Чужак

Чужак

По мотивам романа "Товарищ Кощей"

Все имена и события вымышлены, любые совпадения с реальными людьми и событиями случайны.

Стая мчалась по тёмным коридорам, преследуя так вкусно пахнущую Добычу, когда внезапно взвывшее Чувство Опасности заставило остановиться и замереть в нерешительности, подрагивая ноздрями, пытаясь отыскать во множестве незнакомых запахов тот, что заставил прекратить погоню. Впереди была Еда, до которой оставалось совсем немного. Но где-то там, впереди, была и Опасность...

Сомнения разрешил вылетевший из стены и пробивший голову вожаку камешек. Оставшиеся в живых твари развернулись и понеслись обратно, вниз, в уютную Темноту. Подальше от такой опасной Поверхности...

Прошло не больше минуты, прежде чем от той же стены, из которой вылетел судьбоносный камень, отделилась тень, повисела неподвижно и, наконец, уплотнилась в фигуру гуманоида. Высокого. Плотного. Широкоплечего.

Около минуты этот гуманоид стоял, поворачивая голову в глухом шлеме то вправо, то влево, потом подошёл к лежащей посреди коридора туше и опять замер...

* * *

Слушающему мешать нельзя!

Эту истину живущим за Кромкой внушают едва ли не с рождения и не устают повторять до конца жизни.

Нельзя! Потому что его ошибка может обойтись не просто дорого. Очень дорого! И это помнил не один только Велигор, но и все, кто сейчас находился на Северном посту, сторожащем проход на Третий нижний уровень. И потому все передвижения были прекращены, а команды передавались исключительно жестами.

Хотя какие тут команды? Всё давно подготовлено, осталось только нажать на педали спуска. Когда рука Слушающего, подавая сигнал, рванётся вниз...

Однако не рванулась, а медленно опустилась чуть ниже плеча, после чего Слушающий, не раскрывая глаз, пробормотал: "Не понимаю..."

Прошло десять секунд, прежде чем Велигор негромко спросил, что не так.

— Сбежали... — коротко отозвался Слушающий. — Испугались... — и замолчал.

Велигор потянулся почесать затылок, но вспомнил, что на голове шлем (положено по тревоге), ругнулся и задумался. Сегодня дежурил Чуйка. Или, как его ещё называли, Чуй. И то, и другое — прозвища, полученные ещё в детстве, примерно в то время, когда была обнаружена его повышенная склонность к владению Даром. Таких переводили из обычных школ в особые интернаты и там растили из них целителей, воинов, дрессировщиков, поисковиков и много кого ещё. Но прежде всего — Слушающих. Так вот Чуйке ещё тогда прочили большое будущее. И он не разочаровал, став одним из лучших Слушающих. Но это не означает, что он больше ничего не умел — людей за Кромкой было не настолько много, чтобы растить узких специалистов. Просто Чуйке нравилось Слушать (или же он считал, что так принесёт больше пользы), и когда был выбор...

Обо всём этом десятник Велигор узнал, когда знакомился с личными делами будущих подчинённых. Поскольку поход предстоял долгий, в места повышенной опасности. Да и вообще: командир просто не может не знать, на что способные его подчинённые. Иначе какой же он командир?..

Но это лирика. Физика же состоит в том, что один из лучших Слушающих не может разобраться, что же он Слышит. Хотя во время обучения им чуть ли не энциклопедию от корки до корки зачитывают!

Решив, что лучше быть живым параноиком, чем мёртвым пофигистом, Велигор собрался было объявить тревогу и уже раскрыл рот, но вовремя вспомнил, что ещё не отменил предыдущую, и просто выругался. Чтобы не выглядеть глупо перед подчинёнными.

Так прошло около получаса. Бойцы, с разрешения Велигора, по очереди отлучались ненадолго по естественной надобности, операторы паромётов снизили давление в рабочих камерах до половины, Чуйка...

Чуйка Слушал. И Слушал. И... наконец, выдохнул: "Идёт!" Потом огляделся по сторонам и посоветовал убрать оружие. Личное. На всякий случай. А то вдруг поймёт неправильно...

