Гарвесте Аддамс и Узник Азкабана

Глава 1

* * *

Гарвесте поднял взгляд к потолку. Вернее, в его ситуации правильнее было бы сказать, он опустил взгляд к потолку.

Уже больше пяти лет он не попадал в цепкие лапки Уэнсдей. В школе он расслабился и стал ужасно медлительным. В этот момент Гарри пообещал себе, что будет тренироваться как проклятый в этом году. Попасться в этот раз было весьма унизительно.

 — Ты же знаешь, что я убью тебя, стоит мне выбраться отсюда, — заметил он между делом, в то время как его ловкие пальцы вовсю работали над замками. Под его головой был поставлен котел с зельем, которое булькало, выпуская едкий газ и окрашивая кончики его волос в оранжевый цвет. — Уточнение. Сначала я тебя расчленю и выколю глаза. Тогда я убью.

 — Если ты выберешься оттуда, братец. Я работала над этим весь год. — Его сестрица — злая ведьма — довольно улыбалась. В своем белом накрахмаленном переднике и отутюженном шерстяном платье она просто напрашивалась на основательную многочасовую пытку.

Лязг.

 — У меня сегодня хорошее настроение. Поэтому я считаю до трех. А может и до двух.

* * *

Блейз снова внимательно проверил свой багаж и задумчиво потеребил верхнюю губу. Затем все же положил еще один флакон с противоядием, на всякий случай.

Его мать парила по дому в состоянии эйфории. Краем глаза он замечал подол ее платья, мелькавший в проеме двери в его комнату через каждые пять минут, пока она пыталась собрать в дорогу все, что, как она считала, ей потребуется. Ее мысли витали где-то далеко в облаках с той самой минуты, как он сообщил, что приглашение Гарвесте погостить в Доме Аддамсов этим летом распространяется и на нее тоже.

 — Не могу поверить, что мне предоставлена честь познакомиться с Семьей Аддамс. Просто не могу поверить!

- Ура, — мрачно пробормотал он, пытаясь запихнуть три больших банки мази от ожогов в чемодан рядом с арбалетом. — Целая неделя новых игр и развлечений.

 — И я встречусь с самой Мортишей Аддамс! Говорят, она божественна.

- Ха! — где-то тут был баллончик с промышленным инсектицидом... — Я уверен, что вы быстро поладите, Мама.

Ее лицо вмиг засветилось, словно луна вышла из-за туч, глаза загорелись надеждой:

- Ты, правда, так считаешь? Будет так стыдно, если я не смогу поддержать светскую беседу за чашкой чая.

 — Поверь мне, Мама. — Бинты, еще бинты... — Несколько минут такой "беседы", и никто никогда больше не сможет найти моих "папаш".

* * *

Гермиона громко высморкалась в носовой платок. Она плакала, не переставая, начиная еще с четвертой главы.

Рассказ был по-настоящему мрачным и душераздирающим. Он повествовал о перенесенных в ранней юности испытаниях и боли, о пренебрежении и предательстве. История была также наполнена всевозможными шрамами, как физическими, так и психологическими. Она содержала расписанные в подробностях сцены насилия и жестокости, героев ее бесчеловечно убивали каждые несколько страниц. Читая, Гарри чувствовал, как слова рассказа впиваются своими ядовитыми когтями в его душу, заполоняют его разум, сеют в его сердце ростки уныния, безумия, стыда, похоти, ярости. Эта история могла заставить любого убийцу рыдать в три ручья, или сесть самому на электрический стул и опустить рубильник, или полоснуть осколком стекла по венам, чтобы, наконец, покончить со всем этим.

Гермиона снова громко высморкалась.

Гарри перевернул последнюю страницу и, захлопнув книгу, с нежной улыбкой повернулся к своему братишке. Пуберт радостно загулил и схватил его за палец.

Драко в шоке ловил ртом воздух.

 — Как ты можешь читать ему такое? Он всего лишь ребенок!

- О, ему нравится. Это его самая любимая книжка, не так ли, мой милый маленький стервятник?

Пуберт снова агукнул и срыгнул. Гарри уклонился в сторону как раз вовремя, чтобы избежать пролетевшей огненной стрелы.

* * *

Гарри схватил тарелку со стола и тут же сам нырнул под него. От силы раздавшегося взрыва любой другой стол разлетелся бы на кусочки, но этот был закаленным. Он долгие годы стойко терпел все издевательства Аддамсов и потому был практически неразрушимым. Недаром и изготовлен был из сочетания гранита, пуленепробиваемого стекла и листов стали.

Гарри поднялся с пола и, очистив свою рубашку от пыли, снова принялся за завтрак.

 — Отлично сработано, Уэнсдей. Рад, что ты успела выбраться из ямы со смолой как раз к завтраку.

Присоединившись к остальным членам семьи за столом, сестра мстительно щелкнула пальцами над его тарелкой. Черные искры разлетелись над загадочной булькающей массой, и показавшееся оттуда щупальце быстро выхватило самый мясистый комок и утащило его обратно вглубь варева. Гарри задорно подмигнул Уэнсдей и зачерпнул очередную ложку.

Внезапно на стол шлепнулась птица, обезвреженная Пагсли еще на подлете с помощью остро заточенной ложки. Гарри отвязал послание и бросил остальное — кости, перья, когти и ложку — в кипящий котел, неизменно стоявший на очаге в темном углу кухни. Раздался громкий всплеск и шипение.

 — Уэнсдей Фрайдей Аддамс, — прочел он вслух.

В следующее мгновение мелькнула рука, выхватывая у него конверт, и сестра радостно завопила:

 — Мама! Это мое приглашение в школу! Наконец-то!

 — Beauxbatons, милая?

- Тиш, я обожаю, когда ты говоришь по-французски!

Пагсли с Гарри переглянулись поверх темноволосой головки Уэнсдей и одновременно ухмыльнулись. Франция была в заднице.

* * *

Когда Гарри заглянул в детскую, его Мать молча стояла там, склонившись над кроваткой Пуберта. Ему сейчас было уже четыре, но он умудрялся помещаться в совершенно крошечное пространство не хуже какого-нибудь осьминога. В своей пухлой ручке Пуберт крепко сжимал куколку Сатаны, которую Уэнсдей сшила для него, когда еще надеялась, что сможет похоронить его заживо.

 — Моя змейка, что так рано сегодня?

 — Кто рано встает, — сказал он с легкой улыбкой. Бомба в его руке, забытая на время, неуклонно отсчитывала секунды.

 — Тот успеет придушить спящих, — продолжила Мортиша автоматически. Она была не похожа на себя. Ее прекрасные глаза были наполнены явным сожалением и какой-то неясной тоской. Казалось, их неизменный влекущий дьявольский огонь угас.

 — Что случилось, Мама?

 — Не беспокойся, мой дорогой. — Она легонько провела тонкими бледными пальцами по лбу малыша. Это легкое касание могло бы оставить глубокие зараженные царапины на коже другого ребенка, но Пуберт обладал исключительно прочной и устойчивой к повреждениям кожей.

 — Просто все вы, мои маленькие стервятники, внезапно выросли и вылетели из гнезда, неся разрушение и хаос в другие земли. А ведь, кажется, еще совсем недавно... Помню, как в первый раз Пагсли опрокинул тебя навзничь, а Уэнсдей пыталась отрубить тебе голову.

- Ну, Мама, мы совсем не так плохи и многому научились с тех пор. Пару раз им даже почти удавалось довершить начатое.

 — А теперь со мной остался только Пуберт, и совсем скоро этот Дом станет таким же пустым, как наши могилы. Больше никаких криков и угроз, никаких завываний под луной.

 — Не мучай себя, Мама. — Он с трепетной любовью поцеловал фарфоровую поверхность ее кожи. — Мы твои дети. Мы оставляем это право за собой.

* * *

Две недели спустя энтузиазм Уэнсдей и не думал спадать. Она умудрилась упаковать в чемоданы почти всю свою комнату, включая чучело головы оленя и пару любимых пираний, Тристана и Изольду. Мать поначалу хотела настоять, объяснить, что рыба вряд ли выживет долго без воды, но потом передумала. В конце концов, они были любимицами у Аддамс, а значит, и не такое переживали.

Дядя Фестер, подстегиваемый желанием поближе познакомиться со страной, где учился один из его племянников, отправился в путешествие по английской провинции. Как раз сегодня он возвращался домой, везя с собой кучу подарков и гостинцев.

 — Роскошный набор голов! Право, не стоило, Фестер.

 — Это экспонаты для пополнения коллекции, — ухмыльнулся Фестер, обнажая в улыбке свои желтые зубы, ярко выделявшиеся на фоне серовато-землистого оттенка его кожи. — К тому же, я знаю, как тебе нравятся рыжие волосы, Мортиша.

 — Все Уизли рыжие, а у Блейза скорее темно-красный оттенок волос, не такой ядовито-морковный, как у них, — задумчиво проговорил Гарвесте. Веер вспорхнул на мгновение, ловко выхватывая из воздуха возникший словно из ниоткуда сюрикен. — Хороший бросок, Пагсли.

 — Позволь мне достать тебя хоть раз. Один раз — это все, о чем я прошу.

 — С какой стати я захочу облегчить тебе задачу? — удивился Гарвесте. - Да, дядя?

Дядя Фестер, приземистый, лысый и внешне совсем не похожий на своего не менее безумного братца, как раз повернулся к Гарри с очередным презентом, его широкая мрачная, словно надгробная плита, улыбка заняла пол-лица.

 — У меня кое-что есть и для тебя, мой мальчик. Оно просто молило меня отдать его тебе, и я не смог пройти мимо.

Это было громоздкое серебряное кольцо, с выгравированным замысловатым змеевидным орнаментом и украшенное массивным необработанным темным камнем. Кольцо было абсолютно безвкусным, и вызывало раздражающее покалывание по всей коже, стоило Гарри надеть его на палец. На мгновение его руку окутало облако густой черноты, принесшее знакомое ощущение высвобожденной темной магии.

 — Мне нравится. Буду носить его в школе, — Гарри благодарно улыбнулся дяде и сделал небольшой шаг влево. Еще один сюрикен просвистел с легким ветерком мимо его лица, приподняв с шеи несколько локонов его волос.

 — Черт побери.

* * *

Его отец подписался на "Ежедневный пророк". Как он выразился, с обычным воодушевлением: "очень увлекательное чтение, только эти британские волшебники могут навести столько шума, не пролив ни капли крови".

 — Вы только посмотрите! "Жестокий убийца сбежал из тюрьмы"!

 — Каюсь, — смущенно заявил дядя Фестер, почесывая в затылке. — Ты же меня знаешь — не мог упустить шанс устроить небольшую заварушку, а то какой же это отпуск тогда!

 — Чепуха, старик! Этот преступник успел убить только тринадцать человек, — презрительно хмыкнул Гомес, выпуская из ноздрей густые кольца дыма. — Позволить себя арестовать, имея на счету всего тринадцать трупов! Тоже мне, англичане.

Мортиша лишь улыбнулась снисходительно:

 — Mon amour, не стоит даже пытаться их сравнивать с нашей Семьей. Мы все же особенные.

Ее муж моментально присосался к ее руке, покрывая ее поцелуями. Его голос был приглушен слоем ткани и кожей:

 — Ты как всегда права, cara mia. В этом году пришел черед и нашей милой Уэнсдей оставить свой след.

 — Я бы не был столь оптимистичен, Отец, — тяжело вздохнул Гарвесте. Он с мрачным видом уставился в тарелку. Та уставилась на него. — Учеба в школе иногда очень мешает поддерживать семейную традицию.

 — Даже не пытайся разочаровать меня в школе, Гарри. Я с нетерпением жду учебы в Бобатоне, — хищно оскалилась Уэнсдей. Она умудрилась проложить свой багаж еще одним, дополнительным слоем ногтей.

 — Моя дорогая змейка, поверь мне, ты не утратил свой яд. — Холодная рука Мортиши дотронулась до него, потревожив подаренное дядей кольцо. Или он ничего не понимал, или это кольцо было гораздо более темным, чем он думал. С его дядюшки станется подарить ему кольцо со страшным проклятием на пробу.

 — Наступает твой год, дорогой, я это точно знаю.

* * *

Начавшаяся депрессия отразилась и на гардеробе Гарри. Одетый в облегающе узкую длинную юбку, сшитую по той же модели, что и вечернее платье матери, он молча сидел, закинув ногу на ногу, так что неровные края подола разметались по полу купе, словно наложив на него мазки черноты.

 — В чем дело, Гарри? — Гермиона осторожно взяла его за руку, и кольцо на пальце Гарри вновь полыхнуло тьмой. Он с трудом подавил в себе внезапное желание вгрызться зубами в серебряное украшение и высосать из него досуха всю магию. И все же это подарок, не так уж часто ему дарят подарки, которые не взрываются при первом прикосновении.

 — Мне всего лишь скучно, вот и все. Хогвартс все больше становится для меня рутиной. Возможно, стоит подумать о переводе в Дурмстранг... Говорят, у них есть свои собственные драконы.

Шоколадная лягушка практически выпрыгнула изо рта Блейза:

 — Ты что, шутишь?

 — Ему не стоит так шутить, — непривычно сурово и твердо произнес Драко, серьезно глядя на Гарвесте своими синевато-серыми, будто тяжелые грозовые тучи, глазами. — Я достаточно времени провел в твоем Доме, чтобы научиться паре полезных вещей.

 — Извини, дорогой. Может, поцелуешь меня, чтобы мне стало легче?

Гермиона совсем неизящно хрюкнула, увидев выражение лица блондина после такого заявления. На его щеках цвел махровым цветом плод страстной любви между помидором и гигантским кальмаром.

Теперь даже Блейз заулыбался:

 — Не дразни его, Гарвесте.

 — Но это так весело.

 — Давайте поговорим о чем-нибудь другом, — смогла выговорить, наконец, Гермиона, когда достаточно успокоилась, хотя лицо Драко по-прежнему оставалось неестественно красным. — Ты какие предметы выбрал в этом году, Гарри?

 — Всего понемногу. Очень странно, что у них нет отдельного курса проклятий. А ведь у Матери это был основной предмет в школе. Что же в таком случае прикажете делать, если вам срочно нужно подвергнуть кого-нибудь пытке?

 — Предполагается, что ты вообще не должен этого делать, — терпеливо объяснил Блейз. — За это можно угодить в Азкабан на всю жизнь.

 — И это еще одна из причин, почему в Хогвартсе так скучно, — вздохнул Гарри, потирая задумчиво лоб. Он и правда чувствовал себя странно. Возможно, это кольцо было и в самом деле чересчур сильным для него, пока. К тому же, новолуние уже две недели как прошло. — Кстати говоря, об Азкабане...

Внезапно весь состав содрогнулся и затормозил. Гарри посмотрел в окно. Снаружи погода была типично сентябрьской, замечательно ненастной — холодный дождь сердито стучал по стеклу, словно пытался проникнуть внутрь их сухого и теплого убежища. Какие-то размытые темные фигуры двигались за окном, почти не различимые во мгле бури. Настроение сразу поднялось.

Затем погасли сразу все огни в поезде, и окружающий мир полностью погрузился во тьму.

 — Ну вот, так намного веселее.

 — Гарвесте, Гарвесте... — одновременно вздохнули двое юношей.

 — Что происходит-то?

Гарри вытащил из кармана свечу и нежно погладил фитиль, как давным-давно учила его Мать, знакомя его с магией Аддамсов. Свеча заискрила и ярко вспыхнула.

