Катана

Ольге Веселых, вдохновившей меня на идею "Катаны",

Лене Кропочкиной, непроизвольно подсказавшей мне завязку сюжета,

Дарье Трохиной, благодаря творчеству которой я отчетливо увидел финальную сцену,

И моему главному критику — Свете Луговских,

Посвящается...

КАТАНА

Пробраться в дом, вскрыв довольно хитроумный замок, для Аксона не составило большого труда. Самым сложным было отпереть сейф, оборудованный современной сигнализацией, и достать из него то сокровище, за которым, собственно, и послал его Шрам. Настоящий самурайский меч катана, древний, как сама жизнь! Что собирался делать с ним Шрам — его не интересовало. Оставит себе, или продаст в чью-то коллекцию — какая разница, ведь свои две штуки баксов он получит вне зависимости от дальнейшего развития событий. Нужно лишь выкрасть меч из дома этого "бизнеснюка"... К чести его, надо сказать, дом был настоящей крепостью. Толстые кирпичные стены, массивные двери и окна с бронированными стеклами, высокая ограда вокруг, двое охранников во дворе... Похоже, этот тип везде и всюду опасался быть подстреленным. "Интересно, — с улыбкой подумал Аксон, — А не забегает ли охранник вперед босса в сортир, дабы проверить, не блеснет ли из унитаза дуло снайпера?" Шутка старая, но все же, очень может быть — эти парни способны были как раз на такое. А вот остановить громилу в маске, средь белого дня перемахнувшего через казавшуюся неприступной ограду — силенок у них не хватило. Да еще и на каком отшибе расположен этот домище — ни один киллер не найдет — заблудится в поисках жертвы! Третья улица имени какого-то Черняховского! Короче говоря, двадцать восьмой тупик коммунизма, что неподалеку от колхоза имени ссылки Владимира Ильича Ленина в Шушенское, во время разлива, где-то в районе улицы реанимированных рабочих. Идиотизм!

Ага! Вот и панель отключения сигнализации. Модель знакомая. Один рывок, и все провода словно на ладони, выбирай, какой обрезать. Красный, или зеленый? Когда-то он уже отрубал такую систему... Зеленый. Плохо то, что черта с два в этой системе поймешь, включена она, или находится в глухом ауте. Ну, выбора нет — придется лезть в сейф так. Впрочем, Аксон был уверен в себе...

Маленькая но мощная ручная дрель... Маленькая, но очень полезная дырочка в крышке сейфа... Отмычка... Замок вскрыт!

Катана и в самом деле впечатляла.

Ножны из красного дерева, инкрустированная сандалом рукоять... А лезвие! Отражаясь от его идеально гладкой поверхности свет резал глаза. Меч зачаровывал, приковывая к себе внимание и заставлял забыть все желания кроме одного — ощущать его гладкую рукоять в своих руках, чувствовать его холодную мощь и готовность убивать. Таким оружием можно было легко разрубить человека надвое, что нередко и случалось в поединках самураев, а легкость сверхпрочной закаленной стали, позволяла одним точным взмахом разделить падающую каплю дождя на две, и спрятать меч в ножны еще до того, как обе половинки коснутся земли! На секунду Аксону нестерпимо захотелось оставить его себе, забыв о поручении Шрама, о самом Шраме и о его деньгах. Но лишь на секунду... Из состояния транса его вывел приближающийся вой сирен.

"Охрана! Чертова сигнализация!"

Сейчас раздумывать об этом было уже поздно. Видимо, технологии современных систем безопасности шагнули далеко вперед за пол года его последней отсидки. Аксона подвела вовсе не сигнализация, прицепленная к сейфу, которая, скорее всего, подавала сигнала лишь охранникам, лежавшим сейчас в отключке на крыльце (Аксон даже не потрудился перенести их за порог — какая разница, все равно из-за высоченного забора не видно ничего, что творится на участке), а охранная система на входе в дом, подававшая сигнал на дежурный пульт какой-то фирмы вневедомственной охраны, ребята из которой сейчас и мчались сюда.

Отбросив в сторону сумку с инструментами — он был уверен, что не оставил ни на одном из них своих отпечатков, и положив меч в специально принесенный с собой футляр, Аксон выбежал из дома и в считанные секунды перемахну через ограду так же, как несколько минут назад ворвался на территорию этого дома-крепости — по заброшенной веревке с "кошкой". Он мчался в сторону леса, едва касаясь ногами земли, сжимая в руке ручку футляра, в котором покоился прекрасный меч.

За спиной грянул первый выстрел, но он даже не услышал свиста пули — парень явно стрелял как сапожник.

Еще один...

До леса оставались какая-то сотня метров — пустяк для тренированного парня вроде него.

Новый выстрел! На этот раз пуля прошла ближе — Аксон явственно слышал, как она вонзилась в ствол одинокой сосны, мимо которой он промчался, сконцентрировав всю свою волю на работе мышц и дыхании.

Залп! Четыре выстрела — палили все вместе, но бестолково. Пятьдесят метров до спасительных деревьев, а пока он как на ладони...

Грудь пронзила острая боль, когда пуля прошла навылет. На секунду Аксон сбился с привычного ритма бега, чтобы глубоко вздохнуть, набрать воздуха для решительного броска, и с удвоенной силой бросил свое тело вперед.

Двадцать метров...

Еще одна пуля просвистела под самым ухом. Чуть правее, и она пробила бы ему череп, положив конец всем мечтам и заботам.

"Еще чуть-чуть!"

Аксон влетел в лес, уворачиваясь от несущихся навстречу деревьев и стараясь не сбавлять хода. В глазах темнело. Впервые с того момента, когда пуля вонзилась ему в грудь он попытался вздохнуть, и с удивлением обнаружил, что это удается ему с трудом. Вместе с горячим воздухом он выбрасывал из себя кровавую пену, а поступавший в легкие свежий обжигал их холодом, словно в сорока градусный мороз. Пуля прошла через легкое...

Он остановился, крепко вцепившись в сосновую ветку, чтобы не упасть. Футляр в руке казался неимоверно тяжелым, ноги подкашивались, а перед глазами плыли черные круги.

"Не уйти..."

Он рывком открыл футляр, и отшвырнул его в сторону, достав меч. Так будет легче бежать, чертова коробка весила чуть ли не втрое больше катаны.

Неимоверным усилием воли он заставил себя оторваться от дерева и двигаться дальше. Нужно бежать. Нужно спасаться!

Каждый последующий шаг давался труднее предыдущего, в голове помутилось окончательно, а за спиной, все ближе и ближе раздавались голоса преследователей. Они шли по его следу, словно волки, преследовавшие раненного оленя... Вот только и сам Аксон был волком, не привыкшим проигрывать! Пусть они возьмут его, пусть убьют, но он дорого намеревался продать свою волчью шкуру!

Устроить засаду! Затаиться вон в том невысоком кустарнике — вот единственный выход. Быть может, они пройдут мимо... Надежды мало, но все же! А если нет — он ударит по ним с тыла, как тогда, с ребятами, на Кавказе, где он прошел жестокую школу выживания! Сколько же их? Четверо? Пятеро?... А сколько, вообще машин выехало на сигнал?

Совсем рядом хрустнула ветка...

Аксон резко перевел взгляд направо, одновременно встряхивая головой, чтобы избавиться от зеленовато-серого тумана перед глазами. Никого!

Что это за тень там, у сосны?

"Померещилось... Враги слева... Они идут..."

Четверо парней в форме остановились прямо перед ним, и не сговариваясь открыли огонь по той самой тени, что только что привлекла внимание самого Аксона. На их лицах застыл невообразимый ужас, а "Макаровы" одну за одной выпускали пули по невидимой для него сейчас мишени. В кого они палят? Не все ли равно?..

"Враг моего врага — мой друг!"

Собрав волю в кулак Аксон вскочил на ноги и рванулся вперед, на ходу отбрасывая в сторону ножны. Солнечный свет, проникший сквозь густые кроны вековых сосен блеснул на идеально отполированной стали, промчался ярким зайчиком по стволам деревьев, чтобы затем снова исчезнуть, словно бы испугавшись разворачивавшейся в лесной глуши кровавой бойне.

Катана сама ложилась в руку. Катана сама разила противников. Аксону лишь оставалось повиноваться ее велениям. Всего одно движение, и все четверо оказались на земле с выпущенными кишками и перерезанными глотками. Всего одно движение, ибо от того момента, как самурай вступает в схватку и до того, как, либо он, либо его последний противник упадет замертво, он совершает всего ОДНО плавное и грациозное движение! Все пассы и выпады происходят без перерыва, отдыха или перегруппировки. Меч — не пистолет, его не нужно перезаряжать или взводить на нем курок...

Все четверо были повержены, пистолеты выпали из обессилевших рук и бесшумно утонули в опавшей хвое. Ноги Аксона подкосились, и он медленно упал на колени, бессмысленно вглядываясь в окружавший его сознание мерзкий и липкий туман, прокрадывающийся в его разум.

"Слишком большая кровопотеря... Мне не встать. Не выжить."

Собравшись с силами он неуклюже попытался встать на ноги, но лишь повалился на спину, уставившись в голубое небо, проплывавшее над величественными соснами, мерно качавших своими кронами, словно прощаясь. Силы оставляли его.

— Человек... — прошелестел рядом тихий голос, и на лицо умирающего Аксона легла тяжелая тень.

* * *

*

— Что там за шум? — озадаченно спросила Лена, замерев в причудливой позе — полуприседя, левая рука взметнулась к уху, словно стараясь выделить из многообразия голосов леса тот, что так заинтересовал ее, в правой — солидных размеров кухонный нож, сумка с грибами стоит возле ног...

— Не знаю, — ответил Костя, тоже прислушиваясь, — Не могу разобрать. Какие-то голоса... Даже нет, скорее, крики.

— Может уйдем отсюда, а?

Костя усмехнулся, взглянув на ее нож, и вспомнив о том, на кой она прихватила с собой это громадное лезвие, с которым впору идти на медведя. Для защиты! Для защиты от него, а вовсе не от медведей, которые, чисто теоретически, вполне могли сбежать из находившегося поблизости зоопарка, как можно было бы подумать, взглянув на этот нож ("Ножище" — мысленно поправился Костя), который больше смахивавший на тесак, а отдаленно — и на мачете. Спасибо еще, что хоть зонтик не заточила, как советовала ей мать... Согласитесь, интересное начало романа...

Познакомились они совсем недавно — недели так три назад, встретившись на просторах "Интернета". Костя просто так, от нечего делать, бродил по сети с компьютера у себя на работе, выискивая что-нибудь интересное (анекдоты, картинки, новых знакомых и т.д.), когда забрел на какой-то сайт знакомств, на котором и наткнулся на Ленино объявление. Она же подала его просто из желания как-то засветиться в сети — как любила называть это она сама, "Оставить свой след в истории". Познакомились. Какое-то время переписывались. Пару раз созвонились. Пошли в кино... Тут то и началось самое интересное, достойное описания в каком-нибудь юмористическом журнале — на их первое свидание Лена пришла немного испуганная, и буквально с первых же слов попросила его рассказать о своем увлечении, о котором он упоминал в письмах.

Костя и представить себе не мог, что то, что он интересуется танатологией может кого-то удивить, или напугать. Он вовсе не считал свое увлечение странным, или, упаси Боже, опасным для него, или кого-то еще. Ну и что, что слово танатология происходит от греческого "Tanatos", т. е. "Смерть"?! Ну и что, что он перечитал кучу книг о смерти и знал десяток определений этого явления, или существа (во многих религиях Смерть имеет тело, либо какой-то нематериальный образ, и с некоторым приближением ее/его, — кто сказал, что Смерть женского пола, — можно назвать живым существом) — не бегает же он по моргам и по реанимационным палатам, желая увидеть ЕЕ лик! Кто-то собирает марки, кто-то модели самолетиков, а кто-то — материалы о смерти. Ничего страшного, ничего особенного — хобби, как хобби. Но для Лены все это было вовсе не так просто. Во-первых, она не знала значения слова Tanatos, во-вторых, чтобы успокоить мать перед походом в кино она рассказала ей о Косте все, что знала сама, даже немного приукрасив действительность. Интересный, умный, начитанный, юморной, перешел на второй курс СГГА (сама Лена в достоинства это не записывала, так как учась в ФМШ считала полным отстоем все ВУЗы кроме НГУ), увлекается танатологией (ляпнула она это исключительно потому, что логически рассудила: раз "логия" — значит наука, значит это должно, по идее, поднять Костю в маминых глазах), и вообще, хорош во всех отношениях... Однако, мама, видимо немного знакомая с греческими мифами, о боге Танатосе где-то была наслышана, так что, слово "танатология" показалось ей знакомым, да еще, на беду, дома у них пылился на полке энциклопедический словарь, так что, усадив Лену обедать перед дальней дорогой в кинотеатр мама углубилась в поиски.

Дальше — картина маслом. Лена за обе щеки уплетает суп. В кухню заходит изрядно побледневшая мама со словарем в руках...

— Леночка, а ты знаешь, что такое танатология?

— Нет, — отвечает та, уже понимая, что ничего хорошего.

— Это наука, — мама цитирует словарь, — о закономерностях и процессах умирания организма, а так же о философских и религиозных аспектах смерти. Название происходит от греческого "Tanatos", и приблизительно означает "Наука о смерти".

Лена подавилась ложкой...

Тогда, на первом свидании он, кажется, убедил ее в том, что вовсе не бегает по улице с окровавленным топором в надежде тюкнуть им по голове какую-нибудь несчастную старушку, дабы лицезреть процесс отделения ее души от тела и все "закономерности умирания организма", но вот доказать это маме Лена не смогла.

— Ну хорошо — не убил он тебя на первом свидании, — прокомментировала она, — Вы, ведь, в кино ходили, народу там слишком много. А куда он теперь пригласил?

— В лес, за грибами, — стараясь скрыть улыбку выдавила из себя Лена, — В Заельцовский бор...

Маму чуть не хватил кондрат...

Нет, не от того, что этот "маньяк" проявил такую наглость, а от того, что ее милая, тихая, робкая и осмотрительная доченька уже согласилась!!! Этого сердце несчастной женщины вынести уже не могло. Остаток дня прошел за разговорами о нравах современной деградирующей молодежи, при чем в перерывах между монологами мамы Лена периодически вставляла: "Завтра мы идем в лес. Я так решила". И мама, и вернувшийся с работы отец демонстрировали просто чудеса изобретательности в области защиты от маньяков-танатологов. Заточить наконечник зонтика, взять с собой кухонный тесак, сотовый телефон, а то и вовсе самих родителей (при чем худосочный папа-программист вовсе не проявлял горячего желания куда-то ехать, но однозначно изменил бы мнение, стоило жене лишь злобно сверкнуть в его сторону глазами). Сошлись к позднему вечеру на громадном ноже, при чем сама Лена уже снова задумалась о том, переживет ли она завтрашний день.

И вот, они здесь, в лесу, за тридевять земель от цивилизации. Хотя, так могло показаться только человеку, весьма слабо разбиравшемуся в географии Новосибирска. Это Лена считала, что улицы Стасова и Холодильная, за которыми начинался густой лес — это самый край города, за которым просто ничего нет, кроме, быть может, медведей, а уж Костя-то прекрасно знал, что хотя центром эти места назвать никак нельзя, но уж и окраиной точно, а в том, что медведи здесь неподалеку, он не сомневался ничуть, ведь до зоопарка оставалось всего пара километров, если следовать этим курсом и не заблудиться в лесу. На это, он, собственно, и рассчитывал — то-то Лена удивится, увидев перед собой ограду зоопарка, да еще и с милой дыркой, достаточной для того, чтобы через нее выбрался на волю в меру исхудавший бегемот! На халяву, как говорится, и хлорка творогом идет, и долото проскочит (а уж в том, что уксус сладкий — вообще сомневаться не приходится)...

— Может уйдем отсюда, а?

— Может и уйдем, — машинально пробормотал Костя, прислушиваясь. Действительно, крики. Этакое боевое гиканье — "За Родину, за Сталина!" "Любите Родину, Мать Вашу!"

— Пойдем.

Это был не вопрос, не просьба, а утверждение. Еще бы, кому хочется где-то в лесной глуши (пусть и близко к центру города, но все равно в глухомани) наткнуться на дико орущих дикарей, свору маньяков, или кого еще. Костя молча кивнул головой, уже прикидывая, какой придется навернуть крюк, чтобы все-таки выбраться к зоопарку, но обойти этих вопящих ненормальных, кем бы они не были (а кто еще, как не закоренелые психи могут дико орать посреди леса?), и зашагал вслед за Леной, уже продиравшейся через лесную чащу. Слава богу, хоть трава была не такой высокой, как могла бы быть к концу лета — кроны громадных сосен тщательно скрывали солнечный свет, не позволяя "конкурентам" пробиться из земли. Зато грибы в этой влажной темной тиши росли как на дрожжах, и догоняя Лену он уже пару раз с сожалением перешагнул через разноцветные сыроежки, не решаясь сбавить ход, чтобы срезать их — крики за спиной становились все ближе.

— Как думаешь, кто это? — выдохнула Лена, когда они поравнялись.

— Понятия не имею, — ответил он, — Да и узнавать не хочу. Ходу!

