|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
Записи:
(Примечания смотрите в конце главы.)
Текст главы
Шепард, должно быть, самая сексуальная женщина в галактике. Я не могу оторвать от нее глаз, будь я проклят Духами.
Только когда я осознаю, что она тоже продолжает поглядывать на меня, пока мы сражаемся с головорезами Кулака в логове Коры, мне удается сосредоточиться на битве... и даже тогда это в основном потому, что я не прочь произвести на нее впечатление. Немного помогает то, что бандиты дают нам достойный отпор. Когда мы появляемся в клубе, у них уже есть все возможные точки обзора, так что это все равно, что проходить через воронку от выстрелов.
Я получаю дополнительное удовольствие, пристрелив придурка, который возомнил себя умным и забрался на светильники над баром.
— Знаешь, я думаю, что так на самом деле выглядит лучше, — шутит Уильямс, женщина-человек из отряда Шепард, которая не пожала мне руку, о захудалом клубе, когда он был разгромлен и покрыт трупами наемников. Я ненавижу, когда она так грубо обращается со мной, и это кажется смешным.
Мы проходим через заднюю дверь в офис Фиста, по пути расправляясь с еще несколькими головорезами. Проходя через следующие двери, мы останавливаемся, увидев внутри еще двух человек. Они вооружены, но вместо того, чтобы просто открыть огонь, как это сделали все остальные, один из них кричит:
— Стойте на месте! Не подходите ближе!
Шепард перехватывает мой взгляд и слегка хмурится, понимая то же самое — эти парни не наемники, а обычные гражданские с оружием. Я с первого взгляда понимаю, что Шепард не хочет в них стрелять, но нам нужно пройти мимо них, и мы не можем терять много времени.
— На все сто, — обещаю я ей, кивая. Я прислоняюсь к стене и прицеливаюсь так, чтобы одной пулей покончить с ними обоими. Даже подготовив кадр, я все равно удивляюсь тому, как уверенно Шепард входит в комнату с поднятыми руками, безоружная.
— Видите этого турианца? Да, он не промахивается, — сообщает она двум человеческим мужчинам внутри, и ничто в ее голосе не указывает на то, что она верит в это как в абсолютный факт. На этих парнях даже нет доспехов, и я почти уверен, что у одного из них нет радиатора на винтовке, так что я не удивлен, что сейчас они выглядят очень напуганными. — Вы двое действительно хотите этого?
Я наблюдаю, как они переглядываются через мой оптический прицел, все еще готовый выстрелить, если кто-то из них хотя бы неправильно посмотрит на рыжеволосого командира. В этом нет необходимости, поскольку у них, очевидно, больше половины мозгов на двоих, и они уходят, бормоча, что "Фист" платит им недостаточно.
Шепард поворачивается к нам и подмигивает мне, прежде чем снова вооружиться и жестом велеть всем нам следовать за ней. Прежде чем двинуться с места, она одобрительно кивает мне, и в моей груди разливается тепло.
Я даже ненавижу себя за то, насколько счастливым я себя чувствую от того, что она доверяет мне, как будто она гордится мной сейчас... И я не знаю, почему меня это волнует.
— О, красавчик, — усмехается Рекс, хлопая меня по плечу, когда проходит мимо, — у тебя большие неприятности. Я сердито смотрю на него, что только смешит крогана.
Любое счастье, которое он испытывает, немедленно исчезает, когда из соседней комнаты раздается голос Кулака, который, по-видимому, укрылся в своем кабинете.
— Почему я должен все делать сам? — кричит человек. — Время умирать, маленькие солдаты.
Я слышу пронзительный вой, который слишком хорошо узнаю, когда Шепард начинает заходить в комнату. Я реагирую чисто инстинктивно, обхватив ее за талию и прижав спиной к стене. Это как раз вовремя, чтобы не дать мощным турелям изрешетить ее пулями.
— Сукин сын... — ругается Шепард, когда понимает, что "Кулак" хорошо защищен и мог бы уничтожить ее, если бы я не услышал этот звук. — Стреляй по башням, уничтожь их. Без них он проигрывает вчетвером, а такая сучка, как эта, всегда сдается.
Я бросаю взгляд на Рекса, гадая, подчинится ли он или мне стоит беспокоиться, что он представляет для нее опасность.
— Ты позволишь мне отойти от стены, здоровяк? — Шепард поддразнивает меня, все еще прижатая ко мне. Кажется, она не возражает, если судить по блеску в ее глазах.
— Мне это даже нравится, — поддразниваю я в ответ, отступая, чтобы она могла двигаться.
Она улыбается мне, а затем занимает позицию у края стены. Я наблюдаю, как она поворачивается, чтобы подать сигнал Уильямс, и делает что-то пятью ловкими пальцами, с чем я не смог справиться. Другой человек понимает, и, получив еще один сигнал от Шепард, шатен перекатывается вперед и приземляется за диваном в нескольких футах перед нами.
Расположившись там, где она хочет, Шепард отдает команду, и мы все начинаем стрелять по башням. Рекс либо подчиняется, либо соглашается, что это правильный план, и с нашей объединенной огневой мощью мы можем довольно быстро уничтожить башни.
И снова инстинкты Шепарда не подвели, и без его защиты Фист сдался. Он сразу же начал умолять, вылезая из-за стола и падая прямо на задницу.
— Подождите! Не убивайте меня, пожалуйста, я сдаюсь!
Шепард направляется к нему, и мы следуем за ней; я держу винтовку наготове на всякий случай, даже когда она достает пистолет и целится ему прямо в лицо.
— Где кварианка?
— Ее здесь нет. Я не знаю, где она! — Фист заикается. — Это правда.
Рекс неторопливо подходит к ней, вставая с противоположной от Шепард стороны от меня. Глаза Фиста чуть не вылезли из орбит, когда он понял, что Шепард не просто собирается выстрелить ему в лицо, но что ее окружают гигантские инопланетяне.
— Сейчас он тебе не нужен, — рычит Рекс. — Позволь мне убить его.
— нет! Нет, подождите, пожалуйста! — Кажется, у Кулака, по крайней мере, хватает здравого смысла не воспринимать эту угрозу всерьез. — Я не знаю, где кварианка, но я знаю, как вы можете ее найти. — Он прерывисто вздыхает, все еще не поднимая глаз на Шепард, чтобы не видеть дуло ее пистолета. — Кварианка пришла сюда и сказала, что будет иметь дело только с самим Теневым Посредником.
— Никто не встречается с Теневым посредником, — возражаю я, не то чтобы эксперт, но достаточно сведущий, чтобы понять.
— Он прав, это невозможно, — вступает в разговор Рекс. — Даже меня наняли через агента.
— Это правда, я знаю это, но даже я не знаю, кто он на самом деле, — соглашается Фист. — Но она этого не знала. Я сказал ей, что назначу встречу, но когда она появится, ее будут ждать люди Сарена.
У меня скручивает живот при мысли о том, что Сарен работает с этим мудаком, готовя убийство какой-то невинной кварианской девушки.
