Прода 13

Вильгельм Йозеф Франц Риттер фон Лееб командир группы "С" во Французской компании, за что получил рыцарский крест и звание генерал-фельдмаршал. На момент вторжения в Советский Союз командовал группой армий "Север". Командовал достаточно успешно. За два месяца войска под его руководством захватили Прибалтику и стояли у стен Ленинграда. Если бы не Маннергейм, который остановил финнов почти на "старой границе" и дважды отказывался штурмовать город. Гитлер был недоволен и в скорости инициирует проведение операции силами 39-го армейского корпуса с целью охватить Ладожское озеро и окончательно замкнуть кольцо блокады. Не знал он, что командование Красной Армии в это же время намерено провести операцию с целью разблокировать Ленинград. Точнее и немецкая и советская разведка благополучно прозевала момент сосредоточения сил противника и начало наступления.

Бои шли жестокие и обоюдоизматывающие, без каких либо значительных побед и уступок с обеих сторон. Для решающего успеха сил было недостаточно.

Потом, потом случилось. Неожиданно русские оказались на станции Мга и ударили в тыл войскам 39 корпуса. В окружение попали войска в районе Шлиссельбург-Синявино. На два дня пропала связь и вся артиллерия которая была расположена под Шлиссельбургом, и в других ключевых точках. Причем пропала не одна батарея, а несколько дивизионов и навсегда. Большие потери в материальной части понесли 8 и 12 танковые дивизии. Это было связано еще и с тем, что русские захватили все поврежденные танки и ремонтные мастерские. За два дня фронт сильно изменил свои очертания и стал проходить по линии Ульяновка-Старостино. Пришлось отменить передачу 41 моторизованного корпуса, чтобы закрыть образовавшуюся брешь была срочно переброшена 7-я парашютно-десантная, 227-я, 212-я пехотные дивизии и 250 испанская "голубая" дивизия.

До Витебска испанцы добиралась по железной дороге, оттуда их срочно перенаправили под Ленинград. Почти 500 километровый пеший переход. Прибыв в Витебск "фашисты Франко" из-за плохого ухода недосчитались 350 лошадей. Еще в Графенвере, учебном центре на юге Германии, где испанцев обучали премудростям современной войны, они пытались продавать оружие, боеприпасы, амуницию и лошадей. В общем, это было сумасшедшее сборище, но по заверениям испанского генерала Муньеса Грандеса, командира 250-й испанской дивизии, а также генерал артиллерии Брандта они собирались проявить чудеса храбрости и стойкости, но глядя на их дисциплину и выучку в это верилось с трудом. Возможно где то в других местах, но не в России, тем более не на севере России. На этом проблемы не закончились. На всем Ленинградском и Кронштадтском направлениях не оказалось серьёзных резервов. Вопрос пополнения и замещения оставался очень напряженным. Срочно набрали четыре батальона из числа выздоравливающих численностью по 250 человек в роте. Где то около 3 тыс. человек при некомплекте в 50 тыс., это вместо "утерянных" войск находившихся в "бутылочном горлышке". Дальнейшее пополнение пока не предусматривалось. Срочно направлен запрос о выделении бригады дислоцированной в Риге, но ответа нет. Нехватка тяжёлого вооружения — артиллерии и танков. Выяснилось, что из-за отсутствия связи, когда станция Мга уже была захвачена русскими, туда еще отправляли эшелоны с продовольствием, боеприпасами, горючим. Для эвакуации раненых туда же был отправлен и санитарный поезд.

Обстановку удалось нормализовать. Крупных атак со стороны русских больше не было. Так же следует считаться с тем, что они будут продолжать попытки отодвинуть фронт дальше от Ленинграда. Нет никаких признаков, что они оставят свои намерения. На это ничто не указывает, хотя с прибытием подкрепления бои русским даются все тяжелее. Ставка не желает смериться с окруженными в Синявино и срочно требует "пробить коридор". Фюрер почему то решил, что наступление по освобождению частей 39-го корпуса нужно вести не мобильными, а пехотными соединениями. Еще бы не решить, свободных мобильных, танковых и мотострелковых частей просто нет. Для организации контрнаступления дополнительно была переброшена 126 пехотная дивизия и другие, сборные подразделения по численности равные еще одной дивизии. Генерал-фельдмаршал фон Лееб понимал, что сил для прорыва недостаточно, но есть приказ и он его будет исполнять.

* * *

Унтер-офицер Гельмут Нойманна к этому времени уже успел послужить Великой Германии. Польская компания. Это была не война, а скорее учения. Постоянные переезды с одного места на другое, короткая остановка — команда:

— Расчехлить! (снять орудие с тележек и принять боевое положение),— это проверялось на время. Имеется норматив, по которому расчет должен уложиться в 20 секунд, а установить орудие надлежало не более чем за 1 минуту.

