Полторы жизни

Пролог

— Кого ты нашел, брат?! — возмутился толстенький мужичонка, его лысая макушка поблескивала в отсветах свечного пламени. Он нервно запустил пальцы в жидкие волосы, показывая свое отчаяние и разочарование родственнику.

— Кого надо! — огрызнулся его худощавый собеседник. Хищные черты узкого длинного лица исказила гримаса брезгливости. Его раздражала беспутость брата.

— Ни рожи, ни кожи! А характер?! Мышь серая, а не женщина!

— Насмешил, — отхохотавшись, проговорил худой. — Вот увидишь, она сделает так, как надо нам!

— Все еще веришь, что этот план удастся? — усмехнулся толстяк, его опыт показывал, что пришелицы не спешат идти предписанным путем, сворачивая при первой же возможности.

— До этого ты просто числом завалить пытался, а я действую по-другому. Увидишь, в общем. Мне некогда трепать языком сейчас, нужно подготовится к ее приходу! — хлопнул темный плащ за спиной Старшего Брата, и бог исчез.

Первым делом надо было обеспечить перемещение, но кое-какой опыт у него уже имелся, так что особого труда это не составило. А вот дальше... дальше начиналась головная боль! Обычно после ритуала полного усыновления, который они с братом когда-то даровали людям, приемная мать получала не только способность выкормить младенца самостоятельно, но и чрезмерную эмоциональность. А это было просто губительно для его планов. Так что Старший потратил уйму своего божественного времени, чтобы обезопасить новую Мать от тлетворного влияния эмоций. Бог все-таки надеялся, что еще не все потеряно и они все же смогут получить Избранного, тем более почти все знамения сходились в этой точке...

Глава первая

Ирина вышла из мастерской и, захлопнув дверь, зашагала на встречу. Все ее существо пело. Еще бы! Ведь сегодня один из модных в родном городе кутюрье хотел посмотреть ее работы. Это был шанс! Если Дмитрию Светлому понравятся ее украшения... О, Ира даже боялась представить, какие это открывало перед ней перспективы. Ювелиров ведь везде не мало, тем более таких молодых и амбициозных, как она. Ох, как же она молилась, чтобы все удалось!

Девушка задорно стучала каблучками по асфальту, улыбаясь солнцу. Дневное светило отражалось от зеркальных окон многоэтажек, заставляло щурить глаза. Шумел летний город гомоном шустрых автомобилей, перекрикивающихся меж собой, спешили яркие люди по своим делам. Настроение у нее было отличное, все вокруг словно говорило: "Все будет замечательно!". Но что-то глубоко внутри не верило заманчивым обещаниям. Какое-то смутное предчувствие твердило о скорой опасности.

Тоненький каблук босоножек попал в трещинку на асфальте — подвернулась нога. Но вскрикнула от боли девушка уже в неуместной тишине. Резко повернула голову, чтобы осмотреться. Звонко хрустнули позвонки, и на нее навалилась тьма.

Очнулась она посреди незнакомого хвойного леса. Накатил страх, но она тут же взяла себя в руки. Может быть это чья-то дурная шутка? Или ограбление? Сумочка была на месте — значит, не ограбление. Страх вновь начал подниматься из глубины его существа. Она попыталась отвлечься от этого чувства и сосредоточилась на внешних ощущениях.

Иголки искололи все тело: тонкое шелковое платье не было им преградой. Ирина попыталась подняться, но нога в ответ стрельнула болью. Она посмотрела на ногу, сустав опух и сильно болел. Девушка осторожно села и пробежалась пальцами по щиколотке. Перелома вроде бы не было, ну, а с вывихами она знала, что делать. Не в первой все-таки. Ирина глубоко выдохнула и со всей силы дернула себя за ступню. Хрустнуло что-то в суставе, но боль почти тут же отпустила. Девушка смахнула выступившие слезы и огляделась. Она сидела посреди тропинки в каком-то странном хвойном лесу. Деревья были совершенно незнакомые. А ведь она, как заядлый грибник, бывала в лесах и средней полосы, и в тайге. На первый взгляд, казалось, обычные елки вокруг, вот только иголки у них росли не вниз, а вверх. Страх в компании паники отбросили вежливость и стали настойчивее стучаться в ее сознание, но девушка вновь решительно взяла себя в руки, и не поддалась на его провокацию.

Ирина дохромала до ближайшего дерева и взяла в руки "еловую" лапу. Елкабыло совершенно неправильной! Девушка вдохнула, выдохнула, поморгала. А дерево не изменилось! Помянув черта, Ирина огляделась и поняла, что не знает, где собственно находится! Даже стороны света она определить не смогла. Впрочем, стояние здесь перспектив никаких не несло, девушка это отчетливо понимала. Значит, нужно двигаться, и, желательно, к выходу из леса. Правда, куда идти она не знала, но решила довериться судьба и захромала по тропинке, выбрав наугад направление. Она крутила головой по сторонам, впитывая красоту места, чтобы не задумываться. Ира неплохо себя знала, и старалась не давать себе шанса погрузиться в подступающую истерику: избавиться от страха полностью у нее не получилось.

Постепенно светлело, и деревья становились все реже и реже, и на душе с каждым шагом становилось легче. Вот он выход! Радуясь, что интуиция ее не подвела, Ирина из последних сил ускорила шаг и двинулась вперед. Она уже давно со злости и раздражения прокляла свои тонкие каблучки, которые проваливались в землю, так что их приходилось буквально выдирать из земли. Но снять обувь девушка не решалась, потому что прекрасно понимала, даже без плохонькой, но реальной защиты для ног, она идти вообще не сможет. Красивая сумка больно била по боку, но оставить ее было выше Ирининых сил, потому что в ней были все инструменты и главная гордость девушки: свежие работы.

