Chevauchee

Логинов Александр Анатольевич

Chevauchee

Роман: фантастика, альтернативная история

Старший сын короля Англии Эдуарда, тоже Эдуард, принц Уэльский, прозванный в народе Черным принцем (про прозвище принца — рояль чистой воды, но пусть будет), стоя на палубе тридцати восьми весельного балингера носившего имя "Christofre", смотрел на исчезающий в густом тумане силуэт лондонского Тауэра. Рядом с принцем располагались его соратники, свирепого вида мужчины в полном расцвете сил. Только, тот, что стоял ближе всех к принцу — он один чего стоил. Грубое, обветренное лицо изуродовано старыми и новыми шрамами. Густые ярко-рыжие усы в сочетании с такой же рыжей шевелюрой, спрятанной под повязанным на голову шелковым платком на сарацинский манер, придавали их хозяину вид старого морского разбойника. Впрочем, таковым он и являлся — капитан Кристофера, Уильям Клерк, двоюродный брат мэра Саутгемптона Джона Клерка, прошедший огонь и медные трубы, отправивший в пучину морскую, к дьяволу на поклон, не одну сотню французов, испанцев, генуэзцев и даже мавров.

— Мистер Уильям, — не поворачивая головы, обратился принц к капитану ровным голосом, в котором всегда звучали стальные нотки, заставляющие трепетать тех, к кому обращался принц. — Вы уверены, что мы доберемся вовремя?

— Абсолютно уверен, — заявил капитан, но не удержался от богохульства, воскликнув. — Клянусь своими потрохами!

Ветра в июле, действительно не благоприятствовали отплытию эскадры, если баржи и балингеры еще могли дойти до места сбора, назначенного в Плимуте, то большие и круглые купеческие корабли, реквизированные для службы короля, шли только под квадратным парусом и напрямую зависели от сезонных ветров.

Не благоприятные ветра пролива не были единственной причиной, из-за которой экспедиция находилась на грани срыва. Реквизированные купеческие корабли приходилось переделывать, что бы они могли нести службу короля. Но портовые города Англии уже не имели того большого количества кораблей, которые они могли на время передать короне. Их количество за последние десятилетия сократилось втрое, из-за потерь в сражениях и тех, что затонули во время штормов. Многие владельцы торговых кораблей окончательно разорились и вынуждены были покинуть города, остальные понесли великие убытки. Недополученную прибыль купцы очень хорошо умели считать и не раз и не два они заявляли о ней королю. Компенсации, выплачиваемой короной, едва хватало на покрытие расходов на содержание кораблей. Традиционно корона предпочитала реквизировать, по мере надобности, купеческие корабли, и в этот раз ничего нового придумано не было. Стоило какому-нибудь кораблю войти в порт, как его арестовывали, но суда приходили не часто — приходилось ждать, так как время прибытия корабля в порт предугадать невозможно.

Принц понимал, что решение готовить экспедицию сразу в двух портах: Плимуте и Саутгемптоне не самое удачное, но маленький Плимут, находящийся ближе к конечной точке экспедиции городу Бордо, не смог бы вместить всю экспедиционную армию. Приходилось выбирать. Эдуард отдавал себе отчет, что срыв сроков отправки ставит саму экспедицию на грань финансового краха. В Плимут срочно отправляли дополнительное продовольствие, палатки для солдат, так как городок не мог разместить всех собравшихся там солдат и рыцарей.

Эдуард никогда не сожалел о сделанном, но всегда предпочитал просчитывать ситуацию на несколько ходов вперед. Он очень любил игру, и к войне относился, как к партии в шахматы. Задержка с отплытием принесла дополнительные расходы, принц стребовал выплаты долгов, включая самые мелкие, но серебра не хватало. Разрешение рыцарям и лучникам покупать лошадей в Бордо — вынужденная мера имевшая целью сократить расходы, так как перевозка лошадей, как было объявлено ранее, осуществлялась за счет принца. Экономия эта вышла боком, принц не смог получить точных сведений о том, сколько требовалось кораблей, что бы переправить войска в Гасконь. Как доложили Эдуарду, в Плимут пришли не все воины, да и в Саутгемптоне, где собирались отряды графов Уорвика и Суффолка, так же ощущалась нехватка кораблей.

Эдуард планировал прибыть в Плимут 1 июля, но сегодня шел двадцатый день месяца, а до Плимута еще плыть несколько дней.

Эскадра вошла в порт назначения 26 июля. Принц тут же собрал совет, на котором внимательно заслушал доклады о подготовке похода. На совете было принято решение о переделке одного из кораблей, принц подтвердил свое назначение людей для оценки лошадей, которых было решено взять в Гасконь.

Эдуард внимательно слушал Генри ле Хью отвечавшего за погрузку войск на корабли в Плимуте.