Постреляли тогда они всего один раз и не по самолётам, а по каким то "фортификационным сооружениям". Мощное и точное орудие FlaK 18 с безопасного расстояния в 1000 метров было несомненным преимуществом перед спрятавшимися в доте польскими пулеметчиками. Всего пять точных выстрелов и путь свободен. 20-ть выстрелов в минуту — таков обычный темп стрельбы из пушки 8.8 см. Обеспечивается он за счет механизма автоматического выбрасывания стреляных гильз. Подготовленный расчет, а у Нойманна были умелые и опытные артиллеристы, пушки FlaK 18 без труда вел огонь такой интенсивности. Но сам темп требовал физической подготовки и сильно выматывал. "Патрон" в сборе весил 15 килограмм, осколочный зенитный снаряд — 10,5 килограмм много не побегаешь. Но наличие "весомого" аргумента в войсках придавало уверенности солдатам в своих силах в непобедимость немецкого оружия.

Французская компания была более плодотворной в плане пострелять. Да были такие же нудные переезды, ежедневные тренировки для отрабатывания умения и сноровки, но были и боевые. Поговаривали, что где то восемь-восемь даже применяли против каких-то особенно бронированных англосаксонских танков, но у них на участке такого не было. Потери были, если это можно отнести к категории "потери". Какая-то француженка наградила солдат их подразделения "любовной" болезнью и почти два расчета до окончания боёв были выведены из строя. Лейтенант Бём получил взыскание и всю свою злость в полном объеме передал солдатам. Если не вникать в подробности и сказать кратко — была усилена дисциплина. В общем, дисциплинированность, опыт и умение у Гельмута были.

Русская компания началась как обычно, но это "как обычно" продлилось всего несколько первых дней. Потом пошли различия.

Передовые части были укомплектованы танками чехословацкого производства PzKw-35t. Легкий, быстрый, манёвренный с хорошей проходимостью, но тонкой броней и слабой пушкой. Было некоторое количество более мощных настоящих немцев PzKw-III и PzKw-IV, но их было мало. Танковые части прорыва ушли вперед, а следовавшая за ними пехота была остановлена огнём снайперов, занявших позиции на деревьях. Снайперы убили почти всех офицеров передового отряда и задержали наступление подразделений почти на час, не дав возможности быстро окружить русских.

Второй случай — одинокий танк КВ, по всей вероятности заблудился, неожиданно появился на дороге и разметал колонну из 20-ти грузовиков. Слабые танковые чешские пушки броню русского не пробивали, объехать его, ввиду особенностей местности было проблематично или просто не хотели? Для решения проблемы была направлена одна из восемь-восемь.

Привязав к орудию для лучшей маскировки множество веток, чтобы занять хорошую позицию солдаты его толкали вручную. Все это время КВ молчал, не подавая признаков жизни. Когда расчет начал готовить зенитку к бою... пока артиллеристы, ужасно нервничая, заряжали орудие и наводили — танк развернул башню и выстрелил первым! Кто там был внутри, что при кошмарной летней жаре прятался за раскаленной солнцем бронёй, к тому же умудряясь так точно стрелять — понятно, что русский, ясно, что фанатик-коммунист, но как? Каждый снаряд поражал цель. От взрывов тяжелая, поврежденная зенитка свалилась в канаву, почти весь расчет, включая лейтенанта Бёма погиб, остальные были вынуждены бежать. Пулеметный огонь танка мешал вывезти орудие и подобрать погибших. Неудачная попытка, на которую возлагались большие надежды, стала очень неприятной новостью. Решимость солдат погибла вместе с FlaK 18. Тогда к месту направили другое орудие 8.8-мь см. унтер-офицера Нойманна. Гельмут не стал повторять ошибку покойного лейтенанта Бёма, а с расстояния в 2 тыс. метров, как в тире стал расстреливать врага, оставаясь фактически вне досягаемости прицельного огня танкового орудия русских. Стрелял он долго, буквально изрешетив машину. В дальнейшем, при осмотре искорёженного КВ экипаж обнаружен не был, но стала понятна причина "неподвижности" — слетевшая гусеница и повреждённый каток.

Русских самолётов было мало, но их батарея все же делали вид, что охраняют штаб от вражеского авиаудара... подняли по тревоге и в срочном порядке отправили на передовую.

Мероприятия по закрытию образовавшейся бреши проводились в максимально короткие сроки с тем, чтобы быть готовыми к отражению атаки русских. Зенитные орудия были выдвинуты на прямую наводку. В виду больших размеров пушка была относительно уязвима — огромная дальность стрельбы и маскировка служила ей хорошей защитой до первого выстрела. Нужно заметить, что зенитка FlaK 18 обладала мощной дульной вспышкой обнаружить которую было легко.