Оступившись в очередной раз, она упала, больно ушибив колено и содрав кожу с ладони. Во рту появился металлический привкус — из прокушенной губы потекла кровь, так старательно сдерживаемые до этого слезы брызнули из глаз, потекли по щекам. Девушка размазывала их здоровой рукой, но продолжала отважно брести по тропинке. Не успела она пройти и сотни метров, как вновь оступилась. Зло выругавшись, Ирина остервенело стянула с ног босоножки, решив, что лучше идти босиком и терпеть уколы иголок, чем постоянно рисковать свернуть себе шею. Боль в суставе уже улеглась, но девушка старалась идти осторожно — ступать босыми ногами по лесной подстилке было не очень приятно.

Внимание девушки привлекли странные звуки, которые шли откуда-то с той стороны, куда она шла. Ирина остановилась и прислушалась, затаив дыхание. Звуки стали более отчетливыми, и она поняла, что это человек кричит от боли. Не слушая инстинкт самосохранения, девушка ринулась на помощь, не очень-то думая о том, чем она может быть полезна незнакомцу. Ире было страшно, но она отчаянно продиралась сквозь заросли кустов, которые росли между деревьями, сама не зная, почему это делает. Сердце сжималось в груди от быстрого бега и страха, но она не позволяла себе остановиться.

Девушка вылетела на поляну. Отвыкшие от яркого света глаза резануло болью, и Ирина остановилась. Но крики продолжались, и она, проморгавшись, увидела женщину на другой стороне поляны. Незнакомка отчаянно кричала и цеплялась руками за траву вокруг. Ирина со всех ног неслась на помощь, по дороге поняв, что женщина-то рожает. Ужас от осознания этого, едва не заставил ее остановиться, но инстинкты были сильнее. Ира упала рядом с незнакомкой на колени, ссадив на них кожу.

— Вам помочь? — ничего умнее она не придумала.

Ответа не последовало, зато женщина до боли вцепилась в ее руку. Ирина испуганно вскрикнула, но даже не попыталась отдернуть конечность. Вскоре, судя по всему, схватка закончилась, и незнакомка отпустила ее руку, дав Ирине наконец-то шанс осмотреться кругом. Оказалось, что роженица сидит, прислонившись спиной к колесу кареты, которую она умудрилась не заметить. Кареты?! "Отставить панику! — мысленно приказала она себе. — Сначала помощь, а подом уже обо всем подумаю!".

— Помогите мне, — задыхаясь, попросила ее незнакомка. — Я знаю — я умру. Пообещайте, что позаботитесь о моем сыне. Молю вас!

— Что вы говорите! — воскликнула она, вглядываясь в черты роженицы, искаженные болезненной гримасой. И вновь крик. Отчаянный крик боли. — Все будет хорошо. Я... я помогу вам, обещаю!

— Вы обещали мне! — немного отдышавшись, когда закончилась схватка, прошептала женщина.

И вновь крик. Крик боли. Вновь незнакомка вцепилась в ее руку, оставляя на коже синяки. Это было странно, страшно, неправильно! Но Ирина была словно завороженной: она не думала о том, что будет потом. О том, куда попала. Все мысли девушки были заняты роженицей. Девушка стирала пот со лба незнакомки, держала ее за руку во время схваток, говорила с ней, убеждая, что все будет в порядке.

— Дыши. Вот так, — Ира высунула язык и показала "собачье" дыхание. — Не спеши, он родится, когда придет время. Ну же, дыши!! — девушка уже начала волноваться, от этого в голосе проскакивали нервозно-истеричные нотки.

Ирина никогда не видела родов, но даже она понимала, что все идет плохо. Белая длинная рубашка на роженице, которую, как оказалось, звали Иннадиата, пропиталась какой-то странной жидкостью, подкрашенной кровью. Женщина то и дело теряла сознание, а между схватками времени оставалось все меньше и меньше. Страшно было обеим очень. На мир уже опускались сумерки, а ребенок так и не появился на свет. Иннадиата совсем выбилась из сил, да и Ира тоже.

— Пообещай мне, — потребовала от нее после очередной схватки Адиата.

— Хорошо, — согласилась она, не задумываясь. Ирина понимала, что не следует перечить женщине в таком состоянии. — Я обещаю.

— Отвези моего сына в Тирад в храм Братьев! Там тебе помогут.

— Я все сделаю, — пообещала она. — Я отвезу тебя и сына куда ты хочешь.

— Я умру — не волнуйся за меня, — с какой-то запредельной легкостью заявила женщина. — Назовись моим именем — так будет проще для вас.

Снова крик боли. Ирина привычно протянула руку, чтобы роженица могла вцепиться в нее. Крик. Показалась головка. Крик — головка вышла. Ира затаила дыхание. Крик. И ребенок немного повернулся, и теперь личико смотрело не вниз, а на правое бедро матери. Крик. Показалось правое плечико. Вскоре ребенок появился полностью. Ирина очистила его рот от слизи, и малыш сделал первый вздох, который они так ждали. Шлепнув мальчика по попке, как делали в фильмах, она дождалась его крика, показавшийся ушам усталых женщин настоящей музыкой.

Ирина, достала из сумки перочинный нож, который всегда носила с собой с самого детства, и, перерезав пуповину, завязала ее. Тем временем Адиата родила еще что-то, но ребенком это точно не было. Кровь уже не просто сочилась из лона Иннадиаты, она по-настоящему хлестала. Даже ничего не смыслящая в медицине Ирина понимала, что женщина действительно обречена. Ирина начала обтирать малыша от первородной слизи, во все глаза смотря на умирающую. Надо было чем-то ей помочь, но вот чем? Она не знала. Зато могла присмотреть за малышом. Маленькое теплое тельце в ее руках... так страшно знать, что человеческая жизнь зависит от тебя... Ира нервно и неуверенно укутала малыша в вышитую пеленку и завернула в одеяло, которые нашла в карете — видимо, Адиата заранее готовила малышу "приданое".