Покивав, Велигор повторил распоряжение, вбросил в ножны ещё прадедовскую (пра-пра-прадедовскую, если точно) саблю и посмотрел на паромёты, однако Чуйка сказал, что не надо. Помолчал, Вслушиваясь, и добавил: "Поймёт..."

Прошло ещё с четверть часа, прежде чем в проёме показалась сначала голова в необычном шарообразном шлеме, закрытом спереди непрозрачным щитком. Затем, по мере того как неизвестный поднимался по проходу, плечи, грудь...

Наконец, сделав в последний шаг, гость остановился, огляделся по сторонам — светящие в лицо фонари ему явно не мешали — и произнёс:

— Доброго времени суток, уважаемые. Поздорову ли?

— Хвала Живе, поздорову, — отозвался Чуйка и тут же спросил: — А ты, добрый молодец, поздорову ли?

— А что мне сделается? — хмыкнул добрый молодец, и, подождав немного, приподнял левую руку, на которой, обвязанная белым шнуром, висела большая звериная голова: — Надо кому? Только без клыков.

Секунд десять на посту царила тишина, а потом грянуло: кто-то поминал Чернобога, кто-то взывал к магическому растению под названием хрен, кто-то (и не один!) выражался совсем уж неприлично... Правда, продолжалось это недолго. Только до тех пор, пока пришедший в себя от изумления Велигор не подобрал отпавшую челюсть и не рявкнул: "Тихо!" После чего галдёж прекратился так же быстро, как и начался. Велигор же, на всякий случай обведя подчинённых грозным взглядом, повернулся к пришлому:

— Это... человече... а где это ты это добыл?

— Там, — кивнул пришлый в сторону проёма.

— А... далеко?

— Н-ну... если я не сбился... четыреста тридцать шагов, — с сомнением проговорил чужак, что-то прикинул и добавил: — Моих...

— Э-э-э...

— Около трёхсот сорока метров... Ну, или чуть меньше двухсот саженей. Маховых.

Позади Велигора кто-то прыснул, но десятник не обратил на это внимания. Он решал важную задачу: стоит или не стоит? Правда, решал быстро: минуты не прошло, как Велигор, придя к выводу, что всё же стоит, спросил пришлого:

— Проводишь?

— Она тяжёлая, — вздохнул пришелец. — А шкуру снимать долго.

— Да в Пекло эту шкуру! — отмахнулся Велигор. — Научники за тушу премию дадут. Половина тебе, половина нам. Как, а?

— Клыки не верну! — тут же решительно отмёл все возможные притязания чужак. — И когти тоже!..

Пошли ввосьмером: сам Велигор, гость (называть чужаком того, кто согласился тебе помочь, показалось десятнику как-то неловко) и шестеро бойцов. Самых крепких в десятке. Четверо — тащить тушу, двое — прикрывать. Ну и на подмену, кхм, таскунам...

Правда, у Велигора почему-то возникло ощущение, что если кто и сможет прикрыть группу, так это именно гость. Не зря же Чуй потребовал убрать оружие. Явно что-то... почуял — в этом десятник уверился, когда перед выходом пришлый сначала спросил, как они собираются тащить тушу, которая "вот посюда", показывая себе на середину груди. Потом скомандовал построение и провёл краткий инструктаж. Куда только исчезли расслабленность и лёгкий налёт разгильдяйства? Перед бойцами вдруг появился матёрый зверь. Вожак, явно не один год водивший свою стаю по всяким разным местам. И — Велигор готов был поклясться чем угодно — приводивший её обратно.

Коротко описав предстоящую дорогу — триста сорок метров, два поворота, ответвлений нет — и объяснив, как проходить эти самые повороты, поинтересовался, есть ли вопросы (таковых не оказалось), оглядел строй и объяснил, кто за кем идёт. Велигор, что было ожидаемо, оказался замыкающим, а сам гость встал первым...

Туда дошли спокойно. Останавливаясь перед поворотами в ожидании, когда проводник проверит, нет ли за ними чего опасного, и шустро проскакивая за угол, когда пришлый давал отмашку. Велигор слышал о похожем способе прохождения. На инструктажах рассказывали. Правда, применяли его, только начиная с четвёртого подземного уровня. Там, где лабиринт из простой путаницы коридоров превращался в Лабиринт, меняющийся как ему заблагорассудится и то и дело норовящий разделить группу на части. На втором подземном, где проводились основные работы, о подобном не слыхивали. На третьем вообще-то тоже... Но говорить это во время выхода...

