Пределы Делфа

Пролог

-Софрос благоволит лишь тем деяниям, за которые творящий их не ждет вознаграждения, — святой отец продолжал говорить, однако его уже никто не слушал: через отворившиеся двери в полумрак храма проникли солнечные лучи, в свете которых в проходе возникла коренастая фигура в грубой, мешковатой робе. Капюшон отбрасывал на вошедшего глубокую тень, мешая разглядеть черты его лица, однако почему-то всем показалось, будто взгляд его был направлен в сторону недавно прибывшего в лагерь юношу. Который, как и все вокруг, сейчас удивленно рассматривал вошедшего.

Пожалуй, если бы кто-то захотел описать его, то быстро столкнулся бы с неожиданными затруднениями, потому что взгляду было сложно за что-либо зацепиться. Русые волосы молодого человека были острижены очень коротко, как и у многих других: обычная мера защиты от насекомых и паразитов, что всегда являлись бичом больших лагерей. Рабочая роба, обычно пыльная и старая, зачастую заменяла собой повседневный наряд, и никто не удивился тому, что в ней пришли в храм. Нос чуть с горбинкой, легкая худоба, рост немного выше среднего, зеленые глаза — таких в лагере было пруд пруди. В такой толпе взгляд сам собой стремился скользнуть прочь от человека, и задержаться на нем мог лишь в том случае, если его целенаправленно искали.

Дикусар испытал смутную обеспокоенность. Чрезмерное внимание к своей персоне он уже давно считал признаком грядущих неприятностей. Тот же факт, что его узнали сразу, пополнил копилку сомнений.

-Дикусар, на выход! — громко объявил человек, — Потом послушаешь проповеди.

Юноша отделился от толпы, и на выходе поравнялся с вошедшим. По виду он напоминал монаха — об этом говорили его роба и висящий на груди знак бога земли Айда — чистый ониксовый диск без каких-либо знаков и обозначений. Выцветшие голубые глаза под набрякшими веками смотрели строго и сурово. Монах был чисто выбрит, и его кожа имела равномерный коричневый загар, который можно было приобрести лишь благодаря каждодневному нахождению на палящем солнце. Шириной плеч он мог поспорить с дверным проходом, и Дикусар невольно почувствовал себя неуютно в его присутствии.

-Я — Феснер, — кратко, и внушительно представился он, — Следуй за мной. Я нашел тебе другое применение, нежели как землекопу.

Дикусар молча повиновался. В облике и голосе человека чувствовалась уверенность в своем праве распоряжаться. Выйдя на улицу, парень вдохнул свежий воздух, в котором чувствовался запах дыма — первый его день в лагере прошел за сбором топлива для огня. Вероятно, сейчас на костре догорал тот самый хворост, что он не так давно для него набирал.

-Пойдем, — внушительно произнес монах, и пошел в сторону высокого деревянного дома, куда Дикусара пока не подпускали на полет стрелы. Феснер раздвигал толпу плечами, не опасаясь того, что может вызвать чье-то недовольство. Тех, кто не успевал убраться с дороги самостоятельно, монах просто отодвигал руками.

-Куда мы идем? — спросил Дикусар, поравнявшись с монахом.

-Готовься к переводу на новое место службы, — бросил Феснер, чуть повернув голову в его направлении.

-Куда? -спросил Дикусар, но монах уже вошел в здание. Стоящие на входе солдаты в коричневых кожаных куртках с металлическими заклепками молча расступились перед ним, едва ноги монаха коснулись ступеней. Юноша поспешил вслед за ним, будто опасался, что проход ему перегородят копьем стражники.

-В Храм на Горе, — сказал Феснер, обернувшись. Пройдя по коридорам в одному ему ведомом направлении, он остановился, и открыл массивную деревянную дверь, за которой было помещение с несколькими писарями, сидящими за столом, — Осталось уладить некоторые формальности, и ты будешь в моем полном распоряжении, — многообещающе произнес он, заставив юношу невольно занервничать.

Скорость, с которой бумажные дела были завершены, оказалась поразительной. Не прошло и получаса, как Дикусар оказался на верху повозки, которая жалобно затрещала, когда на неё умостился Феснер.

-Поехали, — скомандовал он извозчику, и вскоре они выехали за пределы лагеря. Деревянные оси колес жалобно скрипели во время движения по пыльной дороге, уходящей в сторону холмов. Храм на горе — припомнил Дикусар слова монаха. Пик одной такой горы он видел перед собой. Не туда ли его везет этот тип?

-Я не уверен, что хочу становиться монахом, — заметил он. И в следующий момент сжался. Интуиция подсказывала ему, что после таких слов его попытаются поставить на место, однако безропотно позволять распоряжаться собой как угодно он не мог.

-Никто не собирается спрашивать тебя, хочешь ты им становиться или нет, — обернувшись, произнес Феснер. Вопреки ожиданиям юноши, голос монаха звучал терпеливо и спокойно, будто он ждал таких слов, — Это — Пределы Делфа, сынок. Здесь не так давно была каторга, где ты либо выполняешь приказ, либо получаешь плетей. Теперь мы вроде свободны, — на лице монаха появилась кривая усмешка, — ...только необходимость в узде не исчезла. Три четверти населения Пределов — бывшие рабы и каторжники, которые нуждаются в тяжелой руке... и ради тебя сложившиеся обычаи менять никто не будет. Заруби это себе на носу, малец. Ты меня понял?

-Да, — ответил Дикусар, слегка оторопев. Феснер слегка усмехнулся, показав в улыбке крепкие зубы.

-Вижу, ты пока не освоился с порядками в Пределах, — произнес он слегка потеплевшим голосом, — Это радует. Ты еще не испортился, а это значит, что мы сделаем из тебя человека.

-Чем я буду заниматься в Храме? — спросил Дикусар, почувствовав, что может задать еще несколько вопросов.

-Работать, — коротко ответил Феснер, посмотрев куда-то вдаль. Через некоторое время он продолжил, — Работать, чтобы однажды стать на ступень выше, чем... — он осекся, — Чем простой смертный, — загадочно обронил он, — Но этих ступеней много.

-Какая самая первая?— спросил Дикусар.

-Рыба, — коротко произнес Феснер.

-Что? — поперхнулся юноша.

-Рыба, потому что молчит, когда говорит старший, — строго ответил Феснер, — Когда тебе будет разрешено в моем присутствии квакать, будешь лягушкой. Но это не важно.

-Гм, — выдавил из себя Дикусар. Ему показалось, или настроение Феснера внезапно сменилось на благодушное?

-Важно то, — монах наставительно поднял палец с заскорузлым ногтем на конце, — Что достигший последней ступени называется посвященный, а посвященный — становится магом.

Глаза Дикусара удивленно расширились, когда на раскрытой ладони Феснера вспыхнул лепесток жадного ярко-оранжевого пламени. От него исходил настолько нестерпимый жар, что Дикусар невольно отпрянул, хотя по Феснеру нельзя было определить, что он испытывает какое-либо неудобство от близости огня. Демонстрация длилась не дольше нескольких секунд, после чего огонь погас.

-Количество предыдущих ступеней ограничено лишь моей фантазией,— сухо кашлянул Феснер, — Ты побываешь и рыбой, и ездовой клячей, и ослом, и летучим орлом, если мне захочется посмотреть, как ты летишь с обрыва. Главное, чтобы в итоге мы вдолбили в тебя то, что нужно, и в первую очередь — ответственность. Никому не нужен маг, которого нужно постоянно контролировать. Когда я даю тебе приказ, — внушительно произнес он, — Я хочу быть уверенным в том, что могу лечь спать, и ты меня растолкаешь, чтобы сказать, что приказ уже выполнен.

Дикусар кивал большую часть времени. Феснер, кажется, оседлал любимого конька, и продолжил рассказывать о том, каким, по его мнению, должно быть настоящее обучение, и как младший должен почитать старшего. Юноша слушал, и думал о странных перипетиях судьбы, которые сначала забросили его сюда, в Делф, закрытый край, а теперь вели его по стезе, которой он никогда не думал, что последует.

Глава 1.

-Это тот самый неофит? — безразлично спросил у Феснера пожилой, сухой маг в мантии красного цвета, отороченной по краям золотым шитьем. Лицо его избороздили глубокие морщины, но черные глаза смотрели не по-старчески жестко и пристально.

-Он самый, — откликнулся Феснер, лениво пережевывая соломинку. Двое магов сидели в беседке, защищавшей их от солнца. Здесь, в предгорьях, редко было жарко, и сейчас настал именно такой день. Серые камни площадки перед храмом магов были горячими уже к полудню. Тот, о ком говорили двое магов, сейчас стоял в строю таких же, как он, послушников, обнаженных до пояса. Физическая зарядка была обязательной для всех членов ордена, хотя для магов считалась целиком добровольной, — У тебя есть по его поводу какие-то подозрения, Левнат?

-Да, — помедлив, произнес маг, — Есть опасения, что он может оказаться залетной птицей.

-Я знаю, почему ты так думаешь, — ответил Феснер, ничуть не обеспокоившись, — Однако мы уже договаривались с Магистром Убокаром о том, что такой риск допустим. Ордену нужно увеличить численность, но мы никоим образом не сможем найти столько перспективных послушников среди того материала, что забрасывают в Делф из-за барьера ежедневно. Даже если у кого-то есть потенциал, стоит дважды подумать, прежде чем его раскрывать. Уголовников здесь, и правда, многовато.

Левнат хмуро кивнул.

Делф был краем, закрытым магическим барьером. Обширная долина, в которой жили тысячи человек — в-основном, бывшие каторжники с рудников, на которых добывалась лунная руда. Невидимые барьеры, воздвигнутые давным-давно неизвестными магами, пропускали живых людей внутрь, но в большой мир выпускали лишь мертвую материю. Делф издавна был местом ссылки для провинившихся. Королевской власти в долине с недавних пор не существовало, но с правящим домом велась оживленная торговля: лунная руда в обмен на все.

Хозяева долины могли заказывать все, что угодно: предметы роскоши, золото, женщин и рабов. Иногда ходовым товаром становилось и зерно — край мог прокормить себя сам, но периодически засуха уничтожала часть урожая. В огромных количествах руда уходила за пределы долины, а взамен приходили мешки с зерном. Но даже тогда голод приводил к смерти многих и многих жителей долины. О них сожалели недолго.

Единственный товар, который можно было получить почти бесплатно — это люди. Правящий дом регулярно отправлял в долину тех, кого считал бесполезным для себя. Делф принадлежал короне уже лишь формально, но от этого не перестал быть главной королевской каторгой. Впрочем, не всегда в долину попадали преступники.

Королевство не признавало рабство, но в переговорах с хозяевами Делфа люди становились таким же товаром, как и все остальное. Женщины, ремесленники, умельцы, профессиональные воины — доходило до того, что с долины уходили списки с подробным описанием того, сколько нужно кузнецов, сколько нужно гончаров, или пекарей. Как в королевстве находили нужный товар, никого в долине не интересовало, но почти никогда в Делфе никто не оказывался добровольно.

-Мы получили то, что заказывали, — произнес Феснер спокойно, — Дикусар соответствует тем требованиям, что мы предоставили. Еще интересно, — добавил он, — Что он потерял память почти полгода назад. Считай, чистый лист бумаги. Мы можем написать на нем то, что нужно.

-Это-то мне и не нравится, — вздохнул Левнат, — Не стоит думать, что о нашем ордене в большом мире забыли. Тот, кто владеет обстановкой, в один миг бы сложил дважды два, прочитав список заказов. Не так сложно было бы догадаться, что орден ищет себе учеников, а догадавшись — отправить шпиона.

-Зачем? — резонно спросил Феснер, — Каким бы ни был шпион, он не смог бы вернуться обратно, чтобы доложиться и получить награду. Шпион остался бы в Делфе. А здесь, сам понимаешь — наниматель далеко, а мы ой как близко. Выгоднее служить именно нам.

-Только поэтому мы вообще пошли на это, — заметил Левнат, вздохнув, — И я бы не волновался, не обладай этот Дикусар одной необычной чертой, которая меня сразу насторожила, — взгляд его остановился на упомянутом юноше.

-Потеря памяти? — догадался Феснер. Его голубые глаза слегка потемнели. Маг почувствовал, что Левнат смог заразить его своей подозрительностью, — С чем это может быть связано?

-Ложные воспоминания, различные психотехники магических течений, что не в фаворе в королевстве, но все равно существуют, — сказал Левнат, -Чтобы быть шпионом, совсем необязательно действовать сознательно. Я скажу даже больше, — добавил он, — Закрытость Делфа означает как раз то, что любой шпион будет использоваться против нас каким-то изощренным, неочевидным способом.

-Проверить его? — жестко произнес Феснер.

-Необязательно, — помедлив, ответил Левнат, — Я бы хотел понять, кто против нас действует. Это значит, что нам нужно не ставить на этом Дикусаре крест, а сделать прямо противоположное. Ты понимаешь, что я говорю? — маг заговорщически наклонился, и посмотрел прямо в глаза собеседнику.

-Предлагаешь провести посвящение без предварительной подготовки? — выдохнул Феснер.

-Да, — ответил Левнат, — Так мы либо заставим тайного врага раскрыть себя, либо... в ордене появится новый достойный брат даже раньше, чем запланировано.

-Я понял, — кивнул Феснер, — Займусь этим.

-Этим займусь я лично, — удивил его Левнат, — Твоя задача — лишь объяснить ему самое необходимое.

-Понял, — слегка напряженно ответил Феснер, и стал медленно подниматься. Он вышел из беседки и направился в сторону строя, а его собрат остался на прежнем месте.

* * *

-Как ты думаешь, неофит, сколько времени может потребоваться, чтобы сделать из простого смертного мага? — спросил Феснер. Он находился в густом лесу неподалеку от храма, куда он увел ученика.

Дикусар задумался. Он находился в храме уже две недели. Царящие здесь порядки даже за такой короткий срок заставили его к ним полностью привыкнуть. Их основой было полное отсутствие времени, чтобы думать о лишнем, и постоянная занятость. Возможности поговорить с другими послушниками по душам ему так ни разу не представилось, однако кое-что он из бесед все же извлек.

-Я знаю одного послушника, который так и не стал магом, хотя служит в храме уже второй год, — заметил он, — Кроме того, по слухам, один из послушников стал магом после полугода службы.

-Так какой же ответ будет правильным? — спросил Феснер. В ответ Дикусар лишь пожал плечами.

-Правильный ответ — нисколько, — удивил его Феснер, — Но ты, возможно, задашь сейчас вопрос: а почему послушники так долго находятся в своем статусе?

Дикусар кивнул. Феснер огляделся вокруг, и уселся на пенек, приготовившись к обстоятельной беседе.

-На каждого мага здесь приходится до десяти послушников, которые занимаются повседневной работой, и выполнением распоряжений магов, — сказал Феснер, — Однако положение не всегда было таким. По традициям, в Храме должно быть не более одного-двух послушников на одного мага.

-Почему же их так много? — спросил Дикусар.

-Потому что мы собираемся увеличить численность нашего ордена, — сказал Феснер, — Но сделать это мы хотим незаметно, так, чтобы это не бросалось в глаза. Напомни мне, как называется последняя ступень, на которую ты шагнешь перед тем, как стать магом?

-Посвященный? — вспомнил Дикусар.

-Вот именно, — произнес Феснер, — Посвящение и есть то, что отличает того, кто способен сотворить чудо, от того, кто на это неспособен. Однако секрет заключается в том, что послушники мало теряют от того, что проходят посвящение позднее. Обряд этот — индульгенция. Получение от богов разрешения нарушать законы природы и не быть за это наказанным. Он не нужен для того, чтобы развивать умения человека, как мага.

-Утром и вечером мы медитируем, — вспомнил Дикусар, — Не меньше часа в день мы рисуем руны, постоянно поддерживая их образ в мыслях. Мастер, который следит за нами, может начать лупить палкой, если заметит, что ты отвлекся. Пытаться перехитрить его — дохлый номер, — со знанием дела заметил он.

-Так и есть, — откликнулся Феснер, — Вы получаете навыки магов, не имея посвящения. Когда оно будет проведено, вы станете магами не только по названию, но и, по сути.

-Я понял, — произнес Дикусар, переваривая услышанное.

-Как ты понимаешь, — усмехнулся маг, — У нас есть скрытые резервы, и в особом случае мы прибегнем к проведению всеобщего посвящения. На каждого мага у нас присутствует десяток послушников. Вот и считай, что это может означать.

-Это означает, что в любой момент число магов может увеличиться десятикратно, — подытожил ученик. Феснер кивнул, задумчиво глядя в сторону.

-Это характерный почерк нашей школы, — сказал он, — Мы принуждены скрывать нашу истинную силу. О причинах этого я расскажу позднее. Во всех прочих орденах с посвящением не затягивают, но и отбор проводят очень тщательный.

-Значит, мне не стоит рассчитывать на скорое посвящение? — спросил Дикусар. Феснер задумчиво посмотрел на ученика.

-Этого я не говорил, — неожиданно произнес он.

-Что? — удивился юноша.

-Есть возможность получить посвящение очень быстро, при определенных условиях, разумеется, — уточнил Феснер.

-Как? — спросил Дикусар.

-Мы совещались с мастером Левнатом, — произнес Феснер, — Он говорит, что может дать разрешение на проведение посвящения, если ты согласишься на выполнение некоторых его поручений.

-Каких именно? — спросил ученик.

-Речь, скорее всего, идет об ученичестве, — ответил Феснер, — Только и всего. Я приведу тебя к мастеру Левнату, если хочешь.

Дикусар вспомнил маленького, желчного старика, и сердце у него невольно ёкнуло. Загоревшийся было энтузиазм поугас. Быть может, стоит просто подождать — подумал он. Однако нежелание прозябать в качестве бесправного послушника пересилило страх перед Левнатом.

-Если Левнат может провести мое посвящение почти сходу, то мне нужно с ним поговорить по этому поводу, — сказал он быстро, опасаясь передумать.

-Тогда все хорошо, — ответил Феснер, — Левнат у себя. Пойдем, чего тянуть кота за хвост?

-Пойдем, — согласился Дикусар. Только тогда он невольно задумался о том, мог ли Феснер начать этот разговор, заранее зная об ответе. В этом случае выходило, что он стал объектом чьих-то интриг, и это казалось юноше недобрым предзнаменованием. Но отказываться было уже поздно, и он поплелся след за массивной фигурой мага.

* * *

-Оставь нас наедине, — не поднимая взгляда от зажатого в руках пергамента, произнес Левнат. Дикусар рефлекторно дернулся в сторону выхода, когда неожиданно понял, что слова мага были обращены к Феснеру. Маг вышел за двери, и только тогда Левнат посмотрел юноше прямо в глаза.

-Скажи, сынок, — произнес он, — Ты хочешь стать магом?

-Да, — ответил Дикусар, — Я стараюсь на занятиях... — резким взмахом руки Левнат дал понять юноше, что его это не интересует.

-Маги, которые выйдут из большинства таких, как ты, послушников, даже после посвящения будут мало годиться для чего-либо, кроме простых и прямолинейных действий, — равнодушный скрипучий голос неприятно резанул уши юноши, — Чтобы маг чем-то выделялся из толпы, он не должен идти прямой тропой. Меня интересует, способен ли ты на такое.

Дикусар промолчал, не найдя, что ответить. Старый маг изучающе посмотрел на юношу, однако ответа так и не дождался.

-Все достаточно просто, — наконец, нарушил тишину Левнат, — Иногда мы направляем наших послушников по особым поручениям. Обычно это что-то несложное, поскольку не владеющему магией серьезные вещи поручать нельзя. При этом, наши маги привлекают к себе слишком много внимания. Начать, пожалуй, следует с того, что о каждом посвященном маге мы вынуждены докладывать наверх, — указательный палец мага внушительно уставился в потолок, и Левнат желчно усмехнулся.

-Вам нужен маг, о котором никто не знает, — догадался Дикусар.

-Именно, — обрадовался Левнат, — Ты схватываешь все на лету. Наверное, уже понимаешь, на что будет похоже твое ученичество?

-Но справлюсь ли я? — внезапно засомневался Дикусар. Левнат нахмурился.

-Следующий месяц ты будешь в Храме в любом случае, — заметил он, — Кое-какую подготовку мы тебе обязательно обеспечим. А проверка, стоит тебе что-то поручать или нет, будет достаточно простой, — маг слегка наклонился вперед и уперся колючим взглядом в переносицу послушника, — Если за этот месяц ни одна душа, кроме меня и Феснера не поймет, что ты прошел посвящение, то все в порядке. В конце-концов, в твоем деле главное — держать язык за зубами и не светить магией.

Дикусар кивнул.

-Я согласен, мастер Левнат, — произнес он.

-Отлично, — откликнулся маг, и немедленно встал из-за стола, — Идем за мной.

-Я пройду посвящение прямо сейчас? — изумился Дикусар. Он ощутил, что не может справиться с волнением. Не такой скорости он ожидал от своего нового учителя.

-Не будем терять времени, — отмахнулся Левнат. Он подошел к массивному платяному шкафу, и открыл его. Небрежно сбросив на пол висевшее внутри шкафа одеяло, он показал, что за стенкой шкафа лежит тайный ход. Не медля, маг вошел внутрь, пригнув голову.

-Немного странное место для проведения посвящения, — невольно заметил Дикусар, — Мне казалось, что все будет как-то... торжественно.

Они спускались по идущим вниз дугой каменным ступеням. Темные стены показались юноше сырыми и холодными. Из прохода дул прохладный ветер. На ладони старого мага зажегся белый светлячок, который давал достаточно света Дикусару, чтобы не оступиться.

-Забудь о торжественности, пока ты у меня на службе, — сурово произнес Левнат, не оборачиваясь, — Она будет неофициальной, и я надеюсь, что даже о том, что она идет, никто лишний не узнает.

-Понял, — откликнулся Дикусар, стараясь ступать осторожно.

Потолок в коридоре был очень низким, и он пригибал голову, чтобы не заработать шишки. В какой-то момент потолок неожиданно поднялся, и Дикусар понял, что они вышли в просторный зал.

-Вот мы и на месте, — объявил Левнат.

В свете магического огонька можно было увидеть, что зал был не более двадцати метров с одного конца в другой. Вдоль стен стояли скульптуры устрашающего вида, изображавшие крылатых чудовищ с оскаленными пастями.

-Это горгульи, — объяснил старый маг, — Они оживут, если посвящение пойдет не так, и сожрут тебя живьем.

Дикусар принужденно рассмеялся, хотя от слов Левната его пробрал мороз по коже. В черных глазах мага, странно блестевших, не отражалось ни грана веселости. Создавалось впечатление, будто Левнат говорил совершенно серьезно. Собиравшийся было высказаться, юноша прикусил язык.

-Выпей это, — строго произнес маг, доставая из-за пазухи серебряную флягу.

-Что там? — спросил Дикусар, повертев её в руках, и сняв крышку.

-Стимулятор магических способностей, — ответил Левнат, — Ты пока не проходил подготовку к посвящению, поэтому без этой штуки не обойтись.

Дикусар кивнул, и опрокинул в себя содержимое фляжки. Маслянистая жидкость обжигала горло, и оставляла после себя горьковатый привкус. Почти сразу же ученик испытал чувство головокружения. Тело онемело, хотя конечности еще слушались приказов хозяина.

-Посмотри туда, — произнес Левнат. Его сухой, старческий голос болезненно отдался в барабанных перепонках ученика. Слабо пошевелившись, он уставился туда, куда ему указали.

Дальняя от них стена зала была барельефом, на котором в ряд изображались странные символы.

Дикусар подошел к нему, и понял, что большинство символов непонятно. Возможно, они и не несли в себе смысла: они было стилизованы в виде хищных животных, которые вели непрекращающуюся охоту. Ученик отошел от стены на один шаг, и увидел, что под его ногами вычерчен круг из таких же символов.

-Отлично, — произнес Левнат, — Теперь из этого круга не выходи. Это в твоих же интересах.

-Что ты имеешь в виду? — удивился Дикусар. Глаза старого мага хитро блеснули.

-Сейчас поймешь, — прокаркал он, и воздел руку вверх. Магический шар на его ладони взорвался ослепительно яркой вспышкой света.

Дикусар вскрикнул, и упал на пол, закрывая глаза. Когда он открыл их вновь, вокруг царила полная темнота, и лишь пляшущие в глазах зайчики говорили ученику о том, что когда-то здесь был маг по имени Левнат.

Он попытался было встать, но не смог. Слабость не давала ему пошевелиться.

