Прода. 26 апреля

Интерлюдия — 5

Сёши и всё-всё-всё

Конец учебного года наступил неожиданно.

Проснувшись утром, я долго и мучительно соображал, куда опоздал. Оказалось, что никуда. Впереди были крошечные (месяц) каникулы. Ну а потом опять бегом-бегом заниматься. По слухам, последний курс почти нацело состоял из практики, и прямо сейчас наши наставники разминали свою неуёмную фантазию, выдумывая задания одно хлеще другого.

Никаких срочных дел не наблюдалось, и в припадке аккуратности я затеял разгребание бумажных залежей в своём шкафу. Несколько оставшихся учебников сиротливо приткнулись с краю, средние полки заняли тетради — всё остальное свободное место оккупировало чтиво сомнительной полезности. Романы и повести, дневники учёных-путешественников и пышные молитвословия норито, летописи и атласы, древние эмакимоно и свежие столичные памфлеты... Понятия не имею, когда это всё накопилось. А главное — как?

Отделив прочитанное от неизведанного, поволок пизанскую стопку в библиотеку.

За столиком у окошка трудился двойник Какаши, делая выписки из нескольких книг. Оригинал вчера вечером умотал на миссию, предупредив, что вернётся не раньше чем после-после-после-... в общем, не скоро, а дубля оставил вкалывать. Я тихонько распихал принесённое по местам и помедлил возле стеллажа с газетами.

— Ищешь почитать? — двойник всё-таки оторвался от писанины.

— Угу. Хочется чего-то... не учебного.

— Например?

— Даже не знаю, — реалистические моногатари встречались не часто, исторические труды надоели, а сборники житейских побасёнок дзуйхитсу здорово напоминали незабвенный стиль чукча-бард.

Какаши поднялся, устало потягиваясь.

— Не думал, что у двойников может уставать шея, — человеческие реакции копии меня неизменно поражали.

— Поверь, мелкий, мы даже проголодаться можем.

— А еда потом куда денется?

— Кто знает? — отец скорчил загадочную рожу.

— Эй! Я не хочу тут убирать после отмены дзютсу!

Двойник, посмеиваясь, порылся в шкафу и явил серенькую брошюрку: Общие правила использования дзютсу Теневого Деления Тела.

— Мне? Можно прочитать? — удивился я.

— Валяй! — легкомысленно махнул Какаши. — Здесь ведь не само дзютсу. Только основы тактики и правила безопасности.

Уже не мало.

Теневых двойников я не то чтобы хотел, а скорее вожделел.

Это дзютсу не имело ничего общего с двойниками иллюзорными — бесплотными образами, годившимися только для краткого отвлечения внимания. Теневые копии могли почти всё, что мог оригинал, не имели ограничений по времени и дальности использования, и не требовали знания Сейшитсу Хенка. Глядя, как хитрый Какаши умножает свои возможности (и без того офигенные!) на двух-трёх дублей, я истекал чернильно-нефтяной завистью.

В брошюре первым делом полез в таблицу расчётов.

Ого! Учитывая все наличные мощности, я могу прикупить аж целых пять Сёши. Почти идентичных натуральному! Если думать о здоровье, то лучше ограничиться двумя. Хотя начинающим пользователям инструкция советовала не выпендриваться и создавать одного. Не больше!!

Интересно почему?

Сейчас узнаю...

Чем дальше я читал, тем сильнее остывал мой энтузиазм. Если автор пособия не соврал, то последствия у дзютсу были, мягко говоря, неприятными. Весь объём информации, обработанный двойником за время своей "жизни", шиноби ловил единомоментно, то бишь разом. Мнемонический удар так лупил по мозгам, что из ушей текло. Возврат памяти (до небес разрекламированный в сериале) оказался кошмарным побочным эффектом! В тексте упоминалось несколько случаев эпилепсии и инсультов, хотя обычно дело ограничивалось спутанностью сознания и длительными нарушениями памяти. Тоже не баран чихнул.

