1917. Бешенная Мария: один день жизни.

МАРИЯ МИХНО, более известная как БЕШЕННАЯ МАРИЯ

Август 1917 года

— Итак, Михно Мария Владиславовна, урожденная Лысова, родилась 3 декабря 1893 года, из дворян Пензенской губернии. Окончила Смольный институт с золотой медалью, выпуск 1911 года, училась в Лозанне, работала на артельном конезаводе в Пензенской губернии, в 1913 году вышла замуж. После гибели мужа, капитана Михно, вступила в ряды и добилась направления на фронт, вольноопределяющейся в Павлоградский гусарский полк. В августе 1915 года в составе сводного штурмового батальона 2-й кавдивизии принимала участие в уничтожении познанского котла, в октябре переведена в разведэскадрон дивизии, в феврале 1916 получила звание подпоручика, серебряного "орла с мечами" и назначение в формирующуюся дивизионный штурмовой батальон. Награждена орденами Св.Георгия 3-й и 4-й степеней, орденом "Звезда Мечей", орденом "Крест Доблести", медалями "За Отвагу", "За взятие Познани", "За взятие Кракова" и "За взятие Будапешта", знаками отличия "За штурмовые атаки", "За штыковую" и "За атаку в конном строю", Крестом Великой Войны 1914-1916 годов, именным пистолетом и анненским оружием... Блестящий послужной список. Но... Женщина?

— Дорогой мой, пора отвыкать от замшелых представлений. Вы её дело внимательно читали? Орден Св.Георгия 4-й степени получила за то, что она, находясь в разведке с двумя рядовыми, вплотную нарвалась на немецкую засаду, один из рядовых был убит на месте, второго, тяжело раненного в живот, Мария, сама раненная в руку, вытащила к своим. Второй "Георгий" — за поиск дивизионной разведки, в которой она к тому времени служила. Провела команду разведчиков в тыл немецкого расположения, навела на заставу, занятую немецкой ротой, участвовала в штыковом бою, в результате которого рота была частично перебита, частично взята в плен. "Звезду Мечей" и "Доблесть" — за мужество, проявленное в рядах штурмового подразделения в ходе Краковско-Моравской и Будапештской стратегических наступательных операций. Медалью "За Отвагу" награждена за личное мужество, проявленное в боях за Познань. Именной "Беркут" — за захват вражеского тяжелого пулемета. Неоднократно участвовала в штыковых атаках. По-немецки и по-польски болтает свободно, превосходное владение оружием, прошла курс специальной подготовки, авто и мотовождения в варшавском учебном центре штурмовых и специальных частей... Да что я тебя уговариваю? Ты единицу в штат просил? Просил. Получи и распишись.

— Ладно. Когда она здесь будет? Люди нам во как нужны, сам знаешь, какая здесь обстановка. Два дня назад контрабандистов брали, так у них два автомата нашли и ящик гранат, слава Богу, они до них добраться не успели.

— Она сейчас в Варшаве, заканчивает свои дела с армией. Здесь будет в понедельник. Да, она увольняется званием выше, так что у тебя будет числится как оперативный сотрудник 2-го ранга.

& & & & & & &

Ноябрь 1917 года

С каждым днем мои сны становились все хуже. К тому, что там я там была не совсем я собой, я привыкнуть уже успела, а вот поступки других... В том мире, который мне снился, Империи больше не было, и огромная заслуга в этом принадлежала людям, которые здесь Империю спасли! Я была счастлива, что все это — только сны, но их логичность и последовательность внушали жуткое чувство непрочности, хрупкости всего мироздания, или, по меньшей мере, нашего мира.

Военврач, обследовавший меня после контузии, сказал, что это скоро пройдет, да и сны тогда были... менее странными, пожалуй. Там тоже была война, а что шла она совсем не так, как в реальности... Что ж, странные выверты у моего подсознания.

Однако с марта (в том мире, который мне снился, жили по старому календарю, и там был февраль) странные события сменились еще более странными. Отречение государя императора (там его не убили, поскольку там он так и не отдал приказа на проведение операции "Высокий Прыжок") за себя и своего сына, цесаревича Алексея, в пользу брата Михаила. Отречение Михаила. Приказ N1 Центрального Исполнительного Комитета Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов, требовавший "немедленно выбрать комитеты из выборных представителей от нижних чинов... Всякого рода оружие... должно находится в распоряжении... комитетов и ни в коем случае не выдаваться офицерам... Солдаты ни в чем не могут быть умалены в тех правах, коими пользуются все граждане...". Начавшийся непосредственно вслед за этим развал фронта. Оно и понятно. ЗДЕСЬ понятно — народ служит непосредственно Самодержцу, и если его нет, а вместо него какая-то барская республика, то зачем все? А вот там этого не понимал практически никто. Такой жути я не испытывала никогда — как будто кругом все слепы и глухи, вокруг них все рушится, а никто ничего не видит и не слышит. Они, понимаешь, республику строят! Парламент! За портфели в министерствах борются!

Сочетание приказа N1 с лозунгом "Война до победного конца!" выглядело махровым безумием, но именно на этом и настаивали все без исключения Временные правительства. Тамошние большевики, сильно отличавшиеся от наших большевиков (ни о какой географически детерминированной цивилизации и Русской Доминанте они и понятия не имели), были в данном случае значительно более логичны, хоть мне и не нравилась их дофевральская позиция. Они верно заметили, что в таких обстоятельствах сепаратный мир с Германией куда разумнее, чем продолжение сопротивления при полном развале фронта — потому что фронт, с которого солдаты бегут целыми батальонами, долго не продержится и территория, с которой придется расстаться, будет гораздо больше.

Летом в Варшаве я консультировалась у профессора Дойча, большого специалиста по нервным болезням. Мой случай его заинтересовал, он даже написал о нем статью. Но помочь не смог почти ничем — только выписал таблетки для более крепкого сна, которые подействовали, но не так. От них сны стали еще отчетливее.

И еще жутче. Страна разваливалась на глазах, 3/17 июля в Санкт-Петербурге (который там почему-то именовался Петроградом) войска стреляли в народ, после чего стало ясно, что судьбу новоявленной "Российской Республики" все же решат не болтуны-политики, а винтовки. Причем там-то земельной реформы не было, и 85% населения России (и, соответственно, 85% личного состава Вооруженных Сил России) страстно желали поделить между собой всю землю, до которой они смогут дотянуться. А партийные говоруны продолжали обсуждать вопросы выкупа за землю (!!!) и участия делегаций всех с-д партий Европы в Стокгольмской Мирной Конференции...

Российский климат и расстояния, постоянная угроза со всех сторон, выковали Российскую Империю. Так выковывают холодное оружие — в жаре адских котлов и холоде Коцита рождаются лучшие клинки. По сравнению с тем, что довелось вынести России — что могут предложить страны Запада? Столетнюю войну? Тридцатилетнюю? А триста лет татарского Ига — не хотите ли попробовать? Или создайте Империю, начав с 50 тысяч км2 и 2 миллионов населения (Московское царство конца XV века) и закончив 20 миллионами км2 и 190 миллионами населения (Российская империя августа 1914 года). Переживите за это время войну с лучшими, наиболее передовыми державами Запада, да не одну войну, а постоянную, веками, битву "на измор": с Польшей Россия сражалась почти 700 лет (с Болеслава Храброго, в XI веке бравшего Киев), столько же со Швецией (с Александра Невского), одновременно победно завершив тысячелетнюю борьбу со Степью и уничтожив нашествие "Всей Европы" под знаменами Наполеона!

Перед таким напором не выстоял бы не один народ Европы. И после этого либералы ещё твердят, что мы, дескать, должны у них учиться! Чему? Как грабить и торговать рабами и наркотиками, как построили свою империю хваленые британцы? Или как угробить весь цвет нации в двадцатилетней (всего-то!!!) войне — как хваленые французы во времена Наполеона? Конечно, жить так, как живут привелегированные классы Англии или Франции, хочется всем — вот только климат у нас для того не подходящий. Ну хоть убей — не получится снимать два урожая в год! И высшей степени обороноспособности — за счет окружающей Британские острова со всех сторон воды — тоже не имеется в наличии, потому всяческие Батыи, Стефаны Батории, Карлы XII и Наполеоны так и лезут со всех сторон. Потому жить так, как живут английские лорды, русский человек может себе позволить только в мечтах. Или же — создав такую ситуацию, когда один процент населения беспощадно грабит остальные девяносто девять процентов и живет за счет награбленного. Но рано или поздно такой грабеж населению надоест — и этот несчастный процент будет сметен. В России дворянскому сословию необычайно повезло — у него был Петр I и двести лет, и сто из них — с Петра до Николая I — власть сословия была абсолютной. "Русская шляхта", опираясь на выкованную тысячелетней русской историей монархию, правила самовластно, скрутив в бараний рог и народ, и церковь, и купечество.

В НАШЕЙ реальности с дворянством покончили Николай II и Стальная Императрица. Но покончили очень аккуратно и, можно сказать, вежливо — под "вышку" или высылку с лишением гражданства угодили только те, кто не смог смириться с тем, что век "русской шляхты" закончен, и Российская Империя возвращается к своему исходному образцу. Из 2 миллионов дворян пострадало менее 80 тысяч, причем в лагеря загремело менее четверти — остальные 60 тысяч были просто лишены гражданства и высланы!

В ТОЙ России все произошло наоборот. Там "русская шляхта" избавилась от Государя. Не скажу, что с ИХ точки зрения это была очень уж большая глупость. Как уже сказано, насчет географического детерминизма и Русской Доминанты их никто не просвещал, поэтому о связи "народ-монарх" тамошнее дворянство не подозревало.

Именно поэтому я-здешняя, в отличие от меня-тамошней, в построение Империи на либерально-демократической основе не верила. Но даже и эта вполне нелепая основа была бы лучше, чем ничего. Между тем всеобщий развал нарастал, хаос продвигался все дальше — а правительство не делало ничего. Все партии, вошедшие в состав правящей коалиции, придерживались совершенно идиотской позиции непредрешенчества. Все серьезные решения об основах нового государства должно было принять Учредительное собрание, и все Временные Правительства отказывались их предрешать. И это в условиях, когда даже полный идиот мог понять полную нелегитимность какой бы то ни было "барской" власти в глазах крестьянства — шансы на признание могло иметь только правительство, отвечавшее нуждам народа. Это вам не царь-батюшка, который, как-никак, имеет на трон Божественное право, и, пусть даже и окружен "злыми боярами", все же является Хозяином Земли Русской. Теперь царя нет, и остались только "злые бояре". И какой смысл им повиноваться?

25 августа (там, здесь было 7 сентября) генерал Л.Г. Корнилов, тамошний аналог командира Гвардейского Корпуса, пытался сместить Временное Правительство. Основным его противником стали не временщики из Временного Правительства, а большевики из РСДРП(б). После этого министры-кадеты были удалены из правительства, и 2/15 сентября Россия была объявлена Республикой, для управления которой была организована Директория из пяти человек во главе с Керенским. Удивительно, как разные миры разводят судьбы — я-здешняя об этой персоне вообще ничего не слышала, пока не заинтересовалась здешними аналогами тамошних политиков. Керенский Александр Федорович, 1881 года рождения, бывший присяжный поверенный, бывший общественный помошник депутата 1-й Государственной Думы и член масонской ложи "Великий Восток", в розыске с января 1905 года. Обвинялся в пособничестве террору согласно указу от седьмого декабря 1904 года, позднее (по результатам расследования) обвинен также в укрывательстве преступников, незаконном хранении оружия, подделке документов и побеге от правосудия. По последним сведениям находится во Франции или Швейцарии.

Как ни удивительно, но я даже встречалась с ним, правда, только один раз — во время учебы в Лозанне, на одной из русских вечеринок, они проводились по субботам в помещении "Русского Студенческого Общества" в Женеве. Танцы до утра, буфет и споры о политике.

