Продолжение 1942 год

Внезапно небеса разверзлись и пошел сильный снег. Крупными холодными хлопьями он не шел, он мчался с огромной скоростью в лицо, подгоняемый сильным ветром. Ветер продувал насквозь, казалось, все тело покрывается коркой льда. Да, мои-то следы он заметет, но и отпечатки тех, за кем иду, тоже исчезнут. Видимость упала прилично, но — и меня не так видно будет. На каждый минус, есть свой плюс! Немцы вышли на охоту в своем егерском камуфляже, тоже лохматом, как и у нас. Точнее, мы были одеты именно в немецкий камуфляж. Но у нас было одно отличие: у каждого в ранце имелся грязно белый маскхалат.

Выбираться пришлось очень долго. Мимо построек ползти не решился — гораздо подозрительнее будет. Хаты все огорожены плетнями, укрыться под стенами не получится. Шел спокойно, подражая виденным ранее немецким спецам. Миновал четырех автоматчиков, те что-то проговорили как бы между прочим, что-то про отставание. Коротко кивнул и, махнув в ответ рукой, но, не задерживаясь, продолжил путь. В темноте детали формы — особенно камуфляжа — не видны, все знаки различия носятся под накидками, да и шел я со стороны штаба, короче — прокатило. Стрельба, начавшаяся в той стороне, куда ушла моя группа, затихла. Не было даже одиночных выстрелов. Дело дрянь: или парней уже нет, или — оторвались. Второе — вряд ли, от таких волчар легко не уйдешь. Да если там еще и инструктор их гребаный — Кениг, что ли, не помню как правильно его звали — то вообще хреново.

Выйти в хвост снайперам-погонщикам не получилось. Дорога эта... М-мать ее... Пришлось сделать приличный крюк. Когда невдалеке раздался хлесткий треск МГ, я повеселел. У фрицев их с собой не было, значит — парни еще живы. Значит, и я сейчас подмогну... Тем временем МГ, выпустив пару скупых очередей, смолк — да уж, ребятки, посидите тихо, а то по вспышкам вас "в раз" раскатают. Оглядев округу и прикинув направление, понял, что группу моих друзей гонят севернее той лужи, которую мы громко назвали болотом. Грамотные — не хотят, чтобы парни укрылись в роще рядом с болотом. Под покровом темноты ребята и вовсе уйти смогут, вот и гонят их на открытую местность. Когда фрицы успели обстановку изучить, откуда знают про эту лужу? Нырнув в ближайшую канаву, раскрыл ранец. Ага, именно ранец, фрицовский. Не с "сидором" же к немцам в тыл идти. Доснарядил пустые магазины — хреново, только тридцать восемь патронов осталось. Так-то немало, но вот, в дали от снабжения, появлялась какая-то неуверенность. Достал и натянул маскировочный халат. Обмотал винтовку белой лентой и нанес угольком черные штрихи. Закончив свои нехитрые приготовления, выбрался наверх. Дальше двинулся, согнувшись пополам. Стрельба продолжалась, несколько раз слышал Мурата — ПТР ни с чем не перепутаешь. Тарахтели и МР-40 других участников, но довольно вяло, скорее — отпугивали. Немцы были сплошь с винтовками, автоматов я у них не видел, а пистолеты, наверное, только как вспомогательное оружие. Кстати, ни разу не слышал гранатных разрывов — видимо, расстояние между противниками довольно приличное. Немцам это на руку — с их оптикой они могут как в тире сидеть и ждать, пока кто-нибудь появится в поле зрения. А что рано или поздно появится — к гадалке не ходи. Только бы Зимин не ступил, а то решит рвануть в атаку, поняв, что погонщиков мало. Хотя — не тот он человек, понял уже, что бравада хороша в мирное время.

Когда я увидел вспышку от выстрела из невысокого кустарника, то лег пластом. Осторожно загребая локтями, я медленно пополз вперед, стараясь дышать потише и не хрустеть ветками. Вспышки засекал еще пару раз. Не больно часто стреляют немцы. Высматривают, наверное, чтобы — наверняка. Да и видимость-то, метров сто пятьдесят, не больше. Прикинув откуда мне будет видно позиции немчуры, я выбрал местечко повыше. Затаился и стал ждать, изредка фиксируя скупые выстрелы и рисуя в голове позиции фрицев. Вспышки не очень выделялись в темноте — снег и метель глушили их, но каждый следующий отблеск, появлявшийся в новом месте, отмечался достаточно четко. Выходило, что снайпер-команда фрицев или стреляла по очереди, или постоянно меняла позицию.

Хреново чего-то. Расстояние — метров двести, может и меньше, в темноте и в такую погоду легко ошибиться. Дело даже не в правильной дистанции, а просто я противника не вижу. Снег еще хреначит, в последние полчаса ветер вообще разогнался не на шутку. Лезу вперед, бля, продрог до костей. Рукавицы у меня на руках здорово помогают. Без них уже пальцы бы отморозил, какая уж там стрельба. Двигаясь ползком, медленно сокращаю расстояние, выстрелы звучат все громче. Так, пистолет из кобуры, глушитель — на ствол — так хоть не сразу обнаружат. "Выхлоп" хоть и тихий, но пистолет еще потише будет. Винтовку пока за спину. А хорошо, кстати, получилось, что с бока зашел — под "дружественный огонь" попасть меньше шансов. Очередной выстрел — вспышка буквально в нескольких метрах. И как я так быстро такое расстояние прополз? Пытаюсь разглядеть стрелков до рези в глазах — тщетно, укрылись суки грамотно. Нет, вот и они. Я прополз буквально еще пару метров, когда заметил легкое шевеление. О блин, а я думал это коряги какие-то! Как в фильме ужасов, две размытые тени поднялись с земли и в полуприсяди беззвучно крадутся в мою сторону. Обойти, наверное, решили, или на основную группу вывести— "вытащить цель на мушку". Теперь понятно, почему я до них так быстро добрался — навстречу шли. Сейчас, сейчас, ну-ка, идите ко мне... Вскидываю пистолет и ловлю на мушку дальнего. Нет, стоп, надо подождать, далековато. Ну же, крысы, идите сюда, немцы крадутся крайне медленно. Лежу, кажется, даже не дыша. Метров двадцать осталось ... нормально! "Пук", "пук" — в смысле — не газы, а выстрелы. Пистолет с глушителем деловито выплюнул две пули в фашистов. Один успевает чуть вскрикнуть, но звук тонет в эхе близкой очереди из МГ. По редким кустам щелкают пули, выпущенные из пулемета. Прижимаюсь к земле еще теснее, ползу к фрицам — надо добить, вдруг — подранки. Приблизившись вплотную, не осматривая тела, делаю два выстрела, порядок. Так, тут вряд ли еще полезут, скорее с другого фланга зайдут, а по центру останется "инструктор". Если предположить, что вышли немцы одновременно, то "инструктор" сейчас один, ну — или с помощником.

Так же тихо дополз до кустов, в которых ранее засек вспышки. Сейчас тут никого не видно — затихли, ждут, видимо, когда мои бойцы перезаряжаться будут. Так и есть, новые выстрелы вспыхнули с другого боку от засады немецких снайперов. А вот и главное действующее лицо: метрах в ста лежит человек — очертания смазанные, видно его плохо, снег тоже не добавляет резкости — попробую поближе подкрасться. Винтовку в руки и снова — на локтях, аккуратно — вперед. Со стороны беглецов стрельба прекратилась совсем — э нет, мужики, вы чего, поживите еще, хотя бы, лет полста. Вы мне еще ой как нужны.

Взрыв гранаты, за ним — второй, вырвали меня из размышлений о вечном. Ни фига себе — уже на бросок подошли? Или это мои архаровцы "выпад" сделали? В принципе, правильно — ребятам теперь и надо сокращать дистанцию, вынуждая немцев открыться. Ого, а это — уже ПТР: один громкий "Бах" и снова — тишина. Человек, с которого я не спускал глаз, чуть привстал — ловлю в прицел, черт, хорошие у гансов накидки, расплывается все. Незнал бы, что там человек, хрен бы догадался. Мягкий, сдавленный глушителем "пыхх" — фигура в камуфляже чуть подпрыгнув, растянулась на земле. Блин, где второй, наверняка ведь парами лежат. Быстро, но плавно обвожу прицелом место вокруг убитого мной снайпера, но никого не вижу, как же так? Ровный, почти как стол, участок земли перед болотом, только кочка какая-то темная чуть в стороне от трупа фашиста. Бля, какая на хрен кочка, навожу прицел и понимаю — не успел! Хлестко трескает, выплевывая смерть, немецкий карабин — в последний момент я тоже нажимаю на курок, хотя точно прицелиться и не успевал. Удар, каска противно звенит и уши как будто ватой заткнули. Темнота!

— Терпи командир, нам еще долго выбираться. Не впервой уже, — доносятся слова.

Кто командир, я? Черт, чего произошло-то? Где я?

— О, очнулся, наконец! — радостно шепчет тот же голос.

— Где я? — едва шевеля губами, выдавливаю слова.

— Молчи, командир, нельзя тебе говорить. Нормально все, идем домой. Остановиться я решил, передохнуть, пить хочешь? — послышалась возня и звук откручиваемой крышки на фляге.

— Ага, — опять шепчу я и тут же к моим губам прижимается что-то холодное. Запоздав с глотком, кашляю, вода течет мне за воротник.

— Не спеши, спокойней, и так весь как сосулька, еще и из фляги за шиворот льешь, — наставительно шепчет голос. Про себя отмечаю присутствие акцента.

— Глаза, не вижу ни хрена, — в несколько приемов выплевываю я слова, пытаясь пошевелиться. Боль пронзает голову тупым штыком.

— Повязка там, командир. Серег, ты чего, не помнишь что ли ничего?

Пытаюсь понять — о чем говорит голос с акцентом. Нет, ни фига не понимаю.

— Видел такое. У тебя ранение в голову и плечо, наверняка, еще и контузия. Крови потерял много, хорошо еще — пуля не в башке, а в плече застряла.

— Чего произошло-то, какая пуля? — язык после пары глотков воды слушается чуть лучше.

— Так ранили тебя. В голову. Каска спасла, хорошая каска!

Чем больше проходит времени, тем боьше начинаю вспоминать. Холод, зараза, в печенку уже пролез.

— Замерз, бля, как в холодильнике лежу, — слетает у меня с губ.

— Дрова кончились, лежи тихо, схожу принесу. Огонь уже гаснет, надо поддерживать.

Вскоре рядом послышался треск и какая-то возня. Постепенно становится теплее.

— Надо отодвинуться немного, а то сгоришь еще, — ловлю себя на мысли, что голос мне знаком.

— Брат, ты кто? Расскажи хоть — что и где, а то ничего не могу вспомнить.

— Вано я, командир, на задании мы были. Тебя ранило, снайпер немецкий хотел тебе в башке дырку проделать, но плохо у него вышло. Отскочила пуля от каски. Повезло, что не во внутрь — пуля вскользь прошла, но все же задело серьезно. Долго жить будешь!

— Во дела, — вырывается у меня и я отрубаюсь.

Очнулся я от того, что почувствовал как меня куда-то тащат.

— А-а-а, — выдохнул я, не столько от боли, сколько для привлечения внимания.

— О, командир, ты, давай, так больше не пугай! — "Вано, что ли?" подумал я.

— Вано, ты? — спросил я, уже понимая, что ответ мне известен.

— Так точно. Ну, что главный, вспомнил чего?

— А что, забывал разве? — недоуменно ответил я вопросом.

— Так не помнил ты ни хрена. Очнулся и давай вопить — кто я, где я?

— Да ладно! Давно? — я попытался дотронуться до головы. Даже рукой двигать — и то больно.

— Не трогай, там повязка.

— То-то думаю — чего так темно. Бля, башка трещит, сейчас лопнет, наверное, — скорее простонал, чем сказал я, — попарвь повязку, а то не вижу ни фига.

— Чего помнишь? — вновь спросил Вано и аккуратно сдвинул бинт у меня на голове, открывая тем самым глаз.

— Во, теперь норма. Да хрен его знает, Вано, чего я помню? Шел вроде за вами. В кого-то стрелял, потом вспышка в мою сторону...

— Я тебя нашел, когда стало ясно, что враги все убиты. Мы разбрелись все. Парни на север ушли, я прикрыть остался. Видел, что кто-то убил стрелка, который в кустах напротив нас сидел.

— Я второго упустил, переиграл он меня. Пока разглядывал округу, он меня и поймал.

— Видел я, только не упустил ты его, — покачал головой Вано.

— Как так? — голова стала болеть еще сильнее и я откинулся на землю.

