Лесная ведьма-13

Глава тринадцатая

Два ездовых змея летели вперёд — голова к голове. Неизвестно, как управлял ими Айас: на "своего" змея Мирна не видела ни одного взгляда с его стороны, ни одного жеста: не видела, чтобы он держал в руках что-то вроде узды, но подчинялись они ему беспрекословно. Внутренне понимала: он командует ими, как шаман. И даже сейчас, когда весь путь впереди — неизвестность, все последствия пути — то же самое, она то и дело ловила себя на любопытстве: как он это делает? Магию она уже чуть-чуть понимала. Теперь же хотелось хоть капельку понять шаманство...

Октябрьские сумерки призрачными тенями потянулись по всем кочкам и кустикам степи, скудной на отдельные приметы. И мчались за змеями чуть сбоку.

Едва "выехали" с шаманского двора, Мирна вспомнила путь сюда и предположила, что до пограничной реки они доберутся только к вечеру. И ладно, если к раннему...

Странно Айас расположил их всех пассажирами. Мирне он поручил своих сыновей, а сам с женой ехал в раздвижном седле. Почему именно так — ведьма удивлялась чуть ли не всю дорогу, но послушных из-за слепоты детишек прижимала к себе крепко, несмотря на то что оба они отцом были жёстко пристёгнуты ремнями к седлу. И, лишь когда змеи приблизились к кривой трещине впереди, а поближе та трещина оказалась обрывистыми краями приграничной реки, ведьма сообразила, почему Айас доверил ей своих детишек. Нет, дело не в доверии. В вере. Кажется, шаман решил, что ведьма может лечить слепых мальчиков уже в пути — хотя бы тем, что они ближе к ней, целительнице...

Долго думать об этом его убеждении Мирна не могла. Ближе к густеющим вечерним сумеркам ведьма вообще не могла думать сосредоточенно. Мысли мотало из стороны в сторону. То злилась на ездовых змей, вспоминая, как был убит командир крепости Светогор и почти обескровлен Юрий. То вдруг вспоминала, что те змеи-убийцы были без ездового снаряжения, а значит — ездовых не использовали в качестве боевых: они только подвозили нелюдей к крепости.

Тёмная трещина реки заставила проснуться и думать о главном: довезёт она сейчас семейство Айаса до избушки — и что? Как ей объяснять магам и дозорным, что вот прямо сейчас, в этом случае, она очень понимает шамана, а потому не злится на него за похищение... Тем более он вернул её.

Айас правил ездовых так, чтобы обойти подальше сожжённую крепость, а следовательно — и стоянку своих между ней и рекой. Хотя по вечерней темноте вряд ли их оттуда заметили бы. Но змеи летели дальше от тех берегов, и Мирна уже приготовилась к тому, что ноги её и мальчиков сейчас резко проедутся по холодной воде...

Внезапно ездовые змеи встали на месте — близко к самому краю обрывистого берега... Обернувшись к шаману, ведьма обнаружила: Айас быстро освободился от ремней, а затем стремительно зашагал к краю берега — несколько шагов по направлению к крепости... И замер, всем телом вытянувшись в ту сторону.

Вконец проснувшаяся, Мирна с тревогой попыталась привстать на седле, чтобы присмотреться туда же. Но ездовые ремни плотно пришпилили её к седлу.

Помогла хоть что-то разглядеть, как ни странно, темнота. В ней ярче виднелись любые огни. Так что в нужной стороне Мирна рассмотрела: их крепость, которая, вообще-то, по оценкам Мстислава, должна была догореть именно к сегодняшнему вечеру, сейчас яростно переливалась бегучими и дымными огнями.

Вернулся Айас, сел в седло и медленно принялся застёгивать на себе ремни, продолжая всматриваться в сторону крепости. Жена его что-то спрашивала у него — тихонько, тоненьким от переживаний голоском. Шаман отмалчивался... И Мирна некоторое время удерживала себя от вопросов: а если не ответит? Но так хочется узнать.