Зычный боевой крик (у Кости он ассоциировался с гиканьем идущих на врага Скифов) раздался где-то неподалеку справа, и ребята не сговариваясь повернули в противоположную сторону.

— Там, впереди кто-то есть! — закричал, вдруг, кто-то за их спинами, теперь уже совсем рядом, от чего на Костиной голове зашевелились волосы, — Пленных брать не будем! ВПЕРЕД!

— Бегом! — шепнул Костя, и они помчались, не разбирая дороги. Теперь крики, пока еще не различимые, раздавались и впереди — создавалось ощущение, что лес просто наводнен охотниками за головами, так и мечтающими сорвать с них скальп.

— В какой стороне дорога?! — крикнула Лена на бегу.

— Дай подумать, — Костя попытался мысленно наложить маршрут их движения на примерную карту местности, и с ужасом понял, что впервые за несколько лет он заблудился, да еще и в такой, мягко говоря, неудачный момент, — Понятия не имею!

Они продолжали бежать, мысленно перебирая варианты спасения, постепенно выбиваясь из сил и не имея уже ни малейшего понятия о том, где они находятся. Однако, шум и крики затихали вдали, похоже, погоня свернула не туда.

— Давай передохнем, — прошептала Лена, сбавляя ход за секунду до того, как Костя решился предложить это сам, отметив про себя, что этой стройной и подтянутой девушке частые занятия шейпингом и бегом (выполняемые исключительно для того, чтобы поддерживать фигуру в оптимальной форме) пошли только на пользу, и тягаться с ней по скорости может далеко не каждый.

— Давай, — согласился он, останавливаясь, — Кажется, оторвались. — он опустился на траву, знаком призывая последовать его примеру, лишь на секунду потеряв из зоны видимости окружавший их лес, чтобы взглянуть себе под ноги и не усесться, ненароком, на муравейник, когда тишину леса разорвал испуганный возглас Лены, а на его лицо легла черная тень. Прямо перед ним, словно чертик из коробочки, возникла рослая человеческая фигура с занесенным над головой чуть изогнутым мечом...

* * *

*

Аксон открыл глаза, пытаясь осознать кто он, и где находится. В голове царил непроглядный туман, обволакивающий сознание и не дававший сосредоточиться хоть на чем-то.

"Что произошло?.. Я умер?"

Он попробовал поднять левую руку, затем правую, и удостоверился, что по-прежнему является их хозяином. Мышцы ног, торса, шеи — все по-прежнему подчинялось ему. Аксон поднялся на ноги и встряхнул головой, отгоняя от себя лоскуты тумана, никак не желавшие уходить. Не помогло. Туман прочно прописался у него в голове. Прямо у его ног, широко раскрыв глаза (а если быть точнее, то вытаращив их), на бардовой от крови земле, покоилась отрубленная голова одного из охранников, имевших неосторожность приехать на этот злосчастный вызов.

Туман не рассеялся, но события последнего часа (нескольких часов, дня, суток? — сколько он пролежал без сознания?) постепенно прояснялись в голове Аксона. Дом, с сигнализацией, настолько мощной, что даже он оказался не в состоянии отключить ее, меч... Аксон наклонился, поднимая с земли катану, лезвие которой было покрыто запекшейся кровью — даже сейчас это безмолвное орудие, теперь уродливое и неприглядное, внушало трепет и молчаливый восторг. Он пару раз взмахнул мечом, со свистом рассекая воздух, проверяя работоспособность своих мышц и наслаждаясь ощущением силы, вливавшейся в ладонь из рукояти катаны, а затем огляделся в поисках ножен. Вон они, в кустах, где он и бросил их, срываясь с места в атаку...

Дом, меч... Что было дальше? Охрана, безумный бег к спасительному лесу, стрельба, рана...

"Они попали в меня, я был ранен!.."

Аксон опустил глаза — на его куртке, с правой стороны груди, красовалось громадное красное пятно, растекшееся до самого таза. Рубаха прилипла к телу, напитавшись крови, — странно, что заметил он это только сейчас, — но боли не было! Сорвав с себя куртку и отодрав рубашку от тела он запустил под нее руку, ожидая наткнуться на кровоточащую рану, но ее не было, словно бы никогда пуля "Макарова" и не разрывала ему грудь. Но как тогда объяснить громадное кровавое пятно, немеющие конечности и туман в голове? Впрочем, руки и ноги сейчас слушались его просто великолепно, а туман был не похож на тот, что проплывал сквозь его разум когда он стоял, прижавшись к дереву и прикидывая, на сколько минут его еще хватит, и скольких он сумеет положить, прежде чем сам рухнет без сознания. Из горла больше не вырывалась кровавая пена, сердце больше не билось, как сумасшедшее, силясь восстановить недостаток кислорода в мозге. Казалось, оно вообще не билось...

Он замер, прислушиваясь к собственным ощущениям, к своему телу, не шевелясь и не дыша, а затем переместил руку с правой части груди в левую. Ничего. Ни малейшего стука.

"Пульс!.."

Рука переместилась на запястье, а затем на сонную артерию. Ничего!

Зеленоватый туман безумия сгущался в сознании.

"Мое сердце не бьется! Я мертв!"

Тут Аксон заметил еще кое-что — вот уже больше минуты, как он стоял, недвижимо, ловя удары своего сердца, боясь даже вздохнуть. Вот уже больше минуты, как он не дышал, и не чувствовал ни малейшей потребности вдохнуть. Он крепко зажал ладонью рот и нос, и простоял в таком положении еще несколько минут. Ничего!

"Я не дышу!"

Его тело функционировало, тренированные мышцы по прежнему были налиты силой и готовы подчиниться любому приказу мозга, но они не получали притока крови, поскольку сердце его не билось. Сознание, пусть и затянутое пеленой тумана, тоже было способно выполнять отводимые ему функции, что было еще более невероятно, ведь мозг не получал больше кислорода. Аксон глубоко вдохнул свежий лесной воздух, и отчетливо ощутил, как он вливается в его грудную клетку. Он ощущал запах хвои и земли, он мог дышать, но больше не нуждался в этом. Теперь воздух был необходим ему лишь для того, чтобы заставить вибрировать голосовые связки.

Мир перед глазами Аксона сдвинулся с места и поплыл в неизвестном ему направлении. Разум отказывался принимать тот факт, что отныне подчиненное ему тело фактически мертво.

"Но я же жив! Я мыслю, я могу двигаться, я живу!"

Что произошло?.. Аксон медленно прокручивал в памяти события, предшествующие его пробуждению от странного сна, стараясь не упустить ни малейшей детали. Рана, погоня, лес. Он теряет силы и решает встретить противника лицом к лицу, уже не надеясь на победу, не надеясь на то, что ему удастся уйти отсюда живым. Он залегает в стороне от тропинки, по которой только что мчался и выжидает, впрочем, не очень долго — вневедомственная охрана не заставила себя ждать (организация под названием "Crown", отметил про себя Аксон, взглянув на залитую кровью форму обезглавленного тела рядом с собой). Странная тень, которую он успевает заметить краем глаза справа от себя... Стоп! Почему "Странная"? Он не успел ее рассмотреть — взгляд застилала отвратительная пелена, вызванная потерей крови, да особо и не пытался — какая-то его часть, интуиция, или подсознание, подсказала ему, что опасность не в ней — опасность в приближающихся ребятах с оружием в руках. Но все же, что в ней было странного?..

"Тень была, но рядом не было ничего, что могло бы ее отбрасывать!"

Серая тень, серое нечто. Оно просто висело в воздухе, будучи одновременно и плоским и объемным...

Потом появились охранники. Они даже не пытались искать его — без размышлений и промедления они открыли огонь по той самой тени, что секунду назад отмел как бесполезное наблюдение Аксон. Все четверо палили по ней из "Макаровых", выпуская патрон за патроном, а на их лицах был написан неподдельный ужас.

"Словно они увидели саму смерть!"

Им было не до Аксона, когда он, истекающий кровью, вооруженный одним лишь мечом (лишь единицы людей во всем мире признают, что меч может составить конкуренцию пистолету), но все же смертельно опасный, бросился в атаку, видя перед собой лишь четыре цели, которые нужно уничтожить любой ценой (отчасти — потому, что остальную часть поля зрения заволокла туманная дымка, предшествующая потере сознания).

Один против четверых хорошо вооруженных людей! И он победил!..

Но был ли он один?

"Если бы не ЧТО-ТО там, у сосны, они бы превратили меня в решето!"

Аксон подошел к дереву, по которому вели огонь его преследователи. Кое-где пули сорвали его кору, но никаких следов крови, или вообще чего-то инородного, кроме, разумеется, самих пуль. Он обернулся и вновь обвел взглядом недавнее поле боя. Что-то еще было не так...

"Головы!"

Поднявшись с земли он обратил внимание на лежащую рядом отрубленную голову, и еще тогда машинально отметил, что не помнил, чтобы сносил ее с плеч. Теперь же, восстановив в памяти все события недавнего поединка он был точно уверен, что вспорол троим животы и пырнул мечом в самое сердце четвертого, но НЕ ОТРУБАЛ НИКОМУ ГОЛОВЫ! А, тем не менее, сейчас на него смотрели ЧЕТЫРЕ пары выпученных глаз. Смотрели с отрубленных голов!

Мир вновь пошатнулся.

Аксон недоуменно смотрел на меч, машинально стирая с него остатки запекшейся крови. Как он мог сделать это, абсолютно не помня ничего? Выходило, что он уложил их всех, рухнул на землю сам, возможно, умер, спустя пару минут — поднялся, отрубил уже мертвым охранникам головы, и снова завалился... спать? Это слово явно не подходило для определения того, что с ним произошло, но другое на ум не приходило. Зато в голове прочно засел другой вопрос, гораздо более важный — что делать дальше?

Пожалуй, для начала, стоило унести отсюда ноги — не торчать же на месте преступления, ожидая, когда тебя загребут. Не смотря на то, что его сердце больше не билось, Аксон ощущал себя вполне живым и здоровым, как никогда — ужас от осознания того, что он больше не нуждается в дыхании, постепенно прошел, и теперь Аксон был склонен считать происшедшее с ним каким-то загадочным физиологическим феноменом, а это уже успокаивало, так как не попадало в сферу деятельности охотников за вампирами или хозяев зомби, а укладывалось в рамки современной медицины. По крайней мере, пыталось уложиться...

Где-то за спиной едва слышно хрустнула ветка, и аксон тут же молниеносно развернулся, занеся меч для удара (мысль о том, чтобы подобрать с земли один из пистолетов в голову почему-то просто не пришла). Никого. Видимо какой-то грызун прошмыгнул мимо...

Внимательно оглядевшись по сторонам и выбрав необходимое направление, Аксон зашагал на юго-восток, рассчитывая до вечера пересечь Заельцовский бор и выбраться в город где-нибудь в районе мясокомбината. Об окровавленной одежде он позаботится позднее (одним из главных жизненных принципов Аксона было "Решай проблемы по мере их поступления") — сейчас в этой лесной глуши его все равно никто не увидит.

Нужно добраться до своих, передать меч Шраму (при мысли о расставании с катаной руки сами прижали ее к груди, в которой гулко ухнуло не желавшее более биться сердце), получить обещанное вознаграждение, а дальше — кривая выведет.

* * *

*

— Эх, мама-перемама, да вы же не наши! — воскликнул стоявший перед ними парень, опуская свой меч — Какого же черта вы, тогда, так бежали?

— В каком смысле, не ваши? — пытаясь скрыть дрожь в голосе спросил Костя, озираясь по сторонам. Из-за деревьев показались еще пятеро — трое парней и две девушки, все с мечами или топорами в руках, разодетые в длинные, черные плащи, вышитые загадочными узорами.

— Ну а сам бы ты не побежал? — спросила миловидная девушка с солидных размеров топором, помахивая им словно детской игрушкой, отчего создавалось впечатление, что под ее черным плащом скрыта не стройная фигура нимфетки, а бицепсы и трицепсы профессионального борца-рестлера. — Поставь себя на их место, — и уже обращаясь к Косте и Лене добавила, — Извините, если мы вас напугали, мы приняли вас за викингов, где-то рядом слуги некромантов перебили целый их отряд.

Лена, прячась за Костиной спиной, похоже, еще не отошла от пережитого страха, зато сам он постепенно начинал понимать, что к чему.

— Вы... Вы толкинисты?

— Ролевики. — поправила его девушка, скидывая с головы балахон и являя миру прекрасные золотые волосы, растрепанным каскадом спадавшие до плеч. — Это более широкое понятие, ведь одним только миром Средиземья наши игры не ограничиваются. Некоторые даже обижаются, когда их зовут толкинистами — воспринимают, как оскорбление — мол, фантазии у нас, что ли, маловато. — она мелодично рассмеялась, а затем протянула ребятам руку, — Я Ольга, а вы?

— Костя, — он пожал протянутую руку, на секунду смутившись и вспоминая джентльменские (или Донжуанские) навыки — не стоит ли опуститься на одно колено и поцеловать ей пальцы и машинально прикидывал, как отреагирует на это Лена, на секунду усомнившись, а есть ли ему до этого дело... как не пытался Костя быть серьезным и увлеченным — ловелас в его душе всегда брал свое.

— Лена, — она, по крайней мере, смогла выдавить из себя свое имя, все происходящее казалось странным и диким сном. Мечи, орда ролевиков... Сумасшедший дом.

Остальные "Лесные бродяги", как успел окрестить их Костя, подошли поближе и по очереди тоже представились, впрочем, их имен Костя, разумеется, не запомнил.

— Так это ваш народ заполонил тут весь лес?

— Да, — согласился напугавший их рослый, широкоплечий парень, по имени Саша, уложив свой сарацинский меч на плечо, и критически оглядев их пакеты с собранными грибами, улыбнувшись добавил, — Удачное вы выбрали время для сбора грибов. Конкурентов нет, мы тут всех грибников распугали. Вы, наверное, последние.

— Большая игра, — прокомментировала Ольга, — Две с лишним сотни человек, план игры на три дня, полтора десятка народов...

— Оль, давай вернемся в лагерь, — перебила ее вторая девушка, — У нас еще дела есть.

Трудно передать словами, какое облегчение испытала в этот момент Лена — эти сумасшедшие уходят, снова предоставляя их самим себе! Наконец-то! О ролевиках она, конечно-же, слышала, но никак не ожидала встретиться с ними лицом к лицу, да и вообще не понимала этого сомнительно удовольствия, носиться по лесу в поисках себе подобных, размахивая мечом и дико выкрикивая имя мистического бога. Однако, радость ее продлилась недолго.

— А можно нам с вами? — спросил Костя, — Давно уже мечтаю посмотреть на Игру!

— Да ты что?! — дернула его за рукав Лена, — Пойдем в город!..

Костя даже не заметил ее явного нежелания углубляться в эту лесную глушь в компании абсолютно незнакомых ребят.

— Лен, ну пойдем с ними, а? Это ж здорово, интересно... Увидим поединки, может еще и сами поучаствуем.

— Ага! Вот счастье то, мечом по башке получить! Хочешь ее надвое расколоть?

— Милая, — с критической улыбкой произнесла Ольга, — У нас мечи деревянные или из стеклотекстолита, а так здорово блестят благодаря специальной серебрянке! Мы же не звери какие-нибудь! Смотри на это как на Пейнтбол с холодным оружием.

— Но я просто...

Договорить Лена не успела. Заросли осинника в пяти метрах от них расступились, пропуская небольшую безмолвную группу парней в растрепанной одежде, вид которой попросту не позволял определить, чем же являлись эти лохмотья до того, как началась игра. Грязные, размалеванные краской лица, заляпанные красной краской двуручные мечи. Они шли напролом, ожесточенные и готовые убивать — Костя подивился, насколько ролевик может войти в роль.

— Гоблины! — крикнул кто-то рядом!

— Круговая оборона! — скомандовала Ольга, вскидывая наизготовку топор.

В мгновение ока ребят оттеснили с поля боя, на котором разворачивалось яркое представление. Девять гоблинов окружили маленькую сплоченную команду и бросились в атаку, которая захлебнулась, спустя пол минуты, напоровшись на острия мечей вставших в круг людей.

— Не рассредотачиваться! — снова прозвучал властный голос Ольги, за доли секунды перевоплотившейся в сурового полевого командира, предводителя своего маленького отряда, — К бою!

С воем и ревом гоблины пошли на новый заход, один из них уже отползал из общей свалки, потирая ушибленную ногу и что-то бормоча себе под нос. Еще один, заметив Костю и Лену, стоящих в стороне, двинулся к ним, держа наготове огромный деревянный кинжал — в отличие от топора Ольги он не смахивал на настоящий, что придало Косте уверенности.

— Мы вне игры! — крикнула взлохмаченному гоблину Лена, отступая на несколько шагов назад, — Мы тут случайно!

— Черта с два! — Костя заразился общим боевым духом и жаждой действия. Прямо перед ним шел бой — не настоящий, но и не фальшивый. Игра! Большая, грандиозная игра, равной которой ему еще не представлялось видеть. Все игроки здесь — актеры, и орки, сражаясь не на жизнь а на смерть с эльфами, испытывали настоящую жажду крови, которая проходила в тот же миг, как бой заканчивался. Враги за доли секунды становились друзьями, им искренне сочувствовали по поводу того, что тем придется провести несколько часов в "мертвяке", в стороне от общего веселья и задора, и вновь превращались в заклятых врагов, присоединяясь к своему отряду. Нет, такого он пропустить не мог. Вероломные гоблины должны получить по заслугам, и он бросился вперед.