Сложности начались, когда группа дошла до места. А точнее, когда тушу попробовали перемещать.

Ну, поднять-то её, конечно, подняли — четыре здоровых лба, у каждого косая сажень в плечах. И даже пронесли. Медленно. Метров десять... Потом опустили на пол, перевели дух и развернулись кто куда. Чтобы не встречаться взглядом с товарищами...

Тягостное молчание нарушил пришелец, сначала приказав отставить ре-флек-сии, а потом сообщив, что понесут все. Бойцы встанут по бокам, старший ("Десятник Велигор", — представился Велигор, непроизвольно вытягиваясь и кляня себя, что не догадался сделать это раньше) держит... хвост, а сам пришлый — шею. "Идём в ногу, под счёт. Десятник командует".

И пошли. Сначала два десятка шагов медленно, потом, когда все освоились, начали понемногу ускоряться и к первому повороту подходили уже почти нормальным шагом. Там пришлый скомандовал: "Идём!" — и группа прошла поворот, лишь немного замедлившись. А вот у второго поворота гость приказал остановиться, с минуту к чему-то прислушивался, после чего спросил Велигора, можно ли добавить ходу. Услышав же, что можно, всё так же коротко приказал: "Добавляем. Пошли".

Так что последний участок пути группа преодолела ускоренным шагом, а когда уже почти поднялась наверх, пол задрожал, позади послышался громкий скрежет, а с потолка посыпались пыль и мелкие камни. Самое же необычное случилось, когда группа, включая всё так же идущего последним Велигора, отдалилась от прохода на несколько шагов. Края проёма как-то странно потекли навстречу друг другу, и спустя полминуты на месте проёма оказалась стена. Самая обычная. Каменная. Такая же, как и все другие стены второго подземного уровня.

— Охренеть, — прокашлявшись, пробормотал кто-то из бойцов, выражая общее мнение присутствующих. — Мы ж теперь...

— ...знаменитости, — закончил за него другой. — Чтоб меня кикиморы закусали...

Велигор, полностью согласный с обоими, поморщился: знаменитости — это, конечно, хорошо. Но вот научники теперь душу вынут, добиваясь подробностей, поскольку никому раньше видеть подобное не доводилось. А если и доводилось, то дожить до момента, когда можно было рассказать кому-то, не удавалось. А рядом с въедливостью научников не только возможность попасть к кикиморам на зуб, но и нагоняй за самовольный спуск на третий уровень выглядел не так уж и страшно. Тем более что награду всё равно выдадут. Так что его обещание пришлому...

Велигора как будто ударило: пришлый! Он же почувствовал, что коридоры начнут меняться! И если кто даже не проболтается, а просто упомянет, что под конец они почти бежали и то едва успели...

Самое неприятное — что ничего уже не сделать. Проход закрылся, а в пещерке не спрячешься. Да и потом, предлагать такое — не уважать прежде всего себя. А вот предупредить... Да и познакомиться заодно. А то не по-человечески оно как-то...

Решив так, Велигор отвёл пришлого в сторону и для начала назвался сам. Не коротко, как перед этим, а полностью:

— Велигор, сын Горимира, внука Истислава из рода Новомирова. Особого отряда княжьей стражи десятник, — и посмотрел гостю прямо в... забрало.

Гость же хмыкнул и снял шлем, явив любопытным взглядам (помещение небольшое, запал прошёл, а тут старшой с пришлым о чём-то толкуют... Интересно же!) гладко выбритые лицо и голову. Провёл рукой по голому черепу и пояснил:

— Привычка. С войны осталась.

Десятник задумался: в последние лет пять никто из перешедших за Кромку ни о чём таком не говорил. Да и до этого... Однако ж вот. Или это пришлый так шутит? "Надобно уточнить", — решил Велигор и спросил:

— Это с какой? Давно была?

— Да скоро уже сто лет будет, — потемнев лицом, ответил гость. — Юбилей...

"Не шутит, — понял десятник. — Вспоминает..."

