|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
Миранде Грей, синьору Бертолуччи и миссис Тингл посвящается
Иногда кажется, что все хорошо,
а в это время кто-то уже роет тебе могилу...
Доктор Г. Лектер
* * *
Вот уж одна из банальнейших историй, этот сюжет имели столько раз, что все и не вспомнить. Хотя если напрячься, то можно. И все же — что в нем такого, что заставляет писать очередной роман и снимать очередной фильм на эту истасканную тему? Что в ней особенного? Наверное, что-то все же есть.
Пытаться быть оригинальным в этом случае глупо. Можно только стараться быть не банальнее других. Или в банальности превзойти всех.
* * *
НЕ-МЕРТВЫЙ
Раз, два, три, четыре, пять —
Я иду искать.
...Два типа пробуждений. По существу, он знал только два типа пробуждений — красный туман и лунный свет. Красный туман — проснуться от голода, лунный свет — после насыщения, это был привычный и естественный порядок его жизни. Если допустить, что в его жизни вообще есть порядок.
Это пробуждение не было похоже ни на то, ни на другое. Сильного голода не чувствовалось, но не было и умиротворенности, когда кровь омывает тебя изнутри, заполняет пустоты, кормит жадные клетки, всасывается и становится тобой, твоей частью, не лучшей, но необходимой. Не было лунного света. Но и красного тумана тоже не было.
Он открыл один глаз, и на память пришел еще один вид — отходняки после кислоты, зеленая вода. Это случалось слишком редко, чтобы вот так сразу вспомнить. И уж конечно, ему следовало достаточно накушаться, чтобы уйти в нокаут — много, очень много. Неизвестно как, но это произошло, потому что признаки зеленой воды были налицо — мутные волны цвета медного купороса колыхались перед его лицом, мешая открывать глаза, приходить в себя. Потому он и не увлекался кислотой, и понятия не имел, как...
Он вспомнил.
* *
ДЕТКИ
Я сама была такою
Триста лет тому назад.
Они стояли по ту сторону решетки и смотрели на него. Их было четверо. Парней звали Горди, Брик и Лайнус. Девушку звали Эстелла.
— Он проснулся, Горди, — сказала она. Тот обнимал ее за талию, чувствовал, как она дрожит, и упивался ролью защитника и Большого Мужика. Но Эстелла сказала бы, если бы у нее спросили, что страха в этой дрожи было немного. Больше азарта и любопытства. То же можно было сказать и об остальных — и не мудрено. Ни один из них раньше ни разу не видел не-мертвого.
Вот как, значит, выглядит бессмертное существо.
Он пробыл в отключке всего около получаса — слишком мало для такой дозы. Рука свешивалась с койки, доставая кончиками пальцев до пола, — кожа настолько бледная, что хорошо видны сплетения голубых вен. С одной стороны челка была длиннее, будто асимметрично подстрижена, на черной футболке — имитация царапин, глубоко вспоровших плоть. Это они еще тогда рассмотрели, в баре.
— Кажется, мы его убили, — сказала Эстелла.
— Куда там, — отозвался Лайнус. — Вот видишь, Горди, я же говорил. Да если бы мы потратили время на твой план, сейчас были бы внутри и без голов.
— Ладно тебе. — Горди всегда неохотно признавался в поражениях, но сейчас Лайнус был прав как никогда. Если бы они делали все по его, то были бы уже мертвы. Лайнус по правде говоря часто бывал прав, башковитый сукин сын, но Горди всегда знал, в чьих руках вожжи. И все знали. И сам Лайнус знал.
Хорошо, что они стояли по ту сторону решетки, потому что не-мертвый очнулся. Это не значит, что он подал признаки жизни, ничего подобного — рука так же свисала до пола, только среди спутавшихся волос, упавших на лицо, открылся блестящий глаз. Трудно сказать, на кого он смотрел, и вообще — был ли сфокусирован на чем-то, но Эстелле показалось, что он смотрит только на нее. Она поежилась и еще крепче прижалась к Горди.
Эстелла не знала, что остальные думают о том же.
— Значит, дежурим как договаривались, днем он все равно будет спать.
— А если не будет?
— Будет. Куда он денется. Все вампиры днем спят.
Брик сделал шаг вперед.
— Не фиг бояться, подходите. Он не выберется, эти прутья выдержат даже долбаный БТР.
Но он и не собирался. Просто лежал, и неясно было, осознает он происходящее или все еще находится под кайфом.
— Эй, — позвал Горди. — Ты нас слышишь?
— Слышу, — ответил он вдруг ровным твердым голосом, ничем не напоминающим посткислотное лыка-не-вязание. Они переглянулись — не ожидали, что он так сразу включится, хотя сильно и не удивились.
При этом других признаков жизни он все еще не подавал — будто был парализован.
— Тогда слушай. Мы планируем держать тебя здесь столько, сколько понадобится. Когда ты ослабеешь настолько, что не сможешь причинить нам вред, мы войдем и возьмем твоей крови. Потом мы убьем тебя.
Ничего не изменилось, он даже не пошевелился.
Было уже под утро, а дети в такое время должны быть в своих кроватях.
* * *
Z.
Кто не спрятался — я не виноват.
Когда они вернулись следующим вечером, не-мертвый был на месте. Горди никому бы не признался в том, что весь день заставляло его дергаться, — что они придут и обнаружат клетку пустой. Не признался бы в своих ничтожных знаниях и в страхе застать его здесь, но вне клетки. И уж конечно, заранее знал, кого обвинит. Если успеет.
Но этого не произошло, он был на месте. Смотрел на них, держась за прутья и почти улыбаясь — так, что лучше бы он не улыбался вовсе.
— Вот и детки, — сказал не-мертвый негромко. Потом потряс решетку, слегка нажал, будто проверял на прочность. Прутья заныли, и Лайнус слегка отступил назад, но на этом тестировка закончилась. Вампир отошел от решетки и оперся плечом о стену, рассматривая их.
Горди усмехнулся, и он неожиданно усмехнулся вместе с ним.
— Как спалось?
— Паршиво, не пять звезд. Дома я сплю лучше.
— Не хочу тебя расстраивать, но вряд ли у тебя есть выбор, — произнес Горди. — Хотя — поскольку ты больше никогда отсюда не выйдешь, — надеюсь, что твои неудобства не продлятся долго.
Выражение лица пленника не изменилось, он все так же стоял у стены и рассматривал их. В глубине души Горди даже начал злиться, но потом вспомнил, что на реакцию и не следовало рассчитывать. Это существо скорее всего всегда держит себя в руках, так что истерики не будет. А жаль.
— Понимаю, — сказал наконец не-мертвый. — Теперь послушайте вы. Не хочу вас расстраивать, детки, но все вы умрете. Какой смертью — это уже будет зависеть от вас. Как скоро — это будет зависеть от многого, в том числе и от вас. Чем раньше я выйду отсюда, тем менее мучительными будут ваши последние часы. Вопросы есть?
Он взглянул на Горди, который мужественно улыбался и взгляда не отводил.
— Это блеф, причем дешевый.
— Ты здесь главный, как я понимаю. Для тебя я придумаю что-нибудь особенное. А теперь давайте знакомиться, — он забрался обратно на койку и улегся, сложив руки на груди. — Юную красавицу зовут Эстелла, если я не ошибаюсь. И если она не солгала, когда клеила меня в том баре.
— Да, меня так зовут, — сказала Эстелла с вызовом, и в ее памяти мелькнули его сияющие глаза, когда он повернулся к ней за барной стойкой.
— А как имя громилы?
— Брик.
— В десятку. Остался последний, с умненькими глазками. Хотя постойте, я что-то вспоминаю... Лайонел?
— Лайнус.
— Точно. "Лайнус, да подержи ты эту чертову дверь..." Ну вот и все, расслабьтесь, список составлен. Но не переживайте, вряд ли я буду убивать вас в таком порядке, это уж как фишка ляжет.
— Да, конечно, — сказал Горди с издевкой, — так и будет. А свое имя не хочешь назвать? Мы же должны знать, кто умрет, чтобы дать нам жизнь.
— Не думаю... Хотя... я разрешаю звать меня просто Z.
— И что это значит?
— Ну, мистер Х — банально. Мистер Y — глупо. Остается Z — просто и со вкусом.
— Как скажешь.
— Мне пора, — Эстелла посмотрела на часы и поправила сумку на плече. — Отец убьет меня, если я опоздаю на ужин.
— О нет, — раздался голос Z. — Придумай что-нибудь, скажи, что уже заказана.
Брик хихикнул, и Горди ткнул его в бок, но обстановка разрядилась. Никаких ужасов, все шло по плану.
— Я могу проводить тебя, — сказал Лайнус.
— Горди меня отвезет.
Уже у входа Z остановил их:
— Эй, детки. Неужели вы думаете, что прочитать Фаулза и посмотреть "Королей самоубийства" достаточно, чтобы организовать это?
— Чего прочитать? — не понял Брик.
Z закрыл глаза и очередной раз вознес хвалу Покровителю Всех Скучающих Вампиров за изобретательность и благосклонность.
* * *
БРИК
Дружба крепкая не сломается,
не расклеится от дождей и вьюг.
— Что куришь?
Брик едва не закашлялся, но подавил рефлекс. Он выбрал место подальше, как его научили, надел наушники и решил, что ночь пройдет нормально.
— Дешевку.
— Угостишь?
