Вкус власти

Глава 1. Дымовой сигнал

— Равня-я-яйсь!!! Сми-и-ирно!!! К атаке.... Товсь!!!

Одноногий утус Лерл, злейший враг подрастающего поколения Тивницы, раздражённо заковылял вдоль строя. Деревянный костыль чиркает утоптанную землю. Учебная манипула сжалась в тревожном ожидании. Хмурый взгляд наставника буравит пятнадцатилетних юнцов.

— Я кому сказал! — утус Лерл остановился возле сомкнутых щитов. — Строй должен быть идеально ровным! Никаких выступов!!! Никак провалов!!! А это что такое?

Утус Лерл резко ткнул костылём в чуть выдвинутый вперёд щит. От сильного удара юноша качнулся назад и, старясь удержать равновесие, совсем чуть-чуть наклонил тяжёлое учебное копьё.

— А копьё всегда и при любых обстоятельствах нужно держать прямо!!!

Утус Лерл, словно желая добить подростка, резко снизу вверх поддел костылём провисшее копьё. Юноша, едва удерживая равновесие, вдавился в строй. Дефект, замеченный зорким взглядом наставника, устранён.

— И так. По моей команде..., — утус Лерл отошёл по дальше от строя, — Прямо... Шагом... Ма-а-аршш!

Учебная манипула дружно двинулась вперёд. Печатая шаг, будущие пехотинцы старательно наступают на воображаемого врага. Ряды плотно сомкнуты, лица напряжены, копья параллельны земле. Утус Лерл, постукивая костылём, задаёт темп:

— Зверь! Птица! Зверь! Птица! Зверь!

Птица — правая нога, зверь — левая. Ещё совсем недавно эти мальчики пришивали к правой штанине пучок перьев, а к левой кусочек шкуры или кожи. Что поделаешь: в повседневной жизни простым крестьянам и ремесленникам совершенно незачем знать, где у них левая рука, где правая и какая между ними разница.

Учебная манипула осторожно ползёт по утоптанному плацу. Подростки дрожат от напряжения. Не дай бог прогневать наставника. Но тут на левом фланге один из юных пехотинцев споткнулся о камень, неловко качнулся всем телом и... неуклюже ткнулся копьём в землю. Левый фланг манипулы тут же смялся, как кусок бумаги. Идеальный ряд щитов криво изогнулся. Утус Лерл взорвался от бешенства.

— Стоя-я-ять!!! — заорал наставник.

Манипула послушна замерла на месте.

— Вы!!! Вы!!!! — утус Лерл аж задохнулся от ярости. — Стадо беременных козлов!!! Маменьких сосунков!!! Баранов безмозглых!!!

Неловко подпрыгивая на ходу, утус Лерл выскочил вперёд перед строем.

— Стоять!!! Всем стоять! Стоять смирно!!! Строй выровнять! Заново! Всё заново!!!

Багряное лицо утуса Лерла пылает гневом. Кажется, ещё миг, и он бросится на ошалевших юнцов с костылём в руке.

Строй учебной манипулы быстро выровнялся.

— Равня-я-ясь!!! Сми-и-ирно!!! К атаке... Шагом... Марш!!!

Ну... Насчёт безмозглых баранов и беременных козлов наставник всё таки не прав. Саян Умелец, с высоты четырнадцати метров, стоя на самом верху надвратной башни, с интересом наблюдает, как утус Лерл гоняет новобранцев. Квадрат учебной манипулы плавно передвигается по плацу туда-сюда. Утус Лерл забавно прыгает на одной ноге и орёт так, что аж на вершине высокой башни слышно.

Саян с удовольствием вдохнул полной грудью. После замкнутого пространства рабочего кабинета очень полезно подняться на надварную башню, проветрить мозги и окинуть взглядом живописные окрестности. Приятно присесть прямо на зубец кирпичного парапета, подставить лицо свежему дуновению ветерка, подумать о будущем или вспомнить прошлое.

Прошло больше сотни лет, как Саяна, он же Сергей Белкин, Великий Создатель с непонятной целью или тайным умыслом забросил его с двумя друзьям на эту планету. Мирем до зелёных чёртиков в глазах похож на Землю. Практически всё здесь выглядит, шумит и бегает точно так же, как и там, дома. Точно также высокие сосны шевелят на ветру тёмно-зелёными кронами, а на светло-коричневой коре золотыми душистыми подтёками выступает смола. Точно такие же могучие дубы с россыпями недозрелых желудей на корявых ветках и парящие в заоблачной вышине орлы. Точно так же ранним зимним утром можно найти на снегу запутанные заячьи следы или заметить мышкующую на опушке рыжую лису. Здесь такое же знойное лето с грозовыми ливнями и холодная зима с трескучими морозами. Точно так... Да практически всё, что только видно с высоты надвратной башни можно описать с приставками "точно также", "точно такой же" или "один в один". Но это не Земля.

На Миреме другая география. Другие реки текут по другим равнинам и впадают в другие моря. А на чёрном небе в яркую безоблачную ночь сверкают другие созвездия. И не найти среди них привычного ковша Большой медведицы, а вместо яркой Полярной звезды в центре мира пугающая с непривычки пустота.

Саян обернулся. И тем более нет на старушке Земле ничего похожего на исполинский Утёс — огромную монолитную скалу высотой более ста метров, шириной в половину километра, с плоской, словно срезанной вершиной. Больше всего удивляет цвет исполина: почти белый, с едва заметными сильно размытыми чёрными прожилками. Сам по себе, без кирпичных стен и рвов, Утёс является неприступной крепостью. Забраться по его крутым склонам без альпинистского снаряжения невозможно в принципе. Словно исполинский столб Утёс возвышается над окружающими лесами и, словно неподкупный страж, пристально следит за убегающей на юг великой рекой Акфар.

Из века космических полётов, компьютеров и глобальной экономики Сергей с друзьями попал в дикий, практически незаселённый мир. В здешних нетронутых цивилизацией лесах царит каменный век во всей своей первозданной красоте. Местные обитатели гоняются за кабанами и лисами с каменными топорами, отбиваются от медведей деревянными рогатинами, живут в тесных полуземлянках и благоговеют перед необузданной мощью природы. Охотники переиначили друзей на местный лад. Так Сергей стал Саяном, Ян — Ягисом, а Андрей — Ансивом.

Изменилось с тех пор многое. Саян, прожив среди первобытных охотников более двенадцати лет, создал свой собственный род Медной Совы. Или, если не переводить на русский язык дословно — Тивница. Спустя почти сто лет вокруг Утёса выросло первое на этой планете поселение людей, которые всё же можно назвать градом — населённым пунктом, который обнесён высокой кирпичной стеной.

Поколение за поколением, не спрашивая зачем, веря своему бессмертному Сахему, как богу, люди Медной Совы свели дремучие леса вокруг Утёса, распахали целину и построили Тивницу. Благодаря труду простых смертных на огромном мысу, самом настоящем полуострове между реками Акфар и Аксор, появились прямоугольники возделанных полей. Сейчас, в разгар весны, на вспаханных полосах пробиваются нежные ростки ржи, пшеницы, овса, льна, гречихи. На грядках зеленеют стрелы лука и чеснока. Посаженная картошка выглянула из-под земли короткими тёмно-зелёными листочками.

На обширном лугу недалеко от крепости пасётся большое стадо коров. Могучий бык с большими тёмными пятнами на шкуре презрительно поглядывает на развалившуюся в его тени пастушью собаку. Немного в стороне стадо овец торопливо жуёт свежую весеннюю травку. Но самая большая гордость, Саян хлопнул ладонью по кирпичному зубцу, сама крепость.

На строительство крепости ушла бездна кирпичей, глины, брёвен и ещё больше сил, времени и сорванных мозолей. Такой уймы стройматериалов вполне хватило бы на небольшой город. Вместо деревянных изб можно было бы понастроить просторных каменных палат и выложить все дороги кирпичом, но защита важнее.

Красавица Тивница козырной туз в раскладе. Длина периметра более четырёх километров. Высота стен девять с половиной метров. Зубчатый парапет придаёт крепости грозный вид. Двадцать квадратных башен возвышаются над узкими стенами. В двух самых больших из них расположены входные ворота.

Как раз на вершину Западной надвратной башни Саян вышел подышать свежим воздухом и проветрить мозги. Под башней, немного правее раскрытых настежь ворот, утус Лерл гоняет употевших подростков.

Все же зря утус Лерл так сурово чистит подрастающее поколение. Саян вновь глянул вниз на учебный плац. Пусть у парней не всегда получается пройтись чётким шагом, прямоугольник учебный манипулы перекашивает в разные стороны, но прогресс налицо. Подростки стараются во всю. Саян улыбнулся. С высоты четырнадцати метров отлично видно, как куётся непобедимая мощь пехотных манипул Тивницы.

Учебная броня, топоры и копья потому и называются учебными, что сделаны из дерева. К тому же, они тяжелее боевого в полтора раза и не очень удобны в обращении. Глупо шагать в деревянном шлеме, в деревянной рубашке и тыкать длинной тяжёлой палкой, но так надо. Когда эти мальчики наденут настоящую броню, возьмут в руки настоящие копья, то боевое снаряжение покажется им лёгким и очень удобным. Прав. Прав. И ещё сто раз прав генералиссимус Суворов — тяжело в ученье, легко в бою.

Люди — самый ценный капитал. Крестьяне, ремесленники и, главное, воины верят в него, как в бога. За несколько поколений Саян изменил менталитет первобытных охотников и собирателей. Теперь они не гордые и независимые соплеменники, а подданные. Пусть Саян ещё не сидит на золотом троне и не может мановением руки заставить толпы народа упасть перед собой ниц, но первобытная демократия, примат освещённых веками обычаев предков, уже в прошлом.

Саян целиком и полностью определяет жизнь людей. Сам издаёт законы и вершит суд. Теперь не нужно в диком исступлении танцевать вокруг костра и собирать добровольцев на войну. Саян единолично командует армией и посылает воинов туда, куда сочтёт нужным. Его приказы не обсуждаются, а выполняются.

Восточная деспотия? Примат закона и культ личности? Да, так оно и есть. Зато за неполную сотню лет человечество сделало огромный рывок вперёд. Его подданные живут лучше и богаче свободолюбивых охотников за пределами Тивницы и почти перестали зависеть от капризов природы. Бывают годы урожайные, бывают не очень. Зато последний раз голод посетил жителей Тивницы более сорока лет тому назад. Почти не получая притока свежей крови из вне, население города за 97 лет выросло с двух с половиной сотен до двух тысяч. И это только начало.

Что касается демократии, выборов и прав человека, то до них ещё нужно дорасти. Здесь и сейчас, в окружении диких племён и господства ручного труда, восточная деспотия является наиболее прогрессивным и эффективным политическим строем.

Между тем утус Лерл продолжает гонят незрелую молодёжь. Одноногий инструктор разделил учебную манипулу на две части. Теперь будущие пехотинцы отрабатывают столкновение. Квадрат разрезан на две половинки. Условные противники смущённо смотрят друг на друга. Понурые копья упёрлись в землю. Что-то будет.

— И так! Для особо тупых повторяю, — до чего же утус Лерл обожает орать. — Бить друг друга копьями по мордасам не надо. Ваша задача столкнуться щитами и заставить противника, то есть противоположную сторону, отступить. Копья, хрен с вами, поднять. Но не бросать!

Передвигаться плотным строем относительно легко. А вот отряд на отряд, сила на силу, гораздо более сложное упражнение. Здесь нужно слиться в монолитный кулак, стать единым целым, разогнаться и с ходу опрокинуть противника. Саян с интересом уставился на плац. Точно будет.

Утус Лерл заранее отковылял на безопасное расстояние, чтобы ни та ни другая сторона "совершенно случайно" не насадила его на копья.

— К атаке... товсь! Шагом... ма-а-арш! — громогласно скомандовал утус Лерл и тут же, всё более и более ускоряя темп, застучал костылём о землю. — Зверь! Птица! Зверь! Птица! Зверь!

С молодецким энтузиазмом, впрочем, изрядно подмоченным усталостью, половинки учебной манипулы полетели на встречу друг другу. Расстояние между отрядами стремительно сокращается. Осталось десять метров. Пять. Три. Один.

Громкий треск сухой древесины гулким эхом отразился от крепостной стены. Аж уши заложило. Как будто гром грянул. А что творится внизу...

Куча мала.

Из всей учебной манипулы никому не удалось удержаться на ногах. Передние ряды рухнули на землю под тяжестью насевших сзади. Поднятые копья ухнули на головы незадачливых воинов. Саян спрятал усмешку в кулак. Не стоит ржать во всё горло, но удержаться трудно.

Коренастый юноша пытается стащить с головы шлем, забитый по самую макушку. Охая и ахая, потирая ушибленные лбы, парни, словно куча червей, расползаются в разные стороны. Победителя нет.

Крушение учебной манипулы утус Лерл воспринял на удивление спокойно. Взрыва неконтролируемой ярости, с могучим выплеском нецензурной ругани, не последовало. Едва куча мала слегка рассосалась, как утус Лерл громко скомандовал:

— Упор лёжа принять!

Лучше бы он по обыкновению своему разорался.

Кто успел подняться на ноги, тут же рухнул обратно на землю. Кто не успел, упёрся руками в вытоптанную траву и замер в исходном положении.

— Двадцать раз, — словно приговор, произнёс утус Лерл. — Начали! Раз. Два. Раз. Два. Раз.

Утус Лер, переступая через усердно дёргающиеся тела, без жалости лупит по выгнутым спинами и задранным ягодицам.

— Я вам покажу воинскую науку, — вещает утус Лерл. — Это вам не у мамки под юбкой сидеть. Я вас научу родину любить. А ну опустил задницу!

Пыльный костыль с треском опустился на очередной задранный зад.

— Тело держать прямо. Грудью касаться земли, — утус Лерл зорко наблюдает за парнями. — А теперь ещё двадцать раз.

За патологическую любовь к ругани, за пристрастие к садистским методам обучения, утуса Лерла давно следовало бы отстранить от подготовки подрастающего поколения. Уж больно наблюдать за мучениями молодёжи. Но... Все те, кто прошёл через его суровую школу жизни, с кого он на занятиях сдирал по три шкуры и выкачивал по десять литров пота, с благодарностью отзываются о нём. Среди зрелых воинов, кому довелось пройти через горнило настоящих сражений, утус Лерл пользуется огромным уважением. Это только подростки и юноши готовы сожрать его с костылём и за глаза называют Недобитый. Прав незабвенный Александр Васильевич: в бою оно и в самом деле легче.

— Витус!

Саян обернулся. На башню поднялся молодой воин. Медный шлем сдвинут на левое ухо, за пояс заткнут небольшой топор, на кирасе из толстой выделанной кожи пришита всего одна медная пластина. Щита у парня нет, значит караульный.

Сейчас, хвала Великому Создателю, Тивница живёт в мире. Но сорок воинов в полной боевой готовности постоянно несут караульную службу. Несколько человек в дальнем дозоре на реке. Еще несколько находятся в сторожевой башне недалеко от места слияния Акфара и Аксора. Основная масса охраняет саму Тивницу. Мир миром, но должна быть сила, способная в любой момент дать организованный отпор внезапному нападению и тем самым дать время остальным мужчинам добежать до дома и схватить оружие.

— Говори, — Саян спрыгнул с кирпичного зубца на пол.

— Замечен дымовой сигнал от дальнего дозора на Акфаре. К нам приближаются менги.

Менги — старый, заклятый враг. Саян глянул на юг. Действительно: над кромкой леса поднимается тонкий столб дыма. Сигнал. Значит по Акфару плывут незваные гости. Тем хуже для них.

Менги, как более развитый народ, на протяжении столетий совершают походы в далёкие северные леса за самым ценным трофеем — за рабами. Пока их интересуют только дети, девушки и молодые женщины. Всех остальных они убивают.

Менги уже давно создали полноценное государство. Пока их общество разделено всего на два класса: на благородных, богатую аристократическую верхушку, и простолюдинов, безмолвную и бесправную трудовую массу. Одной ногой общество менгов уже вступило в эпоху патриархального рабства, но очень скоро всё изменится. Может быть уже через десяток лет менгам позарез понадобятся самые настоящие рабы для тяжёлых работ в каменоломнях, для нудной и тупой расчистки каналов и прочих дел, где нужны тугие мышцы и куцые мозги.

— Сигнал общего сбора. Приготовится к осаде, — Саян повернулся к молодому караульному. — Давно их не было. Давно.

Козырнув, молодой воин убежал исполнять приказания.

Саян любовно погладил угловой кирпич зубчатого парапета. Пять лет назад приплыло аж восемь речных судов. На каждом по шестьдесят воинов. Под стенами Тивницы появилась почти полтысячная армия. Для первобытных времён и для начала эпохи рабовладения — очень большая армия.

Осада продолжалась почти два месяца. Как раз на той войне утус Лерл, который гоняет незрелую молодёжь, потерял правую ногу. Менги, положив под стенами половину армии, убрались не солоно хлебавши. Саян лично допрашивал пленных и быстро выяснил причину столь пристального внимания.

Окружённая кирпичной стеной Тивница стала самой настоящей затычкой на Акфаре. У мелких экспедиций за рабами не осталось никаких шансов ни взять Тивницу штурмом, ни проскользнуть незамеченными мимо неё. Терялся самый главный залог успешной охоты за рабами — неожиданность. Взбешённые работорговцы находили брошенные стойбища. Зато каждая ночь на землях северных дикарей превращалась для них в кошмар.

Того и гляди, как из кустов вылетит стрела и подло вонзится в спину. А уж отлучиться куда-либо в одиночку, по нужде или за хворостом — самый верный способ предстать перед Великим Создателем раньше времени. Огромная армия была отчаянной попыткой решить проблему силой: убрать ненавистную затычку, разнести крепость по кирпичику и вернуть всё на круги своя. Но не получилось. И вот, спустя пять лет, менги возвращаются вновь.

Саян едва успел спуститься с надвратной башни, как на вершине Утёса зазвонил медный колокол. Тревожный набат оповещает людей о грядущей опасности. Пастухи тут же погнали стадо коров во внутрь крепости. Разомлевшие на утреннем солнышке бурёнки нехотя оторвали головы от сочной травы и, недовольно мыча, побрели в сторону распахнутых ворот. Кузнецы и молотобойцы в большой мастерской за пределами Тивницы тут же побросали раскалённые заготовки в кадушки с водой и начали торопливо складывать инструменты в тачки. Жители Тивницы кто где был, в лесу, в поле, на реке, поспешили под защиту крепостных стен вооружаться и готовиться к обороне.

Тивница с ходу может выдержать месячную осаду без хлопот и лишений. На Складском дворе три больших склада доверху забиты зерном, рыбой, мясом, картошкой и прочими припасами. Там же три большие цистерны по самое горлышко заполнены чистой питьевой водой. Чтобы не протухло и не завоняло, запасы еды и воды регулярно обновляются. К тому же, у самих жителей Тивницы в домах полно различных солений и консервов. Так что, если по туже затянуть ремешки, то и три — четыре месяца нипочём.

Глава 2. Первый торговец

Торговый струг, добротное и крепкое речное судно с высокими бортами, тихо скользит по воде. Парус на высокой мачте туго наполнен попутным ветром. Семь пар весёл загребают тёмную гладь реки. На треугольном носу стоит утус Типат, уважаемый торговец из славного города Лемай, столицы Миренаара, единственного на Миреме государства менгов.

Типат нервно поглядывает то на гладь великой реки, то на парус. Огромное серо-белое полотнище раздулось во всю ширь, мачта скрипит от натуги, но всё равно кажется, будто струг еле-еле тащится. Типат изо всех сил старается скрыть нетерпение и страх. Последнее приходится прятать особенно глубоко и тщательно.

В иной ситуации можно было дать гребцам отдохнуть, благо ветер попутный и струг сам плывёт по реке. Но только не сегодня. Простолюдины специально загружены тяжёлой работой. А всё потому, что на борту царит тревожная унылая атмосфера. Гребцы очень боятся. Простолюдины, сброд из-под сохи, как воины вообще никакие. Того и гляди недовольный хай подымут.

— Превеликий Создатель, помоги, — Типат, сжав кулаки, в очередной раз зашептал охранительную молитву.

Если повезёт, то Великий Создатель удержит северных дикарей от преждевременного нападения на струг. Недаром, ещё накануне далёко путешествия, огромный бык сгорел в пламени жертвенного огня. Должно повести.

И кто только надоумил дикарей выстроить вокруг Великого столба самую настоящую крепость? Типат недовольно притопнул ногой. Голову бы оторвать. Затычка, сущая затычка на Апесе. Последняя удачная экспедиция за рабами вернулась больше двадцати лет тому назад. С тех пор как отрезало.

Но! Типат самодовольно улыбнулся. Если огромная армия оказалась бессильна против дикарей и их крепости, то..., может быть, поможет дипломатия? А что, если не воевать с дикарями, а торговать? Как говорил незабвенных Наллух, давно умерший тесть, осёл, гружённый золотом, возьмёт любую крепость.

Впервые столь соблазнительные мысли пришли год тому назад. Это же... какие барыши сорвать можно? Конечно: бесплатно пойманная дикарка дешевле купленной, зато какая колоссальная экономия сил и средств на накладных расходах. Не нужно снаряжать большую боевую ладью, собирать не меньше сотни простолюдинов, вооружать их и, самое главное, кормить долгую дорогу туда и обратно. Риск минимален. Торговая экспедиция в разы дешевле военного похода.

Но... Типат недовольно поморщился. Осталась самая главная проблема — как отреагируют дикари? Где гарантия, что они тихо, мирно согласятся обменять стеклянные бусы, соль и вино на пушнину, золото и рабов? Вдруг этим недомеркам взбредёт в голову завладеть товаром совершенно бесплатно, то есть силой. Перебить немногочисленный экипаж струга большого труда не составит. Вот почему гребцы на вёслах так нервничают. Понимают, сволочи.

До Великого Столба остался всего один переход. Типат украдкой вздохнул. Это в какую же авантюру умудрился залезть по собственной глупости. Но! Отступать уже поздно и крайне убыточно.

— Утус.

От неожиданности Типат вздрогнул. За тяжёлыми раздумьями не заметил, как подошёл простолюдин Лебас.

— Вон! Смотрите.

Час от часу не легче!

— Великий Создатель, помоги, — в очередной раз зашептал Типат.

На правом берегу, на маленьком мысу под сенью высокой берёзы, пирамидой сложены черепа. Прости господи, много черепов. Не меньше полусотни. Голые кости почернели от времени и непогоды. Пустые глазницы грозно и сердито смотрят на реку.

— Что это? — испуганно ахнул Типат.

— Предупреждающий знак, наверное, — Лебас задумчиво почесал затылок. — В прошлый раз ничего подобного не было.

Простолюдин с интересом уставился на пирамиду черепов и тут же выдал душераздирающее предположение:

— Наверно, это головы тех, кто погиб возле Столба. Просили же витуса Бамута, умаляли даже, сжечь всех мертвецов. Но... Слишком много народу полегло тогда. Дров на всех не хватило. Видать, дикари раскопали могилы.

Простолюдин Лебас был в последнем большом походе к Великому Столбу. Типат нашёл его в Нерди, в самом дальнем поселении на Акфаре, и с трудом уговорил присоединиться к экспедиции. Но хитрый простолюдин напрочь отказался от щедрой оплаты, пришлось взять его в долю и пообещать процент с прибыли. Слишком дорогой проводник получился, но он единственный, кто был здесь и может хоть что-то рассказать. Именно Лебас посоветовал доплыть до Столба при ярком свете Геполы. Как знать — всё лишний шанс мирно договориться с дикарями.

— Раз они соорудили предупредительный знак, — задумчиво произнёс Лебас, — Значит, где-то поблизости должна быть их передовая застав. О! Нас заметили.

Над лесом на левом берегу поднялся огромный столб чёрного дыма. Невидимый с реки костёр выбросил в небо условный сигнал опасности.

— В прошлый раз так же было, — пояснил Лебас. — Витус Бамут тут же послал два десятка загасить костёр и сигнальщиков поймать, да только пусто всё оказалось. Дикари у Столба на уши встали, а сигнальщики словно сквозь землю провалились. Вот так, уважаемый: вас уже ждут.

Типат недовольно нахмурился. Зря простолюдин рот открыл. Передний гребец, здоровенный парень в светло-серой шерстяной рубахе, нервно стукнул веслом о палубу. Слаженная работа вёсел тут же сбилась с ритма. Того и гляди хай подымут. Типат во всеуслышанье заговорил:

— Для тех, кто ещё не заметил сигнала, — Типат показал на чёрный столб дыма над лесом, — сообщаю: дикари нас уже заметили. А для тех, кто забыл, напоминаю: вы все знали, на что идёте и за что каждому из вас я заплатил вдвойне! Переговоры с дикарями буду вести я. Вам даже не придётся сходить на берег. Так что взяли вёсла и работать!

Подействовало. Слаженная работа вёсел возобновилась, струг прибавил скорости. Жалкий сброд, Типат отвернулся. Трусливые простолюдины уткнулись каждый в своё весло и стараются не глядеть по сторонам. Бог с ними: гребут и ладно. Вскоре над кромкой леса показалась белая вершина Великого Столба.

Ещё одна причина добраться до крепости дикарей как можно быстрее. В первый день дикари будут собирать силы и предупреждать соседей. Нападать, быстрей всего, они не будут — всё лишний шанс договориться с ними, прежде, чем в струг полетят зажигательные стрелы.

Через два часа струг вышел к месту слияния Апеса и Випеса. Заросшие густым лесом берега разошлись далеко в стороны.

— Вот это да! — от удивления ахнул Типат.

Большой речной полуостров полностью очищен от непролазного леса. Вместо высоких сосен да берёз глаз радует простор вспаханных полей. С расстояния в несколько километров широкие полосы обработанной земли кажутся вытянутыми прямоугольниками. Высокая сторожевая башня возвышается на границе жёлтого песка и зелёного луга. Несколько деревянных пристаней отходят от западного берега, но лодок не видно. Небольшой деревянный домик сиротливо жмётся у кромки воды за крайней пристанью. Но больше всего поражает другое.

На белую громаду Великого Столба словно одели медный ошейник. Исполинская скала окружена высокой крепостной стеной. Отсюда, с южной стороны, можно легко насчитать целых одиннадцать башен. А сколько ещё на другой, на северной?

— Каково? А! — простолюдин Лебас гадливо оскалился. — Не будь с нами самого витуса Бамута, члена Совета Благородных, нам бы никто не поверил. Вот!

— Да-а-а... — протянул Типат. — Не! Конечно. Я слышал о крепости дикарей. Но... Чтобы так. На самом деле...

В Лемай до сих пор ходят слухи, что витус Бамут сильно преувеличил возможности дикарей, чтобы хоть как-то оправдать своё позорное поражение. А простолюдины, кому довелось штурмовать крепость возле Великого Столба, только вторят ему. Но, похоже, витус Бамут был прав. Даже издалека сооружение дикарей производит сильное впечатление.

Зато, Типат аж зажмурился от удовольствия, с дикарями действительно можно будет неплохо поторговать. Раз они умудрились соорудить такое! То... Значит у них есть склады и амбары. А в этих самых складах и амбарах может найтись немало достойного обмена. В этой части авантюрный план оправдал себя на все сто. Осталось сущие пустяки — договориться с дикарями.

Как и следовало ожидать, вокруг ни души. На чёрных прямоугольниках возделанной земли ни одного крестьянина. На обширном лугу ни одной коровы или хотя бы козы. Ясно дело — дикари попряталась за крепостной стеной. На то, чтобы вытащить на берег лодки и загнать во внутрь скот у них было предостаточно времени.

Когда до сторожевой башни осталось пара сотен метров, Типат приказал остановить струг и выбросить якорь. Можно было бы подойти ближе, но простолюдины и так трясутся от страха. Типат скривился. Гребцы вцепились в вёсла мёртвой хваткой, глаза выпучены, того и гляди в штаны наложат. Специально для такого случая на воду спустили маленькую лодочку, мелкую совсем, едва двоим поместиться.

Как самый храбрый, а, точнее, самый высокооплачиваемый, Лебас взялся за вёсла. Но и он потеет со страха: на лбу выступила испарина, а светлая рубаха с длинными рукавами пошла тёмными пятнами.

Типат устроился на носу лодочки. Берег и сторожевая башня всё ближе и ближе. В левой руке зажат белый флаг, символ переговоров или сдачи в плен.

— Превеликий Создатель, помоги. Образумь дикарей. Отведи стрелы их, — уже и не думая скрываться от простолюдина, зашептал Типат.

Остаётся надеяться, что дикари правильно поймут смысл светло-серого куска льняной ткани и для начала решать поговорить, а не палить куда ни попадя. Но молитва помогает плохо. С каждым взмахом вёсел былая уверенность улетучивается.

Нос лодки ткнулся в прибрежный песок. До сторожевой башни осталась жалкая сотня метров. Типат плотно сжал губы. Истеричный приказ Лебасу поворачивать обратно едва не вылетел наружу.

Ну, пора. Типат с трудом выбрался из маленькой лодки. Ноги предательски подгибаются, а по спине крадётся мерзкий холодок. Либо он сейчас сорвёт большой куш, либо дикари напичкают его стрелами.

Льняной платок неуверенно дрожит в левой рукё. Типат с трудом заковылял в сторону сторожевой башни. Сзади раздался плеск весёл, Лебас всё же не выдержал и отчалил. Хотя, вот стервец, должен был ждать на берегу.

С каждым шагом сторожевая башня всё ближе. Вот уже отчётливо можно разглядеть зубцы на её вершине и даже отдельные кирпичи. Типат тяжело задышал. На лбу выступил холодный пот. И куда, дурак, полез. Может... пока не поздно... развернуться и дать дёру? Типат оглянулся. Лебас отплыл от берега метров на пятьдесят и продолжает торопливо махать веслами. Драпает, сволочь.

Ну уж нет! Типат снова повернулся к сторожевой башне. Иначе этот сброд на вёслах до самого дома будет хихикать за его спиной. А дома купцы конкуренты обязательно поднимут его на смех. До сих пор ни одна зараза не рискнула отправиться в земли северных дикарей.

В метрах двадцати от башни Типат остановился. Только сейчас можно заметить признаки жизни: несколько пар любопытных глаз пялятся из тёмных бойниц. Хвала Великому Создателю — не стреляют.

Типат вытащил из заплечного мешка связку стеклянных бус. Круглые шарики мелодично забрякали.

— Не стреляйте!!! Я пришёл с миром!!! — Типат поднял над головой связку бус.

А чёрт! Откуда дикарям знать благородный иссари? Типат нервно переступил с ноги на ногу.

Ещё в Лемай с невероятным трудом удалось узнать два самых важных слова на языке дикарей: "мир" и "торговать". Кто бы мог подумать — во всём Миренааре в рабстве остался всего один человек. Да и тот выживший из ума старик с трудом вспомнил, как на его варварском наречии будет "мир" и "торговать". Всю дорогу, четыре с лишним недели, старательно повторял два важных слова. Но теперь, когда до вожделенной цели осталось каких-то двадцать метров, два самых важных слова напрочь вылетели из головы.

Типат едва не рухнул на землю. Из каждой бойницы на него уставились десятки острых стрел. Ещё миг, малейший чих... И дикари прикончат его.

— Господи! Да как же там? — Типат потёр пальцами вспотевший лоб. — Лагас! Лигас! Валас! А!!! — радостно воскликнул Типат. — Влагас! То есть мир. И, да как там его... Тымас. Темас. Демас. Превеликий Создатель, помоги!

— Ну чего трясёшь своими цацками? Тебе чего надо?

От удивления Типат едва не выронил связку бус. Не совсем вежливый вопрос прозвучал на вполне сносном иссари. Типат поднял глаза. С четырёхметровой высоты, стоя на крошечной площадке перед дверью в башню, на него взирает богато одетый дикарь. Начищенный до блеска остроконечный шлем сдвинут на затылок. Грудь и живот прикрывает отлично сделанная броня из толстой кожи и широких медных пластин. На ногах высокие сапоги с щегольски загнутыми носками. Плечи дикаря укрыты большой ярко-красной накидкой. На миг на его правой руке блеснул массивный тёмно-синий браслет. Но дикарь тут же поправил рукав и браслет скрылся с глаз. Зато, сердце радостно забилось, края накидки стягивает толстая жёлтая цепочка. Золото! Оно самое!

— Ну и долго ты собираешься торчать тут перед мной на вытяжку? — дикарь высокомерно ухмыльнулся.

— Так я, это, в общем, — залепетал Типат, — С миром к вам прибыл. Торговать. Не воевать! Нет! Вот что у меня есть, — Типат потряс связкой стеклянных бус.

— Торговать? — богато одетый дикарь на секунду призадумался. — Это хорошо. Давно ждём. Чего раньше не был? Да ладно. Два воина сопроводят тебя в Тивницу, ну, то есть, в крепость нашу. Ты встретишься с нашим Сахемом, ну, то есть, с правителем. Вот с ним и договаривайся.

Чудеса продолжаются. Типат повеселел. Былой страх отступил. Если верить этому щегловатому вояке, его здесь ждали. Очень хорошо! Но... Откуда этот дикарь знает благородный иссари?

Богато одетый дикарь развернулся и скрылся в глубине башни. Почти сразу наружу вышли двое воинов в почти таких же доспехах, только по проще и не так элегантно отделанных. У каждого в руках большой прямоугольный щит густого синего цвета, а за поясами страшного вида медные топоры. Но благородным иссари простолюдины не владеют. Один из воинов, пробурчав что-то непонятное на своём диком языке, ткнул копьем в сторону крепости.

— Витус! — позвал Типат.

— Чего? — богато одетый дикарь вновь вышел на крошечную площадку.

— Разрешите сходить на берег, предупредить моих менгов. А то они, не приведи Создатель, бог знает чего надумают. На нервах все.

— Иди, — богато одетый дикарь махнул рукой. — Воины будут ждать тебя здесь.

Богато одетый дикарь прокричал пару фраз на своём языке и вновь скрылся в глубине сторожевой башни.

Типат, широко улыбаясь, торопливо шагает по хорошо утоптанной дорожке вслед за проводниками. Дикари время от времени оглядываются и бросают хмурые взгляды, но это даже к лучшему. Так смотрит сторожевой пёс, который готов вцепиться в глотку случайному прохожему, но строгий хозяин приказал ему сидеть возле будки и не вякать. Дикарям очень хочется насадить гостя на копья, чтобы кишки по ветру. Но они не смеют ослушаться приказа того богато одетого воина. Это очень хорошо.

Самое главное — его не убили. Хвала Великому Создателю, дикари не настолько дикие, чтобы палить по малейшему поводу. Во-вторых, и это особенно приятно, снялась самая трудная проблема — языковой барьер. Всю дорогу Типат настраивал себя на изнурительный диалог на языке жестов и примитивных рисунков на песке. Но, раз тот богато одетый дикарь прекрасно владеет иссари, значит в самой крепости кто-то ещё умеет говорить на нём. А значит, переговоры будут гораздо более быстрыми, продуктивными и, Типат опять широко улыбнулся, прибыльными.

