Вирус

Веста, дочь третьего лорда Ада, собирательница душ.

Я стояла перед светящейся воронкой портала и с тоской смотрела на клубящуюся внутри дымку. Идти не хотелось. Очень. Я просто не видела в этом смысла. Девчонки, наверное, так бы меня и не смогли уговорить, но тут влез папа. Папа уговаривать не стал, папа приказал, четко выговаривая каждое слово. Как всегда, в своем репертуаре. За несколько веков существования Аид, к моему сожалению, так ничему и не научился: все так же вспыльчив и все так же харизматичен. Ну да и черта ему на блюде. Хотя нет, не черта: в чертях отец любит только хорошо подвяленные хвостики и прокопченные копытца. Кстати, его страсть к хвостикам я разделяю полностью: с пивом идут шикарно.

И вообще, я — собиратель душ, дочь одного из лордов подземного мира. Чем больше помрет, тем лучше. Правда, девчонки со мной не согласны и считают, что все разрастающуюся эпидемию необходимо срочно прекратить. Странно, но отец их полностью поддерживает.

— Веста, когда ты уже научишься включать голову? — он вышагивал по пустому кабинету для совещаний, волосы, как всегда, стояли дыбом, и был невероятно зол. А я-то думаю: "Чего в офисе сегодня так пусто?" Оказывается, просто папа не в духе. Меня его горящие глаза и бьющая в стены сила уже давно не пугают. Привычка, иммунитет, здоровый пофигизм, стальные нервы и великолепное умение отключаться от происходящего — набор тех минимальных навыков, которые приходится выработать, когда твой отец — бывший бог и действующий лорд Ада.

— Ты понимаешь, что если все погибнут, то...

— С чего ты взял, что все погибнут? — я расстегнула пальто, сняла шляпку, поставила зонтик в угол. С занимательного собрания у генерала прошло что-то около пятнадцати минут. Черт меня дернул заявиться к папе в офис. — Я тебя умоляю, это что, первое подобное происшествие? А великий потоп? А Содом и Гоморра? А десять казней египетских? А чума? А процессы над Салемскими ведьмами? Тоже туева туча народу погибла, и что-то ты не торопился влезать.

— Из всего, тобой перечисленного, — цыкнул папуля, — внимания заслуживает только чума.

Я выгнула бровь.

— Она тоже почти стала пандемией.

— Да брось. Давай тогда заодно СПИД и рак вылечим.

— Веста!

— А что? Тоже почти пандемия, — фыркнула на окрик.

— Здесь угроза не только для людей, но и для сверхов.

— То есть ты считаешь, меня это должно волновать? Серьезно? Меня? Собирательницу душ?

— Не паясничай!

— Я не паясничаю, я пытаюсь разобраться.

— Веста, считай, это — приказ, — ледяным тоном отчеканил горячо любимый папочка, открывая рот для очередной нотации.

— Ясно, — оборвала его жестом. — Это все?

Он дернул плечом, подошел к компьютеру, вытащил из него флэшку и швырнул мне.

— О! — схватилась я за сердце. — Небезопасное извлечение — один из самых страшных грехов и пороков современности! Ты попадешь в Ад.

Реплику отец проигнорировал.

— Там информация о мире и ученом, которого надо будет доставить. Отправляешься через час.

— Не могу, я на маникюр записана.

— Веста!

— Господи...

— Не поминай всуе! — рявкнул лорд Ада, заставив дернуть уголком губ.

— ...куда делось твое чувство юмора?

— Сдохло, когда ты родилась.

Я склонила голову набок.

— Я тогда поседел в первый раз.

— Подкрашиваешь? — ткнула в его каштановую шевелюру пальцем. — Всегда знала, что краска для волос в нашей ванной не мамина.

— Так она и не мамина, — отец сделал несколько шагов ко мне, обнял за плечи и чмокнул в лоб.

— Как покойницу, честное слово, — пробухтела я. — А чья?

— Она для Альфредо, — у меня отвисла челюсть.

— Зачем трехтысячелетнему полтергейсту, натуральному блондину, между прочим, краска для волос?

— Вот достанешь ученого — расскажу, — отец подал мне шляпку и зонт. — Люблю тебя, Ви.

— И я тебя. Маме привет.

— Обязательно, — донеслось в спину, и я скрылась за стеклянными дверями.

И вот теперь стояла перед открытой воронкой в мир темных эльфов и была обижена на весь мир, потому что пропустила маникюр.

Ладно, раньше начну — раньше закончу.

Переход прошел лучше, чем обычно. Меня даже почти не тошнило, лишь слегка кружилась голова. Я оказалась посреди какой-то площади, шумной и многолюд... э... многоэльфной?

Не поняла? Меня же должно было выкинуть прямо к ученому, и почему все вокруг такие огромные?

Я смотрела на проходящих мимо меня мужчин и женщин и понимала, что каждому дышу в пупок. Что за мать твою? И где мне искать этого Салазара?

Попытка сориентироваться, хотя бы примерно определить свое местоположение через несколько секунд увенчалась успехом. Взгляд наткнулся на фонтан, изображающий местных божеств — Великую Мать и Великого Отца — держащих в своих руках зелено-голубой переливающийся мир. Что ж, по крайней мере, я в столице — уже радует.

— Детка, ты потерялась?

— Что? — тряхнула головой, поднимая взгляд на склонившуюся ко мне тетку.

— Не бойся, сейчас мы найдем твоих родителей, — продолжала ворковать она.

— На хрена их искать? — да, после переходов соображала я туго. Дамочка уставилась на меня в недоумении. — Чего!?

— Твоим папе и маме необходимо уделять больше внимания твоему воспитанию, — поджала эльфийка губы.

— Попробуйте им это объяснить и умрете долгой, мучительной смертью. Они во мне души не чают. А теперь еще раз. Что. Вам. Надо?

— Хотела отвести тебя домой, — баба наконец-то разогнулась, уперла руки в боки. — Думала, ты потерявшийся ребенок.

Я кто?

— А ты, оказывается, просто мелкая заноза, — и, развернувшись на каблуках, быстро ушла в другую сторону. Я же ломанулась к фонтану и уставилась на свое отражение.

— Твою мать!

Из воды на меня смотрела девочка лет десяти с белоснежными кудряшками, носом пуговкой, губами бантиком и огромными испуганными, как у олененка, красными глазами.

— Твою гребанную мать!

Не хочу! Верните мне мое тело!

Через минуты три, когда мне наконец-то удалось успокоиться, в голове завертелись шестеренки.

Отец!

Я залезла в пространственный мешок, и первым, на что наткнулась моя рука, оказалась записка, где папиным убористым почерком было выведено всего две строчки: "А ты говорила, у меня нет чувства юмора. Наслаждайся!"

Вернусь — он точно поседеет... И полысеет.

Я еще раз оглядела себя и снова осталась недовольна осмотром. Нет, для десятилетней девчонки платье, конечно, — самый подходящий вариант ... Но неудобный. Хотя...

План по поиску Салазара сформировался тут же.

Я залезла на бортик фонтана и...

Что делают десятилетние девочки, когда чего-то хотят? Правильно.

— Ааааааааааааааааааааааааааа! — заорала во всю мощь своих легких. Через миг передо мной уже стояло эльфов пять, наперебой выясняя, что у меня случилось.

— Я по-потерялась, — похлюпала носом, "доверчиво" глядя абсолютно сухими глазами в лицо стражнику.

— Ты сможешь показать, где живешь? — погладил меня по голове мужчина, желание оторвать ему руку росло с каждой следующей секундой. — Может, помнишь название улицы? Как зовут твоих родителей?

Господи, я потерявшийся ребенок, а не имбецил, не надо со мной так разговаривать!

— Мама с папой на севере, — еще пару раз шмыгнула носом, поднося руки к глазам. — Я здесь гощу у дяди. Улица Кленов, такой дом большой, — уж очень хотелось верить, что дом у графа действительно большой. — Дядю Салазар зовут.

— Салазар? Улица Кленов? — нахмурился стражник.

— Салазар? Граф Салазар?

Чего они так всполошились? У ученого действительно была сестра и действительно жила на севере. Я выучила свое домашнее задание.

— Д-да.

— Ты уверена, малышка? — ну вот опять.

— Конечно, уверена, я знаю, кто мой дядя, — и, отняв руки от лица, вернула стражнику его же хмурый взгляд. Он внимательно оглядел меня, поколебался пару мгновений, но все-таки протянул руку. Ладонь пришлось нехотя принять, и... тут же горло сковал страх. Я. Была. Без. Перчаток!

Я смотрела на эльфа несколько долгих, кошмарных мгновений, прежде чем понять, что с ним все в порядке, что его душа по-прежнему в теле, а он не корчится на земле в агонии. Другой мир — другие боги, свои собиратели, очевидно. Сжала ладонь крепче, ловя себя на том, что впервые в жизни в полной мере ощущаю, что такое держать кого-то за руку. Да я даже к девчонкам прикоснуться не могу без перчаток, только к родителям и лордам.

— Пойдем, отведу тебя домой, — слегка потянул темный.

— Спасибо, Дядя Степа! — широко улыбнулась в ответ.

— Кто?

— Это герой одной сказки, — черт, надо быть аккуратнее. — Такой же добрый, как и вы, — ага, и такой же доверчивый кретин.

Мужик расплылся в улыбке и начал прокладывать путь сквозь толпу зевак.

Салазар, пятый граф Ромирский.

— Какой-то ты сегодня рассеянный, — целуя меня, ворковала Аннет, пытаясь развязать мой шейный платок.

— Прости, — я перехватил ее руки и снял дурацкую удавку сам, — не получается доказать одну теорию.

— Оставь на сегодня свои теории, — ловкие пальчики принялись за пуговицы на моем камзоле. — На сегодня я — твоя главная задача.

— Слушаюсь и повинуюсь, — усмехнулся, возвращая пылкий поцелуй, расшнуровывая корсет любвеобильной вдовушки и задирая ее юбки. Я только и успел что усадить ее на стол, как в дверь кабинета настойчиво постучали.

— Господин граф, внизу городской страж, — раздался голос Бьорка.

— Гони его в шею, на этой неделе я еще не выходил из дома, — с неохотой оторвавшись от шейки эльфийки, проорал дворецкому. — Ему нечего здесь делать, это ошибка!

— Господин, он привел маленькую девочку, она утверждает, что является вашей племянницей.

— Не знала, что у тебя есть племянница, — удивленно посмотрела на меня Аннет.

— Сам впервые о ней слышу, — протянул, отстраняясь от эльфийки. — У меня нет племянниц!

— Я знаю, господин, но они оба настаивают!

— Очевидно, какая-то ошибка, — вдовушка болтала ногами, наматывая на палец локон темных волос, выбившийся из прически, беззастенчиво демонстрируя изящные ножки. С моих губ сорвался непроизвольный разочарованный стон.

— Никуда не уходи, вернусь через миг, и продолжим, — я коротко поцеловал красотку и выскочил за дверь, на ходу завязывая шейный платок.

Племянница... Я не ждал сегодня гостей, кроме Аннет, тем более не ждал маленьких девочек. У меня нет племянниц, на сколько мне известно.

— Извините за беспокойство, — коротко поклонился Бьорк, — я пытался выпроводить их за дверь, но ребенок тут же бросается в слезы и истерику.

— Сейчас разберемся, — процедил в ответ. Недовольство нарастало.

Мы вышли в холл, и я увидел огромного стражника, за которым и пряталась виновница происшествия.

— Господин граф, — поклонился мужчина.

— Чем обязан? — скрестил руки на груди.

— Маленькая лита утверждает, что является вашей племянницей, — после этих слов девчонка наконец показалась из-за спины стража. Лет десять, не больше, шелковые кудряшки обрамляют лицо сердечком, пухлые губки растянуты в улыбке. Вот только взгляд... Слишком пристальный, внимательный.

— Дядя! — взвизгнула малявка и, бросившись ко мне, повисла на шее, я даже моргнуть не успел. — Подыграй, потом все объясню, — прошептала девочка на ухо. А вот этого делать я точно не собирался.

— Какой я тебе дядя? — вытаращился на мелочь, разжимая стальные объятья и ставя ее на пол.

— Ты снова напился? — совсем не по-детски выгнула она бровь, стражник нахмурился, лапища сжалась на рукояти меча.

— Я не знаю эту девочку, — посмотрел на верзилу. — Милая, — присел перед незваной странной гостьей на корточки, — ты ошиблась. Я не твой дядя.

— Точно напился.

Сейчас, когда я оказался одного с мелкой роста и заглянул в глаза... Маленькие девочки так не смотрят. У них нет этого скептицизма и недовольства, легкого презрения, маленькие девочки не кривят так уголок губ.

— Последний раз говорю: "Подыграй мне". Иначе я закачу истерику и наплету этому кретину такого, что ты задолбаешься доказывать, что ты не верблюд, — снова прошептала "гостья", и на миг показалось, что вместо ее лица я вижу перед собой череп. Стало интересно.

Я поднялся на ноги, посмотрел на напряженного стражника, на полную решимости мордашку девчонки.

— Да, видимо, пить мне, действительно, надо меньше, — весело проговорил, внимательно наблюдая за верзилой.

— Сколько же надо выпить, чтобы умудриться сначала потерять племянницу, а потом и вовсе забыть о ее существовании?

— Риза у меня всего второй день, просто еще не привык.

Великая мать, что я несу?

— Дядя у меня со странностями, — мелкая встала передо мной. — Так мама всегда говорит, а еще говорит, что его в детстве часто по голове били.

Что?

— Спасибо вам, что довели до дома, — девчонка подскочила к эльфу, потянула того за руку вниз и громко чмокнула в щеку. — Вы настоящий Дядя Степа!

Мужик зарделся, аки маков цвет.

— Действительно, спасибо, что вернули мою пропажу, — подтвердил я.

— Мой вам совет, господин граф: заканчивайте пить, — буркнул стражник, выпрямляясь.

— Всенепременно. Бьорк, отблагодари нашего спасителя, — повернулся к дворецкому и протянул девчонке руку. Через несколько минут мы вышли с ней в коридор, и она вырвала свою ладонь.

— Ну и кто ты такая?

— Я-Беда, — гадко улыбнулась гостья.

— Подробнее, — скрестил руки на груди.

— Ты серьезно думаешь, что я буду разговаривать с тобой здесь? — это выражение в ее глазах, оно совсем не вязалось с детским кукольным личиком и бело-голубым платьем в рюшах.

— Милая...

— Я тебе не милая, — перебила мелкая. — Выгоняй свою любовницу из кабинета, и пошли поговорим.

У меня глаза на лоб полезли.

— Откуда ты знаешь...

— Я в курсе расположения комнат в твоем доме. На первом этаже гостиная, кухня, столовая, кабинет и спальни для прислуги. Ты спустился не по лестнице, следовательно, вылез из кабинета. Твой шейный платок завязан криво, и на нем следы от шоколада, сильно напоминающие женские губы. Мне продолжать?

— Думаю, и без того все ясно, — вздох вырвался сам собой, любопытство разгоралось все сильнее. — Подождешь?

— Да без проблем, — пожала мелочь плечиками, прислоняясь к стене.

Я еще раз оглянулся и проскользнул в помещение. Аннет все так же сидела на краешке стола, с задранными юбками и голыми ногами.

— Что-то случилось? — надув губки, спросила любовница.

— Да, Аннет, прости, но тебе надо уйти. Ко мне действительно только что приехала моя племянница.

— У тебя же не было племянниц: ты сам говорил, перед тем как выйти.

— Это дочка двоюродной внучки моего деда, — мрак, полный мрак.

— Допустим, ну и что? Почему я не могу остаться? — эльфийка чуть наклонилась вперед, выставляя мне на обозрение грудь.

— Сестра убьет меня, если узнает, что ее... куколка стала свидетельницей... эммм, моего неподобающего поведения. Она пристально следит за воспитанием ребенка.

— Брось, твоя племянница наверняка приехала не одна, а с няней, — поджала вдовушка губы. — Вот пусть гувернантка и займет ее на какое-то время. А мы повеселимся, — тонкий пальчик с аккуратным ноготком принялся выписывать круги на моей груди.

— Дорогая, я бы с радостью, но... Понимаешь, у моей племянницы непростой характер, и именно сейчас она во что бы то ни стало жаждет моего внимания.

— Почему у меня такое чувство, что ты врешь мне, Салазар?

Да потому что я действительно вру, но мелкая на данный момент интересует меня больше, гораздо больше, чем твои прелести.

