Семейка-14

Четырнадцатая глава

Валерию отправили к деду, когда ей исполнилось тринадцать и родители поняли, что не справляются с редким магическим даром дочери. Сами-то привыкли к собственной и двух других магической дочерей универсальности и просто не представляли, что именно в их семье может появиться некромант. На их счастье, дед по материнской линии не отказался принять внучку, которая повторила его дар.

Но в его семье Валерии пришлось отнюдь не сладко.

Кроме неё, у деда жил кузен — внук от старшего сына Мориса Дорофеевича, почти ровесник Валерии, лишь чуть младше её. Звали его Лев. Хуже того — родился он в конце августа, так что оказался абсолютным Львом. Пусть ласково и звали его Лёвушкой, но рос он страшенным эгоистом. И ему о-очень не понравилось, что внимание деда и бабушки теперь делится между ним и кузиной. Когда взрослые не видели, Лёвушка втихаря пинал сестру, щипал её и пинал, оставляя синяки на нежной коже, а пару раз умудрился исцарапать её. И — сваливал все свои проделки на неё. У Валерии поставленный им синяк — он кричал, что она дралась с ним. У неё глубокая царапина на руке — он жаловался, что она пыталась ударить его палкой.

Деду было плевать. Зато бабушка сразу же приняла сторону любимого внука и ругала Валерию за каждый "промах", о котором докладывал Лёвушка. Валерия пробовала оправдаться, но всякое её несмелое (в чужой же семье!) "но" натыкалось на такую ругань, что она рано поняла: в этой семье ей лучше помалкивать.

В новой школе к ней не приставали, но и желающих подружиться не нашлось — как среди мальчиков, так и среди девушек. Держалась со всеми отстранённо и считала за счастье, что не может кому-то причинить боль: дед снабдил серьёзными оберегами. Правда, на свой лад: если дар не вовремя пробуждался и грозил бедами тем, кто поблизости от неё, обереги выпивали силу из Валерии, ослабляя её физически.

Вскоре она угодила в ещё большее болото. Подросток, она, как и все в её возрасте, очень болезненно относилась к своей внешности. Бабушка мгновенно раскусила ахиллесову пяту девочки. Не прошло и месяца, как Валерия боялась даже подходить к зеркалу. "Страшная, уродина! Вырастешь — все женихи от тебя сбегут! Учись тому, что тебе дед даёт — больше в жизни не получишь!" Лёвушка тоже быстро сообразил, чем можно ещё унизить кузину. Он бегал за нею, словно привязанный, и морально чуть не убивал, повторяя бабушкины слова.

В пятнадцать лет Валерия превратилась в излишне повзрослевшую девушку, отчуждённо молчавшую и не допускающую к себе на близкое расстояние даже собственных родителей и сестёр, что весьма одобрял Морис Дорофеевич.

— Некроманты не должны иметь личных привязанностей, — говаривал он, кривясь с ухмылкой. — А ты ещё и морделью не вышла. Забудь, что ты человек! Некромантом ты будешь идеальным, если не будешь устраивать пострадашки, думая о замужестве! Впрочем, это ещё надо найти такого... молодого человека, который захочет с тобой создать семейное гнёздышко! Уж очень ты... страшненькая.

За три месяца до восемнадцатилетия Валерии из дома навсегда исчез Лёвушка.

Девушка устроила так, чтобы все поняли: или в этом доме живёт она одна, либо однажды Лёвушке будет полный "трындец". Это слово она услышала от однокурсников: в отличие от кузена, в университет, на магфак, где первые три года студентов обучают универсальным навыкам обращения с магией, девушка поступила легко. Слово "трындец" ей понравилось своей грубостью и категоричностью. Вслух, правда, она его не произносила.

Разбалованный дедом и бабушкой, за время жизни у них дома Лёвушка быстро превратился в раскормленное, рыхлое нечто, которое предпочитало не сидеть, а расслабленно валяться; не есть, а нажираться так, словно это последний обед в его жизни. Учили его, тоже в отличие от сестры, щадяще. И, в какой-то степени, это было даже хорошо для окружающих, которым он не мог причинить вреда именно потому, что не умел справляться со своими некромантическими силами. Ведь именно поэтому дед создал для него личные обереги, не позволявшие силам внука вырваться — иначе, спецкомиссия по расследованию магических преступлений могла полностью закрыть его магический дар... Несмотря на любовь к внуку, дед был реалистом по жизни.