— Успел зацепить ты его, в руку. Едва не оторвал, на одной коже висела. Он вскочил на колени, ну я его очередью и срезал.

— Вот всегда знал, что пулеметчик ты от Бога! — попробовал улыбнуться я.

— Да чего там. Я ведь всего в сотне метров от него лежал. Мы как заметили, что за нами "хвост", прижали их было, но кто-то из этих стрелков долбаных, мне в руку засадил. Стрелял я потом не целясь, больше пугал.

— Так ты — ранен? Как же ты еще и меня-то вытянул? — удивился я.

— Да нормально, ниже плеча навылет прошла, почти не болит. Надо выбираться отсюда, командир, идти-то далеко.

— Вано, который раз ты меня спасаешь, спасибо тебе, никогда не забуду. Вот еще что, ты документы у стрелков не догадался забрать?

— Обижаешь, командир, вот — Вано показал свой мешок, — все здесь. Даже цацки снял, у последнего, что тебя подстрелил, два креста.

А ведь точно — Кениг. В документах, по крайней мере, так указано. Два железных креста, еще какие-то награды. Майором оказался, вот Истомин порадуется, если выйдем, конечно.

Голова у меня просто раскалывалась. Вано рассказал, что пуля, вмяв каску, сменила направление и чиркнув по "шапке" вошла в тело над ключицей. Ключица видимо сломана, руку не поднять. Если бы не каска — хрен его знает, что было бы!

— Вано, а как ты тех, что вокруг пошли, нашел? — опять удивляюсь я.

— Так видели мы их! Что, думаешь — вообще хвосты прижали и не высовывались?

— Как раз так и не думал! Просто, я их в стороне положил, мало ли...

— Зимин затем на север и пошел, потому как видел, что окружить хотят. Документы когда собирал, еще двух севернее нашел. Там фарш! Мужики их гранатами закидали. Даже противно было документы из карманов вытряхивать. Там все по частям лежит.

— А парни как, не зацепили их стрелки-то? — озабоченно спросил я.

— По мелочи, в основном. Деду прилетело хуже всех...

— Что с ним, — я захлопал глазами от перевозбуждения.

— Грудь, слева навылет. Здоровья у него много, выберется. Даже сознание не терял, на ключе работал. Потом ребята его на носилки положили, так он упирался как рак.

— Вот блин, не уберег, — сорвалось у меня.

— Да как будто ты что-то мог сделать...

Я взглянул в глаза непонимающе уставившемуся на меня Вано.

— Серег, я не понял — как это "не уберег"?

— Вано, дружище, как нибудь расскажу. Лады? — я попытался протянуть руку к бойцу, но не смог.

Дорога по почти открытой местности была сущим кошмаром. Головой вертели без конца, точнее — Вано вертел. Я, конечно, заставил его сменить повязку и новую наложить как следует, но он все равно замотал мне один глаз. Одноглазый пират какой-то из меня вышел, а не диверсант. В принципе, он все правильно сделал. Глаз открытым держать было больно, лишняя морока, а так — закрыт и ладно. Двигался я очень медленно. Несмотря на то, что мы отлеживались, как оказалось, почти сутки, сил было мало. Голова сильно болела и кружилась — последствия контузии, наверное. Ноги заплетались как у пьяного. Да, Вано еще с дуру влил в меня спирту, так меня еще и вывернуло, когда очнулся. Ну, совсем не принимает у меня организм алкоголь, совсем! А тут еще и сотрясение, наверное. Дни были уже короткими и двигались мы, преимущественно, в темноте. По ночам было уже очень холодно, а на нас только камуфляж. Хорошо хоть, белье теплое одели перед выходом и посушиться удалось у костерка, иначе замерзли бы. Понятно теперь насколько немчуре хреново — ватников у них нет, мерзнут в своих тощих шинельках. Кстати, это здорово сыграло нам на руку, когда решили остановиться на одном заброшенном хуторе на ночевку. Просто совсем из сил выбились, решили отдохнуть. Мороз ночью стукнул градусов десять, а может и больше, так что в нашей легкой одежке было холодно. Так вот, только разместились в одном сарае — хутор был почти не разорен — как заявились немцы. Три мотоцикла и БТР, обычный набор. Из-за холода, наверное, даже не стали проверять дома и остальные постройки, а сразу забрались в одну из хат и вскоре оттуда стало доноситься пьяное пение и смех.

— Видать, часто тут бывают — вон, даже печку затопили, — произнес Вано, торчавший у щели в стене.

Смылись от начальства побухать, наверное. А чего, предлог всегда один — нужно патрулировать, вот и отдыхают. Чего особо напрягаться-то в своем тылу.

— Вано, как у тебя рука? — тихо спросил я.

— Чего задумал? — Вано настороженно взглянул на меня. В его голосе слышалось беспокойство.

— Говоришь, все в хату забрались? — продолжил я.

— Все до единого. На улице никого не видно.

— Если так и не выставят часового — надо к БТРу сползать.

— Ладно, давай подождем только. Пусть укладываюся спать.

— Хорошо. У них в БТРах почти всегда взрывчатка есть — на всякий случай таскают.

— Все понял. Заминировать хочешь?

— Да, только валить потом отсюда надо будет со скоростью зайца!

— Поспи пока, я посижу, — предложил "Здоровый".

Авантюрно, конечно. В нашей-то ситуации — и так рисковать! Но, накачка замполитов уже прочно въелась в подсознание: "Бей врага повсюду". Вот и попробуем. Да и видели мы по немецким тылам чересчур много такого... По карте выходит, что до ближайшего населенного пункта километров восемь, не меньше. Дорога тут одна — мы пробирались вдоль нее — особого ажиотажа на ней не было. Наши самолеты часто летают к Дону бомбить переправу и сосредотачивающиеся войска противника. По пути могут и колонну раздолбать, так что, будем надеяться — все пройдет тихо и спокойно для нас. Тут, кстати, небольшая рощица поблизости, в ней и скроемся.

Не успели мы набедокурить. В середине ночи меня разбудил нездоровый шум. Открыв единственный глаз, я с беспокойно закрутил головой.

— Не получится, командир, их, видно, по тревоге подняли, — пальцем ткнул себе за плечо Вано, повернувшись ко мне.

— Чего, сваливают? — протирая глаз, спросил я. Выспался, кстати, хорошо.

— Ага, бегают как наскипидаренные. Вон, слышишь? — Вано, прилипнув к щели между досками, наблюдал за происходящим.

Я осторожно приблизился к нему, "Здоровый" пододвинулся, уступая мне место, а я заглянул в щель.

Картина маслом. Немчура в суете грузится на технику, один байкер уже развернул свой "Цюндап" и медленно покатил вперед. БТР корячился дольше.

— Только бы сжечь не захотели, — заметил я.

— Да не, не станут. У них тут что-то вроде "малины", похоже, — привел довод Вано.

— Ну и ладно, пусть валят, нам легче будет, — я с облегчением откинулся на солому.

Немцы и правда уехали, не причинив нам беспокойства. Вано после их отъезда навестил ту хату, в которой они "гудели", принес немного продуктов. Немцы собирались в спешке, видимо, забыли. Перекусив, дал отдохнуть Вано. Сменив мне и себе повязки, тот вырубился мгновенно. Ну, хоть и здоровый, но не железный же он. Я тихо сидел и чистил оружие. Сначала тщательно выскоблил винтовку, затем занялся пистолетом. Часа через четыре, чтобы убить время пока спал Вано, вычистил и его пулемет. Патронов к последнему тоже осталось мало — пол ленты, небольше. У меня — пара магазинов к пистолету и — около трех десятков патронов к винтовке. Пострелял-то я немного.

Проспал "Здоровый" почти шесть часов. В районе десяти утра, на востоке началась такая канонада, что казалось — фронт где-то рядом. Артиллерия долбала вовсю, а в небе постоянно кружат самолеты. Мы пока сидим, высовываться рано. Ближе к вечеру, если ничего не случится, будем вылезать отсюда.

Когда начали сгущаться сумерки, небо на востоке зажглось красочным фейерверком. Просто днем мы этого не видели. Ориентируясь на зарево от пожаров и взрывов, мы медленно пробирались домой.

Ночью же случилась беда. Ну никак не ожидал, что фронт так изогнется за несколько дней. Выйдя из очередных зарослей ивняка, по которым мы с тудом пробирались, чуть не вперлись прямо на немецкие позиции. Точнее, впереди — буквально в полукилометре — находились немцы: палатки, танки, броневики и прочая техника — никак не меньше дивизии. Двинув левее, мы устремились на север, резонно предположив, что южнее гитлеровцев больше. По крайней мере, до нашего выхода было именно так.

Продираясь по кустарнику и тихо матерясь, попали прямо в руки воинов доблестной и непобедимой. К своим вышли, значит. Уже спустя пару минут чуть не пожалели, что вышли не к врагу. Взявшие нас в плен бойцы, недолго думая, отвели нас к командиру полка. Почему именно к нему? Да просто он нам по дороге попался. А позже узнали, что всего полка тут — стопятьдесят штыков, вместе с ранеными.

Полковник Маслин, командир стрелкового полка, в который мы попали, сходу захотел нас "под ружье" построить. На все попытки и просьбы связаться с отделом НКВД, полковник лишь матерился:

— У меня бойцов нет совсем. С утра пойдете в атаку, вместе со всеми, нам из окружения выходить надо, а уж потом — посмотрим.

Нам было трудно оспаривать приказ, но мы ведь не себе принадлежим.

— Товарищ полковник, неужели вы не видите — мы оба ранены, возвращаемся с задания...

— Ага, я тут один целый, — полковник вскипел было, но все-таки позвал какого-то бойца и приказал доставить нас в санбат. В санбат нас отправили вовсе не для лечения — полковник потребовал освидетельствовать нас. Ему показалось, что ранения у нас "липовые", дескать, мы увиливаем от службы.

Все это происходило из-за того, что мы, как последние лохи, забыли отпороть опознавательные метки. В своей-то форме они были, а в немецкую переодевались в спешке. В суете сборов просто вылетело из головы. Истомин, конечно указал нам на это, пообещал ему, что по дороге пришьем и... Забыл естественно.

Доктор-военврач — сухой, лет пятидесяти "с хвостиком", лысый, с интеллигентными усиками — без обиняков содрал с моей головы повязку. Орал я громко, коновал в ответ морщился и тихо ругался, но когда увидел рану, то изменился в лице.

— Я, я...

— Что там у него, — заглянул в палатку Маслин.

— Товарищ полковник, тут это...

— Ну-ка, дай взгляну, — "полкан" направился ко мне.

А посмотреть было на что. Вано говорил, что выглядит рана ужасно. В принципе, там просто глубокое рассечение, но волосы в этом месте отсутствуют, череп проглядывает. Да и кровь сразу пошла, заливая мне глаз. Быстро подойдя, "полкан" тут же отшатнулся, пробормотав что-то себе под нос, и выбежал из палатки как ужаленный. Когда за ним опустился полог, я услышал звуки вылетающей из желудка пищи. Естественно через рот. и чего там такого страшного?

Дальше врач забыл про всю ту чушь, что ранее слышал от полковника и принялся за свою работу. Пока чистил рану и пытался стянуть ниткой ее края — разговорился. Оказалось, что полк, в который мы угодили, вырвался вперед и — из-за голых флангов — попал в окружение.

— Вот командир и злится, бойцы-то выходят к нам. Кто ранен, а кто-то даже без оружия. Товарищ полковник уже устал, ему одному приходится управлять всем нашим хозяйством. В самом начале наступления, в штабной блиндаж попал немецкий гаубичный снаряд. Всех в мясо. А там и начштаба был с особистом. Некоторые командиры батальонов и рот получали указания и тоже все погибли. Полковник Маслин был на передовой, проверял готовность к наступлению. Вот так он один из командиров и остался жив, а новыми ротными пришлось назначать неопытных сержантов, — вытаскивая пулю из плеча, военврач присвистнул.

— Ух ты, никогда такой не видел! — доктор смотрел на кусочек металла, зажатый в пинцет, и цокал языком. Я тоже скосил глаз на неведомую пулю и тоже удивился. Форму крохотный снарядик утратил, но на донце отчетливо был виден какой-то значок.

— Я и сам не видел, — кивнул я.

— Снайпер? — приподняв бровь, доктор взглянул на меня.

— Кто, я? — с удивлением уставившись на военврача, буркнул я.

— И ты, и тот, кто тебя подстрелил?

— Так точно. Проморгал его, выстрелили одновременно, мне — в голову, а ему я в руку попал. Товарищ мой его из пулемета потом срезал.

— Повезло тебе. Видно, серьезный специалист попался. Сантиметр бы вправо и ...

