Красные полковники

— Ну, если знать все необходимые пароли... Значит, дядя Саша, это мои проблемы? Значит, так, да? — удивление помаленьку переходило в злость. — Это я должен буду сидеть у мониторов часами, ожидая, пока там какой-нибудь хрен с горы введет нужные пароли?

— Гришка, не злись, — осадил парня старший брат, — ты просто на первом курсе еще не изучал, что такое системный подход.

Геннадий переглянулся с улыбающимся Сахно и перехватил эстафету объяснений:

— Надо максимально полно задействовать современную технику для оптимизации своей работы. Как ты думаешь, зачем мы так много комплектующих для установок пробоя заказали? Запустил один аппарат, нашел нужную точку съемки, включил компьютер на запись изображения с камеры и занимайся другим объектом. Потом прокрутил запись, нашел момент ввода паролей и вуаля, можно приступать к потрошению бандитского счета. Надеюсь, учить тебя, как подчищать все следы и править логи, не придется?

— И успеть сделать это до того, как пройдет очередная сессия копирования информации на резервные винты, — согласился мгновенно успокоившийся Григорий. Задача была, в общем-то, не сверхсложной, учитывая те средства, которые у него будут для ее решения.

— Нет у нас, Гриша, другого специалиста по этому профилю, — неожиданно вступил в разговор Гольдштейн, — нет и не будет. Если мы хотим сохранить все в тайне... — он не стал продолжать, но и так все было понятно.

— Да сделаю я все, Витя, — Кононов-младший, похоже, осознал, что или он работает со своими старшими товарищами вместе так, как они считают нужным, или ... А ведь нет для него никакого "или", практически мгновенно дошло до Григория. Не хочет он быть отлученным от этой такой жутко интересной работы с ее просто фантастическими перспективами.

— А дальше как?

— Достаточно просто, — Сахно решил не акцентировать внимание на взбрыке парня. Сам все отлично поймет, не маленький уже, — переводим деньги с транзитного счета на наш постоянный. Может быть, потребуется несколько промежуточных счетов со все той же подчисткой адресов перевода и логов транзакций, но это, как сам понимаешь, уже дело техники.

— А отмывать? — задал резонный вопрос Геннадий. — Мы не можем просто так перевести деньги на счета фирмы. Первый же аудит нас заловит.

— Совсем элементарно, — усмехнулся Александр Юрьевич, — заключаем с подставной фирмой-однодневкой в забугорном оффшоре договор на выполнение неких работ, получаем валюту, платим налоги и спим спокойно.

— Все так просто? — простодушно удивился Виктор.

— Ну, не совсем просто, как кажется. Попотеть над оформлением всяческих документов придется, но вот это уже наши с Геной проблемы и главного бухгалтера фирмы. Каждый должен заниматься своим делом. В конце концов, схем легализации денег хватает. Главное — это чтобы было, что отмывать. Я здесь привел эту, как относительно чистую, так как нами выплачиваются государству налоги по договору и нашим доходам.

* Чеченские боевики.

** SIM-карта, Модуль идентификации абонента (от англ. Subscriber Identification Module) — идентификационный модуль абонента, применяемый в мобильной связи.

* * *

На следующий день Сахно впервые за несколько месяцев проснулся так поздно — на больших квадратных часах над дверью стрелки только-только сошлись вместе вертикально вверх. Вчера хорошо посидели, пить много не пили, кроме Виктора, а вот поговорили... Когда женщины, уложив детей — Вера себя к таковым уже не причисляла — присоединились к мужской части компании около длинного стола под большим навесом, то разговор о работе был немедленно свернут. Посвящать жен и шестнадцатилетнюю девчонку в тайну, так быстро сплотившую четверых, никто не собирался. Но вот тема беседы свернула куда-то совсем уж не туда.

Сначала рассуждали, куда катится Россия?