Брик посмотрел на Z с сомнением. Мозги у него работали, конечно, не так хорошо, как у Горди и Лайнуса, но кое-что он был в состоянии понять.
— Вряд ли я могу дать тебе зажигалку.
— Она мне ни к чему, у меня есть своя.
Во блин. На пошарить в карманах у них времени не хватило. Да у них едва хватило времени, чтобы закинуть его сюда! Лайнус сказал, что он будет спать как минимум два часа, а он оклыгал минут через тридцать... блин.
— Не переживай, ничего поджигать я не собираюсь. Я сам огня боюсь. Ну будь человеком, — Z отошел от решетки подальше. — Просто кинь и все.
В конце концов, Брик решил, что ничего в этом нет такого, и осторожно подкинул в клетку пару сигарет. Он как никто знал, до чего хреново бывает после кислоты.
— Скажи мне, Брик, — Z с наслаждением затянулся. — "Кирпич" — это ведь не имя. Как тебя зовут?
— Э... зачем тебе?
— Тебе не нравится твое имя?
— Ну имя как имя...
— Тогда почему ты им не пользуешься?
— Ну... — Брик пожал плечами. — Меня все так зовут. Давно уже. Я привык.
— Ясно. Но все-таки — мне в отличие от твоих так называемых друзей не хочется называть тебя Кирпичом. Как твое имя?
— Брайан.
Брик не понимал, зачем ему это надо, зато понимал, что ему вполне нравится его имя. Вот если бы все называли его по имени. Но это, скорее всего, уже невозможно.
— Чудесное имя. Итак, ответь мне, Брайан, почему вы пошли таким сложным путем?
Он был такой тонкий, что из Брика двоих таких можно было выкроить. Брик с опаской косился на него и не мог понять, откуда у не-мертвых берется такая немыслимая сила. А зажигалка у него клевая, сразу видно, дорогущая. Может, даже золото, а сверху — как черные змейки.
— Ну... это... Горди думал сразу привязать тебя, но... Лайнус сказал, что для тебя не проблема... короче, это надо цепи, и все равно... А ты разорвал бы цепи?
— Определенно разорвал бы. Клетка — это выход. И чья была идея?
Тут с опозданием Брик вспомнил о наставлениях и замолчал.
— Что молчишь?
— Горди сказал с тобой не разговаривать, — ответил Брик неохотно. — И не слушать.
— Горди?
— Вернее, Лайнус... Он сказал, что ты все сделаешь, чтобы выйти... и...
— Но мы по-прежнему говорим.
Брик прикусил язык и отвернулся в другую сторону. Но не слушать не получалось даже в наушниках — у Z был такой странный голос. Ну, будто он проникал в голову не через уши. Брик мало что знал о не-мертвых, но искренне считал, что на Лайнуса можно положиться. Если уж Горди ему верит, то ему выпендриваться и вовсе не резон. Он все это знал и все же не мог не слушать.
— Я не скажу Горди. Тебе ведь понравилась зажигалка, Брайан?
Брик обернулся и увидел, что Z протянул сквозь прутья руку ладонью вверх, а на ней — зажигалка, ну такая клевая, глаз не оторвать. Она лежала на этой ладони, белой, как молоко, и вся сверкала от света лампочки. А змейки казались живыми.
— Бери, мне она не нужна. Бросаю курить.
— Я не... не могу я.
— Тогда давай меняться. Ты мне плеер, я тебе зажигалку.
— Я не могу. Лайнус предупреждал, что ты будешь... И Горди...
— Горди, Горди. У тебя что, своих мозгов нет? — Z сжал кулак, и из груди Брика вырвался вздох, который невозможно было скрыть. — Ты же совершеннолетний, тебе даже в барах наливают. Кто сказал тебе, парень, что бегать в собачках у такого, как Горди, — твоя судьба?
Не то чтобы Брик об этом думал, но слова его немного рассердили.
— Он мой друг. Они все мои друзья.
— Да уж. Ты ведь не пошел в колледж, Брайан?
— Я? Нет, конечно.
Сама эта мысль казалась смешной.
— Нет. Но бьюсь об заклад, что и Горди, и Эстелла, и тем более Лайнус могли выбирать из многих колледжей.
— Ну да...
— Напрягись-ка и подумай, парень, что заставляет таких, как они, продолжать дружить с тобой? Ты же двух слов связать не можешь, что между вами общего?
— Ты их не знаешь, — сказал Брик с вызовом.
— А ты, можно подумать, знаешь. Поверь мне, детка, если бы вы добились цели, ты остался бы той же шестеркой. И это в лучшем случае, потому что никому из них уже не понадобится ни твоя сила, ни твоя машина... ни твой подвал — ведь к тому моменту он уже свою роль сыграет. Подумай об этом.
Разговаривать Брику расхотелось. Он поплотнее надел наушники, хотя проку от них оказалось немного, и закрыл глаза. Но в темноте неожиданно оказалось страшно, и ему пришлось вернуться. Там, куда он вернулся, Z сидел далеко, у противоположной стены, были видны только его сверкающие глаза.
— Если зацепил за живое, прости — за мной это водится.
Брик промолчал, потом сказал:
— Да ладно...
Просто он знал нескольких людей, за кем такое тоже водится. И знал близко.
— Давай так, Брайан, — если припомнишь хоть один раз, когда кто-нибудь из них позвал тебя с собой, и ему (или ей) ничего от тебя не требовалось — ни твои кулаки, ни твоя машина... ни твой подвал... то я заткнусь и не буду больше тебя доставать. А если нет — ты возьмешь зажигалку. ОК? Только честно — если соврешь, я пойму.
Что-то звякнуло о бетонный пол.
— Давай, что тебе терять? Я же все равно умру. И унесу твою тайну в могилу.
Брик сидел и сумрачно смотрел в пол. Ему и в голову не пришло бы врать. Разговор ему не нравился, и Z ему не нравился, но в горле отчего-то застрял противный комок.
Потом он нагнулся и посмотрел на зажигалку.
Клевая она была все же.
* * *
ЭСТЕЛЛА
Такие девушки — как звезды,
Такие звезды, как она.
Брик ушел, как только Z заснул, но никак не мог узнать, когда он проснется. И поэтому Эстелла пришла как можно раньше.
Приготовилась она основательно — следом Лайнус притащил для нее кресло и сумку, полную журналов. Эстелла музыку не любила. Считала, что она отвлекает от важных мыслей, ни на секунду не прекращающих свою работу, — это забавка для пустоголовых. Вроде Брика.
— Вы опоздали, — сказал Z. Он заметно оживился, хотя вряд ли скучал и раньше. Как ни рано пришла Эстелла, спящим она его не застала.
— Неважно. Будь осторожна.
— Пока.
Лайнус поцеловал Эстеллу в щеку и вышел. Z наблюдал за этим ритуалом с улыбкой, которая сошла бы за милую, будь он человеком.
— У тебя замечательный бойфренд, — заметил он, как только Лайнус ушел, а Эстелла с деланным равнодушием грациозно устроилась в кресле и развернула журнал.
— Он мне не бойфренд.
— Нет? Странно. Мне показалось...
— Тебе показалось.
Эстелла услышала в собственном голосе злость и удивилась ей. Читать журнал дальше вдруг оказалось совсем не интересно, хотя в другое время она могла предаваться этому занятию часами.
— Интересно, почему такой невинный вопрос тебя расстроил.
Она отбросила журнал и взглянула на не-мертвого. Он лежал на краю койки, положив подбородок на сложенные руки, глаза его посверкивали тускло, как лампочка, накрытая шифоновым шарфом.
— Ничего подобного, — ответила она наконец и отвела взгляд.
Z усмехнулся, Эстелла этого не видела, иначе всю ночь не смогла бы спать спокойно. Славная девчонка. Просто конфетка.
— Да ладно, мне-то ты можешь рассказать. Я все равно смертник. Горди знает, что Лайнус в тебя влюблен по уши?
Эстелла вздрогнула. Да, она всегда об этом знала, и вряд ли только она одна, но никто никогда не выражал эту мысль вслух, да еще так неприкрыто прямо.
— Мы с Горди знали, что будем вместе, с пяти лет. Наши родители — друзья детства и деловые партнеры. При чем тут Лайнус?
— О, как это скучно. — Z перевернулся на спину, как кот. — Ты только послушай себя. Будем вместе, родители, слияние капиталов... Что ты видишь, смотря в зеркало, Эстелла?
— Что?
— Эстелла — это означает звезда, м-м? У меня была подружка с необычным именем. Три ряда зубов и лексикон портового грузчика. Она плохо закончила. Хотя... была и с именем вполне нормальным, идеальными локонами и отличными оценками. Но закончила так же плохо...
— Все твои подруги плохо заканчивают?
— Не только подруги, — Z снова улыбнулся, но уже скромнее.
— И ты гордишься этим.
— Нисколько. Мы отвлеклись, Эстеллита, о чем мы говорили?
— Обо мне...
Эстелла произнесла это почему-то шепотом, будто сказала непристойность. Эстеллита. Она вдруг поймала себя на мысли, что приятно разговаривать с кем-то посторонним, кто не знает всего и... чье мнение отчего-то имеет значение.
— О да. Ты с наслаждением смотришь в зеркало, мужчины оглядываются тебе вслед... Но скоро красота исчезнет, а ты так этого боишься. Ради этого все?
— А что, этого мало? — ответила она с вызовом. — Хорошо тебе говорить, тебе всегда двадцать, да и в зеркале сам знаешь, что видишь. Хочешь сказать, тебе это безразлично?
