Некромант-самоучка, или форменное безобразие

Некромант-самоучка или форменное безобразие.

Тренировка вот-вот начнется.

Мы должны спешить и в то же время обязаны отменно отыграть свои роли до конца. Поэтому вот уже десять минут подряд мы изображаем страсть на атласных простынях, будучи не совсем раздеты и частично вооружены. Так как Гер на прошлых занятиях потянул спину, сегодня ведущей была я. Однако сидя на нем верхом и раскачиваясь в такт диктуемым прикосновениям, я все больше убеждалась в том, что командует здесь он.

— Прогнись, — прошептал метаморф, уверенно придерживая меня за бедра и направляя.

— Куда прогнуться? — прошептала я и прикусила губу, отчетливо ощущая ноющую боль в собственных икрах. Казалось бы, простые скачущие движения, а сколько сил забирают.

— Назад, — сдавленный стон. И многоликий, лицом уткнулся в мою скрытую корсетом грудь, чтобы тихо прохрипеть: — Будь проклята моя спина...

— Терпи, еще чуть-чуть осталось.

Прогнулась со вздохом, у самой нестерпимо ныли плечо и шея, но это мелочи. У меня хотя бы не разодрана нога.

Взглядом скользнула по зеркалу справа, в очередной раз, убеждаясь, что даже наш одетый вид не портит впечатления. Он, крепко сжимающий меня, и я, сладострастно выгнувшаяся в его руках, выглядели как настоящие любовники, стонали как они и дышали, наверное, так же — поверхностно и тяжело. 'Влюблены, безумно влюблены и думать забыли о соревнованиях', — читалось в каждом движении, и я уже представила, что донесут о нас соглядатаи и с какой улыбкой их выслушает советник короля.

Медленно склонилась над протяжно простонавшим Гербертом, пальчиками зарылась в его волосы, и мягко оторвала от своей груди.

— Ты как?

Он не ответил. Бледный даже в свете красных свечей, мокрый, глаза закрыты, губы сжаты, а нос заострившийся.

— Герберт, не пугай меня своим молчанием!

— Я... Бедро не долечил, — сквозь стиснутые зубы признался метаморф.

Швы расходятся, поняла я и, сдвинувшись выше, прошептала:

— Держись, совсем скоро уйдут.

— Скорее бы... — он отпустил меня, упал на подушки и затих.

— Гер? — тревожно позвала, склонилась над сообщником в обмане, чтобы скрыть его лицо волосами. — Гер, ты решил местами поменяться или тебе совсем плохо?

— Предоставляю тебе полную свободу... — Меня похлопали по коленке и проинструктировали хриплым голосом: — Покачайся еще немного и заканчивай. Скоро тренировка.

Я представление закончила.

Я так его закончила, что свечи погасли, мой 'любовник' взвыл раненным зверем — нечаянно села на его рану, а комнату огласило мое счастливое: 'О да!'. Соглядатаи ушли, а я споро помогла рыжему подняться, без вопросов сама залечила его бедро и даже рубашку на нем застегнула. Вручила сумку с оружием, спросила:

— Пошли?

Кивнул и не двигается с места, внимательно смотрит на меня, словно бы видит в первый раз. Недоумевает.

— Гер, — погладила его по сжатой в кулак руке, — тебе все еще плохо?

— Нет.

— Отложим тренировку? — Отрицательно покачал головой и сглотнул. — Тогда что? — спросила с тревогой.

— Намин, знаешь... — произнес он тихо, — познакомься мы при других обстоятельствах, я бы не шутил над тобой и твоими страхами, в воду не кидал, не оставлял одну...

Многоликий перечислил немногое из собственных проделок, но я постаралась остальные не вспоминать. Улыбнулась и так же честно призналась:

— А я бы лечила тебя более щадящими способами, не вызывая боли и слез.

— Что ты сказала?! — прохрипел он.

— Я сказала, что мы квиты.

В повисшей тишине мы несколько мгновений напряженно смотрели друг на друга, прежде чем Гер многообещающим и взрослым тоном произнес: — 'Обсудим позже'. И повел меня к тайному проходу в стене. Следуя за ним, мысленно согласилась, встреться мы при иных обстоятельствах, все было бы не так и, возможно, скучно.

1.

Светлое майское утро в долине Дельи, было по-весеннему свежим и невероятно солнечным для Приграничья. В крепости прошла смена караула, ворота ее открылись, и почти сразу же на улицах города послышались первые призывы торговцев к покупателям. Они спешили донести до незнающих благую весть о свежих поставках кофе, корицы и хлопковых тканей, что так ценились в людском Приграничье.

Прислушиваясь к их голосам, Тагаш Уо раскладывал вещи молодого господина по полкам гардеробной и тихо насвистывал родные сердцу напевы. Загородный дом рода Дао-дво все еще был тих и безмолвен, едва прибывшее семейство не спешило вставать из постелей, и слуги, словно призраки, беззвучно передвигались по коридорам, исполняя свои обязанности. Вокруг царил мир и покой, ровно до тех пор, пока в гардеробную комнату не влетел всклокоченный рыжий метаморф.

Найдя взглядом своего наставника, он воскликнул:

— Даррея женят!

— Ч-что...?

— Я тоже в восторге от сообщения, поэтому ухожу. Перед отцом прикроешь?! — и, не дожидаясь ответа, он выхватил из рук наставника рубашку, белье с полки и брюки с вешалки, прошептал: 'Спасибо!'. И быстро сбросил с себя грязные лохмотья, что некогда представляли собой дорогой костюм для верховых прогулок.

— Но позвольте, Герберт! — седовласый воин подобрал и частично поймал обрывки одежд и суровым тоном напомнил: — Вам не стоит покидать дом. Менее чем через два часа состоится общесемейный сбор за завтраком, — и вкрадчиво, — Гер, вы должны присутствовать.

— Именно там я и прошу, чтобы ты прикрыл меня! — сверкнул глазами многоликий.

— Вы не придете?

— Тагаш Уо, повторюсь — Даррея женят! Я обязан посмотреть на нее.

Молодой искатель нового и невероятного споро застегнул рубашку, потянулся к брюкам. В свои двадцать два года, он уже превосходил в росте отца и дядю, догнал в скорости перевоплощения кузенов, но все еще оставался мальчишкой и авантюрным любителем приключений. Отчего большую часть времени он отсутствовал дома, а в оставшееся его лицо освещали предвкушающий взгляд и проказливая улыбка, точь-в-точь, как сейчас.

— Я быстро.

— И все же останьтесь, — не унимался наставник.

— Не могу, это слишком большое искушение! — карие глаза метаморфа сияли, как звезды в ясную ночь. — Ты только представь, она человечка из бедной семьи. Ни денег, ни магии, ни примеси в крови. Чуть старше семнадцати, средняя дочь старосты деревни, и все ее приданное, — он сделал паузу и с веселым недоумением усмехнулся, — баран!

— Может быть, варан, — предположил Уо, качая головой.

Варанов в Треде почитают за священных животных, в этом случае она хоть немного соблюдет традиции многоликого народа. А впрочем, она в любом случае оставалась одной из самых непрезентабельных невест, которую можно было бы предложить даже безродному многоликому.

— Да, нет же! — Гер потянулся к обуви. — В договоре написано ба-ра-н, серый окрас, крутые рога, вес 80 кг!

— Как вы увидели договор? — насторожился воин. Уж он-то своего господина не первый день знал. — Вы взломали сейф в кабинете главы рода?

— Конечно! А как иначе я бы, по-твоему, узнал о женитьбе кузена? — с возмущенным весельем развел руками рыжий авантюрист. — Услышал, как грифон расхваливал девчонку для Даррея и аккуратно проверил свои догадки.

— Эррас Тиши нахваливал? Советник вашего дяди? — уточнил наставник, бледнея, и грязные тряпки выпали из его рук. Он поднялся, кашлянул, что-то вспомнив, и хрипло произнес: — Простите, мой господин, но в этом случае я настаиваю, чтобы вы остались здесь.

— А я настаиваю, что бы ты меня прикрыл, — безапелляционно заявил Гер. — Я о счастливом известии уже наслышан, — ухмыльнулся и подмигнул, — осталось узнать, почему его считают таковым.

— Это чужие игры. Останьтесь дома.

— Не могу, — многоликий одел легкие сапоги и, притопнув ногами, постановил: — Даррей всегда получал лучшее. Лучшее!

— И что с того? Герберт, вы самостоятельно добьетесь наилучшего.

— Добьюсь, как только узнаю, в чем выгода с ней...— И из светлой гардеробной метаморфа младшей ветви рода Дво-дао вылетел стремительный стальной ястреб.

Несколько мгновений седовласый воин потрясенно смотрел туда, где только что произошло новое невероятное обращение подопечного — в птицу. Им была взята новая вершина видового круга ипостасей, и превратился он отнюдь не в хрупкого зяблика, впервые ставшего на крыло, а в матерого хищника.

— Опять всю ночь обращался. — Тагаш Уо со вздохом закрыл ставни, покачал головой. — Глупый дымчатый ягненок.

Улетая, многоликий его слышал, но глупым себя не считал. Разве может быть глупым тот, кто без родственных связей и крупных взносов самостоятельно поступил в военную академию Треда? Или тот, кто превзошел по вариантности оборотов родственников чистокровных королевских кровей? Ведь еще ни Даррей, ни Макфарр не научились принимать облики птиц. А он, Герберт, смог и всего за одну ночь, научился летать!

— Такому как я все по плечу. Что захочу, то получу! — процитировал метаморф и устремился к горизонту.

Маленькую деревеньку, затаившуюся в глухом лесу, он нашел не сразу. Приняв конусные крыши за соломенные стога, пролетел мимо нее дважды. И только на третьем заходе, заметил движущиеся фигурки и с опозданием понял, что птичье зрение стало ослабевать. Силы уходят.

Прошедшая ночь была плодотворной и в то же время энергоемкой. Когда он, неоднократно падая с крыш и заборов, раздирая не только одежду, но и собственную шкуру, продолжал раз за разом совершать сложное перевоплощение в надежде добиться результата, который позволил незаметно подслушать разговор между дядей и его советником. Однако уже сейчас сил в резерве молодого представителя стало маловато. Гер предусмотрительно спустился вниз и, не меняя ястребиного облика, засел под крышей ближайшего дома. Переводя дух, нервно переступил лапами и огляделся по сторонам.

Птичье зрение ухудшалось с каждым мигом, постепенно пропадал и слух, уже не улавливающий мошкару крутящуюся в паре метров от многоликого. Прав был Тагаш, не пуская его. После бессонной ночи следовало выспаться и нормально поесть, так нет же, муха укусила, примчаться спозаранку в глухомань. Туда, где даже в седьмом часу деревенские носа из дома не высовывают.

'Лентяи!' — неуважительно окрестил их Гер и с удивлением увидел охотников, выходящих из леса. Трое, едва стоящие на ногах, пустые — без дичи, но довольные. И каково было его удивление, когда один из них резко остановился, вскинул простенький арбалет и произнес, пришепетывая:

— Штальной яштреб на доме штарошты, мой!

Удачно приземлился, подумал Дао-дво, отслеживая движения пошатывающегося охотника. Ведь как говорится — дуракам везет, а ему совсем не хотелось стать дичью одного из них.

— Мерещится тебе, — отмахнулся второй не менее пьяный мужик и похлопал себя по животу, туго обтянутому кожаной жилеткой. — Откуда в нашей глуши ястребы, да еще стальные?

— А медведь золотистый тоже мерещился? — возмутился третий и, икнув, рухнул в кусты чертополоха.

— Когда через заросли шел не мерещился, а когда за деревню спросил — мерещился, — подумав, произнес самый недоверчивый, даже не представляя, что дорогой у них интересовался сам наследный принц Треда.

— Вот так дела... Ее и Тэннон Дао-уно ищет! — прошептал крайне удивленный метаморф.

В это мгновение в колючих кустах раздалось горестное: 'Всю дичь, мерзавец, распугал...'

— Не вшу, — заверил пришепетывающийся и выстрелил.

Звук разбитого стекла, падение осколков, тихий вскрик и бабий ор:

— Ганту! Душегуб окаянный, живо домой! — из разбитого окна высунулась пухлая женская рука со сломанным болтом в кулаке. И голос возопил: — За порченное стекло со старостой собственной шкурой расплатишься. Паршивец!

Она еще не договорила своих угроз, а троица незадачливых охотников уже отползла под чертополох, чтобы оттуда, не боясь, достойно ответить громогласной женщине. Их сердитый бубнеж многоликий слышал, но слов уже не различал, чертыхнулся, чувствуя как из тела уходят последние силы. О возвращении в долину Дельи речи уже быть не могло, следовало переждать истощение в укромном месте или же в удобном для отдыха облике. Например, обернуться лелеемым домашним питомцем, коего не привлекают к работе, плотно кормят, гладят и развлекают. И пробравшись в тихий дом через разбитое окно, аккуратно облетев все еще возмущающуюся кухарку, Гер полетел в коридор к лестнице, а оттуда наверх под крышу, где располагались хозяйские покои.

Найти подстилку любимого домашнего зверька, труда не составило, обернуться желтоглазым лемуром так же, сложность заключалась в том, что сам питомец был здесь же, сидел на полке среди любовных историй и взирал на метаморфа с долей иронии и, как ни странно, радостного превосходства. На фоне достаточно скромной обстановки девичьей спаленки этакая редкая зверюшка с полосатым хвостом смотрелась диковинно, впрочем так же как и книги по некромантии на столе, полосатые чулки ведической школы на стуле и обглоданный череп горной антилопы на стене. На кости близ пустых глазниц было что-то нарисовано, то ли руны, то ли завитушки заклятий, а может и просто мазня, которую он не мог разобрать, да и не успел. На лестнице послышались легкие шаги.

— Гирби, где ты, малыш? — Позвал нежный девичий голосок, от которого настоящего лемура основательно тряхнуло. Его шерсть стала дыбом, глаза увеличились вдвое, хвост тревожно забил по стене, и в следующий миг он опрометью кинулся в шкаф. Скинул на его дно белье с рюшами, зарылся в него по самый нервно принюхивающийся нос и затих.

Странное поведение для лелеемого питомца, отметил про семя многоликий, ощущая смятение и тревогу желтоглазого. И чем ближе были шаги незнакомки, тем сильнее беспокоился зверек. Метафорф младшей ветви рода Дао-дво и сам уже захотел спрятаться в шкаф или под ту же кровать, но не успел. Дверь скрипнула, и в спальню вошли две стройные ножки в тряпичных домашних туфельках.

— Гирби? — Носочки обуви повернулись к нему, Геру, и сверху радостно воскликнули: — А вот и ты, — и со вздохом облегчения, — даже искать не пришлось.

И Герберт ни за что бы не услышал в ее словах опасности, если бы не увидел, как лемур, чуть вынырнув из кучи белья, с отчаяньем тянет на себя тяжелые створки шкафа. И проделывает он это, не шипя и рыча, а безмолвно и тихо. Закрыл, оставив небольшую щелку для наблюдения, и выдохнул, как показалось — с облегчением.

А сверху раздалось пугающе спокойное:

— Ну, как сегодня убивать тебя будем?

Многоликий не поверил услышанному, поднял голову вверх и столкнулся с веселым взглядом сероглазой девчонки. Светленькая, с веснушками на белых щечках и худая, как ребенок. И ее изящные пальчики в перчатках, вопреки холодящим душу словам, нежно погладили метаморфа. — Есть желание опробовать болотную хворь?

Он всем телом дрогнул.

— Нет? Ладно, тогда проверим что-нибудь менее смертельное. Или не менее...

И что-то металлическое с неприятным щелчком застегнулось на шее. Первый порыв обернуться человеком и со стыдом признаться во всех грехах, сменил второй — сбежать. Но магический ошейник не позволил сделать ни того, ни другого. И пленившая его девчонка, наблюдая за его безрезультатными рывками, со смешком заметила:

— Ну-ну, глупыш... раньше надо было прятаться. А теперь поздно.

— Раньше?! — воскликнул Гер, подняв ошалелый взгляд на сероглазую незнакомку, но издал лишь приглушенное 'мряу!'

— Поздно-поздно, — заверили его и, подхватив на руки, куда-то понесли.

Пролет, еще пролет, когда она пронесла его мимо зеркала, многоликий с отчаянием узнал в ошейнике артефакт Хао. Такой самому снять нелегко, а в его истощенном состоянии попросту невозможно. И отчаянное 'Мрууу!' огласило дом и оборвалось, как только они вошли в неприметную дверку под лестницей.

* * *

Прекрасный день! Великолепный день! Самый лучший день в мире!

Во-первых, сегодня праздник Огнекрылой Бляхи, поэтому дом, как и деревня, почти пустует с самого раннего утра. А это значит, что никто не попытается сорвать эксперимент, спасти подопытного или отвлечь меня. А во-вторых, молчаливое спокойствие Гирби невероятно радовало. Лемур не истерил, безостановочно мяукая, не кусался, не нервничал, не пытался меня оцарапать. Он просто жалобно смотрел на меня своими огромными желтыми глазами и лапкой, нет-нет да потирал свой черный нос.

— Не бойся, больно не будет. Мы всего лишь пройдем то, что я нашла и проработала за два предыдущий месяц, — заверила искренне и пригладила его шерсть.

Удивительно, но сегодня она отливала сталью и была словно бы шелковистая. Жаль, такую красоту Черное наветрие несомненно испортит... Последние, видимо произнесла вслух, потому что мой питомец неожиданно взвыл, но даже хвостом за перила не ухватился. 'Смирился!' — в очередной раз обрадовалась я и поспешила навстречу открытиям, ну или к опытам живодерни, как это мои родные в шутку называют. Им-то весело, а мне...

А мне с первого дня жизни везет, как утопленнице. Так уж получилось, что роды у матушки были тяжелыми, и отец, дабы спасти нас обеих обратился за помощью к заезжему ведьмаку. Тот, не будь дурак, помог и деньги получил, но чтобы не брать грех спасения на душу, вручил дар Смерти мне. Родителей не предупредил, уехал, сказав напоследок, что лет через пять навестит. И либо он с математикой не дружил, либо забыл вовсе, но суть подарка я поняла лишь в девять лет, когда дубовая детина Микол моего брата бить потащил. Сама я ничего понять не успела, помню лишь, что задиру за руку схватила, а он вдруг как подкошенный упал. Нет, не умер, но две недели проспал в мертвецкой. Вот тут отец мой о ведьмаке вспомнил и письмо ему послал. А как не вспомнить, когда все жители деревни решили меня если не сжечь, то утопить, если не утопить, то живой закопать. Смертьнесущая достойна только смерти. И пока они планы возмездия строили, родители ждали ответа, но вместо письма к нам прибыл гость. Прилетел средь ночи черным вороном, обернулся человеком и постучал в наш дом.

Октован Кворг подтянутый мужчина средних лет, чью черную шевелюру до плеч украшают три седые пряди, оказался метаморфом и по совместительству преемником почившего ведьмака. Он утихомирил деревню, поднял на ноги Микола и со скупой улыбкой хитреца поведал мне о смертоносном даре. Неприятное открытие. Пусть мне и было девять лет, но за две недели ожидания расправы я иначе посмотрела на свою жизнь и мир в целом, а, услышав историю о собственном рождении, задумчиво произнесла:

— В счет прошлого спасения я получила проклятый дар. Чем наградите в этот раз?

На мгновение ведьмак смутился, но ответил прямо.

— Я подарю тебе друга, — и многоликий протянул мне крохотную статуэтку серого животного с желтыми глазами и полосатым черно-белым хвостом. — Это Гирби и он станет единственным существом, прикасаясь к которому ты можешь перчатки не надевать.

— Какие перчатки?

— Эти, — и мне вручили редкие для наших краев изделия из тонкой материи телесного цвета, а затем скупо объяснили зачем: — Со временем твоя сила будет расти все быстрее, побереги окружающих, Намина, и волю ей не давай.

Я и берегла. Изо дня в день носила перчатки и, боясь навредить, реже к людям прикасалась, как к родным, так и к чужим. Время летело стремительно и все бы хорошо, да только Анхей парень, приехавший к нашей соседке, глаз на меня положил, а потом и руки, а после... первый поцелуй для меня, стал для него трехмесячным сном. В этот раз отец не ждал явления Кворга сам за ним поехал, сам привез. И каково же было мое удивление, когда ведьмак сказал, осмотрев пострадавшего:

— Что ж так рано? Подобная сила обретается лет так в тринадцать, не раньше.

И у этого с математикой не лады.

— А мне уже пятнадцать! — вспыхнула я сердито.

— А тебе не дашь, — усмехнулся мужчина.

— Ну, спасибо, на добром слове!

И как не возмутиться, если каждый встречный малявкой зовет по причине моей худосочности. Вот сестры да, что старшая, что младшая, красивы — в мать, а я как и брат в отца фигурой. Но если Россу костлявая худоба идет, то мне отнюдь, и от мальчишек меня лишь коса до пояса и отличает.

— Что ж если пятнадцать есть, значит, ты идешь в ведическую школу.

— Но... как же, я ведь даже не... — в смятении посмотрела на родителей. Обучение в ведической школе? Мы такое в денежном плане не потянем, я это точно знаю. — Но вслух произнесла: — У меня нет на это ни времени, ни желания, ни...

— Ни выхода из положения, — заключил мужчина и поднялся с постели спящего. — Твой дар будет и дальше развиваться. В конечном счете, станет опасно прикасаться не только к твоим губам, но так же, к коже и волосам, а после даже рядом стоять будет невозможно.

Мама, глядя на меня, заплакала, папа лишь кулаки сжал, а я спросила:

— В ведьмы идти обязательно?

— Да. Убивать ты сумеешь и без образования некроманта.

Ужас какой!

— И пока я ищу решение в книгах темного искусства, ты будешь изучать исцеление, — он глазами указал на спящего парня. — В противном случае проблем с сокрытием трупов не оберешься, — и со знающей улыбкой, — их же нужно скрывать, затем закапывать или сжигать, объяснять защитникам правопорядка пропажу друзей и ухажеров.

Я согласилась, но едва в ведическую школу пошла на него одного надеяться не стала. Во-первых, новый ведьмак как и старый с памятью не дружит, во-вторых, если он за последние шесть лет ответа не нашел, то какие уж тут надежды и в-третьих, он то ищет, а время идет. В старших классах девушки уже с парнями встречаются и замуж спешат, а я... А я чем хуже? Неужели мой удел лишь издали на Тамиша старосту смотреть. Выискивать во дворе школы его светлую голову, теряться от взгляда васильковых глаз и мечтать, что когда-нибудь он с загадочной улыбкой будет шептать свои истории и мне, а не Катьке из Нагибы, которая знать не знает, что ржать как лошадь девушкам нельзя.

Вот и взялась самостоятельно за ковку счастья. В библиотеке книги нашла, затем заказала пару-тройку в городе Треда близ нашего Приграничья и на каникулах начала ставить эксперименты. Гирби своей подопытной роли был отнюдь не рад, но раз уж он мои прикосновения терпит и не умирает, значит, его умертвить невозможно.

И в этом я была уверена ровно до сегодняшнего дня...

Дня, когда неубиваемый подопытный неожиданно затих. Он стойко перенес Золоченное забвение и Черное наветрие, но перестал дышать, как только я наслала Поцелуй красных роз. А ведь раньше он это проклятие безболезненно переносил и не срывал эксперимент на середине. С тоской посмотрела на зверька и оборвала опыт. Гирби теперь до рассвета проспит, а мне для экспериментов придется ждать следующих каникул. Обидно до слез. Целый месяц лемуру под хвост, а я так и не узнала, почему сочетание трех смертельных проклятий не позволяет мне забрать жизнь.

Закрыв все пробирки, потушив свечи и стерев знаки некроманта со стола, я подняла питомца на руки и отправилась в спальню. Там уложила подопытного на кровать и освободила от ошейника — очередного подарка Октована Кворга. Едва ведьмак узнал о моем желании экспериментировать, незамедлительно вручил мне артефакт Ахо со словами: 'Без него в пыточную... пытательную... то есть испытательную Гирби не бери', и уже ему, лемуру: 'Твое беспрекословное сотрудничество упростит наш расчет'. Не знаю, о каких счетах шла речь, и на что рассчитывал метаморф, обращаясь к питомцу, но зверек как был капризным, громким, наглым, агрессивным и мстительным, таким и остался. Изменилось лишь то, что есть он начал за троих и не стеснялся с едой забираться на мою кровать. В общем, обнаглел окончательно.

Погладив его за ушком, с сожалением посмотрела на последствия смертельных проклятий. Стянула перчатку и аккуратно прикоснулась пальчиками к оставшимся островкам неповрежденной шкуры, прошептала слова восстановления. Истлевшие проталины и бордовые борозды очень медленно, словно бы нехотя, исчезли, возвращая шелковистой шерстке стальной цвет и убирая из полузакрытых глаз зверька остатки Золоченного забвения. Как ведьма я этого заклинания знать не должна, но как некромант-самоучка имела полное право на его использование. Что что, а именно оно помогло мне избежать двадцать три обвинения в нанесении умышленного вреда, десять в попытке убийства и одно в акте лишения жизненных сил. Хотя, если быть честной, то я бы с радостью понесла наказание за последнее преступление и оставила парня страдать. Потому что целовать меня наш староста Тамиш решился из-за спора. Убить не убила, но в отместку наградила длительной головной болью. И вроде бы квиты, однако разочарование гложет до сих пор.

Внизу хлопнула дверь, и мама позвала меня.

— Бегу!

2.

Пробуждение было сродни смерти, выворачивающее кости из суставов, сдирающее кожу и выдалбливающее агонией мозг. Уникальное сравнение для живых, но Герберт уже точно знал, каково это — умереть и потерять одну из трех своих жизней. Проклятье! Возможность прожить триста лет сократилась до двухсот, и он уже ничего не мог поделать с этим. Простонал ругательство в честь сероглазой веснушчатой некромантки и едва попытался сделать вдох, как раскаленный жгут боли пробил его грудь, чтобы свернуться в легких расширяющимся обручем.

От последующего выдоха со вкусом крови многоликого выгнуло дугой. Неосознанный оборот из лемура в человека окончательно разорвал его и без того пострадавшие тканные покровы. И не успел он прийти в себя после болезненного обращения, как на руках появились непропорционально большие для птицы когти, на лице клюв, а на спине неожиданно начали расти огромные крылья. Вспоротое ими одеяло выдохнуло белый пух высоко вверх и, словно снег, плотным слоем укрыло скованного судорогой Гера. Это длилось не более пяти минут, но он уверился, что умер вновь.

— Убью! — прохрипел метаморф младшей ветви рода Дво-дао, с трудом убирая последствия странного оборота и, пошатываясь, направился к шкафу.

Створка скрипнула, на звук из белья высунулась знакомая лупоглазая морда, сонно потирающая нос. И именно этой морде Гер сказал:

— И начну с тебя...

* * *

Выслушав родителей, я застыла, как громом пораженная. На мгновение в кухне значительно потемнело, а затем потолок неожиданно стал ниже, а окна словно бы меньше и дальше. И дабы не оказаться на полу, я предусмотрительно села за стол, оказавшись лицом к лицу с незваным гостем. На благородную сволочь, а это видно по лицу, посмотрела лишь мельком и погрузилась в невеселые раздумья. Это что же разговор о приданом в прошлый мой приезд шуткой не был? Удивленно перевела взгляд с улыбающейся матери на хмурого отца. Нет, быть такого не может! Их наверняка в заблуждение ввели, сыграли на чувствах мамы, желающей мне счастья и любви.

Что значит замуж? Что значит фиктивно? Почему за метаморфа, да еще знатного рода? Почему сейчас? Я, может, и нашла, как свой дар усмирить, но избавиться от него еще не смогла. Да и не хочу я замуж за неизвестного парня... ни сегодня и вообще никогда.

И не успела и слова против сказать, как Эррас Тиши мужчина, коего мне представили советником великого полководца Нубуса, с улыбкой вопросил:

— Так вы согласны, выйти замуж за Даррея Дао-дво?

— Нет! — я ответила жестко, будучи уверенной, что родители не захотят давить. Отец и поддержал кивком, мама расстроилась, а черноглазый гость попросту не услышал.

— Скажу прямо, мы не настаиваем на настоящем браке, а всего лишь заблаговременно вербуем вас, — и с улыбкой добавил, — сроком на три года. В виду вашей юности, задействовать вас сейчас же не представляется возможным, — кривая усмешка. — И все же мы щедро оплатим все время этого союза.

— Нет.

Он не заметил моего ответа, продолжил излагать:

— Как вы понимаете, в высшем обществе Треда этот брак будет осужден, но не оспорен.

— Нет. — Я прямо посмотрела на незваного гостя, что так вольготно расположился за нашим обеденным столом и делает, пожалуй, самое абсурдное предложение мне.

— И все же, послушайте... — взмахом руки попытался остановить меня Эррас Тиши.

— Нет уж, это вы послушайте. Ваша настойчивость приведет лишь к тому, что вместо фиктивной жены в вашем роду появится фиктивная вдова.

А он улыбнулся моей угрозе и чуть кинул головой, спрашивая:

— Намина, что вы знаете об играх Смерти?

— Лишь то, что участвовать в них я не должна.

Это мне раз двести, если не триста сказал ведьмак. И я, памятуя о том, что предположения и прогнозы ведьмака всегда сбывались, не желала идти против него.

— Похвальное заблуждение, — усмехнулся гость и мизинцем потер тяжелый подбородок. — Несомненно, на этом настаивал Октован Кровг. Но поверьте, дитя, сюда я прибыл именно из-за него.

Он не мог, не мог рассказать обо мне! Это сообщение легло бы черным пятном на репутацию почившего старца и собственно его последователя, уничтожило доверие и множество регалий полученных им за заслуги перед королевским двором.

— Причина? — спросила я глухо.

— Видите ли, ваш наставник задолжал мне жизнь... — Долгая пауза для пущей весомости заявления, а следом невероятное сообщение: — И очень обрадовался, когда узнал, что может откупиться вами.

Не веою.

— Сожалею, но вы зря приехали. Я ничем вам не обязана, а что до Кворга, со своей задолженностью он справится сам.

— Не обязаны, — кивнул Тиши и многозначительно произнес, — но это легко исправить.

Его нос стал острее, губы превратились в две тонкие линии и изогнулись в коварной ухмылке.

— Не сомневаюсь, — ответила я, — разрешите пожелать вам удачи в этом грязном деле.

— Благодарю.

Как ни странно, но, получив отказ, он ушел довольный собой, чуть ли не пританцовывая. Так, словно бы играл в любимую игру и проигрыш в ее начале никак не влиял на выигрыш в конце. И не успела за ним захлопнуться дверь, как в кухне второй раз за день разбилось окно, вскрикнула тетя Клара, и на наш обеденный стол спланировал черный ворон. В следующее мгновение передо мной оказался Октован Кворг собственной персоны. Взмыленный, встревоженный и наполовину седой.

— Не подписала? — прохрипел он, стараясь отдышаться.

С признательностью взглянул на маму, подавшую ему воды и беззвучно поблагодарил, припадая к кружке губами.

— Нет, — ответила я.

— Молодец...

— Я-то может и молодец, а вот вы — сволочь многоликая! Как только посмели мною откупиться? — прошипела зловеще, сдергивая со своих рук перчатки. — Как только язык повернулся заикнуться обо мне?!

— Намина... — позвал отец, — успокойся.

— Нет уж, я сейчас с наставником обстоятельно поговорю... А вот потом успокоюсь!

Метаморф жадно пьющий и наблюдающий за мной поверх кружки, резко ее отставил и громогласно заявил:

— На разговоры времени нет, за тобой вот-вот нагрянет сам наследный принц Треда. Так что шагом марш наверх, собирать вещи. Я тебя в школу верну, беспокоить тебя там они не посмеют.

— Тэннон Дао-уно? — недоверчиво переспросил отец и, получив кивок в ответ, несказанно удивился: — И к чему ему моя дочь?

— Да, все туда же.

— Куда туда? — насторожился отец, сжимая руки в кулаки.

— На игры.

О похождениях наследного принца он знал не понаслышке и за последний месяц трижды отваживал его посланников от первой красавицы нашей деревни. А затем и от второй, и от третьей, а после и от совсем уж страшненькой Нинры. И если раньше все думали, что принц завзятый бабник, то теперь осознали суть его метаний — он искал меня.

— В команду смертников, только в этот раз на соревнования внешнеполитического масштаба, — ведьмак отставил кружку и, соскочив со стола, подал мне перчатки. Произнес с улыбкой: — Но пока Намина мала и никому ничего не должна, — последнее подчеркнул, — они не имеют права ее вербовать.

