Слуга смерти

* * *

*

В окне мелькнула вспышка, несколько секунд спустя зазвенели стёкла.

— Близко ударило, как бы не в трубы заводские, — негромко произнёс Костя. Приятель сидел на диване, на самом краешке и не поднимал на меня взгляда.

— Угу... рядом, — подтвердил я.

— Антон, — внезапно вскинулся друг, — а может не надо?

Я посмотрел на приятеля, вздохнул и опкачал головой:

— Нет, Кость, надо. Мне надо, тебе... ты как хочешь, я тебя не заставляю, но она была твоей родной сестрой.

— Полиция есть, пусть она разбирается с этими уродами!

— Костя, — я подошёл к нему, наклонился и прижался лбом у его лбу, придавив ладонью на его затылок, — она была нашей женщиной, тебе сестрой, мне женой и матерью моего не родившегося ребёнка, твоего племянника, а эти уроды... — у меня перехватило горло и только сип раздался на окончании фразы. — Им нельзя жить, понимаешь? Я бы сам с ним справился, но он знает меня в лицо и не даст подойти ближе.

— Есть же другие, те, кто её... с ней сделал это, — прошептал Костя. Он до сих пор не мог сказать — умерла, сестра для него была всё ещё жива. Я был уверен, что друг не боялся того, что мы собрались делать, но он был, мягко говоря, интеллигент, правильный. Закон был для него не пустым звуком, тот самый закон, который позволяет гулять по нашим улицам моральным уродам, тот самый закон, по которому наши родные и близкие безнаказанно погибают.

Я отдёрнул голову назад, разогнулся, повернулся спиной к собеседнику и вернулся обратно к окну.

— Никого уже нет — он последний, — глухо произнёс я. Почему-то, сильно захотелось закурить, хотя я баловался в последний раз сигаретой в восьмом классе. До одури и горькой слюны (или это желчь растекается?) желал втянуть в себя дурманящий ароматный дым.

— Как нет? — Костя переспросил растерянно. — Но они же... ты их сам?!.

— Сам. А сейчас сам не могу справиться. Так ты со мной?

Друг молчал несколько секунд, потом твёрдо произнёс:

— С тобой. Чёрт, не поверишь, а так сигаретки захотелось, почему-то, даже на миг почувствовал запах дымка, такого, знаешь, ароматного с добавками, немного на азиатские курения похожие.

— Я бы тоже не отказался от тяги-другой, — признался я. — Чудно так совпали наши желания.

— Это всё нервы, Тоха, всё нервы... все болезни от них, только сифилис и СПИД от удовольствия, — произнёс он с нервным смешком.

Потом мы молчали, наблюдая за грозой и ливнем, как капли дождя барабанили по стеклу, а деревья за окном гнулись под порывами ветра, как иногда в стене дождя проскакивали настоящие водяные волны.

Внезапно заиграла громкая мелодия — полёт валькирии.

— Они? — спросил Костя и громко сглотнул, кадык на его горле дёрнулся вверх-вниз.

— Они. Держи, — я вытащил из кармана дешёвый телефон с левой сим-картой, через которую общался с дилером, и протянул другу.

— Алло?.. Да я тут, давно жду... есть, всё есть, давай быстрей... не твоё дело! — последние слова он почти выкрикнул в трубку, потом выслушал ответ, нажал отбой, положил телефон рядом на диван и посмотрел мне в глаза. — Они уже рядом с нашим двором.

Перед тем, как покинуть съёмную квартиру, я огляделся в последний раз — не оставил ли чего лишнего.

Диллер прикатил на чёрной заниженной "приоре" с тонированными в глухую стёклами. Я обежал вокруг детской площадке, прячась за кустами и заходя со стороны пассажирского места. Костя спотыкаясь и нервно оглядываясь по сторонам подошёл к водительскому стеклу.

Успел я вовремя — только присел за кустами сирени в метре от машины, как услышал голос друга:

— Привёз? Что так долго?

Пауза, потом знакомый ненавистный голос спросил:

— Ты Марат? Откуда знаешь Цаплю и Бимса?

— А ты мент, чтобы меня спрашивать? — окрысился Костя. — Проверяешь, да? Ты тут видишь ментов или на мне микрофон, да я тебя в упор слышу с трудом в такой ливень.

— Пересмотрел кина, — заржал кто-то ещё в машине, заставив вздрогнуть от неожиданности. Блин, не видно ничего, сколько их там в машине, неужели такой план сейчас сорвётся?

— А ты чего ржёшь, а? — почти сорвался на визг Костя. — Вдвоём весело, да? Зачем его привёз, может, это он мент, а? План выполняете?

— Ты кого ментом назвал? — набычился тут же сосед дилера, а я мысленно похвалил друга — теперь знаю, что в машине всего пара человек, вполне по силам справиться.

— Да замолкните вы оба. Шур, не видишь, что его не по-детски колбасит, он же тебе сейчас ещё не того наговорит. Ломает, Маратик?

— Ты привёз, — вместо ответа спросил костя. — Привёз, а? Я сейчас уйду, ясно?

— Да уходи, — хохотнул торговец дурью. — Это не мне доза нужна, а тебе.

— Вот деньги, давай скорей.

На несколько секунд наступила тишина, по плану этот момент мой.

Ломиться сквозь кусты не стал, просто обежал вокруг них, оказался рядом с машиной и дёрнул ручку на себя. Закрыто.

Зараза!

Рванул соседнюю, заднюю и о чудо — та открылась.

— Ты кто?

— Сука, палево!

И торговец, и его пассажир прокричали почти одновременно. Один тут же наклонился вперёд, видимо, пытаясь нащупать что-то под сиденьем.

"Что-то... да он ствол ищет или нечто того", — прикрикнул я на себя, после чего приставил к спинке сиденья напротив ствол охотничьего обреза и заорал:

— Замерли, замерли, суки! Положу нахрен! Руки положили оба на панель!

Куда там, дилер попытался выпрыгнуть из машины, его сосед уже успел вооружиться потёртым пээмом и собрался развернуться ко мне.

"Мать, да у них тут темно, как в заду у негра, они мой обрез не видели", — промелькнула мысль в голове.

Торгаш выбраться не успел — схлопотал от Кости сначала по темечку кулаком, потом с ноги, пяткой в голову и плечо, и ввалился обратно в салон с расквашенным носом, а мой приятель подпрыгивал рядом, тряся повреждённой кистью, отбитой о толстую кость черепа.

Ду-дух!

От неожиданного выстрела замерли все — я, дилер, Костя.

Дёргался только помощник торговца, точнее, бился в агонии с развороченной грудью и потоками кровавой пены из-за рта.

— Ты зря это сделал, — выдохнул торговец, — ой, зря. Валите на хрен из города. Когда вас найдут — живыми похоронят.

— Заводи машину и выезжай со двора. Или присоединишься к нему, — приказал я и двинул стволом ему в ухо, чтобы он ощутил тепло металла от недавнего выстрела, почувствовал запах сгоревшего пороха.

Костя дёрнулся, было, запрыгнуть рядом со мной, но я дотянулся до дверцы и опустил блокировку. Вот тоже чудно — себя закрыли, эти уроды, а про то, что задние сиденья доступны всем даже не подумали.

— Куда? — процедил сквозь зубы торговец, когда машина выкатилась из двора и влилась в общий поток.

— На Кузнецкую, к расселенному дому. Там мы с тобой поговорим о наших делах.

Скоро затих раненый. Пятимиллиметровая картечь пробила поролон сиденья, исковеркала позвоночник (уверен в этом, без этого такое ранение точно не обошлось) и разорвала лёгкие, наружу ни один шарик не вылетел, что было весьма кстати, а то бы ехали сейчас с дырявой лобовухой и потёками крови на стекле изнутри. Пусть дождь, пусть видимость паршивая, но всё же, всё же...

Зачем я стрелял, почему?

От злости и нервов. Больше от злости, наверное. Злился, что из-за этих тварей погиб самый лучший в мире человек (даже два, если вспомнить то, что Олеся была беременна), злился на государство, которое защищало вот таких уродов, подчас наказывая и сажая на долгие сроки простых граждан, вся вина которых была в том, что они не захотели быть баранами и дали жёсткий отпор преступникам, а самих преступников отправляло на год-два чуть ли не в комфортные (для преступивших закон это были комфортные) условия.

— Заходи, — я чуть качнул обрезом, который демонстративно перезарядил в машине и щёлкнул курками.

— Ты...

— Заходи или грохну прямо здесь и плевать на разговор, — рявкнул я. Не стоит ему знать, что он и так сдохнет скоро, так мне будет проще сделать то, что задумал. Когда речь идёт про разговор, то у человека появляется надежда, что ещё не конец, как минимум у него есть время перед и во время беседы.

— Дозы с тобой? — спросил я.

Диллер посмотрел мне в лицо, искривил губы в ухмылке:

— Со мной. Что-то ты на торчка не похож совсем и лицо знакомое...

— Доставай и кинь мне под ноги, — перебил я его, потом предупредил. — Учти, я могу выстрелить тебе в ногу. Картечь её тебе оторвёт, это же не пуля пистолетная. Жить будешь, но калекой. Ну что — будешь выполнять или мне стрелять?

— Не стоит жечь патроны, — он сунул руку в кармашек пояса-барсетки и вытащил несколько свёртков, размером и формой с запечатанный презерватив.

И в этот момент я выстрелил.

От дуплета в живот и грудь торговца согнуло, он выронил чеки и рухнул на колени, потом скрючился на полу и захрипел.

Он чуть пришёл в себя, когда я его связал.

— Удивлён, что жив? Так там резинки были вместо свинца. Больно — да, зато не смертельно. Правда, обещать, что до свадьбы заживёт обещать не буду, не успеет, — тут я скрипнул я зубами.

— Я тебя вспомнил! Ты Ростовцев, млин. Как там... Антон, Антон Ростовцев! Что за свою сучку захотел поквитаться?

Я ударил его в лицо ногой, потом ещё раз.

И ничего не почувствовал, наблюдая за потёками густой крови и несколькими белыми комочками, бывшими недавно передними зубами. Ни удовольствия, ни желания бить ещё и ещё, один только холод в груди и равнодушие.

— Пора заканчивать, — сам себе сказал я.

— Да ты труп, Ростовцев. Тебя найдут и прикончат и твоего дружка тоже, — прохрипел торговец. — Ты не туда влез... подумаешь, торчки прикончили твою бабу! Они уже сдохли от передоза, мог бы смириться с этим и жить дальше, трахать другую бабу!

— Вот и ты сейчас сдохнешь от передоза.

У него расширились глаза, когда увидел, как я поднял с пола старый использованный шприц, которых тут много валялось вокруг.

— Ты чего задумал?

— Правду говорят, что только плохой дилер будет пробовать свой товар? А ты кто — хороший или плохой?

— Послушай, а давай я тебе денег дам? У меня есть хорошая заначка, тебе хватит уехать в другой регион, там хату купить, с бабой нормальной познакомиться, а? А на Шура плевать, я знаю, куда тело скинуть, чтобы никто его не связал с тобой и мной. Ну как? Соглашайся, ты же не дурак, Ростовцев.

Я дела всё так, как видел в интернете в разный роликах: затянуть руку куском резиной трубки, развести порошок, нагреть в ложке, набрать в шприц.

— Не надо, Ростовцев, не надо... Антон, прости... да, я виноват, что продал тем торчкам дозу, но ведь им мог продать её кто угодно! Антон! Я брошу торговлю, слышишь?! В храм пойду, в монастырь!

Он кричал и пытался биться, когда я приложил тупую иголку к его вене.

Когда он обмяк, я сделал ещё один укол, и ещё. Оставшиеся чеки убрал ему в карман, туда же сунул жгут, протерев сначала от своих отпечатков и дав подержать его торговцу дурью. Киношные фокусы, скажет кто-то? Но так ведь срабатывают частенько, и сам я не думаю, что из-за смерти пары мелких преступников полиция начнёт носом землю рыть, им проще воспользоваться выложенной мной дорожкой из улик, чем терять время и разрабатывать версии, искать неведомого убийцу.

— Пошли со мной, — я подхватил уколотого под плечи и поставил на ноги, предварительно развязав от шёлковых лент, которыми спутывал ноги и руки (в интернете писали, что от такого способа следов на коже не остаётся, если действовать аккуратно и не завязывать ленты поверх одежды — только на голую кожу). Протёр ему лицо платком, который убрал в пакет и потом положил в карман.

На улице прислонил уже почти полностью не соображавшего торговца к машине, после чего открыл дверцу переднего пассажира, несколько раз ударил куском битого кирпича, взятого из пустого дома, по костяшкам покойника, сбивая тому кожу. По его ранкам мазнул окровавленным платком, после чего слегка обтёр вторым, свежим и убрал этот платок в карман трупу.

— Помогай, — приказал я торгашу.

Куда там, он только в крови измазался и в грязи, падая с ног. Хорошо, что дождь продолжал лить, как из ведра, скрывая наши действия от жителей соседних домов, а машин в этом углу не проезжало, к счастью.

В багажник я закидывал труп в одиночку, измазавшись сам так, словно, смену на скотобойне отстоял. После чего посадил ничего не соображавшего торчка на водительское сиденье, убрал ему под ноги обрез, который тщательно протёр и облапал чужими вялыми ладонями. Пару гильз, картечь из которых нашпиговала напарника торгаша, сунул в барсетку к чекам с наркотой, предварительно заставив подержаться за них. Вроде бы везде говориться, что при выстреле на руках и одежде остаются следы пороха и гари, но так как у меня обрез, то есть, затвора из которого вылетает гильза и вместе с ней и гарь с копотью на ладонь, нет, потому можно и не заморачиваться с выстрелом из руки торгаша. Да и под дождём он пробыл изрядно, вода все следы смыла бы так и так, вполне хватит и того, что на гильзах есть следы, а у него от гильз.

Последнее, что сделал — чуть протёр влажной салфеткой, початая пачка которых нашлась в бардачке, руки и лицо торговца, после чего убрал использованные в пепельницу.

— Езжай, эй, слышишь меня? — я похлопал ладонью по лицу уколотого, но тот уже ни на что не реагировал, а судя по появившейся синеве и капелькам пены в уголках губ, начал отходить в мир иной.

— Собаке — собачья смерть, — почти плюнул я словами, захлопнул дверь и пошел прочь. Дождь смоет все следы у машины, моих отпечатков обуви не останется, да даже если и так, то скоро я от неё избавлюсь.

Неподалеку имелся тайник с чистой одеждой, которая отличалась и цветами, и фасоном от той, что сейчас носил.

Переодевался под дождём, наплевав на всё.

Сейчас этой воде я был рад, казалось, что само Небо смывает с меня всю грязь, грехи и налёт старой жизни.

Грязные шмотки убрал в пакет и обильно полил всё внутри уксусной эссенцией, машинным маслом, чтобы эти вещества превратили тряпки в жутко воняющую и слипшуюся субстанцию. Чуть позже. Когда отшагаю подальше от этого района, выброшу пакет в мусорку. После такой обработки вещами и последний бомж не заинтересуется, да и живность всяческая ни за что не рискнёт распотрошить пакет.

Вот и знакомый сквер — овальная лужайка с дорожкой по кругу и лавочками, окружёнными невысокими густыми кустами цветов. Расположен на бугорке и виден со всех сторон, до моего дома тут пять минут хода.

Красивое место, мы тут с Олеськой и познакомились, когда она переехала со своими родителями в мой район. Здесь фонари не обычные, в виде столбов или гирлянд, натянутых между столбами или деревьями (деревьев тут нет по причине молодости сквера), а бьющие в небо с земли — белые, голубые и розовые лампы были вмурованы в тротуарную плитку.

Я остановился возле нашей любимой лавочки и почти воочию увидел мою... тут горло свело спазмом, защипало глаза, хорошо, что дождь идёт и никто не видит моих слёз.

Я резко развёрнулся и сделал быстрый шаг от скамейки...

В этот миг небо над головой взорвалось.

* * *

*

— Сколько трупов-то, — раздался надо мной незнакомый мужской голос, — совсем молодёжь слабая пошла, что ни ритуал обращения, так десяток тел в мертвецкую приходится стаскивать. Ну, хоть материала для опытов хватает.

Тут мне в живот воткнулся раскаленный штырь, заставив согнуться от боли и заорать:

— А-а-а!

Ну, как заорать? Я сам себя чуть слышал, сип какой-то или даже простой выдох.

— Никак живой? Не может такого быть, — удивился всё тот же голос, и я почувствовал, как раскалённый прут несколько раз коснулся груди и бедер, заставляя дёргаться и стонать. — Эй, девочка, возьми вот это тело и быстро отволоки в лекарскую.

Моему мучителю ответил звонкий женский даже скорее девичий голосок:

— Зачем, магистр Шинис?

— Затем, чтобы подправили ему здоровье, а то я ему, кажись, кишки проткнул.

— Да что трупу сделается от одной дырки в животе?

— Он живой, как оказалось, кто-то спустя рукава отнёсся к своим обязанностям и не проверил мёртв окончательно или в тяжёлом забытье находится.

— Ой, — прямо надо мной вскрикнула девушка, — у него кровь идёт, из груди, из живота и ноги все в пятнах! В самом деле, живой, разве такое бывает?

— Бывает, девочка, бывает. Головотяпства много развелось да и забыли старые способы. Вот прижгли бы ему пятки калёным железом, глядишь, и очухался после ритуала. А кровь... так это я проверял его посохом. Хватит языком мести, неси, а то в самом деле станет настоящим мертвяком.

