Семейка-25

Двадцать пятая глава

После завтрака все расположились в гостиной второго этажа. Достаточно было найти карточный столик, достаточно — однажды посидеть всем вместе и мирно поболтать, поглядывая на Аделаиду Степановну, которая умиротворённо вязала что-то своё бесконечное; на мужчин, негромко анализирующих ходы карточной игры, чтобы возвести пребывание в гостиной едва ли не в ритуал. В общем, сидеть в гостиной оказалось интересней, чем прятаться по своим комнатам. Вероятно, и главе семейства стало скучно сидеть в своей спальне: после завтрака Игорь куда-то ушёл с девочкой Аликой, а перед тем передал просьбу Ангелики Феодоровны её сыновьям, чтобы те вывезли её из комнаты сюда же, в гостиную.

Чтобы матери было удобно, её "усадили" на том же стуле-каталке за обеденный стол. Тот позволял Ангелике Феодоровне держать под контролем всех присутствующих, а заодно — незаметно для этих всех — и дверь из гостиной на лестницы. Проводила хозяйка дома свободное время, прибрав себе колоду обычных игральных карт, которыми раскладывала пасьянс на том же столе.

Сыновья и их семьи быстро привыкли, что Ангелика Феодоровна сидит за столом, не стараясь примкнуть ни к женской, ни к мужской группкам. Создавалось впечатление, что хозяйка дома просто хочет посидеть не в одиночестве. Правда, пару раз на своём стуле — самодельном кресле-каталке — Ангелика Феодоровна проезжала вдоль стен гостиной, то взглядывая на стол картёжников, то ненавязчиво останавливаясь возле женщин, вполголоса болтавших, глядя, как вяжет Аделаида Степановна.

Так, трижды объехав всю гостиную и закрепив на ней новые обереги, Ангелика Феодоровна накрепко засела за столом, возясь со своим пасьянсом.

В это позднее утро за окнами было не только морозно. Солнце впервые вышло из-за густых облаков, и в тёплой, светлой гостиной стало по-зимнему уютно.

Пару раз заметили, что в гостиную заглядывал Алик, и мужчины даже приглашали его сесть за карточный столик. Но юноша, улыбаясь, отказывался от игры. Затем снова исчезал за дверью к лестницам. Лишь раз он взглянул на Ангелику Феодоровну, но та, что называется — намертво приклеилась к пасьянсу, увлечённая им так, что даже глаза не подняла — узнать, кто смотрел на неё. И юноша в очередной раз пропал за дверью.

И только женщины, переглянувшись словно завзятые кумушки-сплетницы, перешепнулись меж собой, что у парочки — Алик и Валерия — кажется, дело не только молодое, но и закручивается всё больше и больше. Что уж они под этим выражением подразумевали — наверняка и сами бы конкретизировать не могли.

Мужчины сидели возле окон с туманным солнцем, вливавшимся в гостиную. Наверное, поэтому первым забеспокоился Адриан Николаевич, вытянув шею и прислушиваясь. В гостиной довольно тихо, так что его негромкое:

— Кто-то приехал? — услышали все.

Благо окна очистились от снега, все с любопытством долго запертых в одном месте бросились к ним. Естественно, машины не увидели: если она и была, то уже проехала к гаражу-пристрою при втором корпусе особняка. Зато заметили следы шин на лёгком снежном покрове и две фигурки, которые торопились, кажется, следом за машиной. Первым узнали домоправителя — всё-таки высокий и в привычном полушубке, а вокруг него по-детски прыгала та самая неожиданно найденная родственница — девушка Алика. Чего уж она так прыгала — не разобрали, решили дождаться их прихода и узнать, что там.

Так что, постояв немного, чуть не приплюснув носы к стёклам, компания — кроме Ангелики Феодоровны — вернулась к своим, ранее облюбованным местам. Но заниматься теми же делами уже никто не хотел — любопытство заедало. Вопросительно поглядывая на хозяйку дома: "А вдруг она что-то знает?" и видя, что она сидит спокойно, снова сосредоточенно всматриваясь в разложенные карты, тихо заговорили о том, кто это мог бы приехать. А потом и вовсе, сами того не заметив, повели беседу, в заинтригованном ожидании не сводя глаз с двери на лестницы.