— Может и не имеют, — нахмурилась я, подступая ближе к наставнику, — но знать-то они обо мне, откуда знают? Октован, признавайтесь, кто нашептал!

— Не я, — метаморф шарахнулся в сторону от моей руки и перста указующего, коим я намеревалась ткнуть в его грудь.

Но едва он увернулся, я вновь оказалась рядом и протянула к нему уже ладонь.

— И кто тогда?

— Моя помощница, — со вздохом признал ведьмак, припертый к стене, и с раскаянием посмотрел на меня. — Она заказывала в столице книги по некромантии и попала под обаяние знакомого тебе хмыря...

Он взглядом указал на двери, и я спросила:

— То есть вы не задолжали ему жизнь и не отдали в откуп меня?

— Жизнь должен, — ухмыльнулся криво и моими перчатками шлепнул меня же по носу, — но к тебе это не относится. Хотя... идея достойна рассмотрения.

— Что?!

— Ничего, — хмыкнул и уже серьезнее сказал: — Собирайся. Мы теряем вре...

В это мгновение что-то грохнулось наверху, и неизвестный голос прохрипел, заставляя дрогнуть всех присутствующих в кухне:

— Убью... И начну с тебя!

Ведьмак вскинул руки к потолку и потрясенно спросил:

— Намина, ты кого это в дом привела?

— Никого... но там Гирби! — воскликнула я и помчалась спасать питомца.

А его нужно спасать, ведь оставила зверька бездыханным, после неудавшегося эксперимента. И если ранее, я была твердо убеждена в его неубиваемости, то теперь нет.

— Стой! — раздался приглушенный приказ сзади и почему-то еще и впереди.

Остановиться? Да ни за что!

Я успела преодолеть лишь первый марш лестницы, когда на мою шею с диким 'Мряууу!' кинулся лемур, а пролетом выше вдруг объявился странный гость. Всклокоченный поджарый рыжий метаморф, на чьих сгорбленных плечах едва держатся прожженные лохмотья, взирал на меня с ненавистью и отвращением. Полусогнутый и хрипящий он подался навстречу ко мне.

— А вот и ты... — прохрипел неизвестный и вопреки папиному крику: 'Не подходи!' бросился на меня.

Этот миг ужаса Гирби огласил перепуганным воплем, понял тщетность спасения нам моей шее и сиганул вниз, под ноги, бегущего следом, ведьмака. Вскрик мамы, тройной выстрел из арбалета отца и я оказалась прижата к стене рыжим! В испуге позабыв о перчатках, залепила многоликому по щеке. Поняла, что натворила, уже испугалась повторно, но метаморф не упал бездыханным, а грубо выругавшись, поймал мою кисть. Эксперимента ради и опять же от ужаса вскинула вторую, но он спокойно перехватил и ее. Невероятно!

Милостивый Боже, неужели ты лишил меня дара смерти? Какое счастье! Поймала злющий взгляд карих глаз напротив, мысленно застонала. И какой ужас! Ты сделал это невовремя. В смятении смотрю на наши с многоликим руки, на испугавшихся за меня маму и отца, на изумленного ведьмака и снова на незваного гостя, который исступленно рычит:

— Т-т-твар-р-рь бездушная! Некромантка треклятая... Я жизнь потерял из-за тебя! И как ты рассчитаешься, мерзавка?

Это был хороший вопрос, риторический.

* * *

Через три дня, задавая приблизительно этот же вопрос в стенах загородного дома рода Дао-дво, советник великого полководца Нубуса улыбался. Эррас Тиши с усмешкой смотрел на притихшую меня и метаморфа, коего я по ошибке лишила одной из жизней. Рыжий хмурился, сидел в кресле, сгорбившись, и искренне не понимал, почему именно его хотят наградить фиктивной невестой в моем лице. О жене речи уже не шло, о браке осуждаемом в Треде так же, но многоликого это ничуть не радовало, в отличие от меня.

— За что? — спросил он глухо.

— За излишнее любопытство, склонность к авантюрам, ребяческую глупость и... — начал перечислять советник Тиши, но многоликий его оборвал.

— За это... — злой взгляд на меня, — я наказание уже понес.

— Не сомневаюсь, оно было болезненное, — с легкой иронией отозвался советник, — и весьма поучительное.

— Не сомневайтесь, — прошипел рыжий и кивнул в мою сторону, — из-за нее я дважды добирался до грани, пережил магически усиленный оборот и...

Вот тут его так же оборвали на полуслове.

— И получили иммунитет к ее прикосновеньям. Именно поэтому, Герберт, в невесты девушку берете вы, и в королевских играх Смерти так же участвуете вы.

Я тихо вздохнула, а метаморф раздраженно что-то прорычал.

— Понимаю, — откликнулся Эррас Тиши, — это не входило в ваши планы, но родом было намечено давно. — И снисходительная улыбка искривила губы советника, — Приблизительно семнадцать лет назад плюс минус пара месяцев. Так что примите, как данность.

Услышав его, я встрепенулась.

— Это что, было спланировано... с моего дня рождения?! Но это невозможно. Дар Смерти карается законом! Вы не могли знать, что тот ведьмак спасет меня и... и... одарит.

А советник степенно прошелся по кабинету от окна к двери и обратно. Вскинув темную голову и расправив плечи, он резко наступал на пятку и медленно перекатывался с нее на носок, всем своим видом напоминая мне грача. Наглого грача, только что выигравшего еще один раунд любимой игры.

— Конечно, знали. Именно за это мы и заплатили старому Корвиусу, одарив тебя и еще троих дурех.

Так, значит... они заплатили, проклятьем наградили, а в конечном счете осталась только я? Внутренне похолодела и с дрожью в голове произнесла:

— Я единственная выжившая...

— Если бы! Ты единственная не замужняя, — усмехнулся мужчина и тихо, едва слышно посетовал. — Ведьмак-предатель сбежал за грань, и слова не сказав о том, что ваш дар Жизни, перекрывает наш дар Смерти.

— Да?! — прошептала недоверчиво. — То есть беременность все решает?

— Да, — донеслось из противоположного угла комнаты.

— Неожиданное открытие!

И Тиши только что мерно вышагивающий из угла в угол, резко обернулся ко мне:

— Я что, это вслух произнес?

— Нет! — заверила я и покосилась на многоликого, сидящего в соседнем кресле. Злой и напряженный рыжий метаморф, не красавец, как наш староста Тамиш, но и не страшный. Середнячок угрюмый. К тому же иммунитет на мои прикосновения он уже выработал и за грань не уйдет, если я решусь... потерять смертоносный дар. А что, если я предложу ему посодействовать в обоюдовыгодном деле? Он на игры не хочет так же как я и если согласится, тогда... прощай долг и мое личное проклятье!

— Даже думать не смей, — со смешком оборвал мои мысли советник. — Ты невеста.

— По вашей легенде — фиктивная, — напомнила я.

— И все же невеста... Герберт Дао-дво и пальцем тебя не тронет, — произнес Тиши, чеканя не только шаг, но и каждое слово.

Хорошая оговорка, ведь мне для спасения нужен совсем не палец метаморфа. Ехидно улыбнулась про себя и развила мысль далее. Фиктивная невеста это вам не законная жена. И если они с замужних долг не стребовали, то не возьмут и с меня. Рыжий не тронет? Ну и что, награжу иммунитетом другого и назову его — Гер II. Вспомнила, как и за что меня ругал Октован Кворг и просчитала последовательность действий 'награждения'. Первое — максимально ослабить многоликого, второе — попросить его обернуться лемуром, дабы ни на шаг не отклониться от предыдущего эксперимента, третье — закрыть его в обороте при помощи артефакта Хао, четвертое: — подвергнуть трем проклятиям. И проклятия должны идти в следующей последовательности...

Словно бы услышав мои мысли, советник полководца Нубуса оказался рядом, выдернул меня из кресла и ухватил за подбородок, зловеще вглядываясь в глаза.

— Ты что, девка, совсем страх потеряла?

— Не совсем, вот сейчас мне очень даже страшно, — не солгала я, взирая на преобразившиеся черты его лица. Ох, зря я Тиши мысленно грачом называла, он же самый настоящий грифон, представитель древней расы, хранитель знаний. Мыслей читать не умеет, но интуитивно их чувствует. Вот же зара...!

— Не ругайся! — оборвал он меня и отпустил. Прищурился и произнес ни с того, ни с сего: — А это идея!

Древний отошел от нас на несколько шагов к окну, чтобы уже оттуда в задумчивости перевести взгляд с застывшей меня на безмолвного Герберта Дао-дво. Сузил глаза еще сильнее, затем посмотрел на шкафы кабинета за своей спиной и, постучав по подбородку мизинцем, он с лукавой улыбкой ринулся вон. Дверь за ним захлопнулась, а едва я решила выдохнуть, вновь отворилась.

— Дети, ждите меня здесь! — приказал Эррас Тиши и отчего-то очень пристально посмотрел, на меня.

А что, я? Я ни выдохнуть, ни с места сдвинуться не успела. Смотрю на представителя древних во все глаза и от удушья краснею.

— Я все вижу, — заявил он мне и наконец-то скрылся.

— Старый осел, — огрызнулся метаморф.

— Старый грифон, — поправила я, но рыжий меня не слышал. Он продолжил смотреть в пол, подпирая голову кулаками, и всем своим видом говорил — не тронь. Можно было бы его не тревожить, но мое любопытство взыграло.

— Слушай, а что у вас в услужении делает такая... птица? Он же древний, он хранитель и...

— А ты, малявка, как я погляжу, совсем отупела от экспериментов, да? — хмыкнул многоликий тяжело перенесший три моих проклятия и, видимо, не простивший ни одного.

— А если и так, то мне хоть было куда тупеть, — и совсем тихо, — в отличие от тебя.

— Что ты сказала? Ты!.. — взревел Дао-дво, вскочив.

— Что сказала, то и повторю — не моя вина, что у тебя ума палата. Ты сам в мой дом явился, сам на подстилку лемура полез! А то, что под руку попал и получил ошейник с артефактом Ахо — это вообще случайность!

— А три проклятия и потеря жизни, в таком случае, что?

Что ж он так болезненно реагирует, не пойму.

— Недоразумение, — по слогам ответила я в пылающие огнем карие глазищи. Поняла, что метаморф в бешенстве и решила мягко его похвалить. А то вдруг опять озвереет и нападет. — Ты весьма талантливо отобразил Гирби, и я просто не смогла отличить...

— В отличие от твоего Гирби, — на прозвище лемура он зарычал, — я все прочувствовал на собственной шку-р-р-ре! И ты говор-р-ришь об отсутствии вины?!

— В том, что у тебя мозгов мало и ты резерв истощил — моей вины нет! А в остальном, мог бы и простить. Все-таки эксперимент оборвала я, силами поделилась тоже я...

— А три болта в спину?! — прошипел озверевший многоликий у самого моего лица.

— А нечего было нападать, — парировала и, сжимая кулаки от страха. — К тому же, пробой в шкуре каким-то там болтом, прямо говорит продолжительном истощении. — И молчу о том, что у отца арбалет, и заряды к нему, значительно усовершенствован для боя с высшей нежитью. — Так что винить нужно не меня, а... — 'обстоятельства' прошептал кто-то, но я отмела подобный вариант и ответила, как хотела, — собственную самонадеянную глупость.

'Хорошо сказано, — согласился со мной чей-то шепот и усмехнулся, — но очень глупо'.

И не успела я дослушать чужие слова, как оказалась за шею прижатой к стене. И кипящий негодованием рыжий метаморф изменил свое лицо в жутком оскале.

'Милостивый Боже, спаси меня!' — прошептала я одними губами, зажмурилась и приготовилась к смерти.

Вот тут от двери раздалось насмешливо-ироничное:

— И ты предлагаешь заселить их в одну комнату?

— Да, в одну комнату рискованно, — согласился Эррас Тиши, — но в одну академию можно.

Пришла догадка — при свидетелях многоликий не убьет меня. И я все еще испытывающая ужас от зубастой пасти у моего лица, вдруг вынырнула из омута бессилия и страха и залепила рыжему по... морде.

— А ну отпусти меня!

Морда медленно приняла выражение нормального чуть озверевшего лица, а в кабинете раздалось веселое:

— В академию можно, но в разные корпуса.

В тот же день меня фактически забрали у родителей, сказали, что с ними свяжется ведьмак, он же и разъяснит, до чего мы с советником 'договорились'. И на все мои просьбы отправить домой хоть на часок, ответили категорическим: 'Исключено'. Видите ли Герберт учится в военной академии, по правилам которой кадетам навещать родных можно лишь раз в полгода сроком на семь дней. И свои я еще не заслужила.

Ну, а если меня так неумолимо тянет в лес к родным просторам, то я могу эту жажду восполнить прогулкой в саду. И с этими словами меня выставили из кабинета.

3.

Как только девчонка скрылась за кустами сирени, плотоядно скалящийся грифон оказался возле взъерошенного Дао-дво и моментально перешел на фамильярный стиль общения.

— Герберт, поздравляю! Еще ни одна выходка твоих кузенов не приносила такой удачи вашему роду, — произнес он с гордостью. — И пусть Даррей намеренно позволил тебе узнать о невесте, мы благодарим небеса за подобный поворот.

— Намеренно?.. — От нахлынувшего негодования и обиды многоликий обернулся к дяде и не смог договорить.

Нубус был отчасти хмур, но, в общем-то, ситуацией доволен. Еще бы, его старший сын опять избежал опасности для жизни. И прожигаемый тяжелым взглядом метаморфа, один из лучших полководец Треда поспешил вспомнить о делах и уйти.

— Не осуждай, — Эррас Тиши вновь привлек к себе внимание многоликого. Он похлопал Гера по плечу и усмехнулся. — Твой кузен даже представить не может, какую возможность упустил, — и чтобы сомнений не возникло, доверительно поведал: — За победу в королевских играх Смерти ты получишь самый крупный из погостов Нубуса Дао-дво. Только представь пять деревень на южной стороне долины Дельи в полном твоем распоряжении.

— Мне не нужна земля дяди, — с трудом отмахнулся Гербрет, как отмахиваются от вожделенной мечты. — Я заработаю все сам.

— Несомненно, — быстро согласился грифон и добавил: — Выиграешь, и она полноправно станет твоей. Разве это не достойная награда для потомка из обедневшей ветви рода?

— Достойная, если я останусь живым.

— Останешься, если уедешь сейчас.

Многоликий резко обернулся.

— Но у меня еще три дня!

— На самом деле три минуты до того, как близнецы явятся сюда, — напомнил советник о старших кузенах первой ветви Дао-дво. — Уверен, ты не желаешь слушать досужие размышления о том, как Герберт на несколько часов стал Гирби.

— Они знают?

— К сожалению, — подтвердил грифон. — Несомненно, в ближайшем будущем ты придумаешь достойное оправдание своему поступку, найдешь возможность его облагородить, но сейчас встреча с ними вряд ли обрадует тебя.

Неожиданно сзади меж шкафов образовался служебный проход в стене и объявившийся в нем хмурый Тагаш Уо сообщил:

— Уже бегут.

Эррас Тиши поморщился и потянул метаморфа в тайную глубь дома. Едва они покинули кабинет, проход закрылся, но не обсуждаемый ими вопрос.

— Итак, — советник потер подбородок и прищурился, — ты возвращаешься в академию и забираешь девушку с собой. Твоя задача на ближайшие три года удержать ее от... сговора, — нашел он приемлемое слово, — с другими... мужчинами и воздержаться самому.

— Удивили! Ей не сговор нужен, ей нужен полноценный контакт. Но я даже представить не могу, какой идиот на это согласится. — Вскинулся Гер. — И поэтому, снимите с меня необходимость блюсти ее треклятую честь! Достаточно того, что она едет со мной... и хотелось бы знать в каком виде едет.

— Она твоя невеста, — словно не слыша, продолжил советник и хлопнул многоликого по плечу, — твоя и ничья больше. Не спускай с девчонки глаз.

— У меня уже есть де... — метаморф прищурился и достоверно солгал, — невеста, мне чужие ни к чему.

— Значит, девушка все-таки есть... — грифон обернулся к седовласому воину и выжидательно на него посмотрел. Тот смущения не выказал, продолжил стоять безмолвным столбом. Советник недовольно поджал губы, а затем улыбнулся: — Что ж, пусть она остается...

— Она в любом случае останется, — отрезал Гер, но вновь не был услышан и получил наставление.

— ...но от Намины всех отваживай.

На несколько мгновений в тайном коридоре воцарилось тяжелое молчание. Эррас Тиши сверлил взглядом Уо, тот делал вид, что не замечает ничего, а едва сдерживающий рык метаморф младшей ветви рода Дао-дво, глухо поинтересовался:

— Тиши, вы должны понимать, что все, кто к ней привяжется, от нее же трупом и отвяжется.

— Возможно, — не стал отрицать советник, позволяя продолжить рассуждения вслух.

— Так почему я должен тратить время на так называемый... догляд?

'Догляд... гляд... гляд...гляд...гляд...' ответило затихающее эхо на громогласный вопрос, а первый кукловод рода Дао-дво вдруг несказанно удивился:

— А ты еще не понял, что формулу иммунитета к собственным прикосновениям она уже изобрела? — Подождал, пока Герберт осознает сказанное, и тихо произнес: — И поверь, она найдет многоликого, что поможет ей с освобождением от дара, — рукой в воздухе он изобразил на себе живот.

— Но это же больно! — метаморф вздрогнул и поежился: — Словно проходишь через ад! Через три круга ада.

Грифон хохотнул:

— Кому как, остальным вроде нравится!

— Не смейтесь. Я имел в виду, что на получение иммунитета мало кто согласится. Добровольно перенести три смертельных проклятия не захочет никто.

— Ты заблуждаешься. Намина всего за два года почти открыла ту схему, на чей антипод я в свое время потратил пять лет, — свое 'я' он интонационно выделил, подтверждая сложность изысканий и факт своего причастия к разработке дара Смерти. Метаморф нахмурился таким откровениям, а Тиши доверительно продолжил: — В ее случае мне сложно предвидеть, когда девушка удалит из схемы боль.

— Вам. Сложно. — С недоумением повторил Герберт. — Вам?

— Мне, — подтвердил тот со вздохом и скосил на безмолвного Уо глаза.

— Вы держите меня за дурака?

— Когда-то пытался, но не сейчас, — отмахнулся грифон и вновь напомнил, — Вам пора.

— Нет, — отрезал Гер. — Пока не объясните, отчего прорицатель не видит будущего девчонки, я с места не сдвинусь.

— Таррах, что за дети пошли!

— В меру любознательные, — подал голос наставник многоликого, напомнив о себе, и тут же словно бы опять оглох и онемел.

— Наоброт, не в меру. — И, схватив Гера за локоть, советник увел его вслед за собой. В левый проход, вниз по пологой лестнице к лазу в кухонный дымоход и вверх на крышу по нему. И лишь оказавшись снаружи, на ветру, произнес сердито: — Девчонка меняет варианты развития событий. Я ее проследить не могу... с самого рождения, — покосился на все еще хмурого метаморфа, дернул уголком губ: — И на твой незаданный вопрос: 'Как так?' отвечу, мы перестали следить за ней, потому что дар не закрепился за ребенком, и Корвиус о ней забыл.

— А затем скончался, — поддакнул пришедший вслед за ними седовласый воин Уо.

— Сам? — спросил Герберт.

— Что? — грифон обернулся и по взгляду многоликого понял вопрос. Укоризненно покачал головой. — Конечно, сам... иначе бы подробно рассказал о дефекте моих схем. Так вот... через девять лет я увидел первую крохотную вспышку ее дара, еще через шесть вторую совсем неясную, но нашли мы ее только сейчас.

— Потому что она упоением убивала зверька?

— Нет, старосту из своего класса, — хмыкнул древний. — Отомстила она знатно. Вспышка была столько яркой, что я временно ослеп, но осознал — дар в девчонке не просто жив, он развит.

— И только через месяц назад ее нашел, — добавил с ехидцей воин.

Тиши на подколку не ответил. В эти мгновения его чуть светящийся взгляд, явно блуждал по саду, выискивая девчонку. И что следовало отметить, проделывал он это весьма усердно, хмурясь и потирая подбородок так, словно бы она бесценна для его многолетних планов.

И подумав об этом, Гер вспомнил, что кузен, хвастал невестой, так словно бы жить не сможет без нее. А ведь его не могла напугать перспектива королевских игр, он достаточно сильный, в ведь он еще ни одной сотни своих лет не потерял благодаря ему, Герберту. Так что же его напугало? Неужели имперские игры...

— Как я понимаю, игры Смерти в Треде это не конечная цель для нее, — произнес Дао-дво. Задумавшийся грифон неопределенно кивнул, и многоликий сделал еще одно небезосновательное предположение: — Хотите показать девушку императору?

— Да, — последовало уверенное, прежде чем советник полководца Нубуса понял, на какой вопрос ответил. В следующий миг он обернулся, перевел злой взгляд с седовласого наставника Уо на его рыжего подопечного, недоуменно поднял брови и неожиданно сказал: — А ты умнее, чем я думал.

— Могу признаться в том же, — Герберт со вздохом опустился на крышу и обнял колени.

Этот день не задался, и с него возьмут пример три последующих года. Таррах!

* * *

Неизвестно почему, но стоило мне отойти от дома, как меня потянуло к кустам шиповника близ ограды. И подойдя к нежным ароматным цветам, источающим запах меда, я несказанно удивилась, встретив там Кворга.

— Октован?! Что вы здесь делаете?

— Тихо! — пришикнул метаморф, стремительно поднимаясь с четверенек. — Я ждал тебя.

— На земле?

— Нет, вначале в норе прятался, потом... — но заинтриговав меня, он тут же оборвал свои объяснения и сухо сказал: — На разговоры времени нет. Держи.

В мою руку перекочевала маленькая дамская сумочка, весом превосходящая пудовый бочонок соли, которую в ведической школе использовали повсеместно.

— Что это? — удивленно вопросила, чуть уронив ее в траву.

— Твои вещи, в том числе и колбы. Не разбей.

— То есть здесь все-все-все и даже книги? — я посмотрела на него вопросительно.

— И даже Гирби, — заверил Кворг и потер висок, бросив взгляд вглубь сада. — Опять сканирует, мерзавец. Вот старый... — он явно хотел сказать другое слово, но выбрал, — пенек!

— Вы это о чем?

— Не важно, — ведьмак, теперь уже седеющий окончательно, отмахнулся и зашептал: — К родителям они тебя просто так не отпустят, со мной повидаться тем более, а значит опять будешь на удаленке практиковать.

— А я буду? — спросила недоверчиво. Уж после всего произошедшего приниматься за эксперименты вновь мне боязно, а еще противно. Я нанесла значительный урон рыжему Дао-дво, пусть и не осознанно, но все же нанесла.

— Конечно, да! Кто останавливается на полпути? — возмутился мой наставник и, взяв под локоток отвел в сторону от кустов, заверил: — Только не ты, и не тогда, когда в твое распоряжение попадет целая библиотека по некромантии. — И чтобы окончательно меня вдохновить, порадовал: — А еще там проводят военный спецкурс для черных магов и смертников имперских игр.

Сказал и, сдавленно охнув, потер уши. Затем согнулся, притопнул ногой, и вслед за волосами стали белеть его брови.

— Старый ко... — взгляд на меня и тихое: 'хм' завершило ругательство. Ведьмак медленно разогнулся, гневно глядя куда-то в сторону богатого дома, прохрипел: — Слушай, Намина, и запоминай. Эксперименты ты не бросаешь, поиски не оставляешь, а главное изучаешь все, что возможно. Тебе от дара нужно либо избавиться, либо закупорить его, пока ты не пожелаешь от него избавиться. Второе предпочтительнее.

— Но почему? Вы же сами неоднократно говорили, что игры Смерти не для меня.

— Так и есть, но я не хочу, чтобы кто-то из кадетов обидел тебя в следующие три года.

— Погодите, — я нахмурилась, чувствуя подвох. — То есть вы не будете против, если я найду, как усмирить свой дар, и продолжу образование?

— Конечно! — воскликнул метаморф, чьи ресницы так же побелели. — Военная академия столицы Треда славится своим образованием и его заоблачной ценой. Так почему бы за чужой счет не получить и лучшее из возможного? Я уверен, ты успеешь до завершения срока, а потом просто утрешь кое-кому наглый крючковатый нос.

Несомненной имелся в виду Тиши. И глядя на новоявленного альбиноса, улыбнулась.

— Хотите, чтобы род Дао-дво разорился, а грифон просчитался на мой счет?

— Очень хочу. Разорить не разорю, но хотя бы получу моральную компенсацию, — он указал на свои абсолютно белые локоны, брови, ресницы и пробивающуюся белоснежную щетину. Подмигнул. — Имею право.

— Имеете, — согласилась с улыбкой и, сняв перчатку с руки, прикоснулась к локонам ощутимо вздрогнувшего Кворга. — Тамани Анти а-то Теи, — произнесла я. И простая формула восстановления вернула моему наставнику прежнюю черноту, закрасив даже те три седые пряди, что были у него с самого нашего знакомства.

— Вот так лучше!

— Лучше? — он схватился за сердце и покачнулся. — Я думал, что хуже седины быть ничего не может. А тут ты чуть не познакомила меня со смертью!

— Но не познакомила же, — возмущенная я так и застыла, держа в руках перчатку.

— Но и не предупредила! — парировал он и исчез. Без предупреждения, совершенно неожиданно, ведь ранее он так от меня не уходил

— Наставник? — тихо позвала я. — Октован?

— Да, ждежь я, — прожужжал подлетевший ко мне шмель. Маленький, полосатый, хорошенький, а голос деловой.

— Жнажит так, для опытов тебе нужжен метаморж, в крайнем жлужае жжж оборожень. В жамом крайнем! — повторил он, акцентируя мое внимание. — На Гера не ражжитывай, пожле вжего перенеженного он не жоглажижя ни на жто.

— А кто согласится, будучи в светлой памяти и крепком здравии? — тихо вздохнула я. — Многоликий сказал, что он все-все на собственной шкуре прочувствовал...

— Вот! — протянул довольный шмель, — вот ж этого и нажни.

— В смысле с Герберта Дао-дво?

— В жмыжле ж боли! Вже я полетел. Береги жебя... — прожужжал он и исчез в кроне высоких деревьев.

И я осталась в одиночестве посреди незнакомого сада, правда в тишине и покое пробыла совсем недолго. Не успела сделать и пары шагов в сторону, как к кустам цветущего шиповника выскочили две здоровые рыси мощные, хищные, с бронзовым отливом шкур. Принюхиваясь, они обошли по кругу место, где только что стоял ведьмак, и не найдя никаких его следов раздраженно обернулись друг к другу.

— Упустили! — прорычала первая выбежавшая на поляну особь.

Метаморф! И не понятно, это охрана или жильцы? В любом случае я не горела желанием попадаться им на глаза, мне хватило агрессивного рыжего. Предусмотрительно отступила за дерево и, опустив тяжелую сумочку на траву, затаилась. А действо на фоне колючих шипов набирало обороты.

— Как не упустить, ты же полчаса перевоплощался, — ехидно бросила ему вторая, вернее второй, голос крупного представителя кошачьих так же был мужским и не менее сердитым.

— Зато я в силах отличить запах ведьмака от мышки-полевки! — ответил первый.

— Но это не помешало тебе блуждать по саду вместе со мной, — парировал второй.

— Конечно. Я присматривал за тобой. У тебя же страдает не только нюх, но и слух... Вдруг кто подкрадется, зашибет.

— Так ты и зашибал! — взревел второй.

— В целях профилактики...

— Даррей, ты забываешься! — вспылил рысь.

— Всего лишь забавляюсь, мой слепо-глухо-тупой брат, — произнес первый скороговоркой и, заставив второго спросить.

— Чего?

— Вот, что и требовалось доказать, ты непроходимо глуп! — фыркну остряк, довольный своим экспромтом издевок.

— Что?

— То есть глух... — исправился так называемый Даррей, скрывая за рыком очередной издевательский смешок.

Присмотревшись к окрасу рысей, я поняла, что столкнулась отнюдь не с охранниками дома, а с самими кузенами рыжего, близнецами. Узнать их в ипостасях было не сложно. За то время, пока Эррас Тиши готовил обвинительную речь для меня, я успела рассмотреть портреты не только на стенах парадной лестницы, но и в коридоре с портретами древа рода. В основном они отображали метаморфов в обороте с удивительным бронзовым отливом шкур, чешуй, перьев, а так же кожи, жуткое зрелище — лысый кот, но и такой там был. Правда, больше всего мне понравился ягненок, выбивающийся из зеленовато-желтой гаммы своей блестящей серостью. Доверчивый карий взгляд, стальное кружево рун и крохотные едва наметившиеся рожки. Портрет первой ипостаси, или как ее еще называют истинной, у этого сына рода был меньше остальных, но такой милый, что я простояла возле него целых пять минут. И всего на секунду задержалась близ изображения двух ехидных камышовых котов с бронзовым отливом, которые когтями портили обивку приютившего их дивана.

Но видимо, мое непочтение к кошакам судьба посчитала недостойным, предоставив возможность вторично лицезреть метаморфов знатного рода, и на этот раз вживую. Встрече я была не рада, вот-вот могла состояться нередкая между близнецами драка, и я поспешила скрыться от них еще и за стеной ближайших кустов. К несчастью, ступив в сторону, задела сумку с собственным 'скарбом', и она отозвалась жалобным звоном — звуком разбитых надежд на побег.

Рыси синхронно обернулись и напрочь позабыли о важном споре, кто из них помойный кот и слепой доходяга.

— Макфарр, ты посмотри, какая пташка заблудилась в нашем саду, — произнес первый и самый ехидный из братьев, коему меня прочили в фиктивные жены. Он оценивающе прошелся взглядом по моей фигуре и прищелкнул языком. — И в каком платье...

Я удивленно вскинула брови. Одеяние мое было самым простым — красное в белый горох, перчатки, как без них, белые чулочки и темно-коричневые туфельки на низком каблучке. Ничего примечательного, но он почему-то задержался взглядом на моей груди, плоской — надо заметить.

— Даррей, — хмыкнул второй и сделал шаг ко мне, — ты, прежде чем глазеть на ее ребра, лучше на личико погляди. Узнаешь?

— А как же, — осклабился многоликий, — это же смертоносная девица из Сумеречных по имени...

— Намина! — громкий окрик, заставил меня вздрогнуть, а рысей синхронно повернуть голову на приближающийся звук. — Вот ты где! — Воодушевленно произнес оказавшийся возле меня рыжий Дао-дво, — а я уже обыскался.

Его рука по-хозяйски огладила мое бедро и собственническим жестом схватила за талию, напугав и без того встревоженную меня.

— Заставила беспокоиться, — теплые губы коснулись щеки, а затем наглый нос уткнулся в волосы: — Скучала?

А я смотрю на вытянувшиеся лица его кузенов, и понимаю, что мое выглядит сейчас точь-в-точь так же, и я выбиваюсь из навязанной мне роли. И в то же время понимаю, что если хочу от близнецов сбежать, то мне стоит Герберту подыграть. Сглотнув, накрыла его пальцы своей рукой, прошептала:

— Чуть-чуть.

— А я очень, — выдохнул он в мою макушку. — Пойдем. Нам пора.

И его тон так отличался от жесткого захвата, способного меня не только сдвинуть с места, но и оторвать от земли, что я мстительно вспомнила о своем скарбе и произнесла тонким голоском:

— В таком случае тебе стоит взять мои вещи.

И пока многоликие с недоумением смотрели на Гера, а он взирал на предмет коего у меня быть в принципе не должно. Раз домой не пустили, то откуда взялась сумочка? А я стремительно вывернулась из объятий рыжего и поспешила уйти, вернее — сбежать. Но ни того, ни другого мне не позволили.

— Куда? — Крепкие руки обвили стан.

— К дому, — прошептала чуть слышно.

— Туда не нужно. Нас карета ждет.

К транспорту с четверкой красных птицеподобных коней он доставил меня как нашкодившего ребенка и не дал рассмотреть редчайших крылатых скакунов. Со спины схватил под грудью, к себе прижал и понес, стремительно перемещаясь между кустами. Создалось ощущение, будто бы не я одна хотела скрыться с той поляны, и не одной мне неприятна встреча с близнецами старшей ветви рода Дао-дво.