Я тогда страдала романтическим восприятием действительности, жаждала революции, парламентаризма и возвращения к частной собственности на землю, словом, обычная "детская болезнь левизны". В перерывах между занятиями бывала в эмигрантских революционных кружках, читала разные книжки — Плеханова, Каменева, Зиновьева, прочих эсдеков. Сотрудничала в журнальчиках, пописывала статейки... Слава богу, коневодство в ту пору меня манило все-таки несколько больше, чем революция... Это уже потом, в Пензе, пообщавшись с реальными, а не вымышленными воспаленными либеральными мозгами крестьянами, я осознала размеры пропасти, отделяющей Россию от Европы, отреклась от социал-демократии и отрясла прах её.

На той вечеринке была целая группа "парламентариев", не то пять, не то шесть человек, но меня они не заинтересовали — вслед за РСДРП я восхищалась революцией, но не одобряла индивидуального террора. Конечно, сами террористы, овеянные романтической дымкой и ореолом живого дела, мне, безусловно, были бы интересны, но эти... Конечно, они пострадали от режима, объявлены в розыск, их имущество конфисковано и в случае ареста их ждут каторжные работы... Но что такого революционного или хотя бы террористического сотворили эти марионетки? Всего лишь отказались принять предложенную ИКП(б) думскую резолюцию, осуждающую террор как инструмент политической борьбы! Только-то!

Но, по весьма несчастливому для них стечению обстоятельств, всего три месяца спустя мусульманские фанатики из турецкой "Иттихат ве Терраки" застрелили Николая II. Через три дня Александра Федоровна стала регентшей при новорожденном цесаревиче, а спустя сутки, седьмого декабря, грянул императорский рескрипт "О мерах по борьбе с терроризмом", более известный как "указ семь-двенадцать", трактующий отказ от осуждения террора как "Сочувствие и моральную поддержку" и имеющий обратную силу. И всех думцев, высказавшихся против при поименном голосовании, объявили в розыск по обвинению в противогосударственном деянии, а против партий, которые они представляли, возбудили уголовные дела по статье "Террористические организации".

Мне доводилось читывать Милюкова, Маклакова, Мартова, Чернова, прочих говорунов-краснобаев, и во всех их статьях и книгах, написанных впоследствии, сквозь пышную риторику о "верности идее" слышен такой градус сожаления... Если бы эти думские слизняки знали, чем эта история для них кончится, резолюция не просто прошла бы на "Ура" — они сами бы её предложили.

Директория существовала до 24 сентября (7 октября), когда было сформировано правительство. А сегодня ночью это правительство перестало существовать — в Петрограде произошла вторая Революция, к власти пришли партия большевиков и Советы рабочих, солдатских и крестьянских депутатов.

ТА Государственная Дума прошла через четыре созыва, и с каждым из них правила представительства перекашивались все больше и больше — к концу она представляла уже не всю Империю, а только дворянство и интеллигенцию. Советы же стали некоторым аналогом аналогом наших Дум (вплоть до смешанного территориально-корпоративного представительства).

По-моему, это было не только логично, но и правильно, но ТА Мария Михно была с этим категорически не согласна. Она-то продолжала верить в либеральный путь развития. Я, в её положении, наверное, тоже верила бы в него — как уже упоминалось, в той России о Русской Доминанте или географически детерминированном коммунизме и не слышали. Там даже золотой рубль ввели!!! Неудивительно, что Империя рухнула. Но партию большевиков Ульянов-Ленин возглавлял и там, и его гениальнейшее чутье не могло его подвести — первыми законами, принятыми новой властью, были законы о земле и мире. После этого судьба любой попытки противостоять большевикам нормальному человеку была совершенно очевидна. Февраль, пытаясь противостоять Ноябрю, отстаивал бы пресловутую "верность союзникам" и все ценности дворянства — в том числе и частное землевладение. Как же, родные гнезда...

Я понимаю их, видя глазами ТОЙ Марии жизнь, которой у меня не было НИКОГДА. Теперь, перечитывая Толстого и Чехова (кстати, в ТОЙ реальности Чехов умер в 1902 году), в своих романах, рассказах и пьесах отпевших поместное российское дворянство, я понимаю тот же "Вишневый сад" с пронзительной остротой, недоступной мне раньше. Но для меня это дела не меняет. Я понимаю ЦЕНУ. И глазами ТОЙ Марии вижу не только "сладость и свет", но и ненависть в глазах крестьян. Невозможно выжить, если тебя всей душой ненавидят 95% населения, которых больше ничто не удерживает от резни. Что было бы с Россией, если бы Пугачев был, а Екатерины II — не было? Если бы у Пугачева были солдаты и оружие, хотя бы мининмум унтеров и даже несколько сотен (или тысяч) офицеров? И большевики — это все, что стоит между Россией и ужасом бессмысленного и беспощадного бунта. И слава Господу, что они у России есть — потому что иначе история России кончилась бы быстро и страшно.

Слава Господу, что они есть и в ТОЙ, и в ЭТОЙ России...

В очередной раз поймав себя на мысли, что события ТАМ и события ЗДЕСЬ кажутся мне связанными каким-то жутким единством, заключенным, строго в рамках диалектики, в их противоположности, я внутренне стряхнулась и взглянула на часы.

Будильник, зараза, стоял как влитой, даром что немецкий. Несмотря на то, что нас уже года три как начали отучать от "Низкопоклонства перед Западом", все же от любой европейской вещи, а уж особенно от немецкой, ждешь какого-то сверхъестественного качества. В данном случае — зря.

Выскакивать из-под одеяла так резко было большой ошибкой — комендант общежития, большая сволочь, экономил на отоплении, так что в комнатах стоял знобкий сырой холод. Пар изо рта не шел, не декабрь, но голышом на такое выскочить — не обрадуешься. А мое белье отличалось от "голышом" только парой полосок кружев — очень красиво, но совершенно не греет.

Внутренний хронометр, штука не очень точная, зато надежная, подсказывал, что я уже почти опаздываю, так что я сбегала в ванную и начала одеваться хоть и не в армейском темпе, но достаточно быстро. Носки, брюки, тельник, свитер. Наплечная кобура. Куртка, шарф, перчатки. Последнее — по порядку, но не по важности — хранилось во вделанном в стену железном ящике с примитивным кодовым замком, в насмешку именовавшимся сейфом. Там я хранила свои документы, скромные украшения, еще более скромные сбережения и арсенал, для хранения которого этот шкаф собственно и предназначался — штурмовой пистолет ТМ-3С, компактный "Шанс-9" испанского производства (подарок милого Шарля из Франко-Бельгийского танкового дивизиона), табельный ПР-10 модели "КриПо", именной "Беркут" и три трофейных пистолета: захваченные еще на фронте "Штейер" и "Парабеллум П-08" и изъятый уже здесь бельгийский 7,65-мм "Браунинг" образца 1910 года. Еще у меня есть полицейский штурмовой дробовик ТИОЗ-12/12, младший братец знаменитой "ручной мортиры" штурмовиков. На первый, невнимательный, взгляд он очень похож на обычную двустволку с необычно массивным цевьем — на самом деле то, что кажется стволами, является двумя трубчатыми магазинами на 6 патронов каждый, а ствол расположен внизу. Перезаряжается дробовик движениями цевья вперед-назад, за что и прозван "насосом" и "помпой". От своего старшего братца ТИОЗ отличался только уменьшенным калибром, это было сделано для того, чтобы из него нельзя было стрелять гранатами — армейские хвостовики, которые вворачивались в осколочные и фугасные ручные гранаты вместо запалов и были рассчитаны на ствол 8-го калибра, в ствол 12-го калибра не пролезали. Дробовик 12/12 создавался в расчете на большой заказ МВД — этими ружьями Гражданская Полиция должна была заменить состоящие на вооружении трехлинейки, оружие, для полиции не подходящее совершенно. Потом проект зарезали по соображениям экономии: трехлинеек на складах и МВД и МинОбороны завались и даже больше, а перевооружение на дробовик сожрет весь бюджет МВД года на три вперед, а ведь у полиции и другие нужды имеются... — и ТИОЗ получил разрешение продажу их на гражданском рынке.

Я взяла с верхней полки "Шанс" и магазин, передернула, извлекла магазин и добавила в него лишний патрон. По уставу не полагается, но, как говаривал незабвенный вахмистр Покрута (по прозвищу, естественно, Круть Немерянный), один патрон есть один шанс — и лишних шансов не бывает. Поэтому мне название пистолета казалось удивительно подходящим — в его стандартном магазине помещалось 12 патронов-шансов, на 4 больше, чем в обычном автоматическом пистолете. С дополнительным патроном даже пять.

Пистолет в кобуру под левую подмышку, три запасных магазина — в чехлы под правую. По карманам — портсигар, фляжка, зажигалка, карманный ножик "швейцарская армия" со множеством лезвий и инструментов, ключи, блокнот и удостоверение с прицепленной к нему бляхой. Пара купюр и немного мелочи. И замшевый мешочек с позвякивающим внутри серебром. Восемь массивных серебряных перстней с накладками в виде морд демонов и диких кошек, я надеваю их поверх перчаток. Смотрится это вульгарно, но, как сказала Анита Блейк в моем любимом киносериале, "даме неприлично пользоваться кастетом".

Коридор был перегорожен сохнущим на протянутых из конца в конец веревках бельем — китайская прачечная в подвале общаги, оплачивающая аренду помещения 50% скидкой на стирку для жильцов, обращалась с шелком и кружевами совершенно безжалостно.

Я живу в комнате 3-123, что означает третью комнату 12-го блока 3-го этажа. Блок — три комнаты, выходящих в короткий коридор, на одном конце которого расположено то, что на бюрократическом языке именуется "совмещенным санитарным узлом" — туалетная комната с ванной и душем, на другом конце коридора — кухня. Комнату N1, первую справа, занимала m-lle Анна Савицкая, вольноопределяющаяся из 118-й роты легких рейтар Внутренних Войск. Комната N2, напротив двери в сквозной коридор, идущий через весь этаж, отведена подпоручику Катарине Людвиге фон Дитлов, офицеру спецгруппы Конвойной Стражи. Я, как легко догадаться, живу в крайней слева комнате, по соседству с ванной.

На кухне Аннушка, Аня Савицкая, терзала гитару, похоже, подбирая мотив для песни. Рядом с ней на столе лежала раскрытая книжка стихов и стоял будильник.

Кухня у нас узкая и длинная, у той стены, в которой дверь, стоит обеденный стол и три массивных табурета, у противоположной — длинный узкий стол, на который положено ставить хранящиеся обычно на полке под ним примусы и жестяная раковина у окна, над ними по всей длине стены — висячие шкафчики для провизии и посуды. Над обеденным столом — тарелка репродуктора "1-й Волны". Все это — казенная собственность, отвечает за неё Аня как ответственный квартиросъемщик. А вот киноафиши "Ведьмачки из Цинтры" и "Молодой Екатерины", висящие над столом по обе стороны от радиотарелки, уже наша собственность. Как и украшающий стену напротив окна коврик с повешенными накрест двумя офицерскими саблями и здоровенным антикварным палашом с вензелем Карла XII на гарде. Палаш Аня привезла из дома, поскольку ей, как вольноопределяющейся, офицерской сабли еще не положено.

— Доброе утро. Что поем?

— Да привезли из Москвы сборничек один. Ни автора, ни названия, но песни — закачаешься. Вот, послушай. Называется "Песенка снайпера".

А ну-ка пей-ка,

Кому не лень!

Вам жизнь — копейка,

А мне — мишень.

Который в гетрах,

Давай на спор:

Я — на сто метров,

А ты — в упор.

Не та раскладка,

Но я не трус.

Итак, десятка —

Бубновый туз...

Ведь ты же на спор

Стрелял в упор, —

Но я ведь — снайпер,

А ты — тапер.

Куда вам деться!

Мой выстрел — хлоп!

Девятка в сердце,

Десятка — в лоб...

И черной точкой

На белый лист —

Легла та ночка

На мою жизнь!

Здорово, правда?

— Да, неплохо. А еще?

