Академия Беаты. Проклятие любви

— Беатрикс! Беатрикс!

В тишине темной спальни жаркий шепот Мэрджа обволакивал и сводил с ума. Беата со стоном перевернулась на спину и губами встретила страстный поцелуй возлюбленного. Тело привычно ощутило тяжесть мужчины, руки обнимали и ласкали мощные плечи и спину, голова откинулась в ожидании следующей порции ласки. Но любовник не торопился. Не спеша, очень медленно он поднимал длинную нижнюю рубашку девушки, целуя каждую обнажавшуюся часть тела. Ладонями гладил и сжимал ноги, оголившиеся бедра и живот. Целовал и лизал грудь с поднявшимися твердыми сосками.

— Мэрдж, пожалуйста!

Беата изнывала от желания. Тягостный ком неудовлетворенной похоти поднимался изнутри и выжигал разум, лишал возможности думать и размышлять. Оставалось только умолять мужчину раз за разом.

-Тс-с-с-с!

Он прижал палец к ее губам, который она немедленно втянула в рот. Мужчина напрягся, отяжелел еще больше, девушка раздвинула ноги, ожидая сладостного удара, и... Ничего не произошло.

Исчезла тяжесть тела. Пропали поцелуи, осязаемые на уровне волосков на коже. Рубашка сбилась в твердый ком на животе. Беата сделала усилие и проснулась. Проснулась, задыхаясь от нежности и неудовлетворенного желания, неугасимой боли и тоски, который мог утолить только любимый...

— Проклятье!

Девушка с силой ударила по подушке кулаком, вымещая бессильную злобу на свое непослушное тело, после пяти лет разлуки все еще помнящее ласки любимого! Внутри все болело, пот струился по спине, она задыхалась и почти плакала.

'Вернись! Вернись ко мне! Я люблю тебя!'

Ответа не было.

Утро она встретила невыспавшаяся, с больной головой и ноющим низом живота. Такой реалистичный сон напугал ее до дрожи. Зачем ее бывшему возлюбленному, который так внезапно сбежал и исчез пять лет назад, возвращаться в ее сны? Теперь, когда она спокойно живет и работает в Академии, у нее есть коллеги, друзья, любимая работа и книжки — зачем он врывается в ее сны и бередит душу и тело?

Теперь, когда годы скитаний в поисках возлюбленного, непрерывной работы на износ и смены стихии прошли — зачем он, или ее воспаленное сознание, ворошат былое?

Нужно было вставать, одеваться и идти делать то, за что ей платили деньги — усмирять и обучать схоларов — людей, вообразивших себя магами.

Ирония судьбы. Восемь лет назад ее саму также обучали, пестовали и выращивали заслуженные маги, магистры созидания, огня, воды и воздуха. Для чего? Для того, чтобы она сейчас лежала и плакала от жалости к себе?

'Не дождетесь! Где бы ты ни был Мэрдж, я не стану всю жизнь думать о тебе! Ты сделал свой выбор, а я смирюсь с этим и постараюсь жить дальше, без тебя', — думала она, не глядя, надевая привычную униформу преподавателей магистров, — черный балахон с капюшоном поверх кофточки и длинной юбки, тоже черного цвета.

Утро, так скверно начавшееся, не принесло ничего хорошего и в дальнейшем. На экзамене удар чудовищной силы впечатал Беату в потолок так прочно, что она намертво прилипла всем телом. С трудом посмотрела вниз — на нее со страхом и ужасом взирал схолар третьекурсник, сдающий блокирующую защиту. Он-то экзамен, кажется, сдал, а что делать ей? Некстати она вспомнила, что боится высоты и ее сразу затошнило. До пола было три с половиной человеческих роста, причем не ее, а здоровущего и высокого.

— Что смотришь, тащи лестницу! — скомандовала она юному таланту.

Не просить же воздушных коллег снять ее! Потом покоя не будет, от шуток и подколов.

— Мастер Беатрикс, а может позвать...

— Никого звать не надо, сами справимся. Тащи! — отрезала Беата. Она приготовилась ждать долго, ибо по своему опыту знала, найти что-либо сугубо материальное в их магической Академии почти нереально. Попыталась устроиться удобнее, но это оказалось не возможно — магическая энергия оплавила красочные потолочные фрески большого тренировочного зала и она прочно увязла в рисунке.

'Надо бы не забыть потом посмотреть, в какую фреску я угодила, — размышляла Беата. Хорошо, если на тему 'Святые Хранители спасают мир', а если 'Изгнание Темных из Ордена'? Какие глупости приходят в голову. Тошнота не проходила, и перед глазами стало все плыть. Не вырвало бы прямо на дубовый паркет двухсотлетней давности! О чем она думает, — опять укоротила себя Беата. Она, магистр защиты и созидания, магистр огня, преподаватель с трехлетним стажем висит на потолке от отдачи блока защиты схолара! Это абсолютно и профессионально неприемлемо!'

Однако все эти переживания оказались не важными, потому что в зал сначала вбежал схолар с лестницей, а затем — ее многочисленные коллеги и друзья. 'Началось, — подумала Беата' — и на всякий случай зажмурилась.

— Беата, ты в порядке? — это Инесс разволновалась, ее лучшая подруга, боевой маг-огневик, темная, между прочим.

— В большом порядке, как видишь, — Беата попыталась изобразить сарказм, что оказалось нелегко, даже взирая на всех сверху вниз.

— Любопытно, кажется, в расписании стоял экзамен по защите, а не нападению с элементами воздушных заклятий, — это пошутил декан светлых Извид Полторацкий.

— Можете выгнать меня за непрофессионализм, — надерзила она в ответ.

— Весьма перспективный юноша, весьма, — проскрипела заведующая Коллегии воздушных заклинаний, старая высохшая дама, летавшая лучше всех своих схоларов вместе взятых, благодаря практическому отсутствию веса. Ее имя Беата уже вспомнить не могла из-за усиливающейся тошноты.

А вот и темные пожаловали!

— Беатрикс, такие панталоны я лицезрел, кажется, лет пятьдесят назад, на похоронах моей старой знакомой. Никак не ожидал увидеть их снова! — съязвил вечный шутник и циник из Коллегии водников — темный маг.

— Поставьте уже кто-нибудь эту рюгову лестницу! — не выдержала она, — Меня сейчас стошнит!

Через час после инцидента она сидела у целительниц и пила свой любимый чай с земляникой и шиповником, горячий и ароматный. В саду целительниц было хорошо и спокойно — вековые деревья давали отличную тень в жаркий денек, многочисленные цветы и лекарственные растения благоухали, привлекая ароматом еле слышно жужжащих пчел. Родник Силы журчал в красивом каменном фонтане.

— Тебе опять снился это сон?

Инесс, давняя боевая подруга, сидела вместе с ней на скамейке возле фонтана и мазала ее синяки на плечах, полученные от неравной схватки с потолком.

— Да, — неохотно ответила та.

— Подруга, это что-то ненормальное! Не может мужик, даже самый любимый, так явно сниться через пять лет после своего исчезновения! Может, у тебя нервишки пошаливают? Утомилась ты после трех лет непрерывной работы в этой клятой Академии без отпусков и выходных?

Беата со вздохом погрузила ноги в родник и откинулась на спинку. Как объяснить подруге, темной по своей сути, что работа — это все, что у нее есть. То, что спасало ее все эти годы! Темные жили и занимались магией исключительно из эгоистических соображений и неутоленного вселенского любопытства. Поймет ли ее Инесс?

— Даже не говори, что работа это вся твоя жизнь! — угадала ее мысли подруга, — Даже если ты так думаешь, так быть не должно! Есть дружба, развлечения, еда. В, конце концов, есть секс! А что? — она оживилась, — Может быть клин-клином вышибают? Может, тебе глянулся кто-нибудь из наших темненьких магистров? У нас такие экземпляры есть — закачаешься! Все при них — и красота, и обаяние, и умение...

— Нет, спасибо, — вяло перебила девушка подругу, — Что-то мне никто не нравится. Глаза мои в сторону мужиков не глядят. Честно.

— Да?

Инесс удивленно задумалась и воскликнула:

— Не проблема! В коллегии целительниц девушки есть — просто неземной красоты...

— Инесс! — покраснев, снова перебила ее Беата, — Я не собираюсь переключаться на девушек, если ты об этом подумала. Я вообще никого не хочу, понимаешь? Пусто там, где должно быть желание и флирт. Как выжжено все огнем.

-Ну да. Помню твою историю со сменой стихии. Отказаться от магии огня и перейти в Коллегию созидания — это надо было придумать!

— Это не я отказалась, а так получилось.

— Да, да, — фальшиво согласилась Инесс. — Само получилось после трех попыток самоиспепелиться и сгореть заживо. Ладно, ладно, — не стала продолжать она, видя смущение и злость подруги. — Живи и страдай, если тебе это так нравится. Все равно я считаю это ненормальным!

* * *

Восемь лет назад.

'Родилась я, Беатрикс Черноус, в простой крестьянской семье в селе Нижние Кобылки'. Беата старательно написала строчку гусиным пером, поставила точку и задумалась. Почему в простой? Бывают не простые семьи? Ну, бывают, конечно, аристократы, купцы, маги, опять же. Тем более понятно, если крестьянская, значит простая. Она зачеркнула слово 'простая' и опять задумалась. Отец — мельник, правда, он бывший низший маг, получивший ранение на магической войне. Но разве он крестьянин? Он не пашет, не косит, бычков не откармливает. Да, но куры, поросята и корова у них есть? Есть.

Ладно, напишем по-другому. Девушка зачеркнула слово 'крестьянской' и написала сверху — 'мельника'. Посмотрела на дату своего рождения и решила написать просто возраст — восемнадцать лет. Далее дела пошли веселей. 'Обучалась грамоте в двухклассной школе...'. Ага. У полуграмотного писаря да и нетрезвого частенько к тому же. '...которую закончила на отлично'. Пять по чтению, два по поведению. 'Владею зачатками природной магии огня...' Как там сказал заезжий маг, пятясь от ее огненного колобка, '...непрявленная огневая сущность, с элементами боевой магии'. 'Хочу обучаться в вашем Академии' но слово 'вашем' пришлось зачеркнуть и дописать 'в Академии высшей магии, целительства и созидания'. Хотелось еще дописать, что батька выгонит ее взашей, если она не научится контролировать свою эту огневую магию. Два раз она чуть не спалила отцову мельницу, а вот амбар, куда затащил ее Сенар Пузырь, полыхал знатно. Она даже зажмурилась от удовольствия вспомнившейся картинки. Зато Пузырь с тех пор обходил ее по кривой дуге, едва завидев на селе, и самое обидное, что тоже самое делали все симпатичные парни в округе.

Секретарь, сидевший на своем рабочем месте в приемной комиссии Академии, удивленно поглядывал на девицу, уже битый час писавшую простое заявление. Девушка была ладненькой: невысокая, пышненькая во всех нужных местах, с красивыми синими глазками и вздернутым курносым носиком. Даже деревенский сарафан из выбеленного льна с вышивкой смотрелся на ней не убого провинциально, а трогательно и мило. Толстая коса до попы, цвета созревшего льна, была перевязана синей лентой. Все бы ничего, да вот веснушки...

Веснушки густо усеивали личико девушки, как будто кто-то щедрой рукой брызнул каплями светло-оранжевой краски, и придавали ее облику удивительную несерьезность. Хотелось вот прямо тут пошутить и ласково потрепать по милой щечке. Ага. Потрепал тут один. Секретарь видел, как во дворе Академии, девушку пытался приобнять один из схоларов, на что получил загоревшуюся манжету рубашки. Вспомнив крик пострадавшего 'дура, кто же так поджигает', секретарь придал себе серьезный вид и подошел к девушке.

Та подняла на него синющие глаза и, зардевшись, попросила еще один листок бумаги. 'Ух, какая лапочка, — опять подумалось секретарю, но мысленно дав себе подзатыльника, он сурово произнес:

— Не положено.

Через пять минут маг-созидатель с удивлением читал пространный опус Беатрикс. Дочь мельника? Огневик? Невыявленная волшебница?

По отдельности это еще как-то звучало, но вместе — никак не складывалось. Среди селян маги рождались крайне редко и такой ребенок сразу, с рождения привлекал к себе внимание. Его еще маленьким брали на учебу в школу магии и к совершеннолетию он уже был вполне подготовленным к дальнейшему обучению. Ведьмы встречались в сельской местности чаще. Но, опять же, передача ведьмовского дара происходила во время полового созревания и к восемнадцати годам ведьмы были весьма опытными и опасными девицами, чем и пользовались вовсю. В школы магии их старались забирать незамедлительно, лет в двенадцать-тринадцать. Светлых встречалось и того меньше — их способностей чаще всего хватало на целительский дар в особо мелких размерах. Как они пропустили эту девушку? Она что, спала до восемнадцати лет, а потом проснулась — нате вам, я огневая волшебница, кушайте меня с кашей? Да она там у себя в Нижних Кобылках сжечь должна была к рюгу собачьему все до основания.

Стоп. Мысли мага потекли в другом направлении. Она дочь мельника и именно здесь должна скрываться разгадка. Значит, жила рядом с водой, которая до поры до времени скрывала способности девочки, скрадывая ее магическую сущность. Недаром ведьмы стараются жить подальше от больших водоемов, а маги так не любят морские путешествия.

— Она рыжая? — Уже почти зная ответ, спросил он.

— Не совсем, мастер. Скорее, золотая. И веснушки по всему лицу.

— Веснушки, — задумчиво повторил маг. — Ну, веди свою ведьмочку сюда. Посмотрим на нее.

Секретарь ужом скользнул в приемную, и через минуту перед магом стояла малолетняя угроза благополучного существования Нижних Кобылок и их окрестностей. Угроза шмыгнула носом и сказала 'Здрасте'.

* * *

После зачисления понеслись годы учебы. Сказать, что Беате было трудно, это значит сильно смягчить суровую реальность. Почти весь первый курс она проплакала: — ее частенько дразнили 'конопатой', издевались над деревенскими манерами и говором, шутили, причем, иногда очень зло. Но все обидчики рано или поздно вспыхивали огнем. Это была ее непроизвольная реакция на оскорбления — загоралась чаще всего одежда, манжеты рукавов или высокие прически у девушек. Вдобавок за каждый непроизвольный поджог ей попадало от декана — неконтролируемое возгорание считалось признаком непрофессионализма.

От многочисленных невзгод и непрерывной учебы она похудела, от говора избавилась путем заучивания вслух бесконечного перечня нежити из книги 'Классификация нежити особо опасной и для человека смертельной', написанной почти два века назад, манеры исправились сами собой. А вот веснушки никуда не делись, и Беате пришлось научиться с ними жить. Ни одной конопатой в Академии больше не было, хотя рыжих хватало!

И было бы не так обидно, если бы у нее были красивые волосы цвета меди! Или ослепительные белые локоны! Или роскошная грива цвета воронова крыла! У нее не понятно что — темно-русые волосы, отливавшие на солнце рыжиной.

Весь второй курс она добросовестно училась, не поднимая головы от учебников, а в редкие часы отдыха шла к практикам и упорно тренировалась держать пылающий огонь внутри себя под контролем. И ей это удалось! Теперь одежда ее обидчиков не горела, а едва заметно тлела, так медленно и бесшумно, что портилась наверняка. После парочки шумных скандалов от нее все отстали и даже зауважали... немного.