— Шериф Корнуолла, как Вы, сир и велели, доставили две с половиной тысячи перегородок и по пятнадцать мостков каждый. Расходы по перевозке составили пятьдесят семь фунтов три шиллинга и шесть пенсов. Дерево и гвозди, включая стоимость их доставки в Плимут, обошлись в восемь фунтов, восемь шиллингов, шесть пенсов.

— Что шериф Девона? Прислал все? — принц поморщился, услышав названную сумму.

— Да, сир. Все на месте, перегородки собраны и установлены на корабли. Мостки так же все готовы.

— Что с оружием? — вопрос принца заставил Генри смутиться.

— Оружие пришло, но не в полной мере, — отвечая, Генри ле Хью обливался потом.

— Сир, мы уже выплатили морякам с конфискованных кораблей две тысячи фунтов, — казначей принца разложил на столе бумаги, но не заглядывал в них, зная все цифры назубок. — В этом месяце ваши расходы на их оплату увеличатся еще на тысячу фунтов.

Члены совета молчали, понимая, что каждый день задержки разоряет принца.

— Подготовьте письмо хранителю гардероба короля, пусть даст хоть сколько-нибудь, — приказал Черный принц, заранее зная, что Уильям де Ротвел, хранитель личного гардероба короля в лондонском Тауэре, не выделит ни одного лука, ни одной связки стрел, и потому сразу перешел к другому вопросу.

— Нужно выбрать корабль для проведения советов и приемов. Ваши предложения? — принц обвел взглядом собравшихся.

— Есть несколько подходящих кораблей, но лучше всего подойдет быть залом принца — Saint Esprit из Хемелхоука. Отличный корабль в сто бочек с тридцатью матросами.

— Хорошо, пусть подготовят корабль, — отдал распоряжения принц, завершая совет.

— Сир, — торопливо подал голос мер Плимута.

— Что?

— В городе произошло несколько не приятных случаев, — виновато начал излагать суть дела мер.

— Говорите короче.

— Я говорю о грабежах, — заторопился мер.

— Грабежах? — принц не на шутку рассердился.

— Именно о них, сир. Несколько ваших солдат ограбили два дома горожан. Нанесли побои хозяевам и нанесли урон чести их женам и дочерям, — мер сильно боялся, но случившееся требовало справедливого наказания, потому мер решился идти до конца.

— Виновные схвачены? — принц оставался спокоен, но сжатые кулаки выразительно говорили о том, что принцу неприятен этот разговор.

— Нет, — мер отрицательно покрутил головой, — но вина их очевидна и засвидетельствована. И еще...

— Что еще? — недовольно спросил Эдуард, видя заминку, случившуюся с мэром.

— Драки, сир, — мер с надеждой смотрел на принца. — Каждый день, случаются драки.

— Кто повинен в грабеже — повесить, — объявил свое решение принц, вставая из-за стола. — Кто учинит драку — впредь вешать.

— Сир, — принцу попытался возразить молодой Бартоломью де Бургерш, один из рыцарей Ордена Подвязки, старший сын камергера короля. — Позвольте сказать, что провианта недостаточно.

Принц заранее послал молодого Бургерша в Плимут, что бы тот следил за поступлением провианта. Бартоломью был старше принца на один год, но уже успел покрыть себя славой. Он вместе с отцом сражался при Креси, когда ему едва исполнилось пятнадцать лет, отличился при осаде Кале, а в двадцать один год удостоился чести быть принятым в орден Подвязки.

— Сир де Бургерш, кажется, Вы отвечаете за припасы? — жестко спросил принц.

Бартоломью не стушевался под пристальным взглядом принца, молодой человек смело попытался объясниться.

— Когда я прибыл сюда, инцидент уже произошел. Отличились ребята из отрядов Хеймо Мески и Роберта Брюна.

— А, чеширцы... — услышав знакомые имена, принц изволил улыбнуться.

— Торговцы подняли цену на хлеб, — торопливо продолжил Бургерш, видя, что принц улыбается.

— Повесить, — Эдуард прервал Бургерша.

— Сир, — взмолился мер Плимута. — Но король??? Помилуйте!

— Король одобрит мои распоряжения, — принц был неумолим в своем решении, — Но город может выкупить виновных за... — принц сделал паузу, с удовольствием наблюдая за реакцией мера города, — за семьсот пятьдесят марок!

Мер тяжело вздохнул, и согласно закивал, не в силах возражать принцу.

— Названная сумма должна быть уплачена завтра в полдень, — предупредил Эдуард. — В противном случае, мы поступим по справедливости.

— Как Вам будет угодно, сир, — мэр Плимута склонился в поклоне.

— А солдаты? — Бургерш попытался защитить чеширских лучников.

— Повесить, — после минутного раздумья, подтвердил свое решение принц.

