Купидон (гл 21-25)

Глава 21

Ээээх, развернись рука, раззудись плечо! Во даёт! Ууух! Аж сердце в пятки уходит от такого зрелища, а руки судорожно хватаются за ограждение. Красота неимоверная. Интересно, этому его, где учили?

Антонов просто кладезь. Все что не недостаток, то у него достоинство. Среднего не дано. Совершенно не знаком с культурой речи, зато как владеет НЕ культурной! Заслушаешься! Прекрасный организатор, может построить кого угодно, а в доме сущий бедлам! Может получить любую бабу, но вместо этого распугивает всех без разбору! Сплошные противоречия...

Вот и сейчас я наблюдаю за очередным проявлением совершенств. Для разнообразия он являет великолепный образчик владения фигурными коньками. Все эти "тулупы", и "каскады"! Так бы и подорвалась с места в карьер! Так бы и поехала! Если бы не одно НО. На коньки я встала впервые. И руки просто отказываются отпускать ограждение, и дать возможность непослушным ногам почувствовать лёд. Остается любоваться со стороны. Главное принять позу непринужденную, выражение лица беззаботное, и самой увериться в своем сверх выгодном положении.

На так называемое задание, дражайший Кирилл Алексеевич, приволок меня на каток. На неуверенное замечание по-поводу целесообразности моего присутствия на чуждом для меня поприще, он заявил, что со всем незнакомым я до этого ладила прекрасно. И в моих способностях относительно этого вида он так же не сомневается. Но сказано было с таким непередаваемо серьезным видом, что сомнений относительно его истинных мыслей не оставалось. Складывается впечатление, что он получает своеобразное наслаждение, видя мои позор и унижение. Вся обреченность положения, выявилась в момент, менее всего подходящий. То было у окошка выдачи коньков. Моего, милого сердцу, тридцать шестого не оказалось. Тридцать седьмого тоже. Впрочем, как и тридцать восьмого, тридцать девятого...И так до тех пор, пока не выяснилось, что в наличии, лишь мужская модель сорок второго размера. Я тихо приходила в себя, Антонов не скрываясь, ликовал. Согласно его мнению, после этих испытательных (я бы переформулировала в пыточные) версий, мне не страшны ни одни коньки мира. О, да. Пожалуй, я соглашусь.

Пока шли от раздевалки, напарник со слезами на глазах, пытался отвести завороженный взгляд от меня. Точнее от моих ножек. Обутых в те самые коньки, размера сорок два. Ему всё же хватило такта не ржать в голос. Правда, моё положение от этого сильно не менялось. Очередь в "ледяной зал", расступилась перед нами, как по команде. Среди всех издевательских смешков и округленных глаз, лишь единожды попалась отдушина некоторого восхищения. Юное создание, лет трех, простодушно заявило стоящей рядом маме, что тоже хочет такие "санки", и указало на мои ВЕЗДЕХОДЫ. Видимо представив это зрелище, очередь легла. Попытавшись проскочить неблагоприятный участок поскорее, я переусердствовала, и, влетая через двери, поняла, что затормозить уже не успею. Лезвия коснулись ледяной поверхности, но ноги продолжали "бежать". Долго так продолжаться не могло. Состыковка коленей, локтей и холодной скользкой дряни произошла на удивление безболезненно. Для тела, во всяком случае. Но душу разрывало от неслыханного унижения. Перед носом, лихо тормознули чьи-то конечки, обдав ледяной крошкой, и голос Антонова сверху поинтересовался, требуется ли мне помощь. Я, не отрывая ото льда взгляда, покачала головой. Нет уж, увольте. Пусть в своем позоре, буду виновна лишь я. И осторожно, не вставая с колен двинулась к бортику, у которого ныне и любовалась антоновским зиканием.

Внезапно взгляд наткнулся на знакомую физиономию, не желая идти на контакт, я поспешно отвернулась, и по бортику двинулась в сторону лавочек. Поистине, принепреятнейшее совпадение. Что он здесь делает, именно сейчас?! После того, как я, из-за него попала в переплёт, твёрдо решила, прекратить знакомство. Осталось возвернуть мобильник, и всё. Более нас нечему связывать.

Как назло, Гоша двинул мне на встречу. Я поднажала и у лавочек оказалась раньше. Но сволочные ВНЕДОРОЖНИКИ на ногах не дали достойно завершить маневр. Короче, растянулась я, вдоль лавочки. И решила затихнуть, вдруг не заметит, и мимо пройдет. Не вышло...

— Девушка, как же Вас так угораздило? Не иначе, кто-то поиздевался? — С тыла слышался дрожащий от сдерживаемых смешков, голос Георгия. — Давайте-ка я Вам помогу подняться.

Я неизбежно ощутила чужие руки на своих и меня вздернули на ноги. Спешки обернуться я не почувствовала, так и стояла, самой выгодной частью.

— Не лучший вариант ботинок, для начала обучения. Я ведь верно понял, вы впервые на льду? — Поинтересовался он, определив меня на лавку и присаживаясь рядом.

Мы столкнулись нос к носу. Гоша поперхнулся, и начал озабоченно оглядываться по сторонам.

— Тома?! Что ты здесь делаешь? Ты одна? — Голос охрип. Что-то он неважно выглядит. Зашуганный какой-то.

— Не совсем... — Протянула я, обдумывая, уточнять ли компанию. И если да, то к какой категории отнести Антонова. Друг? Коллега? Возьмем среднее. — Со знакомым.

Парень совсем напрягся, втянул голову в плечи и поспешил откланяться. Не поняла?! Кто кого избегать должен? Да после того, что между нами было, я должна улепетывать, при первом же намеке на столкновение! А тут! Не по сценарию!

Мне повезло, что у Гоши приметная форма головы, при короткой стрижке. Фактурная такая. Вытянутая, как дынька. Вычленить его среди общей массы катающихся было легко. Продолжая держать его взглядом, я разматывала шнурки. Стянула это безобразие с ног, перекинула через плечо, и по лавочкам рванула за ним. Надо объясниться! Успела в последний момент. Он почти скрылся за дверью раздевалки.

— Постой! Надо поговорить! — Перевела дыхание я, покрепче вцепляясь в рукав его куртки.

В Гошиных, лихорадочно бегающих по сторонам, глазках, явственно проступала паника. Да что такое-то?!

— Не о чем говорить! — Заистерил он, пытаясь отодрать мои пальцы от своего рукава. — Я бы предпочел раз и навсегда завершить наше знакомство!

Ничего себе! Без разъяснений?! Счаз! Перехватила другой рукой за воротник, и подтянулась поближе.

— Что такое? Неужели даже телефон не заберешь? — Сама не знаю, что на меня нашло, но отпускать его я не собиралась. До известного момента откровения.

— Да забирай! Дарю! — Широким жестом разрешил он. — Могу еще и свой в придачу дать, только отцепись!

И он со всей силы рванул куртку на себя. Я этого не ожидала, и забыла разжать ладошку. В раздевалку мы ввалились с полным комфортом. Во всяком случае, я. Сверху, всегда комфортнее, в случае падения.

Видимо, на этом терпение галантного Георгия окончилось. В ход пошли мужской напор, зловредность и сквернословие. Благо, кроме нас, в коморке больше никого не было. А мне к мату не привыкать. Спокойно все выслушав, перешла к сути:

— Гоша, ты мне объясни, что случилось. С чего вдруг такая перемена климата в наших отношениях, и можешь быть свободен. Поверь , я нисколько против не буду.

— Против она не будет... — бурчал он себе под нос, поднимаясь и отряхиваясь. — А я против! Представь себе, я против! Против того, чтобы мне били рожу, не пойми за что, не пойми кто, и не пойми...не пойми...в общем не понятно ни хрена! Все что я понял, это, что он против нашего с тобой знакомства!

Гоша продолжал бредить. А мои мозги тем временем пытались лихорадочно отделить зерна от плевел. То бишь, что-то полезное от эмоциональных бессвязных накладок повествующего.

— Тебя избили?

— Да!!! Представь себе! Я, блин, три года проходил в школу айкидо! А даже применить ничего не успел. Этот хмырь размазал меня по стене!

— Когда? — Проясняла я дальше.

— Недели две назад. Аккурат после нашего с тобой похода в "интурист". — Он начал успокаиваться, и разговор пошел быстрее и продуктивнее.

— За что?

— За то, что я, якобы не подходящая компания, для одной девицы! И если, еще раз к ней подойду, сломанным носом не отделаюсь! — Он снова завелся. — Полагаю, догадаться не трудно, о ком шла речь?!

Это как сказать. Если учесть Гошин образ жизни и репутацию, вендетту мог объявить кто угодно и за кого угодно. Выбор большой. Теперь, самый волнующий вопрос.

— А кто это сделал?

— Да откуда ж мне знать?! Он, знаешь ли, не представлялся!

— Хорошо, а как он выглядел?

— Без понятия. Темно было, да и не до рассматриваний. Знаю только, что здоровый. Куртка кожаная. Кроссовки Reebok. Коллекция осень-зима 2007-2008.

— Откуда такая детализация? — Подивилась я.

— Откуда, откуда...Когда лежишь, уткнувшись в них мордой, волей не волей запомнишь каждую деталь!!!

Итак, что мы имеем? Совсем немного. Но большего для счастья и не надо. Таинственного заступника девичьей чести. Поруганного, соплепускающего слюнтяя Гошу, у ног. И еще одну головоломку. Георгия мне было не жаль. Если я верно разобралась в нем, быстро утешится, залижется, и будет ходить кочетом.

В задумчивости прошлепала до котка, села на лавочку, и стала ждать. Антонов под восхищенными девичьими взглядами, старался с удвоенной силой. Судя по всему забыв о работе. Привлечь его внимание, не было никакой возможности. Разве, что...

− Потерялся мальчик, Антонов Кирилл, 15 лет, но выглядит старше. Одет в синие джинсы и кожаную куртку. Волосы темные. Обнаружившего, просьба направить к раздевалке, где его ожидает мама.

Поблагодарив тетеньку из "радиорубки", передала ей микрофон, и пошла за заслуженными тумаками. Каковые не заставили себя долго ждать.

− !!!..что себе позволяешь?! Да я тебе сейчас...!!! А потом...!!!

* * *

*

− Ну, ну! А ты что?!

− Что, что...в отличие от него я была вполне подготовлена, и обсерона от неожиданности не испытала. — Интерес к повествованию, в Олиных глазах, резко поугас. — Сама посуди, не ему ж, повсеместно гнобить меня? Хоть разок душу отвела!

− Ээх... — Протянула заинтересованная сторона. — Душу она отвела. Это, милочка, ревность называется! Во!

Мы внимательно рассматривали ее патетично вскинутый пальчик, после чего Оля засмущалась, а я завозмущалась:

− Какая-такая ревность?! Мне просто надоело наблюдать этот цирк, бессмысленный и...и...

− И беспощадный. — Обнаружила мадемуазель знание поэзии, чем не мало меня удивила. — Тебе надоело смотреть, как он перед девчонками крутится. Ни больше, ни меньше. Правда жизни в том, Тусинька, что ревность возникает, даже тогда, когда мы еще не разобрались, а любим ли вообще? Чувство собственничества, обладания. Но, это говорит, что он тебе как минимум небезразличен.

Я откинулась на кресле и задумалась. Нужно ли мне это копание во взаимоотношениях с Антоновым. Вот, чем мы сейчас с подружкой занимаемся? Размазываем слюни по сгущенке. Ни вперед, ни продвинулись. Только смуту в душу и скованность в отношениях. Меня и так в присутствии напарника крючит, лишнего сделать боюсь. А после всех этих психоперелопачиваний, и вовсе ушами стричь начну, как заяц, что б вовремя смыться, при его приближении. Нет уж! Пусть все идет своим чередом. Никаких психологов самоучек, и лекций на тему "Тома: история постижения женской сексуальности", "Тома: история постижения мужской сексуальности", "Тома: версия для чайников: секс, понятие, цели и основные характеристики". Это, я считаю, тот случай, когда теория, не дает ощутимого подспорья к практике.

Пока плавала на задворках сознания, Оля успела всласть наболтаться со мной, и даже поссориться, судя по обиде на мордашке. Вникла в ее монолог, как раз вовремя: настала очередь для моей реплики:

− ...я здесь расстаралась, а ты даже не слушаешь!

− Слушаю. Я. Просто, мне уже пора. Поздно, а вставать завтра в семь.

Махнув рукой, она проводила меня до лифта.

− В общем, ты поняла: в правой — общие понятия, в левой — тренинги и практические занятия.

Покивав, помахав на прощание, нажала единичку, и вздохнула с облегчением. В лифте стояла звенящая тишина. После Оленьки, и звук бормашины покажется фоновым дополнением к умиротворяющему сеансу релаксации. Абсолютно измочаленная, плелась к дому, с одной единственной мыслью про поспать. Сумка тянула к земле. Мне кажется или она действительно потяжелела на добрых пару килограммов?

Отсалютовав, в очередной раз сломанному лифту, двинулась пешком, заняв себя пересчетом ступенек.

− Двести тридцать семь...— сипела я, доползая до последнего пролета. Было больно осознавать всю тщетность своих усилий. Ведь за подъем я пару раз сбивалась, а значит, счет не верен. Но новоприобретенная черта ослиного упрямства, не давала остановится на достигнутом.

− Двести сорок пять. — Поправил меня прокуренный баритон. Легок на помине. Даже в ступеньках меня перещеголял. Зараза.

− Ты-то откуда знаешь? — Неприязненно спросила я. Похоже, Антонов присутствует уже во всех сферах моей жизни.

− За все время моего здесь проживания, эта рухлядь работала реже, чем я носки меняю.

− Ого! Откровенно. — Радовала мысль, что, по крайней мере, перед посещение моей квартиры, он носки переодевал. Судя по отсутствию характерного запаха и стука при ходьбе. Уж я-то знаю, что такое мужские носки, уже на третий день носки. Мухи мрут на подлете.

− Через день. — Разухмылялся он. Я сделала вид, что поверила.

От едкого сигаретного дыма, клубящегося на площадке, уже начало резать глаза, пришлось поторопиться с поиском ключей. Те, как назло, долго не находились. Плюнув, высыпала все на пол, продолжила так. Откуда в моей сумке столько книг? Оля! Вот почему меня сумка так тяготила. От,

охламонка. О, вот и ключики. Заинтригованный Антонов успел выхватить одну книжечку, и, пока я открывала дверь, прочел:

− "Мужчина обыкновенный. Ареал обитания, повадки, методы отлова". Ерофеева, ты что переквалифицировалась?

Он ошалело смотрел на меня, я на книгу. Ну, Оля! Скоро ты узнаешь, как неудобно сидеть с подобной макулатурой в мягком месте.

− Должна же я знать, что за зверь работает со мной рядом. — Рыкнула я, выхватывая эту муть из его ослабевшей руки. Мужчина обыкновенный, даже сигарету выронил.

− Не ожидааал... — Протянул он.

Что именно он не ожидал, я не расслышала, из-за хлопнувшей двери. Елки-палки! Раз за разом, и впросак! Судьба.

* * *

*

О, это сладкое слово отсрочка. Как много в нем для сердца Томочки сплелось. И жилье, и деньги. И работа. И новогодний огонек, чтоб его. Как его зажечь, ума не приложу. А ведь уже пора бы. Решено, с работы еду собирать главные действующие лица: дедушку Морозушку, зайку попрыгайку, лисичку сестричку. И всей этой гоп-компанией начинать чего-то репетировать. Может озарение придет в процессе.

Борисычу, явно было неловко, после достопамятной беседы, и, сославшись на неотложные дела, сбежал, прихватив Антонова с собой. А поскольку, выяснилось, в чем заключается моя реальная работа, я и спорить не стала, а, поболтав с Аллой Афанасьевной, отправилась, по плану...

− Здравствуй, Василий. А я к тебе по нужде. — Заискивающе лыбилась я через барную стойку.

− Привет, Том. По коридору направо, только не смывай, а то обольет — смыв сломан. — Пояснил Вася, и вернулся к протиранию тары.

Похлопав глазами, я переформулировала причину своего визита:

− Я имела в виду, что ты мне очень нужен. Очень-очень.

Заинтересованно приподняв брови, уточнил:

− Есть проблемы, которые не может решить Кирюха?

− Нет. Есть проблемы, решать которые он отказывается. — С обидой пояснила я. — Не смотря на вознаграждение.

Сулить выгоды Бублику было небезопасно, но я надеялась таким образом привлечь его на свою сторону.

−Ну-ка, ну-ка! Ближе к делу.

− Тебе просто нужно будет изобразить Деда Мороза, прочесть пару стишков, провести хоровод у елочки...

− А что с оплатой? — Нетерпеливо перебил жаждущий наживы хапуга.

− А в обмен на пару часов твоего времени, я обещаю халявный хавчик, халявное бухло, и девочек, которых ты, как виновник торжества, сможешь танцевать, как тебе заблагорассудится. — Максимально доступно для него разжевала я.

Но мне попался мнительный товарищ.

− Девки-то хороши?

Не будучи уверенной, в схожести наших с Бубликом вкусов, относительно женской привлекательности, я свернула в нейтральное русло.

− Выпивки много. — И для закрепления результата, добавила. — Очень.

Еще немного посомневавшись, Вася забрал у меня листки со своей речью, и уточнил когда и где репетиция.

− Слушай, а чего Киря отказался-то?

− Об этом надо спрашивать его самого. — Замялась я. — Не уверена, что до конца могу понять его мотивы. Может из вредности, может просто не захотел. Но, как он сказал, на такие мероприятия его бабами и водкой не заманишь.

− Да. — раздулся Вася от гордости. — Он у нас мужик с головой. И высокими моральными принципами.

Вернув глаза и челюсть на место и не став спорить с явно нездоровым человеком, я пошла за Зайцем. Олька вроде говорила, что у нее есть подходящий костюмчик...

− Ну, что скажешь? — Зайка, счастливо крутилась волчком, стараясь одновременно показать мне все части своей...шерстки. — Туся! Ау!

− А где костюм? — осторожно разведывала я, когда язык стал слушаться.

− Это он и есть!

С какой стороны на Олю ни взгляни, вроде нормальная девушка. А вот оно как оказывается. Эксгибиционизм. При наших морозах, это не безопасно.

Костюм Зайки-попрыгайки состоял из пушистенького хвостика на холеной заднице, и ушек, на пригожей головке. Так, надо тщательно подобрать слова, чтоб одеть и не обидеть. Все-таки, помочь мне хочет.

− Оль, без обид. Там будет мое начальство. Уточняю, пожилое начальство. Случись что с ним от созерцания твоих роскошеств, я автоматически теряю работу. Дальше. Там будут студенты, которым вечно не хватает денег, еды и женского внимания. В конце концов, там будут нормальные женщины, со среднестатистической внешностью, которым не нужно портить праздник. Это, едва ли ни единственный день, когда каждая может почувствовать себя королевой. Но если ты выпилишься в этом... — Я многозначительно не стала оканчивать. В конце концов, кто кого учить должен?

− Понял, не дурак. А что ты предлагаешь?

− Как минимум шорты и майку. А максимума в отношении тебя, у меня не существует.

Собрав в раздумьях лобик, постояв так с минуту, она, радостно пискнув, кинулась в комнату. Мама дорогая! Этот Новый год купидонцы запомнят надолго: Зайка-вырви-глаз, дед Мороз, закладывающий за воротник по принципу конвейера, и Снегурка, которую на следующий день можно оттузить всем кадлоном. Ладно, глядишь, обойдется.

Поспорив еще немного, по-поводу окончательного варианта одежды и выяснив, что на сегодняшнюю репетицию, Оля придти, не сможет, мы разошлись, каждая по своим делам. Кто домой— ждать Васю, кто — на свидание. Полагаю в соответствии разобраться не трудно.

