Птенцы Бедвира-11

Глава одиннадцатая

Солнце, выглянувшее в очередной раз из облаков, всё так же ярко освещало развалины маяка Аодх. Но для Риннон все краски дня потухли в серый пепел, а трава, недавно зелёная, редко выглядывавшая между камнями, стала чёрной. Даже сияющие солнцем волны показались хмурыми.

— Почему он не бежит сюда? — негромко спросил Грэм — и она вздрогнула: так неожиданно прозвучал его голос.

— Ты сам сказал, что у него нога застряла между камнями, — ответила девушка, надеясь, что после её объяснения младший брат Моргана уйдёт в их жилище.

Но Грэм не унимался.

— А почему он сидит там? Раскидал бы камни и успел бы добежать. Пусть у него нога, но ведь успел бы...

Она повернулась к мальчишке всем телом, одновременно поднимая перед его глазами ходуном ходившие руки.

— Зайди в дом, — процедила она сквозь зубы. — Видишь, как трясутся мои руки от желания ударить тебя?.. Зайди в дом и лучше не попадайся мне на глаза. Я нетерпелива, Грэм. И рядом нет твоего брата, чтобы удержать меня от желания... убить!

— А что я сделал?.. — растерянно пробормотал он, пятясь к двери-дерюге. — Я ничего не сделал, чтобы ты кричала на меня!

Риннон зашипела от злобы: он и вправду походил на своего старшего брата, предпочитающего оставлять последнее слово за собой!

Знала, почему она злится. На этот раз виновата она сама, не успев вовремя предупредить этого белобрысого Грэма о границах магической защиты вокруг маяка. Но злость нарастала не столько из-за собственной беспомощности в этой ситуации, не столько из-за Кениона, остававшегося в опасности, не столько из-за упрямо перечившего ей мальчишки, сколько из-за...

И ахнула.

Грэм, топтавшийся рядом, молнией бросился с плиты-крыльца к Кениону!

Он с ума сошёл?!

Рассвирепевшая девушка додумала вопрос в бешеном беге следом за безрассудным мальчишкой. Сторонне, краем глаза, она видела, что саранча стремительно приближается к острову, словно падая сверху к берегу. Понимала Риннон, что и она сама в суматошном беге может застрять посреди береговой гальки и камня. Не понимала одного: что заставило её кинуться за Грэмом?!

А тот уже склонился перед Кенионом, раскидывая камни, в которых тот застрял. А Кенион всполошённо махал на него руками, кажется убеждая вернуться под крышу, пока не поздно. И замер с поднятыми руками при виде бегущей к ним Риннон. А потом дёрнул подбородком взглянуть на небо и съёжился.

Разъярённая девушка за пару шагов до мальчишек ткнула пальцем в камни у ног Кениона. Те взлетели в стороны — вместе с шарахнувшимся от них Грэмом.

— Быстро хватайся за моё плечо!

Риннон шагнула в выемку, образовавшуюся после выброса магической силы, и согнулась, чтобы Кениону было легче дотянуться до её плеча. Грэм, как будто так и надо, тут же присел рядом с ним же, а потом вообще сунулся под плечо Кениона, чтобы давить снизу, помогая подняться.

Риннон исподлобья глянула на него.

— Лучше б ты на крыльце остался!

— Поздно! — буркнул белобрысый, пыхтя под весом Кениона и пытаясь исподлобья посматривать на небо.

Они вдвоём подняли Кениона на ноги и сумели взвалить его на себя, чтобы он мог идти с опорой на одну ногу. И даже зрелище верещащей саранчи, несущейся к ним падающим камнем, не заставило их бросить хроменького. Прикусив губу, на грани слёз Риннон решилась: она будет бросать в саранчу теми же примитивными сгустками силы, что бросала на камни, ставшие капканом для Кениона, — хотя бы отогнать тварей! До тех пор, пока не пересекут границу Бедвировой защиты!..

Вот только Кенион... Он наваливался больше на неё. Не потому, что она была сильней и сама подставлялась под его тело, а потому что невысокий и даже худосочный Грэм мало давал ему опоры на себя. А это всё значило лишь одно: её руки заняты — и она не могла пустить в ход даже простейшего отпора.

А тут ещё эти камни!.. Нога то и дело если не ехала по ним, то подворачивалась боком, и Риннон начинала бояться, что вскоре может захромать, как тот же Кенион.

