Анна

Глава 1.

— Света.

Молодая женщина, сидела на открытой веранде и продолжала читать, или скорее делать вид что читает, хотя прекрасно слышала мать.

Елена Сергеевна подошла к перилам, облокотилась и стала ждать, когда дочь обратит на нее внимание.

Девушка закрыла книгу, положила на соседний шезлонг и подняла глаза.

"Красивая, — подумала Елена Сергеевна, — вот бы тебя ещё и счастливой сделать".

— Ты двадцать пять лет приучаешь меня к тому, что ты Анна, с тех пор как в два года выдумала себе это имя, — сказала Елена Сергеевна, — но для меня ты всю жизнь будешь Светой, потому что это имя тебе дала я.

"Интересно, — думала Аня-Света, — что для меня "вся жизнь". Только двадцать семь лет этой или пятьдесят два года той, настоящей, когда действительно была жизнь, была семья, была моя Аня. Или можно сложить две жизни, ах да три, я же ещё полтора месяца младенцем был, или была. Нет, тогда был. Вот в отместку за то, что заморил себя голодом, и второй раз лишил себя такого ну супер ценного дара, в третьей, этой жизни я — она".

— Да мама? — наконец ответила матери дочь.

— Ты посидишь с нами? — с надеждой спросила мать.

— Всё не оставляешь надежды связать меня узами Гименея? И милейший юноша, якобы случайно мелькающий у меня перед глазами, скорее всего идеальный кандидат на звание мужа?

— Юноше тридцать два года, — улыбнулась Елена Сергеевна, — он приятель твоего брата, у которого сегодня день рождения, поэтому тут он не случайно, и кандидат если не идеальный, то уж неплохой точно. А твоя внешность и фигура заставят мелькать перед глазами и импотента.

Анна поморщилась: "Фигура, будь она неладна. Одни подушки безопасности чего стоят".

— Ты загнала меня в угол, признаюсь — я лесбиянка. Мама, прости и прими мой выбор.

— Не паясничай. По мне так будь ты хоть зоофилкой, лишь бы, наконец, начала жить, и была счастлива.

"Жить — это значит все снова. С троллями в сердце бой", — вспомнила строчки Ибсена Аня и улыбнулась матери.

— Прости, глупая шутка. Я счастлива, — "Почти", — про себя добавила Аня.

...Первые годы жизни дочь казалась Елене Сергеевне просто замкнутым и стеснительным, пусть и излишне серьёзным, ребенком. Ни капризов, ни истерик, ни плача. Света не заплакала даже сразу после рождения, просто кашляла.

Потом это имя — Анна. В два года зашла к родителям в комнату и спокойно сказала, что выбрала себе имя — Анна. И всё. Это можно было списать на детскую игру или, наконец, на первый каприз, если бы дословно это не звучало так: "Я выбрала себе имя — Анна, в прочем, допустимы любые производные, кроме Аннушка". Всё, имя Света стало для неё чужим. Дочь упрямо не отзывалась на Свету ни в саду, ни в школе, ни в институте, вообще больше никогда.

К пятнадцатому дню рождения девочки Елена Сергеевна почти поверила, что у дочери нет никаких эмоций. Ошиблась. Сильно ошиблась. Нежелание жить это эмоция, и ещё какая!

Семь попыток самоубийства за три года! Три года ада, как обычно спокойного почти безэмоционального ада. Появились и слёзы, каждый раз, когда Света, благодаря чуду или стараниями врачей, что тоже чудо, возвращалась к жизни, в глазах были слёзы. По-прежнему ни истерик, ни криков, просто открывала глаза, понимала, что жива и плакала.

В восемнадцать лет всё закончилось, ни потому что захотелось жить, просто как сказала дочь: "Это была истерика. Она прошла. Я очень устала", — поняла, убить себя это единственное что она не может. Всё остальное она даже не старалась получить, просто молча, с бесящей окружающих невозмутимостью, что-либо делала и делала лучше всех.

— Я поеду к себе. Поздравь от меня Игоря, — Аня подошла к матери и погладила её по голове, — Не грусти, у вас праздник.

— А у тебя? Когда у тебя будет праздник?

В голову вновь пришли строчки любимого Ибсена и Анюта не удержалась:

Я один. Судьба такая

Мне давно уж не по силам.

Обессилел, вспоминая,

И хочу вернуться к милым.

— Что-то меня на цитаты сегодня тянет, — добавила она уже прозой, — не знаю мам. Хочешь, пойду и куплю что-нибудь для дома? Уютненько сразу станет, вот и будет у меня праздник.

— Тебя не на цитаты сегодня тянет, а на насмешки. Уютненько! У тебя в трёх комнатах только кровать и магазинная стойка с одеждой!

— Аня, — у самых ворот девушку нагнал отец, — подожди, я тебя отвезу.

— Не надо папа.

Девушка обняла отца, махнула брату и вышла за ворота.

"Какая ирония, — думала Аня, — в той, настоящей жизни у нас были соседи, семейная пара, они не могли договориться, как называть свою собаку. Псина была жутко породистая и по своим, породистым заморочкам должна была называться Цыви. Мужу кличка категорически не нравилась, и он звал собаку Джуди. Вот и меня мать называет придуманным ею именем, отец, тем, которое выбрал я. Кстати, и дрессировщик где-то наверху имеется, правда мог бы и пряник кинуть, двадцать семь лет всё кнутом обходится. Справедливости ради, с Его точки зрения пряниками меня завалили. И родители не бедные, мягко выражаясь, и корочек ненужных мешок, тело и морда презентабельные, заживает всё опять-таки в продолжение собачьей темы, как на барбоске. Неплохо бы у меня выяснить, что мне пряник, а что кнут".