* * *

*

− Знаешь, Том, я тут подумал, раз уж, Кирюха не в восторге от этой идеи с Дедом Морозом, то и не зачем ему об этом знать. — Перестраховывался Бублик. — В смысле, я не отказываюсь, просто не говори ему. А на вечерине его все равно не будет.

Я дала добро, вытащила загодя приготовленную атрибутику и предложила ему раздеться.

− Зачем это? — Смутился?! детина, хватаясь за ворот футболки.

Я вздохнула, постучала себя по лбу, потрясла шубой перед его носом, вроде успокоился.

Так, село все нормально, кушак на своем месте, борода аж до нижних ресничек. Посох, правда, маловат, ну да ничего, нарастим наболдажник из папье-маше.

Натянув на меня косички с шапкой, так сказать, для более полного погружения, мы взялись за дело. Вася Мороз, с таким жаром декламировал с листка, что уже через пять минут в области подмышек проступили мокрые пятна. Елы-палы! Это ж казенная тужурка. Ну атлет! Пришлось снимать.

Еще минут через десять взмокла я. В отсутствии Зайки, его роль пришлось исполнять мне. А за двумя зайцами, как известно...Я скакала вокруг Морозушки, изображала хоровод, и участников конкурсов. И вот, когда мы собрались в третий раз гаркнуть дуэтом "Елочка гори!!!", в дверь забарабанили. Я тихонько глянула в глазок, и уже не скрываясь, рванула к Бубликову:

− Шухер! Это Антонов!

− Не пускай!

−Как?!

−Скажи, что не одета.

− Вообще-то, не лишено смысла. — Согласилась я. — Помнится, Антонов не в восторге от меня в неглиже.

− Да?! — притормозил панику Вася, перекинул бороду назад, и заинтересованно подался вперед. — Когда это вы успели? Он не рассказывал.

− Значит, не успели! Он мне счас дверь выломает! Ты прячешься, или передумал?

Единственное место, где поместится этот крупногабарит — балкон. Выставив туда жертву обстоятельств, кинула ему шубу, чтоб не околел, и пошла, открывать дверь. Которая уже ходуном ходила.

− Чего тебе? — сурово вопрошала я, высунув нос, в небольшую щелочку.

− Что у тебя происходит?! — Ревел сосед. Весь взъерошенный. Спал что ли? Ясно. Я б тоже злилась. — Что за шум?! Что за кони ржут?! Какая, на хрен елочка?!

Достоверного объяснения сходу не нашла, пришлось завираться, но поближе к истине:

− Я отрабатываю сценарий вечера.

− Какого вечера?

− Борисыч поручил. Не помнишь? Новогоднего.

− А в квартире у тебя кто?

− Никого. — быстро ответила я.

Естественно мне не поверили.

− Что за мужик, я спрашиваю. — Снова стал набирать обороты напарник.

− Да нету никого! — Изображать праведное возмущение, когда ногой пытаешься запихнуть бубликовы снегоступы поглубже в обувницу, немного несподручно.

− Слушай, Ерофеева, я же не идиот. И отличить мужской голос от твоего писка в состоянии.

И резко двинув рукой, открыл дверь до самой стенки. Почти. Если бы там не было меня. И пошел. Ты глянь, даже не разулся. По моему свежевылизаннму полу. Пока он осматривал зал, я шустро задвинула Бубликовскую куртку на антресоль. Перевела дыхание, и пошла на разборки, подначивая себя по дороге. Да что он себе позволяет?! Да кто он такой?! И все в том же духе.

− Блин, ни поспать, ни отдохнуть, в собственном доме, нет никакой возможности! — Бурчал Антонов, заглядывая то под кровать, то в шкаф. Зачем-то даже в холодильник заглянул. Э-э, это моя последняя сосиска! Была...Хам.

Последним зорким взглядом окинул санузел, задержавшись на унитазе. Видимо, здравый смысл победил, и предполагаемого нарушителя спокойствия ТАМ искать не стали.

Упокоился, горе-сыщик, за кухонным столом. Заблудился, что ли? Спрашивать об этом на прямую не стала, присела рядом. Молчим. Я откашлялась. Антонов встрепенулся, взъерошил и без того полное безобразие на голове и "попросил":

− Сваргань-ка кофейку, а то маешься без дела.

Кофейку ему? Да пожалуйста! Сколько влезет. Высыпала в чашку три пакетика растворимой гадости, залила кипятком. Понюхала, и сразу почувствовала прилив сил.

− Черный, крепкий, без сахара. Бодрит что надо. — Что б ты подавился.

А хрен я угадала. Даже не поморщился. Сидит себе, кофеек потягивает, а Васька там медленно затвердевает. Все его проценты жидкости в организме, превращаются в лед. На ресничках иней, борода в сосульках...Бееедненький.

− Тебе домой не пора? — Спросила я. Голос дрогнул, в память о Василии.

Пребывая в благородной задумчивости, незваный гость покивал, и продолжил потреблять лошадиную дозу кофеина. Мне нужно было чем-то занять руки, выдававшие волнение, и постоянно что-то теребившие. Решила перемыть посуду. Положив последнюю вымытую ложку в ящик, повернулась к столу. Пустой. Так. А где тот, который хуже татарина?

Оказался на балконе. Совмещал приятное с полезным: пил, курил и закалялся. Эх, Васька, Васька. Не гулять тебе больше с девками, не пить спиртосодержащее, не травиться никотином, не нарушать ПДД...Хм, если так рассуждать и дальше, Антонов оказал услугу и ему и обществу. Одумавшись я выскочила на балкон, стала оглядываться вокруг, выглянула за парапетик. Внизу только чистый белый снег, и ни следа от упавшего с высоты четырнадцати этажей, грузного мужика. Наверху, кроме крыши, ничего не наблюдалось. По бокам, только закрытые окна. Испарился он что-ли?

− Что-то ищешь? — поинтересовался напарник и смачно затянулся.

Уже примерно представляя куда, по старой доброй традиции, будет направлена струя выдыхаемого дыма, ушла из зоны поражения, потом ответила:

− Штаны висели, сохли. Должно быть ветром унесло.

Вошла в комнату, прикрыла за собой дверь, перевела дыхание. Дверь шкафа, медленно, со скрипом отворилась и я увидела скрюченного в три погибели Деда Мороза, борода которого мирно покоилась на вешалке. В это же время, за моей спиной открылась балконная дверь. Неспешно подойдя к шкафу, взяла от туда шаль, попутно отцепив Бубликово накладное хозяйство, и плотно прикрыла, для надежности провернув ключ.

Антонов уже топтался в коридоре:

− Сколько до твоего огонька осталось-то?

− Три дня. — Осторожно сказала я, предчувствуя неладное. — Но, думаю, успею все подготовить. Работа кипит.

− Ну, успехов.

И свалил.

− Вася, Васенька! Ты как, голубчик?! Господи, как тебя перекосило-то... Слушай, ну, я ж не знала, что он придет! Чес слово! И не надо бросаться казенными вещами, они прослужат еще многим поколениям наших сограждан! И посох из картона, еще одного столкновения с моей головой может не выдержать! Ай!

Когда пыл возмездия поугас, мы присели на диванчик и повели такой вот диалог:

− Завтра встречаемся на моей территории. — Отдувался Вася.

Я кивнула.

− В баре, после закрытия.

Я кивнула.

− Там ори скока хошь! — Я кивнула. — Прыгай скока влезет! — Еще кивок. — Но главное! ТАМ НЕТ АНТОНОВА!!!

Глава 22

Вот незадача. Забыть сопливик в столь ответственный момент! Когда на улице морозит так, что треск стоит. А я всегда была слаба носом. Сморкаясь в варежки, дела не решишь. Насквозь мокрые рукавички, брезгливо засунуты в карман, а взгляд хищно устремлен на широкий шарф напарника. Вот, где настоящее поле для действия! Вот где можно разгуляться! Но кто ж позволит?! Никогда этому бессердечному типу не войти в мое положение! А из носа опять течет.

— Да высморкайся ж ты, наконец! Сил нет слушать твои хлюпанья! Гоняешь их туда-сюда! Заняться больше нечем? — Угу, нечем. Можно подумать, я от этого кайф ловлю. Сколько раз просила заранее предупреждать, куда, зачем и на сколько. Так нет же! Все секретничаем! Вот я и не собралась толком.

— Платок носовой дома забыла. — Пояснила я, и еще раз злорадно втянулась носом. Пусть получит свою долю "наслаждения".

Бурча что-то нецензурное, и четко артикулированное, Антонов-добрая душа, вынул из-за пазухи, теплый, неглаженный, сложенный конвертиком, носовичок и протянул мне. Моему счастью не было предела! Но когда я его развернула, едва не кончилась от восторга! Это был всем носовикам носовик! Настоящий Царь носовиков, размером с коврик в моей "гостиной". С облегчением прочистив в него нос, я, втянув морозный воздух, скрипя сердцем, протянула его обратно.

— Благодарю, это было очень своевременно. — Едва не прослезилась, от степени признательности.

— Ну, ну, Ерофеева, не унывай, я его тебе дарю. — Ободряюще прихлопнув по спине, Антонов перешел на заговорщицкий шепот, — По правде сказать, это гостевой платочек. И кто в него только не сморкался... — с ностальгией протянул он, и злорадно покосился на мою реакцию.

Нет проблем, товарищ! Я выросла на всем общественном! Спасибо, хоть туалетная бумага была одноразовая, а к иным лишениям не привыкать!

Итак, что мы имеем. Все что удалось вызнать у мужского варианта Зои Космодемьянской — это, что мы держим путь в сторону леса. Добрая традиция последних дней. Разницу с предыдущими вылазками составляет лишь пешее исполнение. Выехав на машине на пару километров от города и углубившись в лес, оставили ее на обочине, и смело ринулись вперед пешкодралом. В руках Антонов нес, завернутое в полиэтилен, палкообразное нечто, бережно прижимая его к груди.

— Разреши поинтересоваться, — не удержалась я, — что это такое?

— Это очень ценная вещица, — нежно прижался щекой к свертку и прикрыл глаза. Не навернулся б ненароком, любитель передвижения вслепую. — Не дай Бог, что случится, нам с тобой оторвут, все выступающие части тела. — Зловеще закончил он.

Я почему-то схватилась за нос, Антонов поежился. Думали-то мы, скорее всего о разном, но объединяла опаска. После предполагаемой экзекуции жизнь будет не мила обоим.

— Идти-то еще долго?

Дыхание от ходьбы участилось, силы утекали как вода из худой бочки. Снега в лесу навалило по колени, что существенно затрудняло движение вперед. Антонову хоть бы хрен по деревне, переставляет свои двухметровые ходули, даже дыхание не сбилось. А у меня все взмокло и в груди хрипит. И снег стал цвета пролетарского знамени. Ох, кажется все...

— Эй, Ерофеева, ты что удумала?! Отдыхать потом будешь! А ну вставай! Нам еще идти и идти.

Поставил на ноги за капюшон. Проплевавшись от снега, заверила напарника, что все в полном порядке. Тот не поверил, но отпустил. А я вновь обосновалась в снегу, на этот раз поудобнее, лицом вверх.

— Ну? Что опять не так? — Тяжело вздыхающий спутник, приземлился рядом, на корточки.

— Не могу я так больше. Мне отдых необходим. Хоть пять минуточек. — Прохрипела я.

— Чем дольше мы тут проторчим тем темнее будет при возвращении. — Делился умозаключениями Антонов.

Тело упорно отказывалось шевелиться.

— Как знаешь, — легко согласился он, и шустро двинулся дальше, — Но учти, что дороги здесь нет, и вряд ли я буду возвращаться тем же путем. Рискуешь застрять здесь до весны. Найдут твой примерзший, тощий останок на березе, когда снег сойдет...

Я хорошо прочувствовала эту речь, прям-таки отлично! Не отставая ни на шаг. Откуда силы взялись? Спустя минут сорок, впереди замаячил неровный, скачущий свет от костра. Ага, сейчас погреемся.

А на полянке перед нами, кружком сидели мужики, как сказочные двенадцать месяцев. Тока этих было...так, раз, два, три...ага, шестнадцать штук. Скучившись у огня, они о чем-то увлеченно беседовали, и не сразу обратили на нас внимание.

— О! Кого я вижу! — Раскрыл объятья нам на встречу, один из них. — Антохин! Сколько лет, сколько зим! Где тебя носило столько?! — Внезапно разозлился дядька — Я уже задолбался тебя ждать!

— Ну, Серый, ты ж видишь, я с дамой. Борисыч обременил. А она пока соберется, пока намарафетится! — Юлил Антонов, которого трепыхало в "дружеских" обнимашках. Всех шестнадцати, по очереди.

Ну, понятно, самый легкий способ, уйти от проблем. С больной головы на здоровую. Всякий кто на меня сейчас посмотрит, так вот, в первую очередь и подумает: "Блииин, как долго и тщательно она выряжалась!".

— Ладно, ладно. Ты привез? — Жадно потер руки Серый. Антонов кивнул и протянул сверток. — Ай, молодца! Борисычу спасибочки! Ну, и, конечно, сочтемся опосля!

Пока все сгрудились вокруг напарника, и восторженно галдели, я успела осмотреться. У костра было навалено кучей всякого хлама, который, общей массой характеризовался, как спецпринадлежности для рыбалки в зимний сезон. Речка обнаружилась, чуть поодаль, с уже "пробуренными" лунками. Я двинулась в ее сторону, на подходе, меня догнал Антонов.

─ Тома, возьми квиток о доставке, пусть Серый подпишет, что все получено. — Я кивнула. О чем-то поразмышляв, он протянул мне еще пять таких же бланков. — И эти тоже. Я в прошлый раз забыл ему отдать.

Пока я шла к нашему получателю, успела просмотреть документы, выданные мне напарником. Некоторые из них были датированы прошлыми месяцами. А один и вовсе прошлогодний. А если учесть, что оплата производится по факту, т.е. доставил — тебе заплатили, получается, что гражданин Серый, на халявку пользует Антонова. Достойно восхищения. Но, теперь, с ним работаю я, а значит, ныкают и мои деньги тоже. А это уже не порядок. С трудом пробив себе дорогу средь мужиков, к хитромудрому адресату, обратилась к нему напрямую:

─ Простите!

─ Чего тебе? — Нехотя отлип мужик от своей игрушки, тут же пошедшей по рукам рыбаков.

─ Распишитесь пожалуйста, вот здесь.

─ Что это? Я не понимаю. — Отмахнулся он, небрежно отодвинув мою руку с квитком.

─ Это то, что позволит нам отчитаться перед начальством о выполнении наших должностных обязанностей. И получить заработанные деньги. Согласно этим документам, вы задолжали нам за услуги, ровно двадцать семь тысяч триста семьдесят два рубля тридцать девять копеек!

Я говорила громко, напористо, уверенно. Вот что делает с людьми ощущение собственной правоты. Окружающие мужики призаглохли, с недоумением гладя на нас. Смутившись от нежелательной огласки при таком скоплении народа, Серый, тем не менее, очень неохотно сдавал позиции.

─ У меня нет ручки.

─ Нет проблем — сунула я ему под нос свою.

─ Она не пишет. — Капризничал он дальше.

─ Сейчас запишет. — Забрав ручку, прогрела стержень и расписала на спичечном коробке услужливо подсунутом, ухмыляющимся напарником.

Недовольно сопя, Серый, медленно, внимательно вчитываясь в каждое слово, подписывал квиток за квитком, задавая по каждому поводу уточняющие вопросы, и подсчитывая что-то. Я была само терпение. Не смотря на то что этот человек мне не нравился, я буду рада принять от него наличность, которая, как известно, не имеет запаха, национальности и мерзкого характера, своего предыдущего носителя.

─ Отличную смену ты себе растишь Антохин. — Глумились мужики. — Мелкая, а с заковыркой. Жаль рожей не вышла.

Я посмотрела на Антонова. Он никак не прореагировал на сомнительные комплементы, все еще прибывая в странно довольном расположении духа. Но, я решила доиграть роль дотошного служки до конца, заставив выплатить задолженность, прямо сейчас:

─...ничего страшного, я найду вам сдачу... да и тридцать девять копеечек. Ах, только пятьдесят? Так вот Вам одиннадцать...не за что...будем рады придти на помощь как только — так сразу...и Вам всего хорошего.

Разобравшись с делами оплаты мужики, гурьбой бросились к одной из лунок, с доставленной нами палкой. Антонова среди них я не увидела, и логично рассудив, что он все еще на берегу, обернулась. Так и есть. Неподалеку от меня, взобрался на пенек, еще и на цыпочки встал, для лучшего обзора, с азартом следил за происходящим на реке.

— Что случилось? — Я, как всегда, не в теме.

— Сейчас будут новый спиннинг опробовать — просветил он меня, не отвлекаясь от происходящего. — Ну, идиоты... Тома, подойди ко мне!

— Нам уже пора? — уточнила я, встав около него.

Выражение, на его лице, мне не понравилось. Какое-то злорадное и выжидающее.

— Еще нет, но скоро будет.

Ничего не понимаю. Мы доставили. Клиент доволен. Так чего ж мы торчим посреди леса? И вдруг раздался треск! Поначалу не громкий, но постепенно нарастающий. Ребята на реке замерли на секунду, а затем ломанули к берегу. Но не успели, лед под их ногами разошелся раньше. Ржущий, как сивый мерин Антонов, соскочил с пенька, и буром пер в лес, таща меня за руку. Вырываться я и не пыталась. Но не спросить, не позволяла совесть.

— Эй! А им помощь не нужна?

Напарник уже сипел, но темпа не сбавлял. До машины мы добрались так быстро, что я и не заметила. Пристегнулась, и опробовала еще одну попытку.

— А мы вот, сейчас, не по-свински поступили?

Антонов икнул, покачал головой, пробурчал, что-то типа "идиоты...и так каждый год", и изволил ответить:

— У них достаточно опыта в этих делах, не переживай. Их каждую весну на льдине сносит.

— Так ведь сейчас не весна — резонно заметила я. Ощущения были не из лучших. Как-то подленько мы смылись.

— Так ведь и их не унесло! Сами виноваты. Лед еще толком не взялся. А они всей оравой...

* * *

*

− Ну, что, покатили?

Я еще раз пересчитала в уме, все ли взяла: шубы, борода, посох, зайкину макулатуру (не забыть "забыть" в ее машине). Фух, вроде все.

− Поехали. А то, Вася, заждался, поди.

− А что за кадр, этот Вася? — Замурлыкала Оля. Так всегда, когда речь заходит о мужиках.

− Приедем, сама все увидишь. — А так же унюхаешь, услышишь, и, если Вася подшофе, еще и осязаешь.

− Фу, какая ты вредная! Я же должна сориентироваться, как мне себя подать, чтоб ему вкусно было. Каких женщин он предпочитает?

− Многочисленных. А еще тех, которые рядышком. А так же тех, что подоступнее. — Честность — моя вторая натура. Жаль, Оля не оценила.

− Это все? — Обиделась она.

−А что еще? Вроде все. — Сделала вид, что задумалась. — Рост, цвет, пропорции — значения не имеют. Количество волосистости на теле — не смущает. Степень немытости — редко превосходит его собственную, а потому, для него все бабы — чистоплюйки.

− Все, все! Я поняла! За границы совместных репетиций не выходить — опасно для здоровья.

− Умничка! — Похвалила я за понятливость.

Скорее всего, я переборщила, очерняя Васеньку. Хотя и не уверена. В любом случае, лучше подстраховаться, и сразу отвадить их друг от друга. Они ж мне все сорвут. Горячие, да любвеобильные.

