Красная гора, 668-й

КРАСНАЯ ГОРА, 668-Й

Десять квазиисторических мозаик,

выложенных из цитат

Оксане, моей земле,

несравненной мифической женщине,

завсегдатаям "Усталого вампира"

и "Последнему прохождению"

1

Комната во дворце. Она убрана так, что внимание привлекают только стоящие в центре кресла с подушками. В комнате двое. Это Альмалексия и Вивек.

Альмалексия: Он не придёт.

Вивек: Придёт. Немного терпения, леди.

Альмалексия: Я слишком терпелива. Пока я терплю, король отпустит бороду и возьмёт в советники двемерских центурионов. Одно государство для кимеров и двемеров! Звучит как шутка, но мне больше не смешно. Ты виделся с Сетом?

Вивек: Да, моя леди.

Альмалексия: Он что-нибудь сказал?

Вивек: Оэгнитр.

Альмалексия: Дурная перемена... О чём он сказал это, Век?

Вивек: Ты сможешь спросить его сама.

Альмалексия: Так он приедет?

Вивек: Как можно быстрее.

Альмалексия: Хорошо. Это хорошо... Да где же Дагот?

Входит Дагот. Он мрачен. Заметив восседающую в креслах Альмалексию, он тяжело отводит взгляд и вперивает его в Вивека.

Вивек: Лорд Дагот, я звал тебя, ибо ты можешь сослужить добрую службу Ресдайну.

Дагот молчит весьма красноречиво. Виснет пауза, которая становится невыносимой.

Альмалексия, разрывая паузу: Дагот, Дагот. Мы знаем, что из всего Совета ты более всего не любишь нас. И мы не стали бы посылать за тобой Вивека, если бы дело не стоило того!

Дагот, продолжая молча глядеть на Вивека, изгибает левую бровь.

Вивек: Дагот Ворин, речь идет о Двемере Думаке.

Ноздри Дагота расширяются и начинают дрожать, а глаза вспыхивают. Это замечают и Вивек, и Альмалексия, они украдкой обмениваются взглядом.

Вивек, делая в сторону Дагота несколько шагов: Дагот Ворин, мы призвали тебя тайно, ибо если мы ошибёмся, владычеству велоти в Ресдайне конец. Он заключит постоянный союз с нашими извечными врагами, с эльфами глубин. Проклятый союз! Что будет тогда с нашей верой и нашим народом? Что будет с нашей землёй? Дагот, ведь ты задаёшь себе те же вопросы, Дагот, я вижу, как ярость кипит в углах твоих губ. Но послушай, лорд: у нас есть надежда...

Альмалексия, поднимаясь с кресел, громко: Разведка доносит, что эльфы глубин замышляют создание бога.

Вивек, громко: Высокий инженер Кагренак в недрах Красной горы из нечистых своих металлов мастерит Анумидиум.

Альмалексия: Дагот, Дагот, если он сделает то, что задумал, Двемер Думак объявит Ресдайн своим!

Вивек, подходя к Даготу на опасно близкое расстояние и почти укладывая голову на его плечо, негромко, страстно: Думак предаёт его, лорд Дагот Ворин!

Дагот поднимает глаза к небу. На его красивом лице появляется выражение торжества, которое он не пытается скрыть.

С минуту Вивек и Альмалексия молчат, давая ему насладиться.

Альмалексия: Дагот, у нас недостаточно данных. Ты знаешь, кому он поверит, если мы открыто обвиним Думака, а тот станет всё отрицать.

Дагот приподнимает верхнюю губу, чуть обнажая зубы.

Альмалексия, наклоняя голову, неподдельно срывающимся голосом: Да, Дагот, мы чувствуем горечь во рту, когда говорим это, мы, королева Ресдайна, мы, его королева.

Вивек: Ты нужен нам, Дагот Ворин. Ты часто бывал с ним на Красной горе, ты знаешь двемеров лучше нас всех. Я слышал, они доверяют тебе, как другу — и ты сможешь придти к ним как друг. Ты выяснишь всё об этом новом боге. Твоё слово многого стоит. Если слухи окажутся правдой...

Альмалексия: Дагот, спаси Ресдайн!

Вивек, тихо: Спаси его, Дагот.

Дагот впервые в упор смотрит на Альмалексию. Та стоит в позе, исполненной патетики и одновременно демонстрирующей все достоинства её тела. Она стойко выдерживает отвращение в направленном на неё взгляде. Дагот вновь переводит глаза на Вивека и слегка кивает ему. Вивек приоткрывает рот, как бы готовясь что-то сказать, но в этот момент Дагот разворачивается, чтобы уйти, и слова Вивека становятся вздохом, летящим ему вслед.

Альмалексия: Век, он предаст нас. Он расскажет ему.

Вивек: О чём, моя леди? О том ли, что мы неусыпно печёмся о благе кимеров? Это только наш долг.

Альмалексия: Вивек, он скажет ему, что мы противимся миру с двемерами. Он ненавидит тебя и меня.

Вивек: Но и Думака не меньше. Он ненавидит всякого, кто имеет влияние на...

Пауза.

Альмалексия, вновь опускаясь в кресла: А как же молодой Сул? Многие думают, Дагот расположен к мальчишке.

Вивек: Сул пока не пытался на что-то влиять. И потом, многие думают, он расположен к тебе, моя леди. И двемеры считают его другом. Его трудно понять.

Альмалексия: Да... Труднее, чем целый клан Фиров. Но ты, ты понимаешь его лучше, чем хочешь показать.

Вивек, пожимая плечами: Когда он позволяет. Как сейчас... Он так же, как и мы, желает смерти двемерам. И это позволит использовать его против двемеров.

Альмалексия: Так же, как ты использовал их — против северных варваров?

Вивек: Я слышу упрёк в твоем голосе, леди.

Альмалексия: Разве не ты подал эту идею?

Вивек: Нет. Я только поддержал её. И я был прав. Мы проиграли бы одни, Айем, ты знаешь не хуже меня. Двемеры умны, амбициозны и оттого опасны, но северяне... Ты помнишь Исмира?

Альмалексия вздрагивает, но продолжает: Но в эту войну он сдружился с Думаком... И не расторг союз, когда она закончилась.

Вивек: Никто бы не поверил, что такой союз продлится больше полугода.

Альмалексия, соглашаясь: Ты прав. Тогда это казалось невозможным.

Вивек: Но мы были против, даже тогда. И советовали ему объявить своим весь Ресдайн.

Альмалексия: И он впервые пренебрег советом... Век, он неуправляем. — срываясь, — Посмотри на меня! Дом Индорил поклялся мне в верности — кровью, дыханием, душами предков. Каждый из них в моей власти и прихоти. Кроме одного. Когда-то я стояла на ступенях дворца, и он смотрел на меня, снисходительную, милостивую, снизу вверх, как на богиню, он, выскочка, нищий наёмник. Век, неужели зеркала мне лгут? Я больше не красива, Век?

Вивек заходит за спинку её кресла. Айем запрокидывает голову, и он склоняется над её лицом.

Вивек: Не веришь зеркалам, поверь моему телу. Оно горит. Айем! ресницы твои — как чаща, где прячется смерть, и живот твой — чаша, выложенная по краю жемчугом. Айем! шея твоя — башня белого камня, тысяча воинов в полном оружии выходит из её ворот.

Альмалексия: Век, твой язык убедительней слов. Он как рыбка в коралловом гроте. Сто двенадцать твоих косиц щекотят мне грудь. Кем был бы он без нас?

Вивек: Никем.

Альмалексия: Чем он обязан нам?

Вивек: Всем, что имеет.

Альмалексия, с закрытыми глазами: Как сладко. Как сладко. Сколько сотен лет назад это было правдой? Ныне мы лишь греемся в лучах славы Луны-и-звезды. Век, почему так случилось? Клянусь, мы трое были рождены для власти.

Вивек: Айем, когда ты стоишь с обнажённым мечом и в доспехе — он не сильнее тебя. Не превосходит он меня в хитрости, и в мудрости — Сета. Но боги посмотрели на него.

Альмалексия: Должно быть, они смеются. Их смех беспощаден. Ах, Век, если б можно было...

Вивек: Ты прекрасна, моя королева, но ты не удержишь Ресдайн без него. Даже со мной. Даже с Сетом.

Две большие, похожие на алмазы слезы скатываются из-под закрытых век Альмалексии. Это слёзы отчаяния. Вивек собирает их с лица королевы губами и обращает в тимсовые лепестки.

Альмалексия: Что мне делать, дитя Мефалы?

Вивек: Пророчествуй, Айем.

Альмалексия: Будет война.

Вивек: Да.

Падает тьма.

2

Коридор дворца. Темно. Дагот один. Он только что покинул Вивека и Айем. Он наклоняет голову к плечу и долго смотрит на свои руки. Потом говорит сам себе:

— Осиное гнездо хотите вы разворошить. Но рук вам жаль. И вот вы берёте палку, длинную палку по имени Дагот.

Пауза.

— Кто принесёт дурные вести? Кто виноват во всём, что будет потом? После заклания мир чист.