Гоблин на секунду остановился, удивленно подняв брови, но поняв, что Костя явно намерен его атаковать, выставил деревянный кинжал перед собой.

— В атаку! — громогласно возвестила где-то рядом Ольга, но Костя уже не ориентировался в окружающем его пространстве — для него важным было только одно, уложить врага на землю, и постараться не упасть самому.

Он уклонился от удара кинжалом, и поймав руку противника, резко дернул на себя и вверх, делая ставку на то, что низкорослый гоблин попросту не сумеет удержать равновесия. Тот тяжело охнул, подался вперед, но вместо того, чтобы хотя бы пошатнуться, прыгнул прямо на Костю, сбив его с ног. Они покатились по земле, отплевываясь от опавшей хвои, и стараясь отобрать кинжал друг у друга, без особого, впрочем, успеха. Коренастый гоблин превосходил Костю физически, но не мог тягаться с ним по ловкости и быстроте реакции — воспользовавшись его секундным замешательством, когда они перекатились через муравейник, Костя молниеносно вскочил на ноги и отпрыгнул в сторону, не давая противнику поймать его за ногу.

Кровь, казалось, кипела в жилах, а воздух жег легкие огнем. Азарт битвы затуманивал сознание.

Уклон, еще один — кинжал скользнул у самой Костиной груди. Гоблин неуклюже оступился, давая ему возможность зайти к нему со спины, чем Костя незамедлительно и воспользовался. Рука противника вновь оказалась в его захвате, и подставив подножку он завалил гоблина на землю, одновременно со всей силы нажимая на запястье. Тот охнул, выпустив кинжал, которым Костя тут же ощутимо ткнул его в грудь, в районе сердца.

— Ты мертв! — крикнул он, поднимаясь, — Готов!

Бой затихал, гоблины были разгромлены. Потеряв пятерых, считая и того, которого завалил Костя, они отступили, преследуемые также поредевшим Ольгиным отрядом, который теперь насчитывал лишь четверых. Сама она, словно фурия с растрепанными волосами, неистово размахивая топором, билась с долговязым гоблином, тесня его все дальше и дальше в лес. Бедняга уже прикидывал, в какую сторону разбежались его сотоварищи, чтобы присоединиться к ним. Наконец, он решился, и последний раз взмахнув мечом, уже безо всякой надежды повредить Ольге, бросился наутек, под улюлюканье "мертвых" людей, присевших отдохнуть неподалеку от ошарашенной и испуганной Лены, для которой все происходящее вообще было непередаваемым шоком, а Костя в ее глазах снова вырос до профессионального маньяка.

Победа...

"Мертвые" гоблины, за компанию с людьми, отправились отдыхать в "мертвяк", рассуждая о том, нужно ли снарядить гоблинов гонцами за пивом, в наказание за их вероломство, при условии, конечно, что они сумеют выбраться из этой глухомани и вернуться обратно, не вылакав все, что купят.

— Лен, ты как? — спросил Костя, подойдя к ней, — В порядке?

— Более, или менее. — ответила она, — Я просто и представить себе не могла, что сегодняшняя прогулка по лесу обернется кровавой бойней с какими-то гоблинами.

— Ну почему же, кровавой? — вмешался Саша, — отделались парой синяков, у нас вообще травмы случаются реже, чем на тренировках каратистов перед соревнованиями, зато уж адреналину в крови — в десятки раз больше. Ну кто бы мог подумать, что эти гады здесь, поблизости? Они, наверное, пасли нас, чтобы выйти к лагерю, а когда ждать надоело — решили захватить пленных. Здорово мы их, а? — он с уважением посмотрел на Костю, мол, наш человек.

— Ловко ты его... — сказала Лена, имея в виду Костиного гоблина, ушедшего донельзя огорченным тем, что его побил даже не ролевик, а какой-то случайный человечишко.

— Да, сам не знаю, что это на меня нашло.

— Это азарт. — вмешалась в разговор Ольга, — Как тебе? Понравилось играть?

— Более, чем, — улыбнулся Костя, — Вот только фразу "Муравьи в штанах" я теперь воспринимаю не как название фильма, а как жизненную реальность, — и он указал рукой на изрядно пострадавший от поединка муравейник.

Под всеобщий взрыв хохота засмеялась и Лена. Она, конечно, не понимала этого азарта охоты, но ролевики уже не казались такими уж сумасшедшими и психопатами. Вполне нормальные люди, пусть и со странностями.

— Ну что, Леночка, — обратился к ней Саша, — К черту ваши грибы?!

— Поддерживаю на все сто! — откликнулась Ольга.

— К черту! — согласилась она.

— Значит, — сказал Костя, заговорщически подмигивая Ольге и приобнимая Лену за плечи, — Мы с вами! И пусть дрожат гоблины, или с кем вы там воюете!

* * *

*

Чуткий слух Аксона, уже давно подсказывал ему, что в лесу он не один. То там, то тут, раздавались едва различимые крики и возгласы, иногда ему даже приходилось останавливаться, пропуская небольшие горстки людей, шнырявшие рядом, памятуя о том, что выглядит он сейчас словно мастер кустарного производства по изготовлению кетчупа — вся рубашка в крови, да и не только в своей. Попасться кому-нибудь на глаза в таком виде — приятного мало, а учитывая то, что лес был наводнен какими-то заблудшими туристами, игравшими в какую-то, понятную только им игру (сколько их было — Аксон не представлял, но догадывался, что весьма и весьма много) — его схватят через пол часа после того, как кто-то шепнет кому-то на ухо, что только что видел в кустах донельзя уделанного в крови амбала с маньяческой рожей.

Совсем рядом послышались голоса. Аксон остановился, прислушиваясь. Кажется, идут сюда. Их несколько, возможно, с десяток... Он огляделся, в поисках укрытия, и приметив неподалеку небольшие заросли осинника, затаился в них, пропуская проклятых "туристов", непонятно какого черта затесавшихся в эту глушь. Обзор из кустов был почти великолепным — все, как на ладони. Вот они, приближаются... Семеро, разодетые, словно панки, в какое-то красное тряпье.

"Мать честная! Да это не панки, да и никакие не оборванцы! Рыцари, черт бы их побрал!"

Аксон со все возрастающим удивлением наблюдал, как эта великолепная семерка шествовала мимо. Ярко-красные плащи, на головах — шлемы, у всех в руках полутораручные мечи, которые издалека, или несведущим взглядом можно было бы принять за настоящие. Но уж он-то, еще в школе знавший наизусть все характеристики любого оружия, как холодного, так и огнестрельного (это-то хобби и довело его до звания старшего лейтенанта, командировки в Чечню и сроку за превышение полномочий и нарушение прав человека, которыми признали зачистку, проведенную им в одной деревушке), без труда распознал в них безобидные деревяшки. Ну нельзя вот так, вот, весело шагать, имея на перевязи ножны с солидным мечом, будь он, разумеется, стальным.

— Люди... — раздался совсем рядом с ним громкий шепот, показавшийся до боли знакомым, отчего волосы на голове Аксона немедленно зашевелились, — Люди!..

Он круто обернулся, уже не думая о том, что зацепился плечом за ветку, заставив весь осиновый куст возмущенно закачать сучьями-руками. Прямо перед ним воздух сгустился и потемнел, изменив очертания — он жил своей жизнью, став частью чего-то нереального, но в то же время существовавшего.

— Люди... — еще раз прошептало нечто, покачиваясь перед лицом Аксона, словно нефтяная пленка на воде. От него волнами исходил холод...

— Там кто-то есть! — крикнул один из "рыцарей", и Аксону не нужно было оборачиваться, чтобы увидеть, в каком направлении тот указывает, да он и не смог бы сделать этого. Его воля была парализована зловещей черной тенью, возникшей извне. Да, теперь она казалась зловещей. Теперь он уже не был уверен, что она на его стороне.

— Встань и назовись, странник, кем бы ты ни был! — раздалось сзади, но Аксон не мог заставить себя встать. Он продолжал сидеть нос к носу со странным существом, вошедшим в его жизнь, пока его голос, перешедший с шепота на тихий крик, не вывел его из транса.

-Убей их! Убей их всех!

Ступор прошел, как и ощущение того, что черное нечто таит в себе угрозу. Оно было частью его самого! Оно спасло ему жизнь, и раз оно хочет — он убьет этих психов, наряженных крестоносцами. Они — враги! Оно — друг! И Аксон поднялся на ноги, крепко сжимая рукоять катаны.

"Потанцуем?!"

* * *

*

Денис со своим отрядом двигался в сторону лагеря викингов, месторасположение которого выведал у мертвого воина их некромант, когда их внимание привлек какой-то шорох в кустах, в двух шагах от них.

— Там кто-то есть! — крикнул он, указывая рукой направление, — Вон он!

На засаду непохоже — поблизости больше не было подходящих укрытий, а там, в осиннике, прятался всего один человек. Скорее всего, одинокий викинг, застигнутый врасплох самым страшным врагом ролевика, выехавшего на большую игру на природу — элементарным поносом! Ну что ж, проучим его — тут уж не до вопросов чести (кстати говоря, о том, чтобы не брать в плен, пардон, срущего, в своде правил мастера игры не говорилось).

— Встань, и назовись, странник, кем бы ты ни был! — гордо провозгласил он, положив руку на рукоять меча.

Человек поднялся и повернулся к ним, давая возможность рассмотреть его. Вроде бы этого лица Денис раньше не видел, значит, это кто-то из новеньких. 25 — 30 лет, рослый, не меньше метра девяноста, широкоплечий (сразу видно, спортзал посещает раз пять в неделю), коротко стриженный. Голубые глаза чужака смотрели прямо на него, видимо, угадав в нем предводителя.

— Христианин ли ты, странник? — спросил Денис. По сюжету игры его отряд принадлежал к крестоносцам, отправленным в дебри Крайнего Мира чтобы нести людям и им подобным веру в истинного бога. Каждый, кто отказывался принять христианство автоматически становился врагом, и подлежал уничтожению... Пока что к последователям Христа примкнули лишь немногие разрозненные племена свободных людей, да несколько викингов, желавших заключить союз для борьбы со своими соседями. Сказочные же существа: эльфы, орки, гномы, кобольды и прочие, упорно не желали признавать истинного бога. Стоило этому типу сказать "нет", как на него обрушились бы все семь мечей отряда рыцарей...

— Отвечай, когда с тобой говорит дворянин! — "Кто же он? Весь в крови, точнее, скорее всего, в томатном соке или кетчупе, один, без отличительных знаков... А что у него за оружие? Катана?! Тогда, скорее всего, человек. Какой-нибудь разбойник, поджидавший здесь кого-то. Быть может, разведчик?"

— Фуфло ты, а не дворянин! — четко, с расстановкой, делая ударение на каждом слове произнес чужак. Денис просто остолбенел от такой наглости. Нет, этого нахала просто необходимо было проучить!

— Оружие к бою! — скомандовал он, и рыцари все, как один, обнажили мечи.

— Помолитесь своему богу перед смертью! — произнес чужак, обнажая свой меч, заставив Дениса с чувством зависти и стыда бросить взгляд на свой, краска на котором во многих местах уже облупилась, обнажая неприглядную древесину. "Нужно будет поинтересоваться у него потом, что за оружейник сделал это чудо."

Разбойник бросился на них, отбрасывая в сторону ножны с выражением звериной ярости на лице. Денис хотел, было, нанести упреждающий удар, но его опередил Димка — друг еще со школьной скамьи, изрядно толкинувшийся сам и толкинувший его. На крейсерской скорости Димка рванул вперед, стараясь то ли выпендриться, то ли прикрыть своего командира, с занесенным для удара мечом. Траектории мечей пересеклись и... вместо обычного глухого удара раздался лишь сухой шорох, и Димкин меч разлетелся на две части. Нет, не треснул, не сломался... Катана чужака просто разрезала его надвое! И прежде, чем в голове Дениса мелькнула устрашающая мысль: "У него же настоящий меч!", та же судьба постигла и самого Димку. Катана легко вошла ему в живот, практически разрубив надвое, и остановилась на уровне позвоночника — чужак недостаточно сильно размахнулся, чтобы нанести удар той силы, которой рассчитывал, однако Димку это уже, естественно, не волновало.

Денис не видел, как попятились назад его рыцари. Он не видел вообще ничего, кроме тоненькой струйки крови, стекавшей из уголка Димкиного рта, да его остекленевших глаз, в которых теперь навеки застыл немой вопрос: "Как такое могло произойти?" Денис не знал на него ответа. На то, чтобы вытащить меч из страшной раны у чужака ушло бы не более пол секунды, но даже этого времени он не желал терять даром — рыцари, потенциальные цели, побросав оружие бросились бежать, а этого он не мог допустить. Еще даже не вынув меч (ведь им еще нужно размахнуться для нового удара, а на это уйдет не меньше десятой доли секунды — уйма времени) он вскинул вверх правую ногу, метя в челюсть Дениса. Тот даже не попытался уклониться... Мягкая подошва кроссовка со страшной силой ударила его под подбородок, выбивая зубы и отправляя в нокаут. Мир закружился перед его глазами, окрашиваясь в ярко алый цвет. Тяжело охнув Денис мешком повалился на спину, потеряв сознание.

Боль пульсировала в голове, словно огненный шар. Челюсть нестерпимо саднило, и даже малейшее движение пересохшим языком вызывало новый приступ адской боли во всей нижней части лица. Однако, сознание постепенно возвращалось к Денису — он был уже в состоянии открыть глаза, но боялся сделать это... Перед его мысленным взором отчетливо стоял чужак в окровавленной рубашке, разрубающий Димку практически надвое! И это был не сон, не ночной кошмар — сломанная челюсть красноречиво говорила об этом. Он боялся открыть глаза и увидеть занесенный над его головой меч.

Его обволакивали звуки леса. Где-то неподалеку расчирикалась какая-то малая птаха, над головой шумели ветви громадных сосен, а совсем рядом какой-то крупный зверь шумно пил воду... Но нигде, на три километра вокруг не было ничего похожего на водопой! Нигде, на пять километров вокруг просто не могло быть ни единого мало-мальски крупного зверя (на востоке примерно на этом расстоянии начинался зоопарк)!

Преодолев сковывавший его страх Денис решился, наконец, открыть глаза, и тут же пожалел об этом, так как от увиденного волосы на его голове не просто встали дыбом, а, казалось, хотели покинуть ее, чтобы уползти подальше от этого ужасного места. Его голова была чуть склонена налево, так что вид на кровавый пир открывался ему во всей красе — вокруг лежали тела его "рыцарей", не переживших этот кошмарный поход, причем головы троих из них, включая и Димкину, лежали отдельно от тел. В десяти шагах от него над обезглавленным телом склонился темный силуэт, состоявший, казалось, из густых клубов дыма... Невысокий, худой человек (если, конечно, это нечто, не касавшееся ногами земли можно было назвать человеком) сидел (висел, парил) спиной к нему, так что Денис не мог видеть во всех деталях как он медленно, смакуя каждую капельку, высасывал кровь из разорванного горла мертвого тела, но слыша отвратительные чмокающие звуки, которые издавало это существо, вполне мог вообразить себе эту картину.

Серое нечто, похожее на человеческую тень, отбрасываемую в пасмурную погоду, когда солнечным лучам все труднее и труднее проходить сквозь слой туч, отчего все вокруг, а не только тени, кажется размытым. В некоторых местах это существо просвечивало насквозь, но с каждой каплей выпитой крови оно становилось все темнее и темнее, высасывая из человека энергию. Прямо на глазах тень превращалась в нечто объемное, напоминающее очертаниями человека.

Оно оторвалось от своего занятия и обернулось, должно быть, почувствовав на себе взгляд Дениса, который едва уловив это движение в ужасе закрыл глаза, молясь о том, чтобы все происходящее оказалось всего лишь сном. Жутким, реалистичным, но сном!...

Черта с два!

— Этот еще жив! — голос этого существа, напоминавший скрежет несмазанной уключины лодки, был еще страшнее, чем его вид, — Убей его!..

Ни один мускул не дрогнул на лице Аксона. В голове не промелькнуло ни единой мысли — он вообще разучился рассуждать и мыслить. Он чувствовал лишь приятное тепло и силу, разливавшиеся по телу от рукояти катаны, он видел лишь отблески солнечного света на блестящей поверхности лезвия. Без колебаний он сделал три шага в направлении жертвы и занес меч для удара. Человек лежал неподвижно, словно ожидая своей участи и осознавая, что от смерти, представшей перед ним в лице бывшего офицера, а ныне — уголовника-медвежатника по прозвищу Аксон... Меч опустился.

— Отойди! — проскрипело существо, алчно глядя на брызжущую фонтаном из рассеченного горла кровь, и Аксон подчинился без колебаний и размышлений. Отошел в сторону и стал протирать лезвие катаны ожидая нового приказа, ведь на траве лежали еще два мертвых тела...