Дверь купе бесшумно отъехала в сторону.

В проеме возвышалась зловещая фигура, ее очертания были скрыты широкими складками плаща. Температура в помещении резко упала на целую сотню градусов, из носа Гарри при каждом выдохе вылетало густое облако пара. Краем глаза он заметил, что его друзья дрожат с ног до головы. Потом раздался скрежещущий звук, низкий и угрожающий. Создавалось впечатление, что существо пыталось высосать что-то из воздуха. Оно потянулось к ним своей конечностью. Ну, Гарри-то видал кое-что и похуже за ужином, когда бабуля торопилась, а под рукой не было даже какой-нибудь завалящей тушки.

Он с любопытством рассматривал пришельца.

 — Что это?

 — Д-д-д...

Существо тем временем подплыло ближе и прикоснулось к нему.

И тут же отпрянуло назад, будто его дернули за веревочку. Гарри мог бы поклясться, что существо выглядело озадаченным.

А потом оно скользнуло к Блейзу.

Ох-ох-ой.

Несколько секунд спустя вновь вспыхнуло освещение. Гарри протянул друзьям пачку салфеток и с радостью помог Блейзу вытереть основную часть слизи со школьной мантии.

* * *

 — И все же — то существо. Что это было?

 — Иногда я совсем забываю, что ты не местный, — ответила Гермиона, когда они забирались все вместе в повозку, которая должна была отвезти их от Хогсмидской станции к Хогвартсу. — Это были дементоры, стражи Азкабана - ну, ты знаешь — тюрьмы для волшебников. Что они здесь делали, представления не имею. О чем только думал директор, позволяя таким опасным существам приближаться к ученикам?

 — Да ни о чем он не думал, этот выживший из ума старый козел, — высказался Драко, дожевывая очередную шоколадную лягушку. Они с Блейзом ели их, не переставая, с тех пор как перед их глазами жуткое существо было запросто обращено в лужицу слизи. Гарри улыбнулся, тоже припоминая эту сцену.

 — Отец говорит, — продолжал Драко, — что он растерял последние мозги, раз позволяет Фаджу натравливать вечно голодных душегубцев на школу, полную беззащитных детей.

 — Но ведь я здесь уже третий год, и пока никто вроде не жаловался.

 — Вслух.

 — Значит, в будущем мне следует удвоить усилия, — Гарри лукаво улыбнулся блондину. - Да, раз уж речь зашла о голоде...

Драко протянул руку, чтобы похлопать по спине подавившегося лягушкой Блейза.

 — Гарри, не произноси такие вещи вслух, — хмыкнула Гермиона, насмешливо смотря на задыхавшегося слизеринца. — Мальчики у нас такие чувствительные.

Гарри скромно спрятал за веером свою ухмылку:

 — Действительно? Тогда, наверное, они не захотят поделиться со мной своей кровью время от времени?

 — Поделиться?

 — Кровью?

 — Ну да, просто чтобы снять напряжение.

 — Нельзя говорить о таких вещах так небрежно, как бы между прочим!

Гарри под прикрытием шелкового веера продолжал невозмутимо улыбаться, потом перевел взгляд с шокированных юношей на своего единственного друга женского пола. А также единственного друга-гриффиндорца. Ах, Гриффиндор. Он еще не ставил на эту карту. Гермиона сидела молча, слегка прикрыв глаза. Уж она-то должна была понять его нужду — недаром же не отвернулась от него, став свидетелем кровавой расправы над Локхартом.

 — Не стоит так пугаться. Это далеко не так интересно, как охота в Запретном лесу. Я мог бы в принципе найти другие варианты. Но мне никак нельзя без крови в этом году, поэтому мне часто придется внезапно исчезать по ночам, не возражаете? Хотя я и так это делал все прошлые годы.

 — Ты все-таки состоишь в каком-то родстве с вампирами, не так ли?

 — Замолчи, Драко, — резко вмешалась Гермиона. Она посмотрела на Гарри долгим взглядом, острым и расчетливым. Совсем как Мать. — Для чего тебе нужна кровь?

 — Я совсем запустил свои тренировки. И хотя родители отнеслись к этому с пониманием, мои брат и сестра — это совсем другая история. Они оба теперь учатся в школе. У Пагсли все же больше опыта, но не уступить в состязании сестре — это дело чести.

 — Каком состязании?

Улыбка, которой Гарри наградил Драко, заставила блондина схватиться за очередную шоколадную лягушку.

* * *

Гарри спокойно вышагивал по дороге к замку вслед за своими друзьями. Он немного задержался у повозки, чтобы погладить запряженного в нее тестрала — худую, как обтянутый кожей скелет, крылатую лошадь. Кобыла была та же, что везла их в прошлом году, и в благодарность за ласку она куснула его за руку. Он задумчиво пососал ранку.

Впереди голоса его спутников распалялись все больше и больше. По крайней мере, одного из них.

 — Поверить не могу, что ты позволишь ему укусить себя! — возбужденно говорил Блейз, махая руками во все стороны.

 — Что в этом такого?

Гарри улыбнулся. У нее действительно очень большой потенциал.

 — Что в этом такого?! Что в этом такого?!

 — Я же не за просто так отдаю свою кровь. Он пообещал мне платье. Ты хоть раз видел, как он шьет? Лучше, чем мадам Малкин, это точно.

 — Она сошла с ума. Драко, скажи ей, что она сошла с ума.

 — Не знаю...

- Что?! Ты же не серьезно?

- Ну, он же наш друг...

 — Ясно. Я единственный оставшийся вменяемым человек во всей этой школе.

* * *

Оказавшись под сводами замка, толпа школьников делилась на две группы. Одна, малочисленная, следовала в Большой зал на ужин. Остальные ученики, бледные и до сих пор трясущиеся после встречи с дементорами, поднимались дальше по лестнице, направляясь, предположительно, в сторону больничного крыла. Гарвесте там никогда не был. Ему самому ни разу не требовалась медицинская помощь, хотя значительное число людей оказалось там по его вине.

 — Здравствуй, Панси. Как отдохнула на каникулах?

 — Мистер Аддамс, мисс Грейнджер! Прошу вас, следуйте за мной.

Профессор МакГонагалл в своей остроконечной шляпе, которая делала рослую волшебницу еще более высокой, ждала их в конце коридора. Гарри кивнул на прощание перепуганной однокурснице, пытавшейся спрятаться за спинами Маркуса Флинта и Дафны Гринграсс, и взял за руку Гермиону.

 — А вы, мистер Малфой и мистер Забини, проходите в Большой зал за свой стол.

Две пары глаз — карие и серые — на минуту задержали свой взгляд на Гарвесте, затем юноши исчезли за тяжелыми двустворчатыми дверями. Профессор провела двух третьекурсников в свой офис и заперла за ними дверь.

 — У нас какие-то проблемы, профессор? — поинтересовалась Гермиона от лица обоих, так как Гарри был больше занят разглядыванием окружающей обстановки. В офисе Макгонагалл было множество светлых артефактов, но также пара-тройка темных. Он подумал, знала ли об этом их хозяйка.

 — Я обратила внимание, что вы двое проявляете большой... энтузиазм в сфере учебы. На самом деле, вы — единственные из школьников, кто изъявил желание изучать в этом году все предметы.

Гарри повернулся к покрасневшей Гермионе.

 — Тяга к знаниям не является преступлением, — прошептала она, нервно сцепив пальцы.

 — Разве я что-нибудь говорил?

 — Так или иначе, — продолжила профессор, — директор дал на это разрешение. Так как в сетку расписания на одно и то же время поставлено по три предмета, он посчитал, что вам может кое-что пригодиться. — С этими словами она достала из ящика письменного стола две тонких золотых цепочки, на каждой висела маленькая изящная подвеска в виде песочных часов, которые могли вращаться вокруг своей оси.

 — Это хроновороты. Один оборот назад возвращает вас на один час в прошлое, два оборота — на два, и так далее. Пожалуйста, запомните, что ваши разновременные версии ни в коем случае не должны видеть друг друга, а также вам запрещено рассказывать об этом кому бы то ни было.

Гермиона осторожно взяла свой, ее глаза горели гордостью и восхищением.

Гарри с почтительным поклоном отклонил предложенный ему артефакт.

 — Мистер Аддамс, вы не сможете изучать все выбранные вами предметы, если сейчас откажетесь.

Гарри спокойно улыбался, и слова замерли на ее губах.

 — Пожалуйста, не беспокойтесь обо мне. Я буду присутствовать на всех занятиях.

У МакГонагалл хватило смелости возразить:

- Но, как же...

 Да, силы духа профессору трансфигурации было не занимать. Ему придется за ней присматривать.

 — Я — Аддамс, профессор. Мы всегда найдем способ.

* * *

 — Прорицания. Северная башня. Какая радость.

Гарри снисходительно улыбнулся, поднимаясь со своими друзьями из-за стола после завтрака. Закинув сумку на плечо, он помахал Гермионе рукой через весь зал. Она никак не могла успокоиться, пытаясь выяснить, как именно он собирается успевать на все свои занятия без хроноворота, и все еще продолжала сверлить его своим взглядом, сжимая в руке сегодняшнее расписание. У него было такое же.

Прорицания, девять утра. Маггловедение, девять утра. Нумерология, девять утра.

Он подавил смешок и присоединился к Драко с Блейзом, бормотавшим всю дорогу, пока они по длинным коридорам и движущимся лестницам добирались до Северной башни. Впрочем, под ним лестницы никогда просто так не двигались, лишь доставляли его точно туда, куда было нужно.

Но не сегодня. Возможно, замок каким-то образом почувствовал легкое раздражение, которое Гарри в данный момент испытывал к сопровождавшим его юношам. Они с самого приезда упрямо отказывались встречаться с ним взглядом. Это в определенной степени забавляло, но одновременно и весьма досаждало. Вероятно, причина была в том, что в это лето Блейз и Драко гораздо меньше времени провели у него в гостях. Как следствие, их иммунитет ко всему "аддамсовскому" стал ослабевать.

Его Дайдре, прелестная ядовитая змейка, с которой он познакомился в прошлом году, ткнулась носом ему в шею, стараясь успокоить. Гарри благодарно приласкал ее.

 — Где мы, черт возьми, находимся? — выругался Драко, завернув за очередной угол и оказавшись перед той же самой картиной, мимо которой они проходили пять минут назад. — Мы так точно опоздаем!

- Ага, злодеи! — неуклюжий приземистый всадник проскакал по идиллическому пейзажу, сверкая глазами из-под гремящего забрала. Он выглядел совершенно не к месту на этой картине. — Вы нарушили границы моих владений! Защищайтесь, трусливые собаки! Гнусные мерзавцы!

Спица, издав тонкий вибрирующий звук, воткнулась в холст рядом с его головой.

 — Я сегодня немного раздражителен, — объяснил Гарвесте нарисованному рыцарю. — Я полагаю, вы меня помните, сэр Кэдоган?

 — Гарвесте Аддамс! — Воинственный рыцарь крайне воодушевился, ощущая явно исходящую от собеседника смертельную угрозу. Он склонился в глубоком поклоне, высоким плюмажем почти задевая землю и рискуя самому опрокинуться под весом своих доспехов.

 — Не соблаговолит ли благородный сэр отвести меня и моих спутников в Северную башню? Но смотрите — больше никаких оскорблений, а иначе я разорву в клочья вашу картину и скормлю ее гигантскому кальмару.

Блейз удивленно переглянулся с Драко. Они никогда еще не видели Гарвесте настолько... бесстрастным. Он даже не улыбался, что каким-то образом делало его еще более жутким. Они молча последовали за ушедшим вперед юношей, каждый сосредоточившись на своих мыслях. Оба вспоминали вчерашний вечер, прошедший не так, как остальные их вечера. Обычно они перед сном допоздна разговаривали с Аддамсом, но вчера в спальне повисло тягостное молчание, и до самой ночи не было сказано ни слова. Теперь же, как мотыльки на свет, изо всех углов и щелей к Гарвесте слетались тени, скользили по стенам, полу и потолку, сгущались вокруг него в воздухе и следовали за ним везде, как потерянные щенки.

Они пришли на небольшую круглую площадку. Гарри на прощание поклонился их проводнику, и маленький рыцарь поскакал назад, перемещаясь из картины в картину.

 — Гарвесте? — тихо сказал Драко, протягивая руку к плечу друга. Черная мамба подняла голову со своего насеста и зашипела.

Ледяная ладонь на мгновенье прошлась невесомым касанием по его руке и тут же исчезла. По тому, как вздрогнул Блейз, он ощутил то же замораживающее прикосновение.

 — Дорогие, — улыбнулся в ответ Гарвесте, и окружавшие его тени расползлись прочь. Почему-то дышать сразу стало легче.

* * *

 — Мы что, обречены вечно терпеть учителей-недоумков? — пробормотал Блейз, ни к кому конкретно не обращаясь. Его ворчание было почти неразличимым из-за царившей в помещении тяжелой атмосферы, наполненной приторно-сладкими воскурениями.

Ба-бах!

Мощным взрывом внезапно выбило стекла в ближайшем окне, и облако сверкающих, переливающихся осколков, прежде чем упасть, на мгновение повисло в ярко-голубом сентябрьском небе.

 — Прошу прощения. Не знаю, что на меня нашло.

Гарри устало потер лоб, и нашарил в кармане свое "лекарство". Он уж думал, что с этой вредной привычкой покончено, что он в самом деле поборол свою зависимость. Очевидно, нет. У него снова ломка. Гарри был склонен винить в этом отца и его вечные сигары.

 — Гарвесте, ты куришь? — спросил Блейз, затем опустил взгляд вниз на мантию Гарвесте, из-под которой, лениво завиваясь, выплывали сизые клубы дыма. — Ты горишь!

 — Если бы.

Профессор, худая сутулая женщина, завернутая в бесчисленное количество шалей, делавших ее немного похожей на безвкусную поделку египетской мумии, постепенно приближалась к их столику. То и дело ей приходилось поправлять сползающие на кончик курносого носа толстенные круглые очки, при этом разнообразные серебряные и эмалевые амулеты, развешенные по всей одежде, непрестанно сталкивались и позвякивали. Эти очки гротескно, почти комично увеличивали ее подслеповатые глаза, и Гарри зачесались руки в поиске подходящей заточенной ложки. Какие замечательные вышли бы пуговицы после надлежащей обработки.

 — Она выглядит еще безумнее бабушки Фрамп. Не думал, что такое вообще возможно.

 — Меня зовут, — глухо прокаркала женщина, пытаясь, впрочем, совершенно безуспешно, изобразить потусторонний голос, — профессор Трелони.

 — Старая слепая летучая мышь, — Блейз старался подвинуться поближе к разбитому окошку. Свежий воздух с улицы приносил облегчение после перенасыщенной благовониями и бедной на здравый смысл атмосферы класса.

 — ...излишняя суета, невнимательность — все это может замутнить Внутреннее Око. Хочу сразу всех предупредить, что человека, не обладающего даром прорицания, практически невозможно этому научить.

 — Какого черта мы тогда здесь делаем?

 — Тишина в классе! — сделав замечание нормальным голосом, она, слегка прочистив горло, вновь перешла на "мистический" хрип. - Вы, Аддамс, как здоровье вашей матери?

 — Она при смерти, профессор, — ответил он с вежливой улыбкой.

- Ах, я так и знала. Сожалею.

 — Отчего же? Ей это нравится.