— Приложи ребенка к груди! — слабым голосом потребовала Адиата, видя ее действия.

— Сейчас, — она завернула ребенка в кусок ткани, который нашелся там, где указала баронесса, и поднесла к новоявленной матери.

— Нет! К своей груди.

— К моей? — она опешила. Ира ничего уже не понимала.

— Да, так нужно. Ну же, ты обещала!

Ирина совсем растерялась, но требование выполнила, почему-то она не могла не подчиниться приказам Адиаты. Ребенок помусолил языком пустой сосок.

— А теперь клянись!

— Что?

— Повторяй за мной, — голос женщины становился все слабее. — Я, назови свое имя.

— Я, Ирина Георгиевна Лёнева.

— Клянусь.

— Клянусь, — повторила она, все еще держа мальчика на руках.

— Что отныне сын баронессы Иннадиаты Теаль является моим.

— Что отныне сын баронессы Иннадиаты Теаль является моим, — словно в трансе закончила она.

— Все. Спасибо. Я, Иннадиата Теаль... — слова давались ей с огромным трудом, — отрекаюсь... от своего сына. Теперь... у него лишь одна... кровная мать. Да свидете.. свидетельствуют это Близнецы.

Из ступора Ирину вывел второй, но теперь еще более отчаянный плач ребенка. В голове все перемешалось, в висках билась боль, а грудь ныла. Мальчик плакал так отчаянно, что ей стало не по себе. Она бросилась к Адиате, звала ее, тормошила, но женщина не отзывалась. Отчаявшись дозваться баронессу, Ирина осторожно коснулась шеи женщины, пытаясь найти бьющуюся жилку. Жилка была, а вот жизни в женщине не было. Она медленно, совершенно не желая это делать, закрыла глаза умершей. Паника, страх и отчаяние навалились на нее все сразу, и Ирина впала в ступор, быстро сменившийся истерикой. Девушку колотило, она поскуливала от жалости к себе и Адиате. Хотелось кричать в голос, выть, катаясь по земле, чтобы заглушить душевную боль и пустоту болью физической. Вот только... даже этого было нельзя.

Завыть от отчаяния ей не дал ребенок, ответственность за которого теперь лежала на ней. Ирина глубоко выдохнула и постаралась успокоить плачущего младенца, надеясь, таким образом и себя успокоить. Вскоре плач прекратился и малыш уснул, дав ей время подумать и вновь как следует испугаться. К ее несчастью, у Ирины не было младших братьев и сестер, поэтому как ухаживать за такой крохой, что оказалась у нее на руках, девушка не знала. К тому же, судя по карете на поляне, попала она либо в другой мир, либо в прошлое собственного. Вряд ли в двадцать первом веке можно было найти подобный транспорт. Короче что так, что так совсем не радостно! Ладно, профессия удачная — это уже в плюс, зато младенец на руках... Ирина и так ничего здесь не знала, а теперь должна была еще и о ребенке заботиться. Кто бы о ней позаботился?!

Безумно хотелось домой. Под мамино крылышко, чтобы не было ничьих трупов вокруг, чтобы не было ответственности за чужие, такие маленькие жизни. Хотелось, чтобы Дима погладил по голове, обнял. Уткнуться носом в ключицу и чувствовать такой родной, такой успокаивающий запах. Дома все готовились к их свадьбе, а она тут... Девушка всхлипнула, потом закусила губу, чтобы не расплакаться. Пожалей она себя как следует и тут же окончательно расклеится. "Дим, ну почему все так, а?".

Малыш на ее руках спал, и девушка решила оглядеться вокруг — надо было что-то делать, куда-то двигаться, чтобы не сойти с ума. Карета оказалась почти посреди поляны, с дальней стороны от леса — дорога. Ирина не спеша отправилась к ней — ноги все еще болели, да и руки теперь уже тоже. Но мальчика она никак не могла оставить, и он по-прежнему спал у нее на руках. Маленькое сморщенное личико в кровавых разводах неожиданно вызывало в ней неизвестную ранее нежность. Девушка вдруг остро осознала, что ребенку нужно дать имя и как можно скорей, чтобы этот мир признал его. Отчего это так важно, она сказать не могла, но интуиции своей верила, поэтому тут же задумалась, как назвать приемыша.

Имя пришло почти сразу и совершенно определенно. Марк. Марик. Мар. А, может быть, и Рик. А потом на душе стало так больно... Когда-то она уже выбрала это имя... Они тогда долго смеялись с Димой, после подачи заявления в загс. Смеялись и обсуждали имя для своего первенца. Она хотела мальчика, и Димка, ее любимый Димка, сказал, что желание женщины — закон. А еще, что она обязательно родит ему дочь... Алену Дмитриевну. Красиво же, Марк и Алена... Марк Дмитриевич... Слезы заструились по ее щекам, оставляя на них влажные дорожки-следы.

Ребенок поднял веки и посмотрел на нее. В маленьких светло-голубоватых глазах она увидела целый мир. Мир, который зависит только от нее. Малыш больше не плакал. Она остановилась и еще долго укачивала его на руках, пока Марик вновь не уснул.

Дорога, к которой она подошла, была не очень-то ухоженной, а если сказать честно то, была попросту заброшенной. Даже на самой колее то тут, то там росли небольшие травинки, растеньица. Девушка посмотрела на дорогу, но идти по ней сейчас не решилась. Она понимала, что стоит предать земле тело Иннадиаты, да и собрать все, что может пригодиться в пути, тоже не помешает. Ирина немного постояла, раздумывая, и все же вернулась на поляну. К карете приближаться девушка не стала, напротив, решила, как следует осмотреть все кругом.

