Одержимый

Одержимый

1. И больше никакого огня

— Эй, О-ло, нашел себе нового проводника? — Спросил у старинного друга В-оло — огненный дух, огненного мира.

О-ло бросил в его сторону сгусток зеленого пламени и растворился в паутине магистралей, опутывающих Вори-ро — город огненных демонов в их неспокойном, каждую секунду меняющемся мире.

— Не в настроении, так бы и сказал, — Пробурчал обиженный В-оло, но догонять друга на магистралях города не стал, не даром О-ло считался самым быстрым духом второго поколения Лепестков Тигровой Орхидеи. А вопрос ведь был весьма по теме, чего возмущаться-то?

О-ло несся по магистрали, представляющей собой сплошную линию, сотканную из голубого огня, и весь пылал от возмущения. Пламя, что окутывало его голову наподобие волос, приобрело отчетливый фиолетовый оттенок — признак ярости. Нет, он не нашел себе нового проводника. Он все еще не хотел отпускать от себя старого. Но время поджимало. Скоро договор с Илони утратит свою силу, и он потеряет возможность приходить в холодный мир людей, используя для этого его тело. Да, что за наказание этот мальчишка! Когда же он поймет, наконец!

Влетев в собственный дом — огненный шар, болтающийся на оранжево-прозрачной ножке посреди поля таких же шаров, он принялся метаться, как птица в клетке, но, потом нашел в себе силы успокоиться, унять внутренний жар. Когда цвет пламени на его голове стал обычным, оранжево-красным, он потянулся к маленькой точке внутри себя, которая внешне напоминала не что иное, как белоснежную свежинку, словно сотканную из кристалликов льда. Именно она была воплощением души Илони в нем, так она виделась О-ло.

Мальчик, почувствовав вторжение своего огненного демона, легко впустил его. За почти десять лет знакомства и службы, он хорошо научился работать с огненными энергиями, переплавляя их через себя и остужая до состояния человеческого тела, которое обретал Огненный дух, приходя в мир людей через своего проводника.

Проводниками делали мальчиков восьми лет отроду, которые оставались в живых, пройдя через особый ритуал богини Рану, в одном из её горных святилищ. После завершения ритуала, и обретения Огненного духа, мальчики служили проводниками десять лет и восемь месяцев. Для Огненных — сущий пустяк, ведь духи жили много дольше людей. Для мальчиков, юных и непостоянных, как ветер, дующий с северных гор и дважды в сутки меняющий свое направление, — целая вечность. Но быть проводником Огненного — почетно. После завершения их служения мальчики, превратившиеся за эти десять лет в юношей, обретали не только свободу, но и ощутимый вес в правящей верхушке Атор-сака. Горного государства, которое двенадцать веков назад образовали восемь кочевых племен, сумевших в трудные для их народов времена объединиться и избрать для себя единого правителя, который и научил их общаться с Огненными духами из соседнего мира посредствам мальчиков-проводников.

Много лет Атор-сака считался самым могущественным государством мира, и все благодаря огненным демонам, которые, в случае нападения, всегда вставали на защиту дальних рубежей процветающей горной страны. Экспансией и попытками завоевания мирового господства владыки Атор-сака никогда не грешили. В целом, народы, населяющие это государство, были мирными, к тому же, оно располагалось высоко в горах, где не так-то просто было прижиться чужаку, отсюда отсутствие необходимости в расширении собственных границ. Жизнь в горах была трудна, в ближайшие сотни лет перенаселение Атор-сака не грозило. К тому же слухи об огненных демонов отпугивали желающих расшириться за чужой счет.

Пройдя сквозь тело проводника, О-ло становится человеком. Длинные рыжие волосы, в его родном мире они, как и все тело демона, сотканы из огня, и к ним невозможно прикоснуться, но сейчас Илони по требовательному взгляду О-ло встает позади него, берет в руки костяной гребень с изящной резьбой и принимается осторожно расчесывать их. Демон сидит на невысоком стуле, блаженно прикрывает глаза и в очередной раз за эти месяцы возвращается к разговору, что снова и снова заводить их обоих в тупик.

— Я предлагаю тебе разделить со мной твое тело. Ты все еще говоришь "нет"?

— Нет, — Шепчет в ответ Илони и его руки на секунду замирают в огненно-рыжих волосах.