Я с сомнением почесал нос. Перспектива потратить несколько месяцев на изучение дзютсу четвёртого уровня сложности, а потом узнать, что попал в группу риска и не можешь применять его по медицинским противопоказаниям, не вдохновляла. У меня и так крыша набекрень. Надо ли ковырять в ней лишние дырки?

Однако инструкцию я прочёл со вниманием. Потом перечитал ещё на раз и ощутил сильнейшее желание увидеть теорию. Я никогда не мог уловить разницу между оригиналом и двойником, но подсознательно представлял эдакого человекообразного голема, оснащённого подобием очага и кейраку-кей. Невзрачная книжка с хрустом разломала мои фантазии.

Дзютсу создавало полностью живое тело!

Я попытался представить масштаб задачи и понял, что не справляюсь.

Тело... Триллионы клеток... Ткани... Системы органов... Полный фарш!

Теневой Какаши ничуть не преувеличивал. Он мог потерять волосок, плевать, испытывать голод и утолять его... Он даже по нужде мог сходить, если приспичит! После такого копии одежды и снаряжения уже не удивляли.

Границы моих представлений о возможностях шиноби резко рванули вширь.

Несколько часов я бродил под впечатлением от прочитанного. Попытка представить работу дзютсу так и осталась безуспешной, зато вопрос "как?" постепенно преобразовался в вопрос "зачем?"

Нет. За каким чёртом?! Кому, вообще, пришла в голову подобная идея?

Полная репликация тела! Из чакры.

Что-то здесь нечисто.

Какаши-2 закончил работу с книгами, так что ночевать я перебрался в Кикьё. Хотел поговорить с сестрой, а вместо этого интересно провёл время с Шизуне и Тон-Тоном. Обсуждали диетологию. Като была продвинутым молекулярщиком, знала кучу всего про энзимы, аминокислоты и прочие страшные вещи вроде трансглютаминазы, но от меня она хотела секрет приготовления молочного мороженого.

Договорились. Я рассказал о муссах, мороженом и эспумах. Взамен Шизуне разрешила приходить к ней в госпиталь и брать сухой лёд. Сколько захочу. Клёво!

Тсунаде вернулась домой поздно и не одна. С Джирайей. Парочка нелепых слоупоков всё ещё топталась на стадии "Секс, наркотики, рок-н-ролл", усердно делая вид, что их ничто не связывает, кроме постели.

Пришлось благовоспитанно пожелать взрослым хорошего вечера и отправляться баиньки. С утра я сгонял на пробежку, отмылся, вышел в гостиную... и все маленькие волоски на загривке поднялись дыбом. Мне следовало бежать, но жуткий запах на секунду парализовал тело. Вокруг обмоталось что-то вроде тёплого Боа Констриктора.

— Ага, — зловеще проворковали на ухо. — Попался.

— Не-не-не!

— Почему это? — радостная сестрица тискала меня, словно плюшевого зайчика.

— М-ммуупф!! — зайчик выворачивался как мог, но удав был везде.

— Что такое, Сёши? Пора бы тебе научиться говорить разборчиво.

— Умоляю, отпустите...

— И говори громче, не мямли.

Ладно. Сама напросилась.

— ОТ ВАС ПЕРЕГАРОМ РАЗИТ!!!

Тсунаде мигом разжала руки.

А что я могу сделать? Обратная сторона тренированного обоняния. По улице я привык разгуливать в маске, а дома вдруг такое налетело. Вино, инфернально-сладкие духи, дым курильниц, вчерашний секс... Не всегда здорово иметь чуткий нос.

— Мог бы сразу сказать.

Смущённая сестра упорхнула в ванную, а я потопал на поиски завтрака.

Через полчаса Тсунаде была свежее росы и бодро налегала на рисовый супчик. О глупом происшествии мы согласно забыли. Я отчитался об окончании учебного года и обрисовал свои планы на остаток лета. Итоговые оценки были не позорные (если не считать "трифона" за нравственное воспитание) — момент выглядел подходящим, чтобы немного поклянчить.