В своих мечтах она видела себя магом, спасающим людей от лесных пожаров и горящих домов, но на третьем курсе вдруг увидела ЕГО! Он пришел учиться раньше, чем она, но был старше, опытнее и два курса прошел, словно играючи. Он был природным магом воздушников — его стихией были ветра и ураганы. Мэрджарит Дьюритт — высокий, светловолосый, с глазами голубыми как морская вода, прогретая солнцем. Беата влюбилась с первого взгляда, а он через некоторое время, показавшееся ей вечностью, как ни странно, ответил взаимностью.

Совместное счастье длилось год. Целый год Беатрикс купалась в любви и обожании! А потом, незадолго до получения лицензии, лучших студентов курса послали на, казалось бы, незначительную работу. В лесах крошечного королевства Слейвас, граничившего с Империей, вдруг сами по себе стали возникать пожары. После пятого возгорания, когда непричастность охотников, лесников и даже разбойников была проверена, магическая природа пожаров стала очевидной. И на устранение проблемы выдвинулись лучшие выпускники Академии — набираться реального опыта и завоевывать авторитет.

Что пошло не так — Беата не знала. То ли пожар направился не в ту сторону, в какую его вели стихийники, то ли действительно ее любимый самонадеянно переоценил свои силы, как наперебой утверждали его друзья. Только из Слейваса приехал уже не ее любимый маг и волшебник, балагур и весельчак, а бесконечно усталый, сломленный, обычный человек. Природная стихия выпила до капли магическую, так случалось не так уж и редко. Ему не повезло. Им обоим не повезло. В утро получения лицензии на колдовство он ушел и не вернулся. С тех пор Беата не видела любимого.

Уходить из сада целительниц не хотелось, но чай давно остыл, и Беата пообещала самой себе увлекательную прогулку и зашла в здание Коллегии Огня.

Она очень любила свою Академию. В минуты отчаяния, когда ее глаза были полны невыплаканных слез, она прибегала в ботаническую оранжерею целительниц и могла вдоволь нареветься у колодца желаний. Когда она влюбилась в Мерджарита Дьюритта так, что не могла спать ночами, она украдкой пробиралась к статуе святой хранительницы в крошечной дворике Светлых и с горящими глазами тихо благодарила ее. Даже уходя прочь, не оглядываясь, после исчезновение Мэрджа в день получения лицензии, она провела рукой по древним камням башни Изначальных хранителей, прощаясь.

Академия была огромной и бесконечной, с многочисленными зданиями, башенками, переходами, лестницами и тупиками. Поговаривали, что даже сам главный магистр Ордена высшей магии не знал всех закоулков и закутков, с таившимися там до поры до времени сюрпризами. В давнее время это был хорошо укрепленный и зачарованный королевский замок на берегу моря. Огромная крепостная стена, высокие башни с каменным кружевом барельефов, подземные источники воды — это место стало самым подходящим обиталищем Академии, когда стало понятно, что обучать магии необходимо всех, у кого были хотя бы слабые зачатки ее.

Попав неведомыми путями в Коллегию воздушных, и обменявшись с тамошними преподавателями последними новостями, она поспешила в главный корпус. Беата чувствовала, что неприятности дня еще не закончились. Действительно — декан светлых Извид Полторацкий собрал всех своих подопечных в главной аудитории Коллегии созидания и сообщил не приятные, но ожидаемые известия — прием этим летом будет вдвое больше предыдущего, а большая часть преподавателей со всех Коллегий отправляются на боевое задание на южную границу. Там произошел один из самых больших прорывов нечисти за этот год. Поэтому приемом и испытательными экзаменами придется заниматься им — светлым, которые, как известно плохо приспособлены для уничтожения тварей из чужой реальности. А Беате предстоит та еще работенка — как помощнику заведующего Коллегии Созидания принять и оформить все документы у страждущих познаний в Академии Высшей магии.

-Беатрикс! Беатрикс!

Она застонала, но упрямо отказывалась переворачиваться на спину.

— Беата, посмотри на меня, — шептал голос любимого.

— Нет!

Она не хотела, не желала поддаваться сладостному видению, но голос Мэрджа завлекал и манил, его руки ласкали ее, гладя каждую впадинку, каждый изгиб ее тела.

— Повернись, посмотри на меня!

— Тебя нет! Это обман.

— Разве может обмануть тот, кто любит?

Этого Беата перенести уже не могла и повернулась навстречу объятьям любимого. Она обхватила его горячие плечи, притянула к себе, чтобы поцеловать... и все пропало. Она проснулась с глазами сухими от невыплаканных слез. Это сон повторялся практически каждую ночь с разными вариациями. И всегда, стоило ей сделать движение навстречу любимому, поверить, что все взаправду — все исчезало. Начинался новый, полный трудностей и рабочей рутины, день.

Все выпускники третьего курса получили лицензию. От основного потока за три года осталось только пятнадцать человек, которые уже сами выбирали себе мастера для дальнейшего индивидуального обучения. Большая часть выпускников отправилась на южную границу. Уже там решалась их дальнейшая судьба — сможет ли маг сражаться и истреблять чудовищ, или тихо и мирно станет работать придворным магом, специалистом по интригам и приворотам.

Почти сразу за выдачей лицензий начинался прием новых будущих схоларов. Только такой бесперебойный ритм работы мог обеспечить непрерывность обучения магов и, таким образом, хоть как-то защитить южную границу.

С тех пор как много лет назад закончилась вторая магическая война, южная граница была намертво запечатана, и ничто не могло ее прорвать. С этой стороны. С той — измененное пространство и время родило сонм новых небывалых чудовищ, которые пытались прорваться сквозь магически запечатанную границу с людьми и магами.

Прием новых схоларов начинался с объявления на крепостной стене со стороны города. Оно было повешено давным-давно и поражало своей роскошью: на черном лаковом фоне пылали и переливались золотые буквы: 'Академия высшей магии, целительства и созидания объявляет набор в Коллегии огня, воздуха, воды, исцеления, созидания и боевой магии'. Ниже была приписка более мелким шрифтом и обычным белым цветом: 'Некромантия не преподается'.

Беатрикс со вздохом приставила лесенку к стене, забралась на нее и стала протирать этот образец роскоши обычной мокрой холщовой тряпкой. Этот ритуал она проделывала ежегодно, когда открывался приемное время для нового набора.

При виде маленького дополнения ее разобрала злость. Нет, не так надо было написать! Большими жирными буквами НЕКРОМАНТИЯ НЕ ПРЕПОДАЕТСЯ. ЖЕЛАЮЩИХ ПРОСИМ НЕ БЕСПОКОИТЬ. И не беспокоиться самим и не баламутить народ. Вот так. И дураков всяческих и проходимцев тоже не надо. Откуда у обычных людей была тяга к воскрешению трупов — Беата не понимала. Неужели сложно было сообразить, что будь некромантия действительной специализацией магии, уже совсем скоро в стране было не продохнуть от оживших трупов. И мертвецов пришлось бы сжигать, во избежание эпидемий.

И вообще, давно надо повесить список самых часто задаваемых вопросов, а то уже у девочек с Коллегии целителей, отвечающих за прием, язык отсох повторять прописные истины: 'да, примем всех, даже с минимальным магическим потенциалом; нет, место в общежитии не бесплатное; да, еда за счет Академии; нет, работу после получения лицензии не даем'.

Это объявление всего лишь формальность. Все в Империи знают, что каждый год уже почти пятьсот лет Академия проводит набор. На обучение светлой и темной магии. А как же иначе? Светлые маги могут только созидать, в крайнем случае, обезвреживать. А если надо обязательно убить какую-нибудь нечисть, то это к темным. И чучело, кстати, они сделают очень аккуратно. Мастера, ничего не скажешь.

Давным-давно, еще до второй магической войны Академия была местом для избранных. Там учились и постигали азы мудрости уже состоявшиеся и практиковавшие маги. Обитель знаний располагалась высоко в горах и представляла собой мощную цитадель, неприступную для обычных смертных.

Орден Магистров придерживался твердого мнения — магия не для всех, а для избранных, умеющих контролировать, подчинять и властвовать. Поэтому деревенские знахарки и неграмотные колдуны жили самоучками. Талантливые стихийники поливали свои огороды и работали на кораблях, отгоняя бури, а целители ходили по дорогам и лечили всех желающих за еду и кров. Все изменилось после второй магической войны. Хотя войной назвать трудно тот большой Разлом реальности, во время которого в этот мир проникли такие удивительные и кровожадные чудовища, что волосы дыбом вставали у выживших, а костей погибших никто больше не видел. И оказалось, что элитные и всезнающие маги смогли лишь укрыться в мощных крепостях, под предлогом спасения королевских семей, а уничтожали, сжигали и топили нечисть, презираемые в довоенное время ведьмы, колдуны, водники, огневики и даже обычные люди.

После изгнания чудовищ все изменилось. Прежний Орден потерял свою силу и был обновлен почти полностью, Академия стал вдвойне необходима, чтобы обучить крайне разношерстную толпу магов — ветеранов второй магической. И с тех пор на прием в Академию могли попасть все желающие, обладающие хотя бы зачатками магии. Смешно сказать, умение прилипать ложки и лечить приложением рук к телу тоже приравнивалось к магии!

Пока Беата стояла на лестнице и думала над судьбами человечества, люди не замедлили появиться.

— Эй, красотка, не длинна ли юбка? — раздался пьяненький мужской голос.

Беата вздохнула и легонечко щелкнула пальцами.

— Ах....ть, рюгова дочка, че ты творишь! — раздался крик. И уже другой голос — погрубее и потрезвее заорал:

— Ты совсем перепил, что ли, это ж магичка из Академии. Жить надоело?

Беата усмехнулась, спустилась с лестницы, взяла ее на руки и, не удостоив парочку забулдыг даже взглядом, ушла за ворота Академии.

Бедняга, у которого минуту назад вспыхнули штаны в самом сокровенном месте еще немного поорал, но быстро остыл. За всем этим, усмехаясь, наблюдал мужчина с противоположной стороны улицы. Он прекрасно слышал щелчок пальцами и даже разгадал простенькое заклинание жжения. 'Ну что ж, — подумал он, — магистры Академии умеют общаться с местным контингентом'. Особенно ЭТА магистр, с которой он был знаком давно.

Беата повесила мокрую пыльную тряпку над столом и мрачно смотрела на нее еще пару минут. Почему то этот предмет напоминал ей саму себя. Третий год помимо своих основных предметов она как безвольная тряпка соглашалась вести прием претендентов. Зачисляют обычно пятьдесят-восемьдесят человек, а желающих было в разы больше. И всех надо было записать, выслушать и проверить. Свои чувства Беата выразила единственным доступным способом насилия над собой — стукнулась лбом о стол.

— Уже членовредительством занимаешься? — раздался ехидный голосок от двери.

Беата, не поднимая головы, пробурчала:

— Убей меня, только быстро и безболезненно.

— Квота на убийства закончилась, обращайтесь в Коллегию боевой магии — у них лицензия всегда открыта, — незамедлительно ответила подруга Инесс. — Опять впряглась в эту бодягу? А как же законный отпуск, пляж и загорелые мальчики?

— Отпуск отменяется, а песка и загорелых мальчиков мне вполне хватит на практических занятиях.

Этот диалог, вполне привычный за три года, неизменно повторялся. Инесс негодовала, Беата оправдывалась. Зато, когда год назад она получила степень магистра созидания и по этой причине от приемной комиссии откосила, в Академию напринимали всяческих фокусников, бездельников и лоботрясов, которых потом с великими муками и скандалами пришлось исключать из альма-матер.

— Сколько лет тебе твержу — готовь себе смену. Натаскай какую-нибудь девочку из целителей, в конце концов, заставь мужиков!

— Каких мужиков? Ваших что ли темных? — Беата в упор посмотрела на Инесс.

Та слегка смутилась:

— Да, наших мужиков не заставишь.

Темные мужчины, то есть темные маги Академии — это была беда. Нет. Проблема с большой буквы П. Ветераны магической войны, высокие, красивые, почти все не женаты, и вдобавок большинство — совместители, преподавание для них интересное хобби. Основное — борьба с нежитью на южной границе, служба на Правительство, Дозоры в городе и охрана пополам с интригами при Дворце. Ну и, конечно, кабаки и бордели столицы. Можно представить, что твориться на занятиях, когда этакий красавчик, да весь в боевых шрамах, заходит на лекцию! Мальчики слушают его, разинув рот, а девочки наоборот — пожирают глазами.

Опыта и квалификации у них не отнимешь, это факт. Но делают они только то, что сами хотят и когда хотят. Составить для них расписание — это мука смертная. Сначала месяц составляешь, униженно бегая за каждым и выспрашивая, когда кому удобно донести светоч знаний до схоларов. Потом по сорок раз напомнишь, чтобы его величество темный маг соизволили прийти и пролить на благодарных слушателей потоки своего сознания. Нет. Беата помотала головой. Просить что-то сделать у них — себе дороже. Быть обязанной темному, значит попасть в ловушку. Тем более принять документы у потенциальных абитуриентов это рутинная работа.

Беата задумалась, потому что голос Инесс прозвучал для нее совсем неожиданно.

— Кстати, ты в курсе, что скоро у нас появится новый декан?

Это была не то чтобы совсем неожиданная новость. Перевод декана темных ожидался давно. Сухой зловредный старикашка, лет семидесяти на вид, а на самом деле уже далеко за сто, совершенно не оправдывал мнение, что с годами приходит мудрость и понимание. Скорее мудрость от него убежала, сломя голову лет этак в двадцать, а понимание и не появлялось даже на горизонте.

Проводить его на почетную пенсию следовало давным-давно, но Беата совсем не ожидала, что это случится в конце учебного года, когда начинается практика у второго и происходит зачисление первого. Как бы ни был плох зловредный старикашка (а Беата про себя уже бывшего декана только так и называла) со всеми служебными делами он справлялся не плохо. Неопытный в академических делах маг мог натворить немало бед.

— Надеюсь, он не слишком бестолковый?

— Ты не представляешь, насколько он не бестолковый! — загадочно улыбаясь, промолвила подруга.

— Давай, не томи, выкладывай, что тебе известно.

Инесса встала в эффектную позу и произнесла одно лишь имя:

— Тибас Мортер.

Беате стало плохо.

Мортер! Ненавистное имя! Если бы не этот человек, Беата была бы сейчас солидной замужней дамой с кучей ребятишек у юбки. С угасающим магическим даром, но счастливая, любящая и любимая. Сталкиваться с ним она не хотела не при каких обстоятельствах!

— У, как у тебя глаза огнем полыхнули, — опасливо проговорила Инесс. — Все еще забыть ему не можешь жениха своего бывшего? Так мне пойти сказать, чтобы он не приходил сегодня на совещание Совета?

Беата вспыхнула и слишком поспешно возразила:

— Нет, не вздумай!

Подруга еще внимательней посмотрела на нее:

— А что так щечки то заалели, а, огневичок?

Беата слишком поздно поняла, что подруга ее просто дразнит, никуда она бы не пошла, да и статус у нее не тот, чтобы что-то говорить будущему декану.

— Я не огневичок, а маг созидания. Ты же знаешь, после несчастного случая и той безобразной сцены я смогла поменять специализацию.

— Но сущность-то свою ты поменять не можешь! А в твоих жилах течет огонь! Прием в Академии еще не начался, а ты уже башкой бьешься и мебель портишь.

— Мне просто надо немного отдохнуть.

