Книга 3

420 день.

О.Сахарный.

Стараясь не шуметь, в тусклом свете керосиновой лампы, я оделся, постоял немного над детской кроваткой, глядя как безмятежно сопит сын. Вздохнул и, прихватив свое походное снаряжение, что еще с вечера приготовил и поставил у двери, тихо вышел во двор, где сразу шикнул на Бима, который собрался было своим лаем оповестить всех соседей о том, что наступило утро.

— Не скачи, тихо, — присев на корточки и позволив себя облизать, погладил я собаку и сказал шепотом, — спят же еще все. Пойдем, проводишь до пирса.

Сдержано взвизгнув, Бим "с низкого старта" понесся вниз по дороге, ну и я, закинув на правое плечо рюкзак и ремень АКМСа, и держа в руке разгрузку, потопал к пирсу.

До рассвета еще несколько минут, над водной гладью на горизонте начинает алеть, восходящего солнца не видно, оно еще скрыто от глаз одним из островов Восточного архипелага. Вот-вот и начнут кричать первые петухи и Сахарный проснется. Хорошо у нас тут — остановился на минуту и оглянулся на форт, из ворот которого выбежали на пробежку срочники подгоняемые Максимом. Да, у нас уже есть свои бойцы срочной службы, немного, всего один взвод, то есть двадцать один человек... таковы реалии нового мира, впрочем, они ничем не отличаются от мира прошлого и я, придерживаюсь высказывания о том, что добро должно быть с кулаками. Жилой район со щитовыми домиками, новыми срубами, временными навесами и десятком армейских палаток, в которых проживают не семейные островитяне, что прибыли на поселение. Вдали, у грузового пирса, уже суетятся — "Пожарник" готовится к выходу в море, он потащит за собой в Лесной баржу, забитую продуктами производства нашего острова и всякими излишками от хуторян.

— И как Светлана тебя отпустила? — Иваныч стоял на юте "Авроры", пыхтел трубкой и следил за тем, как боцманская команда заканчивает с последними приготовлениями к выходу в море.

— Выгнала, Иваныч, — ответил я и стал подниматься по широким сходням.

— Это как?

— А просто, сказала, что если я не подпитаюсь дозой адреналина от морского похода, то развалю всю нашу усадьбу, вытопчу огород и вообще, кусаться начну... не знаю, но она права, и из рук все валится и какой-то нервный стал.

— Хорошо, что я особо в земледелии не погряз, Лида об учебе все, а я в море, — Иваныч улыбнулся, выпустил вверх дым и махнул рукой, — жду, поднимайся.

Юру в каюте не застал, лишь слышал, как он на открытом мостике учит кого-то уму разуму, то есть обращаться с "утесом". В каюте все по-прежнему, как и завелось в бытность нашего с покойным Алексеем соседства. А Юра и не стал ничего особо менять, он во многом пытается копировать Алексея, что у него неплохо получается, все ж десантура она как некая каста, а Юра, отчего-то, прямо из кожи вон лезет, чтоб я без постороннего, то есть, его взгляда и вздохнуть не мог.

На камбузе кроме меня, Иваныча и собственно кока Володи никого еще не было. Горячий омлет и кофе — стандартный завтрак на "Авроре".

— Ну, рассказывай, как вы тут, а то я с этим строительством и домашними делами немного выпал из обоймы, — сказал я и вдохнул аромат кофе... молотый, вот умудряются же достать на камбуз всякое вкусное!

— Да? Вчера на планерке что-то не заметил, дрючил всех как всегда, — хмыкнул Иваныч и пододвинул ближе тарелку с омлетом.

— Я же говорю — нервы... Так я ж все больше на островные вопросы вчера налегал, твоей морской кухни и не касался.

— Особо рассказывать нечего... На равноудаленных от Архипелага островах и береге материка сделали несколько пунктов дозаправки, естественно, где это необходимо — замаскировали, много времени на это потратили... цистерна на Новой Земле стоит уж две недели как, полна топлива, провизией Шеф обещал обеспечить на "черный день", но в этом нужды нет, заполнены под жвак.

— Топлива хватит?

— Должно, но на всякий случай и на Лысом острове оставили десяток бочек.

— Что там, кстати, в округе?

— Тишина. На заправку обошел все кругом — мертво, несколько островов, да небольшое плато выдавило со дна моря, по типу Новой земли, но меньше в разы, с пару километров по диагонали.

— Ну вот пройдем максимально до места и узнаем.

— Да... береговые линии-то высветилась на приборах, но что там дальше...

— Вот и выясним.

— Не пересечься бы с Амурцами, — Иваныч скривился, — Вася радиоперехваты же зачитывал.

— Зачитывал, и что? Иваныч, ничего не изменилось и работает правило — кто рано встает — того и тапки.

— Это понятно, но амбиций у амурцев выше крыши.

— Это их проблемы... и вообще, ты чего это? Поход еще не начался, а у тебя какие-то пессимистические настроения.

— Мало нас, Серый, и там и сям хотим успеть, застолбить, а как потом это все удержать.

— Согласен, но иного пути нет, будем надеяться на наших стратегических партнеров.

— Ну... — Иваныч разобрался с омлетом и отхлебнул кофе, — в Шефе я уверен, правильный мужик и народ на Новой земле к нам эм... как это, а! Лоялен! А вот в Аслане не уверен, он хоть и делает вид, что дружит, а все ж себе на уме.

— Вань... ну так и мы такие же.

— Ты не сравнивай, за нами вон людей сколько, — Иваныч кивнул на иллюминатор, за которым начинал просыпаться Сахарный, — и мы больше для них, чем для себя.

— Ладно, что по маршруту?

— Переход до Новой земли, подбираем Эрика с его группой и вперед, в открытое море, Сахалин, или то, что от него осталось нас ждет! Или не ждет...

— Вахтенным заступить на боевые посты! — прозвучал голос Иваныча по громкой, когда я разбирал вещи в каюте после завтрака.

Этот поход в сторону Сахалина, точнее его шельфа, по старым картам, планировался нами давно. А еще желание амурцев застолбить место, нас, честно говоря, сильно нервировало и заставило форсировать события. Вот и отправились на разведку мест, где до Волны находились буровые проекта "Сахалин — 1", оказался среди наших островитян человек, который ходил туда на судне снабжения боцманом. Он и теперь в боцманах на "Пожарнике", смышленый парень, главное — идейный, и для него теперь, как и для всех островитян, основная цель это процветание и безопасность Сахарного.

"Аврора" плавно отошла от пирса и на среднем ходу двинулась к Васиному острову. Я поднялся в ходовую рубку, где Иваныч уже привычно восседая на высоком капитанском стуле и удерживая одной рукой штурвал, правит корабль на один из створных знаков, что недавно были установлены по берегам нашего архипелага для практики судовождения мореходного класса.

— Капитану "Авроры" опознаться... — прошипела радиостанция.

Иваныч наклонился к микрофону и придавив тангету ответил:

— "Кречет".

— "Сапсан", — отозвался дежурный НП на Васином острове, а потом радостно добавил, — доброе утро Иван Иванович!

— Угу, и тебе не хворать... — буркнул Иваныч в ответ и скривился.

— Как Лидия Васильевна? Наталья как?

— Спасибо хорошо...

— А можно...

— Так, я не понял! — в эфир вклинился голос Максима, — Чернышев!

— Я!

— Гайка от шпильки! Хорош гадить в канал! Прекратить!

— Есть прекратить гадить!

— Иван Иваныч! — укоризненно добавил Максим и отключился.

— Ну вот, и на мои седины перепало от Макса из-за этого "Ромео", — улыбнулся Иваныч.

— Да, как-то холодно ты с ним, — заметил я, — вроде нормальный парень, Юра вот неплохо о нем отзывался.

— Ага, твой бодигард Юра знаешь, сколько раз уже ходатайствовал о переводе Чернышева к нему, то есть на "Аврору"?

— Нет...

— То-то! Если у них с Натальей что и получится, то пусть уж в "сапогах" ходит! Нечего мне глаза в море мозолить!

— Суровый ты тесть, — улыбнулся я.

— Все, тема закрыта! — как всегда Иваныч пресек беседу на семейную тему, уж очень он щепетильно к личному относится.

После выходки Трошина, которая стоила жизни двум хорошим людям, у нас теперь работает система выпуска судов и прочего плавающего с острова, и только капитаны знают действующий сутки пароль. Даша потом, как оправилась от шока после потери ребенка, рассказала мне, что это Жека попал под влияние Трошина, поверил другу детства, принял его строну и решил вывезти его с Сахарного под предлогом поездки в Лесной. Да, такая пакостная история вышла, и чтобы хоть как-то избежать ее повторения, Максим с Макарычем и предложили систему паролей.

— Пойду на открытый мостик, пока не жарко осмотрю новостройки со стороны моря.

— Правильно, нет чтобы с другом плечо к плечу, навстречу неизвестному, — наиграно "расстроился" Иваныч, — он пойдет на открытый мостик и в компании с "утесом" будет сверять доклады Федора с фактическим соответствием.

— Именно! — поднял я палец к небу, и собрался было покинуть рубку.

— В журнал глянь, — улыбнулся Иваныч, — твои вахты после жары и как всегда — собачья. Или убрать одну, отвык поди.

— Нормально, — ответил я кивнув и открывая суточный график дежурств.

