Эмелис 2. Путь долга и любви

Эмелис

Путь долга и любви

Глава 1

Я проснулась от ощущения чужого взгляда. Нет, оно не неприятным было, а совсем-совсем другим — нежным, ласкающим, чуточку игривым. Открывая глаза, уже знала, что увижу, и улыбку сдержать не могла.

— С добрым утром, любимая, — сказал Кирстен.

— Привет, — выдохнула я. И хотя смущение в этой ситуации было совсем неуместным, почувствовала, что краснею...

В подчёркнуто мужской спальне царил полумрак. Гардины были задёрнуты. Синеглазый боевик лежал рядом, приподнявшись на локте, и улыбался. Я не раз и не два видела его улыбку, но эта была иной, особенной.

Счастье? Нет.

Абсолютное счастье? Да, пожалуй...

— Эмелис, — прошептал тот, кто украл моё сердце.

Его рука скользнула по обнаженной коже и замерла на талии. А через мгновение я оказалась крепко прижата к горячему мужскому телу. Опомниться не успела, как мои губы очутились в плену.

Поцелуй был лёгким, но невероятно сладким, в тон соединившей нас ночи. Голова тотчас закружилась, по телу побежали мурашки.

— Кир... — не выдержав, простонала я.

Меня одарили ещё одним поцелуем и тихим:

— Люблю...

Я не ответила. Осторожно вывернулась из объятий, а прежде чем выскользнуть из-под одеяла попросила:

— Ты только не подглядывай, ладно?

Боевик усмехнулся, но кивнул.

Он улыбался, а я... я уже не краснела, пылала! Осознание дерзости собственного поступка появилось лишь сейчас и сводило с ума. Нет-нет, я ничуточки не жалела, но... О Всевышний! Я, Эмелис из рода Бьен, сама пришла к мужчине и фактически заставила его... Нет, не хочу об этом думать.

На цыпочках, словно воришка, дошла до умывальни. Одарила растрёпанную голубоглазую блондинку, которую отразило зеркало, пристальным взглядом, и лишь после этого решилась взглянуть вниз.

Бурые разводы на внутренней стороне бёдер сюрпризом, разумеется, не стали, но я всё равно поёжилась. Боль, которую ощутила ещё в момент пробуждения, тоже была понятна и ожидаема, но заботила отчего-то меньше, нежели кровавые следы.

Я глубоко вздохнула, тряхнула головой в надежде прогнать лишние мысли, и отправилась в душ... Нет, я ни о чём не жалею.

Кирстен обещание держал и действительно не подглядывал. Когда вышла из умывальни, застала его лежащим на животе. Глаза боевика были плотно закрыты, но ресницы подрагивали. Я сбросила полотенце, в которое завернулась после душа, и юркнула обратно, под тёплый бок.

Кир среагировал мгновенно — извернулся, сцапал в охапку, осторожно, но вместе с тем властно, прижал к постели.

— Как себя чувствуешь? — спросил тихо.

— Хорошо, — выдохнула я. А потом потупилась и прошептала: — Извини.

— За что? — изумился брюнет.

Я не выдержала, зажмурилась, потому что смотреть в эти синие глаза было чуточку стыдно.

— За простыни... Надо было что-нибудь подстелить...

— Эмелис! — перебил Кир. — Глупостей не говори.

Ну да, для него это глупость. А слуги? Что они подумают, когда будут убирать постель?

Развить эту мысль и устыдиться по-настоящему не успела — боевик припал губами к уголку моего рта, потом поцеловал всерьёз. Сознание мгновенно подёрнулось розовым туманом, тело ослабло. Правда эта слабость не помешала обвить руками шею Кирстена и ответить на касания губ.

Мир привычно поплыл, да и жар, который охватил тело, был не в новинку. Но прежде я запрещала себе, останавливала, а теперь... пальчики смело скользнули по обнаженным плечам возлюбленного, тело выгнулось навстречу его силе и теплу.

— Любимая... — простонал боевик. — Любимая, не делай так...

Кажется, это я уже слышала, причём не далее чем вчера.

— Как "так"? — переспросила хрипло.

Ответом стал невероятно жадный поцелуй и тихое:

— Эмелис, ты меня с ума сводишь. И если не прекратишь... в академию мы, в лучшем случае, к выпускным экзаменам вернёмся.

Уверенности в том, что Кирстен шутит, не было, поэтому шалить действительно перестала. Отодвинулась насколько могла, стрельнула в брюнета глазками.

— Позавтракать успеем? — спросила я.

Боевик тяжело вздохнул, словно на совсем другую реакцию надеялся, ответил с заметной неохотой:

— Да, любимая. Морвен, обычно, не раньше полудня портал активирует.

— Ну вот и прекрасно...

Кир отпускать не хотел, но я всё равно из его объятий выскользнула. Не без удовольствия отметила, как потемнели синие глаза, едва я отбросила одеяло и встала в полный рост. А когда подхватила ночную сорочку и направилась к смежной двери, ведущей в мою спальню, за спиной раздался исполненный какой-то невероятной, почти звериной тоски, стон.

Кажется, зря я в прошлый раз своей наготы стеснялась...

Мои чемоданы были уже собраны, стояли у дальней стены. В платяном шкафу висело одно-единственное платье — серое, с синими оборками. Рядом короткая шубка из меха пустынной выдры, та самая, в которой покидала академию. На полке стопочка нижнего белья.

Горничной в спальне не обнаружилось, чему я, сказать по правде, обрадовалась. И одеваться начала задолго до того, как Бетти постучалась и прошмыгнула в дверь. Девушка появилась ровно в тот момент, когда я пыталась сотворить заклинание для застёгивания пуговиц. Пуговицы поддаваться отказывались.

— Госпожа Эмелис, оставьте, — сказала Бетти с улыбкой. — Я сама сделаю.

Отказываться от помощи, разумеется, не стала. Застыла, позволяя горничной застегнуть платье, после села перед зеркалом и расслабилась. Когда Бетти вооружилась щёткой и принялась приводить в порядок волосы, стало чуточку грустно. За две недели так привыкла к помощи этой скромной девушки, что теперь слабо представляю, как обходиться без неё.

Впрочем, эта проблема не нова. Возвращаться к образу жизни самостоятельной, независимой студентки академии магии всегда сложно. Не вообще, а в плане быта.

— Госпожа Эмелис, вам сегодня высокую причёску делать? — позвала Бетти.

Я подумала и кивнула.

Пусть будет высокая. Конечно, в академии такие причёски не приняты, большинству магичек вообще по нраву стрижки, но поводов прятаться, стараться не привлекать внимание, как в начале учебного года, больше нет.

Дохлый тролль, да я теперь даже если захочу, спрятаться не сумею!

Интересно, как сокурсницы восприняли моё исчезновение? Наверное, как нечто само собой разумеющееся.

А как воспримут новость о нашей с Киром свадьбе? О Всевышний, кого я пытаюсь обмануть? Девчонки даже не удивятся!

Кажется, я была единственной, кто считал роман с синеглазым боевиком фикцией. Остальные с самого начала всё про нас знали.

Да-да! Все всё знали! Только мы с Киром два слепца. Или всё-таки один? Вернее, одна? Впрочем, не важно. Всё теперь не важно. На повестке дня только один вопрос — как сказать отцу.

Господина Форана новость, разумеется, не обрадует. Рид моё решение тоже не оценит, но убедить жениха будет проще. Пусть Ридкарт очень сильно подвержен влиянию моего папы, но он... он всё-таки помягче. К тому же Рид, в отличие от первого министра Верилии, властью не грезит. А ещё прекрасно понимает, что жить с женщиной, которая влюблена в другого, невозможно.

Когда-то, очень-очень давно, почти сразу после помолвки, мы с Ридом этот вопрос обсуждали. Он тогда совершенно серьёзно просил не влюбляться, а я смеялась и отмахивалась. Все студенты верилийской академии магии были мне знакомы, никто из них не тревожил ни мысли, ни сердце. Я попросту не могла влюбиться, даже если б захотела.

Отправляясь в Дурбор влюбляться не собиралась тем более, но... прав был тот, кто сказал — сердцу не прикажешь.

Тот, кто сказал, что все беды от женщин тоже не ошибся — стоило представить, чем аукнется моё решение, по коже побежали мурашки.

Если папа добьётся своего, если отвоюет трон у Уйлима из рода Веркур, я стану принцессой, а мой избранник — следующим претендентом на верилийский престол. Злые языки говорят, дескать господин Форан всегда только о своей выгоде заботится, но я-то знаю: отец тревожится о судьбе королевства куда сильней, нежели о собственном благополучии.

Отец неспроста решил отдать меня Риду. С самого начала, с самого первого дня, первый министр учил своего помощника управлять королевством. Он сам нанимал для Ридкарта учителей, брал помощника на все, даже самые секретные совещания. Он же позаботился о том, чтобы роду Неран, к которому принадлежит Рид, вернули часть земель, реквизированных в своё время в пользу короны. И пару старинных, но крайне неприятных историй, бросавших тень на знатную фамилию, из летописей вымарал.

Конечно, папа пытался слепить из Ридкарта подобие самого себя, но всё сложилось чуточку иначе. Рид не поддался, чем заслужил уважение многих знатных мужей, ну и моё заодно. Но это уважение никогда не сможет затмить чувство, которое испытываю к Киру, а раз так, у нас с Ридкартом только один путь — разрыв.

Захочет ли отец отдать трон синеглазому незнакомцу — понятия не имею. Захочет ли Кир покинуть Дурбор — тоже не знаю, но выясню. Рассказывать боевику о том, чьей дочерью являюсь, пока рано, но дохлый тролль... часть секретов раскрыть всё-таки придётся.

На мгновение сердцем овладел страх. Что если Кир в самом деле откажется принять моё наследство и уехать из Дурбора? Но голос разума шепнул — от таких предложений не отказываются, и я успокоилась.

К тому же, ещё неизвестно чем всё закончится. Да, я отказываюсь верить в провал отца, но не могу отрицать, что этот провал возможен. Есть вероятность, что я останусь нищенкой и бесприданницей, и вместо титула принцессы обзаведусь клеймом дочери узурпатора или даже преступника...

— Госпожа Эмелис, — вырвал из раздумий голос Бетти, — шпильки какие? Простые или с бабочками?

— С бабочками, — выдохнула я. А про себя подумала — вдруг бабочки в волосах помогут стать легкомысленней?

Но от тяжелых размышлений не рукотворные крылья отвлекли, а замечание всё той же горничной:

— Господин Кирстен, должно быть, уже под дверью... Будем торопиться или как?

Я не могла не улыбнуться. Потом вспомнилось, как час назад сбегала из его спальни, и улыбка, вопреки намерению держать лицо, стала стократ шире.

— Нет, торопиться не будем, — ответила я. Взглянула на циферблат настенных часов и добавила: — Тем более до завтрака ещё уйма времени.

Румяная Бетти понимающе хмыкнула и занялась шпильками.

Закончив с причёской, горничная помогла надеть снятые на ночь украшения. Кольцо с аквамарином, подаренное Киром; браслет, украшенный россыпью сапфиров — тот, что передали от отца; тонкую цепочку с кулоном, которая досталась от матери, и которую снимала крайне редко. Ещё Бетти подала цепочку с ключом от моей комнаты в общаге — очень своевременное напоминание.

Спрятав ключ в карман, я вновь вернулась к зеркалу. Стараниями горничной, растрёпанная голубоглазая блондинка превратилась в элегантную леди. О том, что ночь у леди была бурной, свидетельствовали слегка припухшие губы и только.

— Вы прекрасно выглядите, госпожа Эмелис, — заметила Бетти. Добавила с тихим смешком: — Господин Кирстен обречён.

Я одарила девушку лучезарной улыбкой, расправила плечи и смело шагнула к двери, ведущей в гостиную выделенных мне покоев. А переступив порог, замерла в удивлении — Кира в гостиной не было.

Как так? Почему?

Бетти, которая вышла следом за мной, удивилась не меньше.

— Может его госпожа Вента вызвала? — предположила горничная.

Я пожала плечами и промолчала. Да, хозяйка замка не лишена присущего всем пожилым людям стремления поучать, но... нет, здесь что-то не то.

Выждав несколько минут, я глубоко вздохнула и выскользнула в коридор. Знаю, девушке не престало стучаться в двери мужских покоев, но я ко всему прочему магичка, а магам, как известно, дозволено куда больше, нежели остальным.

Дверь в гостиную Кира распахнулась почти сразу, но на пороге не синеглазый боевик обнаружился, а слуга. О причинах моего визита парень в форменном камзоле догадался сразу.

— Господин Кирстен ушел четверть часа назад, — с поклоном сообщил он. — Не уверен, но кажется, хозяин направлялся в библиотеку.

В библиотеку? Дохлый тролль, что он там забыл?

Я благодарно кивнула слуге, подобрала подол и поспешила к лестнице.

Библиотека располагалась в этом же крыле, этажом ниже. Она была небольшой, но отнюдь не скромной. В первый и единственный визит в это хранилище знаний, рассмотреть все книги не успела — просто мы с Киром не читать, а целоваться туда ходили — но кое-что всё-таки заметила.

Корешки сплошь потёртые, книги, в подавляющем большинстве, посвящены магии. И если учесть, что в родственники Кира по материнской линии сам Тердон из рода Дерс затесался... В общем, за эту библиотеку даже Орден душу продаст, причём коллективно. Но возвращение в академию всё-таки не повод интересоваться пыльными фолиантами, или?..

Стук собственных каблуков казался оглушительно громким. Стук сердца ещё громче. Когда одолела лестничный пролёт и подступила к массивной резной двери, за которой скрывались стеллажи с книгами, сердце и вовсе споткнулось.

Дохлый тролль, да что со мной? Откуда этот невысказанный фатализм? Ведь ничего особенного не случилось. Ну подумаешь не встретил! Ну подумаешь в библиотеку пошел. Да мало ли что ему среди книжных стеллажей понадобилось!

Я заставила себя отринуть панические настроения и решительно дёрнула ручку двери. И застыла, потому что едва створка приоткрылась, поняла — Кир в самом деле здесь. Только боевик не один и беседует отнюдь не с госпожой Вентой.

— Терри, твоё поведение неприемлемо, — заявил некто невидимый. Он обладал низким, густым басом, в каждой нотке которого звучала власть. — Ты отказываешься вникать в дела, тем не менее, позволяешь себе науськивать брата. Думаешь, я не понял, с чьей подачи он отказался поддержать моё решение и убедил отозвать летучие отряды?

— Если меня нет на совещаниях, это не означает, что я не вникаю, — парировал Кир. Тоже невидимый, потому что дверь я приоткрыла чуть-чуть...

— Терри! — рыкнул бас. — Терри прекращай! Я спустил вам эту аферу только из любопытства — хочу посмотреть, к чему ваш план приведёт. Но больше заговоров внутри семьи не потерплю.

— Отец... — простонал Кирстен. — Отец, ну какие заговоры? Ты слышал аргументы Криста и...

— Терри, не начинай. Допросишься. Выдерну тебя из этой гоблиновой академии, и...

Собеседник Кира замолчал, но явно не потому, что сказать нечего. Просто эти угрозы, судя по всему, не в первый раз звучали. Кир прекрасно знал, какой судьбой его пугают, а его отец повторяться точно не любил.

— Ладно, Терри. — Гневные нотки, сменились ворчанием. Голос незнакомца прозвучал на порядок тише. — Тема закрыта. Но!..

Повисла пауза, словно кто-то красноречиво грозит пальцем, а потом прозвучал другой, куда более интересный вопрос:

— Кстати, что за девица? И почему я последним узнаю о том, что мой сын влюблён по уши и едва ли не женится?

— Кто влюблён? — изумился синеглазый.

— Ты! — не сдержался собеседник.

А в следующий миг я услышала громкий заливистый смех и снисходительное:

— Отец! Я тебя умоляю! Ну какая любовь? Откуда?

— Из академии, — уверенности в голосе родителя уже не было. — Сокурсница твоя, с факультета защитной магии.

— Кто сказал тебе эту глупость?

Собеседник Кирстена, кажется, совсем растерялся.

— Вента проболталась. А ещё старуха призналась, что девочка сейчас здесь, в замке.

В этот миг я осознала, что не дышу, причём давно. И сердце... моё сердце бьётся через раз и сжимается так больно...

— Ну... девочка в замке действительно есть. Вот только она не из академии. — Кир выдержал очень долгую паузу, и лишь потом пояснил: — Отец, ну я же не мог сказать бабушке, что привёл шлюху. Естественно я представил девочку как сокурсницу, а россказни про любовь — это так, для поддержания легенды.

В глазах резко потемнело, а сердце резанула такая боль, что едва сдержала крик. Ноги ослабли. Я привалилась плечом к стене, судорожно глотнула воздуха и вздрогнула, услышав изумлённое:

— Ты?! Терри, ты привёл в этот замок шлюху?

А следом хохот. Басистый, раскатистый, неудержимый.

— Бабка тебя с потрохами сожрёт, если узнает! — простонал... отец Кира. — Она тебя...

— Она не узнает, если ты не выдашь, — усмехнулся синеглазый.

— Я? Тебя? Тёще? — притворно возмутился родитель. — Терри, за кого ты меня держишь?

И снова хохот. Причём до того громкий, словно не под дверью стою, а там, рядом с ними.

— Вшивый гоблин, какая отличная новость, — чуть успокоившись, сказал безымянный. — И как своевременно! Я уж хотел голову Морвену оторвать за то, что не доложил про сокурсницу.

— М-да, зря я тебе сказал. Упустил отличный шанс избавиться от этого стукача.

Эту реплику отец Кира проигнорировал. Сказал о другом:

— Знаешь, Терри, а я рад! А то я уж было волноваться начал — живёшь один, на баб не смотришь, и это в твои-то годы. Но дом терпимости...

— Зато девочки из дома терпимости не ноют, — перебил Кирстен. — И претензий не предъявляют.

Отец Кира понятливо хохотнул, а я... Я таки сумела отлепиться от стены и даже сделать шаг, в сторону, но... Дохлый тролль! Я дочь Форана из рода Бьен, я не могу просто взять и сбежать.

Мир перед глазами знакомо плыл, только в этот раз дело не в поцелуях было. Колени тоже не от ласк дрожали, а сердце... оно даже не пыталось вырваться из груди, стучало так тихо и так медленно, словно вот-вот остановится.

Надевая маску беззаботной, развязной дуры, я не была уверена, что не рухну на пороге этой злосчастной библиотеки. В том, что сумею заговорить, уверенности тоже не было. Тем не менее, я открыла дверь и вошла.

— Дорогой, ты здесь? — Голос прозвучал на удивление звонко.

И растерянность, которую пришлось изобразить, когда увидела стоящего подле окна незнакомца, очень естественной получилась.

— Ой, ты не один... прости...

Кир, в отличие от отца не стоял, а сидел в широком кресле, подле письменного стола. Нас разделяла дюжина шагов, а может и две — не знаю, оценить расстояние не смогла. Зато увидела, как вытянулось лицо этого предателя. Тот факт, что Кир побледнел, от моего внимания так же не укрылся.

Я развернулась в лживом намерении покинуть библиотеку, но тут же "одумалась". А что, это же как раз тот случай, когда охота пуще неволи! Я же... шлюха, а шлюхам дозволено ещё больше, нежели магиням.

Продолжая озарять мир улыбкой, я расправила плечи и решительно направилась к замершим в безмолвии мужчинам.

Прости, Кирстен, но я точно знаю — твоему отцу очень любопытно взглянуть на девочку из дома терпимости, а я слишком добра, чтобы отказать ему в этой малости. Смотрите, господин как вас там. Смотрите!

— Дорогой, я всего на минуточку. Я пришла сказать, что готова к переходу. Когда там этот дурацкий портал активируют?

Боевик и до этого румянцем не отличался, а теперь и вовсе белее снега стал.

— Милая... — поднимаясь, выдохнул он. — Пожалуйста... подожди меня...

Я глупо хихикнула и кокетливо похлопала ресницами.

— Где подождать? В спальне?

Кажется, кому-то стало дурно, но мне на реакции Кира было плевать. Сердце уже не болело, оно разрывалось на части. Зато слёз не было, чему я несказанно радовалась.

— Эми... — прошептал боевик.

Ах! Ещё и Эми! Любимый, ты же знаешь — я ненавижу, когда издеваются над моим именем. Я Эмелис! Эмелис из рода Бьен, маг-защитник с высшим уровнем дара, а не плюшевая игрушка!

Я плавно повернулась к отцу Кира и присела в глубоком реверансе. Пропела сладко:

— О, простите мою назойливость. Просто я так боюсь этих порталов, а Терри...

— Эми, детка! — перебил синеглазый. — Выйди, пожалуйста...

Я от этих слов отмахнулась. Выпрямилась и одарила стоящего подле окна мужчину очень откровенным взглядом.

Да, я рассматривала! Хотя видела немного. Просто мир по-прежнему плыл, голова кружилась, а в ушах нарастал гул. Как держалась на ногах — не знаю. Но всё-таки держалась...

Отец Кирстена был высок и широкоплеч. Волосы цвета воронова крыла коротко острижены, на щеках густая щетина. Сходство с сыном? Оно было незначительным, тем не менее, лицо мужчины показалось знакомым.

Наверное, я бы сумела узнать, вот только выглядел он слишком неправильно. Словно только-только из постели вылез. Мало что непричёсан и небрит, так ещё и в халате! Роскошном, под стать королевской мантии, но всё-таки халате...

— А вы ничего... — томно протянула я.

Мужчина изогнул бровь. Изумруды глаз и прежде горели весельем, а уж теперь... он едва сдерживал хохот. Но мне было плевать! Я продолжала:

— Мы таких... — ещё один оценивающий, предельно наглый взгляд, — очень любим.

И уже отступая:

— Двери нашего дома всегда открыты. Приходите. Мы вам... очень хорошую скидку сделаем.

— Мелкая! — рыкнул Кирстен.

Я же послала зеленоглазому мужчине воздушный поцелуй, круто развернулась на каблуках, подобрала подол и ринулась к двери.

— Мелкая... — выдохнул тот, кто растоптал моё сердце. А потом громко, явно наплевав на мнение родителя: — Мелкая, стой!

Я не подчинилась.

Ответом на моё своеволие был грохот падающего кресла и совсем злое:

— Мелкая! Остановись!

А вот теперь послушалась, обернулась. Лучший боевой маг дурборской академии магии мчался следом в явном намерении остановить, но...

Схема вспыхнула в сознании как по щелчку пальцев. Мне не пришлось взывать к силе, потому что кровь уже кипела. Выдох, и вокруг меня сомкнулась сфера физического щита высшего порядка. Кир увидел, удивился, но даже не подумал остановиться...

— Мелкая! — вновь позвал он, а я... я ударила.

Ударила зло, со всей силы, практически наотмашь! А щит, который прежде был так послушен этому синеглазому мерзавцу, безропотно подчинился. Не ему, разумеется, а мне.

Боевик отлетел на добрых три шага, но на ногах всё-таки устоял. На одно колено припал и только.

— Эмелис...

Держать лицо и дальше было бессмысленно. Продолжать спектакль — тоже. Да и не смогла бы я тот спектакль продолжить. Всё. Нервы кончились.

— Не смей ко мне приближаться, Кирстен! Никогда!

Но боевик на то и боевик, чтобы не слушать и поступать по-своему. Именно поэтому Кир взвился и опять ринулся вперёд. А может... может быть думал, что у меня сил не хватит. Ведь физический щит такого уровня — это слишком. Действительно слишком!

Вот только второй раз удержаться на ногах синеглазому не удалось. И пусть он сразу же поднялся, но...

— Бесконечно рада знакомству, — прошипела я. Обращалась, разумеется, не к сокурснику.

Мужчина, имя которого так и не довелось узнать, лучисто улыбнулся. Да, он всё понял, а большего и не нужно!

Я развернулась и продолжила путь, а сзади прозвучало предельно властное:

— Терри, стоять!

Не знаю как у Кира, а у меня от этого тона мурашки побежали. А ещё я точно знала — теперь у "девочки из дома терпимости" есть фора.

Одаривая талантом к защите, создатели не поскупились, а вот способности ко всем прочим видам магии... ну это издёвка, честное слово. Я даже с заклинанием для завивки волос не всегда справиться могу, хотя бытовая магия — самая простая, ей все без исключения владеют. А уж об универсальной магии мне даже мечтать не приходится.

Я и не мечтала, до этого момента.

Моего резерва вполне хватит, чтобы активировать даже простой портал, не то что стационарный, но кроме силы тут нужен ещё и навык настройки матрицы, и знание координат. Ни первого, ни второго у меня, увы, нет, это всё из разряда универсалки, которая мне не подвластна. Но сигнал экстренного вызова послать смогу. Смогу, чего бы мне это ни стоило!

Пусть он пройдёт по старому каналу, выведет на тот портал, через который совершен последний переход. Пусть! Куда угодно, только подальше отсюда, прочь из ставшего таким чужим, таким холодным замка.

Я всё смогу. Я всё сумею. Я справлюсь! Мне бы только чуточку удачи и капельку сил...

Но силы, вернее магические силы, не понадобились. Зато удачу вычерпала до дна.

Когда вошла в знакомый зал с белоснежным мраморным полом и редкими стрельчатыми окнами, портал уже мерцал, а один из символов внешнего круга полыхал алым.

Но не это главное — у точки перехода отирался незнакомец в строгом камзоле. На отвороте камзола красовался знак дурборской академии магии.

Заметив меня, мужчина удивлённо вскинул бровь, но заговорить не успел. Я на ходу указала на полыхающий символ, спросила строго:

— Этот вызов, он откуда?

— Академия магии, насколько мне известно, — несколько опешив, отозвался мужчина.

Я же остановилась и... да, я приказала:

— Активируйте.

Выпускник моей нынешней альма-матер откровенно растерялся. Я прекрасно понимала — он здесь неспроста, он сопровождает отца Кирстена. Ещё понимала, что не имею никакого права приказывать магу, но...

— Активируйте, немедленно!

Я не поскупилась ни на эмоции, ни на тон. Мужчина заметно вздрогнул и стремительно шагнул к мерцающему кругу. Не знаю, какой титул носит отец Кира, но одно ясно наверняка — меня приняли за ягодку с того же поля. А таким людям не отказывают.

Короткий жест, витиеватая формула заклинания, и символ погас. Зато мерцание портала стало стократ ярче. Ещё миг и внешний круг пришел в движение, следом начал вращаться и второй, внутренний. Энергию на этот переход тратила "принимающая сторона", и... меня уже ждали.

Я не оглянулась, и слов благодарности столь вовремя подвернувшемуся магу не сказала. Просто подобрала подол и шагнула в пылающие белым светом жернова.

Один удар сердца и... и всё. Вместо белого мрамора серый камень, вместо высоких стрельчатых окон узкие, задрапированные тёмными гардинами оконца. А вместо вышколенного мага пухлый седой старичок, так похожий на политую сахарной глазурью булочку. Только сущность у нашего ректора совсем иная...

— Госпожа Эмелис? — искренне изумился тот, кого студиозусы называли не иначе как жабой. — Госпожа Эмелис, почему вы одна?

Я вышла из портала, а ректор привстал на цыпочки и заглянул мне за спину.

— Где господин Кирстен?

— Господин Кирстен задерживается. — Мой голос прозвучал на удивление ровно.

Я расправила плечи, вздёрнула подбородок и направилась к арке выхода. Спокойно, уверенно, будто ничего особенного не происходит. Но Жаба намёк не уловил, воскликнул:

— Госпожа Эмелис, вы раздеты! И вы... в туфлях.

Да, я знаю. И что теперь? Вернуться в замок госпожи Венты за шубкой? Нет, извините, господин Морвен, на это меня точно не хватит.

Я покинула зал, в котором располагался стационарный портал, миновала короткий коридор и решительно толкнула входную дверь. От административного корпуса до женского общежития идти не дольше четверти часа, вытерплю! Уж после того, что я стерпела в замке на озере, холод — ерунда полная.

И я пошла. Да, именно пошла, а не побежала. Подбородок всё так же вздёрнут, плечи расправлены, слёзы... слёзы запрещены!

Взгляды студиозусов, которых угораздило остаться на время каникул в академии и выйти на прогулку в этот самый час? Ерунда. Глупость!

Мороз, царапающий щёки и оголённые руки — тоже глупость, причём куда большая, нежели взгляды.

Снег? Да, его много, но с неба не сыпется, а дорожки расчищены, так что беспокойства никакого. Даже каблуки не вязнут.

Рвущееся на части сердце... А вот это уже серьёзнее.

Как он, дракон его пожри, мог?! Как посмел сказать такое?! Полночи шептал, что не отпустит, что вместе мы преодолеем всё, а утром...

Это от того, что я пришла в его спальню сама, да? Из-за того, что повела себя... как девочка из того самого дома? Потому что требовала вместо того, чтобы мечтать — ведь благовоспитанным девушкам только мечты дозволены. Поэтому, или...

Или Киру просто духу не хватило? Предложение сделать не побоялся, потому что без свидетелей, а вот представить меня своему отцу... Да, против таких, как отец Кирстена играть сложно, спорить с такими равносильно самоубийству, но...