Бой был скоротекущим. Русские танки выскочили гурьбой. Ни строя, ни порядка — мчались кучей. По ним стреляла вся батарея. Первые же выстрелы преподнесли атакующим сюрприз — три "не подбиваемых" русских танка задымили. Потом попали еще по двум — остальные начали отползать назад. Это здорово подняло боевой дух особенно среди солдат избежавших окружения, но видевших наступление не убиваемой русской танковой армады. Хотя они потом и заявляли, что танки, которые на них "напали" были в "чешуе", а эти без, но их бредни остались неуслышанными, а вот радость, что зенитные орудия с лёгкостью могут подбивать тяжелые танки русских и являются надёжным средством защиты — осталась. Самым результативным в этом бою был расчет унтер-офицера Нойманна. Они успели уничтожить три вражеских танка.

* * *

Вначале в Берлине и слушать не хотели о выводе войск из окружения надеясь извне пробиться к ним. Им был дан приказ перейти к обороне и держаться — помощь близка. Задумка — прорвать кольцо окружения и уже самим окружить русских прижав их с одной стороны к Неве с другой к Волхову.

Для снабжения блокированных войск — организован "воздушный мост". Была найдена и приготовлена полевая площадка на которую приземлялись транспорты с грузом, назад, на "большую землю" вывозили раненых. Но русские перебросили на этот участок фронта множество зенитной артиллерии и своих лучших "Сталинских соколов". Стреляли зенитки, русские асы постоянно находились в воздухе. Тихоходные транспортные "Юнкерсы", не смотря на все изощрения и постоянное воздушное прикрытие стали лёгкой добычей противника. Потом пошли дожди и использование полевого аэродрома стало невозможным из-за превращения взлетной полосы в сплошное болотное месиво, самолёты прилетать перестали. Раненых размещали в импровизированных бараках собранных из подручных средств. Не часто появлявшиеся транспортные самолёты сбрасывали тюки на парашютах, не редки были и случаи когда их сносило ветром и ценный груз попадал к противнику. Русские наступать не спешили предпочитая обстреливать осажденных из артиллерии. На линии разграничения было неспокойно. Ждали либо атаки красных, либо прихода "разблокираторов". Но ни первые ни вторые не появлялись, а с каждым днем положение осажденных становилось все хуже и хуже.

С внешней стороны "котла" было проведено несколько атак с целью прорыва обороны русских, но все они натыкались на убийственно интенсивный артиллерийский огонь и закончились ничем, если не принимать во внимание большие потери в личном составе.

Войска красных же с невероятным упорством продолжали ожесточенно "охранять" свою "добычу" от немецкой "армии спасения". Окружённые все более теряли способность активно и эффективно противостоять большевикам. Наконец поняв всю тщетность надежд на прорыв с внешней стороны командование все же решило войска "выводить". Для этого следовало сконцентрировать имеющиеся силы внешнего и внутреннего кольца, встречными, одновременными ударами по врагу — прорываться.

Вначале стояла сухая погода, потом пошли дожди. Русские "не дороги" стали мало пригодны для передвижения. Само передвижение по ним здорово выматывало. Грязь пудовыми гирями липла к солдатским сапогам. Танки и другая техника кое-как прокладывали себе дороги продвигаясь черепашьими шажками. Запасы продуктов, топлива и боеприпасов были на исходе. Обоз с ранеными тормозил и так небольшую скорость передвижения. Добрались к участку, где планировался прорыв. Боя еще не было, а из танков к месту сосредоточения доехало только два, бронетранспортеров — один. Остальные либо сломались, либо увязли в болотах, либо были оставлены ввиду отсутствия топлива. Колонна весь путь подвергалась обстрелам из минометов и невидимыми снайперами. Полет мины слышен и можно попытаться укрыться, а снайперов определяли по начинавшим внезапно падать камрадам. Они появлялись в самых неожиданных местах, наносили "жалящий укус" и исчезали на ровном месте.

Прорыв. Наступающих ожидала две линии. В первой были снайперы, бронебойщики и миномётчики, во второй пулеметчики и минометы покрупнее, а так же артиллерия и напоследок, в виде флангового удара — танки и кавалерия. Через первую их пропустили относительно беспрепятственно, лишь выстреливая бронетехнику и офицеров. Когда из лощинки вышли на открытую местность — началось. Два оставшихся, медленно месящих болота танка были подбиты градом снарядов, в каждый из них угодило как минимум пять в самом начале сражения. По наступавшей пехоте отработали миномёты, потом застрочило множество пулеметов, стали грохотать пушки. Стоять было нельзя, все понимали, что промедление смерти подобно, но и наступать было не менее опасно. Обороняющиеся явно заранее знали где будет прорыв. Пытавшиеся прорваться из окружения оказались в отчаянном положении. И в этот критический для них момент из своих укрытий по флангам появились танки следом за которыми мчалась конница. Танки по большей части не стрелял опасаясь попасть по своим, брать кого либо в плен у кавалеристов не было времени либо они не желали с ними связываться, потому конники рубили всех подряд. Немцы в смертельном страхе разбегались кто куда, за ними мчались всадники. От казавшейся несокрушимой немецкой мощи за считаные минуты не осталось ничего. Но они все же прорвались. Чуть больше 600 воинов Великой Германии из почти 20 тыс. бывших в окружении вышли. Потом вышло еще чуть больше 1000, но это было потом. На первых же пролился дождь наград и прочих благ. Все они стали героями и любимцами женщин, о них писала пресса и показывали в кинохрониках. Но во всех этих рекламных повествованиях почему то совершенно забывали сообщить о судьбе остальных...