А посмотреть было на что — рядом с уже забитым десятком свай стоял плот, изготовленный специально для строительства моста через пролив на отмели; промзона разрастается и уже перемахнула через хребет сопки; пока временное здание депо; складская зона, да и жилой массив уверенно "ползет" в сторону форта; хорошо укрепленные НП на Васином острове и на Сахарном, на каждый из которых заступают на суточные дежурства по два бойца. Да и народа прибавилось, теперь все население сахарного составляет 786 человек, из которых семеро детей рожденных уже после Волны. Я закрепил бинокль в специальном зажиме и покрутил головой, осматривая палубу — боцман гоняет свою команду, Юра, в задумчивости встав на юте рядом с зачехленным ПКМ на вертлюге, смотрит в сторону Сахарного, на палубе закреплены бочки с топливом, а на носу, где раньше стоял станок с пулеметом, также укрытая брезентом теперь расположилась башня БРДМ-а. Как ее туда устанавливали, это отдельный разговор — на весь Сахарный и акваторию остова в течение двух дней разлетался отборный мат Иваныча, боцмана, Макса и оружейников из форта, но на третий день консенсус, как говорится, был достигнут. Все довольны, башня на месте, только, в подвесном сиденье, под потолком кубрика, теперь часто можно увидеть сержанта из Луневских "контрабасов", чьи босые ноги свисают с потолка во время учебных тревог. Мало того, стрелок забирается туда по приставной деревянной лестнице, теперь штатно расположившейся в кубрике. Спустя полчаса, я расположился в каюте за небольшим откидным столиком и изучал содержимое исписанных страниц уже третьего своего ежедневника. Сделано много, а предстоит сделать еще больше.

422 день.

Плавание проходило относительно спокойно, если не считать какой-то нервозности членов экипажа, если быть точнее, то боцманской команды. Причиной тому была попытка пройти под парусами с попутным ветром. Но как-то все пошло не как всегда... и ветер оказался на удивление приличным по силе и волна поднялась. Из-за прослабленных вантов, буквально через час похода под парусом, разболтался и рухнул почти на рубку салинг... то-то было шуму, беготни и трехэтажного, военно-морского мата. Разболтавшийся такелаж подтянули, паруса убрали и продолжили путь на соляре, а боцманская команда занялась салингом — здоровенным куском бруса, что крепится к мачте.

На рассвете второго дня, когда я уже из последних сил боролся со сном, показалась Новая Земля.

— Точка один, — утопил я кнопку тангеты, — вызывает "Аврора"

— Слышу тебя, здесь точка один...

— Рад слышать тебя Эрик! Твоя команда готова?

— Я тоже рад тебя слышать, Сергей... Команда готова, но к сожалению у нас тут обстановка изменилась. Не сможем выйти вместе с вами.

— Что случилось?

— "Исключительная нация" опять мешает жить всем... У нас много беженцев с их острова, есть проблемы с безопасностью, и сейчас каждый боец у нас не счету.

— Что-то серьезное? Может, помочь?

— Справляемся... Шеф просил передать, что забросили на Лысый остров провизии вам на всякий случай.

— Что ж, доложу капитану. Тогда проходим мимо вас.

— Да, Сергей, у нас тут... Мы на связи в общем.

— Принял, — ответил я и отключился.

Вот же, создала проблем эта "исключительная нация", ладно, надеюсь обойдемся без Эрика и его команды... сколько там времени? Еще час ждать. Чтобы не уснуть, и провести время с пользой занялся записями в вахтенный журнал, попил кофе, что под утро принес в термосе Володя и наконец-то, наступило мое любимое время — жать кнопку корабельного ревуна, оповещая команду о начале нового дня.

— Николаич, — толкал меня Юра в плечо, — Иваныч зовет на мостик.

— Угу, — я свесил босые ноги со шконки и протер глаза, неплохо выспавшись после вахты, — времени сколько?

— Обед скоро.

— Ого... А что там?

— Не знаю, — Юра пожал плечами, — с палубы, насколько хватает глаз — кругом вода, а Иваныч смурной что-то.

Я умылся, подтянул ремень с открытой кобурой ТТ-шника и, напялив свою "парадно-выгребную" бейсболку, что носил исключительно на "Авроре", потопал из каюты.

— Что у нас...

— Плохого? — не дал мне закончить вопрос Иваныч.

— Что? — вопросом на вопрос ответил я и уселся на откидной стул, мимоходом глянув на приборы и поняв, что по курсу нет никакого крупного куска суши и тем более Сахалина.

— Пустота Серега, — Иваныч пыхтел трубкой и смотрел вперед, не отвлекаясь на меня, — еще четыре часа пилим на среднем ходу, и если ничего не будет отсвечивать на приборах, то разворачиваемся.

— Понял, — я кивнул и поболтал пустой термос.

— Иди, обедай, — хмуро сказал Иваныч, — и твоя вахта... я с тобой побуду.

Бывало у нас Иванычем такое не раз... стоим оба, угрюмые и смотрим на горизонт — ничего и никого, только невысокая волна да ветер, играющий такелажем, нас развлекают. Надежды на то, что в прибрежной зоне Сахалина что-то уцелело, были огромные.

— Вот же переколбасило земельку-то и Татарского пролива, судя по всему больше нет, — хмыкнул Иваныч, похлопал меня по плечу и добавил, — ладно, бди... я в каюту, все же подремлю, жара начинается.

Вот и "бдю", уж который час... Тихий океан, или что тут теперь на его месте? Да тоже самое, наверное, только теперь название полностью соответствует, так как раньше, до Волны, эти воды были самыми беспокойными и опасными, а теперь — максимум полтора балла волна, долгая, спокойная и тишина вокруг, а слабый ветер меж мачт будто поет реквием по миру, что был до Волны. Судя по приборам, 400 миль уже от Сахарного прошли и...

— Береговая линия, прямо по курсу, расстояние десять кабельтовых! — практически прокричал я в микрофон "громкой", когда на экране радара высветилась четкая линия и прибор два раза тревожно пиликнул.

— Малый вперед! — хоть и сонным голосом, но сразу же ответил Иваныч в рацию.

Сбавив ход, припал к биноклю, пытаясь разглядеть и сообразить, что же я вижу в паре километров впереди.

— Что там? — поднялся на мостик Иваныч.

— Не пойму, вроде остров, большой... торчит над ним что-то... ферма какая-то, конструкция металлическая, — я пригляделся к надписи на одной из стен сооружения и прочитал вслух, — "KURILSKAYA-3".

— Похоже, что мы нашли буровую, с которой сорвало наш "мандарин"... дай-ка, — Иваныч потянул руку за биноклем, пару секунд смотрел на объект, а потом утвердительно кивнул, — ну точно, буровая, это на сколько метров ее выдавило вместе с морским дном?

— Не знаю. И что делаем?

— Подходим, швартуемся у того мыска для начала, дай-ка, — Иваныч деликатно так меня бортанул от штурвала и утопил кнопку громкой связи, — Юра, готовь команду.

Приходилось прилично задирать голову, чтобы рассмотреть всю эту монументальную конструкцию, которая с небольшим креном, градусов в десять, опираясь на два понтона, возвышалась над каменистым участком острова, к слову не такого и большого — в длину километров десять, а в ширину не более полутора. Сама платформа находилась на высоте порядка двадцати метров, самая высокая точка острова была на отметке десяти метров, а остров — почти ровное плато. Пятеро бойцов во главе с Юрой уже рассредоточились вокруг понтонов и осматривали территорию.

— Ну, не томи, "двадцать второй", что у тебя? — не выдержал я и вызвал Юру, к которому по наследству перешел позывной Алексея.

— Николаич, — забыв про всякие уставы и субординацию ответил тот, — не поверишь, тут... тут картошка, рядков... да десять рядков, лестница веревочная, кустарная, выше по опоре лестница нормальная, железная... ржавая, следы кругом так себе, выветрились. Тут это...

— Что?

— В десятке метров от грядок три могилы... каменные, кресты из труб...

— Следов много? — вылезая на открытый мостик, спросил я и одновременно с этим показал бойцу за "Утесом" направление прицеливания.

— Не особо, будто один человек ходил тут.

— Что еще?

— Так, мусор всякий, бытовой, пустые банки консервные, упаковки... Ладно, мы наверх.

— Давай, осторожнее там.

— Принял.

— С канала не уходи, как на платформу выберешься, докладывай по ходу продвижения, — приказал я вернувшись в рубку.

— Принял.

Я наблюдал в бинокль за подъемом абордажной команды по лестнице, что была закреплена к одной из опор понтона и через десять минут Юра доложил:

— Мы в агрегатной... установки какие-то, куча хлама всякого железного...

— Ну вот, имеешь ты, Сергей Николаевич, целую буровую платформу, — Иваныч уселся в свой высокий капитанский стул, утопил прикуриватель и указал мундштуком трубки на буровую, — а что дальше? Что-то не слыхал я в докладах Макарыча и Михалыча о прибывших поселенцах, имеющих специальности связанные с нефтянкой.

— Ты это от нервов поговорить решил на отвлеченные темы?

— Ага... — Иваныч раскурил трубку, — что делать-то будем со всем этим?

— Вот сейчас абордажная группа осмотрит объект, а потом мы с тобой туда полезем, оценим приобретенное имущество и решим.

— Генераторная... чисто, идем дальше... первый этаж жилого модуля, заходим...

