Магуари

Сергей Калашников

Магуари

(повесть)

Глава 1

Дик приоткрыл глаза. Да, действительно, что-то не так. Вернее всё. Он не в своей каюте, а в совершенно ином помещении, просторном и с голыми стенами. И не к корабельной койке привязан страховочными ремнями, а прямо к полу притянут эластичным жгутом. Но, похоже, всё еще на корабле, во всяком случае, невесомость в наличии. Скудное дежурное освещение позволяет осмотреть все шесть переборок, ограничивающие заключающий его объем.

Две из них плоские и параллельные друг другу. То, что к одной из них он прикреплен, позволяет заключить, что это пол. Соответственно, противоположная — потолок. В обеих отсутствуют двери или скобы для хватания при передвижении в невесомости. Только через равные промежутки распложены своеобразные "уши", на манер полусферических углублений с перемычкой заподлицо с плоскостью поверхности. Хочешь — карабином хватайся, или крючком, или веревку вяжи, ну и пальцем тоже можно зацепиться. В общем, нарочно сделано для крепления груза, причем вровень с плоскостью, чтобы не мешало ходить, когда корабль идет с ускорением и в нем нормальное тяготение.

Еще одна стена для наблюдателя цилиндрически вогнутая и тоже без окон и дверей, явно примыкает к наружной обшивке и повторяет её форму. Слой ничем не облицованной теплоизоляции заметно отличает её от всех остальных, металлических. Напротив — выпуклая переборка с большой дверью на герметичных запорах определенно отделяет отсек от центрального ствола. Еще две стены расходятся от центра к периметру под углом, вырезающим сектор в восьмую часть окружности. В них — тоже герметичные двери.

Впрочем, зачем гадать? Рядом с каждой — план корабля, где все помещения пронумерованы и все люки обозначены.

Выбравшись из под резинового жгута, Дик подплыл к двери центрального ствола и убедился, что он в кладовой номер семь, почти точно в центре корабля. Сама дверь заблокирована, а переговорное устройство не работает. Ну вот, теперь кое-что ясно и можно посоображать, что с ним произошло.

Итак, он заперт. Его, сонного, принесли сюда из каюты и, подложив надувной тюфячок, притянули к полу, чтобы не улетал в невесомости. Поскольку при этом он не проснулся, значит, был усыплен. Кому и зачем это понадобилось? Невольно пришла в голову мысль о пиратах. Он отогнал ее прочь, но ничего другого в голову не приходило. Чушь какая-то.

Он возвращался с Зарады с олимпиады по прикладной биологии, где занял совсем неплохое одиннадцатое место. Двенадцать лет достаточный возраст, чтобы обойтись в дороге без сопровождающего, тем более что устроители и встретили, и проводили до самого трапа. И вот, за сутки до прибытия на место, он, как обычно, отправился вечером в свою каюту и улегся спать.

Может быть, он заболел и его изолировали? Но на корабле есть медицинский отсек, приспособленный для этих целей лучше, чем кладовая. Да и болезненных симптомов он в себе не замечает. Нет, цель иная. Дик вернулся к мысли о пиратах.

Захват космического корабля нападением извне — дело дохлое. Уничтожить, это запросто. Но лишить судно подвижности и проникнуть в него вопреки воле экипажа можно, только нанеся ему повреждения, исключающие его дальнейшее использование и уничтожив при этом почти весь экипаж. Тут было явно не то. Ведь совсем другое дело, если захватчики действуют в сговоре с кем-то из членов экипажа.

Тогда можно, подбросив нужный химикат в вентиляционную систему, усыпить пассажиров и подвахтенных, обезвредить несогласных — и корабль твой. И лучше всего, когда этой операцией руководит сам капитан. Вот, только, зачем это ему надо? Такое имеет смысл, если ценность груза или возможный выкуп за кого-нибудь из пассажиров существенно превосходят стоимость корабля.

Начнем с пассажиров. Он сам сирота, воспитанник приюта. Родни у него нет, следовательно, не он объект похищения. Кроме него этим рейсом летела только бригада подрывников. Славные ребята, но на толстосумов непохожи. Значит груз. Что можно везти с Зарады? Обычно — это растительное сырье для фармацевтов. И, в том числе, возможно, наркотическое. Пожалуй, здесь и собака зарыта.

Итак, кто-то из членов команды позарился на большой куш, захватил судно и ведет его сейчас на место встречи с покупателем. Пассажиры и несогласные члены команды наверняка уничтожены, а зачем понадобился он? Возможно, его хотят использовать в качестве слуги. Только не здесь, и не сейчас, а в укромном месте, где у пиратов притон или база. Неважно, как они называют свое убежище. Ведь должно быть что-то в этом роде. А все остальные на роль пленника не годятся. Сильные мужчины, и весьма решительные.

Поразмыслив маленько о возможных иных сценариях развития событий, Дик не смог связать больше ни одной картины, в которую улеглись бы известные ему обстоятельства. Похоже, ему действительно уготована судьба слуги и полурабское положение. Хотя, кто сказал "полу"?

Дик еще раз осмотрелся. Ага, он еще не проверил двери в смежные кладовые. Ну, это поправимо. Один из люков оказался блокирован, зато второй открылся совершенно свободно. Соседнее помещение было загружено деревянными крашеными ящиками, сумками, ранцами, бухтами провода и мешками. Краткий осмотр позволил заключить, что это имущество подрывников. И взрывчатка, и запалы, и множество разнообразного инструмента, необходимого при кочевой жизни. Нашлись и справочники и буквари по специальности. Остальные выходы из этого отсека тоже оказались заперты.

Колебания не заняли много времени, а педантизм производителей взрывчатых веществ, снабдивших все ящики вкладышами с подробными инструкциями, сильно облегчил дело. Через пару часов Дик забрался на свой тюфяк и приступил к самому ненавистному этапу затеянной комбинации. К ожиданию.

Хотелось есть, пить и совсем наоборот, что значительно хуже. Однако его терпение вскоре было вознаграждено. Послышались звуки, свидетельствующие о попытке открыть дверь, ведущую в центральный ствол. Потом зажегся индикатор на телекамере, и ожило переговорное устройство.

— Родион Желтый, разблокируйте люк, — раздался голос капитана. Дик показал объективу коробочку с нажатой и удерживаемой пальцем кнопкой и спокойно произнес:

— Если я отпущу эту кнопку, взрывчатка в кладовой номер шесть сдетонирует, — это новое для себя слово он выговорил очень вкусно, — во избежание вышеназванного, Вам надлежит высадить меня на обитаемой планете. Можно в ненаселенной местности. А сейчас будьте любезны доставить мне еду, питье и горшок. Дверь будет открыта, но приближаться ко мне не следует.

Догадливость капитана превзошла даже самые смелые ожидания. Ни препирательств, ни даже торга, не последовало. "Хорошо", — было все, что последовало в ответ. А через сутки голос из динамика предупредил о том, что начинается посадка и следует приготовиться к перегрузкам.

* * *

Двигатели затихли, а вес остался. Сели. Дик навьючил на себя заранее приготовленный ранец, открыл дверь и по скобам центрального ствола спустился к выходному люку. Сильно мешала адская машинка с нажатой кнопкой и груз за спиной, но спешить было некуда. Выглянул наружу. Неприглядная картина то ли ранней весны, то ли поздней осени. Местность низменная, равнинная, поросшая редколесьем. Кругом болотца или озерца. Невдалеке начинаются холмы, а за ними и горы виднеются. Невысокие, с плавными очертаниями, лесистые. И никаких признаков человеческого жилья.

Дик спустился на грунт по веревочной лестнице (еще один акробатический этюд с использованием одной руки), и пошел к ближайшему холму. Метров через триста оглянулся. Кто-то смотрел ему вслед из раскрытого люка. Ну и, пожалуйста. А корабль выглядел как жалкий обрубок, наклонно торчащий из болотины. Консоли с двигателями, на гондолы которых он опирался, наполовину погрузились в почву вместе с кормовой частью корпуса. Грузовые отсеки на внешних подвесках отсутствовали совершенно. Носовая часть, где располагались пассажирские каюты, тоже куда-то подевалась.

Ну что же, выходит, пираты и не собираются отсюда улететь. Стало быть, он практически и не спутал им планы. Они прибыли к месту перегрузки добычи на другой корабль, инсценировав гибель своего. Во всяком случае, есть шанс, что спасатели найдут обломки и придут к выводу о гибели судна в результате взрыва. А пираты, тем временем, спокойно перегрузят ценный товар из одной из внутренних кладовых, дадут трясине засосать останки разграбленного корабля и продолжат свою деятельность, как ни в чем не бывало. Эх, отпустить бы кнопку, да грохнуть как следует! Однако нельзя. Взрыв разнесет и реакторный отсек. Многие сотни квадратных километров будут на десятилетия загажены радиоактивными веществами.

Когда закончился провод на катушке, Дик был уже в лесу. Наложил закоротку на клеммы и отпустил кнопку. Все, больше с кораблем его ничто не связывает. Теперь его дело — уйти подальше и хорошенько запутать следы. Вряд ли он теперь интересует пиратов, если они, конечно, не маньяки. Но, на всякий случай, надо поостеречся. Да и пора приниматься за поиски людей. Почти все планеты с кислородной атмосферой колонизированы. А если и нет, то уж научные станции на них есть обязательно.

* * *

Даймонд Глюк был насторожен. Он не привык к благосклонности Фортуны, а тут и груз, и пассажиры нашлись буквально в тот же самый момент, как только он закончил разгрузку. Да еще и в полном соответствии с грузоподъемностью судна и вместимостью кают. Даже две из обычно пустующих внутренних кладовых оказались заполнены. В одной разместили хозяйство летящих этим рейсом взрывников, во второй — контейнеры с семенами какого-то растения, сырьем для производства сильного болеутоляющего. Рейс обещал быть выгодным. Да и проходил он по местам давно и хорошо изученным, подробно описанным в лоциях и не обещающим неожиданностей.

Поэтому капитан всю дорогу был начеку, ожидая от судьбы нежданного подвоха. Он позволил себе задремать вполглаза только на четвертый день полета, когда до прибытия в конечный пункт оставалось меньше суток. Разбудил его ревун сигнала тревоги. Дежурный офицер доложил, что после последнего перехода они оказались в поле притяжения черной дыры. В это было бы невозможно поверить, если бы не картина на экранах наружного обзора, не оставляющая никаких сомнений.

Но в этом месте не было ни черных дыр, ни условий для их образования. Однако разбираться с этим некогда, надо искать выход. Старпом справедливо оценил ситуацию как критическую еще до прихода капитана и подал в пассажирские каюты усыпляющий газ раньше, чем дал сигнал тревоги. Теперь экипаж перетаскивал спящих в свободные внутренние кладовые и крепил к полу как груз. На объяснения и сборы не было времени, а двигатели полностью груженого старенького судна не могли обеспечить ему ускорения более двух "g".

Приняв командование Даймонд принялся отстреливать грузовые модули со внешних подвесок. Пока он был занят этим, экипаж закончил с пассажирами и сам занял места на тюфяках, прямо на палубе. Их каюты отстрелили вместе с пассажирскими. И в них все личные вещи, и, наверное, сбережения. Не до того. Дали тягу.

Потерявший около шестидесяти процентов своей массы корабль вдавил всех в пол более чем пятикратной перегрузкой. Если бы старпом не проследил за центровкой при перемещении пассажиров и экипажа, достичь такого ускорения не удалось бы. Часть тяги пошла бы на сохранение ориентации. А так — Глюк просто тщательно выбрал направление и притопил на всю катушку.

Первые витков десять было невозможно понять, есть ли от этого всего толк. Штурман не решался давать обнадеживающих прогнозов на основании данных наблюдения в искаженном черной дырой пространстве. Потом он, наконец, осмелился осторожно отметить, что их положение не ухудшается. Еще сутки напряженной борьбы двигателей с гравитацией, а людей с перегрузкой, и даже невооруженным глазом стало заметно, что дело пошло на лад. Собственно, лишенные штатных противоперегрузочных кресел, члены команды вызывали у Даймонда чувство устойчивого сочувствия. Безучастные к происходящему, пассажиры находились, по сравнению с ними, в явно выигрышном положении.

А спиральная траектория раскручивалась, и каждый виток отдалял корабль от дыры сначала на сотни, потом на тысячи, и, наконец, на миллионы километров. Но восстановить ориентацию все еще не удавалось. Штурман мучил компьютер, первый помощник вычислял на карманном калькуляторе, а капитан напрягал зрительную память. Координаты по-прежнему оставались для всех загадкой. Привычные ориентиры не находились. Пульсары и квазары с нужными параметрами, эти вечные естественные маяки, совершенно исчезли из поля зрения, и вместо них обнаруживались другие, но не те.

На четвертые сутки, когда выяснилось, что из черной дыры они окончательно выбрались, не менее ясно стало и то, что они находятся не в своей галактике. Лоции не содержали данных, необходимых для ориентации. Просканировав телескопом всю небесную сферу и сравнив результаты с тем, что имелось в памяти корабельного инфа, не обнаружили ни одной туманности, ни одного звездного скопления, ни одной галактики, параметры которой можно было бы надежно идентифицировать. Пути домой не было.

Надо было срочно искать планету с кислородной атмосферой и обустраиваться на ней. С аппаратурой для воздухоочистки возникла напряженка. Основной комплект они отстрелили вместе с пассажирскими каютами, а того, что осталось, на всех не хватало. Пришлось приказать экипажу сохранять неподвижность и подкачать усыпляющего в отсек с пассажирами. Прежде, чем это сделать, Даймонд велел перенести в другое помещение мальчишку, что летел с олимпиады. Не стоило напрягать его юный организм лишней порцией снотворного.

Звезду подходящего спектрального класса нашли без труда, и совсем близко. Штурман провел необходимые засечки по незнакомым звездам и рассчеты траектории. Пошли. После четвертого перехода боцман неожиданно доложил, что дверь в кладовую номер семь блокирована. Мальчишка — пассажир зачем-то заперся. На вызов по переговорному устройству он ответил требованием высадить его на пригодную для жизни планету, и пригрозил, что, в противоположном случае, взорвет корабль.

Как ни странно, эта наглость не вызвала у Даймонда никакого неудовольствия. Парень, скорее всего, насочинял какой-то ерунды по поводу своего перемещения из каюты в кладовую. Может быть, посчитал себя жертвой пиратского нападения. Главное, он не сдался, а вступил в противоборство. Пусть и на основании ложных выводов, но эффективными методами. Разубедить его могли бы только другие пассажиры, будь они во вменяемом состоянии. Так что пока пришлось ответить согласием, тем более что планов это не меняло.

Особенно умилило требование о высадке на планету. Мальчуган это хорошо придумал. Чтобы планета была населена, что оставляет ему шансы добраться до людей и вернуться в свой мир. И он не требует посадки в порту, или даже поблизости от человеческого жилья, что не приперло бы воображаемых похитителей к стенке из-за риска быть обнаруженными. Наивный! Как будто корабль действительно способен взлететь с окруженной атмосферой планеты. Да он и сесть-то толком не может. Так, плюхнуться с грехом пополам, предпочтительно в воду. Это же обычный извозчик, их грузят на орбите с шаттлов. А в атмосферу стараются не загонять.

Ну да ладно, садиться все равно придется. Все спасательные средства давно отстрелены и пошли на увеличение массы черной дыры. Так что у них есть только одна попытка.

Планета земного типа у этой звезды нашлась. Вполне сносная. Как раз сейчас на ней происходила смена сезонов, и почти вся она оказалась затянута облачностью. Так что картографирование провели преимущесвенно радиолокационным методом. Тянуть с посадкой не следовало, поджимала нехватка кислорода. Выбрали местечко в умеренных широтах и Даймонд аккуратненько по плавной траектории приземлил корабль на равнинный участок суши поблизости от невысокой горной гряды, моля Бога, чтобы не угодить в болото.

Но в дело, похоже, снова вмешалась Фортуна. Едва они вынырнули из пелены облаков, стало ясно, что под ними трясина. Оставалось попытаться сесть поближе к холмам предгорий, надеясь попасть на плотный грунт.

Как только отключили двигатели, стало ясно, что грунт под ними не особенно плотен. Гондолы ходовых двигателей погрузились более, чем наполовину, превратившись в своеобразный якорь. Прежде всего, выпустили "террориста". Парень был наготове, и ушел немедленно, как только открыли наружный люк. Как он и требовал, в переходах никого не было. Глядя в спину тоненькой детской фигуре, согнувшейся под весом тяжелого ранца и катушки с проводом, Даймонд испытывал чувство облегчения оттого, что этот фрагмент приключения подходит к концу, и жалость к парню, которого ум и отвага обрекли на одиночество.

Подвернутые штанины и закатанные рукава длинной, не по росту одежды, найденной в имуществе подрывников, большие тапочки, привязанные к худым ногам — все это возбуждало сочувствие и уважение. Ох, не по возрасту этот парень предусмотрителен.

А мальчишка ритмично переставлял свои худые ноги, и катушка монотонно, метр за метром, выпускала почти невидимый отсюда провод прямо в грязь. Вот он дошел до склона холма, выбрался на сухое и затерялся в редколесье. Даймонд посмотрел на часы. Время действовать наступит через сто девять минут. Потребованные уходящим два часа бездействия он соблюдёт. А пока надо ждать. Да, и пора будить подрывников. Лучше, если разминирование проведут специалисты.

Глава 2

Дик посмотрел на часы. Скорее всего, пираты уже добрались до адской машинки и разобрались со схемой подключения запалов. Так что руки у них теперь развязаны и они могут начать охоту за ним. На этот случай описал широкую дугу и взобрался на высокий холм, с которого отлично видно те места, по которым прошел час назад. Понаблюдал. Нет, никто его не ищет. Ну и ладно. Достал рацию, включил на прием и принялся обшаривать диапазон за диапазоном. Тишина.

Эфир пуст. Нет даже намека на радиообмен или вещание. Только маячок корабля отлично прослушивается. Неужели его завезли на планету, где вообще нет людей? Такое маловероятно, но в принципе возможно. Так или иначе, надо было двигаться. Для начала, куда-нибудь, а там видно станет. Привлекательным показался путь через горный хребет. И от пиратов подальше, и от болот. Да и с высокого места больше шансов запеленговать какой-нибудь источник радиосигнала, чтобы добраться до обжитых мест. Тем более, горы с виду нестрашные, похожие на Уральские.

Тяжелый ранец на треть наполнен походными рационами. Компактные лёгкие брикетики, которые достаточно размочить и разогреть. В крайнем случае, можно употребить и в холодном виде, просто тогда неважный вкус еды становится отвратительным. Походная посуда, инструменты, спальник и одежда — каждый предмет компактен и лёгок, но всё вместе составляет заметный вес. Дик — не слабак, но и не богатырь. К тому же в двенадцать лет мышечная масса маловата.

За первые два дня пути он ничего не обнаружил. По сторонам поглядывал, старался анализировать увиденное. Деревья незнакомые, но ничего в них странного. Кусты — аналогично. Трава — тоже ничего особенного. Птиц негусто. Нет обычного для лесных массивов Земли птичьего гомона. И тишины нет. Кто-то свистит, трещит. Изредка. А зверушек на глаза попадается мало, не совсем пусто, но если и заметит глаз какое движение, то поодаль и понятно, что убегают от него. Получается, двуногих здесь опасаются. Еще крупных птиц в небе изредка подмечал. Всегда поодаль, так что разглядеть толком ничего не удалось. Похоже на аиста, правда, замечал, что снижаются они энергично, но потом, кажется, приземляются.

Вечером третьего дня вышел на дорогу. Две колеи с кучами навоза посередке. Собственно навоз оказался для него неожиданным откровением. Интересуясь массой вопросов, касающихся биологии, он прекрасно знал, что это такое. Но наличие этой субстанции на изрезанной колёсами дороге, это как-то очень ново. Пришлось серьезно пораскинуть умишком и вспомнить известные ему факты из истории транспортных средств. Призвав на помощь память и воображение, дав полную волю фантазии, он пришел к выводу, что экскременты были выделены животными, чью мускульную силу местные жители использовали для приведения в движение своих экипажей.

Дальнейшие размышления привели его к мысли о том, что планета, где живут разумные существа, не использующие радио, скорее всего, относится к разряду так называемых "запретных миров", где присутствие цивилизованных людей резко ограничено, чтобы не оказывать влияния на естественный ход развития местного общества.

Кстати, жители могут оказаться тоже людьми его биологического вида, занесенными сюда неведомо кем неведомо когда. Такие случаи отмечались. А может они даже не гуманоиды. Галактика Млечный Путь очень велика, и человечество ознакомилась от силы с одной сотой ее частью. А его осведомлённость в биологии, хотя и обширна, но, в основном, по верхушкам. Ну, сколь глубоки могут быть познания пятиклассника? То, что он ничего не ведает о разумных существах, кроме людей, вовсе не означает, что о них современной науке ничего не известно.

Итак, единственное, на что можно рассчитывать, это на встречу с наблюдателями, сотрудниками какого либо из исследовательских институтов. А они должны вести себя неприметно. Найти их будет непросто. Это при условии, что они здесь есть. Ну ладно, хватит фантазировать. Пора действовать.

Дик потыкал в навоз прутиком и убедился, что значительная часть его давно высохла и даже выветрилась. Но есть и свежий. Стало быть, здесь ездят, и он имеет шанс посмотреть на местных жителей со стороны, прежде, чем заявлять о своем присутствии. Подходящие кустики отыскались быстро, и он устроился в них со всем возможным комфортом.

Ждать пришлось недолго. Застучали копыта, заскрипели колеса, и на дороге показалась колонна. Впереди верхом ехал воин в кольчуге, с копьем в руке и мечом на поясе. На его щите красовалась оскаленная голова неведомого зверя. Следом попарно двигались еще шестеро, сходно экипированные, но одетые проще. Вместо кольчуг на них были кожаные куртки с металличекими бляхами. Далее — вереница телег, накрытых дерюгами. Возницы тоже вооружены мечами и одеты также. В хвосте еще шесть вооружённых верховых.

Вот все и прояснилось. Несомненно, это люди. Феодал и его слуги. Все точно, как в фильмах на сюжеты из средневековья. Единственное отличие — животные. И в упряжке, и под седлом — поджарые коровы с небольшими ветвистыми рогами. Даже вымя на месте, хотя и некрупное. Или даже ближе будет аналогия с северными оленями. Но, в общем-то, копытные. Несколько слов, которые донеслись до него, показались совершенно незнакомыми.

Насколько он понял, ему выпал "чудесный" жребий. Его занесло в мир рыцарей и менестрелей. Ну, кто же не мечтал пожить в такой замечательной эпохе? Только сначала надо бы выучить здешний язык и хотя бы немного разобраться в обычаях, чтобы не попасть впросак.

По всему выходило, что жить в этом мире ему предстоит долго. Для уверенности обшарил эфир. Нет ничего, кроме всё того же корабельного маячка. Интересно, пираты нарочно оставили его включенным, или оплошали? Да без разницы. К нему это больше отношения не имеет. А вот как устроиться в тутошних местах, точнее, в здешнем обществе, надо подумать. Чужака, ведь, могут обидеть, прогнать или убить. А уж, не говорящего и не понимающего ни слова — тем более. Люди всегда опасаются непонятного. Как ни крути, нужно, как можно больше вызнать и, при этом, ни во что не вляпаться.

Относительно своих познаний или навыков Дик не заблуждался. Его умения в примитивном мире могут только навредить. Единственное, на что можно рассчитывать, это обучаемость. Насколько он помнит, как раз в этом возрасте, где-то около двенадцати, память становится исключительно цепкой, и способность усваивать новое у человека становится просто замечательной.

* * *

Дик не пошел по дороге. Он двинулся лесом, чтобы избежать нежеланных пока встреч. Конечно, поглядывал в сторону промятого в невысокой траве следа, чтобы не сбиться с пути. Если слышал топот или скрип колёс — уходил за деревья. Делал это неторопливо, отдавая себе отчёт в том, что прячущийся или убегающий человек вызывает подозрение. Просто старался не попадаться на глаза.

Скорее всего, его замечали. Но никто не бросался ловить мальчишку с мешком за плечами, выяснять у него, кто он, откуда и зачем идёт и что тащит. А вообще прохожие и проезжие всегда несли длинные копья, невзирая на пол или возраст. Кстати, женщин он подмечал редко — скорее всего, предпочитают сидеть дома. А носят они юбки, а не штаны. Видимо, таковы здесь обычаи.

Пару крошечных в два-три строения населенных пункта, явно сельскохозяйственного назначения, обошел стороной. Не стал заходить и в дом феодала, расположенный совершенно изолированно, на возвышении. Собственно не просто дом, а обширное подворье, обнесенное частоколом, где суетилось множество челяди. Его интересовало поселение побольше, где он смог бы не привлекать к себе всеобщего внимания. Одежда-то на нём на местную непохожа. Языка он не понимает. А вещички, что прихватил с собой из хозяйства подрывников, здешним жителям могут показаться диковинами. И никакой уверенности, что при этом они не сменят хозяина, нет. Не богатырь он — мальчишка. Силёнок и ловкости, считай, точно по возрасту.

Миновал несколько развилок, каждый раз выбирая ту дорогу, что казалась шире, и эта метода привела его к селению. Полсотни домов, расположенных безо всякой системы, но сравнительно кучно, окруженных только огородами. К этому месту сходилось пять широких, наезженных дорог. Судоходная река, пристань, перевоз — все говорило о том, что здесь располагается значительный по местным условиям центр торговли и, наверное, ремесел. Близлежащие леса оказались совершенно лишены валежника и сухостоя, выбранного на топливо. Да и жилище феодала располагалось на соседней возвышенности, как бы господствуя над этой местностью. В общем, всё сходилось.

Дик отошел от посёлка подальше и углубился в лес. Надо было спрятать ранец. Его содержимое, инструменты и приборы, прихваченные из обширного хозяйства подрывников, было абсолютно неуместно в этом мире. Во всяком случае, до тех пор, пока в них не возникнет совершенно определенная надобность. Пришлось подумать и об одежде. Все, кого он сумел разглядеть, носили платье самого примитивного покроя из груботканой материи или кожи. В его распоряжении, кроме фланелевой пижамы, было несколько спецовочных штанов и курток, найденных в отсеке со взрывчаткой. Все это оказалось велико, так что, подвернув и прихватив частыми стежками по своей мерке рукава и штанины самого заношенного комплекта, он получил нечто, вполне в местном стиле. Оставалось спороть карманы (наудачу накладные) и пуговицы. Вообще-то, несколько неприметных внутренних кармашков осталось, так что зашил их. Штаны закрепил веревочными подтяжками, и куртку перепоясал веревкой. От пижамы и тапочек пришлось отказаться, благо было не холодно. Более ничего с собой не взял, и без того одежда может оказаться подозрительной, а реакция окружающих на любой непонятный предмет запросто сослужит ему недобрую службу. Ну не следует чужеземцу привлекать к себе лишнего внимания.

* * *

— Кхе-кхе!

Дик обернулся. Девчонка. Местная. Парнем одета, но глаз человека, выросшего в мире, где брюки на женщине — обычное дело, таким маскарадом как штаны не обманешь. Нет, не в выпуклостях телесных дело, нет их ещё, но пропорции и пластика, да и кожа лица... и глаза. Такие... девчачьи, в общем.

Одета добротно, мягкие сапожки, шляпка с короткими полями, под которую наверняка запрятана коса. Штаны и курточка, широкий пояс с массивной прямоугольной пряжкой и неслабым ножиком под правой рукой. Из-за одного плеча торчит лук, из-за другого — пучок оперённых стрел. В руках дубинка — ровная жердь, чуть длиннее, чем рост хозяйки.

— Привет!

— Турлюм-бурлюм, — так примерно воспринял Дик ответные слова.

Попробовал, конечно, объясниться, не только по-русски, но и на стандартном, и на эсперанто. Ну не полиглот, кроме обычного набора языков, ничего он не знает. Девчонка тоже сделала три попытки, после чего наличие языкового барьера было надёжно подтверждено самым проверенным из известных методов, экспериментальным. Язык жестов помог несильно. Кажется, каждый собеседник толковал знаки по-своему. Но решимости объясниться договаривающиеся стороны не теряли. С мальчиком понятно — ему нужно как-то устроиться. Упорство девчонки удивляло. Ей-то, какой в этом интерес?

Наконец пантомимой удалось растолковать, что он ищет возможности поесть, поспать, и готов за это работать. То, что эту мысль удалось донести, стало ясно, когда собеседница задумалась. Интересно было наблюдать за тем, как ход мысли отражается на её лице. Наконец она сделала знак, чтобы её дождались, и скрылась в зарослях.

Вернулась быстро. Теперь вместо штанов на ней была юбка до земли. Возникло подозрение, что эта деталь туалета просто одета поверх того, что имелось раньше. Элемент маскировки, так сказать, а не собственно одежда. Потом они вышли на тропу и отправились в селение.

* * *

Первыми словами здешнего языка, которые пришлось освоить, были "топор", "дрова" и наименования частей упряжи. Дик дважды в день отправлялся в лес на повозке, в которую был запряжён лант — одомашненный олень. Сухостой и валежник рубились и укладывались в кузов, а потом разгружались под навес у печи для обжига керамики. Отвратительного качества топор, отсутствие опыта, да и силёнок у мальчика не так много, как у взрослого, но втянулся. Тем более, что всё ему показали, оставалось быть внимательным.

Гончар и его жена к парню особо не придирались. Кормили тем же, что ели сами, причём — сколько влезет. Еда здесь простая: каши, похлёбки, сыр или мясо редко и понемногу. Вместо хлеба — пресные лепёшки.

Босиком ходить не пришлось — нашлись для него старенькие сапожки с короткими голенищами. И шапку он тоже получил — вязаный колпак.

Первый месяц прошёл тяжело. Уставал, как собака, так что к вечеру еле двигал ноги. Постепенно втянулся, приобрёл опыт и навыки, начал помаленьку разговаривать. Сил теперь хватало и на то, чтобы перекинуться словечком со сверстниками, которые нередко затевали игры с деревянными мечами и очень даже неплохими луками. Собственно, из разговоров с поселковой ребятнёй и выяснилось, что он не батрак и не раб, а считается приёмным сыном гончара.

Спорить не стал. Просто подумал хорошенько и посмотрел вокруг. У всех соседей дети работают. Прополка и поливка, те же дрова, вообще, дел не перечесть. Смысла многих он просто не понимает. И на игры время остаётся. А, скажем, рыбалка, так это не развлечение вовсе, а добыча пропитания. Так что, может быть и не питают гончар с супругой к нему каких-то особенно нежных чувств, однако поступают с Диком, как с собственным ребёнком. А пара возков хвороста в день — это не так уж много для подростка, тем более, для прожорливой обжиговой печи этого как раз хватает с небольшим избытком.

"Родителей" своих он называл "Па" и "Ма" и чувствовал себя с ними, как с родными. Раньше, в детском доме, было даже меньше душевного комфорта. Воспитатели просто не могли уделить проблемам мальчика столько внимания, да и разные среди них люди попадались.

Самым трудоёмким делом было расчленение стволов и сучьев. Топор приходилось часто точить — сталь, что пошла на его изготовление, не слишком хороша. Опять же перерубание хлыста поперёк волокон требует поставленного удара. Откуда ему взяться у паренька из индустриального мира, отлично разбирающегося в кнопочных и голосовых интерфейсах управления бесчисленными обслуживающими устройствами? В этом месте, конечно, смухлевал. Сбегал к тайнику и прихватил струнную пилу. Она вроде рулетки, в которую заправлена мономерная нить. Дерево режет, как масло. Только работать с ней надо осторожно. Она ведь всё способна перепилить, хоть сталь, хоть камень. Только навык всё равно требуется, чтобы рез не сварился. А уж если не усмотришь, нить может остаться в "пропиле", толи зажатая, толи вварившаяся. Дик две струнки так потерял. А когда менял на запасные, пальцы себе порезал, к счастью несильно, но заживало долго.

Познание мира, где всё делается руками, поглотило его всецело. Плюс изучение языка. Встречались в нём отдалённо знакомые слова, хотя и искажённые. Это наводило на мысль о том, что местное население — потомки землян. Биологических отличий заметить не удалось. Мир в ближайшем окружении был нетороплив, патриархален, и постепенно обретал всё новые и новые грани по мере того, как Дик осваивал речь. Одновременно, словно зрение прорезалось.

У соседа-кузнеца закололи кабанчика — в похлёбке нашлись кусочки мяса.

На огороде появилась молодая картошка. Вместе с "родителями" выкопали сразу целый рядок и почти всё отвезли в замок барона. А через два дня Дик отвозил такую же порцию туда же от другого соседа — шорника.

Лесник завалил где-то в чаще какого-то "рурка" — на ужин были ломтики сочного окорока.

Чаши, миски, крынки, что выделывал па, увозил на лодке долговязый нервный тип, после чего на столе на какое-то время появлялись творог, сметана, мёд. Позвякивали монетки в кошельке у ма, а за несколько этих кругляшей кузнец доработал топор Дика. Тот стал легче и перестал так часто тупиться. Учитывая, что к этому моменту удар у юного дровосека уже был поставлен, использовать струнную ножовку он стал редко, только в единичных случаях. Тем более что па сделал новое топорище, которое совсем не "отыгрывало" в руку.

Шло время. После весны настало лето, а за ним подкралась осень. Дик стал нормальным здешним парнем. Узнал, что у хозяина поселения — барона — под рукой находится несколько рыцарей, владеющих в округе земельными наделами. Сам барон подчиняется графу, на зов которого приводит войско, состоящее из этих самых рыцарей и собственной пешей дружины. Если считать со стремянными, оруженосцами и прочей вооружённой челядью, получается войско человек в триста.

Баронство здешнее считается приграничным, отчего налоги низкие, и войско из этих мест созывают не на всякую войну, но именно сейчас воинство ушло в поход против "дрыгонов", и на местах остались только немногие сержанты — ученики настоящих бойцов. Слово "дрыгоны", Дик однозначно перевёл как "драконы", чему внутренне изумился, но ничего по этому поводу говорить не стал — его дело узнавать, а не убеждать окружающих в том, что он прочёл немало умных книжек.

Глава 3

Из очевидных странностей здешнего бытия приметил ещё наличие высоких раскидистых деревьев в поселении и вокруг него. Их валили только тогда, когда те становились ветхими, и грозили упасть. Причём вокруг всегда подрастали несколько относительно молодых стволов сходных достоинств. И еще отметил, что из-под их сени выходили обычно, держа в руках длинные тонкие копья с небольшим наконечником, и, поглядывая по сторонам, особенно вверх.

Разумеется, спросил, почему так. На что получил ответ: "Магуари", — и внимательный взгляд собеседника, обшаривший всю верхнюю полусферу. Однако, показать рукой было не на что. В общем, понятно, что существует в этих местах опасность сверху, причём, настигающая нежданно. И ветви деревьев, или длинное копьё, позволяют от неё уберечься. Стало ясно, почему над подворьями часто устроены решетчатые навесы, не закрывающие ни от дождя, ни от солнца. И почему одинокий путник, бредущий в стороне от дороги в сени деревьев, никого не насторожил. Стремление укрыться под кронами для этих мест естественно. А еще вспомнились парящие в небе птицы, похожие на аистов, что примечал он в начале пути от болот в горы.

* * *

А жизнь шла своим чередом. Заготовка и доставка дров, хотя и продолжались в прежних объемах, оставляли достаточно времени для того, чтобы помочь Па в приготовлении глины к лепке посуды. Вернее — глин. Их исходно было четыре, все из разных мест. Способов подготовки применялось несколько: взбаламучивание с последующим оседанием и сливом отстоявшейся воды. Иногда в воду добавлялась зола, иногда — толчёный известняк или гашёная известь. В другой раз глину высушивали, дробили и держали на солнце, перемешивая. Или замачивали в чане под плотной крышкой, не позволяя высохнуть на протяжении месяцев.

Сами глины смешивали в разных пропорциях, добавляя песку или толчёного камня нескольких видов. Собственно песок тоже готовили, промывая или прокаливая, используя, однако, не осадок со дна лотка, а как раз наоборот. Ещё соду подмешивали в состав для глазури. Дика учили на гончара, и учили добротно. "Родители" — нестарая еще, немного за тридцать, бездетная пара — уже воспитывали двух сирот, приняв их в свою семью также, как и его. Но ребятишки были ещё малы: шести лет девочка, и мальчуган двумя годами старше. Помощи в делах от них пока немного — силёнки невелики. Относился к ним дружески, вроде как, братик с сестричкой наметились.

Конечно, некоторый скепсис к своему внезапно обретённому семейному положению Дик испытывал, да и в двенадцать лет, когда мировоззрение сформировалось, а система взглядов, худо-бедно, устаканилась, трудновато ощутить в себе родственные чувства к людям, о существовании которых ещё недавно даже не подозревал. Однако сдвиги в сознании потихоньку происходили. Братишка Жак много возился с подготовкой смесей, а сестрица Микаэлка чаще всего завеивалась на баронское подворье, и путалась под ногами у тренирующихся солдат — мечтала выучиться на рыцаря. Естественно, деревянный меч у неё был самый лучший, старший братец расстарался, из очень прочного дерева вырезал в лесу с использованием струнной пилы-ножа.

* * *

Девчонка, что привела его к гончару, оказалась воспитанницей баронессы. Встречались с ней изредка то в селении, то в лесу. Звали эту оторву Клёпой, а славилась она независимым характером. Что хотела, то и делала. Куда желала, туда и шла. Чаще всего пропадала в лесу, и чем там занималась, никому не докладывала. Дик несколько раз перебросился с ней словечком-другим, так ни о чём. Друг другу они оказались абсолютно неинтересны.

Парень осваивал профессию. Компактный инф, что был у него прихвачен с собой из хозяйства подрывников, содержал уйму информации о горных породах самых разных планет. И об осадочных тоже. В нём нашлась масса сведений из геохимии. И это помогло разобраться и с составом глин, и с картиной процессов, что происходят при их подготовке и обжиге. Восприняв опыт поколений здешних ремесленников, смог понять и технологию, сформировавшуюся на основе многих веков проб и ошибок. Ничего к этому добавить не удалось. Хорошую керамику делает Па. А вот то, что у него вдруг появилось полтора помощника, быстро поправило материальное положение семьи. Не то, чтобы разбогатели, но монетка-другая на удовольствия находилась.

* * *

Первым удовольствием, которое Дик себе доставил, был лоток для промывки песка. Родничок на откосе и цепочка деревянных желобков. Водичка тонкой струйкой бежит сверху вниз, а братишка Жак совочком подсыпает песок в верхнюю часть системы. Как перекидал ведро, зовёт Дика или Па. Вода отводится в сторону, а из каждого участка промывочной системы высыпается своя фракция. Тяжелая работа с деревянным тазиком превратилась в детскую игру. Да и дело пошло веселее. А всего-то посмотрел на картинку из статьи, посвящённой старинным методам работы рудокопов и золотодобытчиков. В результате мелкая илистая муть удаляется потоком, в среднем лотке копится то, что надо, а в верхнем оседает тяжёлая фракция, для использования в глазировочной смеси негодная.

Следующая затея — с обжиговой печью. Печам вообще немало страниц посвящено в материалах по работам с полезными ископаемыми. Собственно, изменения в конструкции невелики, но нужен поддув. Заказать у шорника мех — это недолго, а вот кто потом качать его будет? Всё-таки хорошо, что в этих местах много ручейков — местность гористая. Соорудить рычажный механизм на манер водяных часов оказалось несложно. А потом проделали в нужных местах печки каналы, сложили из кирпича дополнительный экран, топочную часть переделали, и дров для обжига стало потребляться на треть меньше. За топливом-то приходится ездить за несколько километров. То, что дутьё состоит из коротких вдохов и длинных выдохов — не беда.

Собственно, эти два усовершенствования, да небольшой ремонт в доме, своевременно убранный огород, и в зиму семейство вошло с самыми радужными перспективами: огромные поленницы, полный погреб овощей, груды сырья, подготовленного для лепки посуды. Меховушки на зиму есть у всех. А Дик с удовлетворением отметил, что устроился он здесь весьма недурственно. И стол, и дом, и дружелюбное окружение. Скучать тоже не дают. Отсутствие развлечений, привычных ему по большому индустриальному миру, не волновало. Можно ли было предположить, что делать из коры игрушечный доспех для сестрёнки так увлекательно! Или колдовать с Жаком над рецептурой стекла? А формовать заковыристые соусники по эскизам неугомонной Клёпы, это вам не прохождение очередного уровня какой-нибудь забубенной игры, тут подумать надо и об усадке, и о возможном растрескивании при обжиге, да и о том, какие цвета всё это приобретёт под слоем глазури.

* * *

В школу Дик сходил всего один раз. Буквы здесь применяются те же, что и на Земле, и в слова они складываются так же. А арифметика — она всюду арифметика. Больше ничему в этом храме просвещения научиться было нельзя. Говорят, что у барона богатая библиотека, не менее дюжины книг. Но сын гончара — не тот человек, для которого она собиралась. Да он и не выражал желания ознакомиться с сокровищницей тутошних знаний.

А вот дома у мальчика — масса интересных дел. Зимой, когда не нужно каждый день гонять несколько километров за дровами, или хлопотать на грядках, времени заметно больше, поэтому можно позволить себе проверить некоторые положения статей, прочитанных на справочном инфе подрывников. Самую тяжелую фракцию песка, которая, после промывки в лотках, в гончарное дело надёжно не годилась, он хорошенько рассмотрел в увеличительное стекло. Не здешнее, а прихваченное с корабля. И увидел, что многие песчинки имеют подозрительно металлический блеск. Бросился на поиски магнита, а вот и не тут-то было. И с собой не прихватил, и в хозяйстве ничего подобного не нашлось.

Заглянул к кузнецу, потолковал, да и получил от него кусок железной полоски, к которой хорошо прилипала всякая металлическая мелочь. Кусочек тонкой тщательно выделанной кожи, часок кропотливой работы, и в его распоряжении горсточка магнитного железняка. Или гематита. Не так-то просто их различить при нулевом геологическом опыте, когда перед тобой не кусок камня, а песок. Понятное дело, растёр его в пудру в ступке, смешал с растёртым же древесным углем. Тут важнее всего было правильно рассчитать пропорцию. Потом засыпал в тигелёк из огнеупорной глины, накрыл крышечкой, и на угли, под струю воздуха из меха. Получившаяся лепёшечка была представлена на суд тому же кузнецу. Железо как железо.

Следующие плавки провел, увеличивая количество угля в шихте, и вскоре получил прекрасную сталь. Где-то по полкило удавалось выплавлять в период, когда обжиг посуды в гончарной печи завершался, и шло её остывание. Как раз в этот период меха оказывались свободными от своих основных обязанностей. За эти кругляши кузнец платил щедро. А чуть погодя сам пришел и принёс приплату, да такую, что у Па глаза округлились от удивления. Клинки из лепёшек, что получались в тиглях, перерубали все остальные, и не сильно от этого зазубривались.

Так вот понемногу семья гончара, и ранее не считавшаяся бедной, крепче встала на ноги. А вот стекло у них с Жаком не получилось. Скорее всего, из-за того, что состав песка не соответствовал тому, что был прописан в справочниках. Непрозрачное оно выходило, мало отличаясь от глазури, которой покрывались горшки и чашки.

* * *

Зимой темнеет рано, поэтому семейство нередко коротало вечера у очага за разговорами. Чаще всего Дик расспрашивал, а рассказывали Па или Ма. От них узнал, что на планете несколько королевств. В каждом королевстве имеется несколько графств, а графства делятся на баронства, подобные здешнему. Королевства иногда воюют, но всё реже и реже. Чаще заключают между собой союзы и выступают в походы против драконов, что живут в тёплых краях. К югу от владений барона Курбата, на которых они проживают, за болотами тоже обитают драконы. Они там не всегда находятся, а когда тепло. От них сюда и прилетают магуари, но только летом.

Эти магуари — что-то типа крупных птиц. Нападают с воздуха и могут убить даже взрослого человека. Тут же и поедают свою жертву. Маленького ребёнка вообще уносят с собой. Они не специально на людей охотятся, хватают всё, что найдут. Ужасно прожорливые. Деревья им сильно мешают, и копий они опасаются. Людям нередко удавалось отбиваться от нападений, если не были застигнуты врасплох.

А сами драконы не летают, но могут пройти через эти болота, однако в этих местах такого не случалось давно. И люди к болотам не приближаются. Держатся от них на расстоянии примерно в два дня пути.

А есть такие места, где дорога в страну драконов ведёт сухим путём, выше уровня болот. Там прекрасно растут злаки и можно собирать истекающие мёдом плоды. Пчёлы приносят богатый взяток, рыба в реках тает во рту, а икра её — просто восторг. Зимой туда можно прийти, построить дома, вспахать пашни. А потом приходят зубастые твари, с которыми приходится воевать. Они коварны — плюют ядом, могут и огнём дыхнуть. Набрасываются из засад, впиваясь острыми зубами в глотки людей. Ведь в тех местах травы растут выше головы, а стебли вьюнков бывают толщиной в палец взрослого человека. Попробуй, уберегись!

* * *

Зима здесь снежная. По первопутку на санях пришло воинство, что провело лето в сражениях с драконами. Треть просто не вернулась — погибли в битвах. Остальные выглядели не лучшим образом. Досталось им крепко. Знахарки и травницы оказались востребованы — припарки там всякие, компрессы, растирания — всё пошло на ура. Дик частенько забегал на баронское подворье слушать, как вернувшиеся солдаты похваляются удальством и молодечеством. Сам, конечно, вопросики подкидывал наравне с другими. Надо же было выведать про этих вражин хоть что-то достоверное.

Неважно выходило. Старые бойцы оказались неразговорчивы, а молодёжь несла чушь несусветную про острые гребни вдоль спин, треугольные, бритвенной остроты, зубы и отравленные стрелы, летящие наподобие комариных туч. Рога, клыки или перепончатые крылья не упоминались. Насчёт когтей тоже всё выглядело как-то неясно. Не складывалась картинка, хоть тресни.

Кстати, встречал Клёпу — ту самую девочку, что привела его к гончару. Она здесь одевается госпожой, убрана, расфуфырена, хотя держится без высокомерия. И слушаются её, это определённо. Она-то и взяла Дика за руку, и отвела в небольшую комнату, где стоял удобный письменный стол, горели свечи, и показала несколько рисунков. А может быть, гравюр. Что он в этом понимает?

Игуанодон, тираннозавр, велосираптор... остальные зверьки тоже были узнаваемы, хотя, наименовать их, Дик бы не решился. Масса ископаемых рептилий в том виде, как их представили себе земные палеонтологи. А, бронтозавр ещё! Твари серьёзные, но не такие, с которыми следует воевать. Неоткуда этим животинам взять разума, они все сплошняком примитивны, а, следовательно, уязвимы. Примерно это он и объяснил средневековой девочке, наверно, ужасно образованной по здешним меркам.

— Дик, твоё мнение, оно ведь где-то тобой услышано? Или прочитано? — В её глазах понимание, которого ему всю его жизнь ужасно не хватало.

— Да. Не знаю уж, сколько книг в самой большой из известных тебе библиотек, но я наверняка прочитал в несколько раз больше. Только, большинство этих написаний не добавили мне знаний. Понимаешь, читать просто ради наслаждения процессом, было в обычае в местах, откуда я родом. Текст мог и не содержать полезной информации, вернее, заранее это было неизвестно, но сюжет повествования, красочные детали, точные определения и даже замечательные придумки авторов этих фантазий доставляли немалое удовольствие тем, кто с ними знакомился. — Дик старается объяснять обтекаемо.

Хорошей собеседницей оказалась эта Клёпа. Очень интересно рассказывала о драконах, о войнах с ними, о предметах которыми пользуются эти твари в битвах с людьми. Ну уж копья и топоры у них точно в обиходе имеются, но кроме них есть и всякие иные приспособления, позволяющие отбиваться от людей. Кстати, поход этого года был неудачным, поэтому решено на следующую кампанию изменить стратегию. Зимой, когда рептилии пережидают холода в тёплых краях, силы двух королевств построят крепость, и попытаются удержать её после прихода весны.

* * *

Беда пришла нежданно. Прибежал Тутик, Клёпин братишка, и сообщил, что Дика собираются вести на правёж к барону за непочтительность к Заповедям Истинного. Была тут своя вера, казалось — без мракобесия исповедуемая. Образа висели в домах, Дик научился им правильно кланяться, и полагал, что с него достаточно. А вот, поди ж ты! В школу то он не ходил и Заповедей не изучал. Хозяину здешних земель об этом и поведал кто-то. Ма, как об этом услышала от юного вестника, велела бежать немедля и без оглядки.

Сборы заняли минуты три, после чего Па в санях под попоной умчал беглеца в лес. А там лыжи, саночки с харчами, тугой кошелёк.

— Сначала на юго-восток держи до самых болот, потом поворачивай на заход солнца и неделю беги без оглядки. А уже потом поворачивай к северу, и выйдешь к обжитым местам. Там Шарнайское королевство, на этом же языке разговаривают.

Обнял, как родного. А ветерок гнал позёмку, следы занесёт в два счёта. Осталось завернуть в свой тайничок и прихватить ранец.

* * *

А здесь его поджидала воспитанница баронессы собственной персоной. Так же как и Дик, одетая для дальнего зимнего похода, с плетёным из дранки коробом за спиной, на таких же широких лыжах.

— Вместе пойдём, — сказала она, помогая устроить на санках старый добрый ранец. Вот уж, действительно, зелье, а не девка. Ведь разыскала его захоронку, и знала, что он сюда обязательно завернёт.

* * *

О причинах бегства девочка поведала ему, когда они отошли уже порядочно. Остаток дня и всю ночь спешили, что было сил, пользуясь тем, что следы их заметает лёгкая низовая метель. А на рассвете ветер стих, и они в глухой чащобе расчистили от снега пятачок земли, развели костёр и приготовили густую похлёбку.

— Через год мне за рыцаря Мануила замуж выходить, а я не хочу, — Клёпа говорит, будто отвечает на вопрос. — Нехороший он человек, подлый. Приметил, что мы с тобой частенько разговариваем, заревновал, и нашептал барону. Только не думай, что я на тебя виды имею, просто одной через зимний лес пробираться страшновато.