— Мужика тебе хорошего надо, — буркнула подруга.

Ну вот, опять двадцать пять!

— Какого мужика? О чем ты говоришь?

— Хорошего, желательно молодого и темного, — уже немного оживленнее добавила подруга. — Хотя постарше и светлый тоже подойдет.

Инесс оседлала своего любимого конька, хотя в случае с Беатой это был не конек, а целый дракон!

— Инесс! Мы только что с тобой разговаривали про Темных, и пришли к выводу, что они необязательные и пронырливые маги-бездельники.

— Все правильно, но как они занимаются сексом! — мечтательно закатила глаза подруга.

Беата поморщилась:

— Избавь меня от этих интимных подробностей!

— Нет уж, ты послушай свою старую добрую подругу, которая тебя плохого не посоветует. Темные может и разгильдяи, каких свет не видывал...

— В их случае, скорее тьма.

— Не перебивай, да, и тьма тоже. Но я тебе не замуж предлагаю идти и не детей рожать! Беата, огонь тебя забери, заведи себе приличного любовника, а лучше двух, ты же вся уже пылаешь как головешка, еще несколько проблем и ваш факультет вспыхнет, а вместе с ним и вся Академия! И я первая вылью на тебя ведро воды!

— Отстань со своими любовниками и своим сексом. Я любви хочу, а физиологию можно потерпеть, — уже не выдержав, прокричала Беата. Весь этот давнишний спор утомлял ее, даже не начавшись.

— Это кто тут собрался терпеть физиологию?

От дверей донесся веселый голос декана светлых Извида Полторацкого. Девушки синхронно повернули головы и одинаково подумали: 'Спалились'.

— Вот как я не зайду на свой родимый факультет, а тут все о сексе разговаривают. Мы вроде бы приличные маги, а? Занимаемся проблемами всего человечества, спасаем людей, осушаем болота и ликвидируем нечисть. А разговоры все о сексе. Как вот так получается?

Говорил он это все негромко, с обманчиво-мягкой интонацией, — приближаясь к девушкам почти неслышными шагами. Одет он был как обычно в магическую униформу — черный камзол с белоснежной рубашкой, черных брюках, зауженных по лангарской моде и с неизменным пышным жабо из изысканного барбарского кружева. Волосы декан отращивал и зачесывал назад.

В целом картина была весьма благообразной — современный, не чуравшийся модным веяниям, но весьма консервативный декан, мудрый и прозорливый, поднаторевший и в магических и в светских интригах. Так думали почти все окружающие, но Беата помнила, как он на своих руках вытаскивал людей из горящего здания Ратуши во время большого городского пожара. Он тогда спас, по меньшей мере, человек пятнадцать, и за это она готова была простить даже дурацкое жабо.

Декан церемонно поцеловал руку Инесс и, понизив голос, проворковал:

— А вы все хорошеете, Инессочка!

Беата картинно закатила глаза, и в который раз подумала, ну что заставляет мужика, воевавшего неоднократно на стороне магов, женатого, между прочим, вот так вот глупо себя вести? Сама Инесс возражений не имела:

— Ах, мастер, я хорошею, а вот подругу мою вы скоро в гроб загоните! Посмотрите, она уже вся позеленела в ваших бумажках и пылью покрылась.

И оба одновременно посмотрели на нее.

Под их изучающими взглядами девушке очень захотелось проверить цвет своего лица и чистоту рукавов, но она стоически сдержала столь глупые и недостойные мага созидания телодвижения. А в ответ лишь прожгла этих комедиантов взглядом, жаль одежда не задымилась.

После минутного изучения персоны своего заместителя, декан неуверенно проговорил:

— А вроде бы цвет обычный, только если веснушки слегка побледнели. Хотя, — спохватился он, — Прошу простить мне мою непозволительную дерзость, мастер Беатрикс, ваши неповторимые веснушки как всегда сияют своей красотой, озаряя наш убогий приют своей неповторимой прелестью!

Она не нашлась что ответить, в очередной раз мучительно соображая, что это было — сомнительный комплимент или очередная, тщательно завуалированная, насмешка. Светлый декан относился к ней покровительственно, уважая стремление к созидающей магии, но никогда не упускал случая подколоть по поводу ее природной огневой ипостаси.

— Ладно, леди, шутить на отвлеченные темы с вами хорошо и приятно, но давайте перейдем к делу. Сегодня состоится экстренный Совет. На нем будет представлен новый декан факультета Темной магии. Назначение неожиданное, но очень ожидаемое. Полгода велись переговоры Ордена и Дворца и, наконец, все утряслось, звезды сошлись, стихии примирились. На Совет нужно созвать всех заведующих коллегий, они должны формально утвердить назначение. А известить их придется вам, Беата.

Она застонала и опять приложилась своим многострадальным лбом об стол. День, который начинался так паршиво, хорошо закончиться не мог!

Весь второй летний месяц она пропадала в Академии с утра до ночи. Требовалось оформить и подписать кучу документов — всех страждущих учиться Академия была вместить не в состоянии. Поэтому требовались, конечно же, испытания или хотя бы проверка на начальные магические качества. Первый этап экзаменов, он же последний, прекрасно выявлял и тут же отсеивал не магов, или обычных людей.

Их было всегда больше чем настоящих — примерно две трети от общего числа абитуриентов. Однако казус был в том, что изначальной магией они не обладали, но на начальные испытания имели право! Это придумал еще в незапамятные времена один из Верховных магистров Ордена, для того чтобы заработать на тщеславии людей побольше денег.

Желание начальства Беата в душе понимала, но весь кавардак с документами ложилась на нее и поэтому в данный момент она тихо ненавидела алчность и стяжательство магистров высшей магии. Вдобавок носясь туда-сюда по коридору с огромными кипами папок, она постоянно натыкалась на студентов старших курсов, которые никогда не упускали шанса поглазеть на хорошеньких абитуриенток, а может и познакомиться с ними, кому как повезет. С Мортером она не встречалась, за что тихо благодарила все стихии. Суматохи и беготни на работе вполне хватало, и совершенно не нужно было еще вносить к этому и внутреннюю сумятицу.

Назначение на должность декана Темной магии прошло успешно, и он приступил к своим новым обязанностям, судя по враз изменившемуся настроению темных — весьма энергично. Раньше преподаватели темной магии с бездельным видом шатались в Коллегиях, высокомерно глядя на здоровый рабочий энтузиазм и оживляясь только при виде цветущих девушек-целительниц. Сейчас, когда второй летний месяц как бы намекал, что пора отпусков все ближе, темных лихорадило. Время зачетов и экзаменов показало, что разрушать и уничтожать схолары научились, но при этом напрочь забыли все защитные механизмы магических заклинаний.

Одно испытательное поле прямо в Академии было сметено в пыль после первого же экзамена по боевой магии у первокурсников. Не помогло даже присутствие куратора из Коллегии созидания. Второе поле за городом устояло. Но полностью поменяло ландшафт и структуру магических эманаций, и теперь любые заклинания могли в нем сработать так причудливо, что и маг-автор не узнал бы в них первоначальный замысел. Третьего полигона не было, и декан устроил всем разнос. Ненадлежащая подготовка схоларов первого курса стала очевидной, и теперь стоял вопрос — дать ли им еще шанс, отчислить всех скопом или перевести на второй курс и довести до ума.

Беата была за второй вариант — доучивать кучу бездельников совершенно не хотелось, а своей вины за проваленные экзамены она не ощущала — магию созидания и защиты (ее вторая специализация!) на первом курсе преподавала не она.

Но декан был другого мнения. Нерадивых схоларов перевел на второй курс условно, всем преподавателям устроил выволочку, некоторых уволил без права восстановления, а для будущих первокурсников полностью поменял программу. Они должны будут с утра до вечера изучать магию созидания и защиты, а преподавать все это дело им должна была Беата!

Ее возмущению не было предела. Мало того, что она оформляла весь этот сброд с редкими вкраплениями действительно талантливых детей, так еще именно ей предстояло довести их до ума!

Беату захлестнул такой гнев, что она, совершенно не думая о последствиях, буквально ворвалась в кабинет декана Темной магии, располагавшийся в одной из башен крепостной стены. Последний раз девушка была здесь еще при старичке, и с тех пор все разительно изменилось. Исчезли пыльные кипы бумаг, доходившие до потолка, диван и кресла с истертой плюшевой обивкой, вечно задернутые красные шторы с обтрепавшейся бахромой. Теперь здесь был большой дубовый стол, несколько черных резных стульев, обитых кожей и чисто вымытое окно с красивой кованой решеткой снаружи.

Девушке не было дело до изысканных красот меблировки. Ее пышущая негодованием речь была обращена к лощеному и самодовольному, м-м-м-м, довольно симпатичному мужчине — высокому и атлетически сложенному с темными кудрями и пронзительно черными глазами.

Этот умник сидел, развалившись в своем кресле и заворотив ноги на стол, почитывал какие-то бумаги. Еще бокала красного вина не хватало, для полноты картины!

Начала она, по своему мнению, весьма сдержанно и вежливо:

— По какому праву вы поставили меня преподавать на первом курсе, не спросив моего согласия?

Мортер взглянул на Беату поверх бумаг, пару секунд осматривал ее с ног до головы, и потом, видимо решив, что просто так он не отделается, с длинным вздохом отложил документы и снял ноги со стола.

— Добрый день, леди Беатрикс. Присаживайтесь, — он указал на стул.

— Спасибо, я постою.

— Ну, как знаете.

— По какому праву вы назначили меня преподавателем первого курса? — повторила она еще раз

— Леди Беатрикс, вы подписали договор с Академией, где в пункте 6, абзац 2, указано, что Академия вправе назначать преподавать курсы лекций и семинаров без согласия самого преподавателя.

Она с содроганием вспомнила толстенький томик договора, кокетливо перевязанный красной ленточкой, которую она так и не собралась развязать, и только выше подняла подбородок:

— Ну, я подписала, и что?

— Тогда, моя дорогая леди Беатрикс, — издевательски вежливо продолжал он, — Вы не должны задавать мне подобных вопросов.

Мортер встал, обошел стол и уселся на его край. Даже полусидя, он возвышался над ней на целую голову.

— Я смотрю, вы не очень внимательно прочитали все, что касается пунктов отношений работодателя и работника.

Он еще и издевается!

— Да, я не удосужилась подробно изучить все эти пункты, подпункты и параграфы! Но хотя бы можно было поступить этически правильно — посоветоваться со мной!

— О, вы совершенно правы, леди Беатрикс, — декан даже обрадовался. Он близко наклонился к ней , отодвинул прядь ее волос и прошептал на ухо, — Но как бы я это сделал, если вы шарахаетесь от меня, как огонь от воды, с тех самых пор, как я избран деканом сего почтенного заведения?

Возразить было нечего. Она действительно пыталась свести к минимуму все контакты со своим руководством. А сейчас, когда руководство наоборот подобралось слишком близко, вообще потеряла дар речи.

Между тем, темный продолжал интимно нашептывать:

— Может быть, вам не дает покоя наша давняя общая история, которая так расстроила вас?

Лучше бы он не напоминал про Мэрджа! Беата чувствовала, как ярость удушливым комком поднимается откуда то из глубин ее тела

— Я не хочу сейчас упоминать эту, безусловно, трагическую для меня историю, — вежливо, но непреклонно сказала она.

— Можно и не упоминать, — легко согласился темный. — Но тогда вы до скончания времен будете бегать от меня по коридорам Академии, а я не в том возрасте и форме, чтобы гоняться за вашей юбкой. Хотя, — через паузу добавил он, — Если подумать, ваши юбки не так уж и плохи.

Да что же это такое! Она старается быть предельно вежливой, а он как нарочно, выводит ее из себя.

— Повторяю, я не намерена обсуждать эту историю. Не здесь и не сейчас!

— Хорошо. Когда и где? Может быть, в уютном ресторанчике на площади Главной Ратуши?

Он издевался над ней! Беата разозлилась окончательно. Ярость выплеснулась из нее темным маревом слов:

— Ты не достоин даже имени его упоминать, темный! — злобно прошипела она ему в лицо. — Ты убил его и почти убил этим меня, и после этого говоришь о нашей с тобой встрече в ресторанчике?

Глаза Мортера потемнели и он выпрямился:

— Этот самонадеянный щенок возомнил себя магом высшего уровня, хотя сам был не бог весть каким недоучкой. Я спас его никчемную жизнь, когда он уже пылал как свечка!

— Не смей врать! — Беата занесла руку для пощечины, но он, разумеется, ее перехватил.

— Никогда не поднимай руку на темного, если не уверена в выигрыше! — прорычал он. — Я честен с тобой, и не собираюсь ничего скрывать. А ты не можешь поверить очевидному, — твой красавчик был совершеннейшим ослом и ничего не понимал в магии!

Она вспыхнула. Святые хранители, она долго терпела и сдерживала эту темную, вязкую, но неотвратимую злобу, которая поднималась из глубины души и вырывалась наружу. Густой, черный смердящий огонь закрутился вокруг нее, взвился до потолка, а потом охватил и декана, но вместо ужаса она увидела на его лице понимание и одобрение.

— Как давно я ждал этого, моя дорогая. Давай, выплесни все, что накопилось в твоей душе! Все, что ты хотела высказать мне в лицо, но боялась!

И она послушалась. Ее тело пылало магическим пламенем, и в этом огне сгорало все — ее оплаканная любовь, тоска по исчезнувшему Мэрджу, мечты о тихом семейном счастье. Черный дым кружился и чадил, потрескивая как поленья в костре. Оставался только высокий мужчина в темном, который неподвижно стоял напротив нее и, казалось, наслаждался обрушившимися на него потоками ярости и страсти.

Скоро все кончилось. Ослабев, она пошатнулась и буквально упала на руки мужчине. Силы покинули ее, и в голове не осталось ни единой связной мысли. Темный подхватил Беату и крепко обнял.

— Тихо, моя девочка, тихо. Все закончилось. Нужно было это выплеснуть, слишком долго ты держала все в своей душе.

Девушка посмотрела на него, не веря своим ушам. Он сделал это нарочно? Специально вывел ее из себя, чтобы она сорвалась и подожгла все вокруг?

А он, в свою очередь сделал то, что и предположить было нельзя — поцеловал.

Поцеловал жестко и властно, словно наказывая ее за истерику в своем кабинете. Беата не отвечала, слишком ошарашенная внезапной переменой настроения темного. Когда у нее от недостатка воздуха стали расплываться круги под глазами — он отпустил ее, вернулся в свое кресло и, как ни в чем ни бывало, спросил:

— Я надеюсь, все наши рабочие разногласия улажены?

Беата еле кивнула и вышла. Такой слабости во всем теле она не ощущала давным-давно. Темный поцелуй — вещь страшная, а в сочетании с очищающим огнем — убийственная. Надо немедленно поспать, а потом она уже подумает о странном поведении декана.

Она брела к себе домой. Сцена с деканом измучила ее, и она поскорее хотела очутиться дома, на родном диванчике. Интересно, когда этот маленький домик на двоих успел стать для нее родным? Наверное, когда декан светлых, который учил ее-несмышленыша премудростям магии, нашел после двух лет безуспешного поиска Мэрджа и буквально силой притащил обратно в Академию.

