|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
ДОРОГА К ЗВЁЗДНОМУ ПРЕСТОЛУ
Книга первая:
ТЯЖЕЛО В УЧЕНИИ...
ПРОЛОГ
3588 год, начало мая, Пиклия
Старо как мир, но и по сей день правда: когда смерть начинает раскидывать свой саван над умирающим человеком, вокруг него готовы собраться — проводить в последний путь — все родные и близкие. А проводить лидера или всеми уважаемого человека стремятся еще и многочисленные сторонники, последователи или восхищённые поклонники. И, чем более знаменит умирающий, чем большими рычагами власти он обладал, — тем большее количество людей спешит к его ложу для последнего прощания.
Однако в этой огромной толпе уже нет того родственного единства, которое соединяет собравшихся в преддверии горя. Чем больше желающих "проститься", тем больше среди них затесывается злопыхателей, недоброжелателей, а то и откровенных врагов.
А уж когда умирают высшие правители, короли, императоры, вокруг них не протолкнуться не только от всех этих видов разумных существ, но и просто от равнодушных, любопытствующих или выжидающих...
В последний час жизни Анны Четвёртой, вдовствующей королевы из династии Пелдорно планеты Пиклия центральный дворец напоминал растревоженный муравейник. Такого скопления народа в этом величественном здании не случалось уже много лет, да и в предыдущий раз повод был аналогичный: тогда умер король, супруг женщины, ныне стоящей у власти. Правда, тогда особого ажиотажа не случилось: полная сил и отваги
королева уверенно перехватила из рук умирающего супруга скипетр власти и
продолжила умело и мудро править крепким, по
галактическим стандартам, многопланетным государством.
Сегодня же, напротив, изменения ожидались немалые: после смерти престарелой владычицы готовился возложить корону на свою голову её старший сын Бу Ругар Пелдорно. Следующим по праву наследования считался Сте Фаддин, младший сын умирающей королевы. Знаменитый красавчик и покоритель дамских сердец, свою молодость он провёл так бурно и скандально, что лет десять о нём с удовольствием, с придыханием и очень много писали почти все средства массовой информации Галактики. Но в тридцатилетнем возрасте Сте Фаддина совершенно неожиданно для всех окрутила одна из наследниц захудалого баронства на противоположном краю Галактики. Тот сдался без борьбы и пошёл под венец, не спросив на то благословения родителей. Может, по этой причине, а может, и по другой, но король Пиклии, как и его супруга, не признали этот брак, вдребезги рассорились с сыном и прекратили с ним любые отношения. Ну, а сыну та ссора — как слону дробина: подхватил молодую женушку да и смотался на край света. Где уже мирно и счастливо жил четырнадцать лет. Ни на похороны отца не прибыл, ни на приглашение проститься с матерью не откликнулся.
Так что Бу Ругар Пелдорно прямо сегодня уверенно собирался услышать обращение "Ваше величество".
За свои пятьдесят три года жизни старший наследник создал себе репутацию бабника, пьяницы и жуткого скандалиста. Причём скандалиста, очень истосковавшегося по полной, безраздельной власти. Огромный, косматый, напоминающий только что вылезшего из берлоги медведя, Бу Ругар стоял посреди громадного тронного зала и с ехидной улыбкой пропускал мимо себя цепочку высших сановников, потомственного дворянства и прочих сильных мира сего, которые со скорбными лицами приближались к будущему монарху и спешили высказать свои искренние соболезнования. Хотя искренними и настоящими соболезнованиями здесь и не пахло. Каждый стремился лишь благолепно приложиться к подаваемой с нагловатым высокомерием длани и одним-двумя словами напомнить о себе, а потом, если взгляд маленьких глазок наследника на некоторое время задерживался на госте, хоть одним предложением сказать о своей поддержке — моральной или финансовой.
Некоторых из этой очереди Бу Ругар Пелдорно привечал с особой сердечностью. Иначе никак: акулы бизнеса и монополисты промышленности при любой власти чувствовали себя превосходно и не заботились о завтрашнем дне. Да и в других слоях общества всегда отыщется сотня-другая знаменитых людей, вниманием которых не побрезгует даже правящий король такой крупной звёздной системы, как Пиклийская. Конечно, во власти Бу Ругара окажется не империя, как, к примеру, та же Оилтонская или прославленная система Датарга, или, на худой конец, зажиточная система Блеска, но и не самое захудалое королевство в огромной Галактике. Так что и здесь имелись свои гениальные учёные, непревзойдённые мастера живописи, прославленные мастера кинематографии и литературы, артисты, законодатели мод и известные в звёздном мире уникальные спортсмены. Так что показать своё покровительственное высшее внимание было кому. Как и перекинуться парочкой благосклонных слов со знаменитостями.
