Белые Звезды

БЕЛЫЕ ЗВЕДЫ

ГЛАВА 1

03.55 пос.Кубинка

Дз-з-з-зинь, дз-з-з-зинь, дз-з-з-зинь мобильный забился в истерике, ползя по полированной поверхности тумбочки. Еще не раскрыв глаза Дмитрий зашлепал рукой, пытаясь поймать телефон.

— Да.... — хрипло проворчал он в трубку.

— Товарищ полковник, доброе утро. Пол ста один, пол ста один! — забубнил в телефоне усталый девичий голосок.

Код "пол ста один" означал, что личный состав должен немедленно вскакивать с постелей, путаясь в потных простынях и нестись сломя голову на службу отечеству. Одним словом— тревога, товарищи офицеры ! Это так полагалось бы быть, однако Дмитрий уже давно в эти игры не играл, так как знал родную армию вдоль и поперек. Это молоденький летеха мчится сломя голову в часть, что бы потом еще часа три слоняться по штабу ожидая начальство и хоть каких-то вразумительных объяснений. Он же свое отбегал давным давно...Да, вот уже и перевалило за сорок, а чего добился? Так, по-мелочам...Потолка своего карьерного достиг, генеральские погоны явно не светят, квартира — хрущевская однушка, досталась после смерти отца, подержанный форд — купил на боевые. Дочь, взрослая девица, давно уже живет отдельно, появляясь раз — два в месяц чтобы перехватить сотню баксов и снова умчаться по своим архиважным делам. Жена...да, с ней тоже как-то не сложилось, а кому понравятся вечные переезды, дальние гарнизоны без горячей воды и асфальтированных улиц, вечное тревожное ожидание — а вернется ли муж из очередной командировки? Такие вот дела...Так что кроме службы, да пары закадычных дружков, в общем-то ни чего за эти годы и не нажил. Хотя нет, есть еще кот Мотя, полностью игнорирующий свое имя и откликающийся исключительно на словосочетание — "убью, сука!". Кстати, кота надо сейчас опять к соседям пристроить, черт его знает на сколько выезд. Дмитрий в раздумье почесал небритый подбородок и прошлепал босиком на кухню ставить чайник.

— Ну вот собственно и все, товарищи офицеры. Хочу еще раз повторить, что по результатам учений будут сделаны соответствующие выводы и ни какие прошлые заслуги вам не помогут! Будет присутствовать сам Верховный, НАТОвские министры и наблюдатели, так что ежели кто решил забить...можете сразу идти искать себе место продавца в вокзальной палатке !!! — голос командующего готов был сорваться на визг, — И еще, где где тут ВДВ ? — из середины зала поднялся тучный с багровым лицом генерал-майор, — Так, Степан Сергеевич, — взгляд командующего уперся в десантника — На тебя, сам понимаешь, возлагается ! Чтоб десантировался без сучка, товар, бля лицом! Сегодня же грузи дивизию и перебазируйтесь в Белгород, от туда вылет в район учений. Тебе придается группа спецназа ГРУ полковника Андриевского, — мирно дремавший в последнем ряду Дмитрий вскочил ошарашено обводя зал глазами, — Ага, полковник, ты со своими орлами задействуешь разведбат ВДВ и покажете все, чему учили. Не забудь, учения анти-террор! Наблюдать за вами будут очень внимательно, так что гляди, если провалитесь, я не посмотрю на твое, бля начальство, взнуздаю что тех меринов! Все ясно?! Все свободны, товарищи !

В коридоре управления Дмитрий был мгновенно схвачен за рукав и прижат к подоконнику огромным пузом Степана Сергеевича,

— Дмитрий Игоревич, дорогой, Вы уж пожалуйста не подведите меня под монастырь-то !, — жалобно блеял генерал-майор, — Мне год до пенсии остался, а с этими учениями....Один хрен, как не дрючь их, все равно кто-нибудь, что-нибудь да запорет! Вы же понимаете, уйти на пенсию генералом — это не одно и тоже, что полковником..., — и он смущенно посмотрел на три звездочки на погоне у Дмитрия.

— Ну уж пожалуйста....За мной не пропадет, Вы же знаете.

— Все сделаем как надо, не переживайте Степан Сергеевич, не первый год знакомы ! — Дмитрий тряс потную генеральскую длань , пытаясь просочиться к выходу, — Все будет окей, как говорят у вероятного противника, не волнуйтесь!

10.00 Центр управления ЦЕРН, Швейцария

Высокий седовласый человек внимательно вглядывался в бегущие по экрану монитора ряды цифр.

— Хайнц, давайте повышать напряжение в управляющем контуре, только умоляю, не рывком! — сидящий за соседним монитором густобородый толстяк исподлобья глянул на говорившего и набрал необходимую команду.

— Профессор, мы уже чуть не сотый раз повышаем напряжение в контурах, а толку все равно нет. Охладители не тянут ! — борода его смешно двигалась в такт речи, отчего Хайнц жутко напоминал мультяшный персонаж.

— Хайнц! Вы неисправимый пессимист! Охладители отладили на прошлой неделе и они должны сработать как надо ! — человек оторвался от монитора и оглядел подковообразный пульт управления коллайдером. В огромном зале, размером с хороший кинотеатр, сидели, стояли, чего-то подкручивали, пили кофе ведя неспешную беседу, около сотни ученых — команда управления системами гигантского механизма. Огромное кольцо ускорителя лежало на глубине более ста метров под их ногами, готовое разогнать в своем тоннеле пучки частиц до немыслимых скоростей и столкнуть их между собой.

— Профессор Эванс!! Профессор Эванс!! Вас ожидают в зале совещаний, — прогремел перекрывая гомон центра управления , голос из спикеров.

— Так Хайнц, я пошел, а Вы пожалуйста продолжайте подъем напряжения в контуре. Если что-нибудь произойдет, доложите мне немедленно, — человек круто развернулся и заспешил к выходу из зала.

Мягкий, желтоватый свет множества потолочных светильников заливал зал совещаний. За огромным овальным столом расположилось с десяток мужчин и женщин — ученый совет ЦЕРН, "самой дорогой игрушки современности", как нередко называли в СМИ андронный коллайдер. Во главе стола восседал представительный мужчина, в дорогом костюме и сногсшибательном галстуке с золотой булавкой.

— Итак господа, мне, как представителю Европарламента, доверили провести этот брифинг и задать вам несколько, я бы сказал, животрепещущих вопросов, — голос функционера взлетел, акцентируя внимание на невероятную важность говорившего и особую судьбоносность его решений.

— Вы знаете , что ваш проект является наиболее дорогим в истории современной науки и мы, люди представляющие народы объеденной Европы..., —

— Ну началось ! — сказал сидевший рядом с Эвансом человек. — Послушайте, Ли ! А вы не могли бы организовывать эти "полезнейшие" встречи, ну скажем, по-выходным...? У меня до дьявола работы...Кстати, по Вашему же эксперименту!

— Геннадий! — Эванс наклонился к уху соседа, — Если Вы думаете , что мне нечего делать, как слушать болтовню этих бонз, то глубоко ошибаетесь! Но они...они решают финансирование всего проекта. Так что, сцепите зубы дружище и давайте потерпим еще полчасика!

— ...во многих СМИ появились опасения, что проект может привести к катастрофическим , для всего человечества результатам, — продолжал бубнить парламентарий, — В связи с этим мы просто обязаны получить самую правдивую информацию о целях и самое главное, последствиях проекта! Общественность должна знать, что ждет человечество! Вот недавно мы получили запрос из Ватикана о поиске, так называемой "Частицы Бога" ...Ватикан поднимает вопрос о нарушении конфессиональных прав ! Профессор Эванс, европейцы требуют объяснений !

— Господин Шульц, — Эванс поднялся со своего места, — Мы уже много раз говорили о целях и задачах проекта, но специально для Вас, я готов повторить !

— Проект занят поиском новых элементарных частиц, их свойств и взаимодействий. Мы пытаемся понять, как зародился мир и как управляется наша вселенная. Что же касается "Частицы Бога"...ну это не более чем ...название, может быть и не совсем удачное, но таков уж юмор у физиков. Это , господин Шульц, так называемый Бозон Хиггса — частица..., назовем ее частицей массы. Мироздание зиждется на этой частице, но пока мы ее не смогли получить. А от нее зависит многое, очень многое в понимании мира как такового, включая такие понятия, как пространство и время. — Эванс слегка наклонил голову и посмотрел на чиновника.

— Постойте, постойте, профессор! А как же черные дыры, которые получаться в результате Ваших экспериментов?! Это же угроза всему сущему !!!

— Господин Шульц! Это только в комиксах, сумасшедший ученый уничтожает планету! Ни чего подобного не происходит , да и не сможет произойти! —

— А вот Вы сейчас упомянули пространство и время...А вдруг что-то произойдет со временем ? —

— Господин Шульц, — Эванс устало усмехнулся — Пожалуйста, успокойте избирателей, ни кто, ни кого не отправит к динозаврам ! Пока что это совершенно не возможно...а жаль, как было бы интересно...

08.35. Полигон под Белгородом.

Пелена мелкого противного дождя накрыла огромную, с хороший район, территорию полигона. Клочья серых, рваных облаков уныло тащились по такому же серому от дождя небу. Танковые директрисы моментально превратились в какие-то первобытные болота, тщательно "отбитые" и посыпанные песком дорожки оплыли и зачавкали под ногами, вода собиралась на дне окопов и просачивалась под полы палаток. Тоска, товарищи офицеры, просто тоска. Ну почему всегда так, как только выезд на учения, или на пример, в с боем вырванный заслуженный отпуск, так погода сразу же портится, начинаются нескончаемые "питерские" дожди, грязь, дрянь и слякоть ? Думал Дмитрий, перескакивая сотую по счету лужу, направляясь на совещание в штабную палатку. А вот ведь, как только вернемся в город, так сразу же, будто специально, жарень, раскаленный асфальт и все остальные, "тропическо-городские" прелести. Да-с, диалектика, товарищи офицеры, тяготы и , так сказать, лишения , мать бы ее, службы....

Уже на подходе к гигантской серо-зеленой туше штабного комплекса, Дмитрий услышал пробивающийся сквозь брезентовые стены гул множества голосов и перекрывающий все рев — "Где!!! Я Вас, спрашиваю !!!" . Дмитрий, периодически пожимая руки знакомых, пробирался через толпу присутствующих поближе к столу-макету полигона, вокруг которого расположились командиры подразделений.

— Где!!! Где, ваша долбаная колонна, генерал !!! — лицо командующего приобрело ярко выраженный свекольный оттенок. Стоявший на против него, вытянувшийся в струнку, начальник тыла напротив, был похож на умирающего лебедя, причем в последней стадии этого самого умирания. Дмитрий заметил стоящего рядом генерал-майора и, наклонившись к его уху спросил,

— Что за буря, Степан Семенович ? —

— А...это Вы, дык через час показательные стрельбы, а у этого бедняги, тыловика, колонна с боеприпасами где-то застряла. Верховный уже на подъезде, так что, хана сладкой должности, не повезло бедолаге...

— Вы !!! Вот Вы, да, что вы там шепчетесь !!! — налитый кровью взгляд командующего уперся в Дмитрия,—

— А-а-а! Спецназ объявился! Элита, вашу в душу !!! Вы почему , полковник , позволяете себе опаздывать на совещание ?! Вы что полагаете, Вам все дозволено ? Молчать !!! Значит так, вот эта элита, сейчас мухой отправится на поиски колонны и что бы через час...нет, сорок минут боеприпасы были на рубеже!!! Кругом марш ! — командующий что было сил саданул кулаком по макету. Бросив руку к виску , Дмитрий молча исполнил команду "кругом" и начал проталкиваться к выходу.

Выбравшись из штабной палатки, Дмитрий нажал тангету висевшей на плече Мотороллы,—

— Пятак! Пятак! На прием! —

— Ильич у аппарата ! — прошелестел из рации голос его заместителя — капитана Пятнаковского. С Сергеем Пятнаковским они были дружны уже много лет, почти ровесники, вместе прошли все мыслимые и не мыслимые горячие точки, валялись в госпиталях, пили водку, ездили на рыбалку и в отпуск. Одним словом — друзья. Тоже одинокий, Пятнаковский, следовал за своим старшим товарищем повсюду. "Вечный капитан", хотя должен был бы уже щеголять в подполковниках, где-то вычитал, что относится к древнему шляхетскому роду и тут же распустил невероятных размеров павлиний хвост. А принимая во внимание довольно странное чувство юмора, не принятое в армейских кругах и взрывной характер, Пятнаковскому было уготовано уйти на пенсию не меняя погон. Кличка же "Пятак" приросла к нему еще с училища, Сергей окончил Институт Военных Переводчиков, правда некоторые мало знающие его офицеры пытались было прилепить кличку "Пятачок"...Либо игнорируя, а скорее всего по-незнанию, того факта, что он, кроме того, являлся штатным инструктором рукопашного боя. Несколько сломанных рук и выбитых челюстей, естественно, звезд на погонах не добавили. Однако владение тремя языками и блестящая спецподготовка отсрочили увольнение из рядов ВС.

— Прекрати паясничать! Мигом хватай БМП, грузи группу и на всех парах к штабу! —

— Курочка, твой петушок летит на.... —

— Заткнись ! Быстро ко мне !

09.00 ЦЕРН, Швейцария

— Хайнц, ну что у нас там ?—

— Напряжение в контурах максимальное, думаю можно начинать разгон, —

— Отлично, коллеги, все по местам начинаем эксперимент! — Эванс обвел взглядом зал управления.

— Я попрошу особо тщательно подойти к телеметрии ! Не упустить ни чего , вот основная задача !—

Внизу, на сто пятидесяти метровой глубине, в гигантском круговом тоннеле, охватывающем территорию двух соседних стран, зазвучал сигнал готовности. С лязгом захлопывались тяжелые , похожие люки противоатомных убежищ, двери. "Персоналу покинуть зону ускорителя!!!" — загорелась надпись на транспарантах. В машинных залах загудели сотни повышающих трансформаторов, подавая немыслимое напряжение на гигантские кольцевые электромагниты. Установка стоимостью в миллиарды долларов медленно просыпалась, готовясь к той единственной задаче, для которой и была создана — удовлетворить любопытство людей.

— Хайнц, сколько до выхода на режим?—

— Думаю не менее часа, хотите кофе, профессор?—

— Нет, спасибо...Пойду покурю пожалуй, если что....—

— Да бросьте! Что-то вы нервничаете через край, сегодня! — Хайнц хохотнул в бороду,— Через час охладители опять сдохнут и все мы спокойно пойдем на ланчь !—

— Тьфу на Вас! Да что же Вы все каркаете! — Эванс в сердцах отпихнул кресло и заспешил к выходу из зала.

09.32 Полигон под Белгородом.

Мягко клюнув носом БМП остановилась в нескольких метрах от здоровенной лужи. Это явление природы, собственно и назвать лужей можно было лишь с большой натяжкой, длинной метров в двадцать, краями упирающаяся в противоположные стороны просеки, она вольготно разлеглась посредине единственной дороги разрезавшей лесной массив. По центру лужи была проложена гать из сосновых стволов и судя по ее состоянию, настилали ее еще во времена Киевской Руси и, явно для того, чтоб враг по ней ни когда не прошел. Ближе к БМП , зарывшись по самые мосты в глинистую грязь , стоял крытый КАМАЗ, дальше, где-то посредине этого природного катаклизма, торчал еще один грузовик, на крыше которого сидели подогнув ноги двое солдат. А на противоположной стороне, сгрудились бензовоз, ремлетучка и совершенно непонятно, что здесь делающий — танк!

— Е-мое! Цирк уехал, клоуны остались ! — Пятак спрыгнул с брони и направился к сидевшим у края лужи людям. Завидев БМП один из них вскочил и смешной , перекатывающейся походкой, засеменил на встречу.

— Старший прапорщик Борщев! — ткнув растопыренной пятерней в околыш фуражки, доложил он. — Старший колонны боеобеспечения, следую в район стрельб! —

— Ни хрена ты, старшина, не следуешь, ты вообще сейчас должен к ВМФ относится, подводник ты наш ! — Дмитрий с хрустом потянулся и подошел к краю лужи.

— Слышь, Нахимов! Как у тебя ума-то хватило оба КАМАЗА утопить?

— Т-о-варищь полковник, хто ж ее знал, что гать не выдержит ?!

— Так, ладно, отставить! А там , что за люди? — Дмитрий кивнул в сторону противоположного края лужи.

— Не знаю, они позже подошли...

— Старшина, бегом всех по местам. Будем выдергивать по одной машине и пошли бойца на ту сторону, пусть мне танкиста приведет! Исполнять!

Как уж повелось в армии, в течении первых десяти, после отдачи приказа, минут началась стандартная неразбериха — она же простой, армейский бардак . Народ засуетился, изображая эдакое Броуновское движение, причем все старались показать максимум рвения не делая при этом ни чего. Однако, после пары-тройки увесистых пинков и отборнейших, чисто военных словосочетаний, дело пошло. Ревя моторами и поднимая целые гейзеры грязи , машины выбирались на противоположный берег. Последним форсировал лужу танк, Дмитрий насторожено смотрел на его маневры, прекрасно понимая, случись что, легкая БМПшка такую тушу ни за что не вытянет. Однако, экипаж оказался ушлыми парнями, даром что контрактники, не мудрствуя лукаво они просто обошли лужу по краю леса, снеся с пяток молодых сосен.

— Так, голуби мои, — Дмитрий обозрел выстроившееся перед машинами воинство, народ был облеплен грязью, что твои шоколадные зайцы и смешно шевелился, делая вялые попытки эту "глазурь" с себя стереть.

— Двигаемся колонной, дистанция между машинами тридцать метров, скорость — по головной машине, то бишь БМП. Теперь вот что, — Дмитрий подошел к группе стоящей перед бензовозом и летучкой,

— Это у нас что за воинство?—

— А...м-м-м...лейтенант Рождественский, рембат...— промямлила одна из грязевых фигур, делая попытку отдать честь левой рукой.

— Ой, что это тут у нас! — заржал подлетевший на всех парах Пятак,

— Гляди командир, никак "партизаны" ?!— стоявшие перед Дмитрием солдаты и в правду выглядели несколько гротескно — форма образца сорок третьего года, заметно выпирающие над брезентовыми ремнями животы, длинные патлы, торчащие из-под натянутых на уши пилоток..-.

— М-м-да...гусары, — Дмитрий задумчиво поскреб подбородок,— Так вот, лейтенант, и вы, танкисты, возиться мне с вами некогда, идете в колонне до конца леса, после чего по своим местам дислокации. Танк замыкающий, все ясно?

— Так точно, товарищ полковник,—

— Ну и ладушки, по машинам! Приготовиться к движению!—

10.00 ЦЕРН, Швейцария

— Ли! Можно Вас на секундочку?! — сидевший у крайней правой консоли телеметрист поднял руку.

— Что тут у Вас, Франсуа, — Эванс быстро подошел к его монитору.—

— Не могу понять, все вроде как в штатном режиме, но напряжение на контурах продолжает расти и фокусировка пучка все время сбивается...—

— Хайнц! Вы продолжаете накачивать контур ?—

— Нет, профессор, накачка прекращена двадцать минут назад !—

— Что с температурой контуров ?!—

— Охладители в норме...хотя...Отмечаю сильную вибрацию в секторе А8!—

На огромном, чуть не в пол-стены экране показывающим схему коллайдера, вдруг вспыхнул красным, тревожным светом один из участков кольца. Эванс ощутил, странное подрагивание пола под ногами и какой-то, едва слышимый, где-то на грани восприятия, гул.

— Отключайте подачу энергии!!! Убрать фокусировку !!!— Эванс рванулся к центральному пульту, где Хайнц в бешеном темпе набирал команды управляющему компьютеру.

— Не могу! Команды не проходят! Смотрите !!! — дрожащим пальцем Хайнц указал на оставленную кем-то на консоли кружку с кофе. По поверхности начали разбегаться мелкие концентрические волны. Усиливаясь с каждой секундой, гул перешел в вибрацию, заставляя скрежетать стеллажи заставленные электроникой, рассыпая каскады искр в стыках кабелей и раскачивая лампы.

— Обесточить установку!!!— Эванс увидел как несколько человек рванулись к главному распределительному щиту.

В зале совещаний повисла напряженная тишина. Эванс еще раз перебрал лежащие перед ним записи и обратился к присутствующим:

-Коллеги, позвольте подвести результаты нашего совещания. Итак, мы столкнулись с ранее неизвестным явлением, о природе и механизмах которого пока еще рано говорить. Под воздействием этого явления, коллайдер вышел из штатного режима, что привело, к пока неизвестным нам ,последствиям. Группа телеметрии отметила выброс энергии за пределы кольца коллайдера и, откровенно говоря, я не представляю как это вообще возможно...Выброс был сфокусированным и...Франсуа, подскажите пожалуйста :

— В направлении восток-северо-восток на дальность, приблизительно две, две с половиной тысячи километров

— Спасибо, Франсуа. Профессор Волков, Геннадий, это кажется где-то в России, или я не прав?—

— Да, в районе города Белгород.

— Угу...Нам придется отправить запрос, по официальным каналам, не отмечали ли Русские каких либо аномальных явлений в этом районе. И я хотел бы , чтоб наша пресс-группа сделала это по-возможности дипломатично, без паники, так сказать. Теперь о насущном — сектор А8 выведен из строя, я прошу всех руководителей отделов, выделить максимальное количество людей для ремонта и восстановления установки. Хайнц, сколько Вашему отделу понадобиться времени на ремонт?

— Ну...-Хайнц поднялся теребя бороду,— Мы еще не получили полный отчет о разрушениях, но исходя из того, что уже известно — не менее восьми. А то и десяти месяцев.

— Что же, коллеги, закатим рукава и за дело. Всем спасибо. Геннадий, задержитесь пожалуйста, мне хотелось бы обсудить с Вами некоторые теоретические аспекты...

10.03 Полигон под Белгородом.

Плюнув клубами сизого дыма, колонна двинулась по просеке к границе леса. Дмитрий сидел на броне, ухватившись рукой за основание антенны, в пол-уха прислушиваясь к травившему анекдоты Пятаку. Короткий, болезненный спазм вдруг резко рванул желудок, выворачивая его на изнанку и отдался волной дикой боли, прокатившейся по всему телу. Мощный гул пробился откуда-то из-под земли, заставляя задрожать стальной корпус машины, ударил по людям, сшибая их словно кегли и затрещал в раскалывающихся по всей длине, стволах придорожных деревьев. Мгновенье и все стихло, лишь случайный порыв ветра стегнул обломанными сучьями и щепой по лобовым стеклам машин. Встряхнув головой, разгоняя противную желтую пелену перед глазами, Дмитрий огляделся вокруг. Колонна стояла с заглушенными двигателями, из открытых дверей кабин выползали люди хватая воздух широко открытыми ртами. Хуже всех дело обстояло с танкистами, с трудом выбравшись из своей стальной коробки, парни скорчились на обочине сотрясаясь от неудержимой рвоты.

— У-у-у, бля...Что это было ?— спросил Пятак выдираясь из кустов куда его швырнуло после резкой остановки машины. Слегка покачиваясь на ватных ногах он подошел к БМП и ткнулся лбом в холодный борт.

— Хрен его знает, похоже ударной волной нас накрыло, — Дмитрий еще раз тряхнул головой и спрыгнул на дорогу,—

— Хотя разрыва я не слышал...Пошли посмотрим остальных .— Вдвоем с Пятаком они обошли колонну помогая подняться тем, кому уж совсем было худо и осмотрели машины. Вообще-то, ничего катастрофического не произошло, техника хотя и заглохла напрочь, однако, была в полном порядке и завелась буквально с пол-пинка. Люди тоже, вроде как отошли от шока и только у одного из "партизан" долго не унималось носовое кровотечение. Дав народу перекурить и прийти в себя, Дмитрий отдал команду к продолжению движения. Последующие десять минут он внимал спичу Пятака о раздолбаях— летунах ,отбомбившихся где то тут рядом и о том, как Пятак их будет иметь в циничной и извращенной форме, дайте только добраться! Пока Пятак плевался ядом в родные ВВС, Дмитрий пытался понять , что его так беспокоит во всей этой истории. Нет, так называемый "дружественный огонь", случается довольно часто, чуть не на каждых больших учениях. И от этого ни каких лекарств не придумаешь, восемнадцати-двадцатилетние болваны, сидящие в башнях танков или у пусковых кнопок, штука сама по себе рискованная. И их непосредственные командиры — такие же сопляки, двумя-тремя годами постарше, попавшие под пресс великозвездного начальства, порой откалывают такие фокусы, что просто держись! Нет, его волновало совсем не это. А вот что! По вбитой ,еще с курсантских времен, привычке Дмитрий всегда четко фиксировал время. Время подхода к цели, время огневого контакта, время отхода, время, время, время. И вот , что странно, они едут уже пятнадцать минут, а лес все не кончается. Хотя туда, они доехали всего минут за семь. Он еще раз вгляделся в уползающую под гусеницы дорогу и вдруг почувствовал холодную струйку пота медленно сползающую по спине — дорога была девственно чиста, на ней не было ни одного следа, в том числе и следов от гусениц его БМП !

ГЛАВА 2

— Витя, — Дмитрий оглянулся на сидевшего рядом спецназовца с горбом радиостанции за спиной —

— Ну ка вызови мне Первого, —

— Первый, Первый, я Призрак, прием, — забубнил в микрофон радист.—

— Товарищ полковник, связи нет! — каким-то обиженным голосом доложил Витя —

— Как это нет?! Ты рацию перед выходом проверял ?—

— Так точно, рация в порядке, просто...просто я слышу один "белый шум"..

— А ну, дай сюда ! — Дмитрий натянул гарнитур и принялся вертеть ручку гетеродина. На всех частотах шипели и завывали атмосферные помехи. Даже обычно забитые сотнями станций длинные волны издавали лишь один скрип и скрежет.

— Пятнаковский! Слетай в хвост колонны к танкистам, проверь их станцию, она, по-идее, по мощней нашей должна быть. — Пятак пружинисто спрыгнул с брони и помчался в хвост колонны семафоря руками. Через несколько минут коробочка "Мотороллы" пискнула и зашипела —

— Командир! Тут тоже самое, связи нет, одни помехи. Пробовали на всех диапазонах — дохлый номер !—

— Понял...Возвращайся обратно!—

Лес кончился неожиданно, колонна обогнув заросший подлеском бугор, выкатилась на широкую, залитую солнечным светом, равнину. Невысокие, поросшие ковылем холмы, уходили в даль, сливаясь с линией горизонта, из-под гусениц вспархивали стайки перепелов и стремительно пролетев с десяток шагов, плюхались в высокую траву. Дмитрий остановил колонну и открыв планшет погрузился в изучение карты. Испещренная множеством разноцветных значков, карта района учений совершенно не повторяла той местности, где они находились сейчас! Куда-то пропала рокадная дорога, лесной массив был явно больше чем на карте и имел совершенно иные очертания, а главное, ни построек бывшей МТС, ни развалин молочного комплекса просто не было! Ну, предположим, они вышли по какой-то другой, не отмеченной на карте просеке. Ну, пусть, рокада проходит где-то за углом леса, что тоже полный бред. Но куда могли подеваться бетонные корпуса молокозавода, видимого чуть не за три километра и по-этой причине используемые вертолетчиками в качестве мишени ?! Дмитрий еще раз посмотрел на карту и подняв глаза встретился взглядом с Пятаком. Обычно, любитель попаясничать и поржать во всяких ситуациях , Пятак, выглядел на удивление притихшим. С хмурым лицом ,он рассматривал свою карту, периодически обводя взглядом окрестности и, видимо, не придя ни к какому выводу молча потянул из кармана разгрузки черную коробку Джи-Пи-Эс. Прибор тоненько пискнул, осветив зеленым светом экран.

— Ну, что ? — спросил Дмитрий—

— Дырка от бублика...Спутника нет! — Пятак зло сплюнул через зубы

— Как это, спутника нет?!—

— Очень просто, эта штука пишет, что сигнала не обнаружено. Слышь, командир, это ведь не ГЛОНАСовская хрень, это же буржуинская электроника, у них в группировке сотни спутников ! И ни один не ловится! А так, не-бы-ва-ет !!!

— Ладно, хорош причитать, давай по-коням и во-о-т по тому автобану пойдем,-Дмитрий указал на проселочную дорогу которая петляя убегала за ближайший бугор.

Пройдя с десяток километров и обогнув довольно высокий холм с торчащей на его макушке каменной бабой, колонна уткнулась в небольшой, прилепившийся к его склону хутор. Пяток разномастных изб между кое-как стоящих плетней, полоски огородов, дымок летней кухни...Глубинка, товарищи офицеры — Рассея...У ближайшего дома ,сгребал сено с подводы невысокий мужик в длинной рубахе на выпуск и в фуражке с треснутым козырьком. Обернувшись на рев двигателей, он так и остался стоять с открытым ртом , судорожно вцепившись в вилы .