— Производство, если сравнивать с Советским Союзом, вообще смешное. Большая часть наших фирм занимается обслуживанием населения и продажей западной продукции. Да, существует еще энергетическая и транспортные системы. А вот промышленные товары народного потребления... Термин понятен? — не дожидаясь ответа, Сахно продолжил: — Электрические чайники, стиральные машины, холодильники, телевизоры, автомашины и большая часть строительных материалов — я уже не говорю про станки и электронику — все это почти полностью привозное. Тот же ВАЗ еще как-то держится, потому что его наполовину уже выкупила "Рено"*. Более-менее работающие предприятия в определенной мере давно принадлежат западным инвесторам. Кто-нибудь из вас видел последнее время в продаже хоть что-нибудь именно российского производства?

— А действительно, — Кононов-старший, услышав рассуждения Александра Юрьевича, как будто проснулся. — Шмотки — или Китай, если дешевые, или Европа, если более-менее качественное. Или вообще — контрафакт, неизвестно где сделанный. Российский бизнес — мы же, по большому счету, не деньги делаем, мы делим то, что нам подкидывают с барского плеча оттуда, чтобы трубопроводы качали без перерыва. Максимум пятнадцать-двадцать процентов населения производят какие-либо ценности. Остальные зарабатывают себе на жизнь, участвуя в распределении этих ценностей или тупо обслуживая всех окружающих. Причем, как правило, эти вторые, которых большинство, имеют значительно больше, чем производители реальных ценностей. Кое-как работает только сельское хозяйство. Хотя, увы, Россия сейчас уже полностью не обеспечивает себя продуктами. Мировая интеграция, черт бы ее подрал. Страна уже, кажется, превратилась в сырьевой придаток их "цивилизованного мира", — последние слова Геннадий явно выделил. — Мечта "железной леди" начала осуществляться**.

Затем вообще возник дурацкий вопрос, куда катится человечество?

— К лучшему будущему, — уверенно заявил Григорий со своим обычным юношеским оптимизмом.

— А разве может быть иначе? — Вера бесцеремонно взяла низкий широкий стакан отца, понюхала, сморщилась и вернула на место. Проверив по запаху мамин бокал, сделала маленький глоток и с одобрительной ухмылкой облизала губы.

— Может, — уверенно ответила Наталья и на вопросительный взгляд дочери указала рукой на бутылку "мартини" и пакет с виноградным соком.

— Как это? — девушка, уже потянувшаяся за чистым бокалом для себя, остановилась и посмотрела на мать.

— Наркотики. Если внимательно посмотреть статистику, то выяснится, что чем дальше, тем все больше эта гадость становится обычным времяпровождением молодежи. А наркотики, даже слабые, не вызывающие немедленного привыкания, постепенно разрушают мозг и окончательно лишают человека силы воли. Я уже не говорю про наследственность наркоманов, — Наталья выдала тираду на одном дыхании.

Сахно посмотрел на жену с некоторым удивлением. Насколько ему было известно, Наташка никогда не баловалась этой гадостью. Хотя... Александр напряг память. Когда они только познакомились, у Натальи вроде как подруга была. Миловидная, но тощая. Кажется, плохо кончила именно из-за наркомании. А ведь, как и жена, медиком была. Или Наташка все это говорит специально для Верочки? Ненавязчивое воспитание? Сама ведь утверждала, что главное в воспитательном процессе — пример родителей. А с этой точки зрения можно было надеяться на хороший вкус у Веры к дорогим тряпкам. Наталья всегда знала, когда и что надеть. В городе, когда они куда-то шли вместе, она предпочитала строгие брючные костюмы, а здесь на даче... Взгляд Александра Юрьевича немного лениво спустился с большой красивой груди жены, упрятанной под свободную футболку, к широким бедрам в коротких обтягивающих шортиках и остановился на чуть полноватых длинных загорелых ногах. На свои тридцать восемь Наташка никак не выглядела, с удовольствием констатировал Александр, самое большое — на тридцатник.

— Ну, все эти "экстази" или, как их сейчас называют, "колеса" — сущая мелочь по сравнению с грядущим исчерпанием природных ресурсов и загрязнением окружающей среды, — высказала свое мнение Лена. Химик по образованию, до рождения дочери она работала в каком-то НИИ и была связана там именно с этими вопросами. Из института по настоянию Геннадия ушла, чтобы заниматься детьми, но связь с бывшими сотрудниками поддерживала и ситуацию знала.