— Но сир, это вызовет недовольство в их среде, — сэр Джеймс Одли, ближайший соратник принца решил уберечь Эдуарда от необдуманного решения.

— Мы, кажется, решили перестроить "Святой Дух"? — спросил принц, ни к кому конкретно не обращаясь. — Вот пусть парни Мески и Брюна этим займутся. Оплата в двойном размере. А Вы, сэр Одли, — обратился принц к соратнику, — проконтролируйте.

На этом совет закончился, принц отпустил всех, кроме сэра Джона Чандоса, сэра Джеймса Одли и сэра Бартоломью де Бургерша младшего.

— Дорогой друг, — усаживаясь в кресло, обратился принц к де Бургершу. — Рассказывайте, какие новости из Бордо.

— Граф д'Арманьяк укрепляет Монкюк, Муассак, Ма де Ажене и Пюимироле, — сообщил Бургерш, усаживаясь на кресло, стоявшее рядом с принцем, и так же как он, вытягивая ноги поближе к огню, весело пожиравшим поленья в камине.

— Граф захватил Муассак? — брови принца от удивления приподнялись.

— Нет, — помотал головой сэр Бургерш. — Граф помиловал Раймона д'Азиллане.

— Изменники, — тихо прошептал Эдуард, но Бургерш его услышал.

— Граф также выдал грамоты всем дворянам Гиени, принадлежавшим к нашей партии, — осторожно сообщил неприятную новость де Бургерш.

— Изменники! Предатели! — принц вскочил на ноги, но быстро взял себя в руки и успокоился.

— Восьмого июля граф собирал войска в Лектуре...

— Он ударит! — взволновано воскликнул импульсивный Одли.

Бургерш проигнорировал восклицание сэра Одли.

— Он, как и в марте, громит окрестности Базаде. В Бордо крайне обеспокоены этим. Граф жжет деревни и мельницы, вырубает виноградники, он даже убивает крестьян.

— Что-то ещё?

— Как лейтенант короля, граф наделен полномочиями признавать бастардов.

Но принц пропустил это сообщение мимо ушей.

— Есть известия, куда он направится дальше?

— Нет, сир, — Бургерш отпил глоток вина из бокала. Когда они оставались одни, соратники принца позволяли себе некоторые вольности.

— Кто что думает? Прошу высказываться, — принц повелительно махнул рукой, подзывая слугу с вином.

— Он ударит по Бордо! — с горячностью вновь высказал свое предположение Одли.

— Не согласен, — Джон Чандос задумчиво рассматривал вино сквозь стеклянный бокал. — Он двинется на юг.

— Нет, — он пойдет на Бордо! — упрямо гнул свое Одли.

— Зачем? — Чандос отпил из бокала, перекатывая вино во рту, наслаждаясь его превосходным вкусом. — Город ему не взять.

— Согласен, — принц шевельнул пальцем, отпуская Уильяма Ленча, одного из трех своих слуг. — Он хочет испугать беарнца.

— Если так, то граф д'Арманьяк пойдет в шеваше на Сен-Север, — сделал предположение Бургерш младший.

— А разорив владения беарнца, он направится к Байонне, — продолжил принц рассмеявшись.

— Наш юный Гастон спрячется за маменькину юбку, — рассмеялись друзья.

— Влияние вдовствующей графини Феб на своего сына не стоит недооценивать, — Эдуард предостерегающе поднял руку, останавливая веселье товарищей. — Король, наш отец, требует, что наш вассал виконт де Беарн принял участие в войне.

— Как граф де Фуа он не может выступить на нашей стороне, являясь вассалом французского короля, — напомнил на всякий случай Бургерш.

— Вражда между д'Арманьяком и де Фуа всем известна, — принц словно размышлял сам с собой. — Советники отца, нашего господина короля, считают, что беарнец может оказать вооруженную помощь и просто обязан это сделать, так как он принес нашему господину королю оммаж за Беарн. Если он станет воевать не с французской короной, а с д'Арманьяком, и только в пределах владений графа, то это не будет выглядеть изменой Иоанну, так называемому королю Франции.

Как на самом деле поведет себя граф де Фуа, предсказать было сложно. Являясь сверстником принца и его друзей, молодой Гастон оставался полностью подконтролен своей матери, Алианоре де Комменж, вдовствующей графине. Она спит и видит, как получить независимость от Англии. Виконство Беарн изначально пыталось выйти из-под контроля Англии. Если сеншаль Гиени Джон Чеверстон не даст отпор д'Арманьяку, то может случится непоправимое — Гастон, испугавшись, откажет в помощи принцу. Нейтралитет в предстоящей войне для него предпочтителен.