* * *

Очередная встреча уже Капитан ГБ Александра Григорьевича Бондаренко с "Прониным". Вначале ГБшник "передал" недовольство товарища Сталина по поводу "партизанщины":

— В целом товарищ Сталин не возражает и не отказывается от помощи, но в некоторых вопросах, особенно технического характера непременно нужно ставить в известность руководство и совместно принимать более правильное решение. Он так и сказал — "имеются ответственные люди".

— Исправлюсь,— согласился Валерий, про себя же подумал, что нужно быть более аккуратным.

Дальше Бондаренко передал поздравления от руководства страны с успешным выполнением операции по снятию блокады с Ленинграда, сообщил, что "группа Пронина" формально оставлена в штате разведупра, но фактически переподчинена НКВД, а так же, что всех участников наградили медалью "За боевые заслуги".

— Для собственно награждения от Вас нужны списки бойцов и командиров, принимавших участие. Руководство не возражает, если кого нужно особо отметить орденом или повысить в звании.

— Неожиданно,— улыбаясь, сказал Валерий,— списки будут составлены, но большинство бойцов будут фигурировать в этом документе по позывным. Я надеюсь, Вы понимаете причину?

— Я-то понимаю, но как к этому отнесется руководство...

— Списки будут составлены,— настойчиво повторил "товарищ Пронин",— а уж как поступит начальство это их право.

— Нас все же очень интересуют предприятия и КБ, на которых проводилась доработка танков, так же нас интересуют средства связи и в частности радиостанции которые Вы передали "работавшим" совместно с Вами подразделениям Невской оперативной группой.

— Вы даже не представляете насколько сложный вопрос поставили передо мной. Начать хотя бы с того, что это не совсем Ваш уровень.

Бондаренко хитро посмотрел на "Пронина", загадочно улыбнулся и из планшета достал номерной документ, в котором сообщалось, что данный товарищ является личным порученцем наркома Берии...

— Сильная бумага,— после ознакомления произнес Валерий,— И все же по танковому вопросу на данный момент я предпочитаю умолчать,— произнес он, не спеша,— Не то чтобы я Вам не доверял, имеются некоторые очень щекотливые вопросы, освещать которые на данный момент я не уполномочен. А вот тему о средствах связи мы можем обсудить.

— Ну что же, этот вопрос нас так же интересует,— немного недовольным голосом произнес Бондаренко.

— У меня здесь с собой полторы сотни радиостанций. Их нужно передать в войска,— говоря это "Пронин" положил на стол небольшую, чуть больше чем два кулака коробочку, от которой шел проводок, заканчивающийся миниатюрным микрофоном и маленькими наушниками,— можно было сделать и меньших габаритов,— как бы извиняясь, произнес Валерий,— но здесь вопрос уперся в аккумуляторы.

Бондаренко взглядом спросил разрешения на более детальный осмотр, когда Валерий подтверждающе кивнул:

— Легкая и маленькая, даже не верится. Какова дальность?

— Все зависит от антенны, но не менее 6 км, на антенну штырь 2.7 м — не менее 10 км, и на антенну бегущей волны — не менее 25 км.

По округлившимся глазам и вытянувшемуся лицу капитана ГБ можно было легко догадаться о степени изумления.

— Она обеспечивают достаточно надежную двустороннюю радиосвязь на местности средней пересеченности и лесистости, в любых погодных условиях, зимой и летом, на любой частоте диапазона.

— Полторы сотни штук,— сам себе негромко произнес капитан ГБ.

Иди пойми много это он считает или мало? — подумал Валерий, вслух же произнес:

— Да я знаю, что для победы этого мало. — услышав это Бондаренко поднял голову и посмотрел на товарища Пронина,— Имеется оборудование, для изготовления таких вот штук,— кивнул головой на рацию,— Большая деревня где это все незаметно следует организовать подобрана,— вынул карту и показал,— переименуем её в "Арзамас— 941" для большей секретности,— и с улыбкой глянул на ГБшника,— вокруг никакого производства, лишних глаз и прочих шпионов.

— То, что Вы предлагаете не подойдет,— глядя на карту произнес Бондаренко, при этом отрицательно мотая головой,— ни электричества, ни дорог.

