The Shadow Stone. Книга 1

The Shadow Stone

A Forgotten Realms Novel

By Richard Baker

Один

Аэрон Мориет скользнул к залитой солнцем поляне, пробираясь сквозь зеленый подлесок. День был теплый, и изумрудный полог над головой скрывал тепло от заросших мхом деревьев; ни малейшее дуновение ветра не шевелило листья и ветви. Пот пропитал его домотканую рубаху и струйками стекал по спине. Двигаясь бесшумно, Аэрон поднял лук и натянул стрелу, пока грубое оперение не царапнуло его по подбородку, прямо под ухом. Прищурившись, он прицелился вдоль древка. У него был только один шанс, и он не хотел промахнуться.

В восемнадцати метрах от него тощий заяц почуял опасность и сел, подрагивая носом. Со спокойным совершенством, выработанным долгой практикой, Аэрон спустил тетиву. Оружие тихо звякнуло у него в ухе, когда натянутая тетива обожгла кончики пальцев. Кролик брыкался и подпрыгивал, но стрела пробила его насквозь сразу за передними лапами.

Аэрон выпрямился с довольной улыбкой. На лугах Маерчвуда в изобилии водились кролики, белки и другая мелкая дичь. В жаркие, ленивые летние дни он мог подстрелить трех или четырех кроликов во время дневной охоты. Он выбрался из подлеска, щурясь от золотистого света, заливавшего долину, и побежал разделывать свою добычу.

Солнце припекало на поляне. Аэрон стряхнул пот с непокорного ореола золотистых волос и остановился, чтобы снять с себя рубашку из грубого льна. Он был худощавым юношей, не более ста семидесяти сантиметров ростом, с жилистым и упругим телосложением. Острый ум светился в его темных глазах, широко расставленных на гордом, уверенном лице, в котором явно текла эльфийская кровь. Он вытащил из ножен на поясе охотничий нож с широким лезвием и опустился на колени рядом с кроликом.

Пот струился по его лицу, пока он чистил маленькую тушу. В южных районах Чессенты в Маерчвуде никогда не было особенно холодно. Лето неизменно было долгим, жарким и влажным. Аэрон всю свою жизнь прожил в условиях летней жары и привык к ней настолько, насколько это вообще возможно. Он закончил разделывать зайца и, обмотав сыромятным ремешком очищенную тушку, перекинул ее через плечо. Насвистывая сквозь зубы, он встал, отряхнулся и направился домой. Аддер-Ривер и Мерхлин, дом Аэрона, находились в десяти милях отсюда, но он легко мог добраться туда за пару часов.

Направляясь на северо-запад от поляны, он на протяжении нескольких миль следовал вдоль длинной гряды холмов. Гребень возвышался над лесом, открывая труднопроходимую, но удобную тропинку в сердце Маерчвуда. Аэрон бежал на солнце, его торс блестел от пота, перепрыгивая с камня на камень. Горный хребет постепенно сужался, переходя в нагромождение зарослей и валежников; Аэрон повернул на запад и еще две мили следовал вдоль темного, быстрого ручья, прежде чем вышел на лесную тропу, которая вела обратно в Мерхлин.

Тропа вилась вдоль более медленного ручья, который тек на запад, к деревне. Здесь Аэрон снова натолкнулся на признаки поселения: вырубленные лесорубами пни и пустые хижины трапперов. Жители южной Чессенты на протяжении дюжины поколений собирали пушнину, древесину и дичь на окраинах Маерчвуда.

Мориеты были одними из первых поселенцев в этих лесах более трех столетий назад. Аэрон часто задавался вопросом, на что, должно быть, это было похоже в те дни. Во времена его предков Марчвуд был в два или три раза больше того леса, который он знал, и служил домом для древних эльфийских дворов и неисчислимых тайн. Аэрон провел не один день, мечтая о старых тайнах и забытых деяниях древних эльфийских королевств; Марчвуд был у него в крови.

Аэрон перешел на шаг, когда приблизился к дому. Несмотря на его выносливость, жара изматывала его. Примерно в полумиле от опушки леса он свернул за крутой изгиб тропы и столкнулся лицом к лицу с тремя молодыми людьми из Мерхлина, которые шли в другую сторону. Форос Радель был сыном лорда Раделя, правителя Мерхлина; Мирох и Регос были высокородными родственниками Раделя и его постоянными спутниками. Это были крупные, агрессивные парни, на несколько лет старше Аэрона, и они не раз задирали его. Регос передавал Раделю бурдюк с вином, когда из-за поворота показался Аэрон.

Аэрон остановился как вкопанный, осознав грозящую ему опасность. Было слишком поздно избегать Раделя и его друзей; он попал прямо в их гущу. Он нахмурился, ругая себя за то, что не смотрел, куда идет. Теплый шелест и гул леса стихли, когда старшие парни обменялись кривыми ухмылками и преградили ему путь. Это была знакомая картина. Радель и его друзья придумают для него какую-нибудь пытку, и он будет сопротивляться с яростью дикой кошки, но численный перевес одержит верх. Или же он может смириться с любым унижением, которому они подвергнут его, и оттянуть неизбежное... но Аэрон решил, что не собирается доставлять Форосу такого удовольствия. Он расправил плечи и демонстративно отказался опускать взгляд.

— Ну? Чего ты хочешь? — потребовал он.

— Что это у нас тут? — спросил Радель, и его лицо растянулось в жестокой улыбке. Это был высокий, мускулистый молодой человек, его тело закалили годы тренировок с оружием на тренировочном дворе замка. У него было тяжелое лицо с квадратной челюстью. У него и его спутников на плечах висели арбалеты. Аэрон предположил, что они собирались поохотиться, что было плохим знаком для него; вероятно, они весь день пили и искали неприятностей. Радель взглянул на своих спутников. — Смотрите, ребята, это мальчик-эльф.

— Где ты был, эльфенок? — спросил Регос. Он был самым сильным из троих, но он был последователем.

— Дай мне пройти, — решительно заявил Аэрон. — Я не эльф, и ты это знаешь. — Не помогло и то, что слова Фороса попали в цель. В Аэроне это было не так заметно — его слух был тончайшим, а легкая фигура и быстрый ум, возможно, были унаследованы от эльфийских предков, — но имя Мориет вызывало подозрение у Мэрхлина. Не имея живых родственников, Аэрон провел большую часть своей юности, давая отпор своим обидчикам.

— Ты слышал Регоса, — огрызнулась Радель. — Ответь ему!

— Я провел день на охоте, милорд, — ответил Аэрон, подавляя насмешку при упоминании титула. Отец Радель был не более чем прославленным разбойником, который захватил Мерхлин своим мечом менее сорока лет назад. Деньги и вооруженные люди еще не сделали Аэрона лордом, по крайней мере, так считал Аэрон. Он бросил зайца на землю в доказательство своих слов.

От Радель не ускользнул его сарказм. Молодой лорд встал пошире, преграждая путь.

— Охотишься? В лесу моего отца? Кто дал тебе разрешение на это?

— Используй свои глаза, — сказал Аэрон, кивая на освежеванного кролика. — Мелкая дичь не является нарушением закона.

Лицо Раделя потемнело.

— Я говорю, что вы браконьерствовали на оленях моего отца. И вам придется за это заплатить. Вы так не думаете, друзья мои?

Мирох, третий парень, прошел мимо Аэрона, отрезая ему путь к отступлению. Он был ненамного выше Аэрона, но весил двадцать два килограмма говядины, что придавало ему на удивление грузный вид. Он сделал большой глоток из своего бурдюка.

— Вонючий эльф-браконьер, — произнес он. — По-моему, ему следовало бы отрезать его вонючие эльфийские уши.

Аэрон попятился, пытаясь не дать старшим парням окружить его, но деваться было некуда.

— Ты же знаешь, Кестрел спустит с меня шкуру, если я подстрелю одного из твоих драгоценных оленей, Форос. А теперь отпусти меня! Он огляделся, планируя отступление. Слева от него был ручей, а справа — густые заросли. Больше никого не было видно, а до относительной безопасности в Мерхлине оставалось еще некоторое расстояние.

Радель схватил Мироха за руку и оттащил его назад.

— Подожди минутку, Мирох, — сказал он. — Конечно, Мориет не сделал ничего плохого. Его глаза были холодными и проницательными, когда он посмотрел на Аэрона и шагнул в сторону тропинки, обращенную к суше. — Пожалуйста, идите своей дорогой. Не обращайте на нас внимания.

Аэрон колебался. Радель еще не закончил... еще нет.

— Тебе что, моего отпуска недостаточно? Добавил Радель, приподняв бровь.

Собравшись с духом, Аэрон шагнул вперед, протискиваясь мимо трех молодых дворян. Берег ручья обрывался почти у него под ногами, но он отказывался приближаться к кому-либо из них, если мог этого избежать. Проходя мимо, он не сводил глаз со всех трех дворян, не заботясь о том, что выглядит вызывающе.

Поравнявшись с Раделем, Регос что-то проворчал и бросился вперед, раскинув руки, чтобы столкнуть Аэрона в воду. Удивленно фыркнув, Аэрон нырнул и увернулся. Регос взлетел высоко, споткнулся об Аэрона и сбил его с ног, прежде чем тот скатился с невысокого берега и растянулся в ручье. Аэрон торжествующе улыбнулся, затем поднялся на ноги.

Слишком поздно. Широкие ладони Раделя легли ему на плечи, поднимая на ноги.

— О, нет. Ты никуда не пойдешь. Я думаю, ты должен извиниться перед Регосом, — прошипел молодой лорд.

Регос под ними брыкался и брызгал слюной.

он поклялся Чаззаром, что убьет его! — закричал он, поднимаясь на ноги. Кровь текла у него изо рта, очевидно, он ударился о камень при падении. Он выбрался из воды и вытащил из-за пояса нож. — Ты мертв, вонючий полукровка!

Мирох схватил Аэрона за волосы и запрокинул его голову назад.

— Хочешь перерезать ему горло? — он спросил. — Или, может быть, отрезать ему эльфийские уши, а потом перерезать горло?

Радель с отвращением фыркнул у него за спиной.

— У него не эльфийские уши. — видишь? Ты почти не видишь смысла. Мгновение спустя он добавил: — Может, нам стоит подарить ему уши эльфа, ребята? Тебе бы это понравилось, Мориет?

Сердце Аэрона бешено колотилось в груди. Он попытался вырваться из железной хватки Радель, но он держал его слишком крепко. Регос вскарабкался по невысокому склону и приблизился, в его руке поблескивала сталь. Он рассеянно провел рукавом по лицу, чтобы вытереть кровь, и остановился, впившись взглядом в лицо Аэрона. — Держи его неподвижно, — сказал он.

Радель схватил Аэрона за правую руку, а Мирох — за левую. Они встали на ноги и навалились на него, зажав его торс, как в каменных тисках. Регос ухмыльнулся и резко отвесил Аэрону самую сильную пощечину, на какую был способен, откинув голову беспомощного пленника набок. В глазах Аэрона заплясали темные круги, и он почувствовал вкус крови во рту. Долгое время он ничего не видел и не слышал.

Когда он пришел в себя, Регос стоял рядом, глядя ему в лицо. Одной рукой Аэрон сжал его щеку, а другой... Он почувствовал прикосновение холодной стали к виску. Горячее прикосновение скользнуло по его уху. Маленький бледный кусочек плоти отделился от его плеча и упал на грязную землю. Теплая кровь потекла по его шее.

Он брыкался и кричал от ярости. Регос выругался и попытался усилить хватку.

— Прекрати двигаться, будь ты проклят!

Мирох с отвращением отодвинулся от Аэрона.

— Эй, осторожнее с ножом! Ты пачкаешь меня кровью!

На мгновение Аэрон почувствовал, что хватка Мироха ослабла. Взвыв от страха и гнева, он наступил ногой на Мироха и вырвал его руку. Мирох взвизгнул и отпустил его. Аэрон сопротивлялся, но нож чиркнул по его черепу, но он не остановился. Его левая рука метнулась к поясу, и он вытащил охотничий нож. Когда Регос попытался схватить его за руку, он молниеносно взмахнул ножом, раскроив руку Регоса. Он повернулся и пригнулся как раз в тот момент, когда тяжелый кулак Радель обрушился на его голову. Аэрон пошатнулся и чуть не упал, все еще удерживаемый другой рукой Радель, обхватившей его за локоть. Радель замахнулся для нового удара, но Аэрон взмахнул ножом и вонзил его в плечо Раделя. Аристократ разинул рот и отшатнулся.

Аэрон прижал руку к поврежденному уху. Мирох отскочил назад и с глухим стуком сел, держась за ногу. Регос наклонился, держась за раненую руку. Клинок, которым он ранил Аэрона, застрял в земле, дрожа, его рукоять была скользкой от крови Регоса. Стоявший рядом с ним Радель потянулся к рукояти ножа Аэрона, торчавшего из его левого плеча. На его элегантной белой тунике расплывалось ярко-красное пятно. Он ошеломленно посмотрел на Аэрона.

— Я убью тебя за это, — заявил он.

Аэрон отступил на два шага, слегка удивленный тем, что натворил.

— Ты первый порезал меня, ублюдок, — прохрипел он. — Ты получил по заслугам!

Форос Радель опустил здоровую руку на рукоять простого длинного меча, который носил на поясе. Он вытащил клинок, сталь зазвенела о дерево и медь.

На лице Раделя не было ничего, кроме желания убить. Аэрон отступил еще на шаг, и горячий горн, поддерживавший его сопротивление, внезапно подвел его. Форос собирается убить меня, понял он. Резко развернувшись, он побежал в сторону деревни. Он бросился вниз по тропе с быстротой испуганного оленя, не смея оглянуться.

— Вернись! Вернись, мать твою!

Аэрон не оглянулся. Он продолжал свой бег, пока голоса старших парней не стихли в лесу позади него.

Полчаса спустя Аэрон выбежал из леса к небольшому домику на опушке. Тяжело дыша, он резко остановился, чувствуя, как горят грудь и ноги. Дом, в котором он вырос, представлял собой грубо сколоченную хижину лесника, обмазанную глиной и крытую соломой. На небольшом фермерском дворе неподалеку паслись козы, куры и несколько свиней, а на приусадебных участках зеленели ровные грядки редиса, репы и картофеля.

Девушка с каштановыми волосами в синем льняном платье, разбрасывавшая корм, выпрямилась, когда Аэрон, пошатываясь, вошел во двор. Она была на год младше Аэрона, худощавая и атлетически сложенная.

— Аэрон! Где ты был? Ты... — Ее голос оборвался, когда она заметила пыльно-красную полоску крови на его виске. — О, Аэрон. Что случилось?

— Это был Радель, — выдохнул он. — Кажется, у меня неприятности, Эриале. Кестрел здесь?

— Он колет дрова за сараем. — Эриале подобрала подол своей юбки и поспешила мимо Аэрона, обходя сарай. Теперь, когда у Аэрона было время прислушаться, он услышал глухое "чмок"! о топоре, вонзающемся в дерево. — Отец! Аэрон вернулся!

Ритмичные удары стихли. Мгновение спустя Кестрел вышел во двор, отряхивая руки. Это был маленький серый человечек, всего на несколько дюймов выше Аэрона. Как и у младшего, у него было жилистое телосложение, но он казался скорее обветренным, чем подтянутым. Жесткие усы и темные, близко посаженные глаза придавали ему сходство с морской выдрой. Когда родители Аэрона умерли, Кестрел и его жена взяли его к себе ради старой дружбы; теперь они с Эриале были родственниками Аэрона. — В чем проблема? — спросил он. — Мечи и копья, парень, что с тобой случилось?

Аэрон наклонился и уперся руками в колени, все еще пытаясь восстановить дыхание.

— Я встретил Фороса, Мироха и Регоса по дороге домой, — сказал он.

— Сын лорда и его друзья?

— да. Они были пьяны. Я старался не провоцировать их, но... они набросились на меня. Регос упал в ручей, пытаясь столкнуть меня, и это разозлило его до безумия. Он выхватил нож и сказал, что собирается отрезать мне уши. Сделать меня похожим на эльфа.

Кестрел нахмурился. Он осторожно отвел волосы Аэрона назад и осмотрел его раны. — Блядь. Да, он порезал тебе ухо. Ты будешь страдать от этого до конца своих дней. И на голове у тебя длинный порез. Он поскользнулся?

— да. Я имею в виду, я боролся, и это заставило его поскользнуться. Аэрон прищурился, думая о том, что могло бы случиться, если бы он не убежал от них. Сглотнув, он посмотрел в лицо Кестрел. — Все гораздо хуже, Кестрел. Кажется, у меня ужасные неприятности.

— почему? Что ты сделал? — спросила Эриале. Как настоящая сестра, она обычно радовалась, устраивая Аэрону пакости, но Аэрон мог сказать по ее голосу, что Эриале беспокоилась больше, чем показывала.

— Да, Аэрон. Что еще случилось? — спросил Кестрел.

— Я потерял самообладание, когда Регос порезал меня. Я воспользовался своим ножом. Я вскрыл руку Регоса... и ударил Фороса.

— Сын лорда? — Глаза Кестрела расширились от ужаса, и он затаил дыхание. — Аэрон, это ты убил сына лорда?

— Я так не думаю. Я попал ему в плечо, довольно высоко, и он не упал. Однако, после того, как я добрался до него, он выхватил меч и сказал, что собирается убить меня. — Аэрон обнаружил, что дрожит от сдерживаемых эмоций, вызванных этой встречей. — Кестрел, мне страшно. Что они собираются со мной сделать?

Дровосек отошел, потирая лицо. Он ничего не сказал. Аэрон взглянул на Эриале. Она наблюдала за ним, ее лицо побледнело.

— Аэрон... — Она пыталась найти, что сказать, и опустила голову. — Тебя могут повесить. Поднять оружие против дворянина — смертная казнь.

Кестрел повернулась и кивнула.