Следующие два дня были выходными, и Анюта могла не торопиться домой, впрочем, она никогда и никуда не торопилась. Просто сейчас она могла насладиться своим единственным развлечением. Смотреть как встречные мужчины, а порой и женщины сворачивают шеи или как Анна называла этот процесс: "социальный эксперимент по воспитанию в особях человека способности судить о прекрасном"

Несмотря на то, что фактически она была мужчиной, запертым в женское тело, Андрей чувствовал себя в нем вполне комфортно. Он не "подселялся" в него вдруг и неожиданно, он в нем родился, да по божьей прихоти в третий раз и с памятью, сознанием и навыками двух предыдущих жизней. Все его неудачные самоубийства были не борьбой с женским телом, Андрей не хотел жить, жить без своей жены. Но время штука коварная и к восемнадцати годам своей женской ипостаси он почти смирился и принимал жизнь как неизбежное зло. Ну а тело, что на него злиться, тем более что на зависть многим и многим было оно и красивым и не "проблемным", диет не требовало, косметики тоже, а спорт был привычкой прошлой жизни. Так что если с телом можно дружить, то Андрей с ним дружил. Ворчал, но неплохо с ним управлялся и одевал, спасибо жене и любимой тёще с их прекрасным вкусом и любовью к женственной одежде.

Путь до дома занял времени меньше, чем хотелось бы, и Анюта, чтобы убить время до вечера устроилась на скамейке, стоящей вдоль березовой аллеи на пути от метро до дома.

Глава 2

Пробка на ленинградском шоссе была как всегда великолепна — пять рядов автомобилей, ползущих со скоростью черепахи. Черный BMW протиснулся к обочине из третьего ряда и припарковался. Из машины вышел водитель, с раздражением захлопнул дверь и пошел через дворы в сторону аллеи ведущей к метро.

"Что же за день сегодня такой поганый, — хмуро вышагивая, и мало что замечая вокруг размышлял водитель, — все и вся, кому не лень поставили перед собой цель довести меня до белого каления!"

В кармане запиликал телефон. Сергей, несмотря на то, что мелодия на все контакты у него была одинаковая, и так понял, кто звонит. "Любимая, ты как всегда вовремя", — подумал он и с обречённостью сел на край скамьи, мимо которой проходил.

С Ирой они вчера поссорились. В очередной раз. Вообще их отношения заходили в тупик, ссоры происходили почти каждый день, а иногда и по два раза. И надо бы, наверное, рубануть всё и разойтись, но за десять лет, что они вместе, отношения превратились в привычку, а привычки ох как тяжело бросать!

"И разговаривать, когда на взводе не лучшая мысль, — медленно поднося телефон к уху, как ядовитую змею, думал Сергей, — и не ответить себе дороже".

— Да, Ир

Анюта наигралась в свой "социальный эксперимент" и теперь вообще сидела на скамейке с закрытыми глазами.

"Может правда, как говорит мать, попробовать начать жить", — думала она.

Последние пару лет, подобная мысль все чаще и чаще всплывала в сознании и каждый раз очень пугала. Андрей даже потряс головой, как бы желая выкинуть эту мысль из нее. Ему казалось, что это будет предательством, изменой по отношению к жене, к их любви. В голове всегда появлялся контраргумент, что какое же это предательство, если её уже нет, а он жив. Эта мысль злила: "Может, жены и нет, но любовь есть!" "Так и никто не заставляет тебя забывать вашу любовь, — выскакивал новый контраргумент, — помни её, уважай, цени, что в твоей жизни был такой дар! Но и не мучай себя, хватит, ведь твоя Анечка видит тебя и видеть, как её любимый изводит себя ей тоже больно!"

Пока Анна в очередной раз вела этот, выворачивающий душу, мысленный диалог, на другой край скамьи кто-то сел и мужской голос сказал: "Да, Ир".

Анюта открыла глаза, её соседом по скамейке оказался довольно приятный мужчина, именно мужчина, а не инфантильное, женоподобное существо с мужскими половыми признаками, засилье каковых последнее время пугало. Мужчина с обреченностью на лице выслушивал собеседника, точнее собеседницу. Голос из телефонной трубки периодически срывался на истерические интонации, и мужика было откровенно жаль.

"Кстати, о приятных мужиках, симпатичных женщинах и мамином желании найти мне вторую половину, — подумала Аня, — чисто теоретически представим, что я решусь, и что дальше. Кого мне выбирать в качестве второй половины? Если я сейчас женщина, то природа диктует искать мужчину, — Анюта, посмотрела на соседа по лавке более заинтересованно и попыталась, для начала, представить, как она с ним целуется, — фу-фу-фу, прочь гомосятина! Один раз не... Нет-нет-нет, на такие подвиги я не готов, или не готова или все-таки готов, в смысле не готов к чему-то, а не готов как ОН или как ОНА. Так и в Ганнушкина загреметь можно, прям раздвоение личности. Если я планирую, для начала, хотя бы просто общаться с людьми, то надо определяться, как себя внутренне называть, а то так и спалиться не долго. Ладно как говорила незабвенная О'Хара "об этом я подумаю завтра".

Пока Анна проводила сама с собой всю эту дискуссию и решалась если и не на начало нового этапа в своей жизни, то хотя ба на обещание попытаться серьёзно подумать об этом, Сергей закончил малоприятный разговор.

"Ну, зато мне можно теперь никуда не торопиться", — попытался найти, хоть что-нибудь приятное в завершившемся разговоре он, и наконец "включился" в окружающую его действительность. Сергей также понял, что на скамье он сидит не один, и стало немного неудобно, что кто-то посторонний стал свидетелем его очередной ссоры с Ириной. Вдвойне неприятно стало от того, что свидетелем была красивая девушка. Причем красота её совершенно не вязалась и с этой аллеей и тем более с заурядной скамейкой у метро. Девушка рассматривала его с почти академическим интересом.

