|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
Глава 1
(Близ границы Андалузии и Ла-Манчи, 23 декабря 1488 г.)
Суета на постоялом дворе поднялась еще затемно, едва лучи бледного зимнего солнца окрасили в нежно-розовый цвет заснеженные вершины Сьерра-Морена. Конюхи и погонщики мулов щёлканьем кнутов загоняли животных в оглобли фургонов. Повар с помощниками разогревал завтрак. Служанки бегали по двору разнося глиняные кружки с горячим глинтвейном. Охранники каравана седлали своих коней. Полтора десятка эскудеро занимались тем же самым. Им, правда, предстояла двойная доля работы — подготовить лошадей не только для себя, но и своим кабальерос. Те, в это время, не спеша стягивались в общую залу таверны, чтобы подкрепиться перед дорогой. Простолюдины, в основном, жевали на ходу или складывали провизию в седельные сумки, чтобы перекусить всухомятку по дороге.
Гальперин вскочил при первых звуках бряканья посуды. Маленькая комнатка на втором этаже, которую им с Константином и пятерым охранникам удалось вчера вечером занять, находилась как раз над кухней. Кроватей в комнате не было и спали они все на полу, на набитых сушенным мхом тюфяках. Благодаря этому, никто из кабальерос не претендовал на нее вначале. Пока они со скандалом и звоном шпаг делили дюжину спален постоялого двора, друзья успели обосноваться в ней.
Оставшиеся без кроватей кабальерос, не решились связываться с семерыми вооружёнными людьми и предпочли переночевать на столах в обеденной зале.
Поняв, что разбудившие его звуки не несут тревоги, Борис огляделся, потягиваясь. Охранники также начали просыпаться. Кое-кто уже сидел, протирая глаза. Костя продолжал сладко спать, натянув на голову одеяло. Борис потряс головой, отгоняя остатки сна, и, приоткрыв дверь выглянул на галерею и прислушался.
— Подъем, — скомандовал он, вернувшись в комнату, и потряс друга за плечо.
— А, что? — Николаев спросонья завертел головой, пытаясь понять, что происходит.
— Давай-вставай засоня, надо позавтракать успеть. Караван скоро выходит, — Борис подтянул повыше шоссы и стал одевать подшитые кожей штаны.
— Ты что, опять верхом поедешь? — глядя на него снизу-вверх, спросил Костя. Он откинул одеяло и вскочил было на ноги, но тут же скривился и зашипел сквозь зубы от боли. — Нет, я еще не сегодня могу, опять на телеге поеду. Может завтра в седло сяду.
— Я тебя предупреждал: "Одевай шоссы", — Борис наставительно ткнул друга пальцем, — но ты у нас гордый: "Я мол даже в тридцатиградусный мороз кальсоны не носил". Вот и стер себе все к едрёна-фене.
Он застегнул пояс и влез в короткие кавалерийские сапоги. Порывшись в сваленных в углу вещах, он вытащил маленькую глиняную плошку с притертой деревянной крышкой и протянул ее другу.
— На вот, смажь. Это гусиный жир — веками проверенное народное средство.
За те три дня, что они добирались верхом до Линареса, Константин умудрился до крови стереть себе кожу на бедрах. Борис, напротив, достаточно быстро освоился в седле, приподнимаясь на стременах в такт аллюру. Как он выразился: "Не сложнее, чем передвигаться во время бортовой качки по мокрой палубе". В Линаресе им удалось передохнуть один день, поджидая торговый караван. Купцы, привёзшие оружие и припасы для кастильского войска, осаждавшего Гранадский халифат, везли обратно в столицу вино, оливковое масло, хлопок, ткани и другие товары Андалузии. К ним также примкнули несколько местных торговцев.
Присоединится к каравану особого труда не составило. Единственно, что потребовалось — это внести достаточно небольшую сумму на общий ночлег и фураж. Продовольствием каждый присоединившийся обеспечивал себя сам. Кроме того, с них взяли обещание защищать караван в случае нападения разбойников. Вообще-то, кроме трех десятков профессиональных охранников, нанятых купцами, к каравану присоединилось около сотни вооруженных людей. Тут были наемники, с легкими ранениями, либо те, кто не пожелал продлевать контракт, кабальерос, которым надоело воевать, или просто решивших устроить себе каникулы. Сопровождали всю эту гоп-компанию дюжины полторы шлюх-маркитанток, успевавших обслуживать клиентов не только на привалах, но и прямо на ходу в фургонах на тюках с хлопком.
Константин, временно неспособный сесть в седло, опять занял место на облучке одного из фургонов. Его лошадь вел в поводу один из их охранников. Еще двое присматривали за парой вьючных мулов, нагруженных всякой всячиной, которую друзья решили взять с собой из Малаги. Борис, верхом на каурой кобылке, пристроился рядом.
Караван тронулся, когда уже совсем рассвело, но где-то через полчаса они втянулись в узкое ущелье. Солнечный свет не достигал дна и для путников на какое-то время опять наступили сумерки. Возы и фургоны вытянулись в одну линию. Всадники пристроили по бокам или между возами. Тропа петляла между скал, поднимаясь к перевалу. Лошади и мулы тянули тяжело нагруженные возы со скоростью километров двенадцать-пятнадцать в час. Многие молодые всадники, раздраженные медленным ходом каравана, частенько пришпоривали коней и уносились вперед, чтобы через несколько минут вернуться назад. Главный погонщик вначале попытался их удержать, предупреждая об опасности, но полные удали кабальерос его не слушали. Опытные возницы и охранники на эти эскапады лишь презрительно кривили губы. Борис не спеша ехал рядом с фургоном, разговаривая с Костей, и усмехался, глядя на выходки молодежи.
Так продолжалось часа полтора, до тех пор, пока солнце не поднялось довольно высоко. Ночной ледок подтаял и один из молодых кабальерос, ускакавший вперед вместе со своим оруженосцем, каким-то образом спровоцировал небольшой камнепад. Всего-то с десяток камней скатилось с крутого склона, но юнцам этого хватило.