* * *

Драко с недовольной миной на лице пытался оттереть здоровое коричневое пятно со своей мантии. Следуя указаниям профессора Трелони, они пили отвратительно безвкусный черный чай, чтобы потом прочитать судьбу по чаинкам, но каждый раз, как разбухшие листья чая показывались на дне чашки, та сама собой наполнялась новой порцией кипятка, и все приходилось начинать заново. И так продолжалось все занятие, к концу которого они, кажется, выпили по дюжине галлонов чая. И, наконец, когда они уже собирались уходить, все чашки одновременно взорвались, облив всех остатками чая. Спасибо, хоть школьные мантии оказались достаточно плотными и не промокли насквозь.

Все время, пока они добирались до своего следующего занятия, Ухода за магическими существами, Гарри продолжал загадочно улыбаться. Вы не подумайте, Драко был рад возвращению прежнего Гарвесте во всем своем садистском великолепии, но, в самом деле...

 — Седня нас ждет увлекательный урок! — радостно прогрохотал Хагрид. - Так, все соберитесь-ка здесь, около ограды. А теперь, значит, открывайте ваши книжки...

Вступительная речь полувеликана, становясь все тише, вскоре совсем оборвалась. Почти все ученики смотрели на свои учебники с явной опаской, не решаясь к ним прикасаться, будто ждали, что те в любую секунду взорвутся. Несколько книг до сих пор подскакивали на месте и пытались хищно рычать и хлопать страницами, несмотря на то, что были старательно обвязаны веревками или стянуты ремнями. Гарри раскрыл свою копию "Чудовищной книги чудовищ" и с любопытством оглядел растерянных одноклассников.

Учебник Драко был обвязан таким количеством веревок, что под этой "обложкой" не было видно самого издания.

 — Гарвесте, почему твоя книга не двигается?

 — А она должна?

После того, как расстроенный Хагрид все же объяснил им, каким образом нужно правильно обращаться с учебником, в загон было заведено несколько гиппогрифов. Гарри еще ни разу до этого не видел живого, не разделанного на жаркое, движущегося гиппогрифа. Зеленые глаза зажглись искренним интересом, и он подошел поближе к животному.

 — Все это заведение в конец прогнило с потрохами. Вы только подумайте, этот тупой, как пробка, верзила — наш учитель!

 — Прекрати, Драко, — прервала гневную тираду Гермиона, как раз присоединившаяся к их компании. — Привет, Гарри, Блейз.

- Так, — продолжал в блаженном неведении Хагрид, — допреж всего вам надо запомнить, что эти красавчики больно горды, а потому обидчивы. Ни в жизнь не думайте оскорбить такого.

 — Как прошел урок маггловедения, Гарри?

 — Я пока там не был, — ответил он рассеянно, не отводя глаз от блестящих перьев и крутых, покрытых шерстью боков. Если ему не изменяет память, у Отца в кабинете был ковер, сделанный из шкуры последнего добытого им гиппогрифа. Вроде, ковер тот как раз уже истрепался и был сильно побит молью. Возможно, Отец порадуется новому на смену.

 — Чего б тебе не попробовать, Забини?

 — Ни за что.

 — Аддамс, что насчет тебя?

 — Разумеется, профессор. — Он с легкостью проскользнул между жердей заграждения и подошел поближе к странной полулошади-полуптице. — Что мне нужно делать?

 — Просто п"клонись, да глаз не отводи от него. А коль он сам не склонится, ты тут же мотай оттуда, понял?

Он кивнул учителю, затем обернулся и посмотрел в глаза ближайшему зверю.

Спустя несколько минут они все были пораньше отпущены с урока.

 — Даже не верится — они все взяли и разлетелись! — воскликнул Блейз, проходя мимо окна, из которого как раз хорошо было видно, как неповоротливый Хагрид пытался угнаться за беспорядочно носившимися в небе животными и приманить их обратно на землю свежезаколотой тушей мяса. Это не очень-то работало.

 — Думаю, это заложено генетически. Что ни говори, ни лошади, ни птицы не являются большими любителями змей.

Плечи улыбавшегося Гарвесте сейчас были свободны от веса обычно покоившейся на них черной мамбы.

* * *

Судя по морде кота, на него кто-то сел. Кто-то типа Хагрида. Неоднократно. Блейз вопросительно приподнял бровь, когда гипнотизирующий взгляд круглых глазищ был обращен на него.

Они были в гостиной Слизерина, и Гермиона, как всегда, была с ними. Но в этот раз она еще и притащила своего нового домашнего любимца. Котяре не было равных в соревновании в гляделки. У него будто бы вообще отсутствовали веки.

Гарри сидел, окруженный стопками книг и пергаментов, его длинные распущенные волосы создавали темную завесу вокруг его склоненного над очередным свитком лица. Гермиона время от времени пыталась заглянуть в его записи и скопировать конспекты лекций.

 — Дорогая, разве ты не была сегодня на уроке нумерологии?

 — Была!

 — Тогда почему ты...

 — И я не видела там тебя! Ты на уроке вообще не появлялся! — лицо ее приняло нехарактерное обвиняющее выражение, брови были сведены в одну линию на переносице и губы плотно сжаты. — Признавайся, ты у кого-то списал?

 — Ну что ты, станет ли Аддамс заниматься такими вещами?

- Да!

* * *

Пришел черед их первого урока по Защите от Темных Искусств. Гарри не обращал внимания на мольбы Драко и Блейза о быстром и безболезненном (для них, не для жертвы) избавлении от Локхарта. Он не видел смысла просвещать их о настоящем положении вещей. Было так забавно выслушивать различные сценарии убийства, которые предлагала парочка слизеринцев, сценарии, становившиеся с каждым разом все кровавее и извращеннее. Он улыбнулся, невольно чувствуя определенную степень гордости за своих протеже.

Оборотень.

Он так быстро обернулся, что шейные позвонки хрустнули.

 — Гарри, что...

 — Добрый день. Пожалуйста, уберите обратно в сумки ваши учебники...

Полная луна восходит над кромкой леса... теплый ветерок ласкает разгоряченную кожу, треплет густой мех... пахнет сырой землей и прелыми листьями... и просыпается инстинкт охотника -, но укрощенный до невиданной ранее Гарри степени.

 — Прошу вас следовать за мной...

Бежать по следу, никогда не сдаваясь, не отдаваясь желанию... сильное, яростное сопротивление... боль и кровь... полынь, мята, озерная вода, аконит...

"Люпин-лунатик! Луни! Люпин-лунатик!"

Аконит!

 — Ваддивази! — произнес Гарри, не повышая голоса. С громким хлопком резиновая затычка вылетела из замочной скважины и залетела прямиком в горло дурачившемуся и ерничавшему Пивзу, да так глубоко, что застряла там, похоже, навсегда. Жаль только, что полтергейста трудно было заставить подавиться, но этим Гарри мог заняться позднее.

 — Благодарю вас, мистер... Аддамс.

Гарри посмотрел в янтарные, бесконечно усталые глаза и увидел там узнавание и сдержанное любопытство. Он кивнул новому профессору, и проследовал за остальными учениками в пустой класс.

 — Что это с тобой? — прошептал Блейз на ухо. А потом заметил цвет глаз друга: — Гарвесте, твои глаза...

Гарри моргнул, и спонтанно возникшая связь оборвалась.

Потрепанный мужчина — оборотень — встал в центре комнаты рядом с запертым чуланом, который угрожающе затрясся. Гарри все то время, пока учитель объяснял план сегодняшнего урока, посвященного чему-то под названием боггарт, не сводил с него пристального изучающего взгляда. От всей его изможденной фигуры просто веяло волнами нечеловеческой усталости, и хотя профессор Люпин улыбался, улыбка его оставалась какой-то болезненной. Гарри по своему опыту знал, насколько тяжело и бесполезно бороться с Темной магией, бегущей в твоей крови, и каковы для человека последствия такой борьбы. Его бросало в дрожь от одной мысли. Лишь недюжинным усилием воли он сумел избежать подобной участи. По крайней мере, до сих пор умел избегать.

Кольцо на пальце вновь тревожно запульсировало.

 — Теперь, мисс Гринграсс, выйдете вперед и назовите мне ваш самый большой страх.

 — Это зомби, профессор, — сразу же ответила слизеринка.

 — Хорошо. А сейчас придумайте, как можно заставить их выглядеть смешно. Удерживайте этот образ в голове. Придумали? Так, теперь приготовьтесь...

Люпин отошел в сторону от чулана и взмахнул палочкой. Дверь со скрипом распахнулась, и оттуда вывалился пускающий слюни, разлагающийся на ходу живой мертвец. В его пустых, бессмысленных глазах не было зрачков, тем не менее, их взгляд был неотрывно устремлен на Дафну Гринграсс. Его трупно-серые руки, пальцы которых обнажились до костей, потянулись к ее шее.

 — Риддикулус!

Все было испорчено, по мнению Гарри, появлением розовой пачки и бутафорской короны, но, к сожалению, у многих людей совершенно отсутствовал вкус.

Хлопок — и на месте, где стоял зомби, возник изысканно-бледный граф Дракула. Черным, как ночь, как сама чернота, был его плащ, и кричаще-кровавыми — его губы, источник яркой окраски которых ни у кого не вызывал сомнения. Его клыки, будто отполированные, сверкали в свете факелов.

 — Риддикулус! — прокричал следующий третьекурсник.

И вот настоящий вампир обращен в картонно-мультяшного, с дурацкой стрижкой ежиком и кошмарными кустистыми бровями, которыми он призывно поиграл, после чего сказал низким голосом:

 — Как поживаешь, детка?

Гарри поморщился.

Так и пошло, совершенно нормальные чудовища превращались в каких-то клоунов, которые строили гримасы на потеху окружающим. По мнению Гарвесте, это была чудовищная трата времени, но все же шел урок, и, возможно, ему еще удастся извлечь из него что-то полезное. Он надеялся хотя бы увидеть, во что превратится боггарт для Блейза и Драко, однако его друзья предусмотрительно отступили назад.

А потом вдруг настала его очередь.

 — Гарвесте...

Гарри шагнул вперед, с любопытством ожидая, во что для него превратится перевертыш. Чего же все-таки может бояться Аддамс?

Боггарт сначала замерцал, а затем растворился в потоке солнечного света. Энергичная музыка зазвучала бодро и весело, по комнате разливался аромат хвойной свежести. Яркий свет стремительно разогнал по углам все тени, а зажигательные ритмы музыки заставили ребят дружно притопывать в такт. На полу стоял желтый, как цветок подсолнечника, башмак, в котором копошилось, повизгивая, три маленьких котенка: зеленоглазый, голубоглазый и сероглазый. Они обворожительно замяукали, и один комочек пуха, пытаясь вылезти, свалился неуклюже на пол.

Как раз под огромную вазу с пышно цветущим, благоухающим букетом.

Гарри судорожно отступил на несколько шагов.

 — Утроба Локи! — выдохнул он в неприкрытом ужасе. — Это отвратительно.

* * *

Драко и Блейз еле поспевали за Гарвесте, который, чуть не спотыкаясь на бегу, ворвался в слизеринскую гостиную. По дороге их нагнала взволнованная Гермиона.

 — Что такое? Что случилось? — спрашивала она, не сводя глаз с Гарри, успевшего закопаться в шкафу, из которого пять минут назад веером вылетел целый ворох всевозможных юбок и блузок. — Его всего трясет.

 — Боггарт, — хором ответили юноши.

- О, нет. Во что он обратился? Нечто огромное, голодное, чешуйчатое и вымазанное сверху донизу в крови?

 — Дорогая, не издевайся надо мной, — простонал Гарри, отчаянно пытаясь зарыться поглубже в облако черного кружева и шифона, чтобы позабыть пережитый кошмар. — Это была самая ужасающая, омерзительная вещь, что я видел в своей жизни. Свежий воздух... веселая музыка... цветы...

Потребовалось полторы бутылки крепчайшей водки, чтобы привести Гарри в чувство, но он еще долго продолжал нервно дергаться при любом упоминании кошек.

Глава 3

* * *

 — Профессор, вы меня вызывали?

Гарри не был здесь, в этом офисе, по меньшей мере, полтора года, но легко вспомнил сюда дорогу. Пароль не составил никаких проблем, это было даже не смешно.

Зато очень смешным оказался шок обернувшегося Дамблдора, явно не ожидавшего сейчас визита.

Гарри изобразил на лице вежливую улыбку и присел на свободный стул, сложив руки на коленях и выпрямив спину. Наконец опомнившись, директор тоже опустился в кресло и старательно принял вид доброго дедушки, явно собираясь использовать его для каких-то своих целей в предстоящем разговоре.

 Так, так, так.

 — Мистер По... Адда... Гарри, — с третьей попытки выдал Дамблдор, запнувшись поначалу, встретившись взглядом со своим учеником. — Гарри, я бы хотел обсудить с тобой предстоящие в этом году походы в Хогсмид. Мне кажется, не совсем безопа... разумно тебе идти туда, учитывая ситуацию. Не сомневаюсь, ты слышал, что на свободе бродит безжалостный убийца.

 — Разумеется, сэр. Уверяю вас, в школе никому не угрожает опасность.

 — Я имею в виду Сириуса Блека. Быть может, ты о нем не знаешь, но он совершал бесчеловечные поступки, был арестован на месте преступления и прямиком отправлен в Азкабан на пожизненное заключение.

 — Сириус Блек, брат Регулуса Блека, — скучающим тоном начал Гарвесте, — сын Ориона и Вальбурги Блек. Связан родственными отношениями с Малфоями, Булстроудами, МакМилланами, Яксли, Розье, Гэмпами, Лонгботтомами, Прюиттами — все очень влиятельные и состоятельные фамилии. Я удивлен, что он не оказался и моим дальним родственником.

 — Но вы действительно связаны, мой мальчик! — Гарри скептически приподнял на это бровь, ненадолго смутив "доброго дедушку" Дамблдора, но тот все же продолжил, собравшись. — Он был лучшим другом Джеймса Поттера во время учебы в Хогвартсе.

 — Правда? — голосом Гарри можно было заморозить солнце.

Проклятый старик как будто и не заметил. А возможно, он уже привык к бросаемым в него убийственным взглядам и просто не обратил внимания на смертельную угрозу. Говорят, он одержал победу над Гриндевальдом и теперь ждет не дождется следующего столкновения с Волдемортом. Глупый волшебник.

 — Они тогда были не разлей вода, проказники, настоящие гриффиндорцы, — продолжал рассказ он. — Но все же, полагаю, притяжение Темной магии, которому особенно подвержены некоторые люди, оказалось невозможно игнорировать, да и я, к сожалению, в то время часто закрывал глаза на некоторые...

Гарри слушал молча.

 — ...ужасно, конечно, чем это все закончилось, мы никак не подозревали, даже не думали, что он может предать...

Гарри задумался о предстоящем новолунии. Перед мысленным взором вставал образ сбросившего путы человечности оборотня. Что интересно, это уже второе темное создание в школе, не считая дементоров, допущенное непосредственно к ученикам. Предположительно, он здесь находился под присмотром директора, но как Дамблдору вообще удалось вытащить волка из его логова, вернуть к цивилизации? Это то же самое, что человека, вынужденного из-за болезни соблюдать строгую диету, привести с собой в кулинарию и предложить полакомиться. Должно быть, невыносимая мука.

Гарри испытал приступ зависти.

 — ...и в результате твои родители были убиты, а спустя несколько дней устроенный им взрыв буквально поднял на воздух целый маггловский квартал. Авроры, арестовавшие его, рассказывали потом, что он будто сошел с ума, хохотал, не переставая, посреди царившего хаоса, весь перемазанный кровью своих жертв.