Сзади послышался шорох и недовольный рык, а меня уже втолкнули внутрь кареты и приказали: 'Пристегнись'. Села, пристегнулась, молча взираю на то, как мой новоявленный жених, захлопнув дверь и задвинув мою сумку на полку, начинает переодеваться. И не стесняется он ни меня, ни хмурого мужчины с явным военным прошлым за спиной, который сидит здесь же и смотрит осуждающе. Седовласый воин в строгом черном костюме, был крупным для человека и в то же время теплым. Люди с подобным открытым взглядом куда больше располагают к себе, чем метаморфы с горячечным румянцем на щеках, горящими глазами и десятком быстро зарастающих шрамов на груди и животе.

Вот, сразу видно — жизнью своей не дорожит, но это ему совсем не мешает орать на меня.

Перехватив мой недовольный взгляд, третий пассажир хотел отвлечь меня от метаморфа, но добился лишь того, что привлек внимание Гера к себе.

— Леди, не хотите ли вы...?

— Тагаш, ей до леди далеко! — отозвался рыжий-бесстыдник продолжающий раздеваться.

— Так же как и тебе до лорда, — ответила я наглой морде и, встретив гневный карий взгляд, развела руками. — Так уж повелось, что в одних портках лорды не появляются на людях.

— Я знатного рода, — прорычал он сквозь зубы, хотел сказать что-то еще, но промолчал.

— Ты из такой же бедной семьи, — парировала я. На что парень ехидно ухмыльнулся и стянул с себя штаны, спасибо, что не с труселями.

— Вряд ли из такой же... Моя сестренка в качестве приданного получит не только барана.

Обидно так стало! А всему виной то, что обсуждая с мамой возможное замужество, я в шутку упомянула видение из сна, а они всерьез записали в договор нашего серого Гошку с крученными рогами и отвратительным характером...

— Уж лучше баран в приданном, чем в женихах, — ответила и отвернулась, стараясь сосредоточиться на виде сада и двух рысей, что остались в нем, а не на отражении рыжего в стекле.

— Что ты сказала? — метаморф, судя по звукам, застегнул черную рубашку и загнул манжеты, чтобы проколоть их запонками. Они, наверняка, с эмблемой военной академии — самого дорогого заведения в Треде, в котором учиться могут лишь знатные господа... и этот.

— Ничего нового.

Карета резко тронулась с места и воспарила над землей, многоликий наконец-то сел, чтобы натянуть брюки, носки, туфли — спрятать, наконец, крайне волосатые ноги. И мои грустные размышления о том, что я слишком поспешно наградила Дао-дво иммунитетом, развеял голос сидящего напротив мужчины.

— Забыл представиться, я Тагаш Уо... — произнес он, снимая всю ответственность с рыжего. Хотел еще что-то добавить, но был остановлен решительным геровским:

— Уважаемый человек и мой наставник.

— Не совсем. — На это метаморф фыркнул раздраженно, Уо же тему развивать не стал продолжил, обращаясь ко мне. — Простите, так как мне обращаться к вам?

— Зовите Наминой.

— Очень красивое имя, — улыбнулся он, — а фамилия?

— Сумеречная. — Будь возможность я бы, как и положено, протянула ему для пожатия руку, но будучи пристегнутой к креслу, смогла лишь приветливо улыбнуться.

— Прекрасно. — Свое замечание он сопроводил медленным кивком головы и задал неожиданный вопрос: — А на какой факультет вы хотите пойти и какую выберете специализацию?

С немым изумлением я обратила внимание на наставнике рыжего, полностью проигнорировав рык метаморфа: 'Она учиться не будет!'. И подумав несколько мгновений, спросила:

— А что там есть?

Мне молча вручили три брошюры для абитуриентов академии.

— Тагаш! — воскликнул многоликий.

— После поговорим, — хладнокровно ответил ему Уо, даже не дрогнув от громогласного окрика.

— Ты не понимаешь!

— Понимаю. И вот что скажу, в прошлый раз не послушались вы, теперь не послушаюсь я.

И произнесено это было таким непреклонным голосом, что раздраженный Гер не сразу нашел слова. Герберт медленно выдохнул, вдохнул, и заговорил отстраненным сдержанным тоном:

— Тагаш, ты, может, забыл, но за свой проступок я уже заплатил сполна. И не намерен, расплачиваться еще и на играх. — И с тоской перечислил: — Академических, королевских и треклятых имперских.

Треснул кулаком по деревянной обшивке дверцы, прорычал:

— Зная дядю Нубуса и его треклятого грифона, я более чем уверен в том, что девчонку за мной закрепили не просто так. Смертьнесущую в академии заметят быстро, ее обязательно к соревнованиям привлекут, а вместе с ней и меня.

— И что вы предлагаете? — спросил наставник.

— Единственно верный вариант: продержать ее все три года взаперти.

— Эй, я не пленница чтобы меня запирать! — возмутилась я громко, но услышана не была.

Герберт Дао-дво со взглядом полным тяжких дум продолжил:

— Треклятье! Дядя... — От его повторного удара деревянная панель треснула и заскрипела, а многоликий и не заметил, продолжая сдавленно рычать. — Сдается мне, Деррею заблаговременно подсказали, как сбагрить смертоносную невесту и возложить все заботы о ней на меня. Справлюсь — хорошо, а если пропаду — не жаль.

И столько муки в голосе, что я не удержалась от сарказма.

— Ой, прямо-таки паршивая овца, что все стадо портит! — в карете наступило напряженное предгрозовое молчание, но я продолжила: — Собственными руками не убить нечестивца, приходится искать чужие. Невесту там... игры... заговоры всякие. — Я повернулась к шумно выдохнувшему метаморфу и, оставив без внимания попытку Уо меня остановить, заявила:

— Да тебя, сумасброда, просчитать невозможно.

— Что?

— То! Ты ж искатель приключений на место, где хвост!

Седовласый воин криво улыбнулся, подтверждая мое мнение, а медленно звереющий многоликий сквозь сжатые зубы опять протяжно вдохнул. Разозлился рыжий.

— И чтоб ты знал, получив от меня отказ, Эррас Тиши не ведал, что наверху приходит в себя 'веский довод' в пользу моего согласия. — Укоризненно покачав головой, ухмыльнулась злобно сопящему Геру: — Так что, продолжай надеяться, что ты фигура видная вся из себя, и дай остальным нормально жить.

Перевела взгляд на его наставника и с почтением обратилась:

— Запишите меня на факультет Темных сил, кафедра Некромантии.

— А спецкурс какой?

— Для смертников имперских... — окончание я не договорила, а дохрипела, оказавшись в лапах многоликого. Озверевший он был на грани жизни и смерти, причем моей. Не остановись карета, не постучи в дверцу служитель академии, вполне возможно я бы распрощалась с жизнью по собственной глупости. Но он явился вовремя и меня отбросили на кресло, а после, брезгливо скривившись, отвернулись к окну.

— Какое счастье, что вы не будете жить вместе, — заметил Уо, который в попытке отодрать метаморфа от меня, в кровь разбил кулаки о каменную спину Дао-дво.

Я лишь моргнула и, потирая шею, покосилась в окно, нет, говорить при этом буйном я более не буду. А формулу восстановления для Тагаша чуть позже произнесу.

4.

То бараном назвала, то паршивой овцой! Гадкая малявка!

Он не метался по комнате, а просто раскладывал книги по местам, а затем перекладывал из сумок вещи в шкаф, но делал это рвано и резко. Временами весьма резко. Особенно когда вспоминалось, как она фактически нарекла его самодовольным тюфяком и тут же напросилась на курсы смертников. В это мгновение его свитер с эмблемой кадета затрещал в сжатых кулаках, приобретая восемь дырок под пальцы.

'Порча личного имущества! — раздалось ворчливое над головой по внутрикомнатному эхо-порту, — Кадет Герберт Дао-дво, уплатите владельцу два медяка'.

— Сам себе платить не буду, — хмыкнул многоликий и вспомнил, как мелкая деревенщина с задатками некроманта при встретившем их ректоре назвала себя новым кадетом.

Проклятье! Видите ли ей учиться не воспрещено, а даже наоборот, обязательно. Ведь Эррас Тиши настаивал, чтоб его!

Метаморф двинул ногой стул, тот задел стол и одна из колб с резким запахом аммиака, печально звякнув, почила смертью храбрых. Комната быстро наполнилась удушливыми парами.

'Химическая порча воздуха в комнате общежития 13-23! — фыркнул эхо-порт, ехидно: — Кадет Герберт Дао-дво, уплатите хозяину комнаты два медяка'.

Гер опять хотел ответить о бессмысленности расчетов с самим собой, но вовремя вспомнил, что именно разбил.

— Таррах! — сбросив с пальцев порванный свитер, стремительно распахнул окно. Опять-таки, приложив слишком много силы, а потому стекла створок треснули и со звоном осыпались вниз.

В этот раз окрик ворчливого духа раздался над всей академией:

'Порча имущества академии! Кадет Герберт Дао-дво, уплатите в бухгалтерии тридцать медяков'.

— И почему так дорого? — возмутился многоликий.

'Потому что столица! — Глас хранителя академии оборвался тонким свистом, и уже через внутрикомнатный эхо-порт прозвучал приказ декана факультета Темных сил: — Герберт Дао-дво, зайдите ко мне'.

Еще не хватало разборок с будущим родственником... И сжимая зубы, метаморф и отправился на встречу.

Родная академия вот уже второй год оберегающая многоликого от планов дяди и грифона, встретила его пустыми коридорами, свистом сквозняков и хлопаньем створок в открытых окнах. Дух-хранитель сего учебного заведения забавлялся уборкой, и время от времени, сверху или сбоку сыпалась пыль, паутина и даже пауки, мелкие и крупные. Стряхнув одного такого с головы, Гер с уважением произнес:

— Почтенный, Нваг-нваг Севой, я так же рад вас видеть, — слукавил без улыбки, узреть хранителя ни один кадет не в силах. — Но позвольте мне пройти в деканат, оставшись чистым.

— Пройти не позволю, — ответили через эхо-порт, — а пробежать вполне.

— Хотите сказать, что полы сухие и шею они мне не свернут? — хмыкнул многоликий, припоминая прошлые проделки ворчливого духа.

— Нет, разве ты на каникулах не освоил новый оборот? — в тон ему ответил дух и дунул в представителя младшей ветви рода Дао-дво. — Лети, не отвлекай.

— Уже-уже, простите, что оторвал вас от столь важного дела, — церемониальный поклон и ехидное. — Но хочу заметить, что в третьей галерее, над девятым окном вы оставили пыль.

— А ну кыш отсюда! — хлопнули окна, вздрогнул каменный пол, а метаморфа уж и след простыл.

Приведя себя в порядок в пустой приемной перед дверью, Герберт выдохнул и, постучав три раза, с позволения вошел. Серый кабинет с тремя окнами вдоль стены и неизменно загораживающей одно из них темной фигурой и ранее наводил страх на будущих военных королевства, ну а на самого Дао-дво еще и дрожь. С отцом Амиддарии своей девушки он лицом к лицу встречался редко, но был бы рад лишиться и этой возможности.

— Вызывали? — голос не сдержал дрожи, когда при первых его звуках массивная фигура у окна вдруг резко обернулась.

Довар Горран был не в духе. На хищном лице горца сверкнули черные глаза, волосы, обычно заплетенные в тугую косу, змеями обвили мощную шею, плечи под черным мундиром напряглись. Готовый к сражению он неожиданно мягко спросил:

— Что за чудо ходит по нашим аллеям?

— Какое?

Магистр Горран жестом поманил Дао-дво к окну и указал на парковую дорожку, близ которой треклятая некромантка, скалясь как умалишенная, пыталась сделать колесо. Получалось паршиво. Красное платье со всем его горохом стремилось в перевороте закрыть довольную улыбку, нижние юбки — задраться до пупа, туфельки — остаться среди коряг старого парка, а чулки слететь с ее худых конечностей. Однако, это нисколько ее не заботило, в очередной раз упав траву из-за задравшейся верхней юбки, она вскакивала, снимала мешающий предмет: обувь, чулки, пояс и пыталась снова.

— Надеюсь, хоть платье она на себе оставит, — поинтересовался горец с улыбкой.

На что Гер с издевкой хмыкнул и ответил на ранее поставленный вопрос:

— А это безобразие... Это новый кадет академии, Намина Сумеречная к вашим услугам. Семнадцать лет, чистокровный человек, простолюдинка, не окончившая ведической школы.

— Имя известно и все прочее так же, — декан факультета Темных сил указал на бумаги о поступлении, что лежали на подоконнике. — Я хотел бы знать статус этого создания.

— Невеста.

— Чья? — вопрос был закономерен, но задан столь жестко, что многоликий не сразу нашел что ответить.

Магистр, которого Герберт уже не первый месяц рисовал в воображении своим тестем, удивленно вскинул смоляную бровь и сложил руки на груди. Нахмурился, не услышав должного: 'Конечно не моя!', и сухо заметил:

— Приехала она с вами и раньше срока. Значит ли это?..

— Еще не решили! — Уклончивый ответ, вряд ли устроил декана, но лучше так, чем лгать. Довар Горран не терпел лжецов и чувствовал их на расстоянии. Кашлянув, метаморф продолжил: — Видите ли, советник моего дяди возлагает на нее большие надежды, но в силу юного возраста не смеет использовать в своих целях.

— Занятно...

— Трагично, — вздохнул Гер и осекся, высказывать свое мнение он не должен был. И желание не дать развития новому витку допроса, неожиданно явило выход из двух сложных ситуаций одновременно. — Как вы понимаете, Сумеречная уже мечтает о смерти. Потому и выбрала самый опасный спецкурс.

— Некромант-самоучка хочет уйти за грань? — не поверил Горран. — Вы явно шутите.

— Никак нет. После разговора с Эррасом Тиши — смерть стала ее идеей фикс.

Ирония сквозила в каждом слове вновь разозлившегося многоликого, а в голове забилась мысль: 'Уж если она лишила его одной из трех жизней, то он, Герберт Дао-дво, вправе в отместку испортить ей, хотя бы тридцать третью часть утерянного'.

— Интригующе... — молвил декан и улыбнулся, глядя вниз.

— О, да, очень, — метаморф отвернулся от вида солнечного осеннего дня и резвящейся в нем девчонки.

— Вы не согласны?

— С радостью согласился бы, но не в силах. Видите ли, необходимость оберегать это безобразие от необдуманных поступков род возложил на меня. А потому...

* * *

За три дня обойдя академию вдоль и поперек, поднявшись в ее чердаки и спустившись в подвалы, я поняла, что зря Октован расхваливал сие учебное заведение. Ничем оно от простой ведической школы не отличалось, разве что напыщенной суровостью, которая исходила даже от холодных каменных стен. А так...

Из кухни тут тоже воровали, и приведения средь ночи спать так же не давали, и ремонтники здесь такие же были, прибегали с руганью на вызов, но лишь вредили. И это не голословное заявление: в моей общежитской комнате краны после прихода мастера потекли с удвоенной силой, а по стенам трещины пошли. В общем, бедлам такой, что я во избежание порчи личное имущество не распаковала и Гирби не освободила. Кто знает, вдруг местные каменные горгульи, как и в школе, не брезгуют чужим зверьем.

В общем, забраковав академию, невыспавшаяся и неумытая я сидела в пустой столовой для кадетов и пыталась позавтракать под пристальным взглядом какого-то мужика с видом сумрачным и волосами заплетенными в сложную тугую косу. Магистр, судя по нашивке на темном свитере, предпочитал своему завтраку меня и ел поедом. Не первый день, кстати, ел. Его темную фигуру я часто наблюдала в окнах деканата, в коридорах, где я плутала и даже в парке, куда меня не редко заносило погулять. Собственно, про себя я называла мужика тихо помешанным психом, пока он не проявил решительность и не сел с подносом напротив меня.

— Доброе утро, — поздоровалась я, а он молчит. — Будем знакомы, — зашла с другой стороны: — Я Намина Сумеречная.

И как положено в моей деревне, пальчики в перчатках вытерла и поднявшись со стула, протянула ему для пожатия руку. А он не двигается, улыбается и молчит. Точнее как сказать, молчит — произнес сам себе: 'Интересно...' и продолжает с весельем взирать на меня.

Тридцать секунд я стояла с протянутой рукой и думала, когда же он очнется. Не очнулся, но интерес во взгляде стал еще более выразительным. Сердито плюхнулась, на стул, попыталась продолжить завтрак, но очень скоро отказалась от этой идеи, взбунтовалась:

— И чего сидим, чего молчим? Вам что, делать больше нечего? — Возмущение мое было оправдано, от черного немигающего взгляда магистра ни ложка салата не лезла в рот ни кусок яичницы, ни даже компот с пирогом. У незваного соседа дрогнули уголки губ, но он упрямо продолжал безмолвствовать и смотреть. — Магистр, как вас там... — не ответил, — вы есть собираетесь? Или намерены, просто глазеть и портить мне настроение?

Вот тут произошло чудо, он встрепенулся, выходя из созерцательного забытья, изрек шутливо:

— И никакого почтения: ни к старшим, ни к преподавателям.

— Годы прожитые впустую уважения вызывать не должны. — Повела я плечом, потянулась к компоту.

— А если не впустую? — Заломил неизвестный бровь.

— Ну, сами посудите, у людей всю жизнь занятых смотреть без причины — привычки нет. А вы смотрите, и не первый раз, и... — хотела сказать еще кое-что, но он меня перебил.

— Вы очень похожи на мою жену.

Стакан выпал из моих рук, соприкоснулся со столом, затем с полом и разбился со звоном. Из эхо-порта тут же раздалось: 'Порча имущества академии! Кадет... кадет... — ворчун не знал, как обратиться, в конечном счете, заявил, — девушка, с вас штраф, уплатите в бухгалтерии пять медяков'.

— С собой денег нет, запишите на мое имя.

'Но вы не зарегистрированы в базе!' — ответили мне.

— Откройте гостевой счет, — ответила я неизвестному и в волнении спросила у магистра: — На какую жену?

— Бывшую.

Ох, и сразу в столовой посветлело, потеплело, дышать стало легче.

— Хорошо, что на бывшую, а не на будущую, — вздохнула свободнее, за пирог взялась, и уже совсем тихо: — Я бы такого счастья не перенесла.

— Это еще почему? — развеселился магистр.

— Потому что вы хмурый, здоровый, глазеете, — ответила как на духу и попросила: — Ешьте уже и не перебивайте мне аппетита.

— Вот это молодежь, — раздалось рядом ворчливое, — вот это замашки.

— Под стать академии, — ответила я и откусила лакомство.

— Вы слышите возрожденного духа? — насторожился мужчина.

— Конечно, — с трудом прожевала кусок, усмехнулась: — Летает тут, ворчит, склабрезничает, иронизирует на пустом месте.

— Но я в списки кадетов вас еще не внес...

— Думаете, это его заткнет? — оживилась я. — Если да, то внесите меня поскорее. А то сил нет. Весь день ворчит, не замолкая, а когда его друг заявляется ночью, до утра хохочут.

В почти пустой столовой неожиданно наступила гнетущая тишина. Длилась она недолго, но была впечатляющей.

— Нарушаем комендантский час, пускаем посторонних...?

Магистр зловеще прищурился, глядя куда-то в сторону. И под его черным взором в воздухе появился вначале туман, а затем и бестелесный призрак чуть сухонького щуплого старичка. Таких в нашем приграничье почитают, а не подставляют. И я бы слова не сказала, если бы он на вопрос: 'Нваг-нваг Севой, что скажете в свое оправдание?', он не заявил:

— Не было такого! Привиделось ей.

— Не привиделось, а послышалось, — поправила я неточную формулировку. — И чтоб не быть голословной скажу, в прошлую ночь вы упомянули некую Нигбетту.

Призрак зашипел, а мой сосед весьма удивился:

— Правда? И что они говорили о ней?

— О ней ничего, а о мужике, что прятался в шкафу, многое.

— Да молчи ты! — шикнул дух, краснея.

— А чего молчать? — возмутилась я. — Вчера же не его наглая дамочка дурила, а какого-то змееволосого горца.

Сказала и дурно стало самой, потому что у мужчины сидящего напротив из сложной косы, вдруг выбился длинный черный локон с призрачной головой змеи.

Милостивый Боже, неужели он и есть тот самый?..

— Да-да, — словно бы прочитав мои мысли, простонал дух-хранитель, едва шевеля губами, — именно его и имели в виду.

— А дама, она была бы... — и замолчала на полуслове, потому что в крепко сжатых руках горца начал трескаться деревянный стол. — Или бу...? — опять проявила свой интерес, и опять осеклась на полуслове. Потому что руки магистра раскрошили стол и шлепнулись на его колени.

— Была бу, — понял меня дух, — а теперь уж вряд ли бу... — Нваг-нваг Севой тоже осекся под черным взглядом змееволосого. А тот как взревет:

— И вы молчали?!

Старичок предпринял попытку сбежать — исчезнуть, но взмахом руки магистр ему не позволил. Надо признать вид у горца был настолько страшен, что мне стало жаль даже бестелесного духа и я, подхватив сердитый возглас, тему перевела.

— А действительно, и почему вы молчите?! — С возмущением: 'Что?!' призрачный хранитель учебного заведения обернулся ко мне и получил сердитое в лоб: — Что-что! — указала на испорченный стол, спросила: — А где предупреждение? Где требование оплатить в бухгалтерии ущерб нанесенный имуществу академии?

— Так у него счет открыт на разрушения...

— Да? Тогда откройте мне долгосрочный кредит, и краны в комнате почините, и трещину на потолке... — потребовала я и приказала: — Немедленно!

Это был лучший вариант для вывода духа из подчинения вышестоящему должностному лицу, и старичок, поняв мою уловку, отчаянно взмолился, указав на досадное упущение:

— Но это не в моей компетенции!

— Да? Тогда передайте кому надо, — и, заметив его знак рукой, добавила, — лично.

— Сию секунду! — счастливый Нваг-нваг Севой исчез, а злой горец остался.

— Куда?! Вернитесь! — взревел магистр и из его сложной прически выпутались все змеи разом. Он быстро понял, что криком ничего не добиться и обратил внимания на ускользающую из-за стола меня. — Как вы посмели отдать ему приказ?

— Как гостья, — пролепетала, подтягивая к себе поднос и кося взглядом на выход. — Вторая брошюра для поступающих, пункт 9.2.1. 'О гостях и их возможностях по время визита'. Начинается со слов: 'В случае опасности вы имеете право на незамедлительную помощь хранителя академии...'

Соскользнула со стула и сделала несколько неуверенных шагов.

— Вы что, — удивился горец, хмуря лоб, — ее наизусть заучили?

— За три дня безделья, чего только в голову не придет, — отмахнулась я и, бросив поднос на чистку, сбежала.

И зря сбежала, а так же зря пряталась и зря надеялась, что Нваг-нваг Севой не найдет меня за пределами академии в соседнем мрачном лесу ... Нашел, поблагодарил за отсрочку разборок с магистром и вызвал в деканат. Это был не простой вызов, оказалось, что мои бумаги наконец-то приняли к рассмотрению и теперь лично со мной желает переговорить декан. Услышав об этом, я устроила забег до своей комнаты, самые быстрое переодевание и укладку волос в прическу, которая добавляла мне хоть немного лет. В противном случае, меня ожидало очередное удивление и вопрос: 'Деточка, ты что здесь потеряла?' Но вот сейчас, готовая к встрече внутренне и внешне, я уже предвкушала, как подпишу документы на свое зачисление и...

Дверь из пустой приемной в кабинет декана факультета Темных сил была открытой, и я застыла на пороге с занесенной для стука рукой. Потому что там, закрывая среднее из трех окон, стоял он, любитель молчаливо повзирать. Понимаю, странное слово, но очень ему подходящее.

— Милостивый Боже... — Мой шепот оторвал мужчину от созерцания парка. Он резко обернулся.

— Что такое? А, Намина, проходите.

— Ага, сейчас, — ответила я и, выждав несколько секунд, тихо взмолилась: — Только не говорите, что вы декан.

Он и не сказал, об этом объявила неожиданно появившаяся за моей спиной секретарь:

— Декан Горран, к вам абитуриентка Намина Сумеречная, примете?

— Приму. Спасибо, Сули, можете закрыть двери и быть свободны.

С-с-с-у-у-ли?!

Мороз по коже от одного лишь имени, и страшно представить, что она сзади стоит. Зажмурившись, я шагнула из приемной в кабинет, осознанно решив, что живой магистр, лучше ходячего трупа. Все-таки генеральша, в пылу боя прирастившая себе конечности врагов взамен своих потерянных — для меня навеки останется живым мертвецом, собранным вскладчину.

Сзади брезгливо фыркнули, и двери с грохотом захлопнулись за мной.

— Не делайте так больше. Вы ее обидели, — пожурил магистр.

— Извините... — прошептала я.

— Извиняться следует не передо мной.

— Ах, да, — и в чистосердечном порыве я вернулась в приемную. — Сули, простите за грубость и прошу меня изви... — не договорила, найдя ее взглядом. — Ой, мама! — и мышкой шмыгнула обратно в кабинет, чуть не сбив декана факультета Темных сил. — М-м-магистр, я потом извинюсь два-а-ажды или трижды, или... — на мгновенье закрыла глаза и честно призналась. — Хотя, говоря по правде... я смогу это сделать только через год, а то и все три. Простите.

И уже ей, великой генеральше:

— Извините меня еще раз.

— Было бы кого! — фыркнула легендарная личность и не менее легендарный труп. В приемной декана что-то зашуршало, щелкнул замок, хлопнула дверь. Ушла.

Прошла минута, затем вторая, после третья, она не вернулась, а горец не перестал взирать на меня с кривой улыбкой.

— Решено. На факультете, так и быть оставлю. Но в некроманты не пущу, — оборвал он повисшее молчание. — Итак, что вам ближе: целители или тактики?

Я удивленно посмотрела на него:

— Почему не пустите?

— Потому что, тяги к трупам нет, — отрезал Довар Горран веско и словно бы про себя: — К тому же первые курсы ведет генерал.

Произнеся это, он рукой указал на дверь приемной и я внутренне похолодела. Генерал, не генеральша?! Это что же... Она не только ноги у поверженных забрала, но и все что промеж них?!

Последнее, кажется, произнесла вслух. Декан, хапнув воздуха, закашлялся, а затем и рассмеялся в голос. Смех он быстро подавил, и украдкой смахнул набежавшие слезы, чтобы сообщить серьезным тоном:

— Намина, учитывая вашу политкорректность, вы идете в целители. Сейчас же переедете в другой корпус общежития и ключи через Севойя передадите.

— То есть я не права, она все же женщина?! — решила уточнить.

— Идите! — хохотнул магистр.

— Но...

— Ступайте, пока я не заразился идеей вас на три года в комнате закрыть. И запомните, к Сули вам лучше не подходить. С извинениями или без, через год или через три... Никогда.

— Но... знаете, вот это уже прозвучало обидно, я ведь не со зла, а всего лишь от незнания предположила.

— Кадет Сумеречная! Или вы немедленно уходите, или я отменяю свое предложение! — лицо его потемнело, волосы зашипели, как тысяча змей, и я в испуге бросилась прочь.

А сзади звучит веселое:

— Таррах!

Переезд свершился в тот же день под тихое бурчание духа через эхо-порт о том, что в бывшей моей комнате на привязи сидела кука. Теневая или тенюшечка, как зовут ее в народе — мелкая зловредная нежить, подчиненная против воли. Вот она-то за духом и шпионила, и мастера выгнала взашей, а почему меня за три ночи кошмарами не извела, так ни он, ни декан не поняли. И, сообщив это, Нваг-нваг Севой заявил:

— Неприятное обстоятельство, своим появлением ты троим моральный ущерб нанесла, а сама осталась невредима.

— Да, вы что издеваетесь?! — возмутилась я, отложив неподъемную сумку.

— Как никогда серьезен. И прихожу к выводу, что либо кука с браком была, либо ты с чудом.

— С каким?

Неожиданно призрачный старичок объявился рядом со мной и в раздумье потер свою хилую бородку:

— Трудно сказать, но из-за чудесатости этой теневая тебя не тронула. — И хлопком ладоней дух-хранитель перенес меня в другое общежитие, ближайшую дверь распахнул, закинул в нее мою сумку со 'скарбом', приказал: — Входи.

— Но тут живут! — воскликнула я, увидев обстановку с ковровыми дорожками, занавесями, пледами на кровати и кресле у окна и даже с цветами в вазах.

— Уже не живут. Отчислена с третьего курса целителей.

— За что?

— За теневую, — хлопком Севой собрал все-все присутствующие здесь вещи, щелчком пальцев открыл портал и пинком закинул их в неизвестное пространство, где в следующий миг раздались перепуганные вопли. И Нваг-нваг Севой сделал громоподобное сообщение: — Дульгерия Дарремия за документами явитесь в деканат!

Еще один щелчок — портал закрылся, дух возвестил: — 'Теперь все твое'. Всем моим оказалась абсолютно пустая комната, серая и мрачная, как тюремный блок.

— А мебель куда дели?

— На проверку ушла, вернется через час, — ухмыльнулся и исчез, и уже через эхо-порт прогремело: — может через два!

До конца дня и даже ночью, когда прибыла наконец-то немногочисленная и весьма потрепанная проверкой мебель, я, в виду большой и чистой совести, мучилась чувством вины перед неизвестной Дульгерией. На нервной почве, пропустила ужин, забыла распаковать вещи, освободить бедного Гирби и узнать расписание на завтрашний день, зато придумала длинную возвышенную речь в защиту прав отчисленной девушки. И когда на востоке забрезжил рассвет, я поставила точку в тщательно продуманном получасовом монологе, повернулась на бок, обняла подушку и решила провалиться в сон.

Как вдруг окно с едва уловимым скрипом открылось.

— Дулька, — послышалось оттуда, — Дуль, твоя кука сбежала и заказы больше не ведет. А мне трава нужна. Позарез. Слышишь?

— Нет, — ответила я.

— Как нет? — удивился неизвестный. — Ты что, с собой не привезла?

— Дульгерии здесь нет.

— Да есть, ты. Вон, я тебя вижу! — возмутились в темноте, и окно скрипнуло отчетливее, словно бы гость решился войти.

А это уже наглость и нарушение личной территории, которое в академии должно караться. И где, спрашивается Нваг-нваг Севой с его правилами и предупреждениями? Хлопком включила магический ночник, поднялась на локте, чтобы ответить: — 'А это не она', но, узрев визитера, заорала не своим голосом. — А-а-а-а-а!

От окна послышалось такое же удивленное 'А-а-а!', но в мужском исполнении и удаляющееся, в виду приближения к земле. Длилось оно недолго, всего семь этажей высоты, но было исполнено столь пронзительно, что мой ночник потух, а я испугалась уже не столько визитера, сколько последствий его падения. Хоть бы выжил!

Но не успела ног на пол спустить, как в окошко поскреблись...

— Дуль, трава есть? — поинтересовались хриплым голосом.

— Н-н-нету... — прошептала я.

И уже другой визитер с досадой:

— Совсем?

— Полностью! — заверила чистосердечно.

— Жаль, — ответил третий, и все удалились. Или не все, потому что снаружи вдруг спросили сипло: — А водица осталась?

— Ни капельки, — простонала невыспавшаяся я, уже мечтая встретиться с этой предприимчивой умницей и помочь ей не с возвратом в академию, а с попаданием за грань.

— А порошки? — прохрипел кто-то, вызвав у меня тихий ийк.

— Нет! Ничего нет... и даже Дульгерии нет! Передайте, пожалуйста, остальным. Тут не аптека!

— Да знаем мы, — ответил уже кто-то другой и расстроено вздохнул.

Вздохнуть-то вздохнул, но никому ничего не передал. И за следующие полчаса, я только и делала, что попеременно бегала из спальни в ванную и блокировала окна, потому что эти, гады, срывали мои охранные проклятья, открывали створки и продолжали вопрошать: 'Дуль, трава есть?' И если кто-то из них не получал внятного ответа, то начинал в окно лезть, не забывая подсвечивать себе дорогу. Оценив внешний вид некоторых из них, я поняла, что первый визитер с глазами рыбы и рогами как у горного козла был очень даже милым. А еще он был, пусть и позарез заинтересованным в траве, но абсолютно ненастойчивым. Упал и больше не вернулся, а эти...

Спустя тридцать минут и тридцать три проклятия снаружи образовалась удивительная тишина. Ушли? Все-все? Не веря в свое спасение, я в вязь проклятий на окнах добавила еще два звена, на всякий случай, постояла в середине комнаты, прислушиваясь. Вроде никого. И легла под одеяло с широко открытыми глазами. Закрывать их было страшно, так и виделись мне недо-зверо-люди в шкурах, с рогами и копытами, крыльями, отчего-то разместившимися на голове, с тремя разными хвостами, в чешуе и со складчатыми перепонками вместо рук. И вот мысленно взирая на все эти ужасы, я пропустила момент, когда в моей комнате беззвучно открылась дверь и некто закрывший собой весь проем с жаром сообщил:

— Герик, я так соскучился!