А теперь самое приятное — золото. У дикарей есть золото. Та цепочка на шее богато одетого дикаря может быть только из золота.

Горы Ануб, у подножья которых находится Благословленная Долина, хранят много богатств. У основания хребтов и в узких горных долинах растёт великолепный строительный лес. В разломах и ущельях можно найти красивый ярко-зелёный мрамор отличного качества. Местами встречается кремень и строительный камень. Но вот золота в горах Ануб нет ни крупицы.

Редкие вещицы из чистого золота ценятся очень и очень высоко. На ту цепочку, что блестит на груди того дикаря, можно запросто купить большой дом со множеством комнат, просторным двором и большим количеством хозяйственных построек. Малочисленные и весьма тощие месторождения самого благородного металла можно отыскать только далеко на юго-востоке за горами Ануб, где к обветренным и обожжённым скалам вплотную подступает знойная пустыня. Но и там ради пары крупинок приходится перетряхивать огромные корзины раскалённого песка. Далеко не каждая благородная супруга члена Совета может похвастаться простым золотым колечком. А тут — такая удача! Дороже маленького жёлтого самородка может быть только молоденькая наложница из людского племени.

Типат, за мечтами о золоте, только сейчас обратил внимание на возделанное поле, что тянется вдоль хорошо утоптанной дорожки. Быть не может! Типат едва не остановился и не присел.

Дикари вспахали землю не банальной палкой-копалкой, не бревном с большим сучком, которое, на манер свиньи, рыхлит верхний слой. Нет. Пласты чёрной земли ровно срезаны и перевёрнуты. Боронование разбило крупные комья, но чуть заметные следы качественной вспашки всё равно отлично видны. Чтобы так ровно и глубоко вспахать поле нужен большой медный плуг и пара крепких волов в одной упряжке. Неужели у дикарей это есть?

Крепость поражает ещё больше. Типат провёл кончиками пальцев по блестящим кирпичам.

Даже не верится, что всю эту громадину дикари соорудили не из обычного кирпича-сырца, по сути сформированная и высушенная на солнце глина. В деревнях из подобных кирпичей крестьяне-общинники лепят свои убогие жилища, амбары, стойла для скота и прочие нехитрые постройки. Просто и дёшево. Конечно, кирпич-сырец недолговечен. Дождь и ветер быстро разрушают хилые постройки, но зато дёшево и быстро можно соорудить новые.

Кирпичи, из которых построена крепость дикарей, характерного тёмно-красного цвета со стекловидной плёночкой. О! Это о многом говорит. Только в большой печи, в глубине ревущего пламени, глина не просто высыхает, а спекается и превращается в камень. Стены из обожжённого кирпича простоят сотни лет и ничего им не будет.

Чудеса продолжаются. Типат завертел головой. В метрах двухстах от высокой надвратной башни в деревянной постройке легко узнать кузницу. Четыре плавильные печи укрыты просторным навесом. Почерневшие от дыма и копоти толстые брёвна поддерживают добротную кровлю из наложенных друг на друга серых досок. Из квадратных труб всё ещё струится серый дымок. Пару часов назад здесь во всю кипела работа. Только нежданное появление струга заставило поспешно бросить работу. Поломанная тачка с отлетевшим колесом и просевшим днищем валяется на половине пути до крепости.

Ну отчудили! Типат усмехнулся. Из-под створок массивных ворот выходит самая настоящая дорога. Вымощенная всё тем же кирпичом, широкая тёмно-красная лента обрывается в сотне метров от крепости посреди чистого поля. Далее идёт самая обычная полевая дорога, более похожая на широкую тропку, нежели на выезд из города.

Зачем дикарям такая дорога? Типат притопнул каблуком по красным кирпичам. Могли бы хотя бы ради смеха довести её до пристани на берегу. В Миренааре ничего подобного не делают. Да и зачем? Утрамбованная тысячами ног и высушенная Геполой земля подобна камню. В Лемай камнем вымощена только центральная улица, по которой в особо торжественных случаях в богато отделанной повозке проезжает сам Великий Князь, да здравствует он и правит нами вечно.

Возле массивных ворот маленькая процессия остановилась. Пока проводники лаялись с дикарями внутри крепости, Типат успел рассмотреть ворота. Две большие закруглённые сверху створки обиты толстыми листами меди. Калитки нет.

Левая створка с тихим шелестом сдвинулась во внутрь крепости ровно настолько, чтобы можно было протиснуться боком. Типат первым пролез сквозь узкую щель. Заплечный мешок едва не зацепился за торец створки. Проводники пролезли следом. Ещё несколько шагов под кирпичными сводами и Типат оказался там, куда так и не смог попасть витус Бамут со своей полтысячной армии — внутри чудной крепости дикарей.

Опять неожиданность: сразу за тёмным проходом открылась большая покрытая белыми плитками площадь. Впрочем, Типат глянул под ноги, ничего подобного. Площадь перед надвратной башней неровная, слегка волнистая, хотя и гладкая. Дикари просто убрали верхний слой почвы и обнажили скалистое основание.

На противоположном конце площади можно разглядеть непонятное сооружение. Типат напряг зрение. Невысокая кирпичная стена очерчивает два квадрата. Точнее, один большой квадрат и пристроенный к нему вплотную второй более маленький. Сквозь широкий проход видны три высоких каменных столба. Так это же, Типат наморщил лоб, капище. Примитивный храм дикарей прямо под открытым небом.

В обе стороны от площади разбегаются ряды деревянных домов. Добротные срубленные из длинных стволов избы с двухскатными крышами и печными трубами. Возле каждого дома большой сарай и низенький заборчик, чтобы скотина случайно не забрела в огород соседа.

Но разглядеть селение дикарей как следует не дали. Едва Типат вошёл, как его тут же окружила толпа любопытных. Мужчины и женщины, дети и старики смотрят с молчаливым интересом, но, слава богу, не лезут грязными руками и не норовят оторвать от тёплого шерстяного кафтана маленький кусочек на память. Проводникам даже не пришлось копьями разгонять соплеменников.

Ну это уже слишком! Типат сцепил ладони на животе. Правая рука по собственному почину едва не тронула молодую дикарку рядом.

Сколько ещё неожиданностей впереди? Вопреки базарным слухам и домыслам, дикари одеты вовсе не в драные, облезлые шкуры, а в добротную одежду из шерстяных тканей. Только у одного старика на плечах тяжёлая накидка из медвежьей шкуры. На мужчинах надеты просторные на выпуск рубахи с длинными рукавами и добротные штаны. Женщины и девочки носят длинные платья с красивыми вышитыми узорами. Талии перехвачены тонкими тесёмками или широкими лентами. Дети бегают босиком, но у большинства взрослых на ногах чудная обувка из сплетённых полосок бересты. Хотя... Мужчины по старше и по солидней носят самые настоящие сапоги с толстыми каблуками.

Хмурые проводники довели Типата до большого деревянного дома. Пока один из воинов лаялся с полноватой немолодой женщиной в большом сером переднике, Типат с огромным интересом оглядел дворец местного правителя. А то, что эта огромная деревянная изба в два этажа и есть его резиденция, ни малейших сомнений.

До белокаменного дворца Великого Князя ох как далеко, но, по сравнению с жилищами простых дикарей, дом правителя действительно похож на дворец. Стены сложены из массивных длинных брёвен. Ярко-красной полосой на белом фоне каменной площади выделяется кирпичный фундамент. Перед входом шикарное крыльцо со столбами и перилами. Вот, только, вместо квадратных окон узкие щели, больше похожие на бойницы для стрельбы. На крыше пять печных труб. Из одной из них струится сизый дымок.

Истошный лай проводника наконец-то уломал немолодую дикарку. Недовольно ворча, словно ей предстоит пустить в дом заляпанного грязью и вшами нищего, дикарка жестом велела следовать за собой.

Познавательная прогулка по селению дикарей закончилась на втором этаже в резиденции местного правителя. Ворчливая дикарка чуть ли не силой затолкала в ничем не примечательную комнату и ушла. Недовольное ворчание ещё долго долетало сквозь плотно прикрытую дверь.

По всей видимости, Типат с преогромным интересом завертел головой, это и есть личные апартаменты правителя дикарей. Для полного счастья было бы здорово вывернуть содержимое ящиков и сундуков, но не стоит вести себя в чужом доме словно грабитель.

Да-а-а... Для правителя огромной крепости обстановка более чем скромная. Больше похожа на рабочий кабинет купца средней руки. Вот, только, стены не из покрытого белой штукатуркой кирпича, а из гладко ошкуренных брёвен.

Сквозь окна-щели кабинет заливает яркий свет. В углу простой письменный стол на круглых ножках. Чтобы не сидеть ко входу спиной, стол отодвинут от стены почти на метр. Хозяйский стул с выпуклой спинкой придвинут к столешнице. Ещё два точно таких же стула стоят возле стены.

На стена над столом висит великолепный боевой арбалет. Рядом колчан полный коротких болтов с медными наконечниками. Длинный книжный шкаф на лево от входа заставлен толстыми книгами от пола до потолка. У правой стены большая печь из полированного красного кирпича. Медная заслонка с полукруглым верхом прикрывает устье печи. На полу аккуратной пирамидкой сложены дрова.

Дальняя стена кабинета не капитальная. За тонкой перегородкой из широких досок что-то есть. Типат шагнул к столу. Точно! Возле блестящего бока печи неширокий проход. Вместо двери лёгкая светло-серая занавеска. Сквозь узкую щель виден угол широкой кровати и краешек шерстяного покрывала.

Рабочий кабинет говорит о том, что его хозяин не страдает болезненной тягой к излишеству и роскоши. Обстановка пронизана простотой и практичностью. Главная задача кабинета — комфортная работа. Та же маленькая спальня за перегородкой говорит о многом. Ну что ж, Типат присел на один из стульев вдоль стены, тем интересней будет познакомиться с повелителем дикарей.

На пустой столешнице выделяется набор для письма. Плоское прямоугольное основание выточено из зелёного камня с белоснежными прожилками. Низенькая усечённая пирамидка-чернильница сделана из того же камня и немного утоплена в основание. Рядом низенький закрытый плотной крышкой цилиндр из дерева. Сверху небольшая дырочка. Понятно: если в усечённой пирамидке чернила, то в деревянном цилиндре мелкий речной песок, обычное средство для просушки только что исписанного листа.

Завершают набор пара тонких палочек для письма. Типат чуть не поперхнулся от зависти. Вместо банальных птичьих перьев концы палочек сделаны из золота. На конце одной из них застыла высохшая капелька чернил. В центре каменной подставки интересный знак из чистого золота. Внутри разорванного на две половинки круга незнакомая буква. По форме похожа на косой крестик, у которого обломали правую ножку.

Подобный набор для письма можно найти только у самых высокопоставленных чиновников. Типат пугливо дотронулся до каменного основания. Концы палочек для письма и символ в центре из чистого золота — очень дорогое украшение. Да и камень наверняка проделал не малый путь, прежде чем засверкать полировкой на письменном столе повелителя дикарей. Нечто подобное, правда без золота, довелось видеть на рабочем столе у покровителя витуса Акуномо, когда в молодости приходилось работать у него слугой.

Интересно, а как на языке дикарей называется эта буква? Типат уставился на кривоногий крестик из чистого золота, но тут же чуть не соскочил со стула в диком изумлении.

Господи! Как будто на голову вылили ушат холодной воды, а ещё этим же ушатом и стукнули. И как только сразу не заметил? Типат затравленно огляделся.

Не! Это не сон и не мираж. Обстановка рабочего кабинета по-прежнему на месте. Вот это набор для письма. А это шкаф, книжный, доверху заставленный книгами в тяжёлых кожаных переплётах. Те, что повыше или пониже, покрыты пылью. Зато другие, что находятся на самом удобном месте, часто пользованы. Пыли нет вообще, а по надорванным корешкам остаётся только догадываться, как часто их снимали и ставили обратно на полку. И... На всех без исключениях корешках красными чернилами нанесены столбики непонятных надписей.

— Превеликий Создатель, — сдавленно прохрипел Типат. — Дикари умеют писать? Умеют читать?

Читать и писать — очень, очень, очень важные умения. Похвастаться ими могут далеко не все купцы, коллеги по ремеслу. Чего уж говорить о простых крестьянах и ремесленниках, которые и двух букв накарябать не могут. Грамотность возвышает образованного менга над необразованной чернью. Недаром в своё время, служа в доме витуса Акуномо, пришлось заплатил звонкой монетой старому пройдохе Кевке за обучение письму и чтению. Но оно того стоило.

А тут! Что же получается? Типат протёр глаза. У дикарей СВОЯ письменность! Не переиначенный на варварский лад алфавит благородного иссари, а свой собственный. Но... Откуда? Как? Каким образом? Дома точно никто не поверит.

Шелест открывающейся двери вывел из оцепенения. Типат тут же соскочил со стула. В кабинет, подняв края красной накидки, вошёл здоровенный дикарь с гладко выбритым лицом. Ровный по-весеннему слабый загар покрывает не только нос и щёки, но и подбородок. На груди почти такая же броня из кожи и медных пластин как и у того богато одетого воина на сторожевой башне.

Повелитель дикарей по-хозяйски закинул шлем на небольшую полочку слева от входа, а накидку с расстёгнутой золотой цепочкой небрежно повесил на вешалку под полочкой. Типат сощурил глаза. И у этого дикаря на правом запястье блестит массивный тёмно-синий браслет. Повелитель дикарей глянул пронизывающим до костей взглядом. Типат сглотнул, желание начать разговор первым пропало начисто.

— Приветствую вас на нашей земле, утус, — повелитель дикарей заговорил на великолепном иссари, даже ещё лучше, чем тот богато одетый воин на башне. — Если вы пришли к нам с миром, с добрыми намерениями, то с миром и вернётесь домой.

— Благодарю вас, витус, — Типат вежливо поклонился.

Типат смутился от собственной оплошности. Вежливый поклон, да ещё "витус" к дикарю? Как-то само собой получилось. Типат, желая скрыть смущение, продолжил:

— Позвольте узнать ваше имя, витус?

И во второй раз "витус" вылетело из горла не только совершенно естественно, а ещё и помимо воли. Как будто именно так и должно быть.

— Меня зовут Саян, Саян Умелец. А каково ваше имя, уважаемый?

— Ласс Типат, сын Ламина.

— Ну вот и познакомились.

Руку для приветствия повелитель дикарей не подал — настоящий благородный. Просто прошёл мимо и сел на стул за письменным столом. Типат так и остался стоять по средине кабинета. Садиться без разрешения вышестоящего в его присутствии, да ещё в его кабинете — грубейшее нарушение этикета. За такое, в лучшем случае, на конюшне выпороть могут.

— Прошу вас, утус Типат, присаживайтесь, — витус Умелец показал на стул.

Едва Типат присел на указанный стул, как витус Умел заговорил вновь.

— Прежде, чем переходить к условиям мирного торгового обмена, считаю необходимым указать на малую, но очень важную деталь, которая в будущем может вызвать немало недоразумений.

Типат вежливо кивнул. Мало того, что повелитель дикарей говорит на великолепном иссари, так ещё и выражается, как самый настоящий благородный.

— Видит ли..., у нас, у людей, нет фамилий. Не доросли ещё, так сказать. Моё имя Саян. Умелец всего лишь прозвище. А отчества у меня нет совсем. Я не зачат смертным мужчиной и не рождён смертной женщиной. Великий Создатель привёл меня в этот мир уже взрослым и наделил бессмертием. Так что прошу не обижаться, если вдруг назову вас ненароком утус Ласс, ведь это ваше имя? А фамилия Типат?

— Вы совершенно правы, — согласился Типат. — А к вам, если я правильно вас понял, следует обращаться "витус Саян".

— Именно так, — разрешил витус Саян. — С формальностями разобрались, а теперь к делу.

Важный благородный, чья пышная словесная вязь маскирует отсутствие смысла, исчез. Вместо него появился деловой правитель чудного города-крепости возле подножья Великого Столба.

— Провести обмен товарами за один день мы всё равно не успеем.

Витус Саян откинулся на спинку стула. Указательный палец повелителя дикарей, подчёркивая серьёзность сказанного, стукнулся по столешнице.

— Вам всё равно придётся провести у нас в гостях как минимум одну ночь. Заодно дадите вашим гребцам отдохнуть. И так: вы остановитесь на правом берегу Апеса, напротив нашей Южной сторожевой башни. Там небольшая прямоугольная делянка. Она, правда, изрядно заросла молодым лесом, но это не важно. Вас никто не тронет, это я вам обещаю. Вы на моей земле.

Но прежде ваш струг осмотрит наш отряд из десяти воинов. Таможенная проверка, так сказать. Мы должны убедиться, что вы действительно прибыли к нам торговать. А вы, в качестве заложника, пока останетесь здесь. Если на вашем судне мы действительно найдём товары, а не полсотни воинов, то обмен состоится.

Товары для обмены мы подвезём сами. Вам и вашим менгам категорически запрещено ступать на левый берег Апеса. Многовековую вражду просто так не выкинуть на помойку. Не проверяйте нервы моих воинов на прочность. Таковы мои условия. Надеюсь, вы не нашли их чрезмерными.

— О нет. Что вы! Только, — Типат заёрзал на стуле, — Надеюсь, ваши воины не будут потрошить ящики и мешки с товарами?

— Не будут. Это вам я тоже обещаю. Досмотр проведёт витус Ягис. С ним вы уже познакомились возле сторожевой башни. Он прекрасно владеет иссари и хорошо воспитан.

Словно камень с души! Типат счастливо улыбнулся.

— Тогда я полностью согласен с вашими требованиями и не нахожу их чрезмерными, — с поклоном ответил Типат.

— Хорошо, — ответ понравился витусу Саяну. — Тогда следующий вопрос: что вы нам привезли?

Типат вытащил из-за спины заплечный мешок. Специально для такого случая припас несколько подарков.

— Вот это специально для вас.

Типат торжественно выложил перед повелителем дикарей самое настоящее круглое зеркальце из стекла в медной оправе на костяной ручке.

— А это для вашей уважаемой супруги.

На столе рядом с зеркальцем появились самые дороги в ассортименте бусы. На прочную нитку надеты не просто стеклянные шарики разного цвета, а фиолетовые цилиндрики с закруглёнными краями. На каждой бусине маленький рисунок: звёздочка, колечко или символическая рожица.

Повелитель дикарей взял зеркальце и по-хозяйски осмотрел собственное лицо. Как будто слуга только что побрил его, вот и проверяет, не остался ли где не сбритый волосок или не появился ли на коже порез. А до забавных бус даже не дотронулся.

Типат с трудом удержал на лице услужливое выражение. Поведение витуса Саяна озадачивает и настораживает. Должна была быть другая реакции. Даже тёмные крестьяне весьма бурно реагируют при виде собственной физиономии в маленьком кружке. А уж гонять солнечные зайчики.

— И это всё, что у вас есть? — витус Саян разочарованно бросил зеркальце на стол. — Нам не нужны эти безделушки.

Неожиданно повелитель дикарей поднялся с места и, перегнувшись через стол, вытащил из-за пояса Типата маленький кинжальчик.

— Бронза, — витус Саян щёлкнул ногтём по тёмно-коричневому чуть изогнутому лезвию. — Вот что нам нужно. А, ещё лучше, олово. Много олово. Вы знаете, где его искать и как добывать. У вас есть что-нибудь подобное на вашем судне?

Витус Саян с размаху всадил кинжальчик прямо в стол.

— Не-е-е... — еле выдавил из себя Типат. — Это единственная бронза на моём струге. Олова нет совсем. — И тут же поспешно добавил, — А этот очень дорогой кинжал я не думаю продавать.

Типат замер на стуле. Ужас сковал тело и стиснул зубы. Господи, это надо же было ляпнуть такое! К счастью, Типат слегка пошевелился, повелитель дикарей не Великий Князь, да здравствует он и правит нами вечно. Витус Саян не разразился обиженными воплями или, что ещё хуже, нарочито спокойным голосом не приказал слугам снять с нахала кожу, причём живьём и медленно. Вместо этого он спросил:

— Тогда что у вас есть?

— Различные экзотические приправы, которые придадут любому блюду изысканный ни с чем не сравнимый вкус. Морская соль, очень высокого качества, совсем не горькая. Виноградное вино с лучших виноградников Благословленной долины. Хлопковые ткани и другие товары. Я не мог точно знать, что именно вам будет по нраву, вот и прихватил много чего, но, к сожалению, понемногу. Прошу вас понять меня: торговый обмен ещё только-только налаживается. Спрос и предложение не устоялись.

— Вот это совсем другой разговор, — витус Саян улыбнулся. — С нашей стороны мы можем предложить вам пушнину, лесной мёд, у вас такого и в помине нет, древесину, бобровый жир, отличное лекарство, между прочим, да ещё может что-нибудь найдётся. Торговать с вами будет витус Ансив. Он у меня заведует казной, припасами и прочей хозяйственной жизнью Тивницы. К тому же, он великолепно владеет иссари. Языкового барьера между вами не будет, но! В его лице вы найдёте достойного противника. Помянете мое слово.

— А как насчёт? — робко поинтересовался Типат.

— Рабов и золота? — с улыбкой уточнил витус Саян.

— Да, — Типат облегчённо выдохнул.

Витус Саян выдвинул нижний ящик стола и достал маленькую деревянную коробочку. Под плоской крышкой мелькнуло золото.

— Золото у нас есть, — заверил витус Саян. — Но не намного больше, чем у вас. Так. Моем потихоньку в паре ручьёв. Но вот это кольцо я приготовил специально для вас. Берите. Не стесняйтесь.

Витус Саян, хлопнув крышкой, протянул коробочку.

— Я прекрасно осведомлён, насколько высоко вы цените золото. Этот подарок целиком и полностью покроет ваши расходы на экспедицию. Риск дорого обходится. Гребцы, поди, двойное питание потребовали?

— Тройное, — машинально поправил Типат.

Руки предательски затряслись, когда Типат, едва не вспотев от волнения, принял подарок. Витус Саян только ухмыльнулся.

— А рабов в наличии нет, — витус Саян развёл руками. — Рабства у нас нет. Просто так держать пленника слишком дорого, даже если кормить его так, чтобы душа не покинула тело. Но не волнуйтесь: войны между племенами происходят часто. Ну а ежели есть спрос, то будет и предложение. Ещё вопросы?

Аудиенция подходит к концу. Витус Саян узнал что хотел, сказал, что хотел. Надо бы вежливо раскланяться и убираться подобру-поздорову. У сильных мира сего настроение может смениться самым непредсказуемым образом. Ещё, чего доброго, кольцо потребует вернуть. Но Типат остался сидеть на деревянном стуле перед письменным столом повелителя дикарей. Любопытство распирает изнутри. Слишком, слишком долго северных дикарей окутывал туман неизвестности и базарных домыслов.

— Всего два, витус.

Типат настороженно уставился на повелителя дикарей. Наглость, ведь, и до петли довести может. Но, хвала Великому Создателю, пронесло. Витус Саян устроился на стуле по удобней и приготовился слушать. Хорошее начало.

— Витус Саян, откуда вы и ваши... помощники так великолепно владеете иссари? Я удивлён, — осторожно, словно боясь ненароком оскорбить, спросил Типат.

— Ну. В этом нет ничего сверхъестественного, — витус Саян усмехнулся. — В наши края приплыло не мало учителей. Только ни один не остался по собственной воле. Я знаю о Миренааре гораздо, гораздо больше, чем вы можете предполагать. Самым первым учителем был простой крестьянский парень, которого благородный взял из родной деревни в далёкий поход. Последним был витус Липадос.

— Как? — воскликнул Типат. — Неужели двоюродный племянник самого витуса Бамута?

— Он самый, — витус Саян кивнул.

— Так он... не погиб?

— Если бы вы приплыли года на четыре раньше, то застали бы его вполне живым и здоровым.

Типат прикусил язык. Почему сейчас витуса Липадоса нет в этом кабинете лучше не уточнять.

— Позвольте второй вопрос: неужели вы ждали именно меня?

— Не вас конкретно. А того, у кого первым хватит смелости и благоразумия завязать с нами торговые отношения. Сразу же после поражения витуса Бамута, я отдал специальный приказ не стрелять из луков по одиночному менгу с белым флагом в руках. Свиток приказа до сих пор висит в сторожевой башне. Ну а раз вы здесь, значит мои воины выполнили его в точности.

— Ну а как вы догадались, что я приплыву торговать?

— Очень просто, уважаемый, — витус Саян ослепительно улыбнулся. — Логический расчёт и никакой мистики.

Менги до сих пор считают людей разновидностью дикого зверя. Такого... тупого, прямоходящего, которого можно научить говорить и заставить делать несложную физическую работу. Признайтесь, утус: вам придёт в голову торговать с диким волком?

Типат смутился. Повелитель дикарей действительно знает слишком много.

— Правильно, не придёт, — витус Саян не стал настаивать на ответе. — Совсем другое дело пристрелить опасного хищника и содрать с него великолепную шкуру, а так же целебный жир. Что на протяжении веков вы и делали. Но! — витус Саян поднял указательный палец.

Пять лет назад сам витус Бамут, член Совета Благородных между прочим, отправился далеко на север, чтобы истребить излишки оборзевших волков. Но вместо этого он сделал потрясающее открытие. Кто бы мог подумать: люди — тоже разумные существа. А значит, захватывающей охоте и богатым трофеям отныне конец!

Витус Саян стукнул кулаком по столу. Типат подпрыгнул от страха. И зачем только спросил. Так и с головой расстаться недолго.

— Ну а если отбросить лирику, — как ни в чём не бывало продолжил витус Саян, — путь на север для вас отныне закрыт. Витус Бамут предпринял последнюю самую серьёзную попытку вернуть всё на круги своя, но не получилось. Тогда резонно ожидать не военную, а торговую экспедицию.

Вода камень точит. Дипломатия может то, перед чем пасует грубая сила. Откуда воин вернётся пустой, зализывая раны. Умный купец приедет с прибылью. Что вы, уважаемый, с блеском докажете, когда ваш струг вновь покажется в Лемай. Признайтесь: когда вы отплывали на север, ваши более благоразумные собратья по ремеслу крутили пальцем у виска. Было дело?

— Было, — признался Типат.

Повелитель дикарей как в воду смотрит. От экспедиции на север отговаривали все, кому не лень. А жена выплакала все глаза.

— Я ответил на ваши вопросы? — спросил витус Саян.

— Вполне.

Входная дверь снова зашелестела. В кабинет, не спрашивая разрешения, вошёл ещё один богато одетый дикарь. На плечах всё та же красная накидка с золотой цепочкой. Вот, только, хорошо приметный животик прикрывает не броня, а добротная куртка с длинными рукавами. На чёрных штанах отутюженные стрелки, а на ногах изящные чёрные сапожки.

— А вот и витус Ансив, — воскликнул повелитель дикарей.

Люди тут же перешли на своё варварское наречие. Витус Ансив недовольно бурчит, но, хвала Создателю, не орёт. Не зная, куда деть глаза и уши, Типат неловко заёрзал на стуле.

Витус Ансив взмахнул рукой. Опять синий браслет! Из-под правого рукава на миг показался всё тот же тёмно-синий массивный браслет. Это у них символ власти такой?

Типат призадумался. Из всех виденных сегодня дикарей только эта странная троица носит красные накидки с золотыми цепочками и только у них на удивление гладко выбритые лица. Остальные дикари изо всех сил пытаются подражать им, но максимум, что у них получается — плохо сбритая щетина.

Похоже на то... Типат украдкой глянул на двух дикарей, именно эта тройка витусов Саян, Ягис и Ансив правят этим странным поселением дикарей. Причём именно в такой последовательности: витус Саян, витус Ягис и витус Ансив. Но уж больно они молоды для столь значительного положения. Всем троим лет тридцать. Ну, максимум, сорок.

— Вот и всё, уважаемый, — витус Саян поднялся со стула.

Типат тут же вскочил на ноги.

— Следуйте за витусом Ансивом. Он лучше меня знает, что именно и в каких количествах мы можем вам предложить, но и за ценой не постоит. Я вас предупредил. До встречи.

Аудиенция у правителя дикарей закончилась.

Побывать в рабочем кабинете повелителя дикарей хотя бы ещё разок так больше и не довелось. Витус Ансив вывел Типата из деревянной резиденции правителя и довёл до выхода из крепости. Обитая медью створка ворот захлопнулась за спиной.

На правом берегу Апеса торговый струг простоял два дня. За это время лицезреть повелителя дикарей удалось всего раза два. А всё остальное время, от рассвета до заката, Типат провёл в жарких спорах с витусом Ансивом.

Долгожданный торговый обмен, ради которого пришлось пуститься в далёкое и очень рискованное путешествие, свершился. Но витус Ансив действительно торгуется как старый выживший из ума скряга. За каждую голову соли, за каждый кувшин с вином или метр хлопковой ткани разгорелись нешуточные споры.

Обалдеть! Дикари и в самом деле поразительно много знают о менгах. Витус Ансив припомнил не только всех богов, духов и демонов Миренаара, так ещё и без ошибок назвал цены на те же соль, вино и ткань на центральном базаре Лемай.

Кошмар наяву. Даже показалось, что размер выгоды будет не столь хорошим. К счастью, витус Ансив скупил все товары подчистую. Последними ушли стеклянные бусы, только далеко не за ту цену и не в ту очередь. Витус Ансив, как и повелитель дикарей, то же не впал в телячий восторг при виде звенящих шариков на прочной нитке.

Рано утром на третий день торговый струг отвалил от берега.

Домой. Наконец-то домой. Туда, где Гепола поливает землю зноем круглый год, а небо над головой синее днём и чёрное с россыпью ярких звёзд ночью. Попутный ветерок нехотя наполнил парус. На середине реки струг подхватило быстрое течение. Ещё немного и чудная крепость дикарей скроется за поворотом.

В глубокой задумчивости Типат стоит на корме. Простолюдин с рулевым веслом благочестиво молчит. Великий Столб, крепость дикарей и одинокая сторожевая башня уплывают всё дальше и дальше.

Радоваться бы надо, прибыль считать. Витус Ансив ещё тот скряга, но, всё же, дал хорошую цену. Грех жаловаться. Но... Невесёлые думы об увиденном, услышанном и узнанном словно стая стервятников кружатся над головой. Есть над чем поразмыслить.

Приятно, конечно: далёкая экспедиция на север в земли дикарей на деле оказалась не столь рискованной. Типат бросил хмурый взгляд на рулевого. Знал бы, не стал так откармливать простолюдинов. Разжирели на обильных харчах.

Его, ну пусть не совсем его, ждали. Смешно и грустно вспоминать, как чуть не обделался от страха, пока стоял на вытяжку возле сторожевой башни со связкой в поднятой над головой руке. Дикари боятся своего повелителя. Ни один не стал бы стрелять.

Выгода от торговли? Конечно будет. И даже неплохая. Купленные у дикарей товары не поместились под палубным настилом. Пришлось на скорую руку соорудить небольшой плот, который тащится позади струга на толстой верёвке. На нём, прикрытые сверху серой парусиной, громоздится куча менее ценных товаров: пара мешков с каповыми наростами (очень ценная древесина для изготовления дорогой мебели), бочонок сушёной клюквы и большой тюк медвежьих и лисьих шкур не самого высокого качества. Самое ценное приобретение, золото, висит на шее. Сквозь тёплую рубашку, на груди, Типат нащупал маленький мешочек.

Этой же осень нужно будет обязательно вернуться к чудному городу дикарей, но уже гораздо лучше подготовленным для обмена. Стеклянные бусы и маленькие зеркала на проверку оказались не самым дорогим и ходовым товаром. Лучше привести по больше соли и вина.

А вот что печалит, и даже немного пугает, так это невероятные достижения людей. Не такими, отнюдь не такими рисуют далёких северных дикарей рассказы стариков и тех, кто бывал в этих местах. Кто бы мог подумать? Дикари пашут землю, сажают рожь и картошку. На лугу возле крепости сам видел великолепных дойных коров и овец, с которых осенью можно будет состричь отличную шерсть. А та мастерская недалеко от ворот. Именно там дикари делают ножи, топоры и наконечники для стрел. Не довелось увидеть ни одного воина с дубиной или хотя бы каменным топором. Медь, и только медь. А если они ещё и олово найдут?

Типат поёжился от предрассветной свежести. Холодный воздух пробирается через ворот рубахи и рукава. Благородным очень не понравится: эпоха безнаказанных походов за рабами ушла навсегда. Теперь с дикарями нужно либо воевать самым настоящим образом, либо торговать. Былой охоты на людей, словно на диких волков, больше не будет.

— Витус Саян. Витус Ансив. Витус Ягис, — негромко, словно пробую слова на вкус, произнёс Типат.

Простолюдин возле рулевого весла дёрнулся. Струг вывел маленький зигзаг. Но, поняв, что обращаются вовсе не к нему, рулевой снова замер на месте.

А ведь здесь, далеко на севере, появилось первое самое настоящее государство людей. Пусть оно ещё маленькое, карликовое даже, и выглядит смешно, но очень напоминает родной Миренаар: один полновластный правитель, самая настоящая армия и своя религия, которая точно так же утверждает и обожествляет власть витуса Саяна над подданными. У них даже тюрьма есть. Правда, пустая пока.

В будущем Тивница непременно разрастётся и поглотит окружающие племена дикарей. И куда тогда двинется эта орда? Ладно, если на север, покорять упрямых дикарей, чтоб они перегрызли друг друга. А если, не приведи Великий Создатель, на юг? Тогда интересы людей и менгов неизбежно пересекутся. Миренаар и Тивница вцепятся друг в друга, как пара тощих псов из-за обглоданной кости. И будет кровь. Много крови. Очень много крови.

Кроваво-красная крепость дикарей скрылась за поворотом. Простор речной глади вновь сжался до ширины Апеса. Вдоль берегов вновь потянулся густой нетронутый лес, пышные кусты, да заросли камышей. Только вершина Великого Столба по-прежнему выглядывает из-за кромки леса. Но вскоре исчезла и она.

Глава 3. Обед у Ансива

Спустя неделю после отплытия менга Ансив пригласил друзей на званный обед в узком кругу. Передавая официальное приглашение на тонкой дощечке, Ансив, таинственно улыбаясь, пообещал преподнести сюрприз.

Шестой день мая выдался необычайно жарким. Чистое бездонное небо над головой и прекрасная Гепола, беспощадно поливающая землю зноем. Но просторная квадратная беседка в маленьком саду Ансива прекрасно защищает от палящих лучей Геполы. Лёгкий ветерок и тень от густых и высоких кустов черноплодной рябины создают приятную прохладу.

Возле своего дома вместо хлева для скота или загона для кур Ансив разбил небольшой парк. Выкопал бы и пруд, но долбить каменную основу Утёса слишком накладно.