У края леса нашлась свежая яма. Ира не сомневалась, что именно здесь Адиата похоронила своего мужа и их кучера, которые погибли из-за какого-то заклятья. Какого именно в бреду роженицы она разобрать не смогла. Магия — еще один привет! Может быть Она просто сошла с ума и сама бредит? Мысль была такой притягательной. Ведь лечат же сейчас сумасшедших!

Ира так и не смогла толком разобраться в устройстве этого мира, баронесса много бредила — это было единственным источником информации для Ирины. Так что все узнанное от Адиаты стоило, пожалуй, на всякий случай делить пополам.

Девушка осторожно обошла вокруг могилы и отправилась по едва заметной тропинке в лес. Где-то там тихо журчал родник, и Ира собиралась обмыть ребенка от крови, да и самой хотелось хотя бы умыться. Ручеек обнаружился минутах в десяти хода, он тек из-под корней величественного дерева, похожего на дуб. Девушка опустилась рядом с ним на колени, распеленала ребенка и осторожно начала обмывать его. Малыш, возмущенный таким своеволием, тут же заплакал. Ирина домыла ребенка и перепеленала его, потом умылась сама. Возвращаться на поляну не хотелось, но оставить все так она не могла.

В карете кроме сундука с нарядами, бумагами и прочими нужными вещами, нашлась и корзина для Марка. Девушка устроила в ней постель и уложила ребенка, который вновь уснул. Оставив младенца в карете, она отправилась искать лопату: надо было похоронить Адиату. Плохонькая лопатка нашлась под каретой, и Ира с трудом представляла, как баронесса не приученная к тяжелой работе смогла на последних днях беременности вырыть могилу для мужа. Девушка долго копала яму рядом с тем местом, где уже была одна. Она довольно часто останавливалась, чтобы перевести дух и проверить, как там Марк. Ребенок спал, и она каждый раз возвращалась к увеличивающейся яме.

Часа через два она совсем выбилась из сил, но пригодную для похорон Иннадиаты яму вырыла. Тем временем совсем стемнело, и Ирина предпочла вернуться в карету к ребенку. Марк не спал, и ей пришлось взять дитя на руки. Но сколько бы Ира его не качала, младенец плакал и никак не хотел засыпать. К тому же грудь тянуло все больше и больше, и Ира решилась дать ее ребенку. Малыш немного успокоился, а потом и вообще начал сосать грудь. Малыш вскоре отпустил ее и сладко задремал, да и самой Ире как-то полегчало. Уложив Марка обратно в корзинку, она с удивлением начала рассматривать себя. Из набухших сосков сочилось что-то непонятное, что несколько пугало девушку, хотя она когда-то слышала о том, что ребенка может выкормить и нерожавшая женщина, но верила в это с трудом. А вот теперь... теперь, видимо, ей предстояла убедиться в этом на собственной шкуре.

Ночь для нее выдалась тяжелая — поспать малыш ей не дал, да и мысли не радостные одолевали. А еще было страшно от того, что она не знала, что может водиться в местных лесах. Стать добычей какого-нибудь хищника ей совсем не хотелось, но и что делать, чтобы этого не допустить, она тоже не знала.

Ранним утром, едва начало светлеть, Ира выбралась из кареты и занялась похоронами. Она оттащила тело Адиаты к могиле и, уложив женщину в яму, закидала землей. Сверху девушка водрузила кое-как связанных между собой из двух палок крест. Немного постояв над могилой, девушка вернулась к карете, стараясь не оставлять Марка одного на долго. Мальчик спал в своей "кроватке", так что у нее появилось время, как следует все в карете осмотреть и начать сбор вещей.

Она выудила из сундука платье поскромнее и длинную нижнюю рубашку, точно такую же как та, что была на Адиате. Одевалась Ирина долго, с трудом. Непривычная к подобным нарядам девушка, путалась в длинной рубашке. Но, к ее удивлению, наряд пришелся впору. Еще немного порывшись среди вещей, разыскивая обувь, Ирина нашла бумаги, которые подтверждали личность баронессы Иннадиаты и еще какие-то не очень понятые платежки и расписки. Девушка осторожно положила их в свою сумку. Потом собрала пару платьев и еще какие-то тряпки, которые планировала использовать как пеленки для Марка. Деньги тоже нашлись в карете, на самом дне довольно большого обитого железом сундука. А еще там оказалась шкатулка с массивными, но довольно грубыми украшениями. В общем, с деньгами было не плохо, как ей думалось, а вот со всем остальным... Обуви она не обнаружила, еды нашлась самая малость: вяленное мяса, да пара хлебных караваев. Небольшая фляжка нашлась снаружи кареты, там где сидел кучер.

Девушка взяла ребенка на руки и отправилась к роднику, чтобы набрать в дорогу воды. Ирина твердо решила, что не будет больше здесь задерживаться и как можно скорее отправиться в город Тирад, надеясь, что там найдет помощь и для себя. Вернувшись с водой от родничка, где она как следует напилась и умылась, девушка еще раз заглянула в карету и взяла заранее приготовленный сверток с деньгами, одеждой, припасами и бумагами. Ирина уложила ребенка в корзину, закинула на плечо узелок и достала корзинку. Поклажа получилась увесистой и неудобной, но девушка твердо решила, что все эти вещи им с ребенком нужны.

Ирина расправила плечи и зашагала к тракту, желая как можно больше пройти в этот день. А если повезет... если повезет, то и встретить каких-нибудь попутчиков. О том, кого еще можно встретить в средневековье на дорогах, она старалась не думать — а то становилось по-настоящему жутко, хоть никуда не ходи.

Глава вторая

— Ну, пока все неплохо.

— А я что тебе говорил? — подмигнул брату тощий мужичонка.

— Кстати, твоих рук дело?