И я не то, что вздохнуть, я испугаться не успела, как оказалась прижатой к кровати внушительным телом. Его голова разместилась на моей груди, а локти сжали с боков не позволяя сдвинуться с места.

— Малышка, не отталкивай своего Кардинала, — прозвучало где-то в районе моего сердца. И оно он ужаса застучало в два раза быстрей, и это при полной нехватке воздуха.

— Ты же знаешь, как мне нужна, — грубые руки, прошлись вдоль моего тела поверх одеяла, и жар, исходящий от них, а так же жадность хватательных движений я даже сквозь преграду ощутила сполна. Похолодела судорожно всхлипнув.

— От счастья плачешь? — обрадовался неизвестный, чуть приподнявшись на локтях.

— Ап-ап-а-а-п...

Я не плакала, я ртом хватала драгоценный воздух и не могла им насытиться. А то, что глаза слезились, так это нормальное явление при такой-то тяжести. И едва высунулась из-под одеяла, чтобы воздать гостю по первое число хоть проклятьем, хоть рукоприкладством, он неожиданно постановил:

— Значит, простила, — и с довольной интонацией: — И я все-все получу!

-... ап... Шо?! — Алчный взгляд красных глазищ рассмотрела даже будучи в полуобморочном состоянии и успела выставить руки на пути его ищущих губ. — Му-муш-шина, — в горле от страха запершило, — вы ош-шиблись... комнатой, кр-кроватью и кр-красав-вицей на ней.

Мои перчатки наградили серией страстных поцелуев, прежде чем, уткнувшись в ладошки носом, назвавшийся Кардиналом самодовольно изрек:

— Дулька, ты даешь шутить! Опять личину скромницы нацепила!

— Я?!

— Ну, не я же, — ответили мне, и пылающие глаза прищурились игриво, а руки гостя полезли под одеяло, вызывая волну паники и вместе с ней приглушенный вскрик.

— Меня Наминой зовут, Сумеречной. Я лишь вчера поступила...!

Но он не внемлет, ухмыляется зараза.

— Хорошая иллюзия и голос, и запах... А знаешь что тебя выдает? Твоя помощница — кука! — в следующее мгновение одна горячая лапища визитера скользнула по моей груди поверх ночнушки, вторая поползла на бедро. — Ох, и отыграюсь за весь прошлый месяц...

И меня стянули с подушки для удобства маневров.

Что-что? Нет, так нельзя! Если он силу применит, если попытается надавить, я же его за грань отправлю, как Тамиша красавца-старосту класса в ведической школе! И кто знает, смогу ли в испуге обратно воротить. А если не смогу... то прощай конспирация, прощай учеба, здравствуйте смертиники, я ваш новый солдат.

— А-а-а! Слезь, слезь с меня немедленно!

— Еще чего. Я только прилег.

Первая пощечина пришлась по скуле, и была она смазанной и слабой в виду испуга. Вторая по носу, а третья... Третьей не вышло, ибо руки мои перехватили с приказом: 'Не чудить!'

— Иначе что?

— Привяжу, — пригрозили мне.

— Вот и все, доигрался, — прошептала я несчастным голосом и потянулась к его губам. Победный рык воителя очень быстро сменился довольным стоном, затем стоном боли, а после предсмертным хрипом, который заглушил грохот слетевшей с петель двери.

И знакомый голос прошипел:

— Да, что за напасть! Не успела документы подать, а с местным Кардиналом уже в ладу!

И в следующее мгновение красноглазый недотруп слетел с меня, как пылинка.

5.

— Сумеречная, ты в своем уме?! — возмущенный и разозленный Гер держал в руке бесчувственного Бруга и с укором взирал на перепуганное безобразие, у которой губы алели от жадных поцелуев. — Кардинал может и оборотень, но вряд ли выдержит твой эксперимент. Таррах! Ты бы хоть предупредила его, прежде чем в постель тащить!

— Я что?! — воскликнула девчонка, опалив взглядом точь-вточь так же, как Амиддария несколько минут назад.

А ведь он только-только добился прощения за испорченные каникулы, за срыв общих планов и за внеурочный визит в дом ее отца... с трудом сумел вернуть утраченные позиции, заключить в объятия свою фурию, притиснуть ее к телу, ощутить упругость волнующих форм... И вдруг жар разлившийся лавой по нервным окончаниям дал сигнал опасности от существа столь же близкого, как кузен. И шепнув разомлевшей Амидд непростительное: 'Прости!', он ринулся прочь. За считанные минуты преодолел сотни километров от предгорья до столицы, пролетел через грозу, попал под град, повторно истощил свой резерв... И все это лишь для того, чтобы застать не смерть Даррея, а страстный поцелуй безобразия с Бругом.

— Проклятье! Тебя замкнули на мне... — понял метаморф тонкую издевку Эрраса Тиши и прорычал: — И что же! Теперь каждый раз от твоих обжиманий вот с этим... — встряхнул он бессознательного оборотня, — меня будет дергать?

Произнес и осознал — да, именно так и будет. Вся жизнь летит к Тарраху, а эта сидит на кровати, прижав к себе колени, всхлипывает и сипит. Мол, красноглазый сам к ней явился и решил за прошлый месяц наверстать все-все. Хороша отговорка, да только многоликий Дао-дво прекрасно знает, что в комнаты женских общежитий просто так прийти никто не может, должно быть личное разрешение хозяйки, а так же ключ или привязка как у него, Герберта.

— Да замолчи ты! Сама пустила и целовала тоже сама!

— Я не пускала его! — и столько возмущения во взгляде и в голосе, что не поверить нельзя.

— Значит, ключ дала, — прошипел метаморф. И проверив карманы двуликого, он выудил из недр оных искомый предмет, брезгливо скривился, услышав ее: 'Ап-ап! Это не я...'. Ключ сломал и отбросил на стол, а Бруга за двери. Обернулся к красной девчонке, рыкнул: — И хоть бы выбрала кого другого, а не Кардинала разбитых сердец! У тебя что, на охотников за невинностью чуйка?

— Что у меня?.. — спросила дрожащим голосом, сжимая кулачки.

— Ни стыда, ни совести, судя по всему, — заключил Герберт. Прошелся из угла в угол, подумал и заявил: — Значит так, срываться с места из-за беспечных идиотов, как этот Бруг, я не намерен. И вот что тебе скажу... — он пересек комнату и навис над испуганно застывшей малявкой. — Еще один спровоцированный тобой случай, и я не побоюсь обвинений в садизме, лично тебя высеку.

Серые глаза увеличились вдвое, голос дрогнул:

— Спро-спро-воцированный, — повторила она тихо.

— Именно, — подтвердил многоликий и вышел, не посчитав нужным поставить на место выломанную дверь.

* * *

Руки дрожали, ноги дрожали, был бы у меня хвост, он бы тоже дрожал. И не потому, что первую пару вел сам декан факультета Темных сил, и не потому, что в виде подопытного материала он вывел на кафедру девяносто пять недо-зверо-людей, то есть застрявших в обороте многоликих, двуликих и прочих, а потому что перед началом занятий попросил меня встать и произнес:

— Разрешите вам представить нового кадета. Намина Сумеречная начинающий целитель и некромант-самоучка. Надо отметить, что она практик, а не теоретик и опекается родом Дао-дво. — По аудитории, в которой собрали весь первый поток кадетов, пролетел удивленный шепоток. И горец улыбнулся, сообщая: — Так что будьте осторожны с ней вдвойне. — И уже мне: — Садитесь, кадет.

Я опустилась на стул и поняла, мне конец, потому что следом за мной декан поднял старосту — бойкую чернокудрую девушку с серьезным красным взглядом и сообщил в какой комнате я нынче живу. И вот после этого внимание подопытных сосредоточились на мне, вызывая крупную дрожь. И Довар Горран не был бы бессменным деканом вот уже двадцать лет, если бы не смотрел сейчас на лица моих ночных визитеров с едва заметной усмешкой.

— А что вас так насторожило, кадеты?

— Ам... Кхм! Мы... Это... Засада! Ой, да... — послышалось от них.

— И чему же вы удивляетесь? — поинтересовался магистр. — Может тому, что вы ранее встречались? — Они молчат, и я молчу, а он продолжает издевку: — Скажем сегодня на рассвете? Когда вы, лезли в окна ее комнаты и просили водицу, порошок или столь нужную вам траву?

И вот все они вместо того чтобы ответить: 'Нет!', требовательно посмотрели на меня. А я вопреки желанию скрыться под столом, встретила их взгляды и на общий вопрос: 'Неужели ты нас сдала?' сказала:

— Магистр, они удивлены лишь тому, что в знатный род многоликих на попечение взяли простую человечку.

Я удостоилась его внимательного черного взгляда, а затем и вопроса, приправленного иронией:

— Ту самую простую человечку, что сняла с чужой привязи теневую, наложила порядка двадцати охранных проклятий на каждое окно и вышибла зачарованные двери внутрь комнаты?

Последнее заслуга не моя, но что ответить. И так, чтоб правдиво?!

— Кошмары снились, я не знала, что творю... — соврала, не моргнув глазом.

Вот так, одним махом, перевела стрелки на чужую куку, не сдала парней и себя обелила от чудесатости. Пусть теперь попробуют доказать, что мои синяки под глазами это следствие многочисленных: 'Травы нет!'

— Интересно, — улыбнулся горец, наблюдая за тем, как почти сотня недо-зверо-людей медленно и облегченно выдохнула. И добавил забавляясь: — Что же вы расслабились раньше времени? Если за внеурочные визиты вас никто карать не стал, — прозрачный намек на меня, — это еще не значит, что вас не накажут за нарушение Устава академии пункт 3.5.1.

Он размял пальцы рук и новоявленные подопытные все как один сделали неосознанный шаг назад, а декан факультета продолжил:

— Зря вы меня боитесь, учить дисциплине вас буду не я, а первый курс, — и уже нам: — Внимание, целители, у вас появилась великолепная возможность поэкспериментировать с нарушителями застрявшими в обороте и вернуть им исконный вид.

— Таррах! — выдохнуло поголовье копыто-рогото-чешуйчато-крылатых и хвостатых.

— Ура! — отозвались первокурсники.

А Довар Горран между тем сообщил:

— Первая десятка кадетов, справившаяся с заданием, получит зачет в конце семестра, — улыбнулся и добавил. — Последняя десятка так же.

Мы еще не осознали щедрости такого предложения, а будущие страдальцы уже взмолились:

— Но магистр, последняя условность позволит им экспериментировать до конца семестра!

— Именно на это я и рассчитываю. Вы получите достойный урок, они прекрасную возможность для роста, — ответил декан и хлопнул в ладони, призывая к тишине разволновавшихся кадетов. — Итак, первокурсников в аудитории девяносто шесть, подопытных почти столько же, поэтому, дорогие нарушители, разбредаемся по своим мучителям в соответствии с числовым значением на столах и ваших браслетах.

С тяжелыми вздохами и гневными взглядами подопытные исполнили приказ. Минуты не прошло, возле каждого первокурсника остановился личный недо-зверо-людь, одна лишь я оказалась без рабочего материала.

— Простите, магистр Горран, а мне никто не причитается?

— Почему же, — улыбнулся он, — и для вас, Намина, нарушитель есть. Лежит сейчас в лекарской. Шестьдесят шестая палата.

Интригующее сообщение, но абсолютно не ясное.

— И... мне следует отправиться к нему?

— Да, как только прослушаете задание, — ответил горец и щелкнул пальцами. На чистом полотне стены за его спиной появился текст. Его венчала надпись: 'Ход воспитательно-лабораторных работ'. А первыми пунктами шли опрос и взятие анализов, затем уже исследование материалов, расчет вариантов восстановления, после зельеваренье или составление заклинания и проведение самого опыта. И все это исключительно ради науки должно было записываться. Кристаллы для фиксации тут же появились на столах, а рядом с ними и предметы для взятия проб.

Недо-зверо-люди приуныли, а целители с воодушевлением принялись за дело. Ведь первые два пункта надлежало выполнить сейчас, остальные с позволения декана, можно было растянуть до конца семестра да еще попасть в последнюю десятку счастливчиков. Собрав предметы в сумку, я спустилась к кафедре. Что примечательно, подопытные, стоящие в проходе, плавно уступали мне дорогу, подбирая копыта, хвосты и ласты, а последний даже перепончатую руку подал, чтобы помочь сойти со ступеней. Глянув на него, с улыбкой узнала первого из моих вчерашних визитеров, того самого, которого напугала своим истошным: 'А-а-а!'.

Живой.

— Кадет, подождите меня за дверью, — сказал декан и многообещающе улыбнулся всем присутствующим в аудитории.

И мне это совсем не понравилось. И стоя за дверью, я целых три минуты морально готовилась к отражению уточняющим вопросов Горрана, но все оказалось напрасно. Горец, оказавшись рядом, всего лишь сообщил, что он меня проводит.

— Не хочу, чтобы вы заблудились.

— Я? Почему вы так решили? — Все же за три дня блуждания по территории учебного заведения я запомнила расположение всего, что находилось в ней и не только. Или это очередной тест? Судя по тому, что магистр только что разыграл в аудитории, он не чурается хитроумных психологических приемов.

— Потому что вам еще не был передан браслет. Держите — это ваш магический гид.

Широкий, тяжелый, холодный и железный, он оттянул мою руку и заставил прикусить губу.

— Что-то не так? — поинтересовался декан факультета Темных сил.

— Да... нет, и в то же время... — встряхнув рукой, я все-таки высказалась, не поднимая взгляда на шагающего рядом: — Если все этот ужас носят, то и я, конечно же, смогу. Одно лишь жаль, мазь от синяков настаивается три недели.

— Не жертвенница и не тихоня. Очень хорошо, — хмыкнул магистр. — И, надеюсь, уровень вашей самоотверженности не позволит подопытному вами помыкать.

С этими словами он щелкнул пальцами, и браслет на моей руке стал меньше, сменил железо на кожаный ремешок и сверкнул россыпью аметистов, которые я с детства люблю.

— Теперь задайте ему курс, — посоветовал декан, — и бегите в палату.

— А... — хотела спросить, к чему были слова о самоотверженности, но он перебил.

— А я сейчас подойду.

И хорошо, что он задержался, подумала я, как только вошла в шестьдесят шестую палату. Столкнувшись с красным взглядом подопытного, вздрогнула, а закрепленный за мной недо-зверо-людь дернулся на кровати. Так называемый Кардинал девичьих сердец, коего рыжий Дао-дво вышвырнул из моей комнаты, был бел, напуган и обессилен настолько, что в попытке сбежать от меня он активно шевелил ступнями и кистями, мычал от натуги, но с места сдвинуться так и не смог.

— Доброе утро, — поздоровалась тихо и медленно выпростала руки вперед. — Понимаю, что наше знакомство началось не самым лучшим образом, однако надеюсь, что мы сработаемся с вами... с тобой.

Ничего иного мне в голову не пришло. Я прекрасно понимала, что оборотень сам виноват и получил по заслугам, однако, чувство вины вновь взыграло. А все дело в том, что после ухода метаморфа, разгневанная я в считанные часы выдраила комнату, разобрала свои вещи, освободила Гирби, помыла и накормила его... И только после этого выглянула в коридор, туда, где на полу все еще лежал бесчувственный красноглазый с новыми приобретениями от Герберта: шишкой на лбу и синяком на пол-лица.

Пожалев его, сняла перчатки с рук, прикоснулась к волосам парня, желая поделиться с ним силой и не успела. А все потому, что он очнулся и напугал меня и чуть не оглушил... Собственно, стоило мне войти в палату, как он тут же повторил утренний репертуар:

— Не приближайся ко мне! Не смей меня трогать! Ты... ты... исчадие ада! Таррах... во плоти и просто тварь! — и совсем уж истошно. — Кто пустил?! Кто...!

— Я. — В дверях показался декан и под его тяжелым взглядом кадет замолк и замер, как каменное изваяние. — Занятно. — И посмотрев внимательно на оборотня, а затем на онемевшую меня, горец с ироничной улыбкой произнес: — С ним вы так же не знакомы?

— Нет.

— Что ж, тогда разрешите представить, — лукаво протянул он и акт знакомства начал почему-то с меня: — Намина Сумеречная — человек, целитель и некромант-самоучка, поступила учиться в академию по протекции рода Дао-дво. С сегодняшнего дня и до конца семестра будет использовать вас, уважаемый кадет Тугго, в роли подопытного.

Красноглазый дернул головой, замычал тоскливо, но магистр быстро это пресек:

— Не обсуждается, — и с завуалированной ехидцей представил несчастного мне: — Бруг Тугго, оборотень. Этим утром был замечен выползающим из женского общежития. Как он проник на закрытую территорию до сих пор неизвестно, — конечно неизвестно, я же выбросила обломки ключа, — ...однако, за вторжение на закрытую территорию он лишился всего резерва и максимально ослаб.

— Так он уже наказан, — прошептала я. Все же выглядел Тугго не просто бледным, а белым на белой простыне. На нем даже синяк не выделялся.

— Я тоже так думал, ровно до тех пор, пока наш прославленный Кардинал разбитых сердец не начал вещать о девушке... — Довар Горран замолчал, прожигая нечестивца презрительным взглядом, от чего тот попытался перестать дышать, а вместе с ним и я.

— Какой девушке? — спросила, холодея. Если он сейчас скажет о моем поцелуе и его действии, то прощай конспирация, прощай учеба, прощай... Все прощай!

— Которую он навестил поутру, решившись вернуть ей долг за два месяца воздер... — декан факультета Темных сил глянул на меня и осекся. — В принципе воздать что-либо у него не вышло, как видите, кто-то досуха выпил его резерв и оставил лишь частицы сил, чтобы в сознание вернуться.

На самом деле, не закричи Тугго тогда, и не испугайся я — он ушел бы из общежития на своих двоих. И не лежал бы до сих пор в палате. Но что сейчас об этом вспоминать...

Мы с подопытным вновь переглянулись. Я смотрела вопросительно, он затравлено. Все понятно, будем спасать.

— Это все кука! — решительно заявила я и чтобы не стушеваться под очередным ироничным взглядом магистра, незамедлительно заявила: — Оголодавшая теневая сорвалась с цепи и напала на кадета!

— Безобразие! Было простое, стало форменное, — протянул горец с улыбкой и отмахнулся от наших с Бругом заверяющих кивков. Но мы не отчаялись и смотрели твердо. — Итак, продолжим. Бруг хитер, самонадеян, нагл и... — быстрый взгляд на красноглазого и ироничное: — В данный еще и момент весьма напуган. Но сей пункт характеристики предлагаю в расчет не брать и помнить первые три. В противном случае, вы, Намина, не успеете оглянуться, как он проберется в ваше сердце, жизнь, спальню, кровать.

Произнося это, мужчина в упор смотрел на покрывающегося испариной кадета и не мог не отметить, как тот дернулся, услышав последнее слово. Подметил, повернулся ко мне, ожидая ответа. Я и ответила, как и подобает недоумевающей девушке невинно проспавшей все ужасы рассвета:

— Зря предупреждаете, в мою кровать даже клопы не лезут. Нам в ведической школе рассказали, как делать отпугивающую настойку из одуванчиков и наговор, — заговорщически сообщала я. — Так что если понадобится... — и внимательный взгляд на Тугго, который, как я надеялась, понял мой намек.

Он недоумевал всего секунду, а затем заверил:

— Не понадобится! Да, я после ужасов сорвавшейся с цепи куки даже взглядом не удостою чужую кровать!

— И спальню, — подсказала я.

— Да! И ее тоже, — незамедлительно согласился оборотень.

— Что ж, вижу, что вы сработаетесь, — изрек декан с улыбкой и направился на выход из палаты. — В таком случае не теряйте времени и приступайте к сбору анализов.

Дверь закрылась, мы с красноглазым остались одни.

— Спасибо, — прохрипел, так словно бы в горле пересохло.

— Пожалуйста, — пожала плечами я, и он не удовлетворившись ответом, решил внести уточнение.

— Спасибо за то, что не сдала,— я кивнула, — и за то, что не убила, — невнятно продолжил он, вызвав у меня улыбку.

— А за поцелуй благодарить не будешь? — поинтересовалась наивно и сняла с руки перчатку.

— Нет! — оборотень опять попытался сбежать, и опять не смог сдвинуться с места. Понял тщетность своих потуг, взмолился: — Не трогай меня, пожалуйста!

— Глаза закрой и прекрати дрожать, мне тебя выдали подопытным до конца семестра. Так что заруби на носу, меня лучше всего не трогать.

— У-у-у-у! — взвыл он, крепко зажмурившись. А я аккуратно коснулась темных волос и проговорила формулу восстановления.

Протяжный стон быстро прекратился, но Тугго не спешил открывать глаза. В эти несколько мгновений я внимательно рассмотрела его. Отметила смуглую кожу, высокий лоб, тяжелый подбородок, удивительной формы уши — вытянутые вверх, черную татуировку с шеи уходящую на спину, серебристую серьгу в ухе и шрам, что перечеркивал мускулистую грудь и скрывался под простыней.

— Интересно, — я убрала руку от его волос и надела перчатку. — Бруг, а ты где и как застрял?

— Не понимаю вопроса, — отозвался мой подопытный. Распахнув красные глаза и задумчиво уставившись на потолок, он прислушался к себе. Проверил полноту резерва и с радостной улыбкой резко сел, а затем и встал, придерживая простыню и не давая мне рассмотреть его всецело.

— Чего глазеешь?

— Ищу место для практики, — честно призналась я и начала выуживать из сумки инструментарий для взятия анализов. — Тебя бы мне не выдали, не застрянь ты в обороте. Так что признавайся, пока я сама свою догадку не проверила.

Он посмотрел туда, куда и я смотрела. Побледнел и заверил, что изменений там нет.

— Ага, и поэтому Кардинал разбитых сердец, рвался к Дульгерии с утра? И это при том, что ты явно не охотник вторичных проб, а значит, пытался совместить полезное с приятным.

— А у тебя есть трава?! — успел обрадоваться кадет, выдав свою причастность, и с ужасом услышал мое решительное: 'Нет!'

Я уже поняла, что некая субстанция под кодовым названием 'трава' запрещена для использования, так как позволяет скрыть нарушение Устава военной академии, а именно пункт 3.5.1. Так же у запрещенной субстанции есть аналоги 'водица' и 'порошки', судя по тому, что их запрашивали с неохотой, данные вещества менее действенны или имеют побочный эффект.

— Показывай, и ты послужишь науке, — и на недоумевающий красный взгляд пояснила: — Мы будем создавать разрешенный аналог вашей траве.

— Мы пытались, на это ушла куча времени, сил и денег, но все безрезультатно, — натягивая на себя простынь, стал он меня заверять. Натянул, завернул дважды вокруг тела и выставил руки вперед. — Слушай, давай я просто тебе заплачу, и мы мирно разойдемся.

— А как же оборот? Ведь ты в нем застрял.

— Ничего страшного... Неделю с ним прожил и столько же еще проживу, — заверили меня и попытались скрыться.

— А ну стой! Стой, кому говорят! — воскликнула, вылетая в коридор вслед за несговорчивым оборотнем. — Ты мой должник, тебя магистр отдал в наказание... — а он уже скрылся за поворотом. Быстро бегает, несмотря на юбку. — Вот что за гадство?! — воскликнула в сердцах. — Неужели мне придется его преследовать?

'Преследование подопытного объекта Бруга Тугго разрешено, — мгновенно отозвался мой браслет и поинтересовался уныло. — Начать запись на кристалл фиксации?'

— Да! — ответила с жаром и чуть не осела на пол, когда над моим запястьем образовался плоский круг с изображением бегущего по лестнице оборотня, а ниже схема его движения по плану здания, точь-в-точь такая же что мне указывала к палате дорогу.

'Запись начата, приступайте к погоне', — напутствовал браслет и замолчал, а я впервые пожалела, что не закончила ведическую школу — ее выпускницы получали метлы.

6.

Герберт всегда знал, что любить змееволоску и наследницу горцев могут лишь сильнейшие. Слишком проницательная гордячка с тяжелой рукой с вспыльчивым характером, не могла быть смиренной возлюбленной и тем нравилась ему. К такой мало кто подступится и мало кто такую завоюет. А он смог. И пусть для этого пришлось пройти через ад совместных тренировок и десятки спаррингов, он в честном бою смог сломить ее сопротивление и вырвать первый поцелуй. В дальнейшем все шрамы оставленные Амиддарией на память удостаивались лишь его спины и нижней ее части.

И все было прекрасно, ровно до сегодняшнего дня, вернее сказать рассвета. Когда разобравшись с девчонкой и, разукрасив ее едва пришедшего в себя хахаля, Гер с улыбкой вышел из корпуса женского общежития и попал в поле зрения своей девушки.

— Вот значит, куда ты помчался как ошпаренный, — заломила она черную бровь.

— Амидд, не нужно драмы...

— Почему не нужно? — отточенным движением руки она сняла с пояса плеть и расправила ее с хлестким звуком. — Потому что управился быстро, да?

— Нет. Потому что здесь учится Сумеречная опекаемая моим родом. А замкнули ее на мне.

— Не может быть! — воскликнула разгневанная наследница горцев, испустив нервный смешок и сверкнув черными глазами. — И каков же статус у девахи? Кузина или жена?

— Невеста, — честно признался он, пожав плечами, и с опозданием понял, как поспешил.

Наверное, следовало вначале сообщить, что девчонка важна для масштабных планов грифона, затем, что она рассматривалась, как фиктивная невеста Даррея, после о своей глупости и только потом о роли, к которой принудили его. Но сказанное воротить нельзя, и вот теперь лежит он в тридцать пятой палате и мечтает о том, чтобы орущие в коридоре умолкли навсегда.

— Пусти! Пусти, я против! — хрипел надрывно какой-то кадет.

— А придется, ты обязан! — вторил ему до боли знакомый девичий голос. Настолько знакомый, что даже мурашки прошлись по спине многоликого, а руки заледенели.

— Я ни на что не подписывался!

— Правильно, тебя сам декан подписал.

— Но я по незнанию ворвался!

— Зато быстро сориентировался, — ответили хрипящему. — И нечего ссылаться на хорошую личину, ты же оборотень, и человека мог под ней различить.

— Не мог я, — заскулил, кажется, Тугго.

— Лучше прямо скажи, не хотел! — предложили ему, и оборотень взвыл протяжным 'У-у-у-у!'

С трудом Гер поднялся с кровати и прохромал к двери, чтобы с удивлением увидеть, как неизвестная стройняшка, удерживая Кардинала за волосы, тянется рукой к простыне на его бедрах.

— Я обознался, без травы подобное возможно, — решился оборотень себя оправдать.

— Поздно-поздно, — ответили ему, увещевая. — И не дрожи ты так, я же всего лишь посмо...

— Намина?! — метаморф с ужасом узнал в кадете подопечную, которая мало того, что одета в форму академии, так еще и не оставила надежды войти с оборотнем в... сговор.

— Нет, не я, — пискнула доморощенная некромантка и скомандовала Тугго: — Бежим!

Он и побежал, как пес на поводке из собственных волос, а сзади она с испуганным: 'Быстрей!'

— Да я и так на всех порах... — отозвался Кардинал на втором пролете.

— Быстрей или поцелую... — пригрозила она уже на четвертом.

И надо отметить ее мотивация была столь сильна, что оборотень споткнулся и едва вниз головой не полетел. Но быстро извернулся и, схватив Сумеречную за шкирку, побежал, не забывая придерживать сползающую простынь.

До этого момента, да и вообще Герберт и не думал кого-либо догонять, повторно бить, то есть предупреждать о неприкосновенности некоторых безобразий. И одной поганке он совсем не хотел делать новый втык, но вот теперь... Прав был Сарраг Тиши, девчонка быстро нашла и подопытного и рычаг воздействия на него. В следующее мгновение за беглецами устремился ястреб стремительный, стальной и хмурый, как небо в шторм.

Он был всего в десятке метров от них, когда девчонка, посмотрев назад, взвизгнула: 'Нас догоняют!' и сорвала с Бруга простыню. За мгновение до того, как ткань накрыла метаморфа и оборвала его преследование, он успел увидеть, как малявка руками и ногами вцепилась в голого оборотня, а тот в испуге побил еще один скоростной рекорд на пути к общежитиям.

* * *

— И ты стеснялся мне это показать? — в который раз спросила я у оборотня, ощупывая его черный чешуйчатый хвост.

— Д-да, именно это... боялся, — ответил запыхавшийся оборотень, лежа на животе и даже в этом положении прикрывая самое ценное руками. — Я, как ты помнишь, хотел показать иное, — и укоризненно напомнил: — А чем все обернулось?

— Сам виноват, — изрекла я и выдернула пятую по счету пробу, думая о том, что надо бы осмотреть его всего, особенно спереди.

Мой подопытный оказался носителем черной крови и крылатой ипостаси. Он мог обернуться драконом. Вернее сказать, обращался до того, как в обороте застрял, после чего уже только человеком бегал. К слову бегал он хорошо, даже отменно и за сегодняшний день побил все мыслимые рекорды выносливости: вначале три часа спасался от меня, а затем еще час со мной в нагрузку убегал от метаморфа. И вот наконец-то устал, свалился в кусты жимолости и замер неподвижно. Именно тут, среди ароматных нежно розовых цветов, Бруг был окончательно мною 'пойман', частично осмотрен и опрошен тоже кое-как ибо задыхался и, кажется, стеснялся, или же просто боялся показать самое дорогое.

Я спрятала колбочку и щипцы, которые мне браслет перенес по запросу, и строго обратилась к красноглазому.

— А теперь переворачиваемся и ручки в сторону убираем.

— Наминочка, — взмолился подопытный, — а давай я просто полежу.

— Так ты лежи, а я просто погляжу, — ответила с улыбкой, никак не ожидая, что мне на ухо иронично хмыкнут.

— Ага, еще скажи, что ты на этом остановишься.

— Рыжий! — выдохнула с ужасом и в следующее мгновение оказалась вздернутой за шиворот.

— Спасибо! — прохрипел освобожденный от моего захвата Бруг и с низкого старта помчался через кусты.

— Стой! Стой, кому говорят! Я еще не закончила с тобой!

— Ты уже закончила, — отрезал Гер, поворачивая меня к себе. — Ты с ним уже все закончила...

— Нет, я с ним только начала, — возмутилась я, взглядом отслеживая передвижения беглеца. Вот он свернул к главной аллее, вот спрятался у забора, а теперь бежит к фонтану, стараясь остаться незамеченным. — Мне кадета Тугго сам декан в подопытные выдал, как первое семестровое задание, так что...

— Ты поступила?! — воскликнул Гер, и ворот моего кителя в его руке жалобно затрещал.

— А что такого? Тагаш Уо меня поддержал и Октован тоже... — я решительно посмотрела на метаморфа и вздрогнула. — О Боже...

— Что? Хорош? — иронично вскинул разодранную бровь, и добрый десяток шрамов на его лице вздулись красными линиями. Смотреть на грудь рыжего я не решилась, там все было красным.

Отвела глаза и прошептала слабея.

— О-о-о-чень, но она страшнее. — И кивком указала за его плечо.

А там, всего в десятке метров от нас, где только что стояла красавица брюнетка в синем платье, с маленькой корзинкой в руках, появилась явная наследница горцев с темным перекошенным гневом лицом и тысячей шипящих змей в волосах. Гостинец, который она кому-то несла, был безжалостно растопчен, живой цветок украшавший платье содран, а голос, что только что призывно звал Гера, до неузнаваемости изменен.

— Вот что значит, не моя?! — прохрипела она. — Вот что значит, против воли привязан! Вынужден быть рядом! Обязан присмотреть...

— Как же ты не вовремя, — произнес Дао-дво и допустил ужасную ошибку, его услышали.

— Кто?! Я... или эта безродная плоская страшила, которую ты был готов растерзать!

Будь ситуация иной, я бы наверное обиделась на формулировку, но сейчас лишь сжалась, мечтая живой выбраться из цветущих кустов жимолости.

— Амидд, — голос метаморфа на удивление был спокоен, слова просты, и невольно вызывали уважение, — давай отложим этот разговор, достаточно скандала с утра.

— И поэтому ты при виде девчонки чуть ли не выпрыгиваешь из штанов! — рявкнула она.

Сказать по правде, я только сейчас обратила внимание, во что помимо вздувшихся красных полос одет многоликий. Результат осмотра оказался неутешительным, потому что на рыжем не было одежды.