— Что там, Айас? — окликнула-таки его ведьма.

— Много людей пришло от леса и отняло у нас вашу крепость, — равнодушно ответил он. — Бегут за нашими...

Он не договорил, но сердце Мирны сжалось: прибыла долгожданная военная помощь из уездного городка? А если бегут... может, сумеют спасти пленных?.. А потом сердце больно заколотилось. А если нелюди в бегстве убьют пленников? Вроде как, чтобы не доставались никому?..

Но ездовые змеи вновь ринулись вперёд, и это вперёд оказалось кратким полётом с берега в воду, сильным шлепком в падении в речные волны. Страхи и суматоха, связанные с этим рывком заставили забыть о том, чего она не могла бы исправить... Ещё крепче вцепилась в мальчиков, пусть и зная, что они и без неё не выпадут с седла...

Всплеск завершился погружением по пояс в воду, а затем выходом на поверхность. И теперь в воде оставались лишь ноги ездоков — по колено, вызывая пенные буруны при движении ездовых змей к противоположному берегу.

И ведьма поневоле принялась думать о том, что же изменилось с появлением помощи дозорным. Изменилось для неё и для Айаса. Главное изменение — теперь она не знала, что происходит в доме и кто там вообще остался. И очень не хотелось сталкиваться с неизвестностью. Даже при том, что не чувствовала она себя ни в чём не виноватой.

Кажется, шаман тоже понял, что кое-что изменилось. Не зря он вставал со своего змея и подходил к кромке берега посмотреть на горящую крепость. И снова экипировался для поездки на змеях — правда, очень уж медленно.

Змеи выскочили из воды и кривыми линиями заскользили по тёмному обрывистому берегу — в поисках удобного подъёма наверх... Мирна чувствовала, как под неё переливаются страшные мышцы ездовых, и ёжилась, качая головой: нашли же нелюди, кого приспособить себе в помощь!

Но вот они все оказались на открытой равнине. По ней змеи уже проскользнули ещё стремительнее — и остановились на опушке. Удивлённая Мирна следила, как Айас снял с себя ремни, потом помог отвязаться жене, после чего оба подошли к ней. Первыми освободили сыновей, и Айя больше не пугалась, что с ними будет: кажется, Айас в дороге рассказал ей о том, как ведьма вылечила ему глаза... Затем на ноги поставили Мирну. На ноги — это значило, что после необычной поездки Мирна с трудом могла стоять на ногах — особенно первые мгновения, когда от головокружения шатало так, что она поневоле хваталась за твёрдый бок "своей" змеи, как для упора: на лошади легче было, чем на таких громадинах...

Затем Айас снял со змей тюки и отдельные вещи и отнёс их к терпеливо ожидающим его женщинам и детям. Снова подошёл к змеям. Обе повернулись к нему мордами, на которые он положил руки и с минуту простоял так в молчании. Убрал руки — и змеи развернулись.

Мирна от неожиданности шагнула вперёд.

Зачем он их отпустил?

Но внутренний голос напомнил: этих громадин кормить надо — и не так, как может насытиться Макс, например. Да и... Если они собираются прятаться, две такие твари в лесу могут легко выдать их местонахождение.

Когда утихающий вдаль шелест смолк, Айас подошёл к женщинам и сыновьям.

— Ты сумеешь найти тот дом? — спросил он у Мирны. — Я специально остановился здесь, чтобы тебе легче было искать.

— Найду, — твёрдо сказала ведьма. — Искать не придётся. Сразу к нему пойдём.

— Ты с моими сыновьями, — кивнул он. — Мы идём за тобой.

Мирна хотела было возразить, что лучше бы она понесла те его пожитки, которые он собрал в дорогу, а он бы взял на руки своих мальчиков: идти-то по лесу им тяжело будет — под ногами спутанный дёрн, переплетённый сохлыми травами и сучьями с ветками, упавшими по осени. И это ещё на ровном пути. А если придётся идти оврагами?

