|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
РАСПРЕДЕЛЯЮЩАЯ ШЛЯПА
Дверь тут же распахнулась. На пороге стояла высокая черноволосая ведьма в изумрудно-зеленой мантии. У нее было очень суровое лицо, и первой мыслью Гарри было, что ей не стоит перечить.
— Первые годы обучения, профессор Макгонагалл, — сказал Хагрид.
— Спасибо, Хагрид. Дальше я сама разберусь.
Она широко распахнула дверь. Вестибюль был таким большим, что в нем мог бы поместиться весь дом Дурслей. Каменные стены были освещены горящими факелами, как в Гринготтсе, потолок был слишком высоким, чтобы его можно было разглядеть, а великолепная мраморная лестница напротив них вела на верхние этажи.
Они последовали за профессором Макгонагалл по выложенному каменными плитами полу. Гарри слышал гул сотен голосов, доносившийся из дверного проема справа — должно быть, остальная часть школы уже была здесь, — но профессор Макгонагалл провела первокурсников в маленькую пустую комнату рядом с холлом. Они столпились внутри, стоя гораздо ближе друг к другу, чем обычно, и нервно оглядываясь по сторонам.
— Добро пожаловать в Хогвартс, — сказала профессор Макгонагалл. — Скоро начнется банкет в честь начала учебного года, но прежде чем вы займете свои места в Большом зале, вас распределят по факультетам. Распределение — очень важная церемония, потому что, пока вы здесь, ваш факультет будет чем-то вроде вашей семьи в Хогвартсе. Вы будете посещать занятия вместе с остальными членами вашего факультета, спать в общей спальне вашего факультета и проводить свободное время в общей гостиной вашего факультета.
— Четыре факультета называются Гриффиндор, Хаффлпафф, Равенкло и Слизерин. У каждого факультета своя благородная история, и каждый из них дал жизнь выдающимся ведьмам и волшебникам. Пока вы учитесь в Хогвартсе, ваши победы будут приносить вашему факультету очки, в то время как любое нарушение правил приведет к потере очков. В конце года факультету, набравшему наибольшее количество очков, вручается Кубок факультета, что является большой честью. Я надеюсь, что каждый из вас сделает честь тому Дому, который станет вашим.
— Церемония отбора состоится через несколько минут на глазах у всей школы. Я предлагаю вам всем привести себя в порядок, насколько это возможно, пока вы ждете.
Ее взгляд на мгновение задержался на мантии Невилла, которая была застегнута у него под левым ухом, и на перепачканном носу Рона. Гарри нервно попытался пригладить волосы.
— Я вернусь, когда мы будем готовы принять вас, — сказала профессор Макгонагалл. — Пожалуйста, подождите спокойно.
Она вышла из комнаты. Гарри сглотнул.
— Как именно они распределяют нас по домам? — спросил он Рона.
— Я думаю, это какой-то тест. Фред сказал, что это очень больно, но я думаю, он пошутил.
Сердце Гарри бешено заколотилось. Контрольная? На глазах у всей школы? Но он еще не знал ни слова о магии — что, блин, ему нужно было делать? Он не ожидал ничего подобного в тот момент, когда они приехали. Он с тревогой огляделся и увидел, что все остальные тоже выглядят испуганными. Никто почти не разговаривал, кроме Гермионы Грейнджер, которая очень быстро шептала обо всех заклинаниях, которые она выучила, и задавалась вопросом, какое из них ей понадобится. Гарри изо всех сил старался не слушать ее. Он никогда так не нервничал, никогда, даже когда ему пришлось принести домой Дурслям школьный отчет, в котором говорилось, что он каким-то образом перекрасил парик своей учительницы в синий цвет. Он не сводил глаз с двери. В любую секунду профессор Макгонагалл могла вернуться и привести его к гибели.
Затем произошло нечто, заставившее его подпрыгнуть на пол метра в воздух — несколько человек позади него закричали.
— Что за?...
Он ахнул. То же самое сделали и люди вокруг него. Около двадцати призраков только что просочились сквозь заднюю стену. Жемчужно-белые и слегка прозрачные, они скользили по комнате, разговаривая друг с другом и едва ли глядя на первокурсников. Казалось, они о чем-то спорили. Что-то похожее на маленького толстого монаха говорило:
— Прости и забудь, я говорю, мы должны дать ему второй шанс...