Меня ухватили за лодыжку и дёрнули.

— Да не за ногу, за руки пусть возьмёт твоя тварь тупая, ведь всю голову ему разобьёт на ступеньках же.

Ногу отпустили, отчего я пребольно ударился пяткой по чему-то твёрдому полу, как бы не каменному, ну или покрытому керамической плиткой. Кто-то процокал (шпильками по плитке в морге или ошибаюсь?) к моей голове и грубо ухватил за левое запястье, дёрнул вверх и потащил за собой. Хватка была явно не женская. Впрочем, мне скоро сало всё равно — когда меня стали поднимать по лестнице с высокими ступеньками столь варварским способом, я отключился от боли в животе.

Сколько пролежал без сознания сказать не смогу. Но пробуждение было приятным, не то, что предыдущее, когда мне живот проткнули и потом кололи каким-то посохом, проверяя жив или мёртв. Все тело испытывало негу, словно, только что закончился массаж с лучшими восточными пряными маслами, да и массажистка была экстра-класса.

— Всё, хватит тут бока отлеживать, вставай давай, — меня грубо толкнули кулаком в бок, разрушая всё умиротворение момента.

Открыв глаза, я увидел над собой огромную харю, густо заросшую короткой курчавой бородой и волосами иссиня-чёрного цвета. Харя покоилась на короткой толстой шее, которая дальше переходила в могучий торс.

"Борец, что ли, или санитар в дурке?".

— Тебе отдельное приглашение? — прорычал бородач.

— Где я?

— В лекарской. Считай, заново родился. Если бы не мастер Шинис со своей ученицей, то разобрали бы тебя на запчасти к гумункулам или скинули в яму как корм химерам. Ну, вставай, хватит место занимать.

Не собираясь дожидаться, когда я самостоятельно скину с себя тормознутость, бородач ухватил пальцами, словно, клещами моё плечо и стащил с высокой кушетки на пол.

— Вещи возьми вон в том углу. Если велики, то подошьёшь сам, других всё равно не скоро получишь, если денег нет. А денег точно нет, раз в общую мертвецкую угодил, — хмыкнул он и ткнул пальцем в дальний угол.

А я стоял, качался от слабости и стараясь справиться с головокружением и... шоком.

Реальность вокруг была та ещё.

Мне доводилось видеть морги (в памяти стрельнуло болью воспоминание, когда я был вызван в морг на опознание своей жены), вот все они никак не походили на это помещение. Хотя, вроде бы это не морг, а... боже, дай мне памяти в этой дурной и дырявой голове... лекарская. Больница, то есть.

Хм, на больничную палату походит с большой натяжкой. Цветом да минимумом обстановки разве что.

Несколько кушеток или просто широкие двухметровые лавки, обтянутые вытертой светлой кожей. Потолки высокие и густо усыпаны мелкими белыми светильниками, от которых совсем не падало теней. Возле двух стен стояли парами четыре шкафа из светлого дерева. Шкафы массивные и винтажные такие, им место в каком-нибудь кабинете любителя старины, а не в больничном кабинете.

Несколько деревянных стульев и табуреток, часть из них с кожаной мягкой обивкой, остальные голые деревяшки, на которых только геморрой высиживать себе.

Вра... хм, ладно, пусть будет врачом.

Врач сильно напоминал мне одного полоумного добродушного преподавателя магии из детской сказки, позже ставшей хитом некоторое время в киноиндустрии. Такой же здоровенный пузатый амбал, вот только борода и шевелюра аккуратные и не столь большие. Одет в белый балахон и кожаный фартук.

Чистые, к слову сказать, словно, только что сменил на свежие.

— Да ты будешь одеваться или тебя вышвырнуть голяком?

— Да буду, буду. Где тут ваш угол, — произнёс я и, покачиваясь, направился в указанное место. Там отыскал несколько пар коротких штанов, две пары штанов больших и широких, три рубашки с завязками у горла и длинный халат... нет, мантия скорее всего. Все тёмно-серое, коричневое и только мантия чёрная с белыми вставками по шву по всему рукаву.

Короткие штаны оказались нижним бельём, оно было серым, штаны коричневые и стягивались по фигуре крючками и шнурками, рубашка была просторной, хотя я ожидал иного, когда покрутил её в руках. А в мантии и вовсе почти утонул.

Повезло, что вся одежда была чистая и абсолютно ничем не пахла.

— Ну вот, хоть на настоящего подмастерье стал похож, — одобрительно кивнул мне бородач. — Звать тебя как?

— Антон Ростовцев, — представился я и увидел непонимание в глазах собеседника.

— Как-как? Ну и чудненькое у тебя имя, а по виду обычный горец. Или ты решил вспомнить старый обычай и взять себе новое имя после ритуала? Хм, редко кто на это решается, это ж считай, от всего старого нужно отказаться, от родичей, имущества и... а, ладно, взял так взял, мне плевать. Ты мне поможешь тут с делами кое-какими разобраться? Заодно серебра подкину, оно тебе ой как понадобится, раз ты жизнь с нового листа решил начать.

— Помогу, — кивнул я в ответ. — А почему серебро?

— Золото жирно будет, — заявил мне этот человек-гора.

— А вас как зовут?

Бородач с любопытством посмотрел на меня, хмыкнул, поскрёб бороду и представился:

— Старший магистр тёмной магии лэрд Башл Юдарег второй помощник управляющего лекарским крылом.

Я сглотнул комок в горле пытаясь понять: шутит или нет?

Чёрт, вроде бы абсолютно серьёзен и представился хоть и с долей пафоса, но привычно, как если бы не одну сотню раз повторил.

— Очень... приятно, — с короткой паузой ответил я. — А что мне предстоит делать?

— Инструмент чистить. Да не боись, не руками — в кубе алхимическом. Небось, не раз пользовался таким, ну, или почти таким.

Алхимический куб для чистки оказался металлическим кубом метр на метр с откидывающийся вниз одной стороной, как в кухонной плите, решетчатыми полочками внутри и ручкой-воротом сбоку.

— Старый уже, давно менять нужно да начальство не желает тратить деньги, пока этот исправно работает.

Инструмент — от простого шипчика до стеклянной мензурки, следовало положить на полки в кубе ровным слоем, чтобы не прикасались друг к другу, потом плотно закрыть дверцу на стопор (если тот не задвигается, значит, дверца неплотно прикрыта) и начать вращать ручку. Точно так же я заряжал кемпинговый фонарь с функцией динамо-машины, когда выезжал на длительную рыбалку. Только на кубе ручка была не в пример больше и крутилась очень туго.

— Грязное все с левой стены в шкафах, чистое складывай в правые шкафы. Только смотри — вещи и инструмент в разные складывай, а то были тут у меня помощники, что б про них при посмертии Госпожа позабыла.

Ох и вымотался я, вращая вороток. Пот катил градом, мышцы горели, и то и дело накатывало головокружение.

Но тяжёлая работа помогла прийти в себя, а иначе... я даже не знаю, что сделал бы или до чего додумался, будь свободен и останься наедине со своими мыслями.

Это место, эти люди (пусть видел одного Башла и слышал только двоих), эта одежда — всё странное, непонятное и потому пугающе.

А самым странным был я сам.

Я сильно похудел с момента, как в меня попала молния на том бугорке, в сквере. Потому и одежда болтается как на вешалке. Кроме того изменился рост — на полголовы уж точно, потому и походка у меня неуверенная, дёргаюсь постоянно и оступаюсь — это всё разум не может привыкнуть к новым данным, не веря, что старые устарели.

Ладони другие, цвет волос другой — светлые слишком, почти что блондин с небольшим золотистым отливом, а был брюнетом с рыжиной среднего роста и широкими плечами, которые я старательно расширял сначала в детстве в деревне на покосе, потом в качалке, потом в армии и на стройке. После стройки стал курьером городским — развожу посылки и пакеты на "на пластиковом самоубийце".

"Развозил", — поправил я сам себя и тяжело вздохнул.

Хорошую религию придумали индусы, так, вроде бы пел знаменитый советский бард. Подозреваю, что именно эта вещь со мной и приключилась — реинкарнация. Ну, а то. Что я очутился в чужом взрослом теле и судя по всему и ещё и не на Земле, это уже частные мелочи. Ведь кто с гарантией может рассказать, что происходит после смерти? Да никто!

Одно плохо — чужая жизнь несёт некоторые неприятные факторы, например, что если я женат, у меня есть дети, и я их принять не смогу? Да, не смогу — я только недавно утратил свою семью и никак не смогу влиться в чужую, тем более ту, в которой я буду своим.

Ещё кое-что — магия.

Эта штука меня сильно беспокоит. Судя по всему, по оговоркам старшего магистра, я сам не самый последний специалист в этом деле. Вроде как способный студент в институте: такой всё знает из школьной программы, немало из "вышки". А что знаю я?

Я старательно напрягся, пытаясь соорудить небольшой огненный шар — стандарт в магии по мерилам Земли. Ничего. В голове было пусто, хранились только знания своей родной планеты, которые мне тут если и пригодятся, то нескоро и в совсем малом объеме.

А ещё это неведомое посвящение, в результате которого бывший владелец этого тела двинул кони, освободив пространство для меня.

Чёрт, ну зачем я попёрся по тому сквере, как мог забыть, что в грозу молнии бьют по открытым местам, выбирая в качестве мишени все то, что выше окружающих предметов? А там, на бугре даже фонаря не было, только я, млин, громоотвод для души. Хорошо, что от пакета с вещами избавился и у ментов не будет лишних вопросов к моей тушке...да чёрт с ней с тушкой — Костьку не станут мурыжить и докапываться.

— Чёрт! — я выругался вслух и ударил кулаком по стенке куба рядом с воротком. Тут же в дверном проёме показался старший магистр Башл Юдарег.

— Что тут? Отказывается работать? Ты резче крути ручкой, а то накопители плохие, все в трещинах, манну плохо держат, — сказал он. — Главное, совсем не сломай, а то запишу поломку на тебя и придётся тебе покупать новый, совсем новый, да и не найдешь ты такой хлам, разве что у антикваров.

И скрылся, оставив меня с саднящим кулаком, раздраем в голове и дышащим на ладан аппаратом.

Как бы не оттягивал я миг, когда придётся выйти из лазарета, но он настал. Магистр, правда, накормил каким-то салатом с грибочками, прежде чем выставить за дверь. Ещё и пять мелких серебреных монет сунул. Интересно, это нормально или меня надули?

— Сразу дуй к Старику, твой случай его заинтересовать должен. И не дай тёмные боги наткнуться на Чёрную Розу, — сказал Башл напоследок.

Почесав затылок, я сунул честно заработанное в карман штанов и неторопливо пошёл по узкому коридору куда глаза глядят.

Крутил головой по сторонам, старательно примечая всё, считал двери, пытался угадать, что за ними и даже попытался в несколько из них сунуть нос. Но всегда был грубо послан... заниматься своими делами. Удивило отсутствие окон, словно, в казино каком-то оказался или бункере.

Как-то неожиданно для себя в момент задумчивости я оказался среди населённых коридоров. Там меня и ухватил за рукав щупленький парнишка лет семнадцати на вид, блондистый вроде меня, только волосы кудрявились, в то время как мои были прямее натянутой струны.

— Харн, привет, ты где столько времени пропадал? Как посвящение прошло? Откуда у тебя эта мантия? А почему без значков? Или ты её у старьёвщика купил по случаю? — завалил он меня вопросами.

— Ты кто? — поинтересовался я и выдернул у него из пальцев свою одежду.

— Харн, ты чего? — выпучил от удивления кудрявый. — Шутишь, да?

— Я Антон Ростовцев, — негромко произнёс я, потом вспомнил обмолвку старшего магистра про особенности какого-то ритуала, и добавил. — Старого имени больше нет, я отказался от него после ритуала. Так что, давай знакомиться заново.

— О-о-й, Ирша тебя убьёт, Ха... то есть Антон Рост... как дальше?

— Зови просто Антоном. А кто такая, хм, ладно, проехали. Тебя как зовут?

— Трок Альфеос младший сын лэрда Альфеоса из Драконовых гор.

— Слушай, Трок, а отведи меня к Старику, только чтобы на Чёрную Розу не наткнуться.

Новый (или старый) знакомец немного побледнел и нервно огляделся по сторонам.

— Ты это, — он приблизился вплотную и зашептал, — аккуратнее с этим прозвищем, а не то тебе леди Аврейсия такое устроит. Не гордись, что прошёл посвящение, это тебе большой силы не прибавило. Сам вспомни, как она гоняла магистров и даже Старику дерзит иногда.

Ага, вот и первая стоящая информация. Значит, Чёрная Роза женщина, имя теперь знаю и знаю, что она явно благородная. И её стоит очень сильно опасаться. Правда, старший магистр произнёс прозвище довольно громко и без всякого пиетета в отличие от этого блондиностого "пушкина".

— К Старику-то отведёшь?

— Только до вторых ворот, дальше уж ты сам, — пожал плечами собеседник. — Годится?

— Ага.

Место, где я оказался, было огромной пещерой или анфиладой пещер, потому как мы за полчаса пути ни разу не вышли под открытое небо и не встретили окон. Но уже очень скоро я перестал искать их — тут такое пришлось увидеть! Одежда окружающих людей (и не только, тут такие уродцы встречались вполне разумного вида и в богатых одеждах, что кунсткамера отдыхает) была разной, чаще всего навевала мысль о средневековье, иногда встречались расфуфыренные типы и фифы, которым место среди двора времён Мазарини или Екатирины.

Скелеты! Мумии! Зомби самые настоящие! Какие-то франкенштейны и прочие твари, что были слеплены из разных кусков тел! От некоторых созданий смердело так, что желудок высказывал желание выбросить салат из себя. И судя по гневным окрикам прочих прохожих в адрес владельцев этих пахучих созданий, такое желание было не у меня одного.

— Распродажа химер у начальных курсов. Собирают из отходов на коленке, без реактивов и маны по минимуму вкладывают, вот и выходит такое убожество. А покупают крестьяне да шахтёры победнее, этим плевать на запах и ум химер, лишь бы не разваливались и могли работать хоть как-то, — прокомментировал мой проводник вторую или третью вонючку. — Ха... вот же тёмные боги, не отвыкну никак, Антон, ты на них смотришь, словно, впервые видишь!

— Отвык уже от такого, не представляю, как можно такую дрянь делать, — буркнул я.

— Это да, мы с тобой уже переросли этих недоучек, — широко улыбнулся Трок.

Возле широкой и высокой лестницы "пушкин" со мной распрощался.

— Дальше ты сам, не хочу на глаза попадаться там, мало ли что, — торопливо произнёс он и быстро ушёл.

— Сам так сам, — вздохнул я и начал подниматься по лестнице. Высокая и длинная она оказалась, метров на восемь поднималась и примерно на пятьдесят протянулась.

— Ты куда и к кому?

Лестница заканчивалась двустворчатыми воротами из тёмного дерева, украшенного резьбой и пластинками из белой и желтоватой кости. Рядом с воротами на каменной лавочке сидел пышно разодетый солдат. Похож был чем-то на мушкетёра или человека той эпохи, даже накидка имелась соответствующая с каким-то гербом на груди (спину я не видел) или правильно называть — котта? Обтягивающие лосины, пышные шорты или пуфы...зараза, не помню я эти детали одежды из старины. Короткие сапожки из замши с золотистыми пряжками и витым шнуром наискосок. На груди чернёная кираса с золотой чеканкой, наручи, стоячий воротник куртки, рубашки, в общем, не знаю. Не вижу и не разбираюсь, может, френч какой-нибудь короткий. На левом боку висят ножны с узким клинком с крестообразной гардой, на правом... жезл, что ли? Вот нигде не обойтись без доильщиков дорожных, ну, пусть привратных.

Чуть в стороне у огромной каменной вазы, в которой рос большой куст с огромными листьями, стоял второй охранник. Он выглядел чуть беднее своего товарища, вместо кирасы — нагрудник из трёх деталей, вместо меча — кривой недлинный тесак с круглой гардой, и жезл какой-то невзрачный, серый, без украшений и финтифлюшек. Плюс, одежда блеклая, ни одного яркого цвета, только чёрный, коричневый да белый.

Остановил меня "павлин".

— К... — и тут я понял, что не знаю, имени Старика, а произносить его прозвище перед солдатами может оказаться чревато. — Я после посвящения, мне очень нужно к руководству.

— К кому? Тебя как зовут?

— Антон Ростовцев.

— И?..

— И пока всё, остальное только после разговора с более старшими магами.

— Так иди и болтай с ними там, — "павлин" махнул рукой вниз по лестнице. — Может быть, даже найдёшь такое старого пня, который помнит Битву Богов, ха-ха-ха!

А я молча стоял и готов был придушить урода, но не мог — я тут чужак на птичьих правах да ещё отказавшийся от старого имени невольно.

— Эприк, хватит веселиться, а то господин чародей прибьёт тебя ненароком ещё, — тут вмешался в разговор "невзрачный". — Ты, парень, точнее выражайся, кто тебе нужен. И представиться не мешало бы нормально, а то носишь мантию старшего чародея, но ни одного знака отличительного не видно, может, ты её в лавке барахольщика купил.

— Не могу ничего сказать точнее, только после встречи со старшими магами, — упрямо твердил я своё. Не поясни Башл Юдарег мне парой слов, что после посвящения я просто обязан предстать пред светлы очи Старика, то давно бы развернулся и ушёл.

