Халява

Пролог.

Не знаю, откуда у меня появилось желание халявы, но что оно есть — бесспорно. Наверное, оно в какой-то мере присуще каждому здравомыслящему человеку. Кто-то хочет её больше, кто-то меньше. Но я никогда не поверю, что есть люди никогда не испытывающие этого желания — получить что-то, прикладывая минимум усилий, либо не прикладывая их вовсе. Ну скажите, кому из вас не хотелось, чтобы работа делалась сама собой, а денюжки, тем временем, капали именно в ваш карман. Если не всем, то многим приходили в голову подобные мысли. Желание получить что-либо просто так, выросло в моем сознании не случайно, а именно из-за отсутствия этой самой халявы. Все, чего я добился и достиг в этой жизни (до того как со мной случилась вся эта бодяга), мне приходилось выгрызать собственными зубами, оплачивая достигнутое вонючим потом и кровавыми соплями, работая практически без выходных по одиннадцать-двенадцать часов в день за смешную зарплату. Я, как один персонаж из довольно-таки известной книжки (не помню какой, читал давно), который мечтал, что когда-нибудь он пойдет по улице и найдет свое счастье — толстый, набитый крупными купюрами кошелек. Кошелек я не нашел, но судьба подкинула мне на халяву такой чудный гамбит, что я до сих пор не могу прийти в себя. Жизнь моя перевернулась с ног на голову... Впрочем, давайте по порядку, а там уж разберемся. Хотя я так и не понял: получил я долгожданную халяву, или все, что со мной случилось чистейшей воды профанация, либо горячечный бред душевнобольного. Так или иначе, судить вам.

Глава 1

День, когда все произошло, ничем не выделялся из череды подобных ему безрадостных серых будней. "День сурка", как сказал однажды мой хороший знакомый. Он имел ввиду одноименный фильм, в котором главный герой надолго застрял в одном единственном дне, проживая его тысячи раз. Мой знакомый был прав: в последнее время для меня один день действительно, словно брат близнец был похож на другой. Эти дни мелькали перед глазами, сливаясь в один, в котором все идет точно так же, как и в предыдущем. Иногда я терялся в них, не мог вспомнить ни числа, ни дня недели. Только времена года вносили некоторое разнообразие в тусклую повседневную жизнь, да и то, выражались лишь в том, засветло ли я покину свое рабочее место, либо затемно, да еще, сколько одежек мне придется нацепить, чтобы преодолеть небольшое расстояние между домом и работой. Вот и в тот памятный день я, как всегда на протяжении нескольких последних лет, поднялся в половину восьмого, быстро перекусил бутербродом с колбасой и сыром (времени, как и желания приготовить себе нечто существенное, не было), запил все это дело сладким горячим чаем и выскочил за дверь. На работе я должен был появиться к половине девятого, но, как обычно, опаздывал. Благо, что я работаю недалеко от дома — всего пару автобусных остановок, которые при желании можно пробежать минут за пятнадцать-двадцать. Что я и сделал. Без десяти девять я был уже на работе. Волей случая последние несколько лет мне приходиться работать старшим продавцом-консультантом в магазине бытовой техники. Зав. секцией мелкой бытовки, как по-старинке называл меня один из друзей. Работка конечно так себе: одиннадцать часов на ногах — приятного мало. Но зато не пыльная, да и в тепле зимой, с кондиционером летом. Это тебе не на уличном лотке вялиться (было и такое в моей практике). Да и зарплата до недавнего времени была приличная. Только к сегодняшнему дню от нее остался один пшик, годный разве только для поддержки штанов. На большее, увы, не хватает. Конкуренция, мать её ети! Магазинов подобного формата пруд-пруди. Так вот, работа не пыльная, но нудная. Кто когда-нибудь работал в сфере обслуживания, тот знает, каково это — удовлетворять потребности привередливого клиента. А таких с каждым годом становится все больше и больше. Нет, нормальных людей, с которыми работать приятно, конечно больше, но процент личностей, насмотревшихся западных кинофильмов и считающих, что продавец должен чуть ли башмаки им локтями натирать, униженно умоляя совершить покупку, растет. Эта категория покупанов почему-то забывает, что продавец тоже человек, имеющий какое-никакое чувство собственного достоинства! Ну почему, почему мы не можем быть взаимно вежливы друг к другу? Почему... Впрочем это я уже отвлекся, накипело, знаете ли. Итак: без десяти девять я подбежал к магазину и уткнулся в запертые на ключ двери.

"Надо же, неужели первый?" — мелькнула в голове мысль, оказавшаяся верной.

Развернувшись спиной к дверям, я с силой принялся долбиться в них каблуками. Металлические двери тряслись и гремели, прохожие с удивлением оглядывались, но мне не было до них никакого дела. Наконец замок щелкнул, входная дверь распахнулась, и на меня уставилась заспанная и помятая физиономия ночного охранника.

— Серега, чего шумишь? — недовольно буркнул он, пропуская меня внутрь.

— Ты на часы смотрел? — пожимая протянутую руку, вместо приветствия спросил я.

Охранник покосился на часы:

— У, блин, без пяти девять! А чо, ты первый?

— Ну, это я у тебя хотел спросить, — пробегая в торговый зал, ухмыльнулся я.

Охранник спросонья соображал туго, поэтому ответил минуты через две:

— Ну, наверное, опаздывают... Пробки ж везде...

Какие, на хрен, пробки в субботу? Но, впрочем, я не стал об этом задумываться. Забежав в раздевалку, совмещенную с расходным складом, я спешно принялся влатываться в свой рабочий камуфляж: бордовые штаны и жилетку — года два назад наша компания ввела внутренний стандарт на единый прикид для продавцов-консультантов. Дескать, клиенту легче находить в толпе продавцов, если их одежка будет такого же нелепого цвета, как пресловутые малиновые пиджаки братвы начала девяностых годов. Все это, конечно, так, но представьте себе, что случается с одеждой если её ежедневно, в течении двух лет таскать на себе? В итоге получаем застиранную робу, далекую от идеала. Ну да ладно! Следом за мной в раздевалку вломился Санек Маменко — мой подчиненный по отделу. И таких оболтусов у меня пятеро!

— Успел! — радостно заявил он с порога, взглянув на часы. — Ровно девять!

— Скажи спасибо, что сегодня суббота! — охладил я его пыл. — И директор выходной! Попал бы на пятихаточку штрафа!

— Ну, это для опоздавших! — нагло заявил Санек. — А я — вовремя!

— Ты трудовой договор читал? — прищурился я.

— Ну-у? — не понимая, куда клонит старший продавец, протянул Санек.

— В трудовом договоре сказано, что ты должен явиться на рабочее место за полчаса до открытия и приготовить его!

— Чего там готовить-то? — возмутился Маменко. — А сам-то, сам-то чего в полдевятого не пришел?

— Вот я и говорю, что повезло нам — Олег Сергеевич выходной! А менеджер, сам знаешь, раньше десяти-одиннадцати не заявится! А теперь давай в темпе в зал — двери уже открыли!

— Да иду уже я, иду! — Санек спешно натягивал засаленные форменные брюки, блестящие на заднице, накинул затертую жилетку с бейджиком и следом за мной вышел в зал.

На наше счастье в торговом зале в этот ранний субботний час никого, кроме заспанного охранника, не было — наша клиентура любит поспать в выходной. Столпотворение начнется часов в одиннадцать-двеннадцать, а до этого времени в магазин забегают лишь единицы, которым либо нужно убить время в ожидании очередной электрички, станция которой находиться в двух шагах от магазина, либо просто не спится и делать нечего. Хорошей торговли в эти часы ожидать не стоит.

— Так, Санек, давай грузи комп и смотри изменения цен! — распорядился я. — Не дай божа, наше доблестное начальство опять ценники мутусило.

— Да задрали уже, уроды! — праведно возмущался Санек, пока компьютер выходил на рабочий режим. — То накинут сотню, то скинут, будто нам больше делать не хрен, как эти ценники резать и раскладывать! Занимаются мастурбацией, козлы!

— Ну, — философски заметил я, — нужно же им что-то делать. Показать, что и они не даром хлебушек с маслом трескают, аналитики хреновы!

— Лучше бы за описаниями товара на ценниках следили! А то такого понапишут... Вот, я тут оставлял тебе ценник, — Маменко передал мне помятую бумажку. — Передай менеджеру, пусть и он похохочет.

— Полка для холодильника, — прочитал я описание, — металлическая, с автопаром.

— Во-во с автопаром, — щелкая клавиатурой, повторил Санек. — Я задрюкался объяснять, что ошибся человек, описался! Каждый, кто прочитает, с вопросами пристает: это что, для быстрой разморозки нужно? Ну не хотят думать совсем! Какой, на фиг, автопар? И это, как говориться, не единственный пример.

— Ладно, накатаем жалобу, чтоб в следующий раз внимательнее были. Если еще где заметишь косяки, мне скидывай.

— Угу, — мотнул головой Маменко. — Вот козлы! Так я и знал! Да тут нам работы... К обеду бы управиться!

— Давай, печатай! А то народ пойдет — проблем не оберемся!

Вскоре подтянулась еще троица членов моей доблестной команды. Один за другим они старались незаметно прошмыгнуть в подсобку. Но куда им от меня было деваться — входная дверь под неусыпным надзором. Вид опоздавшие имели довольно-таки помятый, а когда я зашел за ними в раздевалку в воздухе витал ощутимый запах перегара.

— Ну что, босяки, опаздываем? — я демонстративно взглянул на часы. — Одиннадцатый час на дворе!

— Да мы это, — глядя в сторону мутными оловянными глазами, выдавил Мишка Потапов, — засиделись вчера... Ну и проспали...

— А я предупреждал, что этот ваш сабантуй добром не кончится! В первый раз, что-ли, замужем? Знаете же, что с утра на работу, а туда же!

— Ну мы же вышли, — блеял Мишка, пытаясь пригладить ладонями растрепанные волосы. — Кузьмин вообще, наверное, не придет... В хлам...

— Вот козлина! — выругался я. — С ним нужно решать по-другому! А вы, не смотря на то, что вышли, в зеркало-то себя видели? Как с такими рожами работать будете?

— Нормально! — выдохнул Потапов, обдав меня винными парами. — К обеду отойдем.

— У, зараза! А выхлоп? Небось, поправили с утра здоровье пивасиком? А, орлы?

— Поправили, — не стал отрицать очевидного Мишка. — Ты же не хочешь, чтобы мы с утра кони двинули в магазине? Ща жвачкой зажуем — никто и не учует!

— Задолбало меня ваше разгильдяйство! Пора, наверное, по карману бить?

— Чего, Харину доложишь? — исподлобья взглянул на меня Потапов.

— Да уж, Олег Сергеич быстро такие вопросы решает — пойдете с лотка пирожками торговать! Живите, пока я добрый! Только меня эта доброта и погубит! Раком-то меня загибать будут!

— Серж, ты человек! Человечище! — радостно заревел Мишка, видимо пивасик начал действовать.

— В зал, уроды! Там ценников — тьма! Пошевеливайтесь! — по-отечески прикрикнул я. Они хоть и раздолбаи, но все-таки нормальные пацаны.

— Серега! — в подсобку заглянул Санек Маменко. — Выйди, там к тебе корефуля пришел.

— Кого еще принесло? — задумчиво буркнул я, выползая в зал.

Возле прилавка ошивался низкорослый пожилой субъект, с багровой морщинистой физиономией любителя "Зеленого змия". Завидев мою персону объект оживился, облизал потрескавшиеся оладьеподобные губы и, надувая пузыри из клейкой слюны, прошамкал:

— Сережка, друг!

После этого он схватил своими заскорузлыми грязными ручонками мою ладонь и принялся её трясти. Меня слегка передернуло: нет, любитель, это слишком мягко сказано — настоящий профессионал Бахуса, но я нашел в себе силы и приветливо улыбнулся:

— А, Федор! Здорово, корефуля!

— Сережка, друг, ты один меня понимаешь! Поэтому я к тебе...

" Ко мне он! — мысленно усмехнулся я. — К кому же еще ты пойдешь?"

Федор — дворник нашего магазина, подрабатывающий на полставки еще в десятке мест, искренне считал меня своим другом лишь за то, что я всегда занимал ему денег на опохмел. Так уж получилось, что я никогда не отказывал этому, в общем-то, безобидному пьянчужке. К тому же Федор, как ни странно для синегала, всегда отдавал долги. А если и задерживал, то всегда считал своим долгом зайти и предупредить, чтобы я подождал несколько дней. В отличие от своих друзей, таких же пропойц, как и он сам, Федор пробухивал свои, кровно заработанные деньги, никогда не опускаясь до банального попрошайничества. За это я его уважал, если можно это определение применить к опустившемуся человеку. Дворник лечился от алкоголизма множество раз: зашивался, кодировался, сдавался в ЛПД и КНД, но проходил месяц-другой, Федор срывался и уходил в запой. Но, как ни странно, на работу он выходил даже под шафе, и делал её как положено. Поэтому и занимал я дворнику деньги в любое время. Без сотни-другой от меня не убудет.

— Занять? — спросил я дворника.

— Ни! — мотнул Федор головой. — Я же тебе еще должен.

— Отдать пришел?

— Ни! — опять замотал головой алкаш. — Пока нету! Как только зарплату дадут — враз верну, ты же меня знаешь!

— Тогда чего от меня нужно?

— Я тут с утра возле казино подметал, — заговорщически прошептал он. — Во чего нашел...

Федор разжал кулак, демонстрируя мне находку: на его грубой мозолистой ладони лежал невзрачный перстень-печатка из тусклого червленого металла, то ли серебра, то ли мельхиора. Ободок перстня и скоба были украшены арабской вязью. Центр — двумя треугольниками, входящими друг в друга и образующими шестилучевую звезду, в каждом луче которой был помещен непонятный символ. В центе звезды — большой зеленый камень, похожий на бутылочное стекло. Я взял перстенек в руки, покрутил его, пытаясь найти пробу, ведь даже на мельхиоре ставят соответствующий оттиск. Так ничего и не обнаружив, я вернул находку Федору.

— Бижутерия! — пренебрежительно сказал я. — Так, фитюлька!

— Не нужна? — искренне огорчился дворник.

— Да зачем он мне? Был бы еще золотой, а так...

— Подаришь кому-нибудь, — не унимался дворник.

— Кому? Хотя... Племяшу, может, подогнать? Он любитель всяких цепей и колечек с черепами, рокер недоделанный!

— Так возьмешь? — расцвел дворник.

— Ладно, — махнул я рукой, возьму! Доброта меня погубит! Чего хочешь за него?

Дворник вновь облизал губы и задумался, сложив их трубочкой:

— У... На шкалик дашь и нормально!

— Вот что, Федор, — произнес я, доставая деньги, — держи три сотни...

— Ни-ни! — замахал руками дворник. — Много этого!

— Ты мельницей не прикидывайся — бери, пока даю! И долг я тебе твой прощаю! Вдруг болт все-таки серебряный...

— Сережа, друг! — воскликнул дворник, пряча трясущейся рукой деньги в карман давно не стираной робы. — Ну, выручил, ну... А если все-таки не серебро? — неожиданно задумался он. — Тогда я тебе эти три сотни верну! Ты не сумлевайся!

— Не серебро, так не серебро! Мы с тобой в расчете! Ладно, топай, давай! Тебя уже, небось, корефули заждались?

— Ну, я побежал? — дворник преданно посмотрел мне в глаза.

— Ты еще здесь? — приподнял я одну бровь.

— Понял! Исчезаю!

Когда счастливый Федор вышел из магазина, ко мне подошел Санек:

— Чего там тебе на этот раз Федор сосватал?

— Да вот, болтяру притащил. — Я показал перстень Маменко.

— Раритетная вещица, — усмехнулся Санек. — Серебро?

— Да хрен его знает, пробы нет, — признался я. — В обеденный перерыв сгоняю в ломбард к Петьке. Пусть посмотрит.

— Ну-ну, — философски хмыкнул Санек и отправился раскладывать ценники.

Я примерил перстень на безымянный палец левой руки — печатка подошла идеально, будто по мне "шитая".

— Ну-ну, — тоже хмыкнул я, снимая перстень и пряча его в карман.

К двенадцати покупатели пошли валом, и я до самого обеда не вспоминал о своем приобретении. Быстренько перекусив, я решил не откладывать визит в ломбард, благо сие заведение находилось неподалеку — в ста метрах от магазина. Рулил в ломбарде мой однокашник по институту — Петька Панкратов. Если у меня возникали вопросы по драг. металлам я всегда шел к нему за советом. Он также прислушивался к моим советам, если собирался приобрести что-нибудь из бытовой техники. Такое вот взаимовыгодное сотрудничество. В ломбарде царила мертвая тишина и полумрак. За конторкой сидел Петька и что-то рассматривал в лупу.

— Здорово, Панкратыч! — бухнул я с порога.

— А, это ты, Юсуп! — обрадовался моему приходу однокашник, тоже назвав меня институтским прозвищем. Моя фамилия Юсупов, отсюда и Юсуп. — Заходи, покурим!

— Гляжу, скучновато у тебя. С клиентурой не густо?

— На хлеб с маслом хватает, и ладно! — отмахнулся Петька. — Всех денег все равно не заработать! Давай, проходи!

Мы прошли из приемной комнатушки в мастерскую, уселись на обшарпанные стулья и закурили.

— Ты какими судьбами? — осведомился Панкратов, выпуская в воздух струю сизого дыма. — Опять чего-то прикупил?

— Есть такое дело, — признался я.

— Я ж тебя предупреждал, если берешь что-нибудь с рук — зайди сначала ко мне! Я посоветую! А то опять дерьма хапнешь! Помнишь, как ты рандолевую цепуру вместо золота прикупил?

— Помню, — неохотно признался я. — Но в этот раз отдал три копейки, пропадут — не жалко!

— Ладно, показывай, чем прибарахлился.

— Вот, — я протянул перстень Петьке. — Посмотри, может серебряный?

— Нет, не серебро, — профессионально осмотрев колечко, заявил Панкратов.

— Барахло?

— Постой, может стоящая вещь. Сразу видно — старая работа! — сказал он, нацепив на глаз лупу. — Подожди-ка! — Петька скрылся в подсобке.

Его не было минут пятнадцать. Я уже начал нервничать — мой обеденный перерыв подходил к концу. Наконец однокашник вылез из конуры с озадаченным видом.

— Ни разу такого не видел! — признался он.

— Что?

— Повезло тебе, старина! Вещь неординарная, древняя! Изготовлен перстенек из самородной платины! — огорошил он меня. — А вот этот камешек...

— Бутылочное стекло, — хихикнул я.

— Угу, стекло... Настоящий изумруд! Правда хреново отделанный, огранка никакая... Но в те времена лучше и не делали. Однозначно могу сказать — вещь древняя, редкая!

— И сколько он может стоить? — осторожно спросил я.

— Даже не знаю, — пожал плечами Петька. — Но если найти настоящего коллекционера, думаю, что около сотни косых сдернуть можно.

— Деревяшками?

— Какие деревяшки? Еврики!

Я сглотнул подступивший к горлу комок: шутка ли, сто тысяч евро?

— А ты можешь найти такого коллекционера? — прямо спросил я однокашника. — Бабки попилим!

— Пополам? — по-деловому осведомился Петька. — Дружба дружбой, а табачок врозь!

— Пополам! — не дрогнув, подтвердил я. — По рукам?

— По рукам! Только есть одна проблема...

— Какая?

— Вдруг он ворованный? Попасть можем.

— Того, кто мне этот перстенек сосватал, я хорошо знаю. Если спалимся, стрелку на него кинем. А колечко заберут — невелика потеря...

— Сколько отдал?

— В общем, пятьсот рублей вышло.

— Да, пятихатка в наше время не деньги, — согласился Петька. — Зато в случае удачи поднимемся неплохо.

— Так давай, действуй! Тебе и карты в руки!

— Хорошо, сейчас я твое колечко сфотографирую во всех ракурсах. — Он вытащил телефон с мощной фотокамерой. — Полазаю в Интернете, размещу фотки на аукционе... А дальше... Дальше — видно будет.

Он несколько раз сфотографировал кольцо под разными углами.

— Держи меня в курсе, — сказал я, пряча находку в карман.

— Ты это, не посей! А то плакал наш шанс!

— Шанс, он не получка, не аванс! — промурлыкал я. — Не ссы, Петюня! Будет как в банке! Ладно, мне бежать пора! До скорого!

— Вечером отзвонюсь! — крикнул мне вслед Петька.

Днем ранее.

Время в казино течет незаметно. Уловить его стремительный бег в этом заведении практически невозможно. В помещении нет окон, нет настенных часов, нет ничего, что напомнило бы азартному игроку о времени. Здесь все подчинено единственной цели — как можно дольше удержать клиента за игровым столом. Принцип "время — деньги" стал законом для заведений подобного рода, который неукоснительно исполнялся всеми сотрудниками казино. Крупье Николай Табакин выполнял это правило неукоснительно: вот уже несколько часов он не выпускал из-за стола группу малолеток — трех парней и девчонку восемнадцати-двадцати лет, весь вечер соривших в казино деньгами. Нужно признать, хорошими деньгами! На это уж глаз у Табакина был давно наметан — чай не первый год рулетку крутил. За три часа игры эта малолетняя компания умудрилась спустить почти двадцать тысяч зеленых! И останавливаться на достигнутом явно не собиралась.

"Халявное бабло, — размышлял Николай, — напарили где-то. Вон, как легко просаживают! Везет же лошарам! Нет, этого нельзя так оставлять!"

Он сделал знак напарнику, чтобы тот подменил его за столом, а сам стремительно покинул игровой зал. Он пробежал по коридору в административный корпус и остановился перед дверью кредиторов, ссужающих под бешенный процент деньги страждущим "продолжения банкета" проигравшихся в пух игровым. Они не требовали никаких документов или гарантий, но стоило только просрочить с возвратом долга... Рассчитаться практически невозможно! Каким способом кредиторы вышибали деньги с проштрафившихся должников, Николай предпочитал не задумываться. Он толкнул дверь и вошел внутрь. Хозяин кабинета — Стас, крепкий мужик лет сорока с жестоким волевым лицом, абсолютно лысым черепом, изломанными и сплюснутыми ушами профессионального борца, вальяжно восседал в глубоком кресле, закинув ноги на стол. Он курил, задумчиво глядя в окно. Его помощники: Карась и Толик, парни, лет по двадцать пять, тоже бывшие спортсмены, то ли боксеры, то ли самбисты, беззастенчиво дрыхли, развалившись на мягких кожаных диванах для посетителей.

— А, Калямба! — оживился лысый, увидев Табакина. Он явно скучал. — Заходи, покурим, — предложил кредитор.

— Стас, пошептаться бы, — сказал Николай.

— У меня от пацанов тайн нет, к тому же они дрыхнут, как сурки. Опять всю ночь в клубе бухали... Так что ты трави про свое горе, не стесняйся!

— У меня за столом малолетки бабки спускают, — сказал Табакин. — Явно не кровные! Уже двадцать тонн скинули, а тормоза до сих пор не включают!

— Думаешь, напарили где-то?

— К бабке не ходи! — воскликнул Николай. — Я этих чувачков влет прокусываю, ты ж меня знаешь, Стас! Я хоть раз ошибся?

— Не было такого, — признал лысый, перебрав в уме все подобные случаи. — Предлагаешь пощипать?

— А то? Думаю, навар будет не хилый! И палева никакого — залетные малолетки, как пить дать, залетные! Случайно кинули кого-то, придурки...

— Ты точно уверен, что за ними никто не стоит? — перебил Табакина Стас.

— Да лошары они! Просто повезло уродам! Грех такой случай упускать!

— Ладно, — почесавшись, согласился Стас. — Посмотрим на твоих малолеток. Если дело выгорит, получишь своих десять процентов.

— Пятнадцать! — неожиданно заявил Табакин.

— Это с какого перепугу? — прищурился Стас. — Ты-то ничем не рискуешь!

— Без моих наводок у вас не было бы ничего! — стоял на своем Николай. — А я до сих пор не ошибался! Риск минимальный!

— Хорошо, Калямба, — согласился Стас, — получишь пятнашку! Ты и вправду незаменимый работник...

Входная дверь неожиданно резко распахнулась, и в кабинет вошел молодой парень, один из той самой троицы малолетних оболтусов, просаживающих за игровым столом шальные деньги.

— Физкульт привет! — развязно произнес парниша, без приглашения падая в кресло напротив Стаса.

— Чем могу помочь, молодой человек? — излишне вежливо произнес Стас, убирая ноги со стола.

— Мне сказали, что здесь можно разжиться бабосами под процент. Ты, что ли, тута главный?

— Да, я директор кредитного отдела, — подтвердил Стас. — Только я, молодой человек, денег кому попало не даю! Босоты в городе хватает, бегай потом за вами, ищи...

— А я — не кто попало! — нагло перебил Стаса малолетка, цедя слова сквозь зубы. — И не в долг прошу, а под залог! Просто налички мало с собой прихватил, — строя из себя "делового", пояснил парень. — А ваши уроды, — он кивнул в сторону Табакина, — все бабки вытянули! Ну ничего, я еще опущу это казино! — мрачно пообещал он.

— Много текста, молодой человек, — холодно произнес Стас. — Вернемся к нашим баранам: что в залог?

— Вот. — Паренек вытащил из кармана штанов изящное бриллиантовое колье и небрежно бросил его на стол перед Стасом.

— Занятная вещица, — произнес кредитор, рассматривая драгоценность. Если он и удивился, то вида не подал. — И сколько вы за нее хотите?

— Пятера зеленью, и она твоя, — растягивая слова, вновь процедил парнишка.

— Пятера, говоришь? — лысый задумчиво крутил колье в руках. — Вот что, пацан, — наконец принял решение Стас, — держи две штуки...

— Да она раз в десять дороже стоит! Это грабеж! — возмутился парнишка.

— Ты дослушай сначала! — невозмутимо осадил малолетку Стас. — Возьмешь два куска, поиграешь, пока мой человек твою цацку проверит! Вдруг ты мне стекло впариваешь...

— Настоящие бриллианты! — набычился парнишка.

— Вот если настоящие — получишь еще три тонны! Ферштейн?