— Здоров! Колхозник ! — Пятак с Дмитрием спрыгнули с брони и направились к мужику.

— Тебя что, паралич разбил?! Рот-то закрой, простынешь !!! — заржал Пятак подойдя к подводе. Мужик выронил вилы и содрав с себя фуражку стал мелко креститься, смешно шмыгая носом.

— Не-е , ты глянь , командир, чего творится! Они же в деревнях этих квасят с утра до ночи, правильно говорят — спивается народ! — Пятак ухватил мужика за плечи и тряхнул —

— Ну ты, ударник и передовик, а ну пришел в себя быстренько!—

— У-у-э...а-а-а...вашеродие, дык мы за всегда...—

— О! Заговорил ! Бродяга !!! — Пятак хлопнул мужика по спине —

— Так, отставить, прекрати его трясти — Дмитрий вытащил планшет и развернул карту—

— Скажи, это что за деревня, как называется?—

— А...дык ..энто не деревня вовсе, значить хутор наш, так и зовем — хутор значить Гремячий. А село, енто, значить далее, по тракту Никольское, а ежели вашродие деревню ищите, то справа туточки Неклюдово...—

— Стоп, стоп, осади ! Ну что, есть? — Пятак перегнулся заглядывая в карту—

— Нет...Пойдем другим путем, тебя зовут то как ?—

— Э-э-э...Савелием...—

— Угу, скажи Савелий, военная часть тут у вас нигде не стоит?—

— Как не быть, обязательно есть! Свояк рассказывал в Никольском, значить , солдатов много...

— Ну наконец, родил! Спасибо, братан! Куришь, нет ? — Пятак впихнул в руку ошалевшего мужика початую пачку Кента и еще раз хлопнув его по плечу побежал к машине.

— Слышь , Пятак, а ты заметил , как он разговаривал?— перекрикивая рев двигателя спросил Дмитрий—

— А то! Я же тебе говорил, русская деревня-сплошная алкашня! Нация, блин, деградирует !—

Село Никольское вынырнуло неожиданно, едва машины обогнули небольшую рощицу. Довольно большое, в несколько сотен дворов с белокаменной церквушкой, стоящей посредине крохотной сельской площади. Колонна остановилась у околицы, дорогу преграждало суковатое бревно лежащее на грубо сколоченных козлах. С правой стороны дороги торчало некое сооружение, отдаленно напоминавшее дачный сортир, но обложенное с внешней стороны мешками с песком. Из-за будки выбежал какой-то человек одетый в странную полевую форму. Неуверенным шагом, он подошел к головной машине, на ходу стягивая с плеча винтовку с примкнутым трехгранным штыком.

— С-с-стой! Кто идет?! — дрожащим мальчишеским голосом пропищал часовой—

— Не-е ! Видали! Еще этих нам не хватало! Ну...как их там, командир? — Пятак вытянул руку и защелкал пальцами —

— .......— Дмитрий вопрошающе посмотрел на Сергея —

— Ну, которые с деревяшками бегают, сражения изображают !—

— А-а-а! Историческая реконструкция! — вспомнил Дмитрий —

— Во-во! Они самые, неформалы, блин! Слышь, пацан, сюда иди! —

"Пацан" испуганно смотрел на офицеров, на колонну урчащих на холостых оборотах машин, на весело скалящих зубы здоровенных парней в пятнистых комбинезонах, сидящих на броне головной машины. Дрожащими руками он клацнул затвором винтовки—

— Кто вы?...Я стрелять буду...— винтовка заходила ходуном в его руках, приклад задрался, оттопыривая погон с одной маленькой звездочкой на малиновом просвете.—

— Э-э-э! Спокойно! Спокойно! Ни кто тебя не обидит! Пищаль свою убери!— обратился Дмитрий к стражу села —

— Командир, — почти не разжимая улыбающихся губ прошипел Пятак, — Пушка-то у него не деревянная ! —

— Уже заметил...,— так же тихо ответил ему Дмитрий. — Надо пацана успокоить, а то шмальнет с перепугу..—

— Какого перепугу?! Да он, по всему, обдолбанный напрочь, во блин, если не пьянь, так наркота...где мы живем...— Пятак ослепительно, по-голливудски, улыбнулся парню —

— Чувак! Все нормально! Видишь?! — он ткнул пальцем в свою нарукавную эмблему с Российским триколором, — Мы, Российская Армия, слегка тут подзаплутали, нам бы с кем постарше поговорить...Хорошо?— в глазах часового появилось осмысленное выражение и дуло винтовки постепенно опустилось, уставившись в землю.

— Ты кто, юноша? — Дмитрий подошел к часовому,—

— Прапорщик Гердт, господин....— взгляд его заметался по камуфляжу Дмитрия и остановился на трех , защитного цвета звездах ,— Господин подполковник! Первая пехотная дивизия генерал-майора Тимановского. —

— Ага...Ну ладно, заигрался ты , паря. Хоть бы звания выучил, для начала. Так, веди меня к своему начальству и побыстрее! Лады ? —

— А-а-а..А как же пост? Я не имею права, пост оставить!, — задрожал голос мальчишки —

— Поверь мне, старому вояке! Они,— Дмитрий улыбаясь ткнул большим пальцем себе заспину,— Охранят твой пост и ни какой супостат не проберется к главной военной тайне ! — ответ прапорщика потонул в дружном гоготе спецназовцев. Гердт помялся немного и закинув винтовку за плечо, обреченно поплелся , показывая дорогу.

Село встретило Дмитрия необыкновенной оживленностью. Оно казалось просто кишело людьми в военной форме начала двадцатого века. Солдаты, вооруженные допотопными винтовками, забитые лошадьми коновязи, десятки подвод и даже, совершенно непонятно как сохранившийся, броневик, с похожей на консервную банку башней. Все это воинство сидело, ходило, целеустремленно куда-то бежало, что-то охраняло, стучало молотками, ругалось, в общем, жило нормальной военно-полевой жизнью... Следуя за прапорщиком, Дмитрий не мог не отметить какую-то странность, всего происходящего вокруг. Не было во всем этом, той, присущей любой тусовке, веселости и атмосферы расслабленного раздолбайства. Когда большое количество людей собираются вместе, что бы классно провести время, выпить пивка и поиграть в любимую игру. Проходя мимо артиллерийской батареи, Дмитрий даже приостановился на минуту, внимательно осмотрев стоящие пушки. Он ощутил неприятный холодок, змейкой скользнувший по затылку...Это были не те, заботливо вылизанные музейщиками экспонаты, аккуратно выкрашенные зеленой нитрокраской, с подведенными белым, ободьями колес. А грязно-серые, со следами пороховой копоти на стволах и посеченными бронещитами, трех-дюймовые полевые орудия. Гадливое чувство беспокойства еще более усилилось, когда они проходили мимо здоровенной, выцветшей почти до белого цвета, палатки с вылинявшими красными крестами на боках. Какой-то болезненно знакомый, отвратительный запах, коснулся его лица. Запах крови и гноя, запах войны...Дмитрий тряхнул головой, отгоняя дурацкие мысли и обнаружил, что они уже пришли.

Это был добротный, двухэтажный дом, с полощущимся на ветру трех-цветным флагом над массивным крыльцом. Пройдя мимо часовых , Дмитрий оказался в достаточно просторном холле, в который выходило несколько дверей. Он попытался вспомнить как эта штука называется, то ли сени, то ли еще как-то...У небольшого оконца стоял письменный стол, за которым сидел парнишка, лет двадцати двух, максимум двадцати пяти, с капитанскими погонами на плечах . К нему-то и подскочил его провожатый и принялся что-то с жаром объяснять драматическим шёпотом, периодически кося глазом на Дмитрия.

— Не угодно ли будет подождать?— спросил капитан, внимательно посмотрев на него—

— Можете присесть,— и скрылся за ближайшей дверью. Надо сказать, что ожидание несколько затягивалось , Дмитрий сидел уже добрых пятнадцать минут и начинал потихоньку заводиться. Он уже стал подниматься со стула, с целью войти в ту самую дверь и вломить этим клоунам , как положено. Как через сени прошли еще двое людей и холодно мазнув по Дмитрию взглядом, скрылись за дверью. Почти тут же оттуда выскочил давешний капитан и знаком предложил Дмитрию войти. Комната была достаточно большой, на три окна, почти посредине стоял могучий письменный стол за которым, на простом деревянном стуле сидел человек лет тридцати пяти, в форме странного, оливкового цвета с черными, прорезанными золотыми зигзагами, погонами. У противоположной стены стоял допотопный диван, с высокой прямой спинкой, на котором сидели двое, только что вошедших людей.

— Здравствуйте, прошу Вас, проходите,— человек за столом указал рукой на скамью у стены,—

— Чем можем Вам быть полезны ?— не став садиться на скамью Дмитрий подошел к говорившему,—

— Полковник Андриевский, следую с колонной в район учений,-представился он. В это время дверь отворилась, впустив в комнату двоих солдат, которые лязгнув прикладами тут же встали у Дмитрия за спиной.

— Ах, не обращайте внимания! Прошу Вас,продолжайте пожалуйста, вы хм-м-м...господин полковник...следовали в район учений...И..?,— человек за столом вопросительно посмотрел на Дмитрия поверх круглых, в тонкой металлической оправе очков. Кратко изложив похождения вверенной ему колонны, Дмитрий достал планшет с картой и заметил, что находящиеся в комнате люди ведут себя крайне странно. Ни каких реплик, типа "Ух ты", "Да ну!", "А дальше?", не меня поз, в полной тишине, они внимательно слушали его с каменным выражением лиц. Он положил карту на стол—

— Вот собственно маршрут колонны,— Дмитрий провел ногтем по карте,—

— И , как видите, этого села у меня не обозначено...,—

— Угу...,— человек в генеральских погонах мельком взглянул на планшет,— Скажите, а...других , каких либо документов, у Вас нет?—

— А, документы, есть кончено, — Дмитрий полез в карман и положил на стол свое офицерское удостоверение,— Вы что, бдительность решили проявить?— ехидно спросил он. Сидящий не обратил ни какого внимания на его слова, впившись взглядом в зеленую книжицу в прозрачной пластиковой обложке. Открыв ее, он долго рассматривал цветную фотографию и даже провел по ней пару раз пальцем.

— Ах! Покорнейше прошу прощения, уважаемый...,— он посмотрел в удостоверение,— Уважаемый Дмитрий Игоревич. Я не представил себя и вот этих господ! Еще раз извините, меня зовут Николай Степанович Тимановский, я начальник Первой пехотной дивизии Добровольческой Армии. Вот господин, справа от Вас — мой заместитель, начальник штаба дивизии, полковник Валериан Александрович де Роберти. Ну а рядом с ним , начальник контрразведки — полковник Руненберг Роман Михайлович, прошу любить и ...так сказать, жаловать! — Тимановский повернулся к сидевшим офицерам, — К стати , господа, не желаете ли взглянуть ? Очень интересный документ у господина полковника..—

Позже, анализируя произошедшее, Дмитрий сам не мог объяснить почему он, человек привыкший относиться к документам с особым почтением, позволил трем совершенно посторонним придуркам вертеть и разглядывать свое удостоверение, как им хотелось! Он будто впал в какой-то ступор, эти люди, в смешной допотопной форме, с совершенно дурацкой манерой говорить не выглядели сумасшедшими! Они не играли, а свято верили в то ,что говорят и делают! Стоявший на углу стола, в здоровенном деревянном ящике, полевой телефон вдруг ожил , заливаясь противным треском. Один из офицеров снял тяжелую эбонитовую трубку и долго в нее вслушивался,—

— Хорошо, ни чего не предпринимайте, обо всем сразу же докладывать мне!— он бросил трубку в ящик и несколько раз с силой провернул торчащую с боку ручку.

— Николай Степанович, это Берк, открылись новые обстоятельства...нам бы срочно перемолвиться...— в этот момент Моторолла на плече Дмитрия пискнула и бодрый голос Пятака зашелестел в динамике,—

— Алле! Командир! Личный состав изнывает от любопытства, все ли благополучно с их боссом?! И не отыскал ли он часом источник с чистейшим чешским пивом и потому пребывает в забытьи о чадах своих !!!—

— Прекрати паясничать! Доложи обстановку!—

— А че, обстановка нормальная, личный состав валяется в тени, бдительно охраняя вверенное имущество! Местные неформалы разглядывают нас в бинокли, но близко не подходят, то ли боятся, то ли уважают, то ли и то и другое...—

— Отставить балаган! Выстави боевое охранение, людей по-машинам!— Дмитрий отпустил тангету рации и увидел напряженные взгляды направленные на него. Руненберг вытащил большой клетчатый платок и оттер выступивший на лбу пот.

— Послушайте, я что-то не пойму! Что вообще тут происходит?! Я очень тороплюсь, а вы, вместо того, что бы указать нам направление на полигон, ломаете идиотскую комедию! В этом, вашем сборище есть хоть один нормальный человек? Где тут сельская администрация ?!!!— Дмитрий взбесился не на шутку,— Хоть один мент в селе присутствует ?! —

— Успокойтесь, господин полковник, немедленно прекратите истерику!— в голосе Тимановского зазвучал металл, — Вы хотите, что бы Вам объяснили ?! Да нет, это мы хотим получить совершенно исчерпывающие объяснения — кто вы и откуда взялись ?!!! По-хорошему, мне бы нужно Вас ухватить за манишку и немедленно поставить к стенке! Да только уж ситуация совершенно фантастическая получается... Взять хотя бы Вас, Дмитрий Игоревич, я даже не буду касаться вашей пятнистой униформы, мало ли какие фантазии у заказчика, мы тут и не такое видывали...одни галифе из красного бархата...мда...Так, о чем это я, ага! Вот, Ваши документы — они явно отпечатаны типографским способом, но дружище! Откуда такая дикая орфография!!! Как к стати и на Вашем шевроне. Я еще могу представить, что форму шил совершенно безграмотный портной, но наборщик-то в типографии, просто обязан знать русский язык ! А Ваше фото? Я сам, знаете ли, в юности увлекался фотографией, но Ваша карточка, она ведь не раскрашена! Она ц-в-е-т-н-а-я !!!—

— И, что с того ?— Дмитрий с удивлением посмотрел на генерала,—

— А то, батенька, что это совершенно не возможно ! Идем дальше, так...фамилия, имя...ага, год рождения — 1968-ой.., а документ выдан в 2005-ом. Тут я даже не знаю , что и сказать...сумасшедший клиент типографии? Бред какой-то, не верю я в сумасшедших миллионщиков, даже в наше жуткое время. А вот эта штука у Вас на плече, это ведь некое средство связи, не так ли? Так вот, мы все, собравшиеся в этой комнате, профессиональные военные и ни один из нас, не только не видел, но и ни когда не слышал о таком устройстве, вы понимаете — ни когда !— Тимановский поднялся из-за стола и подойдя к окну нервно забарабанил по стеклу пальцами.

— Пока мы с Вами беседовали, телефонировал командир моего броне-дивизиона, капитан-инженер Берк. Это действительно, фанатично увлеченный своим делом человек. Он немало поработал у Виккерса в Англии и у нас, на Руссо-Балте и Ижорском заводах, конструируя танки. И я полностью могу доверять его суждениям в этой сфере. Дорогой Дмитрий Игоревич, Берк уверен, что таких машин , на которых Вы прибыли, в природе не существует. И построить их, буде даже найдется эдакий полоумный Крез, можно только на солидных заводах Англии, Франции, ну может еще Северо Американских Штатов, что вряд ли, они там плетутся в хвосте военного прогресса...Отсюда-то и мой к Вам вопрос — кто Вы, полковник Андриевский и откуда появились в наших палестинах ? К слову, обратите внимание на погоны моих офицеров , полковничьи погоны — гладкие, дружище, а у Вас три звезды подполковника на плечах.— В это время в дверь вежливо постучали и на пороге возник давешний капитан.

— Господин генерал-майор, разрешите доложить ?—

— Да Серж, что у Вас?—

— В районе деревни Неклюдово, разъезд хорунжего Скворцова напоролся на засаду красных, численностью до полу-роты, Скворцов с боем отступил...—

— Наши потери ?—

— Восемь убитых, шестеро раненых,—

— Мда..., — Тимановский обернулся к Дмитрию,— Вот и пойдемте, полковник, посмотрим на нашу, как Вы изволили выразиться, комедию..— легким, пружинистым шагом генерал и офицеры вышли из комнаты. Постояв с минуту в одиночестве, Дмитрий решил тоже пойти взглянуть, что там стряслось, тем более его так настойчиво приглашали. Перед госпитальной палаткой стояли две подводы, накрытые кусками брезента в неприятных бурых разводах. С десяток людей, в плоских кубанских шапках, с серебряными гизырями, на груди черных длиннополых рубах, молча топтались вокруг. Завидев офицеров круг расступился, освобождая проход к телегам. Нервно дернув щекой, Тимановский откинул брезент с ближайшей подводы. Едва взглянув на лежащие вповалку тела, Дмитрий почувствовал, что не может вздохнуть, воздух вдруг стал тяжелым и липким и не хотел проходить в рвущиеся от напряжения легкие. Он повидал много смертей за свою военную карьеру, эти люди, там, в подводе...Они были мертвы...и это все вокруг, не игра !—

— Ну как Вам наша комедия, дрожайший Дмитрий Игоревич ? — глухо спросил Тимановский,—

— Ах-х-х...какой сейчас год?,— давя комок в горле прохрипел Дмитрий,—

— 1919-ый, от Рождества Христова...—

Они снова сидели в той же комнате— кабинете Тимановского. Шустрый капитан мигом выставил на приставной столик стаканы, бутылку коньяка и почему-то миску соленых огурцов. Глядя на предательски дрожащий в руках стакан, Дмитрий пытался собрать воедино, разбегающиеся как тараканы мысли. Как, как это возможно ? В том, что вокруг него реалии девятнадцатого года Дмитрий уже не сомневался, но каким образом ?! Голова не желала работать совершенно, прокручивая неизвестно почему всего одну мысль — а что же теперь будет с котом Мотей, оставленным у соседей ...Бардак, одним словом, товарищи офицеры, полный бардак...—

— Дмитрий Игоревич, Вы выпейте, выпейте! Поверьте, станет значительно легче! — Руненбер участливо похлопал Дмитрия по плечу, — И вот огурчиком, огурчиком, уж извините, война, лимонов и икры не сыскать —

— Послушайте, Дмитрий Игоревич, мы понимаем на сколько Вы обескуражены происходящим, но поверьте, что мы шокированы не менее вашего! Ежели не более...— Тимановский уселся на угол стола далеко вперед вытянув длинные ноги,— Я , вообще-то , не приверженец литераторов навроде господ Верна, Свифта и им подобных, но после всего произошедшего...Умом то я понимаю, что этого не может быть, но реалии...реалии говорят об обратном. И что бы окончательно не рехнуться, давайте примем ситуацию — за должное. Пути Господни, сами знаете, не исповедимы, а потому, начнем с размещения Ваших людей, а там , как говаривали у нас в Александровском училище — делай, что должно и будь, что будет!—

Под постой им выделили здание приходской школы, особым комфортом не отличающееся, но стараниями присланных де Роберти дивизионных плотников, превращенное в некое подобие казармы. Пока личный состав размещался на новом месте, Дмитрий, отозвав в сторону Пятнаковского, объяснил ему сложившуюся ситуацию. Зная ехидный характер Пятака, Дмитрий рассчитывал на кучу дебильноватых шуточек и подколок, однако посмотрев на его хмурую рожу понял, Пятак не сомневается в его словах.—

— Ну и что будем делать, заместитель ?—

— Пока не знаю, — Пятак вытряхнул из пачки сигарету и вставив обратным концом в рот, попытался поджечь фильтр..— Тьфу, твою мать! Вот так всегда! Скажи , Димон, ну почему, когда где-то происходит какое-либо дерьмо, то мы обязательно должны оказаться в том самом месте, в то самое время ?! —

— Не знаю, я сам об этом думал...Судьба, наверное... Ты лучше прикинь, как преподнести это все личному составу,—

— Как, как! Да вот так, как оно есть! Хотя...давай-ка я свожу их на экскурсию в медсанбат, ну наши-то пацаны всего повидали, их особо не проймешь, а вот остальная шобла...Должно подействовать — смерть не игрушки, как думаешь ?—

— Должно...Ты вот, что выставь караул у машин, одного часового будет достаточно и идите, а я пока с де Роберти на счет довольствия переговорю.—

Личный состав воспринял все рассказанное Дмитрием и Пятаком совершенно не однозначно. Из двадцати четырех человек, волею судьбы оказавшихся рядом с Дмитрием, одиннадцать были солдатами срочной службы. Их реакции на произошедшее Дмитрий и опасался больше всего, оказалось — зря. У парней горели глаза, такое приключение! Ни один дискотечный тусняк и близко не стоит, Индиана Джонс нервно курит в сторонке ! Мысль о том, что им , скорее всего, ни когда больше не увидеть свои родных и близких, просто не приходила в головы. Пацанва...А вот "партизанский" экипаж ремлетучки, контрактники танкисты и в особенности, впавший в полную прострацию , старший прапорщик Борщев...Это люди, которым было чего терять, жены, дети, дома, да что там — целая жизнь! Из которой они были вырваны с корнем и к которой, скорее всего, не возможно будет вернуться. С хмурыми лицами они молча сидели вокруг только что закончившего описывать ситуацию Дмитрия, погруженные в свои не веселые мысли. Дмитрий заметил, что лучше всех справляется с собой "партизанский" летеха, как его там...Рождественский.—

— Лейтенант! Скажите, Вы кто по специальности ?—

— Я ? — Рождественский оглянулся вокруг, будто рядом мог быть еще один лейтенант к которому и был адресован вопрос,— Я историк, работаю....ну да...работал в институте стратегических исследований, кандидат наук..

— Ух ты !— Пятак пододвинулся поближе, — И какую такую стратегию ты там изучал ? —

— Да в общем-то, ни какую стратегию я не изучал, — Рождественский слегка улыбнулся вопросу Пятака, — Мы работали над принципами отражения исторических процессов в современной политике.—

— Ага, понял, прожирали бюджетные денежки, —

— Да нет, что Вы , товарищ капитан! Мы работали над очень серьезными проблемами..—

— Не переживайте, лейтенант, это товарищ капитан шутить изволят. Они у нас известные шутники ! — сделав свирепую рожу Дмитрий посмотрел на Пятака,— Я вижу Вы как-то легче справились с эм-м-м...с произошедшим, у Вас там...нет ни кого ?—

— Есть, конечно. Мать, сестры...Просто именно этот период, Гражданская война, был темой моей диссертации. И попасть в эту эпоху, пусть даже оставив там, что-то очень тебе дорогое, для меня, как историка...Не знаю даже как и выразить — все равно, что выиграть миллион! А родные...они люди вполне самодостаточные, жалко конечно очень, что не придется их больше увидеть, но такова уж наша судьба.—

— Ага !— Дмитрий впился взглядом в лейтенанта, — Другими словами Вы знаете где мы и что должно произойти! —

— Ну, в принципе, да. Скорее так, я знаю как это происходило в нашей истории. —

— Так! Рождественский! Ты нам голову не морочь, давай тоже самое и по-русски, — насел на него Пятак,—

— Ну хорошо, я попробую объяснить. Существуют три теории о путешествии во времени. Все они , как вы понимаете, чисто умозрительные, ни кто во времени не путешествовал...н-да...Так вот, согласно первой— любое изменение в прошлом, должно привести к непредсказуемым изменениям в будущем. Помните, у Бредбери был такой рассказ, про бабочку?—

— Да! Я фильм про это смотрел! Там динозавров мочили и один чувак бабочку раздавил ! — сообщил один из солдат,—

— Вот, вот. Так я продолжу. Эта теория мне кажется маловероятной. Вторая теория , говорит о том, что изменить течение истории-это все равно, что пытаться изменить течение реки, бросая в воду щепки. Все равно исторический процесс пойдет по должному пути. И третья — третья мне кажется наиболее вероятной: что уже произошло, то произошло и изменить это невозможно! Но вот кто сказал, что историческая реальность одна? Их может быть неисчислимое количество. Какие-то совершенно идентичны одна-другой, какие-то в чем-то отличаются, но главное, что в этих реальностях события еще не произошли и могут быть изменены тем, или иным образом! —

— Так Вы , лейтенант, считаете, что мы в одной из таких реальностей?— спросил Дмитрий,—

— Хотелось бы так считать...Впрочем, мы это скоро сможем проверить. На сколько я понимаю, сейчас середина июня 1919-го года, не так ли ?—

— Вроде того, в штабе висел отрывной календарь — сегодня 10-ое июня.—

— Отлично! Через пятнадцать дней , а именно 25-го июня, Добровольческая Армия должно взять Харьков. А дивизия Тимановского к 14-му июня войдет в Белгород. —

— Так ты говоришь, что через пару дней эти деятели в наступление пойдут ?! — взвился Пятак, — Командир! А нам то , что делать ? Что опять задницы под пули подставлять?!Нет, ну там-то все более менее понятно было, приказ, присяга и прочая лабуда, а тут-то, что ? Это вообще не наша война !!!—

— Ну да, не наша! Только , дружище Пятак, нам все равно, рано или поздно придется выбирать сторону. Отсидеться в воюющей стране не получится,— Дмитрий встал и обвел взглядом свое воинство,— Мужики, это очень серьезный вопрос и мы обязаны решить, с кем мы ! Мне было бы проще конечно вам отдать приказ и все дела, но...Но это будет не правильно. Каждый из вас должен сам сделать свой выбор. Я где-то читал, что в старом русском флоте была традиция — принимая жизненно важное решение капитан спрашивал мнение всех и каждого, начиная с самых младших. Вот и сейчас, я хочу что бы каждый из вас высказался и начнем мы с...ага! Боец ...да, ты !—

— Рядовой Кузнецов, товарищ полковник!,— солдат поднялся со скамьи,—

— Ну я....в смысле...в школе проходили чего-то, красные, мля, белые...мне , товарищ полковник, по-барабану! Я как все! — парень смущенно шмыгнул носом и уселся на место. Остальные срочники выступили примерно в том же духе, мол им все, как выразился Кузнецов, "по-барабану" и как все, так и они. И еще не плохо бы бабла нарубить...— Пятак вдруг вскочил с налившимися кровью глазами и заорал брызгая слюной, —

— Ну скажите мне, блин! Кто вас учил в школе!!! И чему!!! Вы же ни хрена о своей стране не знаете! Одно в башке — девки, да бабло ! —

— Капитан Пятнаковский! Отставить !!! — крикнул Пятаку Дмитрий, —

— Это их выбор, так они представляют себе жизнь и имеют на это полное право ! — теперь вы, повернулся он к "партизанам",—

— Товарищ полковник, сержант Фролов, — представился низенький, плотный, почти квадратный "партизан" лет тридцати пяти. —

— Я выскажу нашу общую точку зрения, если позволите. Мы учились еще в то, советское время и, потому, историю ,с грехом пополам, знаем. Если все, что Володя ...простите, лейтенант Рождественский, говорил -правда, то у нас есть возможность , пусть даже призрачная, изменить ход ЭТОЙ, — выделил он голосом, — ...реальности и возможно, мы сможем избавить страну от той крови и горя , какие принесли там, у нас, тридцатые годы и Вторая Мировая. Мы остаемся на стороне Тимановского. Да, и танкисты тоже нас поддерживают, — трое молчаливых мужиков в черных комбинезонах, дружно кивнули головами. Последним выступал прапорщик Борщев. Он долго сопел , вытирая пот градом катящийся по пухлым щекам, посверкивал по сторонам хитрым глазом и на конец сообщил: —

— Я товарищи офицеры, все понимаю, красные, белые, зеленые там, всякие. Это все понятно. Не понятно другое, а кто за все отвечать будет? А? Я лицо материально ответственное, у меня техника и груз ! С вас-то со всех, как с гуся вода, а с меня то, потом, спросют и еще как! Так что я, на своей стороне и другой мне не надо!—

— Ну ты Борщев даешь! Просто нейтральная Швейцария, а не прапорщик ! — заржал Пятнаковский.

— Ну а ты? — Дмитрий взглянул в смеющиеся глаза Пятака,—

— А что я?! Ты же в курсе, командир, что как представитель угасающего шляхетского рода, я просто не могу позволить надругаться над святынями ! И потому, я просто обязан...—

— Ну все, Бендера понесло ! Хорош придуриваться, с тобой все ясно, — Димтрий хлопнул приятеля по плечу,—

— На этом, соколики мои, демократия кончилась! Прапорщик, выставить караул, дневального на тумбочку, навести порядок в казарме! В общем, все как обычно! Капитан Пятнаковский и лейтенант Рождественский — со мной!