— Я только к этой мотив подобрала, — оно и неудивительно, Аня у нас — снайпер, причем очень способный, про таких говорят — от Бога. На Войну она не успела и считает это страшным несчастьем. — А так здесь еще вот "Песня горных егерей", "Песня про высоту", "Песня о госпитале", "Штрафные батальоны"...

— Вот эта, егерская. "Мерцал закат как сталь клинка..." Здорово.

Стоящий на примусе чайник издал змеиный шип и зазвенел крышкой.

— Чай будешь?

— Да нет, уже опаздываю.

— АА. Кстати, ты слышала, вчера вечером Агинальдо убили.

— Как убили? Нашего Агинальдо?

— Да нет, не вашего, того Агинальдо, Наместника.

— Черт, я-то испугалась... Кто его?

— Нацики местные. Что-то там насчет Филиппинской Народной Армии.

— Вот зараза. Мало нам Пилсудского с Петлюрой!!! Ладно, я побежала, а то уже опаздываю.

— Ну, пока.

Наша общага изначально строилась под заказ МВД, а потому располагается на той же улице, что и городское УВД, только на противоположной стороне и через два дома. Это было одним из двух аргументов в её пользу — ближайшая квартира, которую я могла снять, располагалась в другом районе, от неё до работы мне пришлось бы добираться на машине. Вторым аргументом была стоимость. Я, конечно, ветеран и многих орденов кавалер, а храбрость у нас оплачивается неплохо, да и жалование операм криминальной полиции платят хорошее и регулярно, но львиную долю всего сжирают мои бензиновые монстрики (у меня полноприводной "Драгун 4х4", приобретенный по дешевке из армейских излишков, спортивная "ЮСЭ-Барракуда" и семисотпятидесятикубовый "Титан V", также бывший армейский), привычка к регулярным стрелковым тренировкам (в тире ГУВД бесплатно только табельные 7,62х25-мм патроны, а 9-мм "короткие" мне приходится приобретать за свой счет) и стремление во внеслужебное время выглядеть не хуже светских девиц на выданье, которых в последнее время в Познани развелось просто немерянное количество. Штаб Познанского Военного Округа, кишащий молодыми перспективными и по большей части холостыми офицерами, привлекает их не хуже меда. А быть модной здесь, у самой границы с Западом, стоит дорого.

Здание ГУВД охранялось не хуже средневековой крепости, которой оно собственно и являлось. Удостоверение пришлось показать сначала у ворот, перегородивших арочный проход во внутренний двор и охраняемых тройкой бдительных городовых с трехлинейками и полицейским сержантом с федоровским автоматом. В комнатах над аркой размещались прикрытые мешками с песком станковые пулеметы. Во внутреннем дворе стоял небольшой табунок авто — три черных "ГАЗ-Т", зеленый дубль-фаэтон "Руссо-Балт С24-30" со скучающим шофером в черной коже, синий "Лесснер"-лимузин, два бело-синих "Ворона" и три грузовика, две полуторки — АМО-Ф и ГАЗ-ТТ, и трехтонка Уайт-АМО .

Миновав их и поднявшись по широкой лестнице, охраняемой двумя каменными львами и двумя городовыми (я затруднюсь сказать, у кого из них были более тоскливые и скучающие морды), вы попадали в холл, перегороженный метровым деревянным барьером, на котором большими красивыми буквами было написано СТОЙ! ПРЕДЪЯВИ ПРОПУСК! СТРЕЛЯЮТ! У перегораживающей единственный проход через барьер металлической вертушки сидел еще один сержант, также с автоматом — удостоверения надлежало предъявлять именно ему. Пройдя через отгороженный от холла частой декоративной решеткой (цельнометаллической, с бойницами) небольшой зал, где скучали двое рейтаров-гебеэровцев в черных мундирах, разгрузках и с ППФ, поднявшись по широкой лестнице, где от ковра, настилаемого по поводу прибытия Очень Важных Персон (первое и последнее посещение такого рода состоялось в декабре 1916 года — Императрица осматривала Освобожденные Территории), остались только кольца для прутьев, и миновав двоих городовых (и опять с винтовками) на лестничной площадке между первым и вторым этажом, я поднялась на свой этаж.

Комната 215, большой, насквозь прокуренный кабинет. Стены комнаты украшали листовки "Их разыскивает полиция", подробные карты городских районов, рекламные плакаты ТИОЗ, РАОЗ и финской VKT, а также многокрасочный плакат "Вия" с обольстительно изогнувшейся панночкой. Пять канцелярских столов, огромный несгораемый шкаф и небольшой сейф, поникший фикус в деревянной кадке, треск "Скорописца" и ударная фраза какого-то бородатого анекдота:

— ... не "о-го-го", дочь моя, а ключ от храма!

Маленький азиат в белом костюме, не отвлекаясь на выслушивание анекдотов, стучал по клавишам пишущей машинки. Бульвардье с моноклем и цветком в петлице, дымящий паровозом тощий длинноволосый тип в сером пиджаке и толстовке, похожий на студента-социалиста, и двое типичных рабочих в наплечных кобурах поверх косовороток дружно хрюкнули. Кобуры рабочих оттягивали тяжелые вороненые "Беркуты". Никогда не понимала этой любви к пистолетам гаубичных калибров.

Моя родная контора, отдел борьбы с бандитизмом. Маленький тип весь в белом — это "наш" Агинальдо, оперсотрудник 1-го ранга и заместитель господина Федулова, которого он на испанский манер зовет "El Jefe", "Шеф". "Нашего" Агинальдо зовут Эухенио, и ТОМУ САМОМУ Агинальдо он не родственник, просто однофамилец.

Еще бы, стал бы родственник ТОГО САМОГО Агинальдо работать за жалкие гроши в криминальной полиции! Говорят, что на освобождении Филиппин Агинальдо заработал целое состояние, и второе — на вхождении Филиппинской Республики в состав Российской Империи на правах федерата. Плюс княжеский титул с правом передачи потомству, орден Белого Орла, пожизненное почетное звание Имперского Наместника... И пуля в лоб во цвете жизни.

Остальные четверо тоже были сотрудниками ОББ. "Бульвардье" звался Яном Лацисом, "Студент" — Петром Зверевым, "Рабочие" — Казимиром Ковальчиком и Анджеем Пшемысским. Тот, который похож на шкаф — Ковальчик, а Пшемысский настолько невыразителен, что для наружного наблюдения лучше его человечка не найти. Я здесь была младшей, как по возрасту, так и по опыту работы в "угрозе", потому своего стола не имела, занимаясь в основном беготней по поручениям.

— Привет всем. Эухенио, мои соболезнования. Он был великим человеком.

— Спасибо, Мария. Это большая потеря для всего нашего народа. Вы не могли бы зайти к экспертам? Это по делу о ломбарде на Житомирской.

— Хорошо, еч Агинальдо.

Два дня назад двое в масках и с оружием (обрез немецкого "Маузера К98" и "Браунинг") вломились в ломбард на Житомирской улице, саданули в потолок и выгребли кассу. На экспертизу отправляли выковырянную из потолка пулю и подобранную с пола гильзу — других следов бандиты не оставили.

Экспертиза располагалась в другом крыле ГУВД, занимая целых три его этажа. Я знала, где располагается баллистическая лаборатория, но знание это было чисто теоретическим — коридоры в здании строились исходя из критерия обороноспособности, а не большей доступности. В результате я два раза заблудилась и здорово опоздала.

— Ну-с, мадемуазель, вот ваш отчет. Пуля выпущена из пистолета "Браунинг" калибра 9 мм Браунинг длинный образца 1903 года бельгийского производства. В Россию пистолет ввезен в августе 1906 года фирмой "М.Зубов и Сыновья" в составе партии в 500 стволов. Товар прибыл морем через Санкт-Петербург, там и отстрелян. Во время перевозки по железной дороге Санкт-Петербурга в Москву вся партия была похищена. Этот пистолет ранее не всплывал.

— А другие?

— В нашей картотеке имеется только краткие пометки, я их свел в эту вот справку, более подробно надо узнавать в центральных архивах МВД Польши и Империи. Все, что у меня было, я дал.

— Ясно. А патрон?

— Патрон? По патрону вообще никакой информации. Маркировки нет, характерных особенностей тоже. Такой могли сделать где угодно.

— А это отсутствие маркировки, оно естественно?

— Вполне. Это у нас правительство может приказать — и все производители начинают маркировать боеприпасы. В Европе ничего подобного нет. Могу только сказать, что в Россию этот патрон был ввезен нелегально, поскольку импорт немаркированных боеприпасов запрещен точно так же, как и их производство.

— Большое спасибо.

Бегло проглядев справку, я уяснила, что все случаи их применения происходили до 1914 года и были связаны с политикой. Эксы, террор... В 1913 году почти сто пистолетов было изъято на тайном складе Польской Народно-Либеральной Партии, все остальные случаи также были связаны с польскими сепаратистами. Когда я вернулась в отдел, там царило сдержанное оживление, уже прекрасно мне знакомое.

— Еч Агинальдо, вот результат экспертизы. Там...

— Потом. У нас банда взяла кассу "Сбербанка" на Гренадерской, причем со стрельбой, есть два трупа. Вероятно, экс, уж больно наглые ребята работали, но пока не докажем — расследовать нам...

За ОББ были закреплены две разъездных машины — ГАЗ-Т и "Лебедь С35", но "Лебедь", в свое время конфискованный у контрабандистов, был изношен вусмерть и постоянно стоял в ремонте. В результате второй разъездной машиной отдела пришлось стать моему "Драгуну". Зато теперь я была избавлена от необходимости арендовать гараж — оба моих авто и мотоцикл стояли в гараже ГУВД.

Место преступления обозначалось белыми кителями городовых, сдерживающих толпу, битым стеклом и простыней, накрывавшей валявшийся на тротуаре предмет и уже набрякшей от чего-то густо-красного. Встретил нас толстячок в расстегнутом мундире поручика ГраПо с нашивкой участкового инспектора и колодкой орденских планок.

— Здравствуйте, вы...

— Отдел по борьбе с бандитизмом, оперсотрудник первого ранга Агинальдо. Что у вас здесь?

— Налет. Вот это — случайный прохожий. В банке — охранник. Сейф не взламывали, взяли только то, что лежала на поверхности. Налетчиков от трех до пяти, вооружены пистолетами и пулеметами.

— Хорошо. Еч Михно — со мной, остальные — поквартирный обход.

Внутри было людно. На полу лежала еще одна набрякшая кровью простыня, толпились городовые в белых мундирах, легко узнаваемые по жетонам сыщики в штатском и свидетели с белыми лицами. Униформы потерпевших, директоров, кассирш, контролерш и прочего персонала сберкассы, нигде видно не было. Кроме торчащего из-под простыни рукава и откатившейся в сторону фуражки. В рукаве была рука, а в руке — вороненый VKT-385. Храбрый охранник. А погиб глупо. Восемь к одному, его начальству и в голову не пришло, что охрану гораздо удобнее держать вне операционного зала, в комнатке с бойницами с хорошим обстрелом и дробовиком либо ТМ с большим боезапасом.

Весь пол общего зала был усеян гильзами. Да уж, постреляли здесь от души. Гильзы — разные, в основном бутылочные, от табельного армейского оружия, но встречаются и другие. Я подняла одну — немецкий 9-мм Пара. Вторую поднять не успела — лейтенант Агинальдо вежливо попросил не портить картину экспертам.

Потерпевших — директора филиала, кассира и двух девушек-операциони-сток — допрашивали во внутренних помещениях сберкассы. Толку от них было мало — ничего они не видели, и ничего не знали. Нападавших было то ли трое, то ли пятеро, вооружены они были то ли пистолетами, то ли револьверами, то ли пулеметами. А у одного была даже граната — одна из девушек была абсолютно уверена, что он ей размахивал и орал "Взорву всех на ___!!!". ( — На каком языке орал? Знаете, не обратила внимания, было так страшно...). И все — в черных масках. Вредное влияние кинематографа — теперь все бандиты знают, что на ограбление надо надевать маску. Или перестрелять всех свидетелей, поскольку специалисты по работе со свидетелями не могли выудить детали членосборного портрета только из покойника. Впрочем, иногда у них получалось даже с трупами.