Глава 4

Глупость они сделали, что не остались на месте, не переждали несколько дней. И глупость эта произросла из другой глупости. Спальник-то на двоих был один. Худенькие ребята легко в него поместились и с устатку, да с нелёгкой дороги мгновенно отключились. А проснулись в обнимочку, отчего смутились и заспешили. Нет, ничего между ними не было, просто тела заняли в тесноте одноместного пространства самое компактное положение.

Если бы подумали, наверное, сообразили бы, что находиться в месте, к которому не ведут никакие следы можно до тех пор, пока еда не кончится, а тем временем поиски прекратятся и можно будет спокойно уйти. А вот собрались, не глядя друг на друга, и пошли. Хорошо пошли. На лыжах оба были невеликие мастера, но кроткие широкие доски весили мало, в снег не проваливались и неплохо скользили. Километров по шесть-семь за час проходили без напряжения. И вечером, поднявшись вверх по склону, обнаружили за собой погоню.

Далеко, в паре километров, на их лыжне отчётливо виднелись преследователи. Идиллия кончилась. Короб и ранец с санок перегрузили на плечи, провизию распределили поверх одежды, и припустили уже всерьёз. Как раз перевалили горочку, впереди был длинный пологий склон, переходящий в ровную, с редкими торчками растений, поверхность замёрзшего болота. Того самого, из-за которого летом прилетают магуари.

Убегать по снежной целине, торя лыжню для догоняющих, одна из самых изысканных форм мазохизма. Дик осознал это, когда, оглянувшись, увидел летящих вниз по склону четверых мужчин. И то, что расстояние до них оказалось не слишком большим, его, скорее, обрадовало, чем огорчило. Они только что пахали как ланты, пытаясь быстрее сократить дистанцию до беглецов. Конечно, на склоне слегка отдохнут. А беглецам лучше немного снизить темп. Тем более что снег поверх льда лежит плотно, выглаженный ветром. Уйти в отрыв не получится, но если держать постоянную дистанцию, то ребят этих можно просто загнать до упаду, они ведь наверняка весь день на ногах, и последние часы сильно торопились.

К моменту, когда стемнело, дистанция сократилась до полукилометра. Дик продолжал держать темп хода, рассчитанный на длительное движение, а солдаты просто были неспособны бежать быстрее. Слишком спешили вначале. А тут визуальный контакт пропал, и ребята продолжили движение, как ни в чём не бывало. Они ведь тоже немало сегодня прошли.

Игры ветра со снегом на ровной ледяной поверхности, из которой местами торчит то кочка, то вичка, создали причудливый рельеф из перемётов, валов, языков и участков голого льда. Света сквозь тучи пробивалось мало, но на белой поверхности кое-что разглядеть было всё-таки можно. Выйдя очередной раз на чистую от снега поверхность, Дик приказал Клёпе идти вправо, а сам пробежал вперёд ещё через пару заснеженных участков, после чего вернулся, и отправился следом за ней. На голом льду следов не остаётся, по крайней мере, видимых при таком освещении. Преследователи должны проскочить место их поворота, ведь, даже если он не слишком точно попал в лыжню, то всё равно осталось два следа. И приведут они совсем к другому месту, от которого придётся гадать, в какую сторону отправились беглецы.

А полоса голого льда вела сначала на восток, а потом плавно загнулась к югу. Дик старался двигаться так, чтобы не потревожить зализанную ветром поверхность снега. А силы его спутницы таяли, да и сам он бодрости не ощущал. И ведь в отношении погони никакой ясности нет. Бегут за ними, или отстали, или свернули не туда?

* * *

Рассвет они встретили посреди снежно-ледяной равнины. Укрылись за невысоким валом с торчащими из него ветвями голых кустов. По просьбе Дика Клёпа извлекла из своего короба несколько тряпиц белого или почти белого цвета, узнавались две ночных рубашки и платье. Частично укрыв ими, частично присыпав снегом, замаскировали лыжи, поклажу и спальник, в который опять забрались вдвоём. Преследователей видно не было. И вообще нигде и никого. Если бы не компас, можно было и не сориентироваться, гор уже не разглядеть, а пейзаж вокруг уныл и однообразен.

Вечер принёс им неприятное открытие. Нет, погони они не обнаружили, но заметили с полуночной стороны, откуда пришли, несколько дымов. Преследователи явно растянулись цепью вдоль кромки болот, намереваясь прочёсывать их до тех пор, пока,... а вот этого не хотелось бы. Выбор оставался невелик: или выходить, чтобы попасть в лапы рыцаря Мануила, или уходить в места, где в тёплые времена людям лучше не бывать.

Обсудили это, пока дожидались наступления полной темноты, заодно перекусили всухомятку, оттаивая во рту замёрзшие лепёшки и кусочки колбасы. Старались, насколько возможно, не нарушать маскировки.

— Слушай, Клёпа, не может быть, чтобы за сыном гончара так упорно охотились!

— Да, это, конечно, из-за меня.

— Такое богатое приданное?

Девочка помотала головой.

— Титул?

Снова жест отрицания.

— Он так сильно в тебя влюблён?

— В себя он влюблён.

— Так почему этот рыцарь так упорно тебя добивается? — недоумевает юноша.

— Ты только не обижайся, я не буду тебе этого говорить, — девочка выглядит смущенной. — Просто нужно, чтобы ты стал старше, а сейчас можешь поднять меня на смех. Или не поверить. Я этого не хочу.

* * *

Место днёвки прибрали, как смогли, чтобы взрытый снег не бросался в глаза издалека, его в меру сил разровняли, и двинулись своей дорогой. Темп движения сразу взяли умеренный. Их ведь скорость передвижения не спасёт. Преследователям достаточно провести на болото лантов с саночками, и никакой лыжник не убежит. Надежда только на расстояние и на то, что их не заметят, а, стало быть, тоже на расстояние. Поэтому их задача — просто отойти как можно дальше, пока темнота укрывает землю.

Утомление, однако, сказывается. Лямки натрудили плечи, ноги тоже побаливают, так что остановки для передышки приходится делать часто, через каждые две тысячи шагов. Снег в качестве питья — не совсем то, чего хочется, а разводить огонь боязно, он может их выдать. И нелишнее дело прислушаться к тому, что происходит вокруг, всмотреться в ночную тьму. Хорошо, что каждая пара шагов, это метра три — скольжение неплохое. На днёвку устроились после одиннадцати таких переходов. Ещё не светало, но силы иссякли.

* * *

После третьей ночи, проведённой в движении на полдень, усталость сменилась отупением. Ели, спали, шли, маскировались, прислушивались, всматривались, ели... и болото кончилось. Местность пошла на подъём, появились деревья. Дик, конечно, залез на одно такое после рассвета и хорошенько посмотрел в ту сторону, откуда они пришли. Погони видно не было.

Шалаш он построил быстро, причём просторный. Горизонтальная палка сквозь развилки двух деревьев, скаты из срезанных молодых деревьев, лапник толстым слоем, и снежком закидал, чтобы не поддувало сквозь щели. Внутри костёрчик, булькающий котелок — вот оно, настоящее счастье. Всё-таки несколько зимних суток на свежем воздухе при интенсивном движении наводят на мысли о необходимости смены обстановки.

А потом выпал снежок, ветерок замёл следы, которые остались за ними на болоте, и стало спокойней. Ребята неплохо отдохнули, отъелись немного, слегка отошли от своего бегства. Ночевать в одном спальнике они уже привыкли, причём, без разных глупых мыслей. И почему-то очень мало разговаривали — только по делу.

* * *

— Дик, дымком повеяло! — Клёпа выходила за дровами, пока юноша трудился над приготовлением ужина. Она стряпать не умеет почти совсем, а он, детдомовский, нередко пробирался ночами на кухню, когда в животе бурчало. За это, кстати, не наказывали, если не набедокуришь, и приберёшься за собой. Старшие дети научили его тому, что сами умели, он потом передавал опыт младшим. Хотя драться тоже нередко приходилось... о чём это он?

— Надо засечь, откуда ветер дует. Ночью уйдём в противоположную сторону, — протягивает ей компас. — Справишься, азимут засечь, как я тебе показывал?

— Запросто.

Неторопливо поужинали, спокойно собрались, жаль отсюда уходить, но, пока метёт надо менять место. Если здесь неподалеку кто-то жжёт костёр, то, кроме преследователей, делать это некому. Хорошо, что пламя их костра укрыто, а ветер не от них, а то могли бы глупо попасться.

Выбрались во вьюгу, встали на лыжи и через пару шагов потеряли направление. А ветер сегодня то оттуда зайдёт, то отсюда, без компаса враз начнёшь ходить кругами. Дик быстренько взял курс, и они двинулись. С километр всё шло нормально, а потом прямо в лицо отчетливо пахнуло дымом. Оба-на! Это, что, девчонка засекла не откуда дуло, а куда? Этак они бы сами в руки ловцам пришли. И ветер ослаб, выглянуло ночное светило. Замерли. Впереди темнел невысокий обрыв, в котором неожиданно открылась дверь и, подсвеченная сзади неярким пламенем, появилась замотанная в кучу одёжек неуклюжая фигура.

Неловко, торопливо направилась в сторону, где в тени деревьев стояли ребята, но дошла только до первых валежин. Застучал топор, а потом, зажав в свободной от инструмента руке несколько хворостин, человек поспешно направился назад. Неуклюжие маневры в узости прохода, потом дверь закрылась.

Нет, это не приспешники рыцаря Мануила. Кто-то горемычный зимует, испытывая лишения, и, кажется, он не слишком здоров. Даже дров как следует запасти не способен. Переглянулись. Света недостаточно, чтобы разглядеть выражение лица друг друга, но, кажется, думают они одинаково.

Дик молча вытащил пилу-струну. Поклажа из-за спин перекочевала на снег. Сушняка здесь много. Парень резал стволы и сучья на поленья, а девушка укладывала их в штабель рядом с входом в укрытие, устроенное в земле, благо, снег в этом месте лежал неглубоко, так что тропинка образовалась в два счёта.

— А может, он голодный? — спросила она, когда куча дошла ей до пояса.

Дик вздохнул, набрал в охапку поленьев, подошел к двери, и, в этот момент её открыли изнутри. Так что ноша как-то естественно перекочевала в руки здешнего обитателя, видимо, вышедшего за следующей порцией топлива. Клёпа быстренько проскользнула вслед за хозяином, взяв дров, сколько подняла, и юноше больше ничего не оставалось, как последовать её примеру.

Кажется, такие сцены характеризуются словом "приплыли". Около горящего посреди помещения костра стояли его спутница и незнакомец и пялились друг на друга.

— Знакомого встретила, — подумалось вдруг. Потом перевёл взгляд на лицо визави. Не лицо это вовсе, а морда ящерицы. Дракона, как их здесь называют.

— Не замирай, подбрось, дровец-то, — разрушил он идиллию созерцания. Хозяин этого "дома" явно не в себе. Костер, хотя и горел устойчиво, был невелик, помещения, как следует, не согревал. А рептилии — твари холоднокровные. Им, если тепла недостаточно, свойственна заторможенность. По крайней мере, так считает биологическая наука.

* * *

Убивать никто никого не стал. Этому животному было не до того. Оно жестоко настрадалось от борьбы за жизнь, которую вело неизвестно сколько времени. Согревшись у костра, оно закутывалось в вонючие шкуры и мчалось за дровами, уповая на тепловую инерцию своего не выделяющего тепла тела. Важно было вернуться до того, как начнётся окоченение, поэтому результаты каждой вылазки оказывались скромными. Огонь, получив порцию топлива, оживал, и обеспечивал своего кормильца теплом, достаточным для того, чтобы предпринять следующую вылазку. Продолжалось это сутки или месяц — сказать было невозможно. Хрипы, скрипы и рыки драконской речи интерпретировать не удалось.

Дров ребята нанесли много, и бедолагу отогрели, отчего он заснул. Потом накормили несчастного из невеликих уже своих запасов окороком, который оставляли напоследок, после чего "пациента" совсем сморило. Похоже, утомление этим существам тоже свойственно. Не забывая своевременно подкидывать в костёр, наготовили дров, заполнив ими практически всё свободное пространство помещения.

Это раньше была промоина в обрыве. Потом сверху упали деревья, на них насыпался мусор, листва и хвоя, нанесло земли. Кое-что, конечно, было потом подправлено руками. Удалены сучья, направленные вниз, перекрыты оставшиеся "окна", сооружена стенка с дверью. В результате образовалась немалая пещерка, где совсем неплохо можно было укрыться от непогоды.

Дик быстро сообразил, что к чему и взялся за благоустройство. Он обнаружил неподалеку крутую осыпь, на которой даже снег держался неважно. Навозил на санках, устроенных из лыж, плитняка и сложил трубу, выведя её сквозь то самое отверстие в крыше, через которое уходил дым. Выстывать сразу стало значительно медленней, перекрытие оттаяло, что позволило прицельно залатать в нём прорехи палками и глиной. Тепло стало держаться ещё лучше. Просохли стены.

Складывать печку или камин не стали — не печники, однако. Открытый очаг неплохо прогревал помещение, а дым его засасывала дырка в боковой поверхности прямой, без хитростей, трубы. Меняя положение камня-заслонки можно было регулировать скорость воздухообмена. Не идеально, конечно, но значительно лучше, чем костер, горящий на земляном полу под отверстием в потолке.

Оставаться здесь долго ребята не собирались. В мир людей им нужно вернуться до того, как оттает болото, так что, обеспечив незадачливому зимовщику огромный, явно избыточный, запас дров, и приличный запас провизии — тетеревов и глухарей, которых Клёпа приносила по нескольку штук каждый день, они намеревались "откланяться".

Общение с ящером слегка наладилось. Он охотно "разговаривал", искренне стараясь содействовать в установлении взаимопонимания. Примерно сотню слов драконовского языка выяснить удалось надежно. Кстати, готовить он умел лучше Клёпы, хотя ел умеренно. Одежды этот монстр не носил, если не нужно было выходить на холод, и не забывал время от времени поворачивать к огню разные стороны своего тела, покрытого толи чешуйчатой кожей, толи кожистой чешуёй. С узорчиком, кстати.

Зубы у него оказались с клыками, резцами и коренными, причём последние — тупые, а не как у хищников. Да и клыки не слишком длинные. Варёное и жареное мясо ел с удовольствием, а от сырого отказался. Похлёбки и каши тоже употреблял. Строение передних конечностей напоминало человеческую руку, задние были массивней, с очень длинной ступнёй, отчего казалось, что коленки направлены назад. Спинной гребень выражен слабо, зато имеется мясистый хвост. Не так, чтобы очень большой, но при беге такой противовес очень даже помогает.

Имя подопечного удалось выяснить надежно. Хрыг. Собственно, на этом и распрощались. За три недели, минувшие с момента их бегства, преследователи должны были набегаться и успокоиться.

Глава 5

Относительно данного Дику совета держать путь в Шарнайское королевство у Клёпы возражений не возникло. В меру близко, в меру далеко. Она не особенно думала, куда ей бежать, так что этот вариант ничем не хуже других. Передвижение по зимнему лесу теперь давалось им легко — наловчились уже. Период холодов закончился, снегопады прекратились, а наст хорошо держал лыжников. На дороги не выходили, только если нужно было какую пересечь, и то старались никому на глаза не попадаться.

Через неделю дошли до густонаселённых мест. Деревеньки располагались так, часто, что из одной нередко можно было увидеть другую. Лесные массивы стали маленькими и не слишком густыми. Шарнайские земли начались. Выбрались на дорогу и к вечеру добрались до городка.

Денежки у ребят водились, так что без затей остановились в гостинице. Пара скромных номеров, лохань теплой воды, горничные за скромное вознаграждение привели в порядок поистрепавшуюся в скитаниях одежду путников. И добротная пища, вместо надоевших в долгой дороге жареных на вертеле птиц, что стреляла Клёпа. Отоспались в тепле, и отправились осматривать поселение. Естественно, начали с рынка.

Тут торговали всем, чем придётся. По периметру площади — лавки с товаром, Пятачок с телегами, на которых везут горох и картошку из окрестных сёл, ряды прилавков и лотков. Дик сразу направился к гончарам, надо было разобраться с перспективой устроиться по специальности. Качество керамики здесь значительно ниже, чем то, к которому он привык во владениях барона Ронана. И цены выше. Однако подмастерье никому не требуется.

Походил среди шорников, бондарей, кузнецов, других ремесленников. Никому помощник не нужен. Клёпа тоже о чём-то разговаривала с кухарками, что закупали у торговцев продукты. Вечером обсудили результаты своих изысканий.

— Дик, людей здесь живёт больше, чем есть для них занятий, — девушка уписывает тушёную капусту с мясом. — Непохоже, что устроиться будет просто.

— Непохоже. Предлагаешь двинуться еще куда-нибудь?

— Хуже не будет, хотя, кто знает? Может статься, что чем дальше, тем людей окажется гуще. Это королевство очень велико, здешнего монарха все остальные побаиваются. И населено оно плотно, — собеседница призадумалась.

— А нельзя ли где взглянуть на план земель? — это он карту имеет ввиду.

— Вряд ли нам его покажут те, у кого он имеется. Это не у вас, где полно всяких ди... — она замолчала. Проболталась, что поковырялась в его вещах почти год тому назад, после их первой встречи в лесу. Заметно, что его юная спутница стремится выглядеть проще, чем есть на самом деле, но проскакивает время от времени и кое-что лишнее. — Я помню кое-что, смотри.

Выводя пальцем на крышке стола воображаемые линии, Клёпа обозначила реку Шарнаю и её многочисленные притоки, текущие с Болотных Холмов, тех самых, что они недавно перевалили, возвращаясь из страны магуари, и от Кердышева Хребта, более высокого горного кряжа — дальней для них сейчас окраины королевства. Сама эта страна оказывалась как бы в обширной речной долине, ограниченной двумя рядами возвышенностей.

— Это получается, пока реки не вскрылись, нам стоит идти на полночь от городка к городку, искать для меня место подмастерья.

— Пожалуй, а мне желательно определиться в гувернантки, денежки пока есть, но кошели наши не бездонны.

* * *

Так и шли парень с девушкой от городка к городку. День в дороге, день в поисках работы. В грузчики или землекопы Дик идти не спешил. Физические кондиции не самые лучшие, да и заработок не слишком высокий. Клёпа тоже не особенно стремилась в кухарки, прачки или разносчицей блюд в придорожные харчевни. В пути пару раз встречались им люди лихие, но ребята просто убегали. Котомки нетяжелы, к тому же ноги за последнее время натренированы изрядно.

Вечерами в гостинице нередко болтали, в основном спутница делилась своими познаниями об этом мире, да обсуждали то, что подметили. Богатство богатых и бедность бедных в этих местах контрастировали ярче, чем в приграничных землях, откуда они сюда пришли. Незаселенных или неиспользуемых территорий практически не встречалось — или пашня, или пастбище, или лес с лесниками. По всему получалось, что люди здесь обосновались давно.

Однако сколько-нибудь обширными познаниями в истории воспитанница барона не располагала. Знала кое-что о войнах на протяжении последней сотни лет, о нескольких дворянских родах, ведущих свои хроники на протяжении более чем двух столетий. Еще ей было ведомо, что далеко на западе находится океан, в котором ловят рыбу, что на севере, именуемом ещё полночной стороной, леса переходят в моховые степи, где под ногами всегда мокро, а на востоке расположены обширные травянистые равнины. Но всё это очень далеко, и люди в тех местах, если и живут, то негусто. И кончаются ли в какую-нибудь сторону болота, отсекающие южное направление, ей неизвестно.

Об университетах она ничего не знает, но научители Заповедей Истинного где-то какую-то подготовку проходят. Книги пишут писцы, что трудятся в замках правителей, а о библиотеках для всех она и слыхом не слыхивала.

* * *

В этом городке задержались на пару дней. Прошёл слушок, что дочерям нотариуса требуется воспитательница, и Клёпа нанесла визит в его дом. А Дик хорошенько потолковал на рынке с одноногим стариком, что просил подаяния. Душевно поговорили. А вечером обсудили результаты дневных хлопот.

— Такое впечатление, что в этом королевстве нам устроиться не удастся. Никто не доверит своих детей человеку без рекомендаций, — вздохнула девушка.

— Похоже на то, что здесь всё по родству или по знакомству, — согласился юноша. — Городские стражники сплошь племянники сборщика налогов, а их капитан — муж дочери городского головы. На хорошую работу принимают соседских детишек или дальнюю родню, цеховые мастера следят, чтобы секреты любого ремесла не слишком широко распространялись. Пришлым тут не рады. Даже к аптекарю помощника не берут, ждут, когда к нему от свояченицы сын пожалует.

— Точно! Такое впечатление, что всё давно предопределено и оговорено. И только для своих. Прямо, хоть собственную мастерскую открывай! — Клёпа даже морщится. — Хотя, глин здешних ты не знаешь...

— ...и дрова для обжиговой печи будут проблемой. А уж на рынке моих горшков никто не ждёт, тут своих в достатке, — заканчивает Дик. — И мастерство моё гончарное не шибко велико. А вот колченогий посоветовал в школу поступить. Говорит, туда всех берут, если молоды, кормят, учат, и потом к делу пристраивают.

В том огромном мире, откуда он прибыл, люди в тринадцать лет — дети, зависимые и беспечные. Собственно, и здесь он примерно также... был. Если бы не побег! Хм! Это, верно, выходит утверждение, что все беды от женщин. Если бы не приревновал его рыцарь Мануил к сегодняшней спутнице, жил бы сейчас в доме с Па, Ма, братиком и сестичкой!

— Мне тоже подсказывали насчёт школы, — девушка снова морщится. — Похоже, туда сплавляют тех, кто в этих местах не совсем... желателен, что ли. Наверняка какой-то...

— У нас это называлось "отстойник", — Дик понимает, что по части терминологии этот мир немного отстаёт от привычного ему, но именно это словечко здесь известно. В кадях для приготовления гончарных глин, но оттенок близкий. Или это ему так кажется? — В принципе, спросить дорогу и сходить — не проблема. Не в кандалы же нас там закуют. Не понравится — уйдём. Чему-то там учат!

* * *

Клёпа — девушка образованная. Дома у неё был учитель, так что знала она, по местным меркам, много. Даже геометрические фигуры не путала. Нет, ни одной теоремы никогда не учила, даже про треугольники. И определения прямой ей никто не рассказал. Но, по сравнению с окружающими, спутница Дика справедливо могла считаться дамой разносторонне развитой. Тем не менее, тяга к познанию в ней далеко не угасла. А ему, в принципе, всё равно. Никаких особых целей у него просто нет. Обучение бесплатное, полный пансион, да ещё и узнает то, что здешний народец думает о делах своих скорбных. Понятно, что придётся отработать, так он и не возражает. Халявы не будет. Это он и сказал подруге.

Она подумала, но намерения не переменила. Утром отправились в путь, благо, дорогу им объяснили охотно

* * *

Оказывается, вдали от дорог, судоходных рек и городов в этой местности сохранились ещё уголки не то, чтобы нетронутой природы, но неистоптанной, что ли. Школа оказалась подобием монастыря, но не мужского или женского, а смешанного. Ученики в него приходили сами. И содержалось это "учреждение" трудами школяров.

Прямо сейчас работ было немного — сев и посадка огородов ещё не начались. Так что урокам уделялось немало времени. Дик, с чувством глубокого удовлетворения узнал, что мир, в котором они живут, плоский блин, окруженный со всех сторон водой, и накрытый, как колпаком, небесной сферой, на которой закреплены звёзды. А светила, дневное и ночное, перемещаются сами по себе, каждое по своему собственному закону.

Что всё в мире состоит из четырёх стихий: воды, земли, воздуха и пламени. И что любой предмет являет собой их комбинацию. Зато в школе имелись географические карты, приблизительные конечно, но хоть что-то. Удалось пересчитать королевства, выяснить, что всюду говорят на одном языке. А еще есть два языка, на которых разговаривают только учёные люди, или благородные. Зачем они нужны и для чего используются — непонятно. Но Клёпа учила оба, может объясняться.

Быт в этом заведении сложился за многие годы, как и система постижения наук. Жили школяры в тесных кельях по одному человеку. Пищу принимали в общей трапезной за длинными столами. Утром ранний подъём, пробежка, разминка, причём серьёзная, до разогрева. Завтрак — и на работы. Мести двор, носить воду, колоть дрова — всё что угодно. Потом перед обедом два урока. Дик, которому получаемая информация представлялась, по меньшей мере спорной, молча слушал всю ахинею, что несли преподаватели, давая, тем временем, отдых телу. Его больше интересовали не сами знания, а представления местных жителей об устройстве этого мира. При этом всё, что касалось здешней истории, географии, обычаев, устройства государств — не ускользало от его внимания.

Собственно предметов в привычном понимании изучаемых дисциплин здесь в явном виде не просматривалось, не считая письма и счёта. На любом занятии речь могла начаться с годовых климатических циклов, перейти на урожаи, зацепить связь между эпидемиями и численностью населения и добраться до проблем справедливого мироустройства. И это оказалось интересно. Точка зрения педагога обнажалась, у слушателей появлялись вопросы, а случалось, и споры завязывались.

После обеда проходило ещё два урока в тишине классных комнат, а потом — боевые искусства. Тут уже тренировки были с полным напряжением. Все виды оружия, сочетаемые в любых вариантах противостояния. Успехи юноши на этом поприще выглядели скромно, однако прогресс отмечался. И ещё удалось подметить, что заметный акцент делается на то, как длинной, в рост человека дубинкой, отбиться от воина со щитом и мечом или копьём.

Собственно, Дика пока обучали азам, к схваткам такого рода не допускали. Приставили даже индивидуального "репетитора". Паренька двумя-тремя годами старше, крепыша, превосходного бойца и безжалостного педагога. Этого юношу обычно сопровождали двое других ребят, державших себя с ним явно, как подчинённые, и тоже отлично владевших оружием. Подлянок от них не было, но затренировывали они своего подшефного почти до состояния отключки.

А вот Клёпа оказалась на высоте, согласно своим физическим кондициям, конечно. Подросток, всё-таки. Хотя, именно с этим подростком "репетитор" Рогнар с удовольствием перекидывался словечком другим, когда один из его "хвостиков" выматывал жилы из Дика. Похоже, это уже начались заигрывания. Девочки взрослеют быстрее, а "воспитатель", наверное, заметил, что понравившаяся ему особа многовато общается с каким-то увальнем. Откровенной враждебности пока не было заметно, но, болтая с подругой Дик нередко подмечал, что это не ускользает от внимания парня.

Занятия боевой подготовкой отнимали немало времени и сил. Шло время, окончательно сошёл снег и начались полевые работы. Основу питания здесь составляли картошка и горох. Свёкла, морковь, капуста и прочие огородные культуры тоже не были забыты — совсем как на Земле. А вот орехи здешние оказались незнакомых видов, и за плантациями их ухаживали тщательно. Выяснилось, что есть сорта, годные для выпечки хлеба, приготовления пива или лапши, если в муку размолоть. Школа вообще оказалось крупным хорошо организованным хозяйством, живущим по здешним меркам зажиточно за счёт труда своих обитателей. Ученикам в этом производственном процессе выпадал труд самый разнообразный, тяжёлый и не требующий глубоких познаний.

* * *

По окончании занятий военным делом — снова работы. На стирку, приборку кельи и ремонт одежды оставалось немного времени перед сном. Кормёжка не обильная, пища добротная, режим плотный. Строения школы — несущие каркасы из толстых балок с укосинами, промежутки в которых заполнены глиной. Комплекс построек, где располагался этот храм просвещения, на две трети состоял из сараев, конюшен, кладовых и мастерских. Жилые и учебные сооружения представляли собой иногда пристройки, а бывало, и просто располагались во втором этаже над, скажем, чесальней или прядильней.

Постройки были расположены замкнутым контуром входами внутрь, создавая некое подобие оборонительного комплекса, при этом площади внутри не пустовали, а количество проходов на подворье было достаточно велико, и ни один из них не охранялся и не запирался. Возникало понимание, что всё это строилось не по единому плану, а постепенным присоединением помещений, в которых возникла потребность, причём настоящих военных действий в этой местности не было давненько, так что вопросы безопасности учитывались не в первую очередь. Ну, так, имелись ввиду.

* * *

Дик окапывает плодовые насаждения. Инструмент в его руках — шедевр человеческой изобретательности. Это длинная овального сечения рукоять, увенчанная лёгкими вилами о трёх узких далековато отстоящих друг от друга зубцах. Можно дотянуться далеко под ветки раскидистых деревьев, воткнуть в грунт, и поворотом вокруг оси перевернуть пласт. Мелкие корешки в приповерхностном слое при этом почти не повреждаются.

А если нужно копнуть глубже — в передней части имеется поперечина, чтобы можно было ногой наступить. Приятно работать хорошим инструментом, земля как раз мягкая, податливая, но к металлу уже не липнет и охотно размельчается. Солнышко ласково... и звуки школьного колокола. Частые непрерывные удары, а не сигнал, созывающий на урок. Тревога!

Подхватившись, Дик помчался в сторону подворья.

Глава 6

К проходу между трапезной и стеной сарая для хранения сельскохозяйственного инвентаря прибежал быстро. В этом узком месте оказалось полно ящеров, через головы которых угадывались школяры и учителя. Шла сеча. И он зашел в тыл к атакующим. Его еще не увидели.

Короткий тычок вилами сзади под основание головы ближайшей рептилии, соседней, следующей... всего секунда, а три зелёных тела лежат бездыханными. Справа бесшумно подбегает Клёпа с окучником, а спереди на них бросаются сразу четверо нападающих. Перекладиной на древке Дик отклоняет направленное в него копьё, а подруга ударом своего инструмента в ногу заставляет противника опустить щит. Вилы юноши тут же на мгновение вонзаются в шею рептилии ниже челюсти. Из окна трапезной вылетает тяжёлая скамья прямо на головы драконов.

Слева из-за плеча появляется дубинка, летящая в пасть второго ящера. Не попала, зато попал Клёпин окучник. А вилы опять стремятся в сторону наваливающихся справа холоднокровных. Эти держат в лапах мечи, но на них наваливаются подоспевшие "хвостики" Ронана. Табуретка, ещё табуретка и бочонок прилетевшие из окна слева смешивают ряды напавших, спереди на них напирают защитники подворья, сзади подбегают всё новые труженики полей, на головы прицельно падают тяжести. Минута — и всё кончено.

Пресмыкающихся добивают сразу, помогают своим раненым, их немало среди тех, кто сдержал первый натиск, а со стороны родника из зарослей выдвигается новый отряд зеленокожих. Строятся баррикады, из кладовых выносятся связки стрел и дротиков, щиты, шлемы, кольчуги. Дик вместе с Ронаном прилаживают на Клёпу панцирь. Передышка закончена. Девушка со своим луком лезет на крышу, парни прикрываются щитами, в которые уже впиваются дротики, брошенные атакующими через хлипкий завал из мебели и тележек. Справа из-за конюшен выбегает дозорный.

— Из малинника ещё группа атакует!

Потом всё смешивается. Сознание, словно вспышки, выхватывает эпизоды. Ронан со своими "приспешниками" прикрыли Дика, который резким длинным тычком своих лишившихся поперечной перекладины вил поражает рептилию в горло.

Вдруг — плотный ряд неприятельских щитов и наставленных копий, и на него сверху валится черепица. А вот и девчата с мечами налетают с тылу на группу приготовивших таран ящеров.

Наконец всё! Рептилий нет. Нигде не звенит сталь, не слышен стук, не раздаются вопли. Дик ранен. Кровоточит предплечье и что-то торчит из бока. Но сначала один из дружков Ронана — у него сломана рука, и к ней надо срочно привязать дощечку, пока ярость битвы заглушает боль.

* * *

В живых осталось два десятка человек. Невредим только преподаватель грамматики и счёта брат Ерувим, но на него страшно смотреть — одежда с ног до головы пропитана кровью врагов. А из Клёпиной задницы вырезают стрелу, а вторую извлекают из головы. Она пробила шлем и скользнула по бестолковке за ухом. Череп не пробила, но делов натворила.

С колокольной башни вопль:

— От ореховых рощ идут, не меньше сотни.

Всё понятно. Не отбиться. Дик уже перевязан, ребята помогают ему закрепить налокотники, Клёпа набивает колчан стрелами, зыркая из-под повязки. Ронан ассистирует своему "хвостику" при закреплении щита на поломанную руку. Эту сотню ящеров они не дорубят, раньше сами кончатся. Захотелось по-большому. Ладно, минутка у него есть. Как не вовремя. Но носить это в себе, просто нет никаких сил.

* * *

Быстро управился. А что остальные-то такое делают? Все дружно лезут в погреб. Отличная мысль. Дверь маленькая, крепкая, пока её сломают, будет время подготовиться к встрече дорогих гостей. А потом в узких проходах да во мраке подземелья они дорого продадут свои жизни. Он успел подметить, что действуют ящеры весьма прямолинейно, от ударов эти твари уворачиваются не слишком ловко, зато бьют сокрушительно.

Дверь закрыта. Ого! А младшие-то детишки все тут. Конечно, их сразу сюда позагоняли. Стало быть, погибло не девять из каждых десяти обитателей школы, а только восемь. И куда-то все пробираются. Вот, задвинули за спиной бочку. Дощатый щит установили и погнали закидывать землёй. А все ползут дальше уже на четвереньках. Не коридор, а просто нора какая-то. Четверо раненых на носилках очень замедляют движение.

* * *

Дик, как несильно пострадавший, остался с замыкающей группой. При свечах они быстро завалили землёй проход, утрамбовывая прямо по мере возведения препятствия. Пока толщина пробки не достигла двух метров, работу не прекращали. Потом встали на четвереньки и направились вслед за остальными. Относительно просторная камора, в котором можно было действовать лопатами, осталась позади. На развилке взяли вправо, а потом наткнулись на свисающую сверху веревочную лестницу, по которой через вертикальный лаз выбрались снова в подземную камеру. Саму лестницу, естественно, втащили за собой, опустили заранее подготовленную крышку, перекрывшую колодец, и снова произвели земляные работы. На этот раз дело шло легче — вниз кидать веселей, чем стенку штукатурить. Время от времени спускались на дно — утаптывали. А потом выбрались туда, где ждали их остальные. Тут уже оставалось недалеко.

Схрон был оборудован как землянка на склоне холма. Судя по размеру, предназначалась она для укрытия всего населения школы. Сверху здесь всё поросло колючим кустарником, никаких тропинок по поверхности в эту сторону ниоткуда не вело. Несколько отдушин, через одну из которых оказался виден комплекс школьных зданий. В другие получалось наблюдать за прилегающей местностью. Вход в погреб, через который они улизнули, отсюда не просматривался.

А ведь система обороны этого учебного заведения оказалась не так уж плоха. Если бы еще своевременное оповещение — укрыли бы всех. Ведь если рептилии отыскали проход за бочкой и пробуровили сделанную ими первую насыпь, лаз вверх им сразу не найти. А потом не так-то просто будет его преодолеть. Тем более, у них там слухач поставлен, если уловит, что роют, даст знать. А пока нужно передохнуть. И ведь уже смеркается.

* * *

— Я поспрашивала одного ящера, — шепчет Клёпа, привычно прижавшись спиной к его животу. — Получается, что ни с того, ни с сего, драконы попёрли на нас огромным числом, как только пришло тепло. Задачу перед ними поставили — истребить людей, сколько смогут, а численность войска этот парень назвать не может. Говорит, их так много, что они словно вода затопят места, где живут люди.

— Как я понял, раньше эти существа на земли людей не приходили. С ними всегда воевали на юге, за болотами, — откликается Дик. — То есть на их территории.

— Да, — подтверждает Ерувим. — Наши короли очень желают присоединить изобильные тёплые края, и каждый год посылают войска за болота. Похоже, терпение у этих тварей кончилось.

— Кстати, — это уже Ронан встрял, — как мне отец про драконов рассказывал, то получалось, что в бою они страшны. А по сегодняшней сшибке я бы этого не сказал. Обученные, этого у них не отнимешь, но бойцы они не яростные.

— Это оттого, что настоящей жары пока не настало, — поясняет Дик. — Они просто недостаточно прогрелись. Сейчас ночью сидят в наших домах и нежатся в тепле у печей, а часовых, что в ночной прохладе несут караульную службу, кутают в шубы и меняют по четыре раза в час, чтобы не оцепенели. Кровь-то их не согревает.

— Да, если бы подкрасться сейчас, да перебить их всех! — это голос из-за спины.

— Караульные не проворонят, поднимут тревогу и нескольких минут хватит, чтобы с нами расправиться, — остужает его Ронан.

— Непонятно, что теперь нам-то делать, — сомневается Ерувим. Это же выходит, они теперь повсюду, куда ни сунься, на них напорешься.

На этом разговор угас.

* * *

Утром обнаружили, что куда-то запропастился Карик. Это мальчишка такой шустрый, вечно лезет, куда не просят. Отыскали отдушину, через которую он выбрался наружу, и поняли, что этот шалопай просто отправился на разведку.

В течение первой половины дня наблюдали перемещения агрессоров по территории школы. Видно было плохо, активность неприятеля оказалась низкой, а после обеда Карик вернулся и доложил, что ящеры ушли и никого здесь не оставили.

* * *

Конечно, несколько человек, кто более-менее сохранил подвижность, проверили информацию. Заодно принесли продовольствия и перевязочных материалов. Ящеры на подворье, конечно, похозяйничали, но без особого вандализма. Запасы продовольствия пострадали более всего, покушали захватчики с аппетитом. А вот чтобы что-то утащили или поломали нарочно, скорее нет. И это — лишнее подтверждение версии о том, что главная задача нападения — уничтожение людей.

Стало интересно, почему драконы не дождались настоящего полновесного летнего тепла. Ведь тогда их потери в бою, скорее всего, были бы ниже, а со школой покончила бы если не самая первая группа напавших, то вторая — точно. Однако найти ответа на этот вопрос не удалось. Маловато данных.

Мелюзга — ребятишки от восьми и до одиннадцати лет — малыми группами отправились на разведку к дорогам и ближайшим посёлкам. Народ постарше занялся погребением павших. Своих ящеры не хоронили, оттащили всех мёртвых чуть в сторону, если мешали ходить, да и бросили, так что их тоже пришлось отволакивать с помощью упряжных животных.

Понятно, что наблюдали во все стороны самым внимательным образом, отчего людей в работах удалось задействовать немного. Ещё ведь и с ранеными хлопот немало. Двое умерли, остальные начали поправляться. Кстати, кроме Ерувима из взрослых уцелели ещё двое. Знахарка и аптекарша. Они малышей в погреб загнали и держали там, не выпуская в большую драку. И их знания сейчас оказались востребованы, как никогда.

Потом вернулись лазутчики. Оказалось, что ящеры действительно вырезали людей подряд, застигая врасплох, опустошали деревеньки, городки. Из трёх ближних баронских замков, два взяли сходу, за счёт внезапности, а один осадили. Штурмовать каменные стены не стали, а соорудили тебучёты и методично швыряли за стены сосуды с горючей жидкостью. Или рушили стены каменными глыбами. Защитники небольшой крепости противодействовать этому не смогли, бросились в атаку и полегли, нанеся неприятелю изрядные потери.

По всему выходило, рептилии умело, и методично побеждают числом. А ведь, действительно, бьются они бесстрашно, этого у них не отнимешь. И потери их не останавливают. А по дорогам дальше вглубь страны проходят многотысячные колонны всё новых и новых хвостатых воинов. Вооружение их от человеческого отличается несильно. Те же луки, копья, мечи, щиты. Стальные шлемы и кожаные стёганные куртки со стальными пластинами. Однако, много воинов, много оружия, дисциплина и организованность. И что с этим делать — непонятно.

Ведь эти рептилии пытаются уничтожить людей, как биологический вид. Точно! Для этого им требуется прочесать гребешком своих подразделений всю населённую теплокровными разумными поверхность планеты. А для этого нужно немало времени. Вот, почему враги так поторопились с началом нападения. Чтобы в самый знойный период оказаться на северной окраине ареала обитания человечества. Ведь с наступлением холодов они будут вынуждены уйти.

Итак, спрятаться от этой напасти можно в холодных местах. Вернее, в тех, где даже летом лежит снег. Интересно, имеются где-нибудь горы с ледниками? Но так, чтобы у подножий хотя бы картошка росла, а то ведь снег — пища низкокалорийная, враз исхудаешь.

* * *

Ночевали все в одном здании, тщательно забаррикадировавшись, чтоб не оказаться застигнутыми врасплох. Четыре наблюдателя осматривали окрестности, а огонь в помещении развели с таким расчётом, чтобы ни один лучик наружу не пробился. Дик ознакомил старших из выживших со своими мыслями. Да собственно, все слушали, люди постоянно держались вместе и не выпускали из рук оружия. События последних дней дали понять, что мир вокруг стал к ним ужасно неприветлив.

— Это выходит, нужно нам домой торопиться, — это один из дружков Ронана. У нас в Гревсе ледяные языки сползают со склонов, и горные вершины, словно выбеленное полотно. А вода в ручьях так холодна, что зубы ломит.

Взгляд на карту. Гревс сравнительно недалеко. Это, кажется, самое маленькое королевство, втиснутое между гор, словно сжатое со всех сторон боками могучих и славных соседей. Собственно, Болотные Холмы на западе превращаются в высокие горы, один из массивов которых и занимает это небольшое королевство. Что примечательно, полноводная Шарная огибает эту область дугой.

Вот только как туда пробраться через места, где полным полно тех, кто желает их уничтожить?

* * *

Весь следующий день сидели на месте. Собрали по округе нескольких лантов, успевших сбежать от рептилий. Тех, что были в конюшне, завоеватели частично съели, частично увели с собой. Собрали горох в амбаре, тоже не весь утащили агрессоры, а тот, что пытались забрать, частично просыпался, и возиться с ним не стали. Дик с интересом отметил, что короткие полуметровые мечи, доставшиеся им в качестве трофеев, присвоили все. Очень приличного качества клинки, вес умеренный, рукоятка удобная. Ещё людям понравились неприятельские дротики, но их сразу собрали немного, а потом бросили, потому что тащить их через узости подземного лаза оказалось неудобно.

Кстати, дверь погреба ящеры выломали, провизию употребили по назначению или забрали, а вот дальше пути бегства людей не разыскали. Да и не пытались, скорее всего. Они ведь не видели, куда девались обитатели школы, а следов кругом было много, на любой вкус. Так что несколько ребят занялись восстановлением пути отхода — раскопали земляные пробки, привели в порядок деревянные щиты. Под вечер всё было готово для бегства в случае, если пожалуют незваные гости. Движение вражеских войск на ближайших дорогах не прекращалось — колонны следовали на север. В этой местности сопротивления драконам никто не оказывал.

Глава 7

До ближайшей дороги от школы примерно четыре километра лесом. До другой — около семи, но тропа, ведущая с той стороны, хорошо просматривалась с холма. Секретами и дозорами командовал Ронан, ему никто не перечил. А хозяйственной деятельностью дирижировала Клёпа. Отправляться куда либо школяры не торопились. Во-первых, раненых следовало поставить на ноги, во-вторых, тут не нужно хлопотать о пропитании, а в-третьих, здесь имеется неплохое укрытие, уже однажды их выручившее.

Дик безропотно дежурил на дальних заставах. Его ранец в келье сохранился, и там был бинокль. Очень помог рассмотреть марширующие по дороге колонны. Кстати, плотность потока войск уменьшалась, видимо подтягивались те, кто атаковал южные окраины территории, заселённой людьми. Подразделения были неполными, виднелись повязки на конечностях отдельных особей. Обозы, идущие на север, состояли из запряжённых неведомыми четвероногими рептилиями телег под тентами. Эти же телеги в южном направлении везли раненых, которые предпочитали греться на солнышке, для чего покрытие фургонов отгибалось.

Боеспособные части были вооружены настолько сходно, что возникало подозрение о высокой степени унификации и массовом производстве. Клинки, захваченные в бою, уже наводили на эту мысль, но тут, когда день за днём наблюдается полное единообразие, становится просто не по себе. И организованность чувствуется. Огромная, однако, силища!

Самих рептилий друг от друга отличить нелегко. Но видно, что наименьший отряд полного состава включает в себя восемь особей, причём одна из них — командир — чуть выше ростом. Восемь таких групп составляют большее подразделение, которым командует дракон ещё более высокого роста. Относительно более крупных соединений ничего внятного рассмотреть не удалось. А про то, что на лапах у этих тварей имеется как раз по четыре пальца, наводит на мысль о том, что используют они, скорее всего, восьмеричную систему исчисления.

Во многих восьмёрках солдат не хватает, следовательно, люди оказали достойное сопротивление агрессору. Кроме того, дозорные встретили несколько человек, избежавших гибели. Кто-то сумел спрятаться, кто-то — убежать. Дети, подростки, молоденькая мамочка с грудничком. Потом три егеря — мрачные бородачи, вернувшись из обхода, застали дома страшные картины. Все жаждали мести. Дик с удивлением отмечал, что страх — не самое сильное чувство, которое испытывают окружающие. А брат Ерувим немало времени уделял разговорам с людьми. В основном призывал к сдержанности и взвешенности, аргументируя тем, что если просто наброситься на ящеров, то не так уж много вреда им принесёшь. Что имеет смысл подумать, разнюхать, и только потом сделать этим гадам настоящую огромную Пакость.

* * *

Клёпу и Ронана Дик застал сидящими рядышком на лавочке. Обратив взоры в сторону догорающего заката, они о чём-то разговаривали. Прохлада весенней ночи уже чувствовалась, хотя ещё не окрепла.

Неслышно подошел сзади и накинул им на плечи широкую меховую полость, какими обычно утепляются зимой в санках. Сам тоже присел около девушки, укрывшись краем этой накидки. На ход беседы это не повлияло.

— Понимаешь, Рони, управление состоит из целого ряда обязательных ритуалов, — вещала подружка. — Прежде всего, это отдача распоряжения. Неважно, каким тоном это будет сделано, в виде команды, просьбы или совета. Главное — чтобы человек чётко усвоил, что ты от него хочешь. Не повеления в общем виде, не требование безусловного подчинения, или раболепной суеты, а конкретного результата. Ты как бы доносишь до исполнителя, что делегируешь ему полномочия и принимаешь на себя ответственность за собственное решение, исполнить которое ему поручаешь.

Тут Дик и сомлел. Сидел и слушал, как девушка растолковывает парню аз большой науки, о которой сам он ничего толком не знает. И никогда бы не узнал. Наверное. Он уже подметил, что роли в их команде распределились. Ронан — командир. Ни брат Ерувим, ни медичка, ни аптекарша этого не оспаривают. Наоборот, сами слушаются и другим пример подают. И Клёпа тоже, хотя она и выполняет роль заместителя по хозяйственной части. Только если нужно человека послать на какую-то работу и, одновременно, в караул, то человек идёт в караул. А подручные их главаря занимаются как раз собственно охраной и дозорами: сменяют часовых, обходят посты.

Ему, чужаку, не вполне ясно, отчего это так произошло. А тут ещё налицо эта лекция.

— Говард немного окреп, сможет ехать на ланте, — выводит его из задумчивости голос командира. — Возьмём провизии во вьюках, да в заплечные мешки, и тронемся на юго-запад. Егеря обещали вывести нас лесами к Болотным Холмам. Перевалим их, и пойдём на запад, в сторону Гревса. Нам важно не быть обнаруженными ящерами. Поэтому постараемся двигаться ночами, когда рептилии пережидают ночную прохладу у костров. А на день будем забираться куда-нибудь в глушь.

* * *

Тишина. Короткий караван из семи лантов, несущих вьюки и раненого, бесшумно пробирается по тропе, ведущей через густые заросли. Ведут их дети, а охраняют подростки. Из примерно полусотни человек, взрослых менее десятка. Мужчины и старшие школьники в дозорах. Если с передовым и замыкающим всё просто, то фланговым заставам нелегко пробираться в потёмках через лес и не потеряться, поэтому время от времени происходит короткая перекличка. Приходится подражать голосам ночных птиц, сообщая условными свистами и щелчками о том, что всё в порядке.

Уже светает. Отряд стягивается под кроны деревьев в стороне от тропы и устраивается на днёвку. Во все стороны расходятся наблюдатели группами по трое с расчётом, что, замаскировавшись, по очереди передохнут. Дик выдвигается в северном направлении вместе с девчонкой одиннадцати лет и неугомонным Кариком. Время от времени он испускает крик здешней птицы, похожей на земного аиста, и прислушивается. Если отклик со стороны основного лагеря различим, значит, они ушли не слишком далеко для того, чтобы в случае чего их сигнал смогли воспринять.

Слишком далеко отойти не получается. Перед ними берег длинного озера. Тут нешироко, метров тридцать. А на противоположной стороне деревья растут негусто и слева виднеются постройки. Замаскировались. Первой дежурит девчонка, Карику сторожить перед закатом, а Дику достанутся самые жаркие полуденные часы. Они уже несколько дней в пути, и обязанности в группе распределены давно. Егеря ведут их самыми глухими лесами, хотя места, хорошо им знакомые уже закончились, и сейчас дорога проходит через приграничные районы, что лежат между южными болотами и Болотными Холмами.

Здесь немало густых зарослей, и поселения встречаются редко. А где-то далеко на востоке, за их спинами, находятся земли барона Курбата — господина того посёлка, откуда они сбежали. Тревожно от мысли о том, что натворили ящеры в местах, с которыми связаны у Дика добрые воспоминания.

— Смотри, правее кустарника на той стороне, — девочка что-то увидела. Присмотрелся. Какое-то движение. Но даже в бинокль не удаётся разглядеть, листва сильно мешает. Похоже, что там кто-то прячется.

Дик отправил Карика в лагерь с докладом, а сам продвинулся левее вдоль по берегу. Тут подходящее местечко, чтобы скрытно переправиться на ту сторону. Островок и, вслед за ним камышовая заросль. Есть шанс пронырнуть под водой открытые участки водной поверхности, и подходы к озеру заросли успевшей вымахать на полметра густой травой.