Шепард кладет пистолет на бедро — я замечаю, что у нее неподходящее бедро для стреляющей руки, — и на мгновение мне кажется, что она закончила. Затем человек делает шаг вперед и хватает Кулака за шиворот, рывком поднимая взрослого мужчину на ноги. Мои руки сжимают винтовку, когда он стоит перед ней, опасаясь любых его действий, даже когда Шепард держит его.
— Назови мне место встречи. Сейчас же!
То, как она пугает этого взрослого мужчину, очень меня заводит.
— Здесь, в Палатах! В переулке за рынками. Фист бросает взгляд на панель на стене, которая показывает текущее время в Цитадели. — Она должна встретиться с ними прямо сейчас. Ты все еще можешь успеть, если поторопишься. Скорее всего, он просто пытается увезти нас как можно скорее, но нам все равно нужно спешить туда.
Шепард не успевает разжать кулак, как раздается выстрел из дробовика, заставляя нас с Шепардом подпрыгнуть, а Уильямс громко ругается у нас за спиной. Рекс небрежно открывает радиатор и смотрит вниз, туда, где в луже алой крови лежит Фист, его грудь превратилась в месиво от выстрела с близкого расстояния.
— Что, блядь, ты делаешь? — Спрашиваю я, взбешенный тем, что он выстрелил, когда Шепард была так близко.
— Теневой посредник заплатил мне, чтобы я убил его. Я не оставляю работу незавершенной. — Я знаю крогана достаточно хорошо, чтобы понимать, что у него квадроцикл размером с "Элкор", но я бы и близко не подпустил его к Шепарду, если бы думал, что от него могут быть проблемы. — Кроме того... разве у нас нет поводов для беспокойства поважнее?
Прежде чем я успеваю его отчитать, Шепард поворачивается к крогану и смело толкает его — достаточно сильно, чтобы Рекс отшатнулся, и на его посеревшем лице появляется выражение, близкое к шоку, которое я когда-либо видел.
— Я здесь главная, и мы не убиваем безоружных заложников, — сообщает она ему твердым голосом. — Еще раз выкинешь что-нибудь подобное, и я засуну ствол дробовика тебе в глотку. Все ясно?
За секунду до того, как Рекс заговорил, я напрягся, готовый практически ко всему.
— Это был единственный контракт, который у меня остался. Я должен был довести его до конца.
Мне ненавистна мысль о том, что руки Сарена будут еще больше запятнаны кровью.
Шепард, кажется, смирилась с этим, по крайней мере, на данный момент, и снова отстранилась от него. Меня удивляет, что она так переживала из-за смерти наемника, преступника, вместо того, чтобы заботиться о своей собственной безопасности. Я прослужил в армии или полиции почти половину своей жизни, так что мне уже приходилось сталкиваться с подобными ситуациями. Я знаю офицеров, которые одобрили бы выстрел, который сделал Рекс, других, которые не одобрили бы, и даже тех, кто сам бы выстрелил.
Я начинаю задумываться, что бы я сделал, что бы я чувствовал, если бы это был мой отряд и один из моих людей выстрелил, но в голове всплывает напоминание Рекса.
— Командир, кварианка. Нам нужно добраться до нее, или она будет мертва.
Шепард кивает мне и отдает команду уходить, Рекс остается с нами.
Нам приходится пробиваться обратно из клуба с боем, как и при входе. Я не могу не удивляться, как Сарен вообще заставил работать на себя столько наемников. "Спектры" получают довольно неплохую зарплату, но я не думал, что у них такие большие деньги.
Как только они все умрут, мы вступим в гонку со временем, и, поскольку я лучше всех знаком со станцией, я поведу команду к закоулку, о котором говорил Фист.
Мы притормаживаем на подходе, наблюдая за несколькими людьми в конце переулка, и ждем за какими-то ящиками, откуда можем подслушать.
Страж находится там вместе с турианцем и несколькими другими.
— Вы принесли это? — спрашивает турианец.
— Никаких клановых знаков? — Шепард дышит из своего укрытия рядом со мной, тоже видя турианца.
— Открыто. Наши злейшие преступники и предатели лишены своих клановых знаков, поэтому они не могут жить, работать или быть похороненными на Палавене, — говорю я ей. Когда я заканчиваю, у меня перехватывает горло. — Если он вернется, с Сарена снимут его знаки.
Я чувствую на себе взгляд Шепард, и я не хочу видеть ее жалость по этому поводу, поэтому вместо этого я сосредотачиваюсь на сцене перед нами.
— Где Теневой Посредник? Где Фист? — спрашивает кварианка, ее мелодичный акцент и голос говорят о том, что она очень молода и очень храбра.
Турианец неторопливо подходит к ней и поднимает руку, с намеком проводя ею по капюшону униформы кварианки и ее плечу.
— Они будут здесь, — лжет он, и его интонации громко и отчетливо выдают его возбуждение. По крайней мере, для меня. — Где доказательства? Кварианец отмахивается. У нее определенно есть шансы на что-то еще меньшее, чем Шепард.
— Ни за что. Сделка отменяется.
По ее словам, саларианцы в доспехах, которые до сих пор охраняли помещение, поворачиваются к кварианке с поднятым оружием. Прежде чем мы успеваем двинуться на ее защиту, она что-то делает со своим универсальным инструментом, от чего раздается оглушительный взрыв и все они оказываются на расстоянии нескольких футов от нее. Благодаря тому отвлекающему маневру, который она обеспечила, нам требуется всего несколько секунд, чтобы уничтожить их всех.
Когда все заканчивается, кварианка пинает мертвого турианца в лицо и ругается на языке, который мой переводчик не понимает.
— Фист подставил меня! — возмущенно кричит она, ни к кому конкретно не обращаясь. Я почти уверен, что она бы прокричала это, даже если бы мы здесь не стояли. — Я знала, что не могу ему доверять.
— Вы не пострадали? — Я вижу, как мое удивление отражается на Уильямс и Рексе, даже кварианка оборачивается так быстро, что я предполагаю, что она шокирована. Шепард, кажется, искренне обеспокоена этой незнакомкой, а не просто беспокоится о доказательствах, которые ей так нужны.
Мой желудок сжимается от стыда, я сразу понимаю, что мое беспокойство было эгоистичным. Она гораздо лучший человек, чем я.
— Я знаю, как позаботиться о себе, — сообщает ей кварианка. Она почти сразу смягчается и, слегка опустив голову, добавляет: — Не то чтобы я не ценила твою помощь. Кто ты?
— Коммандер Шепард. — Они пожимают друг другу руки в знак приветствия. — Я ищу доказательства того, что Сарен — предатель, и хочу добиться его исключения из Спектров.
— Тогда у меня будет шанс отблагодарить вас за спасение моей жизни... но не здесь. Я не чувствую себя в безопасности. — Никто не мог бы винить ее за это.
— Мы можем отвезти ее в человеческое посольство, — предлагаю я. — Ваш посол в любом случае захочет ознакомиться с доказательствами. — Шепард соглашается и просит Стража пройти с нами, так что все направляются в конец переулка, где мы можем сесть на быстрый транспорт.
