|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
— Люк, я тобой недоволен, — Квай-Гон, с самым суровым видом стоявший напротив стола, скрестил руки на груди. — Это было... отвратительно. Как ты мог?
Люк откинулся на спинку кресла, с интересом слушая гневные сентенции призрака. Джинн корил парня за драку с братом, бросая осуждающие взгляды.
— Мастер Джинн, — неожиданно прервал его Люк. — Скажите, вы ничего не забыли?
— То есть? — опешил Квай. Глаза Люка похолодели.
— Отношения в моей семье — это отношения в моей семье. Все, что происходит в моей семье — дело внутреннее, и касается только ее членов. Меня не интересует мнение по поводу происходящего того, кто не носит фамилию Скайуокер.
Джинн дернулся, уставившись на медленно впадающего в бешенство парня практически с шоком.
— Люк...
— Я уже шел на поводу мнения других! — лязгающим металлом голосом продолжил парень, встав, опираясь на столешницу. — Я уже слушал тех, кто мне никаким боком не родня! Хватит!!!
Стол подпрыгнул, датапад на полке задрожал.
— И кончилось это крайне печально, — лицо Люка застыло, превратившись в маску. — Больше я не позволю посторонним вмешиваться в свою личную жизнь. Больше такого... — парень помолчал, прикрыв глаза и беря себя в руки, — такого не будет. Вас это тоже касается, мастер Квай-Гон Джинн.
— Люк, — попытался настоять на своем призрак, — я... Я ведь... Я пытаюсь помочь. Как Мастер...
— Вы не забыли, Мастер Джинн? Один момент из нашего договора? — глаза Люка превратились в два осколка льда. Джинн вздохнул и покачал головой.
— Нет, Люк. Не забыл.
— Прекрасно, — окончательно успокоился парень. — Поэтому, давайте не портить наше продуктивное сотрудничество и оставим эту опасную тему.
— Согласен, — вздохнул призрак, но Скайуокер просто нутром чуял, что это смирение — напускное. — Тогда я отлучусь на некоторое время. Необходимо кое-что проверить.
— Конечно, учитель. Проверяйте.
Призрак исчез, а Люк в бешенстве треснул кулаком по столу.
— Прям как медом намазано... — процедил парень, расхаживая по кабинету. — Все так и рвутся со своими советами. Как лучше, надо же! Спасибо, лучше не надо! Сами разберемся!
Тихо открылась дверь, ведущая в спальню, и Энакин уставился на замершего статуей брата странным взглядом.
— Это был Квай-Гон? — с искренним изумлением спросил парень.
— Да, именно он, — Люк выдохнул и повернулся к брату совершенно спокойным. — Ты хотел знать, кто меня учит? Так вот, это Квай-Гон Джинн.
— Повезло тебе, — качнул головой Энакин, прикладывая к скуле специальную примочку с бактой. — Повезло. Я... Я его помню. Он очень хороший.
— Повезло? — остро взглянул на него брат. — Кому и повезло, так это ему. Квай-Гон Джинн мечтал учить Избранного. Он мечтал стать его Наставником. Мнение Избранного его... не интересовало. И это принесло Избранному сплошные проблемы!
— С чего ты взял? — набычился Скайуокер, у которого в памяти остались самые прекрасные воспоминания о Джинне. — Он мне помог!
— В задачу джедаев, — холодно оборвал его Люк, — борьба с рабством не входит. Я правильно цитирую?
Энакин дернулся, как от удара.
— Ты сам себя выкупил, брат. Своими собственными усилиями. И Квай-Гон Джинн тут ни при чем. А вот его повернутость на твоей избранности принесла только вред. Своим заявлением он поставил тебя и Совет в сложное положение.
— Поясни, — процедил Энакин, подходя ближе. Люк пожал плечами.
— Легко. Скажи, тебе ведь хотели отказать? На основании того, что ты слишком взрослый?
— Да, но при чем здесь это?