Конь кабальеро сломал обе передние ноги. Сам он получил булыжником по шлему и свалился без сознания. Эскудеро — мальчишка лет пятнадцати, прискакал за помощью к каравану со сломанной ключицей, с трудом управляя лошадью одной рукой.
Пострадавших перевязали и уложили в фургон. Коня прирезали и пара пожилых погонщиков за пять минут разделали тушу на мясо. После этого случая всадники остерегались показывать свою удаль.
Вскоре после полудни караван достиг перевала. Остановились на привал сразу за мостом через узкую, но бурную горную речку. Водопадик, срывавшийся с карниза скалы, выдолбил там чашу в камне диаметром метров двадцать, откуда вода, переливаясь через край устремлялась в ущелье на северной стороне перевала.
— Здесь, по сути, единственное место, где можно нормально воду набрать, — объяснил Косте возчик фургона.
Он соскочил с облучка, быстро распряг лошадей, задал им корму и с двумя кожаными ведрами поспешил к водоему, где уже собралось с десяток других людей, набиравших воду или поивших своих коней прямо оттуда.
Гальперин спешился рядом с фургоном, ослабил подпругу и потрепав свою лошадку за шею, протянул ей морковку. Кобылка фыркнула и осторожно, одними губами, взяла лакомство из его руки. Съев морковку, она опять фыркнула и вопросительно поглядела на Бориса, словно говоря: "Еще дашь?" Когда он рассмеялся и отрицательно покачал головой, лошадь понимающе прянула ушами и потянула его к воде.
— Вот ведь умная скотина, все понимает, — смеясь прокомментировал Гальперин.
— Да, они такие, — Константин морщась слез на землю, чтобы размять ноги, — только что говорить не могут.
Напоив лошадей и повесив каждой на морду по торбе с ячменем, люди сами наскоро перекусили, запивая свою немудренную снедь кто водой, а кто и вином, потихоньку нацеженным из перевозимых бочек. Огня не разводили. Дров поблизости не было, лишь кое-где в расселинах скал ютились редкие кусты барбариса.
Минут через сорок караван двинулся вновь. Дорога пошла вниз, но скорость не только не возросла, но скорее уменьшилась. Возничим приходилось притормаживать фургоны, чтобы не покалечить животных. К тому же сама тропа стала уже и обоз растянулся. Слева от тропы громоздились скалы, а справа зиял обрыв, по дну которого, метров двести ниже, с грохотом перекатываемых камней неслись воды Рио Деспеньяперрос.
Еще пару часов обоз медленно двигался, петляя между скалами вдоль ущелья. Солнце скрылось за тучами и с неба начал сыпать мелкий сухой снежок. Сразу резко похолодало и возничие, и всадники натянули на себя еще по одному слою теплой одежды.
— Зябко, — пожаловался Константин Борису, кутаясь в шерстяной плащ поверх овчинного полушубка, — пробежаться бы для согрева, так я сейчас еле-еле ковылять могу.
— Верхом тоже не жарко, — Борис вытащил из-за пазухи оплетенную кожаными ремешками пузатую флягу из толстого стекла, сделал глоток и протянул ее другу, — на вот, погрейся — ликер по моей рецептуре. Гранатовая настойка, настойка алжирской мушмулы, немного амонтильядо, ну и спиртяшкой закрепил.
Николаев понюхал, глотнул и почувствовал, как огненный клубок прокатился по пищеводу и ухнул в желудок. Приятный на вкус напиток был крепостью не менее семидесяти градусов.
Ух-х, хорошо пошла, — передернув плечами он сделал еще один небольшой глоток, затем, заметив любопытный взгляд сидящего рядом возничего, протянул тому фляжку, — на попробуй.
Ямщик схватил протянутый ему сосуд и, сунув горлышко в рот, запрокинул голову. Непонятно чего он ожидал, но через какие-то полсекунды глаза у него полезли на лоб, и он зашелся в кашле. Костя едва успел подхватить выпущенную им флягу.
— Это что за зелье? — поинтересовался кучер, немного придя в себя. — Я такого крепкого пойла никогда не пробовал, его небось из желчи дракона делают.
— Ты много драконов видел? — засмеялся Константин. — драконов не существует, а это просто концентрированное вино.
— Ну я сам не видел, но многие кабальерос рассказывали, — начал оправдываться возничий. — Драконы в горах, пещерах живут. Они дев похищают и скот у крестьян. В христианских землях их рыцари почти всех вывели, но у неверных драконов еще много водится.
— Врут твои кабальерос. Нет никаких драконов.
— Как это врут? — возмутился ямщик, — они же кабальерос.
— А вот так и врут, — поддержал друга Гальперин, подъезжая ближе, — как все хвастуны.
— Один из них зуб дракона показывал, — не сдавался возничий, — сам видел. Вот такой огромный, — не выпуская вожжей, он развел руки где-то на метр с лишним.
— Все равно врут. Вот если бы я его увидел, я бы точно сказал откуда этот зуб взялся.
В этот момент зоологический диспут был прерван громкими криками из-за поворота тропы, в голове каравана. Затем до них донесся грохот одного, а затем второго мушкетного выстрела, сопровождаемых многократным эхом, отраженным от стен ущелья. С противоположной стены ущелья сорвался камнепад и рухнул в реку. Погонщики натянули вожжи и обоз постепенно остановился.
— Разбойники, — прокатилась весть от фургона к фургону.
— Ну вот, надо отрабатывать свое обещание, — проворчал Константин, спускаясь с облучка.
— Не спеши в драку лезть, — придержал друга Борис. — Тут вон под сотню профессиональных вояк. Небось без нас справятся. Кроме того, вначале обстановку выяснить надо.