— Гони два куска, — согласился продавец. — Когда за остальными зайти? — В том, что бриллианты настоящие, пацан, видимо, не сомневался.

— Через полчаса, — произнес Стас, доставая из сейфа две пачки зеленых сотенных купюр.

Пацан сгреб со стола деньги и нервно засунул их в карман мятых брюк.

— Я зайду через полчаса, — буркнул он, выходя из кабинета.

Дверь громыхнула, разбудив спящего Карася.

— Че тут у вас? — охрипшим голосом поинтересовался вышибала, оторвав голову от подушки.

— Проснулся, морда? Клиент нервный дверью нашумел! — пояснил Стас, вновь закидывая ноги на стол.

— Может, пробить ему башку, чтобы в следующий раз не шумел?

— Сами разберемся! — отрубил лысый.

— А! — произнес Карась, падая обратно на диван.

— Ну, что я говорил? — довольно усмехнулся Табакин. — Напарили поцики где-то цацек и бабла.

— Похоже на правду, — согласился Стас. — Это камушки не меньше тридцадки тянут, а они их за пятифан скидывают!

— Я думаю, что это не единственная побрякушка, — сказал Николай. — Нужно их как следует тряхнуть!

— Согласен. Значит так, слушай и запоминай: сейчас вернешься за игровой стол, и, как только наш нервный поц свалит за бабками, постарайся выманить на улицу оставшихся малолеток. Понял?

— Не парься, Стас, — успокоил лысого Табакин. — Все будет в ажуре! Это ж лошары! Корчат из себя крутых, а жизни-то совсем не нюхали!

— Ладно, нюхач, вали, работай! — повелительно произнес Стас. — Мне еще пацанов надо растолкать — времени в обрез!

— Я уже убежал! — Табакин поднялся из кресла и подошел к дверям. — Только не упустите их — чувствую, куш будет солидный...

— Слышь, умник, — разозлился лысый, — не учи! Лучше свою работу делай!

Николай выскочил в коридор и побежал к столу. Безбашенных малолеток лучше держать под контролем и именно за своим игровым столом. А то мало ли чего! Его опасения не оправдались: давешняя троица сопляков все так же тусовалась возле его стола.

— Спасибо, Жека, выручил! — шепнул он приятелю, занимая место крупье.

— Ну что, господа, продолжим? — риторически поинтересовался Табакин, поигрывая шариком от рулетки.

— Леха, на чё ставим? — произнес один из троицы, не тот, который продавал колье.

— Да мне по барабану, Сивый! Ставь на че хочешь! А если ума не хватает цифру придумать, у Ленки спроси, — скривил губы Леха. По всей видимости, он был в этой компашке за старшего.

— Ленок, ну подскажи номерок, — хохотнул Сивый.

— На красное поставь, — томно произнесла девчонка, хлопая длинными накрашенными ресницами.

— Ты че, дура? Я ж номер просил!

— А мне нравится красное, — растягивая слова ответила Ленка.

— Ставь, Сивый, на красное! — посоветовал Леха. — Верняк!

— Эх, была, не была! — Сивый махнул рукой, высыпая на стол все имеющиеся у него фишки. — Все на красное!

— Господа, — официально произнес Николай, — ставки сделаны! Ставок больше нет! — Табакин отработанным жестом крутанул рулетку и запустил шарик. — Двадцать семь, черное! — объявил он.

— Ленка — кобыла! — выругался Сивый, наблюдая, как крупье сгребает фишки. — Говорили мне, послушай телку и сделай все наоборот! У-у, блин!

— А че я, я — ничо! — вновь томно произнесла девица, и не думая обижаться.

— Да ты по жизни ничо! — негодовал паренек. — На хрен только мы тебя с собой взяли? Все деньги спустил!

— Да не кипишуй ты, Сивый! Щас бабосов принесу! На вот, моими фишками поиграй.

Он ссыпал Сывому остатки разноцветных кругляков и вышел из зала.

"Пора!" — решил Табакин и вновь сделал знак напарнику, чтобы тот его подменил.

Выскочив на улицу, Табакин огляделся: в этот поздний час возле казино было пустынно. Только перемигивались светодиодами сигнализации припаркованные машины постоянных игроков. Кинув беглый взгляд на часы, Николай поспешил в зал. Подойдя к столику он негромко произнес, обращаясь к Сивому:

— Молодой человек, вас зовут на улицу.

— Кто?

— Товарищ ваш, тот, который вышел.

— Нафига?

— Да мне-то, откуда знать? — пожал плечами Николай. — Он попросил. Я передал вам его слова.

— Ленка, ты поиграй...

— Нет, он просил, чтобы вы вместе подошли, — настойчиво вдалбливал Табакин. — Вы не переживайте, ваше место никто не займет! Я лично прослежу! Таких солидных клиентов мы уважаем...

Парнишка раздулся от осознания собственной значимости и сунул пару фишек Табакину.

— На чай! — по-барски произнес он.

— Премного благодарен! — чопорно поклонился Николай. — Только поторопитесь, вас ждут!

— Ленка, потом доиграем!

— Ну вот, — надула губки девчонка, — так хорошо сидели...

— Пошли, говорю, Леха зовет! Еще вернемся!

— Будем ждать, — в тон Сивому произнес Табакин. — Возвращайтесь!

Сивый схватил девчонку под руку, и они вместе вышли на улицу. Выскочивший вслед за ними Табакин успел увидеть лишь как Карась и Толик грузят в джип Стаса два безвольных тела. Никто из них не заметил в темноте, как из кармана брюк Сивого выпал на асфальт невзрачный перстень.

— Все чисто? — осведомился Стас.

— Чисто! — ответил Табакин, озираясь по сторонам.

— Мы погнали. — Лысый врубил фары, джип выскочил на дорогу и через секунду скрылся за ближайшим поворотом.

— Вот и ладушки! — потер руки в предвкушении хорошей добычи Николай. А что она будет хорошей, он ни капельки не сомневался.

* * *

Леха пришел в сознание в каком-то мрачном подвале: сочащиеся влагой стены, обвалившаяся штукатурка, открывающая кривую кирпичную кладку, тусклая запыленная лампочка под низким потолком. Руки и ноги парня оказались примотанными скотчем к ножкам и подлокотникам старого, но еще крепкого кресла. Леха подергался некоторое время, пытаясь освободиться, но привязан он был на совесть. От бесплодных попыток лишь разболелась голова. Чувствовал он себя скверно, словно с большого бодуна. Леха постарался вспомнить, как он попал в этот подвал, но в голове было пусто. Последнее, что он помнил, это как переступал порог кабинета кредиторов. И все. На этом воспоминания обрывались.

— Эй! — дрожащим голосом проблеял он. — Есть тут кто?

— Очухался, болезный? — Из темного угла под свет тусклой лампочки выбрался Карась.

— Ты кто? — испуганно произнес Леха. Спящего в кабинете лицом в подушку Карася он не разглядел, поэтому узнать своего надзирателя не мог.

— А какая разница? — Карась медленно приближался к жертве, сжимал и разжимал кулаки, демонстративно похрустывая суставами пальцев. — За свои делишки отвечать придется!

— Какие делишки?! — взвизгнул паренек.

— Неправильный ответ! — ухмыльнулся Карась, ударив Леху коротким хуком в челюсть.

Тяжелое кресло покачнулось, но устояло. Пацан подозрительно тихо себя вел, уронив голову на грудь. Из рассаженной губы на светлую футболку стекала тоненькая струйка крови.

— Карась, мать твою, опять вырубил клиента? — раздался недовольный голос Стаса. — Он че, боксерская груша? За вами, придурками, глаз да глаз... Тащи воды — отливать будем!

— Я щас, — засуетился Карась. — Я ведь его тихонько, Стас...

— Воду тащи! Если ты, дятел, ему челюсть сломал, и он разговаривать не сможет... — угрожающе прошипел лысый. — Я тебе яйца откручу!

— Да у нас же еще его дружбан! Если этот разговаривать не сможет — разговорим его приятеля! Да и телка на худой конец...

— Ты еще здесь? — Стас набычился, нехорошо сверкнув глазами.

Карась не стал больше оправдываться, он знал, что когда босс зыркает вот так из-под насупленных бровей, с ним лучше не пререкаться — может выйти себе дороже. Поэтому он поспешил выполнить распоряжение Стаса. Через мгновение Карась притащил погнутое ведерко наполненное вонючей рыжеватой водой, набранной из ржавого вентиля системы отопления.

— Лей! — коротко приказал лысый.

Карась перехватил ведерко поудобнее и с размаху окатил окровавленного паренька. Тот вздрогнул и застонал. Затем открыл глаза и обвел мутным взглядом своих истязателей.

— Очнулся, терпила! — довольно оскалился Карась. — Мычать еще не разучился?

— За что? — просипел пацан.

— А то ты не знаешь? — Карась ухватил парня за горло и сжал пальцы.

Тот забился, захрипел, пуская кровавые слюни. Карась явно наслаждался мучениями паренька.

— Хватит! — вмешался Стас.

Карась нехотя отпустил горло пацана.

Леха закашлялся, воздух со свистом выходил из передавленного горла.

— Не... надо... больше... — с трудом прошептал он.

— Это от тебя зависит, — заявил лысый. — Если не хочешь вновь попасть в руки этого садюги...

— Да я его только пощекотал! То ли еще будет? — нагонял жути на паренька Карась.

— Если не хочешь продолжения банкета, — произнес Стас, — придется тебе все выложить...

— Я не понимаю, что выложить?

— Вы, малолетки, кинули на бабки серьезных людей! А за это нужно отвечать! Где деньги?

— Каких серьезных людей? — выпучил глаза Леха. — Какие бабки?

— Ты дурочку-то не включай! — рявкнул Стас. — Какие бабки ты в казино просаживал? Кровно заработанные что-ли?

— Кровные! — неожиданно для Стаса заявил пацан. — Долги стрясли — вот и гуляли!

— Долги-и-и? — протянул лысый. — Интересно, кто ж это так попал, что в уплату даже бриллиантовое колье ценой в сотню зеленых косарей не пожалел?

— Да есть один придурок, — сплюнув кровь из разбитой губы произнес Леха, — нарик конченый... Он у нас ханку в долг брал... Как сумма солидная набралась, мы его на счетчик поставили... Время идет, а бабок у него как не было, так и нет... Раз в десять больше суммы натикало.

— Знакомая история, а босс? — развеселился Карась. — Коллеги, значит?

— Ну, допустим, я поверил, — все еще сомневаясь, произнес Стас. — И откуда же этот твой терпила-нарик такие бабосы нарыл?

— Прижали мы его, пером глотку пощекотали, — продолжил Леха, — не найдешь бабок — кончим! Нарик в крик: не убивайте, говорит, отдам бабло! У папана нычка есть, место знаю... С лихвой, значит, верну...

— И кто ж у нас папан, что такие цацки в нычке держит? — потер лысину Стас.

— Не поверишь, — усмехнулся Леха, — то ли казах, то ли узбек. Фермермерствует в поселке... Пацаны, да развяжите меня, — попросил он, — я думаю, мы договоримся!

— Карась, распутай пацана! — приказал Стас. — А ты давай, трави свои байки. Только если ты нас за лохов держишь...

— Мужики, да я понял уже! — Леха потер освобожденной рукой опухшую скулу.

— Знать, богатый фемер папан этого вашего нарика, раз нычки такие держит?

— Да какой нахрен богатый — голь перекатная: пяток свиней, корова, да трактор ржавый! Беженец, одно слово!

— Так, стоп! — не понял лысый. — А откуда цацки?

— Да хрен его знает? — пожал плечами Леха. — Только нычка есть! Да такая!!! Я ох...ел когда увидел...

— Вот что, поц...

— Леха меня зовут.

— Давай-ка, Леха, поподробнее: о нарике, о папашке его, и про цацки, есно, не забудь!

Освобожденный от скотча пленник, морщась, отрывал остатки липкой ленты с рук. Он почти успокоился и уже не боялся бывших истязателей. Их мотивы ему были вполне понятны. Они с Сивым замимались тем же, только на более мелком уровне. Не зря же Карась назвал его "коллегой". Стас не торопил бывшего узника, а терпеливо дожидался обещанного рассказа. Леха наконец оторвал последний кусочек скотча с прилипшими к нему волосами.

— Папахен этому нарику не родной, — сказал он. — Появился в поселке лет семь-восемь назад. Беженец, из черножопых. На его мамке подженился, выправил документы, хозяйство завел. Типа фермер, мать его! Ну, вот, значит. Придавили мы поцика, он про заначку отчима и брякнул... Мы его за жабры: давай, показывай! Он нас в старый хлев привел... Свиное дерьмо счистил, несколько досок гнилых с пола поднял... Там сундук, старый такой, металлом проклепанный... Крышку поднял, а там... Мама не горюй!!! Зелень, Евро и цацки... Полный сундук!!! Мы с Сивым по горсти цацок хапнули и баксов по паре пачек... Но в том сундуке меньше не стало! Вот ей-ей! А того, что взяли, с лихвой долг перекрыть...

— И в каком поселке этот фермер обитает? — прищурился Стас.

— Поселок Новый, пара часов езды от города.

— Место запомнил?

— С закрытыми глазами доведу... если долю дадите, — помедлив, добавил он.

— Да ты охренел! — возмутился Карась. — Скажи спасибо, жив остался!

— Тихо, Карась, не кипишуй! — осадил боксера Стас. — Если пацан правду сказал, от нас не убудет. Но если по ушам нам съездил — не жилец! Кореш твой с бабой покуда в подвале посидят, а мы пока в поселок смотаемся, посмотрим сундучок с цацками. Карась, заводи драндулет.

Из ночного города вылетели на бешенной скорости, благо дороги в этот поздний час были пустынны. До поселка Нового долетели меньше, чем за час. Стас гнал машину, как умалишенный. Очень уж ему хотелось пощупать баснословное богатство таинственного узбека. К заброшенному свинарнику они подкатили с потушенными фарами — незачем привлекать лишних свидетелей. Навесной замок Леха открыл кривым ржавым гвоздем.

— Пошли! — призывно шепнул он, проскальзывая в вонючую темноту старого свинарника.

— Карась со мной, Толик у машины, — распорядился Стас.

После того, как в свинарник проскользнул Карась, лысый плотно прикрыл за собой дверь и включил мощный "маглайтовский " фонарик. При свете фонарика Леха споро разбросал в стороны остатки прелой соломы и навоза, обнажив черные подгнившие доски. Стас подошел поближе, освещая фронт работ. Вскоре доски были подняты. В глубокой яме обнаружился искомый сундук, накрытый поеденной плесенью дерюгой. Леха спрыгнул в яму и стянул с сундука ветхую тряпицу. Сундук оказался таким, как и описывал Леха: массивным и почерневшим от времени.

— Ну, что я говорил? — Леха откинул незапертую крышку сундука и погрузил руку в груду переливающихся в свете фонарика драгоценностей.

— Мать моя, женщина! — пораженно выдохнул, обалдевший от обилия сверкающих цацок Карась.

— Вот так беженец-узбек! — хлопнул себя по лысине ладошкой Стас. — Кто ж ты такой, дьявол тебя задери?

Глава 2

Стас пришел в себя в кромешной темноте. Чудовищно болела голова, и онемели связанные за спиной руки. Несколько минут Стас лежал неподвижно, стараясь справиться с головной болью. Прижавшись лбом к холодному бетонному полу, ему удалось слегка унять болезненную пульсацию в голове. Когда боль немного улеглась, Стас начал вспоминать события последних дней, которые довели его до такого плачевного состояния. А ведь еще недавно ему казалось, что он таки ухватил удачу за хвост. Чертова жадность! Ведь и дурак должен был догадаться, что чурка-фермер лишь прикрытие! Что не может быть у деревенского свиновода такого сундучка! Но цацки ослепили, отключили мозги напрочь! Заставили его, в общем-то тертого калача, забыть об опасности! Нужно было сразу бросать все и шкериться... Залечь на дно. Чистого бабла, чтобы прожить безбедно несколько лет хватило бы... Отлежались бы цацки до поры, до времени... Но слинять не удалось — таинственные хозяева сокровищ оказались быстрее: он паковал шмотки, когда в его квартиру нагло вломились незваные гости. Они не стучались и не звонили в дверь, они ловко вскрыли навороченный замок, стоимостью несколько сотен долларов, простой отмычкой и вошли в чужую квартиру как к себе домой. Поглощенный сборами Стас не заметил их появления, продолжая копаться в вещах.

— Стасик, братела, далеко намылился? — услышав голос незваного гостя, кредитор вздрогнул и втянул голову в плечи. Он хорошо знал обладателя этого тоненького, слегка шепелявого голоска не понаслышке, ибо принадлежал он очень известной в городе личности — авторитетному вору-рецидивисту Штырю, считавшегося правой рукой местного "смотрящего", вора в законе Колпака. Стас обернулся, вымученно улыбаясь:

— О! Штырь! А ты как вошел? Я чё, дверь не закрыл?

— Дождешься от тебя, — Штырь демонстративно позвенел набором отмычек. — Молодость решил вспомнить... А замок у тебя говно, хоть и дорогой!

— Так позвонил бы...

— Хочешь сказать, что открыл бы? — Штырь прищурил один глаз, отчего его востроносенькое личико стало похоже на хитрую мордочку хорька.

— А чего мне скрываться? — Стас демонстративно пожал плечами.

— Слышь, Лысый, давай не будем говорить друг другу комплименты! — шепелявый голосок Штыря неожиданно стал колючим и ледяным. — Твои подельнички уже тебя слили... Ты хоть знаешь, дятел, кого киданул? Ты Казначея нагрел!

— Общак?! — холодея от ужаса, прошептал Стас.

— Догадливый! — усмехнулся Штырь, закуривая сигарету.

— Я же не знал! — понимая, что запираться бесполезно, воскликнул кредитор.

— А никто не знал, где Казначей общак хранит, — стряхивая сигаретный пепел на дорогой ковер, произнес Штырь. — Но проколов у него ни разу не было, и это всех устраивало...

— Так этот урюк-азиат и есть Казначей? — не поверил Стас.

— Ес, обхсс, — присказкой Вицина из "Джентльменов удачи" ответил Штырь. — Короче, где твоя доля общака?

— Я покажу... Верну все... Гадом буду! Все, что взял... — Стас прекрасно понимал, что с ворами шутки плохи. Если уж они вычислили его, надо постараться выйти из конфликта с наименьшими потерями. Иначе хана — замочат!

— Хорош трындеть, Лысый! — потерял терпение Штырь. — Где? А мы уже сами решим, как крысу наказать!

— Штырь, ты ж меня знаешь! Какая из меня крыса? Пощипали терпилу — делов-то! Если б я знал...

— Где общак?

— На даче цацки, — признался Стас. — Отработанное дома западло хранить... Мало ли...

— Поехали! — приказал Штырь.

Забрав драгоценности, братва и не подумала отпускать неудачливого грабителя.

— Поедешь с нами, — безапелляционно заявил Штырь. — Проверим цацки, не утаил ли?

— Вы чего? Все, что было...

— А это Казначей проверит. Он-то и решать будет, чего с тобой делать. Мочить, — он недобро ухмыльнулся, — или косяк отрабатывать...

Но до поселка "Новый", где проживал Казначей, они не доехали. Черный "Крузак" Штыря неожиданно свернул с трассы и углубился в живописные заросли орешника.

— Э-э-э... Братва, вы чего? — забеспокоился Стас. — Куда это вы меня? Я же все вернул!

— Да не ссы ты, Лысый! — покровительственно похлопал по плечу Стаса Штырь. — К Колпаку на фазенду едем, а не тебя закапывать. Там и Казначей сейчас обитает после всех заморочек...

"Может, пронесет?" — подумал Стас, но не угадал.

Не пронесло.

Сначала его заперли в подвале, а затем началось.

— Ну что же ты, братела, нас перед такими авторитетами лохами выставляешь? — прошипел по-змеиному Штырь, появляясь в подвале через пару часов. — Мы тебе поверили, а ты самую дорогую цацку заначил! Где болт, Лысый?

— Ты о чем, Штырь? Какой болт?

— Так, пацаны, — обратился к подручным вор, — поясните товарисчу политику партии! А я пока покурю.

Покидая подвал, Штырь поплотнее закрыл за собой дверь, чтобы не беспокоить истошными криками жертвы остальных обитателей особняка. Били Стаса долго и со знанием дела. В конце концов, спасительный обморок избавил его от дальнейших страданий.

— Да уж, попал, так попал, — прошептал распухшими губами Стас. — Как теперь из этого дерьма выбираться?

В подвале вспыхнул свет. На пороге возникла худосочная фигура Штыря.

— О! Очухался, — радостно воскликнул он. — Здоровый ты, Стасик! Сразу видно — спортсмен! Дальше будешь в несознанку играть?

— Не знаю я ни о каком болте, — губы Стаса разбухли и едва шевелились. — У пацанов моих спроси, они подтвердят...

— Рад бы, Стасик, да с них теперь разве что ОН спросит, — ткнул пальцем в потолок Штырь. — Зарыли их уже...

— Сука ты, Штырь! — сплюнул кровавую слюну Стас. — Нормальные пацаны были...

— Да, мои головорезы перестарались, — согласился вор.

— И чего про твою болтяру?

— Да ничего! Как в воду... Твои поци тоже ни гу-гу!

— А я тут каким боком? Ведь даже в глаза не видел!

— Этот болт пацанила опознал... Ну, тот, который вас на общак навел. Когда вы их глушили, он у него на кармане был. А когда он очухался — болтик тю-тю, уплыл! Вы же их шмонали?

— Шмонали. Но я все отдал... И чего вам этот болт сдался?

— Казначей сказал, что эта фитюлька стоит больше, чем все цацки в общаке!

Стас закашлялся, представив примерную стоимость перстня.

— Может, выпал где? Мы их на машине Карася возили...

— Да раскидали мы его тачилу по гайкам, — не дал договорить Стасу Штырь. — Нету!

— У меня его нет! — устало произнес Стас. — Можете убивать — мне все равно.

— Ну, раскинь серым веществом, может, чего вспомнишь!

— У меня в башке не осталось ничего, — сморщился кредитор. — Вышибли все!

Неожиданно в кармане у Штыря зазвонил мобильник. Вор вытащил телефон и поднес его к уху:

— Слушаю, Ашур Соломонович! Да? А что с Лысым делать?

Стас затаил дыхание, видимо решалась его судьба.

— Пусть живет? (Стас облегченно выдохнул.) Понял, Ашур Соломонович, понял.

Штырь спрятал мобильник обратно в карман и наклонился над лежащим кредитором:

— Повезло тебе, Лысый — жить будешь! Есть след от болта! Да, и нам ты ничего больше не должен. Пацаны твои заплатили... Сейчас я тебя отпущу, но лучше на глаза мне больше не попадайся!

* * *

Петька, как и обещал, разместил объявления о продаже перстня на нескольких Интернет-аукционах коллекционеров раритетных драгоценностей. Уже к вечеру следующего дня он получил несколько заманчивых предложений. Но Петька отчего-то медлил, не спешил связываться с покупателями, предлагавшими за кольцо суммы в два-три раза большее, нежели он предполагал первоначально. Жажда наживы захватила Панкратова, он, словно заядлый охотник, старался выйти на крупную дичь. И он дождался: еще сутки спустя на "мыло", указанное в лоте для связи, пришло короткое письмо, в котором некий неизвестный джентльмен предлагал за перстень кругленькую сумму — пять миллионов евро. Так же покупатель сообщал, что если кто-нибудь предложит большую сумму, то он готов поторговаться и за ценой не постоит. Петька, словно не веря в случившееся, прочитал письмо несколько раз. Затем несколько минут он изумленно смотрел в экран монитора. Магическая надпись "пять миллионов евро" гипнотизировала его словно удав кролика.

— Пять лимонов!!! — наконец восторженно заорал Панкратов, выходя из ступора. — Пять лимонов!!! Я богат!

Он схватил телефон и начал лихорадочно набирать мой номер. Несколько раз он сбивался, нахлынувшее возбуждение не давало ему сосредоточиться. Он несколько раз глубоко вздохнул, стараясь унять дрожь в руках.

— Черт, — выругался он, — номер же забит в телефон!

Через секунду он услышал в трубке мой сонный голос:

— Петька, тебе чего, делать нефиг? Три часа ночи! Мне завтра на работу...

— На хрен брось свою работу! — брызгая слюной, заорал Панкратов, не думая о том, что уже давно перебудил всех соседей. — Мы богаты!

— Нашел покупашку? — оживился я.

— Да еще какого! Пять лимонов за болт...

— Деревяшек?

— Да ты достал своими деревяшками! — возмутился Петька. — Настоящей свободно конвертируемой валютой! Пять лямов евро! Не слабо?!

— ...

— Чего замолк? Обделался от радости?

— Почти!

— Так что береги перстенек пуще глазу! Сейчас договорюсь с ним о встрече, потом тебе перезвоню. Если у нас все прокатит... — Панкратов мечтательно закатил глаза.

— Не говори гоп, пока не перепрыгнул! — Я постучал костяшками пальцев по деревянной столешнице и сплюнул через левое плечо.

— Сплюнь! Все у нас получиться!

— Уже сплюнул!

— Тогда до связи! — Петька положил трубку.

* * *

Сказать, что звонок Панкратова меня обрадовал, это не сказать ничего. Спать я больше не мог: одурманенное баснословно большой суммой денег воображение рисовало радужные картинки моего дальнейшего безоблачного существования. Миллионщик, черт его дери! Наконец-то можно бросить опостылевшую работу и найти себе дело по душе! Но сначала отдохну. Оторвусь на всю катушку. С такими-то бабосами любая страна мира встретит меня с распростертыми объятиями! Куда ж податься-то? Ведь и не был нигде. В Европу: Рим, Париж, Берлин? Или в Азию: Тайланд, Бангкок, Сингапур? Америка? А махну-ка я для начала в кругосветку! Мир посмотрю. Решено, если срастется — покупаю кругосветный тур! А после куплю себе коттеджик за городом, тачку хорошую... Женюсь, может быть. Нет, с этим делом спешить не стоит. Сначала поживу в свое удовольствие. А там поглядим... На этой "мажорной ноте" меня и сморило.

