|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
Вновь назначенный судья приграничного уезда въехал в ворота заставы. Хубэй выглядел удручающе. И без того неприглядная унылая застава, возникшая на границе со степью, пытавшаяся обрести подобие города, после вражеского нападения, окончательно превратилась в захолустное поселение. Не то, что бы по заставе прошелся сильный раззор, просто чувствовалась общая подавленность и страх пережитого.
Этот страх усиливали отрубленные головы нанизанные на шесты, что высились по обе стороны от дороги, ведущей к воротам, как напоминание, что ждет всех мятежников. И от того, что нужно было проехать по этой ужасной аллее, настроения не прибавлялось.
Под сенью останков казненных хмурые солдаты гарнизона придирчиво проверяли входящих в город.
В одной из обезображенных голов с длинными растрепанными волосами из чьей глазницы торчало сломанное древко стрелы, трудно было не узнать капитана Нина с его гневной гримасой. Видимо ему отрубили голову прямо на поле боя.
"Поспешная казнь, слишком поспешная" — покачал головой въезжавший в ворота господин. —
Нина необходимо было допросить, но его поторпились убить."
Бдительная стража с усталыми, суровыми лицами, спросила у въезжавшего пропуск, а увидев его бирку, почтительно поклонились.
Проехав знакомой дорогой, всадник спешился возле управы и войдя в ворота низко поклонился табличке над входом в судебный зал, гласившей: "Законы Неба — порядок Поднебесной".
Первым кого встретил вошедший, оказался все тот же суетливый Дун Фэн, незаменимый писарь управы.
Обрадовавшись дознавателю как доброму знакомцу, старый чиновник с готовностью передал ему все причитающиеся судейские регалии.
Сам он, пережив мятеж, заметно сдал, но и не думал оставлять свои прямые обязаности при новом судье, что не могло не порадовать Шу Мо.
Стягивая перчатки и наблюдая как уличный мальчишка уводит его коня в стойло, дознаватель спросил писаря о текущих делах управы и пока тот суетясь докладывал, выставил кувшин столичного вина. Дун Фэн неумолкая перессказывал все здешние новости и было заметно, что очень рад, что не остался один, что бы тянуть все дела управы Хубэя.
За разговором Дун Фэн за очередной чаркой вина вдруг выдал главное: гончие командующего Нина так и не вернулись. Разумеется, после того как мятежных солдат Нина добили императорские гвардейцы, о гончих никто и не вспомнил.
— А сам подлец Нин встретил свой злосчастный конец на поле боя.
— Не поспешили с его расправой хубэйцы? — посетовал дознаватель. — Преступления изменника Нина сликом тяжелы перед троном и Поднебесной. Он должен был быть казнен перед народом, который предал. К тому же намерения его измены не ясны, сообщники не выявлены, он должен был быть допрошен.
— Но на заставе всем и каждому ведомы помыслы проворовавшегося Нина, — укоризненно покачал головой старик. — Он месяцами не выплачивал жалованья солдатам.
— Так вся эта кровавая бойня случилась из-за утаенного Нином жалованья? — не поверил дознаватель.
— Судья, вам лучше переговорить с нынешним главой гарнизона, — доверительно посоветовал старый писарь. — Он расскажет вам намного больше чем этот никчемный слуга, который довольствуется лишь слухами.
— Вы же отложили те дела, что требуют быстрейшего рассмотрения? — спросил дозаватель, отодвинув чарку и взглянув на судейский стол, когда сами расположились с выпивкой за столом Дун Фэна. — Неужели за это время не было ни одного истца и ни одной жалобы?
— Так виновники известны: мятежный капитан и его отряд солдат. Тут все: и убийства и грабежи, и насилие. За несколько лет не управишься.
— Все это печально, но разве никто не заявлял в управу о своих обидах?
— Не до этого сейчас людям. Кто-то оплакивает близких, кто-то посчитает убытки. Но где вы остановились, господин? — вдруг спохватился старый писарь. — Ведь если бы вы предупредили о вашем прибытие заранее, этот никчемный старик похлопотал о пристанище для вас и, поверьте, нашел для вас приличный угол.