Нет. Нет и ещё раз нет! За время пребывания в дурборской академии я не раз убеждалась в том, что Кирстен не из тех, кто отступает. Значит дело не в страхе перед родителем, дело в другом — Кир лгал. Лгал с самого начала!

Он не собирался представлять меня своему отцу, он...

В глазах снова потемнело, и я едва не споткнулась. Дышать стало в тысячу раз трудней, но вовсе не от того, что морозный воздух жег лёгкие. Просто слёзы... эти проклятые запрещённые слёзы проявились, а в горле встал ком.

Кирстен не из тех, кто отступает. Если бы он хотел представить меня своему отцу, он бы непременно представил. Но вместо этого предпочёл высмеять и назвать девочкой из дома терпимости. Почему?

Если бы я была глупышкой, помешанной на сентиментальных романах, я бы могла предположить, что Кир раскрыл моё инкогнито и пытался защитить. Не допустить встречи с несомненно умным и высокопоставленным аристократом. Ведь я — дочь Форана из рода Бьен, козырь, который можно использовать, чтобы изменить политическую ситуацию в Верилии.

Но даже если представить, будто Кирстен знает, кто я... мозаика всё равно не складывается.

Возможно, отец Кира настолько приближен к власти, что может на что-то повлиять, но... он бы не смог узнать во мне единственную дочь одного из претендентов на престол Верилии!

Во-первых, я магичка, я имею право не называть имя рода, и я бы его ни за что не назвала. Во-вторых, я, как и младший сын короля Вонгарда, всегда избегала встреч с газетчиками и их фотографическими аппаратами. Мой портрет, тем более новый, днём с огнём не сыщешь!

Опознать меня можно только по имени, которое, увы, секретом не является, но... Но дохлый тролль! Помнить имена всех детей всех политиков сопредельных королевств невозможно! Чтобы помнить как зовут дочь господина Форана, нужно быть либо другом, либо непримиримым врагом.

Дальше... О том, что Эмелис из рода Бьен находится в Дурборе, знают лишь трое — отец, Рид и ректор. Чтобы допустить мысль о том, что я и есть та самая Эмелис, нужно, как минимум, всерьёз задуматься о ситуации в Верилии.

Отец Кирстена постоянно думает о Верилии? Сомневаюсь. В момент встречи с сыном, насколько мне помнится, его заботили летучие отряды и заговор внутри семьи.

Предположить, что этот заговор касался Верилии? Или что отряды стояли на границе с нашим королевством? Нет. Это перебор. Таких совпадений не бывает.

Последствия нашего знакомства и попытки отца Кирстена выяснить имя рода? О Всевышний, но это уже совсем другой вопрос... Это отсрочка за время которой можно тысячу выходов из положения найти.

А раз так, то... вариант защиты отпадает.

А если он отпадает, то остаётся лишь одно объяснение... Просто Кир — охотник.

Среди магов таких практически не водится, а среди аристократов, особенно из числа тех, кого в народе называют "золотыми мальчиками", сколько угодно. Смысл охоты прост как булыжник — затащить в постель девицу. Чем девица родовитее и неприступнее, тем победа ценнее.

Способов охоты много: от банального совращения, до изощрённейшего — тайного сватовства. Да-да, того самого предложения, после которого захмелевшая от красивых ухаживаний дева готова на любое безумство. Даже на визит в мужскую спальню посреди ночи.

И пусть Кирстен попросил моей руки уже после того, как всё случилось, но... но дохлый тролль, это ничего не меняет. Тем более что дальнейшее развитие событий как нельзя лучше соответствует принципу охоты.

Влюблённая, ослеплённая счастьем девушка, продолжает верить в чудо, а за её спиной творится новая интрига. В данном случае очень некрасивая, но вполне стандартная...

Парень упоминает при родителях о некой очень неприличной особе, а в момент первого знакомства, как правило неофициального, на каком-нибудь приёме или балу, находится некто, кто при родителях эту самую особу опознаёт. Как в таком случае проходит официальное знакомство? Очень неприязненно, разумеется. Родители кривятся, и влюблённая дурочка это видит... А дальше вопрос техники.

В среде аристократов, если родители категорически против брака, то свадьбы точно не будет. Редкая девушка согласится выйти замуж за того, кого грозятся лишить наследства в случае женитьбы на неугодной. Редкие родители отдадут дочь за нищего. И мало кто захочет стать участником такого скандала.

А итог прост — "золотой мальчик" свободен от обязательств и снова готов к охоте. Что будет с девушкой? Ну как повезёт...

В случае со мной, опознать могла Вента — ведь старушка, несмотря на преклонный возраст, в свете бывает. Но это уже после, а до момента опознания Кир мог бы вовсю развлекаться со мной здесь, в академии.

И единственное, что неясно в этой истории — как я могла быть настолько слепа? Ведь все эти ухаживания, все эти поцелуи, все эти заботы... да ни у одного влюблённого терпения не хватило бы! А ради очень ценного трофея постараться можно. Дочь высокопоставленного верилийского аристократа, маг-защитник с высшим уровнем дара, да ещё и...

— Эмелис!

Я ждала этого оклика, поэтому даже не вздрогнула. Спокойно, не торопясь взошла на крыльцо корпуса женского общежития и дернула ручку двери. Наверное, из маленького холла веяло теплом, но я не почувствовала.

— Эмелис! — Этот крик прозвучал куда ближе и яростней.

Я застыла.

— Эмелис! Подожди! Выслушай меня!

И всё-таки я обернулась.

Кирстен — растрепанный, раскрасневшийся, в расстёгнутом камзоле — мчался к нашей общаге, но...

— Видеть тебя не могу, — прошептала я и, подарив боевику ослепительную улыбку, перешагнула порог того самого корпуса, в который всем студентам мужского пола вход заказан.

Всё так же спокойно миновала три лестничных пролёта. Вынула из кармана ключ, отперла дверь своей комнаты. Вошла, задвинула засов и повесила цепочку с ключом на вешалку — на тот самый крючок, где обычно висела позабытая в доме госпожи Венты шубка.

И лишь после этого позволила себе медленно сползти на пол и... Нет, я не заплакала. Я завыла.

Глава 2

Я почти не помню, что было дальше. Тьма, застилавшая глаза, стала не просто густой — непроницаемой, а разум... кажется, разум я утратила вовсе. И ничего за собственным воем не слышала.

Всё в тумане, всё где-то там, далеко, и... не со мной. Не со мной, потому что меня нет. Я, Эмелис из рода Бьен, исчезла, растворилась.

Истерзанным стягом на диком ветру. Шуршащей позёмкой. Пылью, которая клубится над дорогой в зной. Обожженной пустыней, чьи пески стремятся поглотить последний оазис. Вот кем я стала.

Нет меня. Нет!

Я обязательно вернусь, потому что я сильная, но сейчас меня не существует. Я не хочу, я не могу... быть. Я... умираю, наверное. Или уже умерла. Или умерла давно, тысячу лет назад. А была ли я вообще? Нет, не знаю.

Ничего не знаю. Потому что... нет меня. Это не я. Не со мной... Тьма! Тьма, заполненная диким звериным воем — всё, что мне осталось. И всё, что осталось от меня...

Лязг дверного засова — неожиданный и невозможный, потому что дверь заперта изнутри. Единственный, кто может открыть — маг универсал, и то если сильно постарается.

Падение? Оно возможно, ибо по-прежнему сижу у двери и упираюсь спиной в деревянную створку, но падение предотвращено — кто-то придержал за плечи.

И тут же стало холодней и громче, хотя звуков за собственным воем почти не различаю.

Кто-то продолжает держать за плечи, а кто-то берёт в руки моё лицо и... то ли кричит, то ли шепчет:

— Эмелис! Эмелис, что случилось?

Я бы ответила, но не могу, из горла только вой вырывается, вперемешку с хрипами, а вокруг... всё та же тьма. Не спокойная, а ужасная.. пустая и заполненная одновременно. Страшная! Болезненная! Обжигающая и в то же время холодная, как сердце предателя.

— О Богиня... Эмелис, да что с тобой? Что произошло?

Если бы я была в сознании, если бы я существовала, я бы решила что зовёт Милли. Весёлая девчонка с каштановыми кудряшками, единственная, кого могу назвать своей подругой. Не вообще, а здесь, в дурборской академии магии. В трижды проклятой академии!

— Девочки, кто-нибудь, позовите целителя!

— Целитель не пройдёт, у него допуска нет. Я сама всё сделаю.

И опять — если бы я была в сознании, то теперь я бы... узнала Силлин, возлюбленную Норта. Того самого боевика, который когда-то, в прошлой реальности, вёл по мужской общаге... Того самого, с которым делили стол. Того самого, кто так дружен с...

— О Всевышний! Девочки! Девочки, сейчас что-то будет! Они что-то затевают!

— Пусть затевают! — злой, очень злой рык. И совсем другим, наполненным слезами голосом: — Эмелис, Эмелис, дорогая, скажи! Объясни, что случилось?

Лёгкое прикосновение, которое я могла бы опознать как успокаивающее заклинание, и тихий досадливый вздох:

— Дохлый гоблин, не помогает.

А где-то далеко-далеко, на другом конце мира:

— Эти уроды готовятся атаковать!

И совсем-совсем близко, почти над ухом:

— Защита выдержит?

— А мне-то откуда знать?

Ещё одно прикосновение магии, которое отзывается щекотной волной прохлады. Потом кто-то подносит к губам чашку и заставляет пить. Вкуса не чувствую, глотаю с величайшим трудом, половину проливаю на платье.

Топот!

В этой густой, наполненной невероятным количеством звуков... тишине, чётко различим топот. Кто-то очень-очень торопится. Кто-то...

— Девочки, если вы не отдадите Эмелис, они пойдут на штурм!

Меня нет, меня не существует, но этот голос я узнаю сразу же. Помощник ректора, Тессиан, один из немногих у кого есть доступ в женскую общагу.

— Тес, иди лесом! — зло бросает кто-то.

— Девочки, он разнесёт академию! — в голосе Тессиана тоже злость звучит.

— А нам плевать.

— Что... так и передать? — вопрошает помощник ректора.

— Нет. Скажи ему знаешь что? Скажи Киру: ...

И я выныриваю из небытия, потому что тьму сметает волна удивления. Сознание возвращается всего на миг, но всё-таки. Просто очень интересно стало — мне чудится, или Милли в самом деле такие слова знает? Такие... такие... ох, дохлый тролль! Да от таких слов не только девицы — стены краснеют! А она, а Милли...

Пауза.

— Ладно, передам, — соглашается Тессиан.

Кажется, помощник ректора собирается уходить, но его окликают.

— Тес, погоди. Помоги перенести Эмелис на кровать.

Мгновение и я взлетаю в воздух. Если бы я была в сознании, я бы решила, что Тес взял на себя роль парламентёра и всерьёз намерен держать нейтралитет.

— Девчонки, умоляю, одумайтесь. Отдайте ему Эмелис...

— Нет! — рычит Милли.

А будущая целительница Силлин, которая не пойми как в нашем крыле оказалась, добавляет:

— Тес, ты взгляни до чего он её довёл. Мы не отдадим Эмелис.

И тишина, обрыв, пропасть. Едкий запах какого-то зелья — его, судя по всему, прямо тут, под самым носом варят. Запах кажется знакомым — когда-то меня таким поили, если не путаю, в тот раз я пневмонией заболеть пыталась.

А потом опять голоса...

— Они будут пытаться пробить защиту и только её. Атаковать сам корпус точно не станут, иначе всё попросту рухнет, а нас погребёт под завалами.

— Уверена? А я — нет. Кирстена видела? Он сейчас вообще ничего не соображает.

— Кир? Не соображает? Не смеши меня... Может его и переклинило, но не до такой степени, чтобы поставить под угрозу наши жизни.

— Ты хотела сказать жизнь Эмелис?

— Не перегибай. Кирстен, конечно, сволочь, но это не повод всех собак на него вешать. Нам ничего не угрожает. Только взлом защиты и прорыв этой грёбаной команды, которая поддержала Кира.

— Команды?! Да там весь факультет боевой магии!

— Пофиг. Нас тоже не мало. До утра точно продержимся...

Утро началось... странно.

Я никогда не держала в комнате чайник, да и кушать, честно говоря, предпочитала в столовой, поэтому лёгкий свист, последующее бульканье и настойчивый запах пирогов, удивили очень. Я с огромны трудом открыла глаза, приподнялась на постели и застыла в изумлении.

Предчувствия не обманули. На моём письменном столе стояла магическая горелка, пузатый чайник, из носика которого текла белая струйка пара, несколько чашек и блюдо с пирожками. А на единственном стуле сидела Милли и примерялась к очищенной от обёртки шоколадке.

— Ты что тут делаешь? — выдохнула я. Голос прозвучал незнакомо, хрипло.

Подруга лучисто улыбнулась и подмигнула. Но на вопрос не ответила.

— С добрым утром, соня! — радостно заявила она и с каким-то кровожадным удовольствием впилась зубами в шоколадку.

— Милли? — позвала я.

— Что Милли? Вставай... А то на лекцию опоздаем. Кстати, у нас сейчас Ликси.

— Что?.. — Нет, я всё слышала, но ничего не поняла.

— Лекция по физану, — не потрудившись прожевать, заявила подруга. — И если ты сейчас же не вылезешь из постели, мы опоздаем.

Дохлый тролль, что происходит?

Я отбросила одеяло, села. Потом потянулась и сладко зевнула. Чувствовала себя так, будто...

— Милли, а сколько я спала?

— Почти сутки, — подтвердила мою догадку подруга.

— А...

А вот договорить не смогла. Воспоминания о событиях минувшего дня обрушились лавиной, дыхание перехватило, сердце болезненно сжалось.

— Только не плачь, — сказала вмиг посерьёзневшая Милли.

— Даже не собиралась, — эхом отозвалась я.

Крепко зажмурилась, выбросила из головы все-все мысли, выдохнула. Потом открыла глаза и встала.

— И всё-таки, что ты здесь делаешь?

Подруга глотнула из чашки, ответила, словно речь о пустяке:

— Тебя караулю.

— То есть?

— Силлин тебя вчера какими-то зельями отпаивала, сказала — нужно караулить. Пульс проверять, дыхание слушать... Вот я и слушала.

Ох, ну ничего себе.

— А как Силлин тут оказалась? Она же в другом крыле...

Девушка пожала плечами, снова в шоколадку вгрызлась. Ладно, действительно не важно.

— Милли, спасибо...

— Эмелис, одевайся и садись за стол! — перебила сокурсница. И напомнила очень строгим тоном: — Иначе точно на лекцию опоздаем. Или кто-то из нас останется без завтрака.

— А в столовую мы уже не успеваем?

— Мы в неё не пойдём.

Ого...

Я в который раз огляделась и лишь теперь сообразила, что одета в привычную ночную сорочку, а не в платье. И что причёска, на которую горничная Бетти потратила уйму времени, расплетена. Стало быть, девчонки не только восстанавливающими и зельями напоили, но ещё и переодели...

— Милли, я...

— Эмелис, дорогая, ну сколько можно! — снова перебила подруга. — Мы к Ликси опаздываем!

Что ж, настрой ясен. Он называется "ни слова о неприятностях".

— Делаем вид, будто ничего не случилось? — всё-таки уточнила я.

Милли бодро кивнула, столь же бодро разделалась с остатками шоколадки и потянулась за пирожком. А я накинула халат, сунула ноги в тапки и отправилась в умывальню.

Правда, сделав всего с полдюжины шагов по коридору запнулась и замерла, потому что... на третьем этаже корпуса женского общежития дурборской академии магии всё было иначе, не так как обычно.

Всё те же стены, тот же пол, та же вереница дверей, но шум на этаже стоял невероятный. Нет-нет, никто не ссорился, наоборот. Двери большинства комнат были распахнуты и, заглянув в пару из них, я имела счастье узнать, что студентки двух последних курсов факультета защитной магии... завтракают.

Вернее как — все студентки двух последних курсов завтракают не в столовой, а в общаге!

Я пыталась решить эту загадку по пути в умывальню и во время утренних водных процедур. А на обратной дороге не выдержала — вломилась в первую попавшуюся комнату и спросила:

— Девочки, а что происходит?

— Ничего не происходит, — ровно ответила Лора. Моя сокурсница, кстати.

А сидевшая подле неё Велла улыбнулась и пояснила, будто я не вижу:

— Завтракаем.

Ага. То есть обет умолчания, он всеобщий? Ну ладно, и такое случается...

Вернувшись к себе, я сняла с вешалки первое попавшееся платье, спешно оделась. С ещё большей поспешностью расчесала спутавшиеся за ночь волосы, заплела пышную косу и присоединилась к набивающей живот Милли.

Пирожки, которыми угощала подруга, оказались умопомрачительно вкусными, правда съесть смогла всего пару — самочувствие было более чем сносным, а вот с аппетитом беда. К счастью, на сытном завтраке никто не настаивал, но допить чай всё-таки пришлось.

Всё это время я чувствовала — что-то будет! Но что именно, узнала лишь тогда, когда пришло время покинуть общагу и отправиться на занятия...

Пока я доставала из чемодана вторую из трёх захваченных в Дурбор шубок, Милли успела сбегать к себе и одеться. После терпеливо дождалась, пока натяну сапоги и подхвачу сумку с учебниками. А когда вышли в коридор, схватила за рукав и шепнула:

— Подожди. — И уже громко, на весь этаж: — Девочки! Выходим!

О намерениях сокурсниц я, разумеется, догадалась. Но не поверила.

— Милли, это... что? — спросила тихо-тихо, почти шепотом.

— Охрана, — ответила подруга.

Я шумно вздохнула, но по-настоящему удивилась лишь в тот момент, когда мимо прошагала первая тройка защитниц — Дирра, Веза и Жез.

После истории на развалинах замка Тердона, между мной и этой троицей пролегла такая пропасть, преодолеть которую не помогли ни совместные занятия, ни тренировочные бои, ни экзамены. Пара попыток примирения, которые предпринимали девчонки, провалилась с треском. Как и их попытки наладить отношения с Милли. В конечном итоге девочки плюнули и тоже обиделись. Они откровенно кривились при встречах и едва не плевали в спину.

А вот теперь... они готовились принять первый удар. И что-то подсказывало — их не заставляли и не уговаривали, девочки сами это решение приняли.

Всевышний, неужели... всё настолько плохо?

— Милли, что вчера было?

— Да так, ерунда... — отмахнулась сокурсница и уверенно потащила к лестнице.

Я не противилась, и с вопросами решила повременить. Просто действо, которое разворачивалось здесь и сейчас, было до того необычным, что не до разговоров стало. Я смотрела и глазам не верила, и честно пыталась побороть шок.

Надо ли упоминать, что конфликт между мной и неразлучной троицей возглавленной Диррой был не единственным? Ничего особенного или необычного, просто на факультете, как и везде, народ делился на компании и компашки, которые не всегда ладили. Кто-то конфликтовал в открытую, кто-то своё отношение скрывал, кто-то дружил, кто-то регулярно ссорился. Дохлый тролль, да на факультете даже драки бывали! Без магии и свидетелей, но всё-таки драки.

Ну а с пятым курсом, который жил бок о бок с нами, конфронтация была открытой, хоть и вялотекущей. Не из вредности, просто так вышло. Мы же девчонки, и у нас всего две умывальни на этаж...

Но сейчас, в этот самый миг, об обидах никто не помнил. Пятикурсницы шагали бок о бок с нами, решительные и суровые. Компашки и компании перемешались, границы стёрлись, вражда отошла даже не на десятый, на сотый план.

И это было так... невероятно.

Впрочем, наш выход из общаги ещё невероятней был...

Едва оказались в холле, Милли снова придержала за рукав, хотя я на передовую и не лезла. Рыженькая Дирра, которая уже стояла у входной двери, обернулась и обвела собравшихся суровым взглядом истинного полководца.

Дальше — больше.

Дирра расправила плечи, распахнула дверь и смело шагнула на крыльцо. Веза и Жез последовали за ней. Следом ещё с дюжину девчонок выскочило, и только после этого Милли отпустила мой рукав и скомандовала:

— Идём!

Шаг. Ещё один. Третий. Сердце стучит ровно, но душа дрожит. Приходится стиснуть зубы — увы, я прекрасно понимаю, от кого намерены защищать девчонки. Я точно знаю, кто стоит у крыльца общаги и... дохлый тролль, мне плевать!

Вздох. Морозный воздух наполняет лёгкие, а я заставляю себя улыбнуться. Всё хорошо, всё отлично. Солнце светит, снег блестит, а ещё... ещё весна неминуема, хоть и придёт нескоро. И вообще, жизнь продолжается. Теперь она будет лучше, потому что за каждым падением неизбежно следует взлёт, и я...

— Эмелис, нам надо поговорить.

Я вздрагиваю и невольно перевожу взгляд на него...

Это была ошибка. Самая большая, но, пожри меня дракон, неизбежная.

Почему неизбежная? Да просто я — Эмелис из рода Бьен, я не имею права опускать глаза. Да и не могу, меня с детства учили смотреть прямо. Кирстена учили тому же...

Итог этих уроков?

Наши взгляды встретились и... и всё. Я пропала.

Я пропала окончательно и бесповоротно, потому что в этот миг поняла ужасную вещь — я его люблю. Даже теперь, после всех этих слов и слёз, люблю. И разлюбить уже не сумею.

Боль, пронзившая сердце, была куда острее той, вчерашней. Улыбка слетела с моих губ в момент, на глаза навернулись слёзы.

Богиня, за что мне это? Почему?!

— Эмелис, выслушай меня. Пожалуйста...

Я отвернулась, подобрала подол и начала спуск по лестнице.

Тот факт, что синеглазый предатель явился не один, что у нашей общаги два последних курса факультета боевой магии толкутся, не тронул ничуточки. И почему-то не удивил.

— Эмелис!

Кир стоял в десятке шагов. Взъерошенный, потрёпанный и... ужасно злой. Да, злой! Словно это не он, словно это я во всём виновата. Будто это я сыпала обещаниями, а после насмехалась и унижала, искренне веря, что он не узнает.

Впрочем, есть вероятность, что причина его злости крылась в другом — девчонки подняли щиты. Дружно, разом.

— Девочки, хватит! — рыкнул кто-то.

Милли, шагавшая рядом со мной, оскалилась.

И вот теперь в памяти начали всплывать обрывки вчерашних видений... Вернее не видений, а того, что в тот момент казалось бредовым сном, последствием прогулки по морозу и накатившей истерики.

— Они штурмовали общагу? — вопрос сорвался с уст сам. Изумление, прозвучавшее в голосе, совсем не притворным было.

— Ну да, — ответила вмиг повеселевшая Милли. — Причём трижды.

Я не выдержала — переключилась на второе зрение и обернулась, чтобы взглянуть на корпус и тихо выругаться.

Заклинание, которое запрещало парням доступ на нашу территорию, относилось к числу сверх постоянных. Оно не просто накладывалось на здание, оно вплеталось в структуру ещё в момент постройки. Единственным, что оставалось открытым для изменений, была матрица доступов — блок заклинаний, с помощью которых можно дать разрешение на вход любому лицу.

Но зная изобретательность студиозусов, которая во все времена зашкаливала, защита на матрицу доступов ставилась такая, что снять только архимаг мог.

Раньше, до сегодняшней ночи, при переходе на второе зрение мы могли видеть сложный, красивый, чуть мерцающий узор, плющом обвивающий стены корпуса. Сейчас вместо плюща была дырявая сеть.

— Ужас... — выдохнула я. — Это всё боевики?

— Нет, — ответила Милли беззаботно. — Им ещё универсалы ломать помогали. Матрица доступов, к счастью, выдержала.

Да уж! Точно к счастью!

— Милли, а преподы? Почему они не вмешались? Почему допустили штурм?

— Ну... они вмешались. Вернее, попробовали. Но видишь ли, в заварушке весь факультет боевой магии участвовал, так что...

О Всевышний, скажи, что мне это чудится! Скажи, что такого не было!

Всевышний, разумеется, промолчал. А вот Кирстен...

— Эмелис, нам надо поговорить. Пожалуйста!

Я сделала вид, что не слышу и продолжила путь.

Точно знаю — это шествие было самым масштабным за всю историю дурборской академии магии. Впрочем, у нас, в Верилии, подобного тоже не случалось.

Два факультета защитниц — а это без малого шестьдесят девчонок, с поднятыми щитами, которые накладываются друг на друга и, сливаясь в один, образуют щит равносильный физическому. А за ними... шесть десятков злющих, не выспавшихся, голодных боевиков.

Парни, как объяснила Милли, со вчерашнего вечера у нашей общаги дежурили. Ночью, когда стало ясно, что старшекурсники с факультета универсальной магии не в силах сломать матрицу доступов, а переговоры с девчонками на тему выдачи меня провалились, отряд боевиков в составе ста пятидесяти человек, начал атаку.

Стены не трогали, били самыми слабыми заклинаниями, из числа тех, которые не способны повредить материю, но непременно наносят вред энергетической структуре. Некоторые, из юных и особо горячих, пытались прорваться в общагу просто так, без изысков, как к себе домой... Защита неизменно отбрасывала, а боевикам оставалось лишь радоваться, что на дворе зима, а сугробы высокие и относительно мягкие.

Пока парни с универсального возились с матрицей доступов и плетением защиты, девчонки с того же самого факультета универсальной магии пробились к нам. Тот факт, что боевики блокировали вход в наше крыло, магичек не смутил. Девочки, проживавшие в соседнем крыле, через окно умывальни вошли. Прогулка по карнизу третьего этажа закончилась благополучно для всех, чему я особенно порадовалась.

Дальше дело пошло веселее. Обозлённые магички с универсального принялись усиливать защиту, которую ломали их коллеги. Надо ли упоминать, что у девчонок было преимущество? Во-первых, в корпусе тепло и снега нет, во-вторых, у них имелся доступ к стенам, то есть возможность прямого воздействия на заклинание.

Силлин, которая тоже в соседнем крыле проживает, в окно не полезла. Она прошла через оцепление без всяких проблем. Просто сказала парням пару десятков предельно "добрых" слов, и всё. Да, целители временами пострашнее трёхрогой гидры в период линьки.

Следом появились господин Канг и госпожа Флесса — деканы вставших на тропу войны факультетов только-только из отпуска, приуроченного к каникулам, вернулись. И были посланы! Причём госпожа Флесса тоже в общагу прорваться пыталась, но её боевики не пустили. Видимо, после явления Силлин, парням уже ничего не страшно было.

Атаки же самих боевиков продолжались до трёх ночи, а прекратились вовсе не потому, что у магов силы кончились, просто... просто кто-то из девчонок не выдержал, открыл окно и крикнул:

— Совсем офонарели? Вы же сейчас Эмелис разбудите!

Вот после этого Кир скомандовал отбой, а у корпуса остались только два курса из шести. Почему парни не ушли вовсе, Милли не знала, но предполагала, дескать кое-кто решил, что если снять оцепление, то меня втихушку выведут из общаги и отправят через стационарный портал туда, где найти нереально. Я признала это рассуждение здравым, потому что будь сама на месте девчонок и преподов, я бы именно так и сделала.

Но самым удивительным в этом противостоянии было то, что причин нашей с Киром ссоры не знал никто. Я ничего не рассказала ибо находилась в невменяемом состоянии, а синеглазый... ну в его молчании тоже ничего странного нет. Кто, будучи в здравом уме, признается в столь подлом поступке?

Тем не менее, собрать боевиков он сумел... А потом, как поняла, всем стало совершенно безразлично из-за чего свара. Студиозусы вошли во вкус, и останавливаться уже не желали.

А ещё, глядя на мою истерику и ярость Кира... защитницы объявили боевикам бойкот. Массовый и беспощадный. Из солидарности. Так что по дороге к главному учебному корпусу не только я отмалчивалась, молчали все!

И вот в этом тотальном молчании мы дружно подошли к гардеробу, сдали шубки и плащи. Всё так же молча преодолели два лестничных пролёта. Дальше пришлось разделиться — у пятикурсниц лекция в соседней аудитории была, а у нас... у нас проклятый физан, который вместе с боевиками проходим.

Когда половина щитов была снята, а пятикурсницы отступили, стало страшновато — общий щит истончился, и вероятность прорыва, конечно, повысилась. Я на толпившихся подле нас боевиков не смотрела, да и сложно было разглядеть, потому что меня в середине толпы держали, но всё-таки заметила — Кир дёрнулся. Дёрнулся в намерении прорваться сквозь оцепление, но его удержали. Кто? Не уверена, но кажется Норт.

В аудиторию мы входили поразительно дружно. Мы — в смысле защитницы. А рассаживались быстро, и совсем иначе, нежели обычно... Ведь физан это тот предмет, где народ всегда садится парочками, а тут все девчонки сели вместе.

Парни наблюдали за нашими манёврами с явным неодобрением. Потом столь же гордой толпой прошествовали мимо и расселись на соседнем ярусе, через проход.

Только после этого девчонки опустили щиты, а профессор Ликси, который всё это время стоял за кафедрой, выдохнул и прокашлялся.