Взгляд Сахно переместился на жену друга. Елена привалилась к боку Гены, приобнявшего ее одной рукой. На эту женщину тоже было приятно посмотреть. Невысокая, особенно рядом с Кононовым, худенькая, стройная и, опять-таки, с красивыми длинными ногами.

— Ну, на наш век хватит, — Григорий решил озаботиться дочерью хозяев и наливал Вере слабенький коктейль в высокий хрустальный бокал на тонкой ножке.

— Как сказать, — не согласилась жена его старшего брата, — ты, Гриша, слишком легко к этому относишься.

— Да ладно тебе, Лен, — попытался отмахнуться парень, — про это везде талдычат, только чтобы цену на нефть поднять.

— Если бы все было так просто, — вздохнула Елена. Вот никто ее почему-то не хочет принимать всерьез. Ладно, Гришка, пацан ведь еще в свои восемнадцать, но ее благоверный, несмотря на явную разумность, тоже относится к здравым мыслям жены достаточно прохладно.

— Не успеем мы использовать дарованные природой богатства, — неожиданно высказался Геннадий, — увы, никак не успеем.

— Ты это о чем, Генка? — немедленно заинтересовался брат.

Вот тогда-то Кононов-старший и вывалил на компанию все то, о чем многие профессионалы-футурологи, занимающиеся, в том числе, теорией катастроф, предпочитали в последнее время не говорить. Или им не дают поднимать в СМИ эту тему? Рассказал про сингулярность — термин, введённый в оборот где-то в середине девяностых двадцатого века.

— Суть её в том, что темпы развития во многих областях науки и техники ныне имеют вполне экспоненциальную форму на графике. Где-то в районе начала четвертого десятилетия нашего века эти кривые уходят в бесконечность. Поэтому утверждается, что примерно в это время человечество претерпит кардинальные и необратимые изменения или исчезнет вовсе.

— Каким образом? — не поняла Вера, слушавшая этот разговор с вкраплениями всякой научной абракадабры. — С чего вдруг возьмет и исчезнет?

— Третья мировая — оружия на планете выше крыши — или пандемия какая-нибудь. В общем — неограниченное нарастание хаоса.

— "Сингулярность" в трактовке экспоненциального развития науки и техники неверна, так как ни наука, ни техника экспоненциально не развиваются, — не согласился Гольдштейн.

— Э-э! Ошибаешься, Витя, — покачал головой Геннадий, — развиваются. Пусть краткие периоды, но сие экспоненциальное развитие занимает. Тут сингулярность понимается как точка, в районе которой любой прогноз становится совершенно недостоверным, и "уход в бесконечность" некоторых кривых — это просто математическая абстракция, иллюстрирующая главную идею. Если говорить языком неравновесной термодинамики, в районе этой точки система может изменить свои свойства кардинально из-за даже очень малых воздействий — то есть она крайне неравновесна. Причина тому — накопление изменений и переход их в новое качество. Вот это новое качество и есть хаос, который ни к чему хорошему не приведет.

— Гена, не пугай детей страшилками, — усмехнулся Сахно, — не так страшен черт, как его малюют, — не то, что Александр не был согласен с Кононовым. Наоборот, с его собственной точки зрения все обстояло именно так, если не хуже. Налицо глобальный кризис цивилизации. Системный кризис капиталистической системы. Как там говорилось в этом НСМ

* * *

, на который он недавно нарвался в сети?

"Стало очевидным, что господствующая на планете общественно-экономическая формация прямо угрожает не просто прогрессу Человечества, вопрос стоит уже о самом существовании человека разумного. Стремясь обеспечить продление своего господства, капитализм уже фактически остановил прогресс Человечества, так как дальнейший прогресс несет непосредственную угрозу существованию капиталистической верхушки".