— Вообще-то, это трусы и весьма хорошего качества, — заверила я с высоты своей башни, все же родилась не в монастыре и штаны от белья отличить в силах. Но едва ляпнула, получила два явно ненавидящих меня взгляда — черный и карий.

— Ах, ты!.. — взвилась наследница горцев.

— Беги, — скомандовал он, и меня отпустили.

Бежать?! О да, это желание повторно проснулось во мне, едва я увидела изменения в змееволоске, но бросить и без того израненного Дао-дво не смогла, позвала на помощь духа. Того самого хранителя академии, который давным давно должен был прекратить эту драку, или вернее сказать избиение беспомощного многоликого озверевшей фурией. Гер отступал, стараясь увернуться от ударов ее хвоста и крыльев, но мало в этом преуспевал. Там где были вздувшиеся красные полосы, на этот раз появилась кровь, а Севой все их не остановит ни лично, ни через эхо-порт. Безмолвствует.

— Нваг-нваг, или вы сейчас же появляетесь здесь, или я вас декану сдам! — рявкнула я в браслет, понимая, что рыжий сбежать не рискнет и если жизнь потеряет, то обвинит меня повторно.

Шантаж оказался действенен.

— И как ты намерена сделать это? — полюбопытствовал призрачный старичок, оказавшись справа от меня. Постоял, посмотрел и ухмыльнулся, глядя на то, как черная фурия прижимает к ограде рыжего. — И учти, Довар Горран не любит ложь точь-в-точь, как и его незабвенная дочь Амиддария.

Дочь? Эх, а я думала у магистра с этой ненормальной просто схожесть вида. Ну да что с того! Подумаешь, подцепил Гер дочь декана... а теперь вот и получает от нее. Бедолага, да что ж он терпит до сих пор?

Вдохнув побольше, заявила духу:

— Скажу, что вы у его бы..., которая была бу..., стащили ящик дорогого эльфийского вина.

— Вряд ли это его хоть как-то заденет, — ухмыльнулся дух. — Нигбетту магистр выдворил не только из собственного сердца, но так же из квартиры, из академии и из столицы. И ничего не оставил ей.

— Но это еще не значит, что он обрадуется вашему пьянству по четвергам.

— Да не пью я вино, а всего лишь смакую пары! — возмутился старичок, дернув себя за бороду. — И нечего шантажировать меня на каждом шагу. Я же молчу о твоей чудесатости...

И глазом косит на меня, реакцию выжидает. А не дождется!

— Моя чудесатость еще не доказана, а ваше невмешательство с попустительством очень даже процветают, — фыркнула, едва не добавив: 'с самого раннего утра', и прищурилась злобно. — Так вы вмешаетесь или нет?

— Нельзя, — ошарашил меня хранитель академии и начал исчезать со словами, — пока Амидд не успокоится трогать ее нельзя, иначе хуже будет.

— Да куда уж хуже? — возмутилась искренне, когда дерево, за которое скользнул многоликий, спасаясь от хвоста фурии, вдруг расщепилось на куски и с треском разлетелось. — Объясните хотя бы, почему он не примет оборот и сам не даст отпор.

— Потому что драки и спарринги во внеучебное время за пределами полигонов и без наблюдения кураторов запрещены Уставом академии пункт 3.5.1.

— Тот самый пункт, что отдал в мои руки кадета Тугго?

— Да. И в соответствии с которым все кадеты, принявшие оборот, застревают в обратном перевоплощении. — Ухмыльнулся дух в бороденку и развел руками: — Результаты бунтарского поведения большинства ты увидела с наступлением рассвета.

Видела. Вспомнила повторно и вздрогнула, поежившись, когда еще одно дерево разлетелось на куски, а затем осыпалась и каменная горка, от которой многоликий едва успел отскочить.

— И что, он так ничего и не предпримет?

— Да нет... даст остыть, а потом профессионально скрутит в последний раз. Доревновалась, безголовая, — прицыкнул дух языком, и, взяв меня за руку призрачной дланью, сказал: — Пошли отсюда.

Мы исчезли как раз в тот момент, когда рыжий, увернувшись от крыла, оказался за спиной фурии и крепко обнял, уже не крылатую зверюгу, а истерично вопящую девицу с растрепанной шипящей прической.

И видение, где Дао-дво, как ледник, усмиряет бушующий в брюнетке огонь, еще бы долго стояло перед моими глазами, не закинь меня Нваг-нваг в комнату к Бругу, как раз в тот момент, когда мой беглец вышел из ванной во всей своей неприкрытой красе.

— Ух, ты... Как я вовремя, спасибо Севой! — просияла я, на расстоянии осматривая новую область для взятия проб. Область была внушительной и уникально оформленной — с гребнем у основания и двумя плавниками с боков. Изящно.

— Намина?! — взвыл красноглазый, руками пряча наготу и красоту. — Что ты тут делаешь?

— Тебя жду и думаю. Знаешь, получи я в обороте все вот это, — указала на спрятанное, — я б на твоем месте тоже бегала.

Мгновение он осознавал только что сказанное, а потом как взревет:

— Это все мое, без изменений!

— Да? — наивный взгляд и взмах ресниц.

— Да, — улыбнулся, явно думая о произведенном на меня впечатлении и обязательно положительном.

— Правда-правда?

— Правда, — заверяет оборотень и, убрав руки от бесценного, плавно пошел на меня. Как Кардинал разбитых сердец, как истинный захватчик, мягко с предвкушающей ухмылкой.

— Хорошо. — И приказав браслету доставить мне новый набор для анализов, провозгласила: — В таком случае дальше работаем без возражений.

И в ответ мне раздалось протяжное: 'У-у-у-у!'

Через пятнадцать минут и тридцать три секунды ровно я вышла из комнаты оборотня с самым довольным видом, а он, лежа на кровати, старался не выть от испуга. И ведь сам виноват, дергался, когда я пыталась срезать кожицу с плавника — и трижды чуть не лишился достоинства. После получил коленом по самому ценному, опять-таки в виду собственной невнимательности и порывистости — повторно хотел сбежать. И вот после всех процедур я, весело напевая, выхожу из мужского общежития, а сзади слышится:

— Ничего себе первый курс...

— Заморила самого Кардинала!

А после всех гонок по академии я успела даже на последнюю пятую пару, правда, ничего нового для себя не узнала. Оказывается то, что в ведической школе повторялось в старших классах — выжимки со всех предыдущих лет, преподавалось и здесь. И молоденькая нимфа в черном мундире, диктуя нам основы основ, ни на шаг не отступила от давно зазубренного мною текста. Что что, а оказание первой помощи при отравлении, ожоге, переломе, утоплении и угнетении дыхания с остановкой сердца я знала столь же хорошо, как и купирование смерти в теле мелкой нежити. И если первое практиковать не пришлось, то второе очень даже часто и это помимо простенькой формулы восстановления из старого талмуда некромантов. Как ни странно, но знания темного искусства в домашних условиях я использовала чаще, чем целительства.

Едва я самообразованием занялась, так люди в моей деревеньке забыли про плач о спорынье в зерновых, падении скота, покраснении воды в колодцах или же страшным неурожае. И под эгидой старосты сразу экипировались для войны с нежитью шли по следам магических нечестивцев в лес. Ибо, согласно старой поговорке: 'Бороться нужно не с последствиями, а с причиной'. Не прошло и года, как из близлежащих земель наши деревенские выгнали одну горгулью, трех подземных собак, стаю мглистых волчков и даже оборотня-ворона, что на исходе лет решил пожить за счет деревни. А сколько теневых изгнали — видимо невидимо и среди них одно заплутавшее лихо. С тех пор предложение — умертвить смертьнесущую, к отцу более не поступало, и я, судя по всему, научилась неосознанно освобождать тенюшек. Иначе как объяснить то, что меня после пар с голодными воплями встретил не лемур, а прибившаяся кука?

Лопоухая, тупомордая нежить, отдаленно напоминающая змею, отрастившую себе две лапы, была отвратительно тощей и отчаянно радостной. Настолько отчаянно, что не заметила ни заклинания соскользнувшего с моих губ, ни веника в одной моей руке, ни плетения некроманта в другой. Увильнув от магических пут, проскользнув под полетевшим в нее веником, разбив ушами едва сотворенную ловушку, она вцепилась в мою кисть лапами, обвила запястье хвостом и, прижав уши, жалобно заглянула в мои глаза. И выглядела она в этот момент точь-в-точь так же, как 'умирающий от голода' лемур.

— Не поняла... — прошептала я, переводя ошеломленный взгляд с нежити на смущенного питомца: — Гирби, паразит, это ты ее научил?!

В ответ он прикрылся хвостом и в молитвенном жесте лапы сложил.

— Зараза! — возмутилась, потрясая той самой рукой, в которую вцепилась теневая. — Сам научил, сам и кормить будешь... Кровью! Понял?

От моего вопля зверек попытался окончательно скрыться за хвостом, а кука истерично запищала.

— Чего? — удивленно посмотрела на лопоухую и попросила: — А ну, повтори.

Она и повторила, но вместо надлежащего ей шепотка, раздался писк, переходящий в слезливый сип. Бедолага, изголодалась настолько, что и слова не может сказать. И не успела я даже жалости своей осознать, как над головой раздалось ворчливое:

'Прикорм нежити в стенах учебного заведения строго воспрещен! Кадет Намина Сумеречная, уплатите в бухгалтерии двадцать медяков'.

— Но я ее еще не кормила!

'А посмотрела жалостливо', — ответили мне через внутрикомнатный эхо-порт.

— А как же долгосрочный кредит на мое имя? — напомнила тихо наш первый разговор, и таки погладила притихшую лопоухую тварюшку.

— Неужто хочешь все на куку спустить? — возмутился призрачный старичок, объявившись рядом. — Лучше отдай Геру, он ее без жалости прибьет. — И на мой возмущенный вопрос: 'Да как же, так?!' пояснил с улыбкой: — Ему это третья степень разведчика разрешает.

— Разведчик третий курс? — спросила с надеждой, потому как вспомнила из брошюры, что им нежить позволительна и даже похвальна, если ее приручить удалось.

— Курс второй, а степень третья, — горделиво сообщил возрожденный дух и выпятил впалую грудь. — Достойный ученик и пробивной... аж противно. Какую цель не поставит, всего достигает.

— А вам-то что? Молодец парень, учится.

— Что-что... — проворчал Севой. — Проигрался я в пух и прах из-за него. Вначале, проспорил, что поступить он не сможет, затем, что девчонку из воительниц не охмурит, после, что со второй на третью ступень за год не взлетит. А он, бестолочь ретивая, на бюджет пробился, еще и стипендию выцапал, на дочку деканскую позарился и ее получил, а после всего еще и третью степень развил за полугод.

— Смышленый, — я улыбнулась, — а значит, никого не удивит, если у него появится своя ручная кука.

И как сказала, так на душе сразу легко стало, а призрачный старичок не поддержал, молвил строго: 'Ты не дури. Идти к нему сейчас не стоит. Спит кадет'. Ну, так и что с того? Как по мне, так этот момент самый подходящий: Герберт безобиден, как агнец Божий, тенюшка беспомощна словно дитя, и я под стать лукавой ведовке, искренне желаю отплатить одному и помочь другой. Именно так я считала ровно до тех пор, пока не попала в тридцать пятую палату.

А все начиналось так хорошо...

Договорившись с нежитью о взаимной неузнаваемости и невредимости, я покормила ее кровавым мясом, уворованным лемуром из морозильного шкафа в столовой, и потащила в лекарскую. Дождалась в укромном уголке, когда целители закончат свой обход и ринулась во временное пристанище метаморфа. Едва прикрытый простыней, он спал на спине, закинув руки за голову, и был безопасен и безмятежен. Однако, стоило мне начать самый простецкий обряд приручения куки, как скрипнула дверь. А рыжий настороженно прислушался, остановив дыхание и сердце, причем мое. И так целую минуту, пока он не выдохнул медленно с болезненным стоном, а я не вздохнула с облегчением.

Вот же бестолочь многоликая! Страха нагнал до дрожи, даже ноги подкосились, и невольно пришлось опереться на его кровать. Ох, лучше бы я этого не делала!

7.

Проснулся со звенящим колоколом внутри головы, во рту пересохло, руки онемели. И все чудится, будто бы Амиддария в его палате была. Заходила извиниться, предложила начать с чистого листа, коснулась нежно рук и присела на кровать... Таррах! Как невероятно то, что она пришла. А ведь он поставил условия, с которыми наследница горцев без потерь согласиться бы не могла. Перевестись с факультета воителей к стратегам и поставить на сущность фурии контроль, на подобный шаг фурия способна решится лишь ради спокойствия мужа и то, не всегда.

Так была она или не была? И почему в глазах двоится?

По ощущениям, кажется, была, а по воспоминаниям не очень. Вошла слишком тихо, шептала не шипя, а потом еще и проклятьем оглушила, хотя тут он сам виноват. Потому что, затянув девушку в кровать, первым делом нужно было ее руки блокировать, а не наваливаться сверху и целовать. Вкус губ был не такой, как у Амидд, но очень даже сладкий. А там уже распробовал, увлекся и о причине визита спросить забыл, но не она. Незваная гостья помнила не только это, а так же и курс обороны темного искусника, и в попытке отбиться насылала проклятье одно за другим.

Первое Гер распутал, второе отбил, а вот с третьим замешкался, им же по голове и получил. А все потому, что добрался-таки до груди девицы и с удивлением отметил, что ее там нет. Вернее сказать, не было там привычной — пышной, едва умещающейся в руке. Отсюда вывод: Амидд не пришла, заходила другая, плоская, неблагодарная и бессердечная. Проклятием Черного колокола оглушить за поцелуй, что может быть бесчеловечнее?

Он с остервенением потер лицо и неожиданно понял, что есть еще более негуманная и нелогичная месть, а именно намертво вцепившаяся в кисть изголодавшая и прирученная кука. И вот эта тварюшка шевелит ушами и шепчет нежно:

— Хозь-зяин, покорми.

— Таррах мне в глотку! — воскликнул Гер.

А нежить уточняет, щуря змеиные глаза:

— Мень-ня покорми, мень-ня.

* * *

Бежать! И чем дальше бежать, тем лучше! — думала я, выбравшись из-под затихшего метаморфа. Оглянулась на рыжего и чуть не взвыла, лежит себе, подушку рукой обнимает и мягко улыбается. И вид такой расслабленный и довольный, словно бы я на него не Черный колокол наслала, а Майскую патоку. Передернуло от злости.

Что за напасть, другие и десяти секунд ко мне прикасаться не могли, а этот мало того что воздух перекрыл, так еще и до груди добрался!

— Зараза! — в сердцах воскликнула я и осеклась, потому что в коридоре, кто-то остановился напротив палаты. Вот и кука уши навострила, давая понять — к многоликому пришли. А ведь никто не должен меня здесь застать!

Опрометью кинулась к стенному шкафу, открыла, а там множество полочек и все колбами и бинтами забито. Под креслом для посетителей не спрятаться, как и под кроватью, что в воздухе подвешена, за короткой шторой не встать, за кадкой цветов тем более. Уж думала в окно лезть и висеть на карнизе, но тут мне на помощь пришла теневая. Она указала хвостом на дверцу незакрытого шкафа и шепнула: 'Туда'. Вот за нее я и юркнула, искренне надеясь, что это не очередной обход.

Но зря я волновалась, в палату вошли двое, девушки в тренировочных белых костюмах, что так легко средь ночи принять за мантии целителей. Они ступали, не таясь, но тихо хихикая, остановились у кровати и синхронно вздохнули.

— Герберт Дао-дво... — Имя многоликого было произнесено с придыханием, что несказанно меня удивило. Неужели за этим грубияном тут девчонки охотятся?

— Красивый, — прошептала пышечка с рыжинкой в темных локонах.

— Ага, — согласилась ее подтянутая подруга.

— Сильный.

— Ага.

— Свободный. — Мягкие пальчики прикоснулись к волосам метаморфа, и тут же были отдернуты второй гостьей.

— Не заглядывайся, он мой, — прошипела та, что была повыше и понаглее. Уверенным движением она стянула с рыжего простынь и ручками прошлась по его спине, месту, где хвост вырастает во время оборота, и бедрам. — Весь мой.

— Это почему же твой? — не претендуя, скорее с иронией спросила вторая. — Ведь не ты его первой заметила. Не ты подкармливала сдобой. Не ты просила его помочь с факультативом. И не будь у тебя меня, ты бы так и не узнала, что Герберт Дао-дво порвал со змееволосой...

— Да-да-да! — недовольно отмахнулась наглая девица и полезла во внутренний карман костюма. — Но я единственная, кто сварил приворотное! — провозгласила она, продемонстрировав флакон с запрещенным составом.

— Ты с ума сошла?! Если Нваг-нваг Севой увидит, нас из академии, как Дульку выгонят!

— Не увидит, я подготовилась, — хмыкнула начинающая уголовница, сдернув с себя какой-то медальон. Артефакт в ее руке полыхнул синим пламенем и создал огненный шарообразный полог над кроватью, ее обитателем и двумя проходимками в белых костюмах.

От их самонадеянной наглости у меня глаза стали вдвое больше, а руки прямо-таки зачесались прикоснуться к шеям этих умниц и получить двадцать четвертое и двадцать пятое обвинение в умышленном нанесении вреда. Жаль, но проявить я себя не могла: это бы увеличило количество моих недоброжелателей, нарушений и ранений. Подойти к пологу и остаться невредимой я так же не сумею, в отличие от куки, которая внутри. Сидит на полпривязи под кроватью, беззвучно хлопает ушами, и, пританцовывая на месте, силится что-то сказать.

'Довяжь-жи' — чудится мне, киваю и завершаю обряд прерванный метаморфом. Едва связь нежити и ее хозяина стала прочной, теневая вдохнула полной грудью, встряхнулась и как вскинется черным кошмаром из чьего-то сна... Судя по лицам, застигнутых на месте преступления, отпетые нарушительницы были готовы от страха умереть. Девчонки истошно завизжали, запрыгали, а затем принялись кидаться в тварюшку всем что ни попадя. Кука же с явным удовольствием увернулась от пустой вазочки для цветов, от журнала посетителей, блюда с иглами и подушки, легко поймала флакон с приворотным зельем, а затем и медальон, что поддерживал полог. Магическая защита тут же подернулась дымкой и растворилась, и я отчетливо услышала, как новоявленная хранительница многоликого гаркнула:

— Пошли вон, идиотки!

Они не ушли, они сбежали, и я тоже попыталась, все же выбранный нежитью кошмар был впечатляющим. Рваные крылья, зубастая пасть, огромные кошачьи лапы и колючий хвост, а еще кровавый загривок, от которого в разные стороны летит не то жижа, не то настоящая алая...

— Стоять-ть! — скомандовала кука, и от грозного рыка этого чудовища я чуть не врезалась в резко захлопнувшуюся дверь. — Повернись немедль-ля!

С трудом заставила себя обернуться, медленно открыла глаза и выдохнула с облегчением, теневая приняла свой обычный лопоухий вид и хвостиком махнула мне, чтобы подошла ближе.

— Н-ня! — И в мои руки перекочевали медальон и приворотное зелье неизвестного происхождения. — Дар-рю в благодарность за хозь-зяна, — прошептала теневая. И, коснувшись моих пальчиков носиком, она легла на плечо Герберта. — Теперь иди.

И я пошла, как заводная кукла, со стеклянным взглядом и ощущением внутренней опустошенности. Если мое обучение так весело начинается, что же будет дальше? И как ни удивительно, долго ждать не пришлось.

Призрачный старичок Севой объявился подле меня и ворчливо сообщил:

— Вот и вышел твой кредит на нарушения. Так что готовь медные для расчета, — в его руках появился свиток и хранитель академии, по воздуху скользя за мной, торжественно зачитал: — За нарушение комендантского часа, нападение на кадета, лишение его сознания и пресечение свободы посредством нежити, обязую тебя, Наминка, уплатить в бухгалтерию академии сто медяков.

Остановилась, заторможено спросив:

— И по вашим расчетам это все? Вы что, не видели, что другие творили?

— Ты о Герберте? Как по мне, ему достаточно и поцелуя, — ухмыльнулся старичок и потер призрачную, но явно ноющую грудь. — Или думаешь повторить?

Устало покачала головой, показала ему трофейные склянку и медальон, дождалась, пока дух с интересом потянет предметы на себя, и пошла дальше по коридору.

В спину незамедлительно полетело удивленное и чуть встревоженное:

— Откуда такое добро?

— А догадайтесь. Сможете — я счет оплачу, а нет, так вы увеличите мне кредит вдвое.

— Вот это молодежь, вот это замашки, — ворчливо посетовал Севой.

— Под стать академии, — ответила я.

Этой ночью мне не спалось. Вначале чудилось, что Гер врывается в комнату, хватает меня за шею и со злобным рыком прижимает к стене. Но вместо того, чтобы разодрать или высечь, как ранее обещался, закрывает злющие глаза и начинает целовать. И холодея от ужаса, я не знала, что меня пугает больше, его ярость или страсть. Но зря это меня волновало, ибо неопределенность страшнее всего. Именно из-за нее я проснулась на рассвете в холодном поту, мучимая одной единственной мыслью: 'Так Герберт узнал меня? Да или нет?' Лучше бы — нет. Но что делать если да? Ведь всего за один день он с раздетого Бруга меня стянул, от разгневанной Амиддарии защитил и в процессе привязки застал. Милостивый Боже, мне после такого точно несдобровать, прибьет, как пить дать!

С этими мыслями собралась и спустилась в столовую, с ними же поела без аппетита и пошла на пары. Часто оглядываясь и отчаянно надеясь не попасться Геру на глаза, ведь если не увидит, то и не накажет.

— Сумеречная! — из забытья меня вывел голос бойкой старосты, которую я про себя назвала Кудряшкой, проворной и настырной. — Ты где ночь коротала?

Настичь меня с вопросом в забитом кадетами коридоре не лучшая идея, но девушку это ничуть не смущало.

— В комнате, — зевнула я в кулачок и продолжила путь к пятой аудитории. — А что?

— И то, что тебя там до двенадцати ночи не было?! — возмутилась она и, не давая мне задать вопроса, заявила: — Я тебе расписание принесла, сидела в коридоре ждала и ждала, а тебя все нет!

Если в коридоре, значит, Гирби комнату не отворил, а если не отворил, значит не просто так приходила.

— Долго ждала?

— Три часа к ряду, — патетично заявили мне, в надежде пристыдить. У нее даже щеки разгорелись под стать красной броши на темно-синем кителе.

— И только ради расписания? — удивилась я. — Могла бы оставить его в общежитии на вахте.

К нашему разговору начали прислушиваться и остальные, с интересом взирая на разгоряченную Кудряшку, которая всем своим видом кричит: 'Не могла!', но произнести этого не в силах.

— Говори уже прямо, зачем ждала и почему не оставила... расписание, — предложила я с улыбкой, точно зная, что это всего лишь пустой предлог.

— Отдай мне Бруга, — выдохнула староста и, закусив губу, начала бледнеть. — Я знаю, он застрял в обороте и знаю, что он деканом отдан в подопытные тебе. Отдай...

— Зачем? — спросила недоуменно и нахмурилась: — Ты что отомстить собралась за... — не смогла найти подходящее определение и оттолкнулась от прозвища Кардинала: — За разбитое сердце?

— Мстить? Нет. Буду издеваться!

— За что? — я остановилась, оторопело глядя на нее. — Бруг Тугго что-то тебе сделал?

— За все хорошее! — жарко выдохнула Кудряшкп. — А первым делом, за то, чего не сделал?

— А разве это повод для издевок? Невиновный да будет невиновен. — Красиво сказала, жаль меня не услышали.

— Этот оборотень, мною пренебрег! Видишь ли, не по вкусу моя родословная! Побрезговал, мерзавец, — все сильнее злилась она и сквозь кожу стали проступать черные чешуйки. — Мной! Мной увлечься пренебрег! — Хотелось сказать, что у всех разные потребности, желания и вкусы, но я вовремя прикусила язык, расслышав в ее шипении основную причину отказа: — Мной, младшей принцессой клана черных драконов! Да я, да я...

— И молодец, что пренебрег, иначе бы бегал сейчас без хвоста и не только.

— Что ты сказала? — выдохнула она огнем. Сгусток пламени черным пятном отпечатался на каменной стене.

— Ничего, — заверила я оторопело, но переубедить не смогла.

— Нет, ты сказа... — лоб и щеки принцессы мгновенно покрылись чешуей, и, судя по взгляду, скажи я еще хоть слово, и она меня сожжет.

Кажется, я начинаю понимать позицию кадета Тугго — чем дальше, тем лучше.

— А ну успокойся! — шикнула я и встряхнула высокородную за плечи. — Бруга отдать не могу. Сама понимаешь декан, задание, к тому же мы очень быстро нашли взаимопонимание друг с другом...

— Но он вчера убегал от тебя! — возмутилась Кудряшка, отстраняясь от моих рук. — Я собственными глазами видела, как он с низкого старта рванул через кусты.

— И что с того? Вчера он бегал вначале от меня, потом со мной, потом опять самостоятельно и свободно. Сил было много, от излишков освобождался. — Немного слукавила и решила тему закрыть: — Я передам ему твое предложение. Согласится — перейдет, а нет — извини.

И толкнув дверь, вошла в аудиторию. Притихшая группа целителей в темно-синих мундирах смотрела встревоженно и с опаской.

— Что-то случилось? — спросила я, не оборачиваясь на недовольную старосту, входящую следом.

— Замена профессора, — шепнули мне так, словно бы преподаватель уже был в аудитории. Хотя профессора или магистра поблизости не наблюдалось, только бледные кадеты.

— Кого и кем? — удивилась я, повторно оглянувшись и спрашивая у всех, потому что за вчерашний день так ни с кем не познакомилась.

— Магистра Крохен на меня, — раздалось в ответ откуда-то сверху и с сжалась, узнав генерала Сули. Секретарь декана Темных сил медленно, словно бы паук по паутине спустилась с потолка.

Группа потупилась, боясь взглянуть на преподавателя, староста вздохнула с завистью, а я, вжав голову в плечи и старалась не смотреть на легендарный ходячий труп и тихо спросила:

— Пара еще не началась, позвольте сесть на место.

— Садитесь, Сумеречная, — фыркнула она, — и вы, Крэббас, так же.

Вот так я и узнала фамилию нашей старосты. Осталось выведать ее имя и записать, а затем так же легко и просто познакомиться и с остальными.

Я заняла свое место, глядя исключительно перед собой, а не на Сули, выудила из сумки свои книги и тетрадь, в конце которой размашисто написала: 'Младшая принцесса оборотней черных драконов Крэ...'

Между тем профессор продолжила:

— Сегодня с магистром Крохен вы должны были повторить все ныне существующие вариации связей паразитов с носителями. Наискучнейшая тема в его исполнении, которую невозможно пережить. — Мягко пошутила она, но никто из целителей даже не усмехнулся. — Но вам повезло. Вместе со мной вы рассмотрите новый уникальный случай! — и выдержав внушительную паузу, способную заинтриговать всех и вся, она произнесла: — Приручение теневой к хозяину со сложнейшей связующей темного искусства.

— Цепи некроманта! — выдохнули целители, с восторгом уставившись на Сули.

И я сама чуть не посмотрела на генерала, но вовремя вспомнила первую встречу с ней в приемной Довара Горрана, затем свою нестандартную реакцию, дельный совет декана и, во избежание неприятной ситуации, решила воздержаться от восторженного взгляда.

— Да. — Послышалось в ответ. Аудитория радостно загудела, а я чуть не выронила железное перо, когда генерал произнесла: — Примером станет кадет второго курса разведчиков Герберт Дао-дво.

Что?! Как? Не может быть... этого просто не может... Я не могла использовать в простом заклинании столь сложный оборот. Не могла! Или могла... Милостивый Боже! В наше время за такое вмешательство в энергетические потоки уже не садят, а сразу казнят.

Раздался короткий стук, и профессор величественно разрешила:

— Войдите.

И в аудиторию ворвался подтянутый, широкоплечий рыжий с горящим карим взглядом и довольной кукой на плече, которая весело шевеля ушами, оживляла сиренево-графитовый мундир разведчика.

— Благодарю за то, что пришли, — произнесла Сули.

— Благодарю за то, что пригласили, — сдержано отозвался он и занял стул у окна.

— Итак, — выдвигая какие-то ящички из стола на кафедре, генерал продолжила лекцию: — Как все вы видите по окрасу теневой, еще вчера она умирала от жажды, а уже сегодня полна сил. И что удивительно, ее носитель жив, вменяем и...

Я покосилась на метаморфа, который внимательно осматривал группу и, столкнувшись со сканирующим взглядом рыжего, поспешила скрыться за тетрадью. Подумала, что он не только жив, вменяем, но еще зол и намерен кого-то убить. Отчаянно не хотелось становиться этим кем-то, и я была готова сползти под стол, пока не услышала:

— ...и это не смотря на то, что кука имеет полный доступ к резерву многоликого.

— Не может быть! — воскликнул кто-то испуганно, и когда все обернулись в мою сторону, с ужасом поняла, что возмущалась я, и Гер теперь неотрывно смотрит в мою сторону.

— Встать! — жесткий окрик, и я испуганно поднялась. Как на плацу, право слово. — Кадет Сумеречная, не желаете объяснить ваш крик?

— Крик... — прошептала, испуганно пряча глаза, чтобы не смотреть на живой труп в черной мантии и таком же черном мундире. — Вы не поняли... То есть это всего лишь проявление восторга перед неизвестным.

И группа меня поддержала слаженным кивком, а староста вопросила тихо:

— Профессор, вы объясните нам, как подобное могло произойти?

— А я надеялась, что это объясните вы. Незамутненные умы куда проницательнее нагруженных, — произнесла Сули, и, выудив из ящичка синий кристалл, она вывела формулы в воздухе несколько рун, и на стене за ее спиной в увеличенном размере отобразилось девять формул приручения теневой, затем тридцать три неизвестных заклятия, которые она назвала ведущими вариациями связи паразитизма, а после и десять Цепей некроманта известных миру.

— А теперь задачка для разминки ваших мозгов. Вопрос: 'Как соединить заклинания из трех столбцов так, чтобы не наносить жертве урона и в то же время, защитить паразита от смерти?'

— Вы хотели сказать от голода? — спросил светленький паренек с первого ряда. — Смерти от голода, — дрогнувшим голосом уточнил он, когда генерал приблизилась к нему.

— Нет, я сказала верно, — усмехнулась она и, не оборачиваясь, через плечо швырнула в Гера черной кляксой проклятия.

— Парящий топор! — закричали целители, а вместе с ними и я.

Проклятие мучительное и смертоносное, запрещенное в Треде после войны, в виду своей необратимости и беспощадности. Такое проклятье не ударяет только по цели, а разлетается на сотни метров, вырубая все на своем пути. Те кто знал о нем из книг, подскочили со своих мест, чтобы сбежать из аудитории, остальные замерли, с удивлением взирая на лоснящуюся от довольства мелкую нежить. Раскрыв уши, кука спланировала с плеча метаморфа навстречу кляксе и проглотила ее, даже не поморщившись. Разрыв топора произошел уже в ее тонком теле, более всего напоминая небольшое вздутие, которое тут же улеглось.

'Умышленное наведение запрещенного проклятия на кадета академии Герберта Дао-дво! — раздалось ворчливое по эхо-порту. — Генерал-профессор Магда Сули, за убиение кадета уплатите...'

— Нваг-нваг Севой, на Гере ни царапины, — с насмешкой ответила она. — А на использование Парящего топора я имею бессрочное разрешение...

'Но не в стенах академии!'

— Запишите на мой счет, — отмахнулась профессор, и дух-хранитель затих.

— Мдя! — прошептала теневая и, вильнув хвостиком, вернулась на облюбованное ею плечо многоликого.

Все кто встал, тут же сели, многие мимо перевернутых стульев. А Сули, оглядывая аудиторию довольно протянула:

— Как видите, Герберт Дао-дво не просто получил прирученную куку, но и бессмертную защиту от всего. И сей бесценный подарок не расходует резерв хозяина, пока ее кормят.

— Чем? — спросил быстро пришедший в себя светленький кадет.

— Всем.

— А что будет, если не кормить? — заинтересовалась его соседка по столу.

— Трудно сказать, мы еще не проверяли. — И вслед за сухим ответом последовало ироничное: — Но если желаете знать то, как только мы формулу связи, так сразу проведем эксперимент на вас.

Чудовищное предложение, от которого мне самой стало плохо, ничуть не смутило целительницу с первых парт, и она спросила:

— А если?..