Пауза.

— Длинную палку вы взяли, но не палка это, а змея, и яд её с нею.

3

Комната во дворце. Неревар, Вивек, Альмалексия, Сота Сил. Неревар сидит на низком, с ножками буквой "х" стуле, вытянув одну ногу и положив на неё другую — голой пяткой на бедро. На нём тёмная одежда простого кроя. Ворот сорочки оставляет открытым горло.

Неревар: Вивек, ты вплетал в свои косы кольца и колокольчики из серебра, множество колец и колокольчиков. Они веселили мне сердце. По их звону я мог угадать, грустишь ты, лукавишь или радуешься. Зачем ты срезал волосы, Век?

Вивек: Я готовлюсь к пламени, Неревар, господин мой. Айем смотрела в грядущее.

Неревар: Что ты увидела?

Альмалексия: Пламя и пепел. Кровь и предательство. Неревар, будет война.

Неревар: Война? Странные вещи ты говоришь, моя королева. Кто может возглавить вторжение? После смерти Исмира у наших врагов нет достойного лидера.

Альмалексия приближается к нему и опускается на подушку возле его ног. Она берёт его руку и снизу вверх смотрит в его глаза.

Альмалексия: Я говорю не о нордлингах, Неревар.

Неревар, приподнимая брови: Вот как... Как ты красива, Айем. Как ты хороша, когда смотришь вот так. Какие маленькие, какие нежные у тебя руки. В одной милосердие, в другой меч... Ведь я уже слышал это, не правда ли, Айем?

Альмалексия: Да. Когда-то мы сказали тебе, что при всех горьких разногласиях между кимерами и двемерами мир между нашими народами не продлится долго.

Неревар: Это были мудрые слова. Но вы ошиблись. И ошибаетесь сейчас.

Вивек: Ты говоришь так потому, лорд Неревар, что веришь в дружбу Думака. Но у двемеров нет души, и они не способны испытывать дружеских чувств.

Неревар: Однако никто не откажет им в разуме. Мне довольно уважения.

Альмалексия: Они насмехаются над нашими обрядами!

Неревар: Смех проверяет прочность духа.

Вивек: На протяжении веков они воевали с нами.

Неревар: Мы узнавали нашу силу и жажду жизни.

Сота Сил: Они н'вахи.

Неревар, усмехаясь: И верно, я забыл. — Пауза. — И человеческой жизни не прошло, как люди кланов звали н'вахами друг друга. Разве не к н'вахам когда-то ушёл Индорил Неревар? Я лгал, хитрил и убивал, и был оправдан в каждом своём действии! Я мог отравить их колодцы и сжечь их посевы. Я мог умыться кровью их детей, и был бы чист. Пока они не стали одним народом, моим народом. Не вы ли трое сказали мне, что так должно было случится?

Вивек: Мы все дети Велота.

Неревар: Почему тогда люди Домов до сих пор называют н'вахами эшлендеров, а эшлендеры... Аландро!

Появляется Аландро Сул. Он носит кожи и он молод по счёту меров.

Неревар: Мальчик, как вы зовёте оседлых людей?

Аландро, равнодушно: Н'вах.

Неревар отпускает его жестом, и тот отступает в тень.

Неревар: Лорд Вивек, когда-то ты сказал мне, что в войне против нордов мы должны объединиться с эльфами глубин.

Вивек: Я только поддержал твою идею.

Неревар: Нет, ты подал её. Скажи, когда мы видели их воинов, суровых, закованных в латы и их боевые машины, страх или очарование владели нами?

Вивек: То, что нравится воину, он берёт, побеждая.

Неревар, глухо: Посмотри на меня.

Вивек поднимает на него взгляд и вздрагивает.

Вивек: Он похож на клинок. Клянусь, он похож на клинок, извлечённый из ножен богами.

Становится тихо.

Неревар: Я взял, что хотел, и так, как хотел. Знала ли эта земля подобный расцвет?

Сота Сил: Нет. — (и, чуть понижая голос) — Железо стало золотом с приходом Наставника. Но ныне это золото заката. Лорд Неревар, я покинул дворец из стекла и коралла, чтобы сказать тебе: боги раскачивают мир. Он переменится. Его не удержать.

Неревар: Так скоро!..

Он поднимается, расправляя плечи, коротко встряхивает головой и проходит по зале туда и сюда.

Неревар, останавливаясь: Счастье короткоживущим. Учитель, скажи мне: есть способ обратить перемену на благо?

Сота Сил: Не знаю, лорд Неревар. Но когда придёт время, ты не должен отступать, чтоб мы могли хотя бы уцелеть.

Неревар: Брошенный вызов, как камень, который нельзя не поднять. Ты обещаешь мне вызов?

Дагот, распахивая двери и обеими руками придерживая створки: Лорд высший консул Великого Дома Дагот, Дагот Ворин приветствует короля и Старший Совет. Может ли он войти?

Неревар: Давно тебя не было. — Он идёт навстречу Даготу и обнимает его. В этот момент у Дагота очень спокойное лицо. — Я рад тебе, Ворин.

Дагот разглядывает троих, задерживая взгляд на Сота Силе.

Дагот: Даже если я принёс дурные вести?

Неревар: Хотя бы и так. О чём твои вести?

Дагот: Об эльфах глубин.

Пауза.

Дагот: Неревар, правда ли, что мы не вмешиваемся в дела двемеров, пока они не затрагивают нашей чести, нашей веры или нашей безопасности?

Неревар: Я подписал договор при тебе.

Дагот: Он нарушен. Неревар, я был в Вварденфелле. Шахтёры двемеров наткнулись на Сердце Лорхана под Красной горой. Кагренак, высокий инженер, установил его природу. Он выковал орудия, позволяющие черпать от мощи Сердца.

Неревар: Ворин, возможно ли?

Дагот: Я видел их. — (протягивая к нему раскрытые ладони) — Я держал их вот в этих руках. Две латных рукавицы, тяжёлый молот и клинок, подобный молнии в оправе из металла. У них есть имена. Они таят чудовищную силу. Сердце поёт в ответ на их прикосновения. Клянусь, они опасны. Я держал их, и руки мои дрожали, но не от страха... Неревар, с помощью этих орудий Кагренак хочет дать своей расе бессмертие и возвысить её над богами. С помощью этих орудий он и его зодчие звука пытаются создать нового бога, Анумидиум, используя святые звуки Сердца.

Альмалексия: Это издевательство над верой кимеров!

Вивек: И ужасное оружие.

Дагот: Они не остановятся, Неревар.

Пауза.

Неревар: Я должен увидеть Думака.

Альмалексия: Король, что ты делаешь?

Неревар: Напоминаю о второй стороне меча.

Вивек: Лорд Неревар, позволь сказать, когда речь заходит о такой силе, то нарушаются любые договоры.

Альмалексия: Послушай, объяви ему войну! Её не избежать!

Неревар: Да. Я сделаю всё, чтобы сохранить мир.

Сота Сил: Но ты теряешь время.

Неревар: О, нет. Гораздо больше.

Альмалексия: Неревар, твоя вера в дружбу наивна!

Дагот: Прекрасные слова! И дважды прекрасны в тех устах, что их произнесли — "Неревар, твоя вера в дружбу наивна"! Слушай, что говорит твоя королева!

Неревар: Я верю в слово, данное сильному сильным. Этого достаточно. Я еду в Вварденфелл.

Он идёт к двери в глубине комнаты, рявкая на ходу:

— Аландро!

Тот выступает из тени и следует за ним. Оба выходят. Дагот смотрит им вслед.

Дагот: Как славно мы поём в четыре голоса! Я сам решил бы, что мы добрые друзья.

Вивек: Жизнь человека печальна и коротка. Он появляется и исчезает, эхо его слов ещё звучит, а его уже нет. Лорд Дагот, правда ли то, что ты сказал об этих инструментах?

Дагот, тихо: Ведь ты не веришь мне. Ты думаешь, я лгу. Но уже хочешь их. Ты прав. Нельзя их не хотеть.

Сота Сил: Лорд Дагот, знает ли Думак об Анумидиуме?

Дагот, взглядывая на него исподлобья: О, ты думаешь, двемеры что-то таят от своего короля? Откуда эта мысль? А он об этом не спросил. — (яростно) — Готов поклясться, он об этом даже не подумал. Вот загадка выше всякого остроумия! Кто объяснит его? Айем зовёт его мужем, Вивек и Сет — королём, и все — Наставником, но он ничто из этого. Слепнет, кто смотрит на солнце! От этого можно впасть в бешенство. Ты в бешенстве, чародей?

Сота Сил, Вивеку и Альмалексии: Он будет тянуть с войной. Он будет тянуть до последнего. Если за это время Кагренак закончит свои опыты и поставит свою расу над божественными законами, грядущая война станет невыносимо тяжёлой.

Альмалексия: Но эт'Ада не потерпят такого оскорбления. Они обратят двемеров в прах.

Сота Сил: Эт'Ада играют нашими судьбами, как море играет камешками на берегу. Что для них кимеры или двемеры? У них есть вечность для мести. Их мысли темны. Их мотивы скрыты.