Что за зелье дал мне этот проклятый старик? — зло подумал про себя Дикусар. В нем рос гнев и возмущение. Оно поднималось откуда-то снизу по позвоночнику, и ударяло в голову. В ушах раздавался колокольный звон. Затуманенным взором осматриваясь вокруг, Дикусар заметил странные тени, что плясали по углам зала. Они казались сгустками тьмы, еще более темными, чем сам зал, в который не проникало ни луча света.

Невольно вздрогнув, Дикусар вгляделся в них внимательнее, и увидел, как тени перемещаются с одного места на другое. Обострившийся слух уловил звук поднявшегося ветра. В мозгу молодого человека появилась догадка.

Левнат говорил о горгульях — вспомнил он, и почувствовал, как кожа покрывается пупырышками. Замерев на месте, он перестал дышать. В полной темноте он не мог понять, где заканчивается периметр круга, и боялся за него выйти.

Не это ли он планировал для него — смерть от лап каменных горгулий? Дикусар знал, что не сможет находиться внутри круга вечно. Он оказался в тупике, из которого не было выхода, и только тогда ощутил, как в груди поднимается отчаяние.

Странная смесь ненависти, обиды, гнева и отчаяния показалась Дикусару жарким сгустком, что застыл внутри него. Он ощутил, что рассудок ускользает от него, когда кружащиеся повсюду тени приблизились к нему.

Дикусар испытал странный прилив энергии. Сознание стало ясным, как острие иглы. Во внезапной вспышке прозрения Дикусар понял, что тепло, что побежало по его венам, имеет магическую природу. Ненависть и гнев, страх и обида питали это тепло, что выходило через ладони в окружающий мир.

Сгустки темноты оформились в фигуру со смутно узнаваемыми человеческими очертаниями. Даже так, она больше была похожа на ожившую тень, чем на что-либо другое. Скользнув к неподвижно замершему на полу человеку, она опустилась на него, как погребальный саван. Фигура пила энергию, что разливалась вокруг. Дикусар чувствовал, что постепенно слабеет. Мир перед ним покрылся пеленой, и он потерял сознание.

* * *

Дикусар разомкнул веки, сквозь которые пробивался яркий солнечный свет. Далеко не сразу он понял, что лежит на кровати в одной из хижин на территории храма. За последние недели Дикусар так часто спал, положив на голый пол матрац, что деревянный потолок теперь, казалось, нависал у него над головой. Преодолев слабость, он спустился с кровати. Неосознанными движениями одевшись, Дикусар двинулся к выходу из хижины. Не сразу он понял, что заперт снаружи. Дверь не желала открываться, сколько сил бы он не прикладывал.

-Эй, есть там кто? — громко спросил он через дверь.

-Есть! — услышал он, — Это послушник Финис.

-Выпусти меня, слышишь? — позвал он, обрадовавшись знакомому голосу. Однако радость его оказалась преждевременной.

-Не велено, — строго произнес стоявший за дверью послушник, — Сначала я должен позвать мастера Левната.

-Не нужно, — крикнул в ответ Дикусар, невольно испытав приступ паники от возможности столкнуться со стариком-магом вновь, — Просто выпусти меня отсюда!

Однако послушник уже убежал. Поняв это, Дикусар осмотрел окна, чтобы понять, смог бы он выбраться наружу через них. Одно-единственное окно было закрыто снаружи металлическими прутьями. Не стоило и надеяться выбраться из дома. Левнат предусмотрел все, что мог бы попытаться сделать Дикусар. Молодой человек тяжело вздохнул, и приготовился к встрече. Старый маг не заставил себя долго ждать.

-Исчезни, — скомандовал он оставшемуся на пороге послушнику, и запер за собой дверь.

Дикусар замер в молчании, не зная, что ждать от Левната.

-Поздравляю, — внезапно произнес маг, подняв взгляд на юношу, — Теперь ты посвященный. Осталось только закончить формальности, — с этими словами он двинулся в направлении Дикусара, отчего тот испытал приступ страха. Он попытался бы отступить назад, но неожиданно почувствовал, как отнялись ноги. Без всяких помех старый чародей подошел к Дикусару, и прикоснулся сухой ладонью к его плечу.

-А-а! — вырвался у него возглас боли. Прикосновение ладони Левната обжигало, как раскаленное клеймо. Оно и было подобно клейму. Отпрянув, Дикусар увидел на своем плече отметину в виде раскрытой ладони. Сквозь кожу проступил странный огненный символ, но быстро погас. Молодой человек изумленно уставился на старика.

-Это печать молчания, — тихо произнес тот, подняв к губам указательный палец, — Если ты будешь говорить о том, что произошло, с кем-то, кроме меня, умрешь.

Дикусар кивнул, сразу же поверив в правдивость угрозы. Тем временем, Левнат уже открыл дверь.

-Побеседуем у меня в кабинете, ученик, — произнес он так, чтобы его могли слышать те, кто оказался неподалеку, — Скоро ты окончательно выздоровеешь.

-Не сомневаюсь в этом, — устало произнес Дикусар, оставшись в пустой хижине. Он потоптался немного на месте, но он не видел иного выхода, кроме как идти вслед за магом, и через несколько минут вошел в его покои. Левнат поднял на него проницательные черные глаза, едва он переступил порог.

Как бы ни казалось это странным, но ни ученик, ни учитель не стремились начинать разговор. Дикусар внезапно почувствовал, как между ними протянулась нить тайны, связующая их вместе. Юноша чувствовал её почти физически. Она начиналась где-то у сердца, захватывала печать на плече, и заканчивалась у сердца старого мага. Молодой человек отвернулся, и начал неторопливо осматриваться.

По всему кабинету стояли стеллажи. В одних лежали толстые книги в кожаных переплетах. Прикоснувшись взглядом к корешку одной из книг, Дикусар подумал, что при её весе бросок ею мог бы кого-нибудь убить. Другие стеллажи были застеклены. На полках таких стеллажей лежали предметы, назначения, и названия которых Дикусар не знал. Они выглядели зачастую, как дешевые поделки из дерева и камня. Юноша удивился тому, что старый маг хранит их так, будто они представляют собой немалую ценность.

-Может быть, ты перестанешь разглядывать мой кабинет, сынок, и поговоришь о том, что действительно сейчас тебя интересует? — ворчливо произнес Левнат.

-Я прошел посвящение? — спросил Дикусар, на что старый маг кивнул, — Вряд ли такое посвящение проходят все маги.

-Ты прав, — медленно произнес маг, снова кивнув, — Не все.

Приподнявшись в кресле, Левнат подошел к одному из стеллажей, и указал Дикусару на незаметный переключатель.

-Если ты хочешь узнать что-нибудь о своем посвящении, то приходи ночью в мой кабинет, и нажми сюда, — посоветовал Левнат, — Ключ я тебе предоставлю. Главное — убедись, чтобы тебя никто не видел. Твое обучение будет проходить ночью, и чаще всего меня присутствовать не будет.

-Я понял, — удивленно ответил Дикусар. Он замялся, не решаясь продолжать расспросы. В итоге он спросил, но не совсем то, что хотел:

-Почему я не чувствую в себе магию? — в ответ на это Левнат лишь усмехнулся.

-А ты хотя бы раз учился её чувствовать? — спросил он, — Именно поэтому этот месяц ты остаешься в храме, недоучка-посвященный, и узнаешь, на что способен. Я выбрал тебя из многих других. Не разочаруй меня.

-Чем я лучше других? — вскинулся неожиданно для себя Дикусар, — Вы говорите об этом так, будто я какой-то избранный, но пока я даже не вижу разницы.

-Знающий увидит, — спокойно произнес старый маг, — А разница... ты действительно ничем не лучше и не хуже других. Ты просто теперь другой. Как хлеб, если его печь в другой форме. В чем-то ты будешь лучше, в чем-то хуже. Но как инструмент, ты окажешься мне более полезен, чем вся эта толпа послушников, которая вырастет в толпу неграмотных магов, только и годных, чтобы низвергать на врагов молнии и огненный дождь.

-Звучит внушительно, — неуверенно произнес Дикусар.

-Внушительно, — согласился Левнат, — И совершенно бесполезно. Скажи мне: кто сильнее — змея, бык, или мангуст?

Дикусар кивнул, показывая, что понял сравнение.

-Ты — совершенно особый материал, — продолжил Левнат, — И для тебя были допустимы совершенно особые способы посвящения, которые оказались бы бесполезны для других. В итоге ты оказался в другой касте нашего ордена. Цени это.

-Постараюсь, — ответил Дикусар, и, кивнув, вышел. В голове вертелись фрагменты разговора, после которого все происходящее в храме открылось для него в новом измерении.

Едва он вышел из храма, как сразу же оказался перехвачен Феснером, который вел группу послушников на тренировку. Остаток дня прошел в привычных уже заботах. Дикусар лег спать, однако через какое-то время смутное чувство заставило его резко, как по сигналу, проснуться.

Он медленно встал со скрипучей кровати. Где-то внутри он очень четко чувствовал, что время едва-едва перевалило за полночь. Весь храм крепко спал, но Дикусару предстояла небольшая прогулка.

Стараясь не издать и звука, он начал красться на выход из общей хижины, где жили и спали остальные послушники. После короткого сна тело удивительно быстро избавилось от заторможенности. Ученик стремительной тенью проскользнул на выход, и короткими перебежками пересек двор храма, то и дело, оглядываясь по сторонам.

Ключ от кабинета Левната вошел в замочную скважину. Хорошо смазанные петли не издали ни единого скрипа, когда Дикусар проходил внутрь. Закрыв дверь за собой, молодой человек с любопытством огляделся в пустом кабинете.

Левнат оказывает мне большое доверие, раз разрешил войти сюда без присмотра — подумалось Дикусару. Кто-то мог бы с радостью воспользоваться этой возможностью, чтобы что-то украсть. Впрочем — остановил себя ученик — наверняка у старого мага были способы защитить свое имущество. Еще, это могло оказаться проверкой на благонадежность, и наличие здравого смысла, поэтому Дикусар отвернулся от стеллажей с диковинами, и дотронулся до переключателя.

Почти сразу же в кабинете раздался скрип. Дикусар повернулся к его источнику — платяному шкафу, через который он проникал в тайную комнату Левната немногим ранее. Можно было догадаться, что проход в неё большую часть времени был скрыт, и мало было открыть шкаф, чтобы туда попасть.

Посвященный переборол страх, который мешал ему вновь спуститься в тайную комнату. Горгульи, в чьем существовании он теперь был совершенно уверен, были далеко не самым ужасным из того, что он опасался встретить там. Тени, еще более темные, чем непроглядная тьма в комнате — вот что будило в Дикусаре подсознательный страх.

Дикусар зажег свечу, которая будто специально была оставлена для него на письменном столе. Открыв платяной шкаф, он вошел в идущий вниз коридор. Тайная комната встретила его знакомым ощущением холода, который казался теперь Дикусару не вполне естественным. Свет свечи едва разгонял окружающий мрак, и поэтому юноша не сразу заметил, что в комнате что-то изменилось.

Плотная белая материя, брошенная на пол по центру зала, казалась чужеродной частицей, которая попала в него совершенно случайно.

Возможно ли, что Левнат оставил её специально? — подумал Дикусар.

Подойдя ближе, он увидел, что на материи лежат посторонние предметы. В свете свечи блеснул серебром продолговатый металлический предмет. Подняв его, Дикусар понял, что это был недлинный кинжал в кожаных ножнах. Проверив кончиком пальца кончик ножа, он неожиданно для себя порезался. Лезвие было наточено до бритвенной остроты. На рукояти были нанесены странные символы. Оружие казалось скорее церемониальным или ритуальным. Дикусар именно так бы и подумал, не будь оно столь острым. Малые размеры оружия позволили незаметно спрятать его за пазухой.

Вторым предметом, лежащим на полотне, была тонкая тетрадь. На этом находки заканчивались, но Дикусар решил пока не подниматься наверх. Чтобы прочитать написанное в тетради, света одной-единственной свечи ему хватало.

* * *

Первое, что тебе следует знать — не выноси из тайной залы какие-либо тексты! В крайнем случае, можешь держать их в моем кабинете, но лишь в ночное время, на время занятий.

Эта надпись была написана на листе бумаги, вставленном в тетрадь. Дикусар смотрел на неё, и думал, что почерк довольно точно передает характер старого мага: слова были выведены размашисто, с сильным нажимом пера. Ученик про себя кивнул, прочитав написанное. Вряд ли Левнат обрадовался, если бы кто-то сунул нос его дела, которые, как можно было убедиться, имели характер темный.

Строки на всех страницах тетради были написаны тем же почерком.

Силы мага всегда принадлежат ему самому. Нельзя взять силу взаймы или получить в дар. Она всегда — сумма усилий мага, и ничто иное. Ежедневный кропотливый труд, или личный подвиг. Однако сила — далеко не единственное, что делает одного мага отличным от других.

Маг становится магом во время посвящения. Это обряд представления его силам природы. Духи и боги признают его достойным творить магию. Далеко не каждый подходит для ритуала, однако все методы определения перспективных кандидатов давно отработаны до мелочей, не дают осечек, и доступны большинству грамотных магов. Интересно, что даже тот, кто не считается достойным по каким-то причинам сейчас, может стать таковым после подготовки, которая занимает год или два, по-разному.

Однако это не самое важное.

Дикусар нахмурился.

Посвящение — оно как первая любовь. Один раз, и он оставит свои следы на всю жизнь. Ничто, однако, не мешает попробовать провести посвящение еще раз, чтобы заручиться поддержкой и других духов. Впрочем, это не наш случай.

Духи ревнивы, и плохо уживаются друг с другом. Если обряд посвящения силам, олицетворяющим темноту, попытается провести человек, ранее прошедший посвящение любым другим силам, то с предыдущими хозяевами ему придется распрощаться навсегда. Темнота принимает почти всех, только обратно уже дороги нет.

Еще, наши духи — чуть ли не единственные, которых действительно заботит посвященный им маг. Личное общение между магом и тьмой — нечто вполне обыденное, и ты почувствуешь это на собственной шкуре. Именно по этой причине я не утруждаю себя личным общением.

Теперь повернись назад, ученик, и попытайся найти выход из комнаты.

На этих словах текст в тетради закончился. Дикусар рефлекторно бросил взгляд назад — туда, откуда он пришел. В непроглядной темноте разглядеть проход было нельзя, поэтому он оставил тетрадь на месте, и попытался найти выход, как и было сказано.

-Что за черт? — тихо прошептал Дикусар, проведя ладонью по стене там, где совсем недавно был проход. Он понял, что оказался замурован в тайной зале.

-Левнат! — крикнул он, отойдя на пару шагов от стены, — Это твои шуточки? — его голос отразился от стен. По залу прошелся легкий ветерок, который испугал Дикусара. Из-за резкого движения огонек свечи потух прежде, чем юноша успел что-то предпринять. Он оказался в полной темноте.

-Вот теперь точно все плохо, — подытожил Дикусар. Вокруг него клубилась тьма, в которой посвященному невольно мерещилась игра оттенков. Он почувствовал, как внутри него зреет чувство страха, которое только подкрепляло то, что он прочитал в тетради. Страх этот странным образом придал мышлению юноши ясность. По венам разлилось магическое тепло, на которое темнота вокруг отозвалась, придя в движение. Она оформилась в чернильно-черный туман, который начал клубиться вокруг Дикусара.

Юноша замер, и когда тьма вокруг него стала совсем непроглядной, он неожиданно почувствовал вторжение в свои мысли чего-то постороннего...

Это было похоже на диалог, который он вел одновременно с сотней собеседников. Присутствие нечто могущественного, совершенно неодолимого, полностью растворило сознание Дикусара в себе. Чужие мысли становились неотличимы от его собственных. Дикусар познал стремления, которые раньше были ему незнакомы. В него вливался чужой опыт и знания, смысл и значение которых он не мог даже угадать. Он казался сам себе одержимым чужой волей, это одновременно его и пугало, и вдохновляло. Чужое могущество становилось его собственным, и Дикусар почувствовал к нему вкус.

Однако ничто не вечно, и в какой-то момент тьма начала отступать. Посвященный неожиданно для себя понял, что вся его сущность противится этому. Погружение в тьму дало ему чувство... полноты. Окончательного, всеобъемлющего совершенства, и законченности. Погружение во тьму стало для него равносильно полной победы над смертью, болезнями и страданиями, страхом и отчаянием. Ни при каких условиях Дикусар не принял бы выбор перестать быть частью этого целого, однако в этот раз все решилось за него.

Тьма медленно отступала, оставляя своего посвященного в одиночестве, обессилевшего и почти теряющего сознание от слабости. Дикусар выдохнул воздух сквозь плотно сжатые зубы. В голове царил сумбур. Растревоженные нервы заставляли руки юноши слегка подрагивать, будто от холода. Заглянув внутрь себя, он понял, что в нем что-то навсегда изменилось.

Он стал чем-то иным. Тело его осталось прежним, но разум и душа теперь были отражением, крошечной частицей той темноты, что пришла к нему секунду назад.

-Чем же я стал? — прошептал Дикусар... скорее по старой привычке. Нечто в глубине души успокоилось навсегда, будто теперь владело ответом на все свои вопросы. Все остальное... побоку.

* * *

Выход из тайной залы был открыт, словно знал, что больше Дикусару здесь делать было нечего. Юноша торопливо поднялся по лестнице, опасаясь, что за это время успел наступить рассвет, и он не сможет выбраться из храма, не попавшись на глаза посторонним. Оказавшись в кабинете, он понял, что солнце уже начало появляться на востоке. Лишь тогда его взгляд метнулся к двери, и он увидел стоящего на входе Левната.

-Вы! — удивленно воскликнул Дикусар. Он не ожидал встретить здесь старого мага.

-Поздравляю с рождением, как мага, сынок, — произнес Левнат.

Дикусар медленно вздохнул, пытаясь восстановить спокойствие.

-Я не ожидал, что все это произойдет именно так, — ответил посвященный, — Вы втянули меня во что-то темное.

Левнат рассмеялся.

-Во что-то... темное?! — переспросил он, будто не мог поверить в то, что услышал, — Если бы ты хотя бы понимал, как это звучит из твоих уст! — вновь рассмеялся старый маг, но вскоре посерьезнел.

-У этого были свои причины, — сказал он, -со временем, ты поймешь их. Сейчас я скажу лишь, что посвящение тьме было проверкой, — Дикусар удивленно посмотрел на учителя, — У ордена было много вопросов к тебе, и много подозрений. К счастью, — медленно произнес маг, цепко взглянув ученику в глаза, — после такого посвящения они больше не имеют оснований.

-Это радует, — осторожно согласился Дикусар, — Но что меня ждет теперь?

-В течение двух-трех недель ты будешь здесь, — сказал Левнат, — Потом... тебя исключат из ордена.

-Что? — опешил Дикусар. Он изумленно уставился на старого мага, надеясь на то, что сказанное было лишь шуткой. Однако черные глаза учителя смотрели серьезно.

-Ты и сам скоро поймешь, что тебе не место среди тех, кто не посвящен тьме, — сказал он, — Еще нескоро ты сможешь жить прямо во пламени свечи, если такое вообще когда-либо произойдет. Твоя задача, — продолжил он, — За этот срок создать причину для исключения. Наилучшим вариантом была бы порча имущества.... впрочем, — перебил сам себя Левнат, — Можешь просто сбежать. Этот путь сейчас кажется более простым, но в будущем приведет к трудностям.

-Я не понимаю, — произнес Дикусар, — Зачем мне это будет нужно?

-Все нужное тебе объясняли еще раньше, — спокойно произнес чародей, — Ордену нужен маг, которого невозможно с ним связать. Так произошло бы с тобой после изгнания. Однако нити, связующие тебя с орденом, невозможно перерубить, где бы ты ни был.

-Почему?

-Таково свойство посвящения, — сказал Левнат, — Ты выполняешь волю тех сил, которым посвящен. Я стою выше тебя в темной иерархии, кроме того, я послужил проводником для твоего посвящения. Что это означает, ты поймешь очень быстро.

-И, все же? — не успокоился Дикусар, и маг был вынужден пояснить свои слова:

-Печать, что ты носишь, является знаком того, что ты являешься моим учеником. Плату за то, чему темные силы научили тебя сегодня, и чему научат позднее, мы делим вместе. И я же могу попросить их выступить в качестве... гаранта твоего выполнения ученических обязательств.

-Каким образом? — спросил ученик, испытывая не самые лучшие чувства по поводу того, что сообщил ему Левнат.

-Заставить тебя, конечно, — как о чем-то само собой разумеющемся, сказал старый маг.

-Ясно, — быстро ответил Дикусар, лихорадочно размышляя, — Но что конкретно мне теперь делать?

-Сейчас иди. Используй с толком оставшееся время сна для отдыха, — посоветовал ему Левнат, — Твоя покровительница-тьма скоро даст тебе о себе знать... да и сам ты сейчас не тот человек, что вошел в тайную залу в полночь. Маги темноты тем и отличаются от других, что им не нужен путеводитель, — с этими словами Левнат открыл дверь, и недвусмысленно указал ученику на выход. Молодой маг, помедлив, вышел из кабинета, и двинулся по коридорам храма, уже не опасаясь попасться на глаза.

Вернувшись в барак, Дикусар лег на кровать... и тут же открыл глаза, как ему показалось. Оставшиеся часы до подъема пролетели, как один миг. Как сонная муха, юноша двигался вместе с остальными на зарядку, а затем на завтрак. Время до обеда прошло в упражнениях и занятиях, во время которых Дикусар открыл нечто новое для себя.

-Аккуратнее выводите руны, — говорил инструктор, — И постоянно держите их образ в голове, — Это — изображение стрелы Айда. По легенде, с её помощью Айд мог, как лечить, так и убивать.

Дикусар смотрел на те руны, что он вывел на пергаменте, и одновременно боролся с одолевавшим его изнутри ощущением. Мысленные образы рун в его сознании ожили — они существовали в каком-то внутреннем измерении, и будто бы стремились поглотить сознание Дикусара целиком. Он всеми силами пытался воспрепятствовать этому. От усилий на его лице выступил пот. Он понял, что произошло.

Одним из основных предупреждений, что дал ему Левнат, было не раскрывать то, что посвящение он уже прошел. Теперь обычные упражнения, которые выполняли послушники, приобретали для него другой смысл. Дикусару было интересно, какой эффект возымеет в его исполнении стрела Айда, но не настолько.

Едва дождавшись окончания занятий и обеда, Дикусар сбежал с глаз магов и послушников. В его голове вертелись обрывки образов рун, из которых он мог собрать десятки новых конструкций. Единственное, чем он владел — это интуитивными догадками о том, как ими воспользоваться. Они происходили от того опыта, что он получил во время общения с тьмой в тайной зале. Посвященный испытывал волнение от той силы, что оказалась в его распоряжении, и, все же, не мог избавиться от ощущения, что она пока подобна по своей значимости лишь капле воды в сравнении с океаном.

Дикусар чувствовал, что у него будут шансы стать чем-то большим, чем он был сейчас. Внутреннее ощущение говорило ему, что все, что нужно — это ждать знака или сигнала. Оставалось лишь дождаться, когда это произойдет. Предстоящий уход из храма ничуть не заботил юношу — с ним он уже смирился, чувствуя, что его место не здесь.

* * *

Может быть, ты, ступив на этот путь, решил, что он прост? Ты заблуждаешься. Только кажется, что последователи тьмы обретают силу, не заплатив цены тяжелым трудом. Тьма — не свобода, но вериги, что носит на себе посвященный. Маги других направлений не могут себе даже представить всей их тяжести. Тьма обяжет посвященного стать проводником и выразителем какой-либо части своей сущности — смерти, тени, страха, отчаяния, или чего-то еще. Пусть маг тьмы является её частью, но он одновременно остается и человеком. Для человека же... такая ноша связана с неисчислимыми страданиями.

Маг Левнат, книга тьмы.

Глава 2.

Делф был закрытым краем. Живущие здесь мало знали о том, что происходит во внешнем мире, да их это особенно и не волновало. Между тем, в королевстве шла необъявленная война. Необъявленной она была по той простой причине, что противостоящий королевству враг не имел единого вождя, и не имел посольств, куда можно было слать ноты протеста.

Она шла по всем фронтам цивилизованного мира. Людям противостояли разрозненные группы, в которых нельзя было заподозрить единого руководства. Полудикие орки, гноллы и гоблины совершали набеги, часто переезжая в заселенные людьми земли целыми племенами. Никто не мог объяснить причин этого нашествия, но от этого оно не становилось менее гибельным.