Тогда ее спасла только работа — с утра до вечера, с вечера до утра. Днем она оформляла многочисленные бумаги, которые требовались для отчетов Ордену и Дворцу. Вечером отрабатывала с коллегами элементы созидающей магии. С магией огня — ее родной стихией, которая не уберегла Мэрджа, она решила покончить раз и навсегда. Получив год назад магистра созидания, она поняла, — огонь в душе никуда не делся. И ей предстояло существовать с ним и мириться всю оставшуюся жизнь.

Второй месяц лета был горячим временем для Академии. Первый и второй курс нужно было определить на практику — распихать по провинциям их благословенной Империи. Индивидуалам, — тем, кто брал только отдельные курсы по желанию, — зачесть все занятия и подсчитать стоимость оных. И главная головная боль сезона — абитуриенты. Их было всегда так много, что Беате они казались все на одно лицо.

Академия славилась далеко за пределами Империи, и здесь хотели учиться все — от аристократов Дворца до простых деревенских знахарок какого-нибудь Союза десяти городов. Лицензия Академии ценилась высоко. Все выпускники по праву могли рассчитывать на хорошую работу, и главное, — приличный заработок. Но чтобы создать и удерживать такую репутацию, руководству Академии нужно было пахать в три смены — принимая всех возможных магов, пропускать их через мелкое сито занятий и выпускать уже сильно поредевшую, но профессиональную армию волшебников и колдунов.

Беата шла, буквально продираясь через толпу молодежи. Слава хранителям, приемные испытания принимала не она! Судя по длинным свиткам, вывешенным на своем обычном месте — пьедестале статуи Изначальной Хранительницы Мельдины Зачарованной, обычные люди отправились восвояси. Уже легче.

Теперь нужно было всю принятую орду распределить по общежитиям. И если учесть, что с каждым годом поступало все больше потенциальных магов, то не трудно было понять — с жильем возникали большие проблемы.

— А я вам говорил, я вас предупреждал еще два года назад — домов на всех не хватит! — Заведующий хозяйственной частью Академии — дядечка немолодой, но весьма солидный, с круглым лицом, таким же круглым пузом и пухлыми руками, в неизменной мантии горячо спорил с деканом Полторацким.

— Ну, поставьте двуспальные кровати, уплотните как-нибудь кого-нибудь! — вяло отбрехивался декан.

— Кого я уплотню, кого? — кричал завхоз Ширук Биш, — Огневиков ваших, чтобы они мне все подпалили к крэгам собачьим? А может, боевиков поселю с целительницами? Чтобы они вам тут наплодили маленьких боевичков?

— Не ругайтесь, здесь дети, — мелодично поправила его помощница декана, водница Либуша Шефер. Как всегда, она выглядела очень элегантно в синем платье с белым воротничком — любимых цветах водников.

— Какие дети? Если это дети, то я святой хранитель Мидосский, — пробурчал Ширук. Дети, возрастом от восемнадцати до тридцати пяти лет толпились неподалеку, прекрасно все слышали и всем своим видом подтверждали скепсис Биша.

Пока Беата оглядывала толпу абитуриентов в поиске знакомых школяров, — ребят, которых она учила в школе магии, к ней обратился Извид.

— Беаточка, солнце мое, вы все знаете. Есть ли у нас дополнительные помещения для наших замечательных будущих схоларов?

Беата вздохнула и порылась в памяти.

— Есть пустой кусок крепостной стены от Кривой до Черной башни. Туда вполне войдет весь набор, может еще и индивидуалы, если появятся до осени.

— Кривая и Черная башня звучат зловеще, — с опаской проговорила Либуша.

— Вы правы, мастер, там была какая-то история. Что-то связанное с неудачным магическим экспериментом. Но дело было лет тридцать назад, поэтому подробностей я не знаю. Возьмите боевиков на всякий случай. Ключи от главного входа в башне должны быть у вас в кабинете, магистр Извид.

Беата улыбнулась всем и побрела дальше. Дойдя до своего маленького уютного кирпичного домика с красной черепичной крышей, она с облегчением отперла дверь и зашла в свою квартирку. Соседки Инесс, живущей на втором этаже, еще не было, поэтому Беата с чистой совестью легла и уснула. Меряться силами с деканом Темных даром не проходит ни для кого.

Сквозь сон она слышала громкие звуки и даже что-то вроде взрыва, но вставать не торопилась. Ей первый раз за месяц не снился ее бывший жених, поэтому сон был крепкий и здоровый. Проснулась она вечером, когда в квартиру с шумом ввалилась Инесс, вся грязная и пахнущая прокопченным горьким дымом.

— Ну, спасибо тебе, подруга, удружила!

Инесс с отвращением стянула с себя провонявшие дымом шмотки, и, оставшись в одном белье, с шумом плюхнулась на диван и со стоном наслаждения вытянулась на спине.

— Чтобы я еще раз согласилась помочь светлым! Правильно мне говорили — альтруизм ничем хорошим не заканчивается!

— Что случилось, жертва альтруизма? — Беата зевнула и посмотрела на часы — был двенадцатый час ночи.

— Умираю, хочу кофе. Беат, сваргань чашечку!

Беата вздохнула, накинула халатик, и пошла варить кофе. Когда подруга была в таком настроении, возражать ей было бесполезно.

— Иду я значит, никого не трогаю, в город на свидание с молоденьким водником. — начала Инесс, сделав крошечный глоток обжигающего варева, — И вдруг останавливает меня ваш декан и так хитренько упрашивает открыть и 'просто посмотреть' Черную башню. Якобы ты посоветовала обратиться ко мне.

— Вранье, — возмутилась Беата. Кофе пить она не стала — не хватало еще бессонницы.

— Не важно, — отмахнулась Инесс. — Все равно я повелась как маленькая девочка, да и самой любопытно стало — что в этой закрытой башне происходит.

— Вот! — Беата свернулась клубочком на кровати, — Любопытство тебя погубит!

— В общем, ничего интересного. Наверное, темные колдовали, следы боевой и огневой магии я почувствовала. Ну а потом наш героический завхоз с грацией жаброхвоста вляпался в Черную сетку.

— Остаточные заклинания? — Беата поежилась, представляя состояние Ширука.

— Они самые. Громыхнуло, будь здоров! Его, конечно, подпалило знатно, но, хвала хранителям, ваша водница его вовремя водичкой окропила. Ну и все остальным досталось. В том числе и мне. Называется, здравствуй ночь воздержания!

Инесс так искренне и неподдельно расстроилась из-за пропущенного свидания, что Беате стало смешно.

— Неужели это так важно — каждую ночь проводить не одной?

— Ну, во-первых, далеко не каждую.

— Ага, рассказывай. Я, между прочим, твоя соседка и все слышу! — многозначительно намекнула Беата.

— Неважно, — отмахнулась подруга, — Беата, у вас, светлых, все по-другому. А нам темным, ежедневно требуется обмен энергией для поддержания равновесия и гармонии! — произнося последнюю фразу, Инесс вдруг поморщилась и схватилась за спину. — А, рэгова кровь!

— Что, болит?

— Да, чтобы его трижды рэги взяли! Совсем забыла, что на спину нельзя ложиться после воздействия огня.

Инесс, при всей своей утонченной внешности — роскошной гриве черных волос, больших серых глазах и стройной фигурке, была настоящим ветераном борьбы с нежитью. Во время одной из прорывов враждебной реальности ей довелось столкнуться с огнедышащей салапеей — тварью размером с быка, изрыгающей огонь при помощи длинного шипастого хвоста. Вот этим самым хвостом Инесс и попало по спине. С тех пор она год лечилась у целительниц Академии, попутно натаскивая схоларов по боевой магии.

— Пойдешь к целителям? — сочувственно спросила Беата.

— Пойду. Поможешь?

— Конечно.

В лечебном корпусе целителей спину Инесс внимательно осмотрели, покачали головой, намазали пахучей дрянью и отправили в ванны.

Целебные ванны были гордостью не только Коллегии целителей, но и всей Академии. Поправлять здоровье купанием в смеси отваров трав, солей и грязи обожали все придворные Дворца, приезжавшие в город. Деньги от лечебных ванн лились рекой, что было весьма кстати для вечно пустого бюджета ученых магов.

В оформлении ванн, конечно же, участвовали и созидающие маги. Поэтому обстановка была роскошной: выложенный плиткой пол, ванны, выполненные из разноцветного сплава стекла и керамики, прозрачные скаты крыши над головой, сквозь которые было видно звездное небо, всюду низкие и высокие лежанки для полного расслабления организма.

Позже, когда Инесс лежала обмазанная лечебной грязью, а Беата отдыхала после простого купания, к ним подошла знакомая целительница — светлый магистр Трейси Дикус. Одетая в бежевую мантию, стандартную форму целителей, она как никто другой демонстрировала образец пышущего здоровьем и жизнелюбием мага.

— Ну что, девочки, все хорошо?

Беата, прикрытая только полотенцем и разморенная жаркими ваннами, смогла только простонать.

— Я вас посмотрю мастер Беатрикс, если вы не против? Давненько вы у нас не были.

— Она все работает, ей не до здоровья! — съязвила подруга.

— Здоровье надо беречь. Работы будет много всегда, а мы у себя одни, — назидательно проговорила Терйси, аккуратно сняла полотенце, намазала руки чем-то приятно пахнущим и приступила. Тщательно массируя все тело, она дошла до бедер и замерла, снова и снова проводя руками по низу живота.

— Я ощущаю что-то непонятное. — озабоченно проговорила она, — Что-то тонкое и необычное, помимо чудовищного застоя крови и энергии.

Она закрыла глаза и снова поводила рукой.

— Не могу понять. Извините за вопрос, но это очень важно. Вы давно спали с мужчиной, мастер Беатрикс?

Беата вспыхнула.

— Давно. — ответила за нее Инесс. — Очень давно.

— Это все равно не объясняет... — бормотала целительница себе под нос, нажимая на разные участки тела и прислушиваясь к своим ощущениям. — Если вы не возражаете, дамы, я приглашу нашего главного магистра!

— Стоит ли будить магистра ради моих женских проблем? — неуверенно произнесла Беата.

— Мастер Тирлилия Рлит редко спит по ночам! — торжественно известила их Трейси и удалилась.

Подруги растерянно переглянулись.

Через полчаса над обнаженным телом Беаты стояли уже два магистра-целителя и водили руками по телу. Заведующая Коллегии исцеления Тирлилия Рлит была мощной женщиной с запасом неисчерпаемого оптимизма и здоровым лекарским цинизмом. Беата уже не стыдилась и только вопросительно поглядывала на Инесс. Та в ответ пожимала плечами.

Магистр лечебной магии выпрямилась:

— Поздравляю вас, душенька! На вас проклятие.

— Этого не может быть! — синхронно возразили подруги, а Беата почему то подумала о декане.

— Может, дорогие мои, может, — уверила их магистр. — Проклятие давнее, хорошо наведенное, но редкое. Такие на моей практике встречались лишь несколько раз.

Она выпрямилась, навела руки на тело Беаты, закрыла глаза, и между бедрами девушки и ее руками возник белый дымок с черными всполохами искр. Визуализация проклятия выглядела эффектно, и подруги разом утратили скепсис.

— Но его можно снять? — Беата вопросительно посмотрела на Дирлилию. Еще со времен учебы она твердо усвоила — на каждый яд есть противоядие, на каждое заклятие есть условие его отмены.

— Все возможно, если вы будете честно отвечать на мои вопросы, мастер Беата. Дирлилия устроилась поудобнее на широкой скамье перед девушками.

Беата ни сомневалась ни минуты:

— Конечно, магистр. Только можно я что-нибудь накину?

После того, как Беата укуталась в большую простыню, магистр лечебной магии приступила к допросу.

— Проклятие наложено давно — примерно лет пять назад. Вас любил кто-нибудь очень сильно, мастер Беатрикс?

— Да, — глухо ответила она.

— А вы его?

— И я... сильно.

Беата с трудом выдавливала из себя ответы, уже смутно догадываясь о конечной цели разговора. Но ее разум пока был не готов принять те страшные выводы, которые следовали за этой странной беседой.

— Он умер?

— Нет! — она помолчала немного и добавила, — Я не знаю. Он пропал внезапно, просто исчез.

— Конечно, нет, — успокоила ее магистр. — Если бы он погиб, проклятие исчезло вместе с ним. С тех пор вы испытывали какие-либо неприятные ощущения? Как вы относитесь к мужчинам?

— Да, совсем недавно, месяц назад мне стали сниться странные сны, как будто я... Как будто мы с ним... — Беата мучительно пыталась выдавить что-то связное, но не могла.

— Я поняла. — Дирлилия успокаивающе пожала ее руку. — Вам снятся возбуждающие сны и, проснувшись, вы долго не можете успокоиться. А на других мужчин вы даже не смотрите и вас никто не привлекает. Я права?

Беата судорожно кивнула.

— Все правильно. — Дирлилия наклонилась к ней и взяла за руку. — Мастер Беатрикс. Постарайтесь спокойно меня выслушать, а уже потом делать выводы. Это проклятие, наложенное, безусловно, очень любящим вас мужчиной, возникает только при взаимной любви. Когда запредельная злоба, ненависть или ревность накладываются на большую страсть. Поэтому предполагаю, что ваш жених за что-то рассердился на вас и проклял.

— Нет, это невозможно! Не может быть! — Беата не верила своим ушам. — Он перед этим лишился всех магических сил при тушении пожаров!

— Да, плетение проклятия выдает силу не меньше магистерского уровня, — задумалась заведующая Коллегией. — А вы мастер, после этого искали его, расстраивались?

— Да, она очень расстраивалась! — ядовито ответила за нее Инесс. — Чуть разум не потеряла, разыскивая его по всем закоулкам Империи. А когда не нашла и вернулась сюда, чуть не сгорела в своем собственном огне.

— Тогда это упрощает схему лечения, — довольно кивнула целительница. — Проклятие было довольно слабое, но от всей души, а проклинаемая, то есть вы, усилили его своей безответной любовью и тоской. Закрепили в лучших традициях магии. Оно устоялось, закрепилось и начало пожирать вас изнутри.

— И что же делать?

— Проклятие может снять либо ваш жених, что маловероятно, иначе бы он вернулся и сделал это. Или вы сами, но при условии...

Мастер Тирлилия заколебалась, пристально глядя на Беату.

— Не томите, магистр, продолжайте! — попросила Инесс.

— При условии, если мастер Беата сама захочет его снять.

Беата ничего не понимала и не пыталась понять. Новость ее оглушила и всколыхнула все тщательно скрываемые тайны ее души.

— Проще говоря, Беата должна будет разлюбить этого бессовестного лгуна и полюбить другого мужчину? — спросила за подругу Инесс.

— Не обязательно полюбить. — мастер Тирлилия неожиданно подмигнула. — Достаточно просто переспать. Заняться любовью. Хотя бы несколько раз.

— Беата, слышишь? Что я тебе говорила!!! Мы снимем с тебя это заклятие, Беата!

Но подруга уже ничего не слышала, горько рыдая над своей погубленной любовью.

Утешать ее Инесс не стала. Просто, помогла одеться и молча увела от целителей домой. Там она усадила подругу на диван и пока та истерически всхлипывала, деловито заварила чай с земляникой и сунув кружку в руки Беты категорично сказала:

— Пей!

Пока та, обжигаясь чаем, пыталась успокоиться, Инесс села рядом и обняла ее за плечи.

— А теперь послушай старую добрую старушку Инесс. Твой бывший мог тебя проклясть сгоряча и не подумав. Но последствия своего поступка он должен был осознать сейчас. Думаешь, что он чувствует, когда снится тебе?