Вивек: И всё же один мотив лежит в шахтах Красной горы.

На мгновение все замирают.

Вивек, поворачиваясь к Даготу: Варвары севера чтят мёртвого бога, Дагот. Они уничтожат двемеров, если узнают о Сердце.

Трое смотрят на Дагота с ожиданием. Но он смотрит на одного только Вивека.

Дагот: Давай же, демон. Ты один умеешь найти слова. — (кричит) — Искуси меня!

Альмалексия и Сота Сил отступают, размытые, вглубь комнаты, а Вивек приближается к нему. Они стоят один против другого. В то время, как они говорят, на лбу Вивека постепенно выступают капельки пота.

Вивек: Когда-то по землям Велота шёл караван, ведомый простым кимерийским воином. Сказать об этом?

Дагот: Да.

Вивек: Когда караван приблизился к Морнхолду, на ладонях воина, что вёл его, вспыхнули письмена, письмена из пламени, видные лишь избранным. Лорды Забвения вздрогнули, когда посмотрели на них.

Дагот: Да. Да.

Вивек: Он же не мог их прочесть, ибо ещё не умел. Но Айем могла. И Сет. И я тоже. Так мы узнали Правящего Короля. Сама земля ждала его.

Дагот: Да.

Вивек: Мы открыли ему смысл знаков. Он принял судьбу. Он взял меч и щит и отправился к лидерам велоти, оседлых и кочевых. Десять племен собрала воедино рука короля.

Дагот: Да. Скажи мне... скажи мне, все ли Дома пошли за ним сразу?

Вивек: Нет. Только один из лордов не колебался. Говорят, он был одних лет с этим воином. Говорят, они были как перчатки, как два плода одного лона. Это так?

Дагот закрывает глаза.

Вивек, с болью, почти нежно: Что он сказал тебе, лорд Дагот Ворин?

Дагот открывает глаза. Они огромны.

Дагот: Одна судьба. — (хрипло, мстительно) — Вы песок. Вы все только пепел и дым, ветер времени вас унесёт. Я Дагот. Я тот, кто всегда остаётся. — Пауза. — Но я ещё недостаточно зол. Ты не сказал о главном, демон. Верно ли, что Двемер Думак возглавил Совет вместе с ним?

Вивек: Это так.

Дагот: Верно ли, что король, который видит в другом своё точное подобие, не правит ничем?

Вивек: Это мои слова. И это правда. — (заглядывая Даготу в лицо) — Дагот, не может быть в Ресдайне двух королей. Дагот, двемеры должны быть уничтожены. Дагот... ты приведёшь северян?

Дагот: Да.

4

Комната во дворце. Альмалексия, Вивек. Они выглядят подавленными и обеспокоенными. Когда появляется Дагот и направляется к ним, Альмалексия поёживается, как от сквозняка.

Дагот, озираясь: Где Неревар?

Альмалексия: Ты пахнешь снегом! От тебя озноб бежит по коже. Ты был в Скайриме, Дагот. Ответь, придут ли варвары севера?

Дагот: Я сказал им о Сердце. Придут они, женщина?

Вивек: Кто поведёт их, Дагот Ворин?

Дагот: У них два полководца. Один из них — Исмир.

Альмалексия: Но это невозможно. Исмир погиб!

Дагот: Их Языки вернули к жизни Шора, которого мы называем Лорханом. Он принял форму Исмира, короля ледяного запада, величайшего из всех.

Альмалексия закрывает рот руками.

Дагот, негромко: Ты испугана, женщина? Не бойся. Ты обнимаешь ногами того, кто не знал поражений.

Вивек: Ты предложил союз Исмиру?

Дагот: Он поклялся отмстить двемерам и уничтожить всякого, кто их поддержит. Но не для вас. Нет, не для вас.

Вивек: Кто их второй предводитель?

Дагот: Они называют его Демон Дагот. — (в наступившей абсолютной тишине) — Довольно. Я спросил, где Неревар.

Вивек: В Холамаяне. Думак отрицал существование Анумидиума. Он колебался. И решил спросить богиню.

Дагот, хищно: Он хочет говорить с Азурой, которая зовёт его своим героем?

Вивек: Да.

Дагот смотрит в их лица. Он запрокидывает голову и хохочет.

Вивек: Дагот, знает ли Думак о планах Кагренака?

Дагот, сквозь хохот: Спроси лучше, знает ли Азура о ваших!

Альмалексия, с ненавистью: И о твоих, Дагот!

Дагот: Как листья трепещете вы, как листья на ледяном ветру. Какой из листьев оборвется первым?

Альмалексия: Безумец!

Дагот снова хохочет.

Вивек, хватая его за руку: Возврат.

Все отступают на несколько шагов. Вивек и Дагот склоняют в знак приветствия головы. В середине зала, в россыпи искр мистицизма появляется Неревар. Он хмурится, покусывая губы.

Вивек, осторожно: Король, мы ждём тебя, как ты хотел.

Неревар поднимает руки в приветственном жесте.

Дагот, жадно: Лорд Неревар, ты призывал Азуру? Она явилась? Что она сказала?

Неревар: Сказала то же, что и ты. И ещё, что создание нового бога двемеров должно быть предотвращено любой ценой для безопасности Ресдайна... и всего мира. А! Я вспоминал слова Думака, и злость брала меня за сердце.

Дагот: И ты спросил..?

Неревар: "Выходит, что я предан?" Она сказала: "Да". И ещё трижды: "Да. Да. Да".

Брови Дагота сходятся на переносье. Его передёргивает, как от удара хлыстом.

Дагот: Она так сказала?

Неревар: Ты в гневе? Или это моя ярость отражается в твоих глазах? Вы мне пеняли на мою наивность, и вот я кляну себя сам. Я снова отправляюсь в Вварденфелл.

Альмалексия: Неревар, скажи, что мои уши лгут мне! Ты хочешь вновь увидеться с Думаком?

Неревар: Да.

Альмалексия: Лорд Неревар! Мы снова говорим тебе: начни войну.

Вивек: То, что сказала Азура, подтверждает наши суждения. Не медли, Наставник.

Альмалексия: Не медли! Говорят, что нордлинги готовятся к войне! Говорят, Двемер Думак обещал им добычу и земли!

Пауза.

Неревар медленно поворачивает к ней голову.

Неревар: Как это сказано! И кому? Клянусь, так посылают стрелу в спину трусу.

Он приближается к Альмалексии почти вплотную.

Неревар: Пьянея от собственной дерзости, смотрел я на крепость с высокими башнями, прочными стенами, мостами и стягами, сотнями копий. Её красота поднялась в своём блеске и ударила меня в пах. Смотрел я и говорил: вот крепость с девятью вратами — неужто ни в одни не войдёт Индорил Неревар победителем? Смотрел я и говорил: сладок мой путь. Крепость склоняется лишь перед сильным. Айем, твой подбородок мелко дрожит и губы твои приоткрыты.

Альмалексия хрипло вскрикивает. Она отворачивает лицо и наклоняет голову к плечу, открывая беззащитную шею. Она говорит в сторону шёпотом:

— Боги, зачем мое чрево бесплодно?

Неревар, склоняясь к самому её уху, почти прикасаясь губами: Сестра моя, уж не боишься ли ты, что я слаб? Уж не боишься ли ты, что я иду просить?

Альмалексия, с упрёком: Ты тысячу раз уступал им!

Неревар, нехорошо усмехнувшись: И тысячу уступок получил в ответ. Не бойся. У меня потребована жертва. И я иду не просить, а требовать. — Пауза. — Я знаю гордость Думалаката. Моя последняя попытка обречена. Собери Совет, Айем. Предупреди лордов. Наступает война, которую вы предрекали.

5

Коридор дворца. Неровный свет факелов. Дагот закрывает дверь за своей спиной. Он недолго стоит неподвижно, сжимая кулаки. Он скалится. Сползает на пол по стене спиной и, до предела напрягая тело, выкручивая суставы, извивается, как ящерица или змея. Зовёт, выгибаясь мостом:

— Азура! Азура!

Его зов чередуется с рыком и хохотом. На него неудобно смотреть. Так продолжается какое-то время, потом он, словно обессилев, вытягивается на полу и замирает. Из тени постепенно выступает светлая фигура в длинной одежде. Её сложно рассмотреть хорошо. Это один из лордов даэдра, Азура, в облике женщины.

Азура: Ты звал меня, Ворин. Ты что-то хотел мне сказать.

Дагот: Он спрашивал тебя... Ради правды, богиня, не сказать ли тебе "да" в пятый раз — о себе?

Азура, наклоняя голову к плечу, распахивая руки, как бы желая его обнять: Ворин, мой умный, хороший мой мальчик. Тебе ли осуждать пути эт'Ада, когда твой собственный так извилист и тонет во тьме?

Дагот: Ни на секунду я не предавал его.

Азура: Однако же принял мои слова на свой счёт.