Так они простояли с минуту, потом гость встрепенулся:

— Извини, не представился. Сергей из рода Гусевых. Генерал-майор войск особого назначения, — посмотрел на непонимающее лицо Велигора и пояснил: — Если по-вашему, то темник особой дружины Великого князя.

— Виноват, господин темник! — вытянулся десятник.

— Всё в порядке, — отмахнулся Гусев. — Это называется стечением обстоятельств. Я должен был представиться в самом начале, но не сложилось. Так что — вольно, и давай просто поговорим. Ты ведь что-то хотел?

— Так то... — начал было Велигор, но тут же поправился: — Да. Предупредить. Скоро тут научники появятся. Приставать начнут. Допытываться...

— Опрос свидетелей, — хмыкнул Гусев.

— Опрос сви... Точно! — обрадовался десятник, примерив новое выражение сложившейся ситуации. — В общем, ты, это... — Велигор замялся, — это... не убивай их, ладно? Они хорошие. Просто... ну...

— На науке двинутые, — подсказал гость.

— Точно! — повторил десятник и начал объяснять: — Понимаешь, что коридоры могут меняться, мы давно знаем. Правда, думали, что это только с четвёртого подземного начинается. А туда никто не ходит. Почти. А тут — на втором... — он вздохнул и опять попросил: — Не убивай, а?

Пришлый кивнул и вдруг скомандовал:

— Замри!

Велигор от неожиданности вытянулся и даже дышать перестал, следя одними глазами, как темник что-то в нём высматривает. Высматривает, высматривает...

— Всё, десятник, можешь шевелиться, — наконец выдохнул тот. Надел свой странный шлем и тоже застыл. На целую минуту. Потом повернулся, присел, мазнул пальцем по запылённой станине парострела и опять застыл. На то же время. Потом ещё раз и ещё. Аккуратно обходя замерших кто где стоял бойцов, пока не добрался до бывшего прохода. Там, проверив пыль в последний раз, повернулся к бойцам и не снимая шлема сообщил:

— Траванулись вы, парни. Пылью. В ней какая-то гадость мелкая. То ли споры, то ли ещё что, — оглядел удивлённых бойцов и окликнул: — Десятник!

— Здесь! — отозвался Велигор.

— Связь есть?

— Сейчас проверим, — Велигор повернулся к бойцу, стоявшему возле небольшого рупора, приделанного к уходящей во тьму коридора трубе: — Светлан, проверь!

Светлан, среднего роста, русоволосый, лет двадцати на вид парень кивнул, вытащил из гнёзд на поясе два недлинных металлических стержня и отстучал по трубе короткую частую дробь. Пять секунд спустя такая же дробь послышалась из рупора.

— Есть связь! — сообщил десятник удивлённо наблюдающему за перестукиванием темнику. И пояснил: — Электричество тут плохо работает. И обереги часто сбоят. А по железной трубе звук идёт далеко и быстро.

— Неплохо! — качнул головой темник и попросил: — Передай, пусть пришлют средства защиты органов дыхания и средства для сбора редкой пыли. Срочно.

Нахмурившись, Велигор несколько секунд пытался понять, что такого понадобилось гостю, но в конце концов решил, что на той стороне сами разберутся. Мол, умники на то и умники. И опять повернулся к Светлану:

— Слышал?

— Слышал, — кивнул тот.

— Передавай.

После подтверждения получения десятник, по рекомендации гостя, вывел бойцов в коридор — поскольку вторжения не предвиделось, находиться в явно зараженном помещении не было необходимости. Там они просидели около четверти часа, прежде чем из лагеря прислали ответ. "Ждите". Коротко и... непонятно. Чего ждать? Прибытия затребованного? Инструкций? Солнцеворота?.. Уже почти пришедший в нормальное состояние Велигор ругнулся, заработав удивлённые взгляды подчинённых: раньше десятник такого себе не позволял.

Как выяснилось всего лишь полчаса спустя, ждать следовало визитёров...

Первым на слабо освещённый участок коридора выскочил парень лет двадцати пяти на вид, одетый в новенький, необмятый рабочий комбинезон и белую пластиковую каску вроде тех, в которых на Земле любят щеголять всякого уровня начальники. Отличительной особенностью данного представителя подвида "человек прямоходящий руководящий" было лицо. Точнее, его ненормально-багровый цвет, прекрасно различимый даже в падающем из прохода в пещеру свете.