Шепард бросает на меня взгляд, прежде чем замедлить шаг, и я следую ее примеру, чтобы мы отошли на некоторое расстояние от группы. Это первая возможность побыть наедине за весь день, хотя на самом деле это не уединение.
— Я отчасти надеюсь, что я не единственная из нас, кто думает о том, как мы в последний раз быстро перемещались, — тихо говорит она, подходя достаточно близко, чтобы ее доспехи соприкоснулись с моими с мягким металлическим звоном.
— Духи, Шепард. Знаешь, я стараюсь не думать о вещах, которые могут сделать мою броню туго натянутой в действительно плохих местах, — стону я ей, честно пытаясь справиться со своей мгновенной эрекцией, не хватаясь при этом за промежность. Меня возбуждает не только воспоминание о нашей последней поездке на скоростном трамвае, но и тот факт, что она помнит об этом.
Шепард смеется, казалось бы, не обращая внимания на мою боль, хотя я бы с удовольствием показал ей это. Я ловлю ее за руку всего на секунду.
— Может быть, когда мы закончим, мы могли бы воссоздать это.
— Может быть. — У меня нет возможности испытать свою удачу еще больше, когда мы выходим из переулка и присоединяемся к остальным, чтобы взять скайкар.
Я определенно собираюсь попробовать позже. Я думал, что она мне нравилась раньше, что Шепард завела меня в клубе. Но увидеть ее в бою? Блядь.
Рекс был прав. Я в полной заднице.
* * *
*
Посол Удина — мерзкий маленький человечек. Я провела с ним сегодня около часа, и я его терпеть не могу. Я не уверена, чего я ожидал, когда приносила ему доказательства, за которыми он послал меня, но уж точно не того, что меня ругали.
— Ты не облегчаешь мне жизнь сегодня, Шепард, — сообщает он мне, как только мы входим в двери, качая головой, стоя к нам спиной.
На самом деле он ни разу не взглянул на нас с тех пор, как я привела сюда свой отряд.
— Перестрелки в коридорах, массированное нападение на логово Коры.
— Я бы сказал, что это было нападение на нас, — слышу я тихое бормотание Гарруса рядом со мной. Мне приходится прикусить язык, чтобы не разразиться очень грубым смехом.
Удина, наконец, поворачивается, чтобы удостоить нас взглядом, и продолжает:
— Вы знаете, сколько... — Он замолкает, увидев в своем кабинете команду из представителей разных рас. — Что все это значит? Чем ты сейчас занимаешься, Шепард?
— Я рада приветствовать вас, посол, — сообщаю я ему. Андерсон теперь смотрит с любопытством и подходит, становясь рядом с Удиной, вместо того чтобы намеренно держаться на расстоянии. Я подхожу к кварианцу и говорю ему: — У нее есть информация, которая нам нужна, чтобы связать Сарена с гетами.
— В самом деле? Может быть, вам лучше начать с самого начала, мисс...?
Девушка-кварианка, которая выстояла против отряда наемных убийц Сарена, выходит вперед, все так же уверенно. Она мне нравится.
— Меня зовут Тали. Тали'Зора нар Райя. — Далее она объясняет, что совершает паломничество, традиционный обряд посвящения для своего народа, когда они достигают совершеннолетия. Цель состоит в том, чтобы найти что-то ценное, что они могли бы привезти с собой на корабли Мигрантской флотилии. Мне жаль, что я не могу расспросить ее подробнее об этом, но я знаю, что нам нужно сосредоточиться.
— Во время своих путешествий я начала слышать сообщения о гетах, — объясняет Тали. — С тех пор как они отправили мой народ в изгнание, геты никогда не выходили за Завесу. Из любопытства я проследила за патрулем гетов в неизведанном мире, дождался, пока один из них отделится от своего подразделения, и отключил его, чтобы удалить ядро памяти.
— Вау. — Я стараюсь не ревновать к Гаррусу, который явно впечатлен этой женщиной не меньше, чем я. Он качает головой, словно пытаясь собраться с мыслями, а затем замечает: — Я думал, геты уничтожили их память, когда они умерли. Это защитный механизм.
Я почти вижу, как крутятся шестеренки в его голове, и делаю заметку подразнить его за это позже.
— Мой народ создал Гетов, — напоминает ему Тали, небрежно пожимая плечами. — Если вы будете действовать быстро, осторожно и.....ну, если повезет, вы сможете захватить небольшие массивы данных. Мне удалось кое-что извлечь из его аудиобанков. — Она смотрит на меня из-под маски, которая не позволяет мне видеть ее лицо, что мне не нравится, хотя я, безусловно, понимаю их потребность в защите.
Я киваю ей, и она использует свой универсальный инструмент, чтобы включить запись. Я сразу узнаю голос Сарен.
— "Иден Прайм" стала нашей главной победой. Маяк приблизил нас на один шаг к поиску Канала.
— Это голос Сарена! — Подтверждает Андерсон взволнованным тоном. — Это доказывает, что он был причастен к нападению.
Гаррус, напротив, отворачивается от всех нас и делает несколько шагов в сторону. Мне не терпится подойти к нему, утешить его. Я даже представить себе не могу, каково это — слышать, как друг называет день, когда он убил твоего лучшего друга, победой.
На моем месте, я бы цеплялся за какую-то малую толику надежды... А для него она была просто разрушена.
И я должна обращать внимание на другие вещи, кроме Гарруса.
— Он сказал, что Иден Прайм приблизила его к Каналу. Есть идеи, что это значит? — Спрашиваю я у комнаты.
— Канал, должно быть, как-то связан с маяком, — предполагает Андерсон. — Возможно, это какая-то протеанская технология. Учитывая то, что произошло до сих пор, мы не можем исключать, что это оружие.
— Подождите, это еще не все, — говорит нам Тали. — Сарен работал не один.
Она проигрывает оставшуюся часть записи, и после Сэрена говорит женщина:
— И на один шаг ближе к возвращению жнецов.
— Я не узнаю другой голос, — говорит нам Гаррус. Интересно, замечают ли остальные в комнате, каким измученным он сейчас выглядит?
— Жнецы? — Отвечает Удина. — Это какой-то новый инопланетный вид?
Тали качает головой, а затем сбрасывает самую большую бомбу, все еще просматривая информацию в своем универсальном инструменте.
— Согласно ядру памяти, жнецы были сверхразвитой расой машин, существовавшей пятьдесят тысяч лет назад. Они охотились на протеан до полного истребления, а затем они исчезли. — Она пожимает плечами и добавляет: — По крайней мере, так считают геты.
Пока она говорит, я чувствую, как все кусочки мозаики начинают складываться в моей голове. Все, что я увидел, когда маяк поймал меня на Иден Прайме... все это здесь.
— Это звучит немного неправдоподобно, — бормочет Удина, но я слышу его лишь вполуха.
— Теперь я понимаю, — говорю я им. — Видение на Иден Прайм. — Я видел, как протеане были уничтожены жнецами. — Я чувствую, что Гаррус пристально наблюдает за мной, и вспоминаю, что он был обеспокоен моим видением, когда я рассказала ему об этом. Конечно, я думаю, что это было в основном из-за того, что я потеряла сознание.