— Простите, — извинился Сергей, — судя по вашему выражению лица, я вам неприятен и из женской солидарности Вы меня, наверное, осуждаете?

— Осуждаю я инфантильных, сорока летних мальчиков на самокатиках и бутылочное пиво, — ответила девушка, — самоката я не вижу, и если Вы не занимаетесь розливом пива в бутылки, то и осуждать мне вас не за что.

Сергей улыбнулся, его позабавил ответ.

— Осталось узнать, чем я Вам так неприятен.

— Не Вы, скорее ассоциативная цепочка, вызванная вами. Не забивайте свою голову чепухой.

— День сегодня дрянной выдался, и эта чепуха в голове как терапия. Помогает переключиться, на что-то другое.

— Сейчас бы анекдот, какой-нибудь ввернуть, но в голове только Экклезиаст с его суетой сует и томлением духа.

— Согласен, Экклезиаст будет перебором.

— За то, как пафосно. Особенно если следом ввернуть ещё какую-нибудь мудрость.

Постепенно разговор превратился в некий словесный бадминтон на природе, когда соперники играют не на результат, а для удовольствия. Это даже диалогом можно было назвать с большой натяжкой. Один кидал, какую-нибудь фразу, второй, потому что была его "подача", отвечал не столько на слова собеседника, сколько на свои мысли.

Разговор как-то убаюкивал, вся нервотрепка сегодняшнего дня казалась суетой

"Хм...сует, — хмыкнул Сергей, — и верно Экклезиаст лезет. Может это заразное? — он представил, как жалуется врачу на Экклезиаста. — Ага, а сзади санитар подкрадывается со смирительной рубашкой".

Было странно сидеть рядом с красивой, совершенно незнакомой девушкой разговаривать "ни о чём" и чувствовать себя вполне комфортно. Никто не кокетничал друг перед другом, собеседнице было безразлично, какое впечатление она производит, Сергей это чувствовал. Да она и вовсе перестала его замечать, и не столько разговаривала с ним, сколько решала, что-то важное для себя. "Господи, как же хорошо то", — Серёга от удовольствия, что не самый хороший день так неожиданно приятно заканчивался, потянулся, словно довольный кот, и неожиданно замер, как попавшейся воришка на месте преступления. Рядом сидит девушка, а он только что не кряхтит от удовольствия. Сергей не меняя позы, осторожно повернул голову, убедиться, не заметили ли его...

Разговор приобрёл ту странно-приятную форму, когда не нужно было "включать" мозги для ответа собеседнику и Анюта, вопреки совету Скарлет О'Хары решила подумать о дальнейшей жизни сегодня, а не завтра:

"Пол свой я изменить не могу. Современная пластика, конечно, творит чудеса, но дрессировщика своего на верху злить лишний раз не стоит, а то рожусь следующий раз вообще лягушкой. Значит, решили, я — ОНА, и я — Аня. Теперь матримониальные планы. Тут все сложно пока, так что задвинем эту мысль. Найти подругу — так это же не гриб в лесу. Надо же что-то общее. Школа, к примеру, — Анюта представила, как она приходит на какое-нибудь сборище одноклассников, — ну должны же они собираться, среди идиотов это модно, — перед глазами пронеслась картина паники среди одноклассников при её появлении, — н-да, проехали".

Работа как-то сразу отпала, весь женский коллектив, да и мужской наверняка тоже, считал её сукой редчайшей. С мужиками общаться было легче, но в дружбу между мужчиной и женщиной верилось слабо.

"Нет, я-то верю, — продолжила рассуждения Аня, — осталось только мужчине поверить, что я ему только друг. Ладно, все это не срочно, да и родственников не стоит шокировать столь кардинальными переменами в жизни дочери и сестры. Кстати вот с Игорьком, завтра, и переговорю, что бы помог мне для начала мою берлогу обустроить".

И принятое решение, и непринужденная болтовня очень радовали: "Господи, как же мне не хватало этого двадцати семь лет, — Анюта даже потянулась всем телом от удовольствия, — Упс, — спохватилась она, — сейчас ещё один человек подумает обо мне бог весть что", — девушка, медленно не меняя позы, повернула голову, посмотреть на реакцию собеседника.

И Сергей, и Анна сидели в совершенно одинаковых позах и, смотрели друг на друга...

Подъезжая к дому сестры, Игорь, ещё с дороги увидел — в квартире не горит свет. Конечно, был шанс, что она легла спать, но на душе было не спокойно. Мать сказала, что Анюта была весь день странная, точнее ещё более странная, чем обычно, словно решалась на что-то. Словом, весь этот дурацкий день рождения Игорек был как на иголках:

"Вообще не надо было Анюту никуда вытаскивать, — накручивал он сам себя, — Юрика ещё на свою голову пригласил".

Его сестра была самым странным человеком, какого можно представить. Казалось, Аня никогда не была ребенком, словно родилась уже взрослым человеком, просто маленького роста. Да и бог с ними со странностями, сестру Игорь очень любил и сейчас места себе не находил от мысли на что она могла решаться сегодня весь день.

Дома Ани не было, и Игорь почти побежал к аллеи у метро — сестренка часто по вечерам сидела на своей любимой скамейке.

После всех ужасов, которые он в дороге напридумывал себе, то, что он увидел на скамейке выглядело почище инопланетного пришествия.

Его сестра сидела в компании мужчины и смеялась!

Причем оба эти факта были фантастичны: компания мужчины, не улепетывающего от Анюты как от всадника апокалипсиса, и смех. Игорь вообще первый раз видел, как смеётся его сестра! А эти двое не просто смеялись — они оба хохотали.

— Игорек, — отсмеявшись, Аня, наконец, заметила слегка "пришибленного" брата, — иди к нам. У тебя вид, будто ты инопланетян встретил.