Явно накрутивший себя (или накрученный другими) индивидуум с трудом затормозил и, глядя куда-то поверх голов сидящих, заорал:

— Эт-то что за посиделки?! Пач-чему не на местах?! Да я...

Что означало это "да я", осталось неизвестным, потому что со стороны пещеры вдруг прилетело резкое "цыц" и у самого входа поднялась высокая фигура с головой, закрытой необычным шарообразным шлемом. Приблизившись к онемевшему крикуну, фигура постояла, глядя... куда-то, после чего позвала:

— Десятник!

— Здесь, воевода! — подскочил Велигор.

— Кто это?

— Помощник начальника главного лагеря, воевода!

— Первый выход?

— Так точно! — со скрытой радостью сдал взбалмошного начальника Велигор.

— Значит, будем учить, — хмыкнул пришлый. — Десятник, вольно! Можешь сесть, — подождал, пока тот опустится на своё место, сделал два шага назад и скомандовал онемевшему: — Упор лёжа принять! Корпус держать прямо! На счёт "раз" руки сгибаются в локтях! На счёт "два" выпрямляются! Делай... раз!

После десятого раза пришлый отдал новый приказ:

— Пятьдесят отжиманий! Считать самостоятельно! Вслух! Делай!

На тридцатом разе на свет вышли и другие визитёры, явно посчитавшие излишним куда-то там торопиться и потому приотставшие. Вышли, посмотрели, подождали, а когда помначлагеря, хрипло выдохнув: "Пятьдесят!" — получил команду "Вольно!" и рухнул на пол, возглавлявшая прибывших сухонькая старушка, тоже в рабочем комбинезоне, но явно ношеном, поинтересовалась, что, вообще, происходит.

— Проводится работа по воспитанию подрастающего поколения в духе идей Ленина-Сталина, — хмыкнул пришлый, снял шлем и представился: — Генерал-майор войск особого назначения Гусев.

— Ярослава Панасовна, — после почти минуты молчания представилась старушка и вдруг спросила: — Дядько, а ты чёрт?..

* * *

— ...А потом, когда поднялся шум и эти начали хватать всех подряд, мамка нас всех ухватила и... — старушка опустила голову, шумно высморкалась в большой носовой платок, который комкала в руках, и продолжила: — А здесь нас встретили. Ну, не прямо здесь, конечно. В Закромешье. И не сразу. Но быстро. Ещё до темноты. Переночевали в лесу. И пошли к людям. Ну а там уж устроились... Мамка в больничку устроилась, санитаркой. А нас — Богданку, Михася и меня — на учёбу взяли.

Гусев покивал: всё правильно. Если мамка смогла в Закромешье пробиться, да не одна, значит, и у детей её способности могут оказаться. Смущало одно — как их так быстро отыскали?

Как будто почувствовав (а может, и в самом деле почувствовав) его сомнения, старушка продолжила:

— Мы тогда удивлялись: как так. Только появились... а тут... А оказалось, нас искали... Ну, не нас конкретно, а... — она ненадолго задумалась, прежде чем продолжить более связно: — В Закромешье людей мало. Не критически мало, когда начинает грозить вырождение, но всё же, — теперь это была именно Ярослава Панасовна. Преподаватель, читающий лекцию перед большой аудиторией. — Конечно, попадают сюда не так уж и редко, но! — костлявый палец уткнулся в потолок, — дебри, зверьё, зимой — холод... А нам нужна свежая кровь! — старушка вздохнула. — Поэтому, когда ведуны нашли способ находить пришедших, была создана особая дружина. Тех, кто ищет и спасает... Вот один из них и...

Сидящий в двух шагах от беседующих Велигор затаил дыхание: упаси боги, заметят и подумают не то! А он... Он не подслушивал! Он просто сидел! А они... Они же... Они не шептались! Они...

— Замри!

Десятник застыл, а потом осторожно, очень осторожно приоткрыл зажмуренные глаза и посмотрел на присевшего напротив гостя. Тот опять, как час назад, что-то в нём высматривал. Высматривал, высматривал и...

