Книга шестая. Адепт. Главы 26-34

И вот однажды я настолько озверел, что утратил над собой контроль. Движимый одними эмоциями, я нагрубил Хору, сильно обидел Кису, а потом выпрыгнул в окно. Просто в тот момент мне подумалось, что эти нелюди, да и вообще все вокруг достали меня просто до невозможности! Именно поэтому я не пошел коротать ночь в библиотеке, не отправился бродить по улицам Академии, где сновали адепты, возвращающиеся с занятий, а усилил плетение левитации и поднялся на крышу общаги. Там я разлегся на нагретой солнцем черепице и принялся бездумно смотреть на медленно темнеющее небо. И только тогда я почувствовал, что ярость постепенно оставляет меня, улетая в этот безбрежный океан над головой, а взамен приходит спокойствие и умиротворение.

В этот момент я и осознал, чего именно мне не так хватает в моей жизни. Неба, полета, крыльев. Ведь я уже забыл, когда летал в последний раз, а мое подсознание все еще помнило это невероятное наслаждение. Какой-то частью себя я оставался драконом, и именно она не давала мне покоя в последнее время, упорно стремясь в небо. Пусть я находился в человеческом теле, пусть я целиком сосредоточился на учебе, но сейчас ко мне пришло понимание, что полеты для дракона — не просто приятное времяпрепровождение, они необходимы для его полноценной жизни. Как кровь для вампиров. Вроде и без нее можно обойтись, но жизнь сразу превращается в существование.

Найдя причину своего странного поведения, я стал размышлять, как ее устранить, но вскоре понял, что в реальности ничего сделать не смогу. Превращаться в дракона прямо в Академии было бы верхом идиотизма, и даже отлучка в Кальсот не поможет, ведь за мной точно будут следить друзья Фалиано, а раскрываться перед ними я не хочу. Так что мне остается только одно — сны. Они должны помочь, но если этого не случится... Мне все-таки придется рискнуть и сменить тело. Найдя решение, я прекратил отлеживать бока на черепице и вернулся в комнату, где встретился с весьма обеспокоенными взглядами друзей. Но не успел я открыть рот и извиниться за свою выходку, как Хор спросил:

— Алекс, что с тобой происходит в последнее время? Ты сам не свой!

— Просто мне было так плохо, что я неосознанно начал злиться на всех, кто рядом. Даже на вас.

— Это-то мы прекрасно почувствовали. — поддержала демона Киса. — Но скажи, мы можем чем-нибудь помочь?

Я вздохнул и, опустив глаза, сказал:

— Нет.

— Ты хоть объясни, в чем причина? Ты чем-то болен? — не отступала девушка.

— Можно сказать и так.

— А чем? Симптомы что-то подозрительно похожи на признаки вампирской голодовки. Может быть, с тобой кровью поделиться? Ты только скажи!

— Нет, это не голодовка, но нечто весьма сходное по характеру, — невесело усмехнулся я.

— Да объясни же толком! — не выдержал Хор. — Хватит темнить!

Понимая, что он не отстанет, я признался:

— Несколько месяцев назад, перед поступлением, я побратался с представителем нечеловеческой расы и сейчас частичка его крови и характера во мне настоятельно требует заняться любимым делом. А этого я сделать не могу, поэтому и приходится мучиться. Хорошо хоть сейчас осознал, что именно происходит, и теперь буду сдерживать свое желание, а то ведь тяжело было злиться три десятицы и даже не понимать причины этой злости.

— Так в чем проблема? — удивился демон. — Давай завтра отправимся в город! Ведь давно уже там не были, да и вольницам не следует лежать без дела.

— Нет, Хор, поход в Кальсот мне не поможет.

— А что, думаешь, там не найдется твоего нового любимого занятия?

— Уверен в этом.

— Так с кем же ты побратался? И чего от тебя требует кровь брата? — спросила Киса.

