|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
Искомое заведение находилось на главной улице заставы Хубэй и пропустить его было весьма трудно. Инспектора же больше заинтересовало, что главная улица проходила границей между хаотично лепившимися хибарами бедноты и добротными домами чиновников, торговцев и гарнизонных офицеров. И в этот пасмурный день такой контраст обозначался как никогда.
Район трущоб был погружен в беспросветную тьму ненастья, откуда вместе с сыростью надвигалась унылая безысходность, в отличие от освещенных фонарями и жаровнями, расставленными у ворот домов с ухоженными садами, что виднелись из-за крыш высоких каменных оград.
Дом Благоуханной радости был щедро расцвечен разноцветными фонарями, освещавшими праздничным светом чуть ли не половину главной улицы, и без того не широкой, заставленной прилавками уличных кухонь от которых доносились запахи готовящейся еды, заставив инспектора и его спутника вспомнить, что обеденное время уже давно прошло. Но к тихому расстройству слуги, хозяин, мельком взглянув в сторону лотка с паровыми булочками и харчевни, где подавали лапшу, вошел в Дом Благоуханной радости.
К ним тотчас поспешила с нарочитой приветливостью хозяйка заведения, изображая восторженное радушие, защебетала игриво.
— Ах, как же отрадно видеть среди грубой, невоспитанной солдатни столь благородных господ.
Дознаватель терпеливо переждал ее бурное заученное восхищение, глядя на гуляющую на ярко красных губах угодливую улыбку, на цепкие грубо подведенные глаза под насурьмленными бровями и коротко бросил:
— Комнату и лучшие блюда.
Обезьяна одетая в шелка все равно обезьяна. Чуть ли не под ноги ему вывернул ловкий служка и забежал вперед, показывая дорогу важным гостям.
— Конечно, конечно... Будет вам тихое, пристойное и уютное гнездышко. Все к вашему удовольствию, господин, — пропела им вслед довольная хозяйка и обмахнувшись вышитым шелковым веером, посеменила за гостями, не забывая расхваливать свой товар: — Какое же веселье без вина, благородные господа, а оно у нас лучшее во всем Приграничье. Что еще нужно в темную ветренную ночь?
По столичным меркам достойная комната Дома Благоухающей радости не тянула даже на среднюю. Вычурные дешевые безделушки на полках, потертая ширма, мебель с потрескавшимся лаком, выцветшие парчовые занавеси не скрывали пыли в углах.
Едва гости устроились за низким лакированным столиком как им принялась прислуживать девица, накрашенная столь же вульгарно, что и хозяйка.
Но если щедро наложенная косметика скрывала возраст хозяйки, то у девицы она же скрывала ее юность, которая угадывалась в легкости движений и тонком девичьем стане. От обилия яркой фальшивой роскоши, душных благовоний у дознавателя сдавило виски и он перевел взгляд на прильнувший к окну сумрак вечера, исходивший нескончаемым мелким дождем.
Хозяйка с неумелой любезностью все пыталась угодить привередливым гостям, слуга расторопно расставлял на столе немудрящие закуски, девица подогревала чай.
— Пусть вас не оставляют прекрасные дни и ночи, украшенные цветами и луной, — щебетала неугомонная владелица заведения.
— Пришлите девушку умеющую играть на цине и можете оставить нас, — оборвал ее инспектор.
Радушная хозяйка наконец закрыла рот, почтительно приняла протянутое одним из гостей серебро и удалилась, уведя за собой слугу и девицу, которую дознаватель тоже отослал жестом.
— Господин, вы уверены, что написавший письмо, отыщет нас именно здесь? — спросил помощник дознавателя, наливая в чашу господина вино из изящного кувшинчика.
— Я ни в чем уже не уверен. Этот аноним написал, что сам отыщет нас. Но где как не здесь, в самом оживленном заведении, куда путники заглядывают в первую очередь?
За дверью послышалось какое-то движение и девичий голос спросил:
— Господин?
— В чем дело?
— Дозволено ли мне будет войти?
— Входи.