Несмотря на это Бу Ругар Пелдорно с каждой минутой мрачнел — и злился всё больше и больше. Он заметил: большая часть прибывших не спешит к нему с "соболезнованиями". Люди собирались группками по интересам, сновали броуновским движением вокруг и довольно часто приближались к противоположной стороне зала, где в группе своих единомышленников стоял второй, "гипотетический" наследник королевского титула, средний сын умирающей владычицы Моус Пелдорно. Правда, наследственные права Моуса вызывали серьезнейшие сомнения и оспаривались почти всеми специалистами по родословному праву. Потому что сорокавосьмилетний Моус считался сыном вне брака: давно умерший король официально отказался от него как от преемника и лишил всех наследственных прав ещё сорок семь лет назад. Именно тогда и было доказано — после крупного скандала, — что ныне умирающая королева согрешила в очередной своей развлекательной поездке на одну из курортных планет не с кем-нибудь, а с самим императором Оилтонской империи, одной из самых крупных, одиозных и могущественных фигур в Галактике. Мало того, тогдашний император признал Моуса своим сыном и даже предложил прибыть к нему на Оилтон на постоянное место жительства.
Вот тогда и проявилась сила духа и огромная воля к самоопределению молодой королевы. Она раздула такой скандал, настолько прижала своего "рогатого" мужа и так сумела настоять на своих правах свободной женщины, что рождённый вне брака сын стал жить и воспитываться в семье, словно законнорожденный. По крайней мере, всё детство и в первые годы отрочества.
Со временем, конечно, приоритеты поменялись. Понимая, что ему ничего не светит в столице, Моус с ранней молодости много путешествовал, ввязывался в авантюры и, порой, очень сомнительные приключения, несколько раз воевал наёмником, изучал военное дело и политику, штудировал немало разных наук и физически совершенствовал собственное тело. Ни политическая, ни общественная жизнь Пиклии его, казалось, не интересовали, да и сам он не интересовал дворян и высшую знать королевского окружения. На долгое время о нём забыли, а при редком появлении при дворе королевы-матери удивлялись: "Как?! Этот бастард ещё жив?"
Вот и сейчас, неожиданно для всех, особенно же — для своего старшего единоутробного брата, Моус вдруг появился в столице. И, как оказалось, сторонников и просто знакомых у него едва ли не больше, чем у будущего монарха Бу Ругара. Следя за ним с всё возрастающим раздражением, старший наследник удерживал себя от вспышки гнева лишь с помощью злорадных мыслишек: "Ничего! Уже сегодня потребую от службы надзора, чтобы они немедленно выдворили этого придурка из системы! А ещё лучше, пусть ему устроят несчастный случай с самыми печальными последствиями. Точно! Как это я раньше об этом не подумал! Он ведь только одним своим видом мутит воду и вводит честных подданных в искушение. Тоже мне — братик! Давно надо было похоронить да поминки отпраздновать. Годами от него ни слуху ни духу, а тут вдруг припёрся, козлиная морда, "с матушкой попрощаться"! Кстати, о чём это он с ней целый час шептался? Наверное, интересовался, как это его папочка сподобился нашу мамочку соблазнить! Ха-ха! Больше это чучело ни на что не годно, только на собирание сплетен о своей родословной!.."
Бу Ругар при этой мысли немного развеселился, даже заулыбался, настроение его явно улучшилось. Он представил себя в открытой карете, совершающим парадный выезд к народу после коронации, и в такой-то мечтательной прострации уставился на обрамляющие колонну золотистые листочки, очень напоминающие лавровый венок.
И надо же было такому случиться, что именно в этот момент в зале появился сенешаль со скорбным видом в сопровождении нескольких лиц, которые считались самыми близкими к её величеству королеве Анне Четвёртой. Все присутствующие замерли в ожидании горестной новости и дружно повернули головы в сторону первого наследника. А тому для полноты картины только слюны на подбородке не хватало. Поэтому гневное восклицание Моуса в адрес старшего брата вынуждены были в душе признать верным даже искренние сторонники Бу Ругара.
— Полный дебил! — громко произнес Моус.