 — Как интересно. Похож по описанию на Отца. Когда я смогу с ним встретиться?

 — Мой дорогой мальчик, ты ни в коем случае не должен этого делать! Именно поэтому я запрещаю тебе посещать Хогсмид в этом году, по крайней мере, пока преступник не будет пойман. Мы не можем тобой рисковать! Ты слишком важен для всех нас!

 — Я для вас важен? — переспросил Гарри, перед глазами внезапно промелькнули картины из прошлой жизни.

Побои даже за слишком громкое дыхание... никакой еды по несколько дней... периодическое заключение в тесном чуланчике... издевающиеся, насмешливые, жестокие голоса...

А затем - нож, великолепно заточенный... и крики, звучащие как музыка для его ушей, обволакивающие как шелк его кожу... их просьбы и мольбы, проигнорированные, как всегда игнорировали его... удовлетворение, горящее в сердце нефтяным факелом... сладкая, сладкая ярость, открывшая ему глаза на его собственную суть...

Его красавица-Мать... его шутник-Отец... братец-убийца... сестра-садистка... безумец-дядюшка... дорогой младшенький, уже познавший вкус крови и разрушения...

 — Я так не думаю, профессор. — Открыв глаза, закрывшиеся под неожиданным натиском воспоминаний, резко сказал Гарри. Он не сводил взгляд с директора. — Вы без зазрения совести бросили меня на милость тех, кто не считал меня сколько-нибудь важным. Вы не дали мне выбора. Вы не дали мне ни единого шанса. Его дала мне Семья, и я выбрал их. И всегда выбираю их, не взирая на войну, на любых Лордов, светлых и темных, на все те идеи и планы, что вы вынашиваете на мой счет; и вам не мешало бы это запомнить.

Камень в его кольце ярко вспыхнул.

Гарри поднялся. Его словно плащом укутала темнота, и температура разом резко упала, так что оконные стекла затянули морозные узоры. Во взгляде Гарвесте пылало зеленое адское пламя, казалось, он прожигал Дамблдора в самую душу.

 — Не нужно жалеть меня. Не нужно опекать. Не пытайтесь запрещать. Я — Аддамс, сэр, и я не потерплю такого обращения. Премного благодарен.

* * *

Из всех способов, которые мог выбрать Гарри, чтобы взять у нее кровь, она не думала, что он выберет этот.

Он умело обращался с иглой. И длинным толстым шприцом для внутривенных инъекций.

- Так, — сказала Гермиона, пытаясь отвлечься от разглядывания завораживающего зрелища — сосредоточенного Гарри, протыкающего кожу на ее руке с помощью продезинфицированного в спирте шприца. Рядом с педантичной аккуратностью было разложено все остальное оборудование — резиновые жгуты, шприцы без поршней и даже пустой пакет из-под раствора для капельницы, — как ты думаешь, что случилось с Дамблдором?

 — Хм-м?

Игла была огромной, толстой, как карандаш, и даже отдаленно не выглядела острой. Наконец, она отвернулась.

 — Он... э, он вдруг исчез. Как будто испарился. Профессор МакГонагалл исполняет его обязанности в данный момент, и все учителя словно в рот воды набрали. — Это раздражало ее настолько, что заставило забыть на время о том, какие манипуляции сейчас производились над ее рукой и кровью. — Я не могу добиться от них ни слова.

 — Ты пробовала пытки?

 — Гарри!

Драко с самого утра ушел на тренировку по квиддичу. Маркус Флинт был абсолютно одержим игрой, почти так же, он слышал, как Оливер Вуд с Гриффиндора, но все-таки не такой маньяк, как хаффлпафец Седрик Диггори. Этот неприметный, скромный парень заставлял свою команду, нагруженную тяжестями, бегать вокруг замка до занятий. Гарри, возвращаясь в спальню перед рассветом со своих регулярных вылазок в Запретный лес, каждый раз встречал их — изможденных, пытающихся отдышаться. Ему приходилось прилагать серьезные усилия, чтобы не рассматривать тренирующихся учеников в качестве полевой кухни.

 — Расслабься, дорогая, а то кровь будет плохо течь.

Блейз блуждал где-то в закоулках библиотеки, затерянный в лабиринте книг. Он любил откладывать на потом домашнюю работу, а она любила загонять его в угол и давить ему на мозги по выходным.

А Гермиона была здесь, лежала на диване в гостиной Слизерина, одной рукой прикрыв глаза, в то время как из другой руки не спеша тек поток густой, темно-красной крови, постепенно заполняя пластиковый пакет. Они с Гарри были окружены обычной зоной отчуждения, все присутствующие сегодня сохраняли почтительное расстояние, особенно после того, как Гарвесте с энтузиазмом объяснил процедуру и спросил, не найдутся ли еще волонтеры.

- Эй, Аддамс.

 Ну, всегда найдется по меньшей мере один дурак.

Или пять.

 — Энтони, Грегори, Винсент, Дафна, Миллисент, — поздоровался Гарри, приветливо кивая каждому из них. — Что я могу для вас сделать?

 — Избавься от гря.., — Энтони Монтегю, восходящая квиддичная звезда, похоже, имел все-таки достаточно серых клеток, чтобы вспомнить, что случилось с последним человеком, произнесшим при Гарвесте слово "грязнокровка". Панси до сих пор наблюдалась у колдомедиков в больнице св. Мунго. — Грейнджер, а потом мы поговорим.

 — Я сейчас немного занят. Возможно, позже?

 — Мы тебя не боимся, — тихо проговорил Винсент Кребб. Гарри смутно припоминал, что этот юноша сидел напротив него в их первой поездке на Хогвартс-экспрессе. Как раз он ел как дядя Фестер. — Наши семьи тоже темные.

- Да?

 — Мы все служим Тем...

 — Заткнись, Кребб, — оборвала его Дафна. Она шагнула вперед и наградила Гарри ядовитым взглядом. — Мы больше не намерены это терпеть, Аддамс. На самом деле, ты — просто ученик, как и мы, и наша родители рядом, а не где-то за океаном. Ты не Темный Лорд и не имеешь никакой власти над нами, ты всего лишь... пугало. Мы не позволим тебе и в этом году втаптывать нас в грязь или приводить сюда своих грязнокровок, как ты привык. Мы — Слизерин, а Слизерин выступает за чистоту крови, так что или подчиняйся, или выметайся отсюда.

- Вы, ребята, такие же глупые, как Локхарт. — Гермиона вздрогнула, оказавшись вдруг в центре внимания слизеринцев, но те быстро отвернулись, когда поняли, кто именно вмешался в разговор.

- Ну, что ж.

Гарри все еще улыбался. Он не вцепился, разъяренный, в их лица или глотки. Вместо этого, он осторожно вытащил иглу из ее вены, накрыл ранку ватным тампоном, достал упаковку шипучих летучек и сунул одну в ее раскрытый от удивления рот. Затем исчезло все медицинское оборудование, и Гарри встал. Пятерка отступила назад. Они были не настолько глупы.

 — Пойдем, Гермиона. Проверим, как там поживает Блейз в библиотеке. Мне как раз нужно закончить домашнюю работу по астрономии.

И они вышли. Гермиона дождалась, когда они были уже на полпути к Большому залу, прежде чем взволнованно обернуться к другу.

 — Гарри, как ты мог так просто спустить им такое? Они были так... так... они практически признались, что они... — Она понизила голос и прошипела, оглядываясь на проходивших мимо них оживленно болтающих учеников. — Они же практически признались, что являются последователями Сам-Знаешь-Кого.

Гарри держал в руке большой термос. Пока они шли, он добавил туда порцию крови и два флакона ядовито-фиолетового зелья. Над горлышком поднялась струйка дыма, и Гермиона могла бы поклясться, что дымок принял форму пиратского черепа со скрещенными костями. Гарри отхлебнул немного.

 — Экая ты маловерная. — Открыв глаза, он посмотрел на нее, и что-то мелькнуло в глубине зеленого моря. — Эти пятеро только что сделали жизнь в Хогвартсе куда как интереснее.

* * *

Внутренности ящерицы добавили яркую розово-оранжевую струю в темное варево зелья. Гарри выжал еще немного и начал помешивать с помощью высушенного когтя. Пар валил из-под крышки котла и стекал по стенкам, собираясь в лужу на полу, издавая запах псины, страдающей недержанием.

Кольцо все сильнее нагревалось день за днем. Ему приходилось и похуже, но было что-то в этом кольце, что действительно беспокоило его. Черный камень маслянисто переливался и сиял, когда бы он ни обращался к своей магии, а стоило ему закрыть глаза, какой-то голос будто начинал шептать у него в голове. Прибавьте к этому нарастающее давящее ощущение в груди и внезапную склонность к... к...

 — Мама, мне кажется, я умираю.

 — Это чудесно, дорогой. Как скоро?

 — Боюсь, я не так выразился. Я думаю, я оживаю.

Мортиша, кажется, побледнела сильнее, чем это было возможно.

 — Не говори так, дорогой, а то еще сбудется!

 — Ничего не могу поделать, Мама. Не понимаю, что со мной происходит. Я чувствую какое-то оживление, и беспокойство, и...

- Нет, не продолжай! — потрясенно выдохнула она. Он не видел ее настолько шокированной с тех пор, как Пуберт был одержим тем ангельским златокудро-румяным младенцем.

 — Гомес! Maman!

 — Querida? — Широко раскрытые, безумные глаза Отца уставились на него из глубины котла. Их взгляд успокаивал.

 — Твой сын, он... ох, это слишком жестоко...

 — Отец, я нашел у себя веснушку.

 — Смилуйся, Геката!

Поверхность зелья зарябила, затем очистилась, показывая в этот раз лица его брата и сестры.

 — Уэнсдей, Пагсли.

 — Счастливого Хеллоуина!

Уэнсдей удивленно заморгала, увидев выражение лица брата:

 — Гарри, кто-то мучает тебя? Кто это? Они намного лучше меня?

 — Нет никого лучше тебя, моя валькирия. Будь спокойна, на твое мастерство никто не посягает. — Он вздохнул и попытался выкинуть из головы одолевавшие его мысли. — Как там Бобатон? Кто-нибудь уже попал в твой черный список?

 — Они тут все блондинки, все так полны жизни и надежд, сладких грез и веселого смеха. Во всяком случае, со всякими глупыми мечтами теперь покончено.

- Я, наконец, попал в программу по борьбе с малолетней преступностью, — с гордостью доложил семье Пагсли. — Думаю, проблема была в том, что я слишком хорошо прятал тела. Пожалуй, летом надо будет еще потренироваться. Наше почтовое отделение до сих пор не вышло из забастовки?

Гарри улыбнулся и позволил равномерному журчанию семейной беседы, подобно шуму морских волн, успокоить его растревоженные нервы.

* * *

 — Гарри, прошлой ночью кто-то пытался проникнуть в гостиную Гриффиндора!

- О? — он поднял взгляд от тарелки со свежеприготовленным сырным омлетом. От золотистого, сочного, ароматного блюда еще шел пар, но Гарри никак не мог себя заставить поесть. Он очень скучал по домашней бабушкиной кухне. — Есть пострадавшие?

 — К счастью, нет. — Гермиона села рядом с ним.

 — Жаль.

 — Это еще не все, — она наклонилась ближе к его уху. Драко и Блейз, вздернув брови, заинтригованно посмотрели на нее и придвинулись поближе. — Я считаю, это был Сириус Блек.

Грегори Гойл, сидевший чуть дальше за факультетским столом, угрожающе потряс кулаками в их сторону. Стоявший перед ним стеклянный бокал тут же разлетелся на кусочки.

 — Продолжай, Гермиона.

 — Это вряд ли мог быть кто-то другой. Больше никто во всем мире не смог выбраться из тюрьмы, охраняемой дементорами. Каким-то образом он проник в замок. Порвал портрет, охранявший вход в гриффиндорскую гостиную и разнес в пух и прах спальню третьеклассников. То есть, буквально изодрал в клочья, — настойчиво повторила она. — Скорее всего, на мальчиков было наложены сонные чары, потому что они проснулись, только когда уже их сундуки были опустошены, занавеси над кроватями изрезаны, и повсюду были клочки пергамента, чернила, остатки книг и перьев...

Энтони Монтегю громко откашлялся и подчеркнуто уставился на их компанию. Через мгновение глаза его собрались в кучку, а вся его одежда разом испарилась.

Гарри, с улыбкой отпив глоток из термоса, поднялся из-за стола.

 — Идемте, дорогие. Сегодня у нас два часа зельеварения.

...

Глава 4

* * *

Сквозь кружево своего черного зонта Гарри рассматривал сидящего рядом с ним на трибуне квиддичного стадиона Ремуса Люпина, профессора Защиты от Темных Искусств, оборотня. На фоне слегка хмурящегося неба мелькали взад-вперед желтые и красные точки. Гермиона уговорила его прийти на игру, а не оставаться одному в гостиной. По неизвестной причине, она за него боялась. Пятерка мини-Пожирателей, казалось, восприняла как вызов ту маленькую шутку, что он сыграл над одеждой Энтони. Сегодня, например, кто-то пропитал его школьную форму зельем Алдьера "мгновенный ожог" — эта жгучая смесь была настолько концентрированной, что даже для фасовки по флаконам ее нужно было разводить. Хотя, судя по ощущениям Гарвесте, для него они не стали утруждаться.

Сейчас все пятеро пристально наблюдали за ним. Он слегка кивнул в их сторону, улыбаясь про себя.

 — Профессор Люпин? — спросила Гермиона, сидевшая по другую сторону от него. Драко и Блейз, с головой уйдя в игру, во весь голос ругали Гриффиндор. Что-то по поводу квиддичного кубка и факультетских очков. — У вас есть вопросы по поводу моего эссе о келпи? Я знаю, я немного увлеклась сравнением их с японскими каппами, но мне казалось, вы не станете возражать...

 — Разумеется, мисс Грейнджер... Гермиона, — удивленно заметил Люпин, — что вы здесь делаете? Я думал... вы разве не поддерживаете свою команду вместе с товарищами-гриффиндорцами?

Гермиона сильнее сжала руку Гарри и уже открыла рот, чтобы ответить, но он опередил ее:

 — Межфакультетская дружба не так уж необычна, профессор.

 — Д-да, конечно. Я и сам... — он выглядел отчего-то взволнованным, затем прикрыл глаза. Когда он снова их открыл, в них светилась решимость. — Я сам когда-то дружил с Северусом Снейпом, в школьные годы. Мистер Аддамс — могу я называть вас Гарри?

 — Я бы предпочел Гарвесте.

Мужчина выглядел совершенно подавленным, и в Гарри внезапно зашевелилось сочувствие. Все же тот был темным созданием, хоть и всеми силами отрицал это. Но магия внутри Гарри откликалась на зов оборотня, и юноша не мог остаться равнодушным.

 — Но я разрешаю вам, только за пределами класса, конечно.

 — Спасибо. Я хотел, ну, спросить... Ты слышал о Сириусе Блеке?

- Да. Вы были друзьями, не так ли? Вы вдвоем, Джеймс Поттер и Питер Петтигрю. Вы называли себя... Мародерами, насколько я помню.

 — Откуда ты...?

 — Прочитал, — он постарался улыбнуться профессору так ободряюще, как мог. Связанный волк взывал к нему. — Вы что-то говорили про Блека?

 — Видишь ли, это довольно деликатная тема. Не могла бы Гермиона...