И дождались.

Дверь в гостиную распахнулась — там, за нею, промелькнул домоправитель, который её и открыл. Порог переступил высокий светловолосый старик, с жёстким лицом, с белыми губами, стиснутыми в твёрдую линию, и с сощуренными глазами.

Все застыли на своих местах — с недоумением. Никто не знал этого человека. Впрочем... С места медленно поднялся Адриан Николаевич.

— Морис?

Ангелика Феодоровна не шелохнулась. Но именно на неё перевёл взгляд гость, названный Морисом, который словно и не услышал, что его назвали по имени.

Внезапно по гостиной волной пошёл странный воздух: он одновременно вонял свежей, только что взрыхлённой землёй — и смрадом давно лежалого, даже заплесневелого от давности мёртвого тела. И впечатление застарелой пыли.

— С-старая карга...

От шипения незваного гостя в гостиной вздрогнули все.

— Добрый день, Морис Дорофеевич, — бесстрастно откликнулась Ангелика Феодоровна. — Проходи, будь гостем.

Вонючая волна пропала так же неожиданно, как появилась: присутствующие даже не сумели опомниться и убрать выражение брезгливости и страха.

— Ты знаешь, с чем я к тебе пришёл, и ты приглашаешь меня, как гостя? — вновь прошипел старик.

Но нужного эффекта на этот раз ему не удалось достичь.

Кто-то за ним слегка похлопал его по плечу и протиснулся мимо в гостиную.

— Извините, пожалуйста... Бабуля, я к Алику пошла! — звонко сообщила девушка. — Он ещё не знает, что мы с Игорем уже пришли!

И снова, извинившись, протиснулась мимо ошеломлённого старика и исчезла за его спиной... Ангелика Феодоровна склонила голову.

— Морис Дорофеевич, присядь с дороги. В ногах правды нет. А нам бы ещё и поговорить необходимо.

— О чём с тобой говорить, ведьма?! — рявкнул старик.

Адриан Николаевич, пошедший было к нему, нерешительно остановился, с тревогой глядя на мать. Женщины, сидевшие на диване, беспокойно зашептались, посматривая на одну из дверей их спален. Видимо, собирались благоразумно сбежать. Умнички, вообще-то. С этим стариком рядом — опасно.

— А с чем приехал — о том и поговорим, — пожала плечами на его рявканье Ангелика Феодоровна. — Или так и хочешь столбом стоять у двери? Хорошо. Так какая нужда тебя привела в мой дом? Расскажи. Может, и придумаем, как тебе помочь.

Обозлившись, старик качнулся вперёд, будто собираясь побежать.

Женщины, привставшие с дивана, охнули от страха и гурьбой помчались к ближайшей двери в жилые комнаты.

— Что ж ты мне баб-то пугаешь? — усмехнулась Ангелика Феодоровна. — Хватит уж пугать. Сядь, как тебе было сказано! С дороги чаю попьёшь, согреешься — успокоишься. Глядишь — и скажешь мне что-то... здравомыслящее.

— Нарываешься, старуха... — процедил сквозь зубы старик.

— Я у себя дома, — усмехнулась та. — А дома и стены помогают.

— А помогли ли твои стены коридору твоему? — оскалился Морис Дорофеевич, и Адриан Николаевич аж вздрогнул. Вот так прямо?

— Ишь, нахрапистый какой. — На напряжённые губы Ангелики Феодоровны медленно наползала почти змеиная ухмылка. Она сдерживала некромантскую атаку из последних сил и только потому, что все надежды на мирное будущее вспыхнули — и дом словно очнулся от зимнего сна, и от него пока что мелкими ручейками лились к хозяйке родовые силы. — А ежели я кого из домашних в магическую полицию пошлю? С заявлением на тебя? Что скажешь, Морис, а?