Но промолчала, только сразу повернулась лицом к лесу, осторожно перемещая вместе с собой мальчиков. Первое, что сделала: посадила себе на правое плечо колдовской огонь, чтобы шаман и его жена могли следовать за ней в тёмном лесу. Потом примерно представила, где может находиться изба лесничего, потом представила её очертания — вместе с дряхлым сенником, притулившимся к избе. Почувствовала лёгкий поток воздуха, который словно пахнул ей в спину. И пошла вперёд, не дожидаясь приказа Айаса. Что будет ругаться — не боялась, потому что шла медленно, рассчитывая на мелкий детский шаг, непривычный по лесной почве.

Через несколько десятков шагов она ощутила толчок в левое плечо — и приглушённый вскрик Айи, после чего раздался объясняющий голос Айаса... И тихий недовольный клёкот ястреба, который переминался на плече, устраиваясь удобнее.

— Я боялась, ты не встретишь меня здесь, — поделилась с Янисом Мирна. — Что было, пока меня не было в лесу?

"Пришли солдаты. Маги и дозорные ушли с ними".

— Изба пустая?

"Шерстяной остался. А этих чего за собой ведёшь?"

— У мальчиков глаза слепые.

Ястреб долго не говорил, так что ведьма продолжила объяснение:

— Их племя недавно переехало ближе к источнику смерти, и теперь нелюди постепенно... погибают. Они думали, что их спасёт чистая кровь. Дальше ты знаешь.

"Знаю, — задумчиво откликнулся ястреб. — Значит, шаман тебя украл, чтобы ты помогла ему привезти его детей сюда".

Вывод, сделанный фамильяром, ведьма отрицать не стала. Вскоре она шагала без понятия, куда идёт, но шагалось легко. Лесной хозяин вёл — по невидимым малохоженым тропам, по которым, может, пару раз сам лесничий прошёл или кто-то из ближайших деревень. Когда-то давно. По таким местам, где мальчики не спотыкались после единственного предупреждения поднимать ноги выше, шагая рядом с ней.

Она знала, что Янис прикорнул на её плече: ястреб тоже чувствовал руку лесного хозяина и радовался, что можно вздремнуть, не тратя силы на противоестественное для него бодрствование. Шла ведьма, по сути, налегке, привычно "видя" перед собой как дорогу, так и все препятствия на ней, о которых время от времени предупреждала Айаса и его пугливую в незнакомой местности жену...

Но, как бы там ни было, вскоре пришлось одного из мальчиков взять на руки и предупредить Айаса, что они устали. Шаман взял второго. Ему досталось больше всех: он и тюки на себя взвалил, и сына взял, и жена за него цеплялась, уставшая с непривычки, да и мелкий огонь на плече ведьмы плохо помогал ночью...

— Пришли, — оглянулась Мирна.

Айас только вскинул глаза на неё, потом посмотрел мимо неё и машинально свернул с тропы к сеннику. Подавляя нервный смех, ведьма велела:

— Стой, Айас! В доме никого! Заходим в избу!

И открыла дверь в дом, заходя сама и зажигая по пути все свечи и лучины, о которых только вспомнила. Первым делом усадила "своего" мальчика на нижние полати, на которых обычно сидел Глеб. Затем взяла у растерянного шамана второго и посадила рядом. Мимоходом потрогала печь — тёплая ещё. Недавно топили, видимо.

— Идите с вещами сюда, — позвала она из передней, потому что Айас и его жена всё ещё мялись в задней половине избы, не зная, как, что и куда.

Они вошли и огляделись. Топчан, на котором лежал Юрий, был достаточно широким, чтобы уложить их обоих здесь. Вещи сложили на скамью перед столом, на котором неожиданно уселся Злюка, скептически созерцая вновь прибывших. Шаман на него, знакомца, внимания не обратил, зато Айя боязливо принялась обходить стол с неведомым зверем, если случалось ходить по передней.

"Ведьма, ты зачем их сюда привела? — вопросил Злюка. — Мы думали — ты придёшь, и мы вместе с тобой дотопаем до крепости, чтобы быть со своими!"