— Геты почитают Жнецов как богов, — рассказывает нам Тали.
— Вершина неорганической жизни. И они верят, что Сарен знает, как вернуть Жнецов.
На мгновение воцаряется тишина, и до меня доходит, что все это на самом деле имеет смысл. Это единственный способ объяснить, как Сарен заставил гетов выйти из-за Завесы и сражаться на его стороне.
И это действительно плохие новости для всех нас.
Удина хмурится и скрещивает руки на груди, умудряясь выглядеть еще более кислым, чем обычно.
— Совету это просто понравится.
Я хмуро смотрю на него в ответ, в значительной степени покончив с этим маленьким засранцем и его одержимостью человеческой репутацией.
— Жнецы представляют угрозу для всех видов в пространстве Цитадели. Мы должны им сказать.
— Независимо от того, что они думают обо всем остальном, эти аудиофайлы доказывают, что Сарен — предатель, — напоминает нам Гаррус. — Им придется исключить его из Спектров, что сильно ограничит его власть.
— Ваш турианец прав. — Я заставляю себя не реагировать на предположение посла людей о том, что Гаррус Вакариан — мой турианец. — Нам нужно немедленно представить это Совету.
Рекс указывает на Тали и спрашивает:
— Что насчет нее? Кварианка?
— Меня зовут Тали, — огрызается она в ответ крогану. Затем она поворачивается, чтобы посмотреть на меня. — Вы видели меня в переулке, коммандер. Ты знаешь, что я могу сделать. Позволь мне пойти с тобой, чтобы уничтожить Сарена, уничтожить гетов.
Я сразу же заинтригован, но не могу дать ей понять об этом сразу.
— Я думал, вы отправились в паломничество. Разве не на этом вы должны сосредоточиться?
— Паломничество доказывает, что мы готовы пожертвовать собой ради общего блага. Что это скажет обо мне, если я повернусь к этому спиной? Сарен и геты представляют опасность для всей галактики, для каждого вида, как вы и сказали. Мое паломничество может подождать.
Страстный тон кварианки вызывает у меня улыбку, и я протягиваю ей руку.
— Я приму любую помощь, которую смогу получить — Она принимает мою руку и искренне благодарит; что-то заставляет меня думать, что она сияет под маской. Тали говорит нам, что встретит нас в Президиуме, и уходит, Андерсон и Удина следуют за ней, чтобы тоже подготовиться к заседанию Совета.
Я поворачиваюсь к оставшимся троим, делаю глубокий вдох и начинаю обратный отсчет минут до того, как смогу сесть. Или оставляю Гарруса наедине. — Послушай, Эш, возвращайся на "Нормандию". Я хочу, чтобы команда хорошо отдохнула, поскольку это, очевидно, только начало.
— Я... ну, кого вы собираетесь взять с собой, коммандер? — Спрашивает Эшли в ответ, сразу же смущаясь, что ее уволили. — Я не должна оставлять вас одну.
— Я уже большая девочка, спасибо. И у меня есть эти двое, — говорю я ей, указывая на Рекса и Гарруса. Двое мужчин обмениваются взглядами и выглядят такими же удивленными, как и Эшли. Когда человек продолжает пялиться на меня еще какое-то время, мне приходится сдержаться. — Я не люблю повторяться, Уильямс.
— Да, мэм. Извините, мэм. — Она отдает мне честь и быстрым шагом выходит из комнаты, не упуская возможности метнуть яростный взгляд в тех двоих, которым удалось остаться.
— Теперь, когда у меня самый странный отряд в Цитадели... давайте добьемся, чтобы Сарена выгнали из Спектров.
Вторая встреча с Советом стала главным событием моего дня. В ходе подготовки и для того, чтобы Сарен мог подготовить свою собственную защиту, ему была отправлена копия доказательств против него. Никого не удивляет, что на этот раз он не явился на суд; Совет сообщает, что они вообще больше не могут с ним связаться и понятия не имеют, где он находится и куда направляется.
Вероятно, это одна из причин, по которой они решили сделать меня Спектром, но меня это не особо волнует. Мне понадобятся полномочия, если я собираюсь выследить сбежавшего Спектра, остановить гетов и выяснить, чего хотят эти жнецы.
То, что Совет ни хрена не хочет слышать о Жнецах, не сулит мне ничего хорошего. Кажется, их даже не особо волнует, что Сарен работает с матриархом Бенезией, могущественной азари и женщиной, которую мы слышали на записи голоса Тали. По крайней мере, у меня есть кое-какие зацепки и разрешение сделать все возможное, чтобы остановить Сарена.
Это все, что мне нужно, чтобы покинуть станцию и покончить с этим засранцем турианцем. Я собираюсь пнуть его еще разок только за то, что он назвал меня "девчонкой" сегодня утром, когда я, наконец, с ним свяжусь. С "Нормандией" под моим командованием у меня есть все, что нужно, чтобы это произошло.
Я покидаю заседание Совета вместе с Рексом и Гаррусом, а мои мысли уже мечутся о том, что будет дальше. Рекс сказал, что "Фист" был его последним контрактом, так что я уже на пути к набору крогана в свой отряд. Такой крутой парень с биотикой и дробовиком — это слишком, чтобы от него отказываться.
Гаррус, однако, возглавляет следственное подразделение СБЦ здесь, на Цитадели. Не то чтобы у меня было какое-то право просить его оставить всю свою жизнь и карьеру здесь, чтобы носиться с ним по галактике со мной... но неважно, насколько сильно я этого хочу. Когда мы спускаемся по лестнице в Президиум, я понимаю, что, вероятно, мне следует выяснить, как Гаррус относится ко всему этому.
— Эй, Рекс, не мог бы ты направиться к докам и встретиться со мной в "Нормандии"? — Спрашиваю я, останавливая Гарруса, положив руку ему на предплечье. Шепард поклялась, что чувствует, какой он теплый, даже сквозь броню и её перчатки. — Я, э-э... нам нужна минута. Отсек D-24.
Кроган смотрит на нас, его взгляд на мгновение задерживается на том месте, где я касаюсь Гарруса, а затем издает лающий смешок, прежде чем уйти. Гаррус, кажется, слегка удивлен моей реакцией, когда я поворачиваюсь к нему лицом. Сексуальная ухмылка на его лице никак не помогает прояснить мои мысли.
— Коммандер Шепард?
Я снова отворачиваюсь от Гарруса при звуке незнакомого мужского голоса. Я не узнаю его, но инстинктивно отдаю честь, когда узнаю его форму и знаки отличия адмирала флота Альянса. Я благодарен Гаррусу за то, что у него хватает здравого смысла и уважения делать то же самое рядом со мной.
— Вольно. Я адмирал Кохоку. Поздравляю вас с повышением, Шепард. Мы все привыкли ожидать от вас больших успехов.
— Спасибо, сэр. — Я опускаю руку, но держу плечи напряженными.
