Попаданец в гп

Никнейм свой не буду писать, я обычно пишу слэш, но эта страничка у меня чистая, без той самой "гейской порнухи". Фанфик дженовый, возможно будет гет, но только с оригинальным персонажем — меня бесят все бабы в ГП, кроме Луны Лавгуд и профессора Спраут, да и то потому, что она в своём прикиде смахивает на четвёртого доктора, а Луна такая же, как и Доктор, странная. Возможно будут намёки, но только в мысленных истериках гг, где "ай-сука-блять-он-извращенец! ". Но вообще постараюсь сделать читабельным для всех. Надеюсь, что это станут читать, потому что интересно, а не потому что "ой, эта же та самая аффтарша, каторая пишит тот прикольнинький оридж про мааааальчиков!". Короче, да. Я много говорю.

Название: Музыкальная история (переодически будет меняться. Не обращайте внимания)

Фандом: ГП

Рейтинг: R за маты

Жанр: Джен, юмор (только он вышел каким-то печальным)

Дискламер: Не извлекаю выгоды из написанной истории и не собираюсь на ней зарабатывать деньги. Все права принаджежат тёте Ро.

Разрешение на размещение: Запрещено. Если хотите где-либо разместить, спрашивайте разрешения. И ради Бога, дождитесь моего ответа! Я вам руки не откушу, просто неприятно в интернете встречать в неожиданных местах свои тексты, когда ты точно помнил, что ни одна сволочь у тебя разрешения на это не спрашивала!!!

* * *

Есть такие люди, которые прямо-таки душу готовы продать за то, чтобы очутиться в другом мире. Они бредят этим своим желанием днём и ночью, готовы говорить окружающим об этом до тех пор, пока их не пошлют или не врежут по роже, или просто тихо мечтают, изрисовывая тетрадки рисунками своих выдуманных персонажей или, того хуже, начиная писать фанфики, которые как правило являются изразчиками настоящего Мери-Сьюизма.

Так вот, я таким человеком не был.

Поэтому очнувшись после рабочего дня в пыльном и грязном чулане, я не понял ни-че-гошеньки, хотя любой другой на моём месте с восторгом бы завопил: "Я ЧЁРТОВ ГАРРИ ПОТТЕР!".

Мне же оставалось тупо моргать и пялиться в низкий потолок.

Так, — подумалось мне в тот момент. — Я спятил. Или напился. Или покрыл паркет лаком на третий слой. Надо же, оказывается это правда, что если не провертивать комнату можно словить глюки.

Шевелиться не хотелось. Да что там — чувствовал я себя так, будто по мне проехался каток. На пробу пошевелив рукой я вздрогнул от пронзительно-острой боли, но стойко промолчал. Некстати подумалось, что я как бы не пью, потому что меня уносит с первого глотка, а в последний раз маман устраивала ремонт года два назад, да и вообще я уже давно переехал. Единственный рабочий вариант у меня обозначался как "шиза", но ещё вчера я был совершенно нормальным и ничем не примечательным парнем со своими тараканами в голове и закидонами, а в то, что я так быстро съехал с катушек, верилось с большим трудом. В голове набатом билось предчувствие чего-то страшного, и я с содроганием ждал того самого момента прозрения, когда всё встанет, наконец-то, на свои места. Очевидного я подмечать не хотел. Но мне пришлось.

Пересилив орущий благим матом организм и кривясь от боли в желудке я сел на постели. Обстановка вокруг даже не думала изменяться.

Чтоб вас всех, суки! Когда отсюда выйду, съезжу мольбертом по роже! — мысленно взвыл я, и только тогда обратил внимание на лежащие на тумбочке круглые очки. Протянул к ним руку, повертел перед глазами, потом пожал плечами и одел. Обстановка как-то внезапно стала чётче и бросилась в глаза, из-за чего пришлось проморгаться. Мысль о нереальности происходящего была не воспринята вообще.

Где-то на задворках билась мысль, что всё это отчего-то очень знакомо, что мне категорически не нравилось. Чуланов я отродясь не видел, а в российских хрущёвках они не водились как класс. Тем более такие, со скошенным потолком и скудной обстановкой. Да.

Поддавался рефлексии я недолго. Сверху что-то загрохотало, и я было, грешным делом подумал, что это землетрясение, и даже обрадовался логичному объяснению (ведь все знают, что в случае землетрясения нужно прятаться либо в проходах, либо в маленьких помещениях), как сверху послышался противный смех и оскорбительная ремарка. Однако мне было уже не до этого. Подняв руки для того, чтобы укрыть голову, я наконец-то увидел то, что так упорно отказывался замечать.

Вместо своих длинных, узловатых пальцев (я с шести лет играл на пианино и гитаре, и воможно бы бросил это дело, не люби я так страстно музыку), я увидел маленькие припухлые пальчики, которые видел только у своей троюродной шестилетней кузины, а теперь и у себя.

Мир сошёл с ума, — меланхолично подумалось мне, пока под собственным взглядом я сжимал-разжимал свои малюсенькие ручки. — И я вместе с ним.

А после позволил себе скатиться в банальную истерику.

Я не любил Гарри Поттера. Что бы там все не говорили, я его на дух не переносил. Возможно оттого, что моя сестра была его ярой фанаткой, и каждый вечер, до тех пор, пока я не сменил место жительства, выносила мне мозг своей поттерианой и часто наизусть цитировала отрывки из книг и рассуждала о том, что Гарри Поттер — чистый Дамбигад, что однако не заставляло любить её Гарри Поттера меньше. О нет, вместо этого она писала фанфики. Свои. И зачастую с таким мозговыносом, что с каждым воплем Анечки "Владя! Дай я тебе почитаю свой ГАРРИТОМ, а ты скажешь как те!!! " я проклинал Роулинг всё сильнее и сильнее.

ГарриТомы я не любил. Как не любил ГарриЛюци и ГарриДраки, а Снарри вообще мне снились в кошмарах не реже, чем раз в месяц. Собственно, будь моя воля, я бы послал свою сестру на хуй со своими гомоэротическими рассказами, но мне хватило одного раза чтобы понять — месть её будет страшна и беспощадна. Только ей могла показаться забавной идея споить меня и подговорить своего парня убедить меня в том, что мы ночью "переспали". Я 2 недели ходил дёрганный и на всех срывался, пока она не соизволила мне открыть правду, а я зарёкся хоть как-то расстраивать сестру, потому что второго такого розыгрыша я бы явно не пережил. И с тех пор терпеливо слушал все её рассуждения на тему Гарри Поттера, и под её чутким руководством заучивал родословные всех её любимых персонажей, за что взамен она милостиво не зачитывала мне свою гейскую порнуху, отныне читая мне только гет и джен.

Ненависти к Роулинг у меня в тот момент так и не убавилось.

Возможно, Гарри Поттера я не любил просто потому, что не принимал идею волшебства в жизни вообще.

Возможно Гарри Поттера я не любил, потому что я был одарённым в искусствах — не так уж чтобы как Леонардо да Винчи, но я упросил родителей отдать меня в школу искусств и музыкалку, в одной из которых я учился в рисовать, а в другой учился играть на фортепьяно и гитаре, и талант у меня несомненно был.

Наверное поэтому ответ на вопрос "за что?!", уже неделю мучающий меня, всё никак не находился, а я уже ёбаную неделю пытался притворяться Гарри Поттером. Но на восьмой день... на восьмой день я понял. Что мне отсюда не выбраться.

И как только я понял это, я свернулся калачиком на пыльных и отвратительно пахнущих простынях и тихонько заплакал.

Пора было налаживать свою жизнь.

* * *

После того как я, наконец, перестал верить в чудо (в смысле того, что однажды чудесным образом проснусь у себя в квартирке, и просто окажется, что я не вырубил газ и словил глюки), я вдруг резко прекратил свою рефлексию и перестал ни с того ни с сего начинать плакать. Не то, что бы мне не хотелось разрыдаться и пожаловаться на свою идиотскую судьбу,просто мои новоявленные свиноподобные родственники начинали на меня странно коситься, а тётушка даже как-то принесла мне целый тост с маслом в мой чулан (очень даже вкусный). Но хоть я и постоянно ударялся в слёзы, я, чёрт возьми, этого не стеснялся, пусть даже и был 28-летним парнем — не каждый день люди просыпаются в роли Гарри Поттера с мыслью о том, что это уже навсегда. А стоило только вспомнить измышления моей малолетней сестры и попытки её просветить меня на счёт того, что козёл Дамблдор всю жизнь бедному сиротинушке расписал, и вообще использовал его как одноразовое оружие (и в качестве примера непременно тыкала носом в очередной фанфик, хотя мне, признаться, даже где-то понравились дженовые Дамбигады от Пуговки), стоило только вспомнить всё то, что судьба приготовила для Гарри Поттера, а значит теперь и для меня, я непременно начинал плакать, страшно себя жалея.