— "Двадцать второй"!

— В канале.

— Ты что, устройство буровой знаешь? — поинтересовался я.

— Тут же подписано все... о, столовая...

— Понял, — ответил я и присел рядом с Иванычем.

Около двух часов ушло у абордажной группы на обследование платформы, и доклад Юры был буквально следующим:

— ... не похоже, что тут нефть фонтаном била... в генераторной емкости под соляру, здоровые, но почти сухие... шесть дизель-генераторов, больших... в жилом модуле бардак, видно, что жили люди, но будто в спешке уходили — все перевернуто, разбросано... нет, каюта главного инженера в порядке, и такое ощущение...

— Что? — я даже привстал.

— Кажется, что кто-то отсюда ушел не так давно... каюты осмотрели — чисто, идем в столовую... цивильно тут все, столы, плиты на кухне, холодильники, большие... странно...

— Что?

— В холодильнике, тут кое-что по мелочи... и тут холодно, в смысле он работал вроде совсем недавно.

— Зря ты на вертолетку одного бойца послал, — ответил я, видя, как по лестничному пролету пробежал силуэт.

— Я не посылал... Пиманов! Степашин! На вертолетку, живо!

— Юра, спокойно... — приказал я, сам изрядно занервничав, — он наверняка тут с момента Волны... не факт что адекватен, но поделикатнее там.

— Принял...

Этот человек вызвал у меня не только чувство глубокого уважения, но исходя из современных реалий и того что произошло с нашим миром, он еще им и остался — человеком! Это был индус, самый настоящий, не заросший как Робинзон Крузо, а вполне себе приличного вида мужчина лет сорока. Трехдневная щетина, аккуратно перешитая одежда под погодные условия, да, худой, но не истощенный и главное — сносно говорящий по-русски. Оказался он, ни много, ни мало, а каким-то международным инспектором по экологии, что прибыл в составе комиссии на буровую за день до Волны. Мы с Иванычем оставили его в кают-компании, дабы не смущать и не стеснять, пока он ужинал. Винод Нанди, так он представился. От Юры ему конечно досталось, так как индус никак не хотел слезать с высокой надстройки рядом с вертолетной площадкой, ну Юра естественно полез за ним, отвесил пару тумаков, спустил вниз и доставил на "Аврору". Винод был единственным кто остался на буровой в живых, из его рассказа стало понятно, что большая половина персонала успела покинуть буровую в спасательных ботах, прежде чем ударила Волна, то есть пока происходило землетрясение и буровую выталкивало вместе с участком морского дна все выше и выше. Была паника, были травмы и увечья, одних калечило падающим оборудованием, других смыло Волной, третьи погибли, выясняя отношения друг с другом когда все уже успокоилось и привычный мир изменился. Оставшись вчетвером, Винод, главный инженер и еще двое молодых ребят из Питера, кое-как смогли наладить быт, найти общий язык и не выживать, а жить в новых условиях. На продуктовом складе и в холодильниках оставалось еще достаточно еды и воды, и они, попытались наладить свою жизнь, ожидая спасения... но естественно, никто не пришел их спасать. Затем пришел второй виток паники и на фоне личной неприязни, студенты решили покинуть буровую, соорудив из бочек парусный плот. Произошла драка в процессе дележа провианта, молодость одержала верх — главный инженер был забит до смерти, пока Винод у одной из платформ огородничал. Он давно сделал определенные выводы, исходя из последствий катастрофы и, пытался донести это до соратников по робинзонаде, однако никто не стал даже слушать индуса. Студенты отчалили, и к вечеру парус плота исчез за горизонтом, так Винод остался один.

Была еще информация, которая стоила такого затратного и длительного перехода... Приведя себя в порядок, сытно поев и поняв что ему ничто не угрожает, Винод поведал нам следующее:

— Несколько кораблей, больших. Рано утром подошли к острову и встали на рейде. Хорошо, что я привык рано просыпаться и заметил их.

— Что за корабли?

— Вообще, я сразу же спрятался, сначала решил выяснить кто это и какие у них намерения, — Винод отпил чая и с удовольствием прикрыл свои близко посаженные глаза с черными кругами, — это были американцы, а корабли... один — военный, второй — большое круизное судно, третий — танкер.

— А тот, что военный, большой? Какое вооружение? — нахмурился Иваныч, — и откуда пришли?

— С востока пришли. А военный корабль... я не специалист, но корабль большой, с самолетами.

Иваныч приподнял бровь, поскреб щетину и уточнил:

— Авианосец?

— Да, так их называют, точно, — кивнул Винод.

— Почему же они ушли? Тут же нефть! — я встал из-за стола в кают-компании, подошел к иллюминатору и внимательно осмотрел горизонт.

— Нет нефти, — индус развел руками и как-то странно улыбнулся.

— Как нет? — в один голос спросили мы с Иванычем, а Володя аж вылез по пояс из раздаточного окна.

— Я думаю... что-то случилось, там, — Винод указал пальцем вниз, — Это стало известно после катастрофы. Военные и те, кто с ними были, тоже расстроились. Вертолет несколько раз делал рейсы и привозил людей, они три дня изучали документы, что вели специалисты буровой. Я подслушал, они решили вернуться сюда позже, когда найдут пригодную для колонизации территорию, здесь много ценного оборудования. Потом они все уплыли на юго-запад.

— Вот-так, Серега... — вздохнул Иваныч, заметно опечалившись.

Да и я, если честно, расстроился сильно...

— Сколько времени прошло с того момента как они ушли? — вздохнув спросил я.

— Шесть... нет, пять дней. Да, пять.

— Ну, если мы с ними не встретились по пути сюда, значит они ушли не в нашу сторону, — крепко задумавшись сказал Иваныч, а потом добавил, — пока... пока, не в нашу.

В таких случаях, говорят, что по спине пробежал холодок, но куда там! Меня словно из ледяного душа окатило!

— Пригодную значит для колонизации территорию... — Иваныч нервно отбивал частую дробь мундштуком трубки по столешнице.

Винод тоже молчал с минуту, глядя то на меня, то на Иваныча, а потом сказал:

— Знаете, Сергей Никл... Нио, — Виноду с трудом давалось выговорить отчество.

— Просто Сергей, — махнул я рукой.

— Я особых симпатий к американской политике не испытываю, более того...

— Вы уверены, что это американцы?

— У них плохой английский, — улыбнулся Винод и изобразил пальцами кавычки, — у них американский язык.

— А, в этом смысле.

— Мои родители дали мне отличное образование, я закончил Кембридж, у меня докторская степень и я десять лет преподавал сам и жил в Англии, и только последние три года перед этой катастрофой перебрался в Австралию, где и занимался важными экологическими программами в Мельбурнском университете.

— А где вы так хорошо научились говорить по-русски?

— Моя жена... — Винод опустил голову и стал теребить пуговицу рубахи, — ее ребенком увезли из Казахстана, когда закончилось стоячее время...

— Период застоя, — хмыкнул и уточнил Иываныч.

— Верно, она из этнических немцев, что там проживали... а познакомился я с ней уже в Мельбурне, в университете, Лида профессор лингвистики.

— А что относительно ваших выводов о случившемся?

— Это только гипотеза...

— И все же?

— Можно? — Винод указал на мой ежедневник, что лежал на столе.

— Да, конечно, — я раскрыл ежедневник на чистой странице и протянул ему карандаш.

Схематично изобразив два полушария, Винод провел линию нового экватора и начал говорить:

— Учитывая положение звезд, я склоняюсь к тому, что это выглядит теперь так... а то, что в сутках теперь около тридцати шести часов, говорит о том, что вращение земли замедлилось, — Винод посмотрел на меня и Иваныча.

— Это нам понятно уже давно, — Иваныч сел рядом с ученым.

— А понятны ли вам последствия таких изменений?

— Нет, — честно ответил я.

— Атмосфера и мировой океан! Воды мирового океана и атмосфера отошли к полюсам, — Винод заштриховал на полюсах, а потом ткнул карандашом в линию экватора, — а здесь, на экваторе, возможно и нет теперь никакого океана, и воздух разряжен на столько, насколько он был разряжен до Волны в Гималаях на высоте восьми километров. Теоритически, это должно иметь просто апокалиптические последствия, колоссальные изменения в геосфере! Однако, все немного иначе.

— Да уж, — почесал я затылок.

— Мне это тоже, жутко интересно, — Иваныч стал набивать трубку, — но я предлагаю вернуться к этому разговору позже, а пока, жопой чую, надо на самом полном пилить до Новой Земли, предупредить Эдуарда Яковлевича и домой, готовиться к неприятностям.

— Чуете что? — "завис" Винод

— Согласен, — кивнул я, не обращая внимание на трудности перевода, и вызвал по рации Василия.

Спустя час, когда Винод в сопровождении Виктора вернулся с платформы, где он собрал кое какие свои вещи, мы взяли курс на Новую Землю.

427 день.

Новые Земли.

Слушая сначала меня, а потом Винода, Эдуард Яковлевич грыз душку очков, хмурил брови и тяжело вздыхал. Затем, переварив всю информацию, он, пристроив на нос очки, через пару минут сказал:

— Только-только тут всех угомонили... Ладно, какие соображения?

— Честно? Никаких! — нависнув над картой архипелага, где уже была отмечена точка с обнаруженной буровой, ответил я, — разве что держать в постоянной боевой готовности ваш сухопутный сторожевик, ну и развернуть что-то вроде системы дальнего обнаружения.

