Архивраг. Книга третья. Контрмеры

Константин Стригунов

АРХИВРАГ

"Зло порождает зло"

Печорин в "Герой нашего времени"

М. Ю. Лермонтов

Книга третья.

Контрмеры

Аннотация:

Наконец-то Меткий и его напарники встретились с врагом лицом к лицу, но казавшаяся конечной цель была лишь фрагментом борьбы глобальных сил, что находятся далеко за пределами Зоны. Хозяевам Большой Игры во чтобы то ни стало необходимо найти в радиоактивных землях запрещенной территории нечто важное, нечто, способное изменить ход всей истории. Многим, кто был вовлечен в бешеный водоворот событий, становится все ясней, что ставки в этом противостоянии гораздо выше, чем предполагалось ранее. В попытке удержать инициативу, враг решает действовать на опережение, не гнушаясь никакими методами в достижении своих целей, даже если для этого нужно уничтожить все на своем пути. Однако угроза исходит не только извне. Предательство полковника Серегина — также часть многоходовой и скоординированной атаки против национальных интересов России. Её военно-политическому руководству брошен серьезный вызов и от того, как оно сможет на него ответить зависит многое. Удастся ли Меткому помочь своей Родине в этих условиях, находясь во тьме, под обломками бункера? Ведь русский разведчик не имеет права сдаваться, ибо для него выполнение своего Долга превыше всего.

"Без права на славу, во славу державы"

Девиз Службы внешней разведки России

"Дальше в Зону, ближе к небу"

Рэдрик Шухарт в "Пикник на обочине"

Аркадий и Борис Стругацкие

Зона. 2010 год

Подготовка к вылазке заняла целую неделю разработкой маршрута, отладкой экипировки и сбора разведданных. Огромный верзила по прозвищу Косматый превосходно разбирался во всем, что касалось Зоны. Какое оружие лучше взять, где пройти, куда соваться лучше не стоит, где чаще всего действуют эскадроны смерти и вообще, какие артефакты стоит брать, а какие нет. Казалось, его познаний хватило бы составить многотомник под названием "Зона и как в ней выжить". Меткий, который постепенно стал отвыкать от своего имени, был точно уверен — лучшего командира для дальнего рейда ему не сыскать. Жесткий, но в то же время дисциплинированный, он не требовал от других того, чего не требовал от себя. Четверо выбранных им человек для дальнего рейда, были подобраны соответственно: немногословные, исполнительные, но при этом не лишены собственного мнения и не стеснялись его высказывать, если идея Косматого им представлялась спорной. Он же с предельным вниманием выслушивал замечания и, если те были здравыми, вносил соответствующие коррективы в намеченный план. Пару предложений подсказал и Меткий, за которым Косматый заметил способность не задавать лишних вопросов, схватывать все на лету и говорить только по существу. В результате буквально за несколько дней совместной работы сталкеры достигли такого уровня взаимопонимания, которого иные группы ходоков не достигали и за месяцы совместных вылазок в Зону.

Наконец, настал день, когда Меткому на деле предстояло доказать, что выбор Косматого оказался верным, а у него появится шанс через опытного ходока выйти на "Долг" и выполнить миссию по налаживанию связей с этой группировкой. Он понимал, что слово такого человека, как нынешний командир может быть очень весомым аргументом для достижения его целей. Первые несколько километров, пройденных от базы группировки пятью сталкерами, дались практически без особых заварушек, что вполне устраивало ходоков. Никому не хотелось встречи с местной фауной, чреватой смертельной опасностью, а относительная легкость маршрута во многом определялась качественной подготовкой рейда. Косматый шел первым, успевая заприметить угрозу еще за долго до того, как отряд приближался к ней, что в очередной раз подтверждало его класс. До места образования гибридной аномалии оставалось еще порядком и следовало организовать ночлег в заброшенной моторно-тракторной станции — укрытие так себе, но при отсутствии подходящей альтернативы вполне сойдет. Группировки не умели давать точные прогнозы Выбросов и часто оценки находились в районе плюс-минус сутки, поэтому данное обстоятельство стоило учитывать при составлении маршрутов. По карте выходило не менее полукилометра до ближайших строений, где при большом желании, которое возникало у каждого, заприметившего начальные признаки Выброса, можно найти подвалы для минимальных шансов переждать катастрофу. Однако приближение ночи вынудило Косматого остановиться в двухэтажном здании заброшенной станции, которое к удивлению всех сохранилось довольно хорошо, а стены, сделанные не то что в нынешнее время, на вид были прочными и заметив это, Меткий постепенно сменил свой скепсис. Внутри строение пустовало, если не считать периодически попадавшегося под ноги бесполезного хлама, деталей разных механизмов, которые оказались не нужными даже любителям черного метала. На втором этаже все комнаты выгребли под чистую, за исключением полусгнивших столов и ветхих стульев. В целом, обстановка похожая на все типовые строения в Зоне с сохранением атмосферы советского прошлого и деталям, напоминавшим о том, что когда-то здесь работали люди. Теперь же сюда наведывались только местные обитатели, занявшие опустевшую нишу. Перед ночлегом всё строение тщательно проверили, особенно на наличие какого-нибудь логова местных тварей, использовавших подобные сооружения для укрытий. Сталкерам повезло не встретить никого из них, поэтому они приняли решение организовать ночевку на втором этаже, расположившись так, чтобы на случай угрозы иметь запасной выход, хороший обзор из — о чудо! — уцелевшего окна. Дозиметрический контроль показал возможность без особого риска для здоровья остаться здесь до утра благодаря низкому фону, чей измеренный уровень не превышал нормы. После скромного ужина из саморазогревающихся консерв первыми дежурить остались Косматый с Метким, остальная троица устроилась спать, расстелив на полу спальные мешки, но не залезая в них, чтобы в случае тревоги оставалось время отреагировать на нее, а не пытаться спросонья вылезти из мешка.

— Бывал раньше в таких рейдах? — спросил шепотом Косматый. Он снял свой противогаз и в темноте можно было видеть лишь его общие контуры.

— Пару раз, — ответил Меткий и признался: — Но сюда не забирался.

— Это еще ерунда, — немного хвастливо произнес громила, — вот сможем добыть чего-нибудь эдакое из аномалии, я тебе покажу такие маршруты, о которых даже на самом верху "Долга" не знают.

Последние слова крайне заинтересовали Меткого, хотя он не спешил с выводами. В конце концов, полностью этому здоровяку он не доверял и до сих пор не исключал вариант с провокацией. Что если этот Косматый на коротком поводке у долговцев? И не Меткий пытается завоевать доверие группировки, а она устроила ему своеобразную проверку? О таких вещах не принято громко говорить, но умение подмечать детали пару раз помогли Меткому выявить провокаторов из среды местных сталкеров, сидевших на базе. Так они проверяли новичков, пытаясь выяснить о них как можно больше, узнать, кто они, чем планируют заниматься здесь и, если потребуется, завербовать для своих нужд. На базе небезосновательно боялись диверсий со стороны конкурирующих группировок и спецслужб, поэтому всячески пытались заставить проявить себя возможных "засланных казачков", причем делали это далеко неочевидным способами. Поэтому Меткий ни на секунду не забывал свою легенду, которую он старательно запомнил и был готов к любым неожиданностям.

— А не слишком ли опрометчиво делиться такими секретами с человеком, которого знаешь всего неделю? — с немного наигранным подозрением спросил Меткий после некоторой паузы.

— Проверяешь меня? Понимаю, — выражение лица Косматого не было видно. — Я бы также поступил на твоем месте.

Судя по звуку, Косматый удобней расселся на полу, словно у него затекли ноги.

— Когда-то ко мне подослали одного типа, чтобы выведать мою историю, так я поняв в чем дело, в нужный момент схватил этого хмыря и продержал его за ноги верх тормашками на крыше завода в самой дальней части базы. С перепугу гадёныш обмочился, но как на исповеди рассказал, кто и зачем его навёл.

— "Долг"?

— Он самый. Поэтому твои подозрения мне не чужды, сталкер. Даже сейчас ты имеешь полное право мне не верить и считать мои слова частью тонкой игры.

В темноте Меткий заметил, что ходок встал и вроде бы оперся на стену, но точно он утверждать не мог.

— Сам-то когда появился на базе?

— Не сейчас, — буркнул Косматый.

— Понимаю, извини, видимо, я сунул нос не в свое дело.

— Нет, не поэтому. Мы здесь не одни.

— Что? — внутри Меткого все похолодело.

— Тсссс, снаружи кто-то есть. Слышишь стук?

Меткий задержал дыхание, чтобы прислушаться. В ночной тишине действительно звучал некий стук продолжавшийся с равными интервалами. Тум-тум-тум.

— Ну как?

— Что это может быть? — вскочил Меткий, со всем своим вниманием вслушиваясь в ночную тьму.

— Мне почем знать? Все, что хочешь. Давай, тихо разбуди остальных, а я попытаюсь выяснить, что к чему.

Быстро, но без шума Меткий подошел к спавшим сталкерам и аккуратно их растолкал, чтобы те не издали громких звуков.

— Какого... — протянул один из них, но почувствовал, как его рот закрыли рукой.

— Ни звука, у нас гости, — сказал Меткий и убрал ладонь, но сталкер все понял без дальнейших разъяснений и сам таким же образом разбудил других ходоков. Меткий мягко, как кошка, подошел к Косматому, который в ночной монокуляр что-то рассматривал снаружи.

— Взгляни вниз справа, — прошептал Косматый и ткнул монокуляр в грудь сталкеру. Меткий на ощупь взял устройство ночного видения и поднес его к глазам. То, на что указал ветеран, он увидел не сразу, но как только в поле зрения показался человек, сталкер едва не потерял дар речи. По коже пробежали мурашки, когда всмотревшись он заметил, как двуногая фигура, стоя возле дверей ведшей внутрь ангара, методично билась головой о стену.

— Кто это и какого хрена он делает? — спросил Меткий и передал монокуляр другим сталкерам.

— Одичалый, — без промедления ответил Косматый. — Я слышал о таких, говорят они после пси-воздействия становятся не в себе. Мозги у них набекрень, остались только простейшие инстинкты и ничего человеческого. Медленно подыхают от радиации и жрут, что поймают. В том числе и нормальных людей.

— То есть они... они живые? — сглотнул один из сталкеров.

— Да, — ответил Косматый и буквально на ощупь отработанными движениями стал навинчивать глушитель на свой автомат. — Разные тупицы думают, словно это какие-то зомби, но они просто сталкеры, которым... не повезло. И они столь же быстры, как и обыкновенные люди.

— Агрессивны?

— Чрезвычайно. Говорят, чаще всего их встречали группами, но пока они не знают о нашем присутствии, иначе нам придется туго.

Откуда-то сзади послышались шаги, как будто кто-то намеренно шаркал ногами, пошатываясь из стороны в сторону. Сталкеры немедленно перегруппировались и подбежали к выходу в коридор, откуда приходили звуки шагов. Использование монокуляра привело к временной дезадаптации глаз в темноте и для повторного привыкания требовалось время. По звукам можно было определить примерное расстояние до их источника и, выскочив в коридор, Косматый явно намеревался устроить теплую встречу, но что-то под его ногами предательски хрустнуло и тут же последовал хрип. Кто бы не шел снаружи, направляясь к временному убежищу сталкеров, он резко перешел на бег, но несколько приглушенных выстрелов заставили его остановиться. Первым вслед за Косматым выбежал Меткий и, подойдя к ветерану, взглянул на лежавший труп. Косматый на своем фонаре заблаговременно выставил минимальный режим освещения, которого хватило, чтобы разглядеть одичавшего. Его мертвые глаза все еще излучали безумие, особенно подчеркнутое испачканным кровью лицом, в котором ничего человеческого не осталось. Однако выстрелы из глушителя не могли скрыть звон гильз и падения тела одичавшего и вскоре снизу раздались шаги; на этот раз бежало много безумцев.

— Встретим их в пять стволов! — зашипел один из сталкеров, но Косматый решительно отвел его автомат в сторону.

— Из нас только у меня есть глушитель, а звуки твоей пальбы привлекут всех мутантов в округе. Пора сменить ночлег.

Пятеро ходоков помчались в противоположную сторону, пока не подбежали к кабинету, через разбитые окна которого Косматый намеревался выбраться наружу и убежать из этого гнезда спятивших людей. Закрыв за собой обветшалую дверь, Косматый вместе с остальными подперли ее старым шкафом, но такая преграда явно не была способна сдержать натиск безумцев. Один из сталкеров первым вылез через разбитое окно и, повиснув на вытянутых руках на подоконнике, спрыгнул вниз, куда следом махнул Косматый. Снаружи в дверь яростно ломились до тех пор, пока преграда не поддалась и через возникший пролом один из преследователей сумел схватить за рюкзак одного из ходоков, но тут же получил удар ногой от Меткого. Тварь залезла назад и затем с мерзким полурычанием-полухрипом снова ворвалась в образованный в двери пролом, но к тому времени все пятеро сталкеров были на земле и с риском для жизни бежали в сторону деревьев, ориентируясь лишь на силуэты своих напарников. Зона своего не упустила; детектор первого поколения Косматого сработал слишком поздно и вертушка — подвид аномалии способной раскрутить попавший в нее предмет до нескольких тысяч оборотов в секунду — успела втянуть в себя троих из отряда.

— Стоять! — запоздало крикнул ветеран, но по инерции сам попал в область действия аномалии. Меткому повезло больше остальных и он протянул руку, за которую в последний момент успел схватиться Косматый. Эта помощь оказалась решающей и ветеран успел рывком вырваться из цепкого хвата ловушки вместе с другим ходоком. И все же этой ночью Зона взяла свой посев смерти, когда аномалия закружившись чудовищным вихрем подняла высоко в воздух их напарника и в считанные секунды завертела до такой степени, что бешенная вакханалия искаженных законов мироздания разорвала на куски человека, а затем исчезла, будто ее здесь никогда и не было.

...Сталкеры вконец вымотались, но все же продолжали свой путь. Раннее утро Зоны, как всегда пасмурное, обладало только одной положительной стороной. Теперь видимость значительно улучшилась и признаки аномалий стали видны чётче, нежели ночью. От пережитого тремя часами ранее каждого до сих пор трясло, но никто не произнес ни единого лишнего слова. Сильнее всех общее настроение ощущалось в Косматом, который стал каким-то угрюмым, хоть и действовал все также четко и решительно. Лучше не думать о прошедшей ночи, твердил себе Меткий. Смерть всегда рядом со сталкером, готовая в любой момент забрать с собой того, кто промедлил или оказался не в том месте. Этой ночью Меткому она лишь ухмыльнулась беззубым ртом, дескать, сегодня не твоя очередь настала и ушла прочь, оставив после себя лишь могильный холод.

Перейдя территорию заброшенного завода с проваленными крышами и ржавыми перекрытиями, отряд миновал лесостепную местность, испещренную странными бороздами на земле в виде узоров, словно какой-то безумный художник пытался донести свое послание. Причина выяснилась чуть позже, когда на всякий случай Косматый запустил в один из таких "узоров" камень, который в мгновение ока был поглощен землей. Переглянувшись с остальными, здоровяк подозвал всех к себе и дал указание идти за ним на максимально близком расстоянии, причем, точно шаг в шаг. Для этого он замедлил скорость хода и, внимательно высматривая каждый клочок земли, старался ступать туда, где не было смертоносных рисунков. Впечатления от воздействия этой очевидной аномалии особенно усилились после обнаружения семи человек в военной форме, поглощенные ловушкой наполовину и больше. Один из солдат сумел освободиться из нее, отрезав себе левую ногу и вряд ли можно себе в полной мере представить те ужасы и страдания, испытанные им на пути к свободе, особенно понимая, что вскоре после долгожданного и крайне мучительного пути, его ожидала смерть от потери крови. У другого в руке лежал пистолет, из которого его хозяин пустил пулю себе в висок. Шлема рядом с ним не было и наверное он стал частью этого жуткого кладбища. Меткий все подмечал, все видел и наматывал себе на ус, запоминая то, что в дальнейшем могло помочь выжить. Ходьба давалась тяжело, но нельзя полноценно описать эмоции, которые человек испытывает, когда идет среди аномалий. Даже аналоги с минным полем мало помогают при объяснении людям, никогда не ходившим в Зону. Смесь ощущений первооткрывателя, смертника и того, кто в игре поставил свою жизнь и проиграл — вот общие чувства, испытываемые сталкером. Но было что-то еще, то, чего нельзя описать никакими словами. Та атмосфера, будто за тобой неустанно следят, видя и предугадывая твой дальнейший шаг. Они знают все наперед и только по их воле ты можешь ходить в рейды, но в любой момент даже кажущийся безопасным предмет может стать причиной твоей гибели. Но Меткий шел. У него было задание, которое он должен выполнить любым путем, но главное, сталкер не мог понять, почему он с таким упорством решил довести дело до конца. Неужели из простого желания служить тем, кто, по сути, просто вынудили его к сотрудничеству? Ведь скрыться в Зоне от них не составит труда. Инсценировать свою смерть, сменить себе прозвище, податься в другую группировку — благо их с каждым днем возникает все больше — пусть ищут ветра в поле. Другое дело жизнеспособных группировок немного, но главное в другом. В любой из них не спрашивают, кто ты и чем занимался до того, как пришел к ним, проник ли за Периметр как и большинство или уже давно мародерствовал в Зоне. Вычислить его даже агентуре дело далеко непростое, да и не особо нужное. Меткий пока не являлся ценным секретоносителем и не знал ничего такого, что могло поставить под удар, например, сеть осведомителей военной разведки — об этом хорошо позаботились. Следовательно, рассуждал он, его потеря для ГРУ, как своего агента, ничего не значила, за исключением тех средств и времени, которые они потратили на его подготовку, но вряд ли кто-то наверху задумает организовать в Зоне целую охоту на своего бывшего агента, задумай тот скрыться от них в Зоне и всецело предаться сталкерству. Здесь даже опытные ходоки гибнут едва ли не каждый день, сведя риск к минимуму, то чего уж говорить про тех, кому помимо основных забот придется взваливать себе на плечи задачу вычислить и уничтожить отщепенца. В такой операции они больше потеряют людей, поэтому месть выглядит сомнительным занятием с их стороны, тем более их цель не владеет какой-либо ценной информацией. Да, заключил Меткий, скрыться можно. Тогда почему он все еще этого не сделал?

"Тщеславие? — спросил он себя. — Чушь, никогда таким не страдал. Возможность проявить себя, заняться чем-то полезным для государства, которое и вынудило тебя перейти Периметр Зоны? Нет, всё не то"

— Следи куда идешь! — толкнул его сзади напарник. Действительно, Меткий понял, что в своих раздумьях едва не потерял бдительность и не вступил на переплетение странных борозд. Он быстро убрал ногу и вернулся на прежний маршрут, увидев, как в его сторону обернулся Косматый.

— Еще один такой фокус и я тебя сам скормлю этой земле. Ушёл в рейд, значит думай только о нем. — Громила развернулся и осторожно продвинулся дальше.

"Дурак, ну дурак..." — упрекнул себя Меткий. Да, ему явно не хватало опыта, что сейчас он ощутил в полной мере. Однако благодаря грамотным действиям Косматого отряд довольно быстро вышел из опасной местности и спустя час ходьбы добрался к лесному массиву, значительно видоизменившемуся за последние четыре года. В километре на восток виднелся старый завод по производству бытовой техники, навсегда застывший в одной временной точке. Теперь за пройденные с того момента годы, природа постепенно отвоевывала свое, получив второе дыхание после рождения Зоны в две тысячи шестом году. Среди привычных деревьев, сталкерами все чаще замечались совершенно новые формы растительности, порой крайне опасной и ничего не имеющей общего с той флорой, к которой привык простой человек.

— Мы уже близко, — сообщил Косматый, высматривая в бинокль лес. — По карте осталось полкилометра, не больше.

Оценив обстановку, он дал команду следовать за ним и отряд из четырех человек двинулся навстречу странному и жутковатому лесу. Пролезать в труднопроходимой чаще с полной выкладкой, да еще в противогазе напоминало какую-то иезуитскую форму наказания за особо тяжкие грехи, но Меткий старался как можно меньше думать о дискомфорте, постоянно посматривая вперед, чтобы не сбиться, хотя широкая спина Косматого с увесистым рюкзаком была хорошим ориентиром, который сложно потерять даже в таких условиях. Сообщение командира отряда о крайней токсичности коры стволов некоторых деревьев, открыла в Метком удивительные способности к увертливости и гибкости, которым могли позавидовать лучшие акробаты мира. Спрашивать, какого хрена понадобилось лезть в самую задницу, не имело смысла, наверняка у Косматого на то имелись ну очень веские основания.

Особой остроты ситуации добавили неожиданно прозвучавшие выстрелы, на которые с некоторым опозданием ответили с противоположной стороны. Все замерли, вслушиваясь в канонаду стрельбы, чей треск звучал по направлению предполагаемого пункта назначения.

— Всем прикинуться ветошью и не отсвечивать! — шикнул Косматый. — Если нас засекут, то мало не покажется. Твою дивизию, это либо военные, либо спецы из мобильных лабораторий — никто другой сюда не смог бы сунуться раньше, чем мы.

Меткий подполз ближе и поравнялся с ветераном.

— А может кто инфу слил да напоролся на военных? — предположил Меткий.

— Не думаю. Мы шли кратчайшим путем и потратили на организацию рейда минимально допустимое время на подготовку. Хотя, если... Нет, он бы просто не посмел, но если узнаю... — Здоровяк сделал многозначительную паузу. — Придушу, падлу. Ладно, айда за мной.

Меткий перевернул автомат, схватил его левой рукой за "рожок", а правой за рукоять и при помощи локтей и ног осторожно полез вперед. После тридцати метров послышался странный гул, похожий на звук текущей магмы и рокот водопада вдалеке. Только этот гул был намного мощней, вызывая странное ощущение из-за отсутствия какой-либо аналогии с явлениями, доселе встреченными Метким. Только минутой позже он понял, что было причиной его опасений. Когда плотно росшие деревья закончились, уступив место открытому пространству, он увидел, как от болотистой поверхности метров на сорок вверх поднимался колоссальный столб черной пыли, медленно закручиваясь к своей верхушке. В середине него вспыхивали мощные электрические разряды, создавая поистине величественную картину триумфа искаженной реальности Зоны. Сверху поднятая пыль с землей прекращала свое движение наверх под воздействием неведомой силы и падала обратно вниз сплошным потоком. От увиденного Меткий и двое других сталкеров просто обомлели, потому как прежде им не доводилось видеть чего-то похожего. Даже опытный Косматый какое-то время молча наблюдал за потрясающим зрелищем. Однако картина не смогла заставить забыть ходоков о том, кто они и где находятся, особенно после того, как из леса справа от аномалии выбежали трое в странной экипировке, которую Меткий никогда не видел. Двое из них вырвались вперед, пока их напарник отстреливался, прикрывая путь отступления до опустения магазина. Из леса раздалась ответная пальба и, вскрикнув, боец упал на землю от прямого попадания.

— Танк, Фокс, не бросайте меня! — орал ходок, но двое его бывших товарищей, уйдя метров на тридцать вперед, лишь на секунду посмотрели назад. Оценка ими обстановки закончилась тем, что оба переглянувшись помчались дальше, оставив товарища на произвол судьбы. Раненый перевернулся на земле, пытаясь отползти к высокой траве, но было поздно. Из леса пригнувшись выбежали четверо стрелков и стали медленно подбираться к нему. Он попытался дотянуться до потерянного в падении автомата, но короткая очередь одного из преследователей заставила его отдернуть руку назад. Жертва была нужна явно живой, поэтому они действовали осторожно и быстро, из-за чего подстреленный сталкер не успел воспользоваться пистолетом.

— Руки, падаль!! Я сказал руки убрал от кобуры!! — рявкнул один из них и ногой отбросил лежавший автомат. Двое других вытащили остальное оружие вместе с рюкзаком, а заодно наградив лежавшего ходока увесистым ударом ботинка в живот. Рокот аномалии в пятидесяти метрах от компании заставлял говорить громко, в результате чего их оказалось возможным расслышать.

— Какой урод попал ему в спину?! Я же велел стрелять по ногам! — рявкнул отморозок в камуфляжном бронекостюме, но тут же, словно забыв о сказанном, наклонился к лежавшему сталкеру и с издевательскими интонациями в голосе заметил: — Хреновые у тебя друганы, кинули тебя и глазом не моргнув. Ничего, скоро у тебя появятся новые друзья, вроде псевдопсов.

Раздался сардонический смех.

— Итак, что у тебя здесь? О! Мужики, оцените, — "остряк" вытащил контейнер из рюкзака, — кажись, он не пустой! Ты что думал, будто можешь вот так спокойно ходить по нашей территории и тырить артефакты с нее? Наподдайте ему, только быстро!

Двое взялись выполнять команду своего главаря, методично дубася сталкера ногами. Наблюдавший за этим Косматый, с трудом сдерживая нараставшую ярость, произнес:

— Надо действовать.

— А если с ними еще есть? — усомнился Меткий, глядя в свой прицел, в перекрестье которого находилась голова их главаря.

— Нет. Было бы их больше, то на поляне собралась вся кагала, будь уверен. Если у раненого мужика артефакт из этой аномалии, то он станет нашим. Бродяга получит жизнь за своё спасение, мы — прибыль. Все честно.

— Но... — хотел было возразить другой сталкер.

— Что — "но"? А если они устроят снова засаду? Так и будем ждать до самого Выброса? У нас нет времени и мы не знаем, как часто аномалия рождает артефакты. Смотри, мы обладаем преимуществом в неожиданности плюс идеальной позицией. Откроем одновременно огонь — и они трупы. Тем более эти отморозки не подозревают о нашем присутствии. Или у кого-то есть альтернативные предложения?

Переглянувшись, Меткий и еще два сталкера утвердительно кивнули.

— Разобрали цели. Главный — твой. Огонь открывать по моей команде.

— Ясно, — синхронно ответили ходоки.

Все это время голова отморозка оставалась в прицеле Меткого и когда со стороны Косматого прозвучала команда "огонь!" он плавно нажал на курок. Прозвучал грохот выстрелов и главарь рухнул как подкошенный вместе с еще двумя "коллегами". Четвертый не сразу понял, что произошло и только успел повернуться, но тут же схватил несколько пуль в грудь, пробивших его броню.

— Выходим, — скомандовал Косматый и все вместе они выбежали на болото, центр которого "украшался" гигантской гибридной аномалией. Выстрелы оказались точными и ни один из отморозков не остался жив. Раненый боец потянулся за автоматом покойника, но был опережен Метким, успевшим раньше него убрать оружие в сторону.

— Что, еще одни падальщики собрались?! Забирайте, суки, и подавитесь! — заорал ходок.

— Эй, бродяга, полегче на поворотах! — дружелюбно сказал Косматый. — Появись мы минут на пять позже, ты бы стал отличным кормом для здешних мутантов. Мог бы и спасибо сказать. Кто-нибудь, осмотрите его, чтоб не загнулся, а я пока гляну, чего у нас тут.

Действовать пришлось быстро. Раненый то ли с перепугу, то ли осознав, что хуже уже не будет, не оказывал какого-либо сопротивления, решив принять помощь. Осмотрев его спину, Меткий удивился.

— Да ты в рубашке родился, бродяга. Пуля под углом попала, да и бронежилет не подвел.

— Спина... — протянул раненый. Неважно... нужно уходить.

— Еще бы, пуля броню не пробила, но динамический удар никто не отменял.

Меткий осторожно поднял сталкера, который скрючился и едва стоял на ногах и лишь сила воли заставляла его вновь не упасть. С тяжелым стоном он пробормотал:

— Здесь опасно... угнетает организм. Быстрее.

Услышав последнюю фразу, Косматый тут же отреагировал.

— О чём ты? Мы сюда столько пёрлись не для того, чтобы свалить при первом же шухере, а про опасность аномалий мы и без тебя в курсе.

— Вы не поняли! — вспыхнул сталкер. — У вас нет нужных детекторов, аномалия излучает инфразвук. Нужно как можно дальше...

Сталкера будто подкосило и если бы не Меткий, то он неизбежно рухнул бы на землю.

— Твою мать! — едва не зарычал Косматый. — Только этого не хватало. Столько пройти... А если ты врешь и никакого этого... инфразвука нет?

Здоровяк подскочил к спасенному сталкеру и своей огромной ручищей поднял его голову в противогазе.

— Откуда мы знаем, что ты нам не вешаешь лапшу на уши?! Может ты просто прикрываешь своих, рассказывая нам о несуществующей угрозе? Типа, мы поведемся и сюда больше не сунемся, а вы единолично снимать сливки будете?!

— Артефакт... — слабым голосом произнес боец.

— Что? — переспросил Косматый.

— Артефакт из этой аномалии у меня в рюкзаке. Заберите его себе, только быстрее убирайтесь отсюда и... возьмите меня с собой, мне самому не справиться.

Ответ явно удивил командира отряда и Косматый без промедления вынул из рюкзака бродяги компактный, но явно увесистый контейнер, взглянув в который громила словно преобразовался. Он закинул ёмкость для артефактов к себе в рюкзак и быстро сообщил остальным:

— Берем его и валим подальше, да поскорей.

— Постой-постой, — рыпнулся один из ходоков. — Косматый, мы так не договаривались, он же идти не может! Нам что, нести его? Предлагаю оставить ему оружие, даст Зона, продержится, а мы своим ходом к базе...

Договорить ходок не успел, будучи схваченным за горло здоровяком, который подтянул к себе сталкера, сказавшего, как выяснил позже Меткий, то, о чём при Косматом лучше и не заикаться.

— Слушай меня, салабон, мы не какие-нибудь отбросы-ренегаты, что людей оставляют посреди Зоны. У тебя руки-ноги есть? Есть. И у меня есть, и у остальных. Так что возьмем и понесем, если придется! Говоришь оружие дать, да пусть продержится? А поставь себя на его место, то как бы ты отреагировал на такие слова? Небось, завопил бы "не оставляйте меня!". Тут тебе не курорт, тут — Зона, или ты забыл, что случается с теми, кого бросают здесь одного, не способного самостоятельно идти?

— Нет, — ответил сталкер, понимая, что лучше не нарываться.

— И еще: хоть раз откроешь свою пасть и ляпнешь нечто подобное, я тебе глаз натяну. Догадаешься куда или мне показать?

— Да я понял, командир, — виновато ответил ходок.

— Еще вопросы? — обратился Косматый ко всем, но никто не стал возражать. Косматый отпустил напарника и повернулся к спасенному сталкеру.

— С тобой мы позже поговорим, думаю, тебе будет, что нам рассказать. Так, мужики, хватайте его, все лишнее оставить. Тебя, кстати, как величать?

— Скиф, — слабым голосом ответил сталкер. — Меня зовут Скиф.

* * *

Три дня спустя на базе "Долга" в одном из подвалов, переоборудованных под жилые помещения, трое бродяг негромко обсуждали последний рейд. Выяснилось, что Скиф был нанят по контракту и числился как военный сталкер. Естественно, имении его никто не спрашивал — да и кому оно в Зоне надо? — но сталкер, чувствуя определенный долг перед теми, кто фактически спас ему жизнь, сам был не против до известной степени рассказать о себе. Оказалось нынче военных сталкеров оснащали ничуть не хуже охранения из мобильных лабораторий, недавно заброшенных в Зону. Скиф показал Косматому с Метким (больше он ни с кем не разговаривал) свой детектор, на который здоровяк с особым восхищением смотрел. В знак благодарности Скиф подарил прибор, сказав, что после возвращения на базу ему выдадут новый. В целом это оказался далеко не простой мужик, явно повидавший куда больше, чем мог поделиться с остальными, но никто и не спрашивал его о подробностях, зато лишь сейчас Виктор толком рассмотрел лицо Скифа. Черты жесткие, что вполне естественно для человека с его специальностью, нос перебитый, но не свернут в бок, а лоб пересекался глубокими морщинами. В целом на вид не более сорока-сорока пяти лет, хотя не исключено, ему было меньше, ибо Зона старит сильней всего. Больше всего бросались темные карие глаза, смотревшие на всех внимательным, если не сказать, пристальным взглядом, в которых чувствовалась скрытая злоба, гнев, накопленный за многие годы. Такое часто встречается у сталкеров, особенно у тех, кто ходит в Зону во многом безвольно, как бы существуя по инерции, но глаза этого сталкера не были пустыми, наоборот, в них теплилась жизнь, говоря, что внутри него бурлила энергия, ждавшая подходящего момента вырваться на волю. В то же время ощущалось и сила, не дававшая выйти ей.

Скиф разлил спиртное по стаканам (помещение прошло тщательную дезактивацию) и предложил тост.

— Помянем вашего товарища, — произнес он и залпом опустошил налитое. Остальные поступили также.

— Слушай, — аккуратно начал Меткий, занюхав рукавом, — мне не удобно было спрашивать раньше, но... как бы это сказать? — он поднял глаза к верху.

— Как получилось, что оба моих напарника бросили меня? — завершил непроизнесенный вопрос Скиф.

Меткий виновато кивнул, особенно почувствовав на себе тяжелый взгляд Косматого.

— Извини, я не хотел.

— Да ничего, все нормально. Меня жизнь по лицу не раз хлестала, так что не в первой. А эти... Пусть им Зона судья будет. Однажды и они столкнутся с тем же.

В момент, когда Скиф произнес свои слова, Меткий заметил, что его взгляд был направлен куда-то пустоту, словно говорил он одно, а мысли его были совершенно о другом. И еще выражение глаз... было в них что-то недоброе, совсем недоброе.

— Знаете, что я вам скажу, мужики? — неожиданно произнес военный сталкер и как-то серьезно посмотрел на своих собеседников. — Вот сколько я не работаю на наше славное государство, все больше убеждаюсь, что народ, живущий в нем заслуживает его. Люди по своей природе — дрянь, за редким исключением вроде вас. Начальство — дерьмо, командование — тоже. Я пропахал как вол на свое государство, за свою службу навидался такого, от чего до сих пор просыпаюсь в холодном поту. Вы не подумайте, что я вам тут вздумал жаловаться, у вас самих своя ноша, но не уж-то у нас не может быть нормально, как у людей? Почему везде тебя пытаются в самую грязь лицом и чтоб не вылез из нее? Самое мерзкое осознание того, что ты пашешь без устали, а хорошо от этого становится только тем, кто находится далеко от всего этого дерьма...

Он замолчал и лишь погодя, продолжил.

— Вот так оглядываешься на прожитые годы, а там что? Выбирая службу, я верил в свою способность честно послужить стране, если надо, сделать ее лучше. Нет, я не претендую на звание великого реформатора, однако пусть чуть-чуть, но я смогу внести свою лепту. Так я думал раньше, а сейчас? Все мои старания пошли на пользу тем, кто в ней нуждается в саму последнюю очередь. Со временем замечаешь, как вся государственная машина состоит из паразитов, высасывающих жизненные соки. Хех, не тех тварей кровососами назвали, понимаете? Что ни начальник, тот мразь. Либо пьет за десятерых, либо гадит всем подряд, но чаще всего и то и другое. Как может существовать государство, где у руля такая гниль засела?

Скиф умолк и стало заметно, как нехотя он сам затронул чувствительную тему, а в какой-то момент его глаза стали влажными. Сказанное этим ходоком нашло отзвук у Меткого внутри, ведь и его путь в Зону был предопределен системой, от которой ему однажды пришлось убежать, но которая его нашла даже внутри Периметра.

— Тогда почему ты работаешь на них, да не займешься работой на себя, а не на государство? — спросил он. Скиф внимательно посмотрел на Меткого, но перевел взгляд на граненый стакан. Повертев его в руке, он ответил:

— Пробовал. Когда понял, что на службе особо не проживешь, ушел в отставку. Пытался организовать свое дельце, да ничего не выгорело — конкуренты задавили. Вложил все накопленное и в итоге остался ни с чем, жена ушла, хоть я ее и не виню. Ну вот на дворе две тысячи шестой и я, сидя в одной местной забегаловке, по телевизору узнаю о появлении Зоны. Сначала думал ересь какая-то, очередная "сенсация", на которые падки наши журналюги, да оказалось все не так просто. Пару лет перебивался кое-как с одной временной работы на другую, пока со мной не связался один мой знакомый еще по службе и не предложил необычное дело. Объяснил, так, мол, и так, набирается группа рейдеров в Зону Отчуждения, имеется вакансия. Я естественно стал уточнять, дескать, что да как, а он мне говорит, приезжай завтра к семи утра в часть, о пропуске не беспокойся. Приехал как договаривались, зашел в помещение. Народу собралось человек тридцать, кого-то я знал, кого-то — нет, но суть не в этом. Предложили работу за каким-то Периметром в Зоне экологического бедствия, как они ее тогда назвали, чтоб их... Сначала объявили о необходимости людей с реальным боевым опытом для охраны каких-то ученых, собранных из нескольких оборонных институтов, но зачем столько людей, естественно, не сказали. Мы конечно догадались о какой Зоне пошла речь и поначалу удивились, зачем туда для охранения такое число специалистов набирают, но нам отвечали столь расплывчато, что понять толком ничего не удалось. Однако, заявленные суммы, которые они озвучили затуманили мне рассудок, о чем до сих пор жалею. Тогда я был на мели и предложенные деньги казались манной небесной, вот и повелся на эту замануху, а те, узнав, что у меня практически нет родных, так вообще чуть ли не обрадовались, сказали — мягко и ненавязчиво — в моем случае это отличный шанс подзаработать. Без лишних раздумий я согласился, потому как все осточертело до невозможного. Заставили подписать документ о неразглашении, ну и все прочее, в том же духе. Вот так ваш покорный слуга стал военным сталкером. Надеюсь, мои россказни вам не надоели?

Скиф и сам не заметил, как в своем откровении едва ли не пересказал свою биографию, хоть и обошел все лишние детали, что подметил Меткий. Вроде и рассказал о себе, а вроде и нет. Да, у многих ходоков истории схожи и нельзя сказать, что эта хоть чем-то существенно выделялась.

— Ничего, валяй, — ответил Косматый, жуя сухарь. — Просто необычно слушать от сталкера свою историю. Как правило, тема своего прошло — табу, но, как говорится, каждому — своё.

— Знаю, — вздохнул Скиф, — накопилось все вот и решил рассказать. Говорят, изольешь душу другому легче становится.

— И как, стало?

— Не особо. В нашей стране может быть только тяжелей да хуже.

Меткий, молча слушавший, рассказ Скифа, встрепенулся от последних слов.

— Так в том, что с тобой произошло страна виновата? Так ты считаешь?

— А почему я должен думать иначе? — удивился Скиф. — Только не начинай заливать про служение Родине и прочее. Я свой долг ей отдал сполна, а получил за это хрен на блюдце. Мое мнение таково: человек и его страна, Родина, должны друг другу в равной степени. Это движение двустороннее, понимаешь? Ты отдал ей свой долг, так пусть и она тебя вознаградит за твое служение.

— Выходит ты думаешь, что служение Родине строится исключительно на вознаграждении за него?

— Конечно! — Скиф немного повысил голос. — Если ты пол жизни горбатишься на нее, а она в ответ тебе показывает то место, которое у людей расположено чуть ниже спины и выше ног, то где тут справедливость? Неужели ее сын, отдавший ей всего себя без остатка не заслуживает хотя бы элементарного человеческого отношения к себе? Получать за свою работу достойную зарплату, чтобы не думать когда заходишь в магазин, а хватит ли тебе на буханку хлеба. Разве он не достоин хотя бы такого? Наше государство мне ничего не дало, кроме как поддых. Все, чего я с огромным трудом добивался сам, у меня отняли, потому что у нас не страна, а пиршество падальщиков. Даже здесь, глядя на мародеров-отморозков, понимаешь какими невинными они смотрятся на фоне упырей, сидящих во власти и среди моего начальства. Вот ты спрашивал про тех, кто кинул меня. Думаешь, я сам выбирал их себе в команду? Нет, их мне назначило мое "доброе" руководство, хотя я им сто раз объяснял, что ходить в Зону надо только с теми, на кого можешь положиться, но им наплевать. Сидит урод, которого лишь по странному недоразумению не утопили в унитазе после рождения, и говорит: "Пойдешь с теми, кого назначат", хотя сам, гад, знал, что мое требование не преувеличение, а главное мои бойцы, с которыми я до этого ходил в рейды не были переброшены на другие участки и вполне могли пойти со мной. Так нет же, вот тебе двух сучат, пойдешь с ними и все тут. Жаловаться бессмысленно, только хуже будет.

— Послушай, до того, как я попал сюда у меня тоже не было поводов любить наше государство, нашу власть, но я не бросаю в одну кучу их и Родину. Дерьма хлебнул и насмотрелся на выродков разных, но служил я не этим скотам-бюрократам, а своей земле, своему дому.

Скиф усмехнулся.

— Я в отличие от тебя все эти понятия не отделяю друг от друга. Не может существовать государственный аппарат вне Родины, равно как и наоборот. Они — едины. И если какая-то составляющая явно прогнила сверху до низу, то это моментально распространяется на другую. Если государство гнилое, значит и Родина такая же.

— Неужели? — возражающим тоном изрек Меткий и поддался чуть вперед. — Скажи, а было ли когда-нибудь в нашей, да вообще в мировой истории, чтобы государством все его жители оказались довольны?

— Нет. Такого не было и не будет.

— Правильно. Но если ты приравниваешь эти оба понятия, то скажи почему во все времена находились те, кто не за вознаграждение шли на смерть за свою Родину? Почему миллионы наших солдат в Великую Отечественную сражались против фашистов, зная что многие из них не вернуться домой? Или по-твоему все они считали, что страна должна непременно их отблагодарить за это?

Скиф, явно втянувшийся в спор, возразил:

— Все это справедливо, если Родина тебя не предавала. Но отняв у тебя все и не дав пусть даже минимального взамен, она предает. Значит, после такого я буду относиться к ней соответствующе.

— Тебя не Родина предала, а бюрократы и просто мерзавцы, дорвавшиеся до теплых мест. Родина это не они. Есть миллионы людей, которые ничего тебе плохого не сделали и пребывали не в лучших условиях, чем мы с тобой, работали даже в самое смутное время. Вот кто и составляет мою Родину, они и есть основа моей страны. Если следовать твоей логике, то выражая свою ненависть к государству, ты автоматом проецируешь ее на всех остальных людей, не заслуживающих такого отношения к себе. Значит, твоя ненависть несправедливо распространяется на свою страну.

В глазах Скифа мелькнула злоба. Затаенная, она на секунду явилась наружу.

— Где твоя справедливость сейчас?! — гневно, едва не брызжа слюной, рявкнул он. — Ты гниешь средь этих стен, подвергаясь невидимой смерти, которая через год-другой тебя разъест изнутри! В этом ты видишь свою справедливость?!

— Хорош! — громогласно рявкнул Косматый, встав во весь свой богатырский рост. — Оба тишину поймали. Не хватало нам еще погрызться между собой. У каждого из нас есть свое мнение и каждый останется при своем, но мы не урки и не мародерская рвань, чтобы после рейда друг другу глотки рвать. Нам судьба уготовила быть сталкерами, тебе военным, а нам обыкновенными, но сталкер сталкеру — брат. И вообще хватит на сегодня дебатов на философские темы, не знаю как вы, а я пошел смотреть сны, чего и вам желаю.

Здоровяк вышел за дверь, оставив сталкеров наедине. В растянувшемся молчании Меткий переваривал спор и, заметил, что прокручивал в голове слова не Скифа, выступившего в роли его оппонента, а свои собственные. Родина... Мысленно он повертел на языке это слово, будто пробовал его на вкус. Неужели все так сложно и просто одновременно? — спрашивал себя Меткий, а ведь он действительно мог сбежать и вряд ли его стали бы ловить, но по некой, доселе не понятной причине, этого не сделал.

"Почему, чтобы дойти до столь простого вывода, нужно порой пройти такой длинный и тернистый путь? Служить своей стране, верой и правдой, бескорыстно, не думая, что она тебе даст взамен"

Он усмехнулся такой очевидной догадке. Теперь он был даже благодарен этому Скифу, которого по воле случая вместе с остальными спас от неминуемой гибели. Меткий не был с ним согласен в сути спора, но был ему благодарен именно за то, что на фоне его мнения он смог четко и однозначно сформулировать для себя ту причину, которая не дала ему отказаться от работы на ГРУ.

— Спасибо тебе, — честно сказал Виктор.

— За что? — произнес Скиф и его лицо вытянулось от удивления.

— За все, — ответил Меткий.

Некоторое время Скиф внимательно смотрел на сталкера, сидевшего перед ним и пытался разгадать причину этой благодарности. Меткий не знал, что события последних дней прояснили многое не только для него, но и для спасенного им человека. Равно как и не знал, что через неделю, когда Скиф оказался за Периметром и его лишь чудом не застрелил часовой, он смог вернуться к себе на базу, где уже был зачислен в списки пропавших безвести. Там же он встретил Фокса с Танком, которые по началу опешили от его возвращения и с фальшивой радостью подбежали к нему обниматься, справляясь о его здоровье. Осторожно они объяснили ему, что испугались, думали, он уже мертв и в любом случае никак не смогли бы помочь, а по возвращении сказали, мол, Скиф попал в аномалию и не вернулся. Ты же не будешь рассказывать начальству, как все было на самом деле, правда? Да мы для тебя все, что хочешь сделаем, только не выдавай. Честно, ты же не скажешь и не будешь писать об этом в своем отчете? Спасибо, мы тебе по гроб жизни обязаны! Скиф простил или по крайней мере заставил думать так всех, но через пару недель он снова вышел в рейд. Как выяснилось, по его окончании, на двух военных сталкеров в отряде Скифа по прозвищу Фокс и Танк стало меньше. Под грифом совершенно секретно в отчете было сказано о гибели двух контрактников по причине атаки неизвестного вида мутантов. Чуть позже в Зоне подразделение глубинной разведки военизированной группировки "Долг" обнаружило тела двух мужчин с отрубленными кистями рук и головами, на теле которых были следы от ударов и колото-резанных ран. По характеру следов опытные разведчики установили, что травмы не совместимые с жизнью были нанесены тяжелым и острым предметом и никак не походили на последствие нападения хищных животных. Поскольку территория находилась вне границ влияния какой-либо серьезной группировки, долговцы посчитали, что имела место разборка среди криминальных элементов или ренегатов, пытавших, а затем убивших двух своих подельников по не выясненным причинам. Дабы не провоцировать дальнейшую эскалацию между враждующими группировками, грозившую создать проблемы и самому "Долгу", их трупы было решено уничтожить. Никто не знал о метаморфозах, произошедших с человеком, свершившим эту казнь. Рейд к гибридной аномалии словно заставил его переродиться, разом зачеркнув всю его прошлую жизнь, к которой он больше никогда не вернется.

Глава первая.

Агенты

Из интервью ведущего аналитика корпорации "РЭНД"

Роберта Макмиллана телеканалу "Си-Би-Эс" (от 14 мая 2016 года)

— ...Мистер Макмиллан, многие политические обозреватели сейчас активно обсуждают ваш последний доклад, который вы вместе с еще двумя своими коллегами подготовили по заказу Пентагона, значительная часть которого отводится анализу изменений политики в области национальной безопасности после так называемой Черной Среды. Не могли бы вы более подробно для наших зрителей рассказать в чем заключается его суть?

— Дорогая Энн, во-первых, мне очень приятно снова оказаться в вашей студии, а во-вторых, я позволю себе не согласится с тезисом о том, что мною был подготовлен упомянутый вами доклад. На самом деле доля моего участия свелась к нескольким советам двум талантливым сотрудникам нашей корпорации, на плечи которых и легла вся основная работа. Что же касается сути вашего вопроса, то здесь стоит выделить несколько основных моментов. В первую очередь следует понять, что конкретно представляли собой угрозы для нас еще каких-нибудь лет десять-пятнадцать назад. Если обратиться к документам того времени...

— Вы имеете ввиду, результаты доклада комиссии Харта-Радмэна?

— В том числе. Так вот в них представлены основные направления, откуда, как полагали эксперты, следовало в первую очередь ждать удара. Сюда можно отнести и государства-изгои и террористические сети, особенно если те стремились и, нужно заметить, стремятся, к обладанию технологий для создания оружия массового поражения. Мы приложили огромные усилия как на политико-дипломатическом, так и на военном уровне, чтобы не допустить появления того же ядерного оружия у организаций, представляющих значительную опасность нашим гражданам и нашей стране.

— Судя по результатам, ни у одной из администраций существенно продвинуться в данном направлении не получилось.

— Как сказать. В том факте, что террористы не взорвали ядерную бомбу в каком-нибудь из наших мегаполисов есть значительная заслуга и всех служб, задействованных в системе борьбы с терроризмом.

— Но Иран...

— Касательно Ирана, то здесь дело обстоит совсем иначе. На протяжении длительного времени, независимо от того, кто был президентом в этой стране, режим аятолл целенаправленно шел к обладанию собственным ядерным оружием, несмотря на все заявления, будто их программа идет в исключительно мирном русле. Наша разведка не единожды сообщала, что иранское руководство не просто вплотную приблизилось к созданию бомбы, но уже готовится произвести подземное испытание заряда.

— Прошу прощения, но мне хочется заметить, что ни одного доказательства этой версии широкой общественности так и не было представлено. Многие сразу же отметили удивительную схожесть ситуаций между заявлениями экс-госсекретаря Колина Пауэлла в выступлениях в ООН в две тысячи третьем году, в котором он говорил о наличии у Ирака мобильных лабораторий для производства химического и биологического оружия. Как стало позже известно, разведка ошиблась в своих оценках, но в результате мы вторглись в Ирак. Сейчас кое-кто полагает будто нашим спецслужбам подсунули тщательно спланированную дезинформацию и видят в этом израильский след...

— Здесь вы, несомненно, правы. Тогда утверждалось, будто в тех лабораториях могут перевозить рацин и споры сибирской язвы. Однако, следует помнить, что когда речь идет об оценках, то никто не может быть застрахован от ошибок и разведывательное сообщество здесь не исключение. Мы все помним, как развивались дальнейшие события и этот горький опыт обязательно следует учесть в последующих шагах, предпринимаемых нашим правительством в отношении Ирана.

— Однако, судя по недавно проведенным социологическим исследованиям, значительное число наших граждан считает действия нынешней администрации чересчур поспешными и даже видят в этом долю политического авантюризма. Каково ваше мнение на этот счет?

— Мне сложно давать оценку действиям наших институтов, ответственных за выработку и реализацию внешней политики, включая ближневосточное направление. С уверенностью можно утверждать одно: мы не можем себе позволить действовать рефлекторно, лишь реагируя на те или иные вызовы. Наше преимущество может быть только в действии на упреждение всякой угрозы. Однако мне хотелось бы вернуться к нашему первоначальному разговору. К проблемам, с которыми нам необходимо бороться, относили и возможность военного паритета с Америкой. После распада Советского Союза в течение длительного времени не было силы, способной уничтожить нас. Единственным исключением стоит Россия, но в девяностые годы у нее произошел сильнейший спад в экономике и промышленности, что, в свою очередь, моментально сказалось на ее обороноспособности, особенно в неядерном вооружении. В нулевых и в начале десятых годов ситуация значительно изменилась и не так, как того хотели бы мы. Колоссальный экономический скачек Китая привел к его активной милитаризации, рост которой мы можем наблюдать ежегодно. Усиление России на евразийском пространстве и значительные вклады в военные расходы также постепенно выводят эту страну на мировой уровень и теперь она обладает куда большим влиянием, по сравнению с тем, который мы видели лет двадцать назад, хотя до Советского Союза ей все еще очень далеко. И это на фоне жесточайшего финансового и экономического кризисов, охвативших весь мир. В таких условиях Соединенные Штаты оказались не способны вести себя так же, как это произошло после одиннадцатого сентября две тысячи первого года. Проводить одну — и тем более две — крупные военные компании на значительном расстоянии от своей территории мы больше не могли, поэтому требовалось искать другие пути решения. Но все существенно изменилось с появлением Чернобыльской аномальной локации.

— Полагаю, речь идет о Зоне?

— Да, можно и Зона, хотя я не любитель неологизмов, которые поступают в нашу речь от средств массовой информации. Нет Энн, не подумайте, это не камень в ваш огород...

— Все в порядке, нам такое доводится слышать не в первый раз.

— Хм... да, так вот действительно очень многое изменилось с появлением Зоны. Если в начале многие не отдавали себе отчет в последствиях ее появления на теле нашей планеты, то со временем их точка зрения в корне изменилась. Она стала тем самым фактором, который еще сильней запутал весь расклад в мировой политике, и так представлявший собой крайне сложный клубок противоречий и борьбы, где каждый хотел обставить конкурента с наибольшей выгодой, но с наименьшими негативными последствиями для себя. Но Зона и те... назовем их предметы, попадающие во внешний мир оттуда, сыграли роль своего рода камня, брошенного на склон горы. Покатившись, он ударяется о камень побольше, который, в свою очередь, начинает катиться и сталкиваться с другими и так далее, пока в итоге мы не получим камнепад. Таким образом процесс приобрел лавинообразный, неконтролируемый или плохо контролируемый характер.

— И тут возникает вопрос, как его остановить?

— Это действительно очень важный вопрос, но, боюсь, дать ответ на него я вам не могу. В моих силах лишь высказать некоторые соображения на этот счет как стороннему наблюдателю.

— Думаю, нашим зрителям будет очень интересно узнать ваше мнение.

— На мой взгляд контроль над оборотом аномальных образований должен быть осуществлен с наивысшей тщательностью. Я уже как-то говорил, сидя в этой студии на вашей передаче, что попадание этих предметов не в те руки — это не просто угроза, сравнимая с наркотрафиком или организованной преступностью, здесь речь идет о воздействии аномальных образований на окружающий мир совершенно неизвестными и неизученными способами. Вот представим себе, что найдется некий фундаменталист, у которого в руках окажется артефакт из Зоны. Ни он, да и никто в целом мире не сможет точно сказать, что ему досталось. Может ключ к новейшим лекарствам от доселе неизлечимых заболеваний, а может новый вид оружия массового поражения. На этом фоне мне совершенно не понятны позиции лидеров некоторых организаций, выступающих с заявлениями о снятии Периметра вокруг Зоны. Помнится, в Интернете я однажды нашел текст беседы с одним из таких умников, где тот чуть ли ни с пеной у рта "обосновывал" необходимость позволить проникать в Зону всем желающим и даже организовал сбор подписей на сайте Белого дома с требованием... как там было сказано? "Зона для всех". Или что-то в этом духе.

— А разве вы не считаете, что любой человек имеет право знать о Зоне и получать о ней информацию без обработки, назовем это, правительственным фильтром?

— Послушайте, я не против такого подхода. Свобода — одна из фундаментальных ценностей, придуманных человеком, но не стоит путать ее с вседозволенностью, которую нам под разным видом пытаются выдать за свободу люди, наподобие тех, о ком я говорил. Вы же не станете доверять обслуживание атомного реактора человеку, не прошедшему должную подготовку в обращении с ним?

— Не думаю.

— Вот и я о том же. Чтобы использовать артефакты сначала нужно разобраться на каких физических принципах они действуют, провести необходимые тесты, проверить степень потенциальной опасности, которую они могут представлять и только потом пытаться на их основе создавать новые технологии. Правда здесь сразу стоит оговориться; любыми, я подчеркиваю, любыми исследованиями аномальных образований должны заниматься государственные структуры или корпорации, работающие по заказу правительства, чья деятельность контролируется действующим законодательством. Собственно об этом и говорится в нашем докладе.

— И здесь мы подходим к печально известным событиям Черной Среды.

— К сожалению тот чудовищный по своим последствиям инцидент, безусловно, повлиял на выработку шагов в обеспечении безопасности. К огромному сожалению множество погибших людей нельзя вернуть, но еще более огорчает то, что в случившимся мы можем винить только себя. Думаю, не стоит сейчас пересказывать все известные детали катастрофы в одной из лабораторий компании с безобидным названием "Нью Солюшен". Кадры событий той дождливой среды обошли весь мир, но замечу, события, последовавшие за этой катастрофой, не менее важны, чем трагедия, сравнимая с падением башен-близнецов Международного торгового центра почти пятнадцать лет назад. Вам прекрасно известно, какой шквал критики обрушился на наши спецслужбы и военных, когда в результате утечки информации стало известно о выполнении компанией заказа Министерства обороны по исследованиям в области новых источников энергии. Как хорошо теперь известно компания "Нью Солюшен", созданная в две тысячи шестом году — приблизительно через полгода после образования Зоны — работала с предметами, по всем признакам добытыми в Зоне. Напомню, до сих пор вся территория в радиусе пяти миль от лаборатории оцеплена военными и никого из посторонних туда не пускают. Скандал, вызванный катастрофой имел эффект разорвавшейся бомбы. Бардак в конгрессе, полнейшая растерянность в правительстве, бессвязные речи официальных представителей Белого дома — все это мы можем наблюдать и сейчас, как только включим любой новостной канал и, думаю, ситуация изменится нескоро.

— Вы считаете события Черной Среды могут поставить крест на переизбрании действующего президента в грядущих выборах?

— Не исключено. Однако, я не берусь судить о шансах нынешнего хозяина Овального кабинета, здесь много факторов могут сыграть свою роль. Хотя слышал его рейтинг сейчас падает со скоростью сбитого истребителя. Впрочем, важно не только это. На фоне разгорающегося политического кризиса, по своему размаху крупнейшего за последние годы, а может и десятилетия, следует также проанализировать результат развернувшихся слушаний в Конгрессе относительно всех материалов, связанных с исследованиями в теперь уже печально известной лаборатории. Из поступающей информации можно сделать вывод о серьезном разбирательстве с далеко идущими последствиями, особенно по части превышения полномочий отдельными должностными лицами. Возможно, будут предприняты меры по усилению контроля над изучением, а также использованием предметов или, как их еще называют, артефактов правительственными структурами и компаниями. Есть основания считать, что будет принят запрет на добычу артефактов и их исследования в военных целях. По крайней мере, могут последовать очень серьезные ограничения. В любом случае нас ждет кризис, в сравнении с которым все что мы наблюдали до сих пор просто померкнет, что, собственно, уже отразилось на биржевых котировках, стремительно падающих вниз.

— Неужели все настолько пессимистично?

— Думаю, все гораздо хуже. Видите ли в этом уравнении слишком много неизвестных для каких-либо точных прогнозов, а в своих допущениях я лишь исхожу из своего опыта, подсказывающего мне именно наихудший сценарий. Другое дело, какими будут шаги действующей администрации, смогут ли они найти выход из текущего положения или своими необдуманными и безответственными шагами сумеют его только усугубить.

— Возможно моя фраза прозвучит несколько наивно, но остается надеется, что среди нашего истеблишмента найдутся здравомыслящие люди.

— Присоединяюсь к вашим словам, Энн.

* * *

31 октября 2016 года. Вашингтон

Джанет Френсис неспешно шла вдоль Висконсин-авеню, рассматривая здешние достопримечательности, благо день выдался солнечным и даже холодный осенний ветер не мог омрачить прогулку. Она, как и тысячи других женщин, любила бывать здесь, особенно с целью пройтись по местным магазинам, где можно найти почти все что угодно. Эту часть города, сочетавшего в себе как старинную архитектуру, так современные постройки, особенно любили туристы, рыскавшие в поисках интересных видов, чтобы сделать очередную порцию фотографий и наполниться новыми впечатлениями. Кроме всего прочего, при всей своей давности и некоторой аристократичности здесь было практически всегда оживленно, что объяснялось наличием неподалеку Джорджтаунского университета. Студенты являлись неотъемлемой составляющей этого элитного района, добавляя в его степенный уклад оживленности, столь свойственной молодому поколению. В результате такого коктейля тут встречались люди любого возраста и несомненно раствориться в такой толпе человеку проще простого, задумай он укрыться. Подавляющее большинство людей в основном отдыхали, сидя в кафе или расхаживая по местным магазинам, то и дело останавливаясь перед их витринами или заходя во внутрь. Собственно никто бы не смог удивиться, увидев здесь Джанет, поскольку женщин, в том числе и ее возраста, здесь было предостаточно и для выбора себе чего-нибудь по вкусу из новинок новомодной одежды лучшего места в городе просто не найти.

Заинтересовавшись длинным пальто на одном из манекенов, стоявших за витриной магазина, Джанет остановилась и внимательно стала рассматривать вещь. Однако куда больше ее интересовало не пальто одного из модных домов, а то, что отражалось в самой витрине, поэтому ее взгляд изучал весь участок улицы, который был за ней. Будучи в солнцезащитных очках, ей не приходилось опасаться, что ее действия могут заметить потенциальные преследователи.

"Кажется, никого" — с облегчением подумала она. Хоть ей и объясняли основы контрнаблюдения, но каждый раз возникал приступ паники, с которым она всегда мужественно боролась. "Главное делать все естественно" — говорила она себе, никогда не забывая присланные ей наставления. По пути сюда она несколько раз проходила довольно глухие закутки и пару безлюдных улочек, но с четко оправданной мотивацией для любого, кто захочет проследить за ней. Кротчайший маршрут от стоянки автомобилей, где она оставила свой "Форд", до авеню пролегал именно через небольшие проулки, в которых обнаружить слежку куда проще, чем на широких улицах, где преследователь мог скрыться в толпе. Убедившись в отсутствии чего-либо подозрительного, Джанет направилась дальше все тем же спокойным размеренным шагом. По пути она зашла в несколько магазинов с одеждой и сделала пару мелких покупок, что в некоторой степени успокоило ее. Кажущееся спокойствие доставалась многолетней тренировкой собственного самообладания и выработанной за многие годы сноровкой. Без них Джанет трясло бы как в первый раз, когда еще в далеком девяностом году она впервые сумела принеси связному ценную информацию в виде миниатюрного контейнера с микропленкой. Неужели столько лет прошло? — подумала она. Так много изменилось за это время, хотя... Она себя поправила: очень многое осталось прежним, даже значительно ухудшилось с тех пор, когда она согласилась выйти на контакт по собственной инициативе.

С того времени ситуация в мире вела только к хаосу и разрушению.

После СССР на планете не оказалось силы способной создать адекватный противовес американской военщине и внешней агрессивной политике. Джанет очень четко отдавала себе отчет в том, какую угрозу это несло всему миру и в том числе ее собственной стране. Потеря чувства реальности всегда играла злую шутку с теми, кто переставал адекватно воспринимать угрозы и проникался ложным чувством безнаказанности за свои поступки. Идиоты у власти никогда не могли трезво оценить свои силы и считали возможным действовать безрассудно где бы то ни было, вести себя как хозяева и навязывать свои принципы всем и везде, даже в тех странах, где эти принципы были абсолютно неприменимы. Вместо здравой политики, направленной на решение собственных проблем, все эти ястребы стремились навести порядки на планете так, как считали нужным и чуть ли не единственным способом достижения своих целей видели именно силу. Не всегда прямую и жесткую, но неизменно безжалостную по отношению к объекту воздействия, будь то отдельно взятое государство или даже целый регион. С потерей главного конкурента на мировой арене, перестала существовать та самая отрезвляющая сила, которая могла привести в чувство даже самых рьяных и неуравновешенных политиков и негативные последствия этого сказывались все сильней. Однажды, придя к такому выводу, Джанет не могла оставаться в стороне и не попытаться хоть что-либо предпринять. Возможно, сказалось обостренное чувство справедливости, привитое отцом — человеком консервативных взглядов, всегда учившим маленькую Джанет именно защите справедливости. Будучи в школе, у нее имелись проблемы с этим, ведь часто она вступалась за своих друзей против тех, кто был намного сильней ее и очень часто заступничество заканчивалось для Джанет крупными неприятностями. Однако за твердость характера ее всегда уважали, где бы ей не приходилось учиться или работать.

Перейдя на другую сторону авеню, Френсис подошла еще к одному бутику, расположенному чуть в глубине улицы, где иногда приобретала себе обувь или одежку. Посмотрев на нижний правый угол витрины, Джанет обратила внимание, что в красивом горшке стояли астры. В зависимости от времени года продавец выставлял соответствующие ему цветы. Осень как раз тот самый повод, чтобы украсить витрину великолепными астрами, за которыми, как и за остальными цветами, в магазине всегда заботливо ухаживали. Если бы встреча подверглась риску раскрытия, то вместо них должны были стоять гладиолусы. Кроме того на стеклянной двери имелась надпись, красноречиво свидетельствующая о скидках до двадцати пяти процентов. Именно такое число играло роль второго предупредительного знака и в этот раз ничто не предвещало угрозы. Джанет оценила обстановку буквально за пару секунд и, открыв дверь, вошла внутрь уютного магазина с большим выбором товара на любой вкус. Постороннему человеку снаружи вряд ли могло прийти в голову, что внутри такого помещения могло поместиться столько всего. Заметив, как продавщица занималась очередным покупателем, Джанет взялась за осмотр недавно поступивших новинок, особенно приглянувшимся свитером с широкими укороченными рукавами и сумкой в стиле винтаж. Она знала, что продавщица заметила, кто к ней зашел и теперь ждала, когда будет отпущен клиент.

— Буду очень рада снова вас увидеть в нашем магазине, мисс Эшфорд, — добродушно пролепетала хозяйка магазина, глядя на немного суетную даму почтенного возраста, которую не покинуло стремление находиться в мейнстриме современной моды.

— С огромным удовольствием, Кэти. Во всем северо-западном Вашингтоне больше не найдется такой же внимательной и милой продавщицы как вы! — ответила любезностью прыткая старушка и с двумя пакетами одежды радостно вышла на улицу. Подождав некоторое время, Джанет подошла к манекенам, одетым в изящные пальто. Продавщица неспешно направилась к ней, словно хотела рассказать своему потенциальному покупателю о новейших брендах, поступивших совсем недавно.

— Здравствуйте! Смотрю вы вновь решили пополнить свой гардероб у нас? — ненавязчиво начала продавщица.

— Вполне возможно. Как считаете, оно мне подойдет? — спросила Джанет, кивнув в сторону пальто.

— На вашей фигуре любая вещь будет смотреться как на модели, — ответила продавщица, словно они давние подруги, хотя на самом дели личность стоявшей перед ней женщины была ей совершенно не знакома.

— Давненько вас не было видно. Я уж подумала, что больше не смогу помогать вам в выборе подходящих вещей, хотя, безусловно, вы и сами обладаете отменным вкусом. — Лицо продавщицы расплылось в добродушной улыбке и Джанет улыбнулась в ответ так, чтобы любой, кто мог в этот момент за ней следить снаружи, увидел это. В конце концов, нельзя же приходить на шопинг с каменным выражением лица, тем паче женщине, ведь подобное поведение сразу может вызвать подозрение, поскольку в нем может быть замечена определенная напряженность, не возникающая на пустом месте. Эти передачи всегда чертовски изматывают.

— Благодарю, но ваши советы для меня очень ценны. Кстати, сегодня, думаю, не будет необходимости примерки такого количества вещей, как в прошлый раз. Я уже присмотрела несколько вариантов, из которых и сделаю окончательный выбор.

— Вот и замечательно, тем более сейчас действуют существенные скидки, — любезно отозвалась продавщица. — Приступим?

Согласно кивнув, Джанет набрала несколько вещиц, включая и приглянувшееся пальто, затем зашла в примерочную и задернула за собой шторку. Как только она осталась наедине, послышался голос хозяйки магазина, которая в дежурном приветствии встретила очередных посетителей. В этот момент, Джанет из кармана своего костюма достала элегантную ручку и, разобрав ее, вытащила оттуда флэшкарту, а затем переложила в карман выбранного пальто.

"Все будет в порядке,, — успокоила она себя. — "Ты делала это уже много раз и теперь ничего не изменится. Нужно просто придерживаться инструкций"

Сказать легче, чем сделать, особенно после серии недавних раскрытий нескольких агентурных сетей. Такое возможно, если у тех, на кого я работаю был крот, подумала Джанет. Значит...

"О господи!" — ее прошиб пот и сердце учащенно заколотилось. — "А если ФБР вышло на мой след и сейчас я нахожусь под их контролем? А вдруг тут камеры?"

Женщина опасливо и с подозрением окинула взглядом примерочную комнату, но тут же постаралась взять себя в руки.

"Черт возьми, Джанет Джоанна Френсис, перестань думать, будто тебя уже раскусили! Соблюдай осторожность и не предавайся паники. Сделай три глубоких вздоха. Первый, второй, третий... Вот так. Ты пришла за покупками, а не на казнь, будь спокойна и уверенна в себе. Никто не знает о том, чем ты занимаешься"

Посмотрев в свое отражение в зеркале, она заметила некую бледность на своем лице. Хоть ей и шел пятьдесят третий год, она все еще выглядела хорошо и по праву могла считать себя привлекательной женщиной. Жаль, думала она, этого не замечал ее муж, ушедший к той молодой пигалице. Хотя она его не винила и понимала, что с особенностями ее работы рано или поздно этим все и закончилось бы. Ее единственная дочь — малышка Элизабет — хотя и была уже взрослой молодой женщиной для Джанет навсегда останется маленькой девочкой, воплощением всего счастья в целом мире. Последние несколько лет они редко виделись, ведь теперь у Элизабет своя жизнь, своя семья и Джанет провела много бессонных ночей в поисках ответа на вопрос: что если на меня выйдут? Что будет с ее малышкой? Ведь формально, по закону, ее деятельность сочтут не иначе как государственной изменой и, в случае поимки, засунут в какую-нибудь тюрьму для таких как она, где ей будет суждено провести остаток своих дней в бетонной коробке три на три метра площадью, двадцать три часа в сутки. И так до последнего вздоха. Нет, лучше умереть, подумала Джанет. Собственно к этому выводу она пришла еще до того, как вышла на контакт с теми, на кого теперь работает уже более четверти века. И все же она не считала свою деятельность предательством, чтобы там не говорили эти юристы. Всю свою жизнь женщина посвятила своей стране, а не элитарной верхушке из финансовых кругов и гигантских корпораций, у которых на коротком поводке были все политики, лоббировавшие их интересы. В этом ей виделось собственное предназначение, а потому Джанет считала, что в мире должен сохранятся баланс сил и если он будет нарушен, то выгоду от этого не получит ни один рядовой человек. Кровопийцы-корпоратократы — да, но только не простой народ. Значит, считала Джанет, своим делом она помогала и своему народу не почувствовать на себе то горе и страдания, испытанные многими людьми во всем мире. История знала храбрецов, действовавших из идейных соображений во благо всего человечества и во многом их усилиями мир не превратился в радиоактивные руины. Пускай их называют наивными идеалистами, но какое это имеет значение, если они, рискуя своей карьерой, свободой, быть может, жизнью приложили столько усилий для сохранения мира?

"Просто сделай три глубоких вздоха"

От громких голосов Джанет вздрогнула, но заметила, что охватившая дрожь прошла и к ней вернулось спокойствие и уверенность. Взгляд на свои часы — пора выходить. Взяв в руку выбранные пальто и красивую блузку, мисс Френсис вышла из примерочной и с сияющим видом направилась прямо к продавщице.

— Вы знаете, я уверена — эти вещи просто созданы для меня! — Несмотря на сияющее выражение лица, в глазах Джанет читалось совершенно другое.

— Еще одно подтверждение моих слов, — вежливо ответила женщина, приняв из рук Джанет вещи для их последующей упаковки. Когда продавщица ушла, то незаметно изъяла флэшкарту из кармана пальто и спрятала в надежном месте. Вернулась Кэти уже с полиэтилентовым пакетом с аккуратно упакованным пальто и еще одним для новой блузки. В качестве оплаты Джанет использовала наличные, которыми в целях безопасности расплачивалась почти всегда, ведь по использованию карт электронных платежей можно отследить ее владельца. Пожелав друг другу всего наилучшего, мисс Френсис покинула магазин и направилась обратно к стоянке. От прилива адреналина, сопровождавшего все подобные операции, Джанет захватило волнение, подгонявшее на быстрый шаг, но она, как опытный агент, сумела вернуть себя в нормальный ритм. Теперь осталось просто дойти до парковки, сесть в машину и отправиться домой, в Роллинг-роуд. Когда Джанет уже ехала назад, то по пути решила сделать крюк из-за возникшей пробки, использованный для дополнительной возможности выявить слежку, но ничего подозрительного женщина не обнаружила. Если наружка и велась, то совершенно незаметно. Ей не хотелось думать, будто за ней наблюдают все и всегда, ведь это прямой путь в психиатрическую лечебницу, хотя и за параноиками могут следить.

"Теперь нужно просто отдохнуть, иначе я просто не выдержу, — сказала себе Джанет. — Раньше все эти шпионские дела давались легче. Наверно, старею"

При возникшем в голове слове "шпионские" она мысленно улыбнулась. Неужели ее можно считать шпионом? К себе она так никогда не относилась, пускай формально по всем параметрам подходила под это понятие, но возникшая ассоциация с второсортным шпионским романом действительно показалась ей забавной, а все происходящее — жутким фарсом. Но мгновением позже Джанет полностью вернулась в реальность, зная, что все происходит по-настоящему и уж точно в этом не было ничего веселого.

Еще одно донесение связному передано успешно.

* * *

Через четыре часа мужчина средних лет в строгом сером плаще как всегда прогулочным шагом шел по дороге через парк Баттери-Кембл. Благо работа в офисе страховой компании находилась не очень далеко и порой мужчина возвращался домой, предпочитая живописные виды парка суете метро. Приблизительно на полпути он присел с краю на одной из скамеек, стоявших вдоль дорожки и закинул ногу на ногу. Выглядело это вполне естественно, тем более несмотря на позднюю осень погода выдалась на редкость хорошей, а присесть отдохнуть вдали от шума парк подходил как нельзя лучше. Людей оказалось немного; несколько пар прошли мимо, да одинокий велосипедист промчался, подняв ворох желтых листьев. В какой-то момент мужчина остался совсем один и тогда он правой рукой осторожно нащупал между досками скамейки смятую пачку красного "Мальборо", которую заметить можно только если хорошо постараться и заранее знать, где искать. За час до этого, смятую пачку сюда положила одна заядлая курильщица из магазина одежды, предпочитавшая исключительно "Мальборо". Впрочем, интерес представляло содержимое пачки и мужчина незаметно бросил её в карман своего плаща. За годы он научился проделывать такой прием не хуже фокусника и даже стоявший напротив в двух шагах посторонний человек не заметил бы столь ловкое движение. Окинув взглядом окружающий ландшафт, он с облегчением заметил, что в округе пусто. Тогда мужчина с удовольствием сделал глубокий вдох и наполнил грудь свежим воздухом, который был поистине спасительным после долгого рабочего дня в душном кабинете офиса. Когда он поднялся и направился дальше, Солнце почти село за горизонт и окрасило его в багряные краски. Пустую смятую пачку он выкинул в урну через квартал от парка.

* * *

Уже вечером флэшкарта была доставлена в здание по адресу Висконсин авеню 2650, в котором располагалось посольство Российской Федерации в США. Антон Петрович Макеев работал в качестве резидента СВР — Службы внешней разведки России — и официально занимал должность второго секретаря посольства. Перед тем как он смог забрать "посылку", ему пришлось соблюсти целую серию мер, направленных на выявление вездесущих оперативников Федерального бюро расследований, следивших за сотрудниками дипмиссии. Сканер частот, которыми пользовались фэбээровцы, молчал, впрочем, как и сигнальное устройство, носившее с собой Макеев, хотя при малейшем подозрении на опасность на него подавался сигнал из напичканного электроникой зала в здании посольства, откуда офицеры контрразведки могли предупредить резидента. Правда не всегда отсутствие переговоров означало безопасность, ведь в конечном итоге ФБР или полиция могли соблюдать режим радиомолчания. Прождав десять минут в пробке, сотрудник российского посольства миновал Вторую улицу, а затем выехал на Конститьюшен авеню. Его маршрут от театра, где этим вечером шла оперетта по Имре Кальману, до посольства пролегал мимо огромного супермаркета, в котором "второй секретарь" часто производил покупки. Он оставил автомобиль на стоянке, откуда последовал к центральному входу супермаркета. Там, в одном из отделов, он сразу оказался в целой толпе людей, знавших что здесь всегда есть свежие фрукты. Самый важный момент произошел очень быстро и незаметно со стороны, когда один из посетителей (им был неприметный мужчина в сером плаще) ловко подбросил в карман сотрудника посольства зажигалку. Передача прошла гладко и у разведчика до момента передачи не было причин подавать условный знак об опасности в виде поправки воротника своей куртки. В столь людном месте заметить контакт невозможно даже с камер наблюдений, тем более их расположение натренированный глаз резидента вычислил достаточно давно и выбрал место для приема "посылки" в одной из мертвых зон. Набрав несколько красных яблок, Макеев положил их в бумажный пакет и, делая заинтересованный здешними товаром вид, стал отходить, пока не вышел к кассе. После оплаты он в привычном темпе направился к стоянке, где сел в свой автомобиль с российскими дипномерами и выехал на дорогу. Уже будучи за рулем Антон Петрович достал из кармана зажигалку и пальцем отсоединил крышку скрытого отделения в ней, откуда выпал предмет, ставший причиной всей этой сложной и многоэтапной операции, точнее не он сам, а информация, хранившаяся на нем. К счастью "второй секретарь" имел достаточно большой опыт в подобных делах и не решился бы ни на какие действия, не будучи уверен в отсутствии слежки за собой. Вообще процесс связи с агентом вещь крайне щекотливая и любая ошибка может стать роковой. Узнав об одном из участников в цепочки связи от агента до оперативного сотрудника, потенциально можно вычислить всю агентурную сеть, что представляет огромную угрозу национальным интересам страны. В свою очередь особенностью связи с важным агентом была необходимость иметь нескольких связных, ничего не знающих друг о друге, что, в свою очередь, значительно усложняет весь процесс. Каждый этап передачи прорабатывался тщательнейшим образом с соблюдением условий надежности и безопасности. Агент, с которым осуществлял связь резидент СВР в США, относился к числу исключительно важных, поэтому отрабатывались варианты на случай провала одного из человек, участвовавших в такой цепочке, для чего придумывали самые разные способы предупреждения агента и связных о возможной опасности.

Макеев почувствовал облегчение только когда въехал в открытые ворота на территорию посольства, поприветствовав вежливым кивком головы офицера безопасности сидевшего в контрольно-пропускном пункте. Поставив машину в гараж, Антон Петрович прямиком направился к главному входу в белоснежное многоэтажное здание на земельном участке под названием "Маунт Альто". Несмотря на свой внешний вид, посольство по сути, было целой крепостью, имеющей стены с звуконепроницаемой изоляцией для защиты от возможного прослушивания. К мерам безопасности в российских представительствах за рубежом относились всегда с особым трепетом, тем более, когда речь заходит о сохранении в тайне информации высшей категории важности. Поднявшись на этаж, где находилась референтура, Антон Петрович поздоровался с охранником перед ее входом и внес свое имя в специальный журнал, предназначенный для фиксации личности всех, кто и когда попадал в святая-святых любого посольства. Получив необходимые разрешения на распечатку данных с карты памяти, Макеев просмотрел их на ноутбуке, физически изолированном от связи с внешним миром. Убедившись, что данные не повредились, он потратил около часа, чтобы закодировать их своим личным одноразовым шифром. Затем он все тщательно перепроверил и когда удостоверился в отсутствии ошибок, распечатал файл на принтере. Распечатка содержала текст, набранный мелким шрифтом через единичный интервал, объемом шесть страниц. Затем бумагу пропитали специальным раствором и поместили в пакет. В случае, если на дипкурьера могли совершить нападение, что случалось не раз, то у него имелся шанс успеть сжечь пакет вместе с содержимым, а легковоспламеняющаяся бумага практически гарантировала уничтожение информации на ней. После того, как все данные на флэшкарте появились на листах бумаги, резидент лично проследил за тем, чтобы карта, в присутствии еще одного сотрудника посольства была уничтожена в специальной печи, где пламя газа достигало температуры свыше тысячи градусов. За ней последовал и сложенный лист с его личным одноразовым шифром. По окончании процедуры был найден дипломатический курьер, служивший в свое время в пограничных войсках, которому Антон Петрович лично передал пакет, опечатанный сургучными печатями, и курьерский лист с необходимыми подписями. Сам же офицер оказался рад неожиданной командировке на Родину, ведь она займет несколько дней, а значит он успеет навестить своего сына, которому через день исполнялось пять лет. Сразу после получения диппочты курьер заказал билет первым классом компании "Юнайтед Эйрлайнс" до Москвы, вылетавший прямым рейсом в 22.40 по местному времени. Тремя часами позже офицер наблюдал ночной вид над Атлантическим океаном из иллюминатора "Боинга 787" и подумал, что когда он прибудет в Москву, там еще не закончится рабочий день, однако материалы исключительной важности в любом случае будут доставлены вовремя.

* * *

Чернобыльская аномальная Зона

Куски бетона весили чертовски много и Меткий испытал эту тяжесть в полной мере. С момента, когда ему все-таки удалось скинуть с себя кусок бетонного блока, прошло не менее десяти минут и все это время Меткий отбрасывал в сторону груду обломков, едва не похоронившую его под собой. В голове царил полнейший кавардак и сталкер подумал, а не сотрясение ли у него? Шлем вещь надежная, однако и он имеет свои пределы прочности. Мысленно отправив Судьбе благодарность за сохраненную в целости голову, Меткий сумел окончательно выбраться и попытался тут же осмотреться, но обнаружил, что прибор ночного видения был отломан и на шлеме остался лишь огрызок его крепления. Искать в полнейшей темноте прибор дело безнадежное, тем более вряд ли можно наедятся на его работоспособность после такого обвала. Стараясь не произносить лишних звуков, сталкер сумел встать на ноги и почувствовал, как у него закружилась голова. Удержать равновесие получилось с трудом, зато гул в голове потихоньку проходил.

Сталкер оглянулся.

Вокруг царила такая тьма, с которой могла сравниться только темень в глубоких штольнях или катакомбах. Казалось, ее можно было физически ощущать и, протянув руку вперед, прикоснуться к ней. Меткий не знал точно, что произошло и помнил крик по рации бежать, после которого серия взрывов превратила здание станции в руины. До поверхности сталкера теперь отделяли многие метры и найти выход было не менее сложно, как и попасть под завалы. Он прекрасно понимал и необходимость отыскать спецназовцев, ведь неизвестно живы они или нет, сумели они найти и сохранить то, что искали, но прежде всего Меткий должен сам выбраться из ловушки. Наличие рюкзака несколько успокаивало — какой-никакой, а запас воды, еды и сменных фильтров у него все же имелся, значит, это дает шанс найти выход отсюда. В первую очередь сталкер взялся за поиски своего оружия, которое не только являлось средством защиты от разных неожиданностей, которыми наполнены подземные коммуникации, но вместе с тем на его автомате в довесок крепился тактический фонарь, то есть дополнительный источник света, без которого шансы выбраться равнялись нулю, ведь на одних спичках далеко не уйдешь. Отбрасывая в стороны обломки, Меткий решил не отходить от того места, где он был погребен, чтобы иметь возможность хоть как-то ориентироваться. Перед падением в беспамятство, сталкер совершенно точно помнил, как держал автомат в руках, следовательно, он должен лежать где-то неподалеку. Прикинув свое расположение, сталкер взялся на ощупь искать его, но в темноте терялось чувство времени и Меткий действительно не знал, сколь долго он рыскал в потемках до того момента, когда сумел нащупать ствол своего оружия. Осторожно вытащив автомат из-под груды бетонных ошметков, сталкер бережно взял его в руки. Оружие вернуло часть былой уверенности, потерянной в кромешном мраке и, осторожно нащупав фонарь, Меткий зажмурившись включил его. Луч света, как нож масло разрезал оккупировавшую все вокруг темноту. Когда глаза привыкли, разведчик, наконец, смог оглядеться. Визуальный осмотр автомата привел к выводу, что в целом он не пострадал; исключением стал коллиматорный прицел, разбитый увесистым куском бетонного блока. Не отсоединяя от автомата фонарь, сталкер осветил им окружающее пространство. Оно сплошь и рядом покрывалось горами того, что еще совсем недавно представляло собой потолок и опорные колонны. Кое-где торчали куски железа, которым армировали бетон, а электроника, точнее, то что от нее осталось после черметчиков и прочих охотников за зоновским добром, было окончательно раздавлено и засыпано недавним разрушением, привнесенным человеком в эти мрачные и, казалось, забытые строения. Вверху зияла огромная дыра, образованная вследствие обвала потолка, который не выдержал разрушительного воздействия взрывной волны. С краев свисали куски бетона, насаженные на железо, укреплявшее всю конструкцию сооружения. Впрочем, дыра в потолке не была сквозной, что говорило об обвале только нижних перекрытий, остальные же угрожающе треснули, готовые в любой момент последовать за рухнувшей вниз частью потолка. Проход назад в коридор, которым он вместе с солдатами шел в обитель наемников, был полностью завален, причем настолько, что попытка разгрести завал даже визуально оценивалась как нереальная, тем более, как понимал Меткий, коридор вероятно тоже разрушен. Такой расклад говорил явно не в пользу застрявшего здесь ходока и данный факт приводил к весьма нерадостным выводам. Попытка связаться по рации не дала никаких результатов; либо все мертвы или не способны выйти на связь, либо завал не дает радиоволнам пройти. Тогда обшарив каждый квадратный метр помещения, в котором по воле судьбы оказался Меткий, он не нашел ничего, что хотя бы отдаленно можно назвать выходом и впервые ему пришла в голову мысль о невозможности выбраться отсюда. Пока еще она лишь робко засела где-то в уголку сознания и не решалась открыто появиться и заявить, но со временем она проявит себя и посеет зерна паники и безысходности. Но ведь безвыходных ситуаций не бывает, верно?

"Бывает" — подлая мыслишка быстро нащупала слабину и стала выбираться наружу. Меткий решил ее игнорировать и постарался сконцентрироваться на поиске выхода. Он еще раз взялся критически осмыслить всю сложившуюся ситуацию.

"Разгрести завал — дело обреченное с самого начала, а даже если и нет, то за то время, которое нужно потратить на его расчистку, я успел бы несколько раз умереть от жажды. Проделать выход также невозможно, ведь стены здесь очень толстые, да и в каком направлении копать? Черт, у меня нет ни схемы, ни плана этого бункера... Можно лишь приблизительно определить, куда рыть. Твою мать, о чем ты думаешь?! Или ты и вправду считаешь, что у тебя есть хотя бы один шанс на миллион прокопать проход?! Граф Монте-Кристо хренов..."

От безвыходности сталкер еще пару раз попытался выйти на связь, но безуспешно.

И тут впервые он закричал.

Это не был крик отчаяния, скорее от злости на самого себя за то, что попал сюда и теперь не в состоянии выбраться наружу. Отраженное эхо своего голоса он слышал еще пару секунд, после чего наступила довлеющая мертвая тишина.

"Как в склепе"

Вихрь слов пронесся в голове. "Нет, не может быть, только не так бесславно... Сдохнуть здесь как крыса в канализации? Нет, я... я не могу, я просто не могу, этого не может быть!". Когда человек попадает в тяжелую ситуацию, откуда с большой долей вероятности не сможет выбраться, его часто посещают подобные мысли. Ведь он же ЧЕЛОВЕК, да еще не просто какая-то серая масса, а непременно отличный от всех остальных и его потеря будет огромной утратой для всего людского рода. Поэтому он просто не может погибнуть вот так, в неведении ото всех, что никто и никогда не сможет узнать о его судьбе. Однако мало кому в голову приходит простая истина, суть которой заключена в наплевательском отношении обстоятельств на мнение человека о самом себе. Они не знают, кто он, простой бродяга или император, им все равно, ибо в своей жатве у смерти нет любимцев и фаворитов, для нее все равны. Поэтому те несчастные, кто так и не смог выбраться из передряг, ставших последними испытаниями в их жизни, погибают со страхом даже не самой смерти, а от страха умереть часто нелепым или до боли обидным образом.

Меткий усмехнулся от понимания общей ситуации.

— Без-на-дё-га, — по слогам произнес он, сев, опершись спиной о стену. Ради экономии света, которая в этой ситуации показалось чем-то издевательским, сталкер отключил фонарь. Со времени, когда он очнулся уже наверняка прошли часы, но Меткий не хотел узнавать точно и КПК, о котором он далеко не сразу вспомнил, не было ни малейшего желания включать. Да и, в конце концов, что от этого измениться? Узнать сколько осталось времени, перед тем как начнется кислородное голодание? Да я раньше загнусь не от недостатка воды, а от элементарной нехватки воздуха, подумал сталкер. Объем помещения небольшой, да и вентиляция давно накрылась...

