Призма Силы ч.1

Опешивший от таких знаний мальчика и его тона Сидиус откинулся на спинку кресла, внимательно рассматривая как удивленную до отвисания челюсти Лею, так и замершего статуей ученика, по связи с которым доносилось состояние полного ступора.

— Что ж, юный Скайуокер, в твоих словах есть истина, и твои опасения понятны, — сказал Сидиус, глядя только на Люка. — Поэтому я говорю: кодекс Дарт Бэйна отныне и навсегда перестает действовать. Ситхи выходят из тени. Ты доволен, Люк?

— Да, ваше величество, вы развеяли одно из опасений, — склонил голову Люк.

— Вот как? Только одно? — вопросительно поднял бровь Сидиус. — Может, тогда выскажешь их все?

— Это… это связано с тем, что я увидел в видениях того, что может быть… — осторожно ответил мальчик.

Сидиус напряженно подобрался — вот оно! То, что способно перевернуть все сложившиеся вероятности.

— Говори и не опасайся разгневать меня, видения — это милость Силы, а значит, глупо на них обижаться, — мягко сказал Сидиус.

— Хорошо. В моих видениях, в которых я был уже взрослым, вы были безумны и управляли только с помощью страха и террора, — упали слова.

Сидиус почувствовал, как на него накатывает паника. С того самого момента, как он потерял самоконтроль после победы над Винду и едва сумел выплыть из безумия, именно страх потерять разум стал самым сильным и тщательно скрываемым страхом ситха. Тем более что со временем становилось все труднее сдерживать Темную сторону, не давать ей захватить разум.

В голове заскреблась какая-то мысль, которую никак не удавалось поймать, что-то связанное со днем переворота и джедаями, но все как-то неопределенно. «Я подумаю об этом после», — решил ситх, возвращаясь в реальность.

В которой произошли некоторые изменения: Вейдер стоял на полшага перед детьми, частично закрывая их собой, ладонь замерла возле светового меча. Люк, чуть повернув голову, внимательно изучал застывших возле дверей двух гвардейцев, его рука тоже уже почти коснулась рукоятки меча. Лея, плечо которой стиснул брат, все еще недоумевала, абсолютно не понимая, как реагировать; ее взгляд метался между братом, отцом и Императором. Одно неверное слово или движение…

— Не нужно бояться, — очень аккуратно сказал Сидиус, тщательно следя, чтобы в голосе не было посторонних интонаций, которые так легко понять превратно. — Ты сказал правду о том, что увидел. Это бесценный дар.

И с облегчением отметил, как чуть ушло напряжение из глаз Люка. Хорошо, можно продолжать дальше.

— И я понимаю, почему ты так напряженно относишься ко мне. Но, думаю, мы найдем компромисс, — доброжелательно продолжил Сидиус. — Ты сказал, что в видении ты был взрослым, так? — кивок мальчика. — Хорошо, а сколько именно тебе было?

Люк забавно нахмурился, пытаясь вспомнить расплывчатые картины видений, которые заодно считывал и Сидиус. Мальчик не врет, но тут не может быть лишней информации.

— Думаю, лет двадцать, — сказал наконец Люк.

— Что ж, — ответил Сидиус, одновременно что-то набирая в датападе. — Тогда поступим следующим образом. Ты ведь не любишь Республику и джедаев.

— Я видел, что будет при возвращении Республики и результаты этого возвращения, — голос Люка буквально сочился ненавистью. Тихой холодной ненавистью, отстоявшейся и остывшей, а оттого еще более опасной и смертоносной.

«Что же ты там увидел, если так реагируешь даже на упоминание Республики?» — подумал Сидиус.

— Понятно, — кивнул Сидиус. — Тогда я предлагаю следующее: ты присягнешь не мне, а Империи. О присяге мне поговорим, когда тебе исполнится двадцать, рассчитываю, что к тому времени я смогу развеять твои опасения. Надеюсь, ты не будешь возражать против присяги?

— Форсъюзеры должны быть лояльны государству, — пожал плечами Люк. — Или их не должно быть вообще, — неожиданно закончил он.

— Удивительно слышать это от столь юного человека, — улыбнулся Сидиус. — Не будем тянуть — вот присяга.

Один из гвардейцев принял датапад и удержал перед лицом опустившегося на одно колено подростка, торжественно читавшего текст присяги.

— Встань, Люк. Я рад, что ты присоединился к той же стороне, что и твой отец, — вышедший из-за стола Сидиус поднял Люка.

— Скажите, ваше величество, — неожиданно отмерла Лея. — А это правда, что в Республике не работали законы, а сенаторы, под прикрытием слов о демократии, занимались лишь собственным обогащением и защитой интересов тех, кто мог это оплатить?

— Да, дитя, именно так все и было. Среди сенаторов были исключения, но их было так мало, что на общее положение дел это не могло повлиять. Ваша мать, Падме Наберриэ, была одной из этих немногих, — ответил Сидиус, с интересом глядя на девочку.