Вечером, принц надиктовал текст письма к управляющему Северным Уэльсом. Когда чернила высохли, Джон Хенкстуорт, в обязанности которого входило вести учет платежей подал принцу исписанный лист бумаги на подпись.

"Находясь в Плимуте, должен нести больше расходов... чем ожидал", — начал читать принц. Письмо заканчивалось просьбой попытаться занять сто фунтов и прислать ему эти деньги к шестнадцатому августа.

Корабль, на котором Робин Джодерел отплыл из порта родного города, наконец-то прибыл в Плимут. Во время плавания Робин коротал время игрой в кости. Вместе с Робином на войну отправился некто Гильом, недавно перебравшийся в Англию ткач из Фландрии. Гильом, как и все наемники, соблазнился возможной добычей. После взятия Кале королем, войско вернулось домой с богатой добычей. Тот, кто был никем, после Кале стал вполне уважаемым человеком, имевшим свой дом, лавку и земельный участок. Многие, вчерашние оборванцы — теперь вполне респектабельные люди. У всех на слуху, яркие примеры быстрого обогащения и не каких-то там Джонов, Биллов и Уильямов, а вполне конкретных людей, хорошо известных в городе. Тот же Роджер Палмер, поставщик зерна, которому Робин сдал в аренду пекарню с домом — вернулся из Франции сказочно богатым человеком. Если простой возчик из обоза вернулся богатым, то, что говорить о старом Хью Хопкинсе, потерявшем руку под Кале, но вернувшимся с полутора сотнями фунтов? Это громадное состояние! Хью теперь живет припеваючи, вложив серебро в торговлю шерстью. Хью, который никогда не имел собственного дома — теперь владелец нескольких домов, и они, надо сказать, приносят ему стабильный доход. А рыцарь Ральф Докси, чей замок давно разрушился почти до основания — сэр Ральф не только восстановил замок, на что ушло почти полторы тысячи фунтов, но и выкупил родовые земли, заложенные от великой нужды. И все благодаря знатным пленникам. Франция — благословенная страна, страна великих возможностей для быстрого обогащения! Самой заветной мечтой Гильома было взять в плен знатного пленника. Тогда прощай нужда и каторжный труд за ткацким станком! О возможной смерти Гильом не думал. Разве он не может умереть сидя дома? Богатство — это хорошая и разнообразная еда, как известно, продлевающая жизнь, и лучшее лекарство от болезней.

Вот такими не хитрыми мотивами, обусловлено участие англичан в войне Эдуарда. Аркадий Петрович заразился от нового товарища горячим желанием обогатиться. Как известно, лучше быть здоровым и богатым, чем бедным и больным.

Эта простая, незамысловатая истина будоражила умы всех без исключения наемников. Мотивы, заставившие пахаря или горожанина башмачника, торговца рыбой или бедного рыбака бросить все и отправиться на войну во Францию не отличались разнообразием, а были очень схожими в одном — грабеж, как средство быстрого обогащения.

— Эй, Брюхотык! — громко окликнул Робина высокий оборванец, с длинными до пояса, засаленными волосами, кишащими вшами.

Среди наемников преобладали именно такие личности, встречи с которыми на дороге стоило избегать. Воры и убийцы, вот кто они такие. Но каждый из них имел копию грамоты, запрещавшую правосудию творить справедливость, до определенного числа.

Робин, а мы будем называть нашего героя его прежним именем, так как Аркадий твердо решил вжиться в его шкуре, вначале сильно удивился такому соседству, но вспомнив про свои "художества", предположил, что с набором солдат возникли трудности, так как сам король тоже собирал армию для вторжения во Францию. Робину, было наплевать на такое соседство, но эти оборванцы вели себя очень нагло, по случаю или без оного задирая добропорядочных горожан.

В первый же день, среди них вспыхнула ссора за лидерство, и победителем в ней вышло обезьяноподобное существо по имени Алан Рукоруб, которое сейчас обращалось к Робину, бряцая костяшками в железном стакане. Самое обидное, что эта мразь сразу же дала ему обидную кличку — Брюхотык. Аркадий Петрович не привык к столь непочтительному обращению к своей персоне и вежливо попросил нахала извиниться. В ответ раздался издевательский смех, а за ним без всякого предупреждения последовал сильный удар в низ живота.

Робин упал на палубу, скрючившись от боли. Его тело, сильное, молодое, вполне могло дать сдачи, но дух Аркаши подкачал. Аркадий предпочел признать поражение.

— Пайку свою мне отдавать будешь, — обидчик презрительно сплюнул, и смачный плевок попал прямо на лицо Робина. — Брюхотык.

Аркаше тогда повезло. За него вступились товарищи. Ткач Гильом смело вышел вперед, заслонив собой покрасневшего от унижения Робина. За его спиной маячили остальные — торговец рыбой Уолт, и два брата рыбака Билл и Джон. Тогда долговязый Алан отступил.