"Вентиляция!" — вспыхнуло в голове. Меткий немедля включил фонарь и еще раз внимательно осмотрел стены. Действительно кое-где проходили вентиляционные трубы с прямоугольным сечением, часть из которых была сломана из-за обвала. Большинство из них располагались высоко и до них не было никакой возможности добраться. Однако детальный осмотр дал желаемый результат, когда сталкер увидел трубу, уходившую в стену. С виду она не выглядела надежной и ухватившись за нее, он как следует пару раз дернул. К его удивлению трубу после третьей попытки получилось оторвать и она поддалась, рухнув на пол. Лучом фонаря удалось выхватить немного, поскольку высота, где торчал обрубок вентиляционной трубы, не позволяла далеко заглянуть в ее отверстие. Зато совершенно очевидным представился вывод об уходе ее в разветвленную вентиляционную сеть, которую видел сталкер с отрядом разведчиков, когда они только проникли сюда. Волнение охватило Меткого и он удвоенными усилиями быстро набросал небольшую горку из строительного хлама, чтобы встать на него и нормально разглядеть куда вела вентиляционная труба. Оказалось, она на три-четыре метра уходила внутрь и заворачивала в правую сторону, но важнее была возможность лезть через трубу, не снимая костюма, хотя и без рюкзака, с которым человеку не поместиться. Данный факт обрадовал, но не давал повода для празднования, ведь вполне могло оказаться, что впереди тупик. Об этом Меткий решил не думать, ибо в противном случае нет смысла вообще хоть что-либо делать для своего спасения. Пистолет в рот и нажать на курок — вот единственный выход при подобном настрое. Подобное не входило в планы Меткого и для начала он снял рюкзак, закинув его в вентиляционное отверстие, туда же последовал и автомат, с которого сталкер предварительно снял фонарик. Самому же забраться с наваленной кучи бетона оказалось куда сложней, особенно с учетом полученных легких увечий, да и бок, пострадавший в процессе спасения с отрядом Сумрака от громадной аномалии, не преминул напомнить о себе острой болью. Собрать силы не сразу удалось и с большим трудом получилось залезть в вентиляцию, подтянувшись за край руками. Когда же Меткий все-таки забрался, то сразу обнаружил еще одну сложность. Пролезть-то он мог, но пространства для движений оставалось катастрофически мало и чтобы ползти вперед пришлось извиваться червем на крючке, а в дополнение ко всему существенно осложнял движение рюкзак с закрепленным на нем оружием, который он проталкивал вперед. Сам сталкер успел изрядно вспотеть и чувствовал себя содержимым какой-нибудь консервы, куда по собственному желанию ему захотелось залезть. Человеку с клаустрофобией такая "прогулка" показалась бы пыткой, но сталкер, к счастью для себя, не страдал подобным недугом. Заметив впереди разветвление в обе стороны, Меткий сдвинул рюкзак в правый проход, после чего фонариком осмотрел его. В нескольких метрах ход оканчивался еще одним поворотом вентиляции, однако по расчетам сталкера он уходил в противоположную сторону от того места, откуда он пришел со спецподразделением. Тогда по логике Меткий решил ползти в правую сторону и не сказать, что это было удобно. Движение вперед проходило медленно, но Меткий знал, разу уж угораздило попасть в подобное дерьмо, то действовать нужно обдуманно и всячески подавлять в себе желание выбраться быстрей. Спешка — враг сталкера, и нельзя допустить, чтобы суетливые действия привели к гибели. Метр за метром, медленно, но уверенно разведчик преодолевал расстояние, отделавшее его от... он не мог сказать, от чего именно. В такие моменты могло случиться все что угодно, вплоть до еще одного обвала. Зато это шанс, который нужно использовать, если не хочешь быть похороненным заживо. В момент, когда Меткий уже почти добрался до поворота, он был уверен, что услышал чей-то голос. Пришлось остановиться и напряженно вслушаться в окружающую тишину.

"Я точно слышал. Это не может быть ошибкой. — Правда в своем убеждении сталкер не был до конца уверен. — Может, мне собственный голос почудился?"

Версия ему показалась логичной из-за сильного эха в вентиляционной трубе и вполне вероятно он услышал собственные кряхтения, с которыми давался каждый пройденный дециметр. И все же семена настороженности в нем были посеяны, но сталкер решил не делать преждевременных выводов, а для пущей уверенности достал из кобуры пистолет, чья тяжесть в руке действовала успокаивающе. Проползя около двух метров, Меткий выяснил, что самое серьезное испытание на всем вентиляционном пути предстало в виде последующего поворота, точнее попытки его преодоления. Возможно от взрыва или еще какой напасти весь дальнейший путь серьезно затруднялся из-за деформации вентиляционной трубы. Здесь она была значительной и рюкзак с большим трудом пролез через поворот, не говоря уже о самом сталкере, которому двигаться дальше приходилось все сложнее. Когда получилось пройти злополучный поворот, уходивший только в левую сторону, ползти стало еще трудней и преодоление каждого последующего сантиметра давалось с большим усилием.

"Значит, — заключил Меткий, — я точно не в стене"

В дополнение ко всему начала ощущаться тряска, возникавшая при каждом движении. Впечатление походило на то, словно труба в любой момент могла оборваться с перспективой рухнуть вниз с неизвестной высоты. Данное предположение особенно насторожило сталкера, когда труба взялась слегка раскачиваться под его весом и весом остального груза, но отступать было поздно. Единственная надежда заключалась в скорейшем преодолении опасного участка, но теперь двигаться пришлось особенно медленно, чтобы не спровоцировать обвал трубы. Однако, как позже выяснил Меткий, от его действий уже ровным счетом ничего не зависело и треск рвущегося металла был тому свидетельством. Позади него вентиляционная труба оборвалась и с жутким скрежетом принялась резко опускаться вниз под действием своего веса и вместе с центнером сталкера с его рюкзаком. Инстинктивно Меткий уперся спиной в стенку вентиляции, а руками в противоположную сторону, но ценой была утеря фонарика и пистолета, немедленно улетевшие вниз.

— Вот бл...!

Процесс отрыва трубы от креплений, на которых она держалась, приобрел неизбежный характер и не будь у сталкера с собой груза, то все могло обойтись куда меньшими последствиями, чем произошедшее дальше. Из-за резкого увеличения угла прогибающейся трубы увесистый рюкзак с нацепленным к нему оружием врезался в Меткого и сталкер от неожиданности ослабил упор руками в стенку вентиляции и тут же покатился вниз. Реакция спасла его и когда он уже почти вылетел из новообразованного проема, то сумел в последний момент ухватиться за край и повиснуть на обеих руках. Рюкзак же с грохотом отправился вниз и, судя по звуку, однозначно упал на что-то твердое. Труба, по которой лез сталкер, словно не захотев дальше падать, зависла над пропастью и Меткий сумел заметить, что лежащий внизу фонарь все еще светил. Благодаря этому он прикинул, что от его подошв до пола по меньшей мере три, а то и все четыре метра высоты. Чувствуя, как пальцы рук постепенно разгибаются, разведчик принял единственно правильное решение и, немного раскачав себя, прыгнул с расчетом коснуться ногами пола и тут же совершить кувырок вперед. Инстинктивно падать в темноту оказалось трудно, но выбор отсутствовал как таковой и, разжав пальцы, сталкер приземлился с последующим кувырком через себя. Получилось не особо удачно, хотя прочный материал защитного спецкостюма во многом поспособствовал не получению серьезных ушибов и ссадин. Терять время Меткий не стал, кинувшись к фонарику и пистолету, которые схватил и тут же направил то в одну сторону, то в другую.

Ничего.

Только обшарпанные стены и настоящая свалка мусора, покрывавший толстым слоем весь пол. Кое-где на стенах висели полустертые схемы, чье предназначение было трудно понять, да плакаты с партийными лозунгами на красном фоне еще перестроечных времен. Оценив обстановку, сталкер быстро снял с рюкзака оружие и закинул его на спину. К автомату он обратно подсоединил фонарь и во всеоружии продолжил осмотр здешней части подземного строения. Хлама валялось столько, что для описания всего перечня беспорядочно разбросанных предметов требовался отдельный увесистый том. Перевернутые шкафы с выпавшими платами, кучи разных коробок, куски металла, обломки электроники и микросхем — лишь начало списка предметов, оставленных здесь после катастрофы. Чтобы идти через эту электронно-техническую вакханалию при каждом шаге приходилось высоко поднимать ноги. Порой, в процессе прокладывания себе пути, Меткий пинками отбрасывал встречные предметы. Перевернутые электрощиты лежали повсеместно, преграждая дорогу, но расстояние между ними позволяло обходить их, а не перелазить. Зал непонятного назначения закончился, перейдя в пустой коридор, где изредка встречался мусор. Осветив его, Меткий заметил, что потолки здесь были довольно высокими и под ними проходили трубы и провода. Из коридора виднелись открытые обветшалые двери в технические помещения, чья заброшенность подчеркивала все опустошение, присущее этом месту. Мертвенный покой нарушило странное шарканье неподалеку, вроде кто-то тяжко волок свое тело по захламленному бетону. Эти звуки моментально заставили быстрее колотиться сердце и сталкер тут же запрыгнул в одну из комнат и выключил свет. На лбу появилась испарина, а к горлу подкатился ком. Меткий сглотнул. В подземельях может водиться черт знает кто и, можно не сомневаться, всегда встречи с их обитателями не сулили ничего хорошего заблудшему ходоку. Шаги раздавались все отчетливей и чем ближе они становились, тем сильней проявлялся страх. Больше всего пугала тотальная темнота, окутавшая Меткого и разум принимался рисовать безумные образы твари, которая брела в этом заброшенном бункере. Когда-то он скрывался в старых канализациях от преследования мутантом, чье жуткое молчание действовало сильней самого грозного рёва. До сих пор сталкер не знал, кто преследовал его в ту кошмарную ночь, когда на поверхности бушевал аномальный ураган. Он не сомневался в своей участи, не будь в той подземной свалке кучи отходов, попавших туда со всяким зверьем. Залезши в него, Меткий замер и кожей чувствовал, как совсем рядом прошло существо. Смрад, стоявший там, позволил оставаться незамеченным, пока сбитая с толку тварь искала свою улизнувшую добычу. Он никогда не забудет, каково это абсолютно ничего не видеть во тьме, буквально генерировавшей парализующий страх. Единственным источником образов было воображение, в ту минуту явно работавшее против своего хозяина. Теперь же слышимые шаги напомнили о той ночи, но сейчас Меткий твердо решил не отсиживаться, а выйти и посмотреть опасности в лицо. Руки крепче сжали автомат и палец лег на курок. Сделав рывок, Меткий выглянул в темный коридор и левой рукой нажал торцевую кнопку на тактическом фонаре. В ту же секунду поток направленного света обрушился на кого-то впереди и долю секунды сталкер не мог разглядеть стоящую в нескольких шагах от него цель. Как только глаза смогли приспособиться к освещению, то к своему изумлению Меткий увидел, что на месте воображаемой твари был человек. Скрючившись и закрываясь руками, он дико закричал, от чего стены, казалось, затряслись. Несколько мгновений сталкер находился в недоумении и просто рассматривал незнакомца, каким-то невероятным образом попавшим сюда с поверхности.

— Не надо!!! Убери свет, я прошу, убери проклятый свет!!! — завопил он. Естественно Меткий не последовал требованию.

— Кто ты?! Отвечай! — резко бросил он. Незнакомца в изрядно потрепанном спецкостюме трясло как от холода и весь его вид говорил о крайней степени изможденности.

— Не стреляй, сталкер! Прошу, не стреляй..., — простонал бродяга. Он положил руки на стену, но медленно сполз вниз, словно его не держали ноги.

— Ты что делаешь?! Я кому сказал?! ВСТАТЬ!!! — рявкнул Меткий. — Кто такой?! Как здесь оказался?! Есть другие?!

Шквал вопросов с целью не дать прийти в себя незнакомцу сталкер обрушил сознательно, потому как знал, что элемент неожиданности был на его стороне и этим нужно было воспользоваться. И все же вид тщедушного ходока говорил, что вряд ли он способен дать серьезный отпор вооруженному человеку. Тогда Меткий существенно убавил яркость на фонаре, но так чтобы иметь возможность четко видеть, после чего в том же тоне бросил:

— Лечь на пол, ноги расставить, руки за голову. — Бродяга немедленно исполнил все приказы Меткого. — Отлично, так и лежи. И не вздумай дернуться — мигом пристрелю.

Сталкер подошел к нему и быстро обыскал на наличие оружия и отобрал у него ПМ, за которым, судя из его вида, давно не ухаживали. Меткий поставил пистолет на предохранитель и сунул в подсумок своей разгрузки. Больше у незнакомца с собой ничего не было.

— Как ты здесь оказался, да еще имея при себе лишь пистолет?

На вопрос бродяга ответил не сразу, но в этот раз Меткий решил не давить на него. Весь вид лежавшего ниц человека говорил о его полуживом состоянии. Экипировка была порвана и сильно затерта и вряд ли вообще могла выполнять свои защитные функции. Удивительно, заметил Меткий, как он смог выжить столько времени. Впрочем сухой и затяжной кашель уже говорил о многом.

— Я... я здесь один, то есть нас двое, но... другой мертв. Остальное оружие сломано, не помню как... Мы долго бежали. Да, долго. Попали сюда. Выключи свет, а? Я не могу больше.

"Странный поток бессвязной речи, — подумал Меткий, — скорее всего он обезумел, хотя и подавал некоторые признаки вменяемости. Может быть, еще не все потеряно"

— Давай так: я пойду осмотрюсь, а ты лежишь здесь и никуда не встаешь. Договорились? — незнакомец затряс головой и выдавил из себя "да". — Вот и хорошо.

Контролируя бродягу, сталкер прошел дальше по коридору, оканчивавшегося входом во внушительный зал для аппаратного центра связи или еще какого узла, где должны были укрыться военные во время войны. Строительный мусор заполнял помещение, но кроме него здесь больше ничего не было, равно как и дверей или других выходов. Данный факт весьма насторожил Меткого и он, подойдя к лежавшему бродяге, рывком перевернул его на спину, совершенно не обращая внимание на последовавшие протесты. Незнакомец лишь успел руками закрыть свое лицо.

— Раз вы сюда попали, значит должен быть вход? Где он? — спросил Меткий, настроенный самым решительным образом, но увиденное им дальше заставило вздрогнуть даже такого опытного ходока, как он. Убрав руки, на Меткого посмотрел лик столь отталкивающий, что сталкер невольно отшагнул назад. Смертельная бледность, отраженная на лице бродяги дополняла жутковатый вид худого лица, чьи скулы сильно выдавались и создавали впечатление, будто смотрел череп, покрытый кожей. Однако более всего ужасал чудовищный, на всю правую половину лица, радиационный ожог, делавший вид бродяги крайне отталкивающим. Меткий ощутил отвратительный тошнотворный привкус и с трудом сдержал себя, глядя на эту гримасу, символизирующую все то, во что Зона превращает человека. Да, именно так и выглядела судьба бродяги здесь, а не как ее представлял горе-знатоки в новомодных книжках. Вот чем оканчивается чаще всего судьба человека, решившего, будто может бросить вызов Зоне. Ни славы, ни денег, ни почета. Только кошмарная и неотвратная смерть того, кто для всех превратился в лучшем случае в воспоминание.

Бродяга, доселе сжавший веки, наконец, разжал их. Он посмотрел парой уставших глаз и его огромные черные зрачки добавили в общий облик нечто пугающее до мурашек по коже.

— Вход завалило, наверное от Выброса. Отсюда нет выхода, сталкер. — Лежавший ходок прищурился: — Теперь ты, как и я, останешься здесь навеки.

Впервые Меткому показалось, что кроме изможденности на лице бродяги появилась зловещая ухмылка.

* * *

31 октября 2016 года. Москва

— Вы отдаете себе отчет в последствиях провала этой операции?! — глава ГРУ Остапов гневно сверлил своим сканирующим взглядом Клюева и Селезнева, ощущавшие себя рентгеновскими снимками. — У нас каждый специалист на счету, а здесь мы потеряли сразу семь человек, включая лучшего оперативника за все время агентурной сети в Зоне! Да вы понимаете, что случится, если его захватили в плен и что он им может выдать?!

Остапов снял очки и размял пальцами место в районе переносицы, а затем упершись кулаками в свой рабочий стол, посмотрел на своих подчиненных.

— Я не снимаю с себя ответственность за утверждение операции без должной подготовки и проработки. Однако я не считаю, что мы имеем право искать оправдания своим неверным решениям фактором нехватки времени. Профессионалы их не ищут, они находят выход из положения.

Он замолчал и только после короткой паузы спросил:

— Сколько человек осталось в отряде?

— Четверо, — ответил Селезнев, с трудом находя силы не отвести взгляд.

— Четверо, — мрачно повторил Остапов. Он засунул руки в карман и обошел двоих генералов, стоявших перед ним.

— Товарищ генерал-полковник, разрешите обратиться? — произнес Селезнев, понимая, что его непосредственный начальник Клюев получил только что разнос во многом из-за него, ведь уверенность Клюева в своих действиях базировалась во многом на той информации, которую он предоставлял. Теперь Николай Федорович старался смягчить удар, приняв остальную его силу на себя.

— Говорите.

— Есть шансы, что операция не провалилась. Нам точно неизвестен факт их гибели и нельзя сбрасывать со счетов...

— Не стройте иллюзий! — вспылил Остапов и повернулся к Селезневу. — Кому как не вам должно быть известно, что шансы выжить у них при таких обстоятельствах, да еще в Зоне, пренебрежительно малы! Уже несколько часов с ними нет связи и хочу напомнить, что речь идет о Северных территориях, с повышенной плотностью аномалий и агрессивных форм жизни. Скажите мне неофициально, но глядя в глаза: как по-вашему, насколько велика вероятность вернуться у Егорова с его людьми? Можем ли мы всерьез рассчитывать на возможность снова их увидеть? Молчите? Вы опустили взгляд потому что знаете ответ, но не решаетесь произнести его вслух.

Остапов тяжело вздохнул. Было непривычно видеть всегда выдержанного генерал-полковника столь нервным и напряженным.

— Есть еще кое-что, о чем вам следует знать. — Шеф ГРУ достал папку с пометкой "Особая важность" — наивысший гриф секретности сведений, составляющих государственную тайну в Российской Федерации — и передал ее в руки Клюева. Генералы медленно и вдумчиво прочитали содержание документа, доступ к которому имел чрезвычайно узкий круг лиц, несмотря на всю грандиозность самого проекта, о котором шла речь в нем. Однако после ознакомления они почувствовали странный ступор, которым был охвачен каждый их них. Информация настолько шокировала, что сразу поверить в ее подлинность было просто невозможно. В миг в горле пересохло и галстуки, казалось, стали не аксессуаром для дополнения внешнего вида, а скорее удавкой на шее. Селезнев навсегда запомнил широко открытые глаза Клюева и смертельную бледность, появившуюся на его лице.

— Как? — спросил пересохшим голосом Николай Федорович.

— Самому до сих пор не верится, — признался начальник военной разведки. — Предательство внутри, да еще с горой трупов. Я бы с радостью вцепился в любую возможность считать это какой-то невероятной ошибкой, но все факты неопровержимо свидетельствуют о саботаже в подземном комплексе.

"Чушь" — промелькнуло в голове Селезнева. — "Бред сивой кобылы. Абсурд". Рассудок категорически не мог принять возможность чего-то подобного в сверхсекретном научно-исследовательском бункере в самой глубине Зоны. Подавляющее большинство его сотрудников даже не знали в какой части планеты они находились, а защищенность объекта такова, что даже если на поверхности прямо над ним взорвут ядерную бомбу, то бункер останется цел. И все же то, чего не смогла сделать бомба, смог добиться один подонок, точнее группа подонков с лидером, которым оказался полковник Серегин. Как-то давно Селезневу приходилось общаться с этим человеком, будучи тогда еще совсем молодым офицером и, насколько он помнил, тот производил благоприятное впечатление.

"Не уж-то и впрямь он?" Сосредоточенный взгляд, умное и в то же время решительное лицо с темно карими глазами — именно таким запечатлелся полковник Александр Григорьевич Серегин в памяти Селезнева. Как мог человек, бывший образцом для подражания, совершить такое? Предательство, массовое убийство... Да это же нелюдь, мразь.

— Связи с комплексом нет? — спросил Клюев скорее из желания хоть что-то сказать, поскольку не знал, как поступить.

— Никакой, — ответил Остапов. — На запланированный сеанс связи никто не вышел — глухо, как в могиле. В ФСБ рвут и мечут. Менее часа назад разговаривал с начальником Департамента военной контрразведки, так его голос я не сразу узнал.

Генерал-полковник подошел к столу и взял лежавшие на нем фотографии.

— Это, — показал он, — присланные за десять минут до вашего прихода спутниковые снимки в инфракрасном диапазоне. Они не фиксируют никакого теплового излучения оттуда, из чего можно сделать только один вывод: систему самоуничтожения в действие не приводили. Выживший утверждает, будто ее не активировали специально, чтобы мы не смогли узнать о катастрофе. В сообщении, также указывается, что предатели заблокировали все входы и выходы. Умно.

— Кирилл Петрович, но тогда как этот Самонин сумел выйти на связь? — удивился Селезнев. Остапов с некоторым сомнением в голосе ответил:

— Утверждает, смог выбраться через туннель, по которому шла подпитка от стационарной аномалии. Сейчас проверяем, возможно ли такое.

— А если дезинформация? — предположил Клюев.

— Исключено. Узнать шифр невозможно, тем более этот инженер описал такие подробности, которые не могли быть известны кому-то со стороны. Нет, все действительно похоже на правду. Этот парень, если все подтвердиться, настоящий герой. Но боюсь, плохие новости не кончаются. Самое дрянное заключатся в том, что Серегину могут быть известны все подробности по проекту "Черный орел".

Клюев с Селезневым переглянулись и вопросительно уставились на своего шефа.

— Понимаю, у вас появится масса вопросов. Даже вы не имели допуск к информации о нем, но в сложившихся обстоятельствах высшее руководство — не без моего участия — приняло решение допустить вас к этой информации. Считайте, отныне он у вас есть. — Все понимающе промолчали. — Суть проекта, — продолжил Остапов, — в исследовании обнаруженной новой аномалии, а если быть точнее, одной из областей, где проявляется ее активность. Точно сказать, что она собой представляет, мы не можем — Управлению известны лишь некоторые данные из тех, которыми обладали исследователи в комплексе. Ввиду чрезвычайной важности их работы, большая часть сведений о ней оставалась там, в то время как мы получали лишь общую информацию о ее ходе. Это обуславливалось невозможностью доверить ее даже самым надежным каналам связи. Кстати, второй выживший — биолог Руденко — непосредственно принимал участие в этом проекте.

— Но чем она так важна? — удивился Селезнев, пытаясь привести в одну кучу все, что он узнал и хоть как-то рассортировать.

Остапов сел в кресло, достал из пачки сигарету и закурил. Дым от нее тут же поднялся в воздух клубами, пока не дошел до самого потолка.

— Неизвестно, — заявил он. — Мы лишь знаем о запредельно высокой активности пси-поля, которая ей сопутствует. Промежуточные результаты связывают падение "Небесного взора" именно с ней. Теперь вы понимаете, почему надо как можно быстрей расшифровать данные с бортового самописца?

На лицах генералов впервые отразилось осознание всего масштаба происходящего. Теперь очередь медленно сесть в кресло настала за Клюевым и генерал-лейтенант с задумчивым видом провел рукой по голове — как заметил Селезнев, характерный для него жест, когда перед ним стоит трудноразрешимая задача.

— Теперь обо всем этом знаем не только мы? — вопрос Клюева прозвучал как констатация факта.

— Прямых доказательств у нас нет, но все известные факты говорят о ненормальной активности американцев. Наемники, использовавшие буры с пси-регистраторами, стелс-вертолеты, на которых они прилетели к месту крушения нашего разведывательного самолета с системой фиксации пси-излучения. Не много ли совпадений?

— Совпадений не бывает, — произнес Соловьев известную среди разведчиков истину и добавил: — У нас есть подготовленные группы, способные немедленно выйти в район, откуда производилась передача.

— Мы не можем их туда оперативно доставить без маршрутизации, — возразил Остапов.

— Кирилл Петрович, — вмешался Клюев, — пришли вести с базы Иваново-Северный. Техники утверждают, что могут поднять второй самолет на боевое дежурство уже сейчас. Значит, мы сможем в сжатые сроки построить картографию вылета и затем скрыто доставить в нужную точку целый отряд бойцов.

— Есть предложение, как это сделать быстрее, — немного помявшись, обратился Селезнев.

— Продолжайте, — заинтересованно произнес Остапов и глубоко затянулся.

— Эти двое, кто остался в живых, обладают крайне ценной для нас информацией и следует использовать любую возможность предельно быстро доставить к ним группу спецназначения. В любую секунду с выжившими может произойти все что угодно и если они единственные, кто способен внятно объяснить суть произошедшего, следовательно на счету каждая секунда. Сомнительно, чтобы Серегин обладал возможностью передать своим хозяевам ключи от шифров, но о времени и месте выхода на связь они могут узнать. Значит противник теоретически может знать о живых в комплексе, поэтому им грозит опасность. Скорее всего их просто попытаются ликвидировать или завалят единственный неразрушенный выход, которым Самонин попадал на поверхность.

Остапов молча слушал, встревоженный таким неочевидным выводом. Ведь действительно знание шифров при перехвате сообщения связиста позволяло узнать об уцелевших людях и определить, откуда они выбрались на поверхность. "Все намного хуже, чем я предполагал" — подумал Остапов.

— Кроме того, — продолжил Селезнев, — раз Серегин со своими головорезами уничтожил почти всех, кто имел доступ в комплексе к проекту и вместе с ними подавляющую часть документации о нем, то доставка в целости и сохранности биолога и связиста приобретает первостепенное значение. Следовательно, чем быстрее мы сможем их оттуда вывезти, тем лучше. Учитывая вышесказанное, считаю, что применение вертолетов для десантирования бойцов слишком долгое занятие. Уверен, наши западные "партнеры" постараются не допустить, чтобы эти двое остались в живых. Кроме того, важно выиграть время и не дать им определить, выжили сотрудники или нет. Значит, как минимум придется дождаться паузы между пролетом натовских спутников над Зоной и очень точно, вплоть до минуты, рассчитать время, которое будет у вертолетов на заброску десанта и возврата обратно на базу. Полагаю, если мы хотим скрыто отправить туда наших парней, то вертушки здесь не годятся.

— Допустим, вы правы, но к чему вы клоните? — спросил Остапов, все еще пытаясь уловить мысль Селезнева.

— Предлагаю задействовать технологию "Сапсан". Иного выхода я просто не вижу.

Глаза Остапова округлились, но вместо немедленного отрицательного ответа, шеф немного призадумался и, словно размышляя вслух, спросил:

— Разве можно применить почти необкатанный метод, чьи испытания проводились только в виде полунатурного моделирования?

Селезнев присел.

— Нужно сократить время до предельно допустимого минимума, — ответил Селезнев, испытывая определенную неуверенность в своих словах, особенно после провала группы Егорова, но не высказать свое предложение не мог. — Пока мы говорим, положение ухудшается ежеминутно. У нас нет гарантий, что нахождение выживших не стало известно противнику, тем более мы говорим о Зоне, но главное заключено в значимости той информации, которую они знают о проекте. Поэтому единственный способ суметь смягчить удар, а где-то, быть может, и выйти вперед, я вижу в перехвате инициативы. Для этого нужно сделать шаг, который противник предугадать не сможет или, как минимум, тот будет для него большой неожиданностью. Подчеркну: никакие протоколы безопасности и подписанные соглашения натовцев не остановят. Их действия будут полностью секретными и любые претензии с нашей стороны ими отвергнутся, ссылаясь на резолюцию Совбеза ООН под номером 2020.

Остапов внимательно слушал доводы Селезнева, но в его глазах читалась изрядная доля сомнений.

— Как я понимаю, переслать всю информацию из комплекса по "Черному орлу" те двое не смогут? — спросил шеф военной разведки.

— Никак, — отрицательно покачал головой Селезнев. — Это огромный массив данных, который требуется сначала зашифровать, затем переслать, для чего понадобится неприемлемо много времени. Кроме того, противник уничтожит источник радиопередачи с воздуха или своими людьми. Как вы понимаете, двое дилетантов в сталкерском деле в принципе не смогут одновременно выжить в Зоне, скрываться от дронов и головорезов противника, да еще и передавать сложную и объемную информацию. Куда логичней их оттуда немедленно эвакуировать, не подвергая ненужной опасности ни саму информацию, ни людей.

Выслушав, Остапов перевел взгляд на Клюева.

— Ваше мнение, Василий Александрович? — спросил начальник военной разведки своего заместителя.

— Предложение с "Сапсаном" рискованное, здесь без вариантов, — констатировал Клюев. — Результаты отработки этого метода приводили к однозначному выводу о неприемлемо большом проценте потерь среди личного состава в реальных условиях, хотя последние две тренировки прошли относительно успешно. И все же давайте взвесим все "за" и "против". Картографирование и анализ с последующей высадкой боевой группы на вертолете несомненно займет слишком много времени. Тем более, мы не знаем как поведет себя аппаратура, да и вертолетами прибыть в Северные территории куда сложней с учетом плотности распределения аномалий. Быстрее и проще, но не безопасней, попасть в нужную точку с использованием "Сапсана". Так разведывательно-поисковая группа сэкономит много времени и доберется значительно раньше до объекта. Но потери... здесь я не берусь судить.

Выслушав мнения своих подчиненных, Остапов откинулся на спинку кресла и отстраненным взглядом посмотрел в сторону.

"Между молотом и наковальней" — подумал Селезнев. В такой момент ему не хотелось бы оказаться на месте своего шефа, однако окончательное решение должен был принять именно он.

Молчание длилось томительно долго, когда, наконец, глава ГРУ вернулся из дебрей своих размышлений.

— Хорошо, я даю свое официальное согласие на использование этой технологии. Теперь нужно получить разрешение на проведение операции с самого верха и ваше участие, товарищи генералы, будет обязательным. В самое ближайшее время состоится экстренное совещание в Генеральном штабе, где будут присутствовать и сам начальник, и министр обороны. Сложно представить, чем может обернуться потеря комплекса, но как бы то ни было нам следует постараться убедить руководство в правильности предложения. Еще одного провала никто не потерпит и головы полетят со всех. Сотрудников комплекса оплакивать будем после. Сейчас нужно вытащить этих двоих во что бы то ни стало.

Закончив, Остапов потянулся к телефону и по закрытой линии напрямую последовал звонок начальнику Генштаба, с которым прошла довольно длительная беседа, особенно после разъяснений деталей предложения.

— ...да, Андрей Александрович, конечно... понимаю, да. Оценка специалистов однозначная — задействовать нужно... Нет, риск полностью не просчитан, это же экспериментальная технология, но иного пути нет, слишком высоки ставки... Знаю, Андрей Александрович... Сообщили о готовности вылететь в течение часа... Разумееется, но... Так точно.

Остапов положил трубку и тяжело посмотрел на остальных.

— Митрохин относится к идее явно с недоверием, — взодхнул глава ГРУ. — Я услышал много нелицеприятного и продолжение последует в Генштабе. Николай Федорович, на вас организация операции по эвакуации двоих выживших. Так что приступайте немедленно, всю ответственность я беру на себя, однако нам предстоит убедить руководство в том, что необкатанная технология — наш единственный шанс.

— Сделаем, Кирилл Петрович, — подтвердил Селезнев и представил себе раскаленную сковородку, на которую ему придется сесть голым задом — именно такую ассоциацию у него вызвал отчет перед высшим военным руководством.

— Тогда все свободны.

Селезнев с Клюевым оба встали и, отдав честь, вышли за дверь. Разразившаяся буря теперь грозила перерасти в настоящий ураган.

* * *

Приказ с грифом "совершенно секретно" пришел в штаб войсковой части N

* * *

* спустя десять минут после совещания в кабинете руководителя военной разведки в здании на Хорошёвском шоссе. В своем душном кабинете начштаба части прочел срочное донесение из центра, что с учетом особой специфики работы означало нечто исключительно серьезное. Собственно в секретном сообщении ничего конкретного не говорилось, лишь предписывалось действовать согласно инструкции такой-то, а срок выполнения стоял "немедленно". Таким образом, даже если сообщение будет перехвачено и расшифровано, то противник не сможет ничего узнать, кроме номера одной инструкции, что само по себе ничего не давало. Сами же предписания привозились в распечатанном виде фельдъегерской службой и хранились в секретной части с предельно ограниченным кругом допущенных лиц. Когда офицер закончил ознакомление, то направился к прапорщику, а по совместительству начальнику секретной части, и вместе с ним достал из сейфа папку с документами. Найдя нужный из них, офицер прочел все, что говорилось в инструкции и по окончании немедленно отдал распоряжение собрать две группы разведчиков вместе с командиром роты к нему в штаб. Сборы прошли крайне оперативно и уже через несколько минут начштаба объяснял, что и как предстоит сделать бойцам. Собственно группа разведчиков, специализировавшихся на действиях в аномальной территории, не была удивлена срочностью и содержанием приказа, однако даже им показалось странным предстоящая "поездка". Каждый раз, когда командование засылало их в Зону, любой, даже самый опытный из бойцов, испытывал необыкновенное волнение, которое всячески скрывал от своих камрадов. До этого момента все существовавшие задания начинались довольно стандартно, чего по правде не скажешь об их продолжении, и сводились к срочным сборам, погрузкой в вертолет и вылету к призональной военной базе, откуда непосредственно проводился их заброс за Периметр. В этот раз все должно произойти не совсем так, как привыкли бойцы, однако никто из них еще не подозревал, сколь сложна окажется их миссия, но пока они живо приступили к сбору своих индивидуальных экипировок после зачитывания приказа. Погрузка всего необходимого, начиная от ящиков с патронами до новейших защитных бронекостюмов, проходили под пристальным контролем офицеров в два военно-транспортных вертолета Ми-8АМТШ — модернизированной версии легендарной "восьмерки", величаво стоявших с растопыренными лопастями на площадке. Все делалось быстро, четко и слаженно — любому со стороны стало бы сразу заметно, что бойцы представляли хорошо сработанную команду, которой довелось участвовать не в одной вылазке в Зоне. Для многих даже высокопоставленных военных отдельная рота специального назначения выполняла совершенно иные задачи, чего собственно и добивалось руководство ГРУ, когда впервые задумало создать группы, специализировавшиеся на действиях в особых условиях. В результате часто спецназовцы этой роты легендировались как подразделения заточенные под операции на Северном Кавказе и, насколько было известно российским спецслужбам, никто за пределами России не знал о подлинном предназначении этой роты, что стало результатом кропотливой работы по намеренному введению в заблуждение любого, кто захотел бы более подробно ознакомится с кругом выполняемых этим подразделением задач.

На счастье стояла довольно облачная погода характерная для этого времени года, с перспективой перерасти в дождь, чем в определенной мере помогала, ведь иностранным разведывательным спутникам было сложней контролировать обстановку в этом районе. Естественно военные понимали, что американцы и англичане знали о наличии в части вертолетов для оперативной переброски людей, но если все делать быстро, во время так называемых "окон" между пролетами над этим участком поверхности земли зорких глаз спутников, то лишь техническим способом определить, пустой вертолет летит или нет, практически невозможно. Сборы отрабатывали постоянно, включая и учебные тревоги, когда без предупреждения и в любое время суток мог прийти приказ о переброске личного состава в приграничные с Зоной территории.

Как только командиру доложили об окончании погрузки оружия и спецсредств, то бойцы спецподразделений расселись внутри вертолетов и те взлетели в высь, с шумом рассекаемого лопастями воздуха от набиравших обороты винтов.

* * *

Штаб-квартира ЦРУ

Лэнгли, Вирджиния

Перехваченная наземными станциями слежения, спутниками и разведывательными самолетами информация АНБ — Агентством национальной безопасности — поступала в различные структуры, включая и Центральное разведывательное управление. Будучи одним из операторов системы глобального перехвата "Эшелон", с помощью которой во времена Холодной войны велась слежка за Советским Союзом, после распада последнего Агентство вело слежку за экономическими конкурентами в интересах США и их транснациональных корпораций. Кроме того, после событий одиннадцатого сентября две тысячи первого года под предлогом усиления мер по обеспечению национальной безопасности АНБ стало осуществлять слежку как за гражданами США, так и за иностранными лицами, которые даже при малейшем намеке на связь с террористами попадали в так называемые черные списки. Естественно, под предлогом борьбы с терроризмом, полученные данные телефонных разговоров, интернет-переписки и прочее, использовались в целях, часто не имевших никакого отношения к обеспечению национальной безопасности, зато американское руководство продолжало вещать на весь мир, что они носители свободы и демократии, даже если все их действия указывали прямо на противоположное.

Как бы то ни было, АНБ занималось обеспечением связи и радиоэлектронным шпионажем по всей планете, в том числе в Зоне, откуда шли сигналы собственной и чужих агентур. Часть перехватываемых сообщений предназначалась ЦРУ, проводившее тайные операции в аномальной территории, и самая важная информация из них в распечатанном виде разносилась дежурным офицером по кабинетам высшего руководства. Так на стол директора ЦРУ Паттерсона легла распечатка шифрограммы.

СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНО. СРОЧНО

КАНАЛ "КОНРАД"

ДОКЛАД РАДИОРАЗВЕДКИ. ПЕРЕХВАТ 127

ВРЕМЯ 19.38 UTC. ЧАСТОТА 5.860 ГГц

СПУТНИКАМИ РАДИОЭЛЕКТРОННОЙ РАЗВЕДКИ [с т ё р т о] ЗАРЕГИСТРИРОВАНО УВЧ-СООБЩЕНИЕ ИЗ ЧЕРНОБЫЛЬСКОЙ АНОМАЛЬНОЙ ЗОНЫ. РАДИОГРАММА СОСТОИТ ИЗ ОДНОРАЗОВЫХ ШИФРОВ ТОГО ЖЕ ТИПА, ЧТО ПРИМЕНЯЛИСЬ В ПРЕДЫДУЩИХ СЕАНСАХ СВЗЯИ ПО КАНАЛУ "КОНРАД". ПЕЛЕНГ ПЕРЕДАЮЩЕГО УСТРОЙСТВА ПОЗВОЛИЛ ВЫЧИСЛИТЬ ЕГО КООРДИНАТЫ, СООТВЕТСТВУЮЩИЕ 51 град. 27' 02.3" С. Ш. И 29 град. 34' 51.9" В. Д. ТОЧНОСТЬ КООРДИНАТ ОЦЕНИВАЕТСЯ В 70 МЕТРОВ.

КОНЕЦ

На секунду директору ЦРУ показалось, что у него остановилось сердце и он быстро сел в кресло, набирая нужный номер на телефоне, обеспечивающий закрытую связь.

— Сэр? — раздался в трубке усталый голос.

— Фрэнк, срочно зайди ко мне. — Взволнованный голос директора явно взбудоражил абонента на другом конце.

— Буду через минуту.

Положив трубку телефона, человек, занимавший просторный кабинет, из защитных окон которого имелся отличный вид на дворик с прудом, еще раз прочел донесение. В этот момент в дверь без стука вошел высокий человек с гладко выбритым лицом в строгом костюме, с изящными очками, придававшими его виду интеллигентность и аристократичность. При встрече этого человека на улице, в нем вряд ли можно было заподозрить директора Национальной секретной службы — приемника Оперативного департамента ЦРУ, ответственного за агентурную разведку. Однако многие, кто был лично знаком с Фрэнком Стивенсом — для своих "Стальной Фрэнк" — знали, сколь жестким может быть этот человек, с виду напоминавший учителя математики.

— Что-то срочное, Ллойд? — спросил долговязый с немного встревоженным видом.

— Прочти, — бросил Паттерсон и указал пальцем на лежавшее донесение. — Только что прислали из Форт-Мида.

Взяв со стола лист документа, мужчина внимательно прочел его, а когда закончил, то изучил документ снова. По окончании он оторвал взгляд и посмотрел на директора.

— Значит все-таки кто-то выжил, — догадался Стивенс.

— Именно. И здесь два варианта, либо случайность, либо "Фантом" специально устроил все подобным образом, — заявил директор. Стивенс не стал делать никаких выводов и, сев на стул, молча ждал, не делая никаких выводов пока не узнает больше. Для максимального ограничения круга людей, имеющих даже частичный доступ к информации обо всем, что касается секретного исследовательского комплекса русских и агента под кодовым именем "Фантом", у АНБ не было ключа к одноразовым шифрам, чтобы точное содержание радиограмм сохранить в тайне. Там лишь знали, что вся информация по каналу "Конрад" была крайне закрытой. Теоретически расшифровке такая система не поддавалась, поэтому американские спецслужбы не могли сказать о ее содержании, но для ЦРУ это было неважно, так как обо всей основной информации, поступавшей из комплекса в ГРУ и наоборот, им тщательно докладывал Серегин посредством тайника в Зоне. Кроме того, предатель передавал точное место и время сеансов связи, в результате чего АНБ путем сопоставления данных радиоперехвата могло определить тип шифра, хотя и не могло его взломать. В любом случае подобные сведения были крайне ценны, что хорошо себе представлял директор ЦРУ.

— Координаты почти совпадают с местоположением комплекса, — заключил он. — Понимаешь Фрэнк? Как вообще кто-либо сумел уцелеть, ведь у "Фантома" были четкие предписания? Если русские узнали, то ситуация начинает выходить из-под контроля. Нам сейчас этого никак нельзя допустить.

Стивенс смотрел на своего начальника непроницаемым взглядом, за которым невозможно было понять, о чем конкретно он думал и что чувствовал. Наконец, положив обратно на стол шифровку, долговязый мужчина закинул ногу на ногу и ответил:

— Пока еще не вышла. К тому же, что русские получат, если узнают о выжившем или о предателе?

Услышав подобное заявление, директор выразительно посмотрел на Стивенса.

— Если русские обо всем узнают, то данный факт поставит под угрозу проведение всей операции. Это недопустимо... "Фантом" не выполнил все, что мы от него требовали!

— Сейчас неважно, по какой причине агент не смог завершить дело до конца, главное нейтрализовать последствия. Нам известно, что русские на Большой Земле не могли знать последние подробности по проекту "Чёрный орёл", значит, наша задача сделать все, чтобы так оставалось и впредь.

Тут Стивенс ненадолго замолчал, как бы подбирая слова, а заодно продумывая дальнейший план действий. Поразмыслив, он изложил свои соображения.

— Можно не сомневаться в спасательной операции, которую русские постараются провести как можно быстрее. Маловероятно, чтобы выживший — или выжившие — ушли от комплекса вглубь Зоны — такая затея попросту самоубийственна и нелогична. Куда верней будет дождаться поискового отряда, который их эвакуирует из надежно защищенного бункера. Значит, тот кто вышел на связь, скорее всего будет внутри комплекса и выйдет на следующий сеанс в заранее оговоренное время с учетом возможного Выброса.

— Логично, — согласился Паттерсон и тут же на его лице возникло скептическое выражение. — Однако мне не ясен один момент. "Фантом" сообщил о блокировании всех входов и выходов. Тогда как вообще кто-то смог выбраться на поверхность?

— Трудно сказать. Быть может вход оказался не сильно завален или в комплексе имелся еще один выход, о котором агент элементарно не знал. Сэр, при сложившихся обстоятельствах необходимо в максимально короткий срок выяснить точное местонахождение этого входа. И разрушить его.

Директор ЦРУ замолчал, просчитывая варианты наперед. Взглянув на данные радиоперехвата, он некоторое время их просматривал.

— Свяжись с НУР, чтобы там немедленно занялись анализом снимков по указанным координатам, — после размышлений сказал Паттерсон, имея ввиду Национальное управление рекогносцировки. — Как только что-нибудь обнаружат, пусть сразу же направят результаты нам.

— Да, сэр.

Паттерсон задумчиво посмотрел в сторону и произнес:

— Если русские все узнают, значит игра пойдет в открытую.

Сидевший с тем же бесстрастным выражением лица Стивенс, поправил сползшие очки на носу.

— Мы этого не допустим. Инициатива все еще принадлежит нам.

— Меня смущает удар по территории Зоны. Нельзя спровоцировать их на ответные действия, — сказал директор ЦРУ.

— С точки зрения договоренностей мы будем чисты. Действовать придется на нейтральной территории, где у нас есть право уничтожать нелегальные элементы, а как известно, официально в Зоне никого нет.

На лице Паттерсона появилась тень улыбки и он с пониманием кивнул.

* * *

Операторы внимательно следили за любыми изменениями на экранах, куда стекалась вся информация о малейших изменениях в фоне излучений, воздействию которых подвергался второй самолет, аналогичный "Небесному взору". Теперь он гордо пролетал над черным мраком, раскинувшимся под ним на десятки километров вокруг, подобно своему предшественнику. Экипажу и техникам не было известно о судьбе предыдущего самолета, командование им поведало лишь о некоторых "неполадках", возникших в ходе очередного патрулирования, а предыдущий экипаж, дескать, отправили в карантин на неопределенный срок. Что за "неполадки" и в какой карантин отправили экипаж, само собой, не сообщили, но прозрачно намекнули, что об этой теме больше не стоит расспрашивать. В результате поползли слухи о гибели предыдущего экипажа, вызывавшие определенное волнение у их напарников. Настороженность особенно проявилась, когда на самолет установили дополнительное защитное оборудование под предлогом снижения воздействия от полей Зоны, но приказ есть приказ и гигантский летающий детектор взмыл в воздух.

Теперь же, после почти десятичасового полета над внушающей страх чернотой, самолет взял курс на северо-восток и через двадцать минут приземлился на взлетно-посадочную полосу в сорока километрах от Периметра. На базу постоянной приписки не имело смысла возвращаться, поскольку требовалось как можно сильней сократить промежутки между картографией. На это серьезно рассчитывали в Генштабе, но катастрофа с первым "Взором" перечеркнула все планы военных и идею реализовать непрерывную маршрутизацию, как говорили, с корректировкой, отложили на неопределенный срок. Когда второй "Взор" остановился к нему срочно прибыла команда специалистов для обследования с целью выявить возможные повреждения (а заодно и группу медиков для оценки состояния здоровья всего экипажа) и снятия данных, которые нельзя пересылать даже по защищенным радиоканалам. Заодно были изучены результаты "ведения" радиолокатором "АВАКСа" — американского самолета дальнего радиолокационного обнаружения и управления. Заокеанские "партнеры" моментально взлетали вверх, как только им сообщали об очередном патрулировании "Небесным взором" в расчете получить любую новую информацию о нем. Российских военных данный факт не особо тревожил, так как новейший самолет-детектор в основном работал в пассивном режиме, лишь регистрируя излучения извне. Исключением было применение локатора, чей луч сканировал пространство и, если надо, замыкался на интересующей цели. В итоге закрытая для гражданских судов воздушная область над Зоной стала еще одним плацдармом для отработки новых разведывательных технологий и каждая сторона шпионила за другой. Их правительства об этом знали, но тщательно обходили все вопросы по данной теме и отговаривались расплывчатыми фразами. На официальном уровне продолжали говорить о недопустимости использования Зоны для ее милитаризации, но все понимали, что за подобными словами ничего не стоит. Однажды начавшись, Игра никогда не закончится.

* * *

Москва

Поездка поздно вечером к внушительному восьмиэтажному зданию Генштаба на улице Знаменка продлилась меньше, чем предполагал Николай Селезнёв, хотя, как решил он, это было скорее связано с осмыслением разговора в кабинете Остапова. Его донимала усталость, причем не физическая, а в большей степени моральная, накопленная в последнюю, казалось, бесконечную неделю. По пути он мысленно прокручивал в голове совещание среди высшего руководства службы. Все эти разборы полетов на повышенных тонах, местами переходящие в крики и откровенные обвинения, принятия серьезных решений с последующими выговорами и остальным, что часто сопутствует подобные мероприятия, не могли не сказаться на генерале, особенно на его уязвленном честолюбии. Все же одному думать всегда лучше, когда есть некоторое время без посторонних оценить эту цепь поражений. Он был удивлен отказом Кирилла Петровича рассматривать его решение написать рапорт об отставке.

"В этих условиях, — сказал начальник ГРУ после разговора, — у нас каждый человек на счету, а профессионалами мы не можем разбрасываться. Куда проще покинуть свой пост в самый сложный момент и намного сложней найти приемлемый выход".

Селезнев понимал, что его прошение об отставки будет отклонено, но посчитал нужным взять на себя ответственность за провал всей миссии. Это понимали и начальник ГРУ, и Клюев, который поддержал решение своего шефа не принимать рапорт. Во всяком случае, разбирательство можно на время оставить до лучших времен, если, конечно, эти времена настанут.

Автомобиль въехал на территорию Генштаба, минуя окрашенные в черный цвет ворота с гербом Российской Федерации. В сопровождении охранника Селезнев быстрым шагом вошел через главный вход из массивной черной дубовой двери. Внутри восьмиэтажного здания генерал-майор сдал пальто в гардероб и пятью минутами позже уже сам вошел в приемную. Дежурный был предупрежден о важном визитере и Селезнев без проволочек попал в просторный кабинет. От количества высокопоставленных лиц у Николая Федоровича зарябило в глазах — в конце концов не каждый день увидишь вместе министра обороны, начальника Генерального штаба, начальника ГРУ, его первого заместителя и главу Департамента военной контрразведки. Все при полном параде, даже министр Шитов, которого все привыкли видеть в строгом костюме, нежели в мундире и с погонами генерала армии. Присутствие больших людей на закрытом совещании за десять минут до его начала по определению не могло быть чем-то обыденным и не предвещало ничего хорошего, особенно если всмотреться в мрачно-угрюмое выражение лиц у всех присутствующих. Отдав честь, Селезнев уселся на кресло рядом с Клюевым за внушительный лакированный стол.

— Это все? — торопливо спросил министр обороны Шитов, сидя спиной к стене, на которой висел портрет Президента.

— Так точно, Юрий Павлович, — подтвердил Митрохин, занимающий должность начальника Генерального штаба. Министр метнул взгляд в сторону Селезнева, но быстро уткнулся в документы, разложенные перед собой.

— Положение критическое, — Шитов начал с места в карьер, — и та информация, которой я обладаю, в полной мере дает мне право ставить вопрос именно таким образом. Потерян объект чрезвычайной важности, на который мы сделали чуть ли не главную ставку. Выяснилось, что среди тщательно отобранной команды объявился предатель с наклонностями маньяка, на чьих руках, по всей видимости, кровь нескольких десятков человек. Да это самый натуральный терроризм!

В голосе министра все больше появлялось гневных ноток. Для успокоения он сделал вдох и более сдержанно продолжил.

— Большая часть подразделения, специализирующегося на операциях в Чернобыльской Зоне, не вышла на связь и, скорее всего, погибла. Поставленная задача не выполнена. Все записи, результаты замеров наемников покоятся под руинами заброшенной радиолокационной станции в самом сердце аномальной земли, а вы говорите, что единственная наша надежда это инженер-связист и раненый биолог?!

Следя за Шитовым, Селезнев заметил, что никто из присутствующих, кроме него и контрразведчика Велихова, не смотрел на министра. Митрохин так вообще сосредоточенно рассматривал ручку, держа ее пальцами обеих рук. Первым на речь министра отреагировал Остапов.

— Разрешите, Юрий Павлович?

— Докладывайте.

Главный военный разведчик взял секундную паузу, чтобы собраться с мыслями, и заявил:

— Считаю, мы сможем до некоторой степени снизить урон от потери комплекса. Главное действовать сейчас максимально оперативно.

— И каким же образом? — буркнул Шитов и посмотрел с выражением легко недоверия к словам начальника ГРУ. — К сожалению телепортацией мы не овладели.

— Она здесь не потребуется, — ответил Остапов, пропустив мимо ушей колкость министра. — Более подробно об этом расскажет генерал-майор Селезнев.

Услышав свою фамилию, Николай Федорович встал для доклада и почувствовал, как у него взмок лоб.

"Сейчас начнется"

— Прежде всего, я хочу заметить, что отсутствие связи с группой спецназначения еще не повод делать вывод о ее гибели. В практике были известны примеры, когда наши бойцы неделями, а порой и месяцами не могли по объективным причинам связаться с Центром. Виной тому был выход из строя передающих устройств или аномальные явления, объяснение которым так и не были найдены. Вам известно такое явление, как Мёртвый сезон...

— Исключено, — резко оборвал министр. — У нас есть неопровержимые доказательства отсутствия признаков этого явления минимум в последний месяц. Да и блокировка всех выходящих радиосигналов в Мёртвый сезон ни разу не длилась больше двух суток.

Осведомленность министра приятно удивила Селезнева, но все-таки он возразил:

— У нас нет никакой уверенности в точности оценок этих сроков, но существует тысячи способов не дать отряду выйти на связь. Я лишь прошу подождать хотя бы некоторое время и не делать однозначных выводов о судьбе наших парней.

— До тех пор, пока у нас нет доказательств считать их живыми, мы будем вынуждены числить их погибшими или пропавшими без вести, — слова Шитова прозвучали как приговор. — Это единственное, о чем вы хотели сообщить?

Взгляд министра был красноречив и не выражал ничего, кроме скепсиса. Убедить настроенного подобным образом чиновника дело непростое и Селезнев это понимал, равно как и необходимость более конкретных предложений.

— Двое сотрудников, возможно, наша единственная зацепка в поиске ответа на вопрос, что известно нанимателям Серегина по проекту "Черный орел".

Настала, казалось, звенящая тишина. Все сидевшие, кроме Остапова и Клюева, переглянулись. Произнесенные слова вызвали неодобрение, читавшееся на лицах военного руководства. Чтобы не дожидаться потока гневных реплик, начальник ГРУ быстро объяснил:

— Сейчас у нас нет выбора, — пошел напролом Остапов. — Мозаика начинает складываться и есть все основания считать трагедию в комплексе, падение "Небесного взора" и деятельность частников из "MPRI" звеньями одной цепи. Для решения всей проблемы мы не можем не привлечь дополнительные ресурсы, иначе любые попытки спасти все, что еще можно спасти будут сведены на нет.

Настала пауза, в ходе которой министр сделал фигуру из десяти пальцев и некоторое время размышлял. Наконец, он произнес:

— Этот Серегин... Владимир Леонидович, у вас есть версии, как его могли завербовать?

Сидевший до сего момента Велихов — первый особист страны, — выровнялся в своем кресле.

— В виду крайней изоляции подземного комплекса, как вы понимаете, контроль отдела контрразведки в нем очень непрост. Особенности Зоны не позволяют производить ротацию состава, регулярную проверку на полиграфе и так далее. Мы можем рассчитывать на систему сдержек и противовесов, выстроенную в структуре руководства комплекса. Поэтому проверить всю поступающую информацию оттуда мы могли исключительно по косвенным признакам. Зная об этой особенности, выбору сотрудников уделялось самое серьезное внимание и проверка психологами человека как до заброса в Зону, так и на месте, была особенно тщательной. Психологические портреты записаны в досье на каждого сотрудника и хранятся как зеница ока. Естественно, все эти меры не могут дать стопроцентной гарантии от предательства, какими бы целями оно не мотивировалось.

— Но хоть какие-то предположения у вас имеются? — напомнил о своем присутствии Митрохин.

— Сразу хочу заявить, сказанное мною нельзя будет считать окончательным мнением, поскольку оно основывается лишь на некоторых умозаключениях и словах инженера. Так вот, скорее всего если исходить из предположения о саботаже, во главе которого стоял Серегин, вероятно, мы имеем дело с самостоятельным выходом на контакт.

— Каким образом? — министр напряженно слушал.

— До проведения отбора кандидатов в разведотдел комплекса, мы вместе с коллегами из ГРУ исходили из необходимости работы в нем только специалистов, прошедших подготовку в Зоне. Учитывая послужной список Серегина, лучшего кандидата на роль главы разведотдела просто не сыскать. Он прошел все мыслимые проверки и ни разу не дал ни малейшего повода усомниться в своей порядочности. Из всех перечисленных доводов можно сделать лишь один вывод — его завербовали после создания комплекса. Именно выполняя роль сначала военного сталкера-разведчика, он, скорее всего, и предложил свои услуги.

— Сам? — усомнился Шитов.

— Да. С его способностями он вполне мог создать свою небольшую агентурную сеть или выйти на контакт с группировками, подконтрольными иностранным разведкам. Будучи в статусе одного из высших руководителей этого секретного исследовательского проекта, провернуть такое практически невозможно. Если взять за основную версию с вербовкой Серегина в бытность разведчиком-военсталкером исследовательского комплекса, то могу себе представить неслыханную радость его кураторов, когда они узнали о его новом месте работы.

— Тогда возникает вопрос о связи, — подключился к разговору Клюев. — Как он передавал информацию? Разве что...

— Он мог создать несколько мест с тайниками в самой Зоне, — закончил за него Велихов. — Рискованно, но техника в Зоне вещь ненадежная, да и выходить на связь незаметно подобным образом крайне сложно.

— Зато выбирать маршруты разведотрядов так, чтобы они пролегали мимо этих тайников вполне реально, будучи шефом разведки, — догадался Селезнев и все с одобрением посмотрели на генерал-майора.

— Верно, — согласился Велихов. — Такой расклад действительно многое объясняет. Мною уже ведется проверка всех, кто имел любое отношение к информации о подземном сооружении.

— Проверьте и как можно лучше, — напомнил министр. — Кто, по-вашему, за этим стоит?

— Вероятней всего американцы, особенно, если принять во внимание их причастность к забросу наемников, использовавших специальную аппаратуру, охоту, устроенную ими за "Небесным взором". Очевидно, одна из их важнейшей целей будет добыча всей информации о "Черном орле".

Министр сокрушенно покачал головой.

— Неужели все происходит на самом деле, коллеги? Нас обыграли буквально у нас же под носом.

— Юрий Павлович, есть шанс перехватить инициативу, — осторожно произнес Клюев и заметил, как Остапов ему кивнул.

— Доставить сюда как можно быстрее этих двоих? Я уже это слышал. Как контрразведка оценивает надежность их сообщений? — Шитов обратился к Велихову. Контрразведчик заерзал на месте, но уверенным голосом дал ответ:

— Исходя из текста сообщения связиста и, зная, что ГРУ не принимало от комплекса никаких сигналов во время сеанса обязательной связи, имеются все основания считать их достоверными. Психологи и лингвисты также подтвердили малую вероятность действий связиста под контролем и сказанное им похоже на правду.

Вмешался Остапов:

— Юрий Павлович, сейчас каждая секунда на счету. Нужно реагировать и решительно.

— Судя по вашей решительности можно заключить, словно вы обладаете неким планом, — заметил министр обороны и выжидающе посмотрел на шефа ГРУ. С молчаливого согласия Остапова взял слово его первый заместитель.

— Есть идея задействовать "Сапсан", — сказал Клюев и вкратце пояснил, в чем она заключается. Предложение вызвало сомнительное бурление в зале, совмещавшее в себе недоверие, сомнение и надежду. Начальник Генштаба, с которым у двух первых лиц ГРУ с первых дней работы не задались отношения, демонстративно сложил руки на груди в предвкушении разгромной критики в адрес Клюева и самого Остапова, поскольку предложение было выдвинуто с его подачи. Однако последовавший ответ удивил всех. Выслушав, министр задумчиво спросил у Митрохина.

— Имеются ли еще способы осуществить заброс людей в Зону, но менее рискованные?

— Не использовать "Сапсан", — немедленно ответил начальник Генштаба. По-другому — никак. Мы просто либо потеряем всех людей и тогда элементарно некому будет искать выживших, либо погибнет подавляющая часть отряда, в результате чего бойцы опять-таки не смогут вытащить их оттуда.

Начальник Генштаба непременно хотел настоять на своем и его позиция присутствующим была понятна.

— А вы, Кирилл Петрович? — теперь очередь парировать настала за Остаповым. Шеф ГРУ покашлял в руку и последовательно стал излагать свои доводы.

— Аргументы Андрея Александровича, безусловно, весомы, но при составлении карт с последующим вылетом вертолетов пройдут часы, а кроме того, как мы сможем замаскировать от недруга свои действия? Даже если мы решим не скрываться от спутников, использование вертолетов с установленными на них детекторами ничего не даст: аппратура регистрации аномалий на вертолетах намного слабее, чем на борту "Взора". Из-за этого риск попасть в какую-нибудь воздушную электру очень велик. Именно поэтому мы всегда снабжали вертолеты картами, составленными на основе данных "Небесного взора". Однако мы не можем одновременно послать десант на вертолете, куда с самолета-детектора будут пересылаться дополненные карты в режиме онлайн — это моментально привлечет внимание противника, поскольку вертолеты еще в момент вылета "засветятся" на его радарах. Здесь нужен совершенно иной, нестандартный подход, далеко выходящий за рамки любого шаблона. Да, риск огромен, но если мы потеряем этих двух отчаявшихся людей, то не просто распишемся в собственной беспомощности, но и окончательно отдадим противнику инициативу и с этого момента он будет диктовать все условия, а мы даже не сможем как следует на них реагировать.

Остапов замолчал и устало откинулся на спинку кресла. Речь шефа ГРУ произвела серьезный эффект и даже привыкший ко всякого рода словесным баталиям в Доме Правительства министр лишь сосредоточенно глядел на бумаги перед собой, словно хотел увидеть в них ответ.

— Есть еще кое-что, Юрий Павлович, — осторожно вклинился в разговор Селезнев, глядя на документы перед собой.

— Говорите, — задумчиво сказал Шитов, разминая виски. У него неожиданно разболелась голова.

— Есть вероятность, что американцы — если это действительно они — стоящие за Серегиным, могут знать тип шифров и при перехвате сообщения Самонина узнать о выживших. В таком случае им станет известно место выхода в эфир.

— Значит, они постараются убить связиста в момент следующего сеанса связи, — догадался министр, посмотревший на ситуацию под новым углом. На его лице отразилась тревожная догадка.

— Им элементарно заблокируют единственный выход и тем самым обрекут любые попытки эвакуировать Руденко и Самонина. Для противника сейчас главное лишить нас доступа к ним и, что самое скверное, время играет против нас.

— Николай Федорович прав, — вмешался Велихов. — Быстрейший способ доставить туда бомбу или ракету задействовать один из своих ударных дронов с базы под Луцком, причем используются они в интересах ЦРУ. Вряд ли американцы станут задействовать крылатые ракеты и наносить удар из-за пределов Зоны — слишком много вопросов появится.

Клюев, сделав пару глотков воды из стакана, дополнил картину.

— Кроме того, недалеко от места выхода из комплекса могут рыскать их эскадроны смерти. Если им дадут команду... — Заместитель сделал многозначительную паузу и лишь затем закончил мысль. — У нас просто нет другого выхода.

Наступило тяжелое молчание. Каждый подумал о грани, отделявшей их от катастрофы, а заодно над тем, как персонально для них сложится их дальнейшая судьба и карьера. Вопрос приобретал политический окрас и его решение выйдет далеко за рамки кабинета, в котором они собрались, но сейчас именно от их действий зависело то, с каких позиций их руководство будет выступать. Пока была хоть минимальная возможность перетянуть ситуацию в свою пользу, вырвать из рук противника козыри, то риск был оправдан на все сто процентов. Как опытный аппаратчик, Шитов это прекрасно понимал.

— Да уж, — протянул он, — подкинули нам задачку. Что со вторым "Взором"?

— Проведен первичный сбор данных о расположении аномалий. Они уже обработаны и могут быть использованы в операции. — Шеф ГРУ повернулся к министру всем корпусом, как бы подчеркивая важность следующих слов. — Нужно в ближайший сеанс отослать сообщение, чтобы Самонин и Руденко любым способом выбрались из комплекса. С помощью первичных данных картографирования можно указать место, куда следует уйти и где им останется продержаться до прихода поисковой группы. Да, это смертельно опасно даже для опытных старателей, но только так я вижу их единственный шанс на спасение при условии, если мы отправим наших специалистов, а для этого необходимо ваше разрешение, Юрий Павлович. Либо сейчас, либо окажется слишком поздно, — твердо сказал Остапов и заметил на себе чугунный взгляд министра обороны. В эту секунду начальник Главного разведывательного управления понял, что может слишком сильно надавить и загнать в угол Шитова, но теперь поделать ничего не мог.

— Разрешите, господин министр? — обратился Селезнев.

— Что у вас еще? — хмуро буркнул Шитов

— Если все пойдет по сценарию, описанному Кириллом Петровичем, то мы определенно способны помешать противнику. — Николай Фёдорович объяснил в чем заключался смысл идеи и после его озвучивания, присутствующие стали одобрительно переговариваться между собой, пока Шитов снова не взял слово.

— Пожалуй, над этим стоит подумать. Здесь потребуется высокий уровень взаимодействия, — сказал он и все замерли в ожидании. Отложив в сторону очки, министр встал из-за стола и произнес:

— Я лично доложу Президенту и постараюсь получить разрешение на проведение операции. Но терять время нельзя, чтобы в случае получения согласия Верховного, мы немедленно могли послать в Зону спецгруппу и вытащить этих двоих оттуда. Даже с "Сапсаном". — По выражению его лица всем стало ясно, сколь непросто ему далось такое решение. — Когда готовы приступать?

— Уже приступили, — ответил Остапов и заметил понимающую улыбку на лице Шитова. Ее увидел и Селезнев.

* * *

Работа техников в лаборатории длилась несколько суток, но в промежуточных отчетах уже совершенно определенно говорилось о воздействии пси-поля на экипаж "Небесного взора", послужившим главной причиной его гибели. Приборы, исходя из зарегистрированных самописцами данных, были исправны и работали в штатном режиме. Никаких сведений об экипаже не поступало, зато руководство дало предельно четкие указания, в которых ясно расписывались первостепенные задачи лаборатории и в результате главными действующими лицами в изучении информации с самолета стали физики, занимавшиеся исследованиями в области пси-полей и механизмов их генерации. Многие сделали вывод об осведомленности наверху о судьбе летчиков и операторов разведывательного самолета, из чего заключили, что их считают погибшими. Записанную на электронный носитель информацию с приемников упавшего "Небесного взора", регистрирующих новый и почти не изученный вид волн, расшифровали и немедленно отправили на анализ специальной группе ученых, проводивших закрытые работы в интересах Главного разведуправления. Коллектив состоял из пары десятков опытных исследователей из разных областей, работавших вместе как хорошо сыгранный оркестр. Отсутствие ограничений, свойственных гражданским институтам, и значительно упрощенная бюрократия за десять лет привела к появлению структуры, чья работа приносила чуть ли не наибольшую эффективность благодаря гармоничной комбинации профессионализма и великолепно отлаженной совместной работы, сравнимой с точностью атомных часов. Физики и специалисты в области цифровой обработки сигналов после тщательного изучения представленных данных сумели при помощи специально разработанных программ определить физические характеристики пси-воздействия колоссальной мощности, ставшего причиной гибели самолета, о котором большинство из них знало лишь самую малость. Подробные характеристики "Небесного взора" были одним из самых больших секретов российских ВВС и ГРУ, что по определению означало предельно узкий круг лиц, знакомых со всей картиной в целом. Разные лаборатории могли работать над одним и тем же, но даже не подозревать об этом и каждый выполнял свой узел одной огромной задачи. Таким довольно простым, но весьма эффективным способом в значительной мере решалась проблема с утечкой информации, хотя в любой системе могут быть дыры в безопасности.

Об этом знал и Григорий Семенович Старцев, ответственный за научно-техническое направление работы в ГРУ в области аномальной физики. Ученый обладал высочайшим интеллектом и прозорливостью Нострадамуса, особенно когда речь шла о выборе нужного направления в поиске разгадки той или иной проблемы и неизбежно приводил к нахождению ее сути, а в конечном итоге, к ее решению. Фантастический нюх Старцева на обнаружение ключей к разгадке сложнейших задач стал притчей во языцех среди его коллег. Хотя сам он однажды не без некоторого самохвальства заявил, будто в поиске истины лишь отбрасывает все лишнее и оставляет нужное, затем систематизирует и решает то, что остается, некоторые всерьез верили в его экстраординарные способности. Данный факт привел к желанию многих из попадавших в чрезвычайно закрытую систему российской военной разведки работать под руководством Григория Семеновича. В результате у него появилось право проводить отбор тех, кто ему подходил больше всего по своим профессиональным и личным качествам, дававшее впечатляющий результат. Группы под началом Старцева действовали существенно результативней, чем другие и данное обстоятельство было отмечено на самом высоком уровне, а поскольку работа в области аномальной физики, возникшей на полгода позже рождения Зоны (о чем простые обыватели не знали), то ему покровительствовали с самого верха. Поразительная способность к поиску компромисса, а также исключительные успехи привели с подачи начальника ГРУ к выдвижению Старцева на должность главы нового отдела в девятом управлении военных технологий. Все, что изучалось в нем скрывали всеми доступными средствами от посторонних глаз. Задействовали новейшую систему многоуровневого контроля сотрудников, которым запрещалось что-либо выносить с рабочих мест, а всякая документация с файлами хранилась только в лаборатории без права выноса на любом носителе за ее пределы. В довесок к этому за сотрудниками на работе следили непрерывно и круглосуточно, а всю съемку за каждую смену анализировали, порой просматривая поминутно даже если имелось малейшее подозрение на несанкционированный вынос любых данных. И это не говоря про детекторы, однако со временем тотальный контроль всеми воспринимался не покушением на свою личную свободу, а суровой необходимостью, ведь только так можно обеспечить требуемый уровень безопасности.

Но даже в таких жестких условиях Старцев сумел продвинуть работу настолько, насколько от него не ожидало даже начальство и вся бюрократия Управления, которая как и везде, в штыки воспринимала все инновационное, предпочитая действовать старыми проверенными способами. Настойчивость нового начальника дала плоды, благодаря чему были привлечены молодые сотрудники к столь ответственной работе, естественно позаботившись, чтобы они прошли всестороннюю проверку. Не без проблем, со скрипом и под влиянием существенно возросшего авторитета Старцева, таки удалось создать команду, совмещавшую в себе прорывные идеи молодых кадров со столь необходимым опытом и выдержкой от их старших коллег. Подобная сработанность особо помогла в то время, когда нагрузка достигла апогея за последние несколько лет и любой другой коллектив попросту бы с ней не справился. Привыкнув за все эти годы к вещам столь необычным, что загадочность их природы не уступала только той опасности, которую они представляли, ученые научились переставать удивляться и воспринимали предметы аномальной природы как нечто совершенно обыденное.

Так было до последнего времени.

Один из научных сотрудников спешно шел из спецхранилища, куда помещались артефакты добытые разными путями в Зоне, и завернул в коридор, оканчивавшийся дверью в его кабинет. Раздраженно глянув на камеру наблюдения, он поднес бесконтактную карту к считывателю и набрал свой уникальный код. Раздался писк и электронный замок разблокировал допуск. Позднее время нисколько не волновало сотрудника и он абсолютно не хотел спать, будучи полностью поглощенным своим делом. Войдя внутрь, он без промедлений сел за свой рабочий стол и ввел последние данные с самописца, на который в отличие от его гражданских аналогов записывал не только параметры полета, но еще и сведения об использовании спецприборов. Регистратор "Небесного взора" фиксировал возможные воздействия аномалий и потому сама записывающая аппаратура в нем была сложней, чем на других летательных аппаратах. Первичный анализ данных привел к обнаружению мощнейшего воздействия пси-излучения, приведшего к катастрофическим последствиям для небольшого приемника, чью идею создания в свое время выдвинул инженер Фёдор Далматов. Именно благодаря этому устройству, чей принцип основан на особом механизме взаимодействия электромагнитного и пси полей, российская разведка получала дополнительную информацию о Зоне. В этот раз колоссальный по мощности поток привел к образованию столь сильных токов, что они буквально спалили всю проводку в сложной электронной начинке. Именно благодаря этому в лаборатории сумели установить нижнюю границу мощности пси-излучения, однако сотрудник уже несколько часов бился над моделированием и реконструкцией всего процесса с течением времени, но по разным причинам конечный результат не давал сколь угодно значимых результатов. В целом ученый понимал, в каком направлении ему следует работать, но правильный путь все время ускользал, как только появлялась робкая надежда на его обнаружение. Ни одна из моделей, созданных им, не могла объяснить особенности зарегистрированного эффекта и этот факт просто обескураживал. Ученый шестым чувством знал, что ответ должен находится совсем рядом, нужно было просто посмотреть под определенным углом на проблему и...

"А если попробовать вот так?" — спросил себя научный сотрудник, еще не ведая о том, что порой именно с такой мысли в голову приходили поистине гениальные догадки. Пускай на статус гения ученый и не претендовал (хотя, чем черт не шутит?), но все же свою лепту сумел внести в совершенно новую науку о природе. Идея заключалась в не мгновенном сгорании прибора за тысячные доли секунды, как изначально предполагали техники и пара его коллег, а в течение целых секунд или даже минут.

"Может, поломка приемника произошла не в одно мгновение? — подумал ученый, крутя пальцами ручку. — Вполне. Но если мы сравним эти результаты с данными из других датчиков..."

Загрузив информацию с десятка регистраторов, установленных агентами разведки в Зоне и замаскированных под местность, ученый обнаружил один необычный факт. Во время пси-удара ни одни другой пси-детектор не зарегистрировал ни одного всплеска активности, что было вполне дежурно как для предвыбросного состояния Зоны и чем-то походило на затишье перед бурей.

"Вот это фортель!" — удивился сотрудник собственному выводу и отложил ручку в строну. Для верности он перепроверил еще раз все, что узнал и через десять минут работы сомнения полностью развеялись: нигде больше во время последнего получаса полета "Небесного взора" не зафиксировался ни один всплеск активности подобного излучения. Тогда сотрудник построил распределение потока относительно координатной сетки. Поскольку ее требовалось привязать к реальному положению самолета в пространстве, то специалист сопоставил данные о полете с моментом, когда пси-поток достиг значения, после которого прибор сгорел. Зная положение самолета в момент преодоления пси-излучения предела Войта-Рагимова, он определил точку, куда конкретно был направлен регистратор прибора. Его центр сотрудник привязал к пересечению координатной сетки, где по оси абсцисс ученый отложил широту, а по оси ординат долготу. С учетом области, которую мог охватить прибор, получилось воссоздать распределение потока в зависимости от координат в один конкретный момент времени. Анализ распределения привел к выводу, от которого у научного сотрудника медленно отвисла челюсть.

— Этого не может быть! — воскликнул ученый и тут же скопировал полученные данные на флэшку и вместе с ней, пребывая в крайне возбужденном состоянии, какое бывает в предчувствии чего-то очень важного, быстро направился в другой кабинет, где результаты его работы должны были оценить по достоинству.

* * *

Вашингтон

На встречу с Директором национальной разведки Брайан Холл пришел в подавленном настроении и легкой головной болью, от которой не помогали таблетки, прописанные его лечащим врачом две недели назад. Генерал-майор в отставке, имевший медаль "За выдающиеся заслуги" и Орден Доблестного легиона с двумя дубовыми листьями не был в восторге от должности, которую он сейчас занимал и лишь настоятельная просьба его друга — а теперь и непосредственного начальника — Уильяма Рида, которого назначили на пост руководителя всего разведывательного сообщества США сразу после ухода из ЦРУ, вынудила его согласиться. Многие сразу отметили, что таким ходом американский президент хотел в некоторой степени сбалансировать влияние Пентагона, службам которого перепадало до восьмидесяти процентов всего бюджета, выделявшегося на все разведсообщество. Само собой такую идею по другую сторону Потомака восприняли весьма негативно, что повлекло за собой мощнейшее противодействие со стороны военных. После долгих межведомственных склок верх одержали те, кто был за передачу руководства и координации всех спецслужб выходцу из стен Лэнгли, во многом благодаря жёсткой позиции самого президента. После протягивания кандидатуры Рида недовольство в Пентагоне, в частности министра обороны, вызывали его новые полномочия, согласно которым через советника по разведке самого президента и двух важных советов — по Национальной и Внутренней безопасности — цэрэушники могли контролировать содержание всех разведсводок, ложившихся на стол хозяина Овального кабинета, а значит определенным образом влиять на президента. В результате Рида считали одним из самых значимых политиков, имевшего огромное влияние как в Белом доме, так и обладавшего серьезными связями в теневых коридорах власти на Капитолийском холме. С его мнением кое-кто не соглашался, но практически никто не мог игнорировать, а тем более не принимать во внимание. Был еще один нюанс, позволявший налаживать контакты нынешнему "Царю разведки" — как прозвали этот пост некоторые особо острые на язык журналисты. Степень магистра в Школе правительственной службы имени Кеннеди Гарвардского университета, блестящее окончание военной школы в Вест-Пойнте, непосредственное участие в операции "Буря в пустыне" застолбили за ним репутацию профессионала, в следствие чего Рида охотно принимали не только политические круги, но и эксперты, знавшие не понаслышке о том, как ведется организации разведывательной работы. Собственно Холл, знакомый с шефом "всея разведки" еще с Гарварда знал, что слухи о его профессионализме нисколько не преувеличены и даже, в определенной степени, занижены, что объяснялось спецификой его работы.

Генерал Холл появился в рабочем кабинете Рида с военной пунктуальностью, которую ценили оба. Хозяин кабинета в дорогом темном костюме встретил своего коллегу и, поздоровавшись, без лишних церемоний преступили к делу. Рид ослабил галстук, после чего с характерной хрипцой в голосе спросил:

— Сколько всего человек осталось? — лысая голова Рида блестела от капелек пота.

— Четверо, — констатировал Холл. — Остальные пропали без вести или погибли.

— Что спутники?

— Сейчас над Зоной есть два "Лакросса", результаты радиолокации подтвердили сообщение от "Фэлкон"; заброшенная станция превратилась в руины.

— Значит, последовал код на подрыв? — уточнил Рид.

— Да, иначе быть не могло. Код пришел от двух человек, знавших его. — Лицо Холла было хмурым как никогда.

— Но ведь это не все? — уточнил Рид и генерал кивнул.

— Один из часовых отчетливо слышал звук выстрела, когда второй из находившихся внутри наемников сообщил код. После этого связь оборвалась.

Взмокший лоб Рид вытер шелковым платком и обратно сунул его в карман пиджака.

— У нас нет точной информации, но если она соответствует действительности, то мы имеем дело с организованным нападением.

— Черт, Браян, я боялся, что ты произнесешь эти слова, — признался директор. Такая гибель наемников вела к далеко идущим выводам. — Русские?

— По данным из ЦРУ и РУМО данная территория считается неподконтрольной ни одной из действующих группировок, плюс ко всему считается крайне опасной из-за аномалий, которые встречаются там, как грибы после дождя. Мои специалисты, имевшие доступ к деталям операции, в один голос сообщили, что проникновение могло состояться только под землей, где по сталкерским меркам ходить в рейды считается чуть ли не самым опасным в Зоне.

Холл пристально посмотрел на своего друга и начальника.

— Послушай Уильям, это нельзя считать просто случайным попаданием в глубь бункера. Даже крупный разведотряд сталкеров вряд ли бы сунулся туда, пускай бы за ними гналась вся аномальная нечисть Зоны. Тут мы имеем дело с заранее продуманным планом и высокой подготовкой его исполнителей.

— Ни у одной группировки не найдется столько высококлассных бойцов, — согласился Рид.

— Совершенно верно и речь здесь может идти только о спецподразделении сильной страны. Единственными, кто кроме нас обладает достаточным влиянием в регионе, могут быть только русские.

— И буквально незадолго скорее всего они же взорвали свой самолет, — напомнил ему Рид.

— Возможно и так, во всяком случае другим это просто не нужно, — подтвердил Холл. От разговора у него пересохло горло и он налил в стоявший рядом стакан воды из стеклянного графина в стиле ар-нуво с красиво стекающими вниз линиями. Отпив, Холл заметил нетерпеливый взгляд начальника.

— Активность русских серьезно беспокоит нас и ЦРУ , — признался генерал. — Я уже связался с директором Паттерсоном и обсудил с ним некоторые вопросы.

— Что он сказал?

— Возможно, у нас утечка, — ответил Холл и заметил, как Рид побагровел и был готов метать молнии.

— Как? Утечка?! Ты же сам меня заверял в предпринятых мерах! — вспылил Рид, сопровождая выражение своих эмоций активными жестикуляциями, которые его заместитель помнил еще со времен университета. Впрочем, напомнил себе генерал, на публике он всегда умел держаться.

— Все, что я говорил полностью соответствует действительности, Уильям — успокоительным тоном продолжил Холл. — О существовании группы "Нептун" знали только несколько человек, да и то двое среди них обеспечивали связь и не имели ни малейшего представления, кто и что скрывается по этим кодовым словом.

Взгляд Рида перестал быть пристальным и по его выражению можно было сказать, что директор понял намёк своего друга.

— Что-нибудь еще известно? — спросил Рид. Генерал отрицательно покачал головой.

— Нет. Мы знаем лишь факт подрыва. Остался ли кто-то в живых — неизвестно.

Рид тяжело вздохнул.

— Выходит, мы знаем, что скорее всего на отряд напали и первым кандидатом на эту роль выступает русское подразделение. Раз пришла команда на подрыв, значит ситуация была критической, верно?

— Да, — согласился Холл, — у них был совершенно однозначный приказ использовать подрыв только в самом крайнем случае.

— Похоже, он настал, — Рид мрачно усмехнулся. — Как на счет остальных?

— Предположительно, они будут у Периметра в ближайшие десять-двенадцать часов. Там для них заранее подготовлен коридор.

— Браян, как мне об этом сообщить президенту? Я не могу прийти в Белый дом и с порога заявить: "Сэр, мы облажались и теперь русские могут узнать о наших планах". — На лице Рида появились оттенки растерянности.

— Попытайся ставить акцент на получении важнейших данных, — произнес Холл, не без удовольствия посмотрев на свои до блеска начищенные туфли. — Добавь про выполненную задачу и малую вероятность обладания противником известных нам сведений.

Рид с удивлением посмотрел на своего заместителя.

— Не ожидал таких советов от отставного генерала, — произнес директор и Холл заметил проскользнувшую улыбку на его лице, которое тут же стало серьезным. — Меня беспокоит другое, — сказал Рид.

— Ты о чём?

— Удастся ли нам без последних данных "Нептуна" проверить слова агента? Нельзя полагаться только на один источник, пусть даже и проверенный.

— Согласен, но даже известного нам хватит для перепроверки его слов. Если не считать точки входа в сверхразлом. — Последние слова Холла заставили встрепенуться начальника.

— То есть, мы можем проверить все, кроме самого главного? Какая ирония... Брайан, на этом основана вся будущая операция, — напомнил Рид. — Если мы не сможем доставить устройства, все пропадет, так и не успев начаться.

— Наши аналитики сумели ограничить район поиска, — сообщил Холл, постаравшись немного приподнять настроение босса.

— И насколько? — скептически уточнил Рид.

— До ста тридцати квадратных километров. Если запустить пару...

— Запустить?! — оборвал его Рид. — Тебе же лучше всех известно, сколько на поиск понадобиться времени, а его как раз и нет! Будь у нас время, то не было бы необходимости обхаживать агента — мы могли и без него справиться.

Наступившее молчание прервал Рид, который извинительным тоном произнес:

— Ты прав, Браян, мне не стоит высказывать все это тебе. Сейчас нужно не упустить преимущество.

Из стола он достал пятидесятистраничный доклад и положил его перед Холлом.

— Кстати, мне понравилась твоя идея. В тексте слово "Иран" встречается семьдесят шесть раз — чаще, чем какое-либо еще.

— СМИ подхватят этот доклад и преумножат эффект тысячекратно. Если не давать затухнуть поднятой шумихе, то общественное мнение однозначно нас поддержит. Ты же понимаешь всю силу вовремя сказанного нужного слова?

— Спасибо, я знал, что всегда могу на тебя положиться.

На этом разговор был закончен и когда генерал покинул просторный кабинет, Уильям Рид набрал номер человека, сидевшего в другом здании.

* * *

— Здравствуй Уильям, — из телефонной трубки раздался усталый голос.

— Еще один тяжелый день Пол? — Рид постарался произнести слова бодрящим тоном, но получилось не слишком удачно.

— Дел навалилось больше, чем я вообще помню, но ты ведь звонишь не для того, чтобы поинтересоваться моими делами, верно?

— Ты прав, Пол. Есть одно щекотливое дело и его нужно срочно обговорить при личной встречи.

— Все настолько серьёзно?

— Даже хуже, чем ты себе представляешь.

Наступило короткое молчание.

— Через час устроит? — спросил человек на другом конце связи.

— Отлично, я буду ждать.

* * *

1 ноября 2016 года. Москва, международный аэропорт "Шереметьево"

День был пасмурным с редкими прояснениями на небе, зато к удовлетворению дипкурьера дождя не намечалось, о чем он успел прочесть в своем планшете на одном из метеосайтов. Выйдя из самолета по телескопическому трапу номер семнадцать терминала "Шереметьево-D", он без единой заминки был пропущен через паспортный и таможенный контроль, а при выходе его ждала машина с правительственными номерами. Поздоровавшись с водителем, он сел внутрь и автомобиль выехал к Международному шоссе. Сидя в нем, курьер бережно передал нужный пакет фельдъегерю, подтвердив, что в пути ничего не произошло и перелет был дежурным. Дальнейший маршрут правительственного курьера занял чуть больше часа с учетом московских пробок, когда машина въехала в закрытую территорию целого комплекса зданий, входящих в штаб-квартиру Службы внешней разведки России близ района Ясенево. В советские времена ей предшествовало Первое главное управление КГБ СССР, занимавшееся политической разведкой за рубежом, однако после путча в августе девяносто первого года указом Президента его вывели из-под единой спецслужбы и до восемнадцатого декабря оно называлось Центральной службой разведки. Теперь эта структура наследовала лучшую в мире разведку, в которой Советский Союз был впереди планеты всей, хотя после трагических событий в девяносто первом году и ее затронул ветер перемен. С тех пор СВР прошло через реформы, проведенные часто не наилучшим образом и не способствовавшие повышению эффективности ее работы. Особенно пострадала Служба от назначения на высокие должности людей, имевших весьма посредственное представление о специфике ее работы, однако вследствие политической целесообразности и выгоды на верху порой попросту не обращали внимание на серьезнейшие последствия подобных назначений. Некоторое время ходили слухи об обратном переподчинении СВР в ФСБ, в составе которой она якобы будет действовать лучше. Предполагалось, что перевод проведут в несколько этапов в течение пары-тройки лет, но тектонические события на мировой геополитической карте привели к отказу от идеи очередной реорганизации. При этом накал критики в адрес Службы не уменьшался и выплескивался волной недовольства с каждым разом, когда случалось какое-либо событие, чье зарождение не было заблаговременно вскрыто разведкой. Таким образом регулярно всплывали сообщения, в том числе от сотрудников СВР, что добываемая ведомством информация совершенно не удовлетворяла военно-политическое руководство страны и разговоры о слиянии с ФСБ только усиливались. Изменение же ситуации произошло незаметно для большинства экспертного сообщества и обозревателей. Начиная приблизительно с две тысячи двенадцатого года, повальная критика несколько снизилась, хотя недовольные сообщения продолжали появляться особенно с началом Арабской весны. Данный факт сбивал с толку и вводил в заблуждение подавляющее большинство тех, кто внимательно следил за всем, что вертелось вокруг вопроса слияния, включая и зарубежные спецслужбы. Кое-где в статьях появлялись предположения, будто СВР чуть ли не провело операцию по улучшению своего имиджа в СМИ, а главными затейщиками вброса выступили некоторые высокопоставленные чиновники Службы с целью не допустить окончательного формирования общественного мнения, где их ведомство выступало неэффективной самостоятельной единицей. Подобной версии не верили, хотя и она быстро нашла своих сторонников. События воспринимались некой межведомственной грызней и борьбой отдельных кланов в политическом руководстве России, что в результате сыграло на руку тем, кто владел если не полной информацией о происходящем, то как минимум знал куда больше других.

Все началось восьмью годами ранее с момента, когда в машину советника российского посольства в США была подброшена бумажка, которую он заметил лишь по пути назад, когда случайно взглянул на сиденье справа от себя. На нем лежал смятый клочок бумаги, которого раньше в машине не было. Данное обстоятельство насторожило дипломата, однако он решил не подавать виду и продолжил ехать также, как и раньше, поскольку не без оснований опасался за собой слежки, особенно после сообщений контрразведчиков о не ослабевающей плотности наружного контроля вот уже целую неделю. Столь сильное "опекунство" связывали с приездом министра иностранных дел России в Вашингтон, назначенный на следующую неделю и никто не хотел скандала накануне встречи двух главных дипломатов обоих государств. Советник тогда не обратил внимание, были ли еще рядом какие-нибудь машины диппредставительств других государств, но внутреннее чутье ему подсказывало, что автор подброшенной бумажки знал, кому он бросил записку. В конце концов вычислить нужную машину по номерам не было чем-то сложным. Положив бумажку в карман, мужчина отнес находку к своему начальнику, с которым они вместе ознакомились с ее содержанием. Там от руки были набросаны несколько строк на английском языке с просьбой о встрече на конфиденциальной основе по весьма серьезному делу. Указанное в записке место для следующего контакта неизвестный выбрал довольно удачно с учетом означенных условий, но когда информация попала на стол к резиденту, то последний отнесся к ней с большой долей скептицизма. Никто не мог дать гарантию, что подобной "инициативой" некоторые круги в американском истэблишменте не попытаются сорвать намеченные переговоры по ближневосточной проблеме. История знала подобные примеры и разведчикам никак не хотелось пополнять их число. Кроме того, не исключался и вариант с психически больным человеком, коих в посольстве нагляделись немало. Да и опять же, никто не мог дать гарантию, что "психбольной" — не какая-нибудь провокация с американской стороны, тем более этот прием ими применялся часто. Посовещавшись, на первый раз решили вообще никак не реагировать и логика решения была проста: если это подстава, то скорее всего больше со стороны незнакомца никаких записок не последует. С другой стороны серьезно настроенный инициативник попытается вновь выйти на контакт, что, впрочем, совершенно не означало немедленного появления к нему доверительных чувств. Напротив, в резидентуре подумают сотню раз прежде чем связываться с ним и только после всестороннего анализа и с разрешения Центра примут окончательное решение.