В баре было странно многолюдно. Странно, потому что он уже закрылся. Но там продолжали зависать клиенты, и грохотала музыка. Пробравшись к Василию, я поинтересовалась, в чем дело и откуда все эти люди. Выключив динамики, он приосанился, поднял руку вверх, привлекая внимание, и, когда стихли все звуки, обернулся ко мне:

−Для массовки! — Многозначительно изрек он.

Пораскинув мыслишками, я пришла к выводу, что это нам на руку. Молодец, сразу можно будет опробовать реакцию публики на мой "гениальный" сценарий и бесталанное его исполнение. Уже прилично датые мужики растаскивали столы, освобождая место для маневра. Когда, кто-то натыкался на стулья, раздавался грохот, когда кто-то натыкался на кого-то, раздавался мат, и звуки потасовки. Даже многоопытная мужелюбка Оля, боязливо жалась ко мне, и брезгливо морщила носик.

− Бедлам. — Вынесла я вердикт. — Вась, в такой обстановке, у нас ничего не выйдет.

− Спокойно, подруга! — Вася, успокаивающе похлопывая по плечу, впрессовал меня в пол. — Все кто остался, будут заказывать выпивку. За которую, я беру двойную плату. Деньги пополам.

Так чего же мы ждем?!! Вперед! На покорение новых вершин!

− Так, Оля, ты — переодеваться. Я пока Мороза снаряжу...

− Я нет!

Олин, судорожно прерывающийся шепот, сильно разволновал меня. Она ж никогда не терялась. Таких ситуаций не существует в природе, чтобы она потеряла присутствие духа. Но огромные, полные страха глаза, говорили об обратном. Они молили...О чем, кстати? Ну-ка, поподробнее.

− Тома, я ни за что не буду раздеваться при них! — Взвизгнув на последнем слове, она обличительно ткнула пальчиком в сторону в дым пьяных массовиков. Те довольно заржали.

Так не честно. Из-за не вовремя проснувшейся Оленькиной застенчивости, я потеряю приличный куш.

− Ладно. Раздеваться не надо. — Пожала я плечами. Собственно, Оля, даже если одевалась, умудрялась сделать это так незаметно, что никакой интриги не было и в помине. — Натягивай уши и хвост, и пора начинать. И так уж ночь — полночь.

Радостно и часто закивав, прямо на ходу натянула амуницию, и завертелось...

Все конкурсы, сводились к массовой попойке. Васенька доставал из безразмерного мешка банки с пивом, и обменивал "приз" победителю на сотенку. И все были довольны. Пока отдыхающие, вслед за Зайкой выводили хоровод, все больше походивший на ламбаду, мы с Морозушкой, высчитывали барыши, устроившись за стойкой.

−...это тебе, это опять тебе, это снова тебе, — послюнявил пальчик, — это... все время тебе! Да что ж такое-то?!! А где моя доля?!

Счетовод был явно расстроен и озадачен. Тяжело вздохнув, и дощелкав семечки, я сгребла в стопку банкноты. И в три приема разделила на две равные части.

− Пить надо меньше. И сними костюм. Пропалишь еще.

Затушив сигарету, он аккуратно, насколько позволяли две полторашки пива, выигранные им в "третий лишний", вылез из шубы и протянул мне.

− Извини Том, что опять все провалил. — Повинился подельник.

− Ничего. Не выучили, так хоть импровизировать научились. — Приличная денежка в нагрудном кармашке, делала мое всепрощение поистине полным.

− Дед-Мо-роз! Дед-Мо-роз! — пьяный рев с площадки "боевых действий" отвлек нас от важнейшей части любой пьянки — беседы на тему "ты меня уважаешь?".

− Охо-хо-хо! Ну, что, ребятушки?! Кто порадует старика стишком?! Давай-ка ты бородатый! Лезь на табуретку...

Когда репетиционный фарс завершился, мы устроили закимарившую Олю на диванчике в углу, и прибирали зал.

− Не въезжаю, че с Кирюхой творится. Как ни позвоню — все занят. То работы не впроворот, то — отдыхает. Вот раньше, чем больше умотался, тем больше влезало. Как накосячимся, и по бабам... — слегка смутился, глядя на меня, — Прости Том, но что было, то было. А сейчас, черт те что. И не сунься к нему. Вон, вчера девчонок притащил, выпивки накупил, ни копейки ни спросил с него. А он, даже в подъезд дверь не открыл, обещал спустить вместе со всем барахлом. Девчонки — ясное дело, обиделись, на такое обращение. А мне что делать? Домой их не потащишь, дом — это святое. Так мама говорит, каждый раз, и выставляет всех за дверь...

Бублик продолжал рефлексировать, я усиленно надраивала стойку, стараясь не заснуть.

− Может, хоть ты вразумишь его? А? — взмолился Вася.

−А? — переспросила я, судорожно представляя, как убеждаю Антонова, клюкнуть стопочку за Борисыча, за Аллочку Афанасьевну, и в койку, ясное дело не в одиночестве. — Не, Вась, уволь. На такое, я никогда не соглашусь. Не знаю, какой он был раньше, но я застала как раз период лютования. От него ж все лезут на стенку. Ты, вон, вообще в шкаф.

Василий, вздохнул, признавая за мной правду.

− Бычил-то он всегда, но и компанию поддержать всегда горазд был. Как надерется, и давай морды чистить. Я только и успевал, что подчищать за ним. А, где-то месяц назад, он отпускные получил, обмывали с недельку, на даче у кориша, потом всех по домам развозили. Кирю у дома высадили, все нормально, вроде к подъезду поковылял — ясно, пьяный в драбадан. Вдруг, разворачивается, и как рванет, в какую-то подворотню Ну, мы, ясно, за ним. Глядим, а там компания обсосков, девчонку зажали. Пять их было, как счас помню. Киря, как гаркнет: "Отставить! Руки по швам!". Эх, как он их чехвостил! Потом с этой кралей домой пошел. Любят его бабы, повезло.

У меня от его рассказа уши горели. Вот, как, значит это выглядело со стороны. Обидно.

− Может и не было у них ничего. Может, она просто жила рядом. — Заступилась я за себя.

− Может и не было. — Легко согласился Вася. — Может, поэтому, Киря и не любит вспоминать про тот случай.

В голове роились мысли самого разного толка, стаканы натирала уже по третьему кругу, а оставить тему никак не могла.

− И много у него было...ну... — я замялась, не зная как сформулировать.

− Баб-то? — Пришел он мне на помощь. — Так, много конечно. Да тока они все одноразовые были. Они ж на него, как мухи на мед слетаются. Нет-нет, да и мне чего-нить перепадало. Эх, золотое было времечко...Может, все-таки поговоришь с ним?

─ Ага, только штаны подтяну.

Васян внезапно нахмурился.

− Это ведь он из-за тебя, я знаю.

− Чего? — не поняла я. Вдруг стало неуютно находиться рядом с ним.

− Чего-чего... Он как с тобой связался, так на человека походить перестал. Ни расслабиться, ни выпить, ни погулять....

− А, по-твоему, именно это определяет принадлежность к человеческому роду? — перебила я его. Внезапно, стало обидно за напарника. Со дна подниматься стал, а ему это еще и в упрек ставят.— Не заблуждайся, Василий. Если для тебя это смысл жизни, то это вовсе не является догмой для всех. Нажраться до поросячьего визга, покувыркать уличную девку, друзьями — считать собутыльников... Это удел быдла. И, вместо того, чтобы мешать Антонову, выбирать свой путь, лучше бы тянулся за ним следом. Раз уж вместе по течению плыли, то и выплывать вместе легче будет.

− Ты МЕНЯ быдлом назвала?! — Зло перегнулся он через стойку. — Не перегибала б ты палку, милая. Антонова тут нет, за жопу возьму — заступиться некому.

− Не тебя, а твой образ жизни. И Антонов мне ни к чему. Без него дожила до взрослых лет, без него и состарюсь. — А, вообще, он прав. Помочь некому.

− Смотри, а то не научишься язык придерживать, и состариться не дадут.

─ А ты учись друзей выбирать. И отпускать, если они тебе не по зубам. — Боже, что я несу?! Мне об этом что известно?!

Вася просветлел лицом, подмигнул мне, и стал помогать натирать стаканы. После четвертого раза, они сверкали, слепя глаза.

─ Молодец, Томка! — Одобрительно пробасил он. — Может и сдюжишь.

─ Что? — Руки слегка подрагивали. Я-то уже планировала, куда бежать, и как тащить с собой Олю. А тут...

─ Антонова.

* * *

*

Спать-то как хочется. Сил нет. Третий час ночи, а я еще не в постельке, а я еще только плетусь к подъезду. Полусонная Оля, довезла до моего дворика, и покатила к себе, а у меня впереди четырнадцать этажей своим ходом.

Ключ отказывался втыкаться куда бы то ни было самостоятельно, пришлось-таки открыть глаза. В подъезде что-то загромыхало, я вздрогнула, ключи выпали. Пока поднимала, подъездная дверь с силой открылась, шиндарахнулась о стену, и с такой же силой захлопнулась. В ближайшем окне зажегся свет, открылась форточка, и мне от всей широкой русской души, пожелали спокойной ночи, на веки вечные. Пока извинялась, свет включили, во всех ближайших окнах, вплоть до третьего этажа. Ёёё...Как вас много...На всех извинений, боюсь, не хватит. Меня накрыл шквал недовольного гомона. Пока относительно цензурного. За дверью подъезда, продолжал грохотать неизвестный. Наконец, он решил показаться.

И почему я не удивлена? Антонов, с железной бандуриной на плече, слегка пригибался, освобождая дверной проем.

─ О! Ерофеева! — Он был явно приятно удивлен. — Ты, как никогда, вовремя! Пошли, поможешь.

Ага, поможешь. Я никак с недовольными развязаться не могу. Хотя, должна признать с появлением напарника, их ряды явно поредели.

─ Да когда ж это прекратиться, ирод ты этакий! — Возмущалась толстая тетка с первого этажа, ее квартира имела общие с подъездом стены. Думаю, акустика соответствует. — Что ни ночь, так у тебя вечно что-то происходит!

Жильцы согласно ее поддержали, на все лады понося Антонова. Тот, невозмутимо упер трубу в землю, утер пот с лица, обернулся, и:

─ Всем спокойно! Все заткнулись! Мы уже уезжаем!

─ Я сейчас милицию вызову! — праведно визжала баба. — Я тебе сейчас заткнусь!

─ Теть Валь, вызывайте хоть ОМОН. Но, когда он приедет, нас здесь уже не будет. А вот Вы спать до утра точно не ляжете. Давайте миром разойдемся.

А вот мне интересно, я-то где буду, когда приедет этот самый ОМОН? По всем законом природы, физиологии и жанра — в своей постельке. Но, вот он, рядом стоит напарник. А дуракам, как известно, закон не писан.

Еще немного побузев, народ стал закрывать окна, свет гас. Антонов двинулся к машине, волоком таща за собой трубу. Так вот почему она так грохотала. Он ее, видать, и по лестнице тем же макаром.

─ Садись вперед. — Кивнул он мне. — Дело есть. Не надолго, не боись.

Обреченно простившись со сном, я заземлилась на сиденье, пока он, что-то там чудил со своей ношей. Засунув ее на задние седушки, опустил боковое стекло, высунув лишнюю ее часть в открывшееся оконце, сел рядом. Мы пристегнулись.

─ Сейчас будет интересно. — Таинственно пообещал он.

─ А что это за хреновина?

─ Немного не рассчитал на вираже, глушитель из хомута выскочил. Надо будет вставить назад. — Пояснил он, и завел машину.

Мама, дорогая! Когда мы с жутким тарахтением тронулись в дорогу, свет в окнах нашего дома множился в геометрической прогрессии...

─ Слушай, а мы не превышаем допустимый, в жилой зоне, уровень шума? — пришлось поднапрячься, чтобы доораться до собеседника.

Он кивнул, надувая пузыри из жевательной резинки. Большие. Легкие, видать, позволяют.

─ Через два перекрестка, пост ГАИ. — Напомнила я.

Съехав на обочину, он повозился под машиной, и дальше мы ехали в относительной тишине.

─ А раньше этого сделать нельзя было?

─ Можно, конечно. — Глянул на меня как на дуру.

─ А чего не сделал? — не отстала я в выразительности.

─ Эх, Тома. Зеленая ты еще. Это ж все рабочий момент... — Малопонятно разъяснил он.

Притормозил он, у небольшого двухэтажного здания, окруженного высокой оградкой. Единственный, освещавший прилегающую территорию фонарь крепился над крыльцом. Еще немного постояв у него, Антонов отогнал машину за угол близстоящего дома, и велев, оставить в машине пуховик, крадучись повел меня до цели. Ни спорить, ни расспрашивать не хотелось. Хотелось поскорее покончить с ночным идиотизмом, и вернуться домой.

С легким натугом перемахнув через забор, напарник по щиколотку притоп в неутоптанном снегу, и махнул мне, мол "А Вам слабо?". А мне слабо. Я так не смогу. Он, вообще, как себе это представляет. Наконец, обратив внимание на мои судорожные метания, он в плотную приблизился, к разделяющей нас решетке, и громким шепотом уведомил:

─ Лучше, если ты это сделаешь сама. Я ведь могу и силу не рассчитать, когда начну подсаживать.

Доверившись, более опытному товарищу, я робко начала восхождение. Что странно, до верхушки я добралась на раз плюнуть, а вот перенеся ногу, через острые пики, венчавшие оградку, испытала некоторые затруднения.

─ Кирилл! — В панике зашипела я, не зная в какую сторону рыпаться. — Что дальше-то?! Я сама не спрыгну.

─ Да кто б сомневался. — Кисло протянул он. — После праздников отправлю тебя в тренажерный зал. Пусть подтянут. — И перехватив меня поперек туловища, поставил на землю. — Хорошо хоть легкая, а то б надорвался, уже раз десять.

─ Всего-то четыре. — Обиженно посчитала я. — А по-поводу качалки, так Оля, давно меня туда зовет. Тоже хочет поднатаскать. Говорит, там есть чем себя занять.

─ Чем или кем? — Уточнил Антонов. — Что-то мне подсказывает, что у нас, с твоей подругой, разные мотивации.

─ Да я в этом уверена.

Осторожно пробираясь вдоль оградки, мы остановились у самого угла дома, за которым начинался свет. Незаметными, там пройти не получится.

─ Надо фонарь гасить. — Задумался напарник, прислоняясь к стене.

Я, в ожидании, комкала в ладонях снежок. Холодно мне не было, напротив, хотелось пить, и я, потихоньку откусывала от комочка, быстро таявший хрусткий снег.

─ Ерофеева. — Позвал он, не отрывая взгляда от моих рук. — Мы — я и мой лоб — прекрасно помним, что с глазомером у тебя все в порядке. Сможешь по фонарю попасть?

Очередной кусочек, встал поперек горла, где сразу стало холодно.

─ Гипотетически. В принципе, и практически — смогу. Только, вот, вряд ли, смогу разбить лампу. Тебе ведь это нужно?

─ Именно.

В самый разгар нашего обсуждения, из дома вышел покурить, крупный молодой человек, в темной униформе. Остановился на крыльце, забыв прикрыть дверь. А, как раз за ней, просматривался выключатель. Может, от фонаря?

─ А если... — Я не договорив, потыкала пальчиком в нужном направлении. Антонов долго не раздумывал.

─ А если получится, проси, что хочешь. — Торжественно пообещал он. — Но, в пределах разумного. И моих возможностей. — Мне тут же закатали губу.

Вариант, конечно рискованный. Но, за неимением альтернативы, придется раскорячиться. Парень, уже успел докурить, а я все не решаясь, комкала несчастный снежок, примериваясь, с какого ракурса пулять. Когда курец обернулся ко входу, открыв спину, нашим подлым замыслам, мы с напарником слаженно приступили к их осуществлению. Залепив снарядом точно по мешени, я погрузила дворик во тьму, из которой слышалась возня — это Антонов нейтрализовывал невольного свидетеля. Когда глаза слегка пообвыклись, я двинулась к крыльцу.

− Значит, так — деловито шептал подельник. — Я подсажу тебя на козырек, — он показал на выступ над крыльцом — Видишь, там окно? В нем форточка открыта, ты мелкая — должна пролезть. Постарайся без лишнего шума. Из комнаты, в которую ты попадешь, должна быть дверка в соседнюю. Я точно не знаю где она, постарайся отыскать. В той комнате, найдешь папочку. Синюю, с белой прошивкой. И сразу же назад. Я страхую тебя здесь.

Я уже давно поняла, что не хрена Антонов не курьер. Этот, с позволения сказать, великий комбинатор, сочетал в себе массу профессий, лежащих далеко за рамками закона. Выполнял всю грязную работенку, которую ему поручал Борисыч Мега Босс. Вот и меня привлекли. Форточница. Или как там? Медвежатница? Не сильна я в воровской терминологии. В любом случае, о как я низко пала! И как же высоко мне сейчас забираться!

Пока Антонов, пыхтя подпихивал меня под зад, стараясь закинуть до уровня второго этажа, с удивлением обнаружила напротив собственного лица трафаретик. Старый и затершийся, но еще, вполне читабельный. Оказывается, несчастные жертвы нашего произвола, свили себе гнездышко в здании бывшего детского сада "Лучик". Демографический кризис, вкупе с экономическим, и вот вам результат.

− Ерофеева, чтоб тебя!.. — потерял терпение мой подъемник. — Хорош висеть тряпкой, помоги уже! Хватайся за край и подтягивайся! Нас же сейчас засекут.

Подобное предположение, нехило простимулировало. Взлетев на подложку, я стала протискиваться в узкую форточку, вертясь как уж на сковородке, и удивляясь двум вещам: как это у меня так тихо получается, и почему мое полное отсутствие бедер пролезает с таким трудом?

Наконец-то оказавшись внутри, начала рыскать вдоль правой стенки, в поисках двери. Ну, или лаза. Тайного хода. Хоть какого-нибудь отверстия, через которое можно попасть, в застенки. Уже взмокнув, от ужаса, при мысли, что со мной сделает Антонов, если я вернусь ни с чем, я так ничего и не нашла. Плюнув на осторожность, приоткрыла дверь в коридор и выглянула. Неподалеку, на стуле сидел еще один крупный-молодой-человек, и мирно спал.

Пригладив, вставшие дыбом волосы, повернула голову направо. Волосы снова встали дыбом. Справа не было двери. Вообще. Там был тупик. Что за...?!

Вернувшись в комнату, начала лихорадочно ощупывать все по пятому кругу. В отчаянии полезла в шкаф, стоящий в углу. И там, бинго! Задней стенки не было. Нашла!!! Повоевав с тряпьем, которым эти конспираторы, прикрывали вход, я попала в обычный офисный кабинет, с обычной офисной мебелью. Папка нашлась в мусорной корзине, в которую я полезла в последнюю очередь — от безысходности. Взяв ее трясущимися мелкой дрожью руками, стала выбираться в обратном направлении. Сбросив Антонову папку через форточку, нырнула туда сама, предварительно сунув в нее ноги, чтобы ловчее было. И вот, когда в ней торчали только мои плечи и голова, в комнате зажегся свет. Пару секунд, мы, с вошедшим дядькой ошалело разглядывали друг друга, а придя в себя, рванули в разные стороны — он в коридор, за подмогой, я — на улицу, оставив зацепившуюся за гвоздь шапку, на окне. Вместе с приличным клоком рыжих волос.

Вычислят. Как пить дать, вычислят. Сходу спрыгнув прямо на напарника, проорала ему в ухо: "Линяем!", и первая последовала своему совету. Я даже оградку не заметила, перелетев через нее листом фанеры.