— Это как? — Шеф посмотрел на меня из-под очков.

— Организовать вахту на максимальном удалении от Восточного архипелага, на одном из мелких островов, насколько позволяют радиостанции "морского" диапазона, — ответил за меня Василий.

— Именно, — подтвердил я.

— Ну да, — согласился Эдуард Яковлевич, — а мы, в свою очередь, предупредим вас... хоть как-то исключим неожиданность, да и постоянно гонять дизеля на сторожевике — расточительно.

Я обратил внимание, что Юра, сидящий в углу кают-компании "Принцессы", уже несколько минут сверлит меня глазами, но влезать в разговор руководства уставы не велят...

— Есть что сказать? — спросил я его.

Юра поднялся, посмотрел на Шефа, на Иваныча, а потом заявил:

— Сергей Николаевич, может, если есть такая возможность у союзников, они поделятся хотя бы парой "Игл"?

— Эрик? — Эдуард Яковлевич вопросительно посмотрел на своего "министра обороны".

— Принимайте решение, — Эрик поднялся, пару секунд подумал и добавил, — только вот если решите предать на Сахарный средства ПВО, то луче сразу прикомандировать к ним кого-то из экипажа, так как проводить учебные стрельбы не представляется возможным из-за ограниченности ресурса — в арсенале всего шестнадцать ПЗРК.

Юра выдохнул и опустился на место, а я кивком поблагодарил его за идею.

— Я подумаю, — было видно, что Шеф очень разнервничался из-за новостей об американцах, — вы когда к себе?

— Заночуем у вас, на рейде, утром заскочим на Лысый остров, пополнимся горючкой и проверить надо кое-что южнее Архипелага, а потом уже домой, — ответил я, решив пока не добивать союзников гипотезой Винода.

— Сильно южнее? — Шеф снова посмотрел поверх очков, сначала на меня, потом на Иваныча.

— Сильно, Эдуард Яковлевич.

— Результатами проверки потом поделитесь?

— Обязательно...

Решение о выделении трех "Игл" Шеф принял положительное, и на рассвете на борт поднялись два бойца и были загружены три длинных ящика с ПЗРК. Шеф попросил взамен двоих погранцов, что он прикомандировал к Сахарному, выделить ему двоих бойцов их нашего экипажа, на что пришлось согласится, на Новой Земле действительно обстановка не ахти и порядок надо поддерживать, о чем и шел разговор за завтраком, который я решил совместить с небольшой планеркой.

— У них же там сейчас этот, как его... а! Политический кризис, во! — уже приняв от Володи тарелку с омлетом, Вася присел рядом с Иванычем.

— Да, Эрик вчера говорил, что у них сейчас серьезные проблемы с соседями и с переселенцами от них, и что каждый человек на счету.

— Серег, представляешь, как сильно обрадуется появлению соотечественников Сенатор?

— Иваныч, это до Волны он был целый сенатор, а теперь он никто и звать никак... но вероятность, что по его наводке начнутся репрессии с помощью объявившихся кораблей и их экипажей, растет в арифметической прогрессии.

— А может они, — Иваныч задумчиво начал набивать трубку, — сейчас уже уперлись где южнее в берег материка и того, колонизируют.

В ответ я только поморщился, прогоняя аналогичные мысли, вот отчего-то было ощущение, что появление вблизи Архипелага такой мощной силы в виде потенциального противника из старого мира, не принесет ничего хорошего.

— Юра, ПВО-шников разместил? — спросил я, допив кофе и отставив кружку.

— Так точно, в кубрике. Проинструктированы, ну да я еще на переходе прогоню их в составе расчета караула по учебной тревоге. Две "стрелы" в арсенале, третью закрепили в ящике на открытом мостике.

Удовлетворенный ответом я кивком поблагодарил Юру и посмотрел на Василия.

— Радиограмму на Сахарный дал?

— Да, как и договаривались, с шифрованием, Максим ответил, что меры приняты.

— На заправку сколько уйдет? — поинтересовался я у Иваныча.

— Предлагаю, — сказал Иваныч, уже закончив с завтраком и застыв в своей привычной позе — с дымящейся трубкой у иллюминатора, — оставить запас топлива и провизии на Лысом острове как НЗ, а топлива нам до "Железки" хватит, там и пополним баки.

— Согласен, не будем терять времени.

Иваныч кивнул, снял с пояса радиостанцию и сказал:

— Боцман, экипажу завтракать, вахтенным занять боевые посты, готовность к выходу тридцать минут!

— Боцман принял, — прохрипел в ответ "мидланд" Иваныча.

Перед первой вахтой, что Иваныч не изменяя традициям влепил мне на время сиесты, я некоторое время провел в каюте, нависнув над картой, над ее "рабочей версией" где мы за время наших морских переходов и сухопутных рейдов наносили пометки, новые берега и прочие географические и топографические коллизии Нового Мира. Свербело... да, очень хотелось проверить теорию Винода, но и я, и тем более Иваныч понимали, что мореходности и автономности нашей "Авроре" не достаточно для такого похода. То есть для похода строго на юг и на тысячи миль. Пока решили пройти на максимальную автономность от Железки, что составляло ровно семь дней похода туда — обратно. Учитывая, что если не нагружать силовую, и идти на скорости восемь — десять узлов, то через три с небольшим дня, мы сможем пройти от Железки на юг порядка полутора тысяч километров, так далеко мы еще не забирались, волнительно даже как-то, хотя, сказать честно — страшно. Страшно убедиться в правоте Винода, и увидеть, осознать что-то такое, от чего побегут мурашки по спине...

Кстати об индусе, то есть Виноде — образованный, несломленный общечеловеческой трагедией, но с такой вселенской тоской в глазах, что смотреть в них очень тяжело. Винод на переходе постоянно поднимался на мостик в мою вахту, предварительно получив на это добро от Иваныча, чтобы поговорить о Сахарном, о том, что вообще происходило после Волны на Архипелаге и на территории материка. Слушал с интересом, задавал вопросы, при этом иногда "зависал" на пару минут, чтобы переварить информацию...

— А какие основные направления в вашем научном центре? — сразу заинтересовался Винод, когда я рассказал ему о нашей библиотеке и школе.

— Ну, — я вздохнул и улыбнулся громкому названию, — это мы так, на перспективу назвали... есть несколько учителей, они сами придумали программу обучения с уклоном на ремесла и технологии. Супруга нашего капитана заведует этим делом, да и сам Иван Иваныч, в свободное время там ведет "морские курсы"... Вот так, на элементарном уровне пытаемся учить детей, да и взрослые чего уж, осваивают ремесла и специальности актуальные для нового мира, а доцентов, профессоров у нас нет, к сожалению, вы нам первый такой попались.

— Что потом со мной? Эм... что мне потом, после похода на юг делать? — спросил Винод, после того как с минуту молчал, обдумывая услышанное.

— Вам решать, — пожал я плечами, — хотите, оставайтесь на Сахарном, а хотите, отвезем вас с первым рейсом в Лесной... или обратно, на буровую.

Винод не понял шутки и поднял на меня свои близко посаженные глаза.

— Я пошутил, — улыбнулся я, — That was a joke! Ну, по поводу буровой, а на счет нашего острова я на полном серьезе предлагаю вам оставаться.

— Я смогу побыть на Сахарном эм... в качестве гостя некоторое время, чтобы решить?

— Конечно. Занятие вам найдется, хоть при школе, а хоть и в экипаже Авроры.

— В качестве кого?

— В качестве того кто вы есть, в качестве ученого, ну и переводчик в экипаже будет не лишний.

... хкрр... пшшш... Аврора, ответь Железке! — раздалось из динамика "морской" радиостанции.

— Аврора на связи...

— О! Николаич кхм... Сергей Николаевич, рад слышать!

— Да Саша, я тоже, тебя давно не видел.

— Да я уже пророс тут! Ну, швартуйтесь, я сейчас только скомандую, чтобы на барже свободный борт кранцами обвесили.

Я вытащил бинокль из крепления на переборке и посмотрел на нашу разросшуюся базу на Железке.

— Ну что, прибыли? — Иваныч кряхтя поднялся в рубку и кивком поприветствовал Винода, который, тактично решил ретироваться в каюту, — уфф... жарко как.

— Да, только там баржа у пирса.

— Разводить пары и двигаться ясное дело не будут, ладно, лагом в борт сделаем...

Иваныч стал серьезным, как всегда в такие моменты и рукой изобразил нечто, то есть попросил покинуть посторонних рабочее место капитана. Я прихватил бинокль и поднялся на открытый мостик, а Иваныч переключился на УКВ и стал вызывать капитана самоходной баржи для согласования швартовочных мероприятий.

А Саша, уже приличное время, как прикомандирован на Железку — обкатывают недавно отремонтированный маленький паровоз, строят вагонетки из того барахла что в достаточном количестве ржавело полвека в тупике, в общем, налаживают логистику доставки угля из разреза к берегу, который потом баржой доставляют на Сахарный или везут в Лунево на продажу. Да и автомобильной техники стянули на железку прилично, вот мехгруппа во главе с Сашей и занимается частичной разборкой, дефектовкой и сортировкой. Я засмотрелся на красный от ржавчины маневровый паровоз серии 9П, без тендера, короткий и юркий. Он был сконструирован в начале прошлого века специально для прохождения сложных и кривых участков пути. Раритет, а все же работает! Хоть и повозиться мужикам пришлось, да и спасибо "металлистам" что до Волны не успели приступить к его резке.