Так произошло и на этот раз. Почти две недели советник не встречал кого-либо и не получал никаких сообщений. Когда уже все поверили в провокацию со стороны американцев, к советнику, вышедшему из ресторана на окраине города, обратился чей-то голос. Был вечер и сторона улицы, где располагался ресторан, освещалась хуже другой, поэтому когда к машине кто-то подошел, русский сотрудник посольства подумал даже, что его собирались ограбить — дело обыденное, с учетом криминогенной обстановки в американской столице, обостренной скорыми рождественскими праздниками. Как выяснил советник, опасения на сей счет были напрасными, зато последовавшие события изрядно удивили его. Человеком оказалась женщина старше средних лет, попросившая советника пригласить ее в свой автомобиль. Весь вид незнакомки говорил, что это не какая-нибудь ночная бабочка в поисках клиентов, да и кроме того фраза быстро произнесенная приглушенным голосом почти сразу убедила резидента в личности стоявшей перед ним дамы, подбросившей ему записку двумя неделями ранее. Инстинктивно советник оглянулся, выискивая по сторонам подозрительные машины или людей, но кроме них в этой части улицы никого не было, а сам сотрудник российского посольства последним вышел из ресторана, куда изредка любил заходить. Кивнув, он открыл переднюю дверцу и жестом пригласил даму внутрь. Она благодарно кивнула в ответ и спешно села в машину. Когда советник забрался на водительское место, то женщина, словно заранее репетируя, четко произнесла:

— Знаю, вы считаете это провокацией, но сейчас я не могу раскрыть себя. Просто передайте эту записку кому следует.

Закончив, она тут же вышла из машины и отправилась в темный переулок. Просидев некоторе время, советник прочел записку, где ровным и аккуратным почерком были написаны несколько строк:

"С целью избежать своего разоблачения я пока не могу сообщить вам, кем работаю и передать свои личные данные, но будьте уверены в самых серьезных намерениях с моей стороны, касающихся сотрудничества, на которое рассчитываю"

Там же в письме предлагался способ для установления связи на первый раз. Суть его состояла в том, чтобы связь прошла через тайник, где будут инструкции с подробным описанием мест, где и когда лучше всего контактировать в дальнейшем. Также женщина просила описание любого из предложенных вариантов для установления более тесного контакта, а также одноразовые шифровальные таблицы с пояснениями к ним. Свою просьбу она мотивировала тем, что только так сумеет передать более подробные сведения о себе. Однако в Центре не спешили с ответом и приняли решение еще подождать, чтобы окончательно убедиться в серьезности намерений женщины. Там обратили внимание на ее бескорыстность, хотя условие материального поощрения не исключали в дальнейшем, если с ней все же решат выйти на контакт. Ее записку подвергли почерковедческой и психолингвистической экспертизе, причем оценку сделали в нескольких разных организациях, которые, при дальнейшем сопоставлении, были схожи и сводились к следующему. Женщину охарактеризовали как осторожного и умного человека, чья целеустремленность, несмотря на опасность, вызывала уважение. Она достаточно дисциплинированна, а интеллектуальные способности значительно выше среднего. С другой стороны две ее попытки выйти на контакт говорили о настойчивости и способности рисковать вопреки серьезной угрозе быть разоблаченной. Кроме того, она обладает собственным мнением по любым вопросам. В заключении отметили наблюдательность и всестороннюю развитость этой женщины, делавшей ее превосходным кандидатом на роль агента.

Следующая встреча прошла только через месяц. Незнакомка сумела выбрать удачный момент, когда контролировать действия советника российского посольства стало сложней. Произошла встреча в одном из театров, куда наведывался сотрудник посольства и женщина во время антракта ухитрилась передать ему небольшой предмет. Не смотря на измененную прическу и перекрашенный цвет волос, сотрудник узнал ее, но не подал виду. Позже, в посольстве он передал предмет резиденту Антону Макееву, который с удивлением обнаружил, что вещицей оказался брелок. Осмотрев его внимательней, "второй секретарь посольства" раскрутил его и достал оттуда плотный маленький рулон, в который была свернута бумага. Развернув ее, Макеев предположил, что это был какой-то документ с расчетами, но распечатанный очень маленьким шрифтом. Таким образом значительный объем плотного текста был напечатан буквально на двух листах, скрученных так, чтобы они уместились в полости небольшого брелка. При помощи специальной аппаратуры удалось увеличить текст, а затем, распечатать. В нем описывались некоторые исследования в области физики и разработок психотронного оружия, но окончательную оценку значимости документов резидент не смог дать из-за отсутствия знаний в этих вопросах, их анализом занялись специалисты из Управления научно-технических разработок. После тщательного изучения эксперты сделали однозначный вывод: информация заслуживает самого серьезного внимания. Выяснилось, что предъявленные исследования основывались на изучении объектов аномального происхождения, найденных в Чернобыльской Зоне и, безусловно, представляли огромный интерес. Оперативники, удивленные столь высокой оценкой, преступили к плану по осуществлению безопасной и надежной связи с незнакомкой, тем более она в этом им помогла. К документам прилагалась сноска, где женщина указала способ выйти на нее, но для этой цели ею было предложено исключить вариант с каким бы то ни было использованием электронных средств, поскольку правительство США обладало гигантскими ресурсами для перехвата информации и давать им такую возможность было бы неразумно. Разве что для чрезвычайной ситуации она соглашалась использовать сотовый с сим-картой, которые после первого же звонка следовало уничтожить или любым другим надежным средством электронной срочной связи, предложенным русскими. В сообщении женщина указала несколько вариантов, где можно устроить тайник, откуда ей удалось бы взять дальнейшие инструкции. Когда аналитики проверили насколько безопасны предложенные варианты, то удивились их удачному расположению. Кое-кто даже заподозрил что-то неладное, потому как незнакомка действовала так, словно ее уже обучали выбору мест для тайников и в последний момент руководство едва не решило прекратить всякие контакты с ней. Однако мнения специалистов о недурственном интеллекте и общая оценка психологических качеств объекта вполне могли объяснить ее способности. После некоторых раздумываний, "сверху" дали добро и резидент на основе общего обсуждения с Москвой выбрал наиболее удачное, по общему решению, место для тайника. Сама женщина также написала, что проверит все тайники, но времени дала ровно один месяц. Если по окончании этого срока они все будут пусты, то она прекратит попытки выйти на контакт. Доводы и предложение расценили как весомые и в очередной раз убедились в здравомыслии инициативника.

Ровно месяц спустя, в одном из переулков в северо-восточной части Вашингтона незнакомка увидела условный знак в виде двух неприметных царапин на стволе второго по счету дерева от поворота, разрешавший извлечь закладку. В одной из трещин в стене жилого дома был найден тайник, откуда женщина достала сделанный под футляр для очков муляж. Спешно положив его в сумку, она отправилась к себе домой в Пайни-Бранч-роуд, где жила одна. В "футляре" находилось подробное разъяснение, как, куда и в какое время передавать сообщения, включая условные знаки оповещения об угрозе. Всего тайников предлагали делать несколько, но проработать их местоположение и способ связи оперативники СВР предложили только после того, как они больше узнают о личности новоиспеченного агента, ее образе жизни, работе, графике, пристрастиях и прочем. В дополнение передали одноразовые шифровальные таблицы, как она и просила. Первое же сообщение, которое передал связник, привело сотрудников СВР в состояние шока и крайнего удивления. Имя женщины было Джанет Джоанна Френсис и восемнадцать лет назад, начиная с девяностого года, она в течение двух лет работала на Первое главное управление КГБ под кодовым именем "Кальтер". В доказательство своих слов мисс Френсис описала человека, с кем она в первый раз встретилась. В добавок приложила краткое содержание сообщений, переданных еще советской разведке, в то время работая на Пентагон. После того, как произошел распад Советского Союза, Джанет вынужденно решила прекратить выходить на связь, боясь быть раскрытой, особенно после появления информации о предательстве в высшем руководстве российской разведки. Зная, что в девяностые годы проводилась активная вербовка офицеров российских спецслужб, Френсис не без оснований подозревала среди них того, кто обладает информацией о ней. Собственно ФБР не обязательно знать имя агента русских, достаточно иметь косвенные данные, по которым можно предельно сузить круг поиска. По ее словам, решение выйти снова на контакт далось ей весьма непросто и только взвесив все "за" и "против", она рискнула вновь возобновить связь. В две тысячи шестом году после восемнадцати лет работы на DARPA — агентство передовых оборонных исследовательских проектов — ее перевели в одну из частных компаний под названием "Фьюче Текнолоджи", работавшей подрядчиком у Пентагона по засекреченной программе исследований Зоны Отчуждения. Работа этой компании хранилась в строжайшей тайне, для чего создали убедительное прикрытие. Даже внутри ведомства многие высокопоставленные сотрудники считали истинным предназначением компании изготовление оборудования для разведывательных самолетов и разработки в области передовых информационных технологий. Таким образом вся ее деятельность напоминала матрешку: секрет внутри секрета. Более всего Джанет акцентировала свое внимание на практическое применение тех исследований, которыми непрерывно занимались во "Фьюче Текнолоджи", что, по ее словам, должно было особенно заинтересовать российское руководство. Свою же мотивацию Джанет объяснила стремлением не дать одной стране владеть знаниями и технологиями на основе изучения предметов и явлений Зоны. В качестве сравнения она напомнила пример Клауса Фукса и многих других, кто в свое время согласился передавать Советскому Союзу важнейшие сведения о Манхэттенском проекте, где американцы создавали первую атомную бомбу. Именно из-за опасения, что невиданная мощь атома не должна быть монополизирована, многие ученые, работавшие над созданием бомбы, согласились передать критически важные материалы советской разведке. Будучи специалистом высокого класса ей не составило труда на основе информации, к которой у нее имелся доступ, сформировать четкое мнение об уровне угрозы технологий, основанных на аномальных образованиях, поэтому, невзирая на долгие колебания, связанные с возможным разоблачением, Френсис пошла на возобновление своей агентурной деятельности.

Все, о чем она написала в своем первом развернутом сообщении оказалось для СВР полной неожиданностью. После его прочтения, Макеев потратил целый час, чтобы составить секретное донесение, где изложил все свои мысли и вместе с сообщением агента отослал в Центр. Доклад резидента произвел эффект разорвавшейся бомбы и, тщательно изучив поведанное Френсис, тут же подняли старые досье и сопоставили с тем, о чем она говорила. Сомнений не осталось: на связь вышел спящий агент. После работы на разведку некоторым лицам, по тем или иным причинам, не всегда удается поддерживать контакт. Подобное случается, когда есть риск попасть на радар контрразведки и для сохранения в тайне личности агента ему дают команду залечь на дно. Затишье может продолжаться долгие годы, пока однажды с ним вновь не свяжутся для возобновления его работы, пускай подобное происходит не всегда. Здесь же кроется одна неприятная особенность, которую нельзя недооценивать. В данном случае американцам могла быть известна работа Френсис на КГБ, но они могли сознательно не арестовывать ее, чтобы в дальнейшем при удобном случае использовать для дезинформации. Попав в весьма сложную ситуацию, СВР решило организовать проверку информации "Кальтера" по другим источникам, а заодно придумать новое кодовое имя, поскольку старое исключалось для использования по очевидным причинам. В режиме полнейшей секретности сам Директор СВР дал добро резидентурам хоть костьми лечь, а найти подтверждение или опровержение деятельности "Фьюче Текнолоджи". Существенным препятствием оставался тот факт, что проверку такого масштаба требовалось провернуть не привлекая внимания, ведь если Френсис находилась под контролем американцев, то бурная деятельность русской разведки в США могла быть истолкована их спецслужбами недоверием со стороны СВР к своему агенту. Кроме того, Макеев получил указания с требованием от него создать впечатление у женщины и, возможно, ее кураторов в заинтересованности Центром присланными материалами, чтобы и здесь не вызывать подозрений. Параллельно с этим аналитикам дали задание выяснить, действительно ли переданные им сведения от "Кальтера" столь ценны (само собой, никто из них не имел ни малейшего представления, откуда у разведки они появились) или все же первоначальная оценка ошибочна, а работа по этим направлениям заведет в тупик и перетащит на себя ресурсы с действительно важных исследований. Операция, получившая название "Луч света", развернулась в полную силу приблизительно через месяц после ее начала. Все агенты, которые могли иметь допуск хотя бы к крупицам информации о деятельности компании, где работала Джанет по ее собственному утверждению, чаще всего были служащими, занимавшими посты в спецслужбах, правительстве или корпорациях, а по совместительству делившимися некоторыми секретами с российской разведкой. Их задача состояла в аккуратном, с предельной осторожностью сборе данных о работе компании, но в течение долгого времени все усилия приводили к нулевому результату. Найденное агентами было и так известно Центру, но свидетельств о работе компании в области аномальной физики они не нашли, но, впрочем, никто не сомневался в изучении американцами артефактов из Зоны. Тогда решили пойти другим путем и по всем закрытым каналам пришел приказ о немедленном усилении мер по отслеживанию нелегального вывоза любых артефактов через границу Периметра. Попросили даже помощи у Главного разведывательного управления, которое пообещало задействовать свои возможности и в результате трехмесячной работы удалось выследить одну подозрительную партию запрещенных предметов. Законспирированный источник сообщил об одном из торговцев, чью личность на тот момент не удалось установить, который продал за очень крупные деньги с два десятка редких артефактов группе сталкеров. Слежка выявила направление их ухода в западную часть Зоны и контролировала их передвижение до самой границы. Одновременно военная разведка выслала подразделение специалистов для сбора информации в сектор ответственности НАТО, где они зафиксировали совершенно беспрепятственный переход Периметра сталкерами, отдавшими контейнеры с артефактами в руки вооруженных людей без опознавательных знаков. Когда факт контакта был установлен, то в штаб-квартиру грушников последовал запрос на дальнейшие действия и командование немедленно поставило задачу выяснить, куда отправились неизвестные. Наблюдение привело разведчиков к одной из американских военных баз, окружавших Зону с северо-западного направления. Узнав об этом, аналитики дали важную зацепку; артефакты, особенно перечисленные, имеют особенность разряжаться, то есть терять со временем свойства. Следовательно, заключили в ГРУ, их требовалось доставить за океан как можно быстрее, а для этого янки могли использовать только военно-транспортный самолет, способный в кратчайшие сроки доставить ценный груз по назначению. Единственным отправленным самолетом за три часа непрерывных наблюдений стал HC-130N/P "Комбат Шэдоу", использовавшийся для переброски и эвакуации сил особого назначения и других миссий. По данным радиоперехвата самолет совершил десятичасовой перелет с двумя дозаправками в воздухе, пока не приземлился на авиабазе Харлберт-Филд во Флориде. Изучение спутниковых снимков базы с солнечной-синхронной орбиты (стояла относительно ясная погода) привело к тому, что один из дешифровщиков обратил внимание на наличие у некоторых военных костюмов РБХ-защиты. Данное обстоятельство заинтересовало аналитиков, поскольку описанные артефакты были известны своей существенной радиоактивностью. Дальнейшее изучение снимков позволило установить, что подозрительный груз погрузили в транспортник С-130 "Геркулес", взлетевший сразу после погрузки в северном направлении. В первую очередь исходили из предположения о доставке груза в Вашингтон и наиболее вероятным кандидатом на прием "Геркулеса" была база Эндрюс, штат Мэриленд, совсем рядом от американской столицы. Лететь такой "птичке" туда предстояло менее двух часов, поэтому специалисты в ГРУ знали, когда должны будут пролететь спутники, чтобы можно было выяснить степень собственной правоты или признать свою ошибку. Когда по расчетам самолет уже должен был приземлиться, то пролетавший над этой местностью спутник сделал сто семнадцать снимков высокого разрешения, которые через запоминающее устройство были отосланы на наземный пункт приема информации, откуда ее переслали на командный пункт в штаб-квартиру военной разведки. Угол орбиты съемки позволил разглядеть на хвосте самолета его бортовой номер, совпавший с номером самолета, вылетевшим ранее из Харлберт-Филд. Из этого сделали вывод о прибытии груза на максимально близкое расстояние к Вашингтону и одновременно к исследовательскому центру компании, расположенному недалеко за городом, где по утверждению Френсис, она работала. Вот тут-то и начались проблемы из-за сложности вычислить, в какую машину будет погружен груз и каким путем она поедет в конечный пункт назначения. Предварительно одной из оперативных групп, действовавших на тот момент в Вашингтоне, немедленно дали задание обнаружить и зафиксировать все грузовые машины, заехавшие на территорию исследовательского центра в ближайшие несколько часов, начиная от момента посадки "Геркулеса" в Мэриленде. Трое человек, залегендированных под коммивояжеров, сидели в своем тонированном внедорожнике и уже три недели кряду следили за этим отгороженным от всего мира забором с колючей проволокой, камерами наблюдения и охраной. Оперативники отдали должное разумному расположению объекта, удачно вписанному в ландшафт, и размещенному между двумя шоссе в окружении зеленых полей. От них требовалась особая осторожность для избегания внимания со стороны службы безопасности, которая — в этом не приходилось сомневаться — тщательно контролировала окружающую обстановку, тем более определить при помощи специальных программ номер автомобиля не составляло труда. Упрощал задачу тот факт, что всего основных въездов и выездов было только два, причем один находился с северо-восточной стороны охраняемой территории, но вероятность прибытия оттуда грузовиков считалась более низкой. Предположение подтвердилось после получасового ожидания, когда с шоссе три военных грузовика завернули в поворот к КПП, причем ворота начали открываться еще до того, как машины к ним приблизились. В последующие четыре часа ни один грузовик не въезжал сюда и о данном обстоятельстве немедленно сообщили в Центр, а оттуда результат доклада передали коллегам в Ясенево. Проведенная операция не позволила однозначно сделать вывод о ввозе артефактов в филиал "Фьюче Текнолоджи" из-за трудностей с контролем их перевозок, однако она все же косвенно подтверждала честность "Кальтера". В конце концов, чтобы точно установить, действует ли агент под контролем или нет, пошли на хитрость. Через тайник Джанет передали сообщение, составленное таким образом, чтобы она сама в подробностях описала те предметы, которые на данный момент исследует вместе с остальными сотрудниками. Напрямую об этом ее не просили, но сообщение составили с тем расчетом, чтобы при его прочтении агент сам должен был догадаться о необходимости описать свойства артефактов. Кроме того, в перечне данная просьба стояла не на первом месте, дабы не создалось впечатления срочности, а в начале сообщения спросили совершенно о другой теме, на самом же деле не имевшей столь существенного значения. Уловка сработала и следующая документация содержала описание физико-химических свойств новых артефактов и, что не менее важно, время когда у Джанет появился к ним допуск. Оно в точности совпало с денем предполагаемой доставки аномальных образований в исследовательский центр в окрестностях Вашингтона. Для российских аналитиков стало совершенно очевидно, что совпадения здесь просто не могло быть, да и слив через Френсис столь ценных сведений представлялся крайне сомнительным. Кроме того заместитель Директора СВР по науке, основываясь на результатах, полученных по сведениям "Кальтера" вместе с коллегами из двух оборонных институтов, дали окончательное заключение добытой информации, суть которого описывалась двумя словами: она — бесценна. Оказалось уже первые данные агента позволили сэкономить минимум три года исследований при тех же темпах работы, не говоря о возможности существенной экономии выделяемых средств — факторе, действующим на верховное руководство поистине магически. Плюс ко всему выяснилось, что агент обладала способностью по памяти восстанавливать значительные объемы закрытых исследований, в чем немаловажную роль играла ее высочайшая компетенция. Данное обстоятельство в особенности помогло, поскольку любую документацию, к которой относилось все, вплоть до личных заметок, запрещалось выносить на любых носителях из исследовательской лаборатории корпорации. С этого момента стало понятно, сколь значимый источник попал в руки разведчиков, способный принести колоссальную пользу и как минимум уравняться с противником в использовании секретов Зоны как в теоретической, так и в практической плоскости.

...Теперь, когда следовало защитить всеми силами своего агента, Службе внешней разведки был в некоторой степени выгоден шум, связанный с возможностью ее слияния с ФСБ. Он как бы дополнительно создавал впечатление неэффективности структуры и вводил в заблуждения потенциального противника. И действительно многие, особенно на Западе, считали, что после Советского Союза у России общий уровень органов госбезопасности значительно понизился из-за кадровой и финансовой ситуации. В данном аспекте они были отчасти правы, но все-таки в своих оценках явно перегнули и действовали порой откровенно нагло и своевольно, чувствуя собственную безнаказанность. Часто с ними такое отношение играло злую шутку и довольно лихо российские компетентные органы выявляли и выдворяли сотрудников многих иностранных разведок. На фоне общей ситуации игра под названием "Вместе или порознь" служила дополнительной возможностью сохранить свои секреты, чем российская внешняя разведка умело пользовалась.

Когда фельдъегерь проехал внешние ворота на территорию штаб-квартиры в Ясенево, то в последующие десять минут прошел три поста с обязательной проверкой документов. В конце концов, по предъявлению специального пропуска он попал в центральное крыло громадного здания, походившее с высоты птичьего полета на исполинскую букву "игрек". Войдя в кабинет заместителя Директора по операциям Александра Гаврилова, он передал ему лично в руки папку с документами и немедленно вышел. Пятидесятишестилетний ветеран разведки бережно извлек листы и внимательно их прочел. Когда он отложил последний лист, то прочел снова, а затем воспользовался прямой связью с Директором.

— Евгений Федорович, вы не заняты? Пришла посылка.

— Зайди ко мне, — немедленно последовал ответ.

Через две минуты в кабинете Директора сидели трое человек, включая его самого, Гаврилова и первого заместителя Селина. Заслушав доклад, последний сделал озабоченное выражение лица и спросил:

— Это не может быть ошибкой?

— Стопроцентную гарантию дать нельзя, но если это хотя бы наполовину правда... — Гаврилов запнулся.

— Главный сейчас вопрос — зачем? — вмешался Директор. — Как и ожидалось, работа в области динамики пси-волн идет и набирает обороты. Они весь последний год значительную часть ресурсов уделяют этому направлению. Но почему? — он развел руками.

— Мы не можем не понимать, что те буры с приемниками, о которых она сообщила нам в прошлый раз, и эти устройства могут быть связаны между собой. — Первый заместитель плохо скрывал свое разочарование, понимая важность полученного доклада. — У нас на руках материалов хватит на десять докторских диссертаций и еще останется, но они между собой мало чем связанны. В собранной мозаике не хватает некой очень важной детали. Без нее пытаться разгадать конечный смысл исследований то же самое, как по портрету без лица определить, личность изображенного человека. Вроде бы все на месте — туловище, руки, ноги, голова, но нет лица — и мы уже бессильны.

Директор молча слушал, просматривая страницы документа.

— Нельзя подгонять "Гелиоса", это слишком рискованно, — взял слово Гаврилов, имея ввиду не древнегреческого бога Солнца, а новое кодовое имя Джанет Френсис, данное ей вместо "Кальтера". Каждый месяц кодовое слово менялось, тем самым усложняя анализ любому, кто каким-либо образом сможет перехватить информацию об агенте.

— Бесспорно, Александр Владимирович, — согласился первый замдиректора. — Нужно доходчиво объяснить ей всю важность присланных сведений. Пусть сосредоточится непосредственно на всем, что касается пси-полей даже ценой работы по субматерии и квазиорганике.

Наступило натянутое молчание, хотя Гаврилов с Директором посчитали идею сфокусироваться на анализе одной, но самой важной теме, достаточно разумной и внутренне с ней согласились. Собственно к такому выводу они пришли бы рано или поздно, но механика генерации пси-полей стала важнейшей лишь недавно.

Гаврилов, задумчиво уставившийся куда-то в пол, почувствовал на себе вопросительный взгляд Директора, поднял голову и утвердительно кивнул:

— Я дам соответствующее указание в резидентуру.

— Хорошо, ответил Директор. — Теперь о ГРУ. Это, — он взял в руку листы бумаги и показал их, — передайте нашим коллегам на Ходынском поле. Зона — в основном их епархия, так что пусть потрудятся.

— Коллегия? — спросил первый замдиректора.

— Да. Обсудим все, но только в предельно узком кругу.

Совещание закончилось и уже у себя в кабинете Гаврилов подумал, а не слишком ли изменился мир за какие-то десять лет? Казалось, времена Холодной войны канули в Лету и прежней плотности работы в направлении американцев больше не будет, но как же он ошибался, посчитав это за правду. На самом же деле угроз не стало меньше, а вдобавок теперь его страна вновь сцепилась в схватке с заклятым врагом. И пускай грозных риторик стало меньше, а разговоров о перезагрузке отношений все больше, борьба стала еще яростней и бескомпромиссной. Океан мировой политики вспенил, захлебнулся в новом урагане и не было причины считать, будто он ослабнет и стихнет без последствий, зато все более стойко внутри укреплялось предчувствие, что разрушения от стихии будут катастрофическими.

* * *

Глава вторая.

Выжившие

Чернобыльская аномальная Зона

В полной темноте счет времени искажался, но постоянно сверяться с часами на КПК у Меткого не было желания. Незнакомец молча сидел возле стены, обхватив колени руками и пустым взглядом уставился на стену. Меткий оставил немного света, чтобы контролировать бродягу, которому не доверял и старался не смотреть тому в лицо, а если и спрашивал о чем-либо, то не глядел в его сторону.

— Как, говоришь, тебя звать? — на вопрос бродяга не сразу дал ответ и лишь после некоторой паузы, произнес:

— Стриж.

Меткий удивленно обернулся. — Стриж?

— Да. Ты не первый, кого удивило мое прозвище. Особенно, глядя на меня... такого. — Сталкер умолк и тихо закашлял, содрогаясь от новых приступов, и лишь после добавил: — Я когда в Зоне в первый раз углядел кабана, дал такого дёру, что позже мне сказали: "Ты не бежал, ты просто летел, как стриж". Вот и прицепилась эта кликуха.

Последовала пауза и осторожный вопрос:

— А твоя?

— Меткий, — чуть погодя отозвался сталкер.

— Значит, стреляешь хорошо? — со смешком в голосе спросил Стриж.

— Никто не жаловался, — серьезно ответил Меткий и повернулся к бродяге. Даже через маску противогаза он так посмотрел на Стрижа, что тот вмиг понял о неподходящем моменте для не слишком удачной шутки.

— Без обид, брат. Я это так, не со зла.

Продолжая осматривать просторное помещение, Меткий пропустил мимо ушей слова Стрижа и расхаживал, стараясь обнаружить проход.

— Ты сказал, что мы оба здесь останемся на веки. С чего ты взял?

— Я? Говорил? — удивленно переспросил Стриж. — Я? Хотя... может быть. Пробудешь здесь в одиночестве с мое и сам начнешь молоть, что попало.

Меткий направил автомат в его сторону — вроде как фонарем осветить, но в то же время с намеком.

— Ты не ответил, — сказал он. Бродяга тут же выставил руку вперед и крикнул:

— Черт, да убери же ты свет, я скажу! — завопил Стриж и Меткий увел луч в сторону. — Вот теперь лучше. В общем, не знаю. Может, и есть выход, а может, и нет. Сколько я не проверял — все без толку. Слушай, я не в том положении, чтобы просить, но не найдется ли у тебя хоть чего-нибудь схарчить, а? Понимаешь, здесь такая голодуха — у меня уже пупок к позвоночнику прилип!

Поколебавшись перу секунд, Меткий поставил рюкзак на пыльный пол и достал оттуда сухпаек.

— Пойдет? — он показал герметичный пакет.

— Ты издеваешься? Я сейчас готов траву жрать, лишь бы живот набить, так даже ее нет! — Стриж протянул руки вперед и схватил брошенный ему сухпаёк. С присущим любому изголодавшемуся человеку остервенением он набросился на упакованные галеты и гуляш с картофелем. Зубами рвал упаковки и жадно запихивал грязными пальцами себе в рот содержимое, от чего Меткий подумал, что ему еще долго не захочется после увиденного что-нибудь съесть и тут же усмехнулся мрачной иронии: если отсюда нет выхода, то чувство голода уже не будет иметь смысла. Он отвернулся, дабы не видеть как Стриж безжалостно, с причмокиванием и жутким чавканьем, расправляется с едой, прекрасно понимая бедолагу, которому и так досталось. В памяти всплыли моменты, когда после Бури, из-за которой в базу "Долга" больше месяца не попадало продовольствие, он буквально напал на черствый кусок хлеба с намазанным паштетом из подобного сухпайка. Тогда эта скромная пища показалась ему амброзией, чей вкус сами боги смогли бы оценить по достоинству. Много лет прошло, но в памяти тот день остался навсегда.

Пока бродяга расправлялся с едой, Меткий активировал детектор и выяснил, что общий уровень радиационного загрязнения несильно превышал допустимый, да и тот во многом обуславливался принесенной с собой землей с поверхности. Данное обстоятельство допускало нахождение в этой части подземного строения без противогаза, тем более количество фильтров к нему было ограниченно. На время сталкер отсоединил шлем и снял маску защитного средства. Глубокий вдох затхлого воздуха после противогаза показался глотком свежего ветра и Меткий не без удовольствия вытер лицо от пота, заливавшего глаза, от чего стало намного легче. Противогаз он спрятал внутрь, чтобы не засорять, а сам продолжил осмотр. Несколько вентиляционных труб тянулись вдоль стен, но были слишком высоки, а главное, слишком узкими для малейшей возможности выбраться отсюда. Первое подходящее отверстие, через которое взрослый человек мог пролезть, находилось в стене метрах в пяти над головой и закрывалось вентиляционной решеткой. В голове у сталкера немедленно стали продумываться варианты, как туда добраться, хотя все они были им отброшены.

"Мешает решетка. Шмальнуть по ней что ли?"

Мысль, конечно, напрашивалась, но имелся шанс рикошета, чреватый в замкнутом пространстве печальными последствиями. То же относилось и к гранате, от взрыва которой здесь все могло обвалиться и стать общей могилой. Второе отверстие подходящих размеров сталкер обнаружил на потолке и луч света выявил только уходившую в сторону вентиляционную шахту.

— Так как ты сюда попал? — спросил Меткий. В этих стенах голосу сопутствовало жутковатое эхо. Бродяга выкинул в сторону разорванные упаковки и с большей охотой ответил:

— Спасались от Гона и забежали в этот долбанный туннель, — Стриж смачно сплюнул и продолжил — Знал бы, как закончится наша ходка, то лучше б сдох при отстреле мутантов, чем здесь... Знаешь, я много раз подумывал засунуть ствол себе в рот и прекратить свои мучения, но каждый раз мне не хватало смелости. Представь, всего одно нажатие на курок — и ты в раю! Ну, или как повезет.

По голосу Меткий определил, что Стриж горько усмехнулся.

— Вышибить себе мозги — единственный поступок, которым... нет, им нельзя гордиться, нет. Но оборвать свои мучения, найти в себе эту решимость, это ведь поступок мужика, верно? Не героя, но хотя бы мужика... Когда-то казалось будто попасть в Зону, уже значит доказать себе, что ты не тряпка и не лишен хотя бы капли смелости. Сейчас я понимаю свою трусость. Думал способен выстоять тут, но оказалось, заблуждался. Зона меня сломала и теперь я гнию здесь.

Слова бродяги раскаленной иглой вонзились в сознание Меткого. Видя очередной наглядный пример поражения в схватке с Зоной, он примерил слова Стрижа к себе и содрогнулся; уж больно схожими были их судьбы. Самым смешным была разница в целях, которые преследовали оба сталкера, в их смысле, но конец для них обоих настанет в этом исполинском склепе.

Не подав заинтересованности в рассказе Стрижа, Меткий задал уточняющий вопрос:

— Вы отсюда забрались? — и показал лучом фонаря на потолок.

— Да, — послышался голос бродяги. — Мы спрыгнули оттуда, но Койот неудачно приземлился и сломал себе ногу.

— Койот — тот, второй?

— Был. Ты, кстати, недалеко стоишь от его могилы.

— Где? — спросил Меткий и взялся шарить фонарем вокруг, пока не обнаружил ранее незамеченную груду мусора из кусков бетона и ржавого металла.

— Верно, это она. Знаю, негоже так человека оставлять, но здесь закопать не получится. Только не трогай, чтобы не развалилась.

Принюхавшись Меткий ощутил резкий запах разложения, хотя ему показалось, он должен быть более сильным. Шаги ботинок отвлекли его от подобия могилы и сталкер тут же направил свет на Стрижа.

— Не пугайся, — бродяга выставил руки вперед, показывая, что не представляет угрозы, — у меня жутко затекли ноги. Ты не против, если я тут похожу маленько?

— Только так, чтобы я тебя видел, — все еще с недоверием ответил сталкер, но автомат в сторону отвел. Рассеянного света хватало для контроля обстановки.

— Не вопрос, — ответил Стриж, и прихрамывая приковылял к груде строительных отходов, под которыми покоился его товарищ.

— Как он погиб? — указал на могилу Меткий.

— От потери крови. Перелом был открытый и похоже задело артерию, вот и вытек за считанные минуты.

— А сам хромаешь после неудачного приземления?

— Есть немного, — равнодушно отозвался бродяга. — Какое это теперь имеет значение? Что здоровым подыхать тут, что хромым — ровно всё. Хотя какое тут здоровье.

Неожиданное скрежетание, доносившееся словно из стен в миг прервало разговор. Писк и странный высокочастотный звук сопровождали шорох и вместе с топотом множества мелких ног.

— Крысы, — полушепотом сказал Стриж и пальцем показал в потолок. — Наверное, после Выброса возвращаются в свои логова.

Меткий ничего не ответил и только в напряженном молчании слушал, как мерзкие существа убегали в свое потайное убежище. Среди сталкеров одно время была распространена байка, дескать, у крыс-мутантов где-то имеется главное логово, не те, что обычно находят бродяги, забредая в мрачные подземелья, а то, откуда они все появлялись. Причиной подобным слухам послужили неоднократные сообщения о скоординированных атаках на поверхности нескольких очень крупных стай, в каждой из которых орудовал крысиный король. Считалось невозможным, чтобы стая обладала несколькими предводителями, действующими сообща, однако вопреки всем известным канонам, эти голиафы крысиного мира образовали поразительную по свой эффективности армию, в которой занимали роль этаких центурионов. Другое дело у каждой армии должен быть свой полководец и невероятная координация означала наличие центра откуда исходили "приказы". Одна эта мысль приводила в трепет и каждый раз при её упоминании по коже проходил неприятный холодок, особенно у опытных ходоков, знавших выкрутасы местной фауны. Быть может, где-то в здешних глубинах заброшенных военных построек и находилось сосредоточение этих тварей...

Писк и странный звук длились еще несколько минут, пока не стихли насовсем.

— И часто так? — настороженно спросил Меткий после паузы и заметил, как Стриж подошел к насыпи, дотронувшись к ней рукой.

— Похоже, после каждого Выброса. Последний раз мы с Койотом их слышали вместе. Бедолага. Кстати, а что за обвал был перед тем, как ты сюда пробрался? Может знаешь, ведь грохот шел именно с той стороны, откуда тебя нелегкая занесла.

"Черт"

— Знаю. Мы тоже удирали от крыс и... в общем, один из наших кинул пару гранат вот и случился обвал. — Выдумывать пришлось на ходу, поэтому, как понимал Меткий, звучало не слишком правдоподобно.

— Не самое умное решение, — заметил Стриж. По его лицу нельзя было определить, поверил он или нет. Впрочем, решил Меткий, это не важно. Правду он все равно не смог бы рассказать.

"Действительно безумный мир, — подумал он. — Есть шанс здесь навсегда остаться, а я беспокоюсь о сохранении в тайне спецоперации. Нет, черт возьми, ты обязан молчать! Хоть под пытками, хоть в бреду"

— Ты видел какими стаями бегают крысы? Значит тебе не трудно представить, что автоматные очереди им нипочем. Только взрывы и огонь. Возможно, иного выхода у нас и не было.

— Может быть ты и прав, — согласился Стриж, но на его изувеченном лице, освещенном светом фонаря, блуждали тени. — Надею, здесь ты не будешь разбрасываться гранатами? Если не хочешь приблизить нашу кончину.

И снова бродяга залился хриплым смехом, но вдруг замер и сплюнул на руку.

— Что с тобой? — насторожился Меткий и подошел к нему. Когда он посветил на ладонь Стрижа, то непроизвольно скривился от увиденного. Только что ходок выплюнул несколько своих зубов с кровью и посмотрел на них, словно не знал как отреагировать.

— Пятерка, семерка и восьмерка, — мрачно определил бродяга. — Верхний правый ряд.

С минуту он рассматривал их, пока со злости не зашвырнул в сторону. Долго длилась тягостная тишина, но Меткий не решался прервать молчание, поскольку не знал, что сказать. Не станешь же говорить человеку, пораженному лучевой болезнью что-то в духе: "Не бери в голову, старик, все наладится!". Ничего не наладится, а ведь не хочется умирать, совсем не хочется. Редко те, кто мечтает о смерти, глядя ей в глаза, не мечтают о сохранении жизни. Именно посмотрев бледной и с косой в ее пустые мертвые глазницы понимаешь, сколь ценна жизнь сама по себе, чтобы от нее добровольно отказаться. Но здесь был совсем другой случай и костлявая схватила бродягу за горло обеими руками и ни за что не желала отпускать. Выбор лишь в том, как умрешь, наблюдая за постепенным развалом собственного тела на части пока ты еще жив или одним махом прекратишь свои страдания.

— Застрели меня, — неожиданно шепотом попросил бродяга.

— Что? — не расслышал Меткий.

— Застрели меня, — повторил Стриж и поднял свои полные безумия глаза. — Посмотри, во что я превратился.

Сняв со своей головы капюшон, которым все это время был накрыт, взору Меткого предстало существо столь ужасающее на вид, что, казалось, было способно вселить страх лишь одним своим видом. Кошмарный облик пораженного ожогом исхудалого лица, чьи морщины проявились как у старца, дополнился жуткими плешьями, коими покрывалась вся его голова. Жалкие подобия волос неравномерно пучками торчали из лысой головы, но подлинный ужас происходящего заключался в том, что омерзительный лик принадлежал не чудовищным формам жизни, обитающим в аномальных землях, не исчадию ада, а человеку.

— ПОСМОТРИ НА МЕНЯ! — от гневного голоса бродяги у Меткого все похолодело внутри. — Разве ты не видишь?! Я уже труп! Мое тело распадается, я вижу как отслаиваются его куски на моих глазах и я ничего — слышишь?! — ничего не могу с этим поделать!

Он встал на четвереньки и пополз в сторону Меткого. Сталкер инстинктивно начал пятиться, шаг за шагом медленно отступая назад. Он нацелился прямо в жуткую человеческую карикатуру, ползшую к нему, пока не остановился. Рукой Стриж схватил его за ногу и с гневом, но умоляюще взглянул на него.

— Не дай ей забрать меня таким... Сделай то, что должен! НАЖМИ ЭТОТ ЧЕРТОВ КУРОК! — Стриж орал и в его темных глазах читалась надежда и страх. Меткий опешил от увиденного и внутри него все вскипело. Он знал, что ничем не сможет помочь и здесь смерть действительно выглядела избавлением. Руки непроизвольно сжали рукоятку и цевье автомата, а сердце устроило бешенную пляску. Сталкер смотрел на бродягу широко открытыми глазами, не зная как ему поступить.

"Нажми! Нажми! Нажми! — кричали ему инстинкты и голос разума. — Тебе не спасти его, он мертв и ты об этом знаешь!"

Голоса все громче кричали, призывая застрелить сталкера, они перемешались с криками Стрижа, умолявшего подарить ему избавление от мук.

— Сделай это! Почему ты медлишь? Неужели в тебе не осталось ничего человеческого? Я уже мертвец и каждая секунда моего существования причиняет мне невыносимую боль. Ну же!!!

В голове мысли завертелись могучим вихрем и хор миллионов голосов слился в единый моток.

"Стреляй, чего же ты медлишь?! Он должен умереть! Кто об этом узнает? Никто! Ты сделаешь для него то, что должен и, он будет рад отправится к праотцам. Жми на курок! Жми, жми, жми!!!"

Меткий зажмурился и до боли с силой сжал зубы.

— Неееееееееееееееет!!! — закричал он так, что, казалось, от его крика замерло само время. Видимо, в этот момент его вид был безумней, чем у Стрижа и тот быстро отпрянул. Меткий неверным шагом отошел назад и, тяжело дыша, отрицательно покачал головой, после чего твердо произнес:

— Нет! — Затем сталкер быстро подошел к Стрижу и наклонился к нему. — Я не сделаю этого. Мы найдем выход, понял? Найдем! Я не дам ей забрать тебя.

В его глазах отразилась непоколебимая уверенность в свои словах. Он подошел к могиле второго ходока и произнес:

— Этому сталкеру уже не помочь, но мы с тобой все еще мож... — Меткого оборвало на полуслове. Из-под горы бетона и прочего хлама, которым было выложено подобие могилы, он заметил часть тела. Ботинком сталкер осторожно отбросил пару булыжников, пока не увидел торчащую из-под них руку. Она не была в рукаве костюма, что удивило Меткого и, присев, чтобы получше ее рассмотреть, он заметил, будто с нее кое-где сняли плоть, а на рваных краях были видны следы зубов. Человеческих зубов. Сталкер медленно поднял глаза, вмиг осознав всю ужасающую правду. Он резко обернулся назад, но Стриж его опередил и невесть откуда взятым куском арматуры с размаху ударил по автомату, тем самым выбив его из рук сталкера. Увернуться от следующего удара получилось только частично и Меткий ощутил сильнейшую боль в верхней части груди. Потеряв равновесие, он упал на спину, а когда смог привстать для ответного броска, то увидел стоявшего перед собой Стрижа с наставленным автоматом и самодовольной улыбкой, не предвещавшей ничего хорошего.

— Не рыпайся, сталкер! — рявкнул Стриж и прицелился. — Ну что, каково поменяться ролями?

— А каково съесть своего друга?! — не раздумывая задал встречный вопрос Меткий. Теперь нужно было по максимуму тянуть время.

Бродяга злобно оскалился и взялся расхаживать из стороны в сторону, не сводя глаз со с Меткого. Прихрамывание, которое наблюдалось у него до сих пор, куда-то исчезло.

— Нелегко было дождаться удобного момента, когда ты отвлечешься. Гранатами в крыс, говоришь, бросались? Хех. — Стриж покачал головой. — Слабо верится. А Койот... Он первый набросился на меня. Что мне оставалось делать? Вот я и пырнул его ножом под шлем. Посидишь без еды с недельку и выбирать особо не приходится, что жрать. Так ведь не пропадать же добру? Вот я потихоньку и стал поправлять свое состояние. Сначала ноги, потом руки, затем внутренности... На долго этого не хватило бы, но тут появился ты.

Взгляд Стрижа изменился и сейчас он смотрел на Меткого не как на пленника, которому решил высказаться. Его поведение больше походило на прочтение молитвы перед едой и догадаться, кто был в качестве основного блюда, совсем несложно.

— Ничего, ты главное не бойся, все будет быстро, — спокойным голосом произнес бродяга, словно говорил о прививке. — Ты не смог меня застрелить, а я смогу. Раз — и нет тебя. Зато использовать в пищу твою плоть можно долго. Судя по твоим габаритам, ты тяжелее Койота, значит и я протяну.

— Протянешь? — удивился Меткий, все еще лежа на земле. — Тебе осталось всего ничего. Сам подыхаешь, так хочешь и меня с собой забрать?

Короткая очередь выбила пылевые фонтанчики возле головы сталкера и отозвалась звуком рикошета пуль .

— Заткнись!!! — заорал Стриж. Все его тело трясло. — Заткнись, падаль! Не тебе мне морали читать!

Он раскашлялся, от чего автомат в его руках задрожал. После приступа он злобным громким шепотом ответил, направив луч света прямо на Меткого.

— Перевернись на живот, руки за голову! Живо! Дернешься — и ты покойник!

Медленно, чтобы не спровоцировать огонь, Меткий выполнил требование и лег на живот.

— Ноги шире, паскуда! Вот так. Теперь посмотрим, что ты с собой носишь.

Держа сталкера под контролем, Стриж взялся за обыск и первым делом вытащил из кобуры "гюрзу".

— О-о! Хорошая вещь, но тебе она больше не понадобиться. — Пистолет Стриж засунул себе в кобуру вместо своего "пэ-эм". — Что у нас здесь?

Из бокового кармана разгрузки он достал КПК Меткого и с любопытством рассмотрел его.

— Интересная модель, я такую еще не видел. — Стриж повертел в руке устройство и приготовился запустить его в стену.

— Не делай это! — крикнул Меткий, но брошенный с размаху КПК со звоном разлетелся на куски.

— Сука...

— Прикуси язык! — рыкнул Стриж и пнул сталкера ногой. — Один хрен ты им больше не воспользуешься.

Закончив осмотр сталкера, каннибал, словно оправдываясь, произнес:

— Пойми, я не хочу здесь подохнуть. Да, мне осталось немного, это правда, но я рискну. Вдруг за тобой вернутся твои друзья, а я сумею протянуть к тому времени? — Стриж утвердительно покачал головой, довольный найденным вариантом на спасение. — А что? Тебя мне хватит на неделю, не меньше, но чтоб ты не начал разлагаться, как этот ублюдок, — он кивнул в сторону могилы Койота, — буду тебя жрать живым. Да-да, живым. — В глазах бродяги отразился зловещий блеск. — Отрежу руку, дам медикаментов. У тебя же они есть? Конечно, да! У какого сталкера нет с собой аптечки? Кстати, а чем набит твой рюкзак?

Подойдя к "шмотнику" обезумевший ходок одной рукой расстегнул его и стал вытаскивать содержимое, не заботясь о его сохранности.

— Это что, пачка батареек? Бесполезно. — Он швырнул их в сторону. — Та-а-ак, патроны, отложим. Опа! Аптечка! — Стриж поднял камуфлированную сумку с медикаментами и демонстративно потряс ею. — Пригодится. Ага, вот и жрачка! Да если ее растянуть, то я смогу продержаться на ней дней пять. Прикинь, тебя вместе с твоими пожитками мне хватит почти на две недели! Довольно долго. Вода сюда просачивается с поверхности, так что от жажды не помру, а там, может и за тобой вернутся. По вентиляции пролезут и найдут меня. Ты к тому времени будешь мертвецом валяться, но я им басню расскажу, мол, не видал никакого Меткого, а эти двое мои покойные друганы. Чтоб по твоему барахлу не определили, я его во все щели позапихиваю. Авось они меня с собой вытащат, а там, гляди, доставят в медсектор какой-нибудь группировки, подлечусь да снова в рейд. Ну, как тебе?

Смотря, на бродягу, Меткий понял, что Стриж окончательно рехнулся от пережитого и теперь пытается самого себя убедить в существовании выхода. Но спасения не было. Его тело умирало от жуткой дозы радиации, отхваченной им в походах. Ни один врач в мире не дал бы ему и малейшего шанса на выздоровление и Стриж это понимал, но когда из вентиляции сюда попал еще один человек в сознании у него все перевернулось верх дном, а жажда выжить заменила реальность вымыслом, где ему казалось, будто он может спастись.

— Стриж, — позвал Меткий.

— Чего тебе?

— Стриж, ты же знаешь, что все это плод твоего воображения. Болезнь, поразившая тебя, неизлечима...

— Замолчи.

— ...но ты можешь пытаться бороться с той частью самого себя и хотя бы умереть человеком, а не чудовищем...

— Замолчи! — завопил бродяга.

— ...просто позволь мне выбраться отсюда.

Стрижа затрясло. Невероятное нервное напряжение истощило его и в нем практически не осталось сил. Меткий понимал, если правильно надавить, то бродяга может просто не выдержать и пасть без чувств. В этом был огромный риск, но своими разговорами сталкер надеялся хоть как-то дождаться момента, чтобы действовать наверняка. Незаметно, он свел ноги и теперь был готов резко вскочить и броситься на безумца. У него не было сомнений, что в рукопашной схватке он сумеет одолеть людоеда. Ходок, чей вид уже лишь отдаленно напоминал человеческий, схватил себя за голову и пальцами провел по затылку. Когда, он увидел в своей руке клочок волос, выпавший с корнями, то буквально взвыл.

— Будь оно все проклято! Ты и Зона! Она... это она прислала тебя, чтобы меня убить! Ей было мало сделать из меня монстра, так она захотела поиздеваться надо мной!

Гневный пассаж ходока оборвал очередной кашель и последовали омерзительные звуки отхаркиваемой мокроты.

"Сейчас!" — вспыхнула мысль в голове Меткого и он неслышно уперся руками в пол, а затем резко встал с намерением броситься на Стрижа, но тот вдруг прекратил содрогаться в приступе кашля и резко навел автомат на пленника.

— Ха! Не ожидал, сволочь?! Думал я не пойму, как ты мне зубы заговариваешь?! Хрен тебе, падла, и не таких раскусывал!

Весь вид безумца говорил о контроле ситуации и теперь он выпрямился во весь рост, с нацеленным в грудь Меткого оружием.

— Рассказать, как мы с Койотом этих недоносков прикордонных потрошили? Одно наслаждение смотреть, как вы, уроды, мучаетесь, когда вам стреляют в живот. Знаешь каково с пулей в животе? Смерть растягивается на часы, а боль — в бесконечность.

Стриж усмехнулся.

— Да, да — таких, как мы, вы называете ренегатами, предателями. Даете пинка под зад из группировок и куда хочешь, туда и вали. Можешь на корм к тварям, а можешь проверить гравиплешь на мощность. Так кто из нас мразь, а? Хе-хе, молчишь. Понятно. Но ничего, я тебе ноженьки прострелю, чтоб ты больше вскакивать с земли не мог, а потом ножиком вырежу тебе глазки. Не поверишь, больше всего мне понравилось выпить глаза Койота. Остальное мясцо у него говёное, как с гнилью, которой он, впрочем, и был.

Нацелившись в ноги Меткому, ренегат добавил:

— Ну что, готов сказать "прощай" своему главному средству передвижения? — и язвительно ухмыльнулся почти беззубым ртом.

Словно из другого мира по ушей донесся чей-то голос:

— Сталкер!

— Люди? — оторопел Стриж и на секунду посмотрел в сторону вентиляционной решетки, откуда прозвучал голос. Этого Меткому хватило, чтобы сделать бросок вперед. Левой рукой он ударил по автомату, от чего Стриж едва не упал, а уже справа произвел довольно мощный удар, который, однако, пришелся слишком высоко, чтобы вырубить обезумевшего бродягу. От неожиданности Стриж выронил автомат и они вдвоем рухнули на пол. Позиция Меткого была более выгодна, но несмотря на свой болезненный вид, каннибал довольно умело сопротивлялся и даже ухитрился лежа нанести удар в подбородок сталкеру. Тогда Меткий, еще не отойдя от воздействия удара, схватил обломок бетона и попытался им приложить Стрижа, но противник, изловчившись, двинул его коленом в живот и сбросил с себя. Не мешкая, он кинулся к брошенному автомату и попытался его взять, но почувствовал на своей ноге крепкий хват Меткого, который резко потянул его на себя. Вскрикнув от отчаяния, Стриж все же зацепил с собой оружие с намерением в упор расстрелять сталкера. Луч света из фонаря мелькал из стороны в сторону, поэтому порой борьба велась почти вслепую, но в один момент Меткий заметил, что совсем рядом лежит арматура, которой его огрел Стриж в первый раз. Он протянулся рукой и сумел схватить ее и, обернувшись, увидел, как бродяга-людоед почти навёл ствол в его сторону. В следующую долю секунды исход боя решился, когда на голову Стрижа пришелся сокрушительный удар, от которого тот немедленно потерял сознание. В тусклом свете сталкер не заметил, что его противник был уже повержен, но адреналин в крови не дал остановиться. Последовал второй удар, затем следующий, потом еще один и еще...

...Когда Меткий осознал, что просто стоит и ревет нечеловеческим голосом, то увидел результат схватки. Света от фонаря хватило разглядеть голову Стрижа, точнее то, что от нее осталось. На месиво из черепных костей, растекшихся мозгов и крови нельзя было смотреть без отвращения и в первый раз за много лет Меткого вырвало. Он отбросил в сторону кусок железа, которым несколькими минутами ранее убил подобие человека и теперь содрогался от жутких спазмов, которыми организм отреагировал на чудовищное нервное перенапряжение. По телу прошла дрожь, не прекращавшаяся еще довольно долго и Меткий обессилено упал на пол, застыв в позе эмбриона. Его разум поглотила тьма, в которой он как бы смотрел на себя поедающим других людей, рвущий зубами кожу с чего-то тела. Эта кошмарная трапеза ему доставляла наслаждение, а в мимолетном взгляде на свое лицо он увидел, как оно превратилось в гримасу Стрижа. Меткий вскрикнул, проснувшись от дикого зрелища, но оказалось, что кричал не только он.

— Сталкер! — голос прозвучал сверху. — Сталкер, это ты? Отзовись!

Некоторое время Меткий был полностью дезориентирован. Не понимая, откуда исходит источник голоса, взывавший к нему, он потрусил головой и только затем смог определить точное направление. Луч света откуда-то сверху упал прямо на него, вынудив закрыть лицо руками.

— Сталкер, ты живой?! — крикнул знакомый голос.

— Первый? — вяло спросил Меткий и убрал руки. На удивление просто не осталось сил.

— Хвала Зоне! — радостно отозвался Егоров. — Мужики, он жив и вроде цел. Сталкер вставай, нам надо выбираться отсюда.

— Выбираться? — переспросил Меткий, все еще не до конца придя в себя.

— Да, вставай. А кто там? — луч Егорова нашел тело Стрижа. — Черт. Ладно, потом расскажешь. Давай собирай все необходимое и подходи сюда к стене, я тебе спущу веревку.

Связать последующие действия в цепочку "встать-собрать-подойти" у сталкера получилось не сразу. Голова кружилась и казалось, все вокруг сплошной бред, нечто совершенно невозможное, плод его больного воображения.

"Может я под контролем мутанта или попал в новую аномалию, медленно сводящую с ума?" — мысль прозвучала вполне серьезно.

— Сталкер очнись! Здесь нельзя задерживаться! — крик Егорова привел в чувства и Меткий впервые после схватки более-менее адекватно воспринял окружающую реальность.

— Первый, это ты? Солдаты! — вспышка прояснения разума походила на разряд молнии посреди ночного неба, осветившая верный путь. — Сейчас, просто подождите.

— Давай быстрее, мы спустили тебе веревку, — отозвался Егоров, наблюдая, как сталкер поднялся на ноги. Разбросанные Стрижом вещи он нашел довольно быстро, вспомнив приблизительное направление куда их выкидывал безумец. Аптечка, пайки, оружие были собраны и разложены по местам за несколько минут, даже остатки КПК с треснувшим экраном и корпусом сталкер не забыл прихватить с собой. Затем он сменил фильтр в противогазе и резво надел его на голову, после чего подбежал к стене, в которой на высоте шести метров из выбитой решетки высунулся Егоров с фонарем в руке. Сталкер быстро последовал совету привязать к веревке рюкзак и по окончании показал, что все готово. Груз быстро подняли наверх, подхваченный Егоровым. Передав автомат с рюкзаком дальше остальным, майор сказал:

— Готово. Теперь ты, сталкер.

Обвязав себя веревкой подмышками, Меткий как следует ее завязал.

— Есть! — крикнул он и показал большой палец вверх.

— Отлично, — ответил Егоров и залез внутрь вентиляции. Раздались стуки и подготовка к затаскиванию сталкера. — Так мужики, на себя!

Веревка натянулась под действием веса Меткого и он почувствовал, как его приподняло над полом. Из вентиляционного отверстия слышалось тяжелое дыхание бойцов, прилагавших все усилия, чтобы вытащить сталкера.

— Еще раз, давай, вот так! Хорошо! Снова, и р-р-раз! — командовал Егоров. На стене практически не было выступов, по которым можно цепляться и облегчить работу бойцам, поэтому Меткий старался просто висеть, но когда получилось ухватиться за край отверстия руками, он все же сумел подтянуться.

— Осталось немного, тяните! — донесся голос командира.

Особенно тратились силы из-за противогаза, находясь в котором человек на вдохе испытывает сильное сопротивление, но с кряхтением ходоку таки удалось залезть в вентиляцию и устало лечь уже внутри нее. Егоров с облегчением хлопнул по плечу Меткого и не без удовлетворения заметил:

— Молодец, что выжил. Нам никак нельзя помирать, братишка. Никак. — Майор обернулся и скомандовал: — Потихоньку отползаем назад. Сталкер, следуй за мной.

Как только Егоров отполз немного назад, следом за ним двинулся и Меткий. Ползти пришлось метра четыре, пока спец из военной разведки не завернул в основной проход так, чтобы ползти дальше лицом вперед.

— Сталкер, хватай свои вещи с оружием и передвигайся сразу за мной, — сказал майор. Один из бойцов в основном вентиляционном пути пропустил сталкера вперед и передал ему автомат вместе с рюкзаком и Меткий, помогая себе локтями, усердно полез вслед за командиром. Проход был довольно узким, поэтому движение по нему существенно затруднялось и стоило огромных усилий, но потихоньку, метр за метром, разведчики протискивались вперед почти в полной темноте. Через пару минут пути вентиляционная труба завернула налево, дополнительно осложнив и без того тяжелый путь, но тут последовала команда от Егорова.

— Всем остановиться, — приказ бы передан по цепочке. — Похоже мы пришли к концу участка вентиляции.

По тому, как стало полностью темно, Меткий заключил, что Первый выключил фонарь. Тем временем Егоров, перейдя на шепот, добавил:

— Вижу проход. Он не похож на тот, которым мы шли сюда. — Некоторое время командир разведчиков изучал обстановку, как догадался Меткий, при помощи прибора ночного видения. Все это время кроме собственного тяжелого дыхания сталкер ничего не слышал, пока Егоров не закончил осмотр.

— Вроде все чисто, — сообщил майор, — но точно сказать не могу — видимость сильно ограничена. Попытаюсь выбить решетку.

Впереди послышался глухой удар и тихий скрип, повторенный еще дважды. Сталкер напряженно вслушивался в происходящее впереди. Наконец, судя по звуку падения металлического предмета, стало ясно, что усилия Первого увенчались успехом.

— Вышло. Высота метра три, вылезаю наружу, — сообщил Егоров и подался вперед. Меткий практически ничего не видел и ощущал себя слепым в темной комнате. Последовала непонятная возня, но через минуту все прояснилось и сталкер почувствовал, как ему бросили какой-то предмет.

— Держи веревку и протяни остальным, — пояснил командир. На ощупь Меткий подобрал ее и протащил назад ползшему за ним бойцу.

— Держим, — шепнул сталкер.

— Готово? Отлично, теперь понемногу отпускайте, — скомандовал майор.

Как только он произнес эти слова, то вместе с остальными почувствовал сильную нагрузку, когда Егоров взялся выползать из отверстия вниз головой. Для надежности, сталкер уперся коленями и спиной в стены вентиляции, а руками начал травить веревку одновременно с остальными бойцами. Так продолжалось до тех пор, пока командир не сказал "хватит" и, перевернувшись, встал на ноги.

— Чисто! Я отвязался, теперь слезайте. — Командир включил фонарь и стало хоть что-то видно. Меткий сбросил Егорову свои вещи, а сам привязал себя к веревке и тем же способом — вниз головой — спустился вниз. Егоров помог ему встать и сталкер немедленно перенял эстафету от командира помогать остальным выбираться из вентиляции. Беглый осмотр привел к однозначному выводу о наличии еще одного прохода от бункера в сторону тоннеля, что показалось Меткому логичным, поскольку так за один раз можно привозить больше строительных материалов, но рассмотреть подробно путь из-за темноты, буквально впитывавшей свет фонаря, не представлялось возможным. Пока Егоров контролировал обстановку, сталкер сумел помочь бойцам спуститься вниз, причем оставшихся двоих буквально ловили руками, потому что предпоследнего одному не удержать, а замыкавшего просто не кому.

— А где еще один? — спросил Меткий, не досчитавшись бойца.

— Погиб при исполнении воинского долга, — ответил Егоров и в его словах почувствовалась боль. — Сейчас не время обсуждать, главное найти выход. Сталкер, как у тебя с экипировкой?

— Ноктовизор накрылся после обвала, теперь только с фонарем могу ходить.

— Мда, это не есть хорошо, — констатировал Егоров и из подсумка достал свой монокуляр. — Держи, пока иди с ним. Это, конечно, не лучший вариант, но запасного "ночника" просто нет.

— И на том спасибо, — с благодарностью ответил Меткий.

Проверив оружие, отряд выдвинулся в сторону, где предположительно шел тоннель. Холодные мрачные стены давили и создавали эффект удушья, усиленный дыханием через противогаз, но даже вся гнетущая атмосфера здешних мест теперь не столь сильно действовала на Меткого, ведь сейчас он шел с солдатами, а по сути, такими же сталкерами, подобно ему. В голове вновь и вновь проносились кадры с размозженной головой Стрижа. Ему и раньше приходилось лишать жизни людей, но чаще всего это была смерть от пуль, гранат или в крайнем случае от ножа, но вот так, куском железа — никогда. Меткий по-новому осмыслил смерть и теперь она представилась не просто уничтожением безликого врага, которого следовало устранить из-за опасности, исходившей от него. Здесь все вроде бы то же самое — и угроза, и один из наиболее омерзительных представителей Зоны, которых он когда-либо видел, но вот так, своими руками... Разум и сердце вступили в парадоксальный конфликт, что удивляло и тревожило.

"Что с тобой, сталкер? Стареешь или чувствуешь, как Зона тебя ломает? Неужели тебе суждено повторить участь Стрижа и стать чудовищем?"

Другая часть сознания в ответ сказала:

"Но кто вместо тебя выполнит твой долг? Не смей, мать твою, раскисать, сталкер!"

Неожиданно Меткий только сейчас понял очевидную истину, что лишь переступив через содеянное, он сможет идти дальше и не сломаться.

Отряд продолжал идти сквозь тьму.

* * *

В штаб-квартиру Национального управления рекогносцировки в Шантильи, штат Вирджиния, поступили первые снимки, полученные пятнадцатитонным спутником радиолокационной разведки "Лакросс", пролетевшим над Зоной десятью минутами ранее. Пять специалистов по дешифровке внимательно рассматривали пройденные через программы обработки изображения радиолокации, восстановленные и поддающиеся расшифровке. Один из аналитиков, глядя на кадры участка поверхности два на два километра, увеличил на экране снимок до такой степени, чтобы стало возможным изучить его при максимальной разрешающей способности, которую мог дать спутник. В частности, самой тщательной проверке подверглась область площадью в десять тысяч квадратных метров, на которую, как объяснили в ЦРУ, стоило обратить наибольшее внимание.

— Что-нибудь есть, Том? — поинтересовался один из аналитиков у своего напарника в звании лейтенанта, внимательно изучавшего радиолокационное изображение на мониторе.

— Пока нет, — с некоторым разочарованием ответил его коллега. Формализованное описание целевой задачи, данное им для поиска входа в подземное строение — подробности не были известны — для этих целей принесло мало пользы. Одно дело найти пусковые установки где-нибудь в Северной Корее при хорошей погоде, да еще когда в запасе есть время, и совсем иное в кратчайший срок выявить замаскированный объект по радиолокационным снимкам.

— Слишком много квазизеркального отражения, — добавил аналитик. — Часть объектов довольно сильно искажена, но хотя бы программы сгладили спекл-эффект.

Стоявший рядом специалист-дешифровщик почесал подбородок и вывел на другом экране более ранний снимок той же местности.

— Что показало сравнение с периодической съёмкой?

— Я первым делом провёл сравнительный анализ с последними снимками нужного участка поверхности.

Лейтенант вывел на экран радиолокационное изображение, полученное спутником месяц назад.

— Эти снимки сделаны на той же длине волн. Если мы обработаем их одинаково, то может что-то получиться, — предположил второй дешифровщик. — В длинноволновой области участок процентов на восемьдесят скрыт лесной растительностью. А какова морфология рельефа?

— Цифровые модели позволили определить геометрические параметры и здесь все довольно банально: чередование равнинной местности с холмами. Лесной массив мутировавшей флоры приходится на равнинную часть. Черт, трудно даже представить, что может водиться в таком лесу.

— Да уж, не хотел бы я туда отправиться на сафари. Хотя, вроде, есть и такие экстремалы... Сколько до пролёта "Кей Хол"? — поинтересовался аналитик, спрашивая о другом спутнике.

— Десять минут, — ответил лейтенант, посмотрев на часы.

— Отлично, нам понадобятся мультиспектральные снимки в максимальном разрешении.

* * *

Чернобыльская аномальная Зона

Сложив антенну, Самонин закинул ее в рюкзак и с автоматом наперевес вошел в закамуфлированную дверь. Любое сообщение с Большой Земли для него и биолога могло стать судьбоносным, что вынуждало делать всё предельно быстро. Инженер захлопнул за собой дверь, оставленную приоткрытой на случай внезапного нападения и, как оказалось, не зря: где-то за чащей что-то зарычало, а затем, с треском ломаемых веток пробралось куда-то вперед. Естественно, проверять авторство этих звуков Алексей не желал и лишь побыстрей покинул поверхность. Весь путь к своей комнате занял около десяти минут, поэтому, чтобы не терять больше времени, Алексей немедленно взялся за расшифровку сообщения. Метод двойного шифрования практически исключал раскрытие содержания информации, но внутренний голос подсказывал инженеру, что малейшая задержка может обернуться очень плохо. Микрокомпьютер на шифровальном устройстве автоматически раскодировал принятое сообщение, которое несведущий человек мог принять за бессмысленный набор букв и цифр. На самом деле понять его смысл можно только при помощи одноразовых шифров в специальных книгах, переданных инженеру покойным офицером связи Юрием Дементьевым, перед тем, как тот был застрелен. Вся работа заняла около четверти часа, поскольку Алексей из-за чрезмерной спешки боялся допустить ошибку, способную исказить смысл сказанного. Когда же он завершил расшифровку, то по ходу чтения медленно привстал со стула.

ВНИМАНИЕ! СУЩЕСТВУЕТ ВЕРОЯТНОСТЬ РАДИОПЕРЕХВАТА ПРОТИВНИКОМ И ПРЕДПРИНЯТИЯ МЕР С ЕГО СТОРОНЫ ПО НЕДОПУЩЕНИЮ ЛЮБОЙ ВОЗМОЖНОСТИ ВАШЕЙ ЭВАКУАЦИИ. СЧИТАЕМ БУДУТ ПРОВЕДЕНЫ ПОПЫТКИ РАЗРУШЕНИЯ ВХОДА С ЕГО ПОСЛЕДУЮЩЕЙ БЛОКИРОВКОЙ. В КРАТЧАЙШИЙ СРОК ВАМ НЕОБХОДИМО ПОКИНУТЬ НЫНЕШНЕЕ МЕСТОПОЛОЖЕНИЕ. СОБЕРИТЕ ВСЕ ВОЗМОЖНЫЕ ДОКУМЕНТЫ О ХОДЕ ПОСЛЕДНИХ ИССЛЕДОВАНИЙ, СРЕДСТВА СВЯЗИ, ПРИПАС НА ДВОЕ СУТОК, МЕДИКАМЕНТЫ, ЛИЧНОЕ ОРУЖИЕ И СРЕДСТВА ИНДИВИДУАЛЬНОЙ ЗАЩИТЫ. НИЖЕ ДАНЫ УСЛОВНЫЕ ЧИСЛА, ОТ КОТОРЫХ СЛЕДУЕТ ОТНЯТЬ ВАШ РЕЕСТРОВЫЙ НОМЕР. ПОЛУЧЕННЫЕ ЦИФРЫ БУДУТ КООРДИНАТАМИ БЕЗОПАСНОГО МАРШРУТА В ЗОНУ ЭВАКУАЦИИ. ПО ПРИБЫТИИ СЛЕДУЕТ ЛЮБЫМ СПОСОБОМ УКРЫТЬСЯ И ДОЖДАТЬСЯ ПОМОЩИ. РАЦИИ ИСПОЛЬЗОВАТЬ ТОЛЬКО НА ПРИЕМ, ЧАСТОТА 3.75 ГГц; КОДЫ: БЕЛЫЙ-ОДИННАДЦАТЬ — ПОМОЩЬ НА ПОДХОДЕ; ЧЁРНЫЙ-ДВАДЦАТЬ ДВА — ОЖИДАНИЕ; КРАСНЫЙ-ТРИДЦАТЬ ТРИ — УГРОЗА, ОЗНАЧАЕТ В УКРЫТИЕ; СИНИЙ-СОРОК ЧЕТЫРЕ — СМЕНА ПОЛОЖЕНИЯ АНОМАЛИЙ С ОБНОВЛЕНИЕМ МАРШРУТА. ПАРОЛЬ ПРИ КОНТАКТЕ С ПОИСКОВОЙ ГРУППОЙ — МОЛОТ, ОТВЕТ — ОГОНЬ. НИЖЕ УКАЗАНО ВРЕМЯ ОБЯЗАТЕЛЬНЫХ СЕАНСОВ СВЯЗИ. ПОВТОРЯЕМ: НЕМЕДЛЕННО ПОКИНЬТЕ НЫНЕШНЕЕ МЕСТОПОЛОЖЕНИЕ!

Самонин посмотрел перед собой и одними губами прошептал:

— Нас хотят заживо похоронить!

Он пошарил по карманам, пока не нашел свое удостоверение сотрудника — "уровень минус два, статус — специалист по системам связи". Сверху имелся шестизначный идентификационный номер, данный ему при регистрации всех, кто был задействован в исследовательском комплексе. Выписав их на листок бумаги, он отнял от номера указанные числа и получил значения координат. К ним добавлялись числа, обозначавшие направление, которое можно определить при помощи электронного компаса, встроенного в защитный костюм. Ниже в сообщении предписывалось двигаться между обозначенными пунктами только по прямой, никуда не уходя в сторону. В результате маршрут представлял собой ломаную линию, которой следовало идти и у Самонина даже в мыслях не было хоть как-то откланяться от нее.

Прибежав к Руденко, инженер с предельно встревоженным видом заявил:

— Нужно уходить!

По выражению лица и тону Алексея биолог сразу понял, что с Большой Земли пришло нечто экстренное.

— Излагайте, — на ходу произнес учёный.

Самонин быстро пересказал суть сообщения и отдал биологу листок с расшифровкой. Пробежав по нему глазами, он с испугом в глазах посмотрел на Самонина.

— Значит, нас могут уничтожить или просто похоронить здесь? — Руденко был не готов к такому развитию событий и реагировал пока медленно.

— Да! — крикнул Алексей и подхватил ученого под здоровую руку. — Григорий Валерьевич, они написали о неких документах по последнему проекту. Речь идет про те исследования, о которых вы не могли мне рассказать?

Биолог внимательно посмотрел в глаза Самонину и в этот момент на его лице отразилось полное понимание происходящего.

— О них. — Коротко бросил биолог. — Я немедленно займусь этим.

— Вы будете в секторе трансмутации?

— Да, — тут же ответил учёный.

— Тогда все необходимое я принесу к вам.

— Договорились, — бросил биолог и насколько мог поторопился к выходу, завернув в боковой коридор. Тем временем Алексей в максимальной спешке приносил необходимые вещи в комнату, где уже стоял объемный рюкзак, заранее приготовленный для эвакуации. Единственное, о чем не догадывался инженер, он не знал, что придется покидать комплекс в столь форсированном режиме. В первую очередь Самонин поднялся на верхний уровень и добыл еще одну защитную экипировку вместе с противогазом.

"Мало фильтров, не хватит. Куда их могли деть?"

На каждом уровне имелся склад со средствами защиты, включая запасные противогазы и фильтры к ним, но последних не нашлось и Самонин бегом помчался на нижний уровень, где после длительных поисков все же сумел их найти. Он положил предметы в попавшуюся под руку коробку и быстро вернулся за радиостанцией для приема сообщений, от содержания которых зависела их жизнь. Первый сеанс должен был состояться через девяносто минут и Алексею казалось, будто он каждое свое действие совершал на полном автоматизме, как часто бывает в экстремальных обстоятельствах. Теперь у него было все необходимое для выхода и осталось только сложить предметы, разместив их в рюкзаке. Еды набрал по минимуму, чтобы облегчить ношу — к счастью он вместе с Руденко незадолго до получения сообщения довольно плотно поел, поэтому куда важней была питьевая вода, которую Алексей перелил из пятилитровой канистры во фляги, а остальную часть в оперативно найденную баклажку, сунутую вместе с провизией в рюкзак. Туда же последовала и рация, значительно утяжелившая весь груз. Кроме того, он вспомнил, что на верхнем уровне, где разведотряды собирались в длительные рейды, видел тросы, которые могли пригодиться и немедленно отправился за ними, обнаружив их рядом с одним из трупов разведчиков, не пожелавших встать на путь предательства, что в итоге стоило им жизни. Отцепив тонкий, но прочный трос, Самонин прихватил два неинтегрированных прибора ночного видения, проверив в них элементы питания, и побежал назад. Когда он вернулся, то первым делом одел на себя защитный костюм камуфляжной раскраски со встроенными дозиметром и детектором. Последний требовался для дополнительного контроля обстановки и страховки, если данные от руководства могли содержать ошибку. Из оружия инженер выбрал нож, пистолет с двумя обоймами и сто четвертый Калашников с тремя магазинами к нему, два из которых он сунул в боковые карманы рюкзака — элементарным основам обращения с оружием его проинструктировали в первые дни после прибытия в комплекс. На все ушло около получаса, пролетевшие столь быстро, что Алексей и не заметил отсутствие Руденко. Чертыхнувшись, инженер хотел было связаться с ним по рации, но биолог опередил его и сам вышел на связь.

— Алексей, вы меня слышите?

— Да, говорите.

— Зайдите ко мне в отдел, здесь без вас не справиться.

— Понял, сейчас буду.

Не без трудностей, Алексей все же надел тяжелый рюкзак, навесил на себя автомат и со вторым защитным костюмом в руках пошел к отделу трансмутаций. Миновав пустынные коридоры, он вышел к лаборатории, где занимались искусственным улучшением найденных в Зоне артефактов, для чего создавали условия, схожие с аномальными. Каждая лаборатория имела свое отдельное помещение и в зависимости от особенностей работы, ученые могли обмениваться опытом со своими коллегами, в том числе, и с теми, кто работал в других уровнях и отделах. Однако из увиденных через видеокамеры помещений Самонин помнил, что некоторые из них были полностью закрыты для посторонних и туда допускались сотрудники, привлеченные к исследованиям особой значимости. Сейчас одна из бронированных дверей ведущих к ним была открыта, откуда послышался голос Руденко.

— Алексей, идите сюда!

Инженер прибавил шаг пока не прошел через два входа, разделенные пустым пространством.

— Не удивляйтесь всему, что увидите, — сказал биолог. — Здесь мы проходили проверку датчиками — начальство опасалось за сохранность информации. — Послышался горький смешок. — И где теперь оно со своими мерами предосторожности?

Створки бронедверей разъехались в стороны и Самонин шагнул внутрь громадного зала, напоминавшего Центр управления полетами и лишь немногим уступал последнему в размерах. Впереди на всю стену красовался гигантский экран разделенный на несколько сегментов, куда, видимо, выводили важную информацию или результаты исследований. По бокам стен висели доски с фломастерами для оперативных заметок и подсчетов, особенно создававшие атмосферу и условия, необходимые для работы большой и слаженной команды.

— Я здесь! — Руденко махнул рукой с противоположного конца помещения. Положив на пол костюм для биолога с рюкзаком, Самонин подбежал к ученому, мимо трех длинных рядов из столов с массой компьютеров. Инженер и не подозревал, что комплекс имел такие масштабы.

— Судя из вашей реакции, с камер наблюдения все смотрится не так эффектно?

— Здесь они вообще не установлены, только на выходе, — отозвался Алексей.

— Вот как? — удивился биолог. — Хотя логично, ведь сюда даже Серегин не имел допуска. — На какое-то мгновение учёный замолчал, но затем с печалью в голосе произнёс: — Этот подонок обманом выманил их отсюда и вместе с охраной убил, словно скот.

Инженер подошел и взял за плечи биолога.

— Григорий, сейчас не время раскисать! Ради тех, кто не выжил в этой бойне мы просто не имеем права сдаться. — Он посмотрел прямо в глаза Руденко. — Нам нужно обоим выбраться отсюда и дойти к своим, иначе Серёгин победит.

При этих словах лицо учёного посуровело. Человек, привыкший скрывать свои эмоции и держать себя в руках, буквально трясся от гнева.

— Этого он не получит, — сдавленным голосом произнёс светила науки. — Вот, разберите системные блоки и достаньте оттуда жёсткие диски. Всю бумажную документацию, которую смог найти, я принес. — Руденко указал на кипу, сложенную на столе.

— Григорий, с собой нужно брать только самое необходимое, иначе я не смогу их вынести отсюда, — заметил Самонин, по ходу раскурочивая системник.

— Молодой человек, здесь все обладает колоссальной важностью. — Учёный с предельно серьёзным видом, который Самонин еще не видел, произнёс: — Запомните Алексей, главное не наши с вами жизни, а эти носители. — Он демонстративно поднял здоровой рукой папки и положил их рядом с инженером. — Информация на них неоценима. Любым путём нужно доставить ее руководству, а дальше они придумают, что с ней делать.

Самонин понимающе кивнул головой и продолжил изымать винчестеры. Как он понял, отсюда запрещалось что-либо выносить, в результате чего весь зал был для данных чем-то вроде огромного сейфа, точнее сейфа посреди Зоны, а что может быть надёжней? Сборка корпусов не включала в себя винты, поэтому их получалось быстро вскрывать с последующим изъятием жестких дисков. Всего он набрал семь штук носителей, которые, затем, аккуратно положил в рюкзак вместе с распечатками.

— Всё, готово. Уносим ноги.

— Нет возражений, — согласился Руденко и они вместе спешно покинули огромный зал. Среди пустых стен исследовательского бункера звук шагов двух пар тяжелых ботинок был единственным напоминанием о том, что здесь все еще были люди. Поворот, за ним еще один и, наконец, два выживших человека вышли к лестничному переходу, которым соединялись уровни всего комплекса. Экипировка, оружие и рюкзак сильно замедляли движение Самонина, поровняв его в этом компоненте с биологом. В голове возник индикатор, непрерывно отсчитывавший время до момента, когда подниматься на верх будет поздно.

"А если мы уже погребены? Что если противник узнал потайной выход и скинул на него бомбы?"

Алексей мотнул головой, как бы отгоняя от себя нехорошие мысли.

— Долго еще? — поинтересовался Руденко с отчетливой отдышкой в голосе.

— Скоро мы спустимся на нижний уровень. Там недалеко.

Настала темнота и Алексей использовал прихваченный фонарь, освещая им весь путь впереди. Вдвоем, следуя вдоль высоковольтных кабелей, они прошли через распределительное устройство и вышли к освещенному лампами тоннелю, которым с ощущением безнадеги и страха Алексей в первый раз шёл к шахте. Теперь же он уверенным шагом вел за собой еще одного уцелевшего с надеждой выжить. Только сейчас стало ясно, сколь радикально изменилась его судьба за последнее время. Казалось, совсем недавно он был простым студентом, а нынче в своих руках держал то, что, возможно, было способно повлиять на решения людей, стоявших в социальной лестнице несравненно более высоко.

"Неужели, все происходит наяву? — спросил себя Самонин. — Разве такое вообще возможно?"

Но тяжесть рюкзака, где лежали результаты долгих и кропотливых исследований, сама по себе содержала ответ на его вопрос. Вспомнилась старая притча, где говорилось про то, как от одного гвоздя был решен исход войны, без которого не удалось подковать коня, на котором должен был ехать гонец с важным сообщением. В результате полководец не получил ценнейших сведений, неправильно расположил свои силы и проиграл ключевое сражение, в конечном итоге повлиявшим на ход всей войны.

"Можем ли мы вдвоем стать тем гвоздём?"

На свой вопрос Самонин не успел ответить, увидев шахту впереди.

— Вот она! — крикнул Алексей и Руденко что-то неразборчиво ответил.

Подойдя к лестнице, они вдвоём задрали головы наверх, откуда доносился уже знакомый инженеру гул. Тусклого освещения от верхнего туннеля хватало, чтобы видеть все вокруг.

— И как мне туда подняться? — с отчаянием в голосе спросил учёный. — Я не справлюсь одной рукой!

— Пока вы искали документацию, я кое-что придумал, — ответил Самонин и снял рюкзак. Отстегнув моток троса, он быстро распутал его и завязал у себя на поясе.

— Первым полезу я, — торопливо произнес он. — Как только заберусь туда, — Алексей пальцем указал вверх, — то подниму рюкзак с вашей экипировкой. Затем спущусь и помогу вам.

— Пожалуй, лучшей идеи я сейчас вряд ли смогу предложить. Тогда не теряйте время, Алексей.

Вторым концом троса Самонин привязал за лямки рюкзак и спецкостюм Руденко. По собственным прикидкам длины должно было хватить, поэтому инженер встал на скобу и подмигнул биологу:

— Просто дождитесь меня.

— Можете не сомневаться, — чуть более спокойным голосом заверил Руденко. Удивительная уверенность инженера передавалась и ему.

Сейчас на подъем ушло раза в полтора меньше времени, чем в первые. Чёткие и отлаженные движения инженера помогли ему забраться на верхотуру без существенных промедлений, где первым делом он взглянул на свои часы, надетые поверх костюма — до сеанса осталось чуть меньше двадцати минут. Тогда инженер посмотрел вниз, где одиноко стоял Руденко.

— Григорий оттащите рюкзак от лестницы, — крикнул Самонин. Его беспокоило, что ноша могла зацепиться за скобы.

— Одну секунду! — отозвался учёный и своей единственной работоспособной рукой оттянул на пару метров в сторону рюкзак. — Готово!

Сначала Алексей снял весь лишний груз, включая оружие, а затем, покрепче ухватив трос, что есть силы потянул на себя и только благодаря громадным усилиям у него получилось приподнять тяжесть от земли. Как мог в этом ему помогал биолог, но лишь до тех пор, пока рюкзак не оказался на слишком большой высоте. Оцинкованный трос был очень прочным и Алексей не боялся, что он порвется или перетрется на углу, однако тяжесть заставила до предела напрячь все мышцы. Мало-помалу, но усилия инженера брали верх над тяготением, для чего Самонин приспособился тянуть рюкзак рывками. Так продолжалось до тех пор, пока рюкзак не перевалился через угол, вызвав чувство огромного облегчения у Алексея, который с полминуты лежал на спине, восстанавливая утраченные силы.

— Как там? — голос Руденко был еле слышен.

— Готово! — устало откликнулся Самонин. — Спускаюсь к вам!

Усилием воли инженер заставил себя встать и спешно засеменить к шахте. Прибыв к ней, вначале он отвязал трос от рюкзака, после чего надёжно привязал его к самой верхней скобе. Убедившись в страховке, он аккуратно спустился вниз, чувствуя усталость и дрожь в руках. Когда трудности остались позади и под ногами почувствовался бетонный пол, Алексей тяжело произнес:

— А вот теперь самое сложное. — Он отвязал себя и тугим узлом прикрепил трос на поясе у Руденко.

— Кажется, я понимаю ваш замысел, — произнес учёный и взглянул наверх. — Так высоко... боюсь мне не хватит сил.

— На этот случай я буду на подстраховке. Теперь ваши действия. Хватаетесь выше здоровой рукой, потом становитесь на скобу обеими ногами. Затем одну ногу поднимаете вверх, но не ставите на следующую скобу, а просовываете ее между самой скобой и стеной, как бы держась за нее. После чего рукой хватаетесь еще выше и лишь затем становитесь на скобу той ногой, которой придерживались, а дальше поднимаетесь на ней с переносом второй ноги. Расстояние между скобами небольшое, поэтому будет несложно. Сверху я придержу вас. Запомнили схему?

— Да... кажется, — неуверенно ответил Руденко.

— Повторите, — настойчиво потребовал инженер.

Учёный всё точно пересказал, но отнесся к идеи без особого энтузиазма.

— Все довольно просто, главное не паниковать и чередовать усилия с отдыхом. Когда захотите остановиться, то крикните мне "стоп". Теперь дождитесь, когда я поднимусь. Смотрите, как вы должны подниматься.

Демонстрация возымела должный эффект и уже будучи метрах в пяти над землей Алексей услышал от биолога "я все понял!". Тогда он возобновил нормальное движение вверх, хотя повторный заход дался тяжелее, но молодой человек поборол в себе усталость и, уже стоя наверху, дал команду:

— Поднимайтесь!

Биолог сделал глубокий вдох и взялся за скобу. Первой ногой, как и показал Самонин, он стал на скобу, после чего стал второй ногой, а дальше дело пошло по описанной инженером схеме. Только тогда Руденко почувствовал, как трос натянулся, что определенно добавляло уверенности. Взявшись рукой выше, биолог перенес обе ноги на скобу.

— Похоже, получается, — обнадёживающе произнес Григорий Руденко и осторожно продолжил свой нелегкий путь наверх, стараясь не смотреть вниз. После десяти метров подъема, Самонин уже хорошо чувствовал темп биолога и в момент, когда учёный становился на следующую ступеньку, он синхронно натягивал трос, тем самым облегчая задачу своего напарника. Так постепенно, метр за метром, преодолевалось расстояние до верха шахты с регулярными остановками, в которых Руденко давал отдых своей руке. Привыкнув к такому темпу, биолог не заметил, как начал спешить, из-за чего чуть не рухнул вниз. Спас его младший товарищ, который едва не упал от неожиданности, но вовремя смог потянуть на себя и Руденко, повисший на одной руке, успел поставить обе ноги на скобу и прижался к лестнице так, что несколько минут боялся даже пошевелиться. К реальности его вернули окрики сверху, поэтому, вспомнив о собственной гордости, учёный преодолел страх и оставшиеся несколько метров прошел без заминки.

— Держитесь, — сказал Алексей, вытаскивая Руденко за здоровую руку, пока они оба буквально не упали на пол и некоторое время просто не были способны хоть что-то сказать. Переведя дух, первым встал инженер и помог товарищу.

— Как ваша рука? — встревожено спросил Алексей, небезосновательно опасаясь за рану Руденко.

— Вроде в порядке, — последовал ответ и с некоторым сожалением ученый заметил: — Староват я для таких дел.

— Вы молодец, Григорий Валерьевич, вашу бы волю другим, — с уважением произнёс инженер.

— Бросьте, Алексей, — вяло отозвался Руденко, — без вас у меня не было ни единого шанса. Давайте лучше поскорей выберемся из этой консервной банки.

Настала довольно непростая процедура одевания Руденко в защитные средства. Его рука начала заживать, но Самонин боялся раскрытия раны, что требовало дополнительных мер предосторожности. Перевязку решили не снимать, поэтому один из рукавов костюма просто свисал. Затем не без проблем Самонин одел рюкзак и достал противогазы. Один из них со вставленным фильтром он помог одеть своему старшему напарнику и в ответ учёный знаком показал, что все в порядке. В специальный карман защитной экипировки он всунул по две малогабаритные рации.

— Видите эту кнопку? — Алексей указал на рацию. Руденко утвердительно кивнул. — Это тангента. Нажали — рация действует как передатчик, отжали — работает на приём. Помните, эти рации ближнего радиуса действия, так что далеко друг от друга не отходим. Вопросы?

Биолог отрицательно покачал головой. Пройденное испытание серьёзно подкосило и сказалось на его силах. Самонин удивился, как далеко немолодой человек с огнестрельным ранением смог пройти через всю бойню, да в придачу забраться по тридцатиметровой лестнице. Бытует мнение, что человек в экстремальных ситуациях способен на то, чего никогда не сумел бы совершить при обычных обстоятельствах. Приблизительно о том же подумал и Самонин, обыскивая стену в поисках затвора, открывавшего замаскированную дверь.

— Вы удивитесь, но я никогда здесь не был, — признался биолог, — и мне трудно понять, как у вас получилось отыскать вход. Кстати, туннель ведет к аномалии? — он указал огромную дверь впереди

— Да, — ответил инженер, — всё, как вы и говорили.

— Так вот почему здесь стоит этот странный гул, — догадался Руденко. Прозвучал щелчок и встроенная в стену дверь со скрипом открыла путь наверх. Самонин снова посмотрел на часы.

"Четыре минуты"

— Поторопимся! — сказал Алексей и двое мужчин, измотанных, но не сломленных испытаниями зашли внутрь темного коридора. Там инженер сначала сам надел прибор ночного видения и помог сделать тоже самое Руденко. Окружающее пространство преобразилось в зеленые тона, в результате чего ориентироваться стало проще.

— Постарайтесь прибавить в темпе или мы не успеем к сеансу связи. — Инженер говорил не оборачиваясь. — И еще, как только выйдем на поверхность, сразу прекращаем разговоры. Для общения применяем жесты, а говорить и пользоваться рацией следует исключительно в крайнем случае.

Внезапно он понял, что слышит только свои шаги. Алексей развернулся и светом выхватил согнутый силуэт Руденко.

— Простите меня, внезапная усталость. — Здоровой рукой биолог держался за костюм, под которым была перевязана больная рука.