— Не знаю, — вытирая слезы, ответила Беата. Все разговоры о первой и последней любви бередили незаживающую рану в душе. И ей было очень больно. Она даже дышать старалась через раз, чтобы снова не разрыдаться на глазах подруги.

— А я знаю. Ему снишься ты! И нормальный мужик, которому второй месяц снится его бывшая невеста, давно бы прибежал на край света и нашел источник своих снов! Если он этого не делает, значит, на то есть как минимум две причины. Первая — он не может. Вторая — не хочет. Вот и все.

Инесс села рядом с подругой.

— Если не может — значит, он в тюрьме, или на другом континенте. Когда ты его видишь во сне, он жалуется на судьбу?

Беата молча помотала головой.

— Значит, он просто не хочет тебя искать, но связан с тобой этим заклятьем и ему нравится тебя мучить! Значит ты, моя дорогая должна чувствовать себя свободной от такого поддонка, и можешь искать ему замену. — победоносно завершила Инесс свои безупречные логические выкладки.

— Не хочу. — Беата одним словом разрушила всю блестящую теорию подруги.

— Надо через 'не хочу'. Решиться один раз — как потерять девственность. А потом будет легче. — Инесс улыбалась, явно чувствуя себя в своей тарелке.

— Инесс, не надо уговаривать меня на постель. Как можно вообще иметь дела с мужчинами, если ты их любишь всем сердцем, а они тебя проклинают!

— Никто не требует от тебя их любить. Физиология! Все, что тебе нужно, это простой физический акт, как ты не можешь это понять? — горячо убеждала боевой маг подругу.

— Инесс, давай напьемся, а? — неожиданно поменяла тему Беата.

— Не вопрос. У тебя завтра что?

— Только бумаги, с утра до вечера.

— А у меня вообще отпуск до осени. Так что, гуляем! Предлагаю кабак у ратуши. Там прилично кормят, пиво не разбавляют и на вышибалах не экономят — нас никто и пальцем не тронет. И подруги направились в город.

Когда Беата впервые попала в маленький городок имперской провинции с папиным обозом с мукой, она была совершенно очарована. Шумная толкотня и суета морского порта одновременно и пугала и ошеломляла ее, словно в прохладной речке она ловила руками жидкий огонь. Отец привез ее на ярмарку, и пестрый рынок со своими бесконечными торговыми рядами, разномастными лавками, разноцветным товарами и разнообразным говором продавцов затягивал и не отпускал от себя. Отец усмехаясь, глядел на маленькую Беату и советовал ей держаться поблизости, не увлекаясь манящими прелестями города.

Все тогда было впервые — театр на площади Трех фонтанов, со странно наряженными людьми, цирк тут же рядом на другой стороне тротуара, с улыбающимися клоунами и рискованными канатоходцами. А эти бесконечные ларечники со всякой блестящей ерундой на прилавке, которую, конечно же, всю было необходимо купить Беате и ее сестрам! Город притягивал и манил, поэтому, когда отец волевым усилием принял решение отправить ее в Академию, она облегченно вздохнула — наконец-то у нее начнется своя взрослая жизнь, полная интересных занятий, встреч и прогулок!

Реальность оказалось не такой уж радужной и прогулки были отложены до лучших времен. Насладиться любимым городом удалось только на третьем курсе, вместе с обожаемым и ненаглядным Дьюриттом. Они бродили дни напролет, безбожно прогуливая лекции, покупали горячие пирожки с вареньем, жадно ели на бегу и сладко целовались в портовых переулках, вдыхая запахи сырости и влажного дерева.

Как, как Дьюритт мог все это бросить, забыть, и наложить на нее проклятие??? Неужели его утерянный магический дар был для него важнее их любви? Неужели все эти пассы руками имели значение, когда у них на двоих было самое большое и важное в жизни — любовь? Беата не поняла это тогда и не понимала сейчас. От этого желание напиться и забыть обо всем только усиливалось.

Таверна у Ратуши не закрывалась ни днем, ни ночью. Днем там обедали достопочтенные горожане с женами и детьми, вечером — стражи Дозора отдыхали от трудов праведных, ночью бывала публика разного пошиба. Но двум девицам-магистрам магии беспокоиться было не о чем — хозяин заведения высоко ценил возможность господ магов спокойно отдыхать именно в его таверне, поэтому порядок и спокойствие обеспечивал на высшем уровне.

Но не мог предусмотреть одного — девицы, вследствие неожиданных новостей, так напились, что впору было спасать гостей от них, чем наоборот. Та, что повыше и черненькая, громко декламировала частушки с обилием матерной и половой лексики, а что пониже и рыженькая — всю таверну пыталась убедить, что мужчины сволочи и добра от них не жди. Пикантность ситуации была в том, что аудитория ее моральных сентенций была исключительно мужской. И если матерные частушки они слушали с удовольствием и даже подпевали, то быть ' последними крэговыми детьми', которым 'надо обрезать все хозяйство, чтобы не болталось' — не желали. Наконец, рыженькая на середине особо заковыристой угрозы мужскому достоинству, вырубилась, и черненькая с удивлением уставилась на подругу.

— Беата? крэг тебя возьми, как я тебя до дома донесу, а?

— Вы позволите вам помочь, леди? — неожиданно раздался приятный мужской голос. Инесс подняла глаза, но единственное, на чем смогла сфокусировать свой взгляд — это высокий рост и мужской пол говорящего.

— Позволяю!— величаво махнула она рукой и вырубилась сама.

Утром Беата проснулась с больной головой и гудящими мышцами. Поспала она на удивление хорошо — в этот раз возлюбленный-предатель ей не снился. Однако как она вернулась домой из развеселого кабацкого угара, девушка не помнила напрочь! Сначала они с Инесс выпили легкого 'дамского' игристого вина, потом догнались крепленым красным, потом какие-то добрые мужички предложили им пива. Беата застонала и повалилась на подушку. Вот пиво точно не надо было мешать с вином!

Сверху раздались медленные шаги — Инесс также маялась похмельем. Подруга спустилась по лестнице, прошла через общий коридор и появилась в проеме дверей убежища Беаты. Выглядела она соответственно вчерашним событиям — с бледно-зеленым лицом и взлохмаченными волосами.

— Зачем мы вчера пили пиво? — был ее первый вопрос. — И где у тебя кофе?

Несмотря на плохое самочувствие, Беата рассмеялась — подруга помнила то же, что и она. — Ты лучше скажи, как мы попали домой?

— А разве не ты нас привела? Я после пятой кружки пива ничего не помню. — Инесс безуспешно шарила по кухонным полкам подруги в поисках мешочка с зернами.

— Память мне отказала уже на второй, — в легком замешательстве ответила Беата. Она отправила девушку на диван и вытащила мешочек с кофе из жестяной банки с надписью 'сахар'.

Инесс на секунду задумалась, гадая, откуда у нее в голове возник образ высокой мужской фигуры с обманчиво мягким обращением 'леди'. Она пожала плечами и легкомысленно подвела итоги бесплодным попыткам вспомнить все: — Значит, дошли сами, на остатках магической энергии.

Беата с сомнением покачала головой, но не стала мучить себя дальнейшими воспоминаниями. Она не видела этот сон! Все остальное — не важно. Может, когда она узнала о проклятье, сон отпустит ее?

Она прокрутила зерна в старой, еще отцовской меленке и засыпала в кастрюльку, тщательно соблюдая пропорции: несколько ложек кофе, одна — соли и щепотка перца.

Теперь было самое сложное. Поместив кастрюльку на специальный лист железа, она щелчком пальцев вызвала маленький огонек. Совсем крохотный, однако достаточный для того, чтобы сварить кофе. Инесс скептически смотрела на действия соседки и в который раз прокомментировала — Ужас! До чего докатился магистр огня!

Беата не обратила на язвительность подруги никакого внимания, и когда варево было готово, налила одну порцию в крохотную фарфоровую чашечку и подала Инесс. Подруга вздохнула, подула на кофе, закрыла глаза и залпом выпила зелье.

— Какая гадость! — предсказуемо заметила она.

Беата удовлетворенно улыбнулась — этот кофе она могла сварить с закрытыми глазами. После продолжительных загулов Инесс требовала варить только его. Она сама пить кофе не стала, согрев себе таким же способом чашку чая.

— Чем займешься? — Инесс уже порозовевшая и похорошевшая, допивала кофе, вольготно устроившись на диване. Этот диван выбрала она сама. Он так понравился ей своей буйной расцветкой — золотые цветы на темно-вишневом фоне, что она, не задумываясь, купила его. К сожалению, своими габаритами новая мебель не вписалась в объем лестницы, и это великолепие было вынуждено прозябать у соседки, не привыкшей к роскоши.

— Как обычно — бумаги, отчеты и каталог. — Беата смотрела на себя в большое зеркало, висевшее около входной двери, тщетно пытаясь прогнать бледность путем пощипывания щек.

— О! Этот твой знаменитый каталог! Зачем ты тратишь на него время и силы, да еще и используешь магию, копируя все из книг на отдельные листочки! — Инесс почувствовала себя значительно лучше и, подложив под голову несколько подушек, присланные Беате заботливыми сестрами, удобно легла на бок.

— Потому что в книгах искать информацию очень долго, а на листочках — очень быстро, — терпеливо, в который раз объяснила девушке подруга. — И это удобно. Именно по этим листочкам мы можем своевременно проверять и возобновлять лицензии всем желающим магам.

— За это тебе присвоили магистра по созидающей магии? — иронично спросила Инесс.

— Мне присвоили магистра за большой Каталог!

— Большой? Это меняет дело, — смеялась над девушкой Инесс.

— Ты можешь смеяться, но мое предложение сильно упростило всю работу Хранилища древних актов и юридических документов. Служба дворца заплатила большие деньги Академии за эту систему и ее ежегодное обслуживание.

— А Академия наградила тебя. — Инесс зевнула и потянулась. — Не заговаривай мне зубы. Что мы будем делать с проклятьем?

— МЫ — ничего не будем. Это не твоя забота.

Беата скептически рассматривала два форменных балахона. Оба были изрядно поношены за год работы на благо Академии, и какой из них надеть на работу ей было не понятно.

Инесс закатила глаза, сходила к себе наверх и вынесла свою, абсолютно новую темно-алую мантию. — Дарю. Все равно не ношу эти бесформенные тряпки. А насчет проклятья ты ошибаешься. Надо решать эту проблему в ближайшие месяцы.

Последняя неделя последнего летнего месяца был началом первого триместра. Так повелось еще со времен первоначальной закрытой Академии, просто потому, что горные перевалы уже в первых числах осени покрывались снегом и были не доступны до весны. А в приморском портовом Галеасе, где уже много лет располагалось нынешнее здание, зима наступала, как ни странно, только с зимними месяцами. Но традиция осталась.

Беата съездила домой — в родные Нижние Кобылки. Родители ее встретили радостно, с гордостью показывая уже построенный дом для третей дочки, выходившей замуж. Она отгуляла на веселой свадьбе уже третьей сестры, терпеливо ответила на вопросы своей многочисленной родни, понянчила всех любимых четырех племянников, отъелась на маминых пирогах с полстола, и с обреченностью возвратилась в родную Академию. Учебный год обещал быть долгим и трудным.

Предчувствия ее не обманули. Не смотря на все ухищрения магистров, меньше пятидесяти человек набрать не удалось, и к ним присоединились еще схолары второго курса, переведенные условно. В общем, лекционная аудитория объединившихся курсов для изучения магии созидании и защиты встретила ее запредельным шумом, болтовней и беганьем. Опытные второкурсники на правах бывалых подсели к хорошеньким молоденьким целительницам и уже что-то шептали в их краснеющие ушки, бывалые ведьмочки вовсю строили глазки парням-стихийникам, а кое-то уже стал играть в карты, ни мало не стесняясь начала лекции. Только бывшие школяры из магических школ сидели спокойно и тихо, зная по опыту, что маги преподаватели буйное поведение вне испытательного поля не поощряют.

'Какие молодцы, — подумала Беата, — уже чуть-чуть полегче будет работать'. Ее встретили по-свойски:

— Быстрее шевели ногами, уже был гонг на лекцию! — это молоденькая ведьма с первого ряда.

— У, какие синие глазки, будем знакомы! — это парень, водник, если она не ошибается, с характерными плавными движениями.

— Конопатая и рыжая, глаза ее бесстыжие, — это какой-то бугай, наверное, боевик.

'Убью', — привычно подумала Беата, сделала несколько несложных пассов руками и лекция началась.

В аудитории повисла вязкая тишина — звуки поглощались, не успев вылететь изо рта. Наглядевшись на ошеломленные лица схоларов, похожие на рыбок, вытащенных из воды, Беата тишину убрала.

— Говорить сейчас буду только я. Если заговорит кто-то еще, заклятье тишины останется на нем до вечера. Кивните, если вы меня поняли.

Все синхронно закивали головами.

— Отлично. Я Беатрикс Черноус, магистр магии созидания и бакалавр магии огня. Обращаться ко мне следует только 'мастер Беатрикс'.

На огромной грифельной доске само собой появилось ее имя. По залу пронесся еле слышный коллективный вздох изумления. Беата усмехнулась — простенький трюк, а всегда срабатывает как надо.

— С этого дня и весь триместр я буду основным вашим лектором и куратором. Я не хочу тратить свое драгоценное время на дисциплину, вы все взрослые люди, поэтому предупреждаю сразу — три замечания, и вы отчисляетесь из Академии. Отсутствие без уважительной причины — замечание, нарушение правил общежития и колдовство, направленное во вред окружающим вне стен аудиторий — замечание. Все понятно?

Закивали менее охотно. Беата улыбнулась своей специальной ведьмовской улыбкой, от которой окружающим хотелось стать ниже и не заметнее, и продолжила:

— Все, что я скажу на лекции должно быть выучено дословно. Завтра в начале лекции проверка. Не справитесь — замечание. Через несколько недель начнется практикум. Не будете знать, что делать и говорить — замечание. Магия — вещь слишком серьезная, чтобы доверять ее дилетантам и бездельникам. Все, кто станет игнорировать занятия и отлынивать — покинут это гостеприимное заведение в два счета. Понятно?

Лица у всех, за исключением бывших школяров, были вытянутые и озадаченные. Беата мысленно улыбалась и потирала руки. Вот так вот, голубчики. А теперь поиграем в добрую фею.

— У кого есть вопросы? — сладко спросила она.

Через паузу, во время которой схолары переглядывались, молча спрашивая друг друга, кто хочет быть самоубийцей, раздался все-таки вопрос.

— Мастер Беатрикс, правила поведения в общежитии не изменились с прошлого года?

Беата повернулась на голос и поморщилась. Ну конечно, как она могла забыть! Прошлый учебный год начался с грандиозного скандала благодаря ему — Дану Гласу. Наглому избалованному красавчику-аристократу, который решил, что ему все позволено. Серые пронзительные глаза, окаймленные черными ресницами, в сочетании с мужественно-смазливой внешностью и романтичными длинными каштановыми кудрями сразили всех девушек первокурсниц того года наповал. В этом году, скорее всего, ожидалось тоже самое.

— Дан Глас! Не могу сказать, что сказочно рада видеть вас вновь в стенах Академии! Мне кажется, вы могли найти лучшее применение своему упорству. И нет, правила не изменились, что для вас, наверное, будет большим ударом.

Беата еще несколько секунд смотрела на Дана, а он на нее. Он глаз не отвел, поэтому она поспешила спросить, глядя на схоларов:

— Еще вопросы?