Кто-то из окружения подтолкнул задумавшегося о своём будущем величии старшего принца, и тот даже не успел сообразить, к кому и по какому поводу относится частично услышанное восклицание. Повернув голову, заметался взглядом по сторонам, увидел скорбную процессию опечаленных подданных, собравшихся произнести сакраментальную фразу, и гордо распрямив плечи, устремился к центру зала. При его приближении престарелый сенешаль бухнулся на колени и хорошо поставленным голосом стал говорить:
— Королева умерла! Да здравствует...
— Постойте! — повелительный и невероятно решительный голос заставил всех вздрогнуть, а старшего принца споткнуться на ровном месте. — Здесь произошло небольшое недоразумение, которое надо исправить немедленно!
В центр зала поступью уверенного в себе тигра вышел Моус Пелдорно, и то, что он сделал в следующее мгновение, сразу изменило привычный жизненный уклад как самой Пиклии, так и многих соседних звёздных систем. Словно профессиональный актёр звёздного боевика, он ловко выхватил из подмышечной кобуры армейский пистолет и без колебания или сомнения произвёл два выстрела в замершего перед ним старшего принца. Обе пули вошли точно в сердце, так что Бу Ругар рухнул лицом вниз, словно подрубленный дуб. Но и на этом кровавое действо не закончилось. Моус сделал два шага вперёд и хладнокровно выстрелил в затылок уже явного трупа. Потом по-хозяйски передал пистолет подскочившему сбоку стороннику, пробежал взглядом по окаменевшей публике и деловым тоном обратился к сенешалю:
— Извините, князь, что пришлось вас перебить. Продолжайте!
Только сейчас по всему тронному залу пронёсся громкий вздох удивления, осознания, возмущения и запоздалого ужаса. Во все времена пройти в зал с любым оружием было практически невозможно, а уж совершить подобное наглое убийство на глазах сливок пиклийского общества — это было и вовсе чем-то немыслимым. Тем не менее убийство произошло, и теперь новый претендент на корону с показным смиренным терпением ждал, пока престарелый князь Вертинский избавится от внезапно появившейся в его гортани сухости.
Многие присутствующие успели заметить, что убийство не являлось ни спонтанным, ни совершённым в состоянии аффекта. По всему периметру зала, возле выходов на террасы и проходов в коридоры, маячили подтянутые фигуры бравых молодцев в ливреях. По внешним признакам они походили на обычных служащих дворца, но их каменные лица, словно вышедшие из-под резца одного мастера, сразу говорили, что на стороне узурпатора либо могущественные военные, либо силы тайной и явной полиции. Молодцы в ливреях вежливо, но решительно пресекли первые попытки некоторых паникёров покинуть высокое собрание. А двое из них ловко подхватили бездыханное тело несостоявшегося короля за лацканы пиджака и брючный ремень и проворно унесли прочь. Кроме того подавляющее большинство присутствующих в зале были заинтригованы и с интересом ждали продолжения действа, а некоторые вообще успокаивали своих соседей и выражались без обиняков: мол, самое страшное уже позади и теперь всё будет просто отлично.
Весь этот позитивный говорок наконец достиг ушей сенешаля, которому удалось отвести глаза от кровавого пятна на мраморном полу, прочистить горло, помогая себе ладонью, и посмотреть на ожидающего исторической фразы Моуса. Причём князь Вертинский успел сообразить, что отсутствует топот бегущей стражи, не слышно гневных выкриков из толпы и никто не спешит растерзать убийцу собственными руками. А значит, по всем политическим реалиям, следующий по праву наследования принц всё равно вступит в свои права. Поэтому сенешалю ничего больше не оставалось, как, после скорбного вздоха, произнести вторую половину сакраментальной фразы:
— ...да здравствует король!
Словно все ждали этой здравицы, чуть сбоку раздался голос графа Де Ло Кле:
— Виват, король, виват!!!
И ему дружно вторили голоса минимум половины присутствующих. А второй половине ничего не оставалось делать, как присоединиться. Причём и среди них находились такие, что кричали с восторгом и упоением: графа Де Ло Кле, шефа внешней разведки, директора управления безопасности Пиклии знали и уважали почти все. А раз граф лично поддерживает претендента на трон, то, скорее всего, это и в самом деле во благо королевству. Ну, а те единицы, что имели противоположное мнение, благоразумно затолкали это мнение поглубже, и теперь кричали "Виват!" в унисон с остальными. Ссориться с Де Ло Кле побаивались даже акулы галактического бизнеса и воротилы крупного капитала.