Перемолвившись с одним из приданных им охранников, он отправил его в голову каравана на разведку. Вскоре тот вернулся и доложил, что разбойники скатили на тропу огромный валун, перегородив проезд. Пешеход или верховой пройти может, но фургоны точно не проедут. Сами разбойники засели на каменном карнизе чуть дальше и не дают расчистить тропу, обстреливая караван сверху из арбалетов и мушкетов. Была уже одна попытка атаковать бандитов в лоб, но безуспешно. Один из охранников убит и двое кабальеро серьезно ранены. Караванщики с охраной совещаются, но пока не ясно, как этих разбойников отогнать. Уж очень у них позиция выгодная.
— Шестой год с караваном езжу, — вставил свой комментарий ямщик, — но первый раз вижу, чтобы разбойники так высоко в горы поднимались. Почти каждый раз они нападать пытаются, но обычно уже перед выходом в долину, там, где дорога через лес идет. Здесь в горах их заметить легче, деревьев-то нет, чтобы укрыться. И, кроме того, здесь холоднее и до жилья далеко.
— Наверное шайка залетная, — рассудил Николаев, — разбойнички — они народ ленивый, далеко ходить не любят. Или новая банда сколотилась, или перемещаются куда-либо.
— Можно подумать, ты много с разбойниками общался, — усмехнулся Гальперин.
— А чего тут сложного, — пожал плечами Костя, — элементарная психология. Кто в разбойники идет? Те, кому проще чужое добро отнять, чем самому заработать. Значит лентяи.
— Не все так просто. Иногда в разбойники от безысходности идут или из мести. Вспомни пушкинского Дубровского. Или, к примеру, шайку Робин Гуда. Они же от непосильных налогов в лес подались. А тут война уже не первое столетие идет. Кто в первую очередь страдает — крестьяне да ремесленники. Если вражеская армия не разорит до черного волоса, то собственное правительство налогами все соки выжмет. Вспомни, что Наполеон сказал: "Для войны нужны три вещи — деньги, деньги и еще раз деньги".
— Хм-м-м, уел, — признал Константин, почесав в затылке. — Впрочем, для нас это не важно. Нам бы здесь в горах на ночь не застрять. Не лето все-таки. Замерзнем к чертям собачьим.
— Вот тут ты совершенно прав. Сколько нам еще до следующего ночлега ехать? — обратился Борис к возничему.
— Если тропа дальше не обледенела, то еще часа полтора до выхода из ущелья, а там еще пару часов до постоялого двора. А если обледенела, то все три займет, — поразмыслив ответил тот.
— Так, — Борис поглядел на небо, — часа через два с половиной, максимум три, смеркаться начнет. Если в течение часа не двинемся, то, с большой вероятностью, поимеем холодную ночевку. А ну ка пошли сами обстановку оценим, — с этими словами он потянул друга вперед.
Едва они обогнули поворот тропы, как из головы каравана раздался грохот, сопровождаемый клубом черного дыма. Это охранники выпалили по разбойникам из установленной на треногу кулеврины. Гранитная щебенка, используемая вместо картечи, хлестнула по стене ущелья на полметра ниже карниза на котором засели разбойники. В ответ оттуда прилетело десятка полтора арбалетных болтов. Один из "артиллеристов" вскрикнул от боли и присел, зажимая пробитое плечо. Друзья подошли поближе, но остановились на недосягаемом для обстрела расстоянии.
— Мартышкин труд, — проворчал Костя еще через пятнадцать минут, после очередного бесполезного выстрела, — их так просто оттуда не выковырять. Хорошо позицию выбрали черти. Наверняка среди них профессиональный военный есть.
— Вполне может быть, — задумчиво протянул Борис, продолжая разглядывать позицию противника. — Дезертиры часто в разбойники подаются.
В этот момент, тройка купцов подошла вплотную к запирающему тропу валуну. Помахав привязанной к пике белой тряпицей и, дождавшись ответного сигнала, они отправились на переговоры с бандитами. Стрельба с обоих сторон прекратилась и все с нетерпением ожидали результатов "дипломатической миссии". Борис, грызя ноготь, продолжал сосредоточенно осматривать ущелье впереди. Он даже прошелся пару раз вдоль тропы с задранной головой, изучая скальную стену по левую руку. Переговорщики вскоре вернулись. На нетерпеливые вопросы окружающих, глава каравана лишь разочарованно развел руками.
— Мы им предложили триста реалов, чтобы они убрались из ущелья, — пояснил второй купец, но эти нахалы требуют десять тысяч.
— Это больше чем вся прибыль, которую мы могли бы получить за свой товар в столице, — добавил третий, — да и просто нет у нас такого количества золота. Почти все деньги на закупку товара ушли.
Он огорченно махнул рукой и направился к своему фургону.
— Вот наглецы, — Константин восхищенно-неодобрительно покачал головой.
— Да, и причем оборзевшие, — Борис перестал грызть ноготь, — но позицию грамотно выбрали, хотя кое-что они не учли. Я знаю, как их оттуда выкурить.
— Ну и... — Николаев вопросительно посмотрел на друга. — Давай Борька, телись.
— Смотри, — Гальперин вытянул руку, — немного выше карниза, где они засели, видишь в стене вертикальная трещина.
— Ну вижу, и что?
— Смотри вдоль нее выше. Она там расширяется и образует как бы узкую воронку. Скалолазы их каминами называют. А вон еще метров сорок выше этот камин запирает огромная булыга. А на ней сверху каменная осыпь. Если эту пробку убрать, все эти камни разбойникам на голову и посыплются. Они их с этого карниза просто снесут.
— И как же ты ее уберешь? Эта каменюка больше тонны весит.
— Ты забыл, у меня с собой четыре динамитные шашки. В принципе, тут и одной хватит, но для верности можно две заложить.
— Туда еще добраться надо.
— Тоже не проблема. Смотри, еще метров десять выше к камину подходит каменная полка. А вот там она спускаться начинает, и к ней можно подобраться вон оттуда.
Просмотрев весь предполагаемый маршрут, Константин признал, что при определенной сноровке и капельке везения он вполне проходим.
— Слушай, а от взрыва нас с этой полки не снесет? — высказал последнее сомнение Костя.