Вот тут любопытную девушку оборвал более уверенный голос, прозвучавший с заднего ряда.

— Простите, профессор, исходя из ваших слов и задания, можно предположить, что даритель остался неизвестен.

— Известен, — ответил молчавший до сих пор метаморф. — Ее ищут.

Меня?!

Удивленно посмотрела на рыжего, который вновь сканировал присутствующих взглядом и, о чудо скользил мимо моего стола. То есть, ищут не меня?! Что же это получается... Нваг-нваг Севой промолчал и не сдал? Милостивый Боже, спасибо! Спасибо тебе огромное. Меня за Черный колокол не сожгут, за куку не четвертуют, и за нарушение комендантского часа из академии не выгонят!

А в аудитории стало неожиданно тихо. Даже я, которая все еще пряталась за тетрадью, изредка просматривая творящийся у кафедры бедлам, явственно ощутила вспыхнувшие вокруг: страх, интерес, азарт и безразличие, которое исходило от Сули. Как ни странно, но в задумчивости я уставилась именно на нее и, поймав из-под глубокого капюшона взгляд голубого человеческого и зеленого змеиного глаз, поперхнулась воздухом и зажмурилась. В этот раз ее полностью скрывала мантия, но мое воображение все еще прорисовывало вариации сборки ее тела из кусков поверженных врагов. Жуть!

— Мы отвлеклись, — кашлянув, она прочистила горло, и обратилась к группе: — Итак, незамутненные умы, как вы соедините заклинания из трех столбцов?

Чуть не ляпнула я радостно: — 'Никак!', но вовремя прикусила язык.

Зачем им знать, что я, боясь за куку, уберегла ее от гнева рыжего самым крохотным звеном темного искусства. И вплела его в самом конце простенького заклинания на приручение. Вдруг Гер решит голодом ее морить или в руке придушить, так она вскроет его резерв, подкрепится и сбежит. А до тех пор, будет преданно служить на взаимовыгодной основе. Лишь кормить не забывай, и все. И в том, что куку кормят, сомнений не было, как и в том, что Дао-дво подарок оценил. Так зачем его к нам привели? Разгадать загадку связи или нарушительницу найти?

Заметив, как рыжий вновь скользнул взглядом мимо меня, облегченно выдохнула и начала вырисовывать в тетради самые нелепые варианты паразитической связи. Уж если отводить от себя подозрения, то по полной.

8.

Набрасываться с поцелуями на каждую вторую тощую девицу Герберту претило, впрочем как и лапать. Он не для того покорял лучшую из лучших, чтобы сейчас кидаться на что попало без груди, но с трепетным сердцем. В отсутствии первого он убедился еще вчера, а в наличии последнего перестал сомневаться сегодня. Едва увидел, как теневая защищала его тыл на утренней тренировке с Тагашем. Клинки и метательные звездочки, которые ранее Гер ловил спиной, теперь легко отбивала преданная нежить.

Таррах! Такая маленькая тварька и такая полезная. И как за этот подарок не отблагодарить неизвестную? Ведь она умудрилась остаться не только не названной, но и не замеченной. Удивительное дело, но даже у духа-хранителя не оказалось записи того злополучного часа из палаты. Еще больше изумила нежить, которая проглотив свиную ножку, так и не призналась в личности дарителя, а на попытку запугивания гордо ответила:

— Ты не убьешь мень-ня. Й-я полезна, опасна и исключительна.

— Это еще почему?

— Много знаю, — похвасталась она, чем он не преминул воспользоваться.

— А знаешь, кто мне тебя подарил?

— Сложно сказать, в палате было трое девиц и все некромантки.

Признаться, в то мгновение Герберт с ясной четкостью увидел, что во время поцелуя с одной, его проклинала вторая и одаривала кукой третья. Неприятный холодок скользнул по шее и устроился на плече, прошептав чуть слышно:

— И кого из них ты отблагодарить намерен?

— Всех, — заверил он, — как только узнаю: кто приходил и ради чего.

Именно с этой мыслью он явился на поклон к Сули. Уж она как куратор некромантов и почти магистр черного искусства должна в курсе способностей своих подопечных — это во-первых, а во-вторых, с ее позволения можно будет поймать нарушительниц на живца, присматриваясь к плоскодонкам, что кусают от воспоминаний губы.

Однако, увидев довольную нежить, генерал жестко ответила:

— Мои кадеты на подобное не способны.

— Недооцениваете?

— Наоборот, хвалю за благоразумие. Не знаю, какой наивный уникал поверил в доблесть куки, но вы с ней связаны не простым заклинанием приручения. — Она взмахом руки, спустила с полок стопку книг и с исследовательским интересом окунулась в сведения самой толстой из них.

— Это была уникалка, — поправил он.

— В таком случае, — улыбнулась профессор, поднимая взгляд от пожелтевших страниц, — становится понятным использование Цепи некроманта. Именно она допустила тварюшку к вашему резерву. — Гер впервые за время учебы лишился голоса и побледнел, а Сули продолжила с улыбкой: — Но, даже не смотря на это, я сомневаюсь в правильности вашего решения, кадет. Искать нужно среди целителей. Потому что связь, — она указала на его шею, — подчеркивает поистине милосердное отношение к нечисти и скрытую заботу о ее носителе, а это, как ты сам знаешь, не свойственно темным искусникам.

— И все же, — настоял многоликий, памятуя о словах теневой, — я бы хотел посетить группы кадетов вверенных вам.

— Хорошо, — согласилась профессор, — но при одном условии.

— Слушаю, — сухо произнес многоликий, в сотый раз мысленно проклиная дарительницу.

— Я покажу вас... вас обоих группам целителей. И мы попытаемся разобрать новую паразитическую связь. Им будет интересно, тебе полезно, а мне развлекательно, — хлопнула она в разные ладоши и поднялась. — Вставай.

— Простите, но зачем к ним? — удивился Гер. — Давайте сразу к некромантам.

— Последним ты будешь интересен, только в случае мучительной смерти.

— М-дя! — хмыкнула, якобы спящая кука, и многоликий со вздохом последовал за генералом.

Целители. Темно-синие мундиры, белые рубашки, телесного цвета перчатки, волосы собраны в хвосты. И все кадеты как на подбор: тощие и долговязые, прыщавые и вялые, без блеска в глазах и румянца на лицах, со слабыми руками, не знающими ни стилета, ни меча, ни черного проклятия. Бледненькие и бедненькие. Их удел арьергард и лечение тех, кого не добили воители. Никаких доблестей, никаких почестей... точь-в-точь, как у разведчика. Какую бы личину он ни надел и сколько бы подвигов ни сотворил, разведчик при жизни и после смерти останется лишь безымянной тенью. Не лучший удел для мечтающего о земле и титуле, но верный шаг к цели. В академию метаморф младшей ветви рода Дао-дво попал с трудом, но прорвался. Не прошли даром ни трехлетний спецкурс у Сули, ни ежедневные тренировки с Тагашем, которые он с завидным упорством продолжал до сих пор.

И благодаря многолетней выдержке и тщательному просчету он не дернулся, увидев среди кадетов поганку Сумеречную, не шевельнулся, когда в его сторону полетело проклятие Парящий топор, промолчал, услышав с десяток кровожадных предложений, последним из которых было — выкачать из носителя кровь и посмотреть на действия куки.

— Я буду ждать, — ответила пробудившаяся теневая.

— Чего? — не понял белобрысый целитель, в чьих предках имелся вампир

— Когда резерв восстановит кровоток, — зевнула тварюшка, и кадет отстал.

— А он разве полон? — тихо удивился Гер.

После двух столкновений с Амидд подобное было невозможно. В теле метаморфа все еще жила слабость, шрамы продолжали кровоточить, а руки мелко подрагивали и конвульсивно сжимались в кулаки.

— Дя, — шепнула она и вновь погрузилась в сон.

Нужно проверить!

Герберт тут же заторопился уйти. Сказал, что раз уж демонстрация с проклятьем прошла, то он может быть свободен. И с разрешения Сули вылетел стальным ястребом за двери.

* * *

Герберт долго терпел вопросы и спокойно выслушивал поступающие предложения, а под конец пары сбежал. И мне так хорошо стало, так спокойно, что на листе моей тетради сами собой появились самые невероятные связи и узлы. А когда прозвенел звонок, и профессор собрала листы, я даже не испугалась озвученной ею просьбы.

— Кадет Сумеречная, подойдите ко мне.

— Да, слушаю вас, — произнесла я, оказавшись рядом и радостно поглядывая на дверь. Следующая пара по растительным ядам пройдет в теплице академии. Где по сведениям моего браслета должен был расти куст наримы, той самой белоканной, что ускоряет у многоликих и двуликих оборот. Я уже видела, как договорюсь со смотрителем о паре вялых ягод для Бруга и получаю их в свои ручки, как вдруг меня из видений вывели вопросом:

— Это что?

Когтистый палец демонической руки указал на связь третьей Цепи некроманта с элементом приручения, в котором паразит нещадно выкачивает энергию из носителя. А затем и из себя в виду крайней прожорливости и малого ума.

— Самоликвидация созревшего паразита, — не задумавшись, ответила я, абсолютно не обращая внимания на близость ходячего трупа.

— Вы знаете, где подобное использовалось? — все так же мягко спросила она.

— Нет. Но могу предположить, что это удобный вариант для сокрытия смерти высокопоставленного или высокородного лица.

— Почему только его?

— Это очень редкий вид нежити, которую купить может не всякий, а поймать, вообще, искусство. — Пожала я плечами и в очередной, скосив глаза на дверь, улыбнулась. — Деликатес из хвоста амебы подают во дворце, три золотых за кило.

— Ловили?

— Пытались. — Денег на мою ведическую школу у семьи не было, поэтому отец искал, как быстро разбогатеть, а я разрабатывала варианты. И отлов амебы был среди них. Но как оказалось, специализироваться на ней одной невыгодно. Поэтому мой родитель решил биться со всеми видами мелкой нежити и собрал группу, а я стала их ученым советником. Благо, в Приграничье нечестивцев было столько, что денег хватило на мое обучение, на приданное сестрам и личное дело Росса. Братец нынче отошел от отцовских дел и разводит зеркальных карпов в пруду.

— Занятно, — произнесла она, в точности копируя интонацию декана факультета Темных сил, и неожиданно предложила: — Хотите попасть на спецкурс для черных магов и смертников?

— Да! — радостно заявила я и подняла взгляд на лицо генерала. В следующее мгновение вся моя радость ушла. — Ой, мама!

— Страшная, да? — спросила профессор. И взгляд у нее стал колюче-холодным, как у человека, который знает о своем уродстве, привык к нему, принял, но все еще злится, когда ужасаются другие.

— Не-е-е-е-ет, — медленно выдохнула я и истово начала оправдываться. — После всего увиденного мной в академии вы очень даже милая! Ну, подумаешь, глазки разные, ну носик черте знает чей, половина лица зеленая, вторая половина красная. На правой стороне три глубоких шрама, на левой спиленный рог. Губы ваши, светло-коралловые человеческие, волосы платиновые кажется тоже. А вот та рыжая косичка нет...

Ее лицо стало на два тона темнее, то бишь зеленее и краснее.

Милостивый Боже, и ведь декан предупреждал — не приближаться к ней. И я судорожно сглотнула, не зная, что еще сказать, чтобы ситуацию исправить

— Очень даже гармонично смотритесь, — пролепетала робко. — Скажите, а этот глазик чей?

Она потемнела еще чуть-чуть, посмотрела на потолок и поджала губы. Судя по судороге, что пересекла ее заплатанное лицо, меня сейчас убьют, но я ошиблась. Едва дверь закрылась за последним кадетом группы, прославленный генерал Сули захохотала, как девчонка, разноцветными пальцами прикрывая рот. Правая рука у нее была от демона, а вот левая, как сборная огородная: кисть и большой палец от человека, а затем четыре разноцветных. Два разной степени зелености, один голубой и один красный с черным острым когтем.

И я смотрела на звонко хохочущую женщину с водопадом платиновых волос и одной красной косичкой и понимала, что уже не боюсь. Пусть и из кусочков собрана, как тряпичная кукла сшита, зато живая. Раньше красивой была, но и сейчас вполне себе ничего. Прозвенел звонок, и я с улыбкой спросила, могу ли идти. Она отмахнулась и, все еще смеясь, опустилась на стул. А я поспешила в теплицы, тихо радуясь тому, какой сегодня замечательный день. В проделке с кукой я вне подозрений, от Гера не получу, на курсы попаду, Бругу с оборотом помогу и заручусь его поддержкой в еще одном деле. Конечно, он может не согласиться, но я уверена между издевательствами Кудряшки и моими экспериментами он выберет меньшее из зол.

А в следующие полчаса мне довелось воочию увидеть редчайший куст наримы белоканной, бардэшку, горную травку мирук, мышиный зев и кровавый корень Бранга. Он так и назывался с большой буквы Бранг, потому что был исполином среди мочковатых корней и в точности повторял фигуру человека. К сожалению в этот день мне подобраться к смотрителю не удалось, поэтому уговоры были перенесены мною на завтра, но зря.

На следующий день едва я подкралась к зевающему смотрителю, дабы заболтать его, а затем и уболтать на нужные мне ягодки, листики и корешки, как по эхо-порту раздалось ворчливое:

'Кадет Сумеречная, пройдите в кабинет декана факультета Темных сил. Вас ждут'.

— А подождать не могут? — фыркнула я в надежде хоть парой слов перекинуться с нужным мне работником академии, но Нваг-нваг Севой поторопил.

'Не могут. Живо!'

Пришлось идти. Но до кабинета магистра я не дошла, застыла в светлой приемной, боясь прервать частный разговор декана и его секретаря. А кто бы не боялся? Я впервые слышала, чтобы Довар Горран, как мученик вздыхал, а генерал Сули почти рычала.

— Вы только посмотрите на ее идеи, только посмотрите! Это же алмаз неграненый, кладезь бесценной информации и абсолютно незамутненный мозг!

— Я вижу, — заверил магистр и усмехнулся: — Но Магда, разве вчера вы ради этого повели Герберта на пару к целителям? Я помню, что там была совсем иная...

— Да это уже не важно, совсем. Кадет Дао-дво всецело защищен и от внешнего и от внутреннего воздействия, а его нежить достойна восхищения, — заявила профессор убежденно. — И кто бы ни одарил Гера, я могу лишь порадоваться за него, и понадеяться, что меня также одарят. Но мы сейчас не о том!

Она вдохнула-выдохнула и продолжила явно затянувшиеся уговоры резко и громко.

— Магистр Горран, да что с вами станется, если вы девочку отпустите ко мне? Хоть на месяц, а лучше на два.

— Я против. Это неприемлемо. Ребенок только поступил, к тому же в середине семестра, а вы хотите...

Удивленно вскинула брови. Так это они обсуждают меня? Милостивый Боже, где ж я опять оступилась, а?

Змееволосый горец еще говорил, а генерал холодно и даже как-то цинично заметила.

— Н-да, никогда не думала, что скажу это, да еще и вам, но...

От ее тона даже я, стоящая за дверью и прижимающая руки к груди, напряглась, втянула голову в плечи и замерла, ожидая словесного удара. И он последовал, но совсем не такой, как я ожидала.

— Ну-у-у, Довар! — по-девичьи заныла генерал Сули. — Ну, пожалуйста! Очень-очень-очень прошу. Хоть на месяц. Ну!

— А...

В кабинете что-то упало, и я была уверена, что это шокированный декан уместил себя на полу.

— Что тебе стоит?! До-о-о-о-овар! Поделись девчушкой. Дай мне ее смертникам показать. Хотя бы разик... — подумала и исправила прошение, — в неделю разик! — Там что-то упало опять, а она, нахваливая меня, продолжила уговаривать Горрана.

— Пожалуйста! У нее гибкий ум, светлая голова и совершенной неожиданный подход к ситуациям.

Вот тут дверь, тихо скрипнув, открылась, и я узрела немыслимую картину: декан полулежит на столе, от его рук вниз падают предметы, она зависла сверху, схватив его за грудки. Глаза горят, щеки по-разному 'раскраснелись', на губах радостная улыбка, а взгляд требовательный и решительный вместе с тем.

— Ну и чего ты молчишь?

— Магда... — словно видя ее в первый раз, прохрипел магистр. Сглотнул и признался: — Да я бы с радостью... Но она сама боится. Куда ей?

— С радостью?! — вычленила генерал главное и потянула горца на себя. — Спасибо!

Был ли это быстрый поцелуй в щеку или просто странный чмокающий звук, но Сули уже отступила от декана, у которого лицо вытянулось точь-в-точь как мое. Мы с ним застыли, а щебечущая профессор легко выпорхнула в приемную, схватила за локоток меня и с неестественно клыкастой улыбкой заверила:

— Об остальном не думай... не думайте. Разберусь!

И уже мне:

— Бежим. У нас портал по времени.

Вот так ни с того ни с сего я оказалась в кругу смертников на третий день обучения. Сижу, дрожу, боюсь вздохнуть и мечтаю сгинуть. Потому что вокруг... темная аудитория, темную историю рассказывает лектор, темные личности внимательно слушают его и что-то пишут кровью на темных листах старых книг. Одна лишь генерал сияет во все клыки счастливая от своей находки — то бишь от меня. И даже представить не может, с какой радостью я сбегу отсюда, едва она отпустит мой многострадальный локоть. Или может? поэтому и держит так цепко и ни на шаг не отпускает от себя. Стыдно признаться, но даже в женскую комнату меня одну не пустили, профессор стояла за дверью, что-то весело напевая. Затем предложила перекусить, но вспомнив что-то, предположила, что мне сейчас лучше не есть. А я, если бы и захотела, ничего съесть не смогла бы. Да и в туалет попросилась от страха, а не по нужде, потому что портал перенес нас прямиком в лабораторию... с трупами!

— Доброго всем дня! — пожелала генерал всем работающим и ей махнули руками, хвостами и крыльями как живые, так и не очень. Дивное зрелище — приветливо оскалившийся мертвый медведь, синий препарированный тигр и... Что там дальше рассмотреть не успела. Но от этой жути меня в сторону повело, а там... В горле застрял крик, так как один ужас мумифицирующийся, который на куски резал ужас разлагающийся, вдруг повернулся ко мне и предложил:

— Хочешь ассистировать?!

Отчаянный писк: 'Мамочки!' я выдохнула уже в коридоре, стоя у стеночки и крепко сжимая врученный мне стакан воды. А дальше туалет, затем коридоры-коридоры-коридоры и вот теперь аудитория, которая, как и все в этом крыле академии с гордостью хранит мрачную атмосферу древних склепов. Каменные горгульи застыли под потолком, железные идолы стоят на входе, а стулья и столы рядов зависли над обрывом. То есть кафедра еще размещена на скалистом плато, а все остальное уже вроде как над пропастью. И непроницаемая мгла клубится под ногами, время от времени вспыхивая белыми звездочками. Смотрелось зловеще, но я думала, что мило, ведь там внизу в салочки играют светлячки, а оказалось твари преисподней. И как сказал лектор, это те самые исчадия ада, что на прошлых играх загрызли группу смертников по большей части, состоящую из горцев.

Горцев?! Как можно было загрызть змееволосых? Горцы посильнее метаморфов и оборотней вместе взятых! Они же фурии! Это невозможно, неправда, это... Но вокруг тишина, лишь металлические перья с кровавыми чернилами скребутся о пожелтевшие от времени листы. И никого кроме меня эта информация не смущает. Милостивый Боже, что ж за создания могли напасть на самих горцев?!

Я судорожно сглотнула и подтянула ноги выше, через мгновение забралась с ними на стул, а через два уже продумала, как залезу на стол, вопреки хватке Сули и ее успокаивающим словам. А впрочем, я и профессора могу затянуть на стол, мне сейчас все нипочем, главное в живых остаться.

— Намина, сядь, — шикнула на меня генерал. — Сядь нормально ты привлекаешь внимание.

— Чье? — спросила я, всего на секунду оторопев.

— Лектора, — как маленькой сообщили мне.

И я посмотрела на кафедру, затем в пропасть под стулом и поняла, что вот тот бледнолицый мужик с холодными глазами, острым подбородком, высоким хвостиком и сотней бордовых косичек в нем ничто в сравнении с тварью, которая только что облизнулась и подмигнула мне из мглы.

— Плевать! — выдала я на полном серьезе и залезла на стол.

— А вот и первый желающий опробовать путы мрака, — раздалось довольное с кафедры, и я с генералом одновременно воскликнули: 'Что?'. Последняя, к слову, от удивления отпустила мой локоток, и твари преисподней чуть было не познакомились со мной поближе. Но быстро ухватившись за крышку, я предотвратила свое путешествие вниз и теперь осоловело смотрела на скалящего клыки бородоволосого.

— Простите, что вы сказали?

— Спускайтесь вниз... — скомандовал мне лектор смертников.

И перья темных личностей застыли, а их головы медленно поднялись, чтобы посмотреть на кафедру. Посмотрели, поняли, что там никого нового нет, и стали поворачиваться в мою сторону.

— Аквиус, — обратилась к мужику Сули, — девушка всего лишь слушатель. Человек.

На слове 'девушка' капюшоны некромантов резко завершили поворот и теперь на меня смотрели все. Выжидательно, насмешливо, а кое-кто и настороженно, наверное, потому что эта пара глаз была красной и напоминала мне Бруга.

— Весьма шумный слушатель, — заметил лектор, с улыбкой склонил голову к плечу и заявил: — И раз человек, так и быть я сам ее спущу.

Щелчок пальцев и я полетела, и ни куда-нибудь, а к тварям! Голос с визгом пропал, способность двигаться так же. Лечу вниз, смотрю вверх, в голове ни одной мысли, а перед глазами прекрасный вид на обрыв и стулья со столами. И я прекрасно вижу испуг Сули, хладнокровие бордоволосой сволочи и заинтересованность смертников. Вот козлы! Ладно, генерал женщина, не успела сориентироваться, но эти-то могли! Некроманты доморощенные...

С этой мыслью приземлилась на кого-то жесткого, подвижного и горячего, задохнулась от запаха серы и, кажется, потеряла сознание. А как не потерять, если вокруг меня сотни ползущих и переплетающихся огромных удлиненных тел не то многолапых змей, не то ящеров с клыкастыми пастями и белыми глазами. Через мгновение очнулась, поняла, что нахожусь на том же самом месте и в том же окружении и отключилась опять. Затем почувствовала, как по моему телу скользят когти, открыла глаза, узрела здоровую черную лапу на своей груди и вновь провалилась в беспамятство. И так раз шесть, пока перед моим ужасом затуманенным взором не появилась одна единственная морда с удивленно-вопрошающим взглядом. Тварь смотрела на меня, чуть наклонив голову, и ждала. Чего именно она ждала, я не знаю, и вообще более всего это было похоже на сон, настигший меня на пастбище близ родного дома. И это наш серый баран Гошка с крученными рогами стоит надо мной и думает, что лучше — боднуть хорошенько или потоптать.

— Пошел в стойло, иначе жрать не дам... — прохрипела я стуча зубами, и с удивлением заметила, как морда стала меняться. И вскоре приобретала вполне человеческое приятное, мужское лицо, смотрящее на меня с осуждением.

— Интересный вид благодарности. Девушка, вы всем своим заступникам такое заявляете?

— Через одного, Ваше Высочество, — ответил за меня голос Гера, который с усмешкой продолжил: — И на будущее, если дерзит, значит пришла в себя.

— А когда она будет в полном порядке? — удивился неизвестный, посмотрев куда-то вверх.

— Когда руки начнет распускать и пощечины отвешивать направо и налево. — Ответили ему. После чего меня бесцеремонно подняли с каменного плато и встряхнули со словами: — Да, Сумеречная, хорошей порки тебе не избежать.

Рыжий! Вот зря я испугалась тех тварюшек из преисподней, чудовище напротив намного хуже них. Будь моя воля, я бы не только ответила ему, но и задала пару-тройку волнующих вопросов. Например: Зачем меня скинули вниз? Кто именно спас? И почему вокруг так темно?

К счастью или у ужасу заинтересованной в ответах там была не только я. Раздались раздраженные быстрые шаги и когтистые руки бордоволосой и бледнолицей сволочи по имени Аквиус, схватили меня за плечи, чтобы в следующее мгновение вырвать из объятий метаморфа.

— Герберт Дао-дво, как вы посмели прервать наш опыт? Вы, как отказавшийся от участия в играх, не имели права даже приблизиться к корпусам во время тренировок!

Что я там говорила? Нет никого хуже?! Я ошиблась! Есть. Спасите... И как ни ужасающе, но мысли мои 'услышал' опять-таки Гер. Взял меня за грудки мундира и на себя потянул.

— Как опекающий от лица моего рода, имею полное право, не только приблизиться, но и надавать по морде за нее! — увидев выражение с которым Дао-дво смотрел поверх меня, я дернулась, а многоликий учтиво продолжил: — И дабы впредь меж нами не было недопонимания, Эррас Тиши нагрянет с визитом к вам.

— Прикрываетесь грифоном? — иронично хмыкнул лектор смертников.

— Прячетесь за статусом советника короля? — в том же тоне предположил многоликий. И на его плече встряхнула ушами, неожиданно появившаяся, кука и прошептала со смешком:

— Нет, Аквиус Авур просто развлекаетсь-ся.

— Таррах! А это еще что? — раздалось в ответ. — Неужели это и есть замена Амидд? И когда вы так низко пали, Дао-дво?

Чтобы достойно ответить Гер с раздражением передал меня кому-то другому, закатал рукава мундира и шагнул к этому Авуру под тихое предупреждение нежити: 'Хозь-зяин, он все еще развлекается'.

— Значит, я всего лишь разомнусь, — ответил ей Гер, оттесняя бордоволосого в центр круга.

К сожалению, переход словесного боя в физический мне посмотреть не дали. Беспричинно обиженный мною спаситель, коего рыжий назвал Его Высочеством, поднял меня на руки и резюмировал:

— Когда экс-мужчина фурии встречается с виновником своей отставки, пусть и не действующим и тоже эксом... это надолго. Пойдемте, Сумеречная. — И с улыбкой понес меня в темноту, легко шагая и весело насвистывая. Так словно бы вокруг нас и над нами не продолжали переплетаться многочисленные белоглазые твари преисподней. Когда я различила их в тусклом свете, исходящем от браслета, нервно вздрогнула и в который раз мысленно поблагодарила заступника. Вслух не получалось, ибо зубы стучали не преставая. Многоликий с королевским прозвищем, заметил мое состояние, поспешил успокоить:

— Не волнуйтесь, вы в безопасности.

— П-п-п-о-о-олной?

— Относительной, — лукаво ответил он. — Видите ли, испуг Сули за вас сплотил нашу команду смертников и заставил действовать. Так что возможно теперь вы станете своего рода катализатором, раскрывающим наш творческий потенциал.

— Действовать? — не поверила ни слову, прохрипела: — Я видела, как вы начали действовать... — Слово 'как' подчеркнула, вспомнив их полное бездействие. — Вы сидели за столами и заинтересованно смотрели вниз!

А кое-кто даже улыбался...

— Это были имперские смертники.

Только сейчас заметила зеленое сияние силовых линий и сети некромантов, которые сдерживают мглу и тварей кишащих в ней, а следом и неясные фигуры тех, кто питал плетения. Скрытые мантиями, они кивали Его Высочеству, то ли приветствуя, то ли подтверждая — что нам можно идти. И я понемногу успокоилась, спросила у многоликого.

— А вы кто в таком случае?

— А мы запасные королевские смертники. Обучаемся под эгидой генерала Сули, — сообщил он с гордостью.

— И что же вы делали среди действующих имперских?

— Лекцию слушали, — короткая усмешка и подтрунивание, — но не так активно, как вы. Кстати, Тугго единственный, кто хотел составить вам компанию. Все порывался сбежать.

— Бруг? — переспросила тихо. — Он тоже тут?

— Тут-тут, — кивнула ближайшая темная фигура, сверкнув красными глазами из-под капюшона. А затем тихо обратилась к моему спасителю-носителю настороженным голосом оборотня: — По линиям дрожь идет. Долго не удержим.

— Понял.

В следующее мгновение по коридору полетел золотистый грифон, уносящий меня в своих лапах. А сзади с хлестким звуком обрывались мерцающие зеленые сети, и темные фигуры в мантиях устремились вслед за нами, ничуть не смущаясь того, что где-то там остался рыжий паразит и сволочь Авур.

— Ваше Высочество, — позвала я королевского смертника, — а как же экс-мужчины Амиддарии? Они же остались там среди чудовищ...

— Да нет, — усмехнулся он, — это бедные тварюшки остались в обществе двух чудовищ. За первого можно не беспокоиться, а второй... — он задумчиво хмыкнул. — Мы, знаете ли, никак не могли прорваться к вам в сектор, туннель за двадцать метров до конечной точки пробили, а дальше никак и вдруг...

Метаморф говорил, а я словно бы наяву видела, как за мной примчался рассвирепевший и отчасти невменяемый Гер. Ругаясь, на чем свет стоит, он влил свои силы в сеть некромантов и мощным ударом света вычистил от тварей целый гектар вокруг меня.

И вот после его эпического вторжения во мглу, даже не разобравшись в произошедшем, рыжий решил устроить трепку жертве — мне? Поступок истинного барана.

В раздражении едва зубами не заскрипела, а мой спаситель продолжил:

— Учитывая его вмешательство в операцию спасения и беспокойство о вас, нам придется пригласить на тренировки и Герберта Дао-дво.

— Не придется. Его пригласим мы. — Раздалось рядом, едва многоликий с высокородным прозвищем опустил меня перед кафедрой на каменную твердь.

Зажмурившись на несколько мгновений от резкой смены темноты на свет, я не сразу определила, откуда звук, а группа запасных королевских смертников, уже выстроилась в ряд, заслоняя меня от говорившего. Ко мне шагнул решительный Бруг, молча взял за многострадальный локоть, и Высочество со спокойной душой оставил свой пост, чтобы выступить вперед.

Кажется, меня спасал сам капитан.

— Дельгато, — произнес он с усмешкой, — в вашей группе свободных мест нет.

— Будет, — уверенно ответили ему.

— И после подобных заявлений ты до сих пор удивлен, что в вашу группу никто не стремится. Потрясающее заблуждение! — В нашем строю послышался смешок, а в их стане тихий скрежет зубов, когда метаморф издевательски поаплодировал заявлению и уже значительно серьезнее произнес: — Но напомню: вы в праве его пригласить, он в праве отказать. — И со смешком: — Точь-в-точь, как и ранее.

— Благодарю за напоминание, Ваше Высочество. — Ехидно ответили ему, кто именно говорил я так и не увидела. И не мудрено, из-за широких спин стоящих впереди это было невозможно.

— Всегда рад помочь. — Ничуть не обиделся, капитан запасной королевской команды, и дал знак своим. — Уходим.

Оказавшись в коридоре, я тут же попала в руки встревоженной Сули.

— Жива?!

И не успела ничего ответить, а меня уже развернули, не только сканируя взглядом, но прощупывая тело на повреждения. И все это генерал проделывает в горячечной спешке, чтобы затем встряхнуть и чуть ли ни рыча выкрикнуть в лицо:

— Впредь безоговорочно слушайся, ясно?!

— Д-да, — прошептала, бледнея и надеясь еще раз потерять сознание, потому что красная половина ее лица покрылась ужасными шрамами, а зеленая — пузырьками, глаза полыхнули розоцветным огнем, нос нервно задергался...

И вдруг этот ужас с платиновыми волосами слезливо просипел:

— Я так за тебя испугалась!

А курируемая ею команда резко отступила на шаг, а затем и вовсе отвернулась. И я поняла, что являюсь единственной, кому знакомо ее состояние, и единственной кто не знает: получу ли по шее, если проявлю чисто женскую чуткость. И вот я смотрю на дрожащий подбородок профессора и думаю: 'Получу, не получу, получу, не полу... Ай, ладно! Одним синяком меньше, одним больше!'

— Сули, не скули, — шикнула тихо и сграбастала ее в крепкие объятия. Она застыла, можно сказать окаменела, и я невольно порадовалась, что не вижу сейчас ее лица. И сказала то, что всякий раз на мою истерику заявляет брат: — Уши еще не закладывает, но в гроб уже хочется.

Генерал дернулась, и я отстранившись и на шаг отступив, с удовлетворением отметила, что шрамы и пузырьки с ее лица сошли, подбородок не дрожит, глаза почти нормальные и не слезятся, а вокруг тишина. И она не то чтобы глухая, мертвая. Мелькнула мысль о моей скоропостижной кончине и погребении остатков, но сформироваться не успела, потому что профессор стала хрюкать. Будь она менее сдержанной начала бы хохотать, но так как ошарашенные смертники все еще находились тут...

