На экстренном собрании мнения разделились на две стороны. Одни предлагали срочно переселяться в общину на берегу, другие предлагали забаррикадировать камнем проходы к гроту и постепенно отвоевывать у крыс пространство, перенося баррикады. Сторонники войны с подземными тварями даже высказывали позитивное мнение, что пока крысы рядом, людям не грозит голод. Правда, до сих пор никто ни одной твари не затрофеил, ибо, пока не были перегорожены проходы, боялись вызвать агрессию зубастой стаи.

Однако строительство баррикад оказалось слишком тяжелым физическим трудом для людей и без того изможденных последними месяцами экстремального существования в практически первобытных условиях. Вновь встал вопрос о переселении к океану. Сдерживало лишь прохладное время года и отсутствие там подготовленного жилья.

Возможно, случись первое серьезное столкновение с крысами до повторного облучения галантов, геологи успели бы переселиться в бухту. Но в тот день судьба вновь отвела беду от их общины. Сильный грозовой ливень загнал людей под своды пещеры раньше времени. Ненастье бушевало до поздней ночи. А утром, выйдя наружу, вместо насыщенного озоном свежего воздуха они почувствовали уже знакомый смрад пожарища.

Организовывая поселение в бухте, люди поступили вопреки предупреждениям геологов и вернулись к использованию металлов. В результате жалкая кучка повторно выживших была готова на все, лишь бы скорее покинуть проклятое место.

Теперь население пещеры увеличилось почти до ста человек.

После второго налета галантов полностью подтвердилась гипотеза Матюшина об уникальных свойствах грота, защищающего от излучения дисколетов, несмотря на открытый участок в своде. Но без тщательных исследований ученый не мог решить, является ли это следствием гигантского кристалла, экранирующих свойств поверхности озера или их совокупности. По крайней мере, ранее все существующие виды связи работали в гроте без помех.

Руководство в увеличившейся общине автоматически и без лишних возражений сохранилось за Владимиром. Но в помощь ему на общем собрании было утверждено правление. В условиях экстремального существования от поселенцев требовалось строгое соблюдение дисциплины и выполнение всех решений правления во главе с Вересовым. Для несогласных выход из грота всегда был открыт. Однако таких не оказалось. Последние либеральные настроения сгорели вместе с поселком на берегу океана.

Было строго запрещено ношение и использование металлических изделий за пределами грота и примыкающих к нему пещер. Жестко постановлялось беречь озеро от загрязнения, а кристалл от повреждений.

Общинников предварительно разделили на профессиональные группы. Основной упор делался на профессию охотников, так как общине требовалось регулярное и полноценное питание. Планировалось развивать огородничество, а по возможности и животноводство. Не менее важной была и бытовая сфера. Также составляющие треть общины дети требовали присмотра и надлежащего воспитания.

Никуда не ушла проблема с пещерными крысами, которые хоть и стали вести себя менее нагло после увеличения численности людей, но продолжали бродить по окрестным пещерам, пугая поселенцев визгливым похрюкиванием.

В общем, расслабляться и горевать об утратах времени не было. Представленный правлением ясный план действий и его четкое выполнение помогли людям прийти в себя и найти силы жить дальше. А принятые меры помогли без потерь пережить новое облучение, случившееся уже летом, и более-менее благополучно пережить следующий холодный период. В случившемся все же столкновении с гигантскими крысами погибли трое мужчин и еще девять человек получили ранения. Но и тварей побили несколько десятков, заставив тех навсегда покинуть ближайшие окрестности и в дальнейшем относиться к людям с гораздо большим уважением. А распробовав крысиное мясо, поселенцы взглянули на подземных гигантов уже с гастрономическим интересом, узнай о котором, те наверняка и вовсе поспешили бы убраться подальше.

Неоценимо пригодились познания Марии, как фито-фармацевта. Конечно, полноценной заменой лекарствам местные растения служить не могли, но изготавливаемые под ее руководством отвары, настойки и мази помогали справиться со многими проблемами медицинского характера, от простуд и до солнечных ожогов.