* * *

*

— А который час? — спросила Лена.

— Счастливые часов не наблюдают, — тут же отозвалась Ольга, — Но в виду того, что вы с Костиком еще не смирились с тем, что вы теперь пленники этого леса и этой игры, отвечаю: судя по солнцу — приблизительно около четырех.

Лена многозначительно промолчала. Ей, без сомнения, нравились эти люди, нравилась даже игра, хоть она и не понимала ее смысла и правил, но пленником Игры она себя действительно не ощущала, да и не собиралась им становиться. Да, новые люди, новые ощущения, но всему же должен быть предел — перебесились, пора бы и честь знать! Но нет, в планы ролевиков входило провести здесь, как минимум, еще двое суток, и что ей больше всего не нравилось, так это то, что и Костя, пожалуй, собирался примкнуть к ним. Она по прежнему не видела в нем своего парня (да и вообще, пара ли ей, ФМШатнице, какой-то бесшабашный ловелас-танатолог), но все же чисто женский рефлекс единоличницы давал о себе знать, особенно в те моменты, когда он с особым уж интересом вслушивался в Ольгин рассказ о том, что из себя представляет эта игра и ролевики вообще. Да и вообще, вечерело — пора бы уже и домой собираться...

— Нет, народ мы очень мирный, — щебетала Ольга, — Никаких пикетов, шествий и так далее, к политике никакого отношения не имеем. Все, что нам нужно — это солидных размеров клочок земли несколько раз за лето, для такой, вот, игры. Вам, наверное, сейчас кажется, что нас тут, я извиняюсь, дохрена, но эта игра — еще маленькая. Вот человек пятьсот — это уже действительно дохрена. Тогда в Заельцовском бору уже не развернешься — мы вообще здесь в первый раз, обычно предпочитаем более открытые пространства, чтоб мечами за деревья не задевать, но в этот раз решили попробовать. Ан нет, ничего плохого. Только, вот, получается одна большая игра в прятки — за весь день, насколько я знаю, ни единого большого сражения! Но, в общем то, и такое бывает — на большую битву собираемся к концу игрушки, и уж тогда — земля дрожит!..

— А лишнего меча у вас ни у кого нет? — с надеждой спросил Костя, проигнорировав Ленин укоризненный взгляд.

— В лагере наверняка найдется. Ну, на великолепное нечто особо не надейся, а вот симпатичный деревянный для тебя подыщем.

— Браво! — вмешался в разговор Сашка, все это время с задумчивым видом шествовавший рядом, закинув на плечо свой непомерно огромный меч, — Нашего полку, как я погляжу прибыло.

Лена метнула на него грозный взгляд — это что же, домой ей придется возвращаться в гордом одиночестве?

— Да сам еще не знаю... — с сомнением взглянув на Лену ответил Костя. Как-то диковато получается — пошел за грибами, а ввязался в небольшую войну.

— Заметь, — вставила Лена, — За грибами ты пошел не один...

— И то верно, — усмехнулась Ольга, — Даму надо бы проводить до дома.

— А если я завтра вернусь?

— Вернешься, если найдешь нас, — ответил Сашка, — У нас даже города подолгу на месте не стоят — их то сжигают, то штурмом берут, так что, найти нас тебе будет проблематично. Да и вообще, для участия в игре нужно для начала заявку подать — вот так вот, с бухты-барахты, далеко не каждого принимают...

Лена и Костя попрощались с остальными у самого лагеря "Свободных людей", как они себя называли, откуда направились в сторону Жуковского (причем Костя все еще не расстался с надеждой забрести в зоопарк). Ольга клятвенно пообещала ему, что обязательно поможет пробиться на следующую игрушку, познакомит с оружейниками и т.д., и даже Лена решила, что придет, по крайней мере, на ближайшую тренировку и подумает на счет того, чтобы поучаствовать в игре. День медленно, раздумывая и не желая уходить, клонился к закату, однако все живое в лесу прекрасно понимало, что через несколько на бор опустится непроглядная тьма — время, когда лучше всего затаиться в своей норке до рассвета. Исключение составляли лишь ролевики, для которых игра не прекращалась даже ночью. Как было сказано в своде правил: "Ночные налеты не запрещаются, но и не поощряются, а поутру все происшедшее за ночь считается сном" — иными словами, победить ночью нельзя, зато можно здорово поразвлечься.

Только в эту ночь к выходу на охоту готовились не одни разбойники с деревянными кинжалами — кое-кто пострашнее, заметно окрепший и набравшийся сил, готовился превратить ее в кровавый пир...

Еще почти час молчаливого похода по лесу (оба предпочитали молчать: Лена — от досады, а Костя — просто потому, что ему нечего было сказать. Голова была занята лишь романтическими рыцарскими подвигами), и перебравшись через крохотную, но быструю Ельцовку, ребята выбрались к ограде зоопарка, возле которой приютилась пара деревенских домишек, что несказанно обрадовало Лену ("Цивилизация! Наконец-то!"). Зрелище их глазам открывалось любопытное, но уж больно традиционное для России. Ограда взбиралась на пригорок — высокая, метра в три с копейками — такую так просто не одолеешь, зато внизу одного звена просто не было! Видимо, кто-то из жильцов этого микро частного сектора просто проложил в этом месте дорогу для своего автомобиля! Такой возможностью просто грех было не воспользоваться!

— Пойдем? — предложил Костя.

— А почему бы и нет. Никогда в жизни не ходила никуда на халяву...

Посетителей было мало — давало о себе знать вездесущее и непобедимое время, как никак, уже почти вечер, так что в зоопарке оставались лишь влюбленные парочки, медленно прогуливавшиеся от вольера к вольеру и тихо беседующие о чем-то — скорее всего, вовсе и не о животных.

Ребята, также медленно, как и все остальные, старясь вписываться в общую картину, шествовали вдоль клеток и вольеров. Лене все еще было не по себе от того, что впервые в жизни она совершила что-то хоть и мелкое, но все же незаконное — пробралась в зоопарк, не заплатив за вход, отчего ее не покидало ощущение, что вот-вот откуда-нибудь выскочит свирепый охранник и потребует предъявить билетик. Она не сомневалась, что Костя без проблем отвадит его, — в том, что язык у него отлично подвешен она убедилась на собственном опыте, — он легко мог придумать историю о том, как билеты вырвала из его рук озорная обезьяна, когда он слишком близко подошел к клетке, или еще чего-нибудь в этом духе, но у нее самой в такой ситуации просто пересохло бы в горле, и она не смогла бы выдавить из себя ни звука. Беседуя ниочем они прошли мимо клетки японского журавля, вспомнив смешную и, одновременно трагичную историю о том, как несколько лет назад несчастную птицу, стоившую не меньше десяти тысяч долларов, ночью вытащили из зоопарка какие-то бомжи, и продали кому-то под видом индюка за сотню наших, деревянных...

Солнце приближалось к той точке, откуда должно было начаться его падение — до заката оставалось от силы три часа — к концу августа солнце светит уже не так ярко, и далеко не так долго держится на небосводе. Предчувствуя ночь затих ветер, покидая эти места, словно догадываясь о том, что она перевернет представления о жизни и смерти многих людей, и не желая участвовать в предстоящем кошмаре.

В двух километрах от Лены и Кости тяжело рухнул на землю, обагренную кровью, обезглавленный труп мастера игры, обходившего территорию. Аксон привычным движением вытер лезвие катаны и спрятал его в ножны, наблюдая за тем, как черное человекоподобное существо впитывает в себя энергию человека, вместе с его кровью. Оно больше не просвечивало насквозь и не напоминало маленькое грозовое облако. Невысокий, худой Черный Человек с восточным лицом... Даже отстоя от него на несколько метров Аксон чувствовал исходящую от него силу и могильный холод. Каждой клеточкой своего тела он ощущал, как это нечто становится сильнее. Черный Человек готовился к чему-то, к какому-то, одному ему ведомому сражению.

Последние капли крови упали на багровую траву с его губ. Существо выпрямилось во весь рост, и оторвавшись от земли зависло в воздухе на высоте около метра от земли, простирая руки к небу.

— Давай! — закричало оно, и от этого жуткого скрипучего голоса, словно бы многократно усиленного неисправным громкоговорителем, бор содрогнулся. Вековые сосны качнули ветвями, словно сбрасывая наваждение, хотя ветра не было и в помине. — Начинай! Я готов!

— Я готов! — вторил ему Аксон, обращаясь не то к лесу, не то к Богу, — Начинай!

Его охватила безумная жажда действия. Хотелось мчаться средь громадных сосен, размахивая мечом и радоваться своей силе. Он силен! Он неуязвим! Его сердце больше не бьется, значит он может не бояться даже прицельного огня. Его тело больше не нуждается в воздухе — значит теперь ему нет равных и под водой. Он Бог!

— Пойдем! — скомандовал Черный Человек, опускаясь на землю, — Я готов, и я знаю, где можно вдоволь поохотиться.

Черные ноги понесли его вперед, не касаясь земли. Бежавший следом Аксон отчетливо видел, что его хозяин ни разу не наступил ни на одну травиночку, и в то же время за ним оставался след пожухшей травы. Сосны предусмотрительно убирали ветви с его дороги, словно бы понимая, что даже дуновение воздуха, всколыхнутого его стремительным бегом, несет смерть, не говоря уже о непосредственном прикосновении. Черный Человек и Аксон мчались сквозь лесную чащу, не останавливаясь ни на секунду, и лес расступался перед ними в благоговейном трепете. Львы сибирских джунглей вышли на охоту... Хотя нет. В сравнении с Черным Человеком мускулистый и казавшийся несокрушимым гигант Аксон выглядел жалким шакалом, надеющимся, что ему перепадут крохи с господского пира. Впрочем, Аксон не замечал этого. Он не замечал вообще ничего, упиваясь своей силой, и силой того, под чьим покровительством он находился. Вместе они перевернут этот мир! Втроем. Черный человек, он, и его катана!

* * *

*

Парни в "Crown'е" не дремали. Уже через сорок минут после того, как с двумя машинами, выехавшими по вызову была потеряна связь, обезглавленные тела погибших были найдены и опознаны. Все милицейские посты города тут же были оповещены о появлении в районе Заельцовского бора серийного убийцы — иначе классифицировать преступление с отрубанием голов и обескровливанием трупов было невозможно. Сработано было чисто — никакой паники, никаких полчищ ментов с собаками, прочесывающими местность и наводящих на округу больший ужас, чем предполагаемый маньяк, — полная боевая готовность и десяток оперативных групп из трех человек, прочесывающих местность. Разумеется, пустить собак по следу пытались — в первые минуты после обнаружения тел это казалось лучшим способом поймать убийцу, что называется, еще тепленьким, но... Не вышло. Нельзя сказать, чтобы собаки не взяли след — еще как взяли, но тут же взбунтовались, отказываясь идти по нему. Что-то до смерти напугало их, заставив вырваться из рук хозяев и устремиться прочь из леса даже не лая, а лишь время от времени жалобно поскуливая. Вторая попытка дала тот же результат — абсолютно разные собаки реагировали на запах преступника абсолютно одинаково. От собак пришлось отказаться.

Утаивать происшедшее от СМИ удавалось по нашим меркам достаточно долго — без малого семь часов. В одиннадцать утра, через час после того, как тела были найдены, местный канал объявил о трагической гибели четырех сотрудников отдела вневедомственной охраны, и на этом, за нехваткой информации, сообщение заканчивалось, однако, к вечеру репортеры все-таки раскопали где-то подробности дела, и в пол шестого дали их в эфир в виде экстренного выпуска новостей, в котором не только доходчиво рассказали о случившемся, но даже выдвинули несколько абсолютно бредовых гипотез, самая грандиозная из которых базировалась на словах обворованного президента крупной фирмы по производству алкогольной продукции, рассказавшего древнюю легенду о том, что на острие его катаны ютятся тысячи душ убитых ею в разные времена воинов. Логично, странно, что из всего богатства пропала одна лишь катана — ведь в том же сейфе, что и она, лежала солидная стопка стодоллоровых банкнот — НЗ, заначка, или копилка на черный день, но считать, что она ушла сама, управляемая обитающими в ней духами, да еще и зарубила четырех человек, было уж через чур, как считали все, связанные с делом, кроме хозяина меча. Этот экстренный выпуск завершился без десяти шесть — спустя двадцать минут после того, как один из поисковых отрядов наткнулся на перепуганную до смерти команду ролевиков из одиннадцати человек, обнаруживших сваленные в кучу обезглавленные тела, и за семь минут до того, как на территории зоопарка развернулась кровавая бойня.

* * *

Костя и Лена остановились у клетки с Амурскими тиграми, любуясь на двух полосатых гигантов, вальяжно прогуливавшихся по периметру. Пожалуй, ни одно животное в зоопарке не привлекало столько любопытных, как тигры. Даже львиное семейство, обычно сонное и предающееся блаженным сновидениям, после пары снимков на их фоне оставляли в покое. Но тигры — другое дело. Громадные, мускулистые, величественные, но в то же время невероятно грациозные, они никого не оставляли равнодушным. На их рык сбегались все посетители, а многие животные с беспокойством поднимали кверху морды, словно благодаря своего ангела хранителя за то, что они отделены от этих "кисок" двумя прочными решетками.

— Красавцы... — произнесла Лена, не отрывая взгляда от тигров, — Мне бы домой такую кошечку.

— А ты бы ее прокормила? — рассеянно отозвался Костя, вглядываясь в начавшее затягиваться тучами небо, — Как думаешь, сколько они могу съесть за день?

— Ну... Килограмм десять мяса.

— Сожрут запросто. — Костя не отрывал взгляда от несущихся по небу облаков, сам не понимая, что же так его в них привлекает и настораживает.

— Двадцать?

— На один зубок! — облака закрывали солнце, окутывая его непроницаемой пеленой, из-за которой с трудом пробивался красноватый свет предзакатного солнца.

— А тридцать съедят?

— Съесть то они съедят, — процитировал Костя старый анекдот, к которому и старался свести этот диалог, — Вот только кто же им столько даст?

Лена рассмеялась, но он не присоединился к ней. Темнело... Не смеркалось, а именно темнело — лес погружался в сумрак, словно гигантская рука вдруг закрыла солнце. Быть может, так и было?.. Костя вздрогнул в предчувствии чего-то дурного, словно стряхивая ползущих по спине мурашек.

— Слушай, а откуда взялись тучи? — спросила Лена, — Еще пол часа назад небо было чистым, а...

— ...Ветра то нет! — закончил за нее Костя.

Ветра не было, но тучи бежали по небу с огромной скоростью, словно там, в стратосфере, промчался ураган. Маленькие облака сбегались в кучу, и соединялись с уже образованными гигантами, стараясь заслонить собой солнечный свет, не пустить его на землю, как будто хотели чтобы там побыстрее настала ночь...

— Костя! Взгляни туда! — воскликнула Лена.

На заборе (на почти неприступном для обычного человека трехметровом заборе) стоял человек. Из-за сгустившихся сумерек невозможно было понять — то ли солнечный свет так падал на него, то ли он был облачен во все черное, но какое-то подсознательное чувство подсказало Косте, что он ЧЕРЕН весь, с ног до головы. Он стоял неподвижно, и со стороны казалось, что он не прилагает никаких усилий для того, чтобы удержать равновесие, лишь проскальзывая взглядам по лицам прохожих. На секунду — чуть дольше, чем на других, его взгляд задержался на Косте, и он отчетливо ощутил исходящий от этого человека холод. Могильный холод...

Черный Человек спрыгнул вниз, и зашагал к людям, стоявшим словно вкопанные, попав под гипноз его холодных глаз. Следом за ним через забор перемахнул Аксон, на которого, впрочем, никто не обратил внимания.

Весь зоопарк очнулся от ленивой дремы, предчувствуя беду. Где-то рядом громко кричали птицы, и ухали во весь голос совы, радуясь наступлению темноты. Обезьяны словно посходили с ума, и бросались грудью на прутья решетки, силясь вырваться и убежать как можно дальше от приближающегося кошмара. Воздух прорезал отчаянный волчий вой — впервые за несколько лет он вновь почувствовал себя охотником, и рвался в бой. Волку вторили тигры, также бросавшиеся на прутья клетки, готовые разорвать на куски любого. Рык снежного барса и грациозных леопардов потонул в громогласном голосе царя зверей, возвещавшего о начале битвы. Казалось, лев знал о ней больше других...

Легко, в десяток шагов, преодолев полста метров, отделявших его от людей, Черный Человек вихрем налетел на стоявшую к нему ближе всех полную женщину, и одним движением руки завернул ее голову набок, а затем впился зубами в шею, разрывая плоть на куски.

Звериные рев и крики потонули в реве леса.

Ветра по-прежнему не было, но деревья возмущенно закачали своими кронами, и Костя отчетливо услышал их голоса.

"Он пришел!" — испуганно шептали одинокие березы.

"Он здесь!" — возмущались осины.

"Он снова должен умереть!" — грозно ревели сосны.

Он наблюдал, как Черный Человек высасывает жизнь из своей жертвы, вслушиваясь в доносившиеся отовсюду возбужденные голоса.

"Выпустите меня!" — требовал лев рвавшийся в бой.

"Мы поможем!" — поддерживали его тигры.