— Почему? — Требовательно вопрошает О-ло. Он спрашивает это уже второй месяц кряду, и ни разу Илони так и не дал ему вразумительного ответа. Но сегодня юноша с тонкими чертами лица, черными, как чернозем, волосами, из которых крупными завитками выглядывают костяные наросты — рога — основной признак проводника огненного духа, уже не хмурится, только вздыхает тихо и обреченно, и все же дает ответ.

— Я достаточно служил тебе. Теперь я хочу пожить для себя.

— А меня тебе уже мало, так? — В красных глазах демона вспыхивает пламя, вокруг черного зрачка танцуют оранжевые всполохи, он запрокидывает голову и всматривается в лицо проводника. Но тот бесстрастен, вот уже какой год, даже, когда огненный пребывает в подлинном гневе и его волосы в человеческом обличии начинают пылать, как настоящий огонь, мальчишка бесстрастен. Он давно приучил себя не бояться ни смерти, ни ярости духа, что пользуется его телом, как дверью в этот мир. — Кого ты нашел мне на замену? — рычит демон, вскакивает, опрокидывает стул.

Мальчишка пятиться. Демон перепрыгивает через неугодный предмет обстановки и хватает своего проводника за руки. Оба знают, что когда О-ло в таком состоянии, он может серьезно обжечь чувствительную нежную кожу Илони. Но ни один, ни второй не делают ничего, чтобы избежать этого прикосновения.

— Я не ухожу от тебя к кому-то, я ухожу от тебя по праву завершения нашего договора. — Шепчет Илони и не отводит взгляда.

Демон видит, что юноша искренен, но обида душит его. Он не может простить ему отказа. Который раз не может. И в тоже время он знает наперед, что завтра придет вновь. И спросит о том же самом. И, услышав тот же ответ, взбеситься, но будет бессилен, что-то изменить в решении этого упрямца.

Тогда О-ло решает изменить тактику. Его взгляд из огненного становится нежным, влекущим. Он шагает к мальчику, осторожно сжимает в ладонях его руки, проводит большими пальцами по запястьям. Всматривается в темные, почти черные глаза. Илони напрягается, пытается избежать этих прикосновений, но демон знаком с человеческим телом куда лучше невинного Илони, которому до расторжения договора с демоном запрещено познавать, как женщин, так и мужчин. Демон опытнее, за то время, что он приходит в этот мир через тело мальчишки, у него было много любовников. Илони известно о каждом из них. О-ло все ждал, что когда-нибудь мальчишка изъявит желание попробовать себя на их месте, но Илони бесстрастен, как всегда холоден и отстранен. Истинный проводник. Но огненному так хочется разбудить в нем пламя страсти.

— Я буду ласков, — Шепчет он, целуя его руки. Опускается перед ним на колени. — Я буду пылок и нежен. Я буду любить тебя...

Он обхватывает руками бедра мальчишки, тянет его вниз. Илони пытается устоять на ногах, но, когда О-ло, потянув за особые ниточки на его одеянии, рывком распахивает полы расшитого хризантемами халата, и прижимается губами в жемчужной сережке у него в пупке, Илони запрокидывает голову к потолку и рвано выдыхает сквозь зубы. И сам не замечает, как оказывается на полу.

Он знает, что огненным второе имя — обман. Они лживы, они требовательны и страстны, но они не способны дарить. Только брать, только владеть. Но любовь — это не право обладания, любовь — это право делить друг друга на двоих. Но демон предлагает разделить с ним тело Илони, но ничего не говорит о том, чтобы самому поделиться с ним своей душой. Значит, это не любовь. Это еще один способ продлить договор. Сделать его бессрочным. Илони видел одержимых — так называют тех проводников, которые в день совершеннолетия, а, может, и раньше, разделили со своими духами постель, отдались им. Они безумны. Их не интересует в этом мире никто, кроме их хозяев — огненных демонов. Но разве любовь — она такая? Разве безумный, влюбленный взгляд раз за разом наталкивающийся на насмешливый и пренебрежительный — это любовь? Илони верит, что нет. Но, как бы глупо это не звучало, любит. Да, он любит своего огненного, но готов умереть, лишь бы не признаваться ему в этом.