Вообще, наша так называемая колония на Железке имеет все перспективы вырасти в полноценный большой анклав, тут уже и какая-никакая инфраструктура, жилье, хоть и в щитовом бараке, но есть и баня, и общая столовая. Трудятся здесь посменно порядка тридцати человек с Сахарного, но есть уже и постоянные жители, кто-то перебрался из Лесного по рекомендации Фимы, кто-то из Лунево, есть и несколько человек, которые "из лесу вышли" да и остались здесь. Есть тут и прикомандированные из нашего форта бойцы, в общем, полноценный филиал Сахарного.

Полетели с борта на борт швартовые, засуетилась боцманская команда, заскрипели кранцы и, спустя несколько минут Иваныч заглушил двигатель.

— Боцман! — раздался из динамика громкой связи голос Иваныча, — обеспечить заправку, пополнить баки и запасы провизии.

— Вася, — я оперся на леер мостика, увидев как наш связист в совершенно неуставном виде, то есть в семейниках и бандане показался на палубе, — что за вид?

— Николаич... жарко, сил нет! А в радиорубке у меня так вообще — пекло, хоть проветрюсь немного.

— Домой дал радио?

— Да.

— Как там?

— Без происшествий.

— Контролируй эфир, мало ли.

— Да понятное дело... Добро скупнуться?

— Добро, только недолго и на пост, — кивнул я.

— Вот спасибо благодетель! — Вася быстро оглянулся и убедился, что Иваныч и боцман заняты своими делами и пока они не видят, разбежался и сиганул с юта в воду, на что с завистью посмотрел молодой парень из боцманской команды, который обливаясь потом, выбирал шварт.

Вот же, взрослый человек, а иногда как выкинет что-нибудь подобное...

Заночевать решили на Железке. На ужин пришел Саша, поведал так сказать об успехах анклава в целом и мехгруппы в частности...

— С паровозом этим мороки было конечно, — смакуя маленькими глотками растворимый кофе, говорил Саша, — но зато теперь тягловая сила для ЖД перевозок у нас есть, ходу в нем аж до самых Верховий да и ресурса хватит надолго, главное не проморгать давление.

— Есть кому поручить? Ты же не собираешья тут безвылазно сидеть, в Сахарном тебя тоже дела ждут, — сказал я и придвинул к Саше банку с кофе.

— Есть, — Саша понял намек и убрал банку в поясную сумку, — еще несколько дней тут побуду, проведу, как раньше говорили, аттестацию рабочих мест и домой.

— Надеюсь, что мы за неделю обернемся, и тебя заберем...

— Не факт, — Иваныч хмуро молчал в иллюминатор и смотрел на звезды, выдыхая табачный дым наружу, — если верить пленным...

Тут, присутствующий в кают-компании Винод напрягся и вопросительно посмотрел на меня.

— Это цитата из старого кино, — успокоил я его, — Иывныч у нас так шутит.

— Да не до шуток, Сергей, — Иваныч в задумчивости пожевал мунжштук, — Винод говорил, что там, куда мы направляемся, должны быть серьезные изменения в геосфере...

— Это только теория, — Винод выставил перед собой ладони, — возможно...

— Да всяко возможно! — Иваныч постучал по краю иллюминатора трубкой, вытряхивая пепел, — я просто не уверен в том, что если мы выйдем туда, где волна выше четырех баллов, да с ветерком... что сможем удержать Аврору на курсе.

На несколько секунд установилась тишина, которую прервал Володя, показавшись в окошке раздачи и улыбнувшись ляпнул:

— Мент родился! Кипятку-то сделать еще?

— Я спать, — я поднялся из-за стола и задержал взгляд на Василии.

— Все тихо, Николаич...

— А вообще странно, у них что, нет радистов? Или радиостанции не в строю? — Иваныч приподнял бровь.

— Или они хранят радиомолчание и изучают обстановку... в эфире же такой галдеж стоит! Одни телеграммные сеансы из Лунево чего стоят!

— Это точно, — хмыкнул Вася.

— Моя вахта как всегда?

— Да, "собачья", я разбужу, — ответил Иваныч и, допив остывший кофе, вышел следом за мной...

432 день.

Ночь. Душная тропическая ночь, миллиарды звезд наверху и шум силовой установки из трюма. Держу средний ход, так как уже третий день непонятная чехарда с глубинами. Вчера прошли над каким-то большим объектом, лежащим на грунте на глубине всего пятнадцать метров, Иваныч в последний момент успел отвернуть, иначе, была бы у нас борьба за живучесть в районе, в который еще никто из новых жителей Архипелага еще не забирался и соответственно на "SOS" никто не откликнется. Да, и волна стала ощутимой, хоть Иваныч и успокаивал, что волнение умеренное. Интересно, умеренное относительно чего?

Вот и стою у штурвала строго держа курс, поглядывая на приборы и с нетерпением жду восхода. На открытом мостике несет вахту Виктор, осматривая периодически горизонт в ПНВ.

— Качка стала ощущаться сильнее, — оставив место у "Утеса" в рубку вошел Виктор, — кофе еще есть?

— Да, — я кивнул на термос, — я тоже заметил.

— Интересно, а наша посудина какое максимальное волнение выдержит?

— Проверять не хочется, но Иваныч уверял, что четыре — пять баллов "Аврора" выдержит.

— Ладно, я наверх, — выпив несколькими большими глотками уже теплый кофе, сказал Юра и развернулся к выходу.

В этот момент радар тревожно пиликнул, а на зеленом экране ясно обрисовалась береговая линия и несколько одиночных объектов.

— Что там? — Виктор присмотрелся к экрану радара.

— На границе сетки отбило, то есть восемнадцать миль.

— Это километров тридцать?

— Двадцать восемь... сходи, разбуди капитана, — сказал я и сбавил ход до малого.

В тельняшке, трусах и с трубкой в зубах Иваныч явился в рубку...

— Материк?

— Не уверен, Иваныч, но вполне возможно, что южная часть того, что осталось от материка, — я уже разложил на столе карту и пытался срастить то, что мы видим на радаре с нашими топографическими реалиями.

— Ладно, до рассвета заякоримся, глубина позволяет, а там уж видно будет, — Иваныч постоял несколько секунд, разглядывая картинку на радаре, кивнул каким-то своим мыслям и, утопив кнопку "громкой" сказал, — Экипаж! Боевая тревога! Боцман! Якорь к отдаче приготовить! Командиру БЧ-2, усилить охрану!

— Думаешь, все так серьезно?

— Не знаю Сергей, но лучше перебдеть, — Иваныч указал мундштуком на скопление неких объектов рядом с береговой линией, — это не авианосец с танкером, но какие-то лохани точно.

— Что ж, раз все тут уже "натовьсь", пойду прикорну на часок.

— Да, иди... Володьке скажи, пусть завтрак начинает готовить, что-то мне подсказывает, что день будет длинный и беспокойный.

Передав приказ капитана коку, я спустился в каюту и прежде чем улечься, проверил состояние оружия и боекомплекта в пирамиде, чутье у Иваныча звериное, уже не раз проверено... АКМС прожорливо клацнул затвором, я поставил автомат на предохранитель и закрепил в пирамиде. Уже засыпая, я слышал как по палубе шлепает босыми ногами экипаж, а также, как плюхается в борт волна, вызывая ощутимую качку "Авроры".

Проснулся оттого, что сквозняком распахнуло приоткрытый иллюминатор. Уже светало, качка стала сильней, отчего по всему корпусу корабля раздавалось нервирующее поскрипывание, где-то звякал такелаж и доносился отборный мат боцмана по этому поводу, то есть из-за незакрепленного бегучего такелажа рангоута. Достал из тумбочки ТТ и пристроив его в кобуру на поясе бридж, подошел к умывальнику. Прохладная вода вкупе со сквозняком из иллюминатора, быстро заставила меня окончательно проснуться, и я потопал на мостик.

— Николаич, — придержал меня за руку Юра, как только я показался на палубе и направился к трапу на мостик, — накинь-ка.

Юра протянул мне ярко оранжевый спасательный жилет, и я обратил внимание, что все находящиеся на палубе уже облачились в спас-средства. Все серьезно, и порывы ветра весьма серьезные, да и волна нет-нет, да и шлепнется с шипением на палубу и пересекая ее от борта до борта.

— Ого! Это что такое с погодой? — ответил я, накинув жилет и застегивая пластиковые замки.

— Погода это еще не все сюрпризы, — Юра сначала кивнул на линию берега на горизонте, а потом на ходовую рубку, — в общем, там Иваныч, он расскажет.

— А, проснулся, — Иваныч мельком посмотрел на меня и удовлетворенный моим внешним видом одобрительно кивнул, — погода портится Серег, гидромета и сводок у нас как бы и нет... А повести "Аврору" дальше я б не рисковал.

— Значит уходим?

— Да, я уже отдал приказ боцману выбирать якорь. Ты пока вон туда глянь, — Иваныч протянул мне бинокль, — кто-то неплохо зацепился там и развивался, пока что-то не произошло, Вася уже час пытается хоть как-то связаться — глухо.