"Мы голодны!" — в один голос завывали волки.

— Ты слышишь? — спросил он у Лены.

— Да. — Она была бледна, словно смерть, но не впала в ступор, подобно другим, — Что происходит?

Костя не ответил — единственной фразой, пришедшей ему на ум, было услышанное в каком-то ужастике "Что-то плохое", но это Лена, кажется, прекрасно понимала и сама.

Аксон почтительно стоял позади своего хозяина, бдительным глазом следя за происходящим. Все одиннадцать человек, стоявших в тот момент, когда они перебрались через забор на территорию зоопарка, возле клеток с тиграми впали в некое подобие кататонического транса, загипнотизированные его хозяином, и терпеливо ждали своей участи. Вот он отшвырнул в сторону обескровленный труп толстухи, повел плечами, словно разминая мышцы (вполне возможно, что теперь они у него были) и шагнул к следующим жертвам — малолетнему гопнику и его подружке. Их участь была предрешена — они не могли бежать, не могли даже пошевелиться. Все они попали под власть Черного Человека! Хотя нет... От внимательного взгляда Аксона не ускользнуло то, что еще одна влюбленная парочка только что шепотом обменялась парой слов. Они тоже стояли на месте как вкопанные, наблюдая, как ПИТАЕТСЯ его хозяин, но они не были в трансе!

Непорядок... Вынув катану из ножен Аксон двинулся к ним...

— Он идет к нам! — одними губами прошептала Лена, — Он знает...

— Бежим!

И откуда в ногах, только что парализованных ужасом, взялась такая прыть? Ребята помчались вглубь зоопарка, слыша за спиной приближающийся грузный топот Аксона. Ни Косте, ни Лене даже не пришло в голову бежать к выходу, чтобы искать спасения и защиты в городе. Нет, они не думали о том, что преследующий их маньяк мог сотворить с сотнями ничего не подозревающих людей, спешащими по своим делам по улицам Новосибирска, они не могли знать о том, что все те, кто не попал под влияние страшных черных глаз, и испугавшись переполоха среди животных направились к выходу — уже мертвы. Может, сработал какой-то интуитивный механизм, а может, ребят вел лес.

Черный Человек не обратил внимания на бегство двух жертв и на исчезновение Аксона. Он лишь ненадолго оторвался от кровоточащей раны на шее девушки, когда по зоопарку пронеслась волна ветра и то тут, то там, раздавался звон падающих на землю замков. Кровь! Вот, что интересовало его сейчас, да, в общем-то и всегда. Он не обратил внимания на то, как с ревом вырвался на свободу лев и как слетела с петель дверь на клетке тигров...

Три гигантские кошки в едином порыве устремились вслед за Аксоном. Ни рыка, ни рева — им больше не нужно было красоваться перед кем-либо. Они шли охотиться и убивать.

Лениво помахивая огромным пушистым хвостом из клетки выбрался снежный барс. Он наслаждался свободой и еще не готов был охотиться, еще не определившись, на чьей он стороне.

— Помоги! — шептали деревья.

- Убей! — приказывала земля, повсеместно исторгавшая в этот момент полчища солдат Черного Человека.

* * *

*

Сказать, что город в одночасье превратился в ад — значило бы не сказать ничего. Сначала зашевелилась земля на могилах Заельцовского кладбища — скорость, с которой передавался боевой клич Черного Человека тоже имела свой конечный предел. Перепуганным до смерти бабушкам-побирушкам да завсегдатаям могильных оградок было отчетливо слышно, как трещат под землей деревянные стенки и крышки гроба под натиском выбирающихся из земли мертвецов. Тысячи погребенных в одночасье выбрались из своих могил! Истлевшие скелеты, едва передвигающие ноги и похороненные совсем недавно, лишь слегка тронутые разложением — все они, как один, восстали, подчиняясь желанию крушить и убивать. Они не могли мыслить, но в их примитивных разлагающихся душах, погребенных вместе с телами свербила одна лишь мысль: "Отомстить за забвение!" И их месть была страшна...

Нестройным маршем тысячи мертвецов двинулись вперед, сметая со своего пути всех и вся. Те, кто способен был крушить — крушили, те, чьи мышцы давно превратились в пыль — ползли следом, на ходу теряя части тел и мечтая об одном — припасть обезображенным ртом к свежей крови, чтобы набраться сил. Десятки людей в первые же минуты пали их жертвами, не в силах поверить своим глазам. Обезображенные, изувеченные и обескровленные тела оставались позади армии мертвецов, и вскоре присоединялись к ним, направив свой гнев вовсе не против того, кто был повинен в их смерти. Армия мертвецов набирала силы...

Этот кошмар распространялся во все стороны от Заельцовского бора, принимая с каждой минутой все более и более угрожающие масштабы. Мертвецы выбирались из-под земли, неся смерть живым и обрекая их на кровавый поход вместе с их воинством. Они появлялись из канализационных труб, где пролежали не одну неделю в тщетном ожидании предания их тела земле и возмездия убийце, разрывали изнутри могилы в городских и сельских кладбищах и шли убивать.

Дрожала земля в Березовой Роще — одном из любимейших мест отдыха множества новосибирцев, повергая в шок тех, кто помнил о том что парк был построен на старом кладбище, по той же причине вскипала вода в Обском море, выбрасывая из пучины уродливые скелеты, которые рассыпались, так и не добравшись до берега. У касс зоопарка бегущих людей встречал огнем из обоих стволов его сторож, скончавшийся от сердечного приступа в тот миг, когда солнце окончательно скрылось за тучами, прошептав перед смертью о том, что судный день грядет.

Новосибирск превратился в ад менее чем за пол часа, и пожар адского огня расползался все дальше и дальше, захватывая все новые и новые территории.

* * *

*

Костя бежал, волоча за собой за руку Лену, как не бегал никогда раньше. Впрочем, никогда раньше ему и не случалось участвовать в гонке на выживание с вооруженным остро отточенной катаной спятившим гигантом.

Аксон настигал их. На лице его блуждала счастливая улыбка — он был богом! Жестоким, и несоизмеримо могучим Аидом! Он бежал, не чувствуя усталости и не нуждаясь в воздухе. Его дыхание никогда не собьется, сердце никогда не застучит быстрее, чем это нужно, спровоцировав приступ аритмии! Он непобедим и всесилен!

За секунду до того, как тяжелая туша опустилась бы на его плечи, шестое чувство подсказало ему о приближающейся сзади опасности, и Аксон успел увернуться от бросившегося на него громадного льва, резко метнувшись в сторону. В ту же секунду жертвы были забыты! Впервые за последние несколько часов он ощутил если не ужас, то, хотя бы, какое-то подобие страха. Уверенность в своей неуязвимости пошатнулось в тот миг, как он из охотника превратился в жертву. Три большие кошки видели добычу в нем самом.

Лев приземлился на все четыре лапы, ни на секунду не теряя равновесие и остервенело зарычал, досадуя за свой промах. Его рыку вторил громогласный рев бросившегося на Аксона тигра.

Аксон пригнулся, снова уклоняясь в сторону, и когда полосатое тело по инерции пролетело мимо, рубанул изо всех сил, целясь мечом по мускулистой шее. Рев оборвался...

Второй тигр не промахнулся... Тяжелая туша сбила Аксона с ног, могучие лапы втоптали его в землю, а клыки зверя вонзились ему в предплечье, вырывая руку из сустава. Он закричал. Но не от боли, ибо не чувствовал ее, а от ужаса, увидев прямо перед собой горящие яростью глаза животного и поняв что его час пробил. Когтистая львиная лапа полоснула его по лицу, сдирая кожу, левая рука отделилась от плеча, не в силах сопротивляться чудовищной силе тигра. Спустя секунду за ней последовала правая, полностью потонувшая в оскаленной львиной пасти. Катана выпала из неподвластных более телу рук и со звоном стукнувшись о камень упала на землю.

Звери разорвали Аксона на куски...

Ребята бежали, прокуда хватало сил. Они промчались через весь зоопарк, кубарем скатились со склона, миновали провал в ограде и остановились только уже в глухом лесу, когда ноги отказались мчать их дальше. Обессилев и тяжело дыша они упали на землю, безуспешно стараясь восстановить дыхание.

— Ты в ЭТО веришь? — спросила, наконец, Лена.

— А ты что, нет? — чуть отдышавшись ответил Костя, — Мы видели все это своими глазами!

— Я имею в виду, может это сон?

— Разве что, жуткий кошмар, для меня лично начавшийся 18 лет назад, а для тебя на годок меньше.

— Что мы теперь будем делать?

Это был риторический вопрос. Не ожидая услышать на него ответа Лена спрятала лицо в ладони, и разрыдалась. Костя подвинулся к ней поближе, и крепко обнял за плечи, даже не пытаясь успокоить. Пусть плачет, пусть хоть таким образом примирится с вошедшим в ее жизнь ужасом, иначе она не сможет противостоять ему в дальнейшем. Но что будет в этом самом дальнейшем? Он не знал, да и не хотел знать.

— Остерегайтесь Повелителя Мертвых! — шептали сосны, качая своими кронами. Костя не видел этого — в сражении с полчищем туч солнце явно проиграло и с позором оставило позиции, но слышал, как скрипят ветви и шелестят листья и иголки.

- Вы должны остановить его!

— Но как?! — сквозь рыдания крикнула в темноту Лена, заставив Костю вздрогнуть и обрадоваться одновременно, по крайней мере, он не сошел с ума, слыша голос леса.

— Он многолик, и все его личины мертвы. Все они когда-то приняли смерть от острия, и лишь оно сейчас способно вновь предать его забвению...

Деревья неожиданно умолкли, затих даже их шелест, так что стало отчетливо слышно, как чья-то мягкая лапа шебуршит листвой где-то совсем рядом.

— Бегите! Его слуги здесь!

Костя вскочил на ноги, напряженно вглядываясь в темноту — впереди он отчетливо слышал хриплое дыхание какого-то зверя.

— Покажись!

Неожиданно лес наполнился светом. Неровным, мерцающим, с зеленоватым отливом, источаемым стволами и кронами сосен, силившихся помочь двум испуганным людям, ставших их последней надеждой.

Перед Костей, всего в десяти шагах, припав к земле и готовясь к прыжку, стоял рослый волк... На секунду взгляд его голодных глаз пересекся с испуганным, но вдруг преисполнившимся решимости взглядом человека, и зверь, не выдержав, отвел глаза и попятился назад, боясь броситься в атаку. Одно дело — убивать, бросаясь убегающей жертве на спину, или вцепляясь в горло, и совсем другое — вот так, стоя с ним лицом к лицу, вызвать его на поединок. Волк превосходил человека по силе и ловкости, но всего один тяжелый и властный взгляд из-под нависших бровей, мог обратить его в бегство.

Но сейчас он не побежал, а лишь попятился назад, чувствуя, что за этим юношей стоит невероятная сила. Он был голоден, а вкус крови нескольких убитых людей только раззадорил охотничий инстинкт зверя, истосковавшегося за долгие годы, проведенные за решеткой по настоящей свободе. Волк сделал еще пару шагов назад, уклоняясь от пытавшейся охватить его заднюю лапу ветви осины, и снова припал к земле, выбирая момент для атаки, но стараясь не поднимать взгляда, чтобы не встретиться, вновь, с человеческим.

Однако, прыгнуть он не успел. Волк так и не понял, как громадный лев сумел так тихо и незаметно подкрасться к нему сзади, и неимоверное удивление читалось в его глазах даже в тот момент, когда громадная лапа одним ударом проломила ему череп.

Лена пронзительно закричала и судорожно цепляясь за сосновые ветки сделал несколько шагов назад, пока не уперлась спиной в ствол сосны. Лев замотал мохнатой головой, прогоняя прочь истошный вопль, резанувший его уши, и негромко рыча двинулся к Косте, который стоял не шевелясь, прекрасно понимая, что спастись от этого чудовища в темном лесу, где оно чувствует себя словно рыба в воде, все равно не удастся.

- Не бойтесь! — шелестел над головой лес, — Он не причинит вам вреда!

"Вам легко говорить, — мысленно ответил деревьям Костя, — Вы то для него на вкус как котлеты из бумаги!", но, тем не менее, не сдвинулся с места, и дрожа всем телом позволил льву подойти к нему вплотную.

Мокрый нос громадной кошки уткнулся ему в ладонь, а затем, досконально обнюхав Костю, лев перевел взгляд на Лену, прижавшуюся к дереву и мечтавшую только об одном — проснуться сейчас дома, в своей постели, с облегчением смахнув со лба холодный пот, вызванный ночным кошмаром. Но лев, шагнувший к ней, не был сном, равно как не был сном и тигр, так же тихо появившийся из тьмы, окутывавшей сияющий зеленым светом уголок соснового леса, держащий в зубах катану с окровавленным лезвием. На морде тигра еще не высохла кровь, и положив катану на землю перед Костей он как ни в чем ни бывало уселся рядом и принялся старательно умываться, слизывая с себя последние кровавые капли.

Лев тщательно обнюхал и ее, а после, уже не обращая на ребят никакого внимания, довольно ворча улегся рядом с тигром и тоже принялся умываться, совсем как котенок... Гигантский котенок, весом в пол тонны, способный откусить человеку голову одним незначительным усилием.

Костя стоял не шевелясь, силясь унять бьющееся как сумасшедшее сердце. У его ног, словно домашние животные, ожидающие команды хозяина, улеглись два могучих хищника, и думая об их громадных когтях и клыках он не мог заставить себя сдвинуться с места.

— Не бойтесь! — увещевал голос леса, — Они на нашей стороне.

"На нашей? А кто же тогда на стороне врага?"

"Многие, очень многие... И их будет больше, ты даже не представляешь, на сколько. И с каждой секундой их становится все больше!"

"Но что МЫ можем сделать?!"

Костя, наконец, совладал с нервной дрожью и заставив себя сделать шаг вперед, прикоснулся к лоснящейся шкуре тигра. Реакции не последовало — тот был слишком увлечен приведением себя в божеский вид.

— Отойди от них! — громким шепотом произнесла Лена, — Давай уйдем отсюда!

— Куда ты пойдешь? Твоего мира больше нет!

— КУДА УГОДНО! — она сорвалась на крик, и тут же вновь прижалась к дереву, увидев, как тигр и лев одновременно подняли головы и взглянули на нее, — Куда угодно, только подальше отсюда!

— Разве ты не слышала? — спросил Костя, усаживаясь на корточки возле зверей и протягивая руку к морде тигра. Тот заворчал, на секунду прижал уши, но каким-то шестым чувством ощутив, что человек нервничает еще больше его самого, опустил глаза и позволил почесать ему за ухом. Простая ласка, так привычная домашним кошкам, была в диковинку для этого хищного гиганта, никогда еще не выступавшего союзником человека в сражении, смысла которого его мозг не в силах был осознать.

— Разве ты не слышала? У нас нет выбора, мы должны убить... Убить ЭТО!

Тигр вздрогнул и громогласно зарычал, заставив Костю отдернуть руку — образ Черного Человека предстал и перед его мысленным взором, вызвав приступ панического, чисто животного ужаса, сравнимого лишь со страхом огня.

— Но как?

На этот вопрос ответил лес.

— Его нельзя убить, можно лишь заставить вернуться обратно, в острие, до тех пор, пока оно вновь не окажется в достаточно сильных руках, чтобы Дух мог напитаться их силой и вернуться в этот мир.

— Кто он? — спросил Костя, взъерошивая гриву не имевшего ничего против льва. Телепатический мост оказался достаточно прочным — звери больше не считали этих двух людей врагами, и голосам леса не нужно было больше ежесекундно напоминать им о том, что их цель — защищать людей, а не охотиться на них. Лена же по-прежнему не чувствовала связывающей их нити. Для нее хищники оставались хищниками, свирепыми и смертельно опасными, к которым она боялась даже приблизиться. С ужасом она взирала на то, как Костя касается рукой их морд, в опасной близости от могучих клыков...

— Он — дух сотен умерщвленных острием. Сотни не обретших покоя душ, ютившихся на лезвии меча, слившихся воедино и обретших страшную силу. Мертвые — его семья, его братья, и они пойдут за ним, куда бы он не позвал. Умершая мать без колебаний поднимет руку на своего сына, подчиняясь приказу Многоликого, ибо для выходцев из земли не существует больше любви и привязанности.

— Но что можем сделать мы? — снова вступила в разговор Лена.

— То, что должны! — был ответ.

— Но почему мы?

— Такова судьба!