— Двойники? — Тсунаде удивлённо замерла.

— Пожалуйста, анэ-уэ! — я просительно сложил лапки. — Хотя бы теорию!

— Теорию... — она задумчиво покрутила ложку. — На самом деле...

— ??

— Теневое Деление Тела придумал Тобирама-оджисама.

— !!!

Сестра как-то странновато на меня покосилась.

— Если тебе действительно интересно...

— Ещё бы!

— Насколько мне известно, дедушке помогала Катсую. Попробуй расспросить её.

Вот тут-то я и припух.

С Катсую мы трепались постоянно. Жаждущий общения моллюск обильно изливал знания, а я благодарно развешивал уши. Темы для разговоров были самыми разными — эпоха Сэнгоку, флора Шиккотсурин, особенности сенчакры, пробуждение третьего глаза и анатомия гигантских гастроподов... Спрашивается, и кто мне не давал расспросить её о Тобираме?

Не знаю. Словно затмение нашло! Я прочёл претенциозную биографию Нидаймё (написанную, вообще, не понятно кем), несколько раз поговорил с Сандаймё и посчитал, что знаю достаточно. Лопухнулся, короче говоря.

Пойду исправляться.

Катсую моему любопытству обрадовалась. По её словам, началось всё примерно шестьдесят лет назад.

— Теневые двойники создавались как ирьёдзютсу.

Я аж икнул от неожиданности. Думал, сегодня меня уже ничего не удивит. Ошибался.

— Тобирама-сама собирался повторить моё умение разделять тело.

— А-а.

Так гораздо понятнее. Я знал о том, что Катсую может... делиться. Большое тело с лёгкость рассыпалось на толпу слизняков, размером чуть больше моей ладони. И это не был какой-то трюк. Каждая крошечная Катсую являлась полной копией материнского организма. А ещё их связывали общие мысли и чувства.

Козырная фишка — что и говорить.

Вообразить работу коллективного разума я даже не пытался. Зато активно использовал её плоды. На тех тренировках, где имела значение слаженность действий, я просто раздавал своей группе живые "мобильники", объединённые в телепатическую круто-сеть. А какая из Катсую получалась прослушка? Умная, подвижная, чувствительная к чакре! Лучше не бывает!

— Я всегда жалела людей, которые покалечились. Мы хотели... — мысленный голосок моллюска запнулся.

— Лечить, таким образом, тяжёлые травмы?

— Да. Что-то вроде этого.

Использовать двойника для полного протезирования тела... Неожиданно и смело.

— Но оказалось, что обычный человек не способен безболезненно отделить достаточную часть своей плоти, — слизняк разочарованно распластался по столу.

Ясен-красен не способен. Человеческий организм слишком продвинут, чтобы заниматься почкованием. Мы же не клубника и не полипы. Впрочем, Какаши говорил, что именно такой (или очень похожий) фокус использовал Орочимару. В том бою, после которого окрестности Кикьё были завалены тухлятиной и залиты грязью. Похоже, поганый червяк придумал, как обойти... технические сложности.

— Тобирама-сама пробовал создавать тела полностью из чакры. К сожалению, они получались непрочные.

— Почему, кстати?

— Недостаток жизненной силы, — грустно вздохнула Катсую. — Мы не смогли правильно связать человека и двойника. Не успели...

Значит, без Тобирамы всё исследование пошло коту под хвост. И никто из учеников его не продолжил.

— Как... интересно.

— О! Тобирама-сама делал множество записей. По каждому опыты. Советую поискать.

— Знать бы где.

Катсую неуверенно втянула рожки.

— Он хранил их в своей лаборатории.

Ничтоже сумняшеся я побежал просить исторические документы у Тсунаде.

Вот только сестра никогда их не видела.

Не по отсутствию интереса. Вовсе нет. Просто, когда погиб Тобирама, ей было девять лет. Взрослые не слишком-то охотно детей посвящают в секреты.

Я мог бы много чего сказать о преемственности знаний и изобретении велосипедов, но не стал. Поучительную лекцию следовало читать полвека назад, другим людям.