Странно, но отчасти благодаря именно галантам у Вересовых наконец-то появился ребенок. До этого решение заиметь детей все время откладывалось. Слишком много было интересных идей и заманчивых проектов. А тут, по выражению Матвеича, им просто стало некуда друг от друга деться. Получив на руки крохотную дочурку, запелёнатую в кусок домотканого холста, Владимир первый раз в жизни понял, что у него теперь есть за кого по-настоящему бояться.

Глава — 10

Вслед за палийским мустангом

— Пик-пик, пик-пик, — маленькие лапки переступают по моей груди в такт требовательного: — Пик-пик, пик-пик.

С трудом разлепляю веки. Мохнатая фигурка заслоняет мое лицо от ярких солнечных лучей, пробивающихся сквозь вершины деревьев. Большие уши чебурашки, просвечиваясь, словно светятся изнутри.

Заметив, что я открыл глаза, зверек разразился пронзительной трелью писков, будто бы что-то рассказывая, или жалуясь. Под этот писк вспоминаю о ночном происшествии и прислушиваюсь к собственным ощущениям — на первый взгляд все в норме. Шевелю руками и ногами — слушаются. Опершись на локти, пытаюсь подняться, и это-то движение отдается резкой болью в груди — не хило приложил меня местный котик.

Перевалившись на бок, все же кое-как приподнялся и некоторое время сидел, пережидая, когда успокоится всколыхнувшаяся боль в груди.

Перед собой увидел две рытвины, похожие на те, что оставляют буксующие гусеницы боевых машин, упершихся в непреодолимую преграду. Только вдоль этих рытвин проходят глубокие борозды, оставленные чудовищными когтями. М-да, неслабо котик стартанул! Похоже, знатно я его прижег. Интересно, он теперь сможет размножаться? Или у этих гермафродитов органы размножения находятся в другом месте?

Послышавшийся стон заставил забыть о собственной боли и поспешить к лежащему под деревом Игорю. Его правая часть груди представляет жуткую рану. От вида мелких насекомых, копошащихся в луже натекшей крови и ползающих по окровавленной одежде, к горлу подступает тошнота, и слабеют ноги. Превозмогая себя, стараясь действовать как можно аккуратней, сдираю с парня куртку. Нахожу емкость с водой и растворив в ней дезинфицирующую таблетку, промываю располосованную плоть.

Единственное, что могу еще сделать, нанести на рану имеющийся у меня регенерирующий гель. Однако имеющийся в комбезе пакетик рассчитан на куда менее значительные ранения. И все же старательно размазываю, а разорванный пакет приклеиваю на то место, где плоть истерзана особенно сильно.

Теперь необходимо чем-то перевязать пострадавшего. Имеющийся в комплекте с гелем пакет жидкой повязки здесь не поможет, она рассчитана максимум на обхват бедра. И все же можно наложить ее в качестве стерильной прокладки, а перевязать хотя бы теми длинными листьями, что свешиваются с закрепленного на седле навеса.

Подхожу к лежащему с другой стороны дерева седлу и пытаюсь оторвать один из листьев — не тут-то было. Интересно, у какого это растения такие крепкие листья? И растительного ли они происхождения?

В этот момент ощущаю затылком чье-то горячее дыхание. Мысли обрываются, сердце чуть не выпрыгивает из груди. Вернулся обиженный котик, и сейчас его клыки сомкнутся на моей шее?

Стремительным прыжком ухожу в сторону. В кувырке подхватываю булаву Игоря и поворачиваюсь к зверю с намерением подороже продать собственную жизнь.

— Фу-ух, — шумно выдыхаю, обнаружив перед собой не гигантского кота, а вернувшегося чешуйчатого жеребца, с интересом наблюдающего большими коричневыми глазами за моими кульбитами. Переведя дух, обращаюсь к нему: — Вулкан, я надеюсь, ты сможешь самостоятельно найти дорогу домой?

