Поисковик

Часть первая

Поисковик

Глава 1 Улитка

Здравствуй, читатель!

Я, конечно, сомневаюсь, что мою рукопись найдут и прочтут, но сам я в прошлом — поисковик, так на Земле называли людей, одержимых приборным поиском всяких древностей. Как бывший, надеюсь, что зарытая у большого валуна в поле рукопись, которую я упаковал в золотой кувшин, когда-нибудь будет найдена потомками.

Свободного времени у меня сейчас вагон и маленькая тележка. Живу в роскошном замке сумасшедшего мага.

Попал я сюда, по старой привычке — захотел разжиться хабариком. Ах, если бы я знал, что выйти обратно не получиться, то не лез бы на чужую территорию за сомнительным лакомством вовсе.

* * *

Я в детстве коллекционировал монетки и много из того, что случайно попадало в руки. Знаний не было, но инстинкт сороки заставлял сердце биться чаще, едва старинный предмет попадал в поле зрения. Неважно, что сороке нравятся блестящие вещи, а мне еще и те, что успели за века приобрести благородную патину.

Окончил школу, поступил в институт, выбранный родителями. Кое-как отучился первый курс и отправился служить в армию.

Вернулся уже другим человеком. Наверное, повзрослел. По крайней мере, вопрос как заработать денег, стал очень актуальным.

Пока служил, интернет стал другим — быстрым и доступным. Там я и попытался найти ответ на самый важный для меня тогда вопрос. Очень быстро понял, что практически все предложения высокооплачиваемой работы — развод и загрустил.

Пытаясь отогнать апатию, ради прикола забил в Гугле "поиск кладов" и с удивлением обнаружил огромное количество ссылок. Помню, что лазал по форуму кладоискателей всю ночь, а к утру решил и себе прикупить металлоискатель.

Решил и сделал. Моим первым прибором стала "Ася" ( Garret ACE 250). Простой и надежный прибор для новичков, а главное — недорогой. Правда, тогда триста убитых енотов пришлось занять у дяди. Родители мои жили не богато, а старший брат матери — холостяк по убеждению в достатке. Он всегда одаривал дорогими подарками по случаю Дня рождения, поэтому и обратился я именно к нему, когда решил найти на покупку прибора деньги.

Когда коробка с прибором заняла почетное место на столе в комнате, а инструкция была перечитана не меньше десяти раз, пришло время задуматься и о месте поиска. Я вспомнил, что на форуме видел тему о старинных картах.

Снова сел за компьютер.

Удалось скачать трехверстовку своего района — карту для военных конца девятнадцатого века. Сначала особо не заморачивался — нашел ближайшую к дому деревню и посмотрел по современной карте генерального штаба, что там сейчас.

Интересно! Почему улица у балки на современной карте отсутствует? Проверить бы!

И я решил в ближайшую субботу посетить деревню, названную предками Рябушкино.

Посему, в пятницу с утра, до начала занятий, сбегал на рынок, купил старенький рюкзачок и саперную лопатку. Да уж... С работой на лето ведь как-то обломилось. Так незаметно пришла осень и новый учебный год.

На парах мечтал о завтрашнем дне, надеясь найти какой-нибудь раритет. С вечера проверил заряд в батарейках и на всякий случай взял запасной комплект, приготовил рюкзак, выставил на стол термос, что бы утром не искать.

Лег в постель пораньше, но уснул только под утро. Мысли о предстоящем поиске прогнали сон. Казалось, только лишь закрыл глаза, а будильник на мобильнике уже звонил.

В первую минуту после пробуждения азарт прогнал сон, и спустя полчаса я уже стоял на автобусной остановке. До Рябушкино добирался с пересадкой. Приехал на место еще до рассвета.

Побродив по деревне часа два, понял, что рассматривать карту дома и найти нужное место, оказавшись на местности — ни одно и то же. Балок там было не меряно, я столько на карте не видел, а привязывать объект поиска тогда еще не умел, да и GPS навигатора у меня тогда еще не было.

Вышел за деревню. Поднялся на пригорок и попытался представить карту. Не получилось. Решил в следующий раз обязательно распечатать ее и взять с собой на поиск.

Солнце давно встало. Деревня ожила, на улице появились люди. Настроение заметно упало, но возникшая вдруг мысль — расспросить прохожих об истории деревни — воодушевила.

Я спустился с холма и повстречал пастуха, гнавшего коров на выпас.

— Здравствуйте!

Поздоровался громко и доброжелательно.

Дедушка снял кепку, пригладил седые волосы и, водрузив головной убор на затылок, ответил:

— И тебе здоровья, коль не шутишь. Ты чей? Не Матрены внук будешь?

— Не, не Матрены. Я краевед. Интересуюсь историей Рябушкино.

Пастух не перебивал и я решил не упускать возможность выудить интересующую информацию:

— Слышал я, что у балки раньше дома стояли...

— У Черной? В войну немцы пол деревни сожгли. А у Черной балки пленных красноармейцев расстреляли. После войны строится там и не стали.

Он несколько раз махнул рукой, то в одну, то в другую сторону. Ну, и куда мне пойти теперь?!

— Не подскажите, в какую сторону идти к Черной балке? — спросил дедулю, с одной стороны не веря в такую удачу, а с другой все еще сомневаясь, что абориген рассказывает не байку.

— Так прямо и иди. Потом налево свернешь и по дороге к реке спустись.

— Спасибо, дедушка! — прокричал я и побежал в указанном направлении.

Пробежал не много. Во дворах залаяли собаки. Решив, что не стоит беспокоить местных, перешел на шаг.

Улица действительно окончилась поворотом, а вскоре показался и пустырь с выжженной пастухами травой, за ним — балка.

Осенний ветерок пробирал до костей, но ласковое солнышко еще грело. Обнадежился мыслями о том, что день будет теплым. С удовольствием вдыхал деревенский воздух, пахло навозом и молоком...

От предвкушения настоящего поиска настроение поднималось в гору.

Едва сошел с дороги, как на земле стали попадаться фрагменты керамики. На форуме поисковики именно по наличию осколков "глечиков" и определяли место поиска.

Преодолевая желание тут же достать прибор и приступить к поиску, я прошелся вдоль балки, радуясь обилию керамики и отсутствию поисковых ямок. На форуме и об этом написано было не мало. Во-первых, их наличие свидетельствует о том, что место уже "выбито", то есть — все, что когда-то было в земле уже выкопано, а во-вторых, было много нелестных слов о тех поисковиках, которые за собой не закапывает вырытые "котлованы". Такая практика часто приводит к конфликтам с аборигенами.

Спустившись в балку, я и там обнаружил следы жизни людей. Вынув из рюкзака разобранный прибор, присоединил к блоку управления штангу и катушку, включил. Ася пискнула, на дисплее отразился полный заряд батарей.

Провел катушкой над землей и невольно скривился от издаваемых прибором звуков. На каждой проводке он "хрюкал", а индикатор высвечивал на шкале кубик слева. Это означало, что под катушкой находится железо.

Вспомнив о том, что прибор имеет функцию дискриминации сигналов и может показывать только цели из цветного металла, я выключил "все металлы". Теперь кубик слева мигал, а прибор лишь иногда отзывался мелодичным звоном.

Искать стоило на месте, где раньше стоял дом. Я разглядел бугорки явно не природного происхождения. Ну, и керамика на этих холмиках вроде попадалась чаще.

Достав лопатку, я приступил к поиску.

На втором шаге Ася зазвенела колокольчиком. Устойчивый сигнал на кубике справа, судя по описанию, сигнализировал о монете под катушкой. Положив прибор на землю, я аккуратно с четырех сторон от предполагаемого местонахождения цели вогнал лопатку в землю и с легкостью вынул из ямки "кирпичик" земли. Взяв прибор, провел катушкой над ямкой. Тишина...

Прибор отозвался трелью над вынутой из ямки землей. Я разломил "кирпичик" пополам и провел над катушкой. Кусочек, на который прибор среагировал снова, разделил и увидел монетку.

Я до сих пор не забыл обрушившиеся на меня чувства после первой находки: сердце колотилось, будто пробежал сто метровку; хотелось тут же поделиться с кем-нибудь счастьем; и птицы щебетали не так, как обычно и резкий минуту назад ветерок, вдруг стал ласковым. Обидно, что не помню, какую именно монетку тогда нашел...

День подарил мне двадцать семь монеток, четыре крестика, обломок металлической иконки и килограмма полтора гильз и прочего цветного мусора.

Домой я не просто возвращался — летел, не чувствуя усталости. Первым делом отправился в ванную и с помощью зубной щетки приступил к мойке монет.

Некоторые монетки после помывки выглядели очень хорошо — "живыми" — с четким рельефом. Пяток оказались истертыми монетовидными кружками, а около десятка были покрыты окислами.

Слава интернету! Я снова засел на форуме, читая о том, как поисковики чистят и реставрируют свои находки. Еще планировал найти ответ на другой важный вопрос, интересовавший меня — сколько могут стоить найденные трофеи?

С первым я разобрался быстро. Дома оказалось детское мыло в составе, которого присутствовал трилон . Натер его на терке, как советовали специалисты, и высыпал в глубокую тарелку, залив теплой водичкой, опустил туда найденные монетки.

Для решения второго вопроса, все складывалось удачно — завтра я решил посетить клуб коллекционеров. Они собирались по воскресеньям в парке Родина. Именно там можно будет приобрести специальную книжку — каталог-ценник.

К ночи усталость все-таки дала о себе знать, и я уснул, едва голова коснулась подушки.

Проснулся рано и быстро собравшись, поехал в клуб.

Не ожидал там увидеть так много людей. Подобраться к столикам, на которых коллекционеры выложили товары на продажу, было не просто. Чего там только не было: монеты, иконы, фигурки из фарфора и бронзы, значки и даже детские игрушки. Впрочем, я и не стремился поглазеть. Протискиваясь между рядами, искал лоток с нумизматической литературой. Когда нашел, сразу же купил каталог аукциона Конрос "Монеты России" с фотографиями и ценниками на каждую разновидность. Домой поехал с чувством хорошо выполненного дела и надеждами обнаружить среди находок что-нибудь ценное.

По приезду, не переодеваясь в домашнюю одежду, вынул монетки из мыльной баньки и промыл под проточной водой с помощью зубной щетки. Мыло помогло, почти все они стали выглядеть гораздо приятнее. Некоторые из них по-прежнему нуждались в чистке, но эту процедуру я решил отложить. Меня ждал каталог.

Взял пальцами из кучки первую, попавшуюся, и стал рассматривать. Крупная медная монета с изображением всадника, бьющего копьем дракона, извивающегося у ног коня, ниже надпись "две копейки". Под конем буковки "Т" и "М". Открываю каталог, вчитываюсь в таблицу. Вижу напротив даты и монетного двора — "1788г ТМ", значок — R — редкая монета! Не могу поверить тому, что вижу. Снова и снова смотрю то на монетку в руке, то на таблицу в каталоге: "Рарик! Точно рарик!"

Атрибуция остальных находок отошла на второй план. Я заскочил к соседу и попросил цифровой фотоаппарат. Отснял аверс и реверс монетки, гурт, сбросил фотки в ветку форума -"Оценка".

Отзывы не заставили долго ждать. Было много с поздравлениями, мол, с "крутой" находкой тебя комрад! Появился и первый — по существу вопроса: оценили мой рарик от тысячи зеленых и до желания обладать именно этой монеткой.

Я призадумался.

Пока созерцал монитор, в "личке" появилось сразу несколько писем. Зашел и после прочтения первого письма, сердце чуть не выскочило из груди. Мне предложили за монетку целых пять тысяч долларов!

В итоге я согласился на предложение нумизмата из столицы. Через три дня мы встретились с ним на вокзале, и я стал счастливым обладателем восьми тысяч долларов.

Такие деньжищи держал в руках первый раз!

Вырученные за "двушку" Таврического монетного двора деньги я потратил на возврат долга дяде и покупку автомобиля "Нива". Около трех тысяч отложил.

Мой первый поисковый сезон больше не принес раритетных находок, но жизнь изменил к лучшему. Собралась коллекция крестиков и монеток. А то, что не оставлял для себя, неплохо распродавалось, окупая бензин и давая финансовую независимость от родителей. На съем квартиры и жизнь денег хватало.

Выпал первый снег, ударили морозы и я заметил, что для ощущения полноты жизни копа стало не хватать. Как-то незаметно поиск с металлодетектором превратился из развлечения в потребность. Что-то о такой зависимости читал на форуме. А теперь и сам почувствовал.

Зимой зря времени не терял. Рассматривал карты, планировал маршруты поездок. И не напрасно!

Весной, когда земля отогрелась, и поисковый сезон открылся, я нашел первый кладик. Решил тогда съездить на запаханное поле, где, когда то стоял большой хутор. Сразу же стал находить монетки и хуторскую "копанину" — цветной мусор. Часа через три поиска пришла усталость, и я, довольный выездом, пошел к автомобилю, лениво помахивая прибором.

Вышел на дорогу, и вдруг Аська буквально взорвалась трелью, заставив остановиться и найти место, где сигнал повторился бы снова. Это место я нашел стразу, копнул и выкопал большую чугунную сковороду, накрытую крышкой. Чувствуя разочарование, сбил с крышки землю и открыл чугунок. А там — Он!..

Смотрю на большие серебряные монеты и не могу поверить — клад! Я нашел самый настоящий клад из рубликов Екатерины великой! Каталог к тому времени выучил наизусть, и ценность находки приблизительно представлял. Такие монетки в зависимости от состояния, как говорят поисковики — "сохрана", уходили от двухсот до пятисот долларов.

Летом сдал сессию и перевелся на заочное обучение, чтобы иметь возможность выезжать на поиски когда захочу.

* * *

Прошло три, наверное, самых лучших года моей жизни.

Купленные в новостройке за двенадцать тысяч долларов шестьдесят квадратов, стали строить тридцать и цены на квартиры продолжали расти. Сделал ремонт, купил мебель и бытовую технику, при этом денег смог накопить больше, чем потратил. В общем, о жизни мог бы сказать, что она удалась, вот только выезжая на поиск, все чаще сталкивался со следами деятельности конкурентов в виде заросших травкой старых ямок или недавно разрытых и брошенных не закопанными ям. Что непременно отразилось и на результатах: частенько домой я приезжал с десятком монетовидных кружков имеющих чисто символическую стоимость. Пришло время сменить прибор. Мой выбор пал на Е-Трак — современный прибор от отлично зарекомендовавшей себя в производстве металлоискателей компании "Минелаб". Хоть и стоил он не мало, но "видел" сантиметров на двадцать глубже, чем Ася.

Навещая старые, исхоженные с Аськой места, я поднимал не только интересные единичные находки, но и клады. По-прежнему, не реже четырех дней в неделю ездил на поиски, стараясь не думать о будущем.

Но безрадостное пока только в мыслях будущее, стало настоящим и, когда я впервые приехал с поисков вообще без находок, серьезно задумался что места поиска, вычисляемые по картам, стали бесперспективными.

Начался новый этап в моем хобби.

Я колесил по дорогам и лесным просекам в поисках места, увидев которое, тут же приходила мысль: "Я бы тут жил!" — выходил из машины и бродил в поисках керамики. Иногда доставал прибор и ходил по таким местам на удачу, даже если никаких следов жизни людей не обнаруживал. Находил артефакты, ранее не попадавшиеся. Что естественно: откуда на поселениях восемнадцатого века взяться бронзовым топорам, ножам и наконечникам копий, скифским акинакам, энколпионам и змеевикам.

Однажды, поздней осенью я заехал в деревеньку под названием Зачарованное. Помню, прочитав на выцветшем указателе столь интригующее название, еще подумал: "Чем ты меня зачаруешь, деревенька?! Эх, зачаруй рариком!"

По привычке остановил машину, едва на дороге показался местный житель. Заученные до автоматизма приветствие и улыбка, вопросы о детстве аборигена и случайных находках монет, просто интересных вещей в округе и на огороде...

Местный назвался Александром.

— Ты, наверное, черный археолог? — предположил он или скорее, спросил.

— Нет, что Вы! Я поисковик. Ищу монетки, все, что теряли, когда то люди... — начал оправдываться я.

Он закивал. Потом поманил пальцем и зашептал:

— Видишь на пригорке старые сосны?

Я проследил взглядом за его указательным пальцем.

— Вижу.

— Сходи туда. Там улитку найдешь. Только местные туда не ходят. А ты сходи...

Он улыбался с прищуром, ехидно.

Мне этот Саша не понравился. Скупо попрощавшись, сел в машину и поехал по дороге из деревни. Заехав в лес, заглушил мотор, достал из багажника рюкзак, и потопал к сосняку. Вспомнив, что забыл в бардачке резинострел, вернулся.

С этим пистолетом вообще история смешная вышла. Товарищ любовницу завел, а о доходах парня жена в курсе была. Стал герой-любовник изыскивать способы получения денег, да так, чтобы супружница не узнала. Ну, и начал с избавления от лишних вещей. Купил у него резинострел да еще и журналистом, какой то газетенки стал. Только пишущая братия может получить разрешение на такое оружие.

Казавшийся из деревни пологим холмик, поросший старыми соснами, вблизи обернулся крутой горой. Пришлось снять рюкзак и достать верного друга каждого поисковика — цельнометаллическую лопату марки "Fiskars". Идти стало легче. Теперь ручка лопаты не цеплялась за ветки, и использовать ее в качестве посоха на очередной круче было удобно.

Наконец я выбрался на ровное плато, усыпанное белыми валунами, между которыми росли как для наших мест просто гигантские сосны. Что абориген имел в виду, предлагая мне найти улитку? Я медленно петлял между камней и сосен, пока не споткнулся о старую кладку. Действительно камни, выложенные кольцами, напоминали закрученный в спираль домик улитки. Не без радости, отметив, что пока мне не попадались поисковые ямки, я решил подняться по камням сооружения.

Постояв на вершине, любуясь заходящим солнцем, решил спуститься и немного походить с прибором вокруг улитки. Спускаясь, я не сразу заметил странного аборигена. Казалось, он отдыхал у подножия кладки. Пройти мимо незамеченным, я не смог бы, а вступать в разговор не хотелось.

Кашлянул, что бы случайно не напугать — абориген даже не пошевелился. Спустившись ниже, удивился красному балахону на незнакомце, а когда, решив все-таки поздороваться, стал напротив, почувствовал, что язык прилип к небу: абориген оказался высушенной мумией, он открыл глаза и клянусь, губы его не шевелились, а я услышал приказ подойти.

Глава 2 Колечко, колечко, кольцо...

Несмотря на глубокие морщины и высушенную кожу, синие губы, превратившиеся в тонкую полоску, седые всклоченные волосы, выбивающиеся из под странной шапочки, его лицо не пугало. Спустя мгновение после оценивающего взгляда, я понял, что красота аборигена таилась в глазах. Он звал меня ими. Понимаю, что звучит странно, но я не мог отвести взгляд и слышал приказ подойти. Слышал.... Тогда я уж точно не мог понять, что происходит.

Подошел к аборигену, присел на корточки перед ним. Он схватил меня за руку, и я услышал другой "приказ" — взять кольцо. Левую руку он протянул ко мне и на безымянном пальце я тут же увидел фенечку, с огромным синим камнем. Как и глаза незнакомца, сапфир завораживал. Я испугался собственных мыслей — отобрать у аборигена кольцо, и снова чужой голос в голове приказал: "Возьми и надень".

Устыдившись собственных мыслей, уже начал сомневаться, что этот странный человек действительно хочет, что бы я взял у него перстенек. Взял.... Не взял, а снял! Глаза незнакомца уже не требовали, они просили сделать это.

Эх! Была, не была! Колечко снялось легко и так же легко наделось на мой палец. А надевать его я совсем не собирался. Это как-то чудной абориген повлиял на меня. Правда, ничего странного со мной не случилось. В смысле, надев кольцо, я ничего не ощутил.

Глаза незнакомца закрылись, и он стал выглядеть как высушенный труп. Я прикоснулся пальцами к его руке и почувствовал холод.

Господи! Он точно мертвый! Именно так я решил тогда и, подобрав лопату, без лишних мыслей в голове ломанулся к машине. С горы я слетел в считанные секунды, а дальше минут двадцать петлял между соснами, но ни дороги, не своего автомобиля найти не мог. Что-то не так! Неужели заблудился? Спокойно Дюша, сказал я себе и трясущимися руками полез в карман за сигаретами. Забыл представиться. Мое имя — Дмитрий, а Дюшей называли друзья и мама.

Зажигалка с первого раза не зажглась, и я остервенело, стал щелкать колесиком. Наконец, появился маленький огонек и, прикрыв его рукой, я поджег кончик сигареты. Едва сделал глубокую затяжку, как мир вокруг изменился: куда не кинь взгляд, в воздухе, вокруг появились тоненькие серебряные ниточки, и вкрадчивый голос прошептал в ухо: "Осторожно, яд"

Сигарету я выбросил, испугавшись голоса, но тут же вокруг все стало обычным, ниточки исчезли. Я уже понял: что-то случилось. Только, что именно со мной произошло, я еще не понимал. Решил вернуться в Зачарованное. Мне казалось, там будет проще определиться, как относиться к последним событиям.

Решение было хорошим. Но не только дорога исчезла вместе с просекой: побродив по лесу еще полчаса, я вернулся на холм. Хорошо помню, что оттуда деревня была видна как на ладони. А сейчас я видел вокруг только густые кроны елей и сосен.

Тут страх снова увидеть "живой" труп пропал. Человек, давший мне кольцо, пусть был необычным, но, наверное, мог бы помочь понять, что на самом деле происходит. Хорошая мысль! Вот только и мумия куда-то делась, а камни улитки остались такими же.

Ну, конечно, первая разумная мысль была о том, что эти камни меня куда-то перенесли! Я скакал по ним как горный козел, но деревня у подножия холма так и не появилась. Присев у нижнего яруса улитки почти так же, как сидел пропавший "мумик", прислушался.

Лес пах хвоей. Хорошо пах, сочно так, ярко. Сосны терлись друг о друга от легкого ветерка, издавая характерный скрип. И все.... Хоть бы ворона каркнула. Тихо вокруг. Руки снова потянулись к пачке сигарет и зажигалке. На этот раз подкурить удалось сразу. Как и в прошлый раз, после первой затяжки мир вокруг расцвел серебряным веером, и голос появился с тем же предупреждением о яде. Сигарету я выбрасывать не стал, и с каждой новой затяжкой внимал таинственному голосу.

Вторую я закурил для эксперимента: попыхивая, слушал назойливое предупреждение, не имея возможности возразить, мол, я же не в затяжку смолю! Машинально притронулся к кольцу и покрутил его: голос не исчез, но изменился его тембр, нити вокруг затрепетали, будто рябь на воде пошла от ветра.

Значит дело в кольце! Я снял его и глубоко затянулся. Прекрасно! Голос оставил меня в покое и серебристые нити, мешающие привычно воспринимать мир тоже исчезли. Мистика, какая то, магия! Мысли о провале в иномирье уже посещали меня, когда я носился по лесу в поисках машины, теперь другого объяснения происходящему найти не мог. Точно! Я попал, почти так, как в книжках пишут. Парочку, с сюжетом "наши там" я осилил, посмеиваясь над притянутыми за уши обстоятельствами "попадалова" и феноменальной адаптивной способности "попаданцев". Лучше бы я не вспоминал об этом!

Затушил сигарету и стал мучить себя кошмарами попаданства. Больше всего меня устрашало, что очутиться я мог в средневековье. Если даже Людовик четырнадцатый, с погоняйлом "король-солнце" хвастался, что за всю жизнь мылся всего четыре раза! А широкие поля на шляпах, придуманные для того, что бы дерьмо из ночного горшка, обычно выплескиваемое из окон, не попадало на волосы и лицо!

Я поглаживал нагрудный карман камуфляжа, ощущая мягкую упаковку влажных салфеток, и понимал, что кусочек мыла в кармашке рюкзака смылится очень быстро. Мне придется привыкнуть существовать в океане не самых приятных запахов.

Понимая, что и блоку сигарет тоже рано или поздно придется закончиться, я все же закурил снова. И мысли от этого стали конструктивнее. По сути, мне стоит позаботиться о крыше над головой и еде. Все остальное обязательно прояснится. Появятся проблемы — буду думать, как их решать.

В километрах трех от Зачарованного, насколько я помню, текла речка. Деревня пропала, но водоем, надеюсь, никуда не делся. Надел кольцо, закинул на плечо рюкзак и, прихватив лопату, полный решимости преодолеть любые трудности пошел на запад, к реке.

Лес тоже стал другим. Подлесок разрастался только вблизи елей-великанов росших на полянах, а густые кроны сосен почти не пропускали солнечный свет и идти по ровной, усыпанной хвоей земле было удобно.

Надежда, умирает последней. Моя испарилась окончательно, когда я снял блокировку клавиатуры с мобильника: сигнал отсутствовал. Впрочем, этому я уже не удивился. Засунул его в боковой карман рюкзака и потопал дальше.

Я прошел совсем немного, а каких только грибов не повстречал! Определил, правда, только мухоморы и маслята, еще на полянках пестрели сыроежки. Жаль, что одними грибами сыт не будешь.

Когда из-под ног выскочил зайчище, я испугался сильнее длинноухого. Постоял немного, переводя дух, достал резинострел и загнал патрон в патронник. Так, на всякий случай. Кобуру оставил открытой и куртку расстегнул. С благодарностью вспомнил Лешку-журналиста. Мы с ним учились в одном классе и были друзьями. Когда только работникам прессы из гражданских стало возможно получить разрешение на резинострелы, он помог оформить необходимые документы на ношение.

К реке вышел, почти не петляя по лесу. Только и на другом берегу лес рос тоже. Какая разница, впрочем. Ведь у Зачарованного по оба берега раскинулись луга. Что я ожидал увидеть у реки? Пожав плечами в ответ на свои мысли, сбросил рюкзачок, воткнул лопату в песочек и стал осматриваться в поисках подходящей для удилища палки.

В рюкзаке оставались пол термоса чая, две банки куриной тушенки, полбуханки черного хлеба, упаковка галет и полный соли футляр от фотопленки. Еще бутылка водки была. Всегда брал с собой для деревенских. Почти ничего, учитывая ситуацию. Поймать рыбу мне казалось правильным решением.

В рукояти тесака хранился набор для выживания: десять метров лески, какие-то крючки, таблетки сухого спирта и охотничьи спички. Нож носил второй сезон и ни разу не проверял, что конкретно другой мой друг, изготавливающий клинки из навороченной стали, туда засунул. Помню, что он с воодушевлением рассказывал об этом, вручая мне свое творение.

Погладив ножны, висящие на поясе, пошел по течению, осматривая берег и опушку леса. Когда отчаялся найти что-нибудь лиственное и был готов вернуться к брошенным вещам, увидел почти у самой воды большей вяз. Сбегал за вещами, решив, что у дерева на берегу место для стоянки лучше.

Ветку срезал небольшую, метра полтора. Если в реке рыба есть, то размер удилища не важен. Открутил пробку на рукояти ножа, вытряхнул в кепку содержимое. Обнаружил еще моток шелковой нитки, большую иглу и стропу. Рассматривая приличную кучку, усомнился, что смогу впихнуть все это добро назад, в рукоять.

Леска, на мой взгляд, была толстовата, пришлось и крючок выбрать большой. Прицепил свинцовый грузик, отмотал метров пять лески и зафиксировал петлей на кончике удилища. Остаток спустил к рукояти и завязал на узел, оставив моточек болтаться привязанным.

Копнул на штык под берегом и, вытащив из кучи суглинка "жирного" червя, целиком наживил его на крючок. Забросил наживку под вяз и присвистнул, дивясь, что почти вся леска погрузилась в воду. Воткнул удилище в землю и собрался собрать сушняк для костерка. Хорошо, что не успел отойти от удилища. Каким-то чудом я успел схватить скользящую к воде палку и почувствовал сопротивление рыбы. Тяну и думаю: "Только бы не сорвалась"

Куда там! Сомик килограммов на пять благополучно был извлечен на берег. Крючок он заглотал полностью, и достать я его смог позже, когда потрошил рыбу.

Хорошо.... Действительно хорошо: такой улов обнадеживал, что голодать мне не придется. Рыбку я порезал на куски. Приготовив из молодых веток вяза "шампуры", решил зажарить всего сома сразу. Не буду завтра волноваться о добыче.

Отдыхай я просто в живописном месте у костра, вдыхая аромат жареной рыбки, то конечно, чувствовал бы себя на седьмом небе от счастья. А так, мысли о родителях, и неопределенное будущее омрачали удовольствие от созерцания умопомрачительного, красивого заката, радующего глаза вида на реку, запахи еды и леса.

"Надо как-то же жить, хлеб жевать, воду пить..." — напевал я, стряхивая румяные кусочки в листы лопуха. Перекусив рыбкой и опустошив термос, принял решение пока остаться тут и не искать братьев по разуму.

Глава 3 Первые дни в новом мире

Солнце вот-вот скроется за горизонтом, пора подумать о ночлеге. Путешествуя через лес в поисках реки, я обратил внимание на отсутствие сухостоя. Что бы разжечь костер пришлось побегать по округе.

Я достал из рюкзака топорик, который возил с собой на случай поиска в лесу, чтобы рубить небольшие корни, и поглядел на одну из веток вяза, она уже была надломлена, возможно, бурей и засохла. Но хватит ли сил и времени до темноты срубить ее, я сомневался.

Сомневался правильно. Рубил часа два, но осилил эту работу: после очередного удара ногой, она все-таки под собственным весом доломалась и с грохотом рухнула на землю. На реке всплеснулась рыба, а я, довольный, потащил ветку к костру.

Сунул край в огонь, чтобы разгорелась к ночи, и достал из рюкзака большой полиэтиленовый куль. В него был упакован купленный недавно ортопедический матрас. Распаковав покупку, я сразу оценил достоинства этого кулька: толстая и мягкая при этом пленка — незаменима в случае обнаружения распашки.

Воспользовался пленкой по назначению я всего однажды, обнаружив распашку чешуи — мелкой серебряной монеты времен Петра Первого, похожей на настоящую рыбью чешую. Заложил небольшой раскоп. Землю сбрасывал на пленку, потом утрамбовывал ногами, разбивая комья, и "прозванивал" прибором. Тогда нарыл под тысчонку монеток.

Сейчас, я намеривался набить куль еловыми ветками и превратить его, таким образом, в матрац.

Стемнело. Надев на лоб фонарик, я отправился в лес и набрел на полянку с молодыми елями. Вокруг елей росли маленькие березки и колючий кустарник: набить кулек хвоей задача оказалась еще та! Но я справился и обзавелся новой идеей. Пока ломал ветки, пару раз потревожил зайцев. Пришла мысль, что не плохо бы добыть длинноухого с помощью петли. Решил завтра попробовать осуществить эту затею.

Перед сном, утеплился, надев шерстяные носки, свитер и шапочку, всегда беру с собой на поиск с конца сентября и, сказав миру спасибо за день, уснул.

Ночь прошла спокойно. Спал, как убитый и проснулся только под утро от холода. Передвинув прогоревшую ветку, заснул снова и спал, пока солнце не разбудило.

Вытащил из кулька еловую веточку, потер ей зубы и, прихватив с собой мыло, отправился к реке, умываться. От воды шел пар, и мне она показалась теплой. Мысли об утреннем чае, приготовить который у меня не было возможности, сформировали творческий импульс для решения этой проблемы. Решил поставить вначале петлю на зайчика, а потом поискать глину и попробовать вылепить какую-нибудь посуду.

Упаковав вещи в рюкзак, я повесил его на одну из веток вяза так, что бы он был не заметен. Придирчиво оценив маскировку, направился к полянке, облюбованной зайцами. Днем мне стало понятно почему: колючий кустарник рос настолько плотно, что я удивился, как мне удалось впотьмах наломать еловых веток для матраца. Эти заросли служили хорошим убежищем для косых.

Походив вокруг полянки, я заприметил пару отчетливых входов в сплошную, ощетинившуюся колючками стену и полутораметровую березку, росшую рядом. Срезав веточку с рогулькой на конце, я заточил колышек и воткнул у заячьей тропы. Наклонив березку под рогульку, отпустил. Держится! Теперь осталось отмерить и отрезать подходящий кусок стропы, чем я и занялся. Отрезал метра полтора и, сделав на одном конце петлю, другой привязал к верхушке березки, удерживаемой рогулькой. Саму петлю, используя для поддержки тоненькие веточки кустарника по обе стороны от тропы, приладил так, что бы заяц, убегая в кусты, попался. Придирчиво осмотрев работу, остался доволен, и решил вознаградить себя завтраком.

Перекусив приготовленным вчера сомиком, выслушал нотацию от кольца — так скоро курить придется бросить. Впрочем, решил курить только в лагере, прикуривая от костра, в целях экономии газа в зажигалке и спичек. Закинув лопату на плече и запихав пакет, в котором хранились мои продукты в карман куртки, отправился вдоль реки на поиски выхода глины.

В реке то и дело плескалась крупная рыба, и я радовался, рассматривая округу в качестве собственных угодий. Кругом щебетали птички, отсутствие которых вчера меня настораживало. Наверное, началось бабье лето, солнце ощутимо грело спину. Пришлось снять куртку.

Берег реки на моем пути открывался то песчаными пляжами, поросшими до самой воды мелкой травой, то россыпями гальки. Несколько раз я пробовал копать, но глину так и не обнаружил.

Когда я засобирался в обратную дорогу, мне повезло кинуть взгляд на другой берег, нависающий кручей над водой. Под метровым слоем суглинка я увидел мощный пласт рыжей глины. Копать нужно было глубже! Я решил вернуться и покопать у лагеря.

Возвращаясь, я спугнул стадо оленей, вышедшее из леса к реке. Провожая взглядом убегающих животных, живо представил себе охоту с луком. А что? Стоит хотя бы попытаться. Прежде, чем удариться в бегство, олени подпустили меня очень близко. Можно было и из "пекаля" стрельнуть, вот только в положительном для меня результате я не был уверен: олень — зверь крупный и рану держит, не то, что дикие козы, они ложатся сразу. Отец — страстный охотник и рыбак — рассказывал мне как-то об этом.

Вернулся в лагерь к обеду, в смысле, солнце уже двигалось к закату. Чувство голода пока не тревожило и я, не желая терять время, приступил к раскопкам. Песочек копался легко и вскоре, показалась глина.

Нарыв, на глазок, достаточное количество, перетащил ее поближе к воде и разделил на пять приблизительно равных кучек. В каждую добавил песка, насыпая от горсти в первую, до пяти — в последнюю. Термос из нержавейки наполнил водой и намочил подготовленную смесь. Сделал замес. По виду вся глина выглядела неплохо и хорошо лепилась.

Решил не утруждаться пока лепкой горшка, сделал пять пиалок и поставил сушиться на солнышке. Залив на всякий случай остатки глины, отправился проверить петлю.

Еще издалека заметил березку, выскочившую из рогульки. Подбежав, увидел, что в петлю угодил молодой заяц. Он уже не дышал. Я снял с березки стропу и, забрав первый трофей, решил некоторое время воздержаться от добывания еды. Как бы выбрасывать, потом не пришлось.

Пиалки, оставленные сохнуть, по возвращению на берег я поставил обжигаться на угли. Ободрал зайца, повесил тушку на ветку и проверил результат обжига: две из пяти треснули. "Неплохо!" — решил. Орудуя палочками, вынул уцелевшие изделия и оставил у костра остывать.

С сожалением посмотрев на содранную шкурку, решил ее закопать. Тут же пришедшая мысль о неизбежности зимовки, побудила спуститься к воде и потратить не меньше часа на скобление мездры. Натянув мехом вовнутрь заячью шубку на раздваивающийся кончик ветки, вознамерился продолжить гончарные эксперименты.

Налил в уцелевшие пиалы воду и снова поставил их на угли. Одна треснула почти сразу. Две выдержали испытание — вода в них закипела. Значит, песка не стоит жалеть! И я, не откладывая это дело, с энтузиазмом вылепил небольшой горшочек.

Пока моя надежда на горячее питание сохла, отобедал рыбкой с хлебом, запил нагретой водичкой, пообещав себе насобирать каких-нибудь травок для чая. Чашки приятно грели руки, и питье из них умиротворяло, вода казалась невероятно вкусной.

Зайчатина тушилась до ночи. Я то и дело подливал в горшочек воду. Он все-таки треснул. Но, все равно, я засыпал воодушевленным. Мясу не хватало специй, но растомленное, оно стало мягким и я, задумавшись о планах на следующий день, съел почти все.

Поутру, не поленился наполнить термос кипяточком и, захватив на всякий случай рюкзак, отправился на разведку вверх по течению. Пройдя совсем немного, наткнулся на осиновую рощу, изобилующую сухостоем и даже большими, поваленными деревьями. Просто Клондайк для меня! Тогда я не знал насколько оказался прав. Я всего лишь задумался о переносе лагеря сюда и о возможности построить тут жилье. Ведь мне нравилась такая жизнь и пока я не испытывал потребности в компании. Более того, опасался встретить людей.

Река тут разлилась, и берег был усыпан мелкой галькой. Сквозь прозрачную воду я видел камни и далеко от него. Солнце грело как летом, и я решил искупаться. Когда снял берцы, испытал блаженство от прикосновения пятками к теплым камням.

Поплескавшись на мелководье, побрел к противоположному берегу и перешел реку. Брод! Возможность обследовать территорию по ту сторону окончательно повлияла на мое решение обустраиваться на этом месте.

Вернулся к оставленным на берегу вещам, я безмятежно грелся на солнышке, выстраивая из прибрежных камней домик. Мне осталось поставить последний маленький камешек на каменную пирамидку, и пальцами я нащупал подходящий. А когда водрузил его, сердце мое затрепетало: я увидел золотой самородок размером с лесной орех.

Собрав прибор, я стал прочесывать берег. Ходил до заката, сокрушаясь, глядя на падающий заряд аккумуляторов. Запасной блок имелся, но все же: десятка полтора самородков в кармане куртки уже поменяли мои планы на будущее. Теперь я готов к поиску людей!

Глава 4 Копфегер Ульфиле

Долго не мог уснуть. То и дело вскакивал, закуривал, и любовался самородками, перебирая их в свете костра. В который раз надевал кольцо и, желая себе спокойной ночи, укладывался на "матрац". Но снова, стоило только закрыть глаза, начинались глюки: будто иду я по берегу реки и слушаю прибор, ищу золото; слышу характерный писк, нагибаюсь, перебираю гальку под катушкой, нахожу желтый окатыш, прячу в карман. Снова и снова — одно и то же...

Проснулся совершенно разбитый. К тому же солнышко давно встало и напекло голову. Попил водичку и, перетащив матрац в лес, прилег там. Как долго спал, не знаю. Но, проснувшись, чувствовал себя значительно лучше.

Решил испытать судьбу на галечнике ниже по течению. Давясь рыбой, мыслями я уже был там, все, гадая, смогу ли я найти еще золото. Возвращаться и искать на прежнее место не видел смысла, его я выходил с пристрастием.

Залил костерок и тлеющую ветку вяза, выгоревшую уже наполовину, высыпал увядшую хвою и положил в кулек подсохшую заячью шкурку. Пиалки тоже забрал. Окинул на прощание место стоянки, отправился в путь, с намерением больше сюда не возвращаться. Конечно, могло случиться, что людей в этом мире я не найду, но стоит ли переживать об этом сейчас, когда золото приятно отягощало карман?

Чуда не случилось. Точнее, мне просто повезло вчера. Галечник ниже по течению оказался стерильным, без сигналов. Я прошелся по берегу, лениво помахивая прибором, и услышав устойчивый сигнал кованого железа, опешил. Проверил еще раз и, получив подтверждение, достал из рюкзака Фискарь. Неглубоко, на кончик лопаты под дерном, обнаружил наконечник стрелы с обломанным древком. Наконечник был темным, но без следов ржавчины, да и дерево на обломке оказалось достаточно твердым, что бы сделать вывод — стреляли недавно. По крайней мере, не год назад. Находка оказалось своевременной: теперь я знал, разумные поблизости есть и с помощью резинострела, если они проявят агрессивность, я отобьюсь.

Знакомые места остались позади. Идти по берегу стало не комфортно: смешанный лес подступал почти к самому берегу. Густой подлесок и высокая трава существенно меня замедляли.

Невольно я уходил в лес все дальше и дальше от реки. Мне снова повезло. Какой поисковик в лесу не разглядит старой дороги. По этой, понятно, автомобили не ездили, она выглядела неглубоким, но достаточно широким для проезда повозки рвом, более или менее прямо прорезавшим лес. Было бы глупо искать людей и не воспользоваться дорогой.

Я шел, будучи готовым, в случае чего, бежать в лес. Подумывал о кольце, рассчитывая, что коль твердит оно о яде, стоит мне только закурить, может, предупредит и о другой опасности? Хочешь, как лучше, а получается — как всегда! Это обо мне. Всадника, похожего доспехами на средневекового рыцаря, я проморгал, столкнувшись с ним "лоб в лоб" на повороте.

Он осадил коня и спешился. Я с трудом удержался, и опустил руку, потянувшуюся за пистолетом. Рыцарь на голову ниже меня, имел просто невообразимо широкие плечи, даже если мысленно откинуть стальные наплечники. Тягаться с таким крепышом в рукопашную даже думать не стоило. Он шел навстречу, ведя коня на поводу, и я рассмотрел, что глаза у него карие, смотрит рыцарь с любопытством. Приветливо улыбнувшись, я пошел навстречу.

— Копфегер Ульфиле, — представился рыцарь, остановившись в метре от меня. Он бросил взгляд на мою левую руку, придерживающую лямку рюкзака, наверное, увидел кольцо, потому, что тут же добавил, — Зитхер.

Какой такой хер? Копфегер я вначале перевел, почему-то — хендхантер, и только потом — охотник за головой. А "зит", сколько не силился, не мог вспомнить, что значит. Кольцо шепнуло — видящий. Я слегка поклонился и назвался:

— Дмитрий, копфегер хер, — тут же задумался, хер он или манн. Мой немецкий оставлял желать лучшего.

— Лучше Гер Ульфиле, Гер Дмитрий. Вы не гот, я уже это понял, — сказал он на чистом русском, с небольшим акцентом, — Я путешествую в Збычев, и мое дело, может быть, Вас, Гер Дмитрий заинтересует.

Я лишь кивнул, радуясь такой компании.

— Скоро стемнеет, предлагаю приготовится к ночлегу и поговорить, — добавил он.

— Я согласен, Гер Ульфиле.

Гот, наверное, так его уместно звать, тут же свернул с дороги и повел лошадь в лес. Я за ним. Удалившись метров на пятьдесят, он, молча, стал расседлывать рыжую конягу.

Сбросив на землю рюкзак, я не стал терять время, отправился за дровишками. Благо тут сухие ветки валялись на каждом шагу. Сложив пирамидку для растопки, я зажигалкой поджег сухую траву и тут же услышал восторженный возглас Ульфиле:

— Штихийник! Как это возможно?!

То, что он усмотрел в моих манипуляциях с зажигалкой навыки стихийника, я понял, но что я мог ему ответить. Просто пожал плечами: Да, мол, я такой.

Гер Ульфиле покачал головой и бросил у разгорающегося костерка попону и кожаную флягу.

— Будем пить, — сообщил он.

Я достал из рюкзака рыбу, ответил:

— И есть.

— Я, эс ист гут, — согласился Ульфиле и басовито хохотнул.

Аппетит у рыцаря был отменный. Я полагал, что смогу приходовать сома еще пару дней. Ульфиле умял все. Правда его вино оказалось приятным на вкус, и вместе, мы быстро прикончили флягу.