— Точнее, парень, точнее.

А, чёрт с вами всеми, достало всё. Ещё чуть-чуть и взорвусь, совершу поступок, о котором буду жалеть и скорее всего весьма недолго, до того момента, пока меня не насадит на свой шампур в ножнах павлин".

— Мне к леди Аврейсии.

— Ик! — "павлин" громкои так неожиданно икнул, что я чуть не засмеялся, но глянув на его побледневшее лицо, мигом стал серьёзным.

— Парень, ты не шутишь? — серьёзным тоном спросил "невзрачный".

— Нет.

А что мне было делать, если всего одно имя из местного пантеона власти и помню и ошибаться мне нельзя никак. Не так обращусь и прощай новая жизнь, привет застенки. И что-то в магический аналог Бастилии мне попадать совсем не хочется.

— Я сейчас вызову одного из её служащих, он поможет тебе быстро добрать до госпожи Аврейсии.

По ходу, я немного ошибся в оценке статуса солдат, вон "невзрачный" как суетиться и выглядит достаточно уверенным, а вот его напарник прямо как мешком пыльным пристукнутый и то и дело косится на товарища... и икает.

Через десять минут у ворот появился молодой хлыщ (иного слова и не найти при взгляде на этого худощавого прилизанного типа в обтягивающих штанах и френче чёрного цвета).

— Как вас зовут, уважаемый? — обратился он ко мне нейтральным тоном.

— Антов Ростовцев, больше не могу ничего сообщить, — видя зарождающееся раздражение в глазах собеседника, я поспешил добавить. — Новое имя взял согласно старому обряду после ритуала посвящения.

— Вот даже как. Прошу за мной, сударь Антон Ростовцев.

Через двадцать минут я сидел в удобном мягком кресле в шикарном кабинете, и смотрел на ещё более шикарную женщину.

Хозяйке помещения было около тридцати лет. Но эти тридцать лет были тем возрастом, когда их обладательница вызывала треск штанов и непроизвольное слюноотделение у всей мужской аудитории. Короткие (для женщины, разумеется) каштановые волосы до плеч были уложены в хаотическом порядке. Чуть вытянутое лицо, высокий лоб, прямой небольшой нос, алые губки так и манили впиться в них поцелуем. Точёная шейка была обёрнута несколькими нитками жемчуга, ушки оттягивали крупные жемчужные серьги. Платье простое с высокой талией — утягивалась прямо под великолепной высокой и крупной грудью, почти без декольте и с большими рукавами — руки были обнажены до локтей, далее материя ниспадала до пола. Похожее платье я как-то видел то ли, в индийском фильме, то ли, в восточном про султанский гарем.

— Значит, решил отречься от прежней жизни, сударь Антон. Могу узнать — зачем?

Говорить или промолчать? Ничего страшного в этой особе не вижу, чувствую симпатию и влечение, никакое отвращения или страха даже на подсознательном уровне, но ведь не просто так её имя внушает местным — большинству — ужас. Кто она: аналог Медичи, Батори или просто босс местной тайной канцелярии, гровавой гэбни, которая держит всех в ежовых рукавицах?

Ладно, рано или поздно моя тайна станет известной, чего уж тут скрывать её, а как получить пользу из неё, увы, не знаю.

— Понимаете, леди, я после ритуала посвящения совсем ничего не помню. Ну, совсем-совсем.

Собеседница слегка приподняла левую бровь.

— Имя своё старое, смутные обрывки о ритуале, которым никто не пользуется и совсем уж незначительные мелочи — речь, как одеваться, есть, а вот с движениями были проблемы — я не сразу вспомнил, как ходить.

— Странный эффект, никогда о таком не слышала. Но почему на общем собрании всех кто прошёл ритуал, тебя не было? И на личной беседе с лэрдом Мараком Ди Эхагома не был? Или был?

— Не был, леди, — развёл я руками. — И причина в том проста — я валялся в мертвецкой, куда стащили все тела неудачников, кои не смогли пройти ритуал посвящения Смерти. Если бы не лэрд Шинис, который, правда, проткнул мне живот, чтобы узнать теплится ли во мне жизнь, то пошёл бы на корм химерам. Дальше я оказался в лекарской, где меня привёл в чувство старший магистр тёмной магии Башл Юдарег.

— Посвящение было в полночь, сейчас уже поздний вечер. Когда тебя нашёл лэрд Шинис?

— Несколько часов назад я пришёл в себя в лекарской, немного помог старшему магистру и сразу направился сюда. Сколько прошло времени с момента как попал в лекарскую и до того, как почувствовал себя здоровым — не знаю, — развёл я руками.

— Значит, нужно узнать... нет, нет, ты сиди, у меня целый штат бездельников, которым стоит иногда размять ноги, — улыбнулась она мне, после этого её окутала полупрозрачная дымка, смазавшая контуры женского тела и полностью убрала все звуки. Через минуту дымка исчезла.

— Ты что-то видел или чувствовал до того момента, как тебя привёл в чувство лэрд Шинис?

Я открыл рот, собираясь дать отрицательный ответ (ну, не рассказывать же про свою прошлую жизнь) и тут мне пришла интересная идея.

— Меня коснулась сама Смерть, она вывела меня из тела и вновь вернула. Возможно, именно поэтому я забыл всю свою прошлую жизнь.

Собеседница звонко засмеялась, потом произнесла:

— Мальчик, меня не стоит обманывать. Может быть, ты и потерял память, но шутить с Предвечной не стоит, она не любит такого.

— Но я...

— Тс-с, — собеседница приложила палец к своим губам, — тише, не нужно лишних слов. Те, кого берёт за руку Госпожа, становятся личами, а ты сидишь передо мной абсолютно живым, ты дышишь воздухом, и твоё сердце бьётся, если тебе воткнуть в шею острую сталь, то из раны потечёт горячая красная кровь.

— Я не лгу, леди, — я вздёрнул подбородок вверх, стараясь создать разгневанный образ и посмотреть на Чёрную Розу эдак свысока. И ведь в самом деле не врал, меня смерть забрала из одного тела и переправила в другое.

— Есть один способ проверить это, — улыбнулась она мне и вдруг в одно мгновение оказалась рядом, держа меня ладонями за голову, большие пальцы положив мне на виски, глубоко вдавив длинные ухоженные ногти. — Не дёргайся!

В один миг из милой добродушной хозяйки леди Аврейсия превратилась в фурию. От неё потянуло волной ледяного холода и ужасом, превращая меня в парализованного, перепуганного до чёртиков и готового наделать в штаны истукана. Через секунду голову прострелила острая боль.

— А-а!

Кричал не я — моя мучительница. Она отлетела от меня, как от высоковольтного незаземлённого трансформатора, при этом своими ногтями до крови расцарапала мне кожу на голове и вырвав клок волос. Не удержалась на ногах и упала на пол, на красивый белый ковёр с высоким ворсом, пачкая тот кровью.

— Госпожа?!

Кто-то ворвался в кабинет — я сидел спиной к входной двери и не мог никого видеть, но по звукам и голосам там было минимум трое, и одна из них девушка — с встревоженными криками, которые сменились испуганным восклицанием.

— Прочь!

От холода в голосе Чёрной Розы у меня закружилась голова, и стало двоиться в глазах. И что-то похожее, если не более сильное, испытали ворвавшиеся, иначе с чего им со стонами убегать ещё быстрее, чем появляться в кабинете своей начальницы.

Когда мы вновь остались одни, Аврейсия медленно поднялась с ковра и посмотрела на меня. Магию она больше не применяла, но и так мне стало неуютно при виде её окровавленного лица — струйки крови текли из уголков глаз, красных от лопнувших капилляров, из носа и ушей.

Смотрела она долго, несколько минут, наконец, заговорила:

— Удивительно, но ты не соврал, вернее, не сказал всю правду.

— Простите, леди?

— Предвечная не просто коснулась тебя, она подарила тебе поцелуй. Да... знала бы это, то не стала проверять, — потом вдруг усмехнулась и сказала. — Хотя кого я обманываю — не поверила бы и полезла проверять и всё равно нарвалась на неудовольствие Госпожи.

Я решил хранить молчание, всё равно же почти ничего не понимаю в происходящем.

— Что ж, впервые за столетия посвящение стало незаурядным и подарило нам многообещающего мага. Антон... я правильно запомнила твоё имя?

— Да, леди. Антон Ростовцев.

— Антон, твоё решение начать новую жизнь, я считаю правильным и хочу немного помочь, — она села за большой стол, окуталась на пару минут знакомой дымкой, потом, когда спецэффекты исчезли, продолжила. — Я своей властью поднимаю тебя до старшего чародея и назначаю младшим советником канцелярской службы нашего города. Документы и знаки сейчас принесут, потом наденешь их, только смени мантию обязательно.

— А что мне делать, леди? Какие обязанности у советника? Я же ничего не помню, даже не знаю, осталась ли у меня магия.

— Осталась ли? — усмехнулась она. — Поцелуй Госпожи не забирает лишнего, лишь то, что не нужно. Старая память, например. Возможно ослабнут способности в прочих направлениях, например, целительство, стихийная магия. И усиливает способности к магии Смерти, тут другого не дано по определению да и не выжил бы ты с такой отметиной на ауре растеряй свою магическую силу.

— Значит, я смогу магичить?! А кто научит меня, вы?

Собеседница недовольно сжала губы в тонкую линию, кажется, я только что чуть не заработал бан, как говорят на форумах, но повезло — Чёрная Роза решила не связываться с тем, кто целуется со Смертью.

— Учителя найдутся, за это не волнуйся.

* * *

*

Учителя мне не пригодились. Вполне хватило пролистать учебники и конспекты — свои же, которые остались на прежнем месте проживания, чтобы в голове всплыли и заняли свои места необходимые знания.

Эти вещи выкупил для меня Трок у хозяина комнаты, которую тот сдавал мне, точнее Харну до момента посвящения Смерти.

К сожалению, по традиции я начинал новую жизнь с нуля в прямом смысле этого слова. Очень жаль, что по глупости так ухватился за неё, думаю, Чёрная Роза смогла бы сделать так, чтобы никто не обращал внимания на мою "потерянную" память. Обидно было потерять кучу своих вещей, книг, оружие с амулетами и некоторую сумму в золотых монетах, которую Харн копил уже года два. Всё это досталось владельцу комнаты. Долгов, которые были бы прощены и забыты, не имелись, из-за чего мне было обидно вдвойне. Вот взял бы кредит в банке тысяч на десять золотых, отправился на ритуал посвящения, потом отказался от прежней жизни и вуаля — я обеспеченный маг, который лет пять может кутить не переставая, ни в чём себе не отказывая! А-а, зараза, состояние тоже отходит другим, чёрт, никакой пользы в этом старом ритуал не вижу, наверное, потому и позабыли почти все о нём.

Трок, как земляк и очень-очень дальний родственник (как я понял, в горах все приходятся друг другу в той или иной степени родственниками) спонсировал меня тремя золотыми монетами. В долг, разумеется, но хорошо, что со сроками не торопил. Две монеты тут же ушли на покупку минимума одежды, писчих принадлежностей, продукты, средства гигиены (примитивные совсем, но других не найти за такие гроши) и съём комнаты. У предыдущей до конца аренды было ещё три месяца, к слову. Одну монету отложил на чёрный день. И вскоре добавил к ней ещё несколько, плюс, расплатился с долгом.

Выживал я за счёт ремонта несложных амулетов — от одежды до боевых жезлов.

Да, кое-кто из магов косился на меня и, возможно, плевал в спину от злости и зависти. И всё потому, что по правде говоря, я не вытягивал на старшего чародея, знак которого и все необходимые документы для этого выправила мне Чёрная Роза. Стандарт для такого ранга — до пяти сотен энергетических линий и узловых точек, я мог создавать заклинания с тремястами семьюдесятью в обычном состоянии и четыреста пятью при концентрации. Пятьсот одна линия и узловая точка — это возможность требовать самый низший магистерский чин.

Спасало меня одно (и заставляло недоброжелателей скрипеть зубами и лишь мечтать о вызове на дуэль, но опасаясь бросить в лицо обвинение в моей некомпетентности согласно занимаемого чина) — умение управляться с заклинаниями. Ведь кроме количества линий и точек имелся критерий и силы, и тут я бил козырным тузом шестёрок противников. Некоторые мои заклинания по силе воздействия соответствовали чарам младшего магистра!

Что такое заклинание?

Грубо говоря, примером может стать обычная сеть. Простейшее элементарное заклинание состоит из четырёх точек (узлов) и четырёх линий. Одна ячейка в сети. Чем ровнее нити и правильнее узлы, тем лучше работает заклинание.

Приведу-ка ещё один пример.

Возьмём прядильщицу, которая из пука шерсти тянет нить. Идеально ровную она сделать никогда не сможет, на всём протяжении на нитке будут встречаться утолщения, бугорки, где-то нить истончится. То же самое и при вязке узлов: один будет идеален, второй кривоват, отчего две нити, что создали этот узел, стянутся или растянутся, начнут отличаться от соседних по длине.

Я же после смерти и реинкарнации могу не только создавать заклинание едва ли не идеальные по качеству энергетических линий и узловых точек, но и исправлять недочёты в чужих чарах. Ячейки в моей сети были практически клонами друг друга и сами имели идеальные пропорции. Жаль, но пока мой максимум, это поделки младшего магистра да и те из не самых сложных.

А что такое плохая ячейка с неравномерными линиями, кривыми узлами? Это потеря маны, излишняя напряжённость в узловых точках, затраты маны для их стабилизации. В некоторых амулетах за поддержание стабильности и правильность работы основного заклинания отвечало одно, два или даже три дополнительных на порядок проще. А это опять потери маны, необходимость чаще навещать мага для пополнения заряда и высокий уровень количества маны для работы амулета. Я бы снизил (и соответственно сделал дешевле сам амулет) эти паразитические процессы, умей создавать амулеты самолично. К сожалению, это возможности магистров, в амулетах как раз играет роль количество "ячеек", а их качество отходит на второе место. Мне лишь остаётся устранять дефекты и улучшать производительность.

Свою новую жизнь я начал в мире Альбеон в городе Троланд королевства Ардан. Троланд располагался в гористой местности, заняв анфиладу природных пещер и воздвигнув (наняв магов земли и специалистов магической архитектуры) толстый каменный купол в небольшом ущелье, где проживало восемьдесят процентов жителей немаленького города.

В Троланде находилась школа чародеев, где сейчас обучаюсь я. Хм, обучению тут то ещё — первые два (или три, если имеются лишние денежки и ты туп, как пробка) курса нужно посещать занятия по привычному расписанию, как на Земле, с третьего или очень редко с четвёртого, занятия переводятся на заочное обучение. Вносится небольшая сумма в казну школы и студент получает несколько раз в год от преподавателей информацию о тех знаниях, где их искать, которые должен изучать самостоятельно. Потом сам или по вызову должен явиться в школу и показать экзаменационной комиссии всё то, чему сумел научиться.

Наплыва неконтролируемых зомби, скелетов, активации масштабных боевых и опасных чар отцы (и матери) города не опасались. Кроме того, что за любую ошибку тут же следовал огромный штраф или тюремная камера (порой долговая тюрьма и рабский загон) и избежать наказания ни у кого не получалось, так ещё и все студенты школы давно были не импульсивными мальчиками и девочками. Каждый учащийся в школе чародеев уже закончил обучение школы послушников и подмастерьев, где в него были вбиты все нужные требования ТБ.

Для отработки и изучения домашних заданий имелись полигоны и лаборатории за небольшую плату.

Деньги на весь этот учебный процесс студенты зарабатывали самостоятельно или тратили личные сбережения, жили на родительские, родовые или клановые субсидии.

Я, как мелкий (очень мелкий) чиновник пользовался рядом послаблений. Не платил за обучение и экзамены, имел существенную скидку за аренду полигона и лаборатории, отчислял всего пятнадцать процентов налога от своего дохода, в то время как простые граждане не зависимо от своего положения в обществе выплачивали до пятидесяти. К тому же, на службу меня вызывали невероятно редко, просто мечта героя Райкина (был такой комик в советскую эпоху, и мне хорошо запомнилось его выступление о том, какую работу он бы мечтал получить) и сильно не напрягали. Всё потому, что приказом леди Аврейсии я был младшим советником, фактически нештатный сотрудник, запасной.

Но был и минус — жалование я не получал. Совсем. Ни монетки.

Видимо, считалось, что все преференции, что я имел, должны были замещать зарплату.

За тот месяц, что я жил в этом мире, меня вызывали всего дважды — сортировал жалобы от городских бедняков и гостей города без лишнего золотого в кармане. Обращения таких людей (и нелюдей) могло ждать решения суда или старшего чиновника по году. Занятие было не пыльно, знай себе раскладывай по ящикам листы бумаги или пергаменты по схожести фактов: нападение городских бандитов, нападение ручной нежити, нападение дикой бесконтрольной нежити (или иного монстра) и так далее.

Сегодня меня вызвали в канцелярию на работу в третий раз и поставили задачу: помочь стражникам в городской тюрьме этой ночью.

— Работка не пыльная, только холодная и местами вонючая, — пояснял мне пожилой стражник, проводя экскурсию по мрачным сырым и холодным коридорам подземных уровней городской тюрьмы. И так из-за пещерного расположения города здание тюрьмы не отличалось комфортом, так и чем ниже располагались камеры, тем хуже там были условия. Верхние камеры, хотя бы, ветерком продувало, вонючий воздух не скапливался, сырости поменьше было.