— А, пожалуй, сыграем, — согласился Робин, после минутного раздумья. — Вот только в мою игру.

Робин резко развернулся, направляясь к открытой настежь двери, ведущей на крытую носовую палубу корабля, бросив на ходу:

— Сейчас вернусь.

У Николаса, торговца рыбой, он видел янтарный камень в виде идеального шара, невеликого размера. Торговец носил его на шее как талисман.

— Дай мне, пожалуйста, твой камень, — обратился Робин к торговцу.

— Зачем тебе он? — Николас с подозрением уставился на Робина.

— Просто дай, — мягко попросил еще раз Робин, и, видя сомнение в глазах приятеля, предложил. — Только на время. Если не верну, то оба арбалета твои.

— Бери, — моментально согласился торговец, буквально недавно совсем проигравший компании Алана все свое снаряжение.

— Я возьму еще твой стакан? — вновь спросил разрешение Робин.

— Бери, — великодушно разрешил торговец.

— И твой возьму, — сказал Робин, прихватывая стакан Гильома.

— Я с тобой, — Гильом поднялся на ноги, направляясь за выходившим уже Робином.

Аркадий решил развести Алана игрой в наперстки и это у него получилось. Рукоруб оказался очень азартным человеком, в своих попытках угадать, где находится шарик, он вначале проиграл все свое серебро, потом на кон поставил, то что выиграл в кости у Николаса и других бедолаг. Последней ставкой в игре стала книга. Нет, не печатная, а самая настоящая рукописная, с множеством картинок — миниатюр.

— Тут! — воскликнул Алан, ткнув перстом в средний стакашек.

— Уверен? — на всякий случай спросил Аркадий.

— Открывай, — вместо ответа потребовал громила.

Каково же было его разочарование, когда стакашек оказался пустым, а шарик выкатился из другого стакана. Алан сжал губы столь крепко, что Робин испугался, как бы этот страшный человек не учинил драку. Прихлебатели Алана тихонько посмеивались за его спиной, но каждый раз, когда он оборачивался к ним, на их лицах моментально проступала серьезность и от улыбок не оставалось следа.

— Еще? — Робин вновь произвел манипуляцию со стакашками, предлагая Алану сделать ставку.

— Нет, — громила отрицательно мотнул головой, отказываясь от продолжения игры.

Аркадий вернул хозяину отыгранные вещи Николаса, а взамен попросил оставить себе янтарный шарик.

Ночью, когда все пассажиры корабля улеглись спать, а на палубе осталась только дежурная смена, произошел инцидент, чуть не стоивший Робину жизни. С вечера, благодарный Николас уступил свое место Робину, что бы он мог спать рядом с Гильомом, с которым успел крепко сдружиться во время плавания. Кто-то под покровом темноты, тайком прокрался к лежанке, где обычно спал Робин. А уже утром корабль стоял на ушах, капитан изрыгал проклятия, требуя досмотра пассажиров и их личных вещей. Никто не знал, что ищут, но недовольство действиями капитана высказывали все без исключения. Когда пришла очередь Николаса, то матрос неожиданно вытащил из его мешка кошель, принадлежавший капитану. Все стало понятно. Искали вора, стащившего серебро из каюты капитана. Николаса скрутили, бросив связанного по рукам и ногам, в мрачный трюм.

— Это дело рук Рукоруба, — заявил друзьям Гильом, глядя на Робина.

Все согласно закивали головами. Никто не верил, что простодушный добряк Николас способен на воровство. Робин после первого испуга, прошедшего сразу после ареста Николаса, испугался по настоящему. А что если Гильом прав? Тогда, получается, хотели погубить его, а не Николаса? Если так, то ребята Алана его все равно достанут. Рукоруб не тот человек, что бы можно было спать спокойно.

На следующую ночь, Робин лег спать в стеганной куртке. Книгу, выигранную у Алана, он засунул под полу куртки, поближе к сердцу. Взведенный арбалет с наложенной на ложе стрелкой, он положил на спящего соседа, все равно, тот спал счастливым сном пьяницы. Товарищи Робина тоже вооружились. Гильом считал, что парни Алана не станут злоумышлять в эту ночь, предпочтут выждать, но он ошибался в своих предположениях.

Джон Малыш тихой тенью скользил в темноте, умудряясь передвигаться совершенно бесшумно, словно он видел в темноте. Вот и лежанка Брюхотыка. В наказание за промашку, в которой совершенно не было вины Малыша, Алан приказал ему убить этого человека. Сегодня он не ошибется. Все сделает, как надо.

В руке Малыша появился нож. Склонившись над спящим человеком, Джон с силой вонзил лезвие в область сердца. Он еще успел удивиться, отчего лезвие сломалось, как получил удар ногами. Малыш удержался на ногах, но только для того, что бы почувствовать, как стрела вонзается в него. Малыш ощутил страшный холод в груди и умер, без покаяния.