— С тобой любые инопланетяне банальщиной покажутся, и познакомь меня с кудесником, расколдовавшим царевну Несмеяну.

— А вот это очень кстати — Анна, — представилась девушка, — а это мой брат Игорь.

— Очень и очень приятно — Сергей, — мужчины пожали друг другу руки, — Несмеяна. Всегда забавно, когда прозвища возникают на контрасте.

— Если и на контрасте, — брови Игоря взлетели вверх, — то только по отношению к тому, что я видел сейчас.

— Игорёк, — Анюта протянула брату руку, что бы он помог ей подняться, — не разговаривай загадками. Сергей, спасибо Вам за очень приятный вечер, а прозвище у меня школьное и довольно мрачное — Хель.

Сергей промучился весь оставшийся вечер и половину ночи. Ну что он за болван, мог бы хоть проводить Анну: "Ага, и брата тоже. Чёрт, если бы он не появился. Не ври себе, брат не причем, это же не муж, да и мы не маленькие". На самом деле прощание вышло довольно быстрым, и пока Сергей был под впечатлением от неожиданного знакомства, Игорь с Аней уже скрылись из вида.

На следующее утро он уже сидел на знакомой скамье. Через час ожидания неизвестно чего разозлился на себя: "Да с чего я взял, что она появится здесь. А если появится, что сказать? Здрасти, я тут как подросток вас караулю". Весь день Сергей стойко делал вид, что и не очень-то хотелось, а утром он просто гулял. К вечеру он не выдержал и прогулялся снова. Обозлился на себя окончательно и не появлялся больше на аллее.

А Анна вовсе не была занята весь день и потому по трагической случайности они не встретились. Она, памятуя свой мужской опыт, предполагала, что её вечерний собеседник попытается продолжить знакомство. Да и видела она его на утренней побежке, издалека правда, но и так понятно, что мужик сидел как на иголках.

"Вот я сука, — включил Андрей мужскую солидарность, — мучаю нормального мужика".

Но, Аня просто не была готова к столь резким переменам в своей жизни. Да, она обещала себе подумать об этом, и начать менять свою жизнь, но потом, как-нибудь, наверное: "И не для того чтобы марки вместе собирать он меня там караулит! А все остальное пусть у Иры своей просит. Не готов я к этому морально, если вообще когда-нибудь подготовлюсь".

Глава 3

За почти два с половиной месяца, прошедших со дня описанных событий, Сергей почти забыл свою случайную знакомую. Ну, не совсем, конечно, забыл, но успел уже, и возвести её в своих мечтах на пьедестал божества и совершенства, потом показательно и принародно свергнуть её, успел успокоиться и воспринимать это знакомство как приятный, но все-таки эпизод своей жизни.

А сейчас он сидел на совещании, и добро бы просто сидел где-нибудь в углу — он вел это совещание, и ему приходилось слушать тот бред, который несли его подчиненные.

"И деньги неплохие плачу, — размышлял Сергей, — и к людям отношусь по-человечески, а работу только делают вид что выполняют".

— Вы, Евгений Александрович, все очень грамотно и красиво доложили, — прервал он главного инженера: "Сказывается армейская закалка" вертелось на языке, — но, на календаре я вижу двадцатое число, к двадцать пятому, заказчику надо подавать выполнение, иначе зарплаты не будет, материал закупить не сможем, и всё это понесется как снежный ком. Вот и ответьте мне коротко: увижу я в конце месяца, на счету, деньги за выполненные работы?

— Мы стараемся сделать все возможное.

"Дома, на жене надо стараться", — раздраженно подумал Сергей.

— Что мешает сдать работы?

— Работы мы сдали.

— Вы, или прекращаете юлить, или пока мы ищем нового главного инженера, я совмещу эту должность, — сил сдерживаться оставалось все меньше.

— Ген. подрядчик не принимает у нас исполнительную документацию.

Сергей повернулся к начальнику ПТО.

— Сергей Викторович, у них ПТО уперлось и не принимает документы, — кинулся оправдываться тот.

— Вот взяли и на пустом месте уперлись? — не поверил ему Сергей.

— Начальница там с-с-с...гнида редкая! И то не так, и это не эдак. Жаловались на нее и заказчику и директору их, они её сами еле переваривают, но как на специалистку молиться готовы.

Не верил Сергей в белых и пушистых своих сотрудников, и злую тетку начальницу, но ситуацию надо было "разруливать" и побыстрее. Вариант был один — ехать самому и уговаривать почтенную тетушку. Почему-то он сразу решил, что "злая" начальница эдакая закаленная на комсомольских стройках ударница с арифмометром вместо компьютера.

— Собирайтесь, едем общаться с вашей обидчицей.

Анюта сидела на работе и мечтала об аврале — тогда и время пролетало бы быстрее, и вновь нахлынувшая апатия чуть отступила.

Планы по обустройству жилья так и остались планами, круг общения, как и прежде, заканчивался на своем внутреннем я. Пересилить себя и попытаться завести какие-нибудь отношения с мужчиной она так и не смогла. Ну, вот противно было хоть режь: "Видимо придется записаться в лесбиянки, — рассуждала Анюта, — во всяком случае, со стороны это смотрится эстетичнее".

— Анна Вячеславовна, — ожил на её столе телефон, — к Вам из "Строй сервиса", по поводу исполнительной.

— Пусть проходят, но предупредите их я сегодня злая.

— Это она так шутит, — администратор у стойки отключила громкую связь, и чуть виновато посмотрела на посетителей.

— Сергей Викторович, а я предупреждал, — семенивший рядом начальник ПТО, сильно напоминал шакала Табаки, — это мегера с кладбищенским юмором.