− Ну и че? — сурово хмурился Антонов. — Засекли?

"Прибьет", обреченно подумала я, и прибегла к проверенному способу: "Ложь во спасение":

− Не, я выскочила, до того как они в комнату вошли.

На выразительном лице Антонова, было прописано все, что он думает по этому поводу. Молчит, и ладно.

Глава 23

Потягууушечкиииии...Лапуууууушечкииии...Говоруууушечкииии...Ах, что за утро! Просто сказка! За окном: солнце, снег, морозец! За стеной: тишина и спокойствие. В квартире: благодать, чистота и порядок. Жизнь — полная чаша. Счастье — полной ложкой...

Такого рода медитация продолжалась уже минут двадцать. Мне упорно не хотелось вставать и идти открывать непрошенным гостям. Приличные люди в такую рань в чужой дом не ломятся. И не скандируют под дверью: "Тома, Тома, выходи из дома!". Да еще такими противными детскими голосами.

Но вот смолкли и они. Воздух зазвенел от тишины. Благословение которой, минуту спустя, вдребезги разбил щелчок поворачивающегося замка. Не поняла... Ко мне пробрались малолетние воришки?! Мгновенно вскочив с постели, рванула на защиту своего добра.

В прихожей пришлось притормозить. Там стоял Антонов, с ног до головы облепленный детскими ручками, ножками, сопливыми носиками, орущими глотками. При всем при этом, он умудрялся что-то обсуждать по телефону:

─ ...сейчас я ее дам. — передал мне трубку, и стал с кряхтение ссаживать с себя ясельную группу.

─ Алло? — тупо отрекомендовалась я.

─ Томарочка! Девочка моя! Выручай! Посиди с детишками! Мне ж, буквально некуда их деть! А еще же столько надо сделать!

Растудыть твою в тудыть! Вот он! Закон В. М. Подлости!

─ Алла Афанасьевна! Вы же ж меня без ножа режете! — Била я себя в грудь. — Куда я с ними?! У меня еще ген.репитиция. Не могу я!

─ Тома. — Сменила секретарь тон. — Я ведь могу и приказать. В самом деле, мне их что, на Кирилла оставлять? Упаси Боже!

─ Не съест же он их. — с сомнением протянула я, прислоняясь к стене, и наблюдая, как детишки, в количестве трех штук, расчленяют "дядю" на составляющие. Антонова крючило, но терпел. Не мог же он свалить без телефона.

─ Он их нет. Но если, с Кириллом что-нибудь случится, Борисыч меня своими руками...В общем нельзя оставлять фирму без работника месяца, вот уже последние лет надцать.

─ Так, гаврики. — обратилась я к мелюзге, протягивая Антонову, ставший безполезным телефон. — Разделись, разулись, и мыть руки!

Отлипнув от напарника, дети устроили потасовку, но теперь, хотя бы, на нижних ярусах. Антонова и след простыл. Все, что от него осталось, отмычка в замочной скважине моей двери. Так. Надо ставить замок с предохранителем. Приняв судьбоносное решение, занялась спиногрызами.

Некоторый опыт воспитывания младшего детсадовского состава у меня имелся. В детдоме не хватало на все рук, и на старших девченок и ребят спихивали новеньких, для проведение общих ознакомительных бесед. Но, там все было по шаблону, а тут... В принципе и тут можно что-то в этом роде...

─ Ну-с, молодежь, приступим. В шеренгу становись!..Шеренга это...плечем к плечу, бочком друг к другу...правильно. Теперь, на первый-второй рассчитайсь! Как считать не умеете?! А лет-то сколько...Стоп, стоп. Начнем с начала. Как вас звать, сколько лет, в общем, как положено.

Из строя вышел один дитять, и тыкая пальчиком, поочереди всех представил:

─ Саша — три года. Саша — четыре года. Саша — показыл на себя — пять лет.

Я подзависла. Значит, все Саши. В том числе девочка. Приказав дитям не расходиться, быстренько соорудила бейджики, прилипив каждому на спинки скотчем.

─ Ты — указала я на самого старшего — будешь Саней. Ты, лапушка, будешь Шурочкой. Ну, а ты Сашкой.

─ Теть, Том, — Саня смотрел на перекошенный бейджик, нехитро вырезанный из коробки от чая. — А зачем Вы написали, мы все равно читать не умеем.

─ Это я для себя. Чтоб не забыть.

─ А, — просияло милое дитя, — бабушка тоже всегда так делает. А Вы неплохо сохранились...

Нарезая ребенкам бутерброды к чаю, я пришла к выводу, что уж больно часто, в последнее время, мне намекают на возраст. К чему бы это?..

Из непрерывного детского лепета выяснилось, что это два секретарских внука, и одна правнучка. После легчайшего перекуса, прикончив все запасы сладостей в моей квартире, мы приступили к развивающим играм. Бабушка гордилась бы своим потомством, оно такую скорость развивало играя в догонялки! Я только диву давалась. Поняв, что долго моя квартира не выдержит, я повела их на выгул. А пока одевала, обнаружила в прихожей приятственный бонус. Оказывается, помимо маленьких энерджайзеров, Антонов приволок пакет с едой. Для детей, ясное дело, но есть незаметно тетя Тома научилась, когда этой мелюзги еще и в помине не было.

Обстреляв снежками всю окрестную живность, включая меня, соседского бульдога, трусливо отвалившего за хозяйскую спину (которой тоже досталось), детишки запросились домой. Обогрев, накормив, и уложив всех троих в комнате спать, я растеклась на диване. Пощипывая халявный виноград, через одну, для неприметности, я судорожно соображала куда теперь тыркаться, с такой оравой помех и недоразумений. Последняя возможность довести сценарий до ума ускользает на глазах. Три малолетних оглоеда и два половозрелых, это существенно осложняет задачу. Долго залеживаться небезопасно, можно все проворонить. Пока идет тихий час уделила время новогодним украшениям. Привычка на всем экономить сейчас оказалась очень полезна. Бюджет на оформление зала выделили мизерный, прошляпили его очень быстро, а на руках оказались, только электрические гирлянды, серпантин, и три дождика.Запасшись цветной бумагой, клеем и ножницами стала сооружать снежинки, фонарики, заодно и проснувшихся детишек заняла. Пусть кромсают. Главное определить фронт работы и материал выделенный на поругание. В ход пошли Олины журналы, каталоги, и прочая гламурная атрибутика. Если что, скажу не уследила.

─ Тетя, Тома, — обратилась ко мне Саша Љ3, — А можно мне это приклеить? Я буду как мама. Большая.

Глянув на малышку, я похолодела.

─ Где ты это взяла милая?

─ Вырезала. — непосредственное дитя явно гордилось своей смекалкой.

Перекопав гору глянцевого хлама, таки нашла безобразие, в котором на развороте красовалась голая девица. У которой аккуратной детской ручкой были вырезаны вторичные половые признаки. Самозабвено прижимаемые малышкой к сердцу. Смотрелось дико. Господи, я не хотела, правда. Но, меня же ж сейчас могут загрести за развращение малолетних. Аккуратно выдрав из дитячих пальчиков срамные картинки, понесла макулатуру в мусорку. А, чтоб наверняка — в мусоропровод. На площадке меня встречал напарник, с большим интересом пролистав парочку изданий.

─ Ммм, Пентхаус... — с выражением знатока протянул он. — Интересуешься?

─ Нет, тебе на Новый год подарить хотела.

─ Так не пойдет, — закапризничал любитель клубнички, — единственное ради чего это покупают, отсюда вырезали. Извращенцы какие-то.

─ Так и передай Алле Афанасьевне. Это ее мелюзга постаралась.

─ Ты что, давала ЭТО детям?! — Ошалел Антонов. — Рехнулась.

─ Ччерт, можешь не верить, но я сама не знала, что в них! Это Олька приволокла, под эгидой образовательного мероприятия.

─ Уж не знаю, кого лечить нужно возможно скорей, тебя, или эту припадошную. Вперевые встречаю барышню, предпочитающую мужские издания...

* * *

*

Я выжата. До последней капли. И днем сегодняшним жить не получается, и страшно в завтра заглянуть. А, может, оттого что делала все без оглядки вскорости и огребу. И никто меня не любит. И никому я не нужна. И мир чужой, холодный, жадный...

─ Тусян! — В мои душевные терзания с деликатностью буровой установки "постучалась" Оля. — О чем задумалась подруга?!

Я отмахнулась вытирая слезы рукавом. Отчего же на моем пути так мало развилок, предоставляющий свободу выбора? Хотя бы относительную. Ну почему мне все чаще достаётся никому не завидная участь?!

─ Да ладно тебе убиваться-то! — Отмахнулась подруга, когда мои стенания перешли в озвученную форму. — Подумаешь, лук порезать попросили! Три минуты мучений, зато какой результат! — Закатила она глаза, с предвкушеием облизываясь. — Проглотишь вместе с вилкой!

─ Лично я уже готов глотать вилки! — Взревел Василий. — Сколько можно ждать?!

Наша контрольная репетиция в баре, плавно перетекла на барную же кухню, где гурманка Оля, предложила приготовить стейк с луковым соусом. Наскоро ознакомившись с псевдо профессиональными принадлежности, которым, ничего замысловатей картофеля по-деревенски рожать не приходилось, мы приступили к делу. Суть нашего МРТ была такова: я на гарнире, и соусе; Олька шаманит со свининкой; Васян в поте лица отвлекает поварих, нарываясь на пересоленную порцию.

─ Васенька, дружочек — проворковала Оля, — займись-ка лучше оперетивом. Какие будут предложения?

Почесав стрижку-вспышку, любитель всего готовенького направился к стойке, откуда стали доноситься:

─ Красное полусладкое, белое полусладкое, "Мартини Асти"...бве, дрянь приторная...О! "Капитан Блек"! Дороговато, правда для оперетивчика...Девченки, а может "Беленькой"? Дешево и сердито...

─ Свою "Жанну Д"Арк", пейте сами, уважаемый. — Скривилась ценительница горькой. — Тащи розовое "Ламбруско", и закончим.

Разобравшись с едой и выпивкой, мы разместились прямо на столешницах, и оговаривали последние детали завтрашнего шоу. Господи, уже завтра! Не осрамитья бы! Хотя с такой-то поддержкой я горы сверну. Или шею. Это как пойдёт.

─ Ты, Том, главное не паникуй! Я по опыту знаю, нашему брату только и надо, что, от ближнего на посошок, а от ближней свободные восторженные ушки. Все! Успех вечера обеспечен!

─ Угу. — Мрачно подтвердила я.

Даже малейших сомнений не было. За Васенькой посошок не заржавеет. А Оленьке, стоит перехватить инициативу, как начнет по ушам ездить! Это-то, в основном, и пугает.

─ Да, Тусь. Ты не переживай. Я человек публичный, и Василий, в некотором роде работает в сфере коммуникаций. Все будет как ты и задумала.

Своими образными выражениями, эта парочка скоро доведет меня до полуобморочного состояния.

─ Забыла сказать! Нам же завтра еще зал украшать, стол накрывать. Елка так же за нами.

─ А что? Про сверхурочные ты тоже сказать забыла? — Бублик вырулил на привычную колею.

─ Если б что-то знала... — Пожала я плечами. — Но, есть такое слово "надо". Иногда лучше не переспрашивать.

─ Лады. — Тяжко вздохнул единственный представитель лучшей половины человечества. — Дерево я вам достану.

─ Этот момент не профинансировали. — Тяжело вздохнула я, доливая остатки вина в слегка двоящийся бокал. Крепкое, зараза.

─ А чего это? В лесу елок, что ли мало? — Хекнул, опрокинул стопочку, поморщился. Короче, все по сценарию.

Оля, велев не расходиться, вышла.

─ Браконьерить предлагаешь?! Знаешь, какой за это штраф вломят?

─ Если поймают! — Влетела к нам Оленька. — Ну, что, братцы бухарики? Покатили?...

─ ...Метель ей пела песенку, спи елочка бай-бааай...

Расслабленно обосновавшись на пеньке, подруга обеспечивала музыкальное сопровождение, пока датый Вася, и мучительно протрезвевшая я, выбирали зеленую, мохнатую, колючую.

─ А эта как тебе? — прикидывал дровосек.

─ Не, большевата. — капризничала и.о. Главного Деревоведа "Купидона".

─ ...Под самый корешооок... — накаляла Оля обстановку.

─ А если не под самый? А где-то до середки? — Вася.

─ А смысл? Может лучше пониже поискать? — Тома.

─ А может лучше топорик бросить и руки вверх? — товарищи милиционеры, светя фонариком в лицо.

─ ...трусцою пробегааал... — Оля.

Дельный совет, кстати. Ему мы дружно и последовали. От винта!

* * *

*

─ Левее, левее...Левей!!! Тома, ты че тугодумишь?! У тебя лево где?!

─ У меня лево — слева. И у тебя было бы там же, если бы ты стоял не напротив меня, а рядом!

И вообще, почему эту чертову ёлочку, под три метра ростом, должна устанавливать я? Я ж вполовину ее меньше. И в три раза легче...

─ Куда тебя опять повело?!!

─ Вася, мать перемать! Харе командовать! — В сотый раз отплевавшись от хвои орала я. — Лучше б помог!

─ Я и помогаю. А как ты без меня разрулила бы — куда ее ставить? — Самоутверждался громила. — Тома, едрить твою в дышло! Ты с ней что, вальс танцуешь?! А ну неси обратно!

Меня водило от тяжести по всему залу. Равновесие никак не ловилось, ибо то один, то другой колючий ссссучок, тыкался в глаза, в нос, в рот...

─ Так, монделька, — обратился Бублик к Оле, крепящей гирлянды на стремянке, — спустилась и помогла подруге!

Это он зря, так в роль вжился. Счас ему живо рога пообламывают.

─ Ты че?! Ты че — дерзкий?! ЩАЗ! Уже спустилась, и помогла. Абалдуй двухметровый. Взял елку и поставил куда надо. Да поживей. Не забывай, что я отвечаю за сервировку стола. Вот разбавлю всю выпивку колодезной водицей — будешь знать...

Пару смачных матов спустя, зеленая красавица заняла положенное ей место в центре зала, и я приступила к ее декорированию.

После вчерашних забегов по пересеченной местности, и скоростных гонок от ментовского бобика, мы нашли приют на заднем дворике Васиного бара, оприходовав одинокую голубую ель по сходной цене. Как Бублик и говорил, его работодатель оказался "реальным пацаном".

─ Томкааа, — Мечтательно начал Вася, — у меня потрясающая идея. Конкурс для самых выносливых...

─ В конторе, где пятьдесят на пятьдесят работают анорексичные студенты и предпенсионные атавизмы...

─ Оля, ты что-то против моих коллег имеешь? Надо было раньше говорить. Прежде чем я тебя обременила...

─ Короче, для закаленных в пьяных баталиях ветеранов. — Продолжил Вася добрую традицию "Перебей ближнего". — Офисный вариант "Формулы 1". Суть: пять участников стартуют одновременно. На стульях с колесиками. Пройдя полосу препятствий, с условными ПИП-стопам, два на круг, для дозаправки. Задача приехать к финишу первым. Сложность: на ПИП-стопах заправляются водкой.

─ Так и вижу, как мне в первый же после этой оргии рабочий день, выдают благодарственную грамоту: "За вклад в сплочение коллектива", премию как работнику месяца. Это ж фигуральный нокаут Антонову. — Довольно потирала я ручки.

─ Туся. — Осторожно потрясла меня за плечо Олька. — Ты серьезно? Даешь на это добро?

Я кивнула. А что мне терять? Мои последние деньки в "Купидоне". Так пусть они пройдут с размахом.

С улицы заглянул бородач, смутно знакомый с лица.

─ Бубля, мы привезли. Куда сгружать.

─ Ща, братан, покажу.

И, накинув куртку, вышел. В поисках истины, я двинулась следом. За спиной, скорой дробью перебивали Олины каблучки.

У крыльца, из грузовой ГАЗели выгружали коробки Вася сотоварищи. Предчувствуя недоброе вгляделась в надписи. "Русский фейерверк"(естественно, мэйд ин Чина), "Праздник в дом" вписанное аккурат в круглаж оптического прицела, "Огни в большом городе" и прочие, столь же занимательные перлы.

─ Васенька, никакой анимации и светопредставлений. Это не безопасно. А ты не профессионал.

─ Расслабся, Том. Они не опаснее бингальских огней.Я сейчас покажу.

И, не долго думая вскрыл одну из коробок, поднося к ней горящую сигарету. Дикий вопль "Ложись!" заложил уши. Что удивительно, кричали мужики привезшие сюда потенциально огнеопасные игрушки...Минут пять спустя, когда над головой прекратило оглушительно хлопать, а едкий вонючий дым распредилился равномерно, между всеми участника предновогоднего салюта, я рискнула встать. На кирпичной кладке кафе темнели подпалины от попаших в них ракет. Верхушка ближайшей рябины грустно свисала, держась на честном слове. И, в качестве морального возмещения, Васькина морда чернела как от сажи, а волосы с одной стороны припалились.

─ Отгружаем все взад, пацаны. — Остатки здравого смысла у верзилы, все же остались.

Говорят, как встретишь Новый год, так его и проведешь. Надеюсь, это все суеверные бредни. Иначе в наступающем году меня ожидает тахикардия, каждодневные возлияния в сомнительных компаниях и уютная коечка в местном филиале Кащенко. Опять же, постоянные непонятки с работой. Борисыч то на дверь укажет, то в неопределенности подвесит. "Там посмотрим", — совсем не обнадеживает. Не ясно, какую роль в его рассмотрении сыграет праздник. Как гарант моей прописки в качестве "черного курьера", или просто не на кого было больше спихнуть всю эту чехарду? Если б точно знать, было бы проще сориентироваться. Может, загодя переговорить с ним? Возьму на заметку и, если получится, выловлю его где-нибудь.

Так, сворачиваем демогогию, близится час икс! Где там мой Морозушка завалящий? Как всегда, идем на звуки. Оля, уже раздетая до Зайки, с криками и визгами пытается выудить Васю из-под елочки, которая угрожающе накренилась и Пизанской башней грозит обгадить нам весь праздник.

— Что здесь происходит? — обреченно вопрошаю я. Оля испуганно подскакивает. Заячьи ушки, помятые в пылу борьбы, перекашиваются на один бок. Эх, говорила же, что алюминиевая проволка не поможет, слишком мягкая. Надо было что-нить попрочнее вшивать. — Вы мне сейчас все порушите.

— А чего он наглеет!!! Я только-только все расставила, а он своими загребущими ручонками самую красивую бутылку...

Расстроенная Зайка пытается поставить атрибутику торчком. Бюстгалтер типа "push up", ради такого случая замаскированный под заячью шубку методом обшивания сереньким кроличьим мехом, угрожающе выпячивает и без того не прикрытый срам.

— Убери от меня эту ушастую, разобьет ведь! — жалуется Вася, пытаясь поглубже заныкаться под дерево. Не мужик, а горе луковое. Для него тут такой отвлекающий маневр совершают, а он все за выпивку хватается.

— И разобью! — вскипает Оля. — Прямо о твою дурную башку! Тебе еще банкет вести! Алкаш былинный!

— Отведу, не твоя забота! Чтобы народ веселить, надо сначала себе настроение нагулять!

— Отставить прения!

Схватившись за голову, я поняла, что все идет прахом. Половина елочных шариков, купленных на с таким трудом вытребованные копейки, бесславно погребены под Васькиным задом. Мои нежно любимые, самолично слепленные фонарики смяты в хлам и восстановлению не подлежат. А звезда — раритет, точная копия кремлевской в уменьшенном варианте, от сердца оторванная Аллой Афанасьевной, навсегда распрощалась со своим проводом (по моим сведениям электриков среди нас нет). Это конец. Если Борисыч и оставит меня, то секретарь сживет со свету нас обоих. Она с этой звездочкой встречает каждый Новый год, начиная с собственного совершеннолетия...