— Стойте! — закричала она, снова поднимая голову кверху.

Дикий крик саранчи приближался, так что пора готовить для неё силовой сгусток, который отшвырнёт тварь от них — и даст время сделать ещё несколько шагов к защите.

Не понявший, зачем останавливаться, Грэм забормотал что-то злобное и потянул было снова Кениона вперёд, к маяку, вынужденно заставляя шагать и Риннон.

Девушка оскалилась зарычать на него: думать она уже не могла — всё на животных инстинктах выживания... И все трое внезапно шарахнулись, когда первая пикировавшая на них тварь вдруг крякнула в нескольких локтях от них, замолчала, резко и боком переворачиваясь в воздухе, и рухнула на камни, подрагивая в конвульсиях — с короткой стрелой в черепе. Длинные полупрозрачно-серые крылья пару раз вздрогнули и беспорядочно застыли по сторонам твари.

Онемевшие девушка и мальчики, может, и простояли бы драгоценное время зря. Но от входной двери в маяк послышались писклявые вопли, и Риннон заторопилась, уже сама покрикивая на уставшего Грэма. И они снова потащили Кениона, измученного болью в подвёрнутой ноге, — навстречу тем, кто ждал их на крыльце нынешнего жилища.

А ждали их... Картина была настолько непривычна для Риннон, что она, забывшись, то и дело изумлённо качала головой: на верхней ступени небольшой лестницы сидел Кахир, которого удерживали за плечи Этель и Мирна. Поборник держал в руках арбалет, отслеживая следующих летающих вокруг маяка адских тварей. Причём он часто опускал оружие, отдыхая, — руки-то ещё слабы!.. Аликс, сестрёнка Лукаса, пряталась за спиной Кахира, держа в руках сумку с арбалетными болтами, чтобы подавать их по первому требованию стрелка.

Под таким прикрытием Риннон не только осмелела, но и почувствовала, как её ужаснувшееся сердце начало успокаиваться — в надежде, что они, все трое, успеют всё-таки добежать до близкой уже защиты. И она истово считала шаги: двадцать один, двадцать, девятнадцать, восемнадцать... Шипя сквозь зубы, неловко по камням прыгал на одной ноге Кенион, тяжело дышал Грэм, весь мокрый от пота...

Щёлканье арбалета и падение очередной твари...

Вынужденные беглецы, они больше не останавливались, мелкими шажками стараясь добраться до невидимой заветной черты. Невидимой, впрочем, для Грэма. Риннон сначала не замечала, но по отчаянным взглядам Кениона вперёд всё же сообразила, что границы защиты он видит, как и она.

"Пятнадцать... четырнадцать..."

Сразу две твари ринулись в атаку на живых.

Кахир не успеет пристрелить обеих!

Девушка вынырнула из-под мышки Кениона. Протестующе закричал Грэм, на которого поневоле навалился Кенион. Но крик мальчишки прекратился, едва Кенион опёрся на здоровую ногу, а Риннон закричала Кахиру:

— Стреляй! Быстрей!

Она не смотрела на поборника. Она смотрела на пару злорадно верещащих адских созданий, с бешеной скоростью падающих на них.

Выстрелом из арбалета одну снесло в сторону. И теперь Риннон получила представление, против которой именно твари использовать свои силы.

Холодный ветер со стороны моря взметнул её чёрные волосы, девушка вскинула руки к нападающей саранче и, хрипя от напряжения, прокричала заклинание.

Заклинание настигло саранчу, когда она начала замедлять полёт и растопырила задние, довольно массивные лапы, чтобы ударить кого-то из троицы по голове. Смерть твари, летевшей рядом, её не впечатлила. Именно поэтому Риннон, договаривая заклинание, дёрнула мальчишек так, чтобы оба упали.

Жить хотелось всем.

Краем глаза девушка уловила, что Грэм тут же из последних силёнок, ползком потащил за собой Кениона к входу в жильё. Ей самой было не до них. Прежде чем вызванной ею силой тварь снесло в сторону, саранча сумела-таки ударить когтями по голове заклинательницы. В глазах потемнело — и девушка не сразу поняла, что ослепла не столько от боли, сколько от заливающей её лицо крови. Но поняла быстро. И в следующий миг, обозлившись на саму себя: "Я сильна, но всего лишь оттолкнула эту тварь в сторону?!" и одним движением поднятой юбки стерев кровь с глаз, Риннон швырнула огнём в крылья саранчи. Та барахталась всего в нескольких шагах от людей, стараясь перевернуться со спины на лапы. Пламя облепило тело адского создания так, будто оно было облито маслом.