Основным источником богатства королевства была земля, и населявшие её крестьяне. Густые леса, которые выкорчевывали и расчищали для создания пахотных земель, отомстили своим врагам, приютив в глубоких оврагах и пещерах дикие расы, которые разоряли расположенные в округе деревни, и скрывались в чаще, едва завидев организованное войско.

Тайная война шла полным ходом уже десятки, сотни лет. Лишь историки и мудрецы могли рассмотреть суть происходящего, и ужаснуться. Цивилизация людей была вынуждена постепенно ужиматься. Люди с окраин уходили с привычных мест в густонаселенные страны, которые долго не ведали о нависшем над ними роке. Однако даже там уже было не столь спокойно.

В Делморе все случилось как-то исподволь и внезапно. Поначалу не придававшая значения толпам беженцев в городах, знать внезапно обнаружила, что плодородные земли на границе не были засеяны вовремя.

-Грядет недород, — шепнул советник на ухо короля Легбарда Третьего. Тот досадливо поморщился. Придворные обычаи требовали замены простого и понятного слова: "страшный голод", более тактичным "недород". Будто от "недорода" будет умирать менее болезненно. Король давно чувствовал, что настроение в стране меняется. Пока это никак не проявлялось, но трон шатался. У Легбарда давно возникло чутье на такие вещи, и он понимал, что настало время действовать. Слова советника словно сорвали спусковой крючок.

-Мы все знаем, кто во всем виноват, — громко объявил король, встав с трона. Шум в тронной зале мгновенно стих, едва жезл короля ударил о пол.

-Племена пришли в наш край, — крикнул он, — Мы либо вытурим их из лесов, как лис из нор, либо они вытеснят нас с земель наших предков. Я назначаю награду за голову каждого орка или гнолла, что будет насажена на кол. Я призываю каждого воина достать из ножен меч, и собрать с такими же храбрецами отряд. Вся королевская рать выдвигается, чтобы бороться с врагом, — при этих словах установилось гробовое молчание. Все присутствующие знали, что после этого король потребует подать ему доспехи, и большая их часть отправится с ним — в холодные сырые леса, где за каждым деревом мог подстерегать враг. Турнирные бойцы знали, что это будет мало похоже на ристалище, и желания поддержать господина возгласами одобрения не проявили. Однако обстановка была такова, что решивший оспорить волю сюзерена быстро лишился бы положения и жизни.

К вечеру войско было собрано и выступило из столицы, а по всем окрестным городам и весям шли глашатаи, объявляя о великом походе против нелюди.

* * *

Храм Айда, комната магистра.

-Старый друг, — приветствовал собрата магистр Убокар. Седой, как лунь, старик сидел в кресле, и грел руки у камина. Его лицо было испещрял узор глубоких морщин, но голубые глаза будто вобрали в себя не только все жизненные силы самого магистра, но и силы еще десятерых — настолько они были яркими. Любой, рискнувший бы бросить на них взгляд, онемел бы от крывшейся внутри магистра внутренней силы.

Собеседник магистра, однако, не был впечатлен. Спокойно и буднично, он придвинул к магистру кресло, и присоединился к нему. Он был почти столь же стар. В его черных глазах будто застыл холод, который мог растопить лишь взгляд на мелькавшие в камине лепестки пламени. Это был Левнат, и такие беседы у камина случались между старыми товарищами очень часто.

-Тревожные новости исходят из внешнего мира, — сказал он, — Сами по себе они не так страшны, но как провозвестники больших перемен — вполне.

-Подорожало зерно, — кивнул Левнат, — И дорожает с каждым днем. Мои информаторы из приближенных к главе Делфа предупреждают, что в будущем зерно, возможно, вообще перестанут поставлять.

-Нужно посоветоваться с друидом, Рестогаром, — произнес Убокар, — Только он скажет точно, будет в долине неурожай или нет.

-Это будет дорого, — заметил Левнат.

-Не дороже жизни, когда амбары опустеют, — возразил Убокар, — В этот раз нас не поддержит королевство — об этом говорят твои информаторы.

-Согласен, — кивнул Левнат, — Впрочем, у кого сила — того и зерно.

-Знаю, на что ты намекаешь, — желчно усмехнулся Убокар, — Можно обратить послушников ускоренными темпами. Выживет половина, но с оставшимися мы согнем в бараний рог несогласных хоть во всей долине.

-Это противоречит долгосрочной стратегии, — кивнул Левнат, — Но допустимо. Орден будет жить.

Собеседники помолчали.

-Насчет твоего протеже... — вспомнил Убокар, — Ваша госпожа приняла его?

-Да, — кивнул Левнат, — Теперь он идет своей дорогой, но к нашей цели.

-Правильно,— ответил Убокар, — Пусть не слишком увлекается странствиями. Рестогара нужно, все же, навестить. Он для этой задачи подойдет лучше всех.

-Понял, — сказал Левнат.

Обменявшись с магистром еще парой незначительных фраз, старый маг вышел из комнаты. С полученным поручением он медлить не собирался, тем более, что сотворить ритуал связи для мага его ранга было довольно просто. Скоро ученик поймет, что его никто не забыл, а узы его с орденом — нерушимы, ибо их скрепила тьма.

* * *

Дикусар крепко ухватился за каменный уступ, и вскарабкался наверх. Безлунная ночь скрывала его от чужих взглядов, и берегла. Любой преследователь в такой темноте рисковал сорваться с обрыва, или сломать ноги в скалах. Однако именно это делало вылазки самого посвященного безнаказанными.

Предгорья давно стали убежищем тех, кто по каким-либо причинам не был согласен подчиняться совету Делфа. Как и прочие жители долины, они зачастую были бывшими каторжниками и преступниками, и мало отличались от бандитских шаек. Это не мешало им торговать с долиной, но если они могли грабить вместо того, чтобы обмениваться, то именно это они и делали.

Дикусар стал магом два месяца назад. Стезя, по которой он шел, мало общего имела с его представлениями о том, чем он будет заниматься. Сила, которой он был посвящен, много требовала взамен, но многое давала. Дикусар незаметно для самого себя овладел многими приемами, которые теперь облегчали его жизнь, или вовсе делали её возможной в таких условиях. Это происходило так, будто посвященный внезапно вспоминал о каком-то старом умении — освоенном еще в раннем детстве, но незаслуженно забытом.

Он мог видеть в темноте, становиться невидимым в тенях, и усыплять взглядом — его путь мало общего имел с традиционным путем изучения рун и развития магических каналов. Посвященный не владел ни единым заклинанием, но умел творить магию. И почти всегда с его способностями были связаны некие ограничения, которые показались бы стороннему человеку безумным капризом.

Дикусар мог становиться невидимым, будто сливаясь с окружающей темнотой, однако он не мог позволить, чтобы кто-то видел этот процесс, и оставался после этого в живых. Эта странная особенность казалась посвященному некоей фобией, подобно клаустрофобии, но во много раз сильнее. Сам Дикусар через какое-то время перестал задумываться о причинах происходящего с ним, считая это способом, с помощью которого тьма доводит до него свою волю.

Первым человеком, которого Дикусар убил в своей жизни, был случайный прохожий, ставший свидетелем его способностей. Посвященный даже не намеревался его убивать — он хотел лишь идти своим путем... однако спустя несколько секунд понял, что не может себе этого позволить. Желание уничтожить свидетеля поразило Дикусара дрожью, поднявшейся от кончиков пальцев ног до самого сердца. Просто взять и уйти было бы стократ сложнее, чем умереть на месте.

В тот день посвященный набросился на того прохожего, и принялся исступленно колоть того кинжалом, не чувствуя боли, и не видя ничего перед собой. Лишь каким-то чудом он смог избежать своего обнаружения после убийства, и после этого принял решение держаться от населенных областей Делфа подальше.

Дикусар не нуждался в свете, но в обмен должен был подолгу находиться в кромешной тьме. Если бы он нарушил обязательство, то возмездие настигло бы его очень быстро. Молодой маг подозревал, что оно не было бы связано с лишением его ночного зрения. Немного познакомившись с нравом той силы, которой служил, Дикусар был почти уверен в том, что в наказание его просто лишили бы возможности видеть при дневном свете.

Таких... обетов было уже немало. Дикусар чувствовал, что новые обязательства, хотя и полностью подчиняют себе его образ жизни и его поведение, позволяют ему выживать, и становиться чем-то большим, чем простой смертный.

Его слух уловил громкие грубые голоса. В нос ударил одуряющий запах жареного мяса кричеров — редкого вида животных, которые обитали в долине, преимущественно у водоёмов. Охота на них считалась опасным делом, несмотря на то, что кричеры размером не превосходили небольшую собаку. Эти животные, похожие на рептилий, были стайными, агрессивными хищниками, и отличались непредсказуемым характером. Они могли как начать убегать от охотника, так и напасть на него всем скопом. Острые когти и клыки зверя с продолговатым, чешуйчатым как у рептилии телом, могли оказаться смертельны для одинокого человека.

Дикусар скользнул вперед, и добежал почти до самого лагеря. Он мог почти не скрываться: все равно, шум от гомонящей толпы скрадывал все подозрительные звуки. Обитатели лагеря, все сплошь мужчины, были слишком заняты своими делами, чтобы лишний раз глазеть по сторонам. Пылавший в центре лагеря огромный костер ослеплял их, и не позволял заметить фигуру, тихо крадущуюся в темноте.

Посвященный внутри себя порадовался отсутствию охранения: такая беспечность была редкостью в этих краях, и давала ему шансы на то, чтобы пополнить припасы. Дикусар уже рассчитывал, что сможет взять столько, сколько удастся унести на своем горбу. Единственное, что оставалось — это найти, где лежит то, что могло бы пригодиться, включая провиант, одежду, и многие-многие другие вещи, истинную важность которых юноша понял, лишь начав одинокие странствия по пределам долины.

Грубо сколоченная деревянная хижина привлекла его особенное внимание: багровые следы на входе от смешавшейся с грязью крови сказали ему, что именно здесь разделывали туши добытых животных. Совмещенная с ней подсобка могла быть только кладовой, где хранились инструменты, которые могли бы пригодиться. Дикусар тихо подошел к дверям в кладовую, осмотрел замок, и выругался: тот был слишком хорошим, чтобы его сломать незаметно, а навыками взлома посвященный не владел.

Однако неожиданно удача улыбнулась ему: интуиция предупредила Дикусара, когда от толпы людей отделился человек, и двинулся в его сторону. Невидимкой скользнув в укрытие, Дикусар принялся ждать, пока ключ сам не придет к нему в руки.

Молодой парень, вероятно, не старше самого Дикусара, начал возиться с замком. Попытки открыть его были тщетны: то ли руки у парня росли не из того места, то ли ключ не подходил.

Наверное, с замком у меня получилось бы лучше — подумал маг. Когда терпение посвященного окончательно иссякло, он начал красться к парню, чтобы усыпить его. Однако не успел он сделать и пары шагов, когда произошло нечто, из ряда вон выходящее.

Тьма, неожиданно сгустившаяся вокруг Дикусара, заставила его неподвижно замереть на месте. Посвященный почувствовал присутствие силы, что вела и направляла его. Он приготовился слушать, внутренне досадуя на то, что тьма вмешалась именно сейчас.

-Найди Рестогара, — услышал он тихий шепот на самой грани слышимости, — Найди Рестогара...

Сознание Дикусара наполнили образы, с бешеной скоростью сменявшие друг друга. Он увидел лицо человека с растрепанной бородой серого цвета, в которой путалась листва, увидел отрешенный взгляд его выцветших серых глаз — по одному этому выражению Дикусар узнал бы теперь такого человека из тысячи — и понял, что это тот, кого просят найти.

Словами, которые повторялось в его мозге раз за разом, были "голод" и "неурожай". Образы смерти — обезлюдевшие деревни и мертвые тела на дорогах стояли перед глазами. Среди них он видел своих знакомых по монастырю и тому лагерю, с которого началось его знакомство с Делфом. Вздрогнув, Дикусар понял, что видит возможное будущее. Встряхнувшись, он подумал, что искать Рестогара ему приказали неспроста. Быть может, именно он знает, как избежать рок.

-Я найду его, — прошептал Дикусар. В голове отпечаталась картина высокой скалы своеобразной формы — отвесной и высокой, с ровной площадкой на ней — как путеводное видение.

Посвященному потребовалось несколько секунд, чтобы прийти в себя. Видения не спешили уходить, до сих пор частично заслоняя собой картину реального мира. Сквозь пелену перед глазами Дикусар увидел, что визит к нему тьмы произошел как нельзя не вовремя.

Паренек, что так долго возился с ключами, теперь смотрел на посвященного расширенными от удивления глазами. Дверь в кладовую за его спиной была открытой, однако наличие свидетеля не оставляло посвящённому выбора. Времени на размышление на было, и он задействовал магию.

Незаметный жест ладонью, будто бы охватывающей нечто невидимое, и парень замер. Сердце его сократилось последний раз, и замерло. Глаза парня резко остекленели. Он начал медленно оседать на землю тряпичной куклой.

Казалось, будто бы угроза миновала, но вопреки всему, Дикусар испытал такое ощущение, будто к его затылку прикоснулась холодная игла. Он резко обернулся, и увидел, что находится в перекрестье десятков взглядов.

Шум смолк. Все, сидевшие раньше у костра, теперь смотрели на Дикусара. Его неожиданное появление было как снег на голову. Но куда больше выбило их из колеи не это, а странная смерть их товарища, в которой так легко было заподозрить дело магии.

Оказаться в одиночку против такого количества врагов было совсем не тем, о чем мечтал посвященный, выбираясь на охоту, однако теперь у него не было выбора. Внутри его головы появилось странное покалывание, готовое обратиться в легкое жжение, а затем и в иссушающий разум пожар. Либо он убьет их всех, либо задушит сам себя, лишь бы избавиться от этой пытки. Страх боя с десятком врагов исчез. Теперь для него было уже слишком поздно.

Случись подобная встреча в других обстоятельствах, Дикусар бы уже пытался бежать. Полтора десятка головорезов — не самый лучший противник, даже для посвященного. Однако Дикусар не двинулся с места, хотя толпа уже вооружилась подручным оружием. Бандиты бросали на посвященного кровожадные взгляды, будто намереваясь рвать его на куски живьем. Напряжение повисло над врагами дрожащей струной, и оборвалось с громким, одновременным боевым кличем десятка убийц.

Кровь ударила посвященному в голову, вместе с волной магии, вырвавшейся из его тела на свободу. Почти мгновенно его глаза застлала пелена. Сквозь неё он видел, как вокруг него выросла туманная стена. Распространяясь вокруг, она захватывала весь лагерь, особенно агрессивно реагируя на людей. Словно живой, туман пытался проникнуть врагам в горло, в ноздри. Оплетая жертву тысячей невидимых нитей, туман осушал её, в считанные секунды оставляя на земле лишь иссушенный труп, похожий на тысячелетнюю мумию. Искаженные, обезображенные лики погибших отражали лишь бесконечный ужас и боль, которые не мог скрыть даже тлен.

Посвященный почувствовал, что его начинает шатать. Не в силах стоять, он медленно осел на землю, и уронил голову на колени. Краем сознания он понимал, что сейчас уязвим, как никогда, но ничего не мог с этим поделать. Следующие мгновения он прожил в ожидании того, что в плоть его вонзится острый кинжал, но шли секунды, и ничего не происходило.

Маг поднял голову. Сознание его резко обострилось, словно включенное невидимым переключателем. Оглядевшись вокруг, он вдруг понял, что в лагере он остался один. Между ним и костром, на котором до сих пор жарилось мясо, лежали многочисленные тела в различных позах, в которых их застала смерть.

Дикусару стало дурно. Закашлявшись, он попытался отвернуться, но не смог. Его будто приковало неведомой силой к месту. Но даже весь ужас увиденного не мог заставить его упустить то, что погибли не все. Осознание этого вонзилось в него, подобно кинжалу. Маг почти мгновенно почувствовал дурноту. Долго ли тьма будет терпеть, прежде чем обрушит на него свои кары? Мыслями посвященного начало овладевать отчаяние, когда возникшее перед глазами видение заставило его забыть обо всем.

...Он слышал шелест сухой травы, по который быстро ступали чьи-то ботинки. Вот темнота не позволяет их хозяину заметить острый камень, и тот распарывает кожу на ноге до самой кости. Человек падает, издав отчаянный крик боли. Будто этого было мало, он падает в глубокий овраг. Вывих руки, множество синяков и ссадин. Человек пытается выбраться из оврага, но не может это сделать в своем состоянии...

Дикусар резко, будто рывком очнулся. Присутствие силы, что вела его, наполняло все пространство вокруг. Посвященный понял, что тьма вмешивается уже не в первый раз за день, и испытал страх снова сделать что-то не так.

-Я вижу — ты даешь мне второй шанс, госпожа, — прошептал маг, извлекая из ножен небольшой, бритвенно острый кинжал. Возможность исполнить свою обязанность окрыляла его. В считанные секунды маг полностью пришел в себя, и бросился вперед. Следует докончить начатое — подумал он. Тьма не дает советы зря.

Идя по пути видения, посвященный быстро набрел на овраг, просека перед которым отчетливо обозначила путь, который проделал один из разбойников, в тщетных попытках спастись от смерти, принявшей облик молодого человека с кинжалом в руках.

Темно-зеленые глаза посвященного разглядели в темноте край пропасти, и ему легко удалось спуститься, спрыгнув там, где это было безопасно. Чужие стоны и причитания указали ему дальнейший путь, дойдя до конца которого, маг резким взмахом клинка оборвал их навсегда.

-Прощай, — прошептал Дикусар. Капли крови падали с кончика клинка, что он только вынул из груди врага, — Не первый, но и не последний.

Выжившие разбежались в разном направлении, но Дикусар волшебным образом знал, что еще один находится где-то поблизости. Тьма по какому-то своему капризу указывала ему путь лишь до одного беглеца в каждый момент времени, хотя и оставляла намеки на то, что этот — точно не последний.

Не исключено, что кто-то из них решит затеряться в какой-нибудь деревне, а это значит, что однажды и мне самому придется вернуться в людные места - подумал Дикусар. Он понял, что ему предстоит долгий путь.

Все это отвлекало его от главной цели — человека по имени Рестогар, но выбора не было. Обет не оставлял иного варианта, кроме как выследить свидетелей, и убить их. После этого следовало немедленно вернуться к основной задаче.

* * *

У тьмы много дорог. Новорожденный маг идет одновременно всеми ими, но однажды дойдет до развилки. И уже тогда определится, каким станет его второе имя: тайна или смерть, тень или страх.

Маг Левнат. Книга тьмы.

За последнюю неделю посвященный сильно осунулся, практически перестав следить за собой, и подчинив всего себя охоте. Он даже сам себе казался хищным зверем, идущим по следу. Стремительное вживание в роль охотника даже порой пугало посвященного. Маг чувствовал, как что вместо тех чувств и мыслей, что могли быть у него, вставало нечто иное. Нужные знания выныривали откуда-то из глубин сознания. Безусловно, в этом проявились последствия общения с тьмой.

Дикусар медленно выныривал из состояния, промежуточного между трансом и сном. Тьма не стала наказывать его за то, что столько людей стало свидетелями его колдовства. Вместо этого она одарила его видениями, практически за руку подводя его к каждой из целей. Посвященный постепенно научился вызывать эти видения сознательно, и в какой-то момент тьма перестала посылать видения сама, будто убедившись в том, что её слуга способен справиться с задачей своими силами.

Порой видения были туманными. Дикусару удавалось лишь отследить направление до цели. Порой они были настолько четкими и управляемыми, что Дикусар сам себе казался невидимой птицей, что могла воспарить над целью, и видеть все её движения с огромной высоты.

Что-то подсказывало молодому магу, что этот бандит был предпоследним. Видения нечетко указывали ему, что именно произошло с ним. Он мог видеть скрытый в тумане путь, который подобно испуганной лани бежал через скалы и горные кручи, и заканчивался в темном овраге. Создавалось впечатление, будто эта его цель закончила свой путь без всякого вмешательства Дикусара. Молодой маг знал, что теперь вправе заняться поиском последнего свидетеля, но что-то не давало ему покоя. Обычно, если враг был мертв, то видение его смерти отличалось огромной четкостью, но в этот раз взор посвященного не мог проникнуть дальше оврага. Маг вдруг понял, что не уйдет, пока не убедится в смерти врага собственными глазам.

Тяжело вздохнув, он двинулся вперед, карабкаясь по склону горы. Стояла глубокая ночь — за последнюю неделю посвященный почти полностью перешел на ночной образ жизни. Это позволяло ему двигаться, когда жара уже не иссушала силы. Это же позволяло ему в большинстве случаев заставать беглецов спящими, выбившимися из сил. Жизни их завершал один-единственный взмах кинжала, не встречавший на своем пути даже видимость сопротивления.

Прошло не больше часа, прежде чем Дикусар ступил на путь своего видения. Темный овраг виднелся вдали, заросший кустами и покосившимися деревьями. Молодой маг был практически уверен в том, что единственное, что он найдет при спуске — это мертвое тело бандита, свернувшего шею при падении с обрыва. Это казалось ему единственным вероятным вариантом. И, все же, следовало в этом убедиться точно.

Подойдя к краю обрыва, Дикусар с неудовольствием отметил, что если спустится, то не сможет вернуться тем же путем. В одном из мест можно было спуститься по свисающим вниз корням деревьев, но даже тогда пришлось бы в итоге спрыгивать вниз. Выругавшись под нос, посвященный ухватился за корни, и принялся медленно спускаться.

Спрыгнув, он настороженно огляделся по сторонам. Почти сразу же в нос ему ударил неприятный мускусный запах. Видимость была очень слабой из-за переплетения корней. Они путались под ногами, норовя заставить споткнуться. Дикусар начал осторожно продвигаться вперед. Чуть говорило ему, что тело бандита находится где-то рядом.

Дикусар шел внутри глубокого и узкого оврага, который из-за нависших над ним корней все больше напоминал пещеру. Словно предупреждая посвященного об опасности, воздух вокруг похолодел. Ощущение приближающейся беды стаей мурашек пробежалось по спине.

Неожиданно его слух уловил громкие скрипучие голоса. То, что он услышал, мало напоминало речь — скорее это был похожий на перебранку пересвист и порыкивание. Грубый голос одного говорящего перебивал другой. Выглянув из-за угла, Дикусар обомлел.

На земле, на расстеленной шкуре лежало мертвое тело, в котором Дикусар узнал одного из тех, кого он искал. Вокруг него вились двое карликов с кожей грязно-коричневого цвета, одетых в набедренные повязки. В похожих на лапы руках они держали кинжалы, которыми полосовали и разделывали тело разбойника, как тушу животного на бойне. Молодой маг почувствовал, что его затошнило от этого зрелища, и от дикарских воплей, что издавали двое коричневокожих уродцев. Чтобы не видеть этого, он вновь спрятался за угол. Гоблины — узнал он карликов по образам, почерпнутым из книг.

Руки его стиснулись на рукояти кинжала так, что побелели от напряжения. Дикусара одолевал острый приступ желания вернуться и раздавить уродливых тварей, как клопов. Несколько секунд, что показались ему вечностью, он потратил на то, чтобы восстановить равновесие. Здравомыслие говорило магу о том, что теперь он может уходить. В смерти своего врага он убедился, и теперь следовало лишь догнать последнего. В схватке с гоблинами не было никакого смысла, даже несмотря на то, что один вид их вызывал у него отвращение.

Однако... маг уже был далеко не тем, кто покинул Храм на Горе несколько месяцев назад. Разум его уже давно был полностью поглощен погоней и охотой, жаждой пронзить сердце врага кинжалом, и увидеть в его глазах ужас и страх. Голос здравомыслия медленно затихал, пока Дикусар не сдался желанию убить коричневокожих тварей. Приняв решение, маг сипло выдохнул сквозь сжатые зубы. Следовало успокоиться. Если его руки будут дрожать, как сейчас, ему не удастся задуманное. Лишь тогда, когда разум его стал холоден, как лед, маг вышел из-за угла.

Гоблины могли видеть в темноте, но сейчас Дикусара скрывала не только она. Благодаря мороку, что наложил посвященный, сейчас любому наблюдателю казалось, будто его фигура сливается с окружающей тьмой. Неслышный бег стал очередным умением, которым посвященный будто сам собой овладел во время преследования своих жертв.

Дикусар в считанные секунды незамеченным преодолел разделявшее его, и карликов, расстояние. Морок развеялся, и маг будто вырос из земли за спиной одного из карликов. Удар ножа достиг сердца первого врага. Тот умер прежде, чем увидел своего убийцу. Второй карлик заверещал в панике. Черные, налитые кровью глаза уставились на посвященного со страхом и ненавистью.