— Люди могут подумать, что у тебя была веская причина защищаться, Аэрон, но я не могу представить, что Форос и его друзья расскажут ту же историю, что и ты. Это будет означать три версии против одной... и твой нож в доказательство того, что они говорят.

— Я защищался! — Страх, заставивший Аэрона бежать, сменился гневом. — Регос оставил мне шрамы и посмеялся над этим! Он бы поступил еще хуже, если бы я не сбежал от них. За что я должен отвечать?

— Я знаю, что всегда говорил тебе быть честным, мальчик, но подумай хорошенько. Кто будет решать твою судьбу? Лорд Радель, конечно. Это его земли, а ты его подданный. Он никогда ни в чем не отказывал своему сыну. Может, он и не казнит тебя, но я не могу представить тебя на свободе.

Аэрон развернулся и умчался прочь, беспокойно расхаживая по комнате, пытаясь сосредоточиться на своих мыслях, а не на гневе. Он представил себя стоящим в холодном каменном зале крепости Радель, с тяжелыми железными кандалами на запястьях и лодыжках. Старый лорд сидел бы над ним на деревянном возвышении, на котором он проводил заседания суда. Аэрон Мориет, я приговариваю тебя к смертной казни. Приведите приговор в исполнение, констебль. . .. Колени Аэрона подогнулись, и он прислонился к стене фермерского дома, у него закружилась голова. Они убьют его за то, что он сделал. Или, если ему повезет, они просто похоронят его в темной дыре подземелья и выбросят ключ.

— Пойдем, парень. — Кестрел опустился на колени рядом с ним и обнял его за плечи. — Я не думаю, что ты можешь здесь оставаться.

— Что? Что ты имеешь в виду?

Лесничий поморщился.

— Это первое место, где будут искать люди Раделя, Аэрон. Тебе нужно убираться отсюда.

У Аэрона закружилась голова.

— Ты имеешь в виду, сбежать?

Кестрел серьезно кивнул.

— Аэрон, я старался поступать правильно по отношению к твоему отцу. Перед смертью он попросил меня позаботиться о тебе, вырастить тебя, как родного сына. Лорд Радель отправил его на виселицу двенадцать лет назад. Будь я проклят, если увижу, как тебя тоже повесят.

— Я не хочу, чтобы меня повесили, Кестрел.

— Я знаю, как парни из замка относятся к тебе, Аэрон, и я знаю тебя. Что бы ни случилось, ты сделал то, что должен был сделать, и умирать за это неправильно. Но сейчас тебе лучше поторопиться. Я полагаю, у нас есть четверть часа, может, чуть больше, прежде чем сюда приедет констебль, чтобы арестовать тебя. — Кестрел покачнулся на каблуках, вскочил на ноги и поднял Аэрона за руку. Он посмотрел на Эриале. — Приготовь мешок с едой, бурдюк с водой и что-нибудь вроде спального мешка. И еще возьми нож. Ему понадобится новый.

— правильно. — Эриале кивнула и нырнула в дом.

— И приготовь второй мешок!

— Ты пойдешь со мной? — Спросил Аэрон.

Кестрел покачал головой.

— Если я это сделаю, они подумают, что это я тебя подговорил. Для Раделя это будет выглядеть как бунт; он помнит, кем был твой отец. Нет, я собираюсь отправить с тобой Эриале, чтобы она сказала мне, где ты прячешься. Я всегда могу сказать графу, что она отправилась навестить родственников своей матери в Садене.

— Что ты собираешься делать?

Кестрел тяжело вздохнул и посмотрел в сторону каменных башен крепости Радель на другом берегу реки.

— Я собираюсь спуститься в замок и попытаться все уладить. Если все получится, я всегда смогу сказать им, что ты запаниковал и сбежал, когда я тебя бросил. Если я не смогу все уладить... что ж, ты будешь рад, что тебя здесь нет.

* * *

Три часа спустя долгий день подходил к концу. Небо приобрело цвет кованой меди, а красные полосы отмечали приближение грозового фронта с юга. Аэрон и Эриале сделали привал у хижины старого траппера, примерно в шести милях к юго-западу от Мерхлина. Во время перехода они почти не разговаривали. Аэрон не мог заставить себя заговорить о том, что произошло, а насмешки и колкости Эриале не действовали на него, когда он был так поглощен своими мыслями.

— Скоро стемнеет, — сказала Эриале, вставая и глядя в небо. Домик стоял на краю длинного поля, простиравшегося далеко на запад, и красные и золотые отблески заката отражались в мягкой траве с кисточками. Эриале переоделась в бриджи и грубую рубашку, похожую на ту, что была на Аэроне. Она была гораздо практичнее для походов, чем ее юбки. — Может, нам развести костер?

Аэрон оглядел настороженный лес.

— Я видел волчьи следы в этой части Маерчвуда. И следы троллей тоже. Было бы неплохо развести костер.

Они прочесали лес в поисках подходящего хвороста, собирая сухие сосновые иголки для растопки. Когда стемнело, Аэрону удалось развести хороший костер. Они разделались со своими припасами и зажарили курицу на костре, обжигая пальцы и лица во время еды.

— Как ты думаешь, Аэрон, констебль ищет тебя? — Спросила Эриале, когда они закончили. Она занялась тем, что поддерживала огонь в костре, чтобы он горел всю ночь.

— Радель никогда бы меня не отпустил, — с горечью сказал он. — Я выступаю против него и из-за этого потеряю все. Это кажется несправедливым, не так ли?

— Ты в безопасности, пока не вернешься домой, — тихо сказала она. Она посмотрела на него снизу вверх, сжав губы. Аэрон и Эриале выросли вместе, они были одной семьей, если не кровными узами. Он мог довольно точно читать ее настроение. Эриале была уравновешенной девушкой с сильным упрямством, уверенной в себе и в своих близких. Она не волновалась без веской причины, и Аэрон мог сказать, что она старалась не показывать своего беспокойства. Она попыталась изобразить оптимизм на лице. — Возможно, отец сможет уговорить лорда Раделя выслушать твою версию этой истории.

Он пожал плечами.

— Я сомневаюсь в этом, Эриале.

— Что ты будешь делать?

— Я могу жить за счет земли столько, сколько захочу. — Он потянулся за колчан и высыпал содержимое себе на колени. Пятнадцать хороших стрел, две не очень, и заготовка еще для дюжины. Он выбрал грубое древко, которое было почти готово, и начал аккуратно обрезать его острым ножом для оперения.

Эриале наблюдала за ним.

— Совсем один? Не с кем поговорить, нет друзей?

— Вы с Кестрел могли бы навещать меня время от времени. Что касается друзей... — Он встретился с ней взглядом. — У меня их все равно немного. Никому в Мерхлине не нужен последний из Мориетов, особенно после того, как мой отец подтолкнул лорда Раделя натравить на нас солдат Ослина. У тебя самой было бы гораздо больше друзей, Эриале, если бы твой отец не взял меня к себе.

Дочь лесничего грустно улыбнулась.

— Люди недооценивают тебя, Аэрон. Они не знают тебя так, как знаю я. — Она расстелила свой спальный мешок у костра и накинула на плечи тонкое одеяло. — Вероятно, утром нам снова придется переезжать. Лучше немного поспи.

— Как только закончу эту стрелу. — Аэрон переключил свое внимание на оперение. Он погрузился в работу на полчаса или больше. Эриале перевернулась на другой бок и тихо захрапела. Закончив, он встал и отошел от костра, чтобы полюбоваться звездами. Ночью лес был полон звуков движения. Животные шуршали, пробираясь сквозь кусты; лягушки квакали и перекликались друг с другом; ночные насекомые тихо стрекотали и жужжали. Вдалеке жалобно залаяла собака. Аэрон улыбнулся и закрыл глаза, ловя каждую песню ночи. Собака снова залаяла, и несколько других собак присоединились к ней нестройным хором.

Гончие?

Глаза Аэрона распахнулись, и он повернулся, вглядываясь в лес. Трудно было сказать наверняка, но он услышал крики на западе и немного севернее, в направлении Мерхлина. Собаки лаяли и сопели, звуки, свидетельствующие об их приближении, постепенно переросли в непрерывное ворчание и вой. Он хлопнул себя ладонью по лбу и вскочил, чтобы разбудить Эриале.

— Что? Что такое? — сонно спросила она.

— Констебль, — сказал Аэрон. — Они пустили собак по нашему следу!

Эриале выпрямилась и, склонив голову набок, прислушалась.

— Они не могут быть дальше, чем в километре отсюда отсюда!

Аэрон повернулся и начал запихивать вещи в свой рюкзак.

— Пошли! Нам придется бежать отсюда!

Эриале вскочила на ноги. Она опустилась на колени у костра и насыпала большую горсть земли на тлеющие угли, затушив их.

— Они узнают, что мы были здесь, — бросила она через плечо. -Мы ни за что не сможем скрыть все следы.

— Я знаю, — сказал Аэрон. Он перекинул рюкзак через плечо, схватил скатку и встал. — Все взяла?

Эриале запихнула одеяло в рюкзак.

— Поехали.

Они направились на юг, углубляясь в Маерчвуд. Аэрон быстро двигался в темноте. От своих неизвестных эльфийских предков он унаследовал исключительно острое ночное зрение и мог довольно хорошо видеть при свете звезд или луны. Эриале старалась не отставать от него, но у нее не было его остроты зрения или выносливости, и она снова и снова спотыкалась о толстые корни и спутанный подлесок. Он не прошел и километра, как Эриале начала шуршать у него за спиной.

— Аэрон, притормози!

Он остановился на краю небольшой поляны. На востоке всходила луна, отбрасывая серебристый свет на верхушки деревьев над головой. До лесной подстилки доходило совсем немного. В темноте он схватил Эриале за руку. Позади них возбужденно лаяли собаки. Они нашли место для лагеря и пошли по новому следу.

Он положил руку на плечо Эриале.

— Давай сойдем с тропы. Они могут нас не заметить. Они стояли на склоне поросшего деревьями горного хребта, окруженные непроницаемыми тенями и скудным серебристым лунным светом. Аэрон схватил Эриале за руку и повел ее вверх по склону. Они продирались сквозь густые заросли шиповника и подлеска, пробираясь сквозь толстые слои опавших листьев. Аэрону казалось, что по холму проходит целая армия.

На вершине хребта Аэрон обернулся и посмотрел на запад. Он мог различить сердитый свет фонаря, пробивающийся к ним сквозь деревья. Они были достаточно близко, чтобы слышать крики охотников. Аэрон зажмурился и ударил кулаком по ладони, пытаясь собраться с мыслями. Как они могли оторваться от преследователей?

— Аэрон, они прямо за нами, — сказала Эриале.

— Они все еще на тропе. Давай спустимся с другой стороны хребта. — Он повернулся и начал спускаться по склону, поднимая грязь и опавшие листья, когда спускался по обратному склону холма. Эриале последовала за ним, отставая на несколько шагов. Слабый лунный свет совсем не освещал эту сторону хребта. Ночное зрение Аэрона было острым, но ему нужно было немного света, чтобы видеть. Он пошатнулся и споткнулся, когда склон под его ногами стал круче.

Аэрон попытался замедлить падение, но внезапно под ним оказался пустой воздух. Он вскрикнул от неожиданности и упал, кувыркаясь в темноте, ветки и колючий кустарник хлестали его, как плети, когда он стремительно летел вниз по склону холма. Он сильно ударился о гладкий, обтесанный камень. От удара у Аэрона перехватило дыхание. Мгновение спустя Эриале тяжело упала рядом, задыхаясь от боли. После грохота и стремительности падения внезапная тишина сбила с толку; Аэрону потребовалось время, чтобы прийти в себя. Эриале села, приземлившись чуть удачнее.

— Аэрон? Ты здесь? Где мы находимся?

Аэрон приподнялся на локте, потирая ушибленную берцовую кость.

— Я здесь, Эриале. — Что касается того, где они были... он огляделся, пытаясь разглядеть, что их окружает. Постепенно он осознал, что было не совсем темно. Мерцающий волшебный свет витал в воздухе, заливая это место серебряным сиянием. Они находились в развалинах каменного здания, заросшего зелеными виноградными лозами. Глянцевый мрамор был покрыт темным мхом с прожилками серебра. Камни казались какими-то необычными. Приглядевшись, он увидел, что они украшены изящным орнаментом, напоминающим живые деревья и животных, барельефом с изображением леса. — Я думаю, мы в старой башне эльфов, — сказал он приглушенным голосом.

— Я и не думала, что они есть так близко от Мэрхлина. Эриале провела пальцем по древним линиям на камне. — Здесь красиво.

Едва различимые, древние камни мерцали в лунном свете, как мягкое серебро. Несмотря на шум приближающихся охотников, Аэрон протянул руку, чтобы погладить прохладный и безупречный камень. Лисий огонь плясал на кончиках его пальцев; он почти слышал далекие звуки эльфийских рогов в лесу, вдыхал запахи и звуки исчезнувшего звездного света.

— Кто они были? — спросил он вслух. — Где они сейчас?

Эриале не могла ответить. Ее глаза расширились и потемнели, она стояла, как вкопанная. С тихим вздохом Аэрон осознал, что все это время задерживал дыхание, боясь нарушить волшебный сон, окружавший его.

На гребне холма над ними завыли собаки. Аэрон медленно поднялся на колени, затем поднялся на ноги.

— Они все еще идут по нашему следу. Продолжай двигаться.

Эриале кивнула и отошла от каменной стены. Она повернулась, чтобы поднять свой рюкзак, но остановилась.

— Аэрон, подожди.

— Что? Что это? — Он оглянулся, встревоженный странным тоном ее голоса. В проеме в противоположной стене стоял белый волкодав, бесплотная серо-жемчужная тень с темными умными глазами. Он наблюдал за ними, не двигаясь. Эриале медленно отступила, когда Аэрон выпрямился, глядя на видение.

— Что нам делать? — прошептала она.

Аэрон начал было отвечать, но заметил, что призрачное освещение становится все ярче. Все помещение залил жемчужный свет. Он моргнул, когда крошечная искорка заплясала и пролетела на расстоянии ладони перед его носом. Сфера в мгновение ока исчезла, зависнув рядом с белой собакой, а затем начала расти, расширяясь и тускнея, пока не приобрела очертания белого сияния в форме человека.

Свет вспыхнул в последний раз, а затем бесшумно вспыхнул, открывая взору высокого худощавого мужчину со светлой кожей и длинными серебристыми волосами. Он был одет в жемчужно-серые чулки, поверх которых был надет мягкий белый камзол, расшитый серебряными узорами. У него было удлиненное и выразительное лицо, в совершенных чертах которого таилась печальная мудрость. Он наклонился, чтобы погладить белого пса по голове. — Cuillen de fhoiren, Bailleghh, — тихо произнес он голосом, похожим на мелодию.

— Аэрон, он эльфийский лорд, — прошептала Эриале. — Мы вторглись в его дом.

Аэрон взглянул на нее, затем снова на высокого эльфа.

— Кто ты? Что это за место?

Эльф посмотрел Аэрону в лицо с намеком на улыбку. Он начал говорить, поморщился, а затем попытался снова.

— Меня зовут Финегал Кайллен, хотя некоторые знают меня как Буреходца. Я ждал тебя, Аэрон Мориет, — сказал он. В его речи появились странные интонации, как будто он очень давно не говорил на человеческом языке. — Кто твой спутник?

— Это Эриале, дочь лесничего Кестрела, — ответил Аэрон. Мгновение спустя он осознал важность слов эльфийского лорда. — Ждешь меня? Откуда ты меня знаешь?

— Мориеты известны нам с незапамятных времен, — ответил эльф, игнорируя остальную часть вопроса Аэрона. — Почему они охотятся на тебя? Ты кажешься слишком молодым, чтобы быть преступником.

— Я ранил двух дворян. Я всего лишь простолюдин. Поднимать оружие против лорда — равносильно смерти. — У Аэрона было странное чувство, что эльфийский принц может понять правдивость его слов, видя события, на которые он намекал. Лай собак стал громче, и он услышал, как приближающиеся люди ругаются и перекликаются. — Блядь, они почти настигли нас, — прошипел он. — Давай, Эриале. Нам нужно бежать!

Аэрон повернулся, чтобы посмотреть вверх по склону. Краснолицые солдаты в цветах Радель спускались по склону, волоча за собой собак, которые рвались с поводков. Он вздрогнул от страха, когда понял, что солдаты, должно быть, находятся достаточно близко, чтобы заметить их, но жуткое серебряное сияние, казалось, не привлекало ни малейшего внимания.

— Почему они нас не видят? — он спросил.

— Это место заколдовано, — ответил Финегал. — Пожалуй, я лучше помогу собакам. Их не так легко одурачить, как людей. Он поднял руку и пробормотал себе под нос какую-то плавную фразу. Серебряные пылинки заплясали вокруг его руки. Аэрон остро ощутил биение своего сердца, покалывание в центре груди. Он понял, что почувствовал магию Финегала в действии. Когда это чувство угасло, у него возникло внезапное и яростное желание вернуть его обратно.

За поросшими мхом стенами собаки залаяли громче и рванулись вперед, минуя руины эльфийской башни и устремляясь на север. Через несколько мгновений они исчезли в серебристой ночи. Более дюжины мужчин почти прошли сквозь них, даже не взглянув в их сторону. Аэрон вздохнул с облегчением, когда они исчезли.

— Они вернутся? — спросил он вслух.

— Не сегодня, они этого не сделают, — ответил Финегал. Он вернул свое внимание к Аэрону и Эриале. — Я, кажется, припоминаю, что людям нужен сон, — сказал он. — А теперь отдохните. Утром мы сможем решить, что нужно делать. — Он взмахнул рукой и что-то тихо прошептал на эльфийском языке. Несмотря на сопротивление, Аэрон почувствовал, что его веки становятся невыносимо тяжелыми. Рядом с ним Эриале медленно опустилась на камень, положив голову на свой рюкзак. Он не помнил, как достиг земли.

Серебряный принц поднял руку.