— Не снесет, — уверенно покачал головой Борис. — Во-первых у меня запального шнура много, я успею вон за тем уступом спрятаться и закрепиться. Я посмотрел, там что-то вроде маленькой пещерки есть. Ну а во-вторых, ты внизу останешься. Ты же итак еле шкандыбаешь, по скалам лазить тебе сейчас совсем ни к чему. Я кого-нибудь из наших охранников возьму, Хосе, например. Он парень весьма шустрый. Я им в Малаге показывал скалолазную технику на стене Алказаба, так он меня перегнал и первый на башню вылез.
— Так ты что, еще и альпинизмом занимаешься?
— Этого мне только не хватало... — передернул плечами Борис. — Нет, в горы я не хожу, а вот спортзал посещаю регулярно, раза три в неделю, не считая айкидо. У нас там стена есть, специально оборудованная для скалолазов. Я попробовал и мне понравилось. А потом и на природе лазил. К северу от Хайфы обрывов над морем полно. Так что, эта стенка для меня — семечки. А тебе надо будет, когда я знак подам, шум поднять, чтобы разбойники в мою сторону не смотрели.
Друзья вернулись к обозу. В центре его, между фургонами собрались все расстроенные купцы. Они оживленно обсуждали перспективы ночевки в горах, а также решали кто бы мог ночью проскользнуть мимо бандитов и отправиться в долину за подмогой. Когда Гальперин сказал им, что попытается согнать бандитов с их форпоста, на него посмотрели, как на сумасшедшего. Еще бы, три дюжины вооруженных людей с двумя кулевринами ничего сделать не смогли, а он в одиночку хочет справится с разбойниками. Тем не менее, два прочных конопляных каната, метров по двадцать каждый были выданы ему без разговоров. Ну хочет человек жизнью рисковать — его проблемы, расход небольшой, а вдруг у него получится.
Борис с Хосе сняли теплые, подбитые мехом кожаные куртки и остались в просторных шерстяных рубахах. К поясу Борис привязал небольшой молоток, а десяток железных, кованых арбалетных болтов, динамитные шашки, запальный шнур и зажигалку сложил в матерчатый кошель, который повесил себе на шею. Шею замотал шарфом, а на голову, для защиты от камней, одел позаимствованный у раненного кабальеро шлем-салад.
— Замерзнешь же ты так, — забеспокоился Костя.
— Ничего, надеюсь, не успею окоченеть, — ответил Борис, вешая на плечо бухту каната, — потом отогреюсь. Мне сейчас свобода движений важнее.
Фургон подогнали поближе к стене и двое скалолазов, пользуясь едва заметными зацепами начали быстро взбираться по ней. Через минуту они скрылись за скальным выступом. Константин, затаив дыхания смотрел на стену. Вскоре Борис с Хосе появились вновь, уже десятком метров выше и стали подниматься вдоль малозаметной вертикальной трещины.
— Прямо как мухи по стене ползут, — прокомментировал возница, — человек так не может, если он не колдун, конечно.
— Никакого там колдовства нет, — вступился за друга Николаев, — это отсюда трещина тоненькой кажется, а на самом деле в нее рука спокойно входит. Вот они за края этой трещины и цепляются. Ну и кроме того, они ловкие ребята — моряки. Привыкли по мачтам лазить.
— Ну разве что моряки, — согласился ямщик.
Тем временем скалолазы уже поднялись на высоту трехэтажного дома и добрались до упомянутой ранее наклонной каменной полки. Там они присели отдохнуть на пару минут, потом связавшись одной из веревок стали осторожно продвигаться по полке к своей цели.
Не прошло и десяти минут, как они достигли выступа, за которым начиналась та самая воронка. Борис махнул рукой, подавая условный знак. По этому знаку Константин с остальными охранниками, начали палить в сторону разбойников из аркебузов и даже сделали выстрел из кулеврины. Бандиты, естественно, стали стрелять в ответ. Клубы порохового дыма заволокли ущелье. Под этот шум Гальперин забил в трещины несколько болтов и, привязав к ним веревку, обогнул выступ и начал потихоньку спускаться по стенке камина. Разбойники, впрочем, как и большая часть каравана, его не видели и не имели понятия о его присутствии. Спустившись на каменную осыпь, Борис разгреб мелкие камни и пристроил две динамитные шашки между стенкой и валуном. Он воткнул запалы, размотал метра три пропитанного селитрой огнепроводного шнура и поджег его. Убедившись, что шнур не погаснет, Борис прыгнул и, держась за веревку, маятником перелетел за уступ. Упираясь ногами в стену, он стал быстро карабкаться по канату наверх. Хосе с карниза помогал ему, подтягивая веревку. По команде Константина стрелки прекратили создавать шумо-дымовую завесу и весь обоз оттянулся немного назад, за поворот тропы. Скалолазы успели укрыться в предусмотренной выемке, когда с секундным интервалом глухо бухнули оба заряда. В воздух взлетели осколки щебня. Огромный валун, выбитый со своего места, покачнулся, будто раздумывая и, набирая скорость, полетел вниз, сопровождаемый потоком более мелких камней. Разбойники, лишь сейчас увидевшие опасность, завопили и бросились врассыпную. Но лишь парочке из них удалось спрыгнуть с карниза, ломая ноги, когда многотонный груз камней обрушился на ватагу, перемалывая людей в кровавую кашу. Самый большой валун, набрав приличную скорость, от удара по карнизу подпрыгнул, упал на тропу и, прокатившись по ней, ухнул в ущелье. Зато более мелкие камни осыпи создали полутораметровую насыпь на карнизе и прилегающей к стене части тропы, похоронив под собой останки бандитов.
Когда камни перестали сыпаться, Борис с Хосе вылезли из своей пещерки и, убедившись, что дело сделано, отправились в обратный путь. В конце карниза они просто спустились вниз по канату, не заморачиваясь со скалолазанием. Пока они переодевались и отогревались ликером, Константин отправился к караванщикам.
— Кончились разбойники, можно дорогу расчищать, — уверенно заявил он им.