— Да плевать мне на всех! Где Валерия?!

Ангелика Феодоровна безучастно отметила, что младший, Владиславушка, сидит уже на краешке стула возле карточного столика. Сбежать, что ли, захотел?

Взглянула на разъярённого старика, отметила, что он выглядит старше, чем её Адриан. Исподтишка пожалела Мориса: злоба его съедала так, что он почти усох и походил на Кощея... Ангелика Феодоровна перевела взгляд со старика-некроманта на дверь за его спиной и более звучно велела:

— Игорь, позови Валерию!

— Хорошо, Ангелика Феодоровна! — отозвался домоправитель.

Морис Дорофеевич оглянулся, словно не веря, что внучка не только жива-здорова, но и ещё сейчас появится здесь, в гостиной.

Снова усмехнувшись, Ангелика Феодоровна поймала его взгляд и чуть постучала ладошкой по столу, опять приглашая присесть. Карточный пасьянс она так и не убрала. На сердце у неё стало тепло: Владиславушка не ушёл, а приблизился к старшему брату, будто собираясь помогать ему — в драке, например. Нет, как в любой семье, и у Ангелики Феодоровны бывали нелады, но чего не отобрать, так это сплочённости перед угрозой со стороны. Бабы — ладно. Понятно, почему испугались старика-некроманта: всё-таки ни одна из них не маг. А сыновья хоть и слабые в магии, но готовы принять на себя магический удар от чужака, каковым сейчас и являлся Морис Дорофеевич.

У столу Морис Дорофеевич близко не подошёл. Встал так, чтобы держать в поле зрения и двух мужчин, и хозяйку дома, и дверь на лестницы, откуда должна была появиться его внучка.

Первой снова сунулась в дверной проём Алика.

— Бабуля, а можно и нам сюда? — весело спросила она, а потом оглянулась: наверное, Алик с Валерией всё ещё спускались, так что девушка быстро округлила глаза и, смеясь, быстро сказала: — Бабуля, видела бы ты, как я холм разметала! Как дам руками по воздуху! А снег — бац, и разлетелся! Знаешь, какой взрыв был! Красота!

— Ах ты, баловница! — нежно откликнулась на восторг внучки Ангелика Феодоровна, которая прекрасно представляла себе тот снежный взрыв: у Алики-то до сих пор волосы мокрые — кажется, она вместе с Игорем попала под тот взрыв. У домоправителя тоже волосы блестели, влажные.

— Откуда у тебя... — сквозь зубы проговорил Морис Дорофеевич. — Внуки?

— Адриан постарался, — с горделивой насмешкой ответила Ангелика Феодоровна.

Алика тем временем влетела в гостиную — к столу и встала, сияя радостными глазищами, и хозяйка дома поняла, что, кажется, сейчас будет зрелище, достойное богов.

Дверь широкая. Её отвели подальше, чтобы войти вдвоём.

Алик шагнул в гостиную первым, ведя за руку смущённую Валерию.

Остановился, посмотрел на девушку.

— Белоснежка, это твой дед? Здрасьте, дедушка.

Видимо, у Мориса Дорофеевича закончились слова, которыми он мог выразить своё негодование. Он только зашипел так, что присутствующие невольно ожидали: широкий воротник его пальто вот-вот поднимется, подобно клобуку крупной змеи.

— Валерия, иди ко мне! — рявкнул он.

Алик приподнял на старика бровь, мгновенно серьёзный. Валерия же не сделала ни шагу от него. Она даже не попыталась дёргаться, вырываясь от него — судя по всему, именно этого её движения ожидал от внучки Морис Дорофеевич после своего повеления. Девушка просто стояла, всем телом прижимаясь к юноше. Правда, теперь она не только держалась за его руку. Руку его теперь она обнимала ладонями, всем своим видом показывая, что не собирается никуда уходить от Алика, на которого смотрела чуть ли не со слепым обожанием. Блёкло-голубые глаза старика-некроманта налились кровью.