Эта девушка, или сейчас, когда на ней был деловой костюм, скорее молодая женщина, видимо поставила целью своей жизни удивлять Сергея. Когда он входил в кабинет, был готов увидеть кого угодно, и ударницу, и мегеру и хоть дракона в юбке, но на него смотрела Анна.

Начальник ПТО суетился, представляя их, и сильно нервничал, видя, что эти двое уставились друг на друга как на приведения.

"Потрясающе! — Анюта чуть не открыла рот от удивления. — Вот это у меня прямая связь с моим божественным дрессировщиком. Только решила стать лесбиянкой и нате вам единственного мужика, о котором мне не так противно думать. Как о друге", — поторопилась добавить она.

— Здравствуйте Сергей, — Аня первая пришла в себя, и улыбнулась, — беру свои слова назад, на Вас я злиться не хочу.

— Аня? — Сергей глуповато улыбался, он сразу забыл, что когда-то злился на свою знакомую. Совсем немного. Сейчас он был рад этой встрече и неожиданно признался. — Я Вас искал.

— Я очень рада Вас видеть, — Анна перевела взгляд на слегка ошарашенного второго посетителя, — в отличие от Вашего сотрудника, — улыбка мгновенно исчезла. Теперь Анна напоминала таксидермиста прикидывающего, как бы половчее набить чучелко, — Вы милейший, наверное, привезли заключения лаборатории, которые давно мне обещаете и правильно оформленные журналы работ?

— Анна Вячеславовна мы...

— Нет, — перебила его Анна, — Вы просто решили взять меня измором, но Ваш директор уникальный человек, и я немного виновата перед ним, — брови Сергея удивленно поднялись, — поэтому Вас я больше не задерживаю, а все вопросы мы обсудим с Сергеем Викторовичем, — Аня посмотрела на Сергея, — не возражаете?

Сергей повернулся к совсем потерянному начальнику ПТО:

— Сегодня пятница, в воскресение к вечеру Вы сообщаете мне, что все документы необходимые Анне Вячеславовне переданы на охрану и ждут, когда она в понедельник их заберет.

Окончательно добил несчастного птошника смех, как только он закрыл дверь кабинета.

— Серёж, — отсмеявшись, Анюта протянула Сергею руку, — давай на ты. Мне кажется, глупо выкать, когда мы, встречаясь, всегда смеёмся?

— Я, только за, — он пожал ладошку девушки, — кстати, когда ты успела провиниться передо мной?

Анюта чуть поморщилась:

— Я видела тебя в то утро, и догадывалась, что ждешь меня. Только не обижайся — я довольно хмурый и не общительный человек, это только ты на меня так "дурно" влияешь и заставляешь смеяться, я просто немного растерялась.

— Я тебя понимаю и ни в коем случае не обижаюсь, а ещё я рад, что так дурно на тебя влияю, и очень не хочу больше терять, — Сергей хитро прищурился, — так что с тебя номер твоего телефона, для начала, а адрес я узнаю, когда буду провожать тебя сегодня домой.

— Я, господин проважальщик, девушка робкая испугаюсь и снова пропаду.

— Понял-понял. Прости. Но телефон все-таки оставь. Мало ли, захочется посмеяться, не на работу же к тебе приезжать.

Аня шутливо погрозила пальцем:

— Прощаю. И у меня, как в анекдоте, две новости. Телефона у меня нет, — Аня развела руки, — даже не было никогда, а хорошая новость — мы сейчас можем сбежать с работы и пойти купить мне это чудо техники. Ты со мной?

"Это что сейчас было? — вдруг со страхом подумала Аня, точнее это завопило сознание Андрея. — Я сейчас с ним заигрывал? Мать честная! Ты ещё с ним в кино на последний ряд сходи! Стоп. Не паникуем и без резких движений, а то персональный дрессировщик быстро пакость подкинет. Мужик действительно не плохой, адекватный, так что не дергаемся, меня же не замуж тянут".

— Аня, я не просто с тобой: считай, что я, как вражеский диверсант, прокрался и похищаю тебя с работы. И ты просто невероятный человек, сейчас мобильный есть даже у младенцев.

— Это только начало. Ты еще не слышал, что обо мне люди говорят.

Они уже вышли из кабинета и сейчас подходили к стойке администратора:

— Ну почему же, — Сергей мысленно пообещал всем, кто его сегодня просвещал по поводу злой начальницы, медленную казнь, — нашлись добрые люди, просветили, я ехать боялся.

При этом лицо сделал настолько доверчиво испуганное, что Анюта начала тихо давиться от смеха, потом и Сергей не выдержал, и уже оба хохотали, держась за руки.

— Ты не хороший человек, — выходя из здания, сказала Аня, — приехал и разрушил мне всю репутацию. Теперь от меня народ не будет шарахаться, не дай бог еще на праздники приглашать начнут.

— Ты так не любишь праздники?

— Не праздники как таковые, хотя и их я стараюсь обходить стороной, ты же помнишь я мрачная — я не люблю различные корпоративные сходки. Там очень мало искренности и много лжи.

Покупка телефона, вопреки ожиданию Сергея, вылилась в маленькое приключение.

Анюта искренне полагала, что продается он в магазине "Электротовары". Сергей открыл для нее Америку, приведя в салон сотовой связи. Да, "вот эти лопаты" и есть телефоны, хотя и называются смартфоны.

Резво скачущий вокруг них продавец, к тому времени, когда Анюта сжалилась над ним и отпустила на волю, бился в истерике. А после Анна заявила: "Юноша, всю эту не нужную чепуху мне не надо. Выпишите мне вот тот аппарат с крупными кнопками". И купила телефончик, который специально продается для старичков. Контрольный в голову, был вопрос о батарейках...

Сим карту Сергей выбрал сам, просто пожалел продавца, да и сил держать невозмутимое лицо уже не оставалось.