Военврач покачал головой, отдал мне пулю и принялся зашивать. Закончив со мной, врач занялся раной Вано. Судя по ругани, доносящейся из палатки, пришлось Вано потерпеть. Наверное, грязи много попало. Пока ждал Вано, захотелось есть, решил прогуляться по расположению. Невдалеке увидел группу бойцов и подошел к ним.

— Привет честной компании! — весело произнес я и чуть не получил в рыло. Ну да, я же — в серо-зеленой гансовской форме. Нас тут мало кто видел, ребята просто не знали — кто я такой. Потом разобрались, конечно, обошлось без рукоприкладства. Даже поесть дали, хотя сами сидели почти без провизии.

Спустя час, нас нашел полковник Маслин и предложил отойти поговорить. Вано, разыскавший меня несколько ранее, уже закончил есть и мы бодренько двинули за командиром.

— Как, говоришь, тебя? — начал Маслин, когда мы оказались в его блиндаже.

— Лейтенант Новиков, товарищ полковник, — я приложил руку к голове. Пилотку я смог нацепить после того, как врач заменил повязку. Вано, конечно, старался, но заматывать мне пол головы было чересчур. Доктор-же сделал все по совести.

— Так вот, лейтенант, — Маслин кашлянул в кулак, — приказывать я тебе не могу — тебе, ведь, возвращаться надо, так?

— Так точно, товарищ полковник, — кивнул я, насторожившись.

— Бойцов для сопровождения я тебе дать не могу — уж извини, у меня и так их осталось шиш да ничего. Но ты, лейтенант, сделай уж доброе дело — дойди и сообщи выше, что мы тут загибаемся помаленьку, — полкан грустно опустил голову.

— Постараюсь выполнить, товарищ полковник. Только ведь, нам еще и выйти к нашим надо. Как вы думаете, на северо-востоке немцев много?

— Не знаю — точных данных у меня нет. По нам ударили с двух сторон и отсекли тылы. Я, собственно, на самом деле вот о чем просить хотел...

— Слушаю...

— Сможете пройти и ракету пустить? — удивил меня просьбой комполка.

— Какую ракету? — даже растерялся я.

— Если у фрицев за нашими позициями танки есть и их много — красную. Если только пехтура без тяжелой техники — зеленую.

— А если танки замаскированы? Если честно, я не представляю, товарищ полковник, как мы в таком состоянии там ползать будем. Ведь ракету мало дать — свалить оттуда придется очень быстро!

— Все понимаю, но — помоги, лейтенант. Ведь всех нас здесь и похоронят. Танков я не видел, нас пехтура давила, минометами. С воздуха пикировщики как стервятники трепали. Ты же видишь, лейтенант, у меня бойцов нет совсем, да и те что есть — пацаны или раненые!

— Хорошо. Попробуем. Где лучше идти — покажите? — сдался я.

— Да, сейчас бойца вызову. Дозоры у нас выставлены, они и покажут.

Ракету мы дали, зеленую. Более того — сами вернулись обратно к окруженцам. Получилось — в разведку сходили. Немчуры с северо-востока было немного — рота, может полторы. Вдвоем напрямки нам было не пройти и мы с Вано вернулись. Все легче с сотней солдат идти. Но в атаку мы не полезем, я так командиру полка и сказал. Тот был полностью согласен, просил держаться позади и помочь, если немцы контратаковать станут.

Хреново получилось. В самом начале боя немцы устроили нам филиал ада. Мало того, что давили из пулеметов, так еще и минометы развернули. Вдарили по нам — крепко.

— Вано, у меня патронов мало. Давай прощаться с Маслиным и уходить. Впереди кусты будут, там и оторвемся, — Вано лишь кивнул, соглашаясь.

Улучив момент, снял двумя выстрелами мешавшихся гансов. Стрелять было очень больно — плечо-то ранено, каждый толчок приклада бил как кувалдой. До видневшихся зарослей ивняка мы добрались ползком. Продрались через хитросплетения ветвей, отдышались и двинули дальше. Выход из леска встретил нас тишиной. Даже страшно стало: то пальба идет такая, что головы не поднять, а то тихо как в гробу. Вано, пошатываясь, плелся за мной, я сам давно повесил "Выхлоп" за спину и шел с пистолетом в руке. Как мы оба оказалиссь в окопе — даже не понял.

— Ну, мужики, это уже наглость! — чей-то густой бас резанул по ушам.

— Шнапсу, что ли, обожрались? — прозвучал второй голос.

— Да говорю вам, наши это! — влез третий и тем самым меня порадовав.

— Свои мы, ребята! — проговорил я и вырубился. Сил просто не осталось.

Вернулся в этот суетный мир я одним рывком. Боль в голове прострелила с новой силой. Закусив губу, чтобы не заорать, огляделся по сторонам: землянка, вроде. Точно. Наклонился и поднял обрывок газеты: "..ая звезда". Наши! Значит не приснилось — вышли. Рядом лежал Вано. Он еще спал, тихо похрапывая. Попытавшись встать, обнаружил себя раздетым, только в подштанниках. Оружия нет, разгрузки тоже. Камуфляж с белой накидкой и подавно куда-то пропали. Все-таки поднялся и заметил кучу тряпья у входа. Порывшись, нашел свою верхнюю одежду и, накинув на плечи, вылез на воздух. И здесь суета. Люди в форме — бойцы, сержанты, командиры постарше — сновали туда-сюда. Едва выбравшись — наткнулся на винтовочный ствол. Подняв глаза, встретился с серьезным взглядом бойца.

— Э-э! Ты только не шмальни сдуру!

— Вам нельзя покидать землянку, вернитесь внутрь, — боец, видимо часовой не шутил. Вид у него был строгий и недоброжелательный.

— А что случилось-то? — опешил я.

— Вернитесь в землянку. Я доложу, что вы проснулись.

Не став спорить я юркнул обратно. Во дела, арестовали что ли?

— Вано, ты живой? — я потряс за плечо друга.

— А-а? — спросонья взмахнул руками тот и зашипел от боли.

— Тихо ты, чего ручищами размахался?

— Командир? Ты так больше не пугай! — Вано медленно сел и стал тереть руку, пытаясь успокоить боль.

— Нас тут похоже арестовали, — задумчиво сказал я.

— А-а-а! Всего-то? Лучше бы выспаться дали, — пробурчал под нос Вано.

— Ну, не бухти, "Здоровый", — часовой сказал, что доложит сейчас. Так что ждем гостей!

Я не обманулся в ожидании. Буквально через пять минут, к нам ввалился грузный, невысокий мужичок. Когда я разглядел знаки различия, то покачал головой.

— Ну, рассказывайте! — проговорил мужичок.

— Товарищ старший лейтенант госбезопасности, разрешите представиться? — особист коротко кивнул, а я продолжил.

— Лейтенант госбезопасности Новиков и сержант госбезопасности Ревишвили. Возвращаемся с задания ставки, — да, прямо так и заявил.

— Так уж и ставки? — с ухмылкой, но спокойно вставил особист.

— Так точно. При выполнении задания, получили ранения. Как попали именно к вам? Прорывались вместе с остатками стрелкового полка из окружения, свалились в окоп...

— Ясно, документов, конечно, нет? — почесал в затылке "старлей".

— Так точно. Нет. По моей халатности, группа не подшила метки, готов понести наказание.

— Ладно. Доктор у нас хотел вас осмотреть. Скажу бойцу — проводит. Я пока свяжусь с вашим командиром. Куда звонить? Не в Москву надеюсь?

— Никак нет! Передайте в штаб Сталинградского фронта: "Отец, я вернулся. Новик".

— Ишь ты, загнул! Хорошо, после осмотра у доктора, вас накормят. Жрать-то хотите?

— А то! — если честно, я очень обрадовался столкнувшись с адекватным особистом. Не часто они мне встречались, не часто.

Из землянки мы вышли вместе с Вано и снова встретились с часовым. Парень на этот раз, выглядел более расслабленным. Но был настороже, винтовку за спину все же не повесил.

— Веди, служивый! — я кивнул парню. Тот указал напарвление и пошел следом за нами.

Отойдя на несколько шагов от землянки, я остановил пробегающего бойца, тот куда-то торопился и сначала отмахнулся от меня, но я удержал его за рукав шинели.

— Братуха, а где мы? — осторожно спросил я, ловя на себе настороженный взгляд. У особиста-то забыл спросить.

— Во даешь! — присвистнул боец. Розовощекий худой парнишка лет восемнадцати, смотрел на меня с улыбкой. — Ты откуда, с луны что ли свалился?

— Почти, чуток пониже, но тоже больно, — с трудом улыбнувшись ответил я.

— Сто девяносто третий стрелковый полк, — так откуда вы?

— Да хрен его знает, братка. Очнулись вон в той землянке.

— А, так вы эти, которые утром в окоп свалились? — закивал парнишка.

— Ага, спасибо! — паренек опять кивнул и двинул дальше по своим делам.

Я обернулся к часовому, а тот повернувшись указал мне на соседний блиндаж. — Туда идите, — доктор там.

— Спасибо, — кивнул я и мы с Вано двинули туда, куда указал боец.

— Это еще что такое, кто разрешил вставать? — встретил нас в землянке строгий голос военврача третьего ранга.

— А кто запрещал? — пытаясь улыбаться спросил в свою очередь я.

— О какой герой, с гонором! — как-то зло буркнул врач.

— Да нет, обычный я. Просто пошутил, я не знал, что мне вставать нельзя. Нас ваш особист к Вам послал. Извините, если нагрубил.

— Ладно уж, возвращайтесь к себе и ложитесь. Я зайду к вам как только освобожусь. И зачем он вас послал?

— Как прикажете. Нам приказали явиться, мы и явились!

— Молодцы, ухарцы! Марш в землянку и отдыхать! — тоже с улыбкой ответил военврач и вернулся к занятию, от которого я его отвлек своим приходом.

— Есть, — честь я отдавать не стал, голова пустая.

Вернувшись в нору, в которой я пришел в себя несколько минут назад, затеял разговор с Вано.

— Ну вот, Вано, скоро будем у своих. Ты как, рука болит?

— Да нормально. Болит немного, главное — отдохнул хорошо. Думаешь быстро приедут?

— Если до Истомина дойдут сведения, то — быстро! Скоро отдохнем по-настоящяму, с банькой и чайком!

— Ага, на губу бы не попасть, за то, что метки не пришили! — поцокал языком Вано.

— Думаю — отвертимся. Хотя зная Петровича — может ведь и "закатать".

— Ну что, пришли в себя? — раздался голос за спиной. Обернувшись, увидел на входе знакомого доктора.

— Так точно, — хором ответили мы с Вано.

— Хорошо. Давайте посмотрю ваши раны, нужно повязки сменить.

— Серег, из Москвы получен приказ, — Истомин стоял передо мной.

— Слушаю, товарищ старший майор госбезопасности, — я вытянулся по стойке "смирно".

— Выбирай сам: в госпиталь или домой? — задал вопрос Петрович, прекрасно зная ответ.

— Товарищ старший майор...

— Все ребята были переправлены в Куйбышев.

— Дед, как он? — осторожно спросил я.

— В порядке, выкарабкается. Ранение серьезное, о восстановлении пока речь не идет, но жизнь уже вне опасности.

— Слава богу! — выскочило у меня. Истомин и глазом не моргнул.

— Так вот, я думаю отправить тебя домой, там будешь лечиться. А ребят мы позже к тебе переправим, когда в состоянии будут. Всем крепко досталось, о службе придется пока забыть, на время.

— Как прикажете. Я, если честно, и сам чувствую, что отдохнуть надо. Что по заданию?

— Теперь можно и о деле. Основную задачу выполнили отлично. Может, еще и благодаря этому, у немцев сейчас такой разброд стоит, что мы этим с успехом пользуемся. Войска вермахта, после поражения в Сталинграде, на запад — бегут. Главная цель была достигнута. Большой ценой, но — достигнута. В районе Сталинграда были окружены и разбиты части вермахта, на, которые Гитлер возлагал надежды. Они должны были отрезать нас от нефти — невышло. Конечно, мы тоже понесли немалые потери и речи от том, чтобы сейчас двинуть на Берлин, нет. Но вот выйти в район Донбасса и начать наступление на Харьков мы должны, причем — буквально на днях.

— Хорошие новости. Но думаю — это не все. Наверняка, есть и плохие?

— Куда без них. Кавказ шумит.

— Местные? — нахмурившись, спросил я.

— Есть и такое, зверствуют почище СС.

— Знакомо, — вставил я, вспоминая свое время.

— Принято решение усилить нашу группировку на Кавказе авиацией и долбить сверху. Наверное, так будет лучше.