-Замри... — прошептал Дикусар, стараясь говорить так, чтобы это слово отпечаталось в самой глубине разума чудовища.

Как завороженный, карлик смотрел на серебристое лезвие клинка. Дикусар словно играл со своим противником, гипнотизируя его, как змея. На самом деле, его действия служили одной единственной цели — дать время придать магии форму и силу.

В колдовстве посвященного полностью отсутствовала зрелищность, присущая магии других направлений, однако от этого она не становилась менее действенной. Потоки магической энергии, видимые лишь глазу посвященного, начали формировать вихрь под ногами врага. Постепенно он обретал силу, и в какой-то момент резко увеличился в размерах, и охватил карлика, подобно кокону.

Маг смотрел, как под действием его заклинания враг стремительно стареет. Редкие черные волосы на голове в считанные секунды они сначала побелели, а затем начали выпадать. Кожа стала дряблой, а затем начала сползать с костей врага струпьями. Глаза закатились. Дикусар с медленным выдохом остановил действие магии. Заклинание можно было поддерживать настолько долго, что за это время от врага остались бы лишь белые кости скелета, но Дикусар не имел на это, ни сил, ни желания. Заклинание было мощным, почти на пределе возможностей посвященного. Он чувствовал, как потек по лицу холодный пот.

Стоя на подрагивающих ногах, Дикусар внезапно подумал о том, что до сегодняшней ночи даже представить себе не мог, что обладает такой способностью. Тьма по странному своему капризу обставляла все так, будто все новые навыки приходили к Дикусару из ниоткуда, но, проклятье, сколько же сил на некоторые из них уходило! Создавалось впечатление, будто тьма каждый раз заставляет его прыгнуть себе через голову.

-Именно поэтому первого своего врага я убил клинком, — буркнул себе под нос посвященный. Он признался себе, что стал странным магом — его тактика не вписывалась в имеющиеся каноны. Его действиями с момента ухода из храма руководили непредсказуемые побуждения, из-за которых он не мог оставить преследование беглецов, или действовать при свете дня. Со стороны он, верно, показался бы сумасшедшим.

Дикусар медленно приходил в себя, и почти смог успокоиться, когда его слуха достиг отделенный вой, чем-то напоминавший волчий. Гулкое эхо гуляло по ущелью, отражаясь от стен. По спине молодого мага пробежалась стая мурашек. Эхо приближалось к нему, и чувство самосохранения побудило его искать укрытие. Он спрятался почти вовремя — когда мимо него пронеслось тело огромного черного волка, он спрятался за вросшими в землю корнями. Лишь пригнув голову, он спасся от удара массивных лап волка, перепрыгнувшего через его укрытие.

Ущелье наполнил лай и вой огромных черных волков, на холке которых иногда сидели всадники — такие же карлики, как убитые Дикусаром не так давно. Тела разбойника и карликов подверглись пристальному осмотру волков. В какой-то момент один из них вцепился пастью в бедро разбойника, пытаясь урвать кусок. Тот же миг к нему присоединились и остальные, боясь оказаться обделенными. Яростный рык, и визг оттертых в сторону волков почти оглушил Дикусара. В полном хаосе, что воцарился вокруг, тела и разбойника, и карликов были растерзаны, прежде чем погонщики смогли восстановить порядок в стае, а пеший отряд гоблинов догнал товарищей.

Перед самым носом Дикусара опустилась чья-то одетая в дырявый сапог нога. Подняв голову, посвященный понял, что один из гоблинов смотрит прямо на него. Даже сейчас морок не позволял карлику понять, что же именно он видит. Он в упор не мог различить находящегося перед ним человека, но маг чувствовал, как его маскировка трещит по швам. Прежде, чем его раскрыли, Дикусар вскочил на ноги, и нанес удар.

Острейший, никогда не тупившийся кончик кинжала вспорол горло гоблина так, будто пронзал не живую плоть, а бумагу. Густая черная кровь ударила широкой струей, залив лицо и одежду посвященного. Карлик еще не осознал свою смерть, еще не успел упасть на землю мертвым телом, когда Дикусар нанес второй удар, унесший очередную жертву. Острое лезвие, словно само по себе находило уязвимые места — на каждого врага приходилось не более одного удара, и не более секунды времени. Морок трещал по швам, хотя Дикусар вливал в него все свои магические силы.

Враги видели смутно различимую тень, которая ежесекундно мигала, то растворяясь в темноте, то появляясь, каждый раз в разных местах. Между тем, карлики погибали один за другим. Строй их был слишком плотным, чтобы всадники на волках пробились к тому месту, где жила смерть. В какой-то момент зародившись, паника начала разрастаться. Никто не мог понять, что происходит, и животные инстинкты толпы постепенно брали верх над разумом. Дикусар вонзил клинок в спину убегающему врагу, и странным образом понял, будто изданный чудовищем предсмертный хрип оказался для всех последней каплей.

Отряд карликов превратился в толпу. Каждый пытался убежать подальше от того места, где острый клинок убивал их одного за другим. Гоблины спасались, пробегая по головам товарищей, и полосуя ножами в спину слишком медлительных. В давке погибло почти столько же, сколько от рук колдуна. Пользуясь этим, Дикусар медленно, но верно продвигался вперед — туда, откуда пришла орда. Толпы гоблинов должны были оградить его от волков. Кроме того, посвященный подозревал, что именно в том направлении может скрываться выход из ущелья. Нанося удар всем встреченным врагам, до кого можно было дотянуться, Дикусар вскоре отделился от основной массы.

Чувство нависшей угрозы заставило его насторожиться. Холодный воздух говорил о присутствии чего-то зловещего. Молодой маг посмотрел вперед, и сквозь тонкую полосу тумана смог различить согбенную фигуру, облаченную в серые лохмотья. Он начал приближаться к ней, держа кинжал наизготовку. Капли черной крови медленно срывались с кончика острия и падали на землю. Рукоятка не скользила в ладони, несмотря на залившую посвященного черную кровь.

Фигура повернулась в направлении посвященного, будто морок не был для неё преградой. Дикусар медленно приближался, и уже мог видеть уродливое коричневое лицо карлика в лохмотьях. Этот гоблин был стар, и опирался на деревянный посох, на конце которого находился человеческий череп. Черные глаза с почти болезненной ненавистью смотрели посвященному прямо в лицо. Взвывшее чувство опасности заставило Дикусара броситься в сторону. Он успел лишь почувствовать, что мимо него пронеслось нечто незримое, от чего исходили сильные эманации зла.

Вскочив на ноги, молодой маг бросился в направлении врага... и внезапно почувствовал, что воздух задерживает его, заставляя продираться вперед, словно через густой кисель. Черные глаза карлика продолжали смотреть прямо на него, и Дикусар вдруг понял, что не может отвести от них взгляд.

Взгляд колдуна карликов будто говорил: сдавайся, замри — смерть будет быстрой. Почему-то в голову посвященному лезли мысли, которые всячески поддерживали идею сдаться. Они находили всевозможные предлоги и убеждали на все лады. Воля посвященного подтачивалась. В какой-то момент ему начало казаться, будто это не он стоял сейчас перед гоблином-колдуном, а кто-то другой.

Краем сознания Дикусар все понимал. Он видел блеск черного ножа в руке карлика, сулящий ему смерть. На лезвии были багровые следы от засохшей крови. Молодому магу стало дурно, но неодолимая сила заставила его сделать шаг вперед, покорно склонив голову.

Дикусар почувствовал ледяное дыхание смерти. Внутри него взвыло множество голосов. Время остановилось. Дикусар ощутил присутствие темных сил, мощное, как никогда в его жизни. Тот же миг его буквально вырвало из поединка, и поместило в пространство непроглядной темноты. Тишина оглушила его, но она длилась недолго: тьме было, что сказать своему последователю.

Сознание посвященного заполнили образы. Он видел демонических существ, покрытых пылающей огнем плотью. Он видел существ, будто сотканных из магмы — ожившие глыбы, которые прятались в темных уголках увиденного им ада. Каким-то образом Дикусар чувствовал всю силу пылавшего там жара, будто уже находился там одной ногой.

Дикусар смотрел на кинжал, зажатый в руках гоблина, и видел вместо него открытый портал в Бездну: жадную и ненасытную, готовую поглотить его сущность сию секунду. Он уже приготовился ощутить прикосновение к своей плоти демонического пламени, когда его наполнили видения иного рода.

Каким-то образом посвященный понял, что слова тьмы предлагают ему сделку. Он был вправе отказаться — и перенестись туда, куда пытался его переправить враг. Вот только предлагаемое темными духами мало чем отличалось от смерти. Фактически, ему предлагалось измениться настолько, что он терял часть своей человеческой сущности.

Странно, но Дикусар почувствовал на своих глазах влагу. Теперь он знал, на какой путь привел его Левнат, и знал, что конец в любом случае будет лежать либо глубоко во Тьме, либо в глубинах Бездны. Выбор был очевиден, и Дикусар его сделал, приняв предложенное тьмой. Если ей так будет угодно — подумал посвященный, — то я буду служить ей в мире смертных, пока не погибну, чтобы воссоединиться с ней навсегда.

* * *

...Острый нож вошел в его плоть, пронзив живот. В черных глазах колдуна-карлика появилось выражение злого торжества. Ярко-алый язык облизнул острые желтые зубы. Он собирался уже издать яростный клич торжества, когда внезапно осекся. Уже сраженная было жертва внезапно схватила его за запястье, заблокировав руку. Подняв голову, колдун столкнулся с прямым взглядом пылающих зеленым глаз, в которых не было не капли покорной готовности умереть, которую колдун так старался внушить. Испытав мгновенный испуг, карлик дернулся было, но вдруг почувствовал, как в его собственную грудь входит нечто острое.

Опустив взгляд вниз, колдун увидел, что из его груди торчит широкое лезвие, будто сотканное из чистой тьмы. Оно росло из правой руки человека, будто её продолжение. Колдун издал хриплый крик, который сразу же оборвался, когда из его горла пошла кровь. Её капли падали на черное лезвие, мгновенно испаряясь с его поверхности. Конец лезвия вышел из спины карлика, а затем был резким движением извлечен. Труп колдуна гоблинов мешком упал на землю, и только после этого посвященный устало опустился на колени след за ним.

Дикусар чувствовал боль в животе, хотя она доносилась до него будто издалека. Он выдохнул, и увидел черный дым, который шел у него изо рта. Каким-то озарением, посвященный осознал, что этот дым был отражением его духа, собственное тело которого стало ему вместилищем. Это наполнило посвященного неприятными подозрениями. Могло оказаться так, что миссия, возложенная на него тьмой, со смертью тела не прервется, но продолжится уже в качестве нежити.

Это заставило мага зашевелиться. Преодолевая боль, он вынул из живота нож. Вспышка боли пробилась даже сквозь барьер нечувствительности, который появился у него после встречи с тьмой. Все тот же черный дым вырывался из открытой раны, одновременно прижигая её, подобно прокаленному железу. Дикусар чувствовал, что слабеет на глазах. Из последних сил он заставил себя встать на ноги и выпрямиться, оглядываясь вокруг.

Шум, надвигающийся со всех сторон, насторожил посвященного. Он понял, что отряды карликов скоро окажутся рядом. Следовало бежать и прятаться, однако каждое движение причиняло боль. Дикусар не мог перемещаться быстро — возможности его тела имели предел, и он в него уже уперся, сохраняя бодрость даже после опасной раны. Все, на что его хватило — это один единственный, крошечный, исполненный невыносимой муки шаг.

Маг видел фигуры карликов — десятки, а может, сотни. Похоже, пришло время умирать — подумалось ему. Сознание помутилось от напряжения. Дикусара охватило странное ощущение, будто все вокруг происходит не с ним. Звуки доносились до него, как сквозь вату. Он перестал чувствовать собственное тело. Его сознание вновь наполнили смутные видения.

...он видел себя со стороны, стоящего над трупом колдуна карликов. Темнота и расстояние не были для него помехой. Отряды карликов действительно приближались к нему, и лишь секунды отделяли его от встречи с ними. Мысли Дикусара путались. В этом состоянии логика его больше не подчинялась привычным законам... но именно в этом оказалось спасение.

Посвященный сам не мог объяснить, что заставило его сделать то, что он сделал в следующие секунды. Из его ладони выросло длинное широкое лезвие, будто сотканное из черного дыма, и опустилось вниз, одним ударом отсекая голову шамана. Преодолевая боль, Дикусар подошел к ней, и взял в руку. Толпа карликов остановилась, как вкопанная. Задние ряды напирали на передние, пока всем не удалось увидеть посвященного с зажатой в руке головой предводителя. Гул толпы смолк. Никто не пытался напасть на юношу, словно голова колдуна в его руке сделала такое действие запретным...

Дикусар рывком вынырнул из состояния, промежуточного между сном и трансом. Только сейчас он осознал, где находится, и ощутил липкое прикосновение страха. Если бы на него накинулись... но ничего не происходило. Посвященный сам не понимал, что заставило его отрубить голову шаману, но это не мешало ему пользоваться плодами своего странного поступка.

Он начал медленно шагать вперед, преодолевая боль. Толпа гоблинов расступалась перед ним, не делая ни малейших попыток напасть. Никто не пытался за ним следовать, и вскоре Дикусар ушел по оврагу довольно далеко от толпы карликов и их волков. Усталость брала свое — маг чувствовал, что скоро не сможет двигаться.

Нужно укрытие — понял он. Оно должно быть нормальным, а не временным — таким, чтобы в нем можно было переждать день или два. В таких условиях рана, нанесенная грязным ножом в живот, неминуемо оказалась бы смертельна, но странные свойства собственного тела намекали, что он еще имеет шансы выжить.

В конечном итоге Дикусар нашел темную пещеру, вход в которую загораживали корни деревьев. Подобрав с земли толстую палку, он заточил её, превратил в кол, на который насадил голову колдуна. Импровизированное пугало должно было не пустить в пещеру врагов, как бы странно не звучало, будто коричневокожие твари могут бояться головы собственного мертвого предводителя. Установив пугало, Дикусар расстелил на полу пещеры плащ, и закутался в него, не обращая внимания на покрывавшие его пятна крови. Подвернув рубаху, он удивленно уставился на корку запекшейся черной крови на месте раны. Движения по-прежнему причиняли боль, но молодой маг признался себе, что это — почти единственное оставшееся последствие раны, которая оказалась бы смертельной в иных обстоятельствах.

Чтобы полностью прийти в себя, все равно требовалось время, и Дикусар медленно закрыл глаза, пытаясь расслабиться. Едва он смежил веки, сознание погасло, как по щелчку.

* * *

Посвященный видел странные сны, в которых был чем-то отличным от человека. Его тело не имело формы, точнее, могло принимать любую форму, увеличиваясь или уменьшаясь в размерах при его желании. Оно могло становиться плотным, как сталь, или прозрачным, как ветер. Оно было соткано из черного как ночь шелка и было столь же невесомым. Он мог развеиваться, как дым, чтобы мгновенно вынырнуть там, где какой-либо предмет отбрасывал тень. В ночной, кромешной темноте его возможности становились поистине безграничны. Он мог находиться везде. Он сам был ночью, и владел всем, что только попадало в её объятья...

Сон медленно выпускал посвященного из своих сетей. Долгое время он не сознавал, где находится. Даже понять, что он — это он, удавалось не сразу. Собственное тело казалось Дикусару тесной темницей, в которой он был пленен. Как никогда, ему хотелось вырваться, чтобы начать гулять по свободе без обузы плоти...

Лишь встряхнувшись, молодой маг смог вновь вспомнить, кто он, и что с ним случилось. Он не знал, сколько проспал, но ему казалось, что немало. Он чувствовал себя совершенно разбитым, но бодрым. Движение давалось с трудом, но больше не причиняло боль, как раньше. Рана полностью зажила, словно была не тяжелее царапины. Посвященный вновь мог двинуться в путь. Но куда? — задал он себе вопрос. Прислушавшись к себе, он почувствовал, что его вновь затягивает в лабиринты видений.

Он был похож на солнечный луч, который летел с невообразимой скоростью, в считанные секунды преодолевая огромные расстояния. Ему потребовалось не дольше мгновения, чтобы пройти через то ущелье, в котором находился Дикусар, и дойти до самого его конца, где была пещера — другая, не так, где прятался юноша.

Эта пещера была огромным проходом в скалах, и шла вперед очень долго. Горы всей своей мощью нависали над её сводами, которые, тем не менее, не собирались обрушиваться. Пещера без каких-либо ответвлений сторону проходила насквозь через те пределы, что ограничивали долину от всего остального мира. Выход из неё находился у подножья горы, которая спускалась почти к самому морю. Посвященный в своем видении смог разглядеть густые леса, покрывавшие предгорья, и широкую песчаную полосу на берегу.

Внезапно Дикусар понял, что магия барьера, что не выпускала из долины живых существ, здесь на работала. Пещеру можно считать легендарной находкой — понял посвященный. Тот, кто знает о ней, может выйти во внешний мир. Знание о ней могло бы полностью изменить расклад сил в Делфе, и не только. Узнай о лазейке кто-нибудь во внешнем мире, и здесь уже скоро появится королевский наместник, а в долине — королевские войска, — подумал Дикусар.

Однако вдруг его внимание привлек неожиданный звук.

Грохот гор, казалось, сотряс все вокруг. Огромные скалы, что высились по бокам пещеры, внезапно пришли в движение. Дикусар похолодел от страха, прежде чем понял, что здесь он пребывает незримым духом. То, что показалось ему землетрясением, оказалось чем-то невообразимым. Дикусар не поверил бы никому, кто рассказал бы о таком, но скалы оказались живыми. Их очертания чем-то напомнили посвященному очертания человекоподобных великанов. Они повернулись еще раз — и Дикусар еще сильнее укрепился в своей догадке. Это были каменные великаны — высотой в десятки метров, они действительно были устрашающе велики. Им под силу было разрушать города и заставлять острова опускаться на дно. Люди должны казаться таким ничего не значащими букашками, но интуиция подсказывала магу, что ожить великанов заставил именно его взор, проникший за пределы долины.

Возможно, задачей этих великанов было служить стражами входа в долину. Если так, то вход и выход из неё действительно можно было считать закрытым. Дикусар сомневался, что хоть что-то живое сможет проскользнуть сквозь горную лавину. Мелькнувшее было на грани сознания желание попытать счастье, и покинуть долину, умерло, так и не родившись. Дикусар знал, что его ждут в ней важные задачи. Его служба тьме не позволяла уходить далеко, и все же... посвященный запомнил это место. Он был совершенно уверен, что однажды знание выхода из долины сыграет свою роль, пусть даже сейчас путь был наглухо закрыт.

Глава 3

* * *

Ли всю жизнь провела в поездках— преимущественно, морских. Отец — капитан Финеас Гэлл, взял её на борт "Черной акулы", когда она была совсем маленькой, несмотря на бурные протесты команды. Суеверные моряки предрекали капитану Финеасу Гэллу скорую кончину, или, на худой конец, разорение.

Словно в насмешку, едва нога Ли ступила на палубу корабля, её отец сорвал куш всей своей жизни, потопив пиратский корабль, который вез столько награбленного, что сам едва держался на плаву. Гэлл разбогател, потопив корабль товарища по братству пиратов. Это заставило других членов цеха объявить ему войну, но череда неудач, обрушившихся на них, в считанные недели вознесла молодого пирата на самую вершину. Прославившись, Финеас Гэлл привлек к себе множество последователей, и закрепил за собой статус самого влиятельного капитана пиратов всех восточных морей. А Ли — стала талисманом "Черной акулы". Моряки, раньше считавшие, что она сулит беду, теперь считали, что кораблю грозит успех лишь в том случае, если она на борту.

Вражда Гэлла с пиратским братством вовлекала его во всевозможные переделки, счет которых исчислялся десятками. Из всех них капитан выходил целым и невредимым, будто заговоренный. И всегда — всегда каждому его предприятию сопутствовала выгода. Он стал легендой, но однажды...

Ли было пятнадцать лет, когда Гэлл внезапно изменил своему обычаю, и оставил её в одном из приморских городов. Это стало для неё немалым шоком — она уже уверовала в свою незаменимость, почти избранность, и после такого почувствовала себя смертельно оскорбленной. Почему-то никто не посчитал нужным напомнить капитану, что она была талисманом "Акулы".

В конце-концов, что могло случиться с прославленным капитаном в плавании, которое казалось совсем недолгим, в морях, где не осталось врагов? Тем более, капитан планировал не грабеж, а нечто прямо противоположное.

К этому времени Гэлл имел богатства, более подобающие казне небольшого государства, нежели пирату. Капитану пора было покупать в свое владение остров или строить собственный город. Он мог водить целый флот, а до сих пор его флагманом была старая "Акула. Гэлл в мыслях видел себя уже почти королем. Что точно он задумал, никто не знал, даже Ли, но в какой-то момент он собрал всех, и отправился в плавание.

Никто не ожидал беды, но, видно, оставив свой талисман на берегу, Гэлл и правда, заставил удачу от себя отвернуться. Проходили месяцы, но Ли не получала никаких вестей от отца, и тогда пошли нехорошие слухи...

То, что отец, великий пират Гэлл погиб, Ли поняла, когда слуги перестали её бояться. К особняку на берегу моря стали по-хозяйски присматриваться местные богачи, хотя раньше обходили его десятой дорогой. Ли стала засыпать с ножом под подушкой... Возможно, следовало забрать все ценное и убежать именно в тот момент, потому что не прошло и пары дней, как Ли обнаружила, что все золото и драгоценности пропали из дома.

С Ли уже никто не считался; больше никто не верил в то, что капитан Гэлл жив. Пока что старая память о прославленном пирате берегла его дочь. Хотя Ли и сама могла за себя постоять, она понимала, что защитой ей служит вовсе не умение владеть мечом или метко бросать нож в цель. Когда Ли Гэлл узнала, что в город с визитом прибывает один из старых недругов её отца, то уже знала, что нужно немедля бежать. На что был способен враг Гэлла ради мести, проверять не хотелось.

Так её странствия начались вновь. Но если раньше она всегда находилась на корабле, окруженная верными людьми отца, то теперь странствовала по суше и в одиночку, избегая даже посещать города на побережье, и показывать кому-то свое лицо. Только один раз она изменила своему правилу — следовало узнать о том, что произошло с отцом. И поэтому, попав в портовый город, Ли постаралась выведать все, что можно, и первые же вести заставили её сердце затрепетать.

Несметные богатства Гэлла так и не были найдены, а вот его корабль — еще как.

"Черная Акула" Гэлла была брошена на берегу моря. Все ценности из неё были унесены в неизвестном направлении, но то, что это был не грабеж, никто не сомневался. Не было никаких следов борьбы, и поэтому все решили, что команда просто покинула корабль, забрав с собой все ценное. Такой поступок был мало похож на поступок пирата, но от Гэлла всего можно было ожидать. Как и то, что он покинет корабль, и не вернется.

Кроме этого, ходили упорные слухи о том, что Гэлл запрятал сокровища в долине Делф. Этот поступок был очень похож на её отца, поэтому Ли почему-то сразу поверила в то, что это правда. На что рассчитывал Гэлл, как он планировал покинуть долину, Ли не знала, но была почти уверена в том, что у хитроумного капитана был какой-то план, ведь он был у него всегда.

После этого действия Ли можно было легко предсказать. Вход в долину никто не охранял, ведь никому в здравом уме не могло прийти добровольно отправиться туда, откуда выхода нет. Однако род Гэллов отличался решительностью, и Ли оказалась в Делфе. Поиски отца начались.

* * *

Дикусар впервые оказался в трактире — по крайней мере, в трактире, который находится в Пределах. На первый взгляд, он мало отличался от тех, что он видел в других землях. Все те же деревянные столики, видавшие виды стены, стойка, за которой стоял помятый трактирщик. Отличия заключались в виде посетителей — среди них было куда больше угрожающего вида личностей, чем где-либо еще. Освобожденные каторжники или преступники в Делфе до сих пор составляли более значительную долю населения, чем в каком-либо другом месте. Они были плохими работниками, поэтому все чаще в долину за большую плату сманивали крестьян, мастеровых, и прочих подданных короны, но их все равно было меньше обычного.