— Не хочу, но у меня были причины, по сравнению с которыми твоя проблема — детский лепет. Рассказал бы — да не хочу пугать.
— Лжец. Ты с удовольствием напугал бы меня, представься тебе такая возможность.
— Может и так. Что касается красоты, я успел к ней привыкнуть. Она — всего лишь орудие.
Эстелла фыркнула. Как же! Так она и поверила. Она на собственном опыте, как никто, знала, что к красоте привыкнуть невозможно. Она или есть или нет, но если есть — то это больше чем оружие. Это путевка в рай.
— И ты хочешь всегда принадлежать Горди?
— Возможно.
— Невозможно, поверь. Это до-о-лго, Эстелла, почти вечность. Горди ваш лидер, и не думай, что он даст тебе сделать шаг вправо или влево. Даже когда разлюбит тебя, ты останешься при нем, он лучше убьет тебя, чем отпустит. Это же унизит его так называемое достоинство. Он и сейчас смотрит на тебя скорее как на престижный приз, а то, что Лайнус от тебя без ума, его только радует.
Глянцевые страницы журнала издавали при перелистывании противный скользяще-скрипящий звук. Как она раньше могла этого не замечать?
— Думаешь, Лайнус другой?
— Нет. Просто... кто все это придумал? Кто всегда все планирует? Продумывает детали? Учитывает подробности? Ради тебя, только ради того, чтобы твоя красота осталась при тебе, и он мог любоваться хотя бы на расстоянии. Больше ему пока ничего не надо. Подумай, Эстелла. Горди на такое вряд ли способен, он любит только себя, да так сильно, что на других просто не хватает. Хотя... есть еще и Брик.
— Брик?
— Но он, кажется, не в тебя влюблен.
Эстелла не выдержала и снова фыркнула, но шутка не заставила ее расслабиться — если только это была шутка.
— К сожалению, это ничего не меняет, Эстелла, потому что тебя никто не достоин и никто из них не в состоянии дать тебе то, что ты хочешь.
— Даже Лайнус?
— Он мог бы, но... — Z приблизился к прутьям. — Ты мне нравишься, и я раскрою тебе один секрет. Вернее, часть секрета, потому что я сам еще всего не знаю. Но ты должна знать, что из вашей затеи, к сожалению, ничего не получится.
— Почему я должна верить?
— Потому что это правда. Можешь спросить Лайнуса, он вряд ли сможет тебе соврать. Я думаю, он ни при чем, просто его неверно информировали, а он так хотел произвести на тебя впечатление, что схватил на лету первую же подачку. Это могло бы быть правдой... но не есть. Мне очень жаль, что тебе придется постареть и умереть, как всем людям, ведь ты такая особенная.
— И ты думаешь, что после этих слов я вот так возьму и выпущу тебя? — произнесла она, с досадой отметив, что голос все же дрогнул.
— Да не надо меня выпускать. Мне достаточно просто смотреть на тебя, чтобы приятно проводить время, и если мне это слишком понравится, я, возможно, помогу тебе. Но только тебе.
— Если я помогу тебе?
Z пожал плечами.
— По большому счету, нам с тобой нужно одно и то же. А поскольку ты не только красивая, но и умная, то вполне сможешь принять верное решение.
Он произнес это тоном прирожденного феминиста и натурально мог претендовать на "Оскар" за главную роль. И еще он был почти уверен, что Эстелла не скажет ни Горди, ни тем более Лайнусу ни слова об их разговоре. Никому не скажет.
* * *
ЛАЙНУС
Нормальные герои
всегда идут в обход.
— Лайнус, я как-то плохо себя чувствую. Не хочешь угостить меня пивом?
— Ты, должно быть, спятил.
— А что такого? Разве не с вас последнее желание?
Z и вправду выглядел неважно, лежал на своей койке на животе, медленно постукивая по полу кончиками пальцев. И голос у него был довольно слабый. Лайнус с удовлетворением отметил, что ждать, вероятно, осталось не так долго.
— Не бойся, от пива я дольше не проживу. Просто хочется выпить.
— Забудь об этом. И заткнись.
Z действительно замолчал, но ненадолго. Странно, что Брик и Эстелла в один голос твердили, что не перекинулись с ним ни словом. Как им это удалось, интересно?
— Лайнус, расскажи мне, что вы задумали. Я все равно смертник и не смогу вам помешать. Если не даешь мне пить, удовлетвори хоть мое любопытство.
— А какая тебе разница?
— Будь ты на моем месте, не было бы разницы?
— Угрожаешь?
— В моем-то положении? Если ты о том, что я сказал тогда, то я был не в себе. Я не способен вас убить, и ты должен это понимать. А теперь расскажи мне, будь лапочкой.
Лайнус открыл рот и поймал себя на мысли, что впервые забыл все обдумать. Хорошо, что вовремя вспомнил.
— Ладно, не хочешь, не говори. Давай я скажу, а ты поправишь меня, если я ошибусь. — Тот не ответил, но Z воспринял его молчание как знак согласия. — Не-смерти вы не хотите, это ясно. Иначе могли бы просто попросить.
Лайнус хмыкнул. Желай они "не-смерти", как Z это называл, они бы все равно воспользовались этим планом. Попросить — надо же, как все просто.
— Значит, вы хотите того же, но другим путем. Вы хотите и получить время, и остаться людьми, а я знаю только один такой вариант. Вот только убей не пойму, как вы собираетесь это провернуть. На мой пока еще трезвый взгляд, в данной ситуации это попросту не-воз-мож-но...
— Ерунда, — не выдержал Лайнус. Что-что, а критику своих планов он не выносил, и сейчас ему больше жизни хотелось заткнуть этому существу пасть аргументами, от которых он обалдеет. — Я точно знаю, что, имея запас твоей крови, можно жить веками и не превращаться. Надо только знать дозу, которую принимать. И я эту дозу знаю.
— И какой же умник тебе такое рассказал?
— Неважно. Хочешь сказать, что это ложь? Не трудись понапрасну, я своему источнику верю.
— Да не буду я ничего опровергать. Правда это... — тут Z сделал паузу, — правда... но не вся. Если ты заплатил за информацию, то зря потерял деньги, и сказать почему?
— Ну?
— Дай выпить, а? Не пожалеешь.
Лайнус скрипнул зубами и отвернулся. Z слез с кровати и умостился рядом с прутьями.
— Поверь, это стоит канистры "Вдовы Клико".
Не могу поверить, что я это делаю. Лайнус достал из рюкзака банку пива, и она покатилась за решетку.
— Я знал, что ты умница.
В течение нескольких секунд он наблюдал, как Z опустошил банку и двумя пальцами превратил ее в суперплоский блин.
— Слушай меня, мой сладкий. Твой информатор был так забывчив, что не сказал главного — для всего этого я должен оставаться живым.
— Что?..
— Я должен делиться искренне, хотеть этого. Понимаешь, быть сателлитом — это намного больше энергетическая связь, чем кровная. Как брак, только дольше. Вы не можете просто выкачать мою кровь и хранить ее ни в каких условиях. Как только я умру, она мгновенно потеряет свою силу и станет пригодна разве что для не-смерти, и то пока не свернется. Так что план придется серьезно корректировать.
К собственному ужасу, Лайнус вдруг поверил ему, без причины, без всяких мыслей, просто поверил. За секунду-другую он переоценил ситуацию и понял, что пробовать поддерживать в нем жизнь если и можно, то так же бессмысленно — без его желания все потеряет смысл. А если он умрет, то тем более.
— Мне жаль, что так вышло, — сказал Z. — Обещаю поразмыслить над новым планом и найти компромисс. Он есть, поверь мне, умница Лайнус.
— А тебе что с этого?
— То, что он может устроить нас обоих. И ты узнаешь о нем первым, когда увидимся. Если только не проболтаешься. Боюсь, Эстелла не оценит такой поворот событий, а ведь для тебя так важно, что скажет Эстелла, правда, золотко?
Рассказать о своем провале? Да у Лайнуса и в мыслях этого не было.
* * *
ГОРДИ
А мне любое море по колено,
А мне любые горы по плечо.
— Наконец ты пришел, я едва дождался.
— А с чего это ты так ждал?
— Хотел посмотреть на тебя и убедиться, что я не ошибся.
Горди промолчал, хотя ничего не понял. Он давным-давно сообразил, что определенный тип молчания часто создает иллюзию компетентности и покрывает мелкие промахи. А перед этим существом ему почему-то хотелось держать марку.
— Горди, Горди, Горди. Одного не пойму, как такой парень связался с толпой неудачников и дал втравить себя в такую откровенную лажу? Ладно Брик, у него дефицит мозгов. Лайнус — того от Эстеллы клещами не оторвешь. Но ты?
— Что ты там сказал про Эстеллу?
— Да ну, можно подумать, ты не видишь.
— У Лайнуса нет ни шанса.
— Вот в этом ты прав. Но если бы эта его затея удалась, не думай, что вы с Бриком вошли бы в долю. Запомни, никогда не доверяй умным безотказным мальчикам с красивыми глазками за линзами очков и якобы небрежно отросшими стрижками. Это на вид они полные лохи, а на самом деле внутри каждого Билл Гейтс, Наполеон и Ришелье в одном флаконе. И чем безобиднее они выглядят, тем чаще получают то, что хотят.
