Житие мое. Монтер путей господних (часть 4)

Глава 68

Долгое время Лаванда Килозо пребывала в уверенности, что может покинуть Искусников в любой момент и преследовать ее не смогут. Особенно эта убежденность укрепилась со смертью рыжего Гертани. Нельзя сказать, что его гибель была запланирована, просто штатного убийцу секты послали на дело, оказавшееся ему не по плечу. Очередной несчастный проживал в самом одиозном районе Хо-Карга — Городище, причем — безвылазно. Там его и решили мочить. Лаванде приходилось работать в столице, и она удивлялась, с какой легкостью сектанты планируют рейд в такое место — мрачное гнездилище традиционалистов. Ее сомнения оказались не беспочвенны — группа из пяти боевиков словно бы растаяла среди угрюмых глинобитных стен.

"Вот так вот!" — с некоторым злорадством размышляла белая. — "Пустынники — люди простые, чужой репутацией не интересуются и своих в беде не оставляют. Сунулся — получи!"

Но имя несостоявшейся жертвы Лаванда запомнила — человек (по мнению Хаино) слишком хорошо разбиравшийся в их деле, представлял для армии интерес.

Теперь сектанты жили именно так, как и полагалось жить гонимым и отверженным — в постоянных переездах. Хаино метался по Ингернике, словно полоумный заяц, и нигде не находил покоя. Загородные виллы сменялись заброшенными сторожками, безымянные фермы — кварталами больших городов. Искусник словно бы чувствовал нависший над ним меч, но не мог различить державшую его руку. Тактика себя оправдывала: Лаванда не была уверена, что, отлучившись за подмогой, застанет его на месте. Но ведь были и другие, те, чьими действиями Хаино продолжал руководить, несмотря на шаткость своего положения. Их имена звучали в разговорах, они приносили сведения и получали указания, предоставляли Искусникам свои дома и оплачивали переезд. Перед глазами шпионки проходили самые доверенные люди секты и те, кто продолжал ее дело, несмотря на учиненный "надзором" разгром. Далеко не все они были глупцами и неудачниками: Хаино называли Учителем известные политики и преуспевающие целители, эмпаты с обширной клиентурой и состоятельные промышленники. Каждого из них Посвященный чем-то зацепил, каждого убедил в важности своего дела.

"Если так пойдет, я всех Искусников за раз спишу, до последнего эконома. Посадить их, конечно, не посадят, но вразумить — вразумят. Жаль, что Хаино не пытается смешивать в одной команде идеалистов и измененных-боевиков. Интересно, что сказали бы эти радетели за дело Света, если бы знали то, что знаю я?"

В связи с этим Лаванде часто вспоминался Дэрик.

Шпионка неторопливо составляла мысленное досье на самую одиозную организацию всех времен и народов. Никакого особого вреда от промедления она не видела. Массированная атака на закрытые библиотеки и хранилища артефактов у Искусников не удалась, очевидно, кто-то не хуже Лаванды реконструировал точки интересов секты. Для устранения министра Михельсона и членов правительства откровенно не хватало средств, а Хаино не настаивал, вероятно, предчувствуя неудачу. В результате, Искусники занимались именно тем, за что так ратовала Лаванда — сокращением своих рядов. Хаино устранял всех ненадежных и попавших под подозрение с усердием, которое пугало не только белую — несколько Посвященных пытались успокоить и вразумить собрата.

— Эти браться служат нашему делу много лет! — втолковывал ему магистр Аинар. — Они могут стать ударной силой ордена тогда, когда существующий режим пошатнется.

Хаино, обычно ограничивающий объяснения коротким "Так надо", снизошел:

— Мы должны казаться слабыми и беспомощными, а для этого лучше и быть таковыми во всем, что не касается достижения главной цели. Вспомни, что произошло последний раз, когда мы действовали публично? Проклятый Роланд на века сделал наше возвращение невозможным! И сегодняшняя ситуация — отголосок той ошибки. Набрать исполнителей будет не сложно, особенно, когда Лунное Причастье можно будет совершать без оглядки на "надзор".

Аинар пристыжено замолчал, а Лаванда возбудилась.

"Что это за экскурсы в историю такие? Не мог же Хаино служить в Инквизиции! Впрочем, сожжение библиотек — очень характерный признак, не отметились ли они и там со своим ритуалом?"

Великий Посвященный отдыхал от разговора с собратьями, удобно устроившись в глубоком кресле и задумчиво поглаживая большого белого кота. Шпионка тем временем строила планы.

"Заложить их я всегда успею. Актуальней разобраться с тем древним артефактом, про который проболтался Хаино. Вдруг он и правду существует? Учитывая, с каким остервенением они подчищают концы — вполне возможный вариант. Ликвидировать эту штуку значит — устранить критическую угрозу, и пусть потом со своими Ключами поцелуются. А заказными убийствами никого не удивишь — это часть политического пейзажа"

В глубине души настоящего агента живет романтик, потому что никакие деньги и почести не компенсируют годы жизни, потраченные на притворство. Лаванда любила свою работу, и теперь открывшаяся перспектива захватила ее целиком.

"Белая, спасающая мир... Почему бы и нет? Мое имя поставят в один ряд с именами Роланда Светлого, Дайлаша Кибуни или Кена Арака. Ну и что, что двое из трех — черные? А теперь будет — пятьдесят на пятьдесят!"

Но больше, чем всех почестей на свете, Лаванда жаждала понимания.

"Как он может так поступать? Что за извращенное наслаждение — предавать и убивать своих? Он ведь нервничает (вон как кота тискает!), значит — физиологически нормален. В чем же секрет?"

Белый может совершать нетипичные поступки, если убежден в своей правоте. Лаванда сама так делала, она способна была на многое ради Ингерники, которую воспринимала как свое дитя — порой невыносимое, но нуждающееся в защите, и повода разочароваться не находилось — любимый ребенок креп и хорошел год от года. Какие бы странные вещи не творил Хаино, в его системе ценностей они так же были верны и оправданы. Шпионка желала знать, из каких корней растет дерево, приносящее столь странные плоды, к свету каких истин оно тянется, и на какие убеждения опираются ветви его планов. Занятая восхитительной игрой, Лаванда непрерывно находилась в приподнятом настроении и не замечала бытовой неустроенности, отравляющей жизнь остальным сектантам. Неизвестно, как толковал ее поведение Посвященный, но посиделки за чаем стали превращаться в длинные монологи, в которых Хаино излагал какие-то запутанные философские притчи и непонятные теории (на другие темы развести его не удавалось).

"Ничего", — спокойно улыбалась Лаванда. — "Теперь счет идет в мою пользу. Он признал меня своей, хотя упорствовал почти три года. Впрочем, это нормальный срок для внедрения на такой уровень. Рано или поздно, его прорвет на откровенность. Странно, что он ничего не рассказывает о семье. Или бездарность Сэма его смущает?"

Рядовые сектанты все чаще обращались со своими проблемами к Лаванде (Хаино начинали откровенно бояться), а таинственные гости (некоторые из них приходили к Посвященному в шарфах и масках) забывали прервать разговор при появлении шпионки. Теперь ей стали приоткрываться стратегические планы секты.

— Нашего заморского друга мы можем не дождаться, — сообщал один из тех, кто не пожелал открывать лицо. — Из штаба Зертака сообщают, что островные гарнизоны атаковали неизвестное судно, отказавшееся остановиться для досмотра. И это притом, что шаланды эмигрантов минуют острова едва ли не караванами!

— Профессионалы, — недовольно пробормотал Хаино. — Степень угрозы определили с лету. Тех, кто плывет в шаландах, они отлавливают на берегу.

Задрапированный собеседник Посвященного покачал головой.

— Если так пойдет, создать необходимую для захвата побережья группировку к весне не получится.

— Не получится к весне, получится летом, — отмахнулся Хаино. — У наших заморских друзей нет выбора. Необходимо спланировать компанию в прессе — это помешает жандармерии вывозить эмигрантов с побережья. Критической массы удастся достигнуть за несколько недель.

— Михельсон может не поддаться давлению.

— Тогда этот эпизод ляжет в копилку общественного недовольства! Лояльность общества "надзору" — вот наша цель. Каждая ошибка Михельсона должна вызывать бурную истерику, а посмевшие его поддержать — подвергаться суровой обструкции.

— Мы работаем над этим.

— Плохо работаете.

Увы, на этом месте Лаванда кончила разливать чай и вынуждена была удалиться.

То, что для внутренних ингернийских разборок Искусники привлекают внешних агрессоров, возмутило полковника Килозо до глубины души.

"Ничего святого!!! Слабые и беспомощные, ха! А возвращение, подразумевается, во власть? Правильно их Роланд гонял, жаль что не добил. Увертливые, гады!"

На взгляд Лаванды, в Ингернике жилось просто замечательно, а ей было, с чем сравнивать. В реформации а-ля Хаино страна не нуждалась.

"Надо разобраться, что это у них там за "главная цель". Нечто такое, что одним махом изменит расстановку сил и позволит им творить все, что вздумается. И еще этот артефакт, открывающий дорогу Потустороннему... Такой, как Хаино, его скорее активирует, чем уничтожит. Впрочем, верить сказанному Посвященным — себя не уважать. Мозги узлом завязываются от таких размышлений! Нет, нельзя сейчас уходить".

И Лаванда продолжала заваривать чай, улыбаться Хаино и ободрять сектантов. Настоящий шпион может ждать своего часа десятки лет, но почему-то белая была уверена, что все разрешится намного раньше.

;"Невозможно колебаться на грани до бесконечности. Один раз повезет, а в другой — не вывезет. Да и у "заморских друзей", если это са-ориотцы, столько времени нет. Этот год будет решающим!"

Еще пару месяцев потерпеть беспокойных сумасшедших Лаванда была в состоянии. Заодно, можно было придумать, как вытащить от них Сэма (непутевый родственник Хаино шпионке нравился).

— Ты не пробовал начать жить своим умом? — забросила удочку белая.

Сэм некоторое время колебался между патологической скрытностью и желанием выговориться.

— Ты не понимаешь, о чем говоришь. Он воспитывает меня с детства, с ним невозможно спорить и его нереально игнорировать. Скрыться от него тоже нельзя.

— Почему? — оживилась Лаванда. — Друзей у него сильно убавилось.

— Причем тут друзья? Ты не сможешь понять. Он... просто знает, что ты хочешь и куда пойдешь, даже если этого никто не знает. Не только про меня и не только в мелочах. Из-за этого они все вокруг него и пляшут.

— Гм, — Лаванда сделала себе пометку разобраться с этим прежде, чем покидать гостеприимных Искусников. Мантра "не поймешь, не поймешь" ее не убеждала. Всезнание могло быть умело созданной иллюзией, результатом наблюдательности или тонкой провокации.

"А может, причина глубже. Для того, кто видел короля Гирейна, Хаино слишком хорошо выглядит, значит, он очень сильный маг. Возможности старых волшебников — сложная тема. Нам на курсах вообще советовали избегать контактов с патриархами — повышенная чувствительность, вспышки интуиции и все такое. Даже я иной раз действую по наитию, что уж говорить о нем".

Такие мысли Лаванде не нравились.

"Надо надеяться и ждать. Он не может контролировать весь мир. Рано или поздно реальность сама даст мне удобный способ и повод, требуется лишь его распознать и не упустить. Будем сохранять спокойствие"

И шпионка приветливо улыбалась очередному денежному мешку, притащившемуся к Хаино с двумя телохранителями-измененными. Она не сомневалась, что на этот раз секта будет истреблена до корня, а Посвященный метался по Ингернике, пытаясь убежать от своих следов.

Глава 69

В Финкаун я прибыл под аккомпанемент бесконечного дождя. Зима, что б ее! Контраст с побережьем был потрясающий: после моря воздуха и света — тусклый серый сумрак, многолюдная суета и тяжелый запах большого города. Настроение сразу испортилось.

И дались же мне эти Искусники! Что мне до их тайны? Тьфу на нее! Прочь отсюда, хоть на юг, хоть в Суэссон, там у меня, по крайней мере, свой дом... Воспоминания о покореженных останках мотоцикла немного привели меня в чувства. Отставить панику! Я — краухардец или как? Да у нас под Новый год такая погода еще очень неплохой считается. Не сахарный, не растаю.

Но искушение отложить все расследования до весны было невыносимым.

— Томас, как ты похорошел! — всплеснула руками мисс Фиберти.

Да, глупо отрицать: я просто красавчик. Правда, густой загар на лице и руках делал меня похожим на фермера, но у людей древности это считалось особым шиком. Пусть все видят: вот идет человек, которому хватает денег для поездки на юг.

Я покрутил головой.

— А что, босс никого не прислал?

— Он прислал меня, — мисс Фиберти возмущенно сверкнула очками. — Этот самоуверенный, невыносимый...

— Черный маг, — хмыкнул я и вынужден был прерваться для получения багажа. — Кстати, сейчас я — Эдвард.

— Хорошо, Эдвард.

Очевидно, Ларкес отчалил на то самое совещание, о котором не единожды упоминал Аксель. Предки в помощь! Мне его плотная опека ни в зуб не сдалась. Осталось получить обещанное имущество.

— Где вещи, о которых он говорил?

— В банковской ячейке. Поедем сейчас?

— Нет, сначала закинем шмотки в номер.

Чемодан с упакованным в него зомби начал разъезжаться, грозя превратиться в сумку с хвостом.

У выбранной мной гостиницы имелось только одно преимущество: она располагалась почти в центре старого города. С доступной мне точностью вычислений можно было сказать: вход в сердце "ла-ла-ла" — старое убежище — находился где-то здесь. В остальном, снятый номер был не очень комфортным и для своих размеров слишком дорогим.

Вот теперь можно и поговорить.

— Что у него есть?

— Он забрал твой дневник...

Это ожидаемо.

-... и содержимое тайника твоего папы!

А вот это удар.

— Как он его нашел?!

— Заметил, когда доставал дневник. Там было какое-то неснимаемое заклятье.

Гм. Никогда не слышал о таких. Век живи — век учись.

Так состоялся мой первый в жизни визит в банк (всевозможные платежные офисы — не в счет). Впечатлило. Небольшое здание было так плотно напичкано Знаками, периметрами и печатями, что становилось непонятно, кто позволил разместить его посреди города, и как столь разнородные проклятья между собой не ссорились. А я-то посмеивался над магами-"стражевиками", мол, заторможенные типы без фантазии! Скорее уж — отмороженные. Лично я не представлял, как можно последовательно наложить такие структуры, а, сплетая подобное за раз, можно и надорваться. И это — пошлый городской банк! Казалось бы, причем тут "ла-ла-ла" — артефакт, занимающий полмира. Вот я его найду и буду делать с ним — что?

Служащий выложил длинный бронированный пенал на столик и удалился. Под стальной крышкой обнаружились мой дневник, потертый футляр в две ладони на цепочке и сложенный вчетверо листок бумаги.

Я немедленно запустил дрожащие от жадности пальцы в загадочную коробочку. Внутри лежала пластинка словно бы из цветного стекла, покрытая сложным геометрическим орнаментом, но чувства подсказывали — эта вещь имеет одну природу с големами и выползнем.

Здравствуй, "ла-ла-ла"! Папа, ты сволочь.

— Ты знаешь, что это? — мисс Фиберти привстала на цыпочки.

— Я думаю.

Из всего, описанного Салемом, штукенция лучше всего подходила под "ипон пропуск не поймешь, от чего (свистнут Лорри у кого-то из медиков)", только в "Слове" не говорилось про футляр и цепочку.

Чем больше я вертел в руках артефакт, тем сильнее росло мое удивление. Пластинка ждала прикосновения, тонкой вибрации ауры какого-то определенного человека. Очень хитро, если не давать эту штуку в руки волшебнику — я четко видел управляющие структуры и мог активировать их, не касаясь чувствительных элементов (а белый маг просто сымитировал бы нужный сигнал). Парадокс: пропуск был защищен магией, но не от магов.

Листок бумаги содержал сообщение от старшего координатора. Ларкес возвращал мое имущество без всяких предварительных условий и совершенно бесплатно. Это меня беспокоило: черный маг — альтруист лежит за гранью моих представлений о добре и зле. Что же он от меня хочет? Где-то непременно есть подвох.

— Искать надо, — резюмировал я.

— Что?

— Дверь. Это — ключ. Раз есть ключ, должна быть и дверь (для коробки он слишком крупный). Наверняка папаня ей часто пользовался, если держал эту штуку под рукой.

Что может быть лучше: оборудовать семейный тайник в коридорах "ла-ла-ла" и оставлять имущество под охраной неспящих големов! То есть, вполне возможно, что с интересующей меня тайной в моей семье работали на протяжении поколений. И почему я обо всем узнаю последним?

— Гм, — произнесла мисс Фиберти и я мог понять ее сомнения.

Даже если ограничить поиски старым Финкауном, задача будет на века. Мало ли куда мог пролезть черный маг!

Начать я планировал с прежнего места работы и всерьез рассматривал способы проникновения в Дом Короля, но хитроумная мисс Фиберти навела справки и выяснила, что во времена папиного правления резиденция НЗАМИПС располагалась в другом месте.

— Поначалу они сидели в казармах королевской гвардии. По описанию — сущие бараки, когда их снесли, никто не плакал.

Опа!

— Идем смотреть.

На месте предполагаемого кабинета отца находился мост и перекресток на восемь направлений. Я три раза перешел его в самом неудобном месте, вызывая гудки клаксонов и ругань водителей. Никаких тревожных ощущений не возникло.

— Слушай, а может книги под Бриллиантовой руной были? Впрочем, нет, Ключ это не объясняет...

— Трассу наверняка обследовали "искатели", — поджала губы мисс Фиберти. — Никаких скрытых проклятий тут быть не могло.

Похоже, след оказался тупиковым. Следующим пунктом шел осмотр местных подземелий.

— Ты как хочешь... э-э... Эдвард, но я туда не полезу, — заявила моя компаньонка. — Там сплошная канализация. Возможно, твой папа имел более крепкие нервы, но у меня астма!

Нервы — пофиг, важно, что я не мог представить себе боевого мага, шлепающего по нечистотам. Даже если изначально вход в тайник располагался там, его должны были заменить удобным, чистым подходом.

Карту городских катакомб архив не выдавал — эти сведения находились в сфере армейских интересов. Ах, да, мы же, вроде как, в состоянии войны с империей! Почему у всяких козлов свербит именно тогда, когда я собираюсь что-то сделать? Поубивал бы.

Загадочный пропуск жег мне карман. Я был близок к тому, чтобы бродить по Финкауну день и ночь, тыча его во все щели. Так и умом тронуться не долго! Если бы Ларкес был в городе, я попытался бы выяснить, не ходил ли за папаней личный куратор, а так оставался последний шанс — мой незнакомый дядя. Если тайник действительно был семейным, то кому, если не старшему сыну, знать о нем? Плохо только, что делиться придется (это если он не растащил уже все и вся — специалист по сейфам вполне мог обойти древнюю защиту и безо всякого пропуска).

Я целый вечер медитировал, вспоминая адрес и телефон ближайшего родственника (позволять Четвертушке рыться в отчетах салемских братчиков мне отчаянно не хотелось).

Позвонил после обеда, рассчитывая, что сытый дядя будет добрее. Как же, как же!

— Здравствуйте! Это Ральф Тангор?

— Ну, допустим, — недружелюбно буркнула трубка.

— Я Томас, сын Тодера. Мне хотелось бы поговорить с вами о тайнике, который наше семейство имело в Финкауне...

Договорить мне не дали.

— Не знаю, кто ты такой, — злобно зашипел добрый дядюшка, — но если ты или твои дружки еще раз вздумаете доставать меня этим склепом, я вас там и прикопаю. Понятно?

— Сам дурак! — спокойно ответил я и повесил трубку.

Похоже, не одного меня в семействе бортанули.

Однако район поисков сужается — кладбищ в Финкауне было не так уж много. В том числе и наше фамильное, а еще точнее: кладбище краухардского клана Тангоров, от моей семьи там лежало только двое. Склепов потомственные колдуны не строили, зато надгробия семейства занимали целую аллею. Простые прямоугольные плиты выглядели нарочито массивно, но, уверен, большинство из них скрывало под собой только урны с прахом — обычная картина гибели черного мага.

Снова сходил туда и хорошенько осмотрелся. Этакий маленький уголок Краухарда — сплошь знакомые фамилии.

— Вот ты в людях разбираешься, — мисс Фиберти по-прежнему таскалась за мной, — скажи, куда здесь можно было пойти, чтобы это не вызывало удивления?