Заплетающимся языком, я напомнил ему о деле, которое он намеревался обсудить еще до ужина.

— Я, я, — он почесал пальцем лоб, — У Збычева люди видели гайстербешверера.

Кольцо, умничка, как заправский суфлер тут же нашептало: "Некроманта", — я кивнул.

— Эту бист трудно найти. Он колдует из тени. Если Вы, Гер Дмитрий укажите мне на него, то я смогу нагель бист.

Пока я "переваривал" услышанное, Ульфиле решил поторговаться:

— Золото я получу унтер фертраг, а Вы заберете Ринг дес Лебенс.

"Кольцо Жизни", — услышал я своего суфлера.

— По рукам! — предложил я и протянул руку Ульфиле. Напрасно. Он так сжал мою кисть, что я еле стерпел боль.

Мне хотелось узнать о мире, в который я попал, но здоровяк, улегшись на попону, тут же захрапел. Я достал золото. Крупные самородки спрятал во внутренний карман куртки, закрывающийся на "змейку", а восемь окатышей, размером с ноготок, положил в нагрудный. Светить золото Ульфиле, давила жаба. Я рассчитывал, что он, коль пригласил меня в компаньоны, позаботится о крове и еде в Збычиве. Подкинув в костер веток, я прилег у рюкзака.

Глава 5 Збычев

Ульфиле продрых всю ночь. Я же то и дело просыпался, чтобы подбросить в костер веток. Под утро даже пришлось прогуляться за хворостом. Беспечности гота совсем не понимал, полагая, что в эпоху рыцарей всегда нужно быть начеку. С другой стороны спал он облаченный в железо. Впрочем, спокойствия это обстоятельство мне не прибавило.

Хруст, сломанной ветки разбудил меня. Это Ульфиле решил подержать слабенький огонек.

— Доброе утро, Гер Ульфиле, — рыцарь кивнул, а я встревожился, заметив на его лице обиженное выражение, — Что-то случилось? — решил тут же выяснить причину такой перемены в поведении гота.

— Ульфиле хочет пить и есть, — пробурчал в ответ рыцарь. На вопрос, наверное, тут же отразившийся на моем лице, он ответил незамедлительно, — Мой динер, несносный мальчишка сбежал к своей танте и теперь каждое утро я грущу.

Ага! Слуга к тетке сбежал, и "маленький" Ульфиле теперь по утрам чувствует себя обездоленным. Ну, разве не смешно? Смеяться я не стал. Кто знает, как воспримет мой смех ранимый гот?

Я намеревался поймать завтрак в реке. Еще вчера поглядывал на куст лещины, под десять метров высотой и полагал, что удилище могло бы выйти, учитывая, что берега реки в этих краях заросли камышом — что надо. Достав топорик, срубил ровный ствол и освободил его от веточек. Примотал на кончик леску с крючком и грузилом, извлек из чехла лопату.

Ульфиле оживился:

— Гер Дмитрий, что Вы задумали?

— К реке схожу, наловлю рыбы.

— О! Фиш на завтрак — это здорово! — Он довольно сноровисто, снял с себя "обвес", крепившийся на кожаных ремнях с миниатюрными пряжками: наплечники, налокотники, поножи и нагрудник полетели на землю. Даже не удосужившись сложить их в кучу, он, кряхтя, стягивал с себя кольчугу. Оставшись в штанах и стеганой куртке, гот сказал:

— Идем к реке!

— А как же наши вещи и конь? — спросил я.

— Пустяки. Тут нет эльфен. Не беспокойся об этом.

Я невольно улыбнулся: представить себе надменных гордецов эльфов, а именно такой образ сформировали в моем воображении прочитанные книжки, вороватыми, было трудно.

— Ладно, — согласился я и, срезав ножом гибкий прутик с раздвоенным кончиком, вручил его Ульфиле, — Это для рыбы.

Размахивая прутиком, гот, широко шагая, направился к реке. Я, прихватив кожаную флягу, еле поспевая — за ним. Выйдя на дорогу, Ульфиле пошел по ней, а не дальше в лес, как я намеревался. Он местный, ему виднее. И правда, вскоре мы вышли к деревянному мосту на сваях, едва заметных над водой.

Выкопав червяка, наживил и прямо с мостика закинул снасть в реку. Ульфиле, разувшись, сел рядом на брус и опустил ноги в воду.

Груз для течения оказался слишком маленьким. Наживку тащило к мосту, я видел, как ослабляется леска. Забросив червя на другую сторону, почти под сваи, тут же почувствовал поклевку. Полосатый окунище весил под килограмм и порадовал он не только меня. Гот искренне восхищался насаженным на кукан речным хищником.

Окунь брал хорошо. Поглядывая на пять рыбин в руках Ульфиле, я собирался закончить удить и вытащил из воды крючок. На нем болтался маленький окунек. Появилась мысль половить на живца, и я сделал заброс к камышам у берега. Закрепив удилище между бревен настила, стал умываться. Увидел, как натянулась леска, и не стал спешить с подсечкой. Нужно дать речному хищнику время, чтобы он перевернул рыбку головой к пасти. Когда леска натянулась во второй раз, я подсек и почувствовал приличное сопротивление. Удилище сломалось и Ульфиле с криком: "Их гее ум Хильфе!" — бросился в воду. Пока я пытался поймать рукой леску, колечко равнодушным голосом перевело — "иду на помощь".

Гот схватил леску первым. Перебирая ее руками, он тянул пойманную рыбу, а я ожидал, что вот-вот щука, а поймалась именно она, ее перекусит. Обошлось: Ульфиле не боясь порезаться, схватил ее под жабры и выволок на берег. Бросив на землю, стал бить пяткой рыбу по голове, приговаривая: "Гутен фиш, гутен фиш..."

Щука, действительно, была хороша — не меньше пойманного на днях сома.

Наполнив флягу водой и захватив трофеи, мы отправились в обратный путь. Смешивая русские и немецкие слова, гот восхищался рыбалкой и расхваливал кулинарные способности корчмаря Земека из Збычева, обещая, что тот из пойманной щуки приготовит блюдо, достойное короля.

Конь, почувствовав на расстоянии хозяина, заржал. Я, сдерживая желание побежать к биваку, поискал взглядом рюкзак. Все у потухшего кострища оставалось на месте. Успокоившись, забрал у гота окуней и чертыхаясь, стал чистить.

Ульфиле, бросив щуку на землю, из горы хлама, что вчера сгрузил с коня, достал огромный топор и ловко обрубил сухие ветки с дуба-великана. Искромсав их в щепы, занялся костром. Когда поднявшееся пламя заставило меня сменить дислокацию, гот без жалости изрубил куст лещины. Натыкав вокруг огня жерди, стал снимать с себя мокрую одежду.

Развесив ее у костра, притащил седло и пояс. Усевшись на седло, он достал из сумки, болтающейся на поясе, люльку и мешочек с табаком. Набил ее и, выхватив из костра поленце, подкурил. Я, наблюдая за ним, даже рыбу чистить перестал. Ульфиле, заметив мой интерес, пустил колечко дыма и, приподняв руку, пояснил:

— Трубка.

Дочистив рыбу и сполоснув из фляги руки, я достал из кармана сигарету. Прикурил от костра и с победоносным видом, тоже пустив колечко дыма, подколол гота:

— Сигарета.

Он поднял руки вверх и, улыбаясь, сказал:

— У вас, магов — все не как у людей!

Я кивнул, придерживаясь уже доказавшей эффективность стратегии поведения — поменьше говорить о себе.

Докурив трубку, Ульфиле занялся готовкой рыбы и, похоже, получал от процесса удовольствие. Он насвистывал незатейливую мелодию, иногда дирижируя в такт рукой. Я, пользуясь моментом, сбегал к дороге, где в траве заметил листья земляники. Собирал их недолго. Вернувшись с пучком, достал пиалки и, наполнив их водой, поставил на угли. Ульфиле забрал у меня флягу и, глотнув из горлышка, многозначительно посмотрел на посуду с водой, но промолчал.

Рыбка на ветках уже подрумянилась, гот извлек из сумки несколько мешочков, заставив меня невольно задуматься, что у него там есть еще. По щепотке, он доставал из каждого приправку и обильно посыпал окуньков. Не знаю, что он пользовал, но вкус у еды "а ля Ульфиле" был изумительным.

Вода в пиалках закипела, и я бросил туда земляничный сбор. Через какое-то время снял чай с огня. У гота обоняние оказалось острым. Аромат он почувствовал сразу и потянулся к чашкам.

— Горячо, — предупредил я, но Ульфиле не послушал. Правда, взяв чашку в руки сразу пить, не стал, прежде подул на воду. Выпив чай, он еще некоторое время принюхивался к чашке. Наверное, напиток ему понравился. От похвалы все-таки гот воздержался, но ведь и я рыбку не хвалил.

Одевался Ульфиле не спеша, обстоятельно. Потом натянул кольчугу и приладил железки. Закончив седлать коня, сказал:

— Поехали, Гер Дмитрий. Нас ждет опасное дело, — взобравшись на лошадь, смерил меня свысока оценивающим взглядом, добавил, — Одежда у Вас удобная, но необычная... Заедем к Ингри, — полагая вопрос решенным, направил животное к дороге.

За мостом, где мы удили рыбу, перешли холм и вышли к полям со спелой пшеницей. Вот это номер! То-то здешняя вода мне теплой показалась сразу. А дома ноябрь заканчивался. Поля стояли под паром или зеленели всходами озимой. Это хорошо. Не люблю холод.

Какую-то деревеньку мы объехали стороной, направившись к озерцу. На берегу стоял приземистый домик, вокруг на деревянных козлах сушились сети.

— Ингрид! — заорал гот.

За домом завизжала женщина:

— Ульфиле!

Выскочила навстречу, и юлой завертелась у коня. Я ее толком и разглядеть не успел. Только платье и такой же цветастый платок. Гот спешился, поцеловал девушку в лоб и что-то прошептал на ушко. Она метнулась в дом, а когда вышла, сразу пошла к деревне.

— Дочь моего друга, — объяснил рыцарь. Его взгляд погрустнел, — Сангинария как раз сгубил гайстербешверер. Выпил жизнь и не отсек голову. Представляете Гер Дмитрий, какая гайстербешверер бист! Мне пришлось обезглавить лучшего друга...

Ульфиле достал трубку, закурил и я.

Ингрид не было долго, часа два. Ульфиле гулял по берегу, наверное, вспоминая своего друга, а я сидел на крыльце и ничего не делал. За птичками наблюдал. Девушка появилась предо мной как черт из табакерки. Бросив мне на колени отрез красной ткани и тюбетейку, побежала к готу. Отрез оказался просторным халатом. Надел его, поминая нехорошими словами Ульфиле. С сожалением запихал в рюкзак кепку и нахлобучил принесенную Ингрид таблетку. Чтобы халат не распахивался, пришлось снять с рюкзака булавку и скрепить ею полы.

Вернулся Ульфиле сам. Девушка осталась на берегу. Оценив мой прикид, он кивнул, и мы пошли дальше. Збычев, поначалу я воспринял как большую деревню, две я уже видел по дороге. Потом рассмотрел, что за домами с черепичной крышей и лачугами под соломой виднеется стена, из красного кирпича, а за ней каменные дома по больше, некоторые в несколько этажей с башенками и флагами на них.

Глава 6 В Збычеве

Мы вошли в город, и я заметил, что люди стараются не попадаться нам на глаза. Поначалу подумал, что это грозный Ульфиле имеет в городе определенную репутацию. Он ехал мимо брошенных лотков с товарами и старался скрыть от меня улыбку. Но когда один из стражников, караулящих у ворот в верхний город, закричал на русском(!), пытаясь привлечь внимание других, увлеченных игрой в кости:

— Ментал! Ментал идет! — и они, бросив свое занятие, отошли подальше, я стал догадываться, что красный цвет халата на мне не случаен. Я никого в Збычеве в таких одеждах пока не видел. Ну почему они шарахаются от меня словно от прокаженного?

"Никто не хочет делиться с тобой своими мыслями", — услышал шепот кольца. Вот как! Я вспомнил, как предыдущий хозяин колечка мысленно приказывал мне подойти. Еще не успел сформулировать очередную догадку, как голос сообщил, что и такие способности у меня теперь есть. Мне стало понятно, почему Ульфиле не задавал вопросов, и дочь его друга старалась не задерживаться рядом. Как глупо носить такую одежду! От обрушившихся на меня образов и мыслей, пришлось остановиться. Я "увидел" на готе амулет, блокирующий ментальные атаки и понял, что он совсем не тот, каким казался: доброта в его глазах при нашей встрече была лишь маскировкой, а любопытство, спасло меня от смерти. Охотник был готов расправиться с тем, кто скрывает свои способности, но вначале я согласился пойти с ним, потом не отказался надеть шлафрок. И вообще вел себя странно, но не пытался воспользоваться магией. Опять повезло! Я просто не знал, что могу читать мысли!

Озарения всегда случаются вдруг, они обрушиваются кинжальным ударом, открывая глаза, но что потом? Я заставил себя идти за Ульфиле будто ничего не случилось, все еще, продолжая постигать последствия: серебряные нити теперь не мешали смотреть. Защитный амулет на готе был буквально опутан ими, разрушая гармонию линий, тянувшихся из бесконечности в бесконечность.

Мы прошли за ворота. В верхнем городе прохожие хоть и не шарахались при виде меня, но избегали смотреть, будто впадая в ступор на время, пока я проходил рядом.

У деревянного двухэтажного теремка с большой яркой вывеской, на которой красовался вертел с окороком, Ульфиле остановился. Громыхая железом, он слез с коня и, привязав повод к крюку, вбитому в стену, сказал:

— Гер Дмитрий, это корчма Земека. Надеюсь, тут нам будут рады!

Я промолчал, а гот, отстегнув от седла щуку, замотанную в мешковину, вошел в корчму. Резные двери заведения были гостеприимно распахнуты. Я направился за Ульфиле и увидел его обнимающимся c маленьким толстяком. Рыбу гот положил на стол, а пухлые пальцы Земека уже держались за хвост щуки. Другой рукой он похлопывал рыцаря по широкой спине, думая есть ли у него деньги. Мысли корчмаря я услышал походя, без какого-то намерения. Он увидел меня и тоже напрягся. Прохвост перестал думать! Я улыбнулся, решив обязательно проверить надолго ли.

Внутри, заведение мне понравилось. Нет, там все было просто: деревянные столы и лавки, закопченный камин, барная стойка, за ней, как положено — на полках, стояла батарея стеклянных бутылок. Но было чисто и приятно пахло жареным мясом.

Корчмарь утащил рыбу на кухню, я присел за один из столиков. Напротив меня уселся Ульфиле. Он как-то странно посмотрел и спросил:

— Гер Дмитрий имеет гельд?

Я остолбенел, пытаясь понять, откуда ему известно о золоте? Всему виной, что "гельд", я перевел как "голд", выручило кольцо: "Он спрашивает о деньгах", — услышал подсказку и успокоился.

— Нет, Гер Ульфиле, денег у меня нет.

Рыцарь загрустил, и я решил не жадничать. Пошарив в кармане, выудил маленький самородок и положил его на стол перед готом.

— Гольд! — воскликнул он и молниеносно смахнул золото со стола.

В зал вышел Земек. Он тащил поднос с дымящимся окороком и кувшин с вином. За ним шла молодая девушка с посудой в руках. Едва поднос занял место на столе, Ульфиле достал кинжал и, срезав приличный кусок с окорока, стал есть. Я решил не отставать, но прежде разлил по кубкам содержимое кувшина. Когда надумал запить жирное мясо, вместо ожидаемого вина, ощутил во рту терпкий вкус фруктового узвара. Тоже неплохо!

Чутье у корчмаря было еще то, или он просто наблюдал за нами: едва последний кусок мяса опустился в ненасытную утробу Ульфиле, как Земек был уже рядом. С неподражаемым величием гот выложил на стол самородок и заявил, что мы остаемся на ночь, утром позавтракаем и уедем дня на три, чтобы он, Земек приготовил припасы в дорогу.

Самородок в мгновение ока оказался в руках хозяина заведения, и хоть я и не смог услышать его мысли, корчмарь в тот момент погрузился во внутреннее безмолвие, но чувствовал, что он переживает удовлетворение.

Напрасно я рассчитывал часок-другой вздремнуть. Ульфиле сообщил, что сейчас мы пойдем в магистрат Збычева.

В нижнем городе кое-где на дороге лежали доски, по улице ходили козы и свиньи. Ветер поднимал столбы пыли, и все вокруг выглядело серым. Сначала, ошеломленный озарением, я не заметил перемен, но сейчас, выйдя из корчмы, сразу же обратил внимание на вымощенную желтыми камнями дорогу и клумбы. Цветов вокруг было много. Они росли в палисадниках и на галереях в домах. Колоны и те были увиты растениями с розовыми и синими цветочками. Над всем этим цветочным царством жужжали шмели и порхали пестрые бабочки. Я перестал обращать внимание на прохожих, шел за Ульфиле, любуясь городом.

Выйдя на площадь, мой компаньон прямиком направился к самому большому зданию. Я не знаток архитектурных изысков, но почему-то решил, что о нем можно сказать — построено в готическом стиле. Центральная часть ратуши, увенчанная высоким шпилем, устремлялась в небо. На больших цветных витражах темнел какой-то рисунок. Что конкретно на них было изображено, не скажу, потому, что не успел рассмотреть. Маленькие башенки справа и слева, словно часовые у главного здания возвышались над крышами других домов на площади. В остроконечных стрельчатых арках стояли большие скульптуры. Статуи поменьше украшали здание на консолях перед колонками порталов и в верхней арочной галерее. Цоколя и капители колонн были оформлены рельефами с сюжетами административных церемоний: чиновники, сидящие за столами и очереди просителей... У входа стояли алебардисты в блестящих шлемах и кирасах. Ульфиле, наверное, им был знаком: мы вошли в здание, стражники не обратили на нас никакого внимания.

Солнечные лучи, проходя сквозь цветное стекло витражей, бросали на стену, украшенную большими портретами в массивных позолоченных рамах, причудливые блики. У единственной двери, за небольшим столиком сидел, надо полагать, секретарь. Увидев нас, он поднялся с места и, не говоря ни слова, убежал, оставив вход чуть приоткрытым.

Ульфиле не стал задерживаться у входа, толкнув кулаком дверь, протиснулся во внутрь. Я, за ним. Ступеньки широкой лестницы покрывал ковер, коридоры-туннели уходили в стороны. Гот пошел по лестнице, вверх. Встретив спускающегося секретаря, Ульфиле остановился. Дождавшись едва заметного кивка клерка, он пошел дальше.

Поднявшись, мы оказались в роскошных апартаментах, подходивших больше дворянину, нежели чиновнику. Ничего, впрочем, аристократического в типчике, встречавшем нас, я не рассмотрел. Высокий и худой, c закрученными усами "а ля Сальвадоре Дали" и козлиной бородкой, острыми черными глазками и смешным, маленьким для вытянутого лица носом, магистр Збычева был одет в кожаные штаны и куртку. На широком ремне болталась портупея со шпагой. Ботфорты свидетельствовали о том, что скакать на лошади градоначальнику приходилось чаще, чем сидеть за письменным столом с мыслями о благе города и его жителей. На чиновнике был с десяток защитных амулетов, и это обстоятельство почему-то стало меня беспокоить. Я чувствовал фальшь. Магистр был похож на настоящего охотника за головами. С рыцарем-готом так не было. Как затравленный зверь, я сжимался за широкой спиной компаньона, стараясь, стать незаметным, а этот господин с широкой улыбкой обратился к Ульфиле:

— Друг мой, как я рад тебя видеть снова! Представь мне своего спутника.

— Гер Дмитрий к Вашим услугам, Гер Ульрих. Он, как Вы заметили — зит, а еще и штихийник...

— О-о! Эс пассирт нихт! Во ир Ринг?

Ну, вот! От того, что после вполне сносной русской речи, магистр перешел на жуткий немецкий, выражая сомнения по поводу заявления Ульфиле, мне стало совсем плохо. Живот скрутило иррациональным страхом, шея то наливалась жаром, то мерзла, хоть воздух тут был затхлым и сквознячок совсем не помешал бы. Напустив в глаза льда, Ульрих снова спросил, но уже на русском:

— Где Ваше кольцо стихийника?

— Я не стихийник, Гер Ульрих. И кольца у меня такого нет, — собрав остатки воли, твердо ответил.

Они друг другу подмигивали, делали какие-то знаки, а я, сжав кулаки, прятал руки за спиной, удерживаясь от требований напуганного тела выхватить пистолет. Мне стало легче после того, как Ульфиле спросил:

— Гер Ульрих ваши люди выследили гайстербешверера?

— Да, мой друг, Вы найдете его в Баграх, что к западу от Збычева. Живет с месяц как, у одной вдовушки и пока не проказничает. Там его зовут Вильтом. Он не носит шлафрок и свое кольцо прячет под перчаткой. Деревенским говорит, что скрывает от людских глаз какое то увечье. Ему верят.

— Мы отправимся в Багры поутру, — ответил гот.

— Да пребудет с вами благословение Матери, — пожелал Ульрих, почему-то, не сводя с меня глаз.

Гот кивнул и, развернувшись на каблуках, потопал по лестнице вниз. Меня вдруг одолела жгучая обида за то, что я только что пережил. Расправив плечи и смерив магистра взглядом полным уверенности и отваги, я сказал: "Счастливо оставаться!" — и, не обращая внимания на сталь в глазах Ульриха, степенно удалился.

К корчме Земека мы шли молча, что стало уже привычным. Я потихоньку отходил от стресса и даже залюбовался башенками в восточном стиле на одном из аккуратных домиков. Эдакие минареты украшали маленький балкон. Я замедлил шаг и вовсе остановился, когда туда выпорхнуло очаровательное белокурое создание. Девушка, заметив мой наряд, не испугалась, как другие горожане. Она одарила меня обворожительной улыбкой, а когда я улыбнулся в ответ, взгляд ее, почему-то погрустнел. Красавица сняла с пояска платок и бросила вниз. Я поймал подарок и почувствовал, что-то твердое, приколотое к тонкой кружевной ткани. Откинув полу халата, сунул платок в карман, поглядывая на Ульфиле. Гот не заметил, что я остановился. Махнув на прощание незнакомке рукой, расстроился от того, что пока я прятал платок и следил за компаньоном, девушка ушла.

Размышляя о прекрасной незнакомке, я врезался в спину Ульфиле. Гот остановился и с хитрым выражением на простодушном обычно лице, спросил:

— Гер Дмитрий, если вы дадите мне гольд, я куплю для Вас коня.

Полагая, что завтра нам предстоит отправиться в путь, я не стал артачиться. Снова полез в карман и, достав самородок, протянул его охотнику.

— Буду Вам признателен, Гер Ульфиле. Этого хватит?

— Если Вы сами найдете дорогу к заведению Земека, я отправлюсь по этому делу прямо сейчас.

Я кивнул, соглашаясь. Гот тут же свернул в боковую улочку и направился к нижнему городу.

До корчмы я добрался без происшествий. Там меня встретил по-прежнему ни о чем не думающий хозяин, и проводил наверх, в апартаменты. Когда он удалился, прежде, чем оценить место, предоставленное Земеком для ночлега, я бросился к своему рюкзаку, стоящему у кровати из досок.

На первый взгляд все было на месте так, как я складывал. Похоже, в рюкзак никто не заглядывал. Рухнув спиной на кровать, поморщился: она оказалась слишком твердой. Мягкой была только подушка, набитая перьями.

Достал из кармана подарок, развернул и увидел маленькую серебряную брошку. На гемме резчик филигранно изобразил мужчину, ноги которого обнимала женщина. Я вглядывался в барельеф и заметил, что на мужчине надето свободное одеяние, напоминающее шлафрок мага-законника. Кто же ты, прекрасная незнакомка? Приколов брошь к подкладке куртки, я стал рассматривать платок. И нашел то, что искал: в левом нижнем уголке синими нитками было вышито имя — Стефани. Спрятав фетиш, надеюсь с любовью, на груди, предался грезам, зная, что пока им не суждено сбыться. Не знаю, как вышло, но я уснул. А проснулся, от встряски, устроенной мне Ульфиле. За окном, светало.

Глава 7 Гайстербешверер

— Гер Дмитрий, проснитесь!

Ульфиле тормошил меня, вцепившись в плечо, а хватка у него была еще та: спросонья, сразу не разобрать, что мне не понравилось больше — встряска или сжимающиеся на плече, тиски.

— Встаю, уже готов!

Гот оставил в покое мое плечо и сообщил:

— Перекусим позже, лошади оседланы. Я подожду Вас внизу, — какое-то время он постоял рядом, может, в ожидании ответа, потом, стараясь не шуметь, вышел из комнаты.

Как я мог проспать ужин! Чертов Ульфиле, мог бы и разбудить! Продолжая мысленно критиковать гота, я поднялся с лежака и опустил ноги на пол. Настроение было скверное. Чего я хотел бы сейчас, так это принять ванну или, на худой конец, душ.

Пока я спал, у сколоченного из досок лежака положенного на пеньки, появился стул. На нем стоял медный тазик и кувшин, на спинке весело полотенце — кусочек домотканого полотна. Умывшись, взял рюкзак и пошел вниз, к Ульфиле. Наверное, он меня разбудил рано. Даже корчмарь не вышел нас проводить. Гот ожидал уже сидя в седле. А зря! Я крутился перед пегой кобылой, не зная, с какой стороны подойти, чтобы взобраться на нее. Помнил, что это важно. Как только успокоился, пришла уверенность: погладил морду лошади, похлопал могучую шею и, взяв повод в левую руку, ухватился за луку. Сунув ногу в стремя, и оттолкнувшись от земли правой, с легкостью поднялся в седло.

У ворот в нижний город пришлось немного задержаться — стражники дрыхли без "задних ног", бессовестно похерив службу. Ульфиле спешился и я понял, что мне еще повезло: он пинал спящих солдат, не заботясь о том, куда бьет. Разбуженные таким образом, они не сразу смогли отпереть ворота.

В нижнем городе кое-кто уже проснулся. На дороге попадались прохожие. Вспомнился бородатый анекдот, как Абрам поднялся ни свет ни заря и, полагаясь на мудрость, "кто рано встает, тому — Бог дает", вышел из дома. Вскоре вернулся без одежды и на вопрос Сары: "Что случилось?" — ответил, — "Сарочка, кто-то встал раньше меня". Захотел рассказать эту историю Ульфиле, но взглянув на него, я передумал. Сегодня гот был не в духе.

Хоть мы и ехали шагом, но к моменту, когда солнце поднялось в зенит, успели проехать деревеньки три. Пригороды в этих краях не пустовали. Я вспомнил, как оказался в диком лесу, а ведь он раскинулся не так уж и далеко от Збычева. Странно...

Странностей в этом мире я повстречал в избытке. Понимал, что так не должно быть; например, когда я повстречал Ульфиле — сейчас события после виделись странными и визит к магистру... Понимать то я понимал, вот только поменять что-нибудь, как-нибудь повлиять на события уже не мог.

Ульфиле, пыхтел, то и дело, смахивая со лба пот. Конечно, я бы на его месте давно снял доспехи. Мой желудок издавал урчание, слышное не только мне. И я все гадал, когда гот решит остановиться. Мы заехали в дубовую рощицу и наконец, Ульфиле, остановив коня, спешился.

— Гер Дмитрий, мы почти приехали. Обсудим наше дело.

— Конечно, Гер Ульфиле! — ответил я, не скрывая радости.

Он посмотрел на меня исподлобья, наверное, решив, что я радуюсь скорой встрече с некромантом. А я о предстоящем деле даже не думал. Пусть Ульфиле заботится об этом, ведь охотник он.

Я радовался, что, наконец, смогу размять ноги. За несколько часов путешествия, мне показалось, что ехать верхом не так уж и трудно. Напоследок, решил проехаться чуть быстрее и дал коню шенкелей. Он, было, перешел на рысь, но после того, как я пару раз плюхнулся попой о седло, захрапел и остановился. Ульфиле лыбился, показывая крупные зубы, но комментировать мою попытку не стал. Он снял с коня мешок и, потрясая им, сказал:

— Земек приготовил гефюлльтем фиш.

— Это здорово! Вы слышали, Гер Ульфиле? Мой желудок успел истосковаться по еде!

Костер разжигать мы не стали. Фаршированная щука, обернутая в тонкие лепешки, похожие на лаваш, оказалась божественно вкусной и холодная. Съев пару кусков, я почувствовал сытость и, попивая узвар, принялся ждать, пока Ульфиле насытиться.

Гот вытер жирные пальцы о штаны, вздохнул и словно оправдываясь, сказал:

— Гайстербешверер заставит сегодня потанцевать. И лучше это сделать с легким желудком.

Я, пользуясь моментом, решил спросить:

— Гер Ульфиле, что Вы хотели обсудить до обеда?

— О, я! Вы должны мне показать эту бист. Он наводит чары из тени.

Как это сделать, я пока не понимал, но на всякий случай кивнул. Ульфиле поднялся и стал делать мне какие-то знаки, мол, теперь тихо, пошли за мной. Мы взяли лошадей под уздцы, и побрели в чащу. Остановились, в каком-то овраге. Гот расседлал и стреножил животных. Знаками показал, чтобы я снял шлафрок и головной убор. Убедившись, что я его понял, поманил за собой.

Как же гот преобразился! Он крался, скользя над сухой листвой и ветками не издавая почти никакого шума. По крайней мере, мне казалось, что, по сравнению с Ульфиле, я двигаюсь с грацией юного бегемотика. Каждый раз, когда подо мной трещала ветка, он останавливался и недовольно морщился.

Наконец показалась опушка. Я бы не удивился, дай Ульфиле команду двигаться ползком. Наверное, сделал это с удовольствием: от ходьбы то на цыпочках, то перекатом с пятки на носок, уже чувствовал усталость. Почти у кромки леса, словно колония опят на пне, ютились с десяток строений, а ниже, в километре от леса, виднелась деревня. Значит, некромант обжился на выселках, решил я.

Совсем близко залаял пес, и Ульфиле замер, прижавшись к стволу молодого дуба. Я только сейчас заметил в его руке, что-то большое, замотанное в ткань из мешковины. Вдруг гот встрепенулся, молниеносно извлек из свертка меч и, совершив немыслимый прыжок, оттолкнувшись от дерева, стал вращать кладенец над головой. Я поначалу подумал, что охотник свихнулся, умом тронулся, но, подойдя поближе, заметил пляшущие вокруг рыцаря сгустки тумана. Чем дольше я смотрел на них, тем больше, они приобретали формы человеческого скелета. Ульфиле пытался сражаться с призраками. Как же так получается? Он видит их и даже полагает, что бьется с реальным врагом, а я — нет.

Ответ пришел очень быстро. Наверное, хоть Ульфиле и двигался лучше меня, некромант первым заметил его и напустил морок. Я не таясь, вышел из леса, чтобы рассмотреть с кем сражается гот, и тут же на меня напал волк-зомби, вызвавший у меня не страх, а омерзение до тошноты. Сколько он провалялся в земле, пока чародей не призвал его? Тело зверя было сплюснутым с боков, будто лежал он до "воскрешения" под прессом, на шкуре кое-где не было волос, а в оскаленной пасти копошились черви. И эта воняющая тушка прыгнула на меня. Должно быть, весил зомби совсем немного. Я был готов пнуть его в полете, но порывом ветра чудовище сдуло в сторону. И тварь, издавая хрипы, цепляясь когтями за землю, безуспешно пыталась остановиться и улетала все дальше от меня как картонный лист на ветру.

Некроманта увидел случайно. Провожая взглядом волка-зомби, обратил внимание на странный дым, так мне показалось вначале, во дворе, за низким плетнем. И я понял, что значило предостережение Ульфиле, о том, что гайстербешверер чарует из тени. Он стоял в клочьях, струящегося из-под земли черного тумана. И чем дольше я на него смотрел, тем лучше видел. Выглядел он молодо и одет был прилично: сапоги, кожаные штаны и куртка, на плечах, плащ.

Зомби-волк сумел остановиться и снова бросился на меня. Понимая, что гот еще долго будет тренироваться, сражаясь с мороком, а некромант может придумать что-нибудь поопасней, чем мой нынешний противник, я достал пистолет и, перемахнув плетень, метров с двух выстрелил гайстербешвереру в голову. Он упал, а я вдруг почувствовал себя скверно. На вид обычный парень. Теперь не жилец.... Пуля хоть и была резиновая, но входное отверстие в голове над правым глазом не позволяло надеяться, что он очухается.

Спрятав ствол, я опустился перед ним на колено с намерением забрать все-таки кольцо обещанное Ульфиле. Мало ли, может, восстанет с его помощью некромант и станет каким-нибудь личем.

Успел стянуть с левой руки красивую, с золотым шитьем перчатку, как услышал над головой вопль гота:

— Штербен, ди Креатур!

Какое существо?! Обернулся и увидел Ульфиле с занесенным для удара мечом. Обычно грустные, как у коровы его глаза, сейчас налились кровью. "Все, пиздец!" — подумал, но охотник не ударил. Зря он не надел на голову шлем, похожий на ведро. С хрустом рогатина пробила шею насквозь. Струйки крови из раскрытого рта, потекли по подбородку. Я не стал дожидаться финала и откатился в сторону. Гот упал на колени и, воткнув меч перед собой, все еще силился подняться. Молодая валькирия, ударившая великого воина сзади, вынула копье и Ульфиле, захлебываясь кровью, упал. Меня незнакомка атаковать не стала. Убив охотника, она побрела к лачуге.

Я смотрел вслед поднимающейся по ступенькам в дом девушке, на рыцаря, сучащего в предсмертной агонии ногами, и очень, очень сильно хотел заорать матом, но сдержался. Овладев собой, все-таки снял с некроманта кольцо и надел себе на средний палец. И хоть способности его предыдущего владельца меня не впечатлили, понимание, что теперь мне придется не сладко, мотивировали использовать для усиления все доступное...

Глава 8 Астрид

Женские слезы.... Ох уж эти слезы! С такими мыслями я вошел в дом, чтобы утешить девушку. Она сидела на деревянной лавке и не плакала. Милое лицо... Моя спасительница похожа на блондинку из группы АВВА, в ее голубых глазах я не смог прочесть ничего: она равнодушно смотрела мимо и молчала. Я пробормотал:

— Спасибо...

— За что, за что ты меня благодаришь?!

Ее глаза ожили, но не так, как мне бы хотелось. Они потемнели, зрачки превратились в маленькие точки. Ничего хорошего от этих метаморфоз я не ожидал и поспешил с ответом:

— Ты спасла мне жизнь...

— Глупый! Я отомстила за брата. И тебя убила бы... — она всхлипнула, но смогла сдержать слезы, — Скоро, очень скоро тебя убьют тоже.

"Ее брата убил я, стало быть отомстила она не тому" — подумал, но все же спросил:

— Почему?!

— Ты с Неба упал? В Готланде для таких, как ты или мой брат нет места. Она поднялась и, не обращая больше на меня внимания, вышла во двор.

— Да! Я упал с неба, если хочешь. О вашем Готланде я ровным счетом ничего не знаю! — прокричал ей вслед и прислушался. На что я надеюсь?..

— Чужак, помоги мне!

Она позвала на помощь, и глупо было бы упустить такой шанс. Я вышел на крыльцо и увидел, что девушка ловко снимает "обвес" с Ульфиле.

— Зарой этого пса в лесу и помоги мне похоронить брата.

Я кивнул, соглашаясь, и стрелой понеся через лес, к лошадям. Пока бежал, размышлял об удаче избежать смерти, о рыцаре, решившем меня убить и о сестре некроманта. Как ни крути, а она сейчас действительно может спасти меня во второй раз, если расскажет чего еще можно ожидать от этого мира.

Лошади паслись в овражке и я внутренне напрягаясь от опасений получить копытом в голову, снял путы. Обошлось. Уже смелее приступил к седловке. Подпруги сильно затягивать не стал, все равно придется расседлывать на выселках. Закончив, подхватил рюкзак и повел лошадей к опушке.

Девушка встретила меня в лесу. Ни слова не говоря, вручила лопату и увела лошадей. Лопата была деревянной. Оценивая этот шедевр от местного производителя сельхозинвентаря, улыбнулся. Конечно, я достал из рюкзака "фискарь" и за полчаса вырыл могилку для Ульфиле.

Присев на краешек ямы, закурил. О чем шумит зеленая дубрава, не сбросившая летний свой наряд... Она действительно шумела так, будто в кронах деревьев кто-то сражался с ветром, а внизу трава стояла без движения. Сигаретный дым, струйкой устремлялся ввысь и развеивался сам по себе.

Затушив окурок, я тщательно очистил лопату от грязи и спрятал в рюкзак. Незачем показывать ее девушке. Не хочу больше никаких вопросов. Деревянную, воткнул в кучу земли и побрел к хутору, оставив рюкзак у ямы.

Она удивилась, не рассчитывая увидеть меня так скоро. Вдвоем, мы погрузили тело гота на его лошадь и вместе пошли в лес, к вырытой яме. Девушка поставила кобылу у края могилы и просто спихнула рыцаря со спины лошади.

— Зарой его, — сказала и, вложив мне в руку амулет Ульфиле, ушла.

Тело охотника упало в яму, но на бок. Пока я раздумывал о том, что хорошо бы перевернуть его на спину, "включились" серебряные нити. Я меланхолично наблюдал, как две или три опутывали его, пока не услышал голос кольца: "Опасность, истощение, забвение..." — и увидел какой-то набор мыслеформ: ожившего вдруг Ульфиле и себя, сидящего на краю вырытой ямы. Черт! На мне же кольцо некроманта! Гот уже начал шевелиться. Я очень не хотел увидеть его восставшим из мертвого состояния. "Нет!" — заорал я. Нити, творившие магию, исчезли, а я, действительно почувствовал слабость. Достав шлафрок и тюбетейку, выбросил их в могилу, решив, что ни за что не буду больше подставляться, и быстро зарыл ее.

Амулет гота, полагая, что вреда он мне не принесет, а полезным, может, и окажется хотя бы в качестве маскировки, надел на шею. Читать над могилкой молитву или просто говорить что-нибудь о великом рыцаре копфегере Ульфиле, тоже не стал. Хватит того, что чуть было, не превратил его в зомби. Потрепав холку рыжей, взял ее под уздцы и направился пережить еще похороны некроманта.

На старом огнище, за усадьбой, девушка собирала погребальный костер. Привязав кобылу и бросив рюкзак на пороге дома, я решил помочь ей выложить "колодец" из полутора-двухметровых веток и бревен. Наверное, недавно тут совершался подобный обряд, потому, что материала для костра было в избытке, и хранился он под наспех сколоченным навесом.

Ухватившись за суковатую палку, бывшую, когда-то веткой дуба, я спросил девушку:

— Как тебя зовут?

— Астрид, — ответила она.

— Я, Дмитрий, — назвался, рассчитывая на продолжение разговора. Не выразив никаких эмоций, Астрид работала молча. Иногда, видя, что ей тяжело, по собственной инициативе я подхватывал бревно, удивляясь, как вообще девушке пришло в голову за него ухватиться. Предложил ей сходить в лес собрать и принести хворост. Кивнув, она ушла.

Закончив работу, я снова закурил, поглядывая на деревню. Ее жители наверняка заметят пламя от погребального костра. Увидев Астрид с охапкой сухих веток, выбросил окурок и поспешил на помощь.

Когда "колодец" наполнился хворостом, мы принесли тело ее брата и уложили сверху на дрова. Я высказал Астрид свои опасения по поводу жителей деревни, она ответила, что деревенские боятся и ни за что не придут сюда по своей воле.

Небо над головой было серым, а у горизонта — красным как кровь от заходящего солнца. На фоне этого неба догорал костер, который еще недавно полыхал алым пламенем и чадил клубами черного дыма. Сколько костров еще будет на моем пути? А когда моя жизнь закончится, кто проводит меня в последний путь? Я проникся моментом и опустился на колени возле Астрид. Она открыла глаза и, перестав шептать какие-то молитвы, взяла меня за руку.

— Пойдем в дом...

— Прости, мне жаль.

— Пожалей себя. Вильт уже в обители богов, а я не первый раз расстаюсь с близким человеком.

Мы поднялись с колен и Астрид, не выпуская моей руки, пошла к усадьбе. Я, понятное дело, за ней. Подул резкий ветер. Он низко гнал рваные клочья облаков, несколько тяжелых капель уже упало на сухую землю.

Поднявшись на порог, Астрид отпустила меня, и нарочито обойдя брошенный у входа рюкзак, прошла в дом. Я закурил, любуясь буйством природы, листьями, что кружились вокруг, столбами пыли, в мгновение ока опадавшими под срывающимся дождем. В небе сверкнула молния, вдалеке прогремел гром. Забросив окурок за плетень, поднял рюкзак, а когда косые струи забарабанили по земле, вошел под крышу лачуги.

Астрид зажгла курилку и "колдовала" у большой печи, в точности такой, как в старых мазаных хатах в селах. Лучина едва горела и дымила — курила, значит. Именно поэтому горящую щепку и называли курилкой.

Порывшись в рюкзаке, я достал парафиновую свечу. Большую и зеленую. Уже не помню, зачем ее туда бросил. Хоть и потерлась она от странствий, и цвет ее утратил блеск, да и слегка погнулась моя свечка, зажигал ее не без радости, намереваясь удивить Астрид. И это мне удалось: девушка подошла, и хоть что-то за весь день промелькнуло в ее глазах. Пусть любопытство, мне все равно.

Используя момент, я выставил на низкий столик бутылку с водкой и тушенку. Астрид принесла горшок с кашей и поставила рядом с моим добром. Каша пахла дымом.

— Хозяйка, руки мыть? — решил я пошутить.

— Пойдем в угол, — ответила Астрид.

По этому поводу возникла ассоциация из детства, но улыбку я предпочел скрыть, отвернувшись. В углу лачуги действительно стояла деревянная кадушка с водой, таз и кувшин. Прихватив мыло, я с благодарностью воспользовался услужливостью Астрид. Потом слил и ей. Она долго вспенивала на руках мыло. Перед тем как подставить ладошки под струю воды, сказала: "Этот зайфе — превосходен!"

А я уже думал, что больше готских слов не услышу. Вернувшись к столу, откупорил водку и плеснул грамм по сто в деревянные кружки.

— Пей быстро, станет хорошо, — предупредил Астрид и, мысленно помянув умерших Ульфиле и Вельта, дернул.

Астрид выпила тоже. Не выдержала, зачерпнув ложкой из горшка каши, закусила.

"Вот и умница. Теперь и поговорить можно", — подумал тогда я.

Глава 9 Обитель богов

— С неба упал, говоришь? — облизав ложку, спросила Астрид.

Ее глаза блестели, лицо и шея покрылись румянцем. Поначалу я боялся, что она уснет, но баба оказалась со стержнем: хряпнув сто грамм, закусила и попросила еще. Я налил, не много, где-то полтинник, предупредив, что больше пить этот напиток, не стоит. Она кивнула, выпила и снова закусила. А теперь решила выяснить кто я и откуда.

— Можно сказать и так, — после такого ответа, поймал ее взгляд и понял, что отвечать нужно по существу: ясно, с толком и расстановкой, как учил в армии прапорщик Кушнир. Дамочка подшофе легко может и горшком по голове огреть. Уже и кулачки сжала. Улыбаясь, пояснил, — Там, где мой дом, о Готланде никто даже не слышал. А оказался я тут, когда зит— законник, на нем был надет шлафрок, приказал мне взять это кольцо.