— Отсутствие дорог на Руси никого никогда не пугало, чай не немчура какая. С электроэнергией большой проблемы не вижу. Несколько парогенераторов на основе старой паровозной топки решат все проблемы, за одно и отопление в цехах и домах рабочих.

— Сейчас в стране такое положение, что и с паровозами проблемы.

— Здесь,-указал место на карте,— у этого разъезда имеется ответвление на старый, еще царский заброшенный карьер.— Очередная ехидная улыбка "Пронина",— там находятся около 150-ти паровозов.— Глаза ГБшника сузились и он как то подозрительно посмотрел на Валерия,— да да,— невозмутимо продолжил тот и кивнул головой,— на счет их рабочего состояния не знаю, не специалист, но то, что они там имеются — точно.

— Проверим,— скорее буркнул, нежели ответил Бондаренко.

— По хорошему их сразу нужно в депо на проверку и ремонт. Даже если там имеются машины в рабочем состоянии,— взглянул на ГБшника,— их долгое время никто не эксплуатировал, они находились под открытым небом и без обслуживания. Однозначно сразу же на техобслуживание.

— Вы точно уверены, что они там до сих пор находятся?

— Хм, я точно знаю, что они там есть,— еще бы ему "точно не знать", всего три дня тому их туда перетянули с "кладбища паровозов". При перетаскивании было определено, что как минимум треть, штук 50-т в приличном состоянии. Заправляй и поехали. Еще где-то столько же требуют мелкого и среднего ремонта, остальные — на запчасти, хотя если постараться, тогда и из оставшихся с десяток собрать можно.

— Но мы отвлеклись. Говорим о связи,— произнес Пронин, ГБшник же удивлённо на него посмотрел. Не менее удивленно помотал головой но промолчал. Достал блокнот — стал записывать. "Пронин" в ответ улыбнулся и продолжил,— От руководства нужно в ближайшее время предупредить товарищей на местах, назначить ответственных за прием оборудования. Это должны быть грамотные инженеры-производственники. Желательно, чтобы среди них были и инженеры-связисты. Обеспечить охраной и монтажными бригадами. Будущий персонал желательно подбирать из женщин, они более внимательны при работе с мелкими деталями, но нужны хорошие слесаря и наладчики. Для начала можем даже помочь с людьми, которые уже работали на этом оборудовании и продукцию которых Вы видели.— имеется ввиду портативная рация.

— Это эвакуированные бывшие учащиеся Ленинградских технических училищ.— продолжал "Пронин",— Их будет около 10-ти человек. Для помощи инженерам в вопросе быстрого налаживания производства достаточно. С временными производственными помещениями и жильем окажем помощь. Думаю за пару месяцев успеем.

— И там будут выпускать вот такие рации?

— Не совсем выпускать, вначале только собирать из комплектующих, хотя со временем большую часть деталей они смогут изготавливать сами, а пока все это организуется, мы сможем еще несколько раз произвести доставку уже готовых радиостанций.

— И все же какие-то у нее несерьёзные габариты,— продолжая вертеть в руках образец сказал Бондаренко.

Валерий, ничего не говоря взял из рук ГБшника рацию, неизвестно откуда достал отвертку и тут же, на глазах у изумленного "куратора" её разобрал, вернее, снял крышку.

— Так здесь же ничего нет,— растеряно произнес Бондаренко.

— Есть. Все, что нужно все есть. Вот это чип,— указал пальцем на черного "жука",— их будет столько, сколько нужно, а вот остальные детали,— Валерий указал какие,— а так же переключатели-выключатели вначале будут, а в дальнейшем нужно наладить производство. Чип будет идти уже припаянный к плате и вместе с разъемом "папа",— показывал с какой и каким,— который будет втыкаться в разъем "мама" уже на той плате, которую соберут на предприятии. Дальше наладка, подстройка. Спец приборы для этого обеспечим. Так же будут схемы и инструкции по сборке, настройке, возможным поломкам и как отремонтировать и наладить,— сделал небольшую паузу,— Это то, что касается связи. Сегодня же, вместе с радиостанциями Вам передадут ящики с надписью "т-34-85 и т-44" — там собрана вся ставшая нам доступной документация по танкам,— сделал паузу, выложил на стол еще стопку бумаги,— Вот в этих папках документация, вернее технология изготовления кирзы,— посмотрел на Бондаренко, пояснил,— сейчас идет нехватка обуви для бойцов, здесь готовое решение.

* * *

Небольшой железнодорожный разъезд с жилыми строениями для постоянно проживающего там обслуживающего персонала, который за давностью лет однообразной и монотонной жизни обзавелся, на территории "предприятия" частными огородами и небольшими садами. Таких множество как бы затерянных мирков среди бескрайних просторов СССР. Кроме основных путей на разъезде, по которым все время шастали поезда, было старое, еще царское ответвление называемое 5-й километр или старый, давно заброшенный карьер который лет 20-ть не эксплуатировался и людьми крайне редко его посещался.