— Только смотреть и всё? — уточнил я свои обязанности, о которых мне кратко рассказали ещё в городской канцелярии.

— Только смотреть и всё. В случае чего позвони вот этим колокольчиком. Но это на крайний случай: тебе плохо станет или душегубцы драку со смертоубийством устроят, покалечат кого, вот тогда и звони. А на разные мелочи внимания не обращай.

Стражник вручил мне медный потемневший и жутко исцарапанный колокольчик в половину моего кулака размером.

На эту невзрачную вещь были наложены достаточно сильные чары, разобрать какие — я не смог вот так с налёта.

— А услышите?

— Хе, впервые здесь, что ль? — хмыкнул собеседник.

Я в ответ кивнул.

— Так тут же магия, небось, почуял её. Как начнёшь звенеть им, так в караулке задребезжит большой колокол. А его даже мёртвые услышат, хе-хе, — хохотнул мой гид.

— А что за мелочи, уважаемый?

— Да если кто из них душу Госпоже отдаст, то это мелочь. Или есть-пить станет просить, ты тоже на это внимания не обращай. Кому надо было, тем уже и баланды, и воды выдали на ужине.

В этот момент мы спустились по узкой лестницы до первого подземного этажа с камерами.

Коридор был не узкий, не широкий, достаточный, чтобы да человека шли плечом к плечу и до них не могли дотянуться узники. Каждая камера была отгорожена от соседней каменной стеной, а от коридора — частой железной решёткой из кованых прутьев.

Друг от друга тюремные кельи отличались только длинной, а вот глубина была у всех одинаковая, примерно метра три с половиной. Самая протяжённая имела около десяти метров и была буквально забита людьми.

— Ого, это банда? Разбойничья шайка? — удивлённо спросил я. Народу в камере было человек тридцать пять, места, чтобы лечь не было, и все заключённые сидели на корточках или стояли, прислонившись к сырым стенам. Хотя, лично я бы ни за что не стал бы ложиться в эту грязь на полу камеры, из которой местами торчали пучки соломы.

— Да какой там, — махнул рукой стражник, — севры простые. Крестьяне из должников. Долговая тюрьма для таких уже переполнена, вот и перевели часть сюда, в эту седьмицу в последний день будет устроен невольничий аукцион. Может, кто-то и купит их для работ, всё ж лучше, чем тут помирать.

У меня по коже мороз прошёл, когда я представил, что мог попасть в тело одного из этих людей, раба или бесправного крестьянина, который в тридцать лет уже выглядит стариком, если ему не повезло с землевладельцем и наделом.

Через несколько камер в крошечной одиночке, похожей на пенал из-за своей узости, был распят на стене страшно измордованный щуплый мужчина с бородой и длинными волосами, которые превратились в колтун от грязи. При виде нас он страшно закричал, потом заскрипел зубами, завыл и задёргался в кандалах.

С губ потекли струйки крови, а суставы хрустели и выворачивались так, что человек уже давно должен был потерять сознание от болевого шока.

— Одержимый это, не обращай на него внимания. Его один из магистров уже выкупил для опытов. Заплатил, чтобы его придержали в тюрьме несколько дней, пока он приготовит для него место.

— Да он убьёт себя раньше!

— Ха, убьёт себя? — хохотнул спутник. — Да это же одержимый! Он по нескольку раз в сутки себе кости ломает и рот разрывает крича и завывая, и потом всё заживает на нём, как на собаке. Непростой бес в нём сидит, совсем непростой.

Десять следующих камер были заполнены семью десятками городских воров, убийц, горными и лесными разбойниками.

Внимание привлёк человек в одной просторной камере, находившийся там в одиночестве, хотя в соседней такой же сидели шестеро. И выглядел он вполне себе неплохо — в меру упитан, румянец на щеках, одежда мятая, манжеты и воротник засаленные, но выглядит практически новой в сравнении с лохмотьями прочих заключенных. Обстановка в камере и вовсе режет глаза: стол из плохо струганных досок, табурет, веревочный гамак крепился к скобам в стене, предназначенным для кандалов. В гамаке лежало толстое шерстяное одеяло.

— Великой милости Госпожи вам, всемилостивые господа, — расплылся в угодливой улыбке странный мужчина, едва только напротив его камеры показались мы со стражником. — Ничего там не известно обо мне?

— Нет, Урун, ничего. Госпожа судья не вернулась ещё в город, а другие судьи твоё дело вести не хотят, — ответил ему стражник.

— Эх, — тоскливо вздохнул узник, — когда же вернётся-то... господа стражники, ой, простите, темно тут, не разглядел, — тут же рассыпался он в извинениях, — ваша магическая милость, господин стражник, а вы про моих друзей ничего не слышали? Господина Варкона, господина Жуфалэ и госпожу Юсу Пэль?

— Ха-ха-ха, — громко засмеялся мой гид, — нашёл господ! Ха-ха-ха! Урун, с такими друзьями и обвинений не нужно, ха-ха.

А тот только руками развёл:

— Друзей не выбирают, господин стражник. Так вы не знаете про них ничего?

— Да как не знать — знаю. Юсу по прозвищу Золотая Губа, нашли три дня назад у себя в борделе с залитым в горло золотом. Черноногий, он же Жуфалэ, повесился на собственных кишках в лавке, а Варкон пропал, почуял Проныра, что не жить ему и решил лечь на дно. Или в самом деле лежит на дне одной из речек с вскрытым брюхом, забитым камнями.

В полумраке было видно, как сильно побледнел Урун, на мгновение самообладание и силы покинули его, он пошатнулся и чтобы не упасть, ухватился за прутья решётки.

— Как же так... — прошептал он.

Когда мы отошли от камеры, стражник немного рассказал про этого странного узника.

— Урун состоял в одной городской шайке, которая занималась контрабандой запрещённых артефактов, зелий, амулетов. Потом жадность у них взыграла и решили понемногу при пересылке брать себе кое-что из товара, самую малость, но не смогли удержать это в тайне и их компаньоны решили показательно наказать этих крыс. Урун был купцом, часто сам с караваном катался по городам не страшась разбойников, Золотая Губа держала бордель, к слову, неплохой, девочки там чистые, часто новенькие появляются и в меру смазливые, и цена не дорогая. Проныра работал наводчиком у городских шаек и торговал информацией, не самой секретной, но за ней к нему иногда очереди становились. Ценили его атаманы, хоть и дрянь человечишко этот Проныра, такие родную мать химеролагам продадут и сестёр в бордель к нежити отведут. Черноногий до недавних пор считался отличным горожанином, был помощником главы гильдии медных дел, а потом вышло, что вторая жизнь у него чернее угля. Когда эта компания попалась на горячем, никто из её членов ничего лучшего не смог придумать, как сдать своих компаньонов, тех, кто передавал для пересылки и получал потом запрещённый товар. А там люди — ого-го! Крысы заключили сделку, что после полных данных по владельцам запрещённых вещей им дадут индульгенцию и защиту в черте города. Их даже сажать в тюрьму не стали по указу совету городских судей, что-то вроде показательной доброты, мол, с раскаявшимися и помогающими властям преступниками мы очень добры. Делом заинтересовалась судья Маасна Варп, её ещё зовут Рукой Смерти и она сама этим гордиться по слухам, хотя напрямую отрицает. Госпожа Варп младший магистр тёмной магии в специализации магии крови. Перед самым процессом её отправили в Оркандиен, а это почти десять дней туда и столько же обратно на почтовой карете, практически, край королевства нашего. Урун как узнал об этом, тут же попросился в тюрьму, даже совершил что-то, — стражник наморщил лоб, пытаясь вспомнить, — ай, не помню, если интересно, то в караулке прочитаешь, там по всем заключённым есть записи.

— И эта защита спасёт их? Зачем в тюрьму?

— Там особый ритуал, не слышал? Сложный и дорогой, но зато потом убийца обязательно умрёт и все те, с кем он связан был, так что, в городе связываться с крысами никто не стал бы, да и смысл, ежели б они уже всех сдали?

— Ну, а в тюрьме зачем он решил спрятаться? Если даже судью отправили так далеко, а я думаю, что это не просто совпадение...

— Молчи, дурак, тс-с, — стражник так резко и сильно дёрнул меня за мантию, что я чуть язык себе не прикусил. — Не старшему чародею в такие дела влезать, ещё и меня за собой утянешь. Наше дело маленькое — делать, что говорят и не трепать лишнего языком.

— Отпусти, понял я всё.

Стражник выпустил мантию и как ни в чём ни бывало, продолжил трепаться языком.

— Урун правильно считает, что здесь ему ничего не грозит. Достать его врагам в камере невозможно. Ну, — стражник почесал переносицу двумя пальцами, — намного сложнее, чем в городе, что его дружки и подтвердили.

— Заплатить кому-нибудь из стражников, чтобы он подсыпал яда или подкинул одноразовый ядовитый амулет, свитком воспользовался, — предположил я.

— Только не здесь, маг, только не здесь. Мы все перед артефактом искренности отчитываемся раз в месяц и перед тем, как покинуть ряды стражи на длительный срок или навсегда. Дознавателей ничего другое не интересует, кроме тюремных дел. Утаить во время этого ритуала даже мысль, что однажды хотел взять взятку или помог заключённому какому-то, невозможно. А ещё тут узников от магии и яда защищают особые чары. Хе-хе, умирать от голода и болезней допускают, а на яд или постороннюю магию тут же реагируют, так что ты смотри не колдуй тут.

— Меня уже в канцелярии проинструктировали насчёт этого, — сообщил я собеседнику.

Через минуту стражник остановился перед небольшой камерой. Если предыдущие освещались еле-еле магическими дешёвыми светильниками, то эта была буквально залита светом, к тому же вычищена от грязи, казалось, что тут даже стыки между камнями промыли горячей водой с мылом и щёткой.

А возле дальней стены буквально растянутая между полом и потолком висела в кандалах обнажённая девушка.

"Красивая какая", — промелькнула у меня мысль при первом взгляде на узницу.

— За что с ней так? Тоже одержимая?

— Эта-то? — спросил стражник. — Не-е, это на нашем этаже, почитай, бриллиант целый! Сама Иголка заскочила к нам на огонёк, хе-хе.

— Стражник, да сколько вам можно говорить — не Иголка я, не Иголка! — усталым, каким-то потухшим голосом ответила девушка. — Обманули вас, а эта убийца, скорее всего, мимо вас и проскочила, подкинув мне свои иглы.

— Что за Иголка? — полюбопытствовал я и заработал изумлённый взгляд своего спутника.

— Ты не слышал про Иголку? Неуловимую убийцу преступников?

— Меня тут очень долго не было, очень-очень долго, — буркнул я.

— Да ты что? Про Иголку нашу, — стражник "нашу" произнёс с неким благовеньем, — всё королевство знает!

— Я не знаю и уверен, что не одинок. Да и не было мне дел до того, что к магии не относится — я к ритуалу обращения к Смерти готовился.

— Ого, опасная штука, как слышал, — уважительно покачал головой стражник. — А Иголка известна у нас тем, что убивает всегда свою жертву! Ещё никто от неё не уходил. И оставляет по две иголки в глазах трупа.

— Визитная карточка маньяка, — негромко произнёс я.

— Что-что?

— Да так, ерунда. Скажи, почему убийца преступников?

— Так она берёт заказы только на преступников, причём, опасных, душегубцев всяческих, отъявленных работорговцев, которые не брезгуют демонам детей продавать для жертвоприношений. И ладно бы так, но ведь и магов, и аристократов убивает, которые в этих делах замазаны...

Да уж, как мало я знаю про этот мир, практически ничего не знаю. Вон и демоны тут какие-то имеются и с ними достаточно плотно контактируют. Может мне стоило сначала историю мира почитать, а не проглатывать книги и конспекты?

-... а при обыске в городских воротах, когда амулеты сработали на запрещённую магию, у этой девицы нашли пять серебряных и золотых иголок, точь-в-точь такие, какими Иголка пользуется. Вот и взяли её под ручки да в магические кандалы к стеночке. До возвращения Руки Смерти пусть повисит, а уж наша судья таких злодеев любит.

— Да не Иголка я!!! — закричала девушка и зазвенела кандалами, но быстро выбилась из сил и затихла, последние слова произнесла уже шепотом, — не Иголка.

— Ничё, — махнул рукой стражник, — судья разберётся, а пока повиси.

Через час стражник ушёл в караулку, оставив меня дежурным по этажу. Чтобы не мучить ноги, в чистом светлом и далеком от миазмов уголке стоял небольшой стол и лавка со спинкой, на лавке лежала толстая шкура неведомого мне зверя, уже местами вытертая, но вполне смягчающая жёсткое и неудобное дереве под моим седалищем.

— Пс-ст, маг! — часа через два, когда я решил размяться и пройтись вдоль камер, из одной меня окликнул молодой парень, чуть постарше меня.

— Что?

— Слушай, золота хочешь? Сотню монет могу заплатить, если меня выкупишь и отпустишь на свободу?

— Выкупить? Как?

— Да как хочешь. Хоть на опыты, только отпусти потом.

Хм, золото мне бы пригодилось. Сто монет — это крошечное состояние. Для мага сумма небольшая, так, подспорье, а для какого-нибудь горожанина или тем более крестьянина — огромное состояние! Увидел он, что я молодой и в недорогой мантии и решил выкупить свою свободу. Интересно, за что сидит, судя по камере — кто-то из городских злыдней.

— Как зовут?

— Смок я, Смок Лит, — тут же назвался узник.

— За что посадили и почему не выкупишься сам, раз такие деньги есть?

Собеседник поморщился, словно, лимон съел.

— Пэк у меня нашли на воротах. Там и было-то на три-четыре порции, а меня сразу сюда и без возможности самостоятельного выкупа, только в рабы или магам на эксперименты.

— Пэк? Хм, понятно. Ладно, я пдумаю.

— Думай, маг, думай, только поскорей, если хочешь заработать денежку, а то завтра пришлют вместо тебя другого, и я предложу ему, а сто монет сумма большая, кто другой не откажется.

— Сказал же — подумаю, — рыкнул я на преступника, а под сердцем у меня стал разгораться уголёк ненависти. "Пэк", "порции" — всё это очень сильно походило на наркотик, а с наркоторговцами у меня разговор короткий.

Ненавижу этих тварей!

Дошагал до клетки с Уруном, посмотрел на него, закутавшегося в одеяло и негромко похрапывающего в гамаке, потом решил окликнуть:

— Урун! Урун, богиню Кали тебе в тёщи! А ну просыпайся!

— А? Что? — купец подскочил в гамаке, чуть не сверзившись на пол, и нервно закрутил головой по сторонам. — А-а, это вы, ваша магическая милость. А у меня всё хорошо, всё спокойно, и ничего не нужно.

— Вот мне интересно было б в чём ты там нуждаешься, — скривился я. — Что ты знаешь про такую вещь, как пэк?

— Ваша магическая милость, да я с этой гадостью никогда не связывался, это же хуже смерти на алтаре у демонов! — собеседник резко замотал головой. — Ни разу руках не держал и...

— Да успокойся ты так, лучше расскажи всё то, что знаешь про эту гадость, что слышал и что видел, если приходилось. Это к тебе никакого отношения не имеет.

— Да я мало знаю, ваша магическая милость, но расскажу всё...

Как я и подозревал, пэк оказался сильнейшим и опаснейшим наркотиком. Он дарил эйфорию не на минуты или часы, а на дни! Человек мог не есть и не пить, при этом не испытывал никаких последствий, чувствовал прилив сил и был способен сделать то, на что ранее у него не хватило бы ни талантов, ни способностей, в том числе и физических возможностей. Во сне благодаря пэку можно было жить второй жизнью, буквально программировать на ходу свои сновидения. Закабалённый крестьянин становился королём и отправлял на казнь своих хозяев, к нему в постель прыгали самые прекрасные женщины, что он знал в реальности. Послушник видел себя архимагом, обрушивающим на головы недругов огненные водопады. Но через несколько дней следовал жесточайший откат, забирающий жизни у половины принявших дозу наркотика. Ещё половина умирала в течение недели, если не получала вторую порцию. И в течение месяца смертность выходила на уровень в сто процентов для тех, у кого хватило денег на одну дозу и не сумели получить следующую. Всего жизни было отмерено около года для простых людей и несколько лет для магов. Зависимость развивалась уже с первой дозы, исключений не было. Во многих королевствах пэк был под запретом, каждого, у кого был найден этот наркотик, ждала лютая казнь или продажа магам на опыты. Полный иммунитет к вредным воздействиям пэка имелся у демонов и частичный у их потомков, даже наличие капли демонической крови давало шанс выжить, если вовремя завязать с этой гадостью.

Поблагодарив Уруна за информацию, я чуть ли не бегом пошёл в дальнюю часть коридора, подальше от камеры с Литом. Меня так и подмывало ударить по этой твари в человеческом облике заклятием тления, только с ног нужно начать, чтобы наркоторговец прочувствовал все муки, что хочу ему уготовить.

В глазах висела кровавая пелена, сердце билось так сильно, словно, только что пробежал стометровку.

— Господин маг, что с вами? Вы меня слышите?