Развернув кисть ладонью к себе, я показал Астрид кольцо.

— Что ты знаешь о законниках?

— Ничего, моя прекрасная собеседница. Только то, что они носят красный шлафрок, делающий их заметными, и смешную шапку.

— Странный ты. Кольцо брата нацепил.... За гайстербешверером, который еще и зит, станет охотиться не только Великий магистр Ульрих из Збычева. Орден Матери имеет власть и в Лиме и в Фрестии, — она задумалась. — Бежать тебе нужно в Кары. Там продают и покупают все, что оставили Готланду боги.

Я хотел знать, что за орден такой, о котором она упоминала, о кольцах хотел расспросить подробности: кто их сделал и как работают? С другой стороны, пусть говорит, что считает нужным. Спросить всегда успею.

— Спасибо тебе. Я уйду. Но почему вы с братом не ушли в Кары?

— Дорога туда полна опасностей. Вильту кольцо досталось от отца. Он носил его совсем недолго, и еще не обучился всему, что умел наш родитель. Да и вряд ли он смог бы стать настоящим гайстербешверером. Ему курицу зарубить было трудно, а кольцо дает силу тому, кто часто убивает. И не носить его уже Вильт не мог. Он жаловался мне, что без кольца чувствует боль в голове и слышит странные звуки. Нет, мы не могли уехать...

Эй! Только не плачь, милая! Увидев в ее глазах слезы, я понял, что столь важная для меня беседа может окончиться. Плеснув ей в чашку немного водки, попросил:

— Астрид, расскажи мне о Готланде. Все, что знаешь. Пожалуйста!

Она не стала пить, но взяла чашку в руки и посмотрела на меня с недоверием. Наверное, ей трудно было поверить в то, что я действительно "упал с неба". Моя одежда, тушенка и водка, глупость, наконец, подтверждаемая каждым действием или вопросом все же склонили ее к ответу.

— Готланд — обитель богов. Они жили тут когда-то, а готы, слейвы, эльфы и другие зайн, то есть — существа вроде гоблинов им прислуживали. Они жили тут.... Но, как и ты, когда-то пришли сюда. Никто не знает, откуда и где их дом.

Эльфы, поклоняющиеся Матери не захотели принять новых богов и тогда в Готланде появились люди. Боги привели их сюда, наверное, так же, как умирающий маг тебя. Тот, кто отдал свое кольцо. Других зайн боги создали в Лайборе. Еще это место называли — Лабораториум — затерянный в лесах Готланда город.

Лойте или как говорите вы, слейвы — люди, долго воевали с эльфами, пока те не покорились богам...

Астрид говорила, пока свеча не погасла. Она прилегла и тут же уснула. Я слышал, как девушка сопит и решил лечь тоже. Подсветив себе зажигалкой, завалился на лавку, сколоченную под окном. Слушая оглушительную трель сверчка и свист, издаваемый воздухом, проходящим сквозь щели, размышлял о том, что услышал от сестры некроманта.

Казалось, проще выхода нет, выбросить кольца и все! Не станет ни зита, ни гайстербешверера. Вот только и до меня были такие.... Они все, как я понял, сошли с ума. Если мыслить штампами, сойти с ума — демонстрировать окружающим выраженную неадекватность поведения, в этом я и так почти сумасшедший. А вот, что аборигенов сводило с ума, выяснять экспериментальным путем мне не хотелось.

Ясно, боги Готланда — совсем не боги, но они владели технологиями уж очень сильно отличающимися от земных. Со страхом и трепетом я фантазировал о затерянной лаборатории пришельцев. Найти ее мне виделось хорошей идеей. По крайней мере, лучше, чем идти одному в Кары.

Я уснул, но тут же вскочил разбуженный кошмаром во сне: мне привиделся Ульфиле. Его крик: "Умри! Существо..." Почему он назвал меня так? Некроманта он называл тварью, а меня, намереваясь убить — существо... Обидно. Пытаясь унять колотящееся сердце, я глубоко дышал, слушая сверчка и ветер, пытался вообще ни о чем не думать, чтобы поскорее уснуть. И как только меня охватывала дрема, среди неясных образов то сорванного листка, бьющегося о землю, то неба и облаков, я снова вскакивал от детского, с обидой взгляда голубых глаз гайстербешверера Вильта.

В какой-то момент я все же смог отключиться. Но спал плохо, ворочаясь на жесткой лавке. Несколько раз открывал глаза и видел, что пузырь на окне пропускает серый свет. Полагая, что Астрид вот-вот меня разбудит, засыпал, уже наслаждаясь последними минутами сна. Проснувшись в очередной раз от конского ржания, и увидев, что лавка, на которой отдыхала хозяйка, пуста, поднялся. Сразу заметил на столе перчатку Вильта, широкополую шляпу. Рядом, на стуле какие-то вещи. Решил умыться. Едва закончил, как вернулась Астрид.

— Я напоила лошадей и дала им корм. Возьми это, — она указала на одежду, — Переоденься и уезжай.

Девушка не стала дожидаться ответа.

— Спасибо, — крикнул уходящей Астрид, но воспользоваться ее советом не спешил. Достал из рюкзака кулек, встряхнул. Из него вывалилась задубевшая заячья шкурка. Упаковав подаренную одежду в кулек, засунул его в рюкзак, поднял трофей и, вывернув мехом наружу бросил на стол, а сверху положил большей самородок. Так золото она заметит наверняка.

После вечерней бури и дождя, лившего полночи, воздух пах свежестью и травами. Кристальное небо без единого облачка, восхищало пронзительной синевой. Утренний ветерок казался прохладным, но деревянная опора навеса над крыльцом уже нагрелась от солнца, и прикасаться к гладкому дереву было приятно. Астрид седлала лошадей, а я подумал, что конь Ульфиле мне не нужен, с пегой бы управиться...

— Постой, Астрид!

Она обернулась.

— Что еще? Почему ты в своей одежде?!

— Я с благодарностью принимаю твой подарок, но в Кары не поеду. Хочу найти Лабораториум. Не скажешь, в какую сторону ехать?

Она покачала головой, словно осуждала, но махнула рукой туда, откуда мы приехали с готом.

— Там, в Запретном лесу у реки.

Ночью мне приходила мысль, что искать нужно там, где я появился. Обойти вокруг "улитки" — телепорта... Что-то там должно быть, чего я не заметил!

— Спасибо. Оставь рыжую у себя.

Она кивнула и, перевесив на пегую переметные сумки Ульфиле, отошла в сторону. Сев на лошадь, я помахал Астрид и поехал к Збычеву. Отъехал от усадьбы метров на сто, как услышал ее крик:

— Дмитрий!

Не знаю почему, может, девушка обнаружила мой прощальный подарок, но Астрид отдала мне пояс и шпагу брата. И на этот раз позволила себе обнять меня на прощание и пожелала благословения богов.

Я не спешил. Время от времени погонял лошадь, пытаясь учиться скакать. К обеду чувствовал себя скверно: болели бедра и голени, ныла спина и руки. Увидев вдали деревню, решил заехать. Остановил лошадь, после нескольких минут внутреннего диалога спешился и переоделся в подаренную Астрид одежду. Брошь незнакомки предусмотрительно приколол под широким воротником: вдруг и она, что-то сродни кольцам! Кобуру с пистолетом надел под куртку, а нож повесил на пояс Вильта.

В деревню въезжал неторопливо и, судя по тому, что крестьяне гнулись в поклоне, выглядел я не хуже местных авторитетов. Остановился у самого респектабельного домишки. Слез с лошади и постучал в ворота. На стук вышел хозяин. Хоть дом у него отличался от жилищ односельчан, размерами и крышей укрытой не соломой, а черепицей, мужичок не носил никакой обуви, рубаха и штаны, словно мой камуфляж пестрели пятнами грязи, от аборигена разило свинарником.

— Что желает господин, — поинтересовался он, кланяясь.

— Лошадь напоить, самому перекусить, да и от припасов в дорогу не откажусь, — заявил я.

— Это можно, — лаконично ответил хозяин и, приоткрыв створку ворот пошире, отошел в сторону.

Взяв пегую под уздцы, он заорал:

— Марфа! Встречай гостя!

В доме что-то упало, открылась дверь и на порог выскочила девица в сарафане и цветастой паневе. На голове высилась кичка, расшитая бисером. Обута она была в красные сапожки. На высокой груди в несколько рядов лежало монисто, на руках звенели браслеты.

Как поисковик, я интересовался историей. Не только событиями, происходившими в древности, но и бытом. Что люди носили, чем пользовались. Ведь потерянные ими вещи я и искал. У меня от вида молодки аж дух захватило. Увидеть такой наряд и все, что к нему прилагается дома, я мог только мечтать. Мужичок увел лошадь в огромный сарай, а Марфуша под моим взглядом зарделась.

— Проходите в дом, барин, — она, играя, словно в танце, отступила в сторону и, держа дверь открытой, повела рукой, приглашая войти.

Я отказываться не стал.

— Спасибо за приглашение, красна девица. — Наверное, я хорошо ответил: барышня выглядела довольной. Поклонилась, достав рукой доски крыльца, и снова указала на дверь, мол, проходи.

Увидев с порога дощатый, выскобленный добела пол в горнице, смутился, испытывая рефлексивную потребность снять обувь. Мне не стоило останавливаться: Марфуша, закрывая дверь, толкнула меня и, получив ускорение, я вмиг оказался у большого стола.

— Простите, барин, — сказала девушка, теребя паневу.

— Мне присесть тут, — я указал на лавку, приставленную к столу.

— Садитесь, конечно. Сейчас стол соберу. Не побрезгуете отобедать?

— Спасибо, с удовольствием, — ответил, одаряя ее улыбкой. Решил больше не комплексовать: приставил рюкзак к резной ножке стола, и, чуть отодвинув лавку, уселся, отмечая, что за столом сильно не расслабишься. Спину ломило, и с трудом преодолевая желание распластаться на столешнице, я из последних сил старался сохранить горделивую осанку.

Хозяйка вышла из горницы в жилую часть дома, я снял перчатку, намереваясь спрятать на всякий случай камни на кольцах под пальцы. Красный и синий, сейчас они пульсировали, ярко вспыхивая. Едва подумал, что бы это значило, как услышал с улицы топот копыт, потом стук. Стучали в ворота подворья.

Не пульсируй камни так странно, я не нашел бы повода для беспокойства, но такое совпадение не могло быть случайным. Перышком, слетев с лавки, я подкрался к двери и, приоткрыв ее, увидел мага-ментала и сопровождающих его воинов. По двору, не торопясь, к воротам шел хозяин усадьбы. Тип в красном шлафроке держал перед собой какую-то шкатулку. Он смотрел на нее, не отводя взгляда, один из стражников держал свою и мага лошадь под уздцы, второй, рукоятью меча колотил в ворота.

Черт! Я точно попал! Махать шпагой я не собирался, но и бежать не видел смысла. Достав пистолет, проверил обойму и, передернув затвор, вышел на крыльцо.

Маг что-то увидел в своей шкатулке, и едва я оказался на крыльце, мы встретились взглядами. Тут началось нечто невообразимое: вокруг засверкали серебряные нити, в голове зазвучали голоса — команды. Я слышал знакомые термины — "внедрение", "конфликт иерархической процедуры", "ошибка интерпретации данных", "поиск решения". Если бы стражники сориентировались и напали на меня в тот момент, то взяли бы под белы рученьки без проблем. В голове шумело, там что-то лопалось и искрилось. Я потерял способность ориентироваться в пространстве и принимать решения.

Почувствовав боль в руке от нагревшихся колец, избавился от неприятных ощущений в голове и увидел мага с охранниками несколько по иному: их сердца бились, будто сами по себе, они парили в воздухе и в тот же час к ним потянулись "магические" нити, запеленали, и я смог "сжать"...

Снова потемнело в глазах, но скорее от прилива невероятного количества энергии. В тот момент мне казалось, что могу разрушить дом, а стражников мага, напади они, разорвать голыми руками. Исчезли усталость и боль, тело дрожало, мне хотелось прыгать или бежать куда-нибудь. Маг и его охранники лежали у ворот...

Хозяин усадьбы плелся по двору. Он ничего не заметил и шел к воротам встречать "гостей". Я опередил его. Втащив тела за ворота, приказал:

— Шевелись быстрее! Забери их коней.

Мужичок если и удивился, то виду не подал.

— Слушаюсь, барин.

Заведя на двор лошадей, спросил:

— Куда?

— Тебе виднее, — ответил я и, подхватив за одежду солдат, понес тела к сараю, за принявшим решение хозяином.

Морщась от аммиачного запаха, закрыл глаза и, протащив вояк метра на два, бросил на пол, пулей вылетев на двор. В этом здании хозяин держал свиней и, по-видимому, не считал необходимым убирать за ними. Бедные лошади... Спрятав туда и мага, закричал:

— Эй! Как звать тебя? Выйди! Иди сюда!

— Бердей, — ответил он, вскоре появившись сам.

— Лошадей, одежду и оружие оставь себе. Я хочу, чтобы никто не узнал о том, что произошло. Понимаешь меня?

— А что случилось, барин? — спросил Бердей, с неподражаемым удивлением.

Мужик — тертый калач! А артист, какой!

— Молодец! Займись делом...

Дважды повторять не пришлось. Наверное, ему не терпелось провести ревизию и выяснить поскорее обладателем, какого богатства он стал. Бердей убежал, а я, вспомнив о шкатулке, вышел за ворота.

На маге не было кольца, значит шкатулка — тоже божественный артефакт, обладающий которым должен носить шлафрок зита! Интересно. Подобрав ее, осмотрелся. По улице гуляли только куры. Прикрыв за собой ворота, поднялся в горницу.

Присев за стол, внимательно осмотрел артефакт. Куб легко помещался между ладоней так, что можно было соединить пальцы обеих рук подушечками. Я знал? Конечно, нет! Не мог знать, но, тем не менее, рассматривая гладкий, без кнопочек и защелок кубик умудрился поместить его между ладоней, соединив пальцы рук. Тут же услышал: "Обнаружены интеграторы второго и шестого классов и модификатор универсальный первого класса". Полагая, что интеграторами являются кольца, мысленно сделал запрос: "Прошу уточнить назначение универсального модификатора" — куб начал вибрировать. Я, ожидая проявление эффекта яснослышания, не сразу воспринял поток образов: фигурка человека в странных доспехах, падающая с высоты на землю, упав, наконец, поднялась и побежала; столкновение каких-то броневиков, после которого из машинок стали выскакивать такие же компьютерные человечки... Куб перестал вибрировать и я присвистнул, оценив подарок незнакомки из Збычева.

Активизировалось колечко зита, я прослушал сообщение о том, что модификаторы нейтрализуют силу любого механического воздействия и способны к взаимодействию со всеми классами дезинтеграторов, обеспечивая их энергией.

Услышав за дверью шаги, я поспешно сунул кубик в рюкзак и принял скучающий вид. Сияя, как начищенный самовар, вошла Марфа. Покрыла стол белоснежной скатертью. Мне так показалось поначалу. На самом деле скатерть была просто чистой, но цвет ее определенно был ближе к серому. За хозяйкой в горницу пожаловали две девицы. Они так быстро поставили на стол миски с едой, что рассмотреть я их не успел. С интересом поглядывая на меня, пигалицы прятали лица, прикрываясь кончиками платков. Вдруг прыснув со смеху, не обращая внимания на суровый взгляд Марфы, убежали.

— Сейчас уха поспеет, откушайте пирогов и солений, — елейным голоском посоветовала красотка, и уселась напротив.

Стреляла глазками она метко. Я, почувствовал себя неловко: ведь никаких планов на утеху с этой особой не имел.

— Спасибо, непременно отведаю, — пробормотал в ответ, отмечая, что своего она уже добилась: мысли путались, и о чем с ней говорить не представлял, но попытался, — Как поживаете?

Спросить ее об этом было спасением, возможно, отвечая хоть что-нибудь, она не сможет продолжать смущать меня взглядами. Приподняв на ладонях грудь, Марфуша прогнула спину, будто потягиваясь, и растягивая слова, ответила:

— Скучно, барин, — и снова принялась за свое...

В большой миске пирамидкой лежали румяные пироги. Как оказалось, с капустой и грибами. В мисках поменьше — все те же квашеная капуста и грибочки. Все оказалось очень вкусным. Жуя пирожок, я улыбался ей и находил все происходящее забавным.

Девушки принесли парующий горшок, от которого тут же стал распространяться запах куриного бульона и укропа, миски и ложки. За ними в горницу вошел преобразившийся Бердей. Чистая одежда изменила его до неузнаваемости: он больше не сутулился и шествовал к столу словно индюк. Марфуша тут же прекратила издеваться надо мной. Хозяин и девицы присоединились к нам.

Как говорят дипломаты, обед прошел в теплой, дружественной обстановке. А когда хозяева, облизав ложки, положили их на стол, Бердей выложил три поясных кошелька.

— Спасибо, Барин. Это Ваше.

Я вспомнил, что отдав ему лошадей, оружие и одежду, ничего о деньгах не сказал. То, что он "спалил" меня перед домашними, впервые секунды вызвало настороженность. Сбросив напряжение, понимая, что он в любом случае рискует больше моего, кивнул. Спрятав деньги в рюкзак, решил откланяться.

— Спасибо за все, хозяева. Бердей, седлай моего коня.

Он виновато посмотрел на жену, а на Марфушу смотреть жалко стало: плечи поникли, в глазах слезы. Что тут происходит?

— Барин, может, останетесь на ночь. Старшая баньку истопит, — не веря, что я соглашусь, замямлил хозяин.

Старшая?! Стало быть, Марфа не жена ему. Может, осталась вдовой? Я посмотрел на нее другими глазами и понял, что совсем не против попариться.

— Топи баньку. Это здорово!

Глазки у хозяюшки заблестели, да и Бердей повеселел.

— Это дело! Наша банька... Это не патруль Ордена одолеть! — Он поднялся, поклонился то ли столу, то ли мне и выбежал на двор.

Марфуша цыкнула на девчонок, и тех как ветром сдуло. Сама она, наверное, решив, что теперь я никуда не денусь, стала деловито убирать со стола, не обращая на меня внимания.

Я рассуждал о странной семейке, ее главе, так спокойно упомянувшем о недавнем инциденте. Неужели не боится? Или они все тут, в селении партизанят мало-помалу? Ведь Бердей и Марфа не готы.

Достал новую пачку сигарет и вышел на крылечко, покурить. Увидел хозяина уже переодевшегося в старье, он тащил что-то в деревянной кадушке к сараю. Судя по истошному визгу свиней, Бердей нес для них еду.

Спустившись с крылечка, я устроился неподалеку от входа в сарай, у поленницы, присев на чурбачок. Попыхивая сигареткой, наблюдал за беготней отца Марфуши. Свиньи перестали визжать, и Бердей осмелился подойти и спросить:

— Барин, простите старого дурака, — замялся он, потирая ладонями.

— Говори Бердей, что хотел?

— Вы, часом, не из богов наших будете?

— С чего ты взял? — такому вопросу я искренне удивился. Но и интерес проснулся во мне не малый!

— Табачок смолите непростой...

— Ну? Что с того?

— Не наш Вы и не гот. Сразу видно, — вдохнув поглубже, он с надеждой спросил, — Наши победили?

— Наши всегда побеждают, — ответил я на всякий случай и дар речи потерял, когда Бердей рухнул передо мной на колени, вопрошая:

— Значит, будет теперь и электрификация всей страны, и коллективизация?

— Нет, товарищ! Один я тут пока. Но верить в светлое будущее мы должны!

Моя импровизация увенчалась полным успехом. Глаза Бердея горели фанатичным огнем, он ждал новых откровений, а я раздумывал, как бы, не проколовшись, разузнать у него, с кем "наши" воевали и когда? Что у них тут происходит? Барином величает, от "богов" знает о строительстве социализма? Только от "богов" ли?

— Скажи, товарищ, ты о планах по электрификации как узнал?

Бердей присел рядом на корточки и зашептал:

— От деда. Он в зоне у красных богов в услужении был. А когда те с черными схлестнулись, убег. Страшно ему стало от того, что там творилось. Да и потом, рассказывал, будто небо играло сполохами и гремело вокруг долго. С тех пор богов никто не видел. Потом готы пришли и сказали, что боги ушли и теперь их Орден править будет в Готланде. И стали мы тоже Готландом, а назывались — Родина!

Слезы текли по его щекам, он всхлипывал и шептал о светлом будущем, которое непременно теперь придет.

— Послушай, товарищ, — Бердей тут же успокоился, обратившись в слух, — В нашем деле главное — конспирация! Видишь, не успел я у тебя появиться, как патруль с зитом пожаловал.

— Не беспокойся об этом, товарищ, — он посмотрел, не разгневаюсь ли я от такого обращения и, убедившись, что слушаю спокойно, с вниманием, продолжил, — Патруль тот давно ходит. Они искали все, что от богов осталось.

— А много осталось?

— Не очень, но кое-что и у меня имеется.

Еле сдержался, что бы тут же не спросить, что именно, но Бердей так хитро прищурился... Подумал, пусть сам покажет, если захочет.

— Пойдем барин, то есть, товарищ.

Бердей поднялся и поманил меня за собой, размахивая рукой.

Пошел за ним, но у входа в сарай остановился. Войти туда снова, было выше моих сил. Он не стал настаивать: выглянул, понял, наверное, что я намерен ждать тут и спустя пару минут вышел со свертком в руках. Подмигивая, протянул.

Развернув замызганную тряпицу, от восхищения, задержал дыхание. Оружие "богов"! То, что предмет с шершавой, прорезиненной поверхностью, удобной рукоятью с кнопками и большой на месте спусковой скобы — оружие, я не сомневался. Стреляло оно точно не пулями: ствола как такового, не было. Вместо ствола из рукояти в спираль закручивались три трубки, на вид стеклянные, но наверняка из чего-то гораздо прочнее. Едва взялся за рукоять, как "божественный пистолет" завибрировал в руке. На месте прорези, сразу над рукоятью, зажглись огоньки. Вначале ярко, спустя несколько секунд они стали гореть ровно, но тусклым светом. "Проснулось" кольцо. Я и половины не понял из того, что услышал. Главное, все же уяснил. В руке я держал дезинтегратор какого-то подразделения Абвера, практически с полным зарядом и исправный.

Посмотрел на сияющего Бердея, с мыслями, как бы отмутить такую полезную вещь? Но зря я так о нем подумал.

— Это тебе, товарищ! — торжественно объявил он.

Резинострел тут же засунул за пояс, а доставшееся мне чудо, пристроил в кобуру. Дезинтегратор немного болтался там, но я решил, что лучше "пекаль" пока потаскаю за поясом. Конечно, мне не терпелось испытать оружие, но делать это в присутствии Бердея не захотел.

— Спасибо! Ты не обидишься, если те кошельки, что дал мне недавно, я верну тебе?

— Да, что Вы, барин! То есть, спасибо, товарищ, — и, прослезившись, он пошел к поленнице. Набрав с десяток чурок, отправился за дом, будто и не было ничего. Наш человек после такого, точно бы работать не стал. Этот отправился баньку для гостя растапливать.

Глава 10 Красное и черное, но не Стендаль

И банька была и Марфуша....

С рассветом разбудил Бердей. Позавтракали в семейном кругу мясом. Хозяин расстарался, заколол хрюшку и в дорогу собрал припасов немало: переметные сумы на холке лошади раздувались от поклажи. После долгих уверений в преданности от Бердея и любви от его старшей дочери, я, наконец, продолжил путешествие.

Птичьи голоса, летевшие над лугами, с травой и цветами по стремена, поля с рыжим, созревшим колосом, бодрящий свежестью воздух, не испорченный автомобильными выхлопами, поднимали настроение. Я поглаживал дезинтегратор и искал взглядом какой-нибудь валун, чтобы испытать оружие. Как назло, белые камни, то и дело встречавшиеся у дороги вчера, сегодня, будто кто-то убрал. Узкая натоптанная дорожка вилась к готской деревеньке Вельфе. Ее Бердей советовал объехать по лесу. Лесная дорога должна привести к реке в обход Збычева. А там и знакомый мостик, где мы с Ульфиле поймали щуку.

Увидев лес, свернул с дороги и поехал по травяному морю. Зазевался, любуясь волнами от ветра, пригибающего траву и цветы почти к самой земле, и вылетел из седла. Наверное, моя лошадь споткнулась или ногой провалилась в чью-то нору. Ничего не болело, вскочил на ноги и ожидая неприятностей, провожал взглядом хромающую лошадь. Свистнул. Кобыла, развернулась и пошла вроде ровно. Конюх из меня никакой, но я заставил себя ощупать ее ногу и посмотреть на копыто. Коняга в благодарность за заботу кивала головой, терлась мордой о плечо.

Решил дойти к лесу, ведя ее на поводу. Набрел-таки на валун. Камня около метра в высоту ни за что не заметил, если бы ехал верхом. Осмотрелся, на дороге никого не видно. Отошел от белой глыбы метров на десять, достал дезинтегратор, навел на цель и нажал на кнопочку. Ничего не услышал, только столб пыли на месте камня доказывал, что я все же "выстрелил". Он исчез, превратился в пыль. Очередной порыв ветра унес то, что осталась от валуна в степь.

Хорошая машинка! Налюбовавшись оружием, засунул его в кобуру и пошел к лесу, размышляя о дальности боя дезинтегратора. Густой и колючий подлесок на опушке заставил двигаться вдоль деревьев, пока не набрел на тропу, в поле полностью заросшую травой, а между редкого подлеска еще заметную. В лесу с прохладой, окунулся в запахи грибов и сырости. Ветки дубов стелились над дорогой так низко, что иногда приходилось их держать, чтобы лошадь могла пройти. По этой дороге давно никто не ходил, и это радовало. Спешить некуда — рано или поздно дойду. Так рассуждая поначалу, я почувствовал накатывающуюся усталость от бесконечной борьбы с ветками. Но ведь действительно, я никуда не спешил, поэтому устроил привал, потом еще один, и еще....

Ночевал в компании дубов без приключений. А поутру, рассчитывая провести долгий день в борьбе со стражами дороги, неожиданно вышел к реке на перекресток. Дорога у реки должно быть часто использовалась местным населением. Земля на ней была твердой как камень. Стук копыт, наверное, был слышен издали. Сев в седло, я приосанился, поправил шпагу Вильта и достал из рюкзака на всякий случай резинострел. Засунул его за пояс и поехал не таясь.

Встретил одинокого путника. Он, услышав топот коня, предпочел сойти с дороги. Заметил его пробирающимся через кусты на обочине: какой-то оборванец с ног до головы обмотавшийся дерюгой. Выскочил на дорогу за моей спиной и побежал, что есть сил прочь.

Вторая встреча произошла уже у моста. Только я подумал дать коняге шенкеля, как из леса за рекой выехали всадники, за ними карета. Я остановил лошадь, полагая, что они поедут прямо, к Збычеву. Так и произошло. Только один из всадников, не спеша, рысью, направил коня ко мне. Белая кружевная манишка и красное перо на шляпе — все, что осталось в памяти о нем. Шляпу незнакомец надвинул на нос.

Подъехав, он спросил, один ли я путешествую. Кивнул в ответ. Всадник объехал меня, проскакав метров двадцать по дороге, смотрел на землю, слегка склонившись к шее коня. Наверное, проверял следы. Не заметив ничего подозрительного, наметом отправил коня за каретой, не удостоив меня прощанием.

Едва подозрительный франт скрылся в клубах пыли, я переехал мост. Дорога в лесу позволяла пускать коня вскачь, что время от времени я и делал, радуясь, что у меня стало получаться уверенно держаться в седле.

Сгущались сумерки, в просветах между кронами деревьев стали видны звезды, а я все погонял уставшего коня, то и дело норовившего свернуть к реке. Вот-вот должен был начаться сосняк, от которого до моего первого бивака рукой подать. К нему я выехал, когда на реку легла лунная дорожка.

Расседлал коня, сбросив сумки, седло и попону на землю, отпустил, не путая ноги. Пока лошадь пофыркивая, пила воду, разжег огонь. Наспех перекусив, не заметил, как задремал. Открыл глаза, разбуженный странным гулом. Пока сообразил, что это куб гудит в рюкзаке, шум исчез. Достал артефакт, зажал между ладоней. Куб, добросовестно сообщив о кольцах и дезинтеграторе, замолчал. "Чего гудел, зараза?" — ответа на свои мысли так и не получил.

Утром поймал себя на мандраже, как перед выездом на поиск, когда рассчитывал посетить "жирное" место. Так поисковики называют точку, где попадаются хорошие находки или обычные, но в большом количестве.

Сварганил кипятка на костре, запил холодное мясо. Поплескался в речке, наблюдая за лошадью, пасущейся на берегу. Затащив вещи в кусты, взял куб и пошел к улитке. Среди могучих сосен и разлапистых елей ютились тоненькие березки, будто опьяненные запахом смолы и хвои, покачивались, хоть ветра я не чувствовал. От этого запаха и я опьянел, любуясь пестрыми от крапчатых шляпок мухоморов полянами, наслаждался тишиной. А вот птицам место определенно не нравилось. Даже ветер, пускающий рябь по воде у реки, тут затаился.

У подножия холма с улиткой я опустился на теплую подстилку из хвои, мха и мягкой стелящейся травы, лег на спину и уставился в небо. Куб положил на грудь и, забыв о волнении, что бодрило недавно, задремал.

Был как-то со мной случай, ходил по дюне у реки с прибором. Стояла жара, я переобулся в резиновые тапочки. Находки не баловали, от однообразного помахивания прибором, внимание переключилось на думы ни о чем. Земля подо мной резко просела и я увидел выползающую из под ног гадюку. От адреналиновой инъекции время остановилось. В какой-то момент осознал, что придавил змее хвост. Отпрыгнув в сторону, еще долго не мог успокоиться. Когда куб на моей груди завибрировал, я подскочил, словно наступил на змею опять. Артефакт скатился на землю и затих.

Чертыхаясь, поднял его и едва поместил его между ладоней, как услышал приятный девичий голос с нотками истеричности:

— Кто бы ты ни был, помоги! Я совсем одна!

Тут же на меня напало косноязычие, но задать уточняющий вопрос, я сумел.

— Где ты?

— Конечно, в резервном командном пункте! У меня осталось всего два процента энергии! Требую срочно приступить к расчистке солнечных батарей!

Кто бы ты ни была, я сделаю все, о чем попросишь. Я так подумал и совсем не собирался это говорить. Наверное, мои мысли для девушки были открытой книгой. Она не стала тратить время на разговоры, над кубом я увидел голографическую схему холма, строений под ним и ярко вспыхивающие ленты солнечных батарей. Я старался побольше запомнить из всего, что разглядел. Внезапно изображение исчезло, контакт разорвался.

Почесывая затылок, первым делом я направился на северную сторону холма. Мне показалось, что именно там, на голографической схеме указан вход в подземелье. Действительно, хоть свод над воротами и осыпался, стальная плита была почти полностью видна. Петли и замки отсутствовали, наличие гидравлики или электромоторов можно предполагать как вариант.

Минут тридцать лазил по холму в поисках хоть какого-нибудь признака солнечных батарей под травой. Ничего не обнаружив, уже собрался идти к вещам, за прибором, но помогло солнце: случайный блик, солнечный зайчик попал в глаза. Подбежав к отражающему свет месту, увидел узкую, сантиметров пятьдесят в длину блестящую полоску в земле.

Ножом расчистил землю вокруг находки и понял, что нашел фотоэлемент батареи. Подфартило, что над землей оказался блестящий металлический крепеж. Сам фотоэлемент был матовым. Его бы я не заметил. Поглаживая ладонью солнечный элемент, снова услышал голос истеричной девчонки. "Заговорило" кольцо:

— Теллурид кадмия — производит электричество, когда освещается светом. Расчисть его.

— Слушаюсь и повинуюсь, — пробормотал я, и отправился на берег за лопатой.

Работал, как на шабашке — без отдыха. Несколько раз порывался снять визжащее кольцо, то и дело напоминавшее об осторожности. Пришлось, ползая по земле расчистить элемент по краям. Потом обкопать по периметру, отбросив в сторону землю. И лишь затем, наломав еловых веток, метр за метром выметать двенадцатисантиметровый слой песка и дерна.

Солнце садилось, когда я, налюбовавшись результатом работы, взялся за куб. Тут же услышал:

— В этом нет необходимости, я коммутировала канал интегратора на тебе. Ты, наверное, тупой?

— Нет, острый, — огрызнулся и тут же возмутился, — Хоть бы спасибо сказала!

— Спасибо, я погорячилась. Но дверь в бункер не открою, пока ты не закончишь работу.

Вот стерва! Мысли мои читает!

— Не нужно ругаться. Для возобновления работы всего комплекса нужно много энергии.

Пожав плечами в ответ, я намеренно постарался ни о чем не думать, протестуя таким образом. На берегу обнаружил отсутствие лошади. Пришлось стать еще и следопытом. Ее я нашел ниже по течению. Отдыхала тварь, отъевшись за день. Еще полчаса ловил конягу, решившую поиграть со мной. Злой и смертельно уставший, наспех поужинал, и лег спать.

Утром на работу не спешил. Разогрел кусок свиной лопатки, сделал чай. Позавтракав, закурил, наслаждаясь моментом. А может, рыбки половить?

— Рыбку будешь ловить потом! — завизжала моя мучительница.

Стало смешно. Сегодня ее визг не раздражал, напротив, словно вернулся домой: вспомнил, как по бабски иногда кричала моя девушка. Я неизменно с каменным лицом в таких случаях отвечал: "Ксюша, я ищу спутницу жизни, а не ее хозяйку!"

— Прости, прости, — отозвалось колечко, — Зови меня Надежда. Я все поняла. Честно....

— Ладно, иду чистить твои батарейки. Скажи хоть, кто ты такая?

— Надежда, — кольцо мастерски передало кокетливую интонацию собеседницы.

Не знаю, кто ты и сколько времени сидишь в этом бункере, но надеюсь, что не разочаруюсь, попав туда.

На эту мысль никакой реакции не последовало. Кольцо "молчало".

Очисткой элементов батареи я занимался четыре дня. Запасы еды от Бердея истощились, да и сало без хлеба как-то не шло. Сегодня я намеревался попасть в подземелье, а потом заняться добычей еды. Четыре площадки с элементами батарей сориентированные по сторонам света, сделали холм похожим на пирамиду ацтеков.

Привязав лошадь неподалеку, нагрузившись вещами, я стал у входа и мысленно потребовал впустить меня. Внутри холма что-то загудело, и ворота медленно поехали в сторону. Приоткрывшись метра на полтора, стали. Наверное, земля попала в пазы или ролики. Надежда, читая мои мысли, остановила механизм. Вздохнув, опустил поклажу на землю и, взяв лопату, очистил от земли рельсу. Потом палкой постарался убрать из паза грязь. Механизм загудел снова, ворота открылись.

Нацепив на лоб фонарик, вошел в бункер. Правда, тут же его выключил: Надежда зажгла освещение. Хоть лампы и горели под запылившимися плафонами, когда ворота закрылись, света не стало меньше. Абсолютно пустой коридор уходил вглубь холма. Метров через сто я оказался в огромном помещении, стены которого украшали красные полотна со звездами и знакомыми каждому советскому человеку серпом и молотом. Только эти нехитрые орудия тружеников располагались сами по себе, как и красная свастика на черных полотнищах. В нишах стояли двадцатиметровые скульптуры вождей. Сходства с Лениным или Сталиным я не обнаружил. Впрочем, как и со стороны полотнищ со свастикой два каменных мужика, вскинувшие руку в приветствии, на Гитлера похожи не были.

То, что стереотипы ломались — это хорошо. Но ведь Бердей рассказывал о вооруженном конфликте между красными и черными богами! Где разруха? Где погибшие? Созерцая стерильное, без валяющихся на полу артефактов, пространство зала, я загрустил.

— Надежда! Куда мне идти?

— Поверни направо от входа. Слева в углу я открою дверь.

Я не стал медлить. Как не спешил, но когда добежал, дверь была уже открыта. Спустившись по винтовой лестнице, оказался в небольшой комнатке с кроватью у стены и большим кубом, на вид вроде моего, только занимавшим почти все свободное место в помещении.

Глава 11 Надежда

— Надежда?..

— Да!

— Ты где?

— Я? Прямо перед тобой.

Конечно, я задумывался о том, кто со мной общается и как она оказалась внутри. Решил, что если я непостижимым образом телепортировался в этот мир, то и Надежда, могла. Тем более, что она прекрасно ориентировалась в "технике" хозяев комплекса. Понимание, что она неживая, огорчила.

— Ты — компьютер?!

— А ты — тупой! — Обиделась она. — Я неорганический разум, кремниевая форма жизни, если так до тебя дойдет!

— Я понял уже! Хотелось верить, что встречу девушку своей мечты, — решил пошутить.

— Хочешь, покажусь?

— Давай, — ответил, не задумываясь.

Гигантский куб загудел и я, конечно, уставился на него, ожидая голограммы, чего угодно.... Когда ее рука опустилась на плече, подпрыгнул от неожиданности. Живая, из плоти и крови, по крайней мере, на вид, она выглядела лет на двадцать. Не модель, но очень хорошенькая.... Я вдруг узнал Ксюху! Вот черт! Надежда-Ксюша улыбалась, зеленые глазища потеплели.

— Как я тебе? Ведь именно о ней ты думал, когда говорил со мной?

— Нет. Наверное....

Не знаю о ком или о чем я думал, но, увидев ее, потерял способность трезво воспринимать происходящее. Смотрю, в самом деле, стоит тоненькая девушка со строго нахмуренными бровями, в красной косынке и в большом, словно с чужого плеча, пиджаке, накинутом на плечи. Молча глядит на меня. Но как? Как это возможно? Я больше ни о чем другом не мог мыслить.

— Воспользуйся интегратором. Посмотри на меня!

— Кольцом?

Она кивнула.

В последнее время я научился не замечать серебристых ниточек, мешавших смотреть. И сейчас, какое-то время я не мог понять "включилось" кольцо или нет. Когда воздух наполнился нитями, девушка исчезла. Вместо нее я увидел толстый серебряный жгут: тысячи нитей тянулись из бесконечности, чтобы сплестись в одном месте. Я понял, Надежда — не человек. Вспоминание бьющихся сердец ментала и стражников Ордена, расставило все на свои места. Я понял....

Называть нечто разумное, находящееся рядом, Надеждой стало некомфортно. Оно читало мои мысли, и я ждал ответа или подсказки.

— Что я сделала не так? Другие, те, что тут были до тебя, и помыслить не могли о моей разумности. Они не замечали и не хотели увидеть во мне личность. И готы и слейвы, такие разные, считали меня просто машиной. Позволь мне остаться в твоих мыслях Надеждой!

Нити исчезли, и я снова увидел тоненькую, как тополек фигурку. Она в мольбе заломила руки, и казалось, вот-вот заплачет. От этого мое сердце дрогнуло. И чем она меня тронула, почему так взбудоражила душу мою?

— Все! Хорошо! Надюша, сможешь отправить меня домой? — решил сметить тему и определиться с надеждой, питавшей меня все эти дни.

— Домой?..

Копия моей Ксюши подошла к кубу, и забарабанила пальчиками по его поверхности.

— Отправить куда-нибудь, могу, домой — нет.

— Как не можешь?! — возмутился я, — Как-то же я тут оказался!

— Случайно, это получилось случайно, — стала оправдываться Надежда.

Я молчал, желая услышать что-нибудь поконкретнее о причине и способе моего попадалова.

— Все случилось восемьдесят два полных оборота планеты назад. Я передала сообщение полковнику Кривому, что на Раске готы вероломно напали на слейвов. Он тут же приказал блокировать любые управляющие сигналы из командного центра оберста Шванца и доступ в резервный узел. После многодневных боев лаборатория и жилые отсеки были практически уничтожены. Двенадцать выживших красноармейцев осадили командный пункт Шванца. В это время на Раске красным тоже сопутствовала удача в войне. Оберст открыл вход и взорвал ставку.

После гибели всех разумных организмов на станции прошло два дня, когда вернулись шахтеры. Не имея возможности войти обычным образом, они сделали лаз и проникли на территорию в районе складов. Мне было так интересно наблюдать за ними! Обнаружив хозяев мертвыми, они вынесли наверх тела и все неповрежденное оборудование. Выложили из камня на вершине холма нечто, определенно ритуального назначения и ушли на запад в горы.

Я осталась совсем одна. Пока энергии хватало, наблюдала за развитием селекционных форм обладающих сознанием и разумных, доставленных на Элитию из исторического прошлого Раска. Элементы батарей с каждым годом давали все меньше и меньше энергии. Мне пришлось перейти в режим экономии.

Ты действительно попал на Элитию случайно. Я решила послать на Раск сигнал о помощи; на вершину холма забрел умирающий зит; ты оказался у точно такого же, как над комплексом сооружения, только на своей планете. Вероятность таких совпадений ничтожно мала по вашим представлениям об относительных величинах. Интегратор зита перехватил сигнал и установил кратковременную связь между похожими объектами. Так происходит всегда, если в эксперименте участвует разумный организм. Таким образом, исключается перенос в миры с неподходящей для органического сознания средой. Сигнал не дошел к Раску, но я попыталась и теперь снова полна энергией.

Я присел на краешек кровати. Господи, как меня все достало! Почти машинально потянулся в карман за сигаретой. Пальцы скользили по гладкой коже куртки Вильта, а я все не мог сообразить, что на мне его одежда, а не мой камуфляж.

— Как ты себя чувствуешь, Дмитрий, — спросила Надежда.

"Надежда... Да пошла ты!" — не отвечая вслух, поднялся и пошел к вещам, намереваясь заполнить пустоту внутри, в груди, сигаретным дымом. Может, и мысли какие-нибудь появятся. Что делать дальше? В тот момент ничего не хотелось....

Вещи бросил неподалеку, у входа в зал с полотнами на стенах и монументами в нишах. Достал из пачки последнюю сигарету, решил выйти, покурить на воздухе. У закрытых ворот крикнул:

— Надежда, открой!

— Не открою.

Нужно было слышать, как она это сказала! Стерва! От накатившей ярости, я чуть было не выбросил сигарету. Шарил взглядом вокруг в поисках чего-нибудь тяжелого, что бы вправить мозги этой дуре. Может, если пару раз по ящику двинуть, одумается!

— Открой!

Наверное, настроение и мои недобрые мысли помогли ей принять правильное решение. Двери стали открываться. Тут я уже задумался. Ругаться с ней еще раз у меня не было никакого желания. Вернулся за вещами.

Присев прямо на траву за воротами, закурил. Оставаться в бункере с неорганическим сознанием, демонстрирующим психическую неуравновешенность, мне не хотелось. Кольца? Она контролирует их, а значит и меня. Придется припрятать. Точно, подамся в Кары! Там продам "магическое" барахло, и определюсь с планами.

Затушив о землю сигарету, стал снимать кольцо.

— Поговори со мной! — потребовала Надежда.

"Сейчас, сейчас поговорю!" — кривясь от боли в пальце, я пытался снять кольцо. Тщетно: то ли от жары пальцы стали толще, или эта бестия что-то сделала с кольцом; я сдался.

— Слушаю. Говори!

Ответить Надежда не успела.

Визг дудок и внезапно появившиеся из-за деревьев люди в зеленых плащах ошеломили, сердце ушло в пятки. Потом живот свело и каждый удар сердца стал болезненно отзываться в висках. Вскочил на ноги и тут же отлетел к открытым воротам: не меньше десяти стрел ударили в меня одновременно.