Званные обеды у Ансива отличаются изысканностью и кокетством. Квадратный столик внутри беседки накрыт светло-серой скатертью и отлично сервирован. В центре накрытая выпуклой крышкой овальная супница с маленькими ручками. Круглая кастрюля для вторых блюд стоит рядом. На низенькой тарелочке аккуратными ломтиками разложен хлеб. Высокий кувшин с изящно загнутым носиком наполнен прохладным квасом. Довершают сервис три комплекта тарелок с золотыми ложками и вилками.

Этот сервис рассчитан на три персоны. Ещё в шкафу у Ансива хранятся сервизы на десять и двадцать персона. Но этот, самый дорогой и самый красивый, только для самых близких друзей. Жаль материал, из которого сделан сервис, подкачал.

Ох, как бы званным обедам у Ансива подошёл белоснежный фарфор со светло-голубой росписью. Но увы! Фарфор ещё не изобрели даже менги. Из глины, из самой обычной тёмно-красной глины вылеплены и супница, и кастрюля для вторых блюд и прочие мелкие и глубокие тарелки и тарелочки.

Над тягой Ансива к роскоши можно посмеиваться. Тот же сервис из глины выглядит немного комично. Но единственный во всей Тивнице гурман частенько поражает изысканностью и необычайным вкусом казалось бы простых и привычных блюд. Если мясо, то обязательно пожаренное с душистыми травами и хитро порезано. Если суп, то обязательно с фантастическим букетом вкусов и запахов. Даже простые каши и пельмени Ансив умудряется готовить по-особенному, с шиком.

Саян, в ожидании обещанного сюрприза, во всю орудует золотой ложкой. Приправленный свежей зеленью суп с фрикадельками давно съеден. Печёное мясо молодого барашка с ломтиками жаренной картошки убыло более чем на половину. Ягис, запивая аппетитный кусочек прохладным квасом, нетерпеливо поинтересовался:

— Суп и барашек великолепны. Но обещанный сюрприз? Где?

— Всему своё время, друзья. Обедом нужно насладиться с начала и до конца.

Ансив во всю упивается нетерпением друзей. Саян, подчищая тарелку, улыбнулся. Что касается еды, то Ансив непреклонен, как Утёс. Для него обед не просто поглощение пищи, а представление из трёх блюд.

Наконец барашек и картошка съедены полностью. Ансив позвонил в маленький колокольчик. На пороге беседки тут же появилась угора Схита, старшая служанка в доме Ансива. Быстро и ловко немолодая женщина собрала грязную посуду на большой поднос. Но прежде, чем освободить столик, старшая служанка вопросительно взглянула на Ансива.

— Можно подавать, — Ансив махнул ручкой.

Не говоря ни слова, угора Схита ушла. Ни дать, ни взять самая настоящая вышколенная прислуга в знатном английском доме. Вообще-то, угора Схита не совсем служанка. Точнее, не только служанка. Неопределённое долголетие в качестве платы изменило личную жизнь Саяна и друзей.

За сто десять лет жизни на Миреме Саян с друзьями так и не превратились в дряхлых старцев с длинными седыми бородами, обвислыми щеками и полным комплектом старческих болезней. Внешне они застряли между тридцатью и сорока годами. Пусть невечная молодость, зато вечная зрелость точно. Вместе с волосами без единого седого волоса, подтянутой кожей и пружинистой походкой никуда не делось физическое влечение к женщине. Но... Оставаясь полноценным мужчиной, Саяну, да и друзьям тоже, так и не довелось стать полноценными отцами.

Ужаснее всего было хоронить первых по-настоящему любимых жён. Ягису довелось пройти через этот кошмар дважды. Именно тогда, стоя возле погребального костра любимой Инсы, Саян решил больше никогда не жениться. И тогда же впервые возблагодарил Великого Создателя за то, что не дал ему детей. Провожать на тот свет тех, кто должен остаться на этом свете после тебя — было бы слишком тяжёлым испытанием.

Но жизнь всё равно взяла свое. Лет через десять в доме появилась сначала одна сожительница, ещё через десять вторая, ещё через десять третья и так далее. Так появился обычай через каждые десять — пятнадцать лет приводить в дом новую женщину, обычно вдову с детьми. Обрекать сожительницу на бездетность абсолютно не захотелось.

Так и пошло. От четырёх до шести женщин разного возраста делят с Саяном постель и обслуживают его дом. Между собой друзья называют их то наложницами, то служанками, иногда просто сожительницами. Но суть всех этих названий одна — неполноценная жена.

— Ну а теперь, друзья мои, — довольный сам собой, Ансив улыбнулся, — Обещанный сюрприз.

В беседку вновь вошла угора Схита. С деревянного подноса на стол служанка быстро переставила три чашки в маленьких блюдцах, золотые ложечки, овальную вазочку с лесным мёдом и большой пузатый чайник. Из широкого носика струится пар. Ансив лично разлил по чашкам пахучий тёмный напиток.

Ягис потянул носом и удивлённо воскликнул:

— Превеликий Создатель, это же ...чай!

— Да будет благословлён хозяин этого дома! — Саян быстренько запустил ложечку в сладкий мёд.

Ансив, весьма довольный произведённым эффектом, великодушно подтвердил:

— Он самый.

Саян, немилосердно дуя в дымящую чашку и всё равно обжигая губы, сделал первый глоток... Блаженство! Давно позабытый вкус. Вкус детства, маленькой кухни и любимой мамы, разливающей терпкий чай. За первой чашкой последовала вторая, потом третья, а там и четвёртая будет.

Не так давно казалось, что знакомый с детства напиток ушёл навсегда. Ансив лично перепробовал все местные травы. Но, в конечном итоге, пришлось остановиться на тёртой и высушенной морковке. Вкус, конечно, не тот, но всё лучше кипяченой воды. И вот теперь... Такое счастье!

— Колись! Где достал? — Ягис до краёв наполнил очередную чашечку.

— Ну... Где достал догадаться не трудно, — Ансив зачерпнул ложечкой мёд.

— У менга выменял? — сообразил Ягис.

— У него. У кого же ещё? — ответил Ансив. — В первый день я до смерти загонял уважаемого купца. На второй день, для бодрости и поддержания духа, утус Типат приказал простолюдину заварить какую-то травку. Пахучая такая. Отвар получился тёмным, тягучим. Он мне сразу показался до жути знакомым.

— Чифирь! — воскликнул Ягис. — Неужели уважаемый Типат бухал самый настоящий чифирь?

— Он самый, — легко согласился Ансив. — Помнится, как-то раз ты нас угостил им. Дрянь страшная. Мозги в трубочку сворачивает. Я ещё тогда до утра заснуть не смог.

Ягис довольно улыбнулся.

— Утус Типат ещё тот ипохондрик, — Ансив сделал маленький глоток и поставил чашку на блюдце. — Ну а дальше дело техники: я купил у него весь запас чудесных листьев.

— И насколько же утус Типат любит болеть? — Саян налил пятую по счёту чашку ароматного чая.

— К сожалению, не очень: кулёк грамм на шестьсот. Но, по моей личной просьбе, менг пообещал привезти гораздо больше, — Ансив вновь поднял чашку с чаем.

— Кстати, о менге, — Ягис зачерпнул ложечкой мёд. — Саян, всё забываю спросить: на кой чёрт ты велел тащить этого менга в свой кабинет, да ещё ждать заставил?

— А вот на тот и велел, — Саян опустил полупустую чашку на стол. — Менги до сих пор считают нас, людей, дремучими дикарями. По их твёрдому убеждению, мы до сих пор носим задрипанные шкуры и с дикими воплями гоняемся за несчастными животными.

— Да и бог с ними! Пусть думают, что хотят. Нам-то что? — отмахнулся Ягис.

— Э, нет... — Саян упрямо качнул головой. — Репутация вещь очень полезная. Менги — враги. Заставить врага уважать себя — залог победы над ним. Своего я добился: уведенное в крепости и возле неё, а особенно в моём кабинете, потрясло менга. Он обратился ко мне на "витус". Сам того не желая, утус Типат стал соблюдать правила этикета, словно перед ним не дикарь, а сам Великий Князь.

— Ну и что? Ко мне от тоже на "витус". Что здесь такого? — Ансив поднёс чашку к губам, но так и не отпил из неё.

— Да поймите же вы! — Саян стукнул кулаком по столу. — Для менга обратится к человеку на "витус" то же самое, что тебе, Ансив, обратиться к своему сторожевому псу на "витус Барбос, разрешите пройти до дома", — коряво подделывая голос Ансива, произнёс Саян.

— Ты хочешь сказать, что твой рабочий кабинет заставил менга в корне изменить свое мнение о нас, о людях? — недоверчиво уточнил Ансив.

— Именно, — Саян кивнул. — Этот купец теперь наш своеобразный агент влияния. С его фантастических рассказов об увиденном, представления менгов о людях начнёт меняться. Медленно, со скрипом, с усмешками и пальцами у виска, но начнёт. Со временем менги перестанут сравнивать нас с дикими животными и научатся уважать.

Объяснение прервало появление посыльного. Запыхавшийся подросток в тёмной от пота рубахе, едва не споткнувшись о порог, забежал в беседку.

— Витус! — выдохнул посыльный, но тут же по-детски смутился и поспешно уточнил. — Витус Саян.

— Говори, — разрешил Саян.

— Там, возле Западных ворот, вас ожидает утус Триг, Верховный Вождь племени Звездная птица, — скороговоркой выпалил посыльный. — Какие будут приказания?

Саян аж подался всем телом вперёд.

— Ты не ошибся? Случайно не утус Яхент? — настойчиво переспросил Саян.

— Никак нет, витус, — посыльный вытянулся по стойке смирно. — Верховный Вождь мне лично сообщил собственное имя — утус Триг.

— Отлично! — Саян, лукаво улыбаясь, сел прямо.

Ягис и Ансив, оба встревоженные не на шутку, переглянулись.

— В общем так, передай ему, что я скоро выйду к нему лично, — приказал Саян.

— Есть! — посыльный, бодро козырнув, убежал.

Саян, отодвинув полупустую чашку, поднялся из-за стола.

— Для пущего эффекта мне потребуется ваша помощь, — Саян оставил стул в сторонку. — Минут через десять будьте у Западных ворот при полном параде. Я постараюсь не опоздать.

Саян направился к выходу.

— Саян! — Ягис со всей злостью стукнул кулаком по столу, чашка с недопитым чаем со звоном столкнулась с блюдцем. — Я с места не сдвинусь, пока ты не расскажешь нам, в чём дело.

Саян оглянулся. Ансив молчит, но по его лицу и так видно, что он целиком и полностью солидарен с Ягисом. Без объяснений никак не обойтись. Саян вернулся к столу, но садиться не стал.

— Нас ждёт очень неприятное, но очень важное историческое событие, — заявил Саян. — Сегодня шестое мая. Большой Сбор Звёздной птицы закончился день, два назад. Утус Триг принёс нам окровавленный топор.

— Война? — недоумённо воскликнул Ягис. — С племенем Звёздной птицы?

— Да, — нарочито спокойно ответил Саян.

— С чего ты решил?

— По данным внешней разведки, прежний Вождь утус Яхент всячески оберегал племя от войны с нами. Быстрей всего, на прошедшем Сборе его сняли с должности. Значит, вверх взяла партия "ястребов". Теперь вам ясно?

— Да, — недовольно буркнул Ягис.

— Тогда я пошёл. Да и вы не задерживайтесь.

Но прежде, чем Саян успел обогнуть большой куст черноплодной рябины, Ансив бросил в спину:

— Саян! Ты — сволочь!

— Я в курсе, — Саян улыбнулся.

* * *

Знаменосец, самый молодой из преторианцев, самым первым подбежал к Западным воротом. На плече воин принёс личный штандарт Саяна. Следом подошли Ягис и Ансив. Виновника переполоха всё нет и нет. Ягис отвёл друга в сторону и тихо, чтобы не услышал молодой преторианец, спросил:

— Ансив, как думаешь: это его рук дело?

— Конечно его, — в полголоса, но уверенно, ответил Ансив. — Это же он приказал на какой-то ляд выстроить вокруг рудника форт и давать от ворот поворот всем без исключения охотникам. Мало того, что он оставил их без меди, так ещё посягнул на древнейший институт первобытной демократии — неприкосновенность племенной территории.

— А! Это когда ещё с нами Птица отвоевала рудник у Рыбы? — уточнил Ягис.

— Да, — Ансив кивнул. — С тех пор Рыба ещё пару раз пыталась оспорить рудник, но оба раза с разгромным счётом. А вот и наш провокатор.

На площади, придерживая накидку левой рукой, появился Саян. При виде Сахема молодой знаменосец вытянулся по стойке смирно.

— Вольно, — на ходу скомандовал Саян. — Ну что, друзья, вы готовы творить историю?

— Вообще-то, в историю можно попасть, а можно вляпаться, — ядовито заметил Ягис.

— Вижу, готовы. Тогда пошли.

Глава 4. Объявление войны

Что-то не спешит Умелец высунуться из своего каменного мешка. Триг, Верховный Вождь плени Звёздная птица, в раздражении выдернул из земли пучок зелёных травинок. Боится что ли? Или догадался?

Ожидая Умельца, Триг присел прямо на траву возле чудной выложенной прямоугольными камнями тропинки. Едва Триг с двумя спутниками сошёл с лодки на берег, как все жители поспешили убраться в крепость.

Убежать то убежали, но возле больших обитых дорогой медью ворот их всё же встретил какой-то юнец в мокрой от пота рубахе. Подданный Умельца вежливо выяснил кто какие, с какой целью и поспешил спрятаться за створками ворот. С тех пор прошло вполне достаточно времени, чтобы обежать Тивницу кругом. Но никого до сих пор нет. Триг нарочито спокойно сидит на скошенной траве. Раздражение раздражает, но, главное, не показывать вида. Жарко только.

От того, что сейчас предстоит сделать — захватывает дух. Умелец хитёр и очень опасен. К тому же, говорят, могучий колдун. Соорудить такую ограду без колдовства, Триг украдкой покосился на высокие стены, невозможно. Да-а-а, утус Яхент по-своему был прав. С помощью своего могучего красноречия и мудрости как мог отговаривал соплеменников от войны с Умельцем. Но нарушителя обычаев предков всё равно нужно покарать.

Всю прошедшую зиму Триг вынашивал хитрый план наказать Умельца. Первым делом пришлось навестить утуса Гитаса, Верховного Шамана племени. Для опытного охотника зимний путь длинной в десятки километров по руслу замёршего Акфара труда не представляет, но путешествие не было приятным. Зато! После долгого разговора возле дышащего жаром очага самый сильный шаман племени всё же дал обещание защитить соплеменников от злых чар Умельца. Триг дотронулся до висящего на шее оберега.

А потом было ещё несколько далёких визитов. Триг отсутствовал в родной полуземлянке больше двух месяцев. Незадолго до прихода тепла, состоялся решающий разговор с утусом Яхентом, Верховным Вождём Звёздной птицы.

Не зря утус Яхент слывёт умным и проницательным охотником. Не зря. В иной ситуации ни за что не согласился бы сложить обязанности Верховного Вождя. А так, внимательно выслушав хитроумный план, широко улыбнулся, похлопал по плечу и согласился.

Остальное было нетрудно. На второй день Большого Сбора утус Яхент лично попросил охотников племени передать Тригу топор из чёрного кремния, символ власти Верховного Вождя. На собрании племени Триг поведал людям свой хитроумный план наказать Умельца, чем вызвал бурю восторгов. В исступлении охотники повыскакивали с мест и огласили большую поляну у дуба восторженными воплями. Собрание племени единогласно выступило за объявление войны Тивнице. Как и следовало ожидать, наглость Умельца накопилась в душах соплеменников противным кислым осадком.

Протяжный шелест открывающихся ворот отвлёк от приятных воспоминаний. Створки глухо стукнулись о кирпичные стены. Триг поспешил встать и выйти на середину тропинки из камней. Рослые братья Инпор и Вихи встали немного позади.

Торжественно и неторопливо, словно опасаясь уронить хрупкое достоинство, из-под свода высокой башни вышла маленькая процессия. Триг нетерпеливо переступил с ноги на ногу. Никогда ранее встречаться с Умельцем лично не доводилось, но не узнать Сахема Тивницы по пышной одежде, гордой осанке и просторной красной накидке совершенно невозможно.

Умелец, величественно вышагивая впереди, напялил дорогую металлическую броню. Широкие медные пластины сияют наведённым блеском. Во как дрожит за свою жизнь. На красном фоне угольной чернотой выделяется широкий кожаный пояс. Рукава добротной шерстяной рубахи специально закаты, чтобы показать массивный тёмно-синий браслет на правой руке. Триг невольно дотронулся до оберега. Как говорит шаман племени, этот браслет ни что иное, как очень сильный магический талисман. Вроде как сам Великий Создатель вручил его Умельцу. И за что, спрашивается?

За спиной Умельца молодой подданный несёт высокую палку с короткой жёрдочкой на конце, на которой, словно живая, сидит большая ярко-красная сова. Голова хищной птицы с острым клювом гордо поднята, могучие крылья сложены за спиной, огромные глаза смотрят с высоты высокомерно, гордо и равнодушно. Выглядит сова очень внушительно.

Живым воплощение физической мощи и непобедимости за спиной Умельца возвышается Тивница. Крутые стены красным кольцом сжимают вечный Утёс. Высокая башня над воротами замыкает кольцо стен. Подданные Умельца густо облепили стену и башню. Из каждого окна, из каждой щели выглядывают по два, а то и по три лица.

Триг невольно напрягся. Остаётся надеяться, что Умелец ничего не заметит.

Ягис и Ансив, соправители Тивницы в точно таких же красивых и дорогих нарядах, вышагивают позади Умельца. Слева, тот что потолще, Ансив, кажется, насторожено пялится на незваных гостей. А вот Ягис, что с другой стороны, смотрит как настоящий охотник — спокойно и уверенно. Старики сказывают, будто Ягис решил уйти с Умельцем в самый последний момент. Не иначе проклятый Умелец околдовал его.

Умелец остановился неподалёку и торжественно произнёс:

— Приветствую тебя, утус Триг. Какие дела, какие заботы привели тебя к нам?

Дружеского рукопожатия не будет, Триг остался на месте. Не дело посланнику войны здороваться за руку с будущим врагом.

— Утус Саян, приветствую тебя, — официально, без малейшего намёка на миролюбие, ответил Триг.

Превеликий Создатель, помоги! От волнения Триг едва не поперхнулся. Вот оно! Великое дело. Ладно бы любое другое нормально племя, а то ведь — сама Тивница!

— Я, Верховный Вождь племени Звёздная Птица, принёс окровавленный топор тебе, Сахему племени Тивница. Теперь между нашими племенами война.

Ритуальные слова произнесены. Но ни один мускул не дрогнул на лице Умельца. С таким же успехом ему можно поведать, что пришла весна. Он знал. Знал. Наперёд всё знал. Колдун проклятый. Только молодой подданный с длинной палкой в руках нервно переступил с ноги на ногу. Медная сова, словно желая клюнуть, качнулась вперёд.

Утус Вихи подал с виду обычный медный топор с закруглённым лезвием. Триг, держа оружие перед собой на вытянутых руках, подошёл к Умельцу.

Только с близкого расстояния на гладком топорище можно заметить большое бурое пятно запёкшейся крови. Этот топор Триг лично погружал в кровь жертвенного оленя.

Всё так же спокойно Умелец взял окровавленный топор обеими руками. Триг тут же отступил на пару шагов назад.

— Я, Сахем племени Тивница, принимают от тебя, Верховного Вождя племени Звёздная птица, окровавленный топор. Теперь между нашими племенами война.

Умелец ответил так, как требует обычай. Маховик судьбы запущен, война объявлена и принята по всем правилам. Теперь только совет племени может поручит забрать окровавленный топор обратно. Пора заканчивать столь трудную и ответственную миссию. Триг торжественно возвестил:

— Встретимся ровно через восемь дней возле рудника.

Всё что нужно сказать — сказано, всё что нужно передать — передано. Триг собрался было развернуться и уйти, как голос Умельца, всё такой же спокойный, пригвоздил на месте:

— Не спеши. Вождь.

Триг не сдвинулся с места. Что-то будет.

— Раз племя Звёздной птицы объявило нам войну, то место встречи выбираем мы, — чеканя слова, словно швыряя камни, заявил Умелец. — Ровно через восемь дней мы встретимся здесь. Именно здесь. И только здесь.

Внутренности словно покрылись льдом. Триг до боли стиснул зубы. Произошло то, чего больше всего боялся и больше всего надеялся избежать. Но проклятый Умелец прав. Обычно одно большое сражение между племенами разворачивается рядом с тем местом, которое послужило причиной войны. Рядом с медным рудником находится большая поляна. Было бы очень здорово, если бы сражение произошло там. Но обычай предков оставляет право выбора за тем, кому объявили войну.

— Ты спрячешься за стенами? — с вызовом спросил Триг.

— Нет, Вождь. Мы встретимся в честном бою. В чистом поле, — ответил Умелец.

Не говоря ни слова, Триг развернулся и пошёл прочь. Братья Инпор и Вихи топают сзади следом. Ну что ж, подобный исход был вполне предсказуем. Умелец хитёр и коварен, но, Триг улыбнулся, его ждёт большой сюрприз. Очень большой.

Глава 5. План войны

Саян, помахивая окровавленным топором, словно заурядной палочкой, повернул обратно в крепость. В том же порядке, в каком они вышли встречать посланников войны, процессия зашла под своды надвратной башни. Ягис, сделав большой шаг вперёд, схватил за рукав.

— Саян, — злобно зашипел Ягис. — Тебе придётся много чего объяснить.

— Объясню. Всё объясню, — не оборачиваясь, ответил Саян. — Но только не здесь и не сейчас.

Взглянув на Ансива, Саян спросил:

— Ансив, если не возражаешь, давай встретимся у тебя через пару часов. Завари ещё чайку. А то мне ещё народ собирать, войну объявлять.

— Договорились, — хмуро бросил Ансив. — Но учти: ты останешься без мёда.

Окровавленный топор в руках разглядели многие жители Тивницы. А кто не видел, поверил на слово очевидцам. С кем началась война и по какой причине объяснять никому не нужно. Войны с менгами и стычки с другими племенами обычное явление. Разница лишь в том, что впервые врагом Тивницы стало племя Звёздная птица. Почти сто лет назад род Медной Совы отделился именно от этого племени. Многие десятилетия Тивница считалась естественным союзником Птицы. А так, каждый подданный и прекрасно знает к чему готовиться: вода, едва, дрова и прочие припасы в максимально возможном количестве.

Не через два часа, а через три Саян появился в уютной беседке в глубине ухоженного садика. Хмыре, словно с дикого похмелья, Ягис и Ансив на пару ополовинили большой пузатый чайник с крепким ароматным чаем.

— Надеюсь, вы понимаете: наш разговор будет строго конфиденциальным, — Саян сам себе налил чашечку изрядно остывшего чая.

— Это ещё почему? — поинтересовался Ансив.

— То, что вы услышите, предназначено только для ваших ушей, — Саян зачерпнул ложкой мёд. — К тому же, только вы способны меня понять.

Выражение "строго конфиденциально" означает разговор на русском языке. За сотню с лишним лет друзья много чего забыли из первых лет годы жизни на Миреме, а вот родная речь почему-то крепко-накрепко засела в памяти. В любой момент, любой их них, хоть по среди ночи, хоть после недельного запоя, может заговорить по-русски без запинки и даже без акцента. В своё время пришлось немало поломать голову над этим феноменом, чтобы в конечном итоге, махну рукой, списать его в один ряд с долголетием, способностью к языкам и тёмно-синими дарами Создателя.

— И так, господа, что вас интересует в первую очередь? — Сергей сделал большой глоток ароматного чая.

— Хватит ли у тебя смелости признать, что предстоящая война целиком и полностью твоих рук дело? — с вызовом спросил Ян.

— Что именно ты спровоцировал её, — Андрей по-особому выделил "ты".

— Смелости? Хватит. Даже с избытком, — заверил Сергей. — Да, Андрей. Да, Ян. Предстоящую войну целиком и полностью спровоцировал я.

Сергей налил ещё чашечку чая и отломил кусочек хлеба.

— Я прекрасно осознаю, что охотники смиренно не проглотят ни монополию на медь, ни посягательство на кусок своей территории. Причём, прошу заметить, самой ценной территории. Не будь прежний Вождь Птицы столь упорно миролюбивым, война началась бы ещё в прошлом году. Зачем, по-вашему, я третий год подряд запрещаю трогать обширный луг перед Западными воротами? Хотя ещё ранней весной его следовало бы перепахать и засеять рожью.

— Поле боя, — хмуро бросил Андрей.

— Оно самое, — Сергей кивнул. — Я очень надеюсь, что у охотников не хватит ума вытоптать наши поля южнее Тивницы. Но! Риск есть риск.

— Но... Зачем? Сергей, зачем тебе нужна эта война? — эмоционально воскликнул Ян. — Нам-то что — воскреснем. А простым смертным как? Они ж, того, навсегда умирают.

Сергей, наполняя из почти пустого чайника третью чашку, уставился на Яна. Тёмно-коричневая струйка едва не пролилась на полированную столешницу.

— Ян, ты меня удивляешь, — Сергей поставил чайник на стол. — Ведь ты у нас самый лучший воин. Действительно лучший. С твоим-то колоссальным опытом. Мало кто из смертных может сравниться с тобой во владении топором, копьём и уж тем более катаной.

Ладно бы, если столь эмоционально выступил Андрей. Я б его понял. И он и я так и остались гражданскими людьми. Да. Нам тоже время от времени приходится размахивать тёмно-синими катанами, но мы всё равно в первую очередь гражданские чиновники. Невероятно, Ян: даже спустя сто десять лет в тебе по-прежнему сидит пацифист конца двадцатого века.

— Ну и пусть сидит, — упрямо возразил Ян.

— К тому же, — Сергей пропустил реплику Яна мимо ушей, — Не смотря на всю нашу бессмертность, нам всё равно тяжело расставаться с жизнью. Или забыл, как лет двадцать назад зимой на охоте тебя медведь-шатун подрал? Неделю тебя искали. Еле нашли. И всё это время ты упорно цеплялся за жизнь. Одних шишек сколько сгрыз. Хотя было бы куда как проще лечь на снег и помереть.

От неприятных воспоминаний Ян поморщился, словно от зубной боли.

— Ты, это, от темы, не отвлекайся.

Напускной грубостью Ян пытается скрыть смущение.

— Да, действительно, отвлёкся, — охотно согласился Сергей. — Тогда, лучше, начну с самого начала.

Сергей залпом осушил чашку до дна, закусил хлебной корочкой и крякнул от удовольствия.

— На этом самом месте, где мы сейчас пьем этот восхитительный чай, — наливая четвёртую чашку, заговорил Сергей, — девяносто шесть лет назад наш маленький свежеиспечённый род построил первое стойбище. И кем мы тогда были? — Сергей в упор глянул на Яна. — Тем, чем до сих пор являются наши соседи: что поймали, то и съели, что нашли, тем и закусили.

Первобытнообщинный строй не может, экономически не может быть основой для настоящего государства. Первое, что я начала делать — создавать новую экономическую базу. Переделывать охотников и собирателей в крестьян и ремесленников. Учил землю пахать, дома строить, медь обрабатывать. Много чего мы позаимствовали у менгов. Ты же сам, Ян, командовал первыми пятью экспедициями на юг. Ну, в общем, своего я добился.

Сергей, словно показывая, какое большое дело сотворил, широко развёл руками.

— Друзья мои, — воскликнул Сергей. — Хотя бы сейчас вы понимаете, какое невозможное по сути дело мы провернули? В иных условиях, на этот самом месте, не было бы никакого государства людей. Здесь нет ни лёгкой для вспашки земли; ни диких злаков, чтобы засеять эту землю; ни годных для одомашнивания животных. Вообще ничего нет. И всё, что вы сейчас видите вокруг себя... Все, что растёт и мычит за пределами этих стен... Все это появилось благодаря нам, нам и только нам.

Не будь нас, первое государство людей появилось бы на сотни, а то и на тысячи лет позже. Когда менги, колонизаторы с юга, построили бы на Великом Столбе свою крепость и самым наглядным образом, с помощью огня и стали, не объяснили бы людям преимущества государственного строя.

— А заодно ты свернул первобытную демократию, — Андрей не удержался от ложки дёгтя.

— А заодно свернул первобытную вседозволенность и укрепил вертикаль власти. И вы, прошу заметить, сидите на самом верху это вертикали.

Сергей перевёл дух. Ругаться с друзьями не стоит.

— Как бы то ни было, столь долгий подготовительный период прошлой весной наконец-то закончился. Я лично уложил последний кирпич в нашу Тивницу, в нашу крепость, в наш град.

— Теперь понятно, почему с такой помпой, обжираловкой и разбазариванием материальных ценностей ты отметил конец строительства, — припомнил Ян.

— В точку, — охотно согласился Сергей. — Пора переходить к следующему пункту нашей программы — к внешней экспансии.

На миг в уютной беседке в маленьком ухоженном садике повисла тишина. Ян удивлённо глянул на Андрея. В ответ Андрей пожал плечами.

— Ну ты хапнул, — воскликнул Ян.

— Зачем? — удивился Андрей.

Сергей широко улыбнулся. На деле Ян и Андрей давно превратились в Ягиса и Ансива.

— На данный момент мирные средства воздействия на охотников исчерпаны. Они переняли кое-что, но, к сожалению, гораздо меньше, чем я надеялся, — объяснил Сергей. — Вместо засек они окружают свои стойбища деревянными частоколами. Некое подобие грядок с чесноком и луком всё же можно найти возле их полуземлянок. Но к полноценному сельскому хозяйству они и не думают переходить. Единственное, что они приняли на "ура", так это собак. Но даже их они специально не дрессируют для охраны стойбищ. На этом и без того короткий список заканчивается.

Почему охотники с упорством достойного лучшего применения держатся за старый образы жизни я, если честно, не понимаю. Они сознательно отказываются от более сытой, здоровой и комфортной жизни. Они по-прежнему ютятся в полуземлянках и зависят от малейшего чиха дикой природы. Олени откочевали чуть в сторону... И всё: племя на грани голода.

— А тебе не приходило в голову, — встрял Ян, — что больше всего на свете они дорожат своей первобытной вседозволенностью, и что крепкая вертикаль власти им нахрен не нужна?

— Не приходило, — с ходу согласился Сергей и продолжил. — Чтобы вы там про меня не думали, но внешняя экспансия нам нужна не только по причине моих наполеоновских амбиций. Хотя они в том числе.

Тивница, как племя, полностью замкнулось в себе. Тридцать лет назад мы окончательно отделились от Звёздной птицы. Тогда же последний раз девушка из Лугового Сокола вышла замуж за нашего парня. Через два, три, в лучшем случае через четыре поколения, во всю расцветут последствия близкородственных браков. Меня не прельщает перспектива превратиться во владельца самого большого на Миреме дурдома.

После победы я обложу Птицу налогом "кровью". С каждого рода они будут платить по одной, две девушки в год. Пока племена охотников не превратятся в сельскохозяйственные общины и не войдут в состав Тивницы, другой альтернативы у нас нет.

— И ты уже придумал план войны? Без меня? — вспылил Ян.

Едва разговор свернул к военной теме, как Ян из пацифиста тут же превратился обратно в воина.

— Ян, ты только не обижайся, — миролюбиво произнёс Сергей. — План предстоящей войны настолько прост и однозначен, что я и сам прекрасно справился.

В поле перед крепостью охотников встретят ополченцы. Все три пехотные манипулы мы выстроим в одну линию. За ними, в качестве резерва, встанут Преторианцы. Младшее ополчение засядет на Западных воротах и на прилегающих стенах. Я буду с преторианцами. Андрей, и не спорь, останешься в крепости. Ну а ты, Ян, выбирай под командование любую манипулу.

Охотники, как обычно, ломанутся в бой гурьбой. Манипулы окажутся в полном окружении, но это не страшно. Быстрей всего, в окружении будут и Преторианцы. А дальше начнётся бойня. Чем быстрее охотники признаю свое поражение, тем их больше вернётся обратно к родным хатам. Вот и всё.

— Почему бойня? — недоверчиво, словно на ярмарочного шарлатана, глянул Ян. — Охотников будет в разы больше. Не меньше полутора тысяч.

— Да хоть три тысячи, — отмахнулся Сергей. — Дело не в количестве, а в качестве. Воевать строем охотники не умеют. К тому же, Звёздной птице ещё ни разу не выпадало сомнительное удовольствие биться лбами о монолитный строй щитов. Вот, заодно, и попробуют. Да у них ума не хватит остановиться недалеко от манипул и закидать нас стрелами. В бой полезут. В рукопашную. Славу добывать и боевые трофеи.

— На словах ты уже разбил Птицу в пух и прах. Не рановато ли? — осторожно поинтересовался Андрей. — Война, знаешь ли, путь обмана. Мало ли что.

— Вот поэтому из-за возможных "мало ли что" главное сражение произойдёт возле стен Тивницы, — Сергей стукнул указательным пальцем по столешнице. — Если мало ли что, мы укроемся в крепости. Я лучше пошлю к Хессану очередной глупый обычай и отправлю Яна с его Спецназом громить стойбища Птицы, нежели оставлю крепость и гражданское население без прикрытия. Охотники сами не поняли, чего понаделали своим окровавленным топором — развязали мне руки.

— Чего, собственно, ты и добивался, — ядовито заметил Ян.

— Именно! Ян, именно, — Сергей энергично кивнул. — Иной исход сражения мне представляется с трудом. Охотники со своей демократией и благородством на что-то более коварное просто не способны. Уверен: во всей Птице не найдётся ни одного желающего остаться в тылу в качестве резерва. Так ведь и уважение сородичей не сыскать и без почетных трофеев остаться можно. Все, я твёрдо уверен, все без исключения ринутся в бой. Вот она — первобытная демократия в действии.

Сергей умолк. Словно на исповеди душу облегчил. Озабоченные Ян и Андрей молча переваривают план войны. В беседке повисла тишина. Ну и пусть подумают. Это полезно.

За жаркими разговорами и горячим чаем незаметно наступил вечер. Гепола опустилась к западному горизонту и наполнила беседку холодными предзакатными лучами. В саду тишь и благодать. Сквозь живые стены пышных кустов не пробивается ни малейший ветерок. Андрей, зачерпнув остатки мёда золотой ложечкой, задумчиво пытается размешать его в чашке с остывшим чаем, но не получается. Густой мед вязкими комочками болтается в холодной воде.

— Ладно, — Ян хлопнул ладонью по столу. — Придётся расхлёбывать эту кашу по твоему рецепту. Тогда почему, Сергей, и тебе не остаться в крепости? Дай мне поруководить этой славной викторией. Почему ты вечно посылаешь меня за три девять земель разгребать грязное бельё?

— Ян, только без обид, — Сергей пригубил холодный чай. — Я бы и сам с превеликим удовольствием остался бы в крепости наблюдать за сражением с Западной башни. Но не могу! Как ни странно. По банальной причине не могу. В бой необходимо отправить все наши силы, в том числе и преторианцев. А без меня, без моего драгоценного тела, делать им на поле боя совершенно нечего. Самая главная задача гвардейцев — меня охранять, — решительно, как отрезал, заявил Сергей.