Глава 4

Остаток вечера они провели на ставшей почти "их" скамейке. Просто снова болтали "ни о чем". С Анютой было очень легко разговаривать на разные темы, от классической литературы до спорта, правда, почему-то её знания о спорте остановились тридцать лет назад.

— Какие у тебя планы на завтрашний день? — Сергей проводил Аню до дома, оказалось она живет рядом с аллеей.

— Дожить до понедельника и не умереть от скуки.

— Тогда я продолжу играть в диверсанта и снова выкраду тебя, — заявил Сергей.

— Да пожалуйста. Я встаю в пять утра, до шести ношусь по парку. Хочешь, хватай спортивный костюм и похищай в пять, если не тянет на подвиги — то с шести я готова к похищению.

— Вот ты хитрая. Я выберу компромиссный вариант, приеду в пять и буду смотреть, как ты бегаешь.

Как Анна бегает, Сергей мог смотреть бесконечно. Красивая, стройная, она не убегала от инфаркта, и не бежала за здоровьем. Вообще не от чего и не к чему, просто бежала. И от этого легко, красиво и завораживающе как огонь или поток воды. Её бег и был ещё одной стихией.

"А оказывается приятно, когда на тебя смотрят с таким восхищением, — сделала открытие Анюта, — странно, недолжны бы мне нравиться восхищённые мужские взгляды. Может я так долго женщина, что от мужчины у меня не осталось ничего, — на бегу очень хорошо думалось, и она продолжила рассуждения, — ну как же не осталось. Я легко могу представить, что твориться в голове практически любого мужика, мне понятна их логика и действия. Вот с женской логикой проблема, хотя с пониманием женской логики проблема и у самих женщин.

Эврика! Я, кажется, понимаю смысл действий моего божественного дрессировщика. Он создает идеальную подругу для мужчины, внешне женщина, а все поступки легко понятны. Это я получаюсь вроде лабораторной крыски...или скорее Ева-2.

Шучу, шучу, а то шарахнет сверху.

Если серьёзно, то я, скорее всего, права — женская сущность начинает доминировать и даже небольшой флирт с Сергеем мне приятен."

— Пошли, диверсант, — Анюта набегавшись подошла к Сергею, — я быстренько приведу себя в порядок, а ты чаю попьешь, ну или что сам захочешь.

— О-о-о...минимализмом увлекаешься? — Сергей стоял в совершенно пустой гостиной, — остальная часть квартиры оформлена с в том же стиле?

— А тот, кто будет язвить — ждать меня будет на улице.

— Нет, нет, я серьёзно, миленько так и убираться проще.

— Жуков, я баба мстительная, — Аня картинно приняла грозную позу, — скалки нет, но чай будешь пить без сахара. Марш на кухню, хозяйничай там, все что найдёшь твое, а я скоро буду.

Аня присоединилась к Сергею минут через двадцать и устроилась на подоконнике. Единственный табурет она отдала гостю.

— Ты переехала сюда недавно?

— Пять лет назад, — брови Сергея поползли вверх, — и не то что бы переехала. Скорее меня сюда сослали, родители решили расшевелить меня и дать самостоятельности.

— Ты я смотрю в диком восторге от самостоятельности, прямо жжёшь.

— Мне глубоко безразлично где жить, а вещи которые есть в этой квартире, необходимый для комфорта минимум. Все остальное мишура.

— Я себя сибаритом чувствую. Ты во мне комплексы разовьёшь.

— Ты с комплексами не торопись. Я недавно матери обещала закруглить спартанский период жизни, и ты со своей сибаритской испорченностью будешь как нельзя кстати.

— Анюта я уже смирился с тем, что день, когда ты перестанешь меня удивлять, станет концом света. Но пощади мои нервы, мне первый раз в жизнь женщина предлагает её испортить!

— О сколько, Вам, Сергей Викторович, открытий чудных,... — быстренько переделала Пушкина Аня, — это я даю тебе время одуматься и сбежать.

— Вот сначала испорчу тебя, потом подумаем и о побеге.

— Кстати, не знаю, что ты, искуситель, планировал на сегодня, но как вариант можем начать приучать меня к сибаритству.

— Всё что я планировал никуда от нас не убежит, а минимальный комфорт, с нашей, сибаритской точки зрения, тебе надо организовать сейчас.

— Уболтал, чертяка языкастый, — Анюта спрыгнула с подоконника всем своим видом показывая решимость штурмовать магазины, — только я не знаю, где сейчас всё это покупается. Мебель как я понимаю в мебельном, а...

— Хватит, пощади, — Серёга со смехом замахал на нее руками, — я поход за телефоном с тобой еле пережил. Мы едем туда, куда я тебя привезу, ты тыкаешь пальчиком в то, что тебе нравится, все остальное делаю я. И умоляю — продавцов не мучай, вообще с ними не разговаривай.

— Уи мон женераль. Плачу, естественно, я, — уточнила Аня.

Сумасшедший, наполненный смехом и мелкими приключениями день, заканчивался, как и начался на кухне. Но сидеть уже было на чём им обоим. Они договорились, что завтра, Сергей зайдет за Анютой к девяти.

В воскресенье в десять минут девятого зазвонил новенький Анин телефон.

Все планы на выходные летели к чертям, Сереге надо было ехать на стройплощадку. Его уверяли, что справятся и без него, что все "под контролем".

"Вот ни хрена не под контролем", — он злился и сильно.

Мало того, что надо ехать и все толкать самому как паровозу. Злила необходимость звонить Анюте и объяснять, и как она отреагирует неизвестно. Законно может обидеться. Ирина, во всяком случае, высказывала все, что думает о нем, о его работе и самое главное о своей загубленной молодости.