— При том, брат, что в Ордене полно тех, кого принимали далеко не в сопливом возрасте. Яркий пример — Рам Кота. Он стал членом Ордена в восемнадцать. Ясно? Возраст тут не играл никакой роли. Знаешь, после того, как Квай неоднократно мне все рассказал, я поговорил с очень умным психологом. Так вот, он сказал, что заставив Кеноби дать обещание стать твоим мастером, Джинн просто поставил Совет перед фактом. Ультиматум. А ультиматумы никто не любит.
Перед Энакином как живой встал Винду, смотрящий на него практически с ненавистью. Да и некоторые другие...
— Тем более, он им словно в лицо ткнул. Вот, смотрите! Это Избранный! И вы до его потенциала не дотягиваете! Он изначально превосходит вас. И ты стал падаваном... Не став юнлингом. Сколько было тех, кто смотрел на тебя с завистью? Потому что им не светит ничего, кроме Сельхозкорпуса? Скажи, с тобой хоть кто-то общался, как с равным? Среди падаванов? Теперь — среди рыцарей? Не выделяя, не оглядываясь на твою раздутую славу Избранного?
Энакин побледнел, опустив глаза. Вспоминать не хотелось. Ведь было... Зависть. Злоба. Недовольство. Косые взгляды. Шепотки. Постоянно.
— Мне тоже твердили... Люк! Ты Избранный! Ну-ну. Спасибо. Накушался. Вот как накушался, — парень провел пальцами по горлу. — Так что, когда Джинн заявился ко мне, настаивая на своей кандидатуре в качестве моего учителя, я поставил условие. Раз он так хотел учить Избранного...
— Какое?
— Он мой Учитель. Мастер. Пусть называет себя, как хочет. Мне все равно. Вот только я не его падаван.
В кабинете воцарилось молчание. Энакин насупился, угрюмо переваривая все, что произошло. Эти нестерпимые несколько суток... Разговор, драка, появление Квая, снова разговор... Мысли в голове просто метались, парень почувствовал, что закипает. Неожиданно до него дошло.
— Погоди... — недоуменно повернулся Энакин к невозмутимо сидящему напротив брату, судя по движению Силы вокруг него, пытающегося лечить последствия рукомашества. Люк разлепил один глаз, спокойно смотря на парня, второй прикрывала ладонь, которая слабо, еле-еле видно светилась.
— Ты сказал... Ты сказал, что тебя назвали Избранным? — в голосе Скайуокера звучало искреннее недоумение с нотками ревности. — То есть как это?
— Молча, — фыркнул Люк. — Тебя только это возмутило? Покушение на твой титул?
— Но... — моргнул совершенно ошалевший Энакин. — Ведь Избранный — это я!
В голосе парня звучала практически детская обида.
— Чем докажешь? — от с ленцой заданного вопроса Скайуокер просто впал в ступор. Люк отнял ладонь от лица, принявшего нормальный вид, и с интересом уставился на брата, потерявшего дар речи.
— Я жду.
— Я... Квай-Гон сказал! — выпалил Энакин. Люк хмыкнул.
— Мне тоже.
— Мидихлорианы! Тестер зашкалило!
— У меня тоже.
— Я... — Энакин беспомощно моргнул, находясь просто в ступоре. Его Избранность никогда не ставилась под сомнение. Неважно, как к нему относились, но факт Избранности никто не отрицал, что чрезвычайно грело самомнение Скайуокера, питая его эго. И вот сейчас, когда его попросили доказать... Оказалось, что и сказать-то нечего.
— Все говорят!
— Мне тоже говорили. Все. И что? — в голубых глазах плескалась жестокая ирония. — Люк! Ты — Избранный! Ты остановишь Тьму! Ты восстановишь равновесие! Ты... Много чего сделаешь. Сделал. И?
— Я участвовал в войне! — сузил глаза Энакин. — Я уничтожил орбитальную станцию управления армией дроидов! Это был мой первый полет на истребителе!
Люк рассмеялся. Мягкий смех, искренний, заполнил кабинет. Наконец парень успокоился, стер слезу, выступившую в уголке глаза, и иронично посмотрел на брата.
— В свой первый полет на истребителе я прорвался к орбитальной станции, — спокойно начал Люк. — И уничтожил ее. Торпедой. Один выстрел. Крайне сложный. Итог — победа.