— Сергей, опомнись! — вспылил Ян. — От кого охранять? Подданные тебя боготворят. Ты запросто можешь прийти в наше капище, содрать звезду Создателя и нарисовать собственный святой лик. Только рады будут.

— Оно и верно, — встрепенулся Андрей. — Сергей, на кой тебе личная охрана? В пределах периметра из обожжённых кирпичей бояться тебе совершенно нечего. Да и некого. К тому же мы один фиг бессмертны.

На эмоциональный взрыв Яна и на более спокойный вопрос Андрея Сергей только хитро улыбнулся. Держа на весу пузатый чайник, стараясь выжать из него хотя бы ещё пару капель восхитительного напитка, нарочито спокойно Сергей объяснил:

— Целиком и полностью согласен с вами, друзья мои. Меня действительно боготворят и в пределах нашей крепости ничто и никто мне не угрожает. Если разобраться, то личная охрана мне совершенно ни к чему. Но! Всё не так просто.

Сергей опустил пустой чайник на стол.

— Сейчас у нас три манипулы. Сто лет назад не набралось бы и на половину одной. Ещё через сто лет у нас будет три полноценных легиона. Естественно, нынешние манипулы послужат основой для их создания. Та же учесть постигнет и преторианцев. Через сто лет из моего нынешнего взвода телохранителей вырастит полноценный легион. Но это будет не просто пехотный легион, а личный легион Великого Сахема.

Это будет самый лучший легион. Лучше всех вооружённый. Лучше всех обученный. Самый преданный. Именно этот легион составит гарнизон Тивницы и будет оберегать Великого Сахема во всех военных походах. Служить в нём будут только простолюдины, выходцы из сословия преторианец. Аристократов, дворян и прочей родовитой шушеры в нём не будет. Именно этот легион будет оберегать Великого Сахема от покушений, дворцовых заговоров и переворотов. Традиции легиона преторианец закладываются уже сейчас. Если Сахем лично в бой не идёт, то и преторианцам делать на поле боя делать нечего.

Да, мне лично ничто и никто не угрожает. Но! Как знать: Создатёль не счёл нужным поделиться с нами своими планами. Когда, на какой стадии, он свернёт свой эксперимент? Может завтра, а может через десять тысяч лет. Может быть я погибну в бою, может банально умру от старости, а заново так и не воскресну. И тогда первому смертному Сахему очень даже пригодится большой отряд отлично подготовленных, вооружённых, и, главное, преданных, бойцов.

Едва Сергей умолк, как Ян раздражённо заявил:

— Сергей. Ты говоришь, как будто бредишь.

— Может быть, — равнодушно согласился Сергей.

Андрей шумно поднялся из-за стола и рассерженно произнёс:

— Всё. Хватит на сегодня. Прошу вас, уважаемые, убраться от сюда.

Сергей, со скрипом сдвинув стул, поднялся из-за стола. У хозяина уютной беседки испортилось настроение.

Из-за кустов, словно ожидая приказа, выскользнула угора Схита. Бухнув на стол деревянный поднос, старшая жена принялась быстро собирать грязную посуду. Вяло, даже не пожелав друг другу на прощанье спокойной ночи, друзья разошлись по домам. Беседа и так затянулась. Скоро землю окутают сумерки. До начала войны осталось ровно семь дней.

Глава 6. Полевое сражение

Первое. Самое первое в жизни сражение. Настоящее! А не набившие оскомину учебные баталии с тяжёлыми пародиями на щиты и копья.

Рапс, сын Чигиса, семнадцатилетний парень, стоит во второй шеренге Первой пехотной манипулы. От того, что сейчас предстоит... От того, что сейчас должно свершиться... Дух захватывает! Щёки горят, руки трясутся, а ноги предательски подгибаются. Стыдно даже. Прямо перед ним, в первом ряду, стоит отец.

Как и полагается для воина первой шеренги, на голове отца большой медный шлем, который почти на половину закрывает лицо. Только сейчас, в преддверии большой битвы, с близкого расстояния, можно заметить несколько седых волосков в пряди волос, что выбиваются из под шлема. На плечах отца блестят узкие медные пластины. Такими же пластинами покрыты и его доспехи — наиболее надёжная, дорогая и, главное, престижная броня. Большой прямоугольный щит отец держит прямо, вровень с соседями по ряду — сказывается долгая боевая выучка. Медная секира до поры до времени висит на широком ремне. Большим пальцем правой руки отец сосредоточенно поглаживает острое лезвие. От фигуры родителя веет уверенностью и спокойствием.

Рапс, словно перед большим зеркалом, глянул на самого себя — амуниция и вооружение гораздо проще. Несколько медных пластин, пришитых на толстою выделанную кожу, прикрывают грудь и живот. Щит размерами похож на щит отца, но несколько тоньше и легче. За поясом висит простой топор с прямым лезвием на деревянной рукоятке. Если всё пойдёт как надо, то в грядущем сражении он не понадобится вовсе. Главное оружие пехотинца — двухметровое копьё с большим двугранным наконечником.

А, ведь, всего два года прошло, как на торжественном празднике Инициации Рапс стал полноценным воином и полноправным мужчиной. Утус Шел, центурион Первой пехотной манипулы, тогда же отметил насколько хорошо, даже виртуозно, Рапс владеет топором и копьём. По этой причине, в качестве большой награды за усердие, здесь и сейчас Рапс стоит за отцом во второй шеренге. Сверстники, с кем долгих пять лет довелось махать деревянными топорами и потеть под истошные вопли утуса Лерла, стоят в глубине манипулы, в наиболее безопасном, но и наименее престижном месте. Да, у них есть и щиты, и копья и даже топоры, но сражаться они не будут. Только держать строй и создавать давление.

Раннее утро. Холодный по ночному свежий воздух приятно остужает разгорячённое лицо. На небе ни облачка. Гепола чуть выглянула из-за края восточного горизонта, но саму повелительницу дня ещё не видно. Огромная тень от Утёса накрыла манипулу и протянулась аж до дальнего берега реки. Если присмотреться, то можно заметить, как дальний край исполинской тени приближается всё ближе и ближе. Охотникам нужно бы поторопиться. Иначе очень скоро прекрасная Гепола заберётся высоко на небосклон и будет немилосердно слепить им глаза. Кстати! О противнике.

Рапс выглянул через плечо отца. Вдалеке, через проход между засекой и берегом Акфара, льётся серый ручей. Со столь большого расстояния одеяния охотников сливаются в одну сплошную серую массу. Совсем скоро вся эта масса наполнится через край и с дикими воплями ринется на сомкнутые щиты трёх манипул. Рапс поёжился. От столь явного численного превосходства кружится голова. Может, и в самом деле было бы лучше укрыться за крепостной стеной?

— Не принимай близко к сердцу, сынок, — не оборачиваясь, произнёс отец. — То, что их больше — ничего не значит. Один волк способен обратить в паническое бегство большое стадо овец.

Отец, бывалый воин, словно читает мысли. А действительно! Чего боятся? Охотники ни раз и ни два крикливой стаей набрасывались на плотный ряд щитов и каждый раз, харкая кровью, откатывались назад. Так было раньше, так, да поможет Великий Создатель, будет и на этот раз.

Рапс перевёл дух. Нервная дрожь слегка отпустила.

* * *

Поле. Поле. Кто тебя усеял мёртвыми костями.

Саян, разгоняя наваждение, тряхнул головой. Странная фраза воздушным пузырьком всплыла из глубин памяти. Не вовремя всплыла. Сражение, вроде как, ещё только начинается, а в голову уже лезут дурные мысли. Не к добру это. Не к добру.

Саян одёрнул сам себя. Нельзя так. Ничто не потеряно, пока не потеряно всё.

Новая мысль не на много лучше прежней, зато придаёт уверенность. Маховик судьбы запущен. События слетают с его тупых зубьев, словно картинки в калейдоскопе. Только успевай следить. Лучше ещё разок осмотреть поле боя.

Четверо рослых преторианцев изобразили живой помост. Сложенные внахлёст щиты на вид весьма шаткие, как старый гнилой мостик, того и гляди рухнет, но личной гвардии нужно либо доверять, либо разгонять к чёртовой матери. Конечно, с надвратной башни вид был бы гораздо лучше, но и с этого живого помоста обзор не так уж плох.

Пока всё идёт по плану. Маленькая армия Тивницы выстроилась на большом лугу недалеко от крепости. Эх! Было бы здорово подвинуть манипулы ближе к городской стене, чтобы лучники могли принять участие в сражении, но нельзя. Охотники, кто их знает, в самый последний момент могут передумать. Не дураки, всё же.

Квадраты пехотных манипул выглядят солидно. В каждой ровно 144 воина. От чётких линий и сомкнутых стеной щитов веет несокрушимой мощью и убийственной силой. Не-е-е... На лугу перед Тивницей стоит не 432 пехотинца, а три могучих воина.

На фоне пехотных манипул преторианцы выглядят молодым агрессивным щенком, который спрятался за спины огромных бойцовых псов. Но у этого щенка стальные зубы. В мирное время пехотинцы крестьянствуют и ремесленничают. Преторианцы же — профессионалы. Война их главное и единственное занятие.

А где противник?

Как доложила полевая разведка, Звёздная птица приплыла ещё вчера вечером. Заранее, как не сложно догадаться. В паре километрах выше по течению охотники разбили большой лагерь. Вдоль берега растянулся длинный ряд костров и серых палаток. Положенные восемь дней истекли сегодня утром, но лучше не рисковать. Весь вчерашний вечер и ночь лагерь противника караулили разведчики. Что самое интересное, до стычек дело так и не дошло. Охотники несколько раз замечали невежливое внимание, но только пугали разведчиков громкими криками.

А вот и противник.

Сквозь проход между засекой и берегом Акфара потёк серый ручей. Как и следовало ожидать, гибких прямоугольников марширующих колон нет и в помине. Одна большая толпа, словно мутная вода, сочится сквозь дырку в бочке. Ещё немного и эта зловонная лужа попытается захлестнуть, утопить чёткие квадраты манипул. Ну что ж, пусть попробуют.

— Витус! — со стороны реки подбежал запыхавшийся разведчик.

Ни медных доспехов, ни щита, ни даже топора за поясом у воина нет. Только обычная охотничья куртка, просторные штаны с заправленными в мокасины штанинами и капюшон с сеткой накомарника. Короткий лук за спиной и узкий нож, вшитый в широкий ремень, вот и всё вооружение разведчика.

— Говори, — нутром чуя неладное, разрешил Саян.

Разведчик скинул с головы капюшон и лихо козырнул зелёной от грязи ладонью. Утус Леада, преторианец, один из тех, кто наблюдает за охотниками со стороны Акфара. Разведка лишней не бывает.

— Витус. По Акфару спускается большое количество лодок. Сколько именно затрудняюсь ответить. Но очень много. Одни мужчины. Женщин или детей нет. Охотники торопливо высаживаются на берегу и направляются в сторону Тивницы. Разрешите предположить: на помощь Звёздной птице прибыли остальные племена.

Проклятье! Саян до боли сжал кулаки. В груди словно взорвался огненный шар. Охотники всё же перехитрили его. Как именно — выяснится позже. А сейчас надо что-то делать.

— Доклад принят. Возвращайся в крепость, — машинально приказал Саян.

— Есть! — преторианец лихо козырнул и убежал.

Так оно и есть. Охотников слишком много. Гораздо больше, чем может быть в Птице. К тому же, они разделились на четыре кучи. Если три первые примерно равны между собой, то четвёртая, крайняя слева, заметно меньше остальных. Хуже того: та, что в центре, пытается изобразить некое подобие фаланги. Саян улыбнулся. Даже от сюда видно, что идея обречена на провал ещё до начала сражения. Вольные охотники напрочь отметают всякую дисциплину. Подготовки никакой. Вместо прямой линии чёткого ряда щитов получается кривая с завалами по краям и в центре.

Понятно — против Тивницы выступил СОЮЗ ПЛЕМЁН! На войну припёрлись все четыре племени. И, естественно, охотники разбились на четыре отдельные кучи. Та, что самая маленькая, Серый Волк. Это племя выделилось из Звёздного зверя лет шесть назад. Всего четыре рода и две фратрии. Ну а те, что тщетно пытаются изобразить фалангу, Звёздная рыба. Уж кому, кому, а именно Рыбе чаще всего приходилось биться зубастой мордой в сомкнутый ряд щитов. Прочухались, наконец. На собственной шкуре прочувствовали силу плотного строя. Даже подражать пытаются. Болваны.

Мутный поток в проходе между засекой и речным берегом иссяк. Серые толпы охотников заволновались ещё сильнее. Ещё миг... И вся эта разношерстная орава хлынет на маленькую армию Тивницы. Что делать? Что делать? Саян рассеянно заоглядывался. План сражения улетел к Хессану под хвост. Остаётся только одно.

— Посыльные!

Трое самых быстроногих преторианцев вышли из строя.

— Приказ всем манипулам: немедленно отступать в крепость. Исполнять!

Посыльные тут же убежали.

Ну, утус Триг! Ну хитрец! Чуть было не обдурил. Но! Саян злобно усмехнулся. Ополченцы умеют не только наступать, а ещё организованно отступать под прикрытие городских стен. Каждая манипула не просто знает в какой последовательности отходить, но и как протискиваться через узкие створки Западный ворот.

Саян спрыгнул с живого помоста на землю. Наблюдения закончены. Настал момент, когда какое-либо руководство битвой более невозможно. Теперь всё зависит от того, насколько хорошо подготовлены манипулы, насколько твёрд каждый воин и насколько каждый центурион знает своё дело. Пара минут и вал переполненных жаждой убивать охотников накроет аккуратные квадраты манипул. Исход сражения не ясен, но будет кровавая бойня. Обязательно будет. Пусть охотники не умеют воевать, но сражаться они очень хорошо умеют.

— Приготовиться к бою! Отступаем к воротам! Ждём остальных! — приказал Саян.

Последние приказы отданы. Маленькая манипула преторианцев ощетинилась копьями. Сомкнутые щиты очертили строй толстой синей линией. Держа квадрат, чеканя шаг, преторианцы двинулись к Западным воротам.

Началось! Саян смахнул со лба обильную испарину. Сердце заколотилось так, словно подошёл к краю высоченного обрыва. Всё нервы проклятые.

На той стороне большого луга четыре серые тучи взорвались дикими воплями. Тысячи глоток разом взревели. Очертя голову, охотники ринулись в неистовую атаку. Звёздная Рыба не сумела сдержать даже самого жалкого подобия строя. Ритуальные песни и боевое безумие напрочь вышибли из сознания первобытных охотников желание воевать по-новому.

* * *

Умелец — очень сильный колдун. Каждый мужчина, каждая женщина и даже маленькие дети знают об этом.

Гитас, Верховный Шаман племени Звёздная птица, принял из рук молодого помощника большой бубен. Утус Триг попросил почти невозможное — во что бы то ни стало помещать Умельцу напустить на доблестных охотников порчу. В одиночку ни за что не справиться. К счастью, на помощь пришли шаманы всех четырёх племён. Едва огнеликая Гепола поднялась на небосклон, как Гитас начал защитное камлание.

По-особому зажжённый пучок перьев упал в большую кучу дров. Шумя и разбрызгивая искры, жёлтое пламя быстро охватило сухие ветки и колотые чурки. Языки пламени взметнулись до самого неба. Гитас, стуча колотушкой в чёрный от старости бубен, произнёс на распев первые слова:

— О! Великий! Помоги! О! Великий! Защити!

Бум! Бум! Бум!

Могучий бубен звучит над поляной.

Магия, обращённая к Великому Создателю, самая сильная, самая могучая. Хессан, повелитель всемирного зла, обращается в бегство при одном только имени Великого. Но! Равнодушно и с большой высоты взирает Великий Создатель на творения свои. Ох как трудно, нелегко, призвать его на помощь. Нужно много сил, много молитв, много песнопений и много ритуальных плясок. Тогда, может быть, обратит он взор свой.

— О! Великий! Помоги! Детям своим помоги! Творения свои защити!

Бум! Бум! Бум!

Колотушка всё быстрей и быстрей ударяется о натянутую кожу. Всё громче и громе звучит огромный бубен. Всё быстрее и быстрее кружит Гитас вокруг огромного костра. Полы тяжёлого шаманского одеяния широко развиваются. Связки амулетов слажено брякают. Закатив глаза, Гитас взывает к Великому Создателю.

Помогая Верховному Шаману, попадая под гипноз его ритуального танца, шаманы четырёх племён пустились в неистовую пляску вокруг костра. Пламя гудит, искры летят. Десятки страшных фигур неистово скачут в отблесках ревущего пламени.

Гудят бубны. Взывают шаманы. Густая какофония разносится далеко вокруг. И слышат доблестные охотники завывания шаманов. И знают они, что пришёл им на помощь Великий Создатель. И потому не получится Умельцу призвать на помощь злую магию.

Всё быстрее и быстрее кружат шаманы вокруг огромного костра. Гул десятков неистовых глоток эхом катится по речной воде и отражается от стены деревьев. Там, за полоской поваленного леса, разгорается великая битва.

* * *

Рапс протёр пальцами глаза. Никогда не жаловался на зрение, но даже слепой заметит, что охотников на той стороне луга слишком много. Нервная дрожь прокатилась по спине и остановилась на затылке грудой острых камешков. От волнения немеет лицо. Еле слышно Рапс прошептал:

— Иххх слишком много.

— Верь Умельцу, сынок, — стоящий рядом отец всё же услышал сдавленный шёпот. — Верь нашему центуриону. Делай то, что прикажут. И ни о чём не думай.

— Как это не думай? — удивился Рапс.

— После... думать будешь. В бою сомнения убьют тебя быстрее вражеского топора.

— К бою-ю-ю... товсь!

Рапс выпрямил спину и крепче сжал копьё. Команда центуриона словно взяла за шкирку и встряхнула как следует.

Отец отцепил от пояса секиру. Короткие толстые пальцы крепко сжали отполированное топорище. Рапс поднял копьё на изготовку. Медный двухгранный наконечник хищно высунулся из-за правого края отцовского щита.

Вовремя.

На том конце луга разразился гром. Тысячи глоток разом завопили нечто несуразное. Огромная толпа, бурля и переливаясь через край, хлынула в атаку. Но тут последовала новая команда:

— Внимание! Отступаем в крепость! Вправо... Марш!!! — приказ центуриона едва пробился через вопль охотников.

Шагать боком, когда прямо на тебе несётся орущая в диком исступлении толпа, нелегко. Это не утус Лерл со своим костылём. Эти и убить могут! Вот уже видны бессмысленные лица и выпученные глаза. Топоры, руки, ноги, щиты — всё в кучу. Всё в один вал.

По щекам струится холодный пот. Дыхание сбилось, словно кто-то заткнул рот. Рапс сжался от ужаса.

Да что же это делается!

— Стоять!!!

Новый приказ, как глоток воздуха.

— Кулак! Встреча! Ма-а-арш!!!

Как вовремя! Охотники — ря-я-ядо-ом!!!

Манипула сливается в монолитный кулак. Рапс плотно прижался к спине отца. В спину упёрся щит стоящего сзади. Теперь чуть влево. Плечом к плечу. Важно. Крайне важно сжатым кулаком сбить самый первый, самый мощный натиск атакующих.

Рапс тихо зарычал. По щекам разлился огонь. Только сейчас, в момент истины, не головой, а душой прочувствовал "плечо соседа". Вбитые костылём наставника инстинкты ведут на автопилоте.

Шаг. Второй. Третий.

— Держать строй! Кулак!!! Кулак!!! — подхлёстывают команды центуриона.

— Кулак!!! Кулак!!! Кулак!!! — в унисон с манипулой задышал Рапс.

Единый порыв! Единый выдох!

— А-а-аххх!!! — рявкнул Рапс.

Удар!

Манипула плотно сжатым кулаком въехала в хаотичный вал атакующих. Первый ряд охотников размазался по щитам. Напротив отца бородач с безумно выпученными глазами. Рука с топором в одну сторону, круглый щит в другую. Сами того не желая, сородичи раздавили бородатого охотника. Голова возвысилась над щитом, взлохмаченная борода перегнулась через край.

Камень на волну, манипула остановилась. Но и охотникам не удалось с ходу опрокинуть её. А теперь кто кого?

Давка невероятная. Отец, чуть присев, долбанул бородатого охотника краем щита под челюсть. Хруст костей. На миг в выпученных глазах мелькнуло осмысленное выражение, сквозь разбитые губы вылетел кровавый харчок. Копьё пехотинца из третьей шеренги выстрелило в перекошенное от боли лицо. Медный наконечник вонзился в левый глаз. Трое на одного. У противника нет шансов. Труп съехал под ноги. Следующий!

Ещё один охотник рвётся в первый ряд. В исступлении противник на миг слишком высоко поднял щит. Бок открыт. Рапс тут же ткнул копьём.

Готов! Сквозь дыру в боку фонтаном выплеснулась кровь. Рапс отвёл копьё для нового удара, но секира отца добила охотника, массивное лезвие с хрустом проломило череп. Ещё один. Следующий!

Сквозь треск битвы долетел приказ центуриона:

— Движение вправо! Марш!!!

Приказ мимо сознания. В бою человек глупеет. Думать, мыслить, соображать некогда. Зато обученный воин ведёт себя так, как его учили, натаскали, выдрессировали. Ноги сами делают шаги вправо. С трудом, продираясь сквозь наседающих охотников, манипула двинулась вправо. Манёвр отхода будет выполнен. Сжатая со всех сторон манипула всё равно идёт, шагает, движется. Медленно, но упорно отступает к стенам.

Карусель боя выкинула из головы былые страхи и сомнения. Рапс, словно мстя за собственное малодушие, во всю орудует копьём.

Коли! Отводи. Коли! Отводи. Коли! Бей гадов!

Прошлого нет. Будущего нет. Мир сжался до "здесь" и "сейчас".

Держать щит. Держать строй. Любой ценой держать строй. Бей гадов!

* * *

Чем меньше отряд, тем быстрее он может двигаться. Маленькая манипула преторианцев скорым шагом приближается к Западной башне. Ещё немного! Ещё чуть-чуть! До створок жалких полсотни метров. Саян чуть не вывернул шею, но всё же бросил взгляд назад. Проклятье! Глаз не радует, но дух захватывает.

Вопящая толпа охотников серым валом накрыла пехотные манипулы. В сплошной рёв вплелись звонкие удары и треск. Бой разгорелся не на шутку!

Превеликий Создатель! Саян едва не упал на траву, но руки преторианцев вовремя поддержали его. Помоги! Если манипулы погибнут! Если!!! Если!!! Не приведи!

Пехотные манипулы в плотном кольце, но охотников всё равно слишком, слишком много. Далеко не все жаждущие крови пробились в первый ряд. Особо горячие головы уже заметили убегающую горстку преторианцев. Вспенилась новая волна. Отголосок могучего вала устремился на отступающих.

Ох как плохо не уметь воевать. Ох как глупо не учитывать чужой опыт. Просто так приближаться к стенам нельзя. Преторианцы в каких-то двадцати метрах от Западный ворот. Уже звучат команды центуриона Младшего ополчения. Из многочисленных бойниц уже высунулись изогнутые луки и медные наконечники стрел. Подростки, девушки и женщины ждут последнего самого главного приказа.

Первый же залп накрыл охотников. Десятки стрел нашли свои цели. Саян зло усмехнулся. В самого резвого охотника разом воткнулись две стрелы. Одна ушла глубоко в бедро, вторая насквозь пробила горло.

Бегущие охотники спотыкаются о тела убитых и раненых сородичей. Кто не заметил, кто не успел заметить, не захотел заметить — кубарем полетел на скошенную траву. А, между тем, всё новые и новые волны стрел без разбору впиваются в животы, руки, ноги, горячие головы охотников.

Лучники со стен стреляют почти не целясь. Это не охота, точность не нужна. Главное засыпать противника тучей стрел. Отсечь. Как можно дольше, как можно дальше удержать обезумевших охотников от своих. Смертоносный ливень помогает преторианцам закрепиться у ворот.

Без стука и слов обитые медью створки ворот разошлись. Охрана, шестеро вооружённых копьями подростков, открыла проход. Саян, пробираясь сквозь преторианцев, громко крикнул:

— Донт!

— Я! — отозвался центурион преторианцев.

— Принимай командование! Держать ворота до подхода манипул!

— Есть!

Тридцать преторианцев затычкой встали возле распахнутых ворот. О чёткий полукруг разбилась первая волна добежавших охотников. Бой разгорелся у основания Западной башни. Лучники, боясь зацепить своих, перенесли обстрел чуть дальше. Ливень стрел падает в трёх-четырёх метрах от кромки синих щитов.

Саян, перескакивая через ступеньки, взмыл стрелой на верх Западной башни. Поглощённые стрельбой лучники даже не заметили его появления. Парни и девушки, достаточно взрослые, чтобы держать лук, градом стрел прикрывают дерущихся возле башни преторианец. Свободных мест нет. Возле каждой бойницы по одному, а то и по два стрелка. Саян подскочил к ближайшей бойнице.

Высокая плотная девушка с ловкостью акробата пускает стрелы под основание башни.

— В сторону! — Саян грубо отпихнул юную лучницу от бойницы.

От неожиданности девушка удивилась, сердито сжала кулачки, но узнав Сахема, сама отбежала в сторону. Саян выглянул наружу.

— Да-а-а!!! Хрен вам!!! — восторженно заорал Саян.

Все три пехотные манипулы, плотно сжатые со всех сторон, уверенно движутся к крепости. Словно на учениях: Вторая и Третья отходят назад. Первая манипула уже вышла на дорогу. Вот и третья на миг замерла, но тут же двинулась влево.

Смысл передвижений прост: перестроиться в одну колонну, подойти к воротам и втянуться во внутрь крепости. Выложенная красным кирпичом дорога великолепный ориентир.

Охотникам так и не удалось разломать ни одну манипулу. Как тёмная речная вода в половодье безуспешно пытается снести вековые камни, точно так же серая масса охотников в бессильной злобе бесится вокруг монолитных квадратов. Бурлит, пенится, харкает кровью, но не может ни залить, ни утопить. Манипулы упрямо, рассекая густую массу, словно продираясь через топь, всё же выстроились в одну огромную колонну.

— Врё-ё-ёшь!!! Не возмёшь!!! — Саян в исступлении долбанул кулаком по кирпичному парапету. — Хрен вам!!!

На разбитых костяшках выступила кровь, Саян тряхнул рукой. К чёрту боль, к чёрту кровавые порезы. Его армия, его детище, его гордость уверенно давит остервенелого противника. Сражение на огромном специально скошенном лугу движется к логическому завершению. Ещё немного, ещё чуть-чуть... И всё, что останется тупым охотникам — разбить свои буйные головы о неприступные стены.

От кирпичного парапета отскочила вражеская стрела. Кремневый наконечник выбил маленький фонтанчик искр. Саян только потёр щёку. Ещё одна тактическая ошибка первобытной армии: у каждого охотника за спиной висит короткий лук, но воспользовались им единицы. Основная масса увлечена топорной мясорубкой. Причём увлечена настолько, что совсем не замечает ни свиста стрел, ни пронзённых сородичей. А ведь один лучник на высокой стене под защитой парапета стоит пятерых под стеной в чистом поле.

Саян по пояс высунулся из амбразуры. Рядом в стену ткнулась ещё одна стрела.

Вторая манипула почти добралась до ворот. Пехотинцев и преторианцев разделяют считанные метры. Но охотники упрямые бойцы. Край манипулы не раздвигает, а подминает противника под себя. Первобытные воины не отступают, гибнут, падают под сапоги, истекают кровью, но только не отступают. С победоносным треском щиты Второй манипулы соединились со щитами преторианец.

Ворота специально сделаны не очень широкими. Всего пять человек наглухо заткнут проход под башней. А пехотинцев в каждом ряду двенадцать. Но манёвр захода в узкие ворота отработан до автоматизма. Без сутолоки и возни задние ряды втягиваются в распахнутые ворота. Их места тут же занимают воины следующего ряда. Ни малейшей щели. Ещё быстрей, чем шла, Вторая манипула втекает во внутрь крепости.

Вот уже преторианцы и Вторая манипула в безопасности. Через ворота пошла Третья. Охотникам за пределами крепости остаётся всё меньше и меньше возможностей скрестить топоры. Всё больше и больше первобытных воинов замечают смертоносный ливень со стен и достают из-за спины короткие луки. Обстрел надвратной башни и прилегающих стен усилился.

— Витус! — настырные руки потянули Саяна под защиту парапета.

Саян обернулся. Оказывается, юная лучница никуда не ушла. Всё это время она страховала его. Но, когда редкий поток вражеский стрел превратился в смертоносный ливень, решительно потащила Сахема обратно.

— Витус! Там! — девушка показала пальчиком на амбразуру. — Слишком опасно.

Словно подтверждая её слова, шальная стрела срикошетила от парапета и ткнулась в медную броню. Саян невольно пошатнулся, но устоял на ногах

— Лучше не высовывайтесь!

— Ладно, — нехотя согласился Саян.

Очень не хочется признавать, но юная лучница права: наружу лучше не высовываться. Можно запросто словить шальную стрелу. Но, проклятье, иначе невозможно разглядеть, что творится возле самих ворот. Через щель амбразуры виден только передний край отступающей в крепость Первой манипулы. Словно желая поскорей запихать пехотинцев во внутрь, охотники с неимоверной злостью и настырностью бьются о стену щитов.

— Хессан тебя побери! — зычно ругнулся Саян.

В паре сотнях метрах от стен, немного левее дороги, кузница. В суматохе последних мирный дней о ней совершенно забыли. Под просторным навесом в целостности и сохранности стоят четыре плавильные печи. Затяжную войну, а тем более осаду, никто не планировал. Саян печально вздохнул. Придётся спалить кузнецу. Жалко, но надо.

* * *

Постоянно пятиться назад не очень удобно. Рапс, отступая, чувствует спиной щит товарища из третьей шеренги. Точно так же отец "держится" спиной за его собственный щит. Ни смотря ни на что манипула по-прежнему подобна куску камня — ни расколоть, ни сколупнуть. Рапс, стараясь глядеть во все стороны сразу, стараясь уберечь отца от града смертоносных ударов, без устали орудует копьём. Не до усталости.

Азарт сражения пьянит, как крепкая брага, заволакивает рассудок туманом. Но даже сквозь туман можно заметить небольшие, но очень важные изменения. За спиной нарастает свист стрел. Значит, надвратная башня уже близко. Младшие ополченцы, девушки и подростки, с высоты неприступных стен прикрывают манипулу. Вовремя! Ещё чуток.

Рапс кинул взгляд назад, шейные позвонки хрустнули от напряжения. Большая часть манипулы уже просочилась через распахнутые ворота. Последние четыре ряда выгибаются дугой. Наконец, над головой кирпичный свод заслонил голубое небо. В числе последних Рапс отступил в крепость.

Охотники понимают, что добыча вот-вот ускользнёт. От того и свирепеют ещё больше. На место убитых тут же выпрыгивают всё новые и новые охотники. Верхний край отцовского щита густо испещрён зарубками от вражеских топоров. Но! Ни гибель соплеменников, ни убийственный обстрел со стен ни как не могут остановить первобытных охотников.

Пока у подножья башни бешенная давка, нечего и думать закрыть ворота. Вместе с пехотинцами в проход под башню протискиваются охотники. Упорный бой продолжается в нешироком проходе. Метр за метром атакующие продавливают защитников вглубь крепости. Ещё немного и узкий проход закончится. Охотники вот-вот ворвутся в крепость. Но манёвр отхода предусматривает и это.

— В стороны! — раздался приказ центуриона.

Рапс, задрав копьё, резко отскочил в сторону. Поток охотников, словно вытолкнув пробку, влетает во внутрь крепости. Рычание и хрипы сменяются победоносными воплями.

Рано радуетесь. Козлы! Рапс злорадно усмехнулся. Проход под башней с глухим лязгом перекрывает внутренняя решётка.

Тяжеленная решётка сминает вражеские головы и тут же отсекает бешенный поток. Последний бородатый охотник с визгом и гиканьем пролетел в метре от щит а отца. Но подпитки больше нет. Те, кто успел попасть во внутрь крепости, угодили в раскрытый капкан. Вторая и Третья манипулы уже выстроились за воротами большим полукругом. Зато проход под башней чист.

Для защиты решётки нужны только копья. Вооружённый секирой отец торопливо отскакивает в сторону. Он ещё прикроет со спины. Рапс с товарищами по манипуле, залетает обратно в проход под башней. Срочно. Срочно встать возле решётки.

А-а-а! Козлы! Тяжёлая решётка намертво перегородила проход. Под заострёнными балками корчится несколько тел. По земле растеклась большая лужа крови. Но ещё живые охотники в безумной ярости пытаются проломиться сквозь решетку. Топоры и дубинки с размаху долбят обитые медью прутья. Толстые поперечины гудят под шквалом ударов. В медной обшивке проступили широкие щели. Ещё только зубами не грызут. Рапс с товарищами на ходу выровняли строй. Пятнадцать медных копий с разгону залетели в квадратные дырки.

Рапс, встав рядом с решёткой, лихо орудует копьём. Вверх! Вниз! Вправо! Влево! Рапс азартно тычет во все дырки сразу. Не дать! Не дать противнику перегрызть толстые прутья. В бессильной ярости охотники ревут и бесятся по ту сторону решётки.

Медные наконечники жалят охотников в головы, срезают пальцы, протыкают руки и ноги, ломают кости. Убитые виснут на решётке, мешая атакующим. Охотникам любой ценой нужно проломить решётку, прийти на помощь угодившим в западню соплеменникам. Но Рапс с товарищами дружно отпихивает нападающих от толстых прутьев.

Сквозь дыру в потолке ухнул поток раскалённого песка. Жгучая туча накрыла охотников. Жёлтые язычки пыли выплеснулись сквозь низ решётки. Врагу не позавидуешь: песчинки слепят глаза, залетают за шиворот, забивают нос и рот. А, главное, жгут, жгут, нестерпимо жгут кожу. Раздирают глаза. Сбивают дыхание.

Вслед за первой тучей на охотников ухнула вторая. Но тут снаружи натужно загудел охотничий рог. Густой звуковой сигнал подхватил ещё один рог, а потом ещё и ещё один. На разные тона, перекрывая крики и стоны, зазвучал сигнал к отступлению. Толпа охотников на миг замерла, вздрогнула и нехотя попятилась назад. Третья куча раскалённого песка накрыла пустое место. Охотники успели выскочить наружу.

Громить больше некого, но не стоит расслабляться раньше времени. Рапс присел на колено и выставил перед собой щит. Товарищ сзади придвинулся вплотную и поставил свой щит сверху. В проходе под башней выросла стена щитов.

Вовремя.

Отходя, охотники продолжают отстреливаться. Сквозь песчаную завесу засвистели стрелы. Пущенные наугад, некоторые засели в изрядно измочаленной решётке, но некоторые всё же пролетели сквозь квадратные дыры. Щит под руками несколько раз ощутимо дрогнул.