— Стой-ка. Ты сказал "если бы удалась", будто мы уже все провалили. Насколько я вижу, ты все еще в клетке и выглядишь не очень. А я все еще здесь и у меня уйма времени.
— Ты и не представляешь, сколько его у тебя на самом деле.
От намеков Горди начал уставать, но Z неожиданно изменил тему.
— Надеюсь, ты захватил воду? Если дашь мне попить, я расскажу тебе кое-что. Ночь слишком длинная, чтобы проводить ее в гробовом молчании.
— Ну да.
— Я думал, ты будешь добрее ко мне, чем твои так называемые друзья. Но они не такие как ты. Ты особенный и должен об этом знать.
— О чем?
Z сделал выразительный жест, и Горди бросил ему бутылку с водой.
— Спасибо, я тебя не разочарую. Так вот, Горди, в давние-давние времена, когда не было еще людей, Бог создал несколько пробных рас. По образу и подобию своему, естественно.
— Ты что, сектант? На хрена мне эти библейские рассказки?
— Наберись терпения и не перебивай. Бог создал ангелов, демонов, ифритов, все большое семейство фейри... и нас. Вернее, не совсем нас, а тех, кто называет себя чистой кровью. Аристократия. Они были совершенны во всех отношениях и что самое интересное — не нуждались в пище насущной.
— И как же они существовали?
В голосе Горди слышался нарочито небрежный интерес, но на данном этапе это удовлетворяло Z полностью.
— Как солнечные батарейки. Очень удобно, днем бодрствуют, ночью спят, в общем, то, что надо. Но рано или поздно с ними произошло то же, что и со всеми творениями Божьими — они Его разочаровали. Слишком независимы были, да и вообще мнили себя божествами, а ты знаешь, что происходит в таком случае. Только вот с ними справиться оказалось не так-то легко, у них не было естественных врагов, они не болели и не умирали. Тогда наш Создатель пораскинул мозгами и... лишил их содержания.
— То есть?...
— Он обратил против них самого беспощадного естественного врага, какого можно представить — солнце. То, что раньше давало им жизнь, стало их убивать. Но Он снова недооценил свою чудесную самообучающуюся программу...
— И они нашли себе новый источник питания.
;— Ага, и заодно отомстили, ведь по стечению обстоятельств, то, что дает им жизнь сейчас — Его любимые творения... Когда наши предки обнаружили, что размножение естественным путем почти невозможно, нашелся путь неестественный — так появились мы, не-мертвые, дурная кровь. Нежить. И опять-таки сырьем послужили Его любимцы, люди, — такой вот жестокий парадокс.
— Ты всегда называешь людей сырьем?
— Что ты, у меня в запасе еще масса эвфемизмов. Придется привыкать.
Горди снова ничего не понял, но смолчал.
— В общем, мы — такие как я, нежить, — получились случайно. Высшая лига презирает нас, для них мы куда хуже людей — просто отбросы, мутанты. Выродки, словом. Но их слишком мало, а нас достаточно много, поэтому они к нам не лезут, а мы уважаем их на расстоянии. Но я перехожу к главному. По капризу высших сил аристократы не размножаются — их дети почему-то рождаются в человеческих семьях. И вот какая особенность, Горди...
— Ну?
— Такой ребенок, родившийся у вполне нормальных родителей-людей, может прожить всю жизнь и не подозревать, кем является. Мог вырасти, постареть, умереть... И не знать, что от вечности его отделял один-единственный шаг. Один крошечный шажок — и ты в высшей лиге. Как глупо, правда?
— Постой-ка. Ты что, намекаешь, что я...?
Сообразительный, надо же.
— Я устал, Горди, у меня нет никаких сил. Подумай над моими словами, и если до твоего следующего дежурства я не сдохну, то мы закончим разговор. Обещаю.
* * *
БРИК
Я просто служу. Я просто солдат.
Я делаю то, что мне говорят.
— Брайан?
— Да, это я.
— Рад тебя видеть, честное слово. Твои друзья просто невыносимы.
Брик вздохнул, он знал, как невыносимы могут быть его друзья. Потом немного подумал, достал сигарету и зажигалку, положил на забытый Эстеллой журнал и подсунул под прутья.
— Ты считаешь, мне уже не имеет смысла бросать? — спросил Z с полуулыбкой, но сигарету зажег, а зажигалку отправил назад.
— Теперь она твоя, Брайан, не забывай.
— Да... я помню. — Брик чувствовал себя неуютно, пока не закурил. Это его успокоило, и он впервые посмотрел на Z, засасывающего дым в легкие с не меньшим удовольствием.
— А что у тебя с глазом? — несмело спросил он.
— С желтым? Подрался, еще при жизни. Он и был другого цвета, но после кровоизлияния вот такой стал. А что?
— Необычно. Я такое раз видел, только у кошки.
Z улыбнулся, будто сравнение с кошкой его позабавило.
— Ты думал о том, что мы говорили?
— Ну и что с того? Они все-таки мои друзья, и я должен быть на их стороне.
— А если бы ты узнал, что они тебя бортанули?
— То есть?
— Что они и не собирались с тобой делиться.
— Это неправда.
— Слушай, Брайан. План Лайнуса оказался, мягко говоря, несовершенен, но нашелся один вариант. Я заключил с Горди и Лайнусом сделку — по отдельности, само собой.
— Никто ничего мне не говорил.
— Ясное дело. Брайан, мне жаль, но каждый из них пообещал принести тебя в жертву. Мне.
Брик моргнул несколько раз, как всегда, когда эмоции мешали ему думать.
— Как это?...
— Да вот так. Ты не бойся, никакого плана на самом деле нет, я просто наговорил то, что они хотели слышать. Я и не собираюсь сдерживать слово, мне только нужно выбраться. Но вот они пожертвовали тобой на полном серьезе. Мне очень жаль.
— Да нет... они не могли. Горди не мог!
— Ты взял мою зажигалку, значит, ты осознаешь, что они могли. Даже душечка Эстелла продаст тебя с потрохами за каплю моей крови. Так что у тебя никого кроме меня не осталось.
— Но они же люди... а ты...
— А я мерзость в глазах Господа. Все так. Но позволь, я расскажу тебе одну историю. — Z не отрывал глаз от Брика, пока тот не начал чувствовать, что смотреть ему в глаза гораздо комфортнее, чем думать о таких ужасных вещах. — Был у меня один знакомый, человеческий детеныш. Не парень, а прям неспетая песня. Когда мы только познакомились, я не вызывал у него ничего, кроме страха и отвращения, и поверь, я это заслужил. Но однажды он увидел меня в момент слабости, а у меня они нечасто бывают. Жутко ему не повезло. Так вот, в этот момент он вдруг разглядел во мне что-то человеческое, что-то такое, что все изменило... Как ты думаешь, почему? Я ведь остался тем же, чем был, а моменты слабости проходят быстро.
Брик молчал, размышляя, стоит ли произносить мысль, казавшуюся очевидной. Во всяком случае, ему. Но все-таки решился:
— Может... потому, что он ХОТЕЛ это увидеть?
— Ты умнее всех твоих друзей вместе взятых, Брайан. Я тобой восхищаюсь.
— Зачем ты рассказал мне это?
— Да затем, что этот славный правильный мальчик любил меня, любил таким, какой я есть, несмотря на то что был вполне вменяем и однозначно мог отличить добро от зла. И это значит, что в любой самой черной дыре можно разглядеть свет, если хотеть его найти. Даже во мне. Я тебе не лгу, но если ты спросишь у них, они солгут наверняка. Через три дня мы с твоими замечательными друзьями договорились встретиться здесь в десять и обговорить детали. Пообещай, Брайан, — если они ничего тебе не расскажут, ты придешь раньше и выпустишь меня.
— А с Горди... с ними будет все в порядке?
— Боже ты мой, какая верность... — От этих слов Брик залился краской, и не-мертвый понимающе улыбнулся. — Горди и не знает, как ему повезло с тобой, Брайан. Поверь, ты не увидишь ничего ужасного, даю слово. Предатели на вкус противнее, чем луковый суп. А ты — обещаешь?
— Обещаю, — сказал Брик наконец и почувствовал почти облегчение. Он надеялся, что ему просто не успели сообщить о сделке и об изменении плана.
Но почти не верил в это.
* * *
ЭСТЕЛЛА
<Ах ты, мерзкое стекло!
Это врешь ты мне назло!
— Привет, враг мой, жена моего врага.
— Привет, дикая тварь из дикого леса. Думаешь, я кроме журналов ничего не читаю? Это, между прочим, была моя любимая сказка.
— Моя тоже. Может, это не совпадение?
— Что?
— Я тебя такой вижу. Гуляешь сама по себе. Ни от кого не зависишь, никто тебе не указ. Зачем тебе кто-то, если ты так самодостаточна?
Эстелла угрюмо молчала, покусывая ноготь.
— Дай угадаю, ты пообщалась с Лайнусом? И не говори, что я был не прав.
— Идиот, — сказал она наконец. — "Придумаю еще, придумаю еще... верь мне..." Я знала, что он ни на что не способен. Неудачник.
— Как жаль, а ты уже привыкла к его идее. Посмотри на меня, моя красивая Эстелла. У тебя еще есть шанс, и я тебе его дам.
— За что?
— Просто так. За твою красоту и за то, что никто не даст тебе этого. А мне это ничего не стоит.
— И что это за шанс?
— Не-смерть.
Она нервно рассмеялась.
— Нет, спасибо. Это не совсем то.
— Не совсем то?