— Не беспокойтесь, почтенный Дун Фэн, уцелевшая гостиница меня вполне устроит.
— А вы не очень-то притязательны после столичных удобств, молодой господин, — одобрительно кивнул старый чиновник.
В двери стремительно вошел Тан Хэн.
— Что ж, — поднялся дознаватель, — вы можете отдыхать, почтенный, что бы завтра я имел удовольствие увидеть вас в управе вновь. Если вам пришлось по вкусу столичное вино, возьмите его с собой.
Старый Фэн с благодарностью закланялся и поспешил убраться, засеменив к дверям неверной походкой, обяв кувшин драгоценного вина. Дознаватель вперил нетерпеливый взгляд в бродившего неизвестно по каким далям и весям, Тан Хэна.
Тот, провожая взглядом счастливо убредшего старика, чуть улыбнулся и тут же приняв сосредоточенный вид, принялся докладывать.
— Помощник коронера не появлялся в стойбище жужаней и Тэлэ не ведает где он может быть еще. Но...
— Говори!
— Тэлэ уверен, — понизив голос, доверительно подался к нему Тан Хэн, — что это вы не уберегли ее и жаждет спросить с вас за это.
Прекрасно! Вместо помощи жужаней, он на свою голову получил месть необузданного степняка.
Тан Хэн рассказал, что жужани откочевали к западу от заставы, что бы восполнить после мятежа свои силы. И ему пришлось мотаться по степи в поисках их кочевья.
Рассказал, что Тэлэ, после гибели вана и мятежа в Хубэе, превозгласили новым ханом. Тэлэ сразу узнал появившегося в стойбище измотанного Тан Хэна с которым противостоял киданям и солдатам Нина, потому радушно принял его, всячески выказывая свое дружелюбие. Но удивился его расспросам о Жу Лань, а потом, встревоженный, выслал отряд своих проверенных лазутчиков на ее поиски. Тан Хэну стало понятно, что Жу Лань действительно не появлялась в стойбище.
Пока его помощник докладывал о своих перепитиях, Шу Мо соображал, куда еще могла податься помощник коронера.
— В Болотной деревне утверждали, что она ушла с торговым обозом, — припомнил дознаватель.
— Мне разузнать об этом?
— Нет, отдыхай. Возьми, — протянул он серебро своему слуге. — Сними комнаты в гостинице и отдыхай.
— В гостинице? — со значением взглянул на него Тан Хэн.
— Зачем разочаровывать своих недругов, — проворчал дознаватель. — Пусть наша предсказуемость и глупость станет для них сюрпризом. Что ж, пожалуй пройдусь с тобой по улице, посмотрю все сам.
Выйдя на единственную широкую улицу, которую раньше заставляли лотки, лавки и палатки торговцев, они видели, что хоть люди еще подавлены произошедшими событиями, но за повседневными хлопотами, приходили в себя.
Не было разрушенных до основания домов, обошлось лишь вынесенными окнами, сорванными дверьми и воротами, да разоренными дворами. Гостиница не пострадала и ни где и ни в чем ей не был причинен ущерб.
— Наверное потому, что принадлежит торговой гильдии, — иронично заметил Шу Мо. Тан Хэн кивнул, соглашаясь и взбежав на широкое крыльцо, скрылся за раскрытыми дверьми освещенной мерцанием свечей.
Дознаватель огляделся, вдыхая воздух с висящей в ней дождливой моросью. Чиновничьи дома само собой были разграблены, а в трущебах обошлось несколькими поджогами.
Тем страннее смотрелся на чиновничьей стороне соженный и полностью разрушенный дом Благоуханной Радости.
Нет, но... лавка ростовщика, магазинчики и уличные лотки уцелели, а с землей сравняли почему-то драгоценный для гарнизона дом увеселений.
На его пепелище потерянно бродила молодая женщина в темном плаще поверх легкого платья. Лицо ее до глаз было укрыто вуалью, а на высокую прическу накинут капюшон. Грациозность движений выдавала ее молодость и она, явно, была из танцовщиц.