Озеро оказалось холодным и мелким, дно илистым, и маневр занял около получаса. Уже когда ползком по берегу начал сближение с непонятным объектом, слегка показался в поле зрения своего наблюдателя, а потом над ухом у него прозвучал насмешливый голос:

— И куда же это мы собрались, такие мокрые и грязные?

Вот так встреча! Рыцарь Мануил собственной персоной. Дика он, конечно, узнал. И поймал. Хотя, сейчас вряд ли станет наказывать его за непочтительность к Заповедям Истинного. А вот судьбой его спутницы наверняка поинтересуется.

— Клеопатра жива? — точно. Не забыл.

— Да, с ней всё в порядке. Вас тут много? — Дик старается не выглядеть обескураженным. Кроме того, важно, чтобы с противоположного берега вдели, что тут происходит.

— Где она? — вот настырный этот рыцарь.

— В пути, — юноше совсем не хочется отвечать определённо. — Направление движения — на Гревс.

— Мы туда же идём. Рассудили, что стоит держаться поближе к ледникам. Вы ведь тогда в Шарнай ушли? Как там, много народу ящеры поубивали? — Мануил явно не стремится конфликтовать. Чувствует, что старые противоречия пока неуместны.

— Почти всех. Спаслись немногие. А у нас в баронстве?

— Тоже много людей погибло, особенно сильно крестьян порубили. Поселковые смогли вооружиться и собраться, так что дали драконам настоящий бой. Семьи успели поуходить в леса, а ты ведь знаешь, наши пограничные женщины просто так не дадутся, да и детишки способны за себя постоять, поэтому тем зеленокожим, что бросились их искать да ловить, вернуться довелось не всем.

* * *

В отряде Мануила оказалось несколько человек, знакомых по жизни в приграничье. Дик, конечно, опросил всех, пытаясь выяснить судьбу Па, Ма, и братишки с сестрёнкой. Мёртвыми их никто не видел. Дрались, убегали — про это рассказали многие. В общем, есть надежда, что ещё встретятся. Что удивительно, рыцарь безоговорочно признал верховенство Ронана, группы слились в одну, из-за чего резко возросла плотность охранения.

Ящеров можно было встретить в любой момент. Болота для них — торная дорога. Поэтому уходящий на север отряд рептилий мог оказаться у них на пути, что, собственно и произошло дважды. Хорошо, что дозорные не зевали. Люди получили предупреждение, затаились, и переждали, пока враги уйдут. Хотя, начнись заваруха, ещё неизвестно, чей бы был верх. Люди настроены боевито. Похоже, личности, склонные пугаться, отсеялись. Выжили только те, кто готов драться. С другой стороны, поздняя весна — время тёплое. Прогревшиеся драконы могли оказаться значительно более опасными противниками, чем те, напавшие на школу. А, поскольку ночи тоже стали заметно теплей, то и в тёмное время суток двигаться приходилось с удвоенной осторожностью.

* * *

Горную систему Гревс, и находящееся в ней одноимённое королевство, волна зеленокожих уже миновала. Местное население было уничтожено на девять десятых. Такому, относительно успешному спасению, большинство выживших обязано тем, что находилось в горах, на пастбищах в основном. Или бежали в горы. Тут и спрятаться есть где, и относительно прохладно, что снижает активность преследователей.

В остальном же — картина печальная. Внезапная массированная атака, проведённая одновременно на многие населённые пункты привела и к массовой гибели людей. Дворяне со своими дружинами приняли смерть в бою, накрошив рептилий, сколько смогли. Те, кто выжил, вели себя осторожно, таясь днём, и только ночью пробираясь на огороды — ведь если не вырастет урожай, зимой будет голодно. Ещё одно обстоятельство, связанное с поспешностью нападения рептилий легло в орнамент их замысла. Напади они после завершения весенних полевых работ, посаженные растения осенью позволили бы тем, кто уцелел, запастись провизией. Да уж! Противник у человечества коварен.

* * *

На эту горочку Дик забрался в сопровождении Карика и той самой девочки, что постоянно ходила с ними в дозорной группе. Имя её — Улана, выучил, наконец. Жидкие белобрысые волосики, бесцветное невыразительное личико, без неправильностей, однако. Серая мышка, одним словом, но жилистая и подвижная, к тому же — надёжный товарищ.

Установили треногу, на её верху по ватерпасу выровняли круглую столешницу, и принялись засекать углы на всё, что оказалось в поле зрения. А то затренировали уже местные карты, на которых всё показано криво. Про то, что в бинокле имеется дальномер, Дик никому не сказал, да и сам бинокль в чужие руки отдавать не стремится. Один он на всю планету. К тому же для людей, не знающих даже начал геометрии, это всё — китайская грамота. Ну, ничего. Лиха беда — начало. Уланка делает пометки на планшете с линейкой и транспортиром, Карик с записной книжкой заполняет таблицу под диктовку. Азимут, угол по вертикали, дистанция. Девчонка строит план, а "старший" даёт вводные. Эта точка, с которой он начал, будет нулевой отметкой для всей здешней географии. Ну, или, топографии. А в обеденный перерыв он своим помощникам расскажет о равенстве треугольников, понятие подобия даст позднее, а там потихоньку и до синусов-косинусов дело дойдёт. Ребятишки понятливые, хотя и средневековые.

* * *

Колонну ящеров разглядел Карик. Шли они с юга через перевал, названия которого ребята не знали. Так что топографические работы прервали и бегом в королевский дворец, Ронан там поселился. Тут уже собрали народ с огородов и плантаций, выслали отряд навстречу приближающемуся неприятелю. Караульные тоже не дремали, донесли вовремя. Что интересно, школяров в бой не взяли. Рыцарь Мануил, что возглавил дружину, принял в неё только взрослых мужчин.

Выяснилось, что их бывший школьный приятель — третий сын короля Гревса. И его приспешники — потомственные дворяне, приставленные к нему в качестве товарищей или услужителей. Поскольку трон принцу не светил, он отправился получать образование, самое лучшее, какое в этих местах доступно. А теперь вернулся уже королём. Других-то претендентов на престол в живых не осталось. А вообще, потери среди здешней аристократии имели катастрофические масштабы. Все, кто мог держать оружие, погибли, защищая крестьян и ремесленников. Несколько баронесс и графинь сумели спрятаться в тайных комнатах своих замков с малолетними детьми, своими и прислуги, но в целом ряды правящего благородного сословия оказались прорежены просто катастрофически.

Люди здесь слишком давно не воевали друг с другом. Прятаться за стенами укреплений не стал ни один феодал. Воины честно исполнили свой долг так, как они его понимали. На поле брани, с оружием в руках.

Заботами Клёпы всех уцелевших пересчитали, оказалось менее полутора тысяч человек. Детей больше половины. Королевство превратилось в военно-сельскохозяйственный лагерь. Владеть оружием учили всех. Четверть населения постоянно несла дозорную службу, сменяясь. Остальные поспешно сажали, сеяли, окапывали, стремясь, в меру сил, наверстать упущенные оптимальные агротехнические сроки. И вот рептилии снова появились в поле зрения. Кажется, небольшой отряд. Толи пришел, чтобы добить возможно выживших, толи просто следует с юга на север одной из проходящих через королевство дорог?

Все напряжены. Младшие, старики и другие небоеспособные следуют в укрытия, остальные — на стенах королевского дворца ждут развития событий, сжимая ладонями копья и дротики, пересматривая стрелы в колчанах, или пересчитывая камни, сложенные на площадках. Да, если бы так встретили первое нападение!

— Родик! Тебе следует принять графство Гонбар под своё управление, — это Клёпа поднялась на башню, где вся топографическая троица ждёт дальнейшего развития событий. — Ронан считает, что у тебя достаточно талантов для того, чтобы наладить там управление.

— Так плохо с наследниками?

— Не плохо, а вообще никак, — хмурится девушка. — Там почти сплошные потери, двадцать семь человек осталось в живых, только дети. Это ведь предгорья. Во-первых, напали на них, на первых, со всей мощи, во-вторых, там тупик, поэтому потом ещё и назад вернулись через те же места. Многих добили. Да и графство крошечное.

Вот и новая напасть. Это ему теперь выходит, в графья идти! Ох, и крутит его жизнь последнее время.

— А ты здесь останешься, или поможешь мне устроиться? А то ведь я не самый опытный феодал на свете. Могу оплошать. — Понятно, что дела хозяйственные ему предстоят немалые, а эта девушка, как он заметил, неплохо справляется именно с такими.

— Смогу тебя навещать изредка. Пару раз в год, когда придёт пора дань собирать. За хозяйством всего королевства буду приглядывать. Обычно мажордомами при монархах крепкие мужи трудятся, но что-то мир наш нынче сильно перекосило. — Клёпа не выглядит довольной. — С собой возьмёшь десяток Листика, некого больше послать.

Листик — тоже школяр. Драчун он отменный, боец справный. Вокруг него и сбились самые, пожалуй, крепкие ребята, любители побузить, похулиганить. Ну что же, всё не один. Если навалится на них восьмёрка рептилий, может быть, и отобьются. Если повезёт. Хотя, главные методы борьбы с угрозой — убежать и спрятаться.

— Уланку с Кариком тоже с собой возьму. Помогут мне.

— Бери.

Итак, граф Родион Гонбарский направляется подальше с глаз долой для организации детского сада на окраине королевства. Не иначе Ронан таким образом удаляет его подальше от Клёпы, пардон, ненаследной принцессы Клеопатры Сирпентской. Хотя, наследная она или ненаследная — кто сейчас разберёт? Сирпент далеко, и что там произошло — никому здесь неведомо. А с башни видно, как возвращается отряд рыцаря Мануила. Не все, кто ушёл сейчас находятся в строю, и носилок с ранеными многовато. А ведь группа ящеров была невелика. Если сюда пришли полного состава подразделения, то получается, сто двадцать восемь особей. Великоваты потери для операции такого масштаба. Людей жалко до слёз. Мало ведь их осталось.

Глава 8

Всё население Гонбара уместилось в трапезной зале графского замка. Четыре десятка человек. Клятва сюзерену — дело недолгое, а потом и разбежались. Воины — на посты, остальные — на работы. Дик с Листиком и его бойцами вернулся по той самой дороге, по которой только что прибыл. Всё графство — одна долина. На её внутренних склонах — пастбища, способные прокормить тысячи овец. Правда, сейчас их немного. Рептилии почти всех угнали с собой для нужд своего войска, а остались только те, которые убежали или спрятались, или заблудились. В общем, и полусотни собрать не удалось. Два пастуха из местных подростков с этим стадом справляются.

В центральной части долины ореховые плантации и огороды. Урожай с деревьев будет обильным, а вот на грядках высажено немного, хотя, на оставшееся население этого хватит. Уланка с Кариком переписывают людей, осматривают угодья, и, что греха таить, присматривают повыше на склонах места для будущих точек триангуляции. В центральной провинции карту сняли только в самых общих чертах, а здесь планируют сделать всё как следует. Графство невелико.

Те, кто уцелел, давненько слушаются старого Никифорэ, этого мужика ящеры не отыскали, поскольку он с семьёй спрятался в закутке за ледником, который зимой заполнял снегом для хранения продуктов летом. Ну не полезли они туда разыскивать потайную дверцу. Заглянули от входа, увидели, что никого нет, и отправились на поиски в других местах.

А уж потом все остальные выжившие жители долины просто вошли в состав его семьи. Детишки ведь, в основном. Так что теперь политический расклад в графстве — яснее некуда. Один большой семейный клан, минимальное воинское подразделение с шебутным начальником, и собственно граф с парой ближников, увлечённых топографией. Площадь подмандатной территории — от пятисот, до тысячи квадратных километров. Ну, так, на глазок.

Устье долины, через котороё идёт единственный путь сюда, в самом узком месте имеет ширину не менее полукилометра. Перегораживать его сплошной стеной никогда не пытались. Вообще-то место тут для фортификации удобное, но чтобы возвести из камня хотя бы низенькую загородку, трудов нужно положить немеряно. Зато в самом узком месте на крутых склонах, почти обрывах, имеются остатки толи башен, толи фортов, возведённых в незапамятные времена, и слегка обвалившихся.

Забрались сначала в одну постройку, потом в другую. Всё верно, отличный обзор в сторону, с которой можно поджидать нападения. Если бы в момент прихода ящеров здесь находились дозорные, катастрофа имела бы меньшие последствия. От получаса до часа времени было бы на подготовку — несколько километров прилегающей местности отсюда неплохо просматриваются. И ещё бы надо лесок за речкой слева вырубить, чтобы улучшить обзор, решено, здесь будут лесозаготовки.

Нашлись в этих укреплениях и площадки для метательных машин, и остатки зубчатого бруствера, из-за которого удобно сбрасывать камни на головы тех, кто захотел бы эти крепостишки захватить. Так что понятно, первым делом здесь потребуются крепкие двери, взамен сгнивших. И, если над левой фортецией возвести вышку, так с неё, кажется, можно будет установить визуальный контакт с графским подворьем.

Достал бинокль, засёк несколько расстояний. Важно то, что дистанция между стенами этих укреплений — ровно четыреста восемьдесят метров. И речка, что вытекает из долины, тут в аккурат попадает на средину этого промежутка.

* * *

Более всего Дика занимал вопрос о том, как отбиться в случае визита ящеров. Воинской силы, чтобы сразиться с неприятелем, у них нет. Пришлось отрабатывать эвакуационные мероприятия, попросту говоря — процедуру незамедлительного бегства в места, где можно укрыться. Естественно, сами такие места приготовить, и путь к ним оборудовать. Дело это осложнялось тем, что ледниковые языки в пределы долины не дотягивались. Бежать туда, где холодно, не получается. Речка, врывавшаяся в верхнюю часть этой обширной котловины через узкую расщелину, петляла по её дну, не вбирая в себя сколько-нибудь существенных притоков. Роднички, ручеёчки, ключики.

Сооружая вместе с Никифорэ мосток через ущелье, свалить который можно одним движением рычага, юноша вздыхал и усиленно чесал репу. Ну никак не получалось у них отбиться от этих тварей. И вообще, тут требуется дистанционно убивающее оружие, потому что рукопашная — дело не самое верное. На любого удальца всегда найдётся достаточно сильный противник. А от лука или арбалета в бою надёжно прикрывает щит. И в этот момент до носа Дика докатился весьма неблагозвучный запах.

— От листовёртки ореховые деревья серой окуривают, — смущенно сказал старик.

— Нет, дружок, — про себя подумал юноша, — мы нынче достаточно далеко от мест, которые следует окуривать. Но про серу — ужасно интересно.

— А может быть, ты что-нибудь слышал, о местах, где гнездится уйма птиц, — спросил он уже вслух. — Таких местах, где помёт годами скапливается. — Дик, всё-таки, немало разных книжек прочитал. Про Чилийскую селитру упоминания встречал неоднократно.

— В долине магуари мы берем удобрение для наших орехов. Но его нельзя слишком много насыпать, а то деревья начинают болеть, — Никифорэ всегда рад поговорить. Он уже стар по местным меркам, но энергичен, и ни от кого никогда не скрывает того, что узнал за свою немалую жизнь. Внукам тоже требуются знания.

— Туда далеко идти? — Дик заинтересован.

— Неблизко. Мы зимой в те края наведываемся, когда эти твари улетают на юг. Но если тебе нужно ихнее дерьмо, то его в амбаре на подворье кастеляна прикопано изрядно. Лет семь в яму сносили и складывали, а расходовали намного меньше, чем доставляли.

* * *

Чёрный порох для подрывника — штука эпохальная. Или ещё можно сказать — знаковая. Как болотная руда для чёрного металлурга. Так что про него в памяти инфа нашлось всё. Причём, применительно к самым примитивным условиям производства. Первые килограммы Дик получил менее чем через неделю. А потом начались мучения. Ни кузнецов у него нет, ни литейщиков. Деревянную пушку учинить, как в произведениях про Изумрудный Город, это, конечно круто. Однако решить проблему одним выстрелом вряд ли удастся. Ящеры — не трусы. Это дуболомы Урфина Джюса разбежались под действием первого же впечатления.

Еще Дик прочитал про камнемёты, но там проблема. Привести заряд в действие в нужный момент можно только ценой жизни бойца. Да и как-то нужно заставить неприятеля накопиться в нужном месте в то самое время...

Пришлось соображать. Обидно, но добрых рецептов в сокровищнице инфа отыскать не удалось. Мортиры, гаубицы, пушки, ракеты — всё это требовало для своей реализации технологий, которых здесь просто не было. Иными словами, знаний или навыков по использованию этого замечательного вещества было недостаточно. Гранаты с керамическим корпусом сделать оказалось легко, толстостенные ребристые корпуса получились сразу. Запал с замедлением тоже вещь несложная, конечно, при наличии горящего фитиля у метателя. Просто огнепроводная трубка, набитая тем же порохом.

Проведение учений и испытаний показало, что гранаты обладают массой недостатков. Начиная с приведения их в действие, для чего требовалось поджечь порох в узкой горловине, заканчивая временем, пока огонь доберётся до основного заряда — одни сплошные неудобства. Брошенный сосуд мог просто расколоться от удара о твёрдый предмет, что заканчивалось яркой, но практически безобидной вспышкой. Или, отламывалось горлышко, отчего порох вообще не воспламенялся. Словом, размер, форма и конструкция взрывателя потребовали немалых трудов, проб и ошибок. В конце концов, удалось соорудить нечто более-менее приемлемое.

В общем, если отбиваться из-за стены от атакующих, подспорье неплохое. А вот оружия, пригодного для полевых сражений, не получилось.

Так что за сохранность фортов в устье ущелья стало немного спокойнее. Вопрос в том, как защитить остальных? Только собрав всех в графском замке, и наладив его оборону. Чинили стены, укрепляли ворота, расчищали затянувшийся землёй ров. В процессе ремонта обнаружили кое-какие странные пустоты в кладке. Дик исследовал их лично. Оказалось, что целая система потайных ходов, лазов и проходимых для человека каналов образует как бы ещё один невидимый замок внутри видимого. Естественно, входы в эту систему коммуникаций привели в порядок, маскировку восстановили, систему слуховых окон прочистили, бойницы и запоры, секретные пружины и противовесы довели до состояния полной готовности.

Если чётко следовать основным положениям классической терминологии, в графстве Гонбар теперь проживало исключительно дворянское население. Все поселились "при дворе". И было этих людей очень мало. Даже для того, чтобы поставить на стены достаточное для их защиты количество бойцов, пусть хотя бы подростков или детей постарше, приходилось мобилизовывать буквально всех.

Получалось по пять человек на каждую стену, да четверо на ворота, и ещё дважды по трое в каждом форте у входа в ущелье. Слёзы, а не оборона. Хорошо, что эта долина ящеров пока не интересовала. Да и главная ставка, всё же, была сделана на потайной ход. Запереться, изобразить готовность к борьбе, и смыться по-быстрому, пока враги не соорудили стенобойки. Потому и оборону фортов допускали только в случае, если караульные будут застигнуты врасплох. По-хорошему им полагалось, обнаружив угрозу, мчаться, что есть духу в графский замок, увеличивая количество его защитников.

По окрестным, сопредельным пространствам посылали блуждающий дозор, или патруль, или разведгруппу — неважно как назвать. Важно было обнаружить подход зеленокожих заранее, насколько это возможно. И вот это подразделение стало находить выживших после весеннего набега людей. Однажды — две большие семьи сразу, в другой раз — одинокого мальчонку, скитающегося и прячущегося от любого шороха. Дик быстро нарастил усилия на этом поприще, и людей в графстве стало прибавляться, ритмичней заработало пороховое производство. Веселее собирались гранаты. Потянулись в столицу караваны с новыми боеприпасами и инструкторами по их применению. Там тоже готовились к повторному визиту ящеров, предполагая, что в конце тёплого периода года возвращающиеся армии снова прочешут местность.

* * *

Уланка вполне прилично разруливала хозяйственные вопросы, Листик справлялся с делами воинскими, и обучение, и караульная служба, и действие разведки в окрестностях графства он постоянно держал под пристальным вниманием. Карик, и пара местных пацанов, обошли периметр долины на предмет отыскания иных способов попадания в графство, и труды их были не напрасны. Лёгких путей не оказалось. Но почти два десятка тропинок при известной ловкости и хорошем знании местности, или в результате упорного поиска, позволяли прийти сюда, или выйти, не будучи обнаруженным.

Рядом с одним из таких проходов находился старый, брошенный графский замок. Вернее, не совсем брошенный, но в качестве места жительства высокородного семейства он не использовался давненько. Немного тюрьма, немного склад. Ещё тут были казармы, заполнявшиеся в периоды сбора войска перед походами на драконов. Полного запустения не наблюдалось. Мрачноватые постройки из прочного камня, высокие стены, глубокие подвалы, что для сооружений возведённых на скальных грунтах вообще нехарактерно. Именно тут творчески использовались особенности рельефа и несколько естественных пустот.

Но главное, из подвалов имелись тайные ходы, по которым крепость можно было скрытно покинуть. Нет, это не была разветвлённая система скрытных коммуникаций нового дворца, просто лазы из подвальных помещений. Причём, давненько не обслуживавшиеся. Карик со товарищи немало сметки проявил, чтобы всё это разыскать. Где простукивали, где пламя свечи к щелочке подносили, а случалось, и наугад проламывались, разбирая кладку. Дик тоже внимательно осмотрел помещения и укрепления, потолковал, как следует, и с Уланкой, и с Никифорэ, а потом население графства всем гамузом сменило место жительства. С точки зрения обороны это сооружение было лучше. Стена здесь заметно выше, бойницы в башнях тщательно замаскированы, ворота крепче. Без требучётов зелёнокожие его не возьмут. Ну, или другие стенобойные машины придётся применить. А насчёт того, как этому противостоять, тут свой замысел имелся.

Вода поступала в крепость из мощного ключа на уровне примерно на метр ниже поверхности главного двора, и уходила в колодец тремя метрами глубже. Вот как раз тут и пристроили хитрый ковш, наполняемый за пятнадцать секунд. При освобождении фиксатора он опрокидывался, натягивая трос, опущенный с башни. Оставалось доработать кинематику. Рывок верёвки, намотанной на вал, взмах рычага с чашкой, бьющего в отбойный брус, и килограммовая граната улетает на триста метров. Оставалось наводить орудие и осыпать нападающих со скоростью три снаряда в минуту. Только замедляющую трубку в боеприпасе пришлось подобрать иную, чем для ручного броска, чтобы взрыв произошёл не в верхней части траектории полёта. Расчёты приступили к тренировкам, как только гончарная печь напекла достаточное количество "учебных пособий". Конечно, нормально попадать научились не сразу, но противодействовать неприятельским стенобитным машинам, или, буде таковые появятся, штурмовым башням, теперь стало возможно. Понятно, что катапульта стояла на самой высокой из замковых башен и мёртвые зоны, находившиеся на противоположной стороне в тени стен могли "обслуживаться" с этих самых стен вручную.

Поколдовали и с зажигательными смесями. Смолы и скипидар получить из хвойных деревьев удалось сравнительно просто. Местные жители технологию знали и использовали, и разыскать приспособления оказалось несложно. А ещё выяснилось, что неподалеку имеется угольный пласт. Конечно, инструкции по получению жидкого углеводородного топлива из этого минерала были изложены в материалах инфа только в общих чертах, но экспериментировать никто не мешает.

Старую кладку древнего сооружения время не слишком разрушило, однако теперь любые подозрительные места или зазоры между камнями, где выкрошился раствор, починяли с великим старанием. Дик, наплевав на своё графское достоинство, совал нос во всё. Народ действовал с воодушевлением, с огоньком, можно сказать. До юноши не сразу дошло, в чём тут дело. А когда сообразил...

Все были уверены, что ящеры вернутся. И готовились. Готовились поквитаться. Огромное желание отомстить руководило людьми. Нет, умирать в бою ни в чьи планы не входило, но убивать рептилий намеревались определённо. Учились стрелять из луков, метать дротики и ножи, колоть, держать строй или рубиться на мечах. Глядя на воинство, на две трети состоящее из детей и подростков, Дик отдавал себе отчёт в том, что большинство из них погибнет быстро и бесславно, если придётся вступить в бой в равных условиях. Единственный шанс на успех им могло бы дать огнестрельное оружие. Лучше — автоматическое. Мечты, мечты!

Пороховое производство давно переехало в старый замок вместе со всеми запасами сырья, которого оказалось немало запасено кастеляном в качестве удобрений. Конечно, и серу и селитру приходилось очищать, но не так уж это сложно. И, естественно, не простое смешение порошков, а процесс совместного помола увлажнённых ингредиентов давал хорошее качество продукта. Но как делать стволы? Чем воспламенить заряд? Фитили и запальные отверстия, прослужившие человечеству на Земле в течение многих столетий, давали скромную скорострельность, поскольку для патронов нужны капсюли, а если после каждого выстрела насыпать в ствол новую порцию пороха... стоп! Дик прервал ход своих мыслей. Нет у него ни стволов, ни гильз, значит, нечего грустить о капсюлях или запальных отверстиях.

Единственный доступный ему вид боеприпаса — граната, приводимая в действие именно через наполненную порохом трубку, выполняющее функцию запала и замедлителя. Это — одноразовый боеприпас. Перезаряжать его не требуется. Кстати, возможно ли делать одноразовые пушки? Или ружья? Пусть фитильные, это не так уж принципиально, если вести огонь из укрытия. А выводить своё воинство за стены — самоубийство. Думать нужно, что еще скажешь!

А, уж если на то пошло, самое мощное оружие, находящееся в их распоряжении, это самострелы егерей. Три отличных арбалета и три превосходных стрелка. Поражая ящеров из-за стен, они могут просто вести сплошное уничтожение живой силы противника. Только болты подноси, да цели подставляй. Да уж, к встрече гостей надо готовиться, лето уже в разгаре. И заглянуть в столичный замок, потолковать на счёт того, чтобы этих самых лесников направили к нему, а то, как же без них от рептилий отбиваться? У него взрослых бойцов, считай, совсем нет.

* * *

Терзания, сомнения и эксперименты с огнестрельными затеями увенчались более чем скромными результатами. Металлических труб в этих местах отродясь не бывало. Может, кто, когда и делал, но никому об этом ничего не известно. Тростниковые коленца имеются любых размеров, этого добра по окрестностям произрастает немало. При выстреле их, естественно, разрывает. Можно, конечно, обмотать шпагатом, тогда камешек покидает ствол, ещё сохранивший внешнюю целостность, но зарядить это "оружие" второй раз проблематично. Сильно оно обгорает изнутри, а диаметр запального отверстия после первого же выстрела становится настолько большим, что пороховым газам удобнее уйти через него, чем упираться, выталкивая снаряд. И слишком многое зависит от того, насколько удачно наложен бандаж, а то ведь и прорыв газа при выстреле случается нередко. Хотя, пробить щит и доспех, напяленный на ком сырой глины, удаётся, и в саму эту глину каменная пулька проникает довольно глубоко. Опасная игрушка, но для стрелка — не менее чем для неприятеля.

В общем, затея проваливалась. А потом Дик почуял запах, вызвавший в нём сильнейший рвотный позыв. Оказалось, один из мастеров ремонтировал старую рассохшуюся мебель, склеивая детали благоухающим, как помойка, клеем.

— Пуба, где ты взял эту гадость, — не удержался Дик от вопроса.

— Дык, сварил, Ваш Сияс! Семейный рецепт. От отца к сыну передаётся. И чем шибче смердит, тем крепше схватыват, — дядька протянул "графу" одну из давненько склеенных табуреток. — Пробуй, если вырвешь ножку, с меня пиво.

Попробовал. Отломал. Не по клеевому месту, а переломив деревяшку. Потыкал в эту субстанцию кончиком ножа. Пружинит, но туго.

— Слышь, Пуба, а ты его много сварить можешь?

— Могу. Только если совсем много, так мне дёгтя потребуется нагнать, смолы накурить, а камней, которые в состав идут, я сам натолку. Секрет ведь. Семейный, как-никак. Я его сохранять должон.

* * *

Обмазанная этим клеем тростинка выстрел выдерживала надёжно. Один. При диаметре канала ствола около сантиметра, снаружи она после обмазки оказывалась в обхват пальцами руки. Собственно, называть эту процедуру обмазкой — неточно. Скорее — тростина обливалось в глиняной форме. Клей схватывался, застывая. Донышко тоже пряталось в рубашке, так что тревог за безопасность стрелка не возникало. Следующей проблемой стали пули. Камешки, что использовали при опытах, при ударе о препятствие частенько раскрашивались. Свинца в этих местах не нашлось, ковать из стали такие финтифлюшки маетно, хотел уже из золота лить, благо его в сундуках старых хозяев имелось килограмм пятьдесят, но кузнец, присланный Клёпой, надоумил сделать оловянные. Металл ходкий, процесс простой, а проблем с изготовлением никаких нет.

Особенно удобно то, что при заряжании они поддаются корректировке калибра. Покатать брусочком на дощечке, вот тебе диаметр и уменьшился. Тростины, конечно, подбирали по размеру, и коленца от них брали, те, какие следует, но идеально не получалось. А тут проблема решалась легко. Проверили на счёт пробиваемости щита и доспеха — лучше, чем камушком. Конечно, в такую пулю бы вставить твёрдый сердечник! Кузнец принялся распрямлять колечки старой кольчуги.

На пятнадцать метров противника эта бабахалка поражает надёжно, так что сейчас нужно срочно решать проблемы количества. С качеством второпях связываться не стоит.

Но это ещё не всё. Через полтора сантиметра стенки, через отверстие, набитое порохом, огонь до заряда заходит с задержкой. Прицеливаться неловко. Да с фитилём возиться приходится. Сообразил не сразу, как с этим управиться, но потом, когда получилось, даже самому понравилось. Запальное отверстие выполнил из тоненькой тростинки, которая вмуровывалась в клеевой слой при его нанесении. Внутренняя поверхность этого канала покрывалась тем же связующим с крошёным кремнем. А деревянная палочка, толщиной с зубочистку, покрытая аналогичным составом, вставлялась внутрь так, что немного выставлялась наружу. И ежели по ней от души вдарить, то внутрь сыпались искры. Была при сборке этого "агрегата" пара тонкостей и одна небольшая хитрость, но чувствительные женские пальчики справлялись с этой операцией уверенно.

В результате получались патроны, не требующие для выстрела ствола, и приводящиеся в действие ударом сбоку по шпеньку. Деревянный приклад-держатель с хлопушкой-ударником сделали нескольких конструкций. Перезарядка требовала немного времени — четыре выстрела в минуту получались легко. И заработал конвейер. Часть "изделий" ушла на тренировки, но и запасец прибывал быстро. Дик прикинул, что раньше других ингредиентов будет исчерпана селитра.

Глава 9

Как ни ждали прихода противника, как к нему не готовились, но появился отряд зеленокожих, и оказалось, что мероприятия по их встрече завершены не полностью. Хотя, конечно, сделать успели немало. Засекли гостей заблаговременно. Караульные с фортов, что в устье долины, примчались с докладом, и возникла суета, завершившаяся в считанные минуты тем, что всё население графства заняло места, предусмотренные заранее составленным планом. Не напрасно, стало быть, репетировали.

Передовой дозор появился в поле зрения бойцов, спрятавшихся в новом графском замке, довольно быстро. Этот, больше дворец, чем укрепление, откуда Дик наблюдал за происходящим, находился неподалеку от передовых фортов в самой живописной и богатой зеленью нижней части долины, занимая, одновременно и ключевую позицию, позволяющую контролировать основной путь, ведущий в провинцию. Разведчики ящеров вели себя настороженно, осмотрелись, проверили, что творится в домах и на подворьях местных жителей.

Конечно, ни горячих углей в печах, ни свежего навоза на дорогах, ни других следов недавнего пребывания здесь человека, отыскать им не удалось. Дик в бой не рвался. Если рептилии никого не обнаружат и уйдут, это будет наилучшим вариантом, потому-то все притаились, стараясь никак себя не выдать. А уж об уничтожении признаков своего пребывания в этих местах они заботились давно и непрерывно. Конечно, анализ состояния огородов, да и многие другие признаки, могли выдать их с головой, однако такого, что бросилось бы в глаза сразу, ничего нигде не было. Отара овец находилась на дальнем пастбище, свежеотёсанных брёвен по обочинам не валялось.

Подошёл основной отряд. Большой. Примерно полтысячи особей. И вот они-то принялись за форменный обыск. Естественно, осмотр нового графского дворца провели с великим тщанием. Людей там спряталось всего полдюжины, причём, в местах весьма хорошо оборудованных. Ящеры никого не нашли. Трудно было сказать, что и по какому плану проделывали рептилии, какие выводы они делали, но факт наличия людей в старом замке они установили однозначно. Ворота оказались закрыты. Твари соорудили лестницу, установили её в месте, где стена была ниже, приготовились лезть, а тут их гранатой и приласкали.

Дик не видел, но взрыв, докатившийся до нового замка, дал понять, что скрытность утеряна. Началась война. Что ж, шансы отсидеться были призрачны.

* * *

Итак, старый замок укреплён, насколько смогли. В нём укрыто всё население графства. Провизии у них до холодов хватит. Собственно, штурмовать неприятель будет именно это укрепление. А в новом, просторном и удобном дворце даже ворота не заперты. Именно сюда пожаловала на постой полусотня ящеров. Последний летний месяц на дворе, ночами бывает прохладно. А тут в просторной казарме отличные печи. Запасли дровец, поужинали, выставили посты и баиньки.

Егеря выбрались из тайника и разобрались со стражей бесшумно. Потом дождались смены караула и попытались взять в ножи. Взяли, но нашумели. Дик и ещё двое ребят закинули в помещение казармы гранаты, дождались, пока они бабахнули, и повторили заброс. Факелы, рывок внутрь, и рубка одуревших от акустического удара израненных рептилий. Быстро, кроваво и без потерь со своей стороны. Жаль, что не вся прибывшая в графство команда остановилась в резиденции здешнего правителя.

Следующий акт спектакля спланирован в привратном тоннеле. Именно здесь следует ждать в гости наряд, который должны прислать из расположения соседних подразделений. Это, конечно, если звук разорвавшихся гранат до них докатился.

* * *

Прождали до рассвета. Никого. Стало быть, не докатились раскаты взрыва до слуха ящеров, разместившихся в брошенных домах буквально в километре от резиденции феодала. Понятно. Через узкие окна помещения казармы звук вышел ослабленным, и направлен был внутрь подворья.

Три зеленокожие особи прибыли только перед полуднем. Арбалеты егерей выстрелили по одному разу, и бездыханные тела отволокли с глаз долой. Товарищи пропавших "экскурсантов" обеспокоились нескоро, однако пожаловали цепью с оружием наизготовку. Их было двенадцать. Люди подготовили к встрече дворик перед воротами, куда те проникли. Не все. Шестеро в ворота не вошли, расположились неподалеку от входа, толи, страхуя товарищей, толи, дожидаясь результата.

Стрелки подождали, пока разведчики пройдут достаточно глубоко внутрь двора, и застрелили троих замыкающих. Самострелы у них не грохочут, как тростниковый огнестрел. Однако умирающие рептилии своими вскриками привлекли к себе внимание. От дежурящей у входа группы отделился посланец и понёсся в расположение ближайшей части, расквартированной в домах, остальные ворвались в замок, и одного из них сразу удалось подстрелить. Не наповал, но из строя вывели.

Теперь неприятель более не представлял собой удобные мишени. И первая тройка и четверо из группы поддержки перемещались, укрывались и искали людей. Одного Дик свалил через замаскированное окошко, оставленное в стене потайного хода для наблюдения. Этот ящер, спрятавшийся за выступом стены, просто подставил ему спину. Судя по воплям, кому-то удалось подловить ещё одного. Люди прятались в тайных ходах и старались не шуметь, подкарауливая удобный момент для выстрела из арбалета. Но вскоре целей стало слишком много. Дворец оказался буквально наводнён зеленокожими.

Все шесть человек, "оборонявших" это сооружение, сошлись к условленному месту. Дик подпалил фитили, и группа ушла потайным ходом, ведущим под землёй далеко за пределы дворца. То, что на этом этапе противодействия ящерам ни раненых, ни убитых со стороны людей не было, подтвердило высокое качество ранее проведённой подготовки и даже тренировочных игр.

* * *

Когда выбрались из расселины, куда вёл лаз, не тревожа прикрывающего их кустарника, убедились, что противный дым валит из всех окон дворца, наполняет огороженное стеной пространство и даже переваливает через неё густыми клубами. Серы у них было много, и её не пожалели. Ящеры выбегали из ворот, выпрыгивали откуда придётся и, кажется, изредка что-то себе при этом ломали. Вообще-то прыгуны они хорошие, массивные нижние конечности сильны и упруги, но отравление продуктами сгорания влияло на координацию движений. Жаль, конечно, что этот комплекс сооружений долго нельзя будет использовать в качестве жилья. Провоняет ведь всё. А ещё сильнее жаль, что на качественное обрушение этого сооружения пороху у них оказалось недостаточно. Так что, даже не пытались ничего взорвать. А сколько ящеров удалось отравить — отсюда не видно.

* * *

Дождались ночи — и в путь. В старый замок проникнуть можно тоже по потайному ходу, но до него нужно неприметно добраться.

* * *

Дик на самой высокой башне старого замка. Уже рассвело. Видны брёвна, заготовленные неприятелем для осадных мероприятий и стенобитных приспособлений. В паре сотен метров перед главными воротами сооружается метатель с противовесом. Стройка прикрыта плетнями, чтобы работники не страдали от стрел.

Наводчика катапульты зовут Снайк. Он ещё и командир здесь. Расчет занял места. Смотрят на графа.

— Ну что же, попытайтесь уничтожить эту машину, пока они не начали в нас пулять.

— Щщасс! Вашсс Сияссс!

Повинуясь движению брови этого вчерашнего школяра, Дик отошёл в сторонку, чтобы никому не помешать. И пошла работа.

Первые два снаряда ушли мимо. Третий откатился от плетня, это были просто болванки. Четвертый размазался по цели языками пламени.

— Разрывной, — рявкнул Снайк.

— Готово, — отозвался заряжающий.

Следующее попадание привело к образованию бреши в покрытии башни требучёта. Потом всё это окрасилось языками пламени, которое, выстрел за выстрелом, крепло, охватывая сокрытую плетнём деревянную ферменную конструкцию. Треньки самострельных тетиив то справа, то слева, приводили к падению закутанных в тряпьё тел, пытающихся всё это погасить. От шатров, установленных в отдалении, кто-то бежал, падал. Девчушку-лучницу на стене слева прикрывали щитами дядечка и мальчик, а она посылала стрелы по крутой навесной траектории. Что интересно, ложились они как раз там, где шла самая суета ящеров, тщащихся спасти решётчатую башенку.

Лагерь противника растревожили, и шло уничтожение тех, до кого могли дострелить. Дик отметил от силы восемь надёжных попаданий. Что же. Это в нашу пользу. Важно, что ни один стрелок ни на мгновение не подставился. Имеется ввиду — лишнее мгновение. Нельзя забывать о том, что это — война на уничтожение. И что противник изрядно потрёпан в летней кампании. И приобрёл немалый опыт.

А гранаты осколочного действия продолжают взрываться там, где густота неприятельских рядов "понравилась" канониру. И постройка, так и не ставшая требучётом, разгорается.

Женщины и дети из замка давно выведены и укрыты в горах. А бойцы, не всем из которых исполнилось двенадцать, настреляют, сколько смогут, ящеров, но, главное, уйдут, как только обстановка станет угрожающей. Людей слишком мало, чтобы ими рисковать. Эту мысль Дик довёл до бойцов со всей силой своей убедительности.

А в действиях противника чувствуется неуверенность. Это уже не те ящеры, что были весной. Тогда они ломились, не считаясь с потерями. Наваливались, наскакивали, наседали. Теперь картина иная. Появилась осторожность, старание избежать риска. Конечно, несколько месяцев сражений привели и к отбору, за счёт гибели самых отважных. И к получению опыта. Ведь, если здесь, на юге, нападение рептилий оказалось внезапным, то, чем дальше они продвигались, тем более организованное сопротивление встречали. Возможно, были сражения с воинскими частями, дружинами, или ополченцами. И, разумеется, потери.

Вот, в бинокль видно, как командиры подгоняют своих бойцов, заставляя войти в зону поражения крепостных арбалетчиков. Вынуждают своих подчинённых принять участие тушении горящей постройки. Вероятно, они выполняют приказ начальника. А обстановка уже изменилась. Деревянная ферменная конструкция успела здорово обгореть. Допустим, её погасят. Стрелять из этого всё равно не получится. Оно уже заметно обуглилось, свойства древесины изменились. Рухнет, и покалечит стрелков.

А вот еще один удачный выстрел из самострела. Попасть за полтораста метров в подвижную цель можно только случайно, но вероятность растёт с ростом количества попыток. И ящеры оттягиваются подальше от мест, где их убивают. Интересно, решатся они на штурм? Если одновременно со всех сторон поставить штурмовые лестницы, защитникам придётся туго. А стены тут имеют высоту около восьми метров, вполне доступно, для атаки. Вот прогреет солнышко воздух, и, скорее всего, тогда веселье и начнётся.

* * *

Зеленокожие начали через час после полудня. Стремительным броском, а бегают они быстро, солдаты с лестницами преодолели простреливаемое пространство. Со стен полетели гранаты. Взрывы, дым, вопли раненых, но многие уже лезут вверх. Арбалетчики не зевают, и несколько тел срывается вниз, а те, что добрались до парапета, получают порцию горячего олова. Звучат первые выстрелы, но вскоре они сливаются в частую пальбу.

Все четырнадцать лестниц задействованы на одной стене, поэтому с трех оставшихся сторон остались только по паре человек на случай попытки подобраться неожиданно. Не зря ведь неприятель демонстративно навалился в одном месте. К подножиям лестниц продолжают лететь гранаты, сбрасываемые с верхних площадок угловых башен. Поэтому основной напор атакующих наблюдается в центре стены. Защитники, подчиняясь команде Листика, стремительно разбегаются, ныряя в двери угловых построек. Тяжелое бревно рушится вниз, рывок каната, и из-под деревянного настила, на который успело заскочить уже полтора десятка рептилий, вылетают подпорки. Всё это валится вниз. Там, во дворе звучат выстрелы, это добивают вражеских воинов, не погибших при падении. А те, кто взобрался по лестнице наверх, оказались на полуметровой ширины полосе на высоте восьми метров.

Раньше место, предназначенное для размещения защитников, было верхней частью стены и имело более метра ширины. Эту площадку сверху разобрали так, что образовался крутой склон, над которым и возвели деревянный помост. Теперь, когда его обрушили, оказалось, что спуститься вниз можно только по верёвкам или нужно затаскивать и опускать вниз лестницы. Пока суд да дело, егеря неторопливо действуя из укрытий, снимают кровавую жатву. Остальные стрелки тоже попадают нередко. Позиции для всех приготовлены удобные. Этот вариант отрабатывался на учениях.

Дик продолжает наблюдать за тем, что происходит, пытается оценить потери ящеров и не пропустить чего-нибудь неожиданного. А вот и сигнал с противоположной стены, точно, ещё три лестницы подтаскивает примерно сотня зеленокожих. Звучат команды, и десяток бойцов несётся на усиление обороны места, откуда нависла угроза. А здесь, хотя атака и продолжается, всё выглядит неплохо. Ящеры упорно выбираются на стену, подставляются под арбалетные болты и интенсивно гибнут. Тут идёт бойня, а не война.

А за дальней стеной раздаётся очень громкий взрыв. Ещё одна заготовка сработала. Дик в этом месте оборудовал мину, приладив к ней такой же запал, как и в патронах. Поизобретал, конечно, маленько. Вот и не зря старался. Очень уж тут рельеф местности чётко подсказывал наилучшее место для установки лестниц. А теперь и этот сюрприз оправдал возложенные на него ожидания. Вон, летающий ящер над стеной промелькнул. Выглядит неважно. И слышатся разрывы гранат, стало быть, положить всех с одного бабаха не получилось, ребятам приходится добивать.

И что-то изменилось. Нет, враг вовсе не отступает. Он закончился. Здесь, у стены, которую атаковали первой, несколько раненых. С десяток держит лестницы, но лезть по ним уже некому. На вылазку! Добить огнестрелом, если ещё кто остался.

Чумазые люди вылетели гурьбой из ворот, построились, сомкнули щиты и кроваво прошлись вокруг замка, закалывая тех рептилий, что подавали ещё признаки жизни и расстреливая сохранивших подвижность. Дик следил со стены, сосредоточив внимание в направлении мест расположения ящеров, чтобы не пропустить угрозы оттуда. Схватка в чистом поле даже с небольшим отрядом — это потери. Пока убитых среди людей не отмечено, и раненых немного. И менять это положение, никакого резона нет. Отозвал бойцов под защиту стен. Двор буквально завален мёртвыми врагами.

* * *

Разведгруппы вышли в поиск ночью, причём скрытно. Обнаружили, что рептилий в графстве больше нет. Те, кто не погиб, бежали. Причём с полным на то основанием. Мужики так разухарились, что наверняка набросились бы на любого встреченного ящера. Или ящеров, сколько бы их ни было. Лёгкость и малая цена победы вскружила им головы. Умом, конечно, понимают, что победа — результат использования тщательно подготовленных ловушек и отрепетированных сценариев. Враг был обманут. Но кровь бурлит.

Отправил гонца в королевскую резиденцию. Оказалось, там тоже были гости. Потери среди людей большие, но отбились.

Глава 10

Дика раздражала необходимость постоянно использовать кучу народа в дозорах и секретах, которые направлялись во все стороны. И ежедневные тренировки в военном деле и владении оружием, отвлекающие от работ массу людей. Даже женщины и дети два дня из трёх уделяли этим совершенно непроизводительным занятиям. До зимы с её настоящими холодами оставалось ещё далеко, никаких сведений о том, что и где поделывают ящеры, не поступало. Тревожно было, и как-то безысходно.

Три группы, посланные на несколько дней пути в разные стороны, ничего интересного не разузнали. Привели десяток спасшихся от рептилий человек. Люди ведь прячутся, встретить их непросто. А те, кого разыскали, не всегда знают хоть что-нибудь, кроме того, что произошло с ними. Население стало редким, разобщённым. А уходить в Гревс из мест, где смогли отсидеться, желали далеко не все.

Конец лета и начало осени, кроме всего прочего, период интенсивной заготовки провизии на зиму. Сбор орехов, ягод, уборка огородов, копка картошки. А на всё это накладываются проблемы с помещениями в старом замке. Они тесные и их маловато. Для жилья в зимний период пригодны немногие — ни печей, ни дымоходов, ни окон.

Тела ящеров из нового дворца, разумеется, убрали. Таких, что отравились насмерть дымом горящей серы, было немного, десятка полтора. Навели там приблизительный порядок, и принялись дожидаться, когда выветрится запах, которым всё пропиталось. Кстати, процесс этот шёл дольно быстро. В общем, по всему выходило, что на зиму нужно переезжать туда. Всем графством. Хлопот — полон рот. Уланка, что всем этим дирижировала, часто выглядела хмурой.

Юному графу тоже хватало забот. Особенно его тревожило, что люди, отбившись от ящеров, почувствовали себя в безопасности. А ведь о намерениях рептилий ничего известно не было. Здесь, в предгорьях, ночи быстро стали свежими. Холодный воздух скатывался с ледников, и температура в долине в ночные часы опускалась до отметки замерзания воды. Лужицы покрывались ледяной корочкой. А днём царила теплынь. Ветер в замкнутом пространстве Гонбарской долины ощущался слабовато.

* * *

Из столицы пришла Клёпа. Вид у неё был слегка пришибленный. Попросила разрешения остаться. Подумалось, не иначе, Его Величество принялся уделять ей знаки внимания, которые... приставать, в общем. Не стал расспрашивать, решил, что сама расскажет, если захочет. Так и вышло.

— Знаешь, Родион, я никак не пойму, почему оказалась неправа, — девушка подошла к нему в лаборатории, где Дик пропитывает грубую прочную ткань чудесным клеем. — И господин Олви, и барон Ранберг, и капитан Сулла постоянно указывали Ронану на то, что я то и дело совершаю ошибки. А я уверена, что нет. Посылаю плотников устраивать кровли на дома для беженцев, а оказывается, в первую очередь нужно настилать полы в караульных помещениях. Приказываю всем женщинам и детям немедленно собирать барбарис на западном склоне, а то, что при этом вечером нет горячей пищи и все сидят на сухомятке никого не устраивает.

— То есть, жертвуя второстепенным, ради неотложных дел, ты постоянно оказывалась виноватой, — парень легко вычленил в полученной информации основной компонент конфликта.

— Получается, — девушка выглядит обрадованной. Её не просто поняли, а даже сделали анализ вставшей перед ней проблемы.

А Дик формует на глиняной болванке будущий шлем и пытается рассуждать дальше. Старые царедворцы привычно борются за места поближе к трону, рефлекторно пытаясь унизить в глазах монарха того, кому он безоговорочно доверяет. Это описано во всех исторических книжках и называется придворными интригами. В момент, когда над человечеством нависла реальная угроза уничтожения, когда требуется полная концентрация сил всех без исключения, есть люди, занятые вопросами упрочения своего положения в обществе. Занятые этим настолько, что ради достижения этих целей готовы лишить королевство замечательного хозяйственника — Кеопатры Сирпентской.

Но ведь она не только умеет распоряжаться работниками, ещё это просто очень красивая девушка. И Ронан явно ею интересовался. Стало быть, и на этом поприще её кто-то оттеснил на задний план.

— Клёп! Ты с Уланкой толковала?

Девушка вдруг краснеет.

— Толковала. Она очень нуждается в моей помощи, говорит, хозяйство растёт, справляться с ним трудно. Просит присмотреть за этим старым замком, ей-то в новом дворце дел невпроворот.

— Что же, — Дику тоже радостно оттого, что подружка поселится здесь, — тогда будет тебе от меня установка общего плана. Этот замок удобно оборонять. Поэтому тут нужно держать производство оружия, запасы провизии длительного хранения типа муки и крупы, топлива для кухни и чтобы нары не подгнивали. Сама понимаешь, летом почти всё население придётся сводить в эту тесноту. Пока людей, кажется, немного, но сходятся постепенно. Из центральной провинции, из других графств, да и вообще, подтягивается народ.