О-ло целует его в живот, пытается стянуть шаровары из тонкой, темно-зеленой ткани, одеваемые под халат, но Илони отталкивает от себя его голову, цепляется влажными от пота пальцами за волосы. Демон шипит от боли, прожигает упрямого мальчишку взглядом. Но настаивать и брать силой не спешит. Нельзя. Между ними все еще договор. И тот демон, что нарушит его, будет навсегда изгнан из мира людей и больше никогда не получит шанса вернуться.

— Ты говоришь "нет"? — Повторяет свой вопрос О-ло.

Илони дрожит он тепла его дыхания, что греет кожу чуть ниже пупка, дрожит от запаха жженого сахара, которым пахнут рыжие волосы огненного и который щекочет ему нос, хочется чихнуть, но он сдерживается и находит в себе силы кивнуть.

— Я никогда не скажу "да", — шепчет он одними губами.

Демон подтягивается вверх, нависает над ним. Рычит в бесстрастное лицо, на котором лишь легкий румянец выдает волнение мальчика.

— Ты пожалеешь...

Встает и уходит.

Илони сворачивается в центре шатра клубком и тихо, горько плачем, безрезультатно пытаясь согреться. Возможно, если О-ло хотя бы раз увидел его таким, он смог бы понять, что движет мальчишкой, смог бы придумать, как переубедить его, но он не знает, каким бывает Илони без него. Не знает, как тот может улыбаться, пока убежден, что демон не видит. Не знает, как может смотреть ему в спину, с каким восторгом, с каким обожанием и какой болью, что все чаще в последнее время мелькает в темных глазах.

О-ло спускается из деревни проводников в город. Тут не шатры, тут полноценные дома, вырезанные прямо в скалах, что по периметру окружают плодородную низину, рассеченную двумя полноводными реками, выходящими из круглого озера, на центральном острове которого выстроен дворец правителя, а на берегах дома знатных и уважаемых людей. С высоты рабочих кварталов, панорама завораживает. На озере покачиваются на волнах баркасы и быстроходные лодки. Только состоятельные люди могут позволить себе иметь личный причал на озере, которое издревле называется Лолесье, бедняки плавают по рекам, удят рыбу, но никогда не заплывают в озерные воды. Запрет, карающийся смертью. Жестокие люди, жестокие правила. Но огненному нет до них никакого дела. Он обходит озеро с севера и идет на восток в Веселый Квартал.

Это не случайность, это его план. Он хочет спровоцировать Илони, хочет показать, от чего тот отказывается. Ведь О-ло точно знает, что, если задержится в городе до темноты, мальчишка спуститься за ним. Это входит в обязанности проводника — следить за тем, чтобы его дух вовремя возвращался домой. Ведь долго находиться среди людей огненным нельзя. Остывают. А, лишившись пламени, они уже не способны вернуться в свой родной мир без жертвы. Кровавой жертвы. Если такое случается по вине проводника, то он должен убить себя, и тогда демон сможет вернуться. А через пару лет обретет себе нового проводника. Таковы правила, прописанные в их договоре.

Но О-ло не хочет Илони смерти, он хочет владеть им безраздельно. Не потому что одержимый куда удобнее проводника, а потому что... Люди глупы, люди меряют огненных по себе, думают, что если те способны принимать их обличие, то и чувства испытывают те же. Но это не так. Да, им не доступна любовь в человеческом её понимании, но любить они умеют. Не совсем так, как люди. Немного иначе. Но О-ло влюблен. Давно. Очень давно по человеческим меркам. Мало кто из его сородичей может похвастаться тем, что выбрал для себя проводника еще в момент рождения, что во время ритуала увидел его далеко не впервые. Он все подгадал.

Для того чтобы заполучить Илони, ему пришлось отпустить своего предыдущего проводника на три года раньше срока. Он заплатил отпускные. Создал тринадцать крупных камней, похожих на рубины, с заключенным в них пламенем разных цветов. От привычного красного, до черного. И подарил эти камни нынешнему правителю Атор-сака. Тот повелел оборвать договор. Забрал предыдущего проводника к себе во дворец, кажется, даже сделал любовником. О-ло не интересовала его судьба, ему был нужен Илони. И он добился своего.

Приходя в Веселый Квартал, О-ло всегда идет к Мадам Помпадю, приезжей из другой страны, сумевшей завести в столице Атор-сака весьма прибыльное дело. Она продает мальчиков огненным, пришедший отдохнуть в мир людей в человеческом обличье. Все они, как на подбор, изящны, тонкокостны, милы. И на каждом из этих юных созданий посредствам особой операции выращены те самые крученые рожки, что отличают проводников от обычных человеческих детей. Огненным приятно тешить себя иллюзией, если настоящий проводник не соглашается разделить с духом ложе и стать одержимым. Поэтому мальчики мадам Помпадю всегда в цене.