ГЛАВА 3

— Господа, я искренне благодарен Вам за решение встать под наши знамена. — Тимановский резко кивнул головой офицерам,— Я так же понимаю с каким трудом вам это далось и...Поверьте, я не мастак говорить красивые слова и пламенный трибун из меня, ну просто ни какой. Но я убежден, что это было единственно правильным выходом, у нас одна держава и долг каждого честного человека сделать все возможное для того, что бы она досталась нашим потомкам не поруганной, лежащей в руинах и крови, а процветающей и сильной! Еще раз — спасибо всем вам. Теперь о насущном. Я, как вы понимаете,обязан доложить вышестоящему начальству о том, что тут у нас стряслось. Однако... — тут он повернулся к де Роберти и контрразведчику, — наши хм-м-м...гости, понятно не знают, но вы то господа конечно же в курсе, относительно, — Тимановский насмешливо крякнул, — ...слабостей Владимира Зеноновича. И мне тут шепнули, что он опять изволит пребывать...ну, не совсем здоровым...м-да...Так что докладывать, в настоящий момент , считаю несколько преждевременным, что скажете? —

— Полностью с Вами, Николай Степанович, согласен, — де Роберти ехидно заулыбался, — Тем более, что получен приказ главнокомандующего о наступлении и, дабы не внести некий сумбур в подготовку такого важного дела, предлагаю подождать до окончания операции ! —

— Простите, это Вы не о генерале Май-Маевском говорите? — Рождественский вопросительно посмотрел на генерала, —

— Да, о нем. А Вы что же, о нем слыхали ? —

-О! Конечно! У нас даже фильм был снят — "Адъютант его Превосходительства" ! —

— Погодь, погодь! Это то старое кино, где адъютант генерала оказался красным разведчиком и просто в одиночку, изничтожил всю белую армию ? — тут же влез в разговор Пятнаковский.—

— Какой адъютант?! А по-подробнее Вы не могли бы рассказать? — мгновенно напрягся Руненберг, вытащив из кармана блокнот —

— Ах, ну что Вы, — заулыбался Рожденственский — Этот фильм не более чем художественный вымысел! Хотя основные персонажи списаны с реальных людей! На самом деле, адъютант Май-Маевского, Марков, если не ошибаюсь, никаким разведчиком не был. По-моему, он и в армии не служил никогда, так, мистификатор средней руки...—

— Очень, очень занятно... — Руненберг переглянулся с генералом, — А еще что нибудь о нем не вспомните? —

— Да нет, пожалуй и все...А! Вот разве что — судя по некоторым мемуарам, Марков способствовал снятию Май-Маевского с должности, поскольку являлся инициатором длительных запоев командующего. Собутыльник, иными словами! —

— Вот как...— Тимановский задумчиво потер подбородок, — Роман Михайлович, озаботьтесь, будьте любезны! — Руненберг захлопнул блокнот и коротко кивнув присутствующим быстро вышел из комнаты.

— Дмитрий Игоревич, давайте немного побеседуем о вещах более приземленных. Вы уже слышали, что нами получен приказ о наступлении, в связи с этим у меня есть ряд вопросов относительно имеющегося у вашего отряда вооружения и возможностях в целом. —

— Угу, хорошо, — поднялся Дмитрий ,

— И так, личный состав вооружен автоматами Калашникова АК 74м, Капитан Пятнаковский, продемонстрируйте — Пятак подошел и положил на стол генерала свой автомат, —

— Ух ты! — Тимановский с любопытством принялся вертеть автомат в руках, — А что же калибр-то такой маленький?! —

— Поверьте, Николай Степанович, больше не нужно! Выходное отверстие от пули — величиной с кулак ! Далее, один ручной пулемет стандартного калибра 7,62 и пять огнеметов "Шмель". Кроме того, две единицы бронетехники с основными калибрами орудий в 100 и 125 миллиметров. На моей, командирской, машине установлена спаренная автоматическая пушка и крупнокалиберный пулемет. На танке кроме орудия , еще два пулемета. Вот пожалуй и все...—

— Интересно, интересно...Валериан Александрович, калибр орудий господина полковника, в дюймах не подскажете ? —

— М-м-м , сечас попробую перевести...ага! У господина полковника орудия четырех и пяти дюймов, соответственно.—

— Да...Просто гаубичный калибр...Однако я вижу тут одну существенную проблему, господа, — Тимановский поднялся из-за стола и стал прохаживаться по комнате забавно шевеля, в такт своим мыслям, губами, —

— Я ни когда не слышал , что боеприпасы подобного калибра использовала хоть одна из современных нам армий...—

— Согласен, — сказал Дмитрий, — Пока, на первое время, у нас есть небольшой запас. Вы же помните, Николай Степанович, мы сопровождали колонну с боеприпасами на стрельбы. Но мало, чертовски мало ! Ну, допустим, для пулеметов патроны мы найдем, это стандартный — Мосинский, а вот для автоматов и орудий...только заказывать на заводе...Да где его возьмешь, завод этот! —

— Будет вам, завод ! — де Роберти хлопнул себя рукой по колену, —

— Не помните, Николай Степанович ?!—

— ???........генерал вопросительно посмотрел на начальника штаба —

— Неужели не помните? Шкуро его еще сжечь порывался, от большого то ума! —

— Точно! Ай да де Роберти, ай да молодец! Луганский патронный завод!!! — генерал по-детски хлопнул в ладоши —

— Николай Степанович, а Шкуро...это тот самый казачий генерал ? — с интересом спросил Рожденственский —

— Тот самый! Могучего ума мужчина! Просто мыслитель современности, донской, я бы сказал, Вольтер! — презрительно усмехнулся Тимановский —

— Ну что, господа, думаю проблемы эти мы успешно решим. Дмитрий Игоревич, вопросы тактики и взаимодействия Вы, батенька, проработайте с Валерианом Александровичем и ...с Богом, господа, с Богом!—

Дивизия готовилась к наступлению, по всей округе, денно и ночно, словно стаи голодных волков, рыскали казачьи разъезды. Офицерские роты спешно снимались и перебрасывались на передний рубеж. Орудия грузились на передки и уходили в сторону ближайших высот, где разворачивались по-батарейно , задирая к зениту толстые хоботы стволов. Никольское бурлило, словно готовый взорваться паровой котел.

Уже на подходе к казарме Дмитрий понял, что волна предбоевого ажиотажа докатилась и до них. По звукам, доносившимся из бывшей приходской школы, можно было подумать, что там внутри разыгрывается одна из драм, на которые так падок канал Дискавери и передача "В мире животных". А именно схватка льва с матерым кабаном ! "Разгружай!!!"— ревел лев Пятнаковский, "Не позволю!!!" — визжал кабан Борщев...

— Отставить !!!, — резко крикнул Дмитрий, разом прекращая всю эту какофонию. — Что тут происходит?! —

— Командир ! — на пороге возник всклокоченный Пятак, — Эта тыловая сволочь — Борщев, отказывается боеприпасы выдавать!!! —

— Товарищ полковник! — пхнув Пятака своим немалым брюхом, Борщев выкатился на крыльцо, — Не имею права! Я лицо материально ответственное! Боеприпас на мне числится !!! Не позволю разбазаривать армейское имущество !!! — провизжал прапорщик.

— Так, ситуация ясна и понятна ,— сказал Дмитрий ровным голосом и приобняв Борщева за покатые плечи увлек с крыльца на улицу. —

— Скажи , Борщев, — задушевным голосом спросил Дмитрий, — Тебя сейчас расстрелять, или ты предпочитаешь сначала пообедать ? —

— А-кх-х ...това...полковник..да я...—

— Все! Прекратить балаган! Разгрузишь боеприпасы и выдашь по максимуму, спаситель имущества хренов! Пятнаковский ! —

— Я! —

— Примешь у старшины боеприпасы по ведомости, —

— Вот, вот! — прохрипел Борщев, — И пусть расписку напишет ! —

— А как же ! Слышь, Плюшкин, хошь я тебе кровью напишу ? — заржал Пятак, — А что, класс — я, такой то, одолжил у старшины пару пулек стрельнуть в супостата! Дата, подпись !!! Гы! Особенно дата !... —

— Ладно, ладно. Прекращайте вы оба, старшина, людей на разгрузку мигом!

Дмитрий прошел в казарму и расстелив на столе карту погрузился в ее изучение, периодически помечая что-то в блокноте. Последние два дня они с де Роберти просиживали над картами почти до рассвета . Стараясь хоть как то совместить тактику начала двадцатого века, с огневой мощью и техническими возможностями века двадцать первого. Надо признаться, что получалось как-то не очень, особенно совмещение действий бронетехники с кавалерией. В конечном итоге решили, не мудрствуя лукаво, что отряд Дмитрия возьмет на себя задачу по подавлению батарей противника и, буде возникнет такая необходимость, поможет частям оказавшимся в тяжелом положении.

Ежели кто вам скажет, что настолько привык к войне, что на боевые хаживал как на работу — не верьте ! Вранье это все! И если человек не является конченным дегенератом, то настроение его перед боем не самое радужное...Дмитрий с Пятаком дегенератами не были и потому, не смотря на значительный боевой опыт, прекрасно понимали, что легко и просто, не будет. Особенно, учитывая тот факт, что в открытые атаки "стенка-на-стенку" им ходить ни когда не приходилось. Специфика у спецназа другая, да и войн такого масштаба давно уже не велось. А потому, сорвав до хрипоты голоса в "интеллигентной беседе", как обозвал их оров Рожденственский, решили делать то, что знают и умеют лучше всего. А именно, выйти в тыл противника и прошерстить там все , что возможно.

С рассветом, дивизия Тимановского двинулась в наступление на Белгород. Усилив свой отряд взводом юнкеров-павловцев, с кровью вырванными у де Роберти, Дмитрий готовил отряд к наступлению. Личный состав был погружен в КАМАЗы , на кабины которых, стараниями "партизан" Рождественского , были наварены пулеметные турели,а борта обложены мешками с песком. К пяти часам утра отряд занял позицию у небольшого холма с вершины которого просматривались затянутые голубой дымкой предместья Белгорода. Бой начался неожиданно, где-то далеко, километрах в трех от отряда Дмитрия, захлопали винтовочные выстрелы и забухала невидимая батарея. Позиции защитников города тут же заволокло пеленой дыма , через которую пробивались частые всполохи разрывов и короткие вспышки ответного огня. Офицерские полки правого фланга развернулись в цепи и бегом, примкнув штыки, двинулись в сторону окопов красных. Недалеко от холма, на дорогу ведущую в город вынеслась казачья сотня и что есть мочи рванула к предместьям.

— Командир! Они что, совсем с ума съехали?! А если в той рощице пулемет? — Пятак ткнул пальцем в чахлую посадку видневшуюся слева от дороги. До рощи оставалось метров триста, когда с невысокого бугра, стоящего позади деревьев, звонко хлопнула пушка, за ней еще одна и еще... вспучивая дорогу фонтанами камней и песка. Из рощи затарахтел пулемет, добивая уцелевших всадников.

— Накаркал! Блин!!! — сбегая с холма прокричал Дмитрий, — Заводи! — БМП рванулась, как выпущенная из лука стрела, — Пятак! Высадишь десант у дальнего края рощи и выкуришь от туда всех! Как понял? Прием,—

— Бу сде ! Не первый год замужем ! —

— Дроздов! Как слышишь ? —

— На связи, — пробурчал в наушниках голос танкиста, —

— Делай как я! Обходим бугор и давим батарею на хрен ! —

— Вас понял, выполняю, — взревев турбиной танк устремился вслед командирской машине. Артиллеристы так и не успели опомниться, как из-за ската холма, ревя двигателем, вынырнула страшная пятнистая туша танка. Дроздов не стал тратить снаряды, а просто двинул танк на орудийные дворики, раскатывая в блин, словно картонные, пушки. Через сетку прицела Дмитрий видел перекошенные от дикого страха лица людей, бросающих на бегу оружие, вон, разбивая передок в щепки, рванулась в галоп упряжка лошадей, волоча за собой вцепившегося в вожжи человека. Он крутанул прицел в сторону рощи и заметил две яркие вспышки и столб густого черного дыма взлетевшего вверх. Ясно, Пятак из "Шмелей" лупанул, отметил он про себя. Из-за деревьев стали выбегать фигурки солдат в горящей одежде и нелепо взмахивая руками, словно кружась в каком-то диком танце, падали небольшими кострами на землю.

— Пятак! Что у тебя ? — спросил в микрофон Дмитрий, —

— Порядок! Зачистили всех, —

— Потери ? —

— Три трехсотых, из юнкеров, наши — нормально! —

— Грузитесь, выезжай на дорогу и жди нас, —

— Вас понял, выполняю —

Вздымая до небес шлейфы мелкой , как мука, известковой пыли, колонна рванулась к городу. Двенадцать километров до первой пригородной деревеньки проскочили практически без выстрелов. Пару раз кнутом щелкнули по броне одиночные винтовочные выстрелы, скорее с перепуга, нежели от желания завязать бой. Как только колонна подошла вплотную, как тут же из-за ближайших изб громко и часто забухали трехлинейки. В окуляре перископа Дмитрий увидел мелькающие между домами серые фигуры и вспышки выстрелов из темных проемов окон.

— Наводчик ! По пехоте, короткими, огонь! — скомандовал Дмитрий. Автоматическая пушка заколотила, выкашивая пехоту, в щепу разнося сараи и плетни.

— Дроздов! —

— На приеме, —

— Газ до пола и двигай прямиком через село! И не дрейфь, гранатометов еще не изобрели! — Дмитрий отпустил кнопку переговорного устройства и приник к окуляру. Ближайшая от него изба вдруг вспухла, как будто накаченная воздухом и лопнула разбрызгивая бревна по сторонам . Из клубов пыли вынырнул танк Дроздова и повернув назад плоскую башню, рванулся , сметая избы как спичечные коробки, гоня перед собой сотни ошалевших от страха людей.

— Пятак, на связь! —

— Слышу тебя хорошо, —

— Скинь отделение юнкеров, пусть пакуют пленных , а сам за нами в город! —

— Понял тебя, выполняю! —

По пустынным улочкам колонна вышла к привокзальной площади. Некое подобие баррикады из перевернутых телег, бочек и фонарных столбов запирала въезд, однако идущий первым танк, казалось просто не заметил препятствия, пройдя через него, как горячий нож через масло. Робкие попытки сопротивления были подавлены в зародыше одним выстрелом по зданию вокзала. Спешившийся десант Пятнаковского рассыпался по площади и прочесав округу, выгнал около сотни красных. Побросав оружие в кучу, пленные стояли тесно прижавшись друг-к-другу с ужасом глядя на невиданные машины. Пятак выхватил из толпы красноармейца одетого в поношенную офицерскую форму с красной, жестяной звездочкой на фуражке.

— Быстро! Фамилия, имя, воинская часть! — рявкнул Пятак и резко ткнул пленного стволом автомата под подбородок,—

— Буровский, Андрей Юрьевич...командир второго Пролетарского полка , дивизии товарища Храмцова... — прохрипел, вытирая кровь тыльной стороной ладони, пленный.—

— Где штаб, командование?! Быстро отвечать!!! —

— Они...они.. отступили... — всхлипывая проговорил пленный —

— Я! Я скажу-у-у-у! Только не вбывайте ваше благородие!!! — из толпы выскочил всклокоченный мужик в тужурке железнодорожника и солдатских обмотках —

— Драпанули они все! Минут пять назад! По Харьковскому тракту ушли. Тока не губите! Семейка у меня, баба, детки... —

— Все, не причитай! Пленных упаковать! Пятак, патрули по улицам, огонь на поражение, выполнять! —

— Есть! — Пятнаковский бросил руку к виску. Дмитрий прыгнул на броню и машина рванулась в сторону от вокзала. Мигом проскочив несколько кривоколенных улочек БМП выехала на тракт и пролетев еще с километр уткнулась в деревянный мост через небольшую речку — Северский Донец. Дмитрий увидел как с противоположного конца моста, в окружении сотни всадников, съезжает большой черный, чем-то похожий на карету автомобиль. Подавив в себе желание немедленно броситься в догон, Дмитрий внимательно посмотрел на хлипкое деревянное сооружение и понял, что по этому мосту его девятнадцатитонная машина вряд ли пройдет... —

— Наводчик! Осколочным, цель автомобиль, огонь !!!— коротко взвыла "карусель", загоняя снаряд в ствол орудия, автомат слежения схватил цель своими невидимыми лапами и мягко повел за ней башню. Тум-м-м! Выстрел качнул машину назад и Дмитрий увидел, как на месте автомобиля расцвел огромный огненный цветок.—

— Пять баллов! С первого снаряда! —

— Спасибо, товарищ полковник! — заулыбался наводчик отлипнув от своего прицела.—

— Все парни, гоним обратно! — крутанувшись на месте, гусеницами перемалывая в крошку брусчатку мостовой, машина покатила в город.

Уже на подъезде к вокзалу Дмитрий отметил необычное оживление на улицах. Прилично одетый народ валил к привокзальной площади. Одни размахивали российскими триколорами, другие волокли украшенные рушниками иконы, он заметил даже стайку девчонок в коричневых платьях и белых, школьных передниках. Они чего-то визжали, размахивая букетиками цветов, норовя прыгнуть под гусеницы БМП. Выскочив на площадь, Дмитрий вынужден был остановить машину дабы ненароком не давануть кого-нибудь из особо рьяных горожан. Посреди площади, там где людской водоворот был особенно плотным, торчал, с дурацкой улыбкой на раскрасневшейся роже, его заместитель капитан Пятнаковский, в окружении трех солидных дядек с хлебом-солью, на здоровом серебряном блюде —

— О! Командир! — заорал Пятак завидев приближающегося Дмитрия,—

— Вот господа, наш командир, полковник Андриевский, — трое дядек тут же окружили Дмитрия пытаясь всучить ему блюдо. —

— Господин полковник! От лица горожан прошу принять этот знак уважения и благодарности, Вам, спасителям нашего отечества...-забубнил солидный мужчина в строгом черном костюме и тонкими дужками пенсне на могучем, в сизых прожилках носу. Дмитрий, продолжая улыбаться делегации горожан, повернулся к Пятаку и молча показал ему кулак за спиной. Из цветистой,но путанной речи городских представителей Дмитрий понял, что они — его отряд и лично он с Пятаком, занимают место где-то между Дмитрием Донским и Кутузовым и, что благодарность городских властей просто безгранична, а именно, их всех приглашают на званый ужин. И что в связи с отсутствием градоначальника и архиерея, которых большевики повесили еще зимой, по всем вопросам нужно обращаться к говорившему — купцу первой гильдии Гольцову и уездному предводителю дворянства — господину Некрасову. И те, расшибутся в лепешку, но исполнят любые пожелания славных воинов! Поблагодарив горожан за теплый прием и бросив им на съедение троих, наиболее языкатых юнкеров-павловцев , Дмитрий уединился с Пятаком в кабинете станционного смотрителя.

— Ты Тимановскому докладывал, что город наш ? —

— Так точно, сразу же после того, как ты унесся красных догонять — Пятак закурил и уселся на широкий подоконник,—

— И что ? —

— Они на всех парах прут сюда, Рождественский сказал, что где-то часа через два прибудут. А что у тебя? Догнал пролетариев ? —

— И да, и нет... — Дмитрий прошелся по маленькому кабинету разглядывая старое расписание поездов Императорской дороги, каким то чудом сохранившееся на стене. Он коротко поведал о том, что случилось у моста, —

— Да, жаль конечно...Хотел бы я с ними посудачить часок-другой... — Пятак щелчком запустил окурок в выбитое окно, — Как предполагаешь речку форсировать? —

— — А вот, смотри — Дмитрий развернул на столе карту — Тут дальше железнодорожный мост есть,по нему и пойдем. Кстати , пошли людей проверить что с мостом, и пусть особо обратят внимание на возможное минирование.

Ближе к полуночи, порядком одурев от огромного количества хвалебных речей и еще большего количества тостов, они втроем возвращались из городской управы в выделенное им под постой здание пожарной части. Пятак пустился в философские рассуждения по поводу статей городских барышень по сравнению с современными супермоделями и пришел к выводу, что местные крали, тоже очень даже ничего. Дмитрий подкалывал приятеля и лишь один Рождественский, шел молча о чем-то сосредоточенно размышляя.

— О чем задумались, лейтенант?— спросил его Дмитрий,

— Точно не о бабах ! Он весь вечер в углу просидел ! — заржал Пятнаковский,

— Да, не о них..., — задумчиво проговорил Рождественский, —

— Помните я вам рассказывал о исторических реальностях? —

— Ну и... — Дмитрий внимательно посмотрел на лейтенанта, —

— Так вот, у нас, там...все было несколько не так. Кое-какие даты не сходятся, события....Я сначала грешил на исторические неточности, но потом понял, уж слишком все происходящее разниться с тем, как это уже однажды было.

— А конкретнее ? —

— А конкретнее, вот — части Май-Маевского вошли в город после того, как тут произошло антибольшевистское восстание, это первое. Второе — Руненберг показал мне документы тех, кто ехали в том авто, за мостом. И знаете что интересно ? — Рождественский сделал драматическую паузу,

— Слышь, не тяни ! — Пятак нетерпеливо ткнул его локтем в бок,

— Да я и не тяну. А интересно то, что один из пассажиров машины никто иной, как сам товарищ Пятаков! —

— Что, еще один один "пятак" ?! — усмехнулся Дмитрий,

— Не совсем, не совсем...Товарищ Пятаков, глава чрезвычайного революционного трибунала ! А до этого, руководил правительством Украины! —

— И что в этом интересного? —

— А то, господа, что товарищ Пятаков был расстрелян в 1937-ом году! —

— Фью! — присвистнул Пятнаковский —

— Так значит мы... —

— Не знаю, не знаю....Но думаю, это— не наше прошлое...

ГЛАВА 4

В предрассветных сумерках отряд Дмитрия подошел к окраинам Харькова. Надо сказать, что за всю дорогу, а отряд прошел без малого восемьдесят километров, ни каких признаков противника им так и не удалось обнаружить. Этот факт сильно насторожил Дмитрия с Пятаком, как профессиональные военные они понимали, что такого быть просто не может — в конце-концов они на войне , или как ?! Правда, послушав очередную лекцию Рождественского о том, что в Гражданскую фронта, как такового и не существовало, а все боевые действия проходили вдоль железных дорог да вокруг мало-мальски значимых населенных пунктов, офицеры немного поуспокоились. Однако ситуация, когда ты наступаешь, а супостата не видно, радовала не особенно. Их отряду был отдан приказ о проведении разведывательного рейда, с задачей выяснить дислокацию сил противника и выявить основные узлы обороны. Тимановский просил по возможности не ввязываться в серьезные боестолкновения, а "проскочить" по переднему краю красных, особое внимание уделив расстановке артиллерийских батарей.

Предвидя серьезность задачи, де Роберти выделил в усиление отряда Дмитрия офицерскую роту на трех, страхолюдного вида, грузовиках марки "Фиат". Эти ископаемые мирового автопрома вызвали неподдельный интерес спецназовцев, особенно много шуток было по-поводу деревянных колес. Однако, по мере движения, шуточки сменились на чисто армейский лексикон, поминая всех родственников этих автомобилей, а так же людей ими управляющих и всех прочих, попадавшихся под руку. Фиаты не желали двигаться быстрее двадцати километров в час и глохли с завидным постоянством.

Спешив десант отряд вошел в предместья города, двигаясь по двум параллельным улицам меж ветхих деревянных изб, каких-то лабазов и мастерских. Неожиданно, где-то далеко, не ближе пяти километров, как определил по звуку Дмитрий, раздалась отчаянная стрельба. Пулеметные очереди и винтовочные выстрелы тонули в грохоте орудийных залпов.

— Ничего себе! Что за Ватерлоо?! — Дмитрий повернулся к командиру офицерской роты, —

— Капитан, есть идеи? —

— Никак нет, господин полковник! Но можно попытаться узнать... —

— Действуйте! —

Трое офицеров вбежали в ближайший двор и замолотили прикладами в двери. Через несколько минут они вернулись к командирской машине волоча за собой вусмерть перепуганного мужика.

— Кто такой ? — Дмитрий спрыгнул с брони—

— Пронин я...Гаврила...— пролепетал заикаясь мужик,

— Угу, ясно, Гаврила. А скажи-ка Гаврила, стреляют знаешь где?

— Та а че тут знать, отож мужики сказывали шо красные войск уйму нагнали в Лосево да Основу, тама и шмаляют, — и он ткнул пальцем куда-то в сторону горизонта.

Дмитрий развернул карту, Лосево и Основа были двумя узловыми станциями примерно в шести километрах к югу от них. Судя по звукам, бой там разгорелся не шуточный и логично было предположить, что основные силы обороняющихся будут стянуты именно туда, оставив северную часть города практически без прикрытия. Упустить такую возможность, было бы совершенно непростительно. Вызвав по рации Рождественского, оставленного при штабе с одной из радиостанций, он доложил о создавшейся ситуации и запросил Тимановского о возможности войти в город с севера, не дожидаясь прибытия основных сил дивизии. Ожидание ответа длилось томительно долго, отряд напряженно вслушивался в звуки далекого боя, пытаясь представить себе все происходящее там. Вот пошла первая волна атаки и пулеметные трели слились с разрывами гранат в единый рев, волна откатилась, оставляя десятки тел усыпавших железнодорожную насыпь и рев боя распался, затихая, на отдельные выстрелы и взрывы.

— Товарищ полковник, штаб на связи, — доложил радист Витя

— Ну наконец-то!, — облегченно вздохнул Дмитрий беря наушник,

— Рождественский сообщил , что штаб дает добро на вход в город и передразнивая картавившего де Роберти передал его личную просьбу— "По-аккуаатнее господа, пгосто по-аккуаатнее...". Так же пришла, как обычно с опозданием, информация о том, что Дроздовские части первого армейского корпуса генерала Кутепова высадились из вагонов на подъезде к станции Основа и вступили в бой.

Выслав вперед по ближайшим улицам головные дозоры отряд двинулся к центру. Их ждали в начале Немецкой улицы. Пятеро офицеров головного дозора быстрым шагом проскочив несколько пыльных переулков, вышли на широкую брусчатую улицу. Они не успели даже вскинуть свои карабины к плечу, как из стоящей посреди проезда, чем-то похожей на утюг-переросток машины, ударили длинные пулеметные очереди. Броневик, резанул по дозорным словно гигантской косой, подбрасывая тела, с визгом плюща пули о булыжники мостовой. "Утюг" рыскнул по сторонам двумя грязно-серыми пулеметными башнями и чихнув мотором медленно попятился в ближайший проулок.

Бой в городе не самое легкое дело на войне, он коварен, не предсказуем и обычно, крайне "урожаен" для полевых медиков и штабных писарей, не успевающих наклеивать марки на стандартные извещения — "Ваш сын...". Дмитрий все это знал и, что наиболее существенно, не раз испытывал на своей шкуре всю тяжесть уличных боев. Спецназовцы разделившись на две группы двигались по противоположным сторонам улицы шаря стволами по окнам и входным дверям. Чуть сзади, максимально задрав вверх стволы, уступом ехали БМП и танк Дроздова. Выйдя на Немецкую Дмитрий успел заметить, как из одного из чердачных окон массивного четырехэтажного дома высунулась фигура человека и начала отчаянно размахивать зажатыми в руках небольшими флажками. Он был не единственным, кто заметил его, из правофланговой группы разом ударили несколько коротких автоматных очередей и сигнальщик, плеснув лентами бескозырки, мешком рухнул с крыши на мостовую. В ответ, из темных провалов подворотен захлопали трехлинейки, сбивая со стен пласты штукатурки, звеня рикошетами в разбитых стеклах окон . Впереди, в тридцати-сорока метрах перед наступающими, проломив чахлые заросли сирени из небольшого скверика выкатился броневик. Он замер на перекрестке, как бы в раздумье поводя башнями.

— — Дроздов! Железяка твоя, огонь ! — прокричал в микрофон Дмитрий посылая короткие очереди по мелькнувшим в ближайшей подворотне фигурам.