Не заботясь о том, что его плащ пострадает от грязи перемешанного с пеплом, дознаватель перешагивая через сгоревшие балки и покореженную утварь, пробрался к ней,
— Барышня, — вежливо поприветствовал он незнакомку. — Могу ли я узнать о судьбе хозяйки этого заведения?
Мимо, бряцая доспехами, прошел патруль военных. Девушка с плохо скрытой неприязнью взглянула на удаляющихся строевым шагом солдат.
— Они, — кивнула она на них, — убили ее.
— Убили? — изумился дознаватель, вспоминая ярко накрашенную хлопотливую тетушку, быть может, не очень умную, но хитрую. — Должно быть, она неосмотрительно попала под горячую руку солдат Нина, когда защищала своих девушек? — предположил он озадаченно.
Его собеседница странно взглянув на дознавателя, пробормотала:
— Вы хорошо думаете о людях, — и представилась. — Я Лю Гу Ин танцовщица этого дома увеселений. Увы, если бы это было так. Но хозяйка предпочла прятаться за спинами девушек, толкая бедняжек на занесенные на нее клинки солдат, что преследовали ее.
— Преследовали? Ее, а не девушек? — уточнил озадаченный дознаватель.
Гу Ин печально кивнула.
— Странно... — проборматал он.
— Ничего странного, — мило покачала головой танцовщица сгоревшего борделя. — Видимо вы на Заставе недавно, господин? Я впервые вижу вас в Хубэе.
— Я вновь назначенный судья управы Шу Мо, — учтиво поклонился дознаватель. — И поскольку жалоб на несправедливость и обиды не поступало, вышел осмотреться. Вижу, сам Хубэй — одна сплошная жалоба.
Вуаль не скрыла бледной улыбки барышни Гу Ин.
— Как правильно вы это сказали. Но люди придут в себя и подсчитают свои убытки и несправедливости.
— Но ваш убыток столь очевиден... Дом увеселений сожгли и где теперь нашли себе приют девушки?
— Никогда не думала, как беда проявляет человечность в людях, от которых этого не ждешь. — проговорила девушка, задумчиво смотря на вновь назначенного судью. — Можете себе представить, что многие мои сестры по ремеслу вышли замуж или стали наложницами? А других приютили сердобольные люди. Вот и торговая гильдия взялась вновь отстроить дом увеселений.
— А вы барышня? Трудно поверить, чтобы вам не было предложено пристанище.
— Я отказала троим достойным людям, — печально улыбнулась она.
— Хубэй — не ваша судьба? — догадался дознаватель.
— Да. Я всеми силами стремлюсь вырваться из этих глухих и опасных мест, — не стала скрывать она. — Но сейчас это более чем не осуществимо. Теперь я и мои сестры, что остались без пристанища, низведены до простолюдинок. Но мы рады и тем грошам, которые получаем за отстирывание солдатского белья.
— Сочувствую вашим трудностям, барышня. В Хубэе всем нелегко приходиться, не судите строго тех, кто был суров с вами. Думаю все измениться, когда здесь наведут порядок.
— И я всячески поспособствую вам в этом деле, господин, — грациозно поклонилась барышня Гу Ин. — Положитесь в вашем деле на такую ничтожную как я.
— Тогда как по-вашему: зачем Нину была нужна жизнь вашей хозяйки. Вы с сестрами не могли ведь не думать об этом?
— Вы правы. Для нас стало слишком очевидно, что именно наша хозяйка была целью солдат Нина. И мы уверены, что из-за нее был разрушен наш дом увеселений.
Дознаватель кивнул, слушая внимательно.
— И вот почему, — продолжала барышня Гу Ин. — Вы нездешний и не завсегдатай нашего заведения, потому могли не знать, что дом увеселений имел укромный кабинет для особых гостей и тайных переговоров. И уж тем более никто в Хубэе не знал о потайной слуховой каморке, прилегающей к нему. Я догадалась об этом лишь потому, что иногда хозяйка, проводив гостей в ту особую комнату, внезапно исчезала. Но две сестры в смелости своей пошли дальше и, выследив ее, узнали, о существовании этой слуховой каморки.
Выслушав ее дознаватель достал из кошеля серебряный слиток.