Жеребец молча смотрит на меня кажущимся заинтересованным зглядом. Хоть бы кивнул, что ли. Мне никогда не приходилось иметь дело с домашними животными, и я не знал, понимают ли они человеческую речь. По логике, должны понимать. Иначе как же ими управлять? Да и Игорь обращался к Вулкану, как к разумному. Потому, подхватив оказавшееся неожиданно легким седло, продолжаю разговаривать с чешуйчатым транспортным средством:

— Нам необходимо как можно быстрее доставить твоего хозяина туда, где ему смогут оказать квалифицированную медицинскую помощь. Поэтому, попрошу тебя двигаться как можно быстрее самым кратчайшим путем. Вот только не пойму, как это сиденье к тебе привязывается? — водрузив седло жеребцу на спину, с недоумением перебираю лишенные каких бы то ни было застежек, ремешки.

Под любопытным взглядом повернувшего голову животного в течение четверти часа привязываю к нему седло. Периодически, что-то советуя, пикает Пик, который стоит на стволе дерева параллельно земле.

Но вот седло кое-как привязано, вставлены жерди с навесом и даже прикреплены несколько толстых полутораметровых веток, на которые я намереваюсь положить Игоря.

С тревогой смотрю на пострадавшего. Он продолжает периодически постанывать, но в сознание не приходит. Может, это и к лучшему. Кое как размазанный по ране гель особой пользы не принес, но хоть, надеюсь, оказал какое-никакое антисептическое действие.

Пытаюсь поднять парня, но при первом же движении запекшаяся корка на ране трескается, и начинает сочиться кровью. Нет, все же надо наложить хоть какую-то повязку. Выкладываю на траву содержимое сумки Игоря. Кроме завернутых в широкие листья какого-то растения продуктов, нахожу моток тонкой, но крепкой веревки и острый напоминающий по форме нож осколок камня, похожего на черное стекло. С его помощью отрезаю пару длинных стеблей с навеса. Вспомнив науку капралов из учебки, обследую ближайшие заросли. Лес достаточно влажный, потому сразу нахожу мох, растущий внизу стволов деревьев. Соскоблив его, накладываю на рану аборигену, предварительно посыпав ее тремя растолченными таблетками для дезинфекции воды, и плотно забинтовываю срезанными с навеса стеблями. Надеюсь, от моего знахарства не будет вреда.

Итак, теперь надо положить раненного в связанное мною ложе. Снова обращаюсь к Вулкану:

— Опустись пожалуйста на землю. Мне необходимо положить в седло твоего хозяина.

Конь не ведет ухом. Он разглядывает продолжающего попискивать Пика.

Может, он не понимает человеческую речь, и общаться с ним надо какими-нибудь условными похлопываниями? Вроде бы Игорь хлопал его по шее, когда отправлял на ночную прогулку.

Хлопаю жеребца по загривку, и тот обращает-таки на меня внимание. Снова объясняю, что надо делать, сопровождая слова жестами и давя ладонями на загривок, пытаясь принудить Вулкана лечь. С таким же успехом можно уговаривать лечь каменную статую. Ту хоть завалить на бок можно.

Однако время не терпит. Поднимаю Игоря на руки и понимаю, что не дотянусь, чтобы аккуратно положить его на сооруженный на седле настил. Но тут Вулкан, шумно обнюхав стонущего хозяина, сам опускается на землю. Облегченно выдохнув, устраиваю раненного на настиле, для надежности привязав его найденной в сумке веревкой.

Словно сообразив, что для меня места в седле не осталось, жеребец поднимается без лишних понуканий. А я озадаченно соображаю, где находятся те веревки, называемые поводом, с помощью которых Игорь управлял конем. Вспоминаю, что повод крепился к накинутым на морду ремням. Похоже, я все это снаряжение использовал для крепления седла. Надеюсь, оно не свалится по дороге.