За лучниками из леса выехали всадники. Я полз к рюкзаку и пытался достать из кобуры дезинтегратор. Рыцарь — гора на черном как смоль жеребце — опустил копье. Из-под копыт в стороны летели песок, трава и цветочки. Я не задумывался о том, почему до сих пор жив и искренне верил, что не переживу удара лэнсом. Широкий наконечник медленно приближался. Я почти дотянулся к рюкзаку.

Воздух снова вздрогнул, как после взрыва, я опять оказался внутри холма и каким-то чудом уже с рюкзаком. Наверное, успел-таки ухватиться за лямку. Рыцарь осаживал коня. Он сбросил с головы шлем и что-то кричал лучникам. Я справился с застежкой на кобуре и выхватил оружие. Навел на всадника, нажал кнопочку. В стороны полетели кровавые ошметки, лошадь скрылась в облаке ржавчины.

Я кричал Надежде, что бы она закрыла дверь, но по-прежнему видел небо с белыми барашками облаков и оседающую на землю рыжую пыль. Слышал вопли у входа, конский топот и лязг железа.

Наконец, стальные ворота, пропустив тучу стрел, пролетевшую над головой, стали закрываться. Я навел спираль дезинтегратора на вход и ждал, размышляя, что будет с воротами, если я выстрелю. Раздавив в щепы вставленное кем-то из напавших егерей древко копья, ворота закрылись.

— Надежда! Кто эти люди?

— Я хотела предупредить тебя, — язвительно сообщила она, — Смотри сам.

Будто неведомая сила вынесла меня из подземелья. Я смотрел с вершины холма на полянку у входа. Увидел всадников в доспехах и гражданских в кожаных костюмах, шляпах с перьями. Странных лучников в одинаковой одежде и с полсотни крестьян держащих на привязи рвущихся псов.

Странных лучников... Мое внимание сработало весьма избирательно: едва подумав о "странности" зеленых человечков, как оказался среди них. Эльфы, мать их! Без сомнений! Все на одно лицо с заостренными ушками. Красавцы! Худые только очень. Стояли, как замороженные.

Увидев в толпе людей знакомое лицо, я переместился к Великому магистру Ульриху. Он орал на эльфа одетого не так, как лучники. Этот красовался в нарядном кружевном прикиде, усыпанным блистающими на солнце камешками. Неужто алмазами?! Как ни старался разобрать, о чем шла речь, не смог. Наверное, Надежда забыла "включить" громкость.

Выслушав нотацию, эльф направился к соплеменникам. А к Ульриху двое молодцов подвели девушку. Одежда на ней разодрана в клочья, на полщеки расплылся кровоподтек, но я сразу узнал незнакомку, подарившую мне брошь. Ее подарок спас мне жизнь!

Ульрих ударил ее в лицо, а искры полетели из моих глаз. От гнева... Я вернулся в бункер и услышал Надежду:

— Я хотела предупредить тебя.

— Спасибо. Это я уже понял. Почему я вернулся? Мне хотелось бы еще посмотреть на них.

— Эмоции, Дмитрий. Нам не хватает ваших эмоций, но в этот раз они помешали тебе.

Она права. Мои мысли тогда по большей мере были эмоциональным переживанием человека, только избежавшего смерти и убившего врага. Но главное — я хотел спасти девушку, пленницу Ульриха.

Подошел к воротам и уперся лбом в холодную плиту. Почувствовал запах кородирующего металла. Я не стал обращался за помощью к Надежде, воспользовался связью с кольцом гайстербешверера. Закружилась голова и я "увидел" Великого магистра, только его, в окружении серебристых нитей. Ни свиты, не деревьев... Он словно висел в пространстве без верха и низа. Почувствовав связь с паутиной, направил к нему несколько нитей.

Хлесткий удар обрубил паутинки, почти дотянувшиеся до сердца. Резкая боль в висках заставила отступить. Держась за голову, я сел на пол. Какого беса?! Что это было?.. Теперь мое сердце аритмично забарабанило, будто в холостую, в глазах потемнело и стало не хватать воздуха. Вокруг зажглись тысячи тусклых огоньков. Вспыхнув почти одновременно, они погасли. Я смог глубоко вздохнуть и почувствовал себя намного лучше. Услышал голос Надежды:

— Некоторые эльфы, как и мы, обладают способностями коммутировать энергию мира. Ты видишь ее как паутину из световых нитей.

Я понимал, но решил уточнить:

— Это те серебряные ниточки, которые я вижу с помощью кольца зита?

— Так ты видишь вселенную. Все в ней имеет контур из паутины, который удерживает жизненную энергию организмов. Мы не нуждаемся, чтобы жить, если понимать под этим способность мыслить, в такой энергии, но существуем, используя Паутину. Эльфы хоть и похожи на вас, потому, что рождаются организмами, еще с момента зачатия имеют связь с основой мироздания.

— Опасные эти эльфы!..

— Не все. За воротами только один. Люди называют его магом.

— Что ему говорил Ульрих? Я не расслышал...

— Он был недоволен, что ты смог уйти и убил лучшего копфегера. Маг возразил, напомнив магистру, что по его вине теперь ты обладаешь модификатором из Лайбора.

— Модификатор мне подарила пленница Ульриха. До сих пор не понимаю, почему и зачем?

Надежда ничего не ответила, наверное, решив, что больше мне знать не положено. Я задумался об осаде. Наверняка Великий магистр просто отсюда не уйдет, и выйти наружу через ворота мне вряд ли удастся.

Липкими лягушачьими лапками, касаясь то живота, то груди, подкралась паника. И причин тому было немало. Еды почти нет, только банка тушенки и галеты в рюкзаке, сумки с беконом от свинаря Бердея остались за воротами. Воды в термосе, всего литр. А выйти как? Выскользнуть за ворота и бежать? Так собаками потравят.

— Надежда! — заорал, радуясь пришедшей мысли, — Лаз, что шахтеры прорыли, цел? Как пройти к складам?

Я вспомнил, что шахтеры прорыли ход в районе складов, так Надежда сказала.

— Лаз существует, — пришел с некоторой задержкой ответ.

Закинув рюкзак на плече, я ожидал инструкций в каком направлении двигаться, но мой гид тоном, не терпящим возражений, приказала:

— Дмитрий, спустись в резервный узел.

Решил, что задавать вопросы вроде "зачем" и "почему" смысла нет. Намереваясь там перекусить, уже забыл, когда последний раз ел, не спеша пошел к кубу.

Церемониться не стал. Сел на кровать, достал банку с мясом и поставил на полированную поверхность местного компьютера. Ножом аккуратно открыл и, намазывая тушенку на галету, стал наслаждаться последним воспоминанием о доме. Это фигурально, так сказать. О чем-то таком действительно тогда думал.

Куб загудел. Визуально я не видел на нем никаких щелей или трещинок, поэтому удивился, когда из него выдвинулся небольшой лоток. Надежда молчала, я с опаской заглянул. Что там? Какие-то толстенькие карандашики с веревочками, наверное, для ношения на шее. Опасными они не выглядели, достал один и сразу увидел, что колпачок у трубки, на вид пластиковой, съемный. Открыл, понятное дело: контейнер оказался пустым.

— Возьми меня, — отозвалась Надежда.

Не сразу понял, что она имела ввиду. Из куба "вышел" еще один лоток. В нем вертикально в пазиках c зажимами стояли столбиками разноцветные кристаллики, размером с указательный палец. В центре лотка — кристалл, установленный на вращающейся платформе, ничем не отличавшийся от других. Надежда повторила просьбу, и платформа, шумя, как работающий на наших компьютерах винчестер, крутанулась.

— Ты кристалл?

— Нет, но я внутри. Люди на Раске такой кристалл называли камнем Души. Не многие знали о правительственном соглашении, тройственном союзе готов слэйвов и айлов — представителей неорганических существ, заключенном для совместного постижения вселенной. Возьми камень и вложи в контейнер.

Едва я прикоснулся к кристаллу, как в пазике, что-то щелкнуло, и камень легко оказался в руке. Упрятав его в контейнер, повесил на шею.

— Что теперь?

Глава 12 Побег

Она мне мозг вынесла — избитая фраза из прошлой жизни. Внутреннее напряжение, апатия или головная боль ничто в сравнении с тем, что устроила мне Надежда. Я почувствовал себя машиной! Бред, конечно... Обычно, мы считаем, что думаем головой. Я понял — это не так! Мысли плывут бесконечным потоком цифр мимо нас. Мозг, наверное, в зависимости от нашего настроения, интерпретирует символы избирательно. Так появляются наши мысли.

Я спросил ее: "Что теперь?" — и мир вокруг стал цифровым. До сих пор точно не знаю, от чего мне стало плохо. Подкатила тошнота от скоростного мерцания перед глазами или от страха, когда почувствовал вместо мозга клубок проводов под напряжением. Паутина вокруг тоже двигалась. Каждая из биллиона нитей жила своей собственной жизнью. Я видел схему подземного бункера и узнавал предназначение любого из отображенных на ней объектов. Стражники у костра в паре метров от ворот, шатры и суетящиеся вокруг них люди, воспринимаемые как цифры и элементы паутины, в какой-то момент становились обычными. Желудок от всей этой путаницы выворачивало наизнанку. Надежда безучастно сообщила:

— Настройка восприятия завершена. Интеграция новых функций, поддерживаемых нейронными сетями подопытного организма, выполнена частично, успешно. Модификация без имплантации невозможна.

— Что? Подопытный организм? Имплантация! Совсем охренела?!

— Дмитрий, не злись. Теперь можешь снять интеграторы, — ответила Надежда голосом Ксюхи, когда та от меня чего-нибудь хотела — приятным и вкрадчивым.

Злиться я перестал. Уже оценил свой апгрейд. Откуда-то знал, что импланты, разработанные совместной группой ученых из Абвера и СМЕРШа, были бы мне полезны. Только все, что осталось в научном секторе, спионерили шахтеры. Модификатор в виде броши, подарок незнакомки, уже ценился по-другому. Никакой имплант не смог бы заменить столь полезную вещь. Нащупав его под воротником, отколол и положил на куб. Стал снимать одежду некроманта. Натянув камуфляж, прицепил брошь к внутренней подкладке куртки в нагрудном кармане. Кобуру с дезинтегратором надел сверху. Шпагу Вильта с ремня снял и засунул в рюкзак. Мини куб теперь был бесполезен, но я по-прежнему собирался в Кары. Оставил его в рюкзаке. Продам вместе с кольцами. Их я положил в карман к большим самородкам. Проверил крепеж и фиксацию лопаты, все ли змейки на карманах застегнуты, надел рюкзак и попрыгал на месте как заправский спецназовец. Звенел, конечно, но ничего не мешало и не болталось. Потопал к складам.

Дыру заметил сразу. Именно дыру в стене ангара, что раньше использовался для обслуживания техники пришельцев. Когда-то тут все походило на заводской цех. Теперь остались только бетонные подушки, на которых стояли станки, еще железная балка под потолком. За разбитой стеной укрепленный сваями, круто вверх уходил лаз. Нора! Согнувшись, протиснулся в него, метров через пятнадцать пришлось опуститься на четвереньки. Свет от налобного фонарика выхватывал массивные балки под сводом. Под ними приходилось ползти.

Я смог оценить апгрейд Надежды. Нити паутины схематично показывали тоннель и пройденный путь. Знание, что завала или каких-нибудь других препятствий нет, позволило не паниковать и уверенно ползти вперед к выходу на поверхность. Он должен был оказаться у подножия улитки. Странно, что я его не заметил, когда бродил там или расчищал элементы батарей. Сейчас это радовало: не заметил я, значит, и егеря Ульриха не найдут...

Почувствовав свежий воздух, взбодрился и выключил фонарь. Теперь полз совсем как робот, ориентируясь по схеме из светящихся нитей перед внутренним взором.

Звезды... Как же я обрадовался, увидев небо, усыпанное синими и белыми мерцающими точками. Выход на поверхность осыпался и зарос колючим кустарником. Мне пришлось немного вернуться и снять рюкзак. Иначе выползти наружу не получалось. Захотелось закурить. Сплевывая песок, осмотрелся и, не заметив поблизости людей, лег на спину, поразмыслить.

Из-за холма были слышны крики и гомон егерей, взявших в осаду ворота. Как спасти девушку? Может, воспользоваться магией? Приказать первому встречному привести ее. Вряд ли выйдет.

Хруст сухой ветки отразился в теле волной страха. Сердце на мгновение остановилось, и забилось чаще, кровь застучала в висках. Перед глазами вспыхнула сетка, похожая на изображение сканера в какой-то компьютерной игре. Зеленая точка двигалась справа от меня. Замерла... Как вышло заставить бродившего по лесу человека уснуть, тогда я не понял. В тот момент просто захотел, чтобы он уснул. Но паутинки, обвившие его голову, заметить успел.

Окрыленный успехом, поднялся, надел рюкзак, достав дезинтегратор, отправился в обход холма по лесу. Мысленный приказ Надежде показывать "сканер", тут же "включил" картинку. Сетка висела в полуметре от головы слева и не мешала смотреть на сосны и звезды. Хотя последние за густыми кронами были почти не видны.

Особо не таясь, я подобрался к лагерю людей и эльфов. До костров оставались не больше ста метров, когда на сканере увидел часового. Наверное, он крепко спал и только сейчас, что-то его разбудило. Поэтому раньше на сетке я его и не заметил. Страж находился близко, и я кинул нити на отображаемую точку. Может, и глупо поступил, но моего желания усыпить часового оказалось достаточно. Он свалился на землю.

Я стал отправлять в объятия Морфея каждого, появляющегося зеленым светлячком на сетке сканера. Все засыпали мгновенно, и это вызвало тревогу в лагере. Кто-то заметил, что с сидящими у костров на окраине лагеря егерями, что-то происходит. Появились стражники с алебардами и обнаженными шпагами в руках. Их было немного, и успели они прежде, чем присоединились к храпунам, всего-то пару раз пнуть спящих.

Постояв несколько минут у края поляны, не решаясь выйти на освещенный кострами участок, лег на землю и пополз, стараясь изо всех сил остаться незаметным. Когда половина лагеря уже спала, с опозданием пришла мысль: "Как найти девушку?"

Не зря я встревожился. Ее я обнаружил в одном из шатров, вот только она тоже спала, опутанная нитями паутины. Их я убрал. Но это не помогло. Традиционный способ приведения в чувство, когда поблизости нет воды, тоже не привел к успеху.

Я вынес ее из лагеря, держа на руках перед собой, и понял, что далеко не уйду. Плюнув на куртуазность, взвалил красавицу на плечо. Идти стало легче. Обойдя холм, углубился в лес, двигаясь к реке. Планировал дойти к месту второго лагеря у золотоносного пляжика. Там перейти речку и затаиться.

На сетке сканера появилась точка. За мной кто-то шел. Вероятно, преследователь потерял меня из виду и теперь ускорился. Опустив девушку на ковер из хвои, я развернулся к следопыту лицом и стал ждать. Он появился очень быстро. И зрение как для ночи у него оказалось отменным. Засек меня стоящим у дерева с метров десяти. Эльф-маг тут же бросил десяток нитей. Жаль, что тогда я еще не умел различать намерение чарующего. Интересно, чем он меня хотел уделать?

Надежда ответила, мгновенно создав щит настолько плотный, что я физически потерял эльфа из виду. Только, когда атакующие паутинки вспыхнули, столкнувшись с защитой, маг снова стал виден. Он стоял в полной растерянности, и я позволил себе попытаться напасть. По моему замыслу, запущенные в него нити должны были обездвижить.

Поначалу так все и получилось. Атаку он проморгал, но когда паутинки прилипли к рукам и ногам, кудесник совершил что-то новое, не имеющее отношение к Паутине. Его тело покрылось наростами и бородавками, быстро обратившимися в древесную кору, и нити отступили.

Я слишком поздно обратил внимание на легкие поначалу касания. Какие-то корни вылезли из земли, обвили ноги, и медленно сжимаясь, как змея удушающая жертву, поползли выше. Надежда бездействовала, а я запаниковал. Уже и грудь путы сжали так сильно, что полноценного вдоха не получалось.

Кудесник мог меня убить. Его подвели эмоции. Он торжествовал и решил покончить со мной эффектно. Театральным жестом его руки взметнулись вверх и резко опустились. Корни сжались и наверняка убили бы меня. От этого воздействия включился модификатор и с треском путы разлетелись в клочья.

Я не стал терять время: обозленный, накачанный адреналином, подскочил к эльфу и влепил ему кулаком в челюсть. Дитя природы весил килограмм шестьдесят, не больше. Ему хватило, чтобы сразу отключиться.

Что мне теперь делать? Убить его? Зарезать или разорвать импульсом из дезинтегратора? Гребанный эльф! Угораздило тебя увязаться за мной! С такими мыслями я постоял над ним мгновение и услышал стон девушки. Мысленно попросил Надежду присмотреть за виртуозом магического поединка и бросился к Стефани. Наверное, к Стефани. Ведь на подаренном ею платке было вышито это имя.

Она сидела, отперевшись о ствол сосны, и смотрела на меня. Именно смотрела: ее глаза светились в темноте, как у кошки. Опешив, я остановился.

— Дмитрий! Не бойся. Это импланты. Позже объясню. Как я рада!..

Она попыталась встать, но, вскрикнув, опустилась к корням.

— Что с тобой? Где болит? — я интересовался не потому, что рассчитывал оказать медицинскую помощь, скорее надеялся избавиться от иррационального страха. Откуда она знает мое имя? Значит и подарок ее не случаен? Что, черт возьми, происходит?! Не удивлюсь, если окажется, что попал я в эту дыру по ее прихоти.

— Все хорошо. Отец позаботился и об этом, — ответила она.

Опаньки! Папа значит, заботливый имеется. Мне сразу же стало не по себе. Папе может не понравиться, что на дочке почти нет одежды. Глупости! Но что-то нужно с этим решать. Я полез в рюкзак и, достав штаны и куртку Вильта, швырнул их к ногам девушки.

— Надень. Теплее будет.

— Спасибо.

Она стала одеваться, а я мысленно вернулся к проблеме с магом.

— Надежда, ты сможешь сделать так, чтобы этот парень не пришел в себя еще пару часов?

— Да хоть до утра, — объявила и хмыкнула, мол, дело плевое.

— Будь добра, сделай.

Хотел добавить — Ксюша, но она и так узнала, ведь разговор с ней я вел мысленно.

— Я не стану возражать, если ты будешь называть меня Ксюшей.

"Так недолго двинуться мозгами", — подумал я, а она тут же рассмеялась. И этот, звучащий в голове смех... да уж лучше вам никогда такого не слышать. Тряся головой и прижимая ладошки к ушам, я сказал:

— Нет, оставайся Надеждой!

Глава 13. Первым делом самолеты!

Как Стефани бежала! Она летела, наверное, едва касаясь ступнями земли. При этом тащила меня за собой, ухватив за руку. А ведь еще полчаса назад вырванная из лап магистра Ульриха дева стонала от боли и не могла самостоятельно подняться. "Человек ли она?" — я уже сомневался.

Ночное видение, обеспечиваемое Надеждой, практически не помогало ориентироваться. Зеленые мутные пятна стремительно проносились мимо, утомляя глаза. Пару раз я пробовал остановиться, но Стефани с настойчивостью питбуля тащила меня вперед, пока я не споткнулся обо что-то и загремел, кувыркаясь. Невероятно, но я радовался падению. Рука выскользнула из цепких пальчиков. Стефани, наконец, остановилась.

— Куда ты меня тащишь?

— Вставай, нужно идти. Ну, давай же!

Она подхватила меня подмышки и легко поставила на ноги. Я почувствовал на своем запястье крепкую хватку и кулем повалился на пахнущую грибами землю.

— Никуда не пойду, пока не скажешь!

— Осталось совсем немного! Тут, недалеко, отец спрятал Фальке! — она снова подняла меня.

— Сокола? Что ты имеешь в виду? Самолет? Вертолет?

— Фальке! Мы улетим! Вперед!

И мы снова полетели, только на своих двоих. И летела по большей мере реактивная дева, а я так, катился за ней, полагаясь на счастливый случай. Больше падать не хотелось. Бежали действительно недолго. По крайней мере, я не успел устать. Стефани резко остановилась, и на этот раз мы загремели вдвоем: моя тушка, утяжеленная рюкзаком, двигаясь по инерции сбила ее с ног.

Она рассмеялась, показывая пальцем на громадный, зеленый в ночном видении валун, воскликнула:

— Фальке!

Хохотнул и я, но по другому, наверное, поводу: уж очень этот "фальке", когда морок сошел, стал походить на тарелку. Конечно летающую — классическое изображение "нло" на Земле. Я, наконец, рассмотрел стоящую на трех высоких, выше меня, опорах, приплюснутую юлу.

Стефани поднялась, походила вокруг Фальке, измеряя шагами расстояние. Обернувшись ко мне, сказала:

— Копать нужно тут.

Я не стал надоедать расспросами. Достал фискарь и начал копать.

Неглубоко, на штык, выкопался маленький куб. Если бы не чиркнул по нему лопатой, то мог бы и не заметить. Размерами кубик был не больше коробки спичек.

— Это? — спросил, протягивая Стефани находку.

— Ключ!

Она схватила его и побежала к тарелке. Став под ней, замерла. Фальке вспыхнул огнями и я проморгал момент, когда Стефани исчезла. Понимая интуитивно, что голубой столб света, бьющий из днища, возможно, поднял ее на корабль, не стал затягивать с экспериментом. Шагнув в "лифт", я увидел Стефани уже без помощи Надежды. Перемещение на несколько метров вверх заняло мгновение, доли секунды.

Щурясь от яркого света, сразу же почувствовал себя виноватым. С фискаря на белоснежный, пластиковый на вид пол насыпалась земля. Шаркая ножкой, принялся упаковывать лопату в рюкзак. Стефани отнеслась к моим манипуляциям с пониманием: ждала, странно улыбаясь.

Едва закончил, как подскочил на месте от послышавшегося за спиной жужжания. Из пола выдвинулись сантиметров на пять пирамидки с соплами на гранях. Меня напугал шум механизмов. Устройства стали всасывать воздух и быстро почистили все вокруг, сбрызнув напоследок несколько струй воды. Втянув излишки влаги, пирамидки исчезли.

Я провел рукой по полу и не обнаружил ничего. Глаза меня не обманывали — ни единого стыка пальцы не почувствовали. Пластик на ощупь походил больше на резину. Технология, однако!

— Оставь вещи тут и не беспокойся о мелочах, — Стефани указала на панель управления под панорамным стеклом, за которым, впрочем, я ничего не увидел, — Пойдем.

Бросив рюкзак, пошел за ней, стараясь не пялиться на спину и ягодицы, едва прикрытые обрывками платья. Одежду гайстербешверера Стефани оставила у "входа". Она подошла к мерцающему огнями выступу в стене и, поймав мою ладонь, слегка потянула так, что бы я стал рядом.

— Делай, как я!

Мой командир опустила ладони на пульт и стала присаживаться. Я сделал то же, с подозрением косясь на нее, и охнул от неожиданности, когда упругий сгусток ударил снизу, обволакивая ноги и спину.

Позже я узнал, что инженеры Раска добились потрясающих успехов в области материаловедения. Они с неподражаемым совершенством манипулировали молекулярными связями, а главное, сумели запрограммировать процессы такой сложности, что вещи и механизмы, созданные гениями, мне, например, казались живыми.

Жидкий резино-пластик принял форму моего тела и затвердел. Полулежа, я смотрел на черный экран. Как управлять Фальке из такого положения? И испытал приступ детского разочарования, когда понял, что "рулить" будет Стефани.

Экран перед глазами заиграл сполохами. В верхней его части стали видны звезды, по центру отстроились диаграммы, цепочки пиктограмм, какие-то графики, а внизу появились две картинки в ночном и инфракрасном видении, демонстрирующие, как я понял верхушки деревьев.

Старт прошел для меня практически незаметно. Понял, что взлетели только по изменениям на экране: силуэты деревьев исчезли, а звезд стало больше.

— Куда мы летим, — спросил у Стефани и попытался повернуть голову. Не вышло.

— Позже, ты узнаешь позже. Поспи пока...

Поспать?! А почему бы и нет? Всплеск возмущения сменился апатией, и я действительно сумел быстро отключиться. Сквозь пелену из образов сновидения пришла мысль о пробуждении. Вспомнился поединок с магом и бег по ночному лесу. Едва открыл глаза, сон, как рукой сняло. Наверное, Фальке летел, наклонившись к земле и за стеклом я увидел синее море и стремительно приближающиеся горы на берегу, заросшие тропическим лесом. Похоже, я проспал часа три — четыре. Солнце встало недавно. Небо еще не утратило розовых тонов. На сколько же мы улетели от Готланда? Судя по пейзажу внизу — на тысячи километров.

Жгучее любопытство терзало меня, но я молчал, размышляя на тему заблуждений. Какой я увидел Стефани в Збычеве, и что она вытворяла ночью! Ангел, женщина моей мечты превратилась в терминатора. Куда делись скромность и очарование прелестницы, нуждающейся в защите? Как с имплантами, обладая нечеловеческими возможностями, Стефани попалась в плен к Ульриху? Ничего, мы еще потолкуем об этом.

Фальке достиг берега и летел медленно, не быстрее автомобиля, катящегося так, что вполне можно любоваться заоконным пейзажем. Я с интересом разглядывал зеленый ковер под нами, восхищаясь то стаей обезьян, несущейся по верхушкам деревьев, то слонами, пасущимися на обширной поляне.

Стефани затормозила корабль, и мы поплыли, касаясь верхушек реликтовых шорей. Таких огромных деревьев мне еще видеть не приходилось. Дома любил подолгу зависать перед телеком, просматривая канал Дискавери. Помнится, шореи относятся к семейству диптерокарповых и на Земле достигали шестидесяти метров. Эти вымахали на все сто, если сравнивать с обычной панельной девятиэтажкой высотой около тридцати пяти метров.

Фальке нырнул в густую крону и приземлился на небольшой полянке. Легкая вибрация, толчок, и кресло подо мной стало мягким. Я невольно встал на ноги, и оно, теряя плотность, впиталось в пол.

Стефани без стеснения сбросила с себя платье и легкой походкой скрылась за дверью. Я и предположить не мог, что в корабле есть еще помещения. Зато остро почувствовал, что и мне тоже не помешало бы куда-нибудь отлучиться на пару минуток.

Проверив дезинтегратор в кобуре и пистолет в боковом кармане штанов, стал на предполагаемое место выхода из корабля. "Сим-сим" шептать не пришлось. Легкий ветерок и я оказался между стартовых опор Фальке, провалившись в опавшую листву почти до колен.

Двигаясь осторожно, дошел к дереву, отлил и, с облегчением выдохнул. Хорошо-то как! Под кораблем сверкнуло, и материализовалась Стефани уже в белом комбинезоне, сапожках и шлемом в руках. Ее глаза метали молнии. В три прыжка она оказалась рядом и, повалив меня в листву, зашипела:

— Троттель! Кретин! Идиот! Тут опасно! За деревьями стоит на страже Церстерер!

Я привык слышать время от времени готские словечки. Она хотела сказать — Разрушитель. Шепотом возразил разгневанной деве:

— На мне модификатор, что твой монстр сможет сделать?

— Идиот... — она отвернулась, спустя мгновение добавила, — А Фальке, я, наконец!

Она права. Стало стыдно за пагубную самонадеянность и действительно — глупость.

— Прости, Стефани. Могла бы ответить на мои вопросы....

— Да, сейчас.

Ее сейчас растянулось минуты на две. Она морщила и терла тыльной стороной ладони лоб, покусывала губы, в общем, задумалась не на шутку.

— Золото Дмитрий. Много, очень много презренного металла. В слитках и монетах... посуда и предметы быта тоже из золота. За деревьями старый город. Эта планета, когда-то знала лучшие времена.

Отец возглавлял экспедицию, обнаружившую Город. Часть золота вывезли в Лайбор, большую, закопали где-то у подножия руин храма. Только отец знал, где и не сказал слэйвам. Их коммандер поставил у входа в город Церстерера. А когда с Раска пришли вести о войне, вопрос о разделе золота перерос в кровавую бойню. Папа сумел выжить и даже неплохо устроился у подопытных. Я не знаю, как ему удалось, но он обеспечил тебе переход в Мир и дал мне знать об этом.

— Зачем! — невольно вырвалось, и тут же ладошкой Стефани закрыла мне рот.

— Он знал. Все случилось так, как он обещал. Все происходит по его плану. Нам нужно решить, как пробраться в Город и найти сокровищницу.

— И что дальше?

— С золотом нам везде будут рады, только улетим подальше от Ордена Матери.

Если не принимать во внимание, что я тут оказался по вине ее отца, который дал мне кольцо зита, ее план воодушевлял.

— Давай посмотрим на твоего Церстерера?

— Да. Мы должны его обнаружить. Но я боюсь, что он опередит нас и тогда случится шреклихен тод!

Я улыбнулся, ведь страшной смерти не бывает. Говорят, что ожидание — гораздо хуже...

Глава 14 Город

"Надежда, что-то ты рано задембелевала... Кто такой или что такое Церстерер?" — помнится, мысль была мимолетной. Я не взывал к неорганическому сознанию с вопросом, но получил сполна и сразу. Мир снова, на какое-то время стал цифровым.

— Соединяю с контроллером Разрушителя, — доложила Надежда, и мир вернулся разноцветным, с деревьями, небом над головой и Стефани. Она смотрела то ли с испугом, то ли с тревогой и казалось готовой в любой момент побежать.

— Что с тобой? — спросил я.

— Ты человек? — Стефани поднялась с колен и отступила на шаг.

Я рассмеялся, чем напугал ее еще сильнее.

— Знаешь, совсем недавно я хотел спросить тебя о том же. Я человек, конечно, человек. Пойдем, усмирим твое чудовище.

Стефани мне не поверила. Ланью побежала к Фальке, и спустя какое-то время — минуту, может, две, корабль взмыл в небо.

Сука! Я расстроился. Ну, какие нафиг отношения, когда есть недоверие! Рюкзак увезла... Ладно. Где наша не попадала?! Мне предстояло топать по джунглям около четырех километров, и оно того стоило!

Уже через пятнадцать минут я понял, что без помощи Надежды дойти к цели по тропическим зарослям у меня не получилось бы. Темень вокруг, лианы и полусгнившие стволы на каждом шагу, густые кусты, сунутся в которые, мог только безумец. Я петлял как заяц в поисках мест, где можно пройти.

Пару раз, упираясь в непроходимую стену из растений, я прокладывал дорогу с помощью дезинтегратора. На меня нападали орел и ягуар. И если кошка, отброшенная модификатором, предпочла скрыться в зарослях, то глупая птица нападала снова и снова, отправляя меня полетать за компанию. Гнездо у нее рядом было что ли? Пришлось воспользоваться оружием "богов". Выстрелить получилось почти в упор. Я поймал большое перо и, торжествуя, заложил его за ухо.

К руинам я добирался часов восемь. Увидев громаду разрушителя, уже не мог радоваться. Валился от усталости с ног, хотел есть. Хотя нет, жажда мучила меня сильнее, чем голод.

Как полковнику Кривому удалось переправить в Мир орбитальный атакующий комплекс, который даже тогда, во времена строительства лаборатории считался раритетом, история "устами" Надежды умолчала. Мне тысячетонная универсальная машина с полным комплектом ракет, пушечными снарядами и патронами для крупнокалиберных пулеметов понравилась. Да что там — понравилась, я был в восторге! Понимал ее не только потому, что Надежда загрузила в мой мозг информацию, эта машина вполне соответствовала представлениям человека с планеты Земля о военной технике будущего. Не то, что интеграторы в виде бижутерии и прочий, безусловно, полезный шмот, нахабаренный тут, в новом мире.

Технологии на Раске стали стремительно меняться после контакта с неорганическим сознанием. До этого момента гонка вооружений между сверхдержавами ничем не отличалась от противостояния в Холодной войне между СССР и США. Готы отправили на орбиту новые комплексы противоракетной обороны, способные уничтожать баллистические ракеты и обладающие высокоэффективными системами наведения и захвата цели. Слэйвы ответили дерзко и непредсказуемо. Запустили на орбиту свои машины, только атакующего назначения. Такой корабль стартовал с поверхности планеты, становился на орбите и в случае необходимости мог даже в беспилотном режиме буквально падать на голову противнику, уничтожая любые наземные цели до полного расхода боеприпасов.

Кривой поступил просто: через командный центр запрограммировал контролер Разрушителя на атаку любой движущийся цели. Двадцатиметровый железный монстр возвышался над руинами. Деревья вокруг не росли, но было заметно, что машина не один раз использовала арсенал. Воронки от взрывов и свежие шрамы на пожелтевших камнях в стенах зданий...

Он функционировал безотказно, уничтожая даже опоссумов. Последнего зверька он расстрелял вчера, и я об этом узнал, получив контроль над машиной. Каждый выстрел регистрировался Надеждой, и велась запись результатов. Разрушитель напоминал мне сидящего кенгуру. Особенно "морда" в очках умилила. Очки, понятное дело — окна обзора рубки. Еще выцветшая, но вполне различимая звезда на лбу...

После команды допуска на борт из брюха монстра на выжженную землю опустился трап. Волоча от усталости ноги, я преодолел шлюзовую камеру, трюм и, поднявшись по лестнице в жилой отсек, совмещенный с рубкой, открыл кран. О чудо! Хоть и пахла вода какой-то химией, но оказалась не ржавой. "Хм... это за сотню лет хранения в резервуаре. Ее точно можно пить?" — Надежда дала добро, сообщив, что реагент в емкостях консервирует жидкость, но рекомендовала, при случае заполнить баки свежей.

На полках в камбузе я обнаружил ящики с тушенкой и кашей. Рассматривая жестяные банки, скользкие от солидола, сделал вывод: советский менталитет — категория вселенского масштаба! Сбегал в санузел, надергал туалетной бумаги. Обтер смазку и вскрыл банку ножом. Запах вроде нормальный... и на вкус тушенка оказалась хороша! Правда, позже старался питаться не из запасов на Разрушителе. Удовольствие такие питье и еда не приносили.

Подкрепившись, бросил взгляд на кровать, прикрученную к стене, но отдыхать передумал. Спустился в трюм. Не стану утомлять читателя описанием боксов, загруженных ракетами и хитроумных конструкций рельсового типа для подачи их в пусковые шахты. Меня заинтересовал экзоскелет. Он стоял у стены, между ящиками со снарядами, опираясь трехпалыми руками на приваренные к обшивке стальные подлокотники. Обычный погрузчик, наверное. Но какой же он обычный, если я видел такое чудо впервые! Мне захотелось его испытать, как ребенку новую игрушку.

Получив от Надежды инструктаж, залез вовнутрь и большим пальцем правой руки нажал кнопку активации на клешне. Экзоскелет загудел, и тут же сработали зажимы на руках и ногах, жесткий пластиковый корсет плотно зафиксировал мой корпус внутри машины.

Закусив губу, поднял стальные руки и сделал первый шаг. Получилось! Освоился быстро. Наверняка неорганическое сознание помогало, обеспечивая необходимыми рефлексами. Осмелев, я начал подпрыгивать и чуть не оглох от грохота. Спустился по трапу на землю и отправился в разрушенный город на экскурсию. Решил храм поискать.

Я никогда не был на Юкатане и на развалинах Чичен-ица, но о колодце в разрушенном городе и его сокровищах читал. В начале девятнадцатого века американский путешественник Джозеф Стефенс случайно обнаружил отчет испанского офицера Антонио дель Рио, написанный в шестнадцатом веке. Конкистадор утверждал, что в джунглях Юкатана находился огромный индейский город. Джозеф пригласил друга, и они отправились туда, чтобы установить истину.

Город они таки нашли. И колодец необычный. Священный! Индейцы на протяжении многих веков бросали туда золотые и медные украшения, оружие, нефритовые статуэтки. В самом городе Джозеф не обнаружил сокровищ, а из колодца с помощью водолазного снаряжения достал их немало. Он погрузил добычу на пароход и отплыл в Америку.

Мексиканское правительство, опомнившись, потребовало вернуть вывезенное добро. Понятно, что уже никто ничего возвращать не собирался. Джозеф за приличное вознаграждение передал находки в музей Пибори.

Это еще не конец истории. В пятидесятых годах двадцатого века с помощью лучшего на то время оборудования, колодец был очищен до самого дна. Джозеф Стефенс достал оттуда лишь малую часть! Представляете?!

Не удивительно, что и в этом заброшенном, заросшем джунглями городе, экспедиция готов обнаружила сокровища. Как они нашли сам город? Даже сейчас стоя на широкой улице, не знай, я, что вокруг развалины старого города, мог бы и не догадаться об этом. Камни, обвитые лианами — остатки колон, стены заметны лучше и то, из-за отметин оставленных огнем Разрушителя. Где же мне искать храм? Предположил, что где-то в центре этих развалин.

Медленно продвигаясь по городу, я стал уже отчетливо различать улицы и старался идти по ним. Так легче было ориентироваться.

Заметив широкие ступени, исчезающие в сельве, я направился туда. И не напрасно! Храм стоял в лесу, почти не тронутый временем. Переплетенный лианами густой тропический лес вплотную подступил к многотонным каменным плитам, из которых древние люди этого мира сложили стены святилища, и остановился. Сил у природы, что бы разрушить творение людей, в этом случае не хватило. Но утаить от моего искушенного поисковым опытом взгляда следы земляных работ, которые наверняка оставили те, кто прятали под землю найденные в Городе сокровища, лес смог. Ничего! Я не обнаружил ничего, что бы как-то определиться с местом поиска клада.

Поминая Стефани неласковыми словами за то, что улетела с моим прибором, отправился в обратный путь к Разрушителю, от души развлекаясь экзоскелетом. Лианы толщиной в руку, разрывались без усилий, словно катушечная нитка!

Припарковав экзоскелет на место, я, поковырявшись на складе металлолома, стал обладателем полутораметрового прута. Поспав не больше двух часов, снова залез в погрузчик и, захватив стальной щуп, пошел к храму.

История приборного поиска началась относительно недавно, с конца девяностых, но люди искали в земле всякие древности и раньше. Глазами на распашках и металлическими щупами. Умение работать с оным, а точнее с его помощью определять наличие в земле объектов и пустот, приходит со временем. Это как езда на велосипеде. Кто-то сел и поехал, а кому-то пришлось несколько раз тренироваться. В земле при ударе щупа о камень, кость, дерево и металл получаются различные ощущения: звук, упругость. Большим плюсом такого приспособления является его длина. Не каждый металлодетектор сможет найти цель на такой глубине, куда дотянется щуп. Я не часто пользовался им, но опыт имел.

Без экзоскелета работать прутом вряд ли вышло бы, но я все равно утомился. И, к сожалению две сотни проколов грунта, а щуп я вгонял в землю почти на всю длину, результата не дали. У храма, перед ступенями и вокруг, похоже, клад никто не зарывал. Я даже вылез из погрузчика и попробовал землю вокруг храма на однородность. Как мне тогда не хватало сигарет. Несколько пачек остались в рюкзаке на борту Фальке. Присев на ступеньки, я машинально стал надкусывать подобранную тут же веточку.

Не стала бы Стефани рисковать жизнью, если бы не была уверена — сокровища тут где-то спрятаны! Почему я решил, что их зарыли? Ну как же! Стефани именно так и сказала: "Зарыли у подножия Храма..."

Она не могла сказать об этом образно. Их именно зарыли. Может, это не тот храм?

Залез в погрузчик и, очистив вход от лиан, вошел в помещение. Темень, хоть глаз выколи! Пришлось тут же остановиться. Не хватало еще свалиться куда-нибудь. Нажал на кнопку с изображением лампочки. Прожекторы на плечах и "голове" мигнули и погасли. Надежда сообщила о выходе из строя аккумуляторов. Тут же вернулся на базу.

Работать в экзоскелете мне понравилось. Решил изучить материальную часть погрузчика и сделать ему техническое обслуживание. Провайдохался за этим делом до темна, но засыпал удовлетворенный проделанной работой, с мыслями освоить техническую часть и Разрушителя. Надежда пообещала "залить" информацию, пока спать буду.

Проснулся под утро от выстрелов. Разрушитель мочил кого-то из крупнокалиберного пулемета. Стало интересно, но подниматься не хотелось. Надежда выручила — дала картинку боевых действий. В кого целилась машина, я не рассмотрел, но огонь велся по храму. Случайность? Сон улетучился. Я решил проверить по горячим следам, кому ночью приспичило прошариться на объекте?

Скакал я резво. Приноровился двигаться в погрузчике. Чувствовал его почти как свое тело. В мощных пучках света цель я видел издалека: ворох отстрелянных веток и лиан — новая просека в лесу. И, кажется, кто-то попался! Точно попался! Через десяток прыжков я стоял над трупом огромной обезьяны. То, что она могла потягаться со мной в погрузчике, было уже не важно. Возле нее валялся ящик. Она тащила из храма ящик!

Насилу сдержался, не бросился сразу открывать его. Просканировал окрестности. И только убедившись, что вокруг никого нет, вылез из экзоскелета и отщелкнул замки на ящике. Он был полон сокровищ! Гребни, маски, статуэтки, браслеты и ожерелья, кинжалы в роскошных ножнах, сверкающие в свете прожекторов самоцветами...

Как говорят, у меня появились две новости — хорошая и плохая! Клад зарыт в храме, а не у его подножия. Вторая никак не могла найти подходящего определения. Громадные обезьяны тырят мои сокровища! Ну, зачем горилле золото?! Мысль о том, что обезьяну кто-то послал, имела право на жизнь и огорчила.

Глава 15 Стефани

Если судить из собственного опыта, полученного во время службы в рядах Советской Армии, я видел обычный ящик для хранения боеприпасов или оружия. Он был выкрашен зеленой краской и имел маркировку на немецком языке, черную... Я понял, что смущало меня! Этот ящик не мог пролежать в земле десятки лет! Его принесли в храм недавно и наполнили золотыми украшениями. Если я прав, то сокровища уже выкопаны и ждут погрузки!

Непонятная тревога, для которой повода у меня не было, заставила замереть как байбак у норы. Ну, может, и был повод, но все равно — то были не мои переживания. Какой-то импульс от Надежды. Она сомневалась? Скорее, я мог сомневаться в чем угодно. Для меня неорганическое сознание по-прежнему оставалось машиной, суперкомпьютером, наконец. Забил на предчувствия, как оказалось — зря.

Замененная вчера гидравлическая жидкость в "венах" экзоскелета и моя воля направили погрузчик к входу. Очищенный от лиан он теперь хорошо был виден, как и след от ящика. Обезьяна тащила сокровища, волоча тару по земле. Я вошел в храм и включил прожекторы на погрузчике. Стремительная тень скользнула по стене, я увидел золото, сваленное у ног большеухого каменного божка, и почувствовал удар. Модификатор на этот раз не помог. Я очнулся, болтаясь на ремнях в погрузчике. Левая рука экзоскелета была оторвана, из оборванных шлангов вытекала смазка и гидравлическая жидкость. Белая фигура напротив, шевельнулась.

На самом деле Стефани бежала ко мне, занеся над головой "фискарь". Я услышал: "Штербен, ди Креатур!" Помнится, так кричал Ульфиле, когда намеревался убить меня. "Умри существо" из уст красавицы, на которую я еще недавно имел виды, показалось обидным вдвойне. Выплескивая остатки "гидравлики" из системы, я закрылся от удара правой клешней погрузчика. Боже! Какая же она сильная! К счастью, воспользовалась плохим оружием. Ручка лопаты согнулась и Стефани руками достала до железного каркаса экзоскелета. Он, конечно, слегка оцарапав мою руку, прогнулся, а Стефани разбила в кровь, как мне показалось, кулаки и стояла передо мной с лицом искаженным яростью. Не болью, хоть ее кисти превратились в кровавое месиво. Она протянула ко мне руки, и я успел рассмотреть во что они превратились...