К этому моменту я уже придумал достаточно разумное объяснение и вполне убедительно ответил:

— С гномом. А, как вы сами понимаете, никаких гор в округе нет, а шахт — и подавно. Так что мне остается только сцепить зубы и потерпеть. И не волнуйтесь, больше так я срываться не буду, но если вдруг покажусь вам злым и раздражительным, то сразу говорите, чтобы я мог взять себя в руки. Ладно?

Друзья заверили, что прекрасно меня понимают и обижаться не собирались. Это меня утешило, поэтому остаток вечера прошел спокойно. А ночью я попросил Темноту подарить мне сон с небом, и долго летал в бескрайней синеве, где совсем потерялись понятия "верха" и "низа", наслаждаясь полетом и свистом ветра в гребне. Однако наутро понял, что неприятное ощущение не исчезло до конца. Нет, оно стало меньше и уже не грозило лишить меня контроля над эмоциями, но все равно осталось неприятной занозой в разуме, говоря о том, что полеты во сне — это всего лишь полумера. Мне необходимо летать наяву.

Пытаясь отвлечься, я опять с головой нырнул в учебу, сосредоточившись на стихийной магии. Видя мою настойчивость, Ралин решил пойти мне навстречу. Как-то на одном из занятий он сказал:

— К сожалению, ты так и не научился воздействовать на стихии напрямую. Скажу тебе честно, если бы ты был моим обычным адептом, я давно бы предложил организовать твой переход на любой другой факультет. Но так как ты занимаешься факультативно и не желаешь сдаваться, то попробуем пропустить этот шаг и перейти к слиянию. Если ты еще помнишь основные категории, то знаешь, слияние — это полное погружение сознания мага в определенную стихию, которая позволяет ему оперировать ей, как своим собственным телом. Однако прежде чем перейти к попыткам, я обязан спросить — ты действительно этого хочешь?

— Да.

— Не стоит так спешить с ответом. Дело в том, что для тебя риск очень велик. Слиянию начинают обучаться лишь адепты четвертого курса, которые прошли долгую предварительную подготовку. Ты же так и не научился воздействовать на стихии сознанием, а значит, вполне можешь не удержать контроль и раствориться в них, в итоге полностью лишившись разума. А после этого Фалиано мне не скажет "спасибо", так что подумай еще раз — хочешь ли ты обучаться дальше? Поверь, никто тебя не осудит, если ты откажешься.

Я задумался, а мастер не стал мешать моим размышлениям. Перебрав в памяти все известные знания о слиянии, я сделал вывод, что ничем особенным оно мне не грозит. Ведь в нем главное — не потерять ощущение собственного "я", а в результате получить контроль над стихией. Практика у меня уже есть — благодаря клятве верности и способностям вожака я мог управлять одновременно почти сотней разумных существ. Не думаю, что управление стихией окажется сложнее. Да и потом, мое сознание в любой момент может подстраховать Темнота, которая не даст мне "раствориться", так что риск вообще сводится к минимуму.

Придя к такому выводу, я заявил:

— Я хочу попробовать.

Мой ответ совсем не удовлетворил мастера, однако он не стал меня отговаривать, а принес большую жаровню с несколькими сухими поленьями и подпалил их огненным шаром. Древесина быстро занялась, и вскоре маленький костерок стал весело потрескивать у моих ног.

— Вглядись в огонь! — приказал Ралин. — Попробуй увидеть его сущность, попробуй почувствовать его силу, попробуй мысленно проникнуть в него.

Я вглядывался в язычки пламени, видел искры, чувствовал жар, но проникнуть в его сущность у меня никак не получалось. Снова и снова, до боли в глазах я напрягался, стараясь мысленно отделиться от тела и войти в этот сгусток энергии. Нет, мне без проблем удавалось посмотреть на него со стороны, увидеть костер магическим зрением, но это все было не то, что нужно. Я не мог в прямом смысле войти в него, а оставался лишь наблюдателем. А мастер продолжал гипнотизировать меня своим голосом:

— Войди в него, ощути себя огнем, повелевай пламенем, почувствуй его!