— А не так все будет, — опять не согласился Гольдштейн, — кризис конца ресурсов, войны... Вот просто попробуйте посмотреть на историю как бы со стороны. Человек развивался, осваивая новые территории. А теперь на нашей планете они, эти неосвоенные территории, кончились. Две мировые войны устроили, чтобы перераспределить Землю.

— А как же Сибирь, центральная Америка, Африка, наконец? — спросила Вера.

— Надолго ли их хватит при нынешних темпах? — отмахнулся Виктор. — И вообще, любое исключение — подтверждение правила. Нашей цивилизации для развития необходимы новые земли, иначе тупик. Кто-нибудь будет оспаривать этот постулат?

— Ну, — Гриша хотел что-то сказать, но замолчал. Серьезных возражений у него не нашлось.

— Необъятный резерв этих новых земель — космос, — Гольдштейн, похоже, сел на своего любимого конька, — но, увы, дорого. А сейчас делается только то, что дает прибыль.

— О, так американцы же запускают исследовательские аппараты, — Григорий уже начал понимать, к чему ведет свою речь Виктор.

— Капля в море, — отмахнулся Гольдштейн.

— На Луне две их автоматические станции сидят. Вон, прямая трансляция с видеокамер оттуда в интернете, — гнул свое Гришка.

— А вот это как раз голимая коммерция, — поддержал друга Геннадий, — считается, что на Луне огромные запасы гелия-3 в связанном виде. Штаты хотят первыми наложить на них свои загребущие лапы. Лучшая горючка для будущих термоядерных реакторов.

— Правильно, — согласился Виктор. Он одним большим глотком прикончил содержимое своего стакана, — но Луна — это никак не глубокий космос. Так себе, прихожая нашей Земли. Для нормального развития человечеству нужны другие планеты у далеких звезд, — Гольдштейн тут же приготовил себе новый коктейль — водка с апельсиновым соком пополам. — Земля — колыбель человечества? Может быть. Только вот протухнем мы в этой колыбели. Человек по своей сути — существо любопытное. Ему надо или двигаться вперед, или он перестает быть человеком, превращается в животное.

— Ну а если другие планеты уже заняты? — Гриша не стал спрашивать, как добраться до далеких звезд. Ясно же, что с помощью установок пробоя.

— А вот это вряд ли, — Виктор сделал очередной глоток.

"Да он же уже в доску пьяный! — внезапно дошло до Сахно. Понятно теперь, почему язык так здорово развязался".

— Значит так: или мы одни в этой галактике, или первые. Сейчас обосную, — Витя опять приложился к стакану. Геннадий искоса посмотрел на брата, и тот немедленно отодвинул подальше от Гольдштейна бутылку с водкой. Впрочем, рассуждать физику никто не мешал.

— Солнечная система находится на краю нашей галактики? Научный факт.

Вывод: мы остыли из межзвездной плазмы одни из первых. Соответственно, у нас опять-таки у первых появились условия для зарождения жизни. Ученые утверждают, что кислородно-углеродная органика самая энергетически выгодная. Но диапазон ее возможного развития мизерный. Температурный, скажем, двадцать пять — тридцать градусов Цельсия плюс-минус десять. Я имею в виду животных, никак не растения. При сорока белок начинает свертываться. Радиационный диапазон еще уже. А гравитационный вообще смешон. Чуть больше вес, и разум не может появиться. Чуть меньше — и планета не удержит атмосферу. Она, атмосфера, у нас и так тонюсенькая. Что такое два десятка километров по сравнению с шестью тысячами диаметра Земли? Тонкая пленочка. Попасть в нужный диапазон освещенности от звезды — чудо. А чтобы на поверхности планеты были все необходимые минералы в относительно подходящей пропорции... Да еще чтобы минимум миллиард лет не было изменения природных условий из-за космических катаклизмов... Всякие там большие метеориты и кометы. Или, скажем, та же Луна. Вот у какой еще планеты есть такой камушек на орбите, который ну просто тютелька в тютельку стабилизирует вращение Земли (ну, как утверждают геофизики) и так аккуратно взбалтывает нашу пробирку (море-окиян) приливами? Уникальные условия для зарождения жизни сложились именно здесь и нигде больше!