— Я. Сказал. Иди. Ко мне!

Последние слова Морис Дорофеевич едва ли не свистнул.

И, кажется, одновременно что-то сделал, отчего и Алик, и Валерия проследили, как от старика-некроманта к ним приближается нечто.

— Алик, осторожно... — не выдержал, предупредил Адриан Николаевич.

— Спасибо, дедушка, — кивнул юноша и поднял глаза на рассерженного старика-некроманта. — Мне очень жаль, но у вас ничего не выйдет. Я не отдам вам Валерию. Да если вы даже заставите её, если даже она уедет с вами — спустя время она всё равно вернётся ко мне. Пусть ей придётся бежать по заснеженным дорогам несколько часов. Но она прибежит ко мне. Потому что так хочу я.

— Да ты!! — задохнулся от ярости Морис Дорофеевич. — Кто ты такой, чтобы угрожать мне?!

— Я пока не угрожаю, — пожал плечами Алик. — Я реалист по жизни. Поэтому и предупреждаю вас. И не вызывайте своих адских тварей впустую. На меня они всё равно не нападут, — уже ухмыльнулся он. — Они слишком сильно меня любят.

Старик-некромант вспыхнул от ярости и с медленной угрозой зашагал на парочку, стоявшую в дверях. Во время этого опасного движения он всё же невольно всматривался в мальчишку-мага, который так легкомысленно посмел прекословить ему. И чуть не споткнулся в паре-тройке шагов от двоих.

— Лель!.. — выдохнул он, выпялив на юношу обомлевшие глаза. И попятился.

И только Ангелика Феодоровна, насторожённо следившая за сценой возле двери, сумела считать с губ Алика странную фразу: "Вот так и встретились любовь и смерть..."

Когда пятившийся старик-некромант упёрся в край столешницы, Ангелика Феодоровна снова легонько хлопнула по столу и скомандовала:

— Адриан, подай Морису стул. Морис, садись. Будем договариваться! Алик, можете быть свободны.

— Можем, — согласился юноша и увёл девушку, которая отчаянно цеплялась за него.

Старик-некромант буквально рухнул на стул, машинально стирая со лба обильный пот и заворожённо, но с отчётливой безнадёгой глядя вслед ушедшим, на опустевший дверной проём.

Мимо него с писком: "Игорь, подожди меня!" проскочила Алика. Вежливая девочка, прежде чем пропасть, закрыла дверь. В последние секунды она улыбнулась — и Ангелике Феодоровне показалось, что девушка улыбается совершенно выбитому из колеи Морису Дорофеевичу.

Сыновья, догадавшись, что дело начинает принимать иной, мирный оборот, немедленно повытаскивали из-под стола стулья, чтобы сесть — правда, подальше от Мориса Дорофеевича, ближе к матери. Но такая расстановка сидящих была не оттого, что мужчины побаивались грозного гостя. Нет, сыновья этим перемещением показывали, что они не просто свидетели недавнего эпизода. Они часть семьи, сплочённо готовые защитить мать и дом.

"Наконец-то, — ехидно отметила Ангелика Феодоровна. — Наконец-то они перестали мямлить!"

Спустя считаные минуты вернувшийся Игорь принёс из кухни в гостиную поднос с чаем на всех четверых.

Старик-некромант покорился судьбе. В размеренной беседе разок у него даже вырвалось, что он впервые в жизни видит и Леля, и такую его силищу.

Ему рассказали всё о внуках и их силе. О чувстве между Аликов и Валерией.

Решение по внучке Морис Дорофеевич оставил, как он выразился, на усмотрение семьи Ангелики Феодоровны, лишь раз обмолвясь:

— Может, Валерия всё-таки останется в агентстве?

— Боюсь, Алик не одобрит эту идею, — спокойно ответила Ангелика Феодоровна.

— Алик — имя неполное, сокращённое? — уже осторожно спросил старик-некромант.