Дышащая жаром туча быстро осела. Жёлтый песок тонким слоем прикрыл убитых и кровавые лужи. Сквозь щели между щитами видно, как серый вал охотников откатывается вдаль по устланному мёртвыми телами лугу. Последние стрелы бессильно ткнулись в траву возле ворот.

Со скрипом и треском тяжёлая решётка медленно пошла вверх. Осталась самая малость. Не размыкая стену щитов, Рапс с товарищами двинулся к распахнутым воротам. С трудом, выталкивая наружу обсыпанные песком трупы, створки ворот плотно сошлись. Тяжёлые дубовые запоры наглухо запечатали их. Вход в крепость надёжно заперт.

* * *

Когда Вторая манипула успешно укрылась в крепости, обстрел со стороны охотников усилился ещё больше. Свистящие стелы стаями полетели в узкие амбразуры. Верхняя площадка башни щедро усыпана сломанными древками и сорванным оперением. Ветерок гоняет из угла в угол разноцветные перья. Саян схватил запасной лук и выдернул из общей кучи колчан со стрелами.

В пылу сражения несколько вражеских стрел просвистели в опасной близости. Одна со звоном отскочила от медного шлема, другая оцарапала руку. Но... Исход сражения уже предрешён. Грустно и протяжно заныли охотничьи рожки, сигнал к отступлению. Вожди охотников наконец-то поняли безнадёжность положения и вовремя приказали ещё живым сородичам убраться подальше от стен. Волна охотников, проклиная и грязно ругаясь на все лады, потекла прочь. Саян опустил лук. Последняя стрела только зря ткнулась в уже убитого охотника. Живые отошли на слишком большое расстояние.

Горячка боя сошла на нет, как будто с глаз спала кровавая пелена. Усталые защитники, словно не смея поверить в окончание тяжёлого боя, опустили луки и сбросили на землю тяжёлые щиты. Саян запихал стрелу обратно в колчан. Воевать больше не с кем, враг ушёл. За несколько секунд в крепости воцарилась напряжённая тишина. Неужели на сегодня всё?

Нужно ловить момент. Саян отложил лук в сторону и подошел к парапету во внутрь крепости. Забравшись на парапет, Саян громко крикнул:

— Мы! Мы сделали это!

Напряжённая тишина тут же взорвалась восторженными воплями.

— Да!!! — разом завопили сотни глоток.

— Сделали!!! — ещё громче, срывая голос, крикнул Саян.

— Да!!!

Громогласное эхо отскочило от громады Утёса, перемахнуло через крепостную стену и растаяло на том конце залитого свежей кровью луга.

— Да!!! Да!!! Да!!!

Забыты боль, усталость. Бешенный восторг распирает грудь и рвётся наружу. Защитники Тивницы во всю радуются такой, такой, с таким трудом добытой победе.

Громогласный ответ быстро перерос в мещанину криков, смеха и бравых возгласов. Налёт цивилизованности слетел с жителей Тивницы, словно его и не было. Подражая первобытным охотникам, не зная иного способа излить раздирающий восторг, подданные пустились в дикие ритуальные пляски. По одному, по двое, по трое, и вот уже все три манипулы пехотинцев скачут, как стадо чертей на шабаше. Пехотинцы размахивают топорами и копьями. Не боясь поранить друг друга рубят и колют воображаемого врага. Женщины и младшие ополченцы, задавая ритм, затопали ногами, забрякали щитами, захлопали в ладоши.

Слева закружился большой хоровод. Справа грянула шальная песня. Заводной мотив одинокой дудки быстро подхватил гулкий барабан. Следом зазвенел бубен. Масса людей на площади перед башней пришла в движение.

На самой башне творится чёрт знает что. Молодежь разошлась пуще взрослых. Один парень в упоении заскочил на парапет. Пританцовывая на узком зубце, младший ополченец размахался руками в сторону отступивших охотников, выдавая на "ура" один неприличный жест за другим. Бесшабашный кривляка так разошёлся, что рухнул обратно под всеобщий гогот на протянутые руки товарищей.

Саян спрыгнул с парапета. Затёкшие ступни отозвались болью. Но это пустяки. Всеобщий восторг, бешенный выброс положительных эмоций, поможет людям разрядиться и всласть насладиться трудной победой. Впереди ещё много тяжелых испытаний. Война с охотниками только, только началась. Саян прислонился к кирпичному парапету. Дыхание тяжёлое, словно десять километров без продыху пробежал. Холодная кладка приятно остужает разгорячённую кожу. Нужно бы спуститься.

Толстая деревянная решётка, прикрывающая лестницу на третий уровень, с треском сдвинулась в сторону. Пара молодых ополченцев вытащила на верх башни мёртвого охотника. В боку убитого зияет большая кровавая вмятина, грязные руки болтаются худыми верёвками, лохматая голова запрокинута далеко назад. Саян в недоумении уставился на труп.

Не замечая Саяна, ополченцы бесцеремонно поволокли поверженного врага к наружному парапету. Под всеобщий хохот и солёные шутки неразумная молодёжь принялись раскачивать убитого охотника за руки и ноги.

— Прекратить! — сердито крикнул Саян.

Грозный окрик разом сбил волну похабного веселья. От страха ополченцы отпустили труп. Тело охотника ударилось о парапет и шлёпнулось на пол.

— Мёртвых не позорить, — ледяным голосом приказал Саян.

Виновные испуганно кивнули. От страха перед Саяном Устав напрочь вылетел из их неразумных голов.

Строгое внушение раньше времени погасило всеобщее ликование на вершине Западной башни. Только снизу всё ещё плещется море задорого веселья. Но и там волна всеобщего возбуждения пошла на спад. Пар эмоций со свистом вылетел. Бежавший противник словесно пригвождён к позорному столбу, распят и оплёван. Пора заботиться о раненых и приводить крепость в порядок. На площади перед Западными воротами валяется немало убитых охотников, а за воротами, на большом лугу, ещё больше.

Саян, придерживая красную накидку, направился к раскрытому люку. С виновных вполне хватит одного замечания. Выводы пусть делают сами. Уже на площади к Саяну тут же подошли четверо молодых преторианцев без щитов и копий. Пятый, как полагается, убежал за личным штандартом Сахема. Атака отбита. Всеобщее ликование затихло вместе с последними раскатами хохота. Пора восстанавливать управление.

Армия Тивницы маленькая. Преторианцев, профессиональных воинов, и того меньше. Для руководства нужны посыльные, не самому же бегать по Тивнице и её окрестностям, разнося собственные приказы и распоряжения. Но время для полноценной правительственной связи ещё не пришло. Народу и так слишком мало. Вот почему четверо молодых преторианцев исполняют обязанности посыльных. Пятый, обычно самый молодой новичок, таскает за Саяном личный штандарт.

В любой момент может потребоваться отдать срочный приказ или вызвать кого-нибудь из подданных на совет. Вот когда у Тивницы будет полноценный легион преторианцев, вот тогда при Сахеме будет находиться не меньше десяти постоянных посыльных. А пока всё население Тивницы не превышает двух тысяч.

— Всех руководителей ко мне на совет. В Большой дом. Срочно, — приказал Саян.

Двое молодых преторианцев тут же убежали исполнять приказание.

Дом, где живёт Саян и где принимал купца, действительно самый большой в Тивнице. Назвать собственную резиденцию "дворцом" язык не поворачивается. Но место физического воплощения власти всё равно нуждается в названии. Так и появился Большой дом.

Но, едва сделав пару шагов в направлении Большого дома, Саян остановился и спросил:

— Пленные есть?

— Да, витус, — отозвался один из преторианцев. — Они уже в Тюремной башне.

— Тогда, сначала, идём туда.

Глава 7. Новые возможности

В резиденции находится самая большая в Тивнице комната. Половину первого этажа занимает Зал совета. На улице не всегда хорошая погода. В самый неподходящий момент может зарядить проливной дождь или опуститься такой трескучий мороз, что аж слова на лету замерзают. К тому же, надобность созывать всё население Тивницы возникает довольно редко. Гораздо чаще требуется собрать руководителей крепости, для чего Зала совета вполне хватает. Вершить дела и творить историю в тепле и уюте гораздо приятней.

Просторный зал освещают несколько окон-щелей на южной стене. Вдоль бревенчатых стен расставлены широкие лавки. В конце комнаты, на небольшом возвышении, стоят три дубовых стула. Центральный большое всего похож на трон: толстые чёрные ножки, широкие подлокотники и высокая спинка. Завершают небогатую обстановку несколько обитых медью сундуков с плоскими крышками по углам Зала.

Руководители Тивницы уже здесь. Утусы Шел, Мегар и Гоин, центурионы пехотных манипул, тихо беседуют с Ягисом. Рядом стоит утус Донт. Центуриону преторианцев досталось в бою: его голову несколькими рядами охватывает широкий серый бинт. Утус Юван, сидя на широкой лавке, разговаривает с Ансивом. Старый Юван давно отходил своё во Второй манипуле, даже детский лук с трудом держится в его морщинистых руках. Но, учитывая его мудрость и талант, Саян назначил его центурионом Младшего ополчения. Старческая неторопливость отлично гармонирует с юношеской жаждой деятельности. Как полагается Сахему, Саян последним вошёл в Зал совета.

Подойдя к центральному стулу, Саян произнёс:

— Прошу всех садиться.

Окинув взглядом собравшихся, Саян сразу же перешёл к делу:

— И так. Я ввожу осадное положение. Гражданское население эвакуировать на Утёс. Режим экономии. Караульная служба по расписанию военного времени. Пехотные манипулы рассредоточить по крепостной стене согласно плану. Быть готовым к отражению возможного штурма. Какие потери?

— Не успели подсчитать, — ответил Ягис.

— Хорошо. Доложите позже.

В Зале совета повисла напряжённая тишина. Центурионы вопросительно поглядывают друг на друга, а Ягис демонстративно ёрзает на месте. Саян, ещё раз окинув взглядом присутствующих, заговорил спокойным уверенным голосом:

— Признаю: я собрал вас не для этого. Вы и так прекрасно знаете, что делать. Уверен: вас гложет один вопрос — что случилось? Почему война с племенем Звёздной птицы пошла не так, как я планировал?

Признание разрядило обстановку. Как высшие руководители Тивницы, центурионы посвящены в план войны.

— Перед началом собрания я успел немного допросить пленных, — продолжил Саян. — Против нас выступил союз племён. Птица, Рыба, Зверь и даже Серый Волк припёрлись с нами воевать. Но! Как вы сами прекрасно знаете, у них не получилось. Да и не могло получиться.

Более детально обстановка прояснится ближе к вечеру. Уверен: охотники вызовут меня на переговоры. Они в растерянности. Для начала нужно выяснить, чего они хотят и на что готовы согласиться. Это пока всё, что я могу вам сообщить. Вопросы будут?

В ответ тишина.

— Хорошо. Все свободны. Витус Ягис и витус Ансив, а вас я попрошу остаться, — произнёс Саян.

Едва за самым тихоходным утусом Юваном закрылась дверь, как Ягис тут же спросил:

— Чего ты хочешь, Саян? Зачем мы остались?

Саян присел на большой очень похожий на трон стул и с превеликим удовольствием растянул руки на широких подлокотниках.

— Что по мне, то я бы с удовольствием выпроводил бы вас вместе с остальными. Тогда бы вы сами захотели остаться. Я прав? — Саян хитро прищурился.

— В общем, да, — нехотя признался Ягис.

— Как моя ближайшая свита, более того — единственные друзья, вы хотите знать больше остальных центурионов...

— Саян! Хватить с нами играть, — заявил Ансив. — Твой план войны улетел к Хессану под хвост. Что будешь делать?

— Что делать? — словно не понимая вопроса, переспросил Саян. — Воевать дальше. А заодно ловить новые возможности.

Ягис и Ансив переглянулись.

— Поясни, — потребовал Ягис.

— Охотно, друзья мои. Охотно. От вас у меня нет секретов, — усмехнулся Саян.

— Почти нет, — поправил Ансив.

Саян пропустил поправку друга мимо ушей.

— С вами я буду откровенным: сражение в поле закончилось вничью, — Саян задумчиво уставился в потолок. — Как охотникам не удалось разгромить нас, так и нам не удалось разгромить армию охотников. Поймите главное, друзья мои: охотники в большой растерянности. Они не знают, что делать дальше. Ничего подобного раньше не было. Кого считать победителем? Себя? Так, вроде, разгромить врага не удалось. Умельца? Так он, вроде, сбежал с поля боя и заперся в своём каменном мешке.

Уверен на все сто: в данный момент вожди племён сбились в кучу и решают архиважный вопрос — что делать дальше? Но ни к чему путному они так и не придут. А раз так, то остаётся только одно — вызвать Умельца, то есть меня, на переговоры. Утус Триг распушит перья, объявит себя победителем и потребует отказаться от медного рудника. Но его ждёт большой облом.

— Это мы и без тебя прекрасно понимаем, — возразил Ансив. — Дальше что? Колись! Я тебя прекрасно знаю: что за новые возможности ты собираешься ловить?

Саян перевёл взгляд с потолка на Ансива и заявил:

— Можете считать меня местным Бонапартом и построить специально для меня первую на Миреме дурку, но я всегда целился только на тот кусок, который в состоянии проглотить. Против нас выступил союз племён. Тем лучше. Охотники УЖЕ проиграли войну. Только они этого ещё не поняли.

— Саян! Очнись! — Ягис демонстративно щёлкнул пальцами. — Нас загнали в крепость. Снаружи огромная толпа разъярённых охотников, которым плевать на наше с тобой бессмертие.

— Не-е-е, Ягис, охотники ЗАВЯЗЛИ под Тивницей. Время работает против них. В неписаном уставе первобытных войн нет главы об осаде крепостей. У них напрочь отсутствует интендантская служба. Каждый охотник, отправляясь на войну, прихватил еды на день, два. Через неделю в окрестных лесах не останется даже мышей. Ну а рыбу на десять километров выше и ниже по течению они переловят ещё раньше.

Саян развалился на деревянном троне.

— Я рассчитывал втянуть в сферу нашего влияния только Звёздную птицу. Уж её то одну мы наверняка разгромили бы сегодня утром. Но! Коль на войну с нами подрядились все четыре племени, то это великолепная возможность подцепить их всех. Это ускорит прогресс человечества в четыре раза. Полноценное государство людей появится на четыре десятка лет раньше.

— Кто о чём, а вшивый о бане, — ядовито заметил Ягис.

Саян улыбнулся. Ягис, как всегда, остр на язык. Умеет подмечать суть.

— На столь лакомый кусочек я не зарился даже в самом приятном сне. Но! Раз мне силой запихнули его в горло, то, будьте уверены, я его проглочу, да ещё спасибо скажу.

Раздался громкий стук в дверь. В Зал совета зашёл посыльный преторианец.

— Витус Саян! — посыльный вытянулся по стойке смирно, — У Западных ворот вас ожидает делегация охотников с белым флагом.

Саян, ничего не говоря, выразительно глянул на друзей.

— Хорошо. Передайте им, скоро буду. Можете идти, — Саян поднялся с большого стула.

— Есть! — лихо козырнув, преторианец вышел Зал.

Спустившись с помоста, Саян подошёл к обитому медью сундуку и приподнял тяжёлую крышку. Внутри, поверх больших книг в толстых кожаных переплётах, лежит небольшой плоский ящичек с медной ручкой. На крышке нарисована большая сова с распростёртыми крыльями. Ягис прозвал этот ящичек "ядерным чемоданчиком". Шутка, шуткой, но во многом он прав. Саян, придерживая рукой тяжёлую крышку, вытащил плоский ящичек.

— Ты что делаешь? — при виде "ядерного чемоданчика" Ансив встревожился не на шутку.

— Охотники заставили меня серьёзно понервничать, — Саян захлопнул сундук. — Во! Даже кулак о парапет разбил. Они заплатят за это.

Возле выхода Саян обернулся:

— Вы со мной?

— А вот и хрен тебе! — зло ответил Ягис. — Меня достало быть твоим статистом.

— Сам разбирайся, — в том Ягису ответил Ансив.

— Тогда, — Саян усмехнулся, — Ансив, готовь крепость к осаде. Ну а ты, Ягис, собирай своих головорезов. Для тебя у меня припасена грязная работёнка... Душка!

Ансив едва успел ухватить Ягиса за плечо и усадить обратно на лавку. Саян, как ни в чём не бывало, развернулся и вышел из Зала совета.

Глава 8. Совещание вождей

Триг, Верховный Вождь Звёздной птицы, вернулся в новый только что разбитый напротив крепости лагерь. Настроение самое что ни на есть паршивое. Хуже некуда. А как всё хорошо начиналось.

Соглядатаи Умельца всю ночь следили за лагерем охотников вдоль реки. По личному указанию Трига, соплеменники только отгоняли назойливых разведчиков, но в кровавую драку не лезли. Умелец так и не заметил никакого подвоха. Рано утром он вывел своих воинов в поле. Более того: поставил на таком большом расстоянии от крепости, что лучники со стен никак не могли помочь соплеменникам. Зато... В точно оговоренный срок охотники Рыбы, Зверя и Серого Волка пришли на помощь. Вместо одного племени на Умельца обрушился сжатых кулак четырёх племён.

Три больших отряда подданных Умельца мигом оказались в плотном окружении. Четвёртый, самый маленький, успел смотаться и заткнуть ворота. А дальше началось то, что невозможно представить даже в самом ужасном сне.

Проклятые умельцы огородились непробиваемой стеной щитов. С разбега так и не удалось разбить ни один отряд. А тот маленький, у ворот, заманил большую часть охотников под смертоносный ливень стрел со стен и самой высокой башни над воротами.

Шаманы четырёх племён старались изо всех сил, до последнего момента взывали к Великому Создателю. Но всё рухнуло, когда умельцам, сминая и давя охотников, всё же удалось прорваться к крепости. Смертельный бой разгорелся в проходе под башней. Казалось... Ещё немного... И... Охотники прорвутся во внутрь каменного мешка. Но... Коварство Умельца не знает границ. С полукруглого потолка на охотников рухнула тяжёлая решётка. Чуть позже посыпался раскалённый песок.

Триг с досады едва не откусил собственную руку, пока вытаскивал большой охотничий рог и трубил отступление. Охотники, оставляя убитых и таща раненых, отошли от проклятых стен.

Злость и лютая ненависть кипят и пенятся внутри. Так и хочется выхватить боевой топор, взвыть что есть мочи и броситься в слепой ярости на эти проклятые ворота. Во что бы то ни стало, любой ценой, пробиться во внутрь, разыскать Умельца и порвать его на куски. Но... Триг печально вздохнул, не гоже Верховному Вождю вести себя, как ужаленный осами медведь. Бой закончился. И с этим уже ничего не поделаешь.

Нескольких молодых воинов Триг послал за Верховным Шаманом и Вождями остальных племён. Нужно решить, что делать дальше. Подлый Умелец засел в своём каменном мешке. Непонятно: проиграл он или нет?

Между тем огромная масса охотников обустраивается на новом месте. Никто не знает, как воевать дальше, но все прекрасно понимают, что как минимум одну ночью придётся провести здесь. На узкой полоске вдоль берега реки слишком мало места. Охотники Рыбы, Зверя и Серого Волка разбивают лагерь на огромном лугу возле реки и засеки. Охотники Звёздной птицы перебираются сюда же.

Вдоль засеки растянуто несколько рядов низких палаток. Во всю дымят костры. После тяжёлого боя нужно бы подкрепиться, но в первую очередь необходимо помочь раненым сородичам. Место вокруг большого костра усыпано телами охотников. Утус Роган, самый умелый в племени лекарь, изо всех сил пытается помочь всем сразу. К кого-то просто глубокий порез на щеке, а у кого-то в боку глубокая дыра. Каждому необходимо промыть рану, вытащить осколки стрел, зашить порезы и перебинтовать. А, ведь, в поле возле крепости до сих пор лежат погибшие соплеменники.

Возле стен, особенно возле проклятой башни, груды тел. До кого можно было добраться, уже вытащили. К остальным не подпускают умельцы. На любого, кто рискнёт приблизиться к крепости, падает град стрел.

Триг глянул на засеку. Хоть с дровами проблем не будет. Под оглушительный треск топоров, охотники стаскивают с высоких пеньков поваленные деревья и растаскивают завал. Древесина отличная, сухая, да и мелкие веточки обрубать не нужно. А, главное, рядом.

Братья Инпор и Вихи уже растянули просторную палатку. Инпор забивает последний колышек, а Вихи тянет последнюю растяжку. Триг, подойдя к сваленным кучей дровам, устало сбросил на землю последние мешки с едой и прочими припасами. Унести за раз не получилось. Во второй раз Триг возвращался на прежнее место ночёвки один. Нужно бы помочь сородичам, натаскать воды, дров наколоть, раненых проведать. Но в центре лагеря, где оставлено место для собраний, его уже ждут.

Ближе к вечеру в центре лагеря разведут большой костёр. Огонь поможет часовым скоротать ночь и сберечь сон сородичей. Ну а пока заготовленные впрок дрова свалены бесформенными кучами. Верховный Шаман племени и старшие воины сидят прямо на толстых брёвнах. Триг печально вздохнул: из всех Верховных Вождей только ему удалось пройти через ад сражения без потерь. Ушиб на лбу и пару синяков на руке за раны никто не считает.

Левая рука утуса Одофа, Верховного Вождя Звёздной рыбы, лежит на большой повязанной через шею косынке. Скрюченные пальцы почернели от грязи и крови. Утус Лай из Серого Волка сидит на бревне по пояс голый. Левой бок Вождя залит кровью. Длинные полосы кожи прижимают к рёбрам грязную заплатку. Третий воин незнаком, но и ему досталось: на правой скуле расцвёл огромный синяк. Только утус Гитас без видимых повреждений. Оно и понятно: Верховный Шаман прикрывал охотников защитным камланием, воевал с самим Умельцем. Может быть даже лично.

Охотники терпеливо ждут. Но за спокойными лицами легко угадать молчаливый упрёк. Уж лучше бы грязно ругались. Триг нахмурился. Его авторитет, как идейного вдохновителя войны с Умельцем, покачнулся. Ведь именно он обещал охотникам быструю победу в первом же сражении и богатую добычу. А вышло наоборот.

— Прошу прощения за опоздание, — Триг присел на сухое бревно. — Я рад, что вы быстро откликнулись на мою просьбу. А где утус Илоу?

— Верховный Вождь погиб, — заговорил незнакомый воин. — Меня зовут Саад. Я Вождь Белой Рыси. Пока я вместо Верховного Вождя Звёздного зверя. Зачем ты позвал нас?

Илоу погиб. Триг сник, словно на плечи легла неподъёмная тяжесть. К Создателю ушёл храбрый охотник. Триг собрался с мыслями и заговорил:

— Уважаемые охотники. Я не могу понять, не могу правильно оценить то, что произошло, — признался Триг. — Умелец отступил, спрятался в своём каменном мешке. Это так. Но сказать, что мы победили я то же не могу.

Настоящий охотник всегда говорит правду и только правду, какой бы горькой она не была. Ложь, словно сажа, пятнает честь и достоинство.

— Можно сказать иначе — твой план провалился, — уточнил утус Лай.

Прошедшей зимой, когда Триг собирал племена на войну, именно Верховного Вождя Серого Волка пришлось дольше всех уговаривать. Вождь самого маленького племени проявил завидное упрямство. И только угроза остаться без славы победителя коварного Умельца заставило его принять правильное решение.

-Всё не так просто, — Верховный Шаман пришёл на помощь. — Умелец невероятно сильный колдун. Мы такого не ожидали. Пока вы, доблестные охотники, бились с его подданными, мы, как могли, прикрывали вас. Наша битва была не менее тяжёлой. Уж не сам ли Хессан пришёл на помощь Умельцу? Утус Лек из рода Речной Цапли не выдержал чёрного колдовства Умельца. Сейчас он лежит без сознания. Лицо его бело, словно снег зимой. Боюсь, он не выживет.

— Скажи главное, уважаемый — вам удалось хотя бы сдержать колдовство Умельца? — спросил утус Лай.

— Да, — уверенно ответил утус Гитас. — Было тяжело, но мы справились.

— Мы не сомневались в вас, уважаемый Гитас. — заговорил молчавший до поры до времени утус Одоф. — Я думаю, уважаемый Триг собрал нас по-другому поводу. Ему необходимо наше согласие на переговоры.

— Вы поражаете меня своей проницательностью, утус Одоф, — Триг вежливо кивнул в сторону Вождя Звёздной Рыбы. — Да, я действительно прошу вашего согласия начать переговоры с Умельцем. Мы победили. А раз так, то нужно развивать успех и не давать Умельцу времени опомниться.

— Если мы победили, то пусть Умелец первым начнёт переговоры, — с вызовом заявил утус Лай.

Триг так и замер на месте. Именно этого следовало больше всего опасаться. Обычай требует, чтобы проигравший первым начал переговоры. К счастью, есть что возразить.

— Я считаю, что переговоры надлежит начать нам, — осторожно произнёс Триг. — Хотя бы потому, что возле стен до сих пор лежат наши сородичи.

— Я согласен с вами, утус Триг, — вступил в обсуждение утус Саад. — Когда мы выносили тела наших сородичей, то успели заметить: умельцы небольшими группами тщательно прошлись вдоль стен. Они не только вынесли из ворот тела погибших, но кое-кого занесли во внутрь. Мы попытались было помешать им, но... Сами понимаете, — утус Саад печально развел руками.

— И когда же вы предлагаете начать? — спросил утус Лай.

— Если вы не против, то прямо сейчас.

Вожди племён молча кивнули. Не против даже утус Лай.

— Тогда, — Триг поднялся на ноги, — Я прошу вас присоединиться ко мне. Пусть Умелец воочию узрит, какая сила противостоит ему. Так он будет более сговорчивым.

Глава 9. Немирные переговоры

На мирные переговоры с охотниками Саян вышел в сопровождении всего двух преторианцев. Как обычно знаменосец с личным штандартом чуть позади. Второй воин играет очень важную роль — торжественно несёт "ядерный чемоданчик". Ну а то, что охотники под тем или иным соусом попытаются всучить мир — можно не сомневаться.

Шесть охотников замерли в метрах пятидесяти от Западных ворот. Нужно отдать им должное — не побоялись подойти к крепости на расстояние прицельного выстрела.

То, что посыльный назвал белым флагом, на деле на флаг не похоже вовсе. На конце наспех отломанной длинной ветки привязан светло-серый кусок кожи. Он даже не прямоугольной формы. Рослого охотника с большой мохнатой головой и могучими руками, чьи огромные лапища держат древко флага, легко узнать — один из спутников утуса Трига. Второй точно такой же детина держится позади делегации с таким серьёзным видом, словно прикрывает отряд с тыла.

Самое главное действующее лицо предстоящего действия не узнать невозможно. Утус Триг, невысокий коренастый мужик с волосатыми руками, умудрился пройти через горнило сражения без серьёзных ран. Его спутникам повезло меньше: у одного рука болтается на привязи, у второго весь бок перебинтован, ну а лицо третьего украшает смачный фингал. Это должны быть утусы Илоу, Одоф и Лай. Жаль, на лбу не написано кто из них Верховный Вождь Серого Волка, Рыбы и Зверя.

Обстановка для мирных переговоров не самая благоприятная. Если вдалеке от стены охотники утащили погибших сородичей, то возле Западных ворот окровавленные трупы до сих пор валяются в изобилии. Саяну, идя навстречу делегации охотников, не меньше десяти раз пришлось переступить через скрюченные тела. Нижний край красной накидки испачкался тёмной кровью. Не дойдя до рослого охотника с флагом метра четыре, Саян остановился. Словно разделительный барьер между цивилизацией и дикостью, на примятой траве лежат два убитых охотника.

Утус Триг вышел вперёд и громогласно заявил:

— Умелец! Прежде, чем мы начнём переговоры о мире, прикажи своим воинам не мешать нам забрать тела наших сородичей.

— Два десятка человек без щитов и оружия. Не более! С моей стороны десять человек так же без щитов и оружия соберут наших, — ответил Саян.

Каким будет самое первое требование охотников догадаться не трудно. Ещё перед выходом из крепости Саян отдал необходимые распоряжения. Заодно приказал двум преторианцам ещё кое-что.

Вожди, сбившись в кучу, совещались совсем недолго. Рослый охотник, что прикрывал делегацию с тыла, убежал к своим. Двадцать охотников отделились от общей кучи и, положив на землю щиты и копья, смело выдвинулись вперёд собирать тела погибших соплеменников. Одновременно через едва приоткрытые ворота в поле выбежали десять безоружных преторианцев. Но, если у охотников работы невпроворот, то преторианцы в основном переворачивают трупы в поисках погибших собратьев.

— Умелец! — утус Триг снова вышел вперёд. — Ты проиграл. Признай это. Верни нам медный рудник, часть нашей исконной территории, и перестань без нашего ведома появляться возле Удубы. Отпусти наших пленных сородичей и тогда мы закончим эту ненужную войну.

Напыщенную речь Вождя Саян выслушал спокойно. Если оппонент по переговорам с ходу начинает давить эмоциями, значит более серьёзных аргументов у него нет.

— Вождь, твой запачканный кровью топор я оставил в крепости. Да и зачем его было брать? О каком поражении ты говоришь?

Саян, глядя на утуса Трига в упор, делано удивился.

— Разве вам удалось разбить мою армию? Ворваться во внутрь моей крепости? Предать огню дома моих подданных? Или я что-то пропустил?

— Твои воины убежали с поля боя, Умелец. Они струсили! — упрямо заявил утус Триг.

— Моя армия отступила с поля боя по моему личному приказу. Отступила, держа строй, а не убежала беспорядочной толпой, — уточнил Саян.

Поздравляю тебя, Триг. Твоя гениальная хитрость почти удалась. Войну Тивнице объявило племя Звёздной Птицы, однако на поле боя явились все четыре племени сразу. Превосходство в силах колоссальное. На одного моего воина пришлось более десяти охотников. Ты только представь себе — больше десяти.

И как же так получилось? Да очень просто: племена Звёздной Рыбы, Звёздного Зверя и Серого Волка войну Тивнице не объявляли. Но никто не запрещает вольным охотникам оказать Птице братскую помощь. Ведь мы все произошли от одного Звёздного племени.

Причём три племени не просто оказали Птице помощь, а появились в самый последний момент, чтобы я ни о чём не догадался. Что смотрите? — Саян прикрикнул на Вождей. — Я успел допросить пленных.

В пространство между Саяном и утусом Тригом вклинилось четверо безоружных охотников. Действуя словно рабочие сцены в перерывах между актами, сборщики подняли тела убитых сородичей и ушли.

— Зря вы так. Я очень рассержен, — закончил Саян.

Не оглядываясь, Саян щёлкнул пальцами. Преторианец тут же поднёс небольшой плоский ящичек с красной совой на крышке. Саян открыл "ядерный чемоданчик". Внутри, в фигурных пазах, вставлены четыре топорика.

Красивые топорики, тщательно отполированные. По размерам похожи на игрушки для пятилетних детей. Но, в отличие от настоящих игрушек, топорики целиком отлиты из меди. Концы заточенных лезвий хищно загнуты назад, на выпуклых рукоятках бороздки для пальцев. На широких лезвиях вырезаны символы совы, а чуть ниже символы одного из племён. На ярко блестящей меди проступают тёмные пятна крови. Игрушечный размер топориков только подчёркивает их страшный символизм.

Много лет назад Саян лично смастерил этот ящичек для хранения символических топориков. Мало объявит противнику войну, обычай требует вручить ему физическое доказательство собственных слов. Вот почему Ягис прозвал этот неказистый с виду ящичек "ядерным чемоданчиком".

Саян вытащил топорик, на лезвии которого вырезан символ сокола.

— Я, Сахем племени Тивница, принёс окровавленный топор тебе, Верховному Вождю племени Звёздная Птица, — Саян протянул утусу Тригу окровавленный топорик. — Теперь между нашими племенами война.

От удивления утус Триг онемел, но всё же принял окровавленный топор. Его можно понять: обмениваться символами войны не принято, всегда хватало одного единственного. Триг сам восемь дней назад вручил окровавленный топор и никак не ожидал получить ответный "подарок". Но Триг быстро справился с удивлением и ответил как полагается:

— Я, Верховный Вождь племени Звёздной Птицы, принимаю от тебя, Сахема племени Тивница, окровавленный топор. Теперь между нашими племенами война.

Саян вытащил из раскрытого ящичка следующий топорик.

— Кто из вас утус Илоу? — Саян повернулся лицом к Вождям.

Вперёд вышел охотник с огромным синяком на правой скуле:

— Утус Илоу погиб. Меня зовут Саад. Я пока за него.

— Вот как, — Саян усмехнулся. — Впрочем, не важно.

Подойдя к утусу Сааду, Саян протянул ему окровавленный топорик:

— Я, Сахем племени Тивница, принёс окровавленный топор тебе, Верховному Вождю племени Звёздного зверя. Теперь между нашими племенами война.

Утус Саад принял топорик и с ничем не прикрытой обречённостью ответил:

— Я, Верховный Вождь племени Звёздного зверя, принимаю от тебя, Сахема племени Тивница, окровавленный топор. Теперь между нашими племенами война.

Саян, повторяя ритуальные фразы, вручил окровавленные топоры Вождям Звёздной Рыбы и Серого Волка.

Вожди смотрят на окровавленные топорики так, словно не понимаю, что с ними делать. Оно и понятно.

Ситуация сама по себе немыслимая: маленькое племя Тивница объявило войну всем четырём племенам сразу. Даме самое маленькое из них, племя Серого Волка, по численности вдвое превосходит население Тивницы. А разница с остальными племенами ещё больше. Одних только охотников на большом лугу перед стенами Тивницы в трое больше, чем население крепости вместе со стариками и младенцами.

— А чья на топорах кровь — попробуйте догадаться сами, — Саян с треском захлопнул "ядерный чемоданчик".

Саян тихо выдохнул. От волнения аж руки вспотели. Ещё недавно война со всеми четырьмя племенами сразу показалась бы кошмаром. Но, коль уж так оно вышло. Саян повернулся к Вождям:

— Теперь, когда вы все в одной лодке и не посмеете просто так разбежаться по родным стойбищам, можно поговорить о мире.

Саян улыбнулся. Вожди племён Рыбы, Зверя и Серого Волка выглядят откровенно раздосадованными. Не такой им представлялась война с Тивницей. Не такой.

— Мои требования просты и необременительны, — продолжил Саян. — Медный рудник целиком и полностью остаётся за нами. Земля вокруг него тоже. Удуба и всё, что находится на ней, так же целиком и полностью переходит к нам. Вы, — Саян выразительно посмотрел на утуса Трига, — Сможете собраться там только с моего личного разрешения. Кроме того, каждый род, каждый год, будет отдавать нам по одном мальчику и одной девочке в возрасте пяти лет.

— А это ещё зачем? — взорвался утус Лай.