В помещение к дежурному, где в то время находился и начальник разъезда Аккузин Никита Иванович вошли двое. Оба "гостя" были известны. Первый это начальник паровозного депо Одинцов Савелий Силыч, вторым был сержант ГБ Фейчер Владимир Сергеевич, в обычной жизни являвшийся зятем начальника депо Одинцова.

— Товарищ Аккузин,— официально жестко произнес Фейчер,— Вы нам нужны для серьёзного разговора.

Услышав свою фамилию в душе у Никиты Ивановича все опустилось, за кратное мгновение у него на лбу выступил пот, а ноги налились свинцом. Он быстро стал вспоминать "что же я такого натворил?", но ничего достаточно серьёзного, окромя как за самогонку выменивал уголь у паровозных бригад, вспомнить не смог.

Вышли на улицу. Там стояла, достаточно пошарпанная деповская полуторка возле которой толпились работники означенного предприятия в рабочей одежде.

— Никита Иванович,— начал разговор начальник депо,— у тебя здесь старое ответвление на 5-й километр еще "живое"?

— На 5-й километр,— переспросил испуганный начальник разъезд,— да в рабочем состоянии, команды разбирать не было. Стрелка только зафиксирована, ну чтобы никто случайно её не открыл, а так,— и сдвинул плечами.

— Вот и хорошо,— это уже сержант ГБ,— значить привести все в рабочее состояние можно в течении часа?

— Даже быстрее,— продолжая волноваться ответил Аккузин,— а в чем собственно дело?

— Видишь ли Никиты Ивановича,— начал говорить начальник депо,— поступила информация,— при этом он посмотрел на своего зятя — Фейчера,— что там, на заброшенном карьере находится множество старых паровозов.

— Брехня,— отрицательно замотав головой ответил Аккузин,— я там неоднократно бывал, нет там ничего.

— Вы когда там были в последний раз?— пытливо глядя на Никиту Ивановича поинтересовался сержант ГБ.

— Ну,— замялся тот вспоминая,— лет десять,— неуверенно ответил тот, почесал затылок,— может пятнадцать тому. Но точно знаю, нет там никаких паровозов это Вам любой живущий на разъезде подтвердит.

— Зачем подтверждать?— миролюбиво произнес Фейчер,— Вы сейчас проедете с нами и мы все сами увидим. За одно Вы нам и дорогу покажете, а то мы в Ваших краях,— и сдвинул плечами.

— Так дороги то туда автомобильной и нет. Чуток проедем, а дальше... Была бы дрезина, вмиг бы домчали,— и посмотрел на Одинцова.

— Была бы,— ответил начальник депо,— а так нет, полезай в машину, куда ехать показывать будешь.

И поехали. Оно хоть и считалось 5-й километр, так счет шёл по железной дороге, а по обыкновенной, которой давно не было, выходило около 10-ти. Но все же добрались. Еще при подъезде заметили первые паровозы которые черной громадой стояли в ряд один за другим.

— Ёшкин кот,— широко открыв глаза удивленно вещал Аккузин,— так ведь не было их здесь. Ей ей не было,— при этом отрицательно мотал головой, преданно смотрел в глаза сержанта ГБ и чуть ли не молился.

— Так ведь есть,— ехидно в ответ произнес Фейчер,— есть ведь. Или это оптический обман?

— Сейчас есть, но не было,— стоял на своём Аккузин,— может кто подбросил?

— Никита,— со смешком в голосе произнес начальник депо,— не дури, кто их мог подбросить. Смотри сам, старые они, лет 20-ть стоят, ржавеют.

— Так как жиж быть то?— волновался начальник разъезда.

— А никак,— спокойно ответил ему начальник депо. Не уж то границы разъезда у тебя до сих мест простираются?

— Нет, не простираются. И вообще мы дальше своего участка только по путям продвигаемся, а сюда никогда,— уже успокаивающе произнес он поняв к чему клонит тесть ГБшника. И тут же сам придумал отговорку — место это проклятое, потому и людьми заброшено. Наши сюда низа что не ходят,— произнес он самой честной интонацией которую смог изобразить.

В общем как бы ни было, но паровозы прибывшие с ними работники депо осмотрели, пришли к выводу, что многие из имеющихся марок им неизвестны, но восстановить большинство можно, а остальные пойдут на запчасти.

* * *

Председатель сельсовета Третьяк Тихон Фомич сильно струсил, когда узнал, что его ожидают два работника НКВД которые из города, на автомобиле срочно прибыли в их забытую всеми глушь, но быстро успокоился узнав, что это не по его душу, а совершенно даже и по непременно-срочному делу и им нужно определить место, где будут ставить эвакуированный завод:

— Место то мы определим, за этим можете даже не сумлеваться, да толька електричества у нас в деревне нету,— говорил он строгим товарищам из городского НКВД.