Дагот поднимается, и подходит к ней, и встает перед ней на колени, и обнимает её, и прижимается щекою к её животу. Руки даэдрот ласково гладят его волосы.

Дагот: Азура, мне будто воткнули под рёбра кинжал. Зачем ты обманываешь его? Когда-то он пришёл ко мне прекрасным, страшным существом. Он нёс свет. Смотреть на него было больно. Я спросил его, кто он. Он протянул ко мне обе свои руки, засмеялся и сказал: "Назови меня Наставником и следуй за мной". Я ответил: "Я назову тебя Наставником. Но не предашь ли ты своё предназначение?" Тогда он ладонями ударил меня по лицу — правой и левой. "Не говори неосторожно, — сказал он. — Видишь, теперь я впечатал свою судьбу в твои скулы. Нет у тебя иного пути, как только разделить её". Я сказал: "Теперь я узнал тебя. Ты мой господин, друг и спутник, Неревар Индорил, Ресдайн. Так было всегда". Азура, я смотрел на него и видел гордый, сильный народ. Я видел землю, обращённую в благоухающий сад. Я видел ослепительную точку, вращаясь вокруг которой мир становится безупречным священным телом. С ним была сила для достижения неба. Азура, зачем ты теперь унижаешь его, вынуждая дать клятву вслепую?

Азура: Ворин, ты сам ослеплён.

Дагот: Нет. Я вижу, что происходит. Ты посылаешь его разрушить Анумидиум. Ты стравливаешь две могущественных силы. Но тебе всё равно, кто из них победит. Я думаю, ты не хочешь победы ни одной из сторон. Я думаю, ты была бы довольна, если бы мы истребили друг друга. И я думаю также, что никакая цель не стоит его жизни.

Азура: Ты не можешь судить о мотивах эт'Ада.

Дагот: Как мне не делать этого, когда я встаю у них на пути?

Азура: Это не в силах смертного.

Дагот: Если только ты смертен.

Азура: Ты хочешь бессмертия, Ворин? Или ты хочешь дать бессмертие ему?

Дагот разнимает руки и отстраняется. Он склоняется перед даэдрот в поклоне, опираясь на ладони, не поднимаясь с колен, так что волосы его подметают пол. Он медленно встаёт с колен и выпрямляется.

Азура: Всё верно, Ворин. Всё так и будет. Но не так, как ты того желаешь. Берегись, лорд Дагот Ворин, Дагот Ур.

6

Комната во дворце. За столом лорды Домов Дрес, Редоран, Хлаалу и Телванни. Старший Совет стоит вокруг стола треугольником: Альмалексия в индорильском доспехе, без шлема стоит во главе стола, справа Сота Сил в простой белой мантии, слева Вивек, отвернувшийся от стола, большеглазый, с серьгами в ушах, в разномастных наплечниках.

Седура Дрес: Что ж, это добрая весть. Двемеры вконец обнаглели.

Седура Редоран: Давно пора. Наши мечи ржавеют без дела. Молодые воины, не вступившие в брак, маются и беснуются.

Седура Хлаалу: Пленные, добыча, поставки. Хорошая новость.

Седура Телванни: Война. Разрушение требует практики.

Альмалексия: Отрадно видеть в Совете подобное единодушие... Как только прибудет Наставник, мы сможем обсудить стратегию.

Седура Хлаалу: С вашего позволения, моя госпожа, обсуждайте стратегию Дома Индорил. Наши оставьте нам.

Альмалексия, сводя брови к переносице: Но Совет...

Седура Хлаалу, разводя руками: ...развалился. Один его лидер объявил другому войну. Это лучшее из доказательств того, что нам стоит вернуться к традиции и заниматься политикой самостоятельно.

Альмалексия, обводя глазами членов Совета и ни в ком не встречая поддержки, тихонько: Вивек!

Вивек, оборачиваясь к столу, улыбаясь, не обращаясь ни к кому в отдельности: Говорят, в час, когда перед седура Хлаалу Арети встал воин из кимеров и потребовал признать его превосходство, тот был облачён во все символы власти. "Погляди на мою мантию, на мой пояс и перстень, украшенный камнем, — сказал он воину. — Они говорят, что я возглавляю Хлаалу, и что никто не возвысится надо мной". "Как бы не пришлось тебе завтра, — сказал воин, — выкупать у меня свою мантию, пояс и перстень, украшенный камнем". "Моя мантия зашнурована одиннадцатью шнурами, — хмуро сказал седура Хлаалу. — Мой пояс застёгнут на одиннадцать пряжек, а перстень врос в палец. Дерзай, сосунок". Наутро он встретил воина в нательной рубахе. "Ты украл мою мантию, пояс, и перстень, украшенный камнем, — сказал он ему. — Но я не признаю твое превосходство. Скажи, какой выкуп ты хочешь?" "Я хочу, — сказал воин, — одиннадцать колец, которые видел ночью под этой рубахой: два из твоих сосцов, шесть из рёбер, одно из пупка и еще два из места, о котором не говорят". "Неревар, — сказал седура Арети, ёжась от холода и унижения, — зачем тебе эти кольца?" "Я подарю их пригожим девушкам вместе с этой историей", — сказал Неревар и улыбнулся. И седура Хлаалу Арети поклонился ему и назвал Наставником. "Воистину, я Наставник, — сказал Неревар. — И вот мой урок Дому. Скупой платит дважды, заносчивый — трижды, и четырежды платит глупец, вставший у меня на пути". И седура Хлаалу Арети заплатил ему золотом за каждый шнур своей мантии, за каждую пряжку пояса и за каждую грань камня, украшавшего перстень.

Пауза.

Седура Редоран, упрямо: Хлаалу прав. Индорил Неревар никогда не оспаривал ни наших прав, ни наших привилегий. Стратегию обсуждают и планируют Советы Домов. Они могут быть не согласны между собой.

Вивек: Говорят, седура Редоран Ллетри долго смеялся, когда воин из кимеров, придя в его крепость и став в середине зала, потребовал признать его превосходство. Он так хохотал, что треснули шлемы одиннадцати воинов из его свиты. "Я убил бы тебя на месте, как крысу, — сказал он воину. — Вознеси хвалу богам, что пришёл ко мне гостем, и убирайся". Тот улыбнулся в ответ и сказал: "Мы оба связаны. Раз ты почтил гостя, я почту кров. Я не причиню тебе вреда в твоём доме. Но то, что я собираюсь сделать, не запретит ни один обычай". И он схватил седура Ллетри за волосы и потащил его через всю его крепость, и выволок прочь, ни разу при том не ударив. И лишь когда священные границы остались позади, седура Ллетри познал тяжесть его кулака. Одиннадцать воинов в треснувших шлемах шли следом за ними и набросились на воина, но господин остановил их. Три дня продолжалась драка, и на четвёртый седура Редоран Ллетри, прижатый к земле, сказал слабым голосом: "Никто не колотил меня так крепко, Неревар. Отпусти меня, и я признаю тебя Наставником, и буду чтить тебя, как отца". "Воистину, медлительное животное — краб, но мясо его благородно, — сказал Неревар, утомлённый вознёй. — Пусть будет по твоему слову. Я Наставник, и вот мой урок Дому. Влезть в чужой поединок хуже, чем лечь между любовниками". И он надавал тумаков одиннадцати воинам Редоран, и до половины вколотил их треснувшие шлемы в наплечники.

Пауза.

Седура Телванни: Они правы. Наставник необходим лишь при угрозе со стороны сильнейшего врага. Эта угроза не доказана. Мы воевали с двемерами веками, обходясь своими силами.

Вивек: Говорят, когда воин из Кимеров пришёл в башню к седура Телванни Нелот, та пребывала в окружении своих магов, советников и зачарователей, и была как молодое дерево среди тростника. Он сел перед ней на скрещённые ноги и сказал, что не двинется с места, покуда она не признает его превосходства. Седура Нелот зевнула ему в лицо, показав зубы, язык и весь рот до самой глотки. Тогда он улыбнулся и спел одиннадцать заклятий, где слова говорились не в должном порядке. И каждая из одиннадцати дверей в башне исчезла, будто дерево стало целым. Маги, советники и зачарователи были готовы обрушить на воина всю свою мощь, но седура Телванни Нелот остановила их. Она творила заклятья и выпевала чары несколько лун, пока знанья её не иссякли. Тогда она обратилась к кимерийскому воину и признала его превосходство. "Ты Наставник, Неревар. Окрой двери в башне, или все мы погибнем от голода". Неревар сказал: "Воистину, я Наставник, и вот мой урок Дому. Путь плоти унижает дух, а ты ступила на него. Одиннадцать дверей этой башни, из дерева, бронзы и золота, я запер различными способами. И я не открою их, покуда ты не отдашь мне себя одиннадцатью различными способами, одиннадцать раз".

В этот момент двери распахиваются, и входит Неревар. Аландро Сул, следующий за ним с отставанием на три шага, войдя, встаёт немного в стороне.