— Вы назовёте это "дань кровью", — охотно пояснил Саян. — Не бойтесь, мы не собираемся есть ваших детей. Мы воспитаем их по собственному образу и подобию. Они станут частью племени Тивница. Но это ещё не всё.

Вожди племён дышат гневом. Ещё немного и они полезут в драку. Требования и так вылезли за все мыслимые и немыслимые границы. Никогда ни одно проигравшее племя не отдавало победителю своих детей, свое будущее. И это ещё не всё?

— Загибайте пальчики, — невозмутимо продолжил Саян. — Чтобы раз и навсегда отбить у вас желание воевать с Тивницей, каждой род, каждый год, будет отдавать нам по пять юношей и по пять девушек сроком на десять лет в качестве заложников. И не кого попало, а детей Сахемов, Вождей и Шаманов в первую очередь.

Если кто из вас опять вздумает всучить мне окровавленный топор, то ответный "подарок" я искупаю в крови его сородича. Первыми жертвами будущей войны станут ваши собственные дети. Вы меня поняли? Да? Нет? Ну поймете. Позже.

И последнее: я готов произвести обмен пленными из расчёта один к одному. Один воин Тивницы в обмен на одного вашего сородича. И вот теперь, уважаемые, у меня действительно всё.

— Умелец, — едва сдерживая гнев прошипел утус Триг. — Твои... Твои... Твои требования нереальны. Ты хочешь слишком много. Ты... Ты... Ты ведёшь себя так, будто это ты выиграл войну. Одумайся! Пока не поздно.

Вожди племён одобрительно загудели. Даже рослый воин с белым флагом застучал импровизированным древком по земле. Саян нарочито спокойно переждал бурю негодования.

— Это ВЫ проиграли войну, — Саян особо выделил слово "вы". — Чтобы понять это, так и быть, дам вам время. А пока думайте и соглашайтесь как можно быстрее. Как я вижу, — Саян оглянулся по сторонам, — Погибших уже убрали. На сегодня переговоры окончены. Если что, я в крепости.

— Мы не принимаем твоих условий!!! — в гневе заорал утус Триг. — Война продолжается!!! Ты! Если только ты настоящий мужчина, выходи драться по-честному! В поле!

— И не надейтесь, — всё так же спокойно ответил Саян. — Один раз я уже вышел в поле по-честному, а вы обманули меня. Да! На последок бесплатный совет: не воюйте со стенами. Тивница вам не по зубам. Зря я что ли строил её целых шесть десятков лет.

Последние слова потонули в рокоте негодование. В спину, словно камни, полетели угрозы, проклятья и банальная грязная ругань. Все, кто наблюдал за переговорами со стен Тивницы, кто смотрел на происходящее в поле с почтительного расстояния, догадались и так — мира не будет.

Пока Вожди племён пылали праведным гневом, никто из них так и не заметил, как из стоящей недалеко кузницы повалил густой дым. Через мгновенье деревянный настил охватили языки пламени. Под видом поиска погибших, двое преторианцев подожгли кузнецу.

Глава 10. Война со стенами

— Это... Это... Это немыслимо! — утус Лай, шипя и плюясь от гнев, едва нашёл нужное слово. — Что он о себе возомнил? Да за кого он нас принимает?

Всю дорогу от места проведения переговоров недалеко от высокой башни и до лагеря Вождь Серого Волка возмущался громче всех. Триг только печально вздохнул. Утус Лай целиком и полностью прав, но не дело настоящему охотнику возмущаться, как разбуженный посреди зимы медведь.

Вожди племён расселись на том же самом месте в центре лагеря Звёздной птицы. Никто, кроме утуса Лая, не произнёс ни слова, но... Нахмуренные лица громче слов говорят о недовольстве Вождей. Каждый из них надеялся, что Умелец испугается столь внушительной силы и в этот же день война закончится. Но... Какой шокирующей ценой может оказаться мир с Тивницей никто из них и подумать не мог.

Хорошо, что наступил последний месяц весны. Божественная Гепола ещё достаточно высоко на небе, стемнеет ещё не скоро. Чьи-то заботливые руки уже развели небольшой костёр возле разложенных вместо скамеек толстых брёвен. Привычный треск пламени и запах дымы успокаивает нервы. Жаль только, время ушло, а проблемы остались.

Собрание Вождей окружила большая толпа. Рядом, чуть в стороне, присел утус Гитас, Верховный Шаман Звёздной Птицы. Люди еле слышно переговариваются между собой. Дикое любопытство распирает охотников.

Триг хмуро глянул на охотников. Ему, как идейному вдохновителю войны против Умельца и негласному Вождю всех племён, нужно открыть собрание. Сделав глубокий вдох, словно оправдываясь за разбитый кувшин, Триг произнёс:

— Мы выяснили, чего хочет Умелец. Но я даже предположить не мог, что захочет он так, так немыслимо много.

Еле слышный шёпот перерос в растревоженный гул. Невероятная новость прокатилась по рядам охотников. Пришлось подождать, пока гул утихнет.

— Требования Умельца слишком высоки. Мир такой ценой нам не нужен, — возвестил Триг.

— Тогда, что ты предлагаешь? — встрял утус Лай.

Триг постарался не коситься на Вождя Серого Волка недовольным взглядом. Своим вопросом утус Лай сломал эффектную паузу.

— Я предлагаю сделать то, что мы можем — воевать дальше, — ответил Триг. — Умелец сам подсказал, как нам быть. Если мы сумеем пробраться в его каменный мешок, а его самого с его армией загнать на вершину Утёса, то на следующих переговорах он будет гораздо более покладистым и сговорчивым.

— Но... Нам никогда не подняться на Утёс, — возразил утус Саад. — Он слишком высок. Круты склоны его. Пятерых подданных на узкой тропинке вполне хватит, чтобы остановить тысячу охотников.

— А нам и не нужно будет забираться на Утёс, — поспешно произнёс Триг. — Более чем достаточно, если мы сумеем обратить в пыль всё, что возле него. Мы сожжём дома умельцев и по камешку разберём стены.

— И что это нам даст? — голос утуса Саада полон сомнений.

— О-о-о! Очень и очень много, — Триг выразительно возвёл руки к небу. — Тивница значит для Умельца очень и очень много. На памяти наших прадедов он начал сооружать эти стены. И только прошлой весной он уложил последний камень. Только представьте: как он ей дорожит. Без крепости, без этого каменного мешка, умельцы ничто. После разгрома им потребуется ёще сто лет, что заново построить её.

— Отличная мысль! — утус Одоф восторженно улыбнулся. — Умельцы воюют подло, с чистым разумом и холодным сердцем. В этом их сила. Клин можно выбить только клином. Перед началом сражения мы пытались построиться точно так же, как умельцы, но... Едва я затянул боевую песню, как охотники Звёздной Рыбы гурьбой кинулись в атаку. Чего уж там! — утус Одоф обречённо махнул рукой. — Я и сам опьянел от ярости.

Чтобы победить Умельца, нам нужно научиться воевать так же, как умельцы. Так же как и вам, мне не нравится это. Но... Другого выхода у нас нет. Только, как нам перебраться через стены?

— А нам и не придётся перебираться! — оживился утус Лай. — Я был возле тех больших ворот и видел ту решётку под башней. Так вот — они из дерева! Деревянные доски и брусья всего лишь покрыты тонкой медью. Будь у нас чуть больше времени, мы обязательно проломились бы сквозь неё.

Свежие воспоминания увели было утуса Лая в сторону. Вождь Серого Волка спохватился и поспешил закончить:

— Так вот, я предлагаю не лезть на стены, а сломать входные ворота. Для этого мы срубим самое толстое дерево, какое только найдём. Десять самых сильных охотников понесут его прямо на руках. Мы так шишки с елей сбивает. И этим самым деревом мы сломаем и ворота и ту поганую решётку за ними.

— А как же стрелы? — встревожился утус Одоф. — Со своих стен умельцы выльют на нас поток смерти. Как защитить тех, кто понесёт это дерево?

— Так это просто! — утус Лай светится самодовольством. — Из толстых веток и коры мы сделаем большие, очень большие щиты. Пусть один такой щит смогут унести два, даже три охотника, но это не важно. Главное, мы сможем укрыться от ливня стрел и защитить тех, кто понесёт дерево ломать ворота.

А дальше, внутри, — утус Лай выразительно хлопнул кулаками, — мы зададим умельцам жару. Внутри крепости они не смогут собраться в свои большие непробиваемые отряды. Не будет грязного сражения трое на одного. Каждый умелец будет биться за себя и только за себя. Один на один.

Триг улыбнулся, буквально от сердца отлегло. Теперь понятно, почему утуса Лая выбрали Верховным Вождём. Он весьма находчив и быстро соображает.

От возбуждения утус Лай вскочил с бревна:

— Я предлагаю помочь раненым, срубить дерево и наделать как можно больше больших щитов. Утус Гитас, надеюсь, вы обеспечите нам защитное камлание?

Верховный Шаман Звёздной Птицы молча кивнул.

— А завтра мы расколем каменный мешок Умельца, как спелый орех, — торжественно закончил утус Лай.

Толпа охотников одобрительно загудела. Лихой план утуса Лая пришёлся всем по вкусу. Охотники, громко разговаривая между собой, быстро разбежались. Впереди уйма дел. Только малое число особо любопытных всё же осталось досмотреть собрание Вождей до конца.

План утуса Лая одобрен. Обсуждать, вроде как, больше нечего. Но утус Одоф, подняв руку, громко произнёс:

— Уважаемые! Прошу вас! Не расходитесь.

Утус Лай плюхнулся обратно на бревно. На его лице яркими красками написано недовольство.

— Мы можем считать Умельца кем угодно, но только не дураком, — решительно заявил утус Одоф.

— Что вы имеете ввиду? — настороженно спросил Триг.

— За окончание войны Умелец потребовал слишком много. Это так. Но... Я абсолютно уверен: он и сам прекрасно понимает нереальность такой цены.

Собравшись с духом, утус Одоф закончил:

— Я чую ловушку. Умелец упорно подталкивает нас к продолжению войны и... своего он добился.

— Тогда что же вы предлагаете? — спросил Триг.

Утус Одоф всегда был голосом разума среди всеобщей суматохи и, в груди запульсировал холодный шарик дурного предчувствия, очень часто оказывался прав.

— Увы, утус Одоф развёл руками. — Более того, что предложил уважаемый Лай, мне сказать нечего. Но! Нельзя недооценивать коварство Умельца. Нас ожидает что-то очень, очень плохое.

Замечание Вождя Звёздной Рыбы изрядно подпортило всеобщее возбужение. Утус Лай недовольно засопел.

— Мы все прекрасно понимаем, насколько хитёр и коварен Умелец, уважаемый Одоф, — осторожно заметил Триг. — Но... Если у вас нет конкретных предложений, я предлагаю разойтись. Завтра, когда у нас будет толстое дерево и огромные щиты, мы проломим ворота крепости и, наконец-то, покончим с этой войной.

Последним, с понурой головой, место собрания в центре лагеря Звёздной птицы покинул утус Одоф. Раненная рука на грязной косынке словно тяжкий груз придавливает Вождя к земле. Триг печально глянул ему вслед. Утус Одоф во многом прав и его можно понять.

Вот уже сотню лет эта проклятая крепость стоит вокруг Утёса, но что скрывают её стены — никто не знает. Никому из охотников ни разу не довелось бывать под сводами высокой башни над воротами. Никто и помыслить не мог, что сквозь дырку в потолке умельцы высыплют раскалённый песок.

По приходи судьбы, именно охотникам Звёздной Рыбы чаще всего приходилось воевать с Тивницей. Отец утуса Одофа погиб много лет назад под копьями одного из тех самым квадратных отрядов Умельца. Насколько хорошо умельцы умеют воевать племя Звёздной Рыбы знает гораздо лучше всех прочих.

Глава 11. Вкус власти

— Ты всё таки сделал это!

Едва Саян вернулся в крепость, как Ягис едва не набросился с кулаками.

— А Птице на кой хрен топор всучил? Мы с ними и так воюем!

С другой стороны подсочил не менее взбешённый Ансив.

— Тише. Тише. Друзья мои, — Саян примирительно взмахнул руками. — Не дело пытать меня на глазах у подданных.

— А ты о них вообще думаешь? — на щеках Ягиса выступил румянец.

— Всегда думаю, и только о них, — холодно отрезал Саян. — Разбираться с вами мне сейчас некогда. Нужно как следует допросить пленных и вообще всё хорошенько обмозговать. Часа через четыре в Зале совета я соберу большое собрание. Накануне приходите ко мне в кабинет, там и поговорим.

Саян развернулся в сторону Тюремной башни, но, сделав несколько шагов, остановился и обернулся:

— Ягис, в первую очередь готовь своих головорезов.

— Опять грязное дело? — прорычал Ягис.

— Ты так до сих пор и не понял: твой Спецназ только и годится для тайных и грязных дел. Хочешь быть благородным? Пожалуйста! Бери любую манипулу.

Саян торопливо зашагал в глубь крепости. Молодой знаменосец с тяжёлым штандартом в руках с трудом поспевает следом.

Более тщательный допрос пленных ничего нового не дал. И так понятно, что против Тивницы выступили все четыре племени сразу. Раненый охотник Звёздной Рыбы с упоением рассказал, как задолго до наступления утра племена Рыбы, Зверя и Серого Волка покинули лагерь в десяти километрах выше по течению Акфара и, словно град в июне, высыпали на поле боя перед Тивницей. Пленный ни сколечко не сомневается в скорой победе соплеменников. Охотник вёл себя нагло и даже попытался плюнуть в лицо. Нечто схожее несли и остальные пленные.

Времени на допрос ушло много, а толку мало. Саян вернулся в рабочий кабинет. Больше всего волнует вопрос, как же сложился союз четырёх племён? Что произошло? Как прошляпил, упустил и даже не предвидел подобную возможность?

Да, племена Звёздного Зверя и Серого Волка живут очень дружно. И то благодаря очень близкому родству и малочисленности Волка. Остальные гораздо более многочисленные и независимые племена чаще воюют между собой, нежели вместе танцуют вокруг костра.

Саян, присев за рабочий стол, раскрыл пухлую папку с донесениями внешней разведки. Перебирая исписанные от руки серые листочки, с головой погрузился в чтение. Может где-то здесь, среди ровных строк, удастся найти ответы на трудные вопросы.

Столь громкое название "внешняя разведка" на деле не соответствует действительности. В столь звучном ведомстве всего один штатный сотрудник — сам Саян. Малочисленность Тивницы и скудость бюджета не позволяет создать даже самую маленькую группу по-настоящему внешних разведчиков. Но главная беда даже не в этом.

Всех, кому-либо приходилось общаться с охотниками, каждый раз Саян расспрашивал лично. Худо, бедно, но всё же удаётся узнать хотя бы приблизительную численность племён и даже отдельных родов. Пусть и с огромным опозданием, но в специальной картотеке всё же оседают имена Сахемов, Вождей и Шаманов. Особой гордостью является карта, на которой отмечены стойбища всех родов. Так что при желании не трудно найти даже самое дальнее поселение рода Рыжей Рыси племени Звёздного Зверя.

Плохо другое — к охотникам абсолютно невозможно заслать соглядатаев. Любое новое лицо в тесном мирке рода тут же выделится ярким пятном, как бурый медведь на званном обеде у Ансива. Отдельно печалит то, что абсолютно невозможно завербовать ни одного охотника, даже самого жалкого и обиженного на весь мир и сородичей. Бедных, но честных, простых, но гордых первобытных охотников совершенно невозможно подкупить. У них даже в голове не укладывается, как это можно предать род и тем более племя?

Единственное, что хоть как-то выручает — простодушная болтливость самих охотников. Их не нужно склонять к измене, пытать или шантажировать. Достаточно проявить внимание, задать несколько наводящих вопросов, и... вольный сын диких лесов сам всё выложит.

Саян внимательно просмотрел папку с донесениями. Потрогал, повертел, едва ли не попробовал на вкус каждый листочек: никаких намёков или предпосылок для зарождения союза племён. В раздражении Саян сдвинул бесполезную папку на край стола. Горькая истина где-то рядом, нужно только понять её.

А ведь действительно, Саян подпер щёку кулаком и уставился на правый нижний угол книжного шкафа напротив: каких-либо предпосылок для появления союза племён не было и быть не могло ещё лет двести. Но! Саян стукнул кулаком по столу так, что аж чернильница подпрыгнула. Он сам, своими действиями, строительством Тивницы и планами внешней экспансии создал их. Племена объединились не ради чего-то, а против чего-то. Если конкретно, против Тивницы и его лично.

Именно Тивница стала той самой важной и грозной причиной, ради которой племена забыли мелкие дрязги и разногласия. Ну а потом у кого-то просто хватило ума и проницательности, красноречия и убедительности, чтобы сколотить этот самый союз племён. И этот кто-то никто иной, как утус Триг, Верховый Вождь племени Звёздная Птица.

Пока союз племён непрочен, как кусок необожжённой глины. Как и любое новое начинание, он держится исключительно на авторитете создателя. Утус Триг и есть тот самый авторитет. Без него союз развалится, племена разбегутся по родным стойбищам. Действовать сообща, скопом, охотники ещё не научились. Но это вопрос времени. Начало положено.

В дверь вежливо постучали.

— Войдите, — не вставая с места, разрешил Саян.

В кабинет, робея и красней от смущения, зашёл молодой преторианец.

— Витус, разрешите. О потерях донесение. Вам, — от волнения молодой преторианец слегка запинается.

— Благодарю вас, давай сюда, — приняв сложенный в четверо листок, Саян произнес: — Можете идти.

— Слушаюсь, — молодой преторианец с облегчением выскочил из кабинета.

В Западной башне, одной из самых больших, находится штаб. Именно от туда осуществляется руководство обороной крепости. Официально штаб начал работать сегодня утром, ещё до начала сражения в поле. Либо Саян, либо Ягис, либо Ансив, либо кто-нибудь из центурионов пехотных манипул постоянно дежурит там.

Саян развернул сложенную бумагу. Выполняя его распоряжение, штаб подсчитал потери. Большим овальным подчерком старательно выведено:

Потери личного состава армии Тивницы.

Погибло:

Первая пехотная манипула — 7 человек.

Вторая пехотная манипула — 5 человек.

Третья пехотная манипула — 2 человека.

Младшее ополчение — 2 человека.

Преторианцы — 0 человек.

Всего — 16 человек.

Пропало без вести:

Первая пехотная манипула — 2 человека.

Вторая пехотная манипула — 1 человек.

Третья пехотная манипула — 0 человек.

Младшее ополчение — 0 человек.

Преторианцы — 0 человек.

Всего — 3 человека.

Тяжело ранено:

Первая пехотная манипула — 28 человек.

Вторая пехотная манипула — 19 человек.

Третья пехотная манипула — 16 человек.

Младшее ополчение — 8 человек.

Преторианцы — 1 человек.

Всего — 72 человека.

Дежурный: центурион Второй пехотной манипулы Мегар.

Саян, пробежав донесение глазами, отложить листок на край стола. Могло быть и хуже. Если бы охотники сумели разломать строй хотя бы одной манипулы, то весь без исключения отряд полёг бы на поле боя. Чуть позже донесение нужно будет приобщить к делу. Жаль только, что столь же чёткой и точной информации о потерях охотников не будет. Вряд ли они считают своих убитых и раненых. А было бы очень, очень интересно сравнить.

Саян, взяв в руки папку с донесениями внешней разведки, вдруг положил её обратно. Онемевшие пальцы сами вновь взяли исписанный овальным подчерком листок серой бумаги. Цифры потерь вновь запрыгали перед глазами: 7 человек, 5 человек, 2 человека и ещё раз 2 человека. Строчки донесения заволокло красным туманом. К этим можно смело добавить троих пропавших безвести.

Это ведь... Не просто скупые цифры, а живые люди. Точнее... Не так давно живые люди.

Ещё сегодня утром они радовались жизни. За час до сражения они слегка подкрепились и вышли в поле перед крепостью, чтобы занять свои места в пехотных манипулах. Никто. Никто из них не хотел и не собирался умирать. У каждого дома остались родители, жёны, дети, дела по хозяйству и планы на будущее. Но они всё равно умерли.

Саян закрыл глаза. Если бы не его имперские амбиции, то не было бы сейчас никакой войны, а эти 19 человек были бы живы. После долгого трудового дня они вернулись бы домой, к своим семьями, к своим любимым, сытно поужинали бы наваристой кашей, а может быть картошкой со свининой, и завалились бы спать. Завтра их бы ждал новый трудовой день, тяжёлый крестьянский труд и простые житейские радости. Но нет.

Гробы, одинаковые деревянные ящики, сложенные в Могильник и присыпанные песком, ждут окончания войны. Чтобы, когда последний испачканный кровью топор вернётся в "ядерный чемоданчик", сгореть в исполинском погребальном костре. Души погибших из-за его личных амбиций уйдут к Великому Создателю. А ему, неприкаянному Умельцу, предстоит ещё чёрт знает сколько лет мыкаться по этой грешной земле и отправлять к Создателю всё новых и новых простых и преданных воинов.

Даже перед закрытыми глазами строчки донесения запрыгали и зашевелились. Красный туман осел капельками крови на крючках и горбиках букв и цифр. Серый листок заплакал кровавыми слезами. Сейчас, в Тивнице, десятки женщин оплакивают погибших мужей, отцов и сынов.

Вот он настоящий вкус власти. Не медовый, не приторно-сладкий у неё вкус. Не-е-ет... Солоноватым привкусом крови на губах отдаёт сей дьявольский напиток.

Донесение выпало из ослабевших пальцев. Саян упёрся локтями в стол и спрятал полыхающее жаром лицо в ладонях. Что же он наделал? Что же на самом деле он несёт людям? Добро? Или страдание? Стоит ли сытная картофельная похлёбка и тёплый деревянный дом того, чтобы с честью и достоинством умереть за личные амбиции глубоко почитаемого Сахема? За его ошибки? За его промахи?

Сомнения вихрем опавших листьев закружились в голове. Вопросы, на которые невозможно дать однозначный ответ, словно электрические провода, замкнулись со вспышкой и искрами. Ещё миг, и из глаз и ушей повалит дым. Столь острого кризиса ценностей, пересмотра личных приоритетов и установок, ещё не было.

Минута медленно утекает за минутой, а Саян по-прежнему сидит уткнувшись локтями в стол и закрыв пылающее лицо руками. Донесение о потерях давно улетело под стол и ткнулось краем в круглую ножку.

Но ступор не может длиться вечно. Саян сделал несколько глубоких вдохов, выдохов, опустил руки и расправил плечи. Прав или не прав, сейчас, в данный момент, не имеет никакого значения. Там, за пределами крепости, враг. Как бы то ни было, а бросать подданных на произвол судьбы он не имеет права. Раз уж развязал эту войну, то ему же её и заканчивать.

Ещё одна очень важная вещь, которую нельзя забывать ни в коем случае: большая власть подразумевает большую ответственность. За убийство себе подобных там, на поле боя, Великий Создатель спросит не с простых воинов. Нет. Они всего лишь честно и с честью выполнили свой долг. Этот грех, смерть людей, что полегли сегодня на большом лугу перед крепостью, целиком и полностью на нём. Именно он спровоцировал эту войну. Значит с него же и спрос. Будет. Когда-нибудь.

Наконец, Саян совладал с собой. Кровавая пелена перед глазами растаяла. Холодный разум взял тело под контроль. Саян аккуратно подобрал с пола донесение о потерях и положил его обратно на край стола. Позже он обязательно приобщит его к дело. Листок с потерями уйдёт в архив. А пока нужно кое-что решить.

Из нижнего ящика стола Саян вытащил невысокий продолговатый сундучок. На полированной крышке большими синими буквами выведено: "Политик".

Господи, как давно это было. Больше ста лет назад Саян впервые решил попробовать собственные силы в самой интересной, в самой рискованной, в самой что ни на есть захватывающей игре на свете — Большая политика. Остановиться невозможно. А что самое трудное в Большой политике? Правильно: верно рассчитать собственные ходы.

Обычные игральные карты для "Дурака" или "Преферанса" заново изобрёл Ягис. Он же, сам не осознавая того, подбросил идею. Чтобы облегчить долгие раздумья, Саян воплотил движущие силы Большой политики на маленьких плоских дощечках. Сперва на отдельных картах Саян нарисовал сам себя, друзей, сторонников, противников. Несколько позже добавились карты целей, внешних условий и обстоятельств. Так, шаг за шагом, создавая новые карты и совершенствуя правила, на свет появился "Политик".

Псевдокарточная игра существенно облегчает выбор важных политических решений. Правильный расклад, разложенные нужным образом карты, наполовину решённая проблема. С годами менялись сундучки, менялись карты, но суть игры оставалась прежней.

Саян, открыв сундучок, из специального отделения вытащил чистую карту. Окружающий мир бесконечен в своих проявлениях, в любой момент может возникнуть необходимость нарисовать новую карту, отметить появление нового лица, условия или обстоятельства. Окунув ручку с золотым пером в чернильницу, Саян тщательно нарисовал только что придуманный символ союза четырёх племён: прямоугольный щит с символами племён: птица, рыба, профиль волка и, рука дрогнула, силуэт неопределённого зверя. Грубо и примитивно, но сойдёт.

Саян недовольно поморщился. Паршиво, когда в игре появляются новые карты. Очень нехорошо, когда другие игроки выбрасывают на стол незнакомые козыри. Оно и понятно: "Союз племён" сбила весь предыдущий тщательно выверенный расклад. Одним махом. Словно козырный туз из рукава.

Едва Саян нарисовал новую карту, как раздался подчёркнуто вежливый стук в дверь. Кто пришёл, догадаться не сложно. Когда у Ягиса плохое настроение, то он ломится в дверь вообще без стука. А вот Ансив наоборот: вычурной вежливостью высказывает собственное недовольство. Саян, не поднимаясь со стула, крикнул:

— Войдите!

Точно. Первым в кабинет зашёл Ансив, раздражённый Ягис топает следом. Будь наоборот, то дверь с треском распахнулась бы и со всего маху ударилась бы о стену.

— Садитесь, — Саян показал на стулья.

— Колдуешь? — Ягис бросил взгляд на раскрытый сундучок.

— Колдую, — смиренно согласился Саян.

Слухи о магическом сундучке давно ходят по Тивнице. Подданные, а ещё раньше охотники, твердо уверены — именно таким образом Саян колдует. Если, к примеру, карточку с чьим-нибудь именем накрыть картой "Смерть", то этот человек обязательно умрёт. Глупость, конечно, но Саян давно бросил тщетные попытки искоренить этот бред. Люди очень хотят верить в магию и верят в неё не смотря ни на что.

— Ну, что ты тут наколдовал? — Ансив присел на предложенный стул.

— Я только начал, — слегка приврал Саян. — Расклад примерно следующий.

В центр стола Саян положил карту "Победа".

— Причин у нашей войны много, — Саян проигнорировал недовольный взгляд Ансива, — а вот цель одна — победить. Но, против нас выступил союз племён.

Новая карточка с невысохшими чернилами легла слева от "Победы".

— Союз племён располагает всеми полноценными мужчинам четырёх племён. А это где-то шесть тысяч необузданных первобытных воинов.

За картой "Союза" ровным строем легли четыре карты "Воины племени".

— Что мы можем им противопоставить? — Саян вытащил из сундучка новые карты. — Три "Пехотные манипулы", "Преторианцы" и "Младшие ополченцы", то есть все наши вооруженные силы. А так же наш самый главный и, в принципе, непобедимый козырь "Утёс".

Справа от "Победы", в противовес охотникам, легли семь карт. На каждой, подчёркивая принадлежность к Тивнице, нарисована сова. В "тылу", поддерживая мобильные силы, расположились карты "Утёс" и "Крепость".

— Но это ещё не всё.

Саян вытащил из сундучка ещё несколько карт.

— На нашей стороне очень важный внешний фактор — время.

В глубоком тылу Тивницы легла карта "Время За".

— О наличии отсутствия у охотников интендантской службы, а так же о нехватке мышей в окрестных лесах я вам уже объяснил несколько часов назад. Фактически, мы можем просто сидеть в крепости и ничего не делать. Охотники поторчат под стенами, поторчат, выкинут для разнообразия пару глупостей, а потом с поклоном и пустым желудком пойдут на мирные переговоры.

— У тебя уже была возможность закончить войну, — Ансив энергично прикрыл рот Ягиса ладонью. — Вожди племён вызвали тебя заключит мир, почётный мир. А ты что? Вручил им окровавленные топоры. Зачем?

— Ты сам ответил на свой вопрос, — Саян помусолил пальцами карту "Победа". — Вожди вызвали меня заключить почётный мир. Иначе говоря, равноправный мир, чтоб никому не было обидно. Но мне такой мир не нужен.

— Это ещё почему? — Ягис оттолкнул руку Ансива.

— Охотники должны не просто проиграть войну, а проиграть с треском, — Саян стукнул кулаком по столу. — Чтоб запомнили надолго и внукам завещали бы.

Договорись я с Вождями сейчас, они убрались бы от Тивницы, это верно. Но тогда они стали бы считать победителями себя. И рудник пришлось бы отдать. А это ни что иное, как полнейший провал моего плана внешней экспансии. Девятнадцать человек погибли бы зря и ни за что. Лет через десять пришлось бы начинать заново. А это, друзья мои, опять война.

Выдав Вождям топорики с красными пятнами, я усадил их в одну лодку. Теперь всем четырём племенам придётся довести эту войну до конца. Иначе Рыба, Зверь и Серый Волк могут запросто выскользнуть из моих рук, — Саян демонстративно сжал кулак. — Они, ведь, вполне могли бы заявить Птице: "Извините. Кушать нечего. Вы уж как-нибудь сами, а мы пошли". И айда по родным хатам.

Саян откинулся на спинку стула. Накопленные эмоции залпом выплеснулись из души. Оно, конечно, не есть хорошо держать планы при себе и выдавать исполнителям минимум необходимой информации. Но Ягис и Ансив отчасти сами виноваты в дурной привычке раскладывать Политик в полном одиночестве. Они не всегда понимают важность задуманного. Так, в своё время, оба в один голос обозвали проект строительства полноценной крепости вокруг Утёса бредом переевшего гнилых желудей подсвинка.

— Людям свойственно забывать обиды и объединяться против общего врага. Вот так из небытия возник Союз племён. — Саян ткнул пальцев в карту "Союз племён". — Но, как и всякое новое, он держится на авторитете всего одного человека — утуса Трига.

В тылу охотников легла личная карта Трига. Символ птицы в правом верхнем углу подчёркивает принадлежность вдохновителя Союза к племени Звёздной Птицы.

— На данном этапе войны раскол Союза нам не нужен. Это, кстати, ещё одна причина выдать Вождям окровавленные топоры. Но устранение Трига, как организатора и идейного вдохновителя Союза, сделает охотников гораздо более сговорчивыми. Личности в первобытном обществе играют громадную роль. Но добраться до Трига весьма проблематично.

Карта "Смерть", череп с косточками в чёрной рамке, легла рядом с личной картой Трига, словно похлопала будущую жертву по плечу.

— Поэтому я предлагаю нанести удар по другому слабому месту Союза.

В тылу охотников Саян положил карту "Стойбище".

— На войну с нами ушли все способные держать оружие. Не только полноценные охотники, но и юноши, которым страсть как нужен трофей для обряда инициации. Так что охранять многочисленные стойбища некому. Недалеко от Тивницы находится род Мудрой Совы. Вот здесь, Ягис, мне потребуется твой Спецназ.

Обрекая мирных жителей на смерть и разруху, на карту "Стойбище" упала карта "Спецназ".

Содержать два отряда профессиональных воинов слишком накладно. Преторианцев и без того мало. Но упрямый Ягис всё же создал заштатный отряд специального назначения.

Тридцать ополченцев продолжают оставаться полноценными воинами пехотных манипул. В свободное время Ягис лично тренирует их для проведения различных спец операций: проникновение в глубокий тыл противника, ночной штурм укреплённых объектов, диверсии и саботаж. От прочих пехотинцев спецназовцев отличает более основательная подготовка. Они лучше владеют навыками рукопашного боя, разведки и выживания в экстремальных условиях. Неудивительно, что все самые лучшие охотники Тивницы и самые отчаянные драчуны носят на правом плече эмблему Спецназа. Как и следовало ожидать, между преторианцами и спецназовцами возникло соперничество. Впрочем, вполне мирное, без драк и убийств. И, в общем, только на пользу обоим отрядам.

— Это и есть то самое грязное дело, которые ты собираешься всучить моим орлам? — Ягис недовольно поморщился.

— Ягис! Ну сколько можно? — Саян стукнул ребром ладони по столу. — Тогда для чего ты готовил своих головорезов? Для торжественных парадов? Твой Спецназ лучше прочих подходит для этой задачи. Впрочем, успокойся: вырезать Мудрую Сову под корень ненужно. Твоя задача не уничтожить их, а напугать. Как можно больше визга и дыма. А складывать головы жителей Совы в пирамиду возле Западных ворот я не прошу и не требую. Хотя, — Саян виновато улыбнулся, — это был бы идеальный вариант.

Весть о том, что коварные умельцы громят беззащитные стойбища и без того деморализует охотников. Не с руки воевать, когда твоя любимая хата в любой момент может запылать синим пламенем, а жена и дети отправиться к Великому Создателю.

Ягис нахмурился, словно проглотил огромную ложку кислой капусты. Налёт на беззащитное стойбище ему не по нутру. Но, с другой стороны, он прекрасно понимает, что без реальных дел его любимый Спецназ превратится в клуб любителей поиграть в войнушку. Скрипя ногтями по столу, Ягис уточнил:

— Когда выходить?

— Как только стемнеет, — ответил Саян. — По докладам наблюдателей, охотники и не думают организовывать полноценную осаду. На восточной стороне Тивницы каких-либо караулов незамечено. Выскользните без шума и пыли. Для полной гарантии, мы отвлечём охотников. Надеюсь, вам хватит ночи смотаться туда и обратно. Постарайтесь до рассвета вернуться в крепость.

— Ну ты загнул! — возмутился Ягис. — Выгляни на улицу. Лето почти. Стемнеет поздно. К рассвету мы едва доберёмся до стойбища. В лучшем случае, жди нас завтра днём. Не раньше.

— Хорошо, — согласился Саян. — Пусть будет так. Постарайтесь спались частокол вокруг стойбища. Или хотя бы ворота. Они самые трудоёмкие. В общем, действуй по обстоятельствам.

Саян поправил разложенные на столе карты:

— Вот, в принципе, и весь расклад. Вопросы будут?

— Конечно будут, — Ансив энергично кивнул. — Во-первых: как ты собираешься отвлекать охотников?

— Мы совершим вылазку.

Из раскрытого сундучка Саян вытащил карту "Вылазка".

— Охотники понятия не имеют об осадном искусстве, — пояснил Саян. — Они расположились возле засеки одним большим лагерем, как на обычную ночёвку. Грех упустить хорошую возможность запустить им в штаны пару ежей.

Карта "Вылазка" упала в самый центр сил охотников. Правый край накрыл надпись "Союз племён", а левый наполовину спрятал символы птицы и рыбы на картах "Воины".