Петька позвонил часов в восемь утра:

— Юсуп я договорился с покупашкой о встрече.

— Сегодня?

— Да. Встречаемся в четыре. Ресторан "Утка по-пекински". Знаешь где?

— У стадиона, на Спортивной.

— Точно! Подваливай туда заранее. Ко мне не подходи. Пристройся где-нибудь в уголке и наблюдай. Сначала я обговорю с покупашкой условия сделки, чтобы нас не кинули. Сумма-то не маленькая...

— Ага, — согласился я. — Пять лямов! Офигеть! Я до сих пор поверить не могу!

— Ладно, не бзди, прорвемся! — обнадежил меня Панкрат. — Заживем как короли! Да, если что-то пойдет не так, постарайся свалить по-тихой. У меня-то перстня нет — взять нечего.

— Понял я, Панкратыч, понял. Сначала разведка.

— Во-во, проверим коллекционера на вшивость. Давай, обговорим все после встречи с покупашкой.

— Давай! — сказал я, после чего в трубке раздались короткие гудки — Петька отключился.

После этого я позвонил на работу и сообщил, что беру сегодня выходной. Благо, что график работы в магазине скользящий, и договориться о незапланированном отгуле большого труда не составило. Выхарив выходной, я на скорую руку приготовил завтрак из двух сосисок, неизвестно с каких времен завалявшихся в пустой морозилке, и куска черствого хлеба. Быстренько схряпав это чудо кулинарии, я вновь завалился спать, чтобы к моменту встречи в ресторане быть в форме. Обед я благополучно проспал, но оно и к лучшему: в доме шаром кати, а в холодильнике мышь повесилась. Поем в ресторане. На часах — половина третьего. Как раз чтобы к половине четвертого быть в "Утке". Я не спеша умылся, оделся поприличнее и вышел из дома. Левую руку с надетым на палец перстнем я благоразумно держал в кармане, чтобы не светиться зазря. Общественным транспортом я решил не пользоваться, так же не стал ловить и такси.

— Прогуляюсь, — сказал я себе, — времени достаточно, погодка шепчет.

Погодка для середины апреля действительно стояла теплая, я даже слегка вспотел в довольно-таки легкой куртке. К заведению с красными бумажными фонариками над входом я подошел в двадцать пять минут четвертого. Панкратыча еще не было. Я спокойно достал сигареты и закурил. Как это не покажется странным, но никакого мандража я не испытывал. Почему-то мне казалось, что все у нас с Петькой получится. Что будущее мое будет радужным и безоблачным. Бросив окурок в урну, я вошел в китайский ресторанчик. Куртку я не стал оставлять в гардеробе, она была легкой и сошла за обычный пиджак. Небольшой зал был в этот час практически пустым: за столиком у сцены сидела средневозрастная влюбленная парочка, целующуюся взасос с подростковой резвостью после каждого выпитого бокала вина. А выпили они, судя по длительности и частоте поцелуев уже изрядно. За столиком возле окна — двое мужиков, распивающих со знанием дела графинчик белой. И все! Кроме персонала больше в ресторанчике людей не было. Я выбрал столик в темном углу возле дверей. Если что не так пойдет — слиняю по-бырому. Едва моя задница плюхнулась на мягкую подушку кресла, к столику подгребла симпотная официантка-китаяночка. Она протянула мне книжку-меню и поинтересовалась:

— Сто кусать будете?

— Так, — листая меню, произнес я, — салатик какой-нибудь... Ага, вот, с кукурузой, рисом и крабами. Кальмар во фритюре... На горячее мясо с картошкой... Только это... соуса вашего сладкого не надо, не люблю я его.

— Холосо, — кивнула китаянка.

— Водки двести пятьдесят и сок яблочный, — подумав, добавил я. Хоть особого мандража я и не испытывал, но некоторую нервозность ощущал. Шутка ли: пять лямов?

Официантка незаметно испарилась. Через пару минут на столе возник запотевший графинчик с зеленым змием, сок и салат.

— За удачу! — Начислил я себе стопарик, а затем ловко его замахнул.

Водка ледяной струйкой пробежала по пищеводу, а затем взорвалась в желудке маленькой ядерной бомбой. Сунув в горящую глотку порцию салата, я начислил себе еще. В это время в ресторанчик зашла еще одна влюбленная парочка, на десяток лет моложе первой. Они уселись за соседний столик. Парень загородил меня широкой спиной от остального зала — просто замечательно! Когда китаянка принесла горячее я уже успел пропустить третью стопку белой. И без того приподнятое настроение стремительно улучшалось. Я уже жил предвкушением... Без пяти четыре в зале появился Панкратыч в сопровождении двух мужчин. Один — щуплый, круглолицый, с узким разрезом глаз и абсолютно лысой головой, бликующей в лучах светильников. Явный азиат, казах или узбек. Одет неброско: однотонный свитер крупной вязки, черные джинсы и кроссовки. Второй — худой, вертлявый. Одутловатое личико и острый длинный нос делали его похожим на хитрого лисенка. Одет броско: дорогой костюм с "искрой", лаковые штиблеты, небрежно завязанный большим узлом яркий галстук.

"Этот, что-ли, миллионер? — оценивая спутников Панкратова, подумал я. — Не похоже..."

Петька пробежался взглядом по столикам, заметил меня, но вида не подал. Молодец, хорошо держится!

— Если не возражаете, — произнес Панкратов, обращаясь к покупателям, — расположимся за этим столиком.

Он плюхнулся на стул через два столика от моего, усевшись лицом ко мне. Его спутникам не оставалось ничего другого как усесться ко мне спиной. Удачно! Меня не видно, зато сквозь негромкий разговор моих соседей — парня с девушкой, я могу услышать, о чем будет договариваться Панкратыч. Едва они устроились, к ним подскочила официантка:

— Кусать будете?

— Мне чашечку капучино, — произнес Петька.

— Ашур Соломонович, тебе чего-нибудь взять? — спросил азиата востроносый.

— Нет, Витя, не надо! — говорил азиат по-русски чисто, без малейшего акцента.

— Тогда мне принеси коньяка хорошего... Только хорошего! Повторил вертлявый. — Если дрянь принесешь — уши отрежу! — криво усмехнувшись, шепеляво пообещал он.

После этих слов у меня в груди первый раз екнуло: я понял, что этот шепелявый, не испытывая никаких угрызений совести, легко сделает то, что пообещал.

— Да, и фруктов притащи на закусь... Яблок, винограда там... Давай, шевелись!

— Холосо! — китаянка испарилась.

— Итак, молодой человек, — первым начал разговор Ашур Соломонович, — меня весьма заинтересовало ваше предложение. Вещь древняя, раритетная... Хотелось бы на нее взглянуть, так сказать в реале.

— Мне очень жаль, но с собой я её не взял, — осторожно произнес Панкратов. — Хотелось бы для начала получить какие-нибудь гарантии...

— Какие, нахрен, гарантии? — неожиданно вскипел шепелявый. — Ты чего нас за лохов держишь?

— Вот это самое я и имел ввиду. — Петька порывисто встал из-за стола. — До свидания...

— Да я тебя...

— Витя! — остановил шепелявого азиат. — Так дела не делаются! Молодой человек в своем праве. Он у нас перстень не крал. Иначе, он бы уже почувствовал...

— Так это вы его потеряли? — догадался Петька.

— Нет, у нас его украли, — поправил Панкратыча азиат. — Нагло украли. А вы, молодой человек, стало быть, его нашли?

— Нет, нашел не я. Я его купил у того, кто нашел.

— Купили? — азиат на секунду задумался. — Если вы его купили честно, это меняет дело! Наша с вами сделка тоже будет честной, иначе бессмысленно...

— Ашур Соломоныч, да чего с ним бакланить, — вновь влез в разговор шепелявый. — Пустим под пресс — отдаст как миленький!

— Витя! — укоризненно произнес Ашур Соломонович. — Здесь я решаю! Будь хорошим мальчиком — заткнись! Итак, я хочу взглянуть на перстень!

— Гарантии? — Петька вновь опустился на стул.

— Говорите номер вашего счета. Я переведу на него половину суммы...

— У меня нет своего счета, — виновато развел руками Петька.

— А как же вы хотели получить деньги? — изумился азиат. — Наличными?

— Наличными! — выпалил Петька.

— Такую сумму? Наличными? — не поверил Ашур Соломонович. — И не страшно будет с такой-то суммой?

— Не здесь! — холодея, произнес Петька. — В банке... В ячейку...

— Хорошо! Как угодно! — пожал плечами Ашур Соломонович. — Но мне все-таки хотелось бы предварительно взглянуть на перстень.

— У меня его нет! Но в банке...

— Поймите меня правильно, — проникновенно произнес азиат, поймав взгляд Панкратыча, — с ним ни в чем нельзя быть уверенным. Я боюсь вновь потерять его! А вдруг с вами что-то случится? И перстень вновь будет утерян...

— Но у меня его нет!

— Он здесь! Рядом! — прошептал азиат, гипнотизируя взглядом Панкратыча. — Я его чувствую! Отдай его мне сейчас! Я заплачу вдвое больше от обещанного! Но сейчас...

— Болт у подельника? — догадался шепелявый. — Ща я его...

— Серега, беги!!! — Петька вскочил, уронив стул, и кинулся к выходу.

Шепелявый метнулся ему наперерез. Но я тоже не зевал: подпрыгнув, я метнул ему под ноги стул, на котором сидел. Уголовник споткнулся и рухнул на пол. Мы с Петрухой тем временем выскочили из зала. Я молился об одном, чтобы на выходе нас не ждали подельники шепелявого. Лучше бы вообще там никого не было! Ни единой души!

Штырь замешкался всего лишь на секунду. Вскочив на ноги, он с остервенением пнул стул и кинулся к выходу. К изумлению Штыря в коридоре беглецов не оказалось. Только охранник с администратором, выскочившие на шум, с немым изумлением взирали на растрепанного уголовника.

— Где они? — рявкнул Штырь.

— Кто? — не понял охранник.

— А! — Штырь махнул рукой — мол, долго объяснять, и выскочил на улицу.

Копейка, на которой подкатил к ресторану этот лошок, сиротливо стояла на том же месте.

— Куда эти уроды побежали? — распахнув дверь своего "Мерседеса", поинтересовался у водителя Штырь.

— Виктор Палыч, вы о чем? — изумленно приподнял брови водитель. — Из "Утки" никто не выходил... По крайней мере, последних минут десять.

— Не понял? Так они чего, в тошниловке заныкались?

— Не знаю, — ответил водитель. — Но на улицу не выходили стопудово!

Штырь забежал обратно в ресторан. Внимательно осмотрел коридор. Выход из коридора вел только на улицу. Охранник смотрел на Штыря словно на умалишенного.

— Чего вылупился? — прорычал Штырь. — Еще выходы отсюда есть?

— Только в туалет, — указал охранник, — ну и на улицу.

Штырь ворвался в гальюн и проверил все кабинки — никого. Окошко одно, и закрыто толстой решеткой — без инструмента не открыть. Да и не было у них на это времени. Словно испарились. В противоречивых чувствах Штырь вернулся в зал.

— Ашур Соломонович, чертовщина какая-то, — виновато произнес он. — Словно в воду канули!

— Верю, Витя, верю!

— Но так не бывает...

— Ты много не знаешь, — философски произнес Казначей. — Зря напугал их... Ладно, будем ждать... Возможно, еще не все потеряно!

— Там во дворе машина осталась. Пробьем хозяина. Никуда от нас не денется!

— Твои бы слова, — горестно вздохнул Казначей, — да в нужные уши. Но вся беда в том, что перстнем он владеет по праву...

— Не понял, о каком праве речь? Это же наша цацка?

— Его можно украсть, но он превратит жизнь похитителя в ад! Его можно найти, но он быстро поменяет такого хозяина, — не слушая Штыря, произнес Казначей. — А вот если сделка прошла честь по чести, и продавец остался доволен... Перстень обретает законного хозяина!

* * *

Казалось, что Создатель услышал мои молитвы — коридор ресторана был пуст, на улице нас тоже не ждали. Петька ковырнул ключом дверь своей копейки и в мгновение ока взгромоздился на водительское сиденье. Машина тоже не подвела — завелась с пол оборота. Выпустив клуб сизого дыма, престарелая Жига сорвалась с места. Не обращая внимания на странно свободную дорогу, Петька пролетел два квартала. Затем свернул во дворы и дальше петлял по каким-то очкурам.

— Ты куда? — не выдержав мучительного молчания, спросил я.

— Машину зашкерить надо, — отозвался Панкратыч. — Мне Симоха от своего гаража ключи оставил, когда на заработки в Москву подался. Гараж пустой, но мне в лом машину там оставлять — до дому далеко. А до твоего — рукой подать. У тебя пока зашкеримся. Меня-то они по машине в два счета вычислят. Вот влипли, так влипли!

— С чего ты взял?

— А с того! Ты хоть знаешь, кто этот шепелявый?

— Нет.

— Это Витя Шорохов, кличка Штырь. Правая рука Колпакова...

— Это того самого Колпака? Смотрящего? — не поверил я. — Ты-то его откуда знаешь?

— Да смотрел недавно передачу по ящику "Кто есть кто в мире криминала".

— Так чего же ты сразу... — вырвалось у меня.

— Да не мог вспомнить, где я его видел! — оправдываясь, произнес Петька. — Только когда он пообещал официантке уши отрезать, меня прорубило — это же Штырь!

— Блин! И чего делать-то теперь?

— Да ничего, — оптимистически заявил Петька, — затихаримся пока. Не знаю, как тебе, но мне показалось этот азиат — Ашур Соломоныч, очень хотел болт вернуть. Через несколько дней по сети с ним свяжемся... Продумаем, как нам этот вопрос решить. Ну, перстень в банковскую ячейку... Счет заведем... Не дрейфь — разберемся! Только бы деньги получить, а там нас ищи-свищи! Приехали.

Петька остановился на территории какого-то гаражного кооператива.

— На ключи, — он протянул мне связку, — ворота отпорешь.

Мы загнали "Копейку" в гараж, а затем отправились ко мне.

— Панкратыч, тебе не кажется странным, что на улице нет людей?

— Хм, действительно, — согласился Петька, осмотревшись. — Как вымерли все.

— Я это заметил, когда мы еще на машине ехали. Рабочий день, а дороги пустые... Просто меня тогда колбасило, а теперь отпустило.

— Странно, да... Ладно, не заморачивайся — меньше свидетелей!

Вскоре мы нырнули в подъезд моей старенькой кирпичной хрущевки. Поднялись бегом на второй этаж.

— Заходи, гостем будешь! — шутливо произнес я.

— Да уж, погощу у тебя несколько дней. А пожрать у тебя есть?

— Ты же только из ресторана!

— Ага, даже чаю не попил... Ты-то натрескался. Вон какая рожа довольная, — поддел меня Панкратыч, — аж лоснится вся!

Он прошел на кухню и отрыл холодильник.

— М-да, с тобой ноги протянешь!

— В магазин сгонять? — предложил я.

— А то! Жрачкой нужно затариться по-полной!

— Ладно, сейчас...

— Стой! Вместе пойдем! Мало ли чего? У тебя оружие есть?

— А то ты не в курсе? Только травматик.

— А, — вспомнил Панкратов, — "Макарыч". А чего ты его с собой не взял в "Утку"?

— Так я ж его с рук брал, — напомнил я. — Разрешения нет. Остановили бы менты, и чего?

— Давай его сюда! — распорядился Петька.

Я принес из кухни табуретку. Пистолет лежал на высоких антресолях, откуда я его не доставал уже с полгода. Последний раз шмаляли из него за городом на шашлыках.

— Узнаю пукалку, — Петька взвесил в руке пистолет и сунул его за ремень. — Пошли?

На улице ничего не изменилось — ни единой живой души.

— Да где же все? — ругнулся я. — Панкратыч, чего-то мне не по себе.

— Не очкуй — разберемся! — не дрогнувшим голосом произнес Петька, но мне стало ясно, что и его проняло.

Мы ввалились в маленький павильончик прилепившийся к торцу моей хрущевки.

— Опаньки, — севшим голосом произнес Петька, — никого! Магазин открыт, а в нем никого! Все страньше и страньше!

— Есть кто? — громко крикнул я, заглядывая за прилавок.

Тишина.

— Ау, люди! — присоединился Панкратыч. — Я сейчас наберу жратвы и уйду...

Никто не отозвался.

— Платить не буду... Черт, да что это?

Мне стало страшно. До дрожи в коленях. Сердце забилось учащенно, а лбу выступила испарина.

— Так, — сказал я сам себе, — спокойно. Все под контролем!

— Ты чего там бормочешь? Лучше набирай жрачку! Лопать все равно нужно!

Он сунул мне в руки пакет, в который уже успел засунуть две бутылки водки. Пакет выскользнул из моих пальцев. Бутылки, жалобно тренькнув, разбились.

— У, тетеря! — выругался Панкратов. — Руки-крюки! Чего тупишь?

— Панкратыч, — жалобно произнес я, — где люди? Что случилось?

— Да все нормально, — подмигнул мне Петька. — Выскочила продавщица на минутку...

— А на улице?

— Слышь, Серега, не ной! Мы сейчас хавчик возьмем, если никто так и не появится — вечером заплатим! А то, что народа на улице нет — так совпало...

— Какова вероятность...

— Слышь, корефан, сейчас мы выйдем из магазина и увидим кого-нибудь.

— Я очень этого хочу, — признался я.

— Тогда не тормози! Бери пакеты!

За пять минут мы затарились на неделю. Лапша, рис, сосиски, хлеб, минералка... Про спиртное Петька тоже не забыл, и взамен разбитых бутылок с водкой, взял три вискаря.

— Другое дело! — радостно воскликнул он, с трудом удерживая объемные пакеты. — Пошли.

Мы вышли на улицу и чуть было не угодили под колеса иномарки, припарковавшейся с визгом у самых дверей торгового павильона.

— Урод! — прошипел Панкратов, едва не выронив пакеты. — Щас разберусь с козлом, пусть не думает...

— Петька, это же люди! — закричал я с восторгом. — Вон бабки у подъезда, этот на машине...

— А я чего говорил? Просто совпало!

— Так может, и продавщица пришла? Вернемся, заплатим, — предложил я.

— Давай заплатим, — согласился Панкратов. — Нам лишнее палево ни к чему.

Мы вновь зашли в павильон следом за хозяином иномарки. За кассой обнаружилась продавщица — толстая неопрятная тетка. Пока мужик из иномарки разглядывал полки с товаром, мы подошли к кассе.

— Здрасте! — произнес Петька. — Посчитайте нам...

Тетка зыркнула на Панкратыча как на идиота:

— Я чужой товар считать не нанималась!

— Так это мы пока вас не было, набрали...

— Я уже час от прилавка никуда не отходила, — буркнула тетка, — и вас не видела.

— Панкратыч, — я толкнул приятеля локтем, — посмотри! Где разбитая водка?

— Вот, черт! — выдохнул Петька, пробегаясь глазами по полкам, где он похозяйничал несколько минут назад.

— Пацаны, вы чего, обдолбались? — гоготнула тетка. — Валите отсюда, нарики несчастные! А то охрану вызову!

— Все, все, уже ушли, — Петька сквозанул к выходу.

— Это что же выходит, — уже в квартире задумался Панкратыч, — мы не были в магазине? Тогда откуда все это? — он пнул кучу пакетов с едой.

— Погоди-ка! — произнес я, проходя на кухню. — Видишь, табуретки здесь.

— Не и? — не понял Петька.

— Табуреток у меня две, — пояснил я, — и они здесь. А когда мы уходили, я одну перенес в комнату — ствол с антресолей доставал. Обратно на кухню я её не приносил...

— Так может ты и ствол с антресолей не доставал? — Пакратыч вытащил пистолет и покрутил им возле моего носа.

— Может быть... — задумчиво произнес я.

Подхватив табуретку, я прошел в комнату.

— Обалдеть! — произнес Панкратыч, наблюдая, как я достаю с антресолей еще один "Макарыч". — У тебя чего там, целый арсенал?

— Держи, — я протянул другу пистолет, — сравни заводские номера. Я думаю, что они совпадут.

— Бляха-муха! Один в один! — Петька вертел пистолеты в руках, сравнивая. — Не только номера совпадают, даже царапины одинаковые... Серж, я не врубаюсь! Как это?

— По-моему, мы были в параллельном мире.

— В каком?

— Фантастику читать надо! В альтернативном! Он такой же, как наш, лишь за одним исключением — в нем нет людей...

— А куда же они делись?

— Не знаю? — я развел руками.

Взгляд мой зацепился за злополучное кольцо, до сих пор красовавшееся на моем пальце. — Есть одна догадка...

— Ну?

Я щелкнул пальцем по перстню:

— Кольцо. Это из-за него весь сыр-бор.

— Поясни, — требовательно произнес Петька.

— Понимаешь, когда мы из ресторана линяли, я хотел... Вернее просил... желал...

— Рожай быстрее! — поторопил Панкратыч.

— Короче, чтобы нам никто не встретился... Чтобы подельников этого Штыря... В общем, ни одна живая душа! — продолжил сбивчиво объяснять я. — Вот и не было никого! Ну, ухватил мысль?

— Блин! — Петька почесал затылок. — Без бутылки не разберешься!

Он пошуровал в груде пакетов, сваленных в прихожей, и выудил бутылку "Джека".

— Стаканы тащи! А я пока колбаску с хлебом порежу! Думать будем.

Я метнулся на кухню, сполоснул под струей воды из крана пару рюмок. Петьку я застал в комнате, кромсающим колбасу на журнальном столе раскладным перочинным ножиком. Куски получались толстыми и неопрятными.

— Ты чего это над едой издеваешься? — возмутился я. — Режь ровнее!

— Жрать охота, — невозмутимо ответил Панкратыч, отодвигая колбасный батон и принимаясь за хлеб. — Будь другом, принеси минералки! — попросил он, продолжая методично издеваться, но уже над хлебом. Хлебные куски крошились и ломались, но Петьку это, похоже, нисколько не волновало.

Пока я искал запивон, Петька разлил вискарь по стопкам.

— Принес? Давай, садись! — в нетерпении торопил он меня.

Мы чокнулись и выпили.

— Ух! — Петька сморщился и припал к бутылке с водой. — Ну, вот, дозу допинга принял! Сейчас мозги заработают! Давай, трави свои предположения! Значит, вначале ты захотел, чтобы все исчезли? А каким образом они обратно появились?

— Нет, Панкратыч, ты не понял, — произнес я, наблюдая, как Петька сосредоточенно пережевывает колбасу, — никто никуда не исчезал. Просто перстень перенес нас в альтернативный мир, где нет людей! А потом, в магазине, я испугался и пожелал, чтобы все было, как и прежде... И мы вернулись в наш мир! Вот...

Пока я разглагольствовал, Петька налил по второй и сунул стопку мне в руку.

— Вот доказательства, — продолжил я, после того, как проглотил очередную дозу вискаря. — Жратва и вискарь из того мира. Пистолет тоже... Понимаешь, мы были в моей квартире и в магазине того, параллельного мира! Пистолет и продукты мы взяли там. А пистолет в этом мире так и продолжал пылиться на антресолях! Ну, врубился?

— Давай по третьей? — предложил Петька.

— Не части, — попросил я. — Я же в ресторане почти двести водки выкушал.

— Не-не, — стоял на своем Панкратыч, — по третьей, а потом можешь курить! Я в одного продолжу.

Мы выпили еще по одной.

— Если все обстоит так, как ты говоришь, — с набитым ртом произнес Петька, — тогда становиться ясным, почему за этот перстенек нам сулили такие деньжищи.

— И почему?

— Да ты сам прикинь, — Петькины глаза сверкнули алчным огнем, — если это колечко может открывать дверь в такой мир, где все есть, а людей нет... Ну? Не дотумкал еще?

Я мотнул головой.

— Разъясняю, — самодовольно ухмыльнулся Панкратыч. — Нам хотели втюхать за колечко ВСЕГО ЛИШЬ пять лимонов! А в этом альтернативном, как ты говоришь, мире нет людей! А все остальное есть! Ствол, жратва... Продолжать? Или сам?

— Да уж, давай сам, — я не понял, к чему клонит Петька.

— Ты чё тупишь? Следи за моей мыслью! Жратва, ствол, электроника, бытовая техника, машины, золото, брильянты! — Петька, возбудившись, почти кричал. — Все это мы можем запросто присвоить! И нам за это ничего не будет! Понимаешь? Пусть Штырь своих жалких пять лямов в задницу засунет! У наших ног целый мир! Халява, батенька! Халява! Мы с тобой, старина, вытянули выигрышный билет!

— Рано радоваться! — остудил я не в меру разошедшегося товарища. — Мы ничего не знаем о том, как оно работает. Может это случайность? Какой-нибудь побочный эффект?

— Нужно проверить, — согласился с доводами Панкратыч. — Устроим полевые испытания?

— Давай попробуем, — нерешительно произнес я. — Гарантий, что получится опять — нет!

— А можно, я попробую? — Панкратыч протянул руку.

— Попробуй, — я снял кольцо с пальца и положил в раскрытую Петькину ладонь.

— Хорошо, — Панкратыч покрутил перстень в руках. — Ты на каком пальце его носил?

— А это зачем? — удивился я.

— Нужно точно воспроизвести условия опыта! — с умным видом пояснил Панкратов.

— Безымянный, на левой руке.

Петька стянул с искомого пальца золотую печатку с брюликами, положил её на стол и попытался надеть на палец мой перстень.

— Че за ботва? — после нескольких бесплодных попыток озадачился Панкратыч. — Он мне даже на мизинец не лезет. Серый, как ты его напялил? У тебя же мослы не тоньше моих!

Я взял из рук Петьки Перстень и легко надел его. Болт был как по мне "шитый".

— Ну-ка, мою печатку напяль, — попросил Панкратов.

Я снял перстень и надел Петькину печатку.

— Маловата кольчужка, — морщась, сказал я, с трудом засунув палец в скобу болта, — без мыла не снять.

— Во дела! — охнул Панкратыч, в очередной раз пытаясь пристроить перстень на палец. — Не хочет! Не простой болт!