Но, как я уже говорил, я быстро пришёл в себя. Всего-то неделя чёрной депрессии, за которую моё новое тело, которое и так не отличалось атлетизмом, страшно исхудало, и я вновь познал радости жизни.К тому же всю жизнь мечтал прожить свою жизнь заново.

* * *

Несколько месяцев после этого я ломал голову над тем, как избежать всей этой катавасии со мной-Поттером, и как же мне добраться до тех средств, что оставили мне биологические родители моего нового тела. Нет, заработать я бы смог и сам, но имея практически на руках несмертные богатства, которые я мог бы перевести в обыкновенные человеческие активы и вложиться в того же Била Гейтса, я истекал слюной от желания и чуть ли не разочарованно выл от невозможности получить к ним доступ. Для меня эти деньги были словно сыр в мышеловке или красная тряпка для быка — недосягаемы, но так желанны. В конце-концов я просто подкараулил, когда старушки Фигг не будет дома, начеркал записку гоблинам и отправил её вместе с рыжей птицей, похожей на сову. Из всего Гарри Поттера в глаза я запомнил только одну птицу — Буклю/Хедвиг.

Сама записка была шедевром эпистолярного жанра. Над её созданием я мучался наверное, с час, и то не до конца был уверен, что именно так бы и разговаривал несчастный, замучанный 6-7-летний ребёнок (я не был до конца уверен, сколько лет этому телу, так как оно в этом году должно было начать ходить в школу, а в России, в своём родном городе, в первый класс я пошёл в 7 лет). Сама записочка была слезливо-сопливой, а уж робкого восторга в ней было столько что и не счесть. Содержание её выглядело примерно вот так:

"Уважаимый банк,

Я падслушал разгавор тётя Фигг и узнал что у меня есть деньги много-много денег!!! Я очинь хочу чтобы вы памагли мне паменять апекунов потому что мая тётя называит миня беспалезным мальчишкой а дядя бьёт ремнём ругаится и называит меня уродом и гаварит что маи радители были пьяницами и разбились в автакатастрофе. Я видел, как тётя Фигг шлёт письма с птичкой и что ана гаварила что маи деньги лежат в валшебном банке. Я очинь хачу новых апекунов и чтобы я жил в Лондоне патаму что Лондон красивый город!!! И чтобы мне разрешали заниматься музыкой и рисованием я люблю рисовать и музыку.

С уваженьием, Гарри Поттер"

Да, согласен. Любой учитель, увидев такое, схватился бы за голову. Я и сам бы побился головой о стенку, если бы не был уверен, что стенки чулана такое выдержат, но выбирать не приходилось. Я даже не был уверен в том, что тело ходит в школу, а давать повод залезать мне в голову и проверять, я ли Гарри Поттер, мне не хотелось. А так я всегда мог притвориться, что выучился по книжкам, которые в этом семействе, походу, не держат за развлечения.

После отправки письма я затаился. 31 июля прошло примерно 2 недели назад, телу исполнилось 6 лет, и тело вместе со свиноподобным кузеном должно было начать ходить в начальную школу Литтл-Уининга, как, собственно, и я.

До школы время шло однообразно. Меня будила тётка, я готовил завтрак и мыл посуду, потом выполнял по списку хозяйственные работы (на самом деле ничего сложного, и чего все говорят, что Гарри Поттер у Дурслей страдал? Официально заявляю — жизнь у Гарри Поттера была вполне обыкновенной, если не считать чулана!!!), а после отчитывался перед тётей Петуньей, и всё оставшееся время было в моём полном распоряжении.

Письмо-ответ от гоблинов пришло через 2 дня после того, как я его отправил, и содержание его было на редкость лаконичным — при достижении 11 лет я имею право попробовать пройти проверку на право называться совершеннолетним, а пока что доступ к моим счетам имеет только мой опекун. Дождавшись, когда миссис Фигг снова уйдёт к кому-нибудь в гости, я уже не стал выделываться, а просто черканул пару строчек о том, что раз я не могу распоряжаться своими деньгами, то пусть они вложат ту часть средств, к которой я имею доступ (детский сейф, например) в интересующие меня маггловские компании и корпорации (естественно, что Билла Гейтса и его кампанию Майкрософт я упомянул в первую очередь и даже дважды подчеркнул, написав, что его акций я должен купить столько, сколько это возможно. В ответ мне пришло такое же лаконичное сообщение, мол, посмотрим, что можно сделать, но ничего не обещаем. Я же к семейным активам охладел — на кой чёрт мне думать о деньгах, доступ к которым, причём только части, я получу только в 11 лет, а всё состояние мне в пользование достанется после магического совершеннолетия?!

Между делом, я потихоньку разузнавал здесь, в Литтл-Уининге, о музыкальных и художественных школах. В своё свободное время я специально напрявлялся туда и исподтишка наблюдал за сими заведениями. Разочарование с каждой такой осмотренной школой меня охватывало всё большее и большее.

Незаметно прошло лето и наступило долгожданное первое сентября. Я весь был в нетерпении, чего нельзя было сказать о моём свиноподобном кузене. Я уже понял, что в Литтл-Уининге оставаться — зря терять время, а отсутствие музыки и возможности играть на фоно/гитаре меня медленно убивало. Конечно же я знал, что у меня, можно сказать, зависимость, но никогда не подозревал о том, насколько она масштабна. У меня дома стоял отличный синтезатор за 20 штук, хорошая акустическая гитара за 8 тысяч, и одна электрическая, которую я купил с рук всего за 15 штук. Комбик, конечно же, пришлось докупать, но моя красавица того стоила. В общем, дома я в любой момент мог взять в руки свою крошку Люсиль и вдарить тяжёлый рок, сыграть лирическую балладу на Бабетте, или просто сыграть на своём синтезаторе (ему имя я не давал — это глупо!) какую-нибудь лёгкую классику. К тому же стоило учитывать тот факт, что я работал в ресторане, и постоянно играл на настоящем фоно, поэтому моя страсть к музыке полностью удовлетворялась. Только здесь, подыхая от ломки и по ночам судорожно играя на воображаемом пианино, я понимал, как же по всему этому скучаю.

И вот именно на учебные дни я и распланировал свою величайшую афёру. Я собирался попросить свою классную руководительницу об одолжении.

* * *

Первое сентября у меня было полностью распланировано.

В школу я одел самое лучшее из того тряпья, что у меня было. Постарался причесаться и вёл себя тихо, стараясь не отсвечивать, пока Дурсли вели нас на праздник жизни. Сам праздник, поздравления и толпа детей для меня прошла незамеченной — я, кажется, отключился. Очнулся я уже в классе, сидя за первой партой и с открытым ртом рассматривая нашу классную, которой оказалась довольно молоденькая девочка, даже младше меня. В общем, не суть. Мне сейчас 6 лет, и я ещё как минимум столько же буду равнодушен к противоположному полу, что меня, в общем-то, устраивало, так как моей единственной страстью была музыка.

Прослушав её необычайно жизнерадостную речь и отметившись на перекличке, я терпеливо ждал окончания всего этого представления, чтобы попросить преподавательницу. Болтология закончилась примерно через час, и когда все детки выкатились из класса, я с чистой совестью подошёл к учительнице, имя которой тщательно всё это время запоминал. Сделав вид по печальнее и посерьёзнее, я тихо подошёл к классной руководительнице и заговорил.

— Миссис Тетчер, у меня к вам просьба. Меня зовут Гарри Поттер. Вы не могли бы мне помочь? — тихо-тихо сказал я, опустив голову вниз. Думалось мне, что драматизм в диалоге добавит серьёзности в отношении моей просьбы.

Миссис Тетчер, конечно же, тут же отозвалась, участливо спрашивая о том, чего же мне хочется. Я самозабвенно продолжил вешать ей лапшу на уши, при этом стараясь не выходить за рамки роли 6-летнего ребёнка.