Не сразу дошло, что обращаются ко мне. Да и я не помню, как прошагал весь тюремный этаж и оказался напротив камеры с обнажённой девушкой. Тут я встал столбом и принялся сверлить взглядом узницу. Только её голос и вывел меня из этого непонятного состояния. Чёрт побери, а мне-магу опасно терять контроль над собой, чревато страшными последствиями.

— Всё нормально.

— Мне показалось, что с вами не всё в порядке.

— Со мной всё хорошо, — холодно ответил я.

— А вы тогда не принёсете мне попить? — попросила девушка. — Мне давали попить только утром вчера, вечером, наверное, забыли. Если вам не сложно, господин маг. Вон там есть источник и ковшик.

— Если не напоили, то, значит, так нужно, — пробурчал я, потом подумал и решил исполнить просьбу. Частично потому, что попросила красивая девушка, частично чтобы занять себя чем-то, чтобы отстраниться от мысли про Смока Лита. Ключей от камеры не было, но они и не требовались с моей силой магией — на засов были наложены чары, которые были мне по плечу.

Через пять минут я уже подносил край небольшого серебряного корца к губам узницы. Из-за того, что её голова была зафиксирована в одном положении стальным обручем да ещё немного запрокинута назад, процесс поения затянулся.

— Спасибо вам, господин маг, — искренне поблагодарила она меня, когда напилась, мне пришлось дважды ходить к магическому роднику, чтобы девушка утолила жажду. — А вы можете мне и дальше помочь? Вам это будет по силам.

— Что ещё?

— Выкупите меня, пожалуйста. Вы добрый, я же вижу, мне у вас даже рабыней будет хорошо. А буду всё-всё делать, что скажете, — почти прошептала девушка и сильно покраснела.

Ещё бы ей не исполнять приказы своего господина, если на эту прекрасную шейку наденут рабский зачарованный ошейник.

— Тебя считают опасной преступницей, вряд ли мне такое разрешат, — покачал я головой.

— Да какая из меня Иголка?! — выкрикнула девушка. — Она уже несколько лет всех убивает и ни разу её даже увидеть не смогли. А тут вдруг она попалась страже со своими иглами и не смогла никого убить, когда вырывалась? Я попалась! Это глупо! Глупо! Я никому ничего плохого не делала, вы мне верите?

Девушка забилась в рыданиях, не обращая внимания что края браслетов на руках и ногах режут кожу.

— Спокойно, успокойся...

— Меня Санитой зовут.

— Успокойся, Санита, я завтра постараюсь сделать, что в моих силах. Приложу все силы, чтобы выкупить тебя или найти защитника для суда. И поговорю со стражниками, чтобы не забывали тебе приносить воду и еду.

— Господин маг, а вы не можете сами это делать?

— Нет, Санита, не могу, — покачал я головой, — я здесь только на одну ночь поставлен в помощь страже, завтра уже другой назначен и послезавтра тоже.

— Простите, я просто дурочка, зачем я такую глупость сказала? — всхлипнула она. — Кто вы, а кто я?..

Я пробыл с девушкой до самого утра, пока меня не сменили. Узнал от Саниты, что в городе она работает домашней работницей — стирает вещи, гладит, штопает. Её напарница занимается уборкой. Работа бывает тяжёлая, иногда пальцы исколоты в кровь так, что кажется, словно там кусочек крови срезан. И не дай боги хоть каплей крови замарать ткань. Работала на владельца постоялого двора "Костяной волк", который договаривался с купцами, лавочниками и прочими представителями зажиточного класса, которые не имели постоянной прислуги.

— Тебе пора, Антон, — внезапно встрепенулась Санита, — мне показалось, что там стукнула дверь.

Лично я ничего не услышал, но решил проверить, тем более, по своим внутренним часам знал, уже наступило утро.

Только закрыл засов и влил в чары ману и сделал несколько шагов к роднику, чтобы повесить корец на место, как по коридору зазвучали торопливые шаги нескольких человек.

"Ну и слух и Саниты, — про себя подумал я, — а ведь на камеру наложено заклинание тишины, чтобы узники не могли узнать, где стражники находятся. Чары, видать, выдохлись".

Трёх стражников я встречал с мокрой головой и каплями воды на мантии.

— Умыться решил, а то в сон стало клонить на рассвете, — пояснил я. — А что, дежурство закончилось или что-то произошло?

— Дежурство, маг, дежурство. Пошли, отметишься в караулке и можешь идти домой отдыхать.

В караулке я попросил разрешения посмотреть информацию о заключённых. Сначала прочитал про Лита, и едва сдержал зубовный скрип в момент приступа ненависти. Эта тварь в облике человека был старшим в курьерской тройке, которая перевозила наркотик. Только из-за повышенной бдительности и наличия нескольких магов со своими химерами на посту у ворот (а всё из-за Саниты, которую посчитали знаменитой Иголкой) наркоторговцы не смогли пройти обязательный контроль: одна химера учуяла тщательно замаскированный пэк в заплечных коробах двух амбалов. Недалёкие курьеры, которых включили в цепочку только из-за их выдающейся силы, не придумали ничего лучше, как оказать сопротивление и были убиты на месте. На Смока Лита указали люди из очереди у ворот, сообщили страже, что он командовал убитой парочкой. При обыске на месте у него в кармане нашли одиннадцать порций чистейшего пэка. Кому он нёс столь качественный товар, Смок не признался, а серьёзно заниматься им никто не захотел — Иголка завладели умами всех.

Про Саниту почти ничего не нашёл, только пометку, что она находится на особом контроле городского совета и судейской коллегии и выкуп её даже в качестве рабыни или жертвы не предусматривается. А вот за Смока запросили десять золотых, когда я пожелал взять его рабом.

Купля-продажа живого товара прошла быстро: я навестил свою комнату, вытащил из тайника десяток жёлтеньких кругляшей и с ними вернулся обратно в тюрьму, где уже через час мне вручили лист пергамента с несколькими строчками, в которых фигурировала фамилия Смока и двумя печатями.

Надо было видеть лицо наркоторговца, когда ему на лоб поставили неснимаемое магическое клеймо вечного раба.

— Рот ему кляпом заткните, — попросил я, не собираясь слушать вопли преступника.

— Господин Ростовцев, если опасаетесь за шум, то не стоит, просто прикажите ему молчать, — успокоил меня тюремный писарь, который оформлял мне документы.

— За мной иди и молчи, — приказал я Смогу, когда палач вручил мне его после клеймения. — На три шага, не больше и не меньше.

Быстро нашёл извозчика, который за семь серебрушек согласился отвезти меня до лабораторий, где тёмные маги практиковались в своих умениях. Там мне повезло в очередной раз — несколько нужных помещений пустовали, и я, выбрав одно, тут же заперся там.

— Раздевайся и ложись, — я указал на бронзовый стол, на котором препарировали тела и живых, и мёртвых. В некоторых похожих залах стояли каменные жертвенники, но из-за своего веса они были неподъёмными, а подчас требовалось иметь под рукой свободное пространство, вот для таких случаев и стали понемногу заменять многотонные гранитные, базальтовые и обсидиановые плиты на удобные и легко транспортируемые металлические столы.

По телу преступника текли ручьи пота от ужаса, когда он снимал одежду, аккуратно её складывал на табурет рядом, а затем залез на стол и лёг, вытянувшись в струнку, прижав руки к бокам.

— Скажешь что-нибудь? — спросил я у наркоторговца и снимая с того запрет на речь. — Можешь говорить, только не шевелись. Разрешаю помолиться богам.

— Маг! Маг, ты что творишь? Ты что делаешь? Мы договорились о сотне золотых! Сотне!!! Ты меня пугаешь, да? Хочешь больше получить? Я дам двести монет, двести золотых, только не убивай! — завизжал Смок, как только получил контроль над своим языком. — И зачем ты навесил на меня клеймо? Я же теперь для всех магов как огонь костра в ночи, мне теперь не уйти никуда, зачем? Ты дурак, маг, почему не навесил ошейник?

— Ошейник стоил тридцать монет, у меня столько не было. Да и зачем переплачивать?

— Что?! — наркоторговец уставился на меня круглыми от ужаса глазами. — Возьми золото и отпусти меня, маг! Прикажи мне уйти в горы и там жить и строить дом, защищать его от всех! Я так буду свободен! Только срок не оговаривай, хорошо?

Я снял мантию, рубашку, открыл шкаф и вытащил из него балахон для грязной работы, неторопливо надел, потом надел на лицо маску, которая была похожа на палаческую, и повернулся к столу.

— Маг, не надо, прошу, отпусти меня! — завизжал Смок. — Тебе нужно золото? Я знаю, где его можно взять. На улице Хромого Рыцаря живёт аптекарь, он казначей в одной из городских банд, если за ним проследить или допросить, то можно узнать, где хранят свой общак главари.

— Мне не нужно золото, — чуть пошёл я против истины, — мне важнее, чтобы такая мерзость не топтала улицы и не торговала наркотиками.

— Ты... ты... — захрипел, забрызгал слюной Смок.

— И расскажи, где твой тайник с теми двумястами золотыми, которыми хотел откупиться?

Наркоторговца начало всего корежить. Воля и магия клейма вступили в противостояние, и магия оказалась сильнее. Заикаясь, задыхаясь и издавая громкие надрывные стоны, Смок понемногу выдавал свои тайны.

Когда он закончил, я уже держал в руках кривой нож и стоял над ним.

— Закрой глаза и успокойся — скоро всё закончится.

И как только преступник смежил веки, из-под которых катились слёзы, я перерезал ему горло. Через час я закончил разделку тела для удобства загрузки в магический куб, где с костей будет удалена вся плоть.

Выйдя из комплекса лабораторий, я дошагал до ближайшей лавки и без сил опустился на неё.

Хотелось сильно, невероятно сильно курить, но ничего под рукой не было.

Я — монстр? Сумасшедший? Маньяк?

Только что я убил человека, не просто убил — зарезал и освежевал, как свинью. Плохого человека, с чёрной душой, но всё же человека.

Сожалел ли я? Было мне страшно?

Было, но совсем по другому поводу. Я ничего не чувствовал, совсем. Ненависть и желание рвать мерзавца голыми руками ушла из меня с последним хрипом Смока. И это было страшно. Ведь я должен был ощущать хоть что-то. На Земле, когда убил тех наркоманов, мне несколько дней было плохо. Наркоторговца с его помощником прикончил спокойно, но и тогда меня немного колотило и если бы не дождь, что смывал с меня припадок, я бы и тогда не смог так легко и спокойно идти домой.

Гадство!

С другой стороны, однажды мне всё равно предстояло здесь убить человека или иное разумное создание, так лучше уж пусть это будут преступники, те, кто не заслуживает жизни. Слабое оправдание, но это человеческая природа — придумывать отмазки своим поступкам.

* * *

*

Громкий стук в дверь вырвал меня из сна.

— Кто там?

— Стража! Старший чародей Ростовцев, вам приказано немедленно пойти с нами в городской магистрат! — прокричали мне с обратной стороны двери.

— Зачем?

— Это приказ леди Аврейсии!

Меня немедленно прошиб холодный пот при упоминании этого имени. Зачем я понадобился Чёрной Розе, она же про меня месяц не вспоминала, с того момента, как вручила документы на новое звание и должность?

— Я сейчас, я быстро! — нервно откликнулся я и вскочил с кровати. Забегал по комнате, выбирая из одежды, лежавшей везде, где можно и нельзя, наиболее чистую, дорогую и менее мятую.

Сегодня Чёрная Роза (и почему она это прозвище так не любит, по мне — так очень даже ничего) встречала меня без улыбки и в простом костюме, чуть похожем на охотничий верховой, только не с юбкой, а со штанами. Поверх которых на крупной броши держался кусок материи, эту самую юбку и изображавший.

— Садись, Антон и рассказывай.

— О чём? — осторожно спросил я и гадая: а не сглупил ли я придя сюда, может стоило рвануть от стражников в бега?

— Что было вчера в твоё дежурство в тюрьме.

И через миг меня придавила невидимая тяжесть, и накатил страх. Почувствовал себя так, словно, мозг вот-вот выдавит глаза и полезет наружу или взорвутся виски.

— Леди, дежурство прошло без эксцессов, — еле смог шевельнуть языком.

— Ты выкупил одного из узником, потом привёл его в лаборатории, а потом?..

— Убил и сделал заготовку под скелетона, — язык едва шевелился, было желание поскорее высказаться и избавиться от боли и страха. Чёртова Чёрная Роза, чтобы у тебя критические дни такими были.

— Ты заходил в камеру к Иголке. О чём с ней говорил? Или что ты с ней делал? Отвечай!

— Я...

— Не смей лгать, если хочешь выйти из этого кабинета живым.

Боль усилилась, а страх сменился ужасом. Я бы сейчас легко рассказал бы о своей тайне, если бы язык шевелился побойчее. А хотя, какого чёрта?!

На какое-то мгновение я так разозлился, что почувствовал, как сходит ментальный пресс. И вместе с этим я пожелал наказать женщину напротив, преподать ей урок, чтобы знала, как связываться с землянами.

"Аура лича! Взгляд Смерти!".

Успел применить только первое заклинание, как вдруг всё исчезло, и меня окружила темнота.

... уратнее, леди, нужно быть. Мальчишка перспективный весьма, раз смог заинтересовать вас, было бы жаль такого потерять из-за вашей сиюминутной прихоти.

— Вы закончили? Тогда я вас больше не держу, лэрд Юдарег.

Очнувшись, я услышал самый конец чужой беседы.

— Поднимайся, ты уже здоров, — холодно произнесла женщина, когда за старшим магистром едва слышно закрылась дверь.

Как понимаю, это обращаются ко мне, что ж, сделаем, как просят. Когда я сел на диван, на котором до этого лежал без сознания, Чёрная Роза негромко сказала:

— Никогда больше так не делай. Это первый и последний твой проступок. Любая следующая попытка напасть на меня будет стоить тебе жизни. Ясно?

— Да?

— Что — да?

— Что вы попытаетесь меня убить, если я решу защищать свою жизнь и честь! — хмуро ответил я ей и при этом с вызовом смотрел ей в глаза.

— Какой же ты глупец, — покачала она головой. — Из-за своей глупости ты рискуешь потерять не просто жизнь — талант мага и свободу, если будут доказательства твоего сговора с Иголкой.

— Сговора? С кем? Вы про Саниту?

Когда я произнёс имя девушки, во взгляде собеседницы загорелся огонёк интереса.

— Откуда ты знаешь её имя? Отвечай!

— Она сама мне его назвала. Рассказала, что со своей подружкой работает наёмными работницами в домах купцов и лавочников, а постоянно обитает на постоялом дворе "Костяной волк". Да что случилось-то? — воскликнул я и тут же пожалел, когда меня чуть ли не физически обжог злой взгляд собеседницы.

— Как так получилось, что ты с ней разговорился?

— С чего такой интерес к моему дежурству и этой несчастной девушке, которую обманули?

— Несчастной? Несчастный ты, потому что, из этого кабинета ты выйдешь в магических кандалах, если твои ответы мне не понравятся, — буквально рявкнула женщина. — Иголка освободилась этой ночью, убила купца Уруна, который должен был рассказать о высокопоставленных подельниках в городе, которые имеют на руках смертельно опасные запрещённые амулеты и многие другие вещи. Кроме того, тяжело ранен подмастерье и пять стражников!

Я сидел на диване и чувствовал себя пыльным мешком пристукнутым.

— Но как? — почти прошептал я. — Она же совсем не казалась опасной.

— Вот и мне хочется узнать, как она освободилась от магических кандалов, как открыла камеру, как сделала так, что ни одно сторожевое заклинание не сработало. И потому живо отвечай, что ты делал в её камере!

— Она попросила попить, и мне стало её жаль. Чары на засове совсем простые, причём, без конкретики, достаточно иметь запас маны, и запор откроется перед любым. И закроется тоже. И её я не трогал, напоил и просто разговаривал потом...

Я рассказал всё, что произошло в ту ночь. Даже постарался вспомнить слова Иголки дословно.

— Что ж ты с тем же Уруном не болтал всю ночь, а?

— Да он же преступник, с запрещенными амулетами и зельями работал.

— А Лита за что убил?

— Ненавижу наркоторговцев, — скрипнул я зубами от злости.

— Но почему ты поверил, что они преступники, а эта служанка нет?

— Я...

— Молчи, — махнула рукой на меня Чёрная Роза, — я сама тебе скажу. Ты увидел голую грудь и всё прочее тоже голое у этой убийцы и перестал думать головой, все мысли ушли тебе в штаны!

Я благоразумно промолчал. В чём-то она права — будь Иголка мужиком и тогда вряд ли её жалобы и слезливая история хоть как-то повлияла бы на меня. Вот так женщины нами и крутят.

— А потом ещё и выкупить её захотел, — покачала головой хозяйка кабинета. — Какие же вы, мужчины, предсказуемые. Вам ножку обнажённую покажешь, и вы мчитесь за ней, высунув язык и пуская слюни.

— Я за ножкой не побегу, — буркнул я лишь бы просто не смолчать.

— Ах да, я забыла, тебе всё подавай голым! — и вдруг почти зарычала, наклонившись ко мне и уставившись мне в глаза холодным змеиным немигающим взглядом. — Чтобы я больше о тебе не слышала в ближайшую декаду, будешь сидеть в своей норе, как мышь. Любое происшествие с твоим участием и ты вылетишь из школы с поражением прав! А теперь вон!

Я даже не понял, как оказался на городской улице, словно, воспользовался телепортом, миновав коридоры и лестницы.