С трактирщиком ругались — все считали, что он заламывает цены на продукты. Тот клялся и божился, что ничего подобного даже в мыслях не держит, а его цены зависят от тех, по которым ему продают продукты крестьяне. Дикусар обвел зал взглядом. Его, как магнитом, манил самый темный угол. Задумавшись, он вдруг понял, что если бы это место кто-то занял, то он заставил бы его потесниться, даже будь остальные столики свободны все до единого. Я сильно изменился — признался себе посвященный. Только оказавшись в среде обычных людей — таких же, каким когда-то был он сам, он осознал ту пропасть, что отделяет от них его сегодняшнего.

Между тем, спор набирал обороты. Выяснилось, что порция ужина, состоящая из небольшого окорока и гречневой каши, была последней. После этого все изменилось. Больше никто не настаивал на более низкой цене, вместо этого пытаясь перебить цену других. Стоимость ужина выросла уже втрое, когда Дикусар внезапно осознал, что имеет все шансы остаться без прилично приготовленной еды, которой он не пробовал уже, казалось, вечность.

-Два дирхема, — произнес он, растолкав толпу, и бросив на стол две крупные золотых монеты.

-О, — произнес трактирщик, изумленно уставившись на золото. Цена на ужин выросла разом в десяток раз, и это оказалось самой большой ценой, которую был готов заплатить кто-либо в этом трактире.

-Разогрей, и принеси за тот столик, — сказал Дикусар трактирщику, указав на полюбившийся ему столик в темном углу. Тот кивнул, и посвященный отошел от стойки под недобрыми взглядами остальных посетителей. Уже одним своим барским жестом Дикусар заработал немало недругов, не говоря уже о том, что продемонстрировал всем величину своего кошелька. Обострившаяся интуиция уже говорила ему, что вокруг закружились события, итогом которых должна была стать попытка его ограбить. Дикусар не решился бы раньше столь открыто ступать на опасный путь, но прежний Дикусар ушел, а ему на смену пришла тень.

Он сел за столик, и приготовился есть. Порция была достаточно большой — трактирщик выгреб все, что только у него оставалось, и положил в огромную тарелку. Столько Дикусар в пути никогда не съедал, привыкнув есть часто и понемногу. О качестве пищи, к которой уже привык за эти месяцы посвященный, можно было даже не упоминать. Он заплатил за вкусный ужин золотом, и не думал, будто переплатил.

Злые взгляды щекотали нервы, но ничуть не портили аппетит. Впрочем, посвященный так и не успел донести ложку до рта. Взгляд его остановился на одном из посетителей трактира, который шел прямо в его направлении. Темно-серый дождевой плащ с капюшоном скрадывал фигуру человека, поэтому Дикусар не сразу понял, что это была девушка. Откинув капюшон, она продемонстрировала молодое, не лишенное изящества девичье лицо, на котором отражался загар, совсем не свойственный климату долины. Черные волосы были заплетены в косу, и откинуты назад. Серые глаза были серьезными и сосредоточенными. Казалось, в глубине их скрывается некая подспудная мысль.

-Здесь не занято? — обратилась она к нему без тени смущения. Посвященный поднял на неё взгляд, и на короткое мгновение смешался. Подойди к нему кто-либо другой, он быстро нашел бы тысячу вариантов ответа, среди которых фигурировали бы, в основном, различные способы жестокого убийства. Однако сейчас все было совершенно по-иному. Для Дикусара все было настолько в новинку, что он предпочел просто кивнуть.

-Спасибо, — ответила девушка, и села напротив него.

Кто она такая? — задал себе вопрос маг. В Пределах на десять мужчин приходилось две женщины. Большинство из них в прошлом были обычными проститутками, которых продали в Делф — в жены тем, кто мог это себе позволить. И речь шла вовсе не о деньгах, а скорее о грубой силе и власти, которая удержала бы остальных от попыток заполучить себе столь желанный приз. Дикусар слабо представлял себе место в Пределах, где женщина могла чувствовать себя в безопасности, и этот трактир к таковым не относился ни в коей мере.

Маг не мог отделаться от ощущения, будто сидящая перед ним девушка — лишь иллюзия или морок. Здравый смысл, логика, и трезвый ум не мог никоим образом объяснить существование такого явления. У девушки под плащом скрываются метательные ножи, и другое холодное оружие — почувствовал посвященный тьме. У неё было множество и прочих сюрпризов. Девушка была явно сделана из особого теста, но даже это не объясняло, как она могла сохранить в этом месте столь благопристойный вид, как сейчас.

Вспышка интуиции пронзила сознание посвященного.

-Ты недавно в долине? — спросил он. Вопрос оказался совершенно неожиданным для девушки. Видно было, что у неё были свои планы, как вести разговор, но Дикусар все смешал. По выражению, что мелькнуло в глазах девушки, он понял, что попал в точку.

-Почему ты так думаешь? — раздосадовано спросила она.

Маг не успел ответить. Взгляд в лицо девушки будил у него видения. Тьма явно чем-то отметила её, и эта встреча была вовсе неслучайна. Дикусар уже видел множество признаков, которые указывали на это.

-Ты в долине меньше недели, и первый раз пришла в людное место, — произнес Дикусар, посмотрев ей в глаза, — Скорее всего, ты не так давно пересекла барьер, причем самостоятельно.

-Откуда ты все знаешь? — спросила девушка. Волнение было заметно по всему её виду, как она ни пыталась скрыть его скрыть.

Дикусар подумал, что вряд ли её устроил бы хоть один из ответов, что он мог дать. Первый ответ следовало подать настолько дипломатично, насколько возможно. Второй — о видениях, вовсе следовало держать при себе.

-По тому, что у тебя до сих пор никто не успел отобрать те метательные ножи, что ты держишь под плащом, — откликнулся Дикусар, вновь заставив собеседницу удивиться. Он вдруг подумал, что она очень молода, и лишь после этого с иронией вспомнил о собственной молодости. Вот уж точно — посвящение изменило для него все.

-Покровителя у тебя нет, — продолжил рассуждать Дикусар, — Иначе бы ты не бродила по трактирам. Возможности защититься в одиночку у тебя тоже нет.

-Почему же? — слова мага чем-то обидели собеседницу.

-Потому что защититься в одиночку не может никто... — прошептал Дикусар, — если только он не маг. Кстати, — заметил он, — по взгляду посетителей я уже вижу, что они только сейчас поняли, что ты девушка. Весьма опрометчиво было снимать капюшон в этой компании. Как ты думаешь, скоро ли тебе пригодится нож после того, как ты встанешь из-за этого столика?

-Раньше я со всем вполне справлялась, — ответила девушка, хотя теперь Дикусар чувствовал, что его слова все-таки её проняли. Они не могли не пронять: маг видел, что перед ним обычная молодая девушка из плоти и крови, пусть и владеющая какими-то умениями, несколько несвойственным представительницам прекрасного пола.

-Большинство здесь — бывшие каторжники, вырвавшиеся на свободу, — повторил маг, — Ты просто не понимаешь, о каких людях мы говорим.

-Понимаю, — неожиданно возразила собеседница, прямо посмотрев ему в глаза, и он понял, что она говорит правду. В её серых глазах появилось странное выражение, будто она обдумывала какие-то мысли, которые не могла озвучить. В конце-концов, она решилась задать вопрос.

-Послушай... как тебя зовут? — спросила она.

-Дикусар, — ответил маг.

-Гэлл, — представилась девушка, и сделала паузу, внимательно всматриваясь в его лицо, будто сказанное должно было что-то ему сказать.

-Это имя или фамилия? — уточнил Дикусар.

-Фамилия, — вздохнула Гэлл, — На самом деле, зовут меня Ли, и я, и правда, в долине очень недолго. Не могу понять, как тебе удалось сразу обо всем догадаться.

-Это было несложно, — ответил маг, но в этот момент их прервали. Как он и предсказывал, не прошло много времени до того, как появился первый, обративший внимание на Ли.

Крупный детина в кожаной куртке подошел к их столику, и, не чинясь, положил массивную ладонь на спинку стула, за которым сидела Ли.

-Твоя краля? — сразу спросил он у Дикусара, предварительно оглядев девушку насмешливым взглядом сверху донизу, — Пошли, ребята на разговор зовут.

На губах мага сама собой начала медленно появляться усмешка. Он ожидал, что нечто подобное случится в ближайшее время, и даже почти угадал слова, с которыми к нему обратились.

-Передай ребятам, что "краля" не продается, — произнес он лениво, и усмехнулся.

-Давай, сам передашь, — грубо произнес детина, — Пошли-пошли. И девку сразу прихвати, чтобы лишний раз не бегать.

-Хорошо, пойдем, поговорим, — резко переменил свое мнение Дикусар. Починяясь его жесту, Ли встала, и пошла вслед за ним, хотя на её лице четко отражалось нежелание это делать. Мужик, не выпуская их из виду, вышел из трактира, и повел их сразу к повороту на задний двор трактира.

-Что ты творишь? — ухватив его за рукав, прошипела Ли. Маг не остановился, хотя его интуиция внезапно послала сигнал тревоги. Поздно пришедшая в голову мысль заставила его скривиться.

Дикусар привык говорить и действовать, будто за его спиной стоит могучая сила. Так и было, и он всегда был готов продемонстрировать это... но сейчас у него мог появиться нежелательный свидетель.

-Ли, — серьезно произнес Дикусар, и заставил девушку повернуться к себе лицом, — Слушай внимательно. Тебе нужно будет отвернуться... и не смотреть на то, что будет происходить.

-Что? — спросила девушка, — Ты сумасшедший? Я не...

-Сделай это, — жестко произнес Дикусар. В его голосе появились стальные нотки, — Повернись прямо сейчас — ты не должна смотреть в мою сторону... иначе ослепнешь, — выкрутился он, — Лучше вообще закрой глаза. Поняла?

-Хорошо, — прошептала Ли, все еще удивленная. Дикусар уже не думал о том, какие мысли появились в её голове. Он повернулся к толпе, и сразу же увидел множество насмешливых взглядов.

Пока они не понимают, что их ждет, — подумал Дикусар. Внутри него появился холод, который он всегда чувствовал в предвкушении боя, после которого остается множество убитых. Он оглянулся назад, и увидел, что девушка повернулась к нему спиной, развязывая для него руки.

-Ну, иди сюда, паренек, — произнес один из мужиков, протягивая руку, чтобы ухватить посвященного за плащ.

Возможно, был бы шанс уладить все без лишних сложностей, без необходимости скрываться от девчонки, — подумалось Дикусару, — Демонстрация силы заставила бы их меня бояться. Загвоздка в том, что для демонстрации силы мне пришлось бы показать им действие магии... а свидетелей её мне не велела тьма. Да уж. Она не любит облегчать жизнь — подумал он.

Широкое лезвие, будто сотканное черного дыма, вышло из ладони посвященного на метровую длину. Резкий взмах мгновенно отсек руку вместе с плечом не ожидавшего ничего подобного человеку. Крик его мгновенно оборвался, когда Дикусар докончил движение, отсекая жертве голову.

Пятеро товарищей погибшего закричали от ужаса. Первой попыткой каждого из них было попытаться убежать, но сделать что-то было уже поздно. Магия Дикусара оживила темноту ночи. На земле перед ним расцвел черный цветок высотой с человеческий рост, который мгновенно выбросил во все сторону стебли, похожие на сотканные из дыма щупальца. Пятеро оставшихся погибли одновременно. Как ножи, щупальца пронзили их тела насквозь, после чего бесследно исчезли.

Дикусар медленно выдохнул. Вот и все.

Повернувшись, он застал Ли на том же самом месте. Чуть сгорбившись, девушка стояла к нему спиной, не решаясь повернуться. Посвященный подумал, что после всего, что произошло в последние секунды, для этого требовались крепкие нервы, пусть даже Ли могла лишь слышать, но не видеть.

-Все закончилось, — тихо произнес он, остановившись от неё в нескольких шагах, — Можно возвращаться в трактир.

-Хорошо, — выдохнула Ли, — Я могу обернуться?

-Пока не стоит, — на всякий случай посоветовал Дикусар, решив не показывать результаты своей магии.

При возвращении их встретило гробовое молчание. Вряд ли кто-нибудь ожидал, что они, как ни в чем ни бывало, вернутся на свои места. Дикусар оглядел зал, и увидел, что все присутствующие быстро отводят взгляд, избегая встречаться с ним глазами. Вряд ли теперь кто-то рискнет к нам подойти — подумал он, и заметил, что ужин даже не успел остыть.

-Трактирщик, принеси вторую тарелку и столовые приборы! — произнес маг, уверенный, что его поручение тотчас же помчатся выполнять, и повернулся к собеседнице.

-Думаю, этого нам вполне хватит на двоих, — произнес Дикусар, указав на тарелку, — Если у тебя еще есть аппетит.

В серых глазах девушки он мог прочитать нечто похожее на страх, однако он не видел, чтобы она хотела убежать. Скорее, к нему присматривались, как к какому-то опасному явлению, подобно урагану, пытаясь понять, будет ли оно угрожать непосредственно.

-Кто ты? — серьезно спросила Ли.

-Я маг, — ответил Дикусар, — немного необычный маг, только и всего.

-Ты мало похож на мага, — возразила Ли, — Скорее, на демона.

-Храбрый ответ, — помедлив, удивленно ответил посвященный, — Ты не боишься меня?

Какое-то время девушка размышляла, либо пытаясь обдумать собственные ощущения, либо подбирая максимально обтекаемые ответ. Наконец, она подняла голову, и уставилась собеседнику прямо в глаза.

-Нет, — ответила Ли, дерзко улыбнувшись.

-А стоит, — усмехнувшись, возразил Дикусар.

-Стоит ли? — повторила Гэлл, — Быть может, ты и способен убить пятерых за несколько секунд, но от этого я не чувствую себя в опасности. Скорее... наоборот.

Маг уловил на себе оценивающий взгляд. Девушка, казалось, что-то прикидывала.

-Рад это слышать, — кашлянув, ответил он, — Вообще-то, Ли, если честно, тебе не следовало приходить в долину. Что бы ни заставило тебя это сделать, оно того не стоило. Здесь мало что есть, кроме смерти. И мало мест, где может чувствовать себя спокойно такая девушка, как ты.

-У меня были причины это сделать, — упрямо произнесла Ли.

-Ладно, — вздохнул Дикусар, — Вот, что я могу тебе предложить, — произнес он, — Есть место, где ты можешь находиться в безопасности. Никто там не будет... пытаться принудить тебя к чему-либо. Я мог бы тебя туда отвести, если хочешь.

-Скажи... — медленно откликнулась девушка, словно не слыша его, — что, если бы я предложила тебе сопровождать меня, и охранять? У меня есть одно очень важное дело в долине, и благодаря тебе у меня появятся шансы его выполнить.

-Пока что мне кажется, что ты сошла с ума, — ответил посвященный, — С чего бы мне это делать?

-Я могла бы предложить очень большие деньги, — сказала Ли.

Дикусар усмехнулся, а затем расхохотался, ничуть не сдерживаясь. Он не помнил, чтобы хотя бы раз в жизни его так смешили. Почему-то его не оставляло впечатление тонкого издевательства, потому что девушка мало была похожа на сумасшедшую, хотя и говорила сумасшедшие вещи. На глазах его даже выступили слезы.

Ли закусила губу, словно испугавшись, что её собеседник сейчас же встанет, и уйдет. Однако Дикусар уже решил внутри себя, что отведет девушку в храм, даже если та будет сопротивляться. Он уже заранее смирился с тем, что сделать это будет непросто.

-И насколько большие? — спросил он, улыбнувшись.

-Тебя устроит, скажем, семьдесят тысяч дирхем? — спросила Ли.

-Кхм, ты серьезно? — поперхнулся Дикусар, но, сколько он не изучал лицо собеседницы, так и не нашел в нем признаки того, что его разыгрывают. Устало растерев виски, он спросил, — Почему не миллион, например?

-Потому что столько не найдется, — вздохнула Ли, — Если хочешь, то забирай половину — это будет примерно сто двадцать тысяч.

-Стоп, — хлопнул Дикусар по столу, — То есть ты утверждаешь, что у тебя есть столько денег, сколько не утащить на себе десятку людей?

-Я утверждаю, что знаю, где их найти, — возразила Ли, — Я Ли Гэлл, и если бы ты хоть немного знал, кем был мой отец, то ты бы все понял. Я дочь пирата, и я знаю, что все накопленное он оставил здесь, в долине. Это несметные сокровища.

-Пока что мне все это кажется бредом сивой кобылы, — не слишком вежливо отозвался Дикусар, — Зачем ему было оставлять золото в долине, где им не воспользуешься толком?

-Потому что мой отец утверждал, что из долины есть выход, — упрямо произнесла Ли, и с вызовом посмотрела Дикусару прямо в глаза. Именно поэтому от её внимания не ускользнуло, что маг внезапно напрягся. Почему-то ей показалось, что странная реакция была вызвана не её словами, а чем-то еще.

-Что? — выдохнула она, оглядевшись по сторонам. Однако в зале трактира было тихо и пустынно. Ничто, казалось, не могло быть причиной для беспокойства.

-Ничего, — ответил маг. Зеленые глаза поднялись со столешницы, и задумчиво посмотрели прямо на неё. Ли подумала, что в них появилось новое выражение, — Что еще говорил твой отец? — спросил он, будто только сейчас начав принимать её всерьез, — Он что-нибудь рассказывал о том, где этот выход мог быть?

-Нет, — нерешительно ответила Ли, удивляясь неожиданной реакции собеседника, -Но, кажется, этот проход должен был быть где-то со стороны моря, и неподалеку от него, иначе он не смог бы до него добраться.

-Со стороны моря... — задумчиво произнес Дикусар. Он откинулся на спинку стула, и начал разглядывать девушку. Видения путались в его глазах с картиной реального мира. Он понял, что тьма наблюдает за ним. Мышление вновь стало работать по каким-то иным законам, как в тот раз, с головой шамана карликов.

-Если твой отец хоть вполовину столь же безумен, как ты, он и вправду мог бы попытаться запрятать свои сокровища в Пределах, — наконец, изрек он. Ли не произнесла ни слова, с внимательно прислушиваясь к нему. Почему-то интуиция вдруг сказала девушке, что она ухватила за хвост птицу удачи. Её отец рассказывал ей когда-то о таком же ощущении, когда увидел набитый добром пиратский корабль, с которого и началось восхождение капитана Гэлла.

-Я ничего не слышал о капитане Гэлле, — признался Дикусар, — Но я не исключаю, что он действительно мог неплохо нажиться на грабеже торговых путей. Ты кажешься мне не слишком обычной девушкой. Возможно, ты и впрямь была дочерью необычного человека, и могла знать что-то неизвестное другим.

-Ты поможешь мне? — с надеждой произнесла Ли, — Если ты это сделаешь, то можешь забирать половину. Это очень много — один человек все равно не сможет их потратить за всю свою жизнь.

-Может быть, — задумчиво сказал Дикусар. Вдруг ему в голову пришло, что один человек действительно не сможет потратить такую сумму, а вот община магов — вполне. Интересно, за сколько часов беседы Левнат бы её расколол? — подумал посвященный. Эта девушка, Ли, искренне верила в то, во что сам маг не верил ни на грош — в то, что ей удастся воспользоваться сокровищами, будь они найдены.

Быть может, девушке даже не стоит и пытаться искать их? Посвященный чувствовал, что поиски неразрывно связаны со смертью. Его сознание внезапно наполнили смутные видения. Он видел, как сплетаются в узлы вероятности. Только что он запустил в ход движение сил, по сравнению с которыми сам был лишь песчинкой. Он даже знал, что его уход сейчас ничего не изменит.

Движение сил можно остановить, лишь разрубив узлы там, где все они пересекаются — одновременно пресекая линию жизни девушки. Вместе с ней уйдет в небытие множество разных путей — в том числе те, которыми мог последовать и он сам. Конец этих путей терялся в туманной дали. Взор посвященного не мог за них проникнуть, как он ни пытался. В итоге, он оставил попытки, и вернулся в реальный мир.

Девушка все еще терпеливо смотрела на него, ожидая продолжения его слов. Безусловно, она заметила, что он ушел куда-то в себя, но думала, что это связано с тем, что ему было тяжело принимать решение.

-Вот что, — наконец, произнес он, — Я собираюсь взять тебя с собой туда, где когда-то жил. Там достаточно безопасно, чтобы у нас было время спланировать дальнейшие действия.

-То есть, ты не отказываешься? — спросила Ли. В серых глазах вспыхнула нескрываемая радость, заставив Дикусара почему-то устыдиться.

-Нет, — тихо ответил посвященный, — Просто я не могу разорваться. У меня есть пара вещей, которые нужно сделать — буквально, вопрос жизни и смерти. "С одной задачей я разберусь в ближайшее время, с другой же все не так просто", — сказал он.

...Он ложится спать, положив нож себе под подушку. Огни давно погасли, но сон не идет. Смутная тревога заставляет вертеться на простыне, превращая в беспорядок постель. Лишь крепко выпив, удается справиться с волнением. Постепенно дыхание выровнялось, и человека сморил сон. Взгляд со стороны показывает запертую дубовую дверь, за которой идет темный коридор, заканчиваясь лестницей в зал трактира, погруженный в полумрак. За столиком в дальнем углу сидят двое: девушка с черными волосами и правильными чертами лица, и молодой человек с зелеными глазами, бледный, будто давно не видел солнце. Девушка смотрит на собеседника с тревожным ожиданием. Тот погружен в себя, будто видит нечто, доступное только ему...

Последний свидетель моей магии сегодня ночью отправится на тот свет— подумал Дикусар.

-Может быть, я могла бы тебе чем-нибудь помочь с этим? — нерешительно спросила Ли. Посвященный почувствовал, как на лице появляется невеселая усмешка. Он представил, как хрупкая девушка прокрадывается ночью в комнату бывшего разбойника, и перерезает ему сонному горло. От нарисованной картины его самого передернуло.

-Лучше тебе не помогать мне с такими вещами, — посоветовал посвященный, и начал вставать из-за стола, — Я сниму комнату, одну на двоих, — сразу предупредил он, — Если не нравится, то ночуй тут, — взгляд его красноречиво остановился на ряде угрюмого вида мужиков, вповалку лежащих на полу в другом углу трактира.

Сначала вспыхнув, Ли опустила голову. Дикусар продолжил:

-Завтра мы отправимся в сторону гор. Ты не можешь постоянно странствовать со мной, равно как и я не могу постоянно тебя сопровождать. Лишь после того, как ты найдешь безопасное пристанище, я буду обсуждать с тобой поиск сокровищ. Ты поняла? — посвященный почувствовал, что в его голосе появляется непривычная для него самого стужа. Пытаясь сгладить её, он добавил, — Это для твоей же безопасности, Ли.

-Да, — тихо ответила девушка.

Дикусар поднялся вместе с ней на второй этаж трактира, и отворил ключом дверь в комнату. Войдя внутрь, девушка прошла в середину комнаты и повернулась, нерешительно посмотрев на посвященного. Тот видел, что еще раньше её взгляд остановился на кровати — единственной в комнате, достаточно широкой, чтобы в ней с некоторым неудобством могли разместиться двое. Безусловно, трактирщик не допускал и мысли о том, что они не будут спать вместе. Возможно, даже сама Ли еще не определилась с тем, что думает по этому поводу.

Придется теперь думать о том, что с этим всем делать, — подумал посвященный, ощущая накапливающееся внутри раздражение.

-Ложись спать, — сказал он, — Я приду позже. Нужно сделать кое-какие дела.

Дикусар повернулся, и вышел из комнаты. Дверь за собой он запер, чтобы быть уверенным, что за время его отсутствия не случится ничего непредвиденного. Оставшись один, посвященный прислушался к себе. Одна из последних дверей в коридоре манила его, как магнит. Уже не боясь чужих взглядов, посвященный неслышно двинулся в её направлении, на ходу растворяясь в темноте.

* * *

"Обеты, что иногда требует тьма, на самом деле имеют глубокий смысл. По ним уже сразу можно определить, насколько она ценит своего адепта, и какую ему уготовила роль. Исполнение некоторых обетов, пусть даже невероятно сложных, с течением времени становится настолько естественным и глубоким, что посвященный тьме начинает своим поведением, а постепенно возможностями и обликом напоминать некоторых из её собственных творений. Один из моих давних учеников говорил, что если тьма потребует от последователя никогда не показываться на глаза, то однажды тот сумеет делать это, находясь буквально под носом у толпы людей. Тот мой ученик говорил это по собственному опыту. Я могу подтвердить, что своему обету он следовал с неистовым рвением: на всем белом свете не было ни одного человека, кроме меня, который мог бы похвастать, что видел моего ученика, и остался после этого в живых"

Маг Левнат, "Книга Тьмы".