Янис, сидевший до сих пор на плече своей ведьмы, снялся с него и чуть не шлёпнулся на стол, рядом с кошаком. Мирна услышала высокомерное:

"Завтра всё тебе объясним..."

Но сам же не выдержал и принялся с подробностями рассказывать, почему шаманово семейство очутилось в лесной избе. Подробности, которые Янис приметил, пока летел разведчиком вслед за Айасом, похитившим Мирну, относились к быту шаманова дома и двора, а заодно к ездовым змеям. Кошак слушал спокойно, но его желтовато-коричневые глаза частенько полыхали зеленью. Этого хватило, чтобы Айя, насколько заметила Мирна, вообще отказалась приближаться к Злюке... "Ничего — привыкнет", — оптимистично решила ведьма.

Наконец детей устроили в той же передней, чтобы были на глазах у родителей, а Мирна заняла печь, ещё тёплую, хоть и знала, что к утру та остынет. Семейство Айаса поужинало каким-то большим хлебом, от которого отщипывали-отрывали кусочки. К их ужину Мирна добавила немного мяса из чугунка — Матвей оставил для неё, если вернётся, как объяснил кошак. И что-то Мирна подозревала, что попросил его о том Мстислав. Странная мысль влезла в её деловые думы о завтрашнем утре, и от неё было тепло, как будто она увидела Мстислава в тот момент, когда он подсказывал дозорному оставить хоть что-то для голодной ведьмы.

Чуть позже, перед самым сном, Айас подошёл к ведьме, которая сидела в сеннике и при зажжённой лучине задумчиво перебирала ингредиенты для первого ритуала завтрашнего утра.

— Почему ты отказалась от нашего хлеба?

Мирна спокойно посмотрела в его глаза и без страха ответила:

— Вокруг него та самая сила, которая уничтожает ваши глаза.

Он помолчал, насупился. Понаблюдал, как она раскладывает по кучкам сухие травы, камешки и прочее, но не сдержался:

— Почему ты не сказала сразу?

— Ты бы поверил?

Отвечать он тоже не торопился. Уставился в тьму за открытой дверью сенника и, кажется, пытался найти откровенный ответ. Покачал головой.

— Не знаю. Но... что теперь делать? Выбросить? Здесь и так мало еды.

Теперь помолчала она, продолжая работу с ингредиентами. Одновременно она раздумывала, но не о том, как ответить, а что предложит лесной хозяин. Когда открыла рот, поняла, что Леший решил задачу:

— Принеси сюда хлеб вместе с той тряпочкой, в которую он завёрнут. Завтра пройдусь по утреннему лесу, чтобы тот истребил отраву из него. Очищенный можно будет есть без опаски.

Айас кивнул и ушёл. Вернулся не сразу, и ведьма поняла, что его задержала жена, которая побаивалась оставаться одна в незнакомом месте. Мирна вообще удивлялась, какие они оба разные: он высокий, сильный с чёткими чертами лица, и — она, маленькая, боязливая, с лицом чуть азиатской скуластости и в то же время большими серыми глазами... Но шаман вернулся, принеся свёрток с хлебом, и ведьму снова одолело любопытство:

— Айас, а ты видишь линии этой силы?

— Вокруг еды — нет, — задумчиво отозвался шаман, сидя на краешке той же нижней полки, на которой она распределяла ингредиенты.

Он всё не уходил и следил за руками Мирны, как будто собирался с духом спросить что-то такое, на что ведьма может и не ответить. Хотя время позднее, и его жена наверняка ждёт его, чтобы засыпать, не страшась чуждого ей мира и жилища... Наконец он вздохнул и спросил:

— Утром мы положим моих сыновей сюда?

— Конечно. И дверь снова будет открыта, чтобы мне помогал лес.

Он снова посидел, глядя на её руки — и выпалил:

— А если я проведу этот ритуал? Сумею исцелить глаза?

Теперь её черёд отвечать:

— Не знаю.