Проведя два дня в Москве, мы вместе с Вано и Толяном — куда же без него — вылетели в Ленинград. Толю Круглова доставили в Москву на второй день моего появления в столице. Ведь он так и остается моим телохранителем.

В Ленинграде — нет, ДОМА! — меня ждала такая новость, что я сначала дар речи потерял. Мало того, что у меня две малявки, которых я удочерил, так Светланка приподнесла сюрприз:

— Сережа, нас скоро будет пятеро!

Я так на задницу и сел!

— Родная, ты серьезно? — не веря своему счастью, вскричал я.

Светка только хитро улыбнулась, а я — заплакал. Натурально, не смог сдержаться. Войнища тут такая идет, люди гибнут каждую секунду, а тут — новый человек растет. Пусть пока еще в утробе матери, но это уже — факт! Не думал я, что смогу испытать эту радость, после рождения дочери в моем времени, еще раз. Да и чего лукавить, забывать я стал понемногу — откуда я взялся и что там осталось. Новая жизнь: больше года уже здесь, привык ко всему. Не хватает только одного — не, не интернета с телевидением — телефона. Как же было бы удобно с "трубой". Хотя, я как-то уже думал об этом — задолбали бы тогда еще больше.

Наградой в этот раз для меня стал отпуск по ранению, ну и — "Красное Знамя". Сам обалдел. В аккурат на Новый год наградили. Новый, тысяча девятьсот сорок третий год я встречал вместе со всей своей дружной семьей. А куда мне было девать всех моих оглоедов, прибыли как раны затягиваться начали, еще и Деда с собой приволокли. Тот еще очень слаб, но все идет хорошо.

Петрович тоже приехал в Ленинград вместе с ребятами. Отпустили на три дня, побывать с семьей. Привез вести от командования. Оказывается, решили, наконец избавиться от чехарды со званиями. Согласно приказу, нас причислили к ОСНАЗу НКВД. С десятого января сорок третьего года я официально буду носить звание капитана. Звания выровняли. Мое, лейтенанта НКВД, стало равно общеармейскому — капитана. Приятно, черт возьми. А каково парням? Тот же Саня Зимин должен был сгинуть в болотах под Лугой, как и все остальные мои ребята, ан нет. Ходит вон, подбородок не опуская, тоже капитаном стал. Толю Круглова подравняли под нас с Зиминым. Три капитана теперь в нашей группе. Вано, тот "Здоровый" Вано, что в очередной раз вытянул меня к жизни, получил "Красную Звезду" и медаль "За Отвагу" и лейтенантские погоны. Наверное за то, что спас своего командира — по крайней мере, я очень об этом просил Истомина.

В середине января нам выдали новую форму. С красивыми, но неброскими погонами и с звездами на них. По случаю отъезда на Центральный фронт товарища Жукова, в Смольном устроили банкет. Нас тоже всех пригласили, ребята с удовольствием нацепили все награды. Истомин заявил, что "форма одежды — парадная". И баста! Конечно, чего скрывать, безумно приятно было одеть на себя тяжелый от наград мундир. Иконостас-то у меня впечатляющий, один "Орден Красного Знамени" в трех экземплярах чего стоит. "Красная Звезда", "боевик", "За Отвагу", "Невский", но главный, конечно, особенно дорог — "Орден Ленина". У Петровича, кстати, вообще "космос" на груди! Ему уже второй "Суворова" перепал, на этот раз — первой степени, а главное — он теперь комиссар третьего ранга, вот. ГэБэшные звания офицеров старшего комсостава остались как и прежде.

Светланка, увидев меня при полном параде, только глаза распахнула.

— Милый, когда мы с тобой встретились, там, в полевом госпитале, ты не говорил где ты служишь и что делаешь. Я понимаю и не спрашивала, хотя, видя следы твоих ранений, я представляла, что ты далеко не в штабе воюешь. Но я не представляла, что ты ТАК, рискуешь! Ты и сейчас не можешь мне рассказать, ЧЕМ, ты занимаешься на фронте? — видя, что я открыл рот чтобы ответить, Светланка поспешила меня остановить.

— Нет, нет. Если нельзя — не говори!

— Любимая, все нормально. Да, не скрою, мне чертовски приятно носить награды, но, не надо тебе знать большего. Нет в моей службе, ничего хорошего. Просто... Жди меня, когда я уезжаю и люби!

— Буду, всегда! — мы обнялись, я поцеловал любимую женщину в губы и вышел.

Придя во дворец, в дверях встретились с Александром Петровичем. Тот сиял новыми парадными генеральскими погонами и кучей наград. У меня и остальных наших — тоже уже не мало, грех жаловаться.

Банкет прошел как-то буднично. На фронтах хоть и были достигнуты серьезные успехи, но расслабляться рано. И все это знали. С алкоголем люди не перебарщивали, больше разговаривали. Редко удается встретиться друзьям и просто хорошим людям. Что меня удивило, так это — присутствующие на банкете солдаты. Пусть немного, но то, что позвали простых рабочих войны — мне понравилось. Были офицеры всех рангов и политработники. Почти в самом начале взял слово Георгий Константинович. Он встал, поднял фужер с вином — ну, не водка же была, наверное, в такой таре — и сказал:

— Товарищи командиры, бойцы и просто граждане. На фронте, наконец-то, наступил долгожданный перелом. Мы наступаем по всем направлениям, противник огрызается, но это — уже не тот вермахт, что лез сюда же в сорок первом. Наша победа — вопрос времени. Главной задачей сейчас является уменьшить потери в людях. И так потеряли очень, очень много.

Среди присутствующих я вижу человека, которого не имел возможности поблагодарить ранее. Пользуясь случаем, хочу исправить эту ситуацию. Товарищи, вы все — очень достойные люди, так или иначе проявили себя в борьбе с фашистским отродьем, но этот человек — он сделал кое-что лично для меня... — Жуков на секунду замялся, а все с нетерпением ждали продолжения, — Если бы не этот человек — меня бы тут не было! — выдохнул Георгий Константинович, "подводя черту" под выступлением.

Все сидевшие за столами обводили зал глазами, пытаясь понять, о ком Маршал говорит. Мне вдруг сделалось стыдно, я думал — маршал уже забыл про меня, ан нет!

— Капитан Новиков, Сергей, — вдруг донеслось до меня, и я вскочил как ужаленный.

— Этот лихой капитан прикрыл меня собой от пули. Не дал фашистским прихвостням сделать свое черное дело. В общем, — Жуков подошел ко мне, — спасибо, сынок.

Георгий Константинович крепко пожал мне руку и вручил новенький, блестящий от смазки наградной пистолет. Новый модернизированный ТТ с "анатомической" рукоятью и увеличенным на три патрона магазином. На рукояти была гравировка: "За доблесть и отвагу от маршала Жукова" — во как! Я убрал пистолет обратно в кобуру, из которой его ранее достал маршал, пожал протянутую вновь руку и гаркнул:

— Служу Советскому Союзу! — и, после легкого кивка Георгия Константиновича, уселся на свое место.

Дальше пошли поздравления — мне было крайне неловко, но деваться некуда. Я был очень удивлен этим жестом Жукова, никогда не думал, что тот запомнит. Сам-то уж забыл, как-то не до этого было. В самом начале — да, было дело, обдумывал произошедшее. Истомин меня тогда предупредил, что у Жукова хорошая память, но чтобы так отблагодарить! Если честно, эта награда — дороже всех орденов. Человек подарил от чистого сердца, это было видно по глазам.

Вечером после банкета, подогнал под себя ремни кобуры с новым пистолетом. Пока занимался подгонкой, жена уложила детей спать и мы решили прогуляться. Старшая у нас — уже помощница что надо. На нее маленькую оставить — не вопрос.

Как же хорошо пройтись по городу, когда не думаешь о бомбежке и обстрелах. Когда ничего не угрожает тебе и твоим родным. Да, скорее бы уж война закончилась, так хочется пожить в мире в этом времени. Рядом с нашим домом, на набережной, было тихо. Вокруг все белым-бело. Мы с любимой бродили вдоль реки и с наслаждением дышали чистым, морозным воздухом. Где-то еще гремят взрывы, с неба валятся бомбы и снаряды, льется кровь тысяч людей, но это — где-то далеко, а мы — здесь и сейчас.

— Как назовем? — задала резонный вопрос Светланка, когда мы заговорили о беременности.

— А кого называть-то? Ведь не знаем кто будет! — растерялся я от преждевременности вопроса.

— Как бы ты мальчика назвал? — вполне серьезно продолжала Света.

— Сашкой! — я кивнул сам себе.

— Это в честь которого: Зимина или Александра Петровича?

— И в их честь тоже, конечно, но...

— А что, есть еще кто-то? — удивленно распахнала глаза любимая.

— Был, — я задумчиво повесил голову, а Света, поняв, что я расстроился, попробовала поддержать:

— Милый, если больно говорить — не надо! Потом, как-нибудь.

— Да нет, не страшно. У меня младший брат был, умер он, — хотелось бы заплакать сейчас, но на войне я очерствел. Жалость и сострадание уступили место жесткости и безразличию. Не полностью, конечно, иначе в "дурку" пора было бы ложиться. Но, все-таки, я стал очень черствым. Мы с братом росли без матери и были очень близки. Когда мамы не стало, ему было всего десять, в общем, вместе мы были всегда.

— А девочку? — продолжила Светланка, после моих коротких объяснений.

— Как ты захочешь, я буду любить твоего ребенка с любым именем, все равно — мальчика или девочку, — это была правда, я очень люблю детей. Пока у тебя нет своих детей, этого не понять.

— Мне хотелось бы Марией назвать, — как-то тихо, скорее для себя, сказала супруга.

— Хорошее имя, мне всегда нравилось. Так и назовем, если девчонка будет, — добавил я.

С супругой мы гуляли почти каждый день до поздней ночи, утром спали подолгу. У Светланки уже начал вырисовываться животик и я с удовольствием прикладывал ухо, пытаясь услышать биение двух любимых сердец.

Второго февраля был обычный день. В тылу мы уже давно, ребята помаленьку все оклемались. Тренировки возобновились, но Истомин постоянно накручивал меня на предмет подготовки Зимина. Саню упорно прочили на место командира группы, меня же Петрович хотел оставить при себе в штабе. Но пока не удавалось — разбивать нашу снайперскую связку с Муратом было нельзя.

Наступление по фронтам идет весьма шустро. В январе были освобождены и Ростов-на-Дону, и Воронеж, и — наконец-то — Харьков. Последний отбили очень удачно, не дав в этот раз эсэсманам Хауссера спокойно отступить. Отходящие в спешке дивизии СС гнали танками на земле и долбали самолетами с воздуха. Благо техники теперь хватало. Постоянными охватами, войска нашей доблестной Красной Армии, навязывали врагу непрерывное отступление. Немцам пришлось бросать обозы и скорым маршем двигать "костылями". В это же время на Левобережной Украине, разгоралась "рельсовая война". Вермахт остался без снабжения и отступил за Днепр, правда сохранив на Правобережье укрепленные плацдармы. Бойцы и командиры нашей армии, наглядевшись на отбитых территориях на творения этих упырей, рвались вперед порой даже без патронов. Наша проблема как всегда была в снабжении и планировании, плюс слякоть и разрушенные немцами дороги и мосты. Войска постепенно отрывались от тылов на десятки километров, из Ставки их одергивали, но получалось не всегда. Слишком долго люди ждали наступления, сил накопилось немало и теперь их кинули в бой.

Новые танки под индексом Т-43 массово пойдут в войска уже в апреле. Но это — не те Т-43, что были в моем времени. Это был полноценный "сорок четвертый", гораздо более удачная модель. Поликарпов поднял в небо свой "ЛА-7М", у Яковлева готовился "седьмой" Як. Дело шло, люди трудились на благо Родины. Производство поднималось. В армии тоже понемногу наводился порядок. Бойцы попадали на фронт только после курсов по военной подготовке. Там их обучали стрелять и ухаживать за оружием, слаженности в действиях. Новобранцы постигали знания как двигаться в группе и поодиночке, маскироваться, пользуясь рельефом, растительностью и складками местности, да и многому другому. Учили как не только выполнить задание, но и в живых остаться, чтобы и дальше бить врага. Уже сейчас — это было актуально. Командный состав, за "необоснованные потери", серьезно наказывали.

В первых числах февраля всех нас принимала Москва. Уезжали из Ленинграда мы в спешке, даже толком с любимой не простился. Обнял всех, расцеловал и...