— К могиле Арака, — пожал плечами моя спутница. — Это же кладбище новой династии.

— Айда туда!

Над могилой знаменитого краухардца потомки выстроили небольшой круглый мавзолей, который не притворялся, будто покойный находится здесь целиком — предметом поклонения служила круглая тумба. Вокруг плиты с изображением языков пламени стояли удобные, хотя и каменные скамейки. Я устроился на одной, мисс Фиберти — на другой. Ничего не происходило.

Логически рассуждая, это — не единственный погост в городе. Но, если бы папаня регулярно таскался по могильникам, у его коллег возникли бы вопросы, а тут — дела семейные. Вот уже двадцать лет кладбище числилось мемориальным (дед был едва ли не последним, кого здесь похоронили), но попыток обрезать и застроить лакомый кусочек земли не предпринималось — черных магов у нас побаивались, даже мертвых. То есть, со времен Арака здесь никто не пытался рыть глубже, чем на два метра. Площадка просто идеальная, но при этом ничего, хотя бы отдаленно напоминающего подземелье выползня, мне на глаза не попадалось.

— Чего-то не хватает.

Мисс Фиберти тактично промолчала.

В итоге, поиски "ла-ла-ла" стали сниться мне даже ночью.

Где эти сукины дети могли спрятать вход?!! Прочесал весь старый город три раза, попал под дождь, промок и обозлился. Зима, что б ее, Новый год на носу! Сейчас сыро, а потом снег пойдет — вообще ворожить станет невозможно. Вернется Ларкес и я, как кретин, буду объяснять ему, что дела откладываются до весны. Оставался последний выход: обшаривать местность поисковыми проклятьями квадратно-гнездовым способом. Допустим, новую трассу можно исключить — там и без меня стадо колдунов топталось, а вот склеп Арака обследовать стоит.

Подумав, я решил не извещать о своих намерениях НЗАМИПС (как-то двусмысленно звучит — некромант хочет поворожить на кладбище). Тем более что никаких проблем кроме нарушения пресловутой техники безопасности не предвиделось: искательство — интуитивная способность всех черных, а если при ворожбе проявить фантазию, то проклятье будет бить метров на пятьдесят сквозь землю, как хороший прожектор. Да, магию творцы "ла-ла-ла" могли замаскировать, да, сверху могли все застроить, но шахту, поднимающуюся к поверхности из глубины, полностью спрятать невозможно.

Сказано — сделано.

Я упаковал все необходимое для ворожбы в заплечный мешок (благо забубенной сложностью проклятье поиска не отличалось) и отправился на кладбище. Днем.

Мисс Фиберти выражала оправданное сомнение:

— Э-э... Эдвард, тебе не кажется, что жандармы арестует тебя как минимум за хулиганство?

Но черного разумными доводами было не пронять, к тому же, я спешил.

— Пока я буду что-то согласовывать, ляжет снег и работать с пентаграммой без спецсредств станет невозможно. А кто мне их даст? И потом, о папином тайнике узнает туева хуча народу. Дядька Ральф, наверняка, захочет долю, а с какой стати? Он мне даже не помог. Нет, сделаем все тихо и быстро.

Мой план был предельно прост: вечером захожу, прячусь среди могил, ночью — колдую, а утром ухожу, как ни в чем не бывало. Красота! Всеми возможными методами сокрытия ворожбы я владел в совершенстве, да и кому придет в голову искать следы пентаграммы посреди кладбища?

Весь день было ясно и морозно, а под вечер на город наползла тяжелая хмарь, что меня тоже устраивало. Я прошел через центральные ворота прямо со своим мешком, и никаких вопросов это не вызвало (черный!). Избежать внимания редких посетителей оказалось не сложно — ранние сумерки скрыли меня от посторонних глаз. Целый час после закрытия я добросовестно изображал статую, а потом решил, что — пора.

Откуда мне было знать, что прошлой ночью кто-то пытался разворотить мавзолей Арака, и теперь небольшой коллектив кладбищенских сторожей усилили нарядами жандармов?

Я, как честный колдун, выбрал для ворожбы пересечение двух главных дорожек (ровно, просторно и следы быстро затопчут), разложил посеребренную столешницу (купленный у антикваров прибамбас для бытового волшебства) и начал расчерчивать полноценный Знак с Якорем и накопителями. Дальше разметки основных линий дело не зашло — в кладбищенской тишине раздались неторопливые шаги. Я прислушался и осознал принеприятный факт: местные сторожа решили сделать обход подведомственной территории. Вот ведь ответственные не в меру! Придется переползать в какой-нибудь боковой проход.

Сборы заняли время — нужно было упаковать ценные снадобья практически на ощупь и при этом их не перепутать. Закончив, я оглянулся проверить, не забыто ли что, и похолодел. За день мраморные плиты промерзли, и влажный городской воздух лег на них толстым слоем инея. Как я мог не заметить, что он хрустит у меня под ногами?! Теперь в косом свете фонарей мой путь был отмечен четкими черными следами.

Спокойно! Ну, кто же будет ночью на кладбище смотреть под ноги? Стараясь не шуршать и не скрипеть, я зашел сторожам в спину и принялся ждать. Увы, среди них идиотов не оказалось: в месте, где наши пути пересеклись, патруль остановился, послышались возбужденные голоса, замелькали лучи потайного фонаря. Я не стал дожидаться, когда они сделают круг почета и обнаружат результаты моей возни с мелками. Сваливать надо! Фиг с ним, с тайником, свобода дороже.

Про идею заночевать на кладбище можно забыть — возбудившиеся охранники до утра будут шарить по могилам. Будь проклята спешка, из-за которой я не подготовил ни одного приличного пути отхода! Надо было, хотя бы, ограду проверить — где она ниже, где удобней через нее перелезть.

Задним числом затея с ворожбой посреди города казалась мне сущим помешательством. Общаясь с боссами, я как-то подзабыл, что значит для черного нарушить закон. Сейчас мне это напомнят... В том, что Ларкес за меня вступится, я практически не сомневался, но последний раз мои невинные шалости окончились пятью годами контракта с НЗАМИПС, и Сатал меня к этому тоже так ненавязчиво поощрял. Знал же, что благотворительность черных — странный сказочный прикол!

До ограды было уже рукой подать, что меня остановило, не знаю — то ли интуиция, то ли Шорох что-то такое почуял, несмотря на обилие магии вокруг — но идти вперед вдруг резко расхотелось. Я стоял между могилами, прислушиваясь к далекому городскому шуму и пытаясь понять, что меня беспокоит. Впереди раздался скрип, словно кто-то переступил с ноги на ногу. Засада! Тихо-тихо разворачиваемся и ходу отсюда. Мой маневр немедленно разгадали, "Уходит!" азартно вскрикнул молодой голос, и погоня сорвалась с места в карьер.

Короля вам в печень!!!

Я мчался по кладбищу, уже не заботясь о следах и не пытаясь затаиться. Ну, нет во мне таланта к пряткам! Оставалось положиться на быстроту ног и попытаться оторваться от преследователей, сделав круг. К несчастью, ребята в засаде сидели горячие и бежали они налегке, да и с планировкой погоста (в отличие от меня) не поленились ознакомиться. Меня уверенно отжимали от ограды.

А еще мне целитель напрягаться не велел...

Я решительно свернул на знакомую аллею (хоть какая-то фора!), зайцем проскакал по надгробиям и юркнул между купами побитых морозом хризантем. Ну, предки, теперь действительно выручайте! Не получается бесшумно ходить, буду ползать. Медленно, на карачках я двинулся между оград и цветов, надеясь, что в заплечном мешке ничего не звякнет. За моей спиной загонщики перекликались со встречной группой, организуя прочесывание окрестностей.

Нужно действовать резко или тихо склеить ласты — пусть берут. Найти убежище. Увы, ни облетевшие деревья, ни аккуратные надгробия возможности спрятаться мне не предоставляли. Помнится, когда я плевал в потолок мавзолея Арака, меня еще удивили такие каменные полки между колоннами, мол, какой маньяк их туда затаскивал. Точно! Если уж там найдут, то везде найдут.

От аллеи Тангоров до цели напрямик было рукой подать — короткий бросок через кусты или пробежка по небольшому скверу с пересохшим фонтаном. Шуршание веток неизбежно привлекло бы внимание врага, поэтому я выбрал дорожки. Пять минут тыкался в темноте об скамейки и непонятные ограждения, костеря местный персонал. Нежитей не боятся!!! Гуще фонари надо было ставить, гуще! Попутно выяснилось, откуда сквер — здесь был выход скальной породы, могильщики поленились долбить ее ради дохлых колдунов. Я решительно полез по камням — времени оставалось в обрез.

И тут мне стало очевидно, что центром кладбища была вовсе не могила Арака. Усыпальницу знаменитого краухардца пристроили к гораздо более интересному для предков объекту — этой самой скале, половина из которой не была камнем в прямом смысле этого слова. Подо мной был материал голема, сомкнувшийся в плотную, неразличимую в темноте массу.

Я подавил желание наколдовать светлячок (только отпечатка моей ауры здесь не хватает!) и полез в мешок в поисках спичек (да, ношу с собой! Зажечь свечи я способен и так, но подстраховаться никогда не мешает). Азарт пересилил все резоны, пламя серной спички дрожало под моими пальцами, открывая обычный серый базальт. Изведя целый коробок, я определил находку как плоский камень трех метров в диаметре без видимых отметок.

Преследователи перекликались в сквере, в мавзолее Арака тоже кто-то негромко разговаривал (вряд ли мне позволят лазить там по колоннам). Техника безопасности летела к Шороху. Я вознес мысленную молитву неизвестным богам и разбудил знаки на стеклянной пластине. То, что казалось камнем, вскипело и прогнулось вниз, подобно капле меда. Через мгновение я сидел в темноте, тишине и холоде где-то во чреве гор. Темнота пахла полынью.

А спичек-то у меня больше и нет.

Колдовать в непонятном месте показалось мне глупой затеей, на чувство времени полагаться не приходилось. Я принялся считать в уме, подражая метроному, и не останавливался, пока не дошел до двадцати тысяч (вот когда понадобились навыки медитации!). Потом снова активировал ключ.

Древнее устройство вынесло меня на поверхность. Преследователи ушли, небо на востоке серело, но до рассвета было еще далеко. Немного осовевший от обилия впечатлений, я отправился к выходу с кладбища по кратчайшему пути и тупо перелез через ворота.

Глава 70

Это был один из немногих случаев, когда расширенное заседание министерского Круга состоялось вне замка Деренкорф. И Ларкес знал, почему: помещения крепости спешно оборудовались защитой от летучих ядов и зачарованных диверсантов, а вот учебный центр НЗАМИПС северно-западного региона (тот, что под Дрейзелом) к новым угрозам оказался готов если не полностью, то намного лучше. Собирать столько ответственных лиц в любом другом месте было бы преступлением.

И вот теперь Ларкес с тихой гордостью приветствовал гостей (особенно — черных). Что может быть лучшим доказательством его способностей как старшего координатора региона, чем проявление такого доверия?

Подбор участников заседания был необычным. Оно, вроде бы, и понятно — Ингерника давно уже не находилась с кем-то в состоянии войны, но логики Ларкес не улавливал, и это заставляло его то и дело пробегать пальцами по левому лацкану пиджака, демонстрируя знающим людям свое неумение. Понятно, когда за одним столом сидят главы силовых министерств, шеф жандармов, главный цензор и представители армейского командования (они почти всегда собирались в таком составе). Худо-бедно можно объяснить присутствие министра Целительных практик (его подчиненные сплошь военнообязанные), к министру Алхимии и ремесел тоже наверняка возникнут вопросы. А вот что тут делать Курту Дайхангу, министру Общественного воспитания? Если только его ведомство, опекающее не только школы и приюты, но и тюрьмы, не решено считать, в некоторой степени, силовым. Появление в такой компании Алии Саванти, министра Общественных благ, вообще стало для Ларкеса полной неожиданностью. Единственная белая среди министров вообще не имела в своем подчинении вооруженных людей, правда, лидировала по количеству работающих на нее эмпатов.

"Может, правительство решило показать са-ориотцам цирк? Или — увековечить прошлогоднюю победу в бронзе".

Но господин Михельсон происходящему не удивлялся и Ларкес решил во всем подражать начальству. Заседание началось в третьем часу дня с доклада шефа министерских аналитиков, Филиппа Олемана.

-... таким образом, сочетание прямых измерений и данных, полученных при помощи инструментального контроля, позволяют заключить...

Ларкес почти не слушал докладчика — то, что мистер Олеман имел сообщить министерскому Кругу, старший координатор благополучно вычислил сам. Частично — из сообщений собственных подчиненных, частично — из сведений, полученных от генерала Зертака в обмен на несколько услуг, а кое-что узнал от Акселя, неожиданно помирившегося с Тангором. Очень показательно. Последнее время сильные черные гораздо охотнее общались друг с другом, а те, кто послабей, старались пройти ритуал Обретения Силы и записаться хоть в "чистильщики", хоть в "надзор". На взгляд Ларкеса это было плохим знаком.

"Все маги чувствуют нависшую над миром тень. Белые кучкуются вокруг всевозможных школ и Церкви, а черные предпочитают силовые структуры. Интересно, будет ли наше Зло таким же, как Зло И'Са-Орио-Та?

Пока выводы группы министерских аналитиков, заново набранных после разоблачения Леона Хаино, полностью совпадали с его умозаключениями.

Основная масса эмигрантов из Арангена осела в трущобах городов северо-восточного и центрального региона, вызвав всплеск преступности и появление пары энергонасыщенных нежитей. Вопреки уверениям отдельных эмпатов, вырвавшиеся из кабалы крестьяне возвращаться на пашню категорически не желали. Жандармерия и НЗАМИПС делали все возможное, чтобы предотвратить вовлечение таких масс народа в криминальную деятельность: нуждающихся проще было накормить бесплатно, чем потом содержать на каторге.

"А еще лучше — найти им занятие, все равно какое, лишь бы дурью не маялись"

Плотно опекаемый армейскими экспертами Аранген медленно возвращался к нормальной жизни. Через прозрачную границу с Каштадаром в обезлюдевший район массово эмигрировали черные с сопредельных территорий — беспокойное и нахальное племя. Среди них попадались и бывшие арангенцы, проданные втихую заграничным колдунам, на попытки землевладельцев восстановить свои права в регионе они реагировали крайне агрессивно.

"Поздно на фому солью сыпать! Теперь бонзы смогут вернуться в Аранген только на плечах экспедиционного корпуса, а послать того же Зертака, по определенным причинам, правительство не сможет. Путь губернатора в Краухард стажироваться отправляют — картина скоро будет один в один".

Ларкес терпеливо ждал, пока собрание осознает некое противоречие, делающее положение Ингерники весьма шатким — он был хорош в анализе, но не всегда умел доходчиво объяснить его результаты.

-... еще по крайней мере несколько лет...

"Количество регистрируемых потусторонних феноменов все еще растет, хотя и не так быстро — мы близки к максимуму. Или к насыщению? Если Аксель прав и годы спокойствия — результат запрещенного ритуала, сильного улучшения ситуации можно не ждать"

Мистер Олеман невзначай нашел глазами Зертака.

"Вот оно!"

Ларкес сел ровнее — разговор переходил на практические вопросы.

-... в самом ближайшем будущем карантинные феномены займут до трети территории империи, не считая ее островной части...

"Карантинные феномены — нежити, которых боевые маги не в состоянии уничтожить, не смотря ни на какие жертвы, в Ингернике про них уже начали забывать. Ведьмина плешь, разрастающаяся до размера нескольких округов, водоемы, загустевшие от Черных прядей, безобидные чарики, сбивающиеся в шар до трех метров диаметром, который при этом еще и способен летать. Таких монстров людям остается только морить голодом — лишать доступа к жертвам, а для этого надо, чтобы было, куда уйти. И не на год — на несколько десятков лет. Подумать только! Если бы не Тодер, после Реформации мы могли бы осесть в И'Са-Орио-Те".

-... два-три года...

"Это если имперская элита до последнего будет удерживать контроль над страной. А если они рванут на острова в надежде отсидеться, коллапс произойдет года через полтора"

— Таким образом, — подытожил мистер Олеман, — главной угрозой безопасности Ингерники, на данный момент, является массовая миграция граждан И'Са-Орио-Та.

— Почему бы нам не принять у себя этих несчастных? — подала голос госпожа Саванти.

— При всем моем уважении, население целой страны в Ингернике не поместится, — насупился Олеман. — К тому же, есть нюанс: основная масса жителей И'Са-Орио-Та с детства отягощена заклятьями подчинения. Это означает, что прежние господа могут заставить их совершить любое преступление, причем, нашей пропаганде и уговорам они просто не поверят. Мы не вправе так рисковать жизнью сограждан!

— Я все равно не вижу никакой проблемы, — а это уже господин Дайханг. — Вы только что сообщили, что империя испытывает сильный дефицит заклинателей. Обычные люди, сколько бы их ни было, не смогут противостоять нашей армии. Любые волнения закончатся не начавшись!

— А вот тут мы упираемся в ограничение, существование которого, на первый взгляд, не очевидно, — выдохнул мистер Олеман.

Теперь на черных он старался не смотреть — очень трудно обсуждать недостатки боевых магов в их присутствии.

— Наши доблестные армейские эксперты готовы противостоять любому врагу, придет ли он из-за границы или из-за Грани. Если потребуется, они отдадут ради победы жизнь и это не просто красивые слова. Но не задумывались ли вы, господа, почему боевые маги никогда (подчеркиваю — никогда!) не используются в работе жандармерии, против заведомо слабого противника — обычных людей? Я прошу прощения за свою резкость, но наверняка все присутствующие знакомы с древним суеверием относительно того, что черный, вкусивший крови, превращается в зверя. Предки были наблюдательны: существуют некие психологические барьеры, позволяющие наделенному особым могуществом человеку не конфликтовать с обществом, и при насилии над беззащитной жертвой они рушатся. Маги подразделения, участвовавшего в битве при Ортау, сейчас находятся под пристальным наблюдением эмпатов и его результаты не утешительны — нарушения социальной мотивации налицо. А ведь эти черные истребляли солдат, пусть и не способных оказать сопротивление! Что будет, если армейским экспертам придется действовать против безоружного населения, обезумевшего от заклинаний?

— Парням просто снесет башню, — проворчал Зертак. — Они станут неуправляемы.

Ларкес молча кивнул. Ему приходилось видеть осовевших от безнаказанности колдунов, да хотя бы в том же И'Са-Орио-Те.

"Неприятное зрелище. Ни малейшей попытки к самоконтролю, совершенствованию навыков, конструктивному сотрудничеству. Полнейшая деградация. Словарный запас, годный лишь для выражения собственных желаний, в случае малейшего недовольства — файербол. Хорошо хоть живут такие выродки недолго — черному Источнику плевать на амбиции владельца".

Перспектива сгореть в объятьях собственной магии, на взгляд Ларкеса, была достойной карой за беспечность.

Господин Михельсон постучал по столу — ему не нравилось, что дискуссия началась раньше времени.

— Вероятно, мистер Олеман, ваша группа готова выдать некие рекомендации?

— Да, да, конечно, — докладчик прокашлялся. — Наиболее выгодным с точки зрения Ингерники было бы помочь И'Са-Орио-Ту решить свои проблемы на месте и тем предотвратить миграцию. Заплатить премиальные сотне "чистильщиков", занимающихся своей работой, дешевле, чем заниматься ликвидацией последствий войны. К сожалению, власти империи не желают прислушиваться к голосу разума.

"Еще бы! Это же равносильно оккупации"

— Другим выходом являются превентивные рейды на сопредельную территорию, призванные уничтожить транспортные средства противника. Причем, первую операцию следует провести до окончания сезона штормов, характеристики наших новейших кораблей позволяют это сделать.

Идея понравилась всем. Господин Михельсон поощрительно кивнул.

— Каков в этом случае наш план?

— Переброску сил к западному побережью следует начать немедленно. К участию в операции привлекать только корабли с паровыми двигателями и металлическими корпусами, это позволит экспедиции не зависеть от ветра и избежать главной опасности прибрежных вод Са-Орио — смеси плавучих водорослей и ракушек, взбаламученных штормом. Поскольку целью атаки станут не мощные береговые укрепления, а стоящие на рейде суда (большей частью — деревянные), для выполнения задачи эскадра разделится на небольшие группы из двух-трех кораблей. Сама атака будет осуществляться сочетанием боевой магии и алхимических средств — катапульт с зажигательными снарядами. По нашим данным, в бухтах восточного побережья сейчас сосредоточены до девяноста процентов всех судов империи водоизмещением больше тонны. Их уничтожение позволит считать угрозу массовой миграции не актуальной.