Большой остров, побольше Сахарного, и береговая линия, уходящая за горизонт, образовывали узкий пролив, в который Волна и ее последствия "напихали" пару десятков кораблей, сухогрузов, рыбацких сейнеров и прочего плавающего, которое сейчас предстало перед нами неким нагромождением из железа. Насколько позволял шестнадцатикратный "Yukon", я смог разглядеть и нагромождение судов в проливе и пару десятков шлюпок, катеров и плотов. Выло видно, что один из склонов острова явно обработан под сельское хозяйство, есть какие-то навесы, домишки и даже пару добротных срубов разглядел.

— Иваныч... а может...

— Иди в жопу Серега! Я понимаю, что любопытство не порок, но рисковать твоей драгоценной задницей и "Авророй" я не буду, не видишь, шторм идет!

В этот момент случился такой порыв ветра, что "Аврора" накренилась градусов на тридцать.

— Твою ж мать! Серег, дуй в каюту, не отвлекай и не мельтеши! Уходить надо к херам! Кабы не развалило нашего флагмана, еще полтора балла сверху и все — шандец! — рявкнул на меня Иваныч а потом утопил кнопку "громкой", — всем с палубы! По боевым постам сидеть и без команды не высовываться! Боцману прибыть в ходовую рубку!

Очередной удар, очередной высокой волны в борт застал меня как раз на спуске по трапу с мостика. Я испугался, сильно испугался, потому как меня, как щепку швырнуло к надстройке, и я, хоть и успел сгруппироваться, но все же ощутимо саданулся плечом, выматерился, подскочил на ноги и понесся к трапу, что вел на нулевую палубу, где только и успел сигануть вниз, как сверху, с шипением, меня обдало холодной соленой водой и я столкнулся с Андреем Строгановым...

— Николаич, там радист что-то принял, зайди... — боцман панибратски хлопнул меня по плечу и шустро побежал вверх по трапу.

— Ну, что у тебя, — я вошел в каюту к Василию, хапнул с крючка у умывальника полотенце и вытер им мокрые волосы.

— Похоже, пятиватки какие-то любительские типа "Мидланда", тоже суета у них, готовятся к шторму, и похоже, этот шторм у них тут не первый, уж слишком как-то обыденно команды раздаются, будто не в первый раз... да вот, я записал немного, — Вася ткнул мышкой пару раз по экрану ноутбука и я прослушал короткий диалог на английском, но было понятно, что для всех участников разговора, а их было не менее четырех, английский язык не родной и один из говорящих был явно русский, так как "ё", "на", и "бля" для связки слов использовать больше некому.

— Попробуем связаться?

— Нет Вася, пока не надо, одно хорошо — есть большой анклав, а как до него добраться будем решать если выберемся из этой передряги.

— Сильная течь в моторном! — донеслось из динамика громкой связи.

... и началось! Я с момента Волны не испытывал такого страха перед морской стихией. Иваныч, хоть и успел развернуть "Аврору" и пытался оседлать то одну волну, то другую, болтало, качало и швыряло нас будто невесомых. С мачт сыпался такелаж, по правому борту часть лееров сломало, все, что было незакреплённое в каютах, на камбузе, в кают-компании и трюме, все скакало, подпрыгивало и летало от переборки к переборке, имея все шансы покалечить кого-либо из экипажа.

Сбив руки в кровь, я, Вася и мотористы ставим уже третий раздвижной упор, пытаясь "поймать" трещину по левому борту. Самую поврежденную часть борта кое-как зачеканили "пластырем" из брезента, пакли, досок, одного бревна и аварийных клиньев. Воды по пояс, мотопомпа надрывается и вот-вот заглохнет... В какой-то момент стало понятно, что вода больше не пребывает, и мы с Василием метнулись к ручному насосу и по очереди, налегли на рычаг, дабы ускорить процесс откачки забортной воды. Только сейчас обратил внимание на то, что я о какую-то железяку рассек себе колено, хорошо так рассек... не удивительно — падали и хлебали воду все неоднократно. "Аврора" приняла еще один удар, накренилась и по всему корпусу пошла жуткая вибрация...

— Что с валом? — из динамика под потолком донесся голос Иваныча.

— Скинь обороты Ивыныч! Корму развалит!

— Твою мать! — только и ответил Иваныч и отключился.

С божьей помощью, стараниями Иваныча и всего экипажа, "Аврора" кое-как вырвалась из штормовой зоны спустя почти пять часов борьбы с ветром, волнами и за живучесть. В скорости мы потеряли, идем на малом ходу, так как попытка увеличить обороты влечет за собой неимоверную вибрацию по корпусу.

— Не туго? — закончив с обработкой моего колена и наложив повязку, спросил наш судовой врач.

— Сойдет, главное мозг не задет, — ответил я и кивнул на Василия, который также сидел в кают-компании напротив меня с повязкой на голове, это он при очередном резком крене "Авроры" приложился головой о шпангоут.

По кают-компании начал расходиться нервный смех "отходняка".

— Ладно, пойду к Иванычу, подменю, — я поднялся и захромал на выход, но сначала зашел к себе в каюту и достал из тумбочки армейскую фляжку в брезентовом чехле.

Сосредоточенный, черный как туча и со значительно побелевшими висками, Иваныч стоял у штурвала, когда я поднялся в рубку.

— Давай порулю.

— Рули Серег... только это, я правую руку разжать не могу...

— В смысле?

— Не знаю, все тело свело...

— Так, ну-ка, открывай ротик... очень вкусное лекарство... — я обошел Иваныча и открутил пробку фляжки, — Давай, еще глоточек, наши хуторяне толк в этом пойле знают! Вот, молодец... теперь трубочку...

Достав из нагрудного кармана Иваныча трубку и кисет, я набил ее табаком, раскурил и протянул Иванычу, тот жадно схватил ее губами, сделал несколько затяжек... не знаю, то ли самосад крепкий, то ли растрогался так наш капитан от моей заботы, но в уголках его глаз проступили слезы.

— Вот и хорошо, давай-ка, один пальчик... второй...

Я помог Иванычу расцепиться со штурвалом и усадив его в капитанское кресло снова протянул флягу.

— Знаешь Серег... — сказал Иваныч спустя несколько минут молчания, — я же никогда, слышишь, никогда вот так сам не попадал... ну было по молодости, штурмана подменял, так то боевой корабль был! А тут... я если честно думал все, вас всех погублю...

— Ты справился Иваныч, и лучше чем ты, я не знаю ни одного капитана в этом мире, — я повернулся и подмигнул ему, — вырвались же!

— Вырвались, — Иваныч опустил голову, и громко вздохнул, — но к новому экватору я пойду теперь только на судне из старого мира, никаких деревянных новоделов!

— Согласен, с мореходностью у "Авроры" слабовато, пусть меж островами Архипелага "бегает", а нам надо что-то другое на роль флагмана выдвигать.

— А теория этого кришнаита, похоже, подтверждается.

— Отчасти да. Ну что, как рука?

— Да отпустило вроде, только пальцы онемевшие еще.

— Ты иди, спи...

— Да, пойду, — Иваныч еще раз приложился, закрутил пробку и отдал мне флягу, — только если что, сразу буди.

— Обязательно, — я снова отвлекся от управления и приборов и оглянулся на Иваныча.

Пирс на железке был свободен, и пришвартовались по-барски, то есть как получилось, так как руль у нас почти заклинило еще три дня назад. Иваныч намеренно загнал "Аврору" на отмель рядом с пирсом, судно уткнулось килем в каменистый берег и, чуть накренившись, замерло. Вымотались и устали все... Кроме того, что были трое увечных, не сильно, но с переломами, остальной экипаж отделался небольшими ушибами, испугом и весь переход занимался тем, что подменял тех, кто стоял на ручной помпе, потому как мотопомпа перегрелась и вклинила к исходу первых же суток болтанки.

— Иваныч, а как мы слезать с мели-то будем? — спросил я капитана, когда он дал команду заглушить двигатель.

— Никак! Пока с нашей верфи ребята сюда не прибудут и не устранят течи по трюму, а потом сдёргивать ее буксиром с мели и на буксире же тащить к Сахарному.

— Все так плохо?

— Да, не в те воды сунулся наш флагман, — хмыкнул Иваныч и как-то грустно улыбнулся, — но свою задачу он выполнил, и даже перевыполнил.

— Ладно, я к радисту, дам радио по закрытому каналу и...

— И спать! — договорил за меня Иваныч, а потом утопил кнопку громкой связи и сказал, — всему экипажу — благодарность от капитана... всем отдыхать, двенадцать часов!

Прежде чем завалиться спать, после того как я дал радио на Сахарный, сначала зашел к нашему врачу, чтобы перевязать колено, но тот спал прямо на операционной кушетке. Не стал будить, самостоятельно перевязался и побрел в свою каюту, в которой тоже, "без задних ног" уже дрых Юра. Вытянувшись на шконке и закрыв глаза, я слышал через открытый иллюминатор, как Иваныч вежливо посылает Сашу и бойцов комендатуры Железки:

— Мужики, все потом, у нас все живы и все кроме меня уже все спят... неделю на ногах с перерывом на пару часов сна — это тяжко, все позже Саша. Радио на Сахарный мы дали...

Саша что-то ответил, но я уже не слышал и провалился в сон.

440-й День.