— Понятия не имею. Ты же знаешь, в этом городе нет эльфа честнее, — я аккуратно отодвинул от себя руку вдовы и спустил девушку со стола, помог поправить одежду.

— Покажи мне ее.

— Что? — я замер.

— Ты слышал: покажи мне твою племянницу, — твердо заявила лита.

— Эм, Аннет, боюсь, это не очень хорошая идея.

— По...

— Дядя! — дверь в кабинет резко распахнулась, на пороге застыл хмурый ребенок.

Как? Как она обошла запирающую магию? Нет, не так. Как она обошла мою запирающую магию?

— Ты заставляешь меня ждать. А это кто? — перевела мелкая взгляд на улыбающуюся Аннет. — Твоя новая горничная? Мама говорила, что ты меняешь их, как... шейные платки.

Эльфийка подавилась воздухом и густо покраснела, я с трудом скрыл улыбку.

— Милая, — глаза девчонки недобро сверкнули, — это лита Аннет, моя старая знакомая.

— Да уж не молодая точно, — безапелляционно заявил "ребенок". — Так когда она уйдет? Мне надоело ждать.

— Ты очень грубая девочка, — укоризненно покачала головой Аннет, подходя к незваной гостье.

— Мама говорит, что лучше быть грубой, но честной. А папа... — и замолчала.

— А что папа? — тут уж не выдержал я.

— А папа в таких случаях не разговаривает. Он просто приходит.

— И что?

Чувствую, женщина напрасно задала этот вопрос.

— И все. Потом слуги труп на заднем дворе закапывают, — мелкая скрестила руки на груди, а я заржал.

— Салазар, — выдохнула Аннет.

— Дорогая, тебе действительно лучше уйти, — подхватив вдовствующую маркизу под локоток, аккуратно вывел за дверь. — Прости, я говорил, что девчонка со странностями. Обещаю, мы очень скоро с тобой увидимся.

За спиной эльфийки уже маячил Бьорк. Я мягко прикоснулся к ее губам, слегка прикусил, просунул язык внутрь. Страстная, отзывчивая Аннет... Эх, не сегодня.

— Бьорк, — обратился к мужчине, оторвавшись от соблазнительного рта, — прикажи подать карету маркизы.

— Да, господин. Только позвольте поинтересоваться, не надо ли чего юной госпоже.

— Надо, — раздался звонкий голосок за моей спиной.

Да чтоб тебя!

— Чай и бисквиты.

Я еще раз коротко поцеловал эльфийку в губы, подтолкнул в спину и рванул дверь кабинета. Так удовольствие мне уже давно никто не ломал!

Девчонка сидела на подоконнике и смотрела в окно, отчего-то хмурясь.

— Выпроводил? — не поворачивая головы, поинтересовалась гостья.

— Как видишь. А теперь давай поговорим, — подошел к ней вплотную и протянул руки, намереваясь снять с насеста. Я привык вести беседы, глядя собеседнику в лицо, а не рассматривая его затылок.

— Руки убери, — попробовала остановить меня мелочь.

— Даже не подумаю, — так же меланхолично пожал я плечами и поднял ее за подмышки на уровень своего лица.

— Черт! — "племянница" задумчиво посмотрела вниз на свои ноги, поболтала ими в воздухе несколько мгновений.

— Кто такой черт?

— Нечисть, в Аду живет, мелкая и пакостная, — поднял голову ребенок, вглядываясь в мое лицо.

— Где? — я рассматривал куклу в своих руках и почти ничего не понимал. Она или не она?

— В Аду... Это что-то типа Предела. Может, поставишь уже? — склонила голову набок гостья, отчего кудряшки забавно подпрыгнули, несколько упало ей на глаза. — Терпеть не могу перманент! — она зло откинула прядку. — Всегда считала это убожеством, для старых библиотекарш.

— Что? — я опустил малявку на пол.

— Не важно, не обращай внимания, — девчонка уверенно промаршировала к противоположной стене и с разбега плюхнулась в кресло. — Давай лучше расскажу, зачем я здесь.

— Ну давай, — фыркнул и оперся о стол. В этот миг в дверь постучали, и на пороге возник Бьорк с подносом. Он молча поставил свою ношу и так же молча вышел. Мелкая принялась наливать себе чай. Я ждал.

Она наливала.

Я ждал.

Она добавляла сахар.

Я ждал.

Она медленно его размешивала.

Я ждал.

Она делала осторожный глоток.

Я ждал.

— Мелкая! — рыкнул в итоге.

— Я передумала, — тряхнула "племянница" головой, я зарычал сильнее. — Да не дергайся ты. Рассказывать не буду — это долго, а времени у нас в обрез. Покажу.

Гостья щелкнула пальцами, нахмурилась и запустила руку в пространственный мешок. То, что это именно он, я догадался лишь по нескольким знакомым связкам, плетение целиком было мне непривычно. Наши пространственные мешки выглядели по-другому. Значит, она?

Ребенок тем временем достал из мешка плоскую прямоугольную шкатулку — я подошел ближе — засунул в отверстие сбоку какую-то продолговатую хрень и поднял крышку.

Я с любопытством уставился в черное зеркало вверху, оббежал глазами плоские кнопки с неизвестными символами.

— Меня зовут Веста, и я из другого мира. Господи, да не нависай ты! Сейчас все увидишь, — гостья оттолкнула мою голову, развернула шкатулку.

— Из другого мира?

Она сейчас серьезно? То есть...

— Да, теория, над которой ты так усиленно сейчас работаешь, верна, поздравляю, — недовольно проворчала девчонка. В этот миг шкатулка издала какой-то странный звук, и в черном зеркале появилась картинка, а я все еще пытался прийти в себя. Десять лет поисков доказательств закончились в один миг, просто с приходом "племянницы" из другого мира. Кретинская улыбка расползлась по губам, а гостья ничего не замечала.

Она нажала на что-то еще, и в зеркале показался голубой шар, плывущий во мраке среди звезд, послышался чей-то голос, но слов разобрать я не мог.

— А, черт! Забыла, — Веста вскочила на ноги, поставила шкатулку на кресло, подбежала ко мне и потянула за камзол вниз, прижалась губами к самому уху. — Каталавэнис!

Меня слегка дернуло, кожу покалывало от чужой магии, а ее губы продолжали щекотать ухо.

— Вот теперь понимаешь, — мелкая развернулась, что-то снова потыкала в шкатулке, и женский голос опять разлился по комнате.

— Земля — третья от Солнца планета. Пятая по размеру среди всех планет Солнечной системы. Она является также крупнейшей по диаметру, массе и плотности среди планет земной группы...

Веста, дочь третьего лорда Ада, собирательница душ.

Мужик обратился в слух, а я наконец-то вытянула гудящие ноги, откинулась на спинку кресла и прикрыла глаза. Видео, найденное мной на флэшке вместе с другой информацией, займет его на пару часов. Хммм, возможно, все будет проще, чем я думала?

Я приоткрыла один глаз, осторожно рассматривая ученого. Правильное породистое лицо и длинные темные волосы, губы немного тонковаты на мой вкус, зато нос идеальный и челюсть крупная, мощный подбородок, лицо в целом слегка вытянуто, скулы классические. На грека смахивает немного. Красивый мужик, впрочем, все эльфы красивые, ничего удивительного.

Ехидная улыбка растянула губы.

Что там было в его профайле из туевой тучи характеристик? Авантюрист и доминант, игрок, бабник? Ну, первое и последнее подтвердилось полностью, а вот с остальным пока не ясно. Я такого наслушалась от "Дяди Степы", что закрались ко мне нехорошие подозрения, того ли вообще мужика я тащу. И нужен ли нам такой? Хотя... Мое дело маленькое. Мне сказали — я делаю. А думать... Неееее, за "думать" мне не платят, только за "выполнять". Вот пусть и наслаждаются.

"Вы, девочки, надежда человечества! Возможно, последний шанс этой планеты", — и бла-бла-бла в таком же духе. Полная чушь. Не знаю, возможно, девчонки и повелись на эту хрень, в чем я сильно сомневаюсь, но вот я не повелась точно. Из меня никогда не выходило образцового солдата: молчаливого и, главное, тупого. Спасибо тете Афине.

Я снова перевела взгляд на Салазара. Сидит, киношку смотрит с огромными глазами, чуть до потолка на месте не подпрыгивает. Господи, они тут все такие или через одного?

Что-то я разворчалась... Вернусь домой — срочно на маникюр и по магазинам. У "Агента Провокатора" новая коллекция, очень любопытные штучки.

Я зажмурилась в предвкушении.

— Когда закончишь, разбуди, — сцедила зевок в ладонь, свернулась удобнее в кресле и приготовилась вздремнуть. Эльф только пробормотал в ответ что-то неразборчивое.

Очередной зевок я скрывать не стала. Да уж, месяцок у меня выдался, действительно, тот еще. Да и не у меня одной, все собиратели в таком же положении. Но тут уж ничего не поделаешь: как говорится, "меньше народу — больше кислороду". Жаль только, что за переработки нам не доплачивают.

— Веста? — чужой голос пробился во все еще спящее сознание.

Не хочу.

— Веста?

Нет меня.

— Веста, вставай, мелкая.

— Нет. Мне и здесь неплохо, — пробормотала, отворачивая голову от слишком назойливого кого-то.

— Веста, я закончил.

— Молодец, а теперь уйди.

— Веста, — меня легко потрясли за плечо.

— Уйди, а то извлеку, — пригрозила, крепче зажмуриваясь.

— Веста, — меня обняли за плечи и осторожно усадили. Как куклу, но глаза я так и не открыла. — Либо ты сейчас же просыпаешься, либо я оболью тебя холодной водой.

— Извлеку, — пожала плечами, действительно собираясь выполнить угрозу.

— И что это, по-твоему, должно меня напугать? — спросили чуть ли не с издевкой. Я распахнула глаза и встретилась взглядом с хмурым темным эльфом. Эльфом? Точно, задание!

— Я собирательница душ. Занимаюсь тем, что извлекаю души из тел и отправляю их по назначению: в Рай или Ад.

— Рай?

— К богам. Киношка закончилась?

Мужик кивнул.

— Тогда собирайся.

— Стой, — поднял он обе руки вверх. — Картинки, конечно, познавательные, но зачем тебе я?

— Про вирус видел? — я потерла глаза, стараясь прогнать остатки сладкого-сладкого сна, в котором милая девушка-тайка делала мне шоколадное обертывание.

— Видел, — Салазар опустился назад в кресло.

— Так к чему тогда вопросы? — удивилась, убирая руки от лица. — По нашим данным, вы уже сталкивались с чем-то подобным, и ты тогда сильно помог с созданием вакцины. Собственно, мне ты нужен за этим же. Точнее, не мне, а человечеству.

Эльф нахально выгнул бровь.

— Ты только не обижайся, но это не очень убедительно.

Я закусила губу. Неубедительно? Ладно.

— Пойми, — слезла с кресла, заложила руки за спину и начала вышагивать перед ним взад-вперед. А что? У генерала этот номер проходил на ура... Первое время. — Ты — наша последняя надежда, шанс целой планеты на выживание.

Бровь ученого вернулась на место, зато взгляд теперь отчетливо выражал "да-ла-а-а-дно".

— Тебе открывается невероятная, уникальная возможность увидеть другой мир своими глазами, стать его героем, навеки оставить след в истории, культуре, прославиться, получить звание великого ученого...

Взгляд эльфа из издевательского превратился в безразличный.

— Что не так? — пришлось даже остановиться, чтобы вглядеться в лицо темного.

— Больше чувств, — усмехнулся мужчина.

Я обдумала предложение и продолжила, слегка повысив голос:

— Представляешь, целый мир, огромная планета будет у тебя в неоплатном долгу! Тебя осыплют золотом, о тебе напишут книги, тебя будут окружать сотни, тысячи женщин, мужчины будут стремиться быть похожими на тебя, — продолжала вышагивать перед Салазаром — маленькая девочка с веселыми кудряшками, в бело-голубом платьице с оборками, толкающая пафосные речи. — Тебе поставят памятник, назовут твоим именем улицу, университет, сложат песни, сочинят стихи, родители будут называть своих детей твоим именем! Нет? — с надеждой спросила, когда никакой реакции не последовало, даже поза не изменилась.

— Не-а. По-моему, тебе пора переходить к моим личным качествам, — склонил эльф голову.

— Да. Ты же гениальный ученый, равного тебе нет ни в одном из миров. Твой ум, твои находчивость и нестандартный подход к решению проблемы неповторимы. Ты уникален и... гениален. Ты... гениален и уникален.

— А ты повторяешься, — лениво протянул он.

— Ну извини, — развела я руками в стороны. — Слушай, мне надоело, давай, ты дальше сам придумаешь, что там входит в твой топ десять.

— Топ десять?

— Те десять причин, ради которых ты согласишься отправиться со мной.

— Не хочу, — просто пожал ученый плечами. — Это твое задание, вот и уговаривай меня.

Я подняла глаза к потолку.

— Ладно, что ты хочешь?

— Реально.

Нахмурилась.

— Что ждет меня в реальности? Только честно, — дроу смотрел слишком серьезно, слишком внимательно. Я вздохнула и села на пол перед ним, сложив ноги по-турецки.

— Во-первых, тебе предстоит адская работа, сам понимаешь. Опасная, ненормированная. Ты будешь страдать от недосыпа, недотраха, недоедания и еще сотни таких же "недо". Едва ли сможешь выйти на улицу первые несколько недель. Скорее всего, к тебе приставят охрану, не думаю, что больше пяти. Угрюмые неразговорчивые парни. Они будут заботиться о твоей безопасности и... о сборе данных на тебя. Ходить в туалет ты тоже, скорее всего, будешь под их присмотром и по строгому расписанию.

— Н-да, — протянул эльф. — Убеждать ты не умеешь.

— Я не закончила, — дернула я плечом. — Это было только "во-первых". Во-вторых, ты будешь работать не один, а с группой ученых из других миров и реальностей. Они все разные, у них разные знания и сила, разная специализация.

Салазар склонил голову набок, совсем чуть-чуть, но я заметила.

— В-третьих, ты получишь доступ ко всем нашим новейшим технологиям и разработкам. В-четвертых, у тебя действительно появится шанс изучить нашу планету, если, конечно, ты сумеешь ее спасти. И, в-пятых, опять же если справишься, тебе заплатят. Заплатят хорошо и чем пожелаешь: деньгами, золотом, камнями, информацией.

— А если не справлюсь?

— Тебе просто сотрут память и отправят домой.

Темный нахмурился и откинулся в кресле. Одна минута. Две. Три. Пять.

— Ну? Что скажешь?

— А ты?

— А что я? — хлопнула глазами.

— Ты в это как вляпалась? Почему прислали тебя?

— Мне не повезло с родственниками, — буркнула. — Мой дражайший папочка — друг одного из членов совета. Я с рождения там: сначала интернат, потом институт, потом работа. По сути, я просто наемница. Мне дают задание, и я отправляюсь его выполнять, — поморщилась.

— Смотрю, ты не очень-то воодушевлена, — поднялся мужик на ноги и подошел к одному из стеллажей с книгами.

— Честно? У меня просто дурное предчувствие.

— Что-то конкретное?

— Как предчувствие может быть конкретным? — уперла руки в боки. — Мне просто неспокойно, с чем конкретно это связано, я тебе не скажу. Ну? Ты со мной?

— С тобой, только надо кое-что взять. Какая у вас магия?

— Официально ее нет, неофициально — все как у всех, — пожала плечами. — Материя и антиматерия, окружающие наши миры, одни и те же, соответственно, и магия одинаковая.

— Твой пространственный мешок отличается от того, что принят у нас, — Салазар стоял спиной, доставая с полок все новые и новые книги.

— Просто слегка разнятся заклинания, — отмахнулась я. — Принцип тот же.

Через час мужчина наконец-то собрался, еще через двадцать минут закончил разговор с Бьорком. А еще через пять я сдавила в руке шарик с порталом, думая, что Салазар все-таки странный. Если бы мне кто-то предложил такую авантюру, я бы отказалась.

Из воронки мы оба выпали у меня дома. И снова переход прошел нормально, вот только... Только эльф весь позеленел, его шатало.

Твою ж...

Схватила Салазара за руку и снова замерла. Я же уже в своем мире. Да, вот только он принадлежит другому. Тихо улыбнулась и потащила эльфа в ванную, щелчком пальцев включая свет и воду, втолкнула внутрь и закрыла дверь. Дальше сам разберется, взрослый мальчик.