В армии очень многое решает привычка, бесконечные тренировки, боевые и учебные стрельбы и прочая, как считает большинство солдат срочников, белиберда направлена только на одно — выработку автоматизма в действиях и решениях. Дроздов и его экипаж завершали уже свой второй трехлетний контракт и потому, они не задумались ни на одно мгновенье, поймав цель в перекрестье прицела. Тяжелый, с урановым сердечником, бронебойный снаряд, рассчитанный на серьезных парней вроде американского Абрамса, или на худой конец немецкого Леопарда, рванулся к броневику. Дмитрий пропустил сам момент попадания снаряда в цель,он довернул перескоп в направлении сквера и... не заметил там ничего. Однажды они ходили с Пятаком на охоту, прошлявшись пол дня по бескрайним карельским болотам так и не увидев ни одной утки, промокший, с раздутой от комариных укусов рожей Пятак, со злости пальнул из своего ружья по какой-то совершенно безобидной птахе, величиной чуть больше воробья. Они пошли подобрать трофей, но к великому изумлению ничего кроме пары перьев да нескольких капель крови на месте попадания не было. Создалось впечатление, что "дичь" просто испарилась. Тот же эффект присутствовал и сейчас, броневика не было! Посреди мостовой чернело здоровенное пятно копоти, усеянное словно бриллиантами тысячами блестящих осколков от брызнувших во все стороны стекол. И только метрах в десяти, у ограды городского сквера, дымилась куча искореженного металла, потрескивая веселыми язычками пламени, лизавшими белую во весь борт надпись — "Товарищ Артем".

— Дроздов! —

— На связи, —

— Ты чем это в него саданул ?!—

— Как это чем? Цель бронированная? Да ! Так бронебойным и дали...—

— Надо же было аккуратно, осколочным, под передний мост! Может машину бы сохранили...Эх-х ты, терминатор!—

— Виноват, товарищ полковник! —

— Ладно, хрен с ним, продолжить движение! —

Как только отряд двинулся вперед, из-за кустов и деревьев сквера, из подворотен и тупичков Немецкой улицы начали выбегать десятки солдат. Бросая на бегу оружие, с перекошенными от ужаса лицами они бежали прочь от надвигающийся колонны. Спотыкаясь и падая, мелькая размотавшимися обмотками, люди перепрыгивали палисадники городских особнячков, пытаясь найти хоть какое-то укрытие среди буйной июньской зелени Харькова.

— Командир! — вышел на связь Пятнаковский, — Супостат-то, походу сдулся!—

— Да вижу,начался неуправляемый драп...Надо бы их отловить, а то мало ли чего с перепугу наслесарят. Выдели-ка взвод, пусть займутся. —

— Понял, мда...слесарей и своих хватает —

— А ну-а ну, отсюда по подробнее! — Дмитрий уловил в голосе Пятака некую заминку,—

— Да понимаешь...наши придурки, Тонков, Беляев и этот..как его...лопоухий... —

— Кузнецов, — подсказал Дмитрий —

— Ага, точно, Кузнецов. Вломились в ювелирную лавку, ну и понапихали всякой ерунды по карманам. Нет, я конечно их взнуздал, как положено, но...чего-то эта история мне не очень понравилась...—

— А-а-а...это те кто бабло рубить собирался! Значь так, по окончании операции этих деятелей ко мне, на правеж! И так, чтоб месяц у них чесалось ! —

— Понял тебя, до связи! — Пятак выключил радиостанцию.

Они медленно двигались по безлюдным улицам к центру, город казалось вымер, не видно было даже вездесущих уличных котов. Лишь кое-где, в окнах, появлялись расплющенные о стекло физиономии обывателей, которые тут же ныряли в глубину темных комнат, едва завидев идущих внизу солдат. Практически без происшествий отряд миновал с десяток перекрестков и остановился на углу Театральной улицы поджидая группу Пятнаковского, продвигавшуюся параллельным маршрутом. Пятак с парнями вынырнул из-за угла помпезного здания городского банка и быстрым шагом направился к командирской машине.

— Ну как у тебя ? —

— Порядок, тут, кварталах в трех, нашли брошенную батарею. Я выставил охранение, надо бы забрать потом, — Пятак присел на подножку машины и зашарил по карманам разгрузки в поисках сигарет.

— О! А это еще кто у тебя?! — Дмитрий удивленно уставился на странноватого вида личность, переминавшуюся с ноги на ногу у угла дома напротив.

— А, этот...говорит , что студент, увязался за нами, карикатура ходячая! Эй! Студент! Подойди! — крикнул Пятак махнув призывно рукой. В парне действительно было что-то от карикатуры на вечно голодного студента — худой, длинный, в кургузой форменной тужурке и таких же коротких штанах, он очень походил на киношного Шурика, разве что без очков. Студент, смешно семеня ногами, подбежал к офицерам и сдернув с головы фуражку уставился на них восхищенным взглядом.

— Кто? Откуда? Зачем? — спросил Дмитрий сдерживая улыбку,

— Петя..., то есть Петр Мантейфель, студент университета, — отрекомендовался парень,

— Ну и какого лешего Вы, господин студент, носитесь по театру военных действий ?! —

— Ну как же, господа! Это же исторический момент! Армия освободителей сошлась с силами тьмы...и...каждый истинный патриот, просто обязан быть в гуще событий ! — физиономия студента раскраснелась от бьющего фонтаном энтузиазма,—

— Ну блин! Видали — просто пламенный трибун! — заржал Пятак, — Слышь-ка, трибун сопливый, ну а как пулю в живот схлопочешь ? О мамке-то подумал ? Семья у тебя есть ? — махом смел с лица смех Пятнаковский,

— А-а-а...д-да...есть, мама, сестры....— замялся студент,

— Вот-вот, с ними-то, что будет, подумал ?! Скажут твоей маме, мол сынок Ваш, валяется в крови и дерьме с развороченным брюхом, думаешь переживет? Лет-то тебе сколько ? —

— Восемнадцать... — парень совсем скис и понуро уставился на носки своих старых облупившихся ботинок,

— Так, понятно, Пятак, выдели кого-нибудь, пусть проводят студента домой и попросят его матушку надавать ему ремнем, по пятой точке ! — вынес вердикт Дмитрий. — Всем внимание! Отряду продолжить движение! Головной дозор , вперед, бегом марш! —

Они встретились на Николаевской площади. С противоположной стороны , из ущелья Екатеринославской улицы, колонной по десять, на площадь выезжали кавалеристы. Частокол пик колыхался в такт шагу коней, трепеща на ветру треугольниками трехцветных флажков. Впереди колонны, на сером коне, восседал небольшого росточка офицер, наведя на него оптику перископа Дмитий увидел стилизованную букву "Д" и две звездочки, по краям генеральских погон. Это были передовые части Дроздовской дивизии, прорвавшие оборону красных и , как они считали, первыми вступившие в освобожденный город. Завидев отряд, колонна всадников разделилась на две части и двинулась в обход площади беря людей Дмитрия в кольцо. К командиру колонны подскочили с десяток кавалеристов и, сдернув с плеч карабины, двинулись в сторону отряда. Спрыгнув с брони Дмитрий, Пятак и командир офицерской роты, немного помедлив пошли на встречу всадникам.

— С кем имею честь, господа? — высоким голосом спросил генерал, подозрительно оглядывая необычную пятнистую форму и странное оружие стоящих перед ним людей.

— Полковник Андриевский, командир отряда первой пехотной дивизии,— представился Дмитрий,

— Дивизия Тимановского? Николай Степановича ? —

— Так точно! —

— Ф-у-у-х, надо признаться, что вы нас здорово, как бы это помягче...взволновали! Позвольте представиться — генерал -майор Витковский, Владимир Константинович, начальник Дроздовской дивизии, — заулыбался генерал. — А мы-то смотрим — что за воинство такое! Флаг наш, Российский, а машинерия непонятно какая, да и форма ваша, просто черт его знает, что такое!Ребус с шарадой! — Витковский легко спрыгнул с лошади и стянув узкую перчатку протянул Дмитрию руку,

— Я то думал,мы первые в город войдем! А тут нате вам, конкуренты образовались! Придется нам с Вами пополам лавры делить! Половина тостов — за Вас, господа! — улыбался дроздовец пожимая руки.

Дивизия Тимановского подошла к рассвету следующего дня. И началось и завертелось! Занять город дело конечно трудное и, по-большинству случаев, кровавое, но вот дальше...А дальше , товарищи офицеры, начинается то, что во всех армиях мира определяется одним емким словом — бардак! Первым делом, вошедшие части спускают с поводков своры квартирьеров. И те, заливаясь оглушительным лаем состоящим, на добрую половину, из непечатных выражений, бросаются выбивать места под постой войск, сшибаясь друг-с-другом в яростных схватках. Потом, как всегда, мистическим образом исчезают провиантские обозы, а так же люди посланные на их поиски. Но еще хуже, когда в городе, кроме всего прочего, начинается формирование частей. Десятки штабов, словно грибы на навозе, вырастают в самых неподходящих местах, причем ни один из командиров, начиная от взводного "Ваньки" и вплоть до комбата, не имеют ни малейшего представления где их штаб. А буде какой штаб и находится недалеко от расположения войск, то он обязательно принадлежит соседнему корпусу, или кому угодно, но только не вашей части. А ежели, на вашу беду, город большой, то вот именно тогда, вы полностью ощутите на своей шкуре значение термина "энтропия" ! И Дмитрий это ощутил...Первым делом, пропал отправленный за довольствием Борщев. После чего, исчезла ремлетучка Рождественского вместе с экипажем и радиостанцией. Потом объявился старшина, но почему-то без полевой кухни, он долго хлопал глазами и невнятно мычал что-то на счет вражьих происков. Отправленный на поиски кухни Пятак явился через час, он был взбешен до крайности, поскольку отбивал их законные харчи у каких-то казаков. Последним появился Рождественский, с утверждением, что бардак не истребим и совершенно безразлично находитесь ли вы в армии Калигулы или Наполеона. Его погоняли по городу от одной части к другой и своих он нашел совершенно случайно, увидев во дворе гимназии танк. Последней в череде исчезновений стала пропажа троих бойцов, тех самых, которым грозил ужасающий разнос за мародерство. Этих деятелей решено было и не искать, сами явятся. По словам Пятака — придурки решили спрятаться и подождать , а вдруг про их художества забудут...Пацанва, блин!!!

Ближе к вечеру, из штаба дивизии прибыл посыльный с запиской от Тимановского. Генерал просил всех троих — Дмитрия, Пятнаковского и Рождественского прибыть к восьми часам в расположение штаба, по случаю, как он выразился в письме, "чрезвычайно важных мероприятий особой значимости". Кое-как выколотив килограммы пыли из камуфляжей и пройдясь гуталином по заблестевшим как зеркало берцам, офицеры вышли на улицу. Где промаявшись с четверть часа поймали диковинного вида тарантас, Рождественский обозвал его "пролеткой", и двинулись, под мерное цоканье копыт к гостинице "Гранд Отель", в здании которого временно расположилась ставка Тимановского.

— Ох не нравятся мне эти "мероприятия особой важности", — пробурчал усаживаясь на волосяное сиденье Пятнаковский.

— Думаю поволокут нас пред ясны очи начальства. Я пока вас сегодня искал слышал , что в город прибыл командующий — сообщил Рождественский.

— Деникин? — спросил Дмитрий пытаясь поудобнее усесться меж торчащих во все стороны пружин.

— Нет, Деникин это главнокомандующий, а командующий армией — Май-Маевский. Кстати, Деникин тоже приезжал в Харьков летом девятнадцатого и даже принимал парад !

— Ну, парады нам не светят, а вот объясняться с командующим, наверняка придется. И хрен его знает, как он воспримет нашу эпопею... — задумчиво проговорил Пятак.

ГЛАВА 5

Следуя за Тимановским они прошли через анфиладу небольших залов и остановились перед высокими, метра в четыре, белыми в золотых завитушках дверями — приемной Главноначальствующего в Харьковской области, генерал-лейтенанта Владимира Зеноновича Май-Маевского.

— Ну что же, господа, пойдемте, нас ждут.— Тимановский решительно одернул свой френч и взялся за фигурную бронзовую ручку.

Приемная командующего оказалась довольно людным местом, у распахнутых настежь высоких стрельчатых окон курили,ведя неспешную беседу с десяток посетителей, по-большинству гражданские лица в строгих черных костюмах и белых крахмальных сорочках. Военных, впрочем, тоже было предостаточно, на стоящих у стены стульях расположились несколько генералов, один из них— генерал Витковский, поздоровался с Дмитрием коротким кивком головы. У стола адъютанта командующего сгрудились чины поменьше, что-то с жаром доказывая, прося и требуя тряся всевозможными приказами, ведомостями и прочей армейской макулатурой. Заметив вошедших адъютант вскочил из-за стола,—

— Господа, прошу вас. Командующий ждет! — отчеканил он открывая дверь в кабинет.

Владимир Зенонович Май-Маевский, при росте сантиметров в сто шестьдесят, весил далеко за сотню килограммов и здорово напоминал известнейшего итальянского тенора, ежели того обрить наголо! Отчаянно пыхтя и отдуваясь генерал-лейтенант выбрался из-за огромного, как палуба авианосца, стола и вразвалочку направился к застывшим у дверей офицерам.

— Добрый вечер, господа, добрый вечер! Прошу проходите, без стеснений, господа, без стеснений! — пробасил командующий указав на ряд кресел у приставного стола. Подождав пока все рассядутся по местам, генерал-лейтенант взгромоздился на свое "вольтеровское" кресло и внимательно посмотрел на присутствующих. Несмотря на довольно комичный внешний вид, командующий отличался запредельной храбростью и слыл очень грамотным военачальником. Вот и сейчас, из-за блестящих стекол пенсне на офицеров глядели холодные, расчетливые голубые глаза.

— Николай Степанович мне вкратце уже докладывал о вашем...м-м-м....довольно странном появлении тут, у нас. Но мне хотелось бы самому услышать вашу историю, из первых уст, так сказать.—

— Полковник Андриевский, господин генерал-лейтенант, — вставая представился Дмитрий. В течении получаса он обстоятельно рассказал о том, что произошло с их колонной, коротко охарактеризовав возможности имеющегося вооружения и техники. Командующий внимательно слушал, периодически вытирая лысину здоровенным, розовым в мелкую клетку, носовым платком.

— Ну вот, собственно, и вся наша история, — закончил доклад Дмитрий.

— М-да...Невероятно...просто невероятно, господа. Хотя...то , чему мы все являемся сейчас свидетелями, тоже невероятно до крайности...Держава, основы, все рухнуло в прах. Скажи мне кто-нибудь, лет эдак десять назад, что в единый миг не станет страны, что воцарится смута...Я бы посчитал это еще более невероятным, чем ваши похождения, господа. — Май-Маевский поднялся и заложив руки за спину задумчиво прошелся по кабинету.

— А вот скажите мне, Дмитрий Игоревич, я конечно не силен в историографии, да и понятия эти Ваши, как бишь — исторические реальности, ровным счетом ничего мне не говорят. Скажите, полковник, у вас, там...мы ведь проиграли? Профукали Россию...но почему, причина в чем? — командующий резко повернулся к Дмитрию.

— Кх-м-м... видите ли, Владимир Зенонович, историк из меня тоже — никакой. Думаю лейтена....простите, подпоручик Рождественский сможет более толково все объяснить. — Дмитрий кивнул на поднявшегося Рождественского.

— Я попробую хотя, сами понимаете, оценивать историю... да еще события девяностолетней давности...ой! Простите... — Рождественский смущенно посмотрел на командующего,—

— Так я продолжу, большинство авторов сходятся во мнении, что Белое движение погубила , как это не покажется странным, демократия! Да, да! Демократия, за которую так ратовали большевики и прочие, разные революционеры. Да, на фронтах у белых воевали прекрасно обученные , прошедшие школу мировой войны, профессионалы. Но тыл! Тыл, господин генерал-лейтенант — это то, без чего ни одна, даже самая обученная армия в мире, не сможет добиться победы. У вас..., то есть, простите, у нас...во всех областях, отвоеванных у красных, создаются десятки "демократических" правительств. Всевозможные губернские Думы, республики и прочая, прочая, прочая...Нет, это все здорово и выборы и, сомнения по поводу нужд народа и экономики, но не во время же войны! Красные, крикнув про равноправие и свободу, тут же ввели террористический режим и не стесняясь расстреливали тысячами заложников и инакомыслящих. Они жестко централизовали все, безрассудное, обязательное подчинение, крайняя жестокость — вот что помогло им собрать единый кулак. И конечно же спекуляция на патриотических и национальных чувствах. Антанта помогает белым — отлично! Иноверцы пришли опоганить святыни и захватить исконно русские земли! Белые ратуют за "единую и неделимую" — прекрасно! Вы— татары, буряты, грузины, армяне будите жить по своим законам и плевать в русских когда захотите, только давайте сначала придушим этих белых угнетателей! Таким вот образом...А если принять во внимание еще и некий разброд между лидерами Белого движения, то причины поражения становятся предельно очевидными...Вы проиграли не силе оружия, а политике! — Рождественский тяжело вздохнул и замолчал понуро склонив голову.

— Ужасно, ужасно это все, подпоручик...Ужасно сознавать, что выхода нет, что мы обречены в силу извечного спора бояр — чья шуба краше, да чей род старше. М-да, злой гений этого, их лидера...Ульянова кажется...все смог предусмотреть. —

— Ну, это Вы господин командующий, через край! — ухмыльнулся Рождественский, —

— Какой там — гений! Так, агент влияния, не более того. Товарищ Ульянов-Ленин горазд был только теоретические дискуссии, в Швейцарских пивных, да Парижских борделях устраивать. А сплачивали, сколачивали и организовывали, со-о-о-всем другие люди! Причем, многие из них, до последнего момента не верили в благоприятный исход этой затеи и потому, хранили в личных сейфах десятки иностранных паспортов и солидные суммы денег! Они были готовы удрать!—

— Ну что же, господа, — командующий снова вытянул свой огромный платок и вытер обильный пот на лице, — Благодарю, более вас не задерживаю. Да, вот еще что! Ваш отряд, господин полковник, пока остается в Харькове и переподчиняется моей ставке. Всего доброго, господа.-офицеры разом поднялись и отдав честь, направились к двери.

— Минуточку! Николай Степанович, подайте-ка мне к завтрашнему утру наградной лист на этих господ, на Анну, четвертой степени! —

— Будет исполнено, Владимир Зенонович! — Тимановский расплылся в улыбке и коротко откозыряв покинул кабинет командующего.

Они вышли из массивных дверей ставки, некогда здания Дворянского Собрания и остановившись на ступенях подъезда разом потащив курево из карманов.

— Ну, господа! От души поздравляю вас! Уж не знаю, как принято в вашей армии, но у нас... — Тимановский назидательно поднял указательный палец, — ...у нас, нет большего греха, чем не обмытая награда !

— У нас, это мероприятие тоже является обязательным ! — рассмеялся Дмитрий

— Тогда, за мной! Аллюр три креста! Авто нас ждет! — воскликнул генерал, направляясь к ожидающей их машине.

Чихнув "могучим" десятисильным мотором, автомобиль покатил по вечерним улицам, распугивая хриплым кряканьем клаксона зазевавшихся извозчиков. Ресторан "Марсель" встретил их нежным звоном хрусталя, гомоном множества голосов и шлейфами табачного дыма уплывающих в распахнутые настежь окна. Город праздновал победу, отутюженные офицерские мундиры, строгие смокинги, рискованные декольте вечерних платьев, отражались в огромных стенных зеркалах. Запотевшие графины и тонкий хрусталь сверкали разноцветными бликами на полированных боках серебрянных ведерок со льдом. Дмитрий поймал себя на мысли о не реальности происходящего действа. Откуда все это великолепие? Каким образом?! Ведь совсем недавно, красный террор и продразверстка сметали все живое с улиц и площадей. Застывшая без топлива электростанция, нехватка дров зимой, голод и разруха....И вдруг, как по мановению волшебной палочки, лавки наполняются продуктами, чернобородые греки колдуют над вскипающими в песке джезвами, распространяя на всю округу одуряющий аромат свежезаваренного кофе, рестораны, театры....Ох и странная же ты страна, Россия!

Из-за столика недалеко от эстрады, где в водовороте цветастых юбок самозабвенно бренчали цыганские семиструнки, поднялся де Роберти и замахал приглашая рукой.

— Господа! Пгошу, пгошу! Все стынет уже ! —

— Идем, идем! — крикнул ему Тимановский уклоняясь от пролетавших, как метеоры официантов. Здесь были все старшие офицеры дивизии и, к огромному удовольствию Пятака, стайка сестер милосердия, сменивших по такому случаю свои черно-белые монашеские балахоны, на вполне приличные вечерние платья.

— И так, дамы и господа! — Тимановский поднялся с хрустальной стопкой водки в руках.

— Сегодня, мы чествуем наших боевых друзей. В ознаменование их ратных подвигов, командующий представил всех троих к орденам Святой Анны, четвертой степени! С первой "клюквой" вас, друзья мои ! Ура!!! —

— Слышь, лейтенант,— Пятак наклонился к Рождественскому перекрикивая громогласное ура офицеров и аплодисменты дам,— Какая такая клюква?—

— А! Это так, на армейском жаргоне, называли орден Анны, он красного цвета и ...говорят похож на клюкву! — сообщил Рождественский не отрываясь от разделки цыпленка.

Вечер уже перешел в ту стадию , когда раскрасневшиеся участники возлияний начинают говорить все сразу и число тостов не успевает за числом опрокинутых рюмок. Пятнаковский, усиленно совращавший аж целых трех сестричек сразу, неожиданно оторвался от этого важнейшего дела и пнул Дмитрия ногой под столом.

— Ты посмотри, какие люди! — прошипел Пятак кивнув головой в глубину зала. Недалеко от здоровенной бадьи с пыльной разлапистой пальмой, за составленными в ряд столами расположилась представительная компания. Исключительно мужчины, исключительно солидного вида, в строгих костюмах с золотыми часовыми цепочками свисающими из жилетных карманов. А во главе стола, в светлом летнем костюме и немыслимой расцветки жилете, с трудом сходящемся на объемистом пузе, восседал, собственной персоной, старший прапорщик Борщев!

— Я брежу! Ущипните меня! — Дмитрий застыл с недопитой рюмкой в руке.

— Просто генсек на съезде олигархов! Капитан Пятнаковский, что творится во вверенном Вам подразделении! Разболтались !!!—

— Ща я ему кайф пообломаю! — Пятак стал решительно выбираться из-за стола.—

— Ладно, оставь его, в расположении разберемся! — махнул рукой Дмитрий.

К семи часам утра, безжалостно растолкав пришедшего под утро Пятака, Дмитрий приказал построить личный состав для утренней поверки. Отсутствовали четверо солдат и старшина Борщев. Правда дневальный сообщил, что Борщев был, но где-то минут сорок назад схватив какой-то здоровый тюк спешно покинул расположение части. Борщев-то ладно, явится, а вот бойцы...Никто из присутствующих не мог сказать ничего вразумительного , только Дроздов сообщил, что видел их вчера, часов около восьми. Беляев, Тонков и Кузнецов пришли под вечер и посланявшись по казарме, долго беседовали с сержантом Дьяченко, после чего все четверо собрались и ушли. Ситуация с пропажей солдат, конечно, совершенно не радовала, но еще паскудней было то, что вместе с ними исчезли три автомата, снайперская винтовка и четыре цинка патронов. После тщательно проведенной проверки, выяснилось , что так же не хватает подствольных гранат и комплекта радиостанций "Моторолла". После обеда, прошедшего в мрачной и подавленной атмосфере, Пятак с Дмитрием вышли покурить на большой гимназический двор. Поисковые группы , прошатавшись по городу добрых шесть часов, вернулись ни с чем. И забегавший из ставки командующего, куда его откомандировали выдернув с корнем из отряда, Рождественский тоже ни чего путного сообщить не смог. Он поднапряг комендантскую роту и вновь созданное полицейское управление, но пока ни каких новостей небыло.

— Какие идеи, заместитель? — мрачно спросил Пятака Дмитрий,—

— Ох, не нравится мне это все! Ты понимаешь, они же не от того смылись, что нарядов испугались! Тут что-то другое, посерьезнее. Оружие прихватили, боеприпасы, на самоволку не тянет...—

— Думаешь к красным подались?! —

— Черт его знает, все может быть.—

— А ну пошли с Борщевым побеседуем, его ведь люди. Да, он наконец объявился, или тоже в бегах ?!—

— Да вроде тут был, олигарх доморощенный!—

Борщев со своим складом занимал актовый зал бывшей мужской гимназии, в здании которой и разместился отряд. Войдя в коридор ведущий к актовому залу, офицеры остолбенело замерли на пороге. Весь десятиметровый коридор был просто забит народом. Тут были какие-то бородатые дядьки в картузах и полосатых брюках заправленные в мягкие сапоги, представительные мужчины в костюмах и при бабочках, невероятной ширины тетки восседавшие на стоящих у стены стульях. Народ сдержанно гудел, пускал к потолку облака папиросного дыма и лузгал семечками, сплевывая шелуху на пол.

— Ты что-нибудь понимаешь? — спросил Дмитрий удивленно хлопая глазами,—

— Ну! Борщев!!! Ща я его построю, как положено ! — заиграв желваками на скулах, Пятнаковский рванулся через толпу, как ледокол, разрезая людское море пополам.

Бывший актовый зал был до предела заставлен всевозможными ящиками, мешками и коробками, сохраняя посредине лишь узкий проход к ступеням ведущим на сцену. На сцене, за небольшим, смахивающем на дамский туалетный, столиком восседал старший прапорщик Борщев. Перед ним, примостившись на самый краешек стула, сидел пузатый мужик в перепоясанной тонким ремешком поддевке и смазанных салом сапогах. Он нервно теребил в руках картуз, заискивающе заглядывая в глаза прапорщика,—

— Василий Иванович, Вы уж не откажите в любезности, родной Вы наш! Подмахните подрядик то, а мы то уж расстараемся! За нами уж не пропадет!—

— Двадцать процентов...— скучным голосом сообщил Борщев,—

— Не губите, Василий Иванович! Это же в убыток получается! Родной Вы наш! Скинте пяток, Христом Богом молю! Ведь разор сплошной, деток кормить нечем! — канючил мужик.

— Слышь, Толстопятов, ты иди давай и время мое больше не трать! Вон сколько народу дожидаются, не можешь прибыльно работать, иди поучись! А мне некогда! — и Борщев уткнулся носом в ворох бумаг на столе.

— Эх, Василь Иваныч! Тока за ради дружбы нашей дальнейшей, в разор иду! — обреченно вздохнул проситель и вытащив из кармана пачку банкнот, аккуратно положил ее перед старшиной.

— Борщев!!! Встать!!! — рявкнул Пятак выскакивая на сцену. Прапорщик дернулся, как от удара хлыстом и еще плотнее вжался в стул.

— Отставить, капитан Пятнаковский! — Дмитрий поднялся за ним и подошел к столу.

— Что здесь происходит, старший прапорщик?! И встаньте, когда с Вами разговаривает старший по званию. —

— А-а-а...так...я...— Борщев вскочил рассыпая бумаги и попытался принять стойку смирно.

— Так это, работаю я ! — Борщев начал приходить в себя и его рожа стала менять цвет с серого, на естественный — буряковый. — Толстопятов! Ты иди, подряд я те позже пришлю...— обернулся он к посетителю.

— Работаешь, значит! А это что?! — Дмитрий ткнул пальцем в пухлую пачку денег на борщевском столе, — Откаты гребешь! И вообще, вот это все откуда?— спросил он оглядывая забитый актовый зал.

— А что это Вы на меня орете? Откаты? Да хоть бы и так!Я, господа хорошие, деловой человек, я хозяйство поднимаю! —

— Да ты никак с дуба упал, крепкий хозяйственник! Ты что, забыл, что в армии служишь!!! — вскипел Пятак

— Да нет, я ни чего не забыл! А вот ты, т-о-в-а-р-и-щ капитан, похоже забыл...Я присягу этой армии не давал! И никому, ничего не должен! — Борщев плюхнулся на свой стул и исподлобья уставился на офицеров.

— А ежели кто про армию вспомнил, то вот, прошу ознакомиться. — он покопался в бумажном ворохе и выудил какой-то листок. На серой, газетного качества бумаге был напечатан приказ о переводе прапорщика Борщева В.И. в интендантское управление, с назначением оного на должность заместителя начальника. Офицеры с удивлением рассматривали документ, подписанный неким полковником Шперлингом и завизированный командующим армии.

— Ну ты и жучара, прапорщик....И когда только успел!? — протянул удивленно Дмитрий.

— Когда-когда, пока вы там в стратегии играли, кому-то и о хлебе насущном позаботится надо было! Так что, если чего понадобиться, обращайтесь, помогу по старой памяти!

Пивная располагалось в цокольном этаже доходного дома на углу Рыбной и Московской улиц. Пыльные полукруглые окна с трудом пропускали яркое июньское солнце, внутри горело несколько двадцатисвечевых лапочек,окрашивая зал желтым болезненным цветом. Четверо парней, за дальним столом, настороженно поглядывали на входную дверь, периодически отхлебывая темное пиво из серых щербатых кружек.