— Да. Надо же было задать нашей мамочке, — он усмехнулся, нужное направление. Я, кстати, ей навстречу актеров послал — так надежнее будет.

— Тебе виднее — избранная-то твоя, — ответил ему брат.

Она шла по дороге. В непривычном одеянии было жарко и неудобно, плечо натер узел с вещами, а руки и ноги ныли. Но Ирина не собиралась сдаваться и опускать руки. После трех ночей проведенных под открытым небом она чувствовала себя разбитой, да к тому же немного простыла. Но, главное, с малышом все было в порядке.

Ирина устало опустила на траву корзинку, в которой спал ребенок, и сама тоже села на траву. Девушка потерла ступни, с непривычки от ходьбы босиком у нее быстро уставали ноги. Она достала из узелка фляжку с водой и сделала несколько глотков. К ее разочарованию, еды уже не осталось, а вот живот уже урчал, требуя новую порцию пищи. Ирина потерла виски. Хотелось как следует помыться и выспаться, хотелось обратно к Димке. Дома, наверняка, уже потеряли, волнуются. А любимый... напридумывал себе чего-нибудь не того обязательно. Например, что она сбежала из-за предстоящей свадьбы. Ирина прикусила губу, чтобы не расплакаться. Сейчас она готова была сразу под венец, если уж Димке так приспичило. Ира была готова и замуж, и в декрет, лишь бы домой!

Вот только домой ее никто отправлять не собирался. Впрочем, надежда у нее еще была. Ведь в городе может быть кто-то, кто что-то знает о таких вот перемещениях. Поэтому Ира заставляла себя думать о позитивном, ну и, конечно, о ребенке, который остался у нее на руках.

Словно в подтверждение его мыслей проснулся Марк. Ирина взяла приемыша на руки, чтобы покормить ребенка и перепеленать его, пора было. Грудь стала еще больше, тяжелее. Вместо первоначального непонятно чего, у нее появилось настоящее молоко, что несколько пугало Иру, зато ребенку не грозил голод, так что она не очень-то волновалась по этому поводу. Правда, соски потрескались и кормление малыша стало для нее настоящей пыткой. А ведь малыш желал кушать никак не меньше восьми раз в сутки!

Ребенок долго сосал грудь, и Ира мужественно терпела, думая о том, что у нее когда-нибудь обязательно будет свой собственный малыш. Ее и Димкин. И у него будут красивые, как у отца, синие глазищи. А пока... пока она должна была позаботиться о Марке, чтобы с чистой совестью смотреть в глаза уже своим детям. Вскоре ребенок вновь уснул, наевшись. Ирина осторожно перепеленала его и уложила обратно в корзину, пора было продолжить путь.

Она осторожно ступала босыми пятками по нагретой солнцем дорожной пыли. Вокруг щебетали птицы, в траве шабуршали букашки и стрекотали кузнечики, словом, мир просто жил. Ирина измеряла расстояние собственными шагами, надеясь, что вскоре она наконец-то выйдет на большую дорогу и сможет узнать, в какую сторону надо идти. Город Тирад представлялся ей землей обетованной, потому что там, она знала, сможет немного отдохнуть в нормальных условиях. И, конечно, постарается найти дорогу домой.

К вечеру она совсем выбилась из сил и до наступления темноты устроилась на привал. К радости Ирины, рядом с той полянкой, на которой она остановилась, оказался ручеек. Малыш спал, девушка недавно его покормила, поэтому у нее выдалось свободное время, которое тут же было использовано по назначению. Первым делом Ира выстирала уже использованные импровизированные пеленки и развесила на соседних деревьях. Руки, конечно же, неприятно замерзли, но это было не страшно. Затем девушка ополоснулась сама и сменила воду в фляжке. Хотелось есть, но еды не было, а собирать здесь ягоды или поискать грибов она никак не могла решиться, боясь отравиться.

Девушка нарубила, хотя скорее напилила — для рубки ее нож был мелковат, лапника для постели. Обустройство к ночлегу отняло у нее много времени и сил, так что в сумерках она уже улеглась, подвинув корзинку с ребенком к себе поближе, накрывшись плащом, который использовала вместо ткани для узелка. Ночь опять была беспокойная: Марк часто просыпался и плакал, а она боялась, что плач может привлечь к ним хищников. Так что Ира совсем не выспалась, да и нанервничалась прилично. Но все же едва рассвело, она собрала все вещи опять в узелок, умылась и отправилась дальше.

Идти было тяжело: болели натертые ноги, но Ирина упрямо шла вперед, и к полудню вышла на большой тракт. Здесь дорога была куда более ухоженная, но почему-то повозок или путников и тут не было. Девушка недолго постояла у обочины и решительно отправилась дальше, не желая бездействовать.

Она брела на восток, размышляя, что же будет делать в городе. С храмом Близнецов было понятно, но вот где искать помощь для себя, девушка не знала? Не знала Ирина и того, сможет она или нет, пройти в город без предъявления бумаг. Почему-то ей казалось неправильным и даже опасным называться баронессой Иннадиатой Теаль. Но это потом, а пока надо было как-то добраться до Тирада.

Девушка брела по дороге, когда странный шум привлек ее внимание. Ирина обернулась и увидела, как ее не спешно нагоняет яркая повозка. Ее тащили по дороге две довольно чахлых на вид лошадки, так что двигалась она не намного быстрее Иры. Девушка отошла на обочину и решила подождать там. Минут через десять ее нагнала повозка, на которой было написано "Семья шутов Эврей". Кибитка остановилась подле нее, с облучки спрыгнул веселого вида малый.

— Чего остановились, Дан? — крикнули из яркой, аляповатой кибитки.

— Так ты сама посмотри, Матушка! — отозвался парень, подходя к ней.

