Загадки Орлеанской Девы. Глава 1. Столетняя война до Орлеанской Девы

Глава 1. Столетняя война до Орлеанской Девы

Причины и поводы, вызвавшие Столетнюю войну

Ход Столетней войны с 1337 до 1420 г.

Договор в Труа. Изменение характера войны

От Труа до Орлеана

Осада Орлеана

Пророчество Мерлина

Глава 2. Жанна в Домреми

Жанна глазами её современников

Деревня Домреми и Столетняя война

Загадка имени

Семья Жанны

Альтернативная версия происхождения Жанны

Детство Жанны Дарк

"Голоса"

Отрочество Жанны

Глава 3. Путь к Орлеану

Из Домреми в Шинон

События в Шиноне

Процесс в Пуатье

Первый призыв к англичанам

Вооружение Жанны

Глава 4. Орлеанская Дева

Секрет военных побед Жанны

Спасение Орлеана

Первая победа

Снятие осады

Глава 5. Вершина триумфа

Стратегическая ситуация после кампании под Орлеаном

Взятие Жаржо

Битва при Патэ

Роковая ошибка Жанны

Бескровный поход

Первая просьба об отставке

Глава 6. Предательство по-королевски

Завершение миссии Жанны

Назавтра после коронации

Поход на Париж

Жанна при дворе

Возобновление боевых действий

Осада Компьени

Последний поход Жанны

Глава 7. Оковы для освободительницы Франции

Положение Жанны Дарк в начальный период плена

Кто предал Жанну?

Начальный период плена Жанны

Осада Компьени после пленения Жанны

Сравнение орлеанской и компьенской кампаний

Продажа Жанны Дарк англичанам

Почему Руан?

Могли ли французы освободить Жанну?

Путь в Руан

Роль Голосов в мученичестве Жанны

Глава 8. Последняя битва Жанны

Роковая ошибка англичан

Подготовка к суду

А судьи кто?

Процедурные нарушения в ходе Руанского трибунала

Начало процесса

Иллюзорный шанс Жанны

Жанна и Святая Екатерина

Могли ли французы сорвать Руанский трибунал?

Ход боевых действий в период Руанского процесса

Формулировка обвинения

Отречение

Окончательный приговор

Подготовка к казни

Горячее сердце Жанны

Глава 9. Пепел, стучащий в сердца

Послесловие к казни

Ход военных действий после казни Жанны

"Орлеанская Дева не была сожжена"?

Процесс оправдания

Жанна и англичане

Историческое значение подвига Жанны

Заключение

Использованная и рекомендуемая литература

Введение

Вот уже шесть веков личность Орлеанской Девы привлекает самое пристальное внимание общественности. Она интересует не только историков и философов, но и писателей, композиторов и кинематографистов, да и простых людей.

Селянка, которая получила графский титул Лилий для себя и своей семьи — за беспрецедентные заслуги перед своей страной. Семнадцатилетняя командующая, создавшая сильную армию из нескольких мародёрских шаек и освободившая половину своей страны. Пастушка, за полтора месяца разгромившая три регулярные английские армии. Совсем молоденькая девушка, фактически ребёнок, переломившая ход одной из самых продолжительных войн в мировой истории — благодаря использованию тактических приёмов, которые в двадцатом веке получили название "молниеносная война".

Крестьянка, короновавшая короля и преданная им на муки и смерть. Католическая святая, оклеветанная и приговорённая к жестокой смерти католической церковью. Неграмотная пастушка, которая на протяжении трёх месяцев выдерживала натиск десятков церковных схоластов и, в отчаянных попытках спасти свою жизнь, нашла ответы на теологические вопросы, считавшиеся тогда неразрешимыми.

"Рекордсменка" как по числу имён и прозвищ, которыми её называют на разных языках, так и по количеству посвящённых ей художественных произведений. Легендарная до неправдоподобия личность, биография которой известна чуть ли не с точностью до одного дня.

Вот те парадоксы, которые сразу бросаются в глаза при мимолётном ознакомлении с биографией Жанны.

Широко распространено мнение, что главной своей задачей Жанна считала установление правления короля-француза Карла Седьмого вместо власти короля-англичанина Генриха Шестого. С этим невозможно согласиться. Как будет показано ниже, англичане вели себя во Франции чрезвычайно жестоко, а потому главной, если не единственной, целью Орлеанской Девы было спасение её соотечественников от страданий и гибели. Как говорила сама девушка, ей стало "жаль милую Францию". Коронация Карла была лишь необходимой, с точки зрения Жанны, вехой на этом пути.