— Обхватите мою шею, — сказал Самонин и они вместе с большим трудом поднялись по ступеням до могучей двери. На время инженер поставил Руденко так, чтобы тот мог опереться спиной на стену, а сам схватил двумя руками вентель рукоятки и с усилием его повернул. Дверь с трудом поддалась и Алексей все же смог отворить ее и выйти наружу. Увидев небо, пускай и покрытое тучами, Григорий Руденко на миг позабыл о боли в руке, охваченный необыкновенным зрелищем. Никогда прежде он не был так рад, как в этот волнующий момент и, позабыв про всё на свете, ему захотелось снять противогаз, чтобы полной грудью вдохнуть воздух. Увидев намерения напарника, Алексей остановил его и отрицательно покачал головой.

"Пока нельзя, слишком опасно" — примерный перевод жеста Самонина биолог сразу понял. После долгих месяцев в бункере вид неба и земли, пускай даже Зоны, производили поистине мощный эффект и, кивнув, мол, все в порядке, Руденко дал понять о своей готовности идти дальше, а захлопнутая бронедверь автоматически заблокировалась и отныне без кода внутрь было не попасть. Оба выживших понимали, что больше пути назад нет, а все мосты сожжены. Тогда, не теряя ни единой драгоценной секунды, меньше чем за минуту инженер привел спутниковую радиостанцию в рабочее состояние и развернул ее антенну. После короткого ожидания на дисплее шифровального устройства радиостанции появились уже расшифрованные буквы. Вместе они образовывали слова "БЕЛЫЙ-ОДИННАДЦАТЬ".

"Успели!" — с облегчением подумал Алексей и показал Руденко большой палец вверх, на что учёный ответил тем же. Перед началом пути они сверились с компасом и точно определили направление, куда им следовало идти. Тогда Самонин достал свой нож, которым начал прокладывать путь сквозь колючую чащу мутировавшего кустарника. Отчаянно орудуя ножом, он постепенно продвигался сквозь нее. Кусты поддавались с трудом, но больше всего инженер опасался повредить приборы ночного видения, без которых они не смогли бы двигаться дальше. Казалось, местная флора нарочно не желала отпускать людей на свободу и впивалась своими шипами в защитные костюмы. Ноги и руки то и дело увязали в ней и Алексею доводилось с силой выдергивать их из этой органической ловушки, но неуклонно каждая срубленная ветка-лиана приближала к столь желанному освобождению. Вознаграждение за усилие настало, когда очередной раз рубанув сверху вниз ножом, инженер вырвался из плена. Перед ним предстал могучий лес из диковинных деревьев в десятки метров высотой, которые своими невероятно искривленными ветвями переплетались между собой, образуя удивительные связи. Аномальная экосистема придала этой местности странный, по-своему первобытный вид, хотя любой человек, мало-мальски знающий историю жизни на Земле, мог бы сразу сказать при виде этого леса, что ни в одну геологическую эпоху ничего подобного никогда не существовало. Покрытые чёрной листвой деревья почти полностью скрывали небо над головой, образовывая гигантский купол, которым укрывали огромную территорию. Удивляться увиденному не было времени и Самонин рукой подозвал к себе Руденко.

"Тихо идите за мной". Жесты инженера были однозначны и понимались с первого раза. Биолог послушно проследовал за ним, но тоже обомлел, когда секундой позже увидел колоссальный лес, чьё величие виднелось даже через прибор ночного видения. Отдёрнув его, Алексей дал команду не задерживаться и, сверившись с компасом, выбрал нужное направление.

Из-за противогаза на Руденко ему не было суждено увидеть скривленное от боли лицо учёного, чувствовавшего как повязка, в которой находилась рука, промокла от вновь открывшейся пулевой раны.

* * *

Чрезвычайно чувствительный нюх зверя распознал среди тысяч других странный запах, который его крайне заинтересовал. Инстинкты обострились и тварь выставила свою уродливую голову против ветра, чтобы лучше изучить нечто новое, ранее не встречавшееся ей. Сидя на огромной ветке, откуда было удобно набрасываться на ничего не подозревающих жертв, хищник издал низкочастотный клёкот, услышанный его собратьями за сотни метров вокруг. Ему ответили тем же, подтвердив, что готовы к охоте. Определить направление запаха при таком ветре не составило труда и зверь, взмахнув своими псевдокрыльями, спланировал на ствол соседнего дерева. Сейчас он уловил другой запах, но уже знакомый ему с рождения, что еще сильней подхлестнуло кинуться в погоню.

Это был запах крови.

* * *

Колоссальная молния словно разорвала все небо на две части и осветила нависшие над землей свинцовые тучи. Серегин взглянул вверх, оценивая вероятность дождя, но лишь скептически хмыкнул. Прошло почти двое суток с момента, когда он выбрался из пространственной аномалии и до контрольной точки осталось не так много, хотя в Зоне расстояние всегда имело значение иное, нежели на Большой Земле, но полковник не сомневался в возможности выйти в срок к пункту назначения. Умение выбраться из пространственной ловушки с могучим зверем придало ему уверенности, но даже в мыслях он старался не озвучивать свои надежды добраться в нужное время. Зона этого не любит. Полчаса назад он вышел на связь со своим куратором и минут десять объяснял, почему долгое время с ним не было возможно осуществить контакт. Из-за этого группа, с которой следовало встретиться, не могла сдвинуться с места, поскольку вслепую идти по Зоне весьма чревато и только после уточнения координат точки рандеву она смогла возобновить свое продвижение. По ответу полковник не смог догадаться, поверил ли ему наниматель или нет, на что Серегин, впрочем, наплевал. От него требовали многого, но полковник понимал, сколь невелик у него выбор. Больше никого не осталось, путь назад был полностью отрезан и теперь выход намечался только в доведении до конца дела, за которое взялся.

"Интересно, — призадумался Серегин, — случалось ли американцам так рисковать своим агентом? Пеньковский, Толкачев, Гордиевский, Шевченко, Огородник... Неужели я встал в один ряд с ними?"

Он также подумал, что если кто-нибудь увидел его выражение лица в этот момент, то обеспокоился бы психическим здоровьем полковника — столь нелепым ему показалось собственное сравнение с этими персонажами. Нагнувшись, чтобы не попасть под токсическое воздействие паразитирующих растений, свисавших с ветвей уродливых деревьев, Серегин засек странную пульсацию посреди полянки. Вроде бы воздух то втягивался в одну точку, то расширялся, создавая вокруг себя пограничную область, которая определялась по мелким веткам и гнилым черным листьям. Последние образовывали окружность под действием странной силы. У бывшего сталкера само собой не могло возникнуть желания изучить странную пульсирующую область, равно как и определить радиус ее действия, поэтому он сделал с десяток шагов назад тем же путем, каким попал сюда, а затем взял левее и обогнул аномалию метров за сто, чтобы иметь некоторый запас, если явление способно передвигаться.

"Сколько еще придется менять направление?" — злобно подумал Серегин. За последние несколько часов из-за аномалий он шесть раз отходил от изначального пути, что вылилось в преодоление дополнительных двух километров, а это не тоже самое, как просто сбиться в пути в обычном лесу. Преодоление каждого лишнего километра в Зоне существенно приумножало возможность не заметить аномалию, особенно если речь шла о глубоких территориях, и у полковника выписывание новых крюков вызывало объяснимое беспокойство. Система навигации стойко показывала координаты с точностью до двух метров и по ним Серегин определил, что его местоположение находится не так уж и далеко от западной границы Периметра. Не до конца доверяя технике, в дополнение он использовал более старые, но в то же время более надежные методы, такие как компас и определение геодезического азимута. Погрешность его не смущала ввиду своей незначительности, да и после пространственной ловушки, чуть было не сведшей его с ума, способность вновь ориентироваться на местности воодушевляла как никогда прежде. Само определение направления заняло не более минуты и Серегин осторожно продвинулся дальше, кривясь от боли, доставшейся ему в качестве "бонуса" от удара громадной твари — очередное напоминание от Зоны, каково его место.

"Интересно, — думал он, — а эти западные рационализаторы знают, с чем они столкнулись? Небось, хотят ее тоже оцифровать, сделать технологичней, а может просто содрать с нее шкуру, выбрать все что можно, да свалить к себе за океан и уже оттуда указывать как надо делать? "Мы движем демократию по всему миру с соблюдением норм международного права". Тьфу. Знаю, зачем я вам нужен. Точнее то, что я знаю. Вы вгрызетесь зубами, но не отпустите такую удачу. Ну и пусть. Главное, чтобы тем ублюдкам ничего не досталось. НИ-ЧЕ-ГО. А лучше, если наше дорогое правительство пошлет еще сотню, нет, тысячу дураков остановить неизбежное. Жаль только вас бюрократов туда не заслать даже под расстрелом"

Полковник мысленно улыбнулся.

"Вот бы притащить сюда кого-нибудь из этой бюрократической шоблы, да в радиоактивную грязь мордой, а потом еще разок. Чтоб по самые гланды. И понаблюдать, как через месяцок они начнут выплевывать собственные лёгкие. Ничего, скоро, очень скоро, настанет День расплаты"

Лес становился все плотнее и сквозь жуткие на вид деревья дальше сотни метров ничего не было видно, поэтому Серегин остановился, чтобы сориентироваться. Уложив рюкзак на землю, он определил фон излучений, который лишь в одном месте существенно превысил допустимые значения. Через аквасистему бронекостюма полковник отпил немного воды для компенсации потери той жидкости, которая ушла с потом и другим способом, после чего засунул назад отводную трубку с мундштуком под плечевой ремень. Полковник огляделся. Ни единого мутанта поблизости он не ощущал, о чем ему "поведало" его то самое пресловутое сталкерское чутьё, помогавшее ходокам обнаруживать опасность задолго до того, как она предстанет воочию. В этом с ним были согласны и приборы, которые по большей части выполняли вспомогательную функцию. Серегин определил путь, которым следовало идти сквозь однообразный на вид аномальный лес, внушавший противоречивое сочетание умиротворенности и страха, но давящая атмосфера постоянно сопутствовала в Зоне и лес не был исключением. За много лет состояние угрозы исходившее от каждого куста в некоторой степени становилось для Серегина чем-то столь же обыденным, как когда-то лица ведущих теленовостей.

Но что-то было не так.

В глубине чащи за ним наблюдали и полковник мог бы сказать, что костьми ощущал взгляд на себе.

"Откуда?! "— глаза Серегина расширились. Даже боль, ставшая неотъемлемой спутницей, ушла прочь, а на ее место пришел мерзкий холодок. Попытка определить местоположение невидимого наблюдателя ничего не дала. Тогда медленно, словно не хотел спровоцировать неосторожным движением невидимого преследователя, он поднял рюкзак и продел руки в его лямки, ни на секунду не выпуская автомат.

"Где же ты?"

Кто бы ни следил за ним, решил Серегин, он должен быть неподалеку. "Как же я вот так, по-дилетантски, сумел попасться в угодья к очередной твари?" — спросил себя он. Странным казался и тот факт, что все датчики движения молчали. Если в аномальном тумане они могли не действовать, то здесь ничего подобного полковник не замечал, но факт оставался фактом: сейчас он был беспомощен. Обернувшись назад, Серегин осторожно шел спиной в намеченном направлении, пока не решил идти так, будто опасность ему лишь привиделась. Задумка была проста и заключалась в возможности контролировать окружающую обстановку. Если за ним действительно кто-то идет, но по какой-то причине не решается напасть, то лучше сделать вид, как при ложной тревоге. Броситься на утек в подобной ситуации означает вынудить охотника погнаться, зная, что жертва испытывает страх. Серегин понимал: если преследователь силен, то у него будет мало шансов справится с ним в этой чаще, значит лучше идти до тех пор, пока не представится шанс добраться до места, где он получит тактическое преимущество, например возвышенность или заброшенное строение. Кроме того, здешняя частота аномалий превращала всякую попытку к бегству в полет камикадзе. Полковник старался вести себя естественно, как он обычно действует в рейдах и если за ним следили, то не исключено, его повадки были знакомы охотнику. Выцеливание автоматом на привале могло бы насторожить преследователя, но если затем действовать привычным образом имелся шанс ввести его в заблуждение. По крайней мере, на это надеялся полковник, хотя никто не мог точно предсказывать повадки тварей.

Местность стала более покатой, что несколько облегчало движение, но для Серегина данная особенность ландшафта больше настораживала, равно как и кажущаяся нескончаемость леса. В голове возникали одни вопросы за другими. "Вдруг неведомое существо нападет?". "А если это человек?". "Если да, то для чего следит?". "Хочет узнать, куда и зачем идет сталкер?".

"Слежку человека я бы обнаружил. Нет, здесь что-то другое"

Желание прибавить шаг улетучилось, как только Серегин заметил ненормальную конвекцию над землей, свойственную жаркам, от которых можно получить ожог такой степени, что от человека останется только пепел. Он бросил пару камней в область колыхания и вызвал огромный, в четыре метра высотой, огненный столб. С точки зрения хода в Зоне в этом не было необходимости, но зато срабатывание аномалии давало совершить мотивированный крюк, благодаря чему появлялось возможность незаметно оценить обстановку и вынудить охотника совершить неверный шаг. Уловка дала результат и слева, чуть позади, он услышал звук шагов. Тогда полковник завернул в сторону и обошел область с термическими аномалиями так, чтобы выйти на первоначальный курс. Если преследователь крался неподалеку, то и ему придется сделать такой крюк, ведь по иному никак — в противном случае потенциальная жертва может уйти из виду. Плохая видимость сейчас была естественным ограничителем для любого, кто окажется в лесу и данное обстоятельство играло как против Серегина, так и на руку ему. Он это понимал, но напомнил себе:

"Если только охотник не обладает пси-способностями"

Радиолокационная съемка, которой снабдили его американцы, показывала, что до конца лесистой местности оставалось как минимум с полкилометра, но при условии, если карта отображала действительность. Полковник понимал, что в таком случае существо больше не сможет скрытно преследовать его и будет вынуждено бросится за ним. Адреналин привел организм Серегина в состояние полной боеготовности, а вдали уже просматривалась степь, наставшая вместо леса.

"Ну же, покажись!"

Наступившая в эти секунды тишина, была невыносимой и в момент, когда она казалась мертвой, сзади последовал быстрый стук шагов. Серегин бросился вперед, уже плевав на все правила движения в Зоне и, не оглядываясь, мчался лишь бы не попасться неведомой твари. Отчетливо слышалось, как нечто гонится за ним, сокращая дистанцию, но вот уже последние деревья поредели и он выбежал на открытое пространство.

"Хвала Зоне!" — пронеслось у него в голове, когда впереди показались обросшие растительностью ряды недостроенных пятиэтажных хрущевок.

* * *

— Говорит Браво два-один, вижу цель, она быстро движется в нашу строну. Дистанция триста метров.

— Принято, готовьтесь к встрече.

* * *

"Не останавливаться, только не останавливаться!" — в голове эти слова отдавались ударами молота. Серегин задыхался, а воздух разрывал легкие, но неведомая сила заставляла его бежать, несмотря на всю тяжесть экипировки. Заставить остановиться и встретиться лицом к лицу с охотником он не мог — все инстинкты ему подсказывали, что шансов в открытом бою у него нет. Облезлые пятиэтажные здания были все ближе и отчетливо виднелись громадные трещины в их стенах, откуда прорастала черная на вид растительность. Перебежав скрытую под ненормального вида травой дорогу, Серегин подскочил к частично обваленному подъезду и резко остановился. Направив автомат в сторону леса, он высматривал любое движение, чтобы при его обнаружении немедленно выпустить туда очередь.

— Куда же ты делась? — вслух произнес Серегин и затем перевел внимание на сам дом, чей вид при иных обстоятельствах мог вызвать ностальгию. Хрущёвка мертвым памятником шестидесятым стояла на окраине поселка Полесское, которое после восемьдесят шестого года вошло в зону обязательного и безусловного отселения, отчего его вид предстал особенно неживым. Полковник знал, что где-то здесь должна находиться группа, с которой следовало выйти на контакт — относительно этого указания куратора были абсолютно четкими. Он осмотрел подъезд из опасения нарваться на заготовленный "сюрприз", но никаких признаков взрывных устройств не обнаружил. Не забывая про контроль своего тыла, полковник осторожно вошел внутрь обшарпанного здания. На полу повсюду были разбросаны куски обваленного потолка пополам с осыпанной штукатуркой, что с тихим хрустом трескалась под ногами и можно было сделать вывод о полнейшем опустении этого места. По крайней мере, для несведущего человека. Людям внутри совершенно невыгодно засветиться и они будут скрываться до того момента, пока не убедятся, что забредший сюда сталкер пришел один.

"Ваш выход, джентльмены"

Естественно, Серегин никогда бы не сунулся в это здание вот так, с нахрапа, без предварительной разведки местности, но ситуация вынуждала действовать не так, как всегда. Теперь же бывший глава разведподразделения секретного исследовательского комплекса поднимался по лестничному пролету, куда завернул почти сразу после входа внутрь и чей вид не вызывал доверия и чувства надежности. Аварийное состояние дома определенно нервировало Серегина, но куда больше беспокоила предстоящая встреча, в свершении которой у него почти не осталось сомнений. Было очевидно, что незнакомцы не могли знать, кем он являлся на самом деле, но однозначно им сообщили о важности клиента. Поэтому причины для беспокойства схлопотать пулю от них по сценарию "стрелять, а потом разбираться что к чему" не просматривались. Он прошел второй этаж и снова завернул на лестницу.

"Чисто!"

Посмотрев в выбитое окно между этажами, Серегин оценил могучий хмурый лес, который, несомненно, раньше был значительно дальше от домов. Возможно, через несколько лет он поглотит и эти постройки. Когда полковник поднялся на последний, пятый, этаж, то расслышал тихое шуршание откуда-то снизу. Звук не остановил его и Серегин уже замедлив шаг, вошел в заброшенную квартиру, утонувшую в центнерах хлама. Само собой он заметил шагнувшую за ним тень, но не подал вида и просто прошел дальше, пока не оказался в комнате без окон. Серегин не обернулся и лишь медленно поднял автомат, показывая что не представляет угрозы. Тот, кто был сзади подошел, шагая тяжелыми ботинками, и ловко забрал у полковника автомат.

— Можешь повернуться, но не дергайся, — сказал глухой, искаженный противогазом голос.

Серегин осторожно развернулся и увидел перед собой сталкера, точнее человека в полном снаряжении, подготовленном для дальнего рейда. Лицо довольно высокого ходока было скрыто противогазом с двумя фильтрами и современным ударопрочным смотровым стеклом. Спецкостюм камуфляжной расцветки смотрелся очень органично на незнакомце — явный признак долгого использования. Разгрузка на нем была набита под завязку магазинами к автомату Калашникова сто седьмой модели, который сейчас был направлен на полковника. Следом в комнату вошли еще двое, обвешанные схожим образом. Втроем они явно выжидающе уставились на Серегина.

— Оскар, чарли, эхо, семь, четыре, фокстрот, девять, ноль, — четко произнес он.

— Майк, шесть, два, два, танго, виктор, лима, три, восемь. — дал ответ незнакомец и тут же спросил: — От кого ты убегал?

— За мной охотится зверь. Вы могли видеть его. — В воздухе чувствовалось напряженность и это Серегину не нравилось, несмотря на все заверения куратора.

— Мы наблюдали за тобой с того момента, как ты выбежал из леса и никого не увидели. — Голос "сталкера" звучал ровно, без эмоций. "Возможно, лидер" — подумал Серегин.

— Звери не всегда высовываются на открытое пространство. — Предположение прозвучало довольно убедительно. Тогда один из двоих, кто был вместе с главарем этой милой компании, подошел к полковнику и пристально оглядел его.

— Он мог привести к нам очередную тварь, — от голоса псевдосталкера даже повидавшего разных людей Серегина слегка передернуло — столь неприятным и резким он был. Будто наждачной бумагой провели по стеклу.

— В Зоне никто не застрахован, Злой, — заметил главарь. Кличка полностью соответствовала голосу ее обладателя. — Пароль он назвал верно, ошибки быть не может. Как тебя звать, сталкер?

Вопрос немного застал врасплох Серегина и он спешно произнес:

— Скиф. Зовите меня Скиф.

Главарь некоторое время молча смотрел на него, пока не подошел к нему почти вплотную.

— Что ж... Скиф, теперь мы в одной упряжке и никому из нас не нужны проблемы, верно?

— Верно, — подтвердил Серегин.

— Зови меня Филин.

"Точно - Филин. Мудрый и рассудительный. Какую роль ты со своими головорезами исполняешь в этой игре?"

— Наверно хочешь узнать, зачем тебя сюда направили? — спросил главарь, словно прочитал мысли полковника.

— Уж явно не для развлечений, — ответил Серегин. Последовал смешок Филина, но главарь группы тут же продолжил говорить своим спокойным голосом.

— На счет тебя у нас чёткие указания. Не знаю, зачем ты понадобился руководству, что оно так хочет беречь тебя как зеницу ока, но раз мы теперь вместе, то твоя сохранность является приоритетной целью.

— Есть какое-то "но"? — уточнил Серегин. Ему было отчасти забавно разговаривать вот так, не видя лица Филина, несмотря на все обстоятельства.

— Правильно. Ты будешь под нашим неустанным контролем.

— Вот как? — притворно удивился полковник, держась как можно уверенней.

— Нужно дойти до безопасного места. Предвидя твой вопрос "куда?", сразу скажу — всему свое время.

"Болваны, — подумал Серегин, — вам ничего обо мне не известно, но раз вы получили такой приказ... Ну конечно, умно. Значит, грядет что-то серьезное. Впрочем, это сейчас неважно. Главное выжить, но эта зондеркоманда меня настораживает. По-настоящему настораживает. Давно я не испытывал чего-то подобного"

— Ясно, — ответил полковник. — Тогда раз мы обо всем договорились, то, может, в качестве доверительного жеста вернете мне мое оружие, а то в Зоне без него я чувствую себя, слово голый в Антарктиде.

Настала напряженная пауза, по окончании которой Филин подал знак второму из своей группы и рослый боец протянул полковнику его автомат.

— Проведи нашего гостя, — дал указание главарь, отступив в бок и Серегин вышел в сопровождении громилы с закинутым на плечо автоматом, но на предохранитель не поставил. Кобура, как заметил Филин, у Серегина-Скифа была расстегнута, что говорило об осторожности и главарь уважительно посмотрел ему вслед. Оставшись вдвоем, Злой по-английски произнес:

— Мне плевать, что сказало руководство, я — не доверяю ему.

— Я тоже, — произнес Филин. — Не спускай с него глаз.

Достав внушительный нож, Злой пальцем в печатке провел по его длинному лезвию.

— Если замечу за ним неладное, то лично перережу ему глотку.

* * *

Позже, приблизительно в семи тысячах семистах километрах, аналитики в большом сером здании изучали последние спутниковые снимки небольшой области в Зоне Отчуждения. К разочарованию служащих Национального управления рекогносцировки изображения с "Лакросса" не смогли помочь из-за специфики местности, которой они сейчас занимались. Сравнение снимков с известными топографическими картами ничего не давало. Определить, как объяснили аналитикам, скрытый вход в подземный бункер не представлялось возможным. По какой-то причине ЦРУ, по заказу которого и выполнялась эта работа, не объяснило почему следовало найти этот вход с использованием спутника, ведь зная район поиска, да еще столь ограниченный по площади, куда легче это делать на месте даже с учетом условий Зоны. Единственное разумное объяснение, которое пришло на ум военным из НУР, заключалось в предположении о крайне ограниченном времени, из-за чего специалисты работали безостановочно.

— Что это за две точки? — уточнил молодой специалист у более опытного напарника и ручкой указал на экран монитора.

— Хм... судя из карт никаких построек здесь никогда не было. Что показал высотомер?

— Тридцать шесть метров. Плюс-минус.

— Тогда ясно. Скорее всего радиолуч наткнулся на атмосферную аномалию и показал, как объект с диффузным рассеянием. Видишь строгие геометрические очертания, лейтенант?

— Да, — кивнул аналитик.

— Если на старых картах нет построек, то всегда смотри на данные высоты. В Зоне есть много особенностей, нехарактерных для других мест на Земле.

Объяснения лейтенанту показались вполне обоснованными, но ничего не давали для ответа на главный вопрос. Прежде чем заново в сотый — или двухсотый? — раз изучить все снимки, через станцию приёма пришли дополнительные радиолокационные изображения высокого разрешения для сопоставления с предыдущими. Компьютерная обработка не заняла много времени и в результате дешифровщики получили самое свежее изображение с учётом особенностей прозондированной области. Лейтенант, после многочасовых исследований этой местности знал чуть ли не каждое дерево на площади сто на сто метров, поэтому сразу же обратил внимание на не виденную им прежде деталь.

— Сэр, взгляните сюда, — указал лейтенант.

— Кусты. Что в них странного? — удивился полковник.

— Тогда сравните с предыдущим снимком. Видите разницу?

Прошла минута, прежде чем напарник обратил внимание на необычную полосу, пересекавшую чащобу из кустов. Некоторое время дешифровщик задумчиво смотрел на нее, пока не решил уточнить.

— На остальных снимках то же самое?

— Да, сэр. Я предположил, что это какой-нибудь эффект отражения, но компьютерная обработка исключает подобное.

— Выведи на общий экран, — сказал дешифровщик и, подойдя к внушительному монитору на стене, обратился ко всем пяти аналитикам в зале.

— Внимание всем, — громко произнес он, — это снимки с "Лакросса", которыми мы занимаемся. Том, увеличь нужный участок.

Сидевшие в зале военные специалисты внимательно смотрели на экран, стараясь понять, что же увидел там их главный эксперт по снимкам с территории Зоны.

— Леди и джентльмены, — почти торжественно произнес он, — выявлена новая особенность в нашем районе и я хочу услышать ваши соображения на этот счёт.

Появилась роща кустов, пересечённая темной полосой, которой до этого не было ни на одном снимке.

— Воздушная аномалия? — предположила женщина с короткой прической в военной форме.

— Данные высотомера исключают подобное предположение, капитан. Еще версии?

В зале поднял руку обритый как колено мужчина в очках, странным образом сочетавший в себе образ атлета с учителем математики.

— Говорите, сержант.

— Сэр, а что если мы имеем дело с нестационарной аномалией, возникшей здесь?

Дешифровщик скептически покачал головой.

— Рассеяние дают только плотные аномалии, а кроме того, нам неизвестны случаи, когда они встречались в виде таких вытянутых форм. Конгломераты практически всегда образуют хаотичные очертания. Нет, не убедительно.

— А если это новый тип? — предположил "атлет", но тут же усомнился в собственных словах.

— С тем же успехом можно объяснить появление полосы прибытием инопланетян. Еще мысли?

На некоторое время настало молчание, прерванное лейтенантом.

— Нам известен вид кустарника? — спросил он.

— Известен, но какое это имеет значение? — удивился дешифровщик.

— И все же.

— Я проверил по базе данных и обнаружил, что он относится к виду кустарника Баумера. Высота полтора-два метра, произошел от какой-то местной растительности. Труднопроходимый, с десятисантиметровыми колючками. — Глаза аналитика округлились, а лицо приобрело удивленный вид. — Неужели ты думаешь...

— Именно, сэр. Мы видим тропу, которую кто-то проложил сквозь чащу труднопроходимой формы растений. Тем более кустарником покрыт весь холм, но полоса ведёт к его подножью.

— Или от него, — заметила капитан. — Может это сделал мутант?

— Сомнительно, — отозвался полковник. — Зачем ему лезть в дремучий кустарник?

— Если у него там логово.

— Абсурд, — возразил Шеннон, — зверю надо выходить на охоту, значит мы бы по предыдущим снимкам видели такие пролежи. Да и какова вероятность появления зверя именно в месте, которое мы решили изучить? Нет, это мог сделать человек — один или несколько, например с помощью ножа.

— Полковник, тропа ведет "от" или "к" подножью холма, что, впрочем, неважно. Раз ее нет выше, то вход или выход должен быть тут.

Лейтенант снова выделил и максимально увеличил нужный участок. Шеннон присмотрелся и утвердительно закивал головой.

— Далеко пойдёшь, Том. Какова разница по времени между этим и первым снимком с полосой?

— Почти два часа, сэр.

— Действительно, слишком много совпадений. Господа, я хочу услышать ваши заключения. — Шеннон выжидающе осмотрел всех в зале. Капитан первая обратилась.

— Сэр, если позволите, то факт образования за два часа прохода в жестком кустарнике шириной для одного человека и как раз из области, откуда перехватили сигналы представляется чем-то крайне подозрительным. Моя оценка — вход у подножья холма.

— Поддерживаю, — сказал сержант, — у нас нет оснований считать по-другому.

Позиция остальных специалистов в определенной степени помогла полковнику принять окончательное решение, которое он перенесет в отчёт для ЦРУ.

— Благодарю за работу, леди и джентльмены. Нам есть, что показать Лэнгли.

* * *

Вашингтон

В просторном кабинете Рида можно было без проблем проводить дипломатические переговоры, имейся в этом необходимость, но в ранний час в нём сидело только два человека. Расположившийся напротив хозяина кабинета мужчина в строгом костюме, устало, но сосредоточенно внимал словам главного координатора всего разведывательного сообщества США. Вопрос для обсуждения действительно оказался весьма щепетильным, поэтому поручить его решение Рид мог только тому, кто лучше всех мог понять особенности и деликатность ситуации, связанной с расследованием, касающимся национальной безопасности. Директор Федерального бюро расследований Пол Адамс был как раз тем самым человеком, на плечи которого возлагались обязанности ведения таких дел, с которыми он небезуспешно справлялся на своём посту уже в течение шести лет. За его широким открытым лицом с немного старомодными усами и внимательным взглядом, скрывался незаурядный интеллект, но даже он сейчас смотрелся каким-то помятым от вороха дел, которые опутали Бюро в последнее время.

— Плохо выглядишь, — заметил Рид, разливая в изящные чашки кофе. Этот ритуал он совершал сам, не доверяя его секретарше. Адамс утвердительно кивнул.

— Не помню когда в последний раз удавалось выспаться, — признался он.

— Да, сон для нас в последнее время непозволительная роскошь и, пожалуй, вряд ли ситуация изменится в ближайшее время.

Рид отпил из кружки горячий напиток и слегка обжог губу.

— Не буду тянуть, Пол. У нас проблемы, весьма крупные. Ты помнишь, как на одной из встреч у президента мы обсуждали одну операцию в Зоне Отчуждения, проведенную в интересах Пентагона и ЦРУ под кодовым названием "Нептун"?

— Если мне не изменяет память речь шла об исследовательской миссии в Зоне нашими людьми. С юридической стороны у меня тогда не было претензий к ней.

"Еще бы, — подумал Рид, — знай ты все аспекты этой затеи, спорю, твое мнение моментально изменилось"

— Да, Пол, все именно так. Однако недавно случилось то, чего мы опасались более всего. Группу специалистов атаковали и, скорее всего, погибли люди. У нас есть веские основания считать, что такое могло случиться только если о сути их работы могли узнать посторонние. Понимаешь?

Адамс задумался. Если кто-то пронюхал о чём-то, связанном с Зоной, то дело плохо. Бывший прокурор штата Мичиган в этом убедился, заседая на слушаниях Сената по делу, связанном с катастрофой Чёрной Среды. Собственно само Бюро также имело доступ к предметам, добытым специальными методами. Какое изящное словосочетание, подумал Адамс — "специальные методы". Слова, по-сути, прикрывавшие добычу артефактов в тайных операциях. Зона нуждались в изучении и с этим соглашались все, даже самые заядлые зононенавистники, которые порой явно перегибали палку в стремлении доказать всему остальному миру возможность эффективной борьбы с Зоной только применением к ней оружия массового поражения. И каких только психов на Земле нет, усмехнулся про себя Адамс. Единственное, в чем можно с ними согласиться, так это в колоссальной угрозе от аномальных образований, а значит, они нуждались в изучении хотя бы для поиска методов контролировать их. Иначе никак. Одолеть противника, не имея о нем ни малейшего представления, можно разве что случайно, но директор ФБР сомневался в обоснованности подобных сравнений. Здесь нельзя полагаться на счастливое обстоятельство — с тем же успехом можно бросить в разожженный в двух метрах костер шашку динамита в расчете, что ничего не случиться. Другой вопрос заключался в наличии реальной угрозы, а раз так, то ее следует изучить, чтобы понять как с ней бороться, но никто не мог дать вразумительный ответ на тут же возникшую парадоксальную ситуацию. С одной стороны службы, в том числе и Бюро, находились под жёстким прессингом яростных защитников права изучать Зону и чем больше, тем лучше, а с другой стороны испытывали мощнейшее давление от противников такой позиции, которым было явно не по душе привозить на территорию собственной страны неизвестно что. Ситуация обострилась до предела после взрыва в лаборатории корпорации "Нью Солюшен", от которой осталась воронка диаметром около двухсот метров, а вся прилегавшая инфраструктура в радиусе пяти километров оказалась безвозвратно утерянной вследствие взрыва, чья природа по сей день осталась загадкой. Тогда выводы правительственной комиссии подняли на смех даже те, кто в значительной мере выступал за использование артефактов в военных и научных целях. Собственно события Чёрной Среды в конечном итоге максимально обострили существующие противоречия в обществе. Подумать только, не переставали удивляться скептики, к когорте которых относил себя и Адамс, почти две тысячи трупов — и это счастье, что лаборатория находилась за городом, — но даже такие доводы, оплаченные человеческими жизнями, не убедили сторонников более плотного изучения аномалии. Больше того, многие с удивлением отмечали тот факт, что трагедия стала для них своего рода толчком к очередным попыткам убедить других в необходимости более пристального внимания к Зоне и предметам, доставляемых военными и разведкой. Данное обстоятельство в полной мере отразилось на Конгрессе, причем как в нижней палате, так и в верхней, которому пришлось пройти через нескончаемые баталии в желании достигнуть хотя бы минимального консенсуса в вопросе, как быть дальше. Поэтому временный запрет ввоза на территорию США артефактов и их тайной добычи стали тем самым компромиссом, в котором увидели выход из затянувшегося политического кризиса.

Цели операции "Нептун" включали исключительно сбор данных и замеры, о чем директор ФБР знал и сообщил свое мнение лично президенту, когда тот спросил его точку зрения.

"Как утверждают наши эксперты, пси-волны — крайне опасное и неизученное явление, требует к себе повышенного внимания. В соответствии с вступившим в силу законом мы не имеем право проводить эксперименты и любые действия с источниками этого излучения на территории нашей страны, сэр. Однако, поскольку активный этап операции будет проводиться за пределами границ, то никаких юридических оснований для ее запрета нет, равно как и моих замечаний"

— Мне нужен полный доступ к лицам, обладающих хотя бы малейшей информацией об исследованиях в этой области, — после раздумий произнёс Адамс.

— Считай он у тебя есть, — не моргнув глазом ответил Рид, довольный быстрым согласием директора ФБР. — Кого ты сможешь задействовать в этом деле?

— Есть несколько человек, которых я могу перенаправить с других дел. Еще нужно уточнить у помощника, кого в управлении контрразведки лучше взять, но я и сам могу предложить кандидатуру.

— Кто-то конкретный?

— В первую очередь специальный агент из Балтимора Джон Фостер — хватка как у ротвейлера, и есть большой опыт в подобных вещах, но, повторюсь, окончательный ответ дам только после разговора с помощником. Может у тебя есть мысли, откуда стоит начать? — спросил Адамс, впервые притронувшись к кофе с начала разговора.

— Всего две организации плотно занимаются тематикой пси-волн. Одна в Нью-Джерси, другая в пригороде Вашингтона.

— Исследовательские центры "Фьюче Текнолоджи"?

Рид кивнул.

— У нас есть там свои люди, — ответил Адамс и Рид, обратил внимание, как у него забегали глаза — бывший прокурор уже продумывал ход расследования. Он погладил свои усы и добавил: — Если есть кто-то, способный выложить такого рода информацию, то мы просо не имеем права попусту тратить время.

— Надеюсь, Пол, мне не стоит напоминать, что все, касающееся подробностей дырки, откуда просачивается информация относится к совершенно секретным сведениям. В деле должны участвовать только самые надёжные люди, при их минимальном количестве. Слишком большое число участников вызовет подозрения... хотя, пожалуй, я перегибаю, когда начинаю учить тебя твоему же делу?

Они оба усмехнулись.

— Не беспокойся, Уильям, мы найдём источник утечки.

— Рад это слышать. Кстати, после успешного окончания рассчитываю у тебя взять реванш в гольф, — напомнил Рид.

— В прошлый раз ты говорил то же самое.

* * *

Спустя сорок минут Директор ФБР вернулся в здание Гувера в сопровождении охраны и сел в кресло своего кабинета. На дворе было раннее утро и ему не хотелось вырывать из постели своего исполнительного помощника по вопросам борьбы с терроризмом и контрразведки, который и так в последнее время был загружен по горло, но, напомнил себе Адамс, сейчас все находились в таком положении, поэтому, взяв трубку, директор набрал нужный номер. Через десять секунд ожидания ему ответил сонный голос, произнеся дежурное "слушаю сэр". Прямо сейчас? Сколько у меня есть времени? Хорошо, задействую всех. Да, я понимаю, буду через полчаса. До свидания.

* * *

В разных концах Вашингтона тремя часами позже несколько человек получили уведомления о снятии их с текущих дел, которые были поручены им руководством, что привело в замешательство. Однако распоряжение шло с самого верха и ничего не оставалось, кроме как приехать в штаб-квартиру ФБР на срочное совещание, где пять специальных агентов, задействованных в операции по выявлению "крота" получили необходимый инструктаж от заспанного вида директора Бюро с его помощником. Теперь для нескольких оперативников предстояла тяжелая работа проверить массу людей, на их возможную причастность в "игре за чужую команду". Конечно они понимали, насколько тихо должна состояться проверка, равно как и соблюдение всех требований осторожности. В конце концов, говорил Директор, имелся пусть малый, но шанс, что дело может окончится ничем и никаких улик, указывающих о работе кого-либо из персонала исследовательского центра на иностранную разведку не найдут. Собственно проверке должны были подвергнуться и некоторые высокопоставленные лица. После получения всей вводной информации агенты взялись за непосредственное расследование, начав сбор данных на каждого сотрудника, имеющего или имевшего отношение к исследованиям в области физики аномальных сред секретных правительственных программ.

* * *

— Получается, что ни один из стационарных регистраторов не зафиксировал излучения в указанный момент времени? — удивился Старцев и отпрянул от экрана монитора.

— Именно, Григорий Семенович! — с дрожью в голосе произнес сотрудник.

Казалось, он находился в состоянии эйфории. Широко открытые глаза, сосредоточенный взгляд немолодого лица, действия быстрые, дёрганные, словно он боялся упустить нечто важное. Старцев помнил себя таким лет десять назад во время первых результатов разведывательных экспедиций внутрь Зоны. Он никогда не забудет момент, когда впервые с помощью робота-манипулятора смог как следует рассмотреть причудливые переливания артефакта, завораживавшего своим сиянием даже через толстое защитное стекло. Ощущение благоговения от возможности прикоснуться к чему-то совершенно новому и неизученному нельзя было сравнить ни с чем. Именно в тот момент учёный осознал, что очень скоро мир изменится, а отныне и навеки развитие человечества пойдет кардинально иным путем. Теперь с высоты пройденных лет его мысли того времени казались несколько романтичными, узколобыми и наивными, поскольку информационное общество в значительной степени проигнорировало появление Зоны и со временем она для всех стала чем-то обыденным, как существование парламентов и правительств. Однако обнаруженный его подчиненным эффект и реакция последнего оживили в Старцеве те, казалось уже изрядно забытые, воспоминания.

— Постойте-ка! — Старцев поднял указательный палец вверх. — Выходит, если ни один прибор не принял сигнал, значит он был... узконаправленным!

Сотрудник резво закивал головой, довольный реакцией своего шефа. Неожиданно выражение лица Старцева с радостно-удивленного переросло в серьёзную озабоченность.

— Но... — он запнулся. — Тогда какая вероятность попадания луча пси-поля именно в самолет, а не в другую часть неба?

Было ощущение, будто Старцев разговаривал сам с собой, пространно смотря куда-то в потолок. Сидевший рядом с ним сотрудник смутно пытался догадаться, о чем конкретно думал его начальник, ощущая ту волнительную атмосферу, моментально возникшую после озвученного вывода.

— Так, Дима, а ну-ка еще раз давай подумай, только взвешенно и без эмоций, хорошо?

"А хладнокровия ему не занимать" — заметил сотрудник и согласно кивнул.

— Сколько самолетов засекли над Зоной в момент полета "Небесного взора"? — Старцев посмотрел на Дмитрия Химкина и тот, немного поразмыслив, предположил:

— Может американский АВАКС, да пару беспилотников-разведчиков?

— Ни-од-но-го, — по слогам ответил Старцев. — Я специально послал запрос командованию и выяснил, что в тот момент над Зоной не было зафиксировано ни одного полета. Есть неверное предположение, будто за аномальной территорией буквально денно и нощно бдят дроны, но это заблуждение. Во-первых, эффективность низка, а во-вторых, они слишком часто выходят из строя, чтобы их применять постоянно. Так вот, в небе непосредственно над Зоной находился один самолет. Запомнил, да? Теперь, друг мой, скажи, какова возможность, что пси-луч колоссальной мощности, сосредоточенный в узком угле был направлен именно на пролетавший самолет-детектор?

— Ммм...

— Правильно, ничтожна. Здесь и без всяких расчетов понятно. Площадь Зоны переменчива, однако девять дней назад она составляла... — он посмотрел куда-то вглубь папки с отчетами, — десять тысяч шестьсот семьдесят семь квадратных километров. А размер самолета... мне нужно продолжать?

— Нет, — быстро ответил Химкин, потихоньку догадываясь, к чему клонит его начальник.

— Значит вероятность случайного воздействия на "Взор" узконаправленным лучом пси-волн ничтожно мала. Если не сказать, пренебрежимо мала.

— Тогда как объяснить... — Дмитрий не успел поговорить.

— Попадание в самолет? — Старцев завершил вопрос за него. — Только тем, что в него специально целились.

Глава отдела аномальных исследований молча смотрел на своего научного сотрудника, давая тем самым, полностью оценить всю значимость полученного вывода. Ученый выпрямился и, все еще не доверяя сделанным заключениям, а в некоторой степени и самому себе, тихо произнес:

— Это невозможно.

— Почему? — удивился Старцев. — Не забывай, речь идет о Зоне, которая нас приучила по-другому смотреть на возможное и невозможное.

— Мы не знаем полностью свойств этих процессов. А если сосредоточение стольких человек в одном месте для пси-излучения аналогично отдельно стоящему от леса дереву во время грозы? Да и для целенаправленного облучения требуется воля, а волей, как известно, обладают только живые существа.

Завотделом снисходительного улыбнулся.

— Вот здесь ты не прав, — уверенно произнес он. — Опытно доказано отсутствие какого-либо взаимодействия между двумя и более источниками, если излучение от них не взаимодействовало между собой. В одной только нашей лаборатории провели несколько десятков тысяч тестов во всех мыслимых условиях и ни разу источники не... как бы это сказать? Не чувствовали друг друга, что ли. Что до остального, то здесь речь может идти либо о людях, либо о ком-то другом.

— Хорошо, предлагаю взять за основу первую версию, — предложил Дмитрий. — Чьих рук это может быть? Американцев? Британцев? Китайцев? Или наших? Кто обладает достаточным уровнем технологий для генерации пси-излучения такой мощности?

Старцев покачал головой.

— Именно потому, что мне неизвестны технологии такого уровня, я склонен считать рабочей гипотезу под номером два. Я тебе так скажу. Периодически руководство просит меня составлять прогнозы о развитии технологий основанных на исследовании предметов и явлений аномальной природы в некоторых странах. Для этих целей меня снабдили закрытой информацией, полученной, скажем так, специфическими методами. По очевидным причинам, я не имею права раскрыть подробности своих исследований, но могу заверить, что ни в США, ни в Европе, ни в Японии или в Китае нет разработок такого уровня. Понимаю, тема крайне закрытая и всей полнотой информации никто не обладает, но у меня есть достаточно веские основания считать версию о причастности любой страны к созданию пси-оружия такой мощности маловероятной. Мы имеем дело с чем-то другим.

— Если вы правы, тогда эти выводы полностью переворачивают с ног на голову все предыдущие гипотезы о спонтанных всплесках пси-активности! — воскликнул сотрудник и стал нервно расхаживать в кабинете.

— Частично — да. Дим, тебе удалось еще что-нибудь получить?

Ученый остановился и, сетуя начальнику на свою рассеянность, подошел к компьютеру. Выбрав нужный файл, он вывел его информацию на экран.

— Смотрите, — указал Дмитрий. — Видите, как идет увеличение интенсивности?

Надев очки, Старцев утвердительно кивнул.

— Если знать точное положение в пространстве регистратора, то не представляет большой сложности вычислить откуда исходит излучение. Черт возьми, это прозвучит цинично, но если бы не падение "Небесного взора", то нам никогда бы не удалось получить столь бесценные сведения!

Все внимание Григория Семёновича сконцентрировалось на трёхмерном графике на мониторе. В его голове выстраивался план дальнейших действий, подобно стратегу, смотрящему на много шагов вперед.

— Какова статистическая значимость? — не поворачиваясь, спросил он.

— Семь и две десятых сигма. Уровень научного открытия. — В каждом слове ученого звучало волнение, возникающее с прикосновением к чему-то важному.

— Амплитудно-частотные характеристики смотрел?

— Да, они здесь, — сказал Дмитрий и несколько раз клацнул мышкой.

Потребовалось около десяти минут внимательного изучения всех представленных данных, пока, наконец, Старцев удивленно не вскинул бровями и отпрянул с выражением крайнего удивления и озабоченности.

— Постой-постой, — произнес он и открыл несколько предыдущих отчетов. — А вот теперь мне действительно стоит театрально вскрикнуть: "Не верю!".

— Вы о чём? — недоуменно спросил сотрудник.

— Взгляни сюда, — Старцев выделил часть текста с формулами и дождался пока Дмитрий прочтет.

— И что тут необычного? Типичные характеристики для высокочастотного пси-поля с коротким временным отрезком.

— Ничего не напоминает? — сделал наводящий вопрос Старцев, но сотрудник отрицательно покачал головой. — Тогда сравни с этим.

Даже беглое сопоставление результатов измерений просто ошарашило. Они были настолько похожи, что вывод мог быть только один и Дмитрий вслух озвучил его.

— Идентичные! Глазам своим не верю.

— Я о том же. Посмотри, даже диапазон одинаковый. Единственное различие — мощность. Она разнится на порядки, но это не имеет значения. Теперь понимаешь всю значимость слова "идентичный" в контексте такого вывода?

Молчание и удивление смешанное с испугом отразилось на лице научного сотрудника и были красноречивей любых слов.

— Боюсь, как бы это открытие не стало для нас похоронами. — Григорий Семенович серьезно посмотрел на ученого. — Слушайте внимательно, Дмитрий Владимирович, — официальное обращение означало полное внимание. — Необходимо срочно передать все данные ребятам на первом этаже. Пускай отложат свои дела и введут исходные для моделирования данные на суперкомпьютер. Ты, Дима, подключи остальных. Дай им задание предоставить как можно больше сведений о составе почвы в этой области Зоны, геологическое строение, скорость ветра, влияние наземных и воздушных аномалий любой природы, короче всё, что следует учесть при нашем моделировании.

Я свяжусь с руководством, чтобы через службу безопасности обеспечить максимально узкий круг лиц, обладающих полным представлением о характере решаемой задачи. Если все подтвердится, то перед нами возникнет проблема, которая еще не стояла ни перед одним человеком со времен появления Зоны. Похоже, друг мой, мы нашли связь, которая радикально изменит наш взгляд на все, чем мы занимались последнее время.

* * *

Для ускорения работы задействовали дополнительно полтора десятка специалистов, вызванных для срочной работы. Каждому из них предстояло решить свой узел задачи, получив соответствующий допуск. В то же время никто не имел право даже обсуждать со своими коллегами собственные результаты. Специалистов разделили на три группы, поочередно работавших на суперкомпьютере, способном выполнять почти квадриллион операций в секунду. Все результаты работы должны были сразу засекречиваться и отправляться для анализа другим пяти специалистам, знавшим о сути своих исследований только то, что материалы для них добыли в Зоне. О том, кто, когда и при каких обстоятельствах их получил, никто среди этих аналитиков не имел представления и только двое, среди которых был и Дмитрий Химкин, допускались к работе по окончательному заключению. Такая организация исследований представлялась довольно громоздкой, но посвящать всех в детали исследований полностью исключалось и данное обстоятельство исходило из классического баланса между эффективностью и безопасностью. Кроме того, всем, кто имел доступ к совершенно секретной информации, строжайшим образом запрещалось выносить из здания любые носители информации, а меры безопасности сделали беспрецедентными даже для ГРУ. В конечном итоге иметь полное представление о сути всей напряженной работы, точнее о ее научной части, в отделе аномальных исследований полагалось только троим — Старцеву и Химкину со своим ассистентом.

* * *

Когда Селезнёв получил секретную докладную записку от Григория Семёновича, то после прочтения немедленно отправился к первому заместителю ГРУ. Войдя в кабинет он положил её на стол Клюеву.

— Ошибки быть не может? — первый заместитель мгновенно уловил суть строк сухого научного текста, которые только что прочел.

— Трудно сказать, — развел руками Селезнев, — но два наших лучших специалиста в один голос утверждают о невозможности простого совпадения по стольким признакам. Это то же самое, как обнаружить двух человек с одинаковыми отпечатками пальцев обеих рук.

— Выходит, наше предположение о связи задач наёмников с резко возросшей пси-активностью находит косвенное подтверждение?

— Так точно, но для более чётких выводов нам позарез нужны их данные, Василий Александрович. — Селезнёв опустил голову и тихо добавил: — К сожалению о судьбе Егорова ничего нет. О Пророке тоже.

Клюев с пониманием посмотрел на генерал-майора. Потеря шести бойцов — одних из лучших ходоков в Зоне, вместе с ценным агентом представлялась колоссальным ущербом, помимо морального аспекта. Чтобы прервать тягостную паузу, Клюев уточнил.

— Николай Фёдорович, оставшиеся члены команды находятся все еще в схроне?

— Так точно, у них приказ ждать двое суток. Я просто не имел права эвакуировать их оттуда, не дав шанс группе Егорова. В конце концов у нас нет подтверждения их гибели, поэтому я счёл нужным оставить Чернова и еще трех человек в максимально безопасном как для Зоны месте на случай, если кто-то остался в живых. Скоро мы получим маршрутизацию и сможем выслать вертолет для их эвакуации.

Генерал-полковник встал и, подойдя, к Селезнёву сочувственно похлопал его по плечу.

— Вы всё сделали правильно, Николай Фёдорович, вам не в чем себя упрекнуть. В Зоне никто не застрахован. — Клюев отошел и с некоторым колебанием, но с решительностью в голосе сказал:

— Вот что. В связи с особыми обстоятельствами я считаю целесообразным отдать приказ группе Чернова оставаться на базе еще восемь часов. Я прекрасно понимаю, что мои слова идут вразрез с установленными правилами для подразделений, задействованных в Зоне Отчуждения и являются прямым нарушением всех предписаний, в том числе и составленного мною — снизить время нахождения в Зоне до минимума. Однако мы не можем постоянно действовать по шаблону и если остался хоть малейший шанс, что Егоров с остальными сумел выжить и выполнить задание, то его нельзя упускать. Восемь часов, Николай Фёдорович, восемь часов — больше мы не имеем права рисковать жизнями наших парней.

— Есть, товарищ генерал-полковник.

Отдав честь, Селезнёв покинул кабинет первого заместителя и направился в командный пункт штаб-квартиры ГРУ.

* * *

Вашингтон, округ Колумбия

Не взирая на свои габариты, костюм биологической и химической защиты не был слишком тяжел, что подходило для его ношения даже хрупкой на вид женщиной вроде Джанет Френсис. В сотый раз она лично управляла специальными манипуляторами, которыми научилась пользоваться как своими руками. Захватить артефакт — не слишком сильно, чтобы не деформировать, но и не слишком слабо, чтобы не выпал, — затем установить в мишень и запустить лазерную установку мегаваттного класса. После этого как всегда по внутренней связи раздавался пронзительный голос дежурного:

— Внимание всем! Красный режим, покинуть сектор тридцать четыре! Повторяю, красный режим, всему персоналу пройти в защитный отсек!

Лаборанты дружно и организованно покинули опасную область и через бронированную дверь без толкотни вышли в коридор, заворачивавший в дезактивационный модуль. В нем они прошли радиационный контроль и проверку на отсутствие опасного химического загрязнения. Оттуда сотрудники отправились в специальный защищенный зал, где собрались у монитора, куда поступала картинка с камеры внутри тестового сектора. Там установленный в специальных креплениях бесформенного вида артефакт слабо пульсировал, излучая мутный свет, рассеиваемый токсичными испарениями от него. Напротив предмета располагалась внушительная установка, издалека напоминавшая большой станок. Внутри него электронным источником служил особый артефакт, впитывавший электрическую энергию как губка, следствием чего стало увеличение мощности лазерных установок почти на порядок. Вся подготовка устройства длилась несколько часов, а сам процесс запуска прошел за считанные минуты. Как только в источнике был сгенерирован лазерный луч, его мгновенно перенаправили в сторону исследуемого артефакта-мишени. Момент воздействия — и все помещение засияло сильнее дневного Солнца, от чего каждый, кто наблюдал за экспериментом инстинктивно зажмурился. Вспышка прошла столь же неожиданно, как и появилась и стороннему человеку мог бы показаться неудачным исход проведенного опыта, но только не сотрудникам. Волнительное ожидание достигло своего апогея в момент передачи данных о последствиях воздействия мощного излучения на аномальный источник.

— Вы только посмотрите! — воскликнул мужчина и указал на другой монитор. Там появилось множество цифр и одновременно программа автоматически выстроила трехмерный график.

— Похоже, мы приблизились к созданию надежного поглотителя, — заключила Джанет и, подмигнув остальным, добавила: — Ну, что я вам говорила?

Среди присутствующих пронесся одобрительный гул и старший лаборант встал рядом с Джанет и, подняв руку, попросил внимания.

— Хочу всех поздравить с этим знаменательным событием и сделать два важных вывода. Во-первых, без нашей очаровательной Мамочки мы бы ничего не смогли достичь!

— Точно! — немедленно поддержали голоса сотрудников, на что Френсис в ответ смущенно опустила голову. Ей импонировало отношение к ней остальных сотрудников, которые будучи в подавляющем большинстве младше ее, дали ей ласковое прозвище Мамочка.

— А какой второй вывод? — спросил щуплый техник в очках.

— Второй? Второй вывод мне подсказывает... — старший лаборант сделал интригующую паузу. — Нашу победу нужно отметить!

— Да!!! — зал взорвался дружным хором и все зааплодировали, радостно отмечая завершение длительного цикла испытаний. Как только представился удачный момент Джанет произнесла то, за что ее стали любить еще больше.

— С меня выпивка! — и теперь каждый посчитал своим долгом подойти и пожать ей руку, тем самым подчеркивая свое уважение к мисс Френсис и ее решающему вкладу в столь потрясающий результат. Сама Джанет расплылась в улыбке и даже слегка прослезилась от столь искренних оваций в ее адрес. В этот радостный момент в предвкушении крутой вечеринки в одном из баров, никто из ее коллег не обратил внимание, что главная виновница торжества взяла себя в руки и стала похожей на прежнюю Джанет — сосредоточенную и внимательную к любым деталям. Она уже знала какой доклад напишет и передаст его через связного русским. Несомненно, столь ценная для них информация будет не менее важной, чем все предыдущие. Единственное, что не давало покоя, даже когда Джанет с благодарностью принимала поздравления от напарников, было ощущение мощнейшей завесы, которой прикрывали подлинные цели их исследований. Нечто столь секретное, к чему не допускали даже Френсис, но ее аналитический ум понимал истинную направленность работы, представлявшую создание неких пазлов, которые собирали совершенно другие люди.

"Интересно, подумала она, стоит ли об этом сообщить в докладе или нет, а то чего доброго сочтут меня склонной к паранойе?" — спросила себя Френсис, глядя как старший лаборант галантно поцеловал ей руку.

— Мадам, я рад возможности работать под ваши руководством, — искренне произнес он.

— А мне приятно работать с командой профессионалов, — с улыбкой ответила Джанет и про себя решила: "Все-таки стоит".

* * *

Республика Беларусь, Гомельская область. Сектор ограниченного доступа.

Военно-воздушная база сил ОДКБ, в сорока километрах к северу от Периметра

Когда вертолет коснулся своими шасси территории базы, то выпрыгнувшие из него два десятка солдат сразу же взялись выгружать контейнеры с неизвестным грузом и ящики для боеприпасов. Здесь подобная картина наблюдалась регулярно, хотя любому стороннему человеку могло показаться странным, что солдаты переносили груз не на склад, а прямиком в открытую грузовую рампу разведывательного самолета, опущенную вниз до самого покрытия взлетно-посадочной полосы. По ней, стуча ботинками с высокими берцами, бойцы отлажено заносили внутрь грузовой кабины габаритные ящики без каких-либо знаков, чтобы исключить возможность опознания их содержимого. Даже вертолет приземлился максимально близко к крылатому гиганту для большей оперативности погрузки, вследствие чего не потребовалось подвозить погрузочную машину. За всем происходящим следили несколько высокопоставленных офицеров в полевой форме, да еще с полдюжины технического персонала. Никто из них не знал для каких именно целей производится погрузка; в их задачу входило лишь проследить за тем, чтобы все прошло без сбоев. Вся работа проходила с минимальным количеством слов и ни у кого не возникло желания задать хотя бы один вопрос о сути происходящего. Присутствующие все до единого знали, что являются свидетелями подготовки чего-то важного, о чем они не смогут рассказать ни родственникам, ни друзьям или знакомым. Приказ, присланный из Москвы за полчаса до приземления вертолета, был по-военному лаконичным и четким и сводился к всяческому содействию прибывшим солдатам в их погрузке вместе со снаряжением в "Небесный взор". Ни единого слова о задачах прибывающих в приказе не было сказано, зато его секретность и срочность мгновенно дали нужный эффект. Члены экипажа самолета были единственными, кто знал на базе несколько больше, чем полагалось знать остальным. В шифровке, поступившей на имя командира экипажа, объяснялась суть предстоящего патрулирования, которое существенно отличалось от их привычной работы во время полета над Зоной. Незамедлительно он собрал всю команду и провел инструктаж, в котором изложил суть миссии. В летном и инженерно-техническом составах знали про возможность быть задействованными в подобного рода операции, но как всегда ее время настало слишком неожиданно. Командование базой не имело доступа к такого рода информации и теперь, глядя на крепких мужчин, оканчивающих работу по переносу ящиков, могло лишь догадываться об их миссии. Еще до ее начала особисты с каждого из них взяли подписку о неразглашении и ночные события навсегда останутся в тайне, а пока офицеры под лучами ламп, выставленных для освещения погрузки в скупом свете ранних ноябрьских сумерек, следили за слаженными действиями солдат.

Предполетная подготовка завершилась двумя часами ранее, поэтому никаких препятствий, включая метеорологических, для взлета "Взора" не было. Как только последний солдат зашел по рампе внутрь, она медленно закрылась за ними. К этому времени транспортный вертолет покинул полосу вместе со всеми посторонними и началась подготовка к взлету. Попутная и боковая скорость ветра находились в переделах нормы и пилот выпустил закрылки под углом в тридцать градусов, тем самым увеличив подъемную силу, которая через считанные минуты должна была поднять в воздух многотонную махину. После разрешения диспетчера, двигатели самолета были приведены во взлетный режим. Штурман выставил гирокомпас на курс, совпадающий с курсом самой полосы и раздалась заветная фраза:

— Режим взлетный! — сказал командир

— Параметры двигателей и систем в норме, — сообщил бортинженер.

— Поехали.

Ночная тьма впереди была разорвана мощными лучами фар вместе с огнями на полосе, походившими на две огромные гирлянды, выложенные параллельно друг другу по ее краям.

— Штурвал от себя? — выжидающе спросил второй пилот и тут же получил лаконичный ответ командира:

— Да. Экипаж взлетаем, рубеж двести семьдесят.

— Параметры в норме, — доложил бортинженер.

Снаружи донесся шум набирающих обороты двигателей, который из тихого гула постепенно перерастал в настоящий рёв, смешивающийся со стуком шасси о стыки бетонных плит.

— Скорость растет! — сказал штурман. — Сто девяносто! Двести десять! Двести тридцать! Двести пятьдесят! Рубеж!

— Взлет продолжаем, — твердо произнес командир.

— Двести девяносто! Подъём!

Все ощутили, как железная громада оторвалась от земли и медленно, но уверенно стала набирать высоту, рассекая крыльями воздух и, наконец, летающая машина оказалась в родной стихии. Со стороны метаморфоза, произошедшая с самолетом, могла показаться удивительной, когда он, стоя на земле — громоздкий и неуклюжий, взметал в высь с поразительной грацией.

— Подъём! Шасси убрать!

— Шасси убираются, — немедленно ответил второй пилот. — Скорость триста двадцать, высота пятьдесят метров.

— Фары выключить!

Свет погас и в темноте самолет больше не был виден невооруженным глазом. Теперь он быстро набирал высоту и как только закрылки вместе с остальной механизацией были убраны, командир впервые расслабился.

— Режим номинал, — сказал он.

— Разворот на курс один-шесть-восемь, — сообщил штурман.

Полет начался.

* * *

В другом конце самолета двадцать человек из самого засекреченного подразделения специальной разведки ГРУ спешно переодевались в новейшие защитные бронекостюмы, тщательно проверяя их герметичность. Этот отсек был полностью изолирован герметичной перегородкой от того сегмента самолета, где размещались детектирующий и радиотехнический комплексы. Всего "Небесный взор" имел три отсека, в первом из которых находилась кабина летной группы вместе со штурманом, второй предназначался для операторов оборудования, а уже в третьем находился грузовой отсек. В данном случае в нем установили оборудование для десантирования личного состава, за исключением тросов принудительного раскрытия парашютов, в которых не было необходимости, зато сохранили боковые двери, защищавшие десант от мощного потока воздуха, проникающего внутрь при открытии рампы. Военная разведка приложила немало усилий, чтобы противник считал, будто на летательном аппарате по типу "Небесного взора" эти двери оставили исключительно с целью не тратить ресурсы на их демонтаж, поскольку в подобной затее просто нет смысла. Предположить, что с такого самолета может быть десантирована группа военных разведчиков, да еще и в самый центр Чернобыльской Зоны, крайне сложно ввиду исключительного риска.

Но скептикам и в голову не могло прийти насколько они ошибались.

Капитан Сергей Филиппов оглянул бойцов, облаченных в полное обмундирование и дал команду:

— Надеть кислородные маски, — и своим действием подал пример.

Каждый разведчик закрепил на своем лице устройства, без которых немедленно погиб бы в прыжке с десятикилометровой высоты, откуда им и предстояло попасть на зараженную территорию Зоны. Для облегчения этой цели и снижения шансов гибели личного состава до величины, когда риск становился оправданным, военные учёные в закрытых исследовательских институтах четыре года разрабатывали, а затем испытывали систему спуска десантников в воздушном пространстве с повышенным скоплением аномалий. Для этого у каждого солдата имелась парашютная система, отличавшаяся от тех, которыми они обычно пользовались. Различие заключалось в наличии у каждого парашюта особого устройства, совмещавшего в себе электродвигатель, миникомпьютер с ГЛОНАСС-навигатором и приемник, но главным было другое. В память микрокомпьютера "заливалась" трехмерная карта, в которой обозначались воздушные аномалии с областями их действия, вычисленные на основе теоретических расчетов и обобщения массива эмпирических данных обо всех известных аномалиях. Положение летящего с парашютом десантника вычислялось компьютером при помощи встроенной навигационной системы относительно точки приземления и положения опасных областей. Сложнейшие программы почти мгновенно определяли наиболее оптимальный путь, которым стоит планировать, чтобы как можно безопасней спуститься, но с минимально возможным отклонением от самой точки приземления. Если происходит отклонение от просчитанного пути, то компьютер с учетом поправок на скорость и направления ветра, а также самого десантника, высчитывает необходимое усилие, которое через специальный двигатель передается на стропы парашюта. Таким образом происходила постоянная коррекция полёта десантника. Для дополнительной страховки, если на пути появлялась движущаяся аномалия, с "Небесного взора" приходили сигналы с детекторов, оперативно сканировавших нужный участок над поверхностью Зоны. Зашифрованный сигнал с самолета был довольно слабым и существенно ограниченным по дальности своего действия, в результате чего его могли принимать только десантники. НАТОвские самолеты радиотехнической разведки были способны их перехватить лишь теоретически, поскольку соглашение о непересечении условных секторов ответственности военно-политических блоков чаще всего соблюдалось. В закрытой документации всему комплексу средств и методик спуска дали название "Сапсан" по названию известного представителя соколиных, чей пикирующий полет самый быстрый в мире. Но во всей системе имелся критический недостаток; она ни разу не была испытана в реальных условиях Зоны Отчуждения, что приводило в Генштабе к противодействию ее внедрению среди генералитета, посвященного в этот секрет, среди которого был сам начальник Генштаба Андрей Александрович Митрохин. Дальше максимально приближенного к реальности моделирования проверка этой технологии не зашла, хотя и была серьезно доработана, следствием чего стало сведение к нулю условной гибели бойцов на учениях. Однако все прекрасно понимали, что никакие учения не сравнятся с ночным полетом в черном небе Зоны. Об этом прекрасно знали бойцы спецразведки, но каждый из них счел своим догом выполнить ответственное задание и за несколько часов до вылета с ними провели инструктаж о технике использования "Сапсана", в результате чего всем довольно быстро стало ясно, что на практике она мало чем отличается от прыжка с обычным парашютом. Теперь бойцы сосредоточенно проводили последние приготовления перед прыжком, который может стать для них самым опасным за всю их службу.

Присоединив через специальный кислородный прибор маски к бортовой кислородной системе в виде баллонов, все бойцы ожидали команды по внутренней связи и того момента, когда понемногу выпускаемый воздух из грузового отсека уравняет внутреннее давление с внешним. Филиппов получил информацию от штурмана и показал два пальца, что значило двухминутную готовность. Теперь главное совершить выброс в нужном месте и в нужное время, хотя никто из десантников не сомневался в способности штурмана рассчитать точное положение точки курса, откуда будет произведен прыжок. Система "Сапсан" должна была до некоторой степени компенсировать возможную ошибку, но данный факт не отменял важность работы штурмана, поскольку достаточно сильный ветер, неизменно бушевавший над аномально-стационарным облачным слоем Зоны, мог существенно изменить траекторию полета и привести к катастрофическим последствиям.

Бойцы ждали. Капитан приказал переключиться на баллончики индивидуального жизнеобеспечения, крепившиеся справа на боку. Самолет сильно тряхнуло, добавив еще волнения перед и без того чрезвычайно сложным и опасным прыжком. Последний раз солдаты проверили ремни подгонки маски со своими шлемами для полной уверенности в том, что экипировка их не подведет. В этот момент по интеркому пришла команда пилота:

— Готовность одна минута.

Платформа грузового отсека медленно открылась и внутрь с рёвом ворвался мощный вихрь. Десантники тяжело поднялись со своих мест, придавливаемые почти сорока килограммами своей экипировки, и выстроились в цепочку. Каждый увидел черное небо над Зоной, внушавшее страх и трепет любому, кто хоть раз лицезрел его. Теперь же оно бросило вызов человеческому духу, его смелости перед неведомым, чего боялись, но еще больше хотели познать.

Красный свет на лампочке сменился на зеленый и Филиппов первый прыгнул в зияющую бездну, раскинувшуюся внизу.

Несколько секунд не было видно вообще ничего и капитан лишь чувствовал сопротивление воздуха вместе с сопровождаемым шумом, пока сенсор высоты, настроенный на определенное давление атмосферы, не сработал на девяти тысячах метров и не открыл парашют. Резкий рывок — и вот уже Филиппов спускался в гигантскую тучу. На мгновение в ней вспыхнули сразу несколько молний с последующим оглушающим громом. Капитан ГРУ поднял голову и впервые увидел над собой своих людей, летевших вместе с ним на землю. Настала самая опасная часть полета и он крепче взялся за стропы парашюта и, как выяснилось, не зря: небольшой, но мощный электродвигатель подал усилие на стропы и грушник почувствовал, как его сносит немного вправо и вперед. Влетев в плотный слой облаков, он практически ничего не видел и всецело был вынужден положиться на прецизионный спуск. Ощущение того, что от тебя ничего не зависит, особенно, когда речь идет о собственной жизни, Филиппов ненавидел чуть ли не больше всего на свете и с огромным трудом задавил в себе ощущение некоторой беспомощности. Командир понимал — одна ошибка системы навигации, один маленький сбой в электронике и его гибель станет неизбежной подобно восходу Солнца. Почувствовав очередную смену направления полета, капитан в первый раз выяснил, как применяемая технология помогала избежать попадания в самый эпицентр аномалии. Огромная, в десятки метров диаметром, электра с жутким треском вспыхнула тысячей мелких разрядов, на несколько мгновений ослепивших глаза капитана. Он зажмурился, но снова ощутил, как его относит значительно левее с большой скоростью. В памяти немедленно вспыхнула ассоциация с той силой, способной вот так запросто притянуть.

— Мясорубка! — вскрикнул грушник. По опыту капитан сразу сообразил, что где-то в полусотне метров ниже находилась одна из самых опасных и одновременно непреодолимых аномалий, рвущей любое существо или предмет, попавший в ее центр. Мощнейшие гравитационные вихри, приводили в движение воздух и влагу в нем, затягивая внутрь практически все. Оставались считанные секунды до той стадии, когда приблизившись слишком близко к аномалии, выйти из ее "объятий" не будет никакой возможности. Тогда Филиппов потянул за лямки так, чтобы совместно с двигателем максимально изменить траекторию полета, но невидимая сила продолжала затягивать в том же направлении, хотя слабей, чем прежде. Наконец, когда попадание в мясорубку казалось неизбежным, поток ветра сместил парашют, а вместе с ним и капитана в сторону и борьба с Зоной на сей раз закончилась со счетом один ноль в пользу человека. Однако до победного конца еще было далеко и парашютная система, сместившись от намеченного навигацией маршрута, непрерывно корректировала полет. Повсюду постоянно появлялись странные огни и вспышки, которые немного давали представление о происходящем вокруг. Где-то внизу сработала еще одна электра, больше прежней, и словно разорвала пространство вокруг завораживающим фейерверком, способным до пепла изжарить угодившего туда человека. Стропы снова натянулись и Филиппов миновал ловушку, уйдя значительно вперед. По субъективным ощущениям спуск длился не меньше десяти минут, что с учетом скорости полета составляло как минимум три километра, а значит до земли оставалось еще семь. Несмотря на довольно существенную плотность летевшей группы десантирования, разглядеть остальных бойцов даже во время ярких вспышек почти не получалось. Только пару раз Филиппов, задрав вверх голову, заметил, как выше и чуть правее от него спускался кто-то из его людей. Вид человека вселил некоторую уверенность, ведь спуск в этой мрачной черноте мог свести с ума. Из-за того, что внизу не было видно земли, порой очень легко наступала потеря ориентации в пространстве и бывали моменты, когда Филиппову казалось, будто он не двигается и завис посреди бесконечной громыхающей бездны, но как только вспышка молнии или электры освещала все вокруг, то в тот же миг возвращалось понимание происходящего. О том, что случилось бы, если стропы не выдержат и порвутся, капитан старался не думать. Говорят, человек падающий с большой высоты до земли долетает уже мертвым и грушнику совершенно не хотелось проверять правдивость этих слухов.

Облака, окружавшие почти все время спуска, закончились неожиданно, когда очередная молния высветила картину лесостепи, раскинувшуюся внизу, но как следует присмотреться не получилось из-за резкой смены направления полета. Встроенный в парашютную систему микрокомпьютер принял помехоустойчивый зашифрованный сигнал с "Небесного взора" и с учетом всех возможных параметров выдал команду электродвигателю скорректировать полет, от чего Филиппов подумал, что у него выпрыгнет из груди сердце. Подняв голову вверх, он наконец-то увидел почти всех своих бойцов, освещенных на пару секунд разряженной электрой. Это был хороший знак, но только до момента новой вспышки. Одного из бойцов сильным порывом ветра отнесло метров на двадцать в сторону, однако вновь воцарившаяся чернь не дала увидеть, чем все закончилось. Капитана прошиб пот и он с надеждой вглядывался наверх в расчете хоть что-нибудь рассмотреть, пока во вспышке молнии не увидел подхваченного ветром солдата, унесенного на первый взгляд в пустую область пространства. Все произошло настолько быстро, что Филиппов не сразу понял суть произошедшего. В том месте, где очутился боец, возник колоссальный огненный шар — мощнейшая разновидность атмосферной жарки, в одну секунду поглотившую солдата и не оставив от него даже пепла. В шуме ветра не было слышно крика, хотя вряд ли солдат успел отреагировать на возникновение аномалии. Смерть наступила мгновенно.

— Только не это, — с горечью произнес капитан. Его охватило странное оцепенение от увиденного и некоторое время он испытывал полное безразличие к происходящему, но многие годы тренировки и взращенный в себе командирский дух не позволили ему впасть в ступор. Капитан постарался быстрее отойти от картины гибели своего товарища и крепче взялся за лямки парашюта. Он командовал почти двумя десятками человек и никак не мог допустить, чтобы на земле они увидели в нем нерешительность даже при виде смерти своего бойца. Им нужен пример, иначе операция могла оказаться под угрозой срыва едва начавшись. Такой ход событий был абсолютно неприемлем, поэтому Филиппов в напряженном молчании ждал, когда сможет коснуться ногами земли. Прошла минута, прежде чем впервые удалось разглядеть поляну, приблизительно в километре под собой и командир отряда специального назначения приготовился к приземлению. Парашютная система еще дважды меняла траекторию полета, избегая невидимые для глаз области, попадание в которые означало неизбежный конец. "Небесный взор" мог засекать поля даже от наземных аномалий, если позволяли условия и операторы заранее определили довольно большой участок свободный от регистрируемых аномалий, куда следовало приземлиться. На время оставив позади мысли о погибшем бойце, Филиппов заметил ту самую небольшую открытую местность. Имелся риск упасть в неизвестную форму аномалии, но здесь ответственные за планирование операции были бессильны. Отсоединенный капитаном рюкзак, повис в нескольких метрах ниже, чтобы первым коснуться земли и только за ним твердую почву ощутил сам Филиппов. Ему не было известно, встретятся ли еще воздушные аномалии, но по отработанным правилам потянул за передние лямки парашют для уменьшения горизонтальной скорости. Сведя ноги вместе, он немного согнул их в коленях и прижал к груди подбородок. Не смотря на царивший мрак, частые молнии и срабатывавшие аномалии электрической природы давали некоторое представление о происходящем внизу, что весьма кстати, когда земля буквально неслась навстречу. Касание — и капитан сделал кувырок, упав на бок, чтобы максимально смягчить удар и не переломать себе ноги. Послышались приглушенные звуки от приземления остальных солдат, которые тоже старались приземлиться и не получить травму, способную сделать невозможным дальнейшее выполнение задания. Быстро отстегнув парашют, Филиппов прислушался к сигналу детектора встроенного в рукав защитного костюма — ничего. Надвинув прибор ночного видения, он нашел купол и быстро побежал к нему, чтобы сначала загасить, а затем плотно собрать его, но тут же услышал чей-то сдавленный стон и обернулся. Один из бойцов, едва ступив на землю, не успел отстегнуть парашют, попавший в область действия некой силовой аномалии. Купол словно кто-то тащил по земле, увлекая за собой бойца, который почему-то не издавал ни единого звука. Филиппов не стал терять ни единой секунды и ножом отрезал от себя трос, которым крепился его рюкзак и бросился на помощь. В зеленоватом свете прибора ночного видения капитан разглядел попавшего в беду солдата и размашистыми шагами преодолел отделявшее расстояние до него. Почти добежав, капитан совершил прыжок и одной рукой схватился за парня, а второй дернул кольцевое замковое устройство на нем. В ту же секунду отцепился основной парашют, который увлекло дальше пока он вместе со стропами не исчез в пустоте. Это был оптический обман, а возникшая словно из ниоткуда ударная волна разорвала на мелкие ошметки парашютную систему. Подбежавшие остальные бойцы помогли перевернуть солдата и снять с него кислородную маску. Сам Филиппов, напрочь забыв о ней, немедленно отстегнул ее.

— Как он? — единственное, что сумел спросить командир отряда, переводя дыхание.

— Уже очнулся, — ответил один из бойцов, но Филиппов не узнал, кому принадлежал голос. — Похоже потерял сознание от удара при падении.

— Помогите ему, — тяжело сказал капитан и подумал, что его самого неплохо бы привести в чувства. — Остальные?

— Все целы... кроме Зубра. — Наступило короткое молчание, но затем работа продолжилась. Как только спасенного солдата подняли на ноги и он самостоятельно смог двигаться, остальные взялись быстро уничтожать в аномалии свои парашюты вместе с технологией "Сапсан". При других обстоятельствах это могли счесть непозволительной расточительностью, но необходимость скрыть следы группы спецназначения и не допустить малейшую возможность попадания аппаратуры не в те руки, вынуждала поступить именно так. Тем более внезапно обнаруженная аномалия уничтожала всё практически беззвучно, лишь с хлопком, но главное без факелов, которыми сопровождается срабатывание той же жарки. Потребовалась всего пара минут для уничтожения в аномалии теперь ненужной части экипировки вместе с индивидуальными системами жизнедеятельности, заодно увеличив радиус действия ловушки. Отдать последнюю дань памяти погибшему товарищу предстояло позже, а пока отряд, выстроившись в боевой порядок, быстро уходил с открытого участка в направлении секретного комплекса. Филиппов, поглядывая по сторонам, только сейчас по-настоящему ощутил свое возвращение в Зону и в очередной раз убедился, что к этому невозможно привыкнуть.

В противостоянии с ней счет сравнялся.

* * *

Радары зафиксировали цель и теперь на мониторах она отчетливо проявилась. На самом деле сканировавший воздушное пространство на триста шестьдесят градусов вокруг модифицированный АВАКС был в некоторой степени аналогом "Небесного взора", о чем Главное разведуправление прекрасно знало. Единственное различие их задач состояло в дополнительном оборудовании, которым снабдили американцы свой самолет. Благодаря ему они пытались перехватить любые сигналы помимо радиолокатора и связи, которыми пользовались русские. Заморские "партнеры" всерьез надеялись зафиксировать возможные эксперименты с использованием новейших излучателей на основе добытых в Зоне артефактов. Однако в этот раз оператор АВАКСа снова с сожалением констатировал, что самолет русских не производил никаких "облучений" аномальной территории, а занимался очередным картографированием, как и они. Несомненно янки догадывались, что русские знали, чем они занимаются, а русские, в свою очередь, знали о чем догадывались американцы и подобные танцы с бубнами продолжались с первого года появления Зоны на карте мира при молчаливом согласии по обе стороны океана. Как только какой-нибудь самолет-детектор появлялся над Зоной, другая сторона старалась немедленно выслать свой, чтобы подсмотреть за своим визави. Иметь больше двух самолетов для патрулирования не имело смысла, а постоянно вести сканирование экономически не целесообразно, поэтому самолеты-разведчки, помимо картографирования, задействовались лишь в исключительный случаях вроде крайне необычной аномальной активности и, как в этот раз, во время патрулирования противником. Американцы, узнав о взлете "Небесного взора" (время вылета им не было известно, поскольку военные из России всегда держали его в тайне), "случайно" в то же время решили отправить с одной из своих баз в Восточной Европе собственный аналог. Однако от момента фиксации взлета "Взора" до прибытия его заморского "коллеги" имелся определенный временной интервал, обусловленный как бюрократическими проволочками, так и объективными причинами, связанными главным образом с получением и анализом разведывательной информации. Про эту особенность было хорошо известно в Генштабе России, о чем сообщили в штаб авиабазы, к которой приписан "Небесный взор". Экипаж самолета, проанализировав полученные сведения, заблаговременно составил маршрут так, чтобы у американцев не было возможности задействовать АВАКС поблизости. Его радар способен выявлять объекты размером с велосипедиста и меньше, что для отряда спецназначения ГРУ под командованием капитана Филиппова означало обнаружение, а значит об операции могли узнать и в Вашингтоне. Чтобы обмануть противника и не допустить раскрытия своих планов, выброс грушников с передача им данных о положении аномалий приходились как раз на этот временной промежуток. Уловка сработала и теперь офицеры-операторы, сидевшие посреди огромного массива радиоэлектронного и детектирующего оборудования с комплексами охлаждения и кондиционирования, подумали об очередном необычайно "интересном" восьмичасовом патрулировании. Никто из них не догадывался сколь сильно в этот раз отличалась подлинная миссия их соперника.

* * *

Листам с донесением из СВР, разложенным на рабочем столе у Остапова, дали наивысшую степень секретности, что при первом же взгляде на них означало нечто исключительно важное, впрочем, как и все присланное агентом СВР. Начальник ГРУ не имел ни малейшего представления, кем был этот человек, а его коллеги из Ясенево охраняли тайну столь рьяно, что это не могло не вызвать подлинного уважения. По правде говоря, в ГРУ такой профессионализм умели как следует оценить, поскольку военная разведка России хранила свои тайны лучше всех в мире. Её шеф потратил не менее полутора часа, чтобы внимательнейшим образом прочитать напечатанное в донесении, которое доставил курьер Государственной Фельдъегерской службы. Как всегда присланные ему документы были на том языке, на котором они составлялись самим агентом. В данном случае им являлся английский, которым Остапов владел в совершенстве и считавший даже высококлассный перевод другого человека в определенной мере искажением сути изложенного. Сам же автор строк прекрасно владел материалом, а его язык был предельно чётким и лаконичным, как бы подчеркивал стремление агента составлять свои донесения предельно ёмко и только по сути. И это не говоря про его смелость. В совокупности факты вызывали уважение к этому человеку даже заочно, ни разу не встретившись с ним лицом к лицу. Проблема для Остапова крылась во множестве сложных формул и узкоспециальной терминологии, во многом не дававшие ему детально понять смысл той информации, которая мелким шрифтом напечатана на листах перед ним, но все-таки одна фраза его заинтересовала. В середине седьмой страницы текста впервые попалось предложение, где говорилось про некий подавитель вместе с описанием самого устройства. До сих пор ничего подобного в лексиконе донесений не встречалось и данное обстоятельство приводило к серьёзной озабоченности главы ГРУ. Вызвав к себе Клюева и Селезнева, они втроём обсудили новые данные и ощутили волнение, которое вызывало донесение агента.

— Зачем нужен глушитель пси-волн? Точнее, против чего? — удивился Клюев, после ознакомления с текстом.

— Не знаю, — признался шеф ГРУ. — Все материалы будут отправлены в исследовательский отдел Григорию Семёновичу. Только после скрупулёзного анализа мы сможем сделать выводы.

— Похоже совпадение по времени с падением "Взора" от пси-атаки с общей интенсификацией работ в данной области у американцев в направлении её подавления даёт основания предполагать об их стремлении к контролю источника этих волн, — заметил Селезнёв. — В этом свете всё касающееся проекта "Чёрный орёл" приобретает дополнительную важность и выводит значимость работы в данном направлении на новый уровень.

— Да, пожалуй в качестве предварительного такой вывод может иметь право на существование, — согласился Остапов и пальцами немного размял виски.

— А когда из отдела пришлют отчёт? — спроси Клюев.

— Сказали, нужно еще время на проверку некоторых расчётов и моделирования. Я не хочу их лишний раз торопить — они и сами понимают всю срочность. Зато если наши предположения верны, то работа учёных может быть ускорена.

Остальные согласно кивнули, глядя как Остапов набрал по самому надёжному каналу личный номер Старцева. Поскольку звонок шёл от самого начальника, трубку взяли незамедлительно, что для крайне занятого человека, коим был Старцев, весьма нехарактерно.

— Здравствуйте, Григорий Семёнович. Понимаю, но обстоятельства диктуют свои правила. Да... великолепно, буду ждать. У нас для вас новость... да, я тоже надеюсь, что приятная. Видите ли мы получили в распоряжение материалы, которые непосредственно могут касаться ваших нынешних исследований и руководству нужно экспертное мнение по этому вопросу. Само собой, это высшая степень срочности... Хорошо, я немедленно их высылаю.

Он положил трубку обратно и устало посмотрел на своих коллег.

— Вот что, товарищи офицеры. Больше у нас нет права на отдых до тех пор, пока мы не справимся с той кризисной ситуацией, в которой мы оказались. Надеюсь, вы меня поймёте.

— Так точно, Кирилл Петрович, — отозвался Селезнев. — Я жене сказал, что в ближайшую неделю меня не будет.

— И как она отреагировала? — поинтересовался Клюев.

— Сказала, ей не привыкать.

— Эх, золотой она человек у вас, Николай Фёдорович, — немного с грустью заметил первый заместитель.

— А ваша как воспринимает?

— Говорит, мне повезло, что срок годности нашего брака неограниченный.

Все трое с пониманием промолчали.

* * *

Документы вместе с охраной были отправлены в исследовательский институт, где каждое слово будет тщательнейшим образом проанализировано для последующей оценки. Материалы оказались у Старцева в момент, когда профессор вместе с Химкиным изучали первые результаты моделирования. Даже для обработки всех данных от одного-единственного случая резкого повышения активности потребовалось пять часов работы суперкомпьютера, в который вложили все возможные параметры излучения, условий его фиксации, все теоретические наработки о природе пси-волн. В результате на выходе получили разрозненные данные, совокупность которых могли видеть только двое — Старцев и Химкин, из почти двух десятков исследователей — и всё для избегания утечки. На все этапы понадобилось почти девять часов, но даже теперь, после долгих баталий в увлеченных дискуссиях, оба исследователя не могли прийти к одному знаменателю в оценке полученных результатов. Масло в огонь подлило секретное донесение, где описывались детали разработок, которые по представлению Старцева и Химкина не должны были существовать еще несколько лет, а может и больше. Работа захлестнула с новой силой из-за необходимости с одной стороны закончить изучение моделирования и договорится между собой о выводах из него, а с другой разобраться в новых данных. Обращаться с начальству с просьбой выделить больше людей для более оперативного анализа не имело смысла, поскольку любые просьбы такого характера наталкивались на стену из фраз по типу: "К исследованиям может быть допущен максимально узкий круг специалистов". Даже аргументы о повышении эффективности работы над всем проектом оказались не способны убедить высокое начальство и учёные были вынуждены, не покладая рук заниматься исследованиями ограниченными силами. Казалось, в условиях обеспечения строжайшей секретности не было иного выхода, кроме как смириться с подобным положением вещей, но status quo изменился именно с получением новейшей информации. Беглый осмотр привёл к однозначному выводу об исключительной важности новых данных, однако недостаток квалифицированных специалистов исключал возможность сделать заключение в сжатые сроки. Эти мысли Григорий Семёнович выложил в ультимативной форме, вынудив Остапова предстать перед дилеммой: либо быстрый результат, но при наличии дополнительных специалистов, либо больше времени для исследований. Понимая, что время сейчас главнее всего, Кирилл Петрович вынужденно согласился на требования профессора и сообщил в ФСБ, чтобы на Лубянке занялись проверкой на предмет допуска еще четырёх аналитиков, задействованных в анализе данных с "Небесного взора" и всем, что связано с проектом "Чёрный орёл". Выслушав аргументы, Директор ФСБ дал свое согласие и уже часом позже Старцев оперативно вводил новых членов команды в курс дела.

* * *

Глава третья.

Охота

Чернобыльская аномальная Зона

Приказ был совершенно однозначен — прождать еще восемь часов в ожидании неизвестно чего. И это вместо того, чтобы самим отправиться на поиски товарищей. Так думал лейтенант Олег Чернов, сидя с ещё тремя бойцами в подземной базе, окруженной почвой, пропитанной зараженной радиоактивными частицами водой. Почти двое суток от командира и его группы не было никакого сигнала. Чернов не мог смириться с неспособностью хоть как-то повлиять на свое нынешнее положение и тем более с провалом задания. Он злился на себя за то, что его не было там, под землей, злился на Егорова, оставившего лейтенанта следить за заброшенной станцией, но гнев уступал пониманию всей необходимости возглавить вторую группу. Чернов был не просто выше званием остальных бойцов, кроме командира, но и опытней, а значит только ему Егоров мог доверить столь ответственную работу. Лейтенант готов был сам полезть в руины взорванной станции и руками разгребать завалы — лишь бы найти остальных.

Отставив многократно разобранный и вновь собранный автомат в сторону, он с отвращением посмотрел на стены постоянной базы, которая после томительного времени ожидания до крайности осточертела. На тренировках его учили терпению, способности для дела ждать столько, сколько потребуется ради одного-единственного мгновения, когда нужно произвести выстрел или активировать детонатор. Тогда он сам мог оценить результат собственных усилий. А теперь? Получалось, размышлял Чернов, сейчас мы просто отсиживаемся здесь, в то время как их камрады, можно сказать, братья, оставались в подземных ходах, наводненных чудовищными тварями, так и жаждущими разорвать на куски человека.

"Если они еще живы" — напомнил себе грушник. Мысль о смерти майора и остальных разведчиков приводила в ярость, а внутри лейтенанта всё просто вскипало. Взглянув на хмурые лица своих соратников, он понял, что они думают так же. Им бездействие было сродни пытки, ведь сейчас не требовалось пересиживать устроенную противником облаву. Чернов посмотрел в потолок и мысленно сказал: "Командир, я верю в тебя, ты и не из таких передряг выпутывался. Я знаю, ты сможешь выбраться. Просто выйди один раз в эфир, а я тебя найду. Где бы ты ни был".