Неревар, прямо с порога, подхватывая слова Вивека и тем же тоном: И было так, как он сказал. Он заключил мир с южной полярной звездой воровства и северной полярной звездой воинов, и третьей полярной звездой, которая существовала только в эфире, и которая управлялась учеником Магнуса-солнца. — Он останавливается возле Вивека. — Не перепутал ли я чего, лорд Вивек?

Вивек: Всё так, лорд Неревар.

Неревар смотрит на лордов Великих Домов, которые сидят, потупившись, как будто воспоминания, разбуженные Вивеком, вызывают в них одновременно смущение и удовольствие. Неревар выглядит оживлённым, будто бы даже радостным. В нём есть неленивая сила. Он не очень высокий, но ладный и стройный. Он почти обнажён. Коричневатые знаки Гончей, Гуара, Семени и Бороны, а так же Великих Домов покрывают, как доспех, его золотистую кожу. Под его ключицами луна и звезда Азуры; свастика Телванни закручивается вокруг его пупка, длинным концом уходя под кусок ткани на бёдрах. Чресла его стянуты перевязью с Киирингом, кинжалом, сделанным из звука тени под луной; при левом бедре — Истинное Пламя, меч, изготовленный двемерами в паре с Огнём Надежды, мечом Альмалексии, свадебный подарок Думака.

Неревар: Под этим солнцем и небом я приветствую вас. Я виделся с Думаком Двемером. Я был вооружён, облачён в доспехи и окружён свитой, и я говорил с ним резко. "Откажись от опытов с Сердцем Лорхана, — сказал я ему, — иначе я забуду нашу дружбу". "Ты уже забыл её, раз пришёл ко мне таким образом, — ответил он. — Мы не откажемся от наших опытов, как вы не откажетесь от ритуалов. Остынь, мой милый Неревар, иначе, клянусь пятьдесят одним золотым тоном, я убью тебя и всех твоих людей". Хороший день сегодня. Я объявил ему войну. А вы воюете со мной. Все, кроме Дома Дрес...

Седура Дрес: Мы давние союзники Индорилов.

Неревар: Мой верный друг. Ты не кусаешь сам, ты ждёшь, покуда это сделают другие. Хороший день. Я согласен со всем, что успел подслушать, стоя за дверью.

Лорды Великих Домов смотрят на него изумлённо.

Седура Редоран: Луна-и-звезда, мы могли бы объяснить...

Неревар: Вы сделали это. Военного вождя, который возглавляет все Дома, выбирают Советы Великих Домов. Все они должны быть согласны друг с другом. Лорд Сота Сил, я прав?

Сота Сил: Всё так, лорд Неревар.

Неревар: Вы говорите, в военном вожде нет нужды. Я следую вашему слову. В этой войне я возглавлю Дом Индорил. Вы свободны. Ступайте.

Лорды Хлаалу, Дрес, Телванни и Редоран один за другим поднимаются и выходят. Когда за последним из них закрывается дверь, Альмалексия оборачивает к Неревару своё изумлённое, разгневанное лицо.

Альмалексия: Лорд Неревар, что ты делаешь? Зачем ты отпустил их?

Неревар: Дети мои подросли и восстали. Не вести же мне их за собой на верёвке. Посмотри в лицо Сету, моя королева. Он выглядит так, будто доволен мной.

Альмалексия: Лорд Неревар! Кровь кимеров священна!

Неревар: Я берёг её. Я дал им мир. Я думал, мира не бывает слишком много. Как видно, я ошибся. Они хотят войны. Или война — прогулка под барабаны? Они измучены жаждой, пусть пьют. А когда напьются, то вспомнят: сражаться они умеют, но, чтобы побеждать, им нужен я. Мальчик, со мной ли Эшленд?

Аландро: Ты поклялся чтить землю и предков. Ты ашхан.

Неревар улыбается.

Чистая, свирепая радость в этой улыбке. Она преображает лицо Неревара и притягивает взгляды всех в комнате. Они смотрят, как влюблённые.

Затем, поочередно, они оборачиваются ко мне и говорят.

Аландро: Люди Домов отступят перед боевыми машинами двемеров. С севера явятся орки и варвары и двинутся к Красной горе, молча, упорно, и тогда отступление станет бегством. Матери снова начнут пугать детей именем Исмира. Орки разграбят Валенварион. Прекрасные крепости опустеют одна за другой. Весь северо-запад падёт. И тогда кимеры вспомнят о Наставнике.

Вивек: Когда, во главе воинства, он выступит из Нарсиса, женщины обрежут волосы и бросят ему под ноги. Мужчины последуют за ним к смерти без единого вздоха. Он погонит двемеров, как стаю беспомощных, ослепших от солнца животных до самого Мурнинг Голда, покуда они не забьются в свои подземные норы... Словно боги распахнули перед ним небеса. Словно в мире запрета нет для него помех. Это невыносимо. Он — оскорбление. Он — кровавая рана мира. Каждым шагом своим он обрекает себя.

Сота Сил: В основание нового дома ляжет прекраснейшая из жертв.

7

По военному лагерю в сторону белого шатра быстрым шагом идут Неревар и Аландро. Они разговаривают на ходу.

Неревар: Что делают двемеры, мальчик?

Аландро: Бездействуют.

Неревар: Добро им сидеть в цитадели. Не затянулась бы эта осада. А нордлинги?

Аландро: Встали лагерем под Красной горой.

Неревар, кивая: Они шли к ней, как одержимые. Даже грабили походя. И вот они у цели. Но для чего? Мы говорим, что они союзники двемеров в этой войне. Странный же это союз.

Аландро: Ашхан... Я должен сказать тебе. Разведчики видели в войске орков и нордлингов людей Когоруна.

Неревар, на ходу: Невозможно. Ошибка.

Аландро: Его гончие, его лучники, его волшебники. Его железные воины. Дом Дагот, ашхан.

Неревар останавливается перед шатром, как вкопанный. После короткого молчания:

— Пора заканчивать эту войну. Мальчик, пойдёшь ли ты завтра за мной в цитадель наших врагов?

Аландро: Да.

Неревар: Ты молод. Тебя не пугает смерть?

Аландро: Сказано, богиня Азура была моей матерью. Я ношу её дар — Призрачную Броню. Её не повредит никакое оружие. Я не боюсь смерти. Только судьбы.

Неревар откидывает полог, и они оба входят в шатёр. В нём полукругом стоят Сота Сил, Альмалексия и, между ними — Вивек. После взаимных жестовых приветствий Совет садится, Неревар встаёт в центре шатра, Аландро — за его правым плечом. Дагот, войдя в шатёр, занимает место за левым плечом Неревара.

С этого момента двигаются только те из них, кто вступает в диалог.

Неревар: Завтра двемеры выйдут из стен цитадели. Наши войска встретятся у подножия Красной горы.

Альмалексия: Что ты говоришь, Неревар? Они в безопасности там, под землёй. Они ни за что не выведут войско из крепости.

Вивек, улыбаясь: Я знаю его. Он вероломен. Он кровожаден, коварен и изворотлив, как змей. Он задумал какой-то обман. Двемеры выйдут на поверхность.

Неревар: Ты, Айем, сердце моё, и ты, Вивек, лучший из воинов, и ты, Сота Сил, мудрейший из нас — вы мои главнокомандующие в завтрашнем сражении.

Сота Сил: Но где будешь ты, Неревар?

Неревар: Я иду в недра Красной горы, чтоб исполнить обет. Я разрушу Анумидиум двемеров.

Трое переглядываются едва ли не с отчаяньем.

Альмалексия: Нет! Наставник, позор тебе, если ты бросишь своих людей во время сражения!

Неревар: Ты назвала меня Наставником. Напомни мне, что делает Наставник.

Альмалексия, отводя глаза: Он бросает вызов на единоборство героям врага. Он отправляется в долгие, отчаянные походы. Он входит один в цитадель врага.

Неревар: Я только делаю то, что должен. Нет в этом позора. Узел этой войны — Анумидиум. Если его развязать, два народа могут быть спасены от взаимного истребления.

Альмалексия, приближаясь к нему, хватая его руку и прижимая её к своему сердцу: Неревар, возьми меня с собой. Никто не устоит против Истинного Пламени и Огня Надежды, когда они вместе. Возьми меня с собой под Красную гору.

Неревар притягивает её руку к себе. Он закрывает глаза, когда целует её ладонь и запястье.

Неревар: Кимеры называют тебя Матерью, Айем, госпожа моя, возлюбленная. Завтра ты нужна им и мне на поле битвы.

Альмалексия отдёргивает руку и прижимает её ко рту. Горе и смятение на её лице неподдельны. Она отступает и занимает прежнее место.

Вивек: Лорд Неревар, северяне у Красной горы. Если в шахтах ты встретишь Исмира, было бы хорошо, если бы я оказался рядом с тобой.

Неревар: Вивек, твой голос дрогнул. Ты боишься. Зачем?

Вивек молчит.

Неревар: Я прошу тебя: задержи двемеров на поверхности. Держи их как можно дольше.

Вивек опускает глаза. Неревар смотрит на Сота Сила. Их взгляды скрещиваются. Это длится несколько мгновений.