Обоих внуков готовили к поступлению на магфак и вроде одинаково, но Лёвушка, привыкший, что дома ему постоянно потакают, обнадёженный дедом, что в экзаменационной комиссии будут его знакомые, показал себя настолько в плохом свете, настолько бездарным, что даже хорошие знакомые деда просто развели руками. Что ж. Дед недовольно посопел, бабушка попричитала над внуком, и оба порешили, что дитятко посидит дома ещё год, чтобы повторить попытку поступления более подготовленным.

Поступление Валерии прошло полностью не замеченным дома. Как будто так и надо было. Ничего особенного — как в магазин сходила.

Это спустя год она узнала, что родители всё же поздравили её с поступлением в университет, передав через бабушку золотой гарнитур из серёг, кулона на цепочке, узкого браслета с узором из махоньких бриллиантов и парочки лёгких колечек. Вот только бабушка решила, что такой подарок слишком уж значителен для Валерии в её положении, и прибрала его на будущее. Когда девушка научилась говорить по мобильному телефону, вооружившись оберегами и не боясь закоротить телефон своими силами, она услышала от родителей вопрос о гарнитуре, понравился ли он ей. Спрашивать у бабушки ни о чём не стала. За первый курс научилась кое-чему. Вошла однажды в комнату деда, пока там пусто, и вынула из нижнего ящика комода, из-под постельного белья, свёрток с ювелирным гарнитуром.

Бабушка промолчала, завидя гарнитур на Валерии. Не маг, в отличие от мужа. Но взгляд бесстрастный взгляд внучки, устремлённый на неё, её слегка напугал. Поэтому не сказала ни слова против.

Жили в городской квартире деда — Мориса Дорофеевича. Та была двухъярусной. Внуки обитали выше, старики — естественно, на главном этаже. И однажды терпение Валерии лопнуло. Дед требовал не закрывать свои комнаты в своё отсутствие, именно это обстоятельство понравилось Лёвушке, которому было скучно заниматься некромантией только дома. Пока кузины не было, он забрался в её комнату и изрезал все её лекционные тетради, а потом сбросил обрезки на пол. За ужином он с интересом поглядывал на кузину, которая уже побывала у себя и точно видела всё, что он натворил. Судя по насмешливому выжидающему взгляду Лёвушки, он уже заготовил аргумент против её жалоб. Вот только кузен забыл, что Валерия уже давно не стремилась обвинять его в чём-либо. Мало того — он забыл, что первые три года она учится на мага-универсала, но дед-то продолжает учёбу с ней — с магом-некромантом...

И ночью он проснулся от ужасающего удушья.

Ему повезло, что, умирая от судорог, скрутивших его тело и заставлявших дёргаться, он упал близко к лестнице, по которой и скатился. Грохот разбудил всех. Но Валерия стояла на своей лестнице, не собираясь подходить к кузену, пока дед, как маг, пытался понять, что происходит, в то время как бабушка в панике звонила по телефону, вызывая сразу две скорые помощи — обычную и магическую.

Дед отменил магическую. Иначе бы Валерия осталась с заблокированными способностями к некромантии, а этого Морис Дорофеевич, при всём его критическом отношении "к бабам-магинькам", допустить не мог.

До приезда обычной скорой дед успел подняться в комнату внука и выяснил, что Лёвушка умирает из-за внезапно опутавшей его комнату паутины, мёртвой — потому как пыльной и даже заплесневевшей, из-за чего внук и задыхался от магической аллергии.

Морис Дорофеевич так и объяснил врачам скорой:

— Аллергия у него на всякое... — и скосился на леденяще спокойную внучку.

Когда врачи увезли внука, которому и впрямь стало легче после антигистаминных уколов, когда за всеми "гостями" закрылась дверь и бабушка дрожащими руками собственноручно заперла её, Морис Дорофеевич обернулся к внучке, стоявшей всё там же, на последних ступенях лестницы, и глухо, но впервые по делу спросил:

— За что?