* * *

"Внимание!" — Егоров поднял руку на уровень головы и поднес ладонь к уху. — "Слышу".

Остальные замерли на месте и в давящей тишине пытались уловить даже малейший шорок, но из звуков слышались только капли воды, просачивавшиейся с поверхности через трещины в заброшенном туннеле. Командир посмотрел на остальных, но те лишь сделали отрицательные жесты. Показав продолжать движение, майор надеялся, что звук ему померещился, ведь никогда прежде он не испытывал галлюцинаций, правда, предполагал возможность сбоев в сенсорике из-за нехватки света и замкнутого пространства. Ночную оптику решили отключить, резонно посчитав вероятность наткнуться здесь на людей небольшой, что значительно облегчило путь Меткому, который до того момента через монокуляр смотрел в основном себе под ноги, чтобы не споткнуться и не рухнуть ниц на землю. Лучи света от фонарей переводились то в одну сторону, то в другую, проливая свет на угрюмый бетон, окружавший разведчиков со всех сторон.

"Стоять!" — впереди остановился Барс и указал куда-то в угол, из которого шёл писк. Подойдя ближе, все пятеро человек с ужасом посмотрели на чудовищную находку. Кусок стены был покрыт вязкой массой чёрного цвета, частично стекшей на пол. Она переливалась хаотичными наплывами словно живая, постепенно увеличивая площадь, но до мурашек по коже вызывало зрелище попавшей в эту субстанцию одной из огромных, размером со взрослого питбультерьера, крыс. Теперь злобное создание, выедавшая с сородичами до костей заблудших сталкеров, лишь слегка подергивалась и жалобно пищало, чувствуя как мерзкая черная масса проникает ей под кожу. По всем признакам существо, чьё появление моментально вызывало панику среди сталкерского брата, в этот раз излучало такие страдания, что невольно все внутри содрогалось от ужаса при мысли оказаться на её месте. Теперь же чёрная масса заживо переваривала свою жертву с какой-то устрашающей неестественной целеустремленностью, причиняя пойманному существу невыносимые страдания. Крыса пару раз конвульсивно дёрнулась и навеки смолкла, полностью обволоченная чёрной смертью.

— Чтоб меня... — прошептал Барс и масса мгновенно застыла, словно никогда до этого не переливалась разными волнами. Видимо, звук каким-то образом подействовал на субстанцию, которая тут же превратилась в чёрное пятно и затем поползла в сторону разведчиков.

— Уходим, — спешно произнес Егоров и отряд двинулся вперёд в направлении подземного туннеля. Жуткая смерть вновь каждому напомнила, где они находились и любой мог оказаться на месте той крысы, попавшей в липкую гадость, заживо переварившую её. Никто не мог сказать или обозначить причину образования аномалий и тех таинственных явлений, которыми полна Зона. Невероятные отклонения в развитии экосистемы считались чем-то ненормальным, сродни болезни, поразившей здоровый организм, а, значит, как и всякую болезнь, Зону трёбовалось излечить. Однако, куда меньше знали о происходившем под поверхностью, ведь никто не мог однозначно утверждать про отсутствие аномалий там. Говорили, мол, раз есть дефекты в мироздании на земле, в атмосфере и в воде, значит, глупо исключать такую возможность и для слоя грунта. Сторонники этих идей даже не представляли себе, насколько были правы. О точном числе погибших сталкеров в подземных ходах никто не знал, но всякий раз эти истории отражались в зоновском фольклоре, причём исключительно в самой мрачной форме. Чуть ли не с первых месяцев после появления чудовищной аномалии на теле Земли, из нелегальных экспедиций по подземным маршрутам возвращались поредевшие отряды ходоков. Психическое здоровье многих из них больше никогда не вернется в норму, а те, кто все же сумел сохранить свой рассудок хотя бы в относительном порядке, часто не желали даже говорить на эту тему. Лишь самые уравновешенные и стойкие соглашались ответить на вопросы своих товарищей о пережитом под землей. На заре своей сталкерской "карьеры" Меткий помнил такие разговоры, когда он и еще семеро таких же бродяг, сидели в проверенном дозиметром подвале и впитывали каждое слово ходока, сумевшего выбраться из подземного рейда. В то время в Зоне воздух был чище, чем много лет спустя и сидеть в противогазах не было нужды, поэтому каждый мог видеть, как по его лицу бегали тени от костра, а слова давались с большим трудом. Меткий помнил ту речь, что полушёпотом вел более опытный сталкер, рассказывая об ужасах, царивших там, в глубине подземных ходов. В памяти запечатлелись слова о подозрительных шорохах, пугавших до дрожи в ногах, о гибели людей в не поддающихся описанию явлениях, которым название придумали лишь годы спустя. Старлей рассказывал, как пропал один из сталкеров и ни тела, ни останков так и не нашли. Только чуть позже кто-то из ходоков обнаружил сломанный автомат с оторванной рукой, державшей рукоятку. И голоса... Да, самые настоящие голоса, которые слышали все и приводили цитаты некой бессвязной речи. Сравнив все версии, сталкеры выяснили только одно: любой, кому довелось слышать голоса утверждал, будто говорили персонально с ним... Одна лишь мысль о чём-то, способном влезать в голову, вызывала мурашки по коже.

Подозрительная тишина вынудила Меткого остановиться. Взгляд по сторонам — но рядом никого не было. Он посмотрел назад, направив туда луч, однако свет лишь уходил в чернеющую даль. В какое-то мгновение сталкер встал в ступор и не мог ничего произнести. Постепенно сознание поддалось панике от перспективы остаться одному посреди бетонного лабиринта где-то глубоко под землей, вдали от солнечного света в этой кромешной тьме.

"Неужели я отстал? — пронеслась жуткая мысль. — Но как? Здесь же не было ни единого поворота!"

Меткий невольно сглотнул и постарался взять себя в руки.

"Только не паниковать" — твердил себе он и прибавил шагу. Свет от фонаря бегал с одной стены на другую, выискивая в темноте любую затаившуюся тварь. От напряжения мышцы гудели, а шея и спина взмокли от пота. Водоворот мыслей подхватил сознание Меткого и понес его в пучину догадок.

"Где все?! Куда они подевались?!"

Откуда-то сзади дошло странное поскрёбывание и сталкер мгновенно развернулся, направив в ту сторону автомат. Ничего. Если не считать его собственное дыхание в противогазе, кругом царила мёртвая тишина. Тогда Меткий, не оборачиваясь, прибавил ходу. Детектор молчал, не сигнализируя об угрозе, что несомненно настораживало, но сама ситуация смешанная с опасностью очутиться в одиночку в заброшенных коммуникациях, создавала ощущение полнейшей растерянности. Разум никак не мог понять, почему спецназовцы, недавно шедшие рядом, вдруг разом словно растворились в воздухе.

"Может меня отослали в тыловой дозор, а я случайно отстал, да не заметил поворот и забрел куда не следует? Тогда командир должен был со мной связаться, хотя среди этих бетонных лабиринтов рации плохо работают. Но почему никто меня не звал? Не хотели, чтобы тварьё услышало? Нужно самому их позвать и плевать, что тут бродит. У меня нет карт этих мест и если заблудиться, то конец будет ничуть не лучше, чем от зубов мутантов. Что так сдохну, что этак, но во всяком случае попробую выжить"

— Я здесь!!! — во всё горло крикнул Меткий. — Сюда!!! — "Сюда, сюда-да-да-да" вторило эхо. Тишина. Сталкер набрал в грудь воздуха, чтобы повторить попытку, но вновь услышал тот странный скребущий звук. По коже пробежали мурашки, заставив прибавить ход, а тем временем звук непрерывно продолжался в такт его шагам до тех пор, пока Меткий не остановился, развернувшись на сто восемьдесят градусов. И снова ничего.

"Кто здесь решил играть со мной?!" — сталкер выключил фонарь и поднес на уровень глаз к смотровому стеклу противогаза данный Егоровым ночной монокуляр. Никакого движения не было видно до тех пор, пока в дали что-то не сверкнуло. Меткий пригляделся и увидел, как на него не моргая смотрела блестевшая пара глаз. Кто-то изучал его, не отрывая взгляда, от чего усиленный стук сердца отдавался в ушах. Рядом с неизвестным существом возникла еще одна пара глаз и тоже впилась в сталкера своим не моргающим пристальным взглядом. Затем возникла третья и так далее, пока из мрака его не стали изучать не менее двух десятков пар блестевших глаз.

"Беги!" — шепнул внутренний голос и Меткий бросился вперед, включив на автомате тактический фонарь. Он чувствовал, как за ним несутся десятки существ, готовых сожрать его и обглодать вместе с костями, но пульсирующая мысль, застрявшая в голове, говорила Меткому не сдаваться. Не зная, что будет дальше, сталкер бежал вперед и просил Зону не дать ему упасть средь подземных катакомб — пусть лучше влететь в мясорубку, но только не сгинуть во тьме от зубов этих прожорливых тварей. Под грузом рюкзака, он бежал из последних сил, уже помышляя о том, чтобы остановиться и уложить из своего верного автомата как можно больше здешних ублюдков, решивших, будто могут просто так сожрать человека.

"Хрен вам, падлы, ужин надо заслужить!"

Впереди туннель, в котором бежал сталкер, казался бесконечным и Меткий на ходу в мелькавшем свете присмотрелся; тянувшийся коридор как бы удлинялся, вытягивался вглубь, нивелируя все пройденное ранее.

— Какого чёрта?! — воскликнул сталкер и услышал ближе знакомое поскрёбывание, а гнавшиеся за ним существа вот-вот вгрызутся в него. В один момент, издав гортанный крик, Меткий развернулся, чтобы встретить врагов лицом к лицу, но был сбит с ног мощнейшим ударом. В автомате что-то заклинило и сталкер как мог стал отбиваться от существ, чьи морды он не видел и только отчаянно махал оружием. Он ощущал, как эти твари хватали его за руки и ноги, стараясь откусить кусок и начать свой банкет, пока кто-нибудь из сородичей вдруг не решил отобрать законную добычу.

— Хотите от меня оторвать шмат, да побольше, выродки?! Да я вас голыми руками перебью, скоты! — Кто-то отчаянно вцепился ему в руку, другой постепенно срывал противогаз. Меткого придавила вся тяжесть навалившейся на него биомассы и он понял — настал конец. Последнее, что почувствовал сталкер, как нечто вцепилось ему в лицо.

* * *

— Держите его крепче! — орал Егоров, пытаясь залить в рот лежавшему и активно сопротивляющемуся сталкеру воду из своей фляги. Пришлось задействовать всех в отряде, чтобы хоть как-то унять бушевавшего ходока. Стоящий рядом Князь с большим трудом сумел вырвать из рук Меткого автомат и с удивлением наблюдал, как того насильно поят. Наконец тело сталкера обмякло и сопротивление прекратилось.

— Похоже, подействовало, — заключил Егоров, придерживая голову сталкера. Все напряженно ждали, но прошло не меньше минуты, прежде чем Меткий смог открыть глаза. Перед его взором всё плыло, перемешалось красками черного и белого, пока постепенно мутные пятна не приобрели очертания. Хищные оскалы существ превратились в лица нескольких человек, внимательно смотревших на него. Он перевел взгляд то на одного, то на другого разведчика, пока ему в лицо случайно не посветили. Меткий зажмурился и закрылся рукой.

— Убери луч в сторону, — произнес Егоров и Араб немедленно послушался. — В первые минуты наблюдается гиперчувствительность к свету. Эй, сталкер, ты как?

— Чт... что с мнй прзошло? — язык во рту заплетался, поэтому Меткий лишь со второй попытки сформулировал свой вопрос. Егоров с бойцами помогли ему сесть, чтобы сталкер мог опереться спиной на стену.

— Скорее всего, где-то рядом действовал источник пси-излучения, которым тебя накрыло, — ответил Егоров, пристально рассматривая расширенные зрачки сталкера и незаметно для остальных открыл кобуру с пистолетом.

— А вы? — вяло спросил Меткий.

— Пси-блокатор принимать надо, сталкер. После нашего побега из станции его действие закончилось, поэтому перед тем, как впервые с момента обвала услышали тебя, каждый из нас принял новую дозу.

— Совсем забыл... — уставшим голосом ответил Меткий, посмотрев на майора мутными глазами.

— Не удивительно, с учётом всего, что тебе пришлось пережить, — заметил Егоров, все так же пристально всматриваясь в глаза разведчика, готовый пресечь любую попытку агрессии. Напряженность командира, по началу показавшаяся странной сталкеру, теперь стала понятна ему и, подмигнув, он шепнул:

— Расслабься, я не превратился в психопата с навозом вместо мозгов. Они все наверху.

Ответ вызвал намёк на лёгкую улыбку у майора и грушник убрал руку с кобуры. Предосторожность была нелишней, тем более после известных случаев крайне пагубного воздействия аномальных полей на всю нервную систему человека и мозг. Бывало такому "везунчику" сносило башню настолько, что после первой помощи он, казалось полностью отошедший от воздействия мозговыжималки, хватался первым делом за ствол и открывал огонь по своим. Коварство заключалось в том, что человек не находился под непосредственным воздействием излучения, а проявлял агрессию вследствие неизученных побочных эффектов. Поэтому Егоров просто еще раз осмотрел члена команды.

— Идти сможешь? — спросил Князь.

— Смогу, — последовал твёрдый ответ Меткого и он тут же поинтересовался. — Я что-нибудь говорил?

— Тебе лучше не знать, старатель, — признался командир и протянул руку.

— Пожалуй, — согласился сталкер и с помощью Егорова поднялся на ноги. Голова продолжала слегка кружиться, но идти было вполне возможно.

— Пятый, — обратился командир к Барсу, — идешь в голову, дистанция десять метров, все остальные в обычном порядке. Я — замыкающий.

До конца коридора, соединенного с туннелем для спецпутей, осталось не более сотни метров, по окончании которых группа вышла на широкую грузовую платформу, предварительно выключив свет. Барс первый выглянул из-за угла с надетым прибором ночного видения для оценки обстановки и к своему облегчению не обнаружил ничего подозрительного. Возвращаться назад тем же путём посчитали слишком рискованно, особенно учитывая крысиный легион, который обязательно возвращался к себе в логово после Гона, а какого-нибудь гамельнcкого крысолова, который под звуки флейты мог утопить в реке целую армию крыс, само собой, поблизости не было. В этих обстоятельствах не оставалось ничего, кроме как идти в противоположную сторону туннеля с надеждой отыскать выход отсюда. Железная дорога всё также вела куда-то на северо-восток и по идее должна была выходить вместе с туннелем на поверхность, но уже через пятнадцать минут ходьбы отряд убедился в необходимости существенной корректировки своего маршрута. Причиной тому послужило обстоятельство, которое не могли предсказать разведчики и о котором их руководству ничего не было известно. В один момент лучи их фонарей упёрлись в огромных размеров завал из бетона и камней, превращенных в беспорядочную груду некой могучей силой. Барс, убедившись в отсутствии поблизости мин и самодельных взрывных устройств, подозвал остальных. Командир внимательно осмотрел найденные завалы.

— Ему не один год, — заметил он, направив луч в сторону разломанных и погнутых тюбингов, которыми укрепляли в своё время стены туннеля.

— Какого чёрта? — шепотом обратился Князь. — Завал, да еще и здесь?

— Может, обвалились от времени? — предположил Барс. Майор скептически покачал головой.

— Вряд ли. Проектировщики их делали на века, а здесь мы имеем дело с чем-то катастрофическим.

— Землетрясение? — удивился Араб и отбросил ногой в сторону булыжник.

— Если землетрясение, то весьма странное, — заметил командир отряда.

— Чем? — спросил рядовой.

— Посмотри на всю конструкцию. Туннели делаются с расчётом на определенную нагрузку и просто так их не развалить. Для этого нужна гигантская энергия, а значит и землетрясение должно быть очень мощным.

— Первый имеет ввиду ограниченность последствий, — вмешался Меткий, все еще чувствуя лёгкое помутнение от недавнего воздействия.

— Поясните, — попросил Барс.

— Сталкер прав, — сказал Егоров, — если имело место землетрясение, способное превратить целый туннель в руины, то почему мы не наблюдали его последствия в остальной его части?

— К чему ты ведёшь, командир?

— Чем мощнее землетрясение, тем разрушительнее его воздействие и больше масштабы. На поверхности появляются разломы, земляные волны и так далее, но ни в одной из сводок ни разу не сообщалось о чем-то подобном.

— И я ничего такого не припоминаю, — поддержал Меткий. — Пройди по Зоне подобная встряска, пришлось бы менять топографические карты. Нет, здесь другое и больше всего похоже на еще одну аномалию.

Егоров в подтверждение кивнул головой.

— Обыщите каждый сантиметр. Если завал следствие воздействия аномалии, то в них бывают проходы.

Бойцы с рвением трудовых муравьёв взялись за обследование завала и методично стали прочесывать все его стороны. Сталкеру досталась правая часть, которую он вместе с Арабом исследовал и после недолгого осмотра выяснил, что некоторые трещины, тянувшиеся снизу до потолка были перекрыты камнями и кусками железобетонных конструкций. Пока другие, за исключением Князя, выставленного часовым метрах в двадцати, возились с вверенными им участками, Меткий, посветив фонарем в глубь одной из таких трещин, заметил тянущийся дальше разлом. Сталкер закинул за спину автомат и, взявшись руками за одну из каменюк, с силой дернул ее на себя. Она с грохотом вывалилась наружу и Меткий едва успел отойти в сторону, чтобы не попасть под груду обломков, последовавших за ней.

— Эй, взгляните! — позвал он грушников.

Первым подбежал Егоров и с направленным лучом света посмотрел вглубь расщелины. Она уходила так далеко, что не было возможности увидеть, где ее окончание.

— Очень похоже на подземные ходы, которыми пользуются суррогаты, — заметил командир. При упоминании этих существ бойцы непроизвольно вздрогнули, зная, сколь коварными могут быть эти твари.

— Они их используют в качестве логова, — заметил Меткий, — но я никогда не слышал, чтобы их видели в этих краях.

— Все бывает в первый раз, — обернулся майор.

— Идея ползти по этим ущельям — не самая лучшая. Если что-нибудь обвалится, то у нас не будет ни единого шанса на спасение, — запротестовал Барс. Главному специалисту по разминированию с ходу не понравилась затея, но сколько-нибудь вразумительной альтернативы сам он предложить не смог и его протесты были отклонены.

— Предлагаешь сунуться в пасть к крысам? Тебе прекрасно известно, что после Выброса они возвращаются обратно в свои норы и туннель их рассадник. Мы должны попробовать, это наш единственный выход.

Аргументы Егорова Барсу нечем было крыть, поэтому он просто взялся помогать отчищать остальные обломки, которыми перекрывался дальнейший проход. Совместные усилия подготовленных бойцов довольно быстро принесли плоды в виде расчищенного пространства, уходящего в земные недра.

— Зовите Восьмого, — скомандовал Егоров, имея ввиду Князя, и как только все были в сборе, командир группы выдал указания.

— Ширина разлома позволяет идти только по одному, значит последовательность такая: в начале идёт Пятый, потом я, сразу за мной сталкер, за ним Восьмой и замыкает Четвертый. Если что-то пойдёт не так, то впереди идущий даёт команду отступать. В пещерах главное не стрелять без глушителей и не кричать, поэтому проверьте свою амуницию. Фильтры всем заменить.

Приказ был выполнен незамедлительно, а сами разведчики не потратили ни единой лишней секунды. Использованные фильтры были спрятаны обратно в рюкзаки, чтобы не оставить никаких следов своего пребывания здесь, хотя в отряде прекрасно понимали, что сюда никто не сунется проверять, была ли группа специалистов или нет, а подробности самой операции останутся тайной. И все-таки привычка заметать следы, буквально заложенная в крови бойцов, в этот раз заставляла поступить так, как учили их инструкторы.

— Готово, — сказал Барс и остальные подтвердили замену фильтров.

— Выходим, — отозвался Егоров, глядя как прозванный Барсом сержант Павлов пролез в громадный разлом. Стеснённость в разломе мешала нормальному продвижению, особенно цеплянием рюкзака и спецкостюма за неровности стен вперемешку с корнями, невесть откуда взявшимися на такой глубине. Шаг за шагом отряд медленно протискивался вперёд лишь с одной целью — суметь покинуть проклятое подземелье и увидеть хмурое небо Зоны. На пути попадались огромные валуны, перекрывавшие ход разведчикам, что требовало от них изрядных усилий для преодоления препятствия. Карабкаться в таких условиях было сравнимо с подвигом, тем паче когда казалось, что стены могут вдруг сдвинуться и смять пятерых бойцов своей тысячетонной массой. Пока еще ни у кого приступов клаустрофобии не наблюдалось благодаря серьёзной подготовке бойцов, в том числе и в плане психической устойчивости. Меткий, никогда не проходивший тесты и подготовку по ведению боевых действий в подземных коммуникациях и ходах, знал об этом не меньше, чем любой из его теперешних напарников. За годы, проведенные в Зоне, он научился даже спать посреди таких разломов, если требовалось для рейда. И ничего не поделать: застрянешь между аномалиями — ни прилечь, ни выйти, вот и ждёшь сутки, пока одна из ловушек не деактивируется. Если повезёт. В любом случае умение приспосабливаться к любым условиям, а также к их смене, едва ли не менее важное для сталкера, как "чуять" аномалии и западню. Однако это вовсе не означало возможность действовать в Зоне по неким заранее отработанным шаблонам, наоборот, всякая однотипная реакция на угрозу смерти подобна и данный урок одним из первых, который усваивают новички от своих более опытных наставников, когда попадают внутрь Периметра. Единственный шаблон может быть только в мгновенном реагировании даже если есть лишь намёк на угрозу. Такая реакция должна быть выработана на уровне рефлекса, без которого в аномальных землях делать нечего, если, конечно, нет желания испытать на себе фантазию Зоны в том, сколь разными способами можно закончить здесь свои дни.

Проход расширился настолько, что в нём стало возможным идти в два ряда и как следствие Меткий с Егоровым обогнали Барса, чтобы впереди всех шли два наиболее опытных ходока. При иных обстоятельствах подобные действия были бы недопустимыми, поскольку командир, а теперь и агент, должен подвергаться риску в последнюю очередь, как бы цинично это не выглядело. Потеря командира с точки зрения выполнения задания куда более существенна для отряда, нежели утрата рядового бойца. Однако в Зоне правила игры менялись и на переднем крае часто следовало ставить именно самых опытных ходоков, чтобы увеличить вероятность заблаговременного обнаружения аномалии или мутанта. Стены расширились почти до двух метров, смыкаясь над головами разведчиков значительно выше, а под ногами валялись разных размеров камни с кусками земли вперемешку, существенно мешавшими ходьбе. Из-за этого скорость упала буквально до двух, максимум, трёх километров в час, что с другой стороны помогало избегать ненужной спешки. В какой-то момент Меткий остановился и выключил свет на фонаре. Его примеру последовали многие и в напряжённом ожидании следили за его действиями, но сталкер лишь всматривался дальше в темноту. Когда глаза адаптировались, то к удивлению всех, кроме сталкера и майора впереди был заметен тусклый свет, которого хватало видеть без использования приборов ночного видения и фонарей. Показав, что можно идти дальше, Меткий первый перетупил через лежащий на пути валун. Чем ближе отряд подходил к источникам странного призрачного света, тем большее укреплялось убеждение в том, что ими были живые существа. Высота разлома в этой части причудливой пещеры достигала не меньше пятнадцати, а то и всех двадцати метров, но более всего удивляло присутствие крайне необычных существ, чья люминесценция освещала окружающее пространство. Эти бесформенные грибовидные образования каким-то образом крепились к высоченным стенам и были частью уникальной экосистемы, образованной за какие-нибудь пять-семь лет. Доподлинно никто не знал, по каким законам шла эволюция здешнего органического мира, но факт заключался в появлении крайне необычных видов, принципиально отличных по своему строению и часто поведению от всего, с чем человек сталкивался до появления Зоны. Впрочем сталкер ясно понимал: даже фантастическое зрелище светящихся "грибов", часть из которых медленно переползала с одного место на другое, не должно было вводить в заблуждение. Здешняя сверхагрессивная среда обитания приводила к появлению у существ всевозможных способов нападения и защиты, причём порой настолько смертоносных, что являлось причиной гибели огромного числа людей. В этом аспекте аномальная экосистема мало чем отличалась от внешнего мира, с той лишь разницей, что опасность местной живности была несоизмеримо выше.

Никто не мог утверждать, можно ли считать безопасными светящиеся грибовидные наросты или они все же токсичны и к ним не следует прикасаться, поэтому группа продолжила путь, контролируя обстановку над головами.

"Чем они тут питаются? Или лучше спросить, кто ими питается?"

До того, как представится возможность найти ответ на этот вопрос, больше всего Меткому и остальным хотелось найти выход на поверхность, если, конечно, тот вообще существовал, но все же сталкер оценил познания командира. Деформирующие земную поверхность аномалии действительно имели обширные каналы и пещеры под землей, где обитали разные существа, чаще всего недружелюбные к любым незваным гостям. Значит, должна быть велика вероятность связи каналов между собой и наличия выхода на поверхность. В справедливости такого предположения ходоки убедились довольно скоро, заприметив чуть впереди расширение и несколько проходов, уходивших в разные стороны. Один из них по ширине не позволял пролезть взрослому мужчине с полной выкладкой, в результате чего выбор пал на один из двух оставшихся путей, куда первым полез Меткий. Скрутив фонарь с автомата, он достал свою "Гюрзу" и на четвереньках вполз внутрь, постоянно убирая рукой витиеватые корни, существенно осложнявшие путь. Через десять минут такого ползанья сталкер миновал несколько поворотов, но предварительно передав по цепочке через Егорова, чтобы замыкавший делал ножом пометки. Этим предполагалось исключить возможность заблудиться в переплетениях странных коридоров. Особенно бросалась форма образованных туннелей; она варьировалась от овальной до почти идеально округлой, что удивляло и пугало одновременно. Как правило, столь ровные ходы оставляли существа, прорывавшие землю в поисках пищи, но ни Меткому ни грушникам не было известно об организмах, способных рыть такие туннели. В один момент сталкер выполз в некоторое расширение, где спокойно поместились сразу все пять человек.

— Неужели тупик? — шёпотом спросил Араб, высвечивая своим фонарем стены.

— Будет плохо, если так, — отозвался Егоров. — Возврат к повороту будет означать трату времени.

— Не придётся, — заверил Меткий, указывая пальцем наверх. Остальные подняли головы и лучами фонарей высветили прямо над собой трудноразличимый туннель, изрядно поросший корневой системой. — Помогите мне забраться.

Сложив руки ковшом, Егоров ловко подсадил сталкера и тому не составило труда дотянуться к проходу, уходившему под небольшим углом наверх. Следом пошел майор, подхваченный Метким, который занял его место помогать остальным грушникам. Тем временем сам сталкер прополз метров десять вперед, пока не наткнулся на отверстие, выводящее наружу в довольно широкое пространство, похожее на небольшую пещеру с отходящим в бок множеством ходов. Больше всего настораживало подозрительно высокая температура, царствовавшая здесь и от которой Меткий в своем защитном костюме быстро взопрел.

— Сталкер, здесь должна быть тепловая аномалия, — произнес Егоров. — Жар просто невозможный.

— Похоже детектор молчит, как рыба, — обернулся Меткий, — значит, аномалия двигается.

Обращаясь к командиру, ходок посветил на стену и только сейчас обратил внимания на стенки странных туннелей.

— Взгляните сюда, — он указал на поверхность стенки.

— Что здесь такого? Хотя... — Майор дотронулся ладонью в перчатке к поверхности и провел ею сверху вниз. — Да она гладкая!

— Точно. Будто поверхность расплавилась, — заметил сталкер. — Не знаю, какая для этого нужна температура, но ее хватит, чтобы сделать из нас шашлык. С корочкой.

— Что впереди? — спросил Егоров.

— Небольшая пещера с ответвлениями, вроде той, где мы сейчас ползём.

— Думаешь, аномалия? — голос Егорова, прошедший через маску противогаза, был плохо слышен.

— Других вариантов не вижу. Видал такие летающие? Это вроде того же самого, только под землей и то, что здесь температура намного выше говорит об одном: аномалия где-то рядом.

— Плохо дело, — согласился Егоров, — но, кажется, у меня есть одна идея.

— Поделишься?

— Непременно. Выползай наружу.

Соблюдая все меры безопасности, Меткий попал в пещеру, внимательно смотря на показания детектора, встроенного в рукав костюма. Индикаторы, изменение цвета которых в строну красного означало наличие поблизости угрозы, стояли на нейтрально зелёном.

"Какого же ты врёшь, кусок высокотехнологичного хлама? Неужели нет аномалий внутри радиуса действия?"

От пещеры уходили в разные направления каналы и Меткий взялся осматривать каждый из них при помощи своего фонаря.

— Что ты собираешься найти? — спросил Егоров, наблюдая за его действиями.

— Думаю, получится по характеру оплавленного грунта определить, где аномалия прошла позже. Но ты говорил, что у тебя есть мысль на этот счёт?

— Правильно, — кивнул майор и посмотрел назад убедиться в том, что никто из бойцов не отстал. Затем он посмотрел на тускло светящийся экран своего детектора и ткнул пальцем в цифры.

— Чем меньше времени прошло с момента появления аномалии, тем выше должна быть температура окружающей среды.

— Логично, — кивнул сталкер и добавил: — Главное не забывать, что аномалий может быть не одна, а сразу несколько.

— Тогда не теряем времени и начнем с правой стороны.

К делу выявления наиболее холодных путей подключились и остальные разведчики, внимательно следя за показаниями электронного термометра.

— Сорок три и две десятых, — сообщил Араб, вынырнув из канала.

— Сорок пять и семь, — отозвался Барс.

Результаты замеров Меткого, майора и Князя отличались максимум на градус и мало что давали. Ситуация изменилась, когда измерили температуру проходов с противоположной стороны, где ее уровень был ниже сразу на пять-шесть градусов.

— Здесь она была раньше, — констатировал Егоров, чувствуя, как дышать становится всё тяжелей. Затруднения с дыханием появилось и у остальных, поскольку сопротивление дыханию противогазов дополнялось сильнейшим удушьем от нестерпимой жары.

— Командир, нельзя задерживаться. Если еще хоть немного останемся, то рискуем получить тепловой удар и свариться в собственном соку. — Барс выразил мысль каждого в отряде. Принимать решение, в какую именно сторону следовало двигаться дальше, должен был Егоров. Без лишних раздумий он выбрал канал, с наименьшим жаром, но из тех которые уходили наверх. Первым нырнул в проход Меткий, что по правде, Егорову показалось несправедливым по отношению к сталкеру, ведь направление выбрал он, а проверять первым, верное оно или нет, придется не ему. Однако та решительность, с которой пошёл старатель добавила уважения к этому человеку со стороны командира группы специального назначения.

Лезть пришлось с еще меньшим "комфортом" чем прежде, ввиду большей стесненности прохода, да и общая усталость сказывалась на возможностях организма. При этом каждый из пятерых разведчиков прекрасно отдавал себе отчёт в необходимости скорейшего попадания на поверхность и уже практически на пределе своих сил двигался вперед. Активно перебирая локтями, Меткий изливался потом, но упорно полз, будучи уже не в состоянии обращать внимание на такие мелочи, как боль в боку и острые камни, ощущавшиеся даже через защитный костюм. Наклон канала постепенно увеличивался, что постоянно заставляло тратить больше усилий на движение.

"Просто не останавливайся"

Сталкер не знал, как глубоко он со своими камрадами был от земной поверхности, однако все его инстинкты говорили про скорый выход. В один из тяжелейших моментов, когда ему показалось, будто его грудь сдавила чья-то огромная рука, он все же остановился и закрыл глаза. Сильнейшее головокружение от затруднений с дыханием, чудовищной жары и замкнутого пространства на некоторое время вынудили Меткого просто лечь и сделать короткий отдых от перегрузки, которой подверглось его тело.

— Эй, сталкер, что с тобой? Отзовись! — окликнул Егоров и дёрнул пару раз за ногу. Если он умрёт, то это будет катастрофа, подумал майор.

— Я... в порядке, — с трудом отозвался старатель. — Мне нужна передышка, иначе сдохну.

— Хорошо, — ответил командир, прекрасно понимая, о чём говорил сталкер. Без остановки он и сам долго не протянет.

Ко всему прочему добавилась еще одна неприятность, если можно так мягко назвать повышение радиационного фона. Впервые счётчик сработал у Меткого, а затем таким же образом отреагировали приборы у всех остальных членов группы. Никто не знал, что главная угроза сейчас таилась не в радиоактивных частицах и была совершенно иной природы. Первым почувствовал приближение смертельной опасности замыкавший группу Князь, о чём тут же доложил по цепочки на верх.

— Внизу усиливается жар, — буквально прохрипел Князь. — Эта хрень где-то рядом!

— Понял, — отозвался Араб и передал майору: — Командир, если мы сейчас не уберемся отсюда, то нам конец.

Егоров немного толкнул сталкера.

— Очнись! Аномалия совсем близко!

Слова майора заставили Меткого открыть глаза и он с величайшим трудом почти на автоматизме полез вперёд. У него еще остались круги перед глазами от выпавшего физического и эмоционального изнеможения, но почувствовал себя немного лучше и упорно продолжал ползти. Метр, еще один и вот уже сам проход расширился раза в полтора, но радостное ощущение от скорого конца этого кошмара, сменилось настороженностью. Откуда-то сверху донеслись чьи-то шаги и разговор, в котором принимали участие несколько человек. Земная толща с противогазом не позволили расслышать, о чем конкретно они переговаривались между собой. Тогда Меткий повернулся к Егорову и приложил руку на уровне уха. В подтверждение Егоров кивнул и выключил фонарь, показывая убрать свет и активировал прибор ночного видения. Информацию он тут же передал остальным, а сам сталкер тихо снял рюкзак и дал знак о проведении разведки, получив согласие майора. Сейчас командир пожалел, что не первым полез в дыру, но теперь всецело был вынужден положиться на агента, который тем временем пробрался на несколько метров дальше. Ширина прохода хоть и позволяла поместиться двум человекам, но только если вжаться, как шпроты в банке. Про какое-либо совместное движение и речи не могло быть. Тем временем, по мере приближения, голоса становились все чётче и можно было расслышать даже отдельные слова, образовывавшие осмысленные предложения. Сталкер замер, когда в проход к нему снова посыпались мелкие камни с землей от чьих-то шагов.

— Соблюдайте предельную осторожность, — наставлял кто-то металлическим голосом, — нельзя чтобы наша поступь спровоцировала аномалию. Помните, артефакт нужно достать любой ценой.

— Будет выполнено, — ответил другой. Что-то странное присутствовало в этих голосах, странное и знакомое. Раздалось некое шуршание и Меткий совершенно точно определил, что внутрь канала сверху спускался один из незнакомцев.

"Только не сюда!!"

Внутрь прохода посветили, но перед этим сталкер успел осторожно отползти вглубь и достал свой верный нож. Сам проход был искривлён, поэтому Меткий сразу понял, что у него будет несколько мгновений успеть покончить с врагом, прежде, чем тот успеет поднять тревогу. Единственной проблемой оставалась кромешная темнота, но света фонаря того, кто сейчас лез ему навстречу, было достаточно для оценки ситуации и сталкер замер в ожидании. Десятью метрами за Метким рядовой Князевич изнывал от пекла, созданного аномалией, двигавшейся совсем рядом. Уже на границе, отделявшей его от потери сознания, он подал Арабу знак, что сможет выдержать совсем немного. Смысл жестов был передан Егорову, который замер за силуэтом Меткого и показал жестом терпеть до последнего. Показались ботинки неизвестного старателя, который проползал мимо вжатого в небольшое боковое углубление Меткого и еще не видя его из-за заметной кривизны прохода. В этот момент свет незнакомца ударил в лицо сталкеру, но он заблаговременно успел прикрыть глаза. Теперь грудь ползшего сверху старателя оказалась на уровне лица разведчика, но окрик сверху вынудил остановиться незнакомца.

— Как там? — Меткий услышал все тот же жёсткий и бесцветный голос с поверхности.

— Нормально, только жар сильный, — последовал ответ.

— Помни, десять минут. Почувствуешь жар — выползай обратно, или не выживешь.

— Знаю, — с раздражением огрызнулся ходок. В этот момент шлем камуфляжной раскраски отказался в зоне досягаемости Меткого.

"Сейчас!"

Схватив за шлем врага левой рукой, он отвел его голову чуть в бок, а ножом в правой руке нанес удар точно в горло, под противогаз. Не давая ни малейшей возможности противнику на сопротивление, сталкер еще сильней воткнул лезвие с одновременным поворотом рукоятки ножа. Руками противник полурефлекторно вцепился в противогаз сталкера, но с нулевым эффектом. Послышался хрип и тело незнакомца задергалось в судорогах и через четверть минуты прекратило свою агонию. Удостоверившись в смерти врага, сталкер убрал руки мертвого старателя со своего противогаза. Затем он рывком вытащил окровавленный нож и протащил труп назад к майору, который осмотрел тело, уже зная кому оно принадлежит. Меткий острием ножа на стенке выцарапал — ФАНАТИКИ. Командир кивнул и показал осторожно двигаться вперёд. Сталкер пролез еще три метра, пока не замер, прислушиваясь к шагам и голосам чужаков, но сверху стояла угрожающая тишина. Перебирая руками, он смог подняться и медленно высунуть голову на поверхность. В ночной темноте Меткий практически не различал предметов, но был готов поклясться, что поблизости никого не было. Для пущей уверенности он использовал данный Егоровым монокуляр с функцией ночного видения, не давший никакой новой информации о противнике. Отверстие в земле, откуда смотрел сталкер находилось на пологом склоне холма, у подножия которого начиналась лесистая местность. Раздались голоса — недалеко, метрах в сорока, чуть выше на холме спиной к Меткому стоял один из чужаков, чей взор был обращен в другую сторону. Прибор ночного видения на нем отсутствовал и в такой темноте он бы никак не смог увидеть Меткого, окажись он буквально в двух шагах. Сталкер выбрался наружу и надел рюкзак, переданный ему Егоровым, после чего подал командиру жест выбираться вслед за ним. При помощи прибора ночного видения командир увидел жест Меткого и, взявшись за протянутую руку, встал на ноги и оглянулся. Действительно, никого, кроме одного фанатика в округе не было видно, что в определенной степени облегчало задачу. Перекликание его соратников, находящихся где-то за склоном холма, вместе с завыванием ветра создавали звуковой фон достаточный для возможности скрытно выбраться всем разведчикам и уйти до того, как кто-нибудь из фанатиков решит сюда наведаться. Единственное, что беспокоило Меткого, была фраза о десяти минутах, после которых любому внизу будет несладко.

"Что они здесь ищут?"

Пока Егоров непрерывно следил за часовым, пока остальные члены группы осторожно выбрались из прохода в земле и стали медленно отходить в сторону леса, но не успели они пройти и десяти шагов, как из-за склона вышли несколько человек, освещая лучами фонарей пространство вокруг. Пятеро разведчиков упали на землю и замерли.

— Где последний? — спросил у часового знакомый голос с металлическими нотками.

— Он не появлялся, — послышался ответ.

— Проклятье, за это с нас спросят. Ладно, пошевеливайтесь, сейчас начнётся слияние.

За ними на холме появилась группа в количестве не менее двадцати-двадцати пяти человек и направилась в вниз, в правую от грушников сторону.

— Какое еще слияние? — шепнул Барс, но никто не ответил. Происходящие все меньше нравилось Меткому, о чём он шёпотом сообщил Егорову.

— Да у них здесь жатва артефактов, а мы умудрились попасть в самую гущу событий!

— Они достаточно далеко отошли, пора и нам сделать то же самое. Отползаем к лесу без резких движений. Я заметил у некоторых из них ночную оптику, поэтому если не будем отсвечивать у нас появится шанс по-тихому унести ноги до того, как они решат проверить куда делся их...

Дрожь земли оборвала речь майора и от неожиданности он сильнее приник к земле.

— Это и есть то самое землетрясение? — нервно произнес Барс.

— Слушайте! — шикнул Меткий и приник шлемом к почве. — Впечатление, будто источник находится под зем...

От осенившей догадки его бросило в пот.

— Матерь-Зона... бежим отсюда!

— Ты что рехнулся, сталкер?! Нас сейчас раскроют! — почти крикнул шепотом Егоров.

— Либо так, либо накроет местная аномалия! — отозвался Меткий, в момент, когда дрожь усилилась до сильных толчков. Впереди из-под земли вырвалось нечто пульсирующее красно-оранжевыми красками, изменяя свою форму, пока не застыло метрах в пятидесяти над землёй. За ним вылетело еще одно подобное образование, влетевшее прямо в первое и с шипением слилось с ним воедино. Постепенно единое целое в виде бесформенной светящейся массы начало медленно вращаться по часовой стрелке, еще секунда — и к ним из земли вырвался новый объект и, слившись с первыми двумя, увеличил их в размере. Яркое сияние дало возможность собственными глазами убедиться в испещренности всей поверхности дырами, появлявшимися на месте, откуда с каждой секундой из недр Зоны всё больше вырывалось светящейся материи, превращаясь в нечто удивительное и пугающее. В пяти метрах от залёгших разведчиков с жутким грохотом взлетела вверх очередная раскалённая аномалия и с сумасшедшей скоростью объединилась с гигантским конгломератом, ускоренно раскручивавшимся вокруг своей оси.

— Подъём!!! — уже не жалея глотки заорал Меткий. — Если останемся, то все здесь подохнем!

На этот раз никаких возражений не последовало и всей группой они кинулись по склону вниз. Земля дрожала и извергала вверх десятки аномалий, которые соединялись в единое целое, с чудовищным гулом раскручиваясь до невероятных скоростей. Лишь однажды Меткий бросил короткий взор назад, видя как прямо за ними поднялся столб пыли, но почувствовал сильный толчок от Егорова. Командир первый заметил, что прямо перед ними из-под земли вырвался еще один светящийся бесформенный объект, влетевший в самое сердце бури. Они уже вбежали в жёсткие кусты и буквально проламывали себе проход в них, когда сзади их озарила невероятная по мощности вспышка, в миг поменяв местами день и ночь.

— Закройте глаза! — крик Егорова был последним, что услышал Меткий прежде, чем он зацепился за куст дерева и рухнул прямо в самую чащу. Гул, свист и невероятное зарево сотрясали и освещали ночь еще пару минут, пока симфония разрушения не исчезла столь неожиданно, что нельзя было поверить, будто здесь недавно открылся филиал Армагеддона. В ушах стоял звон, но Меткий все-таки с трудом поднялся на ноги и постарался оглянуться вокруг, чему помешала колючая темнота, сковавшая все попытки вернуть себе пространственную ориентацию. На ощупь он каким-то чудом нашёл свой автомат, а затем всмотрелся через монокуляр, однако с нулевым результатом из-за росшего вокруг кустарника. Наконец, в звенящей тишине Меткий сумел различить знакомый голос, звавший его.

— Сталкер, отзовись! — Это был майор и ходок пошёл на голос практически на автопилоте, поскольку силы от всего пережитого покидали его, но неожиданно почувствовал, как был подхвачен двумя парами рук. Кто-то (в темноте не было видно) помог разведчику сесть на землю и снять противогаз, а из сунутой ему аквасистемы он жадно вылакал всю оставшуюся воду.

— Не дрейфь братишка, мы еще погуляем на твоей свадьбе, — наклонившись к нему произнес Егоров.

"Командир" — отозвалось в сознании Меткого.

— Ты только не вырубайся сталкер, хорошо? — в ответ Меткий кивнул и сделал глубокий вдох — на радиационное заражение ему было уже плевать — и понял, что его подняли на ноги.

— Надо сделать передышку, — слабо пробормотал он, но остальные услышали его.

— Нельзя, — торопливо ответил командир, — пока нельзя. Похоже, мы сорвали планы фанатиков и этого они нам не простят. У них численное превосходство и мы не можем попасть в плен — лучше сразу сгинуть в аномалии. Вставай, брат, надо уходить.

Откуда-то издали донеслись голоса и выстрелы. Это были звуки погони.

* * *

Никогда прежде Алексей не видел ничего более безумного и устрашающего одновременно, когда прихватив под руку слабеющего Руденко, он заметил впереди скатывающиеся частицы земли в одну точку, чуть левее намеченного маршрута. Сигналом лечь на землю и замереть, подобно мертвецам, стал нарастающий вой потока воздуха, уволакивающий в центр мелкие предметы вроде камней и сломанных веток. Инженер приник и показал Руденко не шевелился, наблюдая через свой прибор ночного видения, как жёсткая трава примялась в сторону аномалии. Мощный вихрь втягивал внутрь все в радиусе своего действия, пока в конце не закончился громким хлопком. Недостаток опыта не стал причиной гибели двух человек, в противном случае они бы знали, что от вихревых аномалий надо отбегать, причем как можно дальше при первых признаках ее срабатывания. Встреча с воплощением безумства этих мест на первый раз закончилась благополучно, но Самонин уяснил для себя надобность реагировать быстрей. Он посмотрел на Руденко и убедился, что тот следил за его жестами.

"Вставайте!" — махнул инженер и поднялся на ноги, в которых чувствовалась дрожь от перенапряжения. Биолог вяло последовал команде идти дальше.

— Вы можете двигаться? — Алексей не мог больше соблюдать молчание.

— Боюсь, нет, молодой человек. — Каждое слово Руденко произносил словно под пытками и с большим трудом стоял на ногах.

— Обхватите мою шею, Григорий Валерьевич, нам нельзя останавливаться. Еще совсем чуть-чуть и придёт помощь. — Собственные слова для инженера прозвучали неубедительно и он тут же замолчал. На преодоление три четверти пути им понадобилось четыре часа и десяток остановок из-за активности аномалий и пробегавшей стаи странных уродливых собак, чей вид ему показался мерзкой насмешкой природы. Теперь у него не было уверенности в своей способности вынести на себе остаток пути одновременно и груз, и биолога.

— Я должен вам сказать...

— Тссс! — прервал его Алексей. — Слышите?

Средь мрака отчетливо дошел странный клокочущий звук. Ему вторил другой и так далее, пока не слился в единую жуткую на слух какофонию.

— Что это? — прошептал инженер и почувствовал, как внутри у него всё сжалось.

— Такой звук может принадлежать только живому существу, — сглотнул биолог и они оба вслушивались.

— Быстро вставайте! — схватив Руденко, инженер уже не обращал внимание на его болезненные стоны, неверно трактуя их как следствие усталости. Силы быстро покидали биолога, но тот каким-то нечеловеческим усилием продолжал следовать указаниям Алексея. Его действия становились всё более рефлекторными, на полуавтоматизме, при крайне смутном понимании происходящего вокруг. Инженер с чудовищным напряжением старался одновременно не сбавлять темп, поддерживать старшего товарища и следовать проложенному пути в электронной карте на экране детектора.

"Немого левей. Еще каких-то двести метров и там помощь, там нас ждут" Невероятные деревья скрывали своими кронами небо так, что даже днем, было темно, особенно без солнечного света, от которого Зона отгородилась толстым слоем облаков. Огромные стволы существенно мешали точно соблюдать маршрут, явно рассчитанный без учёта подобных помех.

— Хххххаааааррррррххххх!!! — жуткий рык послышался сзади и теперь преследование обозначилось окончательно, словно неведомый охотник громогласно заявил на всю округу, кому принадлежит добыча. Алексей не хотел даже задумываться над тем, какие кто во тьме гнался за ними и только изо всех сил потащил биолога.

— Григорий Валерьевич, не вздумайте падать, осталось совсем немного! — старался подбодрить напарника Самонин

— Остановитесь Алексей, я... я прошу вас! — застонал биолог. — Я должен у вас попросить прощения, я виноват... это все из-за меня.

— Какое прощение?! О чем вы?! Если мы не прибавим нас сожрут с потрохами! — кричал инженер, не понимая к чему клонит напарник.

— Они бегут за мной, — на выдохе произнес Руденко.

— Что?! — недоуменно переспросил Алексей, уходя в сторону от еще одного ствола.

— Там в бункере у меня раскрылась рана и потекла кровь... они могли почуять ее запах.

— Но... почему вы сразу не сказали? — удивился Алексей, шокированный догадкой. Больше поддерживать темп не получалось из-за тяжести груза и нависшего у него на плече биолога.

— Я испугался... подумал, вы меня бросите. Простите. — Ноги уже практически не держали учёного, продолжавшего каким-то чудом продвигаться вперед, однако всему был предел. Для Руденко он настал в тот момент, когда его нога зацепилась за один из корней и человек тяжело упал на землю, увлекая за собой инженера.

— Поднимайтесь скорее! — крикнул Самонин. Наплевав на все правила безопасности и схватив руками костюм учёного, он попытался его поднять, но бешенный темп слишком много забрал энергии, чтобы усилия могли возыметь успех.

— Бросьте меня, я для вас лишь обуза, — слабеющим голосом произнес биолог.

— Не смейте так говорить! — в бессильном гневе на самого себя заорал Алексей и в этот момент откуда-то сверху неведомый зверь ответил мощным рёвом.

— Я перед вами виноват, но все еще могу искупить свою вину за свою трусость. — Биолог подтянул к себе младшего товарища и слабеющим голосом, но все же твердо, он произнес: — Обещайте мне, что доставите все данные руководству.

— Я... — На миг Алексей запнулся. Он понял, что выбора у него нет. В таком состоянии ему никак не удастся спасти Руденко. — Обещаю, Григорий Валерьевич.

— Теперь дайте мне ваш автомат и снимите его с предохранителя.

Инженер немедленно выполнил пожелание биолога и передал ему оружие.

— Помните Алексей, любой ценой доставьте данные нашим и... уходите! Немедленно! — и биолог последим усилием оттолкнул инженера от себя. — Уходите!!!

На глаза Самонина навернулись слёзы, которые он не был в состоянии сдерживать.

— Спасибо вам за все, Григорий Валерьевич. — Эти слова были последними, которые услышал учёный, глядя через прибор ночного видения на то, как инженер бросился прочь в темноту. Руденко остатком усилий поднял автомат в сторону темноты, откуда приближались неведомые существа, и нажал на курок. Раздались выстрелы и пули с огромным разбросом прошили тьму, но несколько из них достигли своей цели. Едва Руденко успел обрадоваться своему успеху, как сверху раздался странный шелест, словно чей-то взмах крыльев. Звук привлёк внимание ученого и, повернув голову, он увидел, как нечто кошмарное, отдаленно напоминавшее огромную летучую мышь, спрыгнуло на него и сбило с ног. Тварь вдавила одной из своих конечностей грудь человека и глазами своей массивной головы с раздвоенной нижней челюстью с бесконечной злобой всмотрелось в забрало шлема. За существом рядом спланировали еще несколько его сородичей, изучая добычу маленькими злобными глазами. Поломанные и вдавленные ребра разорвали легкие Григорию Валерьевичу Руденко, но в нем еще оставались силы здоровой рукой подтянуть за ремень отброшенный от удара монстра автомат. Нужно было только навести его ствол себе в голову и нажать на курок, но к своему ужасу биолог увидел, как одно из существ своим уродливым рукокрылом откинуло в сторону оружие и теперь оно было вне досягаемости. Зверь широко, под девяносто градусов, раскрыл пасть и впился зубами в специальный костюм ученого.

* * *

Нечеловеческий крик пронзил ночь и Алексей на секунду посмотрел назад. Он ужаснулся. Несчастного биолога стая безобразных существ рвала на части с таким остервенением, что в воздух поднялся столб пыли. Мерзкие головы с длинными заостренными ушами мелькали вперемешку с крыльями в битве за самые сочные куски с душераздирающим чавканьем и урчанием. Тут же завязывались ожесточенные драки с торжествующими рёвами победителей и жалобными визгами побежденных. Затем понимая, что в этот момент их собратья старательно объедают общую добычу, они забывали о притираниях и вновь присоединялись к всеобщему кошмарному пиру. В какой-то момент из этой кутерьмы вылетела изуродованная голова Руденко, которую вмиг схватило челюстями одно из летучих существ и сдавило с такой силой, что черепная коробка биолога была тут же раздавлена, а из трещин потек выдавленный мозг. При виде этого ужаса внутри Алексея все затянулось в тугой узел. Бедный научный сотрудник даже не успел застрелиться, а вместо этого погиб такой страшной смертью. Ярость, накипевшая за все это время у Самонина на сердце, в ту же секунду выплеснулась наружу и он из пистолета открыл прицельный огонь по клубящейся массе мутантов. Пули поразили кого-то из них в крылья и туловище. На время твари отпрыгнули в сторону от места своего пиршества, где осталась лишь огромная лужа крови и ошмётки тела биолога. Когда Алексей услышал щелчок, означавший окончание патронов, он не смог больше пошевелиться. Только теперь стало понятно, какую ошибку он совершил, заметив как отпрыгнувшие в стороны существа обратили свои уродливые морды в его сторону.

* * *

Головной дозор немедленно подал сигнал жестом о звуке выстрелов, хотя Филиппов и остальные из подгруппы обеспечения их сами прекрасно слышали. Ситуация осложнялась отсутствием на месте двух человек, которых следовало эвакуировать. Однако никто не пришел, но автоматная очередь — по звуку несомненно из Калашникова — а следом и выстрелы из пистолета раздались с той стороны, откуда двое выживших должны были идти. Филиппов поднял руку и сделал несколько круговых движений над головой, а затем быстро опустил вниз. Расстояние между ядром группы и дозором было невелико из-за передвижения ночью, но жесты командира через приборы ночного видения легко узнавались. Вся группа собралась у высоченного ствола (на всякий случай в паре метров от него — уж больно подозрительной показалась всем плесень на его коре) и пятерых бойцов решили оставить, на тот случай, если выстрелы принадлежат не тем, кого им надо вытащить из Зоны. Остальные цепочкой пошли в направлении выстрелов. Командир приказал группе несильно растягиваться, поскольку ночью будет слишком тяжело координировать ее действия на территории с высокой концентрацией аномалий. Тем более случись попасть в какую-нибудь гравиловушку или зыбучую материю, то каждая секунда может стоить жизни угодившему туда боевому товарищу.

"Быстрее!" — показал Филиппов и рукой дал направление. Прибавив скорости, грушники перешли на бег трусцой, внимательно следя за любыми сигналами детекторов. Стрельбы больше не было слышно и это капитана волновало сильнее всего. Пока стреляет, значит жив, а если смолк — уже не факт. Здесь повсюду росли кусты и огромные, в несколько обхватов, стволы нереального вида деревьев, словно придуманные кем-то в приступе горячего бреда. Даже прежние вылазки в Зону не оказывали столь давящего воздействия, как передвижение в этом дьявольском лесу, за каждым деревом которого таилась смерть. Тра-та-та! — стрекотание исходило откуда-то впереди и по звуку капитан определил, что они подобрались совсем близко, но все же полная уверенность в принадлежности стрелявшего к искомой цели отсутствовала. Дав команду укрыться, Филиппов сам лег за кустами, посмотрев в прицел ночного видения в сторону, откуда шла стрельба. Если впереди будет больше двух человек, он даст команду открыть огонь на поражение.

* * *

В голове крутилась только одна мысль — "Вам меня не взять!". Самонин чувствовал — еще немного и потеряет сознание, но картина раздавленной головы Руденко челюстями мерзкой твари не давала упасть, отдавшись на растерзание существам. Благодаря удачному попаданию одна или две особи были убиты, чем тут же воспользовались их собратья, не брезговавшие мясом своих соплеменников. Надолго этой задержки не хватило, особенно для трех мутантов, которые целеустремленно помчались за инженером. Заметив способность двуногой цели передвигаться по земле быстрее них, твари тут же запрыгнули на деревья и взялись подниматься как можно выше. Такой манёвр не прошел мимо внимания Алексея, осознавшего тактику тварей, планировавших с верхотуры на своих жертв. Как только они доберутся до поверхности, его судьба будет предрешена. Следить за направлением больше не было сил, а мозг действовал на уровне инстинктов, заставляя тело бежать без оглядки, из-за чего однообразие лесной местности привело к дезориентации. С каждой секундой шаги замедлялись, пока он не упал на четвереньки и с отчаянием, таща не себе тяжелый рюкзак, просто не пополз вперед к кустам, превращенных замутненным разумом в последнее спасение.

— Еще немного, совсем немного... — проговаривал вслух Самонин, уже не понимая, что выхода нет, но его сознание отказывалось воспринимать неизбежность смерти и создало иллюзию спасения. Удар сверху был неожиданным; вот еще чуть-чуть и настанет конец. Монстр впился зубами куда-то в рюкзак и разодрал его ткань, желая добраться до плоти и насытится впервые за много дней.

— Помогите! — закричал Алексей, но получил сильный удар, перевернувший его на бок. Он инстинктивно выставил вперед руки, одну из которых монстр схватил челюстями и сжал с такой силой, что инженер почувствовал как захрустели кости. Он издал крик, наполненный болью, а тварь неожиданно отпустила его руку. Как только последнее препятствие исчезло, существо нарочито медленно, словно понимая, что жертва никуда не денется, раскрыло невероятно широкую пасть с длинным языком.

Дальше произошло то, чего Самонин никак не ожидал.

Кусок широкой головы твари буквально снесло и на забрало инженера полилась ее кровь с кусками черепа. Смерть монстра настала столь быстро, что оно не успело издать даже короткого предсмертного стона и мёртвым грузом завалилось на шокированного человека. От неожиданности Алексей отбросил от себя тело существа и ничего не понимая пополз вперед, прижимая изувеченную руку к груди, пока едва не уперся в чьи-то военные ботинки. Он поднял голову и увидел перед собой рослого человека, облаченного в костюм специальной защиты с автоматом, направленным в сторону, откуда мчались крылатые существа.

— Огонь! — крикнул незнакомец. Повернув голову, Самонин увидел еще таких же солдат — а это были они и тут не было никаких сомнений — открывших оглушительную стрельбу. До смерти перепуганный Алексей обхватил голову уцелевшей рукой, чтобы хоть как-то закрыться от несмолкаемого грохота. Он почувствовал, как его подняли и стали отволакивать куда-то в сторону от места боя. Плохо понимая происходящее, инженер кинул короткий взгляд назад и увидел хорошо вооруженных людей, стреляющих вверх по деревьям, но через секунду свинцовая тяжесть утащила Самонина во мрак.

* * *

Штаб-квартира ЦРУ, Лэнгли

Отчёт из НУРа попал в Лэнгли к Стивенсу и директору по разведке, собравшихся в просторном кабинете в хай-тэковском стиле на седьмом этаже штаб-квартиры ЦРУ. Кроме них заседал советник по национальной безопасности и двое специалистов по дешифровке разведывательного директората. Даже несмотря на время, все смотрелись бодрыми из-за напряженности, вызванной событиями последних дней.

— Что всё это значит? — указав на экран впереди, спросил Стивенс.

— В НУР считают эту полосу искусственной, возможно, проделанной человеком, — закончил свой анализ дежурный специалист по дешифровке. — Я с ними склонен согласиться.

Мужчина, занимавший должность главного аналитика поступавших в ЦРУ разведданных, встал и, обведя пальцем область с тёмной полосой на радиолокационном изображении, спросил:

— Вы утверждаете искомый вход находится у подножья этой возвышенности?

— Сэр, при всём уважении, но мы лишь даем вероятные оценки. В установленный срок определить замаскированный вход, ведущий неизвестно куда по радиолокационным снимкам, очень трудно, если вообще возможно. Однако нельзя отрицать обоснованность выводов. Любому человеку, вздумай он покинуть эту область, нужно проложить себе путь через растительность, которая, к слову, весьма жёсткая. Если, конечно, он не научился летать. Кстати, а почему туда сразу не запустили беспилотник?

— В Зоне? — удивился другой аналитик и вскинул брови. — Дроны там больше не для разведки, а для точечных ударов. Всё дело в воздушных аномалиях, которые слишком часто меняют своё положение и длительный полет беспилотника увеличивает вероятность его потери.

— Спасибо за вашу работу, джентльмены, теперь дело за нами. — Слова Стивенса прозвучали недвузначно, давая понять, что на этом работа аналитиков завершена, после чего они синхронно поднялись со свои кресел и спешно вышли из кабинета. Проведя их глазами, Стивенс откинулся на спинку и посмотрел на своего коллегу, который выделил на экране другую область, незнакомую экспертам.

— Аномалия? — спросил советник.

— Да, сэр. Та самая, от которой берет своё снабжение весь комплекс. — Шеф разведывательного директората сделал паузу, чтобы присутствующие сами провели логическую цепочку и озвучили напрашивающийся вывод.

— Подожди... — произнес Стивенс. — Ты намекаешь на еще один выход из туннеля, по которому идёт силовой кабель?

— В точку, Фрэнк — ответил высокопоставленный цэрэушник, расплывшись в довольной мине. — Еще один разведпризнак дополнительного выхода. Господи, да как мы вообще могли упустить из виду такой способ выйти на поверхность?

Стивенс встал.

— Это сейчас не имеет значения, — произнес он и скороговоркой добавил: — Думаю, у русских не сидят идиоты, не понимающие наши возможности. Наверняка они должны были предупредить сотрудника комплекса о попытке с нашей стороны не дать ему выбраться. Если тропа сделана человеческими руками, значит, он мог уйти!

— Подождите, что все это значит? — возмущенно спросил советник и заодно напомнил о своём присутствии.

— Мы еще можем его найти, — ответил директор по разведке. — Наш источник сообщил, что разведподразделение комплекса либо уничтожено, либо погибло. То же самое касается и контрразведывательного отдела. Значит, в живых остался один из тех, кто не обладает опытом рейдов в Зоне. Понимаете? Он или они просто не способны были далеко уйти.

— Почему? — растерянно заморгал советник. "И за что тебя взял президент?" — мысленно удивился Стивенс и терпеливо объяснил:.

— Обратите внимание на разницу времени снимков: неподготовленному человеку не выйдет далеко уйти по Зоне за столь короткий временной интервал, да еще в одной из самых опасных ее территорий. Два, максимум два с половиной километра, при условии, если его кости сейчас не обгладывает какой-нибудь мутант.

— Что мне передать президенту? Готово ли ЦРУ действовать?

— Да, господин советник. И как можно быстрей.

* * *

— Именно так, сэр. В Лэнгли утверждают о незамедлительных действиях, в противном случае объект может скрыться. — Голос советника дрожал и данный факт был слышан хозяину Овального кабинета на другом конце защищенной линии связи.

— Каково ваше мнение? — спросили из Белого дома.

— Учитывая все аргументы — да, такая операция необходима и как можно скорей.

— Спасибо, Адам. — Связь прервалась.

Президент Роберт Дэмпси сидел в своем кресле без пиджака, который аккуратно висел на спинке стула, стоявшего рядом с рабочим столом. Перед ним лежали несколько документов, которые он отодвинул в сторону из-за важной встречи с Уильямом Ридом и кроме них в кабинете больше никого не было. Лишь за дверью находились агенты Секретной службы. Проницательное лицо президента с внимательными серыми глазами всегда действовали на посетителей почти одинаково, словно заботливый врач, готовый выслушать любую проблему своего пациента. Весьма характерной была способность президента сохранять такое выражение лица практические всегда, за исключением тех случаев, когда требовалось прямо противоположное, например, при выступлениях на официальных мероприятиях или в Конгрессе во время обсуждения бюджетных вопросов. Любимец журналистов, которые наперебой отмечали харизму президента, прямо говорили, что со времён Рональда Рейгана во главе государства не стоял столь обаятельный человек, коим считали Дэмпси. По крайней мере, так представлялось большинству. На грядущие выборы он шёл с рекордно низким рейтингом за все четыре года своего правления, минувшие со времени его избрания на свой нынешний пост. Крайне нестабильная ситуация на Большом Ближнем Востоке существенно подорвала доверие избирателей и вынуждала действовать при отсутствии инициативы и под одновременным прессингом со стороны как своих оппонентов-демократов, критиковавших каждый его шаг, и коллег-республиканцев, упрекавших его в нерешительности и даже сдачи национальных интересов.

Он отпил воды, показывая, чтобы Рид продолжил. Директор национальной разведки получил сведения из штаб-квартиры ЦРУ даже раньше президента. Собственно, после его одобрения действий ЦРУ советник по национальной безопасности смог дать совет своему боссу, будучи тщательно проверенный Ридом.

— Неужели нам не обойтись без использования силы? Вы говорили о доступности всей основной информации.

Директор почти учительским тоном взялся объяснять собственную позицию, заметив, что начинает отвыкать от общения с дилетантами в области тайных операций.

— Господин президент, позвольте вам задать вопрос? Кого, кроме наших агентов, работающих под прикрытием в том аду, можно считать невинными людьми? Сталкеров или иностранных боевиков, выносящих артефакты, чтобы потом их обратить против нас? Выживший в комплексе относится к числу людей, способных навредить национальным интересам Соединенных Штатов Америки, а согласно Резолюции ООН от две тысячи шестого года всякий нелегальный элемент, попавший на территорию Чернобыльской аномальной Зоны, совершает тяжелейшее преступление.

Президент внимательно слушал, делая про себя пометки из слов шефа разведывательного сообщества. Опустив глаза, он рассматривал пол у себя под ногами, но не пропускал ни единого слова своего главного эксперта в области национальной безопасности, пока рукой не прервал его речь.

— Вы заверяли, что ситуация с комплексом находится под полным контролем, но оказывается нашелся какой-то разумник, сумевший перехитрить вашего бесценного агента. Теперь вы заявляете о необходимости бомбить вход в бункер, а заодно и этого человека или сколько их там. Если он сумел передать своим о предателе, то русские уже догадываются, кто за всем стоит. Особенно, если стало известно про агента и его непосредственное участие в тех зверствах. Как вы могли доверять этому психу?

— Все его данные мы перепроверили, а убийство стольких невинных людей... — Рид сделал на лице притворное выражение жалости — его слова могли записываться. — Зона может любого свести с ума, а кроме того, у русских нет ни единого доказательства, — спокойно заверил Рид, а заодно ушел от неудобного вопроса, — равно как и оснований для возражений против силовых акций, поскольку формально мы действуем на нейтральной территории, не закрепленной за кем-либо и вольны предпринимать любые меры, направленные для обеспечения собственной безопасности. Даже если они кого-то отправят на поиски, то и здесь мы чисты в рамках наших договоренностей с Москвой. И они и мы занимаемся зачисткой от нелегалов в своих границах. Наша позиция неуязвима.

— Но ведь они прекрасно поймут, что мы просто охотимся за их парнями? — вяло возразил президент.

Директор мысленно ухмыльнулся, понимая, как подловил своего босса.

— В этом и состоит вся игра: официально мы улыбаемся друг другу, говорим пламенные речи о взаимопомощи, в то время, как за спиной готовимся делать все, чтобы обставить соперника. Искусство как раз и заключается в умении поставить оппонента в положение, когда он проигрывает во всех аспектах, но формально предъявить ничего не может. Противник знает об этом и нам известно то, о чём догадывается он. Сейчас главное — время, однако операция не начнется, пока вы, господин президент, лично не отдадите приказ.

Дэмпси выслушал до конца, полностью осознав собственную неспособность возразить на эти слова. Ситуация начинала напоминать цугцванг, когда любое действие только ухудшало твое положение. Его политические противники загнали его, как политика, в самую страшную ловушку, из тех, в которую можно поставить и выход из такой ситуации не может быть шаблонным, как по учебнику, и каждый, кто сталкивался в своей практике с чем-то подобным, всегда изобретал нечто новое. Поэтому президент видел выход лишь в опрометчивом решении, к которому его в значительной степени подталкивали, о чем он даже не догадывался. Да еще и политические противники на него надавили, сумев поставить ему палку в колеса, протащив закон об ограничении деятельности спецслужб на территории Зоны. А все, из-за какого-то неудачника, подумал президент, допустившего оплошность в расчетах и в результате все энциклопедии мира пополнились словосочетанием Чёрная Среда. Получалось, что затея, начавшаяся задолго до этого по-настоящему страшного дня, была с точки зрения закона вполне легальной. "Почти легальной" — поправил себя Дэмпси, но во всяком случае не такой, как сейчас. Если Конгресс узнает о всех деталях операций, то гнев его будет сравни Гневу Господнему, обрушенному на Содом и Гоморру. Хотя по сравнению с некоторыми сенаторами любой дьявол покажется ангелом. От этой мысли президент едва удержался от улыбки, однако сейчас от него требовалось действовать. Этого хотели и его сподвижники, и те, кто привел Дэмпси на Олимп власти, и закинувший ногу на ногу человек, сидевший напротив. Западня казалась ему таковой только в начале, теперь же он видел в ней едва ли не единственное спасение, а невнятные контраргументы высказывались им лишь для приличия, с чем Дэмпси внутренне соглашался. Президент США не догадывался, что создать для него подобную иллюзию старались уже несколько месяцев, когда после Чёрной Среды часть истэблишмента ощутила возможный разворот его позиции на новый курс и с этим не были согласны очень многие.

— Так каково будет ваше решение, господин президент? — повторил свой вопрос Рид и, не отрывая взгляда, наблюдал за своим боссом, одновременно набирая номер по закрытому каналу.

* * *

Авиабаза ЦРУ, в двухстах тридцати километрах от западной границы Периметра

Команда, пришедшая из здания в тысячах километрах, заставила действовать максимально быстро. Из ангара выехал специальный разведывательно-ударный боевой дрон, которому создатели дали название "MQ-9 Reaper" или Жнец. Подобно гигантской птице с двадцатиметровым размахом крыльев, он прибыл на своих шасси на взлетно-посадочную полосу. Техники уже успели навесить смертоносное оружие, которым он мог поражать цели на земле или в воздухе и теперь машина была готова на сто процентов обрушить всю свою мощь туда, куда ее направят. Недалеко от ангаров находился наземный командный пункт, в котором сидело два оператора, управлявших железной птицей по специальному радиоканалу. К работе с беспилотниками всегда допускали исключительно офицеров, имеющих реальный опыт пилотирования самолетов — считалось наиболее эффективным управление машиной именно человеком, не понаслышке знакомым с полетами. За два десятилетия их использования выработалась целая каста людей, для которых специальные операции, проводимые дронами, становились чем-то вроде игры на "плэйстейшен", когда сидящий в сотнях километрах от района боевых действий офицер, воспринимает удары по целям как нечто совершенно не связанное с реальностью. В конце концов для сознания нет особой разницы, когда видишь на экране взрыв машины, будучи лишь графическим объектом или настоящим, с гибелью реальных людей. Бесконечная "война с терроризмом" создала гигантскую индустрию, в которой применение роботизированным машинам отводилась особая роль и уж тем более они были эффективны в Зоне, куда часто отказывались летать пилоты, особенно если речь заходила о полетах ниже уровня аномально стационарного облачного покрова. Любопытно, что так называемое международное сообщество очень быстро забыло о массовой гибели среди мирного населения в разных странах, испытавшее все прелести демократизаторов, которые в собственной миссии войны с террором убивали куда больше людей, никаким образом не связанных с ним. Демонстрации в знак протеста против использования беспилотников в США быстро давили далеко недемократическими методами, а жалкая ООН быстро заткнулась, когда светочи свободы предложили применять против нелегалов именно дроны, поскольку те без риска для обслуживающих их людей могли эффективно выполнять миссию по контролю Периметра с северо-западной стороны. Особенным одобрением у блоггеров и прочих "интернет-борцов" пользовались популярностью кадры с камер дронов, когда по группе из десятка человек, пытающихся проникнуть в Зону, наносились ракетно-бомбовые удары, после которых на земле оставалась только дымящаеся воронки. Тогда информационное пространство делилось на два лагеря: первые яростно выступали за продолжение безжалостного искоренения "идиотов", лезших в запрещенную территорию и вторых, ратовавших за свободный доступ в аномальную Зону. Однако в обоих случаях все стороны с кровожадным фанатизмом детально разбирали такие видеоролики, яростно пытаясь доказать своим оппонентам собственную правоту. Девяносто девять и чёрт знает сколько девяток после запятой процентов из них даже не понимали, что этими контролируемыми вбросами спецслужбы просто отвлекали внимание общественности от проблемы применения беспилотников к нелегальному проникновению за Периметр. Просто и изящно.

Сидевшим в командном пункте двум операторам было глубоко плевать на общественное мнение, потому как их выдернули поздно вечером на задание и вместо отдыха они будут долго и напряженно следить за изображением мониторов. Финальная проверка техниками всех систем заняла несколько минут и когда "Жнец" с гулом своих турбовинтовых двигателей поднялся в воздух, видеотрансляция началась.

* * *

Штаб-квартира ЦРУ, Лэнгли

В зале, куда стекалась вся информация об операции, столпилось около двух десятков человек. Подавляющая часть из них была специалистами в разных областях, как правило, ответственных за связь, получение качественного изображения, короче всего, что требовалось большому начальству, пришедшему лично проследить за выполнением операции. Кроме Паттерсона и Стивенса, присутствовали еще директор по разведке, шеф РУМО Уильям Тауэр и генерал-майор Брайан Холл.

— Сэр, изображение установлено, — сообщил офицер-техник и на одном из огромных экранов возникла картина сменяющейся местности, когда "Жнец" приближался к границе Периметра.

— Хорошо, продолжайте. — Директор ЦРУ сосредоточенно глядел вперед, засунув руки в карманы своих выглаженных брюк.

В зале ощущалась рабочая атмосфера и переговоры офицеров создавали фон, который приводил к определенному напряжению, особенно передававшимся большим чиновникам, следившим за всем позади. Стоящий среди них вице-адмирал Тауэр, с явными признаками ноябрьского насморка, скептически глядел на устроенную демонстрацию своих коллег из разведки. Тот факт, что именно ЦРУ отводилась главная роль в этой операции серьезно раздражала Пентагон, а приглашение начальника военной разведки в Лэнгли некоторыми вообще рассматривалось как издёвка. В любом случае задействованные в колоссальной цепи операций различные службы подчинялись Директору национальной разведки, а значит, во многом ЦРУ.

— Меня не покидает один вопрос, — обратился Тауэр к Паттерсону.

— Какой именно?

— Видите ли, мы могли заблаговременно поднять в воздух одну из наших птичек и привести ее по заданному маршруту к точки. Почему этого не было сделано?

Незаметно для Тауэра, Паттерсон поморщился от заскорузлости вице-адмирала, поставленного четыре месяца назад на должность главы РУМО после скандала, связанного с его предшественником. Сам же вице-адмирал относился к старой когорте, слишком медленно воспринимавшей новые течения и изменения в мире. Особенно тяжело приживались в голове этого динозавра, коим считал Тауэра сам Паттерсон, инновационные методы применения имеющихся боевых систем в условиях Зоны. Однако, не подав виду, директор ЦРУ подробно ответил на вопрос.

— Все дело в воздушных аномалиях. Нельзя без предварительной оценки их распределения запустить дрон стоимостью в десятки миллионов долларов с низкими шансами на обнаружение и распознание цели. Тем более почти трое суток назад прошел Выброс и довольно мощный, между прочим.

— Но разве трое суток мало для построения карт?

— Зависит от многих обстоятельств, — заметил Паттерсон. — Мы лишь три часа назад получили первые карты, а вложили их обработанную версию в "мозги" дронов только час назад.

— Над этим надо работать, — произнес Тауэр так, что сделанное им очевидное замечание вызвало у главы ЦРУ легкую усмешку. Такое же выражение он заметил на лице у Стивенса, стоявшего справа от него, которого также привела в состояние раздражения напускная важность слов вице-адмирала. В ответ Паттерсон лишь криво улыбнулся.

— Трёхмерная карта загружена, — сказал техник. — Оптимальный режим полета в диапазоне от четырех тысяч трёхсот до шести тысяч семисот. Отклонение от выбранных границ повышает вероятность столкновения на двести сорок процентов. Сэр, — на этот раз техник обратился к Паттерсону, — все стабильные точки отмечены в маршруте. Наличие неизвестных аномальных форм не зафиксировано. Наша оценка — можно приступать.

— Отлично, приоритет "Берлога".

— Есть, сэр.

* * *

Два оператора в командном пункте получили приказ через канал, ретранслированный спутником связи от антенны на здании в Лэнгли.

— Проверка готовности, — сообщил голос по спутниковому сигналу через пару секунд из-за задержки.

— Арес, говорит "Рич", все системы в норме, — ответил первый оператор, он же пилот.

— Говорит "Фрост", подтверждаю, — сказал второй.

И операторы в командном пункте, напоминавшем большой контейнер до предела напичканный электронным оборудованием, и аналитики в тысячах километрах видели одно и тоже — мрачную лесистую местность, плохо просматриваемую даже с высокочувствительных камер дрона. Особенно мешал туман, создававший дополнительные трудности с получением четкой картинки. В верхнем правом углу менялись цифры координат, куда в данный момент был направлен объектив камеры. Один из офицеров произнес:

— Арес, говорит Рич, до цели две минуты.

— Рич, говорит Арес, принято. Какова скорость?

— Сто тридцать, минимальная.

— Уровень концентрации АО? — поинтересовался пришедший по спутнику голос, имея ввиду аномальные образования.

— Сто шестьдесят, без учета нераспознанных.

— Продолжайте, — сообщили из Лэнгли, откуда управляли всей целевой операцией.

"Картинка" с перекрестьем прицела из визуального переключилась на режим тепловизора, окрасившись в бело-серо-чёрные цвета, а любые объекты, излучавшие в пространство тепло теперь могли быть распознаны. По обе стороны океана наблюдали за происходящим с явным азартом, всегда возникающим в таких операциях. Наконец пилот доложил:

— Арес, говорит Рич, видим цель "Берлога".

— Цель "Берлога" приоритетная, — сообщил голос.

— Рич принял.

— Фрост принял

* * *

На экране в инфракрасном диапазоне демонстрировался лес гигантских уродливых деревьев, составлявших доминирующую форму растительности в этой части Зоны. Стивенса слегка передёрнуло от мысли оказаться там на месте тех, за кем сейчас начнется охота, но до того момента предстояло решить еще одну задачу.

— Мы вышли к точке, цель опознана. Нужен ваш приказ, сэр, — офицер с гарнитурой на голове посмотрел на директора Паттерсона, который выпрямился в преддверии принятия важного решения. Набрав в грудь воздуха, он уверенным голосом сказал:

— Дать команду на поражение.

— Говорит Арес, немедленно нанести удар по цели.

В зале все замерли, сосредоточенно глядя на экраны.

* * *

— Говорит Рич, принято.

— Говорит Фрост, принято.

— Проверить по списку, — произнес "Рич". — Питание оружия?

— В процессе, — подтвердил "Фрост" — Завершено.

— Код оружия?

— Закодирован.

— Статус оружия?

— Оружие готово.

Перекрестье прицела камеры оказалось точно на подножье холма, которое по мнению совершенно незнакомых двум операторам людей, они должны будут уничтожить через несколько секунд. Вскоре цель была обнаружена.

— Проверка лазера.

— Лазер в норме. Генерация лазера... три, два, один — сброс!

УАБ — управляемая авиационная бомба — GBU-12 "Пэйвуэй II" отделилась от внутренней подвески и устремилась к подножью холма. Отраженный луч лазера, распространялся в пространстве, но некоторое время бомба летела по баллистической траектории, пока флюгерный лазерный координатор цели ориентировал ось чувствительности лазерного приемника излучения по направлению её скорости. Наконец бомба захватила отраженный лазерный луч и система управления дала команду авиарулям, чтобы они изменили движение бомбы, а её направление падения и направление, откуда приходил отраженный лазерный луч полностью совпали. Одновременно система управления вносила поправки из-за неизбежно возникающих турбулентностей и встречных аномалий, корректируя весь полет.

— Три, два, один — удар!

На экранах моментально возникла огромная белая вспышка и несколькими секундами позже возник столб дыма, закрывший весь обзор. Изображение пару раз дернулось, показывая, что камера немного сбилась при наводке, пока не вышла в нужное положение.

— Арес, говорит Рич, "Берлога" поражена, повторяю, "Берлога" поражена.

— Говорит Арес, отличная работа.

Еще бы, переглянувшись между собой, подумали операторы. Чтобы там ни было теперь оно уничтожено.

* * *

Паттерсон наблюдал совершенно невозмутимо за происходящим на экране, несмотря на радостные возгласы офицеров и аналитиков.

"А это развращает, — подумал Директор ЦРУ. — Быть в состоянии вот так отправить куда захочешь дрон и уничтожить кого угодно. Раньше такое было позволено только Богу"

За такую мысль Паттерсон себя упрекнул, хотя и считал себя убежденным агностиком, но католическое образование давало о себе знать. Подошел Стивенс и с плохо скрываемым удовлетворением произнес:

— Прямое попадание. Но это только половина задачи, верно?

— Пусть продолжают облет квадрата. О любой подозрительной цели немедленно докладывать, — с все тем же невозмутимым видом отдал распоряжение Паттерсон, проигнорировав слова своего подчиненного. И так понятно, что наиболее сложная часть операции только впереди.

— Превосходная работа, сэр, — заметил генерал Холл, который за все время не обмолвился ни единым словом пока наблюдал за ходом операции. — Вы проводили оценку направления движения оставшихся в живых?

Вместо Паттерсона, но с согласия последнего ответил директор по разведке.

— Трудно сказать в какую сторону они точно направились. Если исходить из особенностей рельефа и всей местности, то считаем наиболее здравым идти в направлении с наименьшей концентрацией растительности. Естественно, если русские исходили лишь из этих критериев.

— Надеюсь, вы правы, — ответил Холл и услышал голос ответственного офицера.

— Сэр, в километре к юго-востоку от "Берлоги" обнаружена группа лиц, движущихся в строну степной местности. Каковы будут дальнейшие распоряжения?

Паттерсон и Стивенс переглянулись.

— Выведете на экран, — приказал директор Центрального разведывательного управления.

* * *

Москва, штаб-квартира ГРУ

В командном пункте на двух рядах кресел, предназначенных для высшего генералитета, сидело лишь трое, не считая минимального количества вспомогательного персонала, в основном обеспечивавшего техническую сторону операции на специально отведенных местах. Остапов дочитал последнюю сводку радиоперехвата и передал ее Клюеву, который вместе с Селезнёвым также следили за ходом операции.

— Что спутники? — поинтересовался Клюев.

— Ровным счетом ничего. Беспилотник взлетел во время окна, как раз в момент, когда мы не могли следить за базой.

— Значит, наше предположение верно? — вопрос Селезнева больше походил на констатацию.

— Увы, но это так, — ответил Остапов и повернулся к одному из офицеров, сидевших позади них за компьютерами. — Сколько осталось времени до выхода на связь?

— Ровно семь минут, товарищ генерал армии.

Глава ГРУ скрестил руки на груди и попытался расслабится, хотя ситуация делала всё, чтобы не дать ему и секундной передышки. Два других высокопоставленных офицера испытывали идентичные эмоции, особенно это касалось Николая Селезнева, который оперся локтями на стол в нервном ожидании вестей от спецподразделения. Никто не мог сказать, живы они или нет, но более всего тревожила невозможность на данный момент предупредить отряд о приближении боевого дрона. Без этого всей операции настанет конец, а ГРУ потеряет два десятка подготовленных человек — то есть почти половину из числа бойцов, обученных для выживания в аномальной территории. И, что не менее важно, будет утерян последний живой человек из комплекса вместе с документацией исключительной важности. Сейчас на командный пункт сходилась вся доступная информация о действиях заклятых друзей, которые не преминут воспользоваться любой возможностью нанести удар в спину. Так же тревожило отсутствие новостей от группы Егорова и Пророка, которых будут считать пропавшими без вести, если в ближайшее время от них не поступит никакой информации.

— Внимание! Есть связь, — произнес ответственный офицер и присутствующие услышали задыхающийся голос командира подразделения. На удивление цифровой канал связи лишь изредка прерывался и слова командира были хорошо слышны присутствующим.

— На связи двадцать седьмой... обнаружили цель, один погиб, повторяем один погиб. Код "Егерь", выходим к точке "Аврора".

— Дайте команду как можно быстрее укрыться, — сообщил Остапов и офицер тут же послал в эфир:

— Двадцать седьмой внимание, с западной стороны к вам приближается ударный беспилотный летательный аппарат противника. Немедленно предпринять меры для укрытия. Сохранение "Егеря" ваша главная задача, повторяю немедленно укрыться и сделать все для защиты "Егеря", как понял?

— Говорит двадцать седьмой, вас понял, приступаем.

Связь прервалась и генералы обменялись недвусмысленными взглядами. В них легко читалось облегчение от факта сохранности отряда, сумевшим найти инженера с документацией. В то же время использование беспилотника могло поставить крест на всей операции и уничтожить два десятка человек, а самое паршивое, никто не сможет предъявить американцам обвинения в атаке на российских военнослужащих, потому что формально их там нет. Остапов встал и, обойдя вытянутый стол, обратился ко всем, кто в настоящий момент обеспечивал и руководил операцией. У них имелся туз в рукаве, заготовленный еще на совещании в здании Генерального штаба.

— Пора задействовать наш план подстраховки.

* * *

Выполнять столь странный приказ экипажу еще никогда не доводилось. Замаскированный под учения полет, поначалу мог вызать удивление, особенно, если не знать всех деталей миссии, ставших известными уже в воздухе, когда командир экипажа посмотрел на часы и в назначенное время аккуратно вскрыл важный пакет. Оттуда он достал инструкции под грифом "совершенно секретно" и зачитал вслух. По окончанию даже у двух бывалых офицеров ВВС возникло недоумение от всей затеи, которая возникла в головах Генштаба, однако ничего не оставалось, кроме как подчиниться и выполнить требуемое. С приказом ознакомили и операторов, которые решили не высказывать вслух свои соображения на этот счет, однако по их лицам можно было без особых усилий прочесть, что они думали.

— Курс один-девять-пять, — произнес командир.

— Есть разворот на курс один-девять-пять, — подтвердил штурман.

Теперь они летели со скоростью почти шестьсот километров в час к границе Периметра Чернобыльской аномальной Зоны. Военные летчики максимально сконцентрировались на полете, ведь никто из них никогда раньше не летал над аномальной землёй.

* * *

Грохот от взрыва пришёл столь неожиданно, что даже крылатые твари испугались и запрыгнули обратно на высоченные деревья, откуда напали на группу людей. Филиппов отправил короткую очередь в покрытое черной шерстью уродливое рукокрылое существо, которое упало на землю и задёргалось в конвульсиях.

— Отходим! — крикнул остальным командир и его голос прорвался через канонаду стрельбы. Автоматный и пулеметный огонь, которым поливала подгруппа прикрытия здешнюю живность, дал свой эффект и злобно урчащие твари все реже пытались спрыгнуть с деревьев. Четверо бойцов тащили бессознательного мужчину, у которого в рюкзаке успели найти документы, чье содержание указало на причастность полумертвого человека к исследовательскому бункеру. Задание можно было считать наполовину выполненным, если бы не сообщение о барражирующем неподалёку вражеском беспилотнике. Взрыв со стороны, откуда пришел едва живой сотрудник, подтвердил наличие угрозы. Спасение его и документов теперь стало первостепенной задачей.

"Жаль того, второго, — подумал Филиппов, бегом направляясь к месту, где осталась часть отряда. — Он пожертвовал собой ради спасения своего товарища. Большая редкость нынче"

На бегу капитан дал команду на общей частоте:

— Внимание всем! В нашем квадрате действует ударный дрон противника. Отряду максимально рассредоточиться и немедленно предпринять меры по маскировке, повторяю, немедленно предпринять меры по маскировке!

Схватив бессознательного Самонина, командир вместе с еще одним бойцом оттащили его в сторону огромных корней деревьев.

— Быстрее раскрывай! — капитан вытащил из рюкзака чехол и передал своему напарнику. Из него они достали плотно упакованную специальную ткань, которой разведчики накрыли себя вместе с Самониным. В этот момент инженер очнулся и издал такой вопль, от которого у Филиппова и второго бойца едва не лопнули барабанные перепонки.

— Лежать, мать твою! — рукой командир прижал к земле голову Самонина и голосом не терпящим возражений прорычал:

— Мы пришли тебе помочь, но если хочешь жить, то лежи смирно или я тебя снова отправлю в отруб, ясно?!

— Д-да, я п-понял... — жалобно протянул инженер.

— Пароль "молот"!

— Чего? — ничего не понимая отозвался Самонин.

— Давай ответ на пароль! — рявкнул Филиппов.

— Ах, черт, как же его... "огонь"! Точно ог...

Где-то рядом земля содрогнулась от сильнейшего взрыва и все трое под маскировочной тканью почувствовали как куски земли попадали на них сверху. От чудовищного грохота заложило в ушах и настала глухонемота, характерная для слабой формы контузии, а весь мир стал восприниматься через сильнейшую головную боль. В прибор ночного видения капитан видел, как мужчина схватил себя за шлем и уткнулся в землю, но его шевеление могло демаскировать и Филиппов вместе с другим грушником буквально вдавили в землю Самонина. Их состояние немногим отличалось от его, но по крайней мере им не довелось попадать из одного шокового состояния сразу в другое. Подготовка разведчиков помогла выстоять от взрыва и последовавшей ударной волны.