Я вернулась в гостиную, пытаясь понять, что делать дальше. Отправлять его сразу на базу? А смысл? Он все равно не сможет начать работать, пока не прибудут остальные. И будто вторя моим мыслям, пискнул коммуникатор, валяющийся на диване. Я разблокировала экран и вывела сообщение: "Заноза моя, помогай, ты, случаем, не в курсе, почему Аид говорит, что ты стала мелкой? Ты это... фотку отправь, если крестный правду говорит! Поржу!"

"Папа решил доказать, что его чувство юмора еще живо, — отписалась Дрону. — Без фотки обойдешься".

"Аааааа, — пришло в ответ многозначительное, я закатила глаза. — Забыла спросить, как мне привязать или перетащить душу в киборга!?"

Мать моя женщина, что у нее там происходит?

Я задумалась, пытаясь понять, как Хейли вообще умудрилась вытащить из кого-то душу. Не замечала за ней раньше способности к извлечению.

"Я-Беда, я под столом с трупаком! — нетерпеливо мигнул экран. — Ну так как душу-то привязать? Я уже полчаса ее держу каким-то амулетом крестного".

Хейли встречалась с папой? Случайно или нет?

"Опиши амулет: откуда мне знать, что именно он тебе дал?" — спросила, выводя на экран историю звонков за этот день.

"Рубин в черном золоте".

"Папочка в своем репертуаре, — я сжала переносицу. Он не мог ей ничего попроще дать? Кинжал Сетуса, например? — Разрежь грудную клетку, вытащи сердце и засунь на его место амулет".

Я дала Хейли несколько минут и следом отправила еще одно сообщение, все-таки решив предупредить.

"Сделала? А теперь отойди от него подальше, его сейчас корежить начнет, и вообще первые минут двадцать лучше близко не подходи: поднятые сперва неадекватные, бросаться могут или плакать, но плачут редко..."

В следующий раз экран мигнул только минут через пять, когда я уже начала волноваться: "Спасибо, а, кстати, то, что он поет "в лесу родилась елочка", нормально?"

Ну это лучше, чем если бы киборг на Дрона с ножом полез.

"Нормально, бывает хуже. Бывает, розовых слонов считают или за чертями гоняются. Через двадцать минут должно отпустить".

"Ну удружил мне крестный! Папе, как увидишь, от меня прям огромное спасибо скажи! И передай, что я ему кое-что подарю на память!"

Я усмехнулась. Всенепременно.

"Все, ушла ловить, а то еще что-нибудь натворит! Если что — пиши. Твоя гоняющаяся за сумасшедшими".

"Передам, ему еще и от меня прилетит. Шутник, блин! Удачи тебе. Твоя бывшая временно мелкой Я-Беда", — отправила сообщение, но Хейли уже вышла.

— Мелкая, — я подняла голову с дивана и, открыв один глаз, уставилась на Салазара. Н-да, гардеробчик ему бы сменить не помешало. Еще за ролевика примут.

— Я не мелкая, — нахмурилась.

— Еще какая мелкая, — пробежавшись по мне взглядом с ног до головы, парировал темный, и я рванула к зеркалу в коридоре.

— Черт, черт, черт, черт! — да, я все еще была от горшка два вершка, и все в том же дурацком платье, и все с теми же кудряшками. Единственное, что поменялось — цвет глаз. Глаза были моими, серыми. За спиной стоял этот "великий ученый" и почти открыто насмехался. А в доме тем временем запахло серой. — Черт!

Возле входа в кухню появилось серо-зеленое облако, еще два в проеме гостиной и два сбоку от меня.

— Ничему не удивляйся, — вздохнула. Через секунду туман сгустился и на месте облаков уже стояли черти, нервно перебирая копытцами.

— Звали, госпожа? — хором спросили они, дружно кланяясь.

— Нет! Изыдите! — махнула рукой, и так же, как появились, рогатые испарились. — Вот это и были черти, — пояснила, проталкиваясь мимо Салазара в комнату, хватаясь за мел и дергая на себя ручку подвала.

— Веста?

— Я все еще мелкая, — бросила через плечо. — Пора наведаться к папочке!

— Я думал, ты всегда так выглядишь, — пробормотал "гений", озираясь по сторонам.

— Нет! Мне двадцать пять и выгляжу я на двадцать пять! — у пентаграммы надо было поправить всего несколько линий, чем я и занялась.

— Как скажешь, мне идти с тобой?

— В Ад? Рано еще, — фыркнула, делая шаг в светящуюся дымку. — Можешь телек посмотреть или в холодильнике покопаться, — крикнула напоследок, с опозданием понимая, эльф не знает, что это такое.

Как ведут себя десятилетние девочки, когда чего-то хотят? Правильно.

— Папа-а-а-а-а-а! — проорала на всю столовую. Бывший бог, делающий в этот момент глоток вина, подавился.

— Веста?

— Ну хоть узнал — и на том спасибо. Пошли, поговорим.

Разговор с папой вышел продуктивным и плодотворным. Для него и, как ни странно, для эльфа. Не для меня. Выяснилось, что третий лорд Ада, когда накладывал заклинание, закрыл его на временной промежуток, а не на сам факт перехода. Кто же знал, что со своим заданием я справлюсь так быстро? А Салазару папочка передал чемодан с вещами.

— Что говорят мойры? — спросила я, когда прекратила ворчать по поводу своего внешнего вида.

— Кто? — отец задумчиво смотрел в окно, стоя ко мне спиной.

— Мойры, пап, три древнее, чем сам мир, старухи, вечно всем недовольные и вечно на всех ворчащие.

— А ничего они не говорят, — развел он руками.

— Ну и кого ты пытаешься обмануть? Да они постоянно либо трещат без умолку, либо подслушивают, вероятно, так компенсируя... не очень хорошее зрение.

— Милая, к ним сейчас лучше не подходить.

— Неужели так много? — засомневалась я, разглядывая чистую ладонь. — Почему тогда у меня нет новых душ?

— Официально ты на задании от Совета, тебя пока стараются не трогать, — папа поцеловал меня, снова как покойника, и подтолкнул к пентаграмме, посоветовав посидеть какое-то время дома.

Волнуется за меня? С чего бы, сверхи же не болеют?

— Черт! — ругнулась я, выходя в собственном подвале.

— Звали, госпожа?

Да, иногда папино проклятье, призванное отучить меня ругаться, оказывается исключительно полезным. Например, когда надо поднять тяжелый чемодан из подвала в комнату. Да, эльф оставался у меня. На два дня. По умолчанию. И обсуждению данный факт не подлежал.

— Чемодан надо отнести на второй этаж, третья дверь, — кивнула я на объемистый саквояж. Несчастная нечисть поднатужилась, вцепилась в ручку обеими лапками и бодро зацокала копытами по деревянным ступенькам. Хвост с маленькой взъерошенной кисточкой смешно раскачивался из стороны в сторону. Нет, все-таки что бы там папа ни думал, а черти иногда бывают исключительно полезны.

Бесеныш уже скрылся за дверью, а я напряженно замерла. Сверху доносились какие-то странные звуки. Пришлось открывать пространственный мешок и доставать пистолет. Новый Five-seveN удобно лег в руку. Бельгийцы хорошо делают не только шоколад. Этот малыш уже несколько лет ходил у меня в фаворитах, с полусвободным затвором он с легкостью пробивал стандартный бронежилет с расстояния в пятнадцать метров и вполне оправдывал свою стоимость. Ну а пули... Пули пришлось немного усовершенствовать, чтобы действовало и на сверхов. Но этим занимался папа, не просто же так в качестве бизнеса он выбрал разработку оружия: он знал в нем толк.

Нет, я понимала, что, скорее всего, наверху бесчинствует эльф, но подстраховаться не помешает. Что-то упало, разбилось, послышалась сдавленная ругань, я выскочила за дверь и, пригнувшись, подобралась к кухне, снимая предохранитель, выставив руки прямо перед собой. Это только в фильмах крутые парни стреляют с бедра бесконечными очередями. В жизни, если хочешь действительно убить, такой номер не пройдет.

Ну что и следовало доказать.

Салазар зачем-то забрался на барную стойку и швырялся оттуда магией хаоса в несчастный чайник. Меня он не заметил.

— Если тебе так приспичило попрактиковаться в стрельбе, — я прислонилась к косяку, — за домом есть полигон, на чердаке — дартс, могу из подвала притащить манекен или вызвать очередного черта.

Мужик замер с занесенной для нового броска рукой и медленно повернул ко мне голову.

— А если ты по какой-то причине не любишь чайники, на первом этаже в кабинете лежит полное собрание Фрейда. Я верю, Зигмунд тебе поможет.

— Это твой дворецкий?

Я закатила глаза, схватила темного за штанину и потянула вниз, с тоской оглядывая раскуроченную кухню.

— Черт, черт, черт, — троих, пожалуй, хватит. Нечисть появилась секунд через двадцать и, выслушав меня, принялась за уборку, а я тем временем утянула Салазара наверх.

— Это твоя комната на ближайшие три дня. Вот это, — ткнула пальцем, — телевизор. Бросаться в него магией нельзя, его можно смотреть. Вот это — телефон, бросаться в него магией нельзя, по нему можно звонить, но звонить тебе некуда, поэтому... Просто забудь, — махнула в итоге рукой. — То, во что ты палил внизу — чайник, бросаться в него магией нельзя, в нем можно кипятить воду, а потом пить чай. Вот это датчики движения и дыма, в них тоже магией бросаться нежелательно. Это лампы, это их выключатель, бро...

— Я понял! — поднял эльф обе руки вверх, отступая на шаг.

— О"кей, — пожала плечами. — За той дверью — ванная, за противоположной — гардероб. Пойдем, покажу, как включать воду.

В итоге экскурсия по дому заняла у меня часов пять, и к концу последнего часа мне хотелось всего две вещи: жрать и убить эльфа. Поэтому, как только мы вернулись с полигона, я промаршировала на кухню, где меня все еще ждали черти.

— Изыдите, — приказала, открывая холодильник, нечисть тут же испарилась. — Так, у меня есть томатный суп и йогурт.

Господи, а йогурт что тут делает? Терпеть его не могу.

— Э, а мяса нет?

— Есть, но ты его есть не станешь.

— Почему?

Пришлось посторониться, чтобы дать Салазару обзор.

— Ты будешь есть это? — ткнула пальцем в недра холодильника, откуда на нас с упреком взирала голова оборотня.

— Великая мать, что он делает у тебя в холодильнике?

— Убить меня пытался, все забываю вернуть его родственникам, — пожала плечами. — Так что?

— Я что-то уже вообще не уверен, что хочу есть.

— Значит, доставка, — кивнула сама себе и потянулась за телефоном. Ученый, затихнув, наблюдал, как я набираю номер пиццерии, вроде даже не дышал. Смешной.

— Это магия? — спросил он, когда закончила диктовать заказ.

— Нет. В нашем мире, в отличие от вашего, большее развитие получила технология. Ты же смотрел фильм.

— Не думал, что все так... Кстати, а почему ты еще маленькая?

Я вздохнула, снова чуть не чертыхнулась и коротко пересказала разговор с папой.

— Так что такой я буду до завтрашнего утра, до пяти часов. А теперь мне надо в душ и переодеваться, бесит меня это платье, а эти туфли... Руки бы оторвать модельеру. Тебе советую сделать то же самое, пока не привезли еду.

— О"кей.

Я удивленно подняла брови.

— Я быстро адаптируюсь, — легко пожал эльф плечами.

Из душа меня выдернул звонок по интеркому: привезли пиццу. Я запахнула любимый шелковый халат, в котором теперь почти тонула, и прошлепала к двери, ожидая, пока машина въедет в ворота. Спустя пару минут на пороге стоял молодой прыщавый парнишка в респираторе и хмуро смотрел на меня. Молча протянула ему деньги, но разносчик, странно на меня покосившись, покачал головой.

— Что не так?

— Девочка, маму или папу позови.

— Поверь, ты не захочешь, чтобы я их звала, — буркнула себе под нос. — Мама спит, а папа в душе, они оставили мне деньги, — снова протянула купюру.

— Нет, извини.

— Но это правда, — надула обиженно губы.

— Прости, маленькая, но я действительно не могу. Бывали у нас уже прецеденты.

В этот момент мой желудок вывел очередную заливистую трель и практически обнял позвоночник. Я подняла глаза, в которых отражалась вся скорбь еврейского народа, на мальчика и заискивающе улыбнулась.

— И не делай такое лицо, — фыркнул он.

— Подожди...те здесь, — со злостью захлопнула дверь и ломанулась на второй этаж. Судя по звукам, эльф все еще плескался в ванной.

— Салазар, — позвала, в ответ ни звука. — Салазар, ты мне нужен!

Ноль.

— Салазар, ты голодный или нет?

Снова тот же эффект. Черт! Он эльф или русалка, в конце концов?

Я не выдержала и повернула ручку двери, чтобы столкнуться нос к... пупку с выходящим из душа ученым.

Господи, нашим бы ученым такие тела!

Я засмотрелась, честно. Широкая грудь, сильные руки, развитые мышцы и какая-то очень хитромудрая татуировка на правом плече, а то, что ниже талии...

Так, стоп! Я тут не за этим, я есть хочу! И... его хочу!

Стоп, я сказала!

— Мелкая? — медленно улыбнулся он. Так порочно, что... Вот засранец!

— Там пиццу привезли, — чуть наклонила голову, признавая, что разглядывала темного. — Но мне не отдают, потому что я еще ребенок. Надень что-нибудь и спустись, забери, пожалуйста, — я отдала ему деньги. — Жду на кухне.

Оттараторив сей незамысловатый текст, поспешила ретироваться из комнаты незапланированного гостя. Не надо мне таких приключений.

Темный появился в проеме двери через пятнадцать минут, и снова я с трудом оторвала от него взгляд. Черные джинсы слишком низко сидели на бедрах, рубашки не было вообще, а по груди бежали капли воды.

Черт! Черт, черт, черт!

Пока мы разбирали пакеты, я делала все, чтобы не смотреть на эльфа, чтобы успокоить зашкаливающий пульс.

Черт! Черт, черт, черт!

Я прикрыла глаза, глубоко вдохнула и застыла возле раковины со стаканом в руке. От Салазара так невероятно пахло, что у меня практически закружилась голова: ладан и сандал, легкие нотки мелиссы. Господи, где таких делают?

Тряхнула головой, отгоняя пошлые мысли, а через двадцать минут мы сидели в гостиной на полу перед телеком и уплетали "Маргариту с пепперони". Я попутно пыталась объяснить ученому, что такое мохито и из чего его готовят.

— Как-то ты не особо рвешься спасать свой мир, — пробухтел он, сыто приваливаясь к дивану, я дожевывала последний кусок пиццы, по ящику милая улыбающаяся тетка по всем каналам вещала о способах защиты от вируса. То, что она ничего, по сути, не знает, стало понятно через тридцать секунд, и я просто вырубила звук.

— Почему?

— Да у тебя на лице все написано, — пожал эльф плечами.

— Если честно, просто не вижу необходимости в подобных телодвижениях. В любом случае погибнут не все, а какая-то часть. Оставшихся вполне хватит для того, чтобы начать все сначала.

— Ты не любишь людей?

— Не то чтобы не люблю, скорее, отношусь как к работе.

— Ты извлекаешь души?

— И гоняюсь за сбежавшими или превратившимися в призраков.

— Зачем?

Я допила остатки мохито.

— Понимаешь, тут какая штука: душа, оставшаяся на земле среди живых, даже если не желает им зла, все равно несет на себе отпечаток смерти. Дома, например, в которых обитают духи, или фантомы, или полтергейсты, разрушаются быстрее, в них происходит больше преступлений, чаще болеют жильцы и так далее. Короче, если у тебя вдруг прорвало кран, совсем не обязательно в этом виновата китайская сантехника.

— Последнюю фразу я не понял, а так все ясно. Так почему ты не любишь людей? — Салазар пытливо разглядывал меня, я же в ответ не сводила глаз с него. — Чем не угодил тебе обычный человек?

— Да всем он мне угодил. Просто действительно не понимаю, зачем так напрягаться. Рано или поздно все, кого мы спасем сейчас, умрут.

— Но они оставят после себя наследие.

— Их наследие тоже умрет, и их потомки, и их, и потомки потомков, и так далее. Может и неплохо, что Земля избавится от части населения: за последние сто лет человечество не придумало и не создало ничего, что пошло бы ему на пользу. Оно только разрушает. И даже спасти себя сами они не могут.

— А если среди тех, кто погибнет, будут твои друзья? — склонил Салазар голову набок. — Ты? Твои родители?