— А что насчет Империи? Здесь соблюдаются законы? И высшие чиновники действительно служат государству, а не набивают свой карман? — сосредоточенно глядя на Сидиуса, спросила Лея.

«Великая Сила! Как же она похожа на мать, и в этой уверенности, что все должны служить, а не только обогащаться…» — потрясенно подумал Сидиус.

— Кхм, видишь ли, Лея, Империя очень молода. Собственно, вы родились спустя несколько дней после ее провозглашения, — осторожно подбирая слова, чтобы не допустить неточностей, ответил Сидиус. — Повторяю, Империя очень молода, как государство она младенец. Поэтому приходится опираться на тех, кто работал еще при Республике. Кроме того — Империя настолько обширна, что поневоле приходится давать моффам и гранд-моффам огромные полномочия. А проследить за всеми… — Сидиус с печальной улыбкой развел руками.

Нахмурившаяся Лея закусила губу. Решив подбросить еще немного топлива, Сидиус продолжил:

— Самое печальное — даже если есть где-то нарушения законов, то выявить их очень сложно. Людей, которым можно доверять и которых трудно запугать или купить, не хватает всегда. Я хотел предложить полномочия председателя комиссии по контролю вашей матери, но последовавшие события… — и Сидиус печально, а главное (что крайне важно в разговоре с форсъюзерами), полностью искренне вздохнул.

Лея тоже глубоко вздохнула, сжав кулачки, а потом, решившись, шагнула вперед:

— В таком случае я тоже хочу присягнуть Империи, как и мой брат. А когда вырасту — буду просить вас доверить мне контроль за соблюдением законов Империи.

— Как я могу отвергнуть такой искренний порыв? — Сидиус повел рукой — и вот гвардеец держит датапад с текстом присяги перед лицом преклонившей колено Леи.

— Ах, как это прекрасно — юная искренность на службе великих идей, — широко улыбнулся Сидиус. — Но, наверное, я и так вас утомил, а вы еще толком и не отдохнули после всех своих приключений. Поэтому не буду вас задерживать — вашему отцу еще надо будет показать вам ваш будущий дом. Надеюсь, вы будете рады старику, если я зайду к вам в гости.

Едва только за Скайуокерами закрылись двери, Дарт Сидиус обессиленно растекся в кресле. На его лице играла улыбка, а если бы кто заглянул к нему в душу сейчас, то безоговорочно записал бы в джедаи.

Причина такого состояния старого ситха была проста: впервые с тех пор, как он узнал о смерти Амидалы и детей, его душу отпустило предчувствие полного краха всех планов. Вместо этого теперь тихо и незаметно входило чувство полной уверенности в том, что победа попросту неизбежна, а все враги будут сметены.

Да, это не его заслуга, что эта возможность все же появилась, тут здорово отличился Люк. Но в том, что он не упустил дарованный Силой шанс, — тут целиком его, Сидиуса, заслуга.

Зал заполнил торжествующий смех победителя, с удовольствием насмехающегося над поверженными врагами.

Эпилог

Спустя три года

Императорский двор гудел растревоженным ульем — несколько дней назад Император «случайно» обмолвился, что на следующем приеме представит, как он выразился, «будущее Империи».

Эта новость сильно подогревалась просачивающимися с флота слухами, что кровожадное чудовище Вейдер в последнее время носится с какими-то двумя подростками. Конечно, флотские не особо трепались обо всем, связанном с главкомом, которого они, в большинстве своем, уважали. Но кто-то сболтнет лишнее за рюмкой, а кто-то нарочно — чтобы казаться знающим и причастным. А уж чего было не отнять у хищников из высшего света, так это умения собирать информацию. Немало было и умельцев сопоставить сведения и слухи.

Посему этого приема ждали с нетерпением и настороженностью. С интересом — потому что две новых и молодых фигуры возле вершины власти открывали очень много возможных комбинаций, а самое главное — заманчивые марьяжные перспективы. А вот настороженность и опаску вызывал тот факт, что они если и не были воспитанниками, то уж точно плотно общались с Вейдером. А его отношение ко всем придворным было известно.

Но вот гвардейцы распахнули двери, и все звуки как отрезало — Император вошел в тронный зал. За его правым плечом, как всегда, возвышался Вейдер. Отставая на шаг от черной фигуры главного кошмара Империи, за левым плечом Императора шли те, кого так нетерпеливо ждали собравшиеся.

Однако по мере приближения процессии на лицах придворных все отчетливее просматривалось недоумение, связанное с внешним видом неизвестных.

Две фигуры, равно изящные и стройные, именно тем изяществом, так присущим молодежи, казались полными противоположностями, но только на первый взгляд. На второй и последующие становилось ясно, что всех различий — только рост и явно подчеркнутые одеждой женственные выпуклости одной из них.