— Уф, такие пробуждения и "завтраки" мне не по нутру, — пробормотал я себе под нос и вытер холодный пот со лба.

Поражение прав, которым пригрозила мне леди Аврейсия, суровая вещь. Несчастный мигом лишается всех или почти всех своих чинов и званий, на его имущество накладывается арест, плюс, штраф, невыплата которого вела в камеру в долговую тюрьму. Если это маг, то ему запрещалось вести магическую практику на территории, контролируемой городом (в некоторых случаях и во всём государстве), купец или торговец получал запрет вести какие-либо дела. В общем, к чему я веду-то — мне нужно или исчезнуть из города или сидеть тихо, не высовываясь никуда. И что-то мне подсказывает — второе выполнить будет ой как сложно.

В дверь негромко постучались, отвлекая меня от тяжёлых мыслей и заставляя в одно мгновение встрепенуться.

— Кто там?

— Антон, я это, я, — произнёс знакомый голос. — Впустишь?

— Полностью имя назови, — потребовал я.

Раздалось какое-то бурчание, вроде бы уловил несколько тихий ругательств.

— Трок Альфеос младший сын лэрда Альфеоса из Драконовых гор! Теперь впустишь или мне уйти?

Дверь я открывал осторожно, приложив к ней обрезок толстого бруса из бука, готовясь в случае неприятностей тут же сдвинуть его враспор и не дать двери распахнуться. К счастью, за ней и в самом деле стоял "пушкин".

— Заходи быстрей, Трок, — поторопил я его. — Никого там больше не видел?

— Стражи нет, успокойся.

— Да к демонам эту стражу, ты младшего магистра Арну ал Син там не встречал?

И тут этот гадёныш заржал во всё горло, не удержался на ногах и повалился на мою кровать, держась за живот. Правда, ударившись о жёсткое ложе боком, ойкнул, и мигом прекратил свой смех.

— Ой, не могу, расскажи кому, что Харн бегает от женщин — да мне никто не поверит в горах, — утирая слёзы произнёс он. — Да ещё от самой Кровососки!

Арна ал Син или Кровососка была младшим магистром и в школе чародеев преподавала магию Крови, в которой была докой. По моему мнению, в этой дисциплине она могла претендовать уже на магистра, а то и старшего магистра, но почему-то всё никак не могла получить этот ранг.

Своё прозвище получила за четверть крови вампира в своих венах. Выглядела лет на двадцать пять, хотя на самом деле уже давно отметила полувековой рубеж. Высокая брюнетка с точёной фигурой и аппетитными формами, с гривой иссиня-чёрных волос, очень светлой кожей, алыми пухлыми губками. Всегда носила откровенные и вызывающие наряды, чаще всего чёрные или красные шёлковые платья со множеством вырезов, сквозь которые провокационно проступало её тело. Всё мужское население города пускало слюну на эту женщину. А уж как млели по ней ученики! Да и я, когда впервые увидел её, то сделал охотничью стойку и в мыслях уже увидел своей.

Дурак, забыл про одну поговорку: бойтесь своих желаний, ведь они могут исполниться.

Арна сама пришла ко мне в эту каморку и на вот этой самой кровати, на которой сейчас сидит Трок, я закинул её ножку на свои плечи. А потом...

Насколько она была холодна в течение почти всего любовного процесса, настолько воспламенилась в миг кульминации. Длинные ноготки младшего магистра не оставили и миллиметра кожи на моей спине, а острые зубки и клыки, что были чуть-чуть крупнее человеческих, оставили кровавые отметины на плечах и шее. Потом она мне всё заживила — даром что владеет магией Крови на высоком уровне. И потребовала в качестве платы за лечение... ну, понятно, что. И опять ручейки крови текли по мне под кульминационный крик удовольствия. А потом вновь лечение и опять... снова.... В конце недели я начал бояться её прихода. Боялся не боли — в тот момент мне было так хорошо, что хоть гнол пусть грызёт мои пятки — помереть от истощения. Арна выпивала из меня все силы, что я на следующий день едва ноги волочил. Через несколько дней бледностью и кругами под глазами, плюс, шаркающей походкой был похож на хорошего качественного зомби.

А во всём виновата информация о том, что меня, якобы, поцеловала сама Смерть во время ритуала. Арну это дико возбуждало и вызывало интерес ко мне.

— Знаешь такую жизненную шутку про мужа, жену и друга мужа?

— Хм, — хмыкнул гость, — я про таких знаю не меньше сотни. Которая из?

— Приходит один приятель к другому и жалуется, мол, жена вконец достала своими претензиями, всего ей мало — золота, дома, рабов, амулетов! Убил бы, да ведь казнят меня, она же в гильдии травниц в совете заседает. Тут ему друг и предлагает её ночами в супружеской постели залюбить насмерть, двух недель хватит, чтобы она сама умерла от любовных утех, и никто не сможет обвинить в её смерти.

Сказано-сделано. Через неделю советчик приходит в дом к другу по какому-то важному делу и видит разительные отличия. Жена приятеля разогнала прислугу и сама готовит вкусные яства, тут же кормит с ложечки мужа, который лежит на атласных подушках в окружении дорогих курильниц и ничего не делает, ещё и кувшин стоит с дорогим вином, которое жена ему всегда запрещала пить. Тут жена уходит из комнаты и при этом начинает напевать весёлую песенку, буквально лучась от счастья. Приятель подсаживается к её мужу, повнимательнее вглядывается в него и ужасается: тот выглядит так, словно, всю неделю, что они не виделись, из него упыри кровь сосали. А хозяин дома едва кивает головой на звуки песни и еле-еле говорит: слышишь, как поёт, не знает глупая, что ей жить неделю осталось.

Как только я закончил рассказывать бородатый анекдот с Земли, как Трок опять закатился в хохоте.

— Антон, откуда ты только это знаешь? После этого ритуала ты совсем на себя стал не похож, но это даже и к лучшему, — произнёс он, когда отсмеялся. — Кстати, а зачем тебя к леди Аврейсии вызывали, что случилось?

— Ты так хочешь это знать?

— Э-э, — смутился парень, — любопытно, конечно, но если не хочешь, то не буду пытать тебя по этому поводу.

— Вот и не надо, — буркнул я. — Ты зачем пришёл, узнать новости?

— Не только. Ещё хочу напомнить, что ты мне обещал помочь с правильным наложением чар на скелетонов, а то у меня часто заклинания потом расползаются и у них нога или рука отваливается.

— И будут отваливаться, ты же неправильно закольцовываешь линии маны. Она у тебя в конечностях идёт, как в трубу. Пока там не получается избыток и энергия просто начинает рвать линии, и получается так, что у тебя руки или ноги выпадают из общего заклинания, кости ничем не держаться и отваливаются. Вот и всё. Я же говорил и показывал, Трок.

Парень тяжело вздохнул.

— Да помню я, только не получается и всё тут. Из пяти попыток одна точно неудачная выходит.

— Извини, Трок, но смогу показать ещё раз и всё, — развёл я руками.

— Как так? — он чуть ли не подскочил на месте. — Почему?

— Уезжаю.

— Куда? А экзамены? Они же через десять дней!

— Думаю в Холгорское королевство на тамошний рынок податься, своих скелетонов продать, а то здесь они спросом не сильно пользуются, продавать за гроши не желаю, а крупный торговый караван месяца через два у нас появится, не раньше. Да и просто не хочу тут оставаться.

— Это из-за сегодняшнего вызова? Что же тебе такого сказала леди Аврейсия?

— А ты сам сходи к Чёрной Розе и спроси.

Трока всего передёрнуло, когда он услышал прозвище той, у которой я провёл утро.

— Как ты не боишься такое говорить, — покачал он головой.

— Другие говорят, чем я хуже?

— То другие, да и единицы их... ладно, ты меня совсем заболтал и не ответил на мой вопрос про экзамены.

— А что экзамены? Тех, кто прошёл посвящение Смерти, три месяца не экзаменуют. Месяц уже прошёл, ещё два осталось, и их я могу провести где угодно. Здесь их у меня купят максимум за пять золотых, а на базаре в Холгорском королевстве в столице по двадцать смогу продать.

— Это через Серые Земли нужно идти, это сколько же на дорогу нужно потратить, — задумчиво произнёс "пушкин". — А ближе некуда нельзя спря... уйти?

— Нет, нельзя. Там я денег заработаю, а во всех прочих местах только тратить придётся, — ответил я не самую чистую правду. Трок в целом прав — можно удрать и на другой край королевства, например, к морю Ледяных Гигантов, где магов всегда не хватает, так как там не самый приветливый край по климату, а маги любят комфорт почти все. Или в крепость Шести Знаменосцев, где тоже мог бы не просто пересидеть пару месяцев, но и заработать неплохо на своих скелетонах. Там часто происходят стычки с горскими племенами и солдаты, особенно неживые пользуются спросом немалым. Сидел бы я в башне какой-нибудь или на постоялом дворе, клепал костяных бойцов и в ус не дул.

Но я хотел азарта, чтобы адреналин кипел в крои, и самое главное — повидать мир как можно больше. А сидеть на берегу холодного моря или в крепости (пусть даже выходить и за стены, но что там увижу в горах — коз да редких диких горцев-варваров?) я не желал.

Но ни у моря, ни в крепости я не заработаю столько, сколько в Крайлске, столице Холмгории. Там город на четверть состоит из базарных рядов, и это не считая обычных лавок и магазинчиков. Цены там были соответствующие, но я жить не собираюсь, только распродав свой товар, с недельку потрусь и назад.

— А давай я с тобой поеду, Антон? — внезапно предложил Трок.

— Чего? А экзамены?

— Да-а, — махнул рукой собеседник, — ерунда. Заплачу, чтобы меня передвинули и написали, что уезжаю на лабораторные работы.

— А потом что ты им предоставишь? В такую поездку отпустят точно и срок будет большой, но по возвращению экзаменаторы потребуют результатов. Не покажешь — вылетишь из школы со свистом.

— Или заплачу, — пожал плечами Трок. — Золота хватает.

Я придавил внутреннюю жабу на этих словах "пушкина". Хоть Трок и был младшим сыном, но состояние отца позволяло сорить золотом, как песком на пляже. Оловянный рудник, железный в личном пользовании рода Альфеос и пещера с магическими кристаллами на паях с двумя родственными кланами давали сумасшедший доход отцу Трока, а тот не жалел для сына ничего.

— Учиться нужно, а не золотом разбрасываться, — наставительно произнёс я. — Ты всё ещё подмастерье, хотя мы пришли в эту школу вместе.

— Ну, не всех же Госпожа целует, — чуть завистливо произнёс Трок.

— Тебя бы так поцеловали, — едва слышно сказал я.

— Что?

— Да ничего, так, бурчу. Тебе никто не мешает через полгода пройти его самостоятельно.

— Боги меня упасите от этой мысли, — резко замотал головой собеседник. — Моих знаний и так хватит для нужд клана, ну, это когда окончу школу, а рисковать головой — ни за что! Чародея или даже старшего чародея я должен получить.

— У твоих зомби и скелетов до сих пор ноги отваливаются, какой тебе чародей? — ухмыльнулся я.

— Вот ты и помоги, а я заплачу за уроки.

— Ну тебя с твоим золотом.

— Это да или нет? — стал наседать земляк.

— Это да. Прямо сегодня и приступим, ты приготовь материал, а то своего у меня мало и портить его не хочется.

— За костями дело не станет, хоть старых, хоть свежих купить не проблема.

За сутки с лишним вся плоть с костей наркоторговца сошла, на белоснежных и гладких костях не было ни пятнышка крови, ни следа от сухожилий и костного мозга. Великолепный материал для работы.

Трок притащил половину телеги костей, но качество тех было ниже среднего. Отобрав самые лучшие, я остальные костяки отдал тренироваться Троку. Отобранные костяшки пойдут вместо платы.

Пять часов я просидел в лаборатории, превращая безжизненные костяшки в "живые" скелеты. Я, как однажды почти месяц назад поднял своего первого мертвяка, до сир пор смотрю на это действо, как на чудо! Куда там японцам с их жалкими потугами создания искусственного интеллекта в теле робота. Даже самый слабый и дешёвый скелет даст сто очков форы самому продвинутому роботу из лучшего НИИ Японии.

Сегодня я создал восьмого скелета и рассчитываю добить количество до десяти. С десятком неплохих скелетонов, вооружённых мечами, топорами и копьями можно чувствовать себя в некоторой безопасности на трактах Серых Земель даже в одиночку. Добавлю — для меня безопасно, не самого слабого мага с кучей боевых и охранных амулетов.

Скелеты мои были особые, у каждого не одна, а две пары рук и пользовалась ими нежить, как родными. Спасибо конспектам Харна, в которых нашлись нужные зарисовки и пометки. Они дали мне толчок в нужную сторону, а дорабатывал я заклинание самостоятельно по книгам из школьной библиотеки.

Конечно, с тем количеством узоров, что я мог применить, уникальными мои творения не стали, но по сравнению с обычными скелетонами, не боевыми, смотрелись выше на пару голов.

* * *

*

— Приветствую, уважаемый, — поздоровался я с купцом, на которого мне указал глава охраны каравана, — не вы ли тут за старшего каравана?

Тот окинул меня внимательным взглядом, потом посмотрел на шеренгу четырёхруких скелетонов за моей спиной с оружием в руках и коробами за спиной.

— Желаете, господин, купить место в караване? — спросил он.

— Да, желаю.

— Пять золотых за место в фургоне, за товар — один золотой, двадцать серебряных в день за котловое довольствие. Если ваши мёртвые солдаты будут участвовать в охране, то цену снижу вдвое, а если так получится, что окажут большую помощь, то ещё и сам доплачу и весь проезд с того момента будет за мой счёт. Но лучше бы боги не допустили этого.

Я хмыкнул, догадавшись о подоплёке последней фразы. Мои скелетоны не выглядели сильными бойцами, несмотря на двойное превосходство по вооружению. И уж если переломили исход боя, то значит, что прочих защитников не осталось.

— Согласен, только нас двое будет, а груз скелетоны потащат в своих ранцах. Двигаются они прытко, пожалуй, побыстрее некоторых телег будут.

— А что за груз? — проявил любопытство купец.

— Магический и разрешённый, на воротах пропустили, — ответил я. Говорить, что у меня десять ранцев забиты дешёвыми амулетами всех видов — стеснялся. На воротах и так у дежурного мага наблюдал нескрываемую усмешку, когда он увидел мой товар. Не объяснять же, что над каждым я продуктивно поработал, превратив все эти костяшки, медяшки и стекляшки, что вышли из рук подмастерьев, в изделия. Которые легко конкурируют с поделками младших и простых чародеев, плюс, несколько десятков изготовил сам, но эти для личного пользования. При беглом взгляде и опытному магу не понять в том магическом потоке, что окружал мои вещи, качество наложенных чар, да никто и не вглядывался, лишь проверил на наличие запрещённых, опознал по внешнему виду дешёвые амулеты молодых учеников и дал отмашку стражникам (это я про дежурного мага).

Тронулся караван только через два часа. Всё это время старшему караванщику приходилось носиться вдоль длинной ленты фургонов и телег, иногда с руганью и проклятьями, наводя порядок и проверяя правильность местоположения каждого.

Я и Трок заняли место в фургоне, наполовину заполненном какими-то большими ящиками, с забитыми крышками. Скелетоны шли по левой и правой стороне почти вплотную к деревянным колёсам.

Три дня караван двигался вдоль предгорий, на четвёртый день к вечеру вошел в Серые Земли.

Серыми Землями называли огромную территорию, на которой были расположены несколько королевств, герцогств и огромное множество баронств (некоторые из баронств состояли из деревни и деревянного форта, именуемого гордым словом — замок).

Сто лет назад это был процветающий край, густозаселённый и с богатыми королевствами. С полезными ископаемыми у всех было плохо, зато плодородной земли и рек хватало, плюс, хороший климат, позволяющий снимать по два урожая в год. Сложнейшие чары и амулеты превратили будущие Серые Земли в край обетованный! На лугах паслись многотысячные стада домашнего скота, из рек и озёр тоннами вылавливалась рыба, раки, моллюски, всевозможные водоросли. Строевые леса нельзя было пересечь за несколько дней, а кроме огромных и прямых, как струна сосен, росли дубы, чья древесина шла на бочки, в которых не скисало и не теряло свой вкус ни одно вино. Целые рощи были заняты шелкопрядом, драгоценную древесину вывозили огромными караванами по всему миру. Все королевства входили в один союз, и приходили друг другу на помощь, если появлялся внешний агрессор.

Около века назад, после длительного периода спокойствия, один из королей решил увеличить свою территорию за счёт соседа. Скучно, видать, ему стало, балы да охоты приелись, а варвары перестали заглядывать в те края, раз от раза получая отпор и щедро умываясь кровью. Король и повод серьёзный придумал, правда, за давностью лет и смертью всех активных участников и разжигателей бойни, причина позабылась.

Агрессор напал на своего более слабого соседа, собираясь забрать у того часть земель. К несчастью для него, в тот момент у атакованного гостили несколько архимагов (то ли, пришло время обновления чар, что контролировали эко-систему, то ли, они специально были приглашены в преддверии войны), которые создали Круг Силы и смогли открыть гигантский телепорт, сквозь который прошла небольшая армия третьего участника конфликта, врага первого и союзника второго. Король-агрессор был неприятно удивлён, когда на месте главной битвы его поджидала армия, ничуть не уступающая его.