Желающих больше не было, и Беата продолжила лекцию, неторопливо и четко рассказывая об основополагающих правилах созидающей магии.

— Магия — самая серьезная наука, которая существует в нашем мире. Да, наука, — повысила она голос, видя ауру скепсиса в рядах схоларов. — Магия доказывается, проверяется экспериментально, разлагается на составные части и поддается квалификации — значит это наука. Главные слова, которые вам нужно усвоить раз и навсегда — это безопасность и защита! Это основное, для чего существует магия в нашем мире, и для чего живут и работают маги.

Еле живая она добралась до внутреннего сада преподавателей. Первый день всегда трудный, утешала она себя. Хотя бы удалось произвести впечатление на балбесов. А вот пять лет назад она после первой лекции рыдала навзрыд, и добрый Извид отпаивал ее чаем с земляникой, составленным по рецепту целительниц. Ее шокировала аудитория, состоящая практически из людей старше ее. Восемнадцатилетние схолары недоуменно переглядывались и усмехались, видя синеглазую невысокую девушку, которая пыталась их учить основам блокирующей магии. А все, кто бы постарше — и вовсе игнорировали ее попытки что-либо сказать. В неумолкающем гуле она едва могла связать пару слов, а потом позорно разрыдалась и убежала.

Сейчас она дипломированный специалист, магистр созидания, она уверена в себе... но в душе ее было живо воспоминание о той девочке три года назад, которой так не хватало уважения и опыта. Несколько месяцев ушло только на то, чтобы доказать всем схоларам, что она имеет право их учить! Ну а потом, на практических занятиях они сами убедились — с мастером Беатрикс шутки плохи. Всех любителей безделья она на дух не переносила и выгоняли без права пересдачи.

С тех пор метод преподавания у Беаты был один — гонять схоларов до седьмого пота, добиваясь безукоризненного знания магических заклинаний, и такого же безупречного исполнения их на деле.

Сейчас же ей очень хотелось есть, пить и спать. В желудке у нее заворчало так, как будто она не ела сутки. Девушка отправилась прямиком на общественную кухню Академии. Перейдя из главного корпуса Коллегии Созидания, она легко нашла хозяйственный корпус.

Несмотря на все ее усилия, главная повариха Берта так и не разглядела в ней серьезного и мудрого магистра, а продолжала относиться как к маленькой первокурснице, только что приехавшей из Нижних Кобылок.

— Беаточка, — расплылась в улыбке Берта. — Уже нагнала жуткой жути на молоденьких перваков? Иди покушай вон рядом с тем схоларчиком. Симпатичный, сил нет. — И она подала целый поднос еды: тушеная капуста с мясной подливой и ее любимый яблочный пирог с морсом!

Разумеется, присаживаться рядом со схоларом она не собиралась, но он сам увидел ее первым и встал. И конечно, это был Дан Глас. Ей сегодня везет, как никогда. Святые хранители, дай ей терпения. Она плавно повернула налево, но увидела, что облюбованный ею столик ловко заняли коллеги с Темного факультета, подмигнув ей при этом. Танцевать с подносом не входило в ее планы, поэтому она села рядом с Даном и стала сосредоточенно разворачивать полотняную салфетку.

— Добрый день, мастер Беатрикс, — лучезарно улыбнулся Дан.

— Виделись уже, — холодно ответила девушка и не удержалась, — Вы, вроде бы должны были быть на занятиях. Ваше персональное расписание заполнено до отказа. Прогул это...

— Знаю, знаю, первое замечание. Дело в том, что я, несмотря на все ваши усилия, сумел еще в том году добрать часть нужных мне курсов, к сожалению, без вашего непосредственного участия, мастер.

— По-моему, в прошлом году определенные усилия предпринимали вы, а не я, — как можно тактичнее возразила Беата.

Этот паршивец улыбнулся особо интимной улыбкой, наклонился к ней и проговорил, понизив голос:

— Не слишком ли строгим было наказание за то, что я пригласил вас разделить со мной постель?

— Вы были исключены совершенно не за это! — тут же возмутилась Беата, но увидев довольную улыбку схолара, поняла, что опять повелась на провокацию, и уже спокойнее добавила, — Мне не хотелось бы обсуждать этот вопрос. Вы были наказаны за несоблюдение правил общежития. Как я уже говорила на первой лекции — безопасность прежде всего. А вы умудрились привести обычных девушек без капли магических способностей себе в комнату практически в первый месяц!

— Согласитесь мастер, если бы не ваша реакция, о моем не соблюдении правил никто бы не узнал.

— Дело не во мне, а в вас! И если вы опять собираетесь вести себя неподобающим образом, вам опять придется доучиваться через год! Всего хорошего.

И Беата, подхватив поднос, гордо удалилась в противоположный угол столовой. Но кусок уже в горло не лез. Перед глазами стояла сцена, которую она лицезрела год назад. Сама виновата! Какие Хранители понесли ее в мужское крыло общежития, да еще и в десять часов вечера. Слишком серьезно отнеслась к своим новым обязанностям куратора первого курса и получила. Услышала девичье хихиканье, толкнулась в дверь и увидела то, что не предназначалось для чужих глаз. Две девицы — одна в белье, другая совершенно голая барахтались в постели с каким-то мужчиной. Пока Беата остолбенев, рассматривала анатомические подробности девушек, мужчина, разглядев ее, прервался (целуя перед этим грудь одной из девушек), улыбнулся и сказал:

— Извини, крошка, уже занято.

И пока Беата судорожно придумывала достойный ответ, он осмотрел ее с ног до головы и добавил:

— Хотя... если хочешь — присоединяйся. Рыженьких у меня еще не было.

Эта злосчастная сцена стала достоянием общественности на следующий день. Хотя Сама Беата доложила об инциденте только декану Светлых. Но, похоже, парень сам разболтал о ночном казусе, сочтя все это забавным случаем. Узнав, что зашедшая на огонек девушка была магистром Созидания, а по правилам общежития посторонних девиц без магического дара, нельзя было приглашать категорически, он растерялся. Поступив в Академию, он, как и многие схолары до него, не удосужился внимательно прочитать правила, думая, что ему все позволено. Получив первое замечание, он удивительно быстро заработал еще два и исчез из поля зрения Беаты. Как выяснилось — ненадолго.

На следующий день все было еще хуже, чем в первый. Беата видела, что почти все схолары пытались выучить те прописные истины, которые она рассказывала вчера. Но косность языка, нетренированная память и отсутствие системы в запоминании материала сослужили большинству из них плохую службу. Вздохнув, она сделал пометку в уме дополнить индивидуальную нагрузку каждого курсом развития памяти и мышления.

Порадовали только ее любимые бывшие школяры, которые четко и без запинки рассказали все то, чему она их учила еще в Школе магии.

После лекции они окружили ее и стали засыпать вопросами. Беата рассмеялась и воскликнула:

— Не все сразу, мои хорошие! Как я рада видеть вас всех, вы даже не представляете! Вам уже восемнадцать и я надеюсь, что вы выдержите все нагрузки и закончите Академию лицензионными магами. Школяры переглянулись, и за всех ответила девушка-водница:

— Мы тоже очень рады учиться у вас, мастер Беатрикс. Здорово, что именно вы будете у нас куратором.

И дальше Беата свободно общалась, смеялась и отвечала на многочисленные вопросы, которые возникли у бывших школяров.

Какие они еще юные, с тревогой думала она. Не рано ли Орден Магистров решил, что им пора учиться в Академии? Им всем по восемнадцать-девятнадцать лет и после окончания будет только двадцать один-двадцать два. В этом возрасте даже на южную границу не берут, предпочитая более взрослых и опытных магов. Как и где они будут обучаться, и практиковаться в дальнейшей магии? И как к ним отнесутся остальные, взрослые схолары, которые уже хлебнули жизни и пришли в Академию за конкретными знаниями, чтобы делать карьеру магов, а не перебиваться случайными заработками?

С такими сомнениями в душе она медленно шла через главную площадь Академии, где всегда было полно народу. Площадь была со всех сторон окружена зданиями разных Коллегий и не мудрено, что во время перерывов большинство схоларов проводили время здесь. Милый фонтанчик, изображающий магический источник, бьющий из разломанного камня, несомненно, очень оживлял атмосферу. А многочисленные каменные скамьи позволяли отдохнуть не только душевно, но и физически.

Увидев толпу схоларов прямо под статуей Мельдины Зачарованной, Беата заподозрила недоброе, и не ошиблась. Поверх пафосной эпитафии, выбитой на пьедестале, висел не менее пафосный рисунок. По силе воздействия он даже превосходил скульптуру, к которой все привыкли и присмотрелись, а вот такого шедевра живописи в стенах Академии никому видеть еще не приходилось.

Завидев Беату, толпа затихла. В полной тишине она пробралась к статуе и не поверила своим глазам. На рисунке была изображена она. Точнее, карикатура на нее. Нет, лицо было нарисовано похоже, даже, по ее мнению, несколько приукрашено, по крайней мере число веснушек неизвестный живописец явно преуменьшил. Но все остальное! Беата был изображена в виде грозной сумрачной ведьмы, в своем черном с алыми краями балахоне, с распущенными светло-рыжими волосами, вздыбленными в разные стороны. Свои длинные и почему то синеватые руки она протянула к хрустальному шару, у ее ног выгнула спину большая черная кошка, а за спиной наперевес висела огромная метла с фонариком на ручке. На лице нарисованной Беаты была гримаса ненависти и злобы, и весь рисунок был как обвинение ей, светлой волшебнице.

У Беаты помутилось в голове, и она протянула руку, чтобы сорвать изображение. Но оно ярко вспыхнуло и почти обожгло ее. Замечательно! Неизвестный художник еще и зачаровал свое творение, предвидя ее реакцию. Тогда она развернулась, и четко чеканя шаг и не глядя по сторонам, устремилась в зал мастеров.

Распахнув дверь, она не выдержала:

— Святые хранители! Эти схолары совсем распоясались!

Она ринулась в ближайшее кресло, нервно заламывая руки.

— Полностью с тобой согласна, — раздался голос ее подруги Инесс. — Что за безобразие! Настоящая ведьма на факультете это я — темная, огненной степени, у меня даже кошка есть. А рисуют, почему то тебя! Неужели я хуже? Как такое вообще могло произойти?

Беата, закрыв лицо руками, посмотрел на нее сквозь пальцы. Лицо у подруги было настолько возмущенным и недоуменным, что она не выдержала и рассмеялась. Инесс фыркнула:

— Не понимаю, что здесь смешного, кто из нас подлинная ведьма? Кого должны бояться и уважать, перед кем должны благоговеть и преклоняться? — и она уже жалобно посмотрела на подругу.

Та, пересев на диванчик, взяла Инесс за руку и утешающе ответила:

— Ну Инессочка, сама посуди, если ты со схоларами играешь в карты и строишь глазки молодым людям, кто будет благоговеть и бояться? Они тебя любят и вполне возможно, некоторые еще и вожделеют, но не боятся, это факт.

— Вожделеют, говоришь? Твоими бы устами, — протянула задумчиво Инесс. — Но вот никому и в голову не придет нарисовать меня, скажем, частично обнаженной на берегу бурного моря с магическим посохом в руках. А ты, подруга, кого-то здорово разозлила, раз он решился на такие художества под носом деканов Темной и Светлой магии.

— Наши магистры за такие художества ему голову оторвут и не факт, что обратно приставят, — задумчиво пробормотала Беата.

— Или посмеются и скажут 'Очень похоже', дескать 'дерзай художник, твори дальше нам на радость'! — возразила Инесс.

— Прелестно, просто прелестно! — В дверь вошел декан Светлого факультета. — Давненько не видел ничего подобного. У нас учится несомненный талант, причем, не только художественный, но и магический — абсолютно безликий защитный щит, даже я ничего не смог почувствовать.

Извид Полторацкий радостно потер руки, привычно чмокнул протянутую ладонь Инесс и уселся в свое любимое кресло.

— Дорогая моя Беата, у вас на курсе появился сильный схолар, который пока скрывает свои способности. У вас есть предположения, кто бы это мог быть?

— Почему именно у меня на курсе? Может это кто-то из старого потока?

— Ага. Подождал годик и намалевал картинку, — усмехнулась Инесс. — Нет, подруга, эмоции свежие, сильные, с явным сексуальным подтекстом.

— Каким подтекстом? — испугалась Беата.

— Таким. — передразнила ее Инесс. Самым что ни на есть настоящим. Раздразнила ты какого-то тайного мага, скорее всего мужика, хотя я не гарантирую...

— Ну, ну, ну. Не смущайте нашу милую светлую подробностями ваших познаний в интимной жизни магов, дорогая Инесс.

Беата вздрогнула. Около дверей стоял еще один любимчик женщин — Темный маг боевик — Садомир Меткар и ехидно улыбался. — Чего доброго, она заставит всех своих схоларов рисовать ее портрет, предварительно сняв штаны.

— А это очень интересная идея, — огрызнулась Беата. — Вот только штаны можно не снимать. Я так пойму, кто есть кто.

И вскочив, она стремглав выбежала из кабинета.

Конечно, она погорячилась. Кандидатов на смелого, но непризнанного гения живописи хватало — многие покидали Академию благодаря Беате, и возвращались доучиваться уже платно. Тот же Дан Глас, например. Или парочка водников, которые не сдали экзамен по блокировке, чуть не утонув в своей родной стихии. Или боевик со второго курса, который научился разносить все в щепки, а вот восстановить не смог. Или... Стоп! Гадать можно бесконечно и это ничего не даст. В скором времени самопальный живописец сам выдаст себя, нарисовав еще одну картинку, и Беата сможет заняться им более детально.

Трудности на этом не заканчивались. Точнее, они просто продолжались, потому что ни один год в Академии не был легким. Расписание занятий Беаты были составлены очень удобно — три занятия с первым курсом с утра, и парочка — с третьим после обеда. Но планировщики допустили крупную ошибку — поставили практическое занятие в аудитории, окнами выходящей на тренировочный плац боевиков. В Коллегии боевой магии ребят и немногочисленных девушек на первом курсе учили драться обычным холодным оружием, а старшекурсников — уже магическими заклинаниями.

И, конечно же, время обеих занятий совпало! Нечего и говорить, что занятие Беаты было сорвано. Все девицы (и не девицы тоже!) прильнули к открытым окнам и, не отрываясь, смотрели на мужественных и вспотевших магов боя, осваивающих многочисленные приспособления для поединков.

Беата подумала, что надо не забыть спросить у магистра боевой магии, ее бывшего коллеги огневика, так ли нужно его подопечным схоларам заниматься полуобнаженными, без рубашек и в коротких, обтянувших все выпуклости, штанах? Конечно, там было на что посмотреть, особенно у ее давнего знакомого — Дана Гласа, который обладал довольно мощной мускулатурой, отличавшейся от юношеских худощавых тел остальных. Как подозревала Беата, он был ее ровесником, а может и чуть постарше. Как известно, люди с магическими способностями очень долго не старели и выглядели молодо.

Как нарочно, пока она размышляла об особенностях покроя мужских штанов, этот схолар взглянул в окно и их взгляды встретились. Беата вздрогнула, застигнутая за подглядыванием, а этот наглец улыбнулся и коротко кивнул головой.