Препод по физическому анализу боевых систем, так похожий на гоблина, был бледен. И насмешку судьбы, которая бросила его в самую гущу событий, явно не оценил. Зато я порадовалась — просто Ликси всегда с таким упоением глумился над студентами, что повод поглумиться над ним самим воспринимался очень даже прекрасно. Даже несмотря на то, что для меня эти события были крайне болезненны.

— Хм... — сказал Ликси. — Хм...

Ответом ему была тотальная, абсолютная тишина.

— Хм... Доброе... доброе утро, господа студенты.

Никто не шелохнулся.

— Эм... этот семестр, как вам известно, у нас с вами последний. В этом семестре бы будем...

Договорить Ликси не смог, сбился. Шумно вздохнул, вытащил из кармана камзола белоснежный платок и отёр совершенно сухой лоб. Руки профессора заметно дрожали, глазки бегали.

Я точно знала — препод по физану в своих чувствах не одинок. Сейчас весь преподавательский состав дурборской академии в таком же состоянии пребывает. Слишком круто второй семестр начался.

— Этот семестр, господа студенты, очень важен... — снова попробовал заговорить Ликси. — Экзамены, которые состоятся в конце года...

Он снова сбился, снова потянулся за платком. Потом плюнул, подхватил огромную учительскую тетрадь и пошел к доске.

— Пишем условия задачи, — сказал препод.

Гробовая тишина, которая всё это время царила в аудитории, сменилась шорохом — девчонки открывали сумки, доставали тетради, перья и чернильницы. Парни, в подавляющем большинстве, явились на занятия с пустыми руками, так что по ту сторону незримых баррикад было значительно тише.

Ликси начал выводить условия задачи, но почти сразу выронил мел. Скрип перьев, который казался оглушительно громким, прекратился. Через минуту перья заскрипели опять, но профессор выдохнул, извинился, и стёр два последних показателя, чтобы заменить их другими. Потом опять извинился, покачал головой, и вообще всё написанное с доски вытер.

Снова вернулся за кафедру. Окинул аудиторию мутноватым взглядом, устало вздохнул и пошел к преподавательскому столу.

— Знаете... жизнь... жизнь настолько непредсказуемая штука... — сказал Ликси, и тут же умолк.

В аудитории снова воцарилась тишина. Возможно, для кого-то она была нервной, но лично я воспринимала это беззвучие совершенно спокойно. Тревожило только одно — навязчивое желание повернуться и взглянуть на Кира, но я держалась.

— Господа студенты, вы знаете... природа боевой и защитной магии так сложна... — снова попробовал заговорить препод. — Сказители и храмовники уверяют нас, дескать разделение магии, её гендерная принадлежность связана с конфликтом создателей. Мол, создавая наш, первый из семи миров, Всевышний и Богиня повздорили. Богиня осерчала настолько, что посмела замахнуться на Всевышнего ни то скалкой, ни то сковородой, а он... когда настало время наделять людей магией, ссору припомнил. Именно поэтому дар к боевой магии был отдан мужчинам, а женщинам досталось... ну то, что досталось. Но это сказки, господа студенты. Сказки...

Мы с вами люди взрослые, и довольно-таки образованные. Мы с вами те, для кого магия не миф, а реальность. Мы знаем, что заклинание не само собой появляется, что создание заклинания это труд, это знание, это мастерство! А ещё нам известна научная, то есть истинная причина гендерного разделения боевой и защитной магии. Она сокрыта в самом существе, в самой сути человека.

Что такое... эм, простите... кто такая женщина? Женщина по природе своей хранительница. Её главная задача — оберегать потомство. Если мужчина, от которого это потомство произведено, признаётся объектом полезным, то он так же подлежит защите. Понимаете?

А у мужчины суть другая. Мужчина по природе завоеватель. Активное, как выражаются некоторые исследователи, начало. Мужчина склонен добывать, завоёвывать, сражаться... Так что нет ничего удивительного в том, что дар к боевой магии именно у мужчин проявляется.

Ликси шумно сглотнул, вынул несчастный платок и опять промокнул совершенно сухой лоб.

— Вторым, несомненно важным моментом, который мы рассматриваем, когда говорим о боевой и защитной магии, является вопрос взаимодействия. Вам, конечно же, знаком вот этот символ...

Препод подскочил и ринулся к доске с такой прытью, что я невольно вздрогнула. Уже знала, что изобразит Ликси — знак, который в студенческой среде называли не иначе как "выхухоль", за дурацкое начертание и невероятную сложность расчёта. Собственно, задачи, в которых присутствовала эта переменная, являлись поводом к самоубийству. Даже для меня.

— Переменная проходимости щита, — озвучил очевидное препод. Ткнул пальцем в выведенный мелом символ. — Самая, согласитесь, неприятная величина.

Мы, разумеется, соглашались, но кивнуть не решился никто.

— Что говорят на тему взаимодействия храмовники? — продолжал вещать Ликси. — Они утверждают, дескать Богиня не одобрила решения Всевышнего отдать боевую магию мужчинам и только им. Богиня наделила женщин магией к защите, а сама ринулась на мужа с кулаками... Но создатели всё-таки помирились. Пришли, что называется, к консенсусу. И на почве этого консенсуса внесли небольшое, но существенное дополнение. Наказали: соединившись, боевой маг и защитница способны усиливать друг друга и сглаживать недостатки. Так говорят храмовники. А что говорит на этот счёт наука?

В аудитории царила прежняя тишина. Отвечать на вопрос не торопился никто.

— Правильно, — сказал Ликси. — Наука на этот счёт молчит. Доказательств нет, есть только версия. Версия о том, что проходимость щита зависит от совместимости магов. То бишь от совместимости защитницы и боевика.

— К чему я это говорю... — пробормотал препод.

Да, мне тоже интересно, к чему он это говорит. Прописные истины, лекция для первого курса.

— К чему я это говорю... — повторил гоблинообразный лектор. — А к тому, что практические испытания доказывают, эта совместимость зависит отнюдь не от отношений боевика и защитницы друг к другу. Она лежит в иной, неподвластной разуму плоскости. Это как тот же гендер — нечто трудно объяснимое и данное изначально. Нечто, что находится глубоко в нас.

Так вот, если полотно щита пропускает без искажения любую атаку боевого мага, который под этим щитом стоит... если коэффициент искажения и, соответственно, переменная проходимости щита равны единице... — Препод спешно пририсовал к "выхухолю" знак равенства и начертал единицу. Шумно вздохнул и заключил: — Если переменная проходимости щита равна единице, то это — судьба.

Вот теперь платок был в самом деле нужен, потому что на лбу лектора заблестели капельки пота. Только в этот раз Ликси не платком, а рукавом утёрся.

— Я учёный, — сказал препод устало. — Я не признаю религию. Но тут я готов согласиться с мнением храмовников и сказителей. Это судьба, господа студенты. Понимаете?

Не знаю, как остальные, а я понимала. Я понимала, что в этой аудитории есть только одна пара боевик-защитник, чей "коэффициент искажения" равен единице. Но я категорически не понимала другого — какого дохлого тролля ядовитый Ликси записался в сводники?!

Я всё-таки не выдержала: повернула голову и бросила гневный взгляд на Кирстена.

Ощущения подтвердились — всё это время синеглазый таранил меня взглядом, и точно знал, что обернусь, потому что даже не моргнул. Более того, он оставался невозмутим, как сытый дракон и зол, словно рой диких пчёл. Но спустя мгновение Кир это спокойствие утратил...

Дверь в аудиторию отворилась. В царившем безмолвии уверенный голос Тессиана прозвучал как-то ну о-очень по-особенному.

— Профессор Ликси, извините, что прерываю. Мне нужна госпожа Эмелис.

Маска невозмутимости с лица Кирстена слетела, боевик дёрнулся, а я обернулась к преподу. В самом деле не была уверена, что отпустит.

— Повод? — спросил лектор хмуро.

— Госпожу Эмелис вызывает ректор.

Я тут же отложила перо, захлопнула тетрадь и принялась завинчивать чернильницу, но Тессиан перебил:

— Госпожа Эмелис, не нужно. Господин Морвен сказал, вопрос на четверть часа, вы успеете вернуться.

О том, что кое-кто моё намерение проследовать с Тессианом не одобряет, я узнала ещё до того, как в аудитории прогремело решительное "Эмелис никуда не пойдёт!". Просто... девчонки щиты подняли.

— Кир, ты нервы лечить не пробовал? — огрызнулся помощник ректора.

Послышался глухой рык, но я внимания не обратила. Благодарно кивнув сокурсницам, встала, но выбраться из-за парты не могла, потому что сидела в середине. Девочки тоже поднялись, причём все. Дружно и медленно, мы двинулись к двери.

— Эмелис, стой! — рыкнул Кирстен.

Я не видела, но судя по звукам, с места не только он вскочил...

— Не смейте! — взвизгнул Ликси. — Не смейте применять магию в корпусе! Иначе все из академии вылетите! Сегодня же!

Реплика явно не к девчонкам относилась, к боевикам. От щитов, которыми меня закрыли, разрушений и травм точно не бывает.

— Эмелис...

Я не слушала. Решительно подошла к Тессиану, кивнула.

— Мы прикроем, — сообщила Милли, которая всё это время держалась рядом.

Вот теперь я обернулась, чтобы увидеть ещё одну небывалую картину — магички выстроились полукругом, перекрывая выход. Щиты, разумеется, слились. Без перехода на второе зрение, они выглядели как большой, но блёклый мыльный пузырь, зато когда я это второе зрение активировала... Радуга! Яркая, сильная, незабываемо прекрасная.

Впрочем, перекошенные лица боевиков, которым всё-таки хватило ума попридержать атакующие заклинания, понравились не меньше.

— Девочки, с дороги, — прорычал синеглазый.

— Перетопчешься. — Рык рыжеволосой Дирры был столь же грозен.

Точно знаю — на этом разговор не закончился, но я его продолжения не слышала. Просто вышла вслед за Тессианом и плотно прикрыла дверь.

Сухопарый помощник ректора шумно выдохнул и даже покачнулся слегка. Потом кивнул на подоконник, где обнаружилась моя шубка, и спросил:

— Эмелис, ты как себя чувствуешь?

— Хорошо. Силлин постаралась.

— Тогда... бегом, ладно?

Уговаривать меня, разумеется, не пришлось...

Глава 3

Всю жизнь, сколько себя помню, меня щадили, оберегали, за мной присматривали. Да и сама на рожон не лезла, в неприятности не впутывалась, и вообще старалась вести себя взвешенно. Наверное, именно поэтому сколь-нибудь острых событий в моей жизни раз-два и обчёлся. Поездка в дурборскую академию магии — одно из них.

И по той же причине я очень редко испытывала чувство страха. Ну не было у меня поводов бояться! Не было... До этого дня.

Я отлично понимала: Кир, несмотря на все эти рыки и неприкрытую злость, вреда не причинит — просто руки у брюнета коротки. Но мчась по расчищенной от снега дорожке, я ужасно, просто до колик боялась, что боевик догонит. Слишком хорошо представляла, чем грозит эта встреча.

Разговором! Глупым, унизительным разговором, в ходе которого меня будут пытаться убедить, будто чёрное — это белое, и наоборот.

Я уже слышала это гнусное, исполненное лживого отчаяния — Эмелис, ты всё не так поняла! Просто не время, понимаешь? Я собирался сказать отцу, но чуть позже. Я должен был его подготовить. Ты же умница Эмелис, и тебе не хуже меня известно, как устроена жизнь. У семьи свои планы на мой брак, но... мы справимся, любимая.

Впрочем, после того представления, которое устроила в библиотеке, Кир может и другой контрданс станцевать. Под названием — "Как ты могла так меня подставить, Эмелис!"

Ведь отец Кирстена далеко не глупец, и разумеется понял, что до дома терпимости мне ой как далеко, а вот до академии магии — близко. Это был второй повод мчаться за Тессианом, не обращая внимания на бьющий в лицо холодный ветер и болезненную колотьбу в боку.

Помнится, синеглазый упоминал, что за ним с самого начала была установлена слежка. Но Киру удалось вычислить и перенастроить почтовый портал, которым ректор отправлял донесения деспотичному родителю. Все письма проходили цензуру боевика. Он переписывал послания, подделывая почерк ректора и жил в своё удовольствие.

После концерта в библиотеке, отец Кира точно сообразит, что в докладах, которые ему отсылали, есть дыры. Он непременно придёт разбираться, и я не уверена, что жабообразный глава академии выдержит этот допрос. Впрочем, даже если Морвен меня не сдаст, расследование всё равно неминуемо. Рано или поздно моё инкогнито будет раскрыто, а значит, есть только один выход — бежать!

Куда именно — вопрос десятый, главное — подальше отсюда.

И нет ничего удивительного в том, что мои желания совпали с желаниями администрации. Я стала проблемой, причём глобальной. Если от меня не избавиться, то к вечеру дурборская академия может лишиться пары корпусов, а авторитет преподавательского состава обратится в прах.

— Стой, — выдохнул Тессиан, когда мы взлетели на крыльцо административного корпуса. И даже за рукав поймал, чтоб уж наверняка.

Сухопарый помощник ректора дышал тяжело, моё дыхание тоже сбилось, в боку по-прежнему кололо, щёки пылали.

— Нужно отдышаться, — пояснил парень. — И... там твой отец.

Услышав эту новость, я едва не рухнула. А потом вцепилась в Тессиана, спрятала лицо у него на груди, потому что справиться с эмоциями не получалось. Большего счастья я и вообразить не могла, но... если папа увидит в таком состоянии, допроса не избежать. Впрочем, допрос всё равно будет, но я должна заработать хоть маленькую отсрочку.

Дыши, Эмелис из рода Бьен. Дыши!

Порог телепортационного зала, куда ввел Тессиан, я переступала с очень серьёзным, очень сосредоточенным лицом. Сердитый взгляд по сторонам. Миг. Момент узнавания, и из груди вырывается сдавленный стон, на глаза наворачиваются слёзы.

Слёзы настоящие, потому что плакать по заказу я так и не научилась, а вот всё остальное — притворство чистой воды. Единственный способ избежать допроса.

Впрочем, лгу. Радость тоже настоящая.

— Папа...

Да, приличным, воспитанным девушкам бросаться на шею к мужчинам не положено, даже если мужчина — родной отец. Но я же, ко всему прочему, магичка. Я не постеснялась, а господин Форан... он не возражал.

Он ничуть не изменился за это время. Всё та же лёгкая полнота, пухлое лицо с заметными мешками, лысина, которая была у папы сколько себя помню, и седина, которая появилась не так давно. В момент, когда папа только поступил на службу во дворец, эта самая лысина и маленький рост являлись поводом для насмешек, но... времена давно изменились.

— Эмелис...

Объятия, которыми меня встретили, были болезненно крепкими и до того жаркими, что слёз не удержала. Прижалась щекой к сухой щеке отца, громко всхлипнула. И тут же услышала добродушное:

— Полно, Эмелис... Всё хорошо.

А следом нервное покашливание и куда менее оптимистичное:

— Господин Форан, простите, но вам бы поторопиться.

От этих слов невольно вздрогнула, а вот отец остался спокоен и невозмутим. Едва я выпустила его шею из захвата, обнял за плечи и кивнул ректору.

— Мы готовы, господин Морвен.

Круг портала слабо мерцал, что означало — переход случится незамедлительно. Жаба уже шагнул к кругу и прокашлялся, готовясь прочесть заклинание, когда в наш междусобойчик вклинился Тессиан.

— Госпожа Эмелис, ваш саквояж, — сказал парень, протягивая предельно знакомую вещицу. — Вы простите, но всё случилось так неожиданно, что собрать остальные вещи не успели. Ваши чемоданы отправим транспортным драконом.

— А это? — уточнила я, кивнув на саквояж.

— Здесь, как объяснила комендант вашего общежития, всё самое ценное. Драгоценности, духи, бумаги...

Чемоданчик, конечно, взяла, и лишь теперь поняла — я... ничегошеньки не понимаю.

Папа в академии и это прекрасно, но как он тут очутился? Вернее — почему пришел? Переступая порог административного корпуса, я была убеждена, что отца вызвал Морвен, ибо причин для обращения к моему родителю предостаточно. Но если бы господин Форан знал хотя бы часть истории, он бы не был столь спокоен.

А его реакция на эту спешку? Ведь папа не против поторопиться. Почему?

— Господин Форан, госпожа Эмелис, прошу, — сказал ректор, отступая от начавшего вращение круга.

— Благодарю вас, господин Морвен, — кивнул отец.

Я тоже сказать хотела, но мне не дали.

— Прощайте, господин Форан. — В этот раз ректор даже поклон отвесил. И уже мне: — Госпожа Эмелис, я...

Где-то снаружи раздался оглушительный грохот и Жаба запнулся. В маленьких, глубоко посаженых глазах ректора мелькнула паника.

— Вам пора, — нервно сглотнув, заключил Морвен.

Отец благодушно кивнул и ввёл в портал. Мир изменился.

Стационарные порталы — штука отличная, но, увы, не всесильная. Действие каждого ограничено качеством портальной матрицы и мощностью источника, который портал питает. При переходе в замок госпожи Венты проблем не было потому, что замок не так уж и далеко от академии. А вот столица Верилии, увы, несравнимо дальше.

Нам пришлось пройти ещё три портала, о местонахождении которых я не догадывалась, да и не спрашивала, прежде чем взгляду предстал смутно знакомый зал, с колоннами розового мрамора. Отец вновь прижал к груди, а за спиной прозвучало учтивое:

— С возвращением, господин первый министр. С возвращением, госпожа Эмелис.

Я перестала дышать, но всего на миг. Когда отец разжал объятия, повернулась к говорившему. Он был высок и худощав, а лицо показалось знакомым. О том, что действительно могли видеться свидетельствовал значок на отвороте камзола — щит с пересекающей его молнией. Символ верилийской академии магии.

— Дежурный маг, — с поклоном пояснил молодой человек.

Уголки его губ дрогнули, а я совсем растерялась. Просто очень трудно перестроиться и...

— А мы...

— Королевский дворец, — разгадав моё недоумение, пояснил маг.

Я внутренне дрогнула. Ну да, конечно.

Следующие мои слова парню пришлось читать по губам.

— Портал заблокируйте.

Сказала, и лишь после этого до меня дошло. Дворец. Мы во дворце! А это дежурный маг и портал он в любом случае заблокирует, чтобы избежать несанкционированных переходов. Сюда вообще без метки вызова не попасть. Так что Кирстен, даже если вычислит наш путь, не догонит.

А следом осознала ещё кое-что...

— Первый министр? — резко поворачиваясь к отцу, прошептала я.

Папа улыбнулся и кивнул.

— Но...

Договорить я не успела, потому что двери зала распахнулись, и на пороге возник высокий молодой мужчина с длинными пепельными волосами, чёрными, как сама ночь, глазами, тяжелым подбородком и орлиным носом. Он был одет в чёрный камзол, строгость которого нарушала лишь россыпь бриллиантов на вороте-стойке, узкие брюки и высокие сапоги. А ещё... ещё он улыбался. Причём исключительно мне.

— Рид, — выдохнула я ошарашено. Нет, я знаю, что он всегда при отце, но увидеть жениха так скоро не ожидала.

А ещё меньше ожидала увидеть как отец сгибается в поклоне, чтобы через миг произнести:

— Ваше величество...

Шок? Нет, это не шок, а самый настоящий обморок! Только воспитание и осознание того, где именно нахожусь, позволили сдержаться от слишком бурной реакции. Впрочем, строить из себя каменное изваяние тоже не стала — удивлённо приподняла брови и чуть-чуть, самую малость, приоткрыла рот.

Рид подал знак дежурному магу и тот поспешил выйти. И лишь когда остались втроём, отец соизволил пояснить.

— Планы немного поменялись, — сказал он. Потом развернул к себе, взял моё лицо в ладони и добавил с улыбкой: — Ты не станешь принцессой, Эмелис. Ты станешь королевой.

По спине побежал холодок, ноги резко ослабли, но я не позволила себе покачнуться. Прошептала только:

— Папа...

Но он уже не слушал, отступал, чтобы уступить место тому, второму... тому, которому четыре года назад отдал мою руку.

Рид приблизился стремительно. Столь же стремительно обвил руками мою талию и прикоснулся губами к щеке. Я онемела и остолбенела, но... но дохлый тролль, у меня были лучшие учителя и выдавить из себя улыбку, которая со стороны казалась счастливой, я сумела.

— Вечером поговорим, — подмигнул отец. Невероятно довольный, невероятно счастливый. Я же, едва ли не впервые в жизни, оказалась на грани самого настоящего обморока.

Хотелось крикнуть — подожди! Не уходи! Не оставляй меня тут! Но...

— Я ужасно скучал, — прошептал Рид. А когда за отцом закрылась дверь, отнял саквояж, который по-прежнему сжимала в руке, бросил этот самый саквояж на пол, и прильнул к моим губам.

Рид целовал напористо и жадно. Не давая шанса не то что отстраниться — даже ответить на поцелуй! А я... а мне так дурно стало, даже голова закружилась и тошнота подступила.

— Эмелис, малышка... — прервав эту пытку, выдохнул Рид. — Я...

И снова поцелуй. Куда более жадный, чем первый. Его язык... он, кажется, уже в горле!

Сил сопротивляться не было, но я всё-таки смогла упереться ладонями в грудь жениха, намекая тем самым, что это безумие пора заканчивать. Ридкард, хвала Всевышнему, понял и от губ моих оторвался.

— Я тоже скучала, но... всё так неожиданно.

— Тебя с лекции выдернули? — с тёплой улыбкой спросил Рид.

— Да.

О нет! Когда же это кончится!

Я едва сдержала желание вонзить каблук в его ногу и поднять физический щит. От желания укусить тоже с трудом удержалась. Зато когда наречённый выпустил мои губы из очередного плена, была готова ко всему, и допускать четвёртого поцелуя не собиралась.

— Рид, я безумно за тебя рада. Ты самый достойный...

— За нас, — перебил черноглазый.

Я несколько опешила, а он пояснил:

— За нас, Эмелис. Это наша победа. Твоя и моя.

Ох... дохлый тролль! Я знаю, что отец ради меня старался, но называть вхождение на престол Верилии моей победой — это слишком.

— Ты моя королева, — продолжал Ридкард. — Ты моя... Я так хотел, чтобы ты присутствовала на коронации, но обстоятельства...

— А когда состоялась коронация?

— Вчера, — отозвался... их величество. Обнял крепче, так что больно стало, и добавил: — Представляешь, мы же на грани провала были. Но Дурбор отозвал войска, которые выслал в поддержку Уйлима, и вот. Большая часть оппонентов переметнулась на нашу сторону. Парламент поддержал почти единогласно. Верилийская армия, большей частью промолчала, поэтому предстоит чистка. А маги...

— Что маги?

— Центрус не признаётся, но все понимают. Маги поддержали из-за тебя. Королева с сильным магическим даром устраивает Орден куда больше, нежели обычная, пусть и родовитая, женщина.

— Рид, погоди... — Этот шквал информации с толка не сбил, но я всё-таки растерялась. — Рид, расскажи по порядку.

— Вечером, — ответил наречённый.

Опять потянулся к губам, но я увернулась. Воскликнула протестующе:

— Рид!

— Любопытство сильней? — усмехнулся черноглазый.

Вывод неверный, но я кивнула. Правда, подробностей всё равно не добилась, ответом мне стало уже слышанное:

— Вечером.

Он выпустил из капкана рук, отступил на шаг и церемонно поклонился. Жест своеобразный — ведь Рид... дохлый тролль, никак не могу привыкнуть к этой мысли. Рид — король!

Я хотела присесть в реверансе, но передумала. Во-первых, я — магичка. Во-вторых, имею полное право побыть в шоке. Ведь новость в самом деле неожиданная. Зато я решилась спросить:

— А почему вечером? Почему не сейчас?

— Сейчас у меня совещание, — улыбнулся мой будущий муж. — Я сбежал, чтобы встретить тебя.

Радости по этому поводу не испытала, но приличную моменту улыбку изобразила.

— Устраивайся, малышка. Приходи в себя. А мы с Фораном придём как только освободимся.

— Спасибо, — выдохнула я. И добавила совсем тихо: — Спасибо, дорогой...

В резиденции верилийских монархов я, разумеется, бывала не раз — всё-таки не простая селянка, а дочь первого министра. Но мысль о том, что теперь мне придётся жить в этих стенах, вызвала лёгкий прилив паники.

Шагая по коридорам и залам, вслед за приставленной ко мне горничной, я мысленно вздыхала и морщилась. Правда спроси кто — а чем не угодил дворец, ответить бы не сумела. Не знаю. Просто неуютно и всё.

Вот только вырваться отсюда, хоть на время переехать в родовое поместье семьи Бьен не получится. Меня не отпустят хотя бы из соображений безопасности. Я ещё не знаю всей ситуации, но одно ясно наверняка: надеяться на то, что все оппоненты отца уже успокоились — глупо. Значит, придётся быть очень осторожной и... послушной.

Мы преодолели ещё один лестничный пролёт и оказались в длинном коридоре. Яркие магические светильники под потолком, изящные статуи в нишах, массивные, явно усиленные магией двери. Покои, отведённые мне, располагались примерно посередине.

Горничная — стройная женщина средних лет с печатью усталости на лице — сноровисто отперла дверь и отстранилась, пропуская в небольшую, не слишком уютную гостиную. Я ощутила лёгкий запах сырости и плесени — видимо, этими комнатами очень давно не пользовались, а готовили покои в явной спешке.

В малюсеньком кабинете, который примыкал к гостиной, посторонних запахов не чувствовалось. В спальне — тоже.

— Как вас зовут? — обратилась я к горничной.

— Моё имя Тильда, — сделав книксен, сообщила та.

— Как давно вы служите во дворце?

— Десять лет, госпожа.

Я не выдала своей тревоги даже взглядом, но ход моих мыслей женщина поняла верно.

— Сейчас всю дворцовую прислугу проверяют менталисты, — потупившись сообщила Тильда. — Я проверку уже прошла, так что...

Я оборвала её речь жестом. Кивнула. Делать вид, будто ни секунды не сомневалась в порядочности горничной, не собиралась. Просто лгать в этой ситуации бессмысленно, и нет ничего удивительного в том, что меня интересует благонадёжность этой женщины.

— Саквояж можете поставить на комод, — сказала я. — И принесите чаю.

— Конечно, госпожа Эмелис.

Женщина удалилась, я же сняла шубку и отправилась выяснять, какая из трёх дверей, обнаруженных в спальне, ведёт в гардеробную.

Ну вот и всё, конец моей свободе. О дипломе мага-защитника тоже можно забыть, потому что вернуться к учёбе мне точно не позволят. Впрочем, последнее расстраивает меньше всего. К дохлому троллю магию. И Кирстена туда же.

— Я очень рад, что тебя тут не было, Эмелис, — начал рассказ отец.

Он сидел в кресле, в гостиной моих новых покоев, с бокалом вина в руке. Рид разместился в соседнем кресле, тоже бокал держал, но пить явно не собирался.

— Знаешь, все эти интриги, эти игры... Я не ожидал, что всё выльется в столь грязную игру, — со вздохом сказал папа.

Я одарила отца печальной улыбкой, но ничуточки не поверила. Всё он знал. Кому знать как не ему?

— Ты же помнишь, последние два года их величество Рангар был настолько слаб и болен, что делами королевства совсем не занимался. Он даже указы подписывал не читая. Как политик и гарант процветания Верилии Рангар был уже мёртв, понимаешь?

Да, я понимала. Причём ещё до того, как вся эта заварушка началась. Впрочем, этот момент отец не для меня, скорее для себя самого подчёркивал.

— Тем не менее, моя инициатива начать решать вопрос престолонаследования до того, как дух Рангара покинет тело, была воспринята неоднозначно. Часть наших... — отец неприязненно поморщился, — ...наших с позволения сказать, парламентариев, взбеленилась. Они, видите ли, решили, что это кощунство — делить трон умирающего старика.

Ну да, конечно... В подобную чистоплотность со стороны политиков только доярка с дальнего хутора поверить может. Просто кое-кто был не готов к крупной игре, либо просто искал внешний повод выступить против главного претендента — то есть господина Форана.

— На этой волне Уйлим и вылез, — подтвердил мои догадки папа. — Мол, я — тиран, презирающий моральные устои, а он, Уйлим, молодец. А ещё у него родовое древо поветвистее нашего, и корни поглубже, и с вымирающим родом Олар переплетены. Вот так и началась свара.

Я не удивилась. Дальше тоже удивляться не пришлось...

Да, господина Уйлима из рода Веркур ловили на подкупе участников палаты парламента и попытке подделать некоторые важные документы. Его союзники и сторонники занимались искажением исторических фактов, пытаясь обвинить моего отца во всём — начиная от пожаров в южных провинциях, которые случились десять лет назад и в результате которых пострадало с три десятка деревень, и заканчивая обострёнными отношениями с Дурбором, который, якобы, уже несколько лет грозится пойти на нас войной. Образованные люди абсурдность обвинений оценили, простой народ, в большинстве своём, поверил...

Но и папа в долгу не остался. И хотя мне о своих методах не говорил, я точно знала... они мало отличаются от методов Уйлима. Но осудить за это? Нет, он всё-таки мой отец.