А девушка кинулась следом за мальчишками, уже только ладонями отирая заливающую глаза кровь. На себя Риннон обозлилась до той степени высокой ненависти, что впервые в жизни промелькнула мысль: "Неужели я не могу использовать всё то, чему научил меня Бедвир?!" Она бежала и вспоминала, как создавала защитный круг вокруг беспомощных, которых вела с окраины города. Ну и что, что в круг попала будущая саранча? Главное — круг был сделан. Главное — Риннон доказала всем, что она сильный маг. И что с того, что маг тёмный? Она сильная!

Взгляд на небо. Там кружились ещё пять тварей, которые, кажется, пока побаивались спускаться туда, где в одночасье были уничтожены сразу три саранчи.

Риннон подставила плечо Кениону, сменив изнемогающего Грэма, который уже и сам с трудом плёлся...

Она тащила спотыкающегося младшего брата Клемента и страшилась того безумного смеха, который так и рвался из её груди. Правда, это и в самом деле было смешно: теперь ей страшно, невыносимо хотелось, чтобы и остальные твари спустились на островок с маяком...

Она видела Кахира, который в очередной раз чуть не уронил арбалет, отдыхая и следя за небом.

А внутри нарастало нечто странное. Уже не смех, а что-то гораздо более тёмное и тяжёлое... Когда они трое добрались до лестницы, когда она усадила Кениона на последнюю ступень, а Грэм свалился рядом с ним, девушка выпрямилась и проверила небо. Пятеро созданий всё ещё кружили над маяком. Их не смутило, что живые пропали.

— Мы в безопасности? — негромко спросил Кахир, положив арбалет на колени.

— Пока — да, — мрачно откликнулась Риннон.

— Что значит — пока?

— Мы в безопасности, пока эта саранча не навела на остров своих повелителей. Если последнее истинно, позже они нашлют на нас полчища этих тварей.

— Думаете — это разведчики? — дрогнул голос поборника. Вероятно, он представил себе эти полчища, виденные недавно.

— Да. А потому их надо уничтожить, — бесстрастно, подражая Бедвиру, ответила она.

Поборник на последние слова промолчал и принялся подниматься с лестницы. Этель отошла, и помогали ему только Мирна и Аликс...

Подражая Бедвиру, Риннон вложила в собственные интонации не только бесстрастие, но и уверенность — для всех, кто её слышал. Но с собой была честна: что эти твари — разведчики, она не была уверенной. Зато абсолютно точно знала, чего хочет она сама. Даже не убить оставшихся пять тварей, сверху верещавших так, что хотелось заткнуть уши. Нет. Убийство — конечно, итоговый результат, но...

Отдышавшись, поднялся Кенион и, судорожно подпрыгивая на каждой ступени лестницы, вновь поддерживаемый Грэмом, сумел добраться до входной двери-дерюги.

Кахир дошёл до двери сам. Кажется, Этель предупредила его о защите Бедвира. Поборник не пытался прятаться от крылатых созданий, но и не пытался геройствовать. Риннон заметила: он быстро посмотрел на пронзительно перекликавшуюся саранчу, потом — на арбалет. То есть... Он, может, и хотел бы попробовать перестрелять тварей, но сомневался, что у него, раненого и ослабевшего от потери крови, хватит сил на них, на все пять целей. Для него сейчас и арбалет поднять — проблема.

Она закрыла за всеми дверь, внешне спокойная, но внутренне горящая от предстоящего поступка, который начала обдумывать в деталях. Скользя взглядом по жильцам маяка, рассеянно отмечая, кто где, с чего начать помощь Кениону и чем напоить уставшего Кахира, она наткнулась на Этель. Малышка стояла возле одного из столбов, на которых держался сводчатый потолок маяка. И смотрела в упор на Риннон.

Провидица... поняла? Увидела?

Ноздри девушки раздулись от новой злобы. Если девчонка скажет остальным, что задумала Риннон... Риннон сжала худые до костлявости кулаки. "Если даже скажет, — внезапно подумала она, — кто сумеет помешать мне? Лишь бы эти твари не улетели... Лишь бы не улетели!"