— Он порвал мои лекции по универсальной магии, — холодно ответила внучка и села на те же ступени.

— Да как ты могла?! — завизжала бабушка, не осмеливаясь всё же подходить к ней близко. — Из-за каких-то бумажек?! Как ты посмела?!

Морис Дорофеевич медленно оборотился к жене, внимательно всмотрелся в её мокрые, красные от плача глаза и неожиданно сказал, чуть скосившись:

— Валерия, ты... слишком сострадательна.

— Что-о... — только и сумела выдохнуть бабушка.

— Я бы на её месте... — опять-таки медленно, а потому ещё страшнее — так, что мурашки по спине, проговорил дед, — за такие дела Лёвушку убил на месте. Университетские лекции по магии — неприкосновенны.

Из больницы Лёвушка сразу после выписки переехал домой. Дед позаботился, чтобы та самая комиссия, после обращения к ней Мориса Дорофеевича, напрочь запечатала его способности не только к некромантии, но и к универсальной магии.

Внук, не желающий учиться и мешающий другим талантливым внукам, Морису Дорофеевичу не был нужен.

На втором курсе, зная, что его внучка стала лучшим студентом на курсе, дед вписал её в семейный бизнес. Валерия не отказалась: у неё была цель — скопить деньги на отдельную квартиру, чтобы не зависеть от родных. Теперь дед обучал внучку не просто некромантии, но некромантии, которая может принести деньги. Приёмы порой заучивались довольно... преступные, из-за чего та же спецкомиссия могла бы Валерию лишить магического дара. Но юная некромантка оказалась талантливой не только в некромантии, но и в умении сокрывать личные преступные следы, заставляя жильцов облюбованных дедом домов быстро съезжать, отдавая жильё за бесценок.

Застывшая на её лице маска безразличия помогала во всём. Порой Валерия мысленно (никогда вслух!) благодарила деда за учёбу и работу.

Она уже перешла на четвёртый курс, где основным курсом для неё стал академический для некромантов — по отбору среди студентов по способностям.

Юная студентка-некромантка быстро и безболезненно для себя занималась привычным для себя делом изгнания людей из домов, пока не наткнулась на семью Ангелики Феодоровны. Сначала всё шло по обыденному сценарию. Валерия легко заставила сыновей почтенной дамы оставить свои дома и вернуться в родительский. И сценарий в родовом гнезде Ангелики Феодоровны развивался привычно, пока... Пока в особняке, который был весьма важен для Мориса Дорофеевича, не появились неожиданные жильцы. О правнуках Ангелики Феодоровны девушка не знала. И вроде они и не мешали ей... Но...

Первое столкновение с одним из внуков стало ошарашивающим. И это для человека, который с детства привык прятать свои эмоции под каменной оболочкой бесчувственности!..

Итак, она ехала в дом Ангелики Феодоровны и ближе к усадьбе заметила небольшую фигурку лыжника. Уже она Валерию удивила — своим стремительным пробегом, а ещё азартной соревновательностью и с кем, то есть с чем — с машиной! Не было в доме такого жильца, который бы так весело и азартно мог бы гонять на лыжах!

Валерия внезапно испугалась.

Сама не поняла, чего именно. Но этот странный страх, которого она в жизни не испытывала, заставил разлететься в клочья все её защиты. Кроме магических, естественно. Этот страх заставил её приткнуть машину чуть ли не носом в калитку, а потом выскочить из тёплого салона и накричать на невысокого темноволосого лыжника: "Кто ты такой?!" Он-то отозвался, но она всё с ужасом смотрела на него: впервые на неё смотрели внезапно ласковыми глазами. Потом она увидела девицу — точь-в-точь похожую на лыжника. Автоматически поняла, что эти двое — близнецы. Но что с этим делать — представления не было, и Валерия впервые же запаниковала. Появилось предчувствие, что на этот раз требование деда для неё невыполнимо. Когда она осознала это странное, непривычное для неё предчувствие поразилась. Она видела магически! Эти близнецы почти необученные! А остальные в особняке ей по зубам! Она всегда это знала, едва начав это дело!