 — Я его близкий друг, — раздраженно возразила девушка, немного уязвленная таким пренебрежением со стороны учителя. — Я была у него в гостях. Я встречалась с его Семьей. Что бы вы ни сообщили нам об этом преступнике, меня этим не запугаешь, я знаю о маньяках-убийцах все.

 — Я горжусь тобой, дорогая.

- Ну, я... дело в том, Га-Гарри, мы с Дамблдором, да и министр тоже, мы считаем, что Сириус Блек охотится за тобой.

- Да? Профессор Дамблдор уже вернулся из путешествия на Гаити?

 — Откуда ты знаешь... — заморгал на него пораженно оборотень.

Гарри лишь молча улыбнулся, доставая свой термос. Он заметно полегчал, хотя Гарри недавно добавил туда еще яда. Возможно, Драко все же согласится во имя дружбы стать его донором.

 — Почему вы решили, что мистер Блек станет охотиться за мной, вместо того, чтобы попытаться добраться до нашего дорогого директора? Разве не он возглавлял оппозицию Тому?

"Том?" — одними губами произнесла Гермиона. Он подмигнул ей.

Профессор Защиты с каждой минутой выглядел все более удивленным, но все равно продолжал настаивать:

 — Ведь это именно он раскрыл Тому-Кого-Нельзя-Называть секрет местопребывания Поттеров. Было произнесено пророчество об Избранном, о том, кто сможет убить Сам-Знаешь-Кого. Ты стал Избранным, Га-Гарри, и именно Блек был вашим хранителем секрета, и он рассказал...

 — Профессор, в самом деле, вы меня поражаете. — Гарри наклонился ближе к мужчине, одарив его чувственной улыбкой, позаимствованной у Матери. В этой улыбке не было ничего наивного. — Вы волнуетесь обо мне?

Прежде чем профессор мог что-либо ответить, небо прочертил ослепительный разряд молнии, и на трибуны болельщиков внезапно опустилась давящая тишина. Легкие Гарри заполнил морозный воздух, своим холодом смягчивший раздражение, вызванное жгучим зельем. Жаль, он только начал получать удовольствие от приятного покалывания.

В учительской ложе царил хаос. Все профессора были на ногах и раздавали указания усиленными с помощью заклинания голосами, пытаясь перекричать мощные порывы ветра. Ученики вопили в панике, некоторые теряли сознание. Внизу на самом стадионе, под зависшими фигурками игроков, все четче проступали очертания темных зловещих фигур. Пугающе высокие, в развевающихся на ветру потрепанных истлевших плащах, они стояли, подняв лица кверху, к людям. Издалека можно было слышать их угрожающее шипение.

 — Экспекто Патронум! — выкрикнул голос рядом с ним. Серебристая святящаяся фигурка сорвалась с кончика палочки Люпина, и сразу полетела к толпе дементоров. Гарри смотрел, как к ней присоединились другие похожие фигурки, но, судя по тому, как быстро они теряли яркость, их усилий было явно недостаточно, чтобы справиться с таким количеством темных созданий.

 — Знаете, профессор, если бы вы время от времени спускали с цепи вашего волка, ваша магия сейчас была бы намного мощнее, — задумчиво заметил Гарвесте. Он наблюдал всю сцену сидя, положив руку под подбородок и спокойно оценивая ситуацию. — Как я слышал, для выполнения заклинаний, относящихся к светлой магии, предпочтительны цельная душа и бесконфликтный внутренний мир.

Челюсть Люпина, продолжая в той же манере, рисковала быть вывихнутой.

 — Г-Гарри, — судорожно выдохнула рядом с Гарвесте Гермиона и стиснула намертво его руку. Он оглянулся на девушку.

В целом, она держалась совсем неплохо. Хотя по плотно сжатым губам и зажмуренным глазам, а также по тому, как выступили белые костяшки ее судорожно стиснутых в кулаки рук, можно было ясно судить об испытываемом ей стрессе. Она не опускала головы и шептала про себя нечто успокаивающее. Что же касалось Драко с Блейзом...

 — Как бы я ни наслаждался видом их мучений..., — вздохнув, он встал. Слава богам, он совсем недавно выпил порцию крови. И так-то впоследствии ему был обеспечен приступ головной боли.

Но его магия не ответила на призыв. В первый раз, с тех пор как стать Аддамсом, Гарри почувствовал растерянность. Он не сводил глаз с той руки, на которой каким-то своим внутренним светом сияло серебряное кольцо, и не чувствовал... ничего.

- О, нет. Придется все-таки прибегнуть к грубой силе.

* * *

Хогсмид, укрытый одеялом из ослепительно-белого, усеянного россыпями бриллиантов и алмазной крошкой, снега, походил на сказочный городок с рождественской открытки. Он до сих пор переживал об утрате любимой юбки, безнадежно испорченной после последней разборки с дементорами. Он замачивал ее в отбеливателе, тер песком, полоскал в галлонах Патентованного пятновыводителя Гелии и все равно не смог избавиться от запаха. Разделанный дементор оказался, как ни странно, на поверку подобен букетику смятых весенних цветов. Какая мерзость.

Сейчас он пытался заесть накопившуюся злость горстью "хрустящих тараканов", но толку от этого было мало.

Гермиона, наблюдавшая, как он яростно вгрызается в очередного жука, слегка позеленела.

 — Наверно, нам стоило купить тебе тот пакетик кровавых леденцов на палочке...

- Ага, как же! "вкус настоящей крови"! Им должны запретить продавать эту подделку порядочным людям.

 — Они и не продают, — прокомментировал Блейз. — Только вампирам.

Гарри понимал, что ведет себя как капризный избалованный ребенок, и заставил себя сделать глубокий вздох. Странная тяжесть в груди никуда не исчезла и, признаться, сильно его беспокоила, но он не имел права поддаваться слабости. Был выходной, и его ждали развлечения, ну, а если не ждали, тогда он сам собирался их найти, и тогда уж всем не поздоровится.

 — Мне нужна ткань, — решил Гарри. - Да. Это определенно приведет меня в чувство.

Двадцать минут спустя он действительно чувствовал себя немного лучше. Зато теперь не находили себе места Драко с Блейзом. Гарри прятал улыбку в складках бархата. Гермиона тоже улыбалась, глядя на него. Себе она выбрала отрез вино-красного шелка с тонким серебристым узором. Это было не совсем во вкусе Гарвесте, но замечательно шло к карим глазам девушки.

 — Ну все, с меня хватит.

Драко решительно подошел к нему. Этот немного женственный юноша всегда с особой тщательностью следил за своей кожей, и, глядя вблизи, Гарри теперь мог уверенно заявить, что это работало: не было ни следа сухости, прыщей или черных точек. Добавьте огромные серые глаза в окружении пушистых ресниц и шелк изумительных платиновых волос — такой безупречной внешности позавидовала бы любая модель. Из него бы вышел просто восхитительный труп.

 — Послушай, Гарвесте, мы все понимаем — и про кровь, и про спицы, про улыбки, но платья? юбки? девчачья форма? Ты... ты... ты же привлекательный молодой человек, и я не вижу причин...

 — Драко, я не ослышался, ты только что назвал меня привлекательным? — заинтересованно переспросил Гарри. Гермиона и Блейз вместе смотрели на них широко распахнутыми шокированными глазами, а он сам не сводил взгляда с мучительно краснеющего лица Драко. — Я польщен.

 — Ну... да. — Драко видимо собрался и продолжал допытываться. - Да, я считаю тебя привлекательным, так же считают Блейз и Гермиона. Мы все думаем, что ты неплохо выглядишь.

И мы не одни такие, поэтому прекрати так смотреть на меня! — повисли в воздухе не сказанные, но подразумевавшиеся слова.

Гарри не думал, что умереть от смеха будет адекватной реакцией, поэтому с трудом, но сдержал себя. Еле.

 — Проблема в том, что ты... ну, ты — юноша. С соответствующей анатомией. И женская одежда...

На лице блондина к этому моменту читалось отчетливое желание отрезать себе язык, лишь бы только замолчать. Гарри сжалился над ним. Он в последнее время что-то всех жалел. Должно быть, на него влияет кровь Гермионы. Она была милой девочкой, иногда — слишком милой, но, скорее всего, пара летних каникул в гостях у Аддамсов это поправит.

 — Гарри, ты не обязан отвечать; Драко, временами ты такой глупый...

 — Все нормально, дорогая. Я и в самом деле удивлен, что они выдержали целых два года.

 — Если бы ты только знал, насколько странно ты выглядишь...

 — Боги, Блейз, сейчас и правда не время...

Они переругивались всю дорогу до "Трех метел", где бармен наградил Гарри очень странным взглядом, когда тот вместо обычного сливочного пива попросил "стрелка Россбин". Тем не менее, напиток стоял перед Гарвесте, как только седой старик за стойкой осознал, что это тот самый Аддамс. Глиняная кружка дымилась и обжигала пальцы.

 — Гарри, это же... это... Что это?

 — Огденское огневиски 1326 года, пикули, томаты-черри, сырое яйцо, две столовых ложки перца и шоколадный бисквит. Ах да, еще кусочек окорока индюшки. Очень тонкое сочетание. Хочешь попробовать?

Гермиону передернуло от отвращения, он же невозмутимо сделал глоток, наслаждаясь вкусом коктейля и сверкая на собеседников довольными глазами из-за краев кружки.

 — Что ж, вы, наконец, решились спросить меня, отчего я ношу женскую одежду.

Казалось, Драко сейчас упадет в обморок:

 — Я извиняюсь, что спросил об этом. Пожалуйста, не отвечай.

 — Чепуха. Мы же друзья. Так... дайте-ка подумать. С чего начать? — он тихонько постукивал по краю своей кружки. - Аа, с того, как я первый раз накрасился.

Гермиона наклонилась вперед, навострив уши.

 — Знаешь, мне всегда нравилась губная помада твоей Матери.

 — У нее для этого подходящий цвет лица. И ей идут дымчатые тени, не то что мне. Уэнсдей повезло в этом отношении. Мне вот приходится пользоваться более темными цветами. Я хорошо помню, когда... Отец и Мать пришли забрать меня из того дома, это было так, будто, живя в черно-белом мире, я вдруг увидел цвет. Эти алые губы — этот цвет я словно искал всю свою жизнь. И, конечно, алая кровь. Такой красивый оттенок.

Блейз скривился над своей кружкой пива.

 — После, когда мне было шесть, мы как-то посетили психиатрическую лечебницу. Не помню названия, она была из тех, что предназначены для содержания безнадежно свихнувшихся убийц. У моей тети Офелии была очень хорошая палата на шестом этаже, достаточно удерживающих креплений и три смирительных рубашки с ее монограммой. Она рассказывала нам удивительные истории из своей жизни, все ее убийственные эскапады, все бесшабашные операции — это было весьма поучительно. И она нам поведала главный секрет всех убийц во все времена — меньше всего всегда подозревают тех, кто выглядит всех безобидней. К женщинам всегда относятся снисходительно, это часть человеческой природы. Но только лишь потому, что они выглядят слабее, не значит, что это так. Женщина может махать топором и стрелять из ружья не хуже любого мужчины.

Гарри продолжал увлеченно объяснять:

 — Даже в нашей Семье это так. Для любого постороннего Пагсли из нас троих кажется самым опасным. Но если он может сравнять школу с землей единственной с расчетом заложенной бомбой, то Уэнсдей за то же время без особых проблем перережет горло всем в здании.

 — Я совершенно точно не гощу у тебя этим летом.

- Но, Гарри, — спросила Гермиона, незаметно под столом заехав Блейзу по голени, — тогда это не имеет смысла. Если женщины могут убивать не хуже мужчин, то и мужчины могут убивать не хуже женщин. Для чего тогда нужно это переодевание?

 — Гермиона, ты что-то уж слишком легко все воспринимаешь.

- Это, знаешь ли, здравый смысл, дорогая, — после резкого вскрика Драко ответил Гарри. — В таком наряде можно спрятать гораздо больше оружия: все эти шпильки, подкладки, плиссировки — на них работает целая модная индустрия. При попытке надеть мужской костюм, все будет бряцать и торчать из самых неожиданных мест, и я буду чувствовать себя... неуютно.

 — Так вот как ты умудряешься прятать эти твои спицы. О, Гарри, ты мне потом покажешь, ладно?

 — С ней теперь никакого сладу не будет, попомни мои слова, — вздохнул Драко на ухо Блейзу, слушая, как сладкая парочка обсуждает возможные места в одежде для сокрытия ножей.

* * *

Рука Гарри взметнулась в воздухе и практически перерезанная напополам птица шлепнулась в тарелку с яичницей в паре метров от него. Совершенно случайно, это оказалось тарелкой Дафны Гринграсс.

- Ох, извините! Могу я забрать мое письмо?

Дафна сегодня была одна. Винить было некого, она сама зачем-то встала в субботу ни свет ни заря. Девушка задрожала под этим улыбающимся взглядом, привычное ядовито-презрительное выражение спряталось где-то в глубине ее испуганных глаз. Несомненно, в числах есть своя магия.

 — Гарри, это же попугай, — сказала Гермиона, удивленно разглядывая забрызганное кровью радужное оперение.

 — Точнее, это agapornis fischeri. Неразлучник Фишера. Прислала сестра из Бобатона, — рассеянно заметил Гарвесте, изучая лаконичное послание на туго скрученном куске пергамента: "3 — 2". — Моя маленькая валькирия.

 — Что она пишет?

 — Это счет. — Гарри слегка улыбнулся. Похоже, его сестра развлекалась на полную катушку. Значит, пришло время и ему повеселиться.

Глава 5

* * *

Драко был чистокровным волшебником, воспитанным такими же чистокровными волшебниками в семье, где столетиями рождались чистокровные волшебники. Он никогда не был в кино, не ездил на такси, не спускался в метро — он не делал ничего из тех сотен вещей, которые могли оказаться чересчур маггловскими на его чистокровный вкус.

Поэтому, вполне понятно, что оказавшись в ситуации, когда ему предстояло "на собственной шкуре" испытать вполне маггловское переливание крови, Драко отреагировал весьма предсказуемо — он спрятался под диван. Блейз лишь вздохнул и вытащил его оттуда за воротник.

 — Почему я? Почему всегда я?

 — Прекращай ломать комедию, Драко, — сказала Гермиона, поднимая свой взгляд от домашнего задания по маггловедению, брошюры на тему "Барни и Друзья — с детства и навсегда". Чтобы побороть тошнотворно-приторную слащавость рекламной листовки, она запивала ее чашкой горького черного кофе. — Это совсем не больно.

 — Ты только посмотри на эту иглу! Она же огромная! Она прошьет мою руку насквозь!

 — Только если ты этого захочешь, дорогой, — улыбаясь, сказал Гарри. Со всем оборудованием он обращался почти профессионально. Бабушка была просто кладезем знаний, когда дело касалось маггловской медицины. Она как-то давно встречалась с хирургом, но вскоре бросила его, когда поняла, что он пытался спасать пациентов.

 — А что насчет Блейза, — отчаянно пробовал выкрутиться Драко. Имей он достаточно острые ногти, он бы сейчас оставлял глубокие царапины на кожаной обивке дивана в борьбе за свою неприкосновенность. Глаза юноши были выпучены в панике, и в их глубине Гарри мог ясно видеть, как разум Драко загнанно мечется, словно в клетке, пытаясь найти какой-нибудь выход или хотя бы отсрочить казнь. — У него... у него большие вены.

 — Руки прочь от моих вен, Малфой, и прими это как мужчина.