— Да. Уланка меня в этом ключе ориентировала.

Операция пропитки ткани проводится в вытяжном шкафу. Тяга в нём возникает в силу естественного тока воздуха и отлично работает при направлении ветра, которое чаще всего, бывает в послеполуденные часы, поэтому нельзя медлить, а то умереть можно от вони, если тяга пропадёт. Сама эта субстанция — полимер. Он, пока не схватится, отлично смачивает любые поверхности, кроме жирных, то есть является на редкость липучей гадостью. И работать с ним следует, пока смесь не остыла, так что обжечься легко. После охлаждения получается твёрдо-упругая масса высокой прочности, которую замаешься рубить или резать. И, что интересно, плавиться она начинает уже после того, как загорится.

Про двухкомпонентные составы мастик, компаундов и клеев Дику раньше приходилось слышать. Но, он полагал, что это возможно только в индустриальных условиях, где царит большая химия, где имеются серьёзные технологии, используются химически чистые реактивы. А тут — поди, ж ты! Пуба раскрыл своему графу старый семейный секрет. Не так уж прост он оказался. Цепочка деяний по получению этого состава состояла из семи процессов, в которых использовалось более десятка ингредиентов. Толчёный камень, применявшийся при этом, был целым набором минералов. И на одном из этапов даже существовала вероятность взрыва, о чём, "держатель секрета" честно предупредил.

Кстати, опасный компонент шел в отвал. На основании данных, которые удалось почерпнуть из инфа, это более всего походило на гремучую ртуть, поскольку перед этим использовалась киноварь. Но точную картину химизма установить не удалось. Дик сильно интересовался биологией, воспринимая её, в основном, как описание жизни растений и животных. А в школьном курсе ещё не было толком ни физики, ни химии. Так что только самые начала систематических знаний и успел подхватить. Понаслышке, краем уха из третьих уст или из трёпа в средствах массовой информации кое-что запомнилось. Кроме собственного разумения и скудных разрозненных данных, хранящихся в инфе, в его распоряжении ничего нет.

Вернее, не было. А сейчас он имеет порох, полимер и работает над композитным материалом. И ещё, с приходом Клёпы на душе стало спокойнее. Друг надёжный, умница. Да с её приглядом за хозяйство графства можно быть спокойным. Разгадал ведь он причину упорства рыцаря Мануила в той зимней охоте на сбежавшую невесту. Под присмотром этой девочки хозяйство приграничного баронства процветало. Всего всем хватало, никто не был лишним. И всё это без угроз или уговоров. Она ведь баронессе приходилась родной племянницей, приехала погостить, ну и из сочувствия к хозяйственным проблемам любимой тётки немножечко вмешалась в её дела. Продолжалось это более трёх лет и до такой степени способствовало процветанию в недавнем прошлом скудного малонаселённого края, что многие сделали правильные выводы насчёт того, кто во всём этом виноват.

Сама же Клёпа, объяснила всё достаточно оригинально — она, мол, боролась за возможность самой распорядиться своей судьбой. Только именно это этим способом достигнуто не было. Мануил сгонял по-быстрому в Сирпент и испросил у батюшки руки его дочери. Так что процедура помолвки с заключением брака после положенного по обычаю годичного жениховства оказалась просто делом времени. Но ненаследная принцесса с этим не смирилась.

* * *

Дик с удовольствием осмотрел новый графский дворец после того, как его снова обжили. На этот раз он делал это не в спешке подготовки к отражению набега рептилий, а как хозяин. Картина радует глаз. Строгий квадрат стен. Толщина каждой — около восьми метров, наружная сторона без окон, заканчивается парапетом, за которым легко спрячутся защитники, случись обороняться. Это — монолитная каменная кладка — примерно двухметровый "сплошняк". Внутренняя сторона — арки, представляющие собой перекрытия двух этажей высоких помещений. На первом этаже расположены склады, амбары, мастерские. Ну и лантюшни с овчарнями. Второй — жилой. Через плоскую крышу выведены печные трубы. Зодчий, строивший это, знал, что нужно людям, живущим в суровом климате.

Конечно, такие западни, как в старом замке, здесь не подстроишь, но тогда и людей было меньше. Хотя, взрослых прибавилось несильно. Молодежь, в основном, сходится. И ещё очень зрелые люди стягиваются. Соответственно, готовятся и доспехи. Для оборонительного боя из-за стен, в основном. Шлем стоит на пелерине, что возлежит на плечах поверх брони — жилетки такой жёсткой. Ниже пояса — обручёвая юбочка выше колен, а там — другая часть доспеха прикрывает ноги. Что клинок в этом композите вязнет — заслуга пористой подкладки. Если этот полимер вспенить пневматическим ударом из меха, получается пружинистый слой, вязкость которого тормозит остриё и распределяет силу удара по поверхности тела. В общем, арбалетному болту противостоит такая амуниция весьма условно, но из лука или охотничьего самострела её не пробить. Прочность получается лучше, чем самый совершенный местный доспех, но сама амуниция значительно легче. И на детей наформовано, и на подростков, и на женщин, не говоря о взрослых мужчинах.

Листик прямо сказал: "Настоящих воинов изо всех не сделать. Но научить людей биться — можно. Пусть они отскакивают, увёртываются, отступают, но трое-четверо, сомкнув щиты, ничем не отличаются от одного великого бойца, пока действуют едино. Замордуют, если не будут тупить. А уж если прикроют стрелка, дадут ему зарядить арбалет, да стрельнуть прицельно, никто с ними не совладает. И с нами, тоже. Ну, и потом, чем больше тренируешься, тем лучше результат".

Самострелами, или арбалетами, это как кому больше нравится называть, снабдить удалось всех. От крошечных, годных только для выстрела в упор по незащищённому месту, до заряжающихся рычагом или взводимых воротом, из которых пробивали доспех с расстояния в полтораста метров. Многое зависело от кондиций стрелка. И вообще, этот Листик всех просто откровенно затренировал. Снег уже лёг, зелёные даже теоретически не могли появиться, а боевая учёба достала Дика так, что он вечером нередко просто падал и отключался. И тут пришли очень плохие вести.

Хотя, это, смотря с какой стороны посмотреть. Дело в том, что в результате летней кампании рептилий, человечество пострадало не настолько сильно, как поначалу казалось.

Если на южные территории ящеры напали действительно внезапно, то те, кто жил севернее, успели подготовиться к отражению экспансии. Население стянулось под защиту городских стен, во многих местах и продовольствие успели подвести. Дружины феодалов и ополчение встретили неприятеля организованно. Нет, единого войска не было, но в локальных битвах, осадах и контрударах зелёным оказали достойное сопротивление. Пусть и с огромными потерями, особенно среди крестьян, живущих вдали от крепостей или городков, но зеленокожим люди всыпали основательно.

И вот теперь войска людей шли с севера покорять и присоединять территории, недавно опустошённые представителями другого биологического вида. Получив эти сведения Дик тихонько сомлел.

— Четыре Шарнайских графства, что на севере, короли Сайский и Зинарский — всем хочется землицы прирезать, — поясняет Клёпа здешний политический расклад. — Зинарское королевство отсюда недалеко, графства Тервиль и Фурнис, что на той стороне Шарнаи они пройдут без сопротивления, а потом, судя по всему, попробуют Гревс прихватить. И мы на их пути первые. Гонбарская долина как раз попутно им будет.

* * *

Холодало. Здесь в предгорьях это происходило быстрее, чем на равнине. Однако и там вскорости лёг снежок. Осень нынче была коротка, охотно уступила черёд зиме. Из Сирпента пришла воинская полусотня. Прибыли они на саночках, запряженных лантами. Это Клёпин батюшка прислал дочурке охрану. Звал домой. Летняя напасть до его земель не докатилась. Но девушка решила остаться здесь. Странная, она. Мужские и женские черты сочетаются в ней весьма причудливым образом. Такое впечатление, что каждым своим шагом она старается самоутвердиться, доказать кому-то, что всё ей по-плечу. И ведь доказывает!

А Дик, наконец, наладил производство вполне приличных стрелялок. Нет, это не ружья, скорее, миномёты. Медь и олово — вот и бронза получилась. Отливка трубы — вот где повозиться пришлось. Чтобы получить гладкую и прямую внутреннюю поверхность канала пришлось придумывать керамический вставыш, такой, чтобы выдержал температуру, а главное, чтобы его оказалось возможно потом удалить. Вот на эти попытки и ушла масса сил и времени. И закончились эти затеи сокрушительным ничем. Сплошной ни на что не годный хлам.

Ствол собрали, как бочку из клёпок, которые оказалось легко отлить и отполировать. А потом скрепили обручами на горячую посадку. Естественно, при получившейся массе орудия, прочность оставляла желать лучшего, и использовать это в качестве пушки не вышло. Пороху много не положишь, скорость снаряда невелика, если пулять на приличное расстояние, то только по крутым навесным траекториям. А просто метать камни — не дело. Благо, гремучая смесь, что получалась при производстве вонючего полимера, для взрывателей подошла.

Вышибной заряд воспламенялся при ударе снаряда о дно и швырял гранату на километр с гаком, где она взрывалась при соприкосновении с препятствием, размётывая осколки. Проверили на чучелах, хлёстко лупят керамические "дольки". Сантиметровую доску прошибают. Одна беда — большая масса ствола. Пришлось ставить конструкцию на колёса вместе с дубовой опорной плитой, тогда пять человек расчёта могли перекатывать миномёт своими силами. Дик плакал, когда на учениях жгли драгоценные снаряды, ведь сборка каждого — целое приключение. Один инерционный взрыватель чего стоит!

Поначалу кучность оставляла желать лучшего, но полимерные пояски поверх керамического корпуса сильно улучшили дело. За порохом тоже дело не стало. Серу копали неподалеку в кратере давно потухшего вулкана — одного из многих в этой горной системе, а за гуано в долину магуари ходили несколько раз, и привозили помногу. Наблюдая происходящее у него на глазах, Дик насторожился. Масса народа училась сражаться, трудилась над производством оружия, ходила в караулы. При этом все нормально питались, были одеты, обуты, учились письму и счёту. И это в абсолютно средневековых условиях!

Картина мира расползалась. Утверждение про то, что хлеб насущный следует добывать в поте лица, с этим вязалось плохо. Оказалось, что под руководством Уланки людям нет ни одной причины бороться друг с другом за место под солнцем. Делай, что велят, и ни о чём заботиться не нужно. В Гонбаре легко и непринуждённо выживают послушные.

Глава 11

О появлении Зинарской разведки Карик сообщил заблаговременно. Дик немедленно составил послание, которое было доставлено командующему мародёрствующей армии, продвигавшейся к Гонбару. Честно предупредил, что не стоит "покорителям" проникать в пределы Гревса, поскольку неизбежно встретят здесь сопротивление, что повлечёт за собой человеческие жертвы. Лучше бы он этого не делал. Ответ пришел с теми же посланниками, и это был ультиматум.

А потом вернулась разведгруппа, ходившая на юго-восток вдоль болот. С ней пришли Па, Ма, и братишка с сестрёнкой. И вот тут Дику реально сделалось намного легче. Рядом оказался человек, которого он привык не просто слушаться, но и учиться у него. В общем, о проблемах с огнестрельным оружием он всё, как на духу и выложил отцу. Другие-то "подданные", так уж получилось, держали себя с ним, как подчинённые, не перечили, с советами не лезли, в результате образовывалась некая интеллектуальная пустота. А ведь Дик — мальчишка. Жизненного опыта — кот наплакал. Склад ума больше биологический, чем технический.

Па быстренько освоился в гончарной мастерской и наделал керамических сосудов с цилиндрической полостью внутри. То есть, без сужения к горловине. Снаружи это толсто облили полимером, зарядили порохом и щебнем и, подпалив раскалённым стержнем через специально оставленное запальное отверстие, выстелили. Хорошо хлестнуло. На дистанции до семидесяти метров — убийственно. Само орудие от этого не разлетелось, но для повторного использования не годилось категорически — керамика растрескалась. Так что ствол оказался одноразовым. Зато приспособить лафет к этому чуду артиллерии оказалось несложно. И производить такие "патроны" было в разы проще, чем миномётные боеприпасы. Против плотного строя довольно эффективное средство.

Летучие отряды Листика дважды отогнали разведывательные партии Зинарцев, причём обошлось без кровопролития. Оказалось, достаточно просто продемонстрировать стену щитов поперёк дороги, что символизировало готовность к бою. Ну, нет у неприятельских разведчиков ни одной причины лезть в драку. Потом поступили сведения, что армия грабителей вернулась восвояси. Похоже, в обезлюдевших селениях Шарнаи они нахватали столько ценного, что просто не могли увезти. Зима вступила в свои права, снежный покров установился надёжно, жизнь в Гонбарской долине потекла размеренно и Дик, наконец, получил возможность спокойно обдумать то, что произошло, и то, что могло ожидать его в ближайшем будущем.

* * *

Придут эти рептилии в следующем году или нет — непонятно. Понятно, что готовиться к повторному визиту следует, но если неприятель появится не полутысячей особей, а огромной армией... да тут не хватит ни стрел, ни пороха, ни ловушек. В общем, тошно становилось юному графу от одной мысли о нескорой ещё весне.

— Родик, а не хочешь ли ты прогуляться за болота, пока прохладно? — это Клёпа подкатила с вопросиком.

— Наверное, стоит, — его действительно увлекает эта мысль. Он ведь никому не рассказывал о прошлогоднем замерзающем ящере, с которым они с подругой свели нежданное знакомство. — Завтра поутру и выйду, соберусь, лыжи разыщу да приведу в порядок. Вы с Уланкой справитесь с хозяйством.

— Уланка справится, — улыбнулась девушка. А нас на саночках подвезут, пока наст лантов удержит. Так что двинемся, когда рассветёт. Лыжи я уже приготовила, возьмём с собой.

Понятно, это создание сначала всё обдумало, подготовило, и только потом позаботилось о том, чтобы поставить его в известность о своих намерениях. Не желает она, видите ли, скучать в дороге. Хотя, надёжный спутник в разведке — дело не лишнее. А то, когда хватились, да принялись узнавать, кому, что известно о неприятеле, несказанно удивились тому, что выяснили.

Во-первых, люди много лет подряд пытались вытеснить ящеров из Заболотья, для чего каждое лето "гоняли" туда объединённое войско. Откуда такое упорство? Непонятно. Каким мёдом там намазано? Ведь даже междоусобицы, не то, чтобы совсем прекратились, но перестали прокатываться по миру людей опустошающими валами.

Во-вторых, закрепиться в Заболотье завоевателям не удавалось — ящеры их побеждали и прогоняли. Сражения происходили преимущественно в лесах, о крупных битвах слухов не было. Речь всегда шла о стычках во время движения или попытки устроиться на привал после перехода. Участники этих событий отмечали высокую подвижность неприятеля и, скажем так, дерзость, с которой он действовал. Человеческие войска несли потери, а о том, какой урон терпели ящеры, сообщалось невнятно.

Кто из королей являлся вдохновителем этой войны, непонятно, но к весне войска собирались отовсюду в приграничных баронствах и выступали в поход. Степень организованности этих мероприятий бывала разной, разными оказывались и их последствия. Имеется ввиду, степень разгрома армии агрессора в разные годы получалась разной, причём, кажется, год от года потери возрастали. Маловато информации циркулировало об этом, причем, в основном слухи.

Наконец, люди решили не идти туда летом, а пойти зимой, когда ящеры, не уважающие зиму, находятся в тёплых краях и не смогут помешать построить там крепость. Оборонять её от ящеров всяко легче, чем отбиваться от их нападок по лесным дорогам. Есть шанс не быть побитыми и таким образом закрепиться на "сопредельной" территории.

Однако, на этот раз, не дождавшись прибытия в свои края "гостей" с севера, ящеры не стали ждать зимы, а сами, впервые, пришли на земли людей и устроили форменный геноцид.

Собственно, вот и все надёжно установленные факты. О самих рептилиях известно только то, что живут они в тёплых краях, а что касается их обычаев, языка, образа жизни — ничего неведомо. Может, кто-то что-то знает. А может, и нет. Ни архивов здесь нет, ни библиотек, ни информационной сети. И, если и есть такой человек, то не разыскал он на просторах, населённых людьми, ни Дика, ни Клёпу, чтобы поставить их об этом в известность.

И, не исключено, что они, знающие около сотни слов языка ящеров, ведают о них больше, чем всё остальное человечество этой планеты. Особенно Дик, с его биологическими познаниями. Скажем — магуари, птеродактили. Их много видов, а самые крупные из них опасны для детей, да и взрослого могут убить, налетев со спины. Они прилетают в эти края летом, образуя подчас целые колонии на скалах или на вершинах крупных деревьев. Если уж быть откровенным, юноша с огромным удовольствием занялся бы их изучением, а не оборонно-хозяйственными хлопотами. Ну, да никто его желаниями не интересовался.

* * *

Путь занял всего три дня. Ребята доехали с комфортом и до болот, и далее вдоль оных, и даже переправились на другую сторону по надёжному льду. Ланты неплохо приспособлены к бегу по снегу, особенно, когда он слежался. По накатанной дороге, конечно, двигаться лучше, но что-то в этом году никто дорог не накатывал. На ночлег останавливались в обезлюдевших жилищах. Протапливали хорошенько, и превосходно высыпались.

А потом помогли возницам оборудовать убежище, в котором им надлежало поджидать разведчиков, как раз там, где в прошлом году находилось их укрытие. От него кое-что сохранилось, оставалось только слегка подремонтировать. Провизии для людей в достатке, а ланты — твари неприхотливые. Им достаточно того, что они выкапывают из-под снега.

Вообще-то, это жители тундры. Просто других упряжных или вьючных животных здесь одомашнить не удалось. Козы, овцы и свиньи — явно потомки тех, кто попал сюда с Земли вместе с людьми. А лошадей, коров или верблюдов, похоже, тогда просто не завезли. И вообще, исторических данных о том, как сюда занесло Хомо Сапиенсов, не сохранилось. Во всяком случае, не нашлось тех, кто об этом хоть что-нибудь знал.

Так, или иначе, оставив спутников дожидаться их в сторонке, ребята на лыжах дошли до пещерки-промоины и никого там не нашли. Всё, что было тут ими устроено год тому назад — сохранилось, и приличный запас дров имелся. В мешках, подвешенных на стальной проволоке к потолку, хранились продукты — четыре типа незнакомой крупы и хороший запас поджаренных хлебных орехов. Котелки на стене, другая утварь. Небогато, но в пределах необходимого здесь имелось всё.

Не разговаривая, даже не обменявшись взглядами, разведчики разожгли огонь, приготовили кашу из припасённой ящером крупы, употребили её в пищу и устроились на ночлег.

— По всему выходит, что Хрыг собирался снова здесь зимовать. Кажется, что-то ему помешало, — Клёпа первой нарушила молчание.

— Жаль, что снег замёл все следы, — отозвался Дик. — Придётся продолжить движение на юг, пока можно ехать на санках. А там посмотрим.

— Давай-ка на пару дней пути пройдём на лыжах. Очень мне подозрительно, что тут всё так хорошо подготовлено, и нет никого. Такое впечатление, что в планы ящера вмешалось раннее наступление зимы, — девушка выглядит обеспокоенной. — Как бы не мёрз он сейчас где-нибудь в шалаше или землянке.

Не первый раз Дик убедился, что эта совсем ещё молоденькая особа умудряется рассмотреть довольно много вариантов. Причём таких, что ему в голову сразу и не пришли. И ещё она совершенно естественно забралась вместе с ним в один спальник, который, кстати, вообще единственный, и устроилась, тесно прижавшись всем телом. Ведь заметно подросла. Он, кстати, тоже. Тесновато становится. И разные глупые мысли в голову лезут. Непорядок.

* * *

Далеко идти утром не пришлось. Дорога на юг, если болота иметь за спиной, вела на удивление очевидная. Ничего вроде, особенного, лес, с виду, один во все стороны. А вот если по чистому месту и в сени развесистых деревьев, дающих прикрытие сверху, от магуари, то вот она, явная тропа. Запах дыма уловили через полчаса неспешной ходьбы, а там и к дому вышли. Отличный сруб из толстенных брёвен, размером примерно двадцать на двадцать метров, да три этажа высотой радовал глаз застеклёнными окнами и лесом печных труб на крыше. Все они дымили, но не сильно, а как раз так, чтобы было ясно, истопник своё дело знает.

Как только вышли из леса и стали приближаться, открылась дверь, на пороге показался закутанный в толстые одежды силуэт, и рука Дика непроизвольно потянулась к оружию. Очень уж негативные эмоции последних месяцев вызывали эти контуры тела. Переглянулись со спутницей, улыбнулись друг другу, пошли. А стоящий на пороге помахал им рукой, воспроизводя жест дружелюбия, который устоялся между ними прошлой зимой. Кажется — это Хрыг.

* * *

Самый первый эпизод взаимного узнавания был просто хрестоматиен. Утверждать, что встретивший их ящер и есть тот самый, с которым они провели несколько недель, коротая морозный период конца зимы в пещере-промоине, было можно, только основываясь на его поведении. Индивидуальные черты этих созданий на человеческий глаз трудноразличимы, а память могла и подвести. Ребят повели есть. Про то, что теплокровные питаются относительно часто, их знакомец помнил. Он вообще не мог пожаловаться ни на память, ни на сообразительность.

В просторной комнате с деревянным полом был накрыт стол. По одну сторону — лавка, а по другую — ничего. Эти рептилии стоят и сидят почти одинаково, разница только в высоте расположения нижней оконечности туловища и в положении хвоста. При сидении на него идёт часть веса, а лавка или табуретка этим существам не нужны. А вот для гостей опора под пятую точку имелась — клеть, сложенная из поленьев. Так что ритуал застолья, знаменующего встречу, был воспроизведён. Меню — каша и жареное мясо, обычное для прошлогодней зимовки, оказалось дополнено незнакомыми людям блюдами из желированных мяса, рыбы, крошечных кочанчиков капусты, сохраненных не в рассоле, а как-то иначе.

Все новые блюда не имели признаков термообработки, однако, были мягкими, несолёными и на вкус незнакомыми. Дик и Клёпа отведали понемногу — как бы чего не вышло с непривычки. Общение в пределах самых примитивных бытовых понятий, так что ничего интересного, кроме того, что их тут ждали, понять не удалось.

* * *

Добротный дом был построен в расчёте на то, чтобы холоднокровным существам можно было прожить в нём всю зиму, не выходя на мороз. Колодец в отапливаемом контуре и тёплый туалет, огромные поленницы, запасы продовольствия, просторная кухня с плитой. Всё прекрасно продумано и подготовлено. В прошлом году было у Дика подозрение, что этот ящер в холодных краях зазимовал с исследовательской целью, а то, что увидел сейчас — рассеяло всякие сомнения.

На этот раз хозяин был тут не один. Кроме него присутствовала явно самочка по имени Хрыг, и два существа по имени Хрыг и Хрыг, определить пол которых ребята бы не отважились — вообще явных половых признаков у ящеров не отмечалось, всё решала пластика движений. Очевидная женственность в поведении "спутницы" и некоторая незавершённость, угловатая такая стремительность у двух других существ, говорившая о том, что они молоды, наводили на мысль о том, что перед ними семья — родители и дети. А идентичность имён — следствие того, что произношение у этих существ для передачи речевым аппаратом людей крайне неудобно. Человеческое ухо не сразу привыкло различать тонкости выговора согласных звуков. Рыки, хрипы, присвисты, мир ящерового языка оказался богат.

Именно им ребята занимались под руководством старших рептилий, в то время, как младшие хлопотали по хозяйству. Топили печи и выгребали золу, готовили пищу и прибирались. И выполняли большой объём непонятных работ, напоминавших деятельность лаборантов. Нарезали, толкли, варили и выпаривали, частенько получая инструкции, о чём-то спрашивая или докладывая. По отдельным понятным словам и по иным впечатлениям казалось, что помощники не слишком толковы.

Еще здесь обитал домашний зверёк — тоже ящерица. Вёл он себя опасливо, под ноги не попадался, и всегда старался убежать и спрятаться. Размером с котёнка, он отлично знал все укромные уголки отапливаемых помещений, в которые, естественно, прятался, когда кто-нибудь входил. Его присутствие хозяева игнорировали, то есть это животное не было ручным. Питалось оно тараканами, муравьями, пауками... наверное, потому что блюдечек с водой и кормом нигде не наблюдалось. Что мышек ловило, это точно. Видели раз, как употребляло в пищу что-то маленькое, шерстистое и с хвостиком.

А поселили ребят вместе в одной комнате с единственным топчаном, на который они и положили принесённый с собой спальник. Закутываться в него нужды не было — печи поддерживали в помещениях комфортную температуру, и сон в обнимочку в этих условиях уже не был оправдан соображениями сохранения тепла. Более, того, друг от друга просто становилось жарко. Однако Дик и Клёпа продолжали ложиться рядышком — как бы подразумевалось, что так нужно в интересах дела, чтобы не смущать хозяев, считавших, что таков обычай гостей.

Поняв, что остановка здесь продлится очень долго, юноша сбегал на лыжах к месту, где ждали ланты и возницы, и приказал им возвращаться домой, а приехать за ними в самом начале весны, причём, болот не пересекать, ждать встречи на северном берегу.

* * *

— Клёп, как ты думаешь, Хрыги нашу речь понимают?

— Отлично понимают, и не скрывают этого, но говорить по-человечески не могут вообще, — девушка вытягивается в струнку, устраиваясь поудобней. Дик уже знает, как она ведёт себя во сне.

— Если бы у них хотя бы письменность была! Карты ведь рисуют! — очень уж обидно оттого, что познание языка идёт так тяжело. Фонетика просто убийственная.

— Ничего, мне кажется, нужно ещё немного напрячься, и наступит перелом, — это она уже в полусне. — Завтра начнём обсуждать карты, а когда разбирается конкретный вопрос, знания лучше укладываются в голове.

— Мне сегодня будут сниться глаголы "к-х-к", "к-х-х" и "х-к-к", пытается пошутить Дик.

— "Х-к-к" — наречие, поправляет Клёпа и отключается.

Дик еще некоторое время пытается уловить, что в этом утверждении неправильно, но снятся ему имена прилагательные и способы их построения от глагольных корней. Вообще-то, это кошмар. И очень интересно, почему в этом языке нет ни мужского рода, ни женского...

* * *

Географические познания у ящеров значительно обширней, чем у здешних людей. Просторы планеты по обе стороны от экватора известны им до поясов умеренно-холодного климата со всеми подробностями. А вот на западе и востоке описанные земли обрываются в море на некотором расстоянии от берегов материка, значит, просторы океана им не покорились, и кругосветного путешествия никто из них не совершил. Судя по параллельности линий координатной сетки, знания о сферической форме планеты у рептилий отсутствуют, хотя зависимость климатических зон от географической широты и последовательность смены сезонов в зависимости от высоты солнца — известны. Прямо режет глаз.

Дик, однако, с просвещением окружающих не торопится. И люди, и ящеры без этого знания обходятся, стало быть, пусть так и будет. А вот кое-какие важные сведения сам он, рассматривая карты, почерпнул. Общности, похожие на государства, проводят зиму в тропиках, а на лето следуют за солнышком в более высокие широты, чтобы осенью возвратиться обратно. Непонятно, почему они не остаются в тёплых краях круглый год, но важно то, что и в южном полушарии происходит то же самое. Маршруты помечены и позволяют пересчитать количество таких кочующих... царств... полисов... племён? Языковая проблема. Важно, что их более сотни.

В ту зону, где людьми велись захватнические действия, заходят маршруты двух таких кланов, но до южного берега болот добираются почти все группы ящеров северного полушария. Установить их размер не представляется возможным, но если прикинуть численность прошлогоднего зеленокожего войска и предположить, что выставлено оно всего двумя такими конгломератами — становится неуютно от мысли о том, что было бы, соберись рептилии всем материком. Так или иначе, гадать можно до бесконечности. Важнее всего — изучение языка. А вот тут всё плохо. Просто ступор какой-то.

Кстати, письменность у хозяев, всё-таки, есть. Это иероглифы. Не картинки, а орнаментизированные квадратики. Сложная вязь горизонтальных и вертикальных чёрточек, составляющих ни на что непохожие изображения. Причём эти символы означают больше, чем слово — чуть ли не целое предложение. Ну, сплошные непонятки!

* * *

Значительно плодотворней оказались практические занятия. Относительно гончарных глин, их подготовки, формовки, сушки и обжига Дик ничего не утаил. Сам ходил, копать их по окрестностям, а ящеры ему помогали. Была у них одежда, явно экспериментальные образцы, неплохо защищающая от мороза, да еще и с аккумуляторами тепла, "заряжавшимися" в печке. Мешочки с чем-то сыпучим вкладывались в специальные карманы, что позволяло холоднокровным провести на морозе чуть больше часа.

Вообще-то Дик нарочно начал с керамики, рассчитывая, что взамен с ним поделятся технологией изготовления стекла, а то окна, составленные из пластинок прозрачных камней, это весьма нездорово. Но, оказалось, что в этом деле Хрыг — ни петь, ни читать. Остекление дома — органические плёнки, выращенные на поверхности жидкости. Что-то типа желатина, просто немного крепче. Хрыг в разных чудесах из котла оказался великим искусником, причём, явно на него трудились микроорганизмы, культуры которых были тщательно подобраны.

Собственно, плёнки и пластины с разными свойствами этот "учёный" выращивал легко. Скажем, "монетка" алюминия на дне стаканчика у него доросла до толщины полумиллиметра всего за две недели. Дик всё записывал и мотал на ус. Здешняя наука, как скопище огромного рептического опыта, напоминала алхимию. Не чувствовалось никакой систематики в этой огромной куче познаний. Или это всё же виновата языковая проблема?

Конечно, словарный запас ребята пополнили, лучше различали нюансы произношения в этом переплетении рыков, рявков, горловых ворчаний и похожих на щелчки и скрипы согласных звуков. Только не приводило это к углублению общения. Короткие просьбы и команды, типа "дай" — "возьми", пантомимы и несколько жестов — вот и все диалоги. Как лбом об стену!

Клёпа прикормила здешнего домашнего геккона, именно так Дик воспринимал этого зверька, слыхал он, что в тёплых странах такие твари селятся в хижинах и борются с насекомыми, пользуясь защитой хозяев. Этот — тоже пользовался. Залезал под одеяло и распластывался у юноши на груди. Видимо ровная температура человеческого тела оказалась для него комфортна. Девушка зверьку таких вольностей не позволяла — ей было щекотно. Зато частенько толковала с ним "за жизнь". Забавно было смотреть, как ящерка меняет позу, откликаясь на интонации собеседницы, и поскрипывает изредка.

* * *

Пять параллельных вертикальных отрезков и пять горизонтальных, наложенные друг на друга, образуют квадрат, расчерченный на шестнадцать клеточек. Это, как бы, основа рептического иероглифа. Все его элементы — чёрточки — идут по сторонам или диагоналям этой несложной многоэлементной фигуры. Начал разбираться с тем, как изображается то, произношение чего ему известно. С понятия "идти". И чуть мозги себе не сломал, пока не разобрался. Оказалось, что так просто ящеры не выражаются. Есть категория "перемещение", а дальше идёт деталировка: прилагая собственное усилие, используя внешнюю силу, или по инерции. Самостоятелен перемещающийся объект, или совмещён с транспортным средством, группой спутников, средой (плывёт по течению или его несёт ветром, или увлекает потоком сползающего песка).

Иные обстоятельства тоже учитываются: направление — а это целый клубок категорий — или достижение цели (повествование о цели может быть заключено в отдельный иероглиф), ограничение перемещения по времени или достижении определенных условий. Таким образом, письменность оказалась целой системой кодирования, или программирования сложных понятий, связываемых из простых, полагающихся элементарными.

Ящеры — и старший самец, и самка — охотно помогали Дику в его разбирательствах, хотя картинка от этого всегда усложнялась. Клёпа, врубившись а проблему, включилась в её разрешение, но с привлечением младших Хрыгов. И вот тут получился настоящий прорыв. Эти ребята оказались настоящими олигофренами. Их познания практически не выходили за пределы служебных обязанностей — обслуживающего труда — и примитивных бытовых понятий, связанных с естественными потребностями. Дебилы, в общем. Но очень конкретные. И отвечали они на вопросы просто и ясно. Оставалось выяснить положение чёрточек-слов, значение которых узнала подруга — и в массив данных надёжно ложился новый элемент языка. Об иероглифах работники понятия не имели.

Глава 12

Значки, понятия, иероглифические конструкции — в глазах рябило, в ушах звенело, множились вариации, но дела с языком продвигались значительно медленней, чем хотелось бы. Тут и вспомнил Дик о своём инфе. Вернее, не своём, а присвоенном им из багажа подрывников. Вытащил его со дна ранца, включил и приступил к формулированию задачи. Часика через полтора с удивлением понял, что диалог с этой железякой получается конструктивным. Голосовой интерфейс крепко облегчал дело. Камера легко воспринимала почеркушки, оставалось только переводить с местного человеческого языка на эсперанто поясняющие записи, что, собственно, и отнимало практически всё время.

Процесс этот с перерывами на еду и сон занял трое драгоценных суток — весна приближалась — но результат превзошел любые ожидания. Инф "расколол" алгоритм языка и логику его построения. Выучив три десятка несложных правил, Дик стал понимать всё, что выражали ящеры устно или письменно. И сам легко всё это мог сказать или начертать. Порядком сил и времени пришлось потратить на то, чтобы проинструктировать Клёпу — она-то эсперанто не понимала, а переход с одного языка на другой, чтобы объяснить особенности третьего, это, при полном структурном несходстве самих языков, задача более чем творческая.

Когда отошёл от угара лингвистического штурма, подумал вдруг, и чего это инф вдруг сделался таким продвинутым? Он ведь в своё время вытряс из этой штуковины всё, что содержала файловая система и память, на девятнадцать двадцатых заполненная фильмами, книгами, музыкальными записями, красивыми картинками и прочим развлекаловом.

Решил для разнообразия поспрашивать машинку о всякой всячине на интересующие его темы. Прежде всего, конечно, о геологии и методах добычи металлов с использованием самых скромных средств. Потом — о стекле. Сырьё, технологии. Ну и, конечно, о применении бактерий для различных химических процессов. Там ведь довольно сложные отношения в микромире. Например, одни микробы используют в своём питании вещества, содержащие, скажем, хром. Но для этого им бывают потребны: кому кислоты, кому щёлочи, а некоторым — солнечный свет. Этих микробов поедают бактерии, переводящие в раствор то, что содержит этот самый металл, или, наоборот — в нерастворимое состояние, отчего происходит выпадение осадка — порошка металлического хрома.

Но случается и так, что в сосуде образуется подобие гальванической пары, и тогда нарастает монолит. Короче, это не знание, а сложное искусство хитрых последовательностей, людям давненько известное, но в широкую практику внедрявшееся редко. Дик несколько дней вызывал из неведомых, ранее недоступных ему ресурсов инфа, массу сведений и записывал их туда же в память прямого доступа, безжалостно почикав кучу интересных красотулечек, собранных предыдущим хозяином.

* * *

Зима завершалась. Пора было возвращаться в графство. Ящерово зимовье — наглядная демонстрация того факта, что рептилии серьёзно относятся к возможности бывать в этих местах, и предпринимают серьёзные шаги к обеспечению своего присутствия в этом регионе. Вон, какую научную базу соорудили! Обеспечили, экипировали. И контакт с людьми их тоже интересует. Нет, дружеского отношения к себе ни Дик, ни Клёпа не почувствовали. Корректность — да. А в языке рептилий вообще отсутствуют такие понятия как любовь, сострадание или душевная привязанность. Во всяком случае, не встретилось.

О приходе сюда в следующем году в холодное время, на этот раз, договорились заранее. И еще ящерам сказали, что если человек машет зелёной веткой, то он хочет говорить, прежде чем... знак парламентера, в общем. Кстати, своих успехов в языкознании гости хозяевам не продемонстрировали. Изумлять продвинутостью желания не возникало. Нет, напряженности в отношениях или недоговорок не было. Но, всё-таки, присутствовала некая отчуждённость. Взаимовыгодное сотрудничество, но не более.

* * *

— Родик! Что-то шевелится у тебя в ранце! — Клёпа идёт второй и видит, что в поклаже спутника какая-то неполадка.

Остановились, открыли клапан. Опаньки! Геккоша. Вот ведь тварь безмозглая! Почуял, что согреватель его и собеседовательница уходят, и спрятался в вещах. А что замёрзнет в пути, об этом даже и не подумал, нечем ему. В голове, похоже, сплошная кость. Вот у этого животного душевность имеется, понимает оно своим невеликим умишком и добро, и ласку. Можно, конечно, свести всё к условным рефлексам и положительным подкреплениям, но не сегодня. Сегодня надо вертаться и возвращать хозяевам их домашнее имущество.

* * *

Зверёк доехал обратно до ящерового дома под курткой у юноши. Отогрелся, пришел в себя, стал подвижным. Хрыги отнеслись к возвращению домашнего охотника равнодушно, выразились в стиле: "Да можете забирать его с собой, если хотите. Мы себе другого заведём". Дик посмотрел в умоляющие глаза Клёпы, и понял, что на этот раз будет в своей одежде не один.

Всю дорогу до болот пытался сообразить, как же он относится к этой девушке. Она ведь не моложе, чем шекспировская Джульетта. Да и он уже знает, что такое зов плоти. И нравится она ему определённо. По-человечески. Вот только слыхал он, что настоящая любовь выглядит иначе. Или происходит? Ощущается? Короче дружба с существом женского пола неотличима от дружбы с парнем, с поправкой на физические кондиции, конечно. И на психологические. То есть отличима, но непринципиально. Нет, путает он что-то. Надо будет Па порасспросить. Или Ма.

До кромки топей, ещё скованных льдом, меньше часу ходу под уклон, что, при движении на лыжах, почти не требует усилий. А вот потом по льду, по слежавшимся белым перемётам, по корочке оттаявшего на дневном солнышке и схваченного ночным морозом снега, это уже серьёзный поход.

* * *

Возки, возницы и тягло дожидались их в условленном месте. Сели, и поехали. На ночёвке в протопленном доме разведчики устроились спать каждый на своём топчане. Спутникам представили ящерку, велели не обижать. Объяснили, что приобретение это очень пользительное, изводит в жилье тараканов и мышей и кроме тепла ничего ему не требуется. Странно было наблюдать брезгливое выражение на лицах мужиков. Ребята успели привыкнуть к любимцу, а вот у остальных чешуйчатая кожа вместо шерсти вызывала отторжение. Ну и форма тела, и мясистость хвоста тоже требовали привыкания.

Тот факт, что это создание дрыхнет на графской груди, как в собственной кровати, популярности ему не прибавило.

Относительно событий, произошедших за последние месяцы в Гревсе и, в частности, в Гонбаре, ничего важного встречающие не сообщили. Они со своими саночками курсировали по маршрутам, то за селитрой, то за серой, то брёвна с равнины затаскивали в долину. Короче, гоняет Уланка люд честной и в хвост и в гриву, а вместо передышки военные инструкторы проводят изматывающие тренировки, от которых болят все мышцы. Да ещё брат Ерувим заставляет буквы учить, и премудрость цифирьную постигать. Поэтому все от мала до велика, носятся с рассвета до заката. Чаще всего — строем.

* * *

В устье долины возводится стена. В аккурат от одного форта и до другого. Контуры ворот, что пропускают сквозь неё дороги, ведущие по обоим берегам речки, уже просматриваются. Камень подвозят на плоскодонках, протягивая их верёвками, и складывают на известковый раствор. Морозы уже прекратились, так что, хотя работать и не жарко, но связующее схватывается, а не смерзается. Трудящихся на этом объекте неожиданно много. Одних крепких мужчин больше, чем проживало народу во всём графстве до ухода разведчиков. А еще и женщины здесь суетятся, в основном, накладывая раствор туда, куда устанавливается очередной тяжеловесный камень.

Блоки подъемников, леса кое-где, сверху от лесопилки тащат доски. Высота сооружения в среднем не доходит и до пояса. Зато перед постройкой уже чётко просматриваются контуры рва, грунт из которого оттаскивают за стену, поднимая поверхность с внутренней стороны укрепления. Собственно, камни в землю никто не затаптывает, их место в кладке, глину тоже везут куда-то в сторону гончарной мастерской, ну а песок и всё остальное используются для плотных площадок.

Без суеты или остервенения, но быстро и с воодушевлением люди возводят препятствие, ограждающее их от грядущей напасти. Конструкции ворот и моста, решеток и щитов для прикрытия стрелков плотники готовят неподалеку, вмуровываются петли и направляющие, короткие консоли опорных закладных — да тут чувствуется рука опытного инженера, причём, знакомого с подлянками, что Дик измыслил перед последним визитом зеленокожих воинов.

Вот колонна носильщиков подтаскивает известковый раствор из гасильных ям. Ба! Да это же Ронан. Причем, в самом затрапезном виде.

— Здравствуй, Ваше Величество, — они всегда были на "ты".

— И ты, Сиятельство, будь удачлив, — король поставил носилки. Обнялись.

Мужчина, что обслуживал вторую пару рукояток, тоже приветливо улыбнулся. Знакомое лицо. А Ронан тем временем потискал Клёпу. Оно, когда знаменует радость встречи, то воспринимается с пониманием, без вульгарного оттенка. А Дик успокаивает геккона, которому толика монаршей ласки чуть не выдавила через глотку внутренности. Он, ведь, на груди путешествует, закрепившись коготками за ткань нижней рубашки, и, гад такой, заметно отводит тепло, хоть и прикрыт снаружи запахом шубейки и вязаным жилетом.

Поспешили, однако, во дворец. Как раз навстречу попались возки с обедом в укутанных котлах. На санях тут не проедешь — многочисленными повозками снег давно втрамбован в грунт, да и подтаивает уже.

* * *

Уланка повисела у Дика на шее, что он воспринял неоднозначно, так как с Клёпой хозяйка долины нежностей не разводила. Маленькая она еще, не то, что Ронан. Порыв душевный скрыть ей не под силу. И зверька опять успокаивать нужно. На этот раз воздействие было слабее, зато — продолжительней.

Кормились в общей трапезной на краю пустующего стола — народ-то в поле. Доклад был краток, и ничего огорчительного не содержал. Всё население Гревса перебралось в Гонбар, когда стало известно о том, сколько зеленокожих побило здешнее невеликое воинство. А особенно, когда выяснилось, что заметного урона людям рептилии не нанесли. В других местах хоронили многих.

Что интересно, Ронан не просто прибыл в числе первых, он еще и других подбивал. А кому и повелевал. Хотя титула с себя не слагал, от трона не отрекался, но Уланке приказал помыкать им и прочими без оглядки на формальности или этикет. Так что сейчас из чёрного люда и белой дворянской кости, сословий ремесленных, купеческих, служилых и судейских, организованы стройбаты, про которые Дик когда-то упоминал в разговоре. А также химбаты, оружейные, разведбаты из тех, кто силёнкой невелик или не дорос, санбаты, хозбаты...

Все на казарменном положении, кроме грудных и кормящих, беременных да ветхих стариков. Это после того, как сначала из Сайского королевства изрядный отряд попытался присоединить Гонбар, а когда их отогнали, граф Фурнисский пожаловал со своими арбалетчиками. С первыми Листик договорился в смысле, что за пределами Гревских земель пусть берут, что хотят. А вот со вторыми пришлось биться. Три десятка выстрелов картечью остудили пыл этих ребят. А вот гонбарцам пришлось четверых бойцов похоронить. Пробивает арбалетная стрела доспех. Не каждый раз, не при любом ракурсе, но при интенсивном обстреле по закону больших чисел даже бойцы в бронях несут урон. Так что ещё полтора десятка раненых в наличии, не все успели выздороветь.

А сейчас и новый дворец, и старый замок наполнены народом. Прием пищи, умывание, посещение уборной — всё строем, всё по графику. Кому не нравится, так никого здесь силой не держат. Однако, почему-то, никто не уходит и на жизнь не жалуется. Поселены люди плотно, не всем супружеским парам есть возможность проживать отдельно. И еще в рыцарских усадьбах и поместьях баронов, где проще организовать оборону и охранение, тоже люди размещаются. Народ-то подтягивается помаленьку изо всей округи.

* * *

В старом замке не так тесно. Людей здес живёт значительно меньше, чем в укреплённом дворце. Зато мастерских здесь много. Так что тоже толчея изрядная. Дик с Клёпой, как добрались, сразу уселись просчитывать продовольственные возможности долины, соразмеряя их и возросшей численностью едоков. Не безоблачно получилось, потрудиться придётся, чтобы накормить людей, но, даже по самым пессимистичным прикидкам, менее чем до половинного рациона, дела не дойдут, даже если всё пойдёт наперекосяк. Часть картошки, конечно, придётся сажать вне пределов Гонбара, да и орехи хлебные с земель ближних графств, где всё равно никто не живёт, они тоже не должны проворонить. Ну и рыбки запасти в Шарнае. Короче, если пиров не закатывать и не чревоугодничать, с голоду не помрут.

* * *

Геккона Дик поселил на кухне. Во-первых, на малой печке всегда готовят что-нибудь для тех, кто несёт службу на стенах и у ворот, так что погреться можно в любой момент. Во-вторых, самому зверю тут есть чем заняться. Местные мыши — это не меньшая напасть, чем грызуны иных, обжитых человечеством миров. Да и насекомые вкуса пищи не улучшают. А еще отсюда ведет канал для шнура от барского колокольчика прямо в графские покои, так что ящерица сможет, никого не беспокоя, пробраться от места охоты до места ночлега, чтобы скрасить ночь одинокого графа вознёй, фырканьем и уколами своих шилоподобных когтей. Хорошо, что ни шипастого гребня ни острых роговых наростов на ней нет. Мягонькая, только хребет потвёрже, да она им и не прижимается.

Кухарки при виде нового "инвентаря" даже не слишком визжали. Обещали нарочно не обижать, если сам под ноги не сунется.

За делами, справиться о том, каковы успехи у этого существа было некогда, да и позывов таких Дик не испытывал, поскольку в том, где ночует животное, никогда не сомневался. Из-за чего был вынужден спать только на спине. Но через пару недель, заглянув в поварскую, понял. Паренька здесь балуют. Матрасик на месте, где всегда ровное, устойчивое тепло — тут горизонтальный участок дымохода, специально устроенный для доводки квашни. Ей, кстати, тоже места хватает. Плошка с водой. И, Вы подумайте, мелко нарезанное варёное яичко, изюм, орешки. Понемножку, но всё свежее. Как ребёнка кормят.

— А чего? Работник справный, — отвечает повариха на удивлённый взгляд Сиятельства. — Меньше пары мышиных хвостов в день мы не находим. Так что питается Ваш питомец полноценно. Десерт мы ему обеспечиваем. И не шкодит никогда. Раз только поварёшку со стены свалил, когда к мухе подкрадывался. Оживают уже после зимы. Любит Гек, когда Фанька поёт, и еще, когда лапшу режем, смотрит, как колечки разворачиваются.

Надо же! Уже и имя животине придумали. Хотя, назвать геккона Геком — логично. Да и ладно. Нет, не любит он эту ящерицу. Ну ни одного доброго чувства не испытывает к этому наглому, привязчивому, холоднокровному существу. Но это творение природы, доверившееся человеку. К тому же, эффективно уничтожает домашних вредителей. Кто знает, может такие зверушки приживутся в домах. Уюта от них немного, но, зато, вредоносную живность изводят прекрасно. Вот и несомненная польза от их бестолковой разведки.

* * *

Пользы оказалось значительно больше. Мысль в голове юноши зрела давно, но, для её воплощения требовалась лаборатория и пузырьки с культурами бактерий, которые он тоже нёс под одеждой, согревая теплом своего тела. Про то, как они переживут низкие температуры, сведений не было.

Итак, прежде всего, вырезал из мягкой древесины гвоздь, выдавил им в глине формы, высушил, обжёг, составил смеси, залил, и приступил к выращиванию. Рецептуру для каждого экземпляра сделал свою, чтобы качество металла получилось разным. Откуда ему знать заранее, какой состав требуется для ружейного ствола? А так, хоть пощупает, да погнёт. Поглядит, что как оно на удар молотка реагирует. И вообще, насчёт металлов, годных для производства оружия у них с Хрыгом речь никогда не заходила. Знали ведь оба, что принадлежат враждующим сторонам, потому "скользких" тем избегали.

Но Клёпа, какова бестия! На своём инфе он обнаружил полную версию записей ящерового учёного. Догадаться, кто произвёл съёмку камерой персоналки, оказалось нетрудно. Только подруга — больше некому. Видела, как он с этим аппаратом обращается, и подсмотрела, где реплилий хранит свои талмуды. Он еще спросил тогда, не стыдно ли ей, принцессе, тайком копировать информацию, которую им никто не предлагал. Это ведь натуральное воровство.

— Понимаешь, Родиоша, — и ведь ни капли смущения на лице, — я же из проклятого племени монархов. Нас этому делу немного учат наши родители, как казаться хорошими, но при этом не поплатиться головой, почивая на лаврах и сохраняя добрую репутацию. А для этого нужно много знать, постоянно думать и неуклонно стремиться к обладанию информацией. Мне, хоть наследовать трон и не предстояло, но случись выйти замуж за правителя, и уж тут ушами хлопать нельзя.

Раз повелась промеж нас хорошая дружба, не скрою, ранец твой я изучила досконально. Проследила, куда ты его спрятал, ещё там в лесу. В общем, узнавать и всё записывать, а лучше запоминать, это, считай, моя сущность.

А Хрыг нас не остерегается, потому что мы ведь с тобой не давали ему понять, что разобрались с системой письма. А без неё и понимание речи неполное, и построение фраз получается такое, что кроме: "Он пошёл, она сказала", выходит только "Дай" и "Хочу есть". Мы для него — объект изучения, носители архаичных знаний и знатоки примитивных технологий.