И она перестала смотреть на Этель, а бросилась командовать всеми, кто мог помочь с мальчиком и мужчиной. Уложив Кахира на топчан, она заботливо устроила его голову на тощей подушке из нескольких сложенных войлоков и велела Мирне принести жёлтый кувшин с укрепляющим травяным чаем.

А сама подошла к Кениону и, благо, что он уже сидел, бесцеремонно — так, что он даже смутился, засучила ему штанину до колена, чтобы посмотреть его рану. Содранная кожа, всё ещё сочащаяся кровь и стопа, вокруг которой кожа постепенно опухала, темнея, — ничего страшного. Она кивнула ему и отошла к столу Бедвира. Здесь нашла всё, что нужно для очищения ран и для перевязок. Чему — чему, а искусству врачевания и исцеления Бедвир учил юных магов тщательно.

И всё это время, пока Риннон бегала от одного к другому, заодно успокаивая перепуганных Мирну и Аликс, отсылая неожиданно послушного Грэма к камину — следить, остыл ли новый укрепляющий отвар, только что приготовленный, она с удивлением следила за Этель. Малышка деловито ходила по их новому жилищу — но так, что неопытный взгляд остальных не отслеживал её перемещения. Разве что однажды Кенион вдруг нахмурился, застыв взглядом на хрупкой фигурке маленькой провидицы. Но затем Грэм его ненароком отвлёк, и больше Кенион не обращал внимания на Этель. А та, насколько поняла заинтригованная девушка, собрала что-то мелкое со стола Бедвира, потом копалась у камина, затем вовсе ушла к своему топчану — так тихо, что и Риннон неожиданно для себя тоже забыла о ней.

...В замковых руинах Риннон появилась, когда там жили уже Сиджи, Клемент и Орния. И Этель. Поначалу Риннон не могла заставить себя отнестись к Сиджи и Этель не то чтобы как к ровне, но даже безразлично. Они злили её. Особенно Этель. Маленькая оборванка бегала по руинам в таком рубище, несмотря на старания Орнии приодеть её, что Риннон просто брезговала даже смотреть на неё. А потому не сразу поняла вкладываемую в головы юных магов заповедь Бедвира: "У вас у всех разные способности. Каждый из вас должен помнить, что ваша сила увеличивается и преображается, когда вы принимаете помощь другого". Поначалу Риннон даже не соглашалась с этой примитивной, на первый взгляд, заповедью. Объединяться с презренными сыном рыбака и дочерью нищенки?! Но занятия, где просто необходимо объединяться то с одним, то с другим, уже практически объясняли слова их странного учителя: одна особенность плюс другая равняется появлению на свет третьей. С тех пор Риннон поневоле присматривалась к магическим особенностям её вынужденных однокашников. И часто, сердито глядя на Этель, всё-таки думала: "Знать бы заранее некоторые события..."

Объяснив Грэму, как давать отвар Кахиру и Кениону, она спокойно добавила:

— А я пока прослежу, как ведёт себя магическая защита маяка.

Мальчишка только кивнул, кажется не вполне вникнув в значение её фразы, но поняв по тону девушки, что у неё серьёзное дело.

Помелькав ещё немного возле камина, Риннон выскользнула из жилья, с облегчением вздыхая, что входная дверь со стороны топчанов прячется от них за двумя толстенными столбами. Выскользнула и замерла, растерявшись: на крыльце, на его верхней ступени, сидела Этель.

— Что ты здесь делаешь? — строго спросила Риннон.

Малышка подняла голову и показала на котомку, лежавшую на её коленях.

— Я собрала всё, что тебе нужно.

Рассерженная девушка выдрала котомку из слабых ручонок и бесцеремонно вытрясла её содержимое на плиту крыльца. Мгновения приглядки сверху вниз на разбросанную по плите кучку — и Риннон, медленно качая головой, присела на корточки. Ничего себе — собрала Этель.

— Сделаешь сама? — с полувопросительными интонациями сказала малышка. — Ты ведь тоже умеешь? Или... помочь?

В сумме — третья особенность.

— Они... живые, — медленно сказала девушка, глядя в сторону, где продолжали пролёт над маяком остатки саранчовой стаи. — Тебе не жаль?..

Малышка только пожала плечами, спокойно глядя ей в глаза, и Риннон сообразила, что задала глупый вопрос. Тогда она снова сгребла в котомку набранные Этель ингредиенты для магического ритуала, любимого самой Риннон, и быстро спустилась к границе магической защиты. Немного помедлив, Этель встала с лестницы и последовала за девушкой.