Одеты они были в полувоенные костюмы, отличающиеся расцветкой: юноша был в черном с кантами алого цвета, а девушка — в похожем наряде, но белого цвета с точно такими же алыми кантами. Отлично подогнанная одежда давала возможность оценить подтянутые фигуры, а легкий, словно танцующий, стелющийся шаг давал понять, что эта стройность достигнута тяжелыми тренировками.

Недоумение же в облике неизвестных вызывали безликие маски, надетые ими. Маски были в цвет костюмов, оживляясь лишь тонкими линиями и горизонтальными щелями визоров все того же ярко-алого цвета. Некоторые любители истории, особенно определенных разделов, не особо афишируемых и мало известных широкой публике, при виде этих масок напряглись еще сильнее — это были копии маски небезызвестного Ревана. Сильное заявление…

Дополняли внешний вид неизвестных плащи, точно такого же покроя, как у Вейдера. Только если плащ Вейдера был равномерно черным, то у его воспитанников мало того, что плащи в цвет костюма, так и подкладки были все того же цвета артериальной крови. Отчего казалось, что вокруг их фигур вьется пламя, хотя у некоторых возникли ассоциации с кровью.

Еще одной деталью, заставившей удивиться самых наблюдательных, были цепочки, скрепляющие верхние края плащей. Обычные цепочки, золотистого цвета, ничего особенного, если бы не одно «но» — точно такая же цепочка была на плаще Вейдера, вместо всегда носимой им черной.

Поэтому когда неспешно шествующий Император дошел до трона, среди придворных повисла опасливая тишина, пропитанная настороженным ожиданием. Между тем Вейдер привычно встал за троном справа, а вот неизвестные заняли ту же позицию слева. Это еще больше подогрело стремление узнать, кто же это, если им сразу оказывают такие знаки внимания?

Словно издеваясь, Император начал прием, будто забыв о молодых людях, разбирая проблемы и просьбы подданных. Но все имеет свойство заканчиваться, закончилось и ожидание: Император встал и жестом приказал таинственным незнакомцам подойти к нему. Поставив их перед собой, он положил руки им на плечи и с усмешкой обвел зал взглядом — равнодушных не было, всем хотелось наконец узнать имена новых фигур императорского двора.

— Друзья мои, сегодня я собрал вас здесь для радостной вести. Перед вами те, кто в скором будущем станут главной опорой Империи — люди, родившиеся и выросшие в Империи, с молоком матери впитавшие ее законы и дух. Итак — Люк и Лея Вейдер!

Толпа разразилась рукоплесканиями, вот только любой услышал бы задержку перед яростными аплодисментами. На лицах придворных отражались шок и недоумение, плавно переходящие в опаску, с которой смотрели на безмолвные фигуры. Император поднял руку, и все стихло.

— Предвосхищая ваши вопросы, могу сразу сказать — да, это дети моего соратника и одного из ближайших помощников, лорда Вейдера. В те страшные дни, когда после провозглашения Империи джедаи попытались осуществить переворот, семья лорда Вейдера попала под удар, и до недавнего времени мы были уверены, что никто не выжил. Но, к счастью, дети выжили, хотя и оставались в неведении о своих корнях. Теперь же все в прошлом, семья воссоединилась, а дети лорда Вейдера выразили желание стать достойными его наследниками и продолжателями его дела на ниве служения Империи. И это поистине прекрасно — стремление в столь юные годы служить государству и обществу.

Снова сев на трон, Император с усмешкой смотрел на заволновавшуюся толпу придворных, которые пытались переварить новость. Близнецы снова встали за троном. Наконец одна из аристократок не смогла сдержать любопытства — присев в реверансе перед тронным возвышением, она спросила:

— Ваше императорское величество, а почему молодые люди в масках? Они стесняются или?..

— Что вы, какое стеснение? У детей нет никаких шрамов или чего-нибудь подобного, как вы могли заподозрить, уж поверьте мне. Просто… они не любят публичности, скажем так.

— Но как же тогда они будут выполнять свои обязанности, если никто не знает их в лицо?

Тут Люк слегка коснулся плеча Императора, тот чуть повернул голову, взглянул на юношу и медленно кивнул. Одно это действие сказало очень многое придворным — такого панибратства Император еще никому не позволял, по крайней мере, на людях.

— Моего отца тоже никто не знает в лицо, но я как-то не заметил, чтобы это мешало ему выполнять свои обязанности или кто-то его не узнает, — однотонный синтетический голос явно генерировался вокабулятором в маске, лишая надежды в будущем опознать Вейдера-младшего по голосу. Помимо этого, крепление маски в виде шапочки полностью скрывало голову юноши, не давая рассмотреть цвет волос. У его сестры хоть коса была видна, темной змеей выделяясь на ее белом плаще. — К тому же нам с сестрой не хочется, чтобы наша личная жизнь была доступна всяким… любителям сенсаций.

— Ваш отец весьма… известная личность, — не задержалась с ответом аристократка. — К тому же он одаренный, что он неизменно демонстрирует.