Разговорилась тогда девушка. Дик некоторое время переживал, что она оказалась такой прагматичной, но огорчаться не стал. Да, имеется в Клёпе некая гадостность душевная, цинизм, и, возможно, стервозность. Так и у него, наверное, есть недостатки. Если задуматься. Но не хочется. А принцесса о своих задумалась и честно изложила. Была бы парнем, о лучшем друге и не мечтал бы. Хотя и без этого она тоже надёжный товарищ.

Что касается морального облика Дика, то и он не без греха. Культуры-то бактерий никто ему не давал. Он их самовольно отлил помаленьку в свои пузырьки, коих они с Хрыгом, вроде как для его работ налепили, да обожгли, да про глазурь не забыли. И карты рептилиевые он переснял, вот разбирается сейчас с ними.

* * *

А карты эти весьма информативны. Про горы, реки, равнины — это очень хорошо. Но пометки маршрутов ящеровых племён и границ полос движения — вот сейчас самое время разобраться в вопросе подробно. Все они в разгар лета приближаются к болотам, которые, при взгляде по-крупному, оказываются поймой огромной реки, что собирается из мелких притоков. Русло не просматривается, заиленное, ветвящееся на сотни проток, заводей, плёсов и рукавов с топкими берегами царство луж, канавок, бочажков. Всё это пространство на многокилометровую ширину затянутое ряской, поросшее тростником и иными водными растениями, должно кормить уйму болотной, озёрной или речной живности. Лягушки, водоплавающие птицы, насекомые, дающие прокорм рыбе. Биоценоз богатейший кормовыми ресурсами.

С другой стороны, с юга эту реку-болото окаймляют возвышенности, пониже Болотных Холмов северного берега и поросшие, чем бы Вы думали? Лесом, в котором изобилуют пометки массивов чего-то для рептилий ценного. Именно к ним проложены пути, причём хитро. На юг ведь тоже речки текут от водораздела, и вот кочевые тропы соседних общностей в таких местах сливаются. Выходит, по воде рептилиям двигаться комфортно. Толи плавают они хорошо, толи судами пользуются. И это наводит на мысль, что вот это самое ценное, как раз и позволяет соседям перезимовать на юге. Там за степями просматривается изображенный рисовальщиком пустынный ландшафт, саванны, и, далее, изображена буйная зелень тропических лесов.

Там, конечно, тоже должна быть пища. Ёлки! Как интересно было бы во всём этом разобраться, изучить, написать увлекательную книгу с красочными иллюстрациями! Не отвлекаться! Ящеры что-то собирают у болот. Первое, что приходит на ум — хлебные орехи. Действительно, он подмечал, что в тех местах эти деревья попадаются частенько.

Думайте, граф, вы на верном пути. Итак, огромные объёмы дикорастущих прекрасных продуктов, можно сказать житница, природные кладовые. Конечно. Вот из-за чего короли, не считаясь с расходами, упорно воевали Заболотье в том месте, где река удобна для форсирования в летнее время. Ведь ломиться десятки километров через топи — дело не самое приятное. А та ящеровая общность, к которой принадлежит Хрыг, или, вернее, в зоне летней стоянке которой он дислоцируется, напрямую с людьми, кажется, не встречалась.

Хотя, что он знает о том, как эти твари друг с другом общаются, и чем помогают соседям? У учёных — свои контакты, а правители могут и ссориться, и враждовать. Тоже, наверное, политика, охрана территория, может даже, и воюют друг с другом. Запросто. Оружие у них из металла отличного качества, наверняка выращенного в котлах. И доспехи, хоть и не верх совершенства, но изготовлены добротно. Мало, мало они разнюхали.

* * *

Оружейники довели до совершенства самострелы. Стальной болт диаметром восемь миллиметров и длиной в сотню, пробивал любую мыслимую амуницию на сто метров при такой же прицельной дальности. Заряжание рукой с "дотягиванием" в несколько движений рычагом позволяло из положения "лёжа" делать до четырёх прицельных выстрелов в минуту. Дик, когда осмотрел один из этих шедевров, поразился завершенности конструкции. Воистину, когда нужда припрёт, люди вдруг забывают о том, что они тёмные, потому что средневековые. Цена совершенства громоздилась на заднем дворе грудой промежуточных образцов. А в мастерских чётко прослеживалась разбивка процесса изготовления на операции.

Ящеровы луки, короткие, но чудесно эластичные, причём, сделанные единообразно явно поточным методом, были у них в изобилии, так что с упругими элементами проблем не наблюдалось. А вот с тетивами дела обстояли печально. Менять их приходилось после каждых десяти выстрелов, поскольку пятнадцати не переживала ни одна. Над этим работали, варьируя различные волокна, ремни, даже цепочки пробовали — успех не намечался. Клепа отдала большой моток паутины, что прихватила с зимовья.

Жил там в лаборатории чудесный паучок, выдававший нить чуть тоньше миллиметра. Сам — размером с чайное блюдечко. Кушал хорошо, ну и продукт выдавал. Дик тогда позабавился этим чудом биотехнологии. Ясно ведь, что в природе эту паутину ни на что годное не используешь. Или эти создания ловят кабанов в свои сети? Сразу не расспросил, когда ещё речь понимал плохо, а потом не стал разговора заводить, чтобы не выдавать своего знания.

А девушка заинтересовалась практической стороной вопроса. Прочность на разрыв и отсутствие эластичности чем-то сильно ей понравились. Призналась потом, что хотела попытаться соорудить себе струнную пилу, как у парня. Плохо знает физику, однако, эта принцесса. Для такой цели требуется нечто существенно меньшего диаметра. А вот тетивы из этой "веревочки" износа не знали. На все самострелы, конечно, не хватило, но лучших стрелков обеспечили.

Мастерская выпускала арбалетов по несколько штук в день и арбалетизация населения продвигалась успешно. Вообще, превращение графства в военный лагерь практически завершилась. И милитаризация населения. Уж меч-то за спиной носил каждый, и, худо-бедно, умел с ним управляться. Трофейные, преимущественно, были клинки, их ведь все собрали. Много чего собрали. Мародёрствовали-то не только завоеватели с северных территорий.

Купеческие амбары и лабазы, кладовые ремесленников, арсеналы и сокровищницы феодалов — всё Гонбарцы тащили к себе, как только стало ясно, что ящеры откатились на юг. Разведчики Карика наводили снабжённые транспортом группы, а летучие отряды Листика присматривали за тем, чтобы дорогой их никто не перехватил. Это, так сказать, лёгкие силы кадровой армии. И еще три сотни мужчин, среди которых немало опытных воинов, держали компактно в местах, где было тревожно — в горловине долины — так чтобы, случись какая неожиданность, дать время ополченцам уйти за стены дворца и замка. В чистом поле биться охоты ни у кого не было.

Вот эти дружины профессиональных, или стремящихся стать таковыми, воинов, и возглавил Ронан. Треть при оружии и в бронях, треть тренируется, и треть на тяжелых работах — ворочают камни и брёвна на строительстве стены. У Уланки расслабляться не удаётся никому.

Остальные считаются ополченцами, хотя инструкторы гоняют их беспощадно. И ношение оружия — обязанность. Мысль, что если и зарежут тебя ящеры, то не как цыпленка, а некоторым напряжением и риском для жизни, вслух не высказывается, но, похоже, это и без надобности. Забавно. На людей, что приходили с севера с не самыми добрыми намерениями, так не серчают. Видимо, дело в том, что графские и королевские дружины преследовали понятные, в чём-то близкие людям цели. Обогащение, а не "всех перережу".

* * *

Пока росли гвозди, Дик опробовал экструзию ростового тела через хитровымудренную кольцевую щель. Культура бактерий, осаждающих на дно сосуда железо, немного никелевых, капелька марганцевых, соответственно — микроорганизмы, извлекающие соли этих металлов из "толчёного камня", тщательный уход, заключающийся в поддержании оптимальной температуры и подливании растворов, по мере истощения отработанных — и вниз поползла труба. Оставалось опускать подпорку и не зевать, не смыкая глаз ни днем, ни ночью. Помощники были старательны, и всё получилось отлично.

Конечно, этот эксперимент был проделан от нетерпения, и, держа в руках метровую трубу с трёхмиллиметровыми стенками и сорокамиллиметровым внутренним диаметром, Дик пожалел о том, что ни для чего реального её использовать не удастся. Не выдержит она давления пороховых газов, хотя и звонкая, и упругая, и гладкая. А потом в голову закралась крамольная мысль. Он ведь пробовал делать пороховую шашку с добавлением малого количества того самого клея-полимера. Это, чтобы в картечницы не мешочек-картуз запихивать, а вкладывать твёрдое тело. Но это оказалось без надобности, потому, что намного проще, оказалось, просто насыпать порох — это ведь одноразовая бабахалка, заряжаемая в фабричных условиях.

А сейчас изготовил по знакомой технологии цилиндрик, вставил с конца, поднёс фитилёк.... Огнём шарахнуло в обе стороны, но из дальнего от заряда конца — сильнее. Туда ведь кусок шашки отлетел, догорая.

Взял два цилиндрика последовательно. Эффект сходный, только летело пламя дальше, причём исключительно криво. Понятно. Реактивная сила при горении гонит "снаряд", который совершенно не стабилизирован. Пока растолковывал помощникам — тревога. То, что на словах быстро описывается, потребовало несколько месяцев упорной работы. Уже проведены посадки, окапывание ореховых деревьев и посевная. Давно пришло весеннее тепло, листья повсюду зеленеют, и появились долгожданные гости. Угар лабораторных изысканий выключил Дика из реальной жизни, и сейчас он, граф, владетель и держатель этой земли, мчится к построенной без его догляда и участия стене.

Видно, как слева бодрой трусцой держа строй приближаются ополченцы, ведомые рыцарем Мануилом. Ясное дело, это не единственный отряд. Впереди маячат спины егерской команды, а десятки Листика, наоборот, устремились верхом на лантах для защиты неудобных второстепенных проходов в долину. Что-то толковали недавно о плане их прикрытия в случае возникновения угрозы, а он, раздолбай, в это время думал о темпе осаждения... хватит о науке. Его дело сейчас возглавить и воодушевить. А что возглавлять? Он ведь не в курсе, что тут без него творилось.

Глава 13

Стена невысока. Четыре метра уже есть, местами и повыше будет, но выглядит она не слишком убедительно. С внутренней стороны леса, с которых обороняющиеся и будут давать отпор неприятелю. Над каменной кромкой громоздится деревянный заборчик, хлипкий и неубедительный. Его спешно подправляют плотники. Ещё колдуют с укосинами, подпорками и лестницами. Картечницы втягивают куда-то наверх. Ага! Здесь стены сделаны зубцом, так что орудие выставляется сквозь амбразуру, чтобы хлестнуть щебнем не в лоб или по головам, а точно в правый бок тем, кто оказался у подножия. Стена, если глянуть на неё сверху, имеет вид продольной пилы с очень редкими совсем мелкими зубцами.

* * *

Дик на левой привратной башне. Карик докладывает.

— Неприятель движется без разведки и охранения. Обнаружены четыре колонны, направляющиеся прямо сюда, — взгляд в сторону солнышка. — Через час должны появиться в поле зрения.

— Надеются на внезапность, — рассуждает Мануил. — Нахрапом хотят нас взять, внахалку.

— Полянка приготовлена, — этот мужчина Дику незнаком, но он только что привёл группу с внешней стороны. За ними как раз закрывают ворота.

Ронан в болтовне не участвует. Он то и дело отдаёт негромкие распоряжения, после которых или связной куда-то мчится, или сигнальщик флажками машет. В двадцати метрах позади каменной стены сооружается невысокий сплошной заборчик из заранее приготовленных щитов. Где тын, где плетень, а местами и плотно сбитые доски.

— Так, сколько, говоришь, ящеров к нам пожаловало? — Величество, наконец, обращает внимание на разведчика.

— За шесть тысяч отвечаю. Но видел не всех.

— Понятно. Кровушки, стало быть, немало прольётся. Выходит, эти не кого попало резать идут, а прямиком к нам. Ты про лестницы-то, чего молчишь? — взгляд короля становится насмешливым.

— Так с собой несут, как раз по высоте этой стены.

— Вот, и не молчи, раз видел, — понимает Ронан, что Карик еще совсем пацан, и то, чем он занимается, явно превосходит его детские силёнки. — Всех своих охламонов собери, да девчат возьмите из ополчения, чтобы не дылды, но быстроногие и которые прячутся хорошо. С ними весточки посылать будете. Выйти по готовности в обход и чтобы всё мне разведали досконально. Сколько их, где лагерь поставили, что притащили. Да сам знаешь, не маленький. Себя не выдавать, глаз с неприятеля не спускать. Нам без этих сведений никак. Пошшелл!!!

Дик смотрит, как мальчишка мчится исполнять приказание и думает, что король, он и есть король. Коварный и предусмотрительный, хоть, вроде, и у собственного графа в подчинении. Сейчас вот группу детей выводит из-под удара. Если сомнут их зеленокожие, да всех перережут, останется команда подростков, способных позаботиться о себе, вырасти и продолжить род человеческий. В открытом бою от них проку немного, а если задача прятаться — вот тут нет им равных.

А потом ловит на себе взгляд. Хм. Чего это? Дик — взрослый. Ну да, лет ему всего четырнадцать, масса тела могла быть и побольше, но он — точно не ребёнок.

Встретились глазами. Улыбнулись молча. Как раз вдали наметилось шевеление, все принялись нахлобучивать шлемы, проверять крепления панцирей и то, как выходят из ножен клинки. Из-за спин они перевешены на уровень пояса на тех же перевязях. Справа на стене бойцы неведомо какого пола откидывают клапаны сумочек с арбалетными болтами, проверяют, на месте ли запасные тетивы. Лучники занимают позиции — площадки для них устроены иначе, с вертикальной щелью между щитами. Лук, хоть и не так хлестко бьет, и выучки требует изрядной, позволяет стрелять чаще. Опять же самострелов на всех пока не наготовили.

А заборчик, нагороженный по верху стены, Дику теперь нравится. Ни одна голова поверх него не торчит. Амбразуры невелики — только стрельнуть. Отличное прикрытие. Забавно, однако, его вообще, когда успели возвести? Тут ведь работы по каменной кладке ведутся. Это, выходит, заранее предусмотрели и всё приготовили, чтобы только поставить оставалось, когда возникнет угроза? Не забыть бы разобраться с фортификатром, откуда такой продвинутый?

А поле впереди ровнёхонькое. На километр с лишним убраны все камни, срыты бугры, засыпаны ямки. Только ров перед стеной нарушает горизонтальность площадки пологим внешним откосом, и немного более крутым внутренним. Сухой, ровный, умеренно глубокий. Похож на жёлоб для катания шаров, только большой. Интересно, что за подлянку здесь приготовили? Дно плотное, как по линеечке... или шнурочку... и с применением уровня. Неспроста это.

* * *

Массированная атака последовала незамедлительно. Ящеры не теряли ни мгновения. Сразу с лестницами наперевес хлынули по всему фронту по обе стороны реки. Метрах в трехстах от стены в движении этой волны, вернее в её передовой части, начали происходить заминки, но задние напирали, и, хотя и случались падения отдельных особей, в целом движение продолжилось, хотя темп ого ощутимо замедлился.

— Колышки у нас там, на манер бороны. Они в травке прячутся, зелёным выкрашены. Соком акон-травы. Мы то их щипчиками ухватываем, а твари эти обуви не носят, — поясняет мужик, что докладывал о готовности полянки. А юноша понимает, насколько не любят ящеров эти люди. Про это растение молва идёт недобрая, очень уж ядовито.

— А как сообразят, да повыдергают? — вопрос сам слетает с губ Дика.

— Из станковых арбалетов, как раз дотуда хорошо достреливают, — "успокаивает" его Ронан. А ведь самих этих арбалетов на стенах нет. Вон они позади стены стоят, ждут своего часа. Понятно, во время штурма толку он них никакого нет.

Среди атакующих многие прихрамывают. Кое-кто упал. Тенькают арбалеты на стенах. Стрелки тщательно выцеливают и нечасто промахиваются, так что машина смерти заработала. Недлинные лестницы уже устанавливаются, но ручные гранаты взрываются среди атакующих и сильно им мешают. Вот хлопнул тростниковый огнестрел, это снесли ящера, вскарабкавшегося наверх, и, явно сгоряча, там же были брошены в толпу под стеной сразу две гранаты. А зеленокожие продолжают сплошным потоком накатываться.

Кажется, встав на плечи друг друга, они сейчас перехлестнут невысокую постройку, воздвигнутую людьми. Рокочут картечницы, рвутся гранаты, хлопают выстрелы. Самострелы почти повсеместно вышли из употребления — в ход пущены копья, а кое-где звенят клинки.

Снова рявкают картечницы — орудийная прислуга сменила стволы. В дыму не всё видно, но людей со стены ящеры нигде не сбили. Опять гранаты, и снова, и ещё, и картечь. Щебень, конечно. И гранаты. Сколько же их наделали!

Слева от башни ящеры пытаются прорваться по реке. Плавают они отлично, хвост превращает их в весьма подвижные цели. Им приходится проплывать под широким мостом, настил которого в считанных сантиметрах от поверхности воды, а решётка, опущенная в воду в дальней от атакующих части, с внешней стороны укрепления невидна. Парни с копьями не зевают. Колют сверху вниз каждый силуэт через часто оставленные небольшие отверстия. А от фортов, что расположены на крутых откосах устья навстречу друг другу в направлении реки, бодро катятся тяжеленные каменные шары, на глаз метров полутора в диаметре.

Тела на дне рва им заметно мешают, но совсем не останавливают. Те из нападающих, кто способен двигаться, отскакивают, однако, напор атаки ослабевает, и снова картечь. А вот и добрый знак, арбалеты защелкали. Или не добрый? Неужели закончились гранаты? Нет, разрывы продолжаются. А с лесов сносят раненых, и, кажется, убитых. Из-за забора второй линии выходят бойцы подкрепления, тащат гранаты. Что-то типа паузы наметилось.

Нет, это не конец битвы, рептилии продолжают штурм. Они никогда не отступают и бьются до последнего, просто накатывающийся поток менее плотен. Натиск ослаб в том смысле, что чисто арифметически плотность атакующих уменьшилась. То есть, если передовые колонны подошли одновременно, то остальные силы бросаются в бой по мере поступления. И орнамент боя уже нарисовался.

Стрелки выбивают из рядов ящеров лучников. Стреляя из узких амбразур они проделывают это безнаказанно. А вот штурмовые группы с лестницами до стен добираются без потерь, чтобы получить гранату, и ещё, и ещё. Копейщики сбивают тех, кто, несмотря ни на что, сумел-таки вылезти наверх. Подносятся гранаты и арбалетные болты, подтаскиваются снаряженные пушечные стволы и колчаны со стрелами, убитые и раненые сносятся вниз и эвакуируются, убыль бойцов восполняется. Работает бойня.

А ящеры действуют однообразно, уповая только на упорство, как будто намерены завалить своими телами и ров, и стену, и защитников. С полным презрением к смерти. Словно дебилы. Или олигофрены. А солнце, между тем, клонится к закату. Бой длится уже несколько часов. Штурм не сможет продолжаться бесконечно. Ночная прохлада здесь в предгорьях заметна даже для людей, а уж холоднокровным точно придётся разводить костры и обогреваться. Кажется, они уже не так шустры, как в жаркие послеполуденные часы.

Дик осматривает пространство перед стеной. Ров, и пространство между ним и стеной покрыто поверженными телами сплошь. И не в один слой. Оба шара увязли, далеко не докатившись до реки. И справа, и слева. За рвом убитых тоже немало, но чем дальше, тем реже лежат тела. Кстати, мертвы далеко не все. Раненых рептилии пытаются выносить, но стрелки на стенах выражают своё несогласие с такими действиями. Жестоко, конечно, но выздоравливать эти создания должны быстро, по крайней мере, так полагает биологическая наука. Возможно, у них в организмах имеются даже механизмы регенерации. Не в смысле, технические устройства, а биологическая возможность отрастить утерянный орган.

Нет, противник не откатился от стен. Просто атакующие закончились. Кое-кто отступил, хромая или ползком, отдельные экземпляры убежали. Буквально единицы.

* * *

Уборка тел ящеров — дело нелёгкое. Раненых добивают, обдирают амуницию, и, буксируя за лантом, волокут к реке. Её быстрое течение успешно справляется с удалением трупов. За пределы рва никто не отходит — там из земли торчат колышки. В сумерках лучше не рисковать, а то обувь может и подвести. Поэтому туши зацепляют стальными якорьками, забрасывая их на верёвке. Надо же, и это продумано. Но на сотню метров прицельно кошку не закинешь, так что тех, кто умер вдали от стены, пока просто не трогают. Тут и без них работы немало.

Дик, по-прежнему, стоит на привратной башне, смотрит на всё это отстранённым взглядом и понимает, что у него достаточно информации для того, чтобы сделать некий важный вывод. Нащупать понимание чего-то существенного. Да. Дебилы. Тысячи мертвых дебилов. Ведь ни один не отступил. Ломились вперёд, пока могли. Отойти или помочь раненым попытались единицы, остальные выполняли приказ об атаке до конца. Своего собственного. Поведение молодых Хрыгов, выполняющих на зимовье различные работы, очень похоже на то, которое сегодня демонстрировали рептилии.

Получается, в обществе ящеров существуют "повелители", владеющие богатой речью и научными познаниями, и "исполнители", знающие язык в пределах минимума, необходимого для труда и жизни. Разные уровни интеллекта тоже налицо. Кстати, могут ведь быть и другие уровни: выше, ниже или в промежутке между упомянутыми. Если есть вариант более высокого развития, чем у хозяина зимовья, то становится страшновато, поскольку старший Хрыг мощью разума явно ничем не уступает людям, причём людям искушенным.

Второе обстоятельство — "чернорабочие" там, в Заболотье, были молоды. Непонятно в точности, сколько им лет, но перебитые сегодня зеленокожие солдаты очень на них похожи. Стремительностью движения, прежде всего. Не исключено, что в разум эти твари вступают с возрастом значительно медленнее, чем теплокровные. И до какого-то времени их гибель никого не волнует. А их самих? Без инстинктов самосохранения не выживет ни один биологический вид. Кажется.

Сплошные сомнения. Как же узнать всё наверняка? Может быть, найдётся уязвимое место, воздействуя на которое удастся отвести от человечества эту хладнокровную угрозу?

* * *

Примчался гонец от Карика. Егеря, две десятки Листика и ещё человек пятнадцать отобранных Ронаном бойцов ушли в ночь. Оказалось, в лагере у ящеров осталось совсем немного зеленокожего народу. От стены почти никто не вернулся. По силуэтам, подсвеченным пламенем костров, из темноты люди стреляли безнаказанно и метко, поскольку ничто и никто не мешало подойти на нужную дистанцию. Когда рассвело, недобитых дорезали.

Командир "разведбата" доложил, что вчера посыльные ящеров отсюда никуда не дошли. Их уничтожили из засады, поскольку его бойцы сильно осерчали за то, что их в бой не пустили, а послали в кусты. В общем, даром, что мальчишки и девчонки. Самострел в лесу ровняет шансы.

Разведгруппы послали во все стороны. Этот отряд рептилий явно пришел из Заболотья не один, так что есть, кого опасаться. Вообще-то Дик вдруг сообразил, что в его графстве всё происходит без его участия, что дела здесь идут не так как в других местах, и человеческие отношения выстраиваются непривычно. Странно всё стало. И с чем разбираться? С придумыванием нового мощного оружия? С ящерами и устройством их сообщества? Или с необычностью образовавшегося в Гонбаре социума?

С одной стороны с таким пучком проблем разобраться непросто. С другой — раз он волей случая оказался во главе — никуда ему не деться. Ответственность руководителя лежит на нём. Вообще, труд организатора всегда считался одним из самых сложных, поскольку, с одной стороны, количество факторов, влияющих на решение теоретически неограничено, а объём средств — конечен. Ведь есть же разработанные умными людьми теории управления, в которых он ни в зуб ногой. Необходимо срочно подковаться с применением ресурсов инфа.

Глава 14

Инф опять стал тупым. В нём хранилась вся информация, которую Дик предусмотрительно разместил в постоянной памяти. Но на вопросы он отвечать перестал. Вернее, он просто извлекал те данные, что были в нём размещены человеком, но не больше. Той продвинутости, что на зимовье у Хрыгов, эта железяка не демонстрировала. Ресурсов атомной батарейки должно было хватить ещё лет на сорок. Хорошо. Записная книжка-справочник такого объёма — тоже неплохое подспорье. Однако, среди информационного мусора, оставшегося после прежних хозяев, поковырялся вдохновенно. Не собирались эти подрывники ничем руководить. Единственная зацепка, откликнувшаяся на заданные контексты, вообще вела речь о качестве в совершенно заумной, не поддающейся его разуму форме. Многословные толкования, изобилующие ссылками на стандарты с длинными номерами, из которых следовало, что всё это безумно сложно и хлопотно. Имеется ввиду, обеспечить качество продукции. Кажется. Вернее, организовать предприятие, обеспечивающее это самое качество, и потом эффективно руководить. Предприятием.

Дик с кристальной ясностью понял, что он — просто недоучившийся мальчик. Ребёнок, которого занесла нелёгкая чёрт те куда, и сделала бугорком, о который все запинаются. Захотелось кому-нибудь пожаловаться, поплакать в жилетку. Давненько он не говорил за жизнь ни с Па, ни с Ма. А тут Уланка крутится рядом. Она вообще часто старается быть рядом. Запала на него, что ли? Так ведь маленькая совсем. С Клёпой бы посоветоваться, она с этой девчушкой часто шушукается, хихикают даже, так по-девчоночьи.

Короче, разбил парня моральный паралич. Ничего делать не хочется, потому что уверен он со страшной силой, что способен только на глупости. Ни в лабораторию, ни на продолжившуюся стройку оборонительной стены его не тянуло. Бродил по долине, глазел, ни во что не вмешивался и страдал. Кажется, это называется "откат". Только что всё было зыбко, требовались срочные действия, необходимые для противостояния угрозе геноцида со стороны ящеров. И вдруг выяснилось, что всё подготовлено, организовано, налажено. И роль Дика во всём этом, самому же ему непонятна.

* * *

Гонбарская долина не совсем прямая. Кроме того, рукавчики ложбин отходят в стороны от основного направления её распространения. Да, собственно, в горах местность почти всегда путанная, хотя и изобилует прелестными пейзажами. Дик сейчас в одной из самых замечательных точек. Это недалеко от старого замка, но на противоположной окраине. Тут рыцарское подворье, с огроженной крыши которого открываются чудесные виды. На устье долины и строящуюся стену. На правую оконечность нового дворца, на северную башенку старого замка. И ещё отсюда можно разглядеть несколько строений, расположенных в глубинной части Гонбара.

Всё это — части системы наблюдения, оповещения и связи. Днём чёрно-белые полосатые щиты, ночью фонари. Условные знаки для стандартных сигналов и азбука для неожиданных сообщений. Оптики по-прежнему нет, как нет и стекла, так что расстояния между постами умеренные. А что Вы хотели? Графство — военный лагерь, находящийся в осаде. Нет, войско ящеров сейчас далеко на севере, кошмарит те области, до которых не добралось прошлым летом. Возможно, откатываясь на юг в преддверии осени, рептилии снова сделают попытку "зачистить" от людей эту горную долину. Во всяком случае, появление разведгрупп зеленокожих дозорные отмечали. Даже пленный был взят. Его как раз только что доставили сюда для допроса.

О том, что граф и принцесса Клеопатра способны понимать речь рептилий знают немногие. Но, что делать, секреты в этом небольшом сообществе хранятся неважно. Все всех знают.

* * *

Наконец, пришло понимание того, что он просто закомплексовал. Кажется, это называется "рефлексия", или истерика. А ещё — душевный понос. Перепугался, что больше никому не нужен, весь такой замечательный и душой прекрасный. Надо брать себя за шкирку и стремительно взрослеть. Под его началом — тысячи людей, которым грозит опасность. И они готовятся её встретить, строя оборону, учась владеть оружием, само это оружие придумывая и изготавливая. Да ещё и хозяйство ведут рачительно.

Ничего удивительного. Опасность-то, и, правда, суровая. А странно то, что нет в людях разладу. Достаточно одного Уланкиного слова, или ссылки на её указание, и наступает деятельное умиротворение. Собственно, Клёпу или Ронана слушаются с неменьшим воодушевлением. И Дика. Прямо религиозный экстаз какой-то. Ну-ка, ну-ка! Клёпа! Она ведь предупреждала, что страшно коварная.

— Понимаешь, Родик, о том, что ты и есть Истинный, я никому не говорила. Они обо всём догадались сами, — а глаза хитрющие. Конечно, там намёк, здесь недомолвка. — Люди ведь ни разу не глупые, и ни капельки не слепые. Приметили, что ты не такой, как остальные, и что всё время разные новшества придумываешь. И, что, если по твоим словам делать, то быстро не помрёшь, что нынче особенно важно, учитывая ежегодные двукратные визиты из-за болот.

— А скажи ты мне, друг мой, кто это у нас тут такой замечательный фортификатор?

— Санни. Это из той полусотни, что папенька мне прислал. Они всё ненаследные дворяне. Младшие сыновья в своих семьях. Среди них немало образованных людей, им ведь нужно было как-то устраиваться без ленных владений. В отличие от таких же необеспеченных нобилей других королевств, ходить в походы воевать Заболотье у нас желали немногие. Толи выгоды не чувствовали, толи рисковать не желали. Так что безземельные отпрыски знатных родов в основном служили за жалованье, а, случалось, занимались науками или искусствами. Иные даже торговали. Образование-то отпрыски древних фамилий получают неплохое, а дальше — как кто сумеет устроиться, так и живёт. С родительской помощью, поначалу, у многих получается неплохо.

— Ты, как я понимаю, своё королевство очень даже уважаешь, — видно, как принцесса увлеклась, рассказывая о местах, откуда она родом. Или, коварная, уводит разговор от темы о божественной сущности собеседника?

— Дело в том, что у нас сохранились древние знания, — Клёпа, кажется, понимает его мысли не то, что до их высказывания, а даже за мгновение до того, как они сформировались в голове у Дика. — Мы не кричим об этом на каждом углу, но имеем представление о том, что живем на сфероиде, именуемом планетой. Что светило наше — звезда, одна из множества. Что люди сюда когда-то прибыли издалека в летающих домах, и потом случалось, появлялись здесь чужаки, знающие многое, нам неведомое. Поэтому отношение других к тебе, как к особому существу, мне понятно. И, это полезно. Все уверены, что ты отыщешь способ избавиться от угрозы уничтожения.

— К особому существу, говоришь. Интересно, а сама-то ты как ко мне относишься?

— Дружески, — язва она, эта Клёпа. — Хотя, слышал он, что есть вопросы, на которые женщины никогда не отвечают правдиво. И не надо их спрашивать, о чём не следует. Хотя, если вопрос такой же, но не про себя, тогда совсем другое дело.

— А как ко мне относится Улана? — попробует Дик выяснить то, что его интересует, по косвенным признакам, по реакции собеседницы.

— А вот она, совсем даже не дружески, а намного лучше. Только такой ненормальный как ты может не замечать, что она влюблена в тебя без памяти. Но тебе пока лучше этого и не замечать. Она ещё слишком маленькая. Дай ей вырасти, а за это время многое может измениться. — Странно, что сейчас девушка выглядит абсолютно серьёзно. Это выходит, что сердечной привязанности к нему она не испытывает, но относится хорошо. Собственно, что хорошо, это и раньше было ясно.

— А ты?

— Я тоже маленькая. В смысле, не стоит мне пока вступать в отношения с мужчиной, как бы он мне не нравился. Да не пугайся, это не про тебя.

— Так, выходит, есть у тебя предмет воздыханий? — кажется, Клёпа проговорилась-таки.

— Если уж так тебе любопытно, Ронан мне нравится. Просто ещё пару годиков ему об этом знать не стоит, — эта девушка действительно особенная. И относится к нему почти как к самой себе. Если не притворяется. А то эти принцессы, они такие... Можно подумать, что он в этом разбирается.

— Ты заметила, что ящеры, которые приходили сюда, похожи на молодых Хрыгов? Примитивные, — пора менять тему.

— Да. Туповатые послушные создания, совершенно неприспособленные к обитанию в лесу. Зато разведчики у них отлично маскируются, передвигаются уверенно. Птичек и зверушек ловят и тем кормятся. Съедобные корешки легко находят. Хотя боевым оружием владеют примерно на том же уровне, что и бойцы, и речь у них не лучше.

— Допрашивала, что ли? — Дик изумлён.

— Конечно. Было несколько пленных. А вот из ящеров постарше никого живым не захватили, — продолжает Клёпа, — их всего семеро весной пришло с войском, скорее всего, командовали большими отрядами, которые по тысяче особей.

— По тысяче двадцать четыре, — машинально поправляет Дик. — хотя, наверное, больше. Это бойцов столько, а ещё командиры. Так ты тоже заметила, что различия между рептилиями таковы, что они поддаются некой классификации. Словно разные сословия, или специализации. Впечатление, что эти драконы сильно меняются с годами, умственно, хотя физически это проявляется слабо. Размеры тела у них одинаковые, да и возрастные признаки на человеческий глаз неприметны — я только морщинистость шеи отметил.

— Мне тоже так показалось, — соглашается собеседница. — И, знаешь, тайну наших с тобой зимних походов, полагаю, следует доверить большему кругу лиц. А уж письму ящерскому вообще надо обучить многих. Оно ведь очень информативно, для рецептов или инструкций значительно лучше годится, чем наше. И, чтобы им пользоваться, совершенно необязательно рычать и щёлкать. Оно ведь со звуками логически не связано.

— Пожалуй. Только сейчас надо сконцентрировать усилия на встрече группы зеленокожих, что возвратятся сюда в конце лета, — голова у юноши уже переключилась на конкретику. — Как полагаешь?

— Полагаю, что государства, расположенные на северных окраинах, к этому нападению подготовились. — Клёпа не выглядит встревоженной. — Вряд ли рептилиям снова удастся столько народу просто так поубивать. Уж и не знаю как, но люди встретят их нелюбезно. С другой стороны, по оценкам Карика, к Гонбару приходила одна двадцатая часть того войска, которое перешло болота этим летом. Задавят ящеры людей числом, если будет сражение в чистом поле. Это совсем не то, что умирать под гранатами, летящими из-за стены.

Вот ведь, принцесса! Собрала кучу сведений и оценила их как следует. Не то, что он, граф недоделанный, и начинающее божество. Кстати, о божестве.

— Клёп! А чего это про мою истинность слушок так легко разошёлся? Может быть, мне ещё что-то стоит узнать?

— Хм! Наверное. Ты ведь вообще в наших верованиях не разбираешься. Короче, считается, что Истинный живёт среди нас, только никому про это не рассказывает. Ну, приём такой научители используют, чтобы, если кто худое что-то делает, так боялся. Вдруг на большую неприятность нарвётся, если окажется, что он истинному пакость учинил.

Так. Час от часу не легче. Эта средневековая принцесса — атеист, циник, прагматик и красавица, его совершенно не любит, но относится к нему в высшей степени по-дружески. Или даже по-матерински. Прямо пестует и наставляет.

— Я ещё вот что хотел спросить. Это про Уланку. Как она, совсем ещё маленькая сирота, обучавшаяся в школе, может управляться с таким хозяйством, как целое графство? И нигде не накосячила.

— Не идеализируй ребёнка. Это у всех мужиков есть такое твёрдое убеждение, что если девушка к нему хорошо относится, так значит умница. Ошибок она делает массу. Просто быстро обнаруживает и исправляет. И не повторяет потом, — Клёпа выглядит ехидно, поддевая приятеля. — Но котелок у неё действительно варит — позавидуешь. Уж и не знаю, оттого это, что она такая уродилась, или из-за игр в шахматы с братом Ерувимом.

* * *

Дик вернулся к самому важному, к оружейной тематике. Без мобильной надёжной дистанционной убивалки каждый приход ящеров будет ставить их графство на грань гибели. А в этой области, оказывается, за то время, пока он занимался невесть чем, возникла масса нового. Самое важное место любого бабахучего боеприпаса, взрыватель. И вот тут за время их с Клёпой жития в Заболотье, произошли поистине революционные сдвиги. Гранаты фитилём больше никто не подпаливает. Дергают за верёвочку, и бросают. Взрыв следует через семь секунд.

Как до этого дошли и чего там удумали, разбираться не стал. Пиротехническими затеями занимались три пришлых дворянина, из которых один в прошлом постигал алхимические премудрости, второй хаживал с бродячим фокусником, а третий ученичествовал в мастерской замочного мастера. Гранаты теперь выглядели колотушками на длинной ручке, оплетёнными редкой верёвочной сеткой, чтобы их керамические корпуса не раскалывались при соударении с препятствием. Дик испытал эти штуки в действии — удобные, малоопасные для пользователя, и в радиусе трёх метров от места подрыва весьма болезненные для неприятеля. А что ещё немаловажно, бросать их удобно, метров на двадцать — запросто. А тренированный боец и на полсотни способен запулить.

С интересом наблюдал за тренировкой ополченцев в применении картечниц в полевом сражении. Каждый снаряженный ствол тащили четверо, а пятый с горящим фитилём бежал следом. По команде этот щебнемёт опустили на землю перед группой чучел-мишеней, причем дульный срез на козелке-опоре оказался чуть приподнят. Ополченцы отбежали, орудие выпалило, цели побиты, ствол, кувыркнувшись, отлетел назад, а расчёт, прикрыв спины щитами, тикает, как наскипидаренный, мимо следующего приготовленного другой группой ствола. Понятно. Слаживают процедуру отхода с огневым прикрытием.

В пороховой мастерской крутятся медные жернова, поливаемые струйкой воды. Кашица мокрого пороха намазывается тонким слоем на бесконечную ленту серой ткани. Стекание, сушка в потоке тёплого воздуха, дробление сдавливанием между деревянными барабанами. Тонкая струйка готового продукта сыплется в мерные стаканчики. Для гранат, для катапультных снарядов, для картечниц. Процесс непрерывный, круглосуточный. Работники сменяются через каждые четыре часа, и перед заступлением на вахту получают инструктаж по технике безопасности.

Конвейер ящеровой смерти не останавливается ни на минуту. В кузнице из двух трофейных клинков делают один: раскалили, сложили плоскостями, проковали в четыре молота, заметно вытянув, и снова в пламя — остыла поковка. Прогрели, опять на наковальню: вытянули дробью непрерывных точных ударов, довели сечение до кондиции, оформили место под рукоятку — и в кадушку. Шпага получилась, меч или палаш — Дик в этом не разбирается. Почти метровое узкое лезвие уже снабжают рукоятью с вычурной гардой, и получается нечто похожее на те штуковины, которыми пользовались солдаты Кортеса и Писсаро.

— Сталь ящеровых клинков очень хороша, — поясняет старший из кузнецов, пока в горне "нежится" очередная пара следующих металлических полос. — Нашему кричному железу не чета. Только они одинакового размера, не всем людям по руке. Для деток когда делаем, так вообще половину отсекаем и немного вытягиваем. А женщинам, что сложены некрупно, и подростам только гарду ставим понадёжней.

Здесь всё понятно, оружие приспосабливается всем по руке. Также идёт подгонка доспехов: шлемы и щиты, поножи и наручи, налокотники и наколенники формуют из полимеров: армированного и вспененного — на болванках множества размеров. Тут же латают пробоины панцирей, наплечников и иных частей амуниции. Дик смотрит на это всё и диву даётся. Ведь совсем недавно в этой области царили кованые изделия, кольчуги в основном, а теперь никто и не помышляет об использовании металлов для броней, полимер царит безраздельно.

А ведь видит он только финальную часть длинной цепи, начало которой — в каменоломнях, где добываются нужные камни, в лесах, откуда доставляют уголь. А где-то в печах, чанах и ямах пережигают, томят, смешивают, гасят. Сливают воду с отстоя или выпаривают растворы. Тысячи людей действуют, как один организм, производя оружие, огнеприпасы, болты, стрелы, взрыватели. А в это время в устье долины растёт стена. И всё это — под руководством девчушки, которая годом младше него. Кажется, если удастся им ещё несколько лет выстоять, никуда он от неё не денется. Вот кто реальное божество, спасительница графства.

И тут до Дика вдруг дошло, что разум — это в первую очередь, способность к совместной деятельности. Не простой, как у муравьёв, а к творчеству, поддерживаемому усилиями других людей, каждый из которых, дополняя решение общей задачи своими знаниями, навыками, озарениями, не позволяет общему делу увязнуть в мелких проблемах. Лишь бы не было нестыковок, разнобоя, противоречивых распоряжений. Ха! Это он опять наехал на вопрос об эффективном руководстве.

Нет, его уже не рвут противоречия. Есть талантливая девочка, которая умудряется в силу стихийно обретённых свойств волочь огромный воз координирующей работы. Но ведь это не может продолжаться вечно. Устанет, сбойнёт, захлебнётся — и всё, ведь их, людей, здесь немного. И живы они лишь до тех пор, пока действуют правильно, то есть, пока не тратят сил и времени на всякую ерунду. Так, опять он о том же. Где-то в сознании гнездится проблеск понимания, и, вроде мысли у него в нужном направлении сконцентрированы, а ясности в голове нет. Почитать, что ли опять ту заумь, что накопал в инфе? Ведь эти вопросы человечество разрабатывало веками. Неужели он не разберётся, поковырявшись в кучке документов, пусть и не идеально, отвечающих на его вопросы, но бродящих где-то вокруг, да около.

Глава 15

Разбираться было тошно. Начав читать вдумчиво эти организационно-методические стандарты, Дик натурально поплыл. Не работает у него бестолковка в этой сфере. Все слова знакомые, фразы выглядят логичными, а смысл ускользает. Ну не ложится это знание на его жизненный опыт. Вернулся к вводной части. Здесь, среди многословных восхвалений и утверждений о необходимости осознания и неукоснительного исполнения, вдруг проскочили слова о восьми фундаментальных принципах системы качества. Сразу стало легче. В том смысле, что стало ясно — надо попытаться добраться до этого самого корешка — принципов.

Теперь, он искал формулировки. Не толкования и разъяснения, а чёткое изложение, может быть, постулирование. А сочинители инструкций и предписаний словно издевались над ним, заматывая суть своими размышлениями и примерами, к его нынешним реалиям никакого отношения не имеющими. Однако, справился. Сформулировал, причем, кажется, не сочинил, а именно вычленил. Дело в том, что они излагались в преамбуле каждого стандарта, хотя каждый излагатель делал это на свой манер.

В общем, собрал, удалил лишние слова, прочел и прибалдел. Справился! Конечно, первый принцип, про то, что деятельность предприятия должна быть сориентирована на клиента, выглядел откровенно издевательски. Это, получается, на ящеров. Хотя, если вспомнить то, что творится в оружейных мастерских...

Последний принцип, о взаимовыгодных отношениях с поставщиками откровенно озадачил. Графство, по-существу, изолировано. Всё своё. Ну, да ладно. Картину не портит. А вот теперь всё очень плохо. Надо поговорить с Уланкой. Вообще-то графу реально необходимо общаться с управляющим своих земель. Но, если раньше девочка была просто девочкой, с которой он учился в одной школе, то теперь.... Она — талантлива, как ему и не снилось, и она в него влюблена. И то и другое ему надёжно известно. Взрослый дяденька, несомненно, легко совладает с этой ситуацией. Возможно, она даже покажется ему удобной, позволит воспользоваться неким преимуществом, добрым к себе отношением. Но, по известным причинам, паренёк старался избегать встреч с этой девушкой, или девочкой. Она как раз сейчас переходит из одного состояния в другое. А он? Ну да, на годик — полтора старше. Но ведь не опытен ничуть. Не вздыхал, не целовался, а что спал в обнимочку с Клёпой, так ведь, действительно спал.

Короче, опять рефлексия.

* * *

В новом дворце Дик прожил три дня. Здесь тоже бурлила жизнь. Приходили и уходили колонны упряжных лантов, отправлялись на работы группы лесорубов и землекопов, каменщиков и углежогов. Шли сообщения об установке стогов сена и подготовке кошар для зимовки овец. Огромное хозяйство дышало полной грудью, а оборонительная стена была выведена уже на шесть метров, поднимались башни, оборудовались казематы, облицовывался камнем внутренний откос крепостного рва. У нескольких второстепенных проходов в Гонбарскую долину тоже возводились форты, бастионы, ворота или оборонительные башни. Как где подсказывал рельеф. Горы, однако.

Графская гостиная — традиционное место постоянно действующего совета. Собственно, советы даёт Уланка, Дик посидел пару раз в уголке, да и понял, что вмешиваться в это дело — только людей смешить. Трое людей писучих, ковыряются в бумагах, хозяйка, то диктует, то читает, то спрашивает. Прибегают и убегают посыльные, пересчитываются возки и лодки, корзины сухофруктов и мешки с мукой. Даже словечко вставить некуда. Так что просто кивал одобрительно, и, надо же, девушка явственно розовела от удовольствия.

Тут всё понятно. Человеку без одобрения худо. Скотина он, всё-таки. Не человек вообще, а Дик, в частности. Переживал. О себе любимом переживал. А бедный ребёнок, можно сказать неприкаянный и никем не обласканный, старался изо всех сил, не ведая, правильно он действует, или всем это глубоко безразлично.

* * *

— Улан! Я тут в одной книжке интересные правила выкопал, — Дик, всё-таки решился познакомить хоть кого-то с "восемью принципами". — Не то, что они тебе действительно нужны, но ты уж глянь на досуге, может быть имеется в них хоть что-то полезное, — на этой бумажке юноша написал то, что нарыл в инфе, переведя на местный язык.

Девушка быстро пробежала текст глазами.

— Любопытный список. Похоже, верный. Я задумывалась об этом, но тут сразу ясные формулировки, и, кажется, ничего не забыто.

— И что, тебя здесь ничто не смущает? Даже первое положение?

— Тут вообще всё ясно. Предприятие — это графство. Клиенты — его обитатели, — кажется, этот ребус Уланка разгадала точней, чем он.

— А последнее правило, про поставщиков?

— Тут тоже нет никаких сомнений. Поставщики для нас недра, пашни, пастбища. Природа, одним словом.

Вот тут Дик и смутился. Средневековая, понимаешь, девочка. Сирота, воспитанница школы. Известно только, что из крестьянской семьи. Да перед таким разумом преклонится любой философ, будь он трижды дипломирован и всеми признан.

Поглядел на собеседницу, и такой она вдруг показалась ему красивой...

* * *

Средневековье, это не уровень интеллекта. Это уровень технологий. Такая вот мысль возникла в голове у Дика, когда он наблюдал, как один из Клёпиных благородных ненаследных соотечественников вырисовывал конструкцию миномётной мины. Одна из краеугольных проблем — выдержать размеры изделия. Не какие-нибудь, а те самые, совпадение которых отвечает за выполнение основной функции результатом труда. Чтобы капсюль попал на боёк, чтобы снаряд не застрял в стволе, но и не телепался в нём, пропуская по краям пороховые газы.

Это при общем дефиците металлов, отсутствии станков и инструментов, способных обрабатывать твёрдые сплавы, и том, что резьбовые соединения используются в единичных экземплярах, причём болты и гайки лучше применять в составе той пары, в которой они изготавливались, а то, как бы чего не вышло. Если бы граф в своё время серьёзно интересовался историей техники, может, и припомнил бы, с чего надо начинать, а тут ещё инф тупит. Ну-ка, выходим из спячки, и думаем об этой заумной железяке. Что он, дитя эпохи свободной циркуляции информации вообще об этом знает?

Инфы обмениваются информацией без участия пользователей. То есть, если в этом устройстве недостаточно сведений, чтобы ответить на заданный человеком вопрос, оно просто спрашивает другие инфы. Кажется так. Во всяком случае, большего вспомнить он не сумеет. Но это означает, что эти самые другие инфы есть у ящеров! Ведь "отвечательная" способность этого устройства резко возросла в то время, когда он гостил на зимовье. Конечно! Там радиоканал "дотягивался" до какого-то собрата, а здесь — нет. И из пограничного баронства не дотягивался, и из школы. Смотрим по карте. Действительно, приличные расстояния. Сотни километров. А вот если приблизиться, не переходя болота, к расположению зимовья, то уже десятки.

И пора, в конце концов, прочитать инструкцию. А то, он, как истинное дитя своей эпохи, уверенно разобрался во всём, следуя привычной логике организации интерфейсов, но ведь у каждой модели есть и некие особенности. Знать их — не повредит.

* * *

Откровения посыпались на его голову сразу. Выяснилось, что никакой это не инф, а просто устройство удалённого доступа к информационной сети. Терминал, если следовать терминологии технарей. Рация, экран, память, и процессор, обеспечивающий удобство пользования и хранение данных, полученных от настоящих интеллектуальных комплексов, предназначенных для аналитической работы с огромными массивами информации. Настоящие инфы в частном пользовании встречаются нечасто, в этом просто нет нужды, если владелец не удаляется из цивилизованных районов, где всегда можно связаться с местной сетью. Причём, делается это автоматически, процессоры как-то сами договариваются о частотах, протоколах, приоритетах и прочих хитростях, разобраться в которых под-силу только специалисту.

А вот на космических кораблях инфы бывают всегда. То есть пассажиры и экипаж, и даже процессоры систем управления и жизнеобеспечения взаимодействуют с ними беспрепятственно, каждый, естественно, на свой манер. В общем случае — это просто доступ к справочной информации.

И тут же воспоминание об увязающем в топком берегу корабле, что доставил Дика на эту планету. Судя по степени погружения опор и наклону продольной оси, улететь отсюда ему бы не удалось без помощи извне. Вот его-то инф и может быть тем самым источником "продвинутости" этого самого устройства.

Снова внимание на карту. Место посадки здесь, конечно, не отмечено. Но кое-что он помнит. Сколько шёл, куда шёл, в какое место попал. Недалеко выходит. Примерно на полпути к зимовью. Если попробовать выбраться на левый форт, в который упирается оборонительная стена, да вскарабкаться на наблюдательную вышку, может получиться контакт. Конечно, доступ к информационной сети всего человечества это, прежде всего возможность подать сигнал о своём бедственном положении. Но такой вариант Дика почему-то не привлекает. Здесь Уланка, Клепа, Ронан. И Па, и Ма. Менять это положение он, сирота детдомовская, не готов. Но сообщить о пиратах — вот что нужно сделать обязательно.