— Я... — Энакина понесло, он уже не мог остановиться, ему надо было срочно доказать свое превосходство, — я...
— Всегда только "ты", — прервал его брат. — Только ты. И никогда — остальные.
Скайуокер замер, но внутри его просто распирало.
— Я убивал и...
Люк, вставший и сделавший шаг к двери, замер. Постоял, медленно повернулся... Глаза его стали просто ледяными.
— Энакин... — на лице парня появилась странная полуулыбка, от которой веяло жутью, — за последние пять лет я уничтожил неимоверное количество разумных. Два раза орбитальные станции. Рейды. Корабли... Это не то, чем я бы предпочел хвастаться. Смерти врагов. И не совсем... врагов. Я предпочту рассказать, как сумел исцелить мать. Это — гораздо... Гораздо более достойное внимания дело.
Дверь захлопнулась, оставив Скайуокера воспринимать изменившуюся реальность.
Люк шел по коридору, направляясь к мостику, размышляя о том, что правда иногда наносит гораздо больший вред, чем ложь. Даже самая наглая. А иногда от нее сплошная польза.
Теперь парень начал понемногу понимать, откуда растут ноги всех проблем и бед, что произошли с Энакином и его семьей. Гордыня. Огромная, раздутая до предела гордыня. Квай собрал сведения о похождениях бравого рыцаря Кеноби и его не менее бравого падавана, и картина вырисовывалась просто удручающая.
Парень считал, что он гораздо лучше всех. Не потому, что более знающий, умелый и так далее, а банально потому, что сильнее. Дурной мощи Скайуокеру хватало за глаза, чтобы справиться практически со всеми препятствиями и неприятностями, в которые он попадал, зачастую опять-таки благодаря своему гонору. И оставалось загадкой, почему его не обломали. Тот же Йода... Или Кеноби, который был его наставником. Да и остальные...
Энакин нотации тренированно пропускал мимо ушей, поступал по-своему, зачастую игнорируя советы и прочее, и шел по дороге жизни, стаптывая все, что мешает. А постоянные напоминания о его Избранности только подливали масла в огонь. При этом Скайуокер совершенно не задумывался над тем, что вообще-то есть и остальные. Вокруг него живут люди и экзоты... И они тоже имеют желания, мечты и прочее.
Вот только Энакина это не слишком волновало... Плохо, видно, Кеноби морали читал. Люку он, помнится, постоянно талдычил о том, что надо заботиться об окружающих, что джедай, в первую очередь, защитник сирых и обиженных... Сам старик на этот счет не слишком заморачивался почему-то, теперь Люк мог вспомнить пару крайне интересных моментов. Та же драка в кантине... Оби-Ван мог спокойно сковать напавшего Силой. Отшвырнуть. Придушить. Но он предпочел отрубить руку. Одно движение меча...
Казалось бы, как милосердно!
Люк тогда был в восторге: как же, круть неимоверная... Он не знал, какие у этого поступка были последствия. А они были. Кеноби, активировав сейбер на глазах толпы, тут же отрезал им пути назад. Джедаи как были в розыске, так и оставались в розыске. А Татуин — это место, где информация разносится со скоростью звука и торгуют ею свободно. И имперские заставы там были. Теперь, зная, как работает система, Люк понимал, что максимум через сутки там уже просеивали ситом песок СИБовцы. И инквизиторы.
Вот такие последствия от одного-единственного взмаха меча.
И мнение Люка Кеноби тоже совершенно не интересовало. Хочет тот сражаться или нет, неважно. У джедая была цель, и он ее добился. А потери при выполнении намеченного... Победителей не судят. Тем более — мертвых.
* * *
Энакин сидел в кресле, в кабинете брата, залепив скулу примочкой, и мрачно поглядывал по сторонам. Каюта капитана была не слишком большой, но удобно разделенной на два помещения: кабинет и спальня.
Пока что парень не заметил ничего этакого, выставленного на обозрение, каких-то личных вещей. Было любопытно, но рыться Энакин не рискнул. Отняв примочку, он пощупал пальцами скулу: вроде, опухоль сошла. Бросив взгляд в отполированную дверцу шкафа, убедился, что так и есть, и пошел к себе. Надо было привести себя в порядок и идти на мостик.