— Я вообще-то планировала остаться человеком.
— А. Ну сядь, успокойся, и я расскажу тебе одну историю. В одном большом городе, похожем на наш, жила-была некая компания. Не-смерть — это все, о чем они мечтали, они жили этой мечтой, полностью игнорируя реальный мир. Черная одежда, готический макияж, белые лица и пустой взгляд. Люди боялись их до смерти, потому что они и были похожи на смерть. А потом в город приехали настоящие вампиры, будто услышав их молитвы. Должно быть, они молились слишком неистово...
— И что с ними стало?
— Лучше тебе не знать. Дело не в этом. Вампиров было трое, два мальчика и девочка. Один из них был одет в найковский костюм и кроссовки, на голове бейсболка козырьком назад. А в руках теннисный мячик, он с ним не расставался, все время бил и бил об асфальт... На девочке был короткий сарафанчик поверх черной футболки, сапоги на шнуровке, прическа унисекс. А на третьем — просто джинсы и рубашка в клеточку навыпуск, да еще к тому же он был черным. Вот так.
— И в чем мораль?
— Мораль в том, деточка, что люди есть люди, а монстры есть монстры. Как бы ты ни выглядел, суть не меняется. Чью бы кровь ты ни пила — человеческую, или мою, или концентрат в таблетках — грань ты перейдешь. Ты не останешься человеком, и не мечтай. Так что утопическая идея Лайнуса мало отличается от банальной не-смерти, главное — ты всегда останешься красивой. Ты станешь еще красивее, если только можно это представить. И я могу дать тебе возможность убедиться в этом.
— Как?
— Налей немного воды и дай мне.
Эстелла послушно отвинтила крышку и налила в стаканчик. Z на секунду отвернулся и протянул ей назад.
— Не бойся, далеко еще до не-смерти. Просто на одну ночь ты сможешь побыть в моей шкуре, посмотреть, почувствовать, как это. Просто сделать выбор.
Она взглянула. Вода в стакане стала темно-розовой, как сильный раствор марганцовки.
— А... я разве не изменюсь?
— Нет, конечно. Чтобы измениться, тебе надо кого-то убить, а такой жажды у тебя не будет. Получишь на время мои глаза и уши, мою жизнь, увидишь суть не-смерти. И скорее всего, придешь за остальным.
— Зачем ты это делаешь?
— Если тебе понравится, ты выпустишь меня, согласна? Да и мне действительно жаль осознавать, что такая красота погибнет. Уверен, уже сейчас ты не можешь смотреть на древних старух, потому что, в конце концов, зеркало покажет тебе нечто подобное. Да я врагу не пожелаю такое увидеть.
— Я не знаю...
— Как хочешь. Время идет, сейчас кровь потеряет силу. Пей, не бойся.
Эстелла сжала в руках стакан, потом посмотрела в зеркало. И выпила. Тут же уронила стакан, зажала ладонью рот.
— Оно жжет!
— Все нормально, Эстелла. Подыши.
Все было нормально, Эстелла вдруг ощутила, что стала легче на несколько фунтов — будто оттолкнись, и пол уйдет из-под ног. Она засмеялась не в силах сдержаться. Тогда Z протянул руку сквозь прутья и легонько провел ладонью по воздуху в сантиметре от ее щеки. Она замерла, но не отпрянула и через секунду сделала несмелый шажок вперед.
Ее рука встретила пустоту — Z уже был далеко, отвернувшись и прислонившись к каменной стене.
— Эй... а что произошло с теми подростками? С готами?
— Последний звук, который они услышали, был стук мяча об асфальт — по одному удару за каждую оторванную голову. Приходи через два дня, в десять, я буду ждать тебя.
Когда она вышла. Z скользнул на койку и развалился на ней, включив плеер — тихого звука из наушников ему было достаточно.
— "А если выпить из пузырька с надписью "Яд", то рано или поздно почувствуешь легкое недомогание"... — промурлыкал он будто про себя. — Наверное, эту книжку она не читала.
* * *
ЛАЙНУС
Твоя всем правит голова,
Но на другой — корона...
— Какого хрена ты все растрепал Эстелле?!
— Я тоже по тебе скучал, — произнес Z еле слышно. — Придумал что-нибудь, умница?
Лайнус передернул плечами. От бессонницы у него слезились глаза и болели надбровные дуги, однако ночью продуктивность была та же, что и днем. А именно — нулевая.
— Придумаю еще.
— Времени немного. Я умру, и Эстелла всю жизнь будет смотреть на тебя как на неудачника... Хотя тебе все равно ее не видать.
— Зачем ты это говоришь?
— Чтобы ты уяснил раз и навсегда. Эстелла — девушка вожака. Если не будет Горди, будет другой, кто-то еще, но не ты. Она всегда будет с альфой. Она так устроена.
Лайнус сжал кулаки. Ему уже плевать было на не-мертвого, он с трудом сдерживался. Одна мысль не покидала его, одна-единственная предательская мысль — у него не вышло. Ничего не получилось. Он не смог ничего придумать, Эстелла обо всем узнала, и все, что говорит Z, чистая правда.
— Я могу стать альфой, если захочу, — выдавил он.
— Ты? — Z невесело рассмеялся. — Только не ты. Посмотри на себя, Лайнус. Какой ты на хрен лидер? Боюсь, мозгов тут недостаточно, нужно иметь что-то еще, харизму там, или денег до черта, хотя и деньги не всегда помогают. Нужно что-то особенное, чего нет у других. Вот Горди прирожденный лидер, каким тебе не быть даже через тысячу лет.
— Заткнись!
Лайнус задрожал и обхватил себя руками. Оперся о стену. Это не помогало.
— Не сердись, но ты не станешь основным. И Эстелла всегда будет с другим. А тебе останется или быть его мозгами, чтобы хотя бы видеть ее... или забыть о ней навсегда. Хотя разве ее забудешь? Ты будешь думать о ней, пока не сойдешь с ума.
— За-мол-чи же наконец!
— Я просто хочу рассказать тебе одну историю. Жил-был мальчик, который очень любил одну девочку. А девочка его не любила, и ему доставались лишь остатки внимания, как отражение солнца от луны — холодные и мертвые. Он не мог с этим смириться и сделать ничего не мог, потому что выше головы не прыгнешь... А ему было так больно, невыносимо больно, и делать вид, что ничего не происходит, все труднее и труднее...
Z услышал, как из глаз Лайнуса покатились слезы, и повернулся, чтобы посмотреть. Почти рекорд, время неплохое. Бывало, он мог довести до истерики и за меньший срок, ну да ладно, и так хорошо. Достаточно легко.
— Ну что ты, — сказал он тихо, — это не поможет, детка. Девушки любят героев, а герои не плачут. Я же говорил, что ты не лидер, вот и доказательство.
Именно так. Лайнус беззвучно рыдал, прижавшись к решетке, вцепившись в нее, напрочь забыв об опасности. Сейчас ему было все равно, он и не подумал, что Z может запросто его придушить. Он не мог выносить этого больше, просто не мог.
Его тело только едва вздрогнуло, когда Z обнял его через прутья.
Как просто. И сколько раз уже такое было. Ему нравилось скользить пальцами по спине, нравилось лихорадочное тепло и вкус слез на податливых губах, но это была легкая добыча. А легкие пути Z хоть и любил, но не в этот раз.
Он подождал, когда Лайнус успокоится и осознает, что происходит. Потом отпустил его и отодвинулся внутрь.
— Ты... — Лайнус и дар речи потерял, прижимая к губам дрожащие пальцы. — Ты что...
— А на что похоже?
— Зачем... почему ты не убил меня? Я же был... да что с тобой?! Ты же мог!
— Мало ли что я мог. Может, не захотел. Ладно, поиграли и хватит, вытри сопли и слушай. Ты мне нравишься, и я тебе помогу, несмотря на то, что по твоей милости умираю с голоду.
— Зачем тебе?..
— Я же сказал, что умираю с голоду! И умирая, не тронул тебя, какие еще доказательства? Мы решим твою проблему, и заодно мою.
Лайнус шмыгнул носом и обхватил колени руками. Его еще трясло, то ли от этого странного поцелуя, то ли от близости смерти, но Z был убедителен. Ничего не скажешь.
— Слушай, умница. Горди и не собирался с тобой делиться, ни с тобой, ни с Бриком, он бы оставил все себе... и возможно, Эстелле. С ним все ясно. Посмотрим, оценит ли тебя Эстелла, когда ты станешь моим сателлитом.
— Что ты несешь?
— Номинально, конечно. Я одиночка и не обещаю возиться с тобой, но кровью поделюсь, дам столько, чтобы хватило надолго.
— Только мне?
— Дальше решай сам. Если Эстелла бросит Горди ради тебя — можешь делиться и с ней, да что хочешь делай. Хоть все ей отдай.
— А Горди?
— Его я съем, если не возражаешь. Не отрицай, ты сам по сто раз на день мечтал об этом.
Лайнус с силой надавил на лицо ладонями, потом отнял их и подошел к решетке. Z тоже подошел, положил руку на его плечо, легонько сжал.
— Видишь, не страшно. Выспись перед завтрашними разборками, это будет интересно. И еще — у вас дома есть пистолет?
* * *
ГОРДИ
Для хвастуна не нужен нож.
Ему немного подпоешь — и делай с ним что хошь.
— Ты думал о нашем разговоре?
— Я не понимаю, почему должен тебе верить. А если ты просто спасаешь свою шкуру?