А та уже приценивалась к мёртвой саранче, лежавшей неподалёку от линии защиты. Смотрела на неё, время от времени переводя взгляд на небо. А руки уже работали, собирая костёр, в который Риннон добавляла необходимые ингредиенты, собранные тоже втихомолку, пока вроде бегала "по хозяйству"...

Пламя занялось достаточное, чтобы его не сдул свежий, до озноба, морской ветерок.

Стая саранчи в своём облёте начала скрываться за маяком. Последняя летучая тварь ещё взмахивала трескучими крыльями, догоняя свои товарок, и Риннон изо всех сил рванула за пределы защиты, к присмотренной ею, сбитой Кахиром саранче. Та лежала ближе всех остальных к границе магической защиты. Добежав, она вцепилась в её жёсткую, в колючих иглах лапу и напряглась тащить к костру. А там уже сидела Этель, которая не только поддерживала огонь, но и добавляла в него свои, только что собранные ингредиенты. На что девушка выдохнула: несмотря на силы, использованные для костра, оставалась боязнь, что какая-нибудь нелепая случайность может погасить пламя.

Дохлая саранча ехала по камням плохо — ненамеренно, естественно, цепляясь всем дохлым телом и конечностями за странную, уготованную ей дорогу к костру.

Стая тварей вылетела из-за крыши маяка, когда добыча черноволосой ведьмы оказалась за границей защиты. Поздно вылетела. Риннон даже некоторое время присматривалась, заметили ли твари, что одной подстреленной на острове не хватает. Не заметили. Или не обратили внимания.

Вынув из набедренных ножен большой рыбацкий нож, хорошо заточенный Сиджи, девушка примерилась к голове твари. Затем снова подтащила её тело к костру, чтобы приподнять переднюю часть добычи над костром. Этель встала сбоку и взялась за голову саранчи. Теперь Риннон могла держать мёртвое тело одной рукой. Замах ножом по тонкой шее твари, удар ногой по отделённому телу, чтобы отослать ненужное в сторону. Несколько капель телесной жидкости упали в огонь. Этель подняла глаза на Риннон. Та взяла у неё голову саранчи и вдавила в уже появившуюся золу. Чёрный чад, пошедший над костром, заставил её нехотя ухмыльнуться. А потом начать читать заклинание. Сначала девушка читала его бесшумно, только еле шевеля губами, потом — шёпотом. Под конец ритуала Риннон уже кричала, срывая голос.

А из костра поднимался уже не чёрный чад. Пять извивавшихся силуэтов, по очертаниям напоминавших змеиные, стремились в воздух — туда, где летали крылатые твари. Эти странные змеи были голодны, и их влекло к добыче жёсткое впечатление, что именно саранча, именно крылатые твари — единственное, что может их насытить...

Впрочем, чёрными дымные змеи были только до границы Бедвировой защиты. Едва они пересекли невидимую линию, как превратились в нечто близкое расплавленному над огнём воздуху, не теряя первоначальных своих очертаний...

Саранча не заметила ничего, потому что Риннон буквально на один шаг вышла из-за границ защиты. И вся стая верещащих тварей ринулась на легкомысленную жертву.

А призрачные змеи — им навстречу.

Наблюдая за происходящим, Риннон затаила дыхание. Саранча увидела призрачных змей. Пока не зная, что они опасны, адские твари что-то всё-таки заподозрили и попытались свернуть с прямого пути, который начали, нападая на девушку. Но... Движения их крыльев странно замедлились, как будто саранча ни с того ни с сего начала засыпать на лету. Или попала в необычно тяжёлый, возможно насыщенный влагой воздух. Вскоре полупрозрачные крылья атакующих тварей уже не трепетали, а с трудом вздымались и опускались, а полёт выглядел парящим, а не стремительным. И даже крик саранчи из пронзительного плавно перерос в долгий вопль...

А призрачные змеи летели вверх так стремительно, будто рядом с Риннон стояла Орния со своим арбалетом, отстреливая тварей.

И они встретились.

Пронзительное верещание саранчи будто схлопывалось одно за другим: достигнув тварей, призрачные змеи резко расширялись, будто сложенные до сих пор мешки. Искажались фигуры саранчи, попавшей в этот мешок, — замолкал их дикий вопль.

Когда захлебнулось верещание последней твари, когда она следом за остальными рухнула на каменистую землю острова, маленькая Этель тоже подошла к границе магической защиты. Риннон оглянулась и шагнула к ней.