Дальше — больше. Шаг за шагом, ход за ходом, стычка за стычкой. Противостояние то достигало пика, то скатывалось к подножию, хотя последнее случалось куда реже. А потом... начались убийства и откровенные попытки поднять народ — это случилось сразу после того, как лекари констатировали смерть их величества Рангара Второго из рода Олар, когда трон Верилии действительно опустел.

— И тогда мы приняли принципиальное решение, — сказал господин Форан. Бросил красноречивый взгляд на Рида, и добавил: — Мы выдвинули другого претендента.

Не надо быть гением, чтобы понять, зачем они это сделали. Род Неран, к которому принадлежит Ридкард, один из древнейших в Верилии. К тоже же он молод, образован, перспективен... а ещё имеет поддержку господина Форана и вполне пристойную репутацию.

К тому же, отец держал помощника в стороне от особо острых дебатов и подальше от стычек, которые начались в момент, когда первый министр поднял вопрос престолонаследования. То есть Рид... он чистеньким оставался, относительно но всё-таки.

— И это помогло? — спросила я.

— От части — да, — отозвался отец. — По крайней мере простой народ этот ход оценил.

— А ты?

— Я? — Губы отца растянулись в улыбке. — Посыпал голову пеплом и ушел в тень.

— Но я с самого начала заявил, что если стану королём, то буду просить господина Форана остаться в должности первого министра, — вмешался в разговор Рид. — И тот факт, что помолвлен с его дочерью, конечно же, не скрывал.

Я подхватила с подноса чашку и сделала маленький глоток чая. Нет, я по-прежнему не удивлялась. Всё нормально, всё закономерно.

— А что было дальше?

В этот раз не папа отвечать взялся, а Ридкард.

— А дальше самое интересное началось... — протянул блондин. — У нас до последнего не было доказательств, но никто не сомневался, что Уйлима поддерживает Дурбор. И мы до сих пор не знаем, что за чёрная кошка между ними пробежала в тот момент, но... Уйлим на какое-то время этой поддержки лишился. Точных сведений у нас нет, но по картине, которую мы наблюдали, только такие выводы просятся.

— Интересно... — пробормотала я.

— А ещё, согласно донесениями тайной канцелярии, в тот момент в столице находился лучший дурборский убийца. Он не наёмник, он в личной гвардии короля Вонгарда служит. Есть все основания считать, что убийца приезжал за жизнью господина Форана, но дурборца отозвали.

Я сглотнула внезапный ком и снова к чашке потянулась. Пальцы, вопреки решению сохранять невозмутимость, дрожали.

— Вы думаете, это связано с тем, что вы заменили кандидата? — спросила я.

— Да, — ответил Рид.

А вот отец покачал головой, признался:

— Я не уверен. Дурбор не мог столь быстро среагировать на решение о возведении на престол Ридкарда. Мне кажется, поводом стало какое-то иное событие.

— Какое? — усмехнулся новоявленный монарх. — Убийства на улицах нашей столицы?

Он сказал, а мне газетная статья вспомнилась. Тот самый номер "Дурборского вестника", в котором про эти убийства прочла. Ещё вспомнилось, как охваченная ужасом и горем, пошла в мужскую общагу, к единственному близкому человеку. А он утешал... Утешал и обещал, что дурных новостей больше не будет... и их, как не парадоксально, не было.

Конечно, это неважно, да и вряд ли Рид и отец знают, но я всё равно спросила:

— А почему дурборские газеты про события в Верилии не писали?

Господин Форан изумлённо вскинул брови, их величество тоже удивился.

— Как это не писали? — переспросил Рид. — Не могли не писать. Их газетчики до сих пор по столице шныряют.

Глупость какая-то. Нет, ну честное слово глупость!

— А войска? — возвращая разговор в привычное русло, напомнила я. — Вы говорили, Дурбор отозвал войска от границы с Верилией.

— Да, — кивнул отец. — Отозвал. Не далее как позавчера. И знаешь, это самый нелогичный политический шаг на моей памяти. Чем Вонгард третий думал? Каким местом?

— Наши генералы конфликт не поддержали, — пояснил Рид. — А малые отряды личных гвардий, сама понимаешь, сила не слишком великая. Военное решение вопроса стало возможно лишь в тот момент, когда Дурбор решил оказать силовую поддержку Уйлиму. И Уйлим бы, вероятнее всего, победил.

— Уйлиму победа, а Вонгарду вечный должник, союзник и... возможно, марионетка? — спросила шепотом, потому что страшновато от такой перспективы стало.

— Именно, — отозвался папа. — Но Вонгард отозвал войска, уничтожив тем самым Уйлима в глазах большинства союзников. За счёт этого мы и победили.

— А где сейчас Уйлим?

— Неважно, — ответил Рид поспешно.

Я закусила губу. Расспрашивать дальше или... взывать к милосердию не стала. Не тот случай, когда нужно быть снисходительным. И вообще — меня тут не было, я только частью информации владею, а раз так, то и права на вмешательство у меня нет.

— Я очень рада, что всё закончилось.

Рид улыбнулся, отец добродушно кивнул. Он же и спросил:

— А ты?

— Что я?

— Как отучилась? — пояснил папа. — Как Дурбор? Как академия?

Сердце споткнулось, дыхание сбилось, и комок к горлу подкатил... но я пожала плечами и ответила самым беззаботным тоном:

— Скучно у них. И преподаватели так себе...

— Эмелис... — позвал Рид. Теперь он смотрел очень виноватыми глазами. — Эмелис, прости, но закончить учёбу ты не сможешь.

— Я понимаю.

— Не сердишься?

— Ни капельки, — искренне ответила я. — В конце концов, я с самого начала знала, что карьеры магички мне не видать.

Мужчины облегчённо вздохнули, причём оба. Дохлый тролль, неужели в самом деле ждали упрёков и истерик?

— Ну раз так... присмотришь за приготовлениями к свадьбе? — спросил Ридкард, а я... я едва не спросила "к какой?!".

Сердце вновь споткнулось, а руки предательски задрожали. Хорошо, что уже успела отставить чашку, иначе бы выдала себя с головой. Впрочем, я и так попалась — лицо не удержала, побледнела.

— Эмелис? — позвал их величество обеспокоенно. Потом нахмурился, склонил голову на бок.

— А когда мы женимся? — Голос тоже подвёл, дрогнул и едва не сорвался на писк.

— Через месяц, — ответил господин Форан.

Я потупилась и закусила губу, надеясь скрыть обуявший меня ужас за притворным смущением. Месяц? О Всевышний...

Перед глазами возникла картина: я и Ридкард, вместе, в постели. Его губы жадно впиваются в мой рот, его руки не менее требовательны и настойчивы. Жар тела, прикосновения, пот, пронзительные стоны... О нет! Я этого не вынесу!

— Месяц? — переспросила уже вслух. — Я не уверена, что это... решение разумно.

Папа удивлённо приподнял брови. Его величество остался невозмутим, но блеск, вспыхнувший в тёмных глазах, мне очень не понравился.

Но отступать я не собиралась. Вдохнула поглубже и продолжила самым ровным тоном:

— Во-первых, я не уверена, что успеем подготовиться. Во-вторых, мне кажется, что народ подобную спешку не оценит. Сами посудите — Рид только-только взошел на престол и тут же, буквально на следующий день, позволяет своей невесте запустить руки в казну, чтобы начать подготовку к сомнительным, с точки зрения народа, торжествам.

— Средства будут выделены из личной казны Ридкарда, — вступился отец.

— Ты уверен, что наш народ поверит в такое благородство? — парировала я.

Комментировать эту реплику мужчины не стали — вопрос, слава Богине, риторический. Зато Рид к другим моим словам прилепился...

— Почему ты думаешь, что народ воспримет свадьбу своего монарха как нечто сомнительное?

— Ну это же очевидно. Всего несколько дней назад Верилия была на пороге гражданской войны. Люди перепугались, им сейчас не до праздника. К тому же, ты стал королём лишь вчера. И пусть ты фигура довольно известная, народ ещё не знает, чего ждать от тебя в качестве монарха. Сейчас люди хотят видеть твои действия, твои решения, а не то, как ты женишься на дочери первого министра, то есть... развлекаешься.

— Свадьба действиям не помеха.

— Это знаешь ты, это знаю я, а народ мыслит проще. К тому же, только подумай... Ну начали мы подготовку к свадьбе, и что? На одной полосе газеты репортаж о твоих поездках, встречах и реформах, а на следующей рассуждения газетчиков о том, какого цвета салфетки будут на завтраке в честь невесты. Это несерьёзно, Рид.

Блондин поджал губы и промолчал, а я вздохнула и добавила:

— Свадьба короля должна стать событием важным, объединяющим, радостным. Нужно сперва успокоить людей, а уже потом устраивать балы и приёмы.

— И когда, по-твоему, нам следует играть свадьбу?

— Месяцев через пять, — подумав, объявила я. — Возможно, в первый день лета. А что? Как раз совместим с народным праздником, и...

— Три месяца, — перебил Ридкард. И таким тоном это было сказано, что я внутренне дрогнула. — Три месяца и ни днём позже.

— Но снег к тому времени едва-едва растает, и...

Попытка воззвать к разуму провалилась с треском.

— Три месяца, Эмелис, — повторил наречённый. — И ни днём позже.

О Всевышний...

Папа моё сопротивление тоже не оценил — сидел хмурый и молчаливый. Впрочем, его чаяния понять куда проще, нежели настойчивость Рида. Ведь господин Форан ради меня, ради своей дочери, в авантюру с престолонаследованием ввязался. И успокоится лишь тогда, когда я этот самый престол взойду.

— Ладно, поздно уже, — глянув на часы, пробормотал господин Форан. — Пойду.

Он отставил недопитый бокал, с заметным усилием поднялся на ноги. Я не могла сказать, что папа постарел или сдал за это время, но его усталость чувствовалась.

Я тоже встала, сделала шаг навстречу и поцеловала в щёку. Отец легонько погладил по спине, подарил тёплую добрую улыбку, от которой душа окрылилась. Правда... окрылилась она всего на миг, потому что Рид, в отличие от отца, никуда не торопился.

— До завтра, ваше величество, — с поклоном сказал отец.

Рид кивнул и только.

Едва за папой закрылась дверь, в гостиной моих новых покоев как-то ну очень неуютно стало. Лёгкий запах сырости, который не отступал даже перед жарко пылающим камином и цветами, принёсёнными по моему велению, начал не просто беспокоить — бесить. И текстиль на окнах, как вдруг выяснилось, мне не нравится — старомодный. И форма настенных магических светильников не устраивает. И ковёр на полу... он, кажется, ужасно пыльный! А рисунок...

— Эмелис, что происходит?

Я вздрогнула. Только теперь осознала, что стою посреди гостиной и старательно разглядываю узор напольного ковра. С огромным усилием перевела взгляд на сидящего в кресле жениха, робко улыбнулась.

— Прости?

— Ты не хочешь выходить за меня?

— С чего ты взял?

Губы Рида исказила усмешка. Он отставил почти нетронутый бокал, тряхнул пепельными волосами и поднялся. Это движение было неожиданно грациозным, почти хищным, и я снова вздрогнула, и едва сдержала желание отступить. Просто никогда прежде не видела Ридкарда таким.

— Ты не обрадовалась этой новости, Эмелис.

Безумно хотелось отвести глаза, но позволить себе эту роскошь я, увы, не могла.

— Ошибаешься. Я рада. Просто всё так неожиданно...

— Ты настояла на переносе торжеств, — делая ещё один шаг навстречу, сказал Рид.

Я внутренне сжалась, но выстояла.

— Ридкард, я же объяснила. Если ты находишь мои доводы глупыми, то давай поженимся через месяц.

Ответом мне стала новая усмешка и ещё один уверенный шаг навстречу. Тот, кто до недавнего времени был всего лишь помощником первого министра Верилии, приблизился вплотную. Его руки капканом сомкнулись на талии, дыхание обожгло щёку.

— Ты не рада, Эмелис... — прошептал он.

Я упёрлась ладошками в грудь жениха, но смелости, чтобы снова встретиться со взглядом чёрных, как сама ночь, глаз, у меня не хватило.

— Рид, я дочь Форана из рода Бьен, а не пастушка. Меня с детства учили думать о последствиях собственных поступков. И я уверена, что столь скорая свадьба нанесёт урон твоей репутации. Но если ты считаешь, что...

— Нет, — перебил блондин. — Ты всё верно сказала.

Вот теперь я осмелилась поднять глаза, только это ошибкой было.

— Я ужасно соскучился, Эмелис.

Голос его величества прозвучал очень тихо и хрипло, а в следующее мгновение его рот накрыл мои губы и мир... нет, он не поплыл, он как будто почернел.

Глава 4

В этот раз Рид целовал не столь напористо, как при встрече. В этот раз он был нежен и чуток — по своим меркам. Я же искренне жалела, что всё так, потому что теперь у меня была возможность ответить на поцелуй... Вернее — у меня не было возможности от этого ответа отвертеться.

Мне пришлось обвить шею Ридкарда руками, прильнуть к широкой груди и прикрыть глаза, притворяясь, будто происходящее доставляет удовольствие. Пришлось разжать зубы и впустить его язык в свой рот, а едва тот ретировался, совершить ответный манёвр. Ещё я была вынуждена сделать вид, будто ослабеваю от нахлынувших чувств и позволить Риду сжать сильнее.

Как чувствовала себя на самом деле? Мерзко! А в голове вертелся лишь один вопрос — когда же кончится эта пытка?

Впрочем, лгу. Вопросов было больше.

Смогу ли я, Эмелис из рода Бьен, и дальше вести эту игру? Сумею ли смириться с тем фактом, что через три месяца этот человек окажется в моей постели? Смогу ли перебороть то отвращение, которое владеет мной сейчас?

А ещё... ещё очень стыдно было, прежде всего за своё лицемерие. Но дохлый тролль, наш союз — политическая необходимость, мы не обязаны любить друг друга! Зато обязаны уважать... И ложь, если судить трезво, единственный залог стабильности. Ну, на данный момент.

Чуть позже, когда всё наладится, мы сможем сказать друг другу, что чувствуем и найти компромисс — так все поступают. А сейчас... нет, сейчас я не готова обсуждать эти вещи. Я просто буду очень стараться и надеяться, что образ черноглазого блондина затмит тот, другой. Я буду пытаться! Я сделаю всё от меня зависящее, чтобы полюбить Рида. И очень надеюсь, что он сделает то же самое.

— Малышка... — прошептал наречённый, а его правая ладонь скользнула вверх и по-хозяйски сжала мою грудь.

— Рид!

— Что? — отозвался блондин тихо. Он прекрасно видел моё возмущение, но руку с груди не убрал, наоборот — сжал сильнее и вновь к губам потянулся.

— Ридкард!

Я попыталась вырваться из захвата, но куда там. Прижал крепче прежнего, а его ладонь... она на вторую грудь переместилась.

— Эмелис, ну что ты паникуешь? — прошептал черноглазый. — Всё хорошо...

— Хорошо?!

— Малышка, я четыре года ждал этого момента. И раз уж ты настояла на том, чтобы отложить свадьбу...

— Рид!

— Эмелис, согласись, это будет справедливый обмен.

Чтобы не завизжать, пришлось до крови прикусить губу, но их величество этого не заметил. Он был занят. Он покрывал жадными поцелуями мою шею и трогал, трогал, трогал...

— Рид, я не могу...

— Малышка, перестань... Мы вот-вот поженимся. Чего тебе бояться?

— Я не могу...

— Обещаю, тебе понравится, — шепнул блондин и, не разжимая объятий, сделал шаг вперёд.

Я инстинктивно отступила. Сквозь панику, которая заполнила сознание, пробилась одна единственная мысль — мы пятимся к спальне.

Да, у меня были лучшие учителя, и актёрское мастерство мне тоже преподавали, но научить плакать на заказ так и не смогли. Так что слёзы, которые покатились по щекам, были настоящими. Как и горький всхлип, который вырвался из горла.

— Эмелис, — выдохнул Рид, останавливаясь. — Эмелис...

— Не могу! — взвизгнула я.

Лишь теперь поняла — слезами дело не ограничится. Меня уже колотит, ещё немного и начнётся самая настоящая истерика. Вторая за последние пару суток.

Ридкард, как ни удивительно, тоже понял.

— Прости. — Блондин не отпустил, но его объятия стали другими — целомудренными, почти дружескими. — Прости, я не хотел напугать. Я... я просто без ума от тебя, Эмелис. Понимаешь?

Я едва не завыла, даже рот ладонями зажать пришлось.

— Эмелис... — В этом вздохе звучало всё: разочарование, грусть, сожаление, и даже нотка паники.

Мы застыли, мир застыл вместе с нами. В тишине, окутавшей гостиную, был слышен лишь отчаянный треск поленьев и мои всхлипы. Очень хотелось отодвинуться, отойти от Ридкарда, но новоявленный король Верилии не отпускал. Наверное, думал, что в его объятиях успокоюсь быстрее...

— Эмелис, прости, — когда тишина стала поистине гнетущей, сказал Рид. Потом шумно втянул ноздрями воздух и продолжил уже жестче: — Я всё понял, малышка. Я больше не настаиваю. Но и ты пойми — однажды нам придётся это сделать. И это, поверь, не так страшно, как кажется на первый взгляд.

Я опять всхлипнула, а Ридкард взял за подбородок, заставляя посмотреть в глаза. Он улыбался...

— Эмелис, знаешь, а это даже хорошо, что ты... что мы... — Рид на мгновение запнулся. — Мы поступим согласно традициям. Слово в слово. Пышное белое платье, усыпанная лепестками роз постель, первая брачная ночь... И раз уж мне выпало счастье жениться на девственнице, мы... обратимся в Храм и попросим высшего благословения Богини.

Четверть часа назад, когда ладонь его величества сжимала мою грудь, а губы обжигали шею, я думала — всё, хуже уже не будет. Но эти слова... О Всевышний, это крах!

Все пары, идущие к алтарю, просят благословения у создательницы нашего мира. Это обычно, нормально, и ничего особенного от супругов не требует. Но испрошение высшего благословения — обряд иного порядка.

В действительности он очень прост. После первой ночи молодая жена складывает простынь, что устилала брачное ложе и идёт в храм Богини. Пешком, в сопровождении мужа и его родни. Там, перед ликом статуи Богини и в присутствии служительниц храма, она эту простынь разворачивает, демонстрируя всем присутствующим следы единения.

Старшая служительница, или приглашенный по такому случаю маг, проверяют следы на подлинность. Причём смотрят не только кровь, но и след, который оставляет мужчина — как свидетельство того, кто именно делил с новобрачной постель.

Если всё в порядке, то все присутствующие на обряде люди опускаются на колени и просят Богиню благословить этот союз. И если верить сказителям и храмовникам, то это тот случай, когда Богиня не отказывает.

После церемонии старшая служительница выходит во двор храма и сообщает результат проверки всем, кто ждал снаружи — так как молодожены идут в храм пешком, и намерений своих не скрывают, за ними непременно собирается хвост зевак. Ещё храмовницы начинают звонить в колокол, ну чтобы оповестить о счастливом событии даже тех, кто судьбой новобрачных не интересовался.

А вот если простынь оказалась чиста... молодоженов ждёт не благословение — проклятие! Точнее, проклятие обрушивается не на обоих, а на того из них, кто виновен. И если о благословении ещё бабка надвое сказала, то в силе проклятия не сомневаются даже закоренелые безбожники.

Спутать девственную кровь с какой-либо иной невозможно — у этой крови особая энергетика, особая сила. Поэтому подлога со стороны невесты быть не может. Подделать мужской след тоже невозможно, так что сомневаться в вердикте храмовниц не берутся даже самые отвязные сплетницы.

— Этим выстрелом мы убьём сразу двух летучих белок, — продолжал вещать Ридкард. — Во-первых, мы покажем подданным, сколь важны для нас традиции. Во-вторых, спасём твою репутацию. Ты же знаешь, что в народе о магичках болтают?

Я нервно сглотнула и только. На кивок, подтверждающий, что мнение простого люда о магичках мне известно, сил не нашлось.

— Так что всё к лучшему, Эмелис. И я даже рад, что мы...

— Этот обряд давно плесенью покрылся. — Собственный голос прозвучал жалко. — Его даже в глухих деревнях не применяют. Не боишься, что мы будем выглядеть смешно?

— Не будем, — отозвался блондин. — К тому же мы не одни такие. Род Донтор, например, на протяжении всей истории этот обряд использует.

Я таких подробностей о дурборской королевской семье не знала. Но легче от этого, разумеется, не сделалось.

— Ридкард, я...

— Тшш... — прошептал их величество, нежно целуя в щёку.

Отступившая было паника вернулась, захлестнула с новой силой. Стоило лишь вообразить, что Рид сейчас вновь с поцелуями полезет, сердце ухнуло в желудок, колени задрожали, а в голове стало абсолютно пусто.

Словно кролик, угодивший под гипнотический взгляд удава, я наблюдала как черноглазый делает шаг назад, потом берёт мою руку, учтиво целует пальчики, кланяется, разворачивается и... и всё. Дверь за Ридкардом закрылась, и я осталась в одиночестве, так и не успев сказать жениху, что просить о высшем благословении мы не можем.

На ватных ногах подошла к столу, практически рухнула в кресло. Когда дверь в гостиную моих покоев вновь распахнулась, вскинула голову в искренней надежде, что это Ридкард вернулся, и что сейчас у меня хватит сил признаться.

Но увы. Вместо высокого блондина в чёрном камзоле на пороге возникла сухонькая Тильда.

О том, что госпожа не в порядке горничная, конечно, догадалась. Вот только спрашивать о причинах прав не имела, поэтому ограничилась нейтральным:

— Госпожа Эмелис, я могу чем-то помочь?

Я ответила не сразу...

— Да, Тильда. Помоги раздеться и лечь. — И уже совсем тихо, скорее для себя, нежели для прислуги: — Слишком тяжелый день. Не могу больше...

Засыпала я с чётким намерением — утром сразу же пойду к Ридкарду и расскажу всё. Без подробностей и имён, разумеется, но расскажу. Вероятно, признание будет стоить мне пары пощёчин, но это несравнимо лучше, чем прилюдный позор.

К тому же я и не собиралась скрывать от жениха эту измену. Смысл врать, если обман раскроется в первую же ночь?

И... я по-прежнему ни о чём не жалею. Ни капельки. Ничуточки. Да, Кирстен подлец, но ночь в его объятиях была лучшей в моей жизни.

Я ни о чём не жалею...

Проснулась я от лёгкого покашливания и тихого:

— Госпожа Эмелис, простите, но время уже к полудню.

С огромным трудом открыла глаза, не сразу сообразила где я и кто эта суховатая женщина в белоснежном переднике. А когда вспомнила, невольно поёжилась и подтянула одеяло к подбородку.

Самочувствие было скверным. Глаза после вчерашнего опухли, тело слегка ломило, и очень хотелось спать.

— Госпожа Эмелис, полдень, — напомнила Тильда. Потом потупилась и добавила: — А ещё к вам посетители и они...

Договорить женщине не дали. Дверь приоткрылась и в мою спальню скользнула миловидная блондинка в платье цвета шоколада. Прикрыв створку, она всплеснула руками и прощебетала:

— Эмелис, ну сколько можно спать?

Я села на постели и замерла, остатки сна словно ветром выдуло. А блондинка решительно подошла к кровати и защебетала опять...

— Эмелис, милая, ну просыпайтесь же! О Богиня, что с вашим лицом? Впрочем, неважно. Вставайте. Вставайте немедленно! У мастера Эросита совсем нет времени и если вы не выйдете прямо сейчас, то он попросту уедет.

Она говорила, а я... звереть начала. Просто звереть и всё.

— Госпожа Ларре, что вы здесь делаете?

Блондинка запнулась. Потом снова руками всплеснула и расплылась в улыбке, которую, по всей видимости, считала очаровательной.

— Как? Вас разве не предупредили? — её голос стал слаще патоки. — Меня назначили вашей компаньонкой.

— Кто назначил? — процедила я.

— Ваш отец, кто же ещё?

Ну папа! Ну папа!!! Тебе же прекрасно известно, что я эту графиньку терпеть не могу. Меня от неё ещё со времён детской влюблённости в Райлена из рода Даор воротит! И если тогда, несколько лет назад, единственным поводом для неприязни была помолвка между Ларре и Райленом, то теперь поводов куда больше. И они, в отличие от того, прошлого, обоснованны.

Вдовствующая графиня — самая злостная сплетница столицы. Самая! И хотя её острый язычок никогда не поднимался против господина первого министра, верить этой особе нельзя.

К тому же лекари, которые осматривали тела двух её умерших мужей, давали настолько противоречивые показания, что эта информация даже до верилийской академии магии докатилась. И это при том, что маги от проблем света далеки так же, как северная звезда от солнца!

— Эмелис, дорогая, вставайте же! — перебила мои мысли графиня. — Мастер Эросит, конечно, говорит, что готов ждать вас вечно, но это он из вежливости.

Я не выдержала и закатила глаза. Сам образ этой женщины, вкупе с её лживым щебетом и непоследовательностью, раздражали ужасно. Дохлый тролль, если каждое моё утро будет начинаться с визита этой дамы, я повешусь на собственной косе.

Стоп. А мастер Эросит по какому поводу явился? Нет, ему-то как раз рада, но я красноволосого стилиста не приглашала.

Гадать не хотелось, поэтому спросила вслух:

— Зачем пришел мастер Эросит?

Если Ларре скажет, что он принёс альбомы с эскизами свадебных нарядов, точно сорвусь. Просто не готова я прямо сейчас платьем заниматься, не до этого мне, не созрела, вдохновения нет!

— Он привёз платья, — прощебетала блондинка. То ли в самом деле не замечающая, то ли просто наплевавшая на моё недовольство. — Пока только два. Всё, что успели сшить.

Я мотнула головой и нахмурилась.

— Какие ещё платья?

— Обыкновенные, — отозвалась вдовствующая графиня. И добавила, понизив голос: — Эмелис, милая, тебе же совершенно нечего надеть.

Я уже хотела огрызнуться и выставить графиню за дверь, когда мне вспомнилась одна примечательная вещь: в гардеробной комнате, в которую я заглядывала не далее как вчера, было совершенно пусто.

В тот момент, была убеждена — мою одежду просто не успели доставить. Ведь наше родовое поместье, где новых платьев на три таких гардеробных, не так уж и близко, в дне пути. А в столичном доме рода Бьен моих вещей отродясь не было.

Но теперь, после слов графини и столь внезапного явления главного столичного кутюрье, в сердце закралось подозрение.

— А одежда, которая в нашем поместье?..

— Ах, тебе не сказали?! — перебила блондинка, опять руками всплеснула.

— Не сказали что?

Навязанная компаньонка одарила грустной улыбкой, горестно вздохнула и сообщила:

— В результате известных тебе событий, ваше родовое поместье несколько... эм... пострадало. Нет-нет! Ничего серьёзного! Но крыло, в котором располагались твои покои и гардеробные...

О Всевышний!

Я закрыла глаза и упала на подушки. Значит, носить и впрямь нечего? И все те платья, на выбор которых я потратила уйму времени, пропали? Да ещё и поместье пострадало? Ужас.

Хорошо хоть выходов в свет в ближайшее время не предвидится. У портних мастера Эросита, будет возможность сшить для меня новый гардероб.

— Эмелис, ну вставай же... — протянула графиня. — Иначе мастер Эросит в самом деле уедет, а ты пойдёшь на приём как оборванка.

— Какой ещё приём? — выдохнула я.

— Как? Про это тебе тоже не сказали? — изумилась графиня. Но я чётко слышала в её голосе нотки злорадства.

Дохлый тролль! Ну почему я маг-защитник, а не боевичка?! Как же хочется запустить в эту Ларре чем-нибудь особо опасным! И не только в неё...

— Графиня, будьте добры, покиньте мою спальню, — сказала я ровно. — Тильда, а вы... пригласите мастера Эросита сюда. И подайте чай.

О главном кутюрье столицы болтали всякое. Поводов для сплетен было много: длинные, выкрашенные в малиновый цвет волосы, излишне тонкие черты лица, слишком плавные движения и некоторые специфические ужимки. Всё это привело к тому, что мастеру Эроситу приписывали... нетрадиционный взгляд на женщин.

Зато столь неприглядная слава открыла для кутюрье вход в те места, в которые "истинным" мужчинам доступ запрещён. Например, в спальни молодых и не очень девиц. Вот и в мою спальню мастера Эросита без проблем пустили...

— Эмелис, дорогая! — воскликнул красноволосый и картинно уронил на пол три коробки, которые прежде держал в руках.

Горничная, видя такое обращение с дорогущими нарядами, вздрогнула всем телом.

— Чай, — напомнила Тильде я.

Женщина сделала книксен и, протиснувшись мимо застывшего в дверях модельера, удалилась. А Эросит окинул комнату скептическим взглядом, прикрыл двери и обратил взор на меня.

— Ну ты как? — спросил красноволосый с улыбкой. Тот факт, что стою нечёсаная и в одной лишь ночной сорочке гостя не смущал.

— Ужасно... Просто ужасно.

Брови модельера взлетели на середину лба, рот приоткрылся. А потом мастер Эросит стремительно приблизился, ухватил за подбородок и заглянул в глаза.