— Полное, — покачала головой хозяйка дома, понимая, что пытается узнать Морис Дорофеевич. В некоторых языках это сильное имя значит "возвышенный". Что значит — плюс к той силе, которую продемонстрировал правнук.

Немного приподнятые в напряжении, плечи старика-некроманта обречённо опустились... За чаем не сразу, но договорились, что сегодня же Морис Дорофеевич освободит коридор-переходник от присутствия адских тварей, подвластных ему. А затем, после обеда, уедет домой. Валерия остаётся здесь, поскольку против Леля с его мощью пойти никто не может. Теперь пришлось кое-что обещать и Ангелике Феодоровне: она дала зарок старику-некроманту, что беззакония между молодыми не будет, что Алик и Валерия вскоре сочетаются законным браком.

Только после этого заверения Морис Дорофеевич встал из-за стола и спустился к коридору-переходнику между корпусами. Следить за его работой никто не захотел. Навредить больше, чем ранее, старик уже не мог, поэтому его оставили в покое.

...Они сидели в кладовой, и почему-то им не было холодно, хотя здесь всегда было промозгло. Белоснежка шмыгнула носом.

— Зря не подумали об одежде, — заметил Алик, обнимая её, хоть она и сама крепче жалась к нему. — С другой стороны, не понимаю, почему мы рванули сюда. Могли бы опять на третий этаж сбежать. Сидели бы сейчас, горячим чайком грелись.

— Можно и сейчас сбежать, — прошептала она. — Дед к нам спиной, да и в коридор далеко ушёл.

— Тогда чего сидим? Бежим!

Он схватил её за руку — и сначала на цыпочках, а потом опрометью они добежали до лестниц и кинулись по ним наверх. Ворвались в комнату Альки, как ни странно.

Сестра сидела здесь — и на обоих глаза оквадратила:

— Дедушка Валерии за вами гонится?!

Они переглянулись и вместе свалились в ближайшее кресло — хохоча. Хохот был такой неудержимый и заразительный, что засмеялась и Алька.

— Вы чего?!

Но отсмеялись и успокоились.

Альке, наверное, страшно хотелось обсудить всё подряд, поэтому она и задала главный вопрос:

— Ну что? Он понял? Нет?

— Нет. Он решил, что всё, что видит, — это чистейшая истина.

— Думаешь, ничего не заподозрит?

— Вряд ли, — помотал головой Алик, но его движение не понравилось Валерии, которая тут же что-то заворчала на него, и он улыбнулся ей, а потом объяснил сестре: — Понимаешь, мы договорились, что я не буду использовать силу Леля на Белоснежке. Но, когда я включаю режим Леля, я даже сам вижу эту силу. Её дед тоже увидел. А связки — я и Белоснежка — не углядел. Но поверил именно потому, что видел саму силу.

— А если бы не увидел? — встревоженно спросила Алька, переживавшая за обоих. — Почему вы отказались от настоящего воздействия на Валерию? Валерия, прости, что так говорю, но ведь была опасность, что твой дед поймёт, что магия Алика на тебя — фикция!

Алик с мечтательной улыбкой погладил Белоснежку по плечу. А та с облегчением вновь прислонилась к нему.

— Прозвучит грубо. Но даже в такой ситуации я не хотел бы, чтобы Валерия пылала ко мне искусственным чувством. Я Лель — и фальшь чувствую сразу.

— Но ведь на время?.. — старалась понять Алика.

— Я по красноглазым прочувствовал, что это такое — наведённая любовь, — объяснил Алик. — А уж от человека пойдёт такая... скажем — энергия, что мне будет противно. Ну и... Есть ещё кое-что. Ты мне сестра, от тебя никаких тайн. У нас с Белоснежкой такое чувство, что её... Не хочу говорить "любовь" — это даже при тебе слишком грубо. В общем, наша сила сейчас настолько одинакова, что её дед не разобрал бы, где её магия, а где — моя. Они переплелись да так, что сильный маг с трудом поймёт, что воздействия Леля на Белоснежку не было.

— Но ведь твой дед сильный! — настаивала Алька.