* * *

Значок связи с сетью появился на табло, едва терминал оказался в деревянной будочке, прилаженной на столбах, установленных в верхней части форта. И поведение устройства коренным образом изменилось. Информация об измерительном инструменте, инструментальных сплавах, режимах закалки и абразивных материалах были получены и внесены в память в первую очередь. Оценив их содержание, разыскал и скачал массу сведений о минералах, способах их залегания, поиска, добычи и переработки. В этой области у него и раньше было немало данных подобрано, но тут он просто загонял в память терминала всё подряд.

Нет, перевести и вывалить это всё на помощников маловато будет. Плавильные печи, позволяющие всё это обеспечить им, даже если навалиться всем графством — многие годы работы. Зато, если применить в ряде случаев Хрыговы бактерии... Дик завис на недельку. Получить инструментальные стали теоретически, как бы получалось, но придать изделиям нужную форму без использования электроэррозионого оборудования, без станков, способных создать огромные усилия, это требовало вдумчивого отношения.

Дело в том, что горная система Гревс — любопытная совокупность старых и новых гор. Вернее, само королевство расположено в сравнительно молодой хаотичной системе, подорвавшей кромку древних Болотных Холмов. В результате здесь чего только нет. Киноварь, свинец и пириты — медные руды, традиционно доставлялись сюда из других мест. А вот магнетиты-гематиты тут в изобилии. А из имеющихся в этих местах минералов можно добыть не только никель и марганец, но и ванадий, хром, вольфрам, цирконий, бериллий.

Собственно, разных камней разведчики натащили отовсюду, локализацией месторождений никто систематически не занимался, но сами минералы Дик, всё-таки определил, поглядывая в данные, сохранённые в терминале ещё подрывниками. Нет, абсолютной уверенности у него нет, но, занимаясь этой весной формованием трубы, он воспользовался справочными данными о составе как раз пары металлосодержащих соединений, найденных поблизости, и получил действительно легированную сталь, выращенную за счёт использования комплекса бактерий.

Кстати, а про трубу-то он совсем забыл. Как там продвигаются дела? Нет, ну бестолочь он всё-таки. Если без конца скакать мыслями с темы на тему, ничего ведь не сделаешь. Клёпа! Ау! За что хвататься? Стоп! Опять заерудило. Уланка же в нескольких километрах всего. Она дурного не посоветует.

* * *

Девушка терпеливо выслушала его сомнения. Это было сложно. Он ведь вывалил на её бедную средневековую головушку весь комплекс догадок, замыслов, перспектив и соображений. Три четверти высказанного для неё полная неожиданность. Абсолютно незнакомые категории. Но главное, сердешная, поняла — парень не знает с какого конца хвататься за всё это.

— Потери у нас на стенах были, в основном от стрел, что попадали в головы стрелков. Но там всё ясно. Те шлемы с клювами-козырьками, что делали подобно твоему, людей защищали хорошо, а каски и конструкции с забралами значительно хуже, пробивало их, или попадало в щель, и ранило. Так уже, почитай, наделали правильных. А еще много убитых было на стенах из-за того, что ствол в пистолете меняется долго. А они громоздкие, их два держать не получается. Ящеры же через стену нередко лезут не по одному сразу. В общем, если бы в одном держателе было бы не по одному стволу, вот тут бы нам ловчее управляться стало, — ребёнок, конечно, мыслит прямолинейно, зато конкретно и это именно то, что сейчас Дику необходимо.

Пошел к оружейникам. А здесь есть новости. Тростниковый огнестрел теперь приводят в действие капсюлями. Они имеют оловянный корпус и вставляются в снаряженный ствол сзади, как на старинных охотничьих патронах. Даже курок с бойком имеются. Его оттягивают, напрягая эластичный элемент из полимера, и отпускают. Ни о каком спусковом крючке или иной механике и речи нет. Примитив.

Зато система барабанного типа на шесть снаряженных стволов сюда просто сама просится. Оно, конечно, смущает разум, что револьвер оказывается одноразовым, ведь перезарядить выстреливший ствол нельзя, потому что он выгорает изнутри. И сменить отдельный элемент тоже невозможно, потому что все шесть необходимо заливать клеем в один монолит барабана, иначе непрочно выходит. Так что недостреляный револьвер так таковым и остается, пока не дорасходуешь остальные заряды. И ещё барабан вращать нужно второй рукой, да следить, чтобы снаряженным стволом к бойку, а не израсходованным, да мимо бойка не промахнуться. Но шесть выстрелов с интервалом в две секунды эта штука даёт. Кстати, сами барабаны потом поменять можно, но, желательно делать это не в нервозной боевой обстановке, а спокойно, в оружейной мастерской.

Изготовили, испытали и сразу пошло массовое производство. Медлить-то некогда, лето не резиновое. А к приходу гостей нужно, чтобы на стенах хоть через одного бойца такие штуковины были.

* * *

— Граф! Перед стеной появился ящер. Стоит, и машет веткой. Не подходит и не уходит, — это посыльный от оборонительного рубежа примчался.

— Не иначе, Хрыг весточку прислал, — думал Дик, скача во весь опор на ланте. — Интересно, что это ему вдруг понадобилось? Или сообщить что захотел?

* * *

— Колышки заострённые мы с поляны поубирали все, — поясняет Ронан, показывая на одинокую фигуру вдали. — Ну и понятное дело, как ты сказал не трогать тех, что ветками машут, так мы даже не подходили.

— А чего ради, понадобилось их выдёргивать? — это Дик про колышки.

— Прикинули, что толку от них никакого не было. Помереть или ослабнуть от яда всё равно никто не успел, а за счёт заминки ряды атакующих уплотнились. Помнишь, какой бешеный натиск первая волна устроила. Ведь насилу устояли. Тогда наших и побило больше всего. Дальше-то уверенней отбивались. Ты как, один пойдёшь, или с сопровождением? Есть у меня выдержанные ребята, поручусь, что головы не потеряют.

— Четверых давай, да сам присоединяйся. Держитесь чуток позади так, чтобы слышали, что я говорить буду. Из оружия — только ножи, а, случись что — убегать. Защищать меня или зелёного этого обижать, чтобы ни-ни, — в бинокль, единственный, наверное, на планете, чётко видно, что это зимний его знакомец.

— И зачем тебе нужна безоружная охрана?

— Охрана не нужна. Но если послать кого, или посоветоваться, так желательно, чтобы под рукой кто-то имелся.

Ронан умеет ценить шутку. Но на стенах уже немало воинов. Дымятся фитили рядом с картечницами. Арбалетчики и копейщики, лучники и метатели гранат заняли свои места. Из долины бодро рысят колонны ополченцев, да и одиночки, что были поблизости, подтянулись. Благодушия или расслабленности не наблюдается.

* * *

— Я пришел узнать вас, — вот так, коротко, точно, и без сантиментов выразил своё намерение гость. Это действительно тот самый ящер, которого они спасли с Клёпой, и у которого недавно жили.

Логично. Ответный визит закономерен. Учёный, он ведь для того, чтобы изучать. Дик некоторое время сомневается, стоит ли выдавать своё знание полного варианта речи рептилий, но, в конце концов, рано или поздно это всё равно вскроется. Да и пользуясь усечённым вариантом средства общения можно упустить самое важное.

— Ты поступаешь правильно, — речь этих созданий на редкость безэмоциональна, зато точна. — Для чего рептилиям знания о разумных теплокровных?

— Нужно, чтобы разумные теплокровные размножались и умирали с одинаковой скоростью. Хочу сделать так, потому что рептилии не уничтожат всех вас, оставшиеся снова размножатся и попытаются уничтожить нас.

Дику кажется, что этим созданиям неизвестна ложь. Вернее, уже не кажется, теперь он уверен в этом. Собеседник выражается настолько же прямолинейно, насколько действуют и зеленокожие воины. А вот про то, как будут размножаться теплокровные после вмешательства в их дела этого учёного — вопрос очень интересный. И обсуждать его следует не в чистом поле. Этот кадр — реальный учёный. Что бы он ни замыслил, от контакта с ним отмахиваться нельзя.

— Хрыг пришел один и ничего не принёс?

— Там, — взмах рукой за спину, — самка и слуги. В лодке много вещей, — кажется, этот ящер ещё не осознал, что его собеседник полностью владеет рептилиевой речью. Опять говорит упрощённо.

— Рон! И вы, мужики. Это создание с женой и слугами будет жить среди нас, и совать свой нос во многие места. Многие, подчеркиваю, — в этом месте Дик сделал выразительную паузу и дождался, пока её значение дойдёт до спутников. Многие, но не все — это не было произнесено. — Он понимает наш язык, но обычно не показывает этого, — да ладно, пусть слышит, и знает, что его уважают. — Ему требуется теплое жилище, скромное пропитание и надёжная охрана, которая не позволит никому обидеть наших гостей, а им самим замёрзнуть или оказаться в месте, где они могут подвергнуться опасности.

Снова выразительная пауза, чтобы дождаться проблеска понимания в глазах сопровождающих.

— Важно, чтобы это знал каждый житель графства, — заканчивает Дик общий инструктаж. И переходит к выдаче конкретных распоряжений. — Подготовить подворье рыцаря Флеёма, обеспечить комфорт, питание, отопление и освещение в зимнее время. Оборудовать лабораторию, как пожелают гости. Прислугу назначить из самых внимательных людей.

Сюда выслать возы с возницами, перевезём багаж прибывших... — Закончить фразу не удалось. Из-за поворота дороги вылетел лант в стремительном стелющемся беге. На его спине лёгкая девчонка из Кариковых посыльных. Увидела ящера и людей, распахнула глаза в пол-лица, подлетела, скатилась на землю:

— На Гонбарке, ниже по течению, где верхний плёс, плоскодонка. В ней три рептилия с зелёными ветками. Наши их не тронули. Наблюдают.

— Молодцы, — и далее мужчинам. — Отставить возки. Четырёх лантов с бечевами, чтобы лодку вверх по течению затянуть. Вон как раз Клёпа подоспела, она с ними и отправится. А мы с Хрыгом в трапезную. Полагается с дороги покормить путника.

Глава 16

Подворье рыцаря Флеёма, погибшего со чадами и домочадцами ещё при первом набеге ящеров, отличалось уникальной незащищённостью. Поэтому, несмотря на основательность построек, нынешними жителями графства не заселялась. Они ведь продолжали жить военным лагерем.

Ящеры въехали сюда совершенно непринуждённо. Многочисленную человеческую челядь, окружившую их заботой и вниманием, восприняли спокойно. Хрыг и его самка по имени тоже Хрыг спокойно расхаживали по всей долине и глазели по сторонам. Могли увязаться за караваном, везущим дрова, руду, сено. Могли присоединиться к трапезе работников в каменоломне, на лесосеке, покосе. Сидели, молча кушали, на подколки одобрительно ворчали. Так, предмет меблировки, не более. Эти существа просто обитали в изучаемой среде и впитывали впечатления.

Глаз с них, ясное дело, не спускали ни на минуту, но делалось это ненавязчиво, вроде как, сопровождают дорогих гостей. Хлопотно немного, но ничего страшного. Народ к ним помаленьку привыкал, "прислуга" даже выучила несколько слов, без которых — ну никак. Речь человеческую эти ящеры понимали, но проблема с произношением приводила к тому, что сами они могли лишь выразить согласие, или наоборот. Интонацией или жестом.

Хрыги-слуги хлопотали по хозяйству, копируя работников людей, или показывая известные им приёмы тех или иных операций. В основном по части кулинарии. Они многое готовили без огня, толи вымачивая, толи маринуя. Нежареное неварёное и нетушёное мясо, например. Прижилось. На иной вкус вообще деликатес.

Зато сами переняли человеческую манеру удить рыбу. На крючок с наживкой. Рыбку, кстати, готовили своими способами так, что из людей, кто попробовал, все спрашивали рецепт.

Дик и Клёпа часто здесь бывали, жили по нескольку дней. О чём тут хлопотала девушка, парень шибко не интересовался. Сам он с Хрыгом обсудил несколько технологическх приёмов использования бактерий для первичной обработки минералов. Не ладилось у людей с выращиванием труб. После первого успеха, достигнутого на вершине озарения, или вдохновения, из фильеры лезло нечто непотребное, а не труба миномёта. Вот бывает так, что с первого раза выйдет, а потом не повторяется. Ящер помог разобраться. Там забавная комбинация катализаторов и ингибиторов, оказывается, сопутствует ряду процессов, и темп слива/добавления растворов сильно влияет на скорости параллельно идущих процессов, определяя, в итоге, результат.

Короче, трактат на эту тему занял у Дика шестнадцать страниц. А то обидно было. Отличные мины калибром восемьдесят миллиметров, а пульнуть их можно только из тех стационарно установленных стволов, что в своё время собрали из металлических клёпок, на манер бочек. Оно, конечно, разброс при стрельбе приличный, но по массе накатывающегося на штурм сплошного вала ящеров оружие доброе. Метров на пять сечёт вокруг места, где взорвалось.

Ну, а потом вырастили стальные трубы нужного диаметра, опорная плита из хорошего дерева, двуногая опора перевёрнутой рогулькой, примитивный прицел, учения, таблицы для выбора угла в зависимости от дальности. А потом был очередной визит зеленокожих. Подготовиться успели, как всегда, не по всем пунктам, что планировали, но немало орудий убийства ожидало приближения вражеского войска.

* * *

На этот раз неприятель сразу на штурм не полез. Плотная шеренга, сомкнув ростовые щиты, неспешным шагом приближалась к стене, выдерживая равнение. Это два фронта метров по двести пятьдесят по обе стороны реки. Равнение не было идеальным, да и шли эти твари не совсем в ногу, но впечатление производили зловещее.

Впрочем, люди не испугались. Так уж получилось, что все бойцы в графстве были испытанные и выдержанные. Никто не спускал тетив, поскольку лучников в рядах ящеров не наблюдалось, а превращать щиты в дикобразов — не для этого они стрелы готовили. Вообще, намерения нападающей стороны были неясны: ни лестниц, ни таранов. А вдали шло заметное шевеление большой массы войск. Дик рассмотрел в бинокль, что брёвна и жерди там интенсивно перемещаются, так что, явно идёт подготовка серьёзного мероприятия с таранами, требучётами, штурмовыми лестницами и, возможно, башнями.

В общем, похоже, ящеры на этот раз послали вперёд малую толику войска, чтобы растревожить обороняющихся, заставить себя показать. Опять из летнего набега на места обитания людей вернулось существенно более опытные бойцы. Не едва обученные тупые новобранцы, а ветераны целой кампании, побывавшие в сечах и штурмах. А главное, оставшиеся после этого в живых.

Шеренга остановилась перед рвом. И всё. Стрелки поглядывали на все это из амбразур, но с командой о начале стрельбы никто не торопится. Все напряжены, однако выдержка никому не изменяет. Затянувшуюся паузу нарушил Хрыг, притащившийся сюда, как он обычно делал при виде того, как люди куда-то стекаются. К нему уже привыкли, как и к тому, что пара охранников следует за ним неотступно. И на этот раз ящер вскарабкался на стену, обозрел картину, высунулся по пояс из-за деревянного навершия и скомандовал своим соплеменникам. Что там было в точности, Дику расслышать не удалось, но шеренга рептилий развернулась и, неся щиты за спинами, удалилась.

Когда она достигла остальной массы сосредотачивающегося в отдалении войска, та тоже принялась отходить. А вскоре разведчики донесли, что неприятель на полном серьёзе следует походными колоннами к месту, где пересекал болота весною.

* * *

Дику снова стало неуютно. Во-первых, у него возникла уверенность, что в Гонбар ящеры больше не сунутся, во всяком случае, с целью геноцида. Он не мог понять, откуда в его голову пришла эта мысль, и это как раз и было во-вторых. То есть, он чего-то не понимает, но предчувствует, а это непорядок. Недодумал он чего-то, недопонял. Не разобрался в известных ему фактах, уделив основное внимание совершенствованию оружия, юношескими переживаниями и ещё черт-те чему. Технологиям, инструментам... налицо ошибка в выборе приоритетов.

Клёпа, вот с кем нужно поговорить, или с Уланкой? Ронан тоже хорошо соображает.

Всю троицу разыскал там, где обитают Хрыги. Клёпа пыталась добиться ясных ответов от ящеровой самки, а остальные слушали, не понимая. Принцесса тоже не понимала, что Хрыжиха отвечала на её вопросы. А ведь они раньше с этой особой частенько толковали на бытовые темы, но сейчас, пытаясь добиться ясности относительно того, будут ли рептилии снова посылать сюда войска, слышала в ответ массу звуков, которые в связную речь не складывались. Или складывались по неизвестным ребятам правилам, потому что Дик улавливал некие осмысленные фрагменты, которые воспринимались обрывками, не имеющими отношения к затронутой теме.

Потом появился хозяин, и положил конец мукам общения, заявив, что больше войска из-за болот в эти земли не придут.

Все удовольствовались ответом и засобирались всяк к своим делам. Дик пригласил народ потолковать о дальнейших планах. Тут до старого замка не слишком далеко, и всем попутно.

* * *

— Рисую картинку, как я её понял, — юноша среди своих, и словоблудничать тут нечего. — Встревайте, если несогласны, поправляйте, если ошибаюсь, добавляйте, если что-то упустил, — зафиксировал зрением кивки и продолжил. — Южнее болот растёт много хлебных орехов, которые являются важным компонентом питания ящеров. Они каждое лето туда за ними приходят. Люди, что живут севернее болот, полезли отбирать у рептилий их угодья. И как долго продолжались эти попытки?

— Лет семь-восемь, я ещё смутно помню первый поход, мал ещё был в ту пору, — это Ронан.

Кивнув, Дик продолжает.

— Потом люди решили сменить тактику и летом за болота не пошли, решив закрепиться там зимой, когда неприятель на юге. Именно этим летом ящеры вторглись огромным войском на земли людей и принялись вырезать всех подряд. Надо понять, имеет ли связь решение людей о смене тактики и нападение зеленокожих.

— То есть, тебя интересует, не могло ли нападение явиться следствием того, что люди решили взяться за агрессию с умом? — уточняет Клёпа. — Это возможно, просто тогда надо предполагать, что на нашей стороне завёлся предатель, который выдал планы зимней кампании врагу. Боюсь, наверняка мы этого не узнаем.

— А если считать, что это огромное войско было сосредоточено за болотами, или направлялось к ним, чтобы противодействовать обычному летнему походу людей, тогда разгром человеческой армии стал бы её истреблением, и последующее уничтожение населения здесь вообще встретило бы крайне слабое сопротивление, — рассуждает Ронан. — Так что случившийся вариант развития событий скорее благоприятен для нас, и версия с предательством как-то бледнеет.

— Секундочку, — встревает Уланка. — Это получается, что за семь лет наши соседи создали огромное войско, которое Карик оценивает примерно в сто тысяч. Практически всё это количество своих бойцов ящеры израсходовали за один поход и на следующий год выставили ещё одно, такое же. Это выходит, что примерно такое количество особей у них рождается каждый год, и через семь лет все они годятся для войны. То есть, каждой весной посылая сюда такую ораву они будут уничтожать людей до тех пор, пока смогут их находить.

— Кстати, жизнью своей и своих сородичей бойцы-рептилии не слишком дорожать, оружие и амуницию погибших не собирают, — отмечает Клёпа. — Кроме того, язык, которым они пользуются, это как бы речь низших. Хрыг явно пользуется речью высших, а вот его самка сегодня говорила и не так и не эдак, мы с Диком затруднились понять с непривычки. Похоже на промежуточный вариант языка.

— Постойте, — снова встревает Уланка. — Сто тысяч рождений в год! Да при таком темпе размножения они давно должны были начать поедать друг друга. Получается, ящеры умеют регулировать свою численность.

— Точно! — вспоминает Дик. — Хрыг, когда пришёл, так и заявил, что хочет, чтобы нас рождалось столько, сколько умирает. И изучает он нас потому, что, как человек учёный, не может рассуждать о том, о чём представления не имеет.

— Ну вот, ящерицу человеком назвал, — скривился Ронан.

— Вылетело, — Дик ни капельки не смущён. — Разумное существо прибыло, чтобы нам помочь.

— Думаешь, он о нашем благе печётся?

— А неважно, о чьём. Эта война — просто мелкий эпизод в бесконечном состязании биологических видов, где плодовитость один из важнейших орудий в борьбе за выживание, — вообще-то это он как-то кривобоко завернул, но его поняли. — Короче, Клёпа, если будет в нашем распоряжении надёжное противозачаточное, и каждая женщина сумеет выбирать, когда ей беременеть, а когда нет, вот тогда Хрыг и прекратит войну. А до тех пор каждое лето... ну, вы меня поняли.

— Тогда земля обезлюдеет, — хмурится Ронан. — Кто же захочет ходить с огромным пузом, потом корчиться от боли в родовых сватках, чтобы вскакивать ночью от детского плача!

Повисло молчание. Девушки не знают, что ответить. Маленькие они ещё. Дик тоже как-то застеснялся. Пауза затягивается. Приходится-таки говорить всё до конца.

— Там, где я раньше жил, женщины имели возможность завести детей, когда хотят, и сколько пожелают. Это довольно многолюдный мир. Правда, те, кто не имел надежды поставить отпрысков на ноги и дать им образование, действительно, старались воздерживаться, — Дик, конечно, покривил душой, сознательно выдавая желаемое за действительное, но что-то подсказало ему, что рядом с ним сейчас будущие могущественные правители. И, пока он имеет на них влияние, лучше показать им идеальную модель, вроде как сделать определённую установку.

— Есть такие средства, — наконец-то Клёпа открыла рот. Похоже, Ронан, её крепко обидел, сам того не заметив. — Лекарки их с опаской женщинам дают, всегда в страшной тайне. Как раз потому, что правители именно так и считают, как Величество выразилось, — точно. Надулась.

— Вот и прояснилась ситуация, — неожиданно снова встревает Уланка. — Чтобы людям выжить, нужно, чтобы мозги у ихних правителей иначе заработали. Кстати, а у нас в графстве кто самый главный?

Ронан кивнул на Дика. Клёпино влияние, не иначе.

— Ну, коли так, то тебе Уланочка, моё повеление, всё как делала по разумению своему, так и продолжай. А когда тебе совет потребуется, сама его и спросишь, у кого пожелаешь, — почему-то юный граф не сомневается, что дисциплину "контрацепция" начнут изучать в ближайшее время на всей подмандатной территории. Лекарка-то у них сведущая.

А вот король, похоже, не считает тему исчерпанной.

— Есть ведь и другой вариант, — продолжает он перебор возможностей. — Оружие у нас совершенствуется быстро. А если удастся довести его до того уровня, про который ты рассказывал оружейникам, так просто перестреляем всех ящеров, и нет проблемы.

Как ни странно, отвечать взялась принцесса. Хотя, что тут странного? Обиделась, вот и спешит возразить по любому поводу.

— Понимаешь, Рон, всех поголовно истребить крайне непросто. Может не получиться. А выжившие окажутся страшными врагами. Возможно, победить нас впоследствии они и не смогут, но непременно напакостят так, что жизнь наша на долгие годы превратится в клубок не самых приятных хлопот. Также, собственно, обстоят дела и в другую сторону. Недобитые люди, те, что сумеют спрятаться или убежать, или выстоять как мы, ведь дай нам минутку передышки — пойдём делать ящеркам подлянки. Травить, взрывать, резать — неважно, лишь бы отомстить.

Оно, конечно, благородно и очень достойно, но хотелось бы чего-то поинтересней.

— Построить дом, посадить дерево, вырастить сына, — вырвалось вдруг у Дика, — и научить его готовить национальное русское блюдо — шашлык.

* * *

В детском доме, где он вырос, шлыки готовили редко. Для этого требовалось, чтобы совпали сразу три условия. Во-первых — хорошая погода, во-вторых, на кухне должно было найтись подходящее мясо, а в-третьих, на всё это обязан быть выпасть выходной день, когда нет занятий в школе. Воспитатели относились к этому варианту детского досуга в высшей степени положительно — у них и у поваров образовывалось свободное время.

В детском коллективе были свои мастера маринования, нанизывания, собственно обжаривания. Дик обычно отвечал за угли. Наготовить дров в лесочке, пережечь и обеспечить надлежащий жар точно к нужному моменту. Но остальные операции тоже проходили у него на глазах, так что ничего секретного в рецептуре и технологии для него не было. В качестве шампуров он использовал наконечники от трофейных дротиков — они представляли собой сорокасантиметровые четырёхгранные штыри, заострённые с одного конца, на манер римского пилума. Кузнецы охотно пускали их на арбалетные болты — очень удобная заготовка. Ну и кусочки мяса на них не слишком крутились, если действовать осторожно.

Обитатели жилища рыцаря Флеёма быстро стеклись на увлекательные ароматы. Напрасно Дик опасался, годится ли для такого дела баранина, поскольку отродясь лучшим вариантом считалась постная свинина. Однако угощение явно получалось на славу. Раздал шампуры, хорошо, что приготовил с запасом, хватило всем.

— Хрыг, как продвигаются твои исследования? — нормальный вопрос под вкусную еду, тем более, что ни напитков, на гарниров, и вообще ничего, отвлекающего от наслаждения основным блюдом, эта трапеза в себя не включала.

— Я узнал, как люди размножаются, но не понял, как регулировать численность их популяции, — ответ, как всегда, конкретный.

— Он подсматривал за тем, как Мануил с Зафиркой кувыркались, — пояснила кухарка. — А было в этом зрелище немало увлекательного и познавательного. Ребята удивительно гармонируют.

Присутствующие заухмылялись. Видимо, эта парочка действительно достигла великого совершенства в деле любовных утех. Ну, и не один Хрыг любопытный такой.

Про то, что беременных женщин ящер мог встречать в долине не раз, сомнений не было. Дик припомнил даже больше. Ему ведь докладывали, что он присутствовал и при осмотрах, что устраивала лекарка будущим мамкам, и даже роды пару раз наблюдал. Его бесстрастная зелёная морда никого особо не смущала. В старый замок, где оружейные мастерские, ящеров под разными предлогами не пускали, и в те места, где проводились воинские учения. А так — ход повсюду. Хлопот он особых не доставлял, его в основном интересовали сельхозработы и собственно люди с их заботами и разговорами.

Так что сомнений в том, откуда у людей берутся дети, этот учёный, действительно не имеет. А вот насчёт контрацепции — вряд ли в курсе. Ну что же. Придётся лекарку сюда прислать, пусть разъяснит. И Клёпу, чтобы помогла перевести вопросы ящера. Как-то сам он к разговору на эту тему пока не готов. Зато в копилку разных ящерских непоняток легла ещё одна деталь. Придётся подумать и об этом.

Глава 17

Вернулись разведчики с севера. И пришли вести из Клёпиного родного королевства Сирпент. Последние Шарнайские графства Тервиль и Фурнис после летнего набега почти обезлюдели. Крепко досталось и королевствам Сайскому и Зинарскому. Везде тяжелые потери среди мирного населения — оборонительные мероприятия, предпринятые правителями этих земель, привели к тяжелым битвам, огромному численному урону в рядах агрессора и, увы, массовой гибели мирного населения. А уж воинские формирования оказались буквально съеденными в полевых сражениях или при обороне селений.

Зеленокожие брали крепости и укреплённые городки, прочёсывали леса в поисках укрывающихся людей и убивали всех подряд. Конечно, такого результата, как первым летом, добиться им не удалось, но количество землепашцев уменьшилось в несколько раз. Тяжко пострадали и другие государства, расположенные выше и ниже по течению Шарнаи. До Сирпента на этот раз беда не докатилась, однако докатилась волна беженцев.

Клёпа, оказывается, постоянно держала своего батюшку в курсе дел, что творились в Гонбаре. Полтора десятка из числа посланных ей отцом дворян непрерывно курсировали с письмами от дочки к венценосному папе и обратно, так что секреты пороха, взрывателей, гранат, картечниц и многого другого уже давно вовсю использовались оружейниками далёкой страны, хотя, конечно, не было там того воодушевления, что царило в горном графстве. Беда еще не пришла на земли этой окраины. Поставщики серы и селитры соблюдали свои интересы, также, как и гончары и многие другие, от чьёго труда зависела обороноспособность.

Принцесса заметно нервничала. Ведь за зимой придёт весна, а от армии вторжения этого года сохранилось от пяти до десяти тысяч ветеранов, тех самых, которых Хрыг отправил от стен Гонбара домой. Не дал им погибнуть под градом осколков. Да было там еще кое-что для них приготовлено, кроме пуль и арбалетных болтов. Дик, рассуждая на эту тему, так и не смог сообразить, какой вариант был лучше? Уничтожить это войско в оборонительном сражении, или то, что оно ушло вот так, не нанеся людям потерь, но сохранив боевой опыт целой кампании.

Опять же вопрос, для кого лучше, или для чего? Ведь, скажем, стотысячная армия рептилий на границе Клёпиного любимого Сирпента, если сержанты в нём все подряд — закалённые в боях этого лета воины, так это же верный кирдык тому Сирпенту. Гонбару при таком раскладе тоже не поздоровится — столько ящеров перебить просто физически немыслимо. Хорошо хоть при ширине здешней долины в её устье, больше тысячи персон в один ряд не поместится, да и сама стена — какое-никакое препятствие. Нет. Не стоит об этом размышлять. Хрыг сказал, что сюда эти твари больше не придут. Кажется, лгать он не любит.

* * *

Когда лекарка с помощью принцессы рассказала зеленокожему гостю о методах предотвращения и прерывания беременности, ничего не произошло. Учёный промолчал. Многое в его поведении для людей непонятно. Да и слова его всегда означают только то, что сказано: есть, спать, и всякое тому подобное. Ничего значительного. Короче, тварь эта ведёт себя именно, как исследователь. Как наблюдатель, не желающий вносить возмущений в среду, которую изучает.

А ведь это весьма влиятельная особа в сообществе рептилий. Одно слово — и армия ушла. Дик сидит и попросту не знает, что и думать. А рядом кручинится Клёпа. С ней всё понятно, страшно ей за свою далёкую родину. Зато Уланка и Ронан не скучают. Им, на двоих, забот об управлении военным лагерем графства хватает по самые ноздри. Король по воинской части, а простолюдинка — по хозяйственной, вертятся день-деньской как белки в колесе и умудряются при этом не меряться властью.

Можно заметить, что девушка в этом дуэте направляет, но делает это удивительно тонко. А граф с принцессой в повседневных хлопотах не задействованы. Свободные лидеры, что ли, если можно так выразиться. Одним словом — своеобразие неописуемое. И подстроила это всё Клёпа. А дальше работают пирамидки подчинения, хоть по воинской части, хоть по хозяйственной, по учебной тоже, да и контуры медслужбы прорезаются. Санитар вон, почитай, в каждой сотне имеется.

По вечерам в новом дворце частенько собирается несколько руководителей, не весь директорат, а те, кого привели сюда дела. На всё, что нужно сделать, сил всё равно не хватает, вот и жонглируют лодками, повозками, землекопами.... Сегодня людей сошлось много, но речь не о хозяйстве. Разговор повернул в сторону взаимоотношений с Заболотьем. Это всех волнует, как ни крути.

— Мало мы о них знаем, — констатирует Ерувим. — И пока не познакомимся с их бытом, не поймём, как они жизнь свою строят, так и будем их опасаться. Хрыг, скотина, ничего не боится. Пришёл, поселился, смотрит на всё, на хвост свой толстомясый мотает. Нам тоже надо так поступить, да вот опаска имеется, что пришибут эти дракончики нашего посланца.

— Идти туда нужно Дику вместе с Хрыгом. Тогда толк будет. Но не сейчас, — вступает Клёпа. — Эту зиму наш гость всё равно здесь проведёт. А я бы попросила графа отправиться вместе со мной в гости к моему отцу. Есть дело, не терпящее отлагательства. Гонбар, считай, если и не окончательно, но хоть как-то с ящерами замирился. Но сжить со свету остальных людей они намерены твёрдо. В общем, пока война не докатилась до Сирпента, пока жажда мести не овладела людьми, его населяющими, нужно что-то сделать. Не знаю, что. Но, если удалось отвести угрозу от населения этой долины, необходимо что-то предпринять и по отношению другим людям.

Сбивчивость принцессе несвойственна, что лишь подчеркивает, насколько это для неё важно. И то, до какой степени она растеряна. И пусть эта красавица Дика нисколько не любит, пусть прагматична и коварна — она друг, который нуждается в помощи.

— Четыре дня на сборы, потом выезжаем, — подытоживает Дик. А действительно, чего тянуть? Уланка с Ронаном ситуацию контролируют. Идея револьвера в голове сформировалась. Успеет он подготовить эскизы и растолковать замысел мастеровым. Пожалуй, более никаких мыслей в оружейной области от него уже никогда не будет — потолок. А графство, это действительно, не всё человечество.

Тревожный взгляд Уланки, затравленный — Ронана. И обречённость на лицах остальных присутствующих. Что же, на всех не угодишь.

* * *

Гек подрос. Дик больше не позволяет ему спать на своей груди — дышать тяжело. Но этот ласковый засранец всё равно по ночам прижимается к нему и ощутимо отнимает тепло. Перед тем, как заснуть он издаёт два забавно артикулированных шипения: "Ссспкн нннщщ". "Спокойной ночи", — чудится Дику. Похоже, придётся брать это создание с собой. А ведь обратно придётся по снегу возвращаться — вот хлопот будет с животиной! Одеяльцем его от холода надолго не защитишь, и под одеждой всю дорогу везти не удастся, он уже размером с крупного кота.

Любит, тварь, слушать, когда люди разговаривают. А еще научился лапами мух ловить. Это, когда уже совсем близко подлетит — коротковаты у него передние конечности. Зато хваткие стали. Поварихи говорят, что если у них что-то куда-то закатится, так этот зверек обязательно находит и достаёт. Смышленый, в общем.

Смышлёный. Вообще-то, это проверяется классическими опытами. Раздел биологии, посвящённый определению способностей животных в диапазоне от простейших рефлексов до склонности к ассоциациям и анализу, Дик, в своё время, изучил вдохновенно. Там масса забавного, так что было увлекательно. С реквизитом, однако, возиться некогда. Тут ведь, как минимум, нужны предметы разной формы, или их качественные изображения.

На грифельной дощечке нарисовал квадратик, снабдил его двумя диагоналями, а потом начал прорисовку вариантов этого изображения, исключая из него сначала одну линию, все по-очереди. Потом — две. Тут разнообразия оказалось значительно больше, пришлось напрячься, чтобы не пропустить некоторые варианты. В общем, все шестьдесят с лишним видов изображения перебрал. Они удобны тем, что для каждого на ящерском языке имеется звук, обозначающий простейшее понятие. Верх, низ, право, лево, быстро, медленно. Ограниченный набор простейшего языка, которым пользуются младшие Хрыги. Не весь, конечно. Но для начала — достаточно. А главное, легко растолковывается буквально на пальцах.

Вот это непростое упражнение на способность к запоминанию и предложил он своему питомцу. Главное — придумывать ничего не нужно, и звуки для гортани геккона вполне приемлемые, легко воспроизводятся. Вернее, воспроизвелись бы в случае успеха. Животное смотрело и слушало с забавным воодушевлением, водя носом и хвостом, синхронно поясняющим жестам и невольными растолкованиями на местном языке, которыми Дик сопровождал хрипы и рыки ящерского языка. После чего несчастное издало несколько жалобных писков и оцепенело.

— Перегрузка, — сообразил юноша, — и, устроив "квартиранта" у себя под боком, уснул.

* * *

Геккона с собой всё-таки не потащили. Поварихи с кухни в старом замке обещали, что не дадут зверьку замёрзнуть. А граф и принцесса верхом на лантах помчались в сопровождении двух дворян, отлично изучивших дорогу за последнее время. Если скакать быстро, то меньше, чем за неделю доберёшься. Собственно, так и получилось.

* * *

— Здравствуй, доченька! И ты здравствуй, чужачок! — король Сирпента выглядит как добрый дядечка, хорошо, но слегка небрежно одетый. У него тёплый взгляд и бесенята в глазах. — Как доехали?

— Всё было хорошо, папа, только постоялые дворы по дороге стоят пустыми, питались по-походному. — Клёпа говорит это, запуская ложку в блюдо, на котором выложено нечто, напоминающее блинчики с мясом, или голубцы. Следуя её примеру Дик тянется туда же. Вкусно. Прислуга удалена из небольшой гостиной, но, несмотря на это неудобство, помирать от голода рядом с богато накрытым столом путники не станут.

Четвёртый человек, присутствующий при разговоре, королева — матушка его спутницы — следит за гостем несколько напряженно.

— Оценивает избранника, — догадывается юноша. — Хотя, почта доставлялась регулярно, вряд ли его подруга держит родню в неведении относительно своих... а чего ради она будет докладывать?

Разговор, однако, не завязывается. Дику непонятно, как и о чём вести речь. Клёпа поглощена гастрономией, а венценосные предки откровенно любуются доченькой. Похоже, давненько не виделись. Точно. Уехала из дому дитятей, а вернулась юной красавицей. Причём с высоким, хотя и не вполне определённым социальным статусом. Для средневековья, когда положение в обществе значимо, обязательно требуется понятное наименование. Звание, должность. Титул — лучше всего. Или положение законной супруги, для женщины. Клёпе уже четырнадцать. Не было бы нашествия из-за болот... хотя, могла бы и в девках посидеть ещё годика три.

Короче — в поре уже подруга. Это и читается в мамином взгляде. Так, наверное, и выжило человечество, несмотря на передряги, случавшиеся с ним на протяжении всей его истории. Мир может сотрясаться в войнах или катаклизмах, но есть люди, которые не забудут припудрить носик, и позаботиться о том, чтобы род людской не пресёкся. Дик даже изумился собственным мыслям. Уланка вдруг вспомнилась...

— Судя по всему, следующей весной войско ящеров перейдёт наши границы, — Его Величество, похоже, решил, что гости насытились. — А Сирпент — это не защищённая горная долина, местность не позволит нам построить оборонительную линию длиной в сотни километров.

— Не спасёт нас стена, папа. Эти твари умеют штурмовать замки и крепости. Только активная оборона, направленная на уничтожение ящеров, способна решить дело нашу пользу. Сколько у тебя войска?

— Две с половиной тысячи новобранцев. — Величество ни капельки не удивлено складной речи дочери. — Да полстолько — детей дворянских. Остальные этим летом полегли под Лермором.

Дик смотрит на висящую на стене карту. Понятная картинка. Это соседнее герцогство, как раз на пути ящеров, идущих в Сирпент. Выходит, два монарха догадались объединить войска и дали полевое сражение неприятелю.

— А еще кто-то к вам присоединился? — продолжает расспрашивать принцесса.

— Нет. Герцоги Кстуша и Загорья решили, что до их земель беда не докатится. Хотели сохранить свои полки. Только ящеры их, когда наше войско положили, вырезали подчистую. И полки, и самих герцогов, и население очень сильно пострадало. Так что сейчас здесь от беженцев не протолкнуться. Те люди, что сумели спрятаться во время нашествия, всё ещё подтягиваются.

Дик слушает и не удивляется. Картинка понятная, хотя и грустная. Уйма народа. Провианта недостаёт. Мужчин, способных держать оружие, немного, причём подавляющее большинство не рвутся в бой просто потому, что тогда не смогут позаботиться о семьях. Они с подругой это просчитали ещё в дороге. Сейчас убедились, что не ошиблись, но легче от этого не стало.

— Понимаешь, папа, вооружить сейчас необходимо всех. Только страна, населённая воинами, имеет шанс выстоять. Сирпент ведь расположен на краю населённых людьми земель. За горами на севере — тундра. На востоке сухие степи. Сами эти горы каменисты и много людей в них не прокормишь. — Начинает Клёпа плановое наступление. И делает паузу, чтобы выслушать предполагаемые возражения, которые высказываются немедленно.

— Ты мала ещё, доченька. Поэтому, видимо, и не заметила, что править страной непросто. Люди, привержены обычаям. И следовать им приходится неукоснительно, иначе в стране настаёт хаос. Поэтому ношение оружия дозволяется только солдатам и людям дворянского звания, чтобы они могли усмирить непокорного и вразумить непочтительного. А теперь представь себе, что у каждого человека в стране при себе всегда имеется шпага! При таком положении дел невозможно принудить смерда исполнить должное, поскольку вести он себя станет, как человек благородный, чёрную работу исполнять нежелающий.

Дику вспомнился законный король Гревса Ронан, несущий гашёную известь. Ай да Клёпа! Убедила монарха разрушить устои общества личным примером. Этот юноша впоследствии ел из общего котла с остальными и спал под одной дерюгой с другими работниками. А были среди этих работников и потомственные дворяне. В том числе и господин Олви, и барон Ранберг, и капитан Сулла — те самые, чьё поведение так обидело его подружку, что она ушла из столицы королевства в его скромное графство.

А ведь вслед за ней, считай, и все остальные туда же пожаловали во главе с монархом. Ох, и непроста эта девушка. И задача, стоящая перед ними непроста. Там, в Гонбаре никто не сопротивлялся её воле. Ну, попробовали опытные царедворцы оттереть принцессу от трона, используя придворные уловки. Как же она их утёрла! Филигранное мастерство. Но здесь всё не так. Это королевство ещё не разрушено. Слово "устои" здесь из обихода не вышло.

— Знаете, Ваше Величество, выбор у нас невелик, — Дик спешит поделиться с монархом своим озарением. — Или устои сохранять, или население спасать.

— Вы тоже весьма юны, друг мой, — король явно не склонен к пониманию. — А Сирпент — это не крошечный Гонбар. Дворяне не потерпят ни малейшего ущемления в правах и привилегиях. Так что, сколь бы ни были добры Ваши намерения, оставьте их при себе. И тебе доченька лучше ни во что не вмешиваться. Погостите, сколько хотите, да и ладно.

Отшил их, одним словом, король-папа. Даром, что выглядит эдаким домашним дядечкой. Сразу дал понять, что в помощи всяких там сопляков совершенно не нуждается.

* * *

Ну кто же не хотел побывать в самом настоящем действующем королевском дворце. Не разгромленном прокатившейся через залы и покои резнёй, а наполненном слугами, дворянами, гвардейцами, несущими караул. Где драпировки не изорваны, мебель не изломана, а окна сияют чистотой полированных пластинок прозрачного камня, вставленного в искусно изготовленные рамы. А особенно замечательно то, что показывает тебе это всё самая настоящая принцесса, выросшая в этих стенах.

То, что несколько килограммов соли с этой принцессой совместно съедено, нисколько не портит картинку. Не ухудшает ситуацию и костюм девушки. Дик вдруг с удивлением понял, что эта проныра, когда ковырялась в его ранце, неплохо рассмотрела одни брюки, что он прихватил с собой из вещей подрывников из-за их маленького размера. Ему они тогда были великоваты.

Их замечательный покрой был оценён по заслугам, и Клёпа всегда, сколько он припоминает, ходила только в таких, нагло скопировав идею из внешнего мира. Просторные, но не мешковатые, с нужным количеством карманов, они мгновенно вошли в обиход в Гонбаре. И курточки. Кармашки для метательных ножей появились на этой одежде тоже давненько. Так что и экскурсант, и экскурсовод отличались от остальных обитателей дворца видом боевым и независимым.

Ящерские мечи с усовершенствованной Гонбарскими оружейниками гардой придавали их экипировке завершённый вид.

Гостиные и приёмные, кабинеты и будуары, детские комнаты для игр и совещательные. Тронный зал и библиотека. Вот тут-то юноша и задержался. За стёклами огромных шкафов стояло не так много книг, как можно было ожидать. Рукописные фолианты в основном. Получил разрешение поближе познакомиться с этими вместилищами здешних познаний, и принялся за дело.

Конечно, заповедям Истинного писцами было уделено решающее внимание. Никаких особых откровений среди этих текстов не встречалось. Разные истории на любой вкус, в основном страшненькие. К тому же, изложенные занудливо, без вдохновения. Скучно. Пришлось просто заставлять себя вникать в смысл написанного. Через строки древних преданий проступали контуры истории человеческой общности.

Сначала народу на планете было немного. Упоминалось всего одно поселение, от которого отделились все другие. Излагались истории скандалов, из-за которых происходили исходы или бегства групп или отдельных людей, основывавших городки или деревеньки. О том, что за болота ходить не следует, потому что там живут драконы, упоминалось в текстах, описывавших ещё строительство первых жилищ. Кое-какие детали наводили на мысль о том, что дистанционно убивающее оружие и средства дальней связи в то время человечеству были известны. Похоже, поздние переписчики, излагая текст на свой манер, сильно исказили содержание оригинала. Возможно, язык менялся и терял некоторые, вышедшие из употребления слова. Ну не знаток Дик в таких вопросах.

А вот в нижней незастеклённой части шкафа отыскалась стопочка книжек на эсперанто. Причём, судя по датам, проставленным в выходных данных, было им не более полутора сотен лет. Типографские издания, не рукописные. Библиотечка оказалась обширной, от детских книжек с картинками, включая азбуку, до произведений классиков, переведённых с языков оригиналов в незапамятные времена.

Но самой интересной находкой были несколько сшитых ниткой тетрадок — рукописный словарь с местного языка. Нет, это ещё не доказательство. Но толстенный намёк на то, что эсперанто Клёпа вполне может владеть. Во всяком случае, при её любопытстве и скрытности... стоп. На этом языке он к ней обращался в день их встречи. Неужели она его водила за нос?

Глава 18

Разбираться с подругой в вопросе о том, знает ли она один из основных языков выходцев с Земли, Дик поостерёгся. Очень уж мрачно выглядела девушка. Как-то он привык к тому, что эта особа очень много знает, и не слишком охотно делится информацией, но его ждала настоящая истерика. Нет, рыданий или обморока не было. Просто, когда они очередной раз сидели над картой, на пергамент закапали слёзы.

— Понимаешь, Родион, на планете осталось очень мало людей. По папиным сведениям, ящерам осталось расправиться с Сирпентом и прочесать нижнее течение Шарнаи, это западнее Гонбара. Просто вся мощь их войска навалится на мою страну. Они уже практически победили. Потом расправятся с Гонбаром, когда Хрыг закончит нас изучать. И всё. Хотя, думаю, ещё пару лет потратят на сплошное прочёсывание той части материка, что находится севернее болот.

— Ты имеешь ввиду, что история человечества на всей планете прервётся? — Дик просто не представлял себе масштабов разыгравшейся трагедии. Как-то не слишком тщательно он занимается тем, что пристало правителю. Всё увлекается чем-то.

— Да, пожалуй, точнее слов не подберёшь, — девушка промокает глаза платком. — Несколько племён степняков, оленеводы в тундре, и те немногие, кто сможет спрятаться в лесах и горах. Остальных разыщут и перебьют.

Да уж. И ведь бесполезно спорить. Гонбар отобъётся даже от нападения пятнадцатитысячного отряда рептилий. Но, если разом навалятся тысяч пятьдесят, графство его не устоит. Не перемолотят они столько. А уж попытайся ящеры проникнуть в долину через другие проходы, тогда рухнет вся оборона.

— Слушай, Клёпа, а что это за форт у слияния Ктыры и Муганы? Ведь, по всему выходит, мимо него драконьему войску идти удобней всего, — юноша тычет пальцем в карту.

— А ты должен его помнить. Мы там первый раз в гостинице останавливались, когда ехали сюда.

Есть такое дело. Останавливались. Городок обнесён тыном метров пяти или шести высотой. Вот здесь бы и положить неприятельское войско. Дик углубляется в мечты и грёзы, а принцесса, посмотрев на него, тихонько удаляется. Боится спугнуть. Не иначе, надеется на то, что друга посетит озарение.

* * *

Задачу Дик для себя сформулировал чётко. Для того, чтобы уничтожить примерно стотысячное войско ящеров, которого следует ожидать следующей весной, нужно в том месте, в котором оно соберётся, вернее, окажется после перехода, смертельно на него воздействовать. Вероятность того, что это произойдёт у слияния рек, дающих начало Шарнае, велика. Так что понятно — встречать неприятеля следует здесь. Дело за малым — чем эту прорву вооруженных солдат умертвить. Они ведь к этому не стремятся.

На счёт гуманных вариантов: напугать или прогнать — он не заблуждался. Ни один не сработает. Эти твари будут переть так, что их ничто не остановит. Только смерть.

Несколько дней усиленных размышлений привели к важнейшему результату. К расчёсанному затылку было невозможно прикоснуться, а расковырянный нос распух. В общем, из внутренних резервов плодотворных идей извлечь не удалось.

Закономерно, что после первых умственных усилий наступил период разочарования в собственных силах, чувство неуверенности. Дик как бы наблюдал себя со стороны. Подобное уже случалось с ним недавно. Бессилие. Никчёмность. Невостребованность. Забавное сочетание качеств, ни одному из которых он не рад. Хорошо женщинам. Поплачут, пожалуются подружке... подружка у него имеется. Но мужчина не должен жаловаться. Он обязан быть сильным, и решать проблемы, не перекладывая их на других. Ну не проблемы, а ответственность за их решение. Вернее ответственность за то, как их надо решать. Запутался.

— Клёпа!

— Принцесса в своих покоях, Ваше сиятельство, — горничная привычно ковыряется в укладке комода. Новая горничная? Нет, просто новая деталь гардероба.

— Консуэлла, у Вас замечательное украшение?

Девушка розовеет и кладёт левую руку на эфес шпаги. Смешно подбоченивается. Карикатура.

— Вам безумно к лицу эта рапира, — Дик, конечно, кривит душой.

— Её Высочество велели носить оружие всем, кто осмеливается появляться перед ней.

Интересные новости! Папенька король возражает против всеобщего вооружения населения, а дочурка гнёт свою линию. Дик, словно вернулся в окружающую действительность из мира грёз. И ему срочно нужна принцесса.