— Я буду горевать, мне будет больно, но... Я справлюсь, — потянулась. — Я отношусь к смерти немного по-другому, чем остальные, потому что знаю, что на той стороне. Все, кто погибнут, рано или поздно вернутся. Все, что должно быть сделано, создано или разрушено, обязательно будет сделано, создано или разрушено. Рано или поздно. Это круговорот жизни, это космический закон. Душа ведь не исчезает, не испаряется.

О том, что у меня плохое предчувствие, говорить ему снова не стала. Зачем? Темный все равно мне с этим не поможет.

— И, вообще, я девочка, меня должны заботить только новые туфельки и платьица. А еще я хочу нормальную оплату и полный социальный пакет, а то моя страховка стоматолога, например, не покрывает.

— Кого?

— Зубного врача, — усмехнулась, понимая, что и эта попытка пошутить так и останется попыткой.

— Почему ты так стараешься казаться легкомысленнее, чем есть на самом деле? — ухватил ученый меня за подбородок.

— Давай ты спросишь меня снова, когда хотя бы недельку поживешь в Аду? — улыбнулась.

— И все-таки? — не отступал Салазар.

— Так проще: когда люди думают, что ты дурочка, ведут себя более раскрепощенно, сразу становятся видны все их пороки, чувства и мысли можно читать, как по книге.

— Интересный подход.

— Ну а ты, — ткнула я пальцем в грудь "гения". — Почему ты согласился? Мероприятие, прямо скажем, сомнительное.

— Мне любопытно, и да, я повелся на новые знания. К тому же это вызов мне как кровнику.

— Кому? — нахмурилась.

— Кровнику. Я изучаю кровь.

— У нас таких зовут гематолог, — кивнула. — А еще?

— Еще меня заинтересовала маленькая кудрявая девочка с недетским взглядом. Да и, потом, песни в мою честь и толпы женщин у моих ног — тоже приятное дополнение.

— Ты такой спокойный, — протянула. — Даже во время перехода не волновался.

— Знаешь, я еще лет в десять понял, что ситуация — любая ситуация — заслуживает того, чтобы волноваться о ней, только если реально можно что-то изменить. Тогда да, я буду думать, искать варианты и стараться пробить стену головой. Если я никак не могу повлиять на событие, то зачем мне лишние волнения?

— Интересная философия, учитывая твою репутацию, — фыркнула в ответ.

— А что не так с моей репутацией? — наигранно удивился темный.

— Серьезно? Ты сейчас серьезно? Да каждый стражник в городе знает твое имя, да они чуть ли не крестятся, когда слышат его.

— Я польщен. Но что такое "крестятся"?

— Это особый знак, последовательность движений рукой, которую воспроизводят люди, когда обращаются к Богу за помощью. Извини, показать не могу — растаю.

Эльф уставился на меня, как баран на новые ворота. Я расхохоталась.

— Шучу я.

Мы проболтали почти до самого рассвета практически ни о чем. Делились фактами о жизни двух миров. Было интересно, временами смешно, временами даже страшно. Салазар оказался хорошим рассказчиком и не менее хорошим слушателем, умным и вдумчивым, и да, адаптировался он действительно с какой-то почти нереальной скоростью. Так просто не бывает. Хотя что я знаю о степени гибкости психики темных эльфов? К тому же темных эльфов-ученых. Да ничего.

Кто из нас уснул первым, я потом так и не смогла вспомнить.

Салазар, пятый граф Ромирский.

Я проснулся оттого, что у меня затекла левая рука, но шевелиться не хотелось. По моим внутренним ощущениям было еще слишком рано, чтобы двигаться и, тем более, чтобы вставать и куда-то идти. Попробовал перевернуться, но неожиданно для себя наткнулся на чье-то тело.

Аннет осталась вчера у меня?

Легко провел пальцами по тонкой руке и открыл глаза.

Не. Аннет.

Веста. Наверное.

Девушка спала, повернувшись ко мне лицом, как ребенок, подложив под щеку ладонь и уткнувшись острым носиком мне в ключицу. Черная короткая прядь упала на тонкую скулу, пухлые губы слегка приоткрылись, а шелковой халат съехал вниз с плеча. Кожа у нее такая же нежная, как и ткань?

Моя ладонь проскользнула в широкий рукав.

Да, такая же. Даже мягче.

Мелкая что-то пробормотала и попыталась, очевидно, зарыться глубже в несуществующее одеяло.

Я вытащил ладонь, осторожно подвинулся и оперся головой о руку, продолжая наблюдать за спящей Вестой. Она что-то снова пробормотала и подтянула голые ноги поближе к груди: короткий халат скрывал немного, еще меньше грел. Легкая тряпочка заканчивалась на середине бедра, вызывая вполне закономерное желание увидеть еще больше.

Я аккуратно сдвинул скользкую ткань выше. Еще выше. Еще чуть-чуть, пока не показалось кремовое бедро. Соблазнительное, округлое, аппетитное, теплое. Я слегка сжал его, провел кончиками отросших когтей вверх и вниз, принялся выписывать замысловатые узоры, наблюдая, как появляется гусиная кожа там, где я только что пробежался пальцами.

Веста шумно выдохнула и повернулась на спину, будто читая мои мысли. Я облизнулся в предвкушении и открыл плечо еще больше, потянув за рукав. Сначала один, потом второй. Удивительно нежная кожа, удивительно вкусно пахнет: карамель и сливки. А над правой ключицей у мелкой оказалась настолько соблазнительная родинка, что я не удержался и обвел ее языком, и сам не заметил, как начал, слегка покусывая, целовать длинную шею. Вкусную, сладкую.

А в следующий миг мне в висок уперлась какая-то черная продолговатая штука.

— Эльф, а тебе никто не говорил, что сначала надо хотя бы в ресторан девушку сводить?

— Куда? — нахмурился.

— Никуда! — отчеканила мелкая. — Руки убрал и остальные части тела тоже. Иначе твои мозги окажутся на потолке.

Холодная штуковина продолжала давить на висок.

— Не окажутся, — хмыкнул я, не двигаясь с места. — Мои мозги тебе нужны целыми и невредимыми.

— Твоя правда, — Веста сдвинула руку с черным нечто вниз, с силой проведя по и без того напряженному животу, дойдя до самого паха. — А вот твои колокольчики мне без надобности.

— Ты думаешь, что...

Девушка быстро отвела руку вбок, что-то щелкнуло, раздался громкий хлопок, и лампа на невысоком столике разлетелась вдребезги.

— Это называется пистолет. Конкретно этого малыша зовут Файв-Севен, и он способен раскурочить к чертям твой череп, что уж говорить о твоих яйцах. Ну? — она надавила на пах сильнее, я нехотя отстранился. — Знала, что мы сможем прийти к консенсусу, — открыто улыбнулась девушка, поднимаясь на ноги, придерживая другой рукой полы халата. — А теперь я собираюсь в душ, выйду через полчаса, то есть когда эта стрелка будет по-прежнему на семи, а вот эта — на шести, — ткнула мелкая пальцем в часы, очевидно, думая, что я не знаю, что это. — Жрать в доме по-прежнему нечего, поэтому съездим в город, — Веста развернулась и направилась вверх по лестнице.

Я только тихо улыбнулся, поднимаясь на ноги, наблюдая, как она аппетитно покачивает бедрами.

Бывают такие женщины и девушки... Вроде ничего особенного — хорошенькие, но не более — но вот есть в них что-то такое, какая-то непонятная магия, из-за которой мужики шеи себе сворачивают, глядя им вслед. А возможно это и не магия вовсе, возможно, они просто не прячутся, не стыдятся и не боятся себя, своих желаний, своей привлекательности.

Веста не боялась, я понял это вчера, но почему тогда не позволила довести дело до конца? Почему остановила?

Я встал под душ, все еще размышляя об этом. О странной красивой девочке, которая изо всех сил старается казаться дурой.

С самим душем разобраться удалось достаточно быстро. Хаос его знает, как все это работает без магии, но принцип очень похож на наш. Мелкая пробовала вчера объяснить, но вопросов у меня все равно осталось еще целая куча и даже больше. Обсуждение закончилось на электричестве.

А я как ребенок, честное слово. Пытаюсь познать целый мир за один день, как будто это действительно возможно.

Через полчаса мы вдвоем сидели в металлическом гробу на колесах и с невероятной скоростью неслись по серой абсолютно ровной дороге на рынок — супермаркет, как обозвала его Веста. А я все еще пытался вспомнить, как правильно дышать, и понять, почему не могу продолжить то, что мы начали утром, здесь и сейчас. Немедленно.

Девушка была в коротких, очень коротких — короче, чем ее халат — брюках, рубашке со странным ярким узором в клетку и закатанными до локтя рукавами. Но рубашка была застегнута не до конца, пуговицы вообще заканчивались не доходя до бюста, и в вырезе была видна небольшие грудь, туго обтянутая ярко-синей сорочкой. Наши женщины носили такие только под платье, как нижнее белье, а о том, чтобы на людях оголить ноги... Да за такое можно было загреметь в тюрьму!

В этом мире подобная манера одеваться, наверное, была в порядке вещей, но дышать спокойно я все еще не мог. Ее хотелось схватить, стянуть эти клочки ткани и насладиться телом, что они так ненадежно сейчас скрывают.

Единственное, что было спрятано — ладони. Мелкая надела перчатки.

В себя я пришел только минут через пятнадцать, когда собирательница впихнула мне темные очки. А потом постарался отвлечься разговором.

— Объясни еще раз, — скрестил руки на груди, давая понять, что так просто от девушки не отстану.

— В шестой? — простонала она, перегнулась через сидение, порылась в сумке и бросила мне на колени очередное черное зеркало, только меньше, чем было в прошлый раз. — Нажми на кнопку, поставь палец на серый прямоугольник, проведи вдоль линии, где написано "разблокировать". Теперь нажимай на цифры: два, четыре, ноль, восемь, семь, девять.

Я послушно исполнил требуемое. Квадрат с цифрами исчез, а на его месте появились какой-то странный круглый пушистый зверь и маленькие картинки. Веста ткнула, не глядя, в одну из них, и зверя сменило белое поле.

— Поставь палец на прямоугольник рядом с надписью, видишь буквы?

— Да.

— Понимаешь, что они значат?

— Да, — улыбнулся, как идиот.

— Умница, а теперь набирай: "Принцип работы двигателя внутреннего сгорания", затем коснись слова "искать".

Я аккуратно нажал на буквы. Миг — и зеркало показало текст, много текста, но, к сожалению, не полного. Заголовки были подчеркнуты.

— Но здесь не все, — нахмурился, поворачивая устройство к мелкой. Она бросила быстрый взгляд на мои руки и расхохоталась.

— Ученый, тоже мне. Нажми на выделенный текст, откроется нужная статья, стрелки вверху помогут вернуться на предыдущую страницу, листать можешь пальцем, будто листаешь книгу. Нажимаешь вот сюда и можешь переходить из... книги в книгу, чтобы ввести новый запрос в поиск, просто тыкни сюда, — отсмеявшись, пояснила девушка, попутно показывая, что делать.

И... И я потерялся, заблудился, полностью погрузился в чтение. Там было столько всего, в этом маленьком зеркале, так много информации, так много нового, так много непонятного. Я прыгал из книги в книгу, вперед и назад. Так легко и так удивительно просто. И вот они — существа, обладающие такими знаниями — не могут справиться с какой-то болезнью? Не верю. Этого просто не может быть.

— Приехали, — помахала девушка рукой, серые глаза смешливо блестели. — Вылезай, потом дочитаешь.

— Но...

— Вылезай, планшет от тебя не убежит, все данные тоже никуда не денутся, а вот в машине я тебя одного не оставлю.

Пришлось аккуратно положить зеркало на заднее сидение и, отстегнув ремень, выбраться наружу. Веста вышла только убедившись, что я стою на земле, схватила меня под руку и быстро зашагала к прозрачным дверям.

Я осматривался по сторонам: везде сновали люди, в большинстве своем в повязках-респираторах, кто-то нес странные почти прозрачные мешки, кто-то, так же как и мы, приехал на машине и сейчас топтался возле нее. Вообще, народу кругом было поразительно много. Моя спутница предположила, что большинство уезжает из города в надежде спастись от вируса.

— Мелкая, у вас размер машины зависит от размера живота?

Ви удивленно обернулась, проследила за моим взглядом, осмотрела всю стоянку и снова рассмеялась:

— Скорее, от размера члена.

Я сбился с шага.

— Ви! Я понимаю, почему твой отец придумал проклятие с чертями.

— Что? Я называю вещи свои именами, — пожала она плечами. — У нас не такие строгие взгляды на секс и все, что с ним связано. А насчет машин... Чем больше тачка, тем короче достоинство, — продолжала веселиться мелкая, а мне казалось, что я чего-то недопонимаю.

— И что, купив большую машину, можно как-то увеличить размер? Не вижу связи...

— Салазар, все-таки тебе стоит прочесть дядю Зигмунда, — снова улыбнулась Веста, а я почему-то замер, глядя в наполненные искренним смехом глаза. — А вообще, — Беда потянула меня дальше, — у вас что, совсем нет неуверенных в себе мужчин, которые пытаются доказать всем, что они... успешны, выставляя напоказ свое богатство?

— Есть, — кивнул я. — Но у нас так не всегда.

— Ну вот и у нас так же. Просто день сегодня, видимо, такой. Большую машину часто покупают, например, семьи с детьми. Большую, мощную и страшную, как эту, — она ткнула пальцем в действительно уродливый и заляпанный грязью гроб на колесах, мимо которого мы проходили, — заядлые путешественники, любители дикой природы, охоты, рыбалки, потому что такая везде пройдет. Вот эта, скорее всего, принадлежит молоденькой девушке, возможно, студентке. Она не новая, но за ней хорошо следят. На заднем сиденье рюкзак и табличку на стекле видишь? Такие, как правило, студентки лепят.

Веста еще продолжала что-то говорить, но я практически не слушал, всматриваясь в ее лицо. Беда размахивала свободной рукой, ее глаза горели, а губы то и дело улыбались. И вот от нее такой почти невозможно было отвести взгляд. На нее такую почти невозможно было не смотреть.

А еще то, как девушка говорила о людях — о существах, на которых ей вроде бы наплевать. Но вот именно сейчас мелкая показала, как действительно к ним относится: как к детям, не всегда разумным, не всегда послушным, не всегда спокойным, но любимым, несмотря ни на что.

Их рынок выбил меня из равновесия окончательно: все яркое, так много места, все закрыто, положено и спрятано в пакеты, мешки и мешочки, банки, баночки и бутылки, везде так много текста. Веста, тихо посмеиваясь, тянула меня вдоль рядов, толкая впереди странную сетчатую тачку, периодически хватая с полок то одно, то другое, объясняя мне, что берет и для чего.

Действительно в ее мире технология полностью заменила магию. Да и зачем им силы, когда пятно с брюк можно вывести, забросив их в ящик и добавив белого порошка с едким запахом? Это было и правда удивительно и невероятно. Другой мир, почти без магии, но при этом полный чудес.

Я взял в руки очередную упаковку чего-то неизвестного и уткнулся в текст, стараясь понять, что же это такое. Внутри гремело и пахло шоколадом.

— Чшшш-орт, — прошипела рядом Веста, я поднял глаза и нахмурился. Мелкая яростно терла левую руку. Плечи напряжены, взгляд чуть прищурен, устремлен в соседний ряд.

— Веста?

— У меня рука чешется, — прошептала она одними губами. — Это запрос на новую душу. Кто-то либо уже умер, либо ему осталось недолго, — собирательница быстро стянула перчатку, на миг сжала руку в кулак, разжала и приблизила ладонь к лицу. На бледной коже черными неровными буквами было написано имя "Мария Андреева". — Сильно чешется, душа где-то здесь.

— Я могу чем-то помочь?

— Нет. Просто следуй за мной, — она покатила вперед тележку, уверенно лавируя между рядами.

— Ты знаешь, куда идти?

— Да, как только получаю имя, его носитель... будто светится, душа светится... Это сложно объяснить, но я вижу. Знаю. Ты, кстати, пить не хочешь?

— Нет.

— Жаль. Вот и я не хочу, а придется. Выбирай: сок или вода?

— Э...

— Быстрее, темный, рука чешется чертовски сильно.

— Вода.

Веста схватила с полки первую попавшуюся бутылку, отвинтила крышку и поднесла к губам, не сбавляя шага, слишком медленного шага.

— Мы разве не торопимся?

— Здесь камеры, — оторвавшись от горлышка, пояснила девушка, — система наблюдения, которая показывает картинки. Если потом просмотрят запись и увидят, как мы с тобой несемся к человеку, который в следующий миг умрет, возникнут вопросы, отвечать на которые мне не хотелось бы. Еще что-то?