— У... — протянул он. — Как всё запущено.

Настала моя очередь приподнимать брови, но Эросит в моё удивление не поверил.

— Куколка, мы с тобой сколько лет знакомы?

— Восемь, — без запинки ответила я.

— Во-от... И после всего, что между нами было, ты ещё пытаешься мне врать?

А были между нами платья всех фасонов и материалов, скандалы из-за длины юбок, и дружные попытки вернуть в сознание моего папу после озвучивания мастером Эроситом счетов за услуги.

С ответом я не нашлась. Отступила, сделала реверанс и пробормотала:

— Ты сильно спешишь? Или я всё-таки успею умыться?

— Теперь вообще не спешу, — заверил красноволосый. — Умывайся, куколка. Я пока платья распакую.

Как бы там ни было, а злоупотреблять терпением приятеля я не стала, в умывальне провела от силы десять минут. Вернулась ровно к тому моменту, как в комнате объявилась Тильда с подносом. Кроме чайника и сахарницы горничная догадалась принести бутерброды и оладьи с мёдом. Она споро сервировала маленький столик и столь же споро покинула спальню.

— Итак, номер один! — воскликнул Эросит, вытягивая из коробки нечто объёмное и, несомненно, красивое. Отвлекаться на завтрак мастер не собирался...

Моему взору предстало великолепное розовое платье. Глубокое декольте, рукава-фонарики и пышная, вернее наипышнейшая, юбка, вкупе с алой отделкой, придавали платью чрезвычайно нарядный вид. Я не выдержала и тихо ахнула, а Эросит растянул губы в улыбке и отрицательно качнул головой.

— На приём в этом платье идти нельзя, — сообщил очевидное кутюрье. — Оно для бала.

И всё бы хорошо, но...

— Значит, ты тоже о приёме знаешь?

— Я потому и примчался, — сказал красноволосый.

Я досадливо закусила губу. Отлично. Все всё знают, только я не в курсе. Что ж, придётся провести с отцом и Ридкардом просветительскую беседу и предупредить, что повторение подобной ситуации неизбежно приведёт к скандалу. Понимаю, что сейчас им некогда соблюдать протоколы и всё прочее, но узнавать новости мимоходом и от посторонних я не желаю.

— А вот это... — Эросит отложил розовый наряд и открыл вторую коробку. — ...это, наверное, подойдёт.

Теперь взору предстало прелестное жемчужное платье с серыми оборками и белоснежными кружевами. Никакого шика, чистый элегант.

— А третье?

— В третьей коробке не платье, — сообщил красноволосый. — Там бельё.

Я не расстроилась, ибо уже решила, что на приём пойду в жемчужном. И, несмотря на неловкость ситуации, не побоялась спросить:

— Эросит, а подробнее про приём рассказать можешь? Меня, увы, даже в известность не поставили.

Мужчина скривился и пожал плечами.

— Что-то официальное. Мне, видишь ли, тем более не докладывают.

Я шумно вздохнула и бросила взгляд на столик, где остывал чайник и оладьи, но Эросит мои надежды разрушил.

— Сперва примерка, — отрезал он.

Пришлось подчиняться.

Ещё один поход в умывальню с целью сменить ночнушку на традиционный комплект — панталоны и нижняя сорочка. Следом попытка надеть жемчужное платье — это уже в присутствии мастера, ибо стесняться действительно нечего. Платье, разумеется, село, причём превосходно, несмотря на то, что шилось по старым меркам. А вот с заклинанием для застёгивания пуговиц вышел ожидаемый затык.

— Эросит, помоги, пожалуйста.

Модельер приблизился, шепнул заклинание и провёл рукой вдоль спины. Пуговички и петли повиновались слову красноволосого мгновенно.

— Слёзы по-прежнему лишают тебя сил?

Кивнула, хотя вопрос больше походил на утверждение, а мой ответ... я была не совсем честна. В данный момент у меня не только с бытовыми заклинаниями проблемы возникли — я не чувствовала в себе способность поднять щит. Но это не выгорание, нет. Просто слабость. Впрочем, Эроситу такие подробности ни к чему.

— Значит, со слезами надо завязывать, — сказал кутюрье уверенно.

— Уже завязала.

Я впихнула ноги в принесённые Эроситом туфли, подняла волосы, изображая некое подобие высокой причёски, и покрутилась перед зеркалом. Как бы там ни было, а мне нравилось. Даже припухшие веки образ не портили.

— А что у нас с украшениями? — спросил красноволосый.

— На комоде саквояж, — откликнулась я.

Самый модный стилист столицы стрелой метнулся к комоду, завладел чёрным чемоданчиком. После без лишних церемоний высыпал содержимое саквояжа на постель и удивлённо присвистнул.

Кажется, помощник ректора говорил, что госпожа комендант женского общежития сложила в саквояж всё самое ценное, но предметов способных вызвать столь бурную реакцию Эросита среди своих вещей не припоминала.

Я обернулась в желании понять, что именно взволновало мастера, и застыла каменным изваянием. Кутюрье держал в руках массивное колье, подаренное Киром.

— Убери эту гадость, — в моём голосе проявились брезгливые нотки. — А лучше...

— Только не говори, что мне следует его выбросить, — перебил Эросит.

Я чувствовала, что нарываюсь, но всё равно кивнула.

— Та-ак... и по какому поводу мы разбрасываемся такими вещами? — складывая руки на груди, вопросил красноволосый.

Объясняться с приятелем не хотелось, поэтому решила привести самый веский, с точки зрения девиц моего круга, аргумент:

— Эросит, это всего лишь аквамарины.

Реакция кутюрье была неожиданной — он совершенно искренне поперхнулся воздухом и не менее искренне закашлялся.

— Что? — выпалила я.

А в ответ услышала предельно возмущённое:

— Эмелис, ты в самом деле слепая или притворяешься? Какие аквамарины? Это голубые бриллианты!

Я откровенно выпала. Потом тряхнула головой и сделала недоверчивый шаг навстречу.

— Эросит, ты ведь шутишь, правда?

Стилист закатил глаза и тяжко вздохнул.

— Куколка, я понимаю, что ты предпочитаешь пыльные фолианты и прочую магическую муть. Я понимаю, что драгоценности не входят в круг твоих интересов. Но... но не до такой же степени!

— Меня уверяли, что это аквамарины... — процедила я и тут же пожалела о сказанном.

Просто глаза мастера Эросита блеснули таким любопытством, что мне откровенно поплохело. Ну всё, допроса не избежать.

— Эмелис, милая, подойди... — позвал красноволосый тихо.

Я сжала зубы и приблизилась.

— Видишь какая тут огранка? — Самый именитый столичный кутюрье принялся восполнять пробелы в моём образовании. — А какое преломление света на гранях видишь? Тут же настоящая радуга...

Разницу в огранке осознать не могла, а вот радугу видела чётко. И душа от лицезрения этой картины медленно леденела. Да, я не специалист по драгоценным камням, но я неплохо разбираюсь в ценах. Бриллианты намного дороже аквамаринов, а вот голубые бриллианты... они, кажется, вообще баснословно дорого стоят, потому что камни уникальные.

— А ещё тут клеймо, — продолжал Эросит. Он перевернул колье, спросил: — Загогулинку у основания замка видишь?

Да, "загогулинка", равно как и радуга на гранях, от взгляда не укрылась. Она была смутно знакома, но имя мастера я всё-таки не вспомнила.

— Это колье работы мастера Азалита, — пояснил красноволосый. — А мастер Азалит, как тебе несомненно известно, только с бриллиантами работает. Так что это бриллианты, Эмелис. Бриллианты!

Меня откровенно перекосило. Желание вырвать колье из рук Эросита и потоптать камни ногами было огромно, но я всё-таки сдержалась. Даже не прикоснулась к проклятой ювелирке.

— Там ещё кольцо. Проверь, будь добр...

Красноволосый исполнил просьбу с явным удовольствием. А едва отыскал кольцо, подтвердил очевидное:

— Да, тоже бриллиант.

Ну Кир... Ну Кир!!!

— И кто же подарил нам это чудо? — встрял в мои мысли Эросит.

— Никто! — рыкнула я. Но тут же смягчилась и даже попыталась пояснить: — Один тип, который... который...

— Который что? — не унимался красноволосый.

Кому другому я бы ни за что не призналась, а вот Эроситу... Впрочем нет, дело не в личности собеседника. Просто не сдержалась.

— Не любит он меня, понимаешь? И никогда не любил.

Удивление самого именитого кутюрье столицы было столь искренним, что я даже улыбнулась. Только уголками губ, но всё-таки.

— Кто не любит? — переспросил мастер.

— Он, — кивнув на колье, пояснила я.

Развернулась, в намерении вернуться к зеркалу и избавиться от платья, но Эросит ухватил за локоть, спросил тихо-тихо:

— Эмелис, ты что, сдурела?

Я вопросительно заломила бровь, а в ответ услышала:

— Куколка, комплект как пара особняков стоит. Поверь, нелюбимым женщинам таких подарков не делают.

Зря он это сказал. Очень зря! У меня и раньше мысли путались, а тут... О Всевышний! Зачем Кир подарил этот комплект? Почему? И почему назвал бриллианты аквамаринами? И... и что мне теперь с этим подарком делать? Выбросить? Нет, не смогу. Может стоит продать, а вырученную сумму пустить на благотворительность?

— Комплект идеально подходит к этому платью, — вновь вмешался в мои мысли красноволосый. — Проблема украшений решена.

— Не надену, — выдохнула я. И даже попыталась выдернуть локоть, но Эросит держал крепче не бывает.

— Куколка, не дури. Это единственный приличный комплект в твоём арсенале. Остальные украшения слишком просты.

Мастер был прав. Собираясь в дурборскую академию магии, я лишь простую ювелирку брала, украшений подобающих случаю и впрямь не имелось. Кроме злополучного комплекта.

— Не надену... — повторила уже спокойнее.

— Ты невеста короля Верилии, — напомнил Эросит. — Ты не можешь явиться на официальное мероприятие как оборванка.

А вот тут крыть действительно нечем. Подловил, зараза красноволосая.

Я выдохнула, призывая себя к спокойствию, и тут же новый вопрос словила:

— Кстати, а где ты пропадала?

— Нигде, — буркнула я. — И вообще... там чай стынет.

На этот раз мастер Эросит был милостив. Он сам взял за руку, галантно проводил к столику и помог сесть. Разливать чай, как ни удивительно, тоже красноволосому выпало. Вот только оценить ухаживания не смогла, потому что едва взялась за чашку, визитёр заговорил вновь. И голос такой ласковый-ласковый...

— Эмелис, куколка моя, так кто же он?

— Никто, — ответила я. Голос, хвала Богине, прозвучал ровно.

— Ну да, ну да... — протянул модельер.

А я не выдержала, сказала:

— Эросит, он меня предал.

— Что именно сделал? — тут же посерьёзнел собеседник.

Я отрицательно качнула головой и промолчала. Нет, этот рассказ за гранью доверия. Об унижении, пережитом в замке на озере, я никому не скажу. Никому и никогда. А в том, что касается Кира... просто не думать. Какая разница, почему он эти бриллианты подарил? Ведь дело не в них, дело в другом.

— Ладно, куколка, можешь не отвечать. Но пообещать обязана! — Эросит дождался когда всё моё внимание сосредоточится на нём и лишь потом произнёс: — Обещай, что как бы там ни сложилось, свадебное платье у меня шить будешь.

Я закатила глаза и кивнула — куда же я от тебя денусь? Тем более сложится всё очень предсказуемо. Если только Ридкард не передумает...

После ухода Эросита я переоделась во вчерашнее платье и вознамерилась отправиться на поиски Рида, но напрасно.

— Их величество и ваш отец с самого утра в большом кабинете заседают, — руша мои надежды, сообщила Тильда. И добавила виновато: — Видимо, очередное совещание.

Я такому положению дел не удивилась, но чувство досады испытала. А вслед за досадой пришло раздражение — иных предлогов, чтобы отделаться от общества госпожи Ларре у меня не было, а раз так... день обещал быть трудным.

Выходя в гостиную отведённых мне покоев, я готовилась терпеть ужимки великосветской дамы и слушать бесчисленные сплетни, но реальность оказалась на порядок неприятнее. После совместной прогулки по зимнему саду, на которую сопровождал один из лакеев, и совместного же чаепития, вдовствующая графиня взяла за руку и завела разговор о... постели.

Нет-нет, блондинка не о качестве простыней и мягкости подушек говорить вздумала! Дама принялась рассказывать о том, каково это... остаться наедине с мужчиной.

Я лекции не противилась. Я улыбалась, кивала и молчаливо зверела. Интересно, кто надоумил графиню завести этот разговор? Ридкард? Или Ридкард сперва с моим отцом соображениями поделился, а уж тот Ларре озадачил? В то, что графиня сама о моих "проблемах" догадалась, мне не верилось абсолютно.

Дальше было хуже. Едва рассказ о переживаниях женщины, угодившей в крепкие мужские объятия, закончился, блондинка перешла к рассказу об основах контрацепции. Как высчитать безопасные дни цикла, как определить, с чем связана задержка — с нервами или естественными причинами, и прочее, прочее, прочее.

А за поздним обедом, на котором, опять-таки никого кроме нас двоих не присутствовало, Ларре обнаглела настолько, что позволила себе несколько шпилек в мой адрес. Я от такого чуть улыбку не уронила и вызверилась окончательно. Так что на появление лакея, который попросил пройти в кабинет его величества, отреагировала всё той же улыбкой и тихим, утробным рычанием.

Шагая по коридорам и залам королевского дворца, я отчаянно сжимала кулаки и точно знала — хуже уже не будет, потому что хуже просто некуда! Но я опять ошиблась — новости, которыми встретили поджидавшие в кабинете мужчины, ошеломили.

— Детка, у тебя два часа на сборы, — сказал отец, отрываясь от чашки с кофой. — Будешь сопровождать их величество на приёме по случаю подписания мирного договора...

— Мирного договора с кем? — нахмурилась я.

А Ридкард, который сидел в шикарном кресле с бокалом вина в руке, расплылся в невероятной улыбке и добил:

— Король Вонгард третий из рода Донтор предложил перемирие. Так что... мы идём в Дурбор, малышка.

Глава 5

Вкладывая свою ладошку в ладонь Ридкарда, я задавалась лишь одним вопросом — за что? За что мне это всё?!

Ведь только вчера покинула проклятое королевство. Ушла с ясным осознанием — не вернусь. Никогда не вернусь! А что теперь? Обстоятельства непреодолимой силы, просьба равносильная приказу, и отказ, увы, невозможен, потому что... этой мой долг.

Я могла бы уговорить Ридкарда оставить меня здесь, во дворце. Но кроме их величества есть ещё и отец, а папа подобный поступок не оценит точно. Для него мой отказ посетить Дурбор будет равносилен предательству. Почему? А очень просто...

Отказываясь от притязаний на трон в пользу помощника из рода Неран, первый министр ужасно рисковал. Ведь гарантий, что Рид сдержит слово и женится на мне, не было. Став королём Рид вполне мог аннулировать помолвку и выбрать другую девушку, превратить мечты господина Форана в пыль. Но новый король отнёсся к старым обязательствам с уважением, более того — сейчас он готов представить свою невесту элите соседнего королевства, что, несомненно, сделает мою позицию нерушимой.

После этого приёма Ридкард не сможет отказаться от свадьбы, ни при каких обстоятельствах. Следовательно, я обязана на этом приёме быть. Ради отца, для которого наш брак важнее всего на свете.

Именно эти обстоятельства заставили надеть то самое жемчужное платье, позволить горничной уложить мои локоны в высокую причёску и застегнуть на шее колье с голубыми бриллиантами. Потом стиснуть зубы, выйти из спальни и, поприветствовав их величество Ридкарда первого сдержанным реверансом, вложить ладонь в его руку.

Пройти коридорами и залами, беспрестанно выслушивая комплименты наречённого, и замереть перед толпой государственных мужей, коим предстояло сопровождать монарха в этом путешествии.

Улыбка. Учтивый кивок, адресованный всем сразу и никому конкретно. Отдельный, едва заметный кивок отцу.

Папа держался поодаль, что соответствовало ситуации, но ничуть не способствовало моему успокоению. Очень хотелось чтобы он стоял ближе, хотя бы в паре шагов...

— Малышка, ты готова? — спросил Рид шепотом.

Безумно захотелось крикнуть — Нет! Но я улыбнулась и кивнула, а наречённый подал знак дежурному магу и... началось.

Худощавый парень в чёрном камзоле шагнул к кругу портала и вскинул руку. Заклинание активации читал быстро и чётко, чем невольно напоминал прокурора со стажем. Повинуясь словам мага, контуры портала замерцали, а спустя пару секунд рисунок вспыхнул ровным синим светом. Рид сделал шаг вперёд, я, стеснённая его прикосновением, тоже.

Где-то на грани слышимости раздался встревоженный голос кого-то из советников:

— Но господа! Что если это ловушка?

Я мысленно сделала отметку — напомнить отцу, чтобы гнал этого умника в шею. Ведь на грамоте, доставленной из Дурбора, стояла личная печать их величества Вонгарда, а раз король поручился собственным именем, то ловушки быть не может. Это против чести! Советникам, равно как и мне, грамоту показывали, это несомненно.

Ещё шаг. Колени дрожат и подгибаются, так что за мысль о глупце, предположившем, дескать идём в ловушку, цепляюсь остервенело. Ещё госпожу Ларре вспоминаю, и молчаливо благодарю эту женщину, потому что злость не позволяет скатиться в истерику.

Ещё с десяток шагов и мы входим в мерцающий круг. Мир меняется. Это промежуточная точка, я даже не пытаюсь обратить внимание на интерьеры и лица. Послушно следую за Ридкардом — мы отходим в сторону, позволяя свите совершить тот же переход, что совершили мы.

Спустя пять минут в небольшом зале, где расположен промежуточный портал становится очень людно и душно, а пузатый старичок в синем камзоле вскидывает руку и начинает читать заклинание... не активации, перенастройки. При этом то и дело сверяется с журналом, что означает — наизусть координаты не помнит.

Опять переход. Мир снова меняется. Я снова не пытаюсь рассмотреть окружающую обстановку, не приглядываюсь к лицам. Не до этого. Во мне... во мне паника нарастает.

Дохлый тролль! Я же прекрасно понимаю — мы идём не в академию магии, а в королевский дворец. Вероятность встретить синеглазого предателя или кого-то, кто знает нашу историю — на грани нуля. Мои переживания, мои страхи лишены смысла!

Снова духота и, тихий гомон взволнованных советников, и отрывистые слова заклинания, которое читает дежурный маг. Не наш, разумеется — дурборский.

Если не ошибаюсь, это последний промежуточный портал, и последний шанс собраться.

— Эмелис, сейчас шагнём во дворец Вонгарда, — подтверждает мои мысли Рид. Наклоняется, дарит мимолётный поцелуй в щёку и шепчет: — Малышка, ну что ты разнервничалась? Это всего лишь дипломатический приём. Банальность...

Ага, тоже мне банальность. Этот приём невероятно важен не только для меня, но и для самого Ридкарда. Это... это неслыханная удача. Шаг, который поднимет Рида в глазах всей верилийской знати, мгновенно заткнёт глотки всем недовольным. Всего несколько дней на троне и нате... мирный договор с извечным противником, с Дурбором!

Интересно, чем думал их величество Вонгард, когда предлагал соглашение? Ведь Дурбору от дружбы с нами, по сути, ни горячо, ни холодно. Более того — Дурбор мог получить марионетку на троне, если бы не слил Уйлима, а вместо этого... сперва войска с границы отозвали, теперь договор... и встреча, которая равносильна признанию новой династии. Зачем Вонгарду всё это? Нет, не понимаю.

— Эмелис, успокойся. — Ридкард почти рычит.

Киваю, делаю глубокий вдох и запираю все сомнения на замок. А чувства вместе с ними. Я Эмелис из рода Бьен, я справлюсь.

Круг портала вспыхнул. От созерцания ровного синего свечения по коже побежали мурашки. Дежурный маг отступил и указал на мерцающие "жернова". Жест предназначался Ридкарду.

Новоявленный король Верилии уверенно кивнул, бросил быстрый взгляд на меня, и его губы тронула лёгкая улыбка.

— Вот так-то лучше, — прошептал их величество. И добавил ещё тише: — Дурборцы сдохнут от зависти, когда увидят, какая у меня невеста.

Лишь теперь я осознала — мной гордятся. Действительно гордятся! Как ни смешно, это осознание добавило уверенности. Именно восхищённый тон Рида заставил вздёрнуть подбородок и смело шагнуть в магический круг.

Мир изменился...

Моему взгляду предстал огромный зал с высоким потолком и колоннами. Они подобны тем, что украшают зал перехода в верилийском дворце, но тут, в Дурборе, в качестве декора использовали не розовый мрамор, а малахит. Ещё успела отметить белоснежные стены, тёмный пол и стрельчатые окна. Снаружи уже смеркалось, за стеклом сверкал разноцветными огнями город.

Я мазнула взглядом по лицу дежурного мага и мысленно вздрогнула — почудилось, будто мы с магом уже виделись. Но времени на страхи не было, на сомнения — тем более, поэтому заставила себя улыбнуться и безропотно повиновалась движению Рида.

Мой спутник, мой король, не желал дожидаться свиты. Спокойно и уверенно двинулся навстречу тем двоим, что ждали у дверей зала. Я ещё не видела лиц, но уже знала — нас встречают их величество Вонгард и наследный принц Кристон.

Дохлый тролль! Если верить фотографическим портретам, что печатают в газетах, этот Кристон безнадёжно хорош... Ах, о чём я думаю?!

Шаг. Ещё шаг. Улыбка держится на губах словно приклеенная, от страха и следа не осталось. Я Эмелис из рода Бьен, я маг-защитник с высшим уровнем дара, я будущая королева Верилии, я справлюсь.

Шаг. Ещё шаг. Фол!

Я не знаю, как мне удалось удержаться на ногах. Как сумела не сбиться с шага — тоже не знаю. Зато с улыбкой всё ясно — меня учили держать лицо в любых ситуациях, правда старательно выполняя требования преподавателей, я и предположить не могла, что ситуации могут быть настолько жесткими.

Кристон и впрямь оказался хорош. Он был точь-в-точь таким, каким помнился по фотографическим портретам: модная стрижка, упрямый подбородок, ровный нос, брови вразлёт и пронзительный взгляд. Цвет глаз газетные портреты не передавали, но я с каких-то пор даже не сомневалась, что глаза у наследника дурборского престола синие...

Образ, в котором предстал перед нами их величество Вонгард, тоже от портретов не отличался: те же короткие волосы, тот же подбородок, нос, скулы, цепкий взгляд... и лоск. Настоящий лоск настоящего эстета! Щёки гладко выбриты, волосы уложены с невероятной тщательностью, камзол с воротом-стойкой явно с иголочки, высокие сапоги начищены до блеска. Ни тени небрежности, ни намёка на то, что... этот человек может появиться на людях в халате и небритым.

И я бы непременно решила, что память подводит, что мне попросту мерещится, если бы ни его голос...

— Добрый вечер, ваше величество, — сказал отец Кира, отвешивая вежливый, но едва заметный поклон Риду. — Очень рад встрече.

О Всевышний!

— Ваше величество... — Кристон так же поклонился.

Рид ответил только поклоном, но куда более глубоким и учтивым, нежели представители правящей династии Дурбора. А потом прозвучало поистине ужасное:

— Господа, позвольте представить вам мою невесту. Эмелис из рода Бьен.

Мир померк и подёрнулся туманом. Не знаю, откуда нашлись силы, но я всё-таки смогла отпустить локоть Рида, сделать шаг в сторону и присесть в положенном по этикету реверансе. Предписанная тем же этикетом улыбка с моих губ не слетала, но я точно знаю — она была жалкой.

Зато король Дурбора улыбался широко и искренне. В изумрудных глазах того, кому всего пару суток назад обещала скидки в доме терпимости, горел огонь неподдельного веселья.

— Невероятно рад знакомству, — отозвался он. А едва я выпрямилась, протянул руку, требуя права поцеловать мои пальчики.

Я не могла не подчиниться.

Шаг вперёд, рука короля завладевает моей ладошкой, касание губ и новый реверанс как знак благодарности и уважения.

Каких сил мне стоило подняться и выпрямиться — одной Богине известно. Впрочем, нет. Их величество Вонгард третий из рода Донтор тоже догадывался и... видимо, добить решил:

— Вы безумно красивы, госпожа Эмелис. А эти голубые бриллианты... они невероятно редкие, насколько мне известно. В моей сокровищнице их всего с дюжину... — И совсем тихо, так чтобы только я слышала: — ...теперь.

— И столь же прекрасные как их обладательница, — вступает в разговор наследник. Тоже протягивает раскрытую ладонь.

Ещё одно касание губ, ещё один реверанс. Я запретила себе подмечать детали, но я вижу — глаза Кристона смеются! Отчаянно пытаюсь вспомнить, где и при каких обстоятельствах мы могли видеться, но память молчит.

А потом как молотом по голове — сон! Тот странный сон, будто в комнату синеглазого боевика явился наследник дурборского престола! О Богиня, так это всё правда. Кристон действительно приходил, действительно видел меня в постели Кира.

За что мне этот кошмар? За что?!

— Я искренне надеюсь, что это не последняя наша встреча, госпожа Эмелис, — продолжает Кристон. — И если вы позволите нарушить этикет, я прошу у вас вальс... Вы ведь не откажете в чести видеть вас на балу по случаю первого дня весны?

Последняя реплика адресовалась не столько мне, сколько Риду. Этакая извращённая любезность. Но всё сказано настолько искренне, что даже у меня не возникло сомнений — Кристон в самом деле будет счастлив провести будущую королеву Верилии по паркету.

— Безусловно, мы будем, — отвечает Ридкард. — Благодарю за приглашение.

Где-то далеко слышится шепот и стук каблуков. Это свита Ридкарда. Только мужчины, только умнейшие из умнейших — ну как преподносят народу. Они прошли через портал. Они здесь, во дворце Дурбора. И отец! Господин Форан из рода Бьен где-то рядом... Дохлый тролль, ну почему я должна держать лицо?! Почему не могу развернуться и броситься к нему на шею?!

— Встреча, как вы могли догадаться, пройдёт в неофициальной обстановке, — вновь подал голос Вонгард. — Соблюдение протокола это слишком долго и скучно...

Я успеваю вернуть руку на локоть Ридкарда и замереть. В голове набатом стучат слова папы: "Вонгард отозвал войска, уничтожив тем самым Уйлима в глазах большинства союзников. За счёт этого мы и победили".

А следом заявление Рида: "Согласно донесениями тайной канцелярии, в столице находился лучший дурборский убийца. Есть все основания считать, что убийца приезжал за жизнью господина Форана, но дурборца отозвали".

Голова кружится.

— Как понимаю, все в сборе, — снова подаёт голос Вонгард. — В таком случае...

Наследник престола оборачивается, толкает массивную дверь.

Зал, ещё один, третий... Я по-прежнему держу лицо, слышу шепот советников за спиной и стук собственных каблуков. Но это всё неважно, потому что меня лавиной накрывает осознание...

В тот день, в библиотеке, Вонгард из рода Донтор был категорически зол — теперь, услышав иные, вежливые интонации, я это понимаю. Он говорил о летучих отрядах, которые отозвал с границы, и об интригах внутри семьи, и... у меня нет причин сомневаться в качестве этих интриг. Ещё мне совсем нетрудно понять, что на тот момент, монарх не был готов к диалогу с Верилией.

Будучи давним противником моего отца, Вонгард несомненно знал моё имя. Ещё он, конечно же знал, чьей невестой являюсь — наша с Ридом помолвка никогда не была тайной. И если бы Вонгард понял, что перед ним дочь бывшего претендента на верилийский престол и жена будущего короля... О Всевышний, меня ждал, как минимум, плен. Ведь от таких козырей не отказываются, даже если уже решили "слить" партию.

— Господа! — окликнул наследный принц и замер, отстраняясь.

За последней дверью ещё один зал. Он наполнен людьми, и эти люди... они как жужжащий рой! О Богиня, мне плохо. Я не преувеличиваю, клянусь — я на грани обморока.

— Господа, позвольте представить вам Ридкарда первого из рода Неран. — Бас его величества Вонгарда подобен грому. Да, если бы мероприятие шло по протоколу, подобное представление было бы невозможным.

Толпа мужчин дружно кланяется, а мы с Ридом проходим в зал. Верилийская делегация, сосредоточенно пыхтя, следует за нами.

Женщин нет, я — единственная. Но это не повод для нервов, потому что... нервов уже не осталось. Очень хочется опустить глаза, желание развернуться и убежать ещё сильнее, вот только права на побег у меня нет. Дохлый тролль, ну зачем я согласилась на этот переход? Ведь чувствовала, что добром дело не кончится!

Посреди зала огромный стол с отполированной до зеркального блеска столешницей, но кресел всего два — для их величеств. Вот только подписывать договор сию минуту никто не собирается. Сперва нужно дать возможность секретарю Рида проверить подготовленные дурборской стороной экземпляры.