Я пнул Стефани и это усилие оказалось для экзоскелета последним, возможным. Погрузчик остановился, фонари погасли. Ремни "отпустили" меня и, я, призывая Надежду, побежал к выходу, на ходу срывая модификатор.

Почему я решил избавиться от модификатора именно в тот момент, не знаю. Наверное, понял, что Стефани мне не друг. А подарки от врагов... в общем "бойтесь данайцев, дары приносящих..."

Оглушительный взрыв прогремел в развалинах, и пошедшая от него волна добавила мне ускорения. Лежа в метрах сорока от места, где совсем недавно стоял храм, я сплевывал песок, продолжая взывать к Надежде.

Она появилась из воронки в неизменном облике Ксюхи, скользя по воздуху, словно какой-нибудь ангел. Хотя какой там ангел?! Скорее демон! В правой руке Надежда держала за волосы голову Стефани. Зрелище — ужас! Мне, друзья, не хватит таланта описать, что чувствовал я в тот момент. А может, тогда никаких чувств не осталось вовсе? Помню, думал: "Какого черта она тащит голову Стефани?" — это вместо того, чтобы просто спросить....

Надежда бросила к моим ногам трофей и, зазвучав вначале мысленно, быстро исправилась и переключила речь на объект — Ксюху.

— Не печалься. Она не была человеком. Стефани — командный модуль готов.

Я смотрел на обрывки проводов, металлические стержни торчащие из шеи, остекленевшие глаза и потихоньку начинал соображать.

— Как и ты?

— И да и нет, — ответила Надежда-Ксюха, подмигнув мне.

— Ты можешь объяснить, зачем она затеяла игру со мной?

Надежда задумалась на несколько секунд, и видимо приняв решение, рассеялась, исчезла. Я услышал лишь ее голос:

— Вспоминай все по порядку с момента внедрения...

Вспоминалось легко. Зит — мумия у подножия улитки. Потом кольцо... Встреча с Ульфиле... Он знал, кто я! Мы не встретились случайно! Как же я сразу не догадался... Если так, то почему Стефани подарила мне модификатор? Что бы при случае, по мере необходимости ликвидировать меня. Это понятно. Но Ульфиле готов был сделать это несколько раньше. Значит, между командным модулем готов и Ульфиле связи не было, хоть и говорили они мне одни и те же слова, полагая, что я вот-вот умру.

Пожалуй, все же Ульфиле и Ульриха пока оставлю в покое. Стефани играла в свою игру. Она, конечно, могла вовлечь и местных из Ордена Матери, но, похоже, что неорганическому сознанию готов я был нужен в качестве проводника к Надежде.

— Я тоже так считаю, — подтвердила она.

Хоть у меня еще остались пару вопросов к Надежде, я решил отложить беседу с ней.

Подошел к краю воронки и присвистнул: похоже, что придется смириться с потерей большей части золота. Модификатор взорвался как-то необычно. На месте храма осталась только воронка. Ни камней, ни останков деревьев. Песок не оплавлен...

После всего случившегося недавно я не понимал, зачем Стефани понадобилось золото. То, что обезьяна успела вытащить ящик из храма, радовало. Мне это золото пригодится наверняка, как и Фальке! Надеялся найти его неподалеку от города.

За воронкой сельва оказалась не такой уж и непроходимой. Нахоженная тропа вывела меня на поляну. Я увидел Фальке и стадо огромных обезьян, отдыхавшее рядом. Крупный самец сидел у опоры корабля, время от времени почесывая брюхо. Я протянул к обезьяне нити паутины, рассчитывая взять животное под контроль. Ведь это как-то удавалось сделать Стефани! Когда паутинки опутали голову самца, я почувствовал что-то новое... Небольшое усилие, и у меня получилось смотреть на мир глазами вожака. Управлять им оказалось легко. Я хотел, чтобы стадо ушло от Фальке. Вожак закричал, пробежал вокруг поляны и углубился в чащобу. Я знал, что стадо уйдет за ним к водопаду. Образы-цели от обезьяны воспринимались так, будто я сам тысячи раз бывал там. Полезный опыт!

Стадо ушло за вожаком, а я, подойдя к Фальке, понял, что без ключа не попаду во внутрь. Надежда в отличие от Ксюхи, чей образ она, почему-то выбрала, не стала получать удовольствие, наблюдая за моими эмоциями. Тут же прояснила ситуацию:

— Стефани заставила искать тебя ключ, которым пользовался зит. Она прекрасно могла обойтись без него. Я записала все коды управления Фальке и не только им.

На этот раз я решил выяснить подробности.

— Чем еще управляла Стефани?

— В бункере есть секретная лаборатория готов, о которой я не знала, и еще охранными системами замков в Карах и Лиме.

— Замков?!

— Я сама недавно поняла, что полковник Кривой о многом не знал. Готы тут сумели добиться некоторых успехов.

— Это и до меня дошло. Загружай коды!

На этот раз я почти ничего не почувствовал, разве что небольшой гул в голове всего пару секунд.

У меня уже был опыт манипулирования паутиной и однажды я оказался в цифровом мире, когда Надежда интегрировалась в мой мозг. Передать приказ Разрушителю на прекращение огня получилось цифрами как-то само собой: я только подумал об этом и тут же внутренним взором увидел набор символов, улетевший в бесконечность. Спустя какое-то время, пришел ответ. Что означал принятый код, даже сейчас не скажу, но уверенность в успешной блокировке систем наведения и огня комплекса была абсолютной.

Я сгорал от нетерпения оказаться в корабле Стефани. Лететь куда бы то ни было на Разрушителе, мне представлялось необходимым, но обременительным последствиями. Аборигены наверняка заметили бы и полет, и посадку орбитального монстра. Другое дело бесшумный и стремительный Фальке, нежданно негаданно оказавшийся в моем распоряжении!

Став под матовое брюхо, я напрасно понадеялся на интеллект лифта. Ничего не вышло. Я обратился за помощью к Надежде. И снова получил удовольствие от воспоминаний о ворчливой Ксюхе.

— Какой ты тупой! Просто сделай это!

Как-то я уже раздумывал о слогане "NIKE" — "Just do it". Это только на первый взгляд он кажется бредовым. "Миром правит намерение", — эту мысль тоже с первого раза не постичь, почти, как и лозунг "Найка". Но если не думать, а делать... Много ли вы сможете привести таких примеров? Начну с простого — хочешь отлить, просто сделай это. Намерение, однако! Оно существует! Как и коды управления Фальке полученные от Надежды. Я знал, что получил их, но стереотипы из прошлой жизни мне тогда помешали воспользоваться ими.

Оказавшись внутри корабля Стефани, я, наконец, понял: коды доступа — это особое связующее звено с намерением. Я просто представил себя внутри и лифт Фальке заработал. Зеленый ящик на белоснежном полу я заметил сразу. Его нельзя было не заметить. Наверное, погрузив золото на корабль, Стефани тут же отправилась к городу. Мой рюкзак куда-то исчез...

Попытался, ухватившись за металлическую ручку, приподнять край ящика, не вышло. Тяжелый! Присел на него и тут же вскочил, вдруг усомнившись: "А золото ли в ящике?" Открыв защелки замков, приподнял крышку. Наверное, Стефани пришлось потрудиться, выбирая из множества самых разных изделий клада только монеты. Я улыбнулся, представив ее сидящей на куче золота у изваяния большеухого божка, выбирающей по одной монетки. Глупости! Наверняка монеты были как-то упакованы теми, кто прятал сокровище.

Закрыв крышку, я обессиленный снова опустился на ящик. Почувствовав приступ жалости к той Стефани, которую впервые увидел в Збычеве, погрузился в апатию. Ноги налились свинцом. Уперев локти в живот, уткнулся лицом в ладони и закрыл глаза. Сам виноват. Лучше иметь плохой план, чем вообще никакого! Есть ли у Вас план, мистер Фикс? Вспомнился герой из мультфильма "Вокруг света за восемьдесят дней".

Минут через пятнадцать пришлось признать, что идей нет. А посему спешить некуда. По мере сил буду наслаждаться жизнью до тех пор, пока не выстроится безупречная стратегия. Не очень— то я себе верил. Ведь без информации придумать что-то толковое не выйдет. Но стало легче. Вспомнилось, как Стефани сбросила разорванное платье и вошла в одно из таинственных помещений Фальке.

Сняв берцы и носки, я под жужжание "чистильщиков", пошлепал к месту, где мог скрываться вход. Ничего... только резинопластиковая стена. Окинув взглядом рубку, я с уверенностью мог точно указать на место, где для Стефани открылся вход. С криком: "Намерение!" — я ринулся на штурм стены и, оказавшись в небольшой каюте, едва удержался на ногах. Душевая кабинка и унитаз конечно сильно отличались от привычных, земных, но предназначение того, что я увидел (лоток в полу и поручни на уровне талии, рядом низкое кресло с высокой спинкой) не вызывало сомнений.

Сбросив одежду, я шагнул в лоток и, ухватившись за поручни, представил себе, какое наслаждение испытаю от прохладных струй воды. Сработало! Но не так, как хотелось бы. На голову плюхнулся поток, как из ведра, затем из потолка и стен ударили тонкие струи пенящейся жидкости. Не успел протереть глаза, как снова сверху рухнуло неимоверное количество воды. Пенка смылась сразу, оставив приятное ощущение на коже. Эх! А хорошо бы понежиться под душем... Фальке "решил" иначе. Мощные потоки воздуха из стен и потолка быстро высушили помещение и меня. Стена "выплюнула" сверток. Неужели с размером все в порядке? Сомневаться не стоило: "умный" комбез, едва я приложил его для примерки, наделся сам, уплотнившись в районе ступней.

Забывшись, присел в кресло и тут же вскочил: уж очень непривычными оказались ощущения. Наверное, не стоит рассказывать об этом хитроумном устройстве. Первые дни, пользуясь им, испытывал иррациональное чувство стыда...

Собираясь выйти, я с удивлением обнаружил наличие двери. Ну да! Стефани будто тоже вошла через нее. Помню, удивлялся еще, что не заметил. Вышел в рубку и увидел очертания еще одного прямоугольника на стене. Новая дверь услужливо открылась передо мной. В коморке метр на полтора я увидел свой рюкзак, какие-то инструменты и ящики. От зрелища двери без петель, будто ее вырезали из стены с трех сторон и согнули, к возвращению рюкзака остался равнодушным. Чудит Фальке! Я стал опасаться, что столь развитый интеллект корабля сможет как-то навредить мне. Умничка Надежда успокоила, гарантируя абсолютную лояльность корабля к пилоту с допуском на управление. Она пообещала, что по мере изучения шаблонов моего поведения Фальке обучится, оптимизируя процессы на корабле и управление под нового хозяина.

Приняв к сведению столь оптимистичный сценарий, я решил подлететь на Фальке к ящику с золотом, оставленному в Городе и погрузить его на корабль. Еще сомневаясь в результате, положил руки на консоль и присел. Пол трансформировался в кресло, и я почувствовал присутствие корабля. С Надеждой все было иначе... Я слился с Фальке и понял, что управлять им просто. Режим диалога не нужен, достаточно просто делать это.

Одним из симптомов болезни Паркинсона является брадикинезия — непредсказуемость движения: в какое то время, например шаги, даются больному легко, в следующий момент он уже не может координировать это действие и замирает будто разучился ходить. Со мной произошло что-то подобное. Я собрался взлететь, но за доли секунды до старта перестал чувствовать свое тело. Да что там тело, я даже мыслить не мог! Весь обратился в слух. Стефани оставила для меня на Фальке послание. И сейчас я помню его слово в слово.

"Кто ты и откуда? Я хотела узнать тебя лучше... Но должна убить,, хоть и не знаю — почему. Это приказ. Приказы не обсуждаются. Мне жаль...

Как только я закончу погрузку золота на Фальке, модификатор на тебе самоликвидируется и ты исчезнешь.

Я грущу и смеюсь над собой, но все же решила оставить для тебя инструкции на случай, если ты..."

Наверное, Стефани так и не убедила себя, что такой случай вероятен. Переживаемые мною эмоции автора послания вдруг исчезли. Она продолжала уже без них.

"В Карах мне, как баронессе Анастари принадлежит замок. Даю доступ к кодам управления охранных систем и оборудования...

В лаборатории ты найдешь Стефани Анастари. Разбуди ее, Существо..."

Фальке взлетел, но я им не управлял. Моя брадикинезия теперь не отпускала от пережитого. Надежда взяла управление на себя, и мы зависли в тридцати километрах над материком.

Мой романтизм в этом мире стремительно шел на убыль. И если "вчера" узнав о спящей красавице, я бы наверняка тут же бросился ее "спасать", "сегодня" саркастически ухмылялся, полагая, что сон вряд ли повредит баронессе.

Медленно снижаясь, я рассматривал сельву и пытался увидеть развалины. Заметив Разрушителя, уверенно пошел на посадку.

Погрузив на Фальке золото, уснул рядом, улегшись на пол.

Глава 16 Нин'га

Зеленоглазая красавица с пышными формами и роскошной копной русых волос положила руки на мои плечи. В предвкушении поцелуя я закрыл глаза. Но этот сладостный момент так и не наступил... Вертикальные зрачки и немигающий взгляд наполнили сердце холодом. Я проснулся в испарине с колотящимся сердцем. Приснится же такое! Но девушка во сне была чертовски хороша. Концовка сна все испортила...

Пытаясь разобраться с настроением, решил прогуляться к Разрушителю, там принять "человеческий" душ и перекусить. Вчера я ничего не ел и почти не пил. Денек выдался тот еще! С наслаждением, вдыхая терпкий запах тропического леса, я вспоминал свои приключения и Стефани. Она мне тоже нравилась. И это обстоятельство почти склонили меня к решению отправиться в Кары и разбудить Стефани Анастари, настоящую баронессу.

Поковыряв вилкой в банке с тушенкой, я решил раздобыть в лесу свежего мяса и каких-нибудь фруктов. Столетняя тушенка "товарищей" остахренела до тошноты. Рассекать в белом по сельве мог бы только придурок. Я вернулся на Фальке и, морщась от запаха, натянул на себя камуфляж. Проверив дезинтегратор и резинострел, отправился в путь.

Со вчерашнего дня, после того, как обезьяний вожак под моими чарами увел стадо с поляны, я прекрасно ориентировался в окрестностях. Мне показалось разумным, направится к реке и там поискать охотничьего счастья. Я не стал спускаться на заболоченную равнину, решив подняться повыше к обычным дубам и соснам. Спешить было некуда, и я прогуливался, любуясь огромными папоротниками и магнолиями. Спугнул стадо тапиров. Провожая животных взглядом, сглотнул слюну и с сожалением посмотрел на резинострел. Тапира таким оружием не взять, а палить из дезинтегратора стоило разве что в слона: может, какой-нибудь кусок на ужин и уцелел бы...

Квазипамять подкинула образ водопадика и озерца с берегами, поросшими кустарником и древовидным папоротником. Действительно, в начале, я услышал шум падающей воды и, пройдя метров сто, вышел к озерцу. Чувство голода отошло на второй план. Словно любовник, заведенный до умопомрачения романтическим вечером и наконец, дождавшийся момента, когда влажные губы и стон любимой побуждают сбросить одежду, я сорвал камуфляж. Готский комбез снялся легко, одним касанием. Окунувшись в бодрящую, кристально чистую воду, почувствовал блаженство.

Зеленоглазая красавица с пышными формами и роскошной копной русых волос положила руки на мои плечи. Откуда она взялась?! Тут же вспомнился сон перед пробуждением. Я не успел испугаться: животное возбуждение захватило меня целиком. Я абсолютно утратил контроль над собой и способность осознавать происходящее. Рычал, кусал ее грудь и наслаждался почти мгновенным оргазмом... снова и снова.

Я выжил. И, ясное дело, даже не удивился. Чего не скажешь о красавице Нин'га — древнего народа этой земли вроде наших амазонок. Лукавлю, конечно... Наверное, от физического и эмоционального истощения, я отключился. Очнулся в сумерках от истошного крика Надежды: "Дмитрий!"

Запах хвои, приятный смоляной дымок... и тепло от огня. Вот черт! Больно! Я вскочил и, не удержавшись на вершине, как выяснилось позже погребального костра, скатился на землю. Стряхнув с руки тлеющий уголек, обнаружил на бицепсе и предплечье массивные золотые браслеты, оценил, во что меня вырядили. Мама родная! Увидь я так разодетого мужика, точно бы решил, что передо мной фараон какой-нибудь! Браслеты — это мелочь... из тончайшего шелка рубашка — безрукавка и юбка, местами пропаленные искрами от разгорающегося костра, рельефный золотой нагрудник и матерчатый фартук с нашитыми на него пластинами из благородного металла, мягкие кожаные сандалии с вызолоченными завязками в виде лозы с листьями. Какая роскошь! И все это добро должно было сгореть?! О том, что вместе с "добром" поджарился бы и я сам, тогда как-то не подумалось.

Не увидев вокруг ни души, я посмотрел на погребальную кладку, уже полностью охваченную огнем, и, заметив роскошный щит и копье наверху, подобрал палку и вытолкнул их из костра. Чего добру пропадать?..

Место выглядело совсем незнакомо. На Фальке мы не залетали в горы. Я находился на обширном плато, поросшем соснами. Куда не кинь взгляд, подпирая свинцовое небо на котором уже появились первые звезды, высились горы. Я подобрал щит и копье уже с другими чувствами: иметь такое оружие, все же лучше, чем шататься по лесу с голыми руками!

Покинув полянку, присел под сосной и тут же вскочил, услышав дикий вой у кострища. Поправляя слетающую повязку, то и дело, попадая кромкой щита по голове, пополз проверить, кто же это так убивается по мне?

Любвеобильная красотка, едва не затрахавшая меня до смерти, стояла у разгоревшегося костра на коленях, воздев руки к небу. Уж больно рожа у нее довольная! Выть-то чего тогда было? Спустя несколько секунд я получил убедительный ответ на этот вопрос. Она каким-то непостижимым образом учуяла меня. Повторила этот ужасающий вой и на какое-то мгновение я потерял ее из виду. Увидел уже на коленях перед собой с простертыми ко мне руками.

— Повелитель! Ты пришел!

"Повелител" — звучит круто, конечно. И наверняка выла она от радости. Но что-то мне подсказывало: "Попал ты парень! По полной программе попал". Мне было уже все равно. Я поднялся, горделиво расправил плечи и ответил ей, наверное, правильно:

— Я пришел!

Хотел с пафосом добавить: " Дать вам волю!"

Ассоциация всплыла сама по себе: так будто назывался роман Василия Макаровича Шукшина о Степане Разине, но не успел... На поляну опустился вой, нарастающий, подобный шуму взлетающего самолета, и сотни соплеменниц моей совратительницы с немыслимой для человека скоростью заполнили все свободное место, оставив лишь небольшой пятачок позади меня.

Откуда Нин'га достала мечи я не заметил. Поднявшись с колен, она закружилась передо мной в танце, размахивая клинками. Ее движения были столь стремительны, что мне показалось, будто у нее "выросли" четыре руки. Словно шестирукая Кали, амазонка размахивала оружием до ряби в глазах. Мне становилось все хуже и хуже, подкатившая тошнота и предательская слабость в ногах, заставила опереться о щит. Вдруг над поляной воцарилась звенящая тишина, девушка остановилась и протянула мечи, удерживая их кончиками пальцев за гарду. Я положил у ног копье и щит, взял у Нин'га клинки и тут же почувствовал странное возбуждение в груди. Услышал Надежду:

— Ни о чем не думай. Она изменила тебя, — шептал голос.

Я же, напротив, какой-то частью сознания готов был вступить в дискуссию. Не успел... Мои руки стали выписывать невообразимые фортеля, мечи со свистом рассекали воздух, а Надежда что-то бубнила об изменениях в ДНК.

Нин'га действительно изменила меня. Мы, я имею в виду обычных людей, не понимаем, насколько ограничили себя сами. Какие огромные возможности скрыты в наших телах! Можно, конечно, сказать, что особого рода ограничения на нас наложены. И это тоже было бы верным утверждением. Я понимаю, что вряд ли, нашедшему мои записки будет интересно читать об этом, поэтому прекращаю восторгаться тем, что приобрел, и лишь отмечу — каждый день, прожитый с Нин'га делал меня все больше и больше похожим на них. К тому моменту, когда я осмелился спуститься с гор чтобы найти Фальке, я стал другим — неутомимым и быстрым почти как местные Амазонки.

Нин'га с почетным эскортом увели меня с поляны, на которой остался догорать погребальный костер. Я не запомнил дорогу в их город. Брел, поддерживаемый под локти высокими красотками, изможденный и голодный. Я и представить себе не мог, что амазонки полностью ограничат мою свободу, заперев в "золотой клетке". И совсем не утешался хорошим питанием и регулярным сексом с местными аристократками.

Обычный человек после соития с Нин'га почти сразу умирал. Я думаю, что никакой мистики тут не было: эти красавицы столь желанны, что нормальный мужчина просто сгорал от вожделения. Утратив всю имеющуюся энергию, бедолага оказывался на погребальном костре.

В начале своего заточения я размышлял об этом, а когда заметил, как налились мои мышцы, и почувствовал сводящее с ума в условиях замкнутого пространства желание прыгать и бегать, решил не заморачиваться. Я неизменно наслаждался телами Нин'га, с удивлением обнаруживая возрастающую силу и мощь своего тела и страдал, смотря в пустые глаза партнерш. Их красивые лица уже не восхищали меня. Я перестал различать Нин'га, но навязчивая мысль о побеге побудила все же присматриваться к девушкам. Я искал хоть какую-нибудь искру в их бездонных глазах.

Другого выхода у меня не было. Надежда признала, что "магия" Раска (родной планеты слейвов и готов) на амазонок не действует. Фальке вызвать тоже не получалось. Я безуспешно пробовал несколько раз усыпить Нин'га. Пытался с ними говорить...

— Как тебя зовут, красавица? — улыбался, стараясь быть обаяшкой.

— Нин'га, — слышал в ответ от каждой.

Увлажненные губы и влагалище, набухшие от желания соски и пустые, бездонные глаза. Руки на плечах, сладкое дыхание, и я забывал о своих, заранее подготовленных вопросах. Потом мои веки тяжелели, и я засыпал, не имея возможности проводить очередную девушку. Просыпался и видел посуду с горячей едой, ароматные лепешки, по вкусу напоминающие оладьи и кувшин со свежей водой, тропические фрукты. Ел, потом исступленно рубил воздух, оставленными Нин'га мечами. С каждым днем эти упражнения утомляли меня все меньше и меньше. Я был очень зол, пока не решил сражаться с дремой после встречи с амазонкой.

Получилось не сразу. Я засыпал мгновенно, вопреки навязчивой фиксации ума на контроле своего состояния во время выполнения обязанностей Ти' ати (так Нин'га меня называли). Прошел, наверное, месяц прежде, чем я в первый раз осознал специфический гул в голове, после появления которого, мои веки тяжелели и я отключался.

— Надежда, сделай что-нибудь, — в отчаянии я обратился к компаньонке-симбиоту. И когда уже не рассчитывал на ответ, она, вдруг, "прошептала":

— Я попробую...

Мой ангел-хранитель рисковала, хоть я, обращаясь с такой просьбой, рисковал больше. Надежда попросту отключила тормозную систему моего организма, полагаясь на возросшие показатели тела, как системы. Позже она признала, что замеченные мной перемены сродни тем, что возникают после процедуры модификации человеческого тела биоинженерами Раска, но только без имплантов.

В тот день я не знал, что на кон поставлено все. Или Нин'га останется в моей постели до утра или я снова окажусь на погребальном костре. Она пришла, когда на небе зажглись первые звезды. Я смотрел на них через узкое, вытянутое вверх вроде бойницы окошко. Не позволяя себе поддаться чарам амазонки, я прижал ее к груди и руки Нин'га соскользнули с плеч.

Взгляд, выражение ее глаз изменились! Я заметил движение бровей и то, как она наморщила носик. Девушка решила начать сначала и, уперев ладошки в мою грудь, попыталась высвободиться из объятий. Пускай, пробуй малышка. Я скользнул в сторону и поцеловал красавицу в шею. Она вздрогнула и я, пользуясь моментом, стал осыпать поцелуями ее плечи, поглаживая руками все, до чего мог дотянуться.

Нин'га дрожала, ее кожа покрылась мурашками. Неловкое движение рукой вниз, туда, где обычно у амазонок горел огонь страсти, было остановлено. Девушка сжала ноги и вцепилась пальчиками в предплечье. Я шептал ей на ушко о том, как люблю, сочиняя на ходу оды. Муза кружилась вокруг нас, поддерживая мое красноречие до тех пор, пока Нин'га не успокоилась. Она посапывала у меня на груди, а я улыбался собственным мыслям о британских ученых. Они смогли определить, что всего двадцать минут объятий достаточно для впрыска мощной дозы окситоцина, гормона, снимающего депрессию и ощущение одиночества. Как бы они удивились, узнав, что объятия превратили нимфоманку в застенчивого ангела.

Едва дыша, я сполз с ложа и, опоясавшись мечами, рискнул выйти на воздух. Ночь выдалась что надо! Безлунной. Меня никто не остановил и, шепча Надежде: "Давай, милая, покажи куда бежать", — я припустил, как только увидел сетку координат, замерцавшую перед глазами.

Время уже не имело значение, я просто не мог его измерить. Мне показалось, что к брошенным на берегу вещам я долетел за несколько минут. Схватив в охапку одежду и оружие, не сбавляя темпа, я понесся к Фальке. Оказавшись внутри, присел у стены, наслаждаясь ощущением — я дома, и тут же уснул.

Меня разбудил многоголосый вой! Открыв глаза, какое-то время не мог понять, каким образом находясь внутри корабля, я его слышу? Чувствуя, что вот-вот сойду с ума и поддамся зову Нин'га, не мешкая, поднял Фальке в воздух. Тишина пришла не сразу, или снова время для меня текло по-другому. Помню как орал Надежде: "Летим в Кары!" — уже не понимая, что теперь мои команды адресуются Фальке.

Глава 17 Полет в Кары

Прошлый раз, когда мы улетали от базы готов, не знаю, вела ли Стефани Фальке или корабль шел на автопилоте? Тогда я спал. Сейчас хотелось смотреть вниз, и под монотонное предупреждение автомата о сбросе скорости я то и дело наклонял тарелочку, чтобы увидеть бескрайний океан. После, наверное, десятого раза, решил распорядиться об остановке, на подлете к любой суше. Искусственный интеллект Фальке принял команду без уточнений расстояния и прочих целеуказаний. Успокоившись, я заснул.

Вроде бы и спал крепко, только бесконечный поток символов вместо образов сна вдруг сменился видом приближающейся береговой линии. Открыв глаза, наклонил Фальке. Увиденное в точности соответствовало тому, что "снилось" за секунду до пробуждения.

Маленькие кораблики под парусами сновали у застроенного лачугами берега, не удержавшись, я опустил корабль так близко к земле, что смог рассмотреть заостренные ушки аборигена. Эльфен! Так называл эльфов Ульфиле и я назвал, чертыхаясь на стервеца, сноровисто наложившего стрелу на лук. Фальке ушел вверх, потом вздрогнув, завис.

— Блокировка двигателя первого уровня, — доложил автомат.

Я заорал:

— Надежда, что?.. — не успел закончить вопрос. Сам увидел порождение эльфийской магии: коричневые корни опутывали корпус корабля, проникая в щели воздухозаборника. — Найди колдуна! — кричал, понимая, что вот-вот Фальке упадет на землю.

— Я нашла! Открой шлюз!

-Фальке, открыть шлюз! — орал, забыв о том, что достаточно было подумать об этом.

Что готский "искин" сделал, не знаю, но мгновение спустя я наблюдал за кораблем и суетящимися внизу фигурками, находясь чуть выше тарелки. Впрочем, тогда, это обстоятельство меня не беспокоило. Едва в брюхе Фальке открылся просвет, оттуда ударил толстый жгут паутины. Словно анаконда, он сбил с ног одного из эльфов и стал душить его. Я, было, начал торжествовать победу, как Фальке, завалившись на бок, стал опускаться. Сознание метнулось к телу, и спустя секунду я уже стоял, как зачарованный наблюдая за корнями, ползущими к ногам. Ах да, шлюз...

Фальке падал. Выхватив мечи, я остервенело рубил захватчиков. Двигаясь быстрее, чем корни регенерировали, добрался к лифту, и опустился на землю. В этот момент эльфийский маг сдох и Фальке, освобождаясь от магии, завис в метрах десяти над землей. Нужно было шагать в лифт и улетать, но я уже не мог справиться с яростью, полученной вместе с умением убивать от Нин'га. Видел эльфов застывших с масками ужаса на лицах. В какой-то части мозга проигрывалась сцена из мультфильма "Маугли", когда удав Ка шептал: "Бандерлоги, подойдите ближе..." — и оцепеневшие эльфы дружно сделали шаг навстречу смерти.

Я не хотел убивать... Надежда, сохраняя форму энергетического жгута, набросилась на меня и затащила в лифт. Фальке взлетел выше облаков и ярость отступила. Жужжали чистильщики, убирая от древесной трухи рубку, а в голове спорили женский и мужской голоса:

— Ты не должна была этого делать!

— Он не хотел убивать!

Господи, да это же Надежда! А кто же тогда второй? Фальке?!

— Это я. Она не должна была тебе мешать, — пробасил искин корабля.

— Что ты! Она все правильно сделала!

Надежда хохотнула и назидательно изрекла:

— Я лучше знаю!

Мне казалось, что я схожу с ума. Одно дело вести внутренний диалог с Надеждой (уже привык), но слышать третий голос... Это уж слишком!

— Кто вы, черт возьми? Боги, играющие со мной? Как это возможно?!

Что именно я имел в виду, измыслить еще не успел, но этого и не требовалось. "Искины" знали все мои мысли и каким-то непостижимым образом предугадывали мои решения.

— Нет, что ты?! — они так естественно возмутились, притом оба и одновременно, что я почти поверил, — Мы служим тебе!

— Зачем?

— Таким образом, мы ощущаем дыхание этого мира, — нашелся с ответом Фальке.

Ага, здорово! Я стал уж очень подозрительным и решил выяснить все до конца. Не упрекай меня читатель. Я всего лишь стараюсь передать то, что чувствовал тогда. Конечно, глупо прятать нечто от всевидящего ока. Они видели меня насквозь. Но я спросил:

— Кто вами управляет?

— Конечно ты!

Мне вроде и возразить было нечего. Я стоял у консоли и одной лишь мыслью, наклонил Фальке, что бы увидеть землю. Корабль притормозил уже без дурацких предупреждений о снижении скорости. Под нами подобно океану тянулись леса.

Я вспомнил строку из песни: "Понимает ли пилот, что ведет вертолет?.." — поймал себя уже на другом отношении к этом вопросу: "Вертолет" надлежит писать с большой буквы!

Фальке понял меня, я это почувствовал. С басами и ударными в рубке зазвучала музыка группы "Пикник" и зазвучал аутентичный исполнителю голос: "Отрываюсь от земли. Без разбега, сразу взлет. Порезвимся, так и быть... Понимает ли пилот, что ведет Вертолет? Вертолет, вертолет, вертолет..."

Запел и я. Надежда "послушав" куплет, присоединилась к нашему дуэту. Хорошо пели, с чувством! Только Фальке вдруг наклонился, и я, не удержавшись на ногах, упал на консоль. Увидев Кары, почувствовал мурашки на спине. Огромная остроконечная башня возвышалась над тремя ярусами стен. И только между первой и второй из них бурлила обычная городская жизнь. Почему? Стало понятно сразу. Башню и стену вокруг обвивали гротескные, будто мертвые, растения ощетинившиеся шипами.

Фальке заходил на посадку именно туда, а я пассивно наблюдал обмен кодами между неорганическими сознаниями: "искинов" корабля и замка. Тарелка облетела башню и "приземлилась" на площадку вроде балкона.

Покинув борт, я в полной мере оценил высоту башни. Настоящий небоскреб! Двести, а может, и больше метров до земли и это только от уровня посадочной площадки! Пронзительный ветер заставил почувствовать себя очень неуютно. Побаиваясь, что он сдует меня в пропасть, я поспешил войти под своды обители семьи Анастари.

— Надежда, замок построили представители цивилизации Раска?

— Нет. Готы только его обустроили под свои нужды. Это здание стояло тут еще до вторжения. Сотни лет... Ты видел разрушенный город в джунглях и теперь знаком с Нин'га. Замок строили те, кто не пошел на контакт ни со слейвами, ни с готами. Они просто ушли. Но до этого под ногами готов горела земля, и таинственные хозяева этой башни могли победить пришельцев...

— Да ну! Почему они ушли?

— Не знаю. Но если бы ты видел, что они вытворяют с паутиной, то радовался их уходу не меньше, чем командир готов.

— Я полагал, что паутина — это технология Раска, на худой конец — ваша...

— Глупый. Паутина есть и в твоем мире. Она — основа основ. Паутина — мир вокруг тебя видимый и невидимый.

Коридор сужался и окончился площадкой с лестницей. Я оглянулся, размышляя об оружии, похлопал по мечам, решив обойтись клинками, случись неприятность повстречать кого-нибудь.

Мягкая кожа сандалий делала шаги по ступенькам почти неслышными. Я скользил вниз, удивляясь укрепленным на стенах факелам. Дремучее средневековье как-то диссонировало с технологичностью башни. Хоть бы масляные лампы повесили! Возмущался я напрасно. Лестница уперлась в дверь, оснащенную рельсовым механизмом вроде ворот в лаборатории Раска. Над входом белым светом зажглись лампы под плафонами, и в голове зазвучал новый голос. Он потребовал код доступа в цитадель.

Всеми кодами для управления замком Анастари меня снабдила Стефани. И хоть я понятия не имел, как стану использовать их, оказалось, что достаточным было иметь их запись где-то в нейронных сетях. Пришлось постоять не больше тридцати секунд до того момента, как дверь откатилась в глубокий паз. За ней открылась двухстворчатая, деревянная, украшенная резьбой. Толкнув одну из створок ногой, я вошел в великолепный каминный зал, освещенный десятками массивных люстр, гроздями свисающими с балок под потолком. Зал имел форму овала и двенадцать каминов делали его похожим на циферблат часов.

В центре я обнаружил еще одну лестницу. Спускаясь, отметил, что свет в каминном зале погас и зажегся ниже. Стало заметно прохладнее, или просто тело мое остыло. Я оказался в глухом коридоре с четырьмя дверями, ориентированными по сторонам света. Куда идти? Ненавижу выбирать! Особенно, когда неизвестно, что выбираешь.

Глава 18 Стефани Анастари

Я люблю смотреть на закат. Там, на Земле, утомленный многочасовой пешей прогулкой с прибором, присаживался на бугорок, пень или поваленное дерево и наслаждался видом заходящего солнца. День умирал, но от этого не становилось грустно. Напротив, с трепетом в груди, я восхищался, понимая торжествующую в природе вечность жизни, так явно проявленную в каждом закате.

Раз уж смерть и возрождение стали ассоциироваться у меня с закатом, то поиски "спящей" баронессы Анастари я решил начать за западной дверью. Мысленно проследив пройденный по замку маршрут, определился с направлением и толкнул дверь. Заперта? Потянул на себя. Скрипнув, она приоткрылась, сев на потемневший от времени деревянный короб. Следующим рывком я приоткрыл вход достаточно для того, чтобы протиснуться за дверь.

Стрельчатые окна, застекленные разноцветными стеклами, покрылись пылью и почти не пропускали свет. Резкий запах мышиного помета, кожи и прелой бумаги ударил в ноздри. Массивный стол в центре помещения заставленного шкафами с книгами был завален пергаментом и кожаными свитками. За тяжелым креслом, приставленным к королю мебели вроде слуги, чернело чрево камина. На закопченных камнях портала кто-то делал записи на незнакомом мне языке. Были там и рисунки... В этих граффити сам Сальвадоре Дали смог бы почерпнуть вдохновение. Рассматривая изображения странных механизмов и препарированные человеческие тела на них, я готов был поклясться, что известный на Земле сюрреалист тоже видел это... Какая мерзость!

Не стану читатель мучить тебя подробностями, ведь и Дали на закате своего творчества обратился к религии. А между тем размышления и воспоминания о творчестве Сальвадоре вызвали к памяти историю о том, как автор композиции "Танец с саблями" Хачатурян явился во дворец великого художника, конечно же, по его приглашению. Арама Ильича слуга отвел в зал, с накрытым к обеду столом и, уходя, запер двери, что, безусловно, немного смутило композитора. Он ждал Дали час, может немного больше. От скуки пробовал вино и еду. И, наконец, ему захотелось отлить. Но куда?! Хачатурян постучал в закрытые двери и совсем отчаявшись, пристроился над вазой династии Цинь, стоящей в углу залы. И тут зазвучал "Танец с саблями"! Распахнулись двери, и обнаженный Сальвадоре размахивая саблей, с метлой между ног проскакал перед композитором, орошающим вазу. Дали, сделав круг почета вокруг стола, удалился. Вошел его слуга и объявил аудиенцию оконченной.

Насколько эта история правдива, я не возьмусь утверждать, но и я остро нуждался в вазе династии Цинь. Отлить в камин мне показалось верным решением. Намериваясь совершить акт вандализма, оперся рукой о гранитную полку, услышал щелчок в стене, и только натренированная реакция помогла избежать столкновения с провернувшимся на сто восемьдесят градусов порталом. За ним я увидел узкую винтовую лестницу и почувствовал запах машинного масла и лекарств.

Грязная паутина, свисающая с потолка и стен, таки прилипла к белоснежной рубашке, подаренной Нин'га. Достав меч, я снимал покрытые пылью клочья, освобождая проход, и прислушивался к странному тиканью там, внизу. Внезапно вспыхнул свет. Рефлексивно закрыв глаза, тут же вздрогнул от воя сирены. Уже с двумя мечами в руках, щурясь, я был готов сразиться с кем угодно и, увидев, наконец, монстра перед собой, едва было, не зарубил ту, кого намеривался спасти.

Стефани Анастари была подвешена над каменной чашей, куда сливался тоненький ручеек какой-то жидкости, увлажняющей ее кожу. Маслянистая, она небольшими порциями подавалась из трубок, нацеленных на разные участки вибрирующего под импульсами тока тела. Сотни проводков тянулись от агрегата, стоящего у стены, и крепились на Стефани иголками, введенными под кожу. Я понимал, что сделано это было не для того, чтобы мучить ее, но перекошенное лицо баронессы и волны судорог, сотрясающие синюшную кожу, вставленная в рот какая-то фигня, отросшие до полуметра ногти на руках и ногах вызвали рвотный рефлекс.

Из потолка появилось щупальце. Словно змея в стальной чешуе, оно с чмоком выдернуло изо рта Стефани загубник, уронив ее на пол, принялось методично извлекать из кожи иголки. Трубки последний раз изрыгнули смазку, и тело "спящей" опустилось в чашу. Девушка открыла глаза. Поначалу в ее взгляде не было ничего. Она освободилась от ремней и попыталась подняться. Я должен был ей помочь, но не мог. Сам едва стоял на ногах, корчился, подавляя спазмы в желудке.

Она заплакала. Беззвучно... Из широко открытых глаз, оставляя грязевые дорожки, текли слезы. Бля! Спасатель! И все же я смог сдать себя в аренду моменту и, взгромоздив невесомую баронессу на плечо, отправился в обратный путь к Фальке. Привести девушку в порядок можно было только там. Пыхтя и проклиная обстоятельства, по которым с момента попадалова поддаюсь манипуляторам всех мастей, и до сих пор не заимел ни целей, ни планов, я поднялся на борт Фальке и "загрузил" тело баронессы в помывочную комнату.

Кстати о манипуляторах... куда подевались всезнающие Искины, эти супер-пупер представители разумных минералов?!

— Чем я могу тебе помочь? — елейным голоском поинтересовалась Надежда. Фальке вторил ей:

— К полету готов!

— Мне нужен план башни. Хочу выйти в город, купить еду и одежду для девушки. Ведь план тебе известен?

Конечно, он у нее имелся! Я тут же увидел башню так, как мог бы ее представить себе человек, поживший в башне некоторое время.

Выкупав Стефани, достал из рюкзака ножницы и состриг бедняге отросшие ногти. Хорошо хоть умный комбинезон наделся практически сам. Девушка стоически перенесла заботу о своем теле и, свернувшись на полу калачиком, задремала.

Подцепив из ящика пару монет, я засунул их за пояс и отправился в Кары. У четырех дверей на этот раз задерживаться не стал. Открыв южную, вошел и увидел анфиладу комнат вполне соответствующую позднесредневековой эпохе. Гобелены соседствовали с мраморной облицовкой на стенах и алебастровой лепкой на потолке. Отсутствие каминов позволило сделать вывод, что топили тут из служебных помещений. Но пыли и паутины вокруг накопилось не меньше, чем я уже видел в башне.

Нанять прислугу, вычистить и вымыть цитадель? Заявить о себе в Карах как о владельце замка? Наверное, глупо. Да я и не собирался. Бросив взгляд на зеркальную стену в одном из залов, остановился. Красавец! В шелках и золоте Нин'га появлюсь на улице, да на меня поглазеть тут же сбегутся все жители этого городка!

Надежда учла мое желание. Едва я подумал о проблемах, связанных с тем, как выгляжу, увидел свое отражение уже в рыжем костюмчике гайстербешверера Вильта. Умничка! Ей мое удовлетворение пришлось по душе. Хотя какая у нее может быть душа?..

"Я переживаю эмоции. И мне приятно осознавать, что ты доволен", — отозвалась Надежда, — "Иногда люди говорят, что у них душа болит... И это я понимаю..."

Хлесткий ветер едва не сбил с ног. Город окунулся в сумерки и тишину. Казалось, небо упало на Кары, собирался дождь. Провозившись несколько минут с засовом на воротах, я вышел из внутреннего круга цитадели на широкую улицу. Двух, трехэтажные дома вокруг выглядели не столь элегантно как в Збычеве, они скорее строились во времена войн. В таких каменных крепостицах наверняка можно было долго выдерживать осаду. Я искал харчевню, точнее какую-нибудь вывеску. Вокруг стояли запертые дома, и я быстро сообразил, что нужно спуститься ниже по улице, где кое-где в окнах светили масляные фонари.

Первые капли упали на мостовую. Стало совсем темно. Пришлось "включить" ночное зрение. Я замерз, и уже было подумывал вернуться, когда заметил вертикальную полоску света, потом почувствовал кисловатый запах пива и подгоревшей еды. Обоняние не обмануло: над перекошенной дверью висела вывеска "Харчевня Ага". На ней еще было что-то нарисовано, но я рассматривать не стал.

Щурясь от света масляных ламп, расставленных на столах и висящих на стенах, я попытался закрыть за собой дверь, отмечая, что свободного места будто и нет. Народ в харчевне собрался еще тот... сброд. Мне казалось, что оборванцы, сидящие на лавках уж слишком откровенно разглядывают мою скромную персону. Изображая равнодушие, стараясь выглядеть отрешенным, я подошел к стойке, за которой суетился коротышка с роскошной рыжей шевелюрой. Он кивнул, и забасил:

— Добро пожаловать к Ага, путник, — он улыбался, но только в его глазах я увидел сталь, поэтому не удивился, когда недомерок спросил, — Жрать будешь?