Ему сначала не поверили, но посланные на разведку охранники подтвердили его слова. Вдоль всего каравана прокатилась волна суеты. Охранники, совместно с возчиками подважили оглоблями валун, перегораживающий тропу и скатили его в пропасть. Слегка расчистили тропу лишь настолько, чтобы гуськом можно было провести телеги, и караван двинулся.
Как ни торопились, пытаясь наверстать упущенное время, в долину спустились уже в полной темноте. К счастью, до того, как совсем стемнело, им встретились заросли можжевельника, и охранники нарубили достаточно смолистых веток, чтобы освещать обозу путь факелами.
Время приближалось к полуночи, когда караван наконец достиг постоялого двора.
Здесь, несмотря на протесты некоторых кабальерос, друзьям, как победителям разбойников, выделили комнату с кроватью. Их охранникам все же пришлось спать на полу на сенниках.
Глава 2
(Толедо, 29 декабря 1488 г.)
— Эх, хорошо, — Константин с наслаждением вдохнул холодный зимний воздух, — почти как дома в Воронеже.
— Скажешь тоже, — скептически хмыкнул Борис. — Там в это время сугробы по пояс, а здесь одно недоразумение.
Он махнул рукой, указывая на мелкие пятна снега вдоль стен близлежащих домов, но тут же, поскользнувшись на обледенелом булыжнике мостовой, едва удержал равновесие, схватившись за плечо друга.
— Ну, год на год не приходится, — возразил Николаев, — бывают и малоснежные годы. Зато сырости этой промозглой нет.
Позавчерашним вечером, под холодным проливным дождем они въехали в город, когда стражники уже закрывали ворота. Сопровождавшие их охранники довели друзей к дому родственников Шимона уже в глубоких сумерках, когда уже зажгли субботние свечи. Весь следующий день они отсыпались после почти четырехдневного путешествия верхом, а вечером, после окончания субботы, хозяин позвал их в свой кабинет.
— Я бесконечно рад принимать в своем доме достопочтенных компаньонов моего кузена, — начал он. — Шимон просил обеспечить, чтобы вы ни в чем не нуждались. Однако, судя по его письму, я думаю, что в моем доме проживать вам будет небезопасно. Я все-таки казначей гильдии и мой дом посещает очень много разного народа. Поскольку вас может искать инквизиция, попадаться им всем на глаза не разумно. Я предлагаю устроить вас в доме у одного из наших мастеров. Не волнуйтесь, это не будет стоить вам ни одного мараведи.
— А мы не волнуемся, уважаемый Ицхак, — перебил его Гальперин, — мы вполне способны оплатить свое проживание. И ваше предложение нас вполне устраивает. Вот только, если есть такая возможность, мы бы хотели поселится у того мастера, который металл плавит и сталь оружейную выделывает. У нас для него будут заказы. Но сталь нам нужна будет особая, по нашим собственным рецептам.
— Хм, вы и сталь выделывать умеете? — удивился казначей, — Шимон мне писал только про зеркала, окна и эту занимательную игрушку — калейдоскоп.
— Мы много еще чего знаем, — вставил свое слово Константин.
— Ну в таком случае вам надо к Шломо бен Ашер, — после секундного раздумья сказал Ицхак. — Он, хоть и немногим старше вас, но сталь оружейную делает лучше многих стариков. И постоянно что-то крутит, меняет.
— Вот-вот то, что нам надо, — обрадовался Борис.
— Хорошо, и живет он у самой городской стены, так что вас мало кто видеть будет. И дом у него не маленький, так что комнату вам выделить для него не проблема. Завтра с утра, пока все католики будут на воскресной мессе, мой сын отведет вас к нему. Я сейчас ему записку напишу.
И вот теперь друзья, в сопровождении Ариэля — двенадцатилетнего подростка, третьего сына Ицхака, шагали по пустынным улицам, направляясь к городским воротам Пуэрта дел Камброс, в районе которых находился нужный им дом. Добрались они довольно быстро, вот только мастера Шломо не оказалось ни дома, ни в прилегающей к нему кузнице. Как объяснил им кто-то из домочадцев, мастера с утра вызвали к плавильным горнам за городскими стенами. Поскольку Ариэль знал дорогу, друзья решили не дожидаться возвращения хозяина, а посмотреть своими глазами на металлургию пятнадцатого века.
Выйдя за городские ворота, они почти сразу увидели столбы дыма, поднимающиеся над батареей каталанских горнов, вытянувшихся на узкой полоске земли между городскими стенами и крутым берегом Рио Тахо, огибавшей город. Подойдя ближе, они увидели группу мужчин, что-то оживленно обсуждавших на берегу.
— Дон Шломо, — закричал мальчишка, едва они приблизились, — меня к вам отец с запиской послал...
Один из собеседников, широкоплечий и довольно высокий по нынешним меркам мужчина с густой копной черных волос, в которых кое-где пробивалась седина, прервав разговор, повернулся к вновь прибывшим с недовольной миной. Однако, едва он узнал подростка, как выражение его лица сменилось.
— А, это ты Ариэль, — улыбнулся он и протянул руку. — Ну давай свою записку. Чего там отец хочет? Опять какой-то срочный заказ?
Ариэль протянул ему пергаментный свиток. Мастер развернул его, быстро проглядел текст и, подняв глаза, оценивающе оглядел друзей.
— Хорошо, беги домой, — он свернул свиток и сунул его за пояс, скажи отцу, что я все сделаю.
Подросток убежал, а Шломо бен Ашер повернулся к друзьям.
— Хороший мальчик растет, — сказал он, провожая взглядом Ариэля. — Подождите немного, я сейчас закончу, и мы пойдем ко мне домой. Он опять повернулся к своим собеседникам — молодому человеку лет двадцати-двадцати двух на вид и двоим мужчинам постарше. Парень стоял с виноватым видом, выслушивая нотации мастеров.
Пока Борис разглядывал людей, Николаев сосредоточил свое внимание на огромном, более двадцати метров в диаметре водяном колесе и приводимых им в действие многочисленных мехах. Механизм привода был явно сложнее, чем в их стекольном производстве. Впрочем, и мехов было не два, а добрая дюжина, растянувшихся на дистанции более чем в сотню метров.