— Никто не найдет нас здесь, если я не захочу, чтобы меня нашли. Он посмотрел на Эриале и снова на Аэрона. — Ты и твой друг можете укрыться здесь на ночь под моей защитой. Я позабочусь о том, чтобы с тобой ничего не случилось.

Два

Ранним утром Аэрона разбудило тепло золотого солнечного луча, коснувшегося его лица. Он открыл глаза. Под ним лежал холодный камень, а над ним зеленые ветви леса сплетались в клубок света и тени. На мгновение он был полностью дезориентирован, но затем события прошлой ночи вернулись к нему. Руины эльфийской башни при дневном свете казались ничем не примечательными. Серебристый узор и эльфийская аура исчезли, и камни снова стали просто старыми, покрытыми мхом.

Он поднялся на ноги, потягиваясь. Эриале зашевелилась рядом, подняла голову и, моргая, посмотрела на него.

— Аэрон? Где ты... О, я вспомнила. — Она села, обхватив себя руками и дрожа. — Это все был сон?

— Я так не думаю, — сказал Аэрон. Охотников не было видно, и все, что он мог слышать, — это обычные тихие звуки леса: сладкие и высокие птичьи крики, тихие вздохи верхних ветвей на ветру, шорохи и движение вокруг него, когда лес начал просыпаться. Руины, укрытые на зеленом склоне холма, были обращены к восходу солнца, словно драгоценный камень в руке кроткого великана. Он чувствовал себя на удивление хорошо отдохнувшим, учитывая тот факт, что спал на твердом каменном полу. — Как ты думаешь, Финегал где-нибудь поблизости?

— Эльфийский принц? Я не вижу ни его, ни его пса. — Эриале встала и огляделась. — Что нам теперь делать, Аэрон? Будем ли мы ждать его или пойдем дальше?

— Я не уверен, куда бы я пошел, даже если бы мы уехали сейчас. Люди Раделя, возможно, и хватились нас прошлой ночью, но они так быстро не сдадутся.

Эриале кивнула.

— Надеюсь, с отцом все в порядке. Констебль был бы не в восторге, обнаружив, что мы пропали.

— Я уверен, что с ним все в порядке, — уверенно сказал Аэрон. В глубине души он очень беспокоился за Кестрела, но не стоило делиться этим с Эриале. Вздохнув, он потянулся и закинул рюкзак на плечо. В теплых лучах утреннего солнца поразительная встреча прошлой ночью казалась не более чем сном. Аэрон хотел задержаться у башни эльфов, чтобы посмотреть, не появится ли снова их таинственный хозяин. Он и представить себе не мог, что встретит эльфа, не говоря уже о лорде эльфийского рода, так близко от Мэрхлина. Древние руины, эльфийская магия... он мечтал, что когда-нибудь увидит все это собственными глазами. "Если я покину это место, — подумал он, — увижу ли я их когда-нибудь снова?"

Он со вздохом провел рукой по волосам. Несмотря на его любопытство, для него и Эриале было лучше всего поскорее уехать и воспользоваться своим счастливым случаем, пока охотники не сбились со следа.

— Пойдем. Финегала здесь нет, так что, я думаю, мы можем идти.

Эриале нахмурилась, но согласилась.

— Куда мы направляемся?

— Я думаю, на юг. В этом направлении перед нами весь Маерчвуд. Там много леса, в котором можно спрятаться.

Они выбрались из башни, сделав один круг, чтобы в полной мере оценить масштабы разрушений. Аэрон решил, что в свое время это, должно быть, было стройное и изящное сооружение, почти такое же высокое, как башни крепости Радель, но гораздо более элегантное. Казалось печальным, что его больше нет. Бросив последний взгляд, он расправил плечи, готовясь к предстоящему дню.

— Аэрон! — Эриале схватила его за руку и указала на башню. Там, на обвалившейся стене, сидел белый волкодав, которого она видела прошлой ночью. При дневном свете он казался гораздо более плотным и осязаемым, как будто его призрачная форма вернулась в свое законное тело. Собака гавкнула и побежала вниз от старых камней, направляясь на юг. Она остановилась, чтобы посмотреть на них, вильнула хвостом и снова залаяла. — Я думаю, она хочет, чтобы мы последовали за ней, — сказала Эриале.

Аэрон огляделся. Лес, который он знал, лес, в котором он вырос, все еще окружал его. Но старые эльфийские руины и белая гончая манили его, как символы тайны, о которой он и не подозревал. Он бесшумно повернулся и потрусил за волкодавом, Эриале отставала всего на шаг. Гончая повела их вглубь леса, выбирая слабые места, которые Аэрон мог бы пропустить без ее руководства. Она держалась на приличном расстоянии от них, иногда забегая так далеко вперед, что Аэрон мог различить лишь мерцание серебра в тени под деревьями.

После часового перехода по обе стороны от них выросли отвесные стены, поросшие мхом. Звук бегущей воды стал громче, когда собака поманила их за собой, теперь уже нетерпеливо подпрыгивая. Наконец они оказались в чашеобразном ущелье. Высокий каскад низвергался с противоположной стены, собираясь в лужицу под мокрой серой скалой. Холодный и прозрачный ручей вытекал из долины на юг, стекая по плоской породе у основания откоса. Над Эйероном лес цеплялся за край ущелья, и эфемерная радуга мерцала в утреннем свете. Он задохнулся от восторга, почувствовав прохладные брызги на своем лице.

Финегал сидел, скрестив ноги, перед туманным шлейфом, закрыв глаза и сложив руки на груди, и ждал. Он поднял взгляд и встал, чтобы поприветствовать свою собаку, которая лаяла и играла в воде, текущей у его ног.

— Благодарю тебя, Байллег, — тихо сказал он. Затем он повернулся к Аэрону и Эриале, легко перепрыгивая с камня на камень, и направился им навстречу. При дневном свете его одежда стала темно-зеленой и красновато-коричневой. Аэрон все еще ощущал потустороннюю ауру, окутывающую повелителя эльфов, но теперь она поразила его ощущением здоровья, бодрости и правильности — Финегал принадлежал этому месту. Финегал сидел, скрестив ноги, перед туманным шлейфом, закрыв глаза и сложив руки на груди, и ждал.

Аэрон не смог придумать никакого вежливого ответа. Вместо этого он спросил:

— Где мы?

— Это мой дом. Или, по крайней мере, один из них. Весь Маэрчвуд — мой дом, но мне нужно какое-то место, где я мог бы жить. Я взял на себя смелость пойти впереди, но, как я вижу, Байллег указал тебе путь. Выражение лица эльфа было трудно прочесть: оно было искаженным и самоуничижительным, но не горьким. Он указал на небольшую сумку, лежавшую у него за спиной, рядом с тем местом, где он ждал. — Если вы еще не ели, я могу поделиться с вами завтраком.

— Спасибо, лорд Финегал, — сказал Аэрон. — Я голоден.

Финегал поднял руку.

— Пожалуйста. Я просто Финегал, и я не позволю, чтобы за моим столом меня называли лордом. — Он сел на низкую каменную полку, и Аэрон с Эриале присоединились к нему. Из сумки он достал несколько маленьких пирожных, яблоки и груши, мед, сыр и кувшин фруктового вина. Пока они ели, Аэрон рассказал историю своей встречи с Форосом и последующего бегства. Финегал слушал, не сводя глаз с лица Аэрона.

Когда Аэрон закончил, Финегал посмотрел в сторону севера и Мэрхлина.

— Они все еще охотятся за тобой, Аэрон. К счастью, они не могут найти твой след от башни до этого места.

— Еще одно заклинание? — Спросил Аэрон.

— Много лет назад башня была убежищем. Те, кто приходил в нее по нужде, не были предназначены для того, чтобы их находили или преследовали. — Финегал, казалось, надолго погрузился в свои воспоминания, прежде чем снова обратить свое внимание на Аэрона и Эриале. — Итак, юный Аэрон, что ты собираешься делать теперь?

— Я не могу вернуться домой, — сказал Аэрон. — Я даже не могу оставаться поблизости. Мне придется уехать куда-нибудь подальше отсюда. Я думал, что смогу пожить за счет земли, пока все не уляжется, но могут пройти годы, прежде чем я смогу вернуться в Мерхлин.

— Если вообще сможешь, — ответил Финегал. — У вас нет родственников?

— Нет, мой... э-э, нет, Финегал. Я осиротел, когда был маленьким. Мой отец, Стич Мориет, возглавил восстание против лорда Раделя двенадцать лет назад. Он был повешен за это, и многие другие люди вместе с ним. Включая мою мать.

— Кажется, трудно поверить, что Мориеты могли когда-либо попасть в беду в Мерхлине, — размышлял Финегал. — Я помню время, когда Мориеты пользовались большим почетом, как у вашего народа, так и у моего. На самом деле, давным-давно были Мориеты, которые женились на эльфийках.

Аэрон поморщился.

— Форос и его друзья называли меня за это полукровкой.

— Я вижу следы эльфийской крови в твоих чертах. Должно быть, тебе было нелегко, Аэрон. По моему опыту, чессентцы не прощают подобных ошибок.

На некоторое время они замолчали, прислушиваясь к шуму ветра в кронах деревьев и журчанию воды.

— Финегал, ты сказал, что башня была убежищем, — спросила Эриале. — Что ты имел в виду?

Эльф взглянул на нее.

— Столетия назад Маершвуд был домом для Калмаеркора, небольшого эльфийского королевства, похожего на великие королевства Чондалвуда или далекого Кормантира, — сказал он. — В те дни эльфийские земли, такие как Кальмаеркор, были разбросаны по всему Фаэруну. Но у эльфийского народа было много врагов — драконы и орки, великаны и гоблины и даже люди, чьи земли простирались вокруг наших границ. Жители Кальмаеркора сражались с королями-троллями гор, которых люди называют Небесными всадниками, с огненными существами Дымящихся гор и, наконец, с могуществом древнего Унтера. Наш лес, который когда-то простирался от Змеиных вершин до Небесных всадников, был сожжен, вырублен и заселен по частям. И нас стало меньше, в то время как наших старых врагов стало больше.

— В отличие от эльфов Миф-Драннора или скрытых твердынь других земель, мы не строили городов или крепостей. Вместо этого мы построили сторожевые башни, чтобы прятать наших людей во время опасности. Первые были построены, чтобы помешать троллям и саламандрам, но когда люди мигрировали на территорию нынешней Чессенты и обрушили топор и огонь на наш лес, мы спрятались и от них. Со временем все башни рухнули, унюханные человеческим колдовством, и были снесены одна за другой.

— Что случилось с Кальмаэркором? — Спросил Аэрон.

— Двести лет назад мы решили уйти из Марчвуда и оставить эти земли чессентцам. Я одна из немногих, кто остался.

— Почему ты остаешься? — спросила Эриале.

Финегал выпрямился и махнул рукой, указывая на каскад, сверкающую скалу, густой лес.

— Мне невыносима мысль об отъезде, — сказал он. — Я скучаю по своему народу, но, прожив под этими деревьями всю свою жизнь, я не могу представить, что буду жить где-то еще. Здесь все еще царит волшебство.

— Ты, должно быть, прожил здесь долгое время, — сказала Эриале.

Финегал посмотрел на небо над головой. Оно было ярким, как полированная медь, и обещало еще один жаркий летний день.

— По человеческим меркам, прошло около тысячи лет, — тихо сказал он. — Даже звезды изменились со времен моей юности. И все же, кажется, что это был всего лишь долгий летний день.

Аэрон уставился на эльфийского лорда. Тысяча лет... если бы Финегал дожил до ста, он прожил бы в десять раз больше. — Клянусь Хазаром, — пробормотал он, охваченный благоговейным страхом. — Тысяча лет...

Финегал печально улыбнулся.

— Время не касается эльфов так, как людей. Хотя, Аэрон, ты можешь обнаружить, что твоя эльфийская кровь сильнее человеческой. Я подозреваю, что годы пролетят для вас незаметно. — Плавным движением Финегал поднялся на ноги и встал над Аэроном и Эриале. — Боюсь, что сейчас я должен уйти. У меня есть обязанности в другом месте, в пределах леса. Вы оба можете оставаться здесь, сколько захотите. Никто из людей вас здесь не найдет. Приходи и уходи, когда захочешь, Эриале. Аэрон, с твоей стороны было бы разумно остаться здесь на некоторое время, чтобы избежать встречи с теми, кто ищет тебя. Возможно, через несколько месяцев все уладится само собой.

— Ты оставляешь нас здесь? — Спросила Эриале.

Эльф серьезно кивнул.

— Я прошу только, чтобы ты никому больше не рассказывал об этом месте и относился к нему бережно. Не причиняй вреда никому, живущему в этой лощине. Он помолчал, а затем добавил: — Я, возможно, вернусь через месяц или два, но уж точно до наступления осени. Эриале, Байллег может показать тебе потайную тропу, ведущую обратно в Мерхлин. Он поднял свой тонкий рюкзак, перекинул его через плечо и начал спускаться в ущелье, легко переступая с камня на камень в бурлящем потоке. Бейллег завиляла хвостом и с тявканьем последовала за ним.

Аэрон и Эриале обменялись озадаченными взглядами.

— Мы сказали что-то, что могло его обидеть? — Спросила Эриале.

— Я не знаю, — ответил Аэрон. Предложение Финегала было щедрым. Долина могла бы стать отличным местом для лагеря, с хорошей водой, множеством мест для рыбалки и охоты поблизости, а Мерхлин был бы всего в шестнадцати километрах от него, когда он решит вернуться домой. Но, наблюдая за благородным эльфом, удаляющимся в изумрудные тени Маэрчвудов, он понял, что хочет узнать больше. Он мог бы остаться здесь, но он был бы крестьянином, живущим на корточках в королевском замке и никогда не понимающим многих прекрасных вещей, которые его окружали. Странная интуиция зародилась в его сознании, уверенность в том, что его встреча с Файнегалом была не случайностью, не счастливым совпадением, а действием неосязаемой руки судьбы. Финегал сказал, что он ждал Аэрона, но Аэрон понял, что он тоже ждал Финегала, знака, который превратил бы его в человека, которым он должен был стать.

Не раздумывая, он перебрался через холодный, быстрый ручей и стал спускаться по мокрому серому камню вслед за Финегалом. Отчаяние сжало его сердце. Он забыл об Эриале, которая, разинув рот, смотрела ему вслед.

— Подожди, Финегал! Подожди минутку!

Эльф повернулся, его лицо было бесстрастным.

— Да, Аэрон?

Он остановился в десяти шагах от эльфа, его штаны до колен потемнели от холодной воды, он затаил дыхание и внезапно ужаснулся собственной смелости. О чем, блядь, он думал? Финегал терпеливо ждал, пока Аэрон боролся со своими страхами. Закрыв глаза, Аэрон заставил себя сказать то, что было у него на сердце.

— Я... я хочу пойти с тобой. Я хочу узнать больше... об эльфах, о лесе... — Его голос затих, пока он подбирал слова, чтобы выразить то, что он чувствовал. — Я хочу узнать о древней магии.

Финегал внимательно посмотрел на него.

— Аэрон, сила, которой я обладаю, — это не фокус, который можно выучить и забыть по прихоти юноши. Это дорога, которая свяжет твои ноги с того момента, как ты ступишь на нее. Если ты сделаешь этот шаг, пути назад для тебя не будет.

— Ты ждал меня, — сказал Аэрон. — почему? Что во мне особенного?

— Больше, чем ты можешь предположить, Аэрон Мориет.

— Аэрон! Ты что, с ума сошел? — Эриале стояла бледная, как привидение, с открытым от потрясения ртом.

Аэрон проигнорировал ее, его внимание сосредоточилось на Финегале.

— Я могу не отставать. Я сделаю все, что ты попросишь. Мне нужно увидеть то, что видишь ты, узнать то, что знаешь ты. Мне нечего терять.

Эльф повернулся к Аэрону, смерив мальчика долгим, серьезным взглядом. Час назад Аэрон поник бы под этим испытующим взглядом, не в силах противостоять древней мудрости эльфа. Но когда он встретился взглядом с Финегалом, смятение чувств в его сердце улеглось. Его судьба была связана с повелителем эльфов; вся его жизнь была посвящена этому противостоянию под парящими брызгами водопада.

Холодный взгляд Финегала смягчился. Он заметил непоколебимую чистоту намерений, которые в тот момент переполняли Аэрона.

— Хорошо, Аэрон. Я позволю тебе пойти со мной... если ты согласишься на испытание.

— Испытание?

— да. Прежде чем я попытаюсь научить тебя, я должен знать, можно ли тебя научить.

— Чему угодно! — Ответил Аэрон.

— Тебе следует подумать, прежде чем отвечать так быстро. Может наступить момент, когда ты поймешь, что желание твоего сердца не то, чем кажется. Финегал покачал головой. — Я вижу, что было бы бесполезно просить тебя передумать. Что ж, очень хорошо. Пойдем со мной. — Бросив печальный взгляд на затянутую туманом долину, эльф повернулся и снова начал спускаться вдоль ручья, на этот раз двигаясь медленнее. Аэрон и Эриале поспешили за ним. Байллег прыгал с камня на камень позади них, замыкая шествие.

Финегал выбрал почти незаметную тропинку, которая вилась на юго-восток, пересекая скалистый хребет и петляя по пересеченной местности за ним. К полудню они углубились в лесную гущу, огромную гряду покрытых деревьями холмов, которые тянулись через сердце Марчвуда. Финегал повел их по крутой тропе, которая, в конце концов, полностью освободилась от деревьев и привела их к продуваемому всеми ветрами шпилю из выветрившегося камня.

— Это подойдет, — объявил он, когда Аэрон и Эриале рухнули на землю.

— Что это за место? — Эриале ахнула.

— Кумарха мидхе, — бросил Финегал через плечо. — В просторечии, Каменная мантия Фореста. Это место силы и целеустремленности, место магии.

— Здесь ты будешь испытывать меня? — догадался Аэрон.

Финегал перевел свой древний взгляд на Аэрона. Молодой лесничий невольно дрогнул.