Как я уже поняла, основной проблемой было найти того человека, который в нужное время глядел на нужное место. Поскольку вмешательство в память должно было оформляться судом, а не прокурором, как все остальные следственно-оперативные действия — а суд не любил лишний раз мессмеризировать честных подданных.

Лейтенант бегло допросил всех потерпевших и наиболее вменяемого из четырех свидетелей. Тем временем в банк прибыли эксперты, засверкали фотовспышки, забегали люди с бумажными пакетиками... Словом, началась насквозь знакомая по полицейским сериалам суета. Только здесь все было в цвете, трупы не вставали после окончания съемок, а на груди у них был отнюдь не томатный соус.

Навскидку эксперт сообщил то же самое, что могла сказать и я — нападавшие были вооружены русским армейским оружием (пистолеты ТБС или ТМ, или пистолеты-пулеметы ППФ), немецкими 9-мм Пара и международными 7,65х17 Браунинг (в незначительном количестве). Что конкретно у них было, скажут в лаборатории, но, судя по количеству гильз, здесь был минимум один ППФ и один немецкий МП-16 или испанский "Старлет".

Большая часть найденных свидетелей довольно уверенно утверждали, что бандиты скрылись на синем "Руссо-Балте", только двое говорили про черный, и один утверждал, что это был серый "Аксай-Дозор". Также большинство свидетелей сошлось на мысли, что в машине сидели пятеро, причем водитель из авто не выходил.

Значит, пятеро с двумя автоматами. С этим меня отправили в Управление, связаться с центральной картотекой ГУУР МВД Империи в Питере и центральной картотекой ГУУР МВД Царства Польского в Варшаве, чтобы там отыскали похожие случаи. Из Варшавы ответ пришел быстро: "Банда Пулеметов" отметилась в Польше уже четыре раза — в Лодзи, Гданьске, Кракове и собственно Варшаве, по одному ограблению в одном городе один раз в месяц. А вот это уже странно. По словам персонала, на момент ограбления денег в кассе было не так уж и много, всего около трех тысяч рублей. Конечно, для меня — сумма огромная (мое жалование за два года), но вот пятерым бандитам-"мокрушникам" ее не хватит не то что на месяц, но и на неделю. Уж больно дорого им обходится жизнь "на нелегальном положении" — воровское сообщество их не любит, и за всяческие услуги (укрывательство, скупка добычи, новые документы, оружие — и т.д.) дерет по семь шкур. Если их стандартной выручки хватает примерно на неделю такой жизни, то какой смысл грабить раз в месяц?

В одиночестве и размышлениях я пребывала недолго — вскоре в отдел вернулся с начальственных верхов наш "эль хефе", инспектор 2-го ранга Федулов. Он ходил к начальнику городского угрозыска выбивать новую машину и единицу в штат. Необходим был кто-то, чтобы дежурить на телефоне и бегать в столовую за пирожками, поскольку я от этой чести решительно отказалась. Доклад об экспертизе по ломбарду, изложенный устно вместе с моими соображениями (это, в принципе, не наше дело — польские сепаратисты свистнули ту партию "Браунингов" и дальше всю дорогу ей пользовались только в политических целях, так что и этот чертов налет можно со спокойной совестью передать в СеПо), он обрычал (за сто тридцать два рубля девятнадцать копеек не станет рисковать даже последний анархист, не то, что гонористый пан из ПНЛП). Зато история налета на сбербанк заинтересовала его так, что свои соображения мне пришлось выкладывать уже на бегу.

В ответ на мои мысли Федулов заметил, что уголовники стараются вообще людей не убивать — поскольку за такое светит пожизненные каторжные работы где-нибудь в районе Магадана. Проще говоря, год-полтора мучительной агонии в спецлагере ГУИН. Последнюю уголовную банду, промышлявшую "мокрухой", видели в России лет десять назад, с тех пор — только психопатического типа одиночки. А вот политические — те да. Во-первых, потому, что во славу светлого будущего. А во-вторых, потому, что им, если поймают, а не пристрелят при задержании, дают не 2-й, а 3-й раздел 203-й статьи УК, а это уже однозначная вышка. Значит, почти наверняка экс. И вдобавок, не наш экс — это дело общепольского уровня, и расследовать его будут спецы из ГУГБ МВД Польши. От нас требуется только зафиксировать все следы, собрать все улики, опросить всех свидетелей, затем собрать все это в одну папочку, обвязать красивой голубой ленточкой и передать "лазоревым господам".

Когда мы вновь подъехали к банку, труп с тротуара как раз грузили в белый фургончик с красными крестами на бортах, капоте и задних дверцах. Кресты полукругом обрамляла надпись "Скорая Медицинская Помощь". На всю Познань был только один такой автомобиль, и трупы он возил гораздо чаще, чем больных. Потому что больные могли доехать на многом, практически на чем угодно, а вот жмурики...

Поскольку время уже перевалило за полдень, подходило обеденное время, а я не успела даже позавтракать (перехваченные в столовой ГУВД два пирожка с капустой и стакан чаю в счет идти не могли), я отпросилась в ближний ресторанчик, судя по исполненной совершенно нечитаемым готическим шрифтом вывеске, готовивший в немецком стиле. Зайдя внутрь, я убедилась, что не ошибаюсь, правда, это был не ресторан, а пивная, но с подачей горячих блюд. Мощные дубовые столы, деревянная обшивка стен, умилительные украшения в виде развешанных по стенным панелям фарфоровых тарелок с пасторальными сценками — пастушки, пастушки, свинки, овечки, деревца. Широкая деревянная стойка, сушатся кружки — большие, глиняные, с орлами на боках — одноглавыми польским и германским, двуглавым Имперским... Похоже, здесь каждый посетитель мог найти себе кружку по вкусу.

Поскольку бегать по делам мне предстояло до самого вечера, из пивной, называвшейся, кстати, "Три Орла", я выползла, едва дыша от переполнявшей меня тушеной капусты, свинины, темного пива и яблочного пирога.

Около банка, где с тротуара уже подметали осколки, меня дожидался Ковальчик, издалека узнаваемый благодаря особенностям фигуры, похожей на строго равносторонний куб — неплохое достижение при росте в один метр восемьдесят три сантиметра. Причем он сумел не перекачаться — при такой массе мускулатуры ловкий и быстрый как кошка.

В МВД он попал через 1-ю Кавалерийскую бригаду ИнСи (Иностранных Сил) Внутренних Войск, где служил пулеметчиком. Отслужив контрактные три года и получив имперское гражданство, поступил в Гражданскую Полицию Царства Польского, за два года дослужился до сержанта и здесь (первого сержанта он получил в бригаде), в ноябре 1914 года призван, попал в 14-й Ямбургский Уланский Полк, 1-я Уланская кавбригада, 18-й АК. В феврале 1915 года 1-я и 2-я Уланские бригады сведены в 1-ю Уланскую кавдивизию, в мае 1-я Уланская и 13-я Армейская дивизии введены в состав 2-го армейского кавалерийского корпуса 1-й Конной Армии. Затем, как и у меня, Познань, Краков и Будапешт. Под Познанью был ранен, после госпиталя попал в офицерскую школу, выпущен в октябре 1916 года подпоручиком. В марте 1917 года демобилизован, переведен в МВД, по собственному желанию направлен в Криминальную Полицию Царства Польского.

Ковальчик передал мне инструкции начальства, заключающиеся в том, что я должна была проверить всех проживающих в Познани и окрестностях криминальных типов, ранее связанных с сепаратистскими группами — ПНЛП, ПНСП, "Польский Легион" и т.д.

Поскольку Познань в составе России недавно, то таких личностей в архиве должно было быть зарегистрировано немного. По крайней мере, я так думала.

Как оказалось, я ошиблась. До войны Познань и её окрестности, вместе с Восточной Пруссией, служили основными плацдармами, с которых действовали поддерживаемые немцами польские сепаратистские движения. Богатые архивы Варшавского управления ГУГБ после присоединения Освобожденных территорий были разделены по территориальной принадлежности — между Познанью, Княжгородом и Гданьском.

Так что архив "порадовал" меня целой грудой пыльных сокровищ, многие из которых были датированы еще 1894 годом. Работа была долгой, нудной, скушной... И еще полсотни эпитетов.

Но результат она дала. После кропотливого просеивания пыльной шелухи и сопоставления данных по людям и по пистолетам из темноты вычленился туманный силуэт некоего пана Ричарда, или, как здесь говорили, Рышарда, Ковальского, более известного под прозвищем "Ухо". "Ухо" был бандитом со стажем, но начинал он как политический — в рядах Боевой Организации (боевки) Польской Народно-Либеральной Партии, радикального крыла Польской Национально-Социалистической Партии. После того, как за политическую экспроприацию стали давать пожизненные каторжные работы, он быстренько переквалифицировался в обычные уголовники, хотя не отказывался от участия в работе на боевку в качестве обычного наемника. Прозвище свое господин Ковальский получил за то, что в 1911 году во время кабацкой драки в краковском кабаке "Синий Лев" какой-то богемный художник, забредший туда в поисках вдохновения и перепившийся абсента, отрезал ему бритвой правое ухо.

В мае 1914 года "Ухо" взяли по обвинению в хранении и сбыте краденного (доказать кражу варшавской криминалке тогда не удалось), при аресте у него были изъяты два "Браунинга" из той самой партии, что добавило еще шесть лет к его рецидивистскому третьему сроку.

В Познани его досье оказалось потому, что летом 1916 года его семейство (мать, жена, младший брат) переехали в этот прекрасный город к двоюродному брату пана Ковальского. Он был владельцем и шофером такси и организатором познанского филиала польского профсоюза таксистов и водителей муниципального транспорта. Сын этого двоюродного брата, Михал, и младший брат "Уха" Роман были сверстниками — Михал 1900 года, Роман 1899 — и членами "Ударной Группы" профсоюза. "Ударная группа" была создана для разборок с людьми, отказывающимися вступать в профсоюз и, в случае начала забастовки, со штрейкбрехерами. Вдобавок к этому она, как и сам профсоюз, была насыщена радикально-анархистскими элементами. Так на полке архива рядом с толстенным кирпичом дела Ковальчика-старшего появились две тоненьких папки с парой листков в каждой — Роман и Михал Ковальчики, анархисты и профсоюзные боевики.

Оценивая на глаз, это были наиболее вероятные кандидаты. Остальные, имевшие значительно больший опыт или хотя бы просто более вменяемые, ради полутора сотен рублей рисковать не стали бы.

Когда я выползла из архива, рабочий день давно уже кончился, но в отделе еще горел свет. Сегодня ночью должен был дежурить Пшемысский.

Пан Пшемысский, несмотря на свою фамилию и родство с виднейшими дворянскими родами Польши, был сибиряком — его предков выдворили в Шантарск еще при Николае I за участие в знаменитом восстании 1831 года. Окончив юрфак университета в 1906, он был распределен в КриПо своей родной Шантарской губернии. В Познань его направили в декабре 1915 года, после того, как военный комендант города передал часть функций гражданскому чиновнику. Почему он по-прежнему пребывал в ранге опера, хотя по выслуге имел уже право на звание инспектора, я не знала, но ходил слух, что и этим, и переводом он был обязан своему начальнику, голову которого — по его милости — венчали развесистые рога.

Как оказалось, в отделе был не только Пшемысский, но и Ковальский со Зверевым. Здоровая русская традиция "на троих".

— Вечер добрый, панове.

— И тебе. Будешь?

— Чуть-чуть. Пан Пшемысский, я тут в архиве вот какую штуку выкопала...

Штука, по оценке многоопытного Пшемысского, действительно была знатной. Ковальский и Зверев, чуть менее опытные, но все же превосходившие меня на голову, тоже сочли зацепку многообещающей. Пистолеты из той самой партии, изъятые у Ковальчика при аресте — где гарантия, что эти два были у него последними. И двое молокососов-анархистов. Именно двое!

— Так, может, навестим? Живут они, почитай, рядом — Грушевая, 12/27.