Вошла изящная девушка с лицом укрытым вуалью, так что были видны лишь глаза, гладкий лоб и затейливая прическа со множеством шпилек с фальшивыми драгоценностями. Прижимая к себе цинь, она вместо того, чтобы усесться на циновку посреди комнаты, вдруг подошла к самому столу и учтиво поклонившись, тихо сказала, так что бы не услышал подслушивающий под дверью:
— Я... Это я написала письмо о судье У.
Говоря это, девушка не сводила больших темных глаз с неподвижного лица дознавателя.
Она подошла уверенно, полагая, что ее ждут. Она знала, что последуют расспросы и готова была дать ответы. И эти ее ответы дадут направление расследованию? Но он, по роду своей деятельности, знал насколько искусно умеют женщины лгать.
Разглядывая музыкантшу, усмехнулся про себя. Мысли и намерения девицы были ему ясны.
Она молода и, по-видимому, хороша собой раз пристроилась в бордель, и теперь отчаянно ищет способа вырваться из этой глуши.
— Танцуй, — приказал вдруг инспектор, взяв со стола чарку с вином.
Ее глаза распахнулись в изумлении.
— Разве вас не учат выполнять все прихоти гостей? — хмыкнул он, отпивая из чарки. — Так танцуй же.
Рядом беспокойно шевельнулся его верный слуга. Взгляд девушки потух, словно угасала последняя надежда, держащая ее дух.
Как всякая хорошенькая девушка она была уверена в себе, но самомнение дешевых красоток мигом исчезало, как только понимали, что не интересны своему собеседнику. Дознавателя никогда не привлекал дешевый и сомнительный товар.
О чем говорить с девушками он и знать не желал, полагая, что с такими можно говорить о чем-то лишь вусмерть пьяным. И вообще встречаться с девушками из-за их вечных притязаний и капризов считал глупым и пустой тратой драгоценного времени, потому предпочитал вообще не иметь с ними дела, зная, что семья договориться о его браке, который он с благодарностью примет.
И сейчас у него не было желания тратить время на одну из захолустных шлюх.
— Выстави ее вон, — велел он слуге, отпивая вино.
Девица смерила его негодующим взглядом, развернулась и вышла.
— Господин! — воскликнул слуга укоризненно. — Вы только что прогнали единственного свидетеля. Она могла, хоть что-то, рассказать по нашему делу!
— Слишком все гладко да складно. Нам будто ее подсунули. Что может знать эта девица? Что она может рассказать? Всерьез полагаешь, что бордельные девки интересуются делами управы? Я должен выслушивать ее детский лепет и чепуху, взамен взвешенного отчета многоопытного гарнизонного лекаря, который якобы отправлен в отпуск?
— Но... тогда, что же нам остается? Нам даже не с чего начать, — сокрушался слуга.
— Отчего же? — отпил вина дознаватель, потому что вино и впрямь было отменным. — Поговорим с сыщиком здешней управы -чиновников Юэ, да наведаемся к коронеру. Вдруг повезет застать его ученика.
Едва они, насытившиеся и хорошенько выпившие, покинули комнату, как к ним кинулась, старательно разыгрывая огорчение хозяйка заведения.
— Ах, господин, простите меня глупую, что не смогла угодить, но я знать не знаю эту бесстыдницу и откуда она появилась не пойму, — шумно оправдывалась разряженная тетушка. — Но уверяю, что наши девочки доставили бы вам незабываемое удовольствие, что вы непременно задержались у нас подольше.
"Ну разумеется! Эта девка наверное уже спрятана в одной из многочисленных комнат борделя", — хмыкнул дознаватель, проходя мимо, с презрительным снисхождением выслушивая манерное щебетание престарелой шлюхи.
Он уже возненавидел эту крысиную дыру всей душой.
Та вдруг умолкла, словно растеряв запал, придавленная не столько его грубостью, сколько высокомерием, но тут же мстительно улыбнулась ярко-накрашенным ртом, увидев, что за нее сейчас поквитаются. Потому что стоило дознавателю и его вышколенному слуге спуститься в общий зал, как дорогу им заступил, поднявшийся из-за столика кряжистый подвыпивший воин, сидевший с двумя девицами.