Вот и самый высокий дом в стране. Лаврентий Павлович Берия устроил мне небольшой допросец на предмет атомного проекта. Как там и что, я конечно не знал, так и сказал товарищу Лаврентию Павловичу. Рассказал то, что когда-то читал: про программу америкосов, про неудачи в этой области у немцев. Я еще в сорок первом рассказывал об этом серьезном оружии, а теперь у Берии появились сведения о наработках американцев.

— Товарищ Новиков, Верховный главнокомандующий серьезно озабочен этим вопросом. Что, если американцы завершат свою программу раньше указанного вами срока? Это исключительно нежелательно.

— Раньше вряд ли. Но то, что результат они получат, это факт!

— Сергей, — перешел на "ты" Берия, — Александр Петрович передаст тебе сегодня некие документы. Не приказываю — прошу: отнесись к этому со всем тщанием. Нужно хорошенько все обдумать. Подготовься, выскажешь свои мысли. Доклад назначаю на послезавтра.

Через час, увидев и прочитав только первую страницу, я громко и грязно выматерился.

— Ни хрена чего задумали!

— Ты же знаешь, по пустякам Лаврентий Павлович тебя бы не вызвал! — Истомин стоял над душой и покачивал головой.

— Александр Петрович, вы думаете это возможно?

— Поэтому и хотят поручить тебе. Серега. Это крайне важное задание, я тебе рассказывал. Немцы активно ищут выход на американцев. Если договорятся...

— Но как? Каким образом? — я не знал, что еще сказать. От того, что я прочитал, у меня волосы зашевелились. Нет, дело очень важное, конечно, но я себе не представляю, как это осуществить.

— Тебе же сказали — обдумай! — Истомин продолжал давить. Легко ему говорить, а мне каково?

— Хорошо, приказ ясен. Товарищ комиссар третьего ранга, я так понимаю — еду в одиночку и в один конец?

— Товарищ капитан, никто не приказывает вам носиться бешеным бегемотом по всем САСШ. Там давно работают "мальчики" Павла Анатольевича, вам приготовят всю информацию. Едешь вместе со своим "вторым номером".

— Если там уже есть кому работать, зачем тогда мы нужны? — невольно перебил я Истомина.

— Люди Павла Анатольевича работают очень скрытно, светить их — не рекомендуется. А самое главное — ты и твой казах лучшие именно по таким "целям", — не обращая внимание на то, что я его перебил, продолжал Истомин.

— Александр Петрович, ну уж хватит сказки-то сочинять: у Судоплатова такие "волкодавы", куда нам до них.

— А ты уверен, что они не промахнуться? Правильно говоришь — волкодавы! Планируется работа с огромного расстояния и они не годятся для такого. Я — не уверен, что они справятся! У тебя осечек не бывает, это уже сложившийся факт. Тем более, что в стрельбе с таких расстояний опыт у тех людей просто отсутствует!

— Так можно же просто взорвать, наконец?

— Если бы можно было, тебе не поставили бы такую задачу. На месте вам дадут полный расклад. Можно сказать, даже укажут — где лучше позицию занять. Ваши "цели" под постоянным наблюдением. От вас только и требуется, что поставить точку!

— Сколько целей? — обреченно спросил я, не надеясь уже отвертеться. Я не боялся, просто пока не понимал всего того, что было задумано.

— Основных — пока две, подробнее расскажут позже, когда прибудет человек оттуда.

— Вылет когда? Есть ли время на подготовку?

— Доложишь план генеральному комиссару, там и будет видно.

— Какой же тут план, если за нас там все сделают?

— Кто едет, какое оружие, я дам тебе еще документы и фотографии. Посмотришь местность возле объекта, где придется работать. Поговори с Муратом, определитесь и — в письменном виде представь!

— Есть, разрешите идти? — я вытянулся "по струнке".

— Иди. Ребята где?

— У Алевтины, конечно, где им еще быть? — удивленно ответил я, будто сам не знает. Истомин кивнул в ответ и погрузился в бумаги, а я, дождавшись сопровождающего, пошагал вон из кабинета.

— Командир, это нас чего, на край света посылают? — Мурат, с совершенно ошалелым видом читал "дело", — вернуться удасться, как думаешь?

— Если все сделаем как надо, думаю вернемся. А вообще, Мурат, не рви душу! — я сам сидел и думал, как быть. Сейчас, когда уже ход войны поменялся, появились жена, дети, еще ребенок на подходе, а тут... Геройствовать хорошо, когда за тобой никого нет и возвращаться не к кому. Хотя, задание таково, что лучше сдохнуть на чужбине, но задание такого уровня выполнить!

Вечером ко мне подошел Зимин.

— Серег, чего случилось? Казах словно обухом пришибленный ходит, — покосился на соседнюю комнату Саня, — ты тоже весь в раздумьях?

— Чего хотел? — отстраненно спросил я, не расслышав вопроса.

— Казах говорю, чего-то загрустил, — Саня многозначительно повел глазами, — чем ты его так "загрузил".

— Когда-нибудь, обязательно узнаешь. Сань, не в обиду, один хочу побыть...

— Что, правда такое важное дело? — уходя, все же спросил Зимин.

— Да, — коротко бросил я и отвернулся.

— Дела! — Зимин вышел, оставляя меня один на один с мыслями.

Позже, через пару часов, он опять зашел, справляясь о моем настроении. Зайдя в комнату вглянул на меня, а я лишь кивнул в ответ: мол, садись. Присев рядом, он уставился на меня. Я закурил, в голове была каша, надо бы отвлечься.

— Сань, а поехали с утра на полигон к Судоплатовским? — незная о чем говорить с другом, предложил я.

— А поехали. Кости размять хочешь? Только чего, с одними пистолетами там бегать будем?

— Почему? Допуск у нас есть, мы вроде к ним и относимся, а у них там игрушки найдутся, будь уверен.

"Ну-ка, вот так"! — выстрел, приклад больно толкнул плечо, но я уже ловил в оптику мишень, чтобы зафиксировать результат. Плечо еще чувствительно побаливает, доставляя серьезный дискомфорт.

— С самого края зацепил, — ровным голосом подсказывает казах, лежащий рядом.

— Вижу, ветер сильный. Возьму правее на пару "тысячных".

— И выше на половину, — добавляет Мурат.

Приклад снова попытался отбить мне плечо, а я опять упорно вглядывался в прицел.

— Во, так лучше, — деловито отмечает Мурат.

Мы стреляем уже два часа. Высадили кучу патронов, прежде чем начали попадать в мишень. Я специально выставил ее дальше, чем когда-либо — хотелось найти предел. Поставил экстремальную восьмикратную оптику — она здорово искажает реальность, но расстояние таково, что решил попробовать. Еще на прошлом курсе тренировок ( в том году. Вечность назад..) нам надоело постоянно ставить новую мишень — попадание пули "четырнадцать и пять" рвало на части любую доску. В этот раз мы выпросили в качестве стрельбища артиллерийский полигон, на котором испытывали противотанковые орудия. Мишень долго придумывать не пришлось — на одном из издырявленных танков — тридцатьчетверке, кстати, открыли и закрепили в таком состоянии крышку башенного люка. Ломом закрепили. Вот по ней и шмаляем. Новые пули для ВСК пробивают ее, оставляя в металле аккуратные отверстия. В командировку, скорее всего будем брать именно ВСК. Если нас проведут до места, то найдут и куда оружие спрятать. Ладно, выдвину предложение, а там как скажут.

— Сколько ты отмерил в последний раз? — спросил я у казаха.

— Как просил, тысяча шестьсот, — пожал плечами Мурат. Да, с такой дистанции мы никогда еще не стреляли. Честно — даже не представляю, попаду ли в ростовую фигуру с такого расстояния.

— Мурат, надо кружок нарисовать. Буду пробовать уложить в тридцать сантиметров.

— Может, двадцать? Голова ведь меньше.

— Ты чего, сдурел? Какая голова, в тело бы попасть на такой дистанции.

— И то верно, командир. Хотя, ты помнится в Сталинграде, фрицу в башку метров с семисот из "тихой" закатал. Думаю, уйти подранком ему в любом случае не грозит. Ну, "на пару" будем пробовать? — Мурат указал на свое "весло", лежащее рядом. Стреляли мы лежа, с земли. Там, куда отправмися вряд ли будут окопы, в которых можно укрыться.

— Падай рядом! — мотнул головой я, перезаряжая винтовку. Или ЭТО — уже не винтарь, а пушка? Еще раз модернизированная, ВСК показалась мне лучше сбалансированной. От того ПТРа, с которого она взяла начало, не осталось почти ничего. Даже внутренности почти все были доработаны с учетом потребностей армейских снайперов. А новый патрон для нее — проверено уже на фронте — пробивал "Ганомаг" с километра, дальше вроде не пробовали. Не знаю, что там в патрон засунули наши "Кулибины", но получилось — "зашибись". На дистанции тысяча шестьсот — отклонение меньше полуметра. И это при довольно сильном ветре.

Сдвоенный звук выстрела стремительно пролетел над полигоном и растворился в пологих холмах. После выстрела, мы еще несколько секунд вглядывались в прицелы.

— Ты смотри как кучненько, — довольно ухмыльнулся Мурат.

— Точно, — в круге, который нарисовал на люке боец из приданого нам отделения, две новые дырочки находились совсем рядом. Дыр уже было прилично и боец, рисовавший мелом круг, старательно обвел сделанные ранее пробоины тем же мелком.

— Как это мы так, чуть не в одну точку попали? — снова подал голос казах, удивленный результатом.

— Куда стреляли — туда и попали. Ты мне вот что лучше скажи: на фотках видел — что там за местность?

— Ну, разве по фотографии скажешь однозначно? Горы, лес.

— Вот. Там в охране — чуть ли не полк солдат задействован. Если и будет возможность, то — единственный выстрел, очень точный.

— Серьезно к делу подходят! — присвистнул Мурат, — дела! Уйти будет нелегко. Помощники будут?

— Да, но не наша группа! — Мурат на мою тираду покачал головой.

Судя по предоставленным данным, агентура работает на совесть, провести нас должны без особого труда. А вот отход — правильно Мурат говорит, могут быть проблемы! Это не к фрицам в ближние тылы сходить. Диверсионная операция в чужой стране, да еще и в союзном государстве...

— Командир, давай-ка еще постреляем! — немного подумав, предложил казах.

— Давай. Мне хоть и дали время до завтра, но выезд вряд ли состоится в ближайшие дни. Нужна тщательная разработка плана действий. Плюс, к Судоплатову постоянно течет информация, из-за чего действовать придется исходя из постоянно меняющейся обстановки. Так что, давай стрелять — нужно научиться попадать в любую погоду и при любых условиях.

— Давай тогда с дерева постреляем. Перепад высот изобразим, да и сам знаешь, как это — на дереве сидеть!

— Дело говоришь. Только, мы еще усложним немного. Здесь где-то речушка была, пойдем-ка туда.

— О, зашибись придумал. Помню, Равшан упоминал о сложностях при стрельбе через воду.

— Не-а, мы не через, мы — вдоль будем стрелять! — ехидно ухмыльнулся я.

— Как это? Речка-то — одно название! В ширину и десяти метров нет!

— Мурат, речки разве бывают прямыми как стрела? — с улыбкой спросил я.

— Все понял, сразу не сообразил.

— Вот сейчас вернемся к нашим, обговорим и — в путь.

— Ты рассказать хочешь? — с сомнением в голосе, спросил казах.

— Ты же знаешь — нельзя! Но, ведь тренировки-то никто не запрещал.

План был прост: речка постоянно изгибается и, засев на одном берегу, мы спокойно сможем пулять вдоль нее, поставив, разумеется, мишени. Хочу узнать, как пуля над водой полетит.

Место мы выбрали отличное. Пара невысоких кленов росла всего в ста метрах от берега. Каждый из нас залез на свое дерево и попробовал там устроится. Да, с нашими "базуками" — хрен развернешься. Тем лучше. Действовать приходилось осторожно, мы придумали не только поразить цель скрытно, но и попробовать уйти. Знаю, что чушь, хрен мы уйдем от такой охраны, но попробовать нужно.

— Командир, ну ты и дерево нашел, разве там такие коряги будут? — шипел от злости на своей ветке Мурат.

— Мало ли чего там будет, ты здесь сначала попробуй! И не ори давай, Зимин нам фору всего полчаса дал. Они уже выйти должны.

Я тоже еще не смог найти удобного положения для выстрела и пока, просто положив "ВСК" на ветви, взялся за бинокль.

— Серег, но мы ведь не уверены даже в том, как пуля полетит, а ты сразу контрольную придумал.

— Думаешь, там нам специально время дадут: типа, размещайтесь, мы подождем?