— В общем так, — тоном третейского судьи вынесла я вердикт. — Я за украшениями до ближайшего супермаркета. Когда вернусь, вам же лучше, если все будет готово. В противном случае, нам всем придется сваливать из города. Хотя бы на выходные...

И с чувством собственного достоинства ринулась на выход.

— Тома, — осторожно окликнула Оля.

— Все потом! — Есть опасение, что еще одного обсуждения насущных проблем я не выдюжу.

— Тома! — Второй камикадзе решил проверить меня на выдержку.

— Ну, что?! — провалила я проверку.

— Переодеться бы, — почти хором исполнили притихшие садисты.

Точно! Я ж при полном параде! Даже кокошник намертво прикрепила невидимками. А карнавальный макияж, который мне сварганила подруга — закачаешься. Тут даже переодевание не поможет. Значит, пойдем так. Все равно никто не узнает, а в предновогодней лихорадке люди сквозь пальцы смотрят на чужие чудачества.

— Времени нет, — отрезала я. — Пойду, как есть. Где моя шубка? Ты обещала подогнать ее по длине. Успела?

— Ага, — просияла Зайка. — В машине, сейчас принесу.

И принесла.

— Это что это? — Час от часу не легче. — Это что, подогнала? Это, Оля, обогнала называется! Впереди планеты всей. Ты где, блин, таких Снегурок видела?! Ты что же, прикажешь мне теперь делать?! Штаны пододевать? Это ж меховая блузка получилась. — Ух, меня несло. — У меня колени где?! Нет, Оля, не здесь! Здесь у меня з...ж...ноги только начинаются! А ну, отшивай все обратно!

— Не могу, — проблеяла обладательница самого бракованного глазомера в мире. — Я его обрезала.

— Кого его? — обмерла я.

— Подол, — на уровне ультразвука прозвучал ответ.

Господи, прости мне все! Как я теперь всю эту порченную аммуницию обратно сдавать буду?

— Если ты! Что-нибудь! Упаси тебя Бог! Сотворишь с морозовской тужуркой! — сквозь зубы цедила я, подсев к Васе под елочку, — Порешу!!!

Честно сказать, сама себя не узнавала. Но эти раздолбаи меньше всего подходили на роль помощников. Надо успокаиваться. Эмоции делу только помеха.

До магазина добиралась короткими перебежками, забегая погреться куда только можно. Тонкие колготки и коротенькая юбка, поверх которых было надето Олино творение, на такие морозы рассчитаны явно не были. Еще эти косы и кокошник, который нещадно трепало ветром. В общем, путь мой легкостью и скоротечностью похвастать не мог. По-скоренькому затарившись самыми дешевыми стекляшками на свои кровные и проскочив на кассе вне очереди (как-никак, внучка самого!), управилась довольно быстро. Притормозила только на выходе — меня с огромным бумажным пакетом в охапке затолкали в черную-пречерную машину. Вот же, не везет так не везет!

— Тепло ли тебе, девица? Тепло ли тебе, красная? — с издевокой поинтересовался пожилой пенек напротив.

— Нормально так. Не жалуюсь, — с достоинством отвечала я.

— А что же ручки-то дрожат? Ужель не от холода? — настырничал пенсионер.

— Ах, вы об этом! — "дошло" до меня. — Это все невралгия. Вам ли не знать...

— Чегой-то? — насторожился он.

— По штату положено. В вашем-то возрасте.

Дедок обиженно отвернулся к окошку, а меня посильней зажали два бугая сидящие по бокам. Вообще-то я старость уважаю. Но конкретно этот дедушка пробирал до самых костей, так что тряслись не только руки. Мне было откровенно страшно. У таких ребят, как те, что меня сейчас сторожили, нет ни чести ни совести. И своих жертв по половому признаку они не делят. Наваляют будь здоров. Как бы потом закапывать не пришлось.

— Извините, что отвлекаю, — не вытерпела я, — но я сильно спешу. Нельзя ли поскорее?

— Ты хоть знаешь, что мне от тебя нужно? — удивился деда. — Что так торопишь...

— Нет. Потому давайте поближе к делу, да я побежала. А то страшно представить, что там без меня делается.

Ой-ей, Оля с Васей с глазу на глаз, тет-а-тет, наедине и подушам... Они ж камня на камне не оставят.

— Ничего страшного, подождут.

— Я бы на Вашем месте не была так уверена...

— А я бы на твоем не был так самоуверен! Рот закрой и слушай.

Я послушно замолчала, нетерпеливо шурша пакетом с игрушками. "Старость" пыхтела, морщилась, но видимо никак не могла сосредоточиться, потому вырвала из моих рук поклажку и швырнула себе в ноги. Я хекнула, схватившись за сердце. Мои наряжалки! Опять!

— Ну-с, чудо рыжее, вот мы и встретились, — довольно потер руки.

То красная, то рыжая — вот уж непостоянный тип.

— Обскакала ты меня, егоза.

— Каким образом? — Вот, удивил. Когда успела?

— Каким, каким... через форточку!

— Оу... Быстро вы... нашли... — Что-то мне не по себе. Совсем.

— А то ж! У меня ребятки действуют оперативно, — приосанился он. — На кого работаешь?

— На пенсию. Хочу, знаете ли, в старости тоже как Вы, на блатной тачанке покататься, юными аполлонами порукойводить...

— Не дерзи старшим! — возмущенно покраснел дедушка, и польщенно — обласканные ребята. — Я в свое время погорбатился вдосталь, а не по форточкам мелкими кражами перебивался.

— Вам виднее, — проявила я уважение к опыту.

Да и, судя по всему, кража не такая уж мелкая. А то стали бы за мной по городу разъезжать. Эх, во что ж меня Антонов вляпал? Что-то не очень попахивает...

— Спрашиваю в последний раз. На кого ты работаешь?

Ой, дура, Томка. Мотать надо было из "Купидона", когда подозрения только зародились. Так нет же. Дождалась, пока прорастут, расцветут буйным цветом, синяками на ребрах... А теперь вот и плодоносить стали...

— Ты думай, думай, — настырничал "фрукт". — Только не забывай, что я — вот он. А твой хозяин далеко.

Хозяин. Нет, выдавать Борисыча себе дороже. Этот "тихий омут" себя еще покажет. Значит, будем брехать дальше.

— Да на себя я работаю, на себя. Ничего постоянного.

— Перекати-поле?

— Угу. Катаю через это поле, все что плохо лежит.

— Ну, тогда мне нужны твои профессиональные услуги...

— Заранее на все согласна, только отпустите, мне правда позарез нужно в одно место! — Черт, время поджимает!

— Говорил же, не пугайте девку! — прикрикнул старый пень на молодых.

— Ха-ха, — оценила я шутку. — А если серьезно, нельзя ли поскорее развязаться?

— Можно. Едешь с нами, забираешь обратно ту самую папочку и возвращаешь ее нам. А мы, в свою очередь, возвращаем Снегурочку ребятам. Нельзя же портить детям праздник. Расстроятся ведь.

— Не то слово, — хмуро согласилась я, соображая, что же делать.

Спокойствие, только спокойствие... Благодаря Антонову на месте разбираться с горем пополам научилась. Вот и буду действовать, как обычно. Бог даст, живой останусь, Кириллу пожалуюсь, пусть сам соображает.

— Хорошо. Поехали.

— Держи баллончик. Когда охранник тебя впустит, прыснешь ему в глаза. Вторая дверь направо — лестница. Поднимешься на третий этаж в триста семнадцатый кабинет. Баллончик опять пригодится...

Попетляв по городу, как мне показалось, чтобы меня запутать, мы остановились. Инструктаж продолжился.

— Пока будешь в здании, не поднимай головы — там камеры. Ребята встретят тебя здесь же, отдадут деньги и отвезут до места.

* * *

*

— Здравствуйте, Снегурочку заказывали?

Охранник, совсем молоденький парнишка, с улыбкой и широко открытыми глазами отворил мне дверь. Даже целиться не пришлось. Заорав и схватившись за лицо, стал слепо натыкаться головой на стены. От последнего удара потерял сознание. Ну я и сволочь. Спасая собственную задницу калечу чужие. Эм... глаза. Чтоб хоть как-то сгладить чувство вины, не снимая рукавичек, вызвала скорую и двинулась дальше.

Пролетев на одном дыхании до второго этажа, услышала шаги другого охранника, спешащего на шум. Переждав его в коридоре, поднялась на третий этаж. Нашла нужный кабинет, отыскала сейф, присобачила к нему какую-то фиговину, сильно напоминавшую калькулятор, набрала код, спряталась за дверь. Все по инструкции. Пять секунд... еще... и... рвануло хорошо так, побелка с потолка посыпалась. Прочихавшись, выдрала из раскуроченного сейфа злополучную папку. Поняла, что два амбала, маячившие на выходе из кабинета, выпускать меня не собираются, пошла на крайние меры. Задержав дыхание, от души распылила баллончиком по всему помещению и рванула на себя створку окна. Карниз был не то, чтобы широкий, но мой тридцать шестой помещался. Стараясь не смотреть вниз, бочком добралась до пожарной лестницы, спустилась. Эх, мне бы так бежать те полторы тысячи метров, я б побила мировой рекорд. Еще бы знать куда бежать. Окончательно заблудившись и выбившись из сил, я решила отдышаться в одном из узких переулков, заодно выяснить, за что страдает столько людей. Съехав по стеночке, раскрыла папку. Цифры, цифры... муть какая-то! Математика никогда не была моей сильной стороной. Услышав звук подъезжающего автомобиля, я поднялась. Из машины вылезли знакомые дедовы громилы. А что это у них? Никак огнестрельное?

— Убежать хотела? — мило улыбнулся один из бандюков. — Сначала документы верни.

И ненароком так повел пистолетом в мою сторону. В этот момент мимо проехала милицейская легковушка, на секунду отвлекая от меня ребят. Ех! Кажись, сейчас побью свой собственный мировой рекорд. Но, нет. Не дали. Оглушительный визг тормозов — и что-то легонько толкает замершую меня в бедро. Падаю чисто от испуга.

— Твою мать, смотри куда прешься! — Ну вот, и я дождалась. Теперь и я счастлива видеть Антонова. Господи, прости, я даже слышать его счастлива! — Жить надоело?! Или это что?! Разводилово такое?! — Просто песня. Счас сама запою. — Деньги требовать будут?! А хрен вам! Ясно?!

— Здравствуй, Кирюша, — ну, да, да, я сейчас вся на эмоциях, и не надо на меня так смотреть. — Не поможешь подняться? А то что-то ноги не держат.

— Ерофеева! — Ух, какие глаза. — А ты че не на своем огоньке?

Твою за ногу! Огонек! Оля! Вася! Игрушки!

— Я за игрушками елочными бегала, — а что, правда ведь, — а теперь назад вернуться не успеваю. Не подкинешь?

— Садись, горе ты мое, — махнул рукой благодетель. — Только юбку одерни! А то подумают, бог весть что.

Счастливо пискнув, я подскочила, стянула задравшуюся юбку с талии и плюхнулась в машину. Не забыв припрятать папку под попку. Не время пока.

— Игрушки-то где?

Едут на другую елочку в роскошном салоне черной иномарки. А может, уже в каком-нибудь мусорном бачке.

— Кончились.

— В смысле?

— Да не было их нигде.

— Что-то ты далековато убежала от ближайшего магазина.

Что-то подозревать стал? Не-не, не надо. Я счас, соберусь, соображу и отвечу как надо, только отбрось свои сомненья и езжай уже!

— Я все по очереди обходила. В одном не было, шла в другой. Ну, и так далее...

* * *

*

Подъезжая к кафе, я морально подготовила себя к провалу, увольнению, переезду... Еще и компенсацию за ущерб стребуют. Но звуки, доносившиеся из помещения, не походили на гомон недовольной толпы. Переглянувшись, мы с напарником заинтересованно подкрались к окошку.

Гордая лесная красавица, ради украшения которой я сегодня рисковала жизнью, сейчас еле проглядывала из-под пудов продовольственных припасов. Вместо шариков и фонариков на ней висели сосиски, сардельки и оливки, нанизанные на иголочки. Вместо гирлянд — колбасные нарезки, красиво сшитые между собой и опоясывающие елочку многоярусным серпантином. Надо отдать должное, мои затейники все же нашли место для подсветки, стратегически расположив огромный прожектор, маскирующийся под подарочную коробку. Правда, он не был подключен к электросети, но тридцать луженых глоток, орущих в пятый раз "Елочка, гори!!!", это не волновало. Чуть позже Оля видимо сообразила, что что-то не так, и, юркнув под деревце, воткнула вилку в розетку. Было не ясно, к чему относилось многоголосое "УРРРРАА!!!" — к тому, что елку осветило до последнего кусочка сала в самой маленькой колбасной коляске, или Зайкиной попке в меховых стрингах, бесстыже торчащей из-под веток.

Дальше — больше. Пошли конкурсы. Дед Мороз выбирал желающих поучаствовать и личным примером объяснял правила.

— Конкурс "Выпили, выпил — закуси". Участникам завязывают глаза и дают выпить чего-нибудь. У нас большой выбор. В зависимости от того, что было в стакане, они должны выбрать закуску.

Закуска висела на натянутой через всю комнату веревке и отличалась изысканностью и многообразием: малосольные огурчики, селедочка, буженинка, ветчина, лимончики, апельсинчики, яблочки, пучки укропа и кондитерские изделия. Я так поняла, заковырка заключалась в том, чтобы верно определить, что тебе нужно. Ну, всяко не приятно закусывать мартини корнишоном!

— Конкурс "Анатомический словарь". Один человек выходит в соседнюю комнату, остальные загадывают слово, которое вернувшийся участник должен сначала отгадать, а затем найти. Все загадываемые слова мы напишем на Зайке. Это дополнительная сложность в поиске.

Оля, расписанная под хохлому, послушно и с удовольствием поварачивалась и позволяла рассмотреть все части тела "в поисках отгадки". Участниками были в основном мужчины, и этот идиотизм грозил затянуться до утра.

— Знаешь Ерофеева, — задумчиво протянул напарник, — может и не зря Борисыч тебя взял. По крайней мере, ходить на всеобщие слеты купидонцев стало сплошным удовольствием.

Насладившись моим раздавленным видом, с доброй-доброй улыбкой "добил":

— Зайдем?

И, приоткрыв входную дверь, галантно пропустил меня вперед. Идти туда, я не испытывала ни малейшего желания. Не смотря на "лестное" замечание напарника, к происходящему внутри, я имела весьма отдаленное отношение. Но кто ж мне теперь поверит?

Переступив порог, Антонов тут же ретировался в противоположную от меня сторону, что б его ненароком не задело вниманием, которым меня одарили со всей щедростью нетрезвой русской натуры.

─ О-о, а вот и Снегурочка — внучка моя! — вопреки заплетающемуся языку и смотрящим в разные стороны глазам, Васино внимание остовалось столь же острым. — Поприветствуем ее, друзья!

И, размахивая руками, как дирижер, руководил нестройным пьяным хором:

─ Снегурочка!!! Снегурочка!!!

Потом, довольный обернулся ко мне:

─ Ну-с, парам папам-парарарарам — фальшиво затянул он — Расскажи Снегууурочка, где былаааа. Расскажи ка мииилая, как делааа...

Все уставились на меня в ожидании ответа. Этого, я в сценарии не помню. Хотя, о чем это я, из моего сценария, здесь и сейчас используются толька имена и Герои. Ладно, Вася, подыграю...

─ За закуской бееегала, Дед Мороооз, пролила не мааало я горьких слееез!

Стоящий у елочки Антонов, с независимым видом пощипывающий "украшения", зашелся истеричным хохотом, перетекшим в кашель. То-то же! Когда я ем, я глух и нем!

─ Ждет моих подааарочков, ребятняааа... — Пожаловался Морозушка.

─ Ох, как тебе достааанется от меняааа... — Обнадежила я, крутя перед его носом кулачком.

─ Наконец сбываааются все мячтыы... — перешел на визг Вася, пытаясь отодвинуться от меня подальше. — Лучший мой подарочек...

─ Халявные харчи...— открыла я народу глаза, на этого бесстыдника.

─ А ну-ка, давай-ка, плясать выыыходи, эх — Вклинилась Зайка, видя, что дело труба.

─ Ну, Дед Мороооз погодиии... — Все же пообещала я, отступая на этот раз.

Глава 24

Ну, вот и все. Вот все и позади. Я это сделала. Пережила, отстрадала, отпереживала. И, вроде, все довольны. Конечно, множество неразрешенных проблем все еще висит, тянущим грузом, но насколько легче их нести, выполнив обязательства первостепенные.

В шестом часу утра, я, как самый трезвый кадр (на самом деле, им был Антонов, но, позориться на общественных началах он отказался наотрез), выловила ГАЗельку в ближайшем дворике, выдав водителю адреса отъезжающих, отправила всех по домам. Васю с Олей, честно отработавших почти десять часов к ряду, я уложила в подсобке, прикрыв шубами, и приступила к ликвидации отходов производства. Собрав весь мусор, разделила по пакетам, разбив по принципу: мусор бумажный, мусор пластиковый, мусор органический, мусор стеклянный. Сомнений, в том, что последней разновидности окажется подавляюще большинство, не возникало изначально. Прикинув, на глаз, стоимость собранной тары, в ближайшем приемном пункте, поняла, что без проблем выплачу остаток кредита за шкурку и сапожки.

Напарник, вернувшийся из краткосрочного рейса (развозил по домам капризный руководящий аппарат: секретаря, Борисыча, и дам из бухгалтерии), на удивление, молча, выкинул весь мусор, и помогал запаковывать остатки закуси.

─ Зачем тебе это? — Только и удивился он, пока я аккуратно складывала провизию в огромную картоновую коробку.

─ Хочу отвезти в офис. Забьем холодильник, потом все дружно будут нормально есть в перерывы. Хотя бы первые дня три.

─ Может к Ваське? Загнали б по дешевке. Никто и не узнает.

Ах, ты ж змей...искуситель...

─ Нет. — С сожалением отвергла я привлекательное предложение. — Не честно получится. Скидывались на еду все, а сливки нам снимать. Некрасиво.

─ Ты вся такая правильная. — Промеждупрочим заметил напарник, садясь на стол, и открывая уже ополовиненную бутылку "Спрайта". — Самой не тошно?

Я продолжала, молча заполнять коробку. Тема для меня тяжеловата, поддерживать ее совсем не хотелось.

─ Тома. — Опять подал он голос. — Просто пойми, нельзя пройти по жизни, не запачкавшись. Так не бывает. Не строй из себя праведницу.

─ Я никого не строю. Просто не хочу гадить там, где мне, возможно, придется работать.

─ Почему, возможно? Решила уйти? — Опять жует что-то! Ты подумай! Последние несколько часов, не переставая, работает челюстями.

─ Как ни странно, я была бы не против остаться.

─ Да ты что?! — Подался жрун вперед. — Хочешь сказать, Борисыч передумал?!

И, не дожидаясь моего ответа, зашебуршал в только что запакованной коробке, в поисках перекусить. Я заворожено наблюдала, с какой скоростью исчезает нарезка. Потом остатки кальмаров...балык...заливное...Так, ну все! С меня хватит! Схватив, существенно полегчавшую коробку, отволокла в подсобку, положив на шкаф, подальше от спящего Деда Мороза. Он же и проснуться может...

Выйдя в общий зал застала окончание бессвязной трепотни напарника, разбавленной довольным насвистыванием.