Способность Этель, пусть и ненадолго, но контролировать время...

Умение Риннон — создавать границы и наполнять их необходимой силой, давая появиться на свет необычным, псевдоживым — големам...

Сотворчество двух магов дало третий результат.

Всё ещё неуверенно Этель коснулась пальчиками ладони Риннон. Девушка, не глядя, сжала ладошку малышки. Обе молча смотрели, как, покинутые исчезнувшими змеями, трепыхаются на камнях тела адских тварей, становясь лёгкими, как бумажный свиток. В конце концов, пять пустых, будто выпотрошенных и тщательно высушенных то ли тел, то ли коконов унесло ленивым морским ветром в сверкающие солнцем воды.

Этель, напоминая, дёрнула за ладонь девушки.

— Да. Сейчас, — отозвалась Риннон.

Пять призрачных змей едва-едва виднелись на серых камнях. Они мягко и вкрадчиво шмыгали между большими валунами, струясь — спускались к воде, играя с её волнами в догонялки... Воздев руки к призракам, Риннон договорила заклинание, возвращая призраков к ритуальному костру, вокруг которого они некоторое время танцевали, постепенно пропадая, пока не испарились совсем. Вместе с угасанием костра, чадящего чёрным дымом.

— А другие? — спросила Этель, глядя на далёкий берег. — Они не прилетят?

— Не знаю, — честно ответила Риннон.

— Тогда нам нужен Кахир, — решила маленькая провидица и замолчала, продолжая глазеть на берег.

Риннон с подозрением покосилась на девочку. При чём здесь поборник? Или... Девушка в мгновения похолодела: Этель предвидит? Она предчувствует, что новое нападение на маяк Аодх всё-таки будет?

Но почему тогда Бедвир оставил Кахира на острове — с ранами, которые слишком медленно заживают без подпитки силами?

Ответ есть. И не один.

Потому что события сейчас изменяются так стремительно, что даже маленькая провидица не успевает их отследить.

Потому что, покидая Аодх, Бедвир не рассчитывал, что самоуверенный мальчишка Грэм переступит границу поставленной им защиты — и саранча узнает, что на островке есть живые.

А личные силы у магов, ушедших в город на войну с саранчой, сейчас на вес золота. Поэтому Кахир очень ослаблен из-за ран и — особенно после стрельбы из арбалета. Ему помогли, как обычному раненому — обычные целители. А не как маги.

А Кенион слаб, потому что не знает тех навыков исцеления, которые Бедвир воспитывал в каждом из учеников и требовал закрепить их как любое бытовое умение. Личное. Например — умение держать в руках ложку.

Жёсткие губы Риннон шевельнулись в едва намеченной усмешке. Помнится, Клемент пару раз тоже выбивал руку из плеча, как сейчас его младший брат подвернул ногу. Одни и те же слабости... И вздохнула: пора возвращаться и готовить маяк к возможному нападению саранчи, а то и её повелителей. И начать укрепление с исцеления всех страждущих — тех, кто мог бы держать в руках оружие, а не валяться на топчанах бессильными... Сама себе внутренне напомнила о возвращении — и сама же всё стояла, держа Этель за руку и смотрела на лесной берег, словно ждала... А потом у неё вырвалось то, о чём она давно хотела спросить у Этель и из-за чего злилась на неё:

— Почему ты ходишь босиком, Этель? Орния тебе и одежду купила, и башмачки. А ты бегаешь, как...

И осеклась. Не то настроение, не то место и ситуация, чтобы договаривать: "Как бездомная бродяжка..."

Она ожидала, что её бесцеремонный вопрос озадачит маленькую провидицу, но Этель отозвалась сразу и без обиды:

— Я так лучше знаю.

Сначала Риннон не поняла её ответа. А вникнув, с досадой прикусила губу: да, её пора ученичества пока ещё не закончилась. Бедвир давно мог приказать Этель одеться и обуться. Но, босыми ножками ступая по земле, на которой всегда есть следы прошедшего, настоящего или будущего, девочка лучше провидела. И, кажется, до сих пор это понимали все, кроме Риннон. Даже Орния, деликатно пробуя одеть Этель, не настаивала на обуви, хоть и купила ей башмачки.

Следующая глава в понедельник.

Выкладка ближе к девяти вечера.

Если проды не будет, в комментариях будет предупреждение.