— Да, но это подождет, — улыбнулся я.

Спустя три отдела Ви наконец-то остановилась, всучила мне в руки крышку от пустой бутылки, оставила тележку и направилась вдоль ряда, делая вид, что выбирает сыр. Прошло не больше двух минут, когда девушка, стоящая напротив, дернулась, покачнулась и тихо осела на пол. Первые мгновения никто ничего не понял, а потом поднялся шум, тело несчастной окружили, кто-то пытался нащупать пульс, кто-то хлопал по щекам, кто-то брызгал в лицо водой.

— Она вроде еще дышит, — поднялась от трупа большая женщина.

— Вы уверены? — спросил очередной зевака.

— Надо позвонить в скорую.

— Сразу спасателям лучше, они быстрее приедут.

— Давайте, я посмотрю. Я умею оказывать первую помощь, — раздался голос мелкой, и она протолкалась сквозь толпу к телу, присела и взяла запястье несчастной, делая вид, что действительно пытается найти пульс.

Но я видел, как Весту окружила серо-голубая дымка, как тонкая серебряная ниточка протянулась от одной девушки к другой, как из груди трупа буквально вырвался небольшой мерцающий шар и завис рядом с Ви.

А у мелкой по лбу струился пот, и дрожали губы.

— Мне очень жаль, — тихо произнесла она, — девушка мертва.

И если до этого все хоть тихо, но переговаривались, то сейчас замолчали. Какой-то мужчина достал из кармана продолговатое зеркало, несколько раз коснулся гладкой поверхности и поднес к уху. Телефон. Мобильный телефон — так сказала мне Веста.

А Ви уже стояла рядом со мной, сжимая левую руку в кулак, удерживая на серебряном поводке, как на цепи, чужую душу.

— Обними меня, но несильно, — прошептала она одними губами, отчаянно заглядывая в глаза.

Я прижал к себе дрожащее от напряжения тело. Собирательница уткнулась мне в плечо, наклонив голову, и слишком быстро зашептала какое-то заклинание. Светящийся шарик дрогнул, пошел рябью, нить натянулась сильнее, я почти слышал, как она звенит. Миг — душа внутри бутылки, и Веста плотно закручивает пробку, не переставая дрожать.

— Тебе всегда так плохо?

— Да. Это заклинание отбирает много энергии, всегда так было. Мне просто надо несколько минут постоять, а потом съесть шоколадку.

— Сколько душ ты можешь собрать за один раз?

— Собрать — сколько угодно, а вот с бутылками сложнее, — она прижалась ко мне плотнее, ища поддержки, продолжала говорить куда-то в район груди, отчего голос звучал глухо.

— Объясни.

— Бутылка не место для души, это просто пластик, и сам по себе он никуда не годится. Но в экстренных случаях — таких, как сейчас — я могу его заговорить, на время превратить в подобие кристалла, в котором хранится суть любого существа до своей отправки в Лимб.

— Куда?

— Лимб. Это место между Раем и Адом, промежуточная ступень. Сначала всех отправляют туда и там уже распределяют.

— Ты дрожишь, — зачем-то сказал я, сам не заметив, как начал растирать плечи и руки мелкой, хотя совсем не был уверен, что она замерзла.

— Это от напряжения. Душа попалась сильная, пришлось делать двойной заговор. Хорошая душа, чистая. Я как-то пришла за маньяком, — совсем уж тихо прошептала Веста, — потом остаток ночи простояла под душем, все отмыться пыталась, — она глубоко вдохнула и неспешно отступила назад.

— Пойдем?

— Да. Мне уже легче, только тележку отдай. На сегодня с магазинами покончено.

Через двадцать минут мы вышли на парковку, возле входа в магазин стояла белая машина, и двое грузили в ее недра большой черный мешок с ярко-желтым треугольником посередине. Едва ли девушка умерла от вируса — симптомы не те — но осторожность не помешает.

Обратная дорога прошла в тишине. Я читал, Веста сосредоточенно вела машину.

— Не хочешь поговорить? — спросил, когда за нами уже закрылись стальные ворота.

— Да не о чем говорить, — пожала Беда плечами, открывая дверь со своей стороны. — Просто не ожидала, что придется забирать душу.

Мелкая открыла заднюю часть машины, всучила мне продукты, а сама, подхватив бутылку с душой, быстро зашагала к дому.

Я разбирал на кухне пакеты, стараясь понять, куда именно положить купленные продукты. Белый шкаф под названием "холодильник" отпадал сразу: там все еще лежала голова оборотня. Сейчас в моих руках была коробка каких-то хлопьев и бутылка молока. Ну и куда?

Плюнул, засунул их обратно в пакет и наложил стазис.

Так на чем я там остановился?

Снова взял в руки зеркало и опять погрузился в чтение: статья о крови полностью поглотила мое внимание. У нас не было таких понятий, как "резус" и "гемоглобин", мы исходили из понятий энергии и силы, которой владел эльф. Если эльфу подчинялся ветер, допустим, то с землей любые контакты ему были противопоказаны. Тем более мы никогда не переливали кровь, тем более от источника напрямую. Если темный умирал от кровопотери, мы просто использовали магию: несколько нехитрых заклинаний, несколько простых манипуляций с энергией, подключение к источнику силы, накопители и восстанавливающие. И на следующий день он уже был дома. У людей же... У людей все не так: они такие хрупкие и так быстро ломаются.

— Почему не разобрал пакеты? — оторвала меня Веста от изучения предмета.

— У тебя в холодильном шкафу голова оборотня. Она воняет и разлагается. Я решил, что это нецелесообразно, и просто наложил стазис.

— Головы там уже нет. Сегодня с утра отправила ее к родственникам, а черти приперли новый агрегат. Так что вперед, нас ждут великие дела, — она развеяла мое заклинание, просто дотронувшись до пакета, и начала вытаскивать продукты.

— Как ты это делаешь?

— Что именно? — Ви достала помидоры и распахнула дверцы урчащего белого шкафа. Теперь я действительно обратил внимание, что он немного отличается от того, что я видел вчера.

— Ты не сняла мой стазис, ты его просто развеяла. И у меня дома...

— А, — махнула она рукой, — я же, по сути, носительница силы смерти, извлекающая. Вот и твою магию просто извлекла.

— То есть поглотила? — нахмурился я.

— То есть сломала, — улыбнулась девчонка. — Я не могу ничего поглощать, могу либо перемещать, как в случае с душами, либо уничтожать.

— Души ты тоже можешь уничтожить?

— Если возникнет такая необходимость. Но на моей памяти подобное случилось всего один раз. Мы тогда три месяца гонялись за очень опасной сбежавшей душой. Ублюдок понял, как трансформировать энергию, и почти воплотился, пришлось снова убить. На этот раз навсегда.

— Ты же говорила, что душу нельзя убить?

— Это не совсем убийство, — она постучала острым красным ноготком по подбородку. — Я, скорее, его стерла. Убила личность и воспоминания, вернув в изначальное состояние — энергию, а она уже слилась с силой этого мира. Как-то так. А ты, смотрю, с планшетом не расстаешься?

— Нет. И хотел спросить, — я достал из пакета очередную коробку с надписью "хлопья" и вопросительно поднял бровь, Ви ткнула пальцем в верхний правый шкафчик над раковиной. — Люди совсем не умеют пользоваться магией?

— Некоторые умеют, мы таких называем экстрасенсами. Но им просто дано видеть определенные сущности и читать других людей. Физически они так же уязвимы, как и остальные, если не слабее. Предлагаю устроить обед на свежем воздухе, достать мангал и поджарить стейки. Лучше бы, конечно, шашлык, но мясо надо мариновать, а я уже голодная, как волк.

— Шашлык?

— Национальное блюдо. Безумно вкусно, особенно с пивом. Как-нибудь угощу.

Я пожал плечами, соглашаясь, и в итоге через сорок минут колол сзади дома дрова. Я. Колол. Дрова. Последний раз занимался чем-то подобным в детстве.

Веста все в тех же коротких брюках и сорочке резала рядом овощи.

— Мясо на мне, — сгрузил стопку поленьев рядом с мангалом и скинул с себя рубашку. На улице действительно было жарко. Мелкая повернулась ко мне и так и застыла с ножом в руках, а я будто физически ощущал, как ее взгляд ласкает тело. Интересно, она сама-то понимает, что делает?

Судя по огоньку, мелькнувшему в глазах, понимала Ви прекрасно.

— Не возражаю, — протянула она, все еще не сводя с меня взгляда.

— А против чего ты еще не возражаешь? — я сам не понял, как оказался почти вплотную к девушке, сжал руки на тонкой талии.

— А ты рискни проверить.

Ну разве мог несчастный темный эльф устоять против такого искушения? Я наклонился и обвел языком нижнюю губу, втянул в рот, выпустил и снова погладил языком. Ви выдохнула прямо мне в губы, что-то звякнуло, ее руки обвились вокруг шеи, пальцы зарылись в волосы. Моя ладонь скользнула под сорочку, горячее женское тело оказалось вплотную прижатым ко мне. А путешествие в другой мир с каждым мигом становится все интереснее и интереснее...

Другую руку я положил Ви на затылок, фиксируя голову и наконец-то впиваясь в сочный рот.

Жарко и влажно.

Мой язык скользнул внутрь и погладил небо, мелкая сильнее вцепилась мне в волосы, а я ласкал узкую спину, выписывал узоры почти так же, как и утром, и наслаждался ощущением мягкой нежной кожи под пальцами. Я терзал ее рот, ласкал язык, дразнил и получал такое удовольствие, которого не испытывал ни с одной из своих женщин.

— Черт, Салазар, ты... — сдавленно выдохнула Беда, прерывая поцелуй, чтобы глотнуть воздуха.

— О нет, Веста, — простонал, прислоняясь лбом к ее лбу и тоже стараясь отдышаться. Девушка на миг в недоумении подняла брови, потом втянула носом воздух и разочарованно застонала. Я моргнуть не успел, а рядом с нами уже стояло низкое покрытое колечками меха существо с рогами, копытами и хвостом.

Ви неохотно отстранилась и повернулась к черту.

— Изыди, — коротко бросила она, уродец тут же растворился в зеленовато-сером облаке. И я снова потянулся к девушке. — Нет, темный, нам все-таки надо поесть.

— Ты жестока, — фыркнул, поднимая с пола открытой веранды нож и подавая ей.

— А ты сомневался? Меня же не просто так прозвали "Я-Беда". И, кстати, просвети-ка меня, друг мой, как ты собрался готовить мясо?

— Вкусно, — улыбнулся, возвращаясь к мангалу. Я заметил скепсис в серых глазах, но Ви так больше ничего и не спросила, помыла нож и вернулась к овощам. Зато у меня вопросов хватило на двоих.

Да, я не знал названий и половины продуктов на столе, не понимал, что находится и в половине этих разномастных баночек, но на обоняние и вкус никогда не жаловался, попутно задавая вопросы. Не о продуктах, нет — о мире.

А через двадцать минут мелкая аккуратно отрезала первый кусочек.

— Не бойся, не отравлю.

— Конечно нет, кто тебя домой тогда вернет.

Я смотрел, как Веста сначала осторожно нюхает, а потом кладет мясо в рот, как медленно пережевывает, и с каждым движением губ и без того большие серые глаза становятся еще огромнее.

— Тебе надо запатентовать этот рецепт, — пробормотала она, прожевав.

— Сделать что?

— Эмммм, зарегистрировать рецепт под собственным именем и всю жизнь получать за это доход.

— Я подумаю.

— Подумай. И, кстати, хотела еще вчера спросить. Ты родственников предупредил о том, что тебя не будет какое-то время?

— Я предупредил Бьорка, этого достаточно.

— Не в ладах с семьей? — склонила Беда голову набок, я закатил глаза. Да, тема была действительно нежелательная.

— Можно и так сказать.

— Почему?

— Веста, я же не трогал тебя сегодня в машине...

— Давай, эльф, рассказывай. В деле про твоих родственников удивительно мало написано.

— Не отстанешь?

— Нет.

— Если в двух словах, моего отца сильно разочаровал мой выбор профессии. Настолько, что он практически отрекся от меня.

— А мать и сестра?

— Они обе хорошие женщины, любящие, но слишком зависимые и слишком боящиеся своих мужей.

— Настолько, что...

— Веста, пойми, в нашем мире женщины не так... свободны. Они во власти отцов, братьев, мужей. Они не выражают свои мысли и чувства так открыто, как это делаешь ты, многие — очень многие — боятся даже лишний раз посмотреть в сторону. Это не их вина, их так воспитало общество. Более или менее свободны в своих желаниях вдовы, старые матроны и старые девы. Ну и дамы полусвета, конечно.

— Мрак, ты сейчас практически в точности описал конец нашего восемнадцатого века.

— У вас тоже так было?

— Да. Но не уходи от темы. Сколько ты с ними не общался?

— Год. В прошлом году Сильвия приезжала в столицу на свой первый бал. Я видел их во дворце.

— Но не разговаривал?

— Нет, — вино на языке отчего-то начало горчить.

— Но ведь, насколько мне известно, ты личность весьма знаменитая, успешная, у тебя в друзьях король, ты спас вашу планету от почти такого же вируса, как у нас, так почему отец не может тебя простить?

— Он гордый темный. Гордый и очень властный, а я ослушался его приказа, пошел против воли.

— Ну и дурак он! — дернула Ви плечом, а я улыбнулся, просто не мог не улыбнуться. Такая маленькая и такая... очаровательная.

— А ты?

— Что я?

— Ты и твоя семья — вы ладите?

— Не всегда. Бывает, что мы с папой ругаемся так, что Ад дрожит, но потом всегда миримся. С мамой мы не ругаемся.

— Почему?

— Это чревато. Мама всегда права — это аксиома, табу, правило, которое необходимо выучить наизусть. Мы как-то поссорились с ней — я еще маленькой была — мама на месяц превратила меня в березу. Бе-ре-зу, — округлила девушка глаза. Я расхохотался.

— Смешно ему, — буркнула Ви, — я потом еще дня два пыталась опустить вниз руки и вспомнить, какого это — ходить.

— Скажи, я правильно понял, что основная твоя работа — это извлекать души?

— Да. Я собирательница.

— Что тогда ты делаешь в Совете?

— Я там на полставки, мой отец дружит с генералом — дядей Сережей.

— И часто у тебя такие задания?

— Не-а, но это весело. Иногда просто устаешь гоняться за душами, — мелкая обмакнула хлеб в миску с салатом, положила в рот и закрыла от удовольствия глаза. Как сдержался, я так потом и не понял.

Обед пролетел незаметно, я задавал все новые и новые вопросы, Ви старательно на них отвечала. Мы убирали со стола, а я все спрашивал. Мыли посуду, а я спрашивал. Веста что-то искала в планшете, а я спрашивал. Ходил за ней по пятам по дому и спрашивал, спрашивал, спрашивал, спрашивал. И... наверное, слишком увлекся. В какой-то момент она зажала уши руками и зажмурилась.

— Замолчи, замолчи, замолчи!

— А что мне за это будет? — выгнул бровь прежде, чем осознал, что это был очередной вопрос.

Черт! Прокололся.

— Все, темный, ты меня достал!

Беда схватила в руки мобильный (да, я теперь точно знаю, как называется эта штука), что-то тыкнула и поднесла к уху.

— Эф, привет, ты мне очень нужна, приходи, пожалуйста.

— Детка, что у тебя случилось? — послышал мелодичный женский голос.

— Эф, приходи и увидишь, пожалуйста.

— Сейчас.

И снова я не успел моргнуть, как посреди гостиной вспыхнул портал и из него вышла привлекательная статная женщина в очках, отнимая от уха телефон.

— Ну?

— Вот он, — ткнула Веста в меня пальцем.

— Ох, милая, всем бы такие проблемы, — лукаво улыбнулась пока незнакомая мне Эф, внимательно меня рассматривая. Я вежливо поклонился. — Так, значит, это правда, Совет все-таки решил взять ситуацию в свои руки.

— Как видишь. Но проблема не конкретно в нем, проблема в том, что он ничего не знает о нашем мире. Он почемучка, самый ужасный вариант почемучки, потому что обладает разумом взрослого мужика. Сначала он спрашивает о принципе работы двигателя внутреннего сгорания, потом интересуется, почему у нас только одно солнце, почему год длится триста шестьдесят пять дней, тут же переключается на число населения на планете, на урожайность. Потом его интересуют радиоволны и электричество, дальше его заботит, зачем я ношу перчатки в такую жару, почему температура моего тела выше, чем у людей, кто такие лорды и так далее, и тому подобное. Эф, пожалуйста, впихни в него знания. Хотя бы то, что положено знать сейчас в одиннадцатом классе. Я не могу больше, у меня язык распух.