— Мой дорогой монах, разве мы не дали Пивзу все шансы, которых он заслуживает? Из-за него у нас у всех плохая репутация, и, знаете, на самом деле он даже не призрак... я спрашиваю, что вы все здесь делаете?
Призрак, одетый в жабо и колготки, внезапно заметил первокурсников.
Никто не ответил.
— Новые ученики! — сказал Толстый Монах, улыбаясь всем присутствующим. — Скоро вас распределят, я полагаю?
Несколько человек молча кивнули.
— Надеюсь увидеть вас в Хаффлпаффе! — сказал Монах. — Мой старый дом, знаете ли.
— А теперь проходите, — раздался резкий голос. — Церемония отбора вот-вот начнется.
Профессор Макгонагалл вернулась. Один за другим призраки исчезли за противоположной стеной.
— А теперь встаньте в очередь, — сказала профессор Макгонагалл первокурсникам, — и следуйте за мной.
Чувствуя себя так, словно его ноги налились свинцом, Гарри встал в очередь за мальчиком с волосами песочного цвета, Рон последовал за ним, и они вышли из зала, пересекли холл и через двойные двери оказались в Большом зале.
Гарри никогда даже не представлял себе такого странного и великолепного места. Оно было освещено не одной тысячей свечей, которые парили в воздухе над четырьмя длинными столами, за которыми сидели остальные студенты. На этих столах были расставлены сверкающие золотые тарелки и кубки. В конце зала стоял еще один длинный стол, за которым сидели преподаватели. Профессор Макгонагалл привела сюда первокурсников, и они встали в ряд лицом к другим студентам, а учителя — позади них. Сотни лиц, смотревших на них, казались бледными фонарями в мерцающем свете свечей. Разбросанные тут и там среди студентов, призраки светились туманным серебром. Главным образом, чтобы избежать пристальных взглядов, Гарри посмотрел вверх и увидел бархатисто-черный потолок, усеянный звездами. Он услышал шепот Гермионы:
— Это волшебство — выглядеть как небо снаружи. Я читала об этом в "Истории Хогвартса".
Было трудно поверить, что там вообще был потолок и что Большой зал не просто открывался в небеса.
Гарри быстро опустил взгляд, когда профессор Макгонагалл молча поставила перед первокурсниками табурет на четырех ножках. На табурет она положила остроконечную шляпу волшебника. Эта шляпа была залатанной, потрепанной и очень грязной. Тетя Петуния не пустила бы её в дом.
"Может быть, им нужно было попытаться достать из нее кролика", — в отчаянии подумал Гарри, но, заметив, что все в зале уставились на шляпу, он тоже уставился на нее. На несколько секунд воцарилась полная тишина. Затем шляпа дернулась. Дыра у полей широко раскрылась, как рот, и шляпа запела:
О, возможно, ты считаешь меня некрасивой,
Но не суди по тому, что видишь,,
Я съем себя, если ты сможешь найти
Шляпу поумнее, чем меня.
Можешь оставить свои котелки черными,
Свои цилиндры гладкими и высокими,
Потому что я — Распределяющая шляпа Хогвартса
И я могу победить их всех.
В твоей голове ничего не спрятано
Распределяющая шляпа ничего не видит,
Так что примерь меня, и я расскажу тебе
Там, где тебе следовало бы быть.
Тебе самое место в Гриффиндоре,
Где обитают храбрые сердцем,
Их отвага, мужество и рыцарство
Отличает гриффиндорцев друг от друга;
Тебе самое место в Хаффлпаффе,
Где они справедливы и преданны,
Эти терпеливые Хаффлпаффцы — настоящие
И не боящийся тяжелого труда;
Или, все же, в старом мудром Равенкло,
Если у тебя острый ум,
Где умные и образованные люди,
Всегда найдут себе подобных;
Или, возможно, в Слизерине
Ты заведешь настоящих друзей,
Эти хитрые люди используют любые средства
Для достижения своих целей.
Так что подключайте меня! Не бойтесь!
И не впадайте в панику!
Вы в надежных руках (хотя у меня их нет)
Потому что я человек с головой!