— Аэрон, ты представишь, что находишься в другом месте и сталкиваешься со страшной угрозой. Испытание может быть разным для каждого, кто пытается его пройти; место и опасность скрыты в твоем сердце. Но ты можешь попробовать все, что сможешь вообразить.

— Это опасно? — Спросила Эриале.

— Магия опасна, — ответил Финегал. — Если Аэрон преуспеет, ему не причинят вреда. Если он потерпит неудачу... многие получали травмы в подобных испытаниях.

Девушка нахмурилась.

— Аэрон, может, тебе стоит...

Аэрон прервал ее резким движением руки.

— Я готов, — сказал он Финегалу.

— Как пожелаешь, — сказал Финегал. Он поднял руку, указывая на Аэрона, и тихонько замурлыкал какую-то мелодию. Странное покалывающее ощущение пробежало по всему телу Аэрона, а в ложбинке его груди раздался звук, похожий на аккорд, от которого у него перехватило дыхание. Во второй раз за день Аэрон почувствовал, что рядом действует магия. Он ахнул от изумления и закрыл глаза.

Мир погрузился во тьму, исчезая, как птица, взлетающая в сумерках. Сердце его затрепетало в груди от внезапной паники, а руки вцепились в пустоту, охватившую его. Прежде чем паника смогла полностью овладеть им, вокруг него беззвучно вспыхнул свет. Он разинул рот от изумления, увидев то, что увидел.

Он стоял в большом зале крепости Радель.

Каждая деталь была безупречна, вплоть до крошечной трещинки в каменной плите у двери, косых солнечных лучей, проникавших сквозь окна со свинцовыми стеклами, танцующих пылинок в желтом свете. Аэрон бывал в большом зале всего полдюжины раз, и никогда в одиночестве, но сейчас он стоял здесь. Краем глаза он уловил призрачное мерцание и увидел бледного лорда, парящего позади него.

— Я здесь, Аэрон, — беззвучно произнес Финегал у него в голове. Это испытание, которое ты сам себе придумал. Быть сильным.

Аэрон медленно повернулся. Он почувствовал, что это видение похоже на сон, что воздух необычайно спокоен, что ритмичное биение его сердца отдается в ушах, что предметы колеблются и исчезают, когда он не смотрит прямо на них. Почему Радель-Холл? он задумался.

Комнату начали заполнять призрачные фигуры, становясь темнее и материальнее. Вдоль стен выстроились призрачные стражники в черных кольчугах, держащие сверкающие алебарды. На пустом деревянном сиденье перед ним материализовался образ лорда Раделя, крепкого мужчины с грубым, неумолимым лицом. Он хмуро посмотрел мимо Аэрона. Повернув голову, Аэрон увидел высокую фигуру гордого золотоволосого мужчины в цепях. Холодная боль пронзила его сердце.

— Отец? — прошептал он. Позади Стихе Мориет стояла молодая и красивая женщина, державшая за руку маленького худенького мальчика с копной ярких желтых кудрей на макушке. Аэрон понял, что смотрит на себя таким, каким он был в тот день.

Призраки не обратили на него внимания. В жуткой тишине Радель встал и заговорил, его глаза казались холодными гранитными крошками на каменном лице. Прекрасная женщина упала на колени, ее открытый рот завыл в полной тишине. Мальчик спрятал лицо в ее юбках. Стражники схватили Стича за цепи и потащили прочь.

Сцена внезапно померкла, призрачные фигуры исчезли. Аэрон пошатнулся и переместил свой вес. Грубый скрежет железа о железо заставил его вздрогнуть. Он посмотрел вниз и увидел, что его запястья и лодыжки скованы цепями. Тишина исчезла, нарушенная гулом голосов и звоном оружия и доспехов. Его взгляд метнулся к деревянному сиденью, где Форос Радель, не призрак, а реальный и живой враг, откинулся на спинку, насмехаясь над ним.

— Ты готов последовать за своим отцом на виселицу, Мориет? — прошипел он. — Нам следовало отпустить тебя на виселицу в тот же день, когда он танцевал на канате.

Аэрон попытался отступить, но кандалы держали его крепко. Ржавое железо впилось в его запястья.

— Будь ты проклят, Форос!

— Молчать! — Форос жестом подозвал охранников по обе стороны и поднялся со своего места. — Отведите его на виселицу.

Двое дюжих гвардейцев в черных доспехах схватили его за руки и потащили назад, через огромные двери зала, на залитый ярким солнцем двор замка. Форос неторопливо двинулся за ним, положив руку на рукоять меча. Аэрон пытался сопротивляться, но это было бесполезно. Стражники лишь усилили хватку. Их сапоги застучали по деревянным ступеням виселицы. Обветшалые доски ободрали ему голени, когда он попытался встать на ноги.

— Отпустите меня! — взревел он в отчаянной ярости.

— Ты можешь остановить это, Аэрон, — сказал призрак Финегала. Эльфийский лорд бесстрастно наблюдал за происходящим со стороны, скрестив руки на груди. Если у тебя есть воля, ты можешь положить этому конец или повернуть все так, как пожелаешь. Защищайся, убегай, делай все, что захочешь.

— Но как? — закричал Аэрон. Один из безликих стражников сковал ему руки, в то время как другой накинул грубую петлю ему на голову. — Что мне делать?

Магия зарождается в сердце и формируется волей. Решите, чего вы хотите, а затем стремитесь к этому всем своим существом. Используйте свою волю, чтобы воплотить это в то, что вам нужно.

Аэрон подавился, когда петля туго затянулась на его шее. На мгновение он запаниковал, слишком пораженный ужасом, чтобы что-либо делать, кроме как брыкаться и сопротивляться, но затем попытался разобраться в загадочных словах Финегала. Решай, чего ты хочешь. . . . Прямо сейчас он хотел, чтобы с его шеи сняли петлю, а с конечностей — оковы. Стражники отступили, освобождая виселицу для выполнения своей ужасной задачи. Сооружение поскрипывало и слегка покачивалось на ветру. Он не сводил глаз с наручников, отчаянно желая, чтобы они разжались.

Слабая вибрация или покалывание, казалось, мягко гудело в центре его груди.

Он довел свое желание до раскаленной добела ярости, движимый старой скорбью по родителям и простым желанием жить. Он осознал, что его окружает море диссонирующих мелодий, хаотический водоворот света, жизни и энергии. Потоки ветра танцевали и пели у него в ушах. Увядшая древесина, из которой была сделана виселица, тускло тлела, напоминая о воде и солнечном свете. Разноцветные ауры пылали вокруг каждого из мужчин, стоявших рядом со сценой, мощный огонь их жизненных сил горел в ночи, как головни. То, что он чувствовал в своем сердце, было эхом его собственной жизни, великой магической силой бытия.

Аэрон размахивал руками, пытаясь схватить самые сильные ауры и подчинить их своей воле. Казалось, они ускользали из его рук, и он почувствовал, как к горлу подступает паника.

Приноровись к Плетению, Аэрон. Никто не может подчинить Плетение себе

Палач дернул рычаг, и люк исчез из-под ног Аэрона. Мир медленно закружился, когда он почувствовал, как аура его тела колеблется, набирая энергию, и он начал падать. Возник мимолетный резонанс между потоками ветра во дворе и его собственным движением, и внезапным усилием воли он изменил энергию в своем сердце, снова подчиняясь ветру, подражая ему, представляя его у себя под ногами.

Он стоял на воздушном столбе, и его падение прекратилось.

Он осторожно протянул руку, ощупывая камень и землю под ногами, пока не уловил слабый отзвук, который соответствовал железным цепям, сковывавшим его. Он осторожно размял их, пока они не стали вишнево-красными и не свисали с его ног и рук. Он наслаждался молчаливым одобрением Финегала.

— Я могу сделать все, что угодно?

Долгое молчание растянулось на дюжину ударов сердца, пока Аэрон восхищался ощущением магии в своих руках. Все, что угодно, наконец ответил Финегал.

Аэрон повернулся лицом к застывшим статуям Фороса Раделя, стражникам и зловещим башням замка. Он прислушался к глубокой, мощной силе далеко внизу, к теплу и сокрушительной мощи, исходящей из глубин земли. Одобрение Финегала сменилось удивлением, когда Аэрон направил неисчислимую энергию вверх, связав ее с холодными и упорядоченными камнями, которые его окружали. В последний момент Финегал предупреждающе поднял руку, но Аэрон был слишком поглощен своей задачей.

Из центра двора в небо ударил гигантский кулак из раскаленного камня и разнес замок вдребезги, словно человек, разворошивший муравейник. Башни едва не взорвались от силы своего разрушения, когда Аэрон намеренно разнес крепость Радель на куски, позволяя жаркому огню своей ярости обрушиваться на них снова и снова. Форос и стражники исчезли под тоннами бурлящей лавы, раздавленные и обожженные до неузнаваемости. Белая ярость разгоралась в груди Аэрона все сильнее, когда мир погрузился в бушующий хаос и раскаленное разрушение, пока он полностью не потерял себя в буре насилия.

Аэрон очнулся на Каменном покрове Леса, слабый и дезориентированный. Красное солнце стояло низко на западе, и в воздухе чувствовалась вечерняя прохлада. Темные каменные утесы вокруг холмов отливали красноватым светом.

Финегал молча смотрел на лес, закутавшись в плащ, который мягко развевался на ветру. Аэрон выпрямился, изучая высокую, обветренную фигуру эльфа на фоне заходящего солнца.

— Аэрон! Ты проснулся! — Эриале вскочила на ноги рядом с ним, потирая руки от влажного ветерка. — Финегал не был уверен, вернешься ли ты.

— Я здесь, Эриале, — сказал Аэрон. Он прижал руку к голове и встал. — Я... Думаю, теперь со мной все в порядке.

Эльфийский маг обернулся на его слова. Его губы превратились в тонкую белую линию, и он смотрел на Аэрона с такой напряженностью, что лесничий отступил на шаг.

— Что ты помнишь о своем тесте? — спросил он.

— Я был в крепости Радель. Я видел, как вешали моего отца. А потом они собирались повесить меня. Но потом...

— Продолжай.

— Я прикоснулся к магии, — прошептал Аэрон, уставившись невидящими глазами на свои руки. Он вспомнил сладостный огонь, поющий в его сердце, в его крови. — Я владел магией!

— Да. И ты использовал ее, чтобы разрушить крепость Радель.

— Слезы Ассурана, — выдохнул он. — Она действительно разрушена?

— Почему? — спросил Финегал. — Это то, чего ты хотел? Это лучшее, что ты можешь придумать для своего чудесного дара? — Эльфийский лорд задрожал от сдерживаемых эмоций. С видимым усилием он заставил себя смягчиться. — Замок цел и невредим. Это было всего лишь испытание, иллюзия, которую ты соткал только для себя.

— Прошел... Я прошел?

Финегал разразился едким смехом.

— В том смысле, что ты продемонстрировал, что можешь постигать магию и владеть ею, о, да, ты прошел испытание, Аэрон. У тебя выдающийся потенциал; ты почти истощил мои силы в своем стремлении разрушить замок. Я никогда не ожидал такой силы от подростка.

— Аэрон собирается стать магом? — спросила Эриале.

Эльфийский лорд кивнул.

— Должно быть, так и есть, Эриале. Он уничтожит себя, если не научится владеть своей силой.

— Какой силой? — Сердито спросил Аэрон, вставая лицом к лицу с эльфийским лордом. — До сегодняшнего дня я даже не задумывался о магии. Что во мне такого особенного?

— Ты еще не понимаешь, кто ты такой, — сказал Финегал. Выражение его лица смягчилось. — Знаешь ты это или нет, но большинство людей не могут делать то, что сделал ты; почти каждый может научиться прикасаться к Плетению, хотя бы на мгновение, но те, кто может по-настоящему ощутить его и овладеть одной лишь волей, действительно редки. Это твоя эльфийская кровь, Аэрон. Она сильна в твоих жилах.

Аэрон прижал руки к груди и в изумлении зашагал прочь. Воспоминание о силе мучило его, и он нахмурил брови, пытаясь дотянуться и снова собрать живую магию.

— Но сейчас я ничего не чувствую, — сказал он.

— Ты научишься видеть новыми глазами, слышать своим сердцем. Мое заклинание проверки позволило тебе позаимствовать мою силу, если у тебя хватит духу прикоснуться к Плетению.

— Так ты позволишь мне остаться и позаниматься с тобой?

Выражение лица Финегала стало суровым.

— да. Но ты должен поклясться, что будешь подчиняться моему мнению о том, чему ты научишься, когда и как будешь применять свои знания. У тебя огромный потенциал, Аэрон, но он может принести как пользу, так и вред. Ты меня понимаешь?

— Думаю, да, — медленно произнес Аэрон. Но в глубине его сердца темный, торжествующий голос добавил: "Он боится меня". Он боится того, что я могу сделать.

— Хорошо, — сказал Финегал. Он долго смотрел Аэрону в глаза, прежде чем повернуться к Эриале. — А теперь, Эриале, давай проводим тебя домой. Твой отец, должно быть, беспокоится о тебе. — Он начал спускаться с открытого всем ветрам утеса.

Аэрон бросился за ним, но Эриале схватила его за руку, когда он проходил мимо нее. Она посмотрела ему в лицо, ее открытые черты были напряжены от беспокойства.

— Ты понимаешь, что делаешь, Аэрон?

Он попытался ободряюще улыбнуться.

— Эриале, если бы ты мог прикоснуться к нему, ты бы поняла. Я должен пойти с ним.

Она еще долго смотрела ему в глаза, а затем слабо улыбнулась.

— Если ты считаешь, что это правильно, Аэрон, то я не буду беспокоиться о тебе. — Она обхватила его за плечи и непроизвольно обняла. — Просто пообещай мне, что будешь осторожен.

Три

Аэрон ожидал, что Финегал начнет с того, что научит его, как вызывать магию и управлять ею, но был разочарован. В последующие недели эльфийский маг едва ли обмолвился словом о том, как работают заклинания. После того, как они вернули Эриале в дом Кестрель и скрылись в глубине леса, они путешествовали каждый день от рассвета до заката. Финегал, казалось, был поглощен своими мыслями, он шел впереди легкой, рассеянной походкой, за которой Аэрону было трудно угнаться. Байллег был далеко впереди, прыгая сквозь зеленые тени, как серебряный призрак.

Иногда они отдыхали в заросших виноградом развалинах эльфийских башен, но чаще всего Финегал проводил ночь на полянках под открытым небом. При свете звезд или луны он научил Аэрона названиям существ и растений, произрастающих в Маерчвуде, какими их знали эльфы, когда мир был молод. Древний эльф редко спал; вместо этого он смотрел на звезды, пока Аэрон погружался в сон.

Постепенно Аэрон выучил тел'Квессир, эльфийский язык, и Финегал перешел с уроков на свой родной.

— Тел'Квессир — это язык, созданный для магии, — объяснил он однажды вечером. — Мне будет намного легче учить тебя, когда ты научишься читать и писать рунами Эспруара.

— Все ли маги произносят свои заклинания на эльфийском?

— Так делают все эльфийские маги и некоторые люди. Но другие изучают древнюю человеческую магию и используют забытые человеческие языки.

Аэрон выпрямился, заинтригованный.

— Есть несколько способов владеть магией?

Финегал улыбнулся, и в ясном свете звезд его улыбка казалась призрачной.

— О да, — тихо сказал он. — Когда эльф творит заклинание, он призывает магию, взывает к Плетению, которое нас окружает. Старые человеческие обычаи отличаются. Слова волшебника-человека воздействуют на Плетение вокруг него, требуя подчинения.

— Какой способ лучше? Более действенный?

— Я знаю только эльфийские заклинания, Аэрон; я не могу научить тебя человеческой магии. Раз уж вы спросили, то, по моему мнению, человеческую магию легче использовать, и она более опасное оружие, чем эльфийская. Но она требует больших жертв.

— Когда ты покажешь мне, как произносить заклинание?

— Наберись терпения, — сказал Финегал. — Тебе еще многому предстоит научиться. — Он надолго замолчал.

Долгое лето в Маэрчвуде пролетело незаметно, и на лес опустилась короткая, дождливая осень, оросив землю прохладными дождями. Аэрон и Финегал несколько раз обошли лес за те месяцы, что Аэрон путешествовал с эльфийским магом. От одного края до другого Маерчвуд простирался почти на сотню миль. Аэрон видел золотые холмы Маэрта на западе, огненные вершины, известные как Дымящиеся горы, и бурлящие воды неукротимой Извилистой реки. Он начинал понимать неизмеримые настроения лесной местности, темп жизни в разных регионах и в разное время года.

Закаленный в бесконечных походах, он теперь мог не отставать от Финегала без особых усилий и двигался по непроходимому лабиринту скрытых глубин леса с мастерством и бесшумностью чистокровного эльфа. Ясным, холодным днем в конце сезона Финегал привел Аэрона в темную, окруженную скалами долину в самом сердце леса, место, известное Аэрону как Баньенова бездна. Они остановились у холодного стремительного ручья, который сбегал с каменистых вершин в лес внизу. Финегал сбросил с плеч свой тонкий рюкзак и оглядел поляну.

— Этого достаточно, — объявил он.

— Почему мы остановились? — спросил Аэрон.

— Я думаю, пришло время для твоего первого урока.

Аэрон моргнул.

— Мой первый урок? Чем я занимался последние три месяца?

— Что ж, ты научился сносно говорить по-эльфийски и кое-что узнал о лесе. Любой эльф знал бы об этом еще до того, как начал учиться, — бросил Финегал через плечо. — Теперь мы можем перейти к магии.

Аэрон вспомнил, как опьянело его сердце, когда он прикоснулся к Плетению в испытании Финегала. Он почти забыл ощущение правильности, силы, которое испытывал раньше. "Я сделаю это", — с гордостью подумал он. Я буду творить магию собственными руками, как один из великих волшебников древности. Я сделаю это! Он поднялся на ноги, сбросив рюкзак на землю. — Я готов.