— Почему? — уже энергичнее настаивал он.

— Я лесная ведьма, — объяснила она ему. — Пускаю в ход те силы, которые даёт мне лес. Если живу в городе, со мной обереги и накопители, в которые заключена лесная сила. Но... как ты знаешь, проводя ритуал, мы вкладываем в него личные силы. Ты шаман здешних Повреждённых земель. Сумеешь удержаться во время ритуала и не использовать личные силы — те, которые разрушают?

Впервые на его каменном лице появились морщины — на переносице из-за сильно сведённых хмурых бровей. Айас думал и, кажется, ему самому эти мысли не нравились. После долгих раздумий он бросил, словно его раздражала необходимость просить:

— А ты могла бы научить меня — собирать лесные силы?

— Ты встаёшь рано, — спокойно сказала Мирна. — После ритуала мы успеем собрать лесные силы на ваш хлеб. Ты посмотришь, как это делаю я, и попробуешь выполнить приём сам. Но сначала ритуал. То же самое. Смотришь, запоминаешь, спрашиваешь, чего не понял. Айас, прости моё любопытство. Я тоже люблю учиться чему-то новому. И что-то новое узнавать. Зачем тебе эта учёба?

— Вернусь домой, — быстро сказал шаман, явно давно обдуманное. — Уведу племя от страшной силы и буду целить всех, кто хочет выжить.

— Это здорово, — искренне сказала ведьма. — А сейчас иди спать. Завтра разбужу очень рано. Тебе надо будет вынести сюда сыновей.

Он встал с полки и вышел в темноту.

А Мирна задумалась.

В лесной избушке, хоть и жили в ней всего ничего, привелось часто слушать беседы старших магов. Говорили они меж собой о том о сём, но сейчас вспомнилось, как два мага обсуждали политические вопросы. И Олег Палыч сказал, что в правительстве не нравится, что внутри государства существует... она долго вспоминала странное слово, но вспомнила. Анклав. Государство в государстве. И Олег Палыч сказал, что, возможно, им, пограничным магам не дадут изучить нелюдей так, как это делают путешественники в дальних землях. Высшие чины собираются уничтожить этот анклав и присоединить Повреждённые земли к основным, предварительно, естественно, очистив их от... повреждений. Что будет с нелюдями, обитавшими сейчас на тех землях, — маги умолчали. Их больше интересовала технология очистки земель от деструктивной силы... Желание Айаса делом помочь соплеменникам может напороться на почти завоевательную войну со стороны более сильного государства. Да и... сможет ли он вообще... вернуться в Повреждённые земли?

— Не моё это дело... — прошептала она, осторожно накрывая кучки ингредиентов, расположенные по краям полки.

"Это ты о чём?" — тут же поинтересовались сверху.

— Янис, ты не спишь? — изумилась она. — А кто ныл, что я тебе спать мешаю по ночам?

"Нам некогда, — объяснил Злюка. — Мы проверяли, что они там принесли с собой, чтобы жить здесь не на халяву. Скажи этому, чтобы он завтра пошёл с тобой не только хлеб чистить!"

— А что ещё? — невольно спросила Мирна.

"У них там соль есть!" — сообщил ястреб.

Ведьма передёрнула плечами.

— Вы что? Все их тюки переворошили?!

"Ну, так они же не сообразили сами нам всё показать! — мурлыкнул кошак. И тут же снисходительно добавил: — Да не бойся. Мы там всё оставили так, как будто и не трогали".

— Представляю себе, — пробормотала ведьма, ошарашенная самоуправством фамильяров. И вздохнула. — Всё, вы — как хотите, а я спать. Вставать придётся рано...

"Дверь в избу до конца не закрывай, — напомнил Янис. — Мы тут ещё посидим, а потом, вероятно, тоже будет ночевать в доме".