— Вот именно, — подхватил я. — И этот факт — еще одно доказательство моей правоты! Все дело в перстне!

— Но испытания мы из-за этого откладывать не будем, — подвел итог Панкратов. — Снимай мою печатку и надевай свою прелес-с-сть!

— А говорил, что фантастику не читаешь...

— А я и не читал — киноху видел. Нормальный фильмец... А ты чего встал? Иди, мыль пальчик!

Когда я вернулся из ванной, Петька вновь наполнил стопки.

— За удачу! — торжественно произнес он.

Едва мы опустошили рюмки, он потащил меня к окну:

— Давай, хоти, чтобы все опять исчезли.

— Как? — опешил я.

— Тебе лучше знать, — развел руками Петька. — Ты уже это делал.

— Ладно, — я сосредоточился, даже закрыл глаза. — Хочу, чтобы мы остались одни! Совсем одни... Ни одной живой души...

Я приоткрыл один глаз, но во дворе ничего не изменилось: люди точно так же спешили по своим делам, сидели бабки на лавочке возле подъезда, играла ребятня.

— Порожняк! — недовольно буркнул Панкратыч. — Юсуп, ты меня огорчаешь! Давай, хоти сильнее!

— Я стараюсь...

— Хреново, значит, стараешься!

— Сам попробуй! — озлился я.

— Рад бы, да не могу. Колечко только тебя признает!

Я со вздохом отошел от окна и плюхнулся на диван.

— Черт! — неожиданно заволновался у окна Петька. — Как это они? Не должны были они так быстро...

— Что там? — я подскочил с дивана и кинулся к окну.

— Тачку видишь? — Петька указал на въезжающую во двор черную иномарку. — Это машина Штыря, я её возле "Утки" срисовал... Как же они нас так быстро вычислили? Валить надо, Юсуп, и побыстрее! Пока они нас на фарш не пустили!

Он отбежал от окна и бросился к двери.

— Куда бежать? Они уже во дворе!

— Чердак! — осенило приятеля. — По крыше уйдем.

Меня вновь окатило волной страха: что же это, всю жизнь бегать? Не хочу! Пусть они все проваляться в тартарары! Пусть исчезнут... Все! Я устал от беготни, устал прятаться...

— Получилось! — заорал во все горло Петька. — Серж, у тебя вышло!

— Что вышло? — я тупо моргал, пялясь на радостную физиономию Панкратыча.

— Мы опять в этом, альтернативном... Смотри: комната чистая! Пропали все остатки нашей попойки! Это раз!

Он схватил меня за локоть и потащил к окну.

— Вот, — заявил он, — смотри — улицы девственны и пустынны! Это два! Получилось! — опять завопил он.

Я выглянул на улицу. Людей там не было. Исчезли и бабки, и дети, и случайные прохожие. Машина Штыря тоже исчезла.

— Фух! — я с облегчением перевел дух. — Пронесло! Теперь пускай нас ищут...

— Да никто нас не ищет, — улыбаясь во все тридцать два зуба, выпалил Петька.

— Что? А как же Штырь? Я же видел машину?

— Да это я придумал про машину. Не было никакого Штыря, — признался Панкратыч.

— Придумал? — Я чуть не накинулся на Петьку с кулаками.

— Конечно, чтобы тебя привести в то же самое состояние. Ты ж перетрухал? Точно как в ресторане. И у тебя получилось! Получилось, Юсуп! А это главное! Я ж знал, что ты в тачках ни бум-бум. Штырь на "Мерине" гоняет, а во двор "Беха" въехала. Не дуйся, я ж для дела... — Петька хлопнул меня по плечу.

— Не дуйся? — Я обиженно засопел носом, но вскоре одумался. Петька прав, без этого развода у меня ничего бы не вышло. — Ладно, забыли!

— Ты это, — обеспокоился Панкратыч, — не расслабляйся. Пока свежо — репетируй! Ну, поперемещай нас туда-сюда.

Ощущения переноса были еще свежи в моей памяти. Я закрыл глаза и пожелал вернуться обратно.

— Йес! — громкий радостный вопль Панкратыча возвестил о моей очередной победе.

Стол с выпивкой появился на своем месте, а на улице шла обычная повседневная суета.

— Жизнь налаживается! — философски заметил Петька. — Давай обратно! Закрепим пройденный материал.

В этот раз я не стал закрывать глаза — стол с едой исчез в мгновение ока.

— Ну что, домой? — спросил я друга.

— Погоди, — остановил он меня, — тебе разве не интересно побродить по пустому городу?

Глава 3

Несколько месяцев спустя.

Под палящими лучами солнца городская свалка источала жуткое зловоние. Здесь и зимой пахло отнюдь не дорогим парфюмом и благовониями, а уж летом... Гниющие отбросы и вечно чадящие вонючим дымом кучи мусора досаждали даже водителям и пассажирам авто, проезжающим мимо свалки на большой скорости. Люди заблаговременно закрывали окна и включали кондиционеры на внутренний режим работы, чтобы в салон не проникли слезоточивые ароматы свалки. Но коварный смрад находил-таки лазейку, заставляя людей брезгливо морщиться. Но человек — существо пластичное, и может приспособиться к чему угодно. Правда для этого некоторым индивидуумам приходится опуститься на самое дно. Что и произошло с немногочисленными обитателями городской свалки. Неизвестно, каким образом эти "генералы мусорных куч" умудрялись выживать в таких антисанитарных условиях. Но, бесспорно, они являлись неотъемлемой частью свалки, такой же, как и многочисленное поголовье крыс и ворон. В этот жаркий летний день все население помойки пребывало в мрачном расположении духа. А попросту — мучилось поносом. Дело том, что двумя днями ранее одна из крупных фирм, занимающаяся реализацией мясопродуктов, вывезла на свалку целую фуру просроченной сырокопченой колбасы. Бомжи, считающие свалку своей вотчиной, устроили настоящий праздник живота: колбаса шла на первое, второе и вместо компота. Но радость была не долгой: вскоре животы скрутило так, что "мама не горюй"! А после пришел понос... Бомжей спасало лишь то, что на улице стояло лето. Приключись такая беда с ними зимой, многие не дожили бы до весны. Но, все хорошо, что хорошо кончается.

Когда на территорию свалки заехал навороченный черный джип, на него не обратили внимания разве что совсем болезные. Бомжи повыползали из своих нор и уставились на дорогой автомобиль, пускающий солнечных зайчиков полированными бортами и хромированными дисками колес. Появление на свалке такой тачки не сулило бомжам ничего хорошего: высокое городское начальство, изредка наведывавшееся на мусорку, их не жаловало. Частенько после таких вот посещений их попросту их попросту вышвыривали с территории помойки. Джип остановился, водительская дверь распахнулась. Приятный запах ароматизатора и новой кожаной обшивки на секунду заглушил смрад разлагающихся нечистот. Из машины выпрыгнул мужчина лет тридцати-тридцати пяти, облаченный в бежевую шелковую сорочку и светлые парусиновые брюки.

— Ну и вонища тут! — недовольно произнес он, доставая из кармана пачку сигарет.

Закурив, мужчина, старательно обходя кучи мусора, направился к группе любопытствующих бомжей.

— Здорово, бродяги! — громко произнес он, остановившись от них в паре шагов.

— И тебе не хворать, начальник! — отозвался плешивый субъект с лицом изъеденным оспой.

— А почему сразу начальник? — искренне удивился мужчина.

— А на тачку свою посмотри, — сипло ответил пьянчуга. — Разве простой работяга может на столько украсть? На таких машинах только шишки ездят...

— Ладно, босяки, — щелчком отбросив в сторону бычок, сказал мужчина, — кто у вас за главного канает?

— У работников или у нас? — уточнил плешивый.

— У вас, у вас... Мне муниципалы нахрен не нужны! Мне ваша братия интересна.

— Раз так, то здеся Лишай рулит, — почесав волосатую грудь сквозь прореху в замызганной майке, ответил плешивый.

— И где он?

— До ветру побежал, — охотно произнес плешивый, — брюхом мается... Как и все мы тут, — сипло заржал он. — А че за дело у тебя, начальник?

— Да работку одну хочу вам предложить...

— Работку? — глаза плешивого вылезли из орбит. — Нам? Ты че, начальник, сбрендил? Мы ж отродясь не работали! Не, ты лучше бы в службу занятости сгонзал...

— Постой, Сява, не гони! Может фраерок чего дельного предложит.

Мужчина обернулся на голос. К ним, подтягивая на ходу штаны, приближался еще один помоечный житель.

— Чего за работа-то, командир? — поинтересовался подошедший бомж, дохнув в лицо щеголю застарелым перегаром.

— Работка не пыльная, — закуривая очередную сигарету, ответил мужчина. — Загрузит одну фуру в день...

— Чем загрузить?

— Бытовой техникой.

— Темнишь чего-то, командир. — Лишай сморкнулся, зажав пальцами нос. Чего, грузчиков найти не можешь?

— Могу, но не хочу... Если согласитесь, поймете почему. Оплата шикарная... Да, после работы бухла — без ограничений. И закусь бесплатная! Думайте, чуваки. И чтоб лучше думалось... Пойдем со мной, Лишай.

Они подошли к машине. Открыв дверь багажника, мужчина сказал:

— В пакетах водка, закуска и сигареты. Пиво, я надеюсь, ты узнал. Это вашей бражке... для раздумий. Я приеду послезавтра.

— Тебя как зовут, командир? — поинтересовался Лишай.

— Петр.

— Ладно, Петр, мы подумаем. Сява! — заорал он. — Тащи сюда свою задницу — командир угощает!

* * *

— Ох, и не нравится мне все это, Панкратыч! Ну зачем тебе эти бомжи?

— А затем, что их искать никто не будет! А нам рабочая сила нужна!

— Зачем нам свидетели? У нас и так сейчас бабла, как у дурака махорки! Мы уже пробили банки, ювелирки...

— Еще нужно и квартирки пробить...

— Панкратыч, это уже мародерством попахивает! — возмутился я.

— Юсуп, я с тебя балдею! Какое мародерство? В том мире людей нет! Значит, и мародерством не пахнет! Да и какая тебе разница, Юсуп, магазины или квартиры?

— Не знаю, — я пожал плечами. — Как-то мне не по себе... Не могу я квартиры грабить! Воспитание не позволяет.

— Да засунь ты его в задницу, свое воспитание! Все, что мы берем в том мире — военные трофеи! Халява! Ничейное барахло! Имеем полное право! Чего оно пропадать будет... Да, — опомнился Петька, — я тут еще с мужиками перетер насчет машин...

— Каких еще машин? Ты еще кому-то рассказал?

— Да боже упаси! — возмутился Панкратыч. — Есть у меня пара чуваков... Запчастями занимаются. Несколько точек в городе держат. Есть у них одна бригада подпольная, тачки угоняют, разбирают...

— Панкратыч, ну чего ты в криминал лезешь?

— Да какой криминал? — Панкратов был само спокойствие. — Мы будем этим поцам машины поставлять. Они их разбирают — детали в магазин. Прибыль пополам — все довольны! Еще и бомжиков приспособим...

— Как бы нас кто не приспособил, — вздохнул я. — Слишком много людей... Я — против! Лучше уж квартиры чистить... Слушай, ведь есть еще города. Давай прокатимся... А вообще, нужно придумать, что с этими деньгами делать. Мы уже ими всю мою квартиру в том мире забили. По-моему, их уже за глаза! А ты все успокоиться не можешь. Панкратыч, какие машины, какая бытовуха? Живи и радуйся...

— Может быть, ты и прав, — задумался Петька. — Ладно, пока оставим суету и оторвемся на полную катушку.

— Только не у нас в городе, — предостерег я.

— Согласен, — не стал спорить Панкратов. — Тут Штырь. Если спалит — зароет сразу. В Москву поеду. Часть денег постараюсь через подставников за бугор переправить. В офшор... Часть налом возьму.

— А остальное? Там столько!

— Остальное — НЗ! Значит, действуем так: ты не высовывайся, а я попытаюсь отмыть сколько возможно.

— Хорошо, — согласился я. — Только осторожнее, не светись!

— Не дрейфь — прорвемся!

Следующий месяц Петька активно пристраивал наши денежки куда только можно. Наконец на наших заграничных счетах осели изрядные суммы. Правда, почти половина ушла на взятки, но нас это не волновало. На моей квартире в альтернативном мире куча бабок уменьшилась менее чем на четверть. И вот, к середине июля все дела были улажены. Петька вручил мне ворох разноцветных кредитных карт.

— Мы богачи, — сказал он мне на прощание. — Ты это, не теряйся.

— Ты знаешь, где меня искать, если что. — Мы заранее обговорили с Панкратовым всевозможные варианты связи друг с другом.

— Тогда приятного отдыха! — Петька протянул мне руку. — Мы все-таки не упустили наш шанс!

— Давай, Петруха! — я пожал протянутую руку.

На этом мы расстались. Петька укатил в Москву, а я, как мечтал когда-то, купил путевку в кругосветку.

* * *

На ознакомление с неведомым ранее миром мне потребовался всего-навсего какой-то год. Я носился по свету как сумасшедший. Где я только не был: Азия, Африка, Европа, Америка, Австралия, Новая Зеландия, Япония, Куба... Замучаешься перечислять! Ну разве что на Северном полюсе, да в Антарктиде не довелось побывать. Я дышал насыщенной смогом суетой многомиллионных мегаполисов и наслаждался тишиной тибетских монастырей, млел от тайского массажа и напрягал хилые мышцы на открытых пляжных качалках Гоа, курил настоящие кубинские сигары и торчал от китайского опия, страдал от Египетского зноя и ежился от промозглого Лондонского тумана. Объектив моего цифровика запечатлел, наверное, все чудеса света: окруженные песками пирамиды, замшелые ступенчатые храмы ацтеков и майя, змееподобную китайскую стену, живописные развалины Колизея, запорошенные снегом баварские замки, Таджмахал и многое другое. Год пролетел как волшебный сон. Как хорошо быть молодым, здоровым и... конечно богатым! Но в один прекрасный момент я понял, что устал от такого отдыха. Чудеса света, памятники старины, дорогие гостиничные номера, рестораны, пляжи, девочки — попросту наскучили, приелись. Краски потускнели... Ту массу впечатлений, коим я себя подвергал на протяжении последнего года, стоило переварить. Желательно в спокойной и привычной обстановке. Не придумав ничего лучшего, я решил навестить родителей, проживающих в небольшом поселке. Ну и погостить у них несколько месяцев, наслаждаясь степенной сонливостью жителей российской глубинки. Желания возвращаться к себе в городскую квартиру у меня не возникало. К тому же не хотелось даже случайно столкнуться с облапошенными криминальными авторитетами. Неизвестно еще, чем закончились их поиски. Хотя... прошел уже целый год... Может смирились с потерей?

— А ты бы смирился? — спросил я сам себя. — То-то же! Лучше не рисковать!

— Но у тебя же есть чудесное колечко, — подзуживал внутренний голос. — С его помощью ты в любой момент можешь свалить в спасительную альтернативку!

— А кто мешает подстрелить меня издалека, когда я этого не жду? А потом с моего хладного тела...

— Все-все, убедил! Делай, как знаешь! — внутренний подстрекатель сдался и замолчал.

От аэропорта до поселка меня быстро домчал улыбчивый таксист-балагур. Всю дорогу он развлекал меня дорожными байками и бородатыми анекдотами. Ну еще бы, ведь я забашлял ему тройную таксу! Он бы мне еще и сплясал за такие бабки, если бы не сидел за рулем. Наконец, после трех часов езды по трассе, я увидел долгожданный указатель. Белая надпись на синем фоне гласила: пос. Новокачалинский — 3 км. Таксист лихо свернул в сторону поселка и тут же угодил в большую выбоину на дороге. Машину подкинуло, водила выругался, костеря на все лады дорожные службы.

— Скажи мне, — риторически спросил он меня, — почему, как только съедешь с федеральной трассы — так дороге трындец?

— Да не расстраивайся ты так, — рассеяно произнес я, поглядывая по сторонам, — я тебе еще подкину... Сверх обещанного.

Таксист тут же повеселел, забыв о неприятностях:

— Спасибо, старина! С деньгами сам знаешь — когда густо, когда пусто! Иной раз и копейке рад.

— Знаю, — согласился я. — Сам до недавнего времени так же страдал...

— А потом? — заинтересовался водила.

— Потом? — я задумался на секунду. — Потом просто повезло. Случайность. Свалилась большая халява, как мой корешок говорит. В один прекрасный миг проблемы с бабосами закончились.

— Эх, мне бы так! — завистливо произнес водила. — А если не секрет, на чем поднялся?

— Да так, копеечное вложение обернулось большой прибылью, — туманно ответил я.

— Вложение? — водила почесал лысеющую голову. — Биржа что-ли?

— Почти.

— У меня знакомый есть, так вот у него свояк тоже на бирже поднялся. Форекс называется. Прямо из дома с компа работать можно. Так вот он...

Я рассеяно кивал, не слушая болтовню водителя. За окном автомобиля проплывали памятные места моего детства. Вот в этом озерке, совсем заросшем ряской, мы купались с друзьями. Правда тогда эта лужа была почище и не смахивала на болото. В бетонных водостоках под дорогой мы ловили сапогами головастых ротанов. А вот по этой разрушенной узкоколейке когда-то возили с карьера щебень. И мы, чтобы не идти домой пешком, на ходу забирались на груженые платформы (благо состав на этом участке притормаживал). А вот тут...

— Вот черт! — таксист громко выругался, выдергивая меня из воспоминаний. — Чем несет? Воняет каким-то дерьмом, — пояснил он свою реакцию.

— А, — усмехнулся я, — вот в чем дело! На сопке длинные бараки видишь?

— Ну?

— Это птичник! Надо же, до сих пор работает, — удивился я. — Нас в школе частенько работать на птичнике заставляли...

— Птичник далеко, а вонища... — покачал головой таксист. — Как там люди работают?

— Да нормально работают — принюхались все давно. А воняет здесь потому, что ветер в нашу сторону дует...

— Ты бы заранее предупредил, я бы окна закрыл, — попенял мне таксист.

— Так я ж давно в этих краях не был. Забыл уже...

— А ты чего сюда? В гости?

— Родители у меня тут живут. Я здесь вырос... После школы в город умотал... Институт, работа, суета...

— Родителей давно не навещал? — спросил водила.

— Давненько, — признался я. — Лет десять здесь не был...

— У! — присвистнул таксист. — Родителей беречь надо...

— Согласен, других не будет. Поверни вот здесь, у светофора, — попросил я. — Почти приехали.

За время моего долгого отсутствия поселок почти не изменился, разве что в районе частного сектора выросло несколько новых пятиэтажек. Мы миновали центральную площадь, где все так же высился памятник погибшим героям, увенчанный рубиновой звездой. Дом культуры, на фасаде которого красовалось красное знамя со знакомым до боли профилем бессмертного вождя, не изменился ни капельки. Разве что над черным ходом, ведущим в спортзал, теперь висела цветастая вывеска, украшенная бумажными фонариками.

— Китайская кухня, — вслух прочитал я. — Узкоглазые уже и сюда добрались.

— А где ж их нет? — хохотнул таксист. — Анекдот про то, сколько будет стоить в Америке бутылка пепси после ядерной войны, слышал?

— Слышал, — отмахнулся я. — Старый анекдот.

— Старый, — не стал спорить водила, — но правильный! На Дальнем Востоке скоро придется китайский учить. Там этого добра...

— Заворачивай во двор этой хрущевки, приехали, — распорядился я. — Остановишь возле второго подъезда.

Таксист вывернул руль, осторожно проехал по глубокой луже и остановился там, где я попросил.

— Держи, шеф! — я щедро заплатил за проезд.

Водила быстро пересчитал деньги.

— Спасибо, командир! — расчувствовался мужик. — Если нужно будет в город — звони! Подскочу...

— Да я и здесь колеса найду, — покачал я головой.

— На всякий случай запиши телефон, — настоял таксист. — Вдруг понадоблюсь.

— Диктуй, — я достал сотовый и забил номер таксиста в телефонную книгу.

— Ну, бывай! — водила протянул руку.

— И тебе не хворать! — ответил я предложенным рукопожатием. — Багажник открой — сумки заберу.

Выгрузив мои нехитрые пожитки, таксист уехал. Я постоял, вдыхая полной грудью аромат родного двора, а затем уселся на лавочку возле подъезда. Закурил. Потихоньку на поселок опускались сумерки. К моему большому удивлению лавочки перед подъездами были пусты. А раньше их по вечерам оккупировали бойкие старушки. Померли все что ли? Двор же не претерпел сколько-нибудь существенных изменений. Та же детская площадка с покореженными ржавыми качелями, беседка, зияющая прорехами в стенах, вездесущие гаражи... Только деревья стали выше и толще, а от некоторых остались только пеньки. Бросив окурок в лужу — урн возле подъездов как-то не наблюдалось — я зашел в подъезд. Мне показалось, что он стал маленьким и неказистым. Раньше подъезд мне казался другим... Или это я вырос? Я, не торопясь, поднялся по лестнице и остановился перед знакомой дверью. Дрожащей рукой нашел кнопку звонка и нажал её. В квартире заиграла мелодия. Такая же, как и в далеком детстве.

— Кто там? — вслед за звонком раздался до боли знакомый голос — мама.

— Я! — неожиданно хрипло прозвучал мой голос.

— Кто? — переспросила мама.

— Я, мам, я...

Дверь распахнулась, на пороге стояла постаревшая мама. Я невольно отметил, что за прошедшие десять лет она сильно изменилась.

— Сереженька, сынок! — воскликнула она, узнав блудного сына. — Наконец-то дождалась!

Она расплакалась, упав мне на грудь.

— Леночка, кто там? — услышал я доносившийся из комнаты голос отца. — Кто пришел-то?

— Сережка приехал! — утирая слезы, произнесла она.

— Серега? — не поверил отец, выскакивая в прихожую.

— Ну, здравствуй, пап... — сглатывая застрявший в горле ком, сказал я.

Отец тоже сильно постарел. Раньше я никогда не видел его в очках. А теперь он стоял, смотря на меня увеличенными толстыми линзами очков глазами.

— Серега, засранец! — произнес отец и крепко сжал меня в объятиях. — Не мог раньше приехать? Хоть бы позвонил, — укорил он меня. Но его глаза светились счастьем. — Мать вон чуть в обморок не грохнулась, тебя увидев...

"Гад же я все-таки, — на душе было муторно, — столько времени не мог навестить родителей! А ведь роднее их у меня нет никого!"

Через пол часа мы сидели за наспех собранным матерью столом. Отец степенно наполнил стопки:

— Ну, сынок, за встречу! И чтобы такие встречи почаще, чем раз в десять лет...

— Простите меня, балбеса! — виновато произнес я. — Обещаю, что теперь все по-другому будет!

— Ладно, Серега, не будем о грустном, — предложил отец. — Просто нас не забывай...

— Надолго приехал, Сереженька? — мама уже успокоилась и держалась молодцом.

— Ну... — я задумался для виду, хотя уже давным давно все решил. — Пару-тройку месяцев погощу.

— Серьезно? — обрадовано воскликнул отец.

А мама даже всплакнула от счастья.

— А как же твоя работа? — спросила она, промокая слезы салфеткой.

— А работать, мам, я могу где угодно, даже здесь...

— А что за работа такая? — полюбопытствовал отец.

Хорошо, что я заранее подготовился к этому вопросу. Врать родителям не красиво, но не могу же я правду сказать! Еще подумают, что свихнулся сынок. Я долго думал, чего же такого наплести, чтобы как можно правдоподобнее выглядело. А помог мне, сам того не ведая, таксист-балагур. По дороге он мне рассказал, что родственник его друга поднял на бирже Форекс целое состояние. На этого родственника мне было, конечно, наплевать. Но тема с биржей засела в мозгу. Несколько лет назад я тоже пытался играть на Форексе, но ничего путного из этого не вышло. Но теорию я помнил, как управляться с терминалом — тоже. Так что пыль в глаза пустить — как два пальца об асфальт.

— Я теперь, пап, трейдером работаю, — сообщил я родным.

— Трейдер? А что это за зверь такой? — удивился отец, разливая по стопкам ароматный коньяк, привезенный мной из Франции. Знали бы они, сколько стоит эта бутылочка "Хенеси".

— Один человек, заработавший на этом деле миллионы, называл себя валютным спекулянтом...

— Спекулянтом? — не поверил отец.

— Сереженька, да как же это? — всполошилась мама.

— Да не переживайте вы так!— улыбнулся я. — Это не то, что вы подумали. Я не стою возле обменников с валютой в руках, не заламываю купюры, не впариваю фальшивки. Негативный оттенок самого понятия спекуляции — это эхо совдеповского стиля жизни. Все нынешние торговцы и коммерсанты занимаются спекуляцией: подешевле купил, подороже продал. Я покупаю и продаю валюту. Я — биржевой игрок.

— Игрок? — мама всплеснула руками. — Сереженька...

— Мам, я не играю в казино. Я играю на бирже. Это разные вещи! В казино выигрыш — чистая случайность. А для выигрыша на бирже требуются знания! Экономические, политические... Чтобы прогнозировать движение валют нужно понимание самого процесса. Существуют методы волнового анализа, технического анализа, да и еще масса всего другого. У меня ушло несколько лет, чтобы овладеть... Зато теперь я могу не задумываться о деньгах, у меня нет начальства, я свободен: хочу — работаю, а нет желания — бью баклуши. Кстати, вы деньги, которые я в прошлом году высылал, пристроили?

— Сереженька, сумма слишком крупная, — слегка помявшись, ответила мама. — Мы как-то побоялись их тратить...

— Мам, вы чего, дом так и не купили?

— Купили, — поспешно ответила мать. — Помнишь, где дед твоего одноклассника Суханова жил? Вот соседний мы и взяли. Место хорошее, домик добротный...

— Место действительно хорошее, — согласился я. — Только предполагалось, что вы купите добротный коттедж с центральным отопление и удобствами, а не хижину дяди Тома с деревянным туалетом! Вы же мечтали об этом! Так вот, мечты когда-нибудь сбываются! А моих средств сейчас хватит, чтобы выстроить в глуши настоящий небоскреб!