— Да все я понимаю, просто — ну, не попадем мы в цель! А проигрывать не люблю, — скорее прошипел, чем проговорил Мурат.

— Мурат, если ты просто выстрелишь раньше того как нас найдут, это будет уже хорошим результатом. Стрельбу мы потом подтянем, тем более "там", думаю, воды не будет.

Конечно, в цель мы оба не попали. Более того, Зимин с остальными бойцами вышли на нас почти одновременно с выстрелами. Из этого следовало, что уйти у нас не получится.

— Надо что-то придумать, — процедил я, когда мы вечером обсуждали наши с Муратом "пострелушки".

— Командир, так ведь тут ребята знали о предстоящем, а "там" ведь не будут знать! — оправдывался казах.

— Серег, Мурат дело говорит, — это влез Саня. Ни Зимин, ни все остальные не знали — куда мы идем и зачем. Парни не глупые — молча делают то, что мы просим и не задают вопросов.

— Ну ведь не придурки же "там" в охране сидят. Да, не ждут они такого, но действовать готовы. Послушаем завтра, что мне расскажут нового. Если там охрана сплошным оцеплением вокруг объекта стоит, то — мне бы очень хотелось знать, как нас туда проведут? — сказал я, а про себя добавил, — чтобы просто сдохнуть не обязательно тащиться для этого через океан.

Мы все крепко задумались. У меня уже была такая каша в голове, что хотелось под землю провалиться. Парни пошли к машинам, а мы с казахом решили еще посидеть немного. Мурат вырвал меня из раздумий.

— Серег, а может не на работе? — признаться, я уже думал об этом, надо послушать, что расскажут на совещании.

Информации на меня вылили вагон. Представленный нам, специально пришедший человек Судоплатова, два часа объяснял мне "что, где, когда". Для себя я вынес ту мысль, что нас даже не знают как толком доставить на место. Несмотря на фотографии и отчеты, о той местности, где предстоит работать, представление никак не складывалось. А вот одна мелочь — главный фигурант нашего задания имел любовницу — чем-то зацепила. Когда мне об этом рассказали, решил узнать поподробнее.

— Известно ли, как часто он бывает у нее?

— Раз в неделю. Они встречаются на нейтральной территории. Она тоже замужем, причем — за другом своего любовника, — этот парень, докладчик, много знает, отметил я про себя.

— Сколько же вы там сидите, что знаете о таких подробностях? — с интересом спросил я.

— Давно! — отрезал агент, — в окружении объекта, работает преданный нам человек.

— Ясно, — хотя ни фига мне было не ясно, — он наш, русский? Можно ли на него расчитывать?

— Немец! Если честно, мы как раз и расчитывали все делать через него.

— Хорошо. Конечно, там видно будет, но было бы хорошо с его помощью вытянуть "объект" на прицел. Кстати, Павел Анатольевич...

— Сергей, давай по существу, — прервал меня Судоплатов.

— Так точно. Можем ли мы позволить себе засветить этого человека?

— Это еще зачем? — недоумевающе посмотрел на меня Судоплатов.

— Так это же верный немецкий "след"...

— Мы... Подумаем, вобщем, — произнес задумчиво комиссар второго ранга, — что-то еще?

— Интересует меня, как и прежде, одно: каким образом мы попадем на нужное место. Самое близкое — Мескика. Но даже из нее нам нужно пересечь целый штат! Как? — я старался не грубить, но выходило с трудом. Павел Анатольевич это тоже видел, но не стал отвечать резко.

— Люди заняты этим вопросом, продумываются все возможные варианты. Мы ведь не вчера занялись этим делом. Задействовано множество людей и, гм... Денег.

— Слушай, приятель, — обратил я свой взор на агента, а тот поморщился, — там, вроде, река должна быть, течет через весь штат?

— Так точно, — парень кивнул, — но местность вокруг часто слишком пустынная и ровная как стол. Хотя местами есть глубокие каньоны. Боюсь, о скрытности там можно будет забыть.

— Коренные жители там еще не вымерли? — продолжал я.

— Куда там! Полно. Там, вообще, до черта всех подряд. Индейцы какие-то, мексиканцы, негры. Хотя, последних мало.

— Ну, а по реке-то они плавают?

— Специально не смотрели, но рыба у них есть. Ее иногда привозят в поселки на телегах. Такие крытые тентами повозки у них, набивают туда прилично и продают.

— Вот, хоть что-то дельное. Товарищ комиссар госбезопасности второго ранга, разрешите предложить? — повернулся я к Судоплатову.

— Ну-ну, я слушаю. Придумал что-то дельное, капитан? — комиссар второго ранга лукаво ухмыльнулся.

— Пока только идея пришла. Надо нас сначала где-то пару недель "поподжаривать"!

— Как это? В каком смысле? — не понял Павел Анатольевич.

— Да в прямом. Погода там какая? — опять повернув голову к докладчику, спросил я.

— Сухо, жарко. Зимой было легче, сейчас опять разогревается.

— Вот и я о том. Загореть нам надо. Иначе мы, со своими помороженными харями, спалимся через пять минут. А потом, думаю по реке идти, но, конечно, это виднее людям, что будут готовить наш проход.

— Вот это дело, сразу видно — взгляд отдохнувшего человека. Голова чиста и мысли верные. Мне и в голову не пришло, насчет загара, — Судоплатов, конечно, поскромничал, но кажется, был доволен.

— Павел Анатольевич, есть ли место, где можно позагорать? Не сочтите за наглость! — я смущенно отвел глаза.

— Придумаем, где будет лучше. Пока поработайте с документами, ты и Мурат. Завтра с утра будет известно — куда и когда отправляетесь! Свободен, капитан!

На самом деле, планировали еще неделю. Много чего нам раскрыл "источник", но все-равно информации было крайне мало. Сказанное на наших совещаниях и результаты подготовительных тренировок я обдумывал все то время, что мы добирались до места. Даже загорая на пляже, мы тоже готовились. Несмотря на кажущийся отдых, нам всем было не до веселья.

Куба встретила нас весенним теплом и ласковым океаном. Несмотря на довольно прохладную, по местным меркам, воду, мы вовсю купались — на сырое тело загар быстрее прилипает, да и не наш это загар, не русский. Уже через неделю такой "лафы", мы были мало отличимы от местных. По крайней мере — цветом кожи. Понятно, что разрез глаз и славянские черты лица у большинства из нас не отнять, но, в таком "камуфляже", мы меньше бросались в глаза и чувствовали себя спокойнее.

В начале была идея просто "закосить" под каких-нибудь торгпредов и спокойно въехать в САСШ, но, прикинув последствия, передумали. Все-равно к объекту нас и близко не подпустят, зато о нас американцы будут знать заранее. Попробуй тогда шагни в сторону, везде будут глаза и уши.

На Кубу мы прибыли на старой ржавой посудине, которая каким-то чудом еще держалась на плаву. Более того, на ней еще и по океану за рыбой ходят. На судно мы сели в Исландии, а вот до острова шли на подводной лодке — о, как! Правду Гагарин говорил — лучше десять раз в космос слетать, чем один раз под воду опуститься. Страшно, жутко. Хотя все-равно понравилось. Даже когда видел капли и маленькие струйки воды, стекающие по переборкам. Потрескивания корпуса и спертый воздух, тоже добавили адреналину. Особенно запомнилось, когда всплыли подышать посреди льдин: впечатления — не описать! Мы поднялись на поверхность, когда начинался небольшой шторм. Волны плескались и разбивались о лодку, поднимая миллионы крошечных пузырьков. Брызги летели в лицо и было холодно, но здорово. Куски поломаного льда, нехотя брякались о корпус подводного крейсера. От чистого воздуха, кружилась голова. Мы наслаждались ветром и водой всего десяток минут, как вылез бородатый дядька в тельнике и предложил "убираться на хрен с мостика". Едва спустившись, почувствовал как лодка задрожав, двинулась, а затем ощутил немалый дифферент на нос. Даже пришлось взяться за поручни.

На глубине спокойно, не штормит, не трясет. Почти весь путь спали — ну, запретили нам мореманы лазать по лодке! А так хотелось... В лодке, порядок и дисциплина. Все на своих местах, никто бесцельно не бродит. Вот где орднунг соблюдают на пять с плюсом. И ведь никто из командиров ничего специально не приказывает, все знают свое место и трудятся как пчелки, ни одного лишнего движения.

По прибытию в Исландию, укрылись в шхерах ожидая корабль и было дело — заскучали, но — это же моряки! Гитара и гармонь появлялись как-будто из воздуха, ну — или из воды — и лилась песня:

Субмарина-а-а-а

Соленое небо над головой

Ждет тебя гавань,

Гавань вечно с тобой!

Идти с рыбаками через океан, честно скажу — было страшно. Страшнее чем под водой. Пару раз вдалеке видели военные корабли. Один раз всплывшую подлодку. Слава богу, нас никто не утопил. Море тоже не добавляло оптимизма, "корыто" скрипело и тряслось, но перло вперед довольно уверенно.

С траулера, нас пересадили на небольшой катер и дальше, до острова свободы, мы шли на нем. Нас окружали улыбчивые парни, лапотали что-то по мескикански без умолку. Мы только вежливо и молча улыбались. Катер легко вспарывал толщу волн, оставляя белую, вспененную полосу за кормой. Домчались быстро.

Оружие и снаряжение было с нами. Упаковывали его на совесть — это наша жизнь. За главный калибр у нас — "ВСК". Недолго думая, взяли одну "тихую" — мало ли, как оно обернется. Тяжело, конечно, но...

Оружие у наших проводников было местное. Автоматы ( ну, или пистолет-пулеметы)"Томпсона", самозарядки "Гаранд". Руководство посчитало, что боеприпасы для американского оружия здесь найти будет проще. Больше всех я обрадовался пистолетам: легендарный "Кольт-М1911", а к каждому стволу — по глушителю. Уж не знаю, кто их делал, но получились на славу. Патрон — убийственно тяжелый, дозвуковой, — в сочетании с глушителем давал отличный результат. С расстояния в двадцать шагов почти не слышно, если специально не прислушиваться. Патронов привезли целый ящик. С удовольствием занялись пристрелкой стволов. После наших малышей "Вальтер-ППК", которыми мы пользовались в последнее время, "Кольт" казался огромным и невероятно мощным. Я чуть не целый день потратил просто на стрельбу из него. Может он и не пригодится, но уж больно стрелять понравилось, а патронов привезли многооо... А как лежит в руке это произведение оружейного искусства! На вид кажущийся очень громоздким и неудобным, на деле оказался просто идеальным. Более удобного "ствола" я себе не представляю. Мощный, зараза, аж "звездец". Пока Истомин, а он был с нами, занимался расчетами предстоящего похода, мы с казахом занялись главным калибром. "Выхлоп" — уникальное оружие. Выстрел из него настолько тихий, что можно сравнить с духовушкой. Но, главное, не дает демаскирующую стрелка вспышку, заметить откуда ведется огонь — крайне затруднительно. Надежность тоже на высоте, довели до ума за год использования. Мурат специально пробовал — опускал в воду и стрелял сразу, едва достав. Пуля вылетала с кучей брызг и без последствий для ствола, а главное — в мишень попадала. Вот только стрелять нам, наверняка из нее не придется, далековато для нее будет, а подходить близко — дураков всех, еще в гражданскую положили.

Казах и вовсе стал похож на "краснокожего". Узкие глаза, от яркого солнца еще и прищуриные, казались двумя щелками. Кожа смуглая, волосы как смоль, перья на голову и хрен отличишь от коренных жителей этих мест. Истомин предложил ему кольцо в нос вставить — от гранаты, да только Мурат не поняв нашего сапожного юмора, пообещал в отместку нам запалы воткнуть, сзади. Решили не рисковать.

Нас здорово натаскали на местные реалии, хреново только, что у Мурата вышла заковыка с английским языком. Порой только догадывался о чем говорят сопровождающие. Я тоже говорил, конечно, далеко не безупречно, сказалось еще и то, что глубоко изучали немецкий, да и просто за время войны уже к нему привыкли. При построении фраз часто путал немецкие и английские слова. Все-таки, эти два языка схожи между собой гораздо больше, чем с русским. Впрочем, через две недели занятий, Мурат тоже немного стал понимать речь, говорить пока не мог вовсе. Поэтому маленькие книжечки разговорников с простейшими фразами и выражениями всегда и у всех были под рукой.

— Александр Петрович, кто нас поведет? — завел я разговор в один из вечеров.

— На днях прибудет человек, он и расскажет — с чего начнем.

— Ясно. Я вот думал тут, есть ли у Судоплатова агенты среди мафии?

— Бандиты? — удивленно спросил Петрович.