— Слышь, Кузнец, а если он не придет, чего делать будем ? — спросил Дьяченко нервно катая катышки хлебного мякиша по столу.

— Не ссы Дьяк, он конкретный пацан и бабло ему нужно не меньше нашего!— уверенно заявил Кузнецов прикуривая новую папиросу от окурка старой. Входная дверь хрипло звякнула колокольчиком и в пивную вошел молодой человек, от силы лет тридцати. Одетый в светлый клетчатый костюм и прилепившуюся на затылке шляпу-канотье, он мазнул взглядом по залу и вразвалочку направился к дальнему столу.

— Здорово, фартовые! — улыбнулся он, сверкнув золотым зубом и присел на скамью.

— Привет, Грек! — протянул ему руку Кузнецов.-Ну что, говорил ?—

— А то! Обкашлял с кем надо, так шо завтра на гоп-стоп идем, там на вас и посмотрим, шо вы за птицы... — Грек вытащил из кармана большой золотой портсигар и закурив махнул половому рукой.

— Петро, Шустовского мне — бросил он подскочившему официанту,— Это все твои люди?—

— Да, Дьяк, Белый и Тонкий, — представил Кузнецов сидящих парней.

— Хм...Тонкий, говоришь...Ладно, завтра у входа на Благовещенский базар, в девять.

Они подошли ко входу в базар минут за десять до назначенного времени. Торговля была в самом разгаре, сотни людей продавали и покупали, толкались и галдели, кто-то тащил корзины с рыбой, кого-то дружно лупили у входа в трактир, базар жил своей привычной кипучей жизнью. Потолкавшись между рядами и купив по стакану семечек на брата, парни уселись на поваленный телеграфный столб слева от ворот. Ровно в девять со стороны Лопаньского моста подъехали две пролетки. Грек, сменивший свой пижонский костюм на простенький пиджак и сапоги, махнул с козел рукой, приглашая садиться. Покружив по неприметным улочкам пролетки остановились на углу Бурсацкого спуска, в пыльном узком переулке зажатом между стенами каких-то лабазов. Из первой пролетки выпрыгнули трое мужиков угрюмого вида и коротко зыркнув по сторонам, быстро разошлись по углам улицы. Грек повернулся к сидящим в пролетке,—

— Приехали, отож почикаем, каков ваш фарт, Кузнец!—

— А делать-то чего? — спросил Тонков спрыгивая на мостовую,—

— А делать, паря, ничего не надо! Целься, да шмаляй, всего и делов! — сверкнул зубом Грек,— Ща конвой с войсковой казной проезжать будет, ваше дело завалить конвойных и мешки с алтухой сюды притаранить.—

— С чем мешки? — выпучил глаза Кузнецов,—

— С грошами, с г-р-о-ш-а-ми, яхонтовый ты мой, — презрительно процедил сквозь зубы Грек, — А мы тута их прымим, та после, на хазе, раздербаним по справедливости. Усекли, фартовые ?!—

— Ага. Ну мы пошли...—

Они вышли из переулка и разделившись по-двое, заняли позиции на противоположных сторонах улицы.

— Слышь, Кузнец, а эти деятели нас не кинут? — озабоченно спросил Беляев.—

— Не-а, не кинут. Это мы их кинем! Передай Тонкому— мочим всех , сначала конвой, потом этих! — Кузнецов злобно сплюнул окурок под ноги.—

— Окей, понял! Тонкий, Тонкий..., — зашептал в микрофон "Мотороллы" Беляев.

Конвой вывернул из-за угла метрах в ста от засады. В кузове открытого, дребезжащего всеми своими потрохами "Паккарда", лицом к друг-другу сидели четверо конвоиров. Молоденький офицер развалился на подушках переднего сиденья, зажав между колен пухлый желтый портфель. "Паккард" крякнул грушей сигнального рожка на стаю бродячих собак и затарахтел литыми колесами по брусчатке мостовой. Кузнец с Белым выпрыгнули из тьмы подворотни когда до машины оставалось едва метров двадцать, не оставляя конвою ни единого шанса. Гранаты подствольников рванули почти одновременно, в щепу разнося лакированные деревянные борта автомобиля. И сразу, с противоположной стороны улицы, резанули автоматные очереди выкашивая сидящих в кузове солдат. "Паккард" вильнул в сторону и выбросив облако пара из развороченного радиатора, ткнулся капотом в стену. Тонков и Дьячкнко рванулись к машине и стали вытягивать из-под тел конвойных серые, осклизлые от крови мешки. Кузнец оглянулся, из переулка выруливал Грек нещадно нахлестывая лошадь, а от перекрестка уже бежали придерживая картузы трое его приятелей.

— Ну фартовые! Гарно! Грузи мешки, вокзал отходит!!! Делаем ноги, быстро!!! — заорал из пролетки Грек.

— Угу, сейчас погрузим. Белый, давай! — автомат Кузнецова коротко дернулся, сшибая пробитое очередью тело Грека под колеса экипажа. Беляев припал на колено и его автомат забился выплевывая веер стрелянных гильз. Подбегавшие люди слишком поздно поняли, что происходит. Инерция бега все еще влекла их вперед, навстречу автоматным очередям. Двое первых сразу наткнулись грудью на Беловскую очередь и рухнули, ткнувшись лицом в мостовую. Бежавший же последним, попытался метнутся в ближайшую подворотню, но выстрел Кузнецова перечеркнул его отчаянный маневр. Человек упал, перекатившись пару раз и, все еще цепляясь за жизнь, пополз оставляя на брусчатке широкую красную полосу, в спасительную тень проходного двора.

— Дьяк! В темпе! Грузи, давай, давай! — бешено сверкая глазами орал Кузнецов, шаря стволом автомата по окнам. Свалив на дно шарабана последний мешок они прыгнули внутрь. Взлетевший на козлы Тонков схватил вожжи и с идиотской улыбкой обернулся к приятелям :

— А где тут газ, пацаны?! — заржал он,—

— Гони! Юморист драный!!! —

ГЛАВА 6

Летние месяцы проскочили в череде дел и делишек, забот, огорчений и радостей. Отряд Дмитрия разросся до размеров полноценного батальона и получил громкое название — Батальон Особого Назначения имени пресвятого князя Владимира. "Владимирцы" щеголяли в невероятных, по цветовой гамме, камуфляжах-творениях Харьковских мануфактурщиков, с траурными, красно-черными, в цвет орденской ленты, шевронами. Полковые штабы были завалены рапортами с просьбой о переводе на службу в батальон, однако попасть туда оказалось делом совсем не простым. Зловредный Пятак устраивал кандидатам настоящий экзамен по физической подготовке, аналогичный тому, который проходят желающие заработать спецназовский берет в современной армии. Горожане уже привыкли к зрелищу того, что каждую пятницу по улицам города носятся взмыленные, с полной выкладкой, группы офицеров, позади которых плетется санитарный фургон, подбирая выбившихся из сил неудачников. С присущим ему рвением Пятак гонял будущих спецназовцев до седьмого пота, выбраковывая по восемь человек из каждого десятка. Особую радость харьковчанам доставлял последний этап экзамена, когда, еле волочащие от дикой усталости ноги, кандидаты вбегали на территорию городского ипподрома. А там! А там, встав в круг с невозмутимыми лицами, их поджидали инструкторы рукопашного боя. Обмотав за неимением перчаток кулаки тряпками они начинали "экзекуцию". С нетерпением дожидавшиеся этого момента зеваки, поднимали неимоверный гвалт, свистели в два пальца и бились об заклад сколько продержится тот или другой офицер. " Ты гля, Грицько! Зараз их благородиям рыло чистить будут !" — вопили, заплевывая семечками трибуны, зрители.

Пока Пятнаковский готовил личный состав к трудам и тяготам спецназовских будней, трое бывших "партизан" из экипажа ремлетучки, к слову оказавшихся толковыми инженерами, были срочным образом произведены в прапорщики и отправлены на паровозостроительный завод, с задачей наладить выпуск броневиков. То что они сотворили вызвало немало удивления не только у командования армии, но и у видавших виды Дмитрия с Пятаком. Однажды, ранним июльским утром, ворота завода открылись и оттуда, скребя мостовую гусеницами, выползло Нечто! Это Нечто смахивало на дикую помесь юаровского "Каспера", с немецкой самоходкой "Фердинанд". Оно ревело форсированным двигателем и крутило по сторонам плоской башней с торчащими из нее хоботами спаренных автоматических пушек "Виккерса". На попытку Пятака сострить что-то по-поводу колхозной сноповязалки, инженеры, брызжа слюной, подняли крик об отсталой технологии, бездарных станках и отсутствии электросварки в принципе. Утихомирив не в меру разошедшиеся страсти, начальство закатило сногсшибательный банкет, обмыв первенца получившего несмываемую кличку — "Наша Монстра". Все эти месяцы Дмитрий проводил на нескончаемых заседаниях генерального штаба, вспоминая все из курса "тактики и стратегии войск в современной войне", что изучал в далекие курсантские годы и опыта приобретенного за время армейской службы. Однако кроме теоретических экзерсисов, приходилось заниматься и чисто практическими делами. В августе батальон принимал участие во взятии Киева, а в сентябре, с ходу взяв Курск и Воронеж, был переброшен к Орлу. Именно там, под Орлом, Дмитрий впервые увидел, что такое полностью деморализованная армия. После долгих и настоятельных просьб, интриг, а кое-где и откровенного шантажа, он смог собрать в единый кулак практически все доступные бронедивизионы. Ранним сентябрьским утром, чадя и ревя моторами, бронированный клин с танком Дроздова на острие, двинулся на позиции Красной Армии защищавшие город. "Защитники дрогнули", так кажется принято описывать прорыв обороны врага...На самом же деле никто не "дрожал", на это просто небыло времени! Солдаты в панике выскакивали из окопов и сломя голову бежали от грохочущих машин. В мгновенье ока, дивизия красных перестала существовать, превратившись в толпу обезумевших от страха людей. Артиллеристы обрезали постромки орудий и гнали лошадей прочь, пехота бросала тяжеленные винтовки и пулеметы, кидаясь в рассыпную и сотнями гибла под кинжальным огнем броневиков. Неделей позже, уже вернувшись в Харьков и присутствуя на приеме по— случаю освобождения Орла и награждения отличившихся, к Дмитрию подошел Май-Маевский. Тяжело дыша перегаром командующий взял его за локоть и долго смотрел на новенький эмалевый крест Святого Георгия у Дмитрия на груди,—

— А Вы знаете, Дмитрий Игоревич, я наблюдал за Вашей атакой на Орел. Это было страшно, очень страшно...Я представил себя с той стороны, стоящим в окопе...И даже он, — генерал ткнул пальцем в барельеф змееборца посредине белого крестика, — и даже он не выдержал бы этого ужаса...Да...вы, люди будущего, далеко ушли от нас по части кошмаров и сеяния смерти. Хотя о чем это я! Вы-это мы, только через много лет...Фу! Какие глупости! А пойдемте, полковник, лучше выпьем! За Вашего Георгия! Человек! — командующий замахал рукой официанту, — Два чайных стакана коняку! И поживее!!!—

Там же, на приеме у командующего, Дмитрию удалось повидаться с Рождественским. Бывший лейтенант запаса, а ныне штабс-капитан не часто появлялся в Харькове, основное время деля между ставками Деникина и Верховного Правителя — адмирала Колчака. Они обнялись , похлопывая друг-друга по плечам,—

— Рад Вас видеть, господин георгиевский кавалер! Наслышан, наслышан о Ваших подвигах! — улыбался Рождественский.

— Ну, я вижу ты тоже время не терял! — Дмитрий щелкнул пальцем по погону Рождественского, — Ты то как? Давай, рассказывай, делись новостями и сплетнями! —

— А, это... — Рождественский скосил глаз на погон, — Ерунда это все, навесили для антуража, для солидности что ли...Я теперь состою в должности, хм-м...даже не знаю как и назвать, нечто среднее между серым кардиналом и визирем султана. Одним словом — политический советник Верховного Правителя России.—

— Ну ты даешь! Карьеристом заделался ?! — удивленно поднял брови Дмитрий.—

— Да каким к черту карьеристом! Просто пытаюсь сделать так, что бы ребята снова на одни и те же грабли не наступили! Как у нас, тогда...—

— И что? Удается? —

— Ох, не спрашивайте, Дмитрий Игоревич. С трудом, с огромным трудом! Реальность то тут другая, да люди такие же. Одеяло друг с друга тянут, подсиживают, интригуют, кошмар да и только. Колчак с Деникиным, как кошка с собакой, Правитель вообще не подарок — закусит удила и все, хоть лбом о стену стучись! Так что, господин полковник, приходится интриги плести, Мадридскому двору и не снилось!Такие дела....—

Рождественский подробно описал причины провала наступления белых на Москву там, у них, осенью девятнадцатого. Особо отметив прорыв Махно под Уманью, который , по идее, и должен был состояться в ближайшее время. Для этого он, собственно, и приезжал в Харьков — договориться с Май-Маевским о немедленной отправке войск на Западный фронт. Они просидели до глубокой ночи, до хрипоты споря о будущем страны, пытаясь решить извечный русский вопрос— "Что делать"! А утром Дмитрий проводил Рождественского на поезд в Таганрог, в ставку Деникина.

Сентябрь на Украине особенно хорош, зной отступил, сменившись свежим ветерком по утрам и мягким теплым полуденным солнцем, пробивающим золотую листву каштанов. Дмитрий и Пятак расположились в небольшом открытом кафе у городского сада. Прихлебывая крепчайший турецкий кофе и перемежая его глотком пятнадцатилетнего Шустовского коньяка, они погрузились в изучение свежих газет.

— Серж! Дружище! Здравствуйте! — пред столиком остановился подтянутый офицер с полковничьими погонами на плечах, — Не помешал ? — улыбаясь спросил он.

— О! Алексей, приветствую! — Пятнаковский отбросил газету и протянул офицеру руку, — Прошу за стол, кофе, коньяк ? —

— Не откажусь! — полковник уселся в ротанговое кресло и щелкнув портсигаром закурил тонкую черную сигару.

— Вот, Дим, знакомься, полковник Двигубский, Алексей Михайлович -представил своего знакомого Пятак,—

— Полковник Андриевский, — сказал Дмитрий пожимая руку Двигубского,—

— О! Наслышан, наслышан, Дмитрий Игоревич! Знаю Вас уже давно, хотя и не имел чести быть представленным лично! — улыбнулся Двигубский.

— А Вы Алексей Михайлович, где служите? — поинтересовался Дмитрий—

— Я, господин полковник, занимаю должность начальника контрразведки армии. — ответил он,—

— Во как! Очень приятно, — Дмитрий отхлебнул кофе — А с моим заместителем, капитаном Пятнаковским, Вы часом не по служебной надобности знакомы?—

— Именно! Именно так, Дмитрий Игоревич! Опаснейший, знаете ли, человек Ваш заместитель! Вот подумываю, а не пора ли оного субъекта в железа, да и предать его полевому суду...—

— За что! — напрягся Дмитрий —

— Как это за что?! Да Ваш заместитель подрывает экономику армии, можно сказать! Вот давеча, оставил без месячного денежного довольствия половину генерального штаба, а в прошлую пятницу чуть не довел до самоубийства графа Остен-Сакена, влепив ему на мизере восемь взяток! Кошмарная личность, этот Ваш капитан Пятнаковский! — скорчил свирепую физиономию Двигубский.

— Ах, вот оно что! — рассмеялся Дмитрий глядя на покрасневшего Пятака, —

— Хреновато Ваша служба сработала, Алексей Михайлович! Садиться с Пятнаковским за преферанс-гиблое дело, это уже всем известно! Спросили бы у Тимановского, он теперь время по солнцу определяет. Капитан Пятнаковский, сколько там на генеральских натикало ?! —

— Да ладно, Вам! — взмолился Пятак под дружный смех офицеров.

— И впрямь, ладно. — сразу посерьезнел Двигубский, — Я, как Вы понимаете, не случайно тут оказался. Хотелось бы с вами поговорить вот по какому делу. Вы господа, конечно видите , что происходит...война , знаете ли, упадок, разброд и шатания, смущение умов, в некотором роде. На прошлой неделе, ко мне за советом обратился генерал Тыновский, начальник Государственной Стражи. Его департамент жизнь в области пытается наладить, да только вот со специалистами совсем беда— кого уж нет, а те далече...М-да, так вот, в последнее время, в городе странные события происходят, экстраординарные, я бы сказал. События эти, более по ведомству полиции и уголовного сыска и, я прекрасно понимаю, что к вам отношения иметь не могут. Но может вы сможете хоть какой дельный совет дать?—

— Господин полковник! Алексей Михайлович! Мы то здесь причем?! Какое отношение мы имеем к полицейским операциям?— удивленно развел руками Дмитрий,—

— Дмитрий Игоревич, естественно никакого! Да я и не прошу вас принимать участие в полицейских забавах! Просто выслушайте Тыновского, Вы же все происходящее под несколько другим углом видите, а вдруг чего толкового подсказать сможете. Ну уважте, очень прошу!— и Двигубский прижал руку к сердцу.

— Ну хорошо, мы поговорим с генералом. Но сами понимаете, ни каких гарантий я дать не могу.

— Да Бог Вами, Дмитрий Игоревич, какие к лешему гарантии, просто мнение постороннего наблюдателя, не более того! —

В канцелярии Тыновского они появились лишь к вечеру следующего дня. Надо сказать, что Государственная Стража была организацией довольно странной, эдакая попытка совместить под одной крышей гражданскую исполнительную власть с военной комендатурой. Причем, подавляющее большинство чиновников набиралось из числа офицеров-отставников и гражданских лиц, что придавало Государственной Страже своеобразный флер ветеранских клубов. Пробравшись через забитую народом приемную и потратив минут двадцать на попытку докричаться до глуховатого секретаря генерала, Дмитрий с Пятаком были наконец допущены в кабинет его превосходительства. Генерал Тыновский был под стать своему департаменту. Лет около семидесяти, седой как лунь, начальник Стражи был болезненно худ, тонкая поросшая седым пухом шея нелепо торчала из ворота оливкового английского френча. Кроме него, в кабинете присутствовал еще один человек, небольшого роста,с широкими квадратными плечами борца и маленькими, глубоко посаженными пронзительными глазами. Он был одет в обычный цивильный костюм и черную шляпу-котелок.

— Ну наконец-то, добрый вечер, господа, прошу садиться! — прошамкал Тыновский,— Алексей Михайлович телефонировал о вашем согласии помочь нам, в чем мы искренне вам признательны! Вот, разрешите представить-Аристарх Платонович Фомин, начальник департамента полиции. Он и введет вас в курс дела, — присутствующие молча раскланялись.

— Рад знакомству, господа, — густым басом сказал Фомин, — И если господин генерал не возражает,— полицейский обернулся к Тыновскому,— Не соблаговолите ли пройти в мой кабинет, думаю там нам будет сподручней беседовать и я смогу продемонстрировать кое-какие материалы...—

Пройдя в небольшой, заваленный стопами папок, кабинет Фомина они расселись вокруг овального столика в центре которого плевался паром спиртовой самовар.

— Не угодно ли чайку? — спросил Фомин выставляя на стол стаканы и маленькую крынку с густым пахучим медом.

— Итак, я господа, ловлю жуликов уже больше тридцати лет, правда начальником департамента полиции стал недавно, где-то с месяц тому...А так-то, служил при управлении сыска и в Одессе, и в Киеве, а последние пятнадцать лет тут, в Харькове. Без бахвальства скажу, что пришлось повидать, не приведи господь, каких зверств за эти годы. И душегубов всяческих и жулья отпетого навидался без меры, однако то, что сейчас происходит в городе и губернии, в моей практике не встречалось ни разу...— Фомин на секунду задумался и шумно отхлебнул из стакана.

— А по-конкретнее...— спросил его Дмитрий,

— Конкретнее...Да видите ли, господа, конкретики как раз то и нет. Есть некое ощущение, что в губернии появилась какая-то третья сила, какая-то организация что ли. Мы потому-то и обратились к Двигубскому, думали это по его ведомству. А оказалось, что нет, не шпионы и диверсанты, а чистой воды уголовщина. Но странная очень...

— И в чем же странность? Не грабят и не убивают, что ли?— усмехнулся Пятак.

— Да нет, и грабят и убивают, конечно. Но вот как это делается, какими методами ! Нет, все в общем понятно, война, разруха, безвластие длительное, в каждом втором дворе если не пулемет, то уж винтарь обязательно имеется. Какие-то устои моральные потеряны, народец озверел, до крайности и творит черт его знает что. Но! Тут ведь как, ну подломили фартовые, скажем, лавку ювелирную. Хабара набрали и на малину, делить. И ежели вдруг кто на шум прибежит, то могут и шмальнуть с перепуга, но так, за здорово живешь, ни один вор на мокрое дело не пойдет.

— Ну а как же банды? Вон их сколько развелось, мне приходилось целые хутора вырезанные видеть, а Вы говорите — на мокрое не идут, странно даже...— Дмитрий с сомнением покачал головой,—

— Совершенно верно! Бывает, и очень даже часто, бывает. Но, Дмитрий Игоревич, все эти "батьки" в города предпочитают не соваться и грабят , в основном хутора да села. А в нашем случае, все началось в городе, тут, под самым нашим носом! И началось все с банальных грабежей да гоп-стопов, причем действовали они с невиданной жестокостью. Ни одного свидетеля в живых не оставляли. И еще один факт, коей мне, старому сыскарю, кажется крайне интересным — грабили не только лавки да магазины, но и своих! —

— То есть это как?! —

— Да так! За неделю с десяток малин вычистили и под сотню трупов оставили. Да не сявок каких-то, а все больше людей авторитетных, воров и барыг известнейших! Один Поликарп Ермолаев чего стоит! Почитай весь город под собой держал, ни один налет без его ведома не случался, а тут нате вам, такой конфуз приключился, приезжаем как-то и что видим? Сам Поликарп Кузьмич и девять ближних его в решето покромсаны, вроде как из пулемета. Они то ладно, но чтобы заодно и девок пострелять...я такого не видывал!Вот...А после все поутихло, грабежей почти не стало, так, по-мелочам больше. Но стали к нам люди обращаться, купцы да рестораторы всяческие с историями, ну просто удивительными. Мол приходят к ним людишки какие-то и предлагают долю выплачивать и, заметьте, долю не малую, чуть не половину прибыли с заведения. Ну, с начала то, гонцов этих попытались коленом под зад, а на следующий день являются другие и не слова не говоря мордуют купца так, что у того костей целых не остается. И говорят ему, что ежели к вечеру денег не будет и если он, не приведи Господь, в полицию обратится, то семейку его в лоскуты порежут. А для убедительности, прказчику старшему из револьвера в лоб садят. И таких историй, за последний месяц, уж более сотни набралось! А на базарах вообще черте что творится, торговать желаешь — плати! А не заплатишь, либо товар потопчат, либо ребра пересчитают...Такие вот дела...— Фомин устало перевел дух.

— И что люди? Платят? — спросил Пятак

— А куда им деваться, конечно платят, — фыркнул полицейский.

— Ну а отловить Вы их не пытались, — поинтересовался Дмитрий.

— Как же, не пытались! Пытались, да еще сколько раз! Хитры, бестии, изворотливы. Ловим все больше сявок, а до самих кукловодов пока не добрались. Да к тому же имеется у меня подозрение и очень серьезное, что кое-кто из наших от них солидную мзду получает. Потому и накрыть из пока не можем.—

— А при передаче денег не пытались? —

— Ну что Вы, Дмитрий Игоревич! Какая передача денег?! За мелкими суммами, шантрапа сопливая прибегает, а крупную дань купцы лично в банк несут и зачисляют на счет фонда какого-нибудь, их тут расплодилось , что блох на бобике — Французский Займ, Взаимного Кредита, черт ногу сломит! Вот и выходит, что люди сами, добровольно , капиталы свои жертвуют, не подкопаешься... —

— Но позвольте, Аристарх Платонович, чего же Вы эти фонды не тряханете?! Прийти, да прошерстить все подряд, всего и делов! — рубанул по воздуху рукой Пятнаковский.

— Господин капитан! А что, позвольте узнать, Вы там "шерстить" собираетесь? Ну есть председательствующий, какой-нибудь столбовой дворянин Пупков-Заднестровский, эдакий соратник Кутузова годов ста отроду и при его персоне контора адвокатская, какой-нибудь Шлямберг и сыновья. И все у них шито-крыто, средства на патриотические цели собирают, вечера для воинов устраивают, благообразно знаете ли . Да к тому же еще одна заковыка имеется, время то военное и человека к стенке поставить — раз плюнуть! Но это только ежели человек этот, под юрисдикцию военно-полевого суда подпадает, шпион большевистский, или там злоумышляющий против законной власти. Тогда, да! Главнокомандующий, по слухам, не глядя расстрельные ведомости подмахивает. А как только дело до уголовничков наших доходит — дудки! Извольте, государи мои, следовать уложениям уголовно-процессуального делопроизводства! Поскольку народ-с, граждане-с Российские... М-да...Я тут вам, господа, еще кое-что показать хотел...— Фомин тяжело поднялся и подойдя к бюро стал рыться в многочисленных ящиках что-то бурча себе под нос. Пока хозяин кабинета предавался археологическим раскопкам своего стола, Дмитрий тронул Пятака за рукав и тихо спросил:

— Тебе это все ни чего не напоминает? —

— Еще как! — так же тихо ответил Пятнаковский,— Как будто домой вернулся...—

— Ага! Вот! — полицейский вернулся к столу с небольшой коробочкой в руках, —

— Вы господа люди военные и мнение ваше мне интересно до чрезвычайности. Вы конечно знаете, сколь всякого разного оружия повсплывало в последнее время, я даже коллекцию небольшую завел. И представьте, до чего интересные образцы попадаются! Пальчики оближешь! От дуэльных Лепажей до Дерринджеров, однако то, что мы с места убийства Ермолаева подобрали мне ранее никогда не встречалось. Вот, извольте взглянуть, — Фомин открыл коробку. На ватной подстилке лежали пять сплющенных в лепешку оболочечных пуль и, отдельно, завернутый в папиросную бумагу, целый патрон. Перед офицерами , матово поблескивая гильзой лежал патрон от автомата Калашникова!

В мрачном расположении духа они покинули здание Государственной Стражи. Прохладный осенний ветер шуршал опавшими листьями, покачивая подслеповатые уличные фонари, периодически срываясь на мелкий колючий дождь. Говорить не хотелось, да и о чем? Картина предельно ясна и понятна — эта, по определению Фомина, "третья сила" ни что иное, как обыкновенный рэкет, устроенный по лучшим сценариям начала девяностых. И устроили его те самые дезертиры, Кузнецов и компания...Они уже очистили город от наивных, старомодных бандитов-конкурентов, подмяли под себя торговые точки, во всю подкупают чиновников, а дальше...А дальше будет то, что случилось у них, в том мире, но хуже, во много раз хуже...Неразбериха войны, доступность оружия, голод, разруха...Они выжмут из этого все и станут властью!Властью без принципов и идеалов, властью "крутых пацанов" двадцать первого века.

— Чего молчишь, командир? — глухо спросил Пятак,—

— А что ты хочешь услышать? — вопросом на вопрос ответил Дмитрий,—

— Как что? Делать надо что-то, это же художества наших отморозков! —

— Наших, наших...А потому нам и расхлебывать придется — сказал Дмитрий,—

— Ну да. И я об этом. — Пятак остановился и принялся яростно чиркать отсыревшими спичками пытаясь прикурить,-Ты понимаешь, это как будто только отмылся и снова, рожей в дерьмо!—

— Угу..."дым отечества"...и тут достал. Судьба, Серега... —

ГЛАВА 7

Человек еще раз посмотрел на свое отражение в зеркале, поддернул крахмальные манжеты рубашки и взяв из подставки в углу элегантную трость вышел из дома. Он шел вниз к торговым рядам, старательно обходя оставшиеся после недавнего дождя лужи, стараясь не запачкать зеркально блестевших лакированных туфель.

Слегка кивнув услужливо изогнувшемуся швейцару, человек вошел в ресторан и замерев на пороге осмотрел полупустой зал. Вальяжный, словно британский лорд, метрдотель бережно приняв поданные ему шляпу и трость, поплыл между столиками показывая дорогу к отдельному кабинету.

— Иннокентий Альбертович! Рад! Несказанно рад, что вы, милостивый государь, приняли мое приглашение. Прошу располагайтесь!— вставший из-за стола невысокий толстяк расплылся в широчайшей улыбке, протягивая вошедшему пухлую кисть с огромным, не менее пяти карат, изумрудом на волосатом мизинце.