Повинуясь жесту Вонгарда, мы отходим в сторону. Придворные и советники приблизиться не решаются.

Стоим вчетвером. Причём король предпочёл замереть напротив меня, будто я куда важнее верилийского монарха. Словно весь этот приём затеян с одной единственной целью — встретиться со мной.

— Говорят, весна будет жаркой, — вступает в беседу Кристон.

Рид что-то отвечает. Завязывается лёгкий, ни к чему не обязывающий разговор. Я присоединиться к разговору не могу, потому что я не здесь, я в иной реальности. Мне вспоминается библиотека замка на озере, воздушный поцелуй, который послала зеленоглазому монарху, бешенство Кира. Ещё вспоминаются пробоины в защите женской общаги, и рык синеглазого боевика — Эмелис, нам надо поговорить!

Сердце больно сжимается, воздуха отчаянно не хватает...

О Всевышний... но ведь младшего принца Дурбора не Кирстеном зовут. Имя младшего принца Теридан!

Словно по щелчку пальцев в памяти ещё одно воспоминание вспыхивает — малая столовая, поздний обед и слова улыбчивой старушки-Венты: "А я всё думала, что же это за девушка такая, что даже нашего непробиваемого Терри проняло".

Терри! Теридан!!! Богиня, как я могла быть настолько слепа?!

Кира в зале не было, но его приближение почувствовала кожей. Повернула голову в тот самый миг, когда двери распахнулись, и на пороге возник он — мой синеглазый кошмар, мой деспот, мой... любимый.

Всё те же длинные чёрные волосы, забранные в хвост. Мужественный подбородок. Густая короткая щетина на щеках и пронзительно-синие глаза. Тёмный камзол сидит идеально, подчёркивает широкие плечи, чёрная рубашка оттеняет до бледности белую кожу. Кирстен делает шаг, и сердце сжимается опять, а душа... нет, нет, я не выдержу.

Отворачиваюсь, чтобы тут же поймать смешливый, но невероятно тёплый взгляд их величества Вонгарда и услышать несколько неожиданное:

— Ну надо же, Терри тоже явился...

Реплика принадлежит Кристону. Но наследник престола не осуждает легкомысленное отношение брата к официальному событию, нет. Принц забавляется!

Три удара сердца и тот, кто сводил с ума на протяжении последних недель, оказывается рядом. Я не вижу, потому что не решаюсь поднять глаза, но аромат его парфюма чувствую до того чётко, что начинает казаться — я не в двух шагах, я в его объятиях.

— Ваше величество, — говорит Вонгард, — позвольте представить вам моего младшего сына. Теридан из рода Донтор.

— Рад знакомству, — отвечает Рид, одаривая боевика лёгким поклоном.

Должно быть Кир тоже кланяется, но я не вижу, с ужасом жду следующего неизбежного жеста.

— Моя невеста... — В устах Ридкарда эти слова подобны удару кинжалом в сердце. — Эмелис из рода Бьен.

Я не могу! Не могу!!! Но отпускаю локоть Рида, делаю шаг в сторону и приседаю в глубоком реверансе. Увы, возможности смотреть в сторону больше нет — это слишком неприлично и подозрительно. Мне приходится поднять голову и встретиться со взглядом пронзительно синих глаз.

Кир спокоен как ледяная статуя. И мне уже начинает казаться — всё, отмучалась! — когда младший принц протягивает руку. Отказать в любезности я, разумеется, не смею.

Шаг вперёд и моя ладошка в капкане. Прикосновение горячих губ к пальчикам и реальность сдвигается с мёртвой точки, начинает кружиться. Этот поцелуй более чем формальный, он длится всего три секунды, но мне чудится — между нами вечность.

— Я очарован, — говорит Кир. Голос синеглазого боевика звучит незнакомо, хрипло, а я... я не знаю как сдержать слёзы.

Мне удаётся отступить и вернуть ладошку на локоть Ридкарда, а вот отвести взгляд... нет, не могу.

Вонгард, Рид и наследный принц Кристон продолжают ничего не значащую беседу. Придворные и советники, которым предстоит стать свидетелями акта дружбы, гудят, как потревоженный рой. У них свои разговоры, свои интересы, свои темы. Кажется, в этом зале молчат лишь двое — я и Кир.

Правда длится это молчание недолго.

— Госпожа Эмелис, вы бледны. — Голос Кирстена по-прежнему невозмутим, но я всё равно слышу нотки тревоги.

Хочу ответить. Хочу сказать:

— Всё в порядке, ваше высочество. Вам почудилось...

Хочу, но не могу, потому что горло сковал лёд.

— Ваше величество, вы позволите? — Реплика Кира обращена к Ридкарду.

Как реагирует новоявленный король Верилии — не знаю, не вижу. Только в следующий момент моя ладонь оказывается на локте Кирстена, и я запоздало понимаю — синеглазый боевик ведёт к дверям, прочь из зала.

Гул голосов становится тише. Конечно, мне следует улыбнуться и заверить верилийцев, что всё в порядке, но я не в состоянии. Единственное на что хватает сил — держать лицо и спину.

Лакеев нет. Мы останавливаемся у резной створки. Мне приходится убрать ладонь с его локтя, дождаться когда синеглазый откроет двери и, повинуясь жесту, пройти вперёд. Кирстен выходит следом и прикрывает дверь.

В следующий миг боевик подхватывает на руки, и в гулкой тишине дворца звучит яростное:

— Целителя сюда! Немедленно!

А я проваливаюсь в первый в жизни настоящий обморок.

Атмосфера, царившая в небольшой, оформленной в золотисто-алых тонах гостиной, была, мягко говоря, нервной. Я лежала на удобном, обитом кожей диванчике и старалась не смотреть на собравшихся подле мужчин. На бледного, крайне взволнованного отца, на не менее бледного Рида, и хмурую троицу представителей венценосного рода Донтор.

Я пыталась сосредоточиться на другом, нейтральном человеке — на худощавом пожилом целителе, который восседал на стуле и по десятому разу щупал мой пульс. Прояснять ситуацию целитель не спешил...

— Что с моей дочерью? — не выдержал господин Форан.

Мужчина в бледно-зелёном камзоле одарил суровым взглядом сперва меня, после обступивших диванчик аристократов. Потом неодобрительно крякнул и заявил:

— Ничего хорошего, господа.

Папа побледнел ещё больше, Рид нахмурил брови, Кирстен заметно дёрнулся. А я заёрзала и попыталась сесть. Тот факт, что лежу в присутствии двух королей изрядно смущал, но справиться со слабостью, увы, не смогла.

— У госпожи Эмелис жесточайшее магическое истощение, — сообщил целитель. И добавил с особой, предельно мрачной интонацией: — Она на грани выгорания.

Недовольство мужчины в бледно-зелёном камзоле было вполне понятно — магическое выгорание относится к тому типу травм, исцелить которые невозможно. Более того, чем выше уровень дара, тем больший урон наносится здоровью. Выгоревший маг... он в овощ превращается. Не в прямом смысле, а в плане психики.

— Почему это произошло? — спросил Ридкард тихо.

В этот раз суровый взгляд целителя предназначался исключительно мне.

— Госпожа Эмелис, извините, но в данном случае я не считаю себя обязанным хранить врачебную тайну. Если вы не в состоянии избежать подобных инцидентов, то ваши близкие должны знать.

И уже им, в смысле близким:

— Я не менталист, господа. Но даже я вижу на ауре госпожи Эмелис два свежих рубца. Это означает, что за последние полгода эта девушка умудрилась заработать два магических срыва. Два! Понимаете? Причём последний случился всего несколько дней назад.

Лицо отца вытянулось, лицо их величества Ридкарда первого из рода Неран — тоже. А мужчины из рода Донтор дружно поджали губы и вконец посуровели.

А худощавый продолжал:

— При таком отношении к собственному здоровью, к целителям обращаться без толку. Потому что мы только последствия устранить можем, а устранить суть проблемы, увы, не в нашей компетенции. Современная наука ещё не научилась добавлять бестолковым людям ума. Так что в данном случае я фактически бессилен.

Очень дерзкие слова! Очень!!! И я так надеялась, что формулировка, которую выбрал целитель, отвлечёт мужчин от сути, но...

— Эмелис? — позвал отец. — Эмелис, какие ещё срывы?

А следом Рид:

— Эмелис, милая, о чём говорит целитель?

Ну всё. Влипла. Причём по полной.

— Простите, но я полагаю, что допрос в данном случае неуместен, — пришел на помощь Кир.

Провокатор в бледно-зелёном камзоле поддержал младшего принца кивком. Потом выдохнул и заговорил уже спокойнее:

— Ближайшие две недели госпоже Эмелис показан постельный режим, успокоительные и полное душевное спокойствие. Никаких скандалов, никаких допросов, никаких потрясений.

— Понял, — сказал Ридкард.

А целитель горько улыбнулся и добавил:

— И никакой магии.

— Магии не будет, — заверил господин Форан и отёр вспотевший лоб платком.

Повисла пауза, долгая и предельно странная. Настолько странная, что я, вопреки рекомендациям целителя и успокоительному заклинанию, которое тот наложил четверть часа назад (до появления монархов двух держав и моего папы, они в это время договор подписывали) начала нервничать.

— Вы не понимаете, — сказал целитель хмуро. — Никакой магии. Вообще никакой. Ей в ближайшее время даже заклинания для завивки волос запрещены.

— Никаких заклинаний, — послушной повторил Рид, сделал шаг к диванчику.

А мужчина в бледно-зелёном камзоле покачал головой и поднял руку в запрещающем жесте.

— Нет, ваше величество. Вы всё-таки не понимаете...

— Ну так объясните, — нахмурился Ридкард.

— Госпоже Эмелис запрещена абсолютно вся магия, — сказал целитель со вздохом. — Ей нельзя в портал. Вам придётся оставить госпожу Эмелис здесь, в Дурборе.

Опять пауза. А тишина, наполнившая гостиную... она оглушительная.

О Богиня, какое счастье, что нахожусь под действием успокоительного заклинания. Впрочем, даже оно не способно удержать сердце от сумасшествия. Я чувствую, почти слышу, как ускоряется ритм. И едва сдерживаю вздох облегчения — я остаюсь! Я остаюсь в Дурборе! В этом ужасном северном королевстве, где... где есть он. Мой синеглазый боевик. Негодяй! Бессовестный, беспринципный, глупый, но... бесконечно любимый.

— Как это... нельзя? — переспросил господин Форан. — Как это?..

— Пространственные переходы, конечно, считаются безопасными, — начал пояснять целитель, — но не в случае магического истощения. Я так понимаю, что именно переход спровоцировал нынешнее состояние госпожи Эмелис. Визит сюда вытянул последние магические силы и вот итог. Ещё одно перемещение её убьёт. И, предупреждая следующий вопрос: полёт на драконе также невозможен. Магическое истощение, как не трудно заметить, отразилось на физическом состоянии. Госпоже Эмелис положен постельный режим, и только он.

— И когда она сможет вернуться в Верилию? — встрял Рид.

Целитель пожал плечами.

— Не знаю, будем смотреть по состоянию. Предварительный прогноз — не раньше, чем через два месяца.

— Сколько?! — воскликнул наречённый, а мне пришлось закусить губу, чтобы сдержать улыбку.

Я остаюсь в Дурборе. Я остаюсь...

— Не волнуйтесь, ваше величество, — встрял Вонгард. — Мы позаботимся о госпоже Эмелис. — И уже мне: — Госпожа Эмелис, мой дворец в полном вашем распоряжении.

Я сдержанно кивнула, а в следующий миг моё счастье разлетелось на осколки, потому что папа поджал губы и сообщил:

— Мы пришлём к тебе госпожу Ларре. Она позаботится...

Логика отца была более чем понятна — незнакомое окружение никак не способствует обретению душевного равновесия. К тому же, ситуация довольно компрометирующая. По уму, мне действительно нужна компаньонка, вот только...

— О, не беспокойтесь, господин Форан, — вновь подал голос их величество Вонгард. — В свите королевы-матери достаточно благородных, воспитанных женщин.

Я никогда не разделяла стремление отца к власти, но в этот момент оценила преимущество королевского статуса. Лёгкий намёк и тон бесконечно далёкий от приказа, но... первый министр Верилии замер, а потом кивнул и сказал:

— Благодарю, ваше величество.

Кажется, папа хотел сказать что-то ещё, но разговор прервал уверенный стук в дверь. А спустя мгновение в гостиной появилась женщина в форменном платье, переднике и строгом чепце.

— Комнаты для госпожи Эмелис готовы, — с поклоном сообщила она.

Вопроса кто и когда велел подготовить комнаты, не прозвучало — его попросту не успели задать. Едва женщина, в коей угадывалась старшая горничная, разогнула спину, синеглазый боевик коротко поклонился представителям Верилии и решительно подошел к диванчику.

— Госпожа Эмелис, извините, но мне придётся...

Что именно ему придётся сделать, младший принц не сказал. Просто подхватил на руки и понёс прочь. И всё это с таким бесстрастным, таким невозмутимым видом... А я не выдержала — крепко обвила руками шею синеглазого негодяя и уткнулась носом в его плечо. Плевать, что подумает Рид. Плевать, что подумает папа!

— Попалась, — прошептал Кир, едва сопровождающая нас горничная закрыла дверь в ту самую гостиную, где остались представители высшей знати двух королевств.

Я на миг отлепилась от сильного плеча, заглянула в глаза невероятной синевы, но с ответом так и не нашлась. Люблю его. О Создатели, как же я его люблю!

Кирстен шел уверенно и быстро, не обращая ни малейшего внимания на замирающих при виде нас слуг и придворных. А я кусала губы и не знала — смеяться или всё-таки плакать.

Перехитрил! Выманил! Поймал! Поймал и уже не отпустит — это очевидно. Но дохлый тролль, это скандал. Причём из тех, которые невозможно скрыть. Всевышний, я даже помыслить боюсь, что будет дальше.

Несколько залов, четыре лестничных пролёта, длинный коридор. Горничная, которая действует столь же быстро и уверенно, как и младший принц, останавливается и распахивает одну из дверей.

Уютная гостиная, в которой поджидают ещё две служанки рангом пониже. Увидав его высочество девушки вскакивают и принимают боевую стойку. Одна из них стрелой подлетает к следующей двери, открывает... мы в спальне. Небольшой и очень-очень светлой.

Мебели немного: комод, низкий столик с парой кресел, ковёр, напольное зеркало, огромный камин. А ещё большая кровать под белоснежным балдахином. Балдахин украшен золотыми и серебряными кисточками.

Горничные готовы принять и устроить гостью, но им даётся совсем иной приказ...

— Все вон. — Говорит Кирстен. Или здесь и сейчас его уместнее называть Терри?

Девушки замирают. Выглянув из-за плеча боевика вижу, как вытягиваются лица и округляются глаза. Кир, в отличие от меня, видеть слуг не может, но точно знает, что творится за его спиной.

— Все вон. — Совершенно ровно повторяет он.

Хлопок двери, приглушенный стук каблучков и всё. Мой мир снова сходит с ума...

Кирстен не отпустил, он не хуже меня понимал — пленённая верилийка держаться на ногах не способна. Стремительно прошествовал к кровати, сел. Я, разумеется, очутилась у него на коленях.

Миг, и рука боевика обвивается вокруг моей талии. Пальцы второй привычно рушат причёску, на которую ушла уйма времени и тьма шпилек.

Ещё миг... и губы младшего принца касаются моих. Сердце замирает, а душа обретает утраченные крылья.

Я — Эмелис из рода Бьен, я маг-защитник с высшим уровнем дара, но я не хочу, я не могу поднять щит против Теридана-Кирстена из рода Донтор. Лучший боевой маг дурборской академии магии... победил.

Поцелуи к магическим дисциплинам, конечно, не относятся, но это была магия — самая настоящая, самая истинная, самая прекрасная. Взрыв, равносильный тому, что случается в момент, когда молния первого порядка встречается со щитом высшей категории. Феерия. Безумие. Чудо.

Даже не переходя на второе зрение, я видела букеты разноцветных искр. Я чувствовала, как дрожит... не моё тело, нет! Само мироздание! Все семь миров, соединённые единой, невероятно прочной нитью. В какой-то миг показалось — эта нить вот-вот лопнет. Или... или это норовит порваться другая ниточка — та, что соединяет душу и плоть?

— Счастье моё, — выдохнул Кирстен. — Безумие моё. Любимая...

Я судорожно вздохнула, чтобы спустя один удар бешено стучащего сердца, угодить в водоворот нового поцелуя.

Мир исчез. Он просто перестал существовать. Канул в небытие, рассыпался в пыль, умер. А я наоборот ожила. Я словно очнулась от векового сна, вырвалась из беспросветной тьмы, из липких объятий горя.

Лишь теперь позволила себе признать — два дня, проведённые вдали от Кира, были подобны самой жестокой, самой извращённой пытке. Я ни за что не вернусь в Верилию, я никогда не выйду за Ридкарда из рода Неран, и никогда больше не позволю верилийскому монарху прикоснуться к моим губам.

— Люблю тебя, — прерывая поцелуй, прошептал Кир. — Люблю, слышишь?

Брюнет сжал крепко-крепко, зарылся носом в мои локоны, а потом отстранился и выдохнул:

— Эмелис... я повёл себя как законченный идиот. Прости. Умоляю.

Вот зря он это сказал. Очень зря!

Нет, я не забыла о причинах нашей разлуки, и о словах, сказанных Киром в библиотеке, и о чувствах, которые овладели мной в тот момент, когда я эти слова услышала. Ещё я прекрасно помнила, как шла к женскому общежитию, и что творилось со мной после.

Я помнила всё! Но гнала эти воспоминания, в надежде продлить счастье встречи, а Кирстен... О мужчины, они вечно всё портят.

— Прости, — повторил брюнет. И столько искренности, столько раскаяния в голосе...

К глазам, вопреки желанию, подступили слёзы, из горла вырвался всхлип.

— Обязательно прощу, — сказала я. — Но не сейчас.

Нет, всё-таки мужчины временами бывают совершенно несносны! Ему бы промолчать, а он посерьёзнел, подобрался, спросил:

— Не сейчас? А когда?

Всё. Плотина, которая сдерживала море моих обид, рухнула. И даже успокаивающее заклинание, которое наложил целитель, сдержать эмоции не помогло. Слёзы посыпались из глаз горохом, из горла вырвался новый жалобный всхлип, сердце болезненно сжалось.

— Как ты мог?

— Эмелис... Эмелис, любимая...

— Как ты посмел сказать про меня такое?!

Синеглазый тихонечко взвыл и попытался прижать мою голову к своей груди, но я не далась. Умом понимала, что боевик действовал во благо, но...

— Любимая, я осёл, — не стал скромничать принц.

Я тоже ломаться не стала. Выпалила:

— Да!

— Мелкая... — простонал боевик.

Он принялся покрывать лёгкими поцелуями щёки, глаза, нос, а я...

— Чудовище. Хам. Мужлан неотёсанный. Как ты мог? Как посмел? Как у тебя язык повернулся?!

— Прости. Эмелис, любимая, я тогда ужасно растерялся. Я и помыслить не мог, что отец явится в замок. Он же Венту терпеть не может...

— Не прощу! Не прощу никогда!

— Но ты же минуту назад сказала, что простишь...

Очередной горький всхлип и всё, слёзы уже не унять. Я сжала шею брюнета крепко-крепко, чтобы у того ни малейшего сомнения не возникло — да, Кирстен! Да! Я не прочь задушить тебя за те слова. И попинать труп тоже не откажусь! Потом уткнулась носом в плечо боевика и разрыдалась.

О Всевышний! Сколько же мне пришлось вытерпеть из-за этой ошибки. И пусть теперь я точно знаю — это не только его ошибка, а наша, общая, но... эмоции сильней.

— Любимая, ну перестань... — взмолился младший принц самого отвратительного королевства нашего мира. А спустя минуту не выдержал и крикнул во всё горло: — Кто-нибудь позовите целителя!

Глава 6

Я проснулась с ощущением... счастья. Такого огромного, почти абсолютного. Простыни ещё хранили тонкий аромат горных фиалок, одеяло было мягким и почти невесомым. Открывать глаза не хотелось, хотя солнечный свет уже пытался пробраться под ресницы, намекая — нет, Эмелис, не отвертишься.

Я потянулась, сладко зевнула и перевернулась на живот. Только после этого решилась приоткрыть один глаз, дабы удостовериться, что вчерашнее не почудилось. Что я действительно в Дурборе, во дворце, в небольшой, но уютной спальне, отведённых мне покоев. И что над кроватью белоснежный балдахин, украшенный золотыми и серебряными кисточками. Последнее, отчего-то, казалось особенно важным.

Память не обманула, и я невольно улыбнулась. А потом приподнялась на локтях, оглядела комнату, и улыбка стала стократ шире.

Гардины задёрнуты не были, комнату заливал свет утреннего, по-летнему яркого солнца. На низком столике стоял огромный букет алых роз, но не это главное. Куда важней было то, что рядом с моей кроватью обнаружилось кресло, а в кресле... он.

Младший принц выглядел потрёпанно: рубашка белого шелка расстёгнута до середины груди и измята, длинные чёрные волосы в беспорядке, под глазами тени. Зато дыхание глубокое и ровное, и ресницы не дрожат — стало быть сновидения брюнета не мучают.

— Кир... — позвала тихо-тихо. — Кирстен...

Вздрогнул, дёрнулся, распахнул глаза. А взгляд такой мутный, такой сонный... Но я опомниться не дала, спросила:

— Ты что тут делаешь?

Мой вопрос не смутил. Боевик широко зевнул, потянулся до хруста в суставах, а потом одарил обезоруживающей улыбкой и ответил:

— Сторожу.

Я закусила губу в глупой попытке погасить подступающие эмоции. Душу наполняло ощущение невероятного тепла. Захотелось отбросить одеяло, скользнуть на колени к Кирстену. Обвить шею синеглазого руками, прижаться, коснуться мужественных, красиво очерченных губ, но...

— Ну ладно, — сказала я. — Сторожи.

Приподнялась, позволяя одеялу сползти ниже — обнажить плечи, и снова легла. Как ни в чём не бывало, закрыла глаза и даже поёрзала, устраиваясь поудобнее.

— Эмелис? — выдержав паузу, позвал Кир.

— М-м?..

— Любимая, но ты уже проснулась.

— Ничего подобного, любимый... Сторожи.

Я повела плечом, заставляя лямочку ночной сорочки, будто случайно, упасть вниз, и вздрогнула. Стоп. Я же вчера не переодевалась. Сонное заклинание, наложенное целителем, застигло врасплох. Кажется, я в тот момент на коленях у Кира сидела и отчаянно старалась унять рыдания, потому что слёзы мешали найти ответ на принципиально важный вопрос — задушить боевика или всё-таки в живых оставить?

Ничего удивительного в том, что меня раздели, разумеется, не было. Но что за сорочка? Откуда?

Я перевернулась на спину и осторожно приподняла одеяло. Рядом судорожно вздохнули, но к переживаниям боевика я осталась равнодушна. Куда сильнее занимал тот факт, что ночнушка оказалась знакома — она была из тех вещей, которые для меня госпожа Вента готовила. То есть сорочку из замка на озере доставили и... это навело на мысль.

Я вновь оглядела предоставленную мне комнату. Вчера детали от моего взгляда ускользнули — не до них было, зато теперь я увидела всё... На камине тяжелые часы — те самые, что украшали каминную полку в гостиной моих покоев в обиталище Венты. На стенах два пейзажа — эти уже из спальни. На столике возле напольного зеркала яркий сундучок с расчёсками и шпильками. А на прикроватной тумбочке, возле нескольких аптекарских пузырьков, книжка в розовой обложке. Мне даже не пришлось вглядываться в название, чтобы понять — это тот самый сентиментальный роман, который не успела дочитать, когда гостила у Венты.

Вывод был очевиден — к моменту моего появления во дворце их величества Вонгарда, комнаты были уже готовы...

Да, я отлично помнила события, в результате которых оказалась в этой спальне. А вот осознание пришло лишь сейчас. Меня же... меня же фактически похитили! Выманили из идеально защищённого убежища, подговорили целителя, и...

— Ты попалась, Мелкая, — словно подглядев мои мысли, сообщил Кир. — И клянусь Всевышним, нового шанса на побег у тебя не будет.

Брюнет по-прежнему улыбался. Улыбался очень тепло и весело! Но было совершенно очевидно — младший принц серьёзен и решителен как никогда.

Эта решимость вызвала волну мурашек и заставила сердце забиться в тысячу раз быстрее. Именно в этот миг ощущение счастья, с которым проснулась, стало абсолютным. Правда признаваться в этом, конечно же, не собиралась. Но и смолчать не могла...

— Ты не принц, ты аферист.

Кирстен покорно кивнул, а я... сказала раньше, чем успела сообразить, что именно говорю:

— Иди сюда...

Повторять не пришлось. С грацией, достойной саблезубого гепарда, брюнет перетёк на кровать, а спустя миг я оказалась в ловушке.

— Попалась, — повторил нависающий надо мной Кир. Голос его прозвучал хрипло, взгляд потемнел и словно туманом подёрнулся.

Я стыдливо опустила ресницы, обвила шею боевика руками и потянулась к этим невероятно манящим губам. Лёгкое, почти невесомое прикосновение, от которого сердце споткнулось и замерло. И тихий стон... Не мой, Кирстена.

— А может это ты попался...

Младший принц королевства Дурбор не ответил, зато... он вернул поцелуй. В миг, когда его губы завладели моими, когда его язык проник в мой рот, чтобы начать невероятный, волнующий, бесконечно чувственный танец, мир перестал существовать.

Я никогда не понимала девиц, которые бросаются в омут с головой. Искренне осуждала тех, что посмели сбежать из дома ради призрачной надежды на счастье. Я не верила, я была твёрдо убеждена — человеческий разум способен обуздать любое, даже самое сильное желание! Я ошибалась.

О Всевышний, откуда у меня это ужасное ощущение, что я всю свою жизнь ошибалась? Откуда эта стальная убеждённость в том, что чувства, которые испытываю в объятиях Кира — истина, а всё остальное... лишь подделка?

— Люблю тебя... — прошептал мой синеглазый кошмар.

Очень хотелось ответить — и я! И я тебя люблю! Очень-очень! До безумия! Но с губ сорвалась другая правда:

— Я ужасно на тебя зла, Кирстен.

Мой деспот, мой тиран, мой бессовестный лгун, проныра и обманщик... поник. Даже взгляд синих глаз как будто потускнел.

— Знаю, — сказал Кир. — И раскаиваюсь.

Он говорил искренне, но мне этого молчаливого раскаяния было мало.

— И кто же придумал... столь гениальный план?

Боевик с явной неохотой скатился с меня, лёг рядом, обнял поверх одеяла и только потом признался:

— План придумал я. Но без помощи отца и Криста, сама понимаешь, ничего бы не получилось.

Я приподнялась на локте и красноречиво заломила бровь. Киру пришлось пояснить:

— Зная весь расклад, спланировать твоё возвращение было нетрудно. Господин Форан не мог не взять тебя на этот приём, а ты, будучи хорошей девочкой, ни за что бы не ослушалась папу. А дальше — дело техники.

Дело техники? Это он сейчас о схеме "обморок-целитель-запрет на переход"?

— То есть вы меня нарочно до обморока довели? — Голос прозвучал спокойно, но я была искренне возмущена. Теперь, глядя на эти мужественные, красиво очерченные губы, хотелось не целоваться, а... куснуть пару раз. Причём крепко куснуть, до крови!

Кир мгновенно посерьёзнел, ответил прежде, чем я начала обдумывать свои желания всерьёз.

— Нет, Эмелис.

Меня одарили очень пристальным взглядом. Потом рука младшего принца скользнула вверх, пальцы медленно прошлись по скуле и щеке.

— Нет, любимая, доводить тебя никто не хотел. Более того — зная тебя, мы были убеждены, что ничего подобного не произойдёт.

— Зная меня?

— Ты очень сильная девочка. Гораздо сильней, чем мне бы хотелось.

Льстец! Нет, ну какой он всё-таки льстец! Более извращенного комплемента в адрес магички и придумать нельзя.

— Эмелис, прости... — прошептал синеглазый. — Если бы я знал, что ты в таком состоянии... я бы тебя ночью, прямо из верилийского дворца...

Кир придвинулся и потянулся к губам. Намерения были более чем очевидны, и наши желания совпадали от и до, но я приставила к губам боевика пальчик и сказала:

— Я требую объяснений.

Пальчик был поцелован, причём так, что по коже снова мурашки побежали, и вообще... меня в жар бросило.

— Кир... — протянула укоризненно. — Кирстен, даже не пытайся отвертеться.

— Это допрос?

— Допрос, — не стала отпираться я. — И если хочешь избежать пыток, то...

Меня одарили ещё одним взглядом, на сей раз жгучим!

— Любимая, я заинтригован... — прошептал Кир, а я...

Дохлый тролль! Вот теперь действительно краской залилась. Вся! До кончиков волос и ногтей!