— Понимаете, — продолжил говорить я, — я сирота. Я живу у тёти и дяди и вижу, как тяжело им содержать меня, потому что у них есть родной сын. Поэтому я много учился, тайком от них, чтобы поступить в частную школу в Лондон на бюджетную программу, чтобы они мною гордились, и чтобы им не пришлось содержать меня до моего совершеннолетия!

Ладно, — грустно подумалось мне. — Закосить под обычного шестилетнего ребёнка не получилось. Бля.

Учительница однако, несмотря на мою явную ложь, прониклась. И даже горячо пообещала помочь, чем сможет. Скажем, тем, что к концу недели сможет достать мне анкеты для поступления в Лондонскую академию искусств, потому как я специально акцентировал её внимание на том, что имею недюжие музыкальные таланты, и что эти таланты я не против использовать для поступления в академию музыкальных искусств. За что тут же была награждена моей сияющей и счастливой улыбкой.

Ну, что тут сказать? Я только что сделал первый шаг к свободе. И чувствуется мне, что скоро я поступлю в эту грёбаную академию музыкальных искусств!!!

* * *

Не знаю, пошла ли история по проторенной дорожке, но Дадли и Ко ко мне не приставали. Видно, взгляд и правда у меня был бешеным от радости — НАКОНЕЦ-ТО я мог чем-нибудь заполнить возникший информационный вакуум!!! Так что, неделька у меня выдалась спокойная. Я даже предложил своему родственнику помочь ему с домашними заданиями, если он перестанет ко мне приставать и поможет таскать в чулан книжки из библиотеки.

В общем, в таком темпе я спокойно прожил целую неделю, общаясь с классной руководительницей и заполняя лёгкие проверочные тесты. Она радовалась им, как ребёнок, а мне даже было несколько совестно — всё-таки, мне на самом деле не 6 лет было, а целых 28. А я хоть и не закончил школу с золотой медалью, учился вполне приемлемо, а музыкалка и художка развили мою память. Так что, мне стоило всего-то на два раза прочитать что-то, чтобы запомнить, пусть и не слово в слово, но достаточно хорошо, выделяя суть и раскладывая у себя всё это в голове по полочкам.

В следующую среду миссис Тетчер попросила меня задержаться в классе. Я с бесстрастной миной наблюдал за тем, как малыши гурьбой вылетают из класса, но на самом деле у меня от волнения даже подрагивали кончики пальцев. Поджав губы, я подошёл к столу классной руководительницы, безжалостно растерзывая случайно оказавшуюся у меня в руках бумажку. Миссис Тетчер улыбнулась, проворковала пару ласковых слов, взяла меня за потную ладошку и повела прочь из класса. Мне почему-то становилось всё хуже и хуже.

Не знаю, как я не грохнулся в обморок, пока шёл в неизвестность. Колбасило меня не по-детски, и в последний раз такой мандраж я словил, когда сдавал в академии выпускные экзамены и отыгрывал 104-тый сонет Петрарки, авторства Листа (http://video.mail.ru/mail/vadim_yushin/1453/1501.html), в зале на 500 мест. Было пиздец как страшно, я до последнего не верил, что смогу отыграть без ошибок, но всё, слава Богу, обошлось, хоть и не без эксцессов. До сих пор помню, как грохнулся на сцене, и хоть никто и не ржал (всё-таки на такой импровизированный халявный концерт пришли люди исключительно культурные), чувствовал я себя тогда очень униженно.

Вот и сейчас ощущения были похожи. Моя гениальная идея не казалась мне теперь такой гениальной, в своём внутреннем мире я схватился за голову и безостановочно вопил, срываясь на визг, и убеждал самого себя драпануть, пока не поздно, но стойко не поддавался, утешая себя мыслями, что таким образом борюсь с внезапно проявившей себя шизофренией.

Когда мы дошли до учительской, я под перекрёстным взглядом учителей, по большей части незнакомых, сел за высокий для меня стол. Миссис Тетчер что-то возбуждённо и радостно начала тараторить, даже потрясла для убедительности перед остальными мои предыдущие детские тестики, и мило проворковав что-то уже для меня, положила передо мной несколько пустых бланков для заполнения, задания из нескольких школ и листы-черновики формата А4. Господи, сколько же облегчения я испытал, начиная решать детские задачки!!! Я чуть позорно не разревелся, но вовремя смог себя сдержать. Я, конечно, часто реву, но, блять, у меня же повод для этого есть! А тут плакать — мужиком не быть!

В общем, на время написания заданий я впал в лёгкий транс, чтобы отрешиться от мира. Здесь были тесты в большинстве своём от обыкновенных школ, но парочка нашлась и от академий — их-то я и заполнял в первую очередь. В основном вопросы там касались каких-либо музыкальных произведений — спрашивались названия, авторство и год создания — а так же композиторов и истории музыки. Благо, отделение у меня было дирижёрское (что не значило, что из меня делают дирижёра — просто круг предметов у меня был значительно шире, и включал в себя, например, историю музыки), так что я наизусть знал очень много информации, касающейся непосредственно этих тем. Тесты из школ искусств так же были полны вопросов по своему направлению, но их я уже заполнял поскольку-постольку, так как рисование так и не стало моей страстью, а было нужно скорее для того, чтобы разнообразить мои духовные пристрастия. Я больше рисовал для души, чем всерьёз этими делами занимался (да-да, я, блять, разносторонний взрослый человек). Короче говоря, только полностью заполнив тесты для поступления в академии музыки, я с чистой совестью принялся заполнять другие, что сложностью для меня не отличались.

Очнулся я только тогда, когда на улице уже стемнело. Оставшиеся учителя с беспокойством на меня поглядывали, но все с облегчением выдохнули, когда я, робко улыбнувшись и чуть-чуть картавя (просто по-приколу, но вообще я подумывал сделать это своей фишкой — типа, начинать картавить, когда сильно смущаюсь. Ну чё, круто же!!!) сообщил, что закончил,а потом меня похвалили, угостили чаем с конфетками и печенюшками.

В общем, в чулане я оказался довольно поздно, и с чистой совестью забил на домашку, завалившись спать. В конце-концов, завтра меня врят ли будут опрашивать по материалу — я же сегодня тесты писал!!!

* * *

На моё удивление, ответы пришли быстро.

ВКазалось бы -вот я заполняю тесты, вот миссис Тетчер прямо у меня на глазах запаковывает их в толстый конверт и опускает в почтовый ящик, а вот уже в субботу я получаю письма из школ по своему адресу.

Конечно же, тут же передо мною встала проблема. Как мне сообщить об этом своим родственникам? В их альтруизм я не верил — тётушка скорее из вредности меня никуда не отпустит, а дядя наверняка начнёт разоряться на счёт того, что я неблагодарный щенок, что он меня кормил-одевал, а я, такой гандон, сваливаю из их дома, толком не расплатившись за ихнюю доброту. В общем, форменный идиотизм. Честное слово.

Начать я решил аккуратно. Вечером, когда уже все были дома, а дядюшка пребывал в благостном настроении от просмотра очередной передачи на тему акций, я осторожно, бочком-бочком, вплыл в его зону зрения. Сделав лицо повдохновеннее и пожалев, что не могу, прямо как в мультиках, засверкать очками в приступе гениальности, своим писклявым голосочком я начал убедительно вещать. — Дядя! Дядюшка! — тут было главное не переборщить, но сразу так завернуть, чтобы дядюшка и не смел возражать. — Вы представляете!!! Оказывается в Лондоне есть школы для таких сирот, как я!

Перед глазами прямо-таки представала картинка, где я с благостным лицом стою на коленях, сверху на меня льётся свет, а над головой светится нимб.

— А ещё, а ещё! — продолжал я вещать торжественно-радостным голосом. — Туда забирают на обучение на целых 10 месяцев! И оно БЕСПЛАТНОЕ!!!

Блять! Я думал это будет легче!!!

Дорогому дядюшке, однако, этого оказалось вполне достаточно. Я знал, на что давить. А я давил на своё отсутствие и на то, что моё обучение будет совершенно бесплатным.

В общем, мне не пришлось рыдать, ползать на коленях и умолять Вернона о том, чтобы он поставил подпись в графе "родители/опекуны", а уж тётя Петуния, увидев, что её дорогой муж согласен, не стала даже поливать меня презрением, и просто черканула на бумажке своё согласие, даже в неё не вчитываясь.Что было, несомненно, моей удачей. Потому что где-то в начале, в самом названии, затерялось то, о чём я тактично не стал упоминать.