— Но куда денутся все эти люди? — печально вздохнула госпожа Саванти.

"Белая в своем репертуаре!"

— Останутся в империи, — нервно улыбнулся Олеман. — Где мы сможем им помочь, если их правительство будет более сговорчивым.

— Хороший план, — одобрил господин Михельсон. — Мы готовы выслушать его более подробно.

Мистер Олеман взбодрился.

— Для организации регулярных рейдов к берегам империи наиболее удобны Внешние острова...

И тут докладчик осекся, взглянув на генерала Зертака: боевой маг сидел прямой, как палка, и сильно сбледнул с лица.

— Э-э... Господин генерал? С вами все в порядке?

— Он вспомнил, — вежливо пояснил Ларкс.

Губы Зертака шевелились в беззвучных ругательствах.

— А конкретней, — нахмурился министр.

— Что на Внешних островах сейчас находятся полторы тысячи армейских экспертов и всего четыре куратора, — сухо улыбнулся координатор северо-запада. — Причем к каждому гарнизону прикреплены минимум два паровых катера. Они всю зиму наблюдали за толпами ломящихся в Ингернику са-ориотцев, естественное любопытство должно было заставить их поговорить с беглецами. Так что, о ситуации по ту сторону пролива они уже знают.

— Если до них допрет... — прохрипел Зертак.

— ... что за проливом лежит земля, которую никто не защищает, соблазн, скорее всего, окажется слишком велик. Самые предприимчивые группы отправятся на другой берег за добычей, а дальше начнется именно то, что описал нам уважаемый Олеман, — подытожил Ларкес.

"Просто обыватели увидят сразу готовый результат"

— Следует немедленно запретить...

— Запретить черным? Проще сразу листовки раздать. Тогда к армейским присоединятся еще и цивильные маги. Собственно, процесс наверняка уже пошел.

Вот над этой-то дилеммой Ларкес и ломал голову весь последний месяц. Боевые маги Ингерники — основа военной мощи страны и опора гражданской безопасности — грозили превратиться в ее могильщиков. С таким трудом созданное доверие и ростки новых традиций, более вдумчивых и рациональных, могли быть растоптаны табуном стереотипов.

"Запретить — нельзя, отгородиться тоже. Объяснить обывателям, что буйные колдуны — жертвы войны, будет очень сложно. А у нас еще и Искусники..."

Сектанты будут просто без ума от такого подарка — они всегда утверждали, что черных надо водить в цепях, как ярмарочных медведей. Дальше — бунт армии, дробление страны и магический коллапс. Ларкес видел только один приемлемый выход из положения — зачистить восточное побережье империи под ноль, а потом ликвидировать участников операции.

— Спокойно!!! — господин Михельсон встал, воздвигся над собравшимися, подобно грозному божеству (министр умел произвести нужное впечатление). — Если бардак нельзя предотвратить, нужно его организовать и возглавить! Предлагаю отобрать наиболее ответственных командиров и намекнуть им на возможность обогащения (неофициально). Главное условие — наличие в группе гражданского куратора. В отсутствии свидетеля группа будет обвинена во всех грехах, совершенных на сопредельной территории, без дополнительного следствия, и наказана по ингернийским законам.

— Такой подход они способны понять, — пробормотал Зертак.

— В Краухарде черные сами разбираются с ренегатами, чтобы избежать внимания властей, — вставил Ларкес. Его мысль напряженно работала. — Поставленная в такие условия, боевая группа способна к самоограничению.

— Но что скажут власти И'Са-Орио-Та? — всплеснул руками мистер Олеман.

— Мы, кажется, только что договорились, что империи осталось жить три года. Пусть получат свою помощь явочным порядком, так сказать. Благодарить не обязательно.

Глава 71

Утром я, весь из себя гордый, повел мисс Фиберти показывать найденную диковинку. Фига! Все кладбище было оцеплено полицией, и посетителей заворачивали у ворот.

— Да у меня здесь дедушка!!!

Но жандармы остались глухи к негодованию черного мага. Смелые.

Мисс Фиберти осторожно взяла меня за локоток.

— Эдвард, а не тебя ли они до сих пор ищут?

Ха! Вот это тормоза.

— Не знаю, не знаю, — поджала губы моя компаньонка. — Как думаешь, собаки у них есть?

Мы плавно развернулись и свалили оттуда, потому что собаки — существа без фантазии. Где унюхают, там и будут искать. При этом я сам чувствовал себя бобиком, у которого изо рта вынули бутерброд.

— Мне надо туда!!!

— Держи себя в руках. Через неделю они успокоятся и снова начнут пускать посетителей.

— Угу. С киркой, фонарем и веревкой?

— Гм.

Вот именно, что "гм". Мне нужно было не просто попасть ко входу в тайник, но и принести инвентарь. Кто знает, что может потребоваться в подземелье? К тому моменту, когда власти НАСТОЛЬКО успокоятся, я могу попасть на кладбище уже как клиент.

— Вот что: не может быть, чтобы вход был единственный. К тому же, он слишком узкий и глубина не сто метров — зуб даю.

А ведь Салем вывел из-под земли кучу народу.

Мисс Фиберти дернула бровью — про "ла-ла-ла" я ей пока не рассказывал.

— Что это, Томас?

О, мы серьезны.

— Одно древнее сооружение, я сам про него недавно узнал. Мировая Ось, что б ее!

— Обещай, что возьмешь меня с собой.

— Но, Клара...

— Обещай, тогда подскажу.

— Обещаю!

Мисс Фиберти печально посмотрела на меня из-под очков.

— Ну, мамой клянусь!

— Надо взять в магистрате карту водных горизонтов. Грунтовые воды — вечная проблема любых подземелий.

— Гениально!

За требуемым документом отправилась мисс Фиберти, как самая обаятельная, а я занялся купанием зомби (еще один мой сюрприз). Рулон тонкой кальки, стоивший нам пятнадцать крон, я рассматривал вдумчиво и не торопясь. В отличие от застройщиков, меня интересовали те места, где глубокой воды нет.

— Гм.

— Минимум три подходящих района. Мой, на территории Академии Эмпатов и на городской свалке, причем в Академии — самый большой.

— Раньше там располагалось святилище, считавшееся входом в Нижний мир. Его охранял орден Небесных рыцарей, ставший одной из причин Падения Гирейна. Я специально рылась в библиотеке после разговора с антикваром — их эмблемой был профиль парящей птицы, самое близкое к "крылышкам на звездном фоне" из того, что есть в геральдике. Правда, после упразднения ордена, никаких потусторонних врат не нашли.

Я хмыкнул.

— Понятно, понятно. Но на небеса меня не пустят — рылом не вышел, придется через помойку лезть.

А это была именно помойка (место, куда мисс Фибети с ее астмой попасть не светило) и то, что ее окружал совершенно неуместный в центре города лес, уже о многом могло сказать знающему человеку (что же тут творится летом, если даже склады поблизости строить не решаются?).

Мисс Фиберти погрустнела.

— Не огорчайся, Клара! — ее помощь могла мне еще пригодиться. — Все равно первый раз я буду только осматриваться. Боевой маг должен идти в подземелье первым и разведывать безопасный путь, так всегда делают. Потом мы вместе все там осмотрим.

Она немного успокоилась, а я глубоко вздохнул и тут же осознал свою ошибку — дышать нужно было через рот, мелко-мелко. Ограда помойки еще даже не показалась из-за деревьев, но присутствие этого чудесного места уже ощущалось вполне.

По мере приближения к цели моя решимость стремительно иссякала. Скажем прямо: если бы ни мисс Фиберти, ожидавшая от своего героя подвигов, я наплевал бы на любимую тайну Искусников ядовитой слюной. Удовлетворение любопытства не стоит таких жертв! На ветках сыто каркали вороны, но хоть мух по зимнему времени не было. В конце пути, словно надругательство над здравым смыслом, меня встречали шикарные кованые ворота с начищенной (а может и позолоченной) медной вывеской. Впрочем, выяснять, как официально называется эта помойная куча, у меня не было не малейшего желания (предприятие чего-то там). К Шороху!

Впустили меня без проблем и охотно указали направление на домик директора. Шик кончился сразу за оградой. Вдоль дорожки рядами тянулись длинные бурты гниющих отбросов, стыдливо прикрытые вощеными полотнищами. Сразу скажу: работа в "Биокине" и общение с Йоханом не подготовили меня к тому, что я обонял — над помойкой висела Вонь с большой буквы. Несмотря на зимнюю пору, воздух был теплым и влажным (и смрадным), в неглубоких канавах поблескивала беловатая жижа. Сразу за буртами (тоже рядком) располагались покрытые зеленой плесенью сараи с длинными трубами, отданные во власть природникам, тут же под навесами громоздились цилиндры устаревших бродильных чанов (куда же без них!). Помойка окружала это место со всех сторон.

Дальнейший путь я решил спросить у кого-нибудь из персонала. Долго стоял перед дверью в плесневелый сарай, не решаясь прикоснуться к покрытой изумрудными разводами ручке. Меня спасло появление одного из местных — мага-природника (я теперь узнаю их по глазам) — он вышел навстречу, держа в руках большой жестяной лоток с чем-то белым и шевелящимся.

— Здравствуйте!

— Правда? — удивился он.

— Если хотите, можете заболеть, — разрешил я.

— Э-э... И вам всего хорошего!

М-да, персонал здесь соответствующий.

— Как мне найти директора?

— Вон там, — белый энергично взмахнул лотком, едва не обдав меня его содержимым.

— Спасибо.

Повелитель помойки гнездился в аккуратном кирпичном домике. Жизнерадостный розовощекий толстячок пил кофе и заедал его бутербродом с мясом и зеленью (меня замутило). На столе перед ним лежали проспекты фирмы "Биокин" с выкрашенными в веселенькие цвета бродильными чанами.

— Интересуетесь нашей продукцией? Я сотрудничал с "Биокином" при создании этих малюток.

Директор подскочил и протянул мне руку (черному!), в другой он по-прежнему сжимал бутерброд. Совсем они здесь одурели.

— Мистер Блох, к вашим услугам! Они действительно так хороши, как здесь пишут?

— Даже лучше. Свирепая конструкция! Но обязательно заказывайте установку и наладку.

Мистер Блох мечтательно улыбнулся.

— Одна только упрощенная процедура очистки стоит того, чтобы заменить наших монстров.

Я был с ним отчаянно согласен, хотя в таком месте, как это, преимущество может оказаться незаметно. Как мне получить от мистера Блохи разрешение копаться в его гнилой вотчине без помех и свидетелей?

— Вы являетесь представителем фирмы?

— Нет, теперь я веду новый проект, — тут меня посетило вдохновение, — контроль над запахами.

Брови директора помойки удивленно поползли вверх.

— Разве такое возможно?

— Конечно. Хотя пока что не в промышленных масштабах. Например, можно полностью защитить от проникновения посторонних ароматов небольшое помещение, при этом движение чистого воздуха сохранится.

Глаза мистера Блоха заблестели от вожделения.

— Да, это было бы...

Все, теперь он — мой.

— Я бы мог устроить вам такое, в индивидуальном порядке (понимаете, исходный патент принадлежит армии), если вы позволите мне провести на вашем предприятии кое-какие исследования.

— Да, да, конечно! А сколько это будет стоить?

— Для вас — бесплатно. В качестве рекламной акции.

Мы ударили по рукам, в буквальном смысле слова. Наверное, ему здешними испарениями мозги вынесло — тискать черного! Я произвел первичный замер магических эманаций вокруг домика директора и поспешил прочь. На полпути к выходу работники свалки освободили один из буртов от покрытия и теперь перегружали его содержимое в длинные телеги. Вот когда я резко пожалел, что не заначил армейский амулет химической защиты!!! Впрочем, не факт, что он бы меня спас: вокруг потревоженной бурой массы висел такой плотный дух, какой ядовитые са-ориотские снадобья не могли дать в принципе. Защитные проклятья просто свернулись бы от перегрузки.

Встретив меня, мисс Фиберти слегка поморщилась.

— Эдвард, я думаю, что тебе лучше не садиться в трамвай.

— Да пофиг! Пойдем отсюда скорее, у меня до сих пор глаза слезятся!

Нормальный черный промурыжил бы восторженного олуха и взял бы свое, ничего не отдав, но я на следующий же день занялся обещанным директору волшебством. И дело не в данном слове (тоже мне важность!), а в самом факте наличия этого возмутительного места — городской помойки. Нет, и не может быть такой стихии, которая привела бы боевого мага в смятение. Вонючие отбросы оскорбили черного действием! Их ничтожность следовало доказать.

Кстати, и наработки керпанских лабораторий пригодятся.

Создание отвращающего запахи периметра требовало тонкого расчета и изящной реализации — он было ровно вдвое сложнее защитных армейских амулетов. У людей, знаете ли, не такое уж плохое обоняние... Я корпел над схемами потоков три дня, почти не прерываясь на еду и сон. Откуда-то объявился Ларкес и стал допытываться, не нужно ли мне чего-нибудь (он явно что-то замышляет!). Потребовал от него доступ на полигон местной "очистки" и немедленно его получил (ну точно, это заговор). Раскрывать ему свои секреты мне отчаянно не хотелось, показывать местонахождение семейного тайника — тем более. Пусть думает, что я разрабатываю новое проклятье и хочу заработать на нем деньги! На старых секретах свет клином не сошелся.

Ларкес выслушал мою версию, но, как мне кажется, ни слову не поверил. Вместо этого, глянув на диаграммы, старший координатор вскользь поинтересовался, не преподавали ли нам в Университете многоконтурные знаки. Нет, даже не слышал о таких, но помощи просить не собираюсь (я, вообще-то, алхимиком собирался быть, у меня на факультативы элементарно времени не оставалось). Ларкес пожал плечами и ушел, а мне пришлось испытывать потустороннюю копию библиотеки Акселя в действии. Шорох был полон скепсиса, тем не менее, упоминание о многоконтурной ворожбе я нашел, посрамив обоих (и нежитя, и колдуна). Оказалось, что повторить зубодробительный уровень банковских проклятий изумительно просто: нужно всего лишь использовать одновременно две-три вспомогательных пентаграммы (для среднего "стражевика" — неподъемная задача, а для некроманта — простое упражнение в сосредоточенности). Поставленная задача стала вполне решаемой.

Базовые Печати будущего периметра были готовы через неделю, сколько они стоили на самом деле — Шорох разберет, но я извел на них половину наворованных в Керпане ингредиентов (плевать, все равно у них истекал срок годности). Заключительная ворожба на помойке заняла полдня, зато результат выглядел так, что и творцам "ла-ла-ла" показать не стыдно. Тончайшее кружево трехмерного периметра оплело здание, присутствуя на самой границе восприятия, безвредное для массивных тел и непроницаемое для взвесей.

Но, естественно, мистер Блох оценить этой красоты не мог, а запах из его домика никуда не делся.

— Готово! Теперь осталось дезодорировать помещение.

Я вынул из футляра стеклянную трубку, расписанную Знаками — аналог ранних экспериментов по созданию поглотителя. Через пару минут воздух приобрел тот суховато-стерильный привкус, который был знаком мне по лаборатории. Я заткнул трубку деревянными пробками и вернул в футляр.

— Дезодоратор можно использовать многократно, при потемнении стекла — промыть мыльной водой, раз в год показывать магу. К сожалению, периметр можно обслуживать только на месте.

А сколько запросит черный маг за визит на помойку, страшно даже думать.

Мистер Блох настороженно потянул носом, потом подошел к окну и, поднатужившись, распахнул створки. Наверное, их не открывали с момента строительства.

В лицо нам ударил холодный безвкусный воздух, но по сравнению со смрадом помойки это был прорыв (я только сейчас заметил, что от моей одежды отчетливо попахивает).

— Это просто чудо! — прошептал растроганный директор.

— Магия, — уточнил я.

Не будем упоминать, сколько народа работало на мой маленький триумф.

Он всплеснул руками.

— Что я могу для вас сделать?!

— Я изучаю возможные условия применения наших амулетов. Мне нужно обследовать территорию вашего предприятия, взять пробы грунта, продукции...

— Берите все!!!

И я приступил к поискам. Работники помойки мне охотно помогали. Еще бы нет! Самым активным я дарил "прищепку" на нос, пускай не избавляющую от запахов целиком, но, по крайней мере, дающую возможность дышать свободно. Нет, поймите правильно — эти ребята были привычны ко всему, но есть вещи, от которых не возможно получать удовольствие.

Как и следовало ожидать, вход в подземелье находился под одним из буртов. А когда мне что-нибудь доставалось просто? Пришлось ждать, пока помои дойдут "до кондиции". Я упросил директора не засыпать бурт заново, выдав феерический бред относительно необходимости замера потенциала колебаний в третьей фазе Луны. Мистер Блох был на все согласен.

Новый год прошел скучно и без подарков, среди снежной круговерти, дальних огней и попыток горожан устроить фейерверк. Праздновать что-то в толпе под мокрым снегом не хотелось совершенно. Мисс Фиберти занималась чем-то своим, а я разрывался между доступностью кладбища и нежеланием посвящать старшего координатора в свои секреты. В конце концов, можно же договориться о разделе трофеев! Уступлю Ларкесу пару диковинок, зато смогу добраться до тайника, не жертвуя сапогами и не травмируя органы чувств. От позорной капитуляции меня спас посыльный: вход в древнее убежище был свободен.

Знакомство с "ла-ла-ла" входило в активную фазу.

Директор финкаунского предприятия по утилизации и рекуперации смешанных бытовых и коммунальных отходов пребывал в отличном расположении духа. На столе перед ним стояла корзинка с домашней выпечкой и чашка свежесваренного кофе с малой толикой кардамона. Тончайшие ароматы смешивались в воздухе, делая зимний день немного светлее и теплее. Подумать только, еще недавно он вынужден был жевать свой завтрак, словно лошадь — сено, мерно двигая челюстями и стараясь не принюхиваться!

Одним из условий контракта директора была необходимость проводить не менее трех четвертей рабочего времени на вверенном его заботам предприятии. Мистер Блох понимал сомнения отцов города: какой-нибудь безответственный молодчик мог манкировать своими обязанностями ради личного комфорта. А так каждый бригадир знал, что раз в неделю директор непременно посетит его рабочее место во время утреннего или послеобеденного обхода, потому все выполняли свои обязанности на совесть — городские власти очень хорошо платили. Вот только этот запах...

Но на днях произошло чудо: общество повернулось лицом к своим верным сынам. А как еще охарактеризовать эту удивительно востребованную армейскую разработку? Директор не был эгоистом — злоупотребив средствами, он заказал господину Тангору полсотни амулетов-"прищепок" (пока черному что-то нужно на свалке, с ним можно было договориться за разумные деньги). Обвинения в растрате мистер Блох не опасался — приглашенный целитель клятвенно подтвердил, что купленные проклятья не просто "забивают нос", а реально защищают носителя от вредных мусорных испарений. На здоровье граждан не экономят! Со следующей недели защитная магия станет неотъемлемой частью снаряжения мусорщика. Работники голосовали за проект обеими руками, даже скупердяи из городской управы не смели возражать, носить "прищепки" отказались только маги-природники, впрочем, никто не собирался на них ровняться.

От радужных мыслей директора отвлекло шевеление за окном — перед домом стоял неожиданный посетитель, прижимающий к лицу носовой платок, и смотрящий перед собой остекленевшими глазами. Да, на некоторых атмосфера предприятия оказывает именно такое действие. Сколько раз мистеру Блоху приходилось объяснять, что мусор невозможно закапывать до бесконечности, что их метод ближе всего к природе, кроме того, дает массу полезных продуктов... Все без толку! Директор поспешно натянул сапоги, запахнул куртку и привычным жестом укрепил на носу защитный амулет. Пришло время познакомиться с гостем.

— Здравствуйте, сэр, вы ко мне?

Взгляд незнакомца сфокусировался на директоре и тот осознал, что до прострации тут далеко — маг пребывал в астрале (или как там это у них называется), очевидно, изучая установленный вокруг дома периметр. Свободной рукой пришелец достал и продемонстрировал жетон НЗАМИПС.

— Мне нужен Томас Тангор.

— Следуйте за мной, я покажу дорогу!

Директор знал, в каких случаях стоит проявить вежливость. Кроме того, он сомневался, что господин Тангор задумал что-то противозаконное — такой блестящий молодой человек не станет размениваться по мелочам.