Весь зал разразился аплодисментами, когда шляпа закончила свою песню. Она поклонилась каждому из четырех столов, а затем снова замерла.
— Итак, нам осталось только примерить шляпу! — прошептал Рон Гарри. — Я убью Фреда, он говорил о борьбе с троллем.
Гарри слабо улыбнулся. Да, примерять шляпу было намного приятнее, чем произносить заклинание, но ему хотелось, чтобы они могли примерить ее без посторонних взглядов. Шляпа, казалось, требовала от Гарри слишком многого; в данный момент Гарри не чувствовал себя ни храбрым, ни сообразительным, ничего подобного. Если бы только шляпа упомянула о Доме для людей, которых немного подташнивает, это был бы как раз тот дом, который ему нужен.
Профессор Макгонагалл шагнула вперед, держа в руках длинный свиток пергамента.
— Когда я назову ваше имя, вы наденете шляпу и сядете на табурет, чтобы пройти сортировку, — сказала она. — Эббот, Ханна!
Розоволицая девочка со светлыми косичками, спотыкаясь, вышла из очереди, надела шляпу, которая упала ей прямо на глаза, и села. Секундная пауза —
— ХАФФЛПАФФ! — крикнула шляпа.
За столом справа раздались радостные возгласы и хлопки, когда Ханна подошла, чтобы сесть за стол Хаффлпаффцев. Гарри увидел, как призрак Толстого монаха весело машет ей рукой.
— Боунз, Сьюзен!
— ХАФФЛПАФФ! — снова крикнула шляпа, и Сьюзен поспешила сесть рядом с Ханной.
— Бут, Терри!
— РЭЙВЕНКЛО!
На этот раз за вторым столом слева захлопали; несколько рэйвенкловцев встали, чтобы пожать руку Терри, когда он присоединился к ним.
"Броклхерст, Мэнди" тоже поступила в Рэйвенкло, но "Браун, Лаванда" стала первой новой гриффиндоркой, и крайний левый стол взорвался радостными криками; Гарри заметил, как братья-близнецы Рона разразились свистом.
"Булстроуд, Миллисент" затем стала слизеринкой. Возможно, это было плодом воображения Гарри, после всего, что он слышал о Слизерине, но он думал, что они выглядят как неприятные ребята.
Теперь он определенно чувствовал себя плохо. Он вспомнил, как его выбирали в команды на физкультуре в его старой школе. Его всегда выбирали последним, не потому, что он был плохим, а потому, что никто не хотел, чтобы Дадли думал, что он им нравится.
— Финч-Флетчли, Джастин!
— ХАФФЛПАФФ!
Гарри заметил, что иногда шляпа сразу же вызывала весь Дом, но в других случаях требовалось некоторое время, чтобы принять решение. — Финниган, Симус, — мальчик с песочными волосами, стоявший в очереди рядом с Гарри, просидел на табурете почти целую минуту, прежде чем шляпа объявила его гриффиндорцем.
— Грейнджер, Гермиона!
Гермиона почти подбежала к табурету и нетерпеливо нахлобучила шляпу на голову.
— ГРИФФИНДОР! — закричала шляпа. Рон застонал.
Гарри пронзила ужасная мысль, как это всегда бывает, когда ты очень нервничаешь. Что, если его вообще не выберут? Что, если бы он просто будет сидеть там, надвинув шляпу на глаза, целую вечность, пока профессор Макгонагалл не сорвала бы ее с его головы и не сказала, что, очевидно, произошла ошибка и ему лучше вернуться в поезд?
Когда позвали Невилла Лонгботтома, мальчика, который постоянно терял свою жабу, он упал, направляясь к табурету. Невиллу потребовалось много времени, чтобы шляпа выбрала. Когда она, наконец, выкрикнула "ГРИФФИНДОР", Невилл убежал, так и не сняв её, и ему пришлось бежать обратно под взрывы смеха, чтобы отдать её "Макдугал, Мораг".
Малфой с важным видом шагнул вперед, когда назвали его имя, и его желание тут же исполнилось: едва шляпа коснулась его головы, как раздался крик "СЛИЗЕРИН!"
Малфой, довольный собой, направился к своим друзьям Крэббу и Гойлу.
Теперь там осталось не так уж много людей.