— Я хочу попросить тебя об одолжении, для которого нужен человек с опытом, позволяющим использовать... уникальную тактику, — говорит мне Кахоку. Я сразу же заинтригована, и Гаррус слегка переминается с ноги на ногу рядом со мной, показывая, что он слушает. — Подразделение моих людей исчезло, и командование Альянса ставит мне преграду, когда я спрашиваю подробности. Они не должны были находиться в опасной близости, и я обеспокоен. Я хочу успокоить их семьи, Шепард.
— Я понимаю, — заверяю я его с искренним сочувствием. Я чувствую, как к горлу подкатывает желчь при мысли об Акузе, окруженном моими мертвыми товарищами по отряду, и предпринимающем последнюю отчаянную попытку забрать свои жетоны, прежде чем меня убьет молотильная пасть. Мне нужно было дать их семьям возможность успокоиться. — Чем я могу помочь?
— Если я отправлю вам их последние координаты, вы проведете расследование? Я знаю, что вы заняты...
— Это не проблема, сэр. Я сделаю это в первую очередь и выясню, что произошло. Правду.
Гаррус прочищает горло, словно не уверен, стоит ли его перебивать, но когда Кахоку поднимает на него взгляд, он говорит:
— Барла Вон — агент "Теневого брокера". Когда СБЦ нужны зацепки, которых не существует, мы обращаемся к нему.
— Я могу начать с этого. Ты представишь меня? — Если Гаррус и понимает, что я рада остаться с ним, он этого не показывает и просто кивает мне в знак подтверждения. Кахоку, кажется, уже успокоился и благодарит нас перед уходом.
— Ты не представляешь, как трудно было удержаться от того, чтобы не сказать что-нибудь совершенно неуместное обо всем, с чем я хотел бы познакомить тебя в присутствии адмирала, — объявляет Гаррус и в то же время начинает отходить от меня.
— Эй, ты не можешь сказать что-то подобное и уйти! — Кричу я, следуя за ним и смеясь. Я игнорирую саларианца, который насмехается надо мной, потому что Гаррус ускорил шаг, и я вынуждена догонять его.
— Как ты стал Спектром, если едва можешь ходить?
— Как ты стал полицейским, если ты такой уродливый, что это должно быть запрещено законом?
Его раскатистый смех эхом разносится по Президиуму, привлекая всеобщее внимание, когда он ныряет в двери лифта. Мне приходится практически нырять за ним, чтобы не пропустить это.
— Спокойно, Элли.
— Веское оправдание, что я назвал себя по имени, Вакариан.
— И теперь я использую это как предлог, чтобы поцеловать тебя.
Я ждала этого весь проклятый день.
Я приподнимаюсь на цыпочки и первой целую его, не испытывая ни малейших колебаний. Гаррус целует меня так, словно не мог больше ждать ни секунды, и его поцелуй в точности такой, каким я его запомнила, его губы теплые и мягкие, а его прикосновения воспламеняют меня. Я как никогда благодарна лифтам Цитадели за то, что они невыносимо медленные; я не хочу, чтобы этот спуск заканчивался.
Гаррус стонет от желания и делает шаг вперед, чтобы прижать меня спиной к стене, его рука беспокойно скользит по моим бедрам, покрытым броней. Я знаю, что он хочет поднять меня, обхватить ногами за талию, и я ненавижу себя за то, как сильно я этого хочу.
— Есть ли шанс, что СБЦ научил тебя коду, позволяющему остановить эту штуку на некоторое время?
— Я действительно мог бы просто вырвать провода из панели, — рычит он мне в губы. Рычание сменяется чем-то гораздо более раздраженным, когда мы чувствуем, что коробка замедляется.
Я едва успеваю осознать, что он сказал, прежде чем Гаррус заключает меня в объятия и прижимает к груди. Он замолкает, голубые глаза горят вожделением, которое зовет меня. И меня еще больше заводит то, что он ждет разрешения.
Несмотря на это, мы не торопимся расставаться. Гаррус прикусывает мою нижнюю губу, удивительно нежно для таких острых зубов, и я не могу сдержать стона.
— Я так рад, что ты вернулась, — выдыхает он, наконец отпустив меня.
— Я так не готова снова уходить, — признаюсь я.
Он слегка улыбается и целует меня еще раз, слишком быстро, прежде чем отойти, когда двери открываются. Я не могу заставить себя посмотреть в глаза Азари, стоящей с другой стороны, когда мы уворачиваемся от нее.
Если бы на нас не было доспехов, я бы, наверное, сделала какую-нибудь глупость и снова взяла его за руку.
Вместо этого я сохраняю некоторое самообладание и умудряюсь, как профессионал, пройти со своим напарником по отделению через Цитадель в Финансовый район.
— Существует ли какой-то особый протокол для разговора с агентом "Теневого брокера"?
— Я уверен, что там есть это...в шпионских фильмах. Ты такая зануда, Шепард, — поддразнивает он в той беззаботной манере, которая заставляет меня чувствовать себя такой же беззаботной.
— Этот парень называет себя агентом!
— На самом деле, он никак себя не называет. Это должно было оставаться в некотором роде секретом. — Гаррус пожимает плечами. — На Цитадели это самый секретный секрет, но все же. У него будет все, что вам нужно, чтобы помочь адмиралу Кахоку.
Гаррус прав, и встреча с Барлой Вон, хотя и не такая захватывающая, как я себе представлял, очень полезна. Волус, очевидно, доволен тем, что мы помогли Рексу убить Фиста, поскольку он нанял Крогана для этой работы; я предпочитаю не говорить ему, что я бы предотвратил убийство Фиста, если бы у меня была такая возможность.
Тем не менее, мне обещали прислать электронное письмо с реальными координатами того места, где погибли люди Кахоку, и я не спрашиваю, как.
— Все прошло хорошо. Возможно, это первое, что должно быть сделано правильно за весь день!
Гаррус смеется надо мной, но не может скрыть своего дискомфорта... Теперь, когда нам действительно придется расстаться. От этой мысли у меня холодеет внутри, и бабочки, которые порхали во мне с тех пор, как он поцеловал меня в лифте, исчезают.
Бабочки. Я взрослая женщина, награжденный солдат, а теперь еще и Спектр. У меня нет никакого дела до того, что я влюбляюсь в какого-то парня.
— Итак, что у вас дальше, офицер Вакариан? — Я ненавижу себя за то, что говорю это, хотя знаю, что должна.
— Утром вернемся в торговый центр. Гаррус и не пытается скрыть, что ему это не по душе. Я не могу его винить; может, я и не так давно знаю этого парня, но я узнал достаточно, чтобы понять, что он не придерживается правил и предписаний турианца. — И ты начинаешь создавать проблемы. Еще один Спектр, обладающий слишком большой властью.
Я смеюсь, и мне приходится сжать кулаки, чтобы побороть желание прикоснуться к нему.
— Вы были очень впечатляющим сегодня. Мы бы не справились без вас.
— Да, я же вам говорила. Я хороша в своем деле, коммандер.
Я точно знаю, что он делает, почему он выбрал этот этап. Он сослался на то, что сказал во время нашей первой ночи, чтобы посмотреть, отреагирую ли я.