— Тебе чем-то не понравилась наша девочка, чужак, что ты грубо выгнал ее, а? — с вызовом поинтересовался, пошатываясь здоровяк, глядя на столичных щеголей. — Наши девочки не хороши для тебя, да? — надвигался он на дознавателя, намереваясь разобраться с высокомерным приезжим, да так, чтобы тот надолго запомнил ребят с заставы Хубэй.
Странно, что слуга даже не шевельнулся, чтобы защитить своего господина или хоть как-то оградить его от оскорблений молодчика, нарывавшегося на драку. Похоже, это и придало дерзости громиле, не думавшего униматься.
— Вот именно, — покладисто согласился дознаватель, словно вел вежливую беседу. — Не люблю когда мне подсовывают дешевый товар.
— Что-о-о? — разъяренным медведем взревел вояка, поведя своими монолитными плечами. — Утверждаешь, что мы тут, на заставе, довольствуемся низкопробным товаром?
— Именно, — поддакнул дознаватель.
— Может тебе все здесь в Приграничье, кажется простым и безыскусным, — сузив глаза, угрожающе проговорил вояка, — но одно тебе скажу точно, кулаки здешних ребят, по-настоящему тяжелы, не в пример столичным неженкам вроде тебя. И, знаешь, мы на это дело не в пример как щедры и со всей души отвесим тебе в избытке отменных тумаков, дорогой гость.
Дознаватель скупо улыбнулся. Хозяйка заведения, мстительно кривила губы, раздосадованная тем, что не удалось как следует припугнуть разборчивых и капризных столичных гуляк, потому останавливать начинающуюся драку была не намерена. Последствий она не боялась, здесь на Заставе никого не удивишь буйными потасовками и это вовсе не рассматривалось как нарушение порядка. Более того, считалось частью развлечений и было оплачено.
Вокруг собрались те, кому повезло в этот час заглянуть в Дом Благоуханной радости.
Кто-то уже делал ставки и никого не смутило, что сопровождавший чиновника слуга отступил в сторону. Все были уверены, что субтильный столичный гость, не продержится против признанного местного силача даже
четверти того времени как прогорит ароматическая палочка.
Гарнизонный силач обрушил удар своих тяжелых кулаков на противника, только того на месте не оказалось. Живо развернувшись, он вновь кинулся на дознавателя, терпеливо ожидавшего его неуклюжей атаки, заложив руки за спину. Но как только громила набросился на него, то вновь встретился с пустотой. Гибкий соперник не то чтобы ловко, а даже изящно уходил от сокрушающих ударов, словно заранее зная, где именно их ждать. Это было похоже на то, как неловкий, неповоротливый бутуз пытается поймать назойливую мушку.
Слуга столичного чиновника, привычно сложив руки на груди, держа меч подмышкой, откровенно забавлялся. В конце концов, зрителей начал разбирать смех. Верзила уже вымотался ловить, все время ускользающего противника, не нанеся ему ни одного удара. Тяжело переводя дух, красный и распаренный здоровяк вытер рукавом взмокший лоб и делая вид, что хихиканье и шепотки девушек его не задевают, выкрикнул своему противнику:
— Даже не удивляюсь тому как по-женски трусливо ты дерешься. В столице нападать все слабаки, только убегать горазды?!
— Ну, почему же, — пожал плечами дознаватель. — Столичные и атаковать способны. Хочешь испытать это? — и припечатал его ногой прямо в широкую грудь.
Выпучив глаза и перестав дышать, ибо дыхание от удара перехватило, здоровяк грузно повалился в беспамятстве навзничь.
Обойдя его, дознаватель вышел из заведения и никто не рискнул остановить его. Часть гостей уныло расплачивалась за проигрыш, передавая серебро немногочисленным счастливчикам, рискнувшим поставить на чужака.
— Господин, куда мы теперь? — нагнал дознавателя его подручный страшно гордый за него.
— К чиновнику пятого ранга.
— К сыщику Юэ? Мы знаем, где он живет?
— Посмотрел в тетрадь учета рабочего времени.
Продолжение следует...
|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