— Ты дед Тихон голову нам не заговаривай,— отвечал ему тот который был ниже, но командир,— партия прикажет и будет у тебя электричество лучше чем в городе Москве!

— Так ить завод говорите у нас ставить удумали, а я вот и говорю...

— Тихон Фомич отстань, сами ничего толком не знаем,— это уже который повыше,— из самой Москвы руководство звонило, срочно говорят езжайте в деревню, которая отныне для большей секретности именоваться "Арзамас 941" будет, да место присмотрите, да охрану организуйте, чтобы оборудование ценное, за валюту у буржуев купленное местные крестьяне по незнанию не растянули. Потому как сам знаешь, за ущерб такой нанесенный первому в мире рабоче-крестьянскому государству несознательными личностями и в тюрьму годков эдак на 20 попасть можно.

— Ох! Свят св...,— пытался по привычке перекреститься сельский голова, но уловив на себе неодобрительный взгляд работников правоохранительных органов тут же остепенился,— чур меня, чур от такого напастия.

— Вот и мы о том же. Собирай людей, всех оповестить нужно дабы горя себе не учудили. Потому как будем сажать!

С местом определились быстро, на третий день прибыли два инженера с семьями, да еще разного люду. Всех временно определили на постой. Потом начало твориться чудо. Стали приезжать огромные машины и привозить целые дома, которые краном ставили на так же привезенные каменные блоки. Эти "дома" составляли вместе, тут же краном устанавливали на них крышу. Другая бригада собирала контору, столовую, дома для инженеров и рабочих, третьи монтировали парогенератор, вели кабеля-провода, трубы отопления, водопровода и канализации. Для водоснабжения специально пробили скважину и поставили высочезную башню. Строилось все настолько быстро, что в деревне, которую уже во всю как то сразу стали называть по "секретному" — "Арзамаска", диву давались, а вечерами непременно ходили посмотреть чего нового за день сделать успели.

* * *

— Переговоры с "товарищем Прониным" прошли достаточно продуктивно,— докладывал капитан ГБ Бондаренко Наркому Берия,— в начале он передал полторы сотни радиостанций нового образца,— при этом положил на стол перед Лаврентий Павловичем одну из полученных от "Пронина" раций.

Тот сразу же подивился столь малым габаритам, аккуратно взял в руку, покачал ладонью определяя вес:

— Забавная штука. И что говорят специалисты?

— Они говорят, что это лучшее из всего, что им когда либо приходилось видеть. Массо-габариты совершенно уникальные, дальность и качество связи превосходит все ожидания.

— Смогут ли они воспроизвести данный образец?

— В этом нет необходимости,— Берия с интересом взглянул на капитана ГБ, тот же продолжал,— товарищ Пронин передает оборудование и схемы. Выпуск данных раций предполагается начать производить вот здесь,— указал на карте,— предварительно, для большей секретности, изменив название селения на "Арзамас 941". Соответствующие указание на местах наши работники уже получили, а со вчерашнего дня начался монтаж производственных помещений и оборудования.

— Быстро Вы, а Наркома значить ставите уже перед свершившимся фактом? — скорее в шутку, чем в серьез произнес Берия,— когда будут первые образцы?

— Я еще не узнавал, но полагаю к концу месяца.

— Хорошо,— и записал себе "напоминалку" в блокнот,— что еще?

— Технология производства кирзы.— и тут же уточнил,— Это для обуви,— Берия кивнул подтверждая, что понял,— Её уже передали специалистам.

— Что они говорят?

— В течении месяца наладят производство и выдадут первые образцы.

Берия снова сделал запись в блокнот.

— Так же товарищ Пронин передал много документации по танкам т-34-85 и т-44.

— Что говорят специалисты?

— Пока неизвестно, обрабатывают поступившую информацию. Там много, за столь короткое время они просто не успели.

— Как только будут результаты — сразу ко мне,— сказал Берия как бы даже между прочим, как само собой разумеющееся,— что известно по танкам т-72?

— На тему танков говорить он отказался сославшись на "щекотливые" моменты и недостаточность своих полномочий.

— Нужно еще раз поговорить с ним на эту тему, объяснить, что танковый вопрос для нас сейчас является очень важным,— акцентировал Берия,— Напомните, что СССР готов их закупать за границей и если вопрос стоит в финансировании, тогда он решается,— по тону Берии было заметно, что танковый вопрос действительно очень важен,— Что там дальше?

— Прониным было указано место, где еще с царских времен были спрятаны паровозы.

— И много там "царских" паровозов?

— Всего около 150-ти штук. Две трети требуют мелкого и среднего ремонта. Из оставшихся треть так же можно восстановить, а остальные...

— Так сколько всего рабочих паровозов?

— С учетом тех, которые можно восстановить — 118-ть штук.

Берия в блокноте сделал очередную пометку.

— Сообщите, что его списки о награждениях удовлетворены полностью,— Нарком криво ухмыльнулся,— Верховный лично вписал его в наградной лист.