— Ты хоть представляешь, сколько это информации? — поправила дамочка очки.

— Эф, ну что тебе стоит? Ты же лорд знаний, в конце концов!

— А что мне за это будет?

— А-а-а-а, и ты туда же? — мелкая скрестила на груди руки. — Что ты хочешь?

— Выучишь еще один язык.

— Какой?

— Его, — ткнула тетка в меня пальцем.

— Ты... Ладно, согласна, — вздохнула Ви.

— Сходи пока погуляй, — кивнула Эф на выход, — тебе проветриться не помешает. Я позову, когда закончу.

— Не расплавь ему мозги только, а то он не сможет спасти человечество, — прокричала мелкая, скрываясь за дверью. Я склонил голову набок, тщательнее рассматривая женщину, она отвечала мне тем же.

— Темный, значит? — скрестила лорд руки на груди, я кивнул. — Эльф, значит?

Снова кивнул.

— Ну а я Афина, тетка этой несносной девчонки, будем знакомы, — Эф протянула мне руку.

— Салазар, пытаюсь спасти ваш мир.

— Не уверена, что он того стоит, — хмыкнула Афина.

— Ви старается думать так же.

— Верно, но у нее никогда не получалось. Я все еще считаю, что Аид совершил ошибку, позволив Ви так близко общаться с людьми. Ладно, темный, ложись на диван, устроим тебе ускоренный курс.

— Полагаю, не помешает, если я приблизительно буду понимать, как работать с вашим оборудованием.

— Не беспокойся, — тряхнула Эф головой, когда я уже лег, — информатика входит в основной пакет.

— Насколько это хреново?

— Тебе по шкале от одного до десяти? — склонилась женщина надо мной.

— Да.

— На сотню.

— Нормально. Начинай, — я закрыл глаза, выдохнул, и холодные ладони опустились мне на виски. Сначала ничего не происходило, а потом сознание заполнили образы и картинки, их было так много, что закружилась голова и дико затошнило, как после кошмарной попойки. Через какое-то время я вообще перестал осознавать себя, окружающее пространство, перестал чувствовать что-то, кроме кошмарной боли, разрывающей голову. А потом я просто отключился.

Веста, дочь третьего лорда Ада, собирательница душ.

— Детка, все готово, — услышала я голос Эф, когда шла из гаража к дому, на улице уже стемнело, стало не так жарко.

— Долго ты, — пробормотала, скидывая разношенные кеды.

— Другая раса — другое сознание. Пришлось адаптироваться и адаптировать, — пожала плечами тетя, закрывая за мной дверь.

Я прошла в гостиную и замерла. Салазар лежал на диване, вперившись пустым взглядом в потолок, и, кажется, даже дышал через раз. На светлом ковре чернели пятна крови, на руках — следы от когтей, уже начавшие затягиваться.

— Эм, Эф, а с ним точно все в порядке?

— Да не волнуйся ты так, просто перезагружается, как компьютер. Еще полчасика, и оклемается.

— Ну ладно, надеюсь, поможет.

— Что, он так тебя достал?

— Не поверишь, но да.

— Ладно, милая, я сделала, как ты просила, а теперь мне пора.

— А чай?

— Обойдусь, — покачала головой Эф, поглядывая на часы. — А ты давай учи его язык.

— Дурацкое условие. Вот зачем он мне нужен, когда я прекрасно могу обойтись простым заклинанием?

— Милая, просто выучи, — Афина поцеловала меня в щеку и растворилась в воронке портала, помахав на прощанье рукой. А дурное предчувствие вцепилось в меня с новой силой.

Черт! Надо как-то отвлечься.

Я подошла ближе к бессознательному эльфу, проверила его пульс, оглядела с ног до головы и, удостоверившись, что все в порядке, спустилась в подвал.

Физические упражнения всегда помогали избавиться от дурного настроения. Я включила музыку, закрыла глаза и начала двигаться.

Сначала разминка, чтобы подготовить тело.

На самом деле, я не особо любила боевые искусства, всегда предпочитала стрелковое оружие, лучше всего, конечно, пистолет, но и лук со стрелами сойдет, в случае чего. Я не любила драться, в отличие от той же Хейли, но это не значит, что не умела. Просто не любила. На мой взгляд, пушка надежнее любого кулака. Ну и вообще мне не очень нравилось вступать с кем-то в контакт. Да, прикосновения — мое слабое место. Я терпеть не могла, когда меня кто-то нечаянно задевал, даже в одежде, да и сама особо не приветствовала физические контакты, особенно рукопожатия, особенно с незнакомцами. Исключение составляли только родственники.

Наверное, именно поэтому из всех видов боевых искусств я выбрала капоэйра. Не то чтобы он бесконтактный, но в игре контактов вполне можно было избежать. А в серьезных соревнованиях, где цель именно завалить противника, я не участвовала. Ну и, потом, это отличный фитнесс.

Я закончила разминку минут через двадцать и начала основной комплекс. Подсечки, атаки, блоки и уходы: кешада и джинга, коутрау и джинга, оле и снова джинга, кадейра, макака и торнадо и джинга, пантейра, джинга и снова кадейра, раштейра, нигачива, реле и эшкива. Правда, эшкиву вот так, сама с собой, выполнять бесполезно. Ну да ладно. Миалу ди компасу, миалу ди френч. Армада.

Заводной, быстрый ритм беримбау заставлял ускоряться, тело дрожало от напряжения, а все внутри меня дрожало от восторга. Это было так здорово и я настолько увлеклась, что не заметила, как у меня появились гости, пока большие ладони не легли мне на талию. Я даже не помню, что именно сделала, но через секунду эльф лежал на лопатках, а в грудь ему упирался ствол.

— Сдаюсь? — насмешливо выгнул он бровь, я фыркнула и убрала пистолет, но слезать не торопилась. — Что это только что было?

— Вид боевого искусства. Как ты себя чувствуешь?

— Отлично, только голова еще квадратная. Хочу научиться.

— Научу. Когда мир спасешь, — пообещала я, склоняясь все ниже к его лицу. Вдруг мучительно захотелось продолжить то, что мы начали в обед. И, вообще, я девушка одинокая, нельзя расхаживать передо мной без рубашки, имея такое великолепное тело.

Я прижалась к его губам, обрывая на полуслове, слегка прикусила и тут же загладила свою вину, скользнув языком в рот.

Салазар плотнее сжал мою талию, а через миг уже я лежала на полу, обхватив его ногами, а он полностью завладел моим ртом. О да, целоваться этот мужчина определенно умел. Он будто дразнил меня, то отступая, то наоборот проникая глубже, лаская небо и внутреннюю сторону губ, втягивая мой язык в рот, посасывая и покусывая. А вокруг нас плотным облаком висел хаос, переливаясь и мерцая, как темно-фиолетовое море.

Руки ученого пробрались под майку, а длинные пальцы выписывали на коже круги.

Я застонала и прогнулась, когда горячая ладонь накрыла чашечку бюстгальтера, вцепилась в мужскую шею, запустила пальцы в волосы.

Хотелось больше.

Хотелось намного больше.

Его запах сводил с ума, его руки и губы почти лишали рассудка.

Темный чуть приподнял меня, намереваясь избавиться от лишней одежды, нетерпеливо дернул майку, разрывая тонкую ткань, я помогла ему справиться с лифчиком.

Он замер на несколько мгновений, уложив меня на спину. Просто сидел и смотрел, а я горела и таяла под его голодным взглядом, наблюдая, как темнеют, становясь почти бордовыми, красные глаза.

— Ты... идеальна, — прорычал Салазар, и от этого рыка волна дрожи пробежала по всему телу, а с губ сорвался легкий стон. Я плотнее сжала ноги и потянула эльфа на себя.

— Не заставляй меня просить, — прохрипела, и мужчина снова впился мне в губы. Эльф был таким жадным и таким требовательным, что я почти задыхалась. Вскрикнула, ощутив его поцелуи сначала на шее, потом на ключице, и протяжно застонала, когда язык наконец-то добрался до груди. Темный почти издевался, невероятно медленно покусывая один сосок, поглаживая большим пальцем руки второй.

В какой-то момент его рука оказалась между нашими телами, Зар скользнул в меня двумя пальцами и удовлетворенно улыбнулся, услышав мой крик. Когда длинные пальцы начали двигаться, все вообще поплыло перед глазами. Кажется, я до крови расцарапала ему спину. А потом место пальцев заняли губы.

И он снова дразнил и мучил. То проникая внутрь, то лаская набухший бугорок.

— Салазар...

— Да?

— Салазар, — задыхалась я, стараясь на ощупь найти застежку на его брюках, а когда нашла, стонать и задыхаться начал уже он.

Я размазала горячую каплю по головке с таким удовольствием и так медленно, как только могла, эльф стиснул челюсти и откинул голову назад, шипя сквозь зубы.

Мои пальцы пробежались вверх и вниз, обхватили член плотнее, другая рука коснулась яичек.

— Я-Беда, ты же помнишь? — каким-то чудом удалось спросить мне почти нормальным голосом. И темный зарычал. Натурально зарычал, как рычат дикие звери, тигры, запертые в клетке. Он схватил меня за запястья, стянул штаны и одним резким движением вошел.

Да!

Я вцепилась зубами Зару в плечо, потом снова откинулась назад, а темный удерживал мой взгляд, теснее прижимая к себе.

Высвободила одну из рук и обхватила его шею, подтянулась, эльф отпустил вторую руку. Я села, заставляя сесть и его, продолжая смотреть в кровавые глаза, провела ноготками по затылку, переместилась к губам, к маленькому соску, обвела языком татуировку.

— Сильнее, — прохрипела, и он задвигался во мне быстрее.

Я была почти на грани, ничего не соображала, ничего не видела, кроме его глаз, ничего не чувствовала, кроме его сильного горячего тела, кроме бешеных движений.

Толчок, толчок, толчок.

Он почти вдавил меня в себя.

Толчок, толчок, толчок.

Я всхлипывала и закусывала губы.

Толчок. Толчок. Толчок!

И меня больше нет, я рассыпалась, исчезла, провалилась, закричав, не в силах остановиться.

Салазар что-то прорычал, сделал еще два движения бедрами, и его член запульсировал внутри. Несколько секунд, и эльф тоже хрипло простонал, еще сильнее стискивая руки на моей талии.

— Почему "Я-Беда"? — мы все еще лежали на полу и не могли пошевелиться.

— Нежелательная тема, — пробормотала.

— Давай, мелкая, рассказывай, — почти в точности повторил он мои слова.

— Не отстанешь?

— Нет.

— Упрямый мужчина, — положила голову ему на плечо и зевнула. Разговаривать мне не хотелось. Да чего уж там, даже моргать было лень. — Когда я была маленькой...

— Как будто ты сейчас большая.

Эту реплику предпочла пропустить мимо ушей.

— ... у нас с мамой была традиция: раз в неделю мы садились на качели под гранатовым деревом и делились впечатлениями о неделе. Это было наше с ней время больших С.

— Больших С?

— Больших Секретов, — улыбнулась я. — Я не думала, что ябедничаю, но мама... Она до сих пор трясется над всеми нами, как курица над яйцом. Не дай Бог ее деток кто-то обидит. Все, весь Ад может начинать молиться. Но тогда я этого не понимала, только удивлялась, когда вдруг меня неожиданно переставали дразнить или так же неожиданно извинялись.

— Тебя дразнили?

— А тебя что, нет? Всех дразнят, это нормально, — удивилась я, глядя на темного.

— Меня не дразнили, меня всегда боялись.

— Почему?

— Знали, что после наступит моя очередь.

— Ты такой мстительный?

— Ну должен же был я хоть что-то унаследовать от отца. Я в детстве вообще был неугомонным противным мальчишкой. Это сейчас немного успокоился.

— Да уж читала я про проклятье, наложенное тобой на начальника городской стражи. Что он тебе сделал?

— Нелестно отзывался о моем отце.

— Но...

— Веста, — глаза Салазара нехорошо сверкнули, — сам я могу думать о нем, что угодно, но это не значит, что я выражаю свои мысли вслух. Тем более я не позволю делать это какому-то постороннему идиоту, которому захотелось просто покрасоваться перед кучкой сопливых новобранцев.

— Я тебя услышала, — кивнула я, усмехнувшись про себя. Не так все просто с тобой, да, эльф?

— А вот я тебя — нет. Так что там с "Я-Бедой"?

— Ну, в общем, моя излишняя откровенность с мамой вылилась в то, что я стала "Ябедой". Было забавно, меня дразнили, а я не понимала, почему. Потом дошло, лет в десять. Тогда я стала четко сортировать то, что можно рассказывать маме и что нельзя. Но "Ябеда" уже прочно за мной закрепилось. А через два года проснулся мой дар, — я замолчала, говорить дальше не хотелось.

— И?

— И я убила своего друга. Просто прикоснулась, и он упал, как подкошенный. Я даже не поняла, что произошло, да и никто не понял.

— Мне жаль.

— Мне тоже, но... Мойры сказали, что такова была его судьба, в этот вечер он так или иначе бы умер. По идее, мне должно было стать легче, но не стало. Боль утихла потом, гораздо позже. Я долго искала в себе силы заткнуть эту старую ведьму, в итоге заткнула.

— Твой друг, он был человеком?

Я нахмурилась, приподнялась, с неохотой отрываясь от теплого тела.

— С чего ты взял?

— Просто наблюдал сегодня за тобой. То, как ты относишься к людям, Ви — это не равнодушие, это страх. Ты боишься их сломать.

— Умный, да? — выгнула бровь, не скрывая грустной улыбки, Салазар кивнул. — Да, боюсь. Они хрупкие, как хрусталь, бьются так легко.

— Я не буду говорить тебе, что ты не права.

— Да знаю, знаю... И борюсь с этим. У меня есть друзья среди людей, просто я теперь гораздо осторожнее.

— Я так и понял. Дальше?

— А что дальше? Я попала в Совет и из "Ябеды" превратилась в "Я-Беду". Собирательница душ ничего, кроме беды, принести не может.

— Неправда.

— Правда, Салазар, — улыбнулась. — Это нормально, я уже давно не заморачиваюсь. Пусть думают и говорят, что хотят, а мне удалось перерасти стадию "хорошая девочка", порвать тетрадки и сжечь дневник, куда какие-то незнакомые мне личности имели наглость ставить оценки.

— Рвать тетрадки — это сложно, — темный осторожно гладил меня по плечу, голос звучал задумчиво.

— Узнаю тон эксперта в этом вопросе, — хмыкнула. Как же хорошо, что Эф все-таки удалось впихнуть в эльфа невпихуемое.

— Да. Я свои порвал, когда принимал решение о карьере ученого.

— Почему твой отец был против?

— Считал, что наука — недостойное занятие для эльфа. Все мужчины в нашей семье были военными. Делали головокружительную карьеру на этом поприще. Вот только мне было не интересно.

— То есть ты сейчас станешь меня уверять, что ни разу не держал в руках меч? — пальцы сами собой пробежались по кубикам пресса. Салазар перехватил мою руку и прижал к горячему боку.

— А ты разве не в курсе? — удивленно округлил мужчина глаза, я отрицательно помотала головой.

— Совет не заострял на этом внимание. Написано только, что ты служил, ну и дается перечисление видов оружия, которым владеешь.

— Я правда служил лет тридцать. Дослужился до прикара. У вас это что-то вроде полковника, ну а потом мне надоело. Хотелось чего-то большего, казалось, что я могу сделать что-то большее. Сначала перевелся в штаб, потом ушел преподавателем в академию. Ее ректор мне и помог, почти ткнул меня мордой в собственные возможности.

— Долго сопротивлялся?

— Долго, еще лет десять жил с постоянным ощущением, что сам себе ломаю позвоночник и выворачиваю жилы. Метался от одного к другому, тяжелее всего было, когда отец отрекся. Но ничего, в итоге справился.

— Хорошо, что справился, — я зажмурилась и блаженно потянулась. — А твоя татуировка?

— Это, — он сделал короткую паузу, — это метка рода.

— Такая большая?

— Да. Чем древнее род, тем больше метка, чем больше ответвлений у рода, тем больше ответвлений и у нее.

— И зачем она нужна? — я снова приподнялась, пытливо заглядывая Салазару в глаза, он принялся сосредоточенно наматывать прядь моих волос на палец.

— Тебе не понравится мой ответ.