Я не смогла бы скрыть свою реакцию на него, даже если бы захотела, — фантастический жар, расцветающий глубоко внутри меня. Его ответ становится таким же очевидным, как опасный огонек, вспыхивающий в его глазах, прежде чем он спрашивает:
— Когда ты уезжаешь?
— Первым делом с утра. И я дура, так что...Я не планировала никакого отпуска на берег.
Мне хочется пнуть себя, но Гаррус держит себя в руках, делает глубокий вдох и улыбается, кивая. Он не собирается давить на меня.
Он не собирается давить на меня? Что ж, это что-то новенькое.
— Только не забудь, что у нас запланировано свидание во время твоего следующего визита в Цитадель. И, может быть, на этот раз не забудь мою полезную информацию.
Я легко смеюсь, все еще поражаясь тому, как легко на самом деле смеяться с ним.
— Я буду на связи, большой парень. — Веди себя прилично.
— Ни в коем случае. Будь осторожен, малыш.
— Это не в моем стиле.
Я выдерживаю его пристальный взгляд, его невероятно голубые глаза радостно мерцают, прежде чем я делаю шаг вперед и дважды ударяю кулаком по его груди. Прежде чем я успеваю отговорить себя от этого, я выхожу и направляюсь в "Нормандию".
У нас обоих есть работа. У меня есть миссия.
Сейчас неподходящее время, чтобы влюбляться в великолепных офицеров Службы безопасности, которые, как оказалось, принадлежат к другому виду. Как бы сильно я этого ни хотела.
* * *
*
Я бы все отдал, чтобы иметь возможность позвонить Найлусу и рассказать ему о сегодняшнем дне.
Он бы посмеялся надо мной за то, что я бегаю за каким-то человеком, как влюбленный недолетка. Он также был бы так же напуган за Сарена, как и я, и он бы понял, почему это беспокойство вызывает у меня такие противоречивые чувства. Найлус бы это понял. Он всегда так делал, он всегда был...
Мне приходится с трудом проглотить комок в горле. Я отказываюсь сдаваться и плакать в душе. Я вообще отказываюсь сдаваться, вместо этого методично заканчиваю. Мне было тяжело уехать из Шепард сегодня только для того, чтобы вернуться в свою удручающе маленькую квартирку. Это самое худшее, что я чувствовал с того дня, как узнал о смерти Найлуса.
Уже достаточно плохо, что Шепард отправляется вершить правосудие, которое я не могу осуществить, что я не увижу ее снова Бог знает сколько времени, и что Сарен может попытаться ее убить.
Но то, что Найлуса здесь нет, это...
Мой Omni-Tools тихо подает звуковой сигнал, предупреждая о том, что кто-то, кроме меня, открыл дверь в мою квартиру, но я не нуждаюсь в предупреждении, когда тихое хлопанье дверей разносится по тихой квартире в ванную. Я сбрасываю рубашку, в которую переодевался, и быстро направляюсь в гостиную, безоружный, но более чем готовый сразиться с незваным гостем.
При виде рыжеволосой девушки с длинными ногами и невероятными формами, стоящей рядом с моим диваном, у меня чуть не перехватывает дыхание.
— Привет, ты, — выдыхает Шепард, смущенно улыбаясь и пряча руки в карманы толстовки N7 на молнии. — Я надеюсь, ты не слишком возражаешь. И что я не выгляжу полным подонком. Я понимаю, что это импульсивно и, возможно, даже грубо, но я...
Пока она говорит, я пересекаю комнату и, прижавшись губами к ее губам, заставляю ее замолчать, воспользовавшись ее удивлением, чтобы просунуть язык ей в рот. Шепард прижимается ко мне, ее руки цепляются за мою шею, и она целует меня в ответ.
Я не могу поверить, что она здесь, не могу поверить, что она вернулась за мной.
Шепард позволяет мне притянуть ее тело вплотную к своему и просунуть руки под ее куртку и рубашку, уже отчаянно желая прикоснуться к ее мягкой, теплой коже.
— Я думал, у тебя не запланирован отпуск на берег, — умудряюсь прорычать я, несмотря на все это нелепое пыхтение, пока веду ее обратно к своему дивану.
— Я этого не делала, — отвечает она, так же затаив дыхание. — Что хорошего в том, чтобы быть главной, если ты не можешь иногда нарушать правила?
Я смеюсь, но звук теряется в стоне, когда она притягивает мои губы к своим. Эти поцелуи — это нечто гораздо большее, чем я ожидал... Блин, она меня заводит. Я прижимаю ее к себе, когда сажусь на диван и сажаю к себе на колени, так что ее колени обхватывают мои бедра.
Шепард отрывает свой рот от моего, и я таю, когда ее мягкий язык пробегает по моей мандибуле. Очевидно, она уделяла внимание осмотру моих чувствительных зон, и я ей за это очень благодарен.
— Что-то не так, — выдыхает она.
Я замираю, мое сердце бешено колотится от страха, и убираю руки с ее бедер.
— Я делаю тебе больно?
— Пожалуйста, ты не такой крутой, — поддразнивает она, упираясь ладонями мне в грудь и приподнимаясь, чтобы посмотреть на меня сверху вниз. — С тобой что-то не так. Я знаю, ты думаешь, что отвлек меня от своих мыслей, но ты ошибаешься.
Мой желудок снова сжимается, на этот раз неприятным образом, и я отвожу от нее взгляд. Впервые ощущение того, что я стою перед ней голый, не делает меня счастливым.
— Тебе не обязательно говорить мне об этом, Гаррус. Я не хотел вам мешать.
— Нет, нет, это не вы. Я...
Я поднимаю взгляд на то место, где она сидит на мне, мерцающие огни Цитадели за моим окном высвечивают неоновыми красками ее кожу и волосы. Мои руки ложатся ей на бедра, и я впитываю доброту, которую вижу в ее глазах. Это знакомое чувство. Как будто мы старые друзья.
— Тяжелый день, — признаю я. Это только часть правды, но я думаю, что она достаточно проста, чтобы Шепард, вероятно, приняла ее и двигалась дальше.
Вместо этого она мягко улыбается и берет мое лицо в ладони. Мое сердце замирает, когда она приподнимает мою голову, обнажая шею. Если бы она была турианкой, это означало бы, что она хочет, чтобы я подчинился, и мне пришлось бы показать ей, насколько я не покорен. Часть меня, блин, все равно этого хочет.
Но она не турианка и происходит от человека...Я действительно не знаю, что ответить.
Ее глаза нежны, зелень больше не пылает, а смягчается. Они по-прежнему пронзают меня насквозь так же эффективно. Что-то в ее взгляде подсказывает мне, что это не борьба за доминирование. Это беспокойство, заботливость. То, как ее большие пальцы нежно поглаживают мою мандибулу, делает больше, чем следовало бы, чтобы успокоить затянувшуюся боль внутри меня.
— Ты сказал, что Сарен тоже был твоим другом. Я не могу представить, что мне придется выслеживать одного друга, чтобы добиться справедливости для другого.