Он платит рубинами, в мире огненных они буквально валяются под ногами, а у людей ценятся выше золота. Мадам Помпадю привычна к такой плате. Она лично провожает своего гостя в богато обставленную комнату. Ложе устеленное алыми атласными просяными. Алый — любимый цвет большинства огненных. Мадам это прекрасно известно. Она наливает гостю темного, вишневого вина и оставляет его одного, но не надолго. Через несколько минут в комнату входят три мальчика. Они похожи друг на друга, как близнецы братья. Но по крови они разные. О-ло прекрасно это видит, но ему, как и многим до него, так хочется обмануться. Они ласковы, они никогда не говорят "нет", с ними легко, не то что с Илони. Он представляет на их месте его, своего проводника, и на какое-то время ему на самом деле удается забыться.

Илони, приходит в Веселый Квартал, когда солнце касается нижним краем горизонта. Он до последнего пытался оттянуть этот поход, надеялся, что О-ло пощадит его на этот раз и вернется сам. Но демон жесток. Как всегда. Илони ненавидит это место. Его душа наполняется горечью и всеми силами приходиться сдерживать слезы, чтобы не выдать сюда, когда он приходит сюда за ним. Хозяйка веселого дома не чинит ему препятствий, за прямое вмешательство в отношения огненного и проводника могут и казнить. Она приводит его к двери той самой комнаты. Но, поддавшись порыву, так несвойственному её циничной душе, берет мальчика за руку и, прячась за веером из перьев птицы нук, спрашивает.

— Малыш, ты уверен, что не можешь дать ему еще хотя бы пол часа. Он еще не наигрался. Тебе не стоит это видеть.

Илони молча вырывает из её пальцев руку.

— Благодарю за заботу, — Цедит он и решительно толкает дверь внутрь.

Входит. О-ло полулежит на кровати. Он обнажен и прекрасен. Рыжие волосы струятся на плечи и грудь. Справа и слева к нему прижимаются гибкие смуглые тела двух юношей, у обоих темные волосы, темные глаза. А третий стоит на коленях, спиной к двери, низко склонив голову между ног демона. И на его бедрах Илони отчетливо видны белые потеки семени. К горлу подкатывает тошнота. Он неосознанно вскидывает руку и зажимает себе рот ладонью. В этот момент глаза блаженно зажмурившегося демона открываются, и он встречается с ним взглядом. Узнает. Улыбается. Манит к себе.

— Я тебя уже заждался, — тянет О-ло и оказывается, не готов к тому, что мальчика, презрев все пункты договора, метнется в сторону, сбежит обратно в коридор, так и не закрыв за собой дверь.

Демон хмуриться. Отталкивает от себя юношу с наращенными рогами. Встает с кровати, запахивает на себе полы халата и выходит в коридор. Илони нет. Зато к нему спешит хозяйка.

— Ваш мальчик... он расстроился, — С наигранной печалью роняет она.

— А я, можно подумать, нет, — Рычит он, но следующая фраза мадам заставляет задуматься.

— Зря вы так с ним. Нежный мальчик, ранимый. Кинется в воду с камнем на шее и взятки гладки, никакой договор не спасет.

— Думай, что говоришь! — Ревет демон и заносит руку для удара.

Женщина сжимается под огненным бешенством его взгляда. Но ударить О-ло не может, потом что перед глазами стоит совсем иная картина. Их связь с Илони крепка. Так крепка, что он видит сейчас его глазами. Мальчик прощается.

"Прости..." — Тихо-тихо звучит в его мыслях голос Илони.

— Нет! — Вскрикивает демон и лишается телесной оболочки, вылетает из веселого дома через крышу. Теперь здание будет не так-то просто восстановиться. Но он даже не замечает тех разрушений, что наносит городу, летя по воздуху в сторону Омра, реки, вытекающей из Лолесья с востока.