— Примите, барышня Гу Ин. То что вы мне сейчас рассказали поистине бесценные сведения.
Распрощавшись с новой знакомой, дознаватель, пока окончательно не стемнело, с Чиновничей улицы свернул в трущебы, идя к дому коронера, который нашел в полном запустении.
Соседи не видели, чтобы там кто-то поселился с момента гибели его хозяина и исчезновения его молоденького помощника. Дом так и стоял необитаемым. Посмотрев на его темные окна, дознаватель развернувшись, пошагал прочь. Вот уже какое-то время он испытывал непонятное беспокойство, а по спине пробегали мурашки озноба. Шу Мо были знакомы эти чувства по работе в Тайной канцелярии. Они означали, что он сейчас находится под пристальным наблюдением. За ним попросту следили или... следили за домом коронера, высматривая его помощника?
За ним увязался хромой попрошайка, с глуповатой улыбкой заглядывавший ему в глаза. Взглянув на нищинские лохмотья, которые трудно было назвать одеждой, дознавател кинул ему несколько медяков. Локо поймав, попрошайка бодрой хромая, скрылся в ближайшец подворотне.
И все же ощущение слежки стойко держалось до самой Чиновничей улицы.
За высоким каменным забором, окруженный сливовыми деревьями, не было заметно насколько превосходит богатством и добротностью дома чиновников дом главы торговой гильдии.
Сам тучный глава гильдии Лоу Цай пытался склониться в почтительном поклоне. От того, что это у него плохо получалось, он нервничал и потел еще больше.
Самым примечательным в нем были бегающие глазки. При той сладкой лести, что выдавал торговец сладким голосом, его взгляд был изучающим и настороженным.
— Как отрадно, что вы не пострадали, г-н Лоу? — начал Шу Мо, приняв приглашение хозяина дома, присесть за чайный лакированный столик черного дерева. — Слышал ваши магазины и склады не были разорены, вот и дом ваш, вижу, уцелел.
— Благодоря Небу и предкам, моя семья и торговля сохранены. — зарзал на своем, издавшем жалобный скрип, похожий на стон, стуле глава гильдии. — Предки присматривают за мной.
— В этих холодных убогих краях некому с нами соперничать. Торговцы юга и центральных царств не рискуют забираться в столь дальнюю глушь — риска много, а прибыль сомнительна. Только вот смелые поедят, а трус помрет с голоду.
— А вас, стало быть, не страшит здешняя глушь?
— Ну что вы! Иначе не перевез сюда свою семью... Здесь я под защитой гарнизона и даже степняков. А золото может блестеть где угодно.
— Даже степняки? — переспросил судья Хубэя.
— О не удивляйтесь. Степняки уже поняли всю пользу торговли с хань.
— Здешнее чиновничество тоже благоволят вам, господин Лоу?
— Тут важно как просить и что обещать. А уж я знаю, что обещать каждому, потому что знаю их желания.
— Стало быть никто вашей торговле здесь не препятствует?
— Никто бы не посмел, — важно фыркнул господин Лоу, вытирая обильный пот шелковым платком. — Гарнизон защищал нас, даже в дни ужасной резни, когда Хубэй был залит слезами и кровью. Важно, очень важно, уметь договариваться, господин.
— Нисколько в этом не сомневаюсь.
— Ваш торговый обоз проходит через Болотную деревню?
— С чего бы нам делать такой крюк? — вскинул редкие бровки на потном лице господин Лоу. — Нет, летом мы забираем у них редкие травы с болот, но только летом. Осенью и зимой в эту деревню не заходим.
Может, кто-то из торговцев договорился с жителями Болотной деревни и заехал туда и в этот раз, но меня о таком не предупреждают. Это их мелкие сделки.
— Когда обоз вернется?
— Самое меньшее через месяц.
— Кто же тогда заезжал в деревню, как думаете?
— Да, кто угодно! Но скорей всего это были торговцы людьми.