— Гангстеры! Они тут так называются. Да, именно они. С их связями и подвязками нам было бы проще пробиться.

— На такой объект? Ты с ума что ли сошел от перегрева? Где "Манхеттен", а где бандиты, подумай-ка.

— Ну, конечно, к Лос-Аламосу они не проведут, но границу и штат пересечь помогут, или нет?

— Давай не будем сейчас спорить. Прибудет человек и расставит все точки.

— Так точно! — на время успокоился я.

Река с громким названием "Рио-Гранде", оказалась на деле не такой уж и большой. Так, речушка, если сравнивать с нашими советскими реками. Протяженность у нее была приличная, а вот с шириной и глубиной как-то не вышло. Суда по реке не ходили — в некоторых местах водоем здорово пересыхал. Зато бродов кругом множество. Видимо, ближе к истоку вода обильно разбирается фермерами для полива. Пейзаж вокруг был довольно скучным: какая-то застывшая тысячи лет назад лава, холмы, небольшие скалы. Но через несколько километров от границы, скалы вдруг сменились равниной. На севере штата — там, — куда нам нужно — будет веселее. Там и леса есть, и горы.

Мы двигались по реке на двух самых настоящих "пирогах", только довольно больших. Мурат сидел в первой вместе со мной и двумя самыми настоящими индейцами. Конечно, перьев на головах и луков со стрелами у них не было, но выглядели они круто. Так же с нами был "профессионал" — Слава осназовец. Во второй "пироге" так же были два "индейца", Истомин и второй из людей Судоплатова работающий в Америке под прикрытием не первый год. Он помогал общаться с коренными жителями Петровичу. Надежда была на то, что удастся с помощью индейцев пройти тихо. Мы так поняли — на местных, тут не особо обращают внимание, их и за людей-то не воспринимают. Опасно — не то слово. Попасться было, как два пальца об асфальт. Тут таких "гуляющих" — каждый день ловят по десятку. Лезет народ из Мексики в Штаты в поисках лучшей доли, как мухи на г...

Двигались мы только по ночам, оружие было упаковано в прочные прорезиненые чехлы, чтобы была возможность скинуть его сразу, как-только появится серьезная угроза. Патруль военных или просто какие-нибудь "шерифы" нам не страшны. А вот против роты регулярной армии нам не выстоять. Да еще на такой местности.

Перед тем как упаковать стволы в чехлы, их обильно смазали маслом. Пистолеты держали при себе. Совсем без оружия нельзя, страшно. Мало ли чего. С рассветом укрывались под берегом. Искали подходящие места еще затемно, чтобы утром уже наверняка быть укрытыми от лишних глаз. Пока местность была пустынная, шли довольно спокойно, местные жители отлично знали, где есть солдаты или просто люди, а где никого на десятки километров.

Во время одной дневки, пригодились пистолеты — Мурат застрелил койота, зашедшего к нам "на огонек". Первый раз увидел сие животное, да еще так близко. Индейцы неоценили наш "подвиг", напротив — залапотали на своей тарабарщине что-то угрожающее. Мы уж думали драться придется, настолько угрожающим был внешний вид коренных жителей этих мест. Оказалось все проще. Один наш "Чингачгук", позже объяснил: оказывается на убитую тушу обязательно подтянуться вполне себе живые и будет их гораздо больше одной. Патронов не хватит отбиваться. Так же напугали тем, что могут появиться пумы и медведи. Решив послушаться местных мы прошли под берегом еще с километр вверх по течению и остановились на отдых.

Удивительная вещь — индейская пирога. Верткая, быстрая, при этом невероятно устойчивая, она несла наши тушки весело и непринужденно.

— Серж, — это меня тут так называли, — скоро будет национальный парк, тут их несколько на реке. Первый появится уже скоро.

— Проблемы возможны? — спросил я у нашего гида — Славы.

— Надо быть предельно осторожными. Американцы тщательно охраняют свои владения, в парках всегда есть охрана, смотрят за безопасностью и порядком. Контрабандисты постоянно шалят. Напоремся на патруль — будут проблемы. Если нас заметят в широком месте реки может и удасться проскочить, но широких мест очень мало. Сам видел, не одни мы на лодках катаемся, — ответил мне Слэйв. Он же старший лейтенант ОСНАЗа НКВД — Вячеслав. Здесь нам всем изменили имена, заставили зазубрить. Его например — теперь звали Слэйв, — никогда не слышал такого имени. Но мало ли какие еще бывают.

Про лодки и катающихся — это он верно заметил. Помню в самом начале похода по воде, попалось нам трио таких же "пирог", думал все — пипец! Оказалось — таких любителей туризма здесь хватает, да и наркоторговцы попадались. Те, как правило ходили парами. Одна "пирога", следом вполне себе привычный для нас шлюп. Слэйв мне показал их, объяснив, что эти не пойдут просто "на авось". Если они выползли на воду, значит здесь чисто. Идут мексы, даже не особо вооружаясь, стрелять им здесь не выгодно. Устроят войнушку — завтра здесь янки армию поставят. Другое дело — что через весь штат мексы не попрут. Переходят границу, сначала пешком, затем их встречают и на лодки, километров пять вверх и, обратно на землю. У них тут свои тропы кругом.

Мы перешли границу ночью. Честно, был сильно удивлен, когда появились провожатые. Вообще, сразу видно — готовили операцию далеко не профаны. Нам постоянно помогают разные люди. Границу, например, переходили с мексиканцами. Те не бельмеса не понимали даже по-английски, а может не хотели говорить? Кто их знает, что у них на уме! Патрулей на границе с Мексикой в этом районе было не очень много, да и службу они несли так себе. Это вам не мое — богом забытое время, где америкосы настолько зашуганы терроризмом, что службу тащат на совесть. Как-то за границей, на отдыхе, был свидетелем работы полицейских. Если честно, то до этого думал, что у них только кино снимать умеют про бравых копов. В натуре же, все выгледело намного захватывающе. Люди реально дело знают, опыт, а главное постоянные тренировки дают о себе знать. Были у меня в том времени знакомые и друзья из полиции. Прямо говорили: без ОМОНа мы только воришек и алкашей можем задерживать, что-то посерьезней — ну его на фиг. Вот так! А как в моем времени гражданское население штатов было зашугано своим же правительством. Люди свято верили в то, что вокруг границы их любимой Америки, стоят толпы террористов-смертников желающих их — америкосов т.е. — обязательно отправить на тот свет. В Росии же, забили все, на все и на всех!

На третью ночь, мы проходили через небольшой национальный парк. Небольшой в сравнении с другими такими же. Вокруг стало больше зелени, сосны вытягивались высоко к небу. Стали попадаться и представители местной фауны. Видели все больше оленей, но попадались и антилопы. Олени, с шикарными рогами, величаво и неторопливо посматривали в нашу сторону. Иногда приседая на задние конечности срывались с места и уносились в глубь леса. Попадались и сородичи убитого ранее койота. Неприятное животное, только и хочется, что застрелить.

Вообще, зверей здесь довольно много. Помню самый яркий стереотип американцев про Россию. Дескать у нас медведи по улицам ходят, люди поголовно в валенках, играют на балалайках и пьют водку. Ага, как-же! Пьют пиндосы не меньше нашего и пиво, и вискарик квасят за обе щеки. А вот медведи — как раз у них в города и заходят. Про косолапых нам Слэйв рассказал. Нагляделся уже, именно в этих краях.

Стаи красивейших птиц, больших и маленьких носились с дерева на дерево — играя, наверное. А может у них брачный период? Вообщем, красота кругом.

Патруль прямо по курсу мы засекли из далека. Пара маленьких лодочек, в них люди с ружьями. В каждой лодке находилось по три человека — разглядели благодаря фонарям висевшим у них в лодках. Одежду не разглядеть, но вот оружие выделялось и поблескивало в свете фонарей.

— Прицепятся! — констатировал Слэйв.

— Не боись, прорвемся! — спокойно заявил я, осознавая, что сам еще не знаю как поступить.

— Так, мужики. Этих, "валить" придется, — донеслись до меня слова Истомина, — если мы здесь остановимся, обязательно "спалимся". Утром патруль пройдет чуть ниже по реке и нам "край". А может и утра ждать не станут. С оружием они нас точно дальше не пропустят, а топить все ради прохода...

— Поддержу, хотя и не одобряю. Это обычные люди, у них служба такая — отозвался Слэйв и продолжил — сейчас середина недели, вряд ли в парке будет много отдыхающих, трупы найти не должны. Нам через этот патруль все-равно тихо не пройти. Сейчас только час ночи, к рассвету мы прилично удалимся отсюда. Если продолжим путь — обязательно остановят. Ночью на лодках могут передвигаться только преступники — контрабандисты и нелегалы. А так, скоро уже и конечный пункт, там сходить будем, думаю оторвемся.

До Альбукерке — как я самонадеянно мечтал — нам все равно не пройти незамеченными — далековато однако. Сойдем намного южнее, тем более так и планировали. Когда сидел над планом, была все-таки надежда, что удасться пройти по воде дальше, но видно не судьба. Хотя очень хотелось, больно уж приятно так путешествовать. Все-таки надо придерживаться пути который нам приготовили наши "шпионы". Просчитывая возможные маршруты, путь на лодках предстоял только до Сокорро. Хотя и это неближний путь — километров триста. Долго нам идти, долго.

В маленьком городишке Сокорро на реке Рио-Гранде, почти деревне, а не городе, нас будет ждать грузовик. Будем пытаться изобразить местных работяг-гастарбайтеров. От Соккоро двинемся на Альбукерке, его нам нужно обойти по дуге и за городом снова на лодки, там уже немного останется.

— Мурат, винтовку не трогай, все-равно не видно ни хрена. Алекс! — я посмотрел на соседнюю лодку, на Истомина. Здесь мы перестали обращаться к нему на "вы". Вторая лодка подошла к нам почти сразу как мы сами остановилсь.

— Я за него! — шутливо ответил наш старший.

— Думаю в упор, из пистолетов. Глушители оденем, только стрелять надо точно и запасные магазины рядом держите.

— Все готовы? — раздался голос командира, обращенный к своим попутчикам.

— Все, — кто-то тихо ответил.

— Слэйв, — тихо щелкнули передергиваемые затворы.

— Да? — ответил "агент".

— Если начнут издалека, ответь им что-нибудь, а то начнут раньше времени.

— Понял, двинули.

Прошло все быстро. Как-только мы приблизились, нас осветили фонарями. В ответ мы включили свои. В глаза светить перестали, но видно было, что патруль настороже. Все кроме двоих "осветителей" подняли оружие. До бравых копов оставался десяток метров водной глади когда нас требовательно окликнули из ближней лодки патруля. Вместо ответа мы одним залпом снесли полицейских с их "корыт". На тренировках мы научились распределять цели и не стрелять в одного втроем.

Да, они вроде не враги, но что делать. На кону — задание общемирового масштаба. И это не пафос! Нельзя допустить американской гегемонии во владении и ядерным оружием. В той истории — они запросто уничтожили два города в Японии. Где гарантия, что в этот раз пиндосы не решат испытать своего "Малыша" на Советском Союзе"?

На территории парка река имела местами серьезную глубину. Несколько темных метров воды под нами, здорово помогли спрятать концы в воду, в прямом смысле. Проделав несколько отверстий в лодках и накидав немного камней с берега, мы подождали пока посудины уйдут под воду и, убедившись, что никто не всплыл, тронулись дальше. Перед тем как отправить лодки на глубину, мы выловили и надежно закрепили трупы веревками внутри лодок, не должны быстро всплыть. Фора у нас будет, надо использовать ее по-максимуму. Раций и сотовых телефонов у "рейнджеров" этого времени небыло, стало быть хватятся не скоро.

К утру мы были в глубоком и узком каньене. Вообще интересно как меняется пейзаж. То мы идем по гладкой как стол равнине, то вдруг начинаются ущелья. Вот и сейчас река металась вдоль обнаженных скалистых пород кирпичного цвета. Стены каньона уходили в небо на добрых двести метров, а может и дальше, не легко определять такую высоту. Пристать к берегу чтобы разбить лагерь, в этом месте практически было негде и мы медленно продолжали двигаться. Судя по карте и данным "индейцев", скоро разлом должен расшириться и появится возможность найти укрытие. Около двенадцати часов дня, один из "индейцев" что-то залепетал указывая в сторону.

— Слэйв, чего он там бормочет? — спросил я.

— Говорит, что тут рядом есть небольшая пещера. Иногда в ней останавливаются мексиканцы, так же как и мы, день переждать. Говорит — лодок нигде не видно, вероятно укрытие пустует сейчас, посмотрим?

— Показывай, — я кивнул соглашаясь.