Неревар: Ворин Дагот, я хочу, чтоб завтра ты сопровождал меня.

Сота Сил опускает глаза, а Дагот — голову.

Пауза.

Аландро: Ашхан, для чего ты берёшь с собою Шармата?

Неревар: Он знает тайные пути к Палате Сердца. Он проведёт нас.

Аландро: Ты не затем берёшь его, ашхан.

Неревар: Всё верно, мальчик.

Аландро: Обвини его. Спроси его, друг он тебе или враг.

Неревар: Я не сделаю этого.

Аландро: Ашхан, завтра судьбы народов решатся под Красной горой.

Неревар: Ты прав. Но взгляни на мои скулы. Восемь шрамов на них, как от ожогов. Так случилось. Я шёл через Эшленд, и Ворин был рядом. В душной двемерской кузне я видел рожденье Луны-и-звезды, и он был рядом. Великие Дома склонялись передо мной один за другим, и он был рядом. И однажды я пришёл к нему, ошалевший от радости, больше себя самого, встал перед ним и спросил: "Ворин Дагот, ты друг мне?" Он ответил: "Да, Неревар Индорил". "Я стал Наставником всего народа Велота". "Хорошо, — сказал он. — Хорошо. Моё сердце довольно". "Лорд Сота Сил отдал мне свое место в Доме, — сказал я дальше, — и ночью я нашёл две крошечные родинки на внутренней стороне бёдер матери клана, Айем. Её, Сота Сила и Вивека я просил быть моими советниками и направлять меня в делах. Их мудрость станет опорой трона короля". И вот что я сделал: я склонился к нему, взял верхнюю из его губ в свои, и потянул, и облизал её своим языком.

Аландро: Зачем ты сделал это, ашхан?

Неревар: Темны потоки Забвения.

Аландро: А что сделал он?

Неревар: Он поднялся и дал мне две затрещины, правой и левой рукой, таких, что я увидел Холодную Гавань как наяву. Его пальцы были раскалёнными от ярости и прожгли мою кожу. Когда прошёл звон в ушах и голове, я открыл глаза и увидел, что он смотрит на меня, и что он зол. "Проклятье индорильским псам, — сказал он, — подлизы они, лижутся сами и всякого учат лизаться". Я сел и стал на него смотреть. Струйки крови текли мне за шиворот. "То, что я дал тебе когда-то, не взять назад, — сказал я ему. — А в том, за что ты злишься на меня, нет мне ущерба. Кровь можно взять только в дар". "Лучше б ты был чужеземцем!" — сказал он. "Может, и так. Ты ещё друг мне, Ворин?" "Да, — ответил он сквозь свои зубы. — Да". "Тогда, говорю тебе, ты сделал глупость, что дал мне две оплеухи за один поцелуй. Теперь на мне долг, который когда-то придётся вернуть". Он стал хохотать. — Пауза. — Не оскорблю я его ни рукою, ни словом.

Аландро: Ты не о том говоришь, ашхан.

Неревар тихо смеётся.

Неревар: Я отдал свою тень богам и взял себе другую. Он мой брат. Если он смотрит во тьму, и я обвиню его, он будет обречён.

Аландро подходит к Даготу, всё ещё глядящему в пол.

Аландро: Зачем ты ударил его, Шармат?

Дагот, тихо: Скажи, что думаешь.

Аландро: Что голодному псу бросили голую кость.

Дагот, вскидывая голову: С чего бы тебе говорить так? Разве Дагот сунул голову в ошейник? Разве Дагот взял власть как подачку? Ха! Слушай меня: Ресдайн умер. Неревар — умер. Мертвец назвался его именем и поцеловал меня лживыми губами! Лучше б я сдох, чем дожил до такого! Он — правящий король? Ложь. Чужая ступня на его голове, а он покорен. Ложь! Земля — невеста короля, а он не обладает ею: в брачную ночь он положил между ней и собою Старший Совет! Клянусь, меня тошнит от этого позора! Я готов выблевать все мои внутренности.

Аландро: Ты мог сказать.

Дагот: Молчи! Я лёг на поле мёртвых и молчал. — (делая вид, что бренчит на лютне, саркастично) — "Придёшь ко мне сюда, моя любовь, и чувства наши заиграют, через туманный синий океан пусть голоса взывают"! Зачем слова, когда души рождены сёстрами? Неревар смотрит на них и говорит: вы сотканы из фальши. Неревар приходит на мой берег по своей охоте, благородный зверь кимерийской породы, не ручной зверь. Слышишь? Тысячу лет можно прождать ради этого, целую вечность. Я — Дагот. Я терпелив.

Аландро: Но если ты не прав?

Дагот: Покорный Неревар — покойный Неревар. Говорю тебе, тогда он мёртв, мертвее мёртвого.

Аландро: Шармат, ты так любишь жизнь, а сам хочешь плакать над трупом о своём одиночестве.

Дагот: Мальчик, не слишком ли много ты видишь? Не тебе ли предсказано, что некогда ты посмотришь на мир чужими глазами, ибо лишишься своих? — Он берёт Аландро за плечи и резко разворачивает лицом к троим. — Гляди: я свеча. Гляди: они обретают свой истинный облик. Если он не захочет увидеть — зачем он мне нужен? Дохлятина смердит. Нет во мне жалости. Я стану пожаром. Пусть всё сгорит. — Он отпускает Аландро и вновь опускает голову.

Аландро возвращается на своё место. Неревар оглядывается на него через плечо.

Аландро: Оседлые люди строят большие города со множеством улиц, заборов и тёмных, кривых тупиков. Странно ли, что они так блуждают в потёмках собственных душ?

Неревар: Ворин, ты пойдешь со мной?

Дагот: Сквозь пламя и битву. Да, Неревар Индорил.

Неревар, Совету: Я иду в цитадель с лордом Даготом.

Пауза.

Вивек: Что сделаешь ты с нечестивым оружием двемеров?

Неревар: К чему спрашивать?

Вивек: Мы должны знать, как нам поступить, если ты не вернёшься.

Неревар: Разумно. И всё же, не те это слова, или не так сказаны. Что же, в таком случае, я испрашиваю совета у своей королевы и своих генералов, кто предвидел, что начнётся эта война, и чьего совета я не могу игнорировать.

Дагот, оживая: Так они ПРЕДВИДЕЛИ это? Ха. Ха! Ха!! — (три его "ха" похожи на лай или кашель, и с каждым он наклоняется к Совету, и с последним застывает).

Неревар, оборачиваясь к нему и словно извиняясь: У них есть мудрость в прошлом, которой нет у меня. — (троим) — Каков ваш совет?

Вивек протягивает одну руку Альмалексии, другую — Сота Силу ладонями вверх, и те накрывают его ладони своими.

Вивек: Если Сердце Лорхана скрывает чудесную мощь, мы должны сохранить эти инструменты, чтобы изучить их и принципы их действия ради благосостояния и безопасности народа кимеров в будущих поколениях.

Неревар: Разумно. И всё же, не те это слова, или не так сказаны. — (оборачиваясь к Даготу) — Я понял, что беспокоит меня. Что сказано, сказано Вивеком, но это слова Сота Сила. Ныне у мудрости голос коварства. Лорд Ворин Дагот, ты единственный из нас, кто видел орудия Кагренака. Я прошу твоего совета.

Дагот, оживая: Моего совета? Вот мой совет. Убей каждого в этой комнате, начиная с меня, и это будет лучшим из всего, что можно сделать!

Неревар: Всему своё время. Что делать с орудиями, Ворин?

Дагот, хрипло: Уничтожь их. — Он опускает голову и вздрагивает всем телом.

Вивек, Альмалексия, Сота Сил, оживая и вытягиваясь: Не делай этого, Неревар! Не делай этого!

Сота Сил: Ты спрашивал меня, Наставник, есть ли способ обернуть перемену на благо. Вот он.

Альмалексия: Кимеры научатся использовать мощь Сердца! Ты сможешь объявить свои права на Ресдайн и весь мир для своего народа!

Вивек: Ты защитник кимеров, лорд Неревар. Нет у тебя права отказаться от этого.

Неревар, по-прежнему глядя на Дагота: И вправду. Как отказаться от обещания такой силы? Не взять такую славу и такую власть? И кто ещё достоин владеть этим оружием, если не я, Неревар Индорил, Триединый, Луна-и-звезда? — Пауза. — Почему же я в бешенстве? Что это за война? — Пауза. — Я выслушал советы, и принял их с благодарностью. И вот что я решил. Мы оставим орудия Кагренака для изучения. Лорд Ворин Дагот, если ты обнаружишь их первым, то будешь охранять и защищать их до моего прихода.

Сота Сил, нейтральным тоном: Нельзя допустить, чтобы орудия попали не в те руки.

Неревар, оборачиваясь к сидящим: Это верно. И потому вы трое принесёте клятву.

Альмалексия: Какую клятву, Неревар?

Неревар: Вы поклянётесь никогда не использовать инструменты тем богохульным образом, как имеют в виду двемеры.

Айем и Сет хотят отнять свои руки у Вивека, но тот сжимает их.