Тусклый свет луны проникал сквозь стекла окна в комнату. Легкий храп был единственным звуком, что нарушал тишину ночи. Кровать слегка скрипнула. Казалось, человеку снятся кошмары. Он тревожно ворочался, но все равно не желал выныривать из сонных грез. По освещенному лунным светом полу комнаты пробежала стремительная тень, будто проскользнувшая прямо сквозь замочную скважину. Странно, но во всей комнате не было ни единого предмета, что мог эту тень отбрасывать. Она жила своей странной жизнью, в итоге, замерев возле кровати.

Спустя краткий миг темнота будто обрела плотность и объем. Бесформенная угловатая фигура, похожая на растянувшуюся до потолка тень, появилась у изголовья кровати. Ни один звук не сопровождал эту метаморфозу, и ничто не могло предупредить человека о том, что, возможно, он оказался в страшной беде.

Сотканная из тьмы фигура слегка повернулась. Стало видно, что она обладает чем-то, отдаленно напоминавшим руки. Ими тень сделала движение, как две капли похожее на взмах мечом. По горлу человека, будто бы всего лишь пробежала тень, однако комнату оросили брызги алой крови. Спящий умер, так и не поняв, что его убило. Угловатая фигура мгновенно растворилась. По полу комнаты пробежала стремительная тень, исчезнув у порога двери. Теперь в комнате действительно воцарилась тишина — такая, которая есть только там, где нет жизни.

* * *

Когда Дикусар отворил дверь ключом, дочь пирата уже лежала в кровати. Так и не раздевшись, она спала на боку, уткнувшись в подушку. Подойдя ближе, посвященный заметил проваливший в щель у изголовья кровати кинжал. Создавалось впечатление, что Ли засыпала с зажатым в руках кинжалом, но тот выскользнул из них, когда её одолел сон.

Как трогательно — подумал Дикусар.

Места на кровати оставалось ровно настолько, чтобы молодой человек мог разместиться, не разбудив Ли. Так он и лежал, пока не уснул. Ни один кошмар не нарушил его покой, хотя последние недели его не оставляли видения. Бодрствуя, он сохранял силу воли, достаточную, чтобы не давать им овладевать своим разумом, но во сне все изменялось. Именно там, во сне, он когда-то стал тем, кем являлся теперь — скорее созданием тьмы, нежели простым человеком — и принял это.

Девушка проснулась совсем рано — солнце едва успело встать над горизонтом — и заворочалась. Несмотря на все её попытки тихо перелезть через кровать, Дикусар проснулся, едва та пошевелилась. Застать врасплох его было совсем не просто.

-Доброе утро, — произнес он, и встал с кровати. Подойдя к окну, он задернул занавески так, чтобы солнечные лучи не попадали в комнату. Вот и еще одна проблема — подумал он. Дикусар никогда не путешествовал при свете дня, и на это были причины. Необходимость приспосабливаться к режиму дня девушки причиняла огромные неудобства и делала его узявимым. Он почувствовал зуд. От девушки нужно избавиться. Следует скорее отвести её в Храм на Горе.

-Все свои дела в этом месте я закончил, — мрачно объявил Дикусар, — Теперь можно ехать в безопасное место.

-Мне не нужно безопасное место, — твердо возразила Ли, — Мне нужно найти то, что оставил в долине мой отец. Если ты не пообещаешь помочь мне, то я с тобой никуда не пойду.

-Послушай, — устало вздохнул посвященный, — Может быть, лучше тебе отказаться от этой затеи вовсе? Ты не чувствуешь, как от неё на версту несет риском?

-Я не пришла бы в долину, будь меня так легко заставить отказаться от поисков, — заметила Ли, — Или ты думаешь, я не знала, куда иду?

-Мне кажется, что все-таки нет, — ответил молодой маг, — Иначе мне не пришлось бы вчера тебя ограждать от тех типов.

-Я не могла по-другому, — сказала девушка, — Ты не понимаешь — мой отец был для меня всем.

Её голос чуть дрогнул в самом конце фразы. Дикусар настороженно посмотрел на собеседницу. Ли продолжила, восстановив спокойствие, — Мне нужны даже не столько его сокровища, сколько вести о нем. Я просто... хочу знать, что произошло, вот и все.

-Успокойся, — насколько мог мягко, произнес посвященный, — Возможно, я не стал бы ввязываться в поиски сокровищ, но о том, что произошло с твоим отцом, я обязательно постараюсь узнать.

-Спасибо, — сказала Ли, вздохнув — Если честно, я больше всего боялась, что ты отведешь меня куда-нибудь, и там бросишь, — вытерев ладошкой лицо, она вновь твердо посмотрела ему в глаза.

-Не бойся, — ответил Дикусар хмуро. В принципе, Ли озвучила именно то, что он и планировал сделать. Тем не менее, он заставил себя обнадежить собеседницу, — Я постараюсь узнать все, что только возможно. И я постараюсь, чтобы все у тебя было хорошо.

-Спасибо еще раз, — слабо улыбнулась Ли, — Ты слишком много для меня делаешь.

-Не нужно об этом беспокоиться, — посоветовал Дикусар, — Мне это несложно, поверь. А насчет сокровищ твоего отца... быть может, я тоже что-нибудь придумаю. Но сделать это будет лучше всего после того, как ты окажешься в храме.

-В храме? — переспросила Ли, и Дикусар вспомнил, что ни разу не упоминал, куда точно собирается отвести девушку.

-Храм Айда, в горах, — уточнил посвященный, — Если в долине и есть место, где я буду за тебя спокоен, то оно именно там.

-Там живут монахи? — спросила Ли подозрительно.

-Маги, — сказал Дикусар, но не стал продолжать дальше. Указав девушке на дверь, он двинулся к выходу. У порога он остановился, и бросил взгляд назад. Ли осматривала кровать, словно что-то потеряла.

-Погляди в щель перед изголовьем кровати, — посоветовал Дикусар. Покраснев, дочь пирата просунула руку, и вытащила нож. Оружие одним слитным движением оказалось спрятанным в ножны на поясе, и скрыто плащом. Действие не заняло и секунды: только что девушка рассматривала перед собой лезвие, и вот уже с ожиданием смотрела на спутника.

-Пойдем, — сказал посвященный, не став озвучивать свои мысли по поводу увиденного, — Нам действительно имеет смысл поспешить.

В ответ дочь пирата лишь кивнула, и пошла вслед за ним.

Зал трактира был почти пуст. Лишь редкие постояльцы решили так рано спуститься вниз. Вряд ли они могли рассчитывать на завтрак: кладовые трактира были почти так же пусты, как и его зал. Имевшимися крохами запасов могли насытиться разве что мелкие грызуны. Невольно посвященный вспомнил о посланных ему тьмой видениях голода и смерти. Если в этом году случится повсеместный неурожай, они окажутся реальны.

-Насколько я поняла, здесь туго с едой, — заметила Ли. Дикусар кивнул.

-Это плохой знак, — ответил он, — Он говорит о том, что скоро на долину опустится тень, хлад и смерть.

-Ты так говоришь, будто ты пророк, — сказала дочь пирата, — У меня даже от твоего голоса идет мороз по коже.

-Не нужно быть пророком, чтобы говорить о смерти, — возразил Дикусар.

-Я знаю: все умрут, — кивнула Ли, чуть улыбнувшись, — Но никто не может сказать, кто, когда, и где.

Дикусар почувствовал, как губы сами растягиваются в снисходительной улыбке. О, он много мог бы рассказать о том, кто, когда, и где погибнет — часто именно потому, что в таких делах он часто выступал в роли судьи и исполнителя приговора одновременно.

-Вчера я предсказал смерть одного человека, — заметил он, чувствуя в своем тоне необычную вкрадчивость. Он подкрадывался к сути так же, как подкрадывался ночами к своим жертвам.

-И? — Ли вопросительно посмотрела на собеседника.

-Он умер, — Дикусар растянул губы в злой улыбке, — Умер ночью, в своей постели. Во сне ему перерезали горло, и убийцу никто не видел.

-Жуть какая. — поежилась Ли, — Мне как-то не слишком нравится эта история. К чему она?

-К тому, что я видел одну девушку, которая ловко обращается с ножом, — с намеком произнес Дикусар, — Посмотрев на неё ночью, я понял, что она лелеяла планы перерезать горло во сне любому, кто попытается её обидеть. Не ты ли зарезала того бедолагу?

-Нет, и если это шутка, то мне она не нравится. С такими вещами не шутят, — сначала покраснев, откликнулась Ли. Посвященный заметил, что ему нравится смотреть на бронзовую кожу её лица. Такой загар можно было получить лишь в теплых южных краях, и Дикусар подумал, что, возможно, девушка часто сопровождала своего отца в плаваниях.

-А мне кажется, что вполне себе шутят, — возразил Дикусар, — Особенно, если в шутке есть доля правды?

Дочь пирата не ответила. Взгляд её серых глаз посерьезнел, и остановился на спутнике. Казалось, в нем отражаются некие внутренние размышления. Она явно хотела что-то сказать, но не успела. В зале трактира поднялся какой-то шум. Посвященный бросил взгляд туда, откуда он появился, и понял, в чем дело.

По лестнице двое человек спускали мертвое тело. Рядом с ними семенил трактирщик, то и дело упрашивая их не оставлять на полу следов крови. Мертвец был довольно тяжелым. Двое мужчин двигались к выходу, ругаясь, на чем свет стоит. Видно было, что они не в восторге от грязной работы.

Во взгляде Ли появилось потрясенное выражение. Она мгновенно поняла, что погибший был именно тем, о ком минуту назад говорил Дикусар.

-Это был — ты? — спросила она шепотом. Посвященный ответил не сразу.

-Его убила бестелесная тень, — тихо сказал он, — Говорят, что увидеть её — к несчастью. Беда только в том, что в живых не осталось никого, кто мог бы это подтвердить или опровергнуть.

-Мне все больше кажется, что ты безумен, — прошептала Ли, словно внутренне удивляясь тому, что посвященный не стремится её в этом переубедить, но напротив — подбрасывает все больше в копилку фактов.

-Даже тебе не стоит с ней встречаться, — продолжил Дикусар, — Но не бойся: о её приходе я предупрежу тебя заранее, и тогда тебе лучше поступить так, как ты сделала вчера: отвернуться, закрыть глаза, уши, и умерить девичье любопытство — в твоем положении оно хуже смерти. Я не угрожаю и не пытаюсь тебя запугать, — добавил посвященный тьме, — просто я тебе уже говорил, что я маг. Если я что-то советую, то тебе лучше послушаться.

-Поняла, — кивнула дочь пирата. В широко раскрытых серых глазах можно было прочесть ошеломление. Он будто хотела задать некий вопрос, но в последний момент остановила себя.

-Когда мы уедем? — наконец, спросила она, тяжело вздохнув.

-Тебе уже не терпится прийти в храм, и расстаться со мной? — усмехнулся Дикусар. Ли нахмурилась.

-Мне кажется, или тебе все равно нравится меня пугать? — устало спросила она, — Мне кажется, я попала в точку, когда назвала тебя демоном.

-Почему тогда не убегаешь? — спросил Дикусар.

-Я... вспомнила о том, что как-то видела в море акул, — тяжко вздохнув, наконец произнесла девушка, — Несколько раз случалось так, что они проплывали от меня всего в нескольких метрах. Сейчас я испытываю то же чувство, как тогда.

-И что же ты тогда делала? — не на шутку заинтересовался посвященный.

-Ничего, — вынужденно рассмеялась Ли, — Они просто уплыли, а я снова вернулась на корабль. Если бы в море пролилась кровь, акулы бы взбесились, и разорвали меня на части. Я... кажется, я понимаю смысл твоего предупреждения. Сейчас понимаю.

-Ты не боялась плавать в море после того случая? — спросил Дикусар. Он поймал себя на мысли, что ему понравилось звучание её смеха. После месяцев скитаний он показался ему настолько внове, что он едва не потерял нить рассуждений.

-Нет, — улыбнулась дочь пирата, — Ни за что. Может быть, это означает, что мы тоже можем как-то уживаться друг с другом?

-Ты и акулы? — пошутил посвященный.

-Нет, — только покачала головой девушка, все еще улыбаясь.

-Ладно, пойдем, — сказал посвященный настолько мягко, насколько мог, — Купим повозку и лошадей. У меня есть кое-какие запасы провианта, так что в дороге мучиться голодом мы точно не будем. Надеюсь, ты умеешь править?

-Думаю, справлюсь, — удивленно откликнулась девушка.

-Тогда будешь править, — сказал Дикусар, — Что-то мне не хочется высовывать нос до ночи.

-Странно, — удивилась Ли, — Но, если хочешь, то так и сделаем.

-Если в пути тебя кто-то потревожит, сразу буди меня, — предупредил посвященный.

-Ты действительно собираешься спать весь день? — еще раз удивилась девушка.

-Именно, — кивнул Дикусар, — Просто ничему не удивляйся, и все будет хорошо, — напомнил он.

-Хорошо, я тебе поверю, — со вздохом откликнулась дочь пирата, — Если что, я тебя обязательно разбужу.

Глава 4

* * *

Бывший замок коменданта, совет Делфа.

Генерал Дейл — точнее, бывший генерал, а теперь выборный глава совета старшин Делфа, сел в широкое дубовое кресло, немного похожее на трон. Его голубые глаза под кустистыми, покрытыми сединой бровями, внимательно посмотрели на всех присутствующих по очереди. Большинство невозмутимо встретило его взгляд, который заставлял занервничать многих и многих людей. Дейл тщательно выбирал себе помощников из наиболее проверенных людей. За их компетентность он мог поручиться, пусть даже личные симпатии и антипатии часто приводили к спорам как членов совета между собой, так и к спорам между членами совета и его главой.

Лекуф, пожилой уже бывший управляющий, был старожилом Делфа. Он отвечал за организацию работы крестьян и мастеровых. Задача, которую некогда поставил ему Дейл в самом начале службы — сделать Пределы независимыми и самодостаточными во всех областях — определяла все направления его государственной мысли. Он хотел сделать так, чтобы долина перестала закупать у королевства хлеб, инструменты, и предметы, которые можно было сделать в ней самой. Он считал, что единственное, что имело бы смысл закупать — это предметы роскоши и ценных специалистов. Все прочее, как он говорил, дает королевству чрезмерный рычаг давления на долину.

Все внешние сношения проходили через Фергена — который, помимо связей с королевскими представителями знался в прошлом с преступным миром королевства. Даже сейчас у него была возможность провезти в Делф некие товары, не ставя королевских чиновников об этом в известность. Вот уже несколько лет таможня безуспешно пыталась выйти на источник контрабанды лунной руды, лишь подозревая Фергена в том, что он может иметь к этому некоторое отношение.

Корбан отвечал за личную охрану членов совета. Под его руководством была гвардия — лучшие бойцы, некогда пришедшие вместе с Дейлом и самим Корбаном в Делф, и постепенно приструнившие его вольницу. Многие ненавидели Корбана, говоря, что он превратил долину в точно такую же колонию для заключенных, какой она когда-то была. Однако именно благодаря ему Пределы стали отдаленно напоминать государство. Он установил в этих землях порядок.

-Кажется, Делмор переживает не самые лучшие времена, — начал Дейл, — Мобилизация, объявленная Легбардом, принесла мало реальных результатов, и лишь удалила его от двора, в котором почти сразу же стал процветать бардак и казнокрадство.

-Вот за это я и не любил двор, — сделал реплику Корбан, — За его склонность скатываться в дерьмо, если отпускать вожжи.

-Рыночная цена лунной руды значительно выросла, — заметил Ферген, — Многие королевские чиновники готовы срезать цену на товары из Делмора практически вдвое, если небольшая доля руды пойдет прямо им в карман.

-Надо бы воспользоваться возможностью, — зашевелился Лекуф,— И закупить все, что раньше откладывали на потом. Я составлю список...

-На все ли вещи упали цены, Ферген? — перебил его Дейл, -Мне докладывали кое-что другое.

-Ты прав, — кивнул Ферген, — Зерно подорожало. Но во время волнений зерно всегда дорожает. Разумный хозяин стремится наполнить амбары доверху, если чует недоброе.

-Сможем ли мы прокормиться, если королевство введет эмбарго? — задал вопрос Дейл.

-Вполне, — откликнулся Лекуф, — У нас есть зерно на посевную, и достаточно запасов, чтобы продержаться до того момента, пока не будет собран урожай.

-То есть, в случае неурожая зерна на всех не хватит? — уточнил Дейл, и почти сразу же члены совета переглянулись между собой. На их лицах отразилось то, что они только сейчас осознали серьезность положения. Они не сомневались в том, что даже в случае самого сурового голода лично они будут обеспечены продовольствием всегда — их беспокойство было связано с другим.

Сейчас их власть была крепка, как никогда, но трон имеет плохую привычку шататься. Чтобы усидеть на нем, следовало избегать таких ситуаций, когда падает стабильность — это понимали все.

-Думаю, мы могли бы продержаться и в случае неурожая, — буркнул Лекуф, — Я знаю, в чем наша проблема.

-В чем же? — спросил Дейл, уже подозревая, что скажет сподвижник.

-У нас слишком много лишних ртов, — заявил Лекуф, — Когда-то королевство пачками засылало к нам в долину всяких душегубов и каторжников, а мы и рады были стараться, загоняя их на работы. Сейчас они — лишь обуза, которая отвлекает силы наших солдат, вынужденных выступать в роли надсмотрщиков. Кроме того, они имеют обыкновение сбегать, и из-за этого нам лишь на небольшом клочке долины удалось создать что-то похожее на цивилизацию: город и обычные села, в которых живут и работают нормальные люди. Если бы не плотное патрулирование, их давно наводнил бы темный люд, как это случилось во всех других частях долины.

-Я тебя понимаю, — кивнул Дейл, — Мы контролируем значительную, но не большую часть долины. Однако мы и не кормим весь этот люд — тут ты не прав, Лекуф. По мне, так пусть справляются с голодом, как хотят, когда мы возьмем выдачу продовольствия под контроль. Что же касается тех каторжников, что находятся на службе у нас, то ты попал в точку — они нам будут не к спеху.

-Это верно, — согласился Корбан, — Королевство могло бы посылать нам таких десятками. Я тоже давно предлагал избавиться от балласта.

-Значит, решено, — кивнул Дейл, — При первых плохих знаках я поубавлю численность всей этой братии. Что еще стоит на повестке дня?

Секретарь, до сих пор тенью скрывавшийся за спиной господина, выступил вперед с листом бумаги.

-На нас вышел храм, что находится у восточной оконечности долины, — произнес он, — Они предлагают встречу, и намекнули на то, что хотели бы иметь своего представителя в совете.

Присутствующие зашумели. Для них это прозвучало, как плевок в лицо. У них просили поделиться властью — даже не так — настоятельно рекомендовали ей поделиться. Раньше все они воспринимали храм, как некое недоразумение, которое сохраняло свою независимость исключительно из-за своей удаленности от контролируемых советом территорий. Прозвучавшие же сейчас претензии на лидерство показались им немыслимой наглостью.

-Раньше мы иногда шли навстречу храму Айда, — заметил Дейл, — И закрывали глаза на мелкие шалости, вроде использования твоих каналов, Ферген, для организации собственной торговли с королевством.

Советник Ферген, увидев, что его небольшая интрига стала достояние гласности, опустил голову. Лицо его покраснело — не только и не столько от смущения, сколько от заклокотавшей внутри ярости. Дейл не сомневался, что, едва выйдя за порог, Ферген сразу же начнет доискиваться, кто же его сдал главе совета. От прозвучавших со всех сторон смешков Ферген еще больше покраснел. На его скулах выступили желваки.

-Мне, на самом деле, интересно, как храм умудрялся продержаться на плаву так долго, — заметил Дейл, — Он ведь был здесь еще раньше нас.

-Ты хочешь выслушать их предложения? — спросил Корбан.

-Действительно, — согласился Дейл, — Пусть присылают посла. Послушаем, что они могут нам сказать.

* * *

Ли думала об удивительном стечении обстоятельств, которое привело к её встрече с Дикусаром — самым странным из всех виденных ей людей. Порой, когда он говорил, в его словах звучала своя, безумная логика. От неё веяло опасностью и смертью, словно Дикусар постоянно жил с ними бок о бок, и размышлял о них, не переставая. После того, что он сотворил с теми мерзавцами у трактира, его легко было принять за ворвавшегося в мир смертных демона. Когда Ли думала об этом, ей хотелось убежать. В груди становилось холодно. Однако она даже не пыталась пойти с магом разными путями. То, что он делал, то что он говорил — все это почему-то убеждало её в том, что ей следует его держаться.

Его внешность никак не вязалась с тем подсознательным ощущением, что он вызывал, когда говорил или двигался. Даже в глазах его, слегка зеленоватых и почти непроницаемых, было сложно что-то прочесть. Именно поэтому его действия оставляли впечатление совершенной непредсказуемости.

Ли не могла не заметить, что он не сильно стремился что-то делать в дневное время. Замотавшись в тканое полотно так, что большую часть времени лишь нос его высовывался наружу, он почти все время спал, словно привык бодрствовать исключительно ночью. Будто в подтверждение этой мысли девушки, лицо мага казалось бледноватым, как у человека, редко бывавшего на солнце.

Огромное количество свободного времени во время поездки, и одолевавшая девушку скука заставили её то и дело оглядываться на спутника.

-Долина не настолько велика, чтобы тебе были нужны детальные указания, куда ехать, — произнес Дикусар, перед тем, как лечь спать, — Достаточно лишь направления, — и маг указал рукой в сторону высокой горы, которую можно было разглядеть прямо со двора трактира.

Приглядевшись, девушка смогла рассмотреть нечто похожее на каменный замок. С такого расстояния он был едва различим, и лишь благодаря привычке смотреть вдаль во время плаваний Ли удалось вообще понять, куда указывает её спутник. Теперь вид на гору был закрыт стволами деревьев и густой листвой, однако девушка хорошо чувствовала направление дороги и была уверена в том, что не заблудится.

Дикусар зашевелился лишь тогда, когда солнце стало клониться к закату. Высунувшись из повозки, он забрался к спутнице, уже почти выбившейся из сил из-за долгого пути.

-Надеюсь, ничего особенного не происходило? — спросил он у неё.

-Нет, — устало ответила Ли. Остановив повозку, она слезла с неё, и принялась расхаживать вокруг, чтобы размять затекшие ноги. Вскоре к ней присоединился её спутник, только, в отличие от неё, он чувствовал себя бодрым и полным сил. Пригласив Ли на опушку, он сел, и принялся любоваться закатом.

-Почему ты не показывался наружу днем? — задала девушка давно вертевшийся на языке вопрос, — Я бы не выдержала столько лежать, а ты даже не шевелился, сколько я не смотрела.

Дикусар только усмехнулся. Какое-то время Ли думала, что тот, все же, что-то пояснит в ответ на её реплику, но он сохранял молчание.

-Думаю, тебе было бы непросто со мной путешествовать, — наконец, заметил он, — Храм для тебя — лучшее место.

-Может быть, ты и прав, — сказала Ли, — Хотя... мне все равно больше хотелось бы странствовать, а не сидеть на одном месте.

-Возможно, однажды в долине будет достаточно спокойно, чтобы тебе не нужна была охрана, — сказал Дикусар. Девушка подняла на него немного удивленный взгляд.

-Долина? — переспросила она, — Этот клочок земли, с одного конца которого в другой можно пройти за неделю пешего хода? Я говорю о настоящих путешествиях — таких, в которых ты посещаешь другие края, где другие деревья и цветы, где люди выглядят совсем по-другому, молятся другим богам и имеют совсем другие обычаи.

Посвященный, как заметила Ли, внимательно слушал. В его зеленоватых глазах появился странный огонек, будто дочь пирата затронула какие-то струны в его душе. Однако вскоре он погас.

-Ты думаешь, как-то выбраться из долины возможно? — спросил он. На краткий миг девушка задумалась.

-Мой отец верил в то, что выход из долины существует, — наконец, произнесла она, — Именно через него он собирался проникнуть и внутрь неё. Если мы каким-то чудом найдем хоть какие-то следы его пребывания здесь, то существование прохода можно считать доказанным.

-Это интересно, — задумчиво произнес посвященный, — Если сокровища будут найдены, то, скорее всего, и выход из Пределов будет нам известен.

-Да, — кивнула девушка, — Скорее всего, это будет так.

Некоторое время посвященный молчал. Солнце уже начало заходить. Последние лучи осветили лица путешественников в последний раз, и на поляну опустились сумерки.