— Да оставь ты мою шкуру, она мизинца твоего не стоит! Неужели ты никогда не замечал, что отличаешься от других? Что ты лучше, умнее, красивее, что люди уважают тебя и считаются с твоим мнением? Что иногда тебе легко достается все, чего другие добиваются только упорным трудом? Что всегда находится кто-то, кто сделает за тебя рутинную работу?
— Ты намекаешь, что...
— Не намекаю. Я прямо говорю. Может, я и всего лишь не-мертвый, но такие вещи чувствую. Подумай, какое идиотское совпадение — ты согласился на весь этот сомнительный цирк ради того, что и так имеешь.
— Зачем ты рассказал мне об этом?
— Ты чистокровный. Высшая лига. Аристократ. Для меня ты все равно что член королевской семьи, это честь для меня. К тому же приятно заиметь такого, как ты, у себя в долгу.
У Горди закружилась голова. Ну конечно! Разве он не особенный?
— И что я должен сделать?
— Всего лишь накормить свою сущность.
— Как это?
— Очень просто. Убить. Напиться. Сразу и много, тогда все получится, организм проснется и вспомнит свое наследие. Но только убить ты должен сам, своими руками, как предназначено вашей божественной природой. Не бойся, стоит начать, а там все пойдет как по маслу. Да и я тебе помогу.
— И кого я должен... это... съесть?
— Выбор невелик, и я думаю, ответ очевиден.
— А как же Эстелла?
— Не хочу тебя шокировать, но... если не возражаешь, я возьму ее себе. У меня от голода уже в глазах темно.
— А... Брик тебя не устроит?
— Слабости, слабости. Да ты сможешь заиметь миллион Эстелл, поверь — и к чему тебе плебейка? Начинай мыслить как аристократ, тренируйся, это просто.
Горди немного помедлил и кивнул. Этот жест уже казался ему преисполненным королевского достоинства.
— По рукам.
— Кстати, чем ваша домработница разделывает мясо?
* * *
ДЕТКИ-2. РАЗБОР ПОЛЕТОВ
Остались только мы на растерзание-е,
Парочка простых и молодых ребят.
Сказать, что Горди удивился, столкнувшись с Лайнусом у дверей — ничего не сказать.
— Что ты здесь забыл?
— Я дежурю вместо Брика, он попросил меня.
— Странно, потому что попросил он меня.
Эстелла молчала, ей бы нехорошо, и она поспешила войти внутрь, в спасительную прохладу и полумрак. Они прошли следом.
Клетка был открыта.
— Что за черт...
Им понадобилось несколько секунд, чтобы осознать. И еще пару — чтобы повернуться и увидеть Z за своей спиной.
— Прошу, — он плавно указал на клетку. Когда они, едва переступая ногами, вошли в нее (Эстелла сразу заняла место на койке), Z запер за собой дверь.
Только сейчас все они заметили Брика, он вышел из тени, выражение лица было растерянное.
— Ты, что ли, выпустил его?! — зашипел Горди сквозь зубы, и плечи Брика поникли, как от удара. — Чертов идиот!
— Девочки, не ссорьтесь, — сказал не-мертвый примирительно. — Сейчас я покажу вам один фокус, чтобы разрядить обстановку, — он ярко улыбнулся и отступил пару шагов назад. Потом вдруг врезал ногой по двери — не сказать, чтобы без усилий. Раз, другой. На третий раз засов слетел вместе с замком, будто его ничего не держало.
Брик выглядел по-настоящему потрясенным.
— Ты мог... ты всегда мог? Тогда зачем?..
— Так надо. Поверь — так надо... Но это лишь разогрев — а сейчас будет шоу.
— Но ты обещал, что не убьешь их!
— Не совсем так, Брайан, милый мой, — Z подошел к нему сзади и положил руки на плечи. — Я обещал, что ты не увидишь ничего ужасного. Ты все сделал правильно, и обещание я сдержу.
Это было молниеносное движение, укладывающееся в один взмах ресницами. Что-то негромко сухо треснуло, еще секунду Z удерживал тело Брика на руках, а потом аккуратно опустил на землю и закрыл ему глаза ладонью.
Эстелла ахнула, но это был слабый звук, у нее почти не было сил. Она обнаружила, что все хуже осознает происходящее. У нее кружилась голова, а перед глазами мельтешили рваные багровые пятна, и их становилось больше с каждой минутой.
Горди взял себя в руки и заметил, что в руках у него все еще пакет, а в нем — тесак, который он взял на кухне. Отточенное лезвие было обернуто бумагой, и он демонстративно ее содрал.
— И что ты собираешься с этим делать? — спросил Лайнус, отступив на несколько шагов вглубь камеры, к Эстелле. Он попытался поймать взгляд Z, но тот смотрел на Горди. И улыбался. Лайнусу стало очень страшно, оттого, что Брик лежал на полу мертвый, или оттого, что Эстелла сидела, запустив пальцы в волосы, и раскачивалась, как будто спятила. Он хотел прикоснуться к ней, но что-то остановило его руку в нескольких дюймах.
— Сейчас? — спросил Горди.
— Угу. Сейчас.
Тесак против Z такое же мощное оружие, как мухобойка. Это была последняя мысль, пришедшая к Лайнусу в голову, потому что Горди вдруг повернулся к нему и сделал первый шаг. Он соскользнул с койки и отступил еще, но Горди не останавливался.
— Ты чего, придурок, последние мозги потерял? — почти взвизгнул Лайнус, и тут наконец не-мертвый посмотрел на него, и в его глазах заплескалось жгучее веселье.
— М-да, "Крик" курит в углу. Убей его, чего ты ждешь? — холодно произнес Z.
Горди был уверен, что обращаются к нему, и это придало ему сил. Но Лайнус видел, на кого он смотрит, видел его глаза, и бояться не было времени. У него так дрожали руки, что он чуть не выронил пистолет, когда взводил курок.
При виде пушки Горди вздрогнул, но не остановился. Он не верил, что Лайнус выстрелит, да что он может, слизняк мелкий. Только стать пищей для избранного. Жертвоприношение, пропуск в высшую лигу, — этот придурок должен гордиться такой судьбой.
Он сделал еще шаг, и тут пистолет выстрелил. Раз, другой. Лайнус палил и палил, зажмурив глаза, пока курок не стал издавать только пустые щелчки. Резко запахло порохом, Эстелла почувствовала, что ее тошнит, но другой запах тут же пробудил ее к жизни. Другой, странный запах.
Падая, на мгновение Горди увидел длинную цепь ночей, исчезающую из вида где-то на закате цивилизации. Но цепочка порвалась у самого основания, и, коснувшись пола, он был уже мертв.
— Отличненько, — не-мертвый остановился над телом Горди, продырявленным, как решето. Большинство пуль попали в цель, и кровь быстро пропитывала футболку.
Лайнус дышал почти со свистом, разжать пальцы и выпустить пистолет казалось задачей нереальной. Но он старался. Он был жив, Эстелла была жива, а это значит, что пока все идет по плану.
— Блин, ты же есть хотел ...
— Теперь все, он труп. Но это не беда.
И как только Лайнус подумал, насколько эти слова звучат двусмысленно, Эстелла с грохотом свалилась с койки.
Запах крови сводил ее с ума, багровые пятна заполонили воздух, она уже почти ничего не видела. Но внутри нее включился какой-то локатор, позволяющий ориентироваться. Ей нужно было только добраться.
Она подползла к Горди на четвереньках, ткнулась в его окровавленную грудь и тут же отпрянула. Теперь он был несъедобен. Z все еще вызывал у нее животный ужас, хоть сейчас и другого порядка. Эстелла, шатаясь, стала на колени и с трудом поднялась на ноги. Ведь здесь был еще кто-то. Еще кто-то.
— Что с ней... Что с ней такое?... — прошептал Лайнус. — Эстелла! — попытался он ее позвать, но она среагировала на свое имя звуком, похожим на рычание. Руками, вымазанными в крови Горди, она убирала с лица волосы, но они только слипались черными пучками.
— У нее ломка, — ответил Z спокойно. Он склонился над Бриком, ласково убрал волосы и поцеловал его в лоб. Потом достал из его кармана сигареты и зажигалку. — Ломка, ломка, ломка... Второй этап. Первый этап почти незаметен, ты чувствуешь себя всемогущим, самым-самым и легко достаешь до звезд. Но сейчас, к сожалению, она не думает ни о чем, кроме жажды, и ее не остановить. Видишь ли, когда ты голоден, то думаешь о том, как наполнить желудок. Когда голодны мы, то чувствуем себя опустошенными, безнадежно пустыми внутри. Наш голод — это страдание и боль, и нужно заполнить нечто большее, чем физическое тело, чтобы он отступил. Так что можешь не стараться, она тебя просто не понимает. В такие моменты дети отрывают головы матерям, мужья пускают кровь женам, сестры — братьям... не говоря уже о лучших друзьях. Правда, после этого наступит третий этап, прояснение, раскаяние, желание умереть, она даже будет плакать и очень переживать, что убила тебя, но тебе это ничем не поможет.
— Убила меня?..
— Лайнус, берегись.
Он едва увернулся, когда Эстелла бросилась на него. Она была несколько неуклюжей, хотя в ее силе сомневаться не приходилось. Эстелла въехала головой в стену и выбила из нее кусок кирпича, но вскрик ее означал скорее разочарование, чем боль.