* * *

Подслушивать нехорошо. Но очень полезно. Тем более что получилось это не по его вине. Строгий гвардеец не пустил юношу. Сказал, что Его Величество сейчас у дочери и взглядом указал на мягкую банкетку, стоящую у двери в покои. А тут, как раз в месте, где оказалась голова, прекрасная слышимость. Толи вентиляционный канал выводит звук, толи драпировщики в этом месте завесили тканью проход в стене. Так что разговор короля и Клёпы Дику слышен прекрасно. А гвардеец, расположившийся буквально в трёх шагах, об этом не знает. Если что до него и доносится, то лишь отдалённые неразборчивые звуки.

— Понимаешь, папа, у этого парня есть книга, изображения и тексты в которой меняются по желанию того, кто её читает. Используется в ней чанская письменность, так что понять, что там написано, несложно. Сложно было научиться вызывать нужную информацию. Для этого требуется нажимать квадратики с буквами в той последовательности, как пишутся слова твоего пожелания.

Книга эта знает далеко не всё, однако, полезного содержит немало.

— Так этот Родион позволяет тебе ею пользоваться? — голос монарха.

— Он уверен, что я ни в чём не разобралась и всегда посмеивается, когда я что-то ищу или читаю. Дело в том, что он, как мне кажется, говорит по-чански совсем другими словами. Во всяком случае, этой книгой он может управлять голосом. То есть, она его отлично понимает. Но я не о том. Это просто какой-то казус. Главное, он сумел найти короткую инструкцию о том, как правильно руководить государством.

— Короткую, это замечательно, — в голосе монарха слышится ехидство. — Прочитал несколько страниц — и на трон. Не то, что мы скорбные, всю жизнь эту науку постигаем, а так ничего толкового и не умеем.

— Там всего полстранички. Восемь пунктов. На счёт инструкции, это я неточно выразилась. Скорее — памятка. Чтобы ничего важного не забывалось при принятии решения и его воплощении. Не отменяет этот список ничего из того, чему ты учил меня и братьев. Просто он не позволяет выпустить из виду ничего важного.

— Ладно. Хватит меня интриговать. Показывай.

Тишина длилась недолго и была прервана насмешливым фырканьем.

— Предприятие должно действовать в интересах клиента. Доченька, что за ересь? Какое предприятие, и что это за клиент такой?

— Пап, ну как ты не понимаешь! Если речь о сапожной мастерской, то вопроса нет. А если под предприятием понимать королевство? Кого оно обслуживает? Самодержца? Дворян? Или всё население?

— Никогда об этом не думал. Как-то жили всегда страной по обычаям и традициям. Законы блюли, заповеди Истинного чтили. О том, для чего нужно государство никто, мне кажется, не задумывался. Тут надо крепко поразмышлять.

— Не трать времени. У меня имеется готовый ответ, идеальный для настоящего момента, — в голосе Клёпы слышатся сочувствующие нотки. — Весной придут зелёные и перережут всех. Спастись от этого можно только всем вместе с оружием в руках. Так что Сирпент наш — предприятие по спасению своих жителей и беженцев. Они и есть клиенты.

— А раньше как было? — король явно заинтригован.

— Раньше клиентом был ты.

Минута молчания. Длинная такая минута.

— Пожалуй. Что там дальше? Лидерство руководителя. Это понятно. Сам хлопочи обо всём и сам за всё отдувайся. Собственно — на этом наш мир и построен. Или есть иные соображения?

— Нет, папа, по этому пункту подготовку ты мне давал верную.

— Тогда погнали дальше. Вовлечение работников. Тут тоже понятно. Все должны быть заинтересованы в конечном результате. Этот момент мы с тобой не раз обсуждали.

— Не раз. Так что даже не станем задерживаться. Дальше довольно хитрый пунктик.

— Желаемый результат достигается эффективнее, когда деятельностью и соответствующими ресурсами управляют как процессом, — вслух зачитывает отец. — Да ничего тут особенно хитрого. Только так и получается что-нибудь путёвое. Если сначала и до конца всё продумано, проконтролировано и в конце проверено, тогда и результат радует. Так что смотрим дальше.

Управление взаимосвязанными процессами как системой. — Мудрёно написано, — комментирует батюшка. — Но верно. Всё из чего-то проистекает, и куда-то девается, всё как-то связано со многим иным. Часто ужасно хочется об этом забыть, но неучёт последствий собственных деяний — штука чреватая. Так, здесь никаких возражений не имеется. Что там дальше?

Постоянное улучшение деятельности предприятия, — короткая пауза. — Хм. Об этом напрямую как-то не думалось. Само собой, всегда желал что-то усовершенствовать, но оно нередко боком выходило. Впрочем, это недостаток не принципа, а его исполнения.

Принятие решений, основанное на фактах, — Величество явственно хмыкнул. — Это бесспорно, и очень правильно, что включено в список. Так что там у нас ещё осталось?

Взаимовыгодные отношения с поставщиками. Это получается, что о соседях следует хлопотать. Так что ли?

— Не только. Понимаешь, папа, этот пункт Уланка очень необычно расшифровала. Для дровосека поставщик — лес. Для рыбака — водоём. То же можно сказать и о пастбищах, покосах, пашнях. Горшечник, когда берёт глину из ямы и купец, приобретающий товар — все должны поступать так, чтобы не оскудевало то, что даёт сырьё или иное, потребное. Так что здесь — обо всём мире, окружающем нас. Он должен богатеть оттого, что мы с ним общаемся.

— Да это целая философия получается. В общем, доча, полезный списочек. Имеются в нём и свежие мысли, но главная его ценность, пожалуй, в том, что данный перечень можно полагать достаточным. Собственно, если всё предписанное соблюсти, то не знать покоя ни ясным днём, ни темной ночью. А что, друг-то твой, ещё не придумал, как нам от зеленокожей угрозы избавиться?

— Пап, он ведь не волшебник. В Гонбаре его советам следовали не потому, что он ужасно умный или безумно мудрый. Это происходило на пике отчаяния. Люди чувствовали себя обречёнными и, чем необычней выглядело предложение, тем охотнее за него хватались. Помогло.

— То есть ты считаешь, что начни мы сейчас в срочном порядке учить население контрацепции — это нам поможет отбиться от весеннего нападения? — король явно ехидничает.

— Разве тебе ведомо грядущее?

* * *

Дик бродит по улицам столицы и видит, что хлопоты его подруги были не напрасны. Работы по усилению стен ведутся энергично. На всех городских площадях ведутся занятия по владению оружием, боевым построениям и иным вопросам воинского мастерства. Каждый дом, каждый двор готовится к обороне. Ямы с кольями, камни на подоконниках — это массовое явление. Жители готовятся дорого продать свою жизнь.

Примерно такой настрой царит в Гонбаре каждый раз, когда ожидается нападение. Просто здесь многолюдней, и немало узких улочек, каждую из которых готовят для того, чтобы она превратилась для рептилий в могильник. Или казнильник. Утыканные шипами брёвна на цепях маскируются легкомысленными занавесками, изображающими сушащееся бельё.

Заглянул на одно из подворий, зашел в дом. Двухэтажные нары, длинный стол для приёма пищи. Казарма. В королевском дворце тоже стало заметно теснее, куча детворы, интенсивно загружаются в амбары мешки с зерном, горохом, хлебными орехами. И активные работы производятся в области ассенизации — совершенствуются канавы и каналы, бочки с нечистотами так и снуют. Действительно, при таком резком росте плотности населения немудрено потонуть в человеческом дерьме. Ясно, что люди стягиваются под защиту городских стен.

Обращает на себя внимание неплохая организация всего этого. Бестолочи и ругани хватает, конечно, но особых накладок или затыков не случается. Как это работает — непонятно. Но несомненно то, что к вопросам организации в этом захолустном королевстве всегда относились вдумчиво. Ведь принцесса Клеопатра получила домашнее образование здесь, прошла "стажировку" в приграничном баронстве, отлично поработала в этом направлении в Гонбаре. Более того, успела подготовить себе приличного дублёра — Уланку.

Ударил колокол. Полдень. Спустя некоторое время до слуха докатились звуки ответивших ему близлежащих городков. Пять таких откликов ухо уловило отчётливо. Средневековая система точного времени. Вспомнил по памяти расстояния до ближайших существенных поселений. Изрядно. Это какая же мощь звука? Где-то он слышал, что звонари нередко глохнут. И если уж на то пошло, в воде звук распространяется быстрее, так что для сверки часов значительно лучше было бы пускать сигнал вдоль реки.

Представил себе колокол, опущенный кромкой юбки в реку, удар, всплывающая кверху брюхом рыба и.... Из жидкости в воздух звук практически не проникает. Так что слухача нужно заставить держать голову в воде. Опять же, такой вариант не оповещает население о наступлении середины дня. Но, кажется, войско рептилий переправляется через реки вплавь.

Какая-то намётка идеи в голове у Дика забрезжила.

Глава 19

Захолустный городок у впадения Ктыры в Мугану. Или Муганы в Ктыру. Именно отсюда, где после слияния двух рек начинается Шарная, сейчас отплывают речные суда, увозящие в сторону Гонбара многодетные семьи. Сирпент освобождается от множества ртов, от хлопот по их защите. Все спешат. Заметно холодает, и ледостав не за горами. Дик здесь сейчас просто безучастный наблюдатель. Обо всём позаботились Клёпа и Уланка. Одна отправляет, другая принимает. Зима в его горном графстве не будет сытной, но никто не отощает. Девчата наверняка всё просчитали.

А юноша гуляет по окрестностям и, вроде как, готовит ожидаемым гостям большую бяку. Нет, уничтожить в один присест всё ящерово войско в этом месте не удастся, но горы зеленокожих трупов будут немаленькие. Всяко пособление защитникам городов.

Недавно в столице он подробно расспросил одного сержанта — единственного, наверное, кто унёс ноги из битвы при Бродах — о том, что тогда произошло. И вот, что удалось выяснить.

Неприятеля решили встретить на заранее подготовленной позиции, причём вне пределов населённых пунктов. Важно было найти место, которое противник никак не обойдёт. Нашли. Места свои, хорошо знакомые. Король Лермора — опытный полководец, возглавивший объединённое войско своё и Сирпентское, организовал оборону на берегу спокойного участка Муганы между двумя водопадами. Широкий участок со спокойным течением и небольшими глубинами идеален для преодоления его вброд. По пояс здесь примерно. Ящеров решили бить на выходе из воды в расчёте на то, что они потеряют равнение, утомятся, намокнут, в конце концов. А на берегу к их встрече подготовились основательно.

Войско рептилий действительно подошло к реке в этом самом месте, и, построившись боевым порядком, вошло в воду. Но брести никто не стал, сразу поплыли, причём под водой. Стремительно, да еще и удерживая строй, шеренга за шеренгой возникали драконы перед человеческими порядками и бросались в бой такими же свежими, как и на противоположном берегу.

Сеча была жаркая. Люди держали строй. Сирпентские лучники и Лерморские арбалетчики собирали богатую жатву, орошая землю кровью рептилий. Плотные ряды алебардщиков и стены щитов копейщиков встречали неприятеля отточенной сталью. Ни одна сторона не дрогнула. Отступление происходило плавно, по мере того, как защитники падали под ударами. И, наконец, во фланги зеленокожим ударили резервные сотни.

Но ничего не изменилось. Люди и ящеры рубили друг друга, кололи, обрушивали удары палиц. Происходило взаимное уничтожение. Ящеров гибло больше, но из реки выныривали всё новые и новые шеренги.

Вот в это-то момент сержанта и отправили, отвезти весть королю Сирпента. Исход боя был уже предрешён. Когда падёт последний из человеческих воинов, рептилии двинутся дальше. И оставалось до этого уже недолго.

Собственно, таких битв за последние два лета было немало. Люди всегда заканчивались раньше. Важно было то обстоятельство, что перепонка между пальцами на нижних конечностях у рептилий оказалась не простым украшением. Эти твари — великолепные пловцы. И хвост они носят не напрасно. Незнание этого факта не оказало принципиального влияния на исход битвы при Бродах. Просто потери неприятеля оказались чуть меньше ожидаемых. Оставшихся у агрессора сил хватило и на Кстуш, и на Загорье. Хватило бы и на Сирпент, если бы не приближение осени. Защищать его к этому моменту было просто некому.

Дик прикинул даты происходивших здесь событий, сопоставил их со временем появления ящеров под стеной Гонбарской долины. Мог быть и этот же отряд. Надёжных сведений о тактике неприятеля имелось немного — те, кто мог бы о ней рассказать, редко оставались в живых. Но силы свои зеленокожие старались не распылять, определённо. В полевых сражениях с обученными войсками они несли потери несколько большие, чем люди. При штурмах и осадах их потери были существенно больше. Но поле боя оставалось за ними, поскольку противник ящеров уничтожался поголовно. Раненых не было. А были ли раненые у ящеров? Скорее всего. Он ведь видел санитарные повозки.

Поскольку мимо этого места они не пройдут в силу того, что действуют подряд и без пропусков, а оно им по дороге встретится первым, то на этот несчастный приграничный городишко навалятся массированно.

* * *

Две горных реки, добравшись до равнины, разлились широкими плесами, и нашли друг друга, образовав в соитии озерцо с почти стоячей водой. Стрелка — окружённый водой участок суши, узка, но берега имеет плотные, потому в этом месте сплошные пристани. Маленькие деревянные настилы над водой, а на них сарайчики, гордо именуемые пакгаузами. Выше этого места навигации просто нет. Пороги и водопады.

Сказать, что это полуостров, также трудно, как и назвать данный участок суши островом. Перешеек пересечён рвом, через который перекинуты мостки, на которых громоздятся пакгаузы. Тут тоже принимают плоскодонки привозящие грузы с низовий реки. Но нынче грузопотока нет. Не от кого везти товары. Ниже по течению реки земли обезлюдели. Сейчас рабочие латают невысокий тын. В расположенных по периметру всего посёлка портовых сараях аккуратно готовят подвесы для колоколов, а под ними прорезают люки, через которые опустят в воду колокола. Зимой по снегу на могучих санях их сюда завезут. Опустят их юбками в воду, что плещется под пирсами. Возни много. Надо извлечь языки и приладить их снаружи. Надо наладить приводы так, чтобы разом по команде заставить их зазвучать во всю мощь.

Эксперименты местные умельцы уже провели, идею уловили, а что касается технических моментов — Дик не заблуждается относительно ценности своего участия во всём этом. Он тут скорее символ, чем, действующее лицо. Ходит с умным видом, кивает одобрительно. И думает.

Конечно, сколько-то ящеров они, возможно, уконтрапупят. Ведь явно твари атакуют это местечко вплавь по воде. Там и будут их гасить акустическим воздействием. Если рыба после этого всплывает кверху брюхом, то и рептилиям придётся несладко. Размер потерь предугадать невозможно, многое зависит от удачи. А удастся ли спастись звонарям — это просто стараются не обсуждать.

* * *

А вот и Клёпа.

— Привет, Родик. Я закончила все дела здесь в Сирпенте. Когда ты освободишься, предлагаю вернуться в Гонбар, — вид у девушки усталый и недовольный. Обречённый, может быть. Или смиренный?

— Не иначе, напугала всех мрачными перспективами и мобилизовала население на подвиги ратный и трудовой, — Дик понимает, что больше того, что они здесь сделали, ничего уже им учинить не удастся.

* * *

Странное создание эта Клёпа. Иногда кажется, что имеешь дело не с живым существом, а со счётно-решающей машиной. Несмотря на присущую ей женственность и очарование, она всё-таки удивительно рассудочна. Вот сейчас речь идёт о том, чтобы покинуть места, где, если он правильно понимает, будут решаться вопросы выживания человечества на этой планете. Последнее, наверное, крупное государственное формирование через несколько месяцев подвергнется ожесточённому натиску вооружённой орды.

Рептилии безжалостны и бесстрашны. И их много. А ещё они прекрасно организованы. Последнее обстоятельство делает честь разуму, ими руководящему. Что же ещё знает он о противнике? Организмы холоднокровных значительно слабее, чем человеческие, изолированы от окружающей среды. Следовательно, они существенно чутче реагируют на её изменения. Кстати, а есть ли у ящериц органы слуха? Или они чувствуют колебания воздуха всем телом? Не у ящериц вообще, а именно у этих? Снаружи ничего напоминающего наружное ухо он не замечал. Следовательно, чувствительными к колебаниям являются некоторые площади на поверхности тела. В общем, они, возможно, способны различать звуки, распространяющиеся не только через воздух, но и через почву.

Да, на счёт воздействия на них колокольным звоном, это он придумал верно. Если, и не поубивают, так хоть поглушат. Может, они потопнут от этого, дышат-то лёгкими, насколько он помнит. А вот то, что хорошо плавают, говорит о многом. Прежде всего, о его собственной лопоухости. Он ведь только сейчас сообразил, что пути сезонных миграций соседей — водные. Ведь, кажется, обращал на это внимание, рассуждая над Хрыговой картой. И отношение к рыбе. Слуги учёного ящера ныряли с берега и хватали её прямо в воде. А потом выныривали и пробкой из бутылки вылетали на берег — вода в Гонбарке ледяная даже летом, а им это не только дискомфорт, но прямая угроза жизни. И ловля удочкой для них — откровение. Подарок судьбы. В своих краях им не требуются для рыбалки никакие приспособления — их собственные тела — отличная снасть.

Здесь, в Сирпенте вода в реках холодна даже летом. Но если крупная рептилия массой примерно семьдесят килограммов задержится в ней около минуты, опасного для жизни охлаждения не наступит. Да и две-три минуты, пожалуй, серьёзной опасности не представляют. Так что водное пространство в полторы-две сотни метров для драконов — просто чуть более удобная дорога, чем путь по суше. Следовательно, этот городок они наверняка атакуют через плёсы, тем более, тут в относительно неглубокой, медленной воде нет пронизывающего холода горных потоков.

А что еще он знает об этих существах. Ведь интересовался биологией! Конечно. Они откладывают яйца. И вылупляющееся их них потомство далеко не беспомощно. Оно не требует неустанного материнского внимания! Ха! Ведь Хрыг сказал, что не знает, как нам регулировать численность собственной популяции когда? Тогда, когда разобрался в процедуре размножения. Интересно, интересно. Выходит, ящеры просто уничтожают лишние яйца, отложенные самками. А, поскольку живородящие существа так поступить не могут, то дальше родительские инстинкты управляют их поведением. Вот, почему этот учёный затруднился. Выходит, он искал путь регулирования нашей численности. Путь регулирования скорости размножения. Правильно, мы так и поняли и ввели его в курс вопросов контрацепции. Теперь он ведёт наблюдения за их эффективностью, дрянь зелёная.

И ведь этот разумник действительно изучает их мир. Мир, существенно более связанный с вещами, чем родные просторы, на которых обитают рептилии, которые, скорее всего, не строят жилищ и не перевозят с собой мебель, когда каждый год перемещаются, оставаясь в зоне комфортной им температуры. Когда они встретили Хрыга, этот гад жестоко страдал, пользуясь для защиты от холода дверью в конце промоины, костром и, для отвода дыма, провалом в хаотически наваленной из древесных стволов крыше. А через год — печи с дымоходами, деревянные полы. Всего-то, посмотрел, как устраиваются зимой люди — Клёпа с Диком невольно приоткрыли перед ним краешек человеческого опыта жизни в тепле, когда на дворе холодно. А уже и одежда с теплоаккумуляторами. Вот ведь тварь! Тварь, познающая, думающая и изобретающая. Холодная, бесстрастная, равнодушная. Стоп! О чём это он? Ведь сперва о подруге подумал. Холодная, бесстрастная, равнодушная. Нет. Но очень старается.

— Клёп! Как ты батюшку уговорила поломать все традиции? Он ведь прямо нам сказал, что в советах малолеток не нуждается.

— С одной стороны, когда много раз повторяешь некую мысль на разные лады, человек иногда начинает воспринимать её, как свою собственную. Главное — не надоесть и не разозлить. А потом, не забывай, многие полагают, что ты и есть Истинный. Об этом у нас говорить напрямую не принято, но намёками это друг другу дают понять. А, поскольку наши с тобой дружеские отношения ни для кого не секрет, то словам моим веры больше. Ты чего надумал-то?

А ведь действительно. Он только что долго молчал с умным видом. А подружка терпеливо помалкивала.

— Думаю, что мы слишком мало знаем о ящерах. Ведь люди и эти ребятишки давно живут по-соседству. Наверняка не раз встречались. Это должно было как-то передаваться из уст в уста, или отмечаться в летописях, в научных трактатах. Расскажи, что тебе об этом известно.

— Действительно, никто этих созданий подробно не описывал. Знаешь, я даже не возьмусь указать, откуда во мне сложилось негативное отношение к ним, скорее всего из мимолётных упоминаний, намёков, предупреждений об опасности и советов о том, как избежать встречи с этими существами, — Клёпа явно напрягает память, припоминая и анализируя. — Слово "магуари" — это символ опасности, злобности и агрессивности. И заповеди Истинного и народная молва, и опыт, который передаётся от родителей детям или от наставников ученикам — всё говорит о том, что это зло, которого надо избегать, или, если деваться некуда, отбиваться.

— Постой! Магуари — это же те летучие твари, что прилетают с Болот. Причём тут ящеры?

— Глаза ведь есть у всех. Нетрудно заметить, что люди, ланты, коровы и свиньи сотворены одной рукой, той же самой, которая произвела на свет мышей, куниц, оленей и даже птиц. А вот змеи, лягушки, ящерицы — другой. Они могут бегать, плавать или летать, но они — магуари.

— А жучков, паучков и мух, получается, другой созидатель сотворил? — интересуется Дик.

— Наверное, — девушка, кажется, впервые в жизни об этом задумывается. — Тогда, выходит, рыб придумал кто-то четвертый.

Во как оно! Это получается, отсутствие систематических знаний, физической панорамы мира и невозможность охватить разумом и связать в единую картину разнообразие наблюдаемых явлений, приводит к возникновению упрощённых моделей в человеческом сознании. Понимание подменяется верой. Ограниченно верные представления начинают накладываться на всё, что попадает в поле зрения на основании внешних признаков. "Что вижу, то пою" — припомнилось вдруг. Ладно. Это он понял, как думают люди. А ему нужно знать, что они видели. Факты его сейчас интересуют.

А собеседница переждала период его размышлений, видимо по мимике поняла, что парень снова "вынырнул" из глубины собственных размышлений и продолжила:

— Как ты знаешь, в полосе примерно на день пути от северной кромки болот люди жить не любят. Магуари бесшумны в полёте и способны любого застать врасплох. Истребить их тоже не получается, потому что в болотах обитают зубастые плавающие твари, так что подобраться к местам гнездовий непросто. В общем, безземельные дворяне иногда обосновываются в тех краях, вокруг их подворий собирается разный народ. Нравы в тех местах свободные, люди зажиточны, а феодалы скромны в желаниях. Длинный посох, он ведь оружием не считается, а то, что один из его концов окован металлом, что делает это устройство похожим на копьё, это никого не смущает.

Вот и получается — летом все вооружены, но можно просто этого не замечать. А принудить смерда в тех местах не считается верным способом решения проблем. Бароны и рыцари ценят работников и насилием не увлекаются, а то все разбегутся. Я ведь именно поэтому и задержалась в тех местах, что дух свободы почуяла. Сотрудничества, что ли. Радостно там люди жили, хотя и считалось, что постоянно подвергались опасности. Только, знаешь, людей в тех местах гибло не больше, чем в густонаселённых районах от грабителей, в пьяных драках или идиотских ссорах, — Клёпа хитым взглядом окинула Дика. — Я имею ввиду процентное соотношение, а не абсолютное количество.

Опять эта девушка его изумила. Какая-то неправильная у неё средневековость. Ну, конечно, он ведь покопался в книгах на эсперанто, которые она читала. Сочинения господина Перельмана там встречались, он точно помнит. Так что в математике и физике у неё, наверное, не меньшие познания, чем у него. Ему-то эти книжки осилить не удалось, заскучал. Про зверушек было куда увлекательней. А теперь чувствует себя сущим младенцем рядом с уроженкой отсталого мира. Про то, что в рассмотренном случае частота событий однозначно пропорциональна количеству их участников, даже и не подумал, а она подумала и предвосхитила возможные возражения, которые в его бестолковке даже не зародились.

— Так вернёмся к ящерам. Видели охотники их не раз в окрестностях болот. Старались не связываться, но разумными существами их не считали. Одежды не носят, инструментов таких, чтобы со стороны было видно, не замечали. Как у нас в Гонбаре Хрыг расхаживает обычно, ведь никаких признаков разумности, только то, что на двух ногах. Зато с хвостом. Сами-то ящеры по-разному себя вели, там, у Болот. Иногда рычали на людей. Кто же знал, что они так разговаривают. Правда, кое-какие происшествия случались. Рассказывали, что однажды, много лет назад, большая группа этих тварей несколько дней жила на нашем берегу. Там с тех пор лес успел вырасти, мы туда в неурожайные годы за хлебными орехами наведывались. Стоп! Дик! Ты понимаешь, что это значит?

— Думаешь, они нам орехов насажали?

— Думаю, насажали. Но не нам. Им через болота перебраться, что торной дорогой пройти. От человеческого жилья туда не близко, так что ничьёй земли они нее заняли. И ведь паслись они на нашей стороне, я раз ходила в те места по осени. Плодов на деревьях сохранилось немало, и упавшие — тоже, было что собрать. Но кожурок, что остаются после лущения, там столько, что под ногами хрустело. Выходит, они кормились, а потом, как стало холоднее, ушли восвояси. Того, что осталось, тоже было изрядно. Какая же я тупая!

Парень смотрел на подружку и ничего не понимал. А она продолжала сокрушаться:

У нас хлебные орехи — очень удобный источник пропитания. Из их плодов чего только не делают. Одна беда — капризные они. Растут хорошо, завязываются обильно, но потом начинают болеть. Сохнут и осыпаются, или гниют, или пустоплодки вырастают. Иной год с огромного дерева только ведро нормального продукта снимается, а бывает и по двадцать. Их и удобряют всячески, и подкармливают, обрезают и опрыскивают. Окуривают, кстати, потому, что вредители на них налетают самые разные. А там, где поработали ящеры всегда хороший урожай.

Дик посмотрел на Клёпу недоверчиво. Сказать-то ему на это нечего. Хотя...

— Похоже, пора возвращаться домой. И собираться в дорогу за болота.

Глава 20

За время визита графа в далёкое северное королевство ничего сногсшибательного в его графстве не произошло. Только в оружейном деле произошёл забавный сдвиг. Бактерии, превращающие пирит в медный купорос наделали этого самого купороса столько, что микроорганизмы, извлекающие из раствора металлическую медь этой самой меди наизвлекали много. Почти десяток килограммов каждый день получали, причём не в виде пластин или слитков, а сразу в форме бронзовых револьверных барабанов. Олова тут всегда было в достатке, и добавлять в раствор его соль умели в нужной пропорции. Собственно, финальный этап представлял собой электролиз под действием биоэлектричества. Процесс фантастически медленный, да ещё и в хитрой восковой форме, занимал около двух недель.

Так что стеллажи производственного помещения были уставлены плотными рядами сосудов, между которыми десятки людей сновали с ложечками и леечками, подливая свеженького и отчерпывая отработанное. Ровная температура, вентиляция — в подвале старого замка поработал искусный технолог. Вернее, двое. Дик с этими мужиками растил сорокамиллиметровую трубу, да и раньше они вместе химичили немало. Набрались люди опыта.

Отверстия в этих барабанах не сквозные. Это — дульнозарядные стволы с отверстием в донце и гнёздышком под капсюлем-воспламенителем. Шесть штук в одном теле. Барабан вращается в держателе и, оттянув курок и отпустив его, можно выстрелить. А потом — провернуть рукой на шестую часть оборота и снова выстрелить. Полный аналог их тростниковых револьверов, но перезаряжаемый. Опять же сами барабаны легко сменяются в держателе. И пуля теперь летит шибче, потому что в прочную металлическую конструкцию заметно добавили пороху против их тростниково-клеевых прототипов. Недостатков у этого устройства много. Сами "обоймы" тяжеловаты, и их снаряжение — дело неспешное. Много мелкой возни с установкой нового капсюля и извлечением остатков старого.

Сбруя для ношения этого стрелялища с ним самим и четырьмя снаряженными барабанами прилично весит, зато — тридцать выстрелов. Если применять в обороне из-за укрытия, или, хоть бы и из-за щита в поле, можно сильно проредить строй нападающих. Главное — не забыть на левую руку рукавичку надеть, чтобы не обжечься. Тепло, выделившееся при выстреле, ощутимо нагревает металл.

И теперь по несколько штук таких толи револьверов, толи шестиствольных пистолетов каждый день отправляются в Сирпент. Порох там делают, пули льют, кстати, свинцовые. Только капсюли подвози.

* * *

В новом дворце, где останавливались, чтобы поговорить с Уланкой о делах хозяйственных, Дик обнаружил ещё одного геккона. Он обитал в пространстве между кухней и кладовыми и, в отличие от Гека, живущего в старом замке, старался не попадаться людям на глаза. Кухарки малыша подкармливали и не позволяли никому его обидеть. Мыши, от которых раньше страдали съестные припасы, присмирели. Сам же доблестный уничтожитель домашних грызунов общался только с одной из посудомоек, от остальных прятался. Дик его, разумеется, и не приметил. Если бы не рукавичка на печке и не блюдечко с угощением, даже расспрашивать бы не стал.

Оказалось, животное поселилось здесь, когда стало прохладно, а откуда пришло — никто не заметил. И было оно очень маленьким. Когда заботящаяся о нём работница кухни развела руками, показывая длину этого создания, получилось с котёнка. Примерно, как Гек год тому назад.

* * *

Снег уже выпал. Вот-вот должны замёрзнуть реки. Тогда к Шарнае уйдут рыболовецкие артели опускать в проруби сети. Без рыбного приварка в Гонбаре будет голодно этой зимой — населения заметно прибыло. Во всех покинутых домах графства стало тесно. Особенно много детворы, что приехала из Сирпента. Уланка крутится как белка в колесе: размещает, обеспечивает пропитанием, топливом. Одежду подбирают, или ткани — всё не в изобилии. С преподавателями в школах беда. Классы переполнены, аудиторий не хватает — сплошной клубок проблем.

* * *

Никто не удивился, когда Дик с Клёпой собрались, и отправились на юг. В прошлую зиму также было. На этот раз нарочно отклонились к западу, чтобы посмотреть на место, куда уже около трёх лет тому назад плюхнулся космический корабль. Мысль была — пересечь болота и продвигаться в сторону тёплых краёв до тех пор, пока не удастся нагнать откочевавших соседей. Очень хотелось понаблюдать за их житьём-бытьём в естественных условиях. Путь неблизкий, около четырёх тысяч километров в одну сторону. И спешить нужно, и не торопиться, чтобы не влететь с разгону в какую-нибудь неприятность.

До болот докатили на саночках, как и в прошлом году. Лёдяной покров ещё не установился. Настоящих морозов не было, земля и вода остыть не успели. Космический корабль отыскали без труда. Он стоял, погрузившись хвостовой частью в топкий грунт так, что входной люк оказался наполовину покрыт вязкой жижей. Хотя нет. Не жижей, потому что она не чавкала, а просто немного проминалось под ногами. Короче, не грунт, а одно сплошное недоразумение.

Входной проём закрыт герметичной крышкой, так что внутри, скорее всего, осталось сухо. Признаков жизни здесь не наблюдалось. Растительность успела слегка затянуть этот чужеродный предмет, оплести его побегами вьющихся растений. Судя по всему, никто здесь не топтался, по крайней мере, несколько месяцев — стебельки жухлых трав торчат из нетронутого снегового слоя непотревоженной щёточкой. Возможно, какие-то устройства внутри живы, но снаружи это никак не проявляется.

Корабельный инф откликается уверенно, но оценить силу радиосигнала нечем. Словно спохватившись на счёт собственной лопоухости, Дик со своего терминала запросил отчёт о доставке посланного им сообщения о пиратском нападении, направленного в штаб патрульной службы. Оказывается, с момента посадки в зоне связи не появлялось ни одного почтового сервера. Наверное, из-за повреждённых антенн радиус досягаемости сигнала оказался мал, не достаёт до мест, где возможно появление транзитных космических кораблей.

На всякий случай поинтересовался другими клиентами данного устройства. Но по этому поводу получил ответ, что данная информация является конфиденциальной. В общем, про инф он догадался правильно. Есть у него хороший справочник, который будет доступен, пока корпус корабля не уйдёт полностью под поверхность. А вот перспектива установить связь с внешним миром призрачна.

* * *

Вместе с возницами спустили на воду заиленной широченной реки, именуемой Болотами, лёгкую плоскодонку, что привезли с собой. С одной стороны переправиться на ней через это препятствие можно не дожидаясь замерзания воды и грязи, что экономит время. С другой стороны, нельзя захватить с собой в дорогу вьючных и верховых животных, что ценность этой экономии снижает. Однако, учитывая, что очень хочется сохранить скрытность, лучше всё-таки передвигаться пешком, как-никак, поход им предстоит по территории, населённой враждебными существами.

Отчалили, преодолев топкий берег озерца, оказавшегося затоном, и, то подгребая вёслами, то проталкивая судёнышко шестами, двинулись. Довольно уверенно, выбирая кажущиеся наиболее широкими протоки, плыли трое суток, петляя между низкими, поросшими увядающей травой островами необъятной поймы. Питались всухомятку, спали прямо в лодке, забравшись в старый добрый спальник. Было тесно вдвоём, но не мёрзли. По-сравнению с прошлым годом парень заметно подрос, а девушка стала круглее. Однако втиснулись.

Южного берега болот достигли в месте, где в них впадала речушка. Узкая, мелкая, но для их лодочки проходимая. Она завела их довольно далеко вглубь суши, последовательно обогнув три невысоких приземистых горушки, со склонов которых, похоже, и собиралась. Потому что сразу после этого разделилась на ручейки. Приплыли.

Лодку вытащили на берег и хорошенько укрыли, перевернув кверху дном. Она им на обратном пути понадобится. А потом развели костёр, и Клёпа принялась за стряпню. Вообще-то, готовила она неважно, охотно уступая это занятие спутнику. Но тут с чего-то решила покуховарить. После сухомятки, наверное. А Дик стал внимательно рассматривать здешний лес. Прозрачный после листопада, он представлял собой весьма познавательное зрелище.

Плотные заросли хвойников явственно шли стенами, или полосами, отделяя друг от друга участки, поросшие деревьями лиственных пород. Именно тут и произрастали те самые хлебные орехи — деревья крупные, высокие и раскидистые. Более всего они ассоциировались с вековыми дубами, хотя, несомненно, были моложе. Растут быстрее, и древесина у них значительно мягче.

Ха! Вот и первая догадка. Крупные деревья с не слишком прочной древесиной защищены от ветровых нагрузок полосами хвойных деревьев. Замечательно. Теперь рассмотрим ближнее окружение.

Переходя от одного ореха к другому, отметил, что набор пород деревьев и кустов вокруг каждого такого исполина, хотя и весьма разнообразен, но включает в себя вполне определённый комплекс видов. Причём, чётко прослеживается возрастная градация, намекающая на то, что высадка основного плодоноса и его спутников проводились в определённой последовательности. Кое-что очевидно, а некоторые моменты ему прояснить не удастся. Ни самих этих растений, но темпов их роста он не знает. Подметил кое-что, но далеко не всех представителей местной флоры он себе представляет.

К тому же, наверняка, и траву в этих местах высевают определённых видов. А, может быть, и грибы подселяют, перенося сюда мицелий. Выходит, орехам создают целый мир, возможно, копируя условия их произрастания в тех местах, где они благоденствуют. Или за многие сотни лет путём многочисленных экспериментов выяснили, как добиваться устойчивых урожаев от этой, такой непростой культуры. Скорее всего, оба приёма были использованы. К тому же ящеры понимают в химии, так что могли и над составом почв поколдовать. Что он вообще о них знает? Что живут за болотами и рычат? Стоп. Это раздражение от голода, усугублённое явственным "ароматом" подгоревшего гороха, что варит на костре эта недотёпа. Надо срочно вмешиваться в процесс и спасать то, что ещё возможно не успело обуглиться в котелке под присмотром прекрасной и талантливой принцессы.

* * *

Углубившись в Заболотные Холмы совсем немного, как и в прошлом году, снова почуяли запах дыма. Среди деревьев, покрытых свежим, недавно выпавшим снегом, он был чётко различим.

Это походило на нечто противоестественное. Или рептилии в этих местах уже выстроили сплошную цепь зимовий? Ребята удвоили осторожность, хотя и раньше пробирались аккуратно.

* * *

Это оказался целый посёлок. Небольшие домики, каждый ввозведённый на свой манер, выглядели так, как будто здесь проводились сравнительные испытания разных типов построек. Каменный домик, глинобитный, бревенчатых несколько типов. Некоторые имели наружные стены, обшитые досками, другие были оштукатурены, и определить материал, из которого они сделаны, не представлялось возможным. Ничего общего с внешним видом остальных жилищ, встречавшихся Дику на этой планете, они не имели. Зато рука выходца из большого мира в облике построек угадывалась. Как привет из дома.

Разведчики не спешили представляться по поводу собственного прибытия. Между домами ходили люди, одетые отнюдь не по местной моде. Это, несомненно, пришельцы из внешнего мира, такие же, как Дик. Возможно — экипаж и пассажиры того самого корабля, что увяз на противоположной стороне болот. Характер проток, которые привёли сюда ребят, наводит на мысль о том, что люди добрались до этих мест по воде, вероятно на чём-то надувном из обширного корабельного хозяйства. И привезли припасы, инструменты, возможно, вещи или материалы, и устроились, как ни в чём не бывало, даже не подозревая о том, что вскоре в эти места пожалуют их настоящие хозяева.

И, несомненно, пожаловали. Не менее трёх раз. А люди — вон они, с виду абсолютно живые, дровишки пилят, хворост секут, воду носят. Обычные дела зимующего поселения, когда завершены работы, созданы запасы и осталось просто дождаться прихода тепла. Мирные дымки поднимаются из печных труб. И не похоже, что здесь проходили сражения, что отбивались атаки зеленокожих. Никаких признаков укреплений. Ни сторожевых вышек, ни даже хилого плетня. Заходи, кто хочешь... или уходи. Чувствуют местные жители себя очень даже не в опасности. Ни караульных, ни наблюдателей не видно, да и никакого оружия приметить не удаётся.

* * *

. Дик недолго размышлял над этими загадками. Велел спутнице посидеть в лесу, а сам отправился налаживать контакт. Когда он показался на виду, его даже не сразу приметили. Беспечно тут живут. Однако, когда со снежной целины ступил на утоптанную поверхность дорожки, ведущей от одного домика к другому, перед ним оказался Даймонд Глюк — капитан их несчастного корабля.

— Родион Жёлтый? Наконец-то нагулялся, бродяга. С прибытием, — выражение лица мужчины обычное, можно сказать приветливое. Ни радости, ни ехидства.

— Здравствуйте, капитан, — Дик помнит в лицо немногих из числа членов экипажа и пассажиров, но тут узнал. — А что пираты? Они Вас так и не...

Вспомнил, что считал капитана членом бандитской шайки, смутился.

— Пойдём в тепло, покормим тебя, да и поговорим спокойно, — мужчина явно не торопится давать разъяснения. — Ты ведь никуда не спешишь?

— Не спешу, — юноша делает подруге подзывающий жест. Не чует он здесь опасности, а горячая пища и ночлег в тепле им не помешают.

* * *

Выслушав рассказ о происшествии с кораблём, перескочившим совершенно не туда, куда целили, и о невозможности восстановить ориентацию, а следовательно, вернуться в лоно своей цивилизации, юноша не испытал никаких эмоций. Как-то он здесь уже прижился. Да и собственные переживания, что испытал в тот период, заметно побледнели в памяти, вытесненные новыми впечатлениями. Значительно интересней для него был рассказ о приключениях людей, оказавшихся, как и он в этом мире.

Они, как выяснилось, прежде чем действовать, хорошенько всё разведали. Понаблюдали, не показываясь никому на глаза, за жизнью на хуторах приграничной полосы, и решили, что вливаться в здешнее общество для них бессмысленно. А вот за болотами, которые пересекли на надувной лодке из аварийного комплекта, людей не обнаружили. Туда и перебрались, возя припасы, инструменты и материалы до тех пор, пока корабельный люк оставался над поверхностью трясины.

Рыбку ловили, семенами, что нашлись в корабле, сажали овощи, били птицу, которой в местных дебрях водилось немало. Строились помаленьку. Потом пришли рептилии. Они тут от середины и до конца лета собирают орехи. Люди тоже стали использовать их в пищу, тут этого добра много. Кое-какие другие съедобные растения отыскались, когда присмотрелись к тому, что едят эти твари.

Вот в этом месте Дик насторожился. В рассказе отсутствовало упоминание конфликта с зеленокожими.

— А что, с этими ящерами ни разу не поссорились? — спросил он, стараясь, чтобы звучало это как бы между делом.

— Бывало. Мы орём, они рычат, каждый корзину к себе тянет. Гансик даже подрался с одним, который рыбу распугивал в месте, где он рыбачил. А в это время другой в сети запутался, так они его вытаскивали и распутывали уже вдвоём, — судя по тону Даймонда эти происшествия судьбоносными он не считал.

— А корзину, эту, кто в неё орехи складывал? — он, конечно, предположил, что ругались отнюдь не из-за пустой тары. Не ошибся.

— Так вместе и собирали. Рептилии по деревьям лазят неохотно, потому, что перепонки боятся повредить на ногах, так что с верхних веток обычно мы трусим, а они уже подбирают. Только считать не умеют, если прямо у них на глазах делишь поштучно: мне — тебе, мне — тебе, тогда никаких проблем. А если пересчитаешь и начнёшь свою долю забирать, то упираются и по-детски жадничать. Они вообще туповаты — всё у них только пополам, ну, или поровну, а других действий не знают.

— А есть такие, кто командует, — Дику важно хоть что-то узнать о противнике.

— Вроде, как есть. Не раз замечали, что один рычит, а другие после этого что-то делают. Мы ведь их речи не понимаем, а они нашей. Жестами или пантомимой объясняемся. Руками показываем — вот и всё общение. Очень они любят, когда мы для их посадок копаем ямки. У самих-то лопатки маленькие, чтобы рукой можно было в землю засадить. Похожи на копья. А наши, как копнут, так копнут. Ну, понятно, всё из-за перепонки на ноге, берегут они её. И ещё они этими лопатами от птеродактилей отмахиваются, вот это действительно злобные твари, чуть зазеваешься, сразу в загривок метят.

— И что? Вы вместе с этими зеленокожими орехи сажаете, и другие растения вокруг?

— Конечно, кушать-то всем хочется. А в части того, как эти деревца сажать, как готовить место, чем корешки укрепить, опять же окружение для них требуется соответствующее, так это постигаем по шагам. Они показывают, а мы запоминаем.

* * *

Передохнули в тепле и сытости, и отправились на юг. На лыжах, чтобы за один день отмахать полсотни километров таща за собой саночки, потрудиться нужно немало. Не всякий день получалось. В начале пути, пока не накопилась усталость, всё шло неплохо. А вот через неделю оба путника чувствовали себя, как будто их набили ватой. Однако всё плохое когда-то кончается. На берегу речки под крытым камышом навесом их дожидался челнок из древесной коры. Вернее, несколько челноков, целый склад. Тут вообще несколько строений составляли небольшой городок, брошенный хозяевами, откочевавшими в тёплые края в связи с наступлением зимы.

Снежок тут выглядел неубедительно, чувствовалось, что выпадает и подтаивает. Морозец тоже ощущался слабо — влажный холодный ветер не по-детски студил лица, но температура воздуха было недалека от нулевой отметки по термометру имени Цельсия.

Поскольку, судя по карте, река вела туда, куда стремились путешественники, выбрали себе лодочку, сели и поехали. Чтобы не мёрзнуть, гребли, помогая течению увлекать их судёнышко на юг. Изредка растягивали на паре палок кусок ткани, из которого сооружали себе навес на стоянках. Это уже когда ветер и направление движения совпадали идеально.

Дик ломал себе голову, пытаясь сообразить, зачем ящерам лодки, если они в воде чувствуют себя как рыбы. Однако ничего определённого не надумал. Клёпа, отдохнув, стала общительной, и много рассказывала историй из своего детства. Она — сестра двух старших братьев — нередко участвовала в их играх, или присутствовала на уроках, что проводили с ними придворные учителя. Нахваталась всяких познаний и прошла суровую школу жёстковатых мальчишеских забав. А потом — рукоделие и домоводство, моды, причёски и серьёзные разговоры с батюшкой, который баловал свою любимицу, позволяя той присутствовать на советах с вельможами. И даже высказываться, что вызывало улыбки присутствующих до тех пор, пока однажды не оказалось, что её не принятое всерьез мнение оказалось верным. А ведь ей тогда не было и десяти лет.

После этого отец не пренебрегал её советами, знакомил с документами, которые показывал далеко не всем, хотя до систематической деятельности на поприще государственного управления не допускал.

* * *

Так и бежали день за днём, отмечая, что в полном соответствии с представлениями о географической широте, становится не то, чтобы теплее, а, скорее, менее холодно. Наконец на чистом ящеровом языке их окликнули с берега не для того, чтобы задать вопрос о том, куда и зачем они направляются, а чтобы сообщить о наличии провианта в виде, готовом для немедленного употребления. Так уж построена эта речь, что перевод её выглядит, как строка научного отчёта.

Рептилий на берегу одет в тёплый комбинезон с карманом для хвоста, как-никак, четверть поверхности тела, радиатор — будь здоров. Причалили и проследовали в похожее на термитник строение, где функции крыши и стен выполняла одна и та же поверхность. Вход прикрыт меховой полостью, освещение внутри скудное — оконные проёмы в стене затянуты плёнкой, пропускающей свет довольно неохотно. Зато само сооружение включает в себя много просторных помещений. И запах. Наваристый запах хлева.

На первом этаже содержится множество жвачных. Не ланты, не коровы, а, в основном, косули, занятые непрерывным поеданием сена, которое им доставляет пара ящеров. На втором этаже заметно светлее, и здесь живут разумные существа. Множество растений в застеленных изнутри всё той же плёнкой и заполненных землёй корзинах. Путников накормили приготовленной без огня рыбой и плодами, богатыми растительным жиром, довольно пресными на вкус. Ребята пробовали всё это прошлой зимой, когда гостили у Хрыгов.

— Почему разумные остались в месте, где холодно, — это Дик сформулировал-таки чёткий вопрос. Непросто это ему даётся.

— Хлебные орехи растут северней. Стараемся, чтобы росли здесь. — Понятно. Опытная станция зеленокожих растениеводов выполняет работы по районированию важной продовольственной культуры.

Пробиваясь через формализованную и бесцветную речь хозяев, выяснили, что всех здесь зовут Срог, где индивидуальные признаки носителя имени, заключены в произношении последнего звука. Что Хрыги кочуют по-соседству, сразу за Трагами, и с тем самым Хрыгом этот самый Срог не раз встречался. Так что общий знакомый нашелся. Потом речь зашла о том, что севернее болот хлебные орехи плодоносят неустойчиво, после чего разговор пошел об их агротехнике. Клёпа заснула на слове "биоценоз".

* * *

Продолжать путь на юг не стали. Шестеро самцов, две самочки и около десятка Срогов, в последней букве имени которых не содержалось индивидуальных признаков, и которые были здесь на положении слуг или работников, представляли собой уже некий более-менее представительный фрагмент здешнего общества. Решили, что освоиться в этой среде будет полезно, прежде чем встречаться с существенным количеством этих созданий.

Дик по уши увяз в биологии. Оказалось, что для успешного культивирования плодовых деревьев необходимы не только определённые растения-соседи. Требуется и набор насекомых, и даже микроорганизмов. Что всё это необходимо органично скомбинировать и устроить так, чтобы маленький мирок вокруг каждого плодового дерева функционировал слаженно, когда одни поедают других, а их экскременты уничтожают третьих или подкармливают четвертых. Вот тут и разверзлась перед юношей вся пропасть его невежества, пробелы в познаниях зияли ужасающими прорехами.

Он с головой погрузился в работы хозяев, действуя под их руководством и впитывая, впитывая, впитывая...

Клёпа тоже немало общалась с холоднокровными. Её способность оставаться вне обогреваемого многочисленными копытными утеплённого помещения, в течение многих часов, беспардонно эксплуатировалась хозяевами без малейшего протеста с её стороны. Так что она подрезала деревья, высаживала ростки прямо в холодную, но не мёрзлую землю, и проделывала многое другое, на что рептилии потратили бы многие часы, поскольку им приходилось часто возвращаться в помещение и восстанавливать теплопотерю. А ночами, лёжа в обнимочку и укрывшись одним спальником, они много разговаривали, делясь наблюдениями. И никаких глупостей.

Глава 21

Дни, заполненные деятельностью, летели, а ночные разговоры заполняли период, когда из-за темноты делать было ничего нельзя. Сроги, в отличие от Хрыгов, огнём не пользовались вообще. Вернее, не так. Как химическая реакция, процесс горения им известен был, но не в качестве источника тепла и света, применяемого в быту. Когда Дик воспользовался прихваченной с собой свечой, паники это не вызвало, однако сами зеленокожие отодвинулись подальше. Печи и факелы в этой культуре не задействованы. Тепло млекопитающих и свечение посаженных в прозрачный сосуд насекомых этих созданий устраивали, поскольку светочувствительность их глаз, по-видимому, оказалась выше, чем у людей.

Бледное свечение флакончиков с козявками позволяло им не натыкаться на препятствия в ночное время. Не более. Целенаправленная деятельность с наступлением темноты просто прекращалась. Дик с Клёпой долго рассуждали, пытаясь уложить точно установленную информацию в прокрустово ложе своих представлений о том, как должно функционировать сообщество разумных.

Картинка начала склеиваться только тогда, когда юноша припомнил, что система терморегуляции у рептилий всё-таки есть. Только она рассчитана не на выделение тепла изнутри, а на использование того, что есть снаружи. Грубо говоря, регулируется скорость теплообмена. Когда тепло надо сохранить, скорость циркуляции крови в подкожных сосудах понижается, а когда необходимо согреться под воздействием солнечных лучей, освещаемые поверхности превращаются в солнечную батарею, энергию из которых по всему телу разносит кровь.