Минут через пять-семь, раздав какие-то указания, мастер Шломо приглашающе махнул друзьям рукой и направился к воротам. Едва они вошли в город, как на колокольне неподалеку зазвонил колокол, возвещая окончание утренней мессы. Кузнец недовольно поморщился и ускорил шаг.
— Как оружие заказывать, так самое лучшее хотят, а сами такое устраивают, — проворчал он и, заметив недоуменное выражение на лице Бориса пояснил, — это в монастыре Сан Хуан де лос Рейос звонят. Его пару лет назад построили прямо в центре Худерии специально, чтобы показать, что их вера мол правильнее. Под этот монастырь две дюжины домов снесли и синагогу.
— Ладно, Господь им судья, — продолжил он через пару секунд. — Дон Ицхак попросил устроить вас до весны в моем доме. Он также написал, что у вас ко мне какие-то заказы будут. Поселить вас в доме я могу, но он просил, чтобы вас не особо много народу видело, а у меня как раз родственники жены гостят. Есть правда еще флигель, в котором моя старая кормилица жила. Места там не много — спальная, столовая и маленькая кухонька. Старушка умерла этой весной после пасхи. Так, что если вас устраивает и вы не суеверны, то милости прошу.
— Мы не суеверны и нам подходит, — ответил Борис и тут же поинтересовался, — А что за проблемы у вас там на берегу были?
— А-а-а, — махнул рукой Шломо, — подмастерье напутал. Дежурный мастер в другом конце был занят. Там меха прохудились. А этот оболтус угля перебрал и жар слишком сильный поднял. Вместо нормальной железной крицы свинское железо получилось, да и то вместе со шлаком спеклось так, что придется печь разбирать. Он у меня теперь лишних два года в подмастерьях ходить будет. Сколько материала угробил. И на своем горбу будет все на свалку таскать.
— Так можно чушку раздробить, шлак отсеять, а железо опять переплавить — вставил свои пять копеек Костя.
— Зачем уголь переводить, — удивился мастер, — Чугун все равно чугуном останется. Разве что казанок или сковороду отлить можно, но овчинка выделки не стоит.
— Вовсе даже нет, — уверенным голосом ответил Николаев, — чугун можно в сталь переделать.
Мастер бен Ашер остановился как вкопанный. Друзья, следовавшие за ним, едва успели затормозить, чтобы не сбить его с ног.
— Как? Ты не шутишь? — он схватил Константина за руку, — если вы действительно знаете этот секрет, просите у меня, что хотите.
— Знаем мы секрет, знаем, — Борис похлопал его по плечу. — Но все же давайте не будем это на улице обсуждать.
— Действительно, идемте домой скорее, — кузнец подхватил обоих друзей под руки и буквально потащил их за собой.
Войдя во двор, мастер повел их в прямо мастерскую минуя дом. Кузница-мастерская была пристроена к глухой стене дома, причем сложенная из дикого камня труба поднималась выше второго этажа дома. Под навесом, справа от единственного входа стояли плетенные короба с древесным углем, а слева штабелем были сложены пустые тигли из обожженной глины. В загоне рядом, старая слепая кляча неторопливо ходила по кругу, приводя в движения кузнечные меха. Внутри, возле одного из двух горнов, пара подмастерьев проковывала на наковальне заготовку для полуторного меча-бастарда. На верстаках вдоль стены было разложено много другого холодного оружия в разной степени готовности. Мастер оставил на пару минут друзей и отошел проверить работу своих помощников.
— Ну что, сейчас ты язык за зубами не удержал, — Борис ткнул друга в бок. — Что просить за секрет будешь?
— Ну-у-у, — протянул Костя, — работой, я думаю, расплатится. Мы же и пушки хотим делать и все твои корабельные причиндалы.
— Так за это ты же планировал рецептом легированной стали расплатиться. Так и так его раскрывать придется. Не сам же ты оружейную сталь варить будешь.
— Тоже верно, — Николаев почесал в затылке, — ладно, подумаем над этим вопросом. Не золотом же с него брать.
— Вот-вот, думай. Может таким же умным как его тезка станешь, — Борис подбородком указал на кузнеца, который клещами ворочал светящуюся красноватым светом полосу металла и что-то объяснял подмастерьям.
— Какой тезка? — не понял Константин.
— Шломо — это же Соломон, — пояснил Гальперин. — Я мудрого царя Соломона имел ввиду.
В этот момент мастер, закончив со своими учениками, вернулся к друзьям и жестом пригласил их следовать за ним. Они пересекли мастерскую и через узкую дверь, соединяющую ее напрямую с домом, попали в большую комнату, в которой нетрудно было опознать химическую лабораторию. Как и у них в доме стеллажи и полки были уставлены склянками и горшочками с ингредиентами. Только вместо перегонного куба в углу стоял верстак с различными слесарными инструментами и небольшая наковальня.
Небольшой стол с письменными принадлежностями и несколько разнокалиберных табуретов завершали картину.
— Так что бы вы хотели за свой секрет? — пригласив друзей садиться, взял быка за рога мастер Шломо.
— Понимаете уважаемый бен Ашер, — начал Борис, — мы вообще-то много секретов знаем. Не только как чугун в сталь переделать, но и рецепты стали, которая много лучше, чем все что в Европе, да и на востоке делается. Мы из такой стали собираемся пушки сделать на корабль, который мы сейчас строим. И кое-что еще.
— Но пушки же из бронзы льют, — удивился мастер, — сталь ковать надо.
— Лить сталь тоже можно, а также катать и тянуть, — Взглянув на изумленную физиономию кузнеца, Костя тут же поправился, — Нет, катать у нас сейчас не получится, да и тянуть можно разве что проволоку.
— Костя, не гони лошадей, — осадил друга Борис по-русски, после чего обратился к мастеру на ладино, — Мы вам многое покажем и расскажем, но нам бы не хотелось, чтобы эти секреты расползлись. Вы нам дадите клятву, что не раскроете эти секреты по крайней мере в течение трех лет?