* * *

Был день зимнего солнцестояния, или сочельник. Рождество Аддамсы обычно не отмечали, разве что выливали котел-другой кипящего масла на головы случайно забредших под их окна колядующих.

Оттого-то Гарри весьма подозрительно воззрился на одинокий сверток, лежавший в изножье его кровати. Более того, подарок не дымился, не тикал, не истекал кровью и вообще не двигался. Он уже собрался поджечь странный презент, но не успел, так как Драко устал ждать и, закатив глаза, разорвал обертку.

Из нее выпала метла. По тому, как уставились на нее Драко с Блейзом, можно было решить, что они нашли слиток золота в куче драконьего навоза.

 — Это Молния, — с трепетом выдохнул Драко. — Молния.

 — Что такое "Молния"?

 — Ты изучаешь одиннадцать предметов и не знаешь, что такое "Молния"? — спросил Блейз, не отрывая глаз от метлы. — Это... это Молния.

 — Это я уже слышал. — Гарри подобрал оберточную бумагу и повертел ее в руках. Нигде не было видно ни имени, ни адреса отправителя. Как любопытно. — Мне не нужна новая метла. Ты не хотел бы подержать ее у себя, Блейз?

Во взгляде Драко читалась готовность к убийству.

* * *

Дементоры причисляются к одним из самых ужасных созданий, населяющих эту землю. Обитают они в особенно мрачных, неприветливых уголках земного шара, процветают в местах, связанных со смертью, разрушением, гниением. Они отбирают у человека надежду и счастье, чувства умиротворения и спокойствия, саму радость жизни. Пребывание вблизи дементоров часто равноценно смертному приговору — живого человека они низводят до подобного им самим существа, злобного и бездушного, наполненного лишь одними кошмарными воспоминаниями.

Гарри задумчиво похлопал карандашом по губам. Потом вычеркнул слово "дементоры" в начале абзаца и вместо этого вписал там "Пуберт". Мадам Пинс, скорее всего, устроила бы скандал, узнай она, что он "осквернил" одну из ее драгоценных книг, но даже она в итоге согласилась бы, что он лишь исправил неточность.

 — Гарри, тебе подарили Молнию?

 — Гермиона, и ты туда же!

Обладательница густой гривы каштановых волос как раз устраивалась рядом с ним на скамье, не расставаясь ни на мгновенье с ломившейся от книг школьным сумкой, ставшей по виду раза в два тяжелее прошлогодней. Неплохой способ накачать мускулатуру.

 — Что читаешь?

 — Просто несколько основных фактов про наших гостей из Азкабана. Теперь вот не могу не гадать, не течет ли в Аддамсах частица крови дементоров? — Не успел он закончить эту мысль, тут же тучи интереснейших идей разнообразнейших экспериментов замелькали в его голове. Ах, какие перспективы! Ему не обойтись этим летом без помощи Пуберта.

Они снова были на квиддичных трибунах. Гарри начинало казаться, что вся эта квиддичная лихорадка ответственна за его недавние приступы веснушчатости. Был очередной ненормально солнечный день, поднимался свежий ветерок, принесший с собой непонятно откуда аромат лаванды. Приходилось надеяться только на то, что оставшиеся в живых дементоры решат заявиться и на сегодняшний матч.

А теперь и колокольчики. Он сунул нос в термос, пытаясь избавиться от преследовавшего его невыносимого запаха.

Блейз хмуро наблюдал за полетом синих и зеленых фигурок в небе. В особенности, за одной зеленой фигуркой с белобрысой макушкой, которая сновала в воздухе значительно шустрее остальных, проносясь мимо зрителей на головокружительной скорости, хотя, в этом Гарри мог бы поручиться, снитч еще ни разу не появлялся. Драко, казалось, просто наслаждался аэродинамическими характеристиками метлы, впрочем, с полным правом. Он успешно применил на практике все знания, полученные им за годы общения с Аддамсами. Целую неделю Блейз обнаруживал то подмешанное в стакан с соком слабительное, то чистые листы вместо с трудом подготовленной домашней работы, то чесоточный порошок, насыпанный в постельное белье, пока, наконец, измученный медноволосый юноша не сдался, позволив блондину брать метлу на все квиддичные тренировки и матчи. Эта история вызвала у Гарри искренние слезы гордости за Драко.

 — Посмотри на них, Гарри. Не похоже, что они могут вообще выносить друг друга. Слабо верится, что когда-то они были друзьями.

Гарри отвернулся от Блейза и перевел свой взгляд туда, куда указывала Гермиона. В учительской ложе можно было различить знакомый жирный блеск волос зельевара и встрепанную, подернутую сединой шевелюру оборотня. Снейп явно за что-то выговаривал Люпину, а профессор Защиты выслушивал его со смиренным лицом, лишь иногда виновато морщась.

Вскрик неподалеку заставил его оглянуться. Потом встать.

Странное существо, напоминающее летучую мышь, внезапно вырвалось из носа Блейза, забрызгав его лицо кровью. На глазах у Гарри все новые и новые твари прорывались наружу, их пронзительное верещание и писк тонули в наполненных болью криках Блейза, и вскоре вокруг тела юноши кружилось целое облако крылатых существ. Гарри, не задумываясь, выхватил одну из воздуха и раздавил. Лицо Блейза посерело, он до крови искусал губы, пытаясь сдержать крики. Летучемышиный сглаз был весьма болезненным проклятием, насланный же неоднократно — он оказывал воздействие, схожее с ударами плетки о девяти хвостах из колючей проволоки, нанесенных по одному особенно чувствительному участку кожи. Скорее всего, Блейза ожидало несколько суток в лечебном крыле.

Он оставил легкий ледяной поцелуй на взмокшем лбу друга, а потом надавил на специфическую точку на горле Блейза, мгновенно усыпляя его. Под ногами он чувствовал вибрацию досок трибун. Ближе к месту происшествия пробирались учителя, заметившие неожиданно появившееся в слизеринском секторе темное облако каких-то живых теней, плясавших свою пляску смерти в честь богов подземного мира.

Гарри спокойно ждал. Подняв взгляд от темных от влаги медных локонов волос Блейза, он безошибочно выхватил из глазевшей толпы того, кто послал проклятие. И в ответ получил потрясенную, наполненную страхом гримасу, исказившую обычно невыразительное круглое лицо.

Как удачно, сегодня как раз ночь новолуния.

* * *

 — Винсент Кребб, ты не откажешься прогуляться со мной сегодня.

Рослый, мускулистый юноша обернулся с неожиданной проворностью. Он в этом году переживал сильный скачок роста и теперь возвышался на целых две головы почти над всеми одноклассниками. Даже Грегори Гойл пока не мог его догнать. Внушительный рост дополняли кулаки-кувалды и телосложение самца гориллы. И все же он невольно сжался в страхе, когда из теней соткалась гибкая фигурка Гарвесте Аддамса. Винсент мог бы поклясться, что зрачки жутко светящихся зеленых глаз были вертикальными, как у кошки... или у змеи.

Будто слыша его мысли, черная мамба лениво сползла с плеч Гарвесте и, с текучей грацией скользнув по полу, через мгновение свернулась обманчиво застывшим свинцовым кольцом вокруг его ног.

Из чистого рефлекса Винсент попробовал переступить через нее.

Всплеск чернильной черноты у его икр, затем — острый укус боли. Остановившимся взглядом он смотрел, как ядовитая змея мелькнула назад, в густую тень, до сих пор укрывавшую фигуру ее хозяина, и снова свернулась уникальным смертельно опасным ожерельем вокруг шеи юноши. Что-то сверкнуло в темноте серебром, но Винсент продолжал неотрывно, с возрастающим бешенством буравить взглядом лицо этого придурка-магглолюбца Аддамса. Сжимая кулаки, шагнул в его сторону:

 — Что ты себе...

Еще один шаг, а потом почему-то в глазах внезапно потемнело и поплыло, мысли в голове перемешались и разлетелись прочь. Он споткнулся, упал вниз, резко ударившись коленями и ладонями о грубый каменный пол. От удара весь воздух вылетел из груди, горло сжалось. Казалось, будто кто-то накрыл его лицо подушкой и давил, давил, давил. Его ноги дергались в судороге, он все отчаяннее пытался вздохнуть, потом вдруг оказался перевернут на спину.

Подобно вулканической лаве, если бы только лава могла быть зеленой, раскаленные глаза Гарвесте жгли его. Даже с бешено стучавшей в ушах кровью, бившийся в агонии слизеринец ощутил новый приступ панического страха.

 — Это была не просьба, Винсент Кребб. Это было обещание.

И тогда Винсент понял, и душа его содрогнулась в темноте, что стремительно заполняла его сознание.

Последняя прогулка.

Прогулка со Смертью.

* * *

Блейз плавал в безбрежном белом море забытья. Но где-то на краю, на самом-самом краю неизвестно чего он слышал голоса, да, он их слышал, только, пожалуйста, говорите потише, а то у него начинает снова раскалываться эта чертова голова. Почему-то именно эта мысль навела его на воспоминание о Драко, этом капризном, плаксивом мерзавце, потерявшем последнюю совесть в своей погоне за Молнией, и об улыбавшемся Гарвесте, как будто знавшем наперед, что за пытку ему суждено вынести из-за этой метлы.

С его губ слетел легкий смешок, и тут же голова раскололась в ослепительной вспышке боли, за секунду поглотившей все его существо.

Нежные, но сильные пальцы обхватили его лоб и руки. Кто-то прокричал кому-то, что нужно держать его за ноги, сейчас же, и впихнуть эту ложку ему в рот до того, как он откусит себе язык, и перестаньте плакать, мисс Грейджер, потому что сейчас не время...

Гермиона. Драко. Гарвесте. Летучемышиный сглаз.

Яркий свет слепил. Заметившая его реакцию мадам Помфри сразу задернула шторы, затемнив помещение.

 — Как вы себя чувствуете, мистер Забини?

 — Как будто дюжина летучих мышей прорвала в моем лице новую пару ноздрей, — угрюмо ответил он, прочистив горло. Во рту оставался вкус крови, и он с благодарностью принял стакан воды из рук Драко, хотя и отпил из него осторожно. В распоряжение Драко в последнее время попало немало сильных слабительных средств. — Так...

 — Ты был без сознания два дня, — пробормотала Гермиона в носовой платок. В карих глазах девушки до сих пор стояли слезы, а ее рука, лежавшая на коленях, была судорожно сжата. — Ты был таким белым, а вокруг было столько крови...

 — Сейчас все в порядке, Гермиона. — Он не думал, что когда-нибудь будет чувствовать себя столь неловко при виде женских слез, тем более слез полукровки. Он не отдавал себе отчет...

Блейз заморгал от внезапного внутреннего озарения, будто что-то вдруг встало на место. Полтора года. Они дружили уже полтора года. Его самые близкие друзья, они стояли сейчас у изголовья его больничной койки, где он очутился в первый раз за все три года, и смотрели на него с разной степенью заботы и волнения. Гермиона шмыгала носом, Драко мрачно взирал на его покрывало, а Гарвесте... Гарвесте просто смотрел на него.

- Что? — спросил он с вызовом. Одновременно другая мысль неожиданно пришла ему в голову: он не боялся. Он не боялся Гарвесте Аддамса. И как только он это осознал, тяжкий груз, о котором он до этого не имел ни малейшего представления, упал с его души.

 — Ничего. Дорогой. — Знакомая ледяная ласка коснулась на мгновение его щеки и исчезла. Затем объявилась привычная улыбочка, и, хотя многие люди могли бы поклясться, что ничего более жуткого они в своей жизни не видели, она привела его в чувство лучше любых зелий. — Сириус Блек нашел меня. Наша спальня перевернута вверх дном.

- Что?! — он даже забыл на минуту о боли. Он обеспокоенно повернулся к Драко, ища глазами следы каких-либо повреждений на его теле. Вроде ничего: никакой крови, царапин, да и Гарвесте бы не позволил дойти до этого. О брюнете он не волновался. Они вместе с Драко и Гермионой были абсолютно убеждены, что навредить Гарвесте не сможет никто и ничто. Все равно что пытаться поджечь солнце. — Кто-нибудь был... вы в по...?

 — Мы в это время были на ужине, — пояснил Драко с недовольной гримасой. — Этот чертов ублюдок порвал мою домашнюю работу по трансфигурации — два листа пергамента коту под хвост!

Гермиона придушенно рассмеялась:

 — Я дам тебе посмотреть мою, но только в этот раз.

Они ушли, а Блейз лежал на больничной койке и задумчиво смотрел в потолок. Скажи ему кто-нибудь пять лет назад, что он будет дружить с задавакой Малфоем, грязнокровкой и кровожадным садистом, он бы сам выхватил палочку и наслал на глупца летучемышиный сглаз. Но все было именно так, и те привязанность и забота, что он ощущал по отношению к своим друзьям... скажем так, мать, несомненно, порадуется за него. Это ведь, пожалуй, обеспечит ей неограниченный доступ в особняк Аддамсов. Эх, тут уже ничего не поделаешь.

Что-то ткнуло его в бок, и он на мгновение замер от страха, потом медленно отвернул край одеяла, про себя молясь, чтобы черная мамба не решила внезапно составить ему компанию.

 Нет. Это было гораздо хуже и, в то же время, как ни странно, гораздо приятнее. Блейз вытащил предмет из-под одеяла, и в ярком свете ламп тепло засветилась деревянная палочка. Непонятно, как он смог узнать ее, но ведь бывает, что в минуты стресса, сильного потрясения вся ситуация отпечатывается в мозгу в мельчайших деталях. Между тем, он видел ее до этого каждый день, на каждом уроке, но никогда до этого не присматривался.

Это была палочка Винсента Кребба.

* * *

Гарри успел вовремя оттолкнуть Драко с дороги. Стрела вонзилась глубоко в землю в том месте, где он стоял секунду назад.

 — Отлично, Гермиона. В следующий раз не забывай учитывать направление ветра.

Гермиона засветилась от похвалы, и тут же скрылась из виду. Блейз нацелил дуло своей духовой трубки и, глубоко вздохнув, выстрелил. Гарри без малейших усилий выхватил летящий дротик с красным оперением из воздуха, затем изящно ушел с траектории движения зазубренного ножа, посланного рукой Драко.

Гарри решил, пришло время обучить их основам искусства самообороны. По его выражению, нельзя все время рассчитывать только на магию. Любой волшебник всегда ожидает от другого волшебника, что тот воспользуется своей палочкой. И не ждет ножа, что перережет сонную артерию. Блейз тем временем гадал, не пытался ли Гарвесте таким своеобразным способом извиниться за то, что произошло в тот день на квиддичных трибунах. Никто из них не сомневался, что проклятие, посланное одним из Пятерки — теперь Четверки — предназначалось именно Аддамсу.

Гарри весело улыбнулся Блейзу, и буквально в дюйме от его ног воткнулся частокол острых спиц. Этот мерзавец даже не пытается.

Создавалось впечатление, что они готовятся к какому-то полубезумному марафону для юных киллеров. Улыбающийся брюнет заставлял их три раза в неделю накручивать круги вокруг озера, по пятам хаффлпафской квиддичной команды. Драко, конечно, воспринял это как вызов и не уставал похваляться, что два дня назад сумел обогнать Седрика Диггори. Блейз не стал напоминать другу об одном только весе гирь, привязанных к лодыжкам старшеклассника. Возможно даже - о, ужас! -Гарвесте Аддамс был не единственным безжалостным садистом в стенах школы.