О том что школа, в которую я поступил, школа не для сирот. А школа для гениев.

* * *

Никаких прощаний не было. Да и что там прощаться, когда я к Дурслям так и не привык, и меня постоянно преследовало ощущение, что я живу у нелюбимой тётки, а съехать нельзя, потому что я ещё маленький, а маман дома затеяла очередной ремонт, и жить там нельзя будет ещё как минимум несколько недель?

Поэтому в один обыкновенный вечер я собрал вещи (не все — только те, на которые можно было смотреть без брезгливости, а таких было очень мало), сказал "Адью" и тихонько прикрыл за собой дверь. Вернон милостиво решил довести меня до вокзала, где меня должны будут встретить социальные работники, что разместят меня в общежитии и, как сироте, выделят ежемесячную пенсию. В общем, ничего сложного. Уезжая, я чувствовал себя на удивление равнодушно.

В самой поездке не было ничего интересного. В машине я заснул, на вокзале тихонько сел на скамеечку и сонно хлопал глазами, чувствуя, как внутри расползается апатия. Всё вокруг было уныло, и я, покопавшись в себе, с удивлением отметил, что у меня отсутствует ЦЕЛЬ.

Что такое ЦЕЛЬ, я для себя уяснил ещё в детстве. Я был социопатом, и потому вместо того, чтобы гулять с друзьями, которых у меня не было, я ходил в разные секции. Художка, музыкалка, плавание, айкидо, французский, английский, итальянский, вышивание, плетение бисером (и да, я знаю, что для мальчика — это довольно странное увлечение). И очень часто я в детстве скатывался в истерики. Я рыдал, запирался в комнате на несколько дней, залезал под кровать и отказывался оттуда выползать, потому что всё это, вместе со школой, было не просто тяжело, это было УЖАСНО. Сколько раз мне хотелось всё бросить? Я уже и не вспомню — у меня такие срывы случались очень часто. Но у меня была ЦЕЛЬ. Я мечтал о Риме. Я мечтал о том, как буду играть на фоно в одном из летних французских кафешек, а мне будут апплодировать, апплодировать, и меня обожать. Я мечтал поехать в Лондон и собрать группу. Чёрт возьми! Я обожал британский рок! Так почему же мне не мечтать о том, что я соберу охрененную группу, и срублю бабла?!

В общем, ЦЕЛЬ всегда была важной составляющей моей жизни. А с новой жизнью получилось так, что я лишился своих старых целей. Что мне язык, когда я овладел им в совершенстве??? Что мне Лондон, Рим и Эйфелева башня, если я каждый год брал отпуск на 2 месяца, и объезжал на своём форде всю Европу??? Что мне грёбаное плавание, когда как из-за того, что я стал Гарри Поттером, я лишился своего великолепного, сексуального, ахуенного голоса, от которого девушки млели и благодаря которому ночами я никогда не скучал??? Что мне вышивание и бисер с Гарри Поттеровским зрением и отсутствие сестры, которая умоляла меня и чуть ли не ползала на коленях ради того, чтобы я сплёл ей очередную побрякушку или сделал её новую кофточку с летнего сезона единственной и неповторимой??? И что мне грёбаное айкидо, которое я терпеть не мог, и ходил в эту секцию только для того, чтобы особо тупые мои одноклассники не посмели меня бить за то, что я хожу в музыкальную школу и учусь вышивать крестиком??? Итого — вместо самого себя, версии 28.0 прокачанной, я получил во владение Гарри Поттера, версии 6.0, которая ничем не отличается от обычной 4.0. Короче, это был глобальный пиздец. Обозревая масштаб проблемы, я медленно охуевал, и понимал, что глаза у меня наверняка увеличивались и увеличивались, и чуть ли не вылезали из орбит.

Вот таким, охуевшим и готовым крушить всё подряд, меня и нашли "Малдер" и "Скалли". И когда меня уже разместили в общежитии, я вдруг очнулся, и, готовясь уже разрыдаться и закатить истерику, с дрожащими губами и полными непролитых слёз глазами, завопил:

— ДОКОЛЕ?!?!

А потом понял, что говорить этого не стоило, хотя, сука, момент был такой подходящий, что то, что я тут же не заржал, смотря на удивлённые лица Малдера и Скалли, можно было назвать чудом. И потому, прокашлявшись и приказав себе успокоиться, я, уже мило улыбаясь, задал настоящий вопрос.

— Простите, мисс Джексон, мистер Паули, а если я запишусь в какие-нибудь секции или кружки, это тоже будет оплачивать фонд академии, или мне придётся оплачивать их самому?

И улыбнуться, очаровательно улыбнуться, заставив свои очки загадочно сверкнуть в лучах пробивавшегося сквозь занавески солнца.

Малдер и Скалли переглянулись, мисс Джексон присела на мою кровать, и жалостливо смотря мне в глаза, тихим, успокаивающим голосом начала рассказывать о правилах, и о том, на что я могу рассчитывать на фонд, а что придётся оплачивать из своего кармана. В итоге вышло на самом деле не так уж и много. Я должен был сам покупать себе канцелярию и дополнительные материалы, что могли потребовать учителя сверх учебников по программе, и я на самом деле был обязан, как один из проплачиваемых студентов, взять себе несколько дополнительных предметов, чтобы повысить коэфицент своей "полезности". Всё остальное я благополучно прослушал, пялясь в зону декольте и изображая смущение, которое не могло мне позволить долго смотреть мисс Джексон в глаза. И мне красиво, и организм пока что на позывы не реагирует.

Когда мистер и мисс ушли, я аккуратно распаковал вещи и рассовал их по полочкам своего небольшого шкафа. Кстати, стоило бы описать комнатку, что мне досталась.

Не знаю, как там выглядят обычные комнаты в общежитии, но моя была небольшой. Прямо напротив двери находилось окно, слева от этого самого окна стояла небольшая кроватка — небольшая для меня прошлой версии, а таких тощих тел, каким был Гарри Поттер, на этой кровати могло уместиться как минимум 3 штуки. Справа стоял небольшой рабочий столик. Всё как положено — полочки, ящички, лампочка и английские глаголы под стеклянным покрытием. Посмотрев на них внимательнее, я только хмыкнул. У меня такая же таблица висела в туалете.

Окно, как я уже и говорил, было закрыто занавесочкой, беленькой, в психоделический синий цветочек. На двери, с моей стороны, висело зеркало.

В общем, вполне себе так комнатушка, если сравнивать с моей квартирой, и хоромы, если сравнивать с чуланом, в котором я прожил почти всё лето с тех пор, как меня сюда закинуло.

Разобрав вещи и улегшись на кровать, я закрыл глаза, и стал думать. Думал я, собственно, над тем, не поломал ли я своим поступком канон. Конечно, если учитывать, что этот самый канон начинается с лета, где Гарри Поттеру исполняется 11, то я вроде как ничего и не меняю — на июль-август я всё равно буду приезжать к дражайшей тётушке, и жить у неё до тех пор, пока не начнётся очередной учебный год.

Ломать канон не хотелось. Одно то, что я знаю практически всю судьбу этой тушки вплоть до фразы "шрам не болел уже 20 лет", давало мне такое охринительное преимущество, что мне очень не хотелось его терять. Но жить так, как жил Гарри Поттер, мне не хотелось. nbsp;Мир сошёл с ума, — меланхолично подумалось мне, пока под собственным взглядом я сжимал-разжимал свои малюсенькие ручки. — И я вместе с ним.

&sp; Собственно, своим поступком я уже изменил свою судьбу, и сейчас мне требовался какой-нибудь долгосрочный план, чтобы занять всё своё свободное время до одиннадцатилетия. Допустим, заклинания строятся на латинском, санскрите и англо-саксонском. Что это значит? Это значит, что на листочке ЦЕЛЬ (простой криво вырванный тетрадный листочек в клеточку, с тщательно намалёванным на нём словом "ЦЕЛЬ" на русском языке) появилось первых три пункта. Латынь, санскрит, англосакс.

Как известно, палочка — инструмент ненадёжный. Я бы не стал надеяться на тупую деревяшку, и потому мне срочно требовалось заняться спортом. Поморщившись от открывшихся переспектив, я кисло глянул на список своих целей и неохотно вписал туда четвёртый пункт. "Улучшить тело". Ох, если бы я мог его избежать! Но это тело такое... маленькое для своего возраста, что мне по-любому придётся как-то это выправлять.