"Мун". . , "Нотт". . , "Паркинсон". . , затем пара девочек-близняшек, "Патил" и "Патил". Затем "Перкс, Салли-Энн". ...и вот, наконец, —
— Поттер, Гарри!
Когда Гарри шагнул вперед, по всему залу внезапно пронесся шепот, похожий на шипение маленьких костров.
— Поттер, так она сказала?
— Тот самый Гарри Поттер?
Последнее, что увидел Гарри, прежде чем шляпа упала ему на глаза, был зал, полный людей, вытягивающих шеи, чтобы получше разглядеть его. В следующую секунду он уже смотрел на черную изнанку шляпы. Он ждал.
— Хм, — произнес тихий голос у него над ухом. — Трудно. Очень трудно. Я вижу, у тебя достаточно мужества. И ума тоже. Есть талант, боже мой, да, — и приятная жажда проявить себя, вот это интересно. ...Так куда же мне тебя посадить?
Гарри ухватился за края табурета и подумал:
— Только не в Слизерин, только не в Слизерин.
— Не Слизерин, да? — спросил тихий голос. — Ты уверен? Ты мог бы стать великим, ты знаешь, все это у тебя в голове, и Слизерин поможет тебе на пути к величию, в этом нет сомнений — нет? Что ж, если ты уверен — лучше будь ГРИФФИНДОРЦЕМ!
Гарри услышал, как шляпа выкрикнула последнее слово на весь зал. Он снял шляпу и, пошатываясь, направился к гриффиндорскому столу. Он был так рад, что его выбрали, а не перевели в Слизерин, что даже не заметил, что его приветствовали громче всех. Староста Перси встал и энергично пожал ему руку, а близнецы Уизли закричали:
— Мы поймали Поттера! Мы поймали Поттера! — Гарри сел напротив призрака в мантии, которого он видел ранее. Призрак похлопал его по руке, и у Гарри возникло внезапное ужасное ощущение, что он только что окунул ее в ведро с ледяной водой.
Теперь он мог как следует разглядеть Главный стол. В ближайшем к нему конце сидел Хагрид, который поймал его взгляд и поднял вверх большие пальцы. Гарри улыбнулся в ответ. А в центре Главного стола, в большом золотом кресле, сидел Альбус Дамблдор. Гарри сразу узнал его по карточке, которую он достал из "Шоколадной лягушки" в поезде. Серебристые волосы Дамблдора были единственной вещью во всем зале, которая сияла так же ярко, как и привидения. Гарри также заметил профессора Квиррелла, нервного молодого человека из "Дырявого котла". В большом фиолетовом тюрбане он выглядел очень странно.
И теперь оставалось распределить только четырех человек. "Томас, Дин", чернокожий мальчик, который был даже выше Рона, присоединился к Гарри за столом Гриффиндора. "Терпин, Лиза" перешла в Равенкло, а затем настала очередь Рона. Теперь он был бледно-зеленым. Гарри скрестил пальцы под столом, и через секунду шляпа крикнула: "ГРИФФИНДОР!"
Гарри громко захлопал вместе с остальными, а Рон рухнул на стул рядом с ним.
— Молодец, Рон, отлично, — напыщенно произнес Перси Уизли, обращаясь к Гарри, когда "Забини, Блейз" был принят в Слизерин. Профессор Макгонагалл свернула свой свиток и забрала Распределяющую шляпу.
Гарри опустил взгляд на свою пустую золотую тарелку. Он только сейчас осознал, насколько проголодался. Казалось, с тыквенных пирожков прошла целая вечность.
Альбус Дамблдор поднялся на ноги. Он сиял, глядя на студентов, широко раскрыв объятия, как будто ничто не могло доставить ему большего удовольствия, чем видеть их всех здесь.
— Добро пожаловать! — сказал он. — Добро пожаловать на новый год в Хогвартсе! Прежде чем мы начнем наш банкет, я хотел бы сказать несколько слов. И вот они: Кретин! Жиртрест! Странность! Хитрость!
— Спасибо!
Он снова сел. Все захлопали и зааплодировали. Гарри не знал, смеяться ему или нет.
— Он... немного сумасшедший? — неуверенно спросил он Перси.
