилась на работу, что он несколько холодна, что она сосредоточена. Всё это так.
Она улетела работать, действовать, помогать. Совсем скоро начнётся война. И она будет улетать и уходить с борта своей "Нормандии" воевать. И будет возвращаться на фрегат, ставший для него очень надолго домом. Важным, ценным, дорогим и, конечно же, любимым домом.
Подождав, пока створка салонной двери откроется, Бенезия переступила порог своего обиталища, подошла к столику, села в кресло и задумалась, понимая, что в её жизни начался новый этап. Или — новый период. Или — новая страница. Она обрела большую, глубокую любовь, обрела возможность быть для кого-то единственной, лучшей, любимой. О многом теперь предстояло ей подумать, многое предстояло решить и время для раздумий и решения теперь у неё, матриарха азари Бенезии Т'Сони, было. До тех пор, пока Шепард не вернётся на фрегат из лагеря археологов.
|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