— Семен Львович, если не ошибаюсь? — человек холодно посмотрев на протянутую ему руку уселся на свободный стул.

— Ну, и ради чего Вы позвали меня сюда? У меня крайне мало времени, так что давайте сразу к делу, — его водянистые рыбьи глаза не выражали и тени эмоций.

— Конечно, конечно! Может рюмочку для начала изволите? Нет? Ну и ладно. Прежде всего разрешите представиться — Семен Львович Кац, присяжный поверенный. Уважаемый Иннокентий Альбертович, Ваша репутация делового человека известна в городе всем! Ха! Кто не слышал о полковнике Шперлинге?! Честнейший, благороднейший человек...—

— Господин Кац, короче, я же Вам сказал — у меня очень мало времени!

— Момент! Просто минуту Вашего времени! Так вот, компания, которую я имею честь представлять, готова сделать Вам, ну просто сногсшибательное предложение! Вам вообще ничего не придется делать! Вы будете только получать! И заметьте, очень, очень приличные суммы!

— С деловыми предложениями извольте обращаться в присутственные часы к моему заместителю, прапорщику Борщеву. За сим позвольте откланяться. — Шперлинг отодвинулся от стола.

— Ах! Конечно! Если Вам так угодно...но может Вы взглянете вот на это? Так, из чистого любопытства?! — Кац полез рукой в боковой карман пиджака и вытащил несколько сложенных вдоль листков.

С презрительной миной Шперлинг взял протянутые ему документы. Быстро, по диагонали, пробежав их глазами он поднял взгляд на адвоката.

— Откуда это у Вас?

— Ах, господин полковник! Вы и не представляете каких только бумажек не приносят! А все для чего? Они думают, что Кац будет давать им денег?! Просто нонсенс какой-то!!!

— Это что, шантаж?! — и без того бледное, лицо полковника обрело зеленоватый оттенок.

— Господь с Вами, Иннокентий Альбертович! Какой шантаж! Ни в коем случае, наоборот, только печась о репутации такого уважаемого человека, как Вы мы выкупили эти дурацкие бумажки! А то ведь, не приведи Господь, попадут не в те руки...И вопросы могут возникнуть, почему за овес заплачено втрое, а за муку и вовсе, в пятеро больше?И куда деньги казенные делись? Это же ужас, чего наплести смогут! Мы то с Вами деловые люди и понимаем, что без этого никак! А ну как до командующего дойдет? Тут ведь и до расстрела недалеко! Кошмар! Просто ужас, чего с человеком утворить можно!

— Кх-х-м..Сколько? — судорожно дернув кадыком спросил Шперлинг.

— Вот ведь Вы какой! Никак понять меня не хотите! — и Кац в притворном возмущении замахал коротенькими ручками.

— Нисколько! Ни-че-го-ше-нь-ки! Да забирайте Вы их ради Бога! Более того, вот, извольте...— адвокат вытащил из кармана небольшой цилиндрик завернутый в синюю вощеную бумагу с оттиском императорского казначейства.

— Что это? Зачем ?! —

— Это, господин полковник, Ваш гонорар! Вы же помните, я говорил, что Вы будете только получать! А нужно то нам всего-ничего, безделица сущая — когда и в какой банк придет Британский Займ. Вы уж расстарайтесь, дорогой Иннокентий Альбертович, а я Вам к следующей нашей встрече еще несколько занятных бумаженций принесу...Так что, договорились?—

— Да...послезавтра, в это же время,— выдавил из себя Шперлинг вставая.

— Ну и чудесно! Приятно иметь с Вами дело, господин полковник, я чувствую нас ждет чудесное будущее!

Шперлинг пошатываясь вышел из кабинета. Молча взяв протянутые метрдотелем шляпу и трость, он вынул из кармана тяжелый цилиндрик и надорвав упаковку уставился на его содержимое. Из-под синей бумаги выглянули, маслянно блеснув в свете ламп, желтые кружки николаевских червонцев.

— Ну что, Кац, как прошло?! — Кузнецов уселся на еще теплый после полковничьего зада стул и потянулся к графину с водкой.

— Как и должно было пройти, он наш, со всеми потрохами. Если Кац берется что-то делать, то он это и делает! За Каца, Вы господин Кузнец, можете не переживать, вот за документы — таки да! К послезавтра нам понадобятся еще несколько таких же бумажек.

— Не боись, доставим тебе еще документов, хоть ящик!

— Ха! "Не боись"! А ваш человек не подведет? Случись чего, придут то за Кацем и Вы думаете, что его будут жалеть потому, что он старый больной человек? Нет, юноша, никто не будет жалеть старого еврея, его просто возьмут и повесят на первом же фонаре...А Вы говорите "не боись"! Он надежный, этот ваш человек и вообще, с кем мы имеем дело?

— Надежный, надежный! А кто он...Слышал, Кац, такую поговорку — "меньше знаешь, крепче спишь"?! Так что, не вибрируй! Давай лучше еще по соточке, — ухмыльнулся Кузнецов разливая водку.

В последние дни Дмитрий вымотался окончательно. Его, вместе с частью батальона и бронетехникой перебросили на Западный фронт, в усиление ранее выделенным частям, о которых и договаривался с командующим Рождественский, в свой прошлый приезд. Оставив Пятака с новобранцами в городе, отряд Дмитрия совершил пятисот километровый марш и к исходу вторых суток пути вышел к Умани. Они нанесли превентивный удар по сгруппировавшимся для атаки на Умань махновским частям. Атака белых оказалась полной неожиданностью для Махно, в скоротечном бою, потеряв основные свои силы махновцы рассеялись, уходя в направлении Бессарабии. Самому же Нестору Ивановичу уйти не удалось, его штаб, на пяти тачанках, неожиданно выскочил прямо перед взводом "Монстров", обходивших небольшую рощицу. Три броневика открыли убийственный огонь практически в упор. Шесть спаренных автоматических пушек заколотили длинными очередями, разнося в щепки деревянные тарантасы, не оставляя ни малейшего шанса сидевшим в них людям...

Уставший как последняя собака, Дмитрий вернулся домой. Фронт далеко ушел от Харькова и в городе началась более-менее мирная жизнь. Дивизии белых планомерно наступали на Москву и сдержать их, пожалуй, уже не было ни какой возможности. Переговоры красных о перемирии с Польшей и войсками Петлюры не принесли видимого результата— поляки выжидали, а петлюровцы хотя и чувствовали всю невыгодность ситуации для себя, тоже не спешили "зарыть в землю топор войны". Московские газеты содержали исключительно воззвания — "Все на Деникина!" и, совершенно не отражающие реальности, сводки с фронтов. Захваченные пленные и перебежчики сообщали о приказах большевистского ЦИК про подготовку к "боевым действиям в подполье". Периодически наезжавший в город Рождественский сиял словно медный пятак, рассказывая о блистательных победах над закостенелым руководством и о реформах, которых ему удалось протолкнуть. Конец войны уже витал в воздухе. Все чаще и чаще стали появляться парадные мундиры, а из Одессы и Севастополя хлынул мощный поток контрабанды, заполняя рынки давно позабытыми товарами. На освобожденных территориях снова открылись гимназии и университеты. Однако бои еще шли, ожесточенные, кровавые, унося десятки тысяч жизней и забивая госпитали месивом человеческих тел.

Уже на подходе к дому, а они с Пятнаковским снимали небольшую квартиру в старинном купеческом особняке, Дмитрий услышал звон хрусталя, гомон голосов и треньканье пятаковской гитары. С минуту поромучавшись с вечно заедающим замком Дмитрий вошел в квартиру. По комнатам плавали полотнища папиросного дыма, с десяток офицеров в расстегнутых кителях расположились вокруг обеденного стола, заставленного батареями разнокалиберных бутылок. Судя по раскрасневшимся физиономиям, гулянка была в самом разгаре. Увидев вошедшего, все разом повскакивали с мест и бросились к нему, хлопая по плечам и помогая стянуть набухший от влаги бушлат.

— Господин полковник! Немедля к столу! — несколько пар рук схватили Дмитрия и потащили к свободному стулу.

— Ну черти! Дайте хоть умыться с дороги! — вяло отбивался от них Дмитрий.

Утолив голод и чувствуя, как с каждой пропущенной рюмкой уходит нечеловеческая усталость, Дмитрий рассказал о событиях на Западном фронте и разгроме Махно. Выслушав, в свою очередь, все новейшие гарнизонные сплетни Дмитрий почувствовал, что веки перестают его слушаться и нить разговора начала незаметно ускользать от сознания. Устал...

Офицеры засобирались. Последним подошел к нему Пятак. Капитан успел гладко выбриться и спрыснуть рожу крепчайшим контрабандным одеколоном. Надо сказать, что в последнее время Пятнаковский проявил себя отчаянным себаритом. Завел манеру курить дорогущие сигары и пил исключительно коньяк, да не какой-нибудь простенький шустовский колокольчик, а французский, непонятно каким образом доставаемый, Хеннесси. На более чем скромное жалование армейского капитана, можно было купить ровно одну бутылку такого напитка, да может еще пару сигар. Так что, ежели бы не мастерская игра в преферанс, то ходить Пятаку без штанов...

— Во! А ты куда собрался? — борясь со сном спросил Дмитрий

— Да как тебе сказать...Тут, недавно, открылся салон мадам Марианны...Там та-а-кие девочки, Дим, закачаешься!—

— Тьфу на тебя! Кобель! Ладно, вали, только как явишься не греми по дому,—

— Так точно, господин полковник! Хотя тебя один хрен не разбудишь! — заржал Пятнаковский.

Кузнецов долго петлял по едва освещенным улочкам района Холодной Горы, начавшийся еще днем противный осенний дождь барабанил по лакированному козырьку фуражки, холодными струйками просачиваясь за воротник старого флотского бушлата. Вот наконец и нужный дом, пхнув сапогом перекошенную калитку он зачавкал по раскисшей дорожке к облупленному крыльцу. Дверь отворилась, едва Кузнецов поднялся по скрипучим ступеням. В ярко освещенном проеме возник силуэт человека с пистолетом в руке.

— Кого несет! А-а-а, это ты Кузнец, проходи, — человек отодвинулся освобождая проход.

— Здорово, Сиплый. Дьяк тут?

— Ага, тебя дожидается.

Выложенная потрескавшимися изразцами раскаленная печь-голландка гнала волны тепла по небольшой полутемной комнате. Посредине, за массивным, освещенным дрожащим светом керосиновой лампы, столом сидели пятеро. Они вяло беседовали, наливая по чуть-чуть из початого штофа.

— Здорово, пацаны! — Кузнецов прошел в комнату и уселся за стол.

— Здоров, — Дьяченко привстал пожимая руку Кузнецу.

— Для чего звал?

— О жизни дальнейшей перетереть, — Кузнец налил себе пол-стакана и не чокаясь выпил одним глотком.

— Вот на пример, я вам что говорил?

— Не понял, ты о чем? — Дьяк удивленно уставился на приятеля.

— О чем я? Да о том, что было вам сказано не светиться, что вровень с плинтусом ходить! А вы что?! Ты , Дьяк на себя посмотри!

— А че я?! — Дьяченко оглядел свой элегантный серый костюм из тончайшей английской шерсти с массивной, в палец толщиной, золотой часовой цепочкой, — Нормальный прикид, как у всех...

— Да на тебе, блин, метровыми буквами написано — "Я крутой чувак"!Тебя же вычислить, просто, как два пальца...блин !!! Шеф же сказал-из особняка съехать и по хатам заныкаться!!! — заорал Кузнецов.

— Стоп, стоп! Какой "шеф"?! У нас же ты, за пахана! — Дьяченко подался вперед, уставившись на подельника.

Кузнецов поперхнулся и растеряно скосил глаза на свой стакан. Он уже понял, что проболтался, в запале...

— Короче, парни, да, есть "шеф"...нас прикрывает, наводки дает, операции разрабатывает...Вы что? Чудилы деревенские? Не понимаете, что нас бы давно уже повязали!У них же армия, контрразведка! Дьяк, ты спецназовцев наших, надеюсь, не забыл? Да эти волкодавы давно бы уже из нас решето сделали, если бы не он!

— Так, так — Дьяк вскочил на ноги и оперся кулаками на стол, — То-то Белый говорил, что с общаком что-то не то происходит, бабло сливаем, а сумма почти не растет!

— А ну сядь!!! — Кузнецов, с налитыми кровью глазами, грохнул кулаком по столу, — Быковать дома, в Калининграде, будешь! А здесь, делать, что сказано, так и Белому передай! Иначе и дня не поживете, понял?! Нет! Ты усек, что я тебе сказал?!

— Да...усек...— Дьяченко сник, опустив голову.

— А сейчас так, пойдешь на Немецкую, там на углу, где биржа извозчиков, есть проходной двор. Будь там к двенадцати, к тебе подойдут и передадут кое-какие бумаги, притаранишь их мне. И переоденься, не свети баблом!

— Угу, понял. Слышь, Кузнец, а шеф этот, он кто?

— Вова! Братан! Ты совсем что ли крышей поехал? Даже я, не видел его ни разу!

— Так, а как же он на нас тогда вышел?

— Сначала через шестерку какую-то, а позже сам, только лица не показывает.

— Так может шестерку эту тряхнуть, расколется и всех дел! — предложил Дьяк.

— Не расколется...Я его на другой день нашел, в пивной у рынка, сидит за столом, тихий такой, а между глаз дыра...Так что, вот такие дела, Дьяк. Ну ладно, пацаны, расходимся.

Вова Дьяченко был классическим представителем калининградской приблатненной шантрапы. Бросив, не доучившись двух лет, школу, он с радостью влился в одну из уличных банд, работавших на солидных перегонщиков машин. Обладая чрезвычайно неуживчивым характером и феноменальной наглостью, Дьяченко постоянно попадал в переделки. И то, что так или иначе должно было произойти с ним, случилось одним прекрасным майским вечером. Изрядно подвыпив, Вова с компанией вломились на дискотеку, где и нашли приключения на свои тощие юношеские зады. Пьяненький Вова пристал к компании крутых мужиков...Побили их очень быстро, но на свою беду, вошедший в раж Дьяченко, запустил в обидчиков пивной бутылкой. Он не попал ни в кого из людей, злодейка судьба приготовила ему другой сюрприз — бутылка грохнула на капоте пронзительно красного "Феррари", разнеся вдребезги лобовое стекло...Единственным вариантом спасти себя от инвалидного кресла, а родителей от неминуемой продажи квартиры, была возможность скрыться на пару лет за воротами воинской части. Этот случай немного посбивал с него спесь и укоротил жажду к приключениям, но попав в девятнадцатый год, Дьяченко моментально потерял тормоза. Поэтому, с радостью воспринял предложения Кузнецова примкнуть к его компании.

Дьяк подошел к проходному двору за пять минут до означенного времени. Из темного провала подворотни пахнуло вонью переполненных мусорных баков. Включив карманный фонарь он двинулся в глубь , распугивая здоровенных серых крыс, стараясь ступать по небрежно брошенным посредине прохода доскам.

— Погаси фонарь! — раздался у него за спиной глухой голос.

— А...что? — Дьяченко вздрогнул от неожиданности и попытался направить луч света в сторону говорившего. Сильнейший удар вышиб фонарь из разом онемевшей руки, впечатывая Дьяка в осклизлую кирпичную стену.

— Еще раз попытаешься сделать подобную глупость — убью! — стальная, словно слесарные тиски, рука сжала его горло.

— Передай Кузнецу что бы приходил сам. — На Дьяка надвинулась темная фигура в армейском плаще-пелерине с наброшенным башлыком. Свободной рукой человек вытащил из-под плаща сложенный вдвое конверт и впихнул его Дьяченко за пазуху.

— А теперь пошел вон, недоносок! — глухо произнес незнакомец и мощным рывком швырнул Дьяка к выходу из подворотни. Дьяченко рухнул на спину у мусорных баков и зашелся в надрывном кашле, пытаясь протолкнуть хоть немного воздуха сквозь саднящее горло. С трудом поднявшись на дрожащие ноги он заметил удаляющуюся высокую фигуру с плоским блином офицерской фуражки на голове.

Сутра Дмитрий решил наконец разобраться со скопившимися бумажными делами. Безжалостно оторвав адъютанта от светского трепа с приятелями и бросив всех наличествующих писарей-вольноопределяющихся за пишущие машинки, он с головой зарылся в кипы ведомостей, приказов и требований. Заскочивший в штаб Пятнаковский изобразил на лице непримиримую готовность и живейший интерес к столь важной работе, крутанулся по кабинетам и исчез, оставив после себя запах дорогих сигар и легкий душок перегара. Было совершенно ясно, что искать Пятака— дело гиблое и Дмитрий протяжно вздохнув, стоически уткнулся в кипу бумаг на столе. К концу третьего часа битвы с бюрократическим цунами, залился резким звоном полевой телефон. С трудом разыскав аппарат под ворохом папок, Дмитрий поднял трубку.

— Здравствуйте, Дмитрий Игоревич! Это Фомин Вас беспокоит, — раздался в трубке густой бас полицейского.

— А...Аристарх Платонович, рад Вас слышать, какими судьбами?

— Вы уж простите великодушно, господин полковник, я бы не стал Вас беспокоить, но...Тут возникли некоторые обстоятельства...Не могли бы Вы уделить мне эдак с пол часика, для приватной беседы?

— Хм-м, — Дмитрий с ненавистью обозрел бумажные развалы на своем столе, — Часа в четыре, у меня, устроит?

— Премного благодарен! — пророкотал Фомин, — Только давайте не у Вас в штабе, а...скажем в кофейне, у городского сада?

— Лады, буду там в четыре, — Дмитрий бросил трубку на рычаг и обреченно потянул из кучи очередную ведомость расхода боеприпасов.

В этот час, заведение было практически пустым. Лишь у окна расположились две грибообразные, в допотопных капотах, старухи. Они потягивали ядовито-зеленого цвета ликер и бубнили о чем-то по— французски. Фомин поджидал Дмитрия в дальнем углу шелестя свежей газетой.

— Добрый день, Аристарх Платонович! Чем обязан нашей встрече ?

— Приветствую, господин полковник, прошу, садитесь! — Фомин отодвинул газету и протянул Дмитрию здоровенную, как лопата, ручищу.

— Прежде всего, премного обязан, что Вы сыскали время для встречи со мной, уважаемый Дмитрий Игоревич! Вы конечно помните наш разговор, у меня, в департаменте? И наверное помните, что было у нас подозрение о не чистых на руку э-э-э....моих сослуживцах?

— Да, конечно помню, — утвердительно кивнул головой Дмитрий.

— Так вот, теперь это уже не подозрения, а вполне реальный факт. Но вот какая штука получается, мздоимцы то не токма у нас, в полиции, завелись, но и в ваших армейских кругах, дорогой полковник! Собственно по-этому я Вас сюда и пригласил, подальше от любопытных глаз, знаете ли...

— А факты? Факты у Вас есть ?

— Конечно, милостивый государь, как же без них! Вот давеча мой агент сообщил, что Игнатович, известнейший купчина, богатей, целый эшелон керосина в Киев отправил. Казалось бы, что такого? Торговля возрождается, да только заковыка-та в том, что неделей раньше из Одессы к нам тоже был отправлен состав керосина, для дивизиона аэропланов. Отправить отправили, да только получить не смогли, не пришел он! Растворился керосин по дороге...И вдруг всплыл, но уже в Киеве, чудеса да и только! Груз воинский, а потому знать когда и куда он пойдет могли только в интендантском управлении, в штабе армии. И фактов таких, вагон да маленькая тележка!

— Так в чем же дело, Аристарх Платонович! Сообщайте Двигубскому, это по его ведомству проходить должно. Это уже диверсия, своего рода!

— А как же, батенька, конечно сообщили. Я, к слову, его тоже просил компанию нам сегодня составить, — усмехнулся Фомин.

Входная дверь кофейни тренькнула колокольчиком и на пороге возникла фигура человека в элегантном осеннем пальто, с бамбуковой тросточкой в руке.

— А вот и он! Легок на помине! — Фомин привстал и помахал вошедшему рукой.

— Бон жур! Господа заговорщики! — Двигубский сверкнул белозубой улыбкой пожимая руки присутствующим, — Против кого злоумышляем?!

— Ах, Алексей Михайлович! Какое там, так, сидим дедукцию развиваем — заулыбался полицейский.

— Да знаю я вас, небось Пинкертона давно за пояс засунули! Рад видеть вас, господа, очень рад! — Двигубский небрежно сбросил пальто на спинку стула и подсел к столу.

— Итак...

— Да вот, я тут господину полковнику, вкратце, ситуацию обрисовал. И по керосиновому делу и так, вообще...

— Угу, тогда я продолжу. Видите ли Дмитрий Игоревич, моя служба провела, назовем это предварительным следствием, по интендантскому ведомству. Запутано там у них все, до крайности! Но ясно одно, те, кто за этим стоит, обладают недюжинными способностями в аналитике. К примеру, состав с топливом для аэропланов исчез на подходе к Харькову, на сортировочной станции. Да так, что концов найти невозможно! Какой-то стрелочник стрелку не туда перевел, маневровый паровоз состав растащил и все в таком духе. А кинулись проверять — стрелочник запил, да и угорел в бане с перепоя, машинист маневрового в кабаке подрался и нож в печень схлопотал, а станционный смотритель и вовсе, под поезд угодил, когда спешил пожар в станционном здании тушить. И пожар интересный — только его кабинет да будка телеграфиста и выгорели...Так что картинка складывается, более чем забавная, господа, более чем... — Двигубский откинулся на спинку стула.

— М-да... — Дмитрий задумчиво забарабанил пальцами по столешнице, — Очень похоже на работу профессионала, Алексей Михайлович. Все концы зачищены...

— Вот-вот, господин полковник, именно! Причем явно работала группа обученных людей, ведь засветиться — проще пареной репы. Ан-нет, сработано чисто, просто как операция генерального штаба! Информацию получили, разведку провели, людей подготовили...Я тоже считаю, что без профессионала тут не обошлось, причем очень,очень серьезного уровня. Я побеседовал с интендантским начальством, к слову, Дмитрий Игоревич, там заместителем начальника Ваш человек — прапорщик Брощев. Скользкие они люди и рыло явно в пуху, однако подобраться не просто, бумажки насочиняли — комар носа не подточит, не за что ухватить...пока.

— Ну, я Борщева не очень давно знаю, жуликоват, конечно, но не думаю , что он на такие операции способен. Если хотите, я побеседую с ним по-свойски? — спросил Дмитрий Двигубского.

— Нет-нет, пока не стоит излишний интерес выказывать. А "по-свойски", у нас есть кому побеседовать, в этом уж не сомневайтесь. Но это все лирика, господа. Дело в следующем: на днях мы ожидаем получения, так называемого "Британского Займа", коей будет временно размещен в одном из городских банков, до прибытия конвоя Верховного Правителя. Информация эта, господа, строжайшей секретности и, я думаю, у меня нет надобности брать с вас слово офицера...— контрразведчик внимательно посмотрел на Дмитрия с Фоминым.

— Так вот, Вам господин полковник, надлежит обеспечить сохранность груза на всем протяжении пути от станции, до собственно банка. А Ваши люди, Аристарх Платонович, займутся полицейским прикрытием — кабаки, базары, подозрительные квартиры, впрочем, не мне Вас учить! Приказ главнокомандующего вы, господа, получите сегодня к вечеру.

— Простите, Алексей Михайлович, этот займ, э-э-э...как будет выглядеть в реальном виде ? — спросил Дмитрий.

— Ящики, полковник, деревянные ящики. Пять миллионов фунтов золотом. Такие дела...

ГЛАВА 8

Пронзительно завыв гудком у впускного семафора и громыхнув на стрелке колесами, серая гусеница бронепоезда медленно втянулась на станцию. Плюя тугими струями пара проплыл локомотив, толкая перед собой открытую противоминную платформу. Застучав на стыках, прошелестели ощетинившиеся шестидюймовыми орудиями бронеплощадки и приземистые, похожие на крышки гробов, вагоны с торчащими из амбразур ребристыми кожухами пулеметов. Вовсю заскрипев тормозами, у перрона остановился командирский вагон с грибом артиллерийской башни на крыше и надписью "Иоанн Калита" на сером, усыпанным бородавками заклепок борту. Лязгнув петлями, открылась тяжелая дверь и на платформу, зазвенев подковками сапог о стальные ступени, спрыгнул офицер в черном флотском мундире.

Еще на рассвете, часа за четыре до прибытия бронепоезда, отряд Дмитрия расположился на станции. У всех стрелок и семафоров застыли часовые, из подслеповатых окон путевых будок высунулись самоварные трубы пулеметных стволов. А с крыш близлежащих домов, весело посверкивали оптическими прицелами засевшие там снайперы. Район станции был взят в плотное кольцо оцепления, у выхода застыли грузовики и командирская БМП.

Морской офицер одернул мундир, поправил черную с белым верхом фуражку и заспешил к центру перрона, придерживая болтающийся у бедра кортик. Дмитрий, Пятак и специально прибывший по такому случаю, интендантский полковник Шперлинг двинулись на встречу моряку.

— Господин полковник! Начальник поезда, капитан второго ранга Ильин, прибыл с грузом особой важности. За время следования ни каких происшествий не произошло, груз доставлен в полной сохранности! — по-уставному доложил офицер. Он вынул из плоской полевой сумки большой, опечатанный сургучом конверт и передал его Дмитрию.

— Благодарю Вас, — Дмитрий внимательно осмотрел пломбы и вручил документы Шперлингу.

— Ну что же, господин капитан второго ранга, давайте приступать к погрузке. Капитан Пятнаковский, выставить оцепление! —

Пятак наклонил голову к плечу и зашептал в микрофон. По его команде, загрохотав по перрону тяжелыми берцами, группа бойцов разделившись на две шеренги, образовала узкий коридор от дверей вагона, до открытых бортов грузовых машин. В полной боевой, в бронежилетах, с опущенными на лицо забралами шлемов-сфер спецназовцы производили неизгладимое впечатление. Ошарашенный командир бронепоезда замер с открытым ртом, не в силах произнести ни одного слова.

— Капитан второго ранга! Давайте, грузите! Это же восемьдесят ящиков, эдак мы с Вами и до обеда не управимся! — прикрикнул на моряка Шперлинг перебирая вытащенные из конверта бумаги.

Взревев моторами конвой двинулся в город. Впереди, настороженно поводя по сторонам башней, шла командирская БМП. За ней, натужно скрипя рессорами, катили грузовики с золотом и охраной. Замыкающей в колонне была открытая "Бугатти" интендантского ведомства.

Обычно холодный, с рыбьим взглядом водянистых глаз, Шперлинг с самого момента приезда на станцию вел себя крайне странно. Куря одну папиросу за другой, полковник суетливо прохаживался по перрону дожидаясь бронепоезда, во время погрузки он то и дело убегал в станционный сортир стараясь пробыть там как можно дольше, в общем, был взвинчен до крайности. По окончании погрузки, интендант подскочил к Дмитрию и попросился поехать в командирской машине. Шперлинг, бегая глазами по сторонам, сообщил Дмитрию, что давно мечтал "ознакомиться с образчиками технического прогресса" и ежели господин полковник не возражает, то был бы счастлив проделать путь до банка в его броневике. Пожав плечами Дмитрий пригласил полковника располагаться в десантном отделении машины, предупредив однако, что это ему вряд ли понравиться — болтаться в стальном ящике, колотясь об острые углы, удовольствие крайне сомнительное. Решение Шперлинга показалось Дмитрию не то чтобы странным, но...каким-то слегка подозрительным, что ли...И правда, с чего это вдруг, человеку в чистом, отутюженном обмундировании забираться внутрь пропахшего соляром и смазкой брюха машины? Опять же, в особом интересе к технике Шперлинг замечен небыл, не то что капитан Берк, сутками не вылезающий из моторного отделения танка и его БМП. М-да...странно , очень странно...Зато Пятака, желание интенданта прокатиться внутри железяки, привело в полнейший восторг. Он тут же оккупировал Шперлинговское авто, вальяжно развалившись на заднем сиденье "Бугатти". Сбросив под ноги тяжеленные бронежилет и каску, он пыхал дымом толстенной сигары , кося глазом на встречных особ женского пола. На замечание Дмитрия, что операция боевая, Пятак обозвал того параноиком и сообщил, что из того положения, в котором он находится сейчас, вести огонь по ордам расхитителей казны не в пример сподручнее! Короче, Пятак во всю валял дурака и препираться с ним — бесполезная трата нервов и времени, знал Дмитрий из многолетнего опыта. Но случись что, Пятнаковский среагирует мгновенно, как высвобожденная часовая пружина. И это Дмитрий знал тоже.