— Он там, но просил его не беспокоить.

В узкой долине между холмами отбросов расположилась импровизированная палатка из вощеного полотна и каких-то палок (если знать, сколько деревяшек маг затащил внутрь, можно было решить, что она заполнена ими до верху). Как бы ни были любопытны люди, ни один из работников свалки не решался подглядывать за волшебником. Невысокий "надзоровец" пару секунд рассматривал установленный Тангором шатер.

— Спасибо, я уже все видел.

Оставшийся безымянным визитер развернулся и зашагал в сторону ворот.

Мистер Блох пожал плечами — если черный не желает провожатого, директор напрашиваться не станет. Ему и так на сегодня хватает впечатлений: над головой мага, раздувая полы плаща и теребя платок, раскручивался маленький торнадо.

Черные, они такие нервные.

Ларкес покидал городскую свалку не в панике, но очень-очень быстро. Старший координатор не мог понять, почему Тангору приспичило искать упомянутую Акселем "Мировую Ось" именно здесь, тем более что его отец по таким сомнительным местам не шастал.

"В его распоряжении был весь город, да что там — весь мой регион, а он предпочел зарыться в отбросы! Не скрыт ли в этом какой-то смысл, метафора происходящему?"

Тем более что успеха юноша достиг — осмотренный Ларкесом шатер был пуст.

"И это странное ощущение, что магии нет, а пальцы покалывает"

Подгонять автомобиль к воротам свалки старший координатор не решился — провоняет. Пришлось идти пешком через парк, выслушивая вороний хай и борясь с ощущением, что из-за забора свалки кто-то насмешливо смотрит в спину.

"Что за детские комплексы! Нет ничего позорного в нежелании нюхать мусор. Тангор и тот, вон, амулетами обложился. Ловко придумал, шельмец!"

Старший координатор сделал себе пометку раздобыть это забавное носовое приспособление — исключительно полезная вещь. Особенно учитывая, в каком виде обычно предстают перед следствием жертвы запрещенного волшебства.

Впереди показалась граница парка, и колдун вздохнул свободнее. На единственной очищенной от снега скамейке (для кого их сделали? Тут же никто не гуляет!) громоздилось нечто, напоминающее большой мешок с ножками. Старший координатор подошел ближе.

Странное нечто оказалось женщиной. Мисс Фиберти, помимо пальто одетая в шаль, три шарфа и две юбки, и недружелюбно следила за приближением колдуна.

— Добрый день!

Ларкес присел на скамейку (дорожки в парке чистили отвратительно, и низкорослый колдун устал месить ногами снег). Женщина насторожено потянула носом и отодвинулась от него, вероятно, демонстрируя личную неприязнь.

— Вы знаете, куда отправился Тангор?

— Вы первый!

— Что — первый? — не понял маг.

— Расскажите все, что знаете!

— А не слишком ли многого вы хотите? — усомнился координатор.

Мисс Фиберти яростно сверкнула очками.

— У меня есть все основания считать, что кучка посвященных утаивает от общества важнейшие сведения. Я собираюсь всеми силами бороться с этой нетерпимой ситуацией!

Господин Ларкес мелко затрясся и заперхал, только очень хорошо знавшие старшего координатора люди могли догадаться, что он заливисто смеется. Сейчас его собеседница просто опешила.

— Вот и попал я в Посвященные! — отсмеявшись, покачал головой маг. — Никто ничего не утаивает. Летописей прежних времен осталось мало, но кости говорят под руками некромантов и черным такого свидетельства достаточно. А вот люди до недавнего времени отказывались верить голосам предков. Ну, и кто после этого виноват в своем невежестве?

— Я с некромантами не знакома! — раздраженно огрызнулась мисс Фиберти.

Старший координатор смерил ее внимательным взглядом и сделал вид, что ничего не слышит. Так и сидели — довольный собой колдун и обиженная на него дама. Короткий зимний день догорал, с неба сыпал мелкий колючий снежок. Тангор не возвращался.

Глава 72

Полгода непрерывного беспокойства сказались на Хаино — Посвященный начал сдавать. Естественно! Ведь физическое состояние мага сильно зависит от душевного. Казалось, ничто больше не давалось ему так просто, как раньше. Искусник почернел лицом и осунулся.

Лаванде было почти жалко этого древнего мерзавца, в своем безумии поломавшего жизни сотен человек.

"Странно, что он вообще так долго протянул, с такими-то интересами".

Новый год беглецы встречали в Финкауне. Казалось, Хаино успокоился, а может — смирился с неизбежным. Он перестал тщательно контролировать перемещения сектантов, разрешил выходы в город и (вот неожиданность!) в один день двое ушедших не вернулись назад.

"Интересно, они сами решили исчезнуть или им в этом кто-то помог?"

С Сэмом произошла другая странность — он появился на явочной квартире бледный и трясущийся. Даже Лаванда с трудом смогла его разговорить.

— Я видел мертвеца! — шепотом поведал ей Искусник.

— В смысле, труп?

— Нет, он был живой. А должен был быть мертвый!

После осторожных расспросов шпионка выяснила, что Сэм встретил человека, как две капли воды похожего на предполагаемую жертву Искусников, но притом без всяких следов увечий.

— Вот что, ты ведь не знал близко этого человека, так?

Сэм помотал головой.

— Знал, знал!

— Тем более. От общей нервозности обстановки тебе мог привидеться кто-то знакомый, но пугающий. Верно?

— Да, да!

— Вот видишь. Это иллюзия, забудь о ней.

— Может, стоит...

— Не стоит. Хаино и так нездоров, а ты будешь лезть к нему с глупостями. Тебе не стыдно?

Сэм подумал немного и согласился. Вот и чудненько! Кто бы ни встреченный сектантом несчастный, внимание Посвященного ему на пользу не пошло бы.

Мысли Лаванды были заняты более насущными проблемами, а именно: необычными возможностями Хаино (шпионка решила отнестись к ним предельно серьезно). Не может ли так случиться, что о ее побеге сектант узнает раньше нее самой? Выходит, что до сих пор ее защищала собственная наивность: до тех пор, пока она не решилась на побег, будущее оказывалось слишком многозначным для прорицателя (либо Лаванде вообще не дано сбежать, но об этом варианте белая думать отказывалась — оптимизм и еще раз оптимизм!).

"Гипертрофированная интуиция — это еще не ясновидение. Где-то я читала, что формулы, позволяющие увидеть событие в будущем, отрицают сами себя. Значит, он не знает наверняка, скорее — испытывает своеобразное дежавю, словно происходящее с ним уже случалось. Поэтому он и мечется: присутствие врага ему очевидно, а вот мой образ — недоступен. Впрочем, ощущения могут и конкретизироваться... Нужно изгнать из сознания всякую мысль о поспешном уходе. Хаино должен пасть первым! А я буду следовать естественному рисунку событий"

Деятельная натура Лаванды протестовала против такого решения, но белая умела проявлять твердость. Дни шли за днями, а Посвященный оставался в Финкауне. Временами он куда-то уходил, сопровождаемый двумя измененными, но большую часть времени проводил со своей паствой, восстанавливая пошатнувшееся доверие. У него явно были планы, но реализовывать их он предпочитал сам (единственная по-настоящему надежная защита от доноса). Лаванда упражнялась в вышивании и старалась убедить себя, что вынужденный отдых ей нравится.

Как-то вечером Посвященный предложил "дорогой Касси" прогуляться. Шпионка не стала возражать (однообразие бытия ее порядком угнетало). Оказалось, что гулять предстоит не только ей одной. Под бдительным присмотром измененных у черного входа собралась необычная компания: невозмутимый Хаино, растерянно хлопающий глазами Сэм и нервно дергающий щекой Адарик (единственный, кто пришел с багажом — увесистым кожаным чемоданчиком). Посвященный приветливо кивнул Лаванде и запер дверь, оставив ключ в замке.

Никому ничего не объясняя, Хаино повел странную группу через город. Мнимая мисс Табрет старательно семенила за предводителем и лихорадочно пыталась сообразить, что происходит. Присутствие алхимика еще имело какой-то смысл, но зачем Посвященному она и Сэм? То ли хочет приобщить к великому делу, то ли — из виду боится упускать. Лаванда поняла, что назревает событие, которого она так долго ждала: нечто, что подвергнет их опасности, смешает планы и даст ей, наконец, возможность действовать.

Поплутав по вечернему Финкауну, Посвященный привел свой маленький отряд к воротам Академии Эмпатов. Внутрь проникли легко — Хаино имел в сообщниках здешнего сторожа. Блестящее учебное заведение напоминало остывшие руины: темные, без единого проблеска корпуса, давно нечищеные дрожки. Запустение объяснялось просто: все белые отправились отмечать Новый год по домам, но кто-то здесь все-таки жил — из печных труб тянуло горьковатым дымом.

Лаванда с любопытством оглядывалась по сторонам и гадала, что будет делать, если им предложат принять участие в преступлении. Готова ли она пожертвовать жизнью ради выполнения долга? А пожертвовать придется: даже если Сэм сохранит нейтралитет, с двумя измененными ей одной не справиться.

"Придушить Хаино мне не дадут, придется использовать магию. Тип с подготовкой магистра из меня одним пальцем овощ сделает, и плакало тогда мое досье"

Для шпионки казалось противоестественным уносить с собой с таким трудом собранные сведения. К тому же, она не была уверена, что сможет верно оценить опасность замысла Хаино. Что, если списки сочувствующих сектантам гораздо важней?

Через пару минут ситуация стала еще интересней: в подвале бывшей монастырской трапезной появления Искусника ждали пятеро крепких ребят в типичных костюмах "чистильщиков": высокие шнурованные ботинки, немаркие комбинезоны и много-много амулетов. Вот только надето все это было на белых. Бойцы сердечно приветствовали Посвященного, но почти сразу восстановили строй, сосредоточенные и полные решимости. Потрясающе! Хаино удалось воспитать из белых магов настоящих воинов, и это в нынешние-то спокойные времена. К слову говоря, Лаванда всегда считала себя в этом отношении уникальной. Какой удар...

Каменный пол монастырской трапезной был вскрыт, по углам возвышались горы комковатой извести — идеально инертного к магии вещества, в воздухе витал запах сырой штукатурки и свежих стружек. Немигающий свет голубых фонарей равнодушно освещал наспех укрепленный зев колодца, вырытого посреди помещения.

Масштаб сделанных приготовлений Лаванде не понравился.

— Сегодня — день решающего испытания! — объявил Хаино и настроение шпионки упало еще ниже. — Скверна отвратила людей от божьего промысла, развратила сладким ядом мнимого благополучия и безопасности. Они забыли, что Всевышний в благости своей не посылает людям испытаний превыше их способностей, и сомневаться в этом означает — святотатствовать. Но наша вера крепка! Здесь, — Хаино энергично ткнул пальцем в землю. — Скрывается артефакт, положивший начало этому мерзкому извращению, черной магии. Первоочередная задача нашего братства — уничтожение источника скверны, Литургия Света в ее первоначальном, истинном смысле. И пусть вас не смущают неудачи прежних попыток — теперь нам нет необходимости заменять пентаграммами древние Ключи. Мы завладели этими талисманами и поставим жирную точку в противоборстве со Злом. Завершим же дело предков победой!

"А может ну его? Пусть борется со своей скверной. Очень сомнительно, чтобы природу мира можно было изменить одним-единственным артефактом. Хотела бы я знать, когда же случились те попытки, и особенно — чем кончилось. Не нравится мне героизм в исполнении Хаино".

— К сожалению, амулет, подавляющий охранную систему артефакта, нам вернуть не удалось, поэтому мы должны быть предельно осторожны и в любой момент готовы к нападению. Помните, магическим стражам нужно время, чтобы осознать наше присутствие, однако сама атака будет предельно внезапной.

Маги один за одним спускались в колодец, настал и черед Лаванды (измененные дышали ей в затылок). У шпионки было гадкое чувство, словно происходящее стало сюрпризом только для Сэма и для нее. Как непрофессионально! Впрочем, Дэрик ведь говорил что-то такое про ниточки и расталкивание миров. И что ей теперь делать? Помогать Хаино спасать мир или поломать все, повинуясь интуиции, которая твердила — от фанатиков ждать добра не приходится.

"Скверное сочетание — Финкаун, старый монастырь, ритуал. Этот город стоит на костях людей, погибших в магической катастрофе, а в том, что Искусники способны катастрофы устраивать, никто не сомневается. Не было ли нечто подобное проделано в Нинтарке?"

На дне колодца, в свете немигающих голубых фонарей Лаванде открылось чудо — ворота из полированной стали в два человеческих роста. Тускло блестящий металл был густо испещрен охранными знаками и какими-то иероглифами, призванными отвращать зло. Половину шурфа занимали штифты, блоки и шестерни, призванные разжать чудовищные створки.

"Кто мог такое отгрохать?! Ворота, в смысле. И все это разместить под монастырем, которому, по меньшей мере, пять веков. Ни о чем подобном ни разу не слышала!"

Для опытного армейского агента это было почти оскорблением.

Хаино по-своему истолковал ее взгляд.

— Не беспокойся! Сюда никто не спускался четыреста лет, охранные монстры погрузились в спячку. До того, как они очнутся, у нас есть два-три часа.

"То есть, чтобы покончить с экспедицией, достаточно ее задержать. Беда только в том, что Хаино умрет последним. А я?"

Измененные остались сторожить ворота, и Лаванда не была уверена, что сможет пройти мимо них одна. Впрочем, эти мысли быстро выветрились под напором текущих неприятностей.

Как величественна и несокрушима была дверь, так ненадежно и зыбко оказалось лежащее за ней пространство. Раскачивающиеся в такт шагов фонари выхватывали из темноты настоящий хаос: лишенные обшивки ржавые балки, провалы в полу и проломы в стенах, иногда ведущие в соседнее помещение, а иногда — в необозримые темные глубины. Полчаса экспедиция осторожно пробиралась вперед, тщательно проверяя прочность пола и стараясь не трясти его без нужды. Лаванде не нравилось, что они не взяли с собой веревки и крепь, но у Посвященного был свой расчет: очень скоро стены и пол обрели устойчивость, словно люди вступили в пределы какого-то подземного улья. И никакого намека на каменную кладку.

"Вот и не верь после этого в сказки! Нет, в таком деле без гномов не обошлось".

Хаино уверенно ориентировался в темном лабиринте коридоров — они ни разу не зашли в тупик и не вернулись к своим следам. Происходящее увлекло Лаванду, теперь она жаждала увидеть цель их похода не меньше, чем сектанты. Плохо только, что подземелье не пожелало делиться с ней этим секретом.

Как идущие впереди маги умудрились пропустить засаду, осталось неизвестным (Лаванде показалось, что атаковавшее их существо буквально отклеилось от стены). Человекообразная фигура сверкнула металлическими бликами, а через мгновение навалилась на Адарика, кромсая слабую плоть непонятно откуда появившимися шипами и лезвиями. Незадачливый алхимик умер без звука, только кровь брызнула вокруг, черная в голубом свете. Однако белые маги не растерялись (что само по себе было чудом): двое развернулись к темноте коридоров, а трое атаковали врага. По глазам ударили яркие золотистые всполохи (с такими плетениями Лаванда была не знакома), и оседлавший человека монстр буквально рассыпался пылью. Шпионка поспешно отвела глаза — тело Адарика выглядело жутко. Ближайший боец отделил от останков увесистый чемоданчик, кожаная отделка была распорота, и из-под нее проступил металл.

— Так, — перевел дух Хаино, — минут десять у нас...

Он еще не закончил эти слова, а рассыпанный по полу песок уже зашевелился, словно металлическая стружка, почуявшая магнит. На глазах Лаванды разрушенный монстр собирался заново.

— Слишком быстро! Слишком, слишком быстро! — бормотал Посвященный. — Попробуем спуститься на третий ярус и отсечь их дверью. К бою!

Перемещения группы превратилось в калейдоскоп из темных коридоров и золотистых вспышек. Трижды Хаино пытался провести соратников на нижние ярусы подземелья и встречал столь яростный отпор, что вынужден был отступать — монстры действовали слаженно, атаковали волнами и не давали магам передышки. Не найденный Искусниками амулет оказался критически важен для их замыслов — пробиться к артефакту силой у Посвященного не получалось.

"Вот он и допустил последнюю ошибку — поторопился, переоценил свои силы. И что мне с этого теперь? Чую — здесь нас и похоронят! Склеп уже готов, цветочков разве что не будет"

Лаванда призвала Источник и стала внимательно следить за действиями бойцов, стараясь запомнить используемое ими плетение. Бессмысленно скрывать свои способности, если какие-то подземные чудища вот-вот оторвут тебе голову! Перед лицом ожившего кошмара собравшиеся перестали быть шпионами и сектантами, став просто угодившими в ловушку людьми.

"Все равно их ритуал накрылся горкой извести, теперь бы ноги унести! Возможно, еще один маг позволит создать преимущество..."

И вдруг по нервам, открытым для волшебства, резануло чувство, никогда прежде Лавандой не испытанное. Тянущий холод и одновременно запах, которому невозможно дать название. Движение без объекта, хлопок одной ладони. Волна чего-то чужого и хищного, предъявляющего свои права на разум и волю, как зеркало овладевает чертами твоего лица. Белый Источник мгновенно свернулся, не желал присутствовать рядом с ЭТИМ. Лаванда внезапно осознала, что все сражавшиеся маги корчатся на полу, их сопротивление сломлено.

— Некромансер! — прошипел Хаино. — Уходим!

Он первый взял себя в руки и встал.

Чудовища, как ни странно, не спешили развить успех. Казалось, они наблюдают за деморализованными бойцами даже с некоторым интересом. Монстр, которого пытались оттеснить в боковой проход, осторожно потыкал в ботинок уползающего мага и попытался завладеть ободранным чемоданчиком.

Организованное наступление превратилось в поспешное бегство. Все-таки, состояние конфликта для белых неестественно, а может, та странная волна фатально нарушила их самоконтроль. Хаино не пытался остановить бойцов — в подземелье им делать было больше нечего — но шел не торопясь, сохраняя достоинство. Проблему представлял Сэм: насмотревшись на смерть Адарика, почувствовав свою беспомощность перед подземными монстрами, коротышка впал в заторможенное состояние, обычно для людей не характерное.

"Как будто это он здесь — единственный белый!"

Сэм с трудом переставлял ноги и не понимал простых слов, Лаванде приходилось буквально тащить его волоком. Они шли последними, в трех метрах за ними плотным строем наступали монстры.

Беглецы давно уже миновали надежные коридоры, пол явственно вздрагивал под ногами полудюжины людей. Лаванда не заметила момента, когда дрожь перешла в покачивание, а к звукам шагов добавился оглушительный треск. Часть пола и стены просела вниз, открыв провал неизвестной глубины, Лаванда заскользила по наклонной плоскости, успев затормозить буквально у самого края, а Сэм умудрился перевалиться через него, повиснув на руках. Чудо, что Хаино следом не снесло!

Свет упавшего фонаря сверкнул на хищном частоколе разорванных конструкций. Белая мертвой хваткой вцепилась в незадачливого спутника.

— Помоги нам!

Пол под Лавандой упруго вибрировал. Веса Хаино он, конечно, не выдержит, но можно же придумать что-то еще! Однако мысль Посвященного устремилась куда-то не туда — его взгляд стал отрешенно-задумчивым. Именно так Искусник выглядел после встреч, на которых очередному сектанту подписывался смертный приговор. Похоже, он принял решение.

— Пойдем, Касси, ему уже не поможешь.

— Нет! Мы уйдем вместе.

Сэм болтался над металлическим хаосом, как сосиска, и безуспешно пытался подтянуться на руках. Для своего роста он был достаточно тяжелым, Лаванде просто не хватало сил втянуть его наверх.

— Верни бойцов, свяжите из комбинезонов веревку!

На лбу Посвященного собралась скорбная складка. Он что, не собирается им помогать? Долгие наблюдения за Хаино помножились в уме Лаванды на вспышку интуиции, ее настигло ПОНИМАНИЕ. Вот она, причина всех странностей! Действуя в соответствии со своими убеждениями, Хаино потерял кого-то очень для него важного. И теперь белая натура, защищаясь от безумия, требует признать жертвы неотъемлемой частью реальности, своеобразным благом. Он даже не пробует их избежать.

— Скольких еще тебе надо убить, чтобы признать свою ошибку?!!

На мгновение ей показалось, что она достучалась до него, древнее безумие отступила и перед ней не Искусник, Великий Посвященный, а просто человек. Но мгновение прошло, лицо Хаино странно исказилось, и он отпрянул, канув в темноту. Лаванда осталась в обществе двух монстров и всхлипывающего от ужаса Сэма.