— Сереж, ты так расстраиваешься как будто это последнее воскресенье в жизни, — так даже лучше, подумала Аня, а то все очень быстро происходит и все не в сторону дружбы, так и норовит в горизонталь перейти.

"А Серега расстроится, и весь день будет на взводе. Эх, пользуются все моей добротой".

— Поезжай спокойно на работу, как освободишься, приезжай.

"Так, Сергей Батькович, — Анюта подошла к стойке с одеждой, — начинаем операцию по поддержанию в Вас хорошего настроения".

Фирма Сергея работала у них на субподряде, и выяснить на каком объекте так срочно понадобился их директор, Анне не составило большого труда. Одежда, подходящая для стройплощадки тоже наличествовала: "И наверняка весь день будет голодный. Ох, вот всё на мне сиротинке".

Термосы она купила в торговом центре у метро, ресторан, где их забили едой и напитками, так же был рядом: "Так, что еще нужно нормальному мужику для счастья? Еда — есть, баба — фигушки ему, я только как группа поддержки. Все в путь".

Охранник на проходной был дядька бдительный, но Векшина Анна Вячеславовна в списке присутствовала, как представитель генерального подрядчика. Спортивную сумку она оставила под присмотром всё того же охранника и пошла искать Сергея.

А Жуков, стоял на небольшом балкончике, выступающем над котлованом, и как его великий однофамилец, "рулил" своими гвардейцами.

Рядом, верными адъютантами и посыльными вертелись прораб — молодой парень, и, вероятно, бригадир — мужичок с хитринкой лет пятидесяти. Вид у всех троих был похоронный и если на "адъютантов" было плевать, то Сергея захотелось позабавить какой-нибудь шуткой.

Анюта дождалась, когда все трое заметят её, приняла серьезный вид, строевым шагом подошла к Сергею и отрапортовала:

-Товарищ наигенеральнейший директор, Векшина Анна Вячеславовна прибыла в Ваше распоряжение для выполнения миссии по поддержанию Вашего хорошего настроения.

К концу доклада прораб был в панике: "эту суку", которая каждый месяц заворачивала его документы, он узнал. И её присутствие на площадке, особенно сегодня, и её шутки, заставляли несчастного озираться в поисках пушистого сибирского зверька.

Бригадир так же догадался кто она, но благодаря своей чистой совести перед Анной и особенно благодаря возрасту, сумел увязать счастливую улыбку директора и её шутливую выходку. Соответственно вид имел заинтересованно-предвкушающий.

А Сергей лыбился как дурак и был счастлив.

— Саша расслабься, — Анюта вспомнила как зовут прораба, — я приехала не вас инспектировать, я здесь как группа поддержки для Сергея Викторовича.

— М-м-м..., — Сергей заиграл бровями, принимая шутку, — девушки в коротких юбках, помпоны и зажигательные танцы... Я только за.

— Но-но, товарищ директор, не отвлекайтесь, а то..., — Анюта посмотрела вокруг, в поисках чем бы попугать Серёгу. В этот момент бетононасос "выплюнул" порцию цементного молока, — у вас вон молоко убежало.

— Г-ы-ы, — бригадир явно оценил шутку, но держался в стороне, понимая — развлекают здесь не его.

— Ну, что у тебя за беда здесь? — уже серьезно спросила Аня.

— Да как обычно, — обреченно махнул в сторону котлована Сергей, — хотели, как лучше, а получили по мозгам.

Вопрос Аня задавала больше для проформы. Всё было и так понятно.

...На стройку она попала в двадцать один год. Двадцать один год, той жизни, мужской, прошла путь от подсобного рабочего до начальника участка. И участки у нее были не современные, размером с песочницу, а на которых помещался металлургический комбинат. Поэтому проблема была ясна и стара как мир.

Некто, скорее всего молодой прораб, решил не слушать совета более опытного, но младшего по должности бригадира.

Как итог: бетон для заливки перекрытия подвозится, а само перекрытие полностью не заармированно. Работяги, конечно, стараются, но не семижильные они — наверняка с ночи на ногах.

"Не начни они заливку бетона, — рассуждала Анна, — всё было бы проще. Серега, скорее всего, и сорвался сюда из-за этого, но не успел. Если бы да кабы. Надо работяг взбодрить, значит будем устраивать шоу. Ха, вот они прелести женской ипостаси".

— Как бригадира зовут, — шёпотом спросила Аня.

— Тёзка мой.

— Дядя Серёжа, — Анюта окликнула бригадира, собирающегося под шумок улизнуть подальше от начальственного ока, — а покажи мне где я могу носик припудрить. И Сергей Викторович я от вас Александра на пол часика украду.

— Так, коллеги, — сидя в бытовке напротив бригадира и прораба, Анна быстро убрала весь шутливый настрой, — все свои ошибки вы уже осознали, и кто кого предупреждал, сейчас так же выяснять не будем. Всё, что бы выправить ситуацию делается, и дополнительные отсечки ставят и народ весь на перекрытии, это я увидела. Александр, на бетонный узел ты, я надеюсь, звонил и интервал между машинами увеличил? — Саша кивнул в ответ. — Хорошо. Но, вот тебе деньги, пошли гонца в магазин пусть соберёт хороший пакет гостинцев, и с водителем передай девочкам диспетчерам на узел. Следующее, неси все журналы: по технике безопасности, по электробезопасности и так далее, будем меня вписывать. Пока несешь, дай мне схему армирования перекрытия. Всё, Саша беги и считай, что я твоя должница.

— Дядя Серёжа, — Аня повернулась к бригадиру, — просьба к тебе — прими меня к себе в бригаду на денёк.

— Хоть на всегда, только племяшка, от помощи не откажусь, но тебя одной будет мало.

— Посмотрим. Комбинезончик и косынку выдашь мне?