Лена испуганно озиралась по сторонам, не то опасаясь появления других зверей, не то в поисках поддержки. Лес молчал, словно понимая, что ей необходимо время на раздумье. Время на то, чтобы осознать что происходящее с ней — не кошмарный сон, а не менее кошмарная явь, чтобы поверить в то, что по каким-то известным лишь "Наверху", в "небесной канцелярии" причинам, именно ей, а не кому-то еще выпала сомнительная честь сойтись в смертельной схватке с мистическим чудовищем, восставшим из могилы. Она с надеждой взглянула на Костю, но не встретилась с ним глазами. Он смотрел лишь на тигра, почесывая его за ухом. Его разум, куда менее привязанный к рациональному, нежели ее, ничуть не сомневался в своей психической нормальности. "Я вижу это, — следовательно это существует, и нечего разводить демагогию о том, что этого не может быть потому, что этого не может быть никогда". Для себя он уже все решил. Мир рушится на его глазах, таинственное нечто убивает ни в чем не повинных людей и заставляет мертвецов восставать из могил, чтобы помогать ему в этом деле, и среди всего этого хаоса и паники — они с Леной, избранные небом по какому-то, одному Богу ведомому признаку! Они могут слышать голос леса, им помогают звери (пусть не все, пусть некоторые на стороне врага, но эти две кошки стоят целой стаи волков), и их единственный шанс спастись — не бежать, ведь бежать больше некуда, мир за их спинами рушится, а вступить в бой, и раз так — он готов! Из двух зол нужно выбирать то, которое раньше не пробовал, а если оно еще и меньшее (по крайней мере, на первый взгляд), то о чем тут еще можно раздумывать?

Лена сделала шаг по направлению к нему, и звери тот час же подняли головы и, устремив на нее настороженные взгляды. Они помнили: эти люди не враги, но если парень явно стал их другом, то о девушке этого они сказать не могли.

— ш-ш-ш-ш-ш-ш-ш-ш-ш....

Сосны закачали своими кронами, призывая животных к спокойствию, и те вновь послушно улеглись на ковер из опавшей хвои, прикрыв глаза, но ни на секунду не ослабляя бдительности. Малейший шорох, малейший признак опасности, и громадные кошки снова окажутся в строю, в любую секунду готовые убивать, или умереть.

— Костя, — тихо, чтобы не потревожить зверей, позвала Лена, — Уйдем отсюда?

— Куда? — он поднял на нее глаза, в которых на мгновение промелькнула всепоглощающая грусть. В эту секунду Костя, вдруг, осознал, что мир, вероятно, уже никогда не будет прежним, вне зависимости от того, как окончится эта ночь, что большинство его родных и друзей уже мертвы, и примкнули к марширующей по планете армии зомби, — Неужели ты никак не можешь понять, нам некуда идти! Наших домов, наших родных... Нашего мира, уже нет!

— Я не верю!

Звери снова подняли морды, но Лена не видела этого сквозь застилающие глаза слезы.

— Я в это не верю! Это сон, галлюцинация!... — она не смогла продолжать.

— Прислушайся. — Костя поднялся с земли, и, обняв за плечи, прижал к себе.

— Я не хочу больше слышать этот чертов лес!

— Я говорю не о деревьях, сейчас они молчат. Прислушайся к себе, представь, что ты приложила ухо к замочной скважине в двери, за которой начинается город. Ты слышишь?

Она слышала, но отказывалась слышать. Более того, она видела то, чего вовсе не желала...

Она видела многоэтажные дома, охваченные пожарами, видела лужи крови на земле, в которых, словно оголодавшие свиньи, валялись полуразложившиеся и покалеченные мертвецы, всасывая кровь и дерясь из-за каждой капли. Слышала испуганные крики детей, переходившие в визг и вопли боли когда омерзительные чудовища добирались до них и вцеплялись холодными пальцами в их шеи... Город, страна, возможно уже весь мир, бились в агонии. Неимоверным усилием мысли Лена отогнала ужасное видение, и высвободившись из Костиных рук отпрыгнула в сторону, размазывая слезы по щекам.

— ЭТОГО НЕ МОЖЕТ БЫТЬ!

— Может! — шептал лес, — И более того, это происходит, и происходит с тобой! Ты все видела своими глазами!

— НЕТ! Я видела, как какой-то маньяк ворвался в зоопарк... Нет, два маньяка, одного из которых в клочья разорвали тигры, которые потом выслеживали нас, но не тронули, так как были уже сыты! Все остальное — плод моего воображения! — она ухватилась за эту мысль, как тонущий хватается за соломинку в тщетной надежде, что она выдержит вес ее мыслей и удержит над пропастью безумия, — Костя, нам нужно бежать отсюда, бежать в город и позвонить в милицию! Пойдем, еще не поздно, эти звери наверняка не погонятся за нами, они ведь наелись...

Лена прислонилась к сосне и согнулась пополам, борясь с позывом рвоты, представив себе, чего именно наелись эти кошки. Наконец спазм отпустил, и она смогла, наконец, поднять глаза на Костю. Он отрицательно покачал головой, взвешивая в руке катану, оказавшуюся поразительно легкой.

— Уйдем отсюда! — молили ее глаза.

— Нет! — твердо ответил его взгляд.

— Тогда я уйду одна! — выкрикнула Лена, и развернувшись нырнула в темноту леса. Позади что-то кричал ей Костя, сверху шелестели кроны деревьев, но она не слушала зовущих ее голосов, сосредоточив свое внимание на том, чтобы не споткнуться о предательскую корягу или выступающий корень. "Коряги, — твердила она себе, — Вот, что реально, и представляет сейчас опасность. Главное — не споткнуться, главное — выбраться из этого леса, а уж там мне помогут..."

Ни один корень ни разу за все время ее сумасшедшего бега не подвернулся под ноги — все они уходили в землю, пропуская человека. Лес помогал ей, как мог, стараясь не навредить и пытаясь остановить. Деревья не просто шептали — они кричали о приближающейся опасности, но Лена не слышала их, мчась прямо в объятия смерти...

Она громко закричала от удивления и ужаса, когда на бегу врезалась прямо в истлевший скелет, тянувший к ней свои скрюченные руки, и запнувшись о костлявую ногу, рухнула на землю. Скелет рассыпался от удара, но рядом были еще четыре ненасытные твари, всем своим примитивным существом жаждавшие крови. Лена ползла назад, отшвыривая их назад ударами ног, как только они подходили слишком близко, уже сама не осознававшая происходящего — ужас поглотил ее, как глубокая река скрывает на веки неумелого пловца, еще не готового к битве с ней. Мертвецы не отставали не на шаг, протягивая к ней свои почерневшие от лежания в земле руки и отстраняя пытавшиеся преградить им дорогу ветви...

Громкий рев вдруг разорвал воздух, и еще одна громадная кошка взвилась в воздух в прыжке, обрушивая на спины мертвецов всю мощь своих когтистых лап и острых клыков, но даже рассыпаясь под ее натиском они не чувствовали страха. Кровь, живое тело... Не важно, кто был перед ними — человек, или снежный барс, они стремились разорвать на его шее сонную артерию, чтобы вкусить горячей крови.

Пушистый хвост взметался в воздух и вновь падал вниз, когда барс сбрасывал со спины очередного нападавшего, с отвратительным звуком, словно прогнивший брезент рвалась мертвая плоть, и спустя минуту все было кончено. Истерзанные, но все еще шевелящиеся конечности валялись на земле вместе с хватающими ртом воздух головами, пытавшимися вцепиться выпадающими зубами в лапы барса...

Облизываясь он приблизился к Лежащей на земле Лене и принюхался. Это существо не источало вызывающего тошноту запаха разложения, оно было еще живым, а значит аппетитным.

— Не-е-е-ет! — яростно ревел лес, силясь обхватить ветвями шею барса, — Не смей! Ты не понимаешь, что творишь!

Но зверь не слышал его голоса. Он сделал еще один шаг к парализованной ужасом жертве, и угрожающе зарычал, уклоняясь от пытающихся выцарапать его глаза сосновых веток, почувствовав в воздухе новый запах, запах врага...

Он не успел обернуться навстречу бросившемуся на него из леса ревущему от ярости тигру, и могучая лапа перебила хребет барса, не давая ему возможности сопротивляться. С воем поверженный хищник рухнул на землю, клацая челюстями, но уже понимая, что ему не победить, и спустя секунду челюсти тигра сомкнулись на его шее, ломая кости и вырывая клочья мяса. Дернувшись в последний раз барс затих.

Тигр поднял голову, и, остановив взгляд на Лене принюхался. Он узнавал человека, но не узнавал его запаха... Что-то изменилось, и это что-то пугало громадного зверя. Медленно и нерешительно он подошел к ней и ткнулся влажным носом в щеку девушки. Та была холодна словно лед. Отстранившись тигр внимательно смотрел на человека. Чуть приоткрытый рот, испуганные глаза, уставившиеся в одну точку, и запах... Такой знакомый, но в то же время, другой, и меняющийся каждую секунду.

Правая рука девушки дернулась вперед, и если бы не мгновенная реакция тигра — выцарапала бы ему глаза. Испуганный взгляд уступил место абсолютно пустому и горящему алчностью, верхняя губа приподнялась, обнажая сверкающие в темноте белые зубы, а руки, еще секунду назад лежавшие безвольными плетями, тянулись к нему, то сжимаясь в кулак, то снова разжимаясь.

— Она мертва! Разорви ее! — приказал Лес, но тигр не мог заставить себя напасть на это обезображенное смертью некогда прекрасное существо, это было выше его сил. Он покорно отступал под натиском девушки, пятясь назад и стараясь не позволить коснуться себя.

- РАЗОРВИ ЕЕ!

Тигр вышел из ступора и неловко взмахнул лапой, нанося удар, от которого смог бы уклониться и потерявший всякую координацию алкаш, но зомби и не собиралась уклоняться. Вместо этого она крепко прижала к себе тигриную лапу, и повиснув на ней вцепилась в нее зубами. Он угрожающе зарычал, словно давая ей последний шанс опомниться, но когда зубы мертвеца, пройдя сквозь мясо, вонзились ему в кость, тигр не выдержал. Издав яростный рык он вонзил клыки в голову вгрызающегося в него существа, разрывая его голову надвое. Человеческий череп хрустнул, и в пасть зверя хлынула все еще теплая кровь, смешанная с ошмотьями мозга, но конечности зомби продолжали жить своей жизнью, и лишившееся головы тело все еще пыталось дотянуться руками до его горла.

Наступив здоровой лапой на грудь мертвеца тигр отшвырнул в сторону его голову, и двумя рывками оторвал от тела руки — теперь он больше не представлял ни для кого опасности. Зверь отступил, ожидая приказа от Леса, но Лес молчал, пораженный случившимся. Постояв немного и прислушиваясь к раздававшимся где-то неподалеку крикам, тигр затрусил обратно, по своему собственному следу, разыскивая Костю...

* * *

*

— Что происходит? — спросил сам у себя Толя Никитин, на ощупь пробираясь по лесу в почти кромешной темноте, — До заката же еще не меньше часа!

Ребята молчали, если не считать, конечно, слышимых то тут, то там матов, когда кто-то из ролевиков цеплялся кольчугой за торчащую ветку или спотыкался о неудачно выросший на их пути корень.

За три года работы в "Crown'e" Толя навидался всякого — пара пожаров, неисчислимое множество буйных пьяных дебоширов, и даже одна небольшая перестрелка, из которой он, правда, вышел без единой царапины, так что вполне мог считать себя если не ветераном службы в охране, то уж, по крайней мере, кем то повыше зеленого салаги, сейчас даже ему было немного страшно. Сначала этот загадочный убийца, след которого собаки упорно не желали брать, затем орда перепуганных до полусмерти сумасшедших, выбравших именно этот день для того, чтобы отправиться в лес на одним им понятную забаву, а теперь еще и солнце скрывается с глаз за час-полтора до того момента, как ему надлежит это делать, и в лесу наступает полнейшая тишина... Вот это и было самым неприятным — тишина. Даже комары не звенели больше под ухом.

— Четырнадцатый! — захрипела, вдруг, рация, выведя его из размышлений.

— Тебя, — коротко бросил где-то рядом его напарник Женька ("Евгений Анатольевич!" — поправил он себя, вспомнив о том, что тот на пятнадцать лет старше его, — вот уж кто действительно ветеран, — "Интересно, а что сейчас чувствует он?".

— Сам знаю, что меня! — буркнул Толя, снимая рацию с пояса, — Да!

— Как у вас дела?

— Никак! Темно, хоть глаз выколи, идем в сторону Жуковского, но где выберемся из леса — понятия не имею, ориентироваться здесь невозможно. А что у вас?

— Абсолютно ничего, за исключением теперь уже 11-ти трупов!

— Отбой.

— Отбой.

— Как я понимаю, никто не знает, где этот маньяк? — неожиданно раздался женский голос у самого его уха, от чего Толя едва не схватился за пистолет — его нервы были на пределе.

— Никто, — ответил он.

— То есть, может он и где-то рядом?

— Маловероятно.

— Но может быть, — продолжала настаивать она.

— Да!

— Ясно...

Какое-то время они шли молча бок о бок, потом позади раздался чей-то возглас и девушка отстала, чтобы помочь упавшему.

Толя поморщился и встряхнул головой, отгоняя наваждение — на секунду ему померещилось, что он слышит тихий шелестящий голос, шептавший: "Будьте начеку"...

— ... То есть, может быть он и где-то рядом? — спросила Ольга, стараясь унять нервную дрожь в руках, до побеления пальцев сжимавших рукоять топора, не смотря на всю свою нелепость являвшегося хоть каким-то оружием. Этому менту хорошо, у него-то "Макаров!"

— Маловероятно, — ответил он, но Ольге стало ясно, что он тоже рассматривает такую возможность. Легче от этого не становилось... Ей безумно хотелось закричать ему в лицо "Соври мне! Скажи, что все будет в порядке!", но она как могла старалась сдерживать панику.

— Но может быть?

— Да!

— Ясно... — на самом деле ничего не было ясно. Перед ее мысленным взором до сих пор стояла жуткая картина — семь ни в чем не повинных обезглавлены, и свалены в кусты, словно ненужный хлам! Земля вокруг залита кровью, и даже на стволах деревьев виднеются красные капли... Бойня! Страшная бойня! Кто мог сотворить такое? Где он теперь? Быть может, притаился неподалеку в кустах и ожидает как раз их, сжимая в руках свой меч, или чем он там отрезает головы? Вряд ли болгаркой...

Где-то позади кто-то тяжело охнул, видимо, споткнувшись о корень, и Ольга тут же отстала от мускулистого охранника, пытаясь в темноте найти упавшего.

— Будьте начеку... — вдруг явственно услышала она чей-то тихий голос и остановилась.

Кто-то едва не налетел на нее, лишь в последний момент свернув в сторону и запутавшись в длинных ветках осинника.

— Какого черта ты тормозишь?

— Тише... — Ольга удивленно и опасливо озиралась по сторонам, — Ты слышал?

— Слышал что? — спросил нагнавший их Сашка.

— Голос...

— Только твой, — отшутился он. Сашка вообще был единственным, на кого не давила густая темнота и полное отсутствие любых признаков жизни.

— Берегитесь земли, они придут оттуда!

— Да нет же! Вот этот!

— Вот именно, — усмехнулся Сашка, — Вот этот. Твой!

Ольга умолкла, и зашагала вперед, прислушиваясь к лесу. Голос, слышимый лишь ею одной пугал ее, но еще больше пугала тишина, установившаяся в бору словно перед грозой. Не пищали комары, не свистели птицы — умолкло все, словно... словно испарились! Сбежали, почувствовав опасность! Как же ей хотелось сейчас последовать примеру лесной живности...

Еще около получаса прошли все в той же гробовой тишине, даже ветер не шевелил кроны деревьев, а затем...

— Началось! — прошелестели деревья, и в ту же секунду откуда-то слева, совсем рядом, послышался искаженный болью и ужасом человеческий крик. В темноте Ольга не могла видеть этого, но отчетливо услышала характерный звук расстегиваемой кобуры — сопровождающие их охранники выхватили пистолеты.

— Первый, это четырнадцатый, — произнес тот, что помоложе, но в ответ из рации донесся лишь громкий шелест помех, — Первый, это четырнадцатый! Черт! Не отвечают.

Вокруг Ольги собирались остальные ребята — даже сейчас, в кризисной ситуации они видели в ней лидера, своего боевого командира, который всегда знает что и когда нужно делать. Так уж сложилось, что благодаря своей боевой, бедовой натуре, во всех играх она играла ведущие роли, вот только разворачивающиеся сейчас события не были игрой...

— Четырнадцатый, я восьмой, — ожила, вдруг, рация, — Что происходит? Мы слышали крики.

— Мы тоже, восьмой...

— К черту позывные! — рявкнул кто-то по рации, присоединяясь к разговору, — Всем, кто сейчас в лесу, спасайтесь!

В темноте ребята переглянулись, не видя, но чувствуя взгляды друг друга. По коже пробежал неприятный холодок, а волосы на затылке поднялись дыбом.

— Что происходит?!

Где-то вдали громыхнул выстрел, за ним еще один.

— Кто-нибудь объяснит мне, что происходит?

— Они повсюду! — прохрипел по рации испуганный голос, — Похожи на людей, но не люди!

Снова выстрелы. И по рации, и где-то позади.

— Я ЖЕ ПОПАЛ В ТЕБЯ, УРОД!...

Говоривший не успел закончить фразу, прервав ее на середине. Приемник транслировал хрипящие и булькающие звуки, а затем пропали и они — видимо говорящий отпустил кнопку передачи.

— Они рядом! Спасайтесь! Бегите вперед!

Ольга огляделась вокруг, разглядев сквозь темноту окружавшие ее силуэты товарищей. Они ждали ее слов, ее команды. Все, разумеется, кроме охранников.

— Вперед! Бежим туда! — крикнула она, и первой сорвалась с места, но тут же налетела на массивную фигуру старшего охранника.