Под эти приветственные крики Моус прошёл к тронному возвышению, но поднялся только на две ступеньки из пяти: всё-таки нарушать пятидневный траур и короноваться немедленно он не собирался. Но когда он повернулся к собравшимся подданным, стало понятно, что именно сейчас будет произнесена программная речь. Подобное устраивало всех, как сомневающихся, так и противников, стремящегося к трону узурпатора. После подобной речи каждый мог окончательно определиться в своих планах и сразу выработать верную линию поведения. А если успеет, то прямо здесь или немедленно после выхода из зала объединиться с союзниками для нанесения упреждающего удара или утаивания слабо защищённого капитала. Отдавать "нажитые непосильным трудом" средства, как и дворянские привилегии, в руки непредсказуемого человека никто не собирался. Понятно, что подобные мысли гнездились лишь в головах тех, кто не ожидал только что состоявшегося перераспределения очерёдности наследования. Те, кто к этому событию готовился, выглядели спокойными и уверенными в завтрашнем дне.
— Дамы и господа! — тоном главнокомандующего начал Моус. — Подданные королевства Пиклия! Сейчас мы все находимся на пороге новой эры. Эры нашего великого и заслуженного могущества. Следовало только устранить последнюю помеху, стоявшую у нас на пути, и я нисколько не жалею, что этого слюнявого недальновидного идиота пришлось убирать лично. Мало того, этим поступком я хочу показать всему миру нежелание решать проблемы руками сторонников. Я намерен доказать свою решимость идти к окончательной победе справедливости кратчайшей — прямой — дорогой.
В тронном зале висела заинтересованная тишина. Казалось бы — что может говорить о справедливости человек, только что хладнокровно застреливший законного претендента на трон? Но Моуса слушали и ждали основных слов его речи.
— Почему Пиклию презирают и ненавидят во всем остальном мире? Почему светло-изумрудный цвет нашей кожи вызывает неприятие в иных процветающих мирах? Доколе мы будем терпеть расистское отношение к нам иных обитателей Галактики? Хватит! Нашей вины в особом сиянии нашей звезды нет! Мы такие же люди, как и все остальные обитатели космоса! И настал час уничтожить историческую несправедливость. Мы должны доказать наше равенство, мы должны заставить уважать наши чаяния, мы должны добиться свободы перемещения во всей Галактике!
Подобная оголтелая пропаганда могла обмануть лишь простых обывателей. Стоящие у кормила власти знали, что их никто во всей Галактике никого не обижал за иной оттенок кожи. Но ведь очень важно отыскать веские причины, а точнее — поводы — перед оглашением основных изменений в политике.
Будущий диктатор скорбно вздохнул и несколько раз кивнул головой:
— Моя мать пятьдесят лет назад попыталась изменить неблагоприятный для Пиклии ход событий. Договорившись с тогдашним императором Оилтона, они решили дать миру единого наследника обоих престолов. Но ранняя смерть императора помешала этим планам, и, при всём своём величии, Анна Четвёртая не могла потянуть взваленное на себя бремя единения самостоятельно. В последние годы в принадлежащей мне по праву империи правит уже мой племянник, который целенаправленно замалчивает великие задумки и инициативы собственного деда, ведёт политику, ведущую к отторжению Пиклии от общения с Союзом Разума и к вынужденной конфронтации со всей Галактикой в целом.
Здесь в речи Моуса содержалась явная инсинуация. Во все века Оилтонская империя сдерживала агрессивных и злобных пиклийцев от попыток заняться откровенным пиратством и разбоем в открытом космосе. Так что правда крылась не в надуманном расизме. В галактике какие только разновидности человеческих тел и цветов кожи не встречались, и никто особо этими отличиями не интересовался. Но, как говорится, ищущий да обрящет. Найти ложную, зато "более уважительную" причину для ненависти гораздо проще, чем исправить укоренившийся веками перекос общественного сознания. А в данном случае некоторые исторические совпадения могли вполне гармонично вписаться в подъём снизившегося в последние годы авантюрно-агрессивного настроения основной части подданных. Пиклия начинала погрязать в собственных сварах, внутренних противоречиях, тонуть в призывах некоторых прогрессивно настроенных деятелей к подписанию разумного договора с Союзом Разума и налаживанию взаимовыгодных контрактов с Доставкой. А погрязать в долгах у самого мощного экономического конгломерата Галактики, не хотел ни один независимый правитель.
Так недолго и до революции! А там — и до следующего шага к пропасти: уходу в социалистическую ересь и полную национализацию передовых предприятий, банков и принадлежащей дворянскому сословию недвижимости. Чтобы этого не случилось, требовалась сильная рука.