Капитан, разбуженный матросом, не стал проводить дознание до утра. Робина бросили в трюм, откуда он вышел уже в Плимуте.

Суд оправдал обоих. В отношении Робина, судьям все было ясно, сломанный нож и дырка в куртке красноречиво говорили сами за себя, а вот Николаса спасли товарищи. Гильом и другие поклялись на библии, что слышали, как неизвестный человек, вертелся у ложе Робина, на котором спал Николас, а с попыткой убийства Робина, стало понятно, что ворованное серебро подбросили, что бы погубить Брюхотыка.

Робин поморщился, услышав, как его друзья называют его этим прозвищем, намертво прилипшим к нему.

Вернув свободу, Робин с друзьями отправился отметиться и получить назначение. Друзьям повезло, их определили в одно подразделение. Винтенарием их отряда назначили Гильома, положив ему двойное жалование. В самый последний момент, их судьба круто изменилась. Вошедший в палатку рыцарь, перебросился парой слов с начальствующим человеком и их подразделение передали рыцарю. Отныне жалование принца они станут получать из его рук.

— Я его знаю, — сообщил командир своим подчиненным. — Это сир Ральф Докси, рыцарь.

— Я его где-то видел, — Робин задумался, пытаясь припомнить, где он видел этого человека.

— Ха-ха-ха! — Николас звонко рассмеялся. — Он же плыл с нами на одном корабле!

Друзья остались ждать рыцаря, усевшись прямо на землю у палатки. Ждать пришлось долго, живот Робина требовательно урчал. Остальные его товарищи также испытывали чувство голода, изредка бросая злые взгляды на своего командира. Гильом моментально пресек первые попытки недовольства. С ворчанием, но они подчинились командиру.

— Винтенарией! — появившийся рыцарь окликнул Гильома, увлеченного беседой с Николасом.

— Слушаю, сир! — Гильом моментально вскочил на ноги и подбежал к рыцарю.

— Воевал? — прямо спросил сир Ральф.

— Приходилось, — последовал моментальный ответ.

— Сейчас вернетесь в порт. Найдете моего оруженосца Уильяма Сноу. Получите палатку и веревки. Слуга, — рыцарь кивнул на стоявшего неподалеку паренька, — покажет место где мы остановимся.

— Разве мы не разместимся в городе? — решил уточнить Гильом.

— Нет. В городе нет места.

— Ничего, — улыбнулся Гильом. — Мы привычные.

— Молодцы! — сир Ральф снизошел до похвалы. — Вечером будет смотр, чтоб все были готовы.

Новобранцы шумной толпой потопали обратно в порт. Робин с командиром катили свои тачки, остальные шли налегке. У многих не было даже стеганки, а братья рыбаки из всего имущества имели только пару шкур, миску, одну на двоих и деревянный кубок, опять же один. Зато луки были у каждого. Количество стрел у солдат было примерно одинаковым — дюжина штук на брата. По сравнению со всеми Гильом, Робин и Николас оказались вооружены лучше всех.

Оруженосца сира Ральфа нашли быстро по его гербовой накидке. Ульям Сноу оказался молодым человеком лет пятнадцати — шестнадцати, но крепко сложенным.

— Берите сундуки и грузите их на повозку, — оруженосец деловито отдал распоряжение, не смущаясь разницей в возрасте.

Погрузив поклажу на телегу, они двинулись следом за слугой, показывающим дорогу. Отряду сира Ральфа определили место не далеко от порта. Голод не тетка, заставляет работать быстро. Не прошло и часа, как шатры были установлены. Два брата рыбака Билл и Джон получили освобождение от работ, получив от Гильома задание наловить рыбы. Для рыбаков отсутствие лодки не проблема, они вернулись с богатым уловом. Николас сбегал к походной пекарне и принес караваи грубого хлеба.

Винтенарий велел подчиненным скинуться на жратву, потому ели все вместе из одного котла. Котел, кстати выдали им из запасов рыцаря.

Подкрепившись, занялись приведением себя в порядок. Сир Ральф все еще не вернулся, Уильям, его оруженосец тоже куда-то исчез. Парни какое-то время были предоставлены самим себе, но и попусту времени не теряли. К моменту появления сира Ральфа, все облачились в защитные куртки, у кого они были. Луки расчехлили, натянув тетивы. Стрелы тщательно проверили, у вызывающих сомнения заменили оперение.

Вернувшись, Сир Ральф провел смотр своему маленькому войску, с маниакальной дотошностью осматривая все. Особенно тщательному досмотру подверглись луки и стрелы. Выразив свое отношение к оружию новобранцев простыми человеческими словами, которые не принято произносить в приличном обществе, он с гордым видом удалился в свою палатку.