Она подошла поближе, чтобы лучше видеть происходящее. Из кибитки показалась дородная, но все равно красивая женщина. В высокую прическу уложены были толстые косы цвета горького шоколада. Матушка окинула оценивающим взглядом Ирину и, что-то прикинув, одобрительно улыбнулась.

— Куда путь держишь, милчка?

— В Тирад иду. Сына богам показать, — вежливо склонив голову, мягко ответила Ирина.

— А ты чья девка? Небось, купчины какого дочка, аль вообще из блаародных. Да ты не боися, мы в обиду не дадим. Забирайся, до города подвезем. Да расскажешь все, как надо, — протараторила женщина, не давая ей вставить и слова.

В кибитке было тесно. Повсюду лежали яркие вещи. Реквизита вообще было много, в отличие от людей. Кроме Дана и Матушки в повозке были еще четверо. Первым ее внимание привлек паренек, как две капли похожий на Дана, такой же шустрый и взлохмоченный. Кроме него и Матушки в кибитке были еще две тоненьких девочки не похожие меж собой как ночь и день: светловолосая молчунья и темнокосая хохотушка. А еще мужчина, нет, мужик. Большой, с окладистой бородой изрядно посеребренной сединой, но с цепкими темными глазами.

— Заходи, заходи, — пробасил мужчина.

Ира заняла место у двери, поставила на колени корзину с младенцем. Было не по себе, но она откуда-то знала, что эти люди ничего плохого ни ей, ни ребенку не сделают.

— Как звать-то тебя, аллонна1?

— Ирина, — проговорила она в ответ, хотя значения того слова, которым ее назвали не поняла.

— Ир-рина — странное имя, — вернулась к разговору Матушка. — Я Матушка Эльта. Вот он, — указала она на мужчину, — мой муж Коста. За лошадьми Дан приглядывает, а это брат его Тир. Ну, а девочки — Тарка и Линта.

— Приятно знать, — кротко ответила она, да и что тут еще скажешь?

— Точно блаародная, — рассмеялась Матушка. — Куда ж тебя одну-то с ребеночком понесло, деточка? — от этих мягких интонаций ей стало совсем не по себе, захотелось тут же себя пожалеть.

— Нужда заставила, — опустила Ира к полу глаза.

— Есть-то небось хочешь, нужда, — улыбнулась ей женщина.

— Да, — смущаясь ответила девушка.

— На вот, поешь, — протянула ей краюху хлеба Матушка. — Потом все расскажешь, отдыхай пока.

Она уснула быстро, сон укрыл своим тяжелым маревом. Виделся ей дом. Отец с матерью в их небольшой, но уютной квартирке. А еще видела Ирина Димку, на котором лица не было. Парень был бледен, он из угла в гол ходил по родительской кухне.

— Дима, — тихо позвала ее жениха ее мама. — Дим. Найдется она, ты верь.

— Верю я, — огрызнулся он, махнув темной головой. — Но уже четыре дня прошло. Четыре! Куда Ира могла деться?! — парень был в отчаянии.

— Дим, нам тоже тяжело. Но Ира не могла нас бросить, ты ведь знаешь, она нас любит. И тебя любит.

— Катерина Львовна, — точно когда-то в школе при ответе у доски, протянул он. Как же давно это было!! Как же давно они учились с ним в одном классе под руководством ее мамы...

— На вот, чаю попей с мелиссой. Найдется наша Ириша, — попыталась уверить парня ее мама, вот только... голос ее слушаться не собирался...

Девушка проснулась из-за плача ребенка. Толком не отойдя от сна, она взяла Марка на руки, начала укачивать. Поморгала и, заметив, что все смотрят на нее, виновато улыбнулась.

— Прошу прощения.

— Ты ребенка покорми, а не прощения проси, — наставительно заявил Коста. — Тогда и плакать малец не будет.

Она осторожно расшнуровала платье, чтобы достать грудь. Тряпка, которую она подкладывала, пропиталась молоком. За ее действиями внимательно следил Тир. Он, словно завороженный встречал каждое ее действие, каждое движение, пока малыш сосал грудь. Впрочем, это было вполне объяснимо для мальчишки его возраста. Удивило девушку совсем не это, а то, что она совсем не смутилась из-за присутствия посторонних при кормлении.

Дорога в компании была куда легче, да и ноги Ира больше не сбивала. Девушка как губка впитывала все знания, поверья и обычаи, о которых много рассказывала Матушка. Марк вел себя примерно, спокойно ел и спал, не капризничал и вообще почти не доставлял ей проблем. Словом, ребенок не так уж ей мешал, да и Ирина к нему очень привязалась.

— У тебя деньги-то есть, блаародная? — спросила Машука у нее, когда Ирина мыла котел после ужина. Вода в реке приятно холодила руки.

— Есть, — просто кивнула она в ответ. Ее не спросили сколько или откуда, есть или нет?

— Мы завтра к полудню будем в Тариде. За вход платить придется, — пояснила ей свой вопрос женщина.

— А сколько? — насторожилась девушка. Деньги у нее были. Правда, сколько, что стоит она не представляла, да и свой капитал тоже оценивала весьма посредственно.

— С тебя сребрушку возьмут, — просветила ее женщина.

— У меня хватит, — кивнула она. — Матушка, скажи мне, сколько я вам-то за проезд должна? — Ира наконец-то решилась задать давно мучивший ее вопрос.

— Что ты! Деточка, тебе сына поднимать! Какие деньги, — всплеснула руками Матушка. Строго на нее посмотрела, словно девушка предложила ей бокал яда.

— Хорошо, — кивнула Ира, спрятав глаза. Она не собиралась просто так оставлять чужую доброту, чувствуя себя обязанной этим людям. Они кормили ее не один день, дали крышу над головой. Не отблагодарить их она просто не могла.