Но этот глупый (он не знает, с кем связа... С кем столкнулся!) Алик будто выбивал из-под неё всю защиту. Словно кирпичики — один за другим.

Ему захотелось её проводить.

Он обозвал её Белоснежкой.

Он хотел с ней погулять по саду.

Он сказал, что она симпатичная.

Он хотел, чтобы она приехала ещё раз.

Мало того! Он не хотел, чтобы она уезжала!

А потом, когда она вынужденно (дед будто выскочил из-под куста из-за этого слова: "Вынужденно?! — орал он. — Вынужденно?! Не ври себе, дура!!") вернулась к дому из-за метели, он назвал её... красивой.

Она училась на четвёртом курсе. Она видела магически.

И она видела, что парень был искренним в своих словах.

Она ненавидела его из-за этой искренности.

Но всё равно хотела чаще попадаться ему на глаза, чтобы он снова и снова говорил, что она красивая. Ведь его слова подкреплялись мягким чувством искренности. Она не знала, что делать сейчас и... потом!.. с этой его искренностью. Она начинала впадать в настоящее смятение, еле прячась под маской равнодушия...

И с трудом удерживалась не побежать искать его, чтобы снова услышать, КАК он это произносит — Белоснежка.

Алик стоял перед дверью в коридор-переходник.

Похоже, разведывать, что не так в галерее (так часто говорил Игорь), придётся ему одному. Алька, зашуганная виденным, наотрез отказалась даже думать о том, чтобы войти в него. Но страх сестры только подстёгивал. "Капитан, обветренный, как скалы, — повторял он слова песенки, — Вышел в море, не дождавшись нас..."

Ещё раз проверил обереги, припрятанные в трикотажной кофте. Собрался с духом и потянулся к дверной ручке.

— Не смей, — холодно сказали за спиной.

— Белоснежка! — обрадовался он, немедленно оглянувшись. — Тебе тоже скучно?

— Ты? — поразилась она. — Заскучал — и поэтому хочешь войти... туда?

— А чего нет? Пойдём со мной? — великодушно предложил он, а когда она замерла, глядя на него, как на сумасшедшего, объяснил: — Это как поход в подвал с сараями. Или на чердак, где столько интересного можно найти!

— Ты... издеваешься надо мной... — медленно выговорила она, холодно глядя на него, но в её глазах было что-то ещё, мятущееся.

— Почему? — тут же переспросил он. — Почему ты решила, что я издеваюсь?

Девушка не ответила, только смотрела враждебно, хотя эта враждебность смягчалась необычной пугливостью, что ли.

— А ты? — не ответив на его вопрос, спросила она. — Зачем тебе туда?

— Интересно, — пожал он плечами и объяснил: — Сама посуди. Есть коридор, который связывает два корпуса дома. Но по нему боятся ходить, из-за чего ходят двором. Я такого никогда не видел. Ну и... хочу посмотреть.

Она всё так же медленно сказала:

— Там холодно и сыро.

— И что? — снова пожал он плечами. — Не хочешь посмотреть, что там — подожди меня здесь. Я только загляну — и выйду.

— Дурак.

— Само собой, — согласился он, посмеиваясь. — Но мне нравится, что ты за меня тревожишься. Ну что? Подождёшь меня, Белоснежка?

Она отвернулась и быстро пошла от него к лестнице.

— Я быстро! — крикнул он ей вслед.

Постоял ещё немного перед коридорной дверью и решился. Потянул за ручку. Дверь открылась легко. Изнутри и в самом деле пахнуло промозглой сыростью. Он ещё подумал, что коридор, в сущности, ничего особенного из себя не представляет. Чего же испугалась Алька?

Перешагнув порог, Алик застыл на месте, вслушиваясь. Тихо. Ну, если не считать отчётливого шелеста по стенам снежной бури и поскрипывания деревянных частей коридора. Пола, например. Уверившись, что ничего страшного пока с ним не происходит, он шагнул ещё пару раз. Потом решил: так и будет идти: два шага — остановка и разведка.