— Не вопрос. Сейчас со склада принесут.

...Вся суета закончилась, работа шла по-накатанной и близилась к завершению.

В прорабской было жарко и тихо.

Анюта растянулась на лавке и наслаждалась уже забытым чувством удовлетворения, от хорошо, и в удовольствие выполненной работы.

Сергей думал над абсурдностью ситуации. Хотел пригласить девушку на свидание, ресторан, романтическая обстановка и прочая мишура.

В итоге: они весь день как сумасшедшие носились по стройплощадке. Точнее носилась Анюта. Эта удивительная девушка заряжала энтузиазмом каждого, кто оказывался к ней ближе, чем на пятьдесят метров.

После устроенного конкурса всё звено арматурщиков вообще готово молиться на нее и если завтра в каждой бытовке не появится её фотография Сергей, пожалуй, даже обидится.

Да она всего за один день умудрилась стать почти талисманом всей стройки.

"Корчагин Островского, — сделал неожиданное открытие Сергей, — и не важно, что она девушка, вот таким и был Корчагин. Горящие глаза, восторг, фанатичная самоотверженность. Какой ресторан и романтическая мишура", — теперь Сергею казалось, что она обиделась бы на него за всё это.

Он вообще запутался: та Анна, с которой он познакомился два месяца назад, легко представлялась блистающей в высшем свете и совершенно дико смотрелась на простой скамейке. И вот, та же девушка лежит на ещё более простой скамейке, вся чумазая, в рабочем комбинезоне со счастливой улыбкой, и она здесь как "родная". Плевать ей, что вместо софита подиума или хрустального "нечто" над головой в бальном зале, здесь горит сорокаваттная лампочка, вместо вечернего платья синий комбинезон и как украшения капля бетона на ухе, а на щеке размазана ржавчина:

"Антизолушка, — пришло в голову Сергею очередное сравнение, — может она с Марса. Таких девчонок уже лет пятьдесят нет. Или её выращивали в каком-нибудь заповеднике. Чёрт, да мне все равно, откуда она и где росла, я абсолютно счастлив, — Серёга задумался, а можно ли быть счастливым с человеком которого и не знаешь по сути, — да, счастлив. Я счастлив здесь и сейчас. Есть работа — я её люблю и умею делать и рядом девушка, которая не устроила мне истерику за испорченный выходной, а приехала сюда, организовала почти комсомольскую стройку, влюбили в себя всех, от мальчишки прораба до водителя миксера и счастливая отдыхает рядом со мной".

— Анют, — позвал Сергей.

— М-м-м, — не вставая со скамейки и не открывая глаз, отозвалась Аня.

— Извини, что я тебя сюда вытащил.

— Дурачок, — Аня приоткрыла глаза и повернула голову, — ты для меня машину времени сделал, пусть на один день, но я вернулась в счастье. Спасибо тебе.

Сергей мало что понял про машину времени, но главное она счастлива.

— Расскажи мне что-нибудь о себе, — Серёга боялся спугнуть то доверие, в котором они плавали сейчас, но так хотелось знать буквально всё об Анне.

— Задача, однако. Если я расскажу тебе всё, то ты и сбежать можешь, а как я домой такая попаду.

— И не надейся, — с улыбкой сказал Сергей.

Ему до безумия захотелось потрепать девушку по макушке.

— Почему тебя Хель прозвали? Из-за любви к скандинавистике? — спросил он.

— Из-за скандинавистики само название, а суть совсем из-за другого, — Аня немного помолчала, — не знаю известно тебе или нет, но если коротко Хель в мифилогии хозяйка мира мёртвых, и сама на половину труп... Я самоубийца неудачница. Официально семикратная, не официально больше...

Это в первый раз убиваешь себя на эмоциях, ты ещё не боишься последствий неудачи. Второй раз уже страшно, очень, и что бы убить себя надо сильно хотеть смерти, а от этого меняется мироощущение. Может психологи, и считают иначе, у меня было так. Я убивала себя столько раз, что уже не знаю, какому миру принадлежу, и всех окружающих, со всей глупой толкотней и суетой, воспринимаю как ходячие трупы. Вот и выходит, я полумертвая, со своим царством мертвецов Хель.

Аня замолчала...

— Серёга, ты не сбежал ещё? — спросила она.

— Говорю же, не надейся. А...давно...

— Что? Закончилось? Последнее официальное самоубийство было в восемнадцать, не официальное два года назад в двадцать пять. Ну, это и не самоубийство было в классическом понимании, я в карты играла на свою жизнь, хулиганила словом. А вот ощущать себя полумертвой я закончила сегодня, ты помог.

— А ты у меня хулиганка, — Сергей решился и погладил девушку по голове: "Не отдам! Никому не отдам! Порву всякого, кто обидит".

— Надо тебя на поруки брать.

А Андрею было так хорошо. Хорошо просто валятся на скамейке в этой спартанской прорабке, каких во все времена и на всех стройках несчитано и просто рассказывать.

Впервые за двадцать семь лет поделиться с кем-то частичкой своей боли.

И не в прорабской он уже — где-то в прошлом, делится со своей Анютой дневными переживаниями.

И вот же она.

Сидит и как обычно молча слушает, а потом погладит по голове, скажет что-то ласковое и будет всё хорошо.

По голове погладила не давно ушедшая Анюта, а Сергей. Но этим простым движением он сотворил маленькое чудо. Не было больше сводящего с ума раздвоения личности, Анна стала именно Анной, не мужчиной в женском теле. А Андрей, наконец, встретил свою любимую.

Но божественный дрессировщик, то ли немного отвлекся и "накосячил", а скорее всего не захотел расставаться со своими подопечными.

Аня не забыла того, что было, и Андрей стал восприниматься ею как некий старший брат, живущий в голове.