Понятно, что объединение нации перед лицом нового врага или постановка более величественных задач на будущее значительно консолидирует общество, сплотит противоборствующие группировки в сплошной монолит и заставит двигаться в едином направлении. И плевать на то, что там думала пятьдесят лет назад ныне покойная королева Анна. По логике вещей, она вообще ничего не думала, а как молодая и здоровая самка пошла на поводу собственных блудных желаний. Скорее всего, сейчас сливкам общества преподносится тщательно и красиво расписанная партитура ролей, где давно усопший император якобы завещал объединить под единым управлением такой разбойничий сброд, как пиклийцы, и такой лакомый кусок для любого пришлого агрессора, как Оилтонская Империя.
Красиво, заманчиво и торжественно. Народ просто обязан клюнуть!
Похоже, именно на это и надеялся Моус. А тем, кто собрался в тронном зале, он со знанием дела предложил более приземлённые варианты обогащения:
— Наши враги хотели войны — так они её получат, — продолжил он. — Отныне все усилия нашей системы будут направлены только на одно: присоединение под наш протекторат Оилтонской империи. И мы добьемся поставленных перед нами задач любыми средствами!
Вот эти фразы и являлись самой главной и вполне конкретной программой нового короля. Монарх сделает всё, чтобы поставить вверенных ему обитателей системы под ружьё и, невзирая на потери, будет воевать с Оилтоном до победного конца. А в таком случае в первую очередь и наживутся те самые воротилы, бизнесмены и знатные дворяне. Переход промышленности на военные рельсы оживит экономику, подстегнёт науку, улучшит эксплуатацию открытого космоса. Все блага — налицо!
Главное было сказано. Разве что напоследок новоявленный диктатор бросил с пафосом несколько здравиц в честь королевства в целом, великой и непобедимой Пиклии в частности и ее пламенных патриотов, которые не пощадят жизней для блага отечества.
После первого хлопка графа Де Ло Кле все присутствующие разразились овациями и новыми криками "Виват!" Оно и понятно: гибнуть в безмолвной черноте глубокого космоса придётся не им. Вернее, и им тоже. Да вот только находясь в этом тронном зале, на пороге, так сказать, исторических перемен, разве может кто-то не думать о бренности суетной жизни и о собственной смертности? Увы!..
Совсем свежий пример — внезапная смерть Бу Ругара Пелдорно — многому научил.
Вот так, в конце весны три тысячи пятьсот восемьдесят восьмого года по единому галактическому и земному летоисчислению на престол королевства Пиклия взошёл кровожадный и циничный диктатор Моус Пелдорно. До первого крупномасштабного вторжения в Оилтонскую империю оставалось чуть больше трёх лет.
Глава первая
3588 год, ночь с 9-го на 10-е мая, Китланд
Покрытая тёмными пятнами луна выглянула из-за туч, и построенное из белого мрамора административное здание интерната стало похожим на фосфоресцирующий в темноте монолит. Две передвигающиеся по крыше фигуры присели, а потом и вообще распластались за невысоким бортиком ограждения.
— Чтоб тебя ржавчина съела! — забасил недовольным шёпотом юноша с более крупным телосложением, раздражённо высматривая на небе очередную тучку. — Как не вовремя!..
— Не паникуй, времени у нас хватает, — отозвался его более низкий и щуплый товарищ.
Затем осторожно приподнял голову, посмотрел поверх ограждения в сторону помещения со сторожами и произнес:
— Ха! Да эти охраннички, кроме как в карты играть, ни чему не научены. Хоть бы кто-нибудь поверху ворот прохаживался!
— Оно им ни к чему, надеются на детекторы движения по периметру.
— Вот им завтра влетит за ротозейство! Ни подкопа не заметили, ни самого взлома!
— Танти, так ведь пока никакого взлома нет.
— Будет, Гарри, будет взлом, — глаза товарища блеснули иронией, — или ты сомневаешься в наших возможностях?
Тот громко засопел, а потом пробормотал:
— Тебе-то что! Если нас поймают, всех собак на меня, как на старшего, повесят, и тогда прощай поступление. А о тебе через год забудут — и свободно пробьёшься куда вздумаешь.
— Тоже мне лучший друг! Да ты никак трусишь?
— А по голове давно не получал? — высокомерно пригрозил Гарри.
— Справишься? — стал ехидничать Танти.
— Вот так, лёжа, сейчас и заеду в ухо!