— Ни гильдии, ни подмастерьям? — мастер удивленно поднял брови. — Но я же не могу все делать сам, помощники-то мне нужны, а глаза у них есть. И гильдия меня оштрафовать может если узнают, что я устав нарушил.
— Так, это если узнают... И вообще, дон Ицхак рекомендовал вас как экспериментатора. Вот пускай и считают, что вы экспериментируете, а результаты им показывать пока не будем. Тем более, что и у нас не все сразу может получиться. А подмастерья — ну отберите парочку толковых и не болтливых и пусть они тоже клятву принесут. И во все детали их посвящать не будем. Объясним только то, что им знать будет необходимо.
Обговорив все детали, они зафиксировали соглашение на пергаменте, и мастер Шломо скрепил его своей подписью и персональной печатью, которую ставил на выделанные им клинки.
Мастер проводил друзей к месту их будущего проживания. Флигель в углу усадьбы им понравился. Две довольно просторные комнаты и кухня были расположены в виде буквы "Г", примыкая к забору так, что образовывали маленький дворик.
— Донья Серафима любила сидеть здесь летними вечерами. У нее ноги к концу жизни отказывать начали. Она уже с трудом передвигалась, но очень хотела моих внуков дождаться, — сказал Шломо с тоской в голосе. Видимо он искренне любил свою кормилицу.
Оставив друзей устраиваться, кузнец ушел, сказав, что распорядится принести вторую кровать и пошлет слугу за их вещами к дону Ицхаку. Договорились также, что пока родственники жены не уедут, Борис с Костей будут столоваться у себя в комнате.
— Ну как тебе тут? — Гальперин широким жестом обвел комнату.
— Вполне прилично, мне нравиться, — пожал плечами Костя, — во всяком случае просторней и уютней чем в той таверне в Кордобе. Я уже не говорю о всех постоялых дворах по дороге.
— В Кордобе-то мы меньше недели жили, а тут несколько месяцев провести придется.
— Ну ты разбаловался. Понятно, у нас в особняке места намного больше. Ты свою квартиру в Хайфе вспомни, да и я с Диной, пока в Воронеж не переехали в двушке хрущобной жили, поменьше этой.
— Да я даже не о тесноте. Просто там мы как-то обжились, а здесь все с нуля надо налаживать. Ладно, давай устраиваться.
— А чего там устраивать особенного? Спать будем в той комнате, а здесь у нас рабочий кабинет будет.
— Ну раз рабочий, то нужен письменный стол и, желательно, большой, чтобы мы оба за ним поместиться могли. Кроме того, ширма нужна, чтобы если кто зайдет вдруг, не видел, что мы за тем столом делаем.
— Это у тебя уже паранойя, — усмехнулся Константин.
— Может быть, но как сказал один умный человек: "Если у вас паранойя, это не значит, что за вами никто не следит. Кто-то же донес на тебя в инквизицию.
— А ты уверен, что кто-то донес? Может сам Шимон решил сплавить нас подальше, чтобы супердоходный бизнес к рукам полностью прибрать. Процесс-то налажен, дальше и без нас справиться могут.
— И у кого же тогда паранойя? — Борис толкнул дверь и, подхватив Константина под локоть, вывел его во внутренний дворик флигеля.
— Смотри, — продолжил он, остановившись напротив облетевшего розового куста, украшенного кое-где красноватыми плодами. — Если бы у него такие мысли были, то совсем не надо нас отправлять куда-то. Намного проще нам на месте несчастный случай организовать, или несварение желудка от полуметра хорошо заточенной стали в кишках. А так, мы же можем вернуться и спросить за разводку. Если уж мы сюда благополучно добрались, то скорее всего ничего подобного он не замышлял. Может мысль подобная у него и мелькала, но ходу он ей не дал. Он и так две трети прибыли имеет. Стоит ли из-за оставшейся трети грех на душу брать. Кроме того, он перед самым отъездом у меня интересовался, нет ли у нас еще каких-либо интересных проектов. Я ему сказал, что есть, конечно, но идеи должны созреть. Так он выразил надежду, что к нашему возвращению они созреют. Значит он рассчитывает на наше возвращение, и хочет поучаствовать в развитии новой технологии и поиметь с этого свой гешефт.
— Наверное ты прав, — Костя почесал в затылке, — Чтобы всю механику поддерживать, одного Хозе маловато будет, особенно когда износ накопится. Он, конечно, парень толковый, но я ему еще не все рассказал, а сам он так быстро не дойдет. К тому же, я надеюсь, тебя эти оба медика в обиду не дадут. Они тебя еще не всего высосали.
— Вот именно. А тебя сейчас мастер Шломо высасывать будет, и пока не опустошит, охранять будет как зеницу ока.
В этот момент дверь приоткрылась и во дворике появился вышеупомянутый мастер.
— Вторую кровать поставили, за вещами послано, — сообщил он, — обед служанка принесет часа через полтора. Нужно ли вам что-либо еще?
— Стол письменный нам побольше нужен, — стал перечислять Гальперин загибая пальцы, — кресел парочку еще, а то тут только одно, пару табуретов на кухню, ширму... Да, еще бумаги побольше и лампу.
Мастер Шломо вытащил из-за пояса кусок пергамента и угольный карандашик, и стал записывать требования.
— О, и карандашей таких пару штук, медной проволоки побольше, и еще..., — Борис порылся за пазухой и вытащил кошелек. Отсчитав полтора десятка золотых монет, он протянул их кузнецу, — будьте так любезны поменять их на серебро и медные монеты. Причем мне нужно их одинаковое количество тех и других и, желательно, одного размера.
— А когда же вы мне расскажете, то что обещали? — поинтересовался мастер Шломо, пряча пергамент и монеты в собственный кошель.
— После обеда подходи, начнем рассказывать, — вступил Костя, — только учти — это рассказ не на один час, а может и не на один день.