— Без ордера на обыск? Спугнем.

— А почему без? В прокуратуре всегда есть дежурный следователь, счас ему звякнем, он печать шлепнет...

— Оснований маловато... Ладно, звоним.

Дежурный следак оказался человеком с понятием, и оснований ему хватило с избытком — он нам проштемпелевал ордера не только на дом пана Зигмунда Ковальчика, но и на таксопарк, в котором трудились пан Зигмунд с сыном и двоюродным братом.

Нам — это мне, Ковальскому и Звереву. Пшемысский, как дежурный, не мог отлучиться из отдела. Еще — за-ради пущего уважения — мы взяли двоих городовых с винтовками и сержанта с автоматом из состава дежурной смены охраны ГУВД. Мой "Драгун" домчал нас до Грушевой буквально за пять минут — в городе я уже ориентировалась как его уроженка, а возможно, даже немного лучше, поскольку мне-то не пришлось переучиваться осенью 1916 года.

Дом пана Ковальчика был расположен на углу Грушевой и Вишневой, в глубине выходящего на улицу сада. Два этажа и мансарда, гараж, терраса, забор из литых чугунных прутьев с навершиями в виде копий с крюками, загнутыми в сторону улицы. В заборе имелись большие ворота, соединенные короткой, выложенной шестигранной плиткой дорожкой с воротами гаража и выходящие на Грушевую. Рядом с воротами имелась калитка, и еще одна — на Вишневой. Поздняя осень избавила окружающие дом высокие деревья от большей части листвы, и сейчас он просматривался великолепно. Летом, наверное, намного хуже.

Хорошо живут частные таксисты. И лидеры профсоюза, конечно, тоже. Или даже наоборот — в первую очередь профсоюзные лидеры...

Когда мы подъехали, из калитки рядом с воротами как раз выходил щегольски одетый мужчина в костюме-тройке. Его лицо показалось мне смутно знакомым, а манера, с которой он повел себя, заметив нас — крайне подозрительной.

На мой окрик он дернулся и ускорил шаг. Я крикнула ему стоять и предъявить документы. Ответное движение его правой руки мне не понравилось, но стрелять я начала, только заметив в этой самой руке маслянистый блеск пистолетного кожуха. Получив три пули, он подломился в коленках и рухнул на тротуар лицом вниз.

В тот же момент со стороны дома загрохотали выстрелы — минимум шесть стволов. Это был крайне неожиданный и неприятный сюрприз. Я перекатилась под бетонный бруствер, служивший основанием забору, выпустила пару пуль в сторону дома и вновь присела. Визг рикошетящих от бетона пистолетных пуль был неприятно близок.

Интересно, кто это там валяется, такой знакомый. Ладно, потом узнаю.

Остальные, рассыпавшись по улице, вели огонь по дому. Но все здесь, на Грушевой, хотя кто-нибудь из засевших мог уйти через Вишневую. Я скользнула вдоль забора к своей машине и выдернула из-под смотанного в задке машины брезента небольшой "резервный" саквояж — он там лежал именно на такой случай со внезапной тревогой.

Теперь так же вдоль забора к углу и за угол. Из калитки как раз пытался выскользнуть какой-то длинный тип в пиджаке в полоску, фуражке с белым верхом и черным околышем и длинном шарфе. Я выстрелила навскидку, но он в этот момент споткнулся, а в следующий — уже скрылся за калиткой, так что я промахнулась второй раз. Впрочем, он промахнулся тоже. Судя по полуметровому языку пламени и громкому звуку, это было что-то исключительно мощное и довольно дешевое, по крайней мере, низкокачественное.

Я зигзагами рванула на ту сторону улицы и укрылась за основанием фонарного столба. Из-за калитки вновь рявкнула мортира Длинного, но пули я даже не услышала.

В саквояжике у меня хранился ТМ-3, к сожалению, не С, и шесть "длинных" магазинов. Я быстро вытащила пистолет, подсоединила кобуру-приклад и всадила пару пуль в неясное шевеление за кирпичным столбом справа от калитки. Кто-то там закричал по-заячьи, вскинулся, и в эту полуростовую мишень я влепила одну за другой все восемь оставшихся пуль.

Тут меня заметили и из дома — по булыжнику рядом с фонарем цвиркнули несколько пуль, и я решила, что за тем самым барьером мне будет несколько безопасней. Я сменила магазин, пальнула пару раз в сторону дома и дернула через улицу. Массивный кирпичный столб слева от калитки позволял укрываться от пуль и держать под прицелом все подходы к ней. Хорошая позиция, долгая. И шансов у хозяев дома осталось — угрохать меня до того, как кто-нибудь из развлекающихся на Грушевой улице орлов сообразит, что мне тут не очень-то уютно в одиночку.

Вот, слава Богу, сообразили — из-за угла вывернулся Петя Зверев и один из городовых. Петя несколько опытнее и несколько моложе меня, в КриПо он пришел, как и я, по демобилизации, просто его демобилизовали в апреле. В армию он пришел с первого курса универа, поступил добровольцем. Служил в пехоте (268-й пехотный полк 67-й дивизии 34-го АК), затем попал в дивизионный штурмбатальон, демобилизован подпоручиком. Имеет медаль за Данциг, две "Звезды" и "Крест Доблести". Его любимое оружие — трофейный "Парабеллум", поскольку для "Беркута" он немного хлипковат, а "стандартизированный" 7,63-мм патрон в полиции не любят. Выбирали этот калибр исходя из армейских требований — машинный парк для сверления стволов был рассчитан на калибр в три линии, и лучший из трехлинейных калибров определяли по дальнобойности и прицельной дальности. Для полиции же основным является требование останавливающего действия — чтобы пуля останавливала человека, а не пробивала его насквозь и уносилась дальше.

Вот теперь у запертых в доме не осталось шансов вовсе.

Но мои расчеты на то, что интенсивная канонада приведет к скорому появлению полиции, все никак не оправдывались. Похоже, в этом районе стрельба из полутора дюжин стволов посреди бела дня была самым обычным делом.

Когда из-за поворота послышался рокот автомобильного мотора, я было подумала, что это наконец-то прибыла ГБР или хотя бы автопатруль ГраПо. Но нет. Это был армейский полугрузовой "Интернациональ-3/4", похоже, происходящий, как и мой "Драгун", из армейских "излишков", но поновее и перекрашенный в синий цвет. Не успел автомобиль остановиться, как с водительского сиденья выкатилась очень знакомая фигура, сжимая в руках федоровскую самозарядку. Не успела я припомнить, почему её коса и кожанка, и миниатюрная азиатка, успевшая перехватить руль вездехода, мне так мучительно знакомы, как она открыла огонь. Несмотря на пижонскую манеру стрельбы — она, как обычно, лупила от бедра и почти не целясь — после первого же выстрела из окна верхнего этажа вывалился громоздкий тип в длинном черном пальто, выронив в полете "Маузер" с пристегнутой кобурой.

Не узнать её и теперь было невозможно. Но думать о том, что означает новое её явление в моей жизни, было не время — засевшие в доме гниды активизировались, похоже, обозленные уже третьей потерей, часто показываясь в окнах и представляя прекрасный случай подстрелить их. Раскалившийся ствол моего ТМ-3 уже обжигал руки, но до потери боевых качеств еще оставалась пара магазинов. А если не частить, то и побольше.

— Привет, Лора, давно не виделись. Что ты тут делаешь?

— Стреляли... Привет, Бешенная.

Только тут на повороте показался, наконец, бело-синий "Ворон", сопровождаемый набитым беломундирными городовыми АМО-Ф-15 и ГАЗ-Т с офицерами ГраПо. Из "Ворона" горохом посыпались легкие рейтары в неизменных черных масках, сразу же развертываясь в стрелковую цепь, и загрохотал закрепленный в прикрытой бронещитом турели спаренный авиационный "Льюис", городовые начали выставлять оцепление... Словом, жизнь налаживалась.

— Лейтенант Берзин, ГБР. Что здесь?

— Оперсотрудники криминальной полиции Михно, Зверев и Ковальский, с нами сержант и двое городовых. Мы прибыли для обыска этого вот дома, где проживают подозреваемые в ограблении ломбарда на Житомирской два дня назад. Наша машина там, за углом, у ворот. Когда мы подъехали, из калитки рядом с воротами вышел человек, мне его личность и поведение показались подозрительными, я потребовала документы, он достал пистолет, но я успела раньше. Затем из дома был открыт огонь. Поскольку дом принадлежит активному деятелю анархистского профсоюза и родственнику активного сепаратиста, засели в нем в любом случае террористы.

— Ясно, — лейтенант был собран, деловит, очень высок, атлетически сложен и голубоглаз. Каакой мущщина!!! — А вы?

— Гвардии поручик фон Крафт, гвардии сержант Накаджима. Сейчас в отпуске. Просто мимо ехали.

Лора фон Крафт и её постоянная напарница Каноми Накаджима были живой легендой броневого полка "Антанта" 4-й Краковской Лейб-Гренадерской Бронештурмовой бригады. На "просвещенном" и "цивилизованном" Западе у женщин до сих пор не было даже права голоса, не говоря уже о других правах, дарованных женщинам Империи — по указу Николая II от 17 октября 1901 года женщины имели полное законодательное равенство, включающее право избирать и право быть избранными (для последнего им было даровано право на службу в рядах вооруженных сил, только, в отличие от мужчин, женщины могли выбирать, служить им в армии или нет), право на равное образование и право на равную зарплату — и женщины-офицеры воспринимались иностранцами как нечто совершенно противоестественное, вроде рыбы с ногами или двухголового теленка.

Фройляйн фон Крафт происходила из достаточно древнего остзейского рода (первые фон Крафты служили ещё Иоанну IV, за заслуги прозванному Грозным), но увлечение археологией и борьбой за эмансипацию женщин сыграло отрицательную роль в её отношениях с семьей — отец, придерживающийся старомодных понятий о роли женщины в доме (знаменитое "Четыре К") обрек её тернистому пути изгнания. В Россию она вернулась примерно за год до войны, уже с дипломом Оксфорда и почетной степенью Кембриджа, заинтересовавшись розысками могилы Чингиз-Хана в Шантарской губернии. Кроме неё и японки, в прогремевшей на всю Россию истории, более напоминавшей приключенческий роман с погонями, перестрелками и таинственным сокровищем (кстати, так и не найденным), участвовали гнилой жандармский полковник с компанией продажных агентов-провокаторов, банда социалистов и китайские контрабандисты — все они почему-то считали, что если уж она что-то ищет, так обязательно найдет. Высокая репутация, заработанная на истории с "кинжалом Дракона", сыграла здесь отрицательную роль. Эта ошибка обошлась им очень дорого — большая часть бандитов погибла, а остальных ждал имперский суд, скорый и беспощадный. Суд закончился как раз за два дня до того, как Гаврила Принцип всадил шесть пуль из испанской "Астры R-383" в эрцгерцога Франца-Фердинанда в Сараево.

В первый же день всеобщей мобилизации она явилась в штаб военного округа в Иркутске, настаивая, что знания её и её напарницы могут и должны быть использованы. Штаб округа в тот момент был как раз озабочен переформированием окружной военной автошколы, готовившей водителей и механиков для корпусных авторот и гаражей различных окружных структур, в армейский автоброневой дивизион, штатом которого предусматривалось 48 офицеров и 597 нижних чинов, 32 броневика, 29 грузовых, 8 легковых, 6 санитарных машин, 6 автоцистерн (1 для воды) и 63 мотоциклетки. И для всего этого (не считая еще 5 моторизованных станций радиотелеграфа, 5 автомастерских и 1 автокрана) нужны были водители! В принципе, переформирование окружных автошкол в автобронедивизионы началось еще в июне, но поскольку завершиться оно должно было только в ноябре, то командование округа не торопилось. Но война спутала все планы, и личный состав дивизиона должен был отбыть в Варшаву для получения боевой техники не позднее "М+10". То есть десятого дня с начала мобилизации!..