Но вот защита от перегрева значительно менее эффективна. Отдать тепло во внешнюю среду легко, когда вокруг мороз. А, когда жара? Потоотделение у этих созданий отсутствует. Отсюда — сезонные миграции. И осторожное отношение к огню. Жар пламени — слишком интенсивный нагреватель, кроме того, инфракрасное излучение, как и любое другое, нарастает пропорционально единице, делённой на квадрат расстояния от источника. В общем, жизнь этих тварей — сплошное мучение. Непрерывное решение задач по практической термодинамике, причём ошибшийся запросто может погибнуть.

Их знакомый Хрыг, по-видимому, новатор. И, кажется, он в большом авторитете. Его научная деятельность в области печного дела, домостроения и восприятие им культуры теплокровных по обращению с искусственными источниками тепла, в просторечии именуемыми дровами, серьёзный прорыв в науке и технологиях выживания рептилий. Точно. Они не плавят руду, не льют металлов, не куют. А терпеливо выращивают готовые изделия из сплавов, которые и не сплавы, поскольку никто ничего не расплавлял. Это выращенные из раствора композиции.

Едва озвучил эту мысль, Клёпа чуть не задохнулась от восхищения. Она вдруг сообразила, что всю эту культуру создали кочевники. Действительно, чтобы проделать ежегодный путь, связанный со сменой сезонов, надо, в среднем, перемещаться на двадцать с лишним километров в сутки. Или на шестьсот каждый месяц. В таких условиях непросто возводить капитальные строения и хранить в них библиотеки с книгами, в которых собраны знания. А представить себе перемещающиеся школы или производства — уму непостижимо. Но зато наличие лодок легко объясняется. И телег, с упряжными ящерами, которые эти твари использовали для подвоза провианта и эвакуации раненых. По всему получается, что сеть сухопутных дорог тут тоже должна быть. Или отрезки путей от одной водной артерии до другой.

* * *

Дик немало общался с ящерами в процессе работ по ботанике. Тычинки, пестики, форма листьев и длина стебля — всё это термины, формулировки, высказывания. Речь совершенствовалась стремительно. Так что расспросить хозяев на предмет того, о чём додумались с подругой ночью, тоже получилось. Одна из самок Срог охотно ответила, когда он смог растолковать, что интересуется системой образования, что никакой системы нет вообще. Учатся те, кто желает учиться и понимает гр-р-р-р-речь. У тех, кто обладает знаниями. Опять загадка. Выяснил, однако, что речь у ящеров бывает "гр", "гр-р", и так далее, до четырёх "р". Они сейчас пользуются именно это, самой длиннорычащей. Она считается полной, и включает в себя все известные понятия. Гр-речь — это знаки, жесты и сопровождающие их иллюстрирующие звуки, направленные на привлечение внимания собеседника или выражение простейшего отношения к обсуждаемому. Слуги-работники сейчас находятся на пути постижения следующего уровня языка, включающего в себя чуть более полусотни основных понятий — гр-р. Ящеры, никакой речью не владеющие, разумными не считаются. Правда, таких в этом поселении нет, откочевали на юг.

Ещё спросил про детей, как они воспитываются. Собеседница не поняла вопроса. Дик переформулировал вопрос, так, чтобы он звучал, как толкование про тех, кто готовится стать разумными, потому, что термина "ребёнок" на ящеровом языке не знал. Потом спросил про обучение тех, кто имеет маленький размер тела, про тех, кто мало времени тому назад появился среди движущихся. Его устойчиво не понимали. Понятий, определяющих потомство, у этих существ не просто не было, сама эта категория оказалась им глубоко чужда.

* * *

Ночью — снова разговор. Это Дик из лаборатории не вылезает и мало, что видит. А Клёпа всюду бывает и многое наблюдает. Она не раз смотрела на то, как самки совокупляются с любым из самцов, что называется, по первому запросу. Отойдут с прохода, чтобы никому не мешать, и.... Вообще-то много времени процесс не занимает и особых условий не требует. Так что из шестнадцати особей мужеска пола никто не обделён. И никакого таинства любви, или ритуала ухаживаний. Зато сама процедура явно доставляет участникам удовольствие. Во всяком случае, действуют они слаженно и результативно.

Чем это завершается — тоже непонятно. Девушка обещала посмотреть за самками повнимательней. Что-то же должно получаться в результате.

* * *

Наблюдения привели к обнаружению геккона. Он, оказывается, жил на первом этаже среди коз, или косуль, или антилоп. Не пытались ребята их определить. А севернее болот такие жвачные или копытные не встречались, так что названия не знала даже искусная охотница-принцесса. Так вот, маленькую ящерку эта самая Клёпа обнаружила за поеданием яйца, которое случайно оказалось в месте, с которого недавно ушла самочка. Девушка думала, что рептилия в этом месте провела дефекацию, но на всякий случай, дождавшись её ухода, решила убедиться в правильности сделанного предположения. И застала пир в самом разгаре.

Час от часу не легче. Домашние хищники, оказывается, регулируют численность популяции своих хозяев. Дик даже не нашёл, что сказать по этому поводу.

Через некоторое время принцесса выяснила, что яйца самками откладываются приблизительно раз в две недели, причём, по одному. Делают они это в укромном тёплом месте. В хлеву в данном случае. Вот, собственно и всё. Как много времени требуется для вылупливания потомства — непонятно. Дальше заработало воображение.

Если предположить, что при жизни этих существ не в помещении, а в естественной среде, эти яйца откладываются в песок, землю или любые другие места, то вероятность их уничтожения птицами или хищниками весьма велика. Из тысяч вылупливаются единицы. И остаются без присмотра. А если сами ящеры к этому моменту откочевали с этого места. Новорожденный вырастет диким существом, и, только по истечении существенного времени есть вероятность, что этот зверёк одомашнится и... начнёт изучать язык.

Вот такая картинка складывается. И под её впечатлением поневоле ещё крепче недоумеваешь, каким образом умудряются рептилии сохраняться как вид, передавать знания, навыки, язык — всё то, что, собственно и есть культура. Или цивилизация.

* * *

Дик впитывал ящерову ботанику. Только она оказалась еще и энтомологией, зоологией, алхимией, алфизикой и даже слегка алматематикой. У рептилий отлично было налажено всё, что связано с пониманием связей между проистекающими вокруг процессами. Но вглубь закономерностей, обуславливающих собственно отдельное явление, они проникали неглубоко. Скажем, периодическая таблица элементов оказалась для Срогов полным откровением. Отлично зная свойства большинства типов атомов, они об атомарном строении вещества не имели не малейшего представления, а до такого понятия как молекула уже почти добрались, но как-то неуверенно.

Легко и непринуждённо используя Египетский треугольник для получения прямых углов, они знали и использовали понятия параллельных прямых, горизонталей и вертикалей, но, ни одного раздела геометрии не знали. Моделировали, масштабировали легко. Всё решалось опытным путём.

Щёлочи, кислоты, соли, гидраты и гидриды, катализаторы, ингибиторы, индикаторы — всё по прописям с соблюдением последовательностей, вызывающих ощущение религиозного ритуала. Похоже, Хрыг действительно великий учёный в среде этих зубрилок-экспериментаторов. Дик точно помнит, что выпариванием его старый знакомец пользовался. То есть нагрев сосуда над пламенем проводил. А эти — просто ждут, когда само испарится, соскабливая остаток со дна кювет.

За делами время бежит быстро. А зима явно подходила к концу. Дни стали длиннее, а морозы — трескучее. Клёпа немного помаялась, а потом сообщила, что хотела бы и дальше оставаться здесь.

— Понимаешь, Родик, я так и не уловила существа их иерархии. Непонятно, как в мире ящеров налажено взаимодействие, — принцесса привычно лежит в его объятиях. Ритуал разговоров перед сном у них уже давненько сложился. — Всё-таки здесь не обычная жизнь кочевого племени, а деятельность команды учёных. Поэтому, наверное, мне не удалось увидеть отношений начальник-подчинённый. Такое впечатление, что власть кочует от одного из владеющих полной речью ящеров к другому. А слуги просто делают то, что им приказывают. Но почему-то бестолочи от этого не возникает.

— Я тоже подмечал, что многие спорные вопросы, что возникают в процессе работ, приводят к коллективным обсуждениям, — Дик припоминает, как разруливались ситуации, когда следовало выбрать очерёдность действий, или расставить приоритеты. — знаешь, всегда быстро приходили к общему решению. Причём, даже мне предоставлялось слово, если хотел что-то сказать. И к концу разговора я всегда был убеждён, что всё придумали правильно. Так я тоже не понял, как они так могут. Почему выработка коллективного решения не приводит к многочасовой болтовне?

— Осмелюсь предположить, — Клёпа улыбается, по голосу слышно, — что это следствие используемого языка. Ты пытался врать на ящерском?

— Если ты имеешь ввиду, пробовал ли я сделать ложное утверждение, то нет. Но не сомневаюсь, получится. Ты, вероятно о непродуманных или неоднозначных утверждениях, двусмысленностях или недоговорках?

— Да, пожалуй, — соглашается девушка. — Эта речь абсолютно однозначна. А те, кто владеет ей, одной фразой дают и обоснование и весь перечень предлагаемых действий. У меня просто мозги скрипят, когда формулирую или перевожу для себя услышанную фразу. А ведь они на этом языке думают.

Ребята замолчали. Пора отключаться — ночь на дворе. И нет сомнений в том, что возвращаться в земли людей рано. Не всё пока они разузнали, не всё выведали, не всё разведали. Останутся тут, пока картинка не станет полной.

* * *

Конец зимы. В это время, когда сокодвижение в деревьях ещё не пробудилось. Влажность древесины минимальна. Дик, посоветовавшись с Клёпой и хозяевами, принялся за заготовку строевого леса. Струнная пила у него с собой, а деревья, которые стоит свалить, дабы не загущались посадки, ему просто показали. За последние годы он столько разного переделал своими руками, что чуял в себе могуту. Подумал, и принялся.

Хлысты сразу разделал на мерные брёвна, да и оставил на месте. Тащить-то нечем. Период ожидания тепла заполнил лепкой и просушкой кирпича, распусканием части заготовленных лесин на брус и доску — их они с подругой без особого героизма дотаскивали на саночках. Опять же навозили камня — плитняка для фундамента. Тянуло ребят на свежий воздух их пропахшего навозом ящерового термитника. Да и надоело им там в сумраке обретаться.

Солнышко стало пригревать, появились ручейки. Рептилии-работники всё активней участвовали в их трудах — одежда дольше держит тепло по мере уменьшения градиента температуры. Да и мешочки с тёплым песком, который ребята согревали на наспех построенной для этих целей печурке, значительно улучшали самочувствие холоднокровных вне обогреваемых помещений. Вдесятером они уверенно доставляли на строительную площадку по паре брёвен в день.

Кладка угловых столбов, выемка чашек в углах сруба — это давалось без особых проблем. Трудоёмко, но просто. А вот вырубание продольных пазов в нижней части брёвен, а особенно четвертей под перекрытия — тут никакая струна не в помощь. Топор, две руки и много тяжёлого труда. Следующей проблемой оказался мох, ну или пакля. На что скатывать сруб? Чем конопатить. Рептилии помогли, нашлась у них грубая куделя для верёвок, причём было её немало. Хватило, и даже осталось изрядно.

Со стропилами и обрешёткой кровли тоже возня была ещё та. Гвоздей-то нет. Шипы, упоры, клинья. Даже шканты не используешь, сверлить то отверстия нечем. К концу работы Дик отлично понимал восторги по поводу домов, построенных древними зодчими без единого гвоздя. Он тоже обошёлся без стального крепежа. Неспортивно, правда. У здешних ящеров отыскался неплохой водостойкий клей. Они из него формовали сосуды для светящихся козявок и не догадывались о том, что при нагревании этот материал не просто течёт, а даже делается липким. Вот этим "связующим" и были решены вопросы крепления каркаса крыши, да и собственно кровлю из тёса приладили на него же.

Ещё одно новшество — антисептик, которым вся конструкция был обработана — тоже из арсенала рептической науки. Дверные петли — кожаные. Окна отворять Дик не собирался. Сделал в верхних частях стен несколько отдушин с дверцами для проветривания. Столярные работы для него сущее мучение. Ни навыков, ни инструментов нет, всё — как догадался.

Кирпич обжег в яме, выкопанной в речном обрыве. Получилась печь без свода. Очень далеко от идеала, прожорливо, можно сказать. Но сушняка в этих местах отыскалось достаточно. Так что всё получилось на славу.

Дом с окнами и печкой оказался готов к тому моменту, когда пришло уже настоящее тепло, так что оценить его достоинства ящеры не смогли. А, поскольку основная часть племени Срогов к этому моменту досюда не докочевала, то Дик, с разгону, поставил ещё и баньку с парилкой, мыльней и предбанником. Хотел соорудить в мыльне просторную лохань, но не придумал, как сделать её, чем скрепить. У него вообще многое получилось не как следует, а как вышло. Маловато он всё-таки умеет делать своими руками.

Зато десяток ящеров-слуг оказались просто кладом. Всё схватывают на лету, очень стараются. Сила в их руках невелика, так, за среднего человека. Но выносливы и упорны. Учатся быстро, что очень помогает.

* * *

В период трудового запоя изменение произошло и с самим Диком. Как-то потихоньку его подсознание систематизировало прорву разрозненных данных, полученных за время, когда он копался с учёными-ботаниками. В отличие от них, хотя его образование было и не столь обширным, но знания сразу подавались ему как фрагменты системы современных научных представлений человеческой науки. Видимо, это и сработало. Он понял основные положения искусства возделывания капризной культуры хлебных орехов так чётко, что оказался способен применить их в сильно разнящихся условиях. Нет, в степях или влажных тропических зарослях это бы не получилось. Но во всей гамме лесов средней полосы, и даже в субтропиках — пожалуй.

Ведь ящеры, работая в этой местности не первое десятилетие, добились довольно скромных результатов. Работая и дальше своими чисто экспериментальными методами, они, несомненно, добьют вопрос. Здесь, на границе лесов и лесостепи эта важнейшая пищевая культура будет расти и обильно плодоносить. Но нескоро. Закавыка в растениях-спутниках и насекомых, на них обитающих. В общем, юноша отправился в ботаническую экспедицию по окрестностям, чтобы изучить флору этого климатического пояса и сделать поправку на местные условия. Клёпа решила, что одному ему будет неудобно, сухомятка — не лучший вариант питания. А она могла бы готовить горячее.

Дик вспомнил запах пригоревшего гороха при предыдущей попытке подруги покашеварить. А куда денешься. Ради хорошего товарища и надёжного спутника можно даже употребить внутрь результаты её кулинарных стараний. А то, что принцессы не самые лучшие стряпухи, так не бывает людей, состоящих из одних достоинств. Зато она из лука стреляет, как мифическая Диана, и не толкается во сне.

* * *

Интерес представляли не столько сами растения, сколько сопутствующая им микрофлора. На листьях и стеблях, а особенно в почвенном слое среди корневищ, чего только не водится. Так что ящерский микроскоп — теперь основной инструмент исследователя. Устроен он просто — это штатив с мощной лупой, изготовленной из прозрачного камня, кажется, горного хрусталя. Впрочем, Дик этим вопросом не заморачивался и с расспросами не приставал. Поле зрения крайне узкое, искажения по краям изображения не выдерживают никакой критики, зато увеличение неплохое. Опознавать виды микроводорослей, спор, иных относительно крупных микроорганизмов он всё-таки позволяет. Хотя доля субъективизма наблюдателя при идентификации велика. Очень уж богат и разнообразен этот мир крошечных, недоступных невооружённому глазу созданий.

Юноша — на вершине блаженства. Он занят тем, о чём мечтал с детства. Натуралист, естествоиспытатель, исследователь, путешественник — нет числа восхитительным определениям, которым соответствует деятельность, которой он сейчас занимается. И все они ласкают, нет, не слух, он их не произносит, но самоощущение, самооценку, отношение к себе.

И Клёпа вдруг начала очень вкусно готовить. Какие-то ящеры с носилками, набитыми тюками, пришли, порычали и дальше пошли. Четвёртый тип растений, различимых только при огромном увеличении он надёжно идентифицировал и нашел в них сходства с отдельными представителями фитопланктона. Усики или щетинки — кто их поймёт, но существа эти отнюдь не одноклеточные, хотя чётко выделить органы не удаётся.

* * *

В трудовом угаре прошла финальная часть весны, проход на север нескольких групп рептилий, разговоры подруги с многочисленными гостями

Глава 23

Клёпа сильно поторапливала Дика с возвращением в Гонбар. Как не жаль было бросать незаконченным изучение непривычных, адаптированных на биотехнологии трудовых приёмов разумных рептилий, но путь познания бесконечен, а девушку явно тревожила оторванность от человеческого сообщества. Заспешили.

Они и раньше были легки на подъём, а после опыта странствий запросто обходились теми удобствами, что могли нести с собой. Проделать за день полсотни километров на своих двоих, поставить шалаш или свернуть из коры корытце для переправы через водную преграду — это проделывалось молча. А уж отыскивать в лесу пропитание, что принцесса-охотница и раньше умела неплохо, теперь вообще получалось без малейшего затруднения. Уже не лето, но осень пока не началась. Еды кругом — душа не нарадуется. Шагается с удовольствием. За неделю добрались.

* * *

Как выяснилось, Хрыги откочевали восвояси, Гек подрос, а стена на выходе из долины окрепла, приобретя неприступный завершённый вид. Группы отлично экипированных и прекрасно вооружённых воинов несли сторожевую службу и патрулировали территорию. Такое вот впечатление произвело на Дика то, что он увидел по дороге через земли графства в старый замок. Ещё то, что все заняты делом. Порядок. Непонятно только, отчего хмурится подруга. Они немало времени провели вместе, а при таком тесном общении невольно начинаешь чувствовать настроение друг друга.

Ну и ладно. Ему необходимо тут разобраться с производством продуктов, обработкой металлов, созданием инструментов и изготовлением оружия.

* * *

— Сколько получится, если от двух отнять три? — юноша забавляется с ручным гекконом.

— Нельзя отнять. Мало, — ящерица отвечает на ящерском, хотя спрашивал он по-человечески. Этот ловец мышей, оказывается, в его отсутствие немало времени провёл в поместье, где гостили рептилии. И ещё Дик заметил, что этих тварей в тех краях, где они с подругой провели более полугода, не обижают. Даже еду позволяют воровать, случается, и подкармливают. Хотя таких, чтобы могли болтать, он там не встречал. Стоп. Это же не повторение услышанного текста. И даже не лепет ребёнка! Не реакция на знакомый раздражитель, как бывает при дрессировке. Разум.

Дик замер, глядя на "геккона". Они сейчас сидят на берегу речки Гонбарки, где можно спокойно поковыряться в разрозненных записях, сделанных в южных землях. Это существо увязалось за ним и устроилось на земле выше пляжика. Песок пропитан холодной водой горного потока, поэтому подросток-ящер избегает соприкосновения с ним. Греется на солнышке. И как он раньше не замечал сходства этого создания со своими разумными родичами?

А его маленький сосед перекусил зубами веточку куста и получившимся прутиком рисует на песке букву. Ящерскую, которая целое понятие. "Умеренно тепло". Забавно. Именно это — самая распространённая форма одобрения среди холоднокровных. И дальше: "существо, движущееся по своей воле".

Отлично. В совокупности с первым "иероглифом" это — общее определение млекопитающего.

Далее прутик выводит: "Способное говорить и слушать речь".

Вот. Получилось определение человека.

А писанина продолжается: "Сообщает информацию"

Рассмотрев получившийся достаточно сложный символ, Дик понимает, что рядом с ним не просто хрыжонок. По уровню владения речью — ребёнок, находящийся в стадии перехода к уровню подростка. Такой может руководить своими соплеменниками при порузке, транспортировке, заготовке... довольно большой перечень выполняемых коллективно работ. И сидящего рядом человека назвали учителем. С чего это вдруг?

Ха! Точно! Ведь он же показал этому созданию первую букву и прокомментировал все её компоненты. Это из-за того, что ему показалось тогда, что оно осмысленно шипит.

— Привет, Гек, — девочка подлеточка суёт в лапку ящерки яблочко. Только что подошла.

— Пр-р-фф-Т! Сс-пс-с-П! — ого! Оно и по-людски шипит почти понятно!

Пришедшая подаёт двухметровую тростину, которой ящерёнок начинает извлекать из воды рыбок, накалывая их, словно пельмешки и сгружая в корзинку, установленную у его ног. Пяток экземпляров с ладошку, и всё. Достаточно.

Так-так! Этот хладнокровничек неплохо вписался в человеческий быт. Знает слова приветствия и благодарности, которых его предки отродясь не использовали. Красота!

Девочка, разглядев, что рядом в тени сидит граф, кланяется.

— Хорошо, что Вы вернулись, Ваше Сиятельство. А то, как Хрыги ушли, так народ забеспокоился. Очень уж страшно, вдруг следующей весной ящеры придут, и получится как в Сирпенте.

— А что там было, — вопрос такого рода, обращённый подростку, это, конечно, слишком смело. Но ребёнок неожиданно даёт полный и развёрнутый ответ.

— Перебили сирпентцы всех ящеров. Аж сто тыщ. И сами все полегли. Ну, не до одного, чуть-чуть осталось, так они сюда переехали. В Гонбаре теперь живут четыре короля и четыре королевы.

А девочка непроста. Что обучали её в школе, это понятно. Но она в двух словах выдала ту информацию, которую он, как здешний верховный правитель, граф этих земель, должен был получить в первую очередь.

Юноша смотрит на жующего малыша, наблюдает за травинками, распрямляющимися после ухода босоногой добытчицы рыбы, и делает вывод, что всё ещё настроен так, как будто живёт в напоминающем муравейник мире рептилий. Примитивном, логичном. Среди ящеров не требуется сопоставлять интересы разных людей. Пардон, разумных членов сообщества. У холоднокровных нет ничего, чем мог бы заняться психолог. Они отличатся друг от друга знаниями и опытом. И всё. Сыты, согреты — достаточно. Во всяком случае, так ему кажется.

Вспомнилось, что обращаясь к любому из них, ни разу не усомнился в том, какая последует реакция. Иное дело здесь, где, наверняка кипят человеческие страсти, от которых он укрылся сначала в лабораториях, потом — в производственных помещениях, и, наконец здесь, на речном берегу. Вспомнилась помрачневшая Клёпа. Она-то в этом давно разобралась. Принцесса. Ей ведь хватило нескольких минут внешнего наблюдения, чтобы понять что-то. Пора приставать к ней с расспросами.

* * *

Сегодня Дик ужинает в новом дворце, а не в старом замке, как обычно. Длинный стол в просторной зале накрыт скатертью. Фарфор, серебро, салфетки. Лакеи подают и подливают, меняют тарелки. Пища, хотя и не сильно отличается от той, что употребляется в людской, где юноша обычно кормится, красиво разложена. Блюда оформлены, одним словом. Вроде бы — признак культуры, но Дика это почему-то коробит.

Коробит его и состав застолья. Четыре бездомных короля с супругами. Один из них — Ронан. Квартирует у собственного графа, поскольку остальные его земли пустуют. Правда, без дела не прохлаждается, занимается обороной. И Уланку охмурил. Сидит девушка рядом с ним в глупом чепце, потому что так пристало замужней женщине.

Едоки все переоделись к ужину. Особой роскоши не чувствуется, но тщательный подбор наряда к выходу в общество сомнений не вызывает. Только Клёпа голоухом, хотя причёсана и одета не хуже остальных. Лёгкая чопорность, общая беседа.

— Как полагаете, граф, придёт ли весной новое войско из-за болот? — король Сирпентский, батюшка его подруги. Хотя, наверное, принцессу правильнее назвать другом, нет между ними ничего амурного.

— Точных данных у меня нет, — Дик откладывает ложку, — мы ведь провели лето не в тех краях, где кочуют племена, воюющие с людьми. Однако, если проведённые наблюдения верны, рептилии будут уничтожать людей до тех пор, пока смогут их отыскивать.

— А неприкосновенность Гобара, если я не ошибаюсь, была обусловлена присутствием здесь одного из ящеров? И с его отбытием угроза над нами снова возникла.

— Не знаю наверняка. Перед тем, как отправить восвояси пришедшее сюда войско, Хрыг убедился в том, что на этой территории налажен контроль над численностью населения. Имеется ввиду — контроль рождаемости, — это Клёпа. Она грубо нарушила этикет, встряв в разговор, ведущийся между мужчинами, и теперь её испепеляют взглядами матушка и еще несколько человек, имена которых юноша еще не запомнил. Надо бы поддержать верного товарища, да вот беда, не находится нужных слов.

— Кстати, Клё, спасибо, что напомнила. Это ведь важнейшее обстоятельство. Собственно, именно потому мы и живы до сих пор, что ящеры сочли нас разумными существами, способными ограничить свою численность, — эти слова слетают с его губ раньше, чем он успевает обдумать своё высказывание.

— То есть, Вы утверждаете, будто бы эти зеленопузые смеют решать, разумны мы, или нет?! — это тоже король откуда-то с северо-запада.

— Это не мы утверждаем, — Клёпе, однако, плевать и на этикет, и на авторитеты. — Это реальность, данная нам во всей красе своего реализма. Людей истребляют, словно чрезмерно расплодившихся хищников или вредителей посевов. Только небольшое количество оставили для изучения в одной локальной зоне. Гонбар называется.

А девушка не шутит. И по тому, как насупились присутствующие, ясно, что получили они больно. Дик эту мысль для себя в настолько явном виде так и не сформулировал. Шибко уж она обидная. Но принцесса и не думает останавливаться.

— Если мы намерены сидеть там, где позволено, и никуда не высовываться, можем продолжать хранить обычаи рода человеческого. А если есть желание познать новое, развиться и усовершенствоваться, нам следует изменить свои обычаи, поставить перед собой иные цели. Относясь к нашим зеленобрюхим соседям с гневом или презрением, мы находимся в тупике. Жить с ними их жизнью тоже не можем — чисто физиологически они отличаются от нас настолько, что установить взаимопонимание с ними могут только ... очень терпеливые люди с изрядной широты кругозором.

Ага. Запал-то и пропал. И как раз в том месте, где и у Дика закончились идеи. Надо жить иначе. Но как? Вот. Сейчас у докладчицы потребуют инструкций.

— Но как же прикажете поступать? — этого господина Дик где-то видел.

* * *

Этой ночью Клёпа пришла к Дику ночевать. Причём сразу начала с глупостей. Он ведь не железный, тем более нравилась она ему давно и мучительно. Однако эта принцесса умудрялась держать лёгкий холодок в отношениях, он чувствовал это и не приставал. А тут словно рухнули преграды. Потом припёрся Гек и прохладной своей тушей привалился к нему с противоположной стороны. Девушка, впрочем, уже не совсем... вернее совсем... тьфу, запутался, в общем, хихикнула и затихла, прижавшись нему с другой стороны.

* * *

Команду, которую собрала Клёпа, Дик узнал сразу. Все бывшие школяры. Те самые, кто смог вместе с ним пробиться сюда из некогда густонаселённых Шарнайских земель во время первого, такого страшного набега ящеров. Карик подрос, но оставался по-прежнему пацаном. Листик и Дик выглядят сущими юнцами, каковыми и являются. Тогда костлявая сильно прошлась своей косой по тем, кто медленно соображал. Хотя, уцелевшие заботами старших малыши — вон они, тоже сидят, просто ведут себя неприметно. Подросли, набрались опыта. Остальные — молодые люди, не дети уже. И брат Ерувим совсем не изменился.

— Примерную картину жизни ящеров мы с Диком для себя составили, — принцесса начинает без предисловий. — Они всегда будут нашими соседями, и чтобы сосуществовать с ними, нам следует выработать поведенческую стратегию. Стратегию терпимости. Чтобы пояснить это положение, докладываю. Десятки людей несколько лет проживают на территории, где эти самые рептилии собирают хлебные орехи вместе с этими самыми людьми. И ссорятся и сотрудничают, но не уничтожают друг друга. Хотя, даже драки случаются.

Родион был знаком с этой группой ещё до того, как попал к нам. И я своими глазами видела, как он, совершенно неожиданно повстречавшись с одной из ящериц, не то чтобы испугался или напаал, практически подружился с этой тварью. А ещё один ящерский выродок по ночам греется у его бока. И эти рептилии не трогают ни его, ни тех, кто с ним. В общем, Ваша Светлость, людям пора узнать что-то важное.

Принцесса теперь не голоухом. Между двумя свёрнутыми рожками косичками к волосам пришпилена крошечная пилоточка. Кокетливый знак того, что мужчина у неё имеется. Таковы здешние обычаи. А Дик в раздумье. Они, конечно, сговорились заранее, и он много размышлял, вспоминал, готовился. А всё равно трудно найти нужные слова.

— Ящеры жили на этой планете испокон веков. А люди появились позднее, но тоже давно. Скорее всего, человечество в те времена уже летало между звёзд, ну и занесло сюда корабль с экипажем и пассажирами. Возможно, это происходило неоднократно. Отчего в этих местах не возникла промышленная цивилизация с могучей наукой — мне неизвестно, а гадать недосуг. Да и само это утверждение — просто предположение.

Для нас важнее понять орнамент бытия наших соседей. Итак, для того, чтобы не испытывать тепловых ударов и не терять подвижность от остывания, они вынуждены мигрировать, перемещаясь летом к полюсу планеты, а зимой возвращаясь к экватору. На всём этом, повторяющемся из года в год пути ими ведётся хозяйство: лесное, охотничье, сельское. Многие приёмы отработаны на протяжении сотен поколений, другие — совершенствуются или создаются.

Размножение рептилий происходит стремительно. Самка за год может отложить до двух десятков яиц. Вылупившиеся ящерки сразу самостоятельны. Они могут спрятаться, поймать муху и вообще позаботиться о себе, поэтому, хотя и появляются на свет в произвольно выбранных несушками местах, погибают не все. Таким образом, каждой ящерёнок начинает свою жизнь беспризорным. И, если выживет, лет через пять или семь превращается в половозрелую особь, которая или живёт в дикости, как правило, плохо и недолго, или вливается в сообщество рептилий, постигая речь и последовательно проходя этапы обучения трудовым приёмам.

Интеллектуальный рост и продвижение по служебной лестнице у этих созданий неразрывно связаны. В их сообществе нам не удалось подметить ни одного случая конкуренции между его членами. Даже самцы из-за самок не дерутся. Просто дожидаются своей очереди. Собственно, самки, если испытывают в этом потребность, просто обращаются к ближайшему самцу и получают то, что им требуется. В этой области, с нашей человеческой точки зрения — полное скотство.

Сложившийся у наших соседей механизм регулирования численности для нас, млекопитающих, совершенно не подходит. Мы физиологически не способны бросить своё потомство на произвол судьбы, а для этих тварей даже каннибализм — норма. Ящерки могут питаться яйцами или только что вылупившимися братишками и сестрёнками. В принципе, не вижу ни одной причины, которая удержала бы взрослую особь от съедения погибшего соплеменника. Хотя друг друга разумные рептилии не убивают, более того — оберегают.

В их организмах очень силён механизм регенерации. Даже утерянная конечность со временем может частично отрасти, а уж раны, даже затронувшие весьма важные органы, зарастают, если не дать пострадавшему умереть. Само это восстановление происходит значительно медленнее, чем у нас, теплокровных, но при этом оно идёт по оптимальному сценарию, то есть рубцы и шрамы образуются редко, повреждения затягиваются той самой тканью, которая пострадала.

Дик перевёл дух. Нет уверенности, что всё, сказанное им, слушатели поняли. Но не перебивают, вопросов не задают. И Клёпа не спешит вмешиваться. Значит можно продолжать.

— До тех пор, пока люди жили северней болот, интересы наших народов не пересекались. Возможно, в пограничных землях и происходили какие-то конфликты, но они, видимо, не вызывали у соседей озабоченности. Всё изменилось, как только начались попытки захвата мест, где культивируются хлебные орехи. Причём, люди не просто приходили их собирать, а не позволяли делать этого ящерам. Прогоняли или уничтожали. Если Вы помните, военные походы за Болота стали традиционным времяпровождением для воинства здешних феодалов. Соседи наши подумали, и им пришла в голову мысль о том, что если пакостников не уничтожить, то пакости не прекратятся.

Они принялись нести яйца не где попало, а в тех местах, где смогут за ними ухаживать. Подкармливать и обучать потомство, не допуская людоедства. Пардон, каннибализма. Вырастить и обучить солдата за пять-семь лет — это получилось. А, поскольку механизм запущен, то каждое лето на наши земли будет приходить огромное войско и прочёсывать территорию, уничтожая наших соплеменников и не считаясь с потерями в своих рядах.

Возможно, когда-то это прекратится. Ведь сотни тысяч едоков надо не только накормить, но и занять чем-то в тот период, когда на наших землях лежит снег. Как повлиять на это, мы не знаем. Ведь на территорию племён, воюющих... вернее, истребляющих людей, мы не заглядывали. Побоялись, наверное. Зато нам известно, что поставки оружия, снаряжения и продуктов питания для этого войска осуществляют практически все окрестные племена. Не потому, что серчают на нас, а потому, что это логично, объединить усилия против угрозы, нависшей пока только над частью их популяции. Так сказать, заразу лучше пресечь в зародыше.

Теперь точно надо передохнуть. Посмотрел на Клёпу, мол, давай!

— Еще одна важная деталь, для нас непривычная. В обществе рептилий практически не просматривается различия в поведении по половому признаку. Сексуальное общение самцы и самки инициируют произвольно. В подчинённости или виде деятельности также не наблюдается зависимости в положении и роде занятий от пола. Поскольку самцов и самок в войсках приблизительно поровну, прохождение через наши земли армии привело к появлению здесь тысяч крошечных ящерок, погибающих с наступлением холодов.

Кажется, мы с графом сообщили всё, что знаем, или до чего додумались. Может быть, есть добавления. Хрыги жили среди нас довольно долго, что-то ведь за ними примечали.

— Это пусть нам Рогнар доложит. Он тесно кое с кем общался, — бывшая школьная аптекарша смотрит язвительно. Народ заулыбался.

— А чего я? — это один из Ронановых "хвостиков".

— Ну, расскажи, как эти ящерицы на твой мужской вкус.

— А чего, баба, как баба. Главное, уговаривать не надо. Как только, так сразу, а всё остальное очень даже подходяще. А Хрыг ей еще не давал с другими, ну, этого самого, так оказалось, что тогда самки яиц не несут. А как со своими снова начала, так опять дело пошло.

— Интересное наблюдение, — Дик и не сомневался в результате такого скрещивания, но ему сейчас важно поддержать любой источник информации.

— Так, женщины от ихних самцов тоже не несут, в смысле, не беременеют, — это бывшая школьная знахарка вступает в разговор. — А насчёт "не надо уговаривать", так ты бы сперва тактичности у зеленокожих поучился, и не пришлось бы уговаривать, — это уже Рогнару.

Народ повеселился, а для Дика стало ясно, что в данном коллективе с отношением к холоднокровным дела обстоят перспективно. Подруга отобрала тех, до кого хорошо доходит и серьёзность положения, и необходимость действовать нестандартно. Если и не единомышленников ещё, то... Собственно, а чем они с принцессой сейчас занимаются?

— Имеется обстоятельство, которое меня очень тревожит, — Клёпа снова овладела вниманием слушателей. С одной стороны, жить так, как ящеры, люди не могут. С другой стороны, следуя своим обычаям, мы оказались на грани полного уничтожения. С третьей, имеют место примеры, когда сосуществование людей и рептилий в течение продолжительных периодов не приводило к конфликтам. Даже на общей территории.

И вот, вернувшись после долгого отсутствия, я вдруг обнаружила, что как-то помаленьку люди дворянского звания возвысились, заняв в нашем тесном мирке заметные посты. Они начали отдаляться от тех, кем правят, лучше одеваться, обильнее питаться, пользоваться прислугой. Не буду рассуждать на тему об оправданности такого положения дел, и уж тем более — о справедливости. Но человечество, сохранившись на крошечном клочке земли, снова начало путь по привычной для нас дороге. Уверена, что нам следует наладить свою жизнь иначе. Пока власть графа непоколебима, пока Уланка управляет хозяйством а Ронан войсками, пока, наконец, все поголовно вооружены, мы просто обязаны изменить что-то кардинально. Не допустить укрепления традиционного положения, когда правым оказывается сильнейший, что приводит к неизбежной конфронтации с окружающим миром. Ведь статус самого-самого требует постоянного подтверждения действием.

Глава 24

Про Уланку Клёпа рассказала Дику ещё вчера, после того, как они поладили. Эта девочка еще в школе считалась помощницей брата-ключника. Шустрая потому что, быстро бегала и передавала распоряжения. И так год за годом вошла в курс дел немалого школьного хозяйства. Случалось, и сама немножко командовала от имени наставника. Потому Клёпа её сразу выделила и к задачам координации приставила. Нечасто встречаются люди, умеющие увязать десятки процессов.

Девушки здорово подружились, и про то, что сирота влюблена в Ронана, тут для принцессы тайны не было. А потом война, переход, обустройство в горном графстве — и взошла звезда Его Светлости Родиона Гонбарского. В общем, перевлюбилась Уланка. А Клёпа рассудила, что ей, принцессе крови, пристал союз с королевским отпрыском Ронаном. Поделили, в общем, девушки парней. На будущее. Потом, когда Дик запропастился более чем на полгода, хозяйка горной долины снова попала под очарование воеводы. Она к этому времени уже подросла, ну и охомутала парня по-быстрому.

Клёпа, вернувшись вместе с Диком, устроила подруге сцену. Они тогда отлично покричали друг на друга, потом принцесса несколько ночей ревела в подушку, пока ей не пришла в голову мысль пожаловаться верному другу, человеку, которому привыкла доверять всецело. Они ведь часто по ночам разговаривали. Что из этого получилось... однако, хоть он и не королевских кровей... только ей от этого радостно.

* * *

Уланка начала концентрировать трудовые ресурсы на обустройстве школы. В этом году приоритет образовательному направлению отдавался сознательно. Граф, про которого все знали, что он на самом деле — воплощение Истинного — недвусмысленно выразился насчёт того, что неучам и неумехам в его землях делать нечего. Само Сиятельство вместе с супругой поселилось в правой башне стены, перекрывающей долину реки. У самого входа в своё графство, одним словом. Как раз в том самом месте, откуда уверенно принимается радиосигнал от корабельного инфа. А еще отсюда хорошо просматриваются ворота его графства. И речные, и сухопутные.

Барки с лесом подтаскивают лантами с низовьев Гонбарки. В основном это свежие валежины и хворост из отсечённых с них ветвей. Расчистка нужных участков леса проводится не сплошной валкой, а выборочно. Собственно, опытные лесники, проинструктированные Диком, отлично поняли, что от них требуется. Саженцы хлебных орехов весной будет куда высадить.

А перегонные колонны, сделанные из керамики, не останавливаются ни днем, ни ночью. Только для выгрузки готового угля и загрузки новой порции древесины. Уголь идёт в металлургические и литейные печи, запасается для фильтров, служит в нескольких процессах в качестве компонента. А еще его сжигают в кухонных плитах.

Значительно интересней судьба конденсата, получавшегося в результате охлаждения того, что возогналось, а потом, попав в лабиринт охлаждаемых водой загогулин, перешло в жидкую фракцию.

Дик отдаёт себе полный отчёт в том, что и ацетон, и уксусная кислота, и смолы требуются на самых разных этапах производства массы нужных людям вещей. Что система воспроизводства материальной базы должна функционировать равномерно и прямолинейно. То есть ритмично, что он несёт? Совсем зарапортовался. Ткани, кожа для обуви, печи надо повсюду наладить... бактерии, что извлекают медь. А тут как раз стекло хорошее сварили.

* * *

Вопрос о том, как сохранить на планете человечество, в голову Дика не приходил. Есть у него забота менее масштабная, даже очерченная территориально. Графство и его население. И парочка угроз, от которых не отмахнешься. Про то, придут ли ящеры вырезать здешнее население — не знает никто. А ведь и люди, сумевшие сохранить свои жизни на просторах гор и лесов к северу от Болот — это довольно решительные и деятельные личности.

Летучие отряды Листика встречали несколько групп. Сильные мужчины и женщины, способные в тёплое время прокормиться охотой и собирательством, проводящие зиму в сохранившихся строениях. Остатки былой материальной культуры обеспечивают их предметами первой необходимости — посудой, оружием... мародёрствуют помаленьку по обезлюдевшим городам и сёлам. А ведь эти начинающие дикари всегда начеку, постоянно готовы уйти из-под удара или сразиться за свою жизнь. Могут ведь и напасть, если позарятся на нужные вещи, которые производятся в графстве.

Разведчики Карика привезли вести с далёкого запада. С низовьев Шарнаи. Там ящеры пока не всех поубивали. Сохранилось даже несколько ранее существовавших королевств. Крошечных, но почти не пострадавших от набегов рептилий. Народ туда сходится охотней, чем сюда, в места, откуда рукой подать до источника угрозы. А еще мореходы вышли из-под удара, переехав на известные им острова.

Так что, человечество на планете продолжает цепляться за жизнь. В восточных степях кочевники скотоводы. Попробуй, разыщи их! И в лесотундре севернее опустошённого Сирпента. В общем, заботы о судьбах всех поголовно людей — не его, Дика, ума дело. О своих позаботиться следует.

Понятно, что надо научиться уживаться с рептилиями. В том числе, и с теми, что будут маршировать мимо длинными колоннами, вооружённые и натренированные на уничтожение всех представителей рода человеческого. То есть, вопросы вооружения и поддержания готовности дать отпор супостату никуда не деваются. И, кажется, пора выяснить хоть что-то конкретное не про ящеров вообще, а о тех самых племенах, что формируют и направляют сюда истребителей людей.

* * *

Дик исследует налаженные производственные процессы. Для человеческого сообщества нужна материальная база. И необходимо, чтобы функционировала она ритмично. А для нее требуется сырьё. В первую очередь — древесина. Дрова, уголь, смола, древесный спирт. И, для обеспечения теплом нескольких тысяч человек, зарослей, покрывающих гористые склоны, хватит ненадолго. Поэтому вдоль течения Гонбарки и её равнинных притоков, практически до самой Шарнаи проводятся лесотехнические работы. Не полный комплекс, но сухостой удаляется.

На рудных дворах высятся горы минерального сырья. Дроблёный камень из небольших ручных мельниц попадает в чаны, где одно обрабатывается кислотой, другое — щелочью. Сливаются растворы, что-то оседает, иное выпаривается. В крошечном, с полкуба, бассейне побулькивает воздух, а пену удаляют дырявым черпаком. А вот в котле, под которым поддерживается небольшое пламя, плавает стальной ареометр. Конец процесса — по достижении нужной плотности, когда выпарится лишняя вода. Потом раствор остудят, подселят туда микроорганизмы, и начнется процесс извлечения из раствора металла.

На участке осаждения тишина. Тут мир бактерий. Рост ружейного ствола проводится несколько месяцев, а, скажем, бритвенное лезвие оформляется за пару дней. Рядом корпеют макетчики, изготавливая из мягкой древесины образцы вещей, которые потом вырастят во множестве экземпляров в восковых формах. Гвозди, например. Надо будет вводить в обиход саморезы, целая культура, однако.

В оружейной полный разброд. Нет, все заняты работой. Но что они делают! Проводится сборка большой партии пружинных самострелов. Маленькие, под женскую или детскую руку. Заряжание — несколькими движениями, словно рукоятками садового секатора. А потом из этого вылетает шип, ну как иначе назовёшь маленькую остроконечную пульку... или стрелку? Вот ведь чего удумали! Для полевого сражения эта штукенция не подходит. А в тесноте помещений — аргумент неплохой. Если стрельнуть с нескольких метров, то дощечку дюймовую пробивает. Не навылет, просто носик торчит с другой стороны.

А вот явно готовится оружие для дальнего боя. Длинный казнозарядный гладкоствол. Массивный запор, или это надо называть замком? Или затвором? солидная железяка, но сделано надёжно. Оружие с прочным цевьём с опорой на сошки. Да, порезвились тут без него мужики. Не напрасно он корпел над рисунками, что переносил с экрана инфа на бумагу. Разобрались в принципах, и успели проверить немало вариантов.

В литейке сегодня день свинца. Револьверные пули аккуратненько заполняют расплавом, используя для этого подогретые медные оболочки. Полимерка тоже не дремлет. В вытяжном шкафу на глиняной болванке сооружается шлем, а по соседству твердеют подошвы для обуви. В соседней каморке подростки удаляют облой с уже сформированных наручей.

Слов нет. Уланка всё организовала в лучшем виде. Взаимодействие участников всех процессов просто очаровывает. Ни спешки, ни суеты. Всё делается тщательно, как для себя. Интересно, каким образом эта малявка обеспечила мотивацию людей? Ведь признаков денежного обращения нигде не наблюдается. Неужели достаточно страха смерти и репутации Истинного, указавшего путь к спасению?

* * *

— Здравствовать тебе, рыцарь Мануил, — обращается юноша к человеку, ведущему вереницу вьючных лантов.

— Доброго дня, Ваша Светлость, — мужчина выбирается из седла, видимо пришла пора размять ноги. Ну и разговаривать удобней. А взгляд Дика задерживается на корзинах, попарно притороченных к спинам животных.

— Откуда у нас короба ящерской работы? Хрыги наплели?

— Нет, это мы от Болот привезли, куда за орехами ходили.

— Ты про те плантации, что рептилии на нашем берегу высадили? Так ведь далеко до них. И по воде удобной дороги нет.

— Нет, потому и возим вьюками, — рыцарь переступает с ноги на ногу, похоже они у него изрядно затекли.

— А с хозяевами плантации встречались?

— Не без этого. Собственно, плетёнки эти они и сделали, когда мы на лантах перевозили урожай к ихним лодкам.

— То есть, не конфликтовали?

— Всяко бывало, но до драки дело не дошло. Они рыбку ловить мастера, а мы её для них пекли. Опять же им нравится, когда мы деревья трясём. Орехов там тьма. Сейчас под навесами еще в мешках да корзинах много осталось. Зимой по санному пути довозим.

— А желания поубивать их, ну, зеленокожих, ни у кого не возникло? — Дик всё-таки пытается добиться окончательной ясности.

— Признаюсь, мелькала такая мыслишка. Только они бездоспешные там были. Копья имелись, видать, от магуари отбиваться. Но ясно было, что не за нашими жизнями пришли. Мирные, как Хрыги. Так что легко договорились. Один из наших знал несколько слов на ихем рычалинге.

* * *

Поработать с инфом Дику удаётся нечасто. Клёпа добралась до женских романов и глотает их один за другим. Она сильно изменилась с тех пор, как стала его женщиной. Словно переродилась. Ласковая, покладистая. Занимается домашним хозяйством и готовит еду для тех, кто несёт стражу на стене. Выучилась, наконец-то. Еще она много возится с Геком. Они изучают цифры, и разбирают всякие хитрые задачки. Ящерёнок на редкость восприимчив.

Любимое его занятие — топить печку. И получается это у него хорошо.

А жизнь сделалась простой и никакие события её не потрясают. В огромном хозяйстве графства всё налажено. Провизия в достатке, жильё и одежда есть у всех. Школы работают и для детей, и для взрослых. Проводятся воинские тренировки. В наряды и патрули заступают все по очереди. Разведгруппы и летучие отряды уходят и в ближние поиски, и в дальние рейды. Возводятся укрепления на второстепенных путях, ведущих в замкнутую горную долину. Рутина.

Эпилог

Герцог Эльфино третий день ожидает аудиенции у Его Светлости графа Родиона Гонбарского. Клёпа так посоветовала. Высокого гостя поселили со свитой в той самой усадьбе, где квартировали Хрыги. Пусть передохнут с дороги, осмотрятся. А Дик тем временем закончит с сыном модель планера. Ну, не только с сыном, ребятни глазеет много, все норовят помочь, вопросы всякие задают. Оттого и дело продвигается небыстро. Нервюры-то не языком вырезаются.

Зато Геку радостно. Она эту мелюзгу потчует шаньгами с творогом. Гек — самочка, так что каждый месяц граф с ней разок-другой изменяет графине. Знает ли об этом супруга, трудно сказать, они это проделывают неприметно. Обычно в подсобке лаборатории, где она ассистирует Дику в опытах с углеводородами. Вообще, поведение ящерицы, воспитанной в человеческом окружении, весьма... хм... нет нужного слова. Ни в человеческом языке, ни в ящерском.

Вот, скажем, снесла она яичко. Не от него, конечно. В новом дворце молодой рептилий подрос. Так вот, долго она на него смотрела, на это самое яйцо, а потом куда-то девала. И с тех пор — только с людьми. Молодые парни, что приходят в караул на стену, такие любознательные, всё-то им попробовать нужно.

А если без шуток, то, видимо, есть в семенной жидкости некий компонент, без которого у самок наступает дискомфорт. И у теплокровных он идентичен тому, что выделяется у ящеров. Но, вопреки физиологии, раз в месяц этой природной потаскушке требуется настоящая любовь с ласковыми словами и фривольными играми. Насмотрелась, понимаешь фильмов, начиталась книг, наподглядывалась за людьми, вот у неё в голове и перекосило.

А в остальном эта тварь господня от людей отличается несильно. Даже в стражу ходит с оружием, как все.

А вот приезжему герцогу Дик никакого оружия не даст. Нечего гонку вооружений подхлёстывать. Если он в своих ежегодных сшибках с рептилиями что-то использует, то те себе такое же выдумают. Не тупые они ни разу, а уж на всякие хитрости как горазды! Вон, в последней работе Хрыга, посвященной исследованию биохимии мицелия такой токсин описан, что жуть берёт. А будущим летом в графство пожалует Прэг, тоже в большом авторитете учёный. Они тут по теме магния поработают, как его ловчее извлекать из тех руд, что недавно в отрогах Болотных Холмов отыскались. Нет уж, обойдутся местные вояки без ранцевых огнемётов.

К тому же, Карик прислал эпистолу, где отписал, что яйца для выведения следующих армий ящеры уже несколько лет, как откладывать перестали. Так что ещё годик-другой, и жить станет спокойней.

КОНЕЦ