— Ага! И сразу свалишься с крыши! Оно тебе надо? — в этот момент на ярко сияющую луну стало наползать очередное облачко. — О! Кончай травить! Бежим к люку!
Вскоре четыре руки, облачённые в тонкие прочнейшие перчатки для скалолазания, крепко ухватились за выступающий край обитого жестью люка и на счёт "три" дёрнули его кверху. Потом ещё несколько раз, потом ещё. Безрезультатность попыток вызвала у Гарольда опасения и заставила думать об на отступлении:
— Эх, ничего у нас не получится! Лом бы сюда...
— Если бы я мог пронести сюда лом, я бы и без тебя справился! — зло зашипел на него товарищ. — Или тебе на ужин две порции мало? Бессилие заедает?
— Киборга нашёл? Там ведь внизу замок навешен.
— Ну и что? Зато нижняя скоба в стене еле держится. И при чём тут киборг, если у тебя кличка "Амбал" и слава силача?
— Признаёшь всё-таки?
— Да нет, просто больше всех этот слух распространяю о тебе я, чтобы самому пока в тени оставаться.
— Ах ты...
— Гарри! Прекращай тянуть время! Взялись!
Через десяток рывков крышка и в самом деле подалась, а снизу послышался грохот и стук осыпающейся штукатурки и мелкого гравия. Ребята резко поставили крышку обратно, пережидая шум и с опаской посматривая в сторону помещения с охраной. Там всё оставалось по-прежнему, и злоумышленники вернулись к прерванному занятию. Танти размотал большой кусок тонкой ткани и бросил вниз, на тускло освещённый аварийными лампами пол. Просыпавшаяся штукатурка теперь была теперь закрыта тканью, и подельщики надеялись, что не оставят следов подошв.
— А как мы заберемся обратно? — только сейчас Гарольд сообразил, что до оставшегося открытым створа люка довольно высоко. Но его товарищ уже двигался по коридору, бросая через плечо:
— Элементарно! Ты меня подбросишь вверх или вытолкнешь жимом на вытянутых руках.
— Да? А меня кто вытолкнет?
— Странный вопрос, — Танти остановился и теперь внимательно осматривал длинный широкий коридор, окна которого выходили во внутренний двор. Голос его подрагивал от готового вырваться смеха. — Ты ведь заранее смирился с участью козла отпущения. Поэтому так и останешься внизу...
— Убью! Как таракана! — кулачище Амбала ткнулся под рёбра более тщедушного, чем он, товарища. Хотя в беззлобном тоне сквозило понимание шутки.
— М-да, не думал, что здесь так светло, — Танти совсем не обратил внимания на угрозу друга и теперь показывал на пространство под окнами. — Придётся там проскочить на четвереньках.
— На всю длину? Так ведь нет никого! Спят давно!
— Ты забыл, что сейчас весна и поют соловьи? — шептал Танти, уже передвигаясь на четвереньках вдоль подоконников и нисколько не сомневаясь, что товарищ следует его примеру. — А у нас две молодые учительницы имеют ухажёров и, словно лунатички, гуляют с ними по окрестностям. Вдруг их потянет целоваться во внутреннем саду? Тихо, уютно, никто не помешает...
— Да, — замычал Гарри от вожделения. — Таких училок я бы и сам не против в саду потискать...
— Это в тебе гормоны играют.
— Ха! Сам-то как на них смотришь? Прямо слюна на живот капает! Да и не только на живот, но и ниже...
— Смотреть можно, а вот "тискать"... Мне нельзя, я ещё маленький...
— Ханжа! Как засматриваться на сиськи, воровать и поступать в училище, так он большой...
Друзья доползли до развилки коридора, осторожно осмотрелись и, уже во весь рост, устремились к кабинету инспектора по кадрам. Там они опять замерли, прислушиваясь к каждому шуму.
— А ты уверен, что сигнализация не сработает? — волновался Гарри.
— Не боись! Тут её отродясь не было. Давай, будешь главным тараном, становись ближе к замку и держись за ручку. Не хватало, чтобы мы туда оба ввалились, как тупые жёлуди. Начинаем вполсилы, замок хлипенький.
— Во как раскомандовался! Что бы ты без меня делал?..
Довольно улыбаясь, Амбал пристроился плечищем к двери и двинул без отступа, просто качнув телом. Вся рама затряслась, из-под наличников посыпалась штукатурка, но замок выдержал. Зато после второго удара послышался хруст металла и скрип расщепленного дерева, и дверь, цепляясь от перекоса за пол, подалась. Танти тенью метнулся мимо товарища и быстро опустил светонепроницаемые шторы. После чего, вернувшись к входу, зажёг свет и попытался закрыть дверь. Это оказалось делом невозможным.