К десяти утра колонна вышла на Николаевскую площадь и замерла перед дверями Северного Банка. На крыльце, между могучими в чугунных завитушках, балясинами переминался с ноги на ногу высокий, седовласый человек в строгом черном костюме. Позади него толкались, выглядывая из приоткрытых дверей несколько клерков с черными нарукавниками на обшлагах потертых пиджаков. Завидев колонну, человек сошел с крыльца и по-журавлиному выбрасывая ноги направился к соскочившему с брони Дмитрию.

— Доброе утро, господа. Разрешите представиться, Александр Александрович Калитеевский, управляющий Северного Банка, — косо кивнув головой проговорил человек.

— Ам-м-м...Мне сказали, что полковник Шперлинг будет сопровождать груз со всеми необходимыми бумагами...

— Да-да, он здесь, секундочку, — Дмитрий повернулся к машине и несколько раз стукнул прикладом автомата в борт.

— Алле, полковник! Выбирайтесь, приехали! — крикнул он в бортовую амбразуру. Порядком помятый интендант с трудом выбрался из задних дверей БМП и потирая, видимо ушибленное во время поездки, плечо затрусил к банкиру.

— Рад видеть в полном здравии, — Калитеевский пожал Шперлингу руку.

— Документы при Вас?

— Конечно, прошу, — интендант порылся в своем портфеле и протянул банкиру конверт.

— Ну что же, господа, у меня все готово. Можем начинать? — Калитеевский вопросительно посмотрел на Дмитрия.

— Да, начинаем разгрузку. Капитан Пятнаковский, работаем, командуйте!

После того, как последний ящик с золотом исчез в глубинах банка, офицеры распустили личный состав и поднялись в кабинет управляющего. Калитеевский долго скрипел пером, выправляя необходимые расписки, после чего пригласил всех к небольшому столику, на котором красовалась бутылка коньяка и тонко нарезанный лимон на серебряном блюдце.

— Господа, позвольте поднять этот тост за успешную доставку, столь долго ожидаемого и столь необходимого, я не побоюсь этого слова, для державы, груза. За Вас, господа! — банкир поднял серебряный стаканчик и церемонно поклонился офицерам.

— Благодарю, но Вы Александр Александрович, право слово, переоцениваете наши заслуги! — улыбнулся Шперлинг

— Ничуть! Время то какое, господа...Смутное, тревожное, народ озверел до крайности, заповеди в прах втоптаны, самоя жизнь человеческая и полушки нынче не стоит .А тут миллионы! Вы говорите — переоцениваю, напротив, батенька, была бы моя воля, всех к орденам бы представил!

— Спасибо, господин банкир, — рассмеялся Пятак, — Ваши слова, да богу в уши!

Распрощавшись с банкиром и укатившим к себе в управление Шперлингом, друзья решили пройтись до дома пешком.

— Ты не заметил, что с интендантом творилось сегодня? — спросил Пятака Дмитрий.

— А то! Такое впечатление, что его на амбразуру послали. Сдрейфил, Шперлинг чего-то, видать думал, что плохие мальчишки у нас бутерброды отнимать будут!

— Ты тоже хорош! Какого черта на службу забил?! А вдруг, действительно, бандюки задумали бы конвой атаковать, тогда что? Интендант не даром трясся, в свете последних событий, вариант очень даже возможный!

— Да ладно тебе! Ну кто, в своем уме, на нас прыгнет? Чепуха...А полковник, черт его знает, может и знал что-то...Ты бы , Дим, с Двигубским это дело обсудил, или с Фоминым...

Сурового вида дворник с остервенением шаркал метлой по покрытому желто-красным ковром опавших листьев, асфальту. Словно идущий через паковый лед ледокол, оставляющий за собой медленно смыкающуюся дорожку чистой воды, дворник двигался по бульвару, взметая пряно пахнущие кленовые смерчи. Листва кружилась вокруг метлы, занося только что очищенную дорожку, шелестела в голых ветках кустов и засыпала длинные, на тяжелых чугунных ногах, зеленые скамейки. Как обычно, в эти утренние часы, бульвар был полон степенно прогуливающимися гувернантками и нянюшками. Между плетеных, смахивающих на лукошки, колясок с визгом носились стайки детей.

— Николенька! Николеньк-а-а-а! Где ты ?!Не прячься, домой пора! — молодая няня, в сбившейся набекрень шляпке, тревожно вглядывалась в играющих на бульваре детей.

— От горе ж ты мое...Амалия Карловна, моего не видали?! — обратилась она к сидевшей на ближайшей скамье пожилой гувернантке.

— Найн, нье фидела. Ви, Агафья, толжны за киндер смотреть, а не с кафалерами полтать! Спросите у тфорник! — немка презрительно поджала губы и уставилась в раскрытую на коленях книгу.

— Василич! Моего не видал, часом?! — Агафья подбежала к присевшему перекурить на дальнюю скамью дворнику.

— Та ни, не бачив. Куда ж вин денется, мож заховався у кущерях?

— Нет, искала везде...Я же только на минуточку отвернулась...и нет его, ох горе то! Что же я барыне скажу-у-у! — вытирая слезы запричитала девушка.

— Ни...не бачив я хлопчика вашего. Тильки крутылися туточки двое...чи мастеровые, чи еще хто...Може городового свистеть?

— Ох, свисти, Василич, свисти миленький!

Дверной звонок забился в истерике часов около семи вечера. Дмитрий только вернулся со службы и собирался наконец-то поесть, первый раз за день. Пятак намыливался со своими гвардейскими дружками в новое варьете и метался по квартире в поисках постоянно пропадающих запонок. Дверь в комнату приоткрылась и Федор, новый денщик Дмитрия, впустил внутрь пожилого полицейского с погонами урядника на плечах.

— Ваше высокоблагородие! Посыльный из Государственной Стражи, — доложил Федор.

— Господин полковник, Вам пакет особой срочности, от господина Фомина, — полицейский вручил Дмитрию небольшой почтовый конверт.

— Приказано дождаться ответа!

— Угу, сейчас... — Дмитрий разорвал конверт и быстро просмотрел письмо. Фомин умолял его и Пятака приехать в Государственную Стражу, как можно скорее. В связи с обстоятельствами чрезвычайной важности и срочности.

— Ну что там? — полюбопытствовал Пятнаковский пристраивая в манжеты с трудом отысканные запонки.

— Да вот, Фомин просит нас срочно прибыть к нему в управу.

— Э нет! Я пас! Слушай, Дим, езжай сам, ежели чего срочного — я тут же примчусь. А так...Ты же понимаешь, ребята ждут, и...там я с одной , хм-м...договорился...Неудобно получится...Лады?!

— Черт с тобой! Вали развлекайся! Урядник, передайте Аристарху Платоновичу — я буду через час.

Кузнец успел продрогнуть чуть ли не до костей, он ждал уже больше часа в маленьком, продуваемом всеми ветрами сквере, позади кинотеатра "Иллюзион". В последние дни погода резко испортилась, долгую бархатную Украинскую осень как будто подменили, задул пронизывающий северный ветер, навалились серые, плюющиеся зарядами мелкого холодного дождя, облака. Прикрываясь спиной от порывов промозглого ветра, он зачиркал отсыревшими спичками прикуривая очередную папиросу, когда его тронули за плечо.

— Здорово, Кузнец, — произнес хриплый голос за спиной Кузнецова, — Давно ждешь?

— А-а-а...— дернулся он от неожиданности,— Здрасьте...Скоро час, как тут ошиваюсь.

— Ну ничего, не сахарный — не размокнешь! — из-за чернильного пятна давно не стриженных кустов появилась высокая фигура человека в армейском дождевике, — Не оглядывайся! Так поговорим. Вы все сделали, что я сказал?

— Да, конечно...А дальше то что?

— Как в сказке, чем дальше, тем страшнее будет! — хохотнул незнакомец, — Дальше так, запоминай: когда пойдете на дело, своих побереги, возьми сявок каких-нибудь, которых не жалко. Ну...можешь взять так же кого-нибудь из парней, ну хоть этого, который последний раз ко мне на встречу приходил. Ублюдок любознательный!

— Дьяка что ли?

— Вот-вот, его...Сами недалеко затихаритесь. Есть у меня подозрение, что ждать вас там будут. Как только стрельба начнется, валите на хазу и сидите там, как мыши — ни одного писка что бы не было!

— А на хрена тогда туда лезть? Пацанов даром положить?!Я думаю, может это...какой другой план замастырить! — засопел Кузнецов.

— Ты, Кузнец, не занимайся не свойственным себе делом — не думай!!! Думать я буду! А вы выполнять, чего сказано. Для чего пацанов класть? Надо значит так, потом сам увидишь, а пока, подготовь все. Что бы ни какого прокола не случилось! Ты все понял ? — с раздражением произнес собеседник.

— Ага, понял. А когда начинать то?

— Дату и время получишь на днях, ну все...Адью, фартовый!

Кузнецов услышал легкий шорох за спиной и резко обернулся назад. Его собеседника уже не было, только ветви ближайших кустов слегка покачнулись, то ли кто-то задел их, а то ли от ветра...

Кивнув вскочившему из-за стола адъютанту, Дмитрий потянул массивную дверь и вошел в кабинет начальника Государственной Стражи. Его ждали. Генерал Тыновский сидел за столом, вертя в руках резко пахнувшую валерьянкой стеклянную рюмку. Фомин, набычившись, заложив руки за спину, прохаживался по огромному кабинету, будто меря шагами потертый текинский ковер на полу. На диване, в напряженных позах, застыли, бледный как сама смерть, Калитеевский и высокая, молодая женщина в глухом черном платье с кокетливой вуалеткой на маленькой, круглой шляпке. Она сидела совершенно неподвижно, как статуя. Казалось жили только ее глаза, огромные, зеленовато-серые, из углов которых, прочерчивая бороздки на щеках, не переставая катились слезы. Калитеевский сжимал руку женщины в своих, подрагивающих пальцах,нашептывая ей что-то на ухо.

— Ну наконец-то! Дмитрий Игоревич! Проходите, присаживайтесь, — Тыновский выбрался из-за стола и пошел на встречу Дмитрию протягивая руку.

— Добрый вечер,— кивнул Дмитрий присутствующим, — Что стряслось?!

— Эх, батенька! Именно, что стряслось...Кстати, господина Калитеевского Вы поди знаете, а вот с моей крестницей наверное не встречались. Разрешите Вам представить — Наталья Александровна Калитеевская, дочь Сан Саныча и, как уже говорил моя крестница, — старый генерал подошел к сидевшей и слегка погладил ее по плечу.

— О сути дела, Вам лучше Аристарх Платонович поведает, а я знаете ли, упустить что-либо опасаюсь, сумбур в голове, ужас какой...

— Здравствуйте, господин полковник, — Фомин прекратил свое хождение по кабинету и присев на подоконник вытащил большой черный блокнот.

— Итак, вчера по утру, около десяти часов, Агафья — няня внучка Александра Александровича, вышла на обычную прогулку с Николенькой. Часа через полтора, эта самая няня, обнаружила, что ребенок пропал. Поиск мальчика не привел ни к чему и Агафья обратилась за помощью к квартальному надзирателю. На поиски были привлечены нижние чины полиции и, тоже, результатов не дали. А сегодня, около шести по-полудню, в квартиру Калитеевских постучался мальченка-посыльный и передал вот это письмо, прошу ознакомиться, — Фомин передал Дмитрию листок желтоватой бумаги.

— Дмитрий развернул послание и вчитался в корявые, с огромным числом грамматических ошибок, строки. В письме говорилось дословно следующее: ребенок был похищен и единственным вариантом получить его обратно живым, было безусловное подчинение всем требованиям похитителей. А именно — Калитеевский должен будет предоставить схему охраны банка и открыть хранилище. В противном случае, он получит своего внука по частям...Это же случиться и в случае обращения к властям. А что бы банкир не подумал, что с ним просто шутят по глупому, похитители пришлют ему небольшой сувенир.

Перечитав письмо еще раз, Дмитрий отдал его Фомину и замер в раздумье барабаня пальцами по столу.

— Вы хотите услышать мое мнение? Что же, одним словом — погано, очень погано, господа!

— Это-то мы и сами знаем! Вы, Дмитрий Игоревич, скажите — о чем либо подобном слыхали ли когда? — дребезжащим голосом спросил Тыновский

— К сожалению, да. Видите ли, там...у нас...Это довольно частое явление.

— То есть, как!? Ведь это же уму не постижимо! Да! Война. Да! Кровь рекой и всеобщее озверение естества человеческого, но детей за деньги калечить ?! Это представить не возможно! Уж на что Ирод злодей рода-племени людского, так и то, ведь не за металл презренный детей убивал, цели политической добивался...А тут...Нет, поверить не могу... — генерал тяжело осел на стул схватившись рукой за левую половину груди.

— Ну и каковы "рецепты", с позволения сказать? — спросил Фомин

— Рецепты? Рецепты достаточно просты, искать похитителей. Тянуть время и ни в коем случае не падать духом! Однако...Простите за мой вопрос, Александр Александрович, скажите, вот Вы сразу пришли к нам, не побоялись угроз...А может, еще раз извините, а может было бы лучше....ну Вы понимаете, жизнь внука...— Дмитрий замялся подбирая слова.

— Молодой человек, — Калитеевский поднялся с дивана распрямив спину, — У меня уже ничего не осталось, только вот они — Наталка с Николенькой, поистребила война род наш...Но есть такое понятие, как честь! Ни кто, в моем роду, честь свою не марал и с совестью на компромиссы не шел! Чего бы это ни стоило! А то, что произошло...Видимо это крест наш, нам его и нести.

— Господин полковник и Вы, Аристарх Платонович! — Наталья встала рядом с отцом, — Богом молю, помогите, не дайте что бы мальчика моего... — она уткнулась в плечо Калитеевскому сдерживая рыдания.

— Ну все, Наташа, все... — банкир обнял дочь за трясущиеся плечи, — Господь не оставит нас..

— Мы сделаем все, что только в наших силах. Можете не сомневаться! — Фомин захлопнул свой блокнот, — И приступаем немедленно!

Проводив отца и дочь Калитеевских, Дмитрий распрощался с генералом и вместе с Фоминым вышел из здания Государственной Стражи. Он уже повернулся идти домой, когда Фомин придержав его за рукав бушлата спросил:

— Мы одни, Дмитрий Игоревич, скажите, по-возможности как на духу, каковы Ваши прогнозы?

— Что Вам сказать...Плохо все это...Заложников, обычно, убивают в первые дни после захвата. Они обуза, да и лишние свидетели ни к чему. Так что...сами понимаете, шансов у нас крайне мало.

— Ну да, ну да. Я так и подумал. Вы помните, в письме похитители про подарок Калитеевскому писали?

— Да, конечно. И что?

— Дык я в квартире Сан Саныча пост оставил, ну на случай чего. Вот мои люди и приняли посылочку, — Фомин полез в карман пальто и вытащил жестяную коробочку из под монпансье "Ландрин", — Я, понятное дело, при Калитеевских говорить не хотел, ну а Вы человек военный, всего навидались, — он потянул крышку наверх и передал Дмитрию коробку. На дне, в остатках леденцовой крошки, лежал скрюченный детский мизинец...

— Вот суки!!! — задохнулся Дмитрий

— Найти их надобно, Дмитрий Игоревич, найти! — заскрипел зубами Фомин.

ГЛАВА 9

Совещание у главнокомандующего подходило к концу. Армия Деникина готовилась к последнему походу осенней компании, а может быть и последнему походу этой войны — на Москву. Успешные действия армии Юденича на Северо-Западе привели к тому, что войска западной группировки вплотную подошли к Петрограду. На улицах столицы спешно строились баррикады и формировались отряды ополченцев. "Чрезвычайка" проводила массовые облавы и, в предбоевой истерии, сотнями расстреливала всех попадавшихся под руку. В городе и губернии было введено военное положение. Республика Советов трещала по швам...Прибывший из ставки Верховного Правителя Рождественский, поведал Дмитрию чего ему стоило уговорить Колчака отказаться от лозунга о "Единой и Неделимой" и, тем самым, обеспечить поддержку Юденича прибалтийскими государствами.

— Вы не поверите, — блестя глазами рассказывал Рождественский, — Верховный, сначала, вообще хотел меня расстрелять!

— И что, пронесло? — ехидно спросил Дмитрий.

— Нет, "пронесло", здесь ни при чем! Технический прогресс выручил!

— Это как?

— Фролова, из моего ремонтного экипажа, помните?

— Ну да, он у нас знатным танкостроителем заделася. "Монстров" клепает!

— Вот! Я когда в ставку переводился, у него ноутбук выцыганил, на время. Ну и порылся в файлах, — Рождественский изобразил драматическую паузу.

— И что же ты нарыл? Компромат на Колчака?! Адмирал с девочками в бане?!— заржал Пятнаковский

— Гораздо лучше! Васька, Фролов, оказался киноманом заядлым. Ну я и нарыл...Киношку про адмирала! Человек он крайне впечатлительный, резкий, неврастеник, одним словом. И все воспринимает довольно своеобразно, однако, как бывший ученый, падок на визуальную информацию. Я ему фильмец этот и прокрутил...

— О! — изумленно посмотрел на него Дмитрий, — Мы же договаривались, что ни какой персональной информации не передаем! Ты же сам настаивал!

— Ну да, настаивал. Только Правитель тоже не шутки шутит, я же на его святую идею посягнул! Так что шлепнули бы меня, однозначно! А так...сам живой и ошибка историческая исправлена. Да и слово Александр Васильевич мне дал, что ...ну в общем между нами это останется...

— Ага! Кого я вижу! — раздался за спинами беседующих громкий голос.

Офицеры обернулись и увидели улыбающегося Двигубского. Полковник широко расставил руки и обнял стоящих за плечи.

— Гении стратегии и мсье Тайлеран! — контрразведчик широко улыбнулся.

— Да бросьте, Алексей Михайлович! Какой там Тайлеран... — покраснел Рождественский.

— Ну-ну! И впрямь, какой Тайлеран — Макиавелли, не меньше !!! Не смущайтесь Вы так, господин штабс-капитан, мы тут хоть и в отрыве от придворных интриг, однако и до нас молва кое-чего доносит! Ну да я не о том. Господа, я попрошу вас пожаловать ко мне, на совещание, часика через три. Нам есть о чем пошептаться, в свете известных событий! — заговорщицки подмигнул им Двигубский.

За час до встречи, к Дмитрию прибыл курьер с запиской от Двигубского. Контрразведчик рассыпался в извинениях и просил не мешкая прибыть к генералу Тыновскому в Государственную Стражу. С грустью похоронив мысль о возможности нормально пообедать, Дмитрий с Пятаком вышли из штаба и кликнули извозчика.

Двигубский встретил их на пороге кабинета.

— Ну что, судари мои, вовремя, очень вовремя. Прошу, проходите, — в кабинете, склонившись над столом, стояли Фомин и Калитеевский. Они внимательно разглядывали лежащий перед ними большой, потертый на сгибах, лист бумаги.

— Здравствуйте, господа! —

— А! Господа офицеры! Прошу, присоединяйтесь. — Фомин оторвался от бумаги и пожал протянутые руки.

— Вот, кумекаем с Сан Санычем, стратегии, так сказать, разрабатываем!

— А это что? — Пятак заглянул через плечо полицейского.

— Это, милостивые государи, схема Северного Банка. — Фомин отодвинулся давая возможность офицерам увидеть план. — Похитители назначили рандеву на завтрашнюю ночь, вот мы и планируем, как бы все устроить к всеобщему удовольствию.

— Ага...— Дмитрий внимательно посмотрел на план здания лежащий перед ним, — А как с ребенком? Когда они намерены его передать? —

— Пишут, что там же, в банке...С собой Николеньку возьмут... — судорожно вздохнул Калитеевский, — В обмен на ключи от хранилища...

— Какие идеи имеются, господа? — спросил Двигубский.

— Ну что же, прежде всего необходимо изучить в деталях место проведения операции, определить наиболее вероятные пути подхода бандитов к банку. И в зависимости от этого— места расстановки бойцов группы захвата, — ответил Дмитрий

— Ясно, тогда предлагаю следующее: Вы Дмитрий Игоревич возьмете на себя планирование операции со всеми вытекающими...Я думаю, что за банком будут внимательно наблюдать, по-этому, господа, попрошу вас о неком временном маскараде, когда на рекогносцировку отправитесь. Погонами светить не стоит, Аристарх Платонович подберет вам чего-нибудь более соответствующее и проводит в банк, дабы не вызвать преждевременного ажиотажа у грабителей, — Двигубский прошелся по кабинету.

— Аристарх Платонович, будьте любезны озаботиться чтобы господина Калитеевского как можно незаметнее вывели из Стражи и доставили домой.

— Уже, — понимающе кивнул головой Фомин, — Уже сделано. Филеров выслали по всем углам, а во внутреннем дворе авто дожидается.

— Отлично! Итак, у нас есть один день на подготовку. Знаю, что крайне мало, но...се ля ви, друзья мои. Завтра соберемся для финального обсуждения операции. А покамест, давайте проработаем основные детали и прикинем возможные варианты развития событий.

Шперлинг уже подходил к своему дому, когда из-за ближайшего угла вынесся крытый экипаж и, под оглушительное "Тпру-у-у!!!" извозчика, лихо остановился около него. Кожаный фартук откинулся и из-за поднятого, по случаю моросящего дождя, тента выглянула улыбающаяся физиономия Каца:

— Иннокентий Альбертович! Добрый вечер!

— А...Это Вы...— раздраженно проговорил Шперлинг

— Да, это я! Это снова Кац, и он невероятно рад Вас видеть! Прошу, составьте мне компанию, буквально на пару минут! — адвокат снова расплылся в улыбке и похлопал рукой по сиденью подле себя.

— Ах, господин полковник, какие жутчайшие погоды-то стоят нынче. Просто кошмар! Дождь, холод, не благодатная Малороссия, а просто Петербург, знаете ли! У Вас как со здоровьем? В порядке? Ну и слава богу! Так о чем это я...Ага! Вот пожалуйте, — Кац выудил из кармана уже знакомый синий цилиндрик и вложил его в ладонь Шперлинга.

— Нет! Ну скажите, что Кац был неправ, когда говорил Вам о прибыльности дела?! Между нами, Вы не представляете, как я Вам завидую! О! Если бы Кацу столько платили...Но...Судьба выбирает достойнейших...—

— Послушайте, что Вам угодно, черт побери! Или Вы думаете,что мне совершенно нечем заняться, как только сидеть в пролетке и слушать весь этот...—

— Ах! Миллион извинений! Конечно, конечно! Заболтался, знаете ли...издержки профессии! Но к делу. У нас к Вам есть пустячная просьба, Иннокентий Альбертович, так ерунда сущая — нам нужно десяток комплектов армейского обмундирования. Простого, солдатского, и два комплекта офицерской формы.

— Хорошо. Могли бы и просто телефонировать мне, а не появляться у моего дома..., — дернул щекой Шперлинг.

— Ну что Вы, господин полковник! Как можно! Вы не представляете какое это удовольствие, лично засвидетельствовать Вам свое почтение! — Кац прижал короткие ручки к груди.

— И кроме формы, будьте так любезны, подготовьте еще пару грузовиков.

— Вы с ума сошли! Да где я Вам их возьму?! — взвился интендант.

— А это уже Ваши проблемы, господин полковник, — улыбка мгновенно слетела с обрюзгшего лица адвоката и на Шперлинга уставился тяжелый взгляд из-под набухших век.

— Вот тут указано, куда и когда Вам будет необходимо все это доставить,— Кац бросил на колени Шперлингу небольшой клочок бумаги.

— Всего доброго, господин полковник, — рожа адвоката вновь засияла улыбкой, — Ну просто милейший Вы человек, Иннокентий Альбертович, совершенно милейший! Удачи! Всех благ! — Кац сорвал с головы котелок и усиленно замахал им чуть не вываливаясь из отъезжающего экипажа.

В сопровождении Калитеевского офицеры вошли в банк через неприметную боковую дверь. Построенное еще во времена Николая I — го, здание банка было невероятно помпезно и, настолько же, невероятно запутано. За время своего существования оно неоднократно перестраивалось, особенно его внутренняя часть. Подвал, где и находилось банковское хранилище, был оборудован, в свое время, паровым лифтом, позже замененным на электрический. Во время недолгого хозяйничанья красных, электромоторы исчезли и потому, единственным способом попасть в хранилище, была чугунная винтовая лестница, ведущая вниз прямо из операционного зала. Звякая каблуками по металлическим ступеням, Дмитрий, Пятак и Калитеевский спустились вниз. Сводчатый коридор, еле освящаемый несколькими тусклыми лампочками в сетчатых колпаках, изгибался под невероятными углами и изобиловал большим количеством углов, тупичков и ниш. Покружив несколько минут по извилистому проходу, офицеры уперлись в массивную железную решетку преграждающую проход к серой, в буграх заклепок, стальной двери. Калитеевский отпер решетку и принялся щелкать колесиками цифровых замков, выставляя нужную комбинацию чисел. С натугой повернув здоровенное, похожее на корабельный штурвал, колесо центрального замка он отпер тяжелую дверь. Хранилище представляло собой анфиладу из трех, больших и пыльных комнат, с рядами пустых стеллажей вдоль стен и парой пузатых шкафов забитых перевязанными шпагатом стопами папок. Посредине первой комнаты высился штабель плоских, похожих на снарядные, ящиков — Британский Займ.

— Ну-у-у, потянул Пятак, — А чего же так кисло, Александр Александрович. Где же несметные богатства?! Миллионы Бегумы и миллиарды Ротшильда ?! А как же на счет "Не счесть алмазов пламенных в лабазах каменных"?! Тут и крысе на приданное не собрать!

— Что есть, то есть, господин капитан. Прошли те годы, канули в Лету...Нынче, всю наличность мы в сейфе держим, у главного кассира. Сюда, в подвал, не набегаешься. Да и незачем, не те ноне обороты, от банка одно название и осталось. А сюда, я помниться, последний раз хаживал году эдак в шестнадцатом...м-да...разорили державу, разграбили, — горестно вздохнул Калитеевский.

— Ну что же, — Дмитрий еще раз сверился с планом здания, — Тут все понятно, а вот эти двери, Александр Александрович, куда ведут? — он указал на две, покрытые густым слоем штукатурки, двери в крохотном коридорчике перед самой решеткой хранилища.

— М-м-м ...Сложно сказать, а что, разве на плане они не обозначены?

— В том то и дело, что нет! — Дмитрий подошел и подергал одну из дверей. Дверь скрипнула, обвалив слой многолетней пыли и паутины, но не поддалась.

— Думаю, что там и нет ничего. Сколько помню, двери эти всегда были закрыты. Поговаривали , что с той стороны их давным-давно заложили кирпичом...

— Хм-м..., ладно, проверим. Ну что же, Александр Александрович, спасибо за экскурсию, дальше мы сами. И вот еще что, во первых — не бояться и во вторых — беспрекословно выполнять все наши указания. Ни какой самодеятельности, очень Вас прошу, слишком много поставлено на карту...— Дмитрий дружески похлопал банкира по плечу,—

— Да-да...Я понимаю, Дмитрий Игоревич, конечно...Но как же я могу не волноваться то, господин полковник ? Как ? Не за себя же...

— Понимаю — трудно! Но, по крайней мере, постарайтесь. Иначе, в запале, можно такого напортачить, что потом...ну ладно, не будем о грустном. До вечера, Александр Александрович!

— Так, теперь вот что— Серега, отметь секторы стрельбы и расстановку людей в этой "кишке", а я пойду гляну еще раз что на верху творится.

Вернувшись в расположение батальона, Дмитрий с Пятаком начали готовится к предстоящей операции. Определившись с составом группы захвата, а было решено взять только своих, проверенных парней, они склонились над планом снова и снова выверяя каждый будущий шаг, каждое движение.

— Господин полковник! — адъютант приоткрыл дверь в кабинет, — Полковник Двигубский просит принять его,—

— Зови! — Дмитрий оторвался от бумаг и шагнул на встречу вошедшему.

— Алексей Михайлович !

— Приветствую, господа. Не помешал ?

— Напротив! Вот, прошу ознакомиться, — Дмитрий указал на схему и коротко рассказал о планируемых действиях группы захвата.

— Ну что же, я не большой спец в подобных делах, потому карт-бланш полностью ваш, господа! Мной, можете полностью располагать по своему усмотрению, любая помощь и поддержка будет оказана незамедлительно! — Двигубский утвердительно хлопнул ладонью по столу.

— А на огонек к вам я забежал вот по какому поводу. Главнокомандующий, естественно, доложил наверх о том, что тут у нас происходит и получил приказ Верховного перевезти груз в ставку Деникина — в Таганрог. Причем не мешкая, не дожидаясь конвоя ставки!