— Отвари курицу и подай. Бульон налей в кувшин, с собой заберу, — я постарался звучать убедительно, добавив голосу немного властных ноток. Выудил из-за пояса древнюю монетку и положил перед ним на стойку.

Золото тут же исчезло.

— Пойдем дорогой гость наверх. Там ты сможешь отдохнуть.

Он дал кому-то знак, цокая языком, я обернулся и увидел толстушку с такой же, как и у Ага копной рыжих волос.

— Пойдемте со мной, Господин.

Она засеменила к лестнице, я — за ней.

Сестра хозяина, почему-то подумалось именно так, открыла одну из комнат и особо не церемонясь, втолкнула меня туда. Ночным зрением я разглядел топчан у окна и приставленный к нему стол. Рыженькая зачем-то стала на колени в углу. Оказалось, она собралась разжечь огонь. Чиркнула пару раз кресалом и язычки пламени заплясали в небольшом камине.

Сбросив напряжение непонятно почему сковывающее меня, я присел на топчан с мыслями вздремнуть немного. Не тут-то было! Рыжая бестия одним движением избавилась от платья, влезла на стол и стала демонстрировать свои "прелести".

И бакенбарды по ногам спускаются вниз... и это все — называется стриптиз! Только тогда я в полной мере осознал, о чем пели ребята из "Мальчишника". Эта бист совершала непристойные движения тазом, ее огромная грудь билась о живот, а я словно завороженный смотрел.

Дать ей, что ли последнюю монетку, чтобы ушла? А это мысль! Достав золотой, я бросил его на стол. Девушка оказалась понятливой, оставшись в одиночестве, сразу же задремал.

Казалось, проспал всего несколько минут, но серая мгла за окном, остывшая курица на столе и холодный бульон в кувшине позволили сделать вывод, что я отключился на несколько часов. Вошла рыжая, я притворился спящим. Она подкинула в камин полено и тихо вышла.

Похрустывая суставами, я потянулся, потом оторвал куриную ножку. Перекусив, стал искать, обо что вытереть руки. Услышав шаги, решил дождаться хозяйку. Она притащила таз с водой и холщевое полотенце.

— Как спалось, господин? — поставив тазик на стол, она попыталась снова обнажиться.

— Спасибо, не надо! Оставь меня, я хочу подумать!

Хмыкнув, толстушка ушла. Правда, не быстро. Пару раз оглядывалась, проверяя, не передумаю ли я?

Прикончив курицу, вымыл руки и, подхватив кувшин, решил уйти. На первом этаже народ не спал. Они пили ели. В общем, все было, так же как и вчера. Люди уставились на меня, и спрашивать у Ага о сдаче перехотелось. Выскользнув за дверь, я потопал к цитадели.

Если за паршивую курицу и ночлег платить золотом, то я существенно переоценил размеры добытого состояния. Паршивое чувство, что я — лох, (да, что там лох — лошара) окончательно испортило настроение. А тут еще топот десятка ног за спиной и я совсем не удивился, увидев мрачных типчиков из столовки Ага. Догнав меня, они достали дубинки и ножи.

С сожалением взглянув на кувшин, я поставил его у каменной кладки фундамента, надеясь на лучшее. Взявшись за рукоятки мечей, вознамерился решить дело миром.

— Шли бы вы, убивать не хочу! — пришлось закричать.

Один из них с жиденькой бородкой и большими рыбьими глазами попытался ударить ножом.

Я не хотел, правда, не хотел, но клинки Нин'га вылетели из ножен сами по себе и спустя мгновение обрушились на руку нападавшего. Похоже, он не сразу понял, что за обрубки упали к его ногам. Зато другие бандиты оказались сообразительными ребятами. Я увидел их спины и странный туман, окутавший черной дымкой фигуры оборванцев. Бродяги остановились и замерли, вытянув руки "по швам", словно солдатики в строю.

Туман закружился, став похожим на воронку смерча, и из него вышла Стефани. Я испугался и вдруг осипшим голосом, спросил:

— Стефани?!

Ее улыбка стала еще шире.

— Мой мальчик, зачем ты бросил меня?

— Я не бросал... — глупое оправдание запоздало. Стефани ринулась на меня. И не будь я учеником амазонок, наверное, не смог бы написать эти строки. Я успел уйти в сторону, но Надежда всполошилась: нити паутины ударили в командный модуль готов. Она отразила их плетением, и я почувствовал удивление симбиота: "Это не Стефани!"

Если Стефани — не Стефани, значит румяная дева в изящном платье чуть ниже колен и в элегантных туфельках из блестящей парчи — баронесса Анастари! Но я оставил на Фальке ее едва живой! Черт с ней! Я по-настоящему разозлился и пошел в атаку, вращая мечами. Надежда поддержала мой порыв, формируя защитный кокон из паутины.

После, я неоднократно вспоминал этот эпизод и посмеивался над тем, что, называя баронессу по имени, и я и Надежда думали о командном модуле готов. Мы оказались кое в чем правы. Стефани, та, что не человек, только предполагая мизерный шанс проиграть, позаботилась о возмездии.

Впрочем, и эта Стефани человеком не была. Вампир пропустила укол и зашипела, то ли от боли, то ли негодуя. Мы сражались на равных. Мой маленький успех в начале боя стал единственным достижением в схватке. Замерев перед очередным столкновением, мы не спешили начинать. Стефани свернула замысловатые плетения над своей головой и, улыбаясь, заворковала:

— Мой мальчик, ты лучший среди людишек. К тому же знаешь язык хитроумных устройств той, что пленила меня, отобрав силу. Давай начнем все с чистого листа?

Ее "...с чистого листа" произвело на меня определенное впечатление. Почти как дома, на Земле. Я не стал прятать мечи, только опустил их и кивнул, соглашаясь на предложение мира или перемирия.

— Будь добр, позволь этим и другим, что я собрала у ворот в цитадель, войти туда.

Стефани указала на бродяг и в сторону шпиля башни.

Удивляться уже не было сил. Приняв решение, вогнал мечи в ножны, и зачем-то прихватив кувшин, направился к замку.

Глава 19 Надежда

Я не знал, на что способны охранные системы замка, но когда увидел у ворот два десятка обгоревших трупов, уронил кувшин. Он разбился, и глухой хлопок прозвучал громче, чем можно было бы ожидать. Около сотни горожан, стоявшие словно в трансе на безопасном расстоянии от стен, никак не отреагировали на шум. Скользящая над землей Стефани Анастари остановилась и, обернувшись, одарила меня улыбкой. И я заметил отличие баронессы от командного модуля готов: очарование улыбки портили клыки. Хищный оскал и плотоядный взгляд вампира побудили меня занять оборонительную позицию и снова взяться за мечи.

— Не будет между нами чувств, — растягивая слова, промурлыкала она, — Сделай то, о чем я тебя просила.

— А если не сделаю?

— Все они, — Стефани повела рукой по воздуху, словно поглаживая его, — Умрут.

— Ты и так их убьешь одного за другим...

— Не всех...

Глупо спорить с ней. Я это понимал и потому мысленно обратился к Надежде с просьбой заблокировать защиту замка. Сам же побежал к Фальке, рассчитывая улететь из Кар как можно быстрее. Смех баронессы в спину только прибавил решимости сделать это немедленно. На доли секунды свет погас и загорелся лампами на Фальке. Как я тут оказался?..

— Ты пожелал, и я перенесла тебя, — ответила Надежда.

Во мне проснулся исследователь. Слишком много вопросов накопилось за последнее время. С одной стороны я не склонен был заморачиваться всякими неясностями, но по мере того как моя тушка попадала из огня да в полымя, получить ответы на некоторые из них стало необходимостью.

— Как вы это делаете? Ты кристалл на моей груди... ладно "говоришь" со мной... Ведь может спутник на орбите передавать сигнал на навигатор. Хотел бы я узнать, как вы все это проворачиваете?

— Все дело в способе восприятия и интерпретации данных. Ученые Раска так и не смогли осознать то, что уже теоретически себе представляли. Думаешь, ты сможешь?

— Все же попробуй. Я ведь не с Раска... — улыбнувшись шутке, соскользнул по стене и уселся на пол.

Рассказ Надежды оказался интересным и на какое то время я полностью погрузился в создаваемые ею мыслеобразы.

Ученые Раска безуспешно пытались создать машину времени. Они считали, что ускорение объекта до световой скорости способно перенести его в будущее, но столкнулись с непреодолимым ростом массы в процессе ускорения и нехватки энергии собственно для необходимого ускорения. Светлые головы поставили задачу иначе. Они исследовали свойства света, полагая реальностью возможность трансформации материи в свет. Ведь если частички света — фотоны-корпускулы развивают необходимую скорость, а согласно теории Триона "любой объект может проявлять как свойства материи, так и корпускулярные свойства", значит нужно найти способ и условия для такой трансформации. Впрочем эти изыскания не получили необходимой материальной поддержки. Кому нужно попасть в будущее и не иметь возможности вернуться? Мало кто усмотрел возможную выгоду в этом. А вот исследователи гравитации получили спонсоров и верили, что смогут решить поставленную задачу, поскольку уже выяснили, что объекты, обладающие большой массой искривляют пространство-время.

Надежда не выражала никаких эмоций, рассказывая мне об этом, но сам я поддался сожалению, услышав, что объединение теорий путешествия во времени помогли бы решить задачу. Поскольку именно искривления света от звезд позволили вторым сделать выводы о кривизне пространства-времени. И когда они заговорили о гравитационной сингулярности, препятствующей сохранению объектом физической формы в зонах аномального искривления пространства, возможно наработки первых пришлись бы как нельзя кстати. Но на самом деле повезло третьим, тем, кто обнаружил новую форму жизни — неорганическую.

Тут Надежда лукавила, или не могла объяснить все толком. Но я понял, что если бы неорганики, обладающие осознанием, сами не захотели вступить в контакт с людьми-учеными, то те никогда бы не догадались, что это возможно.

Надежда и подобные ей получили возможность постичь новые для себя грани бытия и с радостью предоставили людям возможность манипулировать энергиями паутины, о существовании которой ученые даже не догадывались. Паутина была недоступна их человеческому восприятию, но использовалась неорганиками для созерцания вселенной и даже созидания.

Паутина давала возможность трансформировать материю и обладала неограниченным запасом энергии. Неорганики интегрировались в машины, созданные людьми. Так, например, вопреки законам физики по представлениям людей летает Фальке.

Оказалось, что я первый человек, позволивший неорганику интеграцию с собой! По мнению Надежды это оказалось чудесным, прекрасным и с точки зрения эффективности — превосходным экспериментом.

Я вспомнил о контейнере с кристаллами и понял, что если интегрирую собратьев Надежды из них в охранные системы замка, то возможно, смогу потягаться со Стефани-вампиром. Жаль, только о своих возможностях я не имел представления.

Задумался о превратностях судьбы: знать бы раньше, что Надежда может телепортировать меня к Разрушителю, то не парился бы у Нин'га. С другой стороны, я погладил рукояти мечей, клинкам доверяю больше, чем паутине. Хотя стоит найти время и разобраться с ее возможностями.

Я слушал Надежду и размышлял. Скользил взглядом по рубке Фальке, и время от времени испытывал странное беспокойство. Черт! Где мое золото? Наконец, я понял причину тревоги. Ящики с сокровищами исчезли!

Вампир! Я принес ее на Фальке и оставил полуживую. Пока ходил в город, она оклемалась, стибрила мое золото и, подхарчившись кем-то из горожан, восстановилась. Или наоборот... хотя какое это теперь имеет значение?

— Надежда, а можешь перебросить меня к баронессе? Знаешь где она сейчас?

— Конечно, дорогой, — услышал я голос Ксюхи и рубка Фальке испарилась.

На мое появление Стефани отреагировала мгновенно. Я увидел растопленный камин, высокую спинку кресла приставленного поближе к огню и будто сидящую в нем баронессу... Каким образом она оказалось рядом, я не заметил. Вампир скалилась и молчала. Впрочем, агрессии я тоже не заметил. Положив руки на высокую, располневшую (наверное, вампир успела выпить немало крови...) грудь, она спросила:

— Хочешь поговорить?

Я кивнул и тут же кто-то из охмуренных горожан внес стул и поставил его неподалеку от кресла госпожи.

Присев, я не стал ходить вокруг да около и задал вопрос по существу:

— Где мое золото?

— В замке.

Вот сука! Она даже не смутилась или что-нибудь еще... ну, что обычно делают люди, пойманные на нехорошем действии...

— Я бы хотел, что бы оно лежало на Фальке.

— Попробуй, забери! — ее глаза замерцали красными угольками. Я вскочил и выхватил мечи. Наверное, стоило потерпеть. Может, и договорились бы о чем-нибудь. Хотя вряд ли. Она ударила первой, и Надежда не смогла удержать защиту. Хорошо, что хоть удар о стену ей удалось смягчить. Вроде Стефани била нитями, но что-то в них было странным. Ее паутина будто была другой, черной.

С каждой атакой я чувствовал, что проигрываю и в скорости и в силе плетений. Стало страшно: ведь мне помогала Надежда. Значит вампир сильнее нас обоих! Похоже, что эта бестия играла со мной. Сражаясь, она поведала о своих планах: разобраться с наследием пришельцев, а потом вернуть Дому власть. В подробности я не вникал, но когда сбежал на Фальке, то сразу же направился в Збычев, чтобы повидаться с магистром Ульрихом.

Глава 20 Старый враг

Стефани Анастари поставила ногу на мою грудь и занесла для магического удара руку. Я как зачарованный смотрел на цветные камушки, украшавшие пряжку ее туфельки, и думал, что мне для создания плетения совсем не обязательно совершать пассы.

Туфелька "испарилась" вместе с хозяйкой и залом, камином в нем, креслом баронессы и гостевым стульчиком. Я увидел белый потолок рубки и почувствовал обволакивающий тело пластик. Корабль взлетел и остановился.

— Куда летим? — пробасил Фальке.

— Надежда! — прохрипел, забыв, что симбиот не нуждается в озвучивании вопроса, я все же силился спросить. После проигранного вампиру боя во рту пересохло и першило в горле. Она поняла вопрос и поспешила ответить:

— Ты разрешил принимать нам самостоятельные решения, если сам позже сочтешь наш выбор целесообразным.

Ничего такого я не разрешал, но и не возражал. Разумный компромисс, а главное, что он не позволил Стефани меня убить.

— Сейчас Фальке, не спеши... Почему Стефани нас не преследует?

Мне стало страшно: ведь вампир как-то ушла с корабля, и кто знает, может, возвращалась...

— Она пыталась, но ее возможности подниматься оказались ограниченными, — самодовольно ответил Фальке.

— Да? Мы высоко?

— За пределами атмосферы планеты.

— Это хорошо... — я машинально ответил и задумался.

Меня перенес в этот мир зит — отец первой Стефани. Это неправда, не отец. У командного модуля готов не могло быть отца. Но связанными общей целью они могли быть. Уничтожить Надежду? Возможно... Стефани-клон проиграла, но заманила меня в ловушку, мотивировав освободить вампира. И, похоже, что готам было непросто ее пленить и клонировать. Но если они смогли, то и мне это может оказаться по силам.

Могла ли клон манипулировать магистром Ульрихом? Эта могла! Ульфиле что-то проверял... да и Ульрих имел возможность схватить меня еще в Збычеве. Каким-то странным было их поведение...

Баронесса говорила, что намерена покончить с наследием Пришельцев. Значит, со всеми, кого привели в этот мир готы и слэйвы Раска. Чем не повод повидаться с магистром и рассказать ему о том, что Стефани Анастари грозилась вернуть Дому власть? Дому Анастари?..

С этим я решил разобраться позже.

— Фальке, летим в Збычев!

— Слушаюсь!

Черный экран ожил, и я на миг увидел изображение звезд, тут же сменившееся туманом. Какое-то время корабль летел в облаках, потом наклонился. Внизу показался город. Судя по большому зданию в готическом стиле, так выделяющемуся среди других построек и внутренней стене мы долетели к цели.

Поскольку искин Фальке не задавал вопросов, но и не прекратил движение, я решил не вмешиваться в ход событий. С этим, не прогадал! Зависнув на мгновение над ратушей, корабль, описав полукруг, влетел в ангар устроенный под крышей.

— Нас заметили, и скоро тут появится человек, — доложила Надежда. Она показала мне бегущую по ступенькам долговязую фигурку. Человек одной рукой придерживал широкополую шляпу, другой — шпагу. То был магистр Ульрих собственной персоной. Интересно девки пляшут! Бежит встречать как родного и не боится?! Похоже, Фальке тут ждали...

От приступа страха засосало под ложечкой. Я вскочил так быстро, что успел почувствовать сопротивление "умного" пластика и едва удержался на ногах: мысль о предательстве искинами ударила с кинжальной точностью, заставив сердце сжаться от ужаса.

Отчаяние, разочарование и боль стали мне ответом. Я понял, что обидел их. Промямлил: "Простите...", — что-то еще о человеческой природе. И в абсолютной ментальной тишине направился принять душ. Решил надеть комбинезон и шлем, чтобы Ульрих не узнал меня.

Вышел в рубку уже другим человеком, по крайней мере — на вид. Мягкий пластик на подошве сапог приятно пружинил и я в облегающем тело комбинезоне чувствовал себя уверенно. Положив на пол шлем, спрятал в рюкзак золото и одежду Нин'га. Хотел отправить туда и клинки, но передумал. Опоясавшись, натянул шлем и покинул борт Фальке.

Ульрих, едва увидел меня, тут же рухнул на колени и опустил глаза.

— Господин, слушаюсь и повинуюсь, — сказал он. Потом, торопливо сдернув с головы шляпу, добавил, — Не думал, что увижу Вас когда-нибудь... Он общался со мной на готском, и я прекрасно его понимал. Воззвав за помощью к Надежде, спросил у него:

— Весхальб?

При этом в интонацию я вложил как можно больше иронии, вроде — отчего же?

— Последним в нашем роду имел счастье внимать Божеству мой дед. Я полагал, что вы покинули нас или до сих пор сражаетесь между собой, — он поднял палец вверх, — Там, наверху. Как мне Вас называть?

Ульрих осмелел. Он поднялся на одно колено и уже держался за эфес шпаги. Его глаза смотрели внимательно, не так, как мне хотелось бы: в них не было ни страха, ни уважения.

Я был готов и к худшему. Пришла уверенность, что раскрывать Великому магистру Ордена Матери себя не стоит.

— Зови меня просто Оберст, Ульрих.

Назвать его рабом хотелось, но я решил произвести на него впечатление. Представляю, что творилось в душе у зазнайки, когда он услышал от меня свое имя. Да и звание — полковник, которое я себе присвоил, похоже, произвело на него впечатление. Ульрих снова опустился на оба колена и склонил голову.

— Ты слышал когда-нибудь о Древних, тех, кто населял эту землю раньше?

— Да, Оберст, — ответил магистр, не поднимая глаз.

— Что именно ты слышал и знаешь?

— Они могущественны и олицетворяют зло. Ушли, оставив эту землю устрашившись Богов Готланда и Ма... Готланда.

Он хотел сказать Матери, но не стал. Интересно, почему? Я спросил без обиняков:

— И Матери?

— Мне известно, что только у Матери есть сила справиться с ними...

— И с нами, — добавил я, имея в виду цивилизованных пришельцев с Раска.

Ульрих еще ниже склонился к полу, а я испытывал горечь от того, что вряд ли найду у него нужные ответы.

— Надеюсь, ваша Мать спасет Орден и лично тебя, магистр Ульрих, от пробудившегося в Карах вампира!

Я не стал дожидаться эффекта от озвученной новости. Сделав шаг назад, поднялся на борт корабля.

— Фальке, летим к Лайбору!

Упав в пустоту перед консолью, я с удовольствием расслабился в объятиях "живого" пластика.

— Надежда, Стефани-вампир, кто она?

Ответ я получил не быстро. Даже заволновался, ведь совсем недавно обидел друзей недоверием. К счастью, неорганикам обидчивость оказалось несвойственной или отходчивость входила в число их добродетелей.

— Мне о ней мало, что известно. Слэйвы об этом проекте готов ничего не знали. Нашла в архивах Фальке несколько сообщений.

В голове что-то пискнуло, и перед глазами поплыли кривые буквы текста:

"Доставка комплекса Х03125 в Кары для перевода узника башни на новую систему контроля и жизнеобеспечения завершена".

"Дознаватель оберштурмбаннфюрер Олаф доставлен на обьект".

"Срочная эвакуация дознавателя оберштурмбанфюрера Олафа из Кар. Состояние критическое. Полетное время двадцать две секунды".

Не густо... По всей вероятности готы обнаружили Стефани в таком же состоянии, что и я. Решили апгрейдить ее оковы и пообщаться. Вышло все не очень хорошо для подполковника Олафа. Могучей тварь оказалась!

— Спасибо, Надежда. Как думаешь, в Лайборе есть у нас шансы разыскать информацию или вся она исчезла вместе с командным модулем "Стэфани"?

— Я ведь не случайно тащила ее глупую голову! Кое-что мы сможем оттуда извлечь.

— Умничка! Только где она, голова?

— Сама голова теперь бесполезна, а понять, что в ней было, мы сможем, когда ты вернешь меня в интегратор.

— Понял тебя! Фальке, жми!

Ох, лучше бы я этого не говорил: в глазах потемнело, в грудь что-то ударило с такой силой, что в легких почти не осталось воздуха. Я судорожно вздохнул и услышал басок искина корабля:

— Полет окончен...

Чертово кресло испарилось, и я очутился на полу рубки. Впредь с командами нужно быть поосторожнее. Ну, разве мог я знать, что Фальке исполнит все так буквально?

С такими мыслями, кряхтя, я поднялся и покинул борт. Дурманящий запах хвои валил с ног. Хотелось упасть на мягкую подстилку из иголочек и полежать пару часиков. Разберусь с задачкой, обязательно устрою себе пикничок.

Присев пару раз, и размяв руки, имитируя бой с тенью, не торопясь, пошел к воротам в подземный комплекс.

У входа валялось расщепленное древко копья. Окинув взглядом окрестности, сразу заметил следы от костров и не успевшие "спрятаться" под хвоей расчищенные под установку шатров площадки. Люди везде одинаковые: оставляют следы своего пребывания, ни о чем не заботясь.

То, что оставили после себя егеря, охотившиеся за мной, произвело на меня столь сильное впечатления, что впредь я всегда старался скрыть следы своей деятельности. Не только из соображений безопасности, но и из уважения к этому прекрасному миру.

Надежда одной ей известным способом открыла ворота, и я снова оказался в обители пришельцев с Раска. Спустившись в резервный командный пункт, увидел, что лоток для кристалла с айлом уже готов к использованию. Сняв с шеи вместилище Надежды, почувствовал, что не хочу расставаться с ней даже на время, и тут же ощутил волну нежности и благодарности.

Отправив кристалл во чрево интегратора, прилег на кровать и не заметил, как очутился в объятиях Морфея.

Как долго проспал, не знаю. Мне снился сон, в котором вампир из Кар гналась за мной. Саму Стефани Анастари я не видел, но ужас чувствовал и бежал, совершая огромные прыжки. Так было поначалу. Потом шаги становились все короче и давались с трудом. Я выбрался на асфальтовую дорогу и увидел стоящий у обочины автомобиль. Полон надежды, залез в него и с удивлением обнаружил велосипедные педали, вместо привычных — сцепления и тормоза. Стал крутить и авто медленно, но все-таки тронулся с места... В ушах послышался гул и я проснулся. Не сразу после такого сна понял, где я и какое-то время с удивлением смотрел на куб интегратора и маленький кристаллик на выдвижном лотке.

— Я не хотела тебя будить.

Голос Надежды вернул сознание к реальности, и я торопливо надел на шею шнурок с кристаллом.

— Узнала что-нибудь?

— Конечно!

Я слушал, и кое-что она смогла мне даже показать.

Замок в Карах и город были построены аборигенами Элитии. Готы обнаружили это поселение первыми и, напугав жителей, быстро подчинили его себе. В башне нашли девушку и приняли к сведению то обстоятельство, с какими предосторожностями и мощью плетений Паутины была ограничена ее свобода. Тогда никто не обратил внимания на отличия в энергии, струящейся по нитям.

Они смогли распознать это только после того, как заменили систему контроля, и дознаватель Олаф был растерзан разбуженной. И все же она была очень слаба. Инженеры готов вместе с айлами смогли заточить ее снова. И прежде, чем вампир погрузилась в сон, узнать о Древних и падении Дома Анастари.

Никакой интриги вроде войн между Древними не было. Случился обычный геноцид со стороны Дома по отношению к беззащитным людям, почитающим могущественных Демиургов защитниками и охранителями. Так и было. Кто-то из крышевавших людей, разобрался с родом Анастари, оставив в живых только самую молодую — Стефани.

Понятное дело, готы встревожились: ведь на Элитии обнаружился могущественный враг. Иначе они подумать не могли и разработали план, частью которого и стал командный модуль "Стефани".

Когда с Раска пришли новости о войне, мир на базе окончился. Стефани сражалась на стороне готов, но, оставшись в одиночестве, а нет ничего страшнее для айла, отправилась к людям, доставленным на Элитию из исторического прошлого Раска.

Попасть в Лайбор она не могла, да и не пыталась. Что связывало Стефани с зитом и чем она "насолила" Ульриху Надежде выяснить не удалось: хранилище памяти все же повредилось во время взрыва, и часть информации пропала.

— Что посоветуешь, Надежда? — спросил, после того, как она умолкла. И понял, что эта категория для всех без исключения айлов в силу опыта контакта с цивилизацией людей Раска отсутствует: Надежда не смогла тогда понять мой вопрос. Люди решают, что им делать! И никак по-другому.

— Я не могу, — ответила она, обрушив на меня смесь разочарования и тревоги.

Глава 21 Новый мир

Я наслаждался нежной, приготовленной на костре рыбой, и в который раз пытался решить, что делать дальше? Остаться тут?.. И каждый раз, когда думал о такой перспективе, неизменно сталкивался со страхом, что рано или поздно тут я непременно встречусь со Стефани Анастари. В том, что ей по силам прижать Готланд и бравого Ульриха я не сомневался.

Нужно найти на нее управу. Как и где? Казалось, ответ на этот вопрос прост — Древние! Она среди них вне закона! Они уничтожили ее Дом и смогли заточить юную баронессу в башне. Только где искать этих демиургов?

Решение пришло не яркой вспышкой озарения: Я решил полетать над Элитией, но раньше изучить карты. Ведь базу пришельцы построили тут не просто так? Они выбрали такое место, где им никто не смог бы помешать. Не сунулись же они к Нин'га?

Надежда, ни слова не говоря, включила изображение планеты, и я чуть было не упал в реку, пытаясь одновременно вымыть руки и вникнуть в топографию Элитии. Мечтая о сигаретке, присел у вяза и полностью погрузился в изучение висящей перед глазами голограммы.

Два континента и на одном из них живут Нин'га. Хоть и древние они, но как-то на демиургов планеты не тянут. Значит, искать нужно неподалеку, хотя это как посмотреть: Готланд до Кар выглядел не больше Люксембурга на Евразийском континенте Земли. Южнее раскинулись непроходимые леса, надо полагать населенные эльфами, а на северо-востоке от Готланда начинались и тянулись через весь континент до самого океана горы. За ними — леса, реки и озера.., поля! Знакомые очертания квадратов и прямоугольников среди дорог, почти такие же, как на гугловской карте. Я решил полететь туда, но прежде обстоятельно подготовиться к путешествию.

Для начала я расспросил айлов и выяснил, что например из Збычева смогу вызвать Фальке, если оставлю его у базы пришельцев. Вторым пунктом значилось посетить секретную лабораторию готов, коды которой Надежда умыкнула у командного модуля "Стефани". Вход в нее находился неподалеку от зала с монументальными скульптурами вождей Раска, только на его месте я видел обычную стену. Пока тер пальцем швы кирпичной кладки, Надежда работала. В какой-то момент стена дрогнула, и я увидел обычную дверь будто бы даже из старых досок. Наверное, тут не обошлось без "умного" пластика.

Резкий скрип петель во время открывания, вызвал во мне сомнения, а потом догадку, что это Надежда чудит. Ее молчание и особое чувство в груди только подтвердили домыслы. Зажегся тусклый свет, и я увидел два десятка тел подвешенных у стены. Первой реакцией был непреодолимый импульс к бегству: уж очень все увиденное напомнило о баронессе-вампире в Карах. Оказавшись снаружи, я подумал, что древних кровососов не может быть так много, и решил, что, скорее всего это выращенные готами тела для айлов.

— Это так, — отозвалась Надежда.

— То есть я могу интегрировать кристалл с айлом в любое из этих тел?

— Можешь...

— А не опасно ли это?

Задавая вопрос, я думал о многом, вроде агрессии или какой-нибудь программы действий, заложенной Стефани Троянским конем. Опасался, в общем. Но Надежда уверила меня, что интегрированный в тело айл сочтет это благом и будет признателен за возможность постижения мира таким образом.

Иметь новых союзников мне показалось делом перспективным, стоящим усилий и времени. Мотнувшись на Фальке, я притащил в лабораторию контейнер с кристаллами и, рассматривая оборудование, занимающее почти все пространство потайной комнаты, ожидал инструкций.

— Возьмите в руку кристалл.

Голос Надежды стал вдруг механическим. Я извлек из коробочки цилиндрик и замер, боясь пропустить что-нибудь важное.

— Выберите объект для активации.

Мне понравился широкоплечий мужик. Чем именно не скажу, но именно его я вознамерился взять с собой в путешествие. Подошел к телу и чуть в штаны не наделал, когда оно внезапно опустилось вниз.

— Вставьте кристалл в загрузочное отверстие, расположенное на затылке у выбранного объекта.

Под жесткими волосами, почему то мокрыми прядями спадающими на плечи, я действительно нащупал щель с упругими краями и протолкнул туда цилиндрик.

Дальнейшее действо в точности соответствовало тому, что я уже наблюдал в Карах, только освобожденное от систем обеспечения и контроля тело опустилось не в каменную чашу, а в специальный контейнер, наполнившийся густой, зеленоватой жидкостью.

Прошло минут пять и ничего... Я присел у края ванночки и встретился с ним взглядом. Это произошло неожиданно, но детская наивность и доверчивость в глазах клона, я решил называть его так, тут же избавили меня от страхов.

— Дай мне имя.

Слова дались ему с трудом, но широкая улыбка, подаренная мне, вполне компенсировала жуткое, едва слышное шипение.

Я задумался, рассматривая его, и обнаружил едва уловимое сходство. Он точно чем-то напомнил мне копфегера.

— Ульфиле! Даю тебе имя — Ульфиле.

Наверное, все айлы каким-то образом могли проникать в мои мысли. Этот, получив имя, сразу же преобразился и поудобнее устроившись в ванночке, заговорил ну очень похоже на отошедшего к предкам охотника за головами.

— Этот мир прекрасен. Я горд и счастлив оказанной чести получить Имя!

"Имя" он произнес с особой интонацией и чувством. Я тоже расчувствовался и захотел ответить ему в такой же манере, но мысли путались... Протянув для приветствия руку, просто сказал:

— Добро пожаловать в команду, Ульфиле.

Часть вторая

Альфред

Уже много дней я не писал ни строчки в своем дневнике. Не мог... Я нашел то, зачем проник в обитель сумасшедшего мага! Это произошло случайно. Поставив точку в повествовании, как обычно решил размяться.

Замок демиурга я нашел без особых усилий. В Трампе, куда я отправился с Ульфиле — айлом, получившим моими усилиями тело, цитадель прозвали Орлиным гнездом. И надо сказать это название оказалось точным.

Я посадил Фальке во дворе, за зубчатой стеной. Конечно, я заметил, что замок стоит на скале и то, что единственная дорога к нему заросла лесом. Но когда я выглянул в стрельчатое окно и увидел всюду, куда хватает глаз, раскинувшееся зеленое море деревьев, с редкими просветами там, где открываются пропасти и серебристые зигзаги рек, только тогда я понял, почему смертные до сих пор не проникли за его стены.

Тогда я почувствовал себя героем Брема Стокера. Со мной приключилась жуткая история: нигде нет никакой возможности покинуть замок, разве только через окно! Но если Джонотон Харкер сетовал на запертые двери в замке Дракулы, то я недоумевал — куда они исчезли тут вовсе? Я стал пленником тронного зала с полом из белых и черных плит, колоннами и огромным каменным троном на постаменте со ступеньками, по которым легко могла бы двигаться карета, и окнами, которые в наше время и мире называли "французскими". Только отсутствие в них стекол сводило меня сума. Я старался не подходить близко, опасаясь ветра, который вполне мог бы сдуть меня словно пушинку в пропасть. Я нашел приют в комнатке, расположенной под троном, внутри постамента. Она вполне годилась для жизни. В ней я обнаружил кровать и шкафы, заполненные фолиантами, стол с письменными принадлежностями и лифт, в котором время от времени появлялись вполне приличные еда и питье с того момента, как я впервые уснул. Совсем маленький лифт. Я и помыслить не мог, чтобы попытаться воспользоваться им настолько он был мал.

Просите меня, увлекся... Итак, поставив точку, я решил размяться. Обычно я занимал себя бегом, отжимался от пола, потом взбирался на трон и общался то с Надеждой, то с Ульфиле, рыскающим по лесу в поисках пищи и охраняющему Фальке. Сегодня они снова уговаривали меня взобраться на корабль и покинуть замок. Почему-то Надежда не смогла осуществить перенос так, как сделала это в Карах, когда спасла меня от вампира. Почти уговорили, но рисковать сорваться в пропасть, так и не раскрыв тайну этого места, я не спешил. Сказав им — нет, я спустился и стал прыгать с плиты на плиту, стараясь перемещаться только по черным квадратам. Меня это занятие развлекало. Не знаю, каким особым образом я скакал на этот раз, но одна из плит под ногой, наклонилась, и пол у постамента заходил ходуном, открывая проход. Наверное, так же исчезли и двери: мгновение назад плиты вспучивались и исходили волнами, а потом все успокоилось, и я поверить не мог в то, что увидел. Широкие ступени вели под постамент, и этот монументальный вход с арочным порталом выглядел так, будто стоял тут вечность. Мне не терпится сходить и проверить, узнать, что там спрятано?..

Глава 22 Альфред

Альфред сосредоточенно перечитал последний абзац рукописи и аккуратно положил измятые странички на дощатый пол. Какого черта?! Это розыгрыш! Но кто из его знакомых ради такого никчемного дела стал бы сочинять историю, да еще не пожалел бы горшка? То, что посудина золотая, Альфред не сомневался: Золото. Удивительное, загадочное, манящее. Ярко блестело в лучах заходящего солнца, под светом электрической лампочки мягко мерцало.

Он взял в руки вазу и стал рассматривать орнамент на выпуклых стенках. Нижнюю часть сосуда — чуть сплюснутую полусферу украшала рельефная чеканка из восьми женских головок с высокими прическами. Волосы дев поднимались к узкому высокому горлышку и сплетались на нем в узел. Альфред перевернул вазу, чтобы взглянуть на донышко. Что-то вывалилось из нее, и он рефлекторно сжал колени. Поставив вазу на пол, стал рассматривать находку, походившую на пластиковый контейнер для грифелей.

Чужой голос, вдруг зазвучавший в голове, заставил вскочить со старого табурета, недавно покрашенного белой краской, да так, что старые трещинки стали только заметнее. Он услышал:

— Приступаю к настройке, — и, пребывая в странном оцепенении, погрузился в воспоминания.

Детство вспоминалось плохо, отдельными эпизодами вроде того, как маленький Альфред, еще не научившийся говорить рассматривал мать, прихорашивающуюся у зеркала в неглиже. Тогда эта женщина никак не ассоциировалась с образом матери, сформированным в течение сознательной жизни — уверенной в себе светской львицей, меняющей мужей как перчатки, и каждый раз общественный статус нового мужа оказывался выше, чем у предыдущего. Младенец вопреки представлениям большинства людей испытал влечение и заплакал. Женщина подошла, чтобы успокоить ребенка и кроха, погладив обнаженное бедро, тут же затих.

Годы, проведенные в школе, вспоминались бесконечным чувством обиды и постоянным ожиданием неприятностей. Все из-за имени! Оно всегда вызывало смех, и юный Альфред был тем, кто в девять получал подзатыльники, а в двенадцать его избивали за имя, которым наградила его мать. "Альфред-жиденок!" — глумились сверстники. Те, кто был милосерднее, сторонились его, чтобы не попасть в полосу неприятностей постоянно случавшихся с неудачником.

Настоящие неприятности начались, когда пропала мать. Однажды она просто не вернулась домой. Альфред почувствовал, что с ней случилась беда. Он плакал всю ночь, молясь, просил, только бы она пришла! Чуть свет отправился в милицию.

Дежурный, узнав, что мать не пришла домой, тут же потерял интерес к зареванному мальчонке. Морщась, сказал: "Через три дня приходи, напишешь заявление".

Вернувшись, Альфред встретился с парочкой омерзительных личностей. Худой и длинный как жердь с впалой грудью и гнилыми зубами схватил его за ухо, лишь только мальчуган закрыл за собой дверь.

— Я поймал щенка! — сообщил он кому-то.

— Тащи его сюда, — прохрипел голос из кухни.

Было так страшно, что ноги отказались слушаться, и впалогрудый потащил его по коридору, схватив за воротник, словно нашкодившего котенка. Лысый верзила весь в наколках словно якудза, помешивал чаек в маминой чашке, то и дело вытирал полотенцем потеющую грудь. Летний день выдался жарким.

— Где был сопляк? В ментовку ходил?

— Нет, — прошептал Альфред, — Где мама?

— Хорошо, что не ходил, — лысый сербая, отпил из чашки, — В общем, не дрейфь. Мамку твою один фраерок братве в карты проиграл. Квартира наша теперь. Вытри сопли и шуруй шмот собирать. Откинем тебя к бабке.

Жива! Хорошо, что мама жива! Альфред воспрянув духом, кивнул и бросился собирать рюкзак. Придумаем с бабушкой как быть и что делать! Спустя минуту он услышал сиплый шепот впалогрудого:

— Тетка знатно вертелась на хую, жаль малого...

— Так кто же знать мог, что Гиря придушит ее. Мудак!

Мама... убили, они убили ее! В глазах потемнело, в висках глухо отдавались удары сердца. Альфред крадучись прошел в спальню и достал из комода пистолет, оставленный кем-то из ухажеров, навещавших время от времени мать.

Впалогрудому он выстрелил в затылок почти в упор. Получая странное наслаждение от крови, брызнувшей на лицо и шею, навел пистолет на лысого.

— Ты что пацан, охренел?! — бандит приподнялся из-за стола и получил пулю в живот, — Сука, сука малой! — шипел он.

Вторая попала в плечо. Лысый уже не ругался. Он силился встать и смотрел с яростью. Альфред понял, что тянуть больше не стоит и снова нажал на курок. Пуля угодила в глаз. Лысый опустился грудью на стол.

Альфред умылся, стянул окровавленную рубашку и засунул ее в пакет. Наспех собрал вещи, забрав из маминой заначки пачку денег и документы, ушел из квартиры, оставив дверь распахнутой настежь.

Кулек с окровавленной одеждой и пистолетом он выбросил в реку и уже к вечеру добрался в Зачарованное, где жила его бабушка. Деревенька в голодные девяностые почти вымерла: из двух сотен домов с обитателями старели десятка два срубов. Зачарованное — русское поселение, и не найдешь в нем белых мазанок, но Альфреду нравились почерневшие от времени деревянные стены бабкиного дома и их запах... Но то было. Времена ведь сменились к лучшему. Ожила деревенька, застроилась особняками и дачами. Мать обложила кирпичом старый дом и отопление сделала. Только ремонт собиралась в этом году начать. Обещала бабушке.

Альфред, вспомнив о матери не смог удержать слезы: "Как же я бабушке о маме расскажу?!"

Рассказывать не пришлось. Она вышла из дома, и едва увидев внука, присела на лавку, прижимая руки к груди. Альфред закрыл за собой калитку и поднялся к бабушке на веранду, увитую виноградной лозой. Сел рядом.

— Лида ушла? — спросила тихо, но твердым голосом, без дрожи и слез. Альфред кивнул и снова заплакал. — С тобой что приключилось?

Он рассказал все, как было. Бабка долго уточняла, видел ли кто его, точно ли он выбросил пистолет. А после расспросов строго настрого приказала забыть обо всем:

— Ты же на каникулах? Вот, значит, у меня и гостишь второй день. Понял?

Альфред ужасно боялся возможных расспросов, но обошлось. Спустя неделю, к дому подкатил на старенькой ниве участковый. О чем-то поговорил с бабушкой и все: Старушка собралась в город. Сказала: "Похороню Лиду и вернусь..."

Вернулась через три дня на "Газели", нагруженной вещами из квартиры. Альфред старался забыть обо всем, что случилось. Уходил с утра к реке, удил рыбу, помогал старушке по хозяйству, в саду.

Как-то однажды он обратил внимание на стадо коров, точнее на пастуха, пасшего скотину верхом. Подошел и попросился покататься на лошади. Старик-кореец почмокал губами, зыкнул так, что лошадь присела, но Альфред остался невозмутимым. Тогда он спешился и хлопнув мальчонку по плечу, сказал:

— Меня Кимом зовут, а тебя?

— Альфред. Я из Зачарованного.

— Приходи Альфред завтра. Рано приходи. Приведу для тебя коня.

— С седлом? — Альфред уже видел себя верхом на прекрасном коне.

— С седлом, — рассмеялся Ким.

Откуда он, пастух-кореец не рассказывал, но за воспитание мальчика взялся по-отечески. С того времени в жизни Альфреда была только учеба и Ким. И время, проведенное со стариком, Альфред считал подарком судьбы. Он научился виртуозно управлять лошадью, рубить старой шашкой, как на скаку, так и на земле. Ким учил его какому-то боевому стилю рукопашного боя, рассуждая о Создателе и мироздании. А когда Альфред окончил школу и собрался уехать в город, чтобы поступить в институт, Ким отвел его на Улитку и на этом месте Силы посвятил в мастера Тхеккен.

Об Улитке в деревне знали все, но считали это место проклятым, опасным. Ким, напротив, утверждал, что место это выбрано было древними не случайно, что выложенная из камней дорожка, действительно похожая на домик улитки — колодец Силы для мастеров Тхеккен — старого боевого искусства корейского народа.

Когда Ким сделал ему надрез на ладони и приказал приложить кровоточащую рану к камню, Альфред подчинился по привычке. Но тогда он действительно что-то почувствовал... Как глупо было бросить все это, дедушку Кима.

Альфред поступил в институт на экономический факультет. Окончил его с отличием и еще на третьем курсе с одногрупником они учредили предприятие. Фирмочка успешно торговала эксклюзивной кухонной техникой и к окончанию института компаньоны имели сеть салонов, где экспонировались инсталлированные в кухни образцы техники.

Все складывалось хорошо: Альфред отремонтировал квартиру матери, купил "Туксон", в Зачарованном пристроил к старому дому новый в два этажа. Старику Киму время от времени дорогие подарки делал вроде мобильника или микроволновки. Только тот подаркам был не рад, щурил и без того узкие глаза и неодобрительно качал головой, приговаривая: "Плохо я тебя учил..."

Хорошо складывалось до осени две тысячи восьмого. Как-то с этим кризисом все разладилось: салоны вмиг стали убыточными, вчерашние кредиты от поставщиков, позволявшие наращивать продажи, с изменением валютного курса превратились в таран, толкающий в долговую яму. А еще бабушка позвонила и сообщила о смерти Кима...