─ ...продул, насяльника...хе-хе...нашел с кем спорить...

Даже думать не хочу о чем он.

Закинув по домам Оленьку с Васей, и провизию в купидоновские закрома, наконец, и сами направились до хоума до хаты. Лечь спать получилось, лишь ближе к полудню.

* * *

*

Проснулась мокрая как мышь. Рада была бы сказать, что в холодном поту, или подстыла где, и матрас теперь придется выкидывать. Но все обстояло гораздо хуже. Антонов с чашкой в руках, стоял надо мной и рыл землю рогом. Опять чем-то недоволен. Интересно, чем же его так допекла, что он будит меня вчерашним чаем да по всей голове?

─ Водички набрать не мог? — Сходу укорила я, по опыту зная, что, скорее всего, это единственная отсебятина, которую успею вставить.

─ Времени не было. — Отрубил он. — Вставай, одевайся, чтобы у меня была через три минуты. — И, уже уходя. — Ах, да...папку захватить не забудь.

Не сказать, чтобы осведомленность напарника меня так уж смутила. За последнее время, я, либо разучилась это делать, либо наработала какой-никакой иммунитет. Кроме того, если бы Антонов все еще ничего не знал, я бы в нем сильно разочаровалась.

Взглянув на часы, чтобы засечь эти разнесчастные три минуты, поняла, что проспала всего полтора часа, но чувствовала себя возмутительно бодро. Прибывая по этому поводу в глубокой задумчивости, оделась и постучала к соседу.

Сосед был мрачен и неразговорчив, за шкибот втянув меня в квартиру, отобрав зажатую под мышкой, скатанную рулетиком папку, и усадив за кухонный стол. Обнаружившийся там же ноутбук, стал для меня откровением. Я-то с техникой на Вы и из далека, так что, все, кто умеет с ней контактировать более тесно, в моих глазах, поднимаются на раз-два.

─ Ну, и зачем было будить меня в рань несусветную? Еще и двух часов не прошло, как я легла.

─ Какие два часа, Тома?! — Ахнул напарник. — Я сутки ждал пока ты продрыхнешься. Сколько ж можно-то?!

Ах, вот оно в чем дело! Это все объясняет. Кроме того, что АНТОНОВ СОИЗВОЛИЛ чего-то ПОДОЖДАТЬ! Я прям вся удивлена...

─ Ясно. Ну, так и что ты хотел?

─ Показать вот это...

Поковырявшись с компьютером, развернул его ко мне

─ Смотри внимательно. — Порекомендовал он, сам тем временем, глядя на меня.

А на экране ничего нового для меня не происходило. Разве что, с несколько иного ракурса.

─ Никого там не узнаешь? — глумливо поинтересовался Антонов.

─ Узнаю. — Не поддавалась я на провокации.

─ Ну, и что скажешь?

─ Убью эту портниху-закройщицу. Надо ж так шубу откромсать.

─ А что так?

─ У меня ж юбка короткая. А когда бегу, вообще пиши пропало! Вон, ноги по самые руки видны...

─ К ногам, как раз претензий нет...Ты объясни, что вообще там делала?

─ Так, как же...папку...того...

─ Давай с самого начала. — Тяжело вздохнул напарник...

─ ...вооот...а потом я споткнулась о твою машину...

─ Это моя машина чуть не споткнулась о тебя. Балда.

Явно, что-то уяснив, из моего, малосвязного рассказа, он крепко задумался. Дабы не мешать, стала развлекаться единственным доступным для себя способом: раскладыванием "косынки". Ох, и намучились ребята-октябрята из интернет кафе, пока я научилась работать мышкой.

─ Как, говоришь, тот дед выглядел?

─ Такой, европейский пенсионер. Очки, эспаньолка, костюм тройка. Впечатление портил только вологодский говорок.

─ Лады, разберемся. Свободна.

─ Вот спасибо-то! А, если они меня найдут, что тогда?

─ На улицу не суйся, и все будет в порядке.

Вернувшись к себе, собралась благоразумно последовать совету напарника. И, дабы не носиться перед праздником взмыленной коняшкой, решила все постирушки-уберушки сообразить загодя. Телефон зазвонил, как обычно, очень "вовремя", я, как раз, тащила на балкон ковер, собираясь выбить его, и как следует проморозить.

─ Тома, — замогильным голосом обозначилась подруга, — мне погано, приезжай. — И отключилась.

Перезванивать и объяснять, что есть опасения на случай незапланированных прогулок не стала. Маскироваться тоже. Если они меня в образе Снегурки не проглядели, то шансов нет. Решила, что пропадать, так с шиком, одела обновки. Правда, моя, как говорит Оля, затрапезная, шапочка слегка выбивалась из общей картины, но уж это-то я переживу. Захватив, перед выходом, банку с огурцами, рванула отпаивать страдалицу.

Надо отдать ей должное, держалась стойко и довольно долго:

─ Что?! Я?! Рассол?! Да никогда!!! Это же потеря статуса!!!

─ Обещаю, что никому не расскажу. Всего пару глотков, и тебе станет легче...

─ Сначала ты. — Сдала Оля позиции, решив на последок поломаться.

─ Я? Но, у меня нет похмелья. Я-то вчера...позавчера не выпила пол ящика мартини

Подругу перекосило при одном упоминании. Ничего, ей полезно, меру ж знать надо. Наверное. Во всяком случае, так говорят знающие люди. Бублик с Антоновым. Которые, сами, как бездонные бочки...

Дабы успокоить новоявленную аристократку, я отпила из кружки и протянула ей. Прикончив остатки, она продолжила опохмеляться прямо из банки, до тех пор, пока не подавилась огурцом. Пристукивая по спине откашливающуюся подругу, я приговаривала:

─ Сцедить надо было, там же ж еще и семечки от укропа, попали бы не в то горло, так бы легко не отделалась..

─ Господи, какой позор! — Стенала Олечка. — Ты ведь никому не скажешь?! Не скажешь ведь?!

─ Нет, конечно. Ну, кому мне рассказывать? И к чему?

─Да, да, ты права, прости. — Виновато улыбнулась она, — Ты настоящая подруга! — Мы крепко обнялись, потом разошлись. Она в душ, я — чай заваривать.

После второй чашки, я узнала, что мы едем в салон, наводить красоту. Мне было, в принципе, без разницы, чем заниматься, только бы не слишком долго светиться на улице.

─ Я хочу сделать тебе подарок к Новому Году, надеюсь пригодится. — Призналась Оля, притопывая от нетерпения, когда мы стояли у дверей одного из множества процедурных кабинетов. — Ты заходи, мне еще на массаж идти, присоединюсь к тебе попозже.

Ни о чем не подозревая я прошла в комнатку, поздоровалась с молоденькой девушкой сидящей там, и следуя ее указаниям послушно разделась и легла на кушетку.

─ Нижнее белье тоже нужно снять. — Уточнила она.

─ Зачем? — Закономерно насторожилась я.

─ Оно будет мешаться, да и испачкать могу случайно. А отстирать будет тяжело.

Было ужасно неловко, но Оля сказала подарок...Заголившись до конца я легла, вцепившись намертво в кушетку.

─ Какой аромат предпочитаете?

─ А какой есть? — Я из последних сил делала вид, что в курсе происходящего, и вообще держу ситуацию под контролем.

─ Есть шоколадный, с оливковым маслом, есть вообще без запаха...

─ Беру последний, чтоб наверняка.

Девушка кивнула, и завозилась с какими-то коробочками. Спрашивать у нее в лоб, что происходит — значит выставить себя полной дурой. А я так от этого устала. Пару минут спустя, она подошла ко мне с тюбиком и мягко уточнила:

─ Ноги надо согнуть в коленях и развезти пошире...

Из глубочайшего ступора меня вывел телефон. Подорвавшись с лежанки, я выхватила его из кармана:

─ Алло? — А пока ожидала ответа, принимала нужную позу, повинуясь жестам этой...да чем же она занимается?

─ Ерофеева, где тебя черти носят? — вопил телефон голосом Антонова. — Захожу, в квартире бардак, а тебя и след простыл!

─ Что же Вы не сказали, что в первый раз? — укоризненно сказала девица, берясь за ножницы, и начиная меня...стричь.

─ Охренеть! — Просипела я. — Такого со мной еще не было.

─ Да ладно, можно подумать я впервые к тебе вломился. — Принял напарник на свой счет. — Я же сказал тебе сидеть дома!

Девушка тем временем закончила со стрижкой и стала мазать меня чем-то очень горячим, липким и пахнущим хвоей.

─ Это еще зачем?! — Еле сдерживалась, что бы ни заорать. Было очень больно. И очень горячо.

─ Как это зачем? Если тебя найдут, то все. Кирдык пасаран. Фенита ля комедия...

А девушка тем временем приглаживала к измазанной области белую полосочку.

─ На счет три. — Нежно предупредила она, и со всей дури эту полосочку рванула.

─ Аааааааааа!!! Оооооо!!! Господииии! За чтоооо?!!

─ Да что б ни лезла, куда не просят! — Слегка обалдел Антонов от моей эмоциональности. — И не пугайся ты так, я сейчас за тобой заеду. Ты где?

─ В полной заднице! — Прорыдала я в трубку, прижимая свободную руку к пострадавшему месту.

─ Хорошо. По какому адресу эта задница зарегистрирована?

─ Адрес. — Потребовала я у экзекуторши. — Некрасова пять. И носилки захвати.

В коридор я вышла, походкой истинного наездника, со стажем длинною в жизнь. Больно уже не было. Пугали непривычные ощущения, из-за отсутствия...прости Господи!..волос. В ожидании Оленьки, провела минут пятнадцать, растекшись по стулу, и размышляя о глубинном смысле дружбы. Все-таки, люди слишком разные, и эта самая разница, порой, является серьезным препятствием на пути к гармоничным отношениям.

─ Ну как?! Ну как?! Все прошло гладко?! — Заметно посмуглевшая подруга, не находила места от любопытства.

Не имея желания закатывать истерику на людях, я, сцепив зубы, следила за выражениями.

─ Прошло не совсем, но определенно стало.

─ Ой, Тусь! Я тебя не понимаю! Ну, чё ты смотришь букой? Ты, даже не представляешь, насколько убывает проблем после эпиляции.

Похоже, вместе с..прости, Господи!.. волосами, у меня и выдержки поубавилось.

─ Нет, ну ты издеваешься?! Ты могла, хотя бы предупредить?! Это же тихий ужас!!!

─ Правда? Ну, ты молоток! Я то в первый раз орала как свинья на скотобойне! Девчонки потом рассказывали, что самых слабонервных просто вынесло из здания!

─ Я не про болезненность самой процедуры, я про то, как потом все ЭТО выглядит! Меня ж как будто стадо ос жевало!

─ Стая. — Вклинилась она, без малейшего раскаяния в голосе.

─ Что?

─ У ос, говорю, не стадо, а стая. — Сама невозмутимость. Прям завидую.

─ Да хоть семья! Не суть важно. А важно то, что выглядит это ужасно!

─ Это у них просто зеркало неудачно расположено. Сама уже замечала. Да и освещение хромает. Это все мелочи, главное — мужикам нравится!

─ Да какому извращенцу это может понравиться?! Мне же не десять лет, в самом деле. Это, просто, противоестественно.

─ Зато эстетично. Привыкнешь, потом уже не сможешь иначе. А на счет извращенцев...тогда они все поголовно. По крайней мере у меня ни одного недовольного не было...

─ Да, что возьмешь с твоих гламурных уродов. — Я похолодела, боясь обернуться, Олька стушевалась, а Антонов, как ни в чем не бывало, присел на соседний стульчик, и успокаивающе похлопал меня по плечу. — А ты, Ерофеева не переживай. Человеческое тело имеет одно свойство, полезное или нет это спорно, но оно очень быстро возвращает назад все ранее сбритое.

─ Так то ж сбритое, — Выдавила я, уже не боясь покраснеть. Просто, сильнее было невозможно. — А это...не совсем.

─ Все равно отрастут. — Меня аж скукожило. Господи, ЧТО я обсуждаю?! И с КЕМ?! — Ладно, поехали, Борисыч вызывает.

Обняв на прощание слегка растерянную подругу, и поблагодарив за незабываемый подарок, последовала за напарником. Остановившись у машины, он окинул меня странным взглядом и заявил.

─ Ты сегодня выглядишь на удивление...прилично. Только шапка все портит. — и стянул ее с моей головы. Ну и напрасно...

─ На причесывания времени не было. — Стала оправдываться я пытаясь пригладить свой стог.

─ Да. — Обреченно вздохнул ценитель прекрасного, натягивая шапку обратно. — Что с тебя возьмешь? Одно слово: Ерофеева.

* * *

*

К шефу мы поехали не сразу, заскочив по дороге в продовольственный магазин, где Антонов явно готовился к месячной осаде. Никак иначе, такое количество еды, скупленное им, я объяснить не могла.

─ А зачем нам, собственно, к Андрею Борисовичу понадобилось? — Спросила я, не особо рассчитывая на ответ.

─ За надом. — Ну, попробовать все же стоило.

─ Я так и подумала.

─Умнеешь на глазах.

Я как раз потянулась открыть багажник, чтобы загрузить продукты, который пер Антонов аж приседая от тяжести. Жадность фраера когда-нибудь погубит. "Но не сейчас", пришла я к выводу, глядя с какой сноровкой были размещены запасы. И в этот момент зазвонил телефон напарника, и одновременно раздался глухой хлопок. Антонов дернулся, а в следующую минуту раскатал меня по асфальту. Килограмм девяносто, не меньше. А если учесть, что приземлился он с наскока, я понимаю воздух, который трусливо и со свистом покинул мои легкие.

─ В машину, живо!

В кратчайшие сроки оккупировав салон автомобиля, мы начали от кого-то отъезжать на сумасшедшей скорости.

─ Что происходит? — Пребывая в привычном состоянии полной неосведомленности, я пыталась хоть как-то прояснить обстановку. Как обычно безуспешно.

─ Твою ж мать!.. — Сквозь зубы ругался напарник, поминутно сверяясь с показаниями зеркала заднего вида. — Все потом, Тома!

Я осторожно оглянулась. За нами, как приклеенная, гналась та самая машина, с теми самыми ребятами. Ну, которые по-поводу папки обращались.

─ Твою ж мать!— Эхом повторила я за напарником. Тот даже от дороги отвлекся, удивленно глядя на меня.

─ Так, давай договоримся, чтобы я от тебя такого больше не слышал. В следующий раз по губам получишь!

Ну ничего себе! Он меня что, воспитывать взялся?

─ Во-первых: сейчас аховая ситуация, в которой нужно дать выход негативу. А во-вторых: тебе, значит, можно, а мне — нет?

─ Именно. — подтвердил он, уверенно лавируя на узких улочках. — Приличная девушка, не должна ругаться матом. Это прерогатива грубых, неотесанных мужиков.

Я во все глаза смотрела на напарника и не узнавала. Во, моралист, тоже нашелся!

─ В таком случае, ты самый грубый и неотесанный, из всех, кого я встречала! — Решила я его уесть.

─ Ах, Тома, ключевым словом в моем высказывании было "мужик".

Ну, с этим не поспоришь. Что есть то есть...

─ А кто тебе сказал что я приличная? Я, промежду прочим: пью, с мужиками сплю, дебоширю и грублю начальству!

─ Ну, положим, пьешь и дебоширишь ты, по приказу все того же начальства. То, что ты себе там обычно мурлычешь и не грубость вовсе, а конструктивная критика. А вот про мужиков я не понял... — Многозначительно протянул он.

Вообще-то это я для рифмы и, так сказать, комплекта, взяла...

─ Эм...А как же в церкви! — Выкрутилась, типа, ага.

─ Пфе! Нашла, тоже мне, мужиков! Серый же священник! Все! Для женского общества он потерян!

─ А ты? — Ох, и на хрена ж уточняла?

─ А что я? — Часто-часто заморгал он своими "опахалами". От, поганец, пощадил бы самолюбие девушки.

─ Ты там тоже спал, через матрац.

─ Через священника, — Поправил он. — Ой, Ерофеева, я тебя умоляю, это все детский лепет! Сомневаюсь что ты можешь предъявить что-то посерьезней. Ты, совершенно не сумасбродная натура! И слава богу. Тут из-за тебя и так, вон, жопу рвать приходится.

За время разговора он весь как-то сбледнул с лица. Волнуется? Чегой-то? Прям, день откровений! Которые только все запутывают.

Еще пропетляв по городу, удалось оторваться, и заехать в сильно отдаленные от центра города дебри, с обшарпанными панельными пятиэтажками.

─ Все, приехали. Выкуривайся. — Со странной одышкой скомандовал Антонов.

Выглядел он совсем плохо.

─ Что с тобой?

─ Все нормально. — Отмахнулся он и швырнул мне связку ключей. — Второй этаж, квартира пять. Иди, открывай, я скоро поднимусь.

Заказав себе раздумывать над словами и действиями этого параноика, я пошла по адресу. Внутренности квартирки выглядели совсем уж нежилыми. Обои, будто кошки драли. На полу затрепанный линолеум. Всего одна крохотная комнатка с диваном пенсионером, да трехногими табуретками и микроскопическая кухня с плитой и столом. Все! Это что вообще такое? Это зачем это мы сюда приехали? Напарник все не поднимался, а, поскольку, окна этой халупы выходили в противоположную подъезду сторону. Пришлось спускаться и смотреть, на свой страх и риск.

А Антонов так и сидит себе в машине, буйну голову на руль повесив. Как бы жутко это не звучало.

─ Эй! Але, гараж! — попытка растолкать прикорнувшего нахала провалилась.

Тогда я самовольно откинула его на сиденье и ахнула. Он был весь бледный и в испарине. Елы-палы! И чего прикажете делать? Приметив в отдалении сидящую на лавке парочку, я стала вызревать план по транспортировке этого бесчувственного, но, пока очень необходимого тела, под крышу. Порывшись в багажнике по пакетам с продовольствием, таки обнаружила бутылочку со спиртным. Воистину, русский мужик без бутылки, что девушка без зеркальца — и из дому не выйдет. А если и выйдет, будет чувствовать себя крайне некомфортно. Неслабо спрыснув напарника этим поилом, я прошлась до лавочки и попросила молодого человека мне помочь.

─ Понимаете, мы тут в гостях были. Мой друг выпил, но отговорить его садиться за руль не получилось. Собственно, там он и отрубился. А как его назад — ума не приложу...

Парень понимающе кивнул, и с готовностью последовал за мной.

─ Выпил? — Изумлялся мой спаситель, тараня на себе неподвижного Антонова. — Да он же ж в драбадан! — Поморщился от запаха, с моей легкой руки, исходящего от ни в чем не повинного напарника. — Как он вообще до машины добрался?

Я, только мычала нечто неопределенное. Главное добраться до квартиры. На лестнице мне пришлось подключиться, подхватив тело с другого бока. Антонов застонал, и начал приходить в себя. Сгрузив его на страшно заскрипевший диван, я пошла с парнем на выход.

─ Это Вы здесь в гостях были?

─ Да. — Смущенно пожала я плечами. — Хозяева-то здесь не живут. А только посиделки устраивают.

─ Ясно. — Покивал он, глядя на поломанные стулья и обшарпанную обстановку. — Хорошо погудели.

─ Соседи вроде не жалуются. Мы аккуратненько.

Девушка настороженно мялась у входа, в ожидании своего въюноши. Я спустилась с ними до машины, отблагодарила апельсинами из купленных Антоновым продуктов. И ребята тут же смылись. Так что, провиант пришлось таскать самой. И наугад закрывать машину. Не обессудь, напарничек, но, что такое сигнализация, и с какой стороны располагается, я не ведаю. Так что, Бог твою тачку обережет.