— Говори уже, интриган, — легко ткнула его кулаком в грудь.

— Зачем она конкретно нужна, никто не знает, но у нас есть традиция... В общем, после смерти темного с него снимают кожу, а ту часть, где татуировка, помещают в стазис.

— Зачем?

— Потом вешают на стену в родовом поместье. У многих целые галереи. Вместо портретов такие вот панно.

— Мерзость какая, — наморщила я нос, все еще стараясь переварить услышанное. И чем больше старалась, тем больше кривилась. Освежевать труп — гадость. А Салазар вдруг начал мелко трястись. В красных глазах плескался смех. — Ты...

Он расхохотался в голос, а я снова легко стукнула его кулаком.

— Додумался, тоже мне.

— Ви, я просто не смог удержаться, у тебя было такое лицо...

— Какое лицо?

— Как будто я сейчас открою тебе тайну мироздания.

— Я просто любопытная, а у тебя красивый рисунок, — проворчала я. — Как только в голову пришло?

— Сама подумай: Афина впихнула в меня представления о мире, знания и опыт семнадцатилетнего среднестатистического подростка, так что пришло очень легко.

— Н-да, тут я просчиталась, надо было просить третий курс меда.

— Поздно, мелкая. А татуировку сделал, поспорив с другом на не очень трезвую голову.

— Везде мужики одинаковые, — улыбнулась, приподнимаясь и ища глазами одежду.

— Ты куда-то собралась? — темный сцепил руки в замок на моей талии.

— Да. Наверх, — во-первых, лежать на полу все-таки было не очень удобно, а во-вторых, очень хотелось есть.

— Есть хочешь, — кивнул он сам себе, поднимаясь и поднимая меня, я удивленно уставилась на эльфа. — Та же проблема, — легко пожал Салазар плечами, наклоняясь за своими брюками, а у меня не получалось отвести взгляд от его задницы. Аппетитной эльфийской задницы.

— То есть есть ты уже не хочешь? — проследил он за моим взглядом. И сказано это было так... В общем, суккубам есть чему у него поучиться.

— Хочу, очень хочу, честное собирательское, — твердо кивнула, натягивая шорты.

Через час сытые и довольные мы сидели в гостиной перед телевизором. Точнее, сидел Салазар, я как-то незаметно для себя сползла к нему на колени и дремала, изредка отвечая на вопросы. Слишком нравилось мне то, как он легко перебирает мои волосы, даже зуд в руке отошел на второй план. Чешется и чешется, хрен с ней. Нет на ладони ничего, я проверяла.

— Мелкая, ты захрапишь сейчас, пошли в кровать.

— Это предложение? — лениво улыбнулась, открывая один глаз. — И я не храплю.

— Откуда такая уверенность? — вроде бы шутливо спросил темный, но руки на моей голове замерли.

— Никто не жаловался, — пожала плечами.

— И много их было? — в голосе сейчас слышалась сталь, пришлось открывать второй глаз.

— Кого "их"?

— Тех, кто должен был жаловаться?

— Шестеро, — широко улыбнулась.

— Тебе двадцать пять, а мужиков...

— А кто говорил о мужиках? — почти натурально удалось удивиться мне.

— С женщинами?

— Что "с женщинами"? — я продолжала разыгрывать из себя идиотку, наблюдая, как хмурится темный. Вот уже и в воздухе вокруг него замелькали тонкие нити хаоса.

— Ты спала с женщинами?

— Ага, — кивнула.

— Как долго?

— С двенадцати и до двадцати, каждый год, — я невинно хлопнула ресницами, а эльф пошел пятнами.

— С двенадцати?! — рыкнул он.

— Да. Знаешь, когда злишься, у тебя кончики ушей краснеют, — я протянула руку и осторожно провела по острому уху. Салазар шумно вдохнул.

— А твои родители?

— А что родители?

— Они знали?

— Конечно. Мама считала, что это только пойдет мне на пользу, папа ее полностью поддерживал. Решение было принято совместно на семейном совете.

— Что?!

Нить хаоса хлестнула в стену, на скулах эльфа заиграли желваки. Так, пора заканчивать, а то на ремонте разорюсь.

— Честно говоря, не понимаю, почему ты злишься. Я же говорила, что училась в пансионате при Совете, мы с девчонками делили одну комнату.

Темный хотел что-то сказать, но только с шумом захлопнул челюсти, глупо моргнул пару раз, а я начала тихонько сползать с его колен. Валить пора. Пора валить. И быстро!

— Веста! — прогремело мне в спину, я расхохоталась.

— Око за око, ушастый! — оглянулась на мужчину. Салазар по-прежнему сидел на диване. Я пожала плечами и отправилась в душ. В конце концов, три часа ночи, пора бы действительно ложиться.

Хотя да, я была немного разочарована. Хотелось повторения феерического секса.

Да что ж эта чертова рука так чешется?

Я взглянула на девственно чистую ладонь и включила душ.

Здороваться буду.

Салазар, пятый граф Ромирский.

Вот уж, действительно, головная боль.

Я все еще сидел на диване, тихо посмеиваясь над собой.

И улизнула так ловко, а главное, вовремя, пока я не очухался.

Черт, мелкая ведь еще совсем, я старше ее на восемьдесят три года, а у меня голову сносит от одного ее запаха, как у мальчишки. И ее волосы... Никогда не думал, что перебирание чужих волос может доставить такое удовольствие. Они как шелк, как черная вода — тяжелая переливающаяся копна. Кажется, у меня только что появился собственный маленький фетиш.

Со второго этажа до меня донесся шум воды.

А она ведь оглянулась, когда уходила. Только вот не было в ее глазах ни приглашения, ни досады, лишь легкая улыбка. С другой стороны...

Шум воды подсказал, где именно искать хозяйку дома. Я повернул ручку и переступил порог, оглядываясь. Большая светлая комната в кофейных тонах, кровать на возвышении, точнее, просто матрас, с кучей подушечек и подушек, трюмо и две двери: одна, очевидно, в гардеробную, вторая — в ванную. Странно, но в комнате царил почти идеальный порядок: все расставлено и разложено по своим местам, все аккуратно, нигде ни пылинки.

Ну, практически все. Рядом с закрытой дверью, из-за которой доносились звуки льющейся воды, одиноко лежал клочок ткани, скорее всего, потерянный хозяйкой по дороге. Я поднял лоскуток и уставился на черный атлас, тут же представляя себе, как эти трусики смотрятся на Весте, больше открывая, нежели пряча, подчеркивая идеальную попку и длину ног.

Тряхнул головой, бросил на кровать соблазнительную тряпочку и осторожно повернул ручку. Но дверь не поддалась. Закрылась? Специально от меня или это просто привычка? Странная привычка для той, кто, как я понял, уже давно живет одна. С другой стороны, вполне объяснимая для той, кто провел свои юношеские годы в окружении одних девчонок.

Легкий щелчок пальцами, и я уже стою внутри.

Великая Мать, зачем люди придумали прозрачные душевые кабины?

Веста стояла ко мне полу-боком, подставив лицо под струи воды, смывая белую пену с волос, а по нежной коже вниз стекали капли и пузырьки, обрисовывая контур тела, повторяя каждый изгиб, каждую впадинку и соблазнительную выпуклость.

Все ниже, ниже. Ниже.

Я, завороженный, зачарованный, смотрел, как Ви откидывает голову назад, как тонкие пальцы массируют кожу затылка, приподнимая волосы. Смотрел на ее закрытые глаза и полуоткрытые губы. Нет зрелища более возбуждающего, чем женщина, получающая удовольствие. Нет зрелища более возбуждающего, чем Веста.

В следующий миг одежда валялась на полу, а руки торопливо открывали дверцу.

— Темный? — обернулась Ви.

— Я так тебе и не ответил. Да, это было предложение, точнее, требование, — прошептал ей на ухо, прижимая полностью обнаженное, скользкое от воды тело к себе.

— Требование? — улыбнулась она настолько провокационной улыбкой, что из моей груди вырвался рык.

Великая Мать, да я в жизни своей ни разу не рыкнул!

— Поздно, эльф. Я принимаю душ и иду спать, — мелкая слегка отклонилась назад, чтобы заглянуть мне в глаза, изо всех сил стараясь казаться серьезной.

— Все же попробую тебя уговорить, — ни за одно богатство мира я бы не согласился сейчас выпустить девушка из своих рук.

— Ну...

Я слегка прикусил мочку уха, потянул зубами вниз.

— ...попробуй, — рвано выдохнула она, и настала моя очередь улыбаться.

Вызов, мелкая?

Я развернул Ви к себе спиной, взял за руки и прижал ладони к стене, перекидывая мокрую копну черного шелка вперед.

— Что...

— Пробую, Веста, — прошептал ей на ухо и дотронулся губами до изгиба шеи, Ви вздрогнула, почти дернулась, прислонилась лбом к мокрой стене. — Не опускай руки, не поворачивайся, — я, едва касаясь, провел носом вдоль нежной кожи, где лихорадочно билась жилка.

— Иначе?

— Иначе перестану пробовать, — пообещал я, совсем неуверенный, что смогу сдержать слово. А она с шумом втянула в себя воздух. Узкая спина блестела от капель воды, тело было напряжено, и сама девушка замерла в ожидании.

Я чуть отстранился и, не удержавшись, положил ладонь на очаровательную попку, слегка надавил, сжал. Затем вторая рука. Медленно провел вдоль всего ее тела, перешел на плечи, немного помассировал шею, и снова вниз.

Кожа была удивительно мягкой, невероятно горячей, и бил со всего маха по чувствам запах карамели и сливок. Сладкий. Нежный. Она пахла, как карамельное мороженое. По крайней мере, в моем представлении это лакомство должно было пахнуть именно так.

Я слегка наклонился вперед и с наслаждением провел губами и языком вдоль тонкого позвоночника, мои руки гладили плоский животик, медленно подбираясь к груди.

А Веста уже не могла скрыть дрожи, не могла выровнять дыхание.

Я коснулся набухших вершинок, едва сжал, немного потянул и, взяв губами мочку уха, прикусил ее зубами. Обвел языком ушную раковину, скользнул внутрь. И Ви дернулась, сильно дернулась, громко вскрикнув.

Я снова принялся выводить узоры на животе, опустился сзади нее на колени, прижался губами к сосредоточию ее желания. Мелкая сдавленно ахнула и шире раздвинула ноги, а я наслаждался ее вкусом, жаром и сладостью, невероятной отзывчивостью. Девушка дрожала и стонала в голос, начав подаваться навстречу моему языку.

— Зар, — прохрипела Беда, и я сам вздрогнул от того, как это прозвучало — надрывно, хрипло. Страстно. Обжигающе горячо.

— Что? — снова поднялся на ноги и снова принялся ласкать и мять небольшую грудь, потерся членом о поясницу, давая ей ощутить собственное желание, прикусил основание шеи.

— Зар, я хочу тебя, — простонала Ви, выгибаясь и извиваясь. Мокрая. Скользкая. Влажная.

— А спать не хочешь? — я просунул один палец внутрь нее, тут же ощутив, как сжались мышцы, и сам чуть не кончил от этого.

— Нет, — выдохнула девушка. — Зар!

— Точно? — я продолжал двигать рукой и стискивал зубы, чтобы не рычать.

— Зар, чер....черствый ты эльф! Трахни меня немедленно! — рыкнула она, стараясь вывернуться из моей хватки.

— Ты как сахарная вата, Ви. Как газировка на языке, — развернул Ви лицом к себе и не дал ответить, закрыв рот поцелуем. Просто не смог устоять, увидев кончик розового язычка, облизывающего губы.

Беда моя.

Мой язык ворвался в сладкий рот, я прижал Ви спиной к стене и опустил руку на аккуратную грудь. Она впилась маленькими ноготками мне в плечи, почти вцепилась, начала тереться всем телом и гортанно стонала. Так сладко стонала. А под моим языком уже сходил с ума ее пульс на шее, и Веста хрипло дышала мне в макушку. Я подхватил ее под попу, приподнял, мелкая тут же обвила ногами мою талию, вжимаясь затылком в стену. Вот так гораздо удобнее.

Ви провела ноготками по моей груди, очертила сосок, дотронулась до него кончиком языка, рождая во мне дрожь удовольствия.

Беда моя.

Она подняла голову, и я увидел, что глаза стали похожи на расплавленное серебро, маленькие пальцы очертили подбородок, скулы и брови, зарылись в волосы, натягивая. Веста потянулась ближе и сомкнула белоснежные зубки у меня на кончике уха.

Будто удар, и ток по телу. Разряд в тысячу молний.

— Ви, я...

— Да, — оборвала она, направляя мой член. Я вошел и на миг замер, желая ощутить ее еще глубже, еще сильнее. Почувствовать всем телом, всей кожей, поймать ее дыхание. Но сдерживать себя долго не смог.

Прислонил Ви спиной к дверце душа, плотнее обхватил руками и вдавил, вжал в себя. Я вколачивался в нее снова и снова, рычал, хрипел, кусал, стараясь не сильно впиваться в сладкую кожу, наверное, оставил несколько синяков.

А она стонала и извивалась, кричала. Кричала мое имя.

И висел вокруг нас плотной дымкой хаос, а в нем блестели, зависнув, капли воды.

— Веста, — прохрипел я, понимая, что полностью теряю контроль.

— Давай, — протянула она, царапая мне спину, впиваясь зубами в шею.

И я кончил. Мы кончили. Я чувствовал, как ее трясет, меня самого колотило так же, если не сильнее, а в следующий миг мы оба сползли по стенке вниз.

— Хорошо, что у тебя такой просторный душ, — прошептал, когда смог отдышаться, целуя Беду в висок.

— Да. Теперь я тоже так думаю, — пробормотала девушка.

Из ванной мы вышли только через час. Ну как "вышли"... Весту пришлось нести. Мелкая, скорее всего, отключилась, когда я только начал ее вытирать, просто в какой-то момент сползла с края ванной прямо мне в руки.

Я осторожно, стараясь не разбудить собирательницу, откинул одеяло и уложил ее в кровать, сам устроился рядом. Ви едва слышно выдохнула, положила ладошку мне на грудь и, примостившись на нее щекой, затихла. Через несколько минут я тоже спал.

— Салазар, — трясла меня Веста за плечо. — Салазар, вставай.

Я открыл глаза, стараясь сфокусировать взгляд на девушке. Наверное, я бы начал возражать или возмущаться, попробовал бы вернуть Ви в кровать, если бы не беспокойство, звучавшее в ее голосе.

— Что случилось?

— Вставай. Нам надо ехать.

— Куда? — нахмурился, садясь в кровати. Мелкая была полностью одета, возле гардероба стояла набитая дорожная сумка.

— В Центр, к дяде Сереже, — Беда нервно потерла друг о друга ладошки, затянутые в черные плотные перчатки.

— Еще ведь рано, — насторожился я.

— Салазар, нам пора. Пожалуйста, — она собиралась уже развернуться, но я поймал Беду за руку.

— Веста, что случилось?

— Я... Со мной что-то не так.

— Что конкретно?

— Рука чешется, — почти поморщилась мелкая, стараясь скрыть напряжение.

— И? — то ли я спросонья плохо соображаю, то ли собирательница не договаривает.

— Она сильно чешется, Зар, а имени на ладони нет. Еще со вчерашнего дня чешется. Такого не было раньше.

— Ты пыталась...

— Пыталась, — оборвала она меня, — связалась с еще одним собирателем, он не знает, что это такое. Никто не знает. Даже Эф.

— А твой отец?

— Нет. Родителей я буду ставить в известность в последнюю очередь, сначала к дяде Сереже съездим.

— Ты думаешь, это вирус, — озвучил я то, что боялась сказать девушка. Мелкая вздрогнула, а я прижал ее к себе.

— Да. Думаю, это вирус. Но наверняка не знаю. Видимо, началось еще до того, как отправилась за тобой.

— С чего ты взяла?

— Слишком много странностей в поведении, слишком много отклонений. Я нервничала без причины, было плохое предчувствие, пробовала отказаться от задания, вчера слишком остро отреагировала на извлечение той души, с тобой переспала.

Я нахмурился:

— Наш секс — тема отдельная, не сваливай все в одну кучу и не приплетай сюда вирус. Ты хочешь меня.

— Хочу, но при других обстоятельствах едва ли сиганула бы к тебе в постель так быстро. Мирам вокруг меня полгода ходил, преданной собакой в глаза заглядывая.

— И как я, по-твоему, должен реагировать на это заявление?