Финегал смотрел на Аэрона со своей обычной отстраненностью. Молодой дровосек ждал, его проницательные глаза горели предвкушением.

— Есть две вещи, которые ты должен сделать, чтобы творить магию... как говорят люди, произнести заклинание, — начал Финегал. — Сначала ты должен собрать энергию для своего заклинания. Мы живем в волшебном мире, Аэрон, окруженном невидимыми силами. Каждое живое существо несет в себе искру магии, но сами камни, земля, ветер и воды умножают эту живую магию в тысячу раз.

— Значит, магия исходит из окружающей нас земли?

— И да, и нет. Жизнь окружающего нас мира — это сила, которая делает магию возможной, но это сила без направления, без воли — нереализованный потенциал. Чтобы использовать эту энергию, мы погружаемся в Плетение.

Аэрон нахмурился, размышляя.

— Разве магия и Плетение не одно и то же?

— Почти, но не совсем. Плетение — это душа магии, проявление всей неиспользованной энергии вокруг нас. Это поверхность, которую мы можем воспринимать и формировать в соответствии с нашими целями.

— Я не понимаю.

Финегал сцепил перед собой длинные изящные пальцы.

— Огонь можно использовать для сотен полезных вещей: согревать зимой, готовить пищу, нагревать железо, чтобы придать ему нужную форму, и так далее. Можно сказать, что дерево содержит в себе потенциал для разжигания огня, точно так же, как окружающий нас мир содержит в себе потенциал для магии. Эльфийский лорд улыбнулся и подобрал небольшую веточку сухостоя, лежавшую рядом с его креслом у ручья. Он легко бросил ее Элиес.

— Приготовь свой ужин на этой палочке.

Аэрон пожал плечами и полез в свою сумку за кремнем и огнивом. Финегал поднял руку и рассмеялся.

— Прекрати. Что ты делаешь?

— Достаю свой кремень, — озадаченно ответил Аэрон.

— И зачем ты это делаешь?

— Чтобы растопить дрова, конечно!

— Итак, чтобы высвободить потенциал, заключенный в этой ветке, вы должны высечь искру. Огонь в этой старой ветке спит, пока вы не найдете способ его разжечь. Точно так же, Плетение — это средство, с помощью которого потенциал магии преобразуется в ту форму, которую ищет волшебник.

— Думаю, я понимаю, — медленно произнес Аэрон.

— Итак, использование Плетения — это только часть заклинания. Другая часть заключается в формировании заклинания с помощью вашей воли. Вы видели, как я жестикулирую или слышали, как я бормочу слова себе под нос, когда я занимаюсь магией. Я создавал схему, по которой магическая энергия будет следовать за мной.

— Ты снова меня запутал, — с горечью сказал Аэрон.

Финегал поморщился.

— Вот еще одна аналогия. Допустим, вы хотите построить дом. Живые деревья олицетворяют неоформленный потенциал, первозданную магию ваших усилий. Плетение придает живому дереву ту форму, с которой вы можете работать, готовые доски всегда под рукой. Наконец, вам понадобятся инструменты и навыки, чтобы придать готовому дереву желаемую форму. Это ваше заклинание.

Аэрон кивнул, представляя, сколько труда он вложил в создание лука, который висел у него за спиной. Для создания магии требовалось сырье и инструмент. Это имело смысл.

— Есть ли какая-то разница в том, какую магию вы собираете или какие инструменты используете для ее создания? — спросил он.

— И да, и нет. Во всех заклинаниях используется одно и то же плетение. Но есть множество целей, на которые может быть направлена эта энергия — темная магия некромантии, хрупкие завесы иллюзии и так далее. Я всегда изучал магию ветра, камня, огня и воды — стихий, окружающих нас. Большая часть моих знаний связана с заклинаниями такого рода.

Финегал указал на темный прохладный ручей рядом с ними.

— Вот. Посмотри, что я делаю. — Он замолчал, сосредоточенно нахмурив брови. Одной рукой он потянулся к воде, повернув ладонь в сторону. Аэрон вздрогнул, почувствовав прикосновение магии в действии, прохладный трепет в центре груди. Финегал пробормотал несколько слов на эльфийском.

На поверхности потока образовался сгусток воды, который затем поднялся в воздух, приняв форму тонкой серебристой кисти. Он повис, влажно мерцая в воздухе, бросая вызов гравитации, а Финегал продолжал направлять его мягкими движениями своей руки. Водянистая рука потянулась, чтобы коснуться вытянутых пальцев Аэрона. На ощупь она была холодной и влажной, но на его ладони не осталось влаги. С кривой улыбкой Финегал выпустил свое заклинание. Водянистая конечность потеряла свою целостность и с плеском вернулась в ручей. Аэрон улыбнулся с детским восторгом.

— Верни это! — взмолился он.

Финегал покачал головой.

— Увы, я не могу.

— Ты исчерпал свою магию?

Эльф рассмеялся.

— Нет, ни в коем случае. Я мог бы усилить заклинание в десятки раз сильнее, используя магию, которая окружает нас в этом месте!

— Тогда почему ты не можешь повторить это снова?

— Потому что у меня в голове больше нет этого заклинания. Видишь ли, Аэрон, любой волшебник может произнести заклинание только один раз, а затем оно исчезнет. При создании магии инструмент расходуется, разрушается, используется при создании. Опытный волшебник, вроде меня, может держать в голове десятки заклинаний, но каждый раз, когда я применяю магию, очертания заклинания исчезают. Финегал поднял взгляд, заметив недоумение Аэрона. Он со вздохом откинулся на корточки.

— Тогда еще одна аналогия. Заклинание похоже на стрелу. Как только ты выпускаешь его из лука своего разума, оно исчезает.

— Но ты можешь вернуть стрелу, — сказал Аэрон.

— Ну, эти стрелы ты не сможешь использовать. Если у тебя в колчане есть три стрелы с заклинаниями, ты можешь носить их с собой бесконечно, но как только ты произнесешь слова и придашь магии форму, заклинание выполнит свое предназначение и исчезнет. Тебе придется сделать новую стрелу, чтобы снова использовать это заклинание.

— Как ты это делаешь?

Финегал застонал и потер виски.

он поклянусь звездами, что и забыл, сколько вопросов живет в душе молодого человека. — Поверь мне, Аэрон, мы вернемся к этому, когда придет время. Давайте вернемся к моей первоначальной цели в этом уроке, которая заключалась в том, чтобы показать вам, как произносить заклинание. Вы помните слова, которые я произнес, когда вызвал руку воды?

Аэрон на мгновение задумался.

— Аллах...

— Подожди, не произноси их! Даже если у тебя нет готового заклинания, это не очень хорошая идея. Прибереги слова для произнесения. А теперь, ты видел, как я держал руки?

Аэрон неуклюже попытался повторить жест, который, как он видел, делал Финегал. Эльф потянулся и поправил позу.

— Своей волей ты призываешь магию. Словами ты придаешь ей форму. И держи его рукой в нужном месте. Он полез в сумку на поясе и достал маленький гладкий камень. На верхней поверхности камня был выгравирован изогнутый знак или диаграмма. — Вот. Изучи этот символ и запечатлей его форму в своем сознании.

— Что это?

— Это форма заклинания. Я храню большинство своих заклинаний в виде знаков, начертанных на потертых водой камнях. Другие волшебники записывают их в виде формул в больших фолиантах или в виде длинных изречений или рифм на древних языках. На самом деле это не имеет значения. Но этот символ, вместе со словами и жестом, даст вам ключ к раскрытию магии и созданию заклинания.

Аэрон взял камень и вгляделся в него. Он взглянул на Финегала, который кивнул. Он снова посмотрел на камень, изучая простые изгибы и завитки.

— Хорошо, я понял.

— Нет, ты не понимаешь. Ты поймешь, когда запомнишь это. — Финегал прислонился спиной к дереву и вытянул ноги перед собой. — Пристально смотри на это. Забудь обо всем, что тебя окружает, пока не останется ничего, кроме этого простого знака.

Аэрон бросил еще один взгляд на Финегала, но эльф держал в руках другой камень, разглядывая его с отсутствующим выражением на лице. Он пожал плечами и вернул свое внимание к своему собственному камню. Время шло, и он почти почувствовал, что погружается в один маленький символ, и вот, наконец, он возник у него в голове, изогнутый каменный брусок, который лежал у него под языком, как слово, которое он еще не произнес вслух. Он вскрикнул от удивления.

— Файнегал!

Эльф поднял глаза.

— Я знаю этот взгляд. Это у тебя в голове?

— Я думаю... да! Да, это прямо здесь.

— Заклинание, которое вы только что запомнили, — это простое заклинание под названием "рука воды". Теперь, чтобы произнести заклинание, вы сначала сконцентрируетесь на символе в своем сознании. Пока вы это делаете, вы протянете руку, чтобы собрать вокруг себя немного Плетения. Ты уже знаешь, каково это; попробуй позаимствовать немного из ручья, вот здесь, поскольку это подходит для заклинания. Как только ты прикоснешься к энергии воды, произнеси слова и сделай жест. — Финегал сделал паузу, оценивая Аэрона. — Ты готов? — спросил он.

Аэрон кивнул. Он вызвал символ камня на передний план своего сознания. Отдаленно он начал осознавать игру Плетения вокруг себя — журчание ручья, вздохи ветра, зелень и богатую жизненную силу деревьев и трав поблизости, свою собственную яркую искру. Он сосредоточился на ручье. Холодная вода, казалось, окатила его, вызывая леденящее, смутно пугающее ощущение. Встревоженный, он выкрикнул эти слова, вовремя вспомнив, что нужно поднять руку.

Перед ним вода всколыхнулась. Из потока поднялся столб вязкой жидкости, который Аэрон пытался контролировать вслепую. Он начал оседать, и он отчаянно потянулся и поймал его изо всех сил. Внезапно колонна нависла над ним, как небольшая гора холодной воды, выгибаясь дугой, пока он пытался отползти в сторону.

— Финегал, помоги! — закричал он. Когда он перестал концентрироваться, заклинание подействовало, и его полностью окатило ледяной водой. Он что-то пробормотал и покачал головой.

— Поздравляю, Аэрон. Ты только что произнес свое первое заклинание, — смеясь, сказал Финегал. — В следующий раз мы поработаем над твоим контролем. Но, в любом случае, это было хорошо сделано. — Широкая, гордая улыбка озарила его древние черты, и даже Бейллег игриво взвизгнул, пританцовывая от восторга.

Аэрон нахмурился, увидев веселье эльфа, и начал отжимать свою рубашку.

— В следующий раз я сделаю все как надо. Вот увидишь!

* * *

В последующие месяцы Аэрон снова и снова практиковался в произнесении заклинаний под руководством Финегала. Осень того года, которую позже назвали Годом Руля, была долгой и славной, с яркими, ясными днями и холодными, звездными ночами. Аэрон практически проигнорировал это. Он заставлял себя осваивать каждое заклинание, которое демонстрировал Финегал, отказываясь от отдыха, пока не овладеет всем, что ставил перед ним эльфийский маг. Скрытое пламя или искра в его душе, о которой он никогда не подозревал, воспламенилась жаждой преуспеть, вспыхнув, как ослепительный голод.

Финегал рассматривал магию как искусство, выражение гармонии с природой, интересуясь причинами происходящего. Интеллект и темперамент Аэрона были направлены в другое русло. Он стремился к техническому совершенству, всегда задаваясь вопросом, как что-то можно сделать. Финегал терпеливо и грациозно переносил напряженную работу своего ученика.

Когда хорошая погода, наконец, закончилась и непрекращающиеся дожди Уктара обрушились на Маерчвуд, Финегал и Аэрон поселились на зиму в одинокой белой башне, возвышающейся над белыми водами Извилистой реки. Это была единственная из сохранившихся древних сторожевых башен, и она служила домом Финегалу. Волшебник назвал ее Кэрхуан, Грозовая башня. Узкие окна кабинета в башне выходили на зеленое, затянутое туманом ущелье, а его обшитые панелями стены были украшены замысловатыми лесными пейзажами, вырезанными давно исчезнувшими эльфийскими мастерами.

Под непрекращающийся шум реки внизу и стук холодного дождя по эльфийскому стеклу Аэрон впитывал в себя каждую крупицу знаний, которыми делился с ним Финегал. Как он и обещал, он быстро учился и набирался мастерства. Он был наделен инстинктивным пониманием Плетения, изящным и легким управлением потоком магии вокруг себя. Ему не хватало только знания заклинаний, чтобы раскрыть этот дар, и он заставлял себя изучать их названия, назначение и детали работы одно за другим.

Аэрон узнал, что цена, которую волшебник платит за свою силу, заключается в бесконечных часах изучения заклинаний, краткого произнесения их и повторного возвращения к утомительному процессу запоминания. Хотя он не мог сохранить форму заклинания после того, как произнес его, запись осталась в коллекции загадочных иероглифических камней Финегала.

— Для самых мощных из моих заклинаний требуются десятки камней, отмеченных символами, каждый из которых должен быть изучен в точном порядке, чтобы запечатлеть форму заклинания в моем сознании. В любой момент времени в моей памяти хранится от двадцати до тридцати стрел, — объяснил Финегал, — так что можно сказать, что у меня больше стрел, чем я могу унести. Я должен решить, какие возьму с собой, прежде чем отправлюсь в путешествие.

Аэрон поморщился.

— Мне трудно запомнить больше трех-четырех простых слов, — сказал он.

— Ты все еще новичок, Аэрон. Тебе еще многому предстоит научиться. — Финегал достал из сумки один из своих камней и подержал его между пальцами, погрузившись в размышления. — Со временем тебе придется составить свои собственные книги заклинаний. Ты не можешь вечно полагаться на мои. — он рассеянно уставился в окно, погрузившись в молчание, которое продлилось до конца дня.

Шли месяцы, и Финегал показал себя терпеливым, но молчаливым наставником. Когда Аэрон задавал вопросы, нестареющий эльф направлял его к упорядоченным полкам своей библиотеки. Для Аэрона не было ничего необычного в том, что он целыми днями не видел Финегала; иногда волшебник выходил из башни, чтобы прогуляться по восточным склонам леса, сопровождаемый Байллегом, в то время как в других случаях он погружался в рассеянные грезы, которые длились часами.

В то время как молодой лесничий проводил много часов, изучая старые эльфийские истории и обсуждая природу магии, Аэрону — да и Финегалу, если уж на то пошло, — было не свойственно проводить слишком много времени в закрытом помещении. Время от времени эльфийский лорд позволял Аэрону отложить книги на несколько дней и сопровождать его в походах по лесу. Под ранними утренними заморозками зимы лес был потрясающе красив, живой, с каждой ветки и скалистого склона постоянно стекали струйки льда и воды.

Однажды в начале зимы, примерно за неделю до конца года, Финегал отправил Аэрона в библиотеку башни, чтобы тот отыскал текст по древней истории эльфийского народа.

— Ты задал мне достаточно вопросов о древних землях эльфов, — сказал он. — Иди, почитай о них сам. — Раздраженно вздохнув, Аэрон вернулся в библиотеку и начал искать нужный текст.

Библиотека Финегала была не очень хорошо организована. Древний эльф прочитал все тома, которые там были, и его память на такие вещи была настолько феноменальной, что ему почти никогда не приходилось обращаться к ним снова. Даже если бы он это сделал, эльфийский чародей был бы рад возможности порыться в своих книжных полках и удивиться тому, на что он наткнулся в поисках книги, которая ему действительно нужна. Как и он, Аэрон редко мог устоять перед желанием порыться в сотнях томов, табличек и свитков.

Прошел час или больше, пока Аэрон исследовал недра коллекции Финегала, просматривая дюжину книг, которые не имели никакого отношения к эльфийской истории. Он уже махнул рукой на один из углов полки, когда заметил тонкую книгу заклинаний в кожаной куртке с тиснением.

— Что это? — спросил он себя. Достав ее, Аэрон подошел к окну и начал листать.

На обложке был изображен символ неизвестного волшебника, но фронтиспис представлял собой тонкий лист чеканного золота, на котором были выгравированы тайные буквы. Аэрон некоторое время вглядывался в надпись, прежде чем узнал в ней древнеэльфийский почерк.

— Стихи о магии и чуде? — пробормотал он. — Книга заклинаний бардов... — Сгорая от любопытства, Аэрон отнес книгу к столу и сел читать. Он просмотрел пару простых заклинаний, которые уже знал, миновал дюжину или больше незнакомых, а затем обнаружил, что завис над страницей, озаглавленной "Изменение формы".

"Изменение формы", — подумал Аэрон. Он выглянул в окно, где одинокий ястреб кружил и кричал над скалистыми утесами. Он невольно взглянул на дверь, хотя и знал, что Финегал покинул башню, чтобы прогуляться по близлежащему лесу. До сих пор Аэрон тратил свое время на работу с более слабыми заклинаниями, пока не овладел некоторыми из них. Но это заклинание казалось гораздо более грозным, обладающим определенной силой. "Жаль, что я не знал, как это сделать, когда Радель и его друзья напали на меня прошлым летом", — с горечью подумал он. Превратиться в птицу и улететь... или превратиться в медведя и оторвать ему руки, это было бы что-то. Мне больше никогда не пришлось бы его бояться.

— Финегал был бы зол, — сказал Аэрон вслух. Он не пытался запечатлеть заклинание в своем сознании, используя рифмы, подобные тем, что содержатся в этой книге; он всего лишь попытался это сделать с помощью заклинаний Финегала. Он глубоко вздохнул и собрался с силами, изучая длинный текст, пытаясь запечатлеть его в своей памяти. Спустя час он, наконец, протер глаза и, признав свое поражение, откинулся на спинку стула. Это рифма, подумал он. Может быть, вы запомните ее, прочитав вслух.