Илони стоит на мосту. Он сам не понимает, как успел добежать сюда так быстро. Он часто дышит, глотает воздух. В груди больно, по вискам течет пот, в боку колет. Он держится за него. Зубы стучат, словно ему холодно, а перед глазами стоит та картина. О-ло, за что? За что он так с ним? Ему больно, так больно, что жизнь, кажется, уже не имеет смысла. Он тянется к воде, склоняется над ней, перегибается через перила и... падает. Воды реки темны, солнце алой полоской почти слилось с горизонтом. Он уходя все глубже под воду, видит нам собой огненные всполохи. Остатки солнца? Или это мост горит? Какая разница. Он дышит полной грудью. Глотает воду. Вверх, к пламени поднимаются пузырьки. Их так много. Они бурлят вокруг него, в глазах темнее. Так хорошо. Так спокойно. Так холодно и больше никакого огня.

2. Теперь только огонь

Илони приходит в себя в доме рыбака. Матрац пахнет рыбой. На голове какая-то тряпка, весьма отдаленно напоминающее полотенце. Серая и неприглядная. Он в первый момент сбрасывает её на пол и, лишь когда она возвращается на место, открывает глаза. Видит над собой лицо О-ло с заиндевевшими чертами и понимает, что натворил.

— Ты... — Илони облизывает в раз пересохшие губы, — Ты потух... — шепчет он, не в силах поверить в то, что видят его глаза.

— Я сжег ради тебя три жилых квартала, я разворотил крышу заведения Мадам Помпадю, я лишился пламени ради тебя, — Голос демона хрипл и горек, он речной галькой шуршит по нервам, Илони и рад бы, но не может отвести от демона глаз. О-ло склоняется ниже, кладет руки по оде стороны от его лица. Нависает над ним, выдыхает в губы.

— Ты, наконец, скажешь мне "да"?

— Нет, — Шепчет в ответ Илони и начинает биться под ним, когда демон, поменявшись в лице, с бешенством раненного зверя, набрасывается на него, откидывает в сторону одеяло, на мальчишке просторный белый халат, спальное одеяние, он разрывает заявки, терзает, впивается в шею укусом, оставляет на коже кровавую метку. Мальчишка бьется под ним, молотит кулаками по широкой спине, дергает за волосы, почти вырывая рыжие пряди, но демон сильнее.

По щекам Илони текут слезы.

— Нет... нет... — Шепчет он.

Демон вдавливает его в узкое, скрипучее ложе. В пахнущий рыбой матрац. А потом замирает. Вжимается лицом в плечо. Рычит в бессилье.

— Сколько можно! Столько жертв, столько лет... что еще тебе нужно? Что?

— Отпусти меня, — Шепчет мальчик, голос тих, обессилен, убит.

Демон, не глядя на него, встает с кровати. Приказывает.

— Одевайся. Мы возвращаемся в твой шатер.

Выходит за дверь.

Илони садиться на кровати. Обнаженный. Халат мотается на плечах изодранными тряпками. Он дрожит. Прижимает к груди колени. Но слез больше нет. Кончились. Он смотрит прямо перед собой. Он ничего не помнит, но по тому, что он увидел и так понятно, что произошло. Это не солнце горело над ним последними всполохами, это падал в реку сожженный огненным мост. О-ло нырнул за ним после захода солнце, когда пробыл в мире людей достаточно долго, чтобы его пламя ослабло, вода завершила начатое. Демон потух. Теперь он не сможет вернуться, пока... Какая разница, как умереть? Ритуальный кинжал даже надежнее речных вод.

Илони улыбается. Встает. Он обезумел от горя, он это понимает. Сознание, приученное к бесстрастию, говорит ему, что он ведет себя глупо, иррационально, с самоубийством, с жертвой можно и подождать, ведь он так многого не знает об этой жизни. Он познал любовь, но так и не почувствовал настоящего влечения, не был опален жаром подлинной страсти. Ему бы хотелось узнать, каково это. Он мог бы позволить О-ло сделать это с ним прежде, чем умереть ради его возвращения в Огненный Мир. Но... любовь — хуже оков. Она душит его в своих приторно сладких объятьях, от которых невозможно отказаться. Это сильнее его. Илони не хочет, чтобы О-ло знал о ней. Она — только его тайна. Демон не знает, что такое любовь. Зачем же тогда класть кроме тела на его алтарь еще и её. Илони улыбается. Как безумец, право слово. Но он, действительно, безумен, раз осмелился полюбить демона.