* * *

В середине 19 века всю Европу охватили революционные, национал-освободительные движения. Франция не стала исключением. Кризис и неурожай, безработица и голод создали идеальные условия для очередного потрясения. Актуально встал вопрос свержения старой финансовой верхушки, к тому же недовольства народа финансово подпитывали другие слои буржуазии, считавшие себя обделёнными и непременно возжелавшие очередного передела. Видели они это исключительно в своём приходе к власти. На словах они провозглашали замену монархии республикой, демократизация общества, улучшение экономического и политического положения рабочих и мелкобуржуазных слоев населения. Фактически же это была ширма для одурачивания созревших революционных масс. Формальным поводом к восстанию в Париже стал запрет собрания сторонников реформ. Король — Луи Филипп пререкался недолго и в скорости отрекся от престола и бежал в Англию. Власть перешла к Временному правительству, на которое сильное влияние оказывали вооруженные рабочие. Под давлением революционных масс Временное правительство признало право на труд и сократило рабочий день на один час. Для уменьшения безработицы и социального напряжения организовали национальные мастерские. В которые были привлечены более 100 тыс. человек. Они, за два франка в день, другой работы не было, убирали на площадях, ремонтировали улицы, сажали деревья. В то же время были предоставлены огромные финансовые льготы крупной буржуазии финансировавшей восстание. Давление рабочих и созданных ими вооруженных дружин тяготило над буржуазными правителями не давая им возможность в полной мере заняться грабежом народа. Тогда они начали создавать свою, набранную в основном из малограмотных и наивных крестьян, неподконтрольную революции наёмную армию. Когда же, после очередного "улучшения" объявленного буржуями-правителями народные массы всколыхнулись, 45 тысяч повстанцев сражались против 150 тысяч наёмников правительства. Обе стороны действовали безжалостно, но лучше организованные и хорошо вооруженные наемники победили. Наступил так званый период "Второй Республики". На пост президента был избран племянник Наполеона I Луи Наполеон Бонапарт, безудержно стремившийся к императорской короне которую и захватил, силой разогнав парламент. В скорости он был провозглашен императором под именем Наполеона III. Вторая республика пала. Пользуясь неограниченной властью Наполеон III ревностно защищал интересы крупного капитала, зажиточного крестьянства(фактически помещиков), не обижал он и банкиров. В этот же период во Франции были ликвидированы все демократические права и свободы.

В первоначальном состоянии посол в Париже граф Киселёв по приказу из Петербурга, передал верительные грамоты принцу-президенту, а так же поздравления в спасении Франции от "красной революции". Торжествовал не только Николай I, но и русский канцлер австрийского происхождения Нессельроде. Радовались не только в Петербурге, но и в Вене император Франц-Иосиф и министр иностранных дел Карл Фердинанд фон Буоля. Так же поддерживал французского принца-президента прусский посол при петербургском дворе генерал фон Рохов. Но все это было до момента восхождения Луи Наполеон Бонапарта на престол. А дальше...подговаривая Николая I не признавать Наполеон III равным себе сами же Вена и Берлин признали его таковым. Николая I обиду на союзников затаил, но правильных выводов не сделал. В общем на одном из многочисленных военных парадов проходивших в Петербурге, на котором присутствовал и дипломатический корпус он обращаясь к послам Пруссии генералу фон Рохову и Австрии графу фон Менсдорфу произнес: "Меня обманули и от меня дезертировали!" И австриец и пруссак не посмели ничего ответить на это неожиданное приветствие. А вот в дальнейшем Император Всероссийский сделал несколько роковых ошибок. Во первых призвал Англию совместно разделить Турцию, при чем предлагал им Египет и остров Кандию (Крит), заверяя, что ни Австрия ни Пруссия возражать не станут и совершенно сбрасывал со счетов интересы Франции. Ответ ему был резко отрицательный. Лорд Россель заявлял, что он не видит вовсе, почему можно думать, будто Турция близка к падению. Вообще он не находит возможным заключать какие бы то ни было соглашения касательно Турции. Далее, даже временный переход Константинополя в руки царя он считает недопустимым. Наконец, Россель подчеркнул, что и Франция и Австрия отнесутся подозрительно к подобному англо-русскому соглашению. Николаю бы остепениться и подождать более благоприятного момента, но он попер на пролом. В этом полнейшем непонимании дел во многом были виноваты русские послы в Париже Киселев, в Лондоне Бруннов, в Вене Мейендорф, в Берлине Будберг, а так же канцлер Нессельроде. Они писали не о то, что было в действительности, а о то, что хотел от них услышать Николай I. При иных докладах была большая вероятность быть вышвырнутым за дверь и попасть в немилость.

Это то, чем жила Европа и Россия. У Говоровых же были свои заботы.

* * *

Прошу прокомментировать и поставить оценку.