— Сули? — Встревожился капитан команды, подходя ближе. — Вам плохо?

Не ответила, все так же полусогнутая, дала какой-то знак и, схватив меня за уже опухший локоть, утянула вслед за собой, как оказалось к зеленому порталу. Пройдя сквозь него, мы попали в приемною декана. Я от усталости осела на пол, а она... На истеричный хохот генерала из собственного кабинета выглянул удивленный Довар Горран.

— Магда, ты почему?.. — подходя ближе, он перевел ошеломленный взгляд с секретаря на меня и обратно, спросил удивленно: — Что случилось?

— Она! Она... — вот и все что смогла произнести генерал, а дальше все тот же хохот, который перекрывает вопрос декана адресованный мне:

— Как вам это удалось?

— Что удалось? — взялась за предложенную им руку и поднялась на ноги. — Я ничего не сделала, а она... вот.

— Вижу, — странно улыбнулся горец и позвал духа. — Нваг-нваг Севой, переместите, Намину.

— Куда? — раздалось через эхо-порт.

— В комнату.

И в следующий миг я куда-то провалилась.

Куда-то при ближайшем рассмотрении оказалось моей комнатой, вернее моей кроватью. Той самой кроватью, на которой наглый Гирби поедал уворованную с кухни курицу: ее жирные остатки оказались передо мной, а испуганно вопящий лемур подо мной.

— Хоть что-то хорошее, — прошептала я, выуживая питомца из-под спины. — Будешь теперь знать, как опасно обретаться на моей кровати.

9.

Если ранее он не мог оценить свои способности в полной мере, то теперь протестировал их на все сто. Полный резерв! Как давно он не был таким Герберт уже и не помнил. Постоянные тренировки, вылазки на полигон к Амидд, спарринги и учеба подтачивали силы, не позволяя их восполнять даже на треть. Но теперь... какая свобода!

Он целые сутки ощущал полноту резерва и своих возможностей, резвился и наворачивал нал столицей круги. И едва жар разлившийся лавой по нервным окончаниям дал сигнал опасности от треклятой Сумеречной, многоликий отреагировал с улыбкой. Он в считанные секунды преодолел расстояние до нее, влетел в корпус темных искусников, расплел замковое заклинание и ворвался в аудиторию. Сказать по правде, его не столько удивили имперские смертники делающие ставки: сожрут девчонку или не сожрут, повесят лектора или нет, сколько Сули, которую от смертоубийства Аквиуса Авура удерживал Дельгато и его прихвостни.

— Я убью тебя! — рычала генерал, сбрасывая с рук отнюдь не хилых имперцев. — Если с нее упадет хоть волос, если она получит хоть одну малую царапину... — И с новым вздохом проревела: — Я убью тебя без суда и следствия.

Обогнув ругающихся, Герберт легко прошел к тоннелю образованному зелеными нитями во мгле, проверил их прочность и, изменив зрение на птичье, посмотрел вниз. До дна далеко, а на поверхности разыгрывалась настоящая эмоциональная буря.

— Отдам на опыты некромантам! — обещала Сули.

— Ты не посмеешь, иначе потеряешь... — кровопийца Авур не договорил, потому что она неожиданно прогремела:

— Мне плевать!

— И лишить короля его главного советника? — попытался отшутиться он, но генерал его юмора не приняла. Имперцы разлетелись в разные стороны от нее.

— От тебя живого толку мало, посмотрим, что сумеешь сделать мертвяком!

И вот тут на плече Дао-дво встрепенулась кука и требовательно зашептала:

— Хозь-зяин, вмешайсь-ся!

— Зачем?

— Она его убьет!

-У нее есть на это разрешение. Будь у меня такое же, я бы ей помог, — пожал плечом метаморф и уже решился спрыгнуть вниз, как вдруг услышал:

— А кто станет следующим советником король-ля, ты знаешь?

Мгновение, в котором он увидел Эрраса Тиши в образе королевского советника, сыграло свою роль. Допустить треклятого грифона к еще большей власти? Никогда! И многоликий начал действовать со свойственной ему авантюрной порывистостью. Конечно, выдворяя Сули за дверь, Герберт мог не припечатывать к полу Аквиуса, но удержаться от искушения не смог. Наверное, именно поэтому кровопийца решил отыграться сейчас, во время схватки за честь Амидд. И едва принц вынес Сумеречную в коридор, клыкастый ударил, не скрывая сил.

Первый замах Дао-дво пропустил, от второго отклонился неумело, а все потому что наглая нежить, ползая по полу всего в паре шагов от дерущихся, хлопает ушами и отвлекает наставлениями:

— Левой снизу! А теперь правой... — и раздраженно, ибо не повиновался ей: — Правой, хозь-зяин!

Ударил правой, получилось вмазать, и противник на три шага отлетел. Хм! А не настолько глупы ее наставления. Может послушаться?

В момент раздумья, ощутил крепкий удар в грудь, а затем и в голову. И сознание заволокло красным цветом боли. Это было не сравнимо с сигналом об опасности, но так же впечатляюще.

Таррах мне в глотку! Что теперь делать?!

— Подсечку, подсечку! — вопит кука, и Гер не раздумывая повинуется. А от теневой новая команда: — И пока встает по колену! Не так, бь-бяка! — зашептала она, когда рука метаморфа застряла в складках ткани противника, за что тут же получил по шее, а затем и коленом по подбородку.

Едва темные круги схлынули, и зрение прояснилось, многоликий понял три вещи разом. Неприятно оказаться на лопатках придавленным магической сетью к полу, еще неприятнее, когда ботинок на твоей шее принадлежит разъяренному вампиру, но все намного хуже, если на тебя смотрят огромные глаза тварьки, которая шипит прописную истину:

— Скользь-зяще двигайся! Скользь-зяще... с последних игр Смерти он размытого не видит.

— Заткнись! — приказывает Аквиус Авур и сбрасывает с руки белый сгусток энергии. Крохотный, но достаточный, чтобы нежить замолчала навсегда.

— Спаси! — взмолилась теневая так, словно бы не она к резерву допущена. Хочет, чтоб спасли? Спасем! А впрочем, зачем юлить, он и сам осознает насколько полезна эта кука.

Щит разведчика накрыл теневую до того, как белый свет соприкоснулся с ней. Громкий хлопок, свист и ударная волна в сущности несчастного заклятия раскидала драчунов в разные стороны.

— Что это было?! — Гер с трудом перекатился и встал, чуть пошатываясь, но встал в отличие от стонущего бледнолицего.

— Твой резерв! — Счастливая и живая тварюшка выползла из-под магического щита и в мгновение ока, объявилась на шее метаморфа. Потерлась сплющенной мордой о его оцарапанную скулу, прошептала: — Ты, хозь-зяин, половину потратил на мень-ня! Спасибо!

Она не успела договорить, а сверху, где-то там под потолком аудитории соединенной с тренировочным полигоном раздалось:

'Кадет Герберт Дао-дво, вас вызывают к декану факультета. Куратор имперских смертников Аквиус Авур, вернитесь к своим прямым обязанностям, личное обучение кадета в них не входит, — съязвил дух-хранитель и добавил ехидно, — и не оплачивается'.

Путь в деканат показался теперь куда более долгим. Половина резерва, это конечно не треть, но и не полный 'вкус', которого многоликий так толком и не распробовал. Потирая медленно заживающую скулу, разбитыми костяшками пальцев, Герберт то и дело думал о возмездии. Ведь он просил Сумеречную не лезть в пекло, так нет же ввязалась и ни куда-нибудь, а к смертникам подалась. Уж они то ее дара не побоятся и в экспериментах участие примут. Рассказала о личном опекающем, пожаловалась на тяжелую судьбу. А они не идиоты, хотя как сказать... тут же полезли с предложениями о сотрудничестве. Конечно, он их послал к Тарраху, а кое-кому и врезал пару раз. Но чтобы инцидент был исчерпан, человеческую поганку нужно приструнить.

И уже предвидя, каким подвергнет ее мукам, он толкнул дверь в приемную декана факультета Темных сил, прошел к его кабинету, а там... Сули явно плакала. Она платком стирала мокрые дорожки со щек, виноватым взглядом смотрела на магистра и все шептала: Не сдержалась, в первый раз такое...'

— Во второй, — ответил Горран и, не поворачиваясь к двери лицом, махнул Геру. — Входите, Дао-дво. Присаживайтесь. — Вошел, но остался стоять, пока не услышал: — Ваше форменное безобразие кадет Сумеречная будет посещать лекции смертников, разрешение дано, указ подписан.

От такой новости он чуть мимо кресла не сел, но теневая подсуетилась, не дала упасть на пол.

— За что? — прохрипел метаморф, вопрошая скорее у высших сил, но быстро сообразил что не к тем обращается: — Зачем?

— Я попросила, — призналась генерал. — Будь моя воля, утянула бы не только ее. — Гер тихо фыркнул, Сули же веско продолжила: — Ты сам по себе очень ценен, но упрям подстать первой ипостаси. Поэтому на твоей кандидатуре настаивать не смею даже я... Но хоть девочку мне оставь.

И прежде чем он произнес очередное 'зачем?', восхищенно заметила:

— Ты бы видел, как мои парни ринулись ее спасать! Словно бы месяц операцию готовили. Я и слова не сказала, а они уже сеть разработали, спустились и...

— Но не дошли, — заметил Гер сурово.

— Вернее сказать, найти не смогли, — прошипела начинающая злиться Сули.

— Что же вы на бесценную Сумеречную маячок не нацепили?

— Потому что девчушку без зазрения совести сбросили! — платок в ее руках с треском порвался на куски. — И если Аквиус не получит за это... — тяжелый взгляд на магистра, но тот с улыбкой ее остановил.

— Уверен, он уже осознал свою ошибку. Не так ли Герберт?

— Тяк! И очень даже хорошо. — За безмолвного метаморфа ответила кука и опять притворилась спящей.

— О, надеюсь, ты воздал ему по заслугам. Бедная Намина несколько раз проваливалась в забытье. Я это сердцем чувствовала...

— А я собственной шкурой и все шесть раз, — многоликий потер наливающийся жжением отек на груди, уверенно проговорил: — И знаете, мне больше не хочется.

— Но... — прославленный некромант королевства и бывший тренер Дао-дво наивно распахнула глаза, а затем грозно их прищурила. — Но Эррас Тиши писал...

Всего лишь упоминание пернатого кукловода, а Гер уже чувствует, что звереет и крепко сжимает кулаки. Обстановку разрядил Горран.

— Так-так, — протянул магистр шутливо, руки сложил на груди и вопросительно вскинул бровь. — Кое-кто любопытный опять читал мою почту?

— Нет! Кое-кто получил идентичное письмо, — запротестовала она и выдала себя с потрохами.

— Попалась!

И от ироничного подзуживания горца, знаменитый генерал, воскликнув: 'Это была оговорка' сбежала.

Вот так меньше чем за неделю метаморф младшей ветви рода Дао-дво оказался тет-а-тет с бывшим 'будущим родственником' в том же кабинете, по той же невероятно бестолковой причине — Сумеречной. На хищном лице горца сверкнули черные глаза, волосы, обычно уложенные в тугую косу, тихо зашипели, а сам он неожиданно весело усмехнулся.

— Сочувствую, но вам, кадет, сегодня не повезло, — посмотрел на теневую и добавил, — частично.

— Вы шутите?

— Дя нет, он взаправду, — отозвалась кука, а едва Гер хмуро глянул на нее, возмутилась: Чего смотришь? Он реально сочувствует.

— Исчезни.

— Хозь-зяин бь-бяка, — фыркнула нежить и растворилась в воздухе.

— Одним словом, теневая...

— Да уж подарочек, — согласился Гер и сухо спросил: — К чему сочувствие? Вы говорите о моем прошении или?..

— И о том, и о другом. — Магистр направился к своему излюбленному месту и, обернувшись к парку за окном спиной, оперся на подоконник. — Ваше прошение об отчислении Намины я отклоню, и поддержу предложение Сули о слушателе. Вы можете и далее настаивать на своем, но вряд ли слово опекающего пересилит требование советника рода.

Метаморф чуть зубами не заскрипел. Треклятый грифон и в академию клюв сунул.

— Это все?

— Нет, — Довар Горран смотрел испытующе, а через несколько долгих мгновений с улыбкой указал на лицо Гера: — Предлагаю считать, что в улучшении вашего фасада я тоже поучаствовал. Согласны?

— А вы... — спросить, будет ли оскорбленный отец мстить за дочь и вызывать на поединок, он не смог, но требовательного взгляда не ответ.

— Нет, конечно. — Декан понял с полуслова. — В отличие от Амиддарии я всегда знал, из прочих... ты был лучшим вариантом.

* * *

Сидеть в комнате тет-а-тет с разобиженным лемуром было выше моих сил. Гирби строил рожи, лез на голову, чинил кавардак и всячески старался оградить меня от тяжелых мыслей. Хотя на самом деле мстил за прерванный завтрак и примятую шерсть. За время обучения в ведической школе я уже и забыла, какой заразой он бывает. И не мудрено, домой меня отпускали раз в месяц, но на целую неделю, а вот сейчас...

Вспомнив о том, что семью я увижу лишь через полгода, невольно шмыгнула носом и сжала в объятиях упирающегося питомца. Зверек в моих руках затих, голову ко мне повернул, прищурился, выжидая. И правильно ждет, плакать я не особо люблю, но если возьмусь, то основательно: в три ручья с подвыванием и икотой. А тут еще Гер вспомнился со своей угрозой... И так тошно стало, что я решила не дожидаться обеда, на пары сбежать или в библиотеку. Ринулась вещи собрать и только сейчас сообразила, что сумки моей в комнате нет, да и в кабинете декана ее при мне уже не было, а значит...

— Нваг-нваг Севой, — позвала я тихо, но дух не ответил. — Сево-о-о-о-ой!

Молчание.

— Да появись же ты! — и, помедлив немного, уже хотела сказать заветное слово 'пожалуйста', как вдруг совсем рядом объявился ворчащий дух.

— Чего орешь? — прищурился, оглядывая с ног до головы. — Или ты все-таки решилась рассказать какую дуреху спугнула из тридцать пятой палаты.

— Нет, не это. И дуреха пришла не одна. — С улыбкой подметила, как глаза у призрачного старичка увеличились вдвое, а я продолжила: — Я сумку вернуть прошу.

— Какую?

— Мою, — ответила с заминкой и погладила притихшего Гирби, — мне чужого не надо.

— Да не в этом дело, — отмахнулся старичок, — сумка какая? Ученическая с тетрадями, да? — я кивнула, а он иронично осклабился. — И чего ты меня от дел отрываешь, Наминка? Дай своему магическому гиду задание, он найдет. — Севой глянул на выданное мне сверх меры полезное украшение и с горя плюнул. — Вот же балда! Он у тебя отключен.

— Кто? — спросила строго.

— Браслет.

— Это я поняла. А балда кто? — Пусть только попробует повторно оскорбить.

— Да не ты, а... — я скривилась совсем уж зло, и Нваг-нваг Севой поспешил уйти от темы. — А я все думал, почему нет записи из тридцать пятой, ни с твоего браслета, ни с внутренних кристаллов... и вот оно как. Теперь ясно, почему тебя во мгле найти не могли. — И решительно: — Дай сюда!

Дала. А через минуту его ворчливых разборок браслет заработал как надо, а еще через миг дух рявкнул: 'Сумку!'. И она появилась, мокрая, порванная, пожеванная, словно бы...

— Верни обратно, — попросила я. — Там уже ничего ценного, а тварь из преисподней хоть сыта будет.

— Вряд ли она этим насытится, — хмыкнул дух-хранитель, но сумка все равно исчезла. И осталось от нее лишь дурно пахнущее пятно, а вместе с ним и понимание — мое постельное белье лемур продолжит пачкать.

— Гирби на пары брать нельзя, — произнесла со вздохом и отпустила питомца на стол. — Иначе сожрут.

— Отчего нет? На пары вполне, а вот на лекции к смертникам не стоит. — Дух отдал мне браслет. — И ты это... в следующий раз не гоняй Бруга в чем мать родила по всех академии. В чем-то он отходчивый, а в чем-то и обидчивый.

— Так это он заблокировал? И подставил так, что я чуть за гранью не оказалась?

— Чего не знаю, того не знаю, — хмыкнул Нваг-нваг, не сдав обидчика, и исчез, чтобы уже через эхо-порт намекнуть: 'А тебе наука'.

— Как же наука, — ответила тихо и начала собирать на занятия новую сумку. Теперь я точно знаю, кто изнутри поспособствовал организации операции по спасению меня. Вот же бестолочь красноглазая!

До начала следующей пары у меня оставалось еще двадцать минут, и я твердо вознамерилась встретиться со своим подопытным и что-нибудь на нем испробовать в целях профилактики бессовестного поведения. И чтобы поиски завершились быстро и легко, дала задание браслету. И следуя карте мне почти удалось настичь Кардинала девичьих слез, как вдруг раздался звонок и я увидела Амиддарию, хмурую и злую настолько, что ее змеи плевались призрачной слюной. Она шла в моем направлении прожигая взглядом пол. Несомненно, в толпе кадетов вышедших из аудиторий, наследница горцев могла меня и не заметить, но паника была сродни волне, набежала, а схлынуть забыла.

Так что из коридора я рванула с низкого старта, крепко прижимая к себе Гирби и сумку, и уворачиваясь от чужих локтей, коленей, спин, а так же крыльев, рогов перепонок и хвостов тех, кто волей случая стал лабораторным материалом. Как через пару минут оказалась в библиотеке, уже и не вспомню, но просидела я там до самого вечера, позабыв о еде и воде. Вначале запоем читала инструкцию о возможностях своего магического гида. А затем долго и нудно настраивала его на отслеживание передвижений Бруга, Гера и что таить Амидд. Подумала немного и ввела запрос на бородоволосого Аквиуса Авура.

А в ответ:

'От преподавателей кадетам сбегать нельзя', — раздалось из браслета унылое.

— А если...

'Следить за ними так же воспрещено'.

— Но вдруг мне нужно сдать ему зачет, — возмутилась несмело, и услышала:

'В списках имперских смертников вас нет'.

— А в слушателях есть? — спросила с робкой надеждой. Все же Сули не зря меня на лекцию утянула, а Его Высочество не просто так спасал, быть может допустят.

'Есть, — коротко отозвался мой гид, малиновой стрелочкой выявив на карте расположение бледнолицего тирана. И обнаружился он не в корпусе некромантов, а тут, в главном здании комплекса на втором этаже библиотеки, в паре шагов от меня. Шикнув на лемура, чтобы спрятался, я сдвинула со стола на стул тяжелый талмуд инструкций. И без зазрения совести, как в детстве, полезла на стеллажи. Лесенок здесь не было, зато полки выступали так, что по ним легко было забраться наверх.

Едва на крышу залезла и подтянула к себе сумку, из-за поворота появился лектор и трое неизвестных парней. Один из них, был капитаном имперской команды Дегальто, я его по голосу узнала. Жаль, рассмотреть имперцев в этот раз я так же не смогла, увидела лишь размытые тени на противоположных полках, рванные, дерганные.

— А вот и книга, — усмехнулся Аквиус, зашуршав старыми листами. — Неужели еще кто-то пользуется этим старьем? Удивительно...

— Удивительнее другое, — процедил Дельгато надменно, — что вы ключ храните именно в ней...

— Думаешь, это мой тайник? — усмехнулась бордоволосая сволочь и, судя по движению тени, покачал головой. — Ошибаешься.

В это мгновение что-то зашипело, затем булькнуло и кто-то третий со вздохом произнес:

— Да, Дулька классной была.

— Но еще лучше привороты варила, — хмыкнул четвертый, и на них обоих громко шикнул Авур.

— Заткнитесь! И какой идиот вас позвал...

— Так вы же сами... — раздалось недоуменное.

— На полигон, — рыкнул лектор, и парни одновременно испустили озадаченный вздох. — Двадцать кругов каждому. Не успеете к моему приходу, дам еще десять.

И сказано было таким тоном, что я сама чуть было не побежала исполнять приказ, еле удержалась на крышке и прикусила губу. Волосы дыбом, мурашки по коже, руки дрожат, а самое страшное — я опять попала, куда не просят и слышу явно то, что для сторонних ушей не предназначено. Вот же гадость эта аптекарша Дульгерия Дарремия! Мало того, что занималась противоуставной деятельностью, так еще и о закромах своих кому не надо рассказала.

Как только где-то в глубине библиотеки за парнями хлопнула дверь, так сразу же тени на полках зашевелились.

— Три капли, и он пойдет за любой.

— Не хотите задействовать... — помедлил Дельгато и произнес учтиво, — фурию? Думаю, ей захочется поквитаться, унизить, втоптать в грязь.

— Нет, — прозвучало глухо и решительно. И, кажется, капитана с размаха впечатали в стеллаж, на котором пряталась я. А иначе как объяснить, что он дрогнул, а я с трудом удержалась наверху. Раздался придушенный хрип, а следом рык и вкрадчивое: — Найди смазливую дуру подвластную тебе и приведи метаморфа в команду. На все про все у тебя неделя, а теперь проваливай.

Я не спустилась вниз ни после того, как имперец ушел, еле-еле переставляя ноги, ни после того, как их зараза Авур забрал так называемый 'ключ' и спалил руководство для браслета. Лежу наверху, смотрю на всполохи огня, отсвечивающиеся на полках и корешках книг, ощущаю запах гари и молюсь. Потому что библиотеку только что закрыли до утра, на полу вспыхнули охранные знаки и смертельные проклятия, окна ими зарешечены, двери заволочены. Спущусь, и в мире станет на одну смертьнесущую меньше. А потому вот она я голодная, замерзшая, уставшая и несчастная лежу на крышке стеллажа, разминаю онемевшие пальчики и думаю о том, что мой третий день обучения начался совсем уж гадко, и уже неизвестно доживу ли я до его конца. Живот заурчал, и под ложечкой засосало от досады и обиды, а еще из-за гнева на себя. Нужно было на лемура не шикать, а направить его прямиком к... К кому? Сули, декану, Геру, Бругу, Его Высочеству, старосте Крэббас?

Прикусила губу, посмотрела на свой браслет и в сотый раз попыталась докричаться до Севоя, а в ответ тишина. Что ж придется просить о помощи других. Я и позвала через гида, а от них все та же мертвая тишина и только рядом недовольный шепот:

— Н-дя-я-я, а с виду умная.

— Кука?!

— Не-е, лопоухое приведение, — ответила она и с потолка переползла ко мне на грудь. — Лежим, отдыхаем?

— Молюсь, — честно призналась я.

— И правильно делаешь, тебь-бя по всей академии ищет хозь-зяин. — Я чуть не села, вернее попыталась, стукнулась головой о потолок и легла обратно. Тру лоб, а нежить выговаривает: — Вижу хорошай-я тут молельнь-ня и челобитнай-я есть.

— Это случайно. Скажи лучше, он ищет меня давно?

— Час сам, два часа с Севойем, уж думают подключить декана. А он как и ты не отвечает на вызов.

— Браслет сломался?

— Не-е, до ль-лямурницы пошел, — протянула тварюшка и хлопнула ушами. — Теперь вопрос: тут поспишь или тебь-бя в кровать отправить?

— А ты можешь?

— Й-я нет. Да и не положено, тебь-бя й-я не знаю, о лемуре твоем ничего не ведаю, слов его не понимаю, секретов не раскрываю и у вас завтра не обедаю... — и смотрит хитро.

Обед?! Сдается мне Гирби похвастал способностями хозяйки, и придется теперь готовкой откупаться. Так это же самое малое из того что я могу!

— Тенюшечка, да что угодно...

— Дя?! И Гера поцелуешь, — подмигнула мне она.

А я не то, чтобы удивилась до потери сознания, я вновь решила встать, понятное дело стукнулась. И теперь лежу и думаю, что мне пригрезилось, и кука не шепчет сердито: 'А то у него резерв пустой, мозгов еще меньше...' и только я попросила: 'Повтори', она как завопит:

— Сево-о-о-о-ой!

Минуты не прошло, я провалилась в собственную комнату, опять упала на кровать, но в этот раз не на Гирби, а на объедки. Третьи объедки за день, на третьем постельном белье!

— Ах ты паразит! — взревела я не смотря на усталость, на благодарность этой зверюге хвостатой, на позднее время и собственный голод. — Значит так, если это еще раз повторится, я тебя Геру подарю!

Возымела ли угроза действие, я увидеть не успела, потому что рядом тут же возник хмурый Нваг-нваг Севой.

— Чего разоралась? Полночи шастала невесть где, а теперь еще возмущается.

— Да я...

— А ну рассказывай, где пропадала! — В комнате грянул гром, задребезжали окна, ветер хлопнул дверцами шкафа и скинул с кровати 'застолье' питомца.

— В би-библиотеке, — произнесла с заминкой, но не от кавардака, который дух устроил, а от воспоминания о хрипе имперца. И похолодела, ведь расскажи я все, Аквиус Авур и до меня доберется. А он личность темная и бессовестная, один раз он меня уже к тварям преисподней кинул, и второй вряд ли постесняется.

Призрачный старичок, глядя не меня, хмыкнул и руки перед собой сцепил.

— Что, опять в темное дельце вляпалась? Под чужой полог залезла и страшную историю услышала?

— Д-да.

— И что? — спросил ворчливо. — Будешь загадки загадывать или как?

— А... — Сказать открыто об увиденном испугалась, спросила, загодя, издалека: — А если я на преподавателя наябедничаю, — дух хмурит брови, но молчит, — скажу, что он пользовался услугами Дульгерии, — теперь у возрожденного скулы еще больше заострились, — знал, где был спрятан ее тайник, — у него дернулся нос, а я совсем уж тихо продолжила, — меня...

— Призовут на суд, как свидетеля, — доброжелательно ответил призрачный.

— Правда? — недоверчиво переспросила. Все же с такой улыбкой, как у него, часто шутят.

— Сто пудово! — Его улыбка превратилась в ухмылку. — А потом подельники этого гада, тебя обязательно найдут... — Ухмылка стала оскалом. — И ты вряд ли выживешь.

— Тут я бы поспорила...

— А ты не спорь! — Оборвал он меня, сверкая глазами. — Живо рассказывай, как дело было!

Дух кричит, а мне вдруг так спокойно стало, беззаботно и легко. И чего, спрашивается, я волновалась все это время? Подумаешь — имперцы, заговор против Гера и сожженный талмуд — мелочи. Эх, надо было ранее вспомнить о своем даре, а то явно же от испуга половину слов прослушала.

— Наминка, — зовет дух ласково, — Наминочка, ну так чего там было?

— Да так, ничего особенного. Одна книга в библиотеке сгинула, а в ней хранился знакомый тебе эликсир, Гера им в ближайшую неделю опоят... Все.

— Опять его?! — удивился Севой. — Кто на этот раз?

— Мужик, — ответила тихо, и получила один из самых удивленных взглядов на земле. Поняла, что сказала и поспешила объяснить: — Да не в этом смысле. Девушка его опаивать будет. Какая не знаю, но точно не фурия.

И сказав это я была готова к чему угодно, но только не к душераздирающему крику.

— А-а-а-а! — заголосил призрачный и заметался по комнате, загнав меня на стол, лемура на шкаф. — Я выиграл! Выиграл! Значит Аквиус все-таки водил знакомство с Дулькой, решился вернуть Амидд и опять смухлюет на играх! Нужно срочно сделать ставки. Сотня золотых! Сотня золотых на то, что имперцы продуют!

— Ставки? Вас только ставки интересуют? — Я выглянула из своего укрытия. — А как же предупреждение Дао-дво, и наказание Авура?

— А никак, — произнес Севой исчезая. — У первого для защиты есть кука, у второго король. А я еще жить хочу.

— Но вы же дух?!

— Зато существую.

На последних его словах решила внимания не заострять, день и без того полон переживаниями, даже загружен и в тоже время являлся разгрузочным, с самого завтрака и маковой росинки во рту не было. Перестелив кровать и повторив угрозу Гирби, я спустилась в столовую и устроила себе настоящий обедо-ужино-ночник. И мычала, наслаждалась каждым кусочком, ровно до тех пор, пока напротив рядом со мной не возник здоровый Некто.

Кусок стал поперек горла, а в голове возникла тысяча и одна картина смерти, причем моей. И нет сомнений, это Авур прячет под маской лицо, ведет плечами под плащом и сжимает кулаки в перчатках. Милостивый Боже и как мне к нему прикоснуться, чтобы жизнь свою спасти? Рано я своему дару обрадовалась, рано.

— Приятного аппетита, — молвил незваный гость голосом Довара Горрана и устроился за моим столом.

— Спасибо, — прохрипела я в ответ, проглотила злосчастный кусок и закашлялась.

— Воды? — Магистр подал мне стакан и, позволив отпить, спросил: — Разрешите я составлю вам компанию? — Ответить ничего не успела, а он уже снял с себя перчатки, маску и плащ, заказал у служащего кухни ужин и почти сразу же получил свой поднос. — Вкусно пахнет.

— Угу.

Есть я продолжила, правда, уже не смакуя, горец справлялся с этим за нас двоих. Он нахваливал мясо, запеченную картошку, грибной рулет, сметанный соус и даже яблоки, простые зеленые, которые в Треде росли на каждом втором дереве. И вообще он пребывал в невероятно приподнятом настроении и даже компотом чокался со мной. Видимо, время у лямурницы провел с пользой, и замена прошлой бу..., которая в сжатые сроки стала бы..., прошла успешно. Вспомнилось, как у меня брат, возвращаясь домой от подруги, был таким же невероятно довольным, точь-в-точь. Поздравить что ли, магистра с хорошим выбором, а то сияет, как пятак, даже слепит.

И вдруг, словно бы прочитав мои мысли, змееволос озорно улыбнулся и сказал 'спасибо'. От ужаса, что и этот мысли чувствует не хуже грифона, я медленно покрылась багровыми пятнами, а он неожиданно спросил:

— Как вы это сделали, Намина?

— Что именно?

— Как вы из надлома вывели Сули?

Что я сделала? Вывела? Откуда? Не помню, чтобы я ее, вообще, откуда либо выводила потому, что вела в основном меня она и чаще всего за мой многострадальный локоть. А он даже под толстым слоем мази до сих пор болит.

Видимо наш декан все же мысли читает, а иначе как объяснить его следующие слова:

— Вы ее рассмешили. Интересно, как вам это удалось.

— А мне откуда знать? — возмутилась тихо и явно начала покрываться белыми пятнами. — И в первом случае и во втором она сама с меня ухахатывалась. Обидно даже.

Он ухмыльнулся, я насторожилась.

— Что?

— Думаю о том, как наладить оздоровительную практику для бывших вояк, — произнес магистр, и пояснил для недоумевающей меня: — Я и ранее знал, что смех лечит, но впервые вижу, чтобы он снял многолетний надлом.

И сказав это, декан поднялся, чтобы уйти, но я его остановила:

— Простите, а что значит этот ваш...

А в ответ передо мной на стол упал талмуд, за ним второй такой же толстый, а затем и третий, и все они касались игр Смерти. Недоуменно подняла взгляд на декана факультета Темных сил.

— И вы считаете, что я все это подниму?

— Я рассчитывал, что вы это прочтете, — хмыкнул Довар Горран, забирая свой поднос.

— Это, несомненно, но в комнату я как их доставлю?

— Используйте браслет. Четвертая риска, команда вторая... — И с такой уверенностью произносит, словно бы я тут не третий день обитаю, а целый год. Пришлось остановиться его на полуслове, потому, что я все равно ничего из сказанного не понимаю.

— Я не знаю всех его функций.

— Обратитесь в библиотеку за руководством... — ответили мне со вздохом и пошли относить поднос.

— Он сгорел, — сказала я тихо и совсем забыла, что слух у горцев очень хороший. И не успела я взять хоть один талмуд в руки, как книги исчезли вместе с деканом, а после объявились в моей комнате. Вернее книги появились, а довольный жизнью горец нет.

Утром я проснулась от неприятного ощущения, на меня смотрят. Кто прошел в закрытую комнату, расплел мои ловушки и теперь с интересом листал чуть скрипящую при листании тетрадь, я долго гадать не стала. Да мне и не позволили, едва шевельнулась и вздохнула громче, чем надо, Дао-дво сказал:

— Даже не притворяйся. Я слышу — проснулась. Вставай.

— Зачем? Убивать будешь? — с трудом открыла глаза и поняла, от чьего взгляда потеряла связь со сном. Гирби, как истукан сидел на кровати, держал меня лапками за кисть и смотрел. Нет, не есть просил, как раньше, а мысленно о чем-то умолял. О чем именно, я пока не сообразила.