На следующий день, расторопный слуга рыцаря выдал им ткань, купленную в городе по распоряжению хозяина. Им предстояло срочно подновить обветшалые стеганки и обшить свои жаки тканью в цвета своего нанимателя, сира Ральфа. Те, кто не имел грубых солдатских курток, как например, два брата рыбака Билл и Джон, тем выдали отрезы ткани и серебро на пошив. Рыцарь шел на большие расходы, что бы мало-мальски вооружить свой отряд и придать ему приличный вид.

В хлопотах прошел весь август. Отплытия флота ждали со дня на день, оружие и припасы давно уже погрузили на корабли, принц ждал прибытия двух последних кораблей с припасами и лошадьми, которых по прежнему не хватало.

За весь месяц Робину повезло не встретить ни самого Алана, ни его головорезов. Он даже успел забыть о них, пока неожиданно не столкнулся с их главарем.

— Как дела, Брюхотык? — Рукоруб приветливо помахал рукой Робину, сходя по переброшенным с корабля на берег мосткам. Не известно, чего опасался принц, но по его приказу, ежедневно, несколько кораблей отправлялись на патрулирование прибрежных вод. Рукоруб попал на один из таких кораблей, потому его и не было видно.

— Дела как дела, — равнодушно пожал плечами Робин.

— Сыграем? — подходя к Робину, Алан с недоброй улыбкой на лице вытащил из мешка стаканчик с костяшками.

— Некогда мне, — испугавшись, буркнул Робин.

— Что так? Серебра нет? Так я не прочь сыграть на это, — Алан ткнул грязным заскорузлым пальцем в новенький черный шерстяной плащ, выданный Робину по велению рыцаря.

— Времени нет, — Робину совсем не хотелось поддерживать разговор, но возможности улизнуть у него не было. С боков они были зажаты телегами, впереди, на его пути стоял Алан, а круто развернуться и убежать, Робин не решался, боясь насмешек.

— Ну, тогда пока, — Рукоруб снисходительно похлопал Робина по плечу, шепнув на ухо. — Еще увидимся.

Видя растерянность Робина, он весело подмигнул ему и, подхватив мешок с зачехленным луком, шагнул вперед, плечом задев Робина.

От сильного толчка, Робин оступился, вступив в лужу, что повлекло за собой падение, встреченное громким хохотом окружающих. Со всех сторон раздавались обидные комментарии, вызвавшие новую порцию смеха.

Униженный Робин на четвереньках выполз из лужи. Хохот усиливался. Сжав кулаки, Робин был готов наброситься на насмешников, и только страх сурового наказания останавливал его от опрометчивого шага. Не далее как вчера, по приказу принца повесили очередных драчунов. Не только зачинщиков — всех шестерых участников драки. Вешали, впрочем, не часто, показательная казнь, моментально приводила в чувство собравшееся войско. Но уже через десять дней все повторялось по новой. Такова природа людей.

Робин вернулся в палатку мокрый, грязный, и униженный. Вот был бы с ним Сергей Иванович, тогда... Робин впервые вспомнил своего начальника охраны. Теперь, как никогда, ему недоставало этого молчуна, умеющего быть незаметным. Обалдев от свалившегося счастья, Аркаша напрочь забыл про него, а попав в передрягу, запаниковал, потеряв способность мыслить разумно. Ведь, местное правосудие в корне отличалось от привычного ему российского, с его взятками и вседозволенностью 'хозяев жизни'.

Взяв в себя в руки, Аркадий даже не стал гадать, куда судьба закинула спутника. Нет его, ну и черт с ним. Куда важнее сейчас не поддаваться на провокации Рукоруба. В походе, всякое может случиться. Сам Робин рисковать не станет, но присмотреть исполнителя стоит уже сейчас. Он за все заплатит. Аркаша всегда добивался желаемого. Сейчас, он возжелал смерти обидчика. Боялся его страшно, оттого и хотел его смерти.

Флот наконец-то отплыл из Плимута. Шел девятый день сентября. Принц плыл на корабле 'Кристофер', где капитаном был сам мэр Саутгемптона — Джон Клерк, кузен известного эскюмера Уильяма Клерка. Сам старый пират также отправился в плавание на своем балингере — английском аналоге галеры. Отряд сира Ральфа разместился на его корабле, так как рыцарь не имел лошадей. Их он собирался купить в Бордо, в Англии купить хорошую лошадь практически невозможно, столь велик на них спрос в связи с подготовкой к походам сразу двух армий.

Плавание флотилии шло спокойно, при благоприятных ветрах и без штормов. Молитвы нескольких тысяч человек услышаны господом. На седьмой день плавания, им повстречался небольшой кораблик, идущий на веслах. Из Бордо отправили судно с последними известиями и письмами для принца, в которых гасконские дворяне слезно умоляли принца поторопиться с отплытием.