Заклятье на разбитом фонаре рассеялось, и голубой волшебный свет выцвел до красноватого чадного пламени. Ближайший монстр сдвинулся с места. Пока белая прикидывала, упасть ей в обморок или просто закрыть глаза, чудовище рассыпалось пылью и стекло в пролом, зафиксировав собой падающих людей, гнущиеся балки и рвущийся металл. Лаванда почувствовала, что Сэм больше не сползает вниз, но руку юноши не выпустила.

"Ну-с, и в чем еще Хаино обманулся?"

Глава 73

Долгожданное знакомство с "ла-ла-ла" как-то сразу не заладилось.

Обстановка зала, в который перенес меня хитрый подъемник, ничуть не походила на подземелье выползня или тронутый тлением, но по-прежнему надежный купол Города Наблы. Где-то строители сэкономили или поспешили, но тут все буквально разваливалось под собственным весом. Не слабо, если учесть, что пол просматривался вниз этажей на пять! Но разве может подобное устрашить черного мага? Я просто принес побольше досок и веревок.

Вы когда-нибудь пробовали забраться с ногами в карточный домик? Ощущения непередаваемые. Путь до первого дверного проема занял два дня. Голубые зачарованные фонари не давали возможности оценить прочность конструкции на глаз, продвигаться вперед пришлось, тщательно все ощупывая и простукивая. Версия дурного строительства нашла подтверждение: стоило миновать какую-то черту, как пол перестал прогибаться под ногами, а из-под обшивки стен проступили броневые плиты, какие я видел издали на Острове Короля (вблизи они казались еще солидней). Почему было не уложить их с самого начала? Между прочим, свод может и провалиться, а наверху целый город стоит!

Хвалиться перед мисс Фиберти было решительно нечем — все увиденные мной помещения были опустошены еще в доисторические времена. Никаких таинственных надписей, забытых реликвий или, на худой конец, разговорчивых скелетов нигде не наблюдалось. Амулет-"прищепка" не давал почувствовать запах пыли, но на вид все вокруг оказалось скучное, ободранное и в дырках. Скоро я встал перед дилеммой: пробираться вниз, на уровень "минус сто", на котором, по предположению Акселя, должны располагаться конструкции древнего артефакта, или заняться поисками папиного тайника. Дело решилось само — на третий день охрана "ла-ла-ла" сподобилась отреагировать на мое появление.

Я как раз стоял на перекресте и ломал голову, какое направление выбрать. И тут до меня донесся перестук шагов — звук, совершенно неуместный в заброшенном подземелье. Резонно заподозрив подвох, я призвал Источник. Вовремя! По два голема вылетело из коридоров спереди и сзади, еще один выкатился откуда-то сбоку, будь моя реакция чуть хуже, и они разорвали бы меня в клочья, наплевав на магию. Звеняще-тонкие управляющие плетения взметнулись им навстречу как бы сами собой. Мне удалось ошеломить и остановить врага, но это был предел — даже могучему некроманту не так уж просто разпятериться. Контроль ускользал, я потел от напряжения, а големы упорно пытались продолжить начатое. Когда тускло поблескивающее лезвие зависает у тебя перед зрачком, мимо успевает пролететь не только вся жизнь, но и некоторые полезные мысли.

Уверен, их создатели как-то управляли ими без магии!

Дрожащей рукой я вытянул из-под куртки пропуск и последним усилием активировал, а потом отпустил бесполезный Источник. Пятеро конструктов с минуту пялились на меня чем-то, что заменяло у них глаза, а потом выстроились гуськом и таким строем ушли по коридору. Я подумал и зашагал следом. Ведь куда-то же они идут?

Големы проложили себе путь через шахту неработающего подъемника — без подсказки его можно было искать лет двадцать, а то и двадцать пять. В металлических стенах предусмотрительные строители вырезали полукруглые углубления в размер руки — очень удобно, если не смотреть вниз. А впрочем, чего я в этих шахтах не видел? Жаль только, страховочную веревку привязать не к чему. Я поправил на носу амулет-прищепку, сдвинул фонарь так, чтобы он хоть немного освещал путь и полез следом за конструктами.

Гладкий металлический колодец уходил вниз на неизвестную глубину (верхний его конец тоже не просматривался). Двери, выводившие на этажи, оказались плотно закрыты — между створками не проходило даже лезвие ножа, не то, что ломик. Миновав пять опечатанных ярусов, я начал сдержанно волноваться. Наконец, внизу показалась преграда: кабина подъемника, то ли упавшего на дно шахты, то ли — застрявшего над бездной. Впрочем, выдержала она пятерых големов — выдержит и меня! В крыше кабины чернел люк.

Спеша на встречу со мной, конструкты разжали двери подъемника, а, возвращаясь, любезно оставили их открытыми (мне пришлось бы тут возиться не один день). Протиснувшись через покореженные створки, я победоносно улыбнулся.

Вот оно, сердце артефакта! Время повернуло вспять, передо мной простирались владения не тронутого ржавчиной металла, не замутневшего стекла и чистых, без единой пылинки, коридоров. Дышалось удивительно легко (впрочем, снимать "прищепку" я не рискнул). На стенах показались знакомые по подземелью выползня знаки и печати — металлические инкрустации, рисунки из разноцветного стекла ли камня. Только здесь они не были пустыми, а слабо перемигивались в свете зачарованного фонаря, словно недавно кто-то напоил их Силой. Может, это город наверху оказывает такое воздействие?

По-хорошему, надо было поворачивать назад — судя по хронометру, я болтался под землей уже четыре часа. Но мной овладел азарт. Сегодня Тангор не уйдет без добычи!

Я начал выбирать дверь, которую открою. Выбрал, открыл, оказалось — туалет. Представил: черный маг, вынесший в качестве трофея флакончик окаменевшего мыла.

Что б вас!..

В ответ на мое возмущение обозначился Шорох и начал насмехаться. И что характерно: пока я рылся на помойке, нежить старался в моих мыслях не задерживаться, хотя, если задуматься, что ему помойка. Обругал проклятого монстра, как мог. В ответ получил намек, что стоит внимательнее рассматривать знаки на дверях. Да в "Слове о Короле" таких знаков вообще не было! Если он такой умный, пусть скажет, где здесь есть, что взять. Нежить помедлил (что уже был прогресс — обычно вопросы о "ла-ла-ла" он игнорировал) и предложил найти самые большие двери (по крайней мере, так я истолковал посланный им образ).

Я шел по плавно изгибающемуся коридору, бдительно оглядываясь по сторонам и подозревая со стороны Шороха очередную подлость — все двери были приблизительно одинаковые (да что там — один в один!). Вариантов выбора направления не существовало. Големы куда-то подевались. Все шло к тому, что я совершу круг почета и упрусь в собственные следы.

Радиальный коридор появился из темноты внезапно. Представлял он из себя не просто проход, а скорее — разрез, пересекающий сразу три кольцевых яруса. Смысла в такой архитектуре не просматривалось, а значит, он наверняка был — умные люди зря выпендриваться не станут. Я осторожно спустился вниз (не забывать — это все тысячу лет назад строили!). Интуиция черного подсказывала мне наличие под полом пустоты и энергии. Для "ла-ла-ла" слишком рано — пройдена в лучшем случае половина пути до отметки "минус сто". И чего тут только предки не напихали!

Подумав, я пошел в сторону предполагаемого центра сооружения. Вообще, забавная тут планировка: верхняя часть комплекса отчетливо смещена относительно нижней. Как они отсюда выбирались-то? А может, так и жили под землей. Размышления о причинах такой нарочитой путаницы прервало появления той самой Большой Двери. Единственная створка выходила из стены на высоту всех трех ярусов и округло изгибалась, что заставляло предположить впереди какой-то барабан или ступицу колеса. Нельзя такие вещи алхимикам показывать! У меня от попыток представить конструкцию целиком перед глазами цветные конфетти запрыгали. Немедленно полез внутрь. Фига! Дверь была устроена в три слоя, каждый — в метр толщиной и последний, как водится, закрыт наглухо. А может, это никакая не дверь и там все до самого конца заполнено слоями металла? Представил, как в этом рулоне стали что-то незаметно смещается, и я застреваю посередине. Тьфу! Даже выдержка черных имеет какой-то предел.

Зато другой конец коридора заканчивался тривиально — широким пандусом и просторным залом с остатками кресел и светильников. Шикарной отделки, россыпей золота или залежей артефактов не наблюдалось, зато здесь лежало нечто большее — труп. Наконец-то появился кто-то, кому я могу задать мучающие меня вопросы!

Я прикоснулся к останкам, ловя самый последний миг жизни этого человека: мягкое кресло, негромкое шуршание вентиляторов, приглушенный свет огней и темнота за спиной, неожиданно наполняющаяся звуком и движением. Короткая, но очень сильная вспышка страха. Я не прилагал усилий для того, чтобы забраться в память покойника, но она неожиданно стала разворачиваться передо мной сама, подобно содержимому древней книги. Это был самый первый убитый Шорохом человек. Монстр неожиданно вспомнил его, и обстоятельства случившегося начали подниматься из безумной глубины лет.

Интересно, когда Салем уводил отсюда своих людей, знал ли он о наличии наблюдателей? В запретной части убежища скрывалась группа контролеров, фиксировавшая происходящее и (как я подозреваю) устраивавшая мелкие каверзы. И вот, когда сотни людей, наполнявших коридоры убежища кипением чувств и мыслей, ушли, чудовище впервые осознало себя чем-то особенным. Что самое забавное: они знали о его существовании, но возможностей нежитя себе не представляли. И потребностей тоже, к слову говоря — Шорох хотел есть.

Я затаил дыхание, стараясь не вспугнуть поток чужих воспоминаний, то, к чему монстр так долго не хотел меня подпускать. Здесь было рабочее место контроллера, на темную стену передо мной каким-то хитрым алхимическим образом выводились изображения разных частей убежища, сведения о перемещении персонала. Этакая предельно усложненная версия конторки сторожа. Сама действующая часть артефакта воспринималась покойным как расположенная снизу и справа. Следующий раз туда пойду.

Зато теперь я знаю, что возьму в качестве трофея — кости! Разве для некроманта может быть что-то более ценное? За такой подарок старые пни будут мне ноги целовать, а лично Чарака заставлю плясать в присядку.

Я скинул на пол манатки и стал прикидывать, как ловчее скрутить у мумии череп, не обсыпавшись при этом могильным прахом с ног до головы. Попытки дергать мертвеца за голову ничего не дали — внутри он был напичкан какой-то алхимической фигней, крепившейся прямо на позвоночник и не позволявшей разобрать его без помощи кусачек. Просто кощунство ломать загадочную штуку, даже не осмотрев ее! Нужно притащить сюда побольше света, набор инструментов, дрель... Выберусь на поверхность — сразу список напишу.

Пока я витал мыслями в счастливых мечтах, события продолжали развиваться. Вид конторки сторожа неуловимо изменился, в тяжелой тишине убежища раздался неприятный, дребезжащий звук.

Для алхимика последнее дело обнаружить, что механизм что-то делает сам и непонятно — почему. Это дело надо пресекать в зародыше! Допустим, усвоить личность покойника без ритуала Круга я не мог, но метод, которым здесь объявляли чрезвычайное положение, понял отлично. Вон та тускло переливающаяся клавиша означала, что охранный периметр снова сработал, и големы начинают прочесывать в поисках нарушителей весь комплекс снизу доверху.

А что, если там — представители властей? Пропуск какое-то время хранился в НЗАМИПС и они могли успеть его скопировать. Куча трупов "надзоровцев" в одном со мной подземелье не способствует долгой жизни, особенно, если кто-то вспомнит о моем умении управлять конструктами. Вряд ли среди пришедших есть сильный некромант, значит, големы их порвут, а отвечать за это буду я, как вечный крайний.

"Слышь, чудище, зови бойцов назад! Что значит — как? Молча! Можно подумать, ты за мной не подглядывал. Кто из нас присутствует в каждой точке мира? Я до этих уродов просто не дотянусь — они уже на верхних горизонтах. Не надо мне втирать про таланты! Ты когда в ритуал Круга вмешивался, о таланте думал? Некромантией, некромантией их. Делай, что хочешь, но охрану останови!"

Однако надо бежать туда.

Завладеть черепом не получилось. Оставалось открутить пару пальцев — себе и Ларкесу (все равно собрать Круг без высочайшего дозволения не удастся). Ничего, потом вернусь, и будет в библиотеке некроманта достойное пополнение. Рысью промчался до шахты подъемника и полез наверх (пять этажей над темной бездной!). Едва успел забраться, как Шорох полыхнул паникой — пришельцы оборонялись. И все бы ничего, но дурацкая бездонная память нежитя сообщала, что именно это действие служит предвестником чего-то ужасного. Так что, ко всем моим проблемам добавилась инфернальная истерика монстра.

"Убери охрану, дурень, людей я сам вынесу! Рухнет же все!!!"

Пришельцев вытеснили за пределы ядра комплекса, в прочности которого я не сомневался (те, внешние горизонты специально делались на скорую руку). Против нового врага големы оказались неэффективны, но прыгающие по стенам двухсоткилограммовые туши могли нарушить равновесие конструкции и тогда у меня над головой окажется метров двадцать ржавого железа и камней. Второй раз в жизни оказаться погребенным заживо — это перебор!

Шорох отчаянно пытался воздействовать на конструктов, а ведь год назад он о них даже думать отказывался. Вот что страх животворящий с нелюдями делает! Я приготовился объяснять боевым магам из НЗАМИПС, что они где-то в чем-то не правы. Пол заметно вздрагивал.

Не успеваю, ох не успеваю!

Я метнул вперед ошеломляющее некромантическое плетение, вслепую, наугад. Черным эта фигня не повредит, а големов может притормозить немного. Как ни странно, это подействовало — Шорох завладел управлением конструктами и сообщил, что враги быстро удаляются к выходу.

"Дай им дорогу! Они будут рады ноги унести, а на поверхности я объясню им ситуацию популярно"

Последний раз что-то кракнуло, загрохотало, но стены устояли и наступила тишина. Я перешел на шаг. Кем бы ни были те тупые вояки, что едва не уничтожили величайшую археологическую находку современности, пройти через свалку они не могли. Про кладбище никто, кроме Фиберти, не знает, остается Академии Эмпатов. Просто фестиваль какой-то!

На перекрестке меня ждал управляемый Шорохом голем — нежить хотел показать что-то забавное (со своим страхом перед неуязвимыми машинами смерти он успешно справился).

Задним числом я думал, стоило ли его к этому поощрять. Теперь от него одной голубой лампочкой не отмахаешься — в распоряжении монстра оказалась вполне материальная сила. Вон, как ловко он големом рулит, словно всю жизнь на двух ногах ходил! С другой стороны, если кому и доверять такую силу, так это бессмертному существу с принципами, моралью и чувством юмора (в Ларкесе, например, я был не уверен). Теперь за сохранность "ла-ла-ла" (а заодно и папиной заначки) можно не беспокоиться — руководимые Шорохом, големы станут вдвое эффективней.

Для приличного некроманта эти штуки все равно опасности не представляют, если потребуется — всех по банкам рассажу.

Ситуация складывалась патовая: Сэм не падал вниз, но и забраться наверх тоже не мог. У Лаванды от обиды даже слезы на глаза наворачивались — она чувствовала себя обезьянкой, схватившей слишком большой банан. Можно было встать и уйти, для этого достаточно разжать руку, сжимавшую запястье непутевого Искусника. Логика требовала оставить сектанта во власти чудовищ и спастись, но, в отличие от Хаино, белая-шпионка пойти на такое не могла. Убить еще туда-сюда, но хладнокровно оставить без помощи... Собственное воображение свело бы ее в могилу вернее любого проклятья.

"Придется пропадать"

И потянулись то ли — минуты, то ли — часы (от страха она совсем потеряла чувство времени). Воображение рисовало картины будущего одна ужаснее другой, как водится, реальность отказалась иметь что-либо общее с человеческими фантазиями.

Спустя вечность пол снова задрожал. По коридору плыл шарик тусклого зеленоватого света, а следом за ним шагал давно ожидаемый босс. Правильно, даже у подземных монстров должен быть главный! Новое чудовище тяжело пыхтело, топорщилось щупальцами, а его голову охватывало бледно-фиолетовое свечение. Как и полагалось, от хозяина подземелья исходил тошнотворный запах разложения.

— И какого фига я сюда бежал? — поинтересовалось исчадье мрака. — Они же ни разу не "надзоровцы"!

Стоящий рядом монстр вполне по-человечески пожал плечами.

С глаз Лаванды словно спала пелена (с белыми так бывает — восприятие вдруг начинает играть в игры). Перед ней стоял юноша лет двадцати пяти, по всем признакам — черный, в удобном, хотя и немного запачканном комбинезоне. За спиной у него свисал рюкзак и моток веревки. Проклятье-светлячок работало вместо фонаря — в зачарованном свете, очевидно, юноша не нуждался.

— Помогите! — выдохнула Лаванда, понимая, что применительно к черному это слово звучит немного глупо.

Юноша, однако, торговаться или насмешничать не стал, впрочем, лично напрягаться — тоже. Вместо этого он обратился к стоящему рядом чудовищу.

— Ну, чего ждешь? Вытаскивай их!

И монстр повиновался.

Очень скоро люди оказались на безопасном расстоянии от провала. Сэм лежал без чувств. Черный попинал его с нескрываемым злорадством.

— Вставай, сволочь! Я тебе говорил, чтобы ты мне на глаза не попадался?

И, обнаружив, что несчастный не подает признаков жизни, подсунул ему ботинок под нос.

— Фу-у!

Разглядев своего спасителя, Сэм по-звериному взвыл и чуть сам не прыгнул разлом (Лаванда успела его схватить буквально в последнюю секунду).

— Тебя нет! Нет!!!

— Это тебя сейчас не будет, — обозлился черный. — А ну, колитесь, что вы здесь делали?

Лаванда была опытной шпионкой и всегда умела определить грань разумного риска — врать этому юноше она не решалась (может, потому, что монстры маячили у него за спиной). Стоит ли цепляться за использованную легенду?

— Мы — правительственные агенты! Внедрились в ряды Искусников, чтобы развалить секту изнутри.

— Чо, правда? — усомнился черный.

— Да! Мы должны были помешать одному вредоносному ритуалу, но нас разгадали и бросили здесь.

Похоже, это прозвучало убедительно (характера Хаино их нечаянный спаситель не знал).

— Что за ритуал? — полюбопытствовал юноша.

— Было сказано, что здесь спрятан источник черной магии, но я не стала бы слепо доверять словам Посвященных.

Черный задумчиво помолчал, а потом хмыкнул.

— Ну-ка, давайте на ноги и — вперед! Сдам вас в "надзор", пусть у служивых голова болит.

Лаванду такой поворот дел вполне устраивал. Повинуясь командам неожиданного спасителя, они двинулись к выходу, причем, явно не туда, откуда пришли.

— Эх, Шорох вас побери! — неожиданно воскликнул колдун и успокаивающе помахал рукой чудовищу. — Образно говоря. Опять не нашел папины шмотки!

— Ваш папа что-то здесь забыл? — уточнила Лаванда.

— Спрятал. Впрочем, это не ваше дело. Шагайте быстрей!

Двое коротали ночь у костра в парке и по-прежнему упорно молчали. Ларкес сбивал ветви деревьев маленькими шаровыми молниями, а мисс Фиберти подкладывала хворост в огонь. Уходить первым никто не хотел. Поток телег мусорщиков иссяк до утра, среди деревьев зажглись скверно зачарованные фонари с голубыми проблесками, источавшие запах тухлых яиц (городские власти отчаянно экономили, но оставить окрестности помойки совсем без света не решались). Трескучего мороза не ожидалось, но холод чувствовался.

Со стороны свалки показалась припозднившаяся компания, которую мисс Фиберти сначала приняла за семью. Однако при ближайшем рассмотрении коротышка, которого вела за руку неброско одетая женщина, оказался взрослым человеком.

— Шагай — шагай, Искусник недоделанный! — заявил очень знакомый голос. — Привык, понимаешь, на черных кататься.

— У него шок! — вмешалась женщина.

— А у меня — радикулит.

— Мы — правительственные агенты, за помощь нам вы получите награду.

— В конторе Ларкесу расскажешь.

— Томас? — всхлипнула мисс Фиберти. — Томас!!!

Один из путников обернулся и свернул к костру напрямую через сугробы.