— Не ищи двойное дно там, где его нет, — мелкая выскользнула из моих рук и выпрямилась. — Я просто пытаюсь объяснить тебе, что веду себя неадекватно. Я понятия не имею, с чем это связано или не связано, но, учитывая происходящее вокруг, лучшим вариантом будет отправиться на базу сейчас. По идее, я должна была доставить тебя туда сразу же, как только притащила в наш мир.

— Так почему не отправила?

— А черт меня знает. Изыди, — резко развернулась Веста в сторону закрытой двери в гардеробную, послышался двойной хлопок. — Салазар, к чему вообще этот разговор? Я жду тебя внизу, мы завтракаем и едем.

— Как скажешь, — пожал плечами, стараясь не выдать своих эмоций. Веста кивнула и вылетела из комнаты.

Я же отправился к себе.

Было над чем подумать, над чем поломать голову. Я отчего-то разозлился, осознав, что Ви относится ко мне не настолько серьезно, как мне хотелось бы. Я был уязвлен, поняв, что все, что между нами произошло, она спихнула на дурацкое заболевание. Да уж, очень удобная отговорка. Браво, Веста! И мне не нравилась, очень не нравилась сама мысль о том, что она может подхватить болячку. А поэтому да, наверное, все-таки лучше отправиться в Центр, или куда там она собралась меня везти?

Когда я вошел на кухню, Ви стояла у плиты, сосредоточенно глядя на сковородку, рядом на тарелке дымилась гора блинчиков. После того, как над моими мозгами поработала Эф, я, по идее, не должен был теряться и чего-то не понимать. Но я не понимал, точнее, не знал. Да, я в курсе, как называются эти плоские ароматные лепешки, в курсе, как их готовить, но их вкус мне не известен. Получается, по сути, я все еще не знаю, что это такое.

— Когда ты встала?

— Часа два с половиной назад, — она сняла новый желтый диск со сковородки, положила его на тарелку и со стуком поставила ее на стол, практически отшвырнув от себя лопатку.

— Что? — осторожно спросил.

— Я не готовлю, понимаешь? Не люблю. Никогда не любила, — мелкая принялась неосознанно чесать ладонь. — Умею, но не люблю.

— Ты беспокоишься раньше времени, — я обнял ее сзади, устраивая подбородок на темной макушке.

— И это тоже на меня не похоже. Я вообще не беспокоюсь, почти никогда.

— Вот и не надо начинать сейчас. Давай поедим и просто отправимся в центр. Хорошо?

— Да, — она развернулась, быстро поцеловала меня в уголок губ и, высвободившись, села за стол.

Я незаметно выдохнул, устраиваясь напротив мелкой, только сейчас понимая, насколько, действительно, был напряжен.

Через час мы спускались в лифте под воду, Веста все чаще чесала ладонь, все больше хмурилась. Мы шли по каким-то бесконечным петляющим коридорам, мимо многочисленных дверей, мимо охраны, мимо хмурых людей и нелюдей. И снова в другой ситуации я бы вертел головой из стороны в сторону, рассматривал и изучал, но сейчас больше всего остального меня волновала Ви.

Наконец, спустя десять минут мы замерли возле очередной двери, и Веста, не раздумывая, повернула ручку.

Обычный кабинет обычного военного учреждения. Стол, кресла, книжные полки, два сейфа. И мужчина за столом, с внимательными глазами и военной выправкой. Насмешливо выгнув бровь, он пристально оглядел нас обоих с ног до головы.

— Веста?

— Это Салазар — ваш ученый, а я, кажется, схватила вирус.

Доброжелательная до этого момента улыбка вмиг сползла с лица военного, он вскочил на ноги.

— Аид...

— Отец не знает, мама тоже. Пока не будет известно наверняка, я не хочу их беспокоить.

Генерал задумался, заложив руки за спину, слегка наклонив голову.

— Ладно, иди в медотсек. А вам, молодой человек, придется подождать Весту здесь.

— Не придется. Я иду с ней.

— Зар, не стоит, — покачала головой мелкая. — Процедура долгая, займет какое-то время. А тебе надо вживить чип и познакомиться с командой, осмотреть оборудование, взглянуть на вирус. Кстати, кто-то еще из наших уже тут?

— Почти все.

— Две минуты, — обернулся к мужику и вытолкал Весту за дверь.

— Что...

Я не дал ей договорить, наклонился, снял дурацкую маску, которую она надела, стоило нам выйти на улицу, и впился в губы, прижав к себе так крепко, как только мог, чтобы не причинить боль.

— Все будет хорошо, — прошептал Беде на ухо, разрывая поцелуй. — Слышишь?

— Да, — улыбнулась она, еще раз коротко прикоснулась к моим губам и через десять секунд уже скрылась за поворотом, а я отправился назад в кабинет.

— Что ж, кто я такой, вы знаете... — прозвучало, стоило мне зайти.

— Ви рассказала пока мы ехали, — хмыкнул.

— ... кто вы такой, я тоже знаю. Поэтому прошу за мной, покажу вам вашу комнату, ознакомлю с материалами и данными, которыми мы располагаем на сегодняшний день. Только сначала надо будет проглотить пилюлю, — мужчина протянул мне таблетку и подал стакан с водой.

— Что это?

— Чип. Он облегчит процесс интеграции с компьютерами, техникой, вашими коллегами. Проще говоря, таблетка для ума.

— И я должен вам верить? — выгнул бровь, не торопясь брать капсулу.

— Уже верите. Вы же пришли.

— Мы оба знаем, что если бы не Ви, меня бы здесь не было.

Генерал улыбнулся, а я все-таки проглотил пилюлю с чипом, гадая, сказал ли мужчина правду или солгал.

На знакомство с базой, техникой, результатами наблюдений за вирусом ушел практически весь день. Я ходил, смотрел, старался что-то запомнить, что-то понять, пытался не отвлекаться. Но не мог. Весты все еще не было. То и дело я возвращался мыслями к ней, даже когда мы начали работать. Меня немного не устраивали полученные выкладки, я вчитывался в строчки и понимал, что что-то здесь явно не так. Вот только, что именно, понять не мог. Вирус вел себя странно: инкубационный период мог длиться от нескольких дней до нескольких месяцев, причем на первый взгляд это не зависело ни от возраста, ни от пола, ни от общего физического состояния, вообще ни от чего. Более или менее ровно болезнь развивалась именно на этапе проявления, серьезно ухудшая показатели работы головного мозга, действительно меняя личность, повышая общую возбудимость и, наоборот, понижая проводимость. Вирус в первую очередь атаковал нейроны головного мозга, но в крови не обнаруживался. Вообще. Никак. И вот этот факт настораживал больше всего.

Мы шелестели бумагами, обмениваясь догадками и теориями, пытались выдвигать предположения, делились опытом, но к общему мнению прийти так и не смогли. Все, кто был сейчас здесь, так или иначе уже имели дело с чем-то похожим, каждый у себя на планете.

В итоге было решено разделиться по областям и работать в связках: так было проще и, наверное, эффективнее. Мне в напарники достался... лысый мужик. Не особо разговорчивый, но дело свое знающий.

Я засиделся в лаборатории дольше всех и чем больше смотрел в бумаги, чем больше изучал материалы, тем сильнее нервничал. А от мелкой все еще не было никаких новостей.

В половине второго ночи в помещение, чеканя шаг, вошел генерал, выражение его лица не предвещало ничего хорошего. Я вскочил на ноги, как ужаленный, сам не ожидая от себя подобной реакции. Тревога сжала горло.

— У нее вирус. Пойдем.

Дорогу к боксу я запоминал так, будто от этого зависела моя жизнь, и выдохнул, когда наконец разглядел Беду за толстым стеклом. Веста сидела в кресле все в тех же джинсах и майке, из руки торчала капельница, а она задумчиво грызла кончик ногтя, не замечая никого вокруг.

— Я хочу войти, — повернулся к тихо стоящему за моей спиной мужчине.

— Опасность...

— Я спал с ней и целовал ее, скорее всего, я тоже уже заражен. Еще возражения будут?

Генерал хотел что-то сказать, но передумал. Вставил пластиковую карту в паз слева, и прозрачная дверь скрылась в стене. Беда повернула голову на звук.

— Ну вот как-то так, — развела она руками в стороны, улыбнувшись. — Познакомился с остальными?

— Да. Неплохие ребята. Неплохие, но странные, — я поднял Весту из кресла, опустился в него сам и усадил девушку на колени.

— Что... Зар, здесь куча народа, — кивнула мелкая на людей в белых халатах, шныряющих из угла в угол, снимающих какие-то показания.

— Да насрать, — отмахнулся, зарываясь носом ей в макушку.

— А нас легион, — звонко рассмеялась она, и я удивленно поднял брови. — Что, думал, начну биться в истерике? Не дождешься. Лучше поделись, как там у вас все.

Я перебирал пальцами черные волосы и говорил, говорил, говорил. Рассказывал про собственные сомнения, про странные показатели и непонятное поведение вируса. Ви внимательно слушала, что-то обдумывая, иногда кивала, иногда задавала вопросы. В конечном итоге мы так и уснули в чертовом кресле.

А утром я перенес еще спящую мелкую на кровать и ломанулся в лабораторию, чтобы снова не разгибаться до самого вечера. На обед меня вытаскивали всем миром.

В таком темпе прошла примерно неделя. Днем мы работали, вечерами я пропадал у Ви, наплевав на все уговоры и приказы генерала, разогнав долбанных врачей, которые лишь бестолково тыкали в Беду иголками. Она действительно стала нервничать больше, ее рука чесалась все сильнее, мелкая не могла сосредоточиться на чем-то конкретном, постоянно перескакивая с темы на тему, настроение менялось со скоростью пули, выпущенной из ее любимого пистолета.

Родителей в курс дела она ставить пока не хотела. Странно, но Сергей в этом вопросе ее полностью поддерживал. Я вмешиваться не стал. Пока.

А в последние два дня ситуация из не очень хорошей превратилась в хреновую. Началось все вчера ночью. Я проснулся от непонятного шороха в углу, а всмотревшись, понял, что это Веста. Мелкая сидела на корточках перед стеклом и впечатывала в него кулак. Сильно, резко, без остановки. Била, очевидно, не так давно, потому что костяшки хоть и были сбиты, но не так чтобы сильно, крови почти не было. Я подскочил с места, и следующий ее удар пришелся мне в открытую ладонь.

— Веста, что ты делаешь?

— Бью, — тихо ответила Беда.

— Зачем?

— Хочу, — донеслось мне в ответ такое же короткое. Я осторожно попытался поднять девушку на ноги, но она вырвалась и снова замахнулась для удара.

— Ви, милая, — перехватил руку, не давая ей двигаться, — хочешь бить — побей меня.

— Тебя не хочу, а его хочу.

— Кого "его"? — нахмурился.

— Кентавра.

— Ви, тут никого нет.

— Есть, кентавр стоит, только тело не лошадиное, а ослиное, и уж слишком он маленький.

— Он просто стоит?

— Да, — кивнула Веста, несколько черных прядей упали ей на глаза, — и улыбается. Он зеленый.

— Зеленый?

Она кивнула и опять занесла руку для удара. Я снова поймал кулачок. Так мы просидели где-то часа полтора. Потом Веста пришла в себя, даже посмеялась, когда я рассказал о случившемся.

Через пятнадцать минут мелкая опять поднялась с кровати и, громко хохоча, скинула подушки и одеяло на пол, забралась под кровать. Когда еще через двадцать минут мне удалось ее достать, Беда плакала. По щекам текли прозрачные слезы, а она тихо хлюпала носом, вздрагивая всем телом. Ни на один мой вопрос Веста так и не ответила. Просто плакала, а у меня в глазах темнело от злости. Злости, которую не на кого было выплеснуть, и сила металась внутри, как зверь, сорвавшийся с цепи.

Во второй раз Ви пришла в себя только под утро, все это время продолжая то шататься из угла в угол, то просто сидеть с закрытыми глазами и улыбаться. Я не хотел от нее уходить, не хотел оставлять, но вариантов не было. Тем более у нас вроде как намечался прорыв.

А в обед ко мне явился Сергей и сообщил, что Веста практически разорвала себе ладонь, начала бросаться на врачей, у троих забрала души. Когда я появился в медотсеке, Ви барабанила окровавленными руками по стеклу, требуя ее выпустить, требуя новые души, в боксе лежали два трупа, один успели оттащить, прежде чем мелкая бросилась еще на кого-то, и сейчас тело в черном мешке уже увозили на каталке. Красные отпечатки ладоней на белом фоне больничных стен смотрелись до тошноты нереалистично, пугали своей яркостью, но больше пугал пустой взгляд.

Весту я скрутил быстро. Странно, но она почти не сопротивлялась. Ей вкатили лошадиную дозу успокоительного, и Беда затихла, выровнялось дыхание, даже легкая улыбка появилась на губах.

Еще через полчаса мы связались с родителями девушки. И Центр вздрогнул, когда в следующий же миг в кабинете появились разъяренный Аид и чуть менее злая Персефона. Окружающие задыхались и корчились на полу от той мощи, которую излучали оба лорда, даже Сергей упал на колени, а я по-прежнему стоял. Спасибо хаосу за защиту.

— Какого хрена ты не сказал мне?! — орал Аид, нависая над генералом. — Да я всю вашу богадельню в Ад отправлю! На восьмой круг! Лично пытать буду, сукин ты сын...

— Она не хотела, чтобы вы знали, — пришлось вступиться за человека.

— Эльф, — сощурился лорд Ада, делая шаг ко мне, его гнев я чувствовал на языке, как острый перец. Он хотел сказать что-то еще, но жена не позволила.

— Узнаю свою дочь, — вдруг хмыкнула Персефона, кладя тонкую руку на локоть мужа. — Мы хотим ее видеть. И хотим знать, можем ли чем-то помочь.

Через все еще плюющегося кровью мужчину пришлось перешагивать, я жестом пригласил лордов следовать за мной.

Родители остались с дочерью, а мне пора было возвращаться в лабораторию к остальным.

Нужно работать. И работать быстро. Формулу сыворотки мы более или менее вывели, оставалось совсем немного — превратить теорию в практику.

Два дня, два сумасшедших дня прошло прежде, чем у нас в руках оказался первый пробный образец. Сыворотка, базой для которой послужила наша кровь.

Вчера мы наконец-то поняли, почему вирус не обнаруживается, все просто: он маскировался. Идею высказал робот, и мы, как свора оголодавших собак, вцепились в нее зубами и когтями. А еще... Никто из нас не заразился. Я ковырялся с нашей кровью почти до самого утра, пока мне наконец-то ни удалось выделить антитела. Дело оставалось за малым: понять, как доставить вакцину напрямую к пораженным участкам мозга. Но здесь толку от меня было, как от козла молока. Этим вопросом занимались другие, я просто ждал, метался и рычал на окружающих.

В четыре часа Веста пришла в себя на двадцать минут, поговорила с родителями, с подругами, а потом впала в кому. И сейчас я сидел возле ее кровати, лекарство мы ввели час назад, а улучшений все еще не наблюдалось. Неужели мы ошиблись? Не учли чего-то?

Лорды спали в соседнем боксе, отказавшись покидать дочь. А я сжимал маленькую ладошку и прокручивал в голове формулы и наши выкладки. Ошибки быть не должно, ее просто не может там быть! Я все проверил, мы все проверили несколько раз.

— Милая, здесь все с ума сходят, — прошептал я Ви в макушку. — Родители твои рядом за стенкой, теперь я понимаю, в кого ты. Папа у тебя, действительно, лорд Ада. Ты обещала, что если я спасу мир, ты научишь меня тем движениям. Ви, я спас. И я хочу машину купить, большую, чтобы путешествовать. Слышишь? Это не честно, твой мир я посмотрел, а мой ты так и не увидела. Понимаешь? Я хочу показать тебе его: водопады, парящие острова, пещеры тысячи голосов и озера света. И, черт возьми, у меня еще куча вопросов, на которые ты так и не ответила!

— Опять? Тебе же чип вставили, — тихо прозвучало в ответ, а я замер, даже забыл, как дышать, и что-то рвануло в груди, надломилось, треснуло, осыпалось осколками. Разорвавшееся сердце, очевидно.

— Еще раз меня напугаешь подобным образом, и я выдеру тебя так, что неделю сидеть не сможешь, — я наклонился и легко поцеловал Ви в полуоткрытые сухие губы. — Чтобы подобного больше не было, Моя-Беда.

— "Моя-Беда"? — удивленно распахнула Веста глаза, выгибая тонкие брови.

— Да. Моя.

Встреча с демоном или демон меня побери! — Зайкина Нина

[К оглавлению]