Ладно, со спортом всё понятно. Что ещё?..

Лорд Поттер. В перспективе. Значит, нужны уроки этикета, и уроки ведения хозяйства, бизнеса. Понятия не имею, где можно эти уроки брать, но то, что они мне необходимы — в этом я был уверен. Тем более переписка с гоблинами у меня не закончилась, и переодически, раз-два в неделю, мне приходят письма с отчётами о движении средств и с весьма доброжелательной просьбой сообщать, во что бы я хотел вложить деньги, ибо то, на что я тыкал пальцем, внезапно окупилось и стало приносить хороший доход.

А ещё магия... Магия. Ма-ги-я. Никогда не думал, что у меня будет ма-ги-я. Но она есть, и значит, с ней нужно что-то делать. Например, научиться телекинезу, или становиться невидимым, или прыгать, как джамперы в одном американском фильме то ли 2010-го года, то ли 2011-го. Думаю, с помощью магии я мог бы и зрение отправить, а то оно у меня отвратное, а очки, конечно, смотрятся круто и всё такое, но только не такие "велосипеды", как у меня...

Я зевнул. И от неожиданности громко щёлкнул челюстью. Мда... Похоже, сегодняшний день был слишком тяжёлым для организма. Мне нужно поспать. Да...

* * *

— Айл би бэк, детка, — сказал я, и эффектным жестом поправил свои новые опупенные солнечные очки.

Сара посмотрела на меня как на идиота и страдальчески вздохнула. Она уже привыкла к тому, что я веду себя как идиот, и меняться в ближайшее время не собираюсь.

— Интересно, когда выйдет вторая часть, — медленно произнёс Майкл, и задумчиво уставился вдаль, обнимая свою флейту. Теперь настала моя очередь страдальчески вздыхать. Этот идиот со своим инструментом не расставался ни днём, ни ночью. Он с ним спал, он с ним ел, он с ним гулял. Подозреваю, что и в туалете со своей любимой "Офелией", как нежно он называл свою флейту, не расставался.

В общем, Майкл с Офелией побили все рекорды долбоебизма и заняли первое место в моём мысленном списке по идиотизму.

Я, конечно, тоже давал имена своим гитарам, но до такого не докатывался.

Итак, когда герой ВНЕЗАПНО!!! оказывается в компании друзей, когда ему внезапно вместо положенных шести лет все 10, почти 11, справедливо возникает вопрос. Какого хрена?

Так вот, объясняю по-порядку, и по возможности стройно и логично.

После того, как я очутился в общежитии, засыпая с листиком "ЦЕЛЕЙ" у себя на груди, я проснулся одухотворённым и целеустремлённым. В последний раз вспомнив о своей прошлой жизни, я помахал ручкой воспоминаниям об охуенном 28-летнем себе, и начал новую жизнь. Что, конечно, в свете недавно произошедшего со мною коллапса, представить было очень легко.

Описывать в подробностях скучные-скучные дни я не буду.

Остаток лета я провёл, мотаясь между академией и общежитием — там я дорвался наконец-то до настоящего фоно, но из-за размеров кистей и пальцев не мог особо разойтись. Зато на гитаре я мог играть сколько душе угодно, и потому был полностью спокоен и удовлетворён, и слёзные истерики наконец-то прекратились. Ещё я собирал информацию о академии искусств, в которой я теперь учился, и пытался найти для себя приемлемые кружки, где я мог бы начать себя прокачивать. Так что, к тому времени, как я начал учиться в академии, я уже оказался записан в секцию дзюдо, секцию танцев и христианскую ассоциацию молодых людей (записался я туда исключительно потому, что меня жестко тащило с названия организации, которой больше бы подошло звание "бойскаутов с христианским уклоном"). Остальные занятия, в частности языки и уроки этикета, начинали функционировать с 1-го сентября.

В общем, времени я не терял.

Как же я тогда познакомился с Сарой и Майклом? Ооо!!! Эта чудесная история берёт начало от похода в кинотеатр на второсортный ужастик, современный для того времени. Дело в том, что на тот судьбоносный сеанс я пришёл не один. О нееееет, СЗАДИ сидел ОН. Почему я так старательно пытаюсь обратить ваше внимание на этого долбоёба? А как, блять, мне ещё реагировать на мудака, который на протяжении всего сеанса на особо напряжённых моментах выдавал внезапные трели на своей дорогой "Офелии"??? В общем, я взбесился, начал скандалить, меня запалили, и нас обоих вытурили из кинотеатра, в котором нас не должно было быть из-за возрастного ценза. А когда я попытался его побить, он начал от меня убегать и вопить "только не ОФелию! Только не мою девочку!!!". В общем, от неожиданности я споткнулся, упал, очнулся — гипс. Ещё слава богу что на ноге, а не на руке. Без возможности играть я бы совсем загнулся.

Вот так я познакомился с Майклом. А Майкл, в свою очередь, познакомил меня со своей подругой — Сарой.

Сара училась в частной академии для благовоспитанных леди.

Благовоспитанности в Саре не было ни на грамм.

Сара умела изъясняться так изысканно, что несмотря на все аргументы, ты оказывался втоптан в грязь ещё в самом начале спора.

Общаясь с нами она обычно закатывала глаза, в бешенстве кричала и обзывала нас тупоголовыми идиотами.

Сара была истинной англичанкой.

Я в её присутствии обажал травить анекдоты про евреев, чем доводил её до белого каления.

В общем, мы друг друга стоили, и уже через несколько месяцев иначе, чем вместе, нашу троицу представить было нельзя.

Что же на счёт моего обучения... Его пришлось "слегка" расширить. Когда Майкл узнал, что я решил учить старые и по большей части мёртвые языки, он посмотрел на меня, как на идиота (не знаю, как это у него получалось, потому что он и тогда умудрялся выглядить одухотворённым и явно витающем где-то в своём собственном мире) и предложил мне почитать книжки по истории Британии. А прочитав их — я схватился за голову. Валийский, среднегреческий, высокая латынь, разговорная латынь, арабский, даже китайский... проще было убиться о стенку с разбега, но сделать мне это не давала лёгкая улыбочка Майкла, который спокойно говорил на этом самом грёбаном арабском, и Сара, тонко улыбающаяся и свободно говорящая на старофранцузском. В эти моменты я её искренне ненавидел и считал себя плебеем, потому что мой французский не лез, по сравнению с ней, ни в какие рамки. Зато, совершенно случайно, я заметил, что могу говорить на родном русском (оказавшись в теле ГП я автоматически, услышав английскую речь, на ней же и заговорил, и на это не обращал внимания), и уже настала моя очередь ехидненько так ухмыляться, поигрывать бровями и рассуждать о бренности бытия на своём родном, что изрядно нервировало что одного, что другую. Так что не один я корпел над зубодробительными и ломающими мозг языками.

С музыкой всё было куда проще. Музыкой я жил, музыкой я дышал. Наигрывая мелодии на фоно или гитаре, я словно обретал второе дыхание, и меня охватывало настолько ирреальное спокойствие и пустота в голове, что я терял счёт времени и долго ещё, после игры, испытывал состояние полной безмятежности. Майкл меня понимал, и потому мы никогда с ним на эту тему не разговаривали, но вот Сара наших закидонов не понимала. Я на это лишь пожимал плечами. К тому же, играя на фоно, я испытывал такое странное чувство... ну... короче, оно было странным. Вроде как... магия. Я не был уверен точно, но иногда меня так накрывало, и я отчего-то был свято уверен, что эта могла быть только она.

Вот так я жил, не тужил, гробил здоровье над книгами о языках, гробил терпение над книгами по этикету, и пытался не придушить идиотов, с которыми дружил, и которые переодически вели себя настолько странно, что мне казалось, что я сделаю доброе дело, если прикопаю их где-нибудь под деревом.

И так я жил, не тужил, до тех самых пор, пока не наступило судьбоносное лето, когда мне должно было исполниться целых 11 лет.

И наступил полный пиздец.

* * *

Как говорится, ничто не предвещало беды. Небо было голубым, облачка на нём были такой формы и цвета, что нарисовав их, никто бы не усомнился в том, что автор сего художества долбанутый на голову идиот, а птички весело щебетали на своём птичьем, и делали это в меру громко — их было прекрасно слышно, но не было желания выскочить на улицу и с безумным выражением лица уебать их лопатой, чтобы они, наконец, сбавили громкость. Ничто не предвещало беды. Но она, сука, случилась.