Памятливая Катсую описала внешний вид комнат, в которых они работали с Тобирамой. Череду из нескольких комнат, обшитых каменными и металлическими плитками, и заполненных различным оборудованием. Без окон и выхода.

— Отыщу! — выражение лица у Тсунаде было самым решительным.

— Удачи!

Когда глава АНБУ говорит "Отыщу!" это значит, можно не суетиться. Лучше профессионалов всё равно не сделаешь. Остаётся только ждать.

Неделю. Совсем недолго.

Под землю мы спустились вчетвером — я, сестра, Какаши и Катсую.

— Какое знакомое местечко...

Именно в этом подземелье с длинными извилистыми проходами я очухался после неудачного эксперименты с изучением Призыва. Воспоминания о том дне (или днях?) остались сугубо обрывочные, и собирать их я не стремился. Слишком погано мне тогда было. Зато теперь я вспомнил и с интересом глазел по сторонам.

Пещера казалась куда более обжитой, чем прежде. Взгляд то и дело натыкался на следы недавних работ: светильники, кабели, новые крепления потолка, ящики с оборудованием... В безвкусный подземный воздух просочились запахи с поверхности.

Пройдя облагороженными коридорами, мы остановились на очередном повороте.

— Начни отсюда, — Тсунаде похлопала по камню. — Катсую чувствует знакомую чакру. Похоже, скрывающие печати выдохлись.

Неудивительно. За столько-то лет. Я изучающее приложился к стене.

— Есть пустота. Это вытянутое помещение... Полностью замкнутое. До него полтора кэна сплошного камня.

— Отлично! — сестрица довольно потёрла руки. — Что внутри?

— Не могу сказать.

Если защита и скисла, то не до конца. Слишком невнятный отклик.

Интересно, как Тобирама туда попадал? Ломал и восстанавливал стену? Как-то сомнительно. Впрочем, расстояние тут небольшое. И готов поспорить, что вон та странная клякса на внутренней стене — это шики. В ней даже чакра ещё осталось... немного, правда.

Печать сложил я совершенно бездумно.

И плюхнулся.

Во тьму.

Высота тьмы оказалась небольшой — как со ступеньки спрыгнуть. Я похлопал глазами, убедился, что ничего не вижу и осторожно потянулся к Какаши. Родные обнаружились рядом, через стенку, и за ту секунду, что меня не было, успели понервничать. В ответ на моё касание напряжение сменилось облегчением с примесью раздражения.

Простите-простите! Машинально получилось. Больше не буду.

Я торопливо щёлкнул кнопкой фонарика. Выдернуть меня могут в любую секунду, надо хоть немного осмотреться. Луч мазнул по стене и почти сразу раздался приглушённый стук металла о камень.

Вопрос... Вопрос...

Я отбил ответ: Хорошо. Темно. Никого.

И тут же получил распоряжение: Призыв!

О, точно! Не догадался.

Класть печать на пол было страшновато. Я перехватил фонарь зубами и вызвал Катсую прямо себе в ладони. Полосатая малютка деловито пошевелила рожками.

— Воздух чистый. Можно дышать.

Фух! Большое облегчение.

За стеной посовещались и выдали новое указание: Осмотрись!

Как раз этим и занят. Тупик, в котором я очутился, был чем-то вроде прихожей, только место входной двери занимала стена. Дзютсу-шики чернела прямо над моей головой. Мелкие значки составляли рисунок — два кольца с выходящими из них лапками. Сомневаюсь, что это формула для Замены, слишком сложная, даже на вид. А ещё я переместился к ней без замены на предмет. Неизвестным образом. Есть о чём подумать. Сделаю это потом.

А сейчас... Я обернулся.

Ва-ааа!! Комната до отказа набитая сокровищами! Восхитительными и совершенно непонятными прибамбасами. Луч фонарика гладил полированное дерево, зажигал огни в стекле и металле. Здесь не было пыли, и многочисленные механизмы выглядели невероятно завлекательно! И так близко.