Просто мне излияния графини Ларре вспомнились. Навязанная то ли отцом, то ли Ридом компаньонка, рассказывая о постели, не стеснялась. Ей было мало сообщить о том, что в объятиях мужчины невероятно комфортно, блондинка пошла дальше — поведала, что у этой медали есть ещё одна сторона. Рассказала, мол если на руках мужчины застегнуть кандальные браслеты, то... можно многого добиться.

В тот момент рассуждения Ларре показались жутко пошлыми. Но теперь, когда представила на месте прикованного мужчины Кира...

— Не дождёшься! — выпалила я.

Кирстен ничуточки не расстроился, но взгляд... взгляд стал стократ хитрей. Боевик посерьёзнел лишь в тот момент, когда я повторила, причём строго:

— Любимый, я требую объяснений.

— Ладно. — Он шумно выдохнул и признал: — Доводить тебя до обморока никто не хотел, но встреча с целителем была запланирована.

— То есть?

— После подписания договора намечался небольшой банкет. В твой бокал было подмешано безобидное зелье, вызывающее чрезмерную бледность и лёгкую дурноту. Ну а тот, кто должен был заметить, что гостье нездоровится и отвести её к целителю, находился рядом.

Проныра! Нет, ну ведь действительно проныра! Куда там рыночным ловкачам?

— А если бы я взбрыкнула? Если бы я вас разоблачила?

— Я бы умер от горя.

Он сказал, а я поняла главное — вариант моего несогласия просто не рассматривался. Дохлый тролль, неужели я настолько предсказуема? Впрочем, узнав о роли дурборцев в перевороте в Верилии, поступить иначе действительно не могла.

— Спасибо, — прошептала я.

Кир снова потянулся к губам и в этот раз я не отпрянула. Жар его прикосновения опалил, мир привычно поплыл и закружился, а вместе с головокружением пришла новая волна осознания.

Вспомнилась мужская общага. Вечер, когда впервые пришла в комнату синеглазого сокурсника, когда рыдала у него на руках, а он гладил по голове и шептал, что всё будет хорошо. Он уже тогда знал кто я! А ещё... Кирстен знал, что отвечая на вопросы об отце, я лгу. И Кир прощал эту ложь.

О Всевышний! Но ведь помимо этого Кир знал и другое. Например о том, что я — потенциальный козырь в борьбе за трон Верилии. Об отношении Вонгарда к господину Форану Кирстену так же было известно. И о том, как изменится мой статус в случае победы отца... Дохлый тролль, да он знал обо всём!

— Как давно ты меня раскрыл? — прерывая самый сладкий из всех поцелуев, выдохнула я.

— Ну... день на третий-четвёртый.

Это был удар ниже пояса. Фол! Полный и абсолютный.

— Что? — переспросила ошарашено.

Брюнет дёрнул плечом, потом не выдержал — приподнялся, навис надо мной, уперев руки в мою же подушку. На губах боевика играла лёгкая, тёплая улыбка, от которой снова начала кружиться голова.

— Любимая, ну к чему эти расспросы? Всё позади, всё уже случилось...

— Кирстен, ты... ты...

Нет, слов у меня не нашлось. Назвать лгуном? Так ведь я тоже хороша. Возмутиться его поведением? А толку? Кирстен прав — всё уже позади, и смысла предъявлять претензии попросту нет. Но это не мешает чувствовать себя полной, абсолютной дурой!

— Если бы ты сразу сказал кто ты, мы бы смогли избежать множества проблем.

— Например? — поинтересовался брюнет. Смотрел в этот миг только на мои губы. Причём пристально смотрел, завораживающе.

— История в библиотеке... — выдохнула я.

Меня одарили очередной тёплой улыбкой, спросили тихо:

— Сама-то в это веришь?

Я не верила. Более того, я точно знала — если бы Кир выложил все карты, раскрыл своё инкогнито, я бы сбежала из академии тотчас.

— А как так вышло, что никто из студиозусов и преподов за столько лет не узнал в тебе младшего сына короля?

— Ну почему никто? — продолжая гипнотизировать мои губы, отозвался Кир. — Морвен и Ликси знали.

Ох уж этот Морвен! Помню-помню, намёки, которыми сыпал ректор. Помню, как убеждал, что отношения с синеглазым боевиком для меня опасны. Дохлый тролль, какое счастье, что Жабе не хватило духу сказать чем именно!

А Ликси? Ведь чувствовала, что именно из-за Кирстена гоблинообразный препод перестал ко мне придираться. Что ж, Ликси тоже винить не в чем.

— А остальные? — продолжала упорствовать я. — Ты пять с половиной лет в академии провёл. Неужели никто из сокурсников не заподозрил? Они же дурборцы, они должны знать о семье своего монарха...

— Любимая, поверь, я сделал всё, чтобы ни у кого даже мысли не возникло, что принадлежу к роду Донтор.

Я не верила, я знала, что это действительно так. Принц Теридан всегда прятался от вспышек фотографических аппаратов, избегал светских приёмов, и слухи о нём ходили самые разные. С точки зрения нормального человека, поведение младшего сына короля было откровенно странным. С точки зрения сохранения инкогнито — разумным и закономерным.

— А... наша с тобой сделка? — выдохнула я. Синеглазое высочество подарило недоумённый взгляд, пришлось пояснить: — Когда ты предлагал сделку, ты о чём думал?

— О твоих губах.

— Кирстен, я серьёзно! Если ты... если мы...

Дохлый тролль! Если он с самого начала намеревался...

— Я не лгал, — угадав ход моих мыслей, сказал Кир. — Я предложил встречаться, потому что действительно хотел оградить тебя от излишнего внимания парней. Ну и девчонки... они в самом деле меня достали. Но думал о твоих губах, да...

Я не провокацию не повелась, хотя целоваться хотелось очень.

— А колье? Кир, это же не сапфиры, это бриллианты.

— И?..

Точно знаю: младший принц всё-всё понял, но...

— Ты подарил мне колье с голубыми бриллиантами в первую же неделю наших вообще-то фальшивых отношений. Почему?

Ответ был предельно лаконичным:

— Захотелось.

— Кир! — простонала я. Нет, он всё-таки невыносим!

— Мелкая, мне действительно очень сильно захотелось подарить тебе что-нибудь особенное. И в тот момент я не понимал с чем это желание связано. А вот потом, примерно через недельку, понял...

— Чудовище, — выдохнула я.

— Люблю тебя, — прошептал Кир.

И снова его губы касаются моих. Легко, почти невесомо. А я пьянею и не могу сопротивляться этой мимолётной, почти целомудренной ласке.

Почему "почти"? Да просто одеяло давно съехало вниз, а ночная сорочка настолько тонкая, что чувствую жар его тела... и это несмотря на то, что Кир опирается на руки, и совсем не стремится стать ближе.

А я хочу! О Богиня, как же я хочу этой близости. Хочу вдыхать аромат его парфюма, ощущать бархатистое тепло его кожи, плавиться от других — невероятно горячих, жадных поцелуев. Хочу его. Всего!

Вопросы, которые минуту назад жгли язык, из головы выдуло. Остался только один, но самый важный:

— Что теперь будет, Кир? Что будет с нами?

Боевик сверкнул глазами, потёрся носом о мой нос, и ответил...

— Мы поженимся.

Сердце не дрогнуло, дыхание не сбилось, разум не затуманился. Даже в сладострастном плену объятий самого несносного принца на свете, я прекрасно осознавала — осуществить это намерение будет очень-очень трудно.

Конечно, я подарила Кирстену недоумённый взгляд — надеялась, боевик поделится подробностями своего плана. Но вместо этого услышала иное:

— А что тебя удивляет, Мелкая? Прости, но вынужден напомнить — ты меня соблазнила. И теперь, как честная женщина, обязана выйти за меня замуж. И отказа я не приму.

Дар речи Эмелис из рода Бьен утратила... но ненадолго.

— Нахал! — выпалила я. — Наглец! Аферист!

Кир прервал изобличительную речь самым подлым образом: наклонился, ожег дыханием, коснулся кончиком языка моей нижней губы, и всё... Спустя миг я в который раз наблюдала кружение и крушение мира, я растворялась и парила, я...

— Эмелис, как же я тебя люблю, — прошептал мой синеглазый кошмар. — Как же я...

Мои губы оставили в покое. Теперь Кир покрывал лёгкими стремительными поцелуями щёки, лоб, нос, глаза. А я не удержалась — запустила пальчики в шелк его волос, с упоением вдыхала аромат кожи, смешанный с горечью парфюма, и... откровенно сходила с ума.

Когда ладонь Кирстена скользнула по шее, словно невзначай коснулась груди, я застонала и выгнулась. Это не было мольбой — я требовала, я приказывала. Боевик моему приказу подчинился...

Одеяло было аккуратно отодвинуто в сторону, я же оказалась прижата к постели тяжелым мужским телом. Кир подарил новый поцелуй — не мимолётный, а настоящий. Один из тех, что обращают кровь в жидкий огонь и вызывают дикую, нестерпимую жажду.

Я захлебнулась вздохом и выгнулась снова. Глаза младшего принца стремительно потемнели, а сердце забилось так часто и сильно, что показалось — ещё чуть-чуть и вырвется из груди. Мои ладони скользнули на его плечи, ноготки впились в прикрытую тканью рубашки кожу, срывая с губ Кирстена хриплый стон.

— Эмелис, любимая...

Губы боевика проложили дорожку от скулы к декольте, и устремились вниз. Он целовал сквозь тонкую ткань ночной сорочки, и это было так неожиданно, так волнительно. А ещё тонкое полотно позволяло ощутить силу мужского желания, и было в этом нечто настолько дерзкое, настолько далёкое от приличий, что я смутилась.

Смутилась, хотя именно такой реакции и добивалась!

К счастью, возможности пойти на попятную мне не дали. Рука Кирстена легла на бедро, властно сжала ткань несчастной сорочки и потянула вверх. Спустя два удара сердца, пальцы младшего принца коснулись запрещённого, а я ахнула.

В памяти вспыхнули воспоминания о нашей первой и единственной ночи, тело охватил пожар.

— Кир...

— Безумие моё, — выдохнул боевик, вновь впиваясь в губы.

А едва его язык проник в мой рот, раздался уверенный стук в дверь и властное:

— Госпожа Эмелис, вы проснулись? К вам можно?

Мы вздрогнули. Оба! Кир молниеносно одёрнул мою сорочку, я нащупала одеяло и спешно укрылась. Боевик, совершив какой-то немыслимый кульбит, слетел с кровати, расчесал пятернёй волосы и упал в кресло. И лишь после этого ответил:

— Да, отец.

Вообще, ситуация с точки зрения этикета немыслимая, и я, если честно, не сразу поверила, что дверь в мою спальню действительно открывается и на пороге действительно возникает... король.

Их величество Вонгард был одет в памятный халат — тот самый, что смотрелся столь же дорого, как королевская мантия, небрит, и категорически растрёпан. В одной его руке умещалась чашка то ли с чаем, то ли с кофой, а под мышкой наблюдалась стопка книг. А вот глаза короля... Дохлый тролль! В них плескалось безудержное веселье!

— Неужели помирились? — с порога вопросил монарх.

Я не выдержала и потупилась. Щёки заливал жгучий румянец, а желания владевшие мной всего минуту назад сменились одним, но несравнимо более сильным — хотелось одеяло на голову натянуть! И подушкой прикрыться.

— Почти... — отозвался Кирстен. Удивительно, но в голосе боевика отчётливо звучало смущение.

А вот их величество Вонгарда ничего не смущало. Король хохотнул, сказал весело:

— Могу зайти попозже!

— Отец, ты не так всё понял, — попытался солгать Кир.

Да, именно попытался! Потому что Вонгард хоть и промолчал, но точно знаю, не поверил. Я же сидела и искренне жалела, что в моём арсенале нет щита с элементом невидимости. В смысле, такого щита вообще не существует, но... как бы он меня сейчас выручил! И плевать на магическое истощение...

— Да я вообще ничего не понял! — заявил владыка Дурбора. И уже мне: — Как себя чувствуешь... Эми?

Дохлый тролль! Убейте меня кто-нибудь!

— Эмелис не нравится, когда сокращают её имя, — встрял синеглазый.

— Да? — Вопрос прозвучал почти невинно, но... не трудно догадаться, на что намекал их величество.

О Всевышний! Пообещать королю скидки в доме терпимости! Это... это... о нет, сейчас точно со стыда сгорю!

— Вам, госпожа Эмелис, по слухам, постельный режим прописан, — как ни в чём не бывало, продолжал Вонгард. — Я подумал, что вам будет скучно и принёс кое-какое чтиво. Надеюсь, будет интересно.

С этими словами монарх подошел к кровати, водрузил чашку на прикроватную тумбочку, а затем протянул мне стопку книг. Я приняла книги не глядя, пробормотала смущённо:

— Благодарю, ваше величество.

— Просто Вонгард, — отмахнулся владыка Дурбора и тут же переключился на сына: — Знаешь, я бы на твоём месте свалил.

Я бросила затравленный взгляд на любимого, чтобы увидеть как у того приподнимаются брови. Причём на лице Кира не столько удивление проявилось, сколько возмущение. А венценосный отец не постеснялся пояснить:

— Тут твоя любимая бабушка в гости нагрянула. В данный момент руководит распаковкой своих чемоданов, но вот-вот закончит и примчится сюда.

Любимая бабушка? Это он о госпоже Венте, да?

Мой синеглазый кошмар резко побледнел и нервно сглотнул.

— Бабушка? А... как? Почему?

— Подозреваю, что ей Крист о поимке твоей златовласки донёс, — пожав плечами, сказал король. — Так что готовься.

Поимке? Златовласки? О Всевышний...

Кирстен снова сглотнул, бросил быстрый взгляд на меня. Сказал едва различимым шепотом:

— Эмелис, любимая, прости, но мне нужно идти.

Я открыла было рот, дабы спросить, что происходит, но брюнет опередил.

— Позже объясню, — выдохнул боевик. Вид при этом имел самый что ни на есть мученический.

Пока я пыталась придти в себя и побороть приступ паники, замешанной на смущении, младший принц поднялся из кресла, одарил вежливым поклоном и направился к двери. Но не дошел, потому что в дверь снова постучали, а спустя секунду до нас донёсся голос госпожи Венты:

— Эмелис, милая, ты проснулась? К тебе можно?

Я неосознанно втянула голову в плечи и прижала к груди переданные Вонгардом книги. Кир нервно дёрнулся и застыл. А вот король... король растянул губы в шальной улыбке и крикнул басисто:

— Госпожа Вента, будьте так добры, обождите пару минут.

Дальше случилось то, чего я, Эмелис из рода Бьен, ожидать не могла никак. То есть вообще никак! Совсем-совсем!

Кирстен тряхнул головой, бросил смурной взгляд на отца. Тот воздел глаза к потолку, картинно вздохнул и сказал громким шепотом:

— Кровать.

Боевик нахмурился, одарил родителя новым взглядом, а король...

— Под кровать. Быстро! — и тон такой... как у учителя, который в тысячный раз элементарную задачу объясняет.

Повторять не пришлось — синеглазого мага словно ветром сдуло. Я даже ахнуть не успела, а Кир уже скрылся. Да-да, под моей кроватью!

А Вонгард подхватил оставленную на прикроватной тумбочке чашку и отправился встречать... тёщу. Дверь их величество открывал медленно, с достоинством, и самым невозмутимым выражением на лице.

Сухонькая миниатюрная старушка ждала ровно под дверью, и выглядела... нет, не озадаченно, а хмуро. На ней было привычноё тёмное платье и чепец, из-под кружева которого выглядывали мелкие серебристые кудряшки. А в синих, точь-в-точь как у Кирстена глазах, медленно, но верно, зарождались молнии.

— Госпожа Вента, — поздоровался монарх учтиво.

Хозяйка замка на озере обвела мою спальню быстрым, цепким взглядом и только потом ответила на приветствие:

— Что ты здесь делаешь, Вонгард?

— Общаюсь со своей будущей невесткой.

Сказано было тихо, но я услышала. Сердце, которое и без того с ума сходило, ухнуло в желудок. Всевышний, мне всё это чудится, верно?

— Хм... — Губы Венты дрогнули в лёгкой, но улыбке. — Что ж...

Договорить старушка не потрудилась. Подобрала подол, степенно переступила порог спальни, и направилась ко мне.

— Эмелис, дорогая, как ты себя чувствуешь? — вопросила графиня.

Странно! — хотелось выпалить мне. Но я, разумеется, сдержалась. Вслух сказала нейтральное:

— Неплохо.

Графиня шумно вздохнула, одарила жалостливым взглядом. Потом обошла кровать, ничуточки не стесняясь короля опустилась в кресло, и заговорила вновь...

— Эмелис, дорогая, ну разве так можно?

Я по-прежнему сидела на постели, прикрытая одеялом, и судорожно сжимала стопку поданных Вонгардом книг. Всё сказанное в этой комнате, все события, предшествовавшие появлению Венты, и осознание того, что под моей кроватью прячется младший принц северного королевства, откровенно вгоняли в ступор. И хотя меня учили мыслить и держать лицо в любой ситуации, справиться с этим ступором я не могла.

Кажется, Вента расценила моё состояние по-своему. Опять вздохнула и продолжила:

— Эмелис, милая, разве можно так над собой издеваться? Я говорила с целителем, и я в ужасе. Два срыва за полгода. Два! И угроза магического выгорания. И это в восемнадцать-то лет. Эмелис, ты чем думала?

— Целитель преувеличил мои проблемы, — пробормотала я.

Глаза собеседницы превратились в две узкие щёлочки, и губы госпожа Вента поджала крайне красноречиво. Правда, голос звучал по-прежнему спокойно...

— Да, господин Рейер приврал, но не так сильно, как хотелось бы, — сказала она. — Я не маг, но моя дочь была магом, и Терри довольно много времени в моём замке проводил, когда был ребёнком. Так что о проблемах, озвученных целителем, я знаю достаточно.

И уж точно побольше, чем отец и Ридкард, — мысленно вздохнула я.

Да, целитель лгал, но лишь отчасти. Моя неспособность поднять щит — однозначный признак магического истощения, а от истощения до выгорания один шаг. Пространственные переходы в таких случаях действительно нежелательны, как и нервные переживания, и... в общем, мужчина в бледно-зелёном камзоле был не так далёк от истины. Просто на тот момент мне было плевать на его выводы.

— О причинах последнего срыва я догадываюсь, — продолжала Вента. — И понимаю, что среагировать иначе было практически невозможно. А первый? Эмелис, что спровоцировало первый срыв? Если тоже Терри виноват, то я его...

Последняя реплика предназначалась не столько мне, сколько Вонгарду. Графиня наградила стоящего в отдалении монарха таким взглядом, в сравнении с которым даже дурборские морозы пшиком кажутся.

— Нет. Кирстен ни при чём, — поспешила заверить я. — В тот раз... всё совсем иначе было.

Ну ведь действительно ни при чём! Обвинять синеглазого боевика в том, что Даяне, Лим и Карас вздумалось свести со мной счёты — всё равно, что винить драгоценный камень в появлении в доме воров. То есть на ситуацию он, конечно, повлиял, но вины точно нет.

— И тот срыв был чисто магическим, — пришлось добавить мне. — А ещё... меня потом сразу в лазарет отправили, и Кир, то есть Терри, очень помог.

Собеседница смягчилась, но не слишком. А вот король наоборот нахмурился — отошел от двери, спросил басисто:

— Что за история? Почему я не знаю?

Уф! То есть от их величества что-то всё ещё утаивают? Всевышний, а можно он никогда подробности того случая не узнает?

— Обычная магическая дуэль, — солгала я.

Король вздёрнул бровь, а Вента... на неё так не вовремя озарение снизошло. Впрочем, утверждать, что вопрос был задан случайно, неосознанно, я не возьмусь.

— Погоди, это та самая стычка, из-за которой на вас с Терри засаду в предместьях моего замка устроили? Те наёмники... сколько их было? Не напомнишь?

Я не ответила, а вот король...

— Та-ак... — протянул Вонгард. — Та-ак...

— Нападение было магическим. Подобные дела всегда Орден расследует, — попыталась смягчить ситуацию я, но властитель Дурбора слушать не пожелал.

— Я его прибью, — сообщил король. — И не посмотрю, что сын!

Вот теперь стало ясно — да, Вента не ошиблась. Старушка выдала наш небольшой секрет совершенно осознанно, более того — нарочно!

— Давно пора, — сказала королевская тёща. — Этот мальчишка заслужил трёпку, и не одну. Только выходка в библиотеке чего стоит!

Монарх нахмурился, залпом осушил остатки то ли чая, то ли кофы.

— За ту выходку он уже получил, — пробормотал владыка.

— Повторение — мать учения, — не желала сдаваться графиня. — И я требую, чтобы Терри...

— Да знаю я ваши требования! — рявкнул Вонгард и бросил взгляд на дверь в явном желании сбежать.

Но Вента отпускать зятя не спешила.

— Кстати, а где он? — спросила старушка. — Где Терри?

Ответ Вонгарда прозвучал ну очень убедительно:

— Понятия не имею.

Хозяйка замка на озере вновь поджала губы, синие глаза зло сощурились.

— Когда встретишь, скажи, чтобы прятался получше. Потому что как только Терри мне попадётся...

— Хватит, — выдохнул король устало.

Вента, к моему удивлению, действительно прекратила. Взгляд синих глаз вновь был обращён на меня, но от гневных молний и следа не осталось. Тонкие, по-старчески бледные губы, тронула тёплая улыбка.

— Прости, девочка. Я сегодня ужасно несдержанна.

Да уж...

Осведомлённость госпожи Венты по части нашей с Кирстеном ссоры была неприятна, и я не могла не спросить:

— А кто ещё знает?

— Только мы с их величеством, и Крист, — чуть смутившись, ответила старушка. Быстрый взгляд на короля и мне пояснили: — Вонгард признаваться не желал, но поверь, я умею быть настойчивой.

Да, я верила. И теперь мысленно молила Богиню о том, чтобы круг посвящённых не расширился.

— Кстати, ты не будешь против, если я составлю тебе компанию? — явно желая уйти от неприятной темы, прощебетала Вента. — И раз уж верилийцы решились оставить тебя одну...

В воздухе повисла многозначительная пауза.

Госпожа Вента смотрела выжидательно, я же несколько растерялась. Ведь в разговоре с моим отцом их величество Вонгард обещал предоставить дочери первого министра Верилии компаньонку из числа дам, принадлежащих к свите королевы-матери. Я в тот момент не совсем осознавала происходящее, мои мысли и взгляды были посвящены только одному человеку — Кирстену. Но теперь, под пристальным взглядом Венты, я про тот разговор вспомнила и мысленно сжалась.

С матерью их величества Вонгарда я, разумеется, знакома не была, но я прекрасно помнила её портреты, которые столь щедро печатали в дурборских газетах. Заметки, посвящённые первой леди королевства, тоже не забылись. А ещё были рассказы отца и преподавателей, которым, в отличие от дурборских газетчиков, лгать незачем...

В общем, иллюзий я не питала. Её величество отличалась жестким характером и строгим нравом, и спуску никому не давала. Тот факт, что гостья из Верилии до сих пор обделена её вниманием, поводом для радости не являлся. Увы, он означал лишь то, что встреча ещё предстоит. Равно как и знакомство с будущей компаньонкой.

От этой мысли по спине побежали мурашки и настроение стремительно покатилось в пропасть. Но открыто просить короля переменить решение и назначить моей компаньонкой Венту, я права не имела.

Ситуацию разрешил сам Вонгард.

— Засада в предместьях замка? — пробормотал он. И уже громче, так чтобы... чтобы и под кроватью слышно было: — Знаете, дорогая Вента, я думаю, ваше общество будет крайне полезно для госпожи Эмелис. А как вы, госпожа Эмелис, думаете?

Я кивнула, при этом не забыв наградить короля недоумённым взглядом.

Их величество об обещании, данном моему отцу, явно помнил, и не постеснялся пояснить:

— Королева-мать три недели назад отбыла в провинцию. Вместе со своей свитой, разумеется. Так что госпожа Вента... лучший вариант.

Дохлый тролль... Выходит, король с самого начала лгал? Зато теперь ясно от кого Кир унаследовал свою невероятную страсть к мухлежу.

— Благодарю вас, ваше величество, — уже не пытаясь скрыть улыбку, сказала я.

— Просто Вонгард, — напомнил король и одарил неподобающим своему статусу поклоном. — Что ж, если мы всё решили, то не буду мешать.

Кивнув восседающей в кресле тёще, владыка Дурбора развернулся и чинно направился к двери.

— Если встретишь Терри, скажи ему...

— Да знаю, — оборвал наставления тёщи король. — И скажу... Так скажу, что мало не покажется.

Дверь за королём закрылась и спальню поглотила тишина. Вента смотрела на меня и улыбалась, я смотрела на неё и думала — как бы выпроводить синеглазую старушку из покоев? Ненадолго, минут на десять... чтобы Кирстен смог уйти. Но идей, увы, не было.

— Скучаешь по нему? — спросила Вента внезапно.

Я, разумеется, кивнула. Ведь действительно скучаю, хотя с момента нашей последней встречи и получаса не прошло.

Хозяйка замка на озере мою откровенность не оценила. Нахмурилась и сказала:

— Эмелис, милая, я знаю — ты девочка с большим сердцем. И, вероятно, уже простила моему внуку ту омерзительную выходку, но! Как женщина опытная, я тебя прошу — повремени говорить об этом вслух. Пусть помучается, пусть на всю оставшуюся жизнь запомнит, что так поступать нельзя.

Умом я понимала — Вента рассуждает верно, но сердце воспротивилось.

— Я не могу без него, — ответила тихо-тихо, чтобы притаившийся под кроватью боевик не услышал.

Старушка послала мне жалостливый взгляд, но мнения не переменила.

— Понимаю. Но придётся потерпеть.

Я не могла не возмутиться. Что, простите? Что значит "придётся потерпеть"?

— Ой, не делай такие глаза, — отмахнулась графиня. — Я всё прекрасно понимаю. Он раскаивается и посыпает голову пеплом, уговаривает отца на невероятную авантюру, чтобы выманить тебя из Верилии. Ты тоже вся на нервах, плачешь и считаешь его последним негодяем. Потом все недоразумения отступают, но Эмелис... ты не можешь просто взять и простить. Где твоя гордость?

Моя гордость, честно говоря, была при мне. И злость на Кирстена ещё не вся вышла. И я в общем-то была согласна с рассуждениями графини, но дохлый тролль! Можно я буду мстить боевику как-нибудь иначе? Например... кусать за язык?

Я уже открыла рот в намерении объяснить Венте, что та несколько перегибает, когда старушка прокашлялась и заявила:

— К тому же, твоя помолвка с Ридкардом из рода Неран ещё не расторгнута.

Мне словно снега за шиворот пихнули. Я почувствовала, как заливаюсь густым горячим румянцем, причём вспыхнули не только лицо и уши — я вся в факел превратилась.

Дохлый тролль! Докатилась! Мне, Эмелис из рода Бьен, напоминают о приличиях!

Ну конечно! Конечно, я невеста Рида. А это... приличный дом. И оставив меня здесь, их величество Вонгард взял на себя ответственность не только за моё здоровье, но и за мою репутацию. Я не имею права позорить короля. Хотя...

— Полно, Эмелис, — перебила мои мысли графиня. — Я всё понимаю. И поверь — всё обязательно наладится. Просто нужно потерпеть. Чуть-чуть...

О да... Только где бы мне этого терпения набраться?

Глава 7

Умывалась я очень быстро, быстрей даже чем во времена жизни в общаге. Просто безумно боялась, что за то время, что привожу себя в подобающий вид, Вента обнаружит притаившегося под кроватью Кира.

В спальню возвращалась с мольбой на устах — только бы обошлось. Только бы обошлось! Создатели, к моему великому счастью, мольбы услышали.

Как узнала? Да очень просто: в спальне отведённых мне покоев царили тишь да благодать. Вента стояла у окна, с улыбкой взирала на зимний парк, а рядом с ней нетерпеливо переминалась с ноги на ногу Бетти — та самая горничная, которая помогала в замке на озере, и к которой я не только привыкла, но и прониклась.

Невысокая, смешливая, хорошенькая... она уже приготовила халат и мягкие домашние туфли.

Ну хоть что-то хорошее!

— Здравствуй, Бетти, — сказала я тихо. — Очень рада тебя видеть.

Девушка расплылась в улыбке и, подхватив халат, поспешила ко мне.

— Я подожду в гостиной, — сообщила Вента.

Мы с горничной не возражали.

Бетти помогла одеться, тут же метнулась к сундучку с расчёсками и шпильками. Я же проследовала к зеркалу и уселась на мягкий табурет. Было совершенно очевидно — ближайшие дни мне действительно придётся соблюдать постельный режим, а завтракать, обедать и ужинать не в столовой зале, а у себя. Но отсутствие посторонних точно не повод выходить к столу растрёпанной. Впрочем, если учесть в каком виде меня застал его величество Вонгард, о внешности можно беспокоиться не сильно.

Пока горничная расчёсывала мои волосы и плела косу, я думала о Кирстене. Интересно, сколько он ещё вытерпит? В любом случае, окончить завтрак и выпроводить Венту постараюсь как можно раньше, но...

— Бетти, — позвала тихо-тихо.