Последний экзамен закончился у меня ещё вчера. Сара вообще обучение по программе закончила ещё неделю назад, а Майкл отыграл на флейте уже как три дня. В общем, все ждали меня, чтобы мы смогли на недельку, как делали это всегда, завалиться домой либо к Майки, либо к Саре, но таща за собой охрененно тяжёлый чемодан и проклиная свои вороньи наклонности, а уже нутром чуял, что будет для меня вселенский пиздец. Хотя бы потому, что с этого года я, предположительно, должен был начать своё обучение в Хогвартсе. А с тем тоталитарным режимом, что соблюдали его ученики, видеться со своими друзьями я смог бы только на летних каникулах. Так что, садясь все вместе в машину, мы все хранили гробовое молчание. Хотя я не совсем понимал, почему хранили гробовое молчание мои друзья — у меня-то ведь повод хранить его был, а у них нет!!!

Как оказалось в итоге — я плохо знал своих друзей. Пока мы ехали к Саре домой, в её огромный, шикарный особняк на три этажа с настоящим розариумом и такими офигенными перилами, с которых можно было съезжать до самого первого этажа, эти двое как-то странно на меня косились и перестеливались взглядами. Но когда-то это должно было закончиться, и я был рад, что они заговорили до того, как я окончательно взбесился. Первой, отведя взгляд, начала говорить Сара.

— Ээ, Гарри... Понимаешь... тут такое дело... В общем, мои родители отдали меня в частную школу во Франции, Шармбатон. Так что с этого года я буду проходить обучение там. И я боюсь, что мы сможем встретиться только на каникулах...

Сказать, что я охренел — ничего не сказать. У меня чуть ли не глаза съехались в кучку, пока я пытался осмыслить услышанное. А как только я открыл рот, чтобы выразить своё мнение, заговорил уже Майк.

— Я тоже, Гарри, — печально сказал он, а я прямо-таки наяву видел, как над головой его начинает светиться нимб света, — уезжаю в частную школу. Папá говорит, что в Дурмстанге я стану настоящим мужчиной, и забуду свои глупости и Офелию. Он не понимает, что музыка для меня — всё. Но отказаться я не могу — мы уже получили официальное приглашение от директора Каркарова...

Я нервно захихикал. И ещё раз. И ещё... А потом истерически заржал.

Майкл продолжал смотреть на меня печальным взглядом, взгляд Сары с сочувствующего и раскаивающегося постепенно съезжал в раздражение. Я никак не мог остановиться.

— Ой, бля, я не могу, — провыл я, утирая слёзы смеха, и сделал то, чего от меня никак не ожидали Сара и Майки — я приподнял свою охуенную, мелированную зелёным, под цвет глаз, чёлку, и явил миру шрам в виде молнии. Сара на моих глазах окосела, а Майкл тонко улыбнулся и тихонечко засмеялся, прикрывая рот ладошкой и являя миру флёр невиннности и долбоебизма.

Я их понимал. Помню, что после первой и единственной попытки Сары посмотреть, что я скрываю за своей охуенной чёлкой, я не разговаривал с ней несколько недель и вообще старался держаться от неё подальше. Пока она не применила истинно женское оружие и не попросила у меня прощения, заходясь в слёзных рыданиях.

Мне ничего не оставалось сделать, кроме как простить и уверить её, что я не обижаюсь, но всё равно потом долго дёргался в её присутствии и при резких телодвижениях. Так что мои друзья смирились с тем, что навеки мне оставаться одноглазым, и что они никогда не увидят моего лица.

— Ну у тебя и лицо, Сара. Как будто тебя сейчас стошнит, — доверительно сказал я, и снова заржал, когда она попыталась меня придушить.

— Я буду присылать тебе письма, Гарри, — сказал Майкл и нежно прижал к груди Офелию. Всё. Он потерян для общества как минимум на полчаса. Сара, уже успокоившаяся, только фыркнула на это заявление, но всё же села обратно на место.

— Сволочь ты, Гарри. Я же тебя ещё в самом начале спрашивала, не тот ли ты Гарри Поттер, — процедила она сквозь зубы, и сложила руки на пока ещё отсутствующей груди. Я на это только пренебрежительно фыркнул.

— А что я должен был на это ответить? "Да, я тот самый Гарри Поттер, на которого из-за идиотского пророчества напал Волдеморт и совершил ритуальное самоубийство у меня на глазах"?

— Да хоть бы и так!!! — заорала на меня девочка, зло сверкая глазами. — Я, чёрт возьми, всё это время общалась с Гарри Поттером!!! Ты хоть понимаешь, что в Англии тебя все превозносят как самого Мерлина?!?!

Я на это лишь пожал плечами.

— Вот потому и не говорил ничего. Я по идее вообще не должен был знать о волшебном мире до своего 11-летия и до того, как получу сову с приглашением в Хогвартс. Но моя мама была магглорожденной ведьмой, и потому несколько привычек из мира магглов пронесла с собою и в магический мир. Например написание дневников. Я их нашёл лет в шесть, наверное, но ничего родственникам не говорил. Зато сразу стало понятно, о чём говорил дядя, когда орал о том, что "выбьет из меня эту дурь!". — На этих моих словах Сара побледнела и ахнула, а Майк всё так же сидел и пялился в пространство, обжимаясь с флейтой. — В общем, как только я узнал, в чём фишка, я сразу же понял, что спасать меня никто не будет. Если за меня действительно кто-нибудь беспокоился, то мне бы не пришлось учиться как проклятому, чтобы попасть сюда. Мне ещё повезло, что академия музыкальная, а к музыке у меня талант. Чтобы я делал без него? Продолжал бы тухнуть в Литтл-Уининге? Жил бы в чулане? Носил бы те жуткие очки и ходил бы без мелирования? Да и к тому же, если бы я в этом признался, это что, хоть что-то бы поменяло в наших отношениях?

Сара обиженно поджала губы, и плаксиво протянула:

— Но я могла бы сказать родителям, что дружу с Гарри Поттером... Они бы обрадовались за меня!

— Они за тебя радовались, когда ты дружила и с простым "Гарри Поттером, нет-нет, он просто однофамилец!". А мне так спокойнее было. Представь, что тот, кто меня запихнул к Дурслям, вдруг узнал, что я на самом деле уже знаю о магическом мире, и общаюсь с магической семьёй? Не уверен, что вас бы спас даже переезд в другую страну. К тому же я понятия не имею, кому я был выгоден заюбитым ребёнком, легко поддающимся внушению. Вот ты и скажи — что мне надо было отвечать на такой вопрос?

Сара всхлипнула пару раз, но поняв, что на меня сейчас этот приёмчик не подействует, быстро сдулась и стыдливо опустила взгляд в пол. А потом неожиданно тихо заговорила.

— Я буду тебе писать, Гарри. Правда.

Дальнейший путь был проехал в полном молчании. Каждый думал о своём. Майк всё так же выглядел долбоёбом.

* * *

Радостно размахивая руками и излучая неземное счастье, я на полной скорости нёсся в сторону дяди и тёти. Видя их перекошенные лица и оскалы вместо улыбок, я испытывал полный дзен. Всё-таки ради того, чтобы получать на меня пособие, и чтобы питаться моей божественной готовкой, они были готовы стерпеть многое. Мысленно обливаясь слезами радости, я с ностальгией вспоминал те славные денёчки, когда маман устроилась на работу после переезда, и когда мне, как старшему, были получены домашние заботы. Сразу говорю — это было феерически! Незабываемо! Маман и сестра давились, но ели то, что я готовил, видимо не в силах меня оскорбить, только смотрели на меня долго и проникновенно, не в силах унизить мой "облико морале". И мне пришлось научиться...

В общем, всё как всегда.

Встретив меня с рейсового автобуса, что периодически из Лондона курсировал в Литтл-Уиннинг, родственники отвезли меня в дом. В доме мне уже давно была выделена спальня-клетушка, в которой до моего в ней проживания Дадли складировал уничтоженные игрушки и вещи. Список дел ждал меня в моей страшной, старой и скрипучей тумбе, больше похожей на монстра, но которая мне безумно нравилась и своей облезлой краской, и своими отсутствующими выдвижными ящичками, что в ночи легко можно было спутать с "глазами". Особенно легко это было сделать потому, что я обычно клал в эти самые отсутствующие ячейки обычные карманные фонарики, и смотрелось всё это вместе жутковато.