* * *

Чтобы не попасть в область действий воздушных аномалий экипаж вывел самолет на почти предельно допустимую высоту в восемь с половиной тысяч метров над уровнем моря. Некоторые полагали, что аномалии, особенно воздушные, могли распространяться и за условную границу, названную Периметром, по этой причине летчикам четко предписывалось, не заходя в запретное воздушное пространство, лететь на максимально допустимой высоте и свести риск к минимуму. Прикрытием миссии служило то обстоятельство, что недалеко довольно часто проходили учения, в том числе из ВВС. Тем же занимались и североатлантические "партнеры", не особо заботясь о нелепости таких утверждений, ведь всем были прекрасно известны их сугубо разведывательные, а порой и провокационные цели. Сейчас самолет Ил-22ПП двигался возле края верхнего слоя мегатучи, закрывшей Зону от Солнца, словно боясь, что его свет покажет всему миру истинный лик невероятной аномалии. Электронный комплекс на борту, прозванный военными "Порубщик", сканировал все излучаемые в пространство радиосигналы пока операторы не выявили нужную частоту. Сейчас все их действия не могли быть замечены из-за работы электроники в пассивном режиме, лишь принимавшей любые сигналы, но вскоре ситуация должна будет измениться.

По защищенному каналу команда действовать пришла точно и операторы немедленно настроили оборудование в соответствии с выполняемой задачей.

— Цель обнаружена, — произнес один из операторов.

— Начинаем, — подтвердил другой.

Мощный луч электромагнитных волн, сгенерированный специальным передатчиком, был определенным образом направлен вдаль и не будь самолет оборудован радиопоглощающими устройствами биологической защиты экипажа, то последний мог бы погибнуть от вредоносного воздействия, однако предусмотрительность инженеров дала возможность создать один из самых эффективных самолетов-постановщиков помех. Теперь его возможности впервые применили в реальных условиях.

* * *

Картина охоты — а по-другому это нельзя было назвать — почти непрерывно передавалась в Лэнгли, и лишь иногда исчезала по не совсем ясным причинам. Азарт буквально ощущался в воздухе, дополнительно заряжая всю атмосферу у присутствующих в центре. Стивенсу все напоминало важный боксерский поединок где-нибудь в Медисон-сквер-гарден между признанным чемпионом и перспективным претендентом. Эксперты и болельщики разделились во мнении, кто же окажется победителем, а кто покинет ринг побежденным. Схватка получалась на редкость захватывающая и до самого конца никто, даже самый прожженный букмекер, не мог спрогнозировать исход боя. На стороне чемпиона опыт и техника, на стороне претендента — молодость и самоотдача. Во всем мире уже сделаны ставки, потрачены десятки, если не сотни миллионов, и все с трепетом наблюдают за поединком...

Нечто похожее царило сейчас здесь, заметил шеф Национальной тайной службы. Каждый с ложным спокойствием следил за экранами, где не знающий ни жалости, ни пощады "Жнец" выискивал своим тепловым "зрением" прячущихся людей.

— Цели частично поражены, — сообщил техник. — Они использовали какую-то маскировку и замерли, поэтому радиолокатор тоже ничего не покажет, но мы отметили их последнее местоположение. Давать команду на удар, сэр?

Все внимание сейчас сосредоточилось только на одном человеке по имени Ллойд Паттерсон. Директор ЦРУ не моргая следил за происходящим, словно хотел своим усилием воли помочь беспилотнику завершить свою жуткую работу. Услышав вопрос, Паттерсон только несколькими секундами позже дал свой ответ.

— Приступайте, — холодным голосом произнес он. Техник повернулся к экрану и через гарнитуру скороговоркой передал:

— Нанести удар по отмеченным координатам, повторяю, нанести удар.

В тысячах километрах два оператора беспилотника подтвердили приказ и пилот уже приготовился дать отсчет и нажать на кнопку джостика управления дроном, но вдруг осёкся.

— Три, два, од...

Видео, поступавшее к ним, прервалось, а экране появились серо-белые помехи.

— Какого хрена?! — воскликнул оператор и поднял руки, показывая, что ничего не нажимал.

— Нарушен канал управления, — ответил пилот.

— Говорит Арес. Рич, Фрост, что у вас, прием? — голос с другого конца планеты был явно встревоженным.

— На связи Рич, потерян канал управления беспилотника. Теперь он полностью автономен.

* * *

— Кирилл Петрович, "Грач" передает, что управление американского беспилотника прервано и больше ударов не проводится.

Слова офицера дали возможность облегченно вздохнуть, но это была лишь кратковременная передышка, ведь продолжала оставаться неизвестной общая ситуация. Засунув в карман руки, глава ГРУ в нервном напряжении ходил по командному пункту. Другие испытывали очень схожие эмоции, поэтому молча сидели в ожидании дальнейших сообщений. Никакой информации о состоянии отряда не поступало и не было способа проверить успел ли нанести ракетный или бомбовый удар беспилотник противника и, соответственно, оценить состояние разведывательно-поисковой группы.

— Когда должен пройти сеанс связи? — на сей раз Остапов обратился к Селезневу.

— После атаки они пошлют короткий условный сигнал и дальше переведут радиостанцию в режим на приём. Мы должны сообщить им о нейтрализации "Жнеца" и дать указания продолжать как можно быстрей следовать к точке "Аврора". Если, конечно, они все еще живы.

При этих словах многих передернуло, но все прекрасно понимали правоту генерал-майора, озвучившего ее с холодной констатацией. Зона — не мамка и прихлопнуть человека, да еще при активном содействии заморских "друзей", проще простого. Таковы правила игры и Остапов с остальным руководством понимал, что перевес сил не в их пользу, а старый враг диктует свои условия, но стоит выбраться капитану из пекла, куда он был послан со своими парнями, чаша весов может качнуться в другую сторону.

— При первой возможности я сообщу министру о ходе операции, — произнес Остапов, в уме подготавливая сразу несколько вариантов.

— А когда второй "Взор" начнет патрулирование? — стоявший перед одним из экранов Клюев обратился к Селезневу.

— Сразу после осмотра и заправки. Думаю, через час, не раньше.

— Насколько точны карты распределения?

— Трудно сказать, — развел руками Селезнев, — но не думаю, что погрешность составит более пяти процентов по сравнению с последней оценкой. Хотя пять процентов в Зоне

это тоже много.

— Как скоро мы сможем выслать вертолет?

— Скорее всего сразу, как только будут получены обновленные карты, то есть в течение часа-полтора.

Клюеву такой срок показался вполне приемлемым. Если спецподразделение сможет выполнить поставленную задачу, он добьется, чтобы их представили к государственным наградам, но все размышления прервал офицер, который бойким голосом доложил:

— Только что наземные радиолокационные станции на базе второго приграничного участка засекли уход беспилотника в направлении авиабазы НАТО.

— Превосходно! — обрадовался Остапов и вместе с ним остальные офицеры. — Передайте "Грачу" — они отлично справились.

— Так точно, — ответил офицер и внимательно посмотрел на свой монитор. — Товарищ генерал армии, есть подтверждение от отряда. Есть потери, но он продолжает выполнять задание.

— Проклятье! — гневно произнес глава ГРУ и его лицо приобрело бардовые краски. — Эти ублюдки убили наших ребят. На такое они давно не шли. Подполковник, группе немедленно выйти к пункту назначения!

Офицер набрал сообщение с нужной информацией и оно тут же было отправлено на спутник-ретранслятор. Кирилл Петрович посмотрел на Селезнева с Клюевым, вскочивших со своих мест, когда те услышали последнее сообщение.

— Что у них там происходит? — спросил он скорее себя, чем остальных, однако остальные поняли вопрос неверно. Его подлинный смысл скрывался куда глубже.

* * *

Элемент неопределенности и неведения привносит хаос и это одна из самых больших проблем, с которой можно столкнуться в подобного рода операциях, подумал Паттерсон, глядя как аналитики и техники пытались восстановить связь, но лишь увязли в бесплодных попытках.

— Картинки по прежнему нет, — сообщил один из специалистов.

— Да кто-нибудь вообще может объяснить, какого черта исчез канал управления?! — к удивлению всех остальных крикнул Стивенс, обычно отличавшийся невозмутимостью, но для которого такой сюрприз был весьма неприятным.

— Сэр, операторы утверждают, что никаких признаков активности Зоны нет, детекторы молчат.

— Значит, версию с непрогнозируемым Выбросом можно отбросить? — попытался разобраться в ситуации Браян Холл.

— Да, сэр. Это не похоже на проделки Зоны.

— Что сейчас с беспилотником? — взять себя под контроль Стивенсу оказалось раз плюнуть.

— После потери связи он возвращается на базу в автономном режиме.

— Ясно, но неужели здесь сыграли роль аномальные поля? — удивился Паттерсон, указав на экран, где совсем недавно транслировалось видеоизображение Зоны. К директору ЦРУ подошёл вице-адмирал Тауэр и с озабоченным видом сообщил:

— Ответ может быть проще, чем нам кажется. Мне доложили о попадании в поле зрения нашего "АВАКСа" и нескольких наземных РЛС самолета русских, по нашей классификации "Тип-10" или Ил-22.

— Но какое отношение он имеет... — хотел было спросить глава разведывательного директората, но Паттерсон жестом остановил его.

— На одном из таких самолетов установлена система постановок помех, которую они называют "Порубщик" — от слова "рубить" каналы управления и связи. У русских всего два таких самолета, но три года назад они разместили один из них на базе, недалеко от Зоны Отчуждения.

— Он способен заглушить наш канал? — удивился Стивенс.

— Способен, — ответил Тауэр и встал напротив Паттерсона. — Их система умеет воздействовать на сигналы определенной частоты, при этом не затрагивая никакие другие в нужном направлении. Кстати, поэтому "АВАКС" не смог сразу распознать цель — глушилка русских использовалась против конкретной цели. Догадайтесь, какой.

Присутствующие умолкли. Противостояние между ними и русскими вынуждало последних к решительным действиям.

"В конце концов, не по нашим парням били высокоточным оружием" — подумал Паттерсон и в этот момент слово взял Холл.

— Можно было бы сформулировать свою претензию и через Госдепартамент направить ноту протеста их руководству, но это нам ничего не даст. Скажут, были учения, что не распознали цель, принятую как угрозу — в общем, стандартный набор.

— И не надо, — бросил Стивенс. — Как поступать в такой ситуации не в моей компетенции, но поднимать данную тему нам точно не следует. На любых переговорах каждая сторона будет все отрицать, ясно понимая отсутствие аргументов для обвинений с противоположной стороны. Кроме того, нет оснований считать, что отряду русских удалось спасти выжившего.

Все замолчали, но чувствовалось согласие со словами Стивенса, однако за возможный провал операции будет отвечать ЦРУ, особенно когда и если дело дойдет до слушаний в Сенате. "Проклятье" — злобно и большинстве своем на самого себя подумал Паттерсон.

— Лучше передайте подготовить ответ в соответствии с планом, разработанным на случай провала миссии, — мрачно произнес директор ЦРУ, продолжая неподвижно смотреть на погасшие экраны. — И пусть передадут инструкции послу в Москве. Генерал?

— Да, сэр? — откликнулся Холл.

— Куда направился самолет русских?

— Он лег на курс и сейчас движется на северо-восток.

— Значит, они просчитали дальше нас, — заключил Паттерсон и пообещал себе, что больше такого не повторится. Глядя, как зал покидают выскопоставленные чиновники, он впервые за всё время с начала операции пришел к нерадостному для себя выводу о чрезмерной переоценке своих возможностей. В конце концов, если отряд русских выживет и доберется к своим, это будет означать первое поражение его ведомства за все время текущего противостояния в Зоне.

* * *

Неопределенность сводила с ума. Филиппов не знал, следит ли за территорией беспилотник или его операторы сделали вывод о поражении цели, но рано или поздно придется выйти и рискнуть направиться к точки эвакуации. Постепенно звон в ушах спал и наступила зловещая тишина, чего в Зоне встретишь нечасто. Создалось впечатление словно ракетные удары спугнули всю местную фауну, которая в страхе попряталась по своим норам. Чуть позже выяснилось, что все-таки звуки были и более всего они походили на треск огня.

— Вы в порядке? — спросил он остальных. Другой грушник дал утвердительный ответ, но спасенный мужчина лишь отозвался болезненным стоном.

— Голова...

— Знаю парень, потерпи немного. Осталось добраться к зоне эвакуации.

— Я не могу идти больше, — вяло произнес инженер.

— Эй, только не сдавайся, хорошо? Остался последний рывок и мы будем дома. Ты же хочешь домой, верно? — в ответ слабое "да". — Отлично. Значит просто слушай и делай то, что я сказал. Договорились?

— Постараюсь, но... где мы? — дезориентация все еще не прошла, тем более в условиях полной темноты.

— Лежи спокойно. Мы накрылись специальной термотканью, чтобы нас трудней было засечь с беспилотника.

— С беспилотника? — удивленный голос Самонина.

— Да, парень. За тобой — а теперь и за нами — ведется настоящая охота и главным призом в ней будут наши бездыханные тела. Ты же не хочешь умирать?

— Нет! — откликнулся инженер более уверенным голосом и скривился от боли.

— Рука...

— Придется потерпеть, парень, сейчас мы не можем заняться ею.

"Отлично, — подумал капитан, — значит, постепенно приходит в себя".

— Хорошо.

Командир обратился по внутренней связи к остальным и провел что-то вроде переклички, по окончании которой выяснил, что на его запрос не ответили шестеро бойцов. Он закрыл глаза. Шесть человек — почти треть отряда! Но Филиппов не имел права сейчас раскисать — от него ждут четких и решительных действий. На несколько мгновений капитан представил, как поступил бы с теми, кто направил на его ребят ракеты и быстро прогнал от себя эти мысли, ведь месть — это блюдо, которое подают холодным.

— Вы оба сидите здесь, а я постараюсь выяснить, что происходит вокруг, — произнес грушник и выбрался из-под заваленной землей ткани камуфляжной расцветки. Командир отряда настроил прибор ночного видения и увидел поваленные стволы двух огромных деревьев, между которыми образовалась внушительная воронка. От нее шел дым, поднимаясь высоко вверх с лежащим рядом вырванным взрывом деревом, которое своими кривыми ветками разворотило промокшую землю. Филиппов через свзяь дал команду:

— Всем, кто выжил и в состоянии идти, выйти из своих укрытий. Место сбора — воронка.

Бойцы отряда ГРУ выполнили приказ и незамедлительно вышли из леса к своему командиру, но никто не подавал признаков паники или нервозности — такие последствия нельзя скрыть даже под противогазом и защитной экипировкой.

— Осмотрите территорию, — произнес командир. — Нужно знать, кто мог еще выжить. Ноль седьмой — подготовь радиостанцию. На связь выйдем когда уберемся подальше отсюда.

Самонина с одним из бойцов оставили возле ствола поваленного дерева, дав указание проверить состояние выжившего и оказать ему медицинскую помощь. Дюжина человек направилась прочесывать территорию, где могли быть другие члены отряда, но поиск дал лишь один результат — тело погибшего сержанта, на которого рухнуло дерево и одной из своих тяжелых веток переломала его пополам. Общими усилиями труп вытащили и закопали чуть поодаль в лесу, чтобы не оставлять никаких следов. Останки еще двух человек, разбросанные в радиусе пятнадцати метров нашли несколько позже и с ними поступили также, как и с предыдущим телом, но закопали в других местах. Рано или поздно зверьё, обладавшее поистине невероятным нюхом, раскопает трупы, но до того момента нельзя, чтобы враг сумел получить улики. Тела трех человек так и не были найдены, а их единственные свидетельства в виде оплавленных частей автоматов и пулемета обнаружили недалеко от самой воронки из чего сделали вывод, что вся тройка попала в самый эпицентр взрыва. Даже экспертиза не сможет установить их принадлежность к российской военной разведке, особенно с учетом экипировки отряда, которая почти вся состояла из вещей, используемых разными сталкерами, а про анализ ДНК в условиях Зоны и речи не могло быть. Исключение составили некоторые приборы и вставки костюмов, но об их уничтожении позаботились в первую очередь. По окончании заметания следов отряд боевым порядком вышел в направлении зоны эвакуации, обозначенной под кодовым названием "Аврора". Хуже всего пришлось спасенному инженеру, который едва держался на ногах и нуждался в полноценной помощи. Все взятые у него документы, нес лично Филиппов, понимая, что теперь они представляют ценность не только сами по себе, но и как символ ненапрасных жертв его ребят, погибших в адском огне.

Через полтора километра от места взрыва отряд впервые направил зашифрованное послание на спутник, откуда оно попало в здание почти за восемьсот километров от Зоны.

* * *

Присланное сообщение произвело почти настоящий фурор среди узкого круга посвященных в детали спасательной операции. Омрачало все ликование сообщение о семи погибших, включая биолога, но такова была цена которую Зона взяла за спасение одного человека, владевшего исключительной информацией. Гибель Руденко тоже не добавляла оптимизма. В ГРУ надеялись, что его смерть не была мучительной и в этом они оказались не правы, но в царившей суматохе не было возможности подумать о судьбе ученого и тех десятков человек, которых уже никогда не дождутся их близкие. Селезнев, измученный непрерывным стрессом, ходил почти зеленого цвета, что не осталось незаметным для Остапова, который полусоветом-полуприказом просил Николая Федоровича сделать себе отдых хотя бы на несколько часов. Для этих целей у него, как и у других офицеров имелись специальные койки в кабинетах, о чем мало кто знал. Подобное отношение к работе могло вызвать исключительное уважение, ведь в случае необходимости офицеры могли круглосуточно не выходить из здания, благо ультрасовременная штаб-кваритира ГРУ позволяла такую возможность. К сожалению для многих настали такие времена и отныне до самого конца кризиса подобный темп станет нормой, упавшей на плечи военных разведчиков.

Ответственным за ход операции был сам Кирилл Петрович Остапов, поставивший на кон собственную репутацию. Именно с него в самую первую очередь будут спрашивать и в Генеральном штабе, и существенно выше. Как стало известно, министерство обороны совместно с коллегами из ФСБ, оповестило Президента о сложившейся ситуации и, насколько мог судить Остапов, реакция последовала весьма жесткая. Если праведный гнев обрушится на министра и начальника Генштаба, то и Управлению достанется по первое число. Собственно от результата операции зависело намного больше, чем представлялось генералу армии раньше. Если до этого момента казалось, что кризис затронет исключительно спецслужбы и приведет к существенным кадровым изменениям, то теперь, сидя в кресле своего кабинета и затягивая сигарету, Остапову открылась иная перспектива. Во-первых, родственники погибших начнут задавать вопросы на счет своих родных, от которых ни слуху ни духу. Рано или поздно придется отвечать на неудобные вопросы вроде "предъявите трупы" и так далее. Если в отдельных случаях погибших можно будет назвать пропавшими без вести, то когда речь зайдет о массовом характере "пропаж" отписки уже не пройдут. Спросят: "Если гибель произошла при исполнении своих служебных обязанностей, то где тела? Раз они погибли в ходе террористического акта, опять-таки, предъявите останки". Естественно, при создании комплекса учитывали семейный статус сотрудников и место их проживания. Вот почему персонал старались набирать из разных регионов, чтобы минимизировать вероятность случайно узнать своего напарника или просто друга. Просев был проведен тщательнейшим образом, но даже такие меры не давали страховки от неожиданностей. Во-вторых, повсеместные случаи "пропавших без вести" обязательно приведут к инициированию общественных разбирательств и подачи совместных заявлений в прокуратуру с целью начать расследование в отношении министерства обороны. Это привлечет серьезное внимание со стороны средств массовой информации, чьи дотошные журналисты обязательно если и не выйдут на что-то конкретное, то в своих статьях несомненно выскажут предположение об использовании гражданских и военных специалистов в Чернобыльской аномальной Зоне, а это вызовет настоящий скандал, особенно с учетом репутации Зоны у широкой общественности. Последняя — к удивлению серьезных аналитиков — даже не смотря на информационный век обладала весьма скромными познаниями относительно происходящего за Периметром. Отчасти такое положение вещей обуславливалось чрезвычайной закрытостью темы и в некоторой степени не желанием интересоваться какой-то чертовщиной в условиях мирового финансово-экономического кризиса, чья новая фаза грозит стать несравненно более мощной, нежели крах две тысячи восьмого года. Такой ход событий просто не мог устраивать нынешнее российское руководство, у которого и без того хватало проблем, а самое паршивое заключалось в невозможности сказать правду. Тотальная секретность была тем самым необходимым злом, без которого просто не могла проходить нормальная и эффективная деятельность военных и разведки не только в Зоне, но и в любой точке мира. Этим обстоятельством обязательно постараются воспользоваться западные "коллеги" и не упустят шанс поднять истерию о нарушении Россией договоренностей по недопущению секретных исследовательских проектов в аномальной области, формально запрещенной для каких-либо исследований. И плевать, что крупнейшие игроки делают все наоборот, но правило "не попался — не виноват" действовало на все сто, а всякие проплаченные либеральные СМИ в один миг по команде извне смогут развить такой вой, что мировая общественность "озаботиться" способностью и необходимостью со стороны России обеспечивать безопасность Периметра на протяжении его наибольшего участка. Причем не факт, что за этим не последуют провокации с целью дискредитировать Россию и вынудить ее отказаться от участия в охране границ Зоны. Дальнейшую перспективу Остапов и Селезнев прекрасно понимали: создание буферной территории в километров десять шириной и недопущение на пушечный выстрел стран ОДКБ к контролю Периметра. Естественно, невероятность таких событий видится очевидной, но только до тех пор, пока в этом нет особой заинтересованности или нужного повода. Зато на фоне криков и всеобщей истерики прижать к стенке аргументами о неспособности обеспечить безопасность Запад вполне может постараться и не факт, что руководство устоит перед всеобщим давлением. О последствиях чего-то подобного не хотелось даже и думать.

Затушив окурок от сигареты в пепельнице, Остапов размышлял о крайней необходимости найти свой контраргумент и не дать ситуации перерасти в стадию, создающую беспрецедентную угрозу национальной безопасности, а предотвращение таких угроз как раз входило в основной круг задач ГРУ. Нужна страховка против любых действий со стороны заклятых друзей, которой можно будет прижать им причинное место, как только из их уст будет произнесено первое слово, о необходимости запретить России обеспечивать контроль за границей Зоны Отчуждения.

Но где взять такую страховку?

* * *

Проделанному объему работы агентами ФБР за первый день мог бы позавидовать сам Геракл. Получив от ЦРУ доступ практически ко всем лицам, имевших минимальное отношение к закрытым правительственным работам в области аномальных исследований, они с резвостью охотничьих гончих бросились выявлять крупицы сведений в горах имеющийся информации. На всех сотрудников исследовательских центров были подняты из архивов досье, собранны материалы на лиц, имевших отношение к операции "Нептун". Приблизительно треть из потенциальных кандидатур была сразу отброшена, поскольку ни один из них не имел достаточных полномочий и, соответственно, физически не мог обладать доступом к исследованиям аномальных полей. Джон Фостер лично изучил досье на три десятка человек и получил все необходимые данные о круге их знакомств. Долгая работа в контрразведывательном управлении ФБР научила его педантичности и тщательности в расследовании подобных дел. Ему не единожды приходилось вычислять иностранных агентов и предателей, многие из которых отбывают сроки в тюрьме максимально строгого режима в Колорадо, наряду с террористами и видными наркоторговцами. Порой Форесту казалось немыслимым заниматься чем-то на территории страны, где за подобные преступления грозила смертная казнь или пожизненное заключение в бетонной камере с перспективой выходить из нее ровно на один час в сутки до конца своих дней. Он не сомневался, что подобная судьба ждет и того, кого он и еще четверо агентов пытаются найти.

— Не понимаю, — обратился один из агентов местного отделения Бюро, — как на группу могли выйти, если не принимать в расчет утечку со стороны организаторов операции? В чем состояла ее особенность?

— Ответ мы сможем получить только изучив специфику тех задач, которые ставились перед ними. — Собственное предположение показалось Фостеру менее убедительным, чем его напарникам. Он сильно сомневался, что ЦРУ и Пентагон, организовавшие операцию "Нептун", передали все детали задач, возложенных на группу внедрения в Зоне, несмотря на все заверения в обратном.

— А как относительно людей знакомых с организацией со стороны ЦРУ, военных и MPRI? — спросил специальных агент средних лет, повесив пиджак на стул.

— Мы проверили, — ответил третий. — В список лиц входят не более двадцати человек, включая генерала в отставке Эдварда Форсайта. О конкретных целях в ЦРУ знали только сам директор, глава Национальной тайной службы, его помощник, еще двое офицеров, принимавших непосредственное участие в организации. Кроме того, к операции причастен руководитель РУМО вице-адмирал Тауэр — собственно он и способствовал выходу ЦРУ на директора компании и руководил техническим обеспечением заброшенной в Зону группы

— Похоже, у Пентагона более доверительные отношения с этой компанией, — заметил спецагент из вашингтонского отделения, отпив из третей по счету кружки кофе за последние два часа.

— Вполне возможно, — произнес Фостер и взглянул на фотографию Форсайта. — Между ними всегда были разногласия, а нововведения при Буше-младшем обострили их противоречия.

— Стало быть, изучение пси-активности видится столь перспективным, что в Лэнг-ли и в Пентагоне решили забыть о распрях и объединить свои усилия. Иначе нельзя объяснить столь плотное взаимодействие.

— Согласен Боб, — ответил Фостер, — в противном случае каждое ведомство постаралось бы оставить исключительно под собственным контролем всю операцию. Вдобавок исследовательские центры работают на обе структуры. У нас есть список тех, кто имел отношение к операции?

— Одну минуту, — попросил четвертый фэбээровец, достав нужные бумаги со стола. — Вот. К сведениям об операции в самой копании имели доступ только сам руководитель, его заместитель и двое офицеров из бывших морских котиков — они проводили инструктаж по действиям в Зоне. Не исключено, утечка могла быть со стороны самих наемников, а это еще четырнадцать кандидатов.

— Всего получается... — Фостер прикинул в уме. — Порядка пятидесяти человек, включая научно-технический персонал в двух центрах. Кроме них сведениями об операции обладал советник президента по вопросам национальной безопасности, директор Рид, его заместитель Холл, наш шеф Адамс, министр юстиции и сам президент.

Агент по имени Боб с сожалением покачал головой.

— Как проверить четырнадцать наемников в Зоне?

— Буквально четверть часа назад в ответ на наш запрос из РУМО сообщили, что четверо из них выжили и сейчас содержатся на базе Эндрюс.

— Их следует допросить, — сказал Фостер. — Парни, займитесь этим и лучше всего, если их доставить к нам.

— Да сэр, — отозвались двое агентов и взяв свои вещи, вышли из кабинета. Десятью минутами позже будет сделан важный телефонный звонок на авиабазу Эндрюс, откуда ответственный офицер попросит подождать и свяжется с начальником всей базы, который получит подтверждение из Разведывательного управления министерства обороны и отдаст разрешение на отправку четверых человек в Вашингтон, чтобы передать их в руки ФБР. Тем временем трое остальных спецагентов в главе с Фостером продолжили просев несметного количества информации. Фэбээровцы сделали запросы на предмет возможных затрат, которые могу явно превосходить доход кого-либо из числа установленного круга лиц, включая каждого из наемников. В распоряжении Фостера и его команды были практически все данные электронных платежей за последний год, где и когда установленные лица пользовались электронными картами, куда звонили, с кем переписывались в Интернете, определение их круга общения и так далее. В этом ФБР помогло Агентство национальной безопасности, собиравшее немыслимые объемы информации на людей со всего мира и просеивало потоки данных, начиная с электронной почты, заканчивая спутниковыми переговорами. После громких разоблачений, связанных с незаконной прослушкой не только иностранных граждан, вместе с первыми лицами целых государств, но и собственного населения, на репутацию АНБ легла тень. Естественно специалисты знали про обратную сторону медали этой крайне закрытой спецслужбы и до всякого рода разоблачителей, но общественный резонанс вызвали именно утечки от не вполне вменяемых "светочей правды". Как бы то ни было системы перехвата при помощи тысяч сложнейших алгоритмов фильтровали миллиарды разговоров и сообщений ежесуточно. Чиновники, естественно, говорили о перехвате лишь метаданных — кто, когда и куда звонил, — утверждая будто службы не проникают в суть частной переписки или переговоров.

Конечно же это была ложь.

При малейшей необходимости восстановить содержание переговоров не составляет никакого труда. Для хранения таких переписок использовались огромные дата-центры, позволявшие АНБ хранить зеттабайты информации, то есть поднять нужные звонки любого человека на планете оказалось проще простого. Такая система тотального контроля, одновременно служила и для противоядия сорвавшимся с цепи террористам, которые могли представлять угрозу для своих бывших американских хозяев. Получив соответствующее разрешения, специалисты одного из таких дата-центров в штате Юта за считанные минуты выискали все необходимые сведения. Тысячи звонков и электронные версии переписки почти пяти десятков человек за последние полгода были отосланы в зашифрованном виде в здание Гувера. К их анализу подключили специалистов-лингвистов, к которым прикрепили одного из агентов следственной группы. Вливая в себя литры черного кофе, им предстояло практически без перерыва изучать полученные сведения, ведь после анализа компьютерами, в случае обнаружения ими чего-либо подозрительного, данными занимались люди. Они делали окончательные выводы о том, стоит ли обращать внимание на их содержание и есть ли в нем признаки чего-то противоправного. Содержание частных разговоров высокопоставленных лиц осталось в тайне — в конце концов никому не хотелось очередного Уотергейтского сандала. В этом случае придется действовать куда более деликатно, подумал Фостер, зайдя в выделенный ему для работы кабинет, где он разлегся на стоявшем у стены диване. Ему хотелось сейчас расслабиться и хотя бы ненадолго оказаться под душем.

— Вам следует отдохнуть, сэр. — Это был Боб и Фостер сразу узнал его по слегка пронзительному голосу. Сев на диван, спецагент из Балтимора, назначенный возглавлять расследование и который воспринимал такой "подарок судьбы" не радостней возникновения геморроя, достал из пачки сигарету, но передумал и сунул ее обратно. Он старался бросить и шанс обойтись без табачного дыма во время серьезного дела представлялся ему целым испытанием, но такова цена борьбы за свое здоровье. Впрочем, Фостер сомневался, что когда-либо сможет бросить курить, по крайней мере работая в ФБР.

— Сэр? — обратился агент, видя как Фостер разминает пальцами точку над переносицей.

— Есть что новое?

— Трудно сказать. Впрочем, сами взгляните.

Более молодой напарник передал бумаги с изображением странной конструкции, которой Фостер никогда не видел. Взяв снимки, он разложил их на столе и внимательно рассмотрел.

— Откуда это? — удивленно произнес он и вскинул брови.

— Сэр, наша работа заключается в поимке источника утечки ценных ведений, но без подробностей о сути операции нам было бы намного тяжелей в расследовании, верно? ЦРУ и военные пошли нам на встречу и передали не только информацию о регистраторе, но и об этой конструкции. Добиться всех сведений не удалось из-за закрытого характера разработок, однако даже такая информация со стороны Лэнгли очень ценна.

Взяв один из снимков агент повернул его и обвел пальцем изображение приспособления. Боб продолжил.

— Это — буровая установка. Ее основное отличие в строении буровой штанги. Из того, что удалось выяснить, можно сделать вывод о применении материалов аномального происхождения при ее создании, в результате чего сам бур намного эффективней сверлит практический любой грунт.

— Но зачем? — недоуменно спросил Фостер.

— Представьте, вы оперативник в Зоне и вам нужно произвести замеры. Что самое важное, кроме безопасности, будет для вас?

Фостер задумался, но тут же ответил:

— Время.

— Правильно. В такой момент группа подвергается наибольшему риску и логично будет его сократить до минимума.

— Понимаю, — задумчиво произнес спецагент. — Разработкой устройства занимались оба исследовательских центра?

— В том-то и дело, что нет! — от важности произнесенных слов сотрудник ФБР выпрямился. — Его созданием занимались в центре под Вашингтоном.

Фостер от удивления широко открыл глаза. В самом деле, если предположить, что утечка шла от кого-то из персонала, то сообщи крот своим кураторам такую важную деталь...

— А ведь это может быть зацепка, — произнес Фостер и его глаза быстро забегали. Он прошелся несколько раз из одного угла комнаты в другой, пока не остановился перед напарником.

— Ее нужно перепроверить, ты понимаешь, Боб?

Напарник кивком согласился и тут же выдвинул предположение.

— Если за сливом совершенно секретной информации стоит один из сотрудников, тогда мы можем сузить круг подозреваемых до десяти, максимум пятнадцати человек.

— Верно, но не забывай, это лишь версия, — напомнил глава следственной группы. — Однако, мы можем сделать один важный вывод. Предположим, русские узнают о такой установке вместе с пси-регистратором. Какой они могут сделать вывод?

Напарник призадумался и, затем, осторожно начал свою цепь рассуждений.

— Во-первых, устройство регистрирует пси-волны, значит, вероятней всего их источник расположен в аномальной Зоне.

— Продолжай.

— Во-вторых, регистратор будет опускаться в глубь земли, следовательно источник находится или может находится под землей. Насколько мне известно, ничего подобного в мире за Периметром нет, значит речь идет о Зоне. Получается переносной бур собираются использовать именно там, следовательно, для этого задействуют профессионалов, причем имеющих сталкерскую подготовку. Зная габариты бура, можно прикинуть приблизительное количество людей для его переноски, плюс охранение и так далее. Вплоть, до возможных мест укрытия!

Фостер улыбнулся, глядя на прозрение своего коллеги.

— Один-ноль в нашу пользу, Боб. В очередной раз можно убедиться как на основе всего одной зацепки можно получить массу важной информации. Такие выводы дают основание считать эту версию одной из основных, но пока наши догадки не должны выйти за пределы следственной группы, понимаешь?

Боб кивнул и спросил:

— Никак не покидает один вопрос. — Фостер вопрошающе посмотрел на него. — Если наемники использовали в Зоне бур, то что они там искали?

* * *

Чернобыльская аномальная Зона

Такой сильной головной боли Серегин не испытывал с тех пор, как выбирался из сети подземных туннелей, наводненными человекообразными суррогатами. Он не понимал, почему после столь длительного срока с момента воздействия пси-волн эти боли продолжали его преследовать. Препараты не могли помочь, ведь они давали эффект при борьбе с самим пси-полем, но не с его последствиями. К беспокойству за сохранность собственных мозгов у полковника добавилась настороженность в отношении его новых "друзей", один из которых непрерывно следил за ним. Даже в момент, когда Серегину потребовалось справить нужду, что при наличии защитного костюма было сродни небольшому подвигу, кто-нибудь "случайно" находился неподалеку. Подозрительность усиливалась, особенно по мере появления у новых спутников убежденности в отсутствии зверя, от которого он смог уйти. Теперь и сам бывший начальник разведподразделения подземного комплекса не мог с уверенностью сказать, было ли преследование в реальности. Что если неведомая тварь — плод его больного воображения? Серегин не хотел думать об этом, но внутри назойливый червь сомнения не давал покоя. Более всего полковник не желал себе получить очередной калейдоскоп из затуманивавших разум галлюцинаций и тем более в присутствии этих головорезов. После милого знакомства с ними все участники встречи сняли противогазы и, как понял полковник, не только ради смены фильтров и желанием нормально вдохнуть воздух, который, к слову, здесь был довольно чистым. Их лица мало чем отличались от лиц других старателей Зоны, которые после проведенного здесь длительного времени приобретали некую схожесть, заметную лишь для опытного сталкера. Она проявлялась не в наличии шрамов или радиационных ожогов, а скорее в общем выражении — каком-то угрюмо-волевым, как будто над ними довлеет нечто тягостное, словно Зона украла у них важную часть их самих. Теперь она не отдаст ее до тех пор, пока каждый не вернет ей долг. Так уж здесь повелось: Зона — никому не должна, но Зоне должны все. Раз ступил на эту землю, то она с тебя спросит. Полковник не мог честно себе сказать, вернул ли он свой долг, потому что и сам не знал ответа на этот вопрос, но как минимум ему хотелось в это верить. Мрачные лица его новых знакомых говорили об отметинах, полученных ими от Зоны и она еще не полностью взяла с них свой оброк.

Но было в их взгляде что-то еще. Нечто хищное, злобное. Пребывание в здешней заброшенной хрущевке, часть этажей которой превращена во временный ночлег, помогло лучше изучить наемников. Не считая Серегина, группа состояла из трех человек и, судя по слаженным действиям, проявлявшимся во всем, в Зоне они ходили не первый год. Говорили с ним мало, лишь изредка давали указания, которые Серегин молча исполнял. Сами же наймиты обменивались короткими фразами, явно не доверяя постороннему. Однажды, когда полковник собрался открыть саморазогревающуюся консерву, то заметил, как сбоку подошел одни из них и как бы невзначай задел ногой банку, отлетевшую в сторону. Содержимое консервы вывалилось наружу, но Серегин уже понял намек и медленно встал посмотреть в лицо тому, кого местный лидер наемников называл Злым. Впервые удалось внимательно рассмотреть черты наемника, от одного голоса которого становилось не по себе. Коротко подстриженный мужик с небольшой бородой и усами, уставился на него неморгающим взглядом своих серых ледяных глаз. На самом деле по выражению лица нельзя было сказать, о чем в этот конкретный момент думал их обладатель. Может просто узнать, как дела, а может размышлял, как легче будет удавить стоявшего перед ним человека. Несколько секунд они молча глядели друг на друга, не отводя в сторону глаз. Затем наемник сделал шаг вперед, пока не оказался буквально на расстоянии ладони, от чего можно было почувствовать его тяжелое дыхание. В доходившем из коридора тусклом свете, краем глаза полковник увидел место, куда поставил свой автомат.

— Где та тварь, которая тебя преследовала? — в каждом слове Злого прозвучало недоверие и презрение.

— Снаружи, — уверенно ответил Серегин, пряча свои сомнения под маской невозмутимости. Ни один мускул не дрогнул на лице наймита от скрытой дерзости стоявшего перед ним ходока. Он сделал терпеливый вздох, всем видом показывая, что дает последний шанс, однако подобное давление Серегина не впечатлило, что он продемонстрировал собственным спокойствием. Дуэль продолжалась считанные мгновения, растянутые на минуты в восприятии каждого из участников. Злой процедил:

— Слушай внимательно, недоносок. Мне плевать на твою ценность, для меня ты очередной кусок дерьма, который зачем-то понадобился придуркам, сидящим в офисах в полной безопасности. Ты меня не проведешь, а твоя ахинея о преследовании годится только для молокососов в долговском Баре.

В глазах наймита появился плотоядный блеск.

— Я видал психов вроде тебя, которых мы вывозили из Зоны, но часто с ними возникали... проблемы. Мне же приходится сидеть в этой дыре с риском подохнуть из-за таких как ты, которые лишь прикидываются вменяемыми. Пока не выпустят очередь в спину.

— Повторяю, за мной гналась... — Серегин замолк, почувствовав, как к его горлу был приставлен нож, чье холодное лезвие он ощутил кожей собственной шеи.

— Хватит этого дерьма! — впервые эмоции отразилась во взгляде Злого, но он быстро себя обуздал и тихо, хоть и не менее жестко добавил: — Никто за тобой не гнался. Ты очередной псих, которому Зона поджарила мозги.

Кончиком ножа наемник провел от лба до подбородка полковника, что стало настоящим испытанием для его нервов. Под маской спокойствия и ледяных глаз наймита скрывалась безжалостная суть убийцы. Он сильно напоминал отморозков из ЧВК и элитных подразделений демократов, фотографировавшихся с изуродованными трупами иракцев и афганцев, чем они больше всего и "прославились". Полковник нащупал рукоять своего ножа, готовый в любой момент не остаться в долгу перед своим визави, но командирский голос сзади прервал противостояние, грозившее закончится плачевно.

— Ты забыл проверить свой детектор, Злой. — Фраза прозвучала в повелительном наклонении.

— Я его давно...

— Ты меня плохо слышишь?

Настала пауза. Злой продолжал сверлить взглядом полковника, но все же, наконец, с явной неохотой убрал оружие и вложил его в ножны. С гневом в глазах он вышел из комнаты. Филин скрестив руки на груди, оперся плечом на стену и рассматривал Серегина. Интерес лидера этих отморозков показался ему схожим с тем, с которым наблюдают за подопытной крысой.

— Я прошу прощение за несдержанность Злого, у него всегда был тяжелый характер.

— В этом трудно усомниться, — заметил Серегин и посмотрел в сторону консервной банки. Филин отошел от стены и со спокойствием, свойственным людям его статуса, почти дружелюбным голосом пояснил.

— Нам однажды не посчастливилось помочь одному человеку — с виду такому же бродяге, как и ты — но... — Филин на секунду умолк. — Ночью он застрелил постового и еще двоих из группы с криками о демонах, засевших у него в голове. — Главарь горько ухмыльнулся. — Знаешь, те двое были друзьями Злого. И моими. Нам воспрещалось убивать безумца, ведь мы были связанны некоторыми обязательствами, но этого и не требовалось. Злой умеет причинять нестерпимые страдания с гарантией сохранения жизни и рассудка.

Серегин увидел, как сверкнули глаза у главаря наймитов и понимающе кивнул головой.

— Я искренне надеюсь, что ты не дашь повода проявить его тёмную сторону, — произнес Филин и протянул Серегину другую целую консервную банку. Посмотрев наемнику в глаза, полковник взял подарок.

— Здесь опасно долго оставаться, — сообщил наймит, — через полчаса мы должны будем выйти в рейд и неизвестно сколько придется быть вне убежищ. Собирайся.

— Куда направляемся?

Филин ничего не ответил и вышел, оставив Серегина наедине с собой и своими мыслями. Проводив главаря глазами, полковник вскрыл своим ножом банку и насадил на него кусок мяса. Он с любопытством наблюдал, как с него капал жир, пока, наконец, кусок не был отправлен ему в рот. Бывший разведчик был почти уверен в устроенной ему только что проверке, но это ничего не меняло. Действия наемников запустили цепочку мыслей у Серегина, которые все больше укрепились в его голове.

* * *

Глава четвертая

Размен

Штаб-кварита ФБР

Анализ содержания звонков, присланных АНБ, ничего не дал. Ни единой зацепки не оказалось в руках ФБР и это сильно тревожило Фостера особенно с учетом нулевых результатов проверки финансового состояния всех причастных лиц. Отсутствовало даже малейшее свидетельство чрезмерной траты кем-либо из них и перекоса в сторону растрат по отношению к доходам. Здесь агентов ФБР ждало разочарование; все проверенные лица оказались на удивление законопослушными гражданами, по крайней мере, если судить по их расходам. Вернувшимся членам специальной группы ФБР из базы Эндрюс тоже не удалось накопать хоть что-то полезное. Четверо наемников, привезенных для допроса в Вашингтон, рассказывали о ходе операции одно и то же, независимо от того, как велся допрос, по отдельности или с применением очной ставки. Записи их разговоров изучили вдоль и поперек специалисты и единого мнения в том, насколько откровенны наемники, найдено не было. Проверка досье, банковских счетов, переписка — ровным счетом ничего не дали. Каждый из них говорил — с определенными погрешностями — одни и те же вещи. Естественно во время допросов присутствовали сотрудники ЦРУ, о чем наймиты, как понимал Фостер, прекрасно догадывались. Любопытно, но проверка полиграфом этой четверки завершилась с одинаковым результатом: ответы на вопросы, касающиеся сотрудничества с зарубежными разведками, специалисты-полиграфологи оценили как правдивые и не выявили ни единого намека на несоответствие ответов наймитов тому, что они думали на самом деле. Впрочем, зная определенную ненадежность этих методов, Фостер им не доверял, тем более в ЦРУ и армии США имелись программы по противодействию таким тестам и четверка ими могла давно овладеть. Порой у опытного фэбээровца создавалось впечатление, будто сами боссы из Лэнгли не были заинтересованы в раскрытии всего дела. В любом случае на руках у него отсутствовали доказательства возможной причастности наемников к утечке информации.

Изрядно устав за время, потраченное на разработку этой компании, он надеялся получить результаты в другом направлении. Полным доступом и знанием о целях и назначении бура, которым пользовались наемники в Зоне, по всем прикидкам обладало не более дюжины человек, включая Директора Рида и его заместителя. Пятеро относились к ЦРУ, еще трое из РУМО и два человека, участвовавших в координации научно-исследовательских и опытно-конструкторских работ всего проекта. Причем трое из ЦРУ были его директором, директором Национальной тайной службы и начальником одного из отделов, а среди военной разведки числился сам вице-адмирал Тауэр. Теоретически даже их нельзя скидывать со счетов, но вероятность чего-то подобного была практически нулевой. Если даже во времена Холодной войны не удавалось завербовать столь высокопоставленных лиц в иерархической лестнице американских спецслужб, то сейчас нечто подобное казалось научной фантастикой. Эти соображения подтолкнули балтиморского спецагента выделить шестерых человек, чья вероятность причастности к утечке была выше всех остальных. В частной военной компании о назначении прибора не могли знать и об этом Фостер мог составить представление, получив необходимые сведения со стороны обеих разведок. Как он и предполагал, о принципе работы бура и целях наемников инструктировали в Форт-Брэгге, в Калифорнии, поэтому в MPRI не обладали сведениями о деталях операции. Среди инструкторов два человека представляли ЦРУ и один РУМО, которым, как выяснил Фостер, указания шли с самого верха. С точки зрения сохранения секретности подобный подход спецагент посчитал весьма эффективным, что в определенной степени могло сыграть на руку в его расследовании. Из наиболее реальных кандидатов на звание "предатель года" осталось всего пять человек, не считая вариант с утечкой от наемников. Перечитывая материалы и различные досье, он все больше убеждался, что если разведке противника удалось выйти или завербовать кого-то, то предатель должен обладать обширными знаниями о принципе работы бура, что автоматически снижало вероятность утечки откуда-то сверху. Ни один из высокопоставленных чиновников не имел серьезной подготовкой в описании работы и целях применения буровой установки. Естественно, это нисколько не означало, что варианты с верхушкой ЦРУ или РУМО отпадали сами собой или полностью исключалась версия об утечки кого-то из непосредственных исполнителей операции, но в самую первую очередь следовало проверить отсеянную пятерку.

В офисе продолжала вестись работа с перерывом на короткий сон и ни один человек из группы, возглавляемой Фостером не прекращал выискивать любую деталь, способную помочь в их деле. Изучение биографий всех наиболее вероятных кандидатов привело к тупику, поэтому наибольший интерес представляли те материалы, где были записаны результаты проверки на получение нужного допуска. Из всего круга лиц, чьи биографии ничем особенным не были примечательны, практически никто не вызвал подозрений. Значительное внимание он уделил двум сотрудникам ЦРУ, выросших в разных городах.

Фотографии всех подозреваемых с краткими биографиями были расклеены на нескольких стенах внутри кабинета. Часть из них группировалась по тем или иным признакам, особенно если изображенные на них люди были каким-либо образом связаны между собой. В руках Фостер держал папку с досье на каждого из них и время от времени пролистывал ее, надеясь найти в них хоть какие-нибудь крупицы ценной информации.

"И какого черта тебя сюда занесло, парень?" — подумал Фостер об одном из цээрушников, чье лицо смотрело на него с фотографии.

"Детство прошло в Майами. Променять солнечный юг на этот душный кошмар летом и снежные сугробы зимы американской столицы? Да ни за что"

Не сложись карьера в ФБР, спецагент хотел бы уехать куда-нибудь в теплые края и открыть свой маленький бизнес, но Фостер быстро прогнал эти мысли, мешавшие сосредоточиться на досье.

"Дальше, — читал он, — прохождение службы в Корпусе морской пехоты, затем получение степени бакалавра в университете Майами. Зарекомендовал себя с наилучшей стороны, проявил рвение в изучении технических наук, а также иностранных языков, в частности арабского и русского. Так... Завербован в ЦРУ сразу после окончания учебы. Общий стаж работы двадцать один год. Проверка на допуск от тысяча девятьсот девяносто пятого года показала, что кандидат полностью соответствует всем требованиям, предъявляемым к лицам, претендующим на допуск к секретной информации. Принимал участие в операциях в Ираке, Ливии и Сирии, с две тысячи десятого перенаправлен на работу по Чернобыльской аномальной Зоне"

Досье на второго оперативника во многом совпадало. Военная подготовка, степень магистра юриспруденции, опыт работы в странах Восточной Европы, в частности в Польше и Украине. Аналогично своему коллеге не имеет проблем с допуском. Фостер поморщился. Ему не нравилась скупость данных, которая вообще мало чем могла помочь. Об операциях или хотя бы их характере не было сказано ни единого слова, что, конечно же, говорило об одной вещи: ЦРУ хотело найти предателя как можно меньшей ценой, особенно, если речь заходила о подробностях прохождения службы своих сотрудников. Разведка была явно заинтересована в минимальном вмешательстве в собственные тайны при ведении расследования, которые она столь ревностно ограждала от чужаков, даже если те работали на её стороне. Ничего не поделаешь, но этим страдали все спецслужбы. Правда данное обстоятельство для Фостера ничего не означало и если понадобится, то он затребует от руководства и ЦРУ более развернутые досье на этих людей.

Отложив в сторону файлы, он взялся за изучение материалов на сотрудника Разведывательного управления министерства обороны и руководителя проекта по созданию бура вместе с его заместителем. Инструктор РУМО оказался действительно весьма примечательной личностью, но только в смысле перечня его заслуг, а масштаб деятельности этого морского котика поражал. За пятнадцатилетнюю службу в Силах специальных операций ВМФ он побывал чуть ли не во всех частях Света, начиная от Анголы и заканчивая Пакистаном. Многое из того, чем он занимался в досье с грифом "совершенно секретно" было закрашено чернилами и просто стерто, поэтому оставалось лишь догадываться о подробностях его деятельности в этих странах, но с точки зрения каких-либо компрометирующих фактов он оказался чист. Последние два кандидата были по-своему незаурядными личностями, хотя их биографии разительно отличались от предыдущих. Оба относились к миру науки и список заслуг этих двоих невольно внушал уважение. Глава проекта и начальник целого отдела в исследовательском центре "Фьюче Текнолоджи" близ Вашингтона Джанет Фрэнсис и ее заместитель, старший лаборант Стивен Хаксли словно были созданы для громких открытий. И если выпускник Массачусетского технологического института Хаксли являлся просто блестящим аналитиком, то его руководитель к тому же оказалась весьма незаурядной личностью. Сделать столь головокружительную карьеру за относительно короткий период жизни способен далеко не каждый, а уж тем более в той области, которой она посвятила себя. Пускай она широко известна, но лишь в узких кругах в силу специфики ее деятельности, однако по своему статусу могла соперничать с выдающимися учеными в областях науки без грифа секретности. Когда ее приняли на работу в качестве ведущего сотрудника исследовательского центра, то несомненно эта женщина стала одним из тех членов команды исследователей, на чьих плечах и зиждется вся работа, но Фостера, как следователя, прежде всего интересовал совсем другой вопрос. Как и весь персонал она проходила процедуру, именующуюся в ФБР проверкой кандидатов, чьи результаты, начиная от подробного психологического портрета до выводов полиграфического теста, прилагались к ее досье.

"Сильная, волевая женщина, способная находить общий язык с подчиненными, — читал Фостер, — но требует как от себя, так и от остальных максимальной самоотдачи, за счет чего достигает серьезных результатов. Член Американского физического общества, степень магистра и доктора по физике в Принстонском университете — Френсис является примером для своих коллег не только как прекрасный ученый, но и как человек, сумевший удачно конвертировать свои успехи в карьерный рост. Такая личность, как часто бывает, вызывает противоречивые чувства со стороны некоторой части коллег, не всегда положительного характера. Чаще всего такое отношение мотивируется банальной завистью менее удачливых коллег, но ее авторитет как ученого непререкаем ни для кого"

И все-таки что-то в ней было, думал спецагент. Уж больно гладко все выглядело, почти идеально. Некоторое время он не мог понять в чем дело и что вызывает едва заметную, буквально на уровне инстинктов, настороженность. Сделав перерыв, Фостер постарался ненадолго себя отвлечь чем-то не связанным с его делом. Он сходил проветриться, а за одно заглянул в столовую, где плотно перекусил и только затем вернулся к себе в кабинет. Там продолжали работать несколько коллег по расследованию, у которых он поинтересовался успехами в продвижении работы, на что они лишь отрицательно покачали головами. На совет сделать хотя бы короткий перерыв никто не стал возражать. Нельзя непрерывно заниматься делом, ведь в конечном итоге столь напряженный график плохо сказывается как на здоровье, так и на качестве выводов, чего Фостер никак не мог допустить. Засев за бумагами, он заново перечитал досье на всех лиц, отнесенным им к числу наиболее подходящих на звание крота. Интересное слово — "крот", подумал фэбээровец. Когда-то его придумал Комитет государственной безопасности канувшего в Лету Советского Союза. Да, бывший противник был не только грозным, но и умел очень точно подбирать характеристику для разных людей, в том числе и тех, кто предавал своих же. Однако после прочтения ни один из кандидатов не вызывал подозрений, за исключением Фрэнсис. В этот раз спецагент, обратил внимание на одну деталь, которой в начале не предал существенного внимания. В повторном полиграфическом тесте две тысячи одиннадцатого года один из специалистов, занимавшийся проверкой сотрудников исследовательского центра, в характеристике дал одно замечание. Несмотря на честные с точки зрения полиграфа ответы, он сделал любопытную заметку:

Доктор Доусон: скажите, предположим, вам пришла в голову идея выдать важную информацию иностранной разведки, то какой способ вы бы использовали для выхода на контакт?

Доктор Френсис (после некоторых раздумий): пожалуй, я просто пришла бы к их посольству. Или нашла кого-нибудь из его работников.

В этот момент Фостер обратил внимание, что именно после ответа на поставленный вопрос доктор Доусон, ведший проверку, делает у себя неброское и, на первый взгляд, неприметное замечание.

"Ответ мне показался весьма откровенным, словно эта женщина когда-то совершала нечто подобное. Из всех проверенных кандидатов, возможно, она могла бы подойти на эту роль"

Данное обстоятельство заставило с большей внимательностью отнестись к личности ученого. Сделанная Доусоном пометка, прошла мимо внимания из-за особенности ее написания — словно собственное не до конца сформированное размышление, случайно попавшее в отчет. Такое не всегда бросается в глаза ввиду отсутствия в нем четко сформулированного заключения, где однозначно что-либо подтверждается или опровергается. В крайнем случае делаются предположения, но имеющие под собой веские основания, на которые следователю стоило обратить внимание.

"Но почему он дал подобное заключение? Неужели такой опытный человек мог ни с того, ни с сего дать пусть не заключительную, пусть в скользь, но оценку способности человека с блестящей репутацией? Нет, чтобы просто так взять и написать эти два предложения в официальном документе нужны серьезные основания"

К сожалению, отметил для себя Фостер, Доусон уже никак не мог помочь, даже если бы он попросил руководство дать ему допуск к операции, поскольку два года назад он скончался, спустя неделю после обширного инсульта. По крайней мере теперь спецагент знал причину своего беспокойства и решил более детально изучить личность этой женщины. Поделившись своими догадками с напарниками, они проанализировали выводы своего непосредственного начальника и заключили, что причины для более тщательной проверки Френсис имелись, тем более она по всем критериям подходила для такого дела, а ее пол мог дополнительно играть в ее пользу. Уровень подготовки женщины позволял ей точно передать суть исследований и описание установки, но данные выводы были сугубо предположением, требующим дальнейшего анализа. Другое дело в инициируемом с самого верху расследовании об утечки важнейших данных именно эта женщина подходит едва ли не лучше остальных на роль крота. Присланные ЦРУ материалы от своих источников мало чем могли помочь, но по крайне мере кое-что подтвердили из того, о чем Фостер уже догадывался. В итоге осталось пять наиболее вероятных кандидатов, один из которых обращал на себя внимание больше остальных. По этой причине, когда спецагент пошел вместе с коллегами на совещание к директору ФБР у него уже были определенные результаты. За время получасового доклада лично у себя в кабинете директор Адамс не произнес ни единого слова и только по окончанию лаконично спросил:

— Это все?

— Да сэр, — ответил Фостер, сидевший по правую руку от Адамса. Директор скептически посмотрел на досье с фотографией Френсис крупным планом.

— Вывод, связанный с буром мне представляется довольно логичным, но я не вижу в представленных вами сведениях об этой женщине реальных оснований для возбуждения против нее уголовного дела. Мнение одного, пускай и авторитетного человека, не может служить аргументом для таких действий.

— Я согласен с вами, но у нас нет никаких более веских улик против кого-либо из круга подозреваемых. Если один из них и есть тот, кто нам нужен, значит, нахождение его на свободе может принести колоссальную угрозу для страны. Кто знает, какие еще секреты предатель сможет выдать своим хозяевам?

Адамс отложил досье и слегка нахмуренно произнес:

— Оставьте свою патетику, Фостер. Мне и всем остальным здесь совершенно очевидна степень угрозы, но ни один судья вам не даст ордер лишь на основании одного сомнительного вывода покойного психолога, который, судя из ваших слов, и сам не особо верил в него.

Все замолчали, переваривая сказанное. Естественно директор был прав, но ситуация складывалась действительно не в их пользу.

— Сэр, — осторожно начал Фостер, — с другой стороны ни один судья не сможет отрицать того факта, что в узком кругу подозреваемых эта женщина единственная, кто кроме обладания допуском к закрытым исследованиям и необходимыми знаниями, имеет еще и оценку одного из крупнейших специалистов, привлеченных для проверки сотрудников центра "Фьюче Текнолоджи".

— Мы вполне имеем право на ее негласную проверку, сэр, — поддержал своего начальника Боб. — По двести тринадцатой статье закона от две тысячи первого года, по которому судья, имея в распоряжении разумные основания, может представить нам такие права. Безусловно, этих аргументов может и не хватить, но мы попытаемся. Сэр, нам требуется ваше разрешение.

Адамс переводил взгляд то с Фостера на Боба, то наоборот, пока не остановил его на лице женщины, чья фотография лежала среди досье перед ним. В конце концов ничего страшного не произойдет, если им откажут, рассудил Адамс. Зато в случае успеха это будет существенный плюс Бюро, так ведь?

— Вам придется хорошо постараться, чтобы убедить окружного прокурора, — наконец ответил директор, испытывая на себе взгляды с надеждой на получение его согласия. — Генерального я беру на себя.

* * *

Чернобыльская аномальная Зона

Уходя от преследования, разведчики рассредоточились. Барс свинтил глушитель с автомата и открыл огонь, уводя в сторону фанатиков. Звук выстрелов перекрывал топот и треск ломающихся веток кустов, сквозь которые пробирались грушники. Преследователи оказались хорошо вооружены, о чем свидетельствовали произведенные несколько раз выстрелы из реактивных пехотных огнеметов — РПО, едва не погубившие грушника. Однако маневр Барса дал результат и часть отряда разъяренных отморозков была оттянута на автоматчика, что дало возможность остальным выйти из-под огня. Теперь растянутая "трилистником" группа из пяти человек двигалась в сторону контрольной точки в двух километрах на юго-восток. Ситуация осложнялась непрерывным преследованием, не позволявшим нормально выйти на связь с Центром и запросить эвакуацию, поэтому до тех пор пока не удастся как следует оторваться, о ней следовало забыть. Тяжелее остальных пришлось Меткому из-за отсутствия прибора ночного видения, что негативно сказывалось на пространственной ориентации и, как следствие, Меткий плохо представлял, где сейчас точно были остальные бойцы. Он двигался больше наугад с огромным риском влететь в аномалию и в лучшем случае быстро погибнуть. Взятая передышка пошла на пользу сталкеру и позволила двигаться на пределе своих сил к точке сбора, меняя темп с быстрого шага на короткие пробежки. Забежав за кривое дерево, он присел, опершись на его ствол, и попытался отдышаться. Промедление стремительно сокращало шансы на успешный отрыв от милой компании психопатов, идущей по пятам за всем отрядом, но без короткого отдыха они становились нулевыми. В этой ситуации единственным утешением были частые сполохи электр в небе, чье мощное сияние помогало разглядеть предметы на расстоянии в два-три десятка шагов вперед. Этого было достаточно, чтобы суметь хоть как-то ориентироваться в сумраке и приблизительно определять направление своего движения, тем более без КПК. Здесь на помощь пришел электронный компас, тускло светящийся без риска выдать своего хозяина. С его помощью можно было учитывать магнитное склонение и точно определить направление своего движения, но без системы навигации сталкер не мог оценить свое местонахождение. Меткий сделал глубокий вдох и буквально заставил себя через "не могу" продолжать движение. Использовать радиосвязь он не стал, понимая, что противник может прослушивать эфир и даже защищенный канал способен дать определенную информацию врагу, особенно если тот использует портативные пеленгаторы. Поскольку уверенности в обратном не было, любая попытка связаться с остальными будет на руку оголтелым фанатикам. Отсутствие сна за последние сутки вместе с изнеможенностью не давали ясно мыслить, но сталкер нашел в себе остатки воли с упорством идти вперед и не забывать считать шаги, ведь только так можно было понять сколько осталось до контрольной точки. Возобновившаяся стрельба сзади могла означать выход фанатиков на след кого-то из группы, а заодно и привлечь к себе внимание здешних обитателей, для которых повышенная активность в столь ранний час сродни приглашению на обед. Сейчас Меткий больше всего на свете хотел, чтобы сюда сбежались мутанты со всей Зоны и устроили царский пир, главным блюдом которого станет главарь отморозков, чей грубый голос был слышан возле выхода из подземного лабиринта.

Тра-та-та! — канонада возобновилась с новой силой, заявляя о продолжении погони. Убирая со своего пути бившие по шлему ветки, разведчик продолжал идти, ведомый лишь инстинктами самосохранения — единственной силой, пришедшей на замену умолкшему от физического обессиливания голосу разума. Только годами тренированные рефлексы помогли избежать попадания в подозрительное пустое пространство и обойти его ценой растраты драгоценного времени. Случайно забежавший в нее мелкий зверь, чей вид сталкер не успел толком рассмотреть, задергался словно в конвульсиях и поднялся в воздух, теряя каждую секунду куски шерсти. Наполненный страданием визг зверя прекратился, когда от него стала отслаиваться кожа и плоть, пока тело вместе со скелетом не растворились в пустоте. Ничего подобного Меткий не видел, но еще более опешил заприметив кажущееся пустым пространство, которое на самом деле не являлось таковым. Лишь отойдя на дистанцию, стало видно полупрозрачное бесформенное образование метров двадцать в диаметре, которое возвышалось над мелкими деревьями, но каким-то образом, учуяв присутствие потенциальной жертвы, медленно двинулось в сторону сталкера. Реакция неведомого существа или аномалии на посторонний объект заставила человека прибавить в темпе. После сверки с компасом Меткий взял немного левее в расчете выйти на прежнее направление, а заодно поставил свою рацию в режим сканирования и услышал знакомый парадоксально грубый и одновременно вкрадчивый голос.

— ...ваше жалкое и ничтожное существование. Я знаю вы слышите меня и дрожите, пытаясь спасти свою шкуру. Когда беглецов покинут силы, мои люди приведут вас ко мне. И знаете, что я каждым из вас сделаю? Буду выдавливать вам глаза, смотря как их жидкость стекает по моим пальцам. — Послышалась усмешка. — Ваше появление нарушило цикл и вы за это заплатите, уж я позабочусь. Но вы можете искупить свою вину. Да, именно искупить. Нужно лишь остановиться, сложить оружие и предстать перед нами. В этом ваш шанс стать частью нашего единства, оставив позади свою убогую жизнь, потраченную на служение подонкам, не знавших подлинный смысл истины. Ты меня слышишь сталкер? — фанатик произнес последнее слово так, словно обращался к конкретному человеку. — Знаю, слышишь. Подумай, стоит ли служение ничтожным твоей жизни и той боли, которую я приготовил для тебя.

Меткий отключил сканирующий режим и поток монолога прекратился.

"Не останавливайся, не дай себя сломать"

Психологическая обработка в такой откровенно наглой форме говорила об уверенности преследователей в своих силах. Не исключено данный спич есть своего рода отвлекающий маневр и на помощь отморозкам спешат их собратья из территории, подконтрольной фанатикам. Меткий это понимал, равно как и не мог однозначно сказать о том, куда и насколько простирались их владения. На сей счет едва ли хоть одна разведка мира обладала достоверной информацией, поэтому имелся немалый шанс нарваться на местных "жителей" в далеко нерадостном настроении.

Усталость и отдышка заставляли все чаще делать короткие привалы и вдыхать через фильтры противогаза спертый воздух, из-за чего начинала кружиться голова. Постоянно возникало желание сорвать с себя защитное средство и, плюнув на все, упасть без памяти навзничь. Сейчас Меткий был готов все отдать за крепкий сон, но прекрасно понимал, чем закончится любая попытка заснуть и скорее всего обернется таким кошмаром, в сравнении с которым смерть покажется даром богов. Он достал свою верную "Гюрзу" и проверил обойму. Полная. Значит, если будет не суждено уйти от головорезов, то по крайней мере есть шанс не сдаться живым в плен. Преследователи никак не выдавали себя и наверное их вожак прекратил свои попытки оказания психологического воздействия, но никаких сомнений в продолжении погони у Меткого не было. Почти со стопроцентной уверенностью он знал: фанатики практически никогда не упускали возможность уничтожить или поймать сталкеров, имевших неосторожность совершить роковую ошибку, зайдя на территорию самой скверной группировки.

— Надо... чуток отдохнуть, — шепотом произнес сталкер-разведчик и на несколько секунд закрыл глаза. — Просто чуть-чуть...

Он не заметил, как начал выключаться от всего мира и все глубже погружался в бездонную пропасть. Там нет кошмаров и смерти, там не будет тех, кто захочет навредить ему. Лишь покой, полный нерушимый покой. И казалось, в тот момент, когда весь мир погас, откуда-то изнутри, из самых глубин небытия раздался громогласный рев такой мощи, от которого вся окутавшая тьма отступила в сторону, разлетелась на осколки и в миг исчезла.

— ПОДНИМАЙСЯ!!!

Меткий открыл глаза и неожиданно все вокруг предстало в ясном и четком виде. Он вспомнил, кто он и что должен делать.

— Мать честная, — с тревогой прошептал сталкер, — сколько я был в беспамятстве?

Ответом ему были тихий звук шагов пары ног, облаченных в тяжелые армейские ботинки. Он вскинул автомат, но уже заметил, как в висок ему уперся ствол.

— Неман-семь, — шепотом произнес Меткий.

— Канцлер-три, — ответил Егоров и убрал оружие в сторону. — Еле тебя отыскал, но будь на моем месте кто-то другой, ты был бы мертв.

Сталкер не стал отвечать, хотя безмерно обрадовался появлению своего товарища. Грушник помог ему встать и показал, что все вопросы следует оставить на потом, а дальнейшие действия майора прояснили причину его просьбы, особенно когда он спешно вытащил из рюкзака спутниковую радиостанцию с антенной. Меткий впервые за долгое время мысленно улыбнулся.

* * *

Москва

Спавший на кушетке Селезнев в своем кабинете, был разбужен звонком, однако произнесенные в трубку слова развеяли его сон словно утренний туман.

— Товарищ генерал-майор, на связь вышел командир группы "Клинок".

— Когда? — Селезнев еще не успел полностью прогнать сонливость.

— Только что. Мне приказали немедленно поставить вас в известность.

— Сейчас буду, — ответил Селезнев. Вскочив с кровати, схватил со спинки стула китель и уже надевая его на ходу, вышел за дверь. Быстрым шагом он направился в командный пункт по длинным, хорошо освещенным коридорам, пока не завернул в огромный зал, где его ждали Остапов с Клюевым. На их лицах читалась радость и даже вся тяжесть работы последних недель, казалось, куда-то исчезла. Николай Федорович отдал честь, но Остапов пожал его руку. Так поступил и Клюев.

— Отличные новости, Николай Федорович, — едва сдерживая волнение произнес шеф ГРУ, — Егорову с отрядом удалось спастись. И ему тоже.

Селезнев понял намек, испытав такое моральное облегчение, которого даже не мог припомнить. Свои эмоции он научился хорошо скрывать и с уточнением спросил:

— Какова ситуация?

— Вот, взгляните, — указал на экран Клюев. Появилась карта Зоны, один из квадратов которой был увеличен. — Жирной точкой отмечено местоположение Егорова в момент его выхода на связь.

— Выбравшись из подземелий, они уходят от преследования численно превосходящих сил подразделения фанатиков, на которых случайно наткнулись, когда их отряд собирался найти что-то в неизвестной аномалии. Но главное — группе удалось захватить все записи наемников. Как мы и предполагали, они принадлежали к частной компании MPRI. — Остапов сделал паузу и по выражению его лица стало понятно: были и плохие новости. — Погиб старшина в отряде, а подрыв произошел извне.

— Черт... — с горечью отозвался Селезнев. — Значит, часовые все-таки остались живы и сообщили командованию о нападении?

— Скорее всего, да, — подтвердил догадку Остапов, рассматривая карту Зоны. — И нам следует позаботится об эвакуации сразу двух групп.

— От Филиппова есть что-нибудь?

— Пока нет, — ответил Клюев. — Сейчас они направляются в точку эвакуации, куда будет выслан вертолет. На данный момент настраивается аппаратура и вводятся программы маршрутизации. Как только группой Филиппова будет дан условный сигнал о приближении к пункту назначения, то в ближайшее окно между пролетами спутников противника над Зоной за ними вылетит команда эвакуации. Группе "Клинок" уже сообщены координаты основной и запасной точек эвакуации вместе с кодами. Им придется постараться не попасть в руки фанатиков.

— Чем мы сможем им помочь? — повернулся Остапов.

— На вертолете находится достаточно вооружения, чтобы в одиночку справиться с крупным отрядом противника и оказать мощную огневую поддержку Егорову и его людям. Кроме того, туда направился Ворон с тремя оставшимися у него в подчинении бойцами, после разделения "Клинка" на две подгруппы. Все условные фразы им сообщены.

Клюев закончил, давая возможность высказать Селезневу свои соображения на этот счет, но Николай Федорович лишь сделал задумчивое лицо. Это заметил Остапов.

— Какое-то беспокойство? — спросил глава ГРУ. Селезнев посмотрел ему в глаза.

— Кирилл Петрович, теперь противостояние идет в открытую и наш противник знает о наших действиях, равно как и мы знаем о его шагах. Раз американцам известно об атаке на группу наймитов, действующую в их интересах, да еще по той же теме, что и проект "Черный орёл", значит они должны сделать единственно правильный вывод о нашей причастности к захвату их базы. Это наиболее логичное заключение и, вероятней всего, они станут исходить именно из него.

— К чему вы ведете? — удивленно спросил Клюев.

— Понимаете, их аналитики поймут неслучайный характер нападения. Очевидно, столкновение с передовым отрядом группировки хоть и будет рассматриваться, но только как запасной вариант.

— Почему вы так считаете? — настала очередь насторожиться Остапова. — Группировки довольно часто прибегают к рейдам в подземелья.

В словах шефа ГРУ не было уверенности, что выдавал его голос. Селезнев покачал головой.

— В Северных территориях проводить относительно частые разведывательные рейды способны только фанатики и, полагаю, наши визави об этом прекрасно знают — у них есть хорошо поставленная сеть осведомителей свободовцев. Группы опытных старателей объединяются спорадически и, как правило, идут лишь в более-менее знакомые места. Сунуться в подземные коммуникации неизвестно зачем, просто в разведывательных целях — не их почерк, да и смысла в этом немного. Куда проще собирать сливки с поверхности, рискуя в разы меньше, чем лезть в неизученные территории, не имея о них ни малейшего представления. Такой экстрим возможен чисто случайно, например, если нет иного пути отхода, кроме подземного, но лишь в качестве исключения из-за чрезвычайно неблагоприятных обстоятельств. Целенаправленно туда могут попасть лишь два типа людей: те, кому Зона мозги выжгла или те, кому подземные коммуникации зачем-то очень понадобились. Если первым вариантом по очевидным причинам можно пренебречь, то остается второй. Значит, американцы способны решить, что нападение должно быть спланированным и явно неслучайным, а для этого нужно быть уверенным в том, что подземный путь чуть ли не единственно возможный для проникновения в логово наемников. Новички и простые ходоки на такое не подпишутся даже под расстрелом, да и ничего, кроме трупов эта затея не даст. Значит, для нападения использовалось спецподразделение с большим опытом работы в Зоне. Вариант с группой опытных сталкеров они отбросят — на такой риск пойдут единицы и лишь при условии наличия гарантий, что игра стоит свеч. У нас нет оснований считать существование кого-то еще, знающего о целях наемников. Даже если предположить возможность кем-либо со стороны узнать про истинные цели частников и эти совсем отмороженные лица попытаются добыть ноутбуки с важной информацией, например, с целью продать ее, шансов у них ноль. Однако повторю, нет никаких свидетельств чего-то подобного. Не для того американцы задействовали не свои спецвойска, а наемников в условиях строжайшей секретности, чтобы допустить утечку.

Два высших должностных лица в системе Главного разведывательного управления молча слушали своего крупнейшего специалиста по Зоне Отчуждения и частично умом, а в некоторой степени интуитивно чувствовали направление мыслей Селезнева.

— А Синдикат? — сделал последнюю попытку Клюев, догадываясь о том, каким будет ответ.

— Исключено, — решительного отверг этот вариант Селезнев. — Этой стае диких гусей просто нет смысла идти на столь очевидный риск и нападать на других, если отсутствует непосредственная угроза их бизнесу. Да и кроме того, где доказательства, что Синдикату известно больше, чем нам сообщил агент?

— Тогда на каком основании вы делаете заключение о способности американцев догадаться о нашей осведомленности про цели операции наемников?

— Бур, — коротко ответил Селезнев.

— Что? — одновременно переспросили Остапов с Клюевым.

— Синдикат прекрасно знал об использовании частниками бура, но об этом обстоятельстве по каким-то своим причинам не сообщил. Понимаете? Синдикат не знает, зачем им понадобилось такое устройство в отличие от нас. Да, в принципе они могли вычислить, где скрываются наемники MPRI и вполне возможно, что это так и есть, но когда в ФБР или той организации, которая проведет следствие, задумаются, то сделают вполне определенный вывод. Раз нападение произошло спланировано, значит организаторы нападения должны были знать, зачем туда посылают своих людей. Такое возможно только при условии, если им известны подробности самой операции наймитов, ее цель.

— Регистрация пси-поля! — сдавлено воскликнул Клюев и бросил взгляд на генерала Остапова.

— Верно, — подтвердил Селезнев. — При помощи бура с наконечником из аномального материала — помните донесения агента наших коллег из Ясенево? Американцы поймут, что преднамеренность в атаке на частников возможна при условии, если знать истинные задачи операции наймитов, а значит иметь представление и о предназначении бура с регистратором. Следовательно, тот кто мог знать такие подробности должен иметь доступ к совершенно секретным разработкам. Как только противник до этого догадается, агенту нашей внешней разведки в США будет угрожать опасность разоблачения.

Настало гробовое молчание. Сделанный вывод настолько ошарашил, что самому Селезневу стало нехорошо от него.

— Я немедленно свяжусь с СВР, — сдавленно произнес Остапов и быстро вышел из командного центра в свой кабинет и уже возле выхода добавил: — О ходе подготовки эвакуации обеих групп докладывать мне лично.

— Есть, товарищ генерал, — только и успели произнести Клюев с Селезневым, глядя как спина их шефа скрылась за дверным проемом.

— Коля, неужели мы своей операцией поставили под удар человека? — с нескрываемой тревогой спросил первый заместитель у Селезнева.

— К сожалению, да. Теперь важнее всего выдернуть агента прежде, чем контрразведка американцев сумеет вычислить его.

* * *

Столь ценную информацию Остапов решил не доверять защищенному каналу по телефону — для таких дел он пользовался фельдъегерской службой. Письмо было написано от руки крупным твердым почерком, потому что компьютеру главный военный разведчик также не доверял. Да что уж там говорить — конверт, в который был вложен лист, попадал в категорию тех, кому нельзя доверить такие сведения. Спустя десять минут Остапов лично вручил фельдъегерю запечатанный конверт с надписью "особая важность" и пометкой "лично в руки", который пятью минутами позже окажется в бронированном джипе исключительно российской сборки с включенной навигационной системой "ГЛОНАСС". Таким образом дежурный Государственной фельдъегерской службы всегда знал где находится курьер, который быстро, но осторожно направлялся к другому комплексу зданий. Заехав в его внутреннюю территорию, он прошел все посты и поднялся на лифте на этаж, где находился кабинет Евгения Федоровича Фадеева — Директора Службы внешней разведки — лично принявшего у курьера письмо. Подождав, когда он выйдет, Евгений Федорович вскрыл конверт, достал оттуда аккуратно сложенный лист и внимательно вчитался в него. После окончания он тут же набрал нужный номер.

— Александр Владимирович? Срочно зайдите ко мне, разговор не телефонный. Хорошо, жду.

Гаврилов зашел буквально полминуты спустя из-за близкого расположения его кабинета. Как всегда в костюме с иголочки и аккуратным пробором на голове — казалось, он так выглядел бы даже на передовой.

— Вызывали, Евгений Федорович? — спросил Гаврилов, закрыв дверь.

— Садитесь и читайте, — взволнованно произнес Фадеев, передавая лист. — Прислал лично Остапов.

При этих словах заместитель по операциям удивленно вскинул бровями и внимательно изучил текст, причем по мере прочтения его брови неизменно поднимались выше, пока, наконец, Гаврилов не поднял шокированный взгляд на своего начальника. Директор кивнул, как бы высказывая понимание своему заместителю, сидевшему с таким же самым видом, с каким сам Фадеев читал присланный текст несколько минут назад и до сих пор не отошел. Гаврилов показал пальцем на графин, но Директор лично взял два стакана и налил им обоим прохладной воды. Сделав пару добротных глотков, Гаврилов сиплым голосом произнес:

— Это абсолютно точно?

— Нет. Но даже если есть хотя бы пятьдесят процентов такой возможности мы не можем больше рисковать. Нужно предупредить ее пока еще есть время. ФБР уже могло выйти на след.

— Я свяжусь с резидентом в Вашингтоне. Он будет действовать по заранее продуманной схеме. — Гаврилов посмотрел в сторону картины, висевшей на стене с изображением типично русской местности — репродукции одного из множества выдающихся художников России. — Выходит, раскрытие агента мы сами же приблизили, — добавил он и в его взгляде отразилось сожаление.

— Дайте указание Макееву, пусть срочно готовит план по вывозу ее из страны. Контакты со связными от "Гелиоса" прервать и любым способом избегать.

— Ясно. Я могу идти?

— Ступайте, — холодно произнес Фадеев.

"Проклятье! — гневно подумал он. — Восемь лет работы!". Директор встал и прошелся по своему кабинету, перебирая все возможные варианты выхода из положения. Фадеев понимал, что рано или поздно наступит день, когда работа этой женщины в качестве их агента закончится, но представлял его совсем иначе. Теперь главное успеть ее вывезти, ведь если "Гелиос" будет поймана, то обменять ее на кого-то будет исключительно сложно. "Невозможно" — поправил себя Фадеев. По крайней мере, если у них не появится некий очень веский аргумент. Мысль о том, что ГРУ теперь в долгу перед ними — несомненный удар по их самолюбию — нисколько не утешала. Цена такому была слишком высока.

* * *

Вашингтон

Присланное из Москвы сообщение Антон Макеев прочел практически сразу же после того, как получил его в шифровальном отделе. Взяв лист с собой, он поднялся к себе в кабинет, где потратил несколько минут на расшифровку текста, чье содержание оказалось подобным грому среди ясного неба.

РЕЗИДЕНТУ В ВАШИНГТОНЕ. ДЕЙСТВУЙТЕ СОГЛАСНО КОДУ "МАЛЬОРКА". КАНАЛЫ СВЯЗИ ПРЕРВАТЬ. В СЛУЧАЕ НЕОБХОДИМОСТИ ИЗБЕГАЙТЕ ЛЮБЫХ КОНТАКТОВ. ЦЕНТР

Резидент чертыхнулся и резко встал, засунув руки в карманы брюк. Макеев сделал круг по комнате, затем подошел к столу и нервно затарабанил пальцами по его лакированной поверхности. Резиденту было над чем задуматься и его мозг сейчас работал быстро и чётко, как хорошо отлаженный механизм. "Мальорка" — означала возможную угрозу провала агента, и Макееву следовало решить весьма нетривиальную задачу, что в настоящих условиях казалось далеко непростым. В этой стране Френсис удерживала только дочь и насколько резидент знал, в руководстве не было единого мнения на счет того, согласится ли она на тайный вывоз. Что до творческих изысканий, то, несомненно, в этом у нее не будет проблем и в России ей смогут предоставить место главного научного сотрудника в одном из закрытых исследовательских учреждений, где она, окруженная такими же фанатами своего дела, будет совершать открытия. Сомнения в этом оставались, но вытащить женщину из когтей ФБР Макеев считал и служебным долгом, и своим личным. Однако прежде ему следовало предпринять несколько шагов, без которых все дальнейшие действия теряли смысл и Макеев бегом помчался на первый этаж здания посольства.

* * *

Четырнадцатая военная база седьмого приграничного участка

Чернобыльской аномальной Зоны

Военно-транспортный "терминатор" Ми-8АМТШ стоял наготове и проверялся техниками на наличие даже мельчайших неполадок, которые в Зоне грозили стопроцентной гибелью. Для многих пилотов, которым хоть раз приходилось испытывать свою машину и себя в черном небе закрытой территории, давно взята за аксиому примета, согласно которой у сбитого над Зоной экипажа шансов выжить практически нет. Если на вражеской земле у них была возможность добраться к своим, пусть даже в далеко не лучшем состоянии с минимальной возможностью избежать плена, то здесь наличие аномалий снижало вероятность успеха в таком деле к нулю. Правда ходили своего рода легенды, дескать, одному везунчику удалось добраться до периметра и вызвать на помощь, но пилоты придерживались мнения об искусственном происхождении такой истории, запущенной кем-то сверху специально, чтобы у них имелась хоть какая-то дополнительная мотивация к выживанию, если число вылетов окажется неравным числу посадок. Нет, само собой пилотов готовили к такого рода ситуациям, им объясняли, как действовать, расписывали специальные маршруты возврата, давали с собой спасательные радиомаяки, оружие и так далее, но если не считать того полумифического случая никто ни разу так и не смог вернуться из-за Периметра. Экипаж вертолета знал про огромный риск любых полетов, но ведь кому-то надо заниматься и этой работой. Командир получил задание вылететь в нужное время с некой целью, которую им предстояло узнать только после специальной команды, разрешавшей вскрыть пакет с секретным приказом. До того момента никому из них не были известны истинные цели операций, но глядя на тщательность подготовки к ней, солдаты и офицеры базы понимали: намечалось нечто серьезное. Сам пилот вертолета наблюдал за установкой авиационного ракетного комплекса "Штурм-ВМ". Естественно, принимая непосредственное участие в ходе подготовки винтокрылого терминатора, он догадывался об особенностях предстоящей операции, хотя информация о дюжине десантников, летевших вместе с ними, серьезно волновала. Такие меры не выходили за рамки стандартной операции в Зоне, но почему-то в этот раз их применение заставляло существенно нервировать, да и оперативность всей подготовки говорила о крайней срочности миссии.

В штабе базы командир вместе со вторым пилотом, а по совместительству штурманом, внимательно изучали данные специальной метеорологической службы, ответственной за предсказания поведения погоды в Зоне, что, по правде говоря, получалось у них далеко не лучшим образом, как впрочем, и у других аналогичных служб во всем мире. Но важней погоды была точная картография аномалий в атмосфере, среди которых и предстояло держать путь в конечный пункт назначения, где бы он не находился. Проверка программ, содержащих в себе распознанные аномалии, завершилась, но до тех пор, пока не поступит приказ, о точном маршруте никто не узнает. Второй пилот вертолета подошел к своему напарнику и спросил:

— Влад, как думаешь, куда нас зашлют?

— Не факт, что мы вообще отправимся, — ответил командир, всматриваясь в сторону Зоны. — Вспомни сколько раз операцию отменяли перед самым взлетом.

— Знаю, но разве ты не слышал, что полковник говорил? Черт возьми, ходят слухи, будто видели в слабо изученных территориях от десяти до двенадцати трупов в военной форме, в том числе и в форме летчиков, а их головы были отрезаны и воткнуты на заостренные палки...

— Помолчи, и без тебя тошно, — огрызнулся напарник.

Второй пилот замолчал. Он прекрасно понимал своего командира, который не хотел слышать об ужасах, которые происходят с пропавшими людьми. При этой мысли по спине прошел холодок. "Не дай бог, — подумал пилот, глядя на последние приготовления. — Не дай бог". Он не знал, что очень схожие мысли были и у экипажа второго вертолета на другой базе в пяти километрах к северо-востоку отсюда.

* * *

Наступившее утро позволяло хорошо видеть все вокруг и в частности спину Первого, что для Меткого сейчас было крайне важно. Он не знал сколько еще сумеет двигаться в таком темпе, равно как и не имел ни малейшего представления о способностях фанатиков вести длительное преследование. Сталкер вообще плохо понимал, зачем им сдалось гнаться неизвестно за кем, рискуя своими жизнями. "А может это как-то связано с их верованиями или как оно у них называется? — подумал Меткий. — Видать, мы серьезно разозлили этих отморозков своим появлением. Главное вырваться отсюда".

Шедший сбоку Егоров, оставил пару сюрпризов для преследователей, что в принципе могло сработать лишь теоретически, ведь, как правило, отрядам фанатиков не единожды приходится охотиться за посторонними на своей территории и опытом они не были обделены. Во всяком случае, имелся шанс настигнуть нарушителей своих владений. Видимо выговорившись, главарь отряда самой яростной и бескомпромиссной группировки решил взять паузу и, как показало радиосканирование, больше не изливал в эфир свои гневные речи. Командир грушников проверил свое местонахождение с помощью встроенной системы ГЛОНАСС. Обнаружив себя на экране, он выяснил, что его и сталкера от пункта сбора отделяла жалкая сотня метров. Несомненно, остальные бойцы при помощи средств позиционирования без труда должны были найти это место, значит, скоро они снова встретятся.

"Возможно, встретимся" — поправил себя майор, помня о старой сталкерской примете не говорить в Зоне о достижении конечной цели как о чем-то само собой разумеющимся. Никто не мог объяснить эту особенность, но устрашающая четкость исполнения приметы, вынуждала следовать ей даже самого заядлого скептика. Перепрыгнув подозрительное пятно на земле (ничего особенного; словно кто-то вылил в лужу машинного масла, но лучше не наступать, если нет желания отрезать собственные ноги), Егоров отодвинул веки кустарника и подозвал к себе Меткого. До места встречи было рукой подать, но командир решил не спешить и сделал несколько тоновых сигналов радиостанции, о смысле которых Меткий мог лишь догадываться. Ответы от остальных разведчиков пришли с некоторыми интервалами, но все как один они были одинаковыми. Единственным, от кого не последовало ответа оказался Барс, что насторожило командира. На выделенной частоте он повторил свой сигнал, но эфир продолжал молчать.

"Давай, Валера, ответь же!" — мысленно обратился майор к Барсу. Подождав немного, Егоров повернулся к сталкеру и показал большой палец вверх, что означало возможность продвижения дальше, а вторым жестом он отдал приказ соблюдать максимальную готовность. Сталкер утвердительно кивнул и, пригнувшись, они вместе осторожно вышли из кустов и в утреннем тумане подобрались к валежнику с поваленными от Выброса деревьями и множеством разбросанных изогнутых веток. Из-за ствола навстречу вышел один из грушников, которому Егоров махнул рукой. Третьим членом группы оказался Князь, которого Меткий не мог опознать в отличие от командира, умевший различать своих солдат по множеству малозаметных примет. После обмена жестами они перекинулись несколькими фразами. Оказалось, что Князю, как и майору с Метким, удалось оторваться от преследования, но о том, где находились еще два бойца он не знал из-за потери визуального контакта с ними. Тогда троица расположилась так, чтобы весь пункт сбора был у них как на ладони, для чего была использована здешняя растительность, поэтому Араба они заметили задолго до того, как он подошел к указанному месту. При виде своих он начал активно жестикулировать, из-за чего даже Егоров не сразу его понял. Как выяснилось, крупный отряд фанатиков не оставил своих попыток их догнать, а сам Араб все никак не мог до конца прийти в себя из-за адреналина, выработанного при уходе от погони и командир, взяв его за плечи, четко жестом спросил:

— Пятый? — спросил майор, имея ввиду Барса.

На вопрос Араб отрицательно замотал головой, показывая, что не имеет ни малейшего представления о местонахождении сержанта, поэтому четверым разведчикам ничего не оставалось, как укрыться в лесной местности, наблюдая за пунктом назначения. Егоров понимал, что нельзя уходить без Барса и дело даже не в само собой разумеющимся принципе своих не бросать, но и в части документов, которые тот нес с собой. После выхода из бункера майор лично приказал равномерно распределить добытые носители информации между ее членами. В Зоне вероятность сгинуть в аномалии была чрезвычайно высока, следовательно доверять ее нести одному человеку, даже командиру, решение неверное. Если несущий все добытые сведения угодит в гравитационную ловушку или другую аномалию, то вся операция, все жертвы и все усилия, затраченные на их добычу пойдут прахом. Зато поровну распределенные между разведчиками документы давали возможность сохранить большую часть из них в случае гибели кого-то одного.