Антонов лежал на диване, вперив взгляд в потолок, и зажимая рукой правый бок.

─ Явилась! Чего так долго-то? Давай бери в ванной аптечку, и бегом сюда.

Как выяснилось, под громким словом аптечка, понимался полиэтиленовый пакет с названием сети супермаркетов, в котором обитали два мотка бинта, зеленка, и аспирин.

─ Помоги свитер стянуть. — "попросил" напарник.

Помогла.

─И рубашку.

Помогла.

─ И футболку.

Ёкелемене, что за капуста?!

Помогла.

Ёкелемене, еще раз. Да его ранили! Когда успели-то?

─ Когда продукты загружали. Ерофеева, честное слово, до тебя все как до утки. — Запсиховал он. — Давай уже дезинфицируй, и бинтуй! И... ты можешь объяснить, почему от меня несет как от Бублика, в день зарплаты?

─ Да, тут...твоя бутылочка...разлилась...

─ Какая бутылочка? — с подозрением прищурился он.

─ Вот эта. — Застенчиво показала я на горлышко, выглядывающее из пакетика.

─ !!...!!!...!!! Это же Борисовская текила! По спец заказу! Ты хоть знаешь сколько она стоит?!

─ А ты как думаешь?! — раздраженно переспросила я.

В конце концов, его "боевое ранение" еще не дает ему право...хотя нет, дает.

─ Сама будешь с ним объясняться. Ладно, раз уж все равно распечатала, ей и поливай. Да, блин, не таким же фонтаном! Как, как! Тоненькой струйкой! Вот, теперь зеленкой...Зараза!..Да не ты. Щипит просто. Так, теперь перевязывай...Ты что, это в первый раз делаешь? Да? Тогда понятно...бинт разровняй...Спасибо. Сок гранатовый подай. Во втором пакете.

Не понимаю, что все эти героини из Олькиных книжек, находили романтичного в подобных ситуациях? Как по писанному: Она и Он, опасность, острота чувств, накал страстей, обнаженный торс, неминуемая близость...А на деле? Халупа на окраине, без элементарных удобств. На пятки наступают всякие уроды. Она запуганная и усталая до полусмерти. И, блин Он. Ну, да, обнаженный торс. Ну, да, накал страстей, острота чувств. Ну, да, неминуемая близость — диван-то один! А так же, мат, злость, и разрядившийся мобильник. Интимщина, все по-взрослому. Кушай, Тома, полной ложкой!

─ Том, сваргань чего-нить пожрать. Вторые сутки на сухариках и чипсах. Сил уже нет.

Сил у него нет. А в квартире нет кастрюль. И сковородок. И никаких столовых приборов. За каким сюда плиту устанавливали, не понятно. Зато нашелся кособокий чайник. В нем и варила все по очереди. Сначала чай заварила, в литровой банке из-под корнишонов, которые выложила на лоток из-под окорочков, которые, в свою очередь поставила отвариваться, все в том же чайнике. Построение данных пищевых цепочек, ненашутку увлекло меня. Опомнилась, когда у самой стало живот с голодухи подводить.

Накрывать "на стол" решила в зале. Во-первых, из-за отсутствия кухонной мебели, во-вторых, Антонова дергать лишний раз — чревато. Подперев одну обезноженную табуретку другой, прикрыла их газетками..:

─ Ну-с, приятного аппетита. — Слегка растерянно пожелала я, уже вовсю уписывающему напарнику. — А может...в тарелочку?

Специально для расфасовки на порции, я освободила две банки из-под присерв, что б, значит не из общей. Но Антонову было поплевать на гигиену, этикет, и то, что я, в общем-то, тоже хочу кушать. Разовая ложечка так и мелькала в его больших, сильных, мужественных руках, переправляя картошку к чувственным, сочным губам, приоткрывавшим ровные белоснежные зубы...Ну, вот! Уже лучше. Молодец, Томочка, ты почти вписываешься в образ юной, романтичной особы с задатками падшей девы! Может все же рассказать ему, что эту ложку я нашла в ванной под раковиной, среди паутины и мелков от тараканов? Аппетит это ему, конечно, не отобьет, но удовольствия от процесса должно поубавиться...

─ Не, и так нормально. — Отмахнулся он с набитым ртом. — Не дрейф, Ерофеева, я тебе оставлю.

Ну, это успокаивает.

Набив утробы до отказа, занялись привычными делами: Антонов — развалился на диване, типа заживает, а я — прибираюсь.

─ Может, объяснишь, где мы, и надолго ли?

─ Борисыч определил эту квартиру на случай, если надо какое-то время отсидеться. Вычислить ее не получится, зарегистрирована вообще на левых людей, с "Купидоном" никак не связанных. Паршиво, что телефон разрядился, и нельзя сообщить о себе. Но, думаю, шеф и так проверит.

─ Ясно. Может тебе скорую вызвать? Из меня-то лекарь совсем никудышный. — Не хотелось брать на себя ответственность за возможные осложнения.

─ Нельзя. Это огнестрельное, пойдут разбирательства. Сами справимся, ранение не проникающее. Пуля просто бок задела. Мне так погано из-за потери крови. Особой опасности тут нет.

Если б не знала Антонова, решила бы, что он меня успокаивает.

Идет снег. На улице стемнело. В квартире света нет. Единственная свеча, найденная там же, где и ложка, давно догорела. Сидеть на подоконнике стало совсем холодно. Напарник давно спит. Заняться нечем. Считаю снежинки — занятие, чисто, на убивание времени, никакого практического интереса не представляет. Наверное, надо ложиться спать. Но, как? Одеяла нет, а спать, по примеру напарника в дубленке, неприемлемо. Слишком дорого она мне обошлась. Да я лучше насмерть смерзнусь с пружинами этого дивана, чем оскверню драгоценную шкурку, этим провонявшим чудовищем. Собственно. По этой же причине, пришлось и сапоги снять. Это не квартира, а какой-то вытрезвитель!

─ Хватит трястись. Спать невозможно. Иди уже сюда, ледышка, — прижал меня напарник к самому теплому боку на свете, — а то, под утро, звенеть начнешь.

Засыпать под звук чужого дыхания, и с ощущением чужого тепла, оказалась, на удивление приятно.

Глава 25

 Тома...Тома...Слышишь?..Глаза открой...Ерофеева, твою мать!

Какие, на хрен глаза — я думаю с трудом! В голове не мозги, а вата. Тело горит и исходит потом, нос не дышит, в горле битое стекло.

И не надо меня трясти, без того колотит. Хочу покоя и чем-нибудь смазать растрескавшиеся пересохшие губы. И желательно выкинуть Антонова в окно.

 Ты, на, очень не вовремя это придумала! Я жрать хочу, а не с тобой ковыряться.

Беспринципный, невозможный эгоист.

 Продукты на балконе. — Каркающий бас, то что нужно.

Плохо-то как! Лет сто не болела, и вот тебе на. Как же не к месту.

Наконец напарник отвалил в сторону кухни, а я, поплотнее завернувшись в то чем он меня укрыл, постаралась вернуться ко сну.

Хлопнула дверь, и шаркающими шагами приближалась старуха с косой. Раскрыв глаза пошире, поняла, что ошиблась — с клюкой. За ней ангелом-истребителем маячил мрачный напарник. Потрогав мне лоб, народный лекарь вынес вердикт.

 Растереть ее надо. Горит вся. Лучше водочкой. Есть? — Откуда тут бабка взялась? — Текила? Это чего такое? Нет, водкой надо. Сейчас принесу.

От такой перспективы стало припекать вдвое. Пересилив слабость села к стеночке и поджала ноги.

 Не дамся.

 А то я в восторге. — Признался Антонов.

 Кто это вообще? — Нос не просто не дышит — его зацементировали.

 Соседка. Пришлось выползти из подполья. Просто не имею понятия что с тобой делать. — Растерянно поворошив волосы, он присел рядом. — Таблеток нет. Градусника нет.

 А скорую?

 Ты что при смерти? К тому же полис с собой не захватила. Я все проверил.

 Так и что, без бумажки ты какашка и лечить тебя не будут?

 Да кто их знает. — Пожав плечами пошел помогать старушке разгружаться.

Так, это ватное одеяло, не дело в тулупы кутаться. — А, он меня своей курткой накрыл? Выздоровеем оценим. — Это грелка, на всякий случай, подложишь под поясничку. Держи бутылку. Значит, разотрешь так, чтоб кожа пылала. Особенно руки и ноги. С грудной клеткой поосторожней.

Не поняла...

 Не въехал. — Проявил Антонов солидарность. — А Вы?

 Силы уж не те. В мои-то годы, руки уже не действуют. Сам давай, чего вам стесняться?

И резвой козочкой покинула обитель моего предстоящего грехопадения.

Нормально. Одеяло два на два она дотащила, и, видать, на этом силы кончились.

Напарник так и стоял с бутылем в вытянутой руке, таращась в сторону дверей. Мои же глаза бегали по комнате в поисках возможной альтернативы. И никак ее не находили, все глубже ввергая меня в бездну отчаяния.

 Так, ну...э...ладно...чего я, в принципе там не видел-то?.. — отмер он наконец.

 Вообще-то ничего — просипела я.

 Это я обобщил. Не волнуйся, с предметом, так сказать, ознакомлен. — И поводил в воздухе руками, видимо изображая "предмет".

 Не с моим. С моим знакомиться не надо. — Паниковать мешала простудная вялость.

 Да брось ты. Трусы и лифчик — все в рамках приличий. Какие проблемы то?

Есть одна проблема...

 Я лифчик не ношу... — Признание вышло сдавленным и жалким, как лягушка, не сумевшая проскочить оживленную трассу.

 Да? — Опять завис напарник, оглаживая бутылочку. — А чего так?

 Не люблю, когда что-то сковывает движения. — Ну, да, экспромт далек от гениальности, но не рассказывать же ему, что бюстгальтер моего размера, нужно искать в детском мире.

 Ага. — Глубоко. Дескать, к сведению приняли, сейчас обмозгуем. — Ну, давай ограничимся спиной.

 Может вообще не надо, а?

 Ерофеева, не кобыздись. Ну, что в этом такого? Разотру быстренько и все.  Хочешь, даже глаза закрою...

 Хочу.

 ...но тогда могу ошибиться и растереть что-нибудь лишнее.

 Не хочу.

 Ну и молоток. Раздевайся.

 Одеяло дай.

Полностью нырнув под бабкин инвентарь, начала с трудом разоблачаться. Тело ломило, прикасаться к коже было больно. Поэтому, стянув колготки и свитер, оставила юбку и майку.

 Все. Только осторожнее.

 Не волнуйся. — Успокоили меня, взгромождаясь с ногами на диван и отвинчивая пробку. — Ты даже ничего не почувствуешь.

О, Боже! О, Господи! Я всегда-всегда буду тепло одеваться, поддевать шерстяные рейтузы под штаны и платок под шапку. Только бы не проходить эту шкуродерню повторно.

 Ты скоро там? — Простонала я.

 Почти закончил. — Запыхавшись ответил он.

Два финальных штриха — грелка на попу, и вязаные носочки на ноги.

 Все, — утер пот со лба, — отдыхай. Пойду, покурю.

Лучше не стало. Меня, буквально выворачивало наизнанку. Вспомнилось, что водкой не растирают, а обтирают. Хотя я могу и ошибаться. Но если ошиблась соседка, то, присовокупив антоновскую обстоятельность и склонность все максимизировать, как бы эта ошибка не стала роковой.

Думать становилось все трудней, мысли, словно студень, лениво перекатывались и ясностью не отличались. В конце концов, уснуть все же удалось.

Продрав глаза ближе к полудню, отметила про себя, что спать сутками становится уже привычным делом. Безумно хотелось посетить дамскую комнату, но сапоги никак не находились, а босиком я теперь решусь пройтись только через два года жизни без простуды. Пришлось обувать странные меховые уродцы, которые Антонов обзывал унтами, и, которые даже ему были велики. Ну да мне не привыкать ощущать километры свободного пространства в обуви не по размеру.

Добиралась долго, по стеночке, но ничто не могло сбить меня с цели. Даже странный треск доносящийся с кухни, и легкая задымленность всего пространства. А, поскольку шла замотавшись в одеяло, то в туалете пришлось подзадержаться. Зайдя на обратном пути в кухню, столбом застыла в приятном удивлении. Как же за время моего сна все преобразилось, приняло обжитой, домашний интерьер, что не можно глаз отвесть. Ай, да, напарник! Талантище! Мусорное ведро заполнено, что называется, с горкой. На плите чадит кастрюля с намертво вжарившимися в нее пельменями. На столе две рюмки и пустая бутылка из-под моих вчерашних "притираний".

Выключив газ и залив костер водицей, собрала все же силы на поиски пропавшего хозяйствующего субъекта. Он нашелся на лестничной площадке, где его в щетинистые щечки расцеловывала соседка. Целовала, да заплетающимся языком приговаривала:

 Эх, Кирюшенька, была б я лет на сорок помоложе, я бы тебя...ух! — Смачный чмок. — В свое время, за мной знаешь как мужики бегали?! Э-эх! — Еще один. — Я была девка справная, не чета современным задохликам! — Потрепала по щечке. — Взять хотя бы твою...

 Давайте не будем ее брать...

 Чего это? Болезная, конечно, но мозги работают в нужную сторону. Я б на ее месте из койки тоже не вылезала. Только болеть нам с тобой не пришлось бы... — Чмок в губы.

Если какой-то хмель еще оставался, то его мигом выветрило, и Антонов, пробормотав: "да я смотрю в СССР секс все же был...", затолкал старушку к ней домой, быстренько вернулся восвояси.

 О! Ерофеева! С добрым утром! — Дыша в сторону, чтоб не попалиться, поприветствовал меня герой-любовник. — Как самочувствие?

 Да вроде дормальдо. — Прогнусавила я. Дышать все еще выходило только ртом.

 Ну, раз все хорошо, пошли завтракать. — Принюхался. — А, поскольку, судя по запаху, моя попытка успехом не увенчалась, позовешь когда приготовишь.

* * *

*

Как ни странно, кастрюля выжила после антоновских пельмешек, и позволила приготовить рагу по старинному советскому рецепту "когда нет альтернативы, а кушать хочется", правда вкус у него вышел с дымком. Ну да не в нашем положении привиредничать. Вот я и не привередничала, а выгребла из пакетов, нещадно обнесенных напарником для закуски, остатки роскоши, и порубила кубиками.

Пока была увлечена готовкой в дверь пзвонили, Антонов пошел открывать и вернулся с Васенькой. Тот сиял как ясно солнышко морозным румянцем во все лицо и жадно фильтровал носом запах еды. Мешая ложкой варево, начал сокрушаться:

 Где же мясо?

 Вчера прикончили. — Признался напарник, потирая бок и болезненно морщась.

 Угу, так увлечеддо прикадчивали вчера, что засиделись аж до сегоддя. — Не приминула стукануть я, затаив на напарника обиду. — А ты, кстати как здесь оказался?

 Кирюха позвонил, попросил привезти лекарства. А, поскольку он не уточнял какие и от чего, то я и...

То он и приволок половину аптеки, судя по размерам пакета. Немного поковырявшись, нашла капли в нос, и, даже люгольку, и сразу приступила к самолечению.

 Ну, и как вам уединение? Как ночь прошла? — Многозначительно поинтересовался Васютка, наблюдая как я закапываю в нос, а Антонов то и дело морщится, ерзая в поисках удобной позы.

 Паршиво. — Честно призналась я. — Дивад маледький, скрипучий, деудобный.

 Соседи не жаловались?

 А чего им жаловаться? Соседку, дапример, Адтодов помочь попросил, так ода ему такого дасоветовала, до сих пор все тело горит. Эх! — В сердцах махнула я рукой. — Так, мало того, оди ж, пока я отдыхала, почти все продукты смели.

 Правильно! — дрожащим от "праведного возмущения" голосом, встрял напраник. — Я пока над тобой пыхтел, так надышался, что в пору было закусывать!

 До де догодяться ж с педсиодеркой! Вась, ты де поверишь, оди в подъезде целовались! Срамота-то какая!

 Ребята, стойте! Вы о чем? — С мольбой в голосе и выпученными глазами простонал Бублик.

 Как о чем? — Хором удивились мы.

 Ты ж сам спросил как дочь прошла. Вот я и расказываю. — Пожала я плечами.

 Да что вы тут вытворять-то могли? Чего врете-то? Два инвалида!

Я добавила ноту драматизма, шумно прочищая нос.

 Третьим будешь если не заткнешься. — Пообещал напарник.

И Бубликов, от греха подальше, упорхнул мыть руки. Вот есть у человека эдакая житейская мудрость, некое природное чутье, если не вовремя заткнуться, то как минимум смыться в нужный момент. На халяву опять же каждый раз умудряется поспевать. Мяса ему захотелось. Ну, вроде я где-то тут откладывала обрезки и пару костей от курочки. Правда без холодильника, двое суток, даже не знаю стоит ли рисковать...А ладно, я слышала что при грамотной термической обработке, и микробы становятся съедобными. Решено, закидываю!

Понаблюдав за моими монипуляциями, Антонов сдавленно сообщил, что, пожалуй, ограничится чаем с пряниками. Я присоединилась к нему, припомнив что с грамотностью у меня как раз проблемы.

 О! С курочкой?! — Восторгался Василий, азартно дробя зубами птичьи останки. — Тома, ты волшебница! Откуда?!! Ее ж не было когда я пришел.

 По сусекам наскребла. — Под глумливым оскалом Антонова, угрызения совести грызли меня на совесть.

Закончив с поздним завтраком, мы попросили Васеньку остаться подольше, чтобы разнообразить наш кошмарно скучный быт. Как-никак, телека нет, радио нет, еды теперь тоже нет, общих тем, объективно, не густо. К заданию, Василий отнесся со всей серьезностью, предложив поиграть в карты на раздевание, но, придя к единодушному решению, что интереса в этом нет ни у одного из нас, раздевание сменили на желание. Написав свои извращенные мысли на листках, мы их перемешали, и проигравший вытягивал один, чтобы жизнь малиной никому не казалась.

Она и не казалась: один раз Антонову, три — Бубликову, и шесть — Ерофеевой. После того, как мне надоело кукарекать, стоять два кона на одной ноге, жрать луковицы, и прочие маразмы, продув в последнем кону, выпало быть вадой в прятки. Тут уж ребята озадачились. Выпроводив водящего считать до тысячи в подъезд стали метаться по квартире. Ума не приложу, чем они там занимались, но грохот стоял неимоверный. Когда во рту пересохло, а счет перевалило за семьсот, за дверью наконец все стихло. Героическим усилием воли пересчитав все до конца, зашла в пустую, темную, звенящую тишиной прихожую.

 Кто де спрятался я де видовата! — На всякий случай предупредила я.

Перво-наперво прошерстила места, куда вполне вмещались мужики метр восемдесят шесть и выше: шкаф, балкон, схрон за шторкой. Пусто. Дальше пошли места из разряда "сильно подужаться": в кухне под столом, за диваном, за куртками в прихожей. Опять голяк. В разряд "нереальная компактность" даже лезть не стала, обойдя стороной: под ванной, в обувнице, духовка. Антонов выдал себя нецензурным ой-ком, когда я в раздумьях рухнула на диван, в котором напарник с комфортом отлеживался. А вот к поискам Васеньки приступили вместе, так как в одинчку я уже мозг вынесла пытаясь его обнаружить.

Ну как вместе. Напарник хвостиком бродил за мной, тарабаня на весь дом:

"Топор-топор, сиди как вор,

и не выглядывай во двор.

Пила идет — тебя найдет".