Мастер ушел, пообещав прислать все заказанное.
— Пошли во дворик, разомнемся перед обедом, — сказал Борис, когда за Бен Ашером закрылась дверь, — а то мы сегодня зарядку пропустили.
— Пошли, только зачем тебе медь-серебро?
— Как зачем? Вольтов столб делать буду. Ноутбук запитать надо же. Он у меня в Кордобе совсем разрядился. Я же этому астроному все навигационные таблицы северного полушария переписал для сверки.
Мастер Шломо появился часа через три, когда друзья уже прикончили обед и успели разобрать свои, принесенные ранее, дорожные сумки. Он принес с собой приличную стопку плотной, желтоватой бумаги, карандаши и большой кошель с монетами. Все остальные заказанные вещи были доставлены раньше.
Друзья уселись по обе стороны кузнеца за массивный письменный стол и процесс обучения начался с урока химии.
— Смотри, — Борис выписал на листе бумаги символ "Fe", — это железо. В земле оно находится связанное с другими элементами. В основном с кислородом и серой. Кислород — это то чем мы дышим и то, что вызывает ржавление железа. Ты же знаешь, что железная руда — красноватая. Это потому, что там много ржавчины, — он выписал на следующей строчке формулы окиси железа и железного колчедана.
— Когда ты греешь руду с углем, — продолжал он, выписывая символ "С", — то он отнимает кислород и серу у железа. — Последовавшая затем запись восстановительной реакции заставила мастера Шломо запустить обе пятерни в свою густую шевелюру, на которой каким-то непонятным образом держалась маленькая замшевая кипа.
Часа через три с небольшим мастер совершенно обалдел от объема свалившейся на него информации, но, кажется, начал что-то понимать.
— Я думаю, что на сегодня хватит, — сказал Гальперин, зажигая масляную лампу. Ранние зимние сумерки уже затопили дворик и сквозь слюдяное окошко уже почти ничего не было видно.
В этот момент раздался стук в дверь.
— Отец, ты здесь? — Раздался из-за двери девичий голос и дверь слегка приоткрылась.
— Здесь я, заходи — машинально ответил Шломо не отрывая взгляда от покрытой формулами бумаги.
Друзья повернулись к двери. Из-за ширмы показалась тонкая девичья фигурка.
— Я тебя в мастерской искала, а ты тут, — сказала она, подходя ближе. — Мать ужинать зовет.
Едва лицо ее оказалось в пятне света, у Константина перехватило дыхание. Ему показалось, что он вернулся в Одессу на десять с лишним лет назад, когда встретил у ворот дома свою будущую жену. Те же смоляные кудри, спадающие крупными кольцами на плечи, тот же самый абрис лица, точенная шея, глаза под опахалом густых ресниц.
— Дина, — еле слышно выдохнул он.
— Это моя вторая дочь, Шошанна, — не глядя представил девушку мастер Шломо.
— Меня зовут Барух бен Йохим, — Гальперин поднялся со стула и слегка поклонился, — а это мой друг Константин. Он настолько поражен вашей красотой, что у него язык отнялся.
Девушка улыбнулась, обнажив ровные жемчужные зубки, и чуть кокетливо наклонила голову.
— Костя, не спи — замерзнешь, — Борис толкнул друга коленом, но тот продолжал сидеть, не отрывая глаз от девушки. При детальном рассмотрении он начал замечать различия. Глаза у Шошанны были не карие, а серые, немного другой разлет бровей, чуть более пухлая нижняя губа. Тем не менее сходство было поразительным.
Под пристальным взглядом Кости девушка смутилась и, отступив в тень, потянула отца за руку. Мастер Шломо поднялся, по-прежнему рассматривая исписанные листы.
— Да-да, — он наконец оторвал взгляд от бумаги и посмотрел на друзей. — Мне надо все это обдумать. Продолжим завтра. Я сейчас пришлю служанку с ужином.
Когда отец с дочерью уже стояли в дверях, Борис, еще раз поклонившись, сказал: "Уважаемая сеньорита, я буду вам бесконечно признателен, если вы не будете никому о нас рассказывать".
Девушка удивленно распахнула глаза, но ничего не сказав, закрыла за собой дверь.
Борис повернулся к другу.
— Костя, ты чего это, как пыльным мешком ударенный. Девушка тебе улыбается, а ты сидишь букой, прямо не узнаю тебя.
— Ты что, не видишь, — Константин вскочил и забегал по комнате, — она же копия Дины.
— Ну ты скажешь тоже... Я Динку помню голенастой девчонкой, в классе пятом или шестом. Я ее с момента нашего отъезда никогда не видел.
— А я тебе говорю — одно лицо, — Николаев в возбуждении взмахнул руками, — только глаза другого цвета.
— Ну вот и прекрасно, — Борис облапил друга и силой усадил его в кресло, — значит мы тебя тоже оженим. И родному тестю и все секреты передать не жалко.
— Все бы тебе шутить, — отмахнулся Костя, — а для меня это не шутки. Меня как током ударило.
— А с чего ты решил, что я шучу? — Гальперин согнал улыбку с лица. — Я просто рад за тебя. И на самом деле твои знания будут калымом за невесту. Он же сам сказал, чтобы просили, что хотим. Вот мы и попросим отдать за тебя дочку. И не надо будет как Иакову семь лет за жену отрабатывать. Надо только узнать, не просватана ли она еще.
Молоденькую служанку, принесшую ужин, разговорить труда не составило. Она поведала много чего, в том числе, что у мастера Шломо четверо детей и еще двое умерло во младенчестве. Старшая дочь уже год как замужем, к Шошанне уже начинают свататься, но родители пока не спешат сговариваться. Младшей дочери всего десять лет и сыну четыре года.
После ужина Борис достал тестер, высыпал из кошеля монеты и сел мастерить вольтов столб. Константин покрутился рядом, потом бросился на кровать и закинул руки за голову. Он глядел в потолок и на губах его гуляла мечтательная улыбка. Через какое-то время он не заметил, как заснул.
|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