Но несмотря на все обстоятельства, ждать вечно группа не могла. Если с Барсом невозможна связь, а сам он не в состоянии добраться к месту встречи, то идти на его поиски не имело смысла; в Зоне это равносильно поиску иглы в стоге сена, а преследование фанатиками делало такую затею и вовсе самоубийственной.

Попытка связаться вновь провалилась и вместо ответа Егоров ничего не услышал в эфире.

"Давай, Барс, не дай мне повода объяснять твоей жене, как ты погиб при выполнении своего долга"

Когда, казалось, ожидание лишилось всякого смыла и следует отдать приказ выдвигаться дальше, недалеко из кустов едва держась на ногах вывалился сержант и упал на землю. Четыре разведчика узнали своего товарища и одновременно бросились к нему на помощь. Шлема на нем не оказалось, а в плече зияла дыра — следствие пулевого ранения.

— Пятый! — сдавленно вскрикнул майор, приподняв голову Барса.

— Воды, — еле слышно попросил сержант; его аквасистема полностью опустела.

— Замерьте дозиметром здесь, — сказал командир и через минуту получил ответ о незначительном превышении фона допустимой нормы. Тогда майор снял противогаз Барса и через флягу дал выпить ему спасительной жидкости. После нескольких больших глотков, сержант слабо произнес:

— Смогу... я смогу идти дальше. Они меня дыранули, но я перевяз... — сержант скривился от боли, — основное оружие бросил, оставил только документы. Рация накрылась, поэтому я не мог связаться. Фанатики отстали, мне удалось их повести по ложному следу, но не знаю сколько у нас есть времени в запасе.

— Что с твоей системой жизнеобеспечения?

— Вколола обезболивающее, но оно слабо помогает.

— Слушай мою команду боец: ты — выживешь. Понял? Выживешь. Хоть зубами за жизнь цепляйся, но даже не вздумай мне строить из себя героя. Мы вместе выберемся, ясно?

— Так точно, командир, — ответил Барс и хотя он не видел лица Егорова, знал, что он сейчас улыбнулся.

Вчетвером сержант был поставлен на ноги, а всю его ношу взяли на себя Араб с Князем. В смертоносный лес первым вышел Меткий, которому майор сообщил координаты, куда пятерым измотанным разведчикам следовало держать путь. У них не было права на смерть и любой ценой, которую только можно заплатить, они должны спастись, а впереди над вершинами уродливых деревьев вспыхнула огромная электра, давая понять, сколь тяжело им будет выжить.

* * *

Весть из командного пункта о выходе на контакт командира вызвала целую бурю радостных эмоций у Ворона и трех его сослуживцев — Валета, Шороха и Фауста. Как только грушники узнали о точки эвакуации, то немедленно скрытно покинули свою базу, убрав все свои следы. Время томительного ожидания прошло и не зря спецы, выстроившись в колонну, вышли на заранее проложенный маршрут с учетом обновленных разведданных от руководства. Информация о преследовании фанатиками группы командира насторожила и в то же время напомнила, сколь опасной может быть Зона и без своих аномалий, но оставленный за главного лейтенант Олег Чернов — Ворон — так долго ждал позитивных вестей, что едва скрывал свою радость. Он не мог представить себе как отреагировал бы, узнав о гибели остальной команды, хоть ему пришлось не единожды познать горе утраты. Командир был для него словно отец, старший брат и друг одновременно, поэтому смерть столь близкого теперь человека могла по-настоящему шокировать. "Нет, — сказал себе Ворон, — я выполню свою задачу". Так учили и тренировали. Смог бы он под чьим-либо иным началом пойти в Зону или сам возглавить группу спецназа Главного разведывательного управления? На этот вопрос Чернов не мог дать однозначного ответа. Нести груз ответственности за порученных тебе людей дано не каждому и лейтенант лишь недавно ощутил на себе всю его тяжесть, но довести трех бойцов к месту эвакуации и помочь командиру с другими камрадами он был в состоянии и эту уверенность в нем ничто не могло поколебать.

* * *

Идти след в след у Самонина получалось через раз, да и то под чутким руководством одного из шедших сзади солдат. Инженеру много довелось узнать о Зоне по специальным фильмам в исследовательском комплексе, но только столкнувшись с ее опасностями лицом к лицу Алексей понял, сколь сильно отличается голая теория, оторванная от практики. Разум категорически не принимал возможность жить среди всех этих кошмаров и отныне сталкеры казались ему кем-то средним между полоумными сорвиголовами и покорителями Южного полюса. Будучи воспитанным в приличной семье, в значительной мере ограждавшей свое чадо от нелицеприятной стороны жизни, ему тяжело представлялось, что могло довести людей до того состояния, когда они по собственной воле решались отправиться в Зону и остаться здесь навсегда. Поворот в жизни, который случился с Самониным в тот день, когда он дал согласие на участие в проекте, представлялся днем кары, ниспосланной ему за неведомые грехи. Теперь, идя вслед за молчаливыми военными, он с трудом понимал происходящее. Боль в руке, грязь под ногами, тихие щелчки радиометра и капли мелкого дождя, попадавшие в смотровое стекло противогаза воспринимались ему чем-то нереальным, как будто он смотрел за происходящим глазами какого-то киногероя в фильме ужасов, но от команды лечь на землю и гула сработавшей мясорубки, ощущение реальности в миг возвращалось обратно. Хуже всего становилось при вспоминании о смерти Руденко, страшной и жуткой от своей первобытной дикости, и тогда инженера еще сильнее пронимало от того, сколь много погибло достойных людей, присланных в этот ад, чтобы спасти его. Естественно, ему никто не скажет, что из-за него и несчастного биолога, много семей лишилось своих братьев, мужей и отцов, но не высказанный упрек он чувствовал буквально кожей, даже сквозь толстый защитный костюм. И все же Самонин не относил себя к когорте ничтожеств и дал себе слово, что не подведет всех этих людей, а память о погибших не будет омрачена смертью еще одного участника этой операции.

В своих размышлениях Алексей не учел один фактор, о котором в суматохе успел позабыть. В двух сотнях метров одна из крылатых тварей, недавно рвавших несчастного биолога, продолжала выслеживать отряд двуногих. Теперь она научилась опасаться этих существ, видя как они непостижимым для него образом убили многих ее сородичей. Запах крови на морде притуплял инстинктивное чувство опасности неведомого и уступал съедавшему изнутри голоду, который был вечной и неотъемлемой частью его существования. Попробовав впервые за много дней столь лакомую плоть, зверь просто не мог остановиться и бросить попытки добраться до новой жертвы. Желание насытится не утолилось даже после того, как он вместе со своими собратьями обглодал до костей тела их менее удачливых сородичей. Тем более ему досталось совсем немного — любая возможность утолить голод приводила к ожесточенным схваткам и в итоге лишь самые сильные и удачливые имели право на продолжение трапезы, пусть даже собственными собратьями. Зверь, что пристально наблюдал с безопасного расстояния за вытянутой в цепь группой двуногих, не относился к числу счастливцев. В схватке с одним из стаи, может своим братом или отцом, он получил тяжелую травму, и будучи обессиленным у него не хватало внутренних ресурсов на обеспечение должной регенерации тканей. Сейчас организм втройне требовал пищи, чтобы рана смогла быть залечена до того, как ее последствия приобретут необратимый характер. Теперь у зверя не было выбора.

* * *

Генерал Остапов не мог найти себе место от ожидания любых сведений — да чего уж говорить, будь его воля, он сам бы вылетел за командой, но опытный разведчик прекрасно понимал, невозможность подобной затеи. Кроме того, у него лучше получалось планировать операции, нежели пилотировать вертолеты. Полчаса назад он позвонил домой и сообщил, что снова не сможет появиться и к сожалению даже факт приезда к нему домой любимой внучки, ничего не мог изменить.

— Подполковник, доложите, как проходит подготовка эвакуации? — обратился он к ответственному офицеру.

— Вся авиатехника полностью готова для действий в условиях Зоны. Маршрутизация проведена с максимальной тщательностью, имеется три запасных варианта пути как к точке эвакуации, так и при полете назад. Вооружения, как вы и приказали, взяли только половину, чтобы не перегружать транспорт. На каждом вертолете имеется по двенадцать десантников, имеющих опыт зачистки нелегалов в аномальной территории. Корректировку маршрутов будет непрерывно вести "Небесный взор".

Остапов молча дослушал офицера и отягощенный думами прошелся по внушительному залу командного центра. По какой-то странной причине он не мог, как обычно, сидеть у себя в кабинете и лишь принимать сообщения о ходе тех или иных мероприятий, сейчас генерал просто физически чувствовал, что должен быть в самом центре событий и лично наблюдать за стекающимися данными в эту святая святых ГРУ. Взглянув на экран высотой во всю стену, Остапов внимательно следил за временем пролета НАТОвских спутников, особенно американских и британских. Всего над территорией Зоны пролетало свыше двух десятков "всевидящих глаз" разных стран мира, три из которых принадлежали России. Благо расположение гигантской аномалии оказалось очень удачным, поэтому не требовалось менять орбитальную позицию самих спутников, зато одновременно получалось использовать их против стран Североатлантического Альянса. Шеф ГРУ указал рукой на экран и спросил:

— Сколько у нас есть времени до того, как появится "окно"? — Остапов имел ввиду временной интервал, когда ни один из спутников противника не сможет наблюдать за базами, откуда должны стартовать вертолеты для эвакуации. Он не хотел рисковать и выдвать свои планы противнику, поскольку тот мог разгадать смысл эвакуации и вычислить ее примерное местоположение. Тогда американцы могли задействовать все свои силы, чтобы сорвать эвакуацию одной или сразу двух групп из Зоны.

— Через двадцать восемь минут, товарищ генерал армии, — ответил подполковник и, чуть помолчав, добавил: — Надеюсь до этого времени обе группы будут у своих точек. Само собой вертолеты заметят РЛС НАТО, но к тому времени когда они вычислят тактический замысел операции, мы сможем эвакуировать обе группы. Очевидно, что в таком случае нападать на нас, да еще в нашем секторе ответственности, никто не станет.

Остапов, согласившись со словами офицера, кивнул ему в ответ и в ту же секунду вошли Клюев с Селезневым. Их помятые лица напомнили начальнику ГРУ о своей собственной усталости, накопленной за последние недели.

— Какие новости из Генштаба? — с плохо скрываемым нетерпением спросил Остапов. Первым ответил Клюев.

— Мы доложили о ходе операции и последних новостях от Егорова и Филиппова. Руководство оценило наши старания.

При этих словах Остапов криво усмехнулся, вспомнив как в Генштабе скептически отнеслись к идее проведения спасательной операции. Также он помнил, что именно Селезневу он обязан этой идеей. Клюев продолжил.

— Единственным негативным моментом в первой и второй операции для них стала новость о гибели девяти человек в обеих группах. Министр сообщил, что Президент потребовал информировать его каждые два часа о ходе эвакуации.

Клюев глубоко вздохнул.

— Отныне контроль будет вестись с самого высокого уровня, — мрачно заметил он. — Как бы это не навредило.

— Мы можем их вытащить оттуда и это важней всего, Василий Александрович, — подбодрил Селезнев и к удивлению самого Клюева уверенность генерал-майора передалась и ему.

— Николай Федорович прав, — согласился Остапов, — до того момента, пока мы не перестали влиять на ситуацию, наше ведомство в состоянии повернуть ситуацию в свою пользу и для этого у нас есть самое главное — время.

Свой вывод Селезнев сделал на основании информации о местонахождении обеих групп и высокой вероятности их прибытия в пункты назначения вовремя. Естественно в Зоне это был огромный риск.

* * *

"Дошли!" — на секунду с облегчением подумал Филиппов, но немедленно взял себя в руки. Еще рано праздновать, в Зоне что угодно может произойти в любую секунду, особенно часто плохое случается в самый неподходящий момент наименьшего ожидания. Он дал команду рассредоточиться и обследовать пункт эвакуации. Поляна метров двести на двести была чем-то вроде огромного пепелища, на котором вся трава была выжжена вследствие воздействия огромной температуры. Любой, даже малоопытный, сталкер заподозрит в этом активность одной из множества видов термических аномалий, которая растратила энергию и со временем деактивировалась. Температура здесь когда-то была столь высока, что от росших раньше деревьев не осталось и следов — только огромное черное пятно на земле, окруженное жутковатым лесным массивом. Грушники оперативно взялись прочесывать местность с помощью детекторов на обнаружение возможных аномалий и в своих поисках оказались правы. Только одна треть этого пятна пригодна для посадки вертолета, вся остальная площадь плотно усеивалась маломощными жарками, от которых колыхание воздуха без тепловизора можно заметить с расстояния не более пяти-шести метров. Впрочем, малая мощность не означала отсутствие серьезной угрозы в этих аномалиях, отнюдь, они могли сделать барбекю из любого, кто в них угодит.

Обозначив у себя на электронных картах границу безопасной области, Филиппов с другими бойцами группы ушли под укрытие кустарника, чтобы не попасть в поле зрения человека или мутанта. Самонин все время находился рядом с тем, кто по его мнению был командиром всех этих людей. Как и солдаты, он залег среди лесной чащи и, перетерпевая боль в руке, внимательно наблюдал за поляной в надежде, что больше не увидит какой-нибудь отвратительной твари, населявшей эту землю. Тем временем связист группы установил антенну и начал сеанс связи.

* * *

Судя по всему, у Барса вновь началось кровотечение и он стремительно терял силы. Его поддерживали Араб с Князем, которые и сами были не прочь рухнуть возле какого-нибудь пня и пролежать в беспамятстве сутки-другие. Егоров понимал существенную потерю во времени из-за ранения Барса и в конце концов его несли все без исключения. Усталость притупляла ум и не давала максимально сосредоточится на анализе обстановки. Теперь гнавшиеся за ними фанатики уже особо и не старались скрыть свое преследование, что отчетливо слышалось по топоту минимум двух десятков пар ног и хрусту ломающихся веток под ними. Это означало наличие хороших следопытов в их отряде, способных не только вычислить количество человек в группе преследуемых, но и определить направление ее хода, а также узнать физическое состояние людей, входивших в ее состав. Само собой, опытный следопыт мог определить и присутствие в группе раненого человека, который существенно замедлял ее продвижение. Майор понимал всю скверность положения, равно как и неспособность в нынешнем состоянии заметать следы своего передвижения, о чем фанатики наверняка прекрасно знали. Время и обстоятельства работали против командира и его людей, грозившие окончательной утратой инициативы. Боевики фанатиков со звериным чутьем ощущали уязвимость жертв (по-другому они вряд ли воспринимали кого-либо) и неустанно продолжали их преследование, до тех пор пока они не попадут им в руки и не взвоют от уготованных им страданий.

Шедший впереди Меткий, дал команду остановиться, увидев метрах в ста опушку леса, за которой начинался участок лесостепи. Сталкер доложил об обнаружении искомого пункта сбора, сохраняя предельную осторожность, ведь никто точно не знает, какие жители могут скрываться в столь ранний час, когда их жертвы, как правило, еще малоактивны.

— Вы двое останетесь здесь, — приказал Егоров Арабу с Барсом, а сам вместе с Князем и Метким ползком добрался до окраины леса, прикрываясь высокой жесткой травой. От земли шла дымка, сквозь которую пространство просматривалось довольно ограниченно, не дальше, чем на пятьдесят-шестьдесят метров. Егоров подал условный сигнал со своей рации и остановился, прислушиваясь к любым звукам, доносившимся из наушников. Ожидание вознаградилось и в эфире раздался один длинный тон-сигнал.

— Хвала Зоне! — прошептал майор и по закрытому каналу на выбранной частоте произнес:

— Девятый, говорит Первый, как слышно, прием?

Последовало молчание и секунды томительного ожидания.

— Первый, здесь Девятый, слышу отлично, прием, — наконец отозвались по рации.

— Говорит Первый, выходите к западному краю открытого участка. Ориентир — самое высокое дерево в округе. Как поняли, прием?

— Вас понял, выдвигаемся, конец связи.

"Значит лейтенант жив" — произнес про себя Егоров. Теперь они смогут организовать оборону плацдарма, с которого их должны будут забрать. Мысли майора прервал выход в эфир Араба на общей частоте, который с тревогой в голосе сообщил то, чего грушники опасались больше всего.

— Говорит Четвертый, с северо-запада приближается отряд противника, дистанцию оцениваю в двести метров, прием.

— Говорит Первый, принято. Всем подготовиться к обороне места эвакуации, конец связи. — Майор повернулся к Меткому и быстро произнес:

— Сталкер, слушай мой приказ. Мы будем сдерживать их столько сколько сможем, пока ты будешь разведывать участок метров двадцать в длину и ширину, чтобы в нем не оказалось ни единой аномалии. Если не найдешь, тогда тут же сообщишь, ясно?

— Так точно, командир, — ответил Меткий.

— Что с твоим КПК?

— Его сломали.

— Вот, возьми мой, — майор передал устройство Меткому. — Когда на электронной карте отметишь выбранную область, то по моему сигналу зажги эти фальшфейеры по ее периметру. Без них вертолет не сможет приземлиться.

Егоров передал сталкеру пару своих сигнальных пиротехнических устройств и еще два Князя, но едва Меткий собрался выйти в открытый участок, как заметил с его стороны приближавшиеся к ним четыре фигуры. Сталкер среагировал незамедлительно.

— Вижу четверых, дистанция пятьдесят метров.

— Не стрелять! — шикнул Егоров и по рации сообщил: — Внимание, мы здесь, огонь не открывать, повторяю, огонь не открывать.

— Принято, — ответили по радиоканалу.

Первым на встречу своей четверке бойцов вышел лично Егоров и Ворон, походивший в своей экипировке на киборга, и с неподдельной радостью поприветствовал майора.

— Мы думали вы все погибли, командир, — сказал Ворон и пожал протянутую ему руку.

— Почти все. Десятый погиб, — с горечью сообщил Егоров. — Мужики я знаю, каково вам, но сейчас нет времени отпевать. За нами гонится отряд фанатиков, кроме того у нас есть раненый. Сейчас наша главная задача продержаться до команды эвакуации.

— Понял, командир, — ответил Ворон и без лишних слов последовал с остальными за ним. Меткий кивнул новоприбывшим и бегом отправился на поиски безопасного места для посадки вертолета. Уже выбежав из леса, он услышал автоматные очереди, но не остановился ни на миг. Теперь ему предстояло сделать то, за что его во многом и взяли — выискать аномалии. От него зависело, сможет ли вертолет вывести их или станет вместе с экипажем очередной добычей Зоны.

Тем временем восемь грушников, вместе с раненым Барсом, организовали оборону последнего рубежа против напора наступавших, чей главарь сейчас вел свою беспощадную стаю. Старший сержант Сысоев по прозвищу Фауст, выполнявший в группе роль связиста, по приказу своего командира и при помощи спутниковой радиостанции отослал нужное сообщение, а затем, спрятав антенну, присоединился к огненному шквалу, обрушенному на фанатиков.

* * *

Независимо друг от друга за девять и пять минут соответственно до образования окна между полетами спутников в штаб-квартиру ГРУ пришли сообщения от групп специальной разведки. Тогда по закрытому каналу на приграничные с Зоной базы были отданы необходимые приказы и в воздух поднялись две бронированные винтокрылые машины, которые немедленно направились в нужный район. Кроме них были отправлены еще четыре аналогичных вертолета с целью запутать противника относительно планов операции.

— Прокладка маршрута готова? — спросил пилот одного из летающих "терминаторов", сбавляя скорость до ста пятидесяти километров в час.

— Завершена, — подтвердил второй пилот и взглянул на монитор, где в графическом виде отмечались границы действия аномалий. — Начинаю отсчет: пять, четыре, три, два, один — проход Периметра!

— Принято, курс два-девять-ноль.

В грузовом отсеке в молчаливом ожидании сидело двенадцать десантников, облаченных в защитные костюмы. Каждый думал о том, что их может ждать там, в глубине Зоны. Командование им сообщило о необходимости прикрыть некую исследовательскую группу военных сталкеров-контрактников, о подробностях миссии которых ничего не говорилось. В конце концов командованию виднее, зачем понадобилось их высылать за этими проводниками, на официальном уровне названные ими же нелегальным сбродом, нарушителями особого режима, а на деле парней, используемых чуть ли не в половине спецопераций в Зоне. Впрочем, в вопросах практичности высшее командование порой проявляло не меньшую изобретательность нежели политики. Правда ни тем, ни другим не доводилось лететь в трясущимся вертолете в самое жерло запретной территории и уже тем более они никогда не видели разорванных тел своих напарников. Высылали только тех, кто уже прошел круги ада и не раз смотрел смерти в глаза. Десантников подбирали как раз по такому признаку и встреча с псевдособаками или прочим зверьем не станет для них неожиданностью. Вертолет несколько раз провел ложное зависание, чтобы любой, кто следил за его полетом не мог разгадать подлинный замысел действий его пилотажной группы. Один раз даже пришлось снизиться буквально до двух метров над землей в той части, где отсутствовали аномалии, чтобы создать впечатление, будто здесь шла настоящая высадка, после чего вертолет взмывал вверх, поднимая вокруг себя облако пыли. Иногда маршрут менялся и по непредвиденным обстоятельствам.

— Крепче держитесь, сейчас начнется настоящая болтанка, — сообщил пилот по внутренней связи и буквально в ту же секунду произошла резкая смена направления полета и десантники с трудом удержались на сиденье. Вертолет облетел целый конгломерат гравитационных ловушек, которые своим притяжением могли превратить даже такую бронированную машину в смятую консервную банку. Один из бойцов взглянул в иллюминатор и заметил, как одна из аномалий, мимо которой они только что пролетели, вспыхнула странным красновато-фиолетовым заревом, от которого словно отделилась едва заметная граница ударной волны, через пару секунд достигшей вертолета. Мощнейшая встряска — и командир десантной группы подумал, что с такими пируэтами они могут не долететь к цели, но когда-то и его спасали из задницы, в которой он и еще двадцать солдат по вине командования ждали такой же вертолет. Ему никогда не забыть с какой радостью он улегся на полу в десантном отсеке и после вылета из опасной зоны заснул, проспав до конца полета. С тех пор экипаж спасателей для него стал столь же родным как брат и сестра в Ростове-на-Дону, откуда он был родом, поэтому командир мысленно обратился к тем, кого нужно было забрать из пасти Зоны.

"Держитесь мужики, осталось совсем немного"

* * *

Одновременно с двумя вертолетами для эвакуации вылетело еще четыре винтокрылые машины. Три радара, два из которых принадлежали американским вооруженным силам в двадцати километрах от Периметра Зоны, засекли шесть движущихся целей. Операторы этих РЛС определили азимуты целей и расстояние до них, после чего информация об объектах была передана в штаб-квартиру НАТО в Брюсселе и начальнику разведки J-2 Европейского командования вооруженных сил США — сокращенно EUCOM — с штаб-квартирой в немецком Штутгарте. Если в первом случае натовские аналитики лишь отметили у себя повышенную активность русских, но не придали данному факту особого внимания, то во втором случае все было наоборот. Информацию о вылете вертолетов отослали в РУМО, которая попала к главе этого ведомства вице-адмиралу Тауэру. Сами сведения ничего не говорили о целях вылета вертолетов, тем более, судя из данных, они летели с временным интервалом и разными путями. Хотя, не исключил вице-адмирал, русские могли специально провести такой маневр. Он связался с директором ЦРУ по защищенной линии, которому также были направлены данные с радаров.

— Есть идеи, Ллойд? — мрачно поинтересовался Тауэр, не став тратить время на приветствие.

— Да, с высокой вероятностью это может быть группа эвакуации тех, за кем мы охотились, — Паттерсон догадался о смысле вопроса звонившего. — Но мы не знаем наверняка. В трубке послышался вздох.

— Я не о том. Эти "вертушки" в секторе русских и мы не можем просто так их сбить. Это прямая военная агрессия, — напомнил Тауэр, прекрасно понимая, что Паттерсону были хорошо известны недопустимые последствия таких шагов.

— Знаю. Держу пари, они сделают несколько обманных маневров, прежде чем мы, возможно, узнаем точку эвакуации. При услови, если есть кого эвакуировать.

— Как на счет президента?

— Я сам доложу ему в Белом доме. Надеюсь, мои слова прозвучат убедительно.

— Могу ли я чем-нибудь помочь?

— Спасибо, Уильям, но не в этот раз. Сейчас важнее всего завершить начатое и если мы справимся, то нам простят все былые неудачи, — о том, что произойдет в случае провала, Паттерсон продпочел вслух не говорить.

— Тогда до связи и удачи тебе, Ллойд.

— Спасибо, — произнес директор ЦРУ и положил трубку.

Тауэр раздраженно отбросил телефон в сторону и откинулся назад. Он представил, как он сидит на заседании комитета сената по разведке и члены комитета сверлят его своими взглядами, засыпая каверзными вопросами с целью изобличить главу РУМО и вынудить его не только уйти в отставку, но и отправить за решетку за нарушение прямого запрета Конгресса. "Не лучший способ закончить карьеру" — подумал Тауэр, но тут же мысленно отмахнулся от такого вывода. "Чушь, — заключил он. — После дела Иран-контрас хоть кто-то понес наказание? Если не считать условных сроков для некоторых его участников, то это и "наказанием" назвать нельзя". Вице-адмирал понимал, что в интересах национальной безопасности в таких делах часто не наказывают, однако данный вывод не мешал ему подумать над планом "Б", если из него все-таки постараются сделать козла отпущения. Тауэр не знал, что в другом здании директор ЦРУ размышлял над тем же самым.

* * *

Найти подходящую площадку было задачей весьма непростой и Меткий пригнувшись искал вместе с детектором границы аномалий, большая часть из которых оказались потерявшими свою мощь воронками, разбросанными совершенно беспорядочно, без ярко выраженных концентрированных областей. Несколько минут сталкер пытался хотя бы наметить площадку, но все попытки оканчивались неудачно, тем более он не знал, есть ли у фанатиков снайперы и на всякий случай старался не слишком высовываться над травой. В таких условиях поиск давался куда труднее, но Меткий не останавливался ни на секунду. Весь мир для него превратился в одну единственную цель — сделать возможной посадку спасательного вертолета, без которого они все здесь подохнут. Особенно к этому подстегивала перестрелка, усилившаяся настолько, что звуки пальбы, казалось, полностью слились в единый нескончаемый шум. Пару раз он едва не почувствовал на себе удар от срабатывания воронки, успев перекатиться в сторону, что спасло от сломанных ребер или чего похуже. В наушниках раздался голос командира.

— Сталкер, что там с площадкой?! — орал Егоров, с трудом слыша собственный голос от грохота автоматных очередей.

— В поиске! Здесь аномалий немеряно! — прокричал в ответ Меткий и подумал, какой долбанный умник наметил приземление вертолета в Северных землях?

Пауза и секунд двадцать в эфир никто не выходил, пока вновь не послышался голос Егорова.

— Поторопись! У нас только один шанс выбраться отсю... твою же... Четвертый!

Меткий остановился, напряженно вслушиваясь в эфир, но больше голос командира не доносился.

— Первый?! — молчание. — Первый!!

Не зная точно, что случилось, сталкер продолжал поиски и с большим трудом все же обнаружил более-менее подходящий участок, расположенный между семью воронками, отмеченными специальной программой детектора. Теперь надо просто дождаться вертолета, но Меткий услышал жуткий грохот со стороны спецов, где показался огненный столб от взрыва. Точного времени прибытия сталкер не знал, но понимал, что сейчас любой ствол будет не лишним при обороне. К своим Меткий дополз по-пластунски, зная как просто схватить пулю под плотным огнем противника. Заметив впереди одного из бойцов, сталкер с удвоенной энергией пополз к нему и, укрывшись за одним из стволов, перехватил автомат и крикнул:

— Что с остальными? — вопрос утонул в грохоте очереди, поэтому пришлось повторить и только со второй попытки боец заметил сталкера.

— Какого хрена ты здесь делаешь?! Тебе же сказано искать поляну для вертолета!

— Я ее нашел и отметил границы у себя на карте, а где командир?

Крики угроз вперемешку с трескотней стрельбы прерывали разговор и сталкер, осторожно выглянув, сделал несколько выстрелов в сторону противника.

— Чего?! — переспросил боец.

— Где командир?! — повторил вопрос Меткий.

— Слева от тебя, видишь?

Сталкер повернул голову и заметил, как командир группы лежал лицом вниз метрах в пятнадцати возле дерева и никак нельзя было понять, мертв он или в отключке. Недалеко от него красовалась дымящаяся воронка от взрыва, похожего на выстрел реактивного пехотного гранатомета. Решение Меткий принял мгновенно.

— Прикрой меня! — бросил сталкер.

— Чего? Спятил что ли?! А-а чтоб тебя... Пошел, пошел!!! — крикнул спец и открыл шквальный огонь по неприятелю. Меткий сделал быстрый рывок, услышав, как пули выбивали фонтанчики земли рядом с ним и в последнюю секунду выполнил нечто вроде кувырка, оказавшись рядом с командиром. Перевернув его на спину, сталкер бегло осмотрел его, но никаких видимых повреждений или кровотечения не заметил. Когда Егоров слегка приоткрыл глаза, Меткому стало ясно, что скорее всего дело в контузии.

— Какого ты здесь дела... ох... вертолет... должен скоро... — Слова командира путались и теперь он никак не мог осуществить связь. Более того, ситуация ухудшалась с каждым мгновением, а всю группу от противника теперь разделяло не более пятидесяти метров. Поискав глазами кого-либо из спецов, Меткий на общей частоте произнес:

— Нужен связист, повторяю, нужен связист. Первый не в состоянии выходить в эфир.

— Одиннадцатый, я Шестой, нахожусь слева от тебя, видишь меня, прием? — голос принадлежал Фаусту, чего Меткий не знал.

— Да, — ответил Меткий, как только обнаружил бойца.

— Мне нужно, чтобы ты взял огонь на себя, иначе я не смогу выйти на связь, как понял?

— Принято, Шестой, постараюсь сделать все возможное, — сказал Меткий и открыл короткую очередь в сторону фанатиков, на которую ответили в два ствола. Тактически у противника имелось существенное преимущество, поскольку они поняли, что раз их жертвы не отходят назад, то для этого имелась веская причина. За разведчиками находилось открытое пространство, наполненное аномалиями с одной стороны, с другой их жали фанатики. Рассредоточенная группа оказывала отчаянное сопротивление, но силы были не в ее пользу и неизвестно сколько они смогли бы продержаться под огнем отморозков. Сбоку один из спецов — в костюмах бронезащиты они выгляди одинаково — открыл огонь из ручного пулемета, но вскоре свинцовый дождь из него остановился, показывая окончание патронов.

"Где же носит эту команду эвакуации?" — мелькнуло в голове сталкера.

В этот момент в наушниках Фауста, чья рация была настроена на частоту, которой пользовался Егоров, послышался незнакомый голос.

— "Клинок", я "Сокол-десять".

— "Сокол-десять", я "Клинок", — немедленно ответил Фауст, уже зная, что к нему обращается командир экипажа вертолета.

— Девять-четыре, — произнес пилот. Цифры представляли собой команды из таблицы связи и означали оценку обстановки.

— Шесть-семь, — ответил связист, имея ввиду невозможность эвакуации в данный момент из-за активных действий противника.

— "Клинок", я "Сокол-десять", повторите, прием.

— Сокол-десять", я "Клинок", повторяю, шесть-семь, прием.

— Принято "Клинок". Действуем согласно пять-ноль, двенадцать-восемь, конец.

* * *

Последняя команда подразумевала огневую поддержку и командир экипажа, просканировав установленными на вертолете детекторами пространство, подтвердил точность маршрута, составленного "Небесным взором". С высоты нескольких сот метров, да еще в условиях далеко не лучшей видимости, обнаружить перестрелку в лесу очень трудно, поэтому экипаж не знал точное местонахождение группы.

— Я "Сокол-десять", укажите семь, — произнес пилот, говоря о местоположении противника.

— "Сокол-десять", высота 149, 51 градус 39 минут 17 секунд северной широты и 29 градусов 31 минута 50 секунд восточной долготы. Мы в ста метрах к югу, прием.

— "Клинок", вас понял, держитесь.

Вертолет увернулся от очередной электры и сделал заход, чтобы выйти на ударную позицию.

— Подготовить пулеметы, — произнес командир и бортовой техник встал за пулеметную установку на корме.

— К бою готов, — подтвердил он, взявшись за оружие калибра 12.7 миллиметра.

Когда вертолет был выведен на оптимальный угол, он завис в двух километрах от места боя.

— Веду поиск цели, — сообщил второй пилот, выполнявший роль оператора ракетного комплекса "Штурм-ВМ" с термобарической боевой частью. В отличии от своих собратьев, этот был оснащен двухступенчатой ракетой 9М114Ф, предназначенной для поражения ДОТов или живой силы противника. Теперь, зная точное положение отряда, штурман при помощи тепловизора переднего обзора опознал и скопление значительных вражеских сил.

— Вижу цель, — сообщил второй пилот, — готов наводится.

— Начинай, — ответил командир экипажа.

Пилот-оператор совместил специальную фиксированную метку на дисплее с целью и выбрал нужный режим программного наведения на нее. Мгновенно лазерный дальномер определил расстояние до объекта и на экране высветилась информация для выхода в безопасную зону. Первый пилот лишь немного отвел назад вертолет, стараясь чтобы метка с целью оставались в нужном квадрате.

— Ушла в право, — сообщил оператор и тут же скорректировал ее управляющими рычагами, пока метка и цель вновь не совместились. Вдруг сработал сигнал тревоги, показывая, что вертолет начинает медленно относить в сторону.

— Куда нас уносит?! — воскликнул командир и второй пилот немедленно поднял глаза на монитор, на котором красным цветом выделилась опасная локация.

— Гравихват! — с едва сдерживаем ужасом произнес оператор. — Он нас притягивает, нужно срочно покинуть область его действия!

— Нельзя! — рыкнул командир. — У них в низу нет времени, надо стрелять сейчас!

— Но...

— Это приказ! — сказал первый пилот и посмотрел на своего напарника так, что в сравнении с этим взглядом гравихват показался не столь страшным.

— Есть, товарищ командир, — с легкой дрожью в голосе произнес оператор и заметил, как на дисплее появилась команда "ПУСК РАЗРЕШЁН". — Пуск!

Команда от бортовой системы управления передалась по кабелям в трубе в продольной оси ракеты внутри камеры сгорания двигателя и, отделившись, она устремилась к земле. Оператор заметил, что линия визирования из-за затягивания вертолета аномалией, сильно отклонилась

— Уходит в сторону!

— Саня, выравнивай ее! — заорал первый пилот.

— Не могу, мы слишком сильно сместились!

— Тяни сильней!

Буквально за полсекунды до столкновения, оператор рывком рычага выровнял положение линии и ракета, оставив за собой шлейф раскаленных газов, со сверхзвуковой скоростью взорвалась буквально в пяти метрах от главаря фанатиков, который даже не успел отреагировать и был убит еще до того, как успел это осознать. Вместе с ним в область поражения попали еще двенадцать человек и только через семь секунд чудовищный громоподобный раскат дошел до ушей экипажа вертолета.

— Цель поражена! — сообщил оператор, но первому пилоту было не до того. Он перевел двигатели на полную мощность и многотонный "терминатор" потихоньку, с большим трудом, начал преодолевать колоссальное тяготение, создаваемое гравитационной аномалией.

— Ну же, давай родной, пошел-пошел-пошел! — в эти слова пилот, казалось, вложил все свои душевные силы и массивная летающая машина, словно услышала своего командира и оторвалась от невидимых пут, уносивших ее к своей погибели.

— Так держать, — радостно произнес оператор, почувствовав, как ослабела сила, едва не сплюснувшая их несколько секунд назад. Но командир понимал, что рано праздновать победу и вышел на связь.

— "Клинок", я "Сокол-десять", девять-четыре, прием.

— "Сокол-десять", я "Клинок", два-один, конец.

— Я "Сокол-десять", четырнадцать семь, повторяю, четырнадцать семь, конец, — ответил командир экипажа и направил вертолет к поляне.

* * *

Взрыв привел к значительному ослаблению интенсивности огня со стороны наступавшего противника, но вопрос заключался в том, насколько этого хватит или у фанатиков имелись дополнительные резервы. Боеприпасы заканчивались, отчего Меткий с разочарованием посмотрел на единственный оставшийся магазин к своему автомату, но через несколько секунд выпустил короткую очередь по врагу.

— Сталкер, беги к посадочной зоне и укажи ее огнями! — в наушниках голос грушника Меткий едва услышал из-за собственной стрельбы, но все же верно понял приказ.

— Прикрой меня! — крикнул он и кинулся к поляне, на ходу из подсумков доставая сигнальные шашки. В этот раз добраться к обозначенному месту было проще, поскольку на электронной карте Меткий указал не только само место для вертолета, но и безопасный путь к нему.

— Сталкер быстрее, вертолет уже над тобой! — подгонял Фауст.

Взглянув в верх, Меткий увидел метрах в семидесяти над собой вертолет, с которого вели пулеметный огонь по фанатикам. Гул винтов становился все сильнее, когда сталкер встал в первой точке и, сняв специальный колпак с фальшфейера, он резко провел его концом по терке на колпаке. Из сигнального устройства тут же пошли искры и повалило ярко-красное пламя с дымом.

"Первый готов"

Положив горящее пиротехнического устройство, он установил остальные в нужных точках и отошел по безопасному пути. Заметив отмеченную область, первый пилот вертолета, с трудом удерживая под контролем летающую машину, принялся снижаться. Это и без того непростое занятие осложнялось восходящими потоками воздуха от срабатывавших "жарок" и "воронок", что стало одним из непредвиденных факторов, которые следовало на будущее учитывать. Если, конечно, будущее наступит.

— Десантной группе приготовиться, — сообщил второй пилот, глядя на приближение земли. Наконец, он заметил человека в защитном костюме, который пригнувшись стоял в десятке шагов от места приземления. От винтов исходил мощный вихрь, заставлявший пригибаться высокую траву и Меткий увидел, как вертолет завис приблизительно в метре над землей. Открылись боковые двери и из грузового отсека стали выпрыгивать облаченные в защитное обмундирование вооруженные солдаты. Махнув им рукой, сталкер дождался пока первый из них в камуфляжном костюме не подбежал к нему.

— Идите цепью точно за мной, здесь полно аномалий! — крикнул он первому встречному бойцу и тут же стал уводить десантников в сторону обороняющихся грушников. Несмотря на удар с воздуха, плотность огня вновь усилилась, что говорило о возможной поддержке, которую получили фанатики, но теперь при помощи десантной группы у грушников появился шанс выбраться из этого пекла. Ее бойцы немедленно заняли боевые позиции, а их командир вместе с Метким подбежал к внушительному дереву, где сталкер оставил Егорова.

— У нас двое трехсотых, это — командир группы, — сталкер указал на майора, — он без сознания и не может самостоятельно передвигаться.

— Понял, — ответил десантник, — забирайте своих раненых, а мы прижмем этих уродов!

Сталкер кивнул и схватил Егорова.

— Говорит Одиннадцатый, — произнес в эфир Меткий, назвавшись своим позывным, — срочно нужна помощь, я один не вытащу Первого.

Оценив, ситуацию, несколько грушников уже успели отыскать сталкера и совместными усилиями взяли за руки и за ноги майора. Тем временем враги приблизились настолько, что можно было услышать их команды.

— Валите скорее! — голос принадлежал командиру десантников и Меткий под свист пуль вместе с бойцами стал отходить к вертолету по безопасной тропинке, хорошо заметной на стоптанной траве.

— Напрягитесь мужики, осталось немного! — крикнул один из грушников, но Меткий его не узнал. В груди все горело от интенсивности бега, а под костюмом, казалось, семь потов сошло, и вот впереди уже была видна открытая боковая дверь откуда выглянул кто-то из экипажа, подзывая их рукой. Последние метры — и сталкер запрыгнул внутрь вертолета. Изнутри он подхватил Егорова и вместе с другими бойцами затянул майора, уложив его на пол грузового отсека. Пришедшая на помощь группа солдат, отходила по узкой тропинке к вертолету и представляла превосходную цель для атаковавших, поскольку десантникам не было где укрыться, а пространство для любого маневра до предела ограничивалось аномалиями. Причуды Зоны буквально не давали сделать лишний шаг в сторону без риска погибнуть в адском пламени "жарок". Укрывшись за деревьями, фанатики обстреливали отступавших и, как заметил сталкер, трое или четверо солдат погибли, скошенные смертоносным огнем.

— Заходим, заходим! — подгонял оставивший свой пулемет бортовой техник и помог грушникам втащить раненного Барса, а затем и остальным забраться внутрь вертолета.

— Где мы? — очнулся Егоров и осмотрелся по сторонам. На нем уже не было противогаза и майор растерянно вертел головой по сторонам. — Нас эвакуируют?

— Да, командир, — ответил Фауст и глянул на остальных.

— Девять! — закончил подсчет техник. — Все, кроме шестерых из штурмовой группы, в сборе.

— Четверо погибли, — отозвался кто-то и выглянул через дверь вертолета. — Не отстреливайтесь, просто бегите!

Меткий посмотрел наружу и разглядел бежавших двоих из оставшихся солдат. В суматохе боя бегущий впереди боец не заметил, как начал смещаться в сторону.

— Вернись назад на тропу! — что есть мочи крикнул Меткий и махнул рукой в ту сторону, куда следовало вернуться. Боец увидел знак, но из-за инерции не успел должным образом отреагировать и влетел в еле заметное колебание воздуха, которое через секунду словно вжалось в одну точку, а потом плотной ударной волной разорвала человека. В стороны на много метров вокруг разлетелись только его ошмётки.

"О нет..." — мысленно произнес Меткий.

Бежавший сзади десантник заметил шокирующее зрелище, но выдержки и мозгов ему хватило, чтобы не останавливаться и уже через несколько секунд он запрыгнул в вертолет.

— Есть! Командир на месте, — сообщил техник и тут же дал команду: — Взлетаем!

Вертолет рывком принялся набирать высоту, а по его корпусу едва не отбивали чечетку пули, выпущенные внизу фанатиками, одна из которых разбила иллюминатор, но не задела никого внутри. Пилот развернул машину и на предельно возможной скорости стал уводить "терминатор" от опасной области, а через пару минут вышел на выбранный курс.

Меткий чувствовал смертельную усталость, но еще больше его посетила странная отрешенность. Сейчас он летел вместе с людьми, от подобных которым он когда-то вместе с прочими нелегалами уходил по Зоне, а теперь стал полноценной частью их команды. Он не был за пределами Периметра уже очень давно и факт скорой встречи с Большой Землей вне пределов Зоны, воспринимался им с изрядной долей волнения. Группе удалось добыть информацию и улизнуть из костлявых рук смерти и, глядя как Первому и раненному бойцу оказывали медицинскую помощь, сталкер надеялся, что жертвы и затраченные усилия были не напрасными. Заметил он и мрачное выражения лица командира десантников, который молча, но выразительно окинул взглядом людей, в спасении которых принимал непосредственное участие. Потерять пятерых человек в одной операции — это было слишком. Меткий понимал чувства десантника, поскольку и сам раньше терял своих боевых товарищей. Поэтому, чтобы там в рюкзаке не находилось, оно должно стоить отданных за него жизней.

А пока сталкер, не взирая на адреналин после недавнего боя, провалился в черную бездну, в объятьях которой он так давно хотел оказаться.

* * *

Никогда в своей жизни Самонин не мог бы подумать, что вид вертолета будет радостнее всего, чего он когда-либо видел. Подразделение, с которым он сейчас наблюдал за спуском винтокрылой машины, заняло круговую оборону возле площадки с зависшим над ней вертолетом и высматривало в лесу любой намек на угрозу. Навстречу им выбежала еще одна вооруженная группа людей и кто-то из них подхватил под руку Самонина, сопроводив до самого летательного аппарата. Он послушно последовал за ним и с превеликим трудом запрыгнул внутрь, смотря как остальные тоже забирались в предвкушении скорейшего вылета из ненавистной им Зоны. Алексей хотел было снять маску и нормально вдохнуть воздух, но присевший рядом один из бойцов, входивший в спасательную команду, проверил его дозиметром и отрицательно покачал головой.

— Лучше потерпи еще немного, так безопасней, — сказал солдат и по-дружески похлопал по плечу инженера. Тот послушно кивнул в ответ, ощущая, как по телу распространяется нервная дрожь и он, сжав кулаки, старался не показывать свое волнение и страх.

"Неужели этот кошмар закончится? Я просто не могу поверить... Домой, домой"

Он посмотрел на командира отряда и тот, словно угадал его мысли подмигнул ему, что было заметно даже через смотровое стекло противогаза. Вертолет качнуло и, наконец, настал долгожданный миг, когда они вылетят и больше никогда не вернуться сюда. Никогда.

Как только в голове Самонина эта мысль окончательно закрепилась, произошло то, чего он никак не мог ожидать и чего не хотел бы увидеть ни за что на свете. Не успев закрыть боковую дверь, стоявший возле нее член экипажа был буквально сбит с ног одной из тех тварей, которые разорвали биолога Руденко.

— Не стреляйте или мы перебьем друг друга! — заорал Филиппов, схватив существо за правое псевдокрыло. Ему на помощь кинулись остальные бойцы, но яростное сопротивление мутанта не позволяло его хоть как-то скрутить и вытолкнуть наружу. Вертолет стремительно набирал высоту, а по внутренней связи раздался голос первого пилота:

— Какого хрена у вас происходит?! Нас болтает как... вот чёрт!!

Резкая смена курса привела к тому, что все, включая и дико ревевшую тварь, повалились на правую сторону. Самонин увидел, как мутант резко дернулся вперед и вцепился в того самого солдата, который проверял его дозиметром двумя минутами ранее. Существо вгрызлось ему в противогаз и сквозь шум двигателя, криков, мата и грохота падающих тел, послышался хруст, а секундой позже тварь буквально вырвала лицо десантника. На противогаз Самонина попала его кровь пока одновременно с этим несколько человек наносили твари колотые раны своими ножами Она словно обезумела в попытке добраться до жертв, а ее рукокрылья вцепились в мертвое тело бойца, увлекая его за собой. Филиппов воткнул нож почти на всю длину лезвия в зверя, а затем руками со всех сил потянул на себя. В этом ему помогли еще трое человек и тварь ощутила сильнейшую боль. Усилия грушников принесли плоды и, наконец, ее уволокли к выходу, откуда внутрь влетал ветер. Стрелять все еще опасались, тем более основная борьба разворачивалась в той стороне, где был экипаж. Очередная встряска заставила упасть на пол почти всех, за исключением Самонина и одного из десантников, успевших ухватиться за угол. В результате инженер оказался ближе всех остальных к автомату, выпущенному из рук одним из бойцов и скользившему по металлическом полу в зависимости от угла крена вертолета. Оценив ситуацию, Алексей кинулся за ним, слыша за спиной голоса сразу нескольких человек.

— Что ты делаешь?! Не вздумай стрелять!! — едва ли не хором кричали они, но Самонин об этом даже не думал. Грушники пытались вытолкнуть тварь, однако усилий было явно недостаточно, чтобы справиться с разъяренным порождением Зоны. Кто-то из них попытался достать пистолет и открыть огонь с тем расчетом, чтобы выпущенные пули в существо, прошив его тело, вылетали наружу через проем за ним, а не срикошетили внутри отсека вертолета, но из этого ничего не вышло — в тряске и запале борьбы пистолет упал и укатился в сторону. Тогда Самонин что есть мочи заорал:

— Автомат!

Филиппов мгновенно понял задумку инженера и отпрянул от твари.

— Бросай! — крикнул он.

Алексей тут же отреагировал и здоровой рукой кинул оружие капитану ГРУ, который снял с предохранителя автомат и дал команду:

— РАЗОЙДИСЬ!!! — в тот же миг державшие тварь бойцы, бросились в разные стороны, а Филиппов выпустил очередь в жуткое порождение Зоны. Две пули выбили кусок черепа уродливой головы, а следующие пробили оба его сердца. Потеряв остаток сил, существо разжало хватку своих пальцев с мощными когтями и выпало, поглощенное наступившим туманом. Спецназовцы немедленно задвинули дверь и устало повалились на пол. Погибшего десантника обернули в спальный мешок возле стенки.

— Доложите обстановку, — затребовал командир вертолета.

— Подверглись атаке мутанта, погиб один человек, — сообщил один из военных. Пилот произнес ругательство, услышанное всеми и после короткой паузы тихо сообщил: — Летим домой, парни.

Филиппов присел рядом с Самониным и одобрительно похлопал его по плечу. В ответ инженер лишь устало кивнул.

— Спасибо тебе, парень, если бы не ты, неизвестно, чем бы все закончилось. А теперь постарайся заснуть, это тебе сейчас надо больше всего.

Оставив наедине Алексея, капитан ушел к своим, а изумленный Самонин, наконец впервые полностью осознал ненапрасность всех стараний и жертв. Пережитое за последние две недели привело к полному бардаку в голове и до слов этого человека, инженер не знал, как ему быть после пройденного кошмара.

"Неужели жизнь может быть настолько безумной?" — спросил он себя. Единственное, чего ему больше всего хотелось, чтобы усилия сотрудников комплекса, а также Руденко, погибших под ракетным ударом спецназовцев и этого десантника не пропали даром. Так не должно быть, ведь нельзя просто бросить стольких людей на смерть, а может даже на нечто худшее, чем смерть? В истории имелись прецеденты, но Самонину искренне хотелось верить, что сейчас все будет по-другому и, глядя на мужественных людей, пришедших за ним в самое сердце тьмы, он в этом окончательно убедился.

* * *

Поступившая на командный пункт информация о безопасном нахождении обоих вертолетов, принесла колоссальное облегчение и Селезнев на минуту закрыл глаза от морального переутомления.

— Товарищ генерал-майор, — обратился к нему один из офицеров, — получены последние данные.

— Докладывайте капитан, — ответил Селезнев, быстро придя в себя от радостной новости.

— Товарищ, генерал-майор, идея выслать дополнительно четыре вертолета для введения в заблуждение противника сработала. Мы не зафиксировали ни единого вылета натовской авиации. Сейчас все шесть наших вертолетов пересекли Периметр. Два из них с группами разведчиков направились к четырнадцатой военной базе седьмого приграничного участка. Общие потери группы Егорова — два человека, потери группы Филиппова — шесть, столько же погибших десантников. Егерь выжил.

Селезнев почувствовал, как участилось его сердцебиение. Вместе с Егоровым летел Пророк — человек, которого он, можно сказать, выпестовал. Знать, что он был жив и выполнил задание — ощущение непередаваемое. Увидев красноречивый взгляд стоявших рядом Остапова и Клюева, он глубоко вздохнул и остальные заметили, как его лицо просветлело, словно генерал очнулся от длительного кошмарного сна и с пониманием улыбнулись. После этой необходимой паузы шеф ГРУ отдал приказ:

— Подполковник, распорядитесь, чтобы всем обеим группам оказали всю необходимую помощь. Категорически запретить кому бы то ни было расспрашивать о целях, миссиях и материалах, собранных группами в Зоне. Ответственность возложить лично на начальника базы.

Офицер отдал честь и ушел выполнять приказ. Кирилл Петрович повернулся к своему заместителю и Селезневу.

— О результатах спасательной операции я и Василий Александрович лично доложим в Генштабе и Президенту. Вы оба — молодцы, я знал, что могу на вас рассчитывать. Пока рано делать окончательные выводы, но, полагаю, Николай Федорович, ваша позиция об использовании агентуры в сталкерской среде найдет нужное понимание в высших эшелонах власти. Теперь отдохните.

— Так точно, Кирилл Петрович. Разрешите идти?

— Ступайте, — ответил Остапов, смотря в след Селезневу. Впервые у него появилась надежда на появление шанса выкрутиться из сложившегося положения. Погибло много славных парней, отдавших жизни за один-единственный шанс сделать неожиданный ход в этой партии Большой игры, который застанет противника врасплох. Наверняка такого шанса больше не будет, подумал Остапов уже сидя в своем просторном кабинете. Противник умен и опасен, пусть на этот раз нам удалось вырваться вперед и немного отквитаться в первую очередь за счет работы одного агента и случайно выжившего в бойне инженера, но вряд ли он позволит себе не сделать должные выводы и отныне будет готов к любым поворотам.

Начальник военной разведки просмотрел справки, присланные ему штабными офицерами, отсеявшими для высокого начальства информацию наибольшей важности из аналитических отделов. Особое внимание привлекли сообщения из США и Ирана, которые заставляли как минимум обратить на них внимание больше, чем обычно. В докладе не упоминались источники и способы получения информации, но подозрительные и не совсем понятные шевеления в иранском руководстве, а также резкая активизация американской и британской агентуры в Тегеране заставляли задумываться о возможных серьезных событиях, которые могут последовать в дальнейшем.

"Последние заявления рахбара и вся активность Госдепартамента мало чем отличаются от их предыдущей риторики, но похоже, что в этот раз все по-другому"

По мере того, как Остапов читал аналитические сводки, у него все больше росло ощущение чего-то очень нехорошего. Все его инстинкты, опыт и знания в один голос говорили, нет, кричали и требовали уделить более пристальное внимание этим фактам. Следствием подобных размышлений стал запрос на более подробное ознакомление со всеми сообщениями, полученными по указанным в сводках каналам. Через час он будет полностью погружен в их изучение, а пока Кирилл Петрович вновь достал папку с материалами под заголовком "Черный орёл".

* * *

Вашингтон

Отвечать на телефонные звонки рядовому сотруднику страховой компании было делом привычным, особенно, когда требовалось разъяснить некоторые особенности работы деятельности компании, и мужчина, взяв трубку телефона, как всегда, по-деловому произнес затертые до дыр слова.

— Офис "Вашингтон Лайф", — в его голосе слышалась усталость от своей работы.

— Можно мистера Райли? — спросил женский голос.

— Извините, но вы ошиблись, — ответил мужчина.

— О, прошу прощения, видимо я что-то перепутала. Всего доброго.

Раздались гудки и страховщика вдруг проняло до самых костей. Он с опаской посмотрел на телефонную трубку, словно от нее исходила угроза, а затем аккуратно положил ее назад и откинулся на спинку своего вращающегося стула. Почувствовав появление испарины на лбу, мужчина достал из нагрудного кармана пиджака платок и вытер капли проступившего пота. Впервые за все время его работы связным, перед ним возникла угроза разоблачения.

"Такого просто не может быть! — подумал страховщик. — Только не со мной!". До этого момента вся угроза представлялась ему чем-то эфемерным, совершенно нереальным особенно с ним, заурядным человеком и простым винтиком в огромной системе. Воображение моментально нарисовало картину, как сотрудники ФБР приходят за ним домой и на глазах у жены и двух малолетних сыновей арестовывают его и увозят на допрос. Это означает конец всего того, ради чего он пошел на согласие работать за деньги, ведь он лишь хотел обеспечить своих детей достойным образованием, которое стоило так дорого. Впервые за все время мистер Райли пожалел о согласии на сотрудничество, не успев потратить ни единого цента из тех денег, которые за него получил. Мужчина сглотнул, вдруг почувствовав жжение в груди и нехватку воздуха. Старясь не привлекать внимание, он встал и быстрым шагом направился мимо офисов своих коллег в сторону туалета.

— Эй, Джерри, сыграем сегодня в боулинг? — окликнул его старый приятель, но мужчина не обратил на него никакого внимания и зашел внутрь помещения с обозначением "WC" на двери. К облегчению внутри никого не было и связной подошел к умывальнику перед зеркалом. Набрав в руки воды, он тщательно умылся, но общее состояние от этого не улучшилось. Сердце в груди бешено замолотило одновременно с ощущением сильной отдышки, быстро переросшей в удушье. Мужчина содрогнулся от приступа сухого кашля и почувствовал, как теряет сознание от чего рухнул на пол, так и не успев добраться до двери. Десятью минутами позже его друг обнаружил тело мужчины и немедленно позвал на помощь, а еще через двадцать минут приехавшие медики констатировали летальный исход вследствие острой сердечной недостаточности, которую связной скрывал как от своей семьи, так и на работе, боясь угрозы увольнения.

* * *

— Вы знаете, сейчас пик популярности таких костюмов прошел, но все еще остается в ходу. Да, конечно. Если вас у вас появятся еще вопросы, я с радостью буду готова помочь вам. До свидания.

"Теперь все кончено" — подумала Кэтрин и посмотрела на улицу через стекло витрины. Для осенней поры стояла чудесная погода.

* * *

Вашингтон

Одной из тех вещей, которые Джанет любила едва ли не больше всего на свете, было принятие ванны. Ни одна процедура не подходила лучше для релаксации, чем нагретая до нужной температуры вода и возможность побывать в ней час или больше. Накопленная усталость давала о себе знать, а напряжение, ставшее частью ее существования, требовало чтобы с ним считались. Френсис не знала, смогла бы она пробыть на свободе, не умей как следует расслабляться. Для этих целей в ванную было налито ромашковое масло, отлично подходившее для снятия головной боли и нервного напряжения. Затем, скинув с себя свой домашний халат, она легла в ванную и закрыла глаза от блаженства, которое постоянно испытывала в такие моменты. Чтобы никто не нарушил ее покоя, она отключила свой телефон, предавшись полной безмятежности. Казалось, все проблемы на свете, вся тяжесть работы отходили на второй план, растворялись в приятном тепле, проникавшим в ее тело. Головная боль, сопровождавшая на протяжении целой недели, неожиданно пропала, будто некий целитель прикоснулся своей рукой к ее голове. На время мир больше не казался чем-то опасным, сосредоточением противостоящих друг другу сторон, а больше походил на нечто мягкое и теплое, в которое можно укутаться без страха получить вред от него. При такой мысли женщина слегка улыбнулась от собственной наивности, находившей на нее в такие минуты. Какие наркотики, какой алкоголь! Разве вся эта гадость может сравниться с этими бесценными минутами? Да никогда! Где-то так и рассуждала Френсис, хотя сейчас ей просто хотелось полностью отключиться от реальности и беззаботно предаться охватившему ее блаженству. Такое полусонное состояние она продержала еще час. Порой Френсис включала тихую музыку (обязательно классическую) и под волшебные мелодии Чайковского или Штрауса усиливала приятные ощущения, но сейчас ей почему-то хотелось побыть в тишине.

Когда настало время прекратить процедуру, Джанет потянулась за полотенцем и, выбравшись из ванны, тщательно им вытерлась. Через десять минут она, приведя себя в порядок, высушила волосы и посмотрела в свое отражение в зеркале, в котором только сейчас заметила прибавление пары морщин. Хмыкнув, Джанет подошла к своему рабочему столу и включила на нем свой компьютер без подключения к Интернету. Подумав с минуту над содержанием теста, который предстояло ей набрать, женщина защелкала клавишами.

"Последний опыт с объектом КА-084, прошедший тройной этап трансмутации под воздействием наносекундного лазерного импульса, сумел поглотить до семидесяти восьми процентов энергии. Наблюдаемое явление сопровождалось побочным эффектом в виде выделения неизвестного нейротоксина..."

Написание полного отчета заняло два часа и еще столько же ушло на верстку и перепроверку. В конце концов, Джанет не хотела невольно дезинформировать русских, хоть и понимала, что каждую ее букву, цифру или знак проверят с наивысшей тщательностью. После завершения всей работы она как обычно сохранила на отдельную флэш-карту сам файл и зашифровала его специальной программой. Наконец, работа была закончена, после которой каждый раз Френсис не покидало ощущение, будто ее заставили пробежать кросс по пересеченной местности — столь изматывающе действовало написание донесения. После короткой паузы она снова проверила текст и, убедившись в отсутствии ошибок и наличии четкой последовательности выводов, женщина достала флэш-карту. Для хранения носителя использовалось неприметное потайное местечко в паркете возле стены своей спальни, куда помещался носитель в миниатюрном футляре. Оттуда его всегда можно было довольно быстро достать и в случае надобности изъять карту с последующим уничтожением информации на ней.

Взглянув на настенные часы, Джанет заметила, что сейчас шел второй час ночи и ей следует немедленно ложиться спасть, если она не хочет опоздать на работу.

* * *

— И над чем это она так долго работала? — удивился агент ФБР, сидя в неприметном фургоне в ста метрах от дома Френсис.

— Может, проверяла очередные расчеты, — предположил его напарник, всматриваясь в монитор, куда приходила картинка со скрытой камеры наблюдения, установленной напротив рабочего стола женщины. — В конце концов, у одинокой женщины ее лет выбор должен быть невелик.

— У нее никого нет? — зевнул первый агент.

— Мы проверили — никаких постоянных встреч. С бывшим мужем она связи не поддерживает. Во всяком случае с их номеров не поступало звонков друг другу, равно как и обмена письмами по электронной почте.

— Анализ соцсетей проводили?

— Ими она не пользуется, что вполне логично с учетом ее образа жизни и постоянной занятостью.

Второй агент встал со стула и постарался размять затекшие ноги. По этой причине он больше всего ненавидел данный аспект своей работы. Кому понравится часы напролет подсматривать за кем-то в фургоне, где даже нельзя встать во весь рост?

— Легла спать? — спросил второй агент.

— Похоже на то. Завидую ей.

— Не ной и лучше налей еще кофе. Черт, да у меня на него скоро выработается аллергия.

Оба оперативника устали, но похоже, решили они, пока у них будет возможность по очереди вздремнуть, а скрытые камеры, установленные в отсутствие Френсис двумя специалистами беспристрастно запишут все. Им пришлось хорошо постараться, чтобы не оставить следов своего пребывания и не попасться на какой-нибудь прием, по которому объект разработки может понять, что в его отсутствие у него дома кто-то побывал. Однако сотрудники обладали достаточным опытом в подобного рода операциях и не допустили ошибок, столь свойственных новичкам в их работе. Кроме того, у женщины, пришедшей усталой с работы, уровень внимания существенно падал, что было совершенно естественно. Эти два фактора оказались ключевыми, о чем Френсис не подозревала.

* * *

Рано утром записи с камер наблюдения просматривал в техническом отделе лично Джон Фостер. Техникам объяснили важность информации, которая может быть получена в ходе изучения записей, относящейся к категории совершенно секретной, что, впрочем, было лишним, ведь техники и сами знали, что за разглашение всего увиденного им грозит очень длительный срок в тюрьме строгого режима. Остановившись на том моменте, когда женщина начинала что-то набирать, Фостер прильнул к монитору.

— Можете приблизить? — спросил он у техника с длинными волосами, собранными в тугой хвост.

— Да, — последовал незамедлительный ответ. — Еще одну секунду... готово!

Теперь набранное Френсис стало немного размытым, но вполне разборчиво отображалось на экране. Провернуть такой фокус позволяла высокая разрешающая способность камеры и ее близость — не более четырех метров — до монитора, за которым сидела женщина.

— Прочесть сам текст возможно? — поинтересовался Боб, стоявший рядом с Фостером, на что техник вполне определенно ответил:

— Не все, но если поиграть с контрастом совместно с использованием программ обработки, думаю, у нас получится.

— Хорошо, — спецагент похлопал по плечу специалиста. Затем сделав знак Бобу, они отошли в другой конец помещения.

— Есть что-нибудь по ее заместителю? — полушепотом, дабы никто из посторонних не мог услышать, спросил Фостер.

— Нет, — однозначно ответил Боб. — Ничего подобного он не делал. Занимался бытовыми делами по дому, поиграл с детьми и лег спать в половину двенадцатого. К своему компьютеру даже не подходил, записей на бумаге не оставлял.

— Ясно, продолжайте наблюдение. Нужно узнать, чем он занимается.

Вернувшись к техникам, оба спецагента еще раз просмотрели запись в ускоренном режиме. Ничего особенного не происходило до того момента, пока Джон не сказал "стоп", когда заметил на экране, как Френсис достала какой-то предмет.

— Что у нее в руках?

— Флэш-карта, — ответил техник. Такие используют в качестве электронного носителя.

— Это я знаю, — раздраженно ответил фэбээровец, которому не нравились эти умники, принимавшие его за ископаемое прошлого века. — А куда она ее относит? — спросил он, глядя как женщина в своем домашнем халате достала предмет и, положив его в футляр, унесла в другую комнату. — Где план дома?

— Вот он, — ответил Боб, разложив на столе схему. — Точками отмечены положения камер наблюдения. Здесь ее кабинет, а выйти из него направо относительно камеры она могла только в свою спальню.

— Там у нас камер нет?

— Ни одной. Во-первых, отсутствует подходящее место, а во-вторых, маловероятно, чтобы она там могла заниматься своей работой. Кроме того, установка камеры в комнате, где человек бывает чаще всего и знает ее лучше любой другой, существенно увеличивает шанс случайного обнаружения устройства.

Фостер покачал головой.

— Над этим следует поработать. Если она перенесла на карту памяти секретные данные, то непонятно зачем. В исследовательском центре есть строгие правила, касающиеся их работы и в них нет пункта, где разрешалось бы выносить с собой или переносить любую информацию такого рода на другие носители вне лабораторий. Сам по себе данный факт дает основания для расследования, но для чего ей понадобилось потратить несколько часов неизвестно на что? Если данные секретные, то почему их надо сохранять на отдельный носитель? Если она хочет его передать, то нашей задачей становится поиск ответов на вопросы "кому?" и "с какой целью?". Наконец, где и когда должна состояться встреча?

— Нужно тщательно обследовать спальную в ее отсутствие. Там может находиться тайник. — Боб поднял голову и приглушенно спросил: — Джон, неужели мы вышли на след?

— Рано делать такие выводы, сначала убедимся в своей правоте. Пошлем парней, пусть обыщут там все с максимальными мерами предосторожности.

— Хорошо, — согласился Боб. — Что скажем начальству?

— Я сам доложу директору о ходе операции. Интуиция мне подсказывает, что после просмотра этих материалов он без разговоров даст свое согласие.

Доселе сидевший за компьютером техник, подозвал обоих агентов к себе с выражением явной озабоченности.

— Эй парни, вам следует взглянуть на это.

Оперативники подошли к нему и посмотрели на текст, набранный им из того, что он смог рассмотреть на экране монитора Френсис.

— Пока это все предварительно, однако складывается впечатление, будто она пишет кому-то отчет. Вот смотрите. "Со всей уверенностью можно утверждать, что описанный цикл испытаний может быть полезен для исследований в области защитных свойств материалов. Об их применении судить не мне, но, надеюсь, они послужат благим целям в противовес тем, которые ставят перед собой их нынешние заказчики". Как вам?

Спецагенты переглянулись.

— Молодец, но тебе известно, каковы будут последствия, если ты...

Техник непринужденно улыбнулся.

— Сэр, я не первый раз занимаюсь такой работой и если вам нужно, чтобы я держал язык за зубами, то можете быть спокойны.

— Хорошо, продолжай работу, — ответил Фостер и вместе с Бобом вышел из лаборатории. Улучив нужный момент, когда рядом никого не было в коридоре штаб-квартиры ФБР, Фостер остановил своего напарника и полушепотом спросил:

— Каково твое мнение? — во взгляде своего шефа Боб заметил азартный огонек настоящей ищейки, которая вышла на след добычи.

— Если это она, то у нас есть шанс проследить всю цепочку, вплоть до резидента. — Боб запнулся, когда мимо них прошла милого вида сотрудница, которой двое бывалых спецагента вежливо кивнули.

— Правильно, — произнес Фостер, провожая взглядом стройную брюнетку, но тут же вернулся к теме. — Предположим, Френсис и есть тот самый источник, который мы ищем, а информация на электронном носителе предназначена для связника. Стал бы ты на ее месте записывать секретные данные на него, чтобы потом их передать?

По выражению лица Боба проступило понимание направления мыслей Фостера.

— И держать в доме такую улику против самой себя? Нет. Значит, вскоре она должна будет ее передать.

— Вот именно, — подтвердил Фостер, — не имеет смысла писать отчет, если не собираешься его как можно скорее передать, ведь чем дольше носитель с отчетом находится в доме, тем выше вероятность обнаружить его при раскрытии, а значит, есть шанс найти стопроцентную улику против нее.

— Но если Френсис уже предупредили или предупредят в ближайшее время? Тогда нам не удастся проследить за ней.

— Полагаешь, следует быть готовыми к тому, что ее кураторы сумеют догадаться о провале своего агента?

— Если благодаря ее информации им удалось вычислить группу наемников в Зоне, значит, им может быть известно о выживших среди них. Следовательно, логично предположить способность ее кураторов догадаться о наших выводах, значит, они вполне могут дать сигнал агенту залечь на дно и не высовываться. Однако по какой-то причине этого еще не случилось и тот факт, что Френсис не уничтожила улику, дающую основание подозревать ее в причастности к работе на иностранную разведку, подтверждает такое предположение. Нужно действовать и быстро.

Фостер кивнул. Он уже знал, что делать.

* * *

На работу Джанет выезжала всегда заблаговременно, поскольку ей не хотелось гнать как угорелой, предпочитая спокойную и неспешную езду лихачеству на дороге. И так ежегодно на автострадах гибло людей больше чем на иных войнах, причем такая тенденция имела место по всему миру. Само собой в пробке стоять она не горела желанием, но уж лучше потерпеть минут двадцать, да ознакомиться через планшет с последними новостями, чем команда спасателей с помощью домкрата будет вытаскивать ее изувеченное тело из разбитой машины после аварии. Утром, как и было обещано синоптиками, хлестал дождь, заливавший смотровое стекло, постоянно протираемое дворниками. Джанет почему-то нравилась такая погода, хотя и не была в восторге от перспективы бежать с зонтом под ливнем от стоянки до главного входа в исследовательском центре, куда она сейчас ехала. Голова была занята множеством мыслей, которые не давали ей покоя. Она просчитывала наперед, как пойдет на встречу со связным, каким путем на этот раз подъехать к магазину одежды, ведь ей четко объяснили необходимость избегать одних и тех же маршрутов, не действовать шаблонно настолько, насколько это возможно. Время шло, но казавшаяся бесконечной пробка и не думала исчезнуть. Решив поискать в Интернете информацию о причине столпотворения на дороге, Френсис только сейчас обратила внимание, что ее телефон все это время был отключен. Она нажала нужную кнопку, после чего прозвучал сигнал включения и тут же на экране высветились три пропущенных звонка с одного и того же незнакомого номера. Как только Френсис вознамерилась перезвонить на него, то немедленно услышала знакомую мелодию звонка. Нажав "принять", она произнесла:

— Алло?

— Мисс Хопкинс?

— Нет, — Джанет осеклась и взглянула на часы — четверть восьмого утра. Это был сигнал. — Вы ошиблись, — ответила она, едва сдерживая дрожь в голосе.

— Я звоню на номер один, двести два, ноль, четыре, четыре пять, девять, шесть, восемь?

— Вы перепутали две последние цифры.

— Тогда прошу прощения. Всего доброго. — Звонок оборвался.

— И вам всего... — медленно проговорила Джанет. Звонок, в котором спрашивали некую мисс Хопкинс и ошибка в номере, с семи до восьми утра в любой день означал крайнюю степень угрозы. Френсис словно током прошибло. Мысли пришли в неописуемый хаос, закружившись в голове диким хороводом и не собирались остановиться ни на секунду.

— Дура! Какая же ты дура! Какого черта надо было выключать телефон?! — обрушилась она с гневом на саму себя.

Джанет только колоссальным усилием воли удалось взять себя в руки, а гудок ехавшей сзади машины окончательно привел ее в чувства.

— Ты что заснула?! — гневно выкрикнул какой-то мужлан, сидевший за рулем черного "Седана Инфинити".

"Карта памяти!" — вспомнила Джанет. Если на нее могли выйти, то нужно в первую очередь избавиться от карты, где хранился ее отчет русским. Не раздумывая ни единой секунды, она взглянула назад, затем вперед, заметив, что поблизости нет полицейских. Когда гудение "Седана" переросло в непрерывный гул, она вывернула влево руль, выехав на встречную полосу, которая была практически пустой, хотя это не помешало одной из редких машин, ехавших по ней в тот момент, едва не врезаться в автомобиль Френсис, но водитель в последнюю секунду успел объехать ее. Женщина надавила на газ и с предельно допустимой скоростью рванула обратно в сторону своего дома — ей не хотелось, чтобы патруль сейчас остановил ее за превышение скорости. Скорее всего камеры наблюдения, установленные на столбах, зафиксируют номер машины, но это уже будет неважно. Конечно потом ей предстоит заплатить штраф или даже на некоторое время лишиться водительских прав, но в данный момент главное успеть добраться домой. Дать объяснение начальству своему опозданию на работу будет проще простого и ее обязательно поймут и простят, ведь Френсис самый ценный научный кадр, которому можно простить многое, особенно такую мелочь, как опоздание, тем более первое за все время ее работы. Она что-нибудь придумает.

* * *

— Сэр, беспилотник зафиксировал неожиданный выезд объекта на встречную полосу с нарушением правил. Сейчас она движется в направлении Роллинг-роуд.

Фостер с удивлением посмотрел на агента, дополнительно задействованного в операции.

— Почему?

— Без понятия, сэр. По нашим данным она никогда не имела проблем с вождением. В полицейском департаменте мы выяснили, что за ней не числится даже малейших нарушений. Видимо, поступить вопреки своим правилам ее заставило нечто очень серьезное.

— Ее могли предупредить, — заключил Фостер и повернулся к Бобу. — Она или ей кто-нибудь звонил или оставлял сообщение на ее электронную почту?

— Одну секунду. — Спецагент проверил через компьютер, куда сливалась вся информация о контактах Френсис. — Нет... стоп! В семь ноль пять, в семь десять и в семь семнадцать сегодня утром звонили с этого номера.

Боб ткнул пальцем в экран монитора и попросил техника воспроизвести запись разговора. Прослушав ее, глава специальной группы изменился в лице.

— Похоже на предупреждение, но нельзя исключать и совпадение.

В предположение о совпадении Фостер и сам не верил — уж слишком все накладывалось одно на другое.

— Сколько у нас времени? — бегло спросил он.

— Нисколько. Она уже у себя.

* * *

Вернуться Френсис удалось менее чем за двадцать минут, когда она подъехала к своему дому и поставила машину напротив ворот гаража. Дождь ей был на руку, ведь в такую погоду вряд ли кто-нибудь из ее соседей захочет выйти на улицу, значит маловероятно, чтобы они заметили неожиданное возвращение Джанет домой. Не взяв с собой зонта, Френсис едва ли ни бегом подскочила к двери и спешно нашла нужный ключ, который вставила в замочную скважину. Повернув несколько раз против часовой стрелки, Френсис рывком закрыла за собой дверь. Не разуваясь, женщина пробежала к себе в спальню, где тут же открыла паркет и вытащила оттуда футляр с флэш-картой. Ее действия были четкими и отлаженными и, не взирая на все волнение, Джанет ни разу не уронила единственную улику, указывающую на ее деятельность, существенно отличавшуюся от обычной работы ученого. На кухне она достала переносной USB-уничтожитель в виде десятисантиметровой прямоугольной коробки и сунула в него карту.

— Черт, да как же ты включаешься?! — воскликнула Джанет, с ужасом осознав, что давно не упражнялась в использовании этим прибором. Осмотрев черный корпус устройства, вскоре с боков обнаружились специальные переключатели.

— Вот они! — воскликнула Френсис и синхронно нажала клавиши, расположенные на противоположных сторонах.

* * *

— Она готовится уничтожить карту! — произнес Боб.

— Группам "один" и "два" — действуйте! — рявкнул Фостер.

Из припаркованных совсем недалеко от дома двух черных фургонов выбежали вооруженные команды по четыре человека в форме ФБР, бросившиеся к главному входу дома. Один из них при помощи специального тарана для взлома за пару секунд выломал дверь и внутрь дома ворвались оперативники.

* * *

После нажатия клавиш через три секунды вспыхнули красным светодиоды, ознаменовавшие, что встроенный внутри прибора генератор сильного магнитного поля безвозвратно стер установленную в нем карту вместе со всей записанной информацией. Услышав грохот выломанной двери и мужские крики, Френсис все поняла и лишь успела выдохнуть, когда увидела знак об уничтожении карты.

— Руки вверх, ФБР! — крикнул Джанет один из вооруженных мужчин и женщина, сделав недоумевающее лицо, послушно подняла руки.

— В чем дело?! — едва успела произнести она, когда ее без всяких церемоний скрутили и надели наручники.

— Джанет Джоанна Френсис, вы арестованы по подозрению в работе на иностранную разведку.

— Что?! — Джанет старалась демонстрировать максимум артистизма. — Да какое право вы имеете врываться в мой дом?!! Я гражданка своей страны и имею право знать, почему вы врываетесь ко мне без предъявления ордера!

— Ордер есть, миссис Френсис.

Голос принадлежал человеку, которого она еще не видела и двое крепких парней повернули ее лицом к мужчине в мокром плаще, с тяжелым, пронзительный взглядом, как будто смотрел не человек, а рентгеновский аппарат.

— И ордер, и доказательства вашей вины, которые вы с таким рвением пытались уничтожить. Не эту ли вещицу вы только что хотели превратить в обыкновенный кусок пластика?

Фостер двумя пальцами держал небольшой полиэтиленовый пакет с флэш-картой внутри, которую один из оперативников полчаса назад извлек из тайника и заменил на точно такую же карту, но не содержащую ни байта секретной информации. Естественно, все действия были тщательно зафиксированы на оперативную видеосъемку. Лишь на мгновение лицо Джанет Френсис дрогнуло, но тут же женщина восстановила самообладание, сделавшись несколько отрешенной. Эту промашку Фостер успел заметить и подошел почти вплотную к ней.

— Полагаю, вы знаете свои права, но если нет, то мне следует вам их зачитать. Вы имеете право хранить молчание. Всё, что вы скажете, может и будет использовано против вас в суде. Ваш адвокат может присутствовать при допросе. Если вы не можете оплатить услуги адвоката, он будет предоставлен вам государством. Вы имеете право в любой момент отказаться отвечать на вопросы. Вам ясны свои права?

Френсис отвернулась в сторону и опустила вниз взгляд. Ей хотелось в этот момент провалиться сквозь землю, превратиться в пыль, чтобы никогда больше не появиться на этой земле. Кто мог ожидать, что день, начавшийся столь обыденно и не предвещавший ничего плохого, обернется катастрофой? Сколько она себя готовила на случай провала, но даже и близко не могла представить, что все будет вот так, словно ее поймали как простую воришку и сейчас отправят за решётку. Теперь все будет по-другому. Эти подонки постараются превратить ее жизнь в кромешный ад и вытянуть из нее все. Но вы не получите такой возможности, решила Френсис, нет, вам придется постараться, чтобы вытащить из меня хоть слово. Она подняла свой волевой взгляд, посмотрев в лицо, стоявшего напротив агента.

— Да, мне понятны мои права, — с чувством собственного достоинства произнесла Джанет. Фостер кивнул и ответил:

— На этом ваша игра завершена.

* * *

Неприметная машина вряд ли могла вызвать подозрение со стороны, на что, собственно, и был расчет, поскольку сидевшим внутри трем мужчинам способность не привлекать к себе внимания была частью их подлинной профессии.

— Еще далеко? — спросил один из них своего напарника, занимавшего место водителя.

— Почти на месте, судя по GPS дом объекта расположен на соседней улице. Черт, из-за этого дождя толком ничего не видно.

Раздражение водителя двое остальных прекрасно понимали; погода стала причиной образования в городе огромных пробок, откуда каждый поскорее хотел выбраться и попасть к себе на работу. В срочном сообщении, полученном ими из Центра, абсолютно чётко указывалось предпринять необходимые меры по вывозу одного очень важного человека, но теперь попасть по забитым вашингтонским дорогам в указанное место было делом непростым. Они серьезно опаздывали и наверняка объект уже покинул свой дом, но перед тем как ехать к нему на работу следовало удостовериться, что его нет дома. У оперативников отсутствовала точная информация касательно того, когда он, а точнее она, получила условный сигнал, предупреждающий об опасности разоблачения. По этой причине логично предположить, что женщина, которую им следовало укрыть на конспиративной квартире до окончательного решения о способе ее эксфильтрации из страны, могла не выехать на работу. Естественно, у руководства имелся определенный план на такой случай, но как часто получается на практике, многие планы приходится корректировать на ходу. Никто не мог предположить, что все обернется именно так, но теперь поздно сетовать на погоду и прочие препятствия. Истинные профессионалы не ищут оправданий, а находят пути решения возникшей проблемы.

— Подъезжаем, — сообщил водитель.

Автомобиль завернул направо и сквозь занавес дождя трем оперативникам стало видно, как из дома группа людей в форме штурмовой группы ФБР уводила с собой женщину в наручниках. Впереди стояли несколько машин, у одной из которых были распахнуты задние двери откуда, судя по всему, и вышли агенты.

— Это она! — приглушенно произнес оперативник, сидевший на заднем сидении. С экрана его смартфона смотрела фотография лица женщины и он тут же ее удалил.

— Проклятье, похоже мы опоздали, — чертыхнулся водитель. — Я разворачиваюсь.

— Не вздумай! — рыкнул сидевший справа от него напарник и одновременно командир группы оперативников. — Нас заметили. Просто езжай вперед, как ни в чем не бывало.

У водителя такое решение не вызвало одобрения, но он подчинился и сделал максимально отрешенное выражение лица, стараясь походить на американца, расстроенного плохой погодой и в дополнение раздраженного внезапной возникшей помехой. Впереди два человека в форме показали, чтобы они быстрее проезжали и машина, чуть прибавив скорости, поехала дальше.

— Просто езжай вперед, — повторил командир и посмотрел в зеркало бокового вида. В его отражении он впервые на пару секунду успел взглянуть на лицо женщины, на которое упали мокрые волосы. Ему оно показалось волевым, как у несломленного человека. Секунда — и машина скрылась за поворотом.

— Мы опоздали... — гневно сказал командир и со злости ударил ладонью по "бардачку", но заставил взять себя в руки. Последовал глубокий вдох. Он был зол на себя, за провал, зол на руководство, которое слишком поздно предупредило ее вместе с ними. Больше всего оперативник не мог простить допроса и унижения этой женщины — уж этому в ФБР научились, а он со своими товарищами не сможет ей помочь. Впереди многочасовые допросы, масса хитроумных уловок с намерением запутать, заставить сделать ошибку и выжать любую ценную информацию. Теперь, если ФБР удастся ее расколоть, под угрозой раскрытия могли быть и другие люди, занимающиеся разведдеятельностью в пользу его страны. И все из-за каких-то пятнадцати минут, которые ничто не вернет.

— Быстрее едем отсюда, — мрачно произнес главный, отразив своим тоном настроение команды, — нужно как можно быстрей сообщить в Центр о провале агента.

* * *

Вашингтон

Ехать в Белый дом Риду пришлось сразу после звонка директора ФБР. Еще бы, Бюро на сей раз оказалось исключительно расторопным. Подъехав к Западному входу, его встретили двое сотрудников Секретной службы и сопроводили в Западное крыло, где проходило утреннее совещание президента. Зайдя внутрь, Рид вежливо поздоровался сразу со всеми и сел на один из двух диванов, напротив портрета Авраама Линкольна. Кроме него и президента присутствовали Паттерсон, министр обороны Дуглас — с вечно помятым выражением лица, а рядом с главой государства сидел советник по национальной безопасности Адам Джонс.

— Мы вас заждались, Уильям, — произнес президент, положив ногу на ногу. — Наверное вы уже в курсе последних новостей?

— Да сэр, — отозвался Рид, — это действительно прекрасные новости. Мы не могли представить, что сумеем обнаружить агента в столь сжатые сроки.

— События развивались так быстро благодаря действиям русских, — заметил Паттерсон. — Их атака на группу "Нептун" в Зоне способствовала ускорению раскрытия личности крота.

Президент удивленно вскинул брови.

— То есть? — спросил он. Глава ЦРУ поудобней сел на диване.

— Тот факт, что они знали где и чем занимались наши люди за Периметром во многом предопределил ход всего расследования и позволил сузить круг подозреваемых. Если угодно, то без их успеха могло и не быть нашего успеха или как минимум мы бы еще долго оставались в неведении о наличии у них столь ценного источника.

— Действительно удивительно, — задумчиво протянул Дэмпси. — Где эта женщина находится сейчас?

— У нас, — ответил Паттерсон. — Мы вместе с коллегами из ФБР плотно занимаемся этой мадам и постараемся как можно скорее выяснить, что она успела выдать своим кураторам.

— Вы утверждаете за ее вербовкой стоят русские, но прямых доказательств у вас нет, верно?

— Господин президент, есть основания считать наличие связи этой женщины с русскими, активность которых мы фиксировали в последнее время. Кстати, нам до сих пор неизвестно, удалось ли им захватить материалы работы "Нептуна" в Зоне.

Теперь лицо Дэмпси, до этого момента казавшееся сосредоточенным, исказилось и он вспылил:

— То есть по-вашему они могут получить доказательства нашей причастности к операции в Зоне Отчуждения?!

— Не совсем...

Дэмпси повернулся к Риду.

— Не вы ли убеждали меня в невозможности кого-либо узнать об отношении этих людей к нам? Да если хоть одно слово просочится в Конгресс, то нам всем грозят очень серьезные последствия!

"Даже слишком, — подумал Рид, — вы плохо представляете насколько они будут серьезными, господин президент"

— Сэр, я прошу вас дать мне возможность развеять ваши опасения, — подбирая слова произнес директор Национальной разведки. — Даже если предположить, что русским удалось захватить данные и провести их расшифровку — что очень непросто — даже в таком случае у них не будет никаких улик, которые могут однозначно указать на нашу причастность. Поэтому мы не использовали армейские спецподразделения, а задействовали частную структуру с опытом работы в особых условиях. Формально мы не имеем ни малейшего отношения к операции.

— Вы думаете сенаторам есть дело до всех этих тонкостей? Любой намек на наши тайные делишки в Зоне будет означать колоссальный скандал и мне вовсе не хочется повторить судьбу Никсона.

При упоминании человека, с которым ассоциируют Уотергейтский скандал, в конечном итоге поставившим крест на политической карьере тридцать седьмого президента США, многие мрачно усмехнулись, правда так, чтобы никто из остальных этого не заметил. Хотя само сравнение было не очень удачным, в конце концов отставке Никсона не предшествовала гибель стольких человек. Дэмпси продолжил.

— На фоне успеха мы терпим две неудачи за последние дни. Судя по всему, русским удалось вытащить своих людей из той ловушки, которую вы им уготовили.

— В этом нет стопроцентной уверенности, — осторожно заметил Паттерсон.

— А в чем вообще может быть уверенность? В восходе Солнца или в том, что мы с вами дышим воздухом?

— Сэр, — вмешался Рид, — для нас действительно оказалось неожиданностью та быстрота, с которой русские смогли отреагировать на возникшую ситуацию и это требует детального анализа, но далеко не всегда операции подобного рода получается закончить так, как они изначально планировалась. Трудно с кем-то играть в покер, имея на руках плохие карты.

— Сколько вы еще будете искать оправданий? — в голосе президента почувствовались нотки крайнего недовольства.

— Это не оправдания, а объективные причины, сэр — ответ прозвучал излишне жёстким и по взгляду Дэмпси директор Национальной разведки понял, что зашел слишком далеко. Он умолк и опустил взгляд. Наступило тягостное молчание, от которого всем стало несколько не по себе.

— Разрешите? — аккуратно спросил Паттерсон.

— Говорите, — резко бросил Дэмпси, не успев до конца отойти.

— Давайте исходить из фактов, — предложил директор ЦРУ. — Мы действительно не знаем, сумели они или нет получить данные группы "Нептун", равно как и не имеем представления о том, выбрался кто-нибудь из комплекса. Мы знаем, что русские направили свои вертолеты в Зону с неизвестной целью. Предположительно они могли эвакуировать тех, кто выжил в комплексе. Более точной информации у нас нет. Однако мы все еще владеем инициативой и время на нашей стороне. Настал час для финальной партии. Даже при условии, что им удалось хоть что-то конкретное узнать о местонахождении входа в сверхразлом, потребуется определенная подготовка к каким-либо конкретным действиям. Мы же на протяжени двух месяцев занимались разработкой плана и всесторонней подготовкой для его успешной реализации. Поэтому у нас безоговорочное преимущество. В наших руках все возможности не упустить его и сделать то, ради чего мы так долго готовились.

— Эта женщина... — Дэмпси понадобилось несколько секунд, чтобы вспомнить ее фамилию. — Френсис... Вы полагаете она не могла переданной русским информацией уровнять нас с ними в шансах?

— Безусловно, этот канал утечки оказался для нас крайне болезненным, но по моим оценкам всю критически важную информацию по интересующей нас цели предстоящей операции она выдала кураторам совсем недавно — речь идет о нескольких сутках. Я проконсультировался с нашими аналитиками — естественно, опустив подробности — и они в один голос утверждают, будто для полноценного анализа данных, при наличии нужных специалистов, понять конечную цель операции потребуется минимум неделя, которой у них нет.

Дэмпси вновь замолчал, переваривая сказанное директором ЦРУ. Время действительно поджимало и цель собравшихся у него в кабинете была лишь в получении от него разрешения. Черт, подумал он, почему, когда долго готовишься к чему-то по-настоящему важному, то в крайний момент кажется, что остается так мало времени? Впрочем, у него имелась причина для сомнения и настала пора озвучить ее.