— Чего это они запаниковали?! — удивленно спросил Дмитрий.

— Ну...Как Вам объяснить... — замялся Двигубский, — М-м-м...естественно, только между нами, тут дело не в панике. Здесь уже совсем другие игрища — высокая политика, так сказать. А то, что у нас стряслось , лишь удобный предлог, прецедент, своего рода! У Антона Ивановича, у Деникина, свои взгляды на Займ, а у его высокопревосходительства господина адмирала, свои...Вот они и тянут одеяло, каждый в свою сторону. Гм-м...да...Ну а Владимир Зенонович, хотя и амбициозен до крайности, но между жерновами попадать не желает. Так что, чем быстрее он от золота избавится, тем хлопот будет меньше. А по сему, господа офицеры, приказом главнокомандующего нам поручается срочная отправка груза по назначению.

— И когда мы это должны сделать?

— Как можно скорее, милостивые государи, как по-мне, так хоть завтра! Однако, сначала, мне серьезно переговорить кое с кем понадобиться, да и бронепоезд только завтра к вечеру ожидается, так что готовьтесь-ка на послезавтра. Вот такие дела, господа. За сим, честь имею! — Двигубский кивнул офицерам и направился к двери, — Да! Дмитрий Игоревич, не проводите ли меня?

— Конечно.

Они вышли из штаба и направились к воротам.

— Вы не подумайте чего плохого, ни боже мой! И в мыслях не имею. — Двигубский остановился и внимательно посмотрел Дмитрию в глаза.

— Вы своим людям полностью доверяете?

— Как самому себе! — воскликнул Дмитрий, — А к чему этот вопрос?

— Да что Вы, право слово! Не обижайтесь! А вопрос...в силу профессии, знаете ли...С утра вот с небезызвестным Вам прапорщиком Борщевым беседовал. Интереснейшая личность, доложу Вам! А сейчас, думаю, пришло время с начальником его словечком перекинуться. Как бишь наш дружище Серж говорит — "по-свойски перетереть"...М-да...— Двигубский задумчиво скосил глаза в сторону.

— Вы что же подозреваете их?

— Ну-у-у... — потянул контрразведчик, — Скажем так — собираю полезную информацию. Аристарх Платонович, давеча, тоже интересные сведения через агентов своих раздобыл. Есть о чем серьезно задуматься, дорогой полковник, определенно есть о чем! Ну что же, не смею Вас задерживать более и...удачи всем нам сегодня! — Двигубский резко повернулся и зашагал к выходу, оставив Дмитрия стоящим в задумчивости посреди двора.

Чихнув двигателем и заскрипев разношенными тормозами , автомобиль замер у крыльца. Сурового вида подпоручик соскочил с переднего сиденья и махнув рукой двоим конвойным коротко буркнул : "Ко мне, штыки примкнуть!". Козырнув дежурному офицеру, они прошли внутрь и загрохотали сапогами по широкой мраморной лестнице. Розовощекий, чем-то похожий на пухлого молочного поросенка, адъютант выскочил из-за своего, уставленного разнокалиберными телефонами, стола и попытался преградить вошедшим дорогу.

— Господа! Господа! Куда это вы ?! Туда нельзя! Полковник за...—

— Контрразведка! — ожег его взглядом подпоручик, — В сторону! — и потянул массивную дверь кабинета.

Полковник Шперлинг аккуратно наливал молоко из изящного серебряного судка в тонкий хрустальный стакан с чаем. Он поднял глаза на вошедших и замер, не замечая как тонкая белая струйка переполняет стакан, сбегая по стенкам и разливается большим белым пятном на зеленом сукне столешницы.

— Полковник Шперлинг! Вы арестованы! Прошу сдать оружие и следовать за мной!

— А..кх-х-..На каком основании! — поперхнулся интендант.

— Приказом главнокомандующего, — подпоручик вытащил из-за обшлага шинели сложенный вдоль лист бумаги и протянул его Шперлингу.

— Ваш револьвер, господин полковник! И...молоко-то...по-аккуратнее, зальете все ..

— Да-да...Конечно... — интендант отставил судок и тяжело опустился на стул, — Меня куда, к Владимиру Зеноновичу или...—

— Нет, в управление контрразведки. Собирайтесь, полковник!

Еще засветло, бойцы группы захвата прибыли в банк. Дабы не вызвать подозрений у возможно наблюдавших за зданием бандитов, Дмитрий приказал группе рассредоточиться и войти в банк, как простым посетителям. Последними, под видом бригады печников, появился Пятак с тремя бойцами. Они выгрузили из подводы связки труб и несколько печей-буржуек, в которых было спрятано оружие и снаряжение и, громко переругиваясь с привратником, потащили все внутрь. Потянулись томительные часы ожидания...Ровно в пять свет в банке погас и служащие, захлопнув свои конторки, потянулись к выходу. Последним вышел Калитеевский, попрощавшись с привратником и пронаблюдав, как тот закрывает массивный парадный ход, Александр Александрович поднял воротник пальто и шаркающей стариковской походкой побрел к своему дому.

— Внимание! Группе по местам! — отдал приказ Дмитрий, — Сережа— в подвал, ненужное освещение к чертовой матери, расставить людей!

— Есть! Группа за мной! — Пятак загрохотал вниз по винтовой лестнице. Указав каждому его место, Пятнаковский, чертыхаясь и дуя на обожженные пальцы, вывернул тусклые лампочки, оставив одну — едва освещавшую небольшой пятачок перед решеткой хранилища.

Они поднялись в кабинет управляющего и не включая света присели на жесткий диван. Старый дом жил своей, понятной лишь ему одному жизнью, поскрипывая перекрытиями и шурша сквозняками в пустых и пыльных коридорах. Время тянулось в такт большим напольным часам в углу кабинета, отщелкивая минуты, вслед за мерным ходом маятника, шепеляво перезваниваясь курантами через каждые полчаса. Трель телефона резко ударила по ушам, разрывая ватную тишину.

— Да! — Дмитрий схватил тяжелую прямую трубку

— Господин полковник! Это Фомин.

— Здравствуйте Аристарх Платонович, слушаю —

— Кажется началось, к соседнему дому подъехали две подводы и пролетка. Всего человек семь, стоят перекуривают...Это первое, второе — за Калитеевским заехал какой-то человек и они направляются в вашу сторону, думаю через минут пять подъедут к банку. Так что, будьте на чеку!

— Вас понял, мы готовы. А Вы-то где?

— Хе-е, да рядом, через улицу, в редакции "Новой России", так что...считайте репортером заделался! — хохотнул Фомин.

— Ага! А вот и пролетка, похоже Калитеевский!

— Понял, работаем! — Дмитрий бросил трубку на рычаг и кивнув Пятаку осторожно вышел на площадку второго этажа.

Затренькал звонок входной двери и в темноте послышались шаркающие шаги и глухой кашель привратника. Щелчок выключателя зажег матовый плафон в руках бронзовой наяды, высветив холл и входную дверь.

— Кого там несет! — просипел привратник приоткрывая глазок.

— Это я, Василий, Калитеевский! Отворяй! Скорее!

— Носит, нелегкая...Скорее им...— заворчал он лязгая запорами.

Звякнув последней щеколдой дверь отворилась впуская Калитеевского и сопровождавшего его человека в тужурке телеграфиста с грязным шейным платком на горле.

— Здравствовать желаю, Ваше высокородие, случилось что?!

— А...м-м-м...нет, забыл понимаешь ли бумаги кое-какие...Вот вернуться пришлось. Ты иди к себе, Василий, я тут сам...

— Ага, оно конечно, бумаги дело такое...— Василий шмыгнул носом

— А енто с Вами хто будет ?

— А-а-а..ну это...м-м-м... знакомый, — замялся банкир.

— Хто, хто, дед Пихто! — процедил сквозь зубы незнакомец и шагнув к привратнику резко взмахнул рукой.

Василий слегка дернулся, словно от удара током и, схватившись руками за горло, тяжело осел на пол, заливая паркет ярко-алой волной крови.

— Зачем?! Вы что?!!! — Калитеевский рванулся к упавшему.

— Завянь, банкир! Не гони волну! — человек наклонился к Василию и вытер о полу его поддевки зажатое в руке лезвие опасной бритвы.

— Давай чеши в подвал, хранилище открывать.

— Как Вы могли?! За что ?!!! Мы же договорились!!!

— Ты, барыга, мне баки не забивай! Договорились, что сученка своего получишь в целости, ежели вести себя будешь прилично. Так что вали вниз, а мне тут кое-что сделать надо, — он спрятал бритву в карман и подойдя к входной двери достал электрический фонарь. "Телеграфист" трижды нажал на кнопку, посылая в черноту улицы голубоватые вспышки.

Стоящие в темноте второго этажа офицеры переглянулись и неслышно ступая, быстро спустились в зал. Пригнувшись за могучим дубовым барьером, отделяющим конторские места от посетителей, Дмитрий и Пятак скользнули к чугунной лестнице и почти не касаясь ступеней, слетели по ней вниз. Пробежав по коридору они разделились, заняв заранее намеченные позиции в глубоких темных нишах по обе стороны от хранилища. Вскоре, в темной кишке коридора послышалось шарканье ног и чей-то хриплый голос:

— Черт ногу сломит! Слышь, банкир, свет включай!

— Э-э-э...света нет, как при большевиках сломалось, так и не починят никак.

— Гы! Шо, "товарищи" провода попятили?!

— Разруха, знаете ли...

Во мраке вспыхнул конус яркого света выхватывая из тьмы куски серых стен. Дмитрий включил "Мотороллу" и трижды щелкнул ногтем по микрофону, подавая сигнал — "К бою!" затаившейся группе. Калитеевский вышел на освещенный пятачок перед решеткой и завозился с ключами. В этот момент стоявший в глубине темной ниши Дмитрий услышал, как в противоположной стороне коридора раздался приглушенный звук шагов, скрип, шорох опадающей штукатурки и тонкая полоска света обрисовала контур двери. Та самая дверь, которая по-утверждению банкира, была давно заложена кирпичом, вдруг отворилась впуская в коридор хранилища темные силуэты людей. Первым, держа автомат стволом вниз, вбежал человек в распахнутой казачьей бекеше и рыскнув глазами по сторонам шагнул к Калитеевскому. Дмитрий узнал его сразу— это был Дьяк! Сержант Вова Дьяченко из команды Борщева.... "Атака!!!" — команда швырнула бойцов в кишку коридора. Словно серые, стремительные тени они выскочили из укрытий сметая, как кегли, вошедших бандитов. "Дьяченко живым!!!" заорал Дмитрий выпрыгивая из стенной ниши. Дьяк дернулся вскидывая автомат, но за его спиной уже выросла фигура в пятнистом комбинезоне с отведенной для удара рукой. Короткая очередь прогремела в узком пространстве коридора, молотком шибанув по барабанным перепонкам. Дьяк, вдруг нескладно выбросил ногу вперед, будто решив ударить в лихой гопак, прыгнул спиной назад и ...сполз, оставляя за собой широкую темную полосу на серой штукатурке стены.

— Отставить !!! Кто ?!! — яростно вскрикнул Дмитрий.

— Я, Дим. — из правой ниши вышел Пятак опуская еще дымящийся ствол калаша.

— Зачем, Серега, зачем ?!!! Живым надо было брать!!!

— Ты был на линии огня и он мог успеть, командир...

— Э-эх! Блин! — Дмитрий в чувствах пнул жалобно загудевшую решетку, — Ладно, проехали. Спасибо, капитан!

— Что с этими? — Пятак указал на лежащих на полу бандитов

— Пакуйте и Фомину, пусть с ними разберется.

— Господа, господа!!! Николенька, Николенька где?!! — Калитеевский поднялся цепляясь дрожащими руками за прутья решетки, — Где он...?

— Ща выясним! А ну, поднимите мне этого — Пятнаковский указал на лежащего перед ними человека с замотанным горлом.

— Дюжий спецназовец, поблескивая глазами в прорезях черной маски, схватил бандита за воротник и легко вздернул того на ноги.

— Ну, урод, вопрос слышал? Где мальчик? — Пятак чуть наклонился к низкорослому "телеграфисту".

— Да пошел ты! Не знаю я ни чего...— отплевываясь просипел он

— П-о-о-нятно. Будем вспоминать... — скучным голосом протянул капитан.

Не меняя расслабленной позы, Пятнаковский, вдруг резко бросил руку вперед. Удар был настолько стремителен, что движения почти никто не заметил. Бандит судорожно всхлипнул и сложившись вдвое рухнул на колени, безуспешно пытаясь вздохнуть широко разинутым ртом.

— Повторяю вопрос, где мальчик? — Пятак присел на корточки и уткнул ствол автомата в колено человека.

— Сейчас я тебе прострелю колени и, ежели тебе очень повезет, то всю оставшуюся жизнь будешь ползать по базару за милостыней. Ну, дружок?

— Ваше благородие! Не надо!!! Богом клянусь, не знаю я! Христа ради-и-и,— бандит засучил ногами. Под ним расплывалось большое мокрое пятно...

— Отставить! Ни хрена он не знает, этот вот знал... — Дмитрий кивнул на тело Дьяка, застывшее под стеной.

— Все, выводите задержанных. Александр Александрович, пойдемте мы Вас проводим. И...рано унынию предаваться, найдем Николеньку вашего, обязательно найдем!

Они вышли из банка последними, Фомин уже увез арестованных, срочно вызванные рабочие наспех заколотили боковую дверь в хранилище, а вместо погибшего Василия, был оставлен полицейский наряд. Дмитрий вызвал из батальона грузовик и отдал группе команду грузиться.

— Командир! — Пятак тронул его за рукав и кивнул головой, приглашая отойти в сторонку от бойцов и угрюмо молчавшего Калитеевского.

— Слушай, Дим, ты сейчас к Калитеевскому поедешь, да?

— Ну да, надо их поддержать. Ты же с нами, нет?

— Уф-ф-ф, — тяжело выдохнул Пятнаковский. — не могу я сейчас, не тот настрой, понимаешь? Да и как-то...неудобно, что-ли ...Ведь это я Дьяченко завалил и теперь, где пацан не узнать. Так что...я лучше домой, хорошо?

— Ну ладно. Ты конечно на грудь дома примешь, я знаю, только давай в меру, договорились?

— Обижаешь, начальник! Кремнев-Железов, моя фамилия!— улыбнулся Пятак, — Ну пока, до завтра!

В квартире Калитеевских свет был приглушен, в большой прихожей царил полумрак, озаряемый неверными, дрожащими всполохами из-под неплотно закрытой дверцы "голландки". В обширной столовой была включена лишь небольшая лампа над длинным, до середины застеленным крахмальной скатертью, столом. В центре, на расписном, Жостовском подносе плевался отполированный до зеркального блеска самовар, роняя капли кипятка в глубокое блюдце. Поблескивали хрусталем стаканы и пузатые рюмки на толстых коротких ножках. Одну из таких рюмок сжимал в руке, сидящий в одиночестве Двигубский.

— Доброй ночи, господа! Простите уважаемый Александр Александрович, что эдак, по-хамски, расположился у Вас, но, клянусь честью, что был приглашен!

— Ах, бросьте, Алексей Михайлович! А где Наташа? — Калитеевский устало опустился на стул.

— Наталья Александровна ушла к себе. Да Вы не волнуйтесь, там с ней Агафья! А я вот вас, господа, дожидаюсь...

Они молча выпили и Дмитрий рассказал об операции в подвале банка.

— Ну что же, я в общем-то так и предполагал..., — Двигубский задумчиво забарабанил пальцами по столу.

— Это Вы о том, что мальчика там не будет? — спросил его Дмитрий

— Да, и об этом тоже. Вы Александр Александрович не переживайте, это даже хорошо, что Николеньки там небыло. А то, знаете ли, перестрелка...и прочее...Думаю оставили бандиты его на малине какой-нибудь, ну да мы из них адресок-то повытрясем, не сомневайтесь! Сколько, говорите, их было? Семеро? Хм-м-м...маловато...По нашим сведениям в банде человек двадцать, не меньше.

— Ну может в банк наиболее подготовленные пошли? — спросил Дмитрий.

— Думаете? Может быть, может быть..., — Двигубский откинулся на спинку стула в раздумье скрестив на груди руки, — Хорошо бы если так...

— Господа, давайте отужинаем, прошу вас, уважте... Сейчас я Агафью попрошу собрать нам чего-нибудь, — Калитеевский кряхтя поднялся и сгорбившись, будто из него разом выпустили воздух, отправился в глубь квартиры.

Они просидели за наспех собранным ужином еще часа два. Пытаясь хоть как-то поддержать их любезного хозяина и скрыть за ничего не значащим разговором свои не веселые мысли. Дмитрий уже поднялся прощаться, когда в прихожей раздался звонок и Агафья впустила внутрь немолодого солдата с коричневым конвертом в руках.

— Сан Саныч! Тут Вам депешу принесли, — прокричала из коридора Агафья.

— Депешу? В такой-то час?!, — Калитеевский удивленно вскинул брови, — Иду! Пусть подождут минутку. — Банкир вытащил из-за ворота салфетку и пожав плечами вышел в прихожую.

Он вернулся через несколько минут удивленно вертя в руках конверт с большой сургучной печатью на обороте.

— Странно, письмо из интендантского управления Генерального Штаба, — Калитеевский еще раз осмотрел конверт и сломав печать вытащил четвертинку листа с фиолетовой печатью в углу.

— Гм...Ни чего не понимаю...Ознакомьтесь, господа. — он передал письмо офицерам.

— Ха! Ну вот этого я и ждал! — воскликнул Двигубский отдавая документ Дмитрию.

Письмо предписывало управляющему Северного Банка подготовить известный ему груз для срочной эвакуации, не позднее пяти часов утра. Так же сообщалось, что сия операция является чрезвычайно секретной и спешной и, в связи с известными событиями, господину управляющему банком предлагается хранить все в глубочайшей тайне. Документ был подписан начальником финансового управления армии генералом Бернацким.

— Что-то я не совсем понимаю, мы же с Вами, Алексей Михайлович говорили на эту тему... — начал Дмитрий

— Да-да! — перебил его Двигубский, — Именно!В общем так, Дмитрий Игоревич, давайте-ка все разговоры отложим, пока. Сейчас почти час ночи, поднимайте своих людей "в ружье" и займите позицию вокруг банка. Я помчусь к Владимиру Зеноновичу, ох-х-х...будить командующего среди ночи, доложу я Вам, удовольствие еще то! И вот еще что, — контрразведчик пристально посмотрел в глаза Дмитрию, — Господин полковник, постарайтесь, как бы это выразиться, хладнокровие проявить, по возможности, что ли...Тьфу ты, дьявол! Короче, берегите себя и ...

— Алексей Михайлович! Если Вы об этом случае с Дьяченко, то, я же уже докладывал, что там вышло...

— Да нет, это я так..., — перебил Дмитрия Двигубский, — С богом, полковник!

Кузнец крутанулся последний раз перед зеркалом, расправил складки шинели и придерживая, страшно мешающую с непривычки, шашку вышел во двор. Грузовики урчали на холостом ходу освещая фарами группу людей в солдатских шинелях. Дымили потрескивая папиросы, на плоском крыле передней машины стояли, позвякивая от вибрации мотора, початый штоф и пяток стаканов. Кузнец оглядел людей и недовольно дернув щекой полез в кабину грузовика.

— Ну шо встали?! Грузитесь, живо! — гаркнул он со своего места.

— Не, видали, пацаны, Кузнецу поперло! В летехи выбился! — заржал Тонков показывая на погоны подпоручика у Кузнеца на плечах.

— Слышь, придурок! Пасть закрой и лезь в кузов, опаздываем уже! — рявкнул на приятеля Кузнец.

Скрежетнув передачей машины выехали со двора и покатили по спящим улицам, погромыхивая бортами на брусчатке мостовой. Окна первого этажа банка уже светились приглушенным тяжелыми шторами светом. Калитеевский прибыл в банк заранее. Заслышав шум подъезжающих машин, он вышел на крыльцо и заложив руки за спину стоял, в пол-уха слушая вышедшего вместе с ним городового.

На противоположной стороне улицы, из темного кабинета редакции газеты "Новая Россия", Дмитрий внимательно следил за происходящим у входа в банк. В зеленоватом свете ночного бинокля он видел, как к банку подкатили грузовики со стоящими в кузове солдатами. Из первого выпрыгнул офицер и неловко путаясь в портупее шашки заметался перед машиной.

За спиной у Дмитрия скрипнула открываясь дверь и кто-то чертыхаясь и налетая на мебель заскрипел шагами по паркету.

— Дьявол их побери! Понарасставляли столов, как поподя! — зашипел Двигубский потирая ушибленное бедро.

— Что тут у Вас, Дмитрий Игоревич? Проклятье, темно, как в склепе!

— Сейчас глаза привыкнут...А у нас тут гости. Вот посмотрите. — Дмитрий передал бинокль контрразведчику.

— Угу. Занятно. Люди на местах? А где Серж?

— Да, группа на позиции. А Пятнаковский...он после сегодняшней операции нервы лечить отпросился. Небось опять в салон к этой, ну как ее...

— А, ну да, ну да...знаю, бывал-с. — Двигубский продолжал внимательно вглядываться в бинокль.

— Забавно, забавно...А офицерик-то, ряженый! Заметили?

— Да, он с шашкой обращаться не умеет. Да и солдаты какие-то странные, винтовки только у двоих...Позвольте, Алексей Михайлович, — Дмитрий взял у Двигубского бинокль.

"Ряженый" офицер прекратил свою бесполезную беготню и замахал руками солдатам приказывая спешиться. В этот момент, в свете фар грузовика, возникла высокая фигура человека в армейском плаще-пелерине с плоской офицерской фуражкой на голове. Он появился как-то вдруг, словно бы из-под земли. Дмитрий вначале даже опешил, пытаясь понять откуда взялся этот офицер и как он незамеченным проскочил через все посты! Высокий офицер подошел к Калитеевскому и поговорив с ним минуту, махнул рукой солдатам. При виде него, "ряженый" вдруг шарахнулся в сторону намереваясь бежать. Однако высокий ухватил его за портупею и притянув к себе стал что-то говорить, наклонившись к самому уху.

— Ну что, Алексей Михайлович, начнем? — Дмитрий оторвался от наблюдения.

— М-м-м...Давайте еще подождем, пусть погрузят. Согласны?

— Лады. Как скажете, — Дмитрий включил "Мотороллу" : — Всем внимание, приготовиться! По сигналу — штурм! Офицеров брать только живыми!Как поняли, прием.

Калитеевский вошел с офицерами в банк, туда же потянулись и солдаты. Минут через пять они начали выбегать из дверей, волоча тяжелые ящики к автомобилям. Дмитрий с Двигубским спустились на улицу и замерли в темноте подворотни. В проеме парадного входа банка показались два офицера, они остановились, наблюдая как солдаты забрасывают последние ящики в кузов.

— Пора, Дмитрий Игоревич! — Двигубский щелкнул курком взводимого нагана.

— Атака, вперед! — скомандовал Дмитрий и бросился через улицу к банку.

Двигубский рванулся за ним. Со всех сторон, из подворотен, подъездов, окон первых этажей выскакивали бойцы и с воплями "На землю!!!", "Лежать!!!" неслись к автомобилям. Высокий офицер мгновенно отпрыгнул в тень грузовика и тут же оттуда полыхнули яркие вспышки выстрелов. Трое набегавших спецназовцев, как подкошенные покатились по мостовой. Опешившие бандиты открыли беспорядочный огонь, но тут же валились, как снопы, под короткими автоматными очередями нападавших. Бежавший рядом с Дмитрием Двигубский вдруг громко охнул и схватившись за плечо, боком упал на мостовую. Дмитрий отпрыгнул в сторону и сходу, от живота, выпустил магазин туда, где в тени кабины угадывался силуэт офицера.

Все было кончено. Стрельба замерла. Хрустя битым оконным стеклом бойцы обходили валяющиеся тела бандитов в поисках раненых. Дмитрий подбежал к Двигубскому. Контрразведчик уже пришел в себя и попытался подняться прижимая руку к окровавленному плечу.

— Алексей Михайлович! Вы как? — Дмитрий потянул полковника ухватив того за ремень

— Ах-х-х! Проклятье! — Двигубский заскрипел зубами, — Полегче, полегче...

— Сейчас, погодите! — Дмитрий надорвал упаковку перевязочного пакета, — Сейчас перевяжу.

— Спасибо...Вот же везет, опять левое плечо...уже третий раз! Что там? Живые есть?

— Не знаю, пошли глянем.

Поддерживая Двигубского Дмитрий направился к грузовикам. Они обошли машину сзади. У переднего колеса, спиной к ним, привалившись головой к ступице, лежал человек в офицерском плаще. Дмитрий взял лежащего за плечо и переворачивая потащил на себя. Кровь мощным толчком ударила по вискам, заставляя выронить автомат из ставших чужими, непослушных рук. На него уставились желтые, широко открытые глаза Пятака !

— Серега! Ты !!!!

— Не ожидал, командир? — кровавая пена запузырилась в углах улыбающихся губ.

— Зачем!!! Серега, зачем!!! — Дмитрий рухнул на колени перед лежащим капитаном.

— А-кха-а...— Пятнаковский закашлял и густая струя крови залила его подбордок, — Зачем, говоришь... — Пятак застонал приподнимая голову.

— Затем, Дим. Остохренело все. Война кончится и что? Кому мы будем нужны? Опять, ни кола ни двора, без копейки...в чужом мире...Снова мыкаться, как тогда,у нас, в девяностых — хрен там! Не хочу больше!А эти — родина, честь, тьфу! — он снова зашелся в кашле, — Пижоны дешевые...А я так не хочу!

— Что же ты наделал! Мы бы придумали, что нибудь, прорвались бы! Вместе! — Дмитрий в отчаянии зашарил по карманам разгрузки вытягивая перевязочный пакет.

— Засунь эту марлю знаешь куда? — Пятак растянул рот в кровавой улыбке, — Я не хочу больше прорываться, командир...Устал... — Пятнаковский вдруг вздрогнул и шумно выдохнув ткнулся лицом в колесо...

Дмитрий сидел на крыльце банка тяжело уронив руки между колен. Он безучастно смотрел, как мимо него пронесли тела Калитеевского и городовых из охраны. Как забрасывали трупы бандитов в пригнанные кем-то подводы, как дворники, поблескивая начищенными бляхами на белых суконных фартуках, сгребали осколки выбитых стекол. Он молча сидел, не в силах пошевелиться, бездумно уставившись в серое, осеннее небо девятнадцатого года.

— Вы знаете Дима, я страшно завидовал Вам, — Двигубский ловко зажег спичку здоровой рукой и прикурил длинную тонкую сигару.

Неделя, с момента событий в банке, прошла незаметно. Вернее, незаметно для Дмитрия. Первые дни он просто сидел безвылазно дома, глуша водку и не отвечая ни на какие звонки. Какие-то люди то приходили, то уходили, жали руку, похлопывали по плечу,не оставляя и следа в сознании. А вот сегодня явился Двигубский и поволок его сюда, в небольшую кофейню у старого сада.

— Ужасно завидовал, слушая Ваши рассказы о той, другой жизни. О всяких машинах, чудеса прогресса, о нравах...Невероятно! Боже, как мне хотелось попасть туда, хоть на часок! — он глубоко затянулся и пустил кольцо синеватого дыма к потолку.

— Но позже, когда столкнулся со всеми этими делами, с тем, что произошло...

— Скажите, Алексей, — перебил его Дмитрий, — Вы ведь заранее знали, что Сергей...что он...

— Нет, нет. Не знал, но догадывался. Вы же понимаете, так как Серж жил, на жалование армейское не разгуляешься. Да и выигрыши карточные, хм...у таких же армейских офицеров...арифметика не получалась. Вот. А позже, когда все закрутилось, мы с Фоминым прикинули, как бы Вам объяснить...Ну ...уж очень все странно, непривычно для нас. Жестокость эта неимоверная, ни одного свидетеля. Нет! Я сам не ангел, а о красных или махновцах вообще не говорю, но не то! Нет такого, если хотите, холодного расчета, совершенной безжалостности, бездушия...И цели, цели совершенно иные! Ни какой идеи — только деньги. Это и насторожило. Но я не о том хотел! Сбили Вы меня с мысли! Так вот, я о вашем мире. Вы достигли невероятных, просто нечеловеческих высот в этом, вашем прогрессе. Но потеряли нечто важное, по-дороге, без чего жить человеку пожалуй что и не стоит. Вы потеряли такое понятие, как честь!!! Уж извините меня великодушно. Но я подумал...Я НЕ ХОЧУ В ТАКОЕ БУДУЩЕЕ И НЕ ХОЧУ ТАКОГО БУДУЩЕГО ДЛЯ НАС!!!

КОНЕЦ