Спал беспокойно, снилась какая-то муть... снова картинки из детства и солнце, настолько яркое и жаркое, что я проснулся оттого, что жутко хотел пить. Предрассветные сумерки достаточно освещали каюту, я поднялся с постели на ноги и сразу почувствовал ненормальность наклона палубы — сидим на мели с приличным креном. Юра вздрогнул и открыл глаза...

— Спи, я на камбуз, пить хочется.

Юра ничего не ответил и не пошевелился, его веки опустились и он снова, громко засопел. "Аврора" как вымерла, все просто смертельно устали и вымотались, даже на камбузе тишина и как следствие нескольких дней пережитого шторма полный бардак — на полу посуда, шкафчики тоскливо смотрят на меня перевернутым нутром, коряво распахнув дверцы. Я поднял с палубы эмалированную кружку с оббитой эмалью и налил воды из расходного бачка со стены, который держался на одном анкере, жадно опустошил кружку и сразу налил еще. Подошел к иллюминатору, открыл его и осмотрел пристань на Железке и щитовой барак дежурной службы, рядом с которым прохаживается караульный, а его напарник замер у трапа, спущенного с "Авроры" на берег.

— О, Николаич... — Вася с сонным видом вошел в кают-компанию, — тоже не спится?

— Ага... Нет новостей из эфира?

— Так, все стандартно — телеграммы, переговоры капитанов, да чья-то шифрограмма проскочила, с Амурки скорее всего.

— Где же они провалились? — задал я сам себе вопрос вслух и присел на поднятый табурет.

— Американцы?

— Угу... Вот куда они делись?

— Может... — Вася тоже выпил воды и наклонился в раздаточное окошко, пытаясь обнаружить там Володю, — может они тоже на юг подались? Топлива у них — целый танкер, вот и шарахаются, изучают новый мир. Ну... или нашли кого-нибудь вроде нас и прививают им азы истинной демократии. Вовка! Хватит дрыхнуть, экипаж готов завтракать!

— Всем голодным в столовку на Железке, — сонным голосом ответил Володя и выглянул в окошко, — ой... Сергей Николаевич, я просто с комендантом договорился, что в столовой на наш экипаж утром будут рассчитывать, а у меня тут и печь сорвало с места во время шторма, и проводку замкнуло... я могу, конечно, титан вагонный растопить...

— Да, если уж проснулся, то растопи, будь добр, хоть кофейку выпить.

Я вообще не особый любитель телевизор смотреть, но до Волны в основном просматривал новости, да пару каналов связанных с путешествиями и рыбалкой, но там же реклама! И вот сейчас, когда я, Вася и Володя уселись за столом, на котором стояли три кружки и парили ароматом кофе по всей нашей изможденной штормом посудине, в кают-компанию, один за другим, потянулся народ, ага, на запах, как в той рекламе.

Пили кофе молча, каждый был погружен в какие-то свои мысли и раздумья, первым тишину прервал Иваныч.

— Вась, ты это, допил?

— Так точно!

— Дуй к себе и радио Фиме дай, если есть кто сейчас в Лесном из наших посудин, то пусть выдвигаются сюда... правильно? — Иваныч посмотрел на меня.

В ответ я только кивнул.

— На "Авроре" останется только боцманская команда, остальной экипаж возвращается на Сахарный.

— С командировочными что делать? — спросил молчаливый Юра.

— Ничего, также в составе экипажа перемещаются на Сахарный, да, и подготовь к перевозке арсенал и оружейку, — ответил я за Иваныча.

— Понял, сделаем... Тогда, раз такой пердимонокль, я может дам команду на демонтаж "утеса" и кормового пулемета?

— Да, можно снимать, — кивнул Иваныч, — а с главным калибром позже разберемся.

— Ну, раз так, то пойду, дам радио, и тоже, приступлю к демонтажу своего хозяйства, — Вася уже окончательно проснулся и с бодрым видом покинул кают-компанию.

— А где Винод? — спросил я вроде как у всех.

— Дрыхнет в кубрике, в гамаке, — отмахнулся Иваныч, — страху натерпелся, наш эскулап на него всю валерьянку извел.

Утром следующего дня весь экипаж со своим скарбом и арсеналом перебрался в прибывший на рассвете МРС из Лесного. Набились плотно, но нам всем было плевать на комфорт и удобства, и четыре дня перехода провели в горизонтальном положении с перерывами на еду. На Сахарном швартовались ночью, но это не помешало Макарычу и Максиму примчаться на пирс, как только капитан МРС-са опознался по радио. Немного прихрамывая, я сошел на берег с рюкзаком за спиной и большой сумкой в руке.

— Ну, с приехалом! — улыбаясь, но с нотками осуждения в голосе подошел ко мне Макарыч.

— И я рад тебя видеть, — протянул я ему руку, затем поздоровался с Максом и сказал ему, — Иванычу помоги и там индус, его в форту пока поселить.

— Какой индус?

— Индийский блин! — ответил я, посмотрел на горизонт меж островами архипелага и добавил, — ладно, я тоже в форт, чего среди ночи домочадцев-то будить. Я надеюсь, о наших приключениях кроме вас двоих и связистов больше никто не знает?

— Да уж молчали все, — вздохнул Макарыч, — ох, Сергей Николаевич, не сидится тебе на пятой точке ровно.

К рассвету, в "застенках" у Макарыча был выпит не один чайник с сухарями. За чаепитием, наш особист и командующий обороной, то есть Максим, получили весь объем информации о нашем походе, в том числе и топографической.

— Вот такая значит у нас обстановка, — я наконец отодвинул кружку, — Макарыч, я оставлю у тебя свое барахло?

— Ага, — кивнул тот изучая новые отметки на карте и что-то записывая в ежедневник, а потом поднял на меня взгляд и посмотрел поверх очков, — на завтра, то есть на сегодня, какие планы?

— У экипажа "Авроры" сегодня выходной, — ответил за меня Иваныч, — пусть ребята с родными побудут, оценят так сказать важность момента и то что с нами произошло...

— ... а завтра в девять планерка, — закончил я за Иваныча, — Максим, тебе быть обязательно, Макарыч, а ты оповести пожалуйста всех руководителей служб.

— Договорились.

— Да! — я задержался в дверях, — а где наши "солдаты удачи"?

— Разведчики-наемнички? — хмыкнул Макарыч.

— Они самые.

— Позавчера выходили на связь, находятся южнее верховий Новой, сообщили, что как спустятся к Лунево — сразу дадут радио.

— Передай, чтобы не задерживались там, сразу сюда на полном ходу, в смысле на максимальной скорости мотобота.

— Хорошо, сейчас зайду на узел связи, предупрежу.

С этими нашими "soldier of fortune" Макарыч наладил отличную разведку территорий, в основном на суше и всей линии побережья нового материка, также, через них была связь и с нашими резидентами в Лунево и Лесном. Да, развел Макарыч деятельность, однако это его озабоченность безопасностью имела очень хорошие результаты. К слову, когда разведчики выходили на связь, они сообщали условными фразами о своем местонахождении и обстановку, все! Остальная информация — только очно, с глазу на глаз в кабинете Макарыча, где уже и отметки на карте ставились и "общая картина мира" ложилась аккуратным мелким подчерком в ежедневник особиста, а затем уже в виде оформленной аналитической записки попадала ко мне. Разведчики за свой труд наемников получали минимальную зарплату 10 пять золотых в месяц, топливо для их, замечу, личного мотобота, БК пополнялся тоже из арсенала форта, да и кое что из найденного они могли смело присвоить и деньги поделить. Однако, надо признаться, ребята работали больше за идею, а это их сталкерство — детство в заднице играет, как сказал как-то Иваныч.

Вот как не старался быстро проскочить через поселок, а все ж не успел я свернуть на тропинку, что вела от кирпичного завода вниз, к жилому сектору... по широкой и уже отлично укатанной дороге, мне на встречу, рысил Михалыч, точнее рысила его Стрелка — гнедая кобылка.

— Прррр! Это что это, это как? — Михалыч привстал в стременах, как Васнецовский Илья Муромец приложил ладонь ко лбу и пригляделся к пирсу, высматривая "Аврору", — это ж чевой-то стряслося-то?

— Все завтра, Михалыч, на планерке, — улыбнулся я и погладил Стрелку, на что та добродушно закивала и попыталась прихватить меня губами за плечо.

— Дела, — протянул староста нашего хутора, сдвинув соломенную шляпу на лоб и почесав коротко, почти под ноль стриженый затылок, — Все хоть живы-то?

— Все, — улыбнулся я в ответ и пошагал вниз.

— Ну и слава Богу, — Михалыч покачал головой, перекрестился, вздохнул и поехал к столярному цеху.

Нарезая круги на небольшом пятачке между свежими срубами, Бим азартно гонялся за голенастой и худой соседской собачонкой с "дворянской" родословной, но вероятно, заметив мой силуэт, он замер на секунду, повернул голову сначала на один бок, потом на другой и с лаем понесся мне на встречу. Голенастая увязалась за компанию и тоже радостно повизгивала.

— Привет, привет лохматый, — я присел на колено, но тут же зашипел от боли, отчего Бим прижал уши и с еще большим азартом принялся меня облизывать, — ну обслюнявил же всего, все, веди меня домой!

С пробуксовкой Бим понесся вниз, но отбежав с десяток метров, вернулся, подпрыгнул и снова побежал вниз, и так повторялось пока мы не дошли до дома, во дворе которого, пока позволяет погода и не жарко, Дениска и Светлана копались в грядках.