Я старался изо всех сил, но результатов, которые описывались в многочисленных учебниках, все не было. Когда дрова прогорели, Ралин на миг прикрыл глаза и порыв ветра выдул вон весь пепел и угольки. Я не смог заметить никакого плетения, поэтому понял, что мастер только что продемонстрировал мне возможности практического применения слияния.

— Не расстраивайся, — мягко сказал он, поднимая опустевшую жаровню. — Мало у кого слияние получается с первой попытки.

— А почему вы начали именно с огня, а не с воздуха, например? — поинтересовался я.

— Потому что именно эта стихия считается наиболее легкой для освоения. Далее следует вода, земля, ну а подчинить себе стихию воздуха для разума одаренного наиболее проблематично. Это во многом связано с теми ощущениями, которые испытывает маг в момент слияния. Но, если хочешь, в следующий раз мы можем попробовать с водой.

— Нет, давайте, я еще попытаюсь с огнем, а там уже посмотрим.

К следующему занятию я готовился основательно. Перечитал кучу литературы, выданной Бреннаром, и даже посоветовался с подругой, но так ничего внятного от нее не добился, кроме совета не опускать руки. Как будто я сам этого не понимал! Но в итоге все оказалось напрасно — огонь так и остался для меня безжизненным сгустком энергии. Я перепробовал все рекомендации, обнаруженные в литературе, старался следовать указаниям Ралина, но результатов не было.

Может, меня смущало то, что многочисленные описания самого процесса слияния так и не были подведены к какому-нибудь единому знаменателю, а все маги-стихийники в своих работах рассказывали о том, что чувствовали сами, и какие приемы использовали для этого. Но, как я подозревал, все их ощущения основывались лишь на работе подсознания, которое могло выдавать им любые образы, совсем не связанные с реальностью. И поэтому одному магу для слияния нужно было обжечь руку пламенем, так как боль облегчала проникновение в суть стихии, а другой вызывал из памяти воспоминания о пожаре, в котором чудом уцелел, и благодаря страху получал необходимый контроль. Я же не мог никак подобрать ключик к этому состоянию и продолжал наобум перебирать описанные методики, смутно опасаясь того, что даже если и выберу правильную, то все равно не смогу распознать ее с первого раза.

В общем, мастер в тот день тоже не дождался от меня никаких прорывов, но все равно не показал своего разочарования:

— Алекс, лишь немногие маги могут качественно работать со всеми четырьмя стихиями. Наверное, тебе просто не подвластен огонь, поэтому не стоит концентрироваться на одном тупиковом направлении. В следующий раз выберем воду и попробуем с ней.

К новому занятию я готовился так же тщательно, но когда в назначенное время пришел на стихийный факультет, Ралин вместо того, чтобы принести тазик с водой и начать новый сеанс гипноза, велел следовать за ним. Мастер не стал пользоваться порталом, а просто вышел на улицу и направился к воротам. Там он сделал отметку в книге дежурного и вместе со мной покинул стены Академии. Я не требовал пояснений и молча следовал за преподавателем, который направился не по дороге, ведущей в город, а свернул на едва приметную тропинку, спускавшуюся с холма и скрывавшуюся в ближайшей роще.

Вскоре наша прогулка закончилась у небольшого рукотворного родничка, который наверняка брал свое начало из подземного источника, питавшего колодцы Академии. Небольшая струйка воды вытекала из каменной глыбы с аккуратным отверстием и нишей посередине, падала на камни и превращалась в небольшой ручеек, устремлявшийся дальше в лес.

— Сядь у родника, — приказал мастер. — Смотри на воду, расслабься и постарайся уловить ощущение текучести, постарайся стать со стихией одним целым, постарайся ее почувствовать...