— Это нелегко, — признаю я, и у меня вырывается резкий смешок. — Сарен был моим наставником, но Найлус был моим лучшим другом, и я... — Я усмехаюсь и качаю головой, мои руки сжимают ее бедра, поскольку мое возбуждение растет. — Зная, что я хочу получить голову Сарена за это, что он заслуживает того, чтобы заплатить за то, что он сделал...
— От того, что я слышу все это о нем, легче не становится, — бормочет Шепард, чтобы закончить, когда я замолкаю, а ловкие пальцы все еще ласкают линию моего подбородка. — Это не меняет того, кем он был для тебя.
Я киваю, но смотрю на нее с опаской.
— Я не уверена, что уверена в том, насколько хорошо ты меня понимаешь, Шепард.
— Привыкай к этому, Вакариан, — выдыхает она со смехом. У меня перехватывает дыхание, когда она наклоняется вперед, чтобы нежно поцеловать кончик одной мандибулы, а затем другой. Я закрываю глаза, когда ее дыхание касается моих губ. — Я собираюсь делать это часто.
— это так? Я думал, ты уходишь.
Я удивлен, что мне вообще удается произносить слова, когда ее невероятно мягкий, теплый рот посасывает кончик моей мандибулы. Это заставляет мое тело трепетать от кончика гребня вниз по моему члену, который с новой силой пробуждается к жизни.
— Да, — бормочет она, переходя к другой нижней челюсти и медленно проводя своим ртом по моему. Я наклоняюсь вперед, чтобы поймать ее губы, но она никогда не позволяет мне этого, и я ненавижу то, как сильно это меня беспокоит, как сильно я хочу сделать что-то, что должно быть мне совершенно чуждо.
Ее невероятный язычок медленно скользит по всей длине нижней челюсти, и, клянусь, я чувствую это так, словно она облизывает мой член. Я вздрагиваю и сжимаю ее зад, наслаждаясь звуком ее вздоха, когда я прижимаю ее к своему уже появившемуся и очень возбужденному члену.
— Перестань дразнить меня. Мне это не нравится.
— Ты лжешь, и твой член это доказывает.
Я моргаю, удивленный ее смелостью, и она смеется над моей реакцией. Я не могу позволить ей сохранить все преимущество, поэтому прижимаюсь к ней бедрами, ощущая жар ее тела через брюки и желая только одного — погрузиться в нее.
Шепард со стоном запрокидывает голову и прижимается ко мне бедрами, наши тела медленно трутся друг о друга, словно никто и никогда не говорил нам, что мы не должны подходить друг другу. Меня поражает, что эта женщина может двигаться как танцовщица азари, хотя я знаю, что она, вероятно, самый способный солдат, которого я когда-либо встречал.
Когда она с силой прижимается к моему члену, я не могу сдержать рычания.
— Блядь. — Мои бедра приподнимаются навстречу ей без всякого разрешения моего мозга. — Я хочу кончить в тебя, Элли, а не в свои штаны. — Она выдыхает мое имя самым фантастическим образом, и я принимаю это за разрешение, тянусь к молнии на ее куртке и грубо дергаю ее вниз.
Наконец, она целует меня, ее губы неистово и грубо прижимаются к моим. Я подстраиваюсь под ее темп и без проблем удовлетворяю ее потребность, становясь все более отчаянной с каждым мгновением, пока мы раздеваем друг друга. Когда она обнажена и снова у меня на коленях, я пользуюсь возможностью исследовать ее.
— Сегодня ты еще более чувствительна. — Интересно, смогу ли я заставить ее кончить, просто играя с ее грудью, пока она громко стонет и ахает. — Ты думал об этом весь день, не так ли?
— Гаррус, — шепчет она. — да.
— Думаешь о том, как я прикасаюсь к тебе, облизываю тебя. Думаешь о моем члене внутри тебя. Ты этого хочешь? — Она стонет и хватается за мой гребень, ее тело содрогается, когда мой член касается ее клитора. — Возьми все, что тебе нужно, Элли.
Еще один стон, и она наклоняется, чтобы поцеловать меня, но тут я беспомощно всхлипываю, когда ее рука сжимает мой член со всей силой, которую я ожидал бы от солдата.
Я позволяю ей вести меня внутрь ее невероятного маленького тела, а затем сажаю ее на кофейный столик и дрючу ее изо всех сил. Я добился от нее трех оргазмов, прежде чем она взмолилась о пощаде, и я излил все, что у меня было, в ее тело прямо там, на полу моей гостиной. Когда оргазм наконец отпускает меня, я переворачиваюсь на спину, потому что не уверен, что смогу не раздавить ее, и мы долго лежим так, тяжело дыша и обливаясь потом.
Я и не подозревал, какой сильный стресс пережил за этот день, но сейчас чувствую себя в десять раз легче.
— Вот блин, Вакариан. Ты... действительно нечто. Будет очень весело, если ты будешь рядом.
Я смеюсь, но замечаю, что это уже второй раз, когда она говорит что-то подобное с тех пор, как вошла в мою квартиру без предупреждения.
— Ты переводишься в СБЦ из Альянса и просто не сказала мне? Или есть что-то, что я должен знать?
Шепард смеется над этим, ее грудь подпрыгивает от этого движения, и этого почти достаточно, чтобы отвлечь меня.
— Нет, я не перехожу в отдел по борьбе с наркотиками. Ты переводишься. — Я поворачиваю к ней голову и вижу, что она уже наблюдает за мной и улыбается. — Я хочу, чтобы ты пошел со мной. Закончи с этим.
Мое сердце бьется так сильно, что я поднимаюсь и сажусь прямо, поворачиваясь к ней. Шепард снова смеется и следует за мной, перемещаясь так, чтобы сесть между моих ног, обхватив меня своими бедрами.
— Ты хочешь, чтобы я был в твоей команде? На твоем корабле? — Уточняю я.
— Да, блин. — Она говорит это так, словно это самая очевидная вещь в мире. — Я провела свое исследование. Снайпер спецназа, первоклассный стрелок и специалист по рукопашному бою. Хорошо подвешен и довольно щедр в постели.
Я смеюсь над последней частью и легонько тычу ее в бок в качестве наказания.
— Шепард, серьезно. Ты попрощалась пару часов назад. Что заставило тебя передумать?
— Вообще-то, капитан Андерсон. Когда мы говорили о том, что произошло сегодня, он сказал, что, похоже, из нас получилась отличная команда. И у нас получилось! Действительно здорово.
— Я согласен, — заверяю я ее, теряясь в широко раскрытых и сияющих зеленых глазах. Мы легко ладили друг с другом, даже с Рексом и Уильямс. Мне не нужны были команды Шепард, чтобы понять, чего она хочет от меня, и я доверял ей в принятии правильных решений. Даже если это задание отстойное, сегодня было в некотором роде весело.
Шепард делает глубокий вдох и кладет руки мне на плечи, нежно массируя маленькими проворными пальчиками.
— Я понимаю, что просить тебя приостановить свою карьеру — это большое дело, но я хочу, чтобы ты была со мной. Я уже согласовала это с СБЦ и Альянсом, утром ты явишься в "Нормандию". — Она пожимает плечами, и я предполагаю, что это должно выглядеть непринужденно, когда она добавляет: — Столько, сколько ты захочешь.