— Да-а, друг, вот такой вот я профан, — винюсь перед жеребцом и в сердцах лопаю его ладошкой по чешуйчатому крупу. Тот фыркает и трогается с места. — Эй, ты куда?! А впрочем, иди-иди. Я сейчас догоню.

Подхватываю сумку и оружие Игоря, и спешу за животным. Однако отчаянный писк заставляет вернуться к дереву. Чебурашка уже сбежал со ствола и теперь споро забирается на мое плечо, где обиженно затихает.

— Извини, — бросаю ему на всякий случай и уже на ходу добавляю: — С меня пара упитанных жуков. Ты только пикни, когда их заметишь.

Густые кроны лесных великанов закрывают тропу от жарких лучей поднявшегося светила. Новые солнечные ожоги мне не грозят. Но зато здесь царит удушливая влажность, и чем сильнее нагревается воздух, тем труднее становится дышать. К тому же болит отбитая кошачьими лапками грудь. Удивительно, что после такого удара целы все ребра. Нет, а здорово все-таки я этому коту горящей веткой под хвост!

Уф-ф, чо-то вчера я не обращал внимания на такую духоту. Может, потому, что ехал в седле под навесом, а сейчас приходится споро переставлять ноги, поспешая за Вулканом?

Термоткань комбинезона едва успевает отводить пот, глаза щиплет от стекающих по лицу крупных капель соленой влаги. Чтобы не отстать, держусь одной рукой за седло. Вся наука по выживанию на планетах различного типа, которую казалось бы надежно вбили в голову инструктора, исчезла на задворках сознания, угнетенная усталостью, залитая потом и задавленная всплесками боли в отбитой груди. Позже я спишу это состояние на отсутствие реального опыта одиночного выживания. А пока старательно гоню мысль о привале. Во-первых, необходимо доставить раненого Игоря... Куда доставить? Надеюсь, Вулкан знает, куда идет. А во-вторых, я просто не знаю, как заставить остановиться этого чешуйчатого монстра.

Страдая от жажды, съел оба огурца из запасов Игоря. Воду не трогал. Ее мало, следует поберечь на тот случай, если раненый очнется и захочет пить.

Лес редеет, мы выходим к неширокой реке, за которой простирается холмистая степь. Вода в реке мутно-желтая. Такую чревато пить даже после обработки бактерицидными таблетками. Некоторое время Вулкан двигается вдоль опушки. Солнце в зените, и его лучи напоминают мне о вчерашних ожогах. Мажусь слизистой дрянью из кожаного мешочка. После чего срываю три больших, размером с хорошую сковороду, мясистых листа неизвестного растения, связываю обрезком веревки черенки и получаю широкополую шляпу, надежно защищающую голову от солнца. Еще двумя листами, подсунув их под рукава комбинезона, оборачиваю кисти рук.

Заодно и Пик утоляет голод, похватав прячущихся под этими листьями жучков. Жучки хоть и маленькие, но зато их много, и моему большеухому другу приходится стрелять языком как из автоматического игломета.

Лес все дальше отступает от реки, а Вулкан продолжает двигаться вверх по течению. Берега становятся пологими, и жеребец подходит к воде и начинает шумно пить. Пьет долго, а когда поднимает морду, под правой ноздрей болтается какая-то присосавшаяся зеленая гадость, размером с локоть. Гадость, попав из воды под жаркие солнечные лучи, протестующе дергается всем телом, однако от чешуйчатой морды не отлепляется. Интересно, она действительно способна что-то высосать сквозь чешуйчатую защиту жеребца?

Вулкан вытягивает губы трубочкой и всасывает гадость, словно гигантскую вермишелину. Та отрывается с чпоканьем вылетевшей пробки, исчезает в лошадином рту, и тот ее смачно пережевывает, с надеждой смотря на медленно текущую воду, словно ожидая, что оттуда выпрыгнет еще одна вкусная пиявка.