— Серега, а зачем нам небоскреб? — Отец подмигнул мне, наливая очередную стопку.

— Да это я так, к слову пришлось. Значит так, участок хороший. Сносим старую халупу, а на ее месте строим настоящий дом. Пары-тройки этажей будет достаточно?

— Сдурел совсем! — Опять всплеснула руками мама. — Куда нам три этажа?

— А вдруг я женюсь? Дети пойдут, где мы гостить будем? В вашей хрущевке и так не развернуться... К тому же вложения в недвижимость — самая лучшая трата денег.

— Ой-ли! — не удержалась от едкого замечания мама. — Ты жениться собрался? Да у меня такое чувство, что внуков мы не дождемся! Тебе уже сколько лет?

— А то ты не в курсе? — усмехнулся я.

— Да в том-то все и дело, что в курсе! Знаешь поговорку: в тридцать лет жены нет, и не будет...

— Зато насчет денег я эту поговорку отработал досрочно! — парировал я.

— Ох, — мама вздохнула, — если бы все в мире мерялось деньгами. Счастье-то не купишь...

— Ладно, давай-те не будем о грустном, — предложил я. — Хотите, фотки покажу, где я за этот год побывал?

— Еще бы! — в один голос воскликнули родители.

Я подключил цифровик телевизору и занялся демонстрацией. Родители ахали и охали, рассматривая снимки.

— Слушайте! — вдруг хлопнул я себя по лбу. — А почему бы вам не съездить куда-нибудь? Вы ж кроме своего Новокачалинска и не были нигде!

— Как это не были? — обиделся отец. — В Москве были, в Ленинграде... В Сочи один раз по профсоюзной путевке ездили. Ну... это еще при социализме было...

— Завтра же съезжу в город и куплю вам путевку! Для начала хотя бы в Египет...

— Сынок, а как же огород? Картошку копать скоро... — нашла причину для отказа мама.

— Да куплю я вам хоть тонну картошки!

— Так то ж наша, экологически чистая...

— Тогда бичей найму, они за пару флянцев и закуску весь огород перекопают!

— Нет, сынок, разберемся с огородом, тогда и подумаем над твоим предложением.

— Хорошо! — сдался я. — Поедете осенью или зимой. Так даже прикольнее: из зимы в лето. Чего вам на пенсии еще делать? А так хоть мир посмотрите.

— Ну, не знаю я, не знаю, — разволновалась почему-то мама. — Стары мы уже для таких путешествий.

— Да какое? — возмутился я. — Все будет оплачено по высшему разряду. Вас на руках носить будут...

— А что, мать, — вдруг поддержал меня отец, — Серега дело говорит! А то так и помрем с тобой, нигде не побывав.

— Ну, ты, отец, раздухарился! — фыркнула мать. — Не много ли на грудь сегодня принял?

— Скажешь тоже! Много! Я с сыном десять лет не виделся — право имею!

— Я тоже долго его не видела. Но это не повод надираться!

— Мамулёк, мы пропустим еще по паре стопочек и спокойно ляжем спать! — настаивал отец.

— Эх, мужики, мужики... — в голосе матери послышалась горечь.

— Мам, ну правда, не собираемся мы надираться! — вступился я за отца. — Еще по чуть-чуть, и на боковую.

— Ай, ладно! — мама махнула рукой. — Пейте! Сейчас я еще пельменей принесу.

Улеглись мы далеко за полночь: за прошедшие годы появилось столько тем, о которых стоило поговорить с родителями. Мы вспоминали прошлое, рассматривая старые пожелтевшие фотографии. Помянули ушедших от нас родственников.

— Все! Давайте спать! — наконец решительно заявила мама. — Еще успеете... Сынок, я тебе уже постелила.

— Спасибо, мам! — я поцеловал её в щеку. — Спокойной ночи!

Прохладные простыни приятно освежили уставшее тело. Я закрыл глаза и расслабился. Я дома! Здесь все напоминало о прошлом. О детстве, отрочестве, юности. Все вокруг было привычным. Звуки, запахи. Словно и не пробегали годы. В полудреме мне казалось, что я вернулся назад во времени. Наступит утро, и нужно будет идти в школу... Там я вновь встречу своих старых друзей... И все будет замечательно... Разве может быть по-другому?

* * *

Солнечный луч коснулся моих закрытых век. Я недовольно зажмурился и перевернулся на другой бок — вставать не хотелось. Я полежал в постели еще с минут десять, но заснуть мне больше не удалось. Выспался. К тому же чувствовал я себя после вчерашних обильных возлияний просто превосходно. Вот что значит хороший коньяк! Я приподнялся на локтях и слегка потряс головой. Со мной уже такое бывало: пока лежишь спокойно, вроде бы все хорошо... А вот только пошевелишься — амба, башка лопается как перезревшая тыква. Но в этот раз пронесло! Только в теле какая-то странная легкость. Так хорошо я себя уже давно не чувствовал! Ничего не болит, не ноет. Видимо, домашняя обстановка способствует. Дома, говорят, и стены помогают! Ладно, хватит валяться! Я вылез из-под одеяла, скинул босые ноги на пол и, позёвывая, уселся на краю кровати. Что-то не так! А что не так понять спросонья я не мог. У меня всегда утром голова плохо варит. Что же все-таки не так? А! Вот оно! Я с недоумение разглядывал цветастые ситцевые труселя а-ля семейники. Я хорошо помнил, что вчера после душа одевал свои фирменные от Кельвина Кляйна, коих в избытке прикупил в Париже. А от этих, ситцевых, за версту несет махровой совдепией. Странно все это... Хотя, чего странного? Накушались мы с батей вчера отменно. Странно, что голова не болит. Я вообще-то спиртное плохо переношу. А после вчерашней дозы чтобы как огурчик? Хм... Может, все-таки дело в коньяке? Но что-то все равно не так. И дело здесь совсем не в труселях. Потирая глаза кулаками, я поднялся и пошел в туалет. Нет, черт возьми, я так прекрасно себя не чувствовал уже сто лет! В прихожей я остановился. Не понял? Мебель, обои, входная дверь — все было другим! Нет, я прекрасно помнил и этот одежный шкаф, и эти обои, и эту обшитую коричневым дерматином дверь. Только прихожая так выглядела во времена моей юности — лет двадцать назад. Забыв о туалете, я метнулся на кухню. Во дела! Газовая плита, тогда как газ в поселок перестали подавать лет десять назад, старенький однокамерный, тарахтящий, словно трактор холодильник "Саратов", а вчера я собственными руками доставал "Хенеси" из большого двухкамерного "Стинола". А в углу... У меня даже перехватило дыхание. В углу маленькой кухоньки раскорячился большой дровяной титан. Когда-то, давным давно, в мои обязанности входило обеспечение этого монстра дровами. Да-да, чтобы помыться под горячим душем, или принять ванну, титан нужно было растопить. Дрова я таскал с пилорамы леспромхоза, расположившего прямо за дворовыми гаражами. Но леспромхоз приказал долго жить лет пятнадцать назад, после этого отец снес титан. А вместо него через некоторое время установили электрический "Аристон". Горячего водоснабжения в нашей хрущевке никогда не было. Так что же это выходит? Меня прошиб холодный пот. Неужели вчерашние грезы перед сном о прошлом сыграли со мной такую шутку? Я поднес левую руку к лицу. Перстень никуда не делся.

— Фух! — я смахнул со лба пот. — Значит не все потеряно!

Если колечко со мной, значит, я могу вернуться обратно! Знать бы только, куда меня занесло... Вернее когда? Я порыскал глазами по кухне — где-то здесь всегда висел календарь. Он нашелся над холодильником. Обычный отрывной календарь, вот только дата на нем... 31 августа 1989 года! Нифига себе! Меня отбросило назад на двадцать лет! Вот это номер отколол со мной перстенек! Стоп, а как же я? Мать с отцом, наверное, сейчас на работе. А вот когда они вернуться... Сюрприз будет! Ведь они сейчас чуть старше меня! Тихо, без паники! Я скосил глаза и вновь посмотрел на свои ноги. Вот что было не так с самого начала! Мои ноги толще, да и волосатее на порядок, чем те, которые тоже мои... Дьявол! Я совсем запутался!

"Зеркало!— пришла мысль. — Срочно!"

В прихожей на стене висело большое, во весь рост, зеркало. Остановившись напротив него, я невольно присвистнул: из зазеркалья на меня ошарашенно пялился взъерошенный подросток. Мама родная, неужели это я? И куда только подевался мой пивной авторитет? Живот был подтянутым и плоским. Видны были даже кубики брюшного пресса! А вот ручки, конечно, хиловаты! Ну да, я же начал качать железо только в институте. Ух ты, исчезла проявившаяся года четыре назад плешь, исчезли даже залысины. Я стал обладаем довольно приличной шевелюры. Дела-а-а! Я задумчиво потер подбородок — гладкий, словно у младенца! А я, грешным делом, уже привык к своему, заросшему жесткой кабаньей щетиной, которую нужно скоблить не реже, чем раз в сутки. Мои щеки теперь были покрыты мягким юношеским пушком... Прикольно, блин! Теперь секрет хорошего самочувствия мне стал понятен. Во первых: это тело не потребляло вчера алкоголь. Во-вторых: я помолодел на двадцать лет! Все мои болячки, нажитые в период бесшабашной жизни, исчезли без следа! Можно сказать, что организм у меня сейчас с иголочки. Силенки, правда, не те... Разве можно сравнивать шестнадцатилетнего пацана с мужиком, разменявшим третий десяток?

"Ладно, харе балдеть! — подумал я. — Пора возвращаться..."

Я сосредоточился, стараясь возжелать... Хрен тебе! Ничего не произошло: я до сих пор в 1989 году в теле шестнадцатилетнего подростка. Черт! Я попытался перенестись обратно еще раз, но попытка вновь провалилась. Ладно, я не очень-то расстроился: ведь переход в альтернативный мир без людей тоже дался мне не с первой попытки... Кстати, а если... Комната подернулась дымкой и изменилась. Получилось! Я хлопнул себя ладонями по голым ляжкам — одеться я до сих пор не удосужился. Я огляделся: да, именно в этой квартире я заснул вчерашним вечером. За одним лишь исключением: эта квартира принадлежала параллельному миру без людей.

— Так, а теперь в нормальный мир! — сказал я, привычно перемещаясь.

И что вы подумали? Я вновь очутился в квартире родителей образца 1989 года. Вот попандос! В чем же дело? В альтернативку я прошел без проблем, а вот моя реальность оказалась почему-то закрытой. Может быть, я подсознательно не хочу возвращаться обратно, поэтому и желание мое не оформилось как следует. Ведь и в прошлый раз было то же самое: пока Панкратыч меня не напугал, как следует, я и в альтернативку-то не мог переместиться. Ладно, со временем разберемся! Может к тому моменту сформируется настоящее желание вернуться... Либо что-нибудь произойдет! Ох уж мне эти приключения! А побывать в прошлом все-таки интересно! Вспомнить, как это было на самом деле. Утолить, так сказать, ностальгическую жажду. Я прошел обратно в комнату и поискал взглядом одежду — я до сих пор шлялся по квартире в веселых ситцевых семейках. И где же она? Штаны — синие треники с тонкими белыми лампасами, производства Биробиджанской швейной фабрики, и белая футболка с коротким рукавом и синим ромбиком "Динамо", обнаружились под кроватью. По всей видимости, я, тот молодой и не разумный, в чьем теле я сейчас обитаю, не утруждал себя аккуратным развешиванием вещей перед сном, а просто скидывал одежду и запихивал её под кровать. Блин, а я ведь уже и забыл. Было дело, было! Я с некоторой долей брезгливости оглядел неброскую одёжку. Футболка еще туда-сюда, а вот пузырящиеся на коленях треники меня как-то не воодушевляли. А чего ты хотел, батенька, — одернул я сам себя, — время такое! Во времена тотального дефицита перебирать одежкой бессмысленно! Родители у меня были люди простые, а чтобы одеваться мажорно — нужен большой блат. А времена доступных китайских "Адидасов" еще не подошли... Китайских? Я припомнил, что вчерашним вечером видел вывеску — Китайский базар. Буквально в ста метрах от дома в бывшей конторе леспромхоза. Я мгновенно переместился в альтернативку и выскочил из принявший обычный вид квартиры. Люди на улице отсутствовали, как и положено этому миру. Базар был именно там, где я его и заметил. Я заскочил внутрь и пошел вдоль заполненных китайским барахлом прилавков. Повозившись немного, я подобрал себе черный спортивный костюм "Адидас" с пепельно-серыми полосками. В тон костюму — черные кроссовки. В таком прикиде я буду первый парень на деревне! Факт! Да, до таких фасонов и фактуры еще далеко. Я взял с прилавка большой пакет и бросил в него пару мокасин, джинсы, несколько футболок и набор труселей. Ходить в ситцевых семейках мне больше не хотелось. Барахло, конечно, скептически оглядел я свои "покупки", надо будет прошвырнуться по поселку и найти магазин поприличнее. Уже покидая барахолку, я прихватил приглянувшую кожаную куртку, подошедшую по размеру. Осень на носу, а она принесет промозглую сырость и дожди. Что о моих приобретениях могут сказать предки, я как-то не думал. Слишком давно я привык отвечать за свои поступки самостоятельно. На улице я заскочил в продуктовый. Наскоро загрузив пакет всевозможными деликатесами (копченые колбасы, красная рыба, сыр, сигареты, коньяк, пару пакетов апельсинового сока) обычными для моего времени, но неслыханно роскошными для социалистической России, я вернулся обратно в квартиру. Затем переместился в 89 год, ибо больше мне переместиться никуда не удалось. Я пробовал. Не вышло.

"Слегка перекушу, — решил я, — а затем прогуляюсь".

Забросив деликатесы в холодильник, я обнаружил в нем десяток яиц. Я неловко разжег газовую плитку и поискал сковороду. Обнаруженные в духовке сковородки оказались сплошь чугунными или стальными. Не знаю, как вы, а я уже и забыл, как на них жарить. Это надо с маслом, а я привык на тефлоне. Переместившись в альтернативку, я нашел на кухне тефлоновый "Тефал" и вернулся обратно. Вот это другое дело! Я поставил сковородку на огонь, дождался, пока значок индикатор станет равномерно-красным, а затем разбил яйца. И никакого масла, заметьте! Вывалив глазунью на тарелочку, я прошествовал в комнату родителей. Я упал в кресло, поставил тарелочку на журнальный стол и принялся привычно искать пульт от телевизора.

— Вот балбес! — Я хлопнул себя ладонью по лбу и рассмеялся.

На тумбочке в углу комнаты стоял допотопный "Рекорд" в лакированной деревянной обшивке. Этот динозавр не имел пульта! Чтобы его включить, нужно было оторвать задницу от кресла, подойти к телевизору и нажать кнопку. Я воткнул вилку в розетку, раздался утробный гул: еще один анахронизм, — вспомнил я, — стабилизатор. Раньше все телевизоры включались в сеть через стабилизатор напряжения. Вещь достойная, намного действенней хилого сетевого фильтра. Наконец телик разогрелся, и появилось изображение. Я для проформы попереключал каналы — сильно не устал, работающих каналов оказалось два. По одному шел "Прожектор перестройки", по другому — выпуск новостей. Остальные доступные каналы транслировали лишь крупную качественную рябь, сопровождаемую шуршанием эфира. С телеразвлечениями туго. С видео тоже ни в дугу. Если мне не изменяет память, то видяшники с гнусавым переводом как раз в этом времени только начали обживать отечественные видеосалоны. Мало кто из честных граждан совдепии мог позволить себе личный видюшник. Я вспомнил, как первый раз посмотрел в салоне "Терминатора". Причем картинка была черно-белой — пятидесятисантиметровый отечественный телик не имел декодера, чтобы давать цветную картинку с импортного видеопроигрывателя. Но фильм с Железным Арни, несмотря на дерьмовый звук и отвратное изображение, захватил полностью мое сознание.

"Черт возьми, — думал я после фильма, — и от нас все это скрывали за железным занавесом! Да здравствует гласность и перестройка! Виват!"

Ну а когда на рынок хлынули книги... Это было непередаваемое чувство. Рыночные лотки оказались завалены книгами на любой вкус. И это после книжной голодухи. Я уже учился в институте и читал запоем. Но книжки стоили денег, а где их взять бедному студенту, проживающему в общежитии? Иногда средств не хватало даже на жрачку, чего уж говорить о духовной пище! Сейчас мне стыдно в этом признаваться, но книжки мы банально воровали. Раз в две недели мы устраивали настоящие набеги на большие книжные магазины. В них было проще стащить — лоточники за своим товаром следили не в пример пристальнее. Мы приходили в магазин целой бригадой, человека по три-четыре. И пока двое отвлекали продавцов, остальные набивали книжками сумки. Благо, что в то время никто и слыхом не слыхивал о камерах внутреннего слежения. И охранников в книжных магазинах никто не держал. И это единственное, что я воровал в своей жизни... До недавнего времени. Погрузившись в воспоминания, я не заметил, как слопал яичницу. Я отнес тарелку на кухню и бросил её в мойку. Неожиданно раздался звонок в дверь.

"Кто это?" — мелькнула мысль. К встрече с родителями я еще не был готов.

Я подошел к дверям и заглянул в глазок.

— Вот дела-а-а! — прошептал я себе под нос, наблюдая в глазок своего закадычного "в прошлом" друга — Алеху Патласа.

"В прошлом" потому, что друзьями нам оставалось быть от силы год-два, а потом множество нехороших обстоятельств развели нас в разные стороны. Не превратили во врагов, но и друзьями мы быть перестали. К тому же, в моем настоящем Патласа уже не было — Алеха умер от передоза наркотиков, ступив на жуткий путь наркомании. Наблюдая в глазок здорового розовощекого парня, у которого, как я знал, не было будущего, мне стало не по себе. В моей душе поселился червячок сомнения: может быть, открыть Алешке глаза? Попробовать изменить неизбежное? Да он просто подумает, что я сбрендил! Нет, такие поступки нужно хорошенько обдумать! Если изменить его судьбу, не измениться ли реальность? "Эффект бабочки" в моем случае не пустой звук. Я тяжело вздохнул: какие еще сюрпризы подбросит мне судьба в лице случайно попавшего в мои руки перстня? То, что мне придется здесь встретить давно ушедших в иной мир людей — факт. И мне придется какое время жить с мыслью, что я могу спасти кого-нибудь из них... По крайней мере до тех пор, пока я не найду способ вернуться обратно в родной мир, в будущее, домой... Заперев эмоции на большой амбарный замок, я открыл входную дверь.

Алеха ворвался в квартиру, едва не сбив меня с ног.

— Сержик, ты чего так долго не открывал? — накинулся на меня Алеха, тряхнув кудрявой головой. — Мы же договорились, что ты ко мне заскочишь с утра!

— Э-э-э, — мямлил я, не зная, что ответить. — Проспал я...

— Ну вот, а меня попрекаешь, что я до обеда дрыхну. А сам-то?

— Да ведь это... — усиленно соображал я. — Завтра ведь в школу... Это... Первое же завтра... Вот и выспаться решил, — наконец нашелся я.

— Да, блин, завтра в школу, — погрустнел вдруг Алеха. — Но зато — это последний, выпускной год! Мы теперь в десятом! Самые крутые в школе. Кстати, ты уже аппаратуру для дискотеки принял? И ключи от загашника... Опаньки! — Алеха, наконец, заметил мой новый прикид. — Откуда такой костюмчик? — в его глазах я заметил тщательно скрываемый огонек зависти. — И кросы новые... Блин, нифига какие классные шузы? Я таких и не видел!

"Еще бы! — я мысленно усмехнулся. — Лет двадцать подождать нужно. И тогда они будут дешевле грязи".

— Елки! Колись, где взял?

Я опять начал мучительно придумывать новую отмазку:

— Это... Отец мед сдал с пасеки... Талоны получил... Вот мать и отоварилась...

— В ОРСе (ОРС — отдел рабочего снабжения) леспромхозовском что-ли?

— Ага! — Кажется, получилось.

— Там чего, новую партию с Японии получили? Был я позавчера в том магазинчике, но таких костюмов и кроссов не видел.

— Я не знаю, мать вчера притащила...

— А у меня талонов не осталось! — расстроился Алексей. — Те, что весной на папоротнике взяли, я на джинсы потратил... Варенки... Блин, ну классное шмотьё! Ладно, погнали?

— Пойдем. Только я ключи от квартиры найти не могу.

— Серж, ты чего? Обалдел от обновок? Вот твой ключ, лежит на полочке возле телефона. Он тут всегда лежит, даже я знаю. Давай, пошли быстрее — времени в обрез!

Я взял ключ и вслед за Патласом вышел из квартиры.

Глава 4

Несмотря на приближение осени, на улице стояла по-летнему жаркая погода.

— Может, хлебнем кваску? — спросил Патлас, остановившись возле киоска. — А лучше по пивку...

— С удовольствием бы выпил, только с бабками туго, — виновато развел я руками.

Алеха сунул руку в карман и зачерпнул звеневшую там медь.

— И у меня не густо, — признался он, подсчитывая имевшуюся мелочь. — Но на пару стаканов кваску хватит. Ничего, ща по поселку прошвырнемся — монек нашкуляем! Два кваса, — произнес Патлас, просовывая в амбразуру киоска шесть копеек.

Пока продавщица наливала хлебный напиток в стаканы, я во все глаза рассматривал окружающую обстановку. На первый центральная улица Новокачалинска мало изменилась: те же пятиэтажные хрущевки, такой же хреновый асфальт с ямами и колдобинами, заросшие травой сточные канавы... Но это лишь на первый взгляд. Самое главное, что бросалось в глаза, это отсутствие больших рекламных щитов и банеров, в мое время мозолящие глаза на каждом шагу; здесь — только скромные магазинные вывески... Да и вообще, магазинов стало на порядок меньше. Вчера, проезжая по поселку в такси, я не переставал удивляться: что ни дом, так магазин на первом этаже. Тут одежда, там парфюм, здесь жратва и выпивка. Торгуют все, кому не лень. Да, автомобильного движения не было практически никакого, не смотря на разгар рабочего дня. За проведенные на улице полчаса по дороге проехал лишь рычащий и чадящий вонючим дизельным выхлопом престарелый "Зил". С личным автотранспортом в пока еще совдеповском поселке была напряженка. Я запоздало вспомнил, как в детстве осваивал скейтборд, тренируясь на центральной улице.

— Серж, чего тормозишь? Давай, хватай стакан! — оторвал меня от воспоминаний Алеха, толкнув локтем в бок.

Я взял прохладный граненый стакан с темным душистым напитком. Об одноразовой таре здесь пока еще не знали. Нахлынуло еще одно воспоминание, правда, слегка более позднее, относящееся ко времени учебы в институте: городские уличные аппараты с газировкой. Копейка — без сиропа, а за три — сладенькая. В этих аппаратах тоже стоял граненый стакан. Один на всех... Это сейчас я брезгливо отношусь к такой антисанитарии, боюсь подхватить чего-нибудь. А ведь тогда пил и ничего! Все пили...

— Сержик, ну чё ты? — вновь принялся тормошить меня Алеха. — Какой-то ты сегодня не такой... Странный. Торчишь, что ли, от обновок? Классный костюм... И кроссы, — вновь с завистью вздохнул он. — Давай уже, пей и погнали!

"Интересно, — подумал я, — насколько хорошо вымыт стакан? Ладно, была не была!"

В несколько крупных глотков я опустошил тару. Черт возьми, какой насыщенный вкус! Я уже и забыл, каким вкусным может быть обычный квас!

— Слушай, Серега, — позванивая в ладони остатками мелочи, произнес Патлас, — у нас с тобой на куреху денег не осталось... Разве что на "Приму" или на "Полет"... На нормальные не хватает.

— Это на болгарские что ли? — переспросил я.

— Ну, да: "Опал", "Стюардесса". А у меня только двадцать три копейки осталось. А надо пятьдесят.

Я хлопнул себя по карманам: есть! Взял я с собой сигареты, которые прихватил в продуктовом из альтернативки.

— Не грузись, есть у меня нормальные сигареты, — хлопнул я Алеху по плечу, — с "Опалом" даже рядом не лежали! Вот, — я достал из кармана пачку "Парламента".

— Нифига себе! — ахнул Патлас, выхватывая сигареты у меня из рук. — Я таких даже и не видел никогда! Парламент, — прочитал он заграничную надпись на пачке. — Колись, где взял? Тоже, что ли, мамка отоварилась? — Толкнул он меня локтем в бок.

— Где взял, там уже нет, — уклончиво ответил я.

— Чего-то темнишь, Сержик, — покачал головой Алеха. — Костюмчик, кроссы, еще и сигареты блатные...

— Не хочешь, не кури, — пожал я плечами.

— Значит, не скажешь? — подвел итог разговору Патлас.

— Не могу, — качнул я головой.

— Нет и не надо! — и не подумал обижаться Алеха. — Хотя лучшему другу мог бы и открыть секрет...

— Может быть, — туманно пообещал я. — Со временем...

— Ладно, погнали в Центр, — предложил он. — В парке и покурим твой блатной "Парламент". Пацаны тоже, наверное, там.

Мы отдали стаканы продавщице и медленно побрели в сторону Центрального парка. В парковых беседках, спрятавшихся от прохожих в тени деревьев, мы обычно стрелковались по молодости. Собирались, курили, пили пиво, бражку, кислую бормотуху... В общем тусовались своим кругом. Но ничего криминального за нами не числилось. Просто хотелось казаться взрослее... Окунувшись в приятную тенистую прохладу парка, мы с Алехой облегченно вздохнули — солнце жарило на всю катушку.

— О! Смори, эти хмыри уже здесь: Васек, Леньчик, Вадька, Вовчик, — завидев старых приятелей обрадовался Патлас. — Здорово, пацаны! Че, давно сидите?

— Не, — ответил за всех Васек Шиханов, — пожимая мою протянутую руку. — Тока подтянулись.