— М-да, придётся менять полностью, — расстроился из-за чрезмерной порчи имущества Танти. — Лом меньше разрушений бы сделал, чем ты своим плечом.
— Ты определись, что тебе дороже: друг или кусок железа, — обиделся Гарольд, окидывая взглядом по-деловому обставленный кабинет.
Единственным осмысленно тематическим украшением выглядела внушительная коллекция миниатюрных моделей бронетехники. Рассматривая её, здоровенный парень опять засомневался:
— Может, не будем такую красоту трогать?
Друг к тому времени отыскал во встроенном шкафу какой-то заплечный мешок, и, прибегая мимо, сунул его в руки застывшего товарища:
— Пошевеливайся! Собери все модели до единой. Разве что эту возьму я, — он схватил ближайшую и сунул в карман.
И, уже усаживаясь за письменный стол и включая голографическую панель управления компьютером, пробормотал:
— Ничего не случится, отыщут, когда надо будет. А если ничего для отвода глаз не украсть, слишком уж подозрительно получится. Могут все файлы проверить и поинтересоваться последними изменениями.
— Но ведь Заяц обещал полную скрытность твоего трояна!
— И что с того, что обещал? Лишний раз перестраховаться никогда не помешает. Не отвлекай!..
Его руки быстро замелькали в пространстве, совершая невидимые для постороннего взгляда действия. Гарольд тяжело вздохнул, воровато оглянулся на дверь и стал поспешно сгребать модели в мешок. Но постепенно и сам не заметил, как увлёкся. Присмотрелся вначале к одной, потом, более тщательно, к другой миниатюрной копии. Затем стал пробовать, насколько легко крутятся колёса у третьей и вращается ли башня с орудиями у четвёртой. Да так в итоге и заигрался, уже чуть ли не доходя до той стадии, когда губы сами по себе вытягиваются трубочкой, и раздаётся звук, изображающий гудение мотора. И поэтому он вздрогнул, когда со стороны стола послышалось возмущённое шипение:
— Гарри! Зачем тебе стезя космодесантника? По тебе плачет работа воспитателя детского садика! Я уже заканчиваю, а ты!..
Оставшиеся модельки посыпались в мешок водопадом и безо всякой жалости. Подначки товарища здесь большого значения не имели, гораздо больше злоумышленники волновались о потере времени. Чем быстрее они выберутся из здания, тем быстрее вернутся в свою комнату и максимально уменьшат шансы разоблачения.
Обратный путь к люку проделали в отличном темпе и вставший первым на ткань, Танти сложил руки в замок:
— Давай, пошёл! Только мешок оставь, зацепишься.
Гарольд положил мешок у ног и скривился с сочувствием:
— А вытолкнешь? Ведь высоко.
— Время! — после такого напоминания все споры иссякли. Амбал отступил на пару шагов, разогнался и в прыжке кверху оттолкнулся от рук товарища. Тот ещё и с солидной силой подбросил парня, превосходящего его по весу в полтора раза. Получилось с первого раза. Как только Гарри ухватился за створ люка и стал подтягиваться, Танти размотал закрученный вокруг пояса плоский линь и зацепил им лямки мешка. Второй конец метнул вверх, в протянутую руку Гарри. Пока мешок поднимался и пока повторно опускался линь, схватил левой рукой уголок лежащей под ногами ткани. Затем намотал линь на правую луку с подстраховкой на локоть, прошептал пыхтящему от нетерпения товарищу: "Тяни!" — и почти без рывков взмыл к квадрату ночного неба.
Наверху опять светила луна, так что, пока сворачивали ткань и закрывали крышку люка, пришлось осматриваться, а потом ещё и ползти к самому бортику крыши. Мало ли кто мог появиться за это время в окрестностях! И хорошо, что не встали сразу во весь рост: по мостику над воротами прохаживался один из охранников, и, хотя посматривал он в основном в сторону города, мог бы краем глаза заметить торчащие на фоне светлой крыши две фигуры ночных искателей приключений. Зато, пока он стоял спиной, приятели успели выглянуть за парапет и осмотреть двор: иные преграды отсутствовали.
Луна, словно назло, не хотела прятаться за тучками, поэтому к заготовленному месту спуска пришлось тоже ползти по-пластунски.