Она поспешно отошла от окна и тщетно призвала к порядку девиц. Бесполезно. Они хотя и расселись по местам, но глазами все равно косились на улицу. Ясно. В скором времени начнутся любовные проблемы со всеми вытекающими — вздыхающими парочками, ревностью, истериками, драками и сломанными кроватями. Хвала Хранителям, что у девушек практикующих магию дети рождаются только в результате полного прекращения волшебства. Иначе это была бы не Академия, а детский сад.

Когда Беата поступила сюда восемь лет назад, она была поражена вольностью нравов, царивших здесь. В ее родной деревне девушек держали в строгости, и сорванный поцелуй с губ девушки, мог обернуться поркой матушки и жестокой дракой братьев с обидчиком. Здесь романы между схоларами были в порядке вещей. Отношения преподавателей огласке не подлежали, но также не скрывались. А уж симпатии, вспыхивающие между преподавателями и схоларами, были головной болью Совета.

С одной стороны, официальной, никто не мог запретить совершеннолетним половозрелым мужчинам и девушкам крутить любовь с опытными и обаятельными магами, с другой, неофициальной, такое не поощрялось и всегда умалчивалось и скрывалось обоими партнерами.

Первый месяц учебы пролетел незаметно. Схолары со скрипом втягивались в работу. Из поездки на южную границу вернулись почти все коллеги преподаватели, а некоторые там и остались, привлеченные большими заработками. Что тут скрывать, из всех служебных категорий маги-преподаватели получали меньше всех. Считалось, что они рискуют гораздо меньше, чем Стражи южной границы, или городских дозоров. А уж маги Дворца всегда могли заработать на безбедную молодость, да и старость тоже.

— Беатрикс! Беата! — жаркий шепот был неизменен в своей обольстительности.

— Уйди! Я не хочу тебя видеть!

— Не хочешь видеть? Или просто не хочешь?

На этот раз Беата промолчала, надеясь, что это жаркий морок пройдет сам, если она будет молчать.

— Я хочу тебя, моя любовь!

— Не правда! Если бы ты любил меня, то не ушел, бросив одну!

— Повернись ко мне и я докажу, как сильно скучаю по тебе!

Легкие, почти невесомые, но обжигающие поцелуи возлюбленного, нежные руки, холодок языка у края ночной рубашки.

— Повернись, любовь моя!

Беата со стоном переворачивается спину, открывает объятья и обнимает пустоту.

— Будь ты проклят!

Слова летят в черноту ночи и растворяются в ней без остатка. Опять впереди бессонная ночь и ноющий низ живота.

Поругаться с собственным начальством — добрейшим Извидом Полторацким надо было уметь. Но Беата смогла. Вот уже несколько минут, как она доказывала необходимость комплексной подготовки схоларов по всем видам блокирующей защиты — огневой, водной и воздушной. А значит, необходимо было включить в учебный план дополнительные занятия. Что это не возможно ее убеждали почти хором — декан в отсутствии запланированного финансирования, Либуша Шеффер — заместитель декана — в отсутствии свободных аудиторий, и только Тибас Мортер, декан Темных молчал. Воспользовавшись наступившей паузой, он взял слово:

— Наша светлая коллега безусловно права. Блокирующая защита магических эманаций как никогда нужна схоларам всей специализации. Как известно, чудовища, вырывающиеся из чужой реальности обладают весьма изменчивым магическим фоном, и Стража южной границы страдает, прежде всего, из-за неумелой защиты, хотя храбрости и умению боевой магии им не занимать. Другое дело, что все свои предложения мастер Беатрикс могла озвучить еще до начала учебного года, если бы не некоторые комплексы с ее стороны. Но..., — он повысил голос, видя что Беата пытается что-то возразить, — Я согласен. Проблемы нужно решать по мере наступления. Я предлагаю двум факультетам Светлому и Темному совместно выработать график индивидуальных занятий с каждым старшекурсником по блокирующей и созидающей магии. Приблизительно на время второго триместра.

Обсудив возможные трудности, коллеги разошлись. Беата замешкалась, и Мортер не преминул этим воспользоваться.

— Предлагаю мастер Беата пройти в мой кабинет, для обсуждения некоторых подробностей.

— Вы так это сказали, как будто речь идет о жизни и смерти, — попыталась пошутить Беата, едва приноравливаясь к широкому шагу декана.

— Вы почти угадали, — он не улыбнулся в ответ. Открыв дверь в свой кабинет щелчком пальцев, он жестом пригласил Беату сесть, а сам присел на стол рядом с ней.

— Я предлагаю вам свою помощь, — просто и без экивоков начал он.

— Вы об индивидуальных занятиях с схоларами? — наивно предположила она.

— Не совсем. Я о вашей проблеме, мастер Беата.

— Какой проблеме? — все еще не догадывалась она. И через паузу до нее начало доходить. Болтушка Инесс! Как она смогла рассказать про такое декану!

Мортер читал ее мысли как раскрытую книгу.

— Не вините свою соседку, леди Беата. Декан Темных обязан знать о своих кадрах все, или почти все. Заботиться о вашем здоровье и самочувствие — моя прямая обязанность.

Беата покраснела и выпалила:

— Как вы собираетесь заботиться в моем случае?

— Как взрослый и опытный человек. Темный, а значит повидавший и разрушивший на своем веку массу проклятий.

— И вы хотите разрушить мое? Не много ли вы на себя берете?

— В самый раз.

Видимо декан действительно поскорее хотел помочь ей, поэтому не стал тратить больше слов и поцеловал ее.

Этот поцелуй Мортера был не похож на предыдущий. Нежный, спрашивающий разрешения и ласкающий, он обезоружил и смел все ее возражения. Растерянная Беата позволила чужому языку проникнуть в ее рот и ощутить свежесть чувств и искренность эмоций. Декан первый прервал поцелуй и сжал ее лицо, с тревогой глядя на нее:

— Тебе понравилось?

— Скорее да, чем нет, — призналась Беата.

— Это только начало. Вместе мы преодолеем твою проблему. — уверил он и поцеловал ее в лоб

Беата как будто очнулась.

— Так мы будем решать проблему? Ты так видишь это... мероприятие?

— Если честно, ты и без проклятья мне нравилась, поэтому особой разницы я не вижу.

— Всего хорошего, — нашла в себе силы сказать Беата.

Вот сейчас ей было по-настоящему плохо и обидно! Значит, ее коллеги видели в ней озабоченную женщину, которую нужно поскорее трахнуть, чтобы она успокоилась и не мешала своими проблемами трудовому коллективу?

Ноги сами собой принесли ее в ботанический сад целительниц. В этом уголке сада одуряющее пахло лавандой, слабый ветерок приносил запах роз и кошачьей мяты. Помимо целительства и врачевания, ее предприимчивые коллеги держали салон красоты и производили косметику и духи. Благодаря этому Коллегия могла полностью содержать и своих схоларов, преимущественно юных небогатых девушек, и травников-ученых, которые без устали придумывали и испытывали новые лекарства для лечения и магов и людей.

В первые месяцы осени, целительницы оставляли свои сады открытыми и закрывали их защитным магическим куполом только ближе к зиме, поэтому Беата без стеснения легла на маленький пятачок, поросший обычной травой и бездумно стала смотреть на облака, проплывающие по безмятежному в своей голубизне небу.

Что делать? Уходить из Академии и опять, в который раз искать Мэрджа? Если она не нашла его за те два года, какие гарантии, что ей повезет сейчас? Отдаться декану Темных, устроить дикую оргию и потом здороваться с ним, не поднимая глаз? Терпеть и чахнуть, не имея возможности разорвать этот проклятый сон раз и навсегда?

А может взять судьбу в свои руки и самой выбрать себе партнера? Желательно не связанного с Академией и вообще не знакомого. Но как?

Беата перевернулась на живот и уткнулась лицом в пахучую и нежную траву. Выйти в город и приставать к симпатичным мужикам — возьми меня, я твоя? Где выход из этой затянувшейся пародии на магию, невольного или вольного (Беата и сама еще не разобралась) предательства ее возлюбленного?

Пока она размышляла над своей запутанной личной жизнью, стемнело и стало ощутимо прохладнее. В это время они с Мэрджем обычно укрывались одним на двоих одеялом и продолжали целоваться, на всякий случай, защитившись блоком невидимости.

Она вздрогнула. Все эти горестные размышления только еще больше разбередили ее душу, и непрошеные воспоминания толпой накинулись на нее. Надо было выбираться из этого цветочного великолепия, и Беата почти бегом кинулась к выходу. Однако абсолютно простой выход из сада днем, поздним вечером превратился в безликое переплетение дорожек, беседок, мостиков и кустов. Она забрела в совершенно незнакомый уголок сада, похожий на лабиринт из ровно постриженных кустов жимолости и совершенно растерялась. Цветы пахли также пронзительно, как и днем, к этому добавился оглушительный стрекот кузнечиков, и у Беаты возникло впечатление, что она каким-то образом перенеслась на луг у родных Нижних Кобылок.

Слава хранителям, она ощутила поблизости магические эманации и пошла в сторону них, надеясь, что кто-то из целителей выведет ее отсюда. Завидев обнимающуюся парочку в беседке, она слишком поздно вспомнила, что в Коллегии Целителей, помимо всех прочих чудес был, так называемый, сад для поцелуев. И судя по уровню магической защиты, ее сейчас пошлет кто-то из своих коллег темных магов. Она заглушила свои шаги, намереваясь бесшумно развернуться и уйти, но было поздно, ее уже заметили. Мало того, это был ее старый знакомый — Дан Глас, обнимающий ведьму-водницу в весьма пикантной позе. Кошмар годичной давности повторялся снова.

Беата еле слышно застонала от досады и остановилась. Дан, увидев ее, застыл, а потом широко улыбнулся:

— Ну, теперь то мастер Беата вы довольны увиденным?

— Более чем, — медленно ответила она, прикусив себе язык, чтобы не сморозить какую-нибудь глупость. — Я даже готова поставить вам зачет по блокировке видимости, вы только что проявили блестящие знания по ее применению. Всего хорошего!

И она побежала обратно изо всех сил. Как, как можно найти нормального мужика, если ее имя связывают только с занудством и правилами?

Инесс дома не было, и это обрадовало Беату. Она бы не выдержала ее расспросов и предложений. Девушка без сил свалилась на диван, сумев только снять мантию и натянуть сорочку. 'Полежу немного и займусь чаем', уже сквозь дрему подумала она. Однако вместо блаженной тяжести дремоты она ощутила беспокойство, идущее явно откуда-то извне. Она попыталась прогнать это давящее чувство, но оно не проходило. Неясные мысли и всполохи перепутанного страха, желания и любопытства метались и толкались в голове.

Она попыталась сосредоточиться — высокий эмоциональный фон шел широким веером, без конкретного адресата. Она закрыла глаза и плавно помахала руками, как учила в свое время юных схоларов магистр блокировки Агнесса Арт. Эмоции шли прямиком из мужского общежития третьего курса. Этого еще не хватало для дня, полного переживаний и неожиданных встреч! Беата вздохнула и, надев мантию прямо на ночную рубашку, поплелась туда. Наверное, влюбленная парочка что-то не поделила, а ей все это надо разгребать!

Так есть. Открыв дверь одной из комнат на втором этаже, Беата увидела парня и полулежащую у него на коленях девушку. Ее полуголое тело белело в свете из открытой двери. Парень, тоже уже наполовину раздетый, страстно целовал девушку в грудь, а она... изо всех сил отпихивала его руками и мотала головой.

Все понятно. В девушке Беата с первого взгляда признала первокурсницу-водницу, которой было восемнадцать лет, парень выглядел явно старше. Пора идти на помощь.

— Что здесь происходит? — громко и властно спросила она и для усиления эффекта зажгла маленький, но яркий огонек под потолком, который осветил почти всю комнату.

— Мастер Беата, — тоненько пропищала девушка, — Я... мне... я хотела...

Слезы потоком хлынули из девичьих глаз.

— Я все вижу, — успокоила ее Беата. — Марш в свою комнату.

Парень ошалело моргал, видимо, яркий свет и голос оказался для него неприятным сюрпризом.

— Что за крэговы дела? — прорычал он, не отпуская девушку.

Беата подошла поближе и низким успокаивающим голосом приказала:

— Молодой человек, вы сейчас отпускаете девушку, и мы с вами разговариваем. Не надо устраивать истерик, хорошо?

Парень, наконец, очухался и понял, кто перед ним. Он разжал руки и встал. Водница молниеносно смылась, а он попытался оправдаться:

— Мастер Беатрикс, у нас все было нормально, мы дружим, и целоваться начали оба почти одновременно. Я думал...

— Надо было не думать, а ощущать. Ты читал в правилах про взаимное согласие?

Она, наконец, признала парня — он заканчивал третий курс, поступил уже боевым магом, хлебнувшим огня на границею. Сэйгур Лидон, боевой маг, воздушник. Она напрягла еще свою память и та услужливо выдала листок личного дела. Грустно. Парню уже двадцать два года от роду, а допускает такие ошибки.

Да, ситуация была запущенной. Сам по себе парень был хорош — худощавый и гибкий, как все воздушники, но с рельефной мускулатурой на груди. Длинные русые волосы, тонкие черты лица — Беата не сомневалась, что место убежавшей водницы с удовольствием заняли бы все ее подружки. Тем более вздыбившиеся штаны на одном месте красноречиво указывали, что он жаждал продолжения.

Он всплеснул руками и выпалил:

— Согласие было! И целовались мы уже не первый раз!

— Согласие на поцелуи, идиот, — прокричала ему в ответ Беата, — А дальше?

— А дальше все пошло как надо! Если бы вы не вмешались...

— Ты бы ее изнасиловал. — она спокойно закончила его фразу.

-Да сколько вам раз повторять, она была согласна.

Они зашли в тупик.

— Так, ладно, успокойся.

Беата подошла к парню поближе и попыталась воздействовать ментально.

— Агнесса Арт преподавала вам, как сканировать остаточные эмоции?

— Да.

— Тогда приступай.

Парень закрыл глаза, плавно развел руки, постоял пару минут и растерянно уставился на Беату.

— Как же так! Я явственно чувствовал, что она не прочь. Когда она успела передумать?

— Наверное, когда ты ее начал активно тискать и целовать уже не в губы, — подсказала Беата.

— Но я ничего такого не ощущал!

— Потому что был занят исключительно своими чувствами. — разочаровала его Беата. — Девушки, мой дорогой, бывают разные. А ты умудрился выбрать чуть ли не единственную девственницу на потоке.

— Да? — искренне удивился тот. — Вот крэговоо везение! Но она мне так нравится. Они все такие пугливые?

Парень уже почти успокоился, только выпуклость между ног исчезать не торопилась.

Беата вздохнула. Только этого ей сейчас не хватало! Парень так искренне переживал, что ей самой стало его жалко. Ситуация была парадоксальная. Действия парня подпадали под правила общежития, но сам он был слишком толстокожим, чтобы понять почему. Инесс рассказывала о таких схоларах, не умеющих считывать эмоциональный фон партнерши. И, конечно, цинично разбирала методы обучения нерадивых. Может позвать ее на помощь?

Ага. Вытащить подругу-гулёну из постели какого-то счастливчика для проведения внеурочного мастер-класса? Нет уж. Буквально час назад она жаловалась на отсутствие мужского пола. Вот тебе, пожалуйста, первый кандидат.

— Ладно. Будем учиться распознавать эмоции партнерши на второй и третьей стадии полового возбуждения, — вздохнула она.

— Что? — не понял схолар, — Вы о чем?