Он срывает с плеч остатки халата. Обнаженный, с распущенными волосами — спутанными, толком не успевшими высохнуть, он выходит из комнаты в просторные сени. Куда делся хозяин дома, не имеет значения. В сенях Илони видит только О-ло. Своего демона. Тот поворачивается к нему от окна, затянутого прозрачным пузырем ильмень-рыбы. Огненный хмурится.

— Пришел соблазнить меня после того, как отказал? Неужели передумал? — В его голосе насмешка.

Илони не раз слышал такие нотки в голосах огненных. Они часто их используют, обращаясь к одержимым. Он не одержим. И уже никогда не будет. Он улыбается. Эта улыбка пугает демона. О-ло шагает к нему. Вот и попался. Как все, оказывается, просто.

Илони вскидывает руку и дотрагивается до кожаного шнурка у себя на шее. На него нанизаны несколько цветных бусин и красное перо из хохолка зяблика, милой птички, которая в тайне от огненных считается в этой стране священной. Потому что только из такого пера можно вырастить настоящий ритуальный кинжал.

О-ло все еще не понимает, что происходит.

— У тебя дивное тело, — Роняет он, скользя по мальчику долгим, горячим взглядом, — Почему ты не хочешь дать мне насладиться им?

Илони почти не слушает, он отдает свою силу перу, оно увеличивается в размерах, становится внутри его кулака твердым, превращается в рукоять. Лезвия не видно, но, когда он вонзит его в себя, проявится и оно. Еще немного.

Демон проводит ладонью по его щеке. Так бережно, кажется, почти нежно. Он склоняется ниже, он выше Илони на голову, может, чуть больше. Мальчишка непроизвольно любуется им. Ведь именно демон — последнее, что ему суждено увидеть в этой жизни. Он сам не замечает, как приоткрывает губы ему на встречу, как взглядом молит о поцелуе. О-ло улыбается. Почти робко. Так непривычно, так неправильно для него. И склоняется ниже, все еще прижимая теплую, почти человеческую ладонь к его щеке. И перед поцелуем говорит такое, что заставляет Илони вздрогнуть.

— Почему ты не хочешь насладиться моим? Выбрать меня?

Демон ведь не знает, что такое любовь. Тогда почему... почему он хочет разделить между ними и себя тоже? Но ритуальное оружие уже ожило, его уже не остановить. И невидимое лезвие врезается в грудь.

О-ло отрезвляет запах крови. Он отшатывается, смотрит вниз, видит, как из груди мальчика торчит красная, под цвет пера, рукоять, а к животу текут кровавые потоки.

— Я так тебя люблю, — Всхлипывает Илони, по щекам его ползут слезы, — Прости, уже знакомо шепчет он и оседает на пол.

Демон подхватывает его. Огонь снова с ним. Он может вернуться. Но зачем ему оба мира, и огненный и этот, человечий, когда в них больше нет его любви?

Он целует умершего мальчика и вливает в тело, не успевшее смириться со смертью, силу своего огненного сердца. Тело оживает, хоть душа все еще где-то глубоко внутри, но тело живет. Сердце снова начинает биться. Он вытаскивает из груди кинжал, отшвыривает в сторону, запечатывает рану огнем. Проводит ладонями по бокам, пересчитывает пальцами ребра, целует в шею. О-ло действует по наитию, он понятие не имеет, как после такого ритуала разбудить своего проводника.

Илони похож на сломанную ветку некогда живого дерева. Бесчувственный, покорный. Он открывает глаза. Они пусты. Душа все еще далеко отсюда. Но для О-ло это уже не имеет значения.

Он переворачивает его на живот, мальчик упирается коленями и локтями в замызганный, грязный пол, покрытый рыбьей чешуей и засохшими остатками требухи. О-ло ловит себя на мысли, что был бы рад, если Илони не чувствовал бы сейчас запаха. Он очень надеется на его бесчувственность, когда сжигает собственный халат, осыпающийся на пол пеплом, и обхватывает мальчишку руками под животом. Проводит языком между лопаток. Он так давно мечтал об этом. О единении, о любви. Так хотел узнать, какой его мальчик на вкус, зная, какой он на запах. Но запах — это так мало, когда желаешь обладать каждой частичкой не только тела, но и души. Когда готов заплатить за это обладание собой.