Собравшись с духом, Аэрон начал читать вслух мелодичные слова заклинания. Как только он произнес первые слова, он почувствовал легкое движение Плетения в процессе работы, в то время как печать в книге заклинаний исчезла, когда он прочитал ее. Он осознал два неприятных факта одновременно: во-первых, он действительно произносил заклинание, а не заучивал его наизусть; во-вторых, ему придется читать быстро и наверняка, чтобы закончить его до того, как слова совсем исчезнут. Стараясь сохранять спокойствие, Аэрон ускорил шаг, пока слова не сорвались с его губ в высокой декламации, которая разнеслась по всей башне.

Мерцающее изумрудное сияние заиграло на его ладонях. Аэрон продолжал читать, загоняя свое удивление и растущий страх на задворки сознания. Он подумывал о том, чтобы вообще отказаться от заклинания, но решил, что сможет справиться с этим.

— Я могу это сделать, — пробормотал он вслух в перерыве между словами. Затем он перешел к последней строфе, слепо вкладывая все свои силы в предстоящее усилие.

Он произнес последнее слово, и его мир взорвался изумрудной агонией. Ужасная боль пронзила все его тело, простреливая каждый сустав. Его кожа вспыхнула от боли, как будто его облили жидким огнем. Аэрон закричал, и на полуслове его вой сменился хриплым криком морской птицы. Боль отступила почти так же быстро, как и началась, оставив его неуклюже барахтаться на полу.

Он моргнул, пытаясь разобраться в окружающем. Что-то было не так с его зрением; цвета были размыты, и казалось, что в центре поля зрения была темная полоса, из-за чего ему было трудно смотреть прямо перед собой. Он повернул голову набок и внезапно осознал, что его тело превратилось в тело чайки. Это сработало! ликующе подумал он. Для пробы он расправил крылья, гадая, как же они на самом деле взлетают.

Кончики его крыльев засветились зеленым. Он открыл рот, чтобы возразить, но из него вырвался только пронзительный крик. Ужасная агония от произошедшего изменения охватила его снова, еще сильнее, чем раньше. В считанные мгновения его покрытые перьями крылья сжались и исчезли, пока он корчился на полу. Он молотил лапами, но перед его угасающим зрением извивался темный чешуйчатый клубок. Когда боль прекратилась, он попытался выпрямиться, но преуспел только в том, что перевернулся. Кто я теперь? с несчастным видом подумал он. Как оказалось, у него не было времени задуматься над этим вопросом, так как он почти сразу же снова начал меняться.

На этот раз зеленый огонь превратил его в какую-то мышь или крысу, затерявшуюся в огромной библиотеке. Он пискнул от страха и забегал по небольшому кругу, не зная, хочет ли он оставаться в таком состоянии или подвергнуться чему-то худшему. Заклинание не оставило ему выбора, и после целой вечности ломающей кости агонии он обнаружил, что заключен в бронированный панцирь со смехотворно крошечными конечностями.

Что-то схватило его и подняло в воздух. С невероятного расстояния перед ним предстало лицо Финегала. Эльф заговорил, но Аэрон не услышал ни звука. Он попытался ответить, но не смог сказать, открыл ли он вообще рот. С глухим стуком его усадили на стол, и он наблюдал, как гигантская фигура жестикулирует руками. Изумрудная аура ярко вспыхнула, и Аэрон пережил последнюю трансформацию. Когда Аэрон снова обрел способность к связной речи, он поднял дрожащий взгляд на Финегала и сказал:

— Спасибо. Как вы расстались?

— Простое рассеивание, — огрызнулся Финегал. — Могу я спросить, как ты начал это делать, Аэрон?

Аэрон слабым голосом указал на книгу в кожаном переплете.

— Я прочитал это в том томе.

Глаза Финегала расширились.

— Ты хоть представляешь, насколько это было глупо? Как легко ты мог погибнуть? Подумай, Аэрон! Что, если бы ты превратился в рыбу? Ты бы задохнулся прямо здесь, на полу!

— Я только хотел посмотреть, смогу ли я это сделать, — ответил Аэрон.

— Тогда почему бы тебе не спрыгнуть с крыши башни и не посмотреть, научился ли ты летать? — Рявкнул Финегал.

— Если ты не хотел, чтобы я читал некоторые из этих книг, Финегал, тебе следовало предупредить меня, — парировал Аэрон. — Откуда мне было знать, что то, что я сделал, опасно?

— Я больше доверял твоему здравому смыслу. — Финегал фыркнул и отвернулся, изучая книгу. Он с отвращением посмотрел на пустую страницу. — Ты понимаешь, что ты также стер очень редкую и ценную копию этого заклинания?

— Стер? Как?

— Можно творить заклинания такого рода, читая их по книге. Но магическая энергия должна откуда-то поступать, поэтому, если она не была зафиксирована в вашем сознании, она потребляла сама себя. Она исчезла.

— Я пытался запомнить это, но не смог, — сказал Аэрон.

— Это просто. Это было за пределами твоих возможностей. Это должно было предостеречь тебя от дальнейших действий, Аэрон. — Финегал вздохнул и сел. Он почесал Байллега за ушами и долго смотрел в окно, прежде чем снова посмотреть на Аэрона. — И все же это была не только твоя вина. Я тоже разделяю часть вины за это. Мне следовало уделить больше внимания тому, чтобы ты знал об опасностях, которые могут представлять твои занятия.

— Я не хотел стирать твое заклинание.

Эльфийский лорд взглянул на него.

— Я знаю, что ты этого не делал. Но, возможно, тебе пора обзавестись собственной книгой заклинаний. Ты уже достаточно долго пользуешься моей.

— Я буду помечать камни, как твои?

— Это зависит от обстоятельств. Есть десятки способов записать форму заклинания, Аэрон. Мы учили бардов древности сохранять свои двеомеры в виде стихов на древнем тел'квессирском, и многие человеческие волшебники заимствовали их из этой традиции. Финегал кивнул на раскрытую книгу заклинаний, лежащую на библиотечном столе.

— Я вижу, ты уже немного знаком с этим.

— Какой самый лучший метод? — Спросил Аэрон.

— Это зависит от волшебника. Я решил наносить знаки на камни, потому что это сработало... И поэтому я ношу мешочек с камнями на бедре и буду делать это до тех пор, пока буду практиковаться в магии. Финегал встал и направился к двери. Он снял со стены лук Аэрона. — Я заметил, что ты неплохо управляешься с оперением.

— Мой отец был стрелком, — ответил Аэрон. — И лучником тоже. Кестрел научил меня кое-чему из ремесла моего отца, чтобы я мог почтить его память. — Он взглянул на оружие в руках Финегала, и смысл замечания волшебника поразил его. — Могу ли я нанести заклинание на стрелу? — вслух поинтересовался он.

— Я бы использовал кусок дерева немного короче и прочнее древка стрелы, но идея здравая, — ответил Финегал. — Тип дерева, который вы выбираете, способ придания ему формы, рисунок, который вы рисуете... вы с легкостью можете создать сложное волшебство.

— Другие волшебники помечают свои заклинания подобным образом? — Финегал улыбнулся. — Так делал мой старый учитель, много лет назад. Он называл их дуарранскими глифвудами. — Бросив взгляд на бледный зимний день, он продолжил. — До наступления темноты еще час или два. Почему бы нам не посмотреть, сможешь ли ты найти форму руки в воде на куске плавника?

* * *

В течение недели Аэрон вырезал свои первые три символа из дерева. По мере того как зима медленно уходила в прошлое, а весенние дожди возвращались в Маэрчвуд, он изо всех сил старался освоить столько знаков Финегала, сколько позволял эльфийский лорд, пополняя свой багаж знаний. С особой тщательностью он изготовил прочный кожаный мешочек для хранения дуаррана и наложил простые заклинания сохранения и защиты на растущую коллекцию.

Несмотря на успехи Аэрона, или, возможно, благодаря им, Финегал начал лучше контролировать заклинания, которые Аэрон выбрал для изучения. Многие символы повелителя эльфов обозначали боевые заклинания, которые могли нанести серьезный вред врагам волшебника с помощью огня, молнии, льда или едва уловимых страхов разума. Но Финегал отговорил Аэрона от этих чар, дав ему вместо них заклинания обучения, сокрытия и уклонения. Аэрону хотелось поразмыслить над более сложными темами, но Финегал просто отвлекал его, предлагая больше чтения, исследований и спокойных заданий, чтобы больше узнать об окружающем его лесу.

Наконец Аэрон открыто заговорил об этом, когда они собирали свои дорожные принадлежности и готовились покинуть Керхуан на лето.

— Я хотел бы изучить несколько новых заклинаний, — сказал он Финегалу. — Раскаленный снаряд или, может быть, заклинание слепоты.

Финегал молча размышлял, какую из своих книг взять с собой.

— Это опасные заклинания, — сказал он наконец.

— Я готов к этому. Это в пределах моих возможностей.

— Я не сомневаюсь в этом, Аэрон. Я подозреваю, что ты усвоил урок о том, что магия выходит за рамки твоих возможностей. Однако я сомневаюсь в мудрости обучения тебя заклинаниям такого рода.

— почему? Я бы не стал использовать их неправильно.

Финегал оторвался от книжной полки и обратил все свое внимание на Аэрона, его лицо было напряженным и серьезным.

— Некоторые сказали бы, что любое использование этих заклинаний неправильно. Использование магии в качестве оружия демонстрирует недальновидность и слабость воли. Всегда есть лучший способ.

— Но многие из твоих заклинаний предназначены для битвы, — сказал Аэрон. — Никто не посмеет поднять на тебя руку.

Финегал фыркнул.

— Я узнал большую часть из них много лет назад, Аэрон, когда не был таким старым и мудрым, как сейчас. И мое боевое мастерство, каким бы оно ни было, спровоцировало больше драк, чем предотвратило.

— Если я все-таки ввяжусь в драку, разве не было бы разумно знать пару заклинаний, которые помогут быстро ее прекратить? Я не хочу убивать людей одним словом. Я просто хочу знать, что смогу защитить себя, если понадобится.

— Ответь мне на этот вопрос, Аэрон: если бы у тебя не было заклинания, которое могло бы послужить оружием, ты бы ввязался в драку или избежал бы ее?

Аэрон фыркнул.

— Избежал бы, конечно.

— Вот почему я не решаюсь учить тебя заклинаниям, которые могут привести тебя в бой, в котором ты не сможешь победить. Если ты знаешь, что не сможешь одержать верх, ты позаботишься о том, чтобы не оказаться в опасной ситуации. По моему опыту, если дать мальчику меч, он начинает думать, что это решение любой возникающей проблемы. — Финегал отвел взгляд, потирая висок. — Ты еще молод, Аэрон. Несмотря на ваши лучшие намерения, вы импульсивны и опрометчивы. Я бы предпочел не поощрять эти черты характера, если это в моих силах.

— Ты уже использовал свою магию в бою, не так ли? — настаивал Аэрон. — Ты был неправ, когда сделал это?

— Я не поддамся на провокацию, Аэрон, — резко сказал Финегал. — Вопрос закрыт. А теперь, убедись, что ты упаковал книги, которые хочешь изучать в течение следующих нескольких недель.

Аэрон оборвал свой ответ и потопал прочь. Каким бы он был магом, если бы первый же разбойник, загнавший его в угол, избил его до полусмерти, а в голове у него было полно безопасных и бесполезных заклинаний!

Он решил так или иначе переубедить Финегала. В течение следующих нескольких недель он по нескольку раз в день донимал эльфийского лорда этой темой, пока даже эльфийское терпение Финегала не начало истощаться. Незаконченный спор испортил Аэрону вкус к эльфийским знаниям, и их скитания по золотым долинам и зеленым холмам Маерчвуда превратились в череду утомительных походов и тихих, напряженных вечеров у костра. Аэрон знал пределы своих возможностей. Он был способен овладеть чарами, о которых шла речь, и у него хватало здравого смысла не использовать их без крайней необходимости. Подозрительность и скрытность Финегала действовали ему на нервы и заставляли показать, что он более развит, чем полагал эльфийский лорд.

Приближался праздник летнего солнцестояния, время танцев и празднеств в доме Аэрона. Впервые за все время учебы одиночество закралось в его сердце. Несмотря на то, что Аэрон каждый день был полностью поглощен безграничными знаниями, которые предлагал ему Финегал, он все еще скучал по Кестрел и Эриале.

"Я был бы мертвецом, если бы вернулся в Мерхлин и Форос поймал меня", — решил он. Но что, если бы я мог быть уверен, что меня не поймают? Я мог бы приходить и уходить, когда захочу.

Финегал все еще имел привычку уходить один на день или два, оставляя Аэрона в лагере, куда они переезжали в последний раз. Уже несколько месяцев он позволял Аэрону оставлять себе один или два своих магических камня, чтобы создать собственное дерево глифов, основанное на знаке Финегала. За весну Аэрон записал дюжину заклинаний таким образом, включая небольшую иллюзию, которая могла изменять внешний вид объекта. Это был ключевой элемент его плана.

Зеленая, влажная жара Фламерула застала волшебника и ученика в окутанной каскадным туманом долине, где Аэрон и Эриале встретили Финегала. После нескольких дней прогулок по окрестностям и ночных обсуждений эльфийской истории Финегал решил пересечь лес, чтобы осмотреть западные редколесья.

— Я могу каждую ночь отдыхать под другим деревом, чтобы успокоить свой дух, но я также брожу по Маерчвуду, чтобы присматривать за ним, — сказал он, когда они отдыхали у ручья в тот вечер. — У меня такое чувство, что в окрестностях Ослина назревают неприятности, и мне лучше пойти и разобраться в них.

— Можно мне пойти с тобой? — С надеждой спросил Аэрон.

Финегал покачал головой.

— нет. Я собираюсь отправиться в путь быстро и вернуться через день или два. И, честно говоря, я хочу вселить немного страха в сердца тех разбойников, которые рыщут по лесу, и будет лучше, если мне не придется присматривать еще и за тобой. Тебе здесь будет хорошо.

— Хмммф. Думаю, да. — Сердце Аэрона екнуло, когда он понял, что это была та самая возможность, которой он ждал. Успокоившись, он спросил: — Могу я изучить восхождение паука, пока тебя не будет? Я бы хотел вырезать еще один символ из дерева.

Финегал рассеянно взглянул на него.

— конечно. Мне это не понадобится. Угощайтесь.

Аэрон встал, отряхнул штаны и подошел к мешочку, в котором хранились заклинания Финегала. Волшебник положил его рядом со своим спальником. Намеренно подавив желание бросить виноватый взгляд через плечо, Аэрон произнес заклинание, необходимое для того, чтобы открыть мешочек, и потянулся внутрь, нащупывая нужный камень. Его пальцы коснулись прохладного голубого сланца, на котором хранилось заклинание паучьего восхождения... и двинулись дальше, чтобы схватить камень, называемый огненной рукой. Он убрал оба камня, пряча огненный камень в рукаве.

Из своего левого рукава он достал красный камень яйцевидной формы, который был идеальной копией огненной руки. Ранее в тот же день он использовал заклинание видимости, чтобы создать подделку. Если бы Финегал на самом деле не исследовал этот камень, он бы никогда не обнаружил кражу Аэрона. Дрожа как осиновый лист, он закрыл мешочек и выпрямился.

— Нашел?

Аэрон нервно улыбнулся Финегалу и показал ему синий камень, на котором было написано заклинание восхождения. Второй магический камень был спрятан в его рукаве.

— Прямо здесь. Я думаю, красный клен вполне подошел бы для этого.

— Для твоего дерева глифов? Да, это должно сработать. — Если Финегал что-то и заподозрил, то не подал виду и, не сказав больше ни слова, вернул свое внимание к гладким камням для заклинания, которое он готовил. Аэрон быстро вернулся на свое место у камина, его сердце бешено колотилось. Он был в ужасе от собственной дерзости, но теперь, когда он решился на этот шаг, ему нужно было поторопиться, чтобы скопировать оба заклинания до возвращения Финегала.

Наконец Финегал бросил камни, которые держал в руках, обратно в сумку, собрал свои немногочисленные пожитки и свистнул Бейллегу. Белый волкодав встряхнулся и встал, виляя хвостом.

— Как обычно говорят люди, сейчас не лучшее время, — сказал Финегал. — Будь осторожен и не уходи слишком далеко от долины, Аэрон. Ты рядом с Мерхлином, и никогда не знаешь, когда поблизости может оказаться кто-то из людей лорда. Я вернусь через день или два. Он прикоснулся рукой ко лбу в молчаливом прощании эльфов и исчез в звездной ночи.

Аэрон подождал час, чтобы убедиться, что Финегал уже в пути. Когда он убедился, что его не поймают, он вытащил огненную руку из рукава. Камень казался горячим обвинением в его руке. Нахмурившись, он заставил себя замолчать и приступил к работе. Если он закончит заклинание огня, но не справится с паучьим восхождением, он может сказать Финегалу, что у него возникли проблемы с переводом, и таким образом выиграть несколько дополнительных дней, чтобы закончить изучение магических знаков. "

— Мне понадобится дерево, которое будет гореть чисто и горячо, — пробормотал он, рассматривая магический камень. — Кусок сухого старого сухостоя, может быть, гикори. И мне нужно будет найти способ спрятать его подальше от остальных моих глифвудов. — Он никогда не мог позволить Финегалу увидеть дуарран, которую он сделает из украденного камня.

Конечно, оставался еще вопрос о том, как он тайком перенесет огненную руку обратно в сумку Финегала, не потревожив волшебника. Холодное предчувствие сжало сердце Аэрона, когда он осознал всю глубину своего двуличия. Возможно, это была мелкая кража, которая не причинила бы Финегалу никакого вреда, но эльфийский лорд доверял ему. Подавив протесты совести, Аэрон встал и начал искать подходящее бревно.

Четыре

Прошла долгая неделя, а Финегал так и не вернулся в грозовую и туманную долину каскада. Аэрон с легкостью овладел обоими заклинаниями, а затем соорудил потайной мешочек в своей связке глифов, чтобы скрыть замысловатые формы и знаки огненного заклинания.