— Какого черта?! Куда ты помчалась?

— Нам нужно бежать, — выкрикнула она ему в лицо, сама не зная, почему так свято верит словам загадочного голоса, являвшегося, быть может, ее личной галлюцинацией.

— Какого черта?! — повторил он свой вопрос, — Мы не двинемся с этого места.

Совсем рядом раздался протяжный хриплый вой, а затем затрещал осинник, пропуская приближающуюся к ним человеческую фигуру.

— Стой! — крикнул охранник, беря его на мушку, — Ты кто такой?

Ответа не последовало. Человек приближался к ним, пошатываясь, словно пьяный.

— Стой, стрелять буду! — вместо ответа человек ринулся вперед, с поразительной легкостью для того, кто еще секунду назад не мог сделать и шага, не пошатнувшись, и издав леденящий душу вой вцепился руками в шею человека.

Прогремели два выстрела, взорвав лесную тишину, и нападавшего со страшной силой отбросило от охранника, потерявшего под его тяжестью равновесие. Больше молодой выстрелить не успел — еще одна фигура шагнула к нему из-за спины, вцепившись пальцами в его глаза. Выронив от боли пистолет он повалился на землю, заходясь в предсмертном крике.

— Бегите! — снова потребовал лес, и Ольга побежала, слыша, как за ней бегут ее товарищи. Сколько из них последовало ее примеру, — она не знала, и не хотела оглядываться, опасаясь увидеть преследующее ее чудовище.

"Похожи на людей, но не люди!"

Страх сковывал сердце, но придавал силу ногам.

"Похожи на людей, но не люди!"

"Они преследуют меня!"

"... не люди!"

Ольга бежала не оглядываясь, слыша за своей спиной крики и выстрелы.

* * *

*

Он хотел, было, бежать за ней — нет, не из чувства долга, не из-за того, что со слов Леса только они с Леной могли остановить растущее с каждой секундой зло, а просто потому, что негоже было оставлять одну перепуганную девушку в лесу, кишащем восставшими из могил мертвецами. Костя бросился ей вслед, не обращая внимания на предостережения деревьев, но тигр остановил его, просто преградив дорогу. "Я найду ее, — говорили его глаза, — Найду и верну!" И когда большая кошка исчезла в темноте бора, на душе у Кости затеплилась надежда что не все еще потеряно, что они действительно смогут победить, а когда лес поведал ему еще и о том, что они не одиноки, что где-то рядом спасается бегством от наступающих ей на пятки мертвецов, так же, как и они с Леной, наделенная необыкновенным даром видеть и чувствовать то, что не дано другим — в его глазах вновь загорелся привычный огонек.

Лес не мог освещать ему дорогу — на то, чтобы заставить деревья светиться уходило слишком много времени и сил, но Костины глаза и так уже достаточно привыкли к темноте, чтобы без труда обходить деревья (о том, чтобы не выколоть глаза случайной веткой не могло быть и речи — все ветви, сучья и корни уступали ему дорогу), а неожиданного нападения мертвых Костя не боялся, полностью положившись на нюх идущего рядом льва. Он шел, ведомый лесом, навстречу той, третьей, которой, как и ему, предстояла казавшаяся непосильной задача — заставить Многоликого вернуться в свою обитель, в лезвие согревающей сейчас его руку катаны. То тут, то там, а иногда и совсем рядом раздавались громкие, отчаянные крики, полные боли и ужаса, а иногда тишину леса разрывали и выстрелы, заставлявшие вздрагивать даже громадного льва, не привыкшего к таким звукам.

Костя усмехнулся, поглаживая львиную гриву, — дескать, не бойся, дружок, скоро это все закончится, — и почувствовал, как шерсть у него поднимается дыбом. Лев остановился, шумно втягивая воздух, а затем угрожающе заворчал, предупреждая о приближающейся опасности.

Он, в отличие ото льва, не почувствовал омерзительного запаха разложения, покуда мертвецы не подобрались к нему на расстояние в пару метров, но какое-то шестое чувство подсказало ему о том, что они где-то рядом. Деревья вновь замерцали зеленоватым светом, и Костя отчетливо увидел ИХ... Трое отдаленно напоминали людей — руки, ноги, лица, пусть и тронутые разложением, но четвертый представлял собой лишь наспех затянутые мясом кости, готовые рассыпаться в прах в любой момент.

Они двинулись к нему, вытянув перед собой руки, словно им не терпелось прижать его к себе, и издавая гортанное ворчание — нет уж, покорно благодарен — Костя отнюдь не горел желанием оказаться в этих объятиях, понимая, что они будут последними. Объятья смерти... В них нет ничего величественного, когда на твоей шее смыкаются костлявые пальцы уродливого и отвратительно пахнущего мертвеца. Костя занес катану над головой, приготовившись к нападению, и ждал, когда они подойдут ближе. Рукоять меча была теплой, и ее температура повышалась по мере того, как мертвецы подходили все ближе. Меч словно тоже чувствовал опасность, и готовился к бою.

Лев бросился на них первым, ударом лапы обращая в пыль самого костлявого. Двое мгновенно отреагировали на это, двинувшись к нему — в могучем звере было куда больше мяса и крови, нежели в человеке, но третий продолжал неуклюже шагать к Косте, шамкая беззубым ртом. Катана сверкнула словно молния, и описав широкую дугу отсекла смердящему чудовищу правую руку... Ни испуга, не крика боли! Он даже не взглянул на упавший на землю обрубок, и лишь пошатнувшись двинулся дальше. Новый взмах меча... Костя не знал, откуда в его моторной памяти появились навыки владения холодным оружием — катана разила противника сама, требуя от своего обладателя лишь желания убивать. Голова зомби покатилась по опавшей хвое, сверкая зелеными искорками, отражавшимися в остекленелых глазах, но мертвое тело двигалось дальше, не видя в этом никаких помех для себя. Костя отскочил в сторону, избежав прикосновения костлявых пальцев, и снова занес меч для удара, но лев опередил его. В доли секунды расправившись со своими двумя он бросился на Костиного противника, и повалив его на землю крепко прижал лапами. "БЕЙ!" — словно бы говорил он. Три взмаха катаной решили дело в пользу зверя и человека. Обрубки ног и левой руки сгибались и разгибались, все еще требуя крови, но уже лишенные возможности добыть ее. Тело ползло вперед, извиваясь, словно змея, все еще улавливая какими-то своими рецепторами, доступными лишь мертвецам, запах жизни и крови. Поодаль еще два обезображенных смертью существа катались по земле, натыкаясь на деревья — орудуя единственным доступным ему оружием — клыками, лев лишил их возможно нападать, оторвав конечности.

Костя прижал катану к груди, чувствуя, как в его тело вливается таившаяся в мече сила. Он был готов к любому бою! Готов был встать на пути роты вооруженных солдат и порезать их всех на мелкие кусочки, готов был встретиться лицом к лицу с Многоликим и раскроить в полосочку всю его тысячу лиц! Он был самураем, готовым к любому вызову, — катана сделала его таким.

Тяжелый удар мохнатой лапы сбил его с ног, и падая он здоров приложился головой о ствол стоящего рядом дерева. Теряя сознание Костя почувствовал, как меч выпал из его обессилевших рук, и это вернуло его к действительности. Туман перед глазами разом рассеялся, и встав на четвереньки он пополз к лежащему на земле мечу, думая только об одном — вновь прижать его к груди, вновь напитаться исходящей от него силой. Еще один мощный удар, и Костя откатился в сторону словно резиновый мячик в руках ребенка. Подняв голову он увидел перед собой свирепую морду льва и оскаленные клыки с которых капала на землю отсвечивающая зеленью слюна. Зверь зарычал, и Костя ответил ему тем же, заставив отступить.

- Отдай мне его! — крикнул он в открытую пасть хищника, — Отдай мне мой меч!

Лев прыгнул, прижав его к земле, и лишая способности сопротивляться. И вдруг зеленоватое свечение вокруг потухло, а в сознание Кости ворвался громкий, отчаянный крик — крик боли и ужаса, многократно усиленный сотнями вековых сосен. То кричал лес...

— Она мертва! Она мертва! Она мертва!

Деревья повторяли эти слова, словно заклинание, и каждое слово клином врезалось в сознание Кости. Постепенно он начал возвращаться в реальный мир.

Лев лежал рядом, свернувшись клубком словно котенок, и хотя видеть этого Костя не мог, он чувствовал, что из глаз зверя текут слезы. Даже лев понимал, о ком говорит лес.

— Она мертва! Она мертва! Она мертва!

Костя взглянул на лежащую рядом катану и отвел глаза. Еще бы чуть-чуть и меч полностью завладел бы его разумом, как некогда покорил разум Аксона. Медленно но верно он вновь становился обычным человеком, а не нацеленным на убийства самураем, душа которого, видимо, и превратила обычный меч в столь страшное оружие. Медленно, но верно, он тоже начинал осознавать происшедшее. Лены больше нет.

Он сел на землю, и уткнувшись лицом в львиную гриву заплакал от бессилия. Быть может, и та вторая, о которой говорили ему деревья, уже тоже мертва? Быть может, он остался в этих дебрях совсем один, и его союзники — лишь две громадные кошки, одна из которых, возможно, не сумеет найти его среди таящихся в лесу опасностей? Он пробовал спросить об этом у леса, но деревья молчали, сраженные горем.

* * *

*

Ольга бежала, пока не лишилась сил, а когда ноги совсем отказались ей повиноваться — упала на прошлогоднюю хвою и закрыла глаза, прижимая к груди свой деревянный топор, — абсолютно бесполезное сейчас оружие.

— Нет, это не так, — шептали ей деревья, — Их нельзя убить, ибо они уже мертвы, но большинство из них разлагаются на ходу, так что твою топор может оказаться гораздо более действенным, чем пистолет. Один удар, и они рассыплются.

— Кто они?

— Зомби, мертвецы, выходцы из могил. Те, что поднялись с кладбищ еще не успели добраться сюда, но и здесь, непосредственно в лесу, погибли многие, навеки оставшись лежать среди сосен. Это только первая волна, их не более сотни. Вторая будет куда страшнее — многотысячная орда сметет с земли все живое. Впрочем, это уже происходит.

— Что происходит?

— Конец всему живому, и только ты можешь остановить это. Ты, и еще двое, затерянных где-то здесь, в лесу.

Около пятнадцати минут ушло у деревьев на то, чтобы рассказать Ольге о случившемся — о Черном Человеке, о Лене и Косте, о смертоносной катане, из-за которой все это и началось. Крики вокруг затихали — один за одним гибли люди, переходя из одной армии в другую, из мира живых в мир мертвых. И когда рассказ был окончен и она поднялась на ноги, в ее глазах больше не было паники. Как не похоже было все происходящее на кошмарный сон или бредовую галлюцинацию — реальность была реальностью, и сбежать от нее не было возможности. Она зашагала вперед, следуя указаниям леса, на поиски остальных двоих, вместе с которыми ей предстояло тяжелое испытание. Вновь превратившись в бесстрашную лесную нимфу она готова была выдержать его... И даже когда лес возвестил испуганным криком о гибели одного из своих союзников она не сбавила шага, хотя в душе у нее все оборвалось. Выбора нет. Пусть лес, пораженный случившимся, больше не указывал ей направления пути, она все равно продолжала двигаться вперед, не позволяя страху пробраться в ее сердце. Она должна найти того, второго, и его больших кошек, а уж вдвоем они сумеют решить, как быть дальше.

Выбора нет...

* * *

*

Увлеченный охотой и кровавой расправой Черный Человек не почувствовал гибели Аксона. Не почувствовал он и того, что катана сменила хозяина. Подобно несокрушимому ангелу смерти он метался по городским улицам среди охваченных паникой живых и подчиняющихся ему мертвых, выхватывая из обезумевшей толпы все новые и новые жертвы. Он давно насытился, и сила его давно превзошла все ожидания, но он не мог остановиться, видя перед собой такое количество свежей крови.

Но когда мощь колдовского меча, долгие века служившего ему домом обрушилась на незадачливого зомби, осмелившегося напасть на его нового хозяина, тело Многоликого сотрясла мелкая дрожь. Он остановился, отшвырнув в сторону еще не полностью обескровленную жертву, на которую тут же накинулись несколько мертвецов и обратив свое постоянно меняющееся лицо к затянутому тучами небу издал громкий рев, заставивший отпрянуть от него даже безмозглых зомби, не ведавших ранее, что такое страх. Он слишком увлекся охотой, слишком уверовал в свою непогрешимость и мощь, и теперь жалел об этом. Меч должен навеки сгинуть в самой глубокой пучине — лишь тогда он может быть полностью уверен в своей безопасности. Покуда есть шанс, что рука смертного может слиться с рукоятью катаны его власть под угрозой, как и его вновь обретенная жизнь.

Проблема осложнялась тем, что Многоликий не мог прикоснуться к мечу — это грозило ему новым заточением, новыми веками темноты. Но об этом он будет думать потом, когда найдет катану и ее нового хозяина. Призывая на помощь своих живых союзников — хищных зверей, Многоликий могучими прыжками помчался к в сторону бора, не обращая больше внимания перепуганных до полусмерти смертных. Глаза его горели огнем, сверкая в темноте словно раскаленные угли... Еще на пол пути он услышал, как кричал лес, и криво усмехнулся. Победа будет за ним!..

* * *

*

— Вставай! — прошептали деревья над его головой, — Он ищет свой меч.

— Какой в этом смысл?! — спросил Костя, поднимая голову, — Что я могу сделать один?

Деревья вновь замерцали зеленым светом, освещая мертвецов, привязанных гибкими ветвями к стволам деревьев. Это свечение и увидела издалека Ольга, ускоряя шаг.

— А что могли сделать вы вдвоем? Немногим больше! Важна лишь катана, только она сумеет вновь заточить Многоликого в тюрьму своего острия.

­— Я больше не прикоснусь к ней!

— Не только прикоснешься, но и сокрушишь чудовище, с которым тебе предстоит встретиться лицом к лицу. У тебя нет выбора! Бежать тебе некуда.

— Да, — машинально прошептал Костя, глядя во влажные глаза льва, — Она попыталась...

Из темноты появился тигр и виновато заворчав улегся рядом.

"Не переживай, я верю, ты сделал все, что мог".

— Ты же не повторишь ее глупостей?

— Нет, черт возьми! Не повторю!

— И отомстишь за нее?!

— Отомщу!

Звери вскочили на ноги и прижав уши с рычанием вглядывались в темноту. Неимоверным усилием заставив себя поднять с земли катану Костя встал рядом с ними, теперь уже не с удовольствием, а с ужасом отмечая, что рукоять меча становится теплее, согревая его ладонь. Человек, тигр и лев бок о бок ждали новой атаки мертвых, но вместо них из темноты на залитую мерцающим зеленоватым светом вышла Ольга.

Рычание больших кошек сменилось тихим недовольным ворчанием. Они ждали мертвецов, но судя по запаху перед ними стояла вполне живая девушка. Тем не менее, они не спешили принимать ее в свою команду, опасаясь подвоха.

— Костя! — воскликнула она, узнав стоявшего перед ней парня.

— Оля? — он не верил своим глазам.

"Вот она, связывающая людей незримая нить. Все было предопределено заранее — и то, что я приглашу Лену в лес, и то, что встречу здесь Ольгу. Кто-то там, наверху, решил все за нас, отправляя в этот темный бор и меня, и ролевиков на их игру, зная, что именно здесь начнет свою жуткую партию Многоликий! Что же дальше? Наверняка, ТАМ знают и это. Умрем мы, или победим? А может, победим умирая, или умрем, победив?"

Они молча стояли, друг на против друга, улыбаясь улыбкой спасенных робинзонов, а затем, одновременно бросив на землю свое оружие, она — деревянный топор, а он — проклятый меч, принесший столько несчастий, шагнули друг к другу и заключили друг друга в объятия, с трудом сдерживая слезы. Единственные люди на планете, понимающие, что происходит. Единственные, кто мог остановить кошмарный пир мертвецов, и вернуть мир на круги своя.

— Что нам делать? — прошептала Ольга, — Что мы можем?

— Не знаю, — прошептал в ответ Костя, — Но все, что должны.

Звери подошли к ним, не испытывая больше страха и ненависти к новому члену их маленького отряда и сели рядом, охраняя людей. Даже они своим примитивным умом понимали, что развязка близка, хоть и не чувствовали приближающихся шагов Черного Человека и его слуги — единственного, кто мог бы совладать с охраняющими катану большими кошками.

Лес чувствовал его приближение, но не спешил говорить об этом ребятам. Кто-то наверху шептал ему, как он сам шептал испуганным людям, что еще не пора, что сданы еще не все карты, что еще одна, которой отводится немалая роль, все еще бродит по лесу, а множество других заряжают сейчас свои мощные орудия. Но развязка близка и Многоликий скоро придет за своим мечом... И за теми, кто посмеет встать у него на пути!..

— Что нам делать? — крикнул Костя кронам деревьев.

— Ждать! Он найдет вас сам.

По спине у Кости пробежал холодок.

— Уйдем отсюда, — боязливо оглядываясь по сторонам сказала Ольга, — Не хочу находиться рядом с этими... — она указала рукой на медленно ползущие в их сторону отрубленные конечности мертвецов, и на их прежних обладателей, привязанных к стволам деревьев.