Следующем днем уже ближе к полудню она простилась с семейством шутов и отправилась в город самостоятельно. Почему-то это казалось ей правильно. Девушка, перед тем как уйти, оставила в кибитке небольшой сверток, где были спрятаны три золотых. Ира надеялась, что этого хватит, чтобы возместить потраченные на нее деньги. А ей все-таки всучили эту странную местную обувь.

К городской стене она добралась часа через четыре после полудня. Ноги опять болели, все-таки ходить босиком ей было тяжело. Девушка все же решилась обуться, чтобы не топать по самой грязи босиком. Пусть неудобно, пусть противно, но все же... Марк сопел у себя в корзинке, куда она спрятала большую часть денег, от греха подальше. Ира была уверена, что в город она попадет почти без проблем, если что взятку даст, но это не главное. У нее одна задача — найти храм Близнецов. Страшно было из-за того, что религию местную она не знает и понятия не имеет как и что. Одна надежда, что и тут есть духовники, у которых можно испросить совета.

Стража на воротах, к ее удивлению, документов и прочих бумаг не потребовала, зато входную пошлину, судя по довольному выражению лиц воинов, содрала раза в три больше, чем положено.Но с деньгами она рассталась на удивление легко. Ирина поняла, что почти не волнуется за свое пропитание — повезло ей с профессией, что уж и говорить. Да и золота у нее в запасе было весьма прилично.

Город. Узкие грязные улочки произвели на нее удручающее впечатление: простора нет вообще, пахнет помоями. Девушка одернула себя. "А чего ты хотела от средневековья?" — невесело спросила она себя. Ответ был не утешителен, чтобы в ее мире не писали в книгах... Вспыхнула почти забытая за эти дни брезгливость: идти здесь... очень не хотелось. Но другого выхода не было. Ира с трудом поборола отвращение и мужественно отправилась в глубь города, утопая ногами (слава добрым людям! обутыми ногами) в грязи не мощенных улиц. Отвращение ко всему вокруг рвотным комком начало подниматься по горлу. Дома она даже по метеным дорожкам в парке босиком старалась не ходить — брезговала, а тут... Словно для пущего эффекта впереди распахнулось окно и на улицу выплеснули содержимое ночного горшка. Ее все-таки вывернуло на изнанку, а мимо по улочке прогрохотала телега с какими-то мешками. Дур-ра! Могла ведь напроситься, чтобы ее кто-нибудь подвез. Не бесплатно, конечно, но все же, не идти по этому... этой грязи.

А вокруг улочки. Темные, постоянно петляющие. Покосившиеся дома в два-три этажа из потемневшего от времени дерева. И никаких стекол на окнах, только ставни. Слава богу, когда они закрыты и ей на голову больше не грозят опорожнить ночной горшок. И вонь. Повсюду вонь. Нечистоты фривольно разливаются по улицам и нет никому до них дела — люди ко всему привыкают, да и не видели они ничего другого... А как ей быть?! Она с трудом подавила очередной приступ рвоты и решительно развернулась, чтобы вернуться к воротам и попробовать напроситься в телегу.

Ирина старалась не смотреть на людей вокруг: они казались ей просто удивительно страшными. Как же хорошо, что они держали дистанцию! Их обезображенные оспой и другими болезнями лица непременно вызывали у нее внутреннее содрогание, и подойди кто-то к ней поближе, кто знает, какая у нее была бы реакция. Женщины и мужчины в грубых одеждах провожали ее настороженными взглядами, впрочем, в мужских глазах еще и похотливый интерес был виден даже ей. И это пугало. Что будет, если один из них захочет воспользоваться ею? Ничего хорошего, это очевидно! Вряд ли она сможет дать достойный отпор кому-нибудь из них... Ирина ускорила шаг, желая как можно скорее покинуть эту часть города.

Пришлось возвращаться к воротам. Впрочем, маленькое бегство-отступление удалось ей великолепно и своевременно!

Она долго приглядывалась к деловито разговаривающим меж собой людям, прежде чем определила в одном из них главного по перевозкам. Мужичонка был невысок, едва ли ей до носа, зато толст просто сказочно: округлый живот гордо выставлялся вперед. Ира осторожно подошла к нему и, вежливо поздоровавшись, попросилась в телегу, на которой можно доехать до храма.

— А деньги-то у тебя есть, девка? — прищурившись, спросил ее мужик, оглаживая бороду. В глазах его горел совсем не денежный интересно, Ирина, увидев это, залилась краской и поспешила ответить.

— Немного, — получился почти шепот.

— Два серебряника, больно платье у тебя хорошее, значит и деньги есть.

— Хорошо, — покладисто кивнула она.

Узкие улочки. Заторы. Ругань. И везде грязные патлатые люди, впрочем, она догадывалась, что и сама выглядит не многим лучше. Двигались они очень медленно, а время выходило! Марк уже плакал, требуя, чтобы она его покормила. Но кормить малыша здесь?! Ей даже думать об этом было противно. Ирина твердо решила, что если они в ближайшие минут пятнадцать никуда не доедут, то она попробует накормить ребенка прямо на ходу, несмотря на тряску и прочие неудобства. К ее вящей радости, пускаться на крайние меры не пришлось. Вскоре они вынырнули из лабиринта, который создавали неказистые домики и попали на относительно широкие улицы. Дома здесь были каменные тоже в два-три этажа. Люди выглядели более опрятно и цивилизованно — центр, одним словом. Храм, как и полагается был на главной площади. На ней же был большой торг и Ратуша. Торг девушка видела, а Ратушу нет, потому что она была на противоположной от Храма стороне.