Но это лето кардинально отличалось от других. Не знаю, ждал ли я его с нетерпением или же с ужасом, но в одном я был уверен.

ЧЁРТ ВОЗЬМИ, Я К ЭТОМУ СОВСЕМ НЕ ГОТОВ!!!...

Первый месяц каникул пролетел мимо меня.

Я что-то делал, куда-то ходил, что-то учил и чем-то занимался. По сути единственное, что я помню, так это то, как я до дрожи в кончиках пальцев усиленно размышлял над тем, как же мне вести себя ТАМ. Нет, стратегия была давно уже разработана, их было даже несколько. Переписка с гоблинами всё так же продолжалась (довольно скоро мне с письмом и совой прилетел пустой пергамент-связка, суть которого заключалась в том, что написанное на нём проявлялось на связанном с ним другом листе пергамента), и всё, что можно было уточнить и спросить, я уточнил и спросил. По прибытию в банк меня ждала процедура наследования и проверка на совершеннолетие, вкупе в комплектом наследника — сложная система амулетов-связок, напитанная магией рода Поттер вообще и в частности моими родителями. Эдакая супер-защита для наследников рода — тут тебе и защита от ядов, и от ментальных воздействий вместе с атаками, и от физического воздействия защита помогала, правда, тут всё зависело от желания носителя — вроде как, при эмоциональной привязке комплекта лично к тебе, хитромудрым образом какой-то из амулетов в связке делал лёгкий скан эмоционального фона окружающих, и в зависимости от спектра эмоций позволял или не позволял их носителю к наследнику прикасаться. По сути, сам комплект был скорее магическим паразитом, пожирающим излишки магической энергии и регулируя магические выбросы, что обычно происходят у детей-волшебников при становлении магических резервов. Полезная штуковина — уверен, надень старикашка на Гарри этот комплект, и не было бы никаких криков и оскорблений — несчастные люди просто ничего бы не заметили, потому как комплект просто сожрал бы всю высвободившуюся магическую энергию. И не было бы никаких разговоров на тему "ты такой же урод, как и твои родители".

Но проблема, заставлявшая меня иногда застывать с отупевшим выражением лица и дрожать кончики пальцев, заключалась не в этом. Проблема, выросшая в моих глазах до размеров огромного, раза в 3-4 больше меня сероватого камня, была в том, что я до этой самой дрожи боялся одного единственного слова. НИКАНОН.

Мать вашу, да какой из меня, к чёртовой матери, канон?! Я ни разу не забит, ни разу не худ, и очки мои не напоминают тот кошмар, что был у несчастного ребёнка до появления моей персоны! Я был элегантен, как Рейзел из манхвы Ноблесс, я был крут, как Чак Норрис, а мои руки и пальцы были мечтой любого пианиста, скрипача, гитариста и вообще музыканта. Конечно, идеал этот смотрелся со стороны не так уж красиво — длинные узловатые пальцы, взбухшие вены на тонких кистях, чудовищно выпирающие косточки запястья, обстриженные чуть ли не под ноль ногти — но сам я не мог налюбоваться на свои руки, которые уже могли брать целые октавы!!!

Но больше всего меня, конечно, вымораживал тот факт, что канонные идиоты могли оказаться неканонными умняшками, а внешне отсталый магический мир мог оказаться на самом деле далеко продвинутым, в отличие от технического.

Мысли эти постоянно крутились в моей голове, и доводили меня до нервного тика. Я всё думал и думал, думал и думал — днём и ночью, утром и вечером, на улице, в доме, в душе, в туалете, на кухне, в своей комнате.

Так что ничего удивительного в том, что момент прибытия магического письма я как-то незаметно для себя пропустил. И пребывать бы мне в неведении, если бы тем же вечером красный от гнева дядя Вернон и тощая, словно селёдка, тётя Петуния не решили бы закрыться в зале и начать совещаться по поводу меня.

Не учли они того факта, что сыночек их любимый, Дадлипупсик, такого отношения к собственной персоне вынести не мог, и закатил полноценную истерику по поводу того, что родители не пускают его к телевизору, где сейчас шёл интереснейший детективный сериал, с мафией, пушками и главным героем, о чью логику споткнулся бы и сам Шерлок Шолмс. Короче гнворя, возможно родственничков бы и пронесло, но тут с лестницы спустился я, широко зевая и потирая глаза, и сонно спросил "что случилось?". По крикам и брани, тут же на меня вылившейся, я тут же понял — ОНО пришло. И вся сонливость мигом слетела с меня в один миг, а сам я подобрался не хуже, чем бульдоги тётушки Мардж, и выбрав момент поудобнее, хищным и слитным движением прыгнул к столу и схватил добычу. Конечно, меня так и подмывало при беге по лестнице злобно захохотать или проорать что-нибудь пафосное и великое, но дыхалку сбивать не хотелось, да и письмо было не самой моей большой проблемой. Миссис Фигг в очередной раз угодила в больницу с переломом ноги, так что свободный доступ к сове мне был обеспечен. Так что, заперевшись в своей спальне, я задумчиво читал заученный когда-то давно текст, и мысленно прикидывал, благодарить мне за ярый фанатизм сестру, или всё же такой троллинг обычными людьми не прощается?

Родственники выбивали зажигательные ритмы, колотя руками по двери, а крики их могли бы соперничать с майским гоном, что начинался каждой весной у милой старушки Фигг. Я, развалившись на кровати, пялился в потолок, и всё никак не мог решить, что же мне теперь делать.

Потому что я явно вляпался.

Ну твою же мать...

То, что я идиот — я понял почти сразу. Мне оставалось только методично биться головой о стенку и проклинать собственную горячность.

Ну вот какого... л-лешего я, как чёртов Рэмбо, решил отобрать чёртово письмо, когда наизусть знал его грёбаное содержимое?!?!

Понятно, что я заслуженно за это огрёб (хотя и каждый раз пытаясь куда-нибудь присесть или прилечь я вспоминал такие выражения, от которых даже у меня самого уши в трубочку сворачивались), и потому две недели проходил в состоянии, близком к коматозному.

Родственнички теперь меня никуда из дома не выпускали. Повесили на двери замки, еду протискивали через кошачью дверцу. Хорошо ещё, что в туалет выпускали не по расписанию, а когда приспичит. Но, в общем-то, эти две недели в моей жизни были не самыми плохими. Учитывая то, что гитару я всё-таки купил, в одиночестве я не страдал, а развлекался. А письма больше не приходили...

* * *

Развязка наступила неожиданно. В один чудесный денёчек, в солнечное и в меру прохладное летнее утро, в дверь постучали... Нет, не так. В дверь ПОСТУЧАЛИ.

Дом мелко затрясся от лёгких (действительно легких) ударов, я проснулся от того, что навернулся с кровати, а где-то в соседней комнате взревел раненой белугой драгоценный дядя Вернон. Порадовавшись, что материться я уже давно научился про себя и не в коем разе не вслух (а то как-то странно смотрелся бы ребёнок, который матерится почище сапожника), я приник ухом к двери и приготовился наслаждаться концертом.

Кстати говоря, из-за того, что я прочёл письмо, другие приходить к нам в дом не стали, а я решил не предупреждать родственничков о том, что вскорости их ждёт огромный и немного туповатый сюрприз.

Так вот, приник я ухом двери, дебильно при этом улыбаясь, сверкая своими модными очками в прямоугольной оправе и нервно-нервно приглаживая мелированую зелёным чёлку, и приготовился слушать. А послушать-то этот концерт определённо стоило!

Для начала, дверь всё-таки открыли. По крайней мере, тот глухой стук я для себя определил именно как резкое открытие двери. А потом началось... Дядя орал на гостя, тётка визжала как резаная, Дадлипупсик ей подвывал на свой манер. Гость говорил тихо (что меня удивило и насторожило одновременно — никанон так никанон!), ибо кроме криков родственничков я ничегошеньки не слышал. А потом... потом весь дом вдруг напитался СИЛОЙ. Не объяснить словами, что я почувствовал, когда волна чего-то чужеродного и безликого словно прошила весь дом. Задрожали кончики пальцев, а сам я страшно сбледнул с лица. Медленно допятился до кровати, рухнул туда как подкошенный и в защитном жесте обнял Эмилию, свою любимую акустическую гитару. Нечто, что сделало это, медленно поднималось в мою комнату...