Господи, какие же они все молодые! Сопляки желторотые! Не измученные проблемами, болезнями... Счастливые! Даже не вериться, что некоторых уже нет... Васек умрет через какой-то десяток лет от инфаркта, Вовчик сопьется и станет похож на бомжа... Неизвестно, что лучше... Из этой компании лишь Ленчик с Вадькой останутся вменяемыми. Звезд с неба, конечно не хватают. Обычные работяги. Черт, как же тяжело осознавать, что ты знаешь их судьбу. Как тяжело видеть людей, друзей, у которых нет будущего.

— Серж, откуда шмотки? — пощупав необычную ткань "Адидаса", поинтересовался Васек, считавшийся в нашей среде прирожденным коммерсантом. Он знал, где что можно купить, выменять или достать. — Я таких у нас не встречал. Да и в городе ничего подобного не видел. — Ох, ты! — заметил он обувку. — Кроссы ваще улет! Слушай, давай их толкнем, пока новые, не затасканные. Через Вадьковского братана на толчке скинем (братан Вадька занимался в городе фарцовкой). Навар хороший обещаю. Новых три пары по госцене взять сможешь...

— После обсудим, — отмахнулся я.

— Да тебе родоки бошку отвинтят! — предостерег меня Патлас.

Он был прав: мои родители считали спекуляцию тяжким грехом, даже в более позднее время, когда всевозможных торговцев развелось как не резаных собак, они не одобряли нормальные рыночные отношения. Чего уж говорить про совдеповские реалии, когда за спекуляцию существовала соответствующая статья в уголовном кодексе.

— Посмотрим, — пожал я плечами.

— Серж сегодня с утра сам не свой, — поделился с друзьями Алеха. — Ну и фиг с ним, смотрите, какие сигареты! — засветил он пачку. "Парламент" называются. Филипп Моррис! Фирма!

— Дай посмотреть, — Васек опять оказался первым. — Где взял?

— Это ты у Сереги спроси, — ответил Патлас, забирая пачку обратно. — Он у нас теперь блатует...

— Брат с моря вернулся? — прищурился Васек.

— Брат, брат, — в тон ему ответил я.

— Слышь, Сержик, не гони! — фыркнул Васька. — Нету у тебя такого брата. Давай колись, откуда у тебя такое богатство? Даже я таких сигарет еще в нашей деревне не встречал... Да и в городе тоже не видел. А в магазине только "Бонд Стрит" по рубль пятьдесят свободно лежит.

— Да не расскажет он, — произнес Алеха, аккуратно распечатывая "Парламент". — Я его с утра пытаю — молчит как рыба об лед! Ух, ты! Фильтр белый! — отковырнув золотинку, радостно сообщил он пацанам. — Я с белым фильтром только "Кент" курил, который Паха из рейса привозил. О! Фильтр чудной.

— Угольный, — произнес я.

— Серега, чего, так и не поделишься секретом чудесных приобретений с лучшими друзьями.

— Пацаны, давай так, — предложил я, — вы меня не спрашиваете, а мне не придется вам лапшу на уши вешать. Не могу я...

— Ладно-ладно! — ухмыльнулся Васек. — Только ты это, если еще чего интересного подбросят, ты меня свистни... Я на продажу если. Поднимемся. Моньки, они знаешь, всегда на кармане нужны. А лучше сведи меня с тем челом, через которого барахлишко достал. Процент от сделки обещаю хороший... Честно-честно! Ну какой смысл мне тебя кидать?

— Если что — не забуду, — пообещал я.

Патлас раздал всем по сигаретке, а пачку спрятал себе в карман.

— У тебя же еще есть, — озвучил он свои действия, — а я хоть попантуюсь чуток.

— Пантуйся на здоровье! — сказал я.

— Вот же поганые буржуины живут, — выпуская ароматный дым, произнес Васек. — Какие сигареты курят? Разве сравнить их с "Примой"? Даже "Космос" им в подметки не годиться...

— Ты еще "Беломор" с ними сравни, — произнес Леньчик-молчун, в несколько крупных затяжек докуривший сигарету до фильтра. — Приятный дымок, но слишком быстро они тлеют. Алеха, дай еще одну — не распробовал чего-то.

— Болгарщиной накуришься! — мотнул головой Патлас, не собираясь доставать сигареты. — Дай тебе волю, ты всю пачку в воздух пустишь! Попробовал, хватит!

— Эх, когда же и у нас такое будет? — вздохнул Васек, бросая окурок на землю.

— Скоро! — уверенно произнес я. — Еще пара-тройка лет и все будет. Перестройка, мать её...

— Серж, ты чё, Нострадамусом заделался? — подковырнул меня Васек.

"И вправду, чего это я раздухарился? — мелькнула мысль. — Не нужно мне показывать свою осведомленность насчет будущих событий. Даже лучшим друзьям. Осторожнее надо. Осторожнее... "

— Да так, читал обзор одного аналитика в "Комсомолке". Он уверен, что если СССР будет следовать тем же курсом...

— Слышь, Серж, кончай нам лекции читать! — попросил Патлас. — Этой хрени по телику хватает. Чё, пацаны, куда похиляем?

Целый день мы бессмысленно таскались по поселку. С одной стороны, конечно, мне было интересно посетить родные места, вспомнить, как в действительности все это было. Утолить ностальгический голод... Ведь наша память такая странная штука, которая покрывает события прошедших дней радужным лаком. Как говорили старики: раньше и солнце светило ярче и девки были краше. Так вот, нифига подобного! К вечеру мне наскучило подобное бессмысленное времяпрепровождение. Любому взрослому мужику, пускай даже и пребывающему в теле прыщавого юнца, обязательно нужен смысл, план и цель. Не привык я бездельем маяться. А как же год кругосветки, спросите вы? А вот как раз в кругосветке у меня лишней минуты не было! Столько нужно было успеть...

Часа в четыре я, сославшись на придуманные неотложные дела, покинул веселую компанию корешков и вернулся домой. Общение с друзьями не прошло для меня даром: нужно было срочно придумывать модель поведения. Фирменные шмотки и сигареты, остальная заграничная атрибутика вызвали у моих товарищей нездоровый интерес. Что же тогда будет с родителями? Да их просто удар хватит! Сын — спекулянт, это слишком для их неокрепшей социалистической психики. Но и жить, как обычный подросток я не могу. Нет, какое-то время я смогу продержаться, имитируя подростковую беззаботность. Но могу и сорваться... Все-таки я взрослый мужик, отвыкший отчитываться за свои поступки кому бы то ни было. А еще и школа на носу... Черт, что же делать? Я вытащил из пакета, притараканенного из альтернативки бутылку пятизвездочного армянского коньяка, построгал колбасу, открыл банку красной икры. Достал в буфете большую граненую стопку, и до краев наполнил её кониной. Без долгих раздумий я влил в себя спиртное. Когда в желудке взорвалась маленькая бомба, я закинул в рот ломтик салями, а следом столовую ложку икры. Задумчиво пережевывая закуску, я налил себе вторую стопку — нужно было снять неожиданно навалившуюся нервозность. Вторая стопка последовала вслед за первой. Потом третья за второй.

— Хватит на сегодня! — сказал я сам себе, закручивая пробку на бутылке. Не хватало еще встретить родителей в сиську пьяным. Три стопочки — в самый раз! У меня в запасе было порядка двух часов, чтобы что-то придумать. Я прошел в комнату и плюхнулся в кресло. Я пробежался взглядом по скудныму набору книжек, стоявших в лакированной совдеповской "стенке". Книжный голод в самом разгаре. Скоро, скоро начнется настоящее книжное раздолье. У меня дома, в будущем, была неплохая библиотека... Ух, ты — Хогбены! Руки сами потянулись к сборнику рассказов Генри Каттнера.

— Прохфессор накрылся! Это обо мне, — я усмехнулся, держа в руках книжку любимого автора. — Этот рассказ на двадцать седьмой странице. — Неожиданно для самого себя с поразительной четкостью вспомнил я. — Черт! Да я же помню этот рассказ наизусть!

Этого не может быть — раньше я не мог похвастаться такой феноменальной памятью. Дрожащими руками я раскрыл книгу на двадцать седьмой странице. Так и есть — "Прохфессор накрылся!". Пробежав глазами несколько строчек рассказа, я убедился, что действительно могу воспроизвести его по памяти. Слово в слово. И не только "Прохфессора"! Я мог воспроизвести по памяти всю книгу! От корки, до корки! Я бросил сборник на пол, словно шипящую гадюку и выхватил из шкафа первую попавшуюся книгу. Ей оказался Максим Горький со своим "Детством". Ситуация повторилась один в один. Я загадывал страницу, закрывал глаза, а память услужливо открывала мне соответствующую архивную ячейку. Текст совпадал. Помимо текста, я мог вспомнить на какой странице есть жирные пятна, заломы, разрывы бумаги. После пятой книжки я остановился. Черт, я помнил наизусть все, ну, или почти все тексты! Во дела! Я метнулся в свою комнату и вытащил из письменного стола старую ученическую тетрадь по геометрии за девятый класс. Стоило мне лишь взять ее в руки, как я понял, что в состоянии воспроизвести все чертежи и задания. Я взял чистый листок и ручку:

— Пятая страница.

Через десять минут я сравнивал копию тетрадной странички с оригиналом. Стоит ли говорить, что я ни в чем не ошибся и на этот раз? А перстенек-то, оказывается, таит в себе не один секрет! Я помню наизусть все, что когда-либо читал или писал. А как обстоят дела с книжками, которые я никогда не брал в руки? Я вернулся в комнату родителей и вновь пробежался глазами по книжным полкам. Вот! "Сад и огород". Это брошюру я точно никогда не брал в руки. Я достал книжку, несколько минут подержал её в руках, не раскрывая. Пусто. Никой информации. Затем я раскрыл ее и бегло пролистал, не вчитываясь в содержимое. Закрыл книгу. Зажмурился и представил семнадцатую страничку. Пожалуйста — результат последовал незамедлительно: перед моим мысленным взором стояла искомая страничка, которую я мог без труда прочитать! Ну прям Штирлиц, один раз взглянул и запомнил! Вот это действительно здорово! Значит, со школой у меня проблем не будет! И вообще, не хочу я опять в школу. Это ж я столько времени там зря потеряю! Нужно попытаться и закончить десятый класс экстерном. А что, это мысль! Так, а вот что делать с родителями я так и не решил. Может приоткрыть перед ними завесу тайны? Попытаться заручиться их поддержкой? Ведь они же здравомыслящие люди, должны понять! Вдруг я здесь надолго застрял? Приведу кучу доказательств... Хм... Была не была! Попытка не пытка. Только нужно поэффектнее все обставить! Есть у меня одна мыслишка...

* * *

К приходу родителей все было готово. В общем-то, ничего особенного и не потребовалось. Я утащил шмутки принесенные из альтернативки обратно, чтобы не волновать родителей раньше времени. Мой план был прост: я хотел переместиться в альтернативный мир будущего вместе с матерью и отцом. Единственный нюанс: я не знал, смогу ли я проделать это с людьми из прошлого. Ведь сюда-то я переместился в тело подростка, а не в своем настоящем обличье. Хотя с другой стороны, в альтернативном мире будущего я оставался все тем же шестнадцатилетним пацаном. Должно получиться. Ну, а если нет, постараюсь придумать что-нибудь еще.

Мама появилась чуть раньше отца, чмокнула меня в щеку и скрылась на кухне готовить ужин. Я с трудом унял внутреннюю дрожь: черт возьми, она такая молодая! Всего лишь чуть старше меня настоящего. Молодая, красивая женщина! Почему же нам, детям, всегда кажется, что родители...

— Серега, чего дома сидишь! — в комнату заглянул отец. Погрузившись в мысли, я пропустил его приход. — Последний день последних школьных каникул, — напомнил он мне.

— Привет, пап, — рассеянно кивнул я.

Черт, отец выглядел моим сверстником. Ну да, ему же сейчас чуть за сорок! Крепкий, поджарый, ничего лишнего. У меня животик-то поболе будет.

— Действительно, Сереженька, чего дома сидишь? — в комнату заглянула мать. — Тебя ж дома сидеть силой не заставишь. Может, случилось чего?

— Случилось, — я решил не тянуть кота за хвост. — Мам, пап, у меня к вам серьезный разговор.

— Так, сын, — сказал отец, проходя в комнату, — настолько серьезный? Может, после ужина поговорим? Набегался сегодня за день, голодный как черт!

— Лучше сразу, — настоял я.

— Что случилось? — всполошилась мама.

— Постарайтесь не удивляться, — произнес я, поднимаясь со стула. — Держите себя в руках...

Переход прошел мгновенно — комната изменилась чудесным образом, помещение осталось прежним — сменились декорации: мебель, обои, межкомнатные двери. Получилось! Я едва сдержал ликующий возглас.

— Что это? — Родители с изумлением разглядывали изменившуюся квартиру.

— Это то, о чем я хотел с вами поговорить! — развел я руками.

— Это наша квартира? — спросил отец. Молодец, хорошо держит себя в руках!

— Да, это наша квартира, — ответил я. — Только жить вы здесь будете через двадцать лет, — огорошил я своих близких.

— Сколько? — не поверил отец. — Двадцать лет? Серега, что вообще происходит?

— Вот об этом-то я и хотел с вами поговорить. Пойдемте в другую комнату, я вам все объясню... Заодно и поужинаем, я там стол накрыл.

Пельмени, которые я заблаговременно отварил, еще не остыли. Мои предки в немом изумлении взирали на недоступное им ранее пищевое изобилие, которое я "приобрел" в ближайшем продуктовом магазине. Несколько сортов колбасы и сыра, икра черная и красная, копчености, солености, нерка, кижуч, соки в необычных цветных пакетах, дорогое вино и столь любимый мною коньяк.

— Кх-м! — откашлялся отец, непроизвольно сглатывая слюну. — Откуда?

— В будущем нет дефицита с продуктами и шмутками. В магазинах есть все!

— Батюшки! — всплеснула руками мама: на стене висела большая семейная фотография, на которой были запечатлены мы все. — Я... такая... Отец... Ты... Мы...

— Да, мам, это действительно мы. Фотка сделана десять лет назад... По моему времени, — поправился я.

— У меня морщины, — до сих пор не могла успокоиться мама.

— Так, сын, — отец присел за накрытый стол, — рассказывай! — Я позавидовал его выдержке. — И ты, Лен, кончай причитать — все мы когда-нибудь состаримся.

Он подвинул к себе тарелку и наполнил её пельменями.

— Сам лепил? — поинтересовался он.

— Не-а, — я мотнул головой, — этого добра в магазине навалом. Любых сортов: хошь с мясом, хошь с рыбой. Вареники, блинчики.

— Значит, говоришь, доживем до изобилия? — намазав хлеб икрой, спросил он. — И будем жить, как за границей?

— Почти, — ответил я.

— Так, — отец взял в руки коньяк и, не раздумывая, наполнил им три стопки. — Берите.

— Вадим, ребенку куда? — попыталась возмутиться мама, но отец остановил её властным жестом.

— Удивил ты нас, Серега. Прямо как в книжке... Сколько же тебе лет? Если двадцать лет прошло... Тридцать шесть?

— Тридцать шесть, — согласился я.

— А ты, мать, говоришь ребенок. И как же ты...

— Я расскажу, для этого мы здесь. Я не придумал ничего лучшего, для доказательства...

— Так мы что, сейчас действительно в будущем? — перебил меня отец.

— В две тысячи девятом году, — ответил я.

— И мы можем встретиться сами с собой? Старыми...

— Нет, пап, — я отрицательно покачал головой, — это особенный мир... Он точно такой же, как настоящий. За одним небольшим исключением — здесь нет людей.

— Постой, Серега, я совсем запутался, — произнес отец. — Что еще за мир?

— Давай, я расскажу все по порядку, — предложил я.

— Давай, — согласился он, и я вновь позавидовал его выдержке. — Будем! — он отсалютовал нам с мамой наполненной стопкой и медленно выпил коньяк.

Мы последовали его заразительному примеру, хотя мама и недовольно косилась в мою сторону. Я ведь все-таки еще торчал в теле подростка.

— Отличный коньяк! — не спеша закусывать, произнес отец, наслаждаясь вкусовым букетом.

— Это лучший, который мне удалось найти в супермаркете. Если выберусь в город, принесу тебе настоящий "Хэнеси", — пообещал я.

— Мать, чего сидишь, как на поминках, — отец обнял маму за плечи. — Сын угощает! Давай-давай, когда еще такое попробуем?

Мама, скрепя сердце, подвинула к себе тарелочку.

— Давай, Серега, рассказывай, что там с тобой приключилось в будущем? — сказал он, накалывая на вилку ломтик сервелата.

— В две тысячи девятом году, — начал я свой рассказ, — в мои руки случайно попал древний артефакт. Колечко. — Я продемонстрировал родителям находку. — Тогда я ничего не знал о его чудесных свойствах. Колечко же это ранее принадлежало одному воровскому авторитету...

Когда я закончил свое повествование, отец вновь наполнил стопки.

— Да, сынок, такого расклада я даже в фантастических романах не читал, хотя до них большой охотник. Давайте выпьем и обмозгуем сложившуюся ситуацию. Значит, вернуться назад ты пока не в состоянии? — подвел он итог моим злоключениям.

— Не могу, — горестно вздохнул я. — В этот пустой мир, — я развел руками, — перемещаюсь без труда. А вот обратно не могу.

— Есть предположения? — поинтересовался он.

— Есть парочка, — ответил я. Во-первых: может быть, я недостаточно освоил возможности кольца. Ведь поначалу я и в этот мир перемещался с трудом. Пока меня Петька мафией не напугал...

— Интересная у вас жизнь! — фыркнул отец. — Как за бугром: магазины от товара ломятся, мафия...

— Если б ты знал, как страна ко всему этому пришла...

— Расскажешь? — батя с надеждой заглянул мне в глаза — не каждому выпадает шанс узнать будущее.

— Конечно, расскажу, — пообещал я. — Ужаснетесь...

— Так, ну а во-вторых? — вернулся к предыдущей теме разговора отец.

— А во-вторых: возможно, само мое появление в вашем времени, нарушило естественный ход событий, изменило текущую реальность. То будущее, в котором я жил, перестало существовать. Тогда я никогда не смогу вернуться назад... Помнишь, "эффект бабочки"?

— А то как же, читали, — задумчиво произнес отец. — Но я не думаю, что твое появление здесь, настолько глобально изменило реальность...

— Я тоже так не думаю, я, все-таки, не такая уж и крупная величина. Но если какие-то изменения все-таки последовали — появился еще один инвариант реальности, лишь незначительно отличающийся от оригинала. Тогда я попаду в две тысячи девятый год только своим ходом...

— Ох, Сереженька, а ты не женат? — неожиданно воскликнула мама. — А то как же дети, жена?..

— Нет, мам, к счастью я не женат! — поспешил я её успокоить.

— Не женат в тридцать шесть лет? — вдруг накинулась на меня мама. — Ты о чем думаешь? Нас на старости лет без внуков оставил, охламон?

— Мам, ну не встретил я как-то свою половинку... Не нашел спутника жизни. Дело-то серьезное!

— Вот именно, — вздохнула она. — И в кого ты у меня такой непутевый? Наверное в дядьку Романа. Ему уж за полтинник, а он так и не женился! Так и помрет бобылем!

— Мам, постараюсь исправиться! — улыбнулся я, чмокнув её в щечку. — Вот только с делами разберусь...

— Ну-ну, так я и поверила.

— Серега, а что ты делать думаешь, если не получиться вернуться? — спросил отец.

— Что делать? Жить дальше. А с моим знанием будущего — хорошо жить! Вот только на людях делать вид, что ничего не произошло — тяжкая ноша. Я некоторых своих старых знакомцев даже по имени вспомнить не могу — все ж двадцать лет прошло!

— Ох, а тебе же завтра в школу! — Переполошилась мама.

— Я рад, что вы понимаете всю сложность ситуации! Мои друганы меня за полдня общения практически раскололи. Слишком резкая смена поведения. Да вы сами вспомните себя в шестнадцать лет... И сейчас. — И что ты предлагаешь? — спросил отец. — Школу все-равно нужно закончить.

— Да, как же без аттестата-то? — произнесла мама. — А вдруг ты вернешься обратно... А тот ты, который останется... Ой, я совсем запуталась, — призналась она.

— Аттестат, конечно, нужен. Даже в моем времени без бумажки никуда. У меня вот какие соображения на этот счет: я закончу десятый класс экстерном! — Пока у меня такая феноменальная память сдам экзамены без проблем.

— Ох, ты ж! — проняло отца. — Ты настолько хорошо помнишь школьную программу? Я вот уже ни черта со школы не помню!

— Пап, я разберусь с этим без проблем. К тому же имея за плечами два высших образования...

— У тебя два образования? — восхищенно переспросила мама.

— Два, — подтвердил я. — Физмат и экономика с бухучетом. К тому же и самообразованием я никогда не переставал заниматься: историей увлекаюсь. Так что прорвемся.

— Если так, то причину для экстерна мы придумаем. А Колян Самойлов поможет, он сейчас в райкоме как раз зам по образованию. Решено! А чем же ты заниматься будешь, если аттестат получишь? В институт поступать уже поздно.

— Есть у меня план-график на ближайший год. Буду готовить задел для повышения вашего дальнейшего благосостояния!

— Серега, — произнес отец, еще раз внимательно оглядывая квартиру, — судя по обстановке, мы и так небедно живем. Вон какой телик огромный, — он кивнул в сторону семидесятидвухсантиметрового телевизора "Дэу", загораживающего половину окна. — И видак вон... Двери какие красивые, мебель обои. С нашими теперешними не сравнить.

— Пап, этот гроб, который ты называешь телевизором, в мое время считается морально устаревшим оборудованием! — презрительно процедил я. — Сейчас в ходу плазменные и жидкокристаллические панели с большим размером экрана. И толщиной корпуса, не превышающий десяти сантиметров. Их на стену можно вешать, словно картины! Сейчас посидим немного, а затем прогуляемся с вами в магазин бытовой техники. Я вам покажу, что это такое и с чем его едят. Двери — картонные, сверху ламинирующая пленка. Дешевка, одним словом! Если соседи сверху зальют, расклеятся в момент. Хотя красивые. Видеомагнитофоны приказали долго жить, то, что ты видишь под телевизором, называется ДВД — проигрыватель лазерных видеодисков. Практически в каждой квартире сейчас стоит компьютер... О! — я увидел торчащий из-под журнального столика краешек старого ноутбука. — У вас он тоже есть, — продемонстрировал я находку родителям. — В ваше время о такой производительности и не мечтали! Сейчас каждый ребенок имеет беспроводной сотовый телефон, по которому может связаться из любого уголка земного шара. За последних несколько лет произошел такой технологический рывок...

Родители слушали меня, раскрыв рот.

— А сколько телепрограмм показывает этот телевизор? — словно завороженный, прошептал отец.

— Пятьдесят, или около того, — ответил я. — Несколько спортивных каналов. Только спорт. Три-четыре транслирую только мультики для детей. Развлекательные, крутящие только фантастику, юмор...

— Сказка! Ты понимаешь, Серега, что ты живешь в сказке?

— Сказка, говоришь? В техническом плане — действительно сказка. Да и дефицита в магазинах не наблюдается. Но это лишь одна сторона медали. А вот в социальном плане не все так гладко...

— В смысле? — не понял отец.

— Все у нас теперь как за границей: есть богатые, есть бедные. Коммунизм построить не удалось, социализм похерили... Так что изобилие, по большому счету, не для всех! Все, чего душа пожелает, могут себе позволить лишь очень богатые люди, — пояснил я, — некогда прибравшие к рукам народные достояния. Облапошили население целой страны, и теперь жируют. Так-то...

— Как же это? — всплеснула руками мама. — А куда же смотрят соответствую органы?

— Мать, ты чего? — отмахнулся отец. — Какие органы? В наше время справедливости не сыскать... Значит, не так все гладко там у вас?

— Скоро у вас! — рассмеялся я.

— Слушай, а кто сейчас генсек?

— А нету больше генсеков. Последним был Миша Горбачев. — Сейчас страной правит президент и парламент. Да и Союзу осталось недолго — через два года развалится. В девяносто первом...

— Как развалитья? — испугалась мама.

— А так, теперь каждая республика — независимое государство! Ближнее зарубежье. В каждой — свои законы и свой президент. Президент Незалежной Украины, президент республики Беларусь, президент Кыргизстана...

— Батюшки! — опять всплеснула руками мама. — А куда же партия смотрела.

— Коммунисты что ли? — переспросил я. — Партий теперь в стране, как у дурака махорки! И коммунисты давным-давно не лидируют на этом поприще. Нет, они пытались все в зад вернуть — путч устроили. Такая буча была: войска Белый дом с танков расстреляли...

— Господи, — нервно заозиралась мама, — ты сейчас такие вещи говоришь...

— Здесь нечего бояться, мам! — я постарался её успокоить. — Конечно, когда вернемся, лучше держать рот на замке. Хотя бы пару лет... До настоящей гласности еще далеко!

— Серега, ты куришь? — неожиданно спросил меня отец.

— Курю, — не стал я скрывать.

— Есть у тебя тут сигареты, а то я свои дома в пиджаке оставил...

— Вадим! — вновь воскликнула мама. — Спиртное, а теперь еще и сигареты...

— Лен, Серега все равно через год бы в институт умотал. И за ним ты там следить не смогла бы... Годом раньше — годом позже, — отец подошел к вопросу философски.

— Так оно и было, пап, — улыбнулся я. — Ты как в воду глядел.

— А чего там глядеть, — пожал плечами отец, — сам таким был. Тащи сигареты, а я на балкон... Лен, пошли, посмотрим, как поселок за двадцать лет изменился.

— Ох, мужики! — притворно вздохнула мама, проворно поднимаясь с дивана. Ей тоже было интересно взглянуть на будущее.

— Держи, пап, — на балконе я протянул отцу пачку любимого мною парламента. — Ух ты, какие! — покачал головой отец, закуривая сигарету. — Да, с Беломором не сравнить.

С балкона открывался чудесный вид на центральную улицу.

— Вадим, смотри, — мама указала рукой на новый микрорайон, который вырос на месте частного сектора, — дедовского дома больше нет.

— Его снесли, по-моему, в девяносто пятом, — сказал я. — Деду дали квартиру в новом доме. Вон в том, — я показал пальцем на панельную пятиэтажку, окрашенную в ядовито-зеленый цвет.