Вошла нарядная и тщательно накрашенная дочь главы гильдии. Даже без еще не поблекшего воспоминания о барышне Гу Ин, дознавателя не впечатлила бы коренастая фигура и широкое лицо молодой хозяйки дома. Вежливо ответив на ее прочувствованный поклон, дознаватель тепреливо ожидал пока ему нальют чай. Изяществом движений барышня Лоу не отличалась, хотя очень старалась, а ее обильно надушенные рукава, лишь вызвали головную боль.
— Это моя драгоценная дочь, — меж тем восторженно распинался глава гильдии. — Уже минула ее восемнадцатая весна и я теперь места не нахожу, понимая, что вот-вот придется расстаться с этим ребенком.
На молчаливый вопрос гостя, что в недоумении поднял брови, г-н Лоу доверительно сообщил, собрав тугую складку подбородка, что мешала склонить голову. — У моей Ду Ду очень богатое приданое... сами понимаете.
Сама Ду Ду налив чай гостю и отцу, теперь скромно стояла перед столом, опустив глаза.
— Попробуйте же чай. Мне привез его из западных земель, что за пустыней, знакомый купец, — усердно потчивал гостя г-н Лоу.
Дознаватель пригубил чай, терпкий и горьковатый на его вкус, и вежливо кивнул.
— Ду Ду, — требовательно окликнул дочь глава гильдии. Та, подхватившись, резво выбежала за дверь. От ее одежд снова донесся удушливо сладкий запах духов, вернув, улегшуюся было, головную боль.
Вернулась она настолько быстро, что ее отец даже не успел начать новый разговор, который бы развлек значительного гостя.
В руках она торжественно несла коробку обтянутую черным шелком с красными узорами.
— Примите этот редкий чай, господин судья, — вкрадчиво промолвил г-н Лоу. — Он согреет вас в холодные зимние вечера, как согреет мое дружеское теплое участие к вам, господин судья.
— Очень признателен вам за столь изящный дар, — улыбнулся Шу Мо столь откровенной попытке всучить ему взятку.
Послушная Ду Ду стояла перед ним в поклоне, держа в вытянутых руках пресловутую коробку с редким чаем и дознаватель не сомневался, что в ней помимо чая окажутся, если не слитки серебра, то какая-нибудь вещица из нефрита.
— Давайте поступим так, — повернулся дознаватель к главе гильдии, — Что бы раз за разом наслаждаться вашим теплым дружественным участием ко мне, я буду приходить к вам в зимние вечера и вкушать этот чай, который нальет мне ваша драгоценная дочь.
Ду Ду подняла голову, растерянно посмотрев на отца, потом обиженно на гостя. Отец нахмурился и она, выпрямившись, поставила коробку на стол.
Расрощавшись с главой гильдии, который сухо пожелал ему быть осторожным, возвращаясь по ранним вечерним сумеркам, дознаватель зашагал к гостинице. Холодный воздух, выветрил запахи пота и удушливо приторного аромата духов, изгнав головную боль.
В гостиничных покоях его дожидался Тан Хэн с простым ужином на столе и подогретым чаем на маленьком очаге.
Скинув тяжелый плащ, Шу Мо, перейдя на диалект южных земель, доложил:
— Обоз с солью прибыл на заставу в назначенное время, но никаких попутчиков при нем не было. Так утверждал глава гильдии. Так же он сказал, что обоз с вином, по пути сюда почти распродал свой товар и уже не было нужды нужды везти какие-то жалкие остатки товара, которые они могли успешно сбыть на обратном пути.
— Тогда она, должно быть, отправилась с винным обозом на юг, — предположил Тан Хэн. — Какие будут указания, господин? Мне искать дальше?
— Да. Найди для меня этого ценного свидетеля.
— Но если ее следы потеряются? Что тогда, господин? Думали ли вы так далеко?
— Тогда останется одно, — проговорил Шу Мо, глядя перед собой. — Искать торговцев людьми орудовашими в этих краях. Даю тебе полное право карать эти шайки на месте.
Ранним утром следующего дня, приняв, переданную ему бирку, позволяющую требовать от местных властей, отряжать под его начало стражников, Тан Хэн, вскочил на коня и отправился на поиски помощника коронера.
Через два часа после отбытия Тан Хэна ударил барабан перед судебной управой.
Продолжение следует...
|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