Он-то решил. Но кое-кто решил по-своему. Не успел он начать следующий шаг, как кто-то жёстко и больно схватил его сзади, за кофту, царапнув ногтями по спине. Он не удержал равновесия и начал падать назад. Неизвестный пока человек ударил сзади же в плечо, разворачивая к стене. Алик едва успел понять, что ударили не просто так, а чтобы он не свалился. А потом его, всё ещё от неожиданности еле стоявшего на ногах, рванули боком, и он чуть не свалился, споткнувшись о порог.

Но его буквально выволокли из коридора и крепко стукнули всем телом о стену.

С треском грохнула в косяк дверь.

Изумлённый, он разглядел перед собой разъярённую Белоснежку.

Пока он ошеломлённо моргал на неё, она врезала ему такую пощёчину, что он не хило снова откинулся к стене...

— Псих! — чуть не плевалась она одним и тем же словом, уже держась за его плечи и тем самым почти пригвоздив к стене. — Псих! Не смей туда ходить! Тебе что — делать нечего?! Псих!

Руки у него дёрнулись — то ли защититься, то ли инстинктивно ударить в ответ.

Но реакции у него оказались хорошими: он застрял взглядом на её мокром лице — и с сомнением, перерастающим в новое изумление, сообразил, что она плачет. Руки опустились, а потом неуверенно поднялись, чтобы осторожно, чтобы не спугнуть, обнять Белоснежку за талию и прижать к себе, нашёптывая её ласковые, утешающие слова.

Вскоре двое стояли у опасного коридора, самозабвенно целуясь так, словно расставались навеки.

... Ангелика Феодоровна откинулась на подушки.

— Игорь, собери карты.

Приказ домоправителя не удивил. Он осторожно склонил край розового одеяла так, чтобы карты гадалки съехали с него в старую коробку. Затем таро были аккуратно положены на столик рядом с кроватью хозяйки дома.

— Всё получилось? — задумчиво спросил Игорь.

— Начала положено, — словно про себя, вполголоса ответила Ангелика Феодоровна. — Но вот получится ли — это придётся выждать. Что во втором корпусе?

— Боюсь, её обитатели вскоре переберутся к нам?

— Не побоятся бурана?

— Нет, заклятие на коридор начинает пробираться в жилые комнаты. Оно пострашнее будет бурана.

— Как там Лизонька?

— Есть небольшая температура — её собьём. Немного кашляет и чихает. Но, думаю, это тоже ненадолго.

— Замечательно, — отстранённо решила Ангелика Феодоровна и локтем примяла подушку. — Я немного подремлю. Разбудишь, когда сыновья с семьями переберутся к нам.

— Хорошо, — почтительно склонился перед нею Игорь.

Он укрыл хозяйку одеялом, а потом на цыпочках вышел и первым делом пошёл искать Алику. Очень удивился, когда сообразил постучаться к Лизоньке. Именно здесь и нашлась девушка: вместе с пожилой женщиной, которая частенько чихала, Алика азартно резалась в обычные карты, играя в обыкновеннейшего "дурака".

Дамы, завидя кавалера, немедленно пригласили его к себе, чтобы узнать последние новости по дому.

— А где Алик? — задумчиво спросила девушка, тасуя колоду и посматривая на Игоря так, словно он всеведущ.

— Кажется, в последний раз я видел его в библиотеке, — спокойно сказал домоправитель.

И не соврал. Он видел Алика в библиотеке. Но о том, что парень только что пытался войти в коридор, — только знал. И как и кто помешал ему пройти по этому зловещему коридору... Как только знал от хозяйки дома и о том, что парень там, у коридора, ведущего в первый корпус, не один.

Лизонька громко чихнула в очередной раз, и домоправитель пообещал принести для неё мятные леденцы от кашля, которые одновременно помогут с чихом, и удалился.

Постоял на лестнице, не решаясь спуститься на первый этаж.

Хорошо, что кухня находится на том же втором и можно не мешать другим двоим наводить личные мосты между собой.

Игорь вздохнул и заспешил на кухню.

Следующая глава в четверг.

Выкладка ближе к девяти вечера.

Если проды не будет, в комментариях будет предупреждение.