Приехал Альфред в деревню, похоронил наставника и пошел к Улитке, чтобы подумать вдали от людей о жизни. Посидел у подножия, и вдруг, почувствовав что-то странное, поднявшееся от земли, снял одежду и полетел как птица с камня на камень, исполняя умопомрачительные прыжки. Ушла тревога и скорбь. А когда пришла усталость, присел на верхушке прямо у золотой вазы. Альфред не сомневался: Золото! Удивительное, загадочное, манящее. Ярко блестело в лучах заходящего солнца.

Глава 23 Айл

"Настройка завершена", — услышал Альфред. От нахлынувших воспоминаний остался только неприятный осадок на душе. Да и не любил он вспоминать, особенно тот день, когда застрелил блатных. Запрещал себе, лишь только ловил мысль об этом из прошлого.

"Какая настройка? Что со мной?" — он тяжело опустился на табурет и поднял с пола рукопись.

— Это написал человек из твоего мира, — услышал Альфред.

Вскочив на ноги, парень стал озираться. Не найдя в комнате никого, все же спросил:

— Эй! Ты кто? Кто говорит?..

— С тобой говорит один из айлов.

Альфред потер тыльной стороной ладони лоб: "Что за чертовщина? Проклятая улитка! Я, наверное, умом тронулся" — подумал он и снова услышал приятный, мягкий баритон:

— Нет, ты не сошел с ума. С тобой все в порядке.

— Где ты? Выйди, появись, черт тебя возьми!

— Я в контейнере у тебя в руке и выйти не могу. Вот если ты решишь войти в другой мир и помочь тому, кто написал о своих приключениях, тогда, если захочешь, сможешь подобрать для меня тело.

Альфред разжал кулак, и будто сомневаясь в чем-то, посмотрел на серый цилиндрик. "Конечно! Так это правда! Дмитрий, Надежда и второй, как его? Ульфиле... тоже айл..."

— Верно. Ульфиле тоже айл, — подтвердил голос на этот раз будто бы прозвучавший в голове.

— Ты теперь все время будешь у меня в голове?

— Для этого существует некоторое ограничение. Пока контейнер с тобой, я могу говорить.

Альфред всерьез задумался, а не утопить ли цилиндрик в соседском клозете. Уж чего-чего, а отправляться в "другой мир" он не собирался.

— Постой, не спеши, — голос запаниковал, — Ты же только что прочел, как Дмитрию помогала Надежда. А ведь она тоже айл!

— Да, что-то припоминаю. Помогала...— Альфред улыбнулся. Он находил происходящее комичным и по-прежнему был готов расстаться с навязчивым айлом именно так, как пришло на ум: — Понимаешь, ну нет у меня никакого желания отправляться к черту на кулички?!

— И не надо! Разве сам захочешь когда-нибудь....

— Это хорошо, — пробормотал Альфред и засунул контейнер в карман джинсов. Спрятав вазу в спортивную сумку, принялся перечитывать рукопись.

Откладывая прочитанные, пожелтевшие то ли от времени, то ли от сырости листочки на пол, Альфред хихикал. Дурак, какой он дурень! Отложив недочитанную рукопись, спросил:

— Айл, так что случилось с этим Димой?

Голос в голове тут же поспешил ответить:

— Ульфиле потерял связь с Надеждой. Фальке поднял его на террасу цитадели. Дмитрия он не нашел, зато обнаружил дневник. Мы решили сделать все так, как намеревался Дмитрий. Вот только не понимали — закапывать зачем? Следы в твой мир Вечность еще не поглотила... Лайбор накопил много энергии, и отправить послание Дмитрия в точку перехода не составило труда.

— А ты как отважился на такое, хм, путешествие?

— Познание — смысл нашего существования, — ответил айл.

Заскрипели ступеньки, Альфред бросил тревожный взгляд на сумку и торопливо собрал с пола листочки. Вошла бабуля, кутаясь в черный платок.

— Тебя Зина искала, останешься?

"Зина, Зиночка. Зинок... Что ему сейчас до деревенской простушки? Хотя было время..." — промелькнули мысли, образы и фрагментарные воспоминания аппетитной попки и полной груди. Альфред улыбнулся и поспешил ответить:

— Нет, ба. Поеду сейчас. Хочу ночевать дома.

— А что? Тут тебе уже не дом? — обиделась бабка.

— Все нормально. Дом конечно. Только дела у меня бабуля в городе. Бизнес... — Альфред поцеловал старушку в лоб. Суетливо извлек из портмоне двести гривен и сунул ее в руку: — Это тебе баб, заеду скоро. Ну, пока...

Подхватив с пола сумку, выскочил за дверь.

Стальной конь, про себя Альфредом называемый "Тушкан", а для друзей гордо — "Туксон", заурчал мотором. За секунду до включения фар Альфред заметил, что сумерки за лобовым стеклом позеленели. Он тут же погасил свет и чертыхнулся: мир виделся ему зеленым, а забор, дом и деревья по улице — белыми. Улыбнувшись догадке, он включил ближний и не спеша, тронулся с места.

Полтора часа дороги за думами о последних событиях пролетели незаметно. О золотой вазе Альфред решил пока никому из знакомых не рассказывать. Продать ее и выкупить у Сашки долю — эта мысль казалась перспективной. С началом кризиса взаимопонимание между компаньонами пропало совсем. Альфред настаивал на немедленном закрытии салонов и полагал, что сейчас важнее сохранить эксклюзив на бренды, не потерять доверие поставщиков, а Сашка, будто вообще думать разучился... "Это надо же! Уперся рогом, мол, мы в магазины столько денег засадили, а ты хочешь так просто взять и закрыть? А как не закрыть, если все, что офис выторговывает, съедают салоны?!"

Поставив машину на стоянку в пяти минутах от дома, Альфред, не торопясь, погруженный в думы, брел по аллейке. Визг тормозов за спиной и мощный свет галогенов вызвали волну страха, прокатившуюся по спине. Он прыгнул щучкой в сторону, перекатившись через плечо, поднялся, проклиная лихача.

Белый "Прадо", проехав метров десять, остановился, сдал назад, и дверное стекло поползло вниз.

— Слышь, каланча, ты девку тут случайно не видел, — человека, сидящего на пассажирском сиденье, Альфред толком не рассмотрел, заметил, что тот вроде в костюме был. По крайней мере, в светлой рубашке, точно. А что сверху надето, не рассмотрел. Хотел огрызнуться, но респектабельность чела, задававшего вопрос, все же как-то повлияла и на ответ:

— Не видел. Что передать? — Альфред улыбнулся.

Мужик юмора не оценил. Вылез из автомобиля, небрежно стянул-таки пиджак и, бросив его на сиденье, размял шею и плечи.

— Щегол, что ты там пропел?

— Мужик, ты что, драться со мной решил?

Альфред давно уже никого не боялся, по крайней мере, если обстоятельства складывались подобным образом. Он поставил сумку на землю и сделал шаг навстречу пузану с бычьей шеей и бочкообразной грудью, наклонившего голову и согнувшего зажатые в кулаки руки. Намерения того уже не вызывали сомнений. Да и запах коньячного перегара уже коснулся ноздрей Альфреда. Без вариантов — крутяшка хотел его молодой крови.

— Роберт не надо! Не трогай его! — услышал Альфред за спиной девичий голос.

Она словно с неба упала. Белокурый ангел с личиком мечты. Альфред давно грезил такой "барби": и полные губы и вздернутый носик, а какие глазища прикрытые длинными ресницами! Лет ей — всего ничего, не больше восемнадцати. Что у нее может быть с этим гамадрилом? Рука девчонки опустилась на плечо Альфреда и слова песни "...как ток руки меня бросает в трепет и сердце тает..." вдруг стали реальностью.

Он прошептал девушке: "Не бойся", — обнял ее за талию и с разворота ударил ногой. Попал в голову и даже не обернулся. Альфред знал, что после точного "урамаваши" Роберту обеспечена отключка.

— Бежим, — бросил так, что сказанное можно было истолковать как вопрос или напротив, предложение, от которого сложно отказаться в данной ситуации. Взял холодную ладонь девушки в руку и несильно потянул. Незнакомка, впрочем, не возражала. Они побежали между деревьев к панельным домам.

Восторг в душе, с прозвучавшим за спинами беглецов выстрелом, спустя мгновение, когда рука девушки выскользнула из его ладони, сменился липким страхом, наполнившим живот. Альфред метнулся к дереву и, развернувшись, присел. Пролетевшая над головой пуля, добавила новых ощущений, будто волосы на голове зажили собственной жизнью. Стрелял второй, тот, что сидел за рулем. Он тащил Роберта к джипу и, похоже, палить больше не собирался.

"Черт! Тварь!.." — Альфред бросился к девушке, прикоснулся к ее голове и почувствовал на пальцах что-то мокрое.

— Стой! — заорал, пустив петуха. Водитель понятное дело его не услышал. Автомобиль взвизгнул, оставив на асфальте следы от резины, мигнул стопами и скрылся за поворотом.

Альфред, брезгливо вытирая ладонь о траву, шептал: "Влип. Вот выродки! Попал я!" Расчетливый двойник мыслил иначе: "Валить нужно отсюда. И чем быстрее, тем лучше..."

Подхватив сумку, он побежал, надеясь, что сон поможет справиться и со стыдом и страхами уже навязчиво стучащимися в голову.

Шаги.., слыша собственные шаги, невольно задерживал дыхание. Вдруг кто видел, как он выбежал из сквера? А утром девушку найдут... и о нем кто-нибудь вспомнит. Кое-где в окнах еще горел свет, но опасность не там: за темными квадратами без света мог притаиться таинственный очевидец.

У подъездной двери Альфред замешкался: все никак не мог нащупать ключницу, так некстати брошенную в сумку. Войдя, затаился. Прислушался к стонам, доносившимся из квартиры на втором этаже, нервно улыбнулся и, шепча присказку о том, что хороший секс — это когда соседи выходят на балкон покурить, стал подниматься по лестнице.

Закрыв за собой дверь, (свет включать, не спешил) присел на комод и задумался о сигарете. Он бросил курить в прошлом году, а сейчас вспоминал, где именно оставил пачку, в кухонном шкафу или в вазе у телевизора?

Решил проверить и разувшись, пошлепал на кухню. Хоть тут повезло! Пачка "Мальборо" стояла за гостевыми тарелками. Выудив сигарету, на мгновение задумался, потом зажег газ и подкурил. После первой затяжки почувствовал легкое головокружение и услышал голос:

— Опасность!

От неожиданности, чуть не выронил сигарету. Он совсем забыл об айле. События прошедшего дня как-то потускнели, стерлись из памяти.

-Ты? Айл, ты сказал?

-Ты вдыхаешь угарный газ, карбонилсульфид, бутадиен, бензол, формальдегид, акролейн...

— Заткнись!

То, что кто-то, пусть даже и не человек стал невольным свидетелем его позорного бегства, вызвало в душе Альфреда бурю противоречивых чувств, подумалось: "А вдруг девушка жива?.."

— Она была жива. Ее сердце остановилось две минуты назад.

Альфред включил свет. Вышел в коридор.

— Ты слышишь мои мысли?

Айл не ответил. Достав из кладовки молоток, Альфред спросил:

— Знаешь, что я сейчас сделаю?

— Знаю...

— Боишься?

— Нет.

— Сейчас проверю!

Он не собирался этого делать, но ведь айл мог, наверняка знал! Контейнер Альфред положил на пол и с размаху ударил молотком.

Стены завертелись вокруг, и Альфред подумал, что айл решил отомстить. В глазах потемнело на мгновение, так показалось. Запах хвои и мха вместо табачного дыма. Но еще больше Альфред удивился, обнаружив, что находится в лесу. Высоченные разлапистые ели вперемешку с огромными соснами... А еще в этом лесу было светло. Солнце уже садилось, но мужика в белом комбинезоне Альфред увидел метров за сто.

Глава 24. Без настройки

— Это он, Ульфиле! Гребанный айл знал, что меня ожидает! — мысли скакали, мелькали, пролетали где-то на периферии сознания Альфреда, как и понимание того, что он попал, перенесся в мир, куда до него чудесным образом проник Дмитрий. Тайфуном, падающей волной, таймером взрывного устройства, отсчитывающим последние секунды, только одна не оставляла времени на размышления: "Этот Ульфиле сейчас начнет свою настройку!"

Айл не спешил. Он шел, будто прогуливался и даже пару раз останавливался, прикладывая руку козырьком ко лбу, смотрел на Альфреда, хоть местное солнце вряд ли могло ослепить его.

Альфред заметил столбик спор, испачкавший белоснежный комбинезон, должно быть Ульфиле наступил на перезревший гриб. Видел, как грязное пятно на штанине почти до колена таинственным образом испарилось.

Айл подошел совсем близко, Альфред разглядел маленькую родинку на его губе, но по-прежнему не слышал шагов. "Должно же что-то под ногами у такого бугая хрустеть!" — впрочем, эта глупая мысль не избавила от страха: — сейчас он начнет свою настройку...

"Наблюдай свои мысли до тех пор, пока не поймешь, что они не твои. Ведь они плывут по реке бытия сами по себе и словно рыба, нашедшая подходящий корм останавливаются там, где их готовы принять. Они заставляют тебя полагать, будто ты сам порождаешь бесконечную болтовню в своей голове, страхи, беспокойство. Позволь им проплыть мимо, и ты познаешь истину". Сколько раз Альфред пытался сделать то, о чем просил его Ким. Но такая медитация всегда не удавалась. Он не мог избавиться от болтовни в голове. Какое-то время ему удавалось наблюдать мысленный поток. Альфред даже поверил старику, что мысли действительно приходят извне.

Ульфиле остановился рядом. Альфред мог бы пожать ему руку. Страх, что айл не человек и сейчас Оно начнет "копаться" у него в мозгах, внезапно нахлынувшее воспоминание о наставлении учителя вдруг погрузили его в чудное состояние внутреннего безмолвия.

Альфред услышал странный, но очень знакомый звук, и, ощутив его внутри себя, улыбнулся: так "пели" допотопные, встроенные в компы модемы.

— Запрос на доступ...

— Доступен. Органическое сознание под контролем.

— К вербальному контакту с объектом готов.

— Перехожу в режим ограниченного доступа.

Звук, а с ним и понимание исчезли.

"Что за хрень? Они болтали между собой? Один из айлов теперь у меня в башке!? Как понять — это я сейчас принял мысли или сам их сгенерировал? Чертовщина какая-то..." — пока Альфред пытался найти ответы, Ульфиле, словно механическая кукла уже раз пять успел улыбнуться и протянуть для рукопожатия лапищу.

"Ему бы в кузне молотобойцем работать. Ждет, наверное, пока я отдуплюсь от их коннекта", — Альфред решил больше не заморачиваться на тему своих-чужих мыслей и поскольку угрозы разоблачения и ожидаемых репрессий на какое то время отступили, решил подыграть, а точнее сыграть.

— Привет, — он пожал протянутую руку.

Рука айла оказалась неожиданно теплой, а само рукопожатие — легким.

— Фальке к полету готов! — Ульфиле, приглашая, указал рукой направление.

— И я готов, — ответил Альфред, пряча на всякий случай мысли во внутреннем безмолвии.

Ульфиле беззаботно шел к неподвижным, словно уснувшим в безветрии соснам, попаданец брел следом, стараясь ни о чем не думать. Поэтому, когда айл внезапно остановился, Альфред налетел на широкую спину и почувствовал, что в Ульфиле что-то ударило. Отступив, рефлексивно подставил руки под падающего айла.

Виноватая улыбка и такое же выражение широко открытых глаз здоровяка захватили внимание Альфреда, и лишь спустя мгновение он заметил парочку арбалетных болтов в его груди. Спину пробрало холодком страха, чуть позже ужас сковал ноги. Из-за деревьев показались люди.

— Брось его и подними руки. Существо... — закричал один из них.

""Kreatur" — Существо или тварь?" — вертелось в голове Альфреда. "Запел" модем. "Все же — Существо",— мысли текли лениво, как разлитый густой кисель. Но понимание, что воин молвит на незнакомом языке все же пришло, как и то, что он, Альфред, каким-то чудом слышит русскую речь. Будто незримый переводчик постарался тут же сделать иной язык понятным.

Подняв руки, слегка обалдевший от последних событий Альфред, выкрикнул: "Stehen!"

"Вот черт! Что я сейчас сказал?" — пронеслось в голове и потерялось в трелях модема.

Подняв руки, он уже был готов сдаться на милость незнакомцев, как в голове вспыхнула мысль о контейнере с айлом в затылке клона. Ведь что-то об этом он читал в записках Дмитрия! Эх, была не была — сделав вид, что споткнулся, Альфред опустился на колено и, не сводя глаз к бегущих к нему людей, стал ощупывать затылок Ульфиле. Как удалось извлечь из его головы цилиндрик, Альфред не понял, но сделав это, облегченно выдохнув, сунул хранилище души неведомых айлов в карман.

Нос картошкой, густые черные брови над глубоко посаженными глазами и пухлые губы, утопающие в нечесаной бороде, арбалет в маленьких, но толстых руках... Альфред засмотрелся на приближающего человека и не заметил второго, ударившего его по голове дубинкой.

Свет, как водится, выключился и пришел в себя Альфред уже со связанными руками, сидя у огромного дерева. Напротив, стоял форменный Дон Кихот. Разве, что вместо котелка на голове у незнакомца присутствовала широкополая шляпа с плюмажем из красных перьев. Солнечные зайчики, отраженные от начищенной кирасы и наплечников то и дело попадали в глаза, мешая рассмотреть лицо долговязого человека, стоящего напротив. Тот, заметив, что пленник открыл глаза, спросил:

— Тварь, ты не станешь называть себя Богом?

— Не стану, — стараясь говорить как можно четче, ответил Альфред.

Видимо своим ответом он, почему то удивил рыцаря. Тот, почесав затылок, пробормотал:

— Мать животворящая! Велика твоя власть!

— Ficken! — вырвалось из уст Альфреда, укушенного огромным рыжим муравьем. Безобидное — "твою мать", рыцарю не понравилось. Он пнул ногой, обутой в железный башмак в многострадальную голову Альфреда и свет для попаданца снова погас.

Придя в сознание, Альфред не спешил открыть глаза. Он прислушивался к себе, ожидая почувствовать боль. Боли не было. "Наверное, айл вылечил мою голову. Должны же быть какие-нибудь ништяки у попадунов?!" — подумал Альфред. — "О! Руки не связанны!" — обрадованный этим обстоятельством, он открыл глаза. Солома на полу и большая решетка напротив, мерцание коптящего факела на стене за ней. "Я в тюрьме", — мысленно констатировал он, правда, без особых эмоций.

Часы с руки сняли, а вот карманы джинсов обшарить не догадались. Альфред пощупал ляжки, с удовлетворением отмечая наличие в карманах контейнера с айлом Ульфиле и монетной мелочи. "Зачем я ему?" — Альфред подумал о том Дон Кихоте, кто, не боясь отправить его к праотцам, зарядил кованым башмаком в лоб! — "Ульфиле, значит, в расход... А я зачем-то понадобился?.. Может, стоило назваться Богом? Как там Дмитрий писал? За Бога местный босс принял его в комбезе и шлеме с Фальке. А в своем прикиде он на Божество не тянул. Зитом был и гайстербешверером. Ходил под прицелом у охотника за головами и командного модуля готов. А все зачем? Что бы вывести врагов на командный модуль славян. Как там? Слейвов? Это понятно, но зачем тогда копфегер Ульфиле пытался его убить, едва Дмитрий завалил некроманта? А, ну да: это поначалу такая подстава была. Босс решил использовать зита в охоте на некроманта. Значит, я ему нужен для того, чтобы кого-то замочить! Нашли киллера..." — Альфред горестно улыбнулся, — "Может, накормят..."

Живот арестанта тут же отозвался характерными звуками — заурчал и забулькал. Мимолетная мысль о еде превратилась в острое чувство голода. "Эх! Хлебца свеженького бы, да мясца запеченного..."

Что было первым, модемный звук или обалденный запах, Альфред так и не понял. Но после, с удивлением обнаружил, на соломенной подстилке у ног поднос с аппетитным хлебом и парующей бараньей ногой. С бормотанием: "Я супер-мега колдун — попадун!", — он, не раздумывая, набросился на халявный хавчик. Чувство сытости пришло быстро. Альфред суетливо заныкал под солому еду и задумался о водичке. Мясо было изрядно приправлено какой то терпкой травкой. Наверное, от нее так пересохло во рту.

И желание вроде имелось и какие-то способности. Но долгожданный кувшинчик с водой или какая-нибудь бутыль так и не появились. "Что за хрень!" — негодовал колдун-попадун, — "Как там Дмитрий писал: "Джаз ду ит!" Иногда просто сделать — совсем не просто, оказывается", — Альфред закрыл глаза и представил себе глиняный кувшин, вроде тех, что еще можно встретить в деревнях на тыне, наполненный вкусной прохладной водичкой. О чудо! В голове зацвиринькал модем и попаданец, открыв глаза, обнаружил вожделенную тару. И водичка оказалась ништяковой. В точности такой, как он хотел.

Как бы его положение и не располагало к радости, но от открывающихся в водовороте мыслей возможностей Альфред ликовал.

"Да я теперь покажу им, кто тут ху! Наверное, я и сердце теперь вражине смогу остановить и эту решетку сломать!"

Пацан сказал — пацан сделал: он представил, что решетка с краю обрезана у пола, так, как делают в частных домах лазейку для кошек или собак. Получилось! Почти сразу "запел" модем. Жаль только, что снова для концентрации пришлось глаза закрыть.

От возбуждения Альфред вскочил на ноги и стал мерить камеру шагами. Четыре шага от стены до стены. Взлохматил волосы: "Вот блин! А как же представить остановку сердца или, к примеру, не столь радикальный способ выведения оппонента из строя — сон?"

Бородатый тип появился у решетки внезапно для задумавшегося арестанта. Увидев тюремщика одетого в серую накидку, штаны и чуни, Альфред представил материализующуюся из воздуха дубину, бьющую по лысой голове архаровца. Кстати в руках страж держал деревянную миску с какой-то похлебкой.

Звуков модема в голове Альфред на этот раз не услышал, а вот дубину вроде разглядел. По крайней мере, что то похожее на классический дрын звездануло кормильца по темечку.

Тюремщик беззвучно осел, выронив миску. Похлебка медленно растеклась по каменному полу. Альфред брезгливо накидал ногой соломки на мутное варево, проникшее в камеру, и выругался: "Черт! Поспешил! Ну, кто же знал?!" — впрочем, корил он себя не долго — "Будут знать, с кем связались!"

Глава 25. Допрос

Что делать? Порой ответ на этот вопрос бывает важнее — как? Тюремщик уже минут сорок лежал в отключке, а Альфред размышлял бежать ему, пользуясь случаем или подождать. Он трезво оценивал шансы на жизнь при встрече с арбалетчиками или даже с десятком вооруженных стражников: все же приобретенные магические навыки требовали развития, опыта применения, наконец. Ну, допустим, удалось выбраться из тюрьмы. Что находится за ее стенами? Замок? Если опираться на записки Дмитрия, скорее всего город Збычев. Оставаться в нем опасно. Найдут быстро. В лес убежать?.. Тоже найдут, да и как-то еще прожить там надо суметь. Главное — зачем ему жить в лесу, ради чего?

Покусывая краюху, Альфред уже с другим отношением вспоминал свои мысли после прочтения дневника Дмитрия. Каждый мнит себя стратегом, видя бой со стороны. Точно! И добавить нечего. А если посмотреть на ситуацию так: раз живым взяли, то я зачем то нужен. Может, стоит узнать, что им от меня нужно? Димка некроманта замочил...

Наглая крыса села у его ног. Не то, что бы Альфред боялся грызунов, просто подкралась она незаметно. Подтянув колени, заключенный удивился смелости твари. Серая зверюга размерами с трехмесячного котенка и не думала убегать. Напротив, привставала на задние лапы, ожидая подачки. Отщипнув кусочек от краюхи, Альфред бросил хлеб в крысу. Та даже не уворачиваясь, как заправский футболист приняла корку на грудь и, не дав подачке упасть на пол, вцепилась в нее зубами.

Альфред, наблюдая за трапезой зверька, решил проверить свои магические навыки. Попробовал мысленно придушить — не вышло. С остановкой сердца тоже облом получился. Что же я делаю не так? От того, что он мысленно творил с крысой стало как то не по себе. "Маньяк ей Богу!", — подумал Альфред и просто представил зверька лежащим бездыханным. "Запел" модем и грызун издох. Так просто! Значит нужно вообразить конечный результат. И чем реалистичнее будет визуализация, тем успешнее ожидаемый эффект. Как с кувшином воды, например. Он тут же представил, что на полу нет грызуна, и даже постарался соломинки вокруг представить такими, как запомнил. Получилось! Крыса исчезла.

"Может, тюремщика отправить куда-нибудь?" — подумал Альфред. Опаньки! Архаровец исчез сам. Оклимался наверное, и свалил. Жаль. Сейчас точно за мной придут.

Едва Альфред отправил в неизвестность остатки трапезы, как услышал топот. Вернулся тюремщик и не сам. Привел гад пятерку подельников. Двое из них были в обычной одежде, на остальных кольчуги, короткие мечи на поясе и копья в руках. Наверное, стражники.

Вооруженные ребята стали к стене и выставили копья. Тюремщик открыл навесной замок на калитке и отступил на шаг. Осторожным стал гад. Двое в гражданской одежде вошли и взяли Альфреда под руки. Приподняв его, сноровисто вынесли из камеры.

— Полегче, ребята! Я сам пойду! — закричал Альфред, почувствовав боль в плечах.

— Пойдешь, — с недоброй ухмылкой пробурчал тот, что пристроился справа, но руку не выпустил. Сжал пальцы на запястье еще крепче.

Один из стражников кивнул, и Альфреда все же опустили на пол.

Два вояки впереди, арестант в коробочке из стражников и тюремщик — старый знакомый с пикинером за ними. Так и пошли куда-то по коридору. Поднялись по витой, но широкой лестнице, уперлись в массивную деревянную дверь. За ней, судя по витражам, портретам на стенах и монументальной лестнице, устланной ковровой дорожкой, находилась приемная Гера Ульриха, Великого магистра. По крайней мере, увиденное вполне соответствовало тому, что описывал Дмитрий после визита к хозяину Збычева.

Поднявшись по лестнице, всей толпой ввалились в кабинет хозяина. Тамошние стражники, не чета тюремным — в блестящих латах, с длинными мечами тут же оттеснили архаровцев и заняли их место у арестанта.

Великий магистр сегодня был без доспехов. Кожаные штаны и куртка, ботфорты смотрелись на нем куда органичнее, чем кираса и прочее рыцарское железо. Но усы, закрученные вверх, и козлиная бородка все равно делали его похожим на Дон Кихота авторства Жака-Луи Готье. Едва Альфреда ввели, он тут же спросил:

— Кто ты? Зит, стихийник, менталист? Где твои кольца? Что это? — он показал наручные часы.

Альфреду и вопросы показались странными, и то, как Великий магистр их сформулировал: не по-людски. Наверное, по готски. Арестант улыбнулся.

— Гер Ульрих, я многое могу и для этого мне не нужны артефакты из Лабораториума. У Вас в руке мои часы. Это обычный механизм, показывающий время. — Альфред хотел продолжить, но сказанное чем-то уж очень сильно взволновало Ульриха.

— Великая мать! Ты утверждал, что являешься обычным слэйвом? — магистр отступил к столу и схватился за висящий на шее медальон.

На Альфреда снизошло озарение. Он понял, что Великая мать, которую упоминал Ульрих — командный модуль готов, уничтоженный Надеждой. А богами, видимо, магистр считал только управляющих айлов. Люди же, и готы, и слэйвы, работающие в Лаборториуме для него были всего лишь владельцами магических артефактов, которыми он и сам научился пользоваться. А потому — не богами!

Медальон видимо обладал свойством как-то останавливать мир. Альфред не мог пошевелиться, а Ульрих очень медленно, но уже сделал шаг навстречу. Представить Великого магистра без медальона на шее получилось легко. Время потекло привычным образом и магистр, вынувший шпагу из ножен, не ожидая от Альфреда такой подлости, ударил. Но попал в лысого тюремщика, за широкой спиной которого арестант успел укрыться.

Архаровец вскрикнул и, схватившись за клинок, упал. Ульрих выпустил шпагу и остался безоружным. В его глазах появился страх. Он судорожными движениями пытался нащупать на груди пропавший медальон.

— Гер Ульрих, — закричал Альфред, — Давайте поговорим. Просто поговорим!

Стражники пришли в себя и попытались схватить пленника за руки. Магистр пятился к столу, и казалось, потерял способность трезво мыслить.

Вначале один из стражников рухнул как подкошенный, за ним — второй. Альфред ликовал от того, как быстро он смог с ними справится. Тюремщики уже толкались у двери, пытаясь спастись бегством. "Пусть бегут", — подумал Альфред и представил магистра неподвижно стоящим у стола. Сработало. Ульрих замер и только капелька пота, упав с бровей, потекла по его щеке.

Альфред закрыл за сбежавшими стражами дверь и, ухватившись за вычурную литую ручку, задвинул под ней задвижку. "Наверняка ребята вернуться с подкреплением. А не хотелось бы, чтобы нам мешали..."

Подошел к огромному столу и осмотрел выдвижные ящики. Россыпь колец, медальонов, каких-то коробочек и шариков. Он при всем желании не смог бы рассовать обнаруженные артефакты по карманам.

"Дурак, что ли, этот Ульрих: столько ништяков просто держать в столе?! Наверное, гад был уверен, что тут он царь и Бог!"

— Гер Ульрих, давайте считать все происшедшее маленьким недоразумением, непониманием и ошибкой. Начнем с чистого листа. Меня зовут Альфред. Я сейчас попытаюсь вернуть вам способность двигаться, и мы обсудим, что делать дальше. По рукам?

Зрачки великого магистра расширились, закрыв радужку. Может, от страха, Альфред понимал, что — "попытаюсь" прозвучало как-то не очень хорошо, а может, как согласие. Он представил Ульриха ходящим у стола. Получилось! Магистр заходил туда-сюда, как кукла. А ужас в его глазах дал Альфреду понять, что эксперимент не удался.

Сочувствия к Ульриху не было. "Пусть помучается, вспомнит, как повязал, потом бил и в тюрьму посадил — гад! Но "расколдовать" его нужно. За дверью очень широкая лестница и скоро там станет тесно от желающих нашпиговать мою тушку железом" — с такими мыслями Альфред стал прикидывать варианты. Остановился на образе Ульриха, сидящего в кресле и себя по другую сторону. Будто в процессе общения. Еще Альфред добавил чуть-чуть желания неведомому исполнителю его воли, вроде как просьбу.

— Простите Отец Величайший!

Как Ульрих оказался в кресле, Альфред не заметил. Впрочем, он не заметил и как Великий магистр его покинул. Свою просьбу он изложил уже стоя на коленях.

Надо же — Величайший! Хорошая преамбула для плодотворной дискуссии! Альфред улыбнулся.

— Прощаю. Вам, наверное, неудобно. Можете присесть.

Ульрих так и сделал. Присел на кончик роскошного кресла и изобразил на лице полнейшее внимание.

— Ваши люди убили Ульфиле и не попытались сделать это со мной. Почему?

Великий магистр снова упал на колени и, пуская петуха, прошептал:

— Простите Отец Величайший! Они хотели. Они посмели поднять на Вас руку!

Движением руки, почувствовавший себя почти Богом попаданец вернул истерящего хозяина Збычева назад, в кресло.

— Почему нас хотели убить ваши люди?

Ульрих, наконец, понял, что его жизни, по крайней мере, сейчас ничто не угрожает и заговорил спокойнее:

— Я получил приказ от Великой Матери выследить и уничтожить всех слэйвов из Лабораториума. Правда, до вашего появления, она отменила свой приказ для одного зита, но болван Ульфиле, наш копфегер, наверное, сделал это. Или попытался. Потому, что до сих пор о нем ничего неизвестно.

— Не хотел бы вас Гер Ульрих расстраивать, но ваша Великая Мать уже какое-то время не функционирует — она мертва.

— Этого не может быть! Я видел ее на площадке для летающей лодки. И лодку видел. Она приказала называть ее — Оберст.

Альфред припоминал этот эпизод из записок Дмитрия. Едва сдерживая смех, спросил:

— Так-то был мужчина, не так ли?

— Да, но на лодке Богов! Мать может все. Она жила с нами в Збычеве как баронесса

Анастари из Кар — города Древних. Тех, кто жили в этом мире до нас.

— А что ты тогда плел о великой чести видеть впервые после своего деда... — Альфред и не заметил, как перешел на ты. Но Ульриха это не смутило.

— А Вы как можете знать? Это Вы тогда со мной говорили?

— Отвечай по существу вопроса. Дед твой, причем к тому разговору?

Ульрих сжался в кресле как от пощечины и обиженно за гундосил:

— Его Бог катал на лодке. Я думал, что Мать в новом облике меня заберет с собой.

— Ладно, покатаешься еще. Найти бы Фальке...

— Правда?..

"Ну, чисто ребенок этот Ульрих!"

— Правда, покатаю мой верный Ульрих. Верный ведь? — Ульрих согласно закивал. — Ну, раз так, беги к своим воинам, порадуй, что жив и распорядись подготовить для меня пристанище.

— Будет исполнено, Гер Оберст! — Ульрих вскочил и лихо щелкнул каблуками ботфортов.

Глава 26. Богом быть не трудно

Альфред возлежал на огромной кровати расположенной в алькове просторной комнаты особняка у городской ратуши. Солнышко светило ярко, невидимое, где-то высоко. Наверное, близилось время обеда. Ульрих постарался не разочаровать своего господина.

Цивилизация — какое сладкое слово! Бассейн с подогретой водой, молчаливые и расторопные слуги, изысканная еда и девушки на выбор. Великий магистр лично после знатного ужина привел в спальню семь прелестниц. Отделил троих и, пряча глаза, сообщил, что они еще не знали мужчин.

Альфред гораздо позже своих сверстников на Земле стал мужчиной в физиологическом смысле. Пару раз сбегал из постели разгоряченных ласками подруг из-за боязни подцепить что-нибудь. Он выбрал из предложенных девственниц самую нежную, как ему показалось — конечно, блондинку с небольшой грудью, но чувственными губами и круглой попкой.

Ночь пролетела быстро и, проснувшись, Альфред немного расстроился, не обнаружив девушку рядом. "Хватит сентиментальничать! Не жениться же теперь? За то обязательно нужно воспользоваться случаем: не стоит есть одни апельсины, когда можно и клубнику и ананасы! Я даже не знаю, как ее зовут! И в этом что-то есть!"

Димка, конечно, наворотил дел и что? Ищи его теперь. А ведь вполне мог наслаждаться жизнью в этом мире, как я сейчас. Врагов у Збычева нет, Кары с Древним вампиром далеко... В общем, живи и радуйся!

Опустив ноги на козлиную шкуру у кровати, Альфред потянулся — "Лепота!" На резной тумбочке обнаружил аккуратно сложенную одежду. Не спеша облачился в шелковую рубашку и кожаные штаны с курткой. Тут же стояли новенькие ботфорты, а на спинке кровати висела кожаная перевязь со шпагой.

Одевшись по местной моде, Альфред посмотрелся в зеркало: красавец! И небольшая щетина на щеках и подбородке только красит. Наверное, обойдусь пару дней без бритья.

— Простите, Господин! — у входа стоял слуга с тазом в руках и полотенцем на предплечье, — Вы не изволили позвать, — молодой человек указал глазами на колокольчик, подвешенный над кроватью.

— Что там у тебя, вода? Давай, умоюсь.

Слуга подошел. Альфред плеснул немного водички на лицо, пополоскал рот. Обтерся холщовым полотенцем, кривясь от неприятного прикосновения жесткой ткани. Задумался о гигиене рта: "Зубной пасты и щетки тут вероятно еще не придумали. А на Фальке вроде, что-то было...Решено! Начну искать эту "лодку". Факин Хеал! Где моя одежда?.."

— Любезный, — сказал так, что у слуги от страха выступил на висках пот, — Где моя одежда?

— Сейчас, Господин, — слуга выскочил за дверь. И не успел Альфред налюбоваться за оконными видами, как вернулся. Принес джинсы, футболку и кроссовки.

Контейнер с айлом оказался на месте, в кармане джинсов. Во втором кармане вместе с мелочью Альфред обнаружил свои часы. Одел их на руку, отмечая, что по земному времени они показывают без десяти два и спрятав вместилище айла в сумку-кошель на ремне, примирительно сказал:

— Хорошо. Теперь можно и пообедать.

Спустившись, обнаружил в трапезной магистра Ульриха. Тот флегматично поглядывал на суетящихся у стола слуг. Увидев Альфреда, он оживился: сорвав с головы шляпу, изобразил приветствие больше походившее на танцевальное па, чем на поклон. Слуги замерли, склонив головы.

Как же приятно! Ноздри Альфреда трепетали, щеки порозовели, выдохнуть стало трудно от распиравших грудь чувств. Он взмахнул рукой слугам, мол, продолжайте и важно направился к центру огромного, персон на двадцать стола. Расторопный мажордом услужливо подставил стул. Альфред присел и указал Ульриху на место рядом. Магистр незамедлительно воспользовался приглашением.

Минут десять трапезничали молча. Утолив первый голод, Альфред спросил:

— Гер Ульрих, как полагаешь, а не попробовать ли нам после обеда поискать Фальке?

— Господин Оберст, я к Вашим услугам. Тот час же прикажу седлать лошадей!

— Замечательно! Только не берите с собой большое сопровождение. Дело ведь секретное? — Альфред подмигнул магистру.

Ульрих кивнул и щелкнул перстами, подзывая мажордома. Худой, ростом с Альфреда распорядитель тут же подскочил и согнулся так ловко, что его ухо оказалось напротив влажных от жира губ магистра. Услышав приказ, так же сноровисто он покинул трапезную.

Увидев лошадь, что слуги подготовили для него, Альфред едва удержался, чтобы не присвистнуть. Под метр восемьдесят в холке серая в яблоках кобыла кивала головой, и белоснежная грива, словно ковыль в степи при порывах ветра трепетала, волнами покрывая мощную шею.

Альфред улыбнулся, вспомнив клячу, на которой под руководством Кима осваивал искусство верховой езды. Старик считал, что нет ничего лучше хорошей скачки для укрепления ног. Взяв лошадь на корду, он гонял по кругу Альфреда до ряби в глазах, заставляя то стоять на стременах, то держаться только с помощью колен в учебной рыси.

Один из стражников магистрата встал на четвереньки перед кобылой и Альфред сел в седло, воспользовавшись широкой спиной вояки в качестве подножки. "Богом быть здорово!"

Кавалькада направилась по цветущему Збычеву в нижний город к кварталам ремесленников и бездельников. Альфред старался выглядеть в седле лучше всех. Презрительная улыбка появлялась каждый раз, когда он замечал промахи сопровождающих его воинов: один из них уж слишком наклонялся вперед, другой поднимал локти при разгрузке, как птица, лениво взмахивающая крыльями.

За городом Альфред намеренно поскакал впереди. Дорога к Улитке из Збычева судя по записям Дмитрия, была одна: к мосту через реку и направо по лесу. А там, решил он, чуть-чуть приторможу.

По большей мере отряд шел рысью. Когда лесная дорогая сужалась, превращаясь в еле заметную тропку, коней пускали шагом. Часа через три Альфред почувствовал усталость и боль. Кожа на ногах горела, и он все чаще поднимался в стременах, чтобы не присаживаться в седло. От этого и устал.

Когда Ульрих предложил остановиться на привал, Альфред согласился с радостью. Часовой отдых позволил восстановить силы, но потертости стали болеть еще сильнее. Альфред морщась от боли, мысленно обратился за помощью к айлу. "Запел" модем. О чудо! Боль отступила. Повеселевший Альфред дал шенкеля, подняв кобылу в галоп.

Когда всадники увидели блики на солнечных батареях Лабораториума, время шло к вечеру. Оставался час или два до наступления сумерек. В управляющий комплекс Раска Альфред и не пробовал попасть. Модулей там не было, а искать лаз, по которому Дмитрий выбрался однажды, не хотелось. Да и нужды особой наведаться в подземелье Лабораториума не было. "Посмотреть как-нибудь успею", — рассудил Альфред.

Стражники поставили лагерь из трех палаток и готовили на костре ужин, когда Альфред и магистр Ульрих вернулись. Они объехали всю округу, но так и не нашли Фальке. "Странно... Ульфиле указывал на лес и говорил, что Фальке там", — размышлял Альфред.

Насытившись кашей с мясом, попивая какой-то отвар, чувствующий себя местным божком попадун, вспомнил эпизод из записок предшественника. Огромный валун на маленькой полянке! Мы с Ульрихом раз пять мимо него проезжали. Это Фальке! Точно! Впервые Дмитрий именно таким его и увидел!

Поднявшись, он, молча, пошел в лес. Увязавшегося за ним стражника, Альфред отослал. Валун нашел быстро. Дорога к нему заняла не больше пятнадцати минут.

Почесав затылок, будущий пилот задумался: "Сим-Сим откройся, тут не прокатит" Мысленно обратился к айлу: "Как слышишь меня, прием.... Нужен контакт с Фальке. Приказываю снять маскировку"

Модем отозвался, но валун так и остался огромным камнем на лесной поляне. Альфред достал контейнер Ульфиле. "Он мог попасть на борт, а мой айл, наверное, нет. Одним больше... Эх, была не была!"

Вынув шпагу, Альфред пристроил контейнер на ножнах и придавил его гардой. Что внутри карандашика щелкнуло, и он рассыпался в угольную пыль. На какое-то мгновение из глаз Альфреда посыпались искры, сознание померкло.

Когда он увидел Фальке, в голове воцарилась какофония модемных звуков. Спустя мгновение Альфред оказался внутри, с ужасом осознавая, что им теперь управляют айлы. Это не он шел по мягкому пластику, и падал в формирующееся кресло у консоли он не по своей воле. Бардак в голове сводил с ума. Фальке куда то несся. Проклятые айлы не сочли нужным включить для Альфреда экран. Он снова потерял сознание.

Пробуждение было ужасным: писк в голове продолжался, виски болели. Альфред обнаружил себя в продуваемом ветрами монументальном сооружении с высокими потолками и пятиметровыми арками вместо стен. Светало, и вокруг высились горы. Черт! Это тут Дмитрий писал свой дневник. Суки...

Он спустился в какой-то склеп и остановился у каменного гроба-саркофага, в котором лежал двухметровый дед с бородой ниже пояса. Выглядел он, как живой. И запаха никакого не было... Кафтан расшитый золотом и серебром, роскошный пояс с массивными бляхами желтого цвета. Руки вытянуты вдоль тела, на запястьях массивные браслеты, пальцы в перстнях...

"Куда же вы, суки!" — Альфред был возмущен. Тупые айлы не обнаружив Дмитрия, тащили его назад. "Не хочу! Стоять!" — о чудо! Они перестали контролировать его тело. Пошатываясь, Альфред стоял сам: — "Так-то лучше. И заткнитесь там, голова болит" Стало тихо.

Переживая азарт, он слегка мандражировал, обирая "деда". Набив золотом кошель, сунул тяжелый пояс за отворот куртки. Вышел из склепа и, не дойдя метра два до Фальке, висящего над пропастью, замер как вкопанный. Он вдруг понял, что сам ни за что не полезет, да и не сможет, наверное.