Место рядом с Z выглядело наиболее безопасным. Он невозмутимо протянул Лайнусу пачку сигарет.
— Перекуришь? Хотя времени мало.
— Что мне делать?!
Он не успел ответить, Эстелла налетела на них как локомотив. Кожа с половины лба у нее была содрана и свисала клочьями. Z ловко поймал ее на лету и вывернул руки за спину, не обращая внимания на яростные вопли и судороги.
— Не стой столбом, я не смогу держать ее вечно! Возьми тесак.
Лайнус послушался, топорище было липким от крови.
— Давай же, не спи!
— Я не могу!
— Сдохнуть хочешь? Я ее отпускаю.
— Нет!!! То есть... это ты с ней такое сделал?!
— Я что, мог ее заставить? — Эстелла на секунду перестала вырываться и рычать, и Z перевел дух. — Из запертой клетки? Лайнус, я предложил ей то же, что и тебе,— если она останется с тобой. И знаешь что? Цена оказалась непомерно велика. Ты ей отвратителен, и она выбрала не-смерть, только чтобы не быть с тобой.
Тут Эстелла завыла, как баньши, и рванулась снова. Z повалил ее на пол, придавил коленом, и Лайнус занес топор.
— Давай, — сказал Z жестко.
И он ударил. Тесак был очень, очень острым. От одного-единственного удара ее голова улетела в угол камеры, а тело тут же рухнуло без движения, будто из него вынули батарейку.
— Умница Лайнус.
Лайнус бросил топор, как ядовитую змею. Он поймал себя на том, что никогда не мыслил так ясно, как сейчас, но в то же время какая-то внутренняя блокада мешала анализировать происходящее. Умение превосходно анализировать Лайнус всегда считал основным достоинством своего ума, но оказалось, что без этого можно жить. Мало того — жить без этого гораздо легче.
Он смотрел на тела не отрываясь, но ничего в мозгу не срабатывало, он не мог о них думать, ни как о друзьях, ни как о трупах. И это указывало на одно — сейчас ему следует уделить внимание исключительно себе.
Поэтому Лайнус перевел взгляд на Z.
Тот сидел, сцепив руки в замок на колене. Только сейчас Лайнус заметил, что Z неуловимо изменился, вроде как осунулся, черты стали резче, и в глазах блестел не азарт, а лихорадка. Последний взгляд Эстеллы.
— Я же сказал, что вы умрете по очереди, так, как сами пожелаете, — произнес он медленно и будто устало.
— Почему Горди хотел меня убить?
— Заревновал. Шучу-шучу. Он думал, что если напьется твоей крови, то попадет в высшую лигу. — Z издал короткий смешок. — Слыхал о них? К слову, это не так уж невозможно, только одна загвоздка: на самом деле я не смогу отличить аристократа от не-мертвого, даже если они будут рядышком стоять.
— Эстеллу ты тоже обманул?
— Не совсем. Я не сказал ей всей правды, а это почти не обман...
— А Брик?
— С ним все честно. Он был наиболее симпатичен мне, хотя и не очень умен. Он любил эту тварь, — не-мертвый с отвращением пошевелил ногой тело Горди, — больше жизни. И он не заслужил жестокости — ни с вашей стороны, ни с моей. Но что мы все о них да о них, с ними все понятно. Неужели ты не хочешь спросить о себе?
Лайнус мотнул головой, мол, нет.
— Почему? Ты боишься?
— Я сделал все, как ты хотел! Я бы выпустил тебя, если бы...
Z встал и сделал несколько шагов в его направлении. Отступать было все равно некуда, и Лайнус остался, где стоял.
— Если бы я еще нуждался в этом? Возможно, так бы оно и было. Но для тебя отсчет почему-то начинается с этой комнаты и этой клетки... только ты забыл, что я не хотел попадать в эту клетку. И не хотел, чтобы меня морили голодом. И иметь с вами дела тоже не хотел. История началась чуть раньше, — когда ты это спланировал. Поэтому я ничего тебе не должен. Ты должен мне. Вы все должны, но поскольку остальные пас, то отвечать придется тебе одному.
— Это несправедливо!
— Я возьму с тебя ненамного больше.
Голос Z уже не был ни мягким, ни текучим. Он стал звонким и тяжелым, как удары молота, невыносимо давящим на слух. Лайнус вдруг понял, что умрет, и все его мозги бессильны что-то придумать. И вот тут внезапно возродился весь спектр эмоций, будто включили запасной генератор, очень не вовремя. Его друзья мертвы, он осознал это: и кровавые дыры в груди Горди, и сломанную шею Брика, и отсеченную голову Эстеллы, все еще валяющуюся где-то в углу. И то, что через какое-то время его тело упадет рядом с ними, пустое и обескровленное, а сам он исчезнет навсегда. И то, что его последние минуты не будут ни легкими, ни короткими.
И то, что его заставят захотеть смерти.
— Страшно? — спросил Z так же металлически равнодушно.
— Что ты со мной сделаешь?
— Неделя, умница Лайнус. Я провел здесь ровно неделю. Это немного для меня, но... ты когда-нибудь пробовал уснуть голодным, когда кажется, что тебя засасывает вакуум? Это больно. У меня очень скромные запросы, Лайнус, ванна и сон — вот о чем я сейчас мечтаю. Но сначала нужно сделать то, без чего все это не принесет мне полного удовольствия. Здесь столько крови было пролито, что у меня уже крышу рвет.
Z рванул его к себе, движения вдруг стали торопливыми и резкими, будто терпение мгновенно покинуло его. Так кошки, сидящие спокойно и неподвижно, будто изваяние, при виде потенциальной жертвы за мгновение превращаются в диких бестий, неспособных ждать ни секунды.
— Если пикнешь или дернешься, я оторву тебе руку, — шепотом пообещал он. — А если упадешь — оторву голову. Я не шучу.
Лайнус хотел закрыть глаза, но не мог. Он хотел верить, что все обойдется, если он будет соблюдать правила. Делать все правильно. И все будет хорошо.
Однако он едва не забыл про все сразу же, когда Z укусил его за внутреннюю сторону локтя, вгрызся грубо и глубоко, как ручная электропила. К счастью, это было слишком больно, чтобы даже вскрикнуть — просто спазм в горле, будто воздушная пробка. Дергаться он и не думал, хотя от боли помутилось в глазах. Под пальцами Z, сжимающими руку, стали появляться синие пятна. Скоро рука онемела, боль слегка отступила, но появились дрожь в теле и слабость, а равновесие становилось роскошью.
Казалось, что это длится вечно, и все время Лайнус старался концентрироваться только на одном — чтобы не упасть. Он не знал, сколько Z выпил, и сколько еще там осталось. Почувствовал только, как тот оторвался и согнул его руку в локте.
— Держи так.
На сгибе просочились тонкие алые ниточки. Лайнус послушно прижимал к себе согнутую руку, боясь даже взглянуть на растерзанную рану, все еще не понимая, выжил он или нет. Ему было слишком плохо, чтобы думать, — почти безразлично. Даже на слезы не было сил.
— Уже... можно...? — прошептал он еле слышно.
— Что?
— Падать...
Z засмеялся. Так звучит бездна, заполненная плещущимся счастьем по самые края, и его хотелось бы слушать и слушать. Если бы не смерть.
— А, да. Можно. Падай на здоровье.
Это было почти облегчение. Лайнус заскользил вниз, почувствовал удар здоровой рукой об пол, отозвавшийся во всем теле последней вспышкой боли. Когда его щека прижалась к полу, он внезапно нашел голову Эстеллы — ее застывшие глаза смотрели на него с полуметрового расстояния. Они казались живыми. Но вряд ли в этой комнате осталось хоть что-то живое, даже если оно врубило плеер в режиме приемника и танцует под "Evanescence", как одержимое.
* * *
ГЛАВА ПОСЛЕДНЯЯ
Недосказано и недослушано
Сердце бьется другими вершинами.
Кошмар не исчез вслед за сном.
Лайнус очнулся от нескольких легких пощечин. Он открыл глаза и увидел, что лежит на койке, а кто-то сидит рядом и немилосердно его тормошит. Полностью проснувшись и придя в себя, Лайнус заметил, что на Z другая одежда — какая-то майка, держащаяся всего на паре кожаных ремешков, да и в целом вид у него был отдохнувший и довольный. А еще он заметил, что Z выложил тела на полу рядком, бок о бок, и накрыл простыней, которая уже изрядно пропиталась кровью. Даже голова Эстеллы, судя по контуру, была на месте.
— Я думал, что ты уже не проснешься. Успел домой смотаться, поспать, потом на дискотечке поколбасился... Знаешь, удовлетворив свои мелкие потребности, я почувствовал себя гораздо лучше и теперь почти не злюсь на тебя.
Лайнус не улыбнулся — подозревал, что рано.
— С другой стороны, — продолжал Z, — только тогда я осознал, что вы собирались со мной сделать, чего лишить... Если я оставлю это так, подобное может повториться.
— Я никогда...
— Знаю. Никогда, ни за что, мамой клянусь. Я уверен, что ты искренен, — просто подбираю подходящую отмазку. А вообще черт с ними, с отмазками, зачем мне эта головная боль? Я хочу убить тебя, и все.
Лайнус приподнялся на локтях и максимально вжался в холодную стенку.
— И все?!