— А как дед? — спросила мама. — Ой! — тут же закрыла она рот ладошкой.

— Умер, мам... Больше девяноста...

— Да-да, но больше не рассказывай мне о судьбе наших близких. Лучше оставаться в неведении...

— Точно! — согласился отец. — Лучше оставь эту информацию при себе.

— Хорошо, — я кивнул. — Это действительно тяжело... Знать...

— Больше девяноста, говоришь, — покачал головой отец. — Крепкий старик! По хорошему ему завидую!

— С дедом-то как раз все естественно, — решил поделиться я своими переживаниями с родителями. — Старики уходят — так положено свыше... А вот когда уходят досрочно...

— Кто? — глухо спросила мама.

— Нет, не из близких, — я поспешил её успокоить. — Это я могу сказать... Из близких никто не ушел досрочно. Это касается моих сверстников... Друзей. Некоторых из них уже нет... А я разговаривал сегодня с ними. Алеха Патлас не доживет до тридцати пяти...

— Как это случиться? — поинтересовался отец. — Несчастный случай?

— Нет! — я покачал головой. — Наркомания. Передозировка...

— И ты винишь себя? — ужаснулась мама.

— Нет, не виню. Наши пути разошлись после поступления в институт: я поступил, он — нет. Просто меня терзает одна мысль...

— О том, что ты можешь изменить его судьбу? — догадался отец.

— Да. Я могу хотя бы попробовать изменить его судьбу... Ведь он был моим другом... Лучшим другом. Но я боюсь столь активно менять существующую реальность. Изменить свою судьбу — это одно, а изменить чью-то судьбу... Даже в лучшую сторону — нечто иное.

— Ты боишься, что не сможешь вернуться назад?

— Да, пап, боюсь. Хотя, по большому счету, мне не о чем сожалеть... Вы здесь... Даже дед жив... Я смогу уделять вам большем внимания, чем в той жизни. Я смогу иначе прожить свою жизнь. Все мы сможем... Жить... Более счастливо...

— Какой же ты у меня стал... взрослый, — прослезилась мама, обнимая и целуя меня в щеку.

— Да, Серега, сложный перед тобой стоит выбор, — произнес отец, закуривая вторую сигарету. — Решай сам, что важнее... Вернуться, или прожить жизнь заново. Мы с матерью не будем на тебя давить. Я понимаю, что это сейчас бесполезно.

— Если мне не удастся вернуться назад в ближайшие несколько дней, — решительно произнес я, — будем учиться жить заново!

Прогулка по вечернему Новокачалинску будущего впечатлило моих родителей. Особенно поразило их обилие заграничных автомобилей.

— Это ерунда, — отмахнулся я, — вот свожу вас в город, там машин действительно много. Даже слишком. В автомобильной пробке иногда можно простоять несколько часов. В городах, где есть метро, некоторые владельцы автомобилей предпочитают на нем ездить. Так быстрее.

— А зачем им тогда машины? — удивился отец. — Если на метро быстрее?

— За город съездить, на дачу, на отдых, шашлык-башлык и все такое, — пояснил я.

— А у тебя машина есть? — поинтересовался батя.

— Была, японец праворульный, — ответил я. — Вот примерно такой, — я ткнул пальцем в сиротливо стоящего у обочины "Ипсума". — Правда, я в них не очень-то разбираюсь, — признался я, — но за рулем уже несколько лет.

— А как это — праворульная? — спросил батя.

— Руль не слева, как у нас, а с другой стороны, — пояснил я. — В Японии же левостороннее движение.

Я подошел к "Ипсуму" и дернул дверь — она оказалась не запертой и услужливо распахнулась. Приятный запах ароматизатора, бежевый велюр, электронное табло, автоматическая коробка передач вызвали у отца настоящий восторг. До этого момента пиком машиностроения он считал "Волгу". Машины более высокого класса он видел только по телевизору.

— Хотите прокатиться? — предложил я, заметив ключ в замке зажигания.

— Она же чужая! — произнесла мама, хотя я видел, что ей хочется прокатиться на чудесном автомобиле, не меньше, чем отцу. — Нельзя...

— Мам, в этом мире нет ни одной живой души! — напомнил я. — Проверено неоднократно. Никто не будет ругаться, уж поверь мне!

— Но как же... Все есть, а людей нет?

— Парадокс! — согласился я. — Этот пустынный мир очень странный... Первый раз я сюда попал весной. Затем был летом, осенью, зимой. Людей как не было, так и нет. Но вот что интересно — ассортимент в магазинах меняется, летом на прилавках — летнее, зимой, соответственно — зимнее. Продукты не пропадают! Они всегда свежие, с нормальным сроком годности... Много странностей, много... Ладно, давайте в машину — прокачу с ветерком. А там, глядишь, и в город выберемся.

* * *

Вечером того же дня, часов в девять, когда мы уже вернулись обратно в восемьдесят девятый год, ко мне заскочил Васек Шиханов.

— Сержик, чего на улицу не выходишь? Братва уже в парке! Сегодня же дискотека — последний день лета! Идешь?

— А сам чего не с ними? — прищурился я.

— Серега, если честно, я хотел с тобой с глазу на глаз потрындеть... Без лишних свидетелей... Ну, про шмотки. Ты же обещал!

— Во-первых, Васек, я тебе ничего не обещал, — произнес я, выходя на лестничную площадку и прикрывая за собой дверь в квартиру.

— Серега! — обиженно засопел Васек.

— Во-вторых: о нашем разговоре никому! А вообще, молодец, что один пришел. Я оценил твой деловой подход!

— Серж, я задницей чувствовал, что у тебя появился выход... Сколько достать сможешь?

— Сколько нужно, столько достану.

— Ого! — присвистнул Васек. — Серьезно?

— Если не веришь, чего тогда приперся? — нахмурился я.

— Серега, не обижайся, — хлопнут меня по плечу Шиханов. — Ты ж никогда раньше фарцовкой не занимался.

— Раньше не занимался — не люблю по мелочам размениваться! Так сколько и чего тебе нужно?

— По госцене? — уточнил Васек.

— По госцене бери в магазине! — фырнул я.

— Сколько накрутишь? — полюбопытствовал Васек.

— На толкучке втрое-четверо от госцены заламывают... — задумчиво произнес я.

— Ты не очень-то разгоняйся! — испугался Васька. — Не забудь про мой интерес, да и братану Вадьковскому тоже чего-то поднять нужно... Не буду же я в городе на толкучке тусоваться — в школу завтра. Вот если бы ты летом подвалил, сами могли бы попробовать.

— Слушай, Васек, а зачем мне посредник? — прямо спросил я Шиханова. — Я сам могу с Кояном потолковать...

— Ага, — заржал Васек, — так я и поверил — ты светиться не хочешь. А я никому не скажу — зуб даю!

Васек говорил чистую правду — он был человеком слова. Мне было известно кое-что из его будущих похождений. Так вот, как бы худо ему не было, и как бы не наезжали на него бандиты в начале девяностых, свое слово он держал. Вот и посадил сердечко.

— Хорошо, — я согласно кивнул. — Что тебе обидно не было, договоримся так: у нас с тобой будет общий интерес. Прибыль пополам. Деловому, что товар будет мне поставлять, тридцать процентов от госцены (Товар на самом деле мой, из альтернативки, но отдавать его по бросовым ценам, ниже магазинных слишком подозрительно).

— Ты серьезно? — обрадовался Васька, хватая меня в охапку. — Сколько сами накручивать будем?

— Смотри сам — сильно таксу не раздувай! Лучше валом возьмем...

— Чем возьмем? — не понял Васек, не знакомый с таким коммерческим термином.

— Количеством, — перевел я. — Больше продадим — больше навара получим.

— Понял, — Васек согласно кивнул.

— К тому же товар у нас эксклюзивный, ни у кого такого нет! За это я тебе могу зуб дать. Даже в городе таких моделей днем с огнем не найдешь! Ну, может, в Москве... — на всякий случай брякнул я.

— Ага, это точно!

— Вась, еще раз предупреждаю насчет конфиденциальности...

— Чего?

— Блин, что бы обо мне никому ни слова! Человек, с которым я связан — очень серьезный! — я показал пальцем на потолок. — Он не хочет светиться. Поэтому мое имя тоже нигде не упоминай! Придумай что-нибудь на всякий случай, для отмазки!

— Это я запросто! — ощерился Шиханов. — Серж, а чего ты кроме спортивных костюмов и кроссовок достать можешь?

— Из шмутья — все, что угодно, — ответил я.

— Слушай, а видик достать сможешь?

— Видик? — я задумался. Стремительно развивающиеся технологии уже давно похоронили видики с пленочными магнитоносителями. В магазинах будущего такой техники уже днем с огнем не найти. Но если пошарить по пустующим квартирам... — Новую технику не обещаю, а вот бывшую в употреблении...

— Это как Паха из рейса что ли? С забугорных помоек?

— Вот-вот!

— Блин, Сержик, и музыкальные центры, мафоны, плейеры, телики? — офонарел от открывающихся возможностей Васек.

— Угу! — вздохнул я. Вот как пришлось воспользоваться идеей Панкратова насчет бытовухи. И никаких угрызений совести... — Васек, только не забывай о конспирации! Я не я, и хата не моя.

— Заметано! Только ты мне дай чего-нибудь, чтобы Коляну засветить, что не пустой базар... Пусть кубатурит, товар заказывает!

— Хорошо, — согласился я. — Толкнем пробную партию. Посмотрим, стоит ли с Коляном работать. Чего взять?

— Кроссовок пары три-четыре, три "адика", джинсы... Желательно варенки...

— Будут тебе варенки, — пообещал я. Да такие, что закачаешься! Ладно, держи краба, партнер!

Васька пожал мою руку и кинулся обниматься.

— Слушай, на улицу-то пойдешь? Танцы-шманцы...

— Попозже. Ну и нужно же спрыснуть наши с тобой деловые отношения.

— Дело говоришь, Сержик! Давай, жду в парке.

— Буду через полчаса, — пообещал я, скрываясь в квартире.

Глава 5

Когда Васек убежал, окрыленный новыми возможностями, я уединился в своей комнате. Нужно было обдумать свои дальнейшие шаги. Родители меня тоже не трогали — им хватало впечатлений. Я вновь, для очистки совести, попытался покинуть восемьдесят девятый год, но опять безрезультатно. "Ладно, — решил я, прекращая бесплодные попытки, — буду работать с тем, что есть".

Некоторым может показаться, что я, пообещав Ваську доставать для фарцовки дефицитные шмотки, действую как дебил — ведь к моим услугам ценности целого мир. Да это так, но... Деньги будущего в восемьдесят девятом не дороже бумаги, на которой отпечатаны. Золото, брильянты — у меня здесь нет подхвата, чтобы сбыть их даже по бросовым ценам. Техника-электроника: с этим лучше не светиться вообще — слишком далеко ушел прогресс за пробежавшие двадцать лет! Появление на рынке такой техники обязательно привлечет ненужное мне внимание спецслужб, либо кого еще... А оно мне нужно? То-то же! Незачем определяться. Следуя этому принципу, я снял с себя китайский "адик" и вновь залез в растянутые трикушки биробиджанской швейной фабрики. Слишком много внимания к своей скромной персоне я получил за день, общаясь лишь с друзьями. А это большой прокол! Таких проколов лучше не допускать! Но вместе с тем, для моих далеко идущих планов, я отчаянно нуждался в средствах. "Карманные расходы" предстояли немалые. Ну не просить же у родителей деньги? К тому же у них таких сумм, которыми я собирался оперировать в ближайшем будущем, отродясь не было! Так что Васькино предложение о сотрудничестве легло на благодатную почву — это был самый быстрый и безболезненный на данный момент способ по быстрому струбить бабла. Конечно, безболезненный до определенной черты. Но я планировал завязать с поставками шмутья, едва только в моих руках окажется необходимая сумма. Желательно до возникновения каких-либо проблем... А что они возникнут, я не сомневался. От обилия мыслей моя голова распухла, словно воздушный шар. Хотя, возможно, это всего лишь отходняк от принятой днем дозы конины. Так, или иначе, я решил немного развеяться. Что там говорил Васек? Дискотека? Это даже интересно! Предупредив родителей о намерении прогуляться, я выскочил из квартиры. Музыку я услышал, едва только выбравшись из подъезда. Звук мощных колонок, долбивших на открытой площадке в центральном парке, было слышно в любой точке поселка. Но в одиннадцать вечера мощные динамики вырубят, и Новокачалинск погрузиться в первозданную тишину. А пока — гуляй, босота, в последний летний вечерок! Я вдохнул полной грудью прохладный воздух, пахнувший зрелой полынью, в изобилии разросшейся на старой детской площадке. Из избытка кислорода закружилась голова. Черт возьми, неужели все происходящее со мной действительность, а не сон? Я немного постоял в пустом дворе, а затем пошел на звук дискотеки. Тусовка была в самом разгаре: не успел я войти в парк, как мимо меня по аллейке промчался какой-то парнишка с перекошенной физиономией, зажимающий ладонью рот. Я посторонился, пропуская перебравшего бедолагу. Вовремя! Пробежав еще несколько метров, паренек сложился пополам. До меня донеслись утробные звуки — пацанчика полоскало не по-детски. Пока он судорожно блевал, к нему подтянулся ментовской патруль. Я не стал дожидаться развязки и прошел вглубь окутанного вечерними сумерками парка, наполненного музыкой, как говорят в моем времени, "дискотеки восьмидесятых". В колонки мощно долбился "Silicon Dreams" со своим "Корлеоне". Мне приветственно махали руками из многочисленных беседок. Я ответно кивал головой, с трудом припоминая лица и имена.

— Серж! — донесся из темноты голос Патласа. — Давай сюда! Мы уже заждались!

Я пошел на звук голоса. За низкорослым кустарником обнаружилась чугунная лавочка с поломанной сидушкой. Мои друзья: Васька, Алеха и Вадёк, сидели на ее спинке, составив ноги на расщепленные доски сиденья. Мерцали огоньки сигарет. Моего обоняния коснулся сладковатый запах конопли.

— Сержик, ты вовремя — мы тока-тока пятку взорвали! — радостно сообщил мне Патлас, по всей видимости, его уже основательно приторкнуло. — Химка пантовая, на ацеке. Хапнешь пару тяг? — он протянул мне сморщенную беломорину начиненную легким наркотиком. — А то давай, дуну паровозом?

— Не-а, Леха, — мотнул я головой. — Не хочу. Да и тебе не советую...

— Слышь, Сержик, ну чё ты нудишь? Чего от химки будет? — он сдавленно хихикнул. — Приход нормуль, и отходняка никакого. Это ж тебе не ширево — к химозе не привыкают! — он жадно затянулся, забивая легкие приторным дымом конопли. — Давай! Вместе поржем! — Предложил он, выпустив мощную струю дыма после небольшой паузы.

— Конопля лишь первая ступенька! — грустно произнес я, зная заранее, что Патласу предстоит пройти все ступеньки и круги наркотического ада. Если Вадек с Васькой с годами завяжут с этим подростковым баловством, то Алеха этого сделать не сможет.

— Ну тебя, Сержик, как старый дед! Не хочешь хапнуть, так не ломай кайф другим! — Он передал пятку Вадьку. — Подлечи, а то пока Серж бакланил, прогорела совсем!

Вадёк послюнил мизинец и притушил неровно подгоревший краешек беломорины.

— Так вот, поперлись мы в Николаевку на дэнс, — продолжил Алеха видимо прерванный моим появлением рассказ. — Иваненыч браги три литра притащил и пазырь "Пшеничной", Бархатов пару пяток гашиша... В общем, хорошо поддали, гашишем отполировали... Сержик, ты ж был в ихнем деревенском сарае? Так вот, мы ихнюю дискотеку впятером разогнали! Там же ни ментов — на всю деревню один участковый. А он ночью из дома даже носа не высунет! Классно оторвались! Ползем, значит, до хаты из этого гадючника... Автобусов уже все — нету. И тут нагоняет нас местная николаевская босота... на лошадях! И давай нас кнутами гонять! Ну я...

— Да знаю я эту историю! — фырнул Вадек, поперхнувшись дымом.

— Да откуда тебе знать? Ты с Сержем в своем спортлагере гасился...

— Мне Иваненыч все рассказал! — не сдавался Вадек. — Он дома отлеживается — вся спина в рубцах! А ты, говорят, струхнул мальца? — он ехидно прищурился.

— Какой струхнул?! — распетушился Патлас. — Они же без башни, эти деревенские — затопчут конями.

— Ты и сдрисьнул по-тихой!

— А то, чего я, идиот? Чтоб как Иваненыч валяться? Я в болотину с дороги и сиганул! Там кочкарник — лошади не пойдут! Хоть в дерьме и извозился, зато жив-здоров! Ну чего, погнали на плац? Оторвемся! Завтра в школу...

* * *

— Торжественную линейку, посвященную началу нового учебного года, прошу считать открытой! — Хрипловатый голос директриссы, усиленный мощными динамиками, отчетливо слышался даже в самом дальнем уголке большого школьного стадиона. — Внести флаг школы!

Тягуче запели горны, дробно загремели барабаны, пионеры вскинули руки в салюте. Чеканя шаг, вдоль ровных рядов школьников промаршировал знаменосец с двумя ассистентками, так же держащих руки над головой в пионерском салюте. Тяжелое бархатное полотнище знамени лениво трепыхалось, переливаясь золотым шитьем. От обилия цветов, белых рубашек, бантов и передников, красных галстуков, начищенных до зеркального блеска горнов, пускающих солнечные зайчики, рябило в глазах. Знаменосец нарезал круг по стадиону и чинно остановился рядом с учителями.

— Дорогие ребята, — продолжила тронную речь директрисса, — давайте поприветствуем тех, кто сегодня первый раз войдет в стены нашей школы! Самых маленьких учеников, для которых сегодня самый торжественный момент в жизни — наших первоклашек. Добро пожаловать, наши маленькие друзья!

"Буквы разные писать" запела пластинка, и на стадион в сопровождении педагогов вывели первоклашек...

После окончания линейки я выловил директриссу:

— Здравствуйте, Любовь Михайловна! Можно с вами поговорить?

— Здравствуй, Сережа! — добродушно улыбнулась директрисса. — У тебя что-то срочное? Может попозже?

— Не такое уж и срочное, — признался я. — Я просто хотел узнать, реально ли закончить десятый класс экстерном?

— Экстерном? — От удивления Любовь Михаловна даже сняла изящные очки в модной черепаховой оправе. — Давненько ничего подобного у нас в школе не было... К чему такая спешка? — поинтересовалась она.

— Есть у меня кое-какие обстоятельства, — туманно изрек я. Ну, не открывать же ей все карты! — Родители не против.

— Ты что, в институт надумал? Так ведь поздно уже документы подавать! Раньше нужно было...

— Нет, в институт я на следующий год буду поступать.

— Тогда я тебя не понимаю, — призналась директрисса. — Нет, учишься ты хорошо — один из лучших учеников в десятых... Но экстерном? И готов сдать все экзамены?

— Хоть сейчас, — уверенно заявил я.

— Вот, значит, как... Хорошо, я созвонюсь с начальником райотдела по образованию, и выясню...

— Спасибо большое, Любовь Михайловна! — расплылся я в улыбке. Все-таки директрисса — отличная тетка. — Поверьте, я не осрамлю честь школы...

— Я знаю, Сережа, знаю! Зайдешь ко мне после классного часа и напишешь заявление.

— Хорошо! — Я кивнул и пошел к группке своих одноклассников, до сих пор толкающихся на стадионе.

— Серж, ты чего это с Бондарчучкой перетирал? — спросил Алеха Патлас. — Она вон сама не своя пошла? А нашу директриссу из себя вывести...

— Я ей сказал, что в этом году хочу из школы свинтить...

— Серега, ты че с дуба рухнул? — покрутил пальцем у виска Вадек Петухов. — В фазанку, что ли, намылился? Так нужно было в прошлом году навинчивать! Уже год как был бы свободным человеком.

— Какая фазанка, Вадя? — скорчил я кислую мину. — Я чего, на идиота похож? Мне аттестат о полном среднем образовании нужен, иначе плакал мой институт!

— Тогда чего ты гонишь? — удивился Патлас.

— Я экстерном собираюсь десятый сдать! — огорошил я друзей своим решением.

— Тебя какая муха укусила? — спросил Вадек. — Как ты собираешься все темы за десятый... Чего-то я не видел, чтобы ты летом за книжками парился!

— Ты не видел... Суслика тоже никто не видел, а он есть...

— Чего? — синхронно произнесли, не понявшие моего юмора, товарищи.

— Занимался, говорю, летом!

— Слышь, Сержик, не гони! — Вадек мне явно не верил. — Мы с тобой два месяца в спортлагере кантовались, никаких учебников у тебя не было!

— Ладно, пацаны! — примирительно поднял я ладони. — Это уже моя проблема: сдал — не сдал.

— Сержик умный, отличник. Выкрутится! — неожиданно поддержал меня Патлас. — Он же у нас вечно по олимпиадам... За честь школы. Район брал, область брал... Эх, мне бы так! — мечтательно произнес он. — А если сдашь, куда?

— Здесь пока буду, — я пожал плечами. — До вступительных в институт.

— Тогда зачем вся эта суета? — не понял Алеха.

— Ну, есть у меня планы... Сами увидите... Со временем, — загадочно пообещал я.

После классного часа я постучал в дверь директорского кабинета.

— Можно, Любовь Михайловна? — заглянул я внутрь.

— Заходи, Сережа! — пригласила меня директрисса. — Садись.

Я уселся в кресло напротив директриссы.

— Значит так, я созвонилась с комитетом образования, — произнесла Любовь Михайловна. — В принципе, сдать экзамены экстерном возможно. Ты хорошо подумал, Сережа?

— Хорошо, Любовь Михайловна, — заверил я её. — Можете на меня положиться. Вам не придется за меня краснеть!

— Все это я уже слышала... Ты знаешь, мне жаль отпускать тебя из школы раньше срока, — призналась она. — Я планировала послать тебя на олимпиаду по химии...

— Сергей Николаевич — на олимпиаду по физике, биологичка... Ой, простите. В общем, на биологию. Я же не могу разорваться на части. Есть другие ученики...

— Да, есть, — согласилась директрисса, — но таких результатов, как у тебя... Максимум район... А ты каждый год на область!

— Ой, ли, Любовь Михайловна? На области — максимум второе-третье место. И то не факт... Хотя, можете на меня рассчитывать, я ведь зачислен в десятый класс. Аттестат мне, в общем-то, до лета не пригодиться. Так что формально я буду числиться учеником нашей школы.

— А знаешь, ты прав, — согласилась Любовь Михайловна. — Ты уверен, что справишься с экзаменами без проблем? Ведь если завалишь хоть один — это несмываемое пятно на нашу школу...

— На все сто процентов! — не дрогнув ни единым мускулом, заверил я директриссу. — Зато, если я сдам все предметы на отлично, авторитет школы, да и ваш, как отличного руководителя, несомненно взлетит!

— Должна признать, Сережа, что ты рассуждаешь, как взрослый человек, — удивленно покачала головой Любовь Михайловна. — Да, если все пройдет успешно, наша школа будет считаться лучшей в районе... Да и в области тоже. Вот тебе листик и ручка — пиши заявление. Я продиктую: начальнику районного отдела образования...

* * *

Через два дня всех учащихся средних и старших классов как обычно угнали на поля, помогать собирать урожай нашим доблестным колхозникам. Меня же от этой почетной обязанности освободили под предлогом подготовки к предстоящим экзаменам. Это обстоятельство было мне на руку: до первого экзамена две недели. Это время я решил использовать с толком. Перво-наперво я обошел все поселковые видеосалоны (числом два), а также в близлежащих деревнях, в которых крутили продукцию преимущественно американского кинематографа с гнусавым переводом и в хреновом качестве. Зачастую видики демонстрировались на полуметровых отечественных телевизорах, не имеющих адаптера к заграничным видеоплейерам, поэтому и изображение они выдавали только черно-белое. Но, не смотря на все это, народ пер в видеосалоны валом, забивая маленькие помещения салончиков под завязку. Вход — рубль. Довольно дорого, если сравнить с расценками кинотеатра: утренние сеансы — десять копеек, дневные — двадцать, вечерние — тридцать. Но народ это не останавливало — кинотеатр не мог похвастаться таким репертуаром, поэтому прогорал. Я сходил и в кинотеатр: вместе со мной какой-то мутный совдеповский фильм смотрело человек пять-семь. Смешно, для такого помещения! Это начало конца... Я знал, что кинотеатр в поселке закроется через несколько лет, в 92 или в 93 году. Сначала его сдадут в аренду китайским торговцам, а еще через пару-тройку лет перестроят в спортзал. Насчет кинотеатра у меня имелись кое-какие планы. Дело в том, что директором кинотеатра на данный момент был лучший друг моего дядьки Романа, поведением которого меня не так давно попрекала мама. Веселый и бесшабашный дядька до сих не был женат. Я частенько бывал у него в гостях. Он единственный из всей родни был в курсе, что я покуривал, но никогда меня не осуждал за это, а тем более не ругал... А иногда, по большому празднику, мог и стопочку налить. Несколько раз я сталкивался у него в гостях с Серафимовым Семеном Павловичем, а для знакомых, попросту Серафимычем — директором поселкового кинотеатра. В былые времена, когда в кинотеатрах были аншлаги, Серафимыч подкидывал мне абонементик-другой... Но те времена давно канули в Лету.

От моего дома до дядькиного было десять минут ходьбы. Дядькина хибара стояла в частном секторе. Нет, дом у него был хороший, добротный, правда без парового отопления, воды и с удобствами на улице. Но на то он и частный сектор. Время комфортабельных коттеджей еще не наступило. Я подошел к высокому дощатому забору, выкрашенному зеленой краской и, пнув ногой калитку, крикнул:

— Эй, есть дома кто?!

Заходить во двор без хозяина я опасался — слишком злобный пес сидел у дядьки на цепи. Порвет, и не посмотрит, что родственник!

— А, племяш! — раздался веселый голос из-за забора. Мне повезло — дядька был дома. — Заходи, Махно привязан — не дотянется.