— Днём спокойно поесть не дадут из-за тренировок, — шёпотом ворчал Гарольд, — так ещё и ночью приходится марш-броски устраивать...
— Вот поступим в училище — то ли ещё будет! — тоном пророка вещал Танти, выглядывая на пожарную лестницу и тщательно рассматривая внутренние территории их школьного интерната. — Чисто! Двигаем!
И первым скатился по ступенькам вниз, мягко спрыгнул с трёхметровой высоты на землю и, пригнувшись, бросился направо, к участку двойной ограды. Тогда как Гарольд после спуска помчался к жилому корпусу, прятать на чердаке совершенно ненужные миниатюрные модели бронетехники всех времён и народов.
Последние метры Танти преодолевал опять ползком, зажав в руке захваченную модель танка пустыни производства Доставки. Ещё с вечера, как только стемнело, они сделали подкоп под внутренним заграждением из колючей проволоки, а следующий за ним каменный забор в три метра высотой полностью проигнорировали. Ведь им была важна только видимость ограбления. Пусть следствие уйдёт в другую сторону и само гадает, каким образом воры сумели незаметно для охраны перемахнуть через забор и узнать о сенсорах движения на этом отрезке вдоль проволоки.
Одиночный экземпляр собирательской страсти инспектора по кадрам, вынутый из кармана и брошенный уверенной рукой, попал точно в яму подкопа, и теперь никто не вздумает искать пропажу на территории интерната. А сам инициатор всего этого ночного происшествия с самодовольной улыбкой устремился за своим лучшим товарищем. Вылазка прошла даже проще, чем он рассчитывал, и теперь шансы на осуществление в ближайшем будущем его главной мечты увеличивались с каждой минутой.
Только вот правильно гласит народная пословица: "Не спеши радоваться, что удачно падаешь, пока удачно не встанешь после падения". Как только Танти достиг декоративного кустарника, красивыми зигзагами произраставшего вдоль дорожек прогулочной зоны, как краем глаза заметил мелькнувший над гранью наружного каменного забора силуэт неизвестного лазутчика. Хорошо, что наставники по боевым искусствам вбили ему в сознание, вместе со страшными болями, одну важнейшую истину: никогда не расслабляйся! И так вбивали, что порой казалось, убьют ненароком от педагогического усердия. Об этом этапе обучения можно было бы сложить вышибающие слёзы легенды, но в данный момент постоянная настороженность очень пригодилась.
Юноша тотчас припал к земле, и, извиваясь ужом, пополз к подозрительному участку внешней ограды. Это никак не мог быть кто-то из своих: детдомовец не пойдёт в самоволку или обратно подобным образом, к тому же на этом куске стены непосредственно по верхней кромке имелись детекторы обнаружения движения. А раз до сих пор не раздалось звуки сирены, значит, неизвестный нарушитель каким-то образом вывел приборы из строя. При современных технических новинках в арсеналах спецслужб, совершить подобное действо не составляет ни малейшего труда. Заяц не раз хвастался, что и сам бы запросто собрал подобную глушилку или лазерный поглотитель, если бы у него под руками имелись все комплектующие. Только вот с какой это стати лучшие агенты опустятся до банального проникновения на территорию захудалого детдома-интерната с общим средним образованием? Слишком много чести! Но тогда возникает законный вопрос: кто это и что ему здесь надо?
Участок освещался довольно слабо, но всё равно достаточно, чтобы рассмотреть копошащуюся фигуру странного лазутчика. Тот с невероятной сноровкой и завидным беззвучием делал подкоп под проволочным заграждением. Да оно и понятно: если внешние детекторы ему удалось заглушить направленным излучением, то сделать это внутри периметра мешал каменный забор. Именно эта интенсивная деятельность незнакомца и позволила Тантоитану приблизиться почти вплотную и распластаться за кустиками пока ещё не зацветших роз. Идеальное место не только для наблюдения и неожиданного нападения, но и для размышления!
Несмотря на только что совершенные им воровство, взлом, порчу имущества и подлог документов, Танти нисколько не сомневался, что в любом случае постарается задержать преступника, пробирающегося извне.
По логике вещей, ничего компрометирующего при нём самом не осталось: предметы коллекции уволок и спрятал в условленном месте Гарольд, ткань со следами штукатурки наверняка уже исчезла в топке котельной. Причину нахождения именно здесь в столь неурочный час придумать труда не составит: всё-таки здесь не тюрьма общего режима, а обычное, можно сказать, учебное заведение, и за нарушение распорядка дня воспитатели
|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