Ничего удивительного, что образ Жанны давно стал во многих странах символом патриотизма, самоотверженности и героизма. Во время Второй Мировой войны, многие партизанские отряды не только во Франции, но и во многих странах оккупированной Гитлером Европы носили имя Жанны д'Арк.

Образ Орлеанской Девы давно перестал быть чисто французским. Многие знатные иностранцы почитали за честь быть представленными Жанне, когда она ещё находилась при дворе Карла Седьмого. Английские историки времён Столетней войны восхищались милосердием и отвагой Жанны. С того дня, когда трагически прервалась жизнь удивительной девушки, она "завоевала" сердца людей разных национальностей, включая англичан. О ней писали французские, английские, немецкие, американские и русские авторы. Ставились фильмы во многих странах, причём в Голливуде тема Жанны фактически стала дежурной.

Наряду с восхищением, Жанна и сегодня вызывает ярость и ненависть досужих обывателей, привыкших клеветать, очернять всё, что выходит за рамки их понимания. Во Франции, России и других странах множатся самые нелепые мифы и грязные сплетни о героине, спасшей свою страну ценой собственной трагической гибели. Трудно не сопоставить их с той ложью, которую обрушили на героическую девушку церковники, искавшие повод для возведения её на костёр.

С позиций двадцать первого века, некоторые аспекты биографии Жанны Дарк кажутся не столь поразительными. Например, Симон Боливар и Джузеппе Гарибальди добивались военных побед не менее удивительных, чем Жанна. Аркадий Гайдар в возрасте 16 лет командовал ротой. Бертран дю Геклен, один из лучших полководцев Столетней войны, был неграмотен — так же, как Жанна. Тёзка Орлеанской Девы, Жанна Фландрская, супруга Жана де Монфора, успешно командовала обороной Энебона. Что же такого исключительного мы находим в Орлеанской Деве?

По мнению автора, причина притягательности образа Жанны состоит прежде всего в том, что она сделала невозможное, сыграла решающую роль в прекращении бесконечной кровопролитной войны, избавлении французского народа от жестоких иноземных захватчиков. А также в том, какой чёрной неблагодарностью уплатила Франция своей спасительнице. Этот уму непостижимый парадокс, контраст между подвигом и расплатой за него, не имеет рационального объяснения и, пожалуй, является главной загадкой Орлеанской Девы.

Цель настоящей книги состоит в том, чтобы рассмотреть наиболее известные загадки, имеющие отношение к личности Орлеанской Девы, а также проанализировать различные варианты разрешения этих загадок. Вместе с тем, как будет показано ниже, разрешение одних загадок приводит к появлению других, не менее удивительных.

Поскольку главная задача книги состоит в анализе таких загадок, исторические подробности сведены до минимума, необходимого для понимания сути проблем. Более детальные сведения можно найти в материалах, ссылки на которые даются в этой книге.

Автор благодарит Вирджинию Фролик (Virginia Frohlick) за полезные консультации. Автор выражает признательность к.ф.н. Николаю Николаевичу Шульгину (зав. отделом журнала "Вопросы философии", Москва) за полезную дискуссию.

Глава 1

Столетняя война до Орлеанской Девы

Прежде чем мы обратимся к жизнеописанию Жанны, рассмотрим вкратце те события, которые сделали необходимым её подвиг — а именно, Столетнюю войну между Англией и Францией. Сделаем это не только из-за того, что основные факты, связанные с этой войной, пригодятся нам в последующем изложении для понимания загадок Жанны. Сделаем мы это и потому, что сама война, растянувшаяся на многие десятилетия и стоившая жизни множеству людей с обеих сторон, была полна таинственных событий, для которых трудно найти рациональное объяснение *.

* Н.И.Басовская. Столетняя война. Леопард против лилии. М., Астрель, АСТ, 2007.

Итак: что стало причиной и толчком к этой жестокой войне? Каковы были основные её вехи?

Причины и поводы, вызвавшие Столетнюю войну

В 1066 году герцог Нормандии Вильгельм Завоеватель нанёс англо-саксам поражение в битве при Гастингсе и сделался властителем Англии. Тогда ничто не говорило о том, какую дорогую цену придётся уплатить Франции за это территориальное приобретение. Поистине, в очередной раз сработала знаменитая формула: "Не может быть свободен народ, угнетающий другие народы". Хотя, разумеется, мнением рядовых французов никто не интересовался.

Отделённая от