Пора вникать в дела и ознакомиться с присланными документами. И разобраться, кто из них двоих будет командовать. И кем.
* * *
"Мир "Аурек"
Лея утомленно спала, нервно подрагивая. Еще немного, и она родит. За спящей женщиной бесстрастно наблюдал дроид, фиксируя малейшие изменения в поведении. Ее ни на секунду не оставляли одну, без внимания. Следили за здоровьем, физическим и эмоциональным, выполняли хотелки и капризы... И не только дроиды и молчаливые работники, но и лично Палпатин.
Лея все больше и больше менялась. Чаще всего она эти изменения не замечала, но иногда бывали проблески, и тогда она бесилась, рыдала и орала, спиной чувствуя чье-то невидимое внимание. Кто-то смотрел на нее. Холодно. С равнодушием, пронизанным злорадством... А иногда ее обдавало лютой ненавистью, такой, что кровь стыла в жилах.
Вот и сейчас, спящая женщина пошевелилась, ощущая на себе тяжелый взгляд. Тьма неожиданно поползла по стенам, стягиваясь в угол, из которого плавно, абсолютно бесшумно вышел высокий человек, одетый в черное. Плащ стекал с широких плеч, превращаясь в непроглядный мрак у ног молодого мужчины, на вид не старше тридцати. Белое, как мрамор лицо обрамляли пряди слегка вьющихся волос, почти достигающих концами плеч. Ярко сияли золотые глаза. Доспех, в который был закован воин, словно стягивал в себя свет от горящего на стене ночника.
Лея еле слышно застонала, кутаясь в одеяло: от странного гостя тянуло потусторонним холодом. Неизвестный слегка скривил губы в презрительной гримасе, в глазах полыхнуло ненавистью, быстро сменившейся злорадным равнодушием. Он шагнул ближе, переведя взгляд на живот женщины, и осторожно провел над ним рукой.
На беломраморном лице мелькнула дикая тоска и нежность. И сожаление.
Призрак прикрыл глаза, беря себя в руки, походил по комнате... Успокоившись, он подошел к спящей и осторожно прикоснулся кончиками пальцев. Лея дернулась, мужчина замер.
— Вот как...
Неожиданно дверь начала тихо открываться. Призрак резко обернулся, его лицо на мгновение скрыла металлическая маска, растаявшая при движении. Мгновение — и он исчез.
В комнату, нахмурясь, осторожно заглянула женщина, с подозрением осмотревшая помещение. Убедившись, что все нормально, она вышла, закрывая дверь. В комнате вновь воцарилась тишина, и только воздух был холоднее обычного.
* * *
*
— Что делать, Крикс? — Мотма устало прикрыла глаза, отпив из толстостенного бокала. — Что разузнали твои шпионы?
— Ничего, Мон, — вздохнул мужчина, повертев головой в попытке размять шею. — Ничего. И вот это настораживает меня больше всего. Кучи и отвалы сведений, но они — просто мусор. Ничего важного, сплошной хлам и рутина. На Корусканте — вообще мертвая тишина. Все стали добропорядочными и законопослушными. Причем крайне резко.
— Значит, кто-то взял их за глотки, — задумалась Мон, делая еще глоток. Мадин покивал.
— Именно. И теперь самое главное для нас — понять, кто это. Ведь от этого знания будет зависеть все.
— Зиндж? — остро взглянула на главу разведки женщина. — Он очень умен, невзирая на внешнюю дурашливость. И хватка у него отличная.
— Нет, — покачал головой Крикс. — Не тот почерк. Зиндж... он немного... Шумный. Не всегда, но часто. Здесь другое. Словно кто-то поставил всех перед расстрельной командой, только и ждущей приказа. И наблюдает... Наслаждаясь.
— Ты словно Палпатина описал... — бледно улыбнулась Мон.
— Он мертв, — сухо ответил разведчик, дернувшись.
— И только это нас и спасает...
В кабинете воцарилась тяжелая тишина, Мотма потихоньку приканчивала стакан, Мадин смотрел куда-то в стену.
|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