— Ладно, — согласился Костя, в который раз за сегодняшний день он слышал эту фразу... — Пойдем... туда, — и он махнул рукой в наугад выбранном направлении.

Деревья закачали своими кронами, оспаривая его выбор.

— Нет... Я укажу вам путь...

Вековые сосны словно уступали ребятам дорогу, пропуская их сквозь лес, и освещая им путь легким изумрудным светом, лучившимся из их стволов, насколько им хватало на это сил. Лес вел их к небольшой поляне, которую он определил, как место финальной схватки.

— Как думаешь, что нам предстоит? — спросила Ольга.

— Откуда мне знать? Одно могу тебе сказать точно, легкой прогулкой это не покажется даже тебе, заядлой любительнице помахать мечом. Я видел этого Многоликого, там, в зоопарке, когда начался весь этот бедлам... Это настоящее чудовище, которое просто не описать словами. На первый взгляд — человеческая тень, каким-то образом поднявшаяся с земли. Кажется, что он состоит из густого дыма, так как каждая частичка его тела постоянно находится в движении, особенно лицо... Впрочем, лицо я рассмотреть не сумел, да и вряд ли это вообще возможно. Оно меняется, быстро перетекая из одного в другое. Неизменными остаются только глаза! Узкие, злобные и словно налитые кровью — цвета граната, и когда их взгляд останавливается на тебе, ты чувствуешь, как он подчиняет тебя себе. Я испытал это чувство... Почему-то, со мной и с Леной у него это не вышло — мне показалось, что по моему позвоночнику пропустили слабый электрический разряд, но он не сумел парализовать мою волю, как это случилось с остальными.

— А Лена?

— Не знаю, что почувствовала она, — Костя тяжело вздохнул, и с благодарностью сжал Ольгину руку, когда их пальцы соприкоснулись, — Но она тоже осталась сама собой, в то время, как все, кто был рядом превратились в тряпичных кукол, лишенных возможности даже пошевелиться без его ведома. Лес говорил, что мы какие-то особенные...

— То же самое он сказал и мне...

— Не знаю уж, что такого есть во мне, но Лена, мне кажется, не подчинилась Многоликому лишь потому, что не могла поверить в его существование. Она вообще так и не поняла, что все это происходит наяву, а когда мы, я имею в виду, я и лес, попытались доказать ей обратное, она просто сбежала, боясь признать, что реальность жестока. Потому и погибла...

Шедший позади тигр низко опустил голову, словно понимая, о чем говорят люди, впрочем, не исключено, что он действительно понимал. За этот день он узнал очень многое — гораздо больше, чем ему хотелось бы.

— Ты боишься? — спросила Ольга, и улыбнулась, увидев едва заметный кивок головы. Глупый вопрос. Конечно же, он боялся. Они не избранные, не супергерои, не гении — они всего лишь пара напуганных молодых людей, не просивших о такой чести, как спасение мира.

— Знаешь, — вновь заговорила она, после непродолжительного молчания, — Мне тут в голову пришел один стишок...

— Прибавьте шагу, — прервал, вдруг, ее голос леса, — Поторопитесь!

— Куда? — хором спросили они, и даже звери прижали к головам уши, хоть и не могли слышать этих слов, звучавших лишь в головах ребят.

Лес не отвечал несколько секунд, и вновь заговорил когда они уже готовы были повторить свой вопрос.

— На встречу с судьбой!

Ольга крепко сжала Костину руку.

"Началось" — подумала она.

"Вот и все!" — подумал он.

— Так вот, — продолжила Ольга, стараясь скрыть дрожь в голосе, и с силой сжав рукоять своего деревянного топора, прогоняя страх, — Слышала я, как-то, одно стихотворение, написанное как будто про нас с тобой, и про весь этот кошмар вообще... Слушай.

Спрячь боль в ладонь,

Брось страх в огонь,

Дай морю бриг,

А тишине — крик.

— Красиво. — согласился Костя, — Веет какой-то жутью, но и волей к победе.

Он хотел, было, сказать еще что-то, в частности, как это, должно быть, здорово, бросить страх в огонь, и шагать дальше, навстречу судьбе, обновленным и бесстрашным, но не успел... Огонь сам пришел за его страхом.

Воздух разорвал протяжный вой, переходящий в свист, а следом за ним, совсем рядом с ребятами, землю сотряс мощный взрыв, бросивший их на землю. Еще один взрыв — уже намного дальше, в нескольких километрах, еще один, еще... Канонада прошлась по городу, сравнивая улицы с землей и перемалывая, словно в мясорубке, плоть мертвых и уцелевших живых.

То был ответ военных на боевой клич Черного Человека, пробудившего от смертельного сна сотни тысяч умерших. Они не понимали, что происходит, но видели, что враг рядом, и что он побеждает. Единственным, что могло сокрушить не чувствующих боли, и без того уже мертвых зомби были разрывные снаряды, и установки "Град" накрыли Новосибирск ураганным огнем, не тратя времени на прицеливание. Действительно, какой смысл наводить орудие на противника, если противник повсюду?

Взрыв. Совсем рядом. Столб огня и дыма взметнулся в воздух, опалив верхушки деревьев.

— И это наша судьба? — выкрикнул Костя в озаренную отблесками огня чащу, — Нам суждено так умереть?

Лес не отвечал, потухло даже изумрудное свечение вокруг — всепоглощающая боль, испытываемая гибнущими деревьями накрыла его высокой волной, подобно цунами. Лес пылал, забыв обо всем — о Многоликом, о Косте и Ольге, и даже о том, кто направлял его все это время, отдавая приказы. Лес предчувствовал скорую гибель и молил о дожде, но ТОТ, что был выше его, ниспославший на небо грозовые тучи не слышал его молитв. Вместо струй дождя, способного потушить пожар, из облаков грянула молния, расщепив надвое громадную сосну, словно спичку.

— Надо идти! — прокричала сквозь свист снарядов Ольга, и Костя кивнул, ПОЧУВСТВОВАВ, а не услышав ее слова. Большие кошки испуганно озирались по сторонам, но не смотря на панический страх перед огнем и громкими взрывами они чувствовали приближение врага и готовы были встретить его лицом к лицу, осознавая, что бой будет неравным.

Поляна была всего в полусотне метров от того места, где из застал начавшийся артобстрел. Небольшая зеленая полянка, окруженная вклинившимися в сосновый бор березами... Теперь ребята могли рассмотреть все окружавшее их в деталях — лес то и дело озарялся вспышками молний, а где-то совсем рядом по кронам деревьев плясали языки пламени, набиравшиеся сил.

Ольга дернула Костю за руку, указав на подбирающийся к ним пожар. Он молча кивнул и пожал плечами.

"Подумаешь, пожар — говорил его взгляд, — Сгорим, так сгорим — все равно нам, скорее всего, не жить".

Справа послышался треск ломаемых деревьев — кто-то большой и сильный продирался сквозь заросли, круша все на своем пути. Тигр и лев вышли вперед, готовые защищать своих хозяев даже ценой жизни, Костя выставил перед собой сверкающую в багровом свете катану, а Ольга занесла для удара топор, которым, в принципе, при желании можно было легко проломить человеку голову.

Березы согнулись, пропуская на поляну двух чудовищ — громадного черного медведя и неторопливо следовавшего за ним Черного Человека.

— УБЕЙ ИХ! — хрипло пророкотал многоликий, и медведь, с громогласным ревом бросился в атаку.

Тигр и лев одновременно взвились в прыжке, и яростно рыча вонзили клыки в плечи гиганта, пошатнувшего под обрушившейся на него тяжестью.

— ПОЙДЕМ СО МНОЙ! — произнес Многоликий, обращаясь к Косте, — Пойдем, ведь тебя привлекает меч?! Завораживает тебя? Зовет с собой?! Возьми его себе, насыться его силой, но будь со мной! Будь моим оруженосцем!

Удар, и лев отлетел в сторону, словно плюшевый котенок, врезался головой в сосну, и завалился на землю с тем, чтобы больше никогда не подняться. Тигр все еще продолжал бороться, метя клыками в горло врага, но могучие лапы медведя стиснули его грудную клетку словно пластины гидравлического пресса. Зверь задыхался...

Многоликий приблизился к нему, обходя сцепившихся в смертельном бою хищников.

— Будь со мной! — повторял он.

Не думая ни о чем Ольга бросилась на него с занесенным для удара топором...

Бессмысленно.

Черная рука мертвой хваткой впилась ей в горло, ломая трахею. Вторая вырвала из рук топор и отшвырнула его далеко в сторону.

За спиной Многоликого на землю рухнул тигр со сломанным позвоночником, а медведь победоносно зарычал, глядя на поверженных врагов и замер, в ожидании новых приказов повелителя.

— Пойдем со мной, или она умрет!

­— ЧЕРТА С ДВА! — выкрикнул Костя, ощутив на секунду дежавю, и сделал выпад, целясь в грудь Черного Человека.

Бессмысленно. Мимо.

Многоликий отпрыгнул назад, и разжал пальцы, сжимающие Ольгину шею.

— Ты сделал выбор за вас обоих. УБЕЙ ИХ!

Медведь шагнул к ним, распахнув свои "дружеские объятия", и приготовясь танцевать с людьми последний для них вальс под грохот канонады.

"Это конец" — подумала Ольга за секунду до того, как грянул выстрел...

Толя не знал, сколько времени он блудил по лесу, отстреливаясь и отбиваясь в рукопашную от то и дело появлявшихся из темноты уродцев, похожих на прокаженных, иногда рассыпавшихся под его ударами, а иногда успевавших вцепиться в его плоть зубами. Он не знал, что сталось с его товарищами, не знал, что происходит на "большой земле", то есть, за этим проклятым темным лесом, так как потерял рацию еще в первой стычке, обезумев от ужаса, когда ребят-ролевиков, которых они с Женькой сопровождали, буквально разорвали эти (Похожие на людей, но не люди) кровожадные твари.

Затем начался артобстрел, которого земля не помнила, наверное, с того самого момента, когда советские "Катюши" впервые применили под Сталинградом тактику выжженной земли. Вот только теперь кто-то старался сравнять с землей не фашистские подразделения, а его родной город, и все его полутора миллионное население.

В небольших паузах между воем снарядов и адским грохотом выстрелов Толя уловил едва различимые голоса, поначалу приняв их за галлюцинацию, но затем, когда услышал их снова — побежал на их звук, сжимая в руке свой "Макаров"... В его голове уже прочно сформировалось представление о происходящем — все просто, началась война. С кем? Черт его знает. Но эти сволочи применили какое-то бактериологическое оружие, способное превращать людей в уродливых мутантов, а, быть может, и какой-то галлюциногенный газ, и он, в таком случае, валяется сейчас где-то под раскидистой елью и видит кошмарные сны, порожденные проникшим в его организм токсином. В любом случае, кто знает, кого он увидит, помчавшись на звук голосов... Оружие в такой ситуации не помешает, и Толя возблагодарил Бога за то, что тот вложил ему в руки пистолет.

Бог, разумеется, слышал его. Но, разумеется, не ответил.

Он вышел на поляну, озаренную светом пожарища, и остолбенел, увидев невероятную картину. Парень с самурайским мечом в руках — абсолютно бесполезным в данной ситуации, чуть дальше — девушка, одна из ролевиков, которых он сопровождал, сидящая на земле с отсутствующим выражением лица, обхватившая себя руками за шею и жадно хватающая ртом воздух, левее ее — жуткая фигура, казавшаяся в свете горящего леса черной дырой, поглощающей весь падающий на нее свет, а за ним — огромный медведь... То ли его шерсть была залита кровью, то ли такое ощущение создавалось из-за отблесков пламени — разглядывать его, как и лежащих поодаль тигра и льва времени не было. Не раздумывая ни секунды Толя поднял пистолет, целясь в голову зверя, и нажал на курок.

Многоликий увидел, как дернулась голова его слуги за доли секунды до того, как услышал раздавшийся из леса звук выстрела. Он обернулся, с изумлением глядя на смертного, посмевшего нарушить его планы, встав у него на пути, и на секунду растерялся, но этой секунды тому хватило на то, чтобы выпустит еще одну пулю, попавшую медведю пониже уха и довершившую дело, начатое первой. Удивленно глядя на пляшущие по макушкам сосен языки пламени, подбиравшегося все ближе, медведь рухнул на землю в нескольких шагах от дрожавшей от ужаса Ольги.

Черная рука взметнулась вверх, посылая к жалкому человечишке поток черной энергии, холодным ножом вонзившейся тому в горло. Толя медленно осел на колени, пытаясь затуманенным взором совместить черную тень перед собой с мушкой пистолета, но так и не сумев этого сделать рухнул на землю лицом вниз, и затих.

"Спрячь боль в ладонь!"

Слова эти пришли в голову Косте сами собой, вместе с наполнявшей его мышцы силой. Но то была не коварная сила катаны, подчинявшая себе всякого, кто осмеливался использовать ее, а иная, пришедшая извне...

"Брось страх в огонь!"

...Пришедшая с небес...

"Дай морю бриг!"

...И какая-то БОЖЕСТВЕННАЯ! Святая!...

Костя хотел просто броситься вперед, бегом одолеть расстояние, отделявшее его от Черного Человека, и всадить меч в его спину, пока он стоит лицом к появившемуся из леса человеку, но вместо этого ноги одним громадным прыжком перенесли его через поляну, а руки сами занесли катану для удара...

"Если Бог — есть любовь, то откуда же он так хорошо обучен убивать?"

"А тишине — крик!"

Не крик, громогласный предсмертный рев Многоликого огласил умирающий в огненной агонии лес, когда острие катаны коснулось его тела. Лезвие меча озарило поляну голубым сиянием, слившимся со вспышкой молнии, воспламенившей стоявшую совсем рядом сосну и на несколько секунд расслоилось, втягивая в себя своего узника. Черный человек исчез за секунды, даже не успев поднять руку, одним движением которой он мог теперь сокрушить сотню смертных, чтобы защититься. Его лица — души узников меча промелькнули, сменяя друг друга, втягиваясь в разверзшееся, словно кратер вулкана, лезвие, и исчезли в нем, в последний раз взглянув на пылающий лес полными ужаса и безумия глазами.

Мощный раскат грома ворвался в мозг словно финальный гонг поединка, возвещая о победе...

Костя замер, подняв над головой меч и затравленно озираясь по сторонам в ожидании возможного нападения.

Медленно поднялась на ноги Ольга, все еще чувствуя на шее сильные пальцы Черного Человека.

— Все кончилось? — ошалело глядя на нее спросил костя, — Неужели все кончилось?!

Ответить она не успела...

Новая молния разорвала небо почти одновременно с раскатом грома. Вот только ударила она не в дерево, а в отбрасывающее красные блики острие катаны... Ольга вскрикнула, но крик ее потонул во всепоглощающем раскате грома. Быть может, закричал и Костя, но гром заглушил даже грохот канонады вокруг, не говоря уже о предсмертном крике сраженного небесной рукой человека. Волосы на его голове вспыхнули, задымилась одежда, рука безвольно опустилась вниз и разжалась, уронив на землю меч.

Ольга пронзительно закричала, в ужасе закрыв глаза, чтобы не видеть, как дымящееся тело рухнуло на землю, и тут молния ударила снова...

Трава вокруг катаны вспыхнула, но меч остался невредимым.

Еще один залп небесной артиллерии, еще одна молния вошла в землю, пройдя через меч в тщетной попытке расплавить его... Еще один... Молнии одна за одной били в лезвие катаны, раскалив его до красна...

— Беги! — вдруг отчетливо услышала Ольга наполненный болью голос леса, — Беги! Он убьет тебя!

И она побежала!..

За ее спиной поляна взметнулась в небо, разорванная взрывом снаряда.

"За что? За что вы его?!" — Ольга не знала, к кому обращен ее мысленный вопрос. Она бежала, вдыхая пересыщенный озоном воздух, осознавая, что спастись из горящего леса невозможно.

— Меч нельзя уничтожить! — раздался, вдруг, незнакомый голос, говоривший с ней, так же, как и лес, непосредственно через сознание, — Его остается только похоронить, и этот лес станет его могилой!

— Он использовал тебя! — вновь заговорили деревья, — Использовал твоего друга, использовал меня!

— Меч должен быть похоронен!

Молния ударила совсем рядом. Дышать раскаленным воздухом становилось все труднее и труднее... Пожар разрастался, пожирая гектар за гектаром.

— Так нужно для всех, иначе, рано или поздно, Многоликий вновь восстанет!

— Но при чем тут я?! — воскликнула она, остановившись и обратив лицо к небу, — За что вы убиваете меня?!

— Ты можешь рассказать об этом! Можешь привести сюда людей!

Свист летящего снаряда...

— Господи, помоги мне! — успела прошептать она прежде чем взрыв оборвал ее жизненный путь.

Бог, разумеется, слышал ее. Но, разумеется, не помог...

ФМШ — физико-математическая школа при Новосибирском Государственном Университете (НГУ). Славится высоким уровнем подготовки учеников.

Болгарка — инструмент для резки керамики, металла и т.д.

Кирилл Кудряшов "КАТАНА"

18