— Всё, десятник. Можешь дышать. — Затем повернулся к присевшей рядом Волчице — то есть Ярославе Панасовне! — и пояснил: — Вот тебе и наглядная демонстрация. Приступ паники. Второй с момента заражения.

— Всё же заражение? — огромная зверюга потянулась лапой к груди Велигора, но не угрожающе, а как-то по-домашнему, что ли? А потом перед глазами всё поплыло, и десятник потерял сознание...

Все лечебницы пахнут одинаково. Велигор знал это, поскольку за свою не такую уж и долгую службу успел побывать в четырёх. А эта — он осторожно потянул носом воздух — похоже, пятая. Значит?..

Значит, он уже не на Кромке, а дома. Перенесли. А это, по меньшей мере, три дня. Которые он провалялся без памяти. А неплохо его приложило!..

Или не приложило?..

А что тогда? Отравление? Чары? Споры, о которых говорил пришлый воевода?..

Воевода!

Из головы десятника как будто туман выдуло, и он вспомнил и чужака (то есть, конечно, гостя), и добытую им тварь, которую они общими усилиями перетащили с третьего подземного на пост. И изменение коридоров, и клуб пыли, и...

...приступы паники...

Ничем не объяснимые приступы. Которым он постыдно поддался. Дважды. Тогда. А сейчас?..

Внимательно и не спеша, как учили, Велигор перебрал свои ощущения, не обнаружил никаких неправильностей и перебрал их ещё раз. Для полной уверенности (опять же — как учили). И только потом продолжил просматривать воспоминания.

И прежде всего — первый приступ. Точнее, ощущения, которые он тогда испытал. А потом сравнил их с нынешними. Тоже дважды. И тоже не нашёл ничего, что вызывало бы тревогу. Значит?..

"Ничего не значит!" — сердито оборвал себя Велигор. Он пока ещё не вспомнил, как потерял сознание. А без этого делать какие-либо выводы преждевременно.

Приступ остановил воевода. Своим приказом. Не сразу, конечно. Но пока он осматривал десятника, паника сначала уменьшилась, о потом и вовсе сошла на нет. И за тем, как пришлый осматривает пещеру, Велигор следил уже почти спокойно. И сообщение в главный лагерь приказывал отправить спокойно, и бойцов в проход выводил, и ждал, и наблюдал за "проведением работы по воспитанию подрастающего поколения"...

Хотя нет! Не спокойно. Глядя, как воевода воспитывает наглого юнца, десятник жутко ему (воеводе, понятное дело) завидовал...

А вот потом, когда начальница экспедиции Ярослава Панасовна, сильнейшая из ныне живущих ведьм Закромешья, называемая за глаза Волчицей, а когда и Лютой Волчицей, стояла, прижавшись к пришлому, а по лицу её текли слёзы...

Тогда Велигора посетили сразу две мысли. Первая, когда-то услышанная и, как теперь выяснилось, запомненная — "Теперь я видел всё!". И вторая: "Расскажи кому..." Хотя что тогда, что сейчас Велигор подумал, что если кто и расскажет об увиденном, то точно не он...

Решив для себя этот вопрос, десятник продолжил вспоминать и вскоре дошёл до второго приступа. Когда он испугался, что...

Испугался! А в первый раз... А в первый раз — встревожился? Потому что от воеводы повеяло таким неудовольствием, что...

Велигор вздохнул: как им объясняли, страх — это нормально. И тревога. И нужно просто с ними справиться, и тогда всё будет хорошо. Если справиться! А если впадаешь в панику?..

Стиснув зубы, чтобы не выругаться (мало ли кто сейчас рядом), Велигор в который раз проверил себя, опять не нашёл ничего, выходящего за рамки нормального, облегчённо выдохнул и, поскольку дальше вспоминать было нечего, осторожно приоткрыл глаза и огляделся. Белёный потолок, справа — небольшое окно, через которое можно было увидеть кусочек голубого неба, слева... Слева стык между потолком и стеной, тоже белёной. Разглядеть что-либо ещё, лёжа на спине с головой на низкой подушке, не получалось. Велигор попробовал пошевелиться, и тут же где-то рядом раздалось знакомое чириканье лекарского оберега, на которое как пчёлы на мёд слетелись молодые, судя по голосам, смешливые девицы. С шутками и прибаутками обиходившие подопечного, взбившие подушку и под конец сунувшие в губы носик поильничка с каким-то горьким лекарским зельем.