Девушка лишний раз доказала свою сообразительность — нагнулась, сказала шепотом:

— Да, госпожа Эмелис.

Я замялась, но только на миг. Ситуация, конечно, крайне неприличная, но поводов сомневаться в лояльности Бетти мало. В замке на озере она держалась крайне дружелюбно и ни разу не подводила. Так может и теперь не подведёт?

— Бетти, поклянись, что никому не скажешь.

— Клянусь, — с готовностью выдохнула девушка.

— И даже госпоже Венте, — уточнила я. — Вернее, тем более Венте.

— Не скажу, — поспешила заверить горничная.

Я видела её лицо в зеркале. Глаза моей будущей сообщницы горели любопытством, на губах играла лёгкая улыбка. Сердце кольнула иголочка страха — что если горничная подведёт? Но я отбросила сомнения и призналась:

— Принц Теридан здесь, под моей кроватью.

Бетти взмахнула ресницами и откровенно вытаращилась, даже рот от удивления приоткрылся. То есть такого секрета она не ожидала? Что ж, хорошо. Значит, графиня тоже не догадывается.

— Говорю тебе это потому, что... ну сама понимаешь. Не визжи, если он вдруг вылезет.

— Визжать не буду, — заверила резко посерьёзневшая Бетти. Но тут же вновь улыбкой засияла.

— Попытаюсь не затягивать с завтраком, — продолжала делиться планами я. — Потом выпровожу Венту под предлогом того, что мне необходимо вернуться в постель, целитель велел отдыхать. А дальше мне потребуется твоя помощь. Когда графиня нас покинет, тебе придётся последить, чтобы Кир, ну то есть Теридан, ушел незамеченным. Нам ни к чему скандалы.

— Я всё сделаю, — поспешила заверить горничная.

Косу она доплетала уже не улыбаясь, а откровенно хихикая.

Я бы тоже посмеялась, потому что ситуация действительно забавная. Но после выпада Венты на улыбки не тянуло, мной владели очень противоречивые чувства.

Хозяйка замка на озере права — я невеста Ридкарда из рода Неран, более того, я невеста короля! Пятна на моей репутации — это пятна на репутации Верилии. А тот факт, что владыка Дурбора назвал "будущей невесткой" ещё ни о чём не говорит. Намерение Кирстена привести меня в храм Богини и назвать женой тоже роли не играет.

Я ещё не знаю, что задумали мужчины из рода Донтор, понятия не имею, как они намерены поступать дальше, но... права выставлять наши с Кирстеном отношения напоказ не имею.

Дохлый тролль! Да у меня вообще прав нет! Только обязанности.

Я обязана держать лицо, блюсти приличия, хранить верность жениху и... я обязана думать о своей стране и об отце. Я — Эмелис из рода Бьен. Я пешка в политической игре Верилии, и... я не знаю как быть дальше.

Я не могу без Кира. Возможно, я бы сумела вырвать образ синеглазого боевика из сердца, вот только... только права на этот шаг у меня тоже нет. Кирстен спас моего папу. Ведь именно он, мой синеглазый кошмар, заставил дурборцев отказаться от вмешательства в дела соседнего королевства.

А убийца, о котором говорили папа и Рид? Тот, кто шел за жизнью моего отца состоит в личной гвардии Вонгарда, а раз так, отозвать его только Вонгард и мог. Вряд ли король отменил свой приказ просто так, по собственной воле. Кто мог убедить монарха? Ну точно не парламент — парламенту и министрам Дурбора на жизнь Форана из рода Бьен плевать. Да и знали ли они о готовящемся убийстве?..

Если бы не Кир, я бы сейчас рыдала в подушку в какой-нибудь придорожной гостинице, навсегда прощаясь не только с папой, но и со всем, что дорого. В случае победы Уйлима из рода Веркур, меня ждало изгнание. Жизнь под маской, в чужой стране, в постоянном страхе быть узнанной и выданной верилийским властям. И нищета, пусть условная, но в сравнении с тем, что имею сейчас — нищета.

И что?.. Что мне делать теперь? Оттолкнуть Кирстена, потому что так требует долг перед Верилией и отцом, или принять, отдав тем самым долг совести и выполнив требования собственного сердца?

Чьи мечты я должна разрушить? Чьи жизни должна поломать?

— Госпожа Эмелис, я закончила, — вырвала из раздумий Бетти.

Я невольно вздрогнула. Голубоглазая блондинка, которая отражалась в зеркале, была бледна и несчастна. Она мало походила на гордую аристократку, на сильнейшую в своей области магичку тоже не тянула. Просто девушка, каких тысячи. Слишком юная, чтобы принимать столь серьёзные решения. И слишком слабая, чтобы нести столь тяжелый груз.

Глядя на это... подобие Эмелис из рода Бьен, я выдавила из себя улыбку. Не помогло, улыбка получилась жалкой.

— Госпожа Эмелис? — вновь воззвала горничная. — Госпожа Эмелис, что с вами? Что-то не так? Вам плохо?

Глаза защипали непрошенные слёзы, собственный голос прозвучал незнакомо, хрипло:

— Нет, Бетти. Просто... переживаю очень.

Подробностей я, разумеется, не сообщила, но это не помешало Бетти придти к каким-то выводам... Девушка состроила жалостливую мордашку, сказала тихо-тихо:

— Госпожа Эмелис, простите, что вмешиваюсь не в своё дело, но мне кажется, вы драматизируете. — Я вопросительно изогнула бровь, а изрядно смущённая горничная пояснила шепотом: — Господин Теридан никому не позволит причинить вам вред. Всё будет хорошо, вот увидите.

Я улыбнулась этой детской наивности, по-простецки вытерла глаза рукавом халата и встала.

— Госпожа Вента ждёт, — хрипло пояснила я. — И завтрак должно быть уже подали.

Бетти сдержанно кивнула, повторила с прежней убеждённостью:

— Всё будет хорошо. Вот увидите, госпожа Эмелис. Всё будет хорошо!

Сказать по правде, выходя к завтраку, я готовилась услышать продолжение нотации, но хозяйка замка на озере была милосердна. Разговор зашел сперва о погоде, потом о природе, а закончился обсуждением нового фасона платья для верховой езды, который предложил один из ведущих кутюрье Дурбора.

Госпожа Вента была мила и улыбчива, я тоже улыбалась, отчаянно стараясь скрыть нервозность. Ещё очень старалась не коситься на дверь, ведущую в спальню и не думать о том, как он там, под кроватью, поживает.

Посвящённая в мой секрет Бетти обреталась рядом, сидела на стульчике и покорно ждала, когда можно будет убирать со стола. Горничная, в отличие от меня, была спокойна как ледяная статуя, что, впрочем, не удивительно — это не её, это моя репутация на волоске.

Когда допили чай и доели последние пирожные, я воспряла духом, но ни тут то было...

— Чем планируешь заняться? — спросила графиня.

— Читать буду, — ответила я и мысленно поблагодарила короля за предоставленную отговорку. В смысле, за принесённые книги.

Графиня растянула губы в улыбке и кивнула.

— Я с тобой. — И уже горничной: — Бетти, подай мою книжицу.

Девушка вскочила и торопливо проследовала к камину. Там, на каминной полке, подле статуэток, лежало нечто в розовой обложке.

— Сентиментальный роман? — спросила я.

— Ну... не совсем, — отозвалась Вента, принимая из рук Бетти ту самую книжку.

Я удивлённо приподняла брови, а графиня чуть смутилась и пояснила:

— Пятьдесят оттенков зелёного.

— Что, простите?

— Как, ты разве не слышала? Сейчас всё образованное общество этот роман читает.

Снова заломила бровь, и услышала:

— Сюжет таков: молодая провинциалка влюбилась в эльфа. Девушка эльфу тоже понравилась, и он забрал её к себе, во второй мир. Ну а дальше... у них роман. О-очень бурный. — Старушка слегка передёрнула плечами, видимо от избытка эмоций, а я... я расстроилась.

Вот что мне теперь делать? Как быть? Попросить Венту уйти? Так ведь не поймёт и обидится. Выдать Кирстена? Ну... тогда графиня попросту сожрёт. Причём не только внука, но и меня.

Дохлый тролль, что делать?! Как, дракон меня пожри, поступить?

В спальню я возвращалась в самом дурном расположении духа, хотя виду, конечно, не подавала. И не сразу сообразила, что что-то не так.

— Почему тут так холодно? — спросила Вента.

Я обвела комнату взглядом, заметила, что гардина, прикрывающая самое дальнее окно, колышется. Уже открыла рот, чтобы ответить, но Бетти нашлась раньше.

— Госпожа Эмелис велела проветрить, — сообщила горничная и ринулась к окну.

Старушка неодобрительно покачала головой, поёжилась.

— А теперь дров в камин подложи, — попросила она. — Госпоже Эмелис только простуды сейчас и не хватает.

Бетти кивнула, я же повесила халат на спинку кровати и забралась в постель. Фальшивая улыбка, которая держалась на губах всё это время, сменилась настоящей. Подумать только — младший принц сбежал! И как? Через окно! О Создатели... если кто узнает, позора не оберёмся.

Принимая из рук их величества книги, я даже не потрудилась взглянуть на корешки. Мне в тот момент не до них было, после — тоже. Зато теперь, когда щекотливая ситуация разрешилась, а Вента угнездилась в кресле и распахнула роман в розовой обложке, мне не оставалось ничего иного, как поинтересоваться принесённым Вонгардом чтивом.

В принципе, если смотреть на происходящее трезво, ничего удивительного в этой подборке не было, но у меня всё равно случился шок. Книги, которые принёс их величество, были посвящены истории и культуре Дурбора. И они не относились к числу тех, что продаются в лавках или пылятся на стеллажах публичных библиотек. Это были учебники для так называемого внутреннего пользования. Те самые, которые пишутся для принятых в королевскую семью чужестранцев.

А ещё к стопке прилагался альбом с пожелтевших страниц которого на меня взирали... предки рода Донтор. Ещё там присутствовали схемы родового древа, в том числе побочные ветви. Имена, титулы, годы жизни...

Я смотрела на это всё широко распахнутыми глазами и в который раз за это утро понятия не имела, что делать.

— Если будут вопросы — не стесняйся, спрашивай, — отвлеклась от своего романа Вента.

Я вернула на лицо доброжелательную улыбку и кивнула.

Свой выбор остановила на книге, посвящённой народной культуре Дурбора. Переворачивая первую страницу уже знала, что читать буду невнимательно... И не только потому, что в плане народной культуры Дурбор и Верилия очень схожи, просто опять растерялась.

Ужас! Нет, в самом деле ужас! Видели бы меня сейчас учителя, которые воспитывали в дочери Форана из рода Бьен способность мыслить и держать лицо в любой, даже самой сложной ситуации! Впрочем, не уверена, что кто-нибудь из них сумел бы достойно справиться с теми испытаниями, которые выпали мне.

Усилием воли я отодвинула посторонние мысли, глубоко вздохнула и попыталась погрузиться в чтение, но меня прервали.

Раздался тихий стук в дверь, следом женский голос. Громкий, но неуверенный.

— Госпожа Эмелис, к вам можно?

— Да, да! — ответила за меня компаньонка.

Бетти, которая осталась с нами, но предпочла книгам пяльцы, проворно вскочила.

Дверь отворилась, и на пороге возник... букет. Огромный букет алых роз, чей аромат наполнил пространство в считанные секунды. Цветы несли две служанки, ещё две тащили огромную напольную вазу.

Я перевела взгляд на Венту, чтобы увидеть, как благостное настроение старушки сменяется раздражением. Как синие глаза превращаются в две щёлочки, как ползут вниз уголки тонких бледных губ.

— И от кого, позвольте спросить? — процедила Вента.

Ответ прозвучал лишь после того, как ваза была установлена рядом с прикроватной тумбочкой, а букет... ну, собственно, поставлен в вазу.

— Цветы от их высочества принца Теридана, — сделав книксен, сообщила одна из девушек. Видимо, старшая. — С пожеланием скорейшего выздоровления госпоже Эмелис.

Хозяйка замка на озере вздёрнула подбородок. Кажется, хотела сказать какую-то колкость, но под моим предельно жалобным взглядом смягчилась.

— Благодарим... — процедила королевская тёща. — Но передайте их высочеству, что больше не надо.

Служанки, вопреки ожиданиям, не испугались, даже наоборот — на лицах вспыхнули очень сдержанные, но улыбки.

— Конечно передадим, госпожа Вента, — сказала старшая.

— Но он вряд ли послушается... — добавила другая. Сделала это очень-очень тихо, вот только и я, и моя строгая компаньонка, шепот уловили.

— Свободны, — по-прежнему щуря глаза, процедила Вента.

Служанки дружно поклонились и столь же дружно поспешили к выходу. Ругаться с девушками Вента, разумеется, не собиралась. Разборки ждали Кирстена.

— Эмелис, прекрати! — выпалила старушка.

Я удивлённо вскинула бровь, а компаньонка не постеснялась пояснить:

— Прекрати сиять, несносная девчонка! Мы же с тобой договорились — Терри прощать рано!

Договорились? Хм... но я никаких обещаний не давала.

Вента мои настроения уловила и, кажется, обиделась, а я... я уже не могла не улыбаться. В груди буйным цветом расцветало счастье. Кирстен меня любит. Действительно любит! И скрывать этот факт не собирается.

— Прислуга достаточно надёжна? — Вопрос хотела задать давно, но раньше поводов не было.

— Более чем, — пробурчала компаньонка. — Всех, кто обслуживает жилое крыло, раз в неделю менталист проверяет, так что болтовни слуг можешь не бояться. Но если о ваших отношениях прознает кто-нибудь из приближенной знати, скандал обеспечен.

Я подарила Венте ещё один вопросительный взгляд, и услышала, в общем-то, очевидное:

— Наша аристократия тебе не обрадуется, Эмелис. Пусть Терри и слывёт странным, но он принц, а желающих породниться с королевской семьёй довольно много. Если ваш секрет вскроется, на стол Ридкарду из рода Неран сразу ляжет донос. Твоему отцу, разумеется, тоже донесут.

— А уж когда дурборская аристократия узнает, что Терри только притворялся странным...

Хозяйка замка на озере понимающе хмыкнула, а я не выдержала и задала главный вопрос:

— Госпожа Вента, что мне делать?

Маска недовольства с лица собеседницы спала, передо мной предстала та самая старушка, которая водила на прогулку в галерею и рассказывала о ценности любви. Та самая, которая просила не отказываться от чувств в угоду политики, потому что в нашем мире, в нашем кругу, любовь невероятная редкость.

— Ничего, — ответила графиня. — Поверь, у моих мальчиков опыта в плетении интриг куда больше, нежели у тебя. Просто расслабься. Они сами всё решат.

— Но мой отец...

— Они что-нибудь придумают, — сказала Вента убеждённо. — А твоя задача выздоравливать и набираться сил.

Ох, Всевышний... Старушка, конечно, права, но эта неопределённость и собственное бессилие убивают. Никогда не умела ждать, а уж теперь это вдвойне сложно. Ещё сложней не нервничать, ведь на карту, ни много, ни мало, вся моя жизнь поставлена.

Следующие несколько часов прошли на удивление спокойно, я бы даже сказала скучно. До обеда я штудировала книгу по народной культуре Дурбора, Вента подхихикивая читала свои "Пятьдесят оттенков зелёного", Бетти мирно вышивала.

После обеда мы с графиней расстались: Вента отправилась отдохнуть, я тоже от дневного сна не отказалась — причиной моей сонливости были микстуры, выписанные господином Рейером.

Затем было дневное чаепитие, сдобренное ничего не значащими разговорами, прослушивание на кристаллическом проигрывателе новой пластинки какого-то дурборского менестреля, и ещё одна порция болтовни.

Я искренне старалась следовать совету Венты — то есть расслабиться и не думать о плохом. Старушка не менее искренне эту линию поведения поддерживала...

В общем, всё шло чинно и гладко, до тех пор, пока у кое-кого не сдали нервы. И этим кое-кем была не я...

Бетти в этот момент обреталась в гостиной, так что посетители не сами в мои покои вошли. Набившего оскомину стука в двери спальни тоже не прозвучало. Вместо него было явление горничной, которая сделала книксен и сообщила:

— Госпожа Эмелис, к вам их высочества Кристон и Теридан, с визитом.

Я к этому моменту снова забралась в постель и вооружилась книгой о народной культуре Дурбора, Вента сидела в том же кресле, подле кровати, с романом об эльфе и простолюдинке в руках.

Прежде чем ответить, я бросила взгляд на компаньонку. Благодушное настроение, в котором Вента пребывала последние несколько часов, растаяло в момент. Впрочем, не совсем так: улыбаться старушка перестала, губы сжались в тонкую линию, но в глазах вспыхнул огонёк азарта. Графиня вздёрнула подбородок и с вызовом посмотрела на меня — мол, что решишь?

У меня был лишь один ответ:

— Пригласи, — выдохнула, обращаясь к Бетти. И замерла, не в силах отвести взгляд от дверного проёма.

Наследный принц вошел первым. Он был облачён в строгий тёмный камзол, идеально причёсан и совершенно спокоен. В руках их высочество держал скромный букет белых лилий и коробку, судя по всему из кондитерской.

Младший принц в сравнении с братом выглядел настоящим... нет, не шалопаем, но боевым магом точно! Камзол с иголочки, но верхние пуговицы рубашки расстёгнуты. Длинные волосы струятся по плечам, но это не причёска, беспорядок. Ещё тёмная щетина на щеках, блеск в глазах, и уголки губ дрожат. А в руках розы, алые, и никаких конфет.

— Госпожа Эмелис, — поздоровался Кристон. — Госпожа Вента.

Кир, ну то есть Терри, ограничился глубоким поклоном.

Моя компаньонка на приветствие собственных внуков не среагировала, а я сказала:

— Добрый вечер.

Да, уже вечер. За окнами сгустился мрак, а по стенам моей спальни зажглись витиеватые бра. Пламя полыхающего камина придавало комнате особый, по-настоящему тёплый оттенок.

— Как вы себя чувствуете, госпожа Эмелис? — вновь подал голос наследник.

— Неплохо, — ответила и тут же прикусила щёку в надежде, что сумею сдержать улыбку. С улыбкой, увы, не вышло. Проступила.

Крист улыбнулся в ответ, а вот Терри... младший принц не выдержал и сделал два шага вперёд в явном намерении приблизиться к постели, но был остановлен строгим:

— Молодой человек!

Принц замер, а Вента выдержала паузу и добавила:

— Молодой человек, держите себя в руках. И скажите спасибо, что вас вообще сюда пустили.

Терри был вежлив как никогда.

— Спасибо, — выдохнул он. Только смотрел в этот миг не на старушку, а на меня. Впрочем, он с самого начала глаз с меня не сводил.

Я тоже не выдержала — потупилась. Ужасно хотелось отбросить одеяло, спрыгнуть с постели и кинуться к нему на шею, но... но мы же не одни. К сожалению...

А вот Криста никто не одёргивал. Передав горничной цветы и коробку, наследник спокойно проследовал к камину, подхватил одно из двух кресел и через минуту уже сидел подле моей постели, рядом с бабушкой.

— Погода сегодня отличная, не правда ли? — спросил Крист.

Мы оба знали, что "погоду" я только из окна видела, но это не помешало кивнуть и ответить:

— О да! Погода просто великолепна!

— В Верилии, насколько мне известно, зимы не такие снежные?

— Совсем не такие, — ответила я.

И вновь не выдержала, вновь взглянула на Кира. Розы младший принц уже отдал Бетти, но по-прежнему отирался у двери, остановленный возгласом Венты. И всё бы хорошо, но покои — мои, и ситуация совершенно неприлична.

— Господин Теридан, вы не желаете взять кресло и присоединиться к нам?

Ответом мне стало тихое шипение графини и лучистая улыбка Кира. Синеглазый боевик кивнул и стремительно направился к камину, после, под пристальным взглядом старушки поднёс кресло к кровати и сел. Он расположился напротив родственников, и я невольно почувствовала себя барьером.

— Что читаете? — спросил боевик.

Я вконец смутилась, но обложку книги показала. Кирстен ничуточки не удивился.

— Народные традиции Дурбора крайне занимательны, не находите?

Я уже открыла рот, чтобы ответить, но Вента не выдержала, перебила:

— Как ты посмел явиться в эту спальню, мальчишка?!

Боевик заметно поёжился.

— Ба, не начинай, — тихо сказал он.

— Совсем совесть потерял? — продолжала шипеть графиня. — Думаешь, тебе всё можно? Думаешь, госпожа Эмелис, взглянув в твои бесстыжие глаза, возьмёт и простит?

— Госпожа Вента, — попыталась одёрнуть я.

— Ба... — включился Крист. — Ба, перестань.

— Перестань?! — взвизгнула старушка. И уже не нам, Киру: — Тебе придётся очень постараться, чтобы заслужить прощение госпожи Эмелис!

— Знаю, — выдохнул Кир покорно.

Вента возмущённо открыла рот, но прицепиться было не к чему, и королевской тёще не оставалось ничего иного, как притвориться, будто Кирстена тут вообще нет.

Всё, что происходило дальше, сильно напоминало фарсовую комедию: Вента упорно игнорировала младшего внука, Крист не менее упорно развлекал бабушку разговорами, а мы с Териданом сидели и смотрели друг на друга. Временами с губ синеглазого боевика слетало беззвучное:

— Люблю тебя...

И тогда Вента отвлекалась от разговора с Кристом и начинала шипеть, а я... я окончательно утвердилась в мысли, что от любви глупеют. Ведь знала, что нарываюсь на очередную не слишком приятную нотацию, а поделать с собой ничего не могла.

Я соскучилась... Я ужасно по нему соскучилась.

— Ба, а тебе не кажется, что мы здесь лишние? — Вопрос прозвучал где-то очень далеко, и сознания достиг не сразу.

— Не кажется, — огрызнулась Вента.

— Ба, они несколько дней не виделись, и им есть, что обсудить.

— Пусть обсуждают при нас, — отрезала графиня.

Но Крист на тон бабушки не среагировал, на гневное сопение — тоже.

— Ба, прекрати, им действительно нужно поговорить. И ты не хуже меня знаешь, что третья сторона в таких делах только мешает.

Вот теперь я сумела оторвать взгляд от лица Кира и взглянуть на Венту. Я молила. Опальный боевик, кажется, тоже.

— Нет, — вздёрнув подбородок, сказала старушка, но уверенности в голосе поубавилось.

— Как мы входили в покои, никто не видел, — продолжал гнуть Крист. — Репутация госпожи Эмелис не пострадает. А всё остальное... бабуль, прости, но это не твоё дело.

— Как это не моё? — взвилась королевская тёща. — Ты же знаешь, что натворил твой брат! Как ты можешь его оправдывать?!

— Я не оправдываю, но ба... под мою ответственность, а?

Заявление невероятное, однако для Венты оно что-то значило. Старушка сперва заломила бровь и одарила Кристона очень внимательным взглядом, после метнула гневный взгляд на Терри.

— Он будет вести себя прилично, — сказал наследник. — Слово принца.

— Ты переоцениваешь брата, — парировала Вента.

— Терри будет вести себя прилично, — с нажимом повторил Крист. Эта реплика не бабушке адресовалась, а боевику. — И покинет покои госпожи Эмелис по первому её требованию.

В этот миг стало безумно жаль, что всё это время сидела и улыбалась, вместо того, чтобы фыркать и презрительно кривить лицо. Просто, если бы я выдержала нужную линию поведения, у компаньонки бы вопросов не возникло, а так...

— Я глубоко сомневаюсь в благоразумии госпожи Эмелис, — тихо, с укором, сказала графиня.

Мне бы устыдиться и покраснеть, но... я же не только дочь Форана из рода Бьен, я ж ещё и магичка. А магичкам, как известно, на подобные выпады плевать.

На помощь пришел всё тот же Крист.

— Бабушка, ну разве так можно... Поводов сомневаться в благоразумии госпожи Эмелис как раз нет. Это Терри у нас уникум, а госпожа Эмелис девушка здравомыслящая.

Разговор напоминал прогулку по лезвию ножа. Вроде бы уже за гранью приличий, а вроде бы и нет. На что намекает старушка понимали все, но намёк это только намёк, а на прямое обвинение Вента не решалась, потому что перебор.

— Ладно, — выдержав ну очень долгую паузу, выдохнула графиня. — Но если твой брат снова что-нибудь натворит, я за себя не отвечаю!

— Да я сам его мелкой соломкой нашинкую, — поспешил заверить наследник. В глазах принца — таких же синих, как у Кира с Вентой — вспыхнули лукавые огоньки.

Мне чудится, или аферизм у рода Донтор в крови?

Хозяйка замка на озере шумно выдохнула, захлопнула книгу и встала. Крист тоже поднялся и галантно подал бабушке руку.

— Эмелис, надеюсь, ты помнишь, о чём мы говорили? — вздёрнув бровь, спросила Вента.

Я, конечно же, кивнула.

Компаньонка одарила ещё одним строгим взглядом и, ведомая Кристом, направилась к выходу. О чём в этот миг думал Кир — не знаю, лично я мысленно подталкивала Венту в спину и искренне благословляла наследника дурборского престола. О Всевышний, пусть ему всегда сопутствует удача!

— И о чём же вы говорили? — выдохнул боевик, едва двери спальни захлопнулись.

Я перевела взгляд на Кирстена и улыбнулась. Не уверена, но кажется, улыбка получилась хитрой. Знаю, что он большую часть разговоров слышал, когда под кроватью лежал, но всё равно сказала:

— О том, что тебя нужно как следует помучить, прежде чем прощать.

Уголки его губ дрогнули, в глубине синих глаз вспыхнуло любопытство.

— Если учесть, какой роман нынче читает госпожа Вента, то... я даже представить боюсь, что меня ждёт.

Моё недоумение Кир заметил и тихо рассмеялся, вместо того, чтобы пояснить. Но я не обиделась, потому что... в моём арсенале была маленькая, но всё-таки месть.

Я отложила книгу по народной культуре Дурбора и кошкой выскользнула из-под одеяла. Но шагнула не к Киру, нет! Я направилась к двери.

— Эмелис, — позвал боевик. Голос прозвучал растерянно, но вместе с тем хрипло — полупрозрачная ночная сорочка сделала своё дело.

Я повернулась, приложила палец к губам и выскользнула в гостиную.

Бетти обнаружилась у стола, с пяльцами в руках, и поняла с полувзгляда. Горничная встала, одарила улыбкой и, сделав торопливый книксен, поспешила прочь. Я же заперла первую дверь, причём не только на замок — ещё и засов задвинула, и только после этого вернулась в спальню.

— Всё, теперь можем говорить, — прошептала я.

Кир поднялся.

— Ты отпустила горничную? — столь же тихо спросил он. — Вента нас сожрёт, если узнает.

— Ну если ты боишься...

Боевик избавился от камзола раньше, чем успела договорить.

— Иди сюда. — Он по-прежнему шептал. Впрочем, как и я.

— Крист обещал, что ты будешь вести себя прилично...

Мой синеглазый кошмар расстегнул ещё две пуговицы рубашки и сделал шаг вперёд. А я, как и прежде, стояла у двери и заворожено смотрела на его губы. Но от комментария всё равно не удержалась:

— Не бережешь ты репутацию брата...

Младший принц шумно втянул ноздрями воздух, но злость была притворной, Кир смеялся.

— Дразнишься?

— Ну что вы, ваше высочество, — с улыбкой парировала я. — Как можно?

Тут же отошла от двери и присела в глубоком реверансе. Теридан-Кирстен из рода Донтор громко сглотнул.

— Иди ко мне... — уже не просьба, мольба!

Я подчинилась.

На цыпочках, подражая лесной нимфе, коих воспевали поэты древности, приблизилась к боевику и положила ладошки на его грудь. Почувствовала биение сердца — не просто сильное, бешеное!

Кир перехватил мою левую руку, медленно поднёс к губам и поцеловал в ладонь. Я вздрогнула всем телом, вспыхнула и попыталась отстраниться. Не пустил...

Рука младшего принца легла на талию, спустя миг я оказалась прижата к сильному мужскому телу. Колени тотчас ослабли, остатки мыслей из головы выдуло, во рту пересохло. Я неосознанно облизнула губы, и... и всё. Пропала.

Это был ураган! Стремительный, неистовый, но невероятно нежный. Упоительно сладкие губы, горячие, лишенные всякого стыда прикосновения, шепот...

— Эмелис, любимая моя... хорошая моя... сладкая... Как же я скучал! Как же я по тебе скучал...

Я тоже скучала. Безумно! Особенно здесь, в дурборском дворце, когда ты был всего в нескольких десятках шагов, но так далеко...

— Девочка моя... счастье моё... безумие... Что же ты со мной делаешь? Что?..

Не знаю. Наверное то же, что и ты со мной... Я говорила, что тоже схожу с ума? Впрочем, это и без слов ясно.

Мои пальчики запутались в чёрном шелке его волос, ладони боевика легко скользнули по моей спине, замерли чуть ниже талии. Новый глубокий поцелуй отозвался дрожью во всём теле, вызвал новую волну слабости, опалил не только тело — саму душу.

— Люблю тебя, — прошептал мой синеглазый кошмар.

— А я тебя. Очень...

Глава 8