Вивек: Мы поклянёмся, Неревар.

8

Ночь. Должно быть, лагерь кимеров под Красной горой. Очень тихо. Нет ничего, кроме Неревара, чёрной тени в свете лун. Он сидит, нагой, на скрещённых ногах, и концом зачехлённого Кииринга чертит в пепле перед собою знаки. Ветер сметает их прежде, чем он доводит линии до конца.

Потом, не прерывая своего занятия, Неревар негромко частью выговаривает, частью выпевает, очень неторопливо и низко:

Мать моя,

отчего так черны твои реки?

отчего в причитанье ветров

такая печаль?

Я плачу.

Я плачу, мой сын,

о прочном щите красивом,

что треснет ныне.

Кровь сына остынет

на смерть идущего.

Щит мой, ограда моя,

драгоценность певцов, солнце воинов,

радость моих дочерей

пиром стервятников

станет.

Мать моя,

прими меня ласково.

Обними меня ласково,

крепко уснувшего,

мать моя.

9

Палата Сердца. Она выглядит иначе, чем в моё время, в ней не один выход, но это тоже полузал, полупещера, и часть её так же занимает лава. В её центре есть подобие алтаря. Это ложе Сердца, но оно пусто. Неревар стоит неподалёку от алтаря и перевязывает себя под рёбрами. Он порядком потрепан. Когда в Палате появляется Аландро, он приветствует эшлендера, опознав, радостным вскриком.

Неревар: Ты жив! Я боялся, что чары прикончат тебя.

Аландро: А ты ранен, ашхан.

Неревар: Скорее, удивлён. Вот Палата Сердца, как говорил о ней Ворин. Но Сердца нет. И Анумидиума нет. Кровь на полу и трупы нордов по дороге, вперемешку с двемерами, которых убил не я. Хотелось бы мне знать, что здесь произошло. Скажи, что с лордом Даготом?

Аландро: Не видел, чтоб его убили. Нас разлучила схватка. Он отступил вглубь пещер. Здесь целый лабиринт.

Неревар: И в нём играют в прятки.

Аландро: Он мне крикнул кое-что. Он сказал: "Смотри, чтоб твой ашхан не становился между двемером и нордом".

Неревар, суживая глаза: Найди его, мальчик.

Аландро: Ашхан, твой панцирь разбит и ты бинтуешь рану, а не лечишь. Позволь мне остаться с тобой.

Неревар: Мальчик, найди его, мёртвого или живого. Иди.

Аландро делает полупоклон и уходит. Неревар продолжает своё занятие, закрепляя конец повязки. Биение Сердца Лорхана, донёсшееся издалека, заставляет его поднять голову. В дальнем конце Палаты он видит Двемера Думака.

В полумраке Призрачный Страж на правой руке Думака, которой он сжимает простой двемерский меч, чуть светится от наложенных чар. Разлучник и Разрубатель спускаются с пояса на его металлический фартук. Он и Неревар сходятся на полпути друг к другу и скрещивают мечи. Я не умею рассказать о поединке. Звук, сопровождающий его — лязг мечей, действие чар Истинного Пламени и пульсация Сердца Лорхана, которая всё нарастает. Всякий раз, раня Думака, Неревар задаёт вопрос.

Неревар: Где Анумидиум?

Думак: Сломан.

Неревар: Где инженер Кагренак?

Думак: Убит.

Неревар: Где Сердце бога?

Думак: У бога. Руками Исмира он взял его.

Оба, с горечью: Зачем ты привёл Исмира?

Они отступают друг от друга, как обожжённые. Думак опускает меч. Истинное Пламя в руке Неревара ломается на четыре куска.

Неревар: Вы умеете делать богов, а добрых мечей не умеете.

Думак: Исмир ещё здесь. Но бог в нём отвык от Сердца. Всё можно исправить. Мне нужно два точных удара. Я уведу свой народ.

Неревар: Я ранил тебя. Возьми передышку как выкуп.

Думак наклоняет голову. Это, должно быть, царственный жест, хотя он и устал.

Пульсация Сердца достигает предела. И вырастает из тьмы Исмир, великий бородатый король. Богу тесно в нём. Мощь облекает его. Его взгляд обращён на Думака.

Неревар, в сторону: Три короля! Перебор. — (Исмиру, спокойно) — Не след ли моей пятерни на этом горле?

Бородатый король оборачивается к нему и молча заносит секиру. Неревар выхватывает Кииринг, который в сравнении с оружием нордлинга кажется ещё меньше, чем есть. Они с Исмиром описывают друг вокруг друга приличествующие круги, оценивая, примеряясь, и когда, наконец, сходятся, обрушивая друг на друга удары, между ними с разбега, со всей своей дури впрыгивает Дагот. Мир притормаживает на несколько секунд. По коже Дагота широкими блестящими полосами стекает пот, мокрые длинные космы липнут к спине, изогнутой в прыжке, как у гепарда. С силой разводя руки, принимает он на свой короткий меч Кииринг Неревара, а секира Исмира скользит по щиту Дагота, ломая его.

Три человека и один бог, между которыми он оказывается, вправе назвать его предателем.

Противники вынужденно отступают. Дагот, завершив прыжок, разворачивается к ним лицом, отбрасывая сломанный щит, так что становится виден Призрачный Страж на его левой руке, делает пару шагов назад и разворачивается ещё, оказываясь лицом к лицу с Думаком. В тот миг, когда меч Дагота рассекает Думаку горло от уха до уха, тот, так и не взглянув на убийцу, выбрасывает вперёд правую руку, и сверкающий предмет, описав дугу, ударяет Исмира в середину груди. Это Разлучник. Долго говорить, но прежде, чем стены сотрясёт от чистого тона, извлечённого из Сердца, а тело Думака упадёт, кровь из его рассечённых артерий горячим фонтаном ударяет в лицо и грудь Даготу, а тот левой, защищённой рукой срывает с пояса двемера Разрубатель. Пока длится короткий звук потревоженного Сердца, и Исмир шатается, пытаясь совладать с ним, Неревар, тёмный от гнева, оказывается возле Дагота.

— Ворин, — негромко зовет он его.

Дагот оборачивается с Разрубателем в руке, раскрываясь, светясь радостью. Он чуть приоткрывает рот, готовясь что-то сказать. Снизу вверх под его рёбра, пробивая внутренности до самого сердца, вонзается Кииринг. Неревар поворачивает клинок в ране. На лице Дагота появляется недоверчивое выражение. Он не кричит.

Он стоит ещё мгновение после того, как Неревар резко вырывает Кииринг из его живого, собственного, тёплого тела и, почти не оборачиваясь, бросает в Исмира.

Исмир уже собран. Он отмахивается от кинжала Неревара, как от назойливого насекомого. Неревар поднимает меч Дагота. Он отступает перед теснящим его бородатым королём. Тот выбивает оружие из его руки и вынуждает уворачиваться от своей смертоносной секиры, гоняя по Палате Сердца, будто щенка. Из-под повязки на боку Неревара течёт ручейками кровь. Вновь оказываясь возле распростёртых тел Думака и Дагота, он оскальзывается и пропускает удар. Спина Исмира заслоняет его. Это похоже на конец.

Резкий окрик вернувшегося Сула заставляет Исмира повернуть голову. В его бок, со свистом прорезав воздух, глубоко впивается лёгкое копье. Лицо его искажает гнев, и он, монолитный, неподвижный, кричит в Аландро, на бегу выхватывающего меч, кьяй нордлингов.

Крик короля, рождённого в Глотке Мира, стекает по Призрачной Броне бессмертного сына Азуры, обволакивая его тело, как мерцающая кожа. Незримая волна швыряет Аландро через всю Палату, ударяя о стену. Кровь из его опустевших глазниц течёт по лицу.

С низким медвежьим ворчанием бородатый король берётся за древко торчащего из его бока копья. И тогда раздаётся жалобный, пронзительный звук, от которого больно перепонкам. Исмир выпускает древко. Он отшатывается в сторону, точно ошпаренный. Его грудь рассечена накрест. На несколько мгновений становится виден чудовищный Неревар, голой рукой сжимающий Разрубатель. На вспышку восстанавливающего заклятья уходят его последние силы. Он падает. Пустой доспех Думака со звоном катится по металлическому полу.

Исмир приближается к алтарю в центре Палаты. На его левой ладони лежит, как прекраснейший из драгоценных камней, пульсирующее Сердце Лорхана. Он опускается на колени и бережно кладёт Сердце на место. Бог покидает короля со стоном, пронзающим гору до самых корней.

10

Темно. Потом красноватый свет выхватывает из темноты Дагота. Он стоит с оружием Кагренака возле Сердца Лорхана и немного искоса глядит на него. Он осматривает себя, прикасаясь пальцем к смертельной ране под рёбрами. Он смотрит вокруг. Свет скользит вместе с его взглядом: Неревар, доспехи Думака, Аландро, Неревар. Он приближается к Неревару и садится рядом, спиной и затылком опираясь о стену, аккуратно положив орудия подле себя. Он закрывает глаза и говорит что-то одними губами.