Кажется, Валерия тоже прониклась тревогой его сестры: глаза стали оробелыми.

Пришлось объяснить кое-что ещё.

— Я смотрел в это время на Мориса Дорофеевича. Помните, что он сказал? Он впервые видит мага Леля. А потому он очень внимательно смотрел на структуру моей магии Леля, а на нас. А Валерия стояла в моём личном пространстве, и её сила не только смешивалась с моей, но и почти пропадала в ней. И Морис Дорофеевич поверил, что я покорил свою... — он с улыбкой взглянул на Валерию и нежно коснулся губами её носа, благо отсутствие расстояния между ними позволяло. — Свою Белоснежку.

— Мне вообще показалось, что он поверил в месть, — задумчиво сказала Валерия.

— Это как?

— Деду толковали, что я влюблена из-за воздействия Леля. И он никак не ожидал, что я... — она остановилась и, покраснев, посмотрела на Алика.

В следующую секунду Алике пришлось выскочить из собственной спальни, оставив за закрытой дверью двоих, которые, благо сидели, притиснутые тесным для них креслом, и самозабвенно целовались, забыв о нечаянном свидетеле.

...Алька выскочила из спальни и помчалась искать Игоря, сурово настроившись, несмотря на потенциальное сопротивление, поцеловать его, ведь иначе она лопнет от зависти! А пока бежала по лестницам (ей сказали, что он в кладовой — ух, какое здоровское местечко для поцелуев!), приоритеты сменились, и девушка старательно думала о том, как бы заставить Игоря сделать так, чтобы он сам захотел поцеловать её.

Придумала.

— Игорь, ты где?! — ворвавшись в кладовую, закричала она.

— Ты меня напугала! — схватившись за сердце, отозвался домоправитель из-за стеллажа с банками и пачками крупы.

— Ты хочешь меня поцеловать?! — добежав до него и вцепившись в грудки, отчаянно закричала Алька.

— Хочу, — обыденно ответил тот и, насмешливо глядя в ошарашенные после его ответа глаза взволнованной девушки, склонился к ней.

Грохнулась на пол и покатилась к выходу консервная банка, а двое целовались так, словно недавняя метель рассеялась снегом, влетевшим в раскрытые двери, чтобы поднять снежные стены вокруг них и не давать посторонним прервать это прекрасное чувственное слияние обнявшихся двоих.

А потом они сидели на нижней полке, обнявшись — так теплее, забыв о том, что Игоря с грузом ждут на втором этаже, и глупо, но счастливо шептались о том, какая у них скоро будет чудная жизнь на двоих...

...И только Ангелика Феодоровна могла им всем объяснить, почему вдруг такое любовное поветрие началось в её доме. И причина проста: это влюблённый Алик откликался на влюблённость Валерии, и в нём самом с огромной силой расцветал Лель, от которого по всему дому расплывались неумолимые волны.

Но Ангелике Феодоровне было некогда.

Едва только она почуяла что-то необычное в доме, едва только догадалась, что происходит, как она немедленно принялась вспоминать заклинания, останавливающие естественное эхо влюблённого Леля. Ругалась она про себя, что не сообразила сразу дать Алику оберег от распространения Лелевой силы. И смеялась над собой, что не сообразила, потому что сейчас прервать или остановить эту мощную волну от взорванной плотины было сложно.

И таила дыхание, замечая, как сыновья купаются в этой силе, не понимая, что с ними, но ощутимо чувствуя её омолаживающую способность...

Как необыкновенно звонко хохочут на кухне три женщины.

А внизу, в коридоре-переходнике, стоит старик-некромант и, забыв о том, что надо бы проверить, все ли последствия вызова адских тварей уничтожены, думает, что он давно не дарил своей жене цветов, что неплохо бы по приезде в город купить любимые ею когда-то розы. И поневоле улыбался, представляя, как она удивится его вниманию...

Последняя глава в субботу.

Выкладка ближе к девяти вечера.

Если проды не будет, в комментариях будет предупреждение.