Сражение было страшным. Десятки тысяч убитых людей, лошадей и живых химер на метр вглубь пропитали землю поля битвы, где сошлись две армии. Потери были такие, что никто не мог сказать, что победа осталась за ним. Остатки армий расползлись по своим королевствам, зализывать раны.

И тут произошло то, что и стало причиной, почему эти плодородные земли сейчас называются Серыми.

Захватчик, который серьёзно вложился в войну в расчёте на будущие дивиденды, после проигрыша от злости приказал своим уцелевшим магам разрушить ближайшие амулеты и чары, отвечающие за урожаи, рост деревьев, развитие шелкопрядов, животных, рыбы и прочего живого "золота". За один миг эко-система, что отлаживалась десятилетиями, была разрушена.

Правитель изуродованных земель был в бешенстве, и только огромные потери в битве не позволили ему атаковать разбитое уходящее войско врага. И тогда он решил отплатить той же монетой.

Отряды егерей и команды вольных стрелков с магами устроили рейд по территории вражеского королевства, уничтожая основу богатства края. Война на этом не закончилась, просто перешла в вялотекущую стадию. Восстановить амулеты и заклинания в ходе войны не представлялось возможным, да и не одного года это дело. В королевствах нависла угроза голода, ведь поля и пашни уничтожены, дубравы и боры превращены в головешки, в отравленных ручьях и реках плавает дохлая рыба. Казна противников из-за боевых действий была опустошена, и закупить продовольствие у соседей было не на что, и очень скоро во многих местах начались бунты, отряды поднимали оружие против своих командиров, вассалы били в спину сюзеренам. Людей косили проклятья и болезни, насылаемые тёмными магами с обеих сторон конфликта.

Тысячи беженцев бросились к границам, но там их ждали дружины нейтральных королевств, которые совсем не желали видеть на своих землях разносчиков заразы. Обезумевшие от голода и мора люди сносили заслоны и растекались по благополучным землям, вскоре тут и там появились первые очаги смертельных болезней. Люди снимались, уходили дальше и вновь сталкивались с отрядами солдат, которые пытались создать карантины. Опять стычки, опять кровь, опять бунты.

Через пять лет с момента первого сражения кровавая вакханалия захватила весь край. Сражались все против всех. Королевства рухнули, многие бароны и графы заявили о независимости и брали под свой контроль последние уцелевшие амулеты магии Природы.

Тридцать лет лилась кровь потоками. Множество знатных родов были уничтожены под корень. Число населения уменьшилось в двадцать раз и продолжало уменьшаться. Самые наглые крестьяне, горожане или командиры наёмных отрядов брали себе титулы баронов и оседали в том или ином месте. Их вырезали другие самопровозглашённые дворяне и занимали захваченные "замки".

Через тридцать лет люди очнулись от кровавого угара и ужаснулись, увидев, во что превратился некогда самый богатый край.

Леса превратились в чащи, в которых бродили боевые химеры и нежить, сидели природные духи, ненавидящие людей, как им заповедали призвавшие их шаманы. Многие реки и озёра стали болотами, где жили настолько кошмарные создания, что о них предпочитали даже не говорить дома у очага, чтобы не накликать беду. Почва больше не давала урожаев, чахлая трава на лугах едва могла накормить стадо в несколько десятков голов крупного рогатого скота, а ведь раньше там жировали тысячные стада!

Дальше около пятидесяти лет шла вялотекущая свара, в которой все старались прибрать к рукам источники природной магии, поля и леса, где ещё работали амулеты и чары. И только двадцать лет назад война затухла, закончилось топливо, которым она питалась. Конечно, кровь местами лилась — слишком много ненависти оставалось в людях, а несколько поколений родились и родили следующее во время войны. Чаще всего схватывались между собой дружины баронов и нанятые ими вольные стрелки.

Хватало и разбойников. Многие банды были созданы десятилетия назад, и разбойничий промысел стал для них родным, как некогда посевная или жатва. Атаманство передавалось по наследству, если находилось кандидата предъявить себя на место вожака.

Про тварей, нежить и духов я молчу — этого добра в Серых Землях было столько, как в некоторых местах клещей, крыс и клопов. Только за первые два дня путешествия охрана каравана уничтожила несколько мелких стай варгов, трупоедов-гхолов, дюжину скелетонов и зомби.

Кстати, армия нежити здесь пополнялась автоматически. Достаточно было оставить труп без проведения нужной церемонии, как вскоре он поднимался и шёл на поиски живых.

— Господин Ростовцев, в этом месте мой караван поворачивает к границе к Иншаньскому ханству. Сейчас мы уже на территории Холмгорского королевства, до Крайлска меньше двух дней пути.

Об этом я узнал на второй день нашего путешествия. Купец получил сообщение от партнёров, что его товар сейчас будет выгоднее продать на мелких базарах Иншаньского ханства, чем везти его в Крайлск. И даже тот факт, что время, проведённое в дороге, увеличится на неделю, купца не смутило. Видать, барыш у ханцев рассчитывает сорвать огромный, такой, который ему великий Холмгорских базар не даст получить. Никому из примкнувших к каравану, кто не сошёл с дистанции ранее, так же Крайлск не заинтересовал.

— Спасибо, господин Запп, что сопроводили, — вежливо ответил я ему. — Пойду собирать вещи. Всего хорошего.

— Всего хорошего.

У ханцев мне было делать нечего. Тёмных магов у них практически не существовало, эту нишу занимали шаманы, которые с помощью духов создавали и амулеты (ещё называли их тотемами), и химер, и даже поднимали нежить. Последнюю контролировал один сильный дух или чуть ли не легион мелких. Конкурентов шаманы не любили, так что, вряд ли я там смогу распродать свой товар и компенсировать убытки, которых уже было немало. Да и дорога дальняя, могу и не успеть вернуться в срок к экзаменам.

На перекрёстке караван повернул направо, а я с Троком и десятком четырёхруких скелетонов пошёл по левому тракту. Скорая ночёвка немного пугала, боялся не столько бандитов — тварей. Те же варги без страха нападали на караван, хотя видели сильную охрану, которая им явно не по зубам была. А эти далёкие родственники волков были далеко не самыми опасными противниками.

Тракт выглядел наезженным и я рассчитывал встретить попутчиков, или нагнать их, или встречный обоз увидеть, чтобы прояснить обстановку в окрестностях. Но нам с Троком не повезло — ни одной живой и разумной души не попалось до самого вечера, а в темноте здесь добропорядочные путешественники не передвигаются, разве что, их очень сильно прижало.

Ещё до того, как солнце коснулось горизонта, наш маленький отряд наткнулся на придорожный лагерь. Просторная площадка, где могут при большом желании расположиться полсотни человек с лошадьми. Для скакунов имелись коновязи — три длинных жерди на невысоких столбиках с деревянными грубыми кормушками на земле. Или поилками, чёрт их знает, я настолько подробно в обиходе за живностью, что в прошлой жизни, что в этой не разбирался совсем. От леса стоянку отделяли две четырёхметровых стены сходившиеся уголком. Толщина стены была метра два с половиной.

— Маг-природник поработал или друид, — произнёс Трок, обведя оценивающим взглядом стену, которая буквально состояла из одних десятиметровых тонких шипов.

— Ага, кто-то из этой парочки. Скорее всего, преобразовали тёрн, — подтвердил я его догадку. — Удачно мы это местечко нашли. Сквозь такую стену даже дух не пройдёт, судя по ощущаемым чарам.

— Хочешь остановиться на ночлег? — мигом догадался напарник, потом бросил быстрый взгляд на солнце и добавил. — До темноты ещё далеко, километров семь легко пройдём.

— И останавливаться под первым попавшимся кустом? Ну уж нет, — покачал я головой.

Шалашей, точнее навесов, хватало, было из чего выбрать себе место для сна. Мять рёбра на жидкой подстилке из старого сена мне совсем не хотелось, поэтому я оставил для охраны четвёрку скелетонов, а прочим приказал нарвать высокой травы, без колючек, ядовитых и стрекающих растений. Заплечные ранцы я сложил под соседний навес, все, кроме двух. В отобранных хранились амулеты моего собственного изготовления, сторожевые, их я собиралась поставить вокруг бивака.

Первые были боевыми, аналогами магических противопехотных мин направленного взрыва. Тридцатисантиметровая толстая кость (брал от крупного скота, так как размер играл большое значение) с одной стороны, нижней, была вставлена костяная пробка на шнурке, который обматывался вокруг основной кости, предохраняя пробку от выпадения. Хоть и вставлялась та плотно, до скрипа, но лучше уж перестраховаться. Амулет срабатывал на живое или магическое присутствие на расстоянии семи метров. Как только происходила активация, кость расщеплялась на несколько десятков игл (дротиков, стрел, как угодно можно обозвать), которые устремлялись вперёд на большой скорости. На дистанции семь метров, каждый амулет поражал трёхметровый конус. И плотно поражал — при проверках работоспособности, два соломенных чучела в рост человека, стоящие в метре друг от друга и в семи от боевого амулета, были поражены несколькими стрелками, поразившими в уязвимые места. Металлические доспехи, к сожалению, костяные иглы не пробивали, да и толстую кожаную кирасу хоть и прокололи, но нанести вред телу за ней уже вряд ли смогли бы. Но слабую убойную силу амулеты компенсировали количеством поражающих элементов, которые начиняли противника с ног до головы. Кстати, свиную тушу на семи метрах почти все иглы пробили насквозь, только парочка наткнувшись на рёбра, остались торчать снаружи.

Второй тип амулетов был сигнальным, аналог световых мин. При появлении тех же признаков, что и требуемых для активации осколочных, с кости (от боевого амулета этот отличался толщиной и зелёной полосой, на осколочном — красная) срывался светящийся бледно-зелёный шар, который зависал на амулетом на высоте десяти метров и светил около пятнадцати минут. Над защитой от магов, которые могут попытаться нейтрализовать мои амулеты я думал не долго, просто внёс "сеть", которая активировала срабатывание мины при резком изменении магического фона. Пускай какой-нибудь маг попробует вытянуть ману из них — мигом схлопочет в своём направлении горсть острых иголок или наложит в штаны, когда над головой вспыхнет маленькое зелёное солнышко.

Амулеты я воткнул в землю под наклоном в сторону дороги и вдоль стены. Сначала осветительные — четыре, через восемь метров осколочные — двадцать. Если ночью не пригодятся, то утром деактивирую, вставлю на место пробку-чеку, почищу от грязи и верну обратно в короб.

— Трок, за линию амулетов ни ногой, иначе... — я медленно провёл указательным пальцем себе по горлу.

-Я всё понял, Антон, — кивнул тот.

Засыпал я долго, слишком непривычная обстановка была, а я привык видеть сны в комнате или под охраной опытных бойцов и кучи высокоранговых амулетов, а тут лес кругом, заросли уже через несколько десятков шагов начинаются. И в них кто-то бродит, шипит и постукивает.

А вот Трок заснул быстро и вскоре начал похрапывать. Сначала негромко, но с каждой минутой тонкие переливы превращались в громовые раскаты.

Я стоически терпел, всё ещё надеясь вот-вот заснуть, но тщётно.

— Трок... — я приподнялся на локте, посмотрел на товарища и окликнул его по имени. -Трок, на бок пере...

Договорить не успел — слова застыли на губах, когда темноту разорвали две зелёных вспышки. За пару мгновений светящиеся шары взлетели на десяток метров у правой стены.

Вокруг пробежались гротескные изломанные тени и застыли. Чернота сменилась зеленью, словно, у Творца в руках, когда он раскрашивал этот уголок мироздания, были лишь изумрудная зелень из всей палитры красок.

— Трок, подъём!

Крупные косматые твари стелились по земле в беге. Глаза горели ядовито-зелёным светом и именно поэтому я не сразу опознал в нападавших варгов. У потомков волков всегда и везде в глазах блистали красные огоньки при падении света. Да только мои световые шары как-то повлияли, изменив блеск радужки.

Три варга двигались так стремительно, что пролетели зону поражения костяными иглами в один миг и оказались на территории лагеря.

Одного притормозили скелетоны, а вот парочка чуть не порвала меня на лоскуты, когда я криком выдал себя.

Первого я ударил заклятием гнили: с левой руки сорвалось зеленоватое облачко размером с подушку и окутало переднюю часть монстра. Варг взвизгнул и покатился кубарем по земле.

Второго хищника я принял на круглый костяной щит, а когда он вцепился клыками в его край, то дважды ударил длинным костяным кинжалом в шею.

К тому времени, как Трок вскочил со своего ложа и принялся очумело сыпать заклинаниями в разные стороны (как я заметил, девять из десяти ударов приходились по причудливым теням, которые смотрелись страшными притаившимися хищниками), все варги были уничтожены.

— Трок, заканчивай ману жечь, — произнёс я после очередного удара товарища в скопление колючих терновых веток. — Всё уже закончилось.

Меня всего трясло... то ли, от нерастраченного адреналина, то ли, от страха. Я впервые применил в реальном бою свои умения и был чуть не разорван на куски. И, кстати, амулеты щита и кинжала, так же, как и гниль, я активировал на автомате, даже толком не задумываясь. Скорее всего, сработали рефлексы тела.

— Кто это был, Антон?

— Варги. Вот парочка лежит, можешь посмотреть.

— А вот это? — Трок ткнул пальцем в два зелёных солнышка, которые продолжали озарять окрестности своим светом.

— Охранные амулеты, сигнальные. Там ещё боевые сработали, но они без таких заметных эффектов сработали.

Трок стоял на одном месте несколько минут, вздрагивая и готовый использовать чары на любой шум: упала сухая ветка с дерева в двадцати шагах, пронеслась летучая мышь рядом с шаром света и отбросила кошмарную тень, заскрипели колючие ветви, восстанавливаясь после ударов боевой магией. Потом обеими ладонями потёр лицо, медленно, чуть ли не ковыляя, загребая ногами землю по-старчески, дошёл до своего мешка, достал из него мех с вином и поковылял обратно, но под своим навесом не остановился — дошёл до меня.

— Будешь? — он сел рядом со мной, выдернул из меха затычку, сделал несколько глотков и предложил мне. — Будешь? Успокоиться не помешает, а это трёхлетнее из чёрного винограда смывает все страхи и тяжести в душе.

Я принял у него бурдюк и поднёс горлышко к губам. Вино и в самом деле оказалось приятным, крепким, правда, но понял я это только после десятого глотка. Сразу ушло напряжение, лупившее по рёбрам, сердце ослабило свой ритм.

— Полегчало?

— Ага, — кивнул я.

— Ну, а я что говорил?

Трёхлитровый мех с вином мы опустошили за каких-то полчаса. Последние глотки допивали почти в полной темноте: осветительные чары истратили ману за десять минут работы, а луна на небо не вышла.

— Я спать, — сообщил я товарищу, когда он направился к своим вещам за новой порцией алкоголя.

— Спать? После всего этого? — поразился он.

— Угу... сил нет — глаза сами закрываются. Перенервничал, наверное, — пробормотал, возясь на ложе. — Всё ... утром... уснул.

* * *

*

Утром я и Трок насчитали девятнадцать мёртвых варгов. Десять хищников погибли от костяных игл, двух прибил я, прочих порубили скелетоны.

— Шкуры дорого стоят, — вздохнул Трок, — от караванщиков слышал, когда они обдирали тех первых варгов, которые на нас напали в самом начале Серых Земель, что минимум золотой за них дают. За несильно порченые золотой, а хорошие и все два.

Я посмотрел на мёртвые тела, выложенные моими скелетонами в рядок, прикинул, с которых можно снять шкуры и стал стягивать одежду с себя.

— Ты чего? — удивился Трок.

— Десять шкур точно можно снять, и не хочу в процессе испачкать одежду.

— А-а, — кивнул тот, а потом спросил. — А ты умеешь свежевать зверей?

Я пожал плечами:

— В процессе научусь.

Не научился, только весь измазался, а когда чирканул только что заново заточенным ножом (клинок тупился уже через пять минут) себе по пальцам, психанул и ударил гнилью по туше, с которой шкуру за полчаса работы снял только с одного бока.

— К чёрту всё, — буркнул я, бросая нож на землю, потом приказал ближайшему скелетону. — Возьми бурдюк с водой и лей мне на руки тонкой струйкой.

Пока отмывался от крови и морщился от вони (побитая чарами туша разлагалась со страшной силой, отравляя миазмами весь воздух вокруг), пришла идея заставить драть шкуры скелетонов. Туповаты они, конечно, магия вкладывает в них основы бытовых и боевых знаний, например, по команде и дров нарубят, и яму выкопают, и камней натаскают, вчерашний крестьянин. Который меча в руках не держал в своей жизни, после поднятия в виде скелета или зомби способен махать клинком получше новобранца, которого несколько лет обучают в тренировочных лагерях.

— В две руки по ножу и начинаешь подрезать шкуру, двумя другими шкуру отворачиваешь, чтобы удобнее было срезать её с мяса. И точишь ножи каждые десять минут, — приказал я скелетону, который поливал меня водой. Пусть они тупые, но простые приказы — оттягивай и режь — выполняют отлично.

К сожалению, ножей у нас с Троком было всего три штуки, причём один из них — кривой кинжал с широким и толстым лезвием. Одновременно работали три скелетона (через двадцать минут я решил, что скорость работы двумя ножами не сильно велика, и приказал передать второй нож третьему "потрошителю").