— О! Полевой трибунал в сборе. Эй, агенты, гребите сюда!

Следом за черным к костру подтянулась странная парочка — коротышка с блуждающим взглядом и удивительно решительная белая, практически волокущая его на себе. Всех троих окружал плотный помоечный дух, и Ларкес незаметно надавил манок — пускать их в свой лимузин он не собирался. В конце концов, зачем еще нужны группы быстрого реагирования?

— Томас, где ты был?!! — возмутилась мисс Фиберти, но голос у нее предательски дрожал.

— Не сердись, Клара, — примирительно мурлыкнул черный и женщина растаяла (Ларкес почувствовал укол зависти — ему никогда не удавалось так легко уклониться от скандала). — Там внизу был настоящий дурдом! Толпа белых устроила драку с охраной комплекса, чуть все не развалили. А я знал, что они белые? Ну, долбанул их, чем всегда. Заметь — никто не умер! Кстати, они через Академию Эмпатов лезли. Чем там охрана занимается? Вот этих на себе тянуть пришлось — команда слабонервных. Божатся, что правительственные агенты.

— Полковник Килозо? — попытался угадать Ларкес.

— Так точно, сэр! — встрепенулась белая.

— Старший координатор северо-западного региона. По моим сведениям, вы работали в одиночку.

Новоявленный полковник мгновенно сменила позицию:

— Мальчик был вовлечен в деятельность секты против воли!

Ларкес пару секунд обдумывал ситуацию, а потом проницательно прищурился. Под этим взглядом коротышка быстро вернулся к реальности и заныл.

— Он меня убьет!

— Кто? — хором спросили черные.

— Леон Хаино, — пояснила белая. — Они — родственники.

— Не бойся, маленький! — Ларкес изобразил такую улыбку, от которой даже Тангора передернуло. — Я успею убить его первым.

Но мисс Фиберти уже не было дело до разборок магов.

— Давайте, наконец, пойдем в тепло! Мы ждали вас восемь часов, у меня воспаление легких будет!

Тангор, не долго думая, выбрался обратно на дорогу и зашагал по направлению к жилью, мисс Фиберти поспешила за ним. Белая уговаривала бывшего сектанта не плакать. Ларкес пошел последним — он собирался устроить группе быстрого реагирования сюрприз. Пусть знают, кого они заставили ждать!

Глава 74

Помнится, дядя Гордон любил повторять одну глупую краухардскую поговорку про кота, утонувшего в сметане. Теперь я понимал, что чувствовало несчастное животное. "Что ни захочешь — на!" Обидно только, что все желания при этом куда-то пропадают.

Господин Ларкес словно задался целью выяснить пределы моей наглости. Повод был прост: меня просили задержаться в Финкауне до выяснения всех вопросов с "ла-ла-ла" и Искусниками, которых НЗАМИПС за сутки наловил около двух дюжин. Просили очень вежливо, поскольку местные журналисты успели запомнить мою рожу, а появления новой сенсации никто не хотел (представьте себе заголовки: "Финкаун — город над бездной" или "Шорох — с нами!").

Мисс Фиберти поехала в Редстон уладить какие-то дела, и я оказался предоставлен сам себе. В моем распоряжении был номер в отеле, по размерам похожий на наш краухардский дом, ужин, который полковник Райк не смог бы осилить после долгого поста, и даже доступные горничные, но их после третьего раза пришлось выгнать — даже черному нужно когда-то спать. А утром — жестокое похмелье... Лучше бы я с горничными кувыркался, честное слово!

Естественно, что на мою испитую физиономию люди поглядывали с подозрением.

Такие поблажки не идут черным на пользу, точно говорю! К хорошему быстро привыкаешь, а как я потом в Суэссоне сам себе носки стирать буду? Но одно дело — понимать все в теории, а другое — отказаться от халявы, которую буквально заталкивают в рот. Моя краухардская гордость взяла выходной, и стало ясно, что добровольно я из таких апартаментов не съеду. На что, собственно, в НЗАМИПС и рассчитывали.

Чтобы окончательно не погрузиться в пучины деградации, я заказал у портье подшивку "Северо-западного алхимика" за прошлый год и сосредоточился на исполнении планов, давным-давно записанных в дневнике. Например — сходил в папину библиотеку, без особых церемоний, через погост. Вопрос со сторожами решился просто: я сказал Ларкесу, что хочу уединиться с предками часа на два. В результате, кладбище закрыли на профилактику (!) и путь к моей цели был открыт.

Тайник предки устроили в небольшом зальчике между подъемником и внутренними дверями убежища. Сами двери не открывались ни с внешней стороны, ни изнутри (Шорох послал голема их подергать). Нежить сообщил, что в коридоре по ту сторону имеются следы сильного пожара, вероятно, от жара броневые плиты слегка деформировались и зажали дверь намертво.

Что к лучшему. Нафига мне в моей заначке гости?

При ближайшем рассмотрении содержимое тайника было необъятным и неподъемным. Первыми в глаза бросались книги. Их было много (даже больше, чем в коллекции Акселя), они стояли на самодельных полках и громоздились стопками на полу, густо посыпанные отвращающими гниль и жучков снадобьями.

Что называется — свезло, так свезло! Даже если мне не удастся прочесть ни строчки, у меня на руках историческая реликвия покруче национальной библиотеки. Сколько она стоит, в кронах подсчитать невозможно. Пофиг работу! Стоит выставить одну такую книжку на торги... И Ларкес мое собрание мигом национализирует. Следует быть предельно осторожным.

Полчаса я провел, трепетно перебирая драгоценные перелеты и маясь от нерешаемой проблемы — как все это тащить? И куда. Башни-то у меня до сих пор нет! Сосредоточия знаний весили как кирпичи, некоторые по формату сильно превосходили современную энциклопедию, а иные имели обкладки из меди. Стало ясно, что за один присест находку не унести, а выпустить ее из поля зрения мне было больно физически. Можно, конечно, отправить библиотеку в Суэссон посылкой, но что если часть книг упрут? В итоге, я решил оставить все, как есть. Почему — нет? Мировая Ось найдена, Искусники в очередной раз получили по мозгам, моя месть практически свершилась, а для лечения воспалившегося любопытства есть кости (ответы на вопросы лучше всего получать из первоисточника).

На свободном от книг пятачке примостился сундук с амулетами и всяким полезным при колдовстве барахлом. Естественно, никакого намека на опись или каталог нигде не наблюдалось. Я представлял себе всю полноту последствий, которыми может закончиться активация незнакомого амулета, а потому закрыл сундук нафиг. И что обиднее всего — ни монет, ни слитков золота, ни на худой конец бриллиантов россыпью предки заначить не догадались. Впрочем, когда это у черных было достаточно денег?

Кладбище я покидал в смешанных чувствах: сбылась мечта идиота. А главное вовремя-то как. И не покажешь никому — тот же "надзор" все и конфискует. Обязательно найдут, к чему прикопаться, волки позорные! Как это некоторым черным (не будем показывать на них пальцем) удается комфортно жить в такой обстановке? Похоже, только мне везет на всякие неудобные ценности.

Через неделю райской жизни мне дали понять, что бесплатных пончиков не бывает — Ларкес вежливо предложил мне встретиться с одним очень (очень!) важным человеком. Поскольку жаловаться было грешно и не на что, я согласился.

Делегированный для переговоров тип свое имя называть не пожелал. Наверное, боялся, что я его сглажу (есть у людей подобное суеверие), а может, у него на некромантов такая реакция. Или обитатели высоких кабинетов решили, что краухардскую сволочь лучше не злить? Неожиданная мысль. Мог ли я заслужить определенную репутацию? Ну и что, что младше ста лет! Я — колдун, сумевший отмахаться от "надзора", а это дорогого стоит. Пережил сломанный Круг, утер нос Искусникам, победу над империей обеспечил практически в одиночку. С Братства Салема виру стряс (интересно, это мне в плюс или в минус?), старых хрычей заставил с собой считаться. Вон, Аксель выеживался поначалу, и чего он достиг? А то, что никому не известен, так много ли людей знают имя Сатала.

Да, я — крут и всех нагнул! Это очевидно. Сразу появилось такое чувство, словно не меня на встречу позвали, а я изволил посетителя принять. Неизвестный проситель держался с достоинством и мысли свои излагал проникновенным баритоном. Сразу вспоминались мои вечно лающиеся начальники. Как говорится, почувствуйте разницу.

— От имени правительства и моего министерства, я хочу обратиться к вам с просьбой, которую вы вправе не удовлетворять. Дело касается находки, сделанной вами в подземельях под Финкауном, а еще точнее — предполагаемого нахождения там древнего артефакта, о котором Искусникам, к сожалению, известно больше, чем нам. Как он действует и чем чревато вмешательство в его работу, специалистам не понятно, но в прежние времена этот город уже становился центром магических катастроф. Такое совпадение нас тревожит. Учитывая, что Леону Хаино удалось скрыться от властей, разгадать тайну становится особенно важно.

— Круг, — констатировал я. — Вы предлагаете мне еще один ритуал Магического Круга.

— Да, — вынужден был согласиться вежливый господин.

Помнится, после прошлого раза я обещал себе больше не участвовать в подобных предприятиях — слишком много возни. Тогда "надзор" умудрился прошляпить покушение на одного из участников ритуала, из-за чего к предкам едва не отправились все двенадцать. Но, с другой стороны, можно годами вытягивать из костей контроллера воспоминания и все равно не получить целостной картины. Ритуал позволит мне на мгновение стать этим человеком, получить не мешанину образов, а готовое знание, так сказать, в обработанном виде. Увидеть не только "ла-ла-ла", но и весь тот мир в целом, посмотреть на наших предков со стороны...

Я пожевал губами. Как в такой ситуации полагается вести себя солидному колдуну? Эх, нет у меня опыта!

— Ну, в принципе, обсудить дело можно, но у меня условие: я хочу, чтобы в Круг входили только обученные мною маги.

И пусть старики утрутся!

Не встретив резких возражений, безымянный господин воспрянул духом, и через пять минут мы уже отчаянно торговались, обсуждая будущий контракт. Можно подумать, я из его кармана деньги вынимаю! Никакого уважения к заслуженному волшебнику.

На этот раз участников ритуала собрали на полигоне финкаунской "очистки" (что мешало поступить так же в прошлый раз?), и вообще — решительно все было по-другому. Во-первых, мне не пришлось ползать на карачках, отлаживая защиту — большой отапливаемый сарай оказался напичкан ей не хуже керпанских лабораторий. Во-вторых, скажем прямо: единственное, что я делал сам до приезда помощников — шатался вокруг с умным видом, хмыкая и качая головой. Тут даже пентаграмму за меня вычертили! Местные "чистильщики" ревниво следили за возней чужаков и молчали в тряпочку, а два незнакомых куратора попеременно подкатывались ко мне, выпытывая, не появилось ли у меня какого-нибудь интуитивного беспокойства.

Да, появилось. Подозреваю, что уже умер и в раю.

Единственное, что меня напрягало — приезд молодых некромантов, участников прошлого Круга. Допустим, потрясения, от которых обычный человек до конца дней просыпался бы в холодном поту, пройдут для них незамеченными (в конце концов, на предложение подработать откликнулись все), а вот мой авторитет... Ритуал-то у меня не получился. Скажут: "Тангор опять щеки надувает!" И морду никому не набьешь — помощники нужны.

Оказалось — беспокоился зря. Единственное, чем меня достали, так это десять раз подряд заданным вопросом:

— Мастер Тангор? Вы же, вроде, умерли!

Не объявить ли мне себя личем? Тут-то они все на меня и бросятся.

— Нет, я просто очень сильно болел, а теперь выздоровел.

Взамен погибшего Хока в Круг протырился Чарак.

— Если ты будешь настаивать, я, конечно, уйду, — с фальшивым сочувствием вздыхал старый колдун.

Угу, и мне еще месяца два придется дрессировать кого-то на замену.

— Нет уж, учитель, пришли, так работайте!

Главное, чтобы он не окочурился во время ворожбы. Любопытство любопытством, а меня он в некроманты записал, ссылаясь на свое слабое здоровье. Врал, небось, тунеядец.

Затягивать с ворожбой не стали. Один из сложнейших некромантических ритуалов прошел буднично и без эксцессов. То ли личность у контроллера была не особо упрямая, то ли расположение звезд — удачным, но к новой жизни покойный пробудился охотно и расстался с ней без возражений, а, уходя, одарил некромантов двенадцатью своими слабыми подобиями.

Тут-то я и рухнул. Трижды оплеванные полоумные сектанты оказались правы практически во всем!

Наши вселенные не были сферами на пружинках, это был ложный образ, искусно внедренный в массы обман. Геометрическую форму вселенных вообще невозможно описать, они существовали где-то и как-то, временами проявляясь в одной и той же точке пространства одновременно. Волны хаоса путешествовали сквозь нашу реальность, иногда нежитей становилось больше, иногда они исчезали совсем, этот процесс происходил столько, сколько люди себя помнили (те, другие люди). Со странными пришельцами безжалостно боролись, но время от времени (и не так уж редко) волны встречались, происходила интерференция, и в мир выплескивалось такое количество потусторонней жути, что остановить ее оказывалось невозможно, в живых не оставалось даже червей. Людям приходилось бежать, панически, обреченно, бросая друзей и семьи, в надежде найти пристанище, не тронутое нежитями, либо уже успевшее оправиться от их визита. Изменить сложившийся порядок вещей никто не мог, как не могут мальки управлять приливом и отливом.

А потом пришел ОН, гений такого ума и злобности, что все наши Потрошители тихо плачут в сторонке.

Всегда было известно о существовании индивидов, испытывающих к потустороннему необъяснимое сродство. От таких всегда старались избавиться (отродья врага и все такое), не вникая в частности, тем более что милыми и безобидными эти люди не были. Так же было известно, что на попавших в потустороннюю волну мирах умирают не сразу и не все. ЕМУ пришло в голову сопоставить два множества. Надо ли говорить, что они полностью совпали? ЕГО сподвижники собрали повсюду людей, чьи предки успешно пережили атаку хаоса, высадили их здесь, на этой земле, сразу после очередного Апокалипсиса, а потом соединили реальности, связали вселенные в точке, не позволяя им больше разойтись. Сделали мир, в котором потусторонние феномены присутствовали постоянно, где ОН надеялся сотворить цивилизацию, которой не придется гибнуть под ударами стихии (мнение подопытных на эту тему почему-то никто не спрашивал).

ОН сделал так, что черные маги стали нужны людям постоянно.

Кроме того, каждый человек с черным Источником был еще одной нитью, сшивающей ткань вселенных и не позволяющей им разойтись, но притом и гасящей волны хаоса. Теперь потусторонние существа присутствовали здесь всегда, но экстремумы их численности были сильно срезаны. То есть, за избавление от глобальных катастроф человечество платило постоянной головной болью. Ну, разве это не чудо, наша магия?

Ах, какую бурю обсуждения вызвали такие новости! Сразу стало понятно, почему белых не принято посвящать в нюансы происхождения потусторонних сил — они такую постановку вопроса не способны принять в принципе. Надзирающий за ритуалом чиновник рванул в контору, составлять подписки о неразглашении. Молодые некроманты, впервые испытавшие воздействие правильного Круга, гомонили, обмениваясь впечатлениями. Наверное, недовольным остался только я: возвращения-то "ангелов" этот мертвец не помнил и объяснений о возможном воздействии Литургии Света на "ла-ла-ла" дать не мог. Что можно требовать от сторожа? Следовательно, действия Искусников по-прежнему нуждались в толковании. Допустим, "ла-ла-ла" пытались выключить (и уже не в первый раз), но то ли описание артефакта было не полно, то ли создатели сами до конца не понимали свойства своего творения, получить удавалось только еще одну волну хаоса. Если, конечно, то, что делают сектанты — попытка отключения.

Я попытался заразить своими сомнениями окружающих, но безуспешно.

— Эта их Литургия Света — типичный ритуал прерывания, — авторитетно заявлял Чарак. — Как Оковы, только больше.

Угу. Вот скажите, сколько раз нужно повернуть рубильник, чтобы лампочка погасла? Черный Источник своенравен, но даже на живом человеке Оковы Избавления достаточно подтвердить трижды и он не вернется, а Искусники со своей Литургией на рекорд пошли.

— И как это объясняет, почему потом нежитей становится больше?

— Это уже частности, — отмахнулся старик.

Я был с ним категорически не согласен. По моему опыту, многие люди больше склонные судить о реальности со слов других людей, чем напрягать извилины и сопоставлять факты. Вот и сейчас, получив объяснение, черные им полностью удовлетворились, им было плевать, что катастрофы, произошедшие уже после запуска "ла-ла-ла" в предложенную концепцию не вписываются. Меня же гнала вперед привычка к алхимической строгости. В моем деле можно остаться без глаз, просто перепутав порядок добавления в пробирку жидкостей или сложив реагенты слишком большой кучкой, а тут — смертное колдовство на девять жертв. Что именно совершает с древним артефактом Литургия Света, оставалось для меня загадкой, чтобы разгадать ее, нужно было посмотреть на Мировую Ось глазами, а значит — еще раз спуститься вниз. Мимо постов НЗАМИПС и понатыканных вокруг охранных амулетов (они даже помойку ими снабдить не поленились). Согласно официальной версии, Искусники планировали подорвать Замок Короля через расположенные под ним катакомбы.

Ну, и как я это сделаю? Глупый вопрос! У меня же есть Ларкес.

Глава 75

"Я чувствую себя инквизитором"

Эта мысль появилась внезапно, да так и осталась вертеться в уме. Или следовало думать: "Я знаю, что чувствует инквизитор"? Впервые за четверть века службы Конрад Бер не был уверен, что годится для своей должности.

Редстонское управление НЗАМИПС ломилось от задержанных. Не то, чтобы объявленных сектантами было слишком много, просто "надзор" никогда не ориентировался на работу с людьми и просторными застенками не располагал, а передавать дело в руки жандармерии министерство категорически отказывалось. Граждане не должны воспринимать аресты как массовый террор! По той же причине Бер не мог сбагрить арестованных на базу "очистки" — кто-то мог принять простой перевод за тайную расправу. Все должно было выглядеть так, словно "надзор" задержал обычных мистиков, и начальству было плевать, что дело зашло слишком далеко.

В коридорах гомонили родственники, пытающиеся выяснить судьбу арестованных, сновали посыльные и следователи с папками в руках. Поскольку места в подвалах не хватало, задержанных водили на допрос в новое крыло здания, и при появлении конвоя всякий раз приходилось разгонять народ. А через всю эту суету невозмутимо шествовали боевые маги, совершенно не желающие понимать изменившийся момент. Ну, дела у них тут и все!

— Я не понимаю, о чем вы говорите.

Паровоз тоскливо вздохнул. Сидевший напротив него мужчина сильно вздрогнул.

По-хорошему, Беру тут не место. Но хороших эмпатов, способных разговорить таких вот заключенных, не хватало, а формальности требовалось соблюсти.

— Вы обвиняетесь в том, что, полностью осознавая последствия своего поступка, провели над гражданином Питером Парсоном запрещенный ритуал изменения сознания, именуемый Лунное Причастие.

— Я не понимаю, о чем вы говорите...

— Отпечаток вашей ауры остался на потерпевшем, — черного мага в такой ситуации ни в чем убеждать не пришлось бы. — Я знаю, он не был идеальным, но он был человеком, а вы превратили его в инструмент. Во имя справедливости и жизни будущих поколений, волшебникам запрещено рассматривать людей в качестве... сырья.

— Я не понимаю, о чем вы говорите. Я не понимаю, о чем вы говорите...

"И что обидно, соседи, небось, сочувствуют этому мерзавцу. Пит Парсон — пьяница и дебошир, не дававший жизни жене и детям, после разговора с волшебником стал примерным семьянином без вредных привычек. Люди видят то, что хотят видеть"

— А то, что только строгое, нарочитое уважение к целостности человеческой психики является залогом существования магов, вы понимаете? Сейчас горожане благодарны вам за то, что вы избавили их от выходок Парсона, а завтра они разглядят, во что он превратился, и разговор пойдет другой!

Паровоз имел счастье лицезреть жертву запрещенного колдовства, ныне обитающую в тюремной лечебнице. Штатный эмпат в два счета продемонстрировал следствию лакуну сознания, заставляющую несчастного в определенных условиях цепенеть, совершать нескоординированные движения и даже задыхаться. По мнению эксперта, столь глубокое вмешательства не могло быть скомпенсировано, Пит Парсон был официально признан безумцем.