"Как всегда", — успел подумать десятник, засыпая...

Проснувшись на следующий день с рассветом, Велигор долго лежал неподвижно, чтобы не побеспокоить наверняка придремавших под утро (все мы люди) помощниц лекаря. И только когда различил лёгкие шаги за дверью, повернул голову. И всё повторилось: чириканье, щебетание, поильничек... Только вот вкус у зелья был иной, вместо сонливости случился прилив бодрости и после первого поильничка в губы ткнулся носик другого. С куриным бульоном.

Потом девицы убежали по своим делам, а Велигор занялся разглядыванием рук. Вроде бы своих — об этом говорили мелкие шрамы, полученные в разное время при разных обстоятельствах. Но в то же время странно худых. Таких у него никогда не было. И вот это несоответствие увлекло десятника настолько, что он едва не вздрогнул, услышав рядом:

— А чего ты хотел? Десять дней на внутривенном питании.

Однако не вздрогнул, за что мысленно себя похвалил, после чего осторожно повернул голову и поздоровался:

— Доброго тебе утра, Ярослава Панасовна.

Благосклонно кивнув в ответ, ведунья присела на стоящий рядом с кроватью стул и принялась водить над Велигором раскрытой ладонью. Сам десятник тоже так умел, поскольку Силой хоть и совсем чуть-чуть, но владел. А значит, был обучен это своё "чуть-чуть" применять. Чуть-чуть...

Впрочем, этого хватало на оказание первой помощи и понимание большей части того, что с ним делают в лекарских палатах. Как сейчас, например, — обычный осмотр, даже несколько поверхностный. Что говорило о...

Велигор отогнал непрошеные мысли: сглазишь ещё и застрянешь здесь... Нет уж, лучше подождать... чуть-чуть.

Ждать и правда пришлось совсем немного — меньше минуты. Затем ведунья опустила руку, откинулась на спинку стула, опять улыбнулась и рассказала десятнику, что его ожидает в ближайшем будущем. Сегодня — лежать в палате, с завтрашнего дня — прогулки по саду при лечебнице, ну а как начнёт уверенно стоять — тренировки. То есть опять — как в прошлые разы.

А от благодарности Ярослава Панасовна не то чтобы отмахнулась, а отказалась. Мол, не её надо благодарить, а пришлого воеводу и Чуйку. Первого — за упёртость, а второго — за то, что послушал первого и начал лечить себя ещё на Кромке. И вылечил! Правда, сил потратил столько, что сам уже идти не мог. Однако же, оклемавшись, рассказал, что к чему, так что с остальными было проще. И как будто зная, о чём захочет спросить пациент, сообщила, что с его десятком всё хорошо, уже начали восстанавливаться, и дело осталось только за десятником. То есть за Велигором. И как только оный Велигор будет в состоянии, так всех сразу и наградят.

— А... — начал было десятник, — но ведунья перебила: — И за тварь тоже.

— Ярослава Панасовна! — подскочил Велигор. — С тварью! Половина награды — воеводе! Уговор у нас! — откинулся на подушку, перевёл дух и закончил: — Я сам предложил...

С полминуты Ярослава Панасовна о чём-то размышляла, не отводя от Велигора нечитаемого взгляда, потом, наконец, кивнула:

— Хорошо. Я передам князю.

— А...

— Сегодня же. А ты пока отдыхай... — Она ещё раз улыбнулась, встала и пошла к выходу.

Проводив её взглядом, Велигор повозился, устраиваясь поудобнее, прикрыл глаза и заснул. Увидев, к своему огромному удивлению, сидящего рядом, на том самом стуле, с которого недавно встала Ярослава Волчица, рослого чужака в незнакомой форме и с обритой налысо головой. Чужак держал на коленях маленькую, лет пяти девочку и что-то ей негромко рассказывал. Девочка внимательно слушала, потом указала на десятника рукой и о чём-то спросила, чужак что-то ответил, затем посмотрел на Велигора и неожиданно подмигнул...

18 сентября — 15 ноября 2024

Санкт-Петербург