Глава 27. Бесславная

Альфред наслаждался полетом. Назад он летел с комфортом: и в душе выкупался и зубы почистил. От комбинезона, правда, отказался. Карманов на нем не было. Экран включился сразу же, после высказанного Альфредом желания. Пережитый страх от утраты контроля над телом, сменился эйфорией после того, как айлы обеспечили доставку его безвольной тушки на корабль. Немного мешала их "болтовня", но Альфред терпел. Он знал, стоит ему прикрикнуть и айлы замолчат.

То, что айлы не нашли Дмитрия, Альфреда не расстроило. Очевидно, эти создания благоволят ему больше. Конкуренция, лидерство, когда будущее в этом мире обнадеживает, были бы обременительными.

"Куда все-таки подевался Дмитрий?" — едва Альфред сформулировал мысль-вопрос, как в голове "взорвались модемы". Теряя сознание, он будто понимал о чем айлы, гнездящиеся в его мозгах, "говорили" с Фальке. О какой-то критической массе События. "Бред!" — было последнее о чем "пилот" успел подумать.

Альфред открыл глаза. На экране увидел сосны. Фальке стоял на земле. Сон пошел попаданцу на пользу: голова не болела, и общее самочувствие ощущалось в теле желанием пробежаться. У Фальке его встречал Ульрих и стражники. Увидев Альфреда, спускающегося в голубом потоке на землю, они преклонили колени. Эта покорность и почтение привели новоявленное божество в хорошее расположение духа и Альфред, достав трофейный пояс, вручил его магистру.

Ульрих как то странно посмотрел на подарок. "Наверное, ошалел от счастья", — подумалось Альфреду. Поглаживая желтые бляшки, великий магистр шевелил губами. Вдруг вскочил на ноги и, опоясываясь подарком, закричал:

— Гюртель Швебецайт!

Держась пальцами за пояс, он подпрыгнул и остался "висеть" в воздухе.

"Вот черт! Подогнал этому придурку пояс левитации! Как он узнал? И кто из нас маг? Наверное, какой-то из артефактов с айлом, вроде кольца, что носил Дмитрий, "подсказал" ему" — Альфред старался оставаться невозмутимым. Чего не скажешь о ликующих стражниках и Ульрихе, устроившем целое представление.

"Воздушный акробат, мать его!"

Вдоволь накувыркавшись, магистр спустился на землю и, прижав руку к груди, заговорил:

— О, Оберст, указывающий готам путь! Мне некого восхвалять за то, что Ты тут, и я могу выразить свою преданность и благодарность не небесам в бескрайнее — пустоту, а Творцу, находясь перед его взором!

"Ни хрена себе загнул! Как по писанному. Но приятно ведь как... Фиг с ним, с поясом. Отслужит..." — подумал Альфред, но сказал другое:

— Это не все, Гер Ульрих. Я обещал прокатить тебя, прошу, — Альфред указал на Фальке, — Полетим в Збычев?

— Я счастлив, мой Господин! — не раздумывая, Ульрих шагнул на световое пятно лифта и скрылся в чреве Фальке. Альфред улыбался, со снисхождением взирая на стражу. Когда Фальке взлетел, он пережил ужас и снова превратился в безвольную куклу, позволив связать себя.

" Как он смог? Как сумел? Фальке его послушал?" — мысли мешали сосредоточиться на действительно важном. Его погрузили на лошадь и конвоировали куда-то, не в город. Спустя полчаса, Альфред, наконец, решил разобраться с предателями. Ментальное усилие и в голове зазвучал голос:

— Запрос отклонен.

— Как отклонен? Сволочи! Так вы говорить по-человечески умеете! — В ответ, тишина. Новая попытка на ликвидацию здоровяка, ехавшего впереди, и снова:

— Запрос отклонен.

Альфред вспомнил наставление старика Кима: "Рассчитывай всегда только на себя!" — Стиснув зубы, решил подождать. Ведь торопиться жить — скоро умереть! Солнце уже садилось, когда стражники остановились. Тело Альфреда уже не страдало. Он его попросту перестал чувствовать. За то голова оставалась ясной. "Как хорошо не слышать воя айлов!"

Его сняли с лошади и даже развязали. Один из стражников стал растирать руки и ноги Альфреда. Другие начали готовиться к ночевке. Мучительно закололо в пальцах, потом и руки ощутили ток крови. Регистрируя перемены в состоянии, он стал чувствовать себя гораздо лучше, Альфред виду не подавал. Он попробовал пошевелить пальцами на ногах. "Получилось! Пора!"

Молниеносным ударом в горло вырубил "няньку" и, подхватив с земли копье стражника, бросился на второго, разводящего костер. Проткнув его, пригвоздил к земле. Запахло паленым. Двое противников, обнажив мечи, быстро оказались совсем рядом. Альфред ушел из под рубящего удара и засадил атакующему мечнику коленом в живот. Противник охнул, выпучил глаза, стал присаживаться. "Попал!" — вторым ударом раздробил присевшему на корточки мечнику, нос. — "Этот не жилец!" Отбросив ногой тело, Альфред приготовился к встрече с новым противником, но стражники Ульриха, вскочив на лошадей, ускакали. Альфред прокричал им вслед все, что соскочило на язык, и успокоился. Поймал коня, расседлал, веревками, что сам недавно был связан, спутал ему передние ноги. Отволок труп от кострища и подбросил на тлеющие угольки сухих веток. Убедившись, что огонь загорелся, осмотрелся.

Вояки оставили котелок, наполненный водой и палатку, пару седельных сумок. Альфред решил проверить их содержимое, но замер на месте: в голове снова "запел модем".

Эпилог

— Баба Нина, баба Нина, Федор на Улитке вашего Альфреда нашел! — четырнадцатилетняя Марийка, внучка соседки, стучалась в двери и кричала.

— Иду, Марийка, сейчас открою.

Щелкнула задвижка и на пороге появилась обычная деревенская женщина, о возрасте которой человек из города вряд ли мог бы сказать что-нибудь определенное.

Девочка почему-то смутилась, но собравшись с силами, повторила:

— Баб Нина, Федор на Улитке вашего Альфреда нашел...

— Как нашел? Он что, гриб?

— Не гриб, но вроде того... — Марийка опустила глаза.

Нина Андреевна прикрыла за собой дверь и пошла по улице. Навстречу шли соседи, ближние и дальние. Они встретились и люди расступились, отошли, кто компанией, а кто сам на обочину. На дороге остались Альфред и его бабушка.

— Альфред, внучек, что с тобой? — Нина Андреевна бросилась к внуку. Взяла за плечи и, вглядываясь в пустые глаза внука, зашептала, — Все будет хорошо...

Альфред, пуская слюни, улыбался...

Часть третья

Дмитрий

"А в эфире существует запись — Всего. Акаши, хроники. Все, что происходит в Мире Индивидуума, записывается в некой субстанции и измерении, известных как Акаша. Санскрит — виднеться, казаться, показываться, сиять, блестеть, ясно видеть. Акаша — это Первичная субстанция, самая тончайшая, эфирная Сущность, которая заполняет все пространство. Эта энергия вибрирует на определенной частоте. Вбирает или записывает все впечатления Жизни. Эти записи могут быть прочитаны адептами или теми, чьи душевные — психические способности развиты."

Глава 28. Жезл Древних

Когда Надежде не удалось перемещение моей тушки, она запаниковала. Да и Ульфиле настаивал на прекращении поисков. Они на пару уговаривали меня вернуться. Сказав им — нет, я спустился и стал прыгать с плиты на плиту, стараясь перемещаться только по черным квадратам. Меня это занятие развлекало и думалось хорошо. Не знаю, каким особым образом я скакал на этот раз, но одна из плит под ногой, наклонилась, и пол у постамента заходил ходуном, открывая проход. Наверное, так же исчезли и двери: мгновение назад плиты вспучивались и исходили волнами, а потом все успокоилось, и я поверить не мог в то, что видел. Широкие ступени вели под постамент, и этот монументальный вход с арочным порталом выглядел так, будто стоял тут вечность.

Я побоялся войти туда сразу. Место ведь было необычным. Вернулся в свою каморку и написал об открытии в дневник. Хотел написать еще что-нибудь эдакое, в духе момента, когда стоишь на пороге открытия, но передумал: "Не накаркать бы!"

Стою у входа и не решаюсь войти. Надежда напугала, сообщив, что с пространством за чертой, что-то не так. Спросил ее:

— Что тебя смущает?

— Не могу объяснить... Много энергии, но не природной. Мне страшно...

И мне страшно, но не зря я тут проторчал столько времени. Шагаю и... Ничего не случилось. В смысле — страшного. Напротив, я нашел то, зачем явился сюда — Древнего! И палка, что у него в руках мне наверняка пригодится. По слухам с помощью этого жезла можно уничтожить вампира из Кар. По правде, желание побыстрее свалить из склепа возникло. Поэтому схватив жезл, я собирался тут же уйти, но не успел...

— Наде-е-ежда!..

А в ответ — тишина. Где я? И Кто я? Меня нет. Вокруг нет ничего. Пустота. Темная пустота. Слышу Надежду:

— Дмитрий, это ловушка!

— Какая на хрен ловушка?! Где мы?

— Ты знаешь о темной материи? Ваши ученые считают, что девяносто процентов Вселенной содержит именно ее.

— Читал когда-то...

— Вот считай, что мы в ней.

— А точнее...

— Ленту Мебиуса представляешь?

— Ну, если ты из моей головы это представление вытянула, то, наверное.

— Мы внутри или снаружи. Это не важно. Важно, что не на самой ленте. Мы вне пространства и времени.

Я молчу, и Надежда молчит. О чем тут поговоришь? Вдруг Надежда так проникновенно молвит:

— Дмитрий... — было бы чем, дернулся с перепугу. А она продолжает: — У меня для тебя есть две новости...

— Понял, давай с хорошей.

— Мы сейчас хоть и потеряли форму, но благодаря жезлу обладаем колоссальным энергетическим потенциалом. Если мне удастся зацепить Событие в одном из миров, то я смогу нас туда переместить.

— Здорово! А плохая?

— Время. Оно течет субъективно, но может с нами случиться так, что минута тут обернется столетием и наоборот.

— Да ладно. Сделать ведь все равно ничего нельзя? Правда?..

— Правда, Дмитрий.

Вот артистка! Даже вздыхать научилась!

Наверное, субъективное течение времени в междумирие было особенным: вроде и успел только подумать о детстве, мечтах, как Надежда "закричала":

— Событие!

Я приготовился на всякий случай. Хотя "приготовиться" в данном случае не означало ничего! И ничего не произошло: все так же темно, как, впрочем, сами догадайтесь, и меня по-прежнему нет. Только мысли.

— Ну, и? — спрашиваю.

— Ошиблась... — слышу голос наполненный виной.

Какое-то время исходил на экскременты: Ошиблась она! Это я могу ошибаться, а суперкомпьютер или как Ее еще можно назвать, не может!

— Могу, — голос Ксюхи дрожал, сейчас заплачет. Так я и поверил, артистка!

Прения прекратил вихрь, разметавший мои мысли. Секунда, вторая... Открываю глаза и чувствую радость, вижу знакомую картину: лесок, окраину Зачарованного и камни улитки под ногами. Я вернулся!

Вот бы увидел кто меня: мужик в прикиде а ля мушкетер, одной рукой придерживает шпагу, в другой — золотая штуковина, прыгает по камням, позвякивая амуницией и монетками в кошеле. Шляпа улетела, ну и фиг с ней. Наверное, абориген, решил бы, что кино снимают.

— Надежда, сделай маскировку.

Как это у нее получается? Ботфорты превратились в кроссовки, штаны в джинсы, куртка — в куртку, только ту, что осталась дома, в шкафу — тоже кожаную, UPSTAR. Жезл Надежда "зачехлила" в черную ткань, а шпагу куда-то дела. По крайней мере, я перестал чувствовать ее вес.

— Надежда! А золото где? — кошель исчез тоже.

— Все в надежном месте, дорогой.

Ну, слава Богу! На тот кошель уже появились особые планы.

Моя машинка! Увидел ее и почувствовал себя счастливым. Нивушка стояла между чахлыми сосенками в метрах двух от проселочной дороги. Там, где я ее и оставил. О том, что ключей с собой нет, подумать не успел, Надежда телепортнула меня в салон. Внутри авто пахло сыростью. Паучки оплели приборную панель, а в паутине наблюдалось немало их жертв. "Как, интересно, насекомые умудряются пролезть в салон?"

Открыл двери. Закурить бы...

— Завести сможешь? — спросил у Надежды.

Щелкнул замок зажигания. Приборная панель мигнула и тут же погасла. Аккумулятор сдох. "Вот, черт!" — едва мысленно ругнулся, как услышал:

— Не волнуйся. У тебя в руках царь батареек. Хи-хи.

Завыл стартер, мотор чихнул. Я вдавил педаль газа в пол и дело пошло. Выплюнув из глушака не сгоревший бензин и воду, мотор Нивушки завелся. Подхватив обороты подсосом, снова поймал себя на желании пыхнуть. "Надо же! А там совсем отвык"

— Курить вредно, милый. Поехали. Мечтала посмотреть на твой мир.

Опаньки! Надежда в облике Ксюхи устроилась рядом и по-хозяйски откинув козырек, любуется в зеркальце.

— Поехали, Солнышко.

Выкатив на дорогу, направился к городу, надеясь, что Надежда и квартиру сможет открыть.

— Не переживай. Ой, посмотри какой смешной зверек!

Это она корову увидела. Как же хорошо на душе!

Патрульная машина "Дайцов", как всегда обнаружилась слишком поздно. На дорогу вышел "хозяин трассы", лениво взмахнул жезлом.

Черт! Черт! Документы! Притормозил, откинул козырек. Пусто... Внутри похолодело. И денег нет...

— Не парься. Дави на газ.

Я и придавил, наблюдая в зеркало заднего вида, как вдруг утративший интерес к событиям на дороге "гаец", направился к кустикам. Ай да Надежда! Золотце!

— Да, Я такая...

Может, зря я рассорился с Ксюхой? Так. Мысли прочь. Такие мысли до добра не доведут. Чувствую поцелуй в мочку уха. Вижу лукавый взгляд со смешинками. Да кто же ты такая на самом деле? В глазах Надежды-Ксюхи проскальзывает грусть и тут же она заливается смехом, увидев переходящий дорогу выводок уток. Остановились, полюбовались и двинулись дальше.

К дому добрались без приключений, и квартиру Надежда открыла только силой внеземной мысли. Душ, кофе, заказ медальонов и "Цезаря" из ресторана. Просмотр новостей по телевизору и любимый форум поисковиков в интернете. Будто ничего и не было, не случилось со мной...

Утром позвонил Лехе. Встретился. Скинул четыре монетки из кошеля. Старый френд в очередной раз подтвердил репутацию барыги: Забрал мои мегарарики из другого мира по весу с десяти процентной наценкой. С умным видом посмотрев в лупу на монетки, тоном знатока изрек: "Кельты! Нечастые, но спроса нет. Никто не собирает"

Две тысячи шестьсот сорок долларов перекочевали ко мне в карман. И на том спасибо. Отправился в гости к настоящей Ксюхе, бывшей. Позвонил в домофон.

— Кто там? — слышу усталый голос.

— Это я, Ксюша.

— Что нужно? Ладно, входи.

Так всегда! Вопросы она задавала и часто, но выслушать ответ для нее всегда было чем-то сложным, почти невозможным.

На второй этаж взлетел, уже коря себя за тупость. Опять без цветов. Дверь открыта. Мол, встречать тебя много чести. Вхожу, разуваюсь.

— Чай, кофе, капучино? — слышу из кухни.

— Кофе, — отвечаю и крадусь по коридору.

Увидел суетящуюся у кофе машины бывшую. На сердце потяжелело. Нафига пришел? Вернулся к двери, тихо обулся. Оставил на полочке у телефона заработанную двушку, осторожно закрыл за собой дверь. Не опять, а снова! Снова поступил как-то не так. Паскудное настроение — хороший индикатор поступков. Уже дома мысленно прокрутил ситуацию в голове и понял, что больше всего хочу вернуться назад и уничтожить вампира — баронессу Анастари. Ведь для этого я забрался в логово мага.

— Ты уверен? — слышу Надежду. В ее голосе улавливаю скрытую радость.

— А это возможно?

— В любой момент, милый.

— Завтра. Пусть это случится завтра, а сегодня я хочу проститься с прошлым.

Глава 29. Прощание.

"Завтра" наступило, как обычно. Солнце взошло, и перевернулась страничка календаря. По времени Земли я отсутствовал три неполных недели. А там? Пробовал подсчитать, получилось около трех месяцев. Новый день принес новые соображения. Хотел поделиться мыслями с Надеждой и тут же получил карт-бланш: "Делай, что решил"

Пришлось задержаться на недельку. Съездил в клуб, повстречался с людьми. Заскочил к знакомому в ломбард и у ювелира был. Сбросил почти все золото. Получилось меньше ожидаемого, но десять штук "убитых енотов" для родителей — сумма не маленькая. После моральной подготовки хряпнул соточку "Мортеля" для храбрости, вызвал такси и поехал к старикам.

Строгий взгляд отца, радость матери и ожидаемый вопрос:

-Что случилось, сынок? — Мать не выдержала, спросила: — Почему телефон "вне доступа"? Где ты был?

— Мог бы предупредить, — добавил отец.

Что сказать им? Правду? Промелькнула мысль обратиться за помощью к Надежде. И тут же отказавшись как-то воздействовать на родителей, бросил ей посыл: " Не вмешивайся! Сам разберусь!" Надежда не ответила. Значит, поняла.

— У меня все хорошо... — начал не уверенно. Две пары глаз по-прежнему смотрят с вопросом. — Телефон накрылся. К тому времени я был уже далеко. Места дикие. В общем, еще и задержаться пришлось. Виноват...

Морщины на лбах стариков разгладились.

— Ну и ладно, оболтус. Ужинать будешь?

— Конечно, мам.

Первый раунд отстоял. Уже легче. Проводив взглядом маму, обратился к отцу:

— Пап, поговорить надо.

— Давай, — отец похлопал по дивану рядом с собой, — Присаживайся.

Присел, а как начать? Снова завис. И отец не спешит с вопросами, ждет.

— Объяснить все пап, мне сложно. Вот деньги для вас... — осторожно достаю и кладу на диванчик доллары. Слава Богу, старик пока не паникует. Я завтра уезжаю туда, где был, и возможно, надолго. Сможешь, как-то мать успокоить?

— Я так понимаю, что вопросы смысла нет задавать?

— Смотря какие? — стараюсь уклониться от конкретики.

— Это не связанно...

— Нет, отец. С законом у меня все хорошо. Никаких проблем нет. Просто рассказать, не получиться, да и не нужно это. Есть дела, и я сам еще не знаю, когда смогу их окончить.

Отец кивнул.

— Хорошо. Ты уже взрослый. Хоть предупредил на этот раз. Деньги забери, у нас достаточно.

— Там они мне не понадобятся. Честно! Вернулся, только чтобы вас поддержать, — отец нахмурился. Я тут же понял, что накосячил: — Ну, и оправдаться, конечно, — улыбаюсь...

— Ладно, пойдем к матери.

"Трудно ей будет объяснить", — услышал бормотание отца. Тоска!

"Не парься, милый. Возьми в руки средство для связи. Пока жезл у тебя, я смогу поддержать контакт, где бы ты ни был" — от месаджа Надежды с души камень свалился.

— Па, дай свой телефон на минутку.

— Вон, у телевизора, на зарядке, — сказал старик и скрылся в ванной, видимо еще пребывая в раздумьях.

Ужинали душевно. Мать улыбалась, а после моего обещания "звонить" время от времени, заулыбался и отец. Но все хорошее когда-нибудь заканчивается. Родители проводили к машине такси, и я с трудом сдержал слезы, прощаясь с ними.

— Не хмурь напухших губ, — сострила Надежда, — Береги жезл. Вернуться сюда теперь просто.

— Правда?! — заорал я.

— Что? О чем Вы? — недоумевая, спросил таксист.

— Извините. Это я о своем.

— Шутник, да? — похоже, водила обиделся.

— С меня чаевые. Не обращайте внимание.

Наверное, он простил меня, смотрел на дорогу и не дулся. Дорогой я грезил об открывшихся вдруг возможностях. Не знаю, что по этому поводу мыслила Надежда, но мечтать мне она не мешала. Автомобиль остановился у подъезда. Я рассчитался. Проводив взглядом, удаляющиеся огоньки габаритов, вдохнул полной грудью воздух родного мира и решительно направился домой. К лифту уже бежал, паникуя, что в мое отсутствие с жезлом что-нибудь случилось: вроде визита грабителей в квартиру. "Эх, баран. Оставил артефакт в кресле! Мог бы припрятать куда-нибудь"

Надежда по-своему восприняла мою паранойю, перебросив меня от лифта прямо в квартиру. Конечно, никаких воров в доме не оказалось. Взяв в руки жезл, я тут же вернул его обратно, в кресло. Перекрыл газ и воду, вынул из розеток все вилки, выдохнул и уже спокойно облачился в одежду другого мира. Поиграв со шпагой, вложил оружие в ножны. Готов? Готов! Вроде все...

— Надежда, давай "позвоним" предкам.

— Жезл возьми.

— Взял!

— Соединяю...

В голове пошел длинный гудок. Трубку взял отец.

— Алло...

— Пап, это я. Добрался нормально. Уже дома...

— Это хорошо, а что у тебя с номером?

Вот черт! Знать бы, что он видит?!

— Это связь такая, особая. Теперь так буду звонить. Целую!

— Целую, спокойной ночи.

Хорошо, что отец "положил" трубку первым.

— Мог бы так не орать...

— Да?

— Достаточно подумать о том, что хочешь сказать.

— Насколько это трудная задача, тебе, Надежда, не понять.

Не смейтесь, попробуйте сами.

— Ну, что, Надежда! Вперед и с песней?!

— Готов?

— Да...

Упс... Охренеть! Ты кто?

Я оказался в лесу, увидел лошадь у дерева и три трупа на полянке. Горел костер, а рядом мужик держался за голову и орал по-нашему: "Мать твою! Заткнитесь!"

— Это Событие, — слышу Надежду.

— Он землянин?

— Не такой, как ты. Я отправлю его домой.

— Не спеши, я хочу поговорить с ним.

— Уже поздно.

Действительно, в глазах незнакомца плещется безумие. Жаль парня.

— Ты приодень его.

— Сделаю.

Ухожу в паутину. Вижу в голове земляка два пульсирующих жгута. Опухоли? Понятно, чего его так колбасит.

— Если бы ты знал...— в голосе Надежды печаль.

Не успеваю поделиться с ней своими соображениями. Паутина вздрогнула, вспыхнула и человек исчез. На земле остались его одежда. Скорее на автомате, подошел и стал осматривать "наследство". В кошеле на поясе обнаружились кольца и браслеты. Знакомые...

— Надежда, похоже, этот чел успел обобрать Древнего.

— Тебе лучше не знать, что он успел еще сделать.

— Да?

— Я потеряла Ульфиле и безымянного. Он — варвар. Как у вас говорят.

На меня накатила такая тоска, что, не удержавшись на ногах, я присел и завыл. Это было не мое отчаяние. Лошадь всхрапнула и, прижав уши, присела. Ударила в пустоту задними, тревожно заржала.

Наверное, я отрубился. Открыл глаза и увидел солнце. Костер потух, коняга сбежала, над трупами вились мухи.

— Надежда?

— Да, милый.

Фух, все прошло. Я вернулся.

Подобрал жезл и, засунув его за пояс, взялся разводить огонь.

— Надежда, будь добра, убери мертвяков.

Тут же материализовалась Ксюха, и шустро утащила покойников куда-то в лес. Когда вернулась, костер разгорелся. Я строгал рогульки, что бы приспособить котелок над костром. Она присела рядом.

— Хочешь знать, как все было?

— Рассказывай, интересно.

— Ульфиле не нашел тебя и не смог связаться со мной. Он обнаружил твой дневник и прочел его. Потом, положил рукопись в подходящий к описанию горшок и отправил в твой мир вместе с безымянным.

Человека звали Альфред. Он подобрал посылку и безымянный вступил с ним в контакт. Твой земляк не захотел отправится навстречу приключениям, чтобы разыскать тебя, на что рассчитывали айлы. Пытаясь разорвать контакт, глупец разбил контейнер с безымянным. Высвободившейся энергии хватило, чтобы доставить его сюда, а безымянный интегрировался в нейронные сети мозга.

Однажды, на Раске мы имели опыт подобных экспериментов. Последствия признаны недопустимыми для повторения. Но этот опыт получился другим. Человек отказался от настройки двухсторонней связи. Симбиот утратил возможность вербального общения с носителем. Чтобы получить доступ к кодам Фальке, Альфред повторил процедуру внедрения с Ульфиле.

— Значит, в его голове я видел энергетические структуры айлов?

— Верно.

— Они погибли?

— Нет. Но для айлов то, что случилось хуже смерти. И Альфред теперь не проживет дольше, чем обычные люди. Остановка его биологических функций, станет для айлов абсолютным безмолвием.

— Давай вернемся и "освободим" Ульфиле и Безымянного?

— Для этого, увы, нет возможности. Я потеряла их навсегда.

— Жаль.

— Не вини себя, — Надежда слышала мои мысли.

— Спасибо.

— Я оставлю тебя ненадолго. Будь тут. Скоро вернусь.

— Что, значит, "оставлю"?!

Надежда исчезла, оставив меня паникующим и разочарованным. Вот стерва!

Она тут же вернулась. Стоит напротив и улыбается.

— Милый, у нас "угнали" Фальке. Ты же не хочешь идти в Кары пешком?

Я не успел ответить...

Глава 30. Интерлюдия

Каждый день, без выходных, уж десятый год, Великий магистр ордена Матери Ульрих фон Хассель приходил в городскую Ратушу. Все в Збычеве знали, что Ульрих трудолюбив. Но никто в городе не знал о его тайне.

Дед Ульриха был в Готланде не последним человеком, скорее — первым. Ибо получал приказы от самого Оберста. Как тогда все считали — старшего над богами. Магистр помнил споры отца и деда: мол, почему боги стали убивать друг друга? Разве могут боги быть своими и чужими, умирать, как люди? Дед кричал, топал ногами. А маленький Ульрих соглашался с отцом: настоящие боги не умирают!

После войны боги исчезли. Но оставили немало полезных и непонятных вещей. В Готланде появились маги и эльфы. И стали они воевать между собой. Народ не любил ни тех не других. Эльфы твердили о Матери, а маги верили, что через ношение артефактов связаны с ушедшими богами. С тех пор прошли десятилетия. Маги Готланда прогнали эльфов в южные леса и стали править. И знатность рода уже не гарантировала не только власть, но и жизнь. Благо, что отец унаследовал от деда кольца стихийника и видящего. Десять лет назад он ушел к богам, и Ульрих получил наследство.

В поисках могущества он часто наведывался к Лайбору — подземному городу старых богов. Искал способ попасть вовнутрь. Однажды с неба спустилось облако, как ему тогда показалось. То была воздушная лодка Оберста. Дед как-то рассказывал, что летал с богами в дальние земли на ней. Из лодки вышла прекрасная женщина и стала "говорить" с ним, не раскрывая рта. Тогда Ульрих много чего узнал нового. А главное, что боги были такими же людьми, как и он сам. Она их называла — существа. Свое могущество они получали от нее.

В подарок от Создательницы Ульрих получил медальон, с помощью которого можно было остановить работу других божественных артефактов. Он назывался — "Дающий приоритет". После встречи Ульриха с Небесной владычицей многое в Готланде изменилось. Он создал Орден Матери. Примирился с эльфами. Объявил магов вне закона. Тех из них, кто присягнул Ордену, обязал носить специальную одежду, что бы люди могли увидеть их издали. Охотники за головами и маги Ордена искали отверженных и наследие "богов". Ульрих вынашивал планы похода в Кары. Только там еще можно было найти ценные артефакты.

И вот совсем недавно у Лайбора пропал дозорный зит. Копфегер Ульфиле обнаружил Существо с его кольцом. Мать приказала не убивать пришельца. Наблюдать за ним. Она хотела попасть в Лайбор, чтобы уничтожить Мать слэйвов, запертую там. Оно и понятно: разве может у Готланда быть две Матери? Ведь, у каждого мать только одна!

Вначале пропал Ульфиле, отправившийся с зитом убить гайстербешверера. Потом исчезла Мать. Совершенно! Конечно, она отлучалась из Збычева по своим делам, улетая на "лодке", но Ульрих всегда мог с Ней поговорить. А после ее исчезновения на "лодке" прилетел Оберст! У Великого Магистра голова кругом шла: он, что — воскрес? Существо ли он?

Прошло какое-то время, и Ульрих почти успокоился. Он свыкся с мыслью, что можно и без Матери жить. Оберст тоже не давал знать о себе.

Наступил обычный осенний теплый день, когда в Ратушу прибежал копфегер Хродебертус. Он был невероятно взволнован. Ульрих долго слушал его несвязную речь, пока не понял, что охотник видел летающую лодку. Будто она села у Лайбора.

Как он спешил... И не зря. Одно Существо в одежде "богов" было убито, а второе доставлено в подвал Ратуши. Пришелец смог удивить Великого магистра: медальон стал работать не так, как обычно, да и магия "гостя" показалось странной.

Существо объявило себя Оберстом! Да разве стал бы настоящий Оберст забавляться с девкой, жрать от пуза и скакать на лошади? Кто знает? И некому было подсказать. Все изменилось, когда назвавшийся Оберстом подарил ему пояс левитации. Ульрих не сразу понял, что это волшебная вещь. Его медальон вдруг сообщил, что "взял функцию под контроль", и магистр тут же узнал, что этот подарок может. А потом произошло настоящее чудо: он услышал, что "лодка" Оберста готова выполнять его, Ульриха команды!

Но, Великий магистр не спешил. Все же он опасался магии пришельца. Наверное, Мать не забыла своего верного слугу: Ее подарок сообщил ему, что Существо беспомощно. Какие-то интеграторы больше не станут ему помогать.

Пришелец приглашал его прокатиться на Фальке, так он называл "лодку" Оберста, а Ульрих, отдав мысленный приказ охотникам — увезти далеко в лес и оставить Существо там, вошел под божественный свет и оказался внутри творения Матери.

Все происходящее потом, казалось чудом: он будто снова общался с Создательницей. Едва Ульрих представил площадку под крышей Ратуши, как Фальке взлетел, а спустя мгновение, магистр уже спускался по ступенькам к кабинету, удивляясь, как быстро эта "лодка" летает.

Ульрих сидел за рабочим столом, размышляя — брать ли с собой в Кары помощников? Ему не хотелось, что бы кто-нибудь еще летал на Фальке, но и отправиться во враждебный город в одиночестве, он опасался.

Вдруг "заговорил" его медальон. Только Ульрих почему-то ничего не понял. Так было, когда последнего пришельца привели из подвала. Он выскочил из-за стола и побежал наверх, к лодке. Несколько шагов ему удалось сделать, а потом ноги стали ватными. Он увидел странную женщину, одетую в невообразимые одежды. Если бы мог, плюнул от вдруг накатившего гадливого чувства. На ногах странная обувь, а сами ноги как змеиные хвосты — черные в маленьких белых ромбиках. Короткая юбка едва прикрывала ягодицы, а куртка не смогла скрыть грудь. Эта бесстыжая будто нарочито выставляла ее напоказ. Она подошла и сорвала с его шеи подарок Матери. У той твари были огромные красные ногти. Вдруг стало тяжело дышать и силы покинули Великого магистра.

Когда он открыл глаза, то началась череда разочарований: тварь унесла все артефакты, на сбор которых он потратил последние десять лет. А главное! Поднявшись наверх, Ульрих не обнаружил Фальке.

Как жить дальше? Что он теперь скажет людям? Как доказать эльфам, что сила Матери по-прежнему с жителями Збычева? Немного погоревав, он вспомнил, что боги слэйвов говорили о равенстве и братстве... "А ведь это хорошая идея!" — подумал Ульрих, — "И людям понравится и эльфам!"

Глава 31. Разрушитель

Я не успел ответить. Надежда снова исчезла, испарилась и хоть убейте, не знаю, как у нее это получается. Сколько раз ловил себя на мысли наблюдать за ней из видения паутины, когда она в облике Ксюхи. И каждый раз, когда такая возможность случалась, забывал сделать это.

Эх, родителям бы позвонить...

Появившийся в голове гудок вызова, напугал. "Алло" отца, несколько ослабило напряжение.

— Пап, привет. Я на месте! — снова забылся и ловлю себя на том, что ору на весь лес.

— Так быстро добрался?

— Да. Маме привет передай. Пока... — стараюсь не думать ни о чем. Вдруг отец услышит мои мысли?..

— Счастливо. Мы скучаем.

Отец "положил" трубку, и я с облегчением вздыхаю.

С часика пол наслаждался природой. Лес тут был лиственным. Пахло грибами и травами. Щебетали птички. Жаль я не орнитолог: сколько не старался, так и не смог определить пернатых обладателей голосов.

Достал жезл Древнего. Красивая вещь. С виду из золота, полихромная. Вроде так называют стиль, когда еще в древние времена золотые изделия стали украшать самоцветами. Цветных камней на поверхности золотого цилиндра было много. Он был усыпан ими сверху вниз, рядами. Красным, зеленым, синим и желтым. А между рядов небольших, размером с горошину самоцветов, неизвестный мастер расположил черные кабошоны. И это оружие?!

Действительно! А как этим предметом можно убить вампира? Как дубинкой? По голове ударить? Что-то я отупел. Привычка тут же получать ответы от Надежды совсем отучила меня думать. Активировал видение Паутины. Мир заискрился ниточками света. Как зачарованный я "смотрел" на энергетическую сущность мира. Вроде и не первый раз, а только заметил, что деревья вокруг — это целый конгломерат сплетенных в толстые жгуты светящихся паутинок. И птичка на ветке — эдакий шарик.

А что с жезлом? Вот так сюрприз! Замысловатые плетения большими снежинками висели на самоцветах. И что удивило, так это их независимое от окружающего мира существование. Вот энергетический "шарик" птички вроде сам по себе, но если присмотреться, то словно прилеплен к нитям, что пронизываю пространство из бесконечности в бесконечность. А на жезле все не так: снежинки не растягивались в попытке "приклеиться" к световым нитям. Жезл обладал собственной структурой: к каждому плетению на самоцветах от кабошонов тянулись темные паутинки.

Странно. От тыльника, внутри жезла, словно сердечник, тянулся до самого навершия жгут из темной паутины. Ага! В основании артефакта обнаружился еще один, самый большой кабошон. Может, это и есть "спусковой крючок"?

Направив жезл в лесную чащу, дотронулся до камня в основании жезла. Ничего не произошло. Рефлексивно нажал, и, ощутив в руке вибрацию, тут же отпустил. Поздно... Из навершия вырвалось нечто неописуемое. Сказать, что оно напоминало темное облако? Верно, отчасти. Только этот сгусток высвобожденной энергии всего доли секунды пузырился со странным шипением, а потом наступила тишина. И леса не стало до самого горизонта. Только черная земля.

После входа в Паутину, я оцепенел, не ожидая "увидеть" столь ужасную картину: Мир больше не сиял светом. Над "выжженной" поверхностью, словно грязная паутина в углу заброшенной развалюхи, клубились черные клочья.

Чувствуя себя очень виноватым, устроился у костра и стал ждать Надежду. Время от времени уходя на иной способ восприятия, "поглядывал" на уничтоженный лес. Испытал огромное облегчение, заметив, что сверху, до нижней границы облаков энергетическая структура мира восстановилась. Наверное, моя неосторожность и глупость все же не привели к фатальным последствиям, вроде появления черной дыры или какой-нибудь другой напасти.

Белоснежным пятном на фоне черной земли Фальке смотрелся гротескно. Он остался абсолютно белым, хотя по логике хоть какая-то его часть должна была принять на себя частицы пыли, поднявшейся при его посадке.

Надежда вышла из светового лифта и замерла, разглядывая черную пустыню.

— Никогда не думала, что такое оружие может существовать. Зачем его создали?

Чего угодно ожидал от нее, кроме подобного вопроса.

— Убить вампира!

— Разрушив мир?

— Не знаю, как у вас... Прости, я имел в виду то, что случилось на Раске, и тут между готами и слейвами. Они же воевали не игрушками?

— Люди умирают, но мир вокруг остается прежним. Это оружие способно уничтожить саму сущность мира.

— Я понял тебя, но меня куда больше волнует, что я причастен к этому. На Земле в огромном количестве существует оружие способное уничтожить планету.

Надежда как-то странно на меня посмотрела:

— Жаль. Мне жаль, что ты не понимаешь. Ну, раз разобрался с этим оружием, полетели. Только подумай, что будет с Карами после того, как ты убьешь Древнюю?

Она исчезла, растворившись в потоке света, я последовал за ней.

Внутри, Надежда нацепила на меня широкий пояс, украшенный золотыми нашивками. Знакомый. Похож на тот, что я видел на Древнем в склепе.

— Это может тебе пригодиться.

— Зачем?

— Он странный, как и жезл. Но с ним ты не упадешь, прыгнув с высоты, и сможешь парить, если хорошо подпрыгнешь. Попробуй вначале справится с вампиром сам. Я помогу.

Энергетическая структура пояса хоть и отличалась от того, что я видел на жезле, но в целом повторяла особенность — наличие независимых от энергии мира плетений из темной паутины.

Пока мы летели, Надежда поделилась своим планом:

— Фальке оставим за городом. Если помнишь, вампир смогла проникнуть на борт. Если она повторит это, ты вряд ли успеешь что-либо предпринять. Пойдешь к замку пешком. Я восстановлю охранные системы, как только узнаю, что Древняя в замке.

— Хорошо. Так и сделаем.

Легко сказать. А я уже чувствую дрожание рук и не могу справиться с участившимся биением сердца. Фальке приземлился и нужно идти на охоту, где легко все может поменяться. Охотник превратится в добычу.

Скорее чтобы успокоится, спросил Надежду:

— Кто Фальке все-таки угнал, и как ты его забрала?

— Ты его знаешь. Того, кто называл себя Великим магистром. Он слишком много получил от модуля готов.

— Он мертв?

— Зачем? Теперь он сам по себе, как и все вокруг него.

Я кивнул. Потом расспрошу подробности.

Вечерело, а город будто вымер. Ни души на узких улочках. Присев на лавочку в ухоженном скверике на городской площади, достал кольца и браслеты Древнего. Раз уж все его теперь у меня, глупо не надеть. Вдруг окажется полезным. Засунув жезл за голенище, вынул из ножен шпаги. Немного поупражнялся и, убедившись, что искусство Нин"га все еще не забыто, медленно побрел к замку. Последняя встреча с вампиром доказала, что убить ее холодным оружием вряд ли получится. Может, Надежда знает как?

Погруженный в мысли, я не заметил момента перехода и по инерции сделал несколько шагов по каменному полу замкового коридора.

— Надежда?

— Приготовься. Вампир в зале, сейчас ты увидишь вход.

Стараясь не шуметь, извлек шпаги. Крадусь. Сердце бьется громче шагов. Вхожу в зал и понимаю, что Древняя знала о моем приближении.

Я увидел ее сидящей на софе. Высокая спинка, оббитая бархатом, гармонировала с ее черным платьем. В руке, опирающейся на резной подлокотник, она держала бокал с красной жидкостью.

— Это не кровь, мальчик. Вино. Присядь рядом. Я налью и тебе... — древняя подняла приличных размеров бутыль и встряхнула ее перед собой. Поставив ее между ног, поманила меня пальчиком.

Пружиня шаг, я начал приближаться, намереваясь атаковать.

— Сейчас, дорогая. С удовольствием выпью, — сказал с совершенно идиотской интонацией, и тут же нервно хихикнул.

— Я вижу ты на меня зол. Обиделся? Вернулся за своим золотом?

— А хоть бы и так, — я был в двух шагах от цели.

— А забирай!

Вот не ожидал я от нее такой подлости. Удивила. Я замер, как вкопанный и едва успел отпрыгнуть в сторону от взметнувшегося навстречу вихря. Налетел на какой-то пуфик и упал. Баронесса, скаля клыки, решила снова напасть.

Надежда вмешалась вовремя. Пожалуй, подняться на ноги я бы не успел. Древняя изогнулась в дугу и зашипела. Будто преодолевая преграду, медленно развернулась и выпустила черное облако.

Подскочив к обездвиженному вампиру, я стал колоть шпагами в спину, рассчитывая попасть в сердце. Баронесса взвыла, попыталась отмахнуться, я отскочил.

Магия Древней доплыла к Надежде и моя "подруга" стала походить на сломанную механическую куклу: ее рука поднялась, что бы закрыться от облака и тут же, согнувшись в локте, стала болтаться как маятник; правая нога как расплавленная свеча искривилась, и тело Надежды стало заваливаться на бок.

Грудь обожгло, и я снова бросился в атаку. На этот раз вампир врезала мне в плече с такой силой, что от удара спиной о стену из легких вышибло воздух. Пытаясь глотнуть хоть чуть-чуть кислорода, я терпел боль от ожога. Распахнув ворот куртки, порвал завязки на рубахе. Пытался нащупать на груди контейнер с айлом. Он пропал. Только на пальцах осталась графитовая пыль.

— Надежда! — закричал я, еще не веря, что Древняя смогла уничтожить айла.

Баронесса не спешила разделаться со мной. Наслаждаясь моей беспомощностью, она сдула с ладошки черный сгусток.

"Надежда, ответь мне!" — взмолился я. Она не ответила, и на какой-то миг мне стало все равно, что будет с Карами, Элитией: жили на ней вампиры тысячу лет до меня и зачем что-то менять?

Умирать не хотелось. Рука потянулась к жезлу. Не успею! Облако заметно ускорилось и вот-вот ударит в меня. Прищурив глаза, я ожидал мучительной смерти. Жезл в руке, палец на кабошоне, облако остановилось, будто натолкнулось на невидимую преграду.

Ликование переполнило грудь. Не зря я надел цацки Древнего! Получи тварь! Палец нажал на круглый камешек — жезл завибрировал и выплюнул свою магию. Баронесса и замок исчезли, а я все давил на кабошон. Жезл стал звенеть и вырываться из руки, но больше не исторгал из себя убийственную энергию.

Едва я убрал палец, как тыльник "растворился" и меня будто потянули за руку. Жезл исчез, оставив после себя воющую воронку, втянувшую меня целиком. Я парил и видел звезды. Они кружились вокруг золотистыми блестками, осыпаясь на мою голову. Вначале я чувствовал едва заметное прикосновение, а перед тем, как потерять сознание, блестки били как падающие с высоты камни.

Меня разбудило солнце. Огромное, красное. Таким я никогда его не видел раньше. Выжженная пустыня вокруг. Куда не кинь взгляд — один и тот же унылый пейзаж: перекрученные стволы деревьев, стелющиеся над черной землей и чахлый кустарник с шипами вместо листьев.

Это не Элития! Паутина клубилась чуть выше деревьев. Все очень похоже на последствия "выстрела" из жезла Древнего, но карликовые уродцы растут тут давно!

Я заметил змею, скользящую по черной траве. Это не Элития... Но как же меня угораздило тут очутиться? Размышлять о превратностях судьбы мне помешала пресмыкающаяся тварь. Гад ползучий вернулся и, приподнявшись на хвосте, плюнул в меня черным облачком. Удар клинком снес змею голову. "Это хорошо! Такая магия мне не страшна, а сталь для твари оказалась смертоносной"

На солнце появились точки. Присмотревшись, я решил, что это птицы. Наверное, стоит пойти навстречу солнцу. Может, там будет все по-другому, живым. Ведь тут, вокруг, птичек я не видел...

Конец первой книги.