Какое-то количество военнослужащих, обученных автовождению, в частях округа имелось, еще нескольких дала мобилизация, но народу все еще было совершенно недостаточно. Поэтому 3 августа 1914 года русская подданная Лора фон Крафт была зачислена вольноопределяющейся в Иркутский Автоброневой Дивизион. Подданная японской короны Каноми Накаджима зачислена волонтером. В наступлении 1-й Конной они участвовали в качестве водителей санитарных машин штабной роты, потом Лара добилась перевода в боевую роту на должность механика-водителя бронеавтомобиля, отличилась в боях...

К тому моменту, когда в декабре 1915 года Одессу прибыл Броневой Отряд Британского Адмиралтейства, сформированный офицером британского флота Оливером Локкер-Лампсоном на собственные средства, Лора фон Крафт уже получила первую звездочку на погон. Она командовала танком "Диана" во 2-й роте 1-го дивизиона 3-й Великопольской Лейб-Гренадерской Бронештурмовой бригады, и была крайне недовольна назначением офицером связи в 1-ю роту Английского танкового дивизиона броневого полка "Антанта". Англичане, кстати, были недовольны тоже — они посчитали это открытым оскорблением. Женщина! Да что она может понимать в благородном искусстве войны! И вообще, женщина на корабле — плохая примета. Лоре тогда пришлось нелегко, но постепенно она добилась от них если не симпатии, то уважения.

Я с ней познакомилась в августе 1916 года в Бухаресте, мы оказались на соседних койках в полевом госпитале 1-й Ударной армии. Меня уложила туда шальная пуля решившего спросонья немного пострелять немецкого пулеметчика, а её — румын из только еще формирующейся 1-й Королевской Конногренадерской бригады, не справившийся с управлением русского тяжелого броневика и выбивший мотоцикл Лоры с дороги — прямиком об каменный столб, оставшийся здесь еще с римских времен. И то, и другое было не слишком серьезно, но на пару недель в госпитале хватило...

— Лейтенант, что здесь?

Похоже, это прибыло какое-то начальство. Из тех самых, что прежде звали "лазоревыми господами", а теперь просто "люди в штатском". Это у них униформа такая — "в штатском". И конечно, отечественное авто нам не по чину, нам "Воксхолл" подавай! И общаться с каким-то там лейтенантом нам не по чину тоже — для того имеется свита. Кстати, тоже на иномарке, трофейный "Мерседес".

— Слушай, Бешенная, что ты тут делаешь с этим собачьим жетоном? Я-то думала, что твой дядя-генерал обеспечит...

— Лора, у тебя, по-моему, археологами были отец, дед и оба дяди, один из них профессор? И вместо того, чтобы тихо-мирно копать какого-нибудь скифского вождя или Херсонес Таврический в составе уважаемой археологической экспедиции, ты едешь через полпланеты...

— Ладно-ладно, уже дошло. Родственники не в восторге?

— Более чем. Тот самый дядя дернул свои связи, и меня вышибли пинком под зад. Если бы не генерал Розанов... Он мне летом шестнадцатого крест вручал. А тут встречаю его в Варшаве, а он, оказывается, переведен в МВД, командует 6-й бригадой внутряков. Он-то меня сюда и пристроил.

— А чего не в рейтары? Квалификация у тебя вроде подходящая...

— Да я подумывала, но у них там пока царит махровый шовинизм. Женщин не берут, кроме как в снайперы, а у меня для этого занятия терпения маловато. А ты как?

— Отпуск перед отставкой. Отгуляю и могу не возвращаться. Но, в общем, дела идут. Ты про московскую чистку слыхала?

— Даже хронику видела. Там все действительно так и было?

— Ну, по сравнению с лондонскими трущобами хваленая Хитровка ничего особенного из себя не представляла...

— Но?

— Действительно. И даже хуже. При монтаже особо мерзкие куски вырезали, а в некоторые места операторов и не пустили... Но я, собственно, не об этом. Пока мы эту самую Хитровку чистили, мне кое-какие наметки попались... Ты про библиотеку Ивана Грозного слышала?

— Еще бы! Говорят, настоящее культурное сокровище, историки со всего света собираются... Стоп. Это ты её?

— А то кто же! Я её вот этими самыми руками на свет божий выволокла!!!

Н-да, Лора, как обычно, живет полной жизнью. И зачистка, и библиотека Ивана Грозного, и тут в перестрелку вляпалась.

— А чего ж тебя в кинохронике не показывают и в газетах фотографии не печатают?

— А потому что военнослужащим не полагается заниматься археологией. Тем более с помощью казенной взрывчатки. Слава богу, что у нас победителей судить не принято, а то закатали бы меня в тот самый Шантарск лет так на дцать...

— Господа офицеры!

Удовлетворенные ответами лейтенанта сеповцы наконец оставили его в покое, и, подобно медоносным пчелам, перегруженным пыльцой ценных сведений, собрались у сидящей в "Воксхолле" матки, дав ему возможность делать свое дело. Дело было простое и насквозь знакомое.

Пока штатный переговорщик городского управления кричал в матюгальник всякие глупости типа "Подданные, сдавайтесь, не доводите до греха!", двое гранатометчиков сноровисто вворачивали хвостовики в гранаты, но не в знакомые насквозь и глубже зеленые рубчатые яйца "лимонок", а в серые с черной полосой цилиндры.

— План такой. Ребята засадят в окна второго этажа пару дымовых гранат, а вы начинаете плотный обстрел окон. Ваша задача — сделать так, чтобы ни одна сволочь не то, что ствола — пальца наружу высунуть не могла.

Как только засевшие в доме сепаратисты ответили на предложение переговорщика (естественно, отказом), грохнули оба РГ-8/12, выплюнув в воздух серо-черные цилиндры с длинными хвостовиками, 7,62-мм пули спаренного пулемета начали щербить стены, а мы ввосьмером открыли плотный огонь по окнам.

Менее чем через минуту все было кончено — из дома вывели двух легкораненых и вынесли троих тяжелых. В псевдо-шале остались три трупа, еще один, подстреленный Ларой, лежал перед домом, плюс два моих — у калитки на Вишневой и еще тот, которого убили в самом начале.

Вооружение террористов было невероятно пестрым и невероятно убогим: оно состояло из двух дорогущих охотничьих двустволок (и не "тулок" каких-нибудь, а британских, знаменитой фирмы БСА), винтовочного обреза (от немецкого "Маузера К98"), двух бельгийских браунингов, 9-мм образца 1903 года и 7,65-мм образца 1910 года, двух "Шансов" калибра 7,65 и одного 9-мм, немецкого "Парабеллума", австрийского "Штейера", "Маузера К96", "Нагана", армейского ТБС-13 и испанского "Черного Дракона" в самом дешевом исполнении. Для людей, намеревавшихся поднять вооруженное восстание и освободить всю Польшу от векового русского гнета, арсенал был явно слабоват.

Первым делом у покойника на Грушевой был изъят пистолет, оказавшийся 7,65-мм браунингом. Затем я обшарила карманы, обнаружила уйму всякой мелочи — ключи, папиросы, спички, кошелек с мелочью... А вот и портмоне с документами.

— Я одного не понимаю, какого черта этот вот полез за пистолетом? Документы у него в полном порядке.

— Скорее всего, нервы не выдержали.

— Наверное. Ладно, помоги перевернуть.

Ковальский справился одной левой. Голова покойника безвольно мотнулась, постриженные ежиком кроткие волосы, пухлые губы, подбородок с ямочкой... Усы на его лице казались чем-то чужеродным. От созерцания какого-то квадратного черепа у меня что-то мучительно зудело в подсознании...

А затем, как озарение, всплыло воспоминание. Но не мое, а той, другой Марии. Фотография в газете, новый военный и военно-морской министр Временного Правительства А.Ф. Керенский.

— Господин лейтенант, вы знаете, нам, кажется, попались крупные птички. Вот тот тип, который там, это — помошник депутата 1-й Думы. В розыске с января 1905, по последним данным находился во Франции.

— Вы уверены?

— На три четверти, но и это ведь достаточно много. А кто остальные?

— Мы опознали девятерых. Шестеро — мелкие сошки при больших людях нашего города. Вот этот — личный секретарь господина градоначальника, этот — секретарь зампреда горисполкома, вот эти четверо — из городских служб: электросеть, телефонная сеть и водоснабжение с канализацией. Вот этот — хозяин дома, эти двое — его сын и кузен...

— Вот за ними мы и приехали. Там, среди изъятого, был такой 9-мм "браунинг", если его отстрелять в лаборатории, уверена, пули совпадут с теми, с Житомирской. И там еще обрез, второй тип с Житомирской размахивал именно таким. Итак, твердо опознаны девять, вероятно — еще один. А этот?

Неопознанным оказался тот тип, которого я убила у калитки — пиджак в полоску, фуражка, шарф, щегольские двухцветные туфли, "Черный Дракон" в "американской" наплечной кобуре, длинный складной нож-бабочка. И никаких документов. Только вот папиросы... Конечно, немецкие папиросы здесь распространены, как и золингеновские ножи. А вот зажигалочка... Интересная такая зажигалочка — из винтовочного патрона. Знакомая фронтовая работа. Только у нас зажигалки делали из патрона от трехлинейки. А эта — из немецкого маузеровского патрона.

— М-мда, мутный тип.

Но этот тип, скорее всего, "проводник оттуда", был уже, в принципе, не нашей проблемой. Оба наших подозреваемых проходили теперь по другому ведомству, и как только от экспертов придет ответ по "Браунингу", мы избавимся от дела окончательно.

— Ладно, развлечения кончились, пора на каторгу. Лейтенант, вас до Большого Дома подвезти?

— Нет необходимости, вон моя машина.

Согласно правилам, каждый случай применения оружия сотрудниками правоохранительных служб тщательно проверяется прокуратурой, а уж если все заканчивается такой грудой трупов... Короче, все участники и свидетели должны написать рапорта или дать показания, а прокурор в течение трех суток решает, должен ли он возбудить дело по факту неправомерного применения оружия, или, поскольку применение было оправданным, в возбуждении дела следует отказать. Напоследок я еще немного полюбовалась на труп Керенского. Да, далеко разводит судьба...

— Бешенная, чего ты там застряла? Ехать пора!

— Сейчас, погоди немного. Знаешь, молодость вспомнилась. Я же всяким социал-демократическим бредом раньше просто зачитывалась. Все мечтала, что у нас все будет как в Европе, лучше всего — как в Англии, раз уж у нас народ с монархией едины. Рара вернут имение, будет собираться настоящий парламент, а не это урезанное убожество...

Лора вытаращилась на меня как на помешанную.

— Ты серьезно?

— Ну, с тех пор я значительно поумнела.

— И слава богу.

— Это точно. Но... Понимаешь, жизнь тогда, до войны, была такой яркой, радостной...

— Понимаю. Уж я-то тебя понимаю. Я ведь тоже не о такой жизни мечтала. Хотела стать светилом археологии, найти что-нибудь... эдакое. Вроде могилы Чингиз-Хана или библиотеки Ивана Грозного. Стать на этом небольшим таким светилом. Типа Шлимана, только в юбке. Потом должны были быть новые экспедиции, небольшой, но значимый пост в каком-нибудь тихом универе, замужество, дети... А теперь что? Я, клят его, гвардии поручик, орденов кавалер и многажды убийца. Я даже не знаю, скольких человек убила: намотала на гусеницы, расстреляла из пулеметов, разорвала в клочья артиллерийскими снарядами... И как я могу после ТАКОГО жить как раньше — мечтать о замужестве, детях и тихом местечке под старость? Скажи, КАК?

— Брось дурить. Ты же не будешь говорить, что эту клятскую библиотеку ты нашла на чистом рефлексе, без всякой помощи сознания? Так что свою дорогу ты прекрасно знаешь. Как и я — свою. Но вот иногда становится жаль, что нам выпали именно ТАКИЕ дороги...

