Можно быть просто счастливым...

Можно быть просто счастливым...

Сгорела проводка. Боря позвонил в ЖЭУ. Прислали сантехника. Где логика? Пропитой мужик в затертом рабочем комбинезоне и увесистым гаечным ключом, торчащим из заднего кармана, обматерил всех и вся. Особенно, Борю за ложный вызов, и отбыл восвояси. Хозяин квартиры снова взялся за телефон. Теперь ему отвечали лишь короткие гудки. Где справедливость? Тогда он набрал уже другой номер. Ни "здравствуйте", ни даже "привет", сразу в трубку напряженно и собрано:

— Дронов, ты можешь меня выебать так, чтобы я сутки за компьютер сесть не мог?

— Могу. А что у тебя случилось? — человек на том конце телефонного провода явно что-то увлеченно жевал.

— Проводка сдохла. Позвонил в ЖЭУ. А мне прислали сантехника. Теперь у них то занято, то трубку не берут.

— Ok, через сорок минут буду.

— Ты мой спаситель!

— Не обольщайся, Бурмистров.

Собеседник, не прощаясь, положил трубку. Боря тяжело вздохнул и опустился на стул в прихожей. Ведь очевидно, что Вадька Дронов — мастер на все руки, не трахать его сейчас придет. Починит все, что там сгорело, и в очередной раз сбежит из Борькиных не особо цепких лапок. И где, спрашивается, любовь? Будь он понаглее и понапористее, возможно, что-нибудь у них и могло получиться. Но Боря только по телефону, не видя Дронова, так сказать, воплоти, был скор на язык. Стоило объекту его не особо тайного обожания появиться в пределах прямой досягаемости, Борька принимался мямлить и вел себя как конченный идиот. Он уже смирился с тем, что с Вадькой у них ничего не будет. Но так хотелось, чтобы было, кто бы знал!

Дронов объявился четко по расписанию. Весь из себя расслабленный и довольный жизнью. Борька с завистью скользнул по широким плечам и подтянутой фигуре приятеля. Сам он был невысок ростом и немного полноват. И внешне напоминал этакого слегка повзрослевшего херувимчика. Он сразу отвернулся, чтобы Вадька не заметил этот его взгляд. А то Дронов снова начнет его подкалывать, а там и до упреков недалеко. Ориентация друга, видите ли, ему не нравится. Объясняй ему потом в тысячный раз, что её-то как раз не выбирают. Хотя ярым гомофобом, насколько Боря мог судить, Вадька не был. Поэтому мотивы этих душеспасительных бесед были Бурмистрову не совсем понятны. Но выяснять подробности он опасался. Ссориться с Вадькой не хотелось, несмотря на показное отсутствие взаимности. Боря как-то уже привык, что Дронов у него как палочка-выручалочка.

— Ну-с, больной, — весело протянул Вадька, разуваясь в прихожей и меняя стильные ботинки с острыми носами на предложенные хозяином дома тапочки, — Где будет наше основное поле деятельности?

Расстроенный Борька тут же брякнул, не подумав:

— В спальне.

Дронов привычно пропустил намек мимо ушей.

— Ты хоть щиток открывал? Может, у тебя просто пробки выбило?

— Ты же знаешь, что я в этом ничего не понимаю.

— Знаю. Но был обязан спросить, — важно кивнул Вадька и выдвинулся в коридор.

Обнадеженный Борька поплелся следом. Вдруг все на самом деле не так страшно, как он себе вообразил? Дронов вскрыл левую половину щитка и скептическим взглядом изучил её электронное содержимое. Помедлив, безрадостно резюмировал, закрывая металлическую створку:

— Пакетник накрылся.

— И что это значит? — обеспокоено уточнил Боря.

Вадька тяжело вздохнул, а потом повернулся к нему и неожиданно широко улыбнулся.

— Пойдем-ка мы лучше в спальню, а пакетник я тебе завтра поменяю... что ты там хотел, чтобы я с тобой сделал?