— Сумасшедший? — беззаботно переспросил Перси. — Он гений! Лучший волшебник в мире! Но он немного сумасшедший, да. Картошки, Гарри?
У Гарри отвисла челюсть. Тарелки перед ним теперь были завалены едой. Он никогда не видел на одном столе столько любимых блюд: ростбиф, запеченный цыпленок, свиные и бараньи отбивные, сосиски, бекон и стейк, вареный картофель, жареный картофель фри, йоркширский пудинг, горошек, морковь, соус, кетчуп и, по какой-то странной причине, мяту обманщицу.
Дурсли никогда не морили Гарри голодом, но ему никогда не позволяли есть столько, сколько он хотел. Дадли всегда брал все, что Гарри действительно хотелось, даже если от этого его тошнило. Гарри положил себе на тарелку всего понемногу, кроме мятных леденцов, и принялся за еду. Все было очень вкусно.
— Выглядит аппетитно, — печально произнес призрак в воротничке, наблюдая, как Гарри нарезает стейк.
— А ты не мог бы...?
— Я не ел почти пятьсот лет, — сказал призрак. — В этом, конечно, нет необходимости, но все равно по этому скучаешь. Кажется, я не представился? Сэр Николас де Мимси-Порпингтон к вашим услугам. Призрак, обитающий в Гриффиндорской башне.
— Я знаю, кто ты! — внезапно воскликнул Рон. — Мои братья рассказывали мне о тебе — ты почти Безголовый Ник!
— Я бы предпочел, чтобы ты называл меня сэр Николас де Мимси, — натянуто начал призрак, но Симус Финниган с волосами песочного цвета перебил его.
— Почти Безголовый? Как ты можешь быть почти безголовым?
Сэр Николас выглядел крайне раздраженным, как будто их небольшая беседа шла совсем не так, как он хотел.
— Вот так, — раздраженно сказал он. Он схватил себя за левое ухо и потянул. Вся его голова слетела с шеи и упала на плечо, как на шарнирах. Очевидно, кто-то пытался обезглавить его, но сделал это неправильно. Довольный изумлением на их лицах, почти Безголовый Ник запрокинул голову, кашлянул и сказал: — Итак, новые гриффиндорцы! Я надеюсь, вы поможете нам выиграть чемпионат факультета в этом году? Гриффиндорцы никогда так долго не оставались без побед. Слизеринцы выигрывают Кубок шесть лет подряд! Кровавый барон становится почти невыносимым — он слизеринский призрак.
Гарри посмотрел на слизеринский стол и увидел сидящего там ужасного призрака с пустыми вытаращенными глазами, изможденным лицом и в мантии, заляпанной серебряной кровью. Он сидел прямо рядом с Малфоем, который, как с удовольствием отметил Гарри, выглядел не слишком довольным рассадкой гостей.
— Как он мог оказаться весь в крови? — с большим интересом спросил Симус.
— Я никогда не спрашивал, — деликатно ответил Почти Безголовый Ник.
Когда все съели столько, сколько смогли, остатки еды исчезли с тарелок, и они по-прежнему сверкали чистотой. Мгновение спустя появились десерты. Кусочки мороженого всех возможных вкусов, яблочные пироги, тарталетки с патокой, шоколадные эклеры и пончики с джемом, трайфлы, клубника, желе, рисовый пудинг. . .
Пока Гарри угощался пирогом с патокой, разговор зашел об их семьях.
— Я наполовину колдун, — сказал Симус. — Мой папа — маггл. Мама сказала ему, что она ведьма, только после того, как они поженились. Для него это был неприятный шок.
Остальные рассмеялись.
— А как насчет тебя, Невилл? — спросил Рон.
— Ну, меня вырастила моя бабушка, а она ведьма, — сказал Невилл, — но семья всегда считала, что я сквиб. Мой двоюродный дедушка Элджи все время пытался застать меня врасплох и заставить творить чудеса — однажды он столкнул меня с пирса в Блэкпуле, и я чуть не утонул, — но ничего не получалось, пока мне не исполнилось восемь. Двоюродный дедушка Элджи зашел к нам на ужин, и он как раз высовывал меня из окна верхнего этажа за лодыжки, когда моя двоюродная бабушка Энид предложила ему безе, и он случайно выпустил меня. Но я отскочил — через весь сад прямо на дорогу. Они все были очень довольны, бабушка плакала, она была так счастлива. И вы бы видели их лица, когда я вошел сюда — они, видите ли, думали, что я недостаточно волшебный, чтобы прийти. Дедушка Элджи был так доволен, что купил мне жабу.