— А вот скажи мне, Бешенная... Так, по секрету, как штурмовик бронегвардейцу... Зачем нам, России вообще и нам, солдатам Империи, в частности, было нужно это безумие? Я вот иногда лежу ночами и думаю... Англия хотела русским пушечным мясом придержать Германию, а затем французскими руками придушить германскую промышленность. Франция желала получить обратно Эльзас с Лотарингией. Германия хотела обезопасить себя от Франции. А что нам-то в этом европейском концерте понадобилось?

— Умеешь ты вопросы задавать... Это разговор не на час, что нам понадобилось в Европе...

— Ты не уклоняйся, ты прямо скажи. Я-то к сегодняшнему дню отношению имею самое малое, мне VIII век гораздо ближе, чем 1908 год, но даже мне понятно, что ото всех приобретений Империи в Европе за тысячу верст воняет падалью! Восточная Пруссия с Кенигсбергом для Германии значит гораздо больше, чем Эльзас с Лотарингией для французов!

— Ну, хорошо, раз тебе приспичило получить ответ прямо сейчас, то давай хотя бы по дороге? У меня ещё отчеты, между прочим, это ты у нас человек свободный... Итак. Причина первая. Ты знаешь, сколько на сегодняшний день Англия задолжала внешним кредиторам? Нет? Восемь миллиардов. Почти семь САСШ и больше одного Империи. За поставки сырья и материалов, постройку транспортов... А начинал Лондон всепланетным кредитором. Загибай первый пальчик. Второе. Россия сейчас и на ближайшие двадцать лет имеет полную гегемонию на континенте. Любой, кто с нами поссорится, может заранее выкопать себе могилу. Кто самые серьезные сухопутные вояки в Евразии? Россия, Германия, Франция. Теперь Германии нет, а то, что осталось от Франции после мясорубки Западного Фронта, к серьезной войне не способно категорически. Тем более — к войне с нами. Германии на восстановление надо лет десять, но реально им потребуется вдвое больше, потому что Франция нового матча не выдержит, и прекрасно это понимает. Загибай второй пальчик. Ну, и третий пальчик — это кредиты. Те самые, на которые наша промышленность отстроена. Во время войны, стоило немцам надавить, и Франция тут же соглашалась их реструктуризировать. До войны Империя должна была Парижу более шести миллиардов рублей, а сейчас — менее двадцати процентов от этой суммы. Ясно? Все, приехали...

В ГУВД нас задержали до поздней ночи. Или, скорее, до раннего утра. Показания, экспертизы, опознания... Получив с экспертизы свой ТМ и выйдя на улицу, я наткнулась на неразлучную парочку, похоже, поджидавшую меня. Лора и Каноми сидели на капоте своего "Интернационаля", припаркованного на противоположной стороне улицы (парковать машины рядом со зданием не позволялось во избежание терактов — чтобы какой ушлый тип не оставил "на пять минут" начиненный взрывчаткой грузовик, как уже случилось два месяца назад в Кракове), и дружно дымили — от самокрутки японки, как обычно, сладковато несло гашишем, Лора предпочитала сигары. Судя по выражению лица, случившийся после перестрелки кризис она уже полностью преодолела.

— Привет, Бешенная. У тебя найдется уголок на ночь? Мы-то не собирались здесь задерживаться, номер не заказывали, а в гостиницах что-то страшное творится. Какой-то съезд, что ли. Короче, свободных мест нет и не будет.

— Нет проблем. Если вас устраивает ночевка на голом полу.

— И не на таком ночевали. Только еще пожрать купить надо.

Пожрать мы купили в столовой на первом этаже общаги — учитывая характер службы жильцов, буфет там работал круглосуточно. Правда, из горячего — только чай. Зато печева — сортов двадцать: пирожки с печенью, мясом, капустой, рисом, яйцами, зеленым луком, яблоками, курагой, грушами, вареньем и черте-чем еще.

Лестница в нашем общежитии выполнена в средневековом стиле — главным критерием при её строительстве являлась, похоже, обороноспособность. Каждый пролет отделялся от лестничной площадки стеной. Лестничная площадка от холла тоже отделялась, и в обеих стенках были проделаны декоративные отверстия, очень смахивающие на бойницы. Словом, штурмовать такое — не обрадуешься, по своему опыту знаю. Если, конечно, без артиллерии — но здания такого типа, как наша общага, ГУВД, или, скажем, городская прокуратура, строились в расчете не на войну, а на обычные беспорядки, плавно перерастающие в уличные бои с применением стрелкового оружия. Засевшие в них гарнизоны должны были продержаться до подхода войск — от 36 до 48 часов.

В моем блоке дым стоял коромыслом — к подпоручику фон Дитлов заглянули гости. Совсем из головы вон — у неё же сегодня день рождения. Черт, я даже подарка не купила. А, ладно, найду что-нибудь в сейфе. Тот же "Парабеллум", например. Мне лично патрон 9х19 мм Пара нравится куда больше, чем 7,63х25 или 9 мм короткий — высокая скорость пули, хорошее останавливающее действие, и при этом отдача не похожа на удар копытом, как у 9 мм Маузер. Вот только единственные известные мне пистолеты под этот калибр — немецкий "Парабеллум" и немецкий же "Маузер К96" "Красная Девятка". И оба не слишком подходят на роль оружия опера угро, слишком уж здоровые. Поэтому приходится пользоваться 9-мм "Шансом". Он, конечно, двенадцатизарядный, самовзводный и с указателем патрона, но останавливающее действие пули его 9-мм патрона лишь немногим превосходит останавливающее действие 7,63-мм пули.

Хотя... Нет, "Парабеллум" не подойдет, это у исполнителей табельный инструмент. На её месте я бы этот пистолет возненавидела до конца дней своих.

Основная часть гостей собралась на кухне, где Аннушка терзала гитару, демонстрируя выученное за день. Когда мы вошли, она как раз начала ту, что мне понравилась. "Песня горных егерей":

Мерцал закат, как сталь клинка.

Свою добычу смерть считала.

Бой будет завтра, а пока

Взвод зарывался в облака

И уходил по перевалу.

Отставить разговоры!

Вперед и вверх, а там...

Ведь это наши горы—

Они помогут нам!

А до войны — вот этот склон

Немецкий парень брал с тобою,

Он падал вниз, но был спасен, —

А вот сейчас, быть может, он

Свой карабин готовит к бою.

Отставить разговоры!

Вперед и вверх, а там...

Ведь это наши горы—

Они помогут нам!

Ты снова здесь, ты собран весь—

Ты ждешь заветного сигнала.

И парень тот — он тоже здесь,

Среди стрелков из "Эдельвейс", —

Их надо сбросить с перевала!

Отставить разговоры!

Вперед и вверх, а там...

Ведь это наши горы—

Они помогут нам!

Взвод лезет вверх, а у реки —

Тот, с кем ходил ты раньше в паре.

Мы ждем атаки до тоски,

А вот альпийские стрелки

Сегодня что-то не в ударе...

Отставить разговоры!

Вперед и вверх, а там...

Ведь это наши горы—

Они помогут нам!

И сразу же, без перерыва, другую. "Черные Бушлаты", "Высота", "Тот, который не стрелял". И "Разведка боем". Я слушала, как завороженная, и другие — не хуже. Все мы здесь были одинаковые, все — военной закалки. Только вот Аннушке повезло, она — не успела. А остальные...

Катарина начинала, как и я, в гусарах, только в Александрийских. Кавалерия всегда считалась более... благородным родом войск, и женщины традиционно записывались в неё. Лора с напарницей или княжна Орбелиани, прозванная пилотами своей истребительной эскадрильи "Змейкой", были, скорее, исключением.

Вон сидит однополчанка Катарины, прапорщик (в отставке) Ольга Некрасова. Осколок, пробивший ей колено, убил и её коня, туша придавила ей ногу. Нашли её только через шесть часов, и то — чудом. А вторым чудом было то, что врачам удалось сохранить ей ногу. Сейчас она лечится у Бадмаева, тот обещает, что уже через пару месяцев она сможет ходить без костылей.

Или сестра Катарины, Евгения фон Розен. На её мундире цвета морской волны со значком 10-го драгунского Новгородского полка шесть нашивок за ранения и четыре ордена, включая Св.Георгия 4-й степени, полученного за захват вражеского орудия.

Или еще одна "кавалерист-девица" из Александрийских гусар, Екатерина Голощекина. Ныне — почтенная мать семейства, мундир с орденами на животе не сходится (и это уже второй ребенок), а ведь раньше, судя по воспоминаниям Катарины, на галопе могла комару яйца отстрелить.

Почему всё не так? Вроде — всё как всегда:

То же небо — опять голубое,

Тот же лес, тот же воздух и та же вода...

Только — он не вернулся из боя.

Мне теперь не понять, кто же прав был из нас.

В наших спорах без сна и покоя.

Мне не стало хватать его только сейчас —

Когда он не вернулся из боя.

Он молчал невпопад и не в такт подпевал,

Он всегда говорил про другое,

Он мне спать не давал, он с восходом вставал, —

А вчера не вернулся из боя.

То, что пусто теперь, — не про то разговор:

Вдруг заметил я — нас было двое...

Для меня — будто ветром задуло костер,

Когда он не вернулся из боя.

Нынче вырвалась, словно из плена, весна.

По ошибке окликнул его я:

"Друг, оставь покурить!" — а в ответ — тишина...

Он вчера не вернулся из боя.

Наши мертвые нас не оставят в беде,

Наши павшие — как часовые...

Отражается небо в лесу, как в воде, —

И деревья стоят голубые.

Нам и места в землянке хватало вполне,

Нам и время текло — для обоих...

Всё теперь — одному, — только кажется мне—

Это я не вернулся из боя.

Вот после такого неминуемо надо выпить. И закусить. Потому что солдаты — не плачут.

Я выпила, закусила, представила остальным Лору и Каноми, подарила новорожденной строфеенный уже здесь, в Познани, 7,65-мм браунинг образца десятого года (настоящий бельгийский, а не какая-нибудь эйбарская подделка) и завалилась спать. И только уже в кровати, в полусне, спохватилась, что забыла отдать в ремонт будильник.

Эмблема 2-го лейб-гусарского Павлоградского Императора Александра III кавалерийского полка.

Знак "орел с мечами", двух рангов, в серебре и в золоте. Металлический значок (на повседневном или рабочем — нашивка) в виде черного прямоугольника с имперским "круглым" орлом, двумя мечами накрест остриями вниз и кантом. Орел, мечи и кант, соответственно, серебряные или золотые. Отмечает производство в чин или повышение по службе, произведенное за боевые заслуги. Носится над левым нагрудным карманом и орденскими ленточками.

Звание чиновника оперативного состава правоохранительных ведомств (КриПо и СеПо МВД, НалПо и Полиция Казначейства МинФина и т.д.) XI класса по "Табели о рангах" образца 1899 года, аналогично армейскому поручику, флотскому мичману и чиновному секретарю канцелярии (см. приложение 1).

Григорианский календарь в России введен в начале столетия — 1 января 1900 года наступило сразу после 18 декабря 1899 года.

Операция по установлению контроля России над черноморскими проливами, начата 12 августа 1897 года высадкой морского десанта на Босфоре. Тремя днями позднее Болгария, Греция, Сербия и Черногория, предупрежденные русским МИДом лишь в последний момент, объявили войну Турции.

Боевые действия закончились в ноябре. Россия получила в аренду на 99 лет с правом строительства военных баз острова Имброс и Тенедос в Эгейском море, остров Мармор в Мраморном море, полуостров Галлиполи, а также широкие полосы земли на азиатском берегу Дарданелл и обоих берегах Босфора для строительства позиций береговой обороны. Недовольство Англии пришлось утешить полной передачей Египта (до этого Египет, находясь под английским контролем, формально входил в состав Османской империи), уступками в Афганистане, Китае и Персии.

Все члены дворянского семейства (только потомственного дворянства), один из членов которого был осужден по "террористической" статье, высылались из страны без права возвращения, однако гражданства не лишались — в их паспорта ставилась отметка ЧСИР (Член Семьи Изменника Родины), закрывающая дорогу в Россию. Лишение гражданства (с высылкой) применялось только к обвиненным в "Подстрекательству к изменению режима правления". С учетом ЧСИР число пострадавших от "борьбы с террором" переваливает за 600 тысяч человек.