Переступала ведьма порог сенника под тихое фырканье кошака — кажется, в ответ на напоминание ястреба. Что дверь придётся оставить открытой и в сенник, она и так знала: ни кошак, ни ястреб долго не могли пребывать в закрытом помещении. Поэтому не волновалась за судьбу оставленного в сеннике хлеба. Лесная мелочь: мыши или белки — вряд ли полезет за ним, польстившись на запах, — если почуют, что на верхней полке сидят привычные им хищники. А если и полезут... ну что ж, судьба у них такая...

Как и хотела, устроилась на печи, благодарная Матвею за то, что успел перед уходом протопить её. И пусть тепло совсем остывало, рассеивалось, но ведьма успела согреться и уснуть... Просыпалась она за ночь несколько раз. Один раз, потому что чихнула — и отпрянула, не понимая, где она и что с ней.

"Не лезь к ней под нос со своими перьями, — услышала она сонный голос Злюки. — иди лучше сюда. Один камень здесь ещё тёплый..."

Успокоилась, догадавшись, что случилось, и снова уснула.

Потом проснулась, потому что показалось, что она слишком сильно давит на руку, на которой спала вместо подушки. На этот раз её пробуждение никого не разбудило, потому что, прежде чем зашевелиться, она попробовала сразу определиться, почему рука вдруг почти затекла. И выяснила, что бессовестный кошак, замёрзнув прохладной осенней ночью, ничтоже сумняшеся влез ей на бок, где и прикорнул... Чуть поправив руку, чтобы слишком не налегать на неё, Мирна не стала сбрасывать с себя Злюку и снова уснула.

...Наступление утра она почуяла раньше своих фамильяров. Те спали уже за её спиной, ближе к стене, точнее — прижавшись к её спине, и поэтому Мирна последние часы не могла спать глубоко, боясь раздавить их. Приготовившись сползать с края печи, она оглянулась. Фамильяры торопливо перебрались на покинутое ею место, и снова кошак быстро свернулся клубочком, а Янис немедленно притулился к его боку.

Ещё удивляясь, почему они не хотят полететь и побежать на охоту, ведьма вышла на маленький двор избушки и хмыкнула: сбоку от порога валялись кости какой-то лесной зверушки, трава была обрызгана недавней кровью. Значит, она крепко засыпала и под утро, если не ощутила, что фамильяры уходили на ночную охоту, а потом вернулись. Уже умывшись из заранее оставленного на улице чугунка, Мирна скептически улыбнулась, размышляя на странную тему: не ожиреет ли за время дружбы с кошаком её ястреб?.. Потом решила, что не ожиреет, поскольку любой полёт у Яниса всегда съедает много сил. Да и поохотиться он сам любит.

Но небо постепенно серело, а до солнечных лучей надо бы на полке с детьми ещё начертить ведьмины знаки... Она поколебалась немного, но всё-таки постелила на полке свой плащ — так, чтобы было удобно проводить ритуал. Айас-то выдержал холодрыгу осеннего времени. Но дети... Постелив, она вышла из сенника и прошла в избу. По пути заглянула на печь: фамильяров уже нет. Замёрзли небось без неё и полетели охотиться — так теплее... Она вдруг ясно вспомнила, как выходил из избы Мстислав... и замотала головой. Не надо думать о нём. Мало того — неровня, так ещё и что он скажет, когда узнает о шамане и его семье?.. Возненавидит... Но думалось о нём...

Встала на пороге между передней и задней, губами, без звука подвигала:

— Айас...

Она не видела его — топчан стоял сбоку от двери. Но, почудилось, и секунды не прошло, как он появился перед ней, неся сразу обоих спящих мальчиков. Она поспешила выйти первой и сразу свернуть в сенник, где снова горели лучины, всунутые ею в прорехи стен.

Шаман чуть нахмурился, заметив, что кладёт сыновей на плащ, а не на доски.

— Места хватит для знаков, — успокоила его ведьма.

И он качнул головой и сразу отошёл к открытой двери, чтобы видеть всё действо, которое вот-вот произойдёт на его глазах.

Следующая глава во вторник.

Выкладка ближе к девяти вечера.

Если проды не будет, в комментариях будет предупреждение.