Храм! Она никогда не видела ничего подобного. Как описать его и нужно ли это? Ирина не смогла бы ответить на этот вопрос даже себе. Она, наверное, еще долго бы стояла рассматривая вязь узоров кропотливо выточенных на каменных стенах, если бы не плач Марка. Плача голодного ребенка, о котором она должна была заботиться, этого хватило, чтобы оторвать девушку от созерцания этой дикой помеси древнегреческого и готического зодчества. Ира решительно направилась вверх по серым мраморным ступеням, надеясь, что ее не понят на улицу и она сможет спокойно покормить ребенка в храмовой тиши. А уж потом, потом она обязательно найдет помощь для малыша и для себя!

Глава третья

— Она прибыла в Храм.

— Сам вижу, — огрызнулся худощавый бог. — Теперь мы увидим, не ошибся ли я.

— Она хорошая марионетка. Безвольная и податливая, так что не стоит волноваться, Брат! — запальчиво залепетал толстяк, запуская короткие пальцы в плешивую сальную шевелюру.

— Ты опять спешишь с выводами, — огрызнулся его собеседник. — Я бы не стал утверждать, что у нас все получилось. Она еще не исполнила даже половины пророчества, а наш враг уже нашел ее...

— Ты о снах?

— Да. Это ж надо, так искусно все провернуть! — с брезгливым восхищением заявил "тонкий" Близнец. — Она видит то, что действительно происходит в том мире... Это может сгубить все, что мы уже сделали.

— Надо придумать что-то!

— Сам знаю, — рявкнул на брата бог, у него уже болела голова от этого "надо"...

Забавно. Кто-то предусмотрительно и очень виртуозно решил проблему с мытьем полов в Храме. В довольно глубокой выемке прямо перед тяжелыми темного дерева дверями журчала вода, так что любой пришедший волей-неволей устраивал себе "омовение" ног перед тем, как войти в храм. Интересно, а не освященная ли это вода? И если освещенная то, как она отреагирует на "невежественную чужеземку"? Ирина недолго постояла на краю "купели" и все же сделала решительный шаг в воду, оказавшуюся, к ее удивлению, весьма теплой. Девушка одной рукой смыла грязь с обуви, второй придерживая корзину с ребенком. Марк, словно почувствовав ответственность предстоящего момент, перестал плакать, так что тяжелую створку двери она толкнула в полной тишине. Дверь не поддалась. Но Ирина запретила себе паниковать, и навалилась на ручку всем своим весом. Старые петли заскрипели, и дверь начала медленно отодвигаться, приоткрывая для ее взора благодетельный храмовый полумрак.

Девушка не решилась сразу же перешагнуть высокий порог, она замерла, раздумывая, и заглянула внутрь храма. Прохладный полумрак огромного зала, открывшегося ее взору, показался ей неживым и затхлым, словно это был не храм, а склеп. Но потом, приглядевшись, она заметила вдалеке горящие свечи. Мысленно перекрестившись, Ира сделала последний шаг и оказалась в храме. Полумрак и тишина окружили ее со всех сторон, навалились на плечи, и девушка немного растерялась. А что, если женщины не могут входить в этот храм? Или еще какой запрет существует?

Ирина с опаской начала озираться кругом. В пустом зале никого не оказалось, только полированные мраморные стены взирали на нее пустыми и темными глазницами-нишами, наверное, во время служб в них зажигают свечи. Девушка осторожно перевесила корзину с ребенком на другую руку, поправила лямку котомки и решительно двинулась вперед. Она долго шла, стараясь ступать как можно тише, вдоль рядов узких полированный скамеек, чем-то напоминающие те, что она видела в фильмах, где показывали католические соборы. Гулко и громко билось в груди сердце так, что, казалось, этот стук заглушает звук ее осторожных шагов. Ирина боялась. Она отчаянно трусила, но упорно шла вперед, на свет... свечей.

Никого не было. Никого. Совсем никого. Ира начала потихоньку паниковать. Где же служители? Где прихожане? Где они все?! В этом странном храме там, где в православных храмах обычно был иконостас, была странная и удивительная картина. Живая картина! На ней, как в немом кино, двигались двое мужчин. Мужчин совершенно непохожих друг на друга, но отчего-то она была уверена, что эти незнакомцы не просто братья, а близнецы. Высокий узколицый мужчина, чем-то напоминающий ей Шерлока Холмса, курил трубку, сидя в глубоком кресле возле занавешенного окна. Его брат невысокий забавный толстячек этакий доктор Пилюлькин нарезал круги по комнате, то и дело отчаянно взмахивая руками. Девушка засмотрелась на картину, поэтому чуть не подпрыгнула, когда ей на плечо легла чья-то рука.

— Здравствуй, дитя, мы ждали тебя, — проговорил чистым голосом незнакомец, и Ира тут же повернулась к нему.

— З-здравствуйте, — кланяясь, ответила она, жадно рассматривая мужчину. Он оказался крепким седовласым старцем с цепкими поразительно молодыми глазами.

— Не гни спину понапрасну, дитя, — ответил ей жрец.

— Я, — начала оправдываться она.

— Не стоит, ты устала с дороги. Идем.

— Куда? — удивленно хлопнула она ресницами.

— В храмовые помещения. Здесь сейчас никого не должно быть, — посвятил ее в страшную тайну жрец.

— П-простите, — тут же повинилась она, — я не знала.

— Ничего, дитя. Ты и не должна была знать. Главное, что ты добралась до храма и Сын с тобой.

— Да, — кинула она. — Простите, но я ничего не понимаю.

— Мы расскажем тебе все, как только ты отдохнешь и приведешь себя в порядок. Да и Сыну нужен отдых не меньше тебя, дитя.

Ей было отчаянно страшно. Этот странный старец только запутывал все. И можно ли ему доверять? Хотя, кажется, их здесь ждали. Но зачем? Впрочем, ведь Иннадиата отправляла ее именно сюда, вряд ли она могла желать сыну зла. Значит, стоит хотя бы попробовать поверить этому жрецу.

1. Аллонна — мадонна.