— Мне все не дают покоя ваши слова об этом источнике, Фантоме. Господи, да кто вообще придумал ему такую кличку? — Дэмпси усмехнулся, надеясь вызвать у остальных такую же реакцию при упоминании кодового имени агента, но лишь дал почувствовать присутствующим собственную нерешительность. Все, даже советник Джонс, который, как казалось большинству журналистам и обозревателям, не мог самостоятельно пойти в туалет без указания президента, даже он заметил колебания своего шефа. Дэмпси понимал, что приказ о начале операции может стать для него точкой невозврата и инстинктивно хотел оттянуть момент принятия столь непростого решения. Все это Рид прочел по лицу президента, хотя нечто подобное предполагал в самом начале, когда умело вложил ему в голову идею такой операции. Теперь Дэмпси искал любую возможность отложить ее начало с призрачной надеждой на некое событие, способное заставить его отменить все то, ради чего в Овальном кабинете собрались высокопоставленные лица.

— Что скажете вы, Дуглас? — обратился он к министру обороны, словно хотел услышать от него аргумент, который позволит сказать "нет", но слова старого десантника, два года отслужившего во Вьетнаме, не оставили камня на камне от его надежд.

— Сэр, я не припомню настолько серьезной работы, проделанной нами за последние годы. Доверьтесь нам, наши парни отлично знают свою работу.

Переведя взгляд с министра на остальных, Дэмпси понимал, что хотел услышать нечто совсем иное, например, о проблемах с аномальной активностью Зоны, о заверениях в низкой эффективности всей затеи, преждевременном Выбросе, да что угодно, лишь бы не бравые слова о грядущем успехе. С другой стороны, если доклады, которые ему готовили Паттерсон и Рид, хотя бы наполовину соответствовали действительности, то риск и в самом деле оправдан. Именно в этот момент, президент Роберт Джозеф Демпси должен был сделать самый важный выбор в своей жизни. Даже важнее того дня, когда он со своей женой — тогда еще только будущей Первой Леди — в семейном кругу обсудил с ней свое решение идти в политику и баллотироваться на пост губернатора от Республиканской партии. Как же он тогда заблуждался, что тяжелейшим станет лишь первый шаг, а дальше он приспособится и станет легче. Если с первым он оказался прав, то со вторым однозначно нет. Легче не стало, а вес и последствия принимаемых им решений приобретали глобальный масштаб, подлинно оценить который способен только человек, оказавшийся на самом верху политического Олимпа. Мог ли он тогда себе представить, что когда-нибудь появится возможность сделать нечто такое, что позволит ему обращаться к самому себе исключительно на "Вы"?

Секунды растянутой паузы, взятой им для озвучивания своего решения, казалось, превратились в минуты, но все сидевшие терпеливо ожидали, понимая ответственность за такое решение. Никто из них не мог себе ответить, как бы он поступил, оказавшись на месте первого лица государства. Наконец, президент встал со стула и сел за свой стол Резолют, подаренный более ста лет назад королевой Викторией. Наполнив грудь воздухом, он твердым голосом произнес:

— Я даю свое согласие.

Секунду ни один из присутствующих никак не реагировал на слова Дэмпси, словно до конца никто не был уверен в его позитивном решении. По правде, так думали все, включая и вечно соглашающегося с ним Адама Джонса. Первым, кто произнес хоть какое-то слово, был Рид.

— Благодарю, господин президент, мы немедленно примемся за выполнение операции "Багряный рассвет".

— Докладывайте мне о ходе ее выполнения каждый час независимо ни от чего.

— Слушаюсь сэр. До тех пор, пока мы будем в состоянии отслеживать действия наших людей, вы будете обладать всей полнотой сведений.

Высокопоставленные чиновники встали и с молчаливого кивка, покинули рабочий кабинет президента, оставив его хозяина наедине со своими мыслями. Теперь Дэмпси охватило странное ощущение, какое бывает у людей сделавших поступок, последствия которого они смутно себе представляли. Даже затраченное время на обдумывание возможного провала могло дать однозначный ответ на вопрос, стоят ли те перспективы, в которых его убеждали, огромного риска, сопряженного с теперь уже принятым решением?..

Президент не знал, что человек, заставивший его принять такое решение, сейчас выходил из Белого дома с мыслью о наполовину выполненном задании, данном ему теневыми боссами Вашингтона. Уильяму Риду пришлось пойти на должностное преступление ради того, чтобы эти люди, представлявшие гигантские транснациональные корпорации и банки, обладавшие властью куда выше, чем президент США, смогли узнать об уникальном шансе получить крупную козырную карту в Большой Игре против своих оппонентов в элите и даже больше. Формально, никто из них не обладал допуском к совершенно секретной информации, хотя для того, кто был посвящен в хитросплетения взаимосвязей элит, данное обстоятельство могло показаться странным. Эти люди определяли политику страны и во многом всего мира, но в стремлении привести своего человека в Белый дом они выдержали борьбу со своими оппонентами, ядро которых до последнего времени составляла часть военно-разведывательного сообщества и группа очень влиятельных финансистов. Дэмпси не так хорошо подходил на роль президента, как тот же Рид, но его обожали избиратели за многие качества, важные для номинального руководителя, но не годившиеся для решения серьезных задач, поэтому приставить к нему смотрящих являлось логичным и неизбежным решением.

Сидя на заднем сидении своего автомобиля, директор Национальной разведки Уильям Рид задумчиво смотрел на проезжавшие мимо машины, пребывая в состоянии легкого возбуждения от переполнявшего адреналина. Закончив свои размышления, он дал указание водителю ехать в Лэнгли, а сам тихо сказал:

— Ну что ж, приступим.

* * *

Москва. Штаб-квартира ГРУ

— Вы абсолютно уверены?

— Да, Григорий Семенович, результаты моделирований расходятся лишь незначительно. Я до сих пор не могу поверить в то, что мы получили.

— В свете последних данных становится понятным зачем им приборы, о которых говорится в последнем донесении... Спасибо вам, я немедленно займусь написанием отчета.

Старцев положил трубку и оборвал канал защищенной связи. Не смотря на массу затраченных сил, что в его немолодом возрасте сказывается особо серьезно, он не потерял ясность рассудка. Да чего уж говорить, Григорий Семенович понимал насколько высоки ставки и времени на отдых просто не было. На его столе лежали все выкладки, полученные в ходе исследований, но собрать в одно более-менее цельное представление о сути того, с чем им пришлось столкнуться потребуются годы кропотливой работы десятков ученых из разных областей. Теперь же перед ним предстала задача всего на нескольких листах сделать краткую выжимку об их грандиозном открытии. Да чтобы его описать понадобятся десятилетия! — думал Старцев. Нужен новый понятийный аппарат, уже активно внедрявшийся для Зоны, но на выходе дававший незначительный результат, свидетельствуя о колоссальной сложности предстоящей работы и лишь начале пути в изучении Зоны. Та ее часть, которую Старцев сейчас изучал, кардинально отличалась от его "обыденной" работы с проявлениями Зоны, отчего ученый находился в некоторой растерянности от выпавшего шанса прикоснуться к неизведанному. Вряд ли вообще хоть один ученый мира находился в его положении, ведь научные открытия, изменявшие мир, не приходят как гром среди ясного неба. Их результаты внедряются в общество в течение длительного времени и Старцев сомневался, что настанет момент, когда человек уснувший сегодня, завтра проснется в другом новом мире. Если только не услышит вой сирены воздушной тревоги. Однако сейчас ученому казалось, что такой день настал, но об открытии общество не должно узнать. В последнем Старцев убедился, когда техники расшифровали часть данных добытых в Зоне, видимо, кем-то из агентов, хотя вопросы методов получения ценных сведений его мало интересовали в отличие от самой информации. Сейчас все по-другому. Теперь буквально физически ощущалась пока еще невидимая угроза, скрытая где-то в глубине Зоны, но смутные догадки Старцева под натиском новых фактов переросли в понимание возможной катастрофы. Но как объяснить на нескольких листах свои опасения и одновременно изложить их причину, если даже для описания еще не придумано соответствующего языка? Поиск нужных слов, где будет сочетаться баланс достоверности и обоснованных опасений, длился мучительно долго, поэтому несколько вариантов отчета Старцев отбросил и вновь садился за написание нового. Только после кропотливой работы он, наконец, получил такой вариант, который его хотя бы отчасти устроил. Для большей уверенности ученый, имевший наивысшую форму допуска, несколько раз перечитал документ, внося в него финальные поправки. Само собой ему придется еще не раз пояснять суть составленного отчета на высоком уровне, но и это входило в его работу. Итак:

2 НОЯБРЯ 2016 ГОДА

N0007152

ОСОБАЯ ВАЖНОСТЬ

ЭКЗ. N1

НАЧАЛЬНИКУ ГЛАВНОГО РАЗВЕДЫВАТЕЛЬНОГО УПРАВЛЕНИЯ ГШ ВС РФ

ГЕНЕРАЛУ АРМИИ ОСТАПОВУ К. П.

ПРИВОДИМ РЕЗУЛЬТАТЫ МОДЕЛИРОВАНИЯ, ОСНОВАННЫЕ НА ИНФОРМАЦИИ С БОРТОВОГО САМОПИСЦА "НЕБЕСНОГО ВЗОРА", ДОПОЛНЕННЫЕ РЕЗУЛЬТАТАМИ ДЕШИФРОВАННЫХ ДАННЫХ С ЦИФРОВЫХ НОСИТЕЛЕЙ И СООБЩЕНИИ О ХОДЕ ИССЛЕДОВАНИЙ В КОРПОРАЦИИ "ФЬЮЧЕ ТЕКНОЛОДЖИ".

ИСХОДЯ ИЗ АНАЛИЗА, ДЕЛАЕТСЯ ВЫВОД: РАЗВЕДЫВАТЕЛЬНЫЙ САМОЛЕТ-ДЕТЕКТОР "НЕБЕСНЫЙ ВЗОР" 24.10.2016 ПОДВЕРГСЯ ВОЗДЕЙСТВИЮ ПСИ-ИЗЛУЧЕНИЯ ВЕЛИЧИНОЙ ВЫШЕ ПРЕДЕЛА ВОЙТА-РАГИМОВА, СОСТАВИВШЕЙ ПО НАШИМ ОЦЕНКАМ СТО ШЕСТЬДЕСЯТ СЕМЬ СТАНДАРТНЫХ ЕДИНИЦ. НИ ОДИН ИЗ ДАТЧИКОВ ПСИ-ИЗЛУЧЕНИЯ В ЧЕРНОБЫЛЬСКОЙ АНОМАЛЬНОЙ ЗОНЕ В МОМЕНТ ВОЗДЕЙСТВИЯ ПСИ-ЛУЧА НЕ ЗАФИКСИРОВАЛ ВСПЛЕСКА ПОДОБНОЙ АКТИВНОСТИ. КРОМЕ ТОГО, В ЗАКРЫТОМ ВОЗДУШНОМ ПРОСТРАНСТВЕ НАД ЗОНОЙ НА ТОТ МОМЕНТ НЕ БЫЛО НИ ОДНОГО ДРУГОГО ЛЕТАТЕЛЬНОГО АППАРАТА, ПОСКОЛЬКУ ВЫЛЕТЫ "НЕБЕСНОГО ВЗОРА" ПЛАНИРУЮТСЯ С РАСЧЕТОМ ПОПАДАНИЯ ВО ВРЕМЕННОЙ ИНТЕРВАЛ, КОГДА АКТИВНОСТЬ ПРОТИВНИКА МИНИМАЛЬНА. НА ОСНОВЕ ВЫШЕИЗЛОЖЕННОГО ДЕЛАЕТСЯ ЗАКЛЮЧЕНИЕ, ЧТО В МОМЕНТ ВОЗДЕЙСТВИЯ НА "НЕБЕСНЫЙ ВЗОР" ПСИ-ИЗЛУЧЕНИЕ БЫЛО УЗКОНАПРАВЛЕННЫМ И СОСРЕДОТОЧЕННЫМ В УГЛЕ ПОРЯДКА ОДНОГО ГРАДУСА. СЛУЧАЙНОЕ ВОЗДЕЙСТВИЕ ТАКИМ ВИДОМ ИЗЛУЧЕНИЯ СЧИТАЕМ КРАЙНЕ МАЛОВЕРОЯТНЫМ, ИЗ ЧЕГО СЛЕДУЕТ ВЫВОД О ЦЕЛЕНАПРАВЛЕННОМ ХАРАКТЕРЕ ОБЛУЧЕНИЯ ПСИ-ВОЛНАМИ РАЗВЕДЫВАТЕЛЬНОГО САМОЛЕТА. ПРЕДСТАВЛЕННЫЕ ВЫВОДЫ ПОЗВОЛЯЮТ ИСКЛЮЧИТЬ ВЕРСИЮ О СПОНТАННОМ ВЗАИМОДЕЙСТВИИ ИСТОЧНИКА ПСИ-ВОЛН (ДАЛЕЕ — АЛЬФА-ИСТОЧНИК) С ЭКИПАЖЕМ. КРОМЕ ТОГО, АНАЛИЗ ХАРАКТЕРИСТИК ПСИ-ИЗЛУЧЕНИЯ (СМ. ПРИЛОЖЕНИЕ N1) ПОЗВОЛИЛ ОЦЕНИТЬ ПАРАМЕТРЫ АЛЬФА-ИСТОЧНИКА. НА МОМЕНТ ЕГО АКТИВНОСТИ ОТ 24.10.2016 ДОПЛЕР-ЭФФЕКТА НЕ ОБНАРУЖЕНО, ПОВТОРЯЕМ, ДОПЛЕР-ЭФФЕКТА НЕ ОБНАРУЖЕНО ТОЛЬКО НА МОМЕНТ АКТИВНОСТИ АЛЬФА-ИСТОЧНИКА В УКАЗАННЫЙ ВРЕМЕННОЙ ИНТЕРВАЛ. ДАННЫЙ ФАКТ ОЗНАЧАЕТ, ЧТО ВО ВРЕМЯ ИЗЛУЧЕНИЯ ОБЪЕКТ НАХОДИЛСЯ В СТАЦИОНАРНОМ СОСТОЯНИИ. НАМ НЕИЗВЕСТЕН НИ ОДИН ИСТОЧНИК, СПОСОБНЫЙ ПРИВЕСТИ К ИНИЦИАЦИИ ПСИ-ИЗЛУЧЕНИЯ ТАКОЙ МОЩНОСТИ. ВО ВРЕМЯ КРУПНЕЙШЕЙ АНОМАЛЬНОЙ ЭНЕРГОАКТИВНОСТИ, ИМЕНУЕМОЙ В СТАЛКЕРСКОЙ СРЕДЕ "БОЛЬШИМ ВЫБРОСОМ", СУММАРНАЯ МОЩНОСТЬ БЫЛА НА ПОРЯДОК НИЖЕ, ЧЕМ ПРИ ИНЦИДЕНТЕ 24.10.2016, ТЕМ БОЛЕЕ В ТОТ ПЕРИОД ПСИ-ИЗЛУЧЕНИЕ НЕ ИМЕЛО ВЫДЕЛЕННОГО НАПРАВЛЕНИЯ И ХАРАКТЕРИЗОВАЛОСЬ ВЫСОКОЙ СТЕПЕНЬЮ ИЗОТРОПНОСТИ, ВСЛЕДСТВИЕ ЧЕГО ОНО НЕ ОКАЗАЛО ЗАМЕТНОГО ВЛИЯНИЯ НА ОРГАНИЧЕСКИЙ МИР ЗОНЫ. ОЦЕНКА ВРЕМЕННЫХ И СПЕКТРАЛЬНЫХ ХАРАКТЕРИСТИК ИЗЛУЧЕНИЯ ДАЛА ОСНОВАНИЕ СЧИТАТЬ, ЧТО АЛЬФА-ИСТОЧНИК НЕ МОЖЕТ БЫТЬ МНОЖЕСТВОМ ОБЪЕКТОВ, ПРОЯВЛЯЮЩИХ СИНХРОННУЮ АКТИВНОСТЬ И ДЕЙСТВУЮЩИХ КАК ЕДИНОЕ ЦЕЛОЕ. АНАЛИЗ СПЕКРТА ПСИ-ИЗЛУЧЕНИЯ (СМ. ПРИЛОЖЕНИЕ N2) ПОЗВОЛИЛ ВЫЧИСЛИТЬ НИЖНЮЮ ГРАНИЦУ РАЗМЕРОВ ОБЪЕКТА. НА ОСНОВЕ РАСЧЕТОВ, ПОЛУЧЕННЫХ МЕТОДОМ КОВАЛЕНКО-СТАРЦЕВА, ОБЛАСТЬ ГЕНЕРАЦИИ СТОЛЬ МОЩНОГО ПСИ-ИЗЛУЧЕНИЯ ДОЛЖНА БЫТЬ СОСРЕДОТОЧЕННА В ОБЪЕМЕ НЕ МЕНЕ ОДНОГО МИЛЛИОНА ШЕСТИСТА ТЫСЯЧ КУБИЧЕСКИХ МЕТРОВ, ЧТО ВПОЛНЕ УКЛАДЫВАЕТСЯ В ТЕОРИЮ ПСИ-ВОЛН ДАЛМАТОВА. ОДНАКО ОБРАЩАЕМ ОСОБОЕ ВНИМАНИЕ, ЧТО ОЦЕНКИ ИСХОДЯТ ТОЛЬКО ИЗ ТЕХ СВЕДЕНИЙ О ПРОЦЕССАХ ГЕНЕРАЦИИ ПСИ-ВОЛН, КОТОРЫЕ НАМ ИЗВЕСТНЫ. НЕ ИСКЛЮЧЕНО, РЕАЛЬНЫЕ РАЗМЕРЫ ОБЪЕКТА МОГУТ СУЩЕСТВЕННО ОТЛИЧАТЬСЯ ОТ ПРИВЕДЕННЫХ РЕЗУЛЬТАТОВ. ТАКЖЕ МОДЕЛИРОВАНИЕ (СМ. ПРИЛОЖЕНИЕ N3) ПОЗВОЛИЛО С ВЫСОКОЙ СТЕПЕНЬЮ ТОЧНОСТИ ОПИСАТЬ УСЛОВИЯ, ВЛИЯВШИЕ НА РАСПРОСТРАНЕНИЕ ПСИ-ВОЛН И В КОНЕЧНОМ ИТОГЕ ПОЛУЧИТЬ ПОПРАВКИ С УЧЕТОМ КОЭФФИЦИЕНТОВ ОСЛАБЛЕНИЯ. СЛЕДСТВИЕМ ПРОДЕЛАННОЙ РАБОТЫ СТАЛО ОПРЕДЕЛЕНИЕ КООРДИНАТ ЭПИЦЕНТРА РАСПРОСТРАНЕНИЯ ПСИ-ИЗЛУЧЕНИЯ, ПРИХОДЯЩИЙСЯ НА 51 град. 32' 47.3" С. Ш. И 29 град. 41' 50.6" В. Д. С ОШИБКОЙ ИЗМЕРЕНИЙ НЕ БОЛЕЕ ДВАДЦАТИ МЕТРОВ. ВЕРХНЯЯ ГРАНИЦА ГЛУБИНЫ НАХОЖДЕНИЯ АЛЬФА-ИСТОЧНИКА (ГИПОЦЕНТРА) СОСТАВЛЯЕТ ТРИСТА СОРОК МЕТРОВ ПОД ПОВЕРХНОСТЬЮ ЗЕМЛИ (ОШИБКА НА УРОВНЕ ПЯТИ МЕТРОВ). В СВЯЗИ С ЭТИМ ЧРЕЗВЫЧАЙНЫЙ ИНТЕРЕС ПРЕДСТАВЛЯЕТ ИНФОРМАЦИЯ, ДОБЫТАЯ В ХОДЕ ПРОВЕДЕНИЯ ПРОЕКТА "ЧЕРНЫЙ ОРЕЛ", КОТОРУЮ СЛЕДУЕТ РАССМАТРИВАТЬ В УВЯЗКЕ С ДАННЫМИ О ПОСЛЕДНИХ ДОСТИЖЕНИЯХ СОЕДИНЕННЫХ ШТАТОВ АМЕРИКИ В ОБЛАСТИ ПСИ-ВОЛНОВОЙ ГЕНЕРАЦИИ. ХАРАКТЕРИСТИКИ РАЗРАБОТАННЫХ В США УСТРОЙСТВ ПОЗВОЛЯЮТ ЗАКЛЮЧИТЬ (СМ. ПРИЛОЖЕНИЕ N4), ЧТО ИХ КОНЕЧНЫМ НАЗНАЧЕНИЕМ ЯВЛЯЕТСЯ ВОЗДЕЙСТВИЕ ПСИ-ИЗЛУЧЕНИЕМ С ОПРЕДЕЛЕННЫМИ ХАРАКТЕРИСТИКАМИ НА АЛЬФА-ИСТОЧНИК С ЦЕЛЬЮ УСТАНОВЛЕНИЯ КОНТРОЛЯ НАД НИМ. НА ЭТО УКАЗЫВАЮТ ПОСЛЕДНИЕ РЕЗУЛЬТАТЫ ПРОЕКТА "ЧЕРНЫЙ ОРЁЛ", ГДЕ ДЕЛАЕТСЯ ПРЕДПОЛОЖЕНИЕ ОБ ОРГАНИЧЕСКОМ ИЛИ КВАЗИОРГАНИЧЕСКОМ ПРОИСХОЖДЕНИИ АЛЬФА-ИСТОЧНИКА. ПО РЕЗУЛЬТАТАМ ИССЛЕДОВАНИЙ В РАМКАХ ЭТОГО ПРОЕКТА ПРИВОДИТСЯ ЗАКЛЮЧЕНИЕ ОБ ЭВОЛЮЦИИ ОБЪЕКТА, КОТОРУЮ ОН ПРЕТЕРПЕВАЛ С МОМЕНТА ЕГО ОБНАРУЖЕНИЯ. ПОСКОЛЬКУ ИМЕЮЩИЕСЯ ДАННЫЕ О ПРОЕКТЕ НЕПОЛНЫ, НЕВОЗМОЖНО СОСТАВИТЬ ЦЕЛОСТНОЕ ПРЕДСТАВЛЕНИЕ О ДЕТАЛЯХ ИССЛЕДОВАНИЙ, НО ИЗ ТОГО, ЧТО УДАЛОСЬ ПОЛУЧИТЬ В РАСПОРЯЖЕНИЕ СОВЕРШЕННО ЧЁТКО СЛЕДУЕТ ВЫВОД О НАСТУПЛЕНИИ ТАК НАЗЫВАЕМОЙ АКТИВНОЙ ФАЗЫ, ПРИ КОТОРОЙ ОБЪЕКТ ДОСТИГНЕТ УРОВНЯ, КОГДА МОЩНОСТЬ И ЧАСТОТА ПСИ-АТАК СТАНЕТ УГРОЗОЙ ВСЕМУ ЖИВОМУ В РАДИУСЕ СОТЕН КИЛОМЕТРОВ, ПРИЧЕМ ОЦЕНКА КАСАЕТСЯ ЛИШЬ НАЧАЛЬНОЙ СТАДИИ ФАЗЫ. РАСЧЕТ, ПРОВЕДЕННЫЙ СОТРУДНИКАМИ ОТДЕЛА АНОМАЛЬНЫХ ИССЛЕДОВАНИЙ НА ОСНОВЕ ВОЗДЕЙСТВИЯ ПАРАМЕТРОВ ПРИБОРА-ПОДАВИТЕЛЯ (СМ. ПРИЛОЖЕНИЕ N5), ПОКАЗАЛ, ЧТО ЦЕЛЕСООБРАЗНОСТЬ ЕГО ПРИМЕНЕНИЯ ИМЕЕТ МЕСТО ТОЛЬКО, ПОДЧЕРКИВАЕМ, ТОЛЬКО ДО НАСТУПЛЕНИЯ АКТИВНОЙ ФАЗЫ. ПРОГНОЗ ПОВЕДЕНИЯ ИСТОЧНИКА ПОСЛЕ ПЕРЕХОДА В АКТИВНУЮ ФАЗУ НА ТЕКУЩИЙ МОМЕНТ НЕВОЗМОЖЕН. НАКОНЕЦ, В ПОСЛЕДНИХ ДАННЫХ ПРОЕКТА "ЧЕРНЫЙ ОРЕЛ" УКАЗЫВАЕТСЯ ТОЧНОЕ МЕСТОПОЛОЖЕНИЕ СВЕРХРАЗЛОМА — ВХОДА В РАЗВЕТЛЕННУЮ СЕТЬ ПОДЗЕМНЫХ ПЕЩЕР, ОБРАЗОВАННЫХ, ПО ОТЦЕНКАМ НАШИХ СПЕЦИАЛИСТОВ, ДЕВЯТЬЮ МЕСЯЦАМИ РАНЕЕ. НЕ ИСКЛЮЧЕНО, ЧТО ИМЕННО ПОЯВЛЕНИЕ ЭТИХ ПОДЗЕМНЫХ ПУСТОТ СВЯЗАНО С СЕРИЕЙ ТОЛЧКОВ, ЗАРЕГИСТРИРОВАННЫХ СЕЙСМОСТАНЦИЯМИ ПО ВСЕМУ МИРУ В ФЕВРАЛЕ 2016 ГОДА. ВСЕ ОЦЕНКИ УКАЗАЛИ НА РАСПОЛОЖЕНИЕ ЭПИЦЕНТРОВ ТОЛЧКОВ В ГРАНИЦАХ ЗОНЫ НА ТОТ МОМЕНТ. ВЕРОЯТНО, ИМЕННО СВЕРХРАЗЛОМ ДОЛЖЕН СТАТЬ ПУНКТОМ, ОТКУДА СЛЕДУЕТ НАЧАТЬ ПОИСК ПУТИ К АЛЬФА-ИСТОЧНИКУ ПСИ-ВОЛН.

ОКОНЧАТЕЛЬНЫЙ ВЫВОД

НА ОСНОВЕ ПРОВЕДЕННЫХ ИССЛЕДОВАНИЙ ДЕЛАЕТСЯ ЗАКЛЮЧЕНИЕ, ЧТО НА ТЕКУЩЕМ ЭТАПЕ НЕВОЗМОЖНО ДАТЬ ТОЧНУЮ КЛАССИФИКАЦИЮ АЛЬФА-ИСТОЧНИКУ, НО ЕСТЬ КОСВЕННЫЕ ОСНОВАНИЯ СЧИТАТЬ ЕГО КВАЗИОРГАНИЧЕСКОЙ ФОРМОЙ ЖИЗНИ, СПОСОБНОЙ К РАЗВИТИЮ И УСИЛЕНИЮ СВОИХ СПОСОБНОСТЕЙ. ИССЛЕДОВАНИЯ ПРОЕКТА "ЧЕРНЫЙ ОРЕЛ" УКАЗАЛИ НА НАСТУПЛЕНИЕ ТАКОЙ СТАДИИ В РАЗВИТИИ ОБЪЕКТА, КОГДА ОН БУДЕТ ПРЕДСТАВЛЯТЬ БЕСПРЕЦЕДЕНТНУЮ УГРОЗУ НАЦИОНАЛЬНОЙ БЕЗОПАСНОСТИ. ПРИ ЭТОМ ИНФОРМАЦИЯ, ПОЛУЧЕННАЯ СПЕЦИАЛЬНЫМИ МЕТОДАМИ, ПОЗВОЛЯЕТ ПРЕДПОЛОЖИТЬ, ЧТО СРЕДИ ЧАСТИ АМЕРИКАНСКОГО ИСТЕБЛИШМЕНТА ВЫНАШИВАЮТСЯ ПЛАНЫ ПО ОСУЩЕСТВЛЕНИЮ КОНТРОЛЯ НАД АЛЬФА-ИСТОЧНИКОМ ПСИ-ВОЛН КОЛОССАЛЬНОЙ МОЩНОСТИ. НИЧЕМ ДРУГИМ НЕЛЬЗЯ ОБЪЯСНИТЬ ПРИЧИНУ РЕЗКОЙ АКТИВИЗАЦИИ РАБОТ ПО ПСИ-ИЗЛУЧЕНИЮ И СРЕДСТВАМ ВЛИЯНИЯ НА ИХ ПРИЧИНЫ ВОЗНИКНОВЕНИЯ В ЗАКРЫТЫХ АМЕРИКАНСКИХ ИССЛЕДОВАТЕЛЬСКИХ ЦЕНТРАХ. В ЧАСТНОСТИ, ПРИБОР ПО ГЛУШЕНИЮ СИГНАЛОВ МОЖЕТ БЫТЬ ЗАДЕЙСТВОВАН ДЛЯ ВЛИЯНИЯ НА ОБЪЕКТ ДО ЕГО ПЕРЕХОДА В АКТИВНУЮ ФАЗУ С НЕПРЕДСКАЗУЕМЫМИ ПОСЛЕДСТВИЯМИ. МОМЕНТ НАСТУПЛЕНИЯ АКТИВНОЙ ФАЗЫ, НА ОСНОВАНИИ ВСЕЙ ИМЕЮЩЕСЯ В РАСПОРЯЖЕНИИ ИНФОРМАЦИИ, МЫ ОЦЕНИВАЕМ В ДВОЕ, МАКСИМУМ, ТРОЕ СУТОК, НАЧИНАЯ ОТ ТЕКУЩЕГО ЧИСЛА. КРОМЕ ТОГО, ПЕРЕД АКТИВНОЙ ФАЗОЙ АЛЬФА-ИСТОЧНИК ДОЛЖЕН ПЕРЕЙТИ В АНАКВАЗИБИОТИЧЕСКОЕ СОСТОЯНИЕ, СНИЗИВ СВОЮ АКТИВНОСТЬ В ПСИ-ДИАПАЗОНЕ, ПОСКОЛЬКУ ГЕНЕРАЦИЯ ПСИ-ВОЛН ТРЕБУЕТ ЗНАЧИТЕЛЬНОЙ ЭНЕРГИИ, КОТОРУЮ АЛЬФА-ИСТОЧНИК ДОЛЖЕН СБЕРЕГАТЬ ДЛЯ СВОЕЙ ДАЛЬНЕЙШЕЙ ТРАНСФОРМАЦИИ. ИЗ ЭТОГО СЛЕДУЕТ, ЧТО В ПОСЛЕДНИЕ СУТКИ ПЕРЕД АКТИВНОЙ ФАЗОЙ АЛЬФА-ИСТОЧНИК НЕ БУДЕТ ПРЕДСТАВЛЯТЬ ПСИ-УГРОЗЫ. ДАННАЯ ОЦЕНКА ПОДТВЕРЖДАЕТСЯ АНАЛИЗОМ МАТЕРИАЛОВ С ЭЛЕКТРОННЫХ НОСИТЕЛЕЙ, В КОТОРЫХ ПОКАЗАНО НАЛИЧИЕ ТЕНДЕНЦИИ К ОСЛАБЛЕНИЮ ПСИ-АТАК ПЕРЕД КАЖДЫМ НОВЫМ ВЫБРОСОМ. ПОСЛЕДНЕЕ ОБСТОЯТЕЛЬСТВО СВЯЗАНО С НЕБХОДИМОСТЬЮ СОХРАНЕНИЯ ЭНЕРГИИ ДЛЯ ТРАНСФОРМАЦИИ.

РЕКОМЕНДАЦИЯ.

ПРОВЕСТИ ЭКСТРЕННЫЕ МЕРЫ ПО НЕДОПУЩЕНИЮ ВЗЯТИЯ ПОД КОНТРОЛЬ АЛЬФА-ИСТОЧНИКА ПСИ-ВОЛН В УКАЗАННЫЙ СРОК.

[...]

ЗАВЕДУЮЩИЙ ОТДЕЛОМ АНОМАЛЬНЫХ ИССЛЕДОВАНИЙ СТАРЦЕВ Г. С.

С представленным докладом Остапов ознакомил Клюева и Селезнёва, поскольку они оба имели прямое отношение к обсуждаемой теме, однако кроме них на закрытое совещание пригласили и самого Старцева. Совещание проходило в личном кабинете главы ГРУ, полностью защищенном от прослушки и с гарантией, что все сказанное внутри не станет достоянием лиц, не имеющих отношения к абсолютно секретной информации. Григорий Семенович не любил эту часть своей работы, считая разговоры с неспециалистами в его области лишней тратой времени, которое можно использовать с куда большей пользой. Однако важность и этой составляющей своей работы завотделу была ясна, хотя порой объяснить суть предмета его исследований для военных и бюрократов было сложней, чем решить научную задачу. От волнения, связанного с предстоящим разговором, Старцев немного нервничал и ощущал, как у него пересохло в горле. Заметив это Селезнев налил из графина стакан воды, который Старцев с благодарностью принял.

— Значит, все намного хуже, чем мы могли себе представить? — вопрос Остапова был сродни внутреннему монологу, часть которого случайно услышали другие.

— Увы, но иного ответа я вам не могу дать, товарищи генералы, — ученый отпил и поставил стакан в сторону. — Поймите, если не отреагировать сейчас, то потом может быть слишком поздно. Пускай наши выводы даже на четверть соответствуют действительности, то и в этом случае мы столкнемся с катастрофой не просто невиданной по размаху, но гораздо хуже. По своему характеру угроза кардинально отличается от всего, с чем нам приходилось иметь дело до этого момента! Ни войны, ни терроризм, ни наркотрафик, ни психоинформационная война в ее классическом понимании не могут сравниться с этим. Чем бы ни было существо или... пусть будет объект, он или оно способно привести к таким последствиям, в сравнении с которыми все катастрофы последних лет покажутся детской забавой.

— Тогда почему американцы хотят взять его под контроль, если угроза столь очевидна? — удивился Клюев. От вопроса Старцев почувствовал себя лектором и, сложив руки на груди, он медленно взялся излагать накопившиеся у него мысли.

— Мне трудно судить о деталях мотивации Вашингтона, поскольку я не располагаю инсайдерской информацией оттуда, но не думаю, что здесь мы имеем дело с чем-то новым. На таком уровне ведется борьба за власть, информацию и ресурсы и любой способ обставить своих противников будет уместен. У них на носу выборы, значит межэлитарная схватка на фоне существующих противоречий обострится с новой силой. Представьте, как отреагирует та часть элит, в руках которой сосредоточена реальная власть, узнав об объекте с таким потенциалом?

Послушайте, речь идет о принципиально новом психотронном оружии невиданной мощности. Взяв его под свой контроль и использовав против кого угодно, можно достичь превосходства решительно во всем. Не исключено, такое оружие будет использовано против нашей страны, а ведь нас история должна была научить, к чему может привести наличие у одной из сторон мощнейшего оружия. Если подобное допустить, то в мире моментально произойдет сильнейший дисбаланс сил — и это вам известно куда лучше меня. Кто может дать гарантию, что его не пустят против России? Когда американцы создали атомную бомбу, то Черчилль предлагал использовать ее против Советского Союза. Вы считаете с той поры что-то принципиально изменилось? — Молчание. — Вот и я так не считаю.

— Значит у нас, исходя из ваших оценок, в распоряжении двое, максимум, трое суток, верно? — спросил Остапов.

— Я бы остановился на минимальном сроке, — ответил Старцев.

Воцарилась тягостная тишина. Некоторое время Остапов рассматривал фигуру составленную им из десяти пальцев. Мысли в голове у старого разведчика пока еще хаотично кружились, отказываясь выстраиваться в некую логическую цепочку, но первым молчание прервал Селезнев, обратившись к заведующему отделом.

— Давайте вернемся к фактам. В докладе вы пишите о квазиорганическом происхождении источника, хотя и данное утверждение по-вашему не является достаточно обоснованным. Но тогда с чем мы имеем дело?

Старцев пожал плечами.

— К сожалению я не занимался этим вопросом так долго, как участники проекта "Черный орел" и мне сложно что-либо утверждать однозначно. Мы лишь выдвигаем наиболее вероятное предположение на основе того, что нам известно об организмах и явлениях аномальной природы. Впрочем, даже представленные в докладе выводы дают все основания считать ситуацию экстраординарной и в высшей степени угрожающей.

Остапов кивнул и задал другой вопрос.

— Григорий Семенович, хотелось бы остановиться на приложении под номером шесть, не вошедшем в основную часть доклада, но, как нам кажется, представляющем большую важность. Не могли бы вы более доходчиво объяснить, в чем собственно суть сказанного в этом приложении, поскольку неспециалистам практически невозможно разобраться среди всех этих терминов и формул.

Страцев утвердительно покачал головой.

— Понимаю, понимаю, — спешно сказал он. — Если не вдаваться в подробности и оставить в стороне вывод Лоттера-Скочинского о локальных флуктуациях в многомерных свернутых пространствах и расширенном принципе экстремального действия...

— Григорий Семенович, — начальник ГРУ выразительно посмотрел на ученого. Старцев немного смутился.

— Простите меня, довольно трудно на пальцах объяснять такие вещи... Тогда начну с того факта, что обнаруженный пси-источник колоссальной мощности — далее предлагаю его называть как и в отчете Альфа-источником, воизбежание путанницы — имеет отдельные признаки пространственных аномалий. По нашим представлениям он не колония таких аномалий, а гораздо более сложное образование. Однако, в соответствии с теорией Далматова — тут уж извините, но без теоретических основ не разобраться — у каждой аномалии есть свой собственный источник в виде органической или квазиорганической формы жизни, который я предлагаю для простоты и условности назвать генератором. Известно, что эти генераторы способны — как бы получше выразиться? — "размножается". Само собой термин весьма условный, поскольку даже приблизительного аналога этого явления в нашем мире нет. Акт такого "размножения" проходит с помощью точек перехода — так называемых нуль-тоннелей, которые, как мы считаем, есть проявление неких свернутых от нас пространственных измерений. Пожалуй в этом отношении сказанное есть передовой край теоретической физики на настоящий момент и углубляться в эту тему просто нет смысла из-за того, что по большому счету никто ничего не знает, кроме неподтвержденных гипотез. Однако, кое-что об этих генераторах выяснить все же удалось. Например, не последнюю роль в этом "размножении" играет пси-излучение.

— То есть? — удивился Селезнев и вскинул брови. Глаза Старцева забегали, словно он искал на столе хоть что-то, с помощью чего можно было более наглядно объяснить. Наконец, он придумал:

— Пси-излучение как бы структурирует вещество — органику и в отдельных случаях неорганику — в субстанцию, способную излучать пси-волны. В научной среде такое явление называют эффектом наведенной пси-активности, по аналогии с действием ионизирующего излучения, когда некоторые стабильные ядра могут становиться радиоактивными, если их подвергнуть облучению, например, нейтронами. Естественно, механизмы наведенности пси-излучения и ионизирующего излучения фундаментально отличаются. Надеюсь, это понятно?

Все три генерала одновремнно кивнули. Старцев продолжил.

— Так вот, путем наблюдений установлено, что отдельные генераторы способны сами создавать пространственные искажения, хотя теоретического описания физическим процессам, приводящим к подобному эффекту, не существует. Вероятно, кроме пси-волн и нуль-тоннеля происходит обмен другими полями неустановленной природы, способными перекодировать вещество в организмы или квазиорганизмы, которые затем сами способны создавать пространственные аномалии. Еще раз уточню, многое основано на результатах экспедиций и полевых экспериментов в Зоне и не имеет теоретической базы. Нами лишь выдвигаются предположения, поскольку пока ничего больше предложить не можем.

— Мы это прекрасно понимаем, но предлагаю не отвлекаться, — предложил Клюев.

— Хорошо. Также замечена весьма интересная особенность: чем мощнее генератор и образуемая им аномалия, тем дальше он забрасывает попавшие в нее предметы и живые организмы. В отчете нанятых нами сталкеров подробно описывался опыт, где помещался один и тот же предмет в одну и ту же аномалию, но в разых условиях. Его то бросали, то нагревали, то охлаждали, то облучали и так далее — то есть каждый раз меняли состояние предмета и условия его помещения в аномалию. Выяснилось, что во всех семнадцати задокументированных случаях предмет неизменно появляся в одной и той же стационарной пространственной аномалии, сохраняя все свои свойства. Подобные эксперименты проводились и с другими подобными аномалиями и везде, в ста процентах опытов, соблюдалась обнаруженная эмпирическим путем закономерность. Но этим результаты исследований не ограничились. Выяснилось, что каждому генератору аномалии соответствует пси-излучение, чья мощность коррелирует с его способностью телепортировать объекты на расстояние: с ростом мощности излучения, аномалия генератора телепортирует дальше, создавая только в одной точке нашего пространства дочерний генератор аномалии меньшей мощности.

Глядя на некоторое не понимание военных, отразившееся на их лицах, Старцев поспешил дать разъяснения.

— Каждый генератор и его аномалия создает один новый генератор, но меньшей мощности. Процесс сопровождается выбросом энергии. Сами же генераторы находятся глубоко под землей и, не исключено, скрыты неизвестными полями, что объясняет трудность их обнаружения. Впрочем, нам известны случаи выявления деактивированных генераторов в виде колонии неких спор, хотя сомнительно, чтобы эти объекты были ответственны на создание нуль-тоннелей. Скорее всего в этом случае наблюдались останки самого генератора.

— Кажется, я что-то такое припоминаю в отчетах, — подтвердил Селезнёв, сосредоточненно слушая эксперта. — Сталкеры их называют чем-то вроде "губки". Практически ничего не излучают, но, насколько мне известно, их химический состав так и не был идентифицирован, что, впрочем, не мешает старателям продавать их на чёрном рынке.

— Они не излучают, потому что разрядились, — заметил ученый. — Думаю, это наиболее подходящее слово. В соответствии с последними исследованиями, генераторы способны воспроизводиться, хотя называть их формой жизни в буквальном смысле было бы неправильно. Тем не менее, для этой функции им требуется энергия, которую они берут из предметов, попадающих в зону действия создаваемых ими аномалий. Попав внутрь аномалии, предмет или живое существо обладает скоростью, а значит кинетической энергией и инерцией, которые вынуждают эту аномалию срабатывать и происходит эффект телепортации. В результате генератор поглощает эту энергию, но детали самого механизма нам неизвестны. Кроме того, наблюдения и эксперименты дали основания считать, что генераторы в некотором роде взимосвязаны между собой на фундаментальном уровне через создаваемые пространственные аномалии, из-за чего было выдвинуто предположение о едином генезисе объектов, рожденных в свернутом пространстве, откуда их и выдавил неизвестный катаклизм, приведший к образованию Чернобыльской аномальной Зоны. Причем между генераторами происходит обмен в "нашем" и в "не нашем" пространстве.

Три высокопоставленных офицера молча слушали, пытаясь переварить информацию. Казалось, все, о чем говорил Старцев не имело ничего общего с реальностью — вроде бы еще каких-то десять лет назад мир был столь знакомым и привычным, но в одно мгновение все перевернулось с ног на голову и полетело в пропасть безумия. Такое ощущение, что они собрались не на совещании в штаб-квартире военной разведки, а на симпозиуме футурологов. Но все же это была реальность. Чужая, абсурдная, наконец, новая, но реальность.

Ученый с явной экзальтацией продолжал свою речь.

— ...как показали эксперименты 2014-2015 годов в самой Зоне, разные пространственные аномалии способны обмениваться между собой информацией с огромной скоростью, поскольку их общая активность изменяется поразительно синхронно, что полностью исключает любую случайность. Однако в момент их синхронного изменения, особенно перед Выбросом, никакого всплеска электромагнитного или иного излучения от них не регистрируется. Исключение составляют пси-волны, что служит косвенным подтверждением связи генераторов через нуль-тоннели, где они, скорее всего, являются частью чего-то целого. Но и это еще не все. Сделанный вывод приводит к еще более поразительному следствию: любой генератор, возникший или созданный искусственно вне Зоны будет "знать" о существовании других аномалий в нашем пространстве практически мгновенно. Скорее всего, механизм такой связи осуществляется через нуль-тоннели путем распространия пси-волн, при помощи которых генераторы обмениваются информацией и даже способны объединяться в подобие коллективного квазиорганизма. Фактически эти объекты заняли уникальную экологическую нишу, в которой они не имют никаких конкурентов. В результате осуществляется и процесс размножения и одноврменно расширения своего ареала в нашем пространстве. Значит, если взять за основу предположение о том, что Альфа-источник из сверхразлома имеет схожее происхождение с пространственными аномалиями, то, судя из его мощности и проведенных расчетов, его дочерняя аномалия находится на расстоянии...

Ученый достал из нагрудного кармана небольшой блокнот, который использовал для разных записей, и положил его на стол, так чтобы его страницу видели все присутствующие. Обведя авторучкой два числа, он постучал по ним пальцем и произнес:

— Теперь понимаете? — на лицах офицеров отобразилось потрясение. — Первое число — расстояние, а второе — выделяемая энергия при образовании дочернего генератора, пересчитанная в тротиловом эквиваленте. Кроме того, после налаживания канала пси-связи, Альфа-источник значительно усилит свой дочерний генератор. Наконец, помимо расстояния и мощности генератора, на появление его дочернего генератора влияет наличие деформированного пространства. Это следует из эмпирической зависимости, которая ни разу не нарушалась. В ходе наблюдений выявлено, что дочерний генератор появляется ближе к другой аномалии — видимо, подобный эффект связан с наименьшими энергозатратами, так как для нарушения структуры нашего континуума необходимо затратить больше энергии, чем возле локации с уже деформированным пространством. Проще говоря, дочерний генератор появится с большей вероятностью там, где уже есть пространственная аномалия.

В этот момент Селезнёва осенило. Сопоставив все известные ему факты, генералу пришла в голову мысль, которая в начале показалась невероятной, но затем сформированная идея стала приобретать все более конкретные формы, пока, наконец, не превратилась в план. Продолжая слушать Старцева, он все больше им захватывался. Аналитический ум заработал во всю силу, просчитывая варианты, риски и... возможности.

"Да, это чертовски рисковано, — думал Селезнев, — но что если выйдет? Нужно все тщательно взвесить и обдумать... Да нет же, ничего не проверено и действовать вот так, вслепую, рискую столь многим? И все же надо хотя бы обсудить. Если сработает, то это будет действительно ход конём".

— Критически важно заметить, что нам неизвестно, является ли Альфа-источник в нынешнем состоянии конечной стадией эволюции самого себя, но его переход в активную фазу может означать незавершенность процесса его трансформации. Вполне возможно, переход в активную фазу приведет к проявлению новых, соврешенно неизученных свойств и видов его активности. На этом, пожалуй, все.

Григорий Старцев завершил свой доклад и генералы переглянулись между собой. Некоторое время сохранялось молчание из-за совершенно невероятных вещей, о которых трем из четырех присутствующих человек только что стало известно. Затем, глава ГРУ Кирилл Остапов взял слово, для прояснения позиции его ведомства, хотя слова прозвучали так, словно он в не меньшей степени хотел многое объяснить самому себе.

— Видите ли, Григорий Семенович, вы должны понять, что дальнейшие действия нашего правительства будут во многом зависеть от позиции Управления по этому вопросу, которая, в свою очередь, базируется на ваших выводах и, если они верны, потребуется задействовать очень серьезные ресурсы. Поэтому нам нужно предельно, насколько вообще возможно, точно знать, с чем в сверхразломе придется столкнуться и как именно на это реагировать.

Ученый изменился в лице. Теперь оно приобрело выражения крайней серьезности, разительно контрастировавшей с его обыденной сосредоточенностью и спокойствием. Он подался чуть вперед и упершись руками в край стола, произнес:

— Тогда передайте туда, наверх, что реакция должна быть незамедлительной. Для этого вы обладаете главным ресурсом, а именно информацией о точном местоположении входа в сеть подземных пещер, где и должен находиться Альфа-источник. Поймите, у нас слишком мало времени, чтобы проводить более тщательное исследование, но труды коллектива людей, потративших массу времени и усилий на изучение этого пси-источника, дают все основания считать катастрофу абсолютно реальной и если мы не найдем способ адекватно отреагировать на сложившуюся ситуацию, то о последствиях даже думать не хочется.

— Неужели вы считаете...

— Да, черт возьми, это существо или чем бы оно ни было, следует уничтожить любой ценой! — В глазах ученого отразился неподдельный ужас. — Если оно перейдет в активную фазу, мы все обречены!

Старцев с обессилено сел в кресло и откинулся на его спинку. Генералы обменялись встервоженными взглядами. Таких слов от ученого никто не ожидал, тем более он явно не привык ими разбрасываться. Опасность от аномальных предметов из Зоны чаще всего была опосредованной, лишь в качестве средства уничтожения в руках террористов или враждебных действий со стороны некоторых особо "дружественных" стран. В этот раз угроза была непосредственной и в определенной степени практически недостижимой. Человеческое мышление часто инертно и плохо воспринимает нечто совершенно новое, словно внутренне не может согласиться с возможностью существования чего-то, что радикально отличается от известных ему вещей и представлений о них. Поэтому грушникам было непросто свыкнуться с мыслью о существовании где-то в недрах Зоны чего-то, способного уничтожить любого из них. И эти американцы, подумал Селезнев, неужели они все же решатся на столь безумный поступок? А главное, что произойдет, если они добьются своей цели? Россия может встать перед угрозой совершенно нового типа, без возможности что-либо ей противопоставить. Селезнев красноречиво посмотрел на Остапова. То же самое шеф ГРУ увидел и во взгляде Клюева.

— Мы благодарим вас, Григорий Семенович, за проделанную работу, — произнес второй человек в иерархии военной разведки и выжидающе посмотрел на ученого. Повторять не пришлось и Страцев, тяжело встав, подошел к двери, но перед тем как выйти, устало произнес:

— Возможно, попытка уничтожения Альфа-источника обернется для нас чем-то пострашнее Большого Выброса, но выбора у нас нет. Надеюсь, вы примите правильное решение.

Он вышел за дверь, оставив трех высокопоставленных офицеров разведки наедине с полученной информацией. Слово взял начальник ГРУ.

— Товарищи офицеры, нам с вами лично предстоит найти аргументы, которыми мы сможем убедить высшее руководство в том, о чем мы только что говорили. Старцев прав и если даже реальный риск на порядок меньше, то у нас есть все основания для заключения о необходимости уничтожить этот Альфа-источник. Каково ваше мнение, коллеги?

— Это будет непросто, — заметил Клюев, разминая виски. — С учетом специфичности способа.

Остапов взял пачку сигарет и закурил.

— Николай Федорович? — спроси он.

По выражению лица Селезнева можно было догадаться, что он явно обдумывает ситуацию. Но дело было не только в этом. Генерал встал и, сделав небольшую дугу по кабинету, принялся излагать свою мысль.

— Аргументации крупнейшего специалиста по аномальным явлениям, целого научного коллектива, задействовавшего все передовые разработки для моделированпя и получения оценки рисков должно оказаться достаточным, чтобы убедить наше верховное руководство в необходимости действовать радикальным способом. У нас нет времени для рассмотрения альтернативных вариантов — ни захватить, ни взять под контроль Альфа-источник мы не можем, поскольку практически ничего о нем не знаем. Но сказать, будто мы полностью неосведомлены тоже нельзя и у нас есть возможность получить преимущество над противником.

Дальнейшие десять минут Селезнев посвятил подробному изложению плана, который генерал обдумывал во время доклада Старцева. Стараясь не запинаться, генерал пытался все донести в логической последовательности. По мере углубления в изложение своей идеи, два первых лица в струтуре ГРУ начали удивляться не меньше, чем от слов ученого, однако открывавшиеся возможности заставляли внимательнейшим образом прислушаться к предложению Селезнева. Когда генерал закончил, то не испытывал иллюзий на счет результата, однако считал необходимым высказать свое предложение.

— Вы знаете, как я к вам отношусь, Николай Федорович, — начал Остапов, — ваша идея с "Сапсаном" действительно сработала, хотя многим она оказалась неприемлемо рискованной, но то, что вы предлагаете сейчас — полнейшее безумие. Скажите честно, вы бы сами на такое пошли?

— Если бы мне был дан приказ — да.

— Не увиливайте, вы поняли, о чем я говорю, — произнес Остапов, затушив в пепельнице сигаретный окурок. Селезнев кивнул.

— Да, с моральной точки зрения мое предложение выглядит не самым лучшем образом, но вы сами подумайте о возможных перспективах. Никаким другим способом осуществить наш план не получится и мы все это прекрасно понимаем.

— А министр и Верховный? — возразил Клюев.

— В том то и дело, Василий Александрович, что руководство вообще не будет знать о нашем плане. Все, о чем я только что говорил, не должно покинуть стен этого кабинета. Кроме того, как вы прекрасно знаете, такие вопросы находятся в нашей компетенции.

Предложение Селезнева уже захватило умы его начальников и генерал это прекрасно видел. Как опытные разведчики они не могли не понимать то преимущество, которое можно получить, если все сработает как надо. Смущало одно — слово "если".

— Если об этом узнают, то мы рискуем очень многим, я уже умалчиваю о политических последствиях. — Сомнения Клюева были вполне резонны. Да и каковы гарантии, что...

Генерал Селезнев слегка склонился над столом и, упершись руками в него, он с неподдельной уверенностью продолжал настаивать на своем.

— Гарантий нет и мы все это прекрасно знаем. Зона и гарантии — вещи несовместимые. Но у нас есть шанс, а кроме того, результаты экспериментов, о которых говорил Старцев. Да, я понимаю, что моя идея и те опыты — не одно и то же, но потенциальный успех компенсирует любые издержки и риски.

— Вы считаете, мы должны поставить на кон все, что у нас есть?

— Не все, но многое, — настаивал Селезнев. — В случае провала готов всю вину взять на себя.

Тяжело вздохнув, Остапов ответил:

— Николай Федорович, никто не сомневается в твоей готовности отвечать за результат операции и выполнение задачи, как и каждый из нас.

Этим начальник ГРУ дал понять, что он не собирается перевалить всю ответственность на своего подчиненного, чем еще раз подтвердил свою превосходную репутацию. Селезнев оценил этот жест.

— Тогда я не вижу непреодолимых препятствий для нашей задумки, — выпрямившись, заключил Селезнев.

— Коллеги, — обратился Клюев, — есть одна проблема — связь. Нам нужен выделенный канал и шифр, известный только нам. Как мы собираемся ее решать, не посвещая других? — Под видом нового агента, — тут же ответил Селезнев. — Это наиболее правдоподобное объяснение.

Он выжидающе посмотрел на Остапова, но шеф военной разведки все еще не принял окончательного решения, пока не встал и не подошел к флагу Российской Федерации, висевшему у него в кабинете. Молчание длилось около минуты при явном обдумывании непростого решения. Наконец, Остапов медленно, словно все еще сомниваясь в собственных словах, произнес:

— Нужно задействовать МКСС, — предложил Остапов. Под аббревиатурой имелся ввиду мобильный комплекс спутниковой связи и Клюев, услышав слова начальника, подбадривабюще кивнул Селезневу.

— Пара надежных человек для связи, задача которых будет состоять только в приеме закодированных сообщений, но которые не будут знать о том, куда, кому и что они пересылают — отличная идея, — согласился Селезнев и добавил: — Ключ от шифра должен быть только у вас, Кирилл Петрович. И ни у кого больше.

На это предложение начальник ГРУ повернулся и после некоторого раздумья, утвердительно пару раз кивнул головой.

— Понимаю, — ответил Остапов и, подытоживая, обратился к коллегам. — В таком случае, товарищи офицеры, нам с вами лично предстоит найти аргументы, которыми мы сможем убедить высшее руководство в необходимости применения исключительных мер по уничтожению Альфа-источника. Все остальное — наша задача и никто, кроме нас о ней не должен знать.

Офицеры утвердительно кивнули головами.

— Николай Федорович, мы с Василием Александровичем возьмем на себя попытку убедить военно-политическое руководство нашей державы в исключительной важности проведения операции. Вы же знаете, что делать.

Селезнев понял все без разъяснений — некоторые мысли двух человек, занимавших самые высокие посты в ГРУ он уже давно научился читать по одному лишь намеку. Генерал вышел и уже из своего кабинета распорядился, чтобы для него подготовили вертолет. Опытный разведчик удивился, когда узнал о выпавшем шансе и с трудом скрывал свое волнение, подходя к вертолету, стоявшему на круглой площадке на крыше здания штаб-квартиры Управления. Порыв воздуха от набиравшего обороты винта едва не сорвал с него фуражку, но Селезнев успел ее удержать. Грузно усевшись в кресло внутри винтокрылой машины, он еще не знал, как пройдет грядущая встреча, но искренне надеялся на свою способность найти нужные слова. По крайней мере, генерал в это верил, а плавно взмывший вверх вертолет словно подтвердил его надежды.

* * *

Чернобыльская аномальная Зона

Двигаться оказалось тяжелей, чем предполагал Серегин, явно сказывалась усталость, накопленная с того момента, как он с разведчиками подземного комплекса вышел к сверхразлому. Усталость — враг внимания, и полковнику было не по себе от необходимости идти в рейд в таком состоянии. Единственное, что обнадеживало, была та уверенность, с которой Филин вел отряд сквозь здешние дебри — явный показатель большого мастерства и опыта, накопленного за годы вылазок в Зоне. Его короткие остановки для оценки своего положения, настоящий нюх на аномалии и появление зверья были для сталкера визитной карточкой, с которой тот мог лезть в самое пекло и выбираться из него груженым артефактами. Да, славные были времена, с ностальгией вспомнил Серегин и тут же упрекнул себя в неуместной расслабленности. Сейчас этому не время. Предаваться воспоминаниям о былых подвигах следует далеко отсюда, сидя в мягком кресле с бокалом какого-нибудь дорогого коньяка в руке, напротив камина, где приятно потрескивает огонь. Ох, как много Серегин мог отдать за право оказаться в таком кресле. Ради возможности провести остаток своих дней в подобном местечке он был готов на самую рискованную игру.

Поднятый вверх кулак заставил остановить движение и четверка ходоков резко встала, как вкопанная. Впереди через кривые ветви мелкой поросли с почти полностью опавшими листьями черного цвета, появился устрашающий силуэт, знакомый каждому сталкеру. Матёрый псевдогигант выгребал своей огромной руко-ногой гору земли, в такие моменты отдаленно напоминая гигантскую уродливую курицу-переростка. Пара могучих движений и монстр наклонился к вырытой яме, чтобы через мгновение вытащить оттуда полуразложившийся труп. Серегин однажды, еще в другой жизни, слышал о некоторых повадках этих кошмарных существ, в число которых входила способность устраивать себе своего рода схроны на черный день, когда пищи вокруг становиться мало, а голод доводит до безумия. Убитую жертву они закапывают на довольно большую глубину и помечают специальным весьма пахучим секретом, говорящим любому другому существу о том, кому принадлежит эта территория. Подобная особенность поведения мутанта могла бы не вызвать особого внимания, если не приглядеться к выкопанному им трупу, на котором были отчетливо видны остатки защитного костюма. Какому-то бродяге не посчастливилось стать на пути этого свирепого существа, что и предрешило его дальнейшую судьбу превратиться в запасную кормовую базу. Псевдогигант с довольным урчанием оторвал своей мерзкой пастью руку и до укрывшихся бойцов дошел отвратительный звук хруста костей и рвущейся плоти. Серегин обратил внимание на то, как выбрал позицию Филин; ветер дул им в лицо, принося с собой капли мелкого дождя, который имел свойство начинаться здесь столь же непредсказуемо, как и заканчиваться, поэтому тварь не могла унюхать присутствие чужаков и ходоки, сросшиеся с местностью, лишь непрерывно следили за ее действиями. Тут главное не пропустить момент, когда псевдогигант мог по малейшим признакам узнать об их присутствии и в ту же секунду броситься за ними в погоню. Непредсказуемость была одной из самых отличительных черт этого существа, за которое сталкеры его крайне опасались, но сейчас мутанту было явно не до них, даже если он и догадывался о присутствии поблизости других существ. Рванув в разные стороны останки тела бродяги, он расчленил его надвое и, удерживая одну часть огромной ногой, второй он вырвал кусок, который затем отправился в пасть чудовища. От Филина последовала команда осторожно выдвигаться и наймиты в полуприсядку пошли за ним. Завывание ветра и дождя служили хорошим прикрытием, маскировавшим звуки шагов и чавканье грязи под ногами. Непрерывно отряд все больше отдалялся от места пиршества и вскоре вышел к заболоченной области, невесть откуда взявшейся здесь. Серегин заметил, как Филин что-то внимательно проверял на своем КПК, изучая по карте, как догадался полковник, полученные разведданные территории, куда они зашли. Он усмехнулся, вспомнив сколько раз и сам побывал в похожих ситуациях от преподнесенных Зоной "сюрпризов". Получить болота вместо леса — дело самое простое здесь, и похоже, что и этот случай подтверждал репутацию Зоны. Зачерпнув рукой торф, Филин внимательно рассмотрел его, после чего на общей частоте произнес:

— Похоже болота здесь появились недавно, возможно, не последнюю роль сыграли частые дожди. Мы находимся в низменности, вроде ложбины и скапливающейся воде просто некуда деваться. — Он стряхнул торф и подошел к первому попавшемуся кусту, откуда выломал длинную палку, попутно обломав росшие боковые ветки.

— Грунт не очень рыхлый, поэтому идти можно, но без шестов лучше не соваться.

Наймиты бодро взялись искать себе подходящие палки и полковник не стал исключением, но когда группа выстроилась в цепочку, Серегин почувствовал ощутимый толчок в плечо.

— Смотри, куда идешь, — резко бросил ушедший вперед наймит. Узнать его по голосу не составило труда — им был Злой, который подобно бульдозеру прошел вперед. Теперь полковник оказался предпоследним в отряде и за ним шел только один из людей Филина. Несомненно, их лидер изначально задумывал так, чтобы Серегина поставить в центр группы и ни сколько ради желания обезопасить взваленную на него обязанность охранять его, сколько одновременно следить за ним. Недоверие постоянно ощущалось, что, впрочем, было вполне закономерно. В Зоне, как и за ее пределами, даже близкие люди далеко не всегда доверяли друг другу, то об этих типах и говорить нечего. По большому счету полковнику было глубоко наплевать на доверие с их стороны, ему хотелось выбраться из здешней радиоактивной дыры и быть как можно дальше, чтобы не осталось ни единой детали, которая могла ему напомнить об увиденных кошмарах. Он не доверял американцам, на которых работал, хотя и выполнял их поручения порой с излишним рвением, на что они закрывали глаза, понимая, сколь ценный источник у них был в руках. Ценным людям прощают очень многое, но ему как и любому другому агенту, в основе работы с которым лежали деньги, никто и никогда до конца не доверял. Чаще всего у агента такое чувство взаимное. В особо тяжкие моменты Серегин жалел, что не сказал сразу кураторам, как добраться к сверхразлому, но в этом случае он мог стать для них бесполезным, во всяком случае такую возможность никто не отменял. Полковник прекрасно понимал связь основных разработок в комплексе именно с источником чрезвычайно мощного пси-поля и как только он сообщил бы им самое главное — путь, которым можно добраться к нему — никто в целом мире не смог бы дать ему гарантии помощи выбраться отсюда. Серегин показал им почти всё, как и обещал, но напоследок оставил самую важную информацию, о которой не сообщал до самого конца. Это была его страховка, последний аргумент, которым он мог торговаться и которым попытается убедить их в своей ценности.

"А может у них не было выбора?" — вдруг подумал полковник. В самом деле, а вдруг они считают его единственным, кто способен привести к источнику, даже если им и без него станет известно точное расположение входа к нему? Этим можно объяснить, почему хозяева поставили условие, чтобы он лично привел к источнику. Серегин отбросил рассуждения, глядя в спину Злому, который и не подозревал, что полковник нарочно пропустил его вперед.

Скорость хода существенно замедлилась, особенно когда к и без того трудному маршруту прибавились аномалии разной природы. Тут и воронки, срабатывавшие совершенно беспорядочным образом, образовывали на топи расходящиеся радиально в сторону круги, и разновекторные гравитационные ловушки, втягивающие в себя любой предмет в одной части пространства, а буквально в метре меняли направление на противоположное и уже отбрасывали угодивший в них предмет. Те из них, способные отбрасывать вверх, в сталкерской среде назывались трамплином за возможность взлететь на большую высоту. Путь между ними был похож на сильно искривленную линию, по которой можно идти целый час и продвинуться не больше двухсот метров, но ни один сталкер не станет жаловаться на столь существенные потери во времени, если будет знать о существовании прохода и возможности его обнаружения. Последнее обстоятельство важно не меньше, чем наличие или отсутствие выхода как такового, ведь порой найти верную стезю невозможно даже с применением лучших детекторов и наличия огромного опыта ходоков. Филин об этом хорошо знал и оказался способен вести остальных за собой как настоящий лидер, коим его выбрали явно не просто так, но несмотря на приспособленность наймитов к здешним условиям, у Серегина перед ними было определенное преимущество. О нем он сознательно умолчал, решив, что в нужный момент его знания могут сыграть ему на руку. Местность, которой они шли, была знакома бывшему разведчику еще до превращения в топи, причем в не меньшей степени, в какой он имел о ней представление после образования болота. Не сказать, что мог едва ли не с закрытыми глазами провести целый взвод солдат, но ориентироваться был вполне способен. Ничего удивительного здесь не было, с учетом годов проведенных в радиоактивных землях, поэтому пока полковник просто выжидал. Кто знает, как эти болота могут ему помочь. Раздался голос лидера наемников:

— Обходите концентрические волны на поверхности, их авторство принадлежит множеству мелких гравианомалий.

К словам Филина стоило прислушаться. Ступи в такую ловушку и в миг лишишься ног, что вынуждало следить за каждым своим шагом, выверяя дистанцию и надежность выбранного места, куда следовало перенести весь свой вес. Шаг за шагом отряд все дальше углублялся в дикие и малоисследованные болота, испарения которых порой не всегда точно распознавал химический анализатор в распоряжении наймитов. Полковник прекрасно видел сколь опасно пробираться дальше пускай и медленным шагом, ведь порой между аномалиями расстояние не превышало длины вытянутой руки, а ровно идти по вязкой жиже получалось далеко не всегда. Часто главарь отряда останавливаться и давал команду поворачивать в противоположном направлении и на некоторое время Серегин шел вторым до тех пор, пока не следовал приказ снова менять направление. Отряд потратил целый час на проход трехсот метров, но с каждой проведенной минутой оставалось все меньше сил, а конца-края болота не было видно. Единственным обнадеживающим фактором оставалась способность определять собственное положение, благодаря чему получалось выдерживать первоначальное направление и не делать лишние крюки. От мысли о блужданиях в этих землях полковник похолодел, поскольку сам недавно каким-то чудом сумел выбраться из пространственной аномалии. Помимо Зоны главным фактором, способным разрушить планы Серегина, оставался Злой, чье недоверие и откровенная враждебность по отношению к нему никуда не исчезла. На счет остальных полковник хоть и не мог быть уверен, но по крайней мере за ними он ни разу не наблюдал явного стремления выпустить ему кишки и чем дальше шло знакомство с этим отморозком, тем сильней Серегин убеждал себя в необходимости принятия экстренных мер. Всего-то нужен один удачный момент... Голос Филина прервал его мысли.

— Внимание всем! Аномалий все больше, а свободного пространства становится все меньше. Идти на предельной концентрации, кто без повода дернется, получит от меня пулю. Все ясно?

— Ясно, — хором ответили остальные, не исключая Серегина. И тут полковник увидел по концентрическим кругам такое расположение аномалий, которое подходило для исполнения его плана. Осталось лишь придумать реализацию. До нужного момента отделяло не более полуминуты и время на раздумья почти не было.

"Как же я раньше не увидел?!" — со злостью подумал он и неожиданно лихорадочное размышление подсказало нужный ответ. Переложив в левую руку шест, правой он незаметно достал из разгрузочного жилета рожок для автомата и осторожно обернулся назад. Следовавший за ним наймит сосредоточенно прощупывал более-менее твердую почву и отворачивался в сторону для осмотра места, куда лучше стать.

"Сейчас!" — вспыхнуло в голове Серегина и улучив момент, полковник почти без замаха бросил рожок в левую от себя сторону. Пролетев несколько метров он упал в воду с характерным чавкающим звуком и поднял вокруг себя множество брызг. Реакция наемников последовала незамедлительно и все как один направили в сторону звука свои стволы.

"Вот он шанс"

Направив свой автомат в сторону брызг, он сделал шаг в сторону и теперь его действия не могли видеть. Заметив, что Злой стоит спиной к воронке, от которой закручивались испарения и вода, Серегин кинул свой шест точно в самый центр аномалии. Сжатое пространство мгновенно отреагировало на попадание постороннего предмета, затем "переключилось" на противоположный знак и на пару метров расширилось с гиперзвуковой скоростью, породив ударную волну, которой хватило оглушить и отбросить Злого с тропинки. Для него все произошло настолько быстро и неожиданно, что наемник не успел издать ни единого звука и отлетел на полдюжины шагов в центр трамплина, как и рассчитывал Серегин. Злой еще не успел прийти в себя, но трамплин уже подбросил вверх его тело с огромной силой. От колоссальной перегрузки его кости переломались как тростник, сосуды лопнули и наемник уже был мертвым еще до того, как достиг наивысшей точки своего полёта.

— What the f

* * *

k?! — на английском заорал Филин.

В болотном тумане наймиты пытались рассмотреть угрозу, иллюзию которой создал для них полковник. Филин почти бегом подскочил к своему подчиненному и едва не в лицо тому прорычал.

— Почему сработала воронка?! Я же велел идти след в след! — главарь схватил его за разгрузку, но затем перевел свое внимание на полковника.

— Ты! Ты шел за ним! — Филин навел автомат на Серегина и тому лишь осталось поднять руки, показывая отсутствие в нем угрозы. — На колени, ублюдок! Я сказал, на колени!

Требованию главаря пришлось подчиниться и бывший начальник разведотдела вынужденно встал на колени в грязь и погрузился в нее.

— До появления тебя Злой выбирался из такой задницы, что тебе и не снилось, но теперь он мертв и ты единственный, кому это было выгодно!

Дождь усилился и противогаз заливало водой, из-за чего силуэт Филина расплывался перед глазами. Он стоял в двух шагах, не сводя дуло автомата, и никакая защитная экипировка не могла скрыть тот гнев, который он излучал в эту минуту.

— Я не видел, почему сработала аномалия, когда раздался шлепок. Как и вы я смотрел в ту сторону. — Полковник кивнул туда, где чуть ранее магазин для его автомата поглотила здешняя трясина. Последовал удар ногой в голову, от которого Серегин рухнул на бок и если бы не шлем, то быть ему в отрубе, но вместо падения в страну забвения в голове раздался гул, а весь мир в одночасье словно бы перевернулся.

— Да я тебя, падла! — От следующего удара полковника уберег шедший весь путь за ним наемник и с трудом оттащил назад Филина.

— Командир оставь его, у нас нет времени. Он нам нужен, ты еще помнишь? ОН НАМ НУЖЕН. — Главарь повернулся к напарнику и через его смотровое окно увидел жесткий взгляд. Филин тяжело вдыхал уже отчищенный через фильтры воздух и перевел взор на лежавшего сталкера. Вырвавшись из рук подчиненного наймита, он бросил пристальный взгляд в сторону полковника, невидимый посторонним из-за маски противогаза, и со злобой в голосе произнес:

— Все за мной. С него, — Филин ткнул автоматом в сторону Серегина, — не спускать глаз.

Наемник осторожно вернулся назад и вновь возглавил отряд, в котором на одного бойца стало меньше. Здоровяк рывком поставил на ноги полковника, но автомат не вернул и вдобавок вытащил пистолет. В Зоне без оружия хуже, чем на войне, впрочем гудевшая голова Серегина была занята иными мыслями. Дышать стало еще тяжелей прежнего, но снимать противогаз воспрещалось, поэтому полковник скопившуюся во рту кровь проглотил и с ощущением неприятного привкуса пошел за главарем.

Получасом позже появились первые признаки окончания болот, а доселе плотно расположенные друг к другу аномалии все реже попадались на пути. Продвижение в топи сбавляло скорость ходьбы, но шедший впереди всех Филин словно не замечал усталости и безостановочно выискивал надежный клочок торфа, куда затем осторожно становился. Гибель Злого явно подействовала на него не лучшим образом и создавалось впечатление, будто своей удвоенной энергией, с которой главарь вёл всех вперед, он пытался отвлечься. Никто не смел возражать и, не взирая на все тяготы маршрута, шли молча, лишь изредка прерывая молчание сообщениями об обнаружении недетектируемой аномалии.

— Похоже болото закончилось, впереди твердая земля, — фраза Филина воспринялась с огромным облегчением, пускай никто этого никак не проявил. Прощупав последний раз шестом грунт, наемник убедился в надежности земной поверхности, куда и ступил, подозвав за собой остальных. Почти одновременно с этим дождь ослабился, до того создавая дополнительные трудности приглушением звуков возможной угрозы, не говоря о существенном снижении видимости. Группа остановилась для переведения духа, а Серегин, у которого болела от удара голова, просто уселся прямо на землю. Ему не хотелось рухнуть без сознания, чтобы эти "милые" джентльмены приводили его в чувство пинками в область ребер, правда и рассиживаться здесь было некогда, особенно после сигнала дозиметров о наличии в местной грязи большого количества примеси радиоактивных частиц.

— Шестьдесят миллирентген в час, — устало произнес Филин. — Нужно уходить отсюда и срочно. Найдем не столь загрязненное место для привала.

Возражений, естественно, не последовало и получив от здоровяка недвусмысленную команду автоматом, Серегин с трудом поднялся и, слегка пошатываясь, пошел вместе со всеми. Направление и местонахождение для него теперь не играли существенной роли, ему хотелось лишь упасть и хотя бы чуть-чуть вздремнуть. Он не представлял, появится ли у него такая возможность, но твердо решил идти вровень, не создавая проблем ни себе, ни остальным.

Со времени появления Зоны местность в окрестностях ЧАЭС, особенно в радиусе пятидесяти километров от нее, преобразилась настолько, что порой даже людям бывавшим здесь до рождения гигантской аномалии было непросто ориентироваться. Отдельные слабоизученные области изменились поистине радикально и, попади сюда простой человек, он не смог бы определить, в какой части света находится. Вот и теперь странная смесь низких и высокорослых деревьев — потомков елей и сосен, подвергшихся сильнейшему и почти не исследованному воздействию аномальных полей — явилась по ходу пути, подтверждая истину об изменчивости Зоны. Тащиться на своих двух по такой местности тяжело даже будучи налегке, то что уж говорить о рейде с полной выкладкой, но упорство Филина словно добавляло силы остальным. Все ощущали целеустремленность командира и просто не могли в его глазах дать слабину. По-сути полковник выдерживал двойное испытание, в котором не хотел показаться слабаком перед ними. Пусть даже он был ощутимо старше их, но любая мысль дать себе скидку на возраст немедленно отбрасывалась им туда, откуда она возникла, поэтому полковник едва ли не с фанатизмом продирался через мелкую поросль. Только сейчас он обратил внимание, что над ними ни разу не вспыхнула какая-нибудь электра или жарка. Данная особенность стала заметной сразу после того, как Серегин автоматически посмотрел наверх и не увидел ни единого признака атмосферных ловушек. Вообще периодически посматривать в небо для сталкера сродни правилу перехода через дорогу — сначала посмотри налево, убедись, что машин нет, затем, когда дойдешь до середины, посмотри направо и, если рядом машин не будет, идёшь дальше. Воздушные аномалии отличались большим коварством, чем их наземные сестры, поскольку их действие распространялось во все стороны, а воздушные потоки, как было установлено, в отдельных случаях могли способствовать их спонтанному движению. Часть из этих аномалий способны взаимодействовать между собой и нередко, по закону подлости, такой процесс происходил недалеко от идущих внизу бродяг. В девяти случаях из десяти подобная комбинация аномалий не опасней обычных — столь же смертельная, не более, но оставшийся случай мог означать появление комбинированных аномалий, чья природа еще загадочней. Зная о такой особенности, полковник поднял голову вверх и крайне изумился отсутствием хотя бы малейших признаков чего-то подобного.

— Удивлен?

От неожиданности полковник едва не отпрянул в сторону. Вопрос задал Филин, который незаметно поравнялся с Серегиным.

— Здесь нет атмосферных аномалий? — с подозрением спросил он.

— Верно. Раскрою тебе тайну: мы в нулевом секторе. Тут отсутствуют даже наземные аномалии. — Филин поправил лямку рюкзака и с холодом в голосе добавил: — Есть такие места, где атмосферных аномалий нет, равно как и на земле бывает не встретишь таковых, даже если сунешься в самый центр Зоны. Не знал? Кстати, ты спрашивал, куда мы направляемся. Что ж, теперь тебе станет известно.

Главарь приказал остановиться, а сам нырнул в гущу растительности, покрытую мелкими, чрезвычайно острыми шипами, но минутой позже скомандовал всем идти за ним. Руками убирая со своего пути ветки, Серегин, преодолев последнее препятствие, вышел на внушительную территорию голой каменистой земли, где не росло ни единого дерева.

"Значит они решили отсюда начать выдвижение. Правильный выбор. И про нулевые секторы не тебе, мудаку, рассказывать мне. Я знал о них еще в те времена, когда тебе подобные уроды тут не встречались... Интересно, а что сказали обо мне ему и его идиотам?"

Наемник-здоровяк достал из рюкзака станцию спутниковой связи, установив антенну в нужном направлении и стал что-то колдовать над ней. Пока он занимался техникой, Серегин заметил, что за ним неустанно наблюдал Филин, следя за каждым его шагом. Однако у экс-разведчика не было и в мыслях предпринимать какие-либо действия против этих головорезов. Никто из них не имел ни малейшего представления о том, кем он является и зачем им приказали доставить его сюда. Значит, заключил полковник, этим кретинам даже невдомек, кто сюда должен будет прибыть в скором времени.

"Да вы, наверно, решили, что меня собрались отсюда эвакуировать? Кретины!" — мысленно улыбнулся Серегин.

Ждать пришлось недолго и двадцать минут спустя с западной стороны пришел едва слышимый гул рассекаемого воздуха, когда в небе возникли силуэты трех приближающихся вертолетов.

— Говорит Браво-Лима один, оскар-зулу-четыре, как приняли? — быстро произнес Филин по-английски через передатчик. — Понял.

Судя из окончания сеанса связи, Серегин догадался о начале посадки вертолетов прямо на специально отведенную поляну под них. Не исключено, решил полковник, сама подготовка началась гораздо раньше и какими-нибудь химикатами здесь просто выкосили всю растительность. На редкость тихий шум моторов, наконец, стал отчетливо слышен и приблизительно в ста шагах впереди буквально в метре над землей зависли три вертолета, которых Серегин еще никогда не видел. Каждый из них был серебристого цвета, без угловатых поверхностей на корпусах, а пятилопастные винты с крупными обтекателями в совокупности придавали машинам хищный вид. Из боковых дверей стали выпрыгивать вооруженные люди, которые сразу же устремились в сторону стоявших поодаль четверых человек. Как только последний боец покинул свою "птичку", вертолеты тут же взмыли вверх в том же направлении, куда и летели до того, как совершили свою "вынужденную" посадку. Серегин отметил про себя слаженность всех действий — а это он умел оценивать — и сделал однозначный вывод о многократной отработки самой высадки. Не менее двадцати пяти человек почти синхронно подбежали к нему и наймитам, встав полукольцом напротив них. Из гущи вышел облаченный в экипировку человек, которой полковник никогда прежде не встречал, но никаких сомнений у него не было в ее ультравысокотехнологичности. Вся в камуфляжной расцветке, экипировка была напичкана множеством разных примочек о назначении которых можно было только догадываться. Модель шлема на солдатах (или кем они были) совмещала функции противогаза и защиты для головы, а темное забрало не давало никаких отблесков. Собственно, насколько, успел рассмотреть полковник, все до единого бойцы были облачены в подобную экипировку.

— Где он? — грубым голосом спросил их главный. Серегин сожалел, что не мог видеть лица главаря наймитов в этот момент. Филин слегка подтолкнул его, но сам остался на том же месте.

— Шлем и противогаз, — произнес главный у Серегина.

— Чего? — переспросил полковник.

— Сними шлем и противогаз, — повторил незнакомец.

По началу несколько удивившись просьбе, Серегин тут же догадался о ее сути и быстро выполнил то, чего от него потребовали. К счастью дозиметр не трещал, значит здесь уровень радиации не превышал норму. Как только главарь двух с лишним десятков человек взглянул на лицо полковника, то четко произнес:

— Фокстрот шесть, четыре, один.

— Оскар, три, семь, ноль, — последовал ответ.

Лидер новоприбывших повернулся к одному из своих и кивнул. В этот момент несколько бойцов одновременно подняли свои автоматы с навинченными глушителями и произвели огонь короткими очередями по двум наемникам. Филин едва успел дернуться, но выпущенные пули пробили его защитный костюм, а последняя сделала сквозное отверстие в шее, от чего наймит упал на землю, видя как рядом с ним рухнул напарник-здоровяк. Даже не страх, а удивление навечно застыло в его умирающем сознании и последнее, что Филин увидел в своей жизни был солдат, облаченный в футуристического вида защитный костюм, который навел на него свое оружие. Тихий хлопок — и жизнь покинула тело наемника. Последовал еще один приглушенный выстрел, ознаменовавший конец двух жизней, которые отобрала Зона и не важно, что причиной их гибели стали не аномалии или мутанты; так или иначе именно она стала могилой для этих ловцов удачи. Взглянув на гибель двух бывалых старателей, Серегин только сейчас в полной мере осознал все ставки в этой игре. Восполнить потерю двух опытных ходоков в Зоне задача непростая для любой службы мира, а эти бойцы не моргнув глазом прикончили результат чьей-то многолетней работы по подготовке наемников. К Серегину подошел главный и неизменно спокойным голосом сказал:

— Полковник, полагаю у нас есть общее дело, которое мы с вами должны решить. У вас нет возражений на этот счет?

Ощущение просвечивающего насквозь взгляда нельзя было скрыть никаким шлемом, от чего даже Серегин на некоторое время обомлел и лишь несколькими секундами позже смог дать ответ.

— Не стоит терять время.

Такой ответ словно бы удивил главного и на пару мгновений он как будто застыл. Серегин решил показать, что даже такой бескомпромиссностью его нельзя запугать, пускай это был лишь блеф.

— Я надеюсь вы не составите для нас проблем в нашем путешествии? — с ледяным спокойствием спросил незнакомец.

"А у него с чувством юмора все в порядке"

— Постараюсь сделать все от меня зависящее, чтобы каждый получил от него удовольствие.

Главный кивнул головой.

— Мне нравится ваш настрой и вы абсолютно правы в главном: нам не стоит терять время.

Они с пониманием помолчали и затем командир этого отряда дал команду отправиться в сторону леса, куда, как успел заметить Серегин, солдаты утаскивали тела и все материальные свидетельства ликвидации двух человек, где их трупы уничтожали в ближайшей подходящей аномалии. Ему не хотелось думать, что в скором времени и о нем подобным образом могут стереть все воспоминания. В конце концов, напомнил себе полковник, этот рейд последний и ему больше никогда не понадобится лезть в Зону, а сам он обоснуется где-нибудь на берегу моря. "Да, — как и сказал себе Серегин много лет назад, — именно на берегу моря". Ради такой цели он давно решил рискнуть, даже если эта попытка приведет его к гибели.

* * *

Четырнадцатая военная база седьмого приграничного участка

Чернобыльской аномальной Зоны

Поднять веки, казалось, тяжелее, чем стокилограммовую штангу. Просыпание было чем-то сродни перерождению, когда впервые ощущаешь новые эмоции, вдыхаешь воздух и видишь свет. Какое-то время Меткий просто смотрел в белый потолок, будучи полностью отрешенным от каких-либо мыслей и лишь постепенно к нему возвращалось полноценное восприятие реальности. Тяжело и далеко не сразу в памяти всплыли кадры последних дней и всего того, что с ним случилось. Образ погибшего десантника, посланного забрать его с другими разведчиками, смог окончательно привести в чувства бывалого сталкера. Он медленно поднялся и сел на углу кровати, больше напоминавшей койку в больничной палате. К его рукам были присоединены датчики от всякого рода приборов, снимавших показания жизнедеятельности организма. На дисплее мигали цифры, показывавшие информацию о работе сердца и, вероятно, пульс на данный момент. Из одежды на нем имелись только трусы, зато, как успел заметить сталкер, весь его ушибленный бок был перевязан, а мелкие ссадины заклеены пластырем. Собственно место больше походило на медотсек, точнее полевую лабораторию, поскольку помещение, в котором он пребывал, было площадью приблизительно пять на пять метров, полностью изолированное от внешнего мира специальными прозрачными перегородками. Где-то здесь находилась система вентиляции, откуда поступал воздух, иначе пациент, коим сейчас видел себя Меткий, мог попросту задохнуться. В совокупности место больше всего напоминало быстровозводимые палатки для обеззараживания и дезактивации, которые сталкер давно видел еще на базе "Долга" до момента создания полноценных стационарных пунктов из помещений заброшенного завода. С боку на тумбочке лежали сложенные вещи, словно для пациентов какой-нибудь городской больницы. Сталкер поёжился. Несмотря на наличие мобильного пункта отопления, сняв с себя одеяло, он почувствовал, что начинает подмерзать. Тогда Меткий отсоединил прикрепленные электроды и медленно постарался встать, но попытка оказалась не слишком удачной из-за последствий переутомления. Меткий пошатнулся, но вовремя удержался за край койки и следующие действия делал плавно, без резких движений. Возможно, подумал он, пошатывание и легкое головокружение были следствием каких-то лекарств, на что указывала легкая боль в руке, куда, по-видимому, что-то кололи. Натянув на себя сложенную одежду из штанов и рубашки с длинными рукавами, сталкер прошелся по кругу, рассматривая скромный интерьер, если так можно назвать внутреннее убранство пневмопалатки. Шли минуты, но у Меткого складывалось впечатление, что о нем здесь элементарно забыли.

"Интересно, где я?"

Он не мог точно сказать, сколько пролежал в отключке, но внутренний голос подсказывал Меткому, что не так много для перевозки куда-нибудь очень далеко, а главное, почему его поместили в сооружение, способное к быстрому возведению и разборке? Следовательно, он все еще недалеко от Зоны ведь в сопряженных с ней территориях и участках с ограниченным допуском использовали нестационарные пункты для размещения личного состава, памятуя о способности Зоны к спонтанному расширению. Меткий почувствовал, как в голове туман постепенно исчез и возникла ясность восприятия. В эту секунду он понял, что было необычного в окружающих предметах. Все они находились вне Зоны. Сам он впервые за много лет стоял не на земле, которую поглотила аномалия, а на самом обыкновенном месте, еще не тронутом ее искаженной природой. О, как долго сталкер представлял себе этот момент, когда однажды он вновь ступит на Большую землю, из которой давно сбежал, чтобы стать частью нового мира. Ходили разные легенды о том, каково сталкеру на Большой земле после длительного срока, проведенного в Зоне, и только в этот раз Меткий испытал то самое чувство, о котором давно слышал от ходоков-ветеранов и никогда не думал, что прочувствует его на себе.

"Значит, не врали старые бродяги"

В такой момент Меткий видел себя Робинзоном Крузо, вернувшимся на родную землю после многих лет на необитаемом острове. Пусть даже у него были и, наверное, остались там, за Периметром, надежные товарищи, но сейчас сталкер понял, как был все это время одинок. Меткому не хотелось выходить из этой изоляции, внутренне боясь встретить внешний мир, от которого спрятался много лет назад, ведь в нем он чувствовал себя чужим среди своих. Внутренние метания в попытке найти самого себя оборвали шаги двух человек — определять количество людей по звукам сталкер научился очень хорошо. Шаги сопровождали голоса, часть из которых стала постепенно отчетливо доноситься.

— Нельзя к нему, он еще слаб! — произнес один из них, явно понимая бесперспективность своих требований. Шаги прекратились, видно оба остановились.

— Я не знаю, кто наделил вас такими полномочиями, но в мои обязанности входит соблюдение всех условий, направленных на скорейшее выздоровление пациента, а вы...

— Довольно, — оборвал его более низкий второй голос и с нажимом добавил: — У меня нет времени на пререкания с вами. Мне надо к нему.

По возникшему молчанию стало ясно, что на второго человека невозможно повлиять и решение о встрече принято на уровне более высоком, возможно, с согласия командующего всей базы. За прозрачной изоляционной перегородкой открылась пневмодверь и отдернулась шторка, не допускавшая попадания холодного воздуха внутрь. Вошел мужчина в полевой форме и марлевой повязкой на лице, а вместе с ним в последней попытке остановить его проследовал человек, по виду напоминавший военного врача. Последний испытал на себе всю тяжесть взгляда посетителя и, посмотрев на Меткого, он с недовольным видом вышел из палатки. Подождав, когда дверь закроется, гость повернулся к сталкеру. Меткий не без легкого подозрения всмотрелся в серые глаза мужчины, стоявшего за прозрачной перегородкой.

— А у тебя взгляд не изменился даже после стольких лет, — заметил посетитель, — все тот же недоверчивый. — Хоть лицо мужчины и скрывала маска, было слышно как он усмехнулся и чем-то его голос показался сталкеру знакомым. — Но ведь доверие надо заслужить, верно?

Теперь выражение лица Меткого изменилось, излучая удивление, словно перед ним явился призрак из прошлого. Впрочем, так оно и было и мужчина, заметив реакцию сталкера, снял с себя маску.

— Ну здравствуй, Витя, давно не виделись. Смотрю, ты меня узнал.

Перед Метким стоял генерал-майор ГРУ Николай Селезнёв.

Книга третья завершена

Продолжение следует...