Глава 6

* * *

Шел урок чар, и Гарри уже целую минуту задумчиво рассматривал свою палочку. Наконец, он поднял руку.

 — Профессор Флитвик, — вздохнул Гарри, — у меня не выходят веселящие чары.

Его партнер, Гидон Вейзи, еле устоял на ногах от облегчения. Блейз растерянно заморгал. Чтобы у Гарвесте да что-то не получилось? Похоже, близится конец света.

Карликовый профессор внимательно осмотрел палочку. Она была сделана из странного красного дерева, немного сучковатая, рукоять ее была обернута полосками из черной кожи. Кончик был заострен, как будто даже специально заточен. Драко, стоявший неподалеку, вздрогнул. Палочка выглядела так, как, по его мнению, только и могла выглядеть настоящая палочка Аддамса. Смертельно опасным оружием.

 — С вашей палочкой все в порядке, мистер Аддамс, — объявил всегда жизнерадостный профессор, — попробуйте еще раз.

 — Каприциа Гигелен, — послушался его Гарвесте. Из палочки вылетел небольшой сноп искр, но больше ничего не произошло. - Ну, вот.

 — Не расстраивайтесь, не расстраивайтесь! — прокомментировал профессор Флитвик. — Как и чары Патронуса, веселящие чары зависят от эмоционального настроя волшебника, его концентрации на счастливых воспоминаниях. И действительно, те, кому довелось испытать на себе ощущение, как сквозь них проходит патронус, описывают его практически идентично воздействию веселящих чар. Единственная разница в том, что патронус все же создан, чтобы защищать, а веселящие чары — чтобы веселить. Теперь давайте попробуем еще раз. Подумайте о том, что приносит вам настоящую радость, о самом счастливом воспоминании в вашей жизни, и наложите чары на мистера Вейзи.

Гарри на минуту прикрыл глаза, сосредотачиваясь на задании. Когда он снова их открыл, даже профессор Флитвик отступил на шаг назад. Еще на словах "самое счастливое воспоминание" Драко с Блейзом нашли укрытие под ближайшей партой.

 — Каприциа Гигелен, — прошептал Гарвесте, и казалось, кто-то прошептал вместе с ним; два тихих голоса эхом отразились от стен, зашуршали в оживших тенях и пробудили воспоминания о самых жутких чудовищах, живших в детстве под вашей кроватью.

Вейзи закричал диким голосом.

На следующее утро Драко шепнул на ухо Блейзу, что того положили в Святого Мунго.

* * *

Он все пил, и пил, и пил, и ему все было мало. Возможно, потому что он пил кровь животного. Он жаждал человеческой крови. Пожалуй, сгодилась бы и единорожья. Или кровь кентавра, или русалки, или гоблина, или гнома. Да кого угодно.

Никогда он не чувствовал такого — такой острой, невыносимой, непрестанной потребности, не оставлявшей его ни на минуту и грозившей поглотить его разум. Внутри него поселилось что-то чужое, чуждое и безумно раздражающее. Оно уселось ему на грудь, как какой-нибудь голубоглазый котенок или щенок с огромными доверчивыми глазами и одним вывернутым лопоухим ухом. Оно противоречило всему, что он знал и умел, отбирало его выдержку и самообладание и выбрасывало их, оставляя его один на один с голыми инстинктами. Это было совершенно нестерпимо.

Его переполняла Магия, но это была не его магия, она ощущалась неправильно и действовала не так. Он выбросил вперед руку. Перед ним упала сломанная ветка, и он раздраженно нахмурил брови. Где, скажите на милость, взрыв, разнесший все дерево в щепки? жаркое пламя, взвившееся к небу? адские создания, вызванные к жизни? Что за... за...

Это был не он. Не Гарвесте Аддамс.

Он вскричал в ярости, и магия запульсировала на его ладони.

 — Ты такой сильный.

Спица просвистела в ночном лесу.

Несмотря на явную худобу человека, двигался он с уверенностью и грацией настоящего хищника. Кем бы он ни был, он сумел подпрыгнуть вверх, избегнув металлического душа, и сразу же, не прерывая движение, бросился в атаку на немного сбитого с толку юношу. Черная мамба соскользнула на землю за несколько секунд до того, как схлестнулась сталь, клинок с клинком, их звон разнесся далеко во тьме ночи.

Гарри отступил назад с горящими азартом глазами.

 — Кто ты? — прошипел он угрожающе.

Мужчина не ответил, вместо этого начал заходить сбоку для новой атаки. Несмотря на опасность ситуации, Гарри был явно впечатлен. Прежний морок в его голове рассеивался с каждым четко отмеренным движением, он теперь видел вполне отчетливо даже в царившей густой темноте. Как раз то, что нужно — немного тренировочного боя. Вся избыточная энергия, скопившаяся от выпитой им крови, рвалась наружу, делая опаснее каждый его выпад, каждую отбитую атаку.

 А, вот и брешь.

Взмах лезвий веера, угрозу которого мужчина предотвратил подобранной деревяшкой, и вот уже воздух разрезало лезвие кинжала, которое было спрятано у него за спиной между лопаток.

Удар должен был быть смертельным, но противник оказался слишком хорош. И все же он добился появления первой крови, что теперь влажно блестела в лунном свете.

 — Хватит. Я видел достаточно, — прохрипел мужчина голосом, отвыкшим от человеческой речи.

 — Кто ты? — повторил вопрос Гарри, аккуратно слизывая багровые капли с острого лезвия. Их вкус успокаивал, и та странная магия, что наполняла раньше его тело, постепенно покидала его, растворяясь в ночи.

 — Сириус. Сириус Блек.

- Аа, — он поместил кинжал обратно в замаскированные одеждой ножны и опустился на колени, чтобы подобрать с земли змею. Все это время его поза оставалась открытой, хотя он и не сводил изучающих глаз с Блека, который держался густой тени. — Мне следовало догадаться. Убийца и предатель Поттеров.

- Нет, никогда! — хрипло выдохнул тот, и всего на мгновенье в его глазах ясно блеснуло безумие. — Джеймс был моим другом, ты должен мне верить.

 — Почему я должен? Меня совершенно не заботит, вы это были или не вы, убивали или нет. Я...

 — Ты Аддамс, я знаю. Давно не Поттер. Я рад.

Гарри, приведенный в замешательство, даже опешил от такого признания:

 — Никогда бы не... Как это "вы рады"?

 — Я был очень близок с Джеймсом и Лили. Я знал и про ее сестрицу, вся семейка которой — жалкая шайка маго-ненавистников. Я и правда рад, что ты вырос не с ними. Петуния уже тогда была сущим кошмаром.

- Ну, да. Поэтому я убил их, — бросил в ответ Гарри, напряженно вглядываясь в закутанного в тени мужчину. Блек не двигался, не пытался избежать его пристального изучения. — Вы мой... крестный, насколько я знаю. Подойдите поближе.

 — Я не... не хочу, чтобы ты видел меня такого. Я нездоров.

 — Ничего, не бойтесь, я видал вещи и похуже.

Мужчина сначала заколебался, но потом все же шагнул вперед. Луна осветила узкий нос и пронзительные темные глаза на некогда гордом, а теперь просто очень исхудавшем лице. Он был одет в лохмотья, в его спутанных волосах, которые были грязнее, чем у Снейпа, можно было найти застрявшие там листья, ветки и даже мелкие косточки.

 — По мне, так вы отлично выглядите.

Блек издал лающий смешок:

 — Настоящий Аддамс!

 — Странно все же, что вы так этому радуетесь. Мы — Темный род, а вы свой когда-то покинули ради Света.

 — Я... честно говоря, меня теперь мало волнуют все эти определения. — Мужчина подошел вплотную, и Гарри смог разглядеть в его измученных глазах отчаянную мольбу. — Лишь бы ты был счастлив, мой Гарри. Ты ведь счастлив, не так ли?

Что же потребовалось, чтобы настолько сломить некогда гордого, сильного мужчину? Гарри был уверен, что в Азкабане Уэнсдей еще не побывала. Он изучал скорбное, несчастное лицо крестного, и постепенно в груди его пробуждалась привязанность к мужчине. Та привязанность, которую он чувствовал по отношению к родителям, к Ларчу, к Вещи. Этот человек был семьей, а Аддамсы семью никогда не бросали.

* * *

 — Сегодня мы начинаем изучать чтение будущего по хрустальному шару, — вещала профессор Трелони в удушливой полутьме классной комнаты на вершине Северной башни. — Властители судеб прорекли, что эта тема обязательно будет на экзамене в конце года.

 — Знаешь, я не буду сильно возражать, если ты пошлешь в нее веселящие чары, — тихо прошептал сидящий рядом с Гарвесте Блейз. — Она и так уже практически пациент Святого Мунго.

Гарри улыбнулся в ответ, легкое свечение хрустального шара вызывало мистическую игру светотени на его лице.

 — Чтение судьбы по хрустальному шару является особо тонким провидческим искусством...

 — Эти ее воскурения действуют не хуже снотворного, — тяжело вздохнул Драко, рисуя замысловатые каракули на полях своих конспектов по зельям. Профессор Снейп снова задал им сочинение на целых три фута длиной.

 — ...отпустить сознание и прикрыть внешние глаза...

 — Кого она пытается обдурить? Тоже мне, "внешние глаза", ха! Да она и так практически слепая.

 — ...некоторые из вас смогут начать видеть еще до конца занятия.

 — Если бы я в самом деле мог "видеть", то никогда бы в жизни не выбрал этот предмет. Что за чушь!

 — Тише, Блейз.

 — Не можешь же ты воспринимать ее всерьез?

Гарри снова улыбнулся и жестом пригласил его заглянуть в шар, стоявший перед ним.

Схватка под пологом Запретного леса... дементоры в поезде... громадный черный пес... волк в серебряной клетке... профессор Снейп, смотревший на чашу с зельем так, будто мечтал плюнуть туда... Уэнсдей, тоже склонившаяся над зельем, за ее спиной смутно виднеется извивающаяся на полу фигура, напоминающая человеческую... крыса... кольцо...

 — Черт возьми, что...

 — Тебе просто нужна практика, дорогой. А как, ты думаешь, я успеваю по всем предметам?

Блейз не знал, как реагировать на это небрежное замечание. В конце концов, он широко улыбнулся:

 — Вот Гермиона разозлится, когда поймет, что потеряла, бросив прорицания.

- Эй, там! Ваша болтовня нарушает ясновидческие флюиды! — Как только возмущенная профессор Трелони прошествовала к ним, гремя своими амулетами, поверхность хрустального шара очистилась. Блейз в любом случае сомневался, что она могла там что-нибудь увидеть.

В излишне показной манере склонившись над их шаром, Трелони поспешила отпрянуть назад и драматическим жестом возложила ладонь на лоб.

- О, нет! О, как же так! Бедный мальчик!

Блейз закатил глаза от этого представления. Ну и шарлатанка!

 — Мистер Аддамс, дорогой, вы... у вас... Грим!

Гарвесте на это лишь приподнял одну бровь. Драко же чуть не подавился, пытаясь не расхохотаться.

 — У вас, мой дорогой, худшее из возможных предзнаменований — огромный призрачный пес, охраняющий кладбища! Предзнаменование... смерти!

 — Спасибо, профессор, — мило улыбнулся в ответ Гарвесте. — Это лучшая новость, что я получил за этот год.

* * *

Наконец, последняя игра в этом квиддичном сезоне. Гарри, как всегда элегантный, небрежно примостился на одной из скамей на слизеринских трибунах и перечитывал талмуд "Самые темные зелья". Книга была неплохо написана, хотя большинство рецептов он уже знал по бабушкиной кулинарной книге.

Гермиона, полностью погруженная в свои записи по нумерологии, как всегда, сидела рядом с ним. С другой стороны, скрытый плащом-невидимкой, сидел его крестный. Этот плащ был старой семейной реликвией, и Гарвесте надевал его иногда, чтобы ходить на те занятия, которые обычно не посещали слизеринцы. Одалживая его Блеку, Гарри не стал упоминать, что плащ был изготовлен по-старинке, с использованием человеческой крови и волос.

Сириус Блек был загадкой. Он сбежал из Азкабана, чтобы найти крестника, и теперь, когда нашел, не собирался никуда уходить. В его лице читалось то, что Гарвесте иногда замечал во взглядах Отца и дяди Фестера, когда они смотрели друг на друга. Это была клятва об убийстве, осуществленном лишь голыми руками.

 — Знаешь, я однажды пытался убить одного из твоих профессоров, — прошептал мужчина ему на ухо.

 — Правда? — Гарри с интересом повернул голову в его сторону. — И кого именно?

 — Снейпа. И ведь почти достал этого скользкого ублюдка.

 — Да что ты. Не хочешь попытаться снова?

 — Вообще-то, я бы не отказался, — невидимо улыбнулся Блек. — Но не думаю... извини, не стоило тебе говорить. Ему лучше не знать обо мне.

 — Профессору Снейпу? — уточнил Гарри, — или профессору Люпину?

Смущенный смешок хрипло вырвался из-под покровов плаща.

 — Пожалуй, мне не стоит удивляться. Ты ведь все знаешь, не так ли?

 — Знаю достаточно, чтобы быть уверенным — Семья с радостью примет тебя, — улыбка Гарвесте стала слегка кровожадной. — С искренней радостью.

* * *

Казалось, сама природа праздновала выигрыш квиддичного кубка Слизерином. Было невыносимо безоблачно, бездонное голубое небо и легкий бодрящий ветерок приводили учеников в состояние, близкое к маггловской группе поддержки перед финалом соревнований. Гарри сделал большой глоток крови Блейза. Он сильно разбавил ее огневиски, но, к сожалению, она не давала того же эффекта, что и хорошая порция крови или яда акромантула. Так что его ожидал очередной визит к Арагогу.

Гермиона сегодня не отходила от Гарри ни на шаг. Началась последняя экзаменационная неделя, и на каждый день в расписании стояло по два экзамена одновременно. И сегодня ей предстояло наконец узнать, как он умудрялся ходить на все свои занятия.

На секунду его прошил мощный разряд магии. После начала еженедельных тренировок с Сириусом Гарвесте чувствовал себя намного лучше, и его магия, несмотря на влияние кольца, становилась все сильнее.

 — Гарри, у нас сегодня в девять нумерология и трансфигурация. Куда ты собираешься пойти?

 — На твой выбор, дорогая, — снисходительно улыбнулся он.

 — Что бы ты ни выбрала, я буду там, — сказал второй голос с той же самой интонацией, и вторая рука подхватила ее с другой стороны.

Драко увидел их вместе — втроем — с другого конца коридора и направился прямиком в больничное крыло проверять свои глаза.

Глава 7

* * *

Давно он так не веселился, как на экзаменах. На зависть Гермионе, нумерологию, астрономию и маггловедение он сдал практически не задумываясь. По истории магии он написал даже больше положенных трех футов. Вышла, правда, небольшая заминка на трансфигурации, когда обращенная в чайник мышь попыталась сбежать от него, и позже на гербологии, когда все тепличные растения буквально затряслись при виде его, а несколько мандрагор вскричало в ужасе, но в целом он получил хорошие оценки. Пожалуй, у него получилось чересчур сильное дурманящее зелье — во время тестирования на экзамене профессор Снейп пять минут ходил, спотыкаясь, по кругу и клялся всем встречавшимся на его пути партам, что он действительно является гватемальским розовым тараканом. От сдачи веселящих чар он был освобожден, зато ему удалось сотворить очень убедительного паука, вызвавшего настоящую истерику у Рональда Уизли. Пространное эссе о характерных особенностях черной мамбы заработало ему полное прощение Хагрида и отличную отметку по уходу.