-Скажи, на что бы ты потратила эти сокровища? — неожиданно спросил Дикусар.

-Я бы потратила их на то, чтобы завоевать себе государство, — неожиданно ответила Ли. Подняв на него глаза, в которых плескалась веселость, она наблюдала за реакцией спутника.

-Какое-нибудь небольшое, — продолжила она, — Чтобы можно было легко оборонять. После буду царствовать.

-Что? — Дикусар почувствовал, что теряет дар речи от этой сентенции. Не скоро он набрал воздух, чтобы попытаться найти возражение, — Ли... послушай. Порой самое сложное — не найти деньги, а удержать их.

-Я понимаю это, — серьезно ответила Ли, — Я действительно понимаю все, что ты сейчас имеешь в виду. Нужно искать сокровища лишь с теми, кто не обманет.

-Таких мало, — возразил посвященный, — Покажи мне хоть одного.

-Например, ты, — уверенно произнесла дочь пирата, — Ведь это так? Ты не обманешь?

-Ладно, — осторожно согласился посвященный, — Допустим, я тебя не обману, и у тебя окажется в кармане ровно половина найденных сокровищ. И вот ты приходишь к наемникам, и говоришь: "у меня полные карманы золота, давайте кого-нибудь захватим"? Пойми: наемникам ты предложишь одну и ту же плату за то, чтобы завоевать государство, и за то, чтобы тебя просто ограбить. Догадайся, что они выберут, если не дураки?

-Дикусар... — Ли, как ей показалось, впервые обратилась к своему спутнику по имени, — Я понимаю, к чему ты ведешь, правда. Я не могу полагаться на одну лишь жажду денег, когда начну искать помощников. Парадокс, — заметила она, — Наиболее надежными мне кажутся те, которые к деньгам равнодушны.

-Вроде меня, — усмехнулся Дикусар, — Мне, честно говоря, безразлично, сколько мне причитается золота — миллион динаров или ни одного. Да хоть все сокровища мира — все они для меня тлен. И не надо напоминать, что за ужин в трактире я расплатился золотом — не будь его, я бы все равно бы не лег спать голодным.

-А теперь, если подытожить: чтобы найти сокровище, надо убедить помочь тебе кого-то, кому на это самое золото плевать, — сказал Дикусар, и усмехнулся, — Итак, что ты бы предложила мне за поиски сокровищ?

-Я обещала половину, — напомнила она.

-А кроме золота? — спросил посвященный с улыбкой, — Которое ты, тем более, пока не нашла, и пока расплачиваешься обещаниями?

Ли оглянулась на спутника. В её глазах появилось странное выражение, в котором смешались неуверенность, и глубокая погруженность в свои мысли. Она медленно кивнула, словно признавая правдивость сказанного. В её глазах по-прежнему оставалось выражение глубокой задумчивости.

-Кажется... — внезапно девушка резко выдохнула, опустив голову, — Мне совершенно нечего тебе предложить даже за то, чем ты мне уже помог,— в её серых глазах можно было отчетливо разглядеть сожаление.

-Ну, — мягко произнес Дикусар, — Быть может, однажды ты придумаешь.

Ли улыбнулась посвященному открытой улыбкой, не обращая внимания на заблестевшие в уголках глаз слезы. Дикусар улыбнулся в ответ, и заметил:

-Пожалуй, сегодня у тебя был долгий день, который для меня только начинается. Иди, поспи. Я надеюсь, скоро мы будем там, где нужно.

-Хорошо, — кивнула дочь пирата, и вздохнула, как ей показалось, очень устало, — спокойной ночи.

-Спокойной ночи, царица, — откликнулся Дикусар.

Глава 5

Над Пределами Делфа сгустилась ночь. Последние лучи солнца скрылись за горизонтом, и темнота окончательно вступила в свою власть. Посвященный тьме сливался с ней так, как это мог делать лишь такой, как он сам. С некоторых пор мало чем отличавшийся для стороннего взора от ожившей частички тьмы, он струился сквозь мрак леса, как порыв ветра, в считанные мгновения преодолевая десятки метров.

Порою, человеческое тело казалось ему обузой — слишком чуждой для него оказалась тьма. Превращение в частицу вечной темноты всякий раз сопровождалось постоянной борьбой с самим собой. Человеческий облик, вписанный в его сущность не вымарываемыми чернилами, принуждал Дикусара постоянно прикладывать усилия, дабы поддерживать свое единение с тьмой, дарующей совершенную неуязвимость.

Ирония была такова, что тьма оказалась единственной из сил, даровавшей своим последователям самый простой и доступный из путей. Можно сказать, она протоптала дорогу и расставила указатели, будто приглашая своих адептов следовать этой дорогой.

Капля, сколь бы мала она ни была, может стать океаном, растворившись в нем. Последователь тьмы может усилием воли отсечь от своей сущности все, что делает её отличной от прародительницы: собственную волю и личность, собственную душу и тело. Чем полней самоотречение, тем больше власть. Ставший одним с тьмой вольется в океан, как ручей вливается в реку, а река — в море.

Пока что, нити, привязывающие Дикусара к телу, были слишком сильны. Он чувствовал, что при определенных условиях может погибнуть так же, как погибает простой смертный от отрубленной головы, потери крови или раны в сердце.

Способ шагнуть в высшую категорию существовал, и первым шагом должно было стать осознание иллюзорности своего тела. Оно должно было раствориться в пустоте, и тогда для посвященного стало бы естественным, как дыхание то, что он делал сейчас, прикладывая усилия.

Однако нечто внутри нашептывало ему, что пока он нужен в мире смертных — именно в роли простого смертного, а не скрытного духа. Быть может, на то была воля тьмы?

Размышления Дикусара не мешали ему четко отслеживать все, что происходило вокруг. Сейчас он видел окружающее иным зрением. Многие предметы казались ему полупрозрачными — такие как деревья, камни и стены. Зачем такому существу, как тень, видеть то, через что она может просочиться, как призрак?

Зато искры чужой жизни посвященный видел за километры, и сейчас увиденное ему не нравилось. Будь он один, его мало что заставило бы заволноваться. Однако сейчас он отвечал не только за себя.

Главное, что ему не нравилось — это то, что проклятые гоблины начали все чаще встречаться ему в разных частях долины. Даже сейчас довольно крупный их отряд расположился вдоль тропы, по которой завтра он должен был двинуться со спутницей. Если бы Дикусар не заметил их сейчас, то он бы столкнулся с ними днем, когда они представляли бы для него нешуточную опасность. Его положение усугублялось бы тем, что ему каким-то образом следовало бы сделать так, чтобы Ли не видела ничего из проявлений его магии.

Но мне сейчас повезло — подумал посвященный, — а вот им — нет. Дикусар истреблял этих тварей всегда, когда они оказывались у него на пути, и сейчас планировал сделать то же самое. Обычно они не могли противопоставить ему ничего.

И сейчас, когда маг настиг их, они быстро стали жертвами стремительной тени, которая металась в ночной тьме от одного дерева, за которым прятался враг, к другому. Клинки, чернее самой ночи возникали из пустоты, и вырезали карликов одного за другим. Смерть была бесшумной и быстрой. Росчерк черного клинка был быстрее, чем его мог воспринимать человеческий глаз. Дикусар успел истребить полтора десятка, и только тогда враги поняли, что их убивает нечто незримое.

Дикусар на миг остановился, прекратив кровавую жатву. Порождение тени живо ощущало испытываемый карликами страх, и любило балансировать на той границе, что отделяет простой страх от животного ужаса, когда разум отказывает, и тело берут под контроль инстинкты.

Выхватив одного из карликов из толпы, посвященный поднял его высоко в воздух, чтобы убить его медленно, у всех на глазах. Подогреваемый действиями мага ужас распространился вовне, и окончательно уничтожил какие-либо жалкие остатки боевого духа. Нестройная толпа, в которую обратился отряд, бросилась врассыпную, издавая панические крики.

Бегство врагов еще больше облегчило для посвященного работу. Он быстро догнал скопление врагов, и буквально ввинтился в него, пользуясь своей почти полной неуязвимостью. Превратившись в вихрь из лезвий тьмы, он пронесся насквозь, оставляя после себя лишь мертвые тела.

Дикусар обрел видимую глазу форму, став напротив одного, особенно крупного гоблина, который ростом был почти равен человеку. Черные глаза на уродливом, будто покореженном, коричневом лице уставились на посвященного. В них можно увидеть страх, и одновременно — решимость продать себя подороже. Кривой меч в короткой лапе карлика поднялся для защиты. Словно играясь с врагом, Дикусар обратился темным облаком, и облетел карлика кругом. Меч пролетел сквозь темный дым, не в силах причинить призраку вреда.

Посвященный принял облик, похожий на человеческий, и оказался прямо перед врагом. Их разделяло не больше десятка сантиметров, когда маг сделал долгий выдох. Из его рта вырвался темный дым, который, попав на тело врага, начал разъедать его, подобно кислоте. В уши посвященного ворвался панический крик. Облако дыма отказывалось рассеиваться, и у карлика уже начала отслаиваться кожа. На то, во что превратилось его лицо, было страшно смотреть. Дикусар уже собирался оставить врага умирать, когда нечто внесло чувствительные коррективы в его планы.

Ослепительная вспышка света откуда-то сбоку была тем, что он меньше всего ожидал увидеть. Ему показалось, что в его сторону летит пылающее солнце. Оно напоминало стремительный огненный шар, окутанный языками пламени. Для видевшего все темным зрением мага, один вид его казался невыносимым. Однако самая сильная боль была только впереди, когда огненный шар долетел до темной фигуры посвященного, и взорвался.

Дикусару показалось, что на короткое мгновение его сознание погасло. Когда он пробудился от боли, то обнаружил себя объятым пламенем. Его фигура почти ничем не отличалась сейчас от человеческой, и вместе с человеческим обликом приняла и его уязвимости. Посвященный, осознав путь к спасению, все свои усилия обратил на то, чтобы вновь вернуть себе нематериальность и бесплотность тени. Огонь, пожиравший его тело, внезапно погас, оставшись без пищи. Только тогда Дикусар снова смог оглядеться вокруг темным зрением.

Враг стоял в нескольких десятках метрах от него. Видение Дикусара не могло что-либо сказать ему о чертах лица, или цвете волос незнакомца, потому что тот представлялся ему пылавшей белым огнем фигурой. У тени, однако, были и иные способы различать врагов между собой, и посвященный был уверен, что запомнит его навсегда.

Маг, а незнакомец однозначно был магом, воздел ладони вверх в странном жесте, и над его головой вновь расцвел лепестками пламени огненный шар. Если бы Дикусар в своем состоянии мог выругаться, то он бы это сделал. Однако из подобия рта огромной темной фигуры вырвался лишь тихий свист, и когда огненный шар отправился в полет, посвященный не нашел лучшего варианта, кроме как скользнуть невидимой тенью в щель под стоявшим неподалеку валуном.

Именно поэтому его не задел огненный шар, хотя и заставил на долгие несколько секунд ослепнуть. После взрыва наступили минуты тишины. Дикусар застыл, пытаясь стать максимально невидимым.

Ну же, — буквально молил он неведомого мага — подойди ближе, чтобы я до тебя дотянулся.

Однако маг не спешил подходить. Дикусар чувствовал всеми фибрами души, что тот был где-то неподалеку. Присутствие чужой магии то нарастало, то опадало. Скорее интуицией, чем разумом он понимал, что против него пытаются применять какую-то поисковую магию, и тогда стремился стать буквально несуществующим. Один поисковый ритуал следовал за другим, без особого успеха.

Дикусар понимал, что вражеский маг знает, что тот не исчез. Интуицией обладал не только посвященный, но и его противник. Именно этим объяснялись его упорные поиски, которые остановились лишь с первыми лучами рассветного солнца. Посвященный вздохнул свободно, когда присутствие врага перестало его тревожить. Он попытался было выскользнуть на свободное пространство, но внезапно понял, что оказался в ловушке.

Яркий солнечный свет причинял боль и лишал последних сил. Человеческий облик мог бы послужить некоторой защитой, но здесь Дикусар столкнулся с несколькими проблемами.

Он ранен. И, пусть характер ран тени имеет мало общего с ранами простых смертных, знаний Дикусара о собственной анатомии хватало, чтобы понять последствия необдуманных действий. Если он выползет на белый свет, чтобы принять человеческий облик, то развеется раньше, чем ему удастся что-либо сделать.

Вместе с тем, щель под валуном, куда он забился, подобно мыши, давала недостаточно места для того, чтобы принять человеческий облик, не вылезая из-под её защиты.

Западня — понял Дикусар. По крайней мере, до заката.

Магу не оставалось ничего другого, кроме как прятаться и ждать, смакуя мысли о неизбежной мести. Он понимал, что бой сложился не так плохо, как мог бы. Он первый раз за долгое время столкнулся с врагом, который действительно представлял для него угрозу, и выжил. В следующий раз он будет умнее. Дикусар был бы вполне доволен сложившимся положением, не существуй еще один фактор, который путал для него все карты. Ли.

Дочь пирата, вероятно, до сих пор была там, где он её оставил. И, если хоть кто-то из карликов побежал в её сторону, она могла оказаться в беде. Все это заставляло посвященного тревожиться, и превращало ожидание в пытку. Он одновременно хотел узнать, что с ней, и боялся этого. Именно поэтому тень под валуном тревожно ворочалась, но не решалась выйти на солнечный свет. Этот день показался для Дикусара самым долгим из всех, что он видел в своей жизни. Однако и он подошел в итоге к концу; из незаметной щели выскользнула стремительная тень, и понеслась по погруженному в сумрак лесу.

* * *

Когда Дикусар добрался до того места, где оставил девушку, там уже никого не было. Единственным напоминанием о повозке служил лишь её же сожженный, и перевернутый остов. Где бы ни проходил Дикусар, всюду он видел убегавшие в разные стороны следы карликов. Внимание его привлекли два тела, лежащие на некотором расстоянии от повозки. Подойдя сначала к одному, а потом к другому, Дикусар перевернул их на спину. Оба были убиты одним способом: броском метательного ножа, попавшего в горло. Ли родилась под счастливой звездой, раз сумела в полной темноте не только вовремя заметить врага, но и убить его. Знать бы еще, насколько этой счастливой звезды хватило...

Тела девушки посвященный не нашел. Спаслась бегством? Или, все же, пленена, или убита? Кстати, где лошадь?

Обойдя место схватки кругом, Дикусар заметил оборванный кусок веревки, один их концов которой был привязан к дереву. Другой был перерезан ножом. Так... лошадь все-таки увели, и это явно были не гоблины. Те любят лошадей исключительно в гастрономическом смысле, а те отвечают им взаимностью — в том плане, что если бы лошадь отвязывали гоблины, то где-то рядом валялся бы её обглоданный труп, или хотя бы расплывалась большая лужа крови.

Итак, — подытожил посвященный, — Гоблины напали на Ли, но та убила двоих, после чего отвязала лошадь... и видимо ускакала на ней. Теперь, зная, что искать, Дикусар обнаружил среди следов гоблинов и другие — следы копыт, убегавшие в сторону Храма на Горе. Ли решила двинуться именно туда, куда предполагалось изначально. Если ей повезет, она даже доберется туда, и сможет получить помощь. Быть может, пойти за ней, приглядеть?

Посвященный рассматривал эту мысль под разными углами , когда внезапно почувствовал, как глаза застилает туман видения.

... песок неумолимо сбегает вниз в песочных часах, отсчитывая оставшееся время. В верхней половине его остается уже совсем мало. Вместе с исчезновением ресурса времени все больше дорог закрывается перед его взором. Они покрываются туманом, или обрываются в пустоте. Краткое видение исчезло, но это не помешало посвященному до конца понять вложенный в него смысл.

Отныне — он вынужден выбирать, потому что один путь закроет для него другой. Если я пойду вслед за Ли — какие-то из дорог за это время закроются, и это может оказаться для него фатальным.

-Будьте вы все прокляты, — повторил Дикусар, и огляделся вокруг. Он хорошо понимал, на что намекает ему тьма.

Мне все еще нужно найти Рестогара — вспомнил посвященный. Следовало выбирать что-то одно. Или искать его — или искать Ли. Тьма перед глазами посылала ему видения, от которых у кого другого застыла бы в жилах кровь. И пусть видение ликов смерти не было чем-то, способным напугать посвященного, в какой-то момент ему показалось, будто он узнал среди ликов смерти лицо дочери пирата и свое собственное, и тогда он решился.

Если тьма хочет, чтобы я нашел Рестогара, то так тому и быть — решил он. Бросив последний взгляд на брошенную повозку, он повернулся. Фигура его начала постепенно растворяться в темноте, пока не исчезла полностью. Взгляд наблюдателя в следующий миг смог бы заметить лишь стремительную тень, скользнувшую в сторону леса, и больше ничего. Дикусар шел туда, куда его повело чутье, всегда наводившее на цель.

* * *

Долина, хотя и была относительно небольшой по размерам, имела различный климат в низинах и в предгорьях. Там же, где Дикусар находился сейчас, и вовсе было свое царство.

Неизвестно, специально ли Рестогар подбирал для себя такое пристанище, чтобы до него никогда не мог добраться простой человек. Практически отвесные скалы, серпантин гор, когда Дикусару приходилось идти по узкому каменному карнизу, периодически обрывавшимся глубокой пропастью. Днем, когда посвященный был лишен львиной доли своих сверхъестественных способностей, путь был для него совершенно закрыт. Познакомившись еще в первую ночь со всеми сюрпризами этим мест, он принял решение даже не пытаться одолеть горные кручи при свете солнца. Ближе к рассвету Дикусар стремился найти какой-нибудь пятачок, чтобы переждать дневное время, и не покидал его до самых сумерек.

Как казалось Дикусару, ночью угрожать ему не могло ничего. Это оказалось не так, хотя с самого начала ничего не предвещало беды.

Остановившись перед провалом шириной в пять-шесть метров, Дикусар прыгнул. Облик тени давал ему практически полную невесомость, и поэтому он был уверен, что с легкостью доберется до другой стороны. В конце концов, это был не первый его прыжок. Случалось, он преодолевал пропасти и более широкие. Каково же было его удивление, когда внезапно пропасть стала расширяться еще в тот момент, когда он был в воздухе. Скала словно сдвинулась в сторону, и полет Дикусара в один миг превратился в падение в пропасть.

Способности Дикусара к левитации были весьма ограниченными. Он не обладал способностями к полету, хотя и мог становиться совершенно невесомым, и парить в воздухе. Если бы скала двигалась чуть быстрее , и он не успел бы в последний момент ухватиться за торчащий выступ, его полет действительно стал бы полетом в пропасть.

Крепко схватившись за выступ камня, Дикусар выругался. Он собрался было забраться обратно наверх, когда скала вновь начала свое движение. Теперь посвященный был не просто удивлен, но поражен: скала на его глазах повернулась не меньше, чем на 180 градусов. Один из утесов скалы начал двигаться. Медленно, он поднимался на десятки метров вверх, пока не стал напоминать исполинский кулак, занесенный для удара. Дикусар подумал, что такая ассоциация нравится ему все меньше и меньше.

Посвященного охватили дурные предчувствия. Будто, чтобы подкрепить их, каменный кулак действительно начал опускаться, и посвященный неожиданно понял, что тот падает именно в его направлении.

Всплеск адреналина заставил его сделать прыжок в сторону соседнего уступа. Под ногами мага пронеслась бездонная пропасть, а затем он ударился о скалу десятком метров ниже того места, с которого прыгал. Пытаясь ухватиться за все, за что только можно было, посвященный медленно сползал вниз, и в этот момент до его ушей докатился страшный грохот.

Занесенный кулак опустился, и поднял гору пыли и каменных осколков, что забарабанили по спине посвященного, как выброшенные из пращи камни. Он едва не сорвался вниз, потеряв сосредоточение, но внезапно обнаружил себя, ухватившимся за выступающий из скалы камень. Инерция развернула посвященного вбок, едва не вывернув ему из сустава запястье, и только поэтому Дикусар увидел, что скала вновь пришла в движение.

Я уязвим, как комар на ладони, — подумал посвященный. Казалось, гора хочет прихлопнуть его, как того же комара, чтобы и мокрого места после него не осталось. Каменный утес поднялся вверх подобно исполинскому кулаку, и Дикусар понял, что следующий удар сотрясет до основания уже ту скалу, на которой он висел. Сколько бы испытаний не было у посвященного раньше, все равно это не удержало его от чувства паники. Когда огромная каменная гора двинулась в его направлении, Дикусар резко оттолкнулся от поверхности скалы.

Его полет завершился тем, что он ударился об отвесные скалы, и начал скатываться вниз. Спустя несколько секунд ему повезло повиснуть на небольшом уступе, и вскоре противоположную скалу сотряс удар, вновь выбивший облако осколков каменной шрапнели.

К ужасу Дикусара, ту скалу, на которой он висел, сотрясли мощные внутренние толчки. Она тоже начала двигаться, но не так, как предыдущая. Вместо того, чтобы пытаться его прихлопнуть, она начала медленно наклоняться. Дикусар неожиданно оказался лежащим на скале, которая перешла в горизонтальное положение. От ошеломления посвященный не сразу стал на ноги. Ему показалось, будто сдвинулось небо, и он поднял голову, чтобы убедиться в том, что это не так.

-Тьма, — прошептал посвященный онемевшими губами. Его потрясение было понятно: теперь он видел, что противоположная скала своим видом напоминает гигантского, вставшего на две ноги каменного великана. Обе исполинские руки были опущены вниз. На многометрового размаха плечах стояла голова, похожая на гигантских размеров валун. Вот что пыталось меня убить — понял посвященный.

Получается — подумал он, — Я... стою сейчас на каменном великане?

Чувство потрясения охватило Дикусара. Следующие секунды он провел в ожидании того, что земля уйдет у него из под ног. Однако ничего не происходило, будто горы вновь решили уснуть. Не скоро посвященный смог вернуть себе достаточное спокойствие, и решился выдохнуть. Именно в этот момент он услышал звук чужого голоса, заставивший его резко развернуться.

-Ты очень юрок. Каменным великанам сложно за тобой угнаться, — громко произнес облаченный в коричневые лохмотья старик. Его гулкий, уверенный голос совсем не соответствовал его виду.

— Я даже залюбовался вашей игрой в кошки-мышки, — добавил он, сделав несколько шагов вперед.

Собеседник Дикусара опирался на витой деревянный посох. Он казался очень худым даже в своей просторной хламиде. Его коричневое от въевшегося в кожу загара лицо было покрыто морщинами. Изогнутый нос делал старика немного похожим на птицу. В его длинных, словно годами нестриженных волосах путался мусор и листва. Они, возможно, были бы белоснежно-белыми, не будь покрыты толстым слоем пыли. Крючковатые пальцы с желтыми ногтями крепче стиснули посох. Старик оперся на него, и оглядел собеседника сверху донизу своими выцветшими серыми глазами. Дикусар не мог избавиться от ощущения, что этого старика уже где-то видел.

Дикусар молчал, и старик первым решил нарушить установившееся молчание.

-В это место не захаживают простые путники, — заметил он.

-Я это уже понял, — хмуро ответил Дикусар.

-Но это не значит, что можно забыть об элементарной вежливости, — проворчал старик, — Это место — мой дом. Когда входишь в чужое жилище, тоже забываешь представляться? Неудивительно, что на тебя ополчились стражи, — заметил он, и добавил с усмешкой, — Наверно, чуют проходимца.

-И как я должен был представляться этим великанам? — огрызнулся Дикусар.

-Элементарно, — по слогам произнес старец, и повернулся лицом к великану. Стукнув посохом по земле, он прокричал, — Меня зовут Рестога-ар! Я пришел с ми-и-ром! — громкое эхо от его слов разнеслось по всей округе, отражаясь от скал. Каменные великаны зашевелились, будто в ответном приветствии, и вновь неподвижно замерли, погружаясь в сон.

Дикусар внимательно посмотрел на человека, которого ему приказала искать тьма. Следует быть с ним осторожным — подумалось ему. Он не зря намекнул, что в эти края простые люди не приходят. А каменные великаны наверняка могут выполнять его приказы.

-Что сложного? — повернувшись к посвященному лицом, громогласно спросил Рестогар, — В этих краях живу только я, а я на слух не жалуюсь.

-Меня зовут Дикусар, — представился посвященный.

-Наконец-то, и года не прошло, — всплеснул руками старик, но лицо его нисколько не подобрело. Следующие несколько секунд Дикусар ожидал чего-то неприятного, и дождался.