— Папка! — первым заметил меня Дениска, бросил тяпку и побежал ко мне, с разгона запрыгнув и повиснув на шее.

Бим важно выхаживал рядом, с видом — "вот, привел, воспитывайте".

— Всем привет! — я как можно беззаботнее улыбнулся.

— Вот и папа наш вернулся, — Света поставила на землю пластмассовый тазик с урожаем помидор, оглянулась вниз, на пирс, — вплавь что ли?

Света улыбалась, но в глазах я прочитал тревогу, так с Дениской на руках и подошел к ней.

— Все обошлось... А давай баньку протопим, а? — я обнял Свету за талию и поцеловал.

— Дениска, зови брата, наносите воды в баню.

— Ух! Мужички какие! — заметил я глядя на Андрея, он вышел на крыльцо и заботливо, придерживая за крошечную головку, гордо держал на руках маленького Лешку и тоже улыбался, радуясь моему прибытию.

— Привет Андрюша, — потрепал я его по выгоревшим на солнце светло-русым волосам, дай-ка мне этого карапуза!

Невесомое тельце в свободных ползунках и рубашонке перекочевало ко мне на руки, Лешка сначала озадаченно сфокусировал на мне взгляд своих больших, мультяшных глаз, что-то там себе соображая, а потом протянул пухлую, в перетяжках ручонку, вцепился в мой нос, расплылся в беззубой улыбке и изрек классическое "агу".

— Узнал, — обрадовался я и схватил ртом детские пальчики, — ам-ам-ам!

— Ну, неси в дом, устроили тут на крыльце ам-ам-ам, — Света нежно, но настойчиво подтолкнула меня в спину, — его кормить уже пора.

— А меня?

— А тебя... — Света подошла к умывальнику и стала мыть руки, — даже не знаю, стоит ли?

— Так надо проверить!

— Что проверить? — Света приподняла бровь и повернулась, вытирая руки вафельным полотенцем с логотипом "РЖД".

— Ну... эм... стоит или нет.

— О-бол-тус! — Света приняла из моих рук Алешку и толкнула меня бедром, — переодевайся, руки мой, нечего цапать ребенка немытыми руками! Да сына?

Света чмокнула Лешку, села с ним на топчан и, расстегнув верхние пуговицы блузки, дала ему грудь.

— Кушай сына, а папка наш оболтус! Правда, очень нужный нам оболтус, и за что только мы его любим, а?

Лешка уже ничего не слышал и самозабвенно пыхтел, припав к груди матери, а я помыл руки, умылся, присел за стол напротив и с умилением смотрел на эту картину, в мыслях благодаря Бога, или кто там наверху, за то, что уберег и попросил и дальше хранить все мое семейство и близких мне людей.

446-й день.

Мои поползновения и домогательства до "комиссарского тела" Светлана пресекла, вылив на меня полный ковш холодной воды, после чего звонко расхохоталась и сказала:

— Я тоже, очень соскучилась, но во-первых, в бане это делать просто вредно для здоровья, жар вон какой... во-вторых, это не только наша баня, в-третьих мне уже Алешку кормить пора. Пойду споласкиваться и мальчишек пришлю, пускай тебя вениками отходят как следует!

— Эх! — С наигранной досадой, я, сидя на полоке изобразил Роденовского "Мыслителя" и уставился в пол.

Но как только дверь, скрипнув открылась, и в потемки парной проник свет из моечной, я сразу повернулся на великолепный силуэт Светланы, настоящей русской женщины... с одной стороны это хрупкое, ранимое, утонченное создание, с другой — волевая, сильная, отчаянная и бесстрашная до безумия... океан страсти... Валькирия, одним словом!

— Не запаривайся смотри, у меня на этот вечер на тебя виды... Ой! — Света выскочила в моечную, как только я зачерпнул ковшиком холодную воду из ушата на полу.

— То-то, женщина! — я выплеснул ковшик на каменку и растянулся на полоке, в предвкушении порки вениками, а через несколько минут с криком "Сдавайся!" в парную влетели Андрей и Дениска и, схватив распаренные веники из бака на печи, со знанием дела начали меня охаживать.

— А-а-а! Ничего, ничего, бандиты... сейчас и я до вас доберусь!

Настойчивый Михалыч хотел напроситься на ужин, есть у него такой "грешок", придет вроде как поболтать, да и вымогает какие-нибудь преференции для хутора, а так как я старика очень уважаю и не могу ему отказать, он этим иногда пользуется, не для себя конечно, на общее благо в целом-то. Но на этот раз ему было мягко отказано в аудиенции, потому как у меня выходной!

— ... Михалыч, все на завтра, будет время все обсудить на планерке. Или что-то прямо вот неотложное?

— Михалыч, имейте совесть! Мужика сколько дома не было! — это уже Света, вышла на крыльцо с Алешкой на руках.

— Так навродь нет, ничаво неотложного такого, — Михалыч вздохнул, и протянул мне мозолистую, стариковскую, но еще сильную ладонь, — до завтрева тогда.

— Угу, спокойной ночи! — Света развернулась и вошла в дом.

— Да, давай, до завтра, — Я улыбнулся и пожал Михалычу руку.

— Чего ж не понять, понятно все, дело молодое, семейное... это нам старикам больше всех завсегда надоть... — бубня себе под нос Михалыч вернулся к лошади, которую оставил у дороги, кряхтя влез в седло и медленно поехал восвояси.

За ужином мальчишки наперебой рассказывали об успехах в школе, которую с недавнего времени они посещают три раза в неделю, вместе с остальными детьми острова. Не забыли спросить, что случилось с "Авророй", на что я почти честно ответил:

— Несовершенство конструкции, все же не профессионалы ее строили, в трюм стала поступать забортная вода и "Аврору" пришлось оставить на Железке.

А потом, когда Светлана покормила Алешку, а Дениска и Андрей, почитав у керосинки с полчаса, мы со Светой остались одни в нашей уютной кухне... Да, если особо не приглядываться, то и не скажешь, что мой дом год назад был без двух стен и крыши. Венцы уложены и подобраны по местам, китаец Ваня сложил нам новую печь, все очень скромно, но уютно, одним словом — ДОМ. Дом в котором есть и очаг, и его хозяйка и детский гомон... я полжизни прожил на работе не понимая этого, а вот поди ж ты, надо было случиться планетарной катастрофе, чтобы я переоценил все свои устои и разорвал свои собственные шаблоны.

— Тебя очень долго не было, — Света положила свою ладонь на мой коротко стриженый затылок, — я очень волнуюсь за тебя.

— А уж как я за себя волнуюсь! — Я коротко поцеловал ее в губы, уперся лбом в ее лоб и добавил, — пойдем уже, а?

Потушив весь свет в доме, оставив только огарок восковой свечи на тумбочке у нашей кровати, мы, смешно сказать — как молодые, зарылись в нашу постель и, с трудом контролируя эмоции, предались любви и страсти...

— Ты долго пробудешь на острове? — стараясь прижаться ко мне всей площадью тела, а ногами словно лозой, обвить мои ноги, Света водила указательным пальцем то по подбородку, то по кадыку.

— Не знаю, — честно ответил я, — все слишком закрутилось, надо многое сделать. Надо форсировать все стройки и производственные задачи, и кроме развития инфраструктуры острова, нужно пересматривать оборонительную концепцию...

В ответ Света хихикнула и сказала:

— Это ты с кем сейчас разговаривал? Я в этих ваших мальчуковых стратегиях ничего не понимаю, но...

— Что? — я приподнялся на локте.

— Сереж... у меня какие-то предчувствия, что ли...

— Какие?

— Не могу сказать, разве что понимаю, что трудно нам будет.

— Да легко нам и до этого не было, и впереди такое, что легче не будет, это точно.

— Пообещай, что будешь беречь себя... — лицо Светланы стало серьезным, а в бликах свечи казалось мраморным, — и вообще, я же со многими девочками на острове общаюсь... верят тебе, надеются на тебя...

— Свет, ну с некоторых пор не я один островом руковожу.

— Да, но это твой остров! Я это знаю, и многие другие это знают, и верят в тебя.

— Это занимает много времени, — я погладил Свету по волосам и поцеловал.

— Мальчики мне хорошо помогают, Андрей так вообще, у Алешкиной кроватки как на посту...

— Свет... Ну трудно же, я же вижу.

— Ничего, вон хуторяне, в лице Михалыча к себе зовут пожить, пока дитя не окрепнет.

— Ну... — рассмеялся я, — Полина Андреевна готова всех любить, кормить и называть внучатами.

— А я не против... баба Поля очень внимательная и отзывчивая, да и корова наша... когда мне ей заниматься, а так в общем стаде пасется и нормально, спасибо бабе Поле.

— Я не против, — честно ответил я, — у нас скоро экспедиция... надолго, так что если ты с детьми переедешь на хутор, я буду только за, и перестань за меня волноваться... разве только чуть-чуть...

— Хорошо, — Света повернулась ко мне спиной и поджала ноги, — обними меня...

Я выполнил просьбу Светланы, повторив своим телом ее, и мы уснули, расслабленно и умиротворенно.

Какая же все-таки она! Ведь понимает, чувствует, знает, а все одно — "Иди, любимый, спасай, кого еще можно спасти".

Это ознакомительный фрагмент, текст ушел в издательство. Ориентировочно на сентябрь — октябрь выход в бумаге