С другой стороны от Гарри Перси Уизли и Гермиона говорили об уроках
— Я очень надеюсь, что они начнутся прямо сейчас, мне так многому предстоит научиться, меня особенно интересует трансфигурация, знаете, превращение чего-то во что-то другое, конечно, это должно быть очень сложно...;
— Ты начнешь с малого, просто вставишь спички в иголки и все такое...
Гарри, которого начало клонить в сон, снова поднял взгляд на Главный стол. Хагрид жадно пил из своего кубка. Профессор Макгонагалл разговаривала с профессором Дамблдором. Профессор Квиррелл в своем нелепом тюрбане разговаривал с преподавателем с сальными черными волосами, крючковатым носом и желтоватой кожей.
Это произошло очень внезапно. Крючконосый учитель посмотрел поверх тюрбана Квиррелла прямо в глаза Гарри — и острая, жгучая боль пронзила шрам на лбу Гарри.
— Ой! — Гарри схватился рукой за голову.
— Что это? — спросил Перси.
— Н-ничего.
Боль прошла так же быстро, как и появилась. Труднее всего было избавиться от чувства, которое возникло у Гарри от взгляда учителя, — чувства, что Гарри ему совсем не нравится.
— Кто этот учитель, разговаривающий с профессором Квиреллом? — спросил он Перси.
— О, вы уже знакомы с Квиреллом, не так ли? Неудивительно, что он так нервничает, это же профессор Снейп. Он преподает зелья, но не хочет этого делать — все знают, что он хочет занять место Квирелла. Снейп очень много знает о темных искусствах.
Гарри некоторое время наблюдал за Снейпом, но Снейп больше на него не смотрел.
Наконец десерты тоже исчезли, и профессор Дамблдор снова поднялся на ноги. В зале воцарилась тишина.
— Гм, теперь, когда мы все накормлены и напоены, еще несколько слов. У меня есть для вас несколько напоминаний о начале учебного года.
— Первокурсникам следует помнить, что посещение леса на территории школы запрещено для всех учеников. И нескольким нашим старшеклассникам тоже не мешало бы это запомнить.
Сверкающие глаза Дамблдора метнулись в сторону близнецов Уизли.
— Мистер Филч, смотритель, также попросил меня напомнить вам всем, что в коридорах между уроками нельзя использовать магию.
— Испытания по квиддичу состоятся на второй неделе семестра. Все, кто хочет играть за свои домашние команды, должны связаться с мадам Хуч.
— И, наконец, я должен сообщить вам, что в этом году вход в коридор третьего этажа с правой стороны закрыт для всех, кто не хочет умереть очень мучительной смертью.
Гарри рассмеялся, но он был одним из немногих, кто это сделал.
— Он это несерьезно? — пробормотал он Перси.
— Должно быть, так, — сказал Перси, хмуро глядя на Дамблдора. — Это странно, потому что обычно он объясняет нам причину, по которой нам не разрешается куда-либо ходить — в лесу полно опасных зверей, это все знают. Я думаю, он мог бы, по крайней мере, рассказать нам, старостам.
— А теперь, прежде чем мы отправимся спать, давайте споем школьную песню! — воскликнул Дамблдор. Гарри заметил, что улыбки других учителей стали несколько натянутыми.
Дамблдор слегка взмахнул палочкой, словно пытаясь согнать муху с ее конца, и из нее вылетела длинная золотая лента, которая поднялась высоко над столами и, подобно змее, обвилась словами.
— Каждый выбирает свою любимую мелодию, — сказал Дамблдор, — и мы начинаем!
И школа взревела:
— Хогвартс, Хогвартс, Хогги Уорти Хогвартс,
Научи нас чему-нибудь, пожалуйста,
Будем ли мы старыми и лысыми
Или молодой, с ободранными коленками,
Нашим головам не помешало бы наполниться
С некоторыми интересными вещами,
а пока они голые и наполнены воздухом,
Дохлыми мухами и пушинками,
Так научите нас тому, что стоит знать,
Верните то, что мы забыли,
Просто делайте все, что в ваших силах, мы сделаем все остальное
и будем учиться, пока у нас не сгниют мозги.