Утром двенадцатого дня отсутствия Финегала Аэрон проснулся в очередной жаркий, туманный день, типичный для разгара лета в Маэрчвуде. Это был девятый день Элиасии, ровно год как он бежал из Маэрчлина. Целый год, подумал он. Это казалось невозможным, но все же его штаны и рукава были немного коротковаты, а рубашка казалась тесной в груди. Он умылся в холодных, чистых водах ручья, насухо встряхнул своей золотистой гривой и с наслаждением вдохнул прохладный, влажный воздух долины.

Выбравшись из стремительного ручья, он осмотрел зеленые влажные стены долины Финегала в поисках каких-нибудь признаков возвращения мага. Его взору предстали лишь прохладный туман, валуны в форме воды и низко склонившиеся деревья. Обычно Аэрону было комфортно в одиночестве, но сегодня тишина и уединение угнетали его. Повинуясь внезапному порыву, он оделся, собрал свой лук и мешочек с глифвудом и отправился в Мерхлин. Он хотел своими глазами увидеть, как обстоят дела в городе.

За долгие безветренные утренние часы он преодолел двадцать километров до Мерхлина легкой рысью. Приближаясь к деревне, Аэрон замедлил шаг и, используя все свои лесные способности, направился к дому Кестрел, стараясь не ступать на деревенские тропинки. Он вышел из леса на широкую расчищенную площадку за усадьбой Кестрел и остановился в теплой тени деревьев, чтобы посмотреть на коттедж и двор фермы. Было тихо; амбар был открыт и темен. Забыв об осторожности, он вырвался из-под прикрытия леса и побежал вперед, его лицо было напряжено от беспокойства.

Дом был пуст.

Он обошел его трижды, чтобы убедиться в этом, обыскивая каждую комнату. У камина была разбросана разбитая посуда, а каждый сундук или буфет был вскрыт, и их содержимое вывалено на пол. Насколько Аэрон мог судить, ничего не пропало, кроме Кестрел и Эриале. Было ясно, что дом обыскивали, и, возможно, там была борьба, но ничто не могло подсказать ему, что произошло.

Аэрон выругался и сердито пнул ногой обломки. Он вышел через парадную дверь, глядя поверх коричневых крыш деревни на стены замка Радель. Мог ли он рискнуть и подойти к кому-нибудь из соседей, чтобы спросить о Кестрел и Эриале? В конце концов он отвернулся и отступил в безопасное место, в лес. Он не осмелился войти в Мерхлин, не имея возможности все спланировать и подготовиться. Радель не пощадил бы его, если бы его поймали, а что бы ни случилось с домом Кестрел, это случилось недели или месяцы назад.

К тому времени, когда он вернулся в долину каскада, было уже далеко за полдень, и небольшая лощина со всех сторон была затенена отвесными утесами, увенчанными деревьями. Аэрон устал, и ему было жарко; в груди у него скрутило тугой узел беспокойства, и оно давило на него, как физическая тяжесть. Он бесцеремонно рухнул на свой спальный мешок, глядя на темнеющий лес.

— Приветствую тебя, Аэрон. Будь я гоблином, я бы проткнул тебя насквозь. — Финегал выступил из тени, отблеск лунного света исходил от темного, неподвижного пруда. Эльфийский лорд казался почти бесплотным, как будто ему не хватало сил, чтобы привязать себя к окружающему миру. Финегал редко проявлял усталость, но Аэрон с первого взгляда понял, что он измотан.

— Финегал! Я-я беспокоился о тебе! — Аэрон поднялся на ноги. — что случилось?

Волшебник вздохнул и подошел ближе, заняв свое обычное место напротив Аэрона. Коротким словом и жестом он заставил маленькое танцующее пламя вспыхнуть в каменном круге, который они использовали для разведения костра, когда в нем возникала необходимость. Аэрон заметил, что в долине было неестественно прохладно, несмотря на тепло и тишину, царившие в лесу. Финегал заметно дрожал, по какой-то непонятной причине, которую Аэрон не мог уловить.

— Как я и опасался, неприятности действительно поджидали меня на пороге, — начал он. — В эти дни вся южная Чессента погрузилась в хаос. Вот уже много лет страной правят разбойники, мятежные дворяне и короли-наемники, которые проводят время, ссорясь из-за своих скудных владений, как голодные псы, дерущиеся за кусок еды. Многие решили поживиться в Маерчвуде, разграбив руины Кальмаеркора, поэтому время от времени я должен... отговаривать их. Обычно это не так уж сложно сделать.

— Что изменилось на этот раз?

— Я узнал, что Баэрскос из Вийона нанял собственного волшебника, опасаясь репутации Ходящего в бурях. Он устроил мне ловушку.

— Ты сражался с Баэрскосом? Ты ранен?

Финегал покачал головой.

— Я выжил. Мне пришлось применить множество могущественных заклинаний. Баэрскоса и его оруженосцев больше нет, хотя я не сомневаюсь, что через десяток-другой лет его место займет какой-нибудь другой безжалостный преступник с такой же мечтой о собственном королевстве.

— Что с волшебником?

Финегал грел руки у огня, глядя на мерцающий свет.

— Мне тоже пришлось иметь с ним дело. Опасный колдун, искусный в вызывании демонов и ужасов из самых темных глубин преисподней. Я не мог позволить такому существу распространить по миру зло подобного рода. Он был почти ровней мне.

Аэрон был ошеломлен.

— Я думал, ты величайший маг из всех! Ты знаешь заклинания, которыми я и мечтать не мог овладеть.

— Я далек от величайшего из магов, Аэрон. И даже если бы я претендовал на этот титул, я был бы далек от мудрейшего. Моя сила в знаниях и мастерстве. Но есть те, кто выбирает более легкий путь к власти — как тот фокусник, с которым я столкнулся в Вийоне, — и если волшебник стремится только к власти, он может стать действительно опасным врагом. Финегал потер руки и снова вздохнул. — Это было ужасное состязание, в котором я чуть не проиграл. Он увлек меня в царство тьмы и мрака, которое находится рядом с нашим собственным, где он был силен, а я слаб. Что-то было не так с его колдовством, какая-то порча, которая питалась тьмой.

Другие миры и демоны... Аэрон содрогнулся от упоминаний. Он слышал рассказы, и в нескольких томах Финегала были попытки объяснить таинственные сферы и планы, лежащие за пределами Фаэруна, но он никогда не думал, что сможет поговорить с кем-то, кто побывал там. Его нервировала мысль о том, что его окружает мир невидимой опасности, мир, который может настигнуть его, если он неправильно произнесет заклинание или окажется не в том месте не в то время.

Финегал расстегнул свой мешочек с магическими камнями и бросил его на землю.

— Как обстояли дела в Мэрчлине?

— Мэрчлин? — Аэрон взглянул на него с виноватым удивлением.

— Ты вернулся туда, пока я был в Вийоне, не так ли? Я подумал, что ты отправился туда, когда вернулся сюда и обнаружил, что ты пропал. — Финегал пристально посмотрел на Аэрона. — Это был неразумный поступок, Аэрон. Ты знаешь, что люди Раделя считают тебя преступником.

— Если бы я знал, что меня выгонят из дома, я, возможно, сделал бы что-нибудь, чтобы заслужить это, — проворчал Аэрон. — Я мог бы застрелить Фороса, вместо того чтобы проткнуть его плечо. — Он вздохнул и посмотрел на Финегала. — Прошел год с тех пор, как я в последний раз видел свой дом. Когда ты исчез на много дней, я начал беспокоиться. Я знал, что Мерхлин где-то рядом, и мне захотелось посмотреть, как поживают Кестрел и Эриале.

— Год? Мне показалось, что прошло не так уж много времени, — задумчиво произнес Финегал. — Но я забыл, что для человека твоего возраста год значит гораздо больше, чем для меня. Я едва заметил. Он снова обратил свое внимание на Аэрона, его пронзительный взгляд не отрывался от глаз молодого лесничего. Незаметно отчужденность эльфа ослабла. — Не все было хорошо?

— Нет. Дом Кестрел был пуст. Их там не было.

— Ах. Вы боитесь, что с ними что-то случилось?

— Я не понимаю, почему они уехали. Кестрел небогат, но на его землях есть все, что ему нужно. Радель, должно быть, посадил его в тюрьму или прогнал, и Эриале тоже. — Аэрон вздохнул. — Вероятно, чтобы отомстить мне.

— У них нет родственников где-нибудь еще?

— Нет, — ответил Аэрон. — Кестрел был последним в своей семье. Он потерял своих братьев во время восстания тринадцать лет назад. И у Эриале, конечно, нет никого, кроме ее отца. — Чем больше Аэрон думал об этом, тем больше он беспокоился. — Здесь что-то не так. Я должен выяснить, все ли с ними в порядке или нет.

— Если вы даже ступите на землю Мерхлина, вас, скорее всего, закуют в кандалы, — заметил Финегал.

— Мне все равно. — Аэрон мельком увидел свою прежнюю жизнь, когда посетил дом Кестрел. Теперь, когда он думал о том, что могло произойти в его отсутствие, ему казалось, что он оставил их наедине со своими врагами, сбежав в лес. — Если Форос причинил боль Кестрел и Эриале, я заставлю его ответить за это. Они не сделали ничего плохого.

— Отец Радель может не задержать Кестрел и Эриале.

— Что ж, я должен это выяснить, не так ли? — Аэрон встал и скрестил руки, глядя на узкую полоску звезд, сияющих над головой. — Я вернусь завтра, ближе к вечеру. Кто-нибудь узнает, что произошло.

Финегал вздохнул и встал.

— Я согласен, что ты должен выяснить, не угрожает ли опасность твоим родственникам, но ты ничем не поможешь им, если попадешь в руки Радель. Я знаю пару заклинаний, которые могут пригодиться, чтобы незаметно проникнуть в Маерхлин. Ты говорил мне, что дом Кестрел выглядел так, будто он пустовал какое-то время, верно?

— Да, это так. По крайней мере, несколько недель.

— Тогда еще один день не помешает. Я научу тебя заклинаниям, которые тебе нужно знать, и ты будешь в большей безопасности.

— Ты пойдешь со мной, Финегал?

Эльф покачал головой.

— Аэрон, я отправлюсь на опушку леса и понаблюдаю за тобой, но не думаю, что мне стоит появляться в Мерхлине. Во-первых, я все еще восстанавливаюсь после драки в Вийоне. Во-вторых, если мне понадобится противостоять лорду Раделю и бросить ему вызов, он обвинит в этом всех эльфов, если не сам Мерчвуд. Возможно, я и смог бы свергнуть одного избалованного аристократа, а может, и двух, но если все лорды Чессенты придут на помощь Раделю против эльфов, оставшихся в этих землях, у нас не будет ни единого шанса. Если бы мои действия дали Раделю или любому другому чессентанскому лорду повод вторгнуться в Маерчвуд, я мог бы разрушить это место.

— Тогда это то, что я должен сделать сам, — сказал Аэрон.

— Ночь еще только начинается. Я начну с того, что покажу вам чары невидимости. Если вы будете осторожны, возможно, этого волшебства хватит, чтобы войти в Мерхлин и покинуть его целым и невредимым. — Финегал полез в свою сумку и достал мутный, полупрозрачный кусочек кварца, помеченный сложным символом. — Вот. Осмотри камень, Аэрон.

* * *

К тому времени, как рассвет затмил звезды, Аэрон смог наложить заклинание невидимости со знанием дела, хотя и не без труда. Несмотря на его страстное желание немедленно отправиться в Мерхлин, потребность во сне переполняла его, и ранним утром он был вынужден отдохнуть несколько часов. Проснувшись, он обнаружил, что Финегал сидит, скрестив ноги, на камне, возвышающемся над ледяным озером у подножия небольшого каскада. Эльф рассеянно уставился в пространство, затерявшись в бесконечных залах своей древней памяти. При приближении Аэрона он медленно пошевелился.

— Файнегал? Ты в порядке?

— Я просто устал, Аэрон. Давай воспользуемся этим днем, чтобы перенести заклинание невидимости на дерево глифов, чтобы у тебя была собственная постоянная запись. А завтра или послезавтра ты сможешь выучить новое заклинание.

— Финегал, у меня нет на это времени.

Эльф отвернулся, наблюдая за игрой воды на камнях.

— Еще одно заклинание может стать разницей между успехом и неудачей в твоем начинании, Аэрон. Если окажется, что тебе понадобилась дополнительная подготовка, ты пожалеешь о своей поспешности.

Аэрон пожал плечами.

— Посмотрим.

Финегал плавно поднялся.

— В тебе слишком сильна человеческая сторона, Аэрон. Когда-нибудь поспешность тебя погубит. Что ж, пойдем. Бейллег! — С тревожным лаем появился белый волкодав, гарцующий от нетерпения. Старый эльф с грустной улыбкой провел пальцами по голове, закинул на плечо свою узкую сумку и последовал за Аэроном из лощины.

К этому времени Аэрон мог передвигаться почти так же быстро и бесшумно, как сам Финегал. Не обращая внимания на возражения Финегала, он помчался на север и запад по скрытым тропам, приближаясь к Мерхлину кружным путем. Они добрались до окраины деревни к середине дня. День был жарким и пасмурным, и серое небо грозило в скором времени разразиться сильной бурей. Под кронами деревьев Финегал схватил Аэрона за руку.

— Помните, если вы наложите чары невидимости, вы будете невидимы только для глаз. Вас все еще можно обнаружить по звуку, запаху или прикосновению. Если вы попытаетесь причинить кому-то вред или произнесете другое заклинание, заклинание не сработает. Удачи. Я буду ждать тебя здесь.

— Не волнуйся, Финегал. Я буду осторожен. — Аэрон ободряюще улыбнулся волшебнику. Он перепрыгнул через забор, окружавший усадьбу Кестрел, и бегло осмотрел ее. Сначала ему показалось, что со времени его последнего визита ничего не изменилось: сарай по-прежнему пустовал, а во дворе не было ни кур, ни коз. Но рядом с домом на раму была натянута оленья шкура, выскобленная и высушенная, а в маленькой коптильне стоял едкий запах от недавнего использования.

С некоторым трепетом Аэрон вошел в дом, но обнаружил, что он пуст. В данный момент дома никого не было. Могли ли Кестрел и Эриале вернуться? Многие из их мелких вещей пропали, но другие остались и имели признаки использования. Он все обдумал и решил расспросить соседей. Старый Торик, живший дальше по переулку, всегда был другом лорда Раделя и не питал к нему особой любви.

Аэрон повернул на запад и рысцой помчался через открытые поля к дому фермера. Поля Торика, казалось, были в хорошем состоянии; лето выдалось удачным для урожая, с солнечным светом и дождями в нужных пропорциях. Он украдкой огляделся, но поблизости никого не было, и он постучал в дверь фермера.

— Торик? Шила? Есть кто-нибудь дома?

Шила Голдшиф, жена старого Торика Голдшифа, открыла дверь и выглянула наружу. Это была полная женщина средних лет в фартуке, наделенная способностью без умолку болтать даже о самых незначительных вещах.

— Аэрон? Не думала, что увижу тебя снова! Где на Фаэруне ты был?

— Привет, Шила. Я надеялся, что ты сможешь сказать мне, куда подевались Кестрел и Эриале. — Аэрон оглядел переулок. — Могу я зайти внутрь? Я бы предпочел, чтобы меня здесь не видели.

— Конечно, конечно! Входите, скорее. Да ведь прошел уже год с тех пор, как вас не было! Столько всего произошло. Старый лорд заболел, и молодой Форос в значительной степени отвечает за все в замке. Кестрел... Ну, Кестрел в подземелье замка. Но Эриале...

— Аэрон! Ты вернулся! — Эриале подбежала к Аэрону и заключила его в крепкие объятия. — Где ты был? Чем ты занимался все это время?

— Я собиралась сказать, что Эриале выпустили несколько дней назад, и она останется здесь с нами, пока не приберется в хижине Кестрел, — продолжила Шила. — И я собиралась добавить, что она была здесь прямо сейчас, но, я вижу, вы и сами это поняли. — Старшая сестра провела Аэрона и Эриале в захламленный интерьер своего дома, придвинув пару табуретов к очагу.

Аэрон перевел взгляд с Шиллы на Эриале. Было приятно снова увидеть человеческие лица. Эриале... он и не подозревал, как сильно скучал по ней. Кестрел, возможно, и был ему отцом, но Эриале была и сестрой, и лучшим другом. Он скучал по ее прямой честности, остроумию и сухому юмору, даже по форме ее лица.

— Я не могу остаться, Шила. У людей Раделя все еще есть ордер на мой арест. Вы в опасности, пока я остаюсь здесь.

— О, тише! — огрызнулась Шила. — Ответь Эриале, молодой человек. Она была вне себя от беспокойства.

Аэрон глубоко вздохнул и ответил:

— Я все еще живу у друга, с которым познакомился в прошлом году, Эриале. Уверен, вы его помните. Я многому научился за этот год. Я могу читать и писать как на обычном, так и на эльфийском, и мои... другие занятия идут успешно. Но мне еще так многому предстоит научиться. Даже если бы я мог вернуться домой, думаю, я бы остался там, где я есть. — Он снова повернулся к Эриале. — А теперь расскажи мне, что произошло в Мерчлине.

Эриале взглянула на Шиллу. На ее лице не осталось и следа энтузиазма, который она выказала при виде Аэрона.

— Отец заключен в тюрьму в крепости Радель уже почти три месяца, — тихо сказала она. — Меня тоже бросили в темницу, но на праздник летнего солнцестояния меня отпустили.

— Почему Радель арестовал тебя?

— Форос был очень зол на нас с отцом за то, что мы помогли тебе сбежать из Мерхлина, но старый лорд не позволил ему арестовать нас. В конце концов, мы не знали, что тебя разыскивают, когда ты уезжал. Но зимой старый лорд Радель заболел.

— Говорят, он не вставал с постели месяца два, а то и больше, — добавила Шила.

— Значит, Форос теперь повелитель Мерхлина? — Спросил Аэрон.

Эриале кивнула.