Он входит в вялое, расслабленное тело, без подготовки, хоть и знает, что мальчиков, даже знавших мужчин ранее, следует готовить, ласкать, разминать. Но у него нет сил дольше ждать. Да и нет времени. Тело под ним замирает, как бабочка, проткнутая иглой, нанизанная на веревку. Но Илони не кричит, и О-ло все еще надеется, что тот ничего не чувствует. Он шепчет, двигаясь в нем резкими толчками, причиняющими боль ему самому, он не может остановиться, но шепчет.

— Потом... потом... я обещаю... я буду нежен... буду ласкать... но сейчас... сейчас просто терпи...

Он слышит, точнее, ему кажется, что он слышит, как об пол каплями стучит стекающая по бедрам мальчика кровь. Его трясет, он плачет огненными слезами, оставляющими на белоснежных плечах ожоги. Он плачен, он рвется на куски. Он двигается в нем, разрывая нутро, влажное от крови. И жуткие хлюпы, что звенят у него в ушах, ранят сердце куда сильнее ножей или даже копий.

А мальчик все так же безучастен. Это не Илони, это всего лишь его оболочка. Такая хрупкая. Перепачканная в его собственной крови. Но огненный на то и огненный, вспыхнув, он уже не может остановиться. Он рычит, двигается, заставляет мальчишку вжиматься грудью в пол и царапать ногтями половицы. И не останавливается даже тогда, когда душа возвращается в это тело, когда Илони под ним начинает кричать и биться. Он перехватывает его руки, вздергивает вперед и удерживает одной рукой, а другой все еще обхватывает гибкое тело под животом.

— Ты должен... — О-ло рычит, он безумен, он сам не свой сейчас, им правит страсть, — Ты должен все принять до конца.

Илони содрогается в рыданиях. Больше не пытается вырваться. Стонет, вскрикивает от особенно резких движений и, вжимаясь лбом в пол, видит красные потеки на нем, под собой. Его тошнит. Рвотный рефлекс подступает к горлу, его вот-вот вырвет, но... тело предает и на этот раз. О нет, ему не нравится, он не получает удовольствия, просто лишается чувств. Слишком больно, слишком глубоко, слишком много крови.

Он просыпается в теплых объятьях своего нового бога. Он одержим. Смотрит вокруг. Это место ему не знакомо. Сам себе он кажется маленьким, намного меньше, чем был еще совсем недавно. Илони опускает глаза на собственные руки, сравнивает их с теми, что обнимают его, переплетясь пальцами на его животе, и спрашивает, запрокидывая голову, чтобы увидеть над собой лицо О-ло.

— Я уменьшился?

— Ты сейчас выглядишь так, словно тебе восемь лет. — Отзывается тот и нежно-нежно целует его в лоб. — Мне жаль, что для того, чтобы оживить пришлось сделать тебе так больно.

Мальчик опускает голову и прячет глаза. Говорит.

— А мне нет. Я заслужил.

— Это было не наказание.

— Я знаю. Но я ведь теперь одержим тобой, так? Я должен кивать и со всем соглашаться. Винить себя, а не тебя. Жить только ради тебя.

О-ло за его спиной застывает.

— Нет! — протестует он, но его маленький возлюбленный продолжает, словно не слышит боли в его голосе, словно осознанно хочет сделать еще больней.

— В восемь лет обычно не спят с мужчинами, но раз тебе нравится именно это тело... ведь не просто же так...

— Нет! — Восклицает О-ло еще надрывнее, чем раньше и рывком поворачивает его к себе лицом, хватает за плечи.

Они сидят на огромном ковре, щедро устеленном подушками. Это место чем-то напоминает шатер, в котором Илони жил во время своего служения огненному. Но только напоминает. Мальчик понятие не имеет, куда притащил его дух, что крепко ухватил его за предплечье и требовательно всматривается в детское личико.

— Ты стал моложе, потому что таким тебя впервые увидел мой мир. Тот, откуда я пришел к тебе. Ты не помнишь?

Илони моргает. Он ведь шутит, да? Человек никогда не смог бы жить в Огненном Мире. Судя по всему, это отражается у него на лице. И демон, хмыкнув, приказывает.

— Откинь полог и взгляни.

На ватных ногах Илони идет в сторону полога, откидывает его и видит, что вдаль, настолько, насколько хватает взгляда, простирается бескрайняя огненная равнина. Огонь на ней не равномерен, где-то синий, где-то фиолетовый, где-то обычный, красный. Это красиво и горячо. Он быстро задергивает полог и медленно оборачивается к О-ло, который все так же сидит на ковре в обществе расшитых цветными нитками подушек.