"В прошлом году на его глазах собаки до смерти искусали ребенка, и те же соседи негодовали, почему взрослый мужчина ничего не предпринимал. Интересно, как? Был ли бедняга законченной сволочью или ангелом под гримом, теперь нормального человека он напоминал только внешне. Но люди видят то, что хотят видеть"

— Я не понимаю. Я не понимаю...

— Хорошо, не понимаете. Но историю-то знать должны! Белые славятся своим любопытством. И про то, что деятельность Инквизиции включала в себя не только ловлю колдунов и борьбу с потусторонними феноменами, но и защиту таких как вы от гнева добрых горожан, вы непременно хоть раз читали. При любой неудаче люди начинают искать виновного на стороне и, естественно, находят. Думаете, законы — чья-то блажь?!

Задержанный молчал. Значит, слушает. Самые упертые экземпляры сектантов затыкали уши и пели псалмы, лишь бы заглушить голос разума. На взгляд Бера, убеждения, столь уязвимые для критики, не стоили выеденного яйца.

— Ладно, пес с ними, с законами, тут все ясно и в протокол занесено. Вы мне другое скажите: почему ударить Парсона по морде, когда он издевался над женой, вы не могли, а вышибить ему мозги — запросто? Дело ведь не в его благе, а в том, что он мог дать сдачи, верно?

Белый сосредоточенно сопел. Нельзя давить на него сильней — замкнется, убедит себя в том, что злые полицейские его не любят. Вопрос был не в сути обвинения (Оковы Избавления этот тип себе уже обеспечил), а в том, что делать с приговоренным дальше. НЗАМИПС не имел возможности решить проблему так же просто, как Инквизиция.

"Как это ни жестоко по отношению к жертве, но большинство из этих дураков смерти не заслуживают. Моя задача — узнать имя того, кто научил его запретному, кто первый сказал "можно""

— Если человек хочет избавиться от вредных привычек и недостатков характера, ему в этом поможет эмпат. Задача окружающих — помочь ближнему осознать проблемы и проявить волю, а подстригать человеку мысли, сообразуясь со своим чувством прекрасного, может только самовлюбленный идиот, не сознающий собственной ограниченности.

Задержанного увели в камеру, размышлять над своим поведением. Паровоз, отслуживший верой и правдой четверть века, чувствовал невыносимое желание подать в отставку. В виске ледяной булавкой пульсировала боль.

"Надо лечить нервы! Пойду к Кевинахари"

Эмпатка, тоже участвовавшая в допросах, немедленно принялась поить старого знакомого зеленым чаем.

— Рапорт напишу, завтра же! — вслух ругался Паровоз. — Будто мало было нам работы. Что могут наши инспектора сделать с этим сбродом? У нас другой профиль, мы раскрываем конкретные преступления по конкретным следам, а не заговоры по наводке. Это задача для политического сыска!

— В этом все дело, — втолковывала ему Кевинахари. — Дело совершенно, абсолютно, несомненно политическое, именно поэтому для Михельсона так важно запихнуть его под юрисдикцию НЗАМИПС.

— Политика! — брезгливо выплюнул капитан.

— Она самая, — подтвердила эмпатка.

— Заигралось наше руководство, вот что! Клоунам в Сенате тесно стало, людям на голову лезут.

Кевинахари засмеялась и замахала на него руками, вид веселящейся белой был довольно необычен.

— Ты сам не понял, что сказал, Конрад. Подумай, что начнется, если борьба с Искусниками станет политической! Сейчас все, на что они могут рассчитывать, это избежать тюрьмы, а так на кону будет стоять власть.

Бер представил себе сектанта, избирающегося в мэры, и горячо раскаялся в бранных словах.

— Что же мне делать, Дана? Я скоро их бить начну, а у меня кулак тяжелый. Бредят ведь, и видно, что бредят! И совсем не слушают того, что я им говорю.

Кевинахари вздохнула.

— Я не знаю. Есть мнение, что общение с мистиками приводит к физиологическому поражению мозга. Может, тюрьма заставит их встряхнуться, а может — гуманнее усыпить.

Услышав от белой такое заявление, Паровоз понял, что его проблемы — это хомячки.

"Надо бы не усердствовать в допросах, а то количество поручений будет только расти. Кто бы мог подумать, что я начну тосковать о нежитях, фальшивых амулетах и магах-уголовниках!"

Сказано — сделано. Через неделю политика тихого саботажа увенчалась успехом (а может — следователи, наконец, наладили работу), Бер смог вздохнуть свободней и начал разбирать накопившиеся дела. Потрясенный арестами город немного притих, но студенты по-прежнему дебоширили, заезжие аферисты продавали горожанам обереги из коровьих копыт, а мэр судился с "надзором" относительно развалин на речном острове (инспектора требовали либо снести руины до основания, либо навесить на них отвращающие знаки).

Два дня Паровоз раскидывал бумажные завалы, почти не выходя из кабинета. Отвыкшие от начальственной руки подчиненные, ворча, заново впрягались работу. На четвертый день арестованные сектанты перестали казаться такими уж страшными... Жизнь налаживалась.

Офицер инструментального контроля оторвал Бера от полуденного чаепития и изучения анекдота на четырех страницах — подробнейшего изложения обстоятельств ссоры уважаемого семейства пекарей и не менее уважаемого боевого мага. Даже не понятно, кому из них давать по шее: булочнику, пытающемуся ограничить жизненное пространство черного, или колдуну, слишком уж цепляющемуся за свои инстинкты. Пока пострадавшим было только тесто — оно кисло.

— Сэр, у нас вспышка восьмого класса, между Розовым сквером и Часовой улицей.

— Подробней!

— Характер заклинания определить не удается, но магия белая.

Бера такое уточнение ничуть не успокоило — волшебство безобидным не бывает. Белые заклинания редко разрушительны, но у них есть другая неприятная черта — они лучше действуют на живые организмы.

"Розовый сквер и Часовая — почти центр города, людей от туда быстро не выгонишь. Хорошо, если дело ограничится сбродившим пивом, а что, если горожане ухахочутся до смерти или исчешутся до костей?"

Паровоз был на месте инцидента через семь минут, не из глупого эпатажа — костюм высшей защиты в управлении был по-прежнему один (проклятые бюрократы!). Ошибиться с расположением эпицентра выброса было нельзя: два перепуганных жандарма мужественно караулили домик ярко-канареечной окраски (кажется, там находилось какое-то кафе), а благоразумные горожане спешно покидали улицу. Бер отпустил пролетку, в которую немедленно набились пассажиры.

— Докладывайте!

— Ну, дык, ворожат, — особым красноречием жандарм не отличался. — Хозяин гврит — посетитель. И сбег, хозяин-то.

— Много пострадавших?

— Мы внутрь, того, не заходили.

Поведение жандармов это было разумно — их штатные обереги могли защитить, в лучшем случае, от пожелания сдохнуть.

Оперативная группа задерживалась.

"Паника началась, толпа улицу запрудила. Ладно, все равно кто-то должен идти на разведку. Хорошо, что это не стационарный Знак! Дело не может быть слишком сложным"

Паровоз решительно взялся за ручку и медленно отварил дверь, покрытую карминовыми и изумрудными разводами. Предательски звякнул колокольчик.

Кафе носило следы поспешного бегства посетителей (перевернутые стулья, сдвинутые столы), но разбитой посуды не было — белые с золотой полоской чашки водили хороводы под люстрами, вставшие на ребро тарелки плыли косяком. Пол стал синим, абажуры выцвели до бирюзовых разводов, материя на стенах украсилась причудливыми завитками лилового, оранжевого и травянисто-зеленого. И только беленый потолок упрямо сохранял первоначальный цвет — известь плохо воспринимает магию.

"М-да, о вкусах не спорят. Но смысл?!! Может, это такая странная акция устрашения? Так, вроде, Искусники клоунадой не увлекались"

Паровоз осторожно пробирался через зал, косясь на столовые приборы, вставшие дыбом над скатертями и колышущиеся в такт. Ополоумевший кофейник пытался склевать остатки хлеба на подносе. Зачарованные нашивки на мундире капитана светились все ярче.

За столиком в углу сидел источник всех неприятностей — щуплый, прилично одетый юноша лет двадцати, смотревший на творящийся бардак широко открытыми глазами. Чисто белыми, без радужки и зрачка.

Для того чтобы понять происходящее, Беру не были нужны никакие эксперты.

"Ситуация класса А-два: маг на грани коллапса Источника" — мрачно определил он. -"Студент Университета, инициирован в этом году, контроля над магией — никакого, блокиратор с собой не носит. И что мне с ним делать?"

Убалтывать свихнувшихся чародеев полагалось эмпатам.

Вокруг столика в изломанных позах лежали два парня, по виду — одногодки волшебника. Паровоз подавил желание подойти и проверить, живы ли они. Сейчас важнее всего маг. Черного в такой ситуации достаточно было пристрелить, а с этим придется возиться — белый Источник не отторгается миром, поэтому эффект от него держится дольше.

"Даже мертвый, он сумеет создать всем проблемы. А у меня блокиратор во флаконе! Надо переходить на порошок"

Справочники в такой ситуации рекомендуют разговорить пострадавшего, но на практике все оказывается гораздо сложней — большинство тем одержимых магией не интересовало, а бить и пугать живое проклятье не рекомендовалось.

— Рыбками увлекаешься? — Паровоз кивнул на танцующие чашки. — Гуппи? Меченосцы?

— Цихлиды, — чуть слышно выдохнул молодой маг. — Красивые, правда?

— У меня племянница анемон держит, — доверительно сообщил капитан. — Только маетное это дело, морской аквариум!

Волшебник едва заметно кивнул.

— Мне папа обещал такой на выпуск. Папа...

Губы юноши дрогнули, а парящая над столами посуда тихо зазвенела.

— А тебя как зовут? — уточнил Бер, стараясь не зыркать по сторонам.

— Леон Ризольти.

Недостающая часть головоломки со щелчком встала на место.

"Отец — Антуан Ризольти, камера двадцать два. Обвиняется в незаконной магической практике, запрещенном волшебстве, подстрекательстве к мятежу"

Семьи сектантов — это была одна из тех тем, к которым НЗАМИПС еще даже не подступался. Все знали, за что арестован Ризольти-старший, а сын — вот он, и тоже маг. Даже если соседи и знакомые проявили тактичность (или — побоялись связываться), парня окружал целый Университет нахальных студентов, способных довести до нервного срыва мраморную статую. И вот теперь, наслушавшись от сокурсников насмешек, начинающий волшебник готовился закончить жизнь, так, как подобает настоящему Искуснику (в его понимании).

"Малолетний дебил! Господи, зачем ты делаешь этих юнцов такими идиотами?"

Всевышний, поминаемый Искусниками к месту и не к месту, тактично промолчал.

"Главное — говорить с ним. Только так он сможет восстановить контроль"

— Ты хочешь вырасти таким как папа?

Юноша собрал на лбу маленькую складку.

— Я не знаю. Он хороший. Почему все так?

— Без понятия, — признался Бер. — А тебе не кажется, что пугать людей волшебством нехорошо?

Но маг не пожелал поддерживать изменившуюся тему. Взгляд Леона снова уплывал — белый Источник, замутненный эмоциями, проецировал вокруг себя хаотичные искажения, и первой их мишенью становилось тело хозяина. Еще немного, и оно превратится всего лишь в придаток, фитиль для ослепительной вспышки света.

"Смертное проклятье посреди города... Не этого ли уничтожителя ты мне пророчила, Алонза?"

— А хочешь — врежь мне по морде! — в отчаянии предложил Паровоз. — Ты же обижаешься на нас из-за отца, а я — начальник редстонского "надзора". Правда-правда! Так месть будет адресной и посторонние не пострадают!

Столь необычное предложение пробудило гаснущую мысль. Маг с сомнением покосился на капитана и Бер в кой-то веки пожалел о своих габаритах — бить такого трудно чисто психологически.

"Значит, все дело в возможности получить сдачи?"

Студент осторожно потыкал капитана пальцем и тяжело вздохнул — драться у него не получалось. Паровоз выудил из кармана флакон с блокиратором и протянул буйному волшебнику, тот без возражений выпил. Зачарованные нашивки мундира на глазах приобретали вид обычной меди — магия рассеивалась.

Взгляд у юноши стал более осмысленным и унылым. Паровоз, наконец, сделал то, что не давало ему покоя с самого начала: проверил у пострадавших пульс. По крайней мере, сейчас они были живы, а оценить масштаб повреждений без помощи целителя капитан не мог. Несостоявшийся злодей сдержанно всхлипнул — у него начиналась истерика. Бер представил, как потащит парня в управление, в камеру, набитую вполне реальными сектантами...

— Шел бы ты домой, а когда потребуется, я тебя вызову.

Волшебник обреченно кивнул.

— Давай я тебя провожу! — вынырнула из-за спины капитана Кевинахари. — Блокиратор может дать побочные эффекты.

"Ах, ты... !"

Паровоз попытался испепелить эмпатку взглядом. Подумать только, он тут из кожи лез, работал не по профилю, а она подслушивала за углом! Кевинахари возмущение коллеги начисто проигнорировала. Вот и работай с такими.

На выходе из забегаловки уже клубился затянутый в мундиры народ. К Беру пристал молоденький оперативник, едва не подпрыгивающий от переполнявшего его служебного рвения.

— Сэр, как будем оформлять задержание — терроризм или покушение на убийство?

Паровоз смерил умника хмурым взглядом, прикидывая, как бы половчее сорвать на нем злость.

— Вы видели того, кто совершал нелицензированную ворожбу?

— Нет, но отпечаток ауры...

— Вы его уже сняли?

— Нет, сэр, — стушевался оперативник, почувствовав, наконец, глубину начальственного раздражения.

— Ну, так займитесь своим делом! А я займусь своим.

"В чем бы оно не заключалось"

Подумав, Паровоз решил, что сегодня долг велит ему отправиться домой, к жене, наконец-то бросившей работу в бухгалтерии. Милое воркование миссис Бер позволит ему забыть о неприятностях, а не вываливать на головы подчиненным безадресную злость. Для дела — очень полезно!

Весь следующий день Паровоз принимал поздравления коллег с удачно проведенной операцией, а к вечеру позвонил Ларкес, велевший подчиненному сидеть в управлении и не пытаться изображать из себя пособие для некромантов. Едва обретенная свобода сделала ручкой.

И вновь — комната для допросов, которую Бер успел изучить лучше, чем свой кабинет. Состояние — смертная скука. Спрашивать о чем-то Антуана Ризольти было заведомо бесполезно — один из руководителей редстонского отделения секты твердо стоял за своих, а выдумывать тему для бессмысленной нейтральной беседы капитан считал ниже своего достоинства. Задержанный, очевидно, воспринимал причину молчания как-то по-своему, потому что поерзал немного и заговорил первым.

— Я слышал, что вчера у Леона вчера были проблемы с "надзором".

"Он слышал! Интересно, откуда? Придется менять охрану в подвале: наверняка эмпаты из заключенных кого-то разговорили".

— Нелицензированное волшебство, повлекшее за собой нанесения вреда здоровью и порчу имущества, — любезно пояснил Паровоз.

"Хотя насчет порчи можно поспорить — в то кафе теперь хорошо народ за деньги пускать. Тарелки, говорят, так до сих пор и летают"

— И что вы намерены делать?

— Причем тут я? — удивился капитан. — Пострадавшие заявления не пишут, хозяин забегаловки готов отступиться, если ему оплатят ремонт. — По-правде сказать, благородство виновников конфликта Бера приятно удивило. — Ваша семья весьма состоятельна, так что, до суда дело, скорее всего, не дойдет. Но пожизненный надзор ваш сын себе обеспечил.

— Это затруднит мальчику карьеру...

— Этот мальчик чуть полквартала не вынес! Черным за такое полагаются Оковы Избавления или армейский контракт. Бессрочный, между прочим! А вы тут про карьеру... гм... разговариваете.

Ризольти помолчал.

— Это из-за меня, — выдавил он, наконец.

— Да! Но не в том смысле, который вы держите в уме. Ваш пример внушил Леону мысль, что абсолютных запретов не существует. С этим искушением он будет бороться всю оставшуюся жизнь, поэтому надзор — самое малое зло, которое его ожидает. Надеюсь, наше вмешательство не запоздало.

Встретив суровую отповедь, Ризольти заткнулся, и Паровоз об этом ничуть не жалел. Почему некоторые воспринимают его слова, как откровения говорящей собаки? И это — белые, которые, по идее, за самой гориллообразной внешностью должны уметь видеть суть.

До конца положенного на допрос часа оставалось еще двадцать минут.

— Что вы хотели бы знать? — тихо поинтересовался Ризольти.

Бер не испытывал иллюзий: вряд ли прожженный сектант расчувствовался настолько, чтобы сдать сообщников. Поэтому Паровоз спросил о том, что его давно интересовало.

— Зачем вы это делаете? Всегда хотел об этом спросить.

Ризольти криво улыбнулся.

— Вам этого не понять.

— А вы меня испытайте!

— Представьте себе мир, в котором Потустороннее не отравляет людям жизнь. Мир пускай без магии, но зато простой и понятный, такой, в котором можно безбоязненно гулять при луне и входить в темные комнаты, спать, не будучи окруженным защитным периметром...

Бер задумался. Предложенная Искусником реальность вырисовывалась в его уме достаточно четко.

— И почему вы решили, что тот мир будет чем-то отличаться от этого? Кстати, если общество утратит необходимость обеспечивать граждан жильем, города наполнятся бродягами и ночными бандитами. Вряд ли вы сможете спокойно гулять под луной, так или иначе.

— Вы не понимаете...

— Все я понимаю! Такова природа людей, она от исчезновения магии не изменится. Или люди в вашей сказке не предусмотрены?

Искусник не ответил.

— Ладно, — Паровоз хлопнул ладонью по колену (ситуацию с подвалом можно было толковать как повод закончить эту комедию нафиг). — Радует, что выяснять, какой мир лучше, нам не придется. С сектой покончено!

— Вы ошибаетесь, — чуть слышно проговорил сектант и Бер превратился в слух. — Вам удалось разгромить последователей Посвященного Хаино, но далеко не все разделяли его взгляды. Есть Посвященные, которые отказались приносить клятву верности его делу, в работе организации они не участвовали.

— Где? Сколько их? — хрипло переспросил Бер.

— Я не знаю, — спокойно сообщил Искусник. — Мне известно только, что трое из них живут за пределами Ингерники, так что дотянуться до них у вас не получится. Братство будет жить!

Сектант посмотрел на Бера со сдержанным торжеством, в виске капитана снова забилась ледяная иголка. Паровоз представил себе последние двадцать лет, повторяющиеся снова и снова: мнимый покой, бесполезное трепыхание и ложная победа. Глядя в глаза Искусника, он позволил себе увидеть такое будущее, осознать его... и ухмыльнулся.

— Ну, в этот раз вас успели остановить до того, как вы серьезно напортачили. Хотя, вряд ли ваш Хаино последует примеру Салариса и примет яд. А на тот случай, если вы питаете какие-то надежды, запомните — мы тоже не собираемся никуда уходить!

Сказанное Ризольти было единственным ценным фактом, добытым Бером за все время общения с заключенными. Логично, что и заплатил за него он дороже всего. Очерченная Искусником картина то и дело возвращалась в мысли, но об этом Паровоз особо не переживал — он знал способность некоторых эмпатов внедрять в сознание людей навязчивые идеи. Это как насморк — само пройдет.

"Есть вещи, на которые можно повлиять, а есть стихия. Маяться над тем, что то ли будет, то ли — не будет, это не наш путь. Разве я не делаю все, что можно? Ну, так пусть все будет так, как будет! Сил нет, достали уже..."

Глава 76

Старший координатор северо-западного региона трепетно перебирал листы, исписанные фамилиями Искусников, краткой характеристикой их роли в секте и списком известных грехов. Сведения были давно рассортированы и многократно переписаны, пометки на полях указывали тех, за кем уже отправились тревожные группы и тех, с кем достаточно будет провести душеспасительную беседу.

Мое присутствие Ларкес воспринимал с трудом, а я старался над ним не издеваться: момент триумфа для черного — это святое.

— Дай мне пропуск в катакомбы, пока их не замуровали нафиг.

— Зачем?

— Хочу Клару вниз сводить. Я ей обещал.

— На кой она тебе сдалась?

— Шутишь? Она же писательница! Вдруг она обо мне гадости напишет?

— Логично. Через помойку?

— Лучше от эмпатов. От помойки у меня мостки положены, Сэм посмотрел — в обморок грохнулся.