"Нечтом" оказался никто иной, как профессор зельеварения, великий и ужасный Северус Снейп. В чёрной одежде, с волосами если не грязными, то уж точно намазанными какими-нибудь мазями от ядовитых паров, и взглядом, в котором ненависти хватило бы для того, чтобы выразить своё мнение о всех когда-либо написанных Снарри. Взглянув в эти глаза, не выражавшие ко мне никакого пиетета, я понял, что Северус Снейп будет моим любимым учителем в школе.Что не замедлила подтвердить широкая улыбка, вылезшая у меня сразу на пол лица. Только вот из-за того, что выглядел я сейчас донельзя жалко и заплаканно, взгляд Северуса Снейпа вдруг изменился.

"О, нет-нет-нет-нет-нет!" с ужасом подумалось мне. "Сначала пожалеет, потом подумает "как же он похож на Лили", а потом будет дрочить на меня в ванной! Грёбаные Снарри!!!"

Ситуацию срочно требовалось как-нибудь разрулить, пока меня не стошнило в моей же комнате и на мою же кровать.

— ЕБАТЬ, КОГО Я ВИЖУ?!?!— заорал я, вскакивая с кровати (предварительно укрыв Эмили одеялом) и делая ухмылку понаглее. Бедного преподавателя явственно передёрнуло, и взгляд снова заволокла дымка ненависти. Я чуть не зарыдал от облегчения и продолжил гнать пургу. — ЧЁ ЗА СТРАННЫЙ ПРИКИД, ЧУВАК?! И КОГДА ТЫ В ПОСЛЕДНИЙ РАЗ МЫЛ ГОЛОВУ?!?!

Тётка Петуния, бледной тенью маячившая где-то за плечами Северуса Снейпа, громко икнула. Я злобно захихикал и поправил корону у себя на голове. Пипец, какой же я крутой!... Ээ, что это они на меня так уставились. Я чё это, вслух сказал, что ли?

— ПОТТЕР!!! ВЕСЬ В ОТЦА, МОРДРЕДОВО ОТРОДЬЕ!!! — взревел взбешённый Северус Снейп, ловко схватил меня за руку и поволок за собой. Глазки у меня съехались в кучку, да и вообще я чуть ли не окосел — чё за нах? Какого ххххудожника этот индивид меня куда-то тащит, не спеша объяснить, какого чёрта он это делает? Не считать же оскорблением сравнение с сыном Мордреда?

В себя я пришёл уже на пороге дома. И не придумав ничего лучше, сделал то,что в таких ситуациях обычно делают другие люди.

— ПОМОГИТЕ!НАСИЛУЮТ! УБИВАЮТ! ПОЖАР!!! — завопил я, реально боясь за свою жизнь в этот момент. — НА МЕНЯ НАПАЛ ПЕДОФИЛ-ИЗВРАЩЕНЕЦ!!!

Снейп резко остановился, медленно повернулся и посмотрел на меня с непередаваемым выражением лица, и в глазах его я прочёл сомнение в собственной адекватности. Ну, по крайней мере, я думаю, что он об этом подумал. Если бы я встретил такого же идиота, как я сам, я бы смотрел на него иемнно с этим вопросом в глазах.

— Поттер, — тихо и угрожающе произнёс он. — Вы в своём уме?

— Эээ, — в замешательстве начал отвечать я. — Ну, это с какой стороны посмотреть. Сижу я себе в комнате, никого не трогаю, флиртую с Эмилией, как вдруг ко мне в комнату врывается маньяк-извращенец и начинает куда-то тащить! А мои любимые опекуны не могут ему помешать!!! — Я всё распалался и распалялся. — Я что, по-вашему, должен был радостно повиснуть у вас на шее и орать про то, чтобы вы увезли меня в оленью страну?!?!

Высказав своё возмущение, я выдернул руку из ослабевшей хватки и ёбнул профессора по коленке. Он заматерился не хуже меня, и начал скакать на одной ноге.

— И вообще!!! Какого чёрта я вообще с вами говорю, когда вы даже имя своё не удосужились мне сказать!!!!

Пафоса в моей речи становилось всё больше и больше, воодушевление пёрло чуть ли не из ушей, а я всё больше распалялся и распалялся. Я мог бы продолжать говорить ещё долго, но либо коварный Северус Снейп оказался прочнее, чем я на него думал, либо мой супер-удар оказался не настолько эффективным, насколько я себе его представлял. Во всяком случае, я совершенно упустил из виду то, как профессор оправился от моего удара, успел схватить за шкирятник и прижать к себе. И только я захотел возмущённо завопить, как за внутренности что-то дёрнуло, и меня будто протащили сквозь водопроводную трубу.

"Надо было бить в пах" — с сожалением подумалось мне, пока я отбегал от профессора и проблёвывался. Ёбаная аппарация оказалась не такой, какой я её себе представлял. Она было намного, намного хуже.

В общем-то, такая резкая смена обстановки для меня была словно ушат с холодной водой. Утешало одно — профессор, душка, не держал мне волосы и не протягивал платочек, смотря на меня с состраданием и желанием тут же усыновить или чего похуже. Он просто стоял я презрительным взглядом сверлил мне затылок, что меня совершенно устраивало.

Когда я закончил, Снейп не стал ждать, пока я отойду — схватил меня за руку и потащил в бар "дырявый котёл". Передёрнуло меня чисто на автомате.

Нет, ну представьте себе — переход из одного мира в другой. Я, когда так говорю, представляю себе красивую, увитую цветами арку, сияющую небесным светом. А что я в итоге увидел?

Загаженый пол, старая, не внушающая доверия мебель, голые стены с подраными обоями — будто когда-то давно здесь решили устроить ремонт, но остановились на том, чтобы содрать обои. На потолке висит паутина, пылища вокруг — страшная, а бармен невозмутимо какой-то грязной тряпкой протирает стаканы!!! А ещё и люди тут — быдло, по другому и не скажешь. Все в хламидах, неопрятные, говорят о какой-то непонятной фигне, нажираются в хлам.

"Каааакоооой кошмааааааар!" с театральным ужасом подумалось мне, а на лице наверняка застыла брезгливая гримасса. Слава Богу, что профессор не стал меня знакомить с окружающими. Да и окружающие особо не стремились познакомиться со мной, стараясь в сторону Снейпа не смотреть вообще. Я на такое единодушие только тихонечко хмыкнул.

Перебросившись парой слов с барменом, Северус Снейп всё так же, на буксире, потащил меня наверх, в комнату. Тоскливо покосившись на гулко хлопнувшую дверь, я понял, что я мудак.

Я только что остался в комнате один на один с мастером-менталистом. Мне срочно требовался новый идиотский план по спасению своей жизни.

Профессор, похоже, моих панических настроений не разделял. Усевшись за стул напротив, нахмурившись ещё сильнее и скрыв кислую гримассу за сложенными в замочек руками, он медленно, поставленным голосом начал вещать. О, никак иначе я эту прочувствованную речь назвать не могу! Он медленно и вдумчиво втаптывал меня в грязь, при этом попутно умудряясь в потоках красноречивых оскорблений выдавать мне ценную информацию о магомире. Ну, по крайней мере, это он так наверняка считал. Мне же эта лекция нужна было просто для того, чтобы при последующих разговорах тупо не палиться.

Но как бы мне не хотелось слушать бесценные лекции профессора, тот ужасный момент моего вхождения в магический мир должен был когда-нибудь наступить.

Замолчав и, видимо, ожидая от меня какой-никакой, но реакции на свою поистине увлекательную и очень информативную речь, Снейп обломался. Мне как было пофиг на все его оскорбления, так и осталось пофиг. Хотя нет, один вопрос меня очень даже интересовал.

— Скажите, профессор, — задумчиво сказал я, смотря куда-то сквозь стену, — а у магов есть электрогитары?

— Весь в отца, Поттер, — как-то устало сказал Снейп, и мы, радостно взявшись за ручки, поскакали в неизведанный магический мир...

Ну,как сказать "поскакали"? Снейп отвесил мне подзатыльник и велел за ним следовать, я уныло кивнул и постарался изобразить на лице радость первооткрывателя, но судя по противной ухмылке профессора, рожа у меня в тот момент была ещё та...