— Если ты не научишься распознавать ответное желание своих подруг, то можешь натворить бед, — объяснила она свою фразу. — Тренироваться будем здесь и сейчас.

— А... — пытался что-то спросить он.

— Самое главное — я тебе нравлюсь? — она подошла к парню вплотную и положила руки ему на грудь.

Он мучительно покраснел и выдавил:

— Мастер Беата, я ...

Она вздохнула и сняла мантию:

— А так?

Конечно, ночная сорочка была не самым лучшим инструментов обольщения, но ничего не поделаешь. Но сама ситуация — строгая и даже чопорная преподаватель вот так запросто сбросила перед ним одежду, завела его почти против воли.

Он покраснел еще больше и шумно задышал.

— Мы что, будем... э?

Она ласково провела рукой по торсу парня, задержавшись на низе живота, и, встав на носочки, прошептала прямо в губы

— До 'Э' мы не дойдем, я надеюсь, а вот все остальное нужно будет изобразить. Для упрощения ситуации разрешаю тебе временно называть меня Беата. А я тебя Сэйгур, я не ошиблась в твоем имени?

— Нет, — судорожно ответил он и осторожно сжал ее в объятьях.

Девушка была на удивление хрупкой и приятной на ощупь. Обнаженной кожей он касался ее груди сквозь сорочку, и это касание заводило его еще больше.

— А ты молодец, схватываешь на лету, — похвалила она его и обняла за плечи. — А теперь закрой глаза и прочитай мои эмоции.

Сейгур прижал ее крепче, вздохнул запах тела и закрыл глаза. Он увидел оранжево-алые всполохи.

— Опиши одним словом. — потребовала Беата.

— Благожелательность.

— Правильно. Приступаем ко второй фазе — поцелуи. И нам лучше присесть.

Сэйгур без слов подхватил ее в охапку, сел на диван и усадил на колени.

Целоваться он начал пылко и быстро, и Беате пришлось даже приструнить его:

— Помедленней, Сэй. Почувствуй, что ты делаешь!

Он прервался и начал по-другому. Такой поцелуй куда больше устраивал девушку: Сейгур нежно и уверенно посасывал ее губы, язык осторожно исследовал ее рот, поцелуй медленно, но верно становился страстным и чувственным.

Когда они оба прервались, чтобы набрать дыхания, она приложила палец к его губам и спросила:

— А теперь что я чувствую?

Он прикусил ее палец, закрыл глаза и увидел уже ало-красные всполохи пламени:

— Тебе нравится.

— Правильно, — согласилась она. — Приступаем к третьей фазе.

Он, вопросительно глядя на нее, потянулся к шнуровке сорочки. Она улыбнулась, молчаливо соглашаясь с его действиями, и стала легкими прикосновениями ласкать его плечи и руки. Развязав сорочку, он спустил ее с плеч и минуту потрясенно смотрел на ее грудь. Она оказалась на удивление большой и округлой, чего никак нельзя было предположить под этим бесформенным преподавательским балахоном. Потом нежно и почти невесомо сжал ее, лаская пальцами сосок, и тоже самое проделал с другой грудью. Беата застонала и изогнулась. Ей было приятно и хорошо, но, она с тревогой прислушивалась к своим ощущениям, — продолжения не хотелось. Не было того шквала возбуждения и эмоций, которые всегда приносили ей ласки Мэрджа. Неужели все-таки проклятье действует? Не может быть, чтобы она не могла почувствовать даже чистое сексуальное возбуждение, без всякой примеси любви!

Она с силой схватила схолара за голову, позволяя облизывать и посасывать ее соски, ощущая приятную ласку, но не более. А парень распалялся все сильнее — рукой он залез под рубашку и уверенно гладил и массировал ее бедра, намереваясь стянуть панталоны. Его пальцы уже находились в паре сантиметров от прорези в ее нижней белье. Для верности она расстегнула его штаны и потрогала руками пульсирующую плоть. Он был готов. Она уперлась ладонями ему в грудь и громко позвала:

— Сэйгур!

— Что? — он поднял на нее темные глаза, в расширившихся зрачках отразилось вожделение. Парень был на грани. Его желание только усилилось благодаря ласкам Беаты и он не сомневался, что продолжение будет не менее приятным.

— Что я чувствую?

— Ты серьезно? — не поверил он своим ушам.

— Да! Сосредоточься! Закрой глаза.

Он резко содрал с нее рубашку, придвинул обнаженную Беату вплотную к себе и замер. Его возбуждение достигло такого уровня, что он не мог даже связно мыслить. Все, что он хотел сейчас, это разложить на диване своего мастера и порадовать себя и ее всеми возможными способами. Стиснув зубы, он приказал себе сосредоточиться. Перед глазами возникли алые круги с серыми прожилками, которые постепенно накрывали и поглощали все оттенки красного.

— Ты не хочешь? — изумленно понял он. — Ты же только что позволяла целовать себя в грудь и сама трогала меня там! — он уже кричал, держа ее в железных объятьях.

— Сэйгур, это изначально был эксперимент по обучению сканирования эмоций! И ты согласился!

— К крэгу такой эксперимент, я тебя хочу!

Ей самой было жалко и себя и схолара. Если бы не это проклятие, она бы растворилась в объятьях юного и красивого мужчины, и это правда было сейчас ее самым сильным желанием. Но чуткая к своим ощущениям, она чувствовала, что из глубины тела поднимается вязкая и тягучая боль неудовлетворенности. Надо заканчивать этот урок.

— Хорошо, расслабься, я сейчас все сделаю. Ты почти все понял. Теперь закрой глаза и откинься на спинку дивана, — властно приказала она.

Он удивленно посмотрел, но послушался. Она села поудобнее, прижалась к нему все телом, ощущая, как ее нежная грудь жестко вдавливается в железные мускулы парня, страстно поцеловала его, и осторожно через сорочку рукой обхватила напряженный член. Он застонал и обнял ее за поясницу, пытаясь придвинуть ее бедра плотнее к себе. Беата не сопротивлялась, страстно целуя его, и одновременно ритмично и быстро проводя вверх-вниз рукой. Парень откинул голову и застонал сквозь замкнутые губы — ритмичность движений в сочетании с шероховатой тонкой тканью сорочки возбуждали еще больше. Беата поцеловала его, и он открыл рот, позволив их языкам сплестись в ритме движений ее руки. Через несколько минут поцелуев и убыстряющихся ласк все было кончено. Сэйгур застонал, выплескивая свое желание и страсть, и сжимая в объятьях девушку, так странно закончившую их любовную игру.

— Я ждал не этого, но все равно — ты прекрасна! — парень удовлетворенно поцеловал ее в губы и прижал к себе.

— Я рада, что ты смог просканировать мои эмоции на пике своего желания. Постарайся и впредь делать это, чтобы не нарваться на неприятности.

Сэйгур, улыбаясь, погладил ее оголенную спину:

— Я придумал, как не нарваться на неприятности — я буду спать только с тобой.

— Вряд ли.

Она неловко натянула сорочку и попыталась слезть с колен. Он не хотел ее отпускать.

— Почему?

— Ты же сканировал мои эмоции и видел, что я тебя не хочу.

— Это можно исправить, скажи как — я учусь очень быстро, а ты — великолепная учительница.

— Прости, мой хороший. Спокойной ночи.

Она подхватила свою мантию, надела ее и вышла.

Беата вышла на улицу и полной грудью вздохнула осенний холодный воздух. На улице уже давно стемнело. Горько пахло опавшими листьями, тихо потрескивали ночные факелы, скудно освещающие тротуары и дорожки Академии. Домики преподавателей погрузились в сон, общежития схоларов напротив — светились всеми видами огня, от магических светильников до примитивных свечек. Беата в который раз поразилась иронии судьбы. Схолары Академии жили в бывших дворцах, предназначенных для аристократии королевского Двора, а маги — в домиках обслуги и бывших хозяйственных помещениях. Хотя все объяснялось предельно просто — магам в силу возраста хотелось жить своим домом, а схолары могли жить и по трое в бывших дворцовых покоях.

Голова гудела, все тело требовало немедленного отдыха, ноги сами несли к дому и теплой кроватке, но Беата не могла не зайти к девушкам первого курса.

Водница Сессилия Китар, так некстати зпожелавшая поцелуев сегодня, лежала на своей кровати, укрывшись одеялом, и тихонько плакала. Ее подруги, растерянно сидевшие рядом, при виде Беаты вскочили и затараторили кто во что горазд. Она жестом призвала их к тишине и попросила выйти. Придется провести еще один урок на тему отношений мужчины и женщины. Как посмеялись бы над ней все, ее уже замужние, младшие сестры!

— Сесси! Поговори со мной. — она тихонько погладила тоненькую щечку девушки.

Та порывисто повернулась и схватила Беату за руку:

— Вы выгоните его, мастер Беатрикс?

— Кого? — для порядка спросила она, уже зная ответ.

— Сэя. Сэйгура!

— А ты не хочешь, чтобы его выгоняли? — проницательно спросила Беата.

Девушка покраснела и выдавила:

— Мы с ним уже не первый раз целовались. Я не знаю как так получилось, что он стал... стал...

— А я знаю, — мягко успокоила девочку маг. — Тебе восемнадцать лет, ему двадцать два. Ты из глухого села, которое находится за двадцать суток езды отсюда. Он — уже служил на границе. Он взрослый мужчина, понимаешь? Для него естественно, что после поцелуев идут объятья, а потом и более тесный контакт. Ты знаешь, что происходит между мужчиной и женщиной, Сесси?

Та потупилась и судорожно кивнула головой.

— А ты этого хотела?

Не менее судорожное отрицание.

— Вот так из-за того, что ты вовремя не смогла четко сказать, что ты хочешь и когда, он чуть не взял тебя силой.

— Значит, это я виновата?

— Вы оба постарались, — успокоила ее Беата, — Но он как старший отвечал бы за последствия.

— И что теперь делать? — Сессилия жалобно уставилась на своего мастера большими голубыми глазами.

Ох, и глазищи были у девочки! Еще годик и она будет отмахиваться от разного рода предложений, как от надоедливых мух.

— Поговори с ним сама. Расскажи, что ты чувствуешь. И не расстраивайся, если он решит расстаться с тобой. Значит это не твой избранник, если не сможет подождать немного. Ты настоящее сокровище и все у тебя должно произойти по любви и желанию. А теперь спи. Все будет хорошо.

Бета укрыла Сесси одеялом, поцеловала ее, как целовала своих младших сестренок целую вечность назад и пошла домой.

У меня уже были бы дети, вдруг с кристальной ясностью подумалось ей. Я была бы счастлива, целуя сейчас кудрявые макушки своих детей, бесконечно бы тревожилась за них и гордилась бы их первыми шагами, новым зубиком и новым словом. Что ты сделал с нами, Мэрдж?

— Беатрикс!? Беата!?

Голос возлюбленного был неуверен и слаб.

— Что это было, Беата? Ты хотела изменить мне?

— Ты все-таки чувствуешь меня! Где ты? Почему мучаешь меня?

— Это не важно. Я лишь хочу, чтобы наша любовь жила вечно!

— А я хочу забыть о тебе раз и навсегда!

— Ты обманываешь себя и меня. Ты будешь любить меня всегда!

Голос бывшего любовника из ласкового и вкрадчивого стал торжествующим и пугающим.

— Посмотри на меня, — уже знакомо потребовал он. И Беата, не сопротивляясь, повернулась навстречу любимому...

С утра, отработав несколько уроков практики по защите от стихий, Беата чувствовала себя как выжатый лимон. И никак не была готова разговаривать с Сэйгуром Лидоном, который поджидал ее у дверей зала. Он пропустил весь поток схоларов, хлынувших из зала, с невозмутимостью столетнего мага-одиночки и улыбнулся при виде ее. Наткнувшись на его улыбку, она настолько растерялась, что пропустила момент, когда он ласково погладил ее по щеке в качестве приветствия. Это интимный жест не прошел незамеченным для окружающих, и краем глаза она уловила взгляды, направленные на них.

Она мягко, но убедительно отвела его руку и повела за собой:

— Пойдем, нам нужно поговорить.

Они вышли в коридор, соединяющий корпус Коллегии Созидания с Коллегией боевых магов. Коридор был широкий, с большими полукруглыми окнами с одной стороны и такими же арками — с другой.

В одной из этих арок они и спрятались.

Сэйгур немедленно взял ее руки и стал нежно целовать пальчики.

— Я почти не спал эту ночь, думал о тебе.

— Мне очень жаль Сэйгур, что наша вчерашняя встреча так повлияла на тебя.

— Сэй, для тебя я хочу быть Сэем.

Она пыталась отнять свои руки, но безуспешно. Вдобавок ко всему он обнял ее за талию и привлек к себе.

— Я вчера прозрел и понял, какая ты красивая!

Он, легко удерживая ее одной рукой, тронул выбившиеся локоны и нежно обвел контур ее лица.

— Ты прекрасна! — протянул он таким голосом, что Беата поняла — сейчас ее будут целовать.

— А как же Сессилия?

— Она слишком маленькая, — отмахнулся он.

— А я, значит, большая? Для чего, Сэйгур? Что ты хочешь, чтобы у нас с тобой было?

Тот удивленно поднял брови,

— Я подумал, что вчера мы уже решили этот вопрос.

— Нет, ты ошибся. — жестко, насколько смогла, заявила Беата и попыталась разомкнуть его объятья.

— Значит, я для тебя послужил только игрушкой? Такой интересный экспонат для изучения??? Личная букашка на булавке? А как тебе вот такой эксперимент?

И дальше все произошло почти одновременно: Сэйгур жестко впился в ее губы, почти кусая ее и заставляя открыть рот, она почти проговорила локальное заклятие онемения, и яростный вихрь выхватил ее из рук Лидона.

— Убери свои руки, воздушник!

Она, наконец, освободилась от пылких объятий и с безграничным удивлением узнала в своем разъяренном защитнике Дана Гласа — схолара с ее потока, переведенного условно. Час от часу не легче! Если бы это был кто-то другой, даже декан Светлых — ситуация не была бы такой щекотливой!

— Ты кто такой? — Сэй пришел в бешенство.

— Тип, который набьет тебе морду!

Дан полез к Сэйгуру с отчетливым намерением выполнить свою угрозу. Тот и не думал отступать.

— Мальчики! — бросилась между ними Беата, — Не сходите с ума! Драки в стенах Академии запрещены!

— Пусть он извинится перед вами, мастер! — процедил сквозь зубы Дан.

— Может быть, я и за вчерашнее должен извиняться? Как я целовал ее и она трогала...

Лидон осекся под резким ледяным взглядом Беаты. Кулаки Сэя разжались, и он схватил ее:

— Прости, я сам не знаю, что говорю!

Она медленно отцепила его руки, развернулась и пошла прочь. Дура! Какая она дура. Неужели она думала, что можно играть чувствами взрослого мужчины без последствий? Вот и получила безобразную сцену с участием еще одного схолара. Только декана тут не хватало!

Только стоило помянуть Темного, и он уже стоит в конце коридора, с веселым изумлением наблюдая эту кутерьму.

— У вас все в порядке, магистр Беатрикс? — он иронично выгнул бровь.

Беата оглянулась. Оба схолара стояли около арки, взирая на них с разным выражением лица. Лицо Сэя выражало страдание, а вот Дан... Дан смотрел непонятно. И эта непонятность тревожила девушку сильнее, чем мятущееся сердце Лидона.

продолжение здесь