— С радостью бы высек, — между тем сообщил метаморф и, вздохнув, скучающим тоном заметил, — но времени нет. Так что слушай внимательно. Меня не радует твое поступление, твоя воспитательно-лабораторная работа с Тугго, твое зачисление в слушатели спецкурса смертников и последний инцидент с тварями из преисподней.

А глянул так, словно бы я к тем зверушкам сама полезла. Захотела поближе познакомиться и не поленилась спуститься, являя собой дружелюбный гостинчик. И отшвырнув мою бесценную тетрадь на стол, рыжий раздраженно заявил:

— Но больше всего меня бесит необходимость тебя опекать, когда ты от испуга теряешь сознание или от страсти дыхание, — неправильно трактовал он мой поцелуй с оборотнем и, не дав возразить, хлопнул по столу рукой. — Значит так, в мое отсутствие ты переходишь под патронаж Его Высочества, если он будет не в форме, переходишь к Кардиналу девичьих слез и далее по списку запасных игроков.

Замолчал на несколько мгновений, перевел дыхание и продолжил подавлять громкостью голоса:

— Напомню, ты невеста, так что поцелуев, обжиманий и прочего у тебя не будет ни с ними, ни с другими. Парни проинструктированы на этот случай и...

Герберт Дао-дво продолжал что-то говорить, а я смотрела на него и хмурилась. Метаморф был в одних штанах, мокрый, взлохмаченный и босой. И самое неприятное то, что мокрые следы от него вели за дверь моей ванной комнаты, а значит...

— Ты был в моей ванной? — спросила с опаской, даже не представляя, как ему сказать о маленькой неприятности.

— Да, — не стал он скрывать и хотел продолжить, но я не позволила, спросив:

— Купался?

— Да.

— Голый?

— А можно иначе? — вопросом на вопрос ответил он и вскинул брови. — Что? Думаешь, после себя наследил? Или на белье твое смотрел? Использовал весь шампунь?

— Два дня лемуру под хвост, — вздохнула я, и Гер поднялся, пытливо глядя на раздосадованную меня, и тихо помянул Тарраха, прежде чем произнести:

— Между тренировкой и построением у меня всего семь минут. Три на душ, три на тебя...

— Все ясно, ты сэкономил во времени.

— Да. И понять не могу, чего ты...

— Если с тебя шкура полезет, я не виновата! — поспешила я признаться заранее, до того, как обожженные кислотой чешуйки кожи начнут сыпаться с него.

— Что?! — взревел метаморф, оказавшись передо мной, вернее выудив меня из-под одеяла вместе с Гирби и основательно встряхнув. Лемур сбежал без раздумья, я же, вися в руках рыжего, удостоилась тяжелого взгляда и оглушительного приказа: 'Повтори!'.

Повторять сие не хотелось, потому что он и после первого сообщения стал абсолютно неадекватен. И я не знаю, что случилось бы, не появись на плече многоликого кука, которая обвив его шею хвостом, приподнялась на лапах и зашептала:

— Хозь-зяин, вызывают, — посмотрела на меня и улыбнулась, спрашивая: — Что решил, ее с собой берем?

— Нет, — ответил жестко.

— Тогда чего ждем?.. Поцелу-я? — предположила тварюшка, навострив свои немалые ушки.

— Когда шкура слезет, — подсказала я.

Вишу и мысленно просчитываю, какое из проклятий не запрещено Уставом академии и может использоваться кадетами для самообороны. Хотя, куда мне тягаться с этим Дао-дво! Как вспомню, с какой легкостью якобы уставший Гер мои проклятья расплетал, так вздрогну. Да, посещение тридцать пятой палаты я забуду не скоро, как, наверное, и он...

Милостивый Боже, а вдруг он вспомнил?!

В ужасе посмотрела на куку, а та в ответ мотнула головой и сообщила метаморфу:

— Долго ждать придется, до самой старости.

— Долгоиграющее проклятье? — рыкнул рыжий, спрашивая не столько у меня, сколько у теневой.

— Не знаю что, но ее испытательные образцы я из ванной до твоей помывки убрала и только что на место все вернула. — И повторно напомнила: — Хозь-зяин, построение.

Рыжий звучно ругнулся, бросил меня и ушел. Не положил, не отпустил, бросил! Правда не на пол и даже не в стену, а на кровать, и все-таки обидно. Честное слово до этого самого момента я чувствовала за собой, хоть и не полную, но все же, вину за потерянную им жизнь, за болезненный опыт, за навязанную роль опекуна, за куку, которая может его резерв опустошить, за девушку, которая его в приступе ревности избила, а вот теперь... Перегорело. Хоть я и виновна в осложнениях его существования, но помогать не буду и предупреждать не стану, и подсказывать тоже. Обойдется, умник!

И как решила я это, так сразу от души отлегло. Имперцам я не по зубам, Геру не помощница, грифону не заложница — все свобода! В считанные минуты собралась на пары, приготовила новую сумку, взяла притихшего Гирби и отправилась грызть... завтрак кадета.

День пусть и задался неудачно, зато весьма прибыльно продолжился. Бруг, принес шоколад в надежде отменить мои эксперименты на собственной шкуре, но добился лишь отсрочки на три дня. Кудряшка, в надежде заполучить оборотня хоть на час вручила мне одноразовый допуск в теплицы академии, а Севой ради раскрытия имен неизвестных, покусившихся на сердце Гера, обещался лично свести с лаборантом. И все это я обернула с двойной пользой для себя.

Так, например, после вынужденно, хотя если быть точной подстроенного свидания с нашей старостой Крэбасс красноглазый оборотень из двух зол выберет меньшее — меня. Но будет вынужден терпеть поползновения принцессы, ибо Кудряшка с очаровательным именем Олли обязательно предложит мне новый бонус для повтора, а я, памятуя о минутах среди тварей преисподней, несомненно, пойду навстречу ей ... Правда не во всем, как и с возрожденным духом. К слову, ему я поведала лишь о том, что девушки, посетившие палату Гера, были одеты в белые тренировочные костюмы.

Дело было за ужином, и от столь скудной информации возмущенный Нваг-нваг Севой тут же объявился рядом:

— И это все? — ворчливый голос эхом разнесся по помещению, но никто из кадетов голову в нашу сторону не повернул. И даже парень, сидящий от меня через стол, ел так, словно бы рядом ничего не происходит. Интересное наблюдение, я улыбнулась, отметив это, и ответила как на духу:

— Нет не все. Одна из них обладала пышной фигурой, вторая подтянутой.

— Понял, — призрачный старичок вздохнул и промямлил устало: — В следующий раз ты мне скажешь, что у одной из них была косичка, заплетенная в колосок. А потом, что у второй были серьги красивой формы. Позже, обязательно выторговав у меня что-нибудь серьезное, заявишь, что тощей пошла бы форма воительницы, но сама девушка с другого курса... А затем причислишь вторую к целителям ибо улыбка у нее добродетельная, но...

Это был не совсем мой сценарий, однако настолько подобный, что я решилась уточнить:

— Мысли читаете?

— Вспоминаю молодость Сули! — рявкнул дух. — А ну живо говори, кто там был!

— Зачем? — чуть не подавившись чаем, изумилась я. — Вы же любите загадки, ставки и азарт, вот и наслаждайтесь расследованием.

— А если они опоят других?! Ты должна понимать, что в этом случае часть вины ляжет на тебя.

Серьезное заявление, но безосновательное. Факта моего появления в тридцать пятой палате хранителю академии не доказать, потому что и я, и кука будем всецело отрицать свое раннее знакомство.

Улыбнулась и бесстрашно заявила:

— Сведите меня с каким-нибудь лаборантом, чтобы я ванную опытами не пачкала и так и быть — объясню, как поступить в этом случае.

— Совсем оборзела или шутить изволишь? — вскинул старичок косматую бровь и выжидательно так прищурился, что лицо его хитрющее помолодело, засияло даже.

Ну и как над таким Севойем не подшутить? Вот и я не удержалась, махнула рукой примирительно.

— Ладно, так и быть... Если оформите мне статус лаборанта, я на нарушительниц вам прямо укажу.

— Что?! — вот этот его вопль заставил стекла задрожать, мой стакан чая разбиться, но опять-таки не привлек чужого внимания. А дух все еще голосом гремит: — Уставом разрешено брать лаборантами лишь третьекурсников!

— Значит, подождем! И не забудьте записать на свой счет, как ни как бесценное имущество, — согласилась я и, указав на осколки, сбежала.

А позади раздалось скорбное ворчание:

— Что за кадеты пошли...

— Под стать академии!

И не успела я от стола и на три шага отойти, как на него упал талмуд 'Руководство к браслету', а следом листок с расписанием лекций у запасных королевских смертников.

10.

Стать разведчиком Герберт не мечтал, не желал и не думал ровно до тех пор, пока в Треде не вышел королевский указ о военной реформе. Метаморфам, отслужившим в серых войсках пять лет, в соответствии с полученными званиями и положением волей короля жаловались земли. Дворец или усадьба, парк или деревня, а некоторым погост, передаваемый в полное распоряжение заслуженного воина. Таковыми были тарги — разведчики, на несколько лет заброшенные в стан 'врага', добывшие тайные сведения для короны. Прижизненно или посмертно, в зависимости от того, как таргу повезет, он получает надел земли с тремя богатыми или пятью бедными деревнями, равный двадцати тысячам золотых монет.

Двадцать тысяч вот что стало идеей фикс для Гера, тогда еще двенадцатилетнего мальчишки. Немыслимая сумма, которую он, представитель младшей ветви рода Дао-дво, вряд ли когда-либо заработает, не нарушая постулатов своей семьи. Так уж повелось, что отпрыск ближайшего к трону рода не имеет права опускаться до уровня простых: пачкать свои руки в грязи, торговать, оказывать услуги или преподавать. В почете остались: землевладение, военная служба и королевский фавор. Первое и третье требовало денежных вложений, второе — мозгов. И пораскинув ими, Герберт принял решение поступить в академию Треда и добиться личного землевладения для себя, если останется жив, или же для отца и сестренки, если уйдет за грань.

До сих пор каждый его шаг был тщательно продуман и взвешен: как набиться в ученики к Сули, как заполучить Тагаша в наставники, как пробиться в академию, как закрепиться внутри, кого выбрать в пару и как пройти в действующие разведчики до конца обучения. Время, у него было слишком мало времени и после шести лет обучения 'ждать' собственное землевладение еще пять он не мог. И искал любые пути достижения, чтобы самостоятельно все самое лучшее заслужить. Высшую степень личного развития, звание тарга, жену и погост. Ради этого он отказывался от обманчиво выгодных предложений расчетливой родни, отчаявшихся смертников и даже генерала Сули. Гер неотвратимо шел к цели и верил в успех ровно до той поры, пока не встретил...

Пожалуй, это был первый случай, когда он не мог беззаботно сказать: 'Так даже лучше'. Но вот теперь, получив в помощники прозорливую лопоухую нежить, он понимал: 'Так лучше всего'.

Но только не сейчас...

Ночь, тренировочный лес, задание, быстро истекающее время, под брюхом промозглая слякоть, над головой колючий снег и почти что буря. Взлететь нельзя, идти невозможно, и он ползет в грязи, проклиная все на свете, в том числе и счастливую куку, прыгающую на ветке впереди.

— Хозь-зяин, хозь-зяин! — слышится тихий шепоток, и за доли секунды метаморф доползает до нее.

— Что?

— Они выпустили шипастых псов! — радостно возвестила теневая, хлопая ушами вопреки ураганном ветру, — и бегут сюда!

— И чему ты радуешься? — прорычал он сквозь зубы и изменил зрение, чтобы временное убежище найти.

— Нам меньше придетсь-ся ползти!

— Таррах...

— Ты не доволен? — удивляется тварюшка и незамедлительно оказывается на его руке. Хвостиком запястье оплела, лапками за пальцы ухватилась и смотрит вопросительно в глаза. — Что случилось?

И вид такой, словно бы не она прослушивала вместе с ним задание для подразделения Красных, не она заявляла, что это ее не любимый цвет и если они назовут свой отряд в Графитовых, то она лично поможет участникам вылазки. Чтобы нежить замолкла и не выдавала из местоположения шипением и визгом, отряд в срочном порядке переименовался и единодушно постановил: 'Вернемся с задания, убьем куку'. А вот теперь глядя на нее, Гер отчетливо осознавал, прибить теневую надо было раньше.

— Хозь-зяин, почему молчишь?

— Думаю.

— А чего думать, нужно лежбище искать и желательно под сосной, — мордой из стороны в сторону повела и кончиком хвоста указала направо, — нам туда.

— Найдут, — шикнул Гер на нежить.

— Не-е!

— Да...

— Не-е-т! — уперто восклицает лопоухая.

— Да. И Молчи! — рыкнул, птичьим зрением осматривая ближайший бурелом. — Уйти не сможем, бой дадим. Потрепают, конечно, пока парни к нам доползут...

— Давай, — хмыкнула она.

— А ты? — не понял метаморф. — Я что, один пойду?

— Один-один, умный, взрослый, самостоятельный. Нечего мень-ня маленькую на смерть нести, — головой кивнула, ушами передернула и уже собралась спрыгнуть с его руки. — Й-я лучше вон под той сосной полежу, подожду, пока тебе кости все переломают, а потом по настроению быть может вылечу.

Гер за хвост ее поймал в последнее мгновение.

— Слышь, тварька, да они ж тебя не пощадят...

— Не-а, они мень-ня даже не заметь-тят, — и подмигнула, бестия. — И ты в следующий раз внимательней читай, что написано в тетради у подопечной.

И исчезла, ничего толком не рассказав. Вот же гадина лопоухая! Доберусь до тебя, уши надеру! Кровожадно думал метаморф, меняя свое направление старой поваленной сосны. Ведь, чтобы дать шипастым бой, нужно встать, а встав даже на колени, удержаться в бурю не просто сложно, а невозможно. Нет, прежде чем катится по лесу колобком, ломая подвернувшиеся ветки и собственные кости, он предварительно проверит теорию теневой. Вдруг и вправду, псы под сосной никого не заметят?

И к несчастью, иначе, чем собственным опытом он это проверить не мог. Ту тетрадь Герберт взял для проверки, посмотреть появились ли новые заметки к смертельному опыту, через который самолично прошел. Заметок не было и даже зарисовок с несчастным лемуром в ошейнике Ахо не наблюдалось, не то, что для опыта над Бругом. Там уж она наваяла и оборотня в полный рост, и хвост, и плавники и... затем безобразие проснулось и отвлекло его внимание на себя.

— Тетрадь Сумеречной... тетрадь, да что в той тетради было-то? Неразборчивые каракули, руны и кривые записи. Все! — прошептал он, едва добрался до дерева и пролез под него.

Здесь оказалось на удивление тихо и сухо, хрустел под руками сухой слой иголок, смолой пахла сосна. Где затаилась теневая, нашел не сразу, ибо зависла она над его головой, прижавшись к стволу дерева и телом и ушами и вот из этого положения ответила:

— Хозь-зяин, ты в руках держал сборник советов для охотника не нежить. И про псов там была целай-я глава.

— А сведения из книги? — поинтересовался он тихо, все же подобную информацию предварительно надлежит на полигоне перепроверять, а не на учениях использовать.

— Не-а.

— Они испытаны ею лично?

— Не-е.

— Тогда зачем мы здесь сидим? — прорычал он.

— Сейчас проверим! — заверила теневая, прислушиваясь к буре снаружи.

— Ты в своем уме? Мы находимся в условиях максимально приближенных к реальным! Если нас найдут...

— Врь-ряд ли. У нее отец охотой промышляет и всь-ся их деревенька вместе с ним. И пока никто не помер.

— А может, никто с шипастыми псами, пока и не сталкивался? — резонно заметил метаморф.

На мгновение кука замолчала, а затем...

— В этом случае используем план Б.

— Какой? — Многоликий нутром ощутил, как всего в паре метров от них застыл представитель высшей нежити, огромный черный шипастый пес.

И теневая ухмыльнулась, промурлыкав:

— Бой дадим.

Давать его, в смысле бой, уже не хотелось, ибо командир взвода не шутил и призвал отнюдь не фантомов. В это мгновение метаморф младшей ветви рода Дао-дво мысленно дал себе зарок — найти дарителя куки во что бы то ни стало и отплатить... за лопоухое 'добро'. Потому что возместить убытки надо ибо само оно, добро, предшествующего владельца признать не желало. А отблагодарить уже очень хотелось, приблизительно так же, как и Сумеречную, опять ввязавшуюся во что-то.

Первый лавовый поток прошелся по нервным окончаниям многоликого во время утренней тренировки, второй сейчас, когда последний пес, бегущий на встречу Графитовым, остановился чтобы осмотреть борозду, сохранившуюся близ мерзлой лужи. Ощущая запах проползшего там Дао-дво, он прижал уши, вздыбил шипы на спине, зарычал и застыл. Принюхивался долго, но схрон с многоликим и кукой не определил. И когда пес решил уйти во тьму и догнать сородичей, Гера опалило. Стон метаморф сдержал, а скрежет собственных зубов заглушить не успел.

А дальше рык, треск дерева над головой и пасть, стремящаяся вцепиться в горло. Удивительно, но Гер отбился, не покидая лежбища из иголок, и все благодаря подсказкам куки. Увернулся от пасти, схватил тварь за крайние массивные шипы и обломал их, заставив нежить съежиться, а затем и отступиться от добычи. Со скулежом псина скрылась в темноте под довольный голос теневой:

— Дя! Не соврала Намина в запись-сях!

— Ч-что? — вопросил метаморф, не разжимая зубов от боли. Пусть внутренняя вспышка угасла столь же неожиданно, как и появилась, но раны, нанесенные шипастой тварью, только сейчас сообщили о себе. — То есть твои рекомендации...

— Из той самой тетради! — подмигнула теневая, продолжая всем телом прижиматься к стволу сосны. — Вот мы и проверили их подлинность.

— Таррах! — ругнулся многоликий.

— Дя-дя, сама в полном восторге.

— Да что б... — не сдержал своей злости метаморф, думая о том, как проучит Сумеречную, которой на месте не сидится.

И в это мгновение в строй его мыслей ворвался тихий шепоток:

— Хозь-зяин, следуй ты инструкции и шею ей скрути, она бы через десь-сять минут регенерировала...

— Кто? Намина? — не понял Гер, чем вызвал тихий хохот у теневой.

Ее тонкое тельце раздулось в грудине, как шарик, хвостик дрогнул, уши захлопали, и нежить разразилась громогласным 'хи-хи-хя!'. На последнем звуке отлепилась от сосны, шмякнулась на иголки и, схватившись лапками за грудь, просипела:

— Ой, не могу... Ой не могу... Такой сильный и такая бь-бяка!

— Кука, тихо! Мы в тылу.

— Дя, не шипи ты! — взмолилась нежить, всхлипывая. — Нет тут никого! Командир ваш не знает, что делать с обезумевшим псом, противник давно позади, об остальных шипастых и думать не стоит. Кричи не кричи, не услышат ничего.

— Это еще почему? — настороженно спросил метаморф. Уж он был в курсе повадок этих тварей.

— Зань-няты! — хихикнула теневая. — Они наших бьют...

— Что?!

— Ой, — тварька перестала смеяться и перевернулась на брюхо. — Ой-ой, они же не фантомы! — Прищурилась выжидательно, ушами повела и застыла неподвижно. — Хозь-зяин, ты это...дальше ползи, а й-я пойду, проинструктирую Графитовых!

Лопоухая исчезла. А он пополз, решившись с тыла выкрасть муляж, затем обойти вторую группу и сдать секрет командиру взвода, до завершения этого дня. Но попался на месте преступления. И как не попасться, если по нервным окончаниям растекается лава, принятый оборот слетает словно дымка, и вместо мышки полевки в круге света оказывается скрючившийся от боли метаморф. Его появление в пещере противника вызывает ажиотаж и отборную ругань, которой мало кто может объяснить, как разведчик прорвался через строй шипастых псов.

В этой ситуации у Гера было два варианта действий: сбежать и надеяться, что охрану они не усилят или остаться, раз уж прорвался, и изнутри найти новый выход. Он выбрал второй и попал на допрос. На фоне последней вспышки боли даже максимально приближенные к реальности пытки показались ему обременительной мелочью едва ли достойной памяти. И он забыл о них, как только вырвался из клетки, выкрал 'секретные сведения' и отправился назад. Встреча с кукой и потрепанным отрядом, грела душу — не одному ему туго пришлось. Правда тешить себя этим он долго не смог, тело вновь оплавила лава, Дао-дво протяжно застонал. В эти короткие мгновения он поклялся:

— Вернусь, поубиваю всех! И грифона с дядей, и кузенов с Сумеречной, и Высочество с Бругом, и... — И он бы еще долго перечислял виновников, не выгляни из ближайшей лужи на его сдавленное шипение жаброг.

Плетения, сорвавшиеся разом с пальцев трех разведчиков ползущих впереди, не остановили ядовитую нежить, а лишь подогрели ее интерес. Любопытная тварь противно квакнула, призывая остальных, и полезла наружу всем телом, а следом за ней целое стадо сородичей и все из одной лужи.

— Теневая, что теперь? — вопросил Гер у притихшей куки.

— Не знаю, Намины такого не описывала...

— Проклятье!

— Хозь-зяин не ругайсь-ся, ты сам быстро лист перевернул. А там были лишь записи о свадьбе бородавчатой королевы и ежегодном сборе...

— Так здесь все самцы региона? — возопил с несчастным видом Райс одногруппник Гера.

— Не-а! — обнадежила его лопоухая и сообщила: — Здесь только самые здоровые, зачем ей дохль-ляки.

— Таррах! — ругнулись Графитовые и по знаку Дао-дво устремились вперед с удвоенной скоростью. А жаброги вслед за ними, низко пригнувшись к земле, чтобы не улететь с порывами бури. И так двести метров, а затем и еще четыреста, и разведчики недоумевают: — Проклятье! Не отстают... И вот вопрос: 'Кто выбирал местность?!'

— Командир взвода.

— Подстава!

— Поубивать нас решил, собака!

— Вряд ли, — не согласился с ними Гер, — час назад их здесь не было.

— Конечно, — хмыкнула кука на его плече, — только-только собрались. Королева прохода закрыть не успела, а вы по ней проклять-ями.

— Она? — Услышав теневую, Райс с удивлением обернулся.

— Дя! Видишь, как ползет грациозно, какие бородавки у нее шишковидные, а кожа гладенькай-я...

— Вижу. И понять не могу, почему она не нападает? Поднялась бы на лапы, да и улетела к Тарраху!

— Понравились, — со вздохом шепчет теневая. — Осмотрев вас спереди, выбрать не смогла, а вот сзади... уже определилась. — И слащаво: — Хозь-зяин это ты.

На мгновение Геру стало трудно дышать.

— Повезло тебе с поклонницей, — хмыкнул Крис-красавчик, как зовет его теневая.

— Не расстраивайся, — сыронизировал Райс. — Неужели тебе мало восторженной куки.

— И не собирался. Капитан, что делать будешь?

— Таррах! — До сих пор Герберт думал, что в его жизни ввергающих в ужас истин было лишь две: сообщение о тяжелой болезни отца и потеря собственной жизни, но вот теперь к ним добавилась третья.

— Разделись! — скомандовал он отряду Графитовых, и всучил Райсу трофей. — Передай это командиру. Отвечаешь головой. — И, сорвав с плеча куку, добавил: — А эту мне после возвращения. Отвечаешь всем, что ниже.

От такого сообщения глаза увеличились и у разведчика, и у теневой, а Гер уже пополз в противоположном от отряда направлении.

Лопоухая оказалась права, королева жаброгов поползла за метаморфом, а самцы вслед за ней. В сотый раз, он порадовался, что над головой бушует буря, и монстры не в силах ни на ноги стать, ни на четвереньки, не говоря уже о том, чтобы плюнуть. И дабы уйти от преследования ему осталось лишь в сжатые сроки добраться до обрыва с наветренной стороны и ястребом вниз сигануть. Так он и в лагерь тренеров спустится, и от преследования оторвется. Да и вряд ли королева настолько впечатлилась видом его тылов, чтобы последовать за ним. Однако зря многоликий надеялся на сознательность влюбленной, коронованную самоубийцу от неминуемой гибели сородичи удержали ее с трудом, и вслед многоликому еще долго звучало слезливое и отчаянное:

-Квага-а-а-ар!

* * *

С отъездом Гера на учения количество разноцветных стрелочек на моем браслете уменьшилось, а вот почему-то неприятностей прибавилось. Так, например: в попытке свести Кудряшку и Бруга в закрытом пространстве на целый час, я забрела в парк, который в потемках неожиданно стал лесом, а после заблудилась, вопреки всем указаниям магического гида на моей руке.

— И куда теперь? — застыв посередине странной поляны, спросила я.

Расчищенное от деревьев местечко действительно было уникальным: его устилали каменные плиты, освещали тусклые магические светильники, а деревья растущие по краям расходились в стороны прямыми коридорами. Когда сюда шла я этого не видела, а вот теперь с удивлением поняла, что стою ни где-нибудь, а на капище. На карте академии они были отмечены, но исходя из того, где я до этого плутала, капища там быть не должно. Право слово, не блуждает же оно. Или блуждает?

Я потерла руки и плотнее закуталась в плащ. Сегодня Нваг-нваг Севой предвещал нам дождь и майскую грозу, но я и предположить не могла, что она как с цепи сорвется. Ветер воет, дождь льет, а я стою в лесу совсем одна и с ужасом смотрю на свой гаснущий браслет. Судя по тому руководству, что мне передал декан, заряд изделия нескончаем. Но как показала практика, его можно вывести из строя, например при помощи мстительного оборотня-дракона и преподавательского полога тишины. И возникает вопрос: 'Милостивый Боже, неужели я опять куда-то вляпалась?'

— Только этого не хватало! — тихо прошипела я, постучав по аметистам своего магического гида.

— Кого не хватало? Меня?

Вопрос, прозвучавший над ухом, был неожиданным, но еще более внезапной стала реакция неизвестного, когда я с визгом метнула разрешенное уставом заклинание сна и попыталась сбежать. Он меня, как котенка за шкирку, за китель схватил и, тихо ругаясь, потянул на себя.

— И все-таки у вас весьма специфический вид благодарности, Намина.

— Его Высочество?!

— Да, я.

— Милостивый Боже, спасибо! — в следующее мгновение я вывернулась из захвата и радостно потрясла метаморфу руку.

— Вот об этом я и говорил, — с усмешкой протянул смертник. — Спасают одни, а благодарят других. Девушка, вам хоть известно, что защитников, заступников и прочих награждают поцелуем?

На мгновение я застыла, а затем медленно отпустила его и на шаг отошла. Целовать? Меня целовало четверо, один из них чуть не умер, второй впал в многомесячный сон, третий Бруг, он понес наименьший урон, но до сих пор мелко вздрагивает при моем появлении. О четвертом вспоминаю с дрожью.

— Вам не понравится, — клятвенно заверила я. И мысленно приготовилась к тому, что обычно заявляют на это парни, но многоликий повел себя иначе — стукнул себя по лбу кулаком.

— Ах, да невеста... — и подмигнул. — Я совсем забыл, что ваша неприкосновенность мой удел. Что ж на поцелуях более настаивать не смею. Давайте вашу руку и пойдем.

— Вначале скажите, куда мы пойдем и как вы меня нашли...

— Пойдем на внеплановый сбор команды, нашел просто. Я направил вашего гида сюда.

— За-зачем? — спросила, дрогнув под особенно сильным порывом ветра. — Я же была на другом конце территории.

— Ошибаетесь. Капище и вас разделяла лишь сотня метров.

— То есть... я не попала под очередной полог и мой браслет исправен? — Он кивнул. — А потух почему?

— Потому что с заданием справился, и к вам подошел я. Теперь мы можем идти? — полюбопытствовал Его Высочество, повторно протягивая мне свою ладонь.

— Да. — Я вложила в его руку свою, и мы провалились. Мой оглушительный визг и его тяжелый вздох заполнили собой черную тишину подземелья. Вспыхнул свет, затем раздался смешок, и я, открыв глаза, обнаружила себя повисшей на смертнике, а его стоящим на каменном полу в низкой, ярко освещенной пещере.

— Знаете, Намина, после этого я не могу обращаться к вам на 'вы'.

Моргнув пару раз, нервно кивнула и, медленно слезла с него. Вначале разжала ноги, затем руки, а после зубы, коими от испуга вцепилась в плечо метаморфа. Чуть подрагивающими пальцами оттянула серый китель, поправила плащ, оттряхнула на нем брюки. Неторопливо сделала тоже самое и со своим облачением, надеясь, что за это время пунцовость моих щек хоть чуть-чуть спадет.

— Если вы забудете эту нелепость, так и быть я согласна на 'ты'. — Собственно с 'ты' сразу же и обратилась: — Но... в следующий раз о таких эксцессах предупреждай.

— Договорились! — улыбнулся многоликий и повел меня вглубь тоннеля, который неожиданно черной кляксой возник впереди. Мы прошли от силы метров двадцать, как вдруг оказались в той же аудитории с партами и столами, зависшими над пропастью. Неприятный холодок проскользнул меж лопаток.

— Занимай любой.

— А... как мы здесь оказались? Мы же, судя по карте, были в нескольких километрах от ближайшего корпуса академии.

— Переместились, — улыбнулся он. — Капища — это пункты перемещения, были разработаны специально для игр Смерти, чтобы перенаправлять неудачливых игроков в лекарские.

— Зачем? — удивилась тихо. — Они же мертвы.

— Хм, — метаморф весело сощурился, — Намина, а что ты знаешь об играх?

— Лишь то, что в моей комнате лежат три тома о них, неприкаянными, — я смущенно потупилась.

— Ознакомься в ближайшее время, — посоветовал капитан команды запасных королевских смертников и, хлопнув в ладоши, громко крикнул: 'Сбор!'. Из семи парней явились шестеро, коих Его Высочество назвал весьма специфичными прозвищами: — Барон, Канцлер, Герцог, Консул, Граф и Хан, а Кардинал где?

— Не отзывается, — ответил низкорослый и плотный Хан и, скинув капюшон с головы, посмотрел на меня желтыми глазами с тонким горизонтальным зрачком. Это был скиф! И смотрел он осуждающе. — Последним, что Тугго произнес, было: 'Убью треклятую Нами...'.

Ой, кажется, я догадываюсь, где он застрял и почему.

— Не переживай сероглазая, он только обещается, — прикоснувшись к моему плечу, произнес капитан команды. — Уж сколько он от Оли Крэббас натерпелся, а до сих пор ничем ей не отплатил.

Мне стало совсем дурно.

— То есть как... натерпелся?

— Сполна. Поменяйся они ролями, — улыбнулся Его Высочество, — Бруг был бы обязан жениться.

Вот на этом сообщении в строю смертников появилась седьмая фигура, облаченная в плащ. Хотя как сказать, облаченная... Плащ свисал с одного его плеча, в то время как китель свисал с другого, распахнутая рубашка являла на свет, исполосованный живот оборотня, а сам Тугго, ругаясь на родном языке, тянул на место спущенные до колен штаны. И правильно делал, ведь под ними было весьма поврежденное нижнее белье.

— Я прибью ее! — рычал он. — Прибью и не пожалею...

— Конечно, нет, — дружно отозвались смертники и рассмеялись, видимо им подобное наблюдать не впервой.

— Тебя повесят, едва ты прикоснешься к Олли, — хмыкнул высокий Граф из-под капюшона, — а за гранью сожалений нет.

— Да, кто говорит о Крэббас! — вспылил красноглазый, затягивая пояс. — Я побью... нет я прикончу Сумерьку и от Герберта откуплюсь... Уж ему-то такой невесты не надо.

— Она опекается родом, поэтому не стоит... — тактично попытался свернуть тему Герцог, но не преуспел.

— Да, ладно! — отмахнулся оборотень, — Даррей и Макфар столь горькой участи избегут. И все мы знаем, кто крайним у этой семейки останется...

Высочество предупреждающе кашлянул, а Бруг отдернул китель, застегнул его на уцелевшие пуговицы, то бишь через одну, и только после этого поднял глаза. Я надеялась, он устыдится собственных слов и заберет их обратно, а он, зараза, обрадовался при виде меня. Оскалился.

— О! Какое счастье... ты уже здесь... Даже бегать не придется, — заявляет мой мстительный подопытный и делает навстречу несколько шагов. А затем как рыкнет на Высочество: — Отойди...