Я вглядывался в струйку воды, блестевшую в лучах солнца, и пробовал поймать нужное ощущение. Блин, да кабы знать, что именно должно было получиться, хоть какие-то результаты у меня уже давно бы появились, но в этом и заключалась загвоздка! Финальная стадия в книгах описывалась настолько общими словами, что я никак не мог ухватить ее суть. Это как с обучением в драконьем гнезде — Мудрейшая десятки раз подробно объясняла мне, как нужно закрывать свои мысли, но в результате я научился этому абсолютно случайно, сам того не осознав. Именно поэтому я покорно следовал советам Ралина, но в глубине души понимал, что они не помогут.

Чувствуя, что от напряжения глаза начинают побаливать, я рискнул их прикрыть и постарался обобщить все, что знал о слиянии. Десятки различных методик, сотни способов слиться со стихией всплывали из глубин моей памяти, анализировались, но не собирались складываться в четкую и понятную инструкцию. И тогда я снова почувствовал знакомое раздражение, наполняющее мое сознание. Несмотря на ежедневные полеты во сне, мне все труднее становилось брать эмоции под контроль, поэтому сейчас, опасаясь, что опять сорвусь, я отрешился от голоса Ралина и сосредоточился на окружающем мире.

Я слышал шорох листвы от небольшого ветерка, чувствовал запахи травы и полевых цветов, ощущал солнечные лучи, припекавшие макушку, и постепенно разжимал когти ярости, стиснувшие мое сознание. Не сразу, но мне это удалось, и я смог вдохнуть с облегчением. Задумавшись, почему именно сегодня приступ был таким сильным, я принялся размышлять над тем, что же вызывает само чувство ярости. Ведь, по идее, у меня должна усиливаться тоска по небу, желание расправить крылья, но не появляться раздражение. Или оно у меня возникает как подсознательная реакция на то, что я не меняю тело? В принципе, это возможно. Мне хочется сбросить тесную душную оболочку, поэтому я начинаю ее ненавидеть, а это чувство крепнет с каждым днем...

Так, стоп! Что-то мелькнуло в сознании. Что-то похожее на объяснение моих проблем со стихийной магией. Итак, о чем я думал? О чувствах. Они усиливаются, порождают желание вырваться из тела... Так вот же разгадка! Не зря мастер каждый раз советовал мне почувствовать стихию, не зря в своих трудах маги писали о том, что чувства облегчают слияние. Да, именно они являются катализатором данного процесса, причем, неважно какие. Это все субъективно, и если у мага вдруг получилось слиться со стихией, он просто запомнит, что чувствовал в тот момент и именно это ощущение психологически поможет ему в будущем повторить свой опыт. А значит, все эти инструкции — бред, и я занимаюсь ерундой. Мне лишь нужно вспомнить то ощущение контроля над чужим телом, которое давала клятва верности, а потом каким-то образом поместить свое сознание в стихию. Что ж, попробуем.

Я сосредоточился и постарался отделиться от тела, сохранив при этом все свои ощущения, чтобы не потерять над ним контроль. Я постарался почувствовать воду, постарался войти в ее сущность, как будто в тело человека через канал клятвы, но мои попытки успехом не увенчались. Раз за разом пытаясь подтвердить свою догадку и инстинктивно догадываясь, что она была верной, я не терял надежды, но замечал, что во мне снова пробуждается раздражение.

Когда же оно стало совсем нетерпимым, я завис над родничком бесплотным духом и постарался расслабиться. И в этом мне снова помогли ощущения. Я вдруг почувствовал дуновение ветерка, ласкающего кожу, и снова страстно захотел полетать. И тогда я подумал — а что мешает мне это сделать в таком состоянии? Ведь сейчас мое тело сидит безвольной куклой перед Ралином, а сам я парю в пространстве. Жаль только, при этом наверняка не получится услышать свист ветра, ощутить тугие потоки воздуха...