Всего удалось снять одиннадцать шкур и только восемь выглядели хорошо, как раз их бывшие владельца погибли не под топорами и мечами скелетонов, а угодили под боевые амулеты, которые своими иглами оставили крошечные дырочки, хоть и очень много.

А потом, при виде кровавых тушек варгов, мне пришла в голову идея сделать костяных волков или даже львов. Костяные волки — это основа и массовость среди костяных химер. Правда, наибольшую известность получили костяные гончие. Ведь что это за химера? Гончая получает команду уничтожить врага и выполняет её или погибает. В самом названии уже присутствует неотвратимость смерти. Гончая — встать на след, гнать, напасть и убить. У меня однажды мелькнула мысль, что свою "Собака Баскервилей" Конан Дойль написал по мотивам деревенских страшилок про упырей и прочую нечисть, про костяную гончую, которая могла неведомыми путями угодить на Землю. Гончая, если она создана мастером и не была уничтожена, за несколько десятилетий набирается такого опыта, что обретает почти настоящую разумность. Выпусти эту тварь на след жертвы, и создание некроманта будет преследовать несчастного годами, пока не уничтожит или не погибнет сама. Потому и холодеют сердца людей, когда слышат: костяная гончая.

Костяной волк отличается от гончей размерами и специализацией. Это создание чуть крупнее гончей и не способно длительно преследовать жертву, не то что годами — уже нескольких дней достаточно, чтобы волк потерял след. Зато как солдат первой линии он хорош и продержится до конца боя там, где гончая разрушится уже в середине.

Костяной лев был ещё крупнее волка, хоть и не намного, всех отличий — воротник из тридцатисантиметровых игл, которые он мог отбрасывать с большой скоростью, поражая противников.

Для этой троицы созданий подходили кости разумных или хищников. Свежие скелеты варгов — ну, просто, идеальное сырьё!

— Трок, пожалуй, мы тут задержимся, — сообщил я товарищу.

— Зачем? — удивился тот и неправильно истолковал мои слова. — Хочешь, ещё набить варгов? Брось, Антон, а если это была единственная стая в окрестностях? Или придут к нам совсем другие, гораздо опаснее?

— Хочу костяных волков сделать, чтобы добро не пропадало.

Хм, — задумался Трок и почесал затылок, — интересно... я в доле, то есть, мне тоже выдели костей, хорошо? Только волки мне не нужны, я лучше костяную гончую сделаю.

— Тут всем хватит.

После быстрого завтрака, я принялся за работу. Сторожевые амулеты я уже снял к этому времени и деактивировал, обошлось без эксцессов, к счастью. По команде скелетоны разложили кучками мёртвых варгов: парами для будущего создания волков и гончих, по три тушки — львы.

Да, да, пришлось пойти на ненужные траты ресурсов, чтобы показать Троку процесс создания костяной гончей на личном примере, хотя лично для меня это было лишним.

К темноте неподалёку от защитной стены из земли торчали несколько бугорков, над которыми клубилась зелёная дымка. К утру, максимум к обеду, костяные химеры должны созреть. Я не собирался создавать убер-тварей, которых необходимо выдерживать в процессе зародыша несколько дней, даже порой неделю. Зачем? Они и так будут достаточно сильны, чтобы разорвать в одиночку пару-тройку варгов. Придётся иногда подпитывать маной, так как самостоятельно мои создания будут "заряжаться" долго и только в покое, но это я переживу. Скорее всего, потом просто продам их на базаре.

Ночь на удивление прошла тихо, не то что хищники и разные опасные твари не наведались к нам (а ведь свежая кровь должна привлечь была), но даже ночные пичуги и зверушки не шумели вокруг лагеря, как это было предыдущей ночью. Думаю, что всё это потому, как чувствовали сильные эманации магии Смерти.

Утром после деактивации сторожевых амулетов, которых выставил гораздо больше, опасаясь появления хищников на запах крови, мы с Троком чуть ли не вприпрыжку понеслись к месту вчерашнего ритуала.

Мои создания были готовы, мне просто нужно было отдать короткую команду и через минуту из земли вылезли свежие белоснежные костяки крупных четвероногих хищников, покрытых шипами. У Трока же процесс ещё не закончился, и пришлось ждать полудня.

— Какие они красивые! — восхищённо прошептал он при виде парочки костяных гончих. По сравнению с моими, эти твари казались горбатей, шипы смотрелись не продолжением скелета, а грубыми глиняными нашлёпками. Но в целом химеры, что мои, что его, вышли неплохими, спасибо отличному материалу.

Из девятнадцати тушек варгов у нас получилось два льва, три волка и три гончих (одна моя). Львы выглядели шикарно: широкая спина была высотой мне до середины груди, мощная пасть с огромными клыками, густая грива, которая негромко постукивала при каждом шаге создания. Трок поглядывал на них с завистью, сам он ещё был не в состоянии создавать костяных львов.

"М-да, рано или поздно на это место наведается дикая нежить, привлечённая запахом некромантии, — мелькнула у меня мысль, когда наш разросшийся караван покинул лагерь, — и спасибо мне за это караванщики не скажут. Ну да и чёрт с ними".

Около пяти вечера наткнулись на неширокую, но глубокую речку с быстрым течением и пришлось двигаться вдоль неё по плохонькой дорожке, сойдя с тракта. Всё из-за неизвестных сволочей, что сожгли бревенчатый мост. Подлость эта произошла недели две как, об этом говорили и чёрные столбики "стульев" моста, торчащие из воды, и степень накатанности новой дороги.

Через полчаса впереди я заметил разрыв в растительности, покрывавшей берег, а через несколько секунд до меня донесся отчаянный женский крик ужаса.

— Туда..., дёрнулся, было, Трок, но тут же притормозил. — Демоны меня пожри, кто там орал? Вдруг, мавка заманивает или сирена какая?

Визг уже стих, кроме пения птах в окружающей зелени и журчания бегущей воды в речке, больше ничего не нарушало тишины.

— Гончая спокойна, она бы обязательно среагировала на что-то опасное, — указал я на своё создание, которое стояло в том самом месте, где дорога заворачивала к воде. Кстати, там же или совсем рядом и женщина кричала. Может, купался кто-то, а тут такая страхолюдина на бережок вышла?

Я почти что угадал.

В воде стоял большой фургон на высоких дощатых колёсах с матерчатым коричневым тентом. Лошадей в нём не было, на месте возницы никто не сидел, и рассмотреть есть ли кто внутри было невозможно, так как тент был плотно закрыт. Судя по тому, что фургон развернуло под большим углом к берегу, он попал в струю течения, и лошадям оказалось не под силу вытащить повозку. Вопрос в другом — где лошади и та женщина, которая кричала?

— Леди! Я старший чародей Ростовцев, прошу прощения, если мои костяные химеры напугали вас! Уверяю, я этого не хотел и искренне прошу прощения! — прокричал я, приставив ладони рупором ко рту.

А в ответ тишина.

— Леди, мы можем вам помочь выдернуть повозку, если того пожелаете.

И опять полное игнорирование моих слов.

— Подойти к фургону и заглянуть? — предложил Трок.

— И получить огненный шар или молнию в лоб? Или болт арбалетный?

Трок в ответ развёл руками, мол, извини, не подумал, потом спросил:

— И что делать?

— Да ничего. Судя по всему, тут брод, дальше нам идти не нужно. Переберёмся на тот берег и опять пойдём в сторону тракта, а эта..., — я на пару секунд задумался, потом махнул рукой, — пусть сидит, если ей так хочется.

— Я бы и сам на её месте вёл себя осторожно при виде такого количества скелетонов да ещё с костяными гончими и волками.

— Может быть, только в чём смысл сидеть в фургоне посередине реки в двадцати шагах от магов и химер?

Трок опять пожал плечами. Впрочем, на этот вопрос, думаю, и сама владелица фургона не знала ответа — женская логика она такая женская.

Переправа через реку для наших тварей весьма серьёзное испытание. Все слышали про боязнь нечисти и нежити проточной воды. Всё потому, что она буквально размывает линии силы. Исключение — специально созданные водные твари, но у них своя слабость, не могут долго находиться на суше. Самое лучшее место для нежити, да и нечисти, это болота. Там среди стоячей воды и грязи они могут существовать годами и создавать эффективные засады.

После переправы нам с Троком придётся час-другой терпеливо восстанавливать запасы маны в двуногих и четырёхногих костяных химерах.

Для переправы, опасаясь неожиданного удара из фургона, я выбрал место в пятнадцати метрах от него. Здесь вода местами доходила до горла и не опускалась ниже, чем до середины живота. Скелетоны несли ранцы с амулетами на вытянутых вверх руках, второй парой держались за шест, который каждый из них срубил в ближайших зарослях по моему приказу.

Хуже всего пришлось волках и гончим, ну, и львам до кучи, которых вода скрыла с головой. В таком положении они могли легко потерять ориентацию, потому пришлось изворачиваться, придумывать нечто, что поможет не растерять свежеиспечённое пополнение, на которое у меня были серьёзные финансовые планы.

И придумал, точнее, Трок предложил снять с ранцев ремни, пока они были не нужны, и приказать химерам держать их зубами, создав эдакий паровозик. Ремни было жалко резать, кто мне потом пришьёт их обратно при отсутствии ниток и иголок? Но идея была хорошая, и потому я ей воспользовался, только вместе ремней химеры при переправе сжимали клыками толстые палки.

Худо-бедно, но мы перебрались через реку. Не потерялась ни одна тварюшка, и не намок ни один из амулетов, которые я вёз на продажу.

Когда мы с Троком построили свой отряд в походных порядок и собрались уйти подальше, подыскать хорошее тихое место, где проведём лечение" своих питомцев, полог на фургоне слегка отдёрнулся в сторону и в образовавшейся щели показалась голова пожилой женщины в шапочке, очень похожей на меховой треух, только из парчи и шёлка.

— Господа, прошу простить меня за недоверие, — произнесла она хрипло. — Я убедилась, что вы честные люди и вам не нужны ни мы, ни наше добро. Прошу простить за недавнее недоверие.

Мы с Троком переглянулись, синхронно пожали плечами.

— Мы понимаем вам, миледи, — ответил я ей. — Вам помочь выбраться из воды?

— Если вас это не затруднит, милостивый господин.

Женщине на вид было за пятьдесят. Невысокая, но толстая, как квашня. Плюс, объёмов ей добавляли пышные одежды. Кроме неё за тентом пряталась симпатичная девушка лет семнадцати на вид, с двумя длинными светло-русыми косами, голубыми глазами и небольшой россыпью веснушек на переносице и под глазами на щеках.

Сначала нам с Троком пришлось вновь забираться в воду и перенести на плечах обеих дам. Причём, мне досталась старуха, так как её бы щуплый "пушкин" обязательно уронил бы в воду. Потом пришлось из конской упряжи и верёвок, обнаруженных в фургоне, мастерить лямку для скелетонов и химер. И ещё целый час провести на берегу, чтобы вытащить из воды тяжеленный фургон. Там и было-то около десяти метров до берега, но сильное течение то и дело разворачивающее фургон, увязшие глубоко в песчаное дно колёса показали себя достойными соперниками.

— Вдова, баронесса Тилина Рогол, моя дочь — баронетта Марита Рогол, — представилась сама и представила свою спутницу женщина.

— Старший чародей тёмной магии Антон Ростовцев, поданный королевства Ардан, — слегка поклонился я.

— Подмастерье тёмной магии Трок Альфеос младший сын лэрда Альфеоса из Драконовых гор, подданный королевства Ардан, — отбарабанил Трок, при этом не сводя пламенного взгляда с девушки.

— Что с вами произошло, баронесса? — поинтересовался я. — Местность тут не самая тихая, полдня пути отсюда по тракту на нас напала стая варгов. Вам повезло, что они не дошли до вас.

— Слава богам, что этого не случилось. И чтобы демонам, по вине которых с нами приключилась неприятность, в Бездне ладана под хвост насыпали, — ответила Тилина. — Лошадь убил молниевый угорь прямо на середине брода. Обычно они любят глубокие места, а тут... — женщина вздохнула и продолжила. — Может, раненый был или старый, вот и прятался здесь от врагов, а тут наш фургон появился, и угорь напал.

Я чуть вздрогнул, когда узнал про опасность, что угрожала в воде недавно мне и Троку, хотя, мы со всех сторон, считай, скелетонами и химерами были окружены, они бы приняли на себя первый удар. Уф, хорошо, что всё обошлось.

— Вы были одни?

— Нет, повозкой управлял Стик, возница и охранник. Он, сначала отвязал лошадь и пустил её по течению, чтобы мертвечина не привлекала к повозке хищников, а потом пошёл за помощью.

— Далеко?

— В наше поместье. До него пять часов пути от брода, расположено в стороне от главного тракта, но дорога к нему хорошая.

— А случилось это несчастье?..

— Утром, — и тяжело вздохнула. — Стик уже должен был дойти до поместья и вернуться с подмогой, боюсь, что с ним случилась беда... в нашей местности уже пару месяцев начали шалить лихие люди, и сил нет, чтобы с ними совладать. Бархал, жених Мариты обещался извести их со своим отрядом, да нет у него времени пока что. Стика могли остановить только эти душегубцы.

"Жених" баронесса особо подчеркнула, отчего Трок немного сник.

— А вы, господа маги, куда торопитесь?

— В столицу на базар. Шли с караваном, но несколько дней назад пришлось разделиться — не по пути стало. Сюда добрались почти без приключений, а потом оказалось, что мост через речку кто-то спалил дотла. Разбойники сделали?

— Скорее всего, чтобы их демоны сожрали, — кивнула Тилина. — Уже больше двух недель как это случилось. Я не настолько богата, чтобы восстановить мост, а городской совет, что отвечает за тракт, совсем не чешется. Но хватит о делах и неприятностях, лэрды, я приглашаю вас в своё поместье.

Я мысленно усмехнулся, догадавшись, откуда такое радушие. Баронесса опасалась (и не беспочвенно, лично я хотел немного проводить парочку женщин и разойтись своими дорогами...не рыцарь я, да, но мне было важнее скорее попасть на базар, расторговаться и вернуться в Ардан), что мы с Троком покинем их, и придётся матери с дочкой топать до дома одним, а тут же разбойники шалят, твари бегают — страшно. К слову, отношение моё вполне обыденное для тёмного мага и местного жителя, здесь не в почёте альтруизм, вот верность и долг — да, стоят на первых местах.

— Мы принимаем ваше предложение, баронесса, — ответил я женщине. — Но прошу не настаивать на длительном времяпрепровождении в усадьбе, увы, но у нас с лэрдом Альфеосом срочные дела в столице вашего государства.

— Я понимаю, господин маг и задерживать не стану, но закон гостеприимства требует принять вас в моём доме.

В фургон впряглись скелетоны и кое-как поволокли повозку по дороге. Засады я не боялся (чувство осторожности слегка намекнуло, что это встреча может быть западнёй) — с таким количеством химер нападающие умоются кровавыми слезами, если они не чародеи или магистры. Но маги такой силы вряд ли станут промышлять разбоем в этом богами забытой медвежьем углу.

Через полтора часа, как мы отошли от брода, в стороне от дороги я увидел несколько воронов, нарезавшие круги над одним местом.

— Трок, я пойду гляну, что там такое, а ты присмотри за женщинами.

Товарищ без слов кивнул.

— Господин маг, вы куда? — обеспокоено спросила Тилина.

— Хочу кое-что прояснить, не волнуйтесь, с вами останется Трок и скелетоны, плюс две костяных гончих — любые разбойники зубы обломают, если решат напасть.

Вороньё летало не просто так: в кустах в небольшом овражке по дну которого бежал звенящих ручеёк, лежало тело мужчины. Одежды нет, на теле две страшных раны, словно, куски мяса вырвали, ко всему прочему ещё и горло перерезано. Борода у покойника примечательная — рыжая и заплетена в три косички, пропитанные чем-то смоляным, отчего они топорщились в разные стороны... раньше, должно быть, топорщились, сейчас прилипли к телу, как уродливые яркие огромные пиявки. Рядом с телом крутились несколько зубастых мелких хищников, размером с мелкую кошку и незнакомого вида. От моей нежити резко порскнули в стороны, но далеко не ушли — сели в кусты на склоне оврага метрах в десяти.

— Брысь, твари, — махнул я рукой и одновременно с этим бросил чары тумана чёрной пыли. Заклинание не сильное, но бьёт по большой площади, а этой зубастой мелочи хватит за глаза. Так и случилось — с десяток тварюшек навсегда замерли среди зелени.

Мужчина был мёртв меньше суток, полдня или около того. Точнее установить можно было с помощью заклинания, но мне было банально лень и жалко ману тратить на ерунду.

Когда вернулся к фургону, я отозвал в сторону Тилину и рассказал о трупе, описав тот насколько смог точно.

— Это Стик, только он носил такую бороду. Лет десять проходил на кораблях, оттуда и пошла эта привычка — сплетать бороду в косицы и мазать живицей, чтобы придавать особую форму, — тяжело вздохнула баронесса.

— Он совсем голый.

— Разбойники сняли одежду. У Стика даже исподнее из дорого шёлка было, такое можно попытаться отстирать от крови или спихнуть небрезгливому воровскому торговцу. Ничего, скоро их всех развешают на столбах вдоль дороги, — пообещала женщина и сильно сжала кулачки от злости.

— Вам повезло, что разбойники не стали проверять брод, не пошли по следам вашего возничего.

— Боги помогли нам.

* * *

*