— Сир, — гонец, совсем еще безусый юнец с иссиня черными вьющимися волосами до плеч, с почтительным поклоном протянул запечатанные в футляр письма.

Сир Бартоломью де Бургерш, в конце прошлого месяца ставший полноправным носителем титула, осторожно принял футляр из рук гонца, судя по его одежде, не отягощенного гербом и богатством. Ловко распечатав футляр, Бургерш передал письма сэру Одли, а тот уж зачитал их принцу.

Прогноз Эдуарда оказался пророческим. Наглядная демонстрация силы графом д'Арманьяком у самых границ Беарна, сделала графа де Фуа чрезвычайно покладистым. Шпионы не смогли узнать подробности их мирного соглашения, но и того, что узнали хватило для размышлений. В Ажетмо, в присутствии Алианоры де Комменж, вдовствующей графини де Фуа-Беарн дворяне и коммуны Марсана поклялись соблюдать перемирие. А это значит, что де Фуа не сможет принять участия в войне на стороне англичан.

Принц подал знак слугам. Один из них поднес молодому человеку бокал с превосходным вином. Парень залпом осушил его и стушевался, не зная, куда поставить пустой бокал, сияющий золотом на солнце.

— Принц дарит тебе этот бокал, — сир Одли хорошо знавший принца, пришел на помощь молодому человеку.

— Сир, — гасконец вновь почтительно склонился в поклоне.

— А так же... — сир Одли шагнул навстречу второму слуге, подошедшему к нему со шкатулкой на подносе. — Вот твоя награда, — он вынул из нее увесистый кошель полный золота.

В щедрости принца не было ничего удивительного. Все, что имел, принц Эдуард щедро раздавал друзьям и всем, кто ему служил. Свита принца улыбаясь, забавлялась замешательством молодого человека, впервые получившего из рук принца дорогие подарки.

— Господа, — обратился принц к своей свите. — В виду важности полученных из Аквитании сведений, нам нужно обсудить ряд вопросов. Прошу сообщить графам Уорвику и Суффолку, я жду их в своей зале.

Молодой человек остался один, после того, как свита принца последовала за ним в просторную каюту. Гасконец вертел головой, не зная, куда податься. Кораблик, на котором он плыл — затерялся среди множества кораблей флотилии, украшенных разноцветными баннерами. Он залюбовался потрясающим воображение зрелищем множества кораблей. Впервые, ему довелось увидеть столь великий флот.

— Мой друг, — гасконец вздрогнул от неожиданности, узнав голос.

Обернувшись, он увидел сира Одли, стоявшего рядом.

— Сир, — молодой человек вежливо склонился в поклоне.

— Ну, хватит, хватит, -отеческим голосом Одли остановил проявление вежливости юнца. — Мой слуга покажет место в трюме, где вы можете расположиться.

— Благодарю Вас, сир, — воодушевленно воскликнул гонец.

— Не стоит, — отмахнулся Одли.— Благодарите его высочество. Он оставил распоряжения на Ваш счет.

Как не хотелось молодому гасконцу узнать, какие именно распоряжения дал принц, он посчитал за благо промолчать, спрятав свое волнение в очередном поклоне.

— Принц изволил подарить Вам доспех. Свой, я полагаю, спеша к нам Вы оставили дома?

— У меня его...

— Знаю, знаю, — Одли перебил его, не дав договорить.

— Вы получите новый, самый лучший, уверяю Вас.

— Не знаю, как благодарить Вас, сир, — гасконец растерялся от столь великой щедрости.

-Ну, что Вы прямо, какие пустяки, — с улыбкой произнёс сир Одли. — В Бордо, Вы так же получите коня под седлом.

— Сир! — восторженно воскликнул юнец, не сумев сдержать порыв радости.

— По прибытии в Бордо, Вы найдете меня. Возможно, мы устроим вашу судьбу, — пообещал Одли.— Как ваше имя, напомните, прошу Вас.

— Бернар из Бордо.

— И все? — с удивлением спросил Одли.

— Я бастард де Фурсé, сир, — гасконец с вызовом смотрел в глаза собеседника.

— Уже лучше, уже лучше, — обрадовался Одли. — Но позвольте, как вас, человека простого звания, отправили гонцом?

— Мое второе имя — Счастливчик Бернар, сир, — нахально заявил гасконец, широко улыбаясь.

— Раз так — то оно конечно, — рассмеялся Одли. — Встретить флот в море — большая удача.

Распрощавшись с бастардом, сир Одли вернулся в каюту принца, а молодой гасконец продолжал стоять на палубе корабля, восторженно повторяя одну и ту же фразу:

— Я на веки ваш слуга, мой принц!