Там, как и здесь, существовала партия КД, Конституционных Демократов. После Отречения Государя Императора 15 марта это название звучало злой насмешкой.

Имперская Коммунистическая Партия (большевиков). Резолюция была предложена после гибели от эсерской бомбы товарища министра путей сообщения С.Ю.Витте с семейством.

"Единение и Прогресс", турецкая националистическая партия. Программа партии заключалась в избавлении от русских оккупантов и султана Абдул-Гамида II, ставшего их марионеткой. Военный заговор, организованный партией при поддержке англичан, был разгромлен в мае 1904 года, после этого отколовшееся леворадикальное крыло партии во главе с Энвер-пашой взяло на вооружение террор.

Тульский Имперский Оружейный Завод.

Военизированные подразделения, находящиеся в распоряжении ГУИН МВД (Главное Управление Исполнения Наказаний). Спецгруппы КС предназначены для подавления волнений в местах исполнения наказаний — тюрьмах, централах, каторжных лагерях — а также для исполнения смертных приговоров.

Первый национальный (общеимперский) радиоканал.

Кавалерам военных "боевых" орденов (Св.Георгия, "Звезда Мечей" и "Крест Доблести".) в Российской Империи выплачивалась пожизненная пенсия.

До войны и в её ходе вся Польша входила в состав Варшавского Военного Округа, но после заключения мирного договора с Германией в декабре 1916 года было решено создать на базе командных и тыловых структур Прибалтийского, Центрального и Северокарпатского фронтов Гданьский, Познанский и Краковский ВО.

Городовой — низший чин Гражданской Полиции, XIV класс по "Табели о рангах" обр. 1899 года. Сержант полиции — второй чин ГраПо, XIII класс по "Табели". В армии и флоте сержант — чин XVIII класса, следует за рядовым и ефрейтором (матросом 2-й и 1-й статьи).

Марка полицейского бронеавтомобиля, состоял на вооружении внутренних войск, гражданской полиции, ГУИН (ГУ Исполнения Наказаний, 4-е ГУ МВД) и ГИС (Государственная Инкассаторская Служба). Фактически — бронированный автобус на базе тяжелого грузовика с турелью на крыше, бойницами для стрельбы и отсеком для перевозки арестантов или ценных грузов. Выпускался фирмой "Лесснер".

Черные Рейтары — общее название специальных подразделений Внутренних Войск МВД Империи (прозваны за черный цвет униформы и наемный характер комплектования). Делились на латных, оперативно подчиненных ГраПо и предназначенных для разгона митингов, демонстраций и прочих массовых беспорядков, и легких, предназначенных для ликвидации бандгрупп, ячеек террористических организаций, арестов особо опасных уголовных и политических преступников. ГБР — Группа Быстрого Реагирования, дежурное подразделение внутренних войск при УВД.

Пистолет-пулемет Федорова образца 1915 года. Создавался для гренадерских частей, штурмовых групп и частей ОСНАЗ, позже получил широкое распространение в ВС и силовых подразделениях правоохранительных ведомств.

Тульский Императорский Оружейный Завод, Радомский Акционерный Оружейный Завод (Радом, Королевство Польское), и АО "Валтионис Кивяритехдас" (Ювяскюля, Великое Княжество Финляндское): только эти три предприятия выпускают нарезное оружие для гражданской продажи на внутреннем рынке.

"Беркут" — наименование ТКБОК-14 (Тула-Кольт-Браунинг Офицерский Крупнокалиберный образца 1914 года) в гражданской продаже. Отличия — щечки рукояти выполняются из дерева ценных пород, отсутствуют пазы для подсоединения кобуры-приклада, упрощенный прицел. Модификации — никелированный "Серебряный Беркут" и вороненый "Черный". В силу нестандартного (9 мм) калибра во время войны производился малыми сериями, используясь, в основном, в качестве наградного оружия, аналога (на уровне батальон-полк) георгиевского и анненского оружия.

Федеральный договор от 3 декабря 1900 года. Статус федерата предполагает культурную автономию, собственные законодательные органы, собственное правительство и некоторые другие права. Статус федератов Империи также имели Польша (Царство Польское) и Суоми (Великое Княжество Финляндское).

Чиновный ранг II класса.

Жаргонное сокращение официального наименования "Уголовный Розыск", ставшее популярным после создания одноименного киносериала.

Сокращение от "Единочаятель (-ница)" — установленная в 1899 году (в рамках компании по слому сословной системы) полуофициальная форма обращения. Автор реформы (а им являлся Государь Император лично) решил заменить этим обращением обращение "товарищ", которое, во-первых, было связано с революцией и революционерами, а во-вторых объединяло владельцев "товара", в то время как "единочаятели" были объединены чаяниями, устремлениями. Новшество внедрялось в общество с большим трудом, но постепенно пробивало себе дорогу.

Экс (от экспроприация) — ограбление, совершенное по политическим мотивам.

Револьвер, копия "Смит & Вессон" "Милитари & Полис" обр.1905 года. 38 — калибр, 5 — длинна ствола в дюймах.

Чин оперативного сотрудника 1-го ранга аналогичен чину армейского лейтенанта, X класс "Табели".

"Процедурой Мессмера" именовалось восстановление памяти под гипнозом.

Секретная Полиция. Точнее, Секретная Политическая Полиция, но СеПоПо звучало бы глупо. Подчинена Третьему Главному Управлению МВД, также известному как ГУГБ — ГУ Государственной Безопасности. В ГУГБ, кроме СеПо, включен ДКБ — Департамент Контрразведки и Безопасности, разрабатывающий заграничные структуры террористических и революционных организаций, в то время как СеПо работает внутри страны (см. приложение 2).

Главное Управление Исполнения Наказаний, 4-е ГУ МВД Империи. Спецлагерь — лагерь для приговоренных к пожизненной каторге. Неприветливая местность и жуткий уровень смертности (до третьего года пожизненного срока доживает один каторжник из трехсот).

203-я статья УК — "Убийство". 2-й раздел упомянутой статьи — "Без отягчающих обстоятельств" (к ним относятся убийства, совершенные из корыстных побуждений, из хулиганских побуждений, в связи с выполнением потерпевшими своего служебного долга, с особой жестокостью, способом, опасным для жизни многих людей... И так далее, всего 13 подразделов). 3-й раздел — "С отягчающими обстоятельствами" (из политических побуждений, в состоянии помраченного сознания, вызванного врожденным слабоумием или душевной болезнью). 1-й раздел — "Со смягчающими обстоятельствами" (самооборона или содействие органам правопорядка, сильное душевное волнение, неосторожность). Убийство из политических побуждений — ст.203, раздел 3, подраздел 1, смертная казнь с конфискацией имущества. Оно считается особо тяжким, поскольку, согласно законодательству, люди, совершающие преступления по политическим мотивам, не отдают себе отчета в своих действиях, следовательно, не могут раскаяться в содеянном.

Жаргонное обозначение смертной казни, квалифицируемой Уголовным Кодексом Российской Империи как "высшая мера социальной защиты".

Прозвище сотрудников бывш. Жандармского Корпуса, происходило от приборного цвета униформы чинов Корпуса. Унаследовано служащими ГУГБ вместе с кругом обязанностей после реформирования Отдельного Корпуса Жандармов в августе 1905 года.

Кавалерийские и пехотные бригады Иностранных Сил ВВ МВД Российской Империи являлись аналогом Французского Иностранного Легиона — как по системе комплектования, так и по назначению.

В 1894 году был создан Особый Центр "Варшава", специально предназначенный для работы с польскими сепаратистами. Одновременно создан ОЦ "Гельсингфорс", а в 1900 году — ОЦ "Манила".

Согласно "Уголовному Кодексу", рецидивистом считается дважды осужденный по уголовным и/или политико-уголовным статьям, отсидевший и вновь арестованный. В таком случае срок тюремного заключения или каторжных работ, предусматриваемый соответствующей статьей УК, удваивается, а поражение в правах, если оно предусмотрено, становится пожизненным. Максимальный срок за незаконное хранение 3 или менее единиц личного оружия (нарезное со стволом 15 см и менее) — 3 года каторги.

В ноябре-декабре 1916 года произведено массовое переименование городов и селений на "освобожденных" в ходе Великой Войны территориях Галиции, Восточной Пруссии и Западной Польши. Кенигсберг стал Княжгородом, Гетенхафен — Гдыней, Дейч-Эйлау — Илавой, Бромберг — Быдгощем, Инстербург — Гвардейском и т.д. Одновременно с городами переименовывались и городские улицы.

ТМ-3 — модернизированный ТМ-2, являвшийся аналогом немецкого пистолета "Маузер К96" обр. 1912 года. Модернизация заключалась в удлинении ствола со 140 до 175 мм и замене постоянного магазина на сменные — 10-ти и 25-ти зарядные. Модель "С" получила вдобавок возможность ведения автоматического огня (очередями), создана она была в 1915 году для штурмовых подразделений и подразделений ОСНАЗ.

Император считал это чистой условностью, реверансом в адрес суфражисток. Какая же женщина пойдет служить в армию, пусть даже и сокращенный срок, ради того, чтобы заниматься политикой? Но император ошибся. Уже на выборах во Вторую Думу женщины составляли 3% кандидатов.

"Астра" — "Звезда" (лат.), одна из торговых марок концерна "Изарра". Под этой маркой продавались обычно мощные армейские пистолеты и револьверы. Р-383 — револьвер калибра .38 с 3" стволом. Убийство эрцгерцога Франца Фердинанда в Сараево 28.06.1914 стало поводом для Великой Войны 1914-1916 годов.

В бронечастях Империи боевые единицы, сначала броневики, а потом и танки, получали собственные имена, начинающиеся с буквы, обозначающей порядковый номер дивизиона (в процессе формирования) или первой буква наименования. В Омском автоброневом дивизионе названия всех броневиков начинались на "О", в Московском — на "М". Исключением являлись броневики Кавказского дивизиона. Дело в том, что в РИА имелись три дивизиона на "К" — Киевский, Казанский и Кавказский. Броневики из КиВО начинались на "Ки", Казанского — на "Ка", а кавказского — по городам и селениям КавВО ("Тифлис", "Баку", "Эрзерум", "Карс" и т.д.).

6-я бригада Внутренних Войск МВД Империи, зона ответственности — северо-восток Царства Польского, от Вислы и Сана до границы, оперативно подчинена МВД Царства Польского.

Тула-Браунинг Солдатский образца 1913 года.

Револьверы "Дракон" — лицензионные копии британских автоматических револьверов "Веблей-Фосбери", производившиеся трестом "Изарра". "Черный Дракон" — модификация под пистолетный патрон 9х25-мм Маузер по русскому патенту на револьверы типа ПР-10, представлялась на объявленный русскими конкурс на личное офицерское оружие. После того, как и военное, и военно-морское ведомство предпочли тульскую переделку американского автоматического "Кольта М1911" под тот же 9-мм маузеровский патрон, револьверы опытной войсковой партии (250 штук) поступили в открытую продажу. Благодаря мощности и хорошему качеству первой партии пользовались спросом. Производство свернуто в 1915 году в связи с французскими заказами и возобновлено в 1916 в связи с расширением предприятия.

Кобура "американского" типа — ранний тип наплечной кобуры, имеющий нагрузку только под одной подмышкой и предназначенная обычно для револьвера, с одной стороны кожаная петля с кобурой, а через второе плечо пропускается оттяжка. Кобура "русского" типа — наплечная кобура, имеющая нагрузку под обеими подмышками. Первоначально разрабатывалась для автоматических "Браунингов" калибра 7,63 Маузер, принятых на вооружение русскими секретными и правоохранительными службами в 1906 году — с одной стороны подвешивалась собственно кобура, с другой — чехлы для запасных магазинов. Позднее появились варианты для обоеруких стрелков, в таких моделях с обеих сторон подвешивались кобуры, а запасные магазины размещались на поясе.

26