Я бросаюсь вперед и врезаюсь в нее, наслаждаясь звуком, который она издает, когда я опускаю ее обратно на пол и утыкаюсь носом ей в шею.
— Хочу ли я, наконец, покинуть эту станцию и заняться настоящим делом? Хочу ли я довести это дело до конца и добиться настоящего правосудия? Вы шутите? Духи, Шепард, да.
— Я надеялась, что ты это скажешь, — отвечает она, смеясь и принимая мой поцелуй. Когда я слегка отстраняюсь, то вижу, как темнеют ее глаза, и она отодвигается, отталкивая меня в грудь, пока мы оба снова не садимся. — Нам все же нужно кое-что обсудить, Гаррус.
Она делает движение между нами, но в любом случае было нетрудно понять, что она имеет в виду.
Я наблюдаю за ней мгновение, находя женщину, сидящую передо мной, просто великолепной. Прежде чем я успеваю передумать, я протягиваю руку и заправляю ей за ухо выбившийся локон. Когда моя рука опускается, я нежно дергаю ее за мочку. Это заставляет ее улыбнуться, и почему-то это делает ее еще красивее.
Я сглатываю, чтобы произнести эти слова, моля, чтобы кровь снова прилила к голове в верхней части моего тела.
— Ты знаешь, как сильно я уважаю тебя и твое командование, Шепард. Я могу служить с тобой, под твоим началом.
Она не смотрит мне в глаза, когда тихо спрашивает:
— Если бы мы были турианцами или служили на турианском корабле...что бы произошло между нами сейчас?
Этот вопрос заставляет меня нервничать так, что кажется, будто у меня в животе бурлят пузырьки. Я не испытывал такого с тех пор, как был ребенком и мне пришлось признаться, что я разбил вазу в доме своей мамы.
— Турианцы...мы, э-э, не относимся к сексу среди членов экипажа так серьезно, как люди. Мы понимаем, что солдатам нужно снимать стресс, так что это не редкость. Я пожимаю плечами, стараясь выглядеть непринужденно, надеясь, что резкая разница между нашими видами и культурами не оттолкнет ее окончательно. — Пока это происходит по обоюдному согласию и никто не беременеет и не заболевает, это не имеет особого значения.
— Даже между командиром и подчиненным?
Я ухмыляюсь ей, потому что ничего не могу с собой поделать, и притягиваю ее немного ближе, касаясь губами ее губ, когда она снова охотно устраивается у меня на коленях. — Ранг не определяет доминирование в постели, Элли. Она вздрагивает от этого, а ее глаза становятся еще шире. — Это немного сложнее, но при условии, что на заданиях не допускается нарушение субординации...и в любом случае, это неслыханно для турианцев. Большинство из нас выполняют приказы, даже плохие.
Теперь Шепард смеется.
— Я не могу представить, чтобы ты слепо следовал приказам.
— Я никогда не притворялся хорошим турианцем. — Она смеется, закатывая свои красивые зеленые глаза. Я на секунду становлюсь серьезным и заверяю ее: — Я бы не сделал ничего, что могло бы поставить под угрозу эту миссию, Шепард.
— Я знаю, что ты бы не стала. — Она медленно и надолго выдыхает.
Я терпеливо жду и размышляю о том, что происходит между нами. Мне бы этого очень не хватало. Я бы скучал по ней, когда она была такой. Я никогда в жизни не сидел голым на полу с партнером после секса, но я уже хочу сделать это снова.
Проблема в том, что я не могу представить, как буду заниматься этим с кем-то, кроме нее.
— Я не могу смириться с этим с тех пор, как мы начали работать вместе. Я не делала секрета из того, что хочу тебя, но правила Альянса довольно строги в отношении дружеских отношений.
— Я...
— Замолчи, иначе я могу никогда этого не сказать. Она прижимает палец к моим губам, чтобы я замолчала, и я тихонько прикусываю блокнот, но киваю, чтобы она продолжала, за что получаю в ответ сногсшибательную улыбку. — Альянс относится к этому серьезно. Я могу потерять свое звание, а то, что ты турианец, означает, что любой ксенофоб с таким званием может испортить мою репутацию.
Я вижу, что ей приходится сдерживать раздражение по этому поводу. Затем она делает глубокий вдох и продолжает:
— Технически, это больше не корабль Альянса и не команда. Я работаю на Совет, и они, кажется, не проявляют никакого интереса к личной жизни Спектров.
Я не могу не задаться вопросом, слышит ли она или чувствует, как бешено колотится мое сердце. Мое тело мгновенно испытывает желание и возбуждается при мысли о том, что это будет продолжаться регулярно. Если она и слышит это, то никак не реагирует и не обращает на меня внимания, слишком погруженная в свои мысли.
— Я не хочу отвлекать свою команду, — добавляет она. — Будет достаточно того, что мы собираем вместе так много новых и непохожих друг на друга людей. И я... — Она делает еще один глубокий вдох, теперь уже с опаской глядя на меня. — На самом деле я не завожу отношений.
— Я не собираюсь просить тебя выйти за меня замуж, Шепард, — с усмешкой предлагаю я. Она смеется, но хлопает меня по руке за это. Я ловлю ее руку и переплетаю свои пальцы с ее. — Итак, нам нужны основные правила.
Она, кажется, на мгновение задумывается над этим.
— На самом деле, да, я думаю, что основные правила мне бы очень помогли. Первое правило — это должно остаться между нами, никаких разговоров об этом или поцелуев перед переполненными клубами.
Я смеюсь и соглашаюсь:
— Меня это устраивает. Мое правило второе. Ты для меня исключение в плане защиты, поскольку ты человек. — Я не могу сделать так, чтобы она забеременела, и это было моей единственной заботой в нашу первую ночь вместе, так как я знаю, что наши военные требуют регулярных проверок. — Но я думаю, нам следует быть честными, если мы решим.....взять других партнеров.
Шепард моргает, глядя на меня, и я вижу, как в ее голове крутятся шестеренки, которые принимают мое основное правило и превращают его в то, что я прошу заняться сексом с другими людьми.
— Эй, прекрати это. — Я притягиваю ее к себе за волосы и крепко целую в губы. — Я не хочу никого другого. Я сказал это на случай, если ты захочешь.
— Хм. — Она целует меня, крепко и быстро. — Продолжай в том же духе, и я обещаю, что буду слишком отвлечена, чтобы беспокоиться о ком-то еще.
— Мне совсем не противно это слышать. Я снова нахожу ее губы и на этот раз не отпускаю их. Все, чего я хочу сейчас, — это снова войти в нее, и я более чем готов к этому, если она мне позволит.
Шепард тяжело склоняется в поцелуе, обнимая меня. Она не отстраняется полностью, когда бормочет:
— Еще одно правило: не влюбляться.
Я чуть не смеюсь.
— Договорились.
Мы скрепляем это поцелуем, который длится до рассвета.
Записи:
Поделитесь с автором своими отзывами!
|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