— Силами одной манипулы, не более, под покровом темноты мы выйдем из крепости и нападём на спящий лагерь. Снимем часовых, подпалим пару — тройку палаток, пошумим, как на новогодней пирушке, и убежим обратно в крепость.

— И вся эта беготня только для того, чтобы мой отряд незаметно выскользнул их крепости? — недоверчиво спросил Ягис.

— Нет, — ответил Саян. — Раз уж вы всё равно не успеете за ночь разбомбить Мудрую Сову, то мы совершим вылазку по всем правилам военной науки — ближе к утру. Вероятность повторных вылазок заставит охотников держать по ночам гораздо больше часовых, чем они привыкли. В идеале, построить вокруг лагеря хоть какое-то подобие полевых укреплений: всё лишнее напряжение. Я ведь предупредил их — не воюйте со стенами. Да, Ансив?

— Я успел расспросить твоего личного знаменосца, который с тобой на переговоры с Вождями ходил. Даже он в шоке. Неужели ты и впрямь собираешься потребовать всё это с несчастных охотников?

— Нет, конечно же, — Саян улыбнулся. — Я действовал по принципу: будь реалистом, требуй невозможного и тогда получишь желаемое. Следующие переговоры о мире будут гораздо более продолжительными. Охотники будут счастливы, когда услышат от меня новые гораздо более приемлемые условия.

Складывая карты обратно в сундучок, Саян закончил:

— Нам пора. В Зале совета нас и так заждались. Вы пока идите. Я всё уберу и догоню.

Ягис и Ансив, гремя отодвигаемыми стульями, вышли из-за стола. Теперь нужно успокоить остальных руководителей Тивницы, а через них и прочее население крепости. Подданные чувствуют себя гораздо спокойней и уверенней, когда у начальства имеется чёткий план действий. Но, в отличие от Ягиса и Ансива, простым смертным придётся довольствоваться минимумом информации и призывами к мужеству и стойкости.

Глава 12. Вылазка

Вторая половина ночи, скоро рассвет. Тёмный воздух наливается прохладной свежестью. Влага тонкой плёночкой оседает на гладком топорище. Хорошо, что деревянная рукоятка остаётся сухой, ну или почти сухой. Небо на востоке приобрело чуть заметный синий оттенок. Редкие тучи расплывчатыми призраками прикрывают свет повелительницы ночи, великолепной Итаги. Хотя, уж лучше бы закрыли её полностью.

Приказ самого Великого Сахема строг — никаких огней. В предрассветном полумраке возле Западных ворот угадывается большая масса людей: осторожные шаги, случайное бряканье оружия и шелест одежды. Приказы передаются из уст в уста тихим шёпотом. Рапс, пехотинец Первой манипулы, поёживаясь от предрассветной прохлады, стоит в большой толпе молодых воинов.

Если витус Саян приказал оставить тяжёлое вооружение и взять только лёгкое, значит будет что-то быстрое и рассыпное. Длинное копьё и большой квадратный щит остались в Четвёртой южной башне, где расположилась часть Первой пехотной манипулы. Небольшой круглый щит закреплён на спине, грудь пересекает широкая лямка. Если всё пойдёт как надо, щит вообще не понадобится. В предстоящей вылазке самым главным оружием будет лук. Тяжёлый колчан под завязку набит длинными стрелами.

Рапс широко зевнул и потёр кулаками глаза. Отдохнуть как следует так и не довелось. Сразу же после утренней победы над охотника пришлось больше четырех часов проторчать на вершине башни. Пусть караул продлился в два раза больше обычного, зато миновало сомнительное удовольствие готовить крепость к долговременной осаде. Остальным повезло меньше.

Кому не посчастливилось попасть в караул, пришлось все эти четыре с лишним часа помогать родным и близким перебираться на вершину Утёса. А это, нужно заметить, ещё та работёнка. Затащить один тяжёлых тюк с пожитками, или мешок с припасами на сто двадцатиметровую высоту — отличное наказание за самоволку: назидательно, тяжело и помнится очень долго.

Для вылазки со всех манипул специально собрали ровно сотню самых молодых воинов. Главным будет не умение держать строй и стоят насмерть, а быстрый бег. Налёт сродни воровству: тихо пробрался, тихо пошуршал в чужом доме, а, когда хозяева проснулись, быстро унёс ноги. Кто зазевается, получит топором по шее. Как не сложно догадаться, командовать вылазкой назначен утус Гоин, самый молодой и быстроногий из всех центурионов. Первая манипула прикроет сборный отряд возле ворот.

В тишине по-особому пронзительно зашуршали открываемые ворота. Рапс крепче сжал лук. Левая рука сама собой легла на колчан со стрелами. Кажется, будто на вселенский грохот сбегутся все без исключения охотники. Но первое впечатление обманчиво. В ночной тишине, когда нервы натянуты до предела, любой звук подобен раскату грома.

Тихой волной дошёл приказ выходить. Рапс, придерживая лук, двинулся вслед за товарищами. Привычные к строю ноги сами втягиваются в единый ритм.

Недаром в Тивнице всех мальчиков с двенадцати до семнадцати лет обучают воинскому искусству. Утус Лерл с помощью матюгов и костыля много чему научил. Рапс может воевать и как тяжёлый пехотинец в плотном строю манипулы, и как велит с топором и лёгким щитом в рассыпном. За пять лет Рапс научился свободно владеть копьём, топором, пращей и луком. Вот почему охотники, даже обладая огромным численным перевесом, так и не сумели разгромить маленькую армию Тивницы.

Тактика является важной частью длительного обучения. Ещё подростком Рапсу много раз приходилось отрабатывать ночную вылазку из крепости. Пусть сейчас над полем весит предрассветный мрак, но и так ясно, что происходит.

Первой сквозь раскрытые ворота вышла Первая манипула. Воины стали широким полукругом на случай внезапного нападения. Наблюдатели на башнях целый день следили за охотниками, но ничего подозрительного так и не наследили. А сейчас темно, толком не видно ничего. Вдруг противник залёг возле ворот и только ждёт возможности ворваться в крепость? Как раз на этот случай Первая манипула встала возле ворот несокрушимым строем.

Вместе с остальными Рапс прошёл под Западной башней. В тусклом свете прекрасной Итаги можно хорошо различить стоящих плотным строем воинов. Чуть дальше несколько человек складывают большие кучи дров. Сквозь неширокий проход сборный отряд ушёл в темноту.

Впереди и на флангах движется несколько пар боевого охранения. Их основная задача обеспечить тихий подход главных сил. Вдруг противник всё же выставил несколько полевых караулов? Может быть как раз в этот самый момент какой-нибудь охотник лежит в тёмной траве и тревожно вглядывается в тёмный силуэт крепости. Будет не до смеха, если кто-нибудь из воинов наступит на руку вражеского часового.

Далеко впереди, правее блестящей полосы великой реки, щедрой рукой рассыпаны многочисленные огни костров. Охотники отдыхают, но часовые возле очагов берегут сон сородичей. Маленькие палатки с покатыми крышами кривыми овалами окружают источники света и тепла. Кажется, будто сама земля собралась в низкие короткие складки.

Сборный отряд широким веером развернулся по тёмному полю. Чем больше людей собрано в кучу, тем больше они производят шума. Воины отдельными десятками залегли в скошенной траве. Дальше только ползком.

Первый этап ночной вылазки, подобраться как можно ближе к противнику и остаться незамеченным, выполнен. Рапс присел на одно колено. Сейчас десяток преторианцев тихой сапой подбирается к бодрствующим возле костров часовым. С расстояния нескольких сот метров невозможно разглядеть, что творится возле яркой россыпи огней.

По цепочке пришёл новый приказ: двигаться дальше ещё тише и ещё незаметней. Рапс вместе со своим десятком лёг на землю. Последнюю сотню метров придётся одолеть по-пластунски.

Рапс старательно перебирает руками и ногами. Тяжёлый колчан елозит по земле. От примятой травы исходит приятная влажная свежесть.

До ближайших палаток осталось жалких пятьдесят метров. Рапс ничком распластался на земле. Возле ближайших костров часовых не видно. Не иначе преторианцы поработали. Сколько беспечных жизней оборвалось под холодными лезвиями медный ножей ведает один Великий Создатель.

Костры яркими пятнами слепят глаза. Стоит отвести взгляд в сторону, как тут же будто тонешь в непроглядной темноте. Только спустя пару минут можно вновь разглядеть силуэты островерхих палаток. Лучше не смотреть на огонь.

Рапс вытащил из колчана и воткнул в землю перед собой десяток стрел. Сейчас начнётся! От долгого ожидания сбивается дыхание. Ноги дрожат, а ладони неприятно покалывает. Страшно? Ещё как страшно! Одному в тёмном поле было бы ещё страшнее. А так, Рапс огляделся по сторонам, рядом боевые товарищи. Жить можно.

Сердце едва не выпрыгнуло из груди. В лагере охотников появились новые огни. Преторианцы вырезали всех, до кого только смогли дотянуться, а теперь поджигают заготовленные впрок дрова. Чем больше будет света, тем лучше.

Вот у нескольких палаток задымились углы.

— Тревога!!! Нас атакуют!!! — пролетел над лагерем истошный вопль.

Началось! Рапс положил на лук первую стрелу. Спящий лагерь как будто взорвался. Раздетые охотники выскакивают из палаток. Сотни глоток подхватили тревожный вопль.

— Сюда-а-а!!! Они зде-е-есь!!!

Охотники моментально сообразили, откуда грозит опасность. Размахивая топорами и копьями, забыв натянуть штаны и рубахи, охотники большой волной покатились из глубины лагеря. Полуголые тела и перекошенные от ярости лица.

— Пли!

Долгожданная команда резанула по ушам. Рапс тут же встал на колено и выпустил стрелу. А потом ещё и ещё одну.

Ливень стрел скосил первую волну атакующих. Ломая палатки, засыпая костры, десятки нашпигованных стрелами тел попадали на землю. Но из глубин лагеря накатывают всё новые и новые волны разъярённых охотников.

Рапс быстро расстрелял первый десяток стрел. Следом ушёл второй, дошла очередь и до третьего. Но охотников всё равно слишком, слишком много. Даже не нужно целиться. Стрелять! Стрелять! И еще раз стрелять! Но тут прозвучала другая команда:

— Уходим! Живо!

Вбитая дисциплина моментально отрезвила голову. Рапс поднялся на ноги и, закинув лук за спину, побежал. Пора сматывать удочки. Осиное гнездо перевернуто верх дном. Охотники не только очухались, но и пытаются обойти нападающих с флангов. В ответ свистят первые стрелы. Не зная куда стрелять, охотники пускают их наугад. Так и в окружение попасть недолго.

Спасительными маячками возле Западных ворот запылали большие костры. Как вовремя! Рапс что есть духу припустил в сторону крепости. Как ни пытался, но, всё же, умудрился сбиться немного в сторону. Не будь спасительных огней, то в конце забега можно было бы запросто ткнуться носом в глухую стену. А так великолепно видно куда бежать.

На теле ничего лишнего. Самое главное не поскользнуться и не полететь кубарем в скошенную траву. Поле ровное, как стол, но после вчерашнего боя под ноги то и дело бросаются обломки копий и мелкие ямки. Рапс, растягивая дыхание, всё ближе и ближе к распахнутым настежь воротам. Ещё немного! Ещё чуть, чуть!

Первая манипула уже внутри. Возле Западной башни никого нет. Волна отступающих воинов, сгущаясь в ручей, влетает в раскрытые ворота. В спину приливной волной толкает гул взбешённых охотников. Возле самых створок ворот Рапс на мгновенье обернулся. Огромной бесформенной массой первобытные охотники преследуют сборный отряд.

Последний десяток молодых воинов что есть духу забегает в крепость. Левая створка ворот с треском встаёт на место, но правая всё ещё раскрыта настежь. Считать прибывших некогда. Отставшим, если такие есть, даётся последний шанс. Но... Нет никого. В яркие круги костров хлынули первые ряды разъярённых охотников. Правая створка с треском захлопывается. Тяжёлые засовы запирают ворота. Для надёжности несколько воинов подпирают их толстыми брёвнами.

Рапс перевёл дыхание. За каких-то пять минут вспотел так, будто просидел в жарко натопленной бане не меньше часа. Волосы влажные, капельки пота стекают за шиворот, а на рубахе, особенно под мышками, выступили большие тёмные пятна. Но главное сделано — вылазка удалась.

Волна преследователей с шумом бьётся о запертые ворота. Многочисленные топоры с треском впиваются в обитые медными листами створки. Неорганизованное преследование переросло в неорганизованный штурм. Тем хуже для охотников.

Рапс стрелой поднялся на стену возле Западной башни. Костры возле ворот не только показали молодым воинам куда бежать. Сейчас они великолепно освещают подножие Западной башни.

Ну держите! Рапс вытащил из колчана стрелу. На одетых кое-как охотников хлынул поток стрел. Разъярённые вопли моментально сменились стонами и проклятиями. Серая волна первобытных воинов нехотя отхлынула во тьму, но на земле осталось не меньше сотни истыканных стрелами тел.

— Оставить стрельбу! — долетел приказ.

Рапс тут же затолкал обратно в колчан почти вытащенную стрелу.

На востоке, разгоняя ночную тьму, появилась яркая полоска. Вот-вот из-за линии горизонта покажется краешек Геполы. Ночь, полная тревожный событий и нежданных смертей, скоро закончится. Рапс посмотрел на освещённый многочисленными кострами лагерь возле засеки. Охотники в очередной раз убедились в коварстве умельцев. Так им и надо!

Глава 13. Налёт на стойбище

Едва сумерки укрыли землю, как Ягис вместе со своим Спецназом ушёл из Тивницы через Восточные ворота. Беспечность охотников поражает. Отряд из тридцати человек выскользнул из осаждённой крепости никем и ничем не замеченный. Там, на западной стороне, в огромном лагере возле засеки, не меньше шести тысяч охотников. А здесь, Ягис бросил прощальный взгляд на крепость, ни одного. Выходи кто хочешь, делай что хочешь.

В предрассветный час зябко и тихо. Из леса призрачными белесыми волнами выползает туман. Громада высокого частокола расплывчатым силуэтом возвышается на огромной поляне. Левее светлая полоса хорошо утоптанной дороги упирается в похожие на стену ворота. Ягис, укутавшись с головой в просторную маскировочную накидку, лежит у кромки леса за низеньким пеньком.

Неровную контрольную полосу между лесом и частоколом охотники поленились расчистить более тщательно. Срубив все деревья, жители стойбища оставили многочисленные пеньки. Колючие кусты местами достигают метровой высоты. В общем, все условия, чтобы преодолеть контрольную полосу тихо и незаметно.

Не так давно, лет пятнадцать — двадцать назад, охотники всё же отказались от засек. Непроходимые завалы из подрубленных деревьев вокруг стойбища отлично защищают от опасных лесных хищников, но весьма слабы против самого опасного врага — человека. То ли глядя на Тивницу, то ли из-за самой Тивницы, охотники всё же начали окружать свои жилища частоколами из толстых заточенных стволов. По аналоги с крепостной стеной, внутри частокола построен боевой ход — настил из тонких стволов и грубых досок. Высота хода позволяет высунуться из-за частокола и засыпать приближающегося врага стрелами.

Вот, только, охотники поленились возвести хотя бы одну башню. Да и ворота по-прежнему представляют из себя сдвигаемую в сторону стену из более тонких стволов. При необходимости с пяток дюжих мужиков просто оттаскивают так называемые ворота в сторону.

Даже самая маленькая башня сделала бы стойбище гораздо более неприступным. Добраться до часового на ограниченном пяточке пространства было бы гораздо сложней. А так...

Двадцать с лишним километров спецназовцы одолели за рекордное время, но всё равно едва, едва успели к рассвету. После быстрого марша бойцам нужно отдохнуть хотя бы полчаса. А пока стойбище Мудрой Совы спит и ничего не подозревает. А, ведь, это тот самый род, из которого почти сто лет назад выделилась Медная Сова, современная Тивница. Господи, как давно это было.

Сейчас бы поспать часок другой. Холодными ладонями Ягис растёр уши. В привычке ни свет ни заря нападать на тихо дремлющего противника сокрыта не только изрядная доля коварства, но и большой практический смысл.

В предрассветный час любой часовой чувствует себя маленьким грубо стёсанным болванчиком на спичечных ножках. Ни сон, ни бодрствование, а некое промежуточное состояние. На боевом посту ходишь как последний дурак, еле-еле переставляя ноги. Каждый угол, каждая стенка кажутся приветливо расстеленной кроватью. И подобное состояние больше всего донимает часового именно в предрассветные часы. Недаром в караульном уставе Тивнице часовому категорически запрещено садиться, прислоняться к стене и тем более ложиться — уснёшь моментально.

Ну всё, пора действовать. За полчаса со стороны частокола не долетел ни один звук. Такое впечатление, будто стойбище вымерло. Неужели они там и в самом деле все поголовно спят?

Ягис, развернувшись на месте, безмолвными жестами передал лежащему рядом спецназовцу приказ действовать. Вторая группа бойцов залегла слева от дороги. Их главная задача обезвредить часовых на левой половине частокола.

Ягис осторожно пополз вперёд.

Да-а-а... Похоже, охотники не зря оставили столько сушняка на контрольной полосе. Ползти по трескучему бурелому из сухих веток, пеньков и зарослей молодых березок сущее наказание. Полы маскировочной накидки то и дело цепляются за малейшую хрень. Неловкое движение и грубая ткань с оглушительным щелчком соскакивает с очередного невидимого в потёмках сучка или веточки.

Ягис тщательно ощупывает пространство перед собой. Ожидать от охотников изысканного коварства трудно, но бережёного бог бережёт. Мало ли какой сюрприз поджидает любителей ползать по контрольной полосе? В полумраке можно запросто напороться на яму с колышками на дне, на капкан из щелкающих веток-челюстей или на самый опасный вариант — взведённый самострел. Заденешь пальчиком тоненькую ниточку, и тут же схлопочешь стрелу прямо в лоб. Правильно сделанный и чутко настроенный самострел может оставаться в убийственной готовности до года и более. Хорошо, что на Миреме ещё самых настоящих мин не изобрели.

Хвала Создателю, чисто. Наконец озябшие пальцы нащупали бугорки мягкого мха по низу частокола. Теперь нужно приподняться. Стараясь двигаться как можно более плавно, Ягис встал и прислонился спиной к округлым брёвнам. Следом из тёмного бурелома выскользнули ещё четверо спецназовцев.

Пока всё идёт хорошо, даже слишком. Ягис напряжённо слушает тишину. Ладони ощущают шершавую древесину. Шаги часового, если такой всё же пройдёт над головой, обязательно отдадутся в ладонях еле заметными толчками.

Минут. Другая... Ничего.

Медные колышки без труда утопают в щелях между брёвнами. Ягис осторожно поднимается к верхнему краю частокола. Сосновые и еловые стволы заметно подточены дождём и Геполой. Наконец, последнее усилие и руки цепляются за верхний край.

Покачиваясь на руках, Ягис снова напряжённо слушает тишину. Сейчас будет самый опасный момент. Скрип дерева и глухие удары могут запросто привлечь внимание часового. Руки заняты, а под ногами пятиметровая бездна. Появись сейчас часовой... Лучше не думать.

Пять. Десять секунд. Ничего. Опять ничего. Шагов как не было, так и нет. Да спят они что ли? В Тивнице..., да за такую службу...

Просторная маскировочная накидка висит за спиной. Пальцы жжёт соблазн дёрнуть за шнурок, развязать узел и скинуть её к чертовой матери, но нельзя. В потёмках просторная накидка размывает силуэт человека и делает его менее заметным.

Подтягиваясь на руках, стараясь не зацепиться за тупые концы, Ягис осторожно залез на верх частокола. Теперь перевалиться во внутрь и спуститься на доски боевого хода.

За частоколом вообще ничего не видно. Боевой ход, словно чёрная вуаль, накрывает тень. Да где же часовой! Вправо, влево ни малейшего скрипа, стука или хотя бы зевка. Ягис закутался в маскировочную накидку.

Куда идти? Влево, к воротам, или вправо, вдоль частокола? Часового во что бы то ни стало нужно найти и обезвредить.

Проклятье! Как на грех залаяла собака. Невидимая в потёмках псина разразилась утробным лаем. Ягис замер на месте. Бояться нападения сторожевого пса не стоит. Другое дело, что нервное гавканье запросто может разбудить стойбище.

— Заткнись!

Отрывистый возглас прозвучал словно выстрел. От неожиданности Ягис вжался в угол между частоколом и боевым ходом. Что-то коротко свистнуло. Невидимая в темноте псина, тихо поскуливая, отбежала в сторону.

Значит, часовой всё же есть. Судя по голосу, он где-то возле ворот. Ягис осторожно двинулся вперёд. Левая рука скользит по холодным брёвнам, иначе можно ориентацию потерять. Дар Создателя, подчиняясь мысленной команде, соскользнул с запястья и превратился в узкий клинок.

Наконец в свете зарождающейся зари можно различить часового. Ягис остановился. В просвете между частоколом и створкой ворот маячит тёмный силуэт. Но... Что он делает? Часовой, наклонив голову, еле слышно напевая под нос, водит рукой по длинным распушенным волосам. А тот тёмный плоский предмет у него в руке не иначе гребешок. Стройная фигура и слишком тонкие для мужчины руки. Да он, она — девушка! От удивления Ягис едва не бухнулся на доски боевого хода.

Впрочем, оно понятно. Мужчины ушли на войну. В стойбище остались ни на что не годные старики, женщины и дети. Но ведь кому-то нужно нести караульную службу. Но только девушка, сидя в потёмках на боевом посту, может заняться собственными волосами. Если однажды женщина, тем более молодая и красивая, перестанет следить за своей внешностью, значит сородичам пора класть её на погребальный костёр. И то родственницы на прощанье приведут её причёску в полный порядок.

В голове моментально созрел дерзкий план. Дар Создателя из смертоносного клинка превратился в маленькую дубинку. Убить не убьет, но... Девушка. Если, к тому же, молодая и красивая, это, это же такой трофей! Всем трофеем трофей! Ягис на миг зажмурился. Если только представить, какой переполох поднимется в Тивнице.

У первобытных охотников не принято воровать невест. Браки между молодыми людьми заключаются по весне на Большом Сборе, ежегодном собрании племени. Но во время войны, а между собой племена воюют часто, бывает уводят из чужого стойбища женщин по моложе и по симпатичнее. Обычно пленница автоматически становится женой похитителя и получает все права полноценного члена племени. Так что прецеденты есть.

Опять залаяла собака. Может та, может другая. Девушка слегка наклонилась и крикнула в полумрак:

— Заткнись! Кому говорю.

В два прыжка Ягис подскочил к девушке. Маленькая дубинка стукнула её по голове, а левая рука быстро зажала рот. Ягис навалился на горе-часового всем телом. В потёмках легко промахнуться. Но... Всё нормально — девушка обмякла и не думает сопротивляться. Тем лучше.

Ягис быстро обшарил стройную фигуру. Оружия при ней нет. Зато... О-го-го! Под тонкой одеждой руки нащупали упругую грудь и приятную на ощупь кожу на запястьях и шее. Ладно, более близкое знакомство с трофеем придётся отложить на потом. Сейчас пора действовать.

Сняв с пояса моток верёвки, Ягис надёжно закрепил медный крючок между брёвнами и выбросил свободный конец наружу. Подниматься на частокол по медным штырям долго и опасно. Спецназовцы услышат шорох падающей верёвки и найдут гораздо более безопасный и быстрый путь наверх.

Запасной моток оказался очень кстати. Как будто специально знал. Пока девушка без сознания, её нужно связать. Орудуя в темноте, Ягис быстро опутал ноги и руки пленницы прочными узлами — не убежит. Последний конец верёвки надёжно зафиксировал импровизированный кляп из куска ткани, не выплюнет, не заорёт.

Медный крючок глубоко впился в брёвна, натянутая верёвка тихо шелестит. Не прошло и пяти минут, как на доски боевого хода спустились три спецназовца. Жаль, дороги на левую половину частокола нет. Ворота трехметровой пропастью разделяют боевой ход. Ни шума, ни драки, ни дикого ора с той стороны до сих пор не последовало. Значит часового либо уже сняли, либо его не было вовсе.

— Ворота, — шёпотом приказал Ягис.

По приставной лестнице спецназовцы спустили на землю. Но лающая псина недолго оставалась одна. Сначала затявкала ещё одна, а глубине стойбища отозвалась третья. Монотонный лай перерос в грозное рычание, но тут же оборвался хлюпающим ударом. Единственный сознательный часовой попытался напасть на спецназовца, но получил топором между ушей.

Что не сумели сделать двуногие часовые, то сделала одинокая гонимая псина: собачий лай возрастающей волной катится над сонными полуземлянками. Во всех концах стойбища самые преданные друзья человека подают голос. К воротам подкатила первая волна мохнатого подкрепления. С десяток злющих псов, чуя запах свежей крови, попытались напасть на спецназовцев. Только поздно.

С противным скрежетом ворота сдвинулись в сторону. В узкую щель тут же пролезли ждущие снаружи спецназовцы. И вот уже весь отряд внутри стойбища. Полтора десятка топоров отбиваются от мохнатых жителей. Скрежет затих, ворота раскрыты настежь.

Заранее подготовленные вязанки сухого хвороста разложены возле ворот и прилегающего к ним частокола. Ягис, прежде, чем спуститься на землю с бесценным трофеем, быстро сложил несколько вязанок прямом на боевом ходу. Между тем собачья тревога переросла в неистово лающую сирену. Не меньше полусотни псов в диком исступлении облаивают незваных гостей.

— Тревога!!! На нас напали!!!

Из сумрака стойбища вылетел истошный вопль. К чёрту тишину. Ягис что есть сил крикнул:

— Поджигай!!!

Сквозь раскрытые ворота во внутрь вбежало несколько ярких факелов. Огни на палках полетели в уложенные вязанки хвороста. Сухая древесина быстро занялась пламенем. Повеяло теплом и дымом.

К шквалу собачьих голосов добавились вопли людей. Тревога молнией разлетелась по стойбищу. Из всех щелей, проходов, выходов посыпались едва одетые сородичи. Разгорающийся пожар высвечивает полуголые фигуры.

Чтобы не угореть, спецназовцы отошли от ворот. В разбуженных охотников полетели стрелы. Словно в тире, встав полукругом, спецназовцы методично расстреливают мирных жителей.

Ягис остановился позади подчинённых. Связанная девушка до сих пор не очнулась и висит на плече словно длинный мешок. Так и хочется схватить лук, но командиру в первую очередь необходимо следить за обстановкой.

Из полумрака выскочил подросток с топором. Голый торс, босиком, в одних коротких брюках. С пяток стрел пробили грудь подростка. Следом на свет показалась старая женщина с маленьким луком, за ней ещё одна помоложе и старик с чёрной дубинкой. Снова свист стрел. Старик с дубинкой упал на мёртвого подростка.

Пятеро спецназовцев пускают огненные стрелы. На крышах ближайших полуземлянок расцвели язычки пламени. Горящая стрела воткнулась в круглый щит в руках совсем юной девушки. Малолетняя воительница выскочила на свет, но тут же упала с прострелянной головой.

Редкие ответные стрелы пролетают над строем спецназовцев, втыкаются в пылающий ярким пламенем частокол или падают не долетев до цели. Но жители стойбища быстро сообразил что к чему. С каждой новой секундой хаотичное сопротивление нарастает и складывается в единый вектор. На фоне объятых пламенем ворот строй спецназовцев выделяется, словно красная точка в центре мишени. Первобытные старики, женщины и даже дети способны дать яростный отпор.

— Уходим! — громогласно скомандовал Ягис.

Вовремя. Ответная стрельба нарастает. Разбуженные сородичи перестали растерянно метаться туда-сюда, а засели под прикрытием полуземлянок. Того и гляди ринутся огромной толпой в рукопашную. Они могут.

Отряд, держа щиты перед собой, быстро отступает между половинками пылающего частокола. Ещё миг, спецназовцы дружно выскочили наружу. Ягис, держа девушку на плече, пробежал мимо бушующего пламени. Нестерпимый жар опалил ресницы и волосы. Но это ерунда. Главное, отряд ушёл без потерь.

По ту сторону огня ситуация другая. Яркий огонь мешает охотникам целиться. Любой, кто рискнёт выскочить из стойбища, тут же попадёт под обстрел. Но охотники не дураки, никто из них не спешит выбраться наружу. Зато сквозь языки пламени во всю свистят стрелы.

Бушующее пламя метр за метром пожирает высокий частокол. Тяжкий труд сотен людей чёрным дымом улетает в светлеющее небо. Внутри стойбища уже пылают несколько землянок. Можно было бы поторчать снаружи, чтобы как можно дольше не дать охотникам приступить к тушению пожаров, но лучше не рисковать.

— Уходим! — скомандовал Ягис.

Заданием выполнено: стойбище рода Мудрой Совы подверглось подлому нападению. Один часовой убит, другой похищен. Частокол объят ярким пламенем. Погибло не меньше двадцати мирных жителей. Война настигла стариков и детей. В будущем, в эпоху телевиденья и организаций по защите прав человека, подобное нападение назовут военным преступлением. Ну а пока нравы по проще.

Спецназовцы, торопливо шагая в колонну по одному, возвращаются в Тивницу. Отблески грандиозного пожара вскоре померкли в свете восходящей Геполы. Рассвело совсем, но двигаться сквозь густой лес с плотным подлеском всё равно не легко. Тяжело вздохнув, Ягис скомандовал краткий привал и опустил пленницу на землю. Кто бы мог подумать: утащить девушку относительно легко, даже просто, гораздо сложнее дотащить её до дома. Ягис разогнулся, плечи тут же почувствовали блаженную лёгкость.

В свете нового дня можно отлично разглядеть пленницу. Действительно молодая и очень красивая девушка. Однако её лёгкое и стройное тело всё равно весит не меньше шестидесяти килограмм. Чтобы тащить красотку на плече не хватит никаких сил. Ягис смахнул со лба жгучие капли пота, а до Тивницы километров двенадцать, не меньше.

Пленница пришла в себя и недовольно шевелится. Бурное, но отнюдь не любовное, похищение отразилось на её внешности далеко не самым лучшим образом. На правой скуле расцвёл синяк, а на симпатичном личике появилось несколько царапин. Огонь опалил её длинные волосы. Местами они стали ломкими и крошатся от малейшего прикосновения. Несколько тёмных прядей уже осело на её плечах. Жаль, безобразный кляп мешает оценить по достоинству её изящный ротик и пухлые губки.

Ягис, глядя пленнице прямо в глаза, грозно произнёс:

— Ты — моя пленница. Нужно было сородичей стеречь, а не волосы чесать. А теперь слушай меня внимательно. Кто мы — ты уже поняла. Пойдёшь пешком, и не вздумай брыкаться! Если нас всё же догонят твои сородичи, то я лично прирежу тебя вот этой штукой.

Ягис задрал рукав на правой руке. На запястье блеснул тёмно-синий браслет. Подчиняясь мысленному приказу, Дар Создателя ожил. Узкая полоска потянулась к лицу девушки. Округлый кончик хищно заострился. Колдовской клинок ткнулся в подбородок пленницы. От ужаса лицо девушки сделалось белее снега, а глаза расширились. Того и гляди сознание потеряет. В самый последний момент Ягис незаметно затупил острейшее лезвие.

Вещь, которая под воздействием мысли может превратиться во всё что угодно, — самый ценный подарок Великого Создателя. Ну почти во всё что угодно, по крайней мере, в относительно простые и небольшие вещи точно. Например в острейшую катану, лопату, топор, нож, сверло, стамеску, крюк и в массу прочих соразмерных вещей. А вот в сложные предметы, в пистолет, арбалет или самогонный аппарат, это никак.

За сотню лет Ягис, как, впрочем и Саян с Ансивом, наловчился управлять Даром Создателя с ловкостью фокусника, хоть в цирке выступай. С помощью мысли легко сформировать некое подобие клинка или острого прутика. Но и этого вполне хватило, чтобы напугать пленницу до полусмерти.

— Ты все поняла? — Ягис отвёл колдовское лезвие в сторону.

Девушка, онемев от ужаса, судорожно кивнула.

— Мешать будешь?

Пленница энергично завертела головой.

— Ну вот и отлично.

Ягис, превратить Дар Создателя в длинный клинок, разрезал верёвки, стягивающие ноги пленницы. Но руки лучше не развязывать. Да и кляп пускай пока останется на месте. Держа пленницу на коротком поводке, Ягис приказал двигаться дальше. Девушка даже не пытается сопротивляться, звать на помощь или тихо бунтовать. Ягис, шагая следом за пленницей, не удержался от соблазна и шлёпнул девушку по упругой попке.

Глава 14. Итоги ночи

Ночная вылазка удалась на славу. Отряд из сотни молодцов свалился на спящих охотников, словно снег на голову. Или, если точнее, как птичий помёт на модную и очень дорогую куртку — то же белый, но гораздо более противный. Потери минимальные. Погибших нет совсем, по крайней мере, никто не умер от ран внутри крести. Только двое бойцов пропали без вести. Может погибли, а может всё же попали в плен. И всего семнадцать человек слегка зацепили посланные вдогонку стрелы. А вот самих охотников только возле освещённых кострами Западных ворот полегло не меньше четырёх десятков. А сколько ещё успели порезать преторианцы в спящем лагере? Сколько погибло при обстреле, когда поднялась суматоха? Один Создатель ведает сколько, но не мало.

Когда костры возле ворот прогорели, а сумерки вновь укутали подножье крепости, охотники уволокли убитых и раненых. Можно было бы сбросить со стен ещё с десяток горящих вязанок хвороста, или пострелять в темноту на удачу, но ни к чему переводить запасы топлива и боеприпасы. Пусть охотники собирают своих мертвецов.

Новый день Саян встретил на вершине Западной башни. С высоты лагерь охотников похож на огромный встревоженный муравейник. Жаль, невозможно разглядеть, что делают отдельные люди, но, по приглушённому гулу, треску и стуку можно догадаться, что охотники заняты большим и важным делом.

Ничего интересного, можно спускать. Как вдруг над засекой поднялись четыре огромных столба дыма. По ту сторону защитного завала охотники развели огромные костры. Саян улыбнулся. По густому чёрному цвету легко догадаться — погребальные костры.

Сегодня ночью, а особенно вчера утром, души многих доблестных охотников отправились к Великому Создателю, но на земле остались их бренные оболочки. Эх! Килограмм золота было бы не жалко, лишь бы только подсчитать количество сложенных в костре тел. Да, пожалуй, можно было бы отдать ещё пять за возможность пересчитать ещё живых. Но... Не стоит мечтать о несбыточном. Саян развернулся и пошёл прочь с вершины Западной башни.