Я без колебаний толкнул калитку и прошел во двор. Черт, а мне определенно везет: в глубине двора под навесом я заметил Серафимыча. Они с дядькой дули пиво, закусывая сушеными спинками минтая. Перед каждым из них высилась внушительная горка рыбных огрызков, а под столом виднелись опустошенные пивные бутылки. Видимо, сидели они давно.

— Здорово, племяш! — дядька протянул мне крепкую сухую ладонь.

— Привет молодежи! — поздоровался со мной и Серафимыч. — Пиво будешь?

— Серафимыч, ты че спрашиваешь? Какой настоящий мужик от пива откажется? — Дядька сунул мне в руки влажную бутылку "Жигулевского". — Давай, садись! — Хлопнул он ладонью по лавке. — Рыба, пиво, свежий воздух...

Я сбил жестяную пробку о край стола и глотнул из бутылки.

— Давай, рассказывай, пацан, как до жизни такой дошел?

— Дядь Ром, ты о чем? — удивился я.

— Как о чем? — подмигнул мне дядька. — Экзамены экстерном — это круто! Это надо отметить! Правда, Серафимыч?

— Угу! — Колыхнул отвисшими щеками директор кинотеатра и почесал необъятный живот.

— Мать рассказала? — догадался я.

— Ага, Ленка, — подтвердил дядька. — Представляешь, Серафимыч, встречаю вчера сестренку, она мне — Серега, типа, десятый класс экстерном закончить собрался! О, сюжет! Ну как тут за племянника не порадоваться? Давай, Серега, за успешную сдачу! — Он отсалютовал мне бутылкой. — Серафимыч, ну чего ты такой кислый сидишь! Племянник у меня человеком растет, а ты...

— Чего радоваться Роман, — горестно ответил Семен Павлович, прикладываясь к бутылке.

— Случилось что-то, дядь Семен? — полюбопытствовал я.

— Случилось, Серега, случилось. Представляешь, вызывают меня вчера в райком, — разоткровенничался Серафимыч, — и говорят: мол твой кинотеатр — не рентабельное предприятие. И откуда только слов таких набрались, падлы? Люди, говорят, к тебе не ходят, прибыли нет, убытки одни. Так откуда ей взяться, прибыли-то? Видеосалоны чертовы всю публику к себе... Деньги лопатой гребут. Дайте, говорю, мне репертуар нормальный... Вон, когда "Кинг-Конга" крутили, какой аншлаг был? А они руками разводят, не можем мы обеспечить тебя таким репертуаром — дорого, даже при таких аншлагах. Так что в связи с новыми веяниями перестройки, переводится твой кинотеатр, Семен Павлович, на хозрасчет! Будет у тебя план, не бойся, говорят, маленький, который ты обязан государству сдать, а дальше крутись... Думай... То есть — флаг тебе в руки, Сёма! И как жить дальше? Вот такие, Серега, дела! Черт бы их всех побрал с перестройкой этой и хозрасчетом в придачу! Даже если все видюшники закрыть, хоть это и не реально — Гурген, хозяин салонов, такую мзду платит райкому, что нам и не снилась! Так вот, даже если и закрыть салоны, народ все-равно ко мне не пойдет, им американские фильмы подавай...

— Слушай, Серафимыч, а если и тебе видюшник в кинотеатре поставить?

— Да не смеши ты меня, Рома! У меня такса за билет не та! Я не могу по рублю за вход драть! ОБХСС быстро в оборот возьмет и статью накрутит!

— Так ведь хозрасчет?

— Хозрасчет хозрасчетом, а утвержденные государством цены на билеты менять ни-ни! Такая вот перестройка вырисовывается!

— Погоди, тогда почему Гургена ОБХСС не трогает? — спросил дядька.

— Платит хорошо, делится с кем положено...

— А тебе что мешает платить и делиться?

— Собственность у меня государственная! — пояснил Серафимыч. — А он — кооперативщик... Хренов! — процедил сквозь сжатые зубы Семен Павлович.

Пока Серафимыч ругался, я внутренне ликовал: надо же, как удачно все складывается!

— Дядь Семен, если я правильно понимаю, у вас есть некая денежная сумма, которую вы ежемесячно должны сдавать в райком. Остальное, если, конечно, что-то останется, используете по собственному разумению... Ну там на закупку новых фильмов, на зарплаты...

— Эх, Сережа, мне бы сейчас твои заботы, — покачал головой Серафимыч. — Судя по последним месяцам, я даже четверть плана не делаю...

— Есть у меня одно предложение к тебе, дядь Семен, — зарядил я прямо в лоб Серафимычу. — Если согласишься, и у меня все выгорит — будем в шоколаде... В принципе вы и так и так ничего не теряете.

— Во пацан дает! — изумился родственник. — Видел, Серафимыч, какое деловое поколение подрастает! Еще школу не закончил, а уже есть, что серьезным людям предложить!

— Давай, излагай, коллега, — Серафимыч, видимо, уже дошел до ручки, и попросту хватался за соломинку. Что может предложить шестнадцатилетний пацан?

— Познакомился я в прошлом году на областной олимпиаде по физике с пацаном одним, — начал выдавать я мужикам заранее продуманную легенду. — Батя у него — большой человек. По заграницам ездит... И привез он из одной поездки проектор, как в кинотеатре. Только проектор этот к видику подключается и на стену изображение выдает. Ну, не такое большое, как в кинотеатре, но на пол-экрана его развернуть можно, без потери качества.

— Во буржуи дают! — восхищенно произнес дядька. — Дома кинотеатр устраивают! Это ж какие хоромы нужно иметь?

— Погоди, Роман, — попросил Серафимыч. — А отчего ты думаешь, что паренек этот твой проектор продаст? Он, наверное, таких деньжищ стоит...

— А он и не продаст, — согласился я. — Он пацан с мозгами. Я с ним до сих пор переписываюсь, а если в город выбираюсь обязательно в гости захожу. Так вот, был у нас однажды с ним разговор по поводу видеосалонов и кинотеатров. Где мы, чисто теоретически, обыграли твою, дядь Семен, ситуацию. Проектор он так даст... Ну не за бесплатно, разумеется... За долю в бизнесе.

— Как это? — озадаченно спросил Серафимыч.

— Все легко и просто! Ставим его проектор в кинотеатре. Фильмотека у него знатная, не чета Гургеновым видюшкам. Малюем афиши, весь народ у нас. Качество-то несоизмеримо. Отрабатываем твой план и зарплаты персоналу. Все остальное делим на троих... И заметь — ценник на входной билет останется тем же: утром — десять копеек, днем — двадцать, вечером — тридцать. Плюс-минус небольшие вариации цен в зависимости от места. Но все по госрасценкам! Можно еще и ночные сеансы устраивать! Да, нужно еще не забыть райкомовских подмазать, ментов и КГБешников — чтобы к репертуару не прикапывались. Ведь не трогают же они Гургена?

— Ну, племяш, ну... — поперхнулся пивом дядька. — Голова!

— А что, может получиться! — воспрял духом Серафимыч. — Как скоро ты сможешь все это устроить?

— Так, — прищурившись, принялся размышлять я. — Не раньше, чем через пару-тройку недель. Экзамены сдам — и в город к корефуле наведаюсь.

— А ты уверен, что он отдаст тебе проектор?

— Не суетись, дядь Сём! И проектор, и видик, и фильмы. По расчетам все оборудование окупится меньше, чем за полгода. А батя ему новую технику из-за бугра притараканит. Так что не дрейфь — прорвемся! Только у меня условие одно...

— Какое? — спросил Серафимыч.

— Чтобы кроме нас, здесь присутствующих, никто об этом сотрудничестве не знал. Сам понимаешь, я и дружок мой — несовершеннолетние... К тому же, батю корефули моего лучше не беспокоить!

— По рукам! — мгновенно согласился Семен Павлович.

— Парни, может вы и меня пристроите? — неожиданно спросил дядька. — Достало меня на заводе горбатится, когда такие дела...

— Ты ж начальник цеха, Роман? — произнес Серафимыч.

— Начальник, — согласился дядька. — Только у меня простой токарь на сделке больше денег поднимает. Думаешь не обидно, что я, инженер, какие-то крохи собираю?

— Я, в общем-то, не против, — сказал Семен Павлович. — Сработаемся.

— А ты как, племяш?

— Я тоже за. Ты, дядь Ром, будешь моим гарантом...

— Кем, кем? — рассмеялся дядька.

— Гарантом, что Серафимыч меня с корефулей в один прекрасный момент не кинет.

— Это обманет, что ли? — переспросил дядька. — Сережка, Серафимыч — честный человек и, к тому же — мой лучший друг! Я тебе зуб даю...

— Я верю, дядь Ром. Но если ты будешь с нами в команде, мне спокойнее.

— Пиши на заводе "по собственному желанию", а я тебя приму заместителем директора кинотеатра по хоз.нуждам, — сказал Серафимыч.

— Вот и ладушки! — обрадованно произнес дядька, открывая очередную бутылку "Жигулевского".

* * *

Я не просто так взял отсрочку в три недели — нужно было все как следует подготовить. На следущее утро я переместился в альтернативку, побродил по Новокачалинску будущего, выискивая незапертую машину, желательно с полным баком. Для поездки в город хватило бы и половины, но я как обычно, перестраховывался. С третьей попытки я обнаружил "Хорька" (тойота Хариер) с практически полным баком и ключами в замке зажигания. Что ж, прокачусь в комфорте и с ветерком — гаишников в этом мире не существовало. В городе я надеялся найти проектор. В магазинах Новокачалинска таковой мне найти не посчастливилось. Да и понятно — не тот контингент. Что техника подобного класса существует, я знал не понаслышке — как-никак несколько лет работы в большом магазине бытовой техники не прошли даром. Я не сомневался, что без особого напряга обнаружу искомый прибор. А вот хороший видак придется поискать — в магазинах формат VHS уже не в ходу. Придется пошарить по сусекам, то есть по пустым квартирам, в поисках хорошего видеомагнитофона. Да и видеокассет сейчас в магазинах днем с огнем не сыщешь. Использовать же DVD я не мог. До города я долетел без каких-либо проблем. Выбрал большой магазин бытовой техники. Искомый проектор я нашел с первой попытки. Я пошарил в подсобке и на складе. Проекторов в магазине нашлось целых пять штук. Без зазрения совести я забрал все. На всякий случай... Походил меж полок с видеоаппаратурой. Соло видеомагнитофонов в продаже, как я и предполагал, не нашлось. Зато мне попался дуэт DVD-VHS. Для перезаписи самое то! Пяток дуэтов отправились в багажник вслед за проекторами. Следующая остановка — большой магазин DVD дисков. Нужно подобрать репертуарчик. Несколько часов я фильтровал фильмы по году выпуска. Показывать публике новые, еще не отснятые киноленты не стоило. Брал я только лицензию, в отличном качестве и дубляже. Ну, на год хватит, довольно оглядев несколько коробок с дисками. С видеомагнитофоном и кассетами пришлось немного повозиться, но в конце концов я справился и с этой проблемой. Правда, кассеты все были б/у, но ничего страшного — отсортирую со временем. К вечеру я уже вернулся в Новокачалинск и перетаскал товар в квартиру родителей. Потом переместился обратно в восемьдесят девятый год. Объявившись в прошлом, я в очередной раз попытался переместиться домой. Вновь безрезультатно! Скорее всего, мне придется остаться здесь и топать в будущее своим ходом.

— Серега, ты? — в мою комнату, услышав подозрительный шум, заглянул отец. — Там был?

— Да, пап, — ответил я. — Слушай, хочешь посмотреть, какие киношки будут снимать в будущем? — предложил я.

— Фантастику? — завелся батя.

— А то? — зная об увлечении отца фантастикой, ответил я. — Я там несколько фильмов приготовил. Таких эффектов ты еще не видел! Поможешь телик сюда перенести? А то на вашем видюшник не пойдет.

— Тот, большой?

— Угу, он все-таки кинескоп. За исключением размера — ничего особенного. Если кто и увидит... Ничего страшного.

— Да, поставить бы тот, который ты нам в магазине показывал. Тонкий...

— Жидкокристаллический, — подсказал я. — Мы можем его поставить в альтернативной хате... Чтобы киноху на таком экране посмотреть, я вас туда запросто перекину...

— Заметано, сынок! — в предвкушении потер ладони отец. — Ну че, потащили?

— Что это вы тут творите? — Мама, вернувшаяся с работы чуть позже отца, с интересом рассматривала большой телевизор, занявший место на тумбочке взамен старого "Рекорда".

— Серега нам обещал устроить просмотр фильмов будущего, — пояснил отец. — А наш старичок их показывать не будет...

— Ох, мальчишки! — покачала головой мама.

— Лен, тебе разве не интересно? — спросил отец.

— Интересно, — не стала спорить мама. — Но кто вас, охламонов, накормит?

— А давай мы тебе поможем, — предложил я. — Холодильник ломится...

— Точно, мать, — поддержал меня отец, — сейчас быстро все покрошим, порежем... Пельменей Серегиных отварим... За ужином и смотреть начнем! Ну, Лен?

— А, давайте! — махнула рукой мама. — Начинайте готовить, я пока переоденусь.

Через полчаса ужин был готов, стол накрыт, а мои родители приготовились к просмотру.

— Надо же до чего техника дошла! — Отец держал в руках пускающий зайчики зеркальный диск DVD.

— Информация считывается лазерным лучом, — пояснил я.

— Фантастика! — Батя перебирал диски, решая, что посмотреть в первую очередь. — "Парк юрского периода", "Властелин Колец"... Это про хоббитов?

— Да, по Толкиену.

— "Кинг-Конг", ну это кино мы с матерью недавно видели... В кинотеатре у Серафимыча. Ты тоже, кстати, там был, — хохотнул он.

— Это не тот "Кинг-Конг" — новая версия. Покруче!

— Ладно, давай "Властелина Колец", — предложил он. — Лен, ты как, не против?

— Нет, смотрите, что хотите! Я фантастику не очень... Это вы с отцом — любители.

— А тебе мам, я потом подберу отличных мелодрам и детективов...

Я положил диск в лоток проигрывателя и нажал "плей".

Отец просидел перед экраном телевизора всю ночь — даже ядерная война не смогла бы оторвать его сейчас от "Властелина"...

* * *

Наконец наступил долгожданный день первого экзамена. С утра принарядившись в белоснежную рубашку и отутюженные брюки, я отправился в школу, где меня ждала экзаменационная комиссия: директрисса, райкомовский представитель отдела образования и Галина Николаевна — мой преподаватель по русскому языку и литературе. По давно сложившемуся обычаю первым экзаменом было сочинение. Насчет сочинения я не переживал, как, впрочем и об остальных экзаменах. С моей нынешней феноменальной памятью написать несколько листов на любую из предложенных тем — как два пальца об асфальт. Да я могу цитировать целые романы!

— Готов, Сережа? — спросила меня директрисса, когда я, поздоровавшись с комиссией, расположился за партой в пустом кабинете.

— Как пионер, Любовь Михайловна! — с улыбкой ответил я.

— Тогда, ни пуха тебе! — произнесла она, распечатывая конверт с темами сочинения.

— К черту! — как принято, ответил я.

— Галина Николаевна, — директрисса передала лист бумаги с темами преподавателю русского, — запишите это на доске.

Галина Николаевна красивым каллиграфическим подчерком вывела название трех предложенных тем. Я пробежался по тексту. Две темы, одна по роману Льва Толстого "Война и Мир", вторая по Александру Сергеевичу Пушкину — "Дубровский", оставили меня равнодушными. А вот третья: " Образы былинных богатырей, как проявление народного свободомыслия", показалась мне интересной. Как раз в духе времени. С чего же начать? Мне вспомнилось предисловие к еще не написанной фэнтезийной серии "Княжий пир" Юрия Никитина, о том, что в любой стране мира существует множество художественных произведений современных авторов, использующих мотивы народного эпоса, например король Артур и Рыцари Круглого Стола. В России же, отчего-то игнорируют собственное богатое наследие... Хм... Отличное выйдет вступление — спасибо Юрию Александровичу! Я схватил ручку и принялся быстро записывать чужие мысли, которые, впрочем, еще не были опубликованы. Черт! — меня неожиданно осенило. Благодаря своей феноменальной памяти я мог воспроизвести любое прочитанное мною художественное произведение. А я их прочитал в свое время несметное количество: тот же Никитин, Лукьяненко, Перумов, Головачев... А ведь грядет книжный бум. Год-два и рынок завалят книги. Не заделаться ли мне еще и писателем? Я могу предложить издательствам романы на любые фантастические и фэнтезийные темы! Но это же плагиат! Воровство! — Сопротивлялись во мне остатки порядочности. — Нарушение авторских прав!

— Какое воровство? Какие авторские права? — возражала другая моя половина, взращенная безвозмездной экспроприацией материальных ценностей альтернативного мира. — Эти произведения еще не написаны! Их нет еще даже в планах! Подумай, что ты можешь получить взамен? Известность, почет, славу... И деньги, большие деньги! Тебе не придется даже сильно напрягаться! Не об этом ли ты мечтал? Халява, сэр! Хватай, греби под себя! А писатели напишут еще! Осчастливят новыми произведениями своих читателей!

Я понял, что эта половина меня, "темная", все-таки взяла верх над "совестливой" моей частью. Деньгами я уже владел, а вот слава, почет и известность меня как-то обошли стороной. Так нужно исправить это недоразумение! Конечно, использовать нужно только поздние произведения, чтобы не попасть впросак. Да, я могу, кстати использовать не только русскоязычных авторов. С такой же легкостью я воспроизведу и заграничных, коих тоже читал запоем. Могу так же предлагать и качественные переводы. От перспектив у меня перехватило дыхание! Но я нашел в себе силы и сосредоточился на сочинении. Ох, и выдам же я вам сейчас, мои дорогие преподавали! Такого вы еще не читывали! Закончив работу, я потянулся, разминая затекшие от долгого сидения мышцы. Вдосталь похрустев суставами, я еще раз пробежал глазам свое сочинение. Да, у меня получился жуткий сплав этакой псевдоисторической русской фэнтези аля Никитин, политических лозунгов в стиле РНЕ, сдобренных размышлениями вскормленных перестройкой доморощенных философов. Но вся эта взрывоопасная смесь читалась на одном дыхании. Злободневная (для конца восьмидесятых), острая... Внутренне усмехаясь, я сдал сочинение на проверку.

— Мне подождать? — спросил я. — Или...

— Подожди, Сережа, — сказала Галина Николаевна. — С одним сочинением мы управимся меньше, чем за час. — Как только закончим — сразу позовем.

— Хорошо, — сказал я выходя за дверь.

Через полчаса меня пригласили обратно в кабинет. Слегка взволнованные преподаватели передавали из рук в руки исписанные мною листки.

— Сережа, — дрожащим голосом произнесла Галина Николаевна, — мы ознакомились с твоей работой. — К грамматике, орфографии и пунктуации вопросов нет — твердая пятерка... Даже с плюсом. В сочинении использованы настолько сложные формы предложений... А вот содержание...

— Что не так с содержанием? — притворно удивившись, произнес я.

— Видите ли, молодой человек, — произнесла женщина из комитета образования, пристально разглядывая меня поверх больших старомодных очков, — вы задумывались над тем, куда будете поступать?

— Ну... Есть пара вариантов, — пожал я плечами. — Только еще точно не решил.

— Послушайте совета умудренной годами женщины. Вы должны писать дальше! У вас талант! Такого, — она потрясла моим сочинением, — я еще не встречала! На мой взгляд — это нужно издавать массовым тиражом! Литинститут — вот куда вы должны подать документы. Если бы я не видела своими глазами, как это написали вы — я бы не поверила, что нечто подобное мог написать простой школьник. Галина Николаевна, Любовь Михайловна, я хочу поблагодарить вас, что вы воспитали такого ученика!

— Ну, Сереженька у нас личность разносторонняя, — расцвела от похвалы директрисса, — он у нас по всем предметам... На районных и областных олимпиадах каждый год неплохо выступает!

— Скажите, Сергей, — вновь повернулась ко мне женщина из райкома, — вы раньше не пробовали писать? Образы героев вашего сочинения настолько живые... Я словно воочию их увидела. И Илья Муромец, и Добрыня, Алеша... Даже князь, не смотря на то, что он угнетатель трудового народа, не лишен некоторой... кх-м... обаятельности. Все сочинение пронизано таким духом патриотизма... Так писали? — вновь повторила она свой вопрос.

— Конечно, — ответил я. — Просто тема сочинения оказалась близкой к роману, над которым я недавно закончил работу.

— У тебя есть готовый роман? — восхищенно произнесла Галина Николаевна. — Так что же ты молчал, Сережа? Я, как преподаватель литературы, могла помочь тебе дельным советом!

— Стеснялся, — я наиграно потупил взгляд. — Писатель — это нечто высокое...

— Сережа! Этого не нужно стесняться! — произнесла женщина из райкома. — Такой талант — это счастье! Сергей, а скажите, почему вы решили закончить школу экстерном?

— Честно?

— Конечно! Да, я забыла представиться перед экзаменом: меня зовут Ольга Борисовна.

— Очень приятно! — вежливо произнес я.

— Так в чем причина, Сергей?

— Причина в том, Ольга Борисовна, — наконец-то я придумал настоящую причину! — школьные занятия мешают мне писать. Отвлекают, сбивают... Я трачу время на уроки, тогда, как могу полностью посвятить себя сюжету, героям...

— Что ж... — Ольга Борисовна развела руками, — жаль, что не существует оценки выше пятерки. Ты своим сочинением заслужил большего! Знаешь, что мы с тобой сделаем?

— Что? — заинтересованно спросил я.

— Ты мне дашь свои готовые романы. Я, когда буду в городе, покажу их одному очень уважаемому человеку. Члену Союза Писателей, между прочим...

— Кому, если не секрет?

— Да какой секрет? — рассмеялась Ольга Борисовна. — Чижову Егору Ильичу.

— Неужели самому Чижову? — ахнул я. — Он же давно... — Я чуть было не произнес "умер". Романами этого мастодонта от фантастики я зачитывался еще в младших и средних классах, наряду с произведениями Булычева, Крапивина и Казанцева.

— Да, он давно не пишет, — по своему поняла мое восклицание Ольга Борисовна, — но дать хороший совет, а может быть свести с нужными людьми...

— А вот это кстати! Надо же, как все удачно складывается! — В который раз за свое пребывание в прошлом подумал я. — Нужно будет подобрать в своем мозговом архиве романчик в подражание старому мастеру — есть у меня парочка... Заручиться поддержкой такого человека — считай, полдела сделано! Черт, судьба подкидывает мне поистине царские подарки.

— Ну что, Сережа, договорились? — спросила Ольга Борисовна.

— Конечно! — поспешно выпалил я. — Я даже не знаю... Это... просто... сказка... Спасибо, Ольга Борисовна! — рассыпался я в благодарности.

— Не нужно, не нужно! — отмахнулась Ольга Борисовна. — Я думаю, что Егор Ильич по достоинству оценит твою работу!

— А почему Чижов в нашем городе?.. Я думал, он в Москве живет, как все известные писатели...

— Ага, на даче, в Переделкино, — вновь добродушно улыбнулась Ольга Борисовна. — Он родом из нашей области. Его на старости лет в родные места потянуло. Купил себе дом в пригороде на берегу реки... Хотя, дом в Переделкино у него имеется... Тут ты угадал. Я с ним по работе столкнулась, — разоткровенничалась Ольга Борисовна. — Устраивала для него творческие встречи. Так и познакомились, позже подружились. Очень интересный человек. Ну, да сам скоро с ним встретишься. Так когда можно получить рукописи? — по-деловому поинтересовалась она.

— Если можно, то после всех экзаменов, — попросил я небольшую отсрочку. — Да и рукописи в порядок привести нужно... А то боязно мне, такому писателю...

— А ты, Сережа, приноси рукописи мне, — предложила Галина Николаевна. — Я как-никак литературовед со стажем.

— Хорошо! — согласно кивнула Ольга Борисовна. — Сдавай экзамены, и готовь рукописи. — Встретимся в конце сентября. Я за это время успею переговорить с Егором Ильичем.

— Ольга Борисовна, а зачем вам все это? Ну, там, мне помогать? — задал я провокационный вопрос.

— Талантам надо помогать, бездарности пробьются сами, — ответила она мне известной фразой. — А у тебя несомненный талант, Сережа! Поверь моему слову — ты далеко пойдешь!

— Еще раз спасибо, Ольга Борисовна! — сердечно поблагодарил я женщину. Все-таки есть на свете хорошие люди.

— Тебе не стыдно? — Вновь принялась за свое моя "совестливая" половинка.

— Не стыдно! — мысленно огрызнулся я. — Вот стану известным и знаменитым, тоже буду помогать... А пока — буду пользоваться ситуацией!

Домой я вернулся в отличном настроении. Переместился в альтернативку и поставил на перезапись очередную видюху. Стопка переписанных кассет с фильмами ежедневно росла как на дрожжах. Скоро новый репертуар кинотеатра будет готов. Обратно в восемьдесят девятый год я вернулся вечером.

— Ну, как сочинение? — поинтересовалась мама. — Или результаты завтра?

— Да нет, мам, сразу проверили. Пять пять!

— Ого! — восхитилась мама. — А раньше у тебя правописание хромало.

— Я помню. За содержание всегда была пятерка, а вот за русский язык не выше четверки. Но, то дела минувших дней. Подожди, я еще известным писателем стану.

— С чего бы вдруг? — удивленно спросила мама. — Раньше ты только читал.

— А в будущем я еще и писать пробовал. На уровне хобби... А сейчас вот решил серьезно попробовать. И поступать, наверное, буду в литинститут.

Мама лишь покачала головой:

— Ты уже взрослый сынок... Даже слишком взрослый, — намекнула она на известные обстоятельства. Тебе решать.

Глава 6

Родители решили отметить мое досрочное окончание школы большой гулянкой.

Продолжение полной переработанной версия романа "Халява. Мутные Времена" здесь: https://author.today/reader/100581/797731

Вторая часть "Халява 2. Весы правосудия" выкладывается здесь: https://author.today/reader/102471/811801