— Я начал готовить эту комнату в моем доме для тебя, как только добился, чтобы именно ты стал моим проводником.

— Именно я? — губы плохо слушаются. Илони смотрит на духа во все глаза и не замечает, как начинает увеличиваться в размерах.

— Я тот огненный, что помог тебе появиться на свет. Твоя мать должна была рассказать тебе.

Глаза Илони становятся большими и испуганными. Он теперь куда отчетливее под взглядом демона осознает свою наготу, он снова стал самим собой, почти взрослым. И он помнит, правда, помнит, как мать рассказывала ему сказку о том, что одного младенца в день его рождения спас огненный дух, помог женщине разродиться. Но она никогда не говорила, что эта сказка о нем, но часто, почти каждую ночь, пока его не забрали жрицы богини Рану, рассказывала её ему, чтобы не забыл, даже когда вырастет, чтобы всегда помнил.

— Нет... — шепчет он, но О-ло встает и идет на него.

Илони пятиться. Он помнит боль и кровь. Он помнит запах рыбы и грязный пол. Но за спиной, за плотным пологом огонь и в этом мире он может жить лишь в этой комнате. Бежать некуда.

О-ло берет его за руку, тянет его за собой на ковер. Заставляет опуститься. У Илони мерзнут и дрожат руки, стучат от ужаса зубы, и все тело цепенеет под взглядом демона. Он должен подчиняться, иначе ему снова будет больно и снова будет кровь, но... не может. Это сильнее его. Кричит, рвется из рук О-ло, но демон в своем мире куда терпеливее, чем в мире людей. К тому же, он уже получил свое, уже завладел тем, что хотел. Он опускает его на спину, мальчишка весь сжимается. Но он зацеловывает его страх, нашептывая на ушко слова древних сказок и легенд, отвлекая. Голос его тих, в нем томность, переходящая в нежность, она укутывает тело юноши в кокон, она позволяет забыться. Тело плавиться, отдается. Ноги обхватывают бедра. Внутри горячо, а в душе... свободно. Свободно? Но как же это возможно. После всего. После крови и ран, после боли и смерти. Как? Он улыбается в потолок, он обнимает демона. Он вскидывает бедра ему навстречу. Он просит еще, он уговаривает не останавливаться. Он почти плачет, чувствуя, по-настоящему, впервые чувствуя, что тот изливается в него, обдавая внутренности огнем.

Илони просыпается в своем шатре. О-ло нет рядом. Он встает с ложа, осматривает себя. Крови нет, впрочем, как и шрамов или иных следов произошедшего. Даже на груди, куда он вонзил свой ритуальный клинок. Зато на бедрах белые потеки. Они не дают забыть, не позволяют считать то, что он помнит так смутно, обычным сном. Он идет умываться. На резном столике рядом с ведром воды и черпаком стоит маленькое зеркальце. Он мимоходом, все еще толком не проснувшись, заглядывает в него и, тут же спохватившись, проводит ладонью по волосам. Рогов нет. Куда они делись? Как?

— Доброе утро? — раздается он входа в шатер.

Илони вскидывает глаза. Ему улыбается О-ло.

— И все-таки, теперь ты мой.

— Да-да. — Ворчит Илони, ловя себя на мысли, что раньше никогда не позволил бы себе так вести себя с ним. — Мне теперь только и остается, что улыбаться и хвостиком вилять, как детеныш камру.

— Ну, я бы не отказался, — тянет О-ло и тяжко вздыхает. — Вот потому одержимые и ведут себя на людях так подобострастно, что бы никто не догадался, как им на самом деле хорошо с нами, не хотят делиться. — И фыркнув, припечатывает, — Собственники!

— А раньше ты не мог мне сказать?

— Ты чего такой злой?

— Мне было больно!

— А ты думаешь, мне было легче знакомиться с водой? Ты даже не представляешь, каково это... — При этих словах О-ло передергивает.

А Илони становится стыдно. Он думает о том, что им еще придется многое узнать друг о друге и многому научиться, но как же хорошо, что теперь между ними больше нет того договора, и, значит, можно говорить на чистоту. Поэтому разобраться, какая она, огненная любовь, будет куда проще, ведь правда?