Все заканчивали песню в разное время. Наконец, остались только близнецы Уизли, которые подпевали очень медленному похоронному маршу. Дамблдор провел палочкой по их последним строкам, и когда они закончили, он был одним из тех, кто хлопал громче всех.
— Ах, музыка, — сказал он, вытирая глаза. — Это волшебство, превосходящее все, что мы здесь делаем! А теперь пора спать. Бегом!
Гриффиндорские первокурсники последовали за Перси сквозь оживленно болтающую толпу, вышли из Большого зала и поднялись по мраморной лестнице. Ноги Гарри снова были словно налиты свинцом, но только потому, что он очень устал и наелся. Он был слишком сонным, чтобы даже удивиться тому, что люди на портретах в коридорах перешептывались и показывали на них пальцами, когда они проходили мимо, или тому, что Перси дважды провел их через двери, скрытые за раздвижными панелями и гобеленами. Они поднялись еще по нескольким лестницам, зевая и волоча ноги, и Гарри как раз гадал, сколько еще им предстоит пройти, когда они внезапно остановились.
В воздухе перед ними парил пучок тростей, и, когда Перси сделал шаг в их сторону, они начали бросаться на него.
— Пивз, — прошептал Перси первокурсникам. — Полтергейст. — Он повысил голос: — Пивз, покажись.
В ответ раздался громкий, грубый звук, словно воздух выпустили из воздушного шарика.
— Ты хочешь, чтобы я пошел к Кровавому барону?
Раздался хлопок, и появился маленький человечек со злыми темными глазами и большим ртом, он парил в воздухе, скрестив ноги, сжимая в руках трости.
— Ооооооо! — сказал он со злобным хихиканьем. — Привет первокурсникам! Как весело!
Он внезапно бросился на них. Они все пригнулись.
— Уходи, Пивз, или барон узнает об этом, я серьезно! — рявкнул Перси.
Пивз высунул язык и исчез, уронив трости Невиллу на голову. Они услышали, как он удаляется, гремя доспехами, когда проходил мимо.
— Вам следует остерегаться Пивза, — сказал Перси, когда они снова двинулись в путь. — Кровавый барон — единственный, кто может его контролировать, он даже не слушает нас, старост. Вот и мы.
В самом конце коридора висел портрет очень толстой женщины в розовом шелковом платье.
— Пароль? — она сказала.
— Капут Драконис, — сказал Перси, и портрет качнулся вперед, открывая круглое отверстие в стене. Они все преодолели его — Невиллу нужна была поддержка — и оказались в гриффиндорской гостиной, уютной круглой комнате, полной мягких кресел.
Перси провел девочек через одну дверь в их спальню, а мальчиков — через другую. На верху винтовой лестницы — очевидно, они находились в одной из башен — они наконец нашли свои кровати: пять кроватей с балдахинами, занавешенных темно-красными бархатными шторами. Их чемоданы уже принесли наверх. Слишком уставшие, чтобы много разговаривать, они натянули пижамы и рухнули в постель.
— Отличная еда, не правда ли? — Пробормотал Рон Гарри сквозь занавески. — Отвали, Паршивец! Он жует мои простыни.
Гарри собирался спросить Рона, пробовал ли он пирог с патокой, но почти сразу же заснул.
Возможно, Гарри съел слишком много, потому что ему приснился очень странный сон. На нем был тюрбан профессора Квиррелла, который продолжал разговаривать с ним, говоря, что он должен немедленно перевестись в Слизерин, потому что это его судьба. Гарри сказал тюрбану, что не хочет быть в Слизерине; он становился все тяжелее и тяжелее; он пытался снять его, но тот затягивался болезненно — и там был Малфой, который смеялся над ним, пока он боролся с ним — затем Малфой превратился в учителя с крючковатым носом, Снейпа, чей смех стал пронзительным и холодно — вспыхнул зеленый свет, и Гарри проснулся, весь в поту и дрожа.
Он перевернулся на другой бок и снова заснул, а когда проснулся на следующий день, то совершенно не помнил своего сна.
|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