— Порченый тип — искусниково семя!

— Ага, ага.

Бумажку Ларкес мне наваял и жестом прогнал прочь, чтобы не мешал смаковать мгновения абсолютной власти. Каждому колдуну — своя игрушка. Что характерно: в качестве лидера, нанесшего сокрушительный удар по секте, запишут его, а не меня. И где бы он был со своей властью, если бы я не добыл ему шпионов?

Начальник охраны, выставленной "надзором" в подвале Академии Эмпатов, долго и с подозрением изучал предъявленный мной пропуск, а потом дал нам с мисс Фиберти сопровождающего. "Чистильщика", естественно. Я не возражал и немедленно поручил ему нести бухту альпинистской веревки (тут главное — ни секунды не сомневаться в своем праве). Понес как миленький!

Теперь ориентироваться в темном лабиринте коридоров было легко — меня вела память контроллера. Убежище представало передо мной таким, каким было в те годы, а так же в виде полудюжины разнообразных схем. И, чем подробнее я вникал в трофейные воспоминания, тем больше восхищения вызывало у меня окружающее. Дело не в масштабах (хотя и онои — тоже о-го-го). Древние люди построили величайший в мире артефакт, будучи знакомыми с магией только теоретически. Вот это — подлинное чародейство, высшая форма ритуала! Не видя и не чувствуя — заставлять повиноваться. Мне не терпелось посмотреть на артефакт, именовавшийся в оригинале "генератор фокусирующего поля МакГейма", или попросту — "дырка". У меня такое название вызывало нездоровые ассоциации, поэтому я решил держаться за привычное "ла-ла-ла".

На входе в ядро комплекса нас ждал посланный Шорохом голем. Моих спутников появление конструкта повергло в шок. Мисс Фиберти, допустим, истинной величины угрозы не осознавала, а вот "чистильщик" успел призвать Источник и теперь явно гадал, валить чудовище одно или со мною вместе.

Я снисходительно потрепал голема по тому, что заменяло ему плечи.

— Это — страж подземелий. Он — за нас! Кстати, черная магия на него не действует.

— А что действует? — любознательность мисс Фиберти не знала границ.

— Самое смешное, что — белое волшебство, оно временно нарушает его целостность. Либо, напротив — некромантические плетения, они берут это создание под контроль.

Я забрал у "чистильщика" веревку и навьючил ею голема. Это действие полностью примирило боевого мага с монстром. Мы, не торопясь, прошлись по безопасным коридорам, отмечая отсутствие каких-либо следов Потустороннего при полной темноте. Заглянули в подземную оранжерею (мисс Фиберти насобирала среди бурого праха каких-то семечек), и, наконец, подошли к знакомой шахте.

— А теперь — вниз! — скомандовал я, забирая веревку у голема.

— Что значит "вниз"? — испуганно отшатнулась мисс Фиберти.

— Самое интересное — пятью ярусами ниже. Шахта аварийного подъемника — единственный путь, иначе придется взламывать перегородки.

Это мне тоже любезно подсказал мертвый контролер.

— Томас, а это обязательно? — всполошилась моя помощница.

— Не беспокойся, Клара, тут ступеньки есть, — я продемонстрировал, где именно они находятся.

— А назад как? — севшим голосом поинтересовалась мисс Фиберти.

— Тоже по ступенькам. Но, если тебе трудно, вот он может поднять тебя на веревке!

Голем бодро кивнул, подтверждая мои слова. А что? "Чистильщику" я бы свою шею не доверил — у него альпинистской практики нет.

— Ты уж извини меня, Томас, я знаю, ты хотел как лучше, но... это выше моих сил!

М-да, вся моя хитроумная комбинация летела зомби под хвост. Впрочем, а кто мне сейчас может помешать?

— Ладно, ты не хочешь, но мне туда надо, я там вещи оставил. Подождешь меня тут? Я постараюсь вернуться быстро.

— Конечно!!!

Не дожидаясь возражений от сопровождающего, я нашарил первую ступеньку и начал спуск. Готов заложить зомби, что "чистильщик" не полезет за мной — поленится. Приятно иметь дело с черными магами, мы такие предсказуемые.

Внизу память контролера стала громче. Теперь мне приходилось напоминать себе, что в курилке меня не будет ждать Билл или Боб, а в кафетерии при всем желании не удастся найти пива. Мертвец для ритуала был выбран удачно — сторож знал все выходы и входы, места, где мой пропуск будет принят, и даже подозревал, у кого именно его свистнули. Тройные Круглые Ворота меня не интересовали — за ними располагалась подвеска фокусировочного стержня. Я, как наяву, представлял себе огромную колонну из темного кристалла (да, это было не стекло!), уходящую на сотню метров вниз. Ну, почему мне не достался местный алхимик? Впрочем, теперь я знал, что перед началом активной фазы эксперимента персонал вывезли.

Скоро отделка коридоров стала утилитарней, поясняющие таблички исчезли, а на полу появились две белые полосы с пиктограммами, указывающие основные маршруты сотрудников — генератор и лазарет (именно там исчезли двое упомянутых Эдом Руни "спасенных"). Местных лекарей сторож побаивался.

Я выбрал путь к генератору. Покойник был там один раз и хорошо запомнил большой светлый зал с выпирающей из потолка колонной, странными агрегатами и шлейфами кабелей. Аварийная дверь в генераторную открывалась вручную, я прижал ножом механический фиксатор на внешней створке — не хотелось закрывать самого себя в тамбуре — и принялся откручивать внутренний маховик. Кожу начало щекотать от присутствия магии.

Я уже почти на месте...

Вошел и едва не треснулся головой о балку. М-да, слишком уж я доверился памяти мертвеца, а с тех пор здесь успело многое измениться. Огромный зал был захламлен по самое не могу, с верху до низу. Отовсюду торчало что-то лишнее — грубо сваренные балки, обрезанные опоры смотровых площадок и даже куча битых светильников. Под ногами заскрипел песок, одним своим присутствием оскорбляющий принятые на "ла-ла-ла" порядки.

Все страньше и страньше... Я поправил фитиль на фонаре и начал осторожно осматриваться.

Обстановка внушала: посередине зала под заостренным концом фокусировочной колонны бил настоящий Черный Источник. В смысле — окутанный синеватыми сполохами и ограниченный низким бортиком (порталом — подсказала память) фонтан чернильного мрака. Я и не подозревал, что ЭТО может быть таким большим! Что-то внутри меня тянуло и дергало, звало окунуться в это потустороннее сияние, но дебилов среди магов нет. Стены были тронуты искажениями, словно от присутствия фомы, тем не менее, нежитей нигде не наблюдалось и не ощущалось. (А дальше — самое интересное!) Противоположная от дверей стена зала была грубо взломана. На подсыпке из глины и щебня ржавели рельсы узкоколейки и пара не поднятых наверх вагончиков. Вокруг портала и Источника громоздилось то, что я, по началу, принял за завал из бронированных плит (эдакий несостоявшийся купол). Мне пришлось дважды обойти его по периметру и взобраться на уцелевшие опоры, чтобы понять — для случайности у этой штуки слишком регулярная структура.

Ну, вот и он, прерыватель.

Я-то гадал, почему позднейшие визитеры не нашли минутки, чтобы захоронить труп контролера, а они просто туда не ходили. Наверное, охрана комплекса не была рассчитана на столь глубокий подкоп. Не имея возможности пользоваться дверями и подъемниками, пришельцы протаскивали прерыватель под землю по частям, и складывали в одно целое уже на месте. Сколько труда на это затрачено! Почему же у них ничего не получилось?

Видимое оказалось лишь средним ярусом генераторной, конструкции Источника уходили глубже под пол. Я спустился туда по захламленной лесенке, чтобы лицезреть основание фонтана: зеркало из неизвестного сплава и четыре каменных дуги, удерживающие над ним параллелепипед, размерами неприятно напоминающий гроб.

Я знал это место, ни разу не видел, но знал. Может, это заплутавшая память Мистера Флапа дала о себе знать? Нет, знакомым было ощущение — так со мной было в пространстве Золотых Ворот. Магия тут есть, но я ее не вижу.

Черная рябь закружилась в воздухе, бесконечный шелест забил уши, словно вата. Шорох пришел.

"Ты обнаглел, чудовище проклятое! Я здесь делом занят, а ты перед глазами мельтешишь!"

Монстр обратил на меня внимание, и в помещении неожиданно просветлело. Фонарь ярко осветил огромное зеркало, каменные опоры и висящий между ними кокон в водовороте черной листвы. Мы с минуту смотрели друг на друга, а потом Шорох почему-то решил, что он — голый.

Мать моя! Я думал, меня уже ничто не удивит — ошибался.

Впрочем, что можно ожидать от амулета, пусть древнего, большого и сделанного простыми людьми? Чтобы добиться стабильности Золотых Ворот, при их создании принесли человеческую жертву, и поселившийся в них дух до сих пор блюдет целостность сторожевых проклятий. Моего Макса заставляет двигаться душа мертвой собаки. Все это — очень древнее и категорически запрещенное сейчас колдовство. Почему я думал, что строители "ла-ла-ла" будут действовать как-то иначе?

Зловещий ОН предусмотрел попытки остановить эксперимент, в том числе, со стороны бывших соратников — то, что держало реальности вместе, обладало волей и разумом и не желало умирать. Угадай, кто! Шорох — единственный нежить, откликающийся на призыв черных магов.

Я потянулся к каменной опоре и ощутил под ладонью тонкую вибрацию некротической магии. Эти камни находились там и тут, в двух мирах одновременно. Какое удивительное существо!

"И каково это?"

Шорох наградил меня воспоминанием, спрессованным образом из своей невероятной памяти: трубка в глотке, руки и ноги, словно переставшие существовать, пучки проводов, тянущиеся к голове, и мучительное ощущение неотвратимости чего-то ужасного.

"Спокойно, мужик, все под контролем".

Такое обращение Шороху не понравилось.

"Хочешь сказать, что там, в коконе — баба?"

Несчастный монстр впал в ступор. Такой аспект его прошлой жизни ни разу еще не обсуждался.

"Не парься. Мало ли кто когда кем был? Я вот когда-то был одновременно сперматозоидом и яйцеклеткой, шизофреническое, должно быть, состояние"

Я прижался к опоре, пытаясь принять в себя, осознать это странное плетение. Судя по всему, Источник существовал отдельно, а нежить — отдельно. Когда прерыватель нарушал стабильность канала, в первую очередь страдал его страж, и в опустевший портал проскакивала куча всякой диковинной дряни. Потом живое существо восстанавливало свою целостность, как оживают поднятые некромантами мертвецы, Шорох возвращался и вновь утверждал Мировую Ось. До следующего раза.

А что, если кто-то умудрится провести ритуал три раза подряд (или сколько там нужно на Источник такого размера)?

Однако, надо спасать чудовище. Сейчас Искусников разогнали, но им это не впервой, а мне надо обломать их не на сотню лет — навсегда. И дело теперь не в личной мести. Я — черный, меня устраивает мой мир таким, как он есть, и не интересует мнение об этом всех прочих. Пусть сдохнут! И в переносном смысле, и в прямом. Перспектива восстановления справедливости в виде всеобщего звездеца через тысячу лет меня не утешала и спокойно смотреть, как черную магию пытаются отменить, я не собирался. Да, да, отменить! А как вы думали, почему среди строителей "ла-ла-ла" не было ни одного волшебника?

Я поднялся наверх и обошел пластинчатую конструкцию еще раз — разобрать ее в одиночку не представлялось возможным. И что с нею делать? Растворить кислотой, принести кувалду и развалить на части? Еще неизвестно, как это скажется на состоянии Шороха и стабильности канала — снизу было заметно, что массивные элементы прерывателя явственно сливаются с оболочкой кокона (интересно, там целое тело или только кости лежат?). Возможно, действуя интуитивно, нежить усовершенствовал свое обиталище и нынешним состоянием дел мы обязаны именно ему. Стоит плюнуть не туда, и еще одно Падение Гирейна Финкауну гарантировано, хорошо, если никто не узнает, кто в этом виноват.

Но и оставлять все, как есть, тоже было нельзя. Допустим, проникнуть в убежище физически Искусники больше не смогут (за этим Шорох проследит). Но Литургия Света запускает прерыватель на расстоянии! Я прошелся по залу еще раз, отслеживая пусковой контур артефакта и не обращая внимания на струящуюся под ногами рябь. Ненавижу, когда одно заклинание в другом, и оба активны. Хуже только на работающей турбине гайки крутить.

Распознать во всем этом Оковы Избавления не получалось. Зато маленькие круглые выемки под Ключи угадывались легко.

Будем мыслить конструктивно. Что тут предки нагромоздили, мне ни в зуб не сдалось, лишь бы творчество Искусников потеряло силу. Усовершенствовать ритуал сектанты не смогут — туповаты, темой не владеют. Не верю я, что идеологически зашоренный колдун может докопаться до правды в таком сложном вопросе. Значит, нужно всего лишь чуть-чуть подправить свойства пускового контура, и не получить при этом по мозгам.

Самый простой способ напортачить — неверно начертить Знак (любимая ошибка студентов). Одна лишняя черточка до неузнаваемости искажает потоки и школяру сильно везет, если схема оказывается нерабочей. В своем творчестве "ангелы" были ограничены размерами зала, поэтому некоторые части прерывающего артефакта буквально наслаивались друг на друга (наверное, им даже в голову не приходило, что кто-то может использовать их агрегат не по назначению). Я покатал в уме возможные изменения потоков, одна точка выглядела многообещающе. Теперь мне нужна была металлическая перемычка, размером сильно больше булавки (в идеале — цепь). И у меня было нечто похожее — массивный хронометр в платиновом корпусе, который я подарил самому себе к окончанию Университета. Довольно аляповатый, с выгравированными на обратной стороне пожеланиями (весьма нескромными). Давно мечтал от него избавиться, почему бы не сделать это сейчас? Пройдут века, тысячелетия, я уйду, все уйдут, останутся только Шорох и эти часы, словно якорь в океане времени, навсегда связавший меня и его. Поэтично!

Я обернул браслет хронометра вокруг направляющей и аккуратно протянул застежку между дугами локального фокуса. То, что надо! Тяжелая металлическая блямба нарушит симметрию силовых линий и до предела затруднит работу с артефактом. Концы застежки громко щелкнули, энергия рванулась по новому руслу, сминая металл, формируя из него блестящую монолитную ленту. Я внимательно отслеживал результат. В принципе, возможность активировать прерыватель по-прежнему сохранялась, но Литургия Света теперь должна была представлять из себя многоконтурный Знак весьма причудливого вида. Если тот, кто будет ее проводить, слабо представляет себе сущность ритуала, то вообще ничего не получится. Ну, разве я не гений?

Шорох растрогался и пригнал ко мне голема с подарком — плоской металлической книжкой без страниц (покойный контролер такими штуками пользоваться умел, значит, и у меня есть шанс разобраться). Обе створки аварийной двери мы заклинили подручным хламом (мало ли, вдруг через тот подкоп опять кто-то полезет!). Все, пора сваливать отсюда, пока у нежитя настроение не изменилось.

Обратный путь дался мне тяжелее, чем в прошлый раз (сто метров вместо двадцати — это не шутки!). Когда я, пыхтя, вывалился из дверей подъемника, моему взору предстала идиллическая картина: мисс Фиберти пыталась жестами объясниться с големом и небезуспешно. "Чистильщик" тихо угорал.

— Зря ты не пошла — внизу гораздо интересней. Надо будет пошарить там, — голем невозмутимо прошествовал в шахту и задвинул за собой дверь. — Если пустят, конечно. Не очень-то мне и хотелось!

Вот это — вся я его благодарность: сделал дело — пошел нафиг. Одно слово — Шорох. Тьфу! Надо завязывать с этими мировыми проблемами, Искусниками и всем, что с ними связано. Правильно говорил Аксель — от них одни убытки. Ну, или такой доход, что не пришей кобыле хвост (надеюсь, "надзоровец" металлическую книжку не разглядел).

Будущее черным магам я обеспечил, пора подумать и о себе!

Глава 76

Помнится, Аксель говорил, что некоторые знания нельзя хранить в одной голове, ну так вот, теперь моя совесть чиста. Всю ночь я трудился — дописывал "Слово о Короле", теперь древняя летопись обрела законченный вид. Не каждый черный маг может оставить такой след в истории!

Сначала меня мучил вопрос, на каком языке писать, но потом я понял, что все равно читать "Свидетельство" можно только посредством Шороха, а значит, буквы не важны — он будет давать перевод с моих мыслей. Нужно просто подобрать символы, которые наиболее четко ассоциируются с данной темой. Тщательно составив и выучив наизусть нужный текст, я перенес его на защищенные магией страницы в виде хаотично-гармоничной росписи. Занял полтора листа. По завершении моих трудов любой черный маг, имевший достаточно ловкости, чтобы столковаться с Шорохом, мог получить исчерпывающий ответ на вопрос о происхождении потусторонних сил. Утром злосчастная книжка отправилась на адрес центрального офиса НЗАМИПС в виде бандероли от господина Салема.

Я снова оказался предоставлен сам себе.

"Северо-западный алхимик" был прочитан от корки до корки, из апартаментов меня вежливо попросили. Я сдал свои скромные пожитки в камеру хранения на вокзале и теперь решал, в какую сторону купить билет. Возвращаться в Суэссон не хотелось (сейчас там самая грязь), ехать к семье в Краухард — тоже (начнутся сопливые объяснения). Махнуть, что ли, на Южное побережье? Нет, не получится: в газетах писали, что там объявлено чрезвычайное положение. Боевые маги устроят шабаш, и отдых будет испорчен.

Я расположился в кафе на привокзальной площади, жевал пончики и задумчиво прихлебывал кофе. Рядом со столиком сидел Макс. А что? Имею право — у меня на него лицензия есть. Но челку мертвому псу я благоразумно расчесал так, чтобы увидеть глаза зомби было невозможно. А то, знаете ли, люди будут нервничать, побегут, стулья опрокинут...

В сторону перронов с баулами и гоготом пробиралась банда армейских спецов очень знакомой наружности. О! Капитану Ридзеру добавили нашивок. Меня заметили (мохнатого зомби поди, не заметь).

— Эй, Тангор, ты же вроде умер?

Ну вот, опять начинается!

— Я просто очень сильно болел.

Не спрашивая разрешения, компания принялась рассаживаться за соседними столиками, а капитан подвинул стул даже ближе, чем позволяли элементарные приличия.

— Есть выгодное дело, — заговорщицким полушепотом сообщил он.

— Правда? — не верю, что им в голову могло прийти что-либо законное.

— Да ты не думай — все чисто! И'Са-Орио-Т.

— А что с ним опять не так?

— Все — так. Есть верные сведения — нежити всех съели. Вещи ничьи лежат, все пропадает. Золото, камушки, серебро — приходи, бери.

— Так уж и бери, — усомнился я.

— Если найдешь, — согласился капитан. — Нам искатель нужен.

Объявить боевому магу, что его возможности ограничены искательством, сродни оскорблению. Именно поэтому никто из них нужным талантом не обладал.

— Ну, допустим, это я тоже умею.

— Присоединяйся!

Я бросил осторожный взгляд на невзрачного типа, аккуратно присевшего на стул у дверей.

— Вы что, так с куратором и поедите?

— А то! Он полезный — имперский знает. Зертак без него возвращаться не велел.

Похоже, генерал отпускал подчиненных на отхожий промысел, но контроль над ними терять не желал.

— И сколько стоит это счастье?

Я многозначительно ткнул пальцем в потолок.

— Десятина.

Не хило босс наварится на инициативе младших чинов!

— Угу. Я буду искать, он — переводить, а вы что делать?

— От гулей отбиваться!

Логично. На брошенных землях уродцев должно быть как грязи. Капитан со своей командой год нежитей по Арангену гонял, практика у них отличная.

А мне деньги нужны, много.

В смысле, до того, чтобы рисковать продажей папиного наследства, было еще далеко. Жить есть на что — ритуал мне оплатили, а скоро, глядишь, и дивиденды от рудных бактерий капать начнут, но на башню все равно не хватает. Насчет мотоцикла тоже масса идей, за какие шиши я их буду реализовывать? Опять же, покойник "ла-ла-ла" наградил меня видениями летучих машин тяжелее воздуха, и летали они не абы как, а просто — вз-з-з. Кто бы знал, с какой болью я заносил их описание на самую дальнюю страницу дневника! Бесполезно браться за это сейчас, нужно больше опыта, больше сведений...

Больше денег.

— Согласен!