Налаженная система управления работает как часы, но всегда найдётся куча дел, требующих личного участия. Утро второго дня осады Саян провёл в больших и малых хлопотах. Только ближе к полудню, когда Гепола раскалила воздух, Саян вернулся домой, быстро проглотил обед и завалился спать. Но, чёрт побери, выспаться как следует не дали. Не прошло и четырёх часов как Итина, старшая жена, разбудила Саяна. В Тивницу вернулся Спецназ.

Саян встретил Ягиса в наспех накинутом на плечи халате.

— Ну, проходи, герой, — Саян, давя зевок, указал на стул возле стола.

— Вижу, и ты не очень-то спал, — Ягис присел.

— Было дело, — легко согласился Саян. — Как только вас выпроводили, так сразу и пошли охотников шугать. Ну да ладно. Докладывай. Как налёт? Потери, столько.

— Ну, хвала Создателю, обошлось без потерь. Несколько царапин не в счёт. А в остальном полный порядок. Грязнее работёнки ты мне ещё не подкидывал.

Постукивая кулаком по столу, Ягис рассказал о ночном налёте на стойбище Мудрой Совы. Рассказал по-военному: подробно перечисляя факты и почти не стараясь бурными эмоциями произвести впечатление.

— Заполыхало будь здоров. Насчёт землянок в самом стойбище точно сказать не могу. А вот ворота и часть прилегающего к ним частокола мы точно спалили.

Закончив доклад, Ягис откинулся на спинку стула и самодовольно произнёс:

— А я ведь ещё самого главного не сказал.

— И что же? — вяло поинтересовался Саян.

От недосыпания голова словно чугунная, но дослушать Ягиса всё равно надо.

— Я, прошу заметить вот этими самым руками, из стойбища Мудрой Совы сувенирчик прихватил. На память, так сказать.

Лицо Ягиса светится лихой удалью, но Саян лениво молчит.

— Да девушку я у них увёл! Красотка редкостная. Фигура во! Глаза во! А попка у неё вообще полный отпад, — на одном дыхании выпалил Ягис.

— Да. И как же зовут сей славный трофей? — Саян потёр кулаками заспанные глаза.

Нужно признать: новость всё же произвела впечатление. Ягис может, с него станется.

— Ния. И что особенно важно, она не замужем, — довольный сам собой, ответил Ягис.

— А-а-а... — протянул Саян. — Приобрёл очередную жену. Если не ошибаюсь, шестую по счёту. Только как ты ей детей будешь делать, любвеобильный ты наш?

— Ну... — Ягис смутился. — Придумаю что-нибудь. На худой конец попрошу кого-нибудь. У меня в отряде тридцать молодцов. Неужели не помогут любимому командиру?

Саян устало усмехнулся. Скользкую тему жён и детей лучше не развивать.

— Ладно. Молодцы. Добились отличных результатов. Можете отдыхать. В ближайшие час — два охотники собираются идти на штурм, но боятся нечего. Я распоряжусь, чтобы тебя и твоих бойцов не тревожили. Можешь идти, — Саян поднялся из-за стола.

— Э-э-э, не спеши. Какой ещё штурм? — воскликнул Ягис.

Саян печально глянул в сторону приоткрытого прохода в спальню, но всё же сел на место.

— По моему приказу преторианцы парочку языков приволокли. Сегодня днём, а может быть и завтра утром, охотники собираются штурмовать Западные ворота. Вчера они весь вечер осадные щиты вязали и приволокли из леса огромное бревно. В общем, постигают азы осадного искусства на собственном горьком опыте. Но, повторяю, ничего у них не выйдет.

— Почему ты так уверен?

— Ягис.

Разговор стал в тягость. Саян зевнул. Очень хочется поскорей вернуться в такую тёплую, в такую мягкую и удобную постель, накрыться шерстяным одеялом и спать, спать, спать. Но упрямый Ягис всё равно не отстанет. Как будто он сам не шатался ночь напролёт по тёмному лесу.

— Пять лет назад нас почти два месяца мариновали менги, и то ничего не вышло. А, ведь, тогда капитальной стены между Второй и Третьей северными башнями ещё не было.

— Ну и что? Менгов всего пять сотен было. А этих больше шести тысяч, — возразил Ягис.

— Зато менги были гораздо лучше организованы. Главное, среди них было много профессиональных ремесленников. Меньше, чем за месяц они соорудили несколько осадных машин: самую настоящую таранную черепаху и четыре осадных башни.

Недостаток сна сказывается самым пагубным образом. Саян невольно перешёл на более высокий тон.

— Тогда нам с превеликим трудом удалось спихнуть менгов с недостроенной стены. Ты же сам лично одну из этих башен изнутри смолой пачкал, а потом поджигал. Менги не дураки — обвесили их сырыми шкурами. А крышу их таранной черепахи не брали даже самые тяжёлые булыжники. И после этого кошмара ты легкомысленно заявляешь, будто их было всего пять сотен? Да будь менгов не пять сотен, а чуток больше, то с высоты Утёса нам пришлось бы наблюдать, как они по кирпичику растаскивают наш почти вековой труд.

— Не кипятись, — примирительно произнёс Ягис. — Мои бойцы, если хотят, пусть спят, а всё-таки полюбуюсь на штурм.

— Как хочешь, — зевая, согласился Саян.

Наконец Ягис убрался из кабинета. Саян сбросил халат на маленький стульчик возле кровати и с превеликим наслаждение развалился на расправленной постели. Гудящий затылок наконец-то уткнулся в мягкую подушку. Не прошло и минуты, как Саян погрузился в крепкий и здоровый сон.

Глава 15. Погребальные костры

Позади засеки охотники сложили четыре огромных погребальных костра. Хорошо, что хоть сухих деревьев рядом в изобилии. Триг, Верховный Вождь Звёздной птицы, зажёг большой факел. Тела погибших соплеменников укрыты в глубине огромный кучи дров. Осталось последнее действие.

Шаманы племени колотят в свои колотушки и тянут что-то неразборчивое, но очень печальное и пронзительное. Наверняка просят Великого Создателя принять души погибших охотников и воздать им заслуженное. Пламя факела шипит и разбрасывает яркие искры. На всякий случай Триг отвёл его подальше. Ещё немного и можно будет начинать. От сюда Тивницы не видно, но подлый взгляд Умельца буквально буравит затылок. Триг изо всех сил попытался скрыть волнение.

Вот уж никогда не думал, что придётся позавидовать колдовскому влиянию Умельца на своих соплеменников. Триг искоса бросил взгляд назад. Было предостаточно случаев убедиться в железной дисциплине воинов Тивницы. Без приказа Умельца, никто из них и пальцем не шевельнет. Зато каждый воин чётко знает своё место в строю и не лезет со своими мыслями и советами. Тот маленький отряд с синими щитами беспрекословно отошёл в тыл и встал возле распахнутых ворот. Может быть этим воинам не довелось оказаться в гуще сражения и блеснуть отвагой и храбростью, зато крошечная армия Тивницы со смехотворными потерями ускользнула в крепость.

Командовать толпой свободолюбивых и гордых охотников одна сплошная мука. Приходится без конца всех и каждого убеждать, уговаривать, доказывать и объяснять на пальцах, что не получится тёмной ночью перелезть через стену и убить проклятого Умельца. Триг печально вздохнул.

Эх... Если можно было бы также выстроить соплеменников в точно такие же прямоугольные отряды, часть воинов послать в обход, кого-нибудь оставить в тылу на всякий случай. А, ещё лучше, заставить всех охотников достать луки и просто завалить квадраты умельцы потоком стрел.

Куда там! Едва грянула боевая песня, как охотники толпой баранов бросились в бой. Хорошо, что хоть отступать умеют. А не то ещё вчера утром остались бы возле крепости все без исключения. Вот и сейчас... Триг едва удержал на лице выражение деловой сосредоточенности.

Никто даже в самых страшных снах не мог предположить, сколько жизней заберёт единственная попытка разгромить умельцев в поле перед крепостью. Столько охотников собралось, все племена объединились... А потом, когда умельцы спряталась в своём каменном мешке, таскали да таскали, таскали да таскали погибших с этого чёртового поля за полосу поваленного леса. А тут ещё новая напасть.

Никто не ожидал, что у запертых в каменном мешке умельцев хватит наглости, а может глупости, напасть на спящий лагерь. Род Мудрого Сома вырезали почти наполовину. Ладно, часовой Белого Сома поднял тревогу. А то, ведь, всех, кто охранял многострадальный род, умельцы подло перерезали прямо возле костров.

Складывать тела погибших соплеменников было невыносимо тягостно. Что же получается: те, кто укрылись в каменном мешке вокруг Утёса, воюют по-другому. Пусть подло, пусть грязно, нечестно и не так, как подобает благородным охотникам, зато гораздо эффективней. Да: маленькие квадратики умельцев не размахивали топорами, не орали боевых песен, а трусливо убежали под защиту стен. Но! Они же с блеском выдержали бешенную атаку огромной массы охотников. И не убежали с поля боя, а... отступили.

Утус Яхент, предыдущий Верховный Вождь Звёздной птицы, по-своему был прав. Может он не сумел передать свою правоту словами, зато на его совести нет двух поражений подряд и сотен погибших соплеменников. Может... И в самом деле не стоило объявлять войну Умельцу?

Триг сжал бешено колотящееся сердце в кулак. Как бы то ни было, а церемонию нужно довести до конца.

Вот утус Гитас, Верховный Шаман племени, перестал стучать в бубен и махнул рукой. Триг положил пылающий факел в погребальный костёр. Пламя быстро охватило сухие дрова, расползлось, разрослось и дотянулось до облаков. По округе поплыла тягучая противная вонь. Чёрный жирный дым нехотя потянулся в бездонное небо.

Охотники, закончив погребальную церемонию, взялись за подготовку к штурму ворот. Засучив рукава, самоотверженно трудились весь день. Рубили, строгали, таскали, обтёсывали и снова рубили, строгали, обтёсывали да так, что во всех четырёх племенах обед довелось варить на кострах из опилок, обломков и мелких веточек. Подготовили таран, толстое дубовое бревно, и навязали множество больших тяжёлых щитов. Не смотря на все старания, так и не успели подготовиться к штурму до наступления полудня, когда разразилась новая беда.

Во второй половине дня до лагеря добралась усталая перепачканная сажей женщина. Рассказ о подлом нападении умельцев на стойбище Мудрой Совы поразил охотников, словно гром по среди ясного неба. Гнев, щедро замешанный на страхе за родные жилища, вызвал такую бурю всеобщего негодования, что шквальный ветер в дождливую осеннюю погоду показался бы лёгким освежающим ветерком. Охотники побросали все дела и потребовали немедленно трубить штурм ворот, чтобы вытащить Умельца из каменного мешка и скормить его живьём его же собакам. Больше всех бесились и требовали начать штурм мужчины из рода Мудрой Совы. Особо нетерпеливые подхватили таран и поволокли его в сторону крепости.

Триг, стараясь из последних сил скрыть глубокую досаду, объявил о начала штурма. Его слова потонули во всплеске всеобщего ликования.

Глава 16. Штурм ворот

— Ягис! Проснись! Вставать пора.

Саян энергично затряс спящего Ягиса за плечо. Без толку! После вчерашнего сражения в поле, бессонной ночи и налёта на стойбище Мудрой Совы Ягис спит крепче убитого. Хоть дом поджигай.

— Вставай! Сам же просил, — Саян ещё раз толкнул Ягиса в плечо.

— В рядовые разжалую, — пробурчал Ягис в ответ и попытался с головой закутаться в одеяло.

— Да вставай же! Охотники на штурм идут, — Саян самым решительным образом сдёрнул с друга тёплое одеяло.

То ли сдёрнутое одеяло, то ли весть о штурме произвели долгожданный эффект, Ягис открыл глаза и сел на кровати.

— Как! Уже! — Ягис нагнулся и принялся шарить под кроватью в поисках сапог. — Ты же говорил, что не раньше, чем через час.

Для загнанного словно ломовая лошадь Ягиса шестичасовой сон пролетел за пять минуть.

— Я думал охотники отложат штурм до завтра, — Саян протянул Ягису нагрудную броню. — Как же! По докладам наблюдателей, у внешней границы лагеря стягивается большая толпа. Несколько особо наглых подростков остановились недалеко от ворот и ругаются по чище утуса Лерла. А ещё говорят, будто у подрастающего поколения мозгов нет — я таких ругательств даже не слышала. Ну что, готов?

— Да, — Ягис застегнул широкий ремень. — Пошли.

Уже на улице, торопливо шагая к Западной башне, Саян спросил:

— Сам будешь командовать, или утус Шелу поручить?

— Ни в коем случае, — Ягис укоризненно посмотрел на Саяна. — Надоело за тебя грязное бельё таскать. Дай хотя бы разок настоящим делом порулить.

— Будь по-твоему, — легко согласился Саян.

Что, что, а командовать Ягис любит, а вот руководить — не очень.

Штаб обороны расположен на втором уровне Западной башни по ближе к месту главных событий.

— Смирно! Сахем в штабе! — громогласно скомандовал часовой, едва Саян переступил порог штаба.

Все, кто только был в штабном помещении, разом повернулись лицом ко входу и замерли по стойке "смирно". Всё здесь: центурионы Первой и Третьей манипул утусы Шел и Гоин, командир преторианцев утус Донт, центурион Младшего ополчений утус Юван, а так же несколько молодых посыльных. Не хватает центуриона Второй манипулы утуса Гоина, но он отдыхает после ночного дежурства.

— Вольно, — быстро окинув взглядом подчинённых, скомандовал Саян.

В центре штаба на просторном столе расстелена большая карта Тивницы и окрестностей. Разноцветные фигурки пехотных манипул и младших ополченцев словно фигуры на шахматной доске расставлены по кругу на плане крепостной стены. Отдельной кучкой возле засеки столпились красные фигурки противника. Пока охотники только собираются покинуть лагерь.

— Доложите обстановку, — Саян подошёл к столу.

— По всем признакам охотники готовятся к штурму, — утус Шел показал длинной указкой на фигурки противника. — На подростков возле ворот внимания можно не обращать. Ругаются, как утус Лерл, но не более.

Саян улыбнулся. Утус Лерл, одноногий наставник новобранцев, давно стал образцом, даже эталоном, самой грязной ругани.

— Хорошо, — произнёс Саян. — Командование обороной Тивницы поручаю витуса Ягису.

Ягис подошёл к столу.

— Утус Донт.

Командир преторианцев сделал шаг вперёд.

— Преторианцы поступают под командование витуса Ягиса. Я, если потребуюсь, буду находиться в Первой Южной башне. Не буду вам мешать, уважаемые. Каждый из вас прекрасно знает, что делать, а что не делать. Я верю в вас. Вопросы будут? — Саян ещё раз окинул взглядом подчинённых.

— Никак нет! — за всех, как самый старший по должности, ответил утус Шел.

— Отлично. Ягис — рули.

Через боковую дверь и маленький откидной мостик Саян вышел на крепостную стену. Часовой у входа бойко козырнул. За спиной загремел командный голос Ягиса:

— И так, уважаемые, наша задача доказать охотникам, что они козлы и погулять вышли.

Саян усмехнулся: Ягис умеет брать быка за рога.

— Третьей манипуле занять оборону за воротами на случай прорыва. Остальным, не занятым в боевом охранении периметра, занять оборону на стенах согласно боевому расписанию. Преторианцы...

Неширокий боевой ход тянется вдоль зубчатого бруствера. Возле бойниц стоят ополченцы и с интересом наблюдают за беснующимися на почтительном расстоянии подростками. Грязные ругательства долетают даже до сюда. Люди, пропуская Сахема, почтительно прижимаются к брустверной стенке. Саян, автоматически отвечая на приветствия, быстро дошёл до Первой Южной башни. Внутри, из угловой бойницы на третьем уровне, открывается отличный вид на Западную башню. Как не трудно догадаться, главные события развернутся возле неё.

Легко броситься в бой и личным примеров воодушевить воинов на подвиг. И совсем другое дело стоять в штабе возле стола с картой крепости, принимать по пять донесений за раз и тут же отдавать необходимые приказы. Во втором случае требуется очень, очень быстро шевелить мозгами. Нет ничего хуже, чем запоздалый приказ. За пару минут обстановка может перевернуться с ног на голову. Пусть Ягис командует. У него очень хорошо получается думать на большой скорости и принимать нужные решения. Саян остановился возле узкой бойницы. Существует ещё одна причина передать подчинённым руководство обороной.

В обычном театре, будь то маленькая заштатная группа любителей сценического искусства или столичный театр с залом на несколько тысяч мест, от упорства и старания главного режиссёра напрямую зависит успех представления. В противном случае обманутая публика закидает актёров и декорации гнилыми помидорами.

До того момента, как раздвинется занавес и зазвучит вступительная мелодия, нужно переделать кучу дел. Нужно придумать и собрать декорации. Проследить, чтобы королевский замок был на левой стороне сцены, а каменный колодец на правой, и ни в коем случае не наоборот. Выбрать актеров и убедиться, что Гамлет вжился в образ до корней волос и помнит финальный монолог на зубок. Тщательно проинструктировать рабочих сцены и лично убедиться, что вечно поддатый пожарник дядя Миша явился в день премьеры кристально трезвый. Тогда и только тогда завершение представления публика встретит шквалом аплодисментов и закидает Джульетту охапками цветов.

Но! Только во истину гениальный режиссёр может позволить себе неслыханную роскошь: ещё до начала представления покинуть закулисный мир театра и сесть в первом ряду зрительного зала. Только действительно великолепное, а не просто хорошее, представление пройдёт само с первого и до последнего акта без сучка и задоринки, без направляющего и руководящего участия.

Только отлично организованное и отработанное действие, будь-то премьера в театре или целое государство, в самый ответственный момент сможет отработать на все сто.

Здесь и сейчас узкая бойница на третьем уровне Первой южной башни и есть первый ряд, где сел, точнее встал, Саян. Сцена готова. Сквозь узкое вертикальное окно отлично видна Западная башня, часть стены и примыкающая к ним территория. Жаль, не видно самих ворот, не тот угол зрения.

Артисты расставлены. Рядом рослый ополченец с нашивкой спецназа на рукаве любовно поглаживает внушительных размеров арбалет. Чуть подальше неторопливо переговаривается несколько стрелков. Главных действующих лиц ещё не видно, но раскаты боевых воплей словно далёкое громыхание прибоя волнами накатывается на крепость. Ясно, как божий день — охотники пошли на штурм.

Битва за ворота вот-вот начнётся. Саян на счастье сжал кулаки. Волнение стискивает грудь, а на щеках разгорается огонь. Тивнице, любимому детищу, в которое вложено столько души и сил, предстоит пройти через суровое испытание.

В чём-то Ягис прав: менгов действительно было всего пять сотен. Если разобраться, то бывшим крестьянам и ремесленникам было глубоко плевать на Тивницу. В них не было и десятой части той злости и первобытной ярости, что сейчас кипит и пенится в душах идущих на штурм охотников. Только многовековая привычка подчиняться своим витусам гнала простых менгов на приступ и держала под обстрелом защитников крепости.

В голову лезут непрошенные мысли. А правильно ли построена крепость? Достаточно ли крепки ворота? Хорошо ли обучены защитники? Ополченцы уже прошли через кровавую мясорубку полевого сражения. Так что в их стойкости и отваге можно не сомневаться. Но штурм это несколько другое испытание, в чём-то даже более трудное.

Началось! Саян приподнялся на цыпочках. У подножия крепости показались серые ряды охотников.

О! Новое дело: охотники действительно учатся. Пусть на собственных ошибках, пусть щедро оплачивая кровью каждый промах, но всё равно учатся. Вместо беспорядочной толпы к крепости приближается почти ровная стена щитов. Охотники построились в некое подобие широкой и очень длинной фаланги. У каждого первобытного воина в руках самодельный щит из переплетённых веток и полосок коры. С такой защитой в открытом бою много не навоюешь, слишком велики и неповоротливы щиты, а вот для защиты от стрел будет самое то.

Ряды наступающих охотников колышутся, словно рябь на воде, то сжимаются, то вытягиваются, то изгибаются и перегибаются. Впрочем, оно и понятно: у первобытной армии строевая подготовка отсутствует начисто.

В воротам, словно злой рок или судьба, движется высокий островерхий шалаш. А это ещё что такое? Саян едва не высунул голову наружу, но щёки уткнулись в шершавые кирпичи. Господи! Это же самая настоящая таранная черепаха в исполнении первобытных воинов. Таран и несущих его охотников не видно. Десятка два соплеменников с высокими щитами прикрывают таранную группу — простое и остроумное решение.

Даже с высоты девяти метров отлично видно, с каким невероятным трудом первобытные воины сдерживают рвущуюся наружу первобытную ярость. Шум, гам, рёв такой, что хоть святых выноси. Охотникам до жути хочется бросить тяжеленные щиты и с голыми руками, выцарапывая глину между камней, залезть на стены.

Впрочем, руки у наступающих совсем не голые. Словно перст указующий, то тут, то там над кривыми рядами возвышаются самые настоящие штурмовые лестницы. Охотники уповают не только на мощь тарана, а ещё лелеют надежду забраться на девятиметровые стены — тем интересней будет представление.

Пусть у первобытных охотников нет ни опыта, ни знаний по штурму крепостей, но здравого смысла и умения рассуждать логически им не занимать. Соображают, черти, как ловчее будет. Возле основания стен мёртвая зона, пространство, которое не простреливается сверху. Стрелки на башнях фланкируют подступы, но их гораздо меньше, чем на стенах. Как весеннее половодье затапливает берега, так и волна прикрытых большими щитами охотников уткнулась в кирпичные стены.

О-о-о! Взаимодействие! Охотники разбились на пары. Пока один держит щит, второй стреляет из лука. В защитников устремился поток стрел. Обстрел столь плотный, что опасно даже высунуться из-под защиты парапета. Две стрелы влетели в бойницу и с визгом срикошетили от стены. Саян инстинктивно дёрнулся назад. Вот где сказывается колоссальный численный перевес.

Защитники не спешат зря рисковать глазами и жизнями. Сколько бы не было там, внизу, взбешённых охотников, пусть только попробуют забраться на стены. А пока в ответ не вылетела ни одна стрела. Правильно — зачем зря боеприпасы тратить.

Между Западной и Первой южной башнями можно насчитать четыре штурмовые лестницы. Первую, метров пятнадцать высотой, с глухим треском задвинули на самый верх. На кирпичной стене остались параллельные полоски. И как только такую громадину доволокли? Невероятно длинная лестница связана из нескольких пар внушительных стволов. Чтобы просто сдвинуть такую тяжесть с места нужно человек десять, не меньше. Вот молодой охотник прислонил осадный щит к стене и с энтузиазмом полез по вибрирующей лестнице.

Над ухом гулко звякнул арбалет. Тяжёлый болт глубоко впился в незащищённый бок молодого охотника. Нелепо размахивая руками, первобытный воин сорвался с лестницы. Громоздкая конструкция подпрыгнула на месте, но сильные руки охотников удержали её на месте.

Саян глянул на стрелка. Рослый спецназовец специальным крюком натягивает тетиву. Новый болт лёг на боевой взвод. Ещё чья-то жизнь оборвётся на его хищном кончике. Спецназовец прицелился и нажал на спуск. Болт с визгом улетел в бойницу. Со столь близкого расстояния тяжёлый крепостной арбалет пробивает насмерть.

Между тем на тяжёлую лестницу забралось сразу четверо охотников. Ловко перебирая руками и ногами, отважная четвёрка изо всех сил торопится наверх. Но, раскачиваясь всё больше и больше, через чур длинная лестница с треском переломилась под тяжестью тел. Охотники, размахивая руками, ухнули прямо на щиты соплеменников. Да-а-а, падение с четырёхметровой высоты вряд ли обойдётся без переломов.

Бу-у-умм!

Островерхий шалаш добрался до Западной башни. Тяжёлый таран впервые попробовал крепостные ворота на прочность. Обитые медью створки задрожали, загудели, как исполинский барабан, но выдержали.

Бу-у-умм!

Во второй раз таран треснул по запертым воротам. Если так и дальше пойдёт, то охотники и в самом деле снесут их к чёртовой матери. Но третьего удара не последовало. С вершины башни, прямо на густое переплетение толстых веток, ухнуло тяжёлое бревно. Шалаш тут же смялся, как листок бумаги, и упал.

От радости Саян хлопнул ладонью по кирпичной стене. Безотказный приём, ещё на менгах отработали. С вершины башни десять воинов сбросили специально заготовленное для такого случая бревно. Тяжёлый ствол может и не сумел переломать таран, зато точно убил или покалечил всех, что имел несчастье оказаться на его пути. Для второй попытки охотникам придётся сменить убитых и раненых, оттолкнуть бревно и снова поднять таран на руки. Смогут или нет?

Вторая приставленная к стене лестница доблестно выдержала вес аж пяти охотников. Только, Саян беззвучно рассмеялся, ей не хватило какой-то мелочи — дотянуться до верхнего края крепостной стены. Первый охотник в бессильной ярости колотит топором по кирпичной стене. До вожделенной бойницы не хватает целых двух метров.

Особо нетерпеливым надоело прятаться за щитами и палить из луков в белый свет. Из толпы возле основания стен вылетело сразу несколько "кошек". Медные трёхпалые крючья противно заскрипели по обожжённым кирпичам. Больше половины "кошек" благополучно уцепилась за край парапета.

По натянутым верёвкам тут же полезло сразу несколько охотников. Такое впечатление, будто на интенсивный обстрел с башен им начхать. В спину дальнего смельчака ткнулась стрела. Стрелкам на башнях приказано бить в первую очередь тех, кто пытается залезть на стены.

Одному из отчаянных скалолазов всё же удалось достичь вершины. Упираясь ногами в стену, охотник вытащил из-за пояса топор. Несколько стрел в смертельной близости просвистели рядом с ним. Но... В самый неподходящий момент, когда скалолаз попытался стукнуть хоть кого-нибудь по ту сторону парапета, крюк-кошка предательски сорвался. Беспомощно размахивая топором, скалолаз упал на соплеменников. Всё. Даже если он жив, война для него закончена.

Аналогичная участь с неотвратимостью судьбы настигает всех смельчаков. Защитники крепости ждут, пока охотник доберётся до самого верха. Вектор натяжения меняется, столкнуть крюк-кошку гораздо легче. Ну а падение с высоты гарантирует отправку смельчака либо в госпиталь, либо сразу на тот свет.

Бу-у-умм!

Таранная черепаха опять в действии. Охотники довольно быстро подняли таран и снова взялись за крепостные ворота. Островерхий шалаш вновь надёжно укрывает таранную группу от стрел.

Бу-у-умм!

Таран во второй раз въехал в створки ворот. Но третьего удара опять не последовало. С вершины башни ухнуло ещё одно бревно, не легче первого. На этот раз промялась середина защитного шалаша. Таран вновь на земле на куче трупов.

Предпоследнюю штурмовую лестницу охотники прислонили почти правильно: ближе к стене, но не вплотную. Вполне достаточный угол придаёт лестнице устойчивость, но не настолько большой, чтобы лестница прогнулась под тяжестью первобытных воинов. Вот только, Саян едва не захохотал во всё горло, с длиной опять напутали. Концы лестницы на полметра выглядывают из-за верхнего края парапета. Но подобная мелочь не в силах остановить нападающих, сразу четверо охотников с ловкостью белок полезло наверх.

Охотникам придётся заплатить кровью и за эту ошибку. Пара осадных копий с небольшими крючками возле оснований медных наконечников упёрлись в выступающие концы лестницы. С трудом, словно не желая расставаться со стеной, лестница приподнялась. Самый первый охотник успел добраться до верха и даже ухватиться правой рукой за кончик копья, только поздно. Толчок в сторону. Через чур длинная лестница полетела вдоль стены вниз. Болтая ногами, ловкий охотник завис над девятиметровой пропастью. Еще миг, и древко осадного копья с треском разломилось. Самый ловкий охотник один чёрт последовал за соплеменниками вниз.

Только четвертую лестницу охотники сумели прислонить по всем правилам осадного искусства. Не вплотную к стене, но и недалеко. Точно напротив бойницы, верхний конец не возвышается над бруствером. Тёмный ручеёк охотников тут же потёк к просвету между зубцами парапета.

Первый охотник быстро добрался до конца лестницы. Маленький щит зажат в левой руке, медный топор в правой. Перекрывая и без того оглушительный гул боя, охотник заорал разъярённым быком и ринулся напролом. И тут же улетел, как в прорубь нырнул. Пятки мокасин беспомощно шаркнули по кирпичным стенам.

Следующий охотник ринулся было вслед за соплеменником, но в последний момент успел зацепиться левой рукой за край стены. Оброненный щит улетел вниз. В сторону улетел топор, первобытный воин ухватился за другой край бойницы правой рукой. Пусть сражаться он не может, зато не даёт утащить себя в глубь крепости. Да и не надо! Ополченцы просто вытолкнули упрямца обратно. Охотник, чиркнув пятками по головам соплеменников, улетел вниз.

Да-а-а... На этой части сцены завертелась адская чехарда. Каждый следующий охотник сам выбирает способ умереть: либо упасть на головы сородичей, либо сгинуть в глубинах крепости. Только пятый или шестой по счёту удержался на грани между пропастью за спиной и чёрной дырой прямо перед собой. Балансируя на последней ступеньке, рослый охотник принялся ловко размахивать топором на длинной ручке. Но и смелый ловкач сумел продержаться не на много дольше предшественников: сразу три копья дружно ткнули его в круглый щит. Охотник улетел вниз.

Бу-у-умм!

Упорство охотников поражает. Первобытные воины в третий раз восстановили таранную черепаху и опять пытаются вынести ворота. На этот раз второго удара не последовало, на охотников опять упало тяжёлое бревно. Следом из бойницы высунулся большой деревянный черпак на толстой ручке. Пять стрел тут же воткнулись в его округлое дно. Еще миг, вниз красивым огненным водопадом опрокинулось облако пылающий искр. Жидкое пламя расплескалось по свалке осадный щитов возле ворот. Сухие ветки и полоски коры тут же начали чадить. Белый дым поплыл над толпой охотников. Ягис пустил в ход самое дорогое оружие — смесь древесной смолы с опилками. Невероятным упорством охотники доказали право быть сожжёнными заживо. Ведь смолу так трудно насобирать в достаточном количестве.

Черпак, сломав воткнувшиеся в днище стрелы, убрался обратно, но тут же из соседней бойницы выскочил ещё один. Второй поток жидкого огня опрокинулся на головы охотников. Следом с башни полетели охапки горящего хвороста. Под ногами охотников разгорается самый настоящий пожар. Клубы едкого дыма белым саваном укрыли таранную группу.

Охотникам можно только посочувствовать. Дым не даёт дышать, разъедает глаза и забивает лёгкие. Пылающие ветки и сучья обдают жаром. Горящую смолу невозможно потушить, или хотя бы стряхнуть со щита и затоптать. Бросив таран, охотники отчаянно пытаются загасить огонь.

Чуя поражение, охотники взвыли от досады. В ход пошли топоры. Не понимая зачем, забыв про здравый смысл, охотники бешено колотят по кирпичной стене. Перепробовав таран, штурмовые лестницы и крюки-кошки, первобытные воины опытным путём дошли до очередного способа прорваться во внутрь крепости — сделать подкоп.

Напрасный труд. Саян улыбнулся. Медный топор далеко не лучший инструмент для подобный работы. Мягкий металл с большим трудом и крайне неохотно берёт обожжённый кирпич. И без того далеко неострые лезвия тупятся с удручающейся быстрой. Через десяток другой ударов топор превращается в кувалду.

Хуже того: чтобы пробить хотя бы узкую дырочку, нужно одолеть четыре с половиной метра первоклассного кирпича. Адская работа на пару недель. Но и эти жалкие попытки встретили решительный отпор.

Со стены полетели камни. На особо рьяных копателей упали тяжёлые булыжники. Кто не успел, тот опоздал. Против тридцати каменных килограмм не устоит ни один осадный щит. Булыжники, набирая скорость, с треском проламывают самодельные щиты.

Последняя сцена, штурм выдохнулся. Саян злорадно усмехнулся. Возле ворот большим костром пылает таран и обломки высоких щитов. Единственная правильная штурмовая лестница развалилась на куски. Интенсивный обстрел со стен и башен выкашивает нападающих. Стоящий рядом спецназовец взялся за лук, на арбалете от чрезмерной стрельбы лопнула тетива.

Словно на похоронах, печально и обречённо загудел охотничий рог. У Верховного Вождя утуса Трига наконец хватило ума прекратить бесполезное истребление собственного народа. Протяжный звук настойчиво призывает соплеменников уйти, отступить, оставить стены. Охотники, повинуясь с огромной неохотой, попятились назад. На истоптанной траве у основания стен остались груды камней, обломки осадных щитов и кучи окровавленных тел. Отступая, охотники уносят раненых товарищей. Тела погибших можно будет подобрать позже.

Занавес. Представление окончено. Вместо аплодисментов вслед уходящим охотникам полетел шквал радостных воплей. Саян оглянулся. Стрелки, отложив луки и арбалеты, побросав пустые колчаны, высыпали наружу. Десятки людей высунулись из бойниц, залезли на зубцы парапета и заорали не хуже отступающих охотников. Напряжённый бой сменился взрывом всеобщего ликования.

Ну дела! Саян прямо рукавом вытер вспотевший лоб. Такое чувство, будто не представление смотрел, а пахал вместо лошади целину. Пора покинуть зрительный зал, Саян направился к выходу. Минут через пять, когда подданные вволю наорутся и перебесятся, наступит пора наводить порядок и подсчитывать потери. Жаль, не получится точно подсчитать, сколько именно охотников осталось навсегда возле стен. Дай бог, трофеи собрать.

Как выяснилось несколько позже, несколько групп охотников всё же пытались взобраться на крепостную стену в других местах. Две группы вспугнули возле Восточных ворот. Видимо охотники понадеялись, что защитники крепости бросят все силы на отражение главного удара. Только они грубо просчитались.

Даже в разгар штурма, когда таран гулко бил по створкам Западных ворот, периметр крепости находился под надёжным присмотром. Часовые на башнях и патрули вовремя заметили охотников и потоком стрел на корню пресекли попытки залезть на стены с помощью крюков-кошек и верёвок.

Глава 17. Тайное проникновение

Глава 18. Допрос с пристрастием

Глава 19. Моральная диверсия

Глава 20. Полевой караул

Глава 21. Ночной приступ

Глава 22. Чаша позора

Глава 23. Мирные переговоры

Глава 24. Итоги войны

Глава 25. Непокорный трофей

Глава 26. Осенняя торговля

Глава 27. Брачный ритуал

Глава 28. Последний шанс

Глава 29. Званный ужин

Глава 30. Дикая дикарка

Глава 31. Чужая сторона

Глава 32. Щекотливая проблема

Глава 33. Старый раб

Глава 34. Аудиенция у Князя

Глава 35. Придворный летописец

Конец.

Череповец, февраль 2014 года.

Уважаемые читатели, надеюсь, роман вам понравился.

Купить роман 'Вкус власти' вы можете в следующих магазинах:

Либо прочитать полностью:

Источник: авторский сайт 'Библиотека реалистичного фантаста'.