Профессор Трелони, к сожалению, угодила в больничное крыло. Она все-таки оказалась настоящей провидицей.

В последнюю минуту она выдала настоящее пророчество, еще одно. Гарвесте к этому моменту слышал достаточно мучительных воплей, чтобы сразу понять разницу между ними и восклицаниями оракула. Он аккуратно записал предсказание на куске пергамента и, сложив, положил его в карман. Что ж, похоже, его ожидал незапланированный визит в Зал пророчеств Министерства магии. Хм, надо будет уговорить Пагсли и Уэнсдей составить ему компанию, может, даже устроить из этого небольшой турпоход.

А сейчас ему предстояло пройти полосу препятствий, организованную профессором Люпином. В конце которой, он знал, его ждала встреча с трижды проклятым боггартом. Ну, теперь-то он знал, как с ним поступать.

Гриндилоу разорвало на части, как только он вступил в пруд, и, спокойно перешагнув через изуродованное тело, Гарри хищно сощурил глаза при виде сундука, в котором его ожидал перевертыш. Сообразительный болотный фонарик не издал ни звука, после того как стал свидетелем судьбы, постигшей келпи. И вот, наконец, он откинул крышку сундука, вздохнул глубоко и шагнул внутрь, где ему тут же ударил в нос запах цветущего луга. Негодяй.

Крышка сундука со стуком захлопнулась.

Последовал леденящий душу вопль, будто кто-то мучился в чудовищных пытках, находясь на последнем издыхании. Вскоре крик стал абсолютно нечеловеческим и длился дольше, чем позволил бы объем легких любого живого существа. Затем — приглушенный грохот взрыва, и когда Гарри вышел наружу, его длинные волосы оказались распущены и волной закрывали пол-лица, сам он был весь покрыт какой-то серой слизью, а улыбка на его лице была настолько безумной, что заставила вздрогнуть даже Драко с Блейзом.

 — Ээ... Превосходно, мистер Аддамс. Думаю, с моей стороны было бы глупо надеяться... — Люпин заглянул внутрь сундука и позеленел. — Слава богам, что я нашел запасного на смену.

Гарри не ответил. Ему просто было слишком хорошо.

* * *

Все собрались в Визжащей хижине, после того как Гарри последовал за своим крестным, когда заметил его бегущим по школьному двору. Дракучая ива проблем не представляла - она, как и тестрал, запомнила его еще с прошлого года. Потом крыса в руке у крестного трансформировалась в похожего на грызуна мужчину. Потом прибыл профессор Люпин, а с ним и профессор Снейп. Все это быстро превращалось в какую-то идиотскую встречу одноклассников.

Его кольцо вдруг вспыхнуло, жарче чем когда-либо прежде, и внезапно все то недовольство и дикое раздражение, вызванное кольцом и копившееся в нем почти год, прорвалось наружу, так что он сорвал с пальца мерзкую драгоценность и кинул ее на полуразвалившуюся кровать в центре комнаты. Тем самым он обнаружил свое присутствие остальной четверке, но это уже не играло роли, так как над кольцом в этот момент поднималась знакомая призрачная фигура. Одновременно внутри Гарри росло всепоглощающее Желание КОГО-ТО Убить.

 — Том Марволо Риддл, прекрати меня раздражать!

За этим последовали разнообразные восклицания типа "Волдеморт!", "Мой Лорд!", "Ты, ублюдок!" и "Аддамс!", которые Гарри успешно проигнорировал, вместо этого пытаясь схватить чересчур живого призрака за горло и придушить его.

 — Гарри, отойди от него! — вскричал Блек, на мгновение выпуская из рук Петтигрю, чтобы схватить Гарри за руки. — Это же хоркрукс! Он опасен!

 — Не так опасен, как я! Нет, ты никуда не пойдешь, Петтигрю, — взмах руки, и в дощатую стену, как в масло, вошел клинок. Возможно, не лишним будет упомянуть также, что одновременно нож пригвоздил к стене плечо человека-крысы, чей крик боли стал музыкой для ушей Гарвесте.

 — Что здесь происходит? — потребовал Снейп. — Блек, ты... ты кусок драконьего дерьма, как ты посмел сюда явиться!

 — Заткнись, Сопливус!

Было видно, как мастер зелий, буквально захлебываясь ядом, в котором ему хотелось утопить своего школьного недруга, искал подходящие уничижительные выражения. Но обычно острый, язвительный и быстрый на оскорбления язык сейчас подводил его под напором сильных эмоций. На лице профессора Люпина застыло испуганное и тревожное выражение, что делало его похожим на Гермиону, когда той приходилось наблюдать за очередной сварой Драко и Блейза. Знакомая ситуация мгновенно заставила Гарри успокоиться, его напряженные плечи расслабились, а все волнение испарилось.

 — Хватит, — твердо произнес он, выпутываясь из хватки Блека. Все взрослые замерли, ощутив силу магии, наполнившей помещение. Они никогда еще не чувствовали такой силы, той силы, что была в мире до того, как волшебники стали волшебниками, до всяких делений на светлое и темное. Ее не ощущал никто в Британии уже на протяжении ста восьмидесяти лет, но, начиная с этого момента, он берется это исправить. Никому не позволено переходить дорогу Аддамсам.

Взгляд Гарри прожег скрюченную фигурку Питера Питтегрю, и он с довольной усмешкой отметил темное пятно, что расползалось спереди на брюках мужчины.

 — Жалкий человечишка, — прошептал он еле слышно, обращаясь непосредственно к своему пленнику. — Профессор Трелони рассказала мне о тебе, Питер Петтигрю, "скованном, верном слуге, что вырвется на свободу и воссоединится со своим хозяином". Это ведь был ты, именно ты предал Поттеров, не так ли? Не мой крестный, но ты. Ты сообщил ему, где они укрываются. И ты ответственен за то, что я в итоге оказался у Дурслей. Что скажешь, глупый человечек?

 — Аддамс, что ты...

Гарри, не глядя, махнул рукой позади себя и накрепко зашил рот профессору Снейпу. Безболезненно, конечно. Сегодня он хотел слышать крики лишь одного человека — Петтигрю.

 — Отвечай, человечек, — прошипел он низким угрожающим голосом.

 — Н-нет, я бы никогда! Лили... Джеймс...

 — Не смей произносить их имен, предатель! — взревел Блек, но Люпин удержал его на месте. Его янтарные глаза светились звериной силой волка, но он сдерживался, как обычно. Однако Люпин слышал, как завывал волк, чувствовал, как его вой, словно внутренний голос, отзывался на призыв силы, наполнявшей воздух.

 — Ремус — Сириус — мы же друзья...

 — Здесь никто тебе не друг, жалкий человечек. Но ты нам пригодишься. Определенно.

И это было здесь - то, чего он так жаждал: снова ощущать, как великолепная, дикая, восхитительно вкусная магия течет в его алчущий рот, наполняя его силой, делая его могущественней. Магия пролилась на его руку, когда он одним движением погрузил ее в живот Петтигрю, сквозь кожу и мышцы, в горячую утробу, что резко и ласково обожгла его своей пульсирующей теснотой. Уэнсдей бы им гордилась. Он еще никогда не позволял себе настолько забыться, отдаться целиком на волю животной свирепости, хотя именно так он чувствовал себя в ночь убийства Дурслей. Он покончил тогда с ними и с их побоями, и с их насмешками, и со всем тем идиотизмом, что они заставили его выносить в течение пяти лет, их ненавистью ко всему непонятному и отличному от их представления о "нормальности". Всем тем, что он перенес из-за этого человека, хрипящего сейчас в его руках — этого жалкого, презренного человечка, бесполезного за исключением его крови, его боли и его криков.

Гарвесте вырвал руку из раны, из которой начали вываливаться кишки и другие внутренности, и произнес формулу кроветворного заклинания прямо над полутрупом. Следующий взмах позволил зашить зияющую кровоточащую рану по живому, без анестезии. Он собирался хорошенько повеселиться и не мог отказаться от такой прекрасной возможности заполучить тело для дальнейших пыток и экспериментов. Пока он позволил Петтигрю свалиться в обморок. Нужно будет чуть позже обдумать оригинальный способ разбудить его.

Гарри начисто вылизал руку от крови и повернулся, переводя внимание на до сих пор безмолвный дух. Он все еще ощущал слабую утечку своей магии и понимал теперь, что происходило все это время. Том подпитывался его магической энергией, становясь сильнее день ото дня, и заменял ее недостаток своей собственной поврежденной магией. Было видно, как на глазах темнели его волосы, как насыщенней становился цвет его глаз, горевших красным даже в темноте.

 — Круцио! — без всяких преамбул атаковал призрак, и из центра кольца прямо в Гарри полетел алый луч.

Но заклятие ударило Люпина в грудь, и тот с криком упал на пол.

Прежде чем кто-то успел отреагировать, Гарвесте прыгнул сверху на кольцо и сделал то, что мечтал сделать еще с поездки в Хогвартс-экспрессе. Он вгрызся в металл, нащупал темное, пульсирующее ядро болезненной магии и съел его.

* * *

 — Итак, теперь, когда ты видел, что мы, Аддамсы, из себя представляем, как ты смотришь на перспективу пожить с нами?

Они переместились в Запретный лес, на одну из излюбленных полян акромантулов. Он ясно слышал клацанье их жвал в перешептывании густой листвы деревьев, а иногда — громкий вой оборотня, в первый раз в жизни выпущенного на свободу. Гарри удобно устроился на связанном и до сих пор бессознательном теле Петтигрю. Снейп тоже был здесь неподалеку, привязан к стволу дерева, после того как попытался буквально спустить с Блека шкуру в ту же секунду, как вернул себе палочку и "расшил" свой рот.

 — Я— я не знаю, Гарри. Я сам не большой любитель пыток, хотя после того, что сделал Петтигрю... — Загнанный взгляд вновь появился на лице крестного. — Я знаю, это неправильно, получать удовольствие от такого...

 — Неправильно? Почему же неправильно, если он это заслужил? — Он наступил на начавшую дергаться пухлую ручонку и был награжден отчетливым звуком хрустнувших костей. — И это, и много чего еще. Может, хочешь разок попробовать?

 — Но Дамблдор...

 — Он тоже не святой, как бы сам он ни хотел таким казаться для окружающих. У него на счету в прошлом немало темных дел, темных и намного более жестоких, чем-то, что я сделал сегодня, и единственная причина, почему он так ярко теперь сияет, заключается в его неустанных попытках искупить свои грехи — или то, что он таковыми считает.

Гарри видел, как крестный, не отрываясь, всматривался в глубину ночного леса, и понимал, что сейчас все мысли беглеца были сосредоточены на единственном оставшемся в живых друге детства.

 — Он будет чувствовать себя лучше после этой ночи, намного лучше, чем если бы он продолжал отрицать свою природу. Чем дольше ты пытаешься игнорировать подобное, тем больше оно выходит из-под контроля. Быть оборотнем — не проклятие. Это как оружие, и как с любым оружием, все зависит от того, кто его использует. Это сделает его счастливее.

 — Откуда ты знаешь? — всхлипнул Блек со слезами на глазах, хотя он был все же слишком горд, чтобы позволить им действительно пролиться. — Ты — моя единственная семья, ты и Ремус, и все, что я хочу в этой жизни, это знать, что вы счастливы. Это все, о чем я мог думать долгие годы в Азкабане — снова быть с вами, быть свободным. Поэтому скажи мне, откуда ты знаешь?

Ледяные губы тихонько коснулись его лба поцелуем.

 — Ты сам скоро все поймешь. Ты и профессор Люпин отправляетесь со мной в Америку, и я не принимаю отказов.

* * *

Гарри оказался прав. Его семья была в восторге от мысли о предстоящем пополнении обитателей древнего особняка, а уж когда они услышали, что гости собираются задержаться надолго...

 — А это, старик, наша "линия обороны"! — гордо заявил Гомес пребывавшему в длительном шоке Сириусу, демонстрируя ему семейную библиотеку. Он вытащил с полки том "Алчность", открывая проход в потайную комнату с цепями, свисавшими с неразличимого во мгле потолка. — Давай же, дергай за любую!

 — Гарвесте сказал нам, что вы оборотень, — проговорила Мортиша с улыбкой. Они с Ремусом были в старом бальном зале, готовили все к очередному семейному торжеству. — Это прекрасная новость. У Фестера, наконец, появится компаньон для ночных завываний под луной. И вас, безусловно, надо познакомить с кузеном Оно и его семьей. Среди старожилов бытует семейная легенда, что их пра-пра-пра-прадедушка с материнской стороны был оборотнем. У них у всех в роду невероятно роскошные волосы.

Водопроводная труба, проходившая под потолком, затряслась, и мимо них в вихре голубых пузырьков пронеслись две человеческие фигуры.

Несколько секунд спустя Гомес и Сириус вывалились на кучу рыбы, лежавшей в углу сада рядом с домом. Сириус хохотал во весь голос впервые за тринадцать лет, в глазах его сверкал мальчишеский задор.

Мимо них пробежал Драко вместе с целым роем дротиков и стрел, несущихся по следу. Он взлетел по стволу сухого дерева и спрыгнул вниз на Блейза, который мгновенно отступил в сторону, держа боевой топор наизготовку. Через минуту они оба были атакованы вооруженной до зубов Гермионой. Уэнсдей в стороне копала могилу для одной из своих кошек. Пагсли наблюдал за сражающейся троицей, выжидая благоприятный момент, чтобы сбросить на них дымовой снаряд, начиненный вилками.

А Гарри сидел на могильной плите тети Маладоры, обнимая мраморный бюст надгробного изваяния, и широко улыбался, наслаждаясь открывающимся видом. Хорошо быть дома.

* * *

Гарри пробежал пальцами по гладкой поверхности клавиш цвета слоновой кости. Он очень давно к ним не прикасался.

Но его музыка все еще была с ним, прячась под тонким покровом прикрытых век. Все, что ей было нужно — лишь одна первая нота, чтобы начать.

Музыка была легкой, она спокойно покачивалась на волнах воздуха и света, осторожно и ненавязчиво поднимая всех со своих постелей. Она струилась вниз по его рукам, пульсируя вместе с кровью, и его пальцы двигались уверенно, ни разу не сбившись с такта. Он сочинял мелодию по ходу игры и, наконец, совсем закрыл глаза, погрузившись в нее с головой. Ноты стали ощущаться почти физически, он видел их, слышал, как они шепчут ему на ухо свои тайны, щекочут его кожу легкими касаниями, перед тем как раствориться в прозрачном воздухе раннего утра.

- Тиш?

Надежная рука обхватила за талию Мортишу Аддамс, не сводившую глаз с хрупкой фигуры сына, сильно выросшего с тех пор, как он много лет назад впервые притронулся к инструменту, но все еще терявшегося на фоне громады медных труб. Только рост Ларча, возможно, мог попробовать потягаться с высотой древнего органа. Волосы Гарвесте были забраны в хвост той самой, уже потрепанной, любимой зеленой атласной лентой.

- О, мой Гомес...

 — Что такое, querida?

 — Эта музыка, — прошептала она, ее блестящие темные глаза наполнились слезами. Теперь она знала, что случилось с ее любимой, ее смертоносной, устрашающей ядовитой змейкой, почему он в последнее время был немного не в себе. — Ты разве не слышишь? Наш сын влюбился.

- Ах, еще один сердцеед. Что ж, чем больше, тем лучше.