 Да де дайдет ода дичего! — В отчаянии воскликула я. — Васька, хитрый лис, а ду вылазивай! Я сдаюсь.

Над головой загремело.

 Не могу! — Сдавленный хрип доносился с...потолка. — Я застрял! Помогите!

 Как застрял?! — Что за невезучий! — Ты где, голубчик?

 Здесь!

 Да где здесь-то?!

 Кажется я знаю! — Заржал Антонов, сползая по стеночке, и утирая выступившие слезы.

 Че ржешь, мерин? Над другом стебешься?! Смотри, аукнется еще! — ПророчилВася сверху.

 Интересно, каким образом? Я что ж, по-твоему, на антрисоли полезу? На такое только ты, балда, способен!

Куда?! На антресоли?! Да быть того не может! Они ж узенькие, хлипенькие, и под самым потолком... Вот и застрял он там отменно, как страус в скворешнике. Пришлось перетаскивать с кухни стол, и помогать бедняге выковыриваться.

Сидим отдыхаем, чаек потягиваем:

 Домой вам сейчас нельзя. Причем, долго будет нельзя. По-хорошему, тебе б и машину сменить не помешало, а эту припрятать до поры до времени. — Раскрашивал Вася мои розовые очки в унылые цвета реальности. — Борисыч передал тебе новый телефон, и номер связи уже вбил туда. И, вот, — протянул сложенный вдвое листик, — тут какая-то информация. Сказал, действительно до вторника.

Антонов кивнул, взял записку, и принялся за дело:

 Что с машиной? Поможешь? Когда? Нет, надо раньше... Что, когда раньше? Еще вчера надо было! Ладно, завтра вечером, так завтра вечером. Еще деньги, и камуфляж... Не тупи, Бубля, такой камуфляж! Нас же с Ерофеевой, на раз опознают! Так что надо что-нить позаковырестей...Ну думай-думай. Только чтоб вместе с машиной все пригнал.

Озадачив Василия по самый пятачок, Антонов успокоился, распрощался с товарищем и вышел курить на балкон. Я же, стремясь сгладить неловкость после неучтивостей напарника, вежливо помогла надеть куртку, натянуть шапку, и повязать шарфик. В общем и целом, выпроводила сопротивляющегося Васю как полагается.

Разгадав целую стопку сканвордов, не знали чем еще себя занять, пробовали разное: гонять балду, бить баклуши, плевать в потолок, считать ворон, да что там, мы даже в "города" играть пытались!

Когда придумать что-либо еще стало решительно невозможно, зашла окрыленная вниманием подрастающего поколения соседка, соблазнила просмотром канала дискавери, которым, по ее же словам, частенько себя баловала. Переглянувшись, мы с Антоновым не сговариваясь ломанули на выход. Мне крупно повезло, ведь последние двадцать минут, я билась над неразрешимой задачей: Антонов сказал Алма-аты.

Скажу сразу, дискавери не получилось. Но экстрима было хоть отбавляй. Оказалось бодренькая пенсионерка страстная поклонница "Дом 2. После полуночи". И мы с Антоновым, не сговариваясь, ломанули назад. И решив больше не эксперементировать, завалились спать, немного повоевав за одеяло.

Проснувшись утром получила полный инструктаж от напарника. Ничего утешительного. Выяснилось, что завтра, у хипповатого старичка в законе, намечается сабантуйчик в честь его дня рождения, на котором мы просто обязаны побывать. А вот чтобы нам туда попасть и не попасться нужна хорошая легенда. Пробив по связям Васенька разузнал, что один из бодигардов нашего пенсионера еженощно, пока спало подведомственное тело, отзванивается по одному оч-чень интересному номеру, который наш пай-мальчик Вася, знает не по наслышке. И теперь Томе предстоит недолгая, но, не сомневаюсь, запоминающаяся стажировка в фирме секс по телефону "Ушки на макушке".

* * *

*

Кабинет был небольшой, эдакая радиорубка, обставленная соответственно. В нем сидели три девушки, две из кторых удалились при нашем появлении. Оставшаяся, подозвав меня поближе, стала терпеливо, с заметными учительскими нотками, объяснять.

 Бояться не нужно, нет ничего сложного. Главное расслабся, раскрепостись, тебя никто не видит, и никто не узнает. Делай все что скажет клиент, и веди себя естественно. — Надев мне на голову огромные наушники с прикрепленным микрофоном, стала пояснять принцип действия. — Принимаешь вызов этой кнопкой, говори не напрягаясь, связь телефонная, на том конце тебя услышат, даже если будешь шептать. Это предусмотренно особо, специфика...

Я кивала и делала умные глаза, как и инструктировал Антонов. В конце поблагодарила девушку, и та ушла.

 Кирилл, я все еще в сомнениях, мне кажется ничего не выгорит.

 Все будет хорошо, необходимый минимум у тебя уже есть — горло село очень кстати. Если что, я сижу за соседним столом, и помогу, подскажу...

 А ты-то в этом откуда разбираешься?

 Я ж мужчина. Должен же я разуметь, что по вкусу таким же как я?

 Наверное ты прав...Ладно сколько там по времени осталось, во рту пересохло, попить бы.

Видимо Антонов решил, что уже достаточно долго вел себя примерно, и теперь настал момент психануть:

 Стоит чуть дать слабину, как ты тут же начинаешь качевряжиться! — Вскочил, прошел чеканя шаг, и дверью рубанул с плеча.

Как только за ним захлопнулась дверь что-то запикало и стало светиться кнопка приема. Задавив панику в зародыше приняла звонок.

 Ну привет, дорогая. — Раздался в наушниках сальный голосок. — хотелосьпродолжить вчерашние шалости. Мне понравилось.

 Эм-м...да я в общем-то не против... — протянула я, помня, что с клиентом нужно во всем соглашаться, — вы только напомните, на чем остановились.

 А ты кто такая? — После непродолжительного молчания уточнил собеседник. — Новенькая?

 Ага.

 Что ж меня Птичка не предупредила?

 А она решила что вам понравится такой неожиданный поворот.

 Вот как? Что ж пожалуй. Начинай.

Так. С чего начинать-то? Что с начала понятно. Но, как говорит Бублик, чё то я очкую.

 Чего бы Вам хотелось?

 Бля, так не интересно. Рыбка могла уж хоть немного подготовить... — Очем-то немного подумав, секс-гигант, выдал. — На ты. И зови меня "моя, Мармышка".

Я подавилась вдохом. Не слабо. Это что-то по Фрейду, наверняка. Олька просвещала на днях, что мужиками легко манипулировать, зная из "милые слабости".

 Хорошо, моя Мармышка.

 А как тебя зовут, юная прелестница?

 Анжелика. — Этот псевдонимкчик выдал напарник, пояснив, что чем вычурнее погоняло, тем активнее у мужика работает вооброжение.

 О! Анжелика! Ты, должно быть прекрасна как ангел! — Чтой-то он уже по моему начал сопеть.

 Что есть то есть. — Не стала спорить я.

 Как ты выглядишь? Какие у тебя волосики? Попка, грудка?

Бве! Не перевариваю уменьшительно ласкательных вариаций.

 Я раскошная блондинка, с длинными шелковистыми локонами. Они струятся по спине щекоча ягодицы. Полная, высокая грудь четвертого размера тяжело колышется, когда я глубоко и возбужденно дышу...

От мозгового штурма, всех закрамов моего женского начала, забитых в основном, Олькиными рассуждениями на тему саморекламы, меня отвлек звон разбившегося стекла. Развернувшись ко входу углядела Антонова с неприлично разявленным ртом, и битой чашкой в луже у ног. Но шумное сопение Мармышки вновь вернула меня к покинутой стезе.

 Что на тебе надето?

Рванувшийся к столу напарник, натянул такие же наушники, и усердно подсовывал мне журнал на развороте которого возлежала совершенно развратного вида деваха, одетая так, что совсем раздетая.

 На мне..эээ...прозрачный купальник... — скорее спросила. Антонов тут же потыкал пальчиком в строчки под фото. — В смысле, ажурное боди. — Почти по слогам выдала я.

 О!

 Да! — Тут я вспомнила, как Оленька вслух зачитывала особо впечатлившие ее моменты любовного романа. — И сквозь него просвечивают темные ареолы сосков, и золотистый треугольник между стройными округлыми бедрами!

 Сними, сними все это немедленно! — Глотая слова взмолился мужик. — Хочу видеть тебя всю!

 Нет! Ты, своими сильными, мужественными руками, нетерпеливо срываешь с меня тонкую материю, покрывая страстными, влажными поцелуями!

Сидящий без дела напарник, почесывал затылок, подозрительно косясь на меня.

 Да! Да, я такой! Это я! Да!

 Да это ты, моя Мармышка!

 Нет! Больше никаких Мармышек! Зови меня, Тигрище!

Антонов, жестами стал показывать, что пора бы переходить к делу.

 Хочу чувствовать тебя на самом деле! Хочу быть с тобой! Я так не могу больше! — Почти не покривив душой, простонала я. Не долеченное горло село окончательно, першило, все время хотелось откашляться. — Мы должны встретиться и продолжить в реале!

 Да!

 Прямо сейчас! — Поднажала я, под одобрительные трепыхания Антонова.

 Да!..Нет...Подожди...Что прям щас? — Сбавил обороты мой первый фактически любовник.

 А чего тянуть? — хриплю в запале. — Сейчас, пока я не остыла. Накину шубку и приеду куда скажешь! Только шубку. А под ней ни-че-го!

Антонов напрягся ожидая ответа, мужик молчал, обдумывая варианты, я зажав микрофон в кулак, продирала першащее горло.

 Ладно, жду. Записывай адрес.

Мы с Антоновым ударили по рукам. Дело сдвинулось с мертвой точки.

* * *

*

Повезло деду. Родиться в канун Нового года настоящая удача. Сумасшедшая экономия на подарках, только юбилейные открытки заменить новогодними, и можно даже не распаковывать.

 Тома, выплыви на секундочку из своих облаков. — Потормошил меня Василий. — Ты кого предпочитаешь: Красную шапочку, Госпожу горничную или медсестричку?

Не понимая о чем речь, тупо уставилась на Васю. В руках, верзила держал какие-то тряпочки, которые, в силу Васиной богатырской комплекции, казались носовыми платками. Присмотревшись, опознала в "носовиках" мини-костюмы, новенькие, еще даже с ярлычками.

 Признаться, не вижу особой разницы... — несмело начала я.

 Как же так? — Васян поразился до глубины души. — Здесь — красный беретик, во втором — белый передничек, а в третьем... — облизал пересохшие губы — белый халатик...

 С красным крестом. — Педантично дополнил напарник.

В том что Антонов издевается, сомнений не возникало, а вот Вася, казалось, всерьез озабочен моей несознательностью.

 Все их многочисленные различия, останутся незаметны за их длиной и общей, так сказать, площадью покрытия...

 Позволь тебе напомнить, что собиралась идти и вовсе в одной только шубе.

Ну, Антонов, ну, провокатор!

 Это была легенда! — негодующе вскрикнула я. — Или ты решил, что я и впрямь попрусь неглиже?! Знаешь что! Если я позволила вовлечь себя в сомнительную авантюру с этой Мармышкой, еще не означает, что ради ТВОЕГО дела, Я пойду до конца.

 Ради НАШЕГО дела, Тома, не преувеличивай масштабы своих жертв. И, ТЕБЯ никто не заставляет идти до Мармышкиного конца...

Красная до кончиков волос, я схватила первый попавшийся под руку наряд, и закрылась в кабинке.

С Василием мы договорились встретиться в забегаловке, находящейся неподалеку от места икс, поскольку время поджимало. А встретившись оккупировали мужской туалет, где и происходит весь этот бардак с переодеваниями. Камуфляж Бублик достал знатный, все интим-салоны города обнес, не иначе.

 А в чем пойдешь ты?! — Рыкнула я, яростно сопя, и разоблачаясь.

 В чем мать родила.

Мне кажется, или все звуки стихли?

 В смысле? — Уточнила я, как громом пораженная.

 В рубашке...

 Ты опять за свое?! — Вне себя от возмущения, я вылетела из кабинки и схватилась за антоновские грудки. — Опять мне за все отдуваться?! Да как ты можешь?! У тебя что, совсем нет совести?!

Оторванная от ворота его куртки, я вновь очутилась в нужнике, с легкой ноги напарника.

 Одевайся давай. Бублик достал мне приглашение...

 ...и смокинг! — влез Василий. — А ты знаешь, как это дорого?!

 ...я пойду как гость. Нам нужно быть по обе стороны кулис. Так будетоптимальнее.

 Не хочу больше! — схватилась я за голову. — Неужели ты не понимаешь, какэто для меня сложно и неприятно?!

 Зато закаляет. А то как цветок оранжерейный, выращенный в каких-то странных, далеких от реальности условиях.

Да в таких же условиях что и ты, дорогуша. Пуп земли, блин. Все знает, все умеет, всех тащит на себе. А вот и нет! Кто на ком еще выезжает каждый раз!

Пока в кабинке уборной рождалась "прекрасная горничная", за ее пределами шли метаморфозы иного рода, но не менее впечатляющие:

 Ты приболел? — обернулась я к Бубликову, вдоволь налюбовавшись напарником. — Кого ты из нас сделал?

 Тома, чего ты хотела, в такие смехотворные сроки, и на такие деньги? Что было, то и приволок.

В машину загружалась колоритная парочка: я — в шубе до пят, под которой, не то чтобы ничего не было, но того что было, было явно недостаточно, и Антонов — престарелый индус в смокинге с бородой и в тюрбане. Швах!

 Ты хоть слово на хинди знаешь?

 Конечно.

 Вот как? Откуда?

 Был у меня знакомый пакистанец? Обучил базовым основам индуизма... — С настольгией вздохнул напарник оглаживая бороду.

Ресторанный комплекс "Ройал", вполне оправдывал свое название, цены в нем и впрямь были королевскими. Тома грела ушки, пока Вася отчитывался перед Антоновым, и теперь могу предположить, отчего праздник проходит именно здесь — дорого, престижно, казино в качестве бонуса. Полный суповой набор — просто добавь воды.

Как и было оговорено, я заманила Мармышку к машине под предлогом расплатиться с таксистом. Спрятав бессознательную жертву в багажнике, Антонов отправил меня к служебному входу, велев пробираться любыми путями. Сам же царственно направился к парадному. Высунувшись из-за угла, я с интересом ждала антоновского выступления:

 Химани Гнапур. — начал он, приблизившись к охранникам на входе. Те переглянулись, и беспомощно развели руками.

 Парачхеда виджака некара зухарата. Гарадбабхай урапати парачхеда асатиака. — Сказано все было с потрясающей уверенностью, и без запинки. Словом, не пропустить его просто не могли.

Ну надо же. А Олька утверждала, что это позы из...не то Камасутры не то еще из чего-то в том же духе... учила наизусть названия, заставляя меня проверять. Надо открыть ей глаза...

 Зачем нам еще одна официантка? — задал администратор риторический вопрос в пустоту. — Ладно, пойдешь игровой зал обслуживать. Бери поднос.

Мой белый передничек оказался как нельзя более кстати. Собрав волосы стогом удалось еще и чепчик с рюшками натянуть. Очередное воплощение пошлости и вульгарности. Прихватив в одну руку поднос с шампанским, в другую с закусками, направилась на цокольный этаж, где скрывалась противозаконная игровая комната. За открывшимися дверьми лифта возник огромный зал заставленный столами с рулетками, фишками, игроками и крупье. Я качусь по наклонной: дома терпимости, перестрелки, казино...Что дальше?

Пройдя зал по диагонали, облегчила подносы примерно вполовину — гости оказались голодными выпивохами — спряталась за какой-то пальмой в кадушке, и стала высматривать Антонова или старика-разбойника. Пока сидела в засаде доела оставшуюся половину бутербродов. Пришлось давиться в сухомятку, ибо кроме шампанского боле ничего не было, а ум мне нужен был трезвый, но сытый.

Очередной буржуйский бутерброд с икрой стал мне поперек горла. Оля, елки-палки, что ты здесь делаешь?! Сама же виновница моего придушенного кашля, как ни в чем не бывало прохаживалась между столиками, поддергивая платье, чтобы оно не скрывало слишком многово.

 Не оставите и мне кусочек? — Раздалось над ухом.

Я взглянула на говорившего, затем перевела взгляд на последний бутерброд в моей руке, настолько очевидно надкушенный, что мне не оставалось ничего иного, как извинившись, доесть его.

 Простите, закуски кончились. — Улыбнулась я, прожевав. — Но я сейчас принесу еще.

 Не стоит, мне вполне хватит этого. — Мягко заметил он, сняв с моей губы прилипшие икринки, и...Господи боже!..слизнув их.

Почувствовав подступающую тошноту, я поспешила откланяться.

 Я не могу тебя отпустить! Хрен с ними с закусками! Ты так обворожительно зачистила поднос, что я хотел бы видеть это снова. Такой аппетит меня просто заворожил.

Не поняла. Как-то он мутно изъясняется, вроде и не пристает, а все одно неловко становится...

 Я тут шеф-поваром работаю, оставайся после закрытия, будем удовлетворять аппетит, сначала твой, потом мой...

 Павлушаааа! — Проворковал знакомый голосок, и по плечу моего собеседника змейкой скользнула изящная рука. — Градус понижать нельзя! — Шепнула Оля ему в самое ухо. — После меня, к разносчицам не пристают!

Глянув на меня она подмигнула, и потянула Павлушу в противоположную сторону, показав мне за спиной большой палец.

Узнала. Помогла. Спасибо подруга.

На подходах к лифту, меня, вместе с подносом завернули в какой-то кабинет, в котором обнаружились оба мои оппонента, азартно режущиеся в карты. Судя по тому, что все фишки были на стороне "индуса", удача была там же.

 А! Да что б тебя! — Орал мафиози. — Ты где учился в покер играть?! В астрале, сидя на углях?! Йог гребаный!

 Не расстраиваться. — С жутким акцентом увещевал Антонов, сложив ладони на груди. — Злость мешать думать.

 Чего тут думать?! Я спустить все что при себе иметь! — О! Они явно говорить на одном языке! — Мне нечего ставить! Ты подождать пока я деньги искать?

 Мне уходить!

Да! И чем скорее, тем лучше!

 Стой! — Вскричал в отчаянии "Дон Карлионе". — Я ставлю ее!

Меня?!

 Ее?! — Поразился Антонов не меньше моего. — На все это богатство?!

Забыв о конспирации он недоуменно смотрел на горку фишек, и явно считал ставку не равноценной.

 Ты не понимаешь! Она затейница в утехах!

Глаза индуса скептически прищурились, ища в моей фигуре за что зацепиться, беспрепятственно соскользнули до туфель и вернулись к лицу.

 Я уметь обходиться без женщины долго. — Неуверенно заявил он продолжая рассматривать мой туалет.

 Она искусна в готовке!

 Я уметь обходиться без еды долго. — Уже уверенней продолжил лицедей.

 Да, но спать с этой женщиной и есть, то что она готовит, вот истинное воздержание и испытание духа!

Губы напарника под бородой дрогнули:

 По рукам! — Согласился он вновь садясь за стол.

Я стояла, дура дурой, и обещала себе, что непременно найду человека, который будет думать иначе. Ну, или для него это будет не важно. Или важно, но не первостепенно. И вообще, откуда он знает как я готовлю?! Я, между прочим, готовлю хорошо! Хам!

 Вскрываемся.

 Опять?! Сегодня не мой день. Но учти Химани, что мне нужен реванш!

Кивнув, осторожно, дабы тюрбан остался на месте, Антонов сгреб фишки в карманы, взял меня за руку и направился к выходу. Прежде чем закрылась дверь, донеслось упрямое бормотание:

 Еще отыграюсь...