Место и правда было зашибись. Тут и сено было, видать, контрабандисты навезли, и дрова. Даже приличных размеров глиняный кувшин с водой. Удалось приготовить хороший обед, из рыбы пойманной тут-же "индейцами". Первый раз увидел такую "огромную" и толстую форель. Килограмм на восемь не меньше, но индейцы поведали, что это далеко не предел мечтаний. Мясо у блестящей рыбки очень нежное и вкусное. Однажды двигались в светлое время суток, нагляделся на резвящуюся рыбу. Форель здесь ходит целыми косяками и здорово блестит на солнце. Когда над рыбой появляется тень, наша или от облаков, вся стая мгновенно бросается туда где светит солнце. Носятся под водой — как угорелые.

Закончив прием пищи, все улеглись спать. На стреме остался один из провожатых "агентов". Он ночью и в лодке поспать сможет. Что он вообщем -то и делал почти всю дорогу.

Выспались отлично. Проснувшись около девятнадцати часов, с удивлением обнаружил, что я проспал дольше всех. Все уже давно встали. Проснулся и только сейчас ощутил ясно, тишина-то какая, просто до звона в ушах. Войны тут нет, стреляют только местные, или копы с "контрабасами" в войну играют. Шухер они кстати поднимают тот еще. В самом начале у границы такую стрельбу затеяли, казалось — в Сталинград вернулся. Но вобщем, стреляют здесь нечасто.

Кто-то из нашей большой команды чистил оружие, кто-то — ел. Слэйв с "индейцами" отправился ловить рыбу. Решили нажарить в дорогу, надоели сухари и вяленное мясо, а рыбы здесь — просто охренеть можно, вот сколько! Погода стоит еще не жаркая, весна, думаю за день мясо не испортится, а потом еще наловим. Едва стемнело вновь двинулись в путь. Местами река делала такие изгибы, что наши советские "говнетечки" покажутся абсолютно прямыми. А главное — отмели. Постоянно натыкаемся на дно несмотря на проводников. Просто физически не успеваем отворачивать во время. Приходится выпрыгивать и тащить лодки буквально на руках. Пока справляемся, но все уже на пределе.

Так скучно мы и шли дальше. Не встречались ни патрули полиции, ни военные. Несколько раз навстречу попадались только редкие лодочки с рыбаками. Судя по характерной одежде сидящих в них — местные. Проходили мимо одной такой рыбацкой "канонерки" совсем близко, успел хорошенько рассмотреть людей. В штопанных, заплата на заплате рубахах, в затертых и местами дырявых джинсах, но у всех на головах "Стэтсоны".

По берегам виднелись какие-то маленькие населенные пункты. Не то деревни, не то индейские резервации. Вообще, на берегах Рио-Гранде живет очень много коренных жителей Америки.

В район Сокорро мы прибыли на восьмые сутки наших странствий. Умудоханные до не хочу. Слэйв со вторым "агентом" по имени Вит, собрался идти на поиски машины, как-только определимся с местом стоянки.

Сошли на берег мы глубокой ночью в очередном парке. А может и заповеднике, хрен их разберешь. Природа местами дикая — как тысячи лет назад. Никаких тебе дорог и линий ЛЭП. Вышки сотовых операторов появятся лет через шестьдесят. Птички поют, листва шумит — лепота!

"Индейцы" развернули лодки и помчались назад, как-будто на крыльях. Я было насторожился и обратился к Слэйву:

— Слушай, они ведь мимо убиенных пойдут, не настучат? Там наверное, уже "кипишь" поднялся.

— Ты помнишь, в их деревне наши остались, Стас и Володя?

— И...?

— Я "краснокожим" рацию показал. Объяснил, что если они нас предадут или бросят в пути, мы свяжемся по рации и всех родственников вырежут к "бененой маме".

— Ну ты и монстр! — округлив глаза выдохнул я.

— Кто? — в ответ уставился на меня с еще более диким взглядом Слэйв.

— Дед Пихто! Валим отсюда. В этом парке можно удачно затерятся. Определиться нужно и разведку выслать. Пока вы машину ищете нам укрыться надо.

Разбили лагерь мы в отличном месте. Наткнулись на маленький ручей, с удивительно прозрачной и холодной водой. Все налопались вкуснейшей, холодной живительной влаги. Набрали все опустевшие емкости, а потом решили и помыться, чуть в стороне ниже по течению. Чуть подумав, наставили вокруг растяжек с дымовыми и сигнальными гранатами. Не хотелось взрывать "феньки" в непосредственной близости от городка.

— Командир, я пошел, — сказал подошедший Мурат, когда все закончили с обустройством. Укрылись хорошо, по берегам ручья нависали здоровые сосны с вывороченными корнями, под ними мы и расположились.

— Подожди, вместе идем, — обломал я казаха. Тот сделал удивленные глаза, но спорить не стал.

Прогулка у нас вышла зашибись. Это не по нашим буреломам ползать. Национальный парк "уле"! Чисто, красиво. Высокие деревья и кустарник создавали видимось чащи, но это впечатление было обманчивым. Идти с каждым шагом становилось тяжелей, подъем что ли? Оказалось и правда — гора. Примерно через час тяжелого и нудного подъема, Мурат остановился.

— Серег, надо залезать на дерево, тут похоже можно без конца так топать!

— Давай, возьми бинокль, — я устало вытер со лба пот и снял с шеи бинокль.

Лез Мурат долго. Постоянно останавливался и оглядывался. Деревья здесь в отличии от низины росли редко. Забравшись на высоту пятиэтажного дома, ну примерно, Мурат стал внимательно "читать" местность.

— Город видно, маленький он какой-то. Поселок скорее! — сказал спустившийся с дерева через некоторое время казах.

— Ну, так не Москва ни разу! — ответил я.

— Здесь "чисто", никого нет. У подножия холмов, на северо-западе, видел людей, но сюда не идут. Там ферма вроде и загоны для скота. Можно спокойно отдыхать. Если кто припрется из города, по горам не пойдет. только если какой-нибудь гуляющий. Тогда двигаясь в обход все-равно к реке выйдет, а там мы "срисуем".

— Хорошо, пошли вниз.

Спускались мы уже быстрее, ободренные результатами наблюдений. В лагере нас уже ждал ужин. Петрович с одним из помощников, разогрел зажаренную ранее рыбу и открыл консервы, тушенки у нас было мало и приходилось экономить. В котелке заварили крепкий чай и налопались до сыта.

В караул мы с Муратом заступили первыми. Решили, что лучше сразу отсидеть положенную вахту, а затем отдыхать до ночи. Время в дозоре на удивление пролетело быстро. Комары даже не успели замучить. Так, скрипели изредка. Рановато для них еще, но тут теплее весна чем у нас в стране. В восемь часов утра нас сменили бойцы из группы прикрытия, им до двух часов дня сидеть, их в свою очередь сменит Истомин. Таким образом у нас с казахом будет целый день для того, чтобы выспаться и отдохнуть. Позавтракав мы вырубились где сидели.

— Боец, восемь уже! — меня вырвал из "кинотеатра сновидений" голос Петровича.

— Какого хрена уже восемь? — я никак не мог продрать глаза.

— Да вот так! Ребята вернулись, говорят — все в порядке.

— Правда что ли? — мгновенно очухавшись спросил я.

— Ага, вернулись часа три назад, я их спать положил. Слэйв сказал, что идти все равно можно только ночью, днем не будем "светиться".

— Хорошо. Давайте проверим оружие, что ли, да приготовимся к дороге.

На проверку снаряги ушло небольше получаса. До ночи еще далеко. Пользуясь своей природной наглостью я опять уснул. Очнулся, когда вокруг было совсем темно. Поглядев на часы — охнул, почти час ночи. Подошел Петрович.

— "Выдрыхся"? — посмеиваясь спросил Истомин.

— Не злобствуйте! А по правде — еще бы поспал.

— Ну ты и жлоб, капитан! Почти сутки ведь дрых. Вставай и иди есть. Остальные уже ложками стучат.

Я оглядел весь наш лагерь. Правда, все бойцы сидят и метают харчи.

— Серж, — ко мне подсел Слэйв, — командиру я доложил уже, в три часа машина будет ждать у дороги. Есть рядом местечко укромное, там и сядем.

— Вещи готовы? — коротко спросил я взглянув на осназовца.

— Одежда, обувь, инструменты и все остальное, будут в кузове.

Когда из кустов на обочине выехал "рыдван", на котором нам предстояло продолжить путешествовать, я охренел. Здоровенный трехосный грузовик выглядел плачевно. Какой-то весь помятый, "покоцаный" он не внушал ничего кроме опасений.

— Слышь, Слэйв, он хоть не развалится по дороге?

— Да его специально так уделали, чтобы меньше внимания привлекал. В этих краях других автомашин и не водится. Их здесь вообще, почти ре водится. Машина на самом деле новая почти. Только внешне "маскировали".

— Ясно, беру свои слова назад, — развел я в стороны руки.

Задача в этот раз стояла очень важная. Нам предстояло нападение на руководителей Лос-Аламосской лаборатории. В одной чудной долине собираются сотни ученых со всей Америки и даже Европы. Точнее, почти все ведущие специалисты были выходцами из стран Старого света. А собирают их здесь с одной целью: эти "очумельцы" должны воплотить в жизнь самое страшное оружие которое только способен был придумать человек — атомную бомбу.

Проект "Манхеттен" стянул огромные инвестиции и ресурсы для создания чудовищного оружия. По замыслам высоких правящих особ, Америка должна стать единоличным хозяином мира и с атомной бомбой этого достичь будет гораздо легче. Задание наше оказалось нужным по одной причине, кто-то очень серьезно взялся за Советских физиков. Мы опять отставали. Пропали безвести или погибли несколько наших лучших "Умов" в этой области. В моей истории такого небыло. Здесь руководство страны советов решило ответить нападавшим их же оружием. Нам приказано устранить руководителей и координаторов проекта "Манхеттен": Лео Сциларда, Роберта Оппенгеймера, Лесли Гровса, Эйнштейна если попадется и еще нескольких человек, если будет возможность, конечно! Задача стояла не совсем обычная. В этот раз убрать надо не одного человека. Сработать надо очень быстро, свалить раньше, чем кто-либо что-то поймет. Конечно, чем больше удастся ликвидировать, тем лучше. Как бы чудовищно это не звучало!

Была конечно еще одна причина. Советский Союз не мог в данных обстоятельствах направить столь колосальные ресурсы для разработок в этой области. Идет война, все силы и ресурсы бросаются на борьбу с врагом. Благодаря этому, америкосы и опередили нас. Короче, опять Гитлер виноват, чтоб ему анкер забили в корму!

Кажущееся на первый взгляд ничтожным в деле такого масштаба устранение одних только "боссов" проекта, на самом деле даст результат. Все дело в секретности, с которой янки подошли к процессу. Каждый, кто принимает участие в проекте, знает только о том, что делает лично он. Верхушка и то не знает всей "кухни". Кто по-мельче, так и вовсе неподозревает о своей причастности к такой работе. Устранение таких лиц как: Оппенгеймер и Сциллард, людей вовсе не главных, собьет настрой и внесет сумятицу в ряды их сподвижников. Да, вроде сам "Оппи" и не делает лично бомбу, не расщепляет Уран, но координатор из него вышел, что надо! Гровс же, как представитель со стороны армии, мешал тем, что создал свою службу безопасности, которая здорово осложняет работу агентам, внедренным в проект. Как я уже говорил, отказаться от проекта, конечно, амеры не смогут, но вот здорово забуксовать, да. А еще, оказалось, это мне Истомин поведал уже здесь, операция вовсе не ограничивается отстрелом верхушки. Лаборатории в Нью-Мексико, Тенесси и Калифорнии, подвергнутся атаке наших подрывников. Казалось бы, зачем тут мы? На этот вопрос мне ответили просто:

— А ты можешь быть уверенным в том, что главные действующие лица не уцелеют?

Ответил я: конечно, нет! Именно по этой же причине мы и находимся в Лос-Аламосе, а не в других лабораториях. В связи с запуском лаборатории в Нью-Мексико, наши цели сейчас — именно тут! Если своими действиями, нам удасться их притормозить на год, а лучше два, это будет огромным успехом. Того же Оппенгеймера, в научном мире не ценили. Свои не ценили. Он постоянно подвергался критике и слежке. Но, на его участии настоял и всячески выгораживал его, именно генерал Гровс — один из руководителей проекта со стороны военных, возможно даже самый главный. Как оказалось позже — Гровс все сделал правильно. Так же смерть ученых мужей скажется и на остальных работягах, задумаются — если не совсем тупые. Это я уже так, фантазирую.