— А что с меня, выродка, взять? Можно было бы еще трахнуть пару раз до этого... но обойдешься. Это и так доставит мне удовольствие, а других причин я не ищу. Я ведь не аристократ... как один мой знакомый... Был бы он на моем месте — прочитал бы вам четверым нотацию и отпустил с миром. Хотя, чтобы его поймать, вам понадобилось бы кислоты тыщ на десять... Кстати, а если бы я пожелал трахать тебя неделю в обмен на твою жалкую жизнь — ты бы согласился? Позволил бы мне... что угодно?
В голове Лайнуса что-то щелкнуло, сухо, как канцелярские счеты.
— Что угодно... Делай, что угодно!
— Так и думал, — сказал Z весело. — Вот потому и не хочу — люблю сопротивление, а это слишком легко. Ну ладно, умница, убеди меня, что я не должен тебя убивать. Назови хоть одну причину, давай, напряги мозги.
— Все ведь обошлось...
— Не-а. Не твоя заслуга.
— Я... не хотел, чтобы кто-то пострадал...
— Если ты обо мне, то наверняка хотел. Не катит. Я теряю терпение, Лайнус.
Это было все. Лайнус моргнул от накатившихся слез и с отчаянием вперемешку со злостью бросил:
— Я сделал это ради Эстеллы! Я болел ею! Ты что, никогда никем не болел? — И когда Z не среагировал, добавил: — И неужели никто никогда...
Тут в картинке произошло какое-то изменение.
— Не болел мной? — спросил Z медленно.
— Не любил тебя.
Z дернул плечами, будто стряхивая сон, и поднялся с койки:
— Вот это может быть интересно... любофф-моркофф... и всякие безумства... Что ж, умница Лайнус, давай-ка проведем творческий эксперимент. Ты подкинул мне замечательную идею, и отныне от этого будет зависеть твоя жизнь.
Он пошарил в сумочке Эстеллы и нашел мобильник.
— Был у меня один знакомый, человеческий детеныш... не парень, а... Да я уже рассказывал эту историю Брику, а тебе не буду. Ты ее недостоин. В общем, мы давно не виделись, и вот сейчас я ему позвоню... нет, не позвоню. Я оставлю сообщение, длинное и подробное. И если его номер не изменился, если он все еще в городе, если он при всем этом захочет приехать, если-если-если... считай, что тебе повезло.
— Как давно вы не виделись? — спросил Лайнус тихо.
— Лет пятнадцать.
Лайнус съежился и закрыл лицо ладонями.
Время ползло очень медленно, Z не подавал признаков жизни, и Лайнус сидел в одной позе и дрожал. Он мог только надеяться на то время, в течение которого Z не надоест ждать.
Он даже не среагировал, когда подъехала машина, это был звук из другой жизни. Чистый звук, который издают только первоклассные тачки.
Но даже увидев этого человека наяву, Лайнус не мог в него поверить. Парень, который вошел, был полной противоположностью тому, что он ожидал увидеть.
На вид ему было где-то тридцать пять, хотя могло быть и на пару-тройку лет больше, просто смуглая кожа, хорошая наследственность и спортзал часто скрывают возраст. Выше Z на пару дюймов, одет просто в джинсы и светлую пайту, однако создавалось впечатление, что чаще ему приходится носить костюмы, и костюмы дорогие. Такие же дорогие, как то, что было на нем сейчас. Стрижка очень короткая — только так, вероятно, его волосы могли выглядеть прилично. И вообще, какая-то была в нем респектабельность, что ли, уверенность в себе, что ощущалось в каждом движении.
Он вошел и остановился у входа. Не-мертвый не отрывал от него глаз, и он спокойно выдерживал взгляд. Пока что.
— Ох, какой ты... — произнес Z вполголоса. Потом протянул руку, но тот не дрогнул, не отстранился, просто сказал:
— Нет.
— Нельзя дотронуться? Раньше тебе это нравилось.
— Не надо.
— Как хочешь. — Z склонил голову набок, разглядывая его. — Все еще док?
— Главный док. У меня теперь своя клиника и донорский пункт.
— Как там Кира и Большой Перри?
— Прекрасно, спасибо.
Z бросил быстрый взгляд на его руку.
— Давно женат?
— Девять лет.
— Дети?
— Двое. Две дочки.
— Поздравляю...
Каким-то образом Лайнус понимал, что это совсем не светская беседа, здесь все имело значение. Возможно, в первую очередь, для него самого.
— Почему ты приехал? — неожиданно спросил Z.
— Разве ты не этого хотел?
— Мало ли чего я хотел! Я задал тебе вопрос.
— Просто приехал, ладно?
— Не ладно. Пятнадцать лет прошло, и ты ПРОСТО ПРИЕХАЛ. В два часа ночи. В этот район. По первому свистку. У тебя ЖЕНА И ДВЕ ДОЧКИ! Ты не подумал ни о семье, ни о работе, ни о том, как это может отразиться на твоем будущем, — Z повернулся в сторону импровизированного морга. — На твоей жизни. Ты просто приехал. Да?
Лайнус затаил дыхание. Он не смел напомнить Z, что условие, в общем-то, выполнено, потому что это было не так. Все еще должно решиться. Скоро. И основным фактором был именно этот парень, похожий на человека года с обложки журнала "Лайф".
— А ты помнишь, что сказал мне, когда не позволил остаться с тобой? — заговорил вдруг док, склонив голову так же, как Z, и глядя в упор. — Я помню каждое слово, будто это произошло вчера. Ты сказал: "Послушай, маленькое глупое существо, я пытаюсь спасти тебе жизнь. Не мешай мне. Когда ты переживешь это, то поймешь, какое я сделал тебе одолжение. И будешь мне благодарен". А я сказал: если переживу.
— Но ведь пережил.
— Да, — ответил он, почти без заминки. — Да, пережил.
— Так почему все-таки приехал?
— Потому что ты спас мне жизнь, и я тебе благодарен.
Z опустил взгляд и стоял так целую минуту. Потом махнул в сторону Лайнуса.
— Вон твой вечный должник, забирай. Делай с ним что пожелаешь.
— Он в порядке? — спросил док, даже не взглянув на койку.
— Не знаю. Можешь отвезти в эту вашу больницу, пусть посмотрят, что там с ним.
— Это все?
— И на том спасибо. С остальным я справлюсь.
Лайнус выдохнул, будто до этого не дышал. Он не мог в это поверить. Док подошел к нему, осторожно разогнул руку, чтобы посмотреть, но даже острая резь не возвратила его в реальность. Он выжил. Кажется, он выжил.
Док ничего не сказал, только положил ладонь ему на плечо и слегка подтолкнул к выходу.
— Тебе повезло, Лайнус, — еле слышно произнес Z, когда они поравнялись. — Настоящий умница, но больше мне не попадайся. А ты... ну постой...
Нехотя док приостановился. И внезапно Z обнял его за шею обеими руками и улыбнулся, да так... Лайнус и представить не мог, что он так умеет. Что кто-то так умеет. Будто в темной комнате включили свет, — у него на мгновение остановилось сердце, внутри все перевернулось, все эмоции на мгновение поменялись местами, и будь он проклят, если док не почувствовал то же самое.
— Я не хочу, чтобы ты меня ненавидел, Джош. Можно это устроить?
Он какое-то время молчал, глядя сверху вниз, их лица были совсем близко. Потом сказал:
— Тогда я передумал о стольких вещах... Ты не просто спас мне жизнь, ты ее изменил. Ты повлиял на то, какой я есть и каким еще буду. Я никогда не смог бы ненавидеть тебя. Но больше мне не звони... по пустякам.
— Обещаю. Рад был повидать тебя, детка.
Руки дока разжались, отпустили. Руки Z медленно, очень медленно соскользнули с его плеч.
— Я тоже, Зак. Я тоже...
Оставшись один, Z надел наушники и начал щелкать станции, пока не набрел на рок-идола всех вампиров мира. Потом он растянулся прямо на полу, бок о бок с другими мертвыми, и закрыл глаза, а голос Джимми Моррисона все пел: "Коснись меня!", по капле выпивая жизнь из умирающих батареек.
* * *
— Я в порядке, — сказал Лайнус, когда они вышли на улицу. — Езжайте домой. Ваша жена, наверное, с ума сходит.
— Имоджен всегда знает, где я. Тебя подбросить?
— Моя машина там.
Док смотрел на него несколько секунд, будто что-то хотел сказать, но передумал.
— Он был прав, — произнес он наконец, — тебе повезло.
— Я знаю, — ответил Лайнус и добавил: — Спасибо.
Тот кивнул, без слов. Не сказал "не за что". Потому что было за что.
То ли еще не выйдя из шока, то ли по другой какой причине, но Лайнус внезапно обнаружил в себе способность РЕАГИРОВАТЬ. Просто жить, не думая не то что о завтра, но и о следующей секунде; легко и искренне восторгаться простыми вещами, радующими глаз. Хотя спортивная машина дока была никак не простой. Она была роскошной.
— Может, все-таки в клинику? — переспросил док, заметив его взгляд, и отказаться не было ни сил, ни желания.
На скорости 90 ощущение жизни усилилось. Док вел машину молча, почти небрежно, часто оставляя на руле только одну руку, а второй будто пробуя ветер. Лайнус откинулся на спинку, наслаждаясь скоростью, не решаясь заговорить. Он все еще не мог думать ни о чем, кроме того, что выжил. Ну, может, еще о том, что никогда не узнает, и о чем никому не расскажет...
Возможно, Джош думал о том же.
* * *
энд
Эпиграфы принадлежат их авторам.
|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