Неревар приподнимается и полусадится, упираясь в стену лопатками.

Неревар: Эй, мальчик. ...Аландро!

Дагот: Бесполезно. Он без сознания.

При звуке этого голоса Неревар ухмыляется. Он говорит ровным, разве только слишком уж ровным голосом:

— Это ты, Ворин?

— Да.

— Ворин, ты предал меня.

— А ты убил меня, Неревар.

— Дай руку.

— Вот.

Неревар сжимает кисть Дагота так, что у того дёргается рот.

Дагот: Ничего. Ничего. Это недолго. Видишь, вот Призрачный Страж. Две рукавицы. Я дам тебе правую. Она защитит тебя, когда ты возьмешь Разделитель.

Неревар: Бред, Ворин.

Дагот: Нет. Это не бред. Один удар. Слышишь меня? Один удар по Сердцу Разделителем. Ты будешь жить. Один — Разрубателем. Слышишь? Потом... мы бессмертны. Мы боги.

Неревар: У тебя волосы мокрые от крови.

Дагот: Неважно, это кровь врагов. Их больше нет, ни двемеров, ни нордов. Остался только Ресдайн. Ресдайн, Неревар. Земля, на которую не ступит нога захватчика. Земля кимеров. Величие звёзд. Себялюбие моря. И ветер. Она здесь. Ты будешь бессмертным королём, Неревар... не только в Ресдайне.

Неревар: Я не возьму их.

Дагот: Проклятье! Взгляни на свои ладони! Прочти письмена на них!

Неревар: Я развязал войну, чтоб это не случилось. Мои генералы и королева там, у подножья горы.

— Они сплели заговор против тебя.

— Я дал обет.

— Твоя богиня скрыла правду от тебя.

Пауза.

Неревар тихо смеётся.

— Она довольна мной. Я разрушаю Анумидиум кимеров.

Дагот отнимает у Неревара свою руку и, скрипнув зубами, обернувшись к нему лицом, заносит её для удара. Но не бьёт. Он вцепляется в корни своих волос. Он хохочет, скаля зубы, обдирая горло. Слёзы прокладывают на окровавленном грязном лице светлые борозды.

Дагот, с угрозой: Не надо, Индорил.

Неревар: Пусти.

Дагот: Нет. Сердце пело мне во тьме. Слышишь. Не умирай. Я никогда тебя не предавал. Ты убил меня, но это неважно. Я никогда не предам тебя.

— Да.

— Они играли тобой, но я чист. Я чист!

— Да.

— Я твой брат!

— Ворин.

Дагот замирает.

Неревар поднимает руку и, схватив лорда Дома Дагот за волосы, целует его в лоб, чуть выше бровей. Больше он не двигается. В том месте, где губы Кимера Неревара коснулись кожи Дагота, остаётся небольшая отметина.

Дагот ломается. Он жалок в этот миг. Он воет, хрипло и навзрыд. Затем кричит:

— Азура! Мне не хватает магии. Азура, я его не удержу! Я истощён! Азура!! Я оскорблял тебя, не он! Он не нарушил данных тебе клятв! — (тихо) — Только данную мне. Предатель, индорильское отродье, не умирай, ты обещал, не смей, Неревар. — (кричит) — Азура! Спаси его! — (тихо) — Умоляю, умоляю...

Он склоняет голову и застывает. Вены вздуваются на его руках и шее.

Неизвестно, сколько проходит времени.

Альмалексия, в доспехе Дома, с оружием, со сдвинутой на макушку защитной звериной маской, войдя в Палату, застаёт его во всё той же позе.

Альмалексия: Дагот, что здесь происходит? Где двемеры, Дагот? Целое войско рассыпалось в прах! Гора дрожит и колеблется, будто объятая ужасом.

Дагот, поднимая на неё тяжёлый взгляд: Одно заклятье. Я ещё держу его. Одно заклятье, женщина. Я буду лизать твои ноги. Я, Дагот Ворин.

Входят Вивек и Сота Сил. Альмалексия опускает на лицо свою маску.

Вивек: Что с Нереваром? И с Даготом?

Альмалексия: Дагот безумен. А Неревар мёртв.

Дагот: Нет. Он хочет уйти, но я не позволю.

Вивек делает было шаг в его сторону, но вдруг оборачивается и смотрит на Сота Сила, неотрывно глядящего на нечто возле Дагота.

Вивек: Сет, как горят твои глаза! Что ты видишь?

Сота Сил: То же, что и вы. Новый мир. Правосудие и честь для благородных. Процветание и здоровье для простого народа. Новый мир, опекаемый бессмертными наставниками. Богами, с которыми люди говорят напрямую. Это и есть орудия Кагренака, Дагот?

Дагот касается двумя пальцами сначала своего лба, а затем груди Неревара. Он поднимается. Он встаёт над оружием Кагренака, прямой, поджарый и грязный, и оборачивается к Сота Силу, сверкнув белками глаз.

Дагот, негромко: Они прекрасны, правда? Ты чародей. Ты чувствуешь их мощь? Боишься прикоснуться? Ты за ними пришел сюда? Зря. Они мои по праву. Я обнаружил их первым. Я убил последнего, кто носил их. Я обещал их защищать, пока он не придёт.

Сота Сил: Он мёртв.

Дагот: Тем хуже для него. Я подожду. Нам всем придётся выполнить обеты. Не ты ли сказал, что инструменты не должны попасть не в те руки? Я вижу не те руки.

Пауза.

Дагот: Я — высший консул Дома Дагот, лорд Дагот Ворин. Я объявляю о своих правах. Это место — моё. Это оружие — моё. Со мною моя сила и мой Дом.

В тишине после этих слов, в пространстве между ним и теми, кто станет называться Трибуналом, является Азура.

Азура: Ты зря говоришь это, Ворин.

Дагот: Ты зря пришла, Азура. Я звал тебя вечность назад. Я всё сказал.

Азура, обводя присутствующих взглядом: Глупцы оскорбляют богов.

Сота Сил: Старых богов, жестоких и деспотичных. Далёких от надежд и страхов людей. Твой век прошёл. Мы — новые боги, рождённые от плоти, и мудрые, и заботящиеся о людских нуждах. Избавь же нас от своего бранящегося, непостоянного духа.

Азура: Вы обрекаете себя.

Сота Сил: Клянусь, это вы обрекаете нас. Люди находят смерть в ваших войнах. Государства и народы отправляются сотнями в ваши разверстые пасти. Вы простираете руки над миром, и наступает ночь. Но Ресдайн будет жить. Он встретит новый рассвет.

Азура: Вот Ресдайн. Он мёртв. И солнце тоже. Пока вы стоите здесь, Красная гора готовится изрыгнуть лаву и пепел, который затмит небо. Кимеров больше нет.

Сота Сил: Пусть. Но во тьме и муках рождается новый народ. Он будет предан. Цивилизован. И благодарен. Он не станет трястись перед призраками. Взгляни на тело своего героя. Чья рука занесла над ним нож? Чья смерть могла бы лучше нас сплотить?

Азура: Взгляни на тело моего героя. Ты не забудешь цвет его кровоподтёков. Пепел и лава, ссадина и кровь — вот ваша кожа и ваши глаза. Вы выбрали свою судьбу. Вы пресытитесь раньше, чем насладитесь. Вот ваша награда и проклятье: день эт'Ада покажется вечностью ложным богам. Вот моя милость и месть: вернётся тот, кто вас освободит.

Альмалексия: Неревар!

Она отступает на шаг. Вивек сжимает её руку.

Вивек: Я встречу его. Я встречу его тридцатью и шестью поцелуями.

Дагот шипит.

Азура: Аландро. Аландро.

Аландро: Мать, я не вижу тебя.

Азура: Неважно. Я расскажу тебе о том, что есть. Вот убийцы своего короля и воры, крадущие то, что выше их понимания. Они считают себя богами. Но они мертвецы. Иди на мой голос. Иди домой.

Сул приближается к ней. Она обвивает его руками, и оба растворяются в серебристой вспышке.

Дагот: Я жду. За вами право первого удара.

Сота Сил, Вивеку и Альмалексии: Что с вами? Мы были готовы встретить Лорхана. Мы были готовы встретить Неревара во всеоружии. А это только Дагот.

Вивек: Но он могучий чародей, влюблённый в жизнь.

Дагот, наклоняя голову к плечу: Слышите? Там мои люди идут ко мне по трупам ваших.

Вивек: Предатель. Мерзкие слова ты говоришь, стоя над телом нашего друга и любимого советника, нашего генерала и Провозвестника.

Альмалексия: Он знал о нашей божественной природе. Он первый святой новой веры. Воистину, печально, что он погиб от смертельных ран, нанесённых Думаком и Даготом.

Сота Сил: И всё же хорошо, что перед смертью он увидел рождение Храма и благословил объединение кимеров для его защиты. Да будет так.

Дагот: Это больнее, чем твой нож в моих рёбрах. Проклятье тебе, предатель и трус.

Сота Сил: Сейчас.

оформлено: nihille 2013