-Кому ты служишь? — неожиданно жестко спросил Рестогар. В его глазах мелькнула сталь, — Кого ты представляешь?

-Я... — замялся маг, но вдруг вскинул голову, и прямо посмотрел собеседнику в глаза, — Ты сам видел, кому я служу, — сказал он, намекая на то, что Рестогар видел Дикусара в облике тени.

-У неё тысячи лиц и славных имен, — ответил Рестогар хмуро, — Назову тебе несколько из них для примера: смерть, тайна, убийца, ужас, тень, гнев, — во время перечисления взгляд старика не отрывался от собеседника, — Какое тебе ближе всего?

-Тень,— произнес Дикусар, не замедлив с ответом. При этих словах на скулах друида выступили желваки. Посвященный лишь долю секунды не понимал причин такой реакции, а потом его сознание наполнила череда образов.

...упорное преследовании продолжается. Стремительная тень мелькает то в одном уголке леса, то в другом. Беглец не знает, куда бежать и где прятаться. Ему кажется, будто враг находится повсюду. Он прячется за деревом, чтобы перевести дыхание, и внезапно чувствует мгновенную боль в спине. Он так и не понял, отчего умер...

Рестогар опасается, что я захочу убить его, потому что каким-то образом знает об особенностях моей магии, — вдруг понял Дикусар. Но на Рестогара его обет почему-то не распространялся. Как и в случае того мага, который угостил посвященного огненным шаром, тьма словно временила с отдачей прямого приказа.

-Я видел и тебя, и твою магию, — спокойно заметил Рестогар, — Этого достаточно, чтобы ты захотел моей смерти, если не сейчас, то однажды, когда тьма внутри тебя ожесточится и окрепнет. Но... ты не сможешь меня убить никогда, не заблуждайся в этом вопросе. Скорее, ты сам умрешь при попытке это сделать, — глаза друида опасно блеснули с неприкрытой угрозой.

-Пока от меня не требуется убивать тебя, — откликнулся Дикусар, — Я пришел сюда не для этого.

-Значит, тебе было от меня что-то нужно? — сделал вывод Рестогар, — Что именно?

-Тьма послала мне видения, — медленно произнес посвященный, — В них я видел лица тысяч погибших в муках жителей долины.

-Последователям тьмы часто снятся мертвецы, — хмуро заметил его собеседник, — Зачастую погибшие именно от их рук. Что в этом необычного?

-У меня возникло ощущение, что я видел не прошлое, а возможное будущее, — ответил Дикусар, — В нем все эти люди погибали от голода.

-Голод... хм, — нахмурился Рестогар, — В этом году в долине урожая не будет. По какой причине — будущее туманно, хотя ничего не предвещает плохую погоду. Однако тем и хорошо Делфу, что он всегда может закупить зерно у королевства, отдав взамен лунную руду.

-Я понял, спасибо, — поблагодарил Дикусар. Где-то внутри он почувствовал, что тьма удовлетворена. Против воли он даже почувствовал нечто похожее на разочарование: как же, столько усилий, и все, чтобы услышать лишь пару слов?

-И это все? — тоже подумал об этом Рестогар, — Парень, либо ты, хм... темнишь, — друид при этих словах сморщился так, будто съел лимон, — либо не понимаешь чего-то сам. Тьма ничего не делает просто так. Твой визит сюда может иметь долгосрочные последствия, о которых мы оба узнаем лишь через некоторое время. Пока что даже я не могу о них судить.

-Даже ты? — эхом откликнулся Дикусар, — А кто ты, раз пытаешься разглядывать намерения тьмы?

Старик посмотрел на посвященного долгим взглядом.

-Я представляю одну из сил этого мира, — сказал он, — Исконную силу, плоть от плоти этого бренного мира, на который точат зубы путешествующие в межмировой пустоте стервятники вроде твоей госпожи.

Дикусар сморгнул, пытаясь развеять наваждение, заставившее его слушать Рестогара, замерев в неподвижности.

-Чего желает тьма? — спросил посвященный, — Власти над миром?

-Нет, — потрескавшиеся губы старика изобразили саркастическую усмешку, — Она желает уничтожить его, и все вместе с ним. Она — сила, существующая с момента сотворения самой реальности, и служит её уничтожению.

-Зачем? — вновь спросил Дикусар.

-Есть гипотеза, — произнес Рестогар, — Что сила жизни проявляется лишь в движении, в борьбе. Существование тьмы — великий вызов, поскольку он брошен самой основе жизни, её краеугольному принципу — её существованию. Это мобилизующий фактор, который заставляет реальность изменяться и двигаться вперед. Без этой борьбы противоположностей жизнь бы застыла и обратилась в свою противоположность — смерть.

-В этом — величайший парадокс зла, — тихо продолжил собеседник Дикусара, — Чтобы оно победило добро, ему нужно всего лишь... уйти.

-Может ли оно уйти? — задал риторический вопрос посвященный.

-Нет, — покачал головой Рестогар, — За всеми возможными хитростями и коварством высших сил, проявляемыми на уровне мира смертных, стоит слепое следование простому принципу, определяющему их существование. Для тьмы это — уничтожение всего. Для жизни — это распространение. Создание новой жизни взамен уничтоженной. Новые миры возникают из пустоты, взамен уничтожаемых хаосом. И борьба между первосилами идет... идет уже вечность. Мы лишь пешки в этой игре, и даст Свет, ты это однажды поймешь.

-Но,— вдруг вспомнил старик, — Что-то я заговорился. А ведь у тьмы наверняка есть еще для тебя задачи. Ступай, и больше не показывайся мне на глаза. Я помню о том, что тени имеют дурную славу убивать тех, кому не повезло их заметить.

-Пока тьма этого не требует, — спокойно ответил Дикусар, прислушавшись к себе.

-Значит, потребует позже, — уверенно произнес Рестогар, — Ступай. В следующий раз я не буду столь дружелюбен.

Дикусар вздрогнул, ощутив под ногами подземные толчки. Они продолжались всего лишь долю мгновения, но этого хватило посвященному, чтобы вспомнить, что он до сих пор стоит на ожившей горе. Резко вскинув голову, он увидел, что собеседник бесследно исчез.

-Значит, вот ты каков, Рестогар... — прошептал Дикусар, — В этих местах действительно встречаются лишь непростые люди... или не люди вовсе.

Оглядевшись вокруг, посвященный стал искать путь в сторону предгорий. Следовало уходить, пока необычный старик не решил прогнать его силой. Вскоре Дикусар начал медленно спускаться с гор, чувствуя, что сможет облегченно вздохнуть, лишь когда окажется в густых лесах долины.

* * *

Глава 6.

Кабинет магистра. Храм на горе

-Я уже и не ждал вестей от твоего не в меру скрытного ученика, Левнат, — заметил Убокар, — Уж было думал, он погиб.

-У него возникли некоторые сложности, — ответил Левнат хмуро. Магистр спокойно кивнул.

-Так или иначе, задачу он выполнил раньше, чем стало слишком поздно, — признал он, — Если верить словам друида, то урожая не будет. Зато будет голод, вызванный эмбарго на поставку зерна из королевства.

-Да, — откликнулся Левнат. В его черных глазах мелькнуло странное выражение. Лишь магистр Убокар, да пожалуй, еще Феснер знали, что оно могло означать. Магистр почувствовал нервозность, и невольно поёжился, когда встретился с собеседником взглядом. Глаза Левната уподобились черным провалам, из которых на мир глянула тьма. Спустя секунду маг заговорил, и от его монотонного, безжизненного голоса, казалось, воздух в комнате замер и остыл.

— В Пределы придет смерть, а хлад опустится на них покрывалом. Лишь для воронья это время станет праздником, потому что приблизит торжество последнего дня, — сказал Левнат, и опустил глаза, которые вновь приобретали обычный вид.

-Ты видишь что-нибудь про судьбу нашего ордена? — медленно спросил Убокар. На его лице промелькнула тревога. К предсказаниям мага он относился серьезно.

-Слишком многое в судьбе ордена теперь зависит от внешних факторов, — уже спокойно сказал Левнат, — Может произойти все, что угодно. Нужно быть во всеоружии после того, как на землю опустится первый снег.

-Первый снег, говоришь? — медленно и тихо произнес Убокар, — Тогда еще до первого снега в Храме не останется послушников. Я позабочусь об этом.

-Будь по сему, — откликнулся Левнат, опустив голову, — Я доведу до всех, чтобы остановили все работы, кроме самых необходимых. Приоритетом я поставлю обучение. После посвящения все послушники будут готовы нести ношу боевых магов.

-Хорошо, — согласился Убокар, — Если получится, усиль набор. И помни: порой бриллиант можно найти прямо в дорожной пыли.

-Ты про недавно появившуюся ученицу? — догадался Левнат, — Что же, я учту. Возможно... возможно в орден следует начать брать и женщин.

-Магическая власть портит их слишком сильно, — тихо ответил Убокар, — Кроме того, статус послушника открывает наставникам слишком много возможностей для злоупотребления своим положением. Ты понимаешь, о чем я. Именно поэтому я вывел ученицу из общей системы ордена, и взял обучение на себя.

-Ты правильно поступил, брат, — сказал его собеседник, — Ей повезло, что её наставником стал именно ты. Я, пожалуй, пойду. Нужно провести беседу с каждым из магов.

-Ступай, — согласился Убокар, и тяжело вздохнул. Взгляд его обратился на столешницу из дуба. Магистр боялся, что не успеет найти преемника до того, как старость потребует в дань его жизнь. С учетом близящихся испытаний, вопрос преемственности стал в полный рост. Убокар чувствовал, что без него, без его тайных знаний орден зачахнет, но так и не мог найти нужного человека.

Левнат был достоин, но Убокар не мог передавать орден в руки тьмы — сущность его первого помощника была ему известна, одному из немногих. Следовало найти кого-то, достаточно умного, честного, и отчаянного, чтобы взять на себя руководство в это непростое время и не сломаться от этой ноши. Пока что нужный человек не просматривался, но Убокар не терял надежды. Однажды факел подхватит другой.

* * *

"Это своеобразный обет, учитель. Сначала я думал, что убивать всех, попавшихся мне на глаза, меня заставляет моя испорченная натура, однако действительность оказалась немного иной. Поступать так требовала тьма. Почему вы не предупредили, учитель? Так бы моя совесть была чиста сразу.

Впрочем, я был бы не я, если бы не попытался переступить отведенные мне рамки. Не удивляйтесь, учитель, но я выколол себе глаза. Сообщите тем, кто пойдет моим путем, что это все равно не сработает. Тьма не обиделась на мою маленькую хитрость -вместо этого она даровала мне новые глаза, которые видели настолько далеко, что мне пришлось попотеть прежде, чем вокруг меня не осталось ничего живого.

Мне повезло — если бы я находился в тот момент где-нибудь в городе, мне пришлось бы вырезать все его население в одиночку, а на это даже меня бы не хватило. После этого я долго странствовал, следуя от одного несчастного, которому не повезло попасться мне на глаза, к другому.

Учитель, я знаю, что это страшное кощунство, но у меня несколько иные представления о смысле своей жизни, нежели уничтожение всего вокруг. Пожалуй, я найду себе уютную пещеру, и замурую себя в ней поглубже. Если когда-нибудь я вам потребуюсь, то вы узнаете о её местонахождении по карте, которая пришла к вам почтовым голубем вместе с этим письмом. Прощайте, и не поминайте лихом.

Ваш ученик, Сирииз"

Личная библиотека мага Левната. "Книга тьмы, приложение 31, список известных магов тьмы, "Сирииз по прозвищу Лихо Пределов".

* * *

Дикусара не оставляли навязчивые мысли. Воспоминания его возвращались раз за разом к образу того мага, который когда-то обрушил на него удар огненного шара. Он не мог понять, что именно вызывало у него беспокойный зуд. Тьма не требовала, чтобы Дикусар занялся вылеживанием — вообще он подозревал, что при охоте на магов тьма даёт ему больше гибкости. Дикусар впервые столкнулся с ситуацией, когда он мог самостоятельно, без понуканий, принять собственное решение: преследовать мага, или оставить его в покое. Казалось бы: брось этот ненужный риск, остановись! Смысла в погоне не просматривалось, однако что-то все же мешало Дикусару отказаться от преследования.

Дикусар не проходил формального обучения. Левнат почти ничего не рассказывал ему о таких, как он — последователях тьмы. Сведения посвященного о своей собственной сущности были обрывочны, и по большей части основывались на инстинктах. Пытаясь обуздать терзавшее его беспокойство, маг опустился на колени, и прислонился лбом к земле, покрытой влажной травой. Успокоение длилось всего лишь короткий миг, а затем перед глазами посвященного возникла череда смутных образов.

-Нет никакого обета... — вдруг прошептали губы Дикусара, когда он расшифровал пришедшее из глубины души послание, — Тьма ничего не приказывает. Она — лишь готовит к тому, чтобы поступать, как воплощенная тень.

Сам по себе обет не нужен тьме — он нужен самому посвященному — понял маг. Тень — очень хрупкая субстанция, и само её существование в реальности противоречит множеству фундаментальных духовных законов. Неизвестно почему, но появление ожившей тени в памяти человека каким-то образом соединяло эту тень с некоей разумной сферой мироздания, которая стремилась стереть тень, чтобы восстановить духовный порядок. Поддержка тьмы не позволяла вытолкнуть тень вон из реальности, благодаря чему тень могла нивелировать угрозу для себя за счет убийства свидетелей.

Смешно, но самой большой угрозой для тени была она сама... точнее, человек, служивший Тьме в роли ожившей тени. Чем полнее отождествление посвященного себя с человеком, тем менее стабильным является его воплощение в виде тени. Это Дикусар уже знал. Тьма и раньше нашептала ему, что его возможности зависят от того, насколько полнее он откажется от собственной сущности Итогом этого процесса должно было стать полное отождествление себя с тьмой, и окончательное объединение с прародительницей. Как капля становится океаном, попав в море, так и он мог бы обрести всемогущество ценой полного самоотречения.

Однако преграды для этого существовали не только внутри, но и вовне.

Тот маг... его знание о существовании Дикусара каким-то образом повреждало скрепы, соединявшие посвященного со своей силой, ежесекундно, пока был жив тот, кто видел сущность Дикусара. Пока что, это даже неощутимо, но по мере его продвижения по дороге ко всемогуществу, существование того мага будет становиться для тени веригами, не позволяющими шагнуть дальше.

Тень — великий облик — понял посвященный. Он открывал дорогу к всемогуществу, и одно из условий Дикусар мог назвать уже сейчас: чтобы слиться с тьмой, он должен быть стерт из книги судеб. Все, кто хоть когда-либо знал тень, должны умереть.

Это было слишком много для посвященного. Он не был уверен в том, что готов заплатить такую цену. Однако там, где убийство было возможно и допустимо, Дикусар уже все решил.

-Маг... — прошептал он, — Ты умрешь.

Сознание тени обострилось. Дикусару показалось, будто он взлетел в воздух, и разлетелся во все стороны тысячей частиц. Сознание его наполнили сотни образов, которые он никогда в жизни не смог бы в таком количестве хотя бы вспомнить. Так же быстро, как появилось, видение оборвалось. Посвященный остался с четким ощущением, будто он знает, где искать свою жертву. Он видел направление, которое указывало в другой конец долины, и сделал шаг в ту сторону. Погоня началась.

* * *

Бывший замок коменданта. Зал совета.

-Корбан, у тебя есть, что доложить, — утвердительно произнес Дейл.

Весь совет старшин Делфа собрался здесь, в этом здании, призванный его главой для того, чтобы решить вопросы, связанные с самим существованием долины.

-Да, у меня действительно есть новости, и не слишком хорошие, — произнес Корбан, — Я считаю, что об этом уже доводилось всем, но на всякий случай повторю: теперь в долину через всевозможные лазейки проникают не только люди, но и представители племен, которые наводнили королевство. Гонцы сообщают о карликах-гоблинах, но это не значит, что среди них нет орков или еще кого.

-Огры или тролли прошли бы только через перевалы, — заметил Ферген, — Где по-прежнему стоит королевский гарнизон. Если кто-то и проник в долину, то он сделал это через какую-то щель, в которую столь здоровые твари не пролезут.

-Допустим, — кивнул Корбан, — Но, скажу я тебе, численность карликов растет достаточно быстро, чтобы вызывать опасения. Если так будет продолжаться дальше, они заполонят всю долину.

-Чем они будут питаться? — спросил Лекуф, — Прокормить такую армию непросто.

-Питаться они будут человечиной, — жестко произнес Дейл. В установившейся после этих слов тишине он продолжил, — Как раз вопрос питания гоблинов на повестке дня не стоит. Нужно решать, что с ними делать.

-Они проникают к нам через какой-то заброшенный перевал, горными тропами — заметил Корбан, — Численность гоблинов, а также то, что впервые их заметили в предгорьях, говорит именно об этом.

-Предлагаешь найти эти перевалы, и завалить? — спросил Ферген, — Что же... умная затея. Знать бы еще, где их найти.

-Все гоблины прут с северных границ долины, — сказал Корбан, — Предлагаю отрядить поисковую партию.

-Поисковая партия подождет, — вмешался Лекуф, — Корбан, ты представляешь, сколько времени придется ждать от этой поисковой партии вестей? Пока мы их дождемся — если вообще дождемся; пока отправим саперов — за это время гоблины уже станут у ворот.

-Хорошо, — опустил руки на стол Корбан, — Твои предложения?

-Элементарно, — ответил Лекуф, — У нас есть карты долины, от примитивных, до очень подробных. Почему бы не поискать среди них карту перевалов?

-Согласен, это проще, — согласился Корбан, — Только... почему я не видел эти карты раньше?

-Потому что в замке коменданта карты перевалов вообще нет ни одной, — вмешался Дейл, — зато они есть на Высотах Зейна — когда-то там располагалась Королевская Геологоразведывательная Служба, которая вела поиск руды.

-В Зейне, — помрачнел Корбан, — Мда...

Неудовольствие сподвижника Дейла было понятно: Зейн был крупным независимым поселением в центральной части долины, и был враждебен Совету. В данный момент им руководила очень крупная банда, которую соблазняли перспективы торговли с королевством. Периодически они совершали налеты на контролируемые советом территории, с целью захватить один из перевалов. Разведчики сообщали, что хозяева Зейна даже имели доступ к нескольким шахтам, и могли бы начать добычу руды в любой момент, сумей они выбить силы Совета из пограничных с королевством перевалов. Все члены совета понимали, что переговоры с таким партнером оказались бы сложными. Зейн обладал теми же амбициями и претензиями, что и сам совет Дейла — его лидеры спали и видели себя владыками Пределов, и лишь невыгодное положение в центре долины мешало им все карты.

-И... что же делать? — спросил Лекуф.

-Я могу по своим каналам попробовать что-нибудь сделать, — неуверенно произнес Ферген, — Может быть, карты получится просто купить?!

-Это вариант, — кивнул Дейл, — Пока что, на нем и остановимся, но помните, товарищи: мы в любом случае не можем иметь неподалеку это змеиное гнездо, с которого нам при первом же удобном моменте ударят в спину.

Переглянувшись между собой, члены совета согласно кивнули.

-Зейн — идеально подходит для обороны, — заметил Корбан, — Можно облиться кровью, пытаясь взять его с наскока. С другой стороны, если карлики его возьмут, то у них будет открытая дорога в нашем направлении.

-У нас есть замок, — вмешался Лекуф.

-Который был построен больше для красоты, — фырнул Ферген, — Строивший его не знал фортификационную науку, либо просто не рассчитывал обороняться от кого-то в долине. От простого частокола в Зейне нам было бы больше толку, чем он каменных стен здесь. Зейн — действительно крепость, и если он попадет в руки гоблинам, то нас ждут проблемы. Как бы не пришлось брать его в любом случае.

-Да, — задумчиво кивнул Дейл, — У меня даже есть мысли о том, как можно было бы сделать это без лишних потерь.

-Предлагаешь привлечь Храм? — нахмурился Корбан.

-Не исключено, что нам придется это сделать, — сказал Дейл, — Маги, мне кажется, удержатся в Пределах Делфа, даже после того, как последнего человека за пределами стен их Храма съедят гоблины. Нужно пытаться склонить их на свою сторону.

-Да, — сказал Корбан, — С парой магов можно было бы попробовать взять Зейн малой кровью.

-В общем, — кивнул Дейл, — Все знают свои задачи. Ферген — свяжись с кем-нибудь из Зейна... с кем-нибудь жадным до денег. Корбан — придумай, как можно применить магов при взятии Зейна, и на всякий случай — придумай, как взять крепость без их помощи. Лекуф — занимайся текущими делами, — Все присутствующие кивали в такт словам главы совета, и в итоге тот закончил, — Я же попробую вновь договориться о встрече с посланниками Храма. Нужно обрисовать им ситуацию. Она не может их не взволновать.

* * *

Храм

Оранжевые лепестки жаркого пламени раскрылись на тонкой загорелой ладони, как причудливый цветок. Огненный шар не обжигал кожу, хотя парил всего в нескольких миллиметрах от неё. Сполохи пламени отражались в серых глазах Ли, то поднимаясь вверх, по опадая в такт пульсациям огненного шара.

-Огонь мага имеет лишь отдаленное сходство с тем огнем, что ты видишь в камине, или в пламени костра, — медленно и тихо произнес Убокар, — Он — суть твоя магическая сила. Именно поэтому он не обжигает тебя. Ключом к полному раскрытию его возможностей является понимание того, чем он является на самом деле, — ярко-голубые глаза престарелого мага задумчиво посмотрели на трепетавший на ладошке ученицы огненный вихрь.

-Твой гнев способен его питать, — сказал маг, — Поэтому он не погаснет, пока враг не будет испепелен. Его не сбить, и не погасить водой. Одно из самых страшных орудий в нашем арсенале.

-Это оружие для убийства, — заметила Ли, взглянув на учителя, — Я знаю уже множество таких заклинаний, но до сих пор ты не показал ни одного способа повлиять на кого-то магией, не убивая его.

-Эти приёмы не нужны тебе ни для одной из мыслимых целей, — нахмурил кустистые брови Убокар, -Уже имеющегося мне было бы достаточно для того, чтобы иметь непререкаемый авторитет. Не понимаю, с чем связаны твои проблемы.

-Выходит, я могу лишь грозить убийством, и возможности действовать иным способом просто нет? — мрачно произнесла Ли, — Убокар... мне надоело, что меня никто ни во что не ставит только потому, что я женского пола, и потому что никогда не была послушницей. Но что мне за это — убивать, что ли?

-Хм... — вздохнул Убокар, — Я уже сказал, что уже имеющихся у тебя навыков достаточно для всего. Ты должна научиться использовать то, что есть в твоем распоряжении более мудро, иначе, что ты будешь делать, когда не сможешь брать у меня готовые решения?

-Я же прошу совсем немного, — взмолилась Ли.

-Ты просишь меня лишить тебя шанса научиться самостоятельно решать достаточно простые проблемы, — вздохнул Убокар. Разгладив седую бороду, он продолжил, — Важен сам принцип. И, кстати, ты неправа, считая что за мелкие обиды не убивают. Еще как убивают, — и сухие губы старого мага растянулись в насмешливой усмешке, — убийства для того, чтобы определить собственный статус происходят едва ли не чаще, чем убийства ради денег.

-Ты предлагаешь убивать? — выдохнула девушка, — Ты шутишь?

-Нисколько, — серьезно сказал учитель, — Мелкая наглость — проявление более глубокой неприязни и враждебности, а также неуважения, а за это убивать можно, и даже нужно. Все, что нужно — это уверенность остальных в твоём праве на это. Для этого тебе нужно развернуть конфликт так, чтобы у тебя был в руках аргументированный повод угрожать применением смертельного оружия, и даже применить его. Дуэли в Храме... разрешены.

-Я, кажется, понимаю, — тихо произнесла Ли.

-Это хорошо, — кивнул старый маг, — Попробуй. И помни: моя задача — не только учить тебя, но и воспитывать. Ты должна стать чем-то большим, чем сейчас, и не только как маг, но и как личность. У тебя есть для этого нужные задатки, но они дремлют. Я хочу их разбудить прежде, чем лягу в постель и не проснусь наутро.

-Убокар, — возмущенно откликнулась дочь пирата, — Ты еще выглядишь живее всех живых!

-Ха, — усмехнулся старый маг, — Это только кажется — на самом деле, жуки уже прогрызли это дерево изнутри. Так что...будь готова однажды остаться одна.

-Я постараюсь не ударить в грязь лицом, — побледнела Ли.

-Надеюсь на это, — кивнул Убокар.