— Не по названию, но он наследник и будет исполнять обязанности регента, пока его отцу не станет лучше.

— Если он вообще когда-нибудь это сделает, — заметила Шила.

— В тот самый день, когда его отец согласился передать свои полномочия Форосу, он выписал ордер на арест Кестрела, а также мой. Пособничество преступнику, противодействие закону, подстрекательство к мятежу... Я и не знала, что он может придумать столько обвинений! Эриале побледнела, и ее голос стал тихим. — Итак, нас с отцом бросили в темницу.

Аэрон фыркнул.

— Радель всего лишь кровожадный разбойник! Он не может использовать законы своего отца, чтобы отомстить мне.

Шила нахмурилась.

— Тринадцать лет назад король Ослина Гереакс перешел на его сторону, Аэрон. Стражники замка — единственный закон в Мэрчлине. Ты уже должен был это знать.

Молодой маг выплюнул проклятие.

— Прости, Эриале. Они... они были грубы с тобой?

Она покачала головой.

— Некоторые охранники говорили мне разные вещи, но никто никогда не прикасался ко мне.

— Почему они тебя отпустили?

Эриале покачала головой.

— Я не знаю.

Аэрон задумался над этой новостью. Что он мог сделать, чтобы помочь Кестрел? Мог ли он вызволить лесничего из подземелий с помощью магии? Если бы он это сделал, Кестрелу пришлось бы не лучше, чем Аэрону. Как сбежавшему заключенному, ему тоже пришлось бы бежать из Мерхлина. Что, если бы он сдался властям? У Фороса не было бы причин удерживать Кестрела — ну, ничего, кроме злобы, напомнил он себе, — но собственной жизни Аэрон почти наверняка поплатился бы. Аэрон даже рассматривал возможность обойти Раделя и Гереакса и обратиться напрямую к Гормантору, правителю Аканакса, но он даже представить себе не мог, как это можно сделать.

Снаружи послышался топот приближающихся всадников. Животные заржали и зафыркали, топоча по твердой земле двора фермы. Аэрон озадаченно нахмурился. Почему так много всадников прибыло навестить Торика одновременно? Если только... солдаты. Люди господина! Он вскочил на ноги, ища спасения.

— Форос Радель выпустил тебя из тюрьмы не для того, чтобы показать свою щедрость. Он выпустил тебя, чтобы посмотреть, приведешь ли ты его ко мне!

Эриале застонала.

— В этом есть смысл. И я сделала именно то, чего хотела от меня Радель. О, Аэрон!

— Окружите дом! Мальчик внутри! — Сквозь непромокаемые стекла Аэрон мог видеть темные силуэты гвардейцев, бегущих к двери, шесть или семь, по крайней мере. В отчаянии подумал он. Спрятаться было негде, а люди Раделя уже перекрыли обе двери.

— Эриале, Шила, сотрудничайте. Расскажите им все, что они хотят знать, — прошипел он. Затем, подняв руку и посыпав себя щепоткой чистого белого песка, он мысленно изобразил мистический символ заклинания невидимости. Плетение струилось сквозь него, наэлектризовывая его чувства. Одним словом, мир вокруг него, казалось, стал серым и затянутым туманом, как будто он смотрел на него через темное стекло.

— Аэрон! Куда ты пропал? — Закричала Эриале. В этот момент воины в кольчугах вышибли парадную и заднюю двери коттеджа Шиллы, ворвавшись в комнату с клинками наготове. Следом за ними хлынули другие, обыскивая помещение, переворачивая мебель, срывая все портьеры, за которыми мог скрываться стройный молодой человек.

Аэрон развернулся, избегая столкновения с разъяренными солдатами и едва избежав смертельного столкновения. По команде сержанта двое гвардейцев вытащили Шилу и Эриале во двор фермы, приставив клинки к их горлу. Аэрон воспользовался возможностью и выскользнул наружу сразу за ними, в то время как остальные солдаты продолжали громить дом Шиллы. Неподалеку на коне восседал молодой лорд Мирох, глаза которого блестели от предвкушения.

— Я думал, что наблюдать за девушкой — пустая трата времени, но, похоже, план Фороса сработал, — заметил он. — Где Аэрон?

— А вот и женщины, милорд. Мальчика нигде нет, — проворчал сержант.

— Что? Должен быть! — Взревел Мирох. — Поищи еще раз! — Сержант кивнул и нырнул обратно внутрь, чтобы проследить за действиями своих людей. Аэрон медленно отошел в сторону, затаив дыхание. Вокруг были солдаты, но никто даже не взглянул в его сторону; на данный момент он был в безопасности, но Эриале и Шилу надежно удерживали люди Раделя.

После долгой паузы сержант вышел на улицу.

— Его нигде нет, милорд. Я уверен в этом. — Сержант развел руками. — Мы видели, как он вошел, и внимательно наблюдали за домом. Я не знаю, как он выбрался.

Мирох нахмурился и перевел взгляд на Эриале.

— Где Аэрон? Мы знаем, что он был здесь!

Эриале вскрикнула от боли, когда солдат, державший ее, схватил ее за волосы и сильно дернул.

— Я не знаю! — выдохнула она. — Он использовал магию, чтобы исчезнуть!

— Что это за чушь? — взревел Мирох. — Форос оторвет мне голову, если я позволю Аэрону сбежать! — Он посмотрел на своих пленников и прищурился. — отлично. Подожгите дом!

— Нет! — закричала Шила. — Это мой дом!

Двумя быстрыми шагами предводитель гвардейцев достиг Шайлы. Он повалил ее на землю своим затянутым в кольчугу кулаком. Шайла упала, истекая кровью, на сухую коричневую землю. Аэрон стоял, оцепенев от ужаса, наблюдая, как стражники прекратили поиски и подожгли факелами крышу коттеджа. В небо повалил черный дым.

— Мирох, ты не можешь этого сделать! — Взвыла Эриале. — Ты не имеешь права! Шила никому не причинила вреда!

Коренастый лорд оторвал взгляд от вздымающегося пламени и уставился в лицо Эриале.

— Где Аэрон?

Она поклянусь Ассураном, что не знает! — Надеюсь, он уже далеко отсюда! — Эриале боролась с охранником, который прижал ее к земле.

— Как ему удалось сбежать?

— Я же говорила тебе, он использовал магию!

Мирох усмехнулся.

— Этот жалкий мужлан овладел магией? Придумай ложь получше, чем эта! — Дородный дворянин насмешливо посмотрел на Эриале. — Возможно, тебе нужно больше поддержки, — сказал он, облизывая губы. — Раздень ее.

Стражник, державший ее, бросил неодобрительный взгляд на лорда, но стиснул зубы и, схватив домотканое платье, сорвал его с плеч Эриале. Мирох спрыгнул с лошади и с важным видом направился вперед.

Аэрон понял, какого рода поощрение имел в виду Мирох. С громким криком он бросился вперед с ножом в руке. Охранники обернулись, ища источник крика. Аэрон добрался до человека, державшего Эриале, и полоснул его по лицу. Охранник закричал и отшатнулся, прижимая руки к разбитой челюсти.

И странная, тусклая дымка, застилавшая Аэрону глаза, начала рассеиваться, когда вернулся дневной свет. Его нападение на стражника разрушило чары. Он снова становился видимым!

— Вот он! — крикнул Мирох. Он вытащил свой тонкий меч из ножен и бросился вперед. Остальные бойцы отряда тоже обнажили клинки и двинулись вперед.

Дом Торика теперь был объят пламенем, и жар душил Аэрона. Он дико огляделся, со всех сторон его окружала сталь, и внезапно он с абсолютной уверенностью понял, что нужно делать. Он сложил ладони вместе и вызвал в своем воображении образ огненной руки, протягивая руку сквозь Плетение, чтобы схватить бушующее пламя, которое танцевало и прыгало в горящем доме позади него.

Огромная струя обжигающего красного пламени вырвалась из его рук, охватив Мироха выше пояса. Аэрон лишь на мгновение задержал струю на лорде, а затем развернул ее, чтобы отогнать гвардейцев. Мирох вскрикнул и отшатнулся, его раздувшаяся куртка горела, как трут, пропитанный маслом. Стражникам в кольчугах повезло больше, но волна жара опалила лица и руки. Большинство из них на мгновение были выведены из строя. Когда пламя погасло, Аэрон наклонился, схватил Эриале за руку и бросился в безопасное место, в лес. Девушка в шоке споткнулась, пытаясь прикрыться разорванным платьем, но у нее хватило ума вытянуть ноги и приноровиться к Аэрону. Позади них лорд Мирох опрокинулся и превратился в пылающую груду.

— Аэрон! Куда ты идешь? — Эриале тяжело дышала.

— Я должен увести тебя отсюда! — ответил он. — Ты можешь остаться со мной в лесу. Пошли!

Вместо этого Эриале замедлила шаг и остановилась, отдергивая руку.

— Нет, Аэрон. Я не могу пойти с тобой.

Аэрон остановился, тяжело дыша. Стражники садились на лошадей, крича и ругаясь, но у них было преимущество в сто восемьдесят метров.

— Давай же! Они доберутся до нас через мгновение!

Эриале обхватила себя руками и попятилась от Аэрона.

— Кем ты стал, Аэрон? Ты... ты убил Мироха. Ты убил лорда.

— Эриале, я сделал это, чтобы спасти тебя!

Девушка вздрогнула от ужаса.

— Не говори так!

Аэрон раздраженно всплеснул руками.

— У нас нет на это времени, Эриале. Форос просто снова бросит тебя в тюрьму!

Она повернулась к нему спиной.

— Тебе лучше уйти.

— Эриале, я сделал то, что должен был сделать! — Аэрон посмотрел мимо нее на всадников, приближающихся к нему. Он потянулся вперед, чтобы схватить ее за рукав, но она вывернулась из его рук, по ее щекам текли слезы. Аэрон выругался и отступил, наблюдая, как солдаты галопом приближаются к ним. — Я как-нибудь все улажу, Эриале. Он бросился бежать, перепрыгнув через каменный забор, и скрылся за деревьями. Позади него Эриале повернулась и направилась к людям графа.

Аэрон рухнул в подлесок на краю леса, его сердце бешено колотилось в груди. Он почти пробежал мимо Финегала, но в последний момент высокий эльф схватил его за руку и развернул к себе. Выражение лица эльфийского мага было безжалостным.

— Что ты наделал, Аэрон? — рявкнул он. — Когда ты успел выучить это заклинание?

Аэрон опустился на одно колено.

— Мирох собирался причинить боль Эриале. Я должен был что-то сделать!

— Значит, ты превратил Плетение в поток пламени и сжег его заживо. Где в этом была справедливость?

Искра неповиновения вспыхнула в сердце Аэрона. Он впился взглядом в непроницаемое лицо эльфа.

— Ты был прав! Если ты не хотел, чтобы я защищал себя, людей, которых я люблю, ты должен был действовать сам! — Он вскочил на ноги, его гнев нарастал. — Ты не ждал меня, Финегал. Ты прятался!

Эльфийский маг замолчал. Его взгляд скользнул мимо Аэрона к солдатам, спешащим в лес, проламывая кусты лезвиями мечей.

— Этот разговор еще не окончен. А теперь, пошли! Мы должны убраться отсюда подальше. Он развернулся и бросился в темную зелень леса, исчезнув почти быстрее, чем Аэрон мог заметить.

* * *

Финегал не разговаривал с Аэроном в течение нескольких дней после того, как они убежали в лес. Они избежали охоты при свете факелов, воспользовавшись несколькими простыми приемами лесной магии, но лицо волшебника вспыхнуло яростью, когда Аэрон попытался нарушить молчание. Холодный рассудок окружал нестареющего эльфийского лорда, создавая непроницаемый барьер, который Аэрон не осмеливался нарушить. Финегал с горечью углубился в Маерчвуд, ища убежища в Керхуане. Аэрон беспомощно плелся за ним по пятам.

Холодные белые стены эльфийской башни не приносили облегчения. Финегал каждый день проводил долгие часы в лесу, не говоря Аэрону ни слова, когда тот приходил или уходил. Прошло два дня, пока Аэрон ждал, что волшебник отругает его или накажет. Он пытался отвлечься учебой, но у него не было ни малейшего желания сталкиваться с неизвестной магией или вдалбливать в свой разум чуждые формы заклинаний. Он ужасно беспокоился за Эриале, хотя и надеялся, что его бегство обеспечило ей хоть какую-то безопасность. Но самым страшным образом, который не давал покоя его сердцу, было воспоминание о ревущем пламени и криках Мироха, когда он увядал и умирал, как мотылек, попавший на свечу.

После нескольких дней созерцания бесконечного потока и хаотичных вод Извилистой реки Аэрон принял решение. Он поднялся, вернулся в башню и отнес свой мешочек с глифами к скалистому обрыву. Он достал из своей коллекции резьбу для огненного заклинания и взвесил ее на ладони, глядя на ущелье. С мучительным криком он швырнул тонкий деревянный прут в пенящиеся воды.

Он почувствовал присутствие Финегала за своей спиной, когда эльфийский лорд наблюдал, как волшебное дерево исчезает в пене.

— У тебя от этого легче на сердце? — тихо спросил он.

— Нет, — сказал Аэрон. — Я не хотел убивать его, Финегал. Но когда я думаю об этом, я бы сделал это снова, чтобы не дать ему причинить боль Эриале. Или мне. Кем же я тогда становлюсь?

— Убивать тяжело. Когда вы убиваете, вы убиваете частичку своего собственного духа. Бойтесь того дня, когда вам не составит труда отнять чью-то жизнь, — сказал Финегал. — Брать то, чего ты не заслужил, — это тоже оскорбление духа.

— Если бы я не знал, как использовать огненную руку, Мирох мог бы изнасиловать или убить ее, — прохрипел Аэрон.

— Лучше бы тебе и шагу не ступить в Мерхлин. У Мироха не было бы причин беспокоить Эриале, не было бы причин поджигать дом твоего соседа. И у тебя не было бы причин убивать его, Аэрон.

— Тебе легко говорить. У тебя нет родственников в подземельях Фороса Раделя.

Финегал отвел взгляд, на его лице промелькнуло непонятное выражение. Осмелев, Аэрон догнал его и заговорил ему в спину.

— Я человек, Финегал. У меня есть сердце! Возможно, вам кажется благородным стоять на страже и никогда не вмешиваться, но я не могу этого сделать. Только не тогда, когда люди, которые мне дороги, в опасности. Если это означает, что вам не удалось научить меня терпению, то так тому и быть. Мне не суждено было научиться этому.

— Ты не можешь отрицать свое происхождение, Аэрон. Ты из рода Тел'Квессиров. -Эльфийский лорд накинул плащ на плечи, защищаясь от ветра и брызг, его лицо побелело от гнева. Он долго смотрел на Аэрона, и незаметно его взгляд смягчился. — И все же ты тоже человек. Возможно, ты прав, Аэрон. Я мог бы найти для тебя лучший выход, если бы вмешался. Твоя неудача — это моя неудача. Протянув руку, он прошептал несколько нежных слов и поманил к себе. С белых, бурлящих стремнин слетела небольшая деревяшка и упала ему в руку.

— Возьми свое дерево-глиф. Заклинание было произнесено, и вина лежит не на этом.

— Я никогда больше не произнесу это заклинание.

— Когда-нибудь оно может тебе понадобиться, Аэрон. Глупо забывать то, чему ты научился. — Финегал провел рукой по дуаррану и высушил его простым волшебством. Затем он передал его Аэрону.

Аэрон долго смотрел на дерево-символ, прежде чем положить его обратно в сумку.

— Я собираюсь вернуться. Я не могу позволить Форосу Раделю и дальше терроризировать Эриале и Кестрел.

— Аэрон, тебе не победить Раделя.

— Ты мог бы, Финегал, — с горечью сказал Аэрон.

— Правда это или нет, я не буду пытаться. Это было бы безрассудно и безответственно с моей стороны.

— Значит, ты бы сместил главаря бандитов в Вийоне, но тот, что в Мерхлине, достоин твоего внимания?

Глаза Финегала вспыхнули.

— Я живу, чтобы служить Кальмаеркору, Аэрон. Баэрски из Вийона разграбили старые места моего народа, и я начал действовать. Но я отказываюсь подвергать опасности землю, которую охраняю, поднимая руку на Фороса Раделя, его хозяина в Ослине, и стоящего за ним правителя Аканакса.

— Тогда я сам по себе, — фыркнул Аэрон.

— Я умоляю тебя: не жертвуй своей жизнью в попытке покончить с Форосом Раделем.

Молодой лесничий покачал головой.

— Чего бы это ни стоило, я намерен вытащить Кестрел из подземелий Радель. Если Кестрел сбежит, они с Эриале смогут покинуть Мерхлин. У них там больше нет родственников. Вы бы хотели найти для них место, может быть, в Садене или Роданаре? Или это мешает?

Голос Финегала звучал холодно.

— да. Я бы помог им, Аэрон. Но имей в виду, что я больше не буду учить тебя, если ты используешь свою магию против Радель. Я поделился с тобой своими знаниями не для того, чтобы ты мог досадить своим врагам. В твоих силах сделать гораздо больше, чем это. — Он развернулся и зашагал прочь, подняв руку, призывая Бейллега. Собака бросила на Аэрона печальный взгляд и потрусила за своим хозяином.

Аэрон смотрел, как уходит Финегал, дрожа от сдерживаемых эмоций, вызванных стычкой. К его удивлению, эльфийский лорд остановился и взглянул на него еще раз. — Я должен несколько дней присматривать за восточными лугами, — сказал он. — Оставайся здесь и изучай все, что захочешь. Я не привык к тому, чтобы меня отчитывали подростки-получеловеки, но я забуду о словах, которые ты произнес в гневе, если ты тоже оставишь это в прошлом. Или, если это тебя не устраивает, отправляйся в Мерхлин и делай то, что считаешь нужным. Но если я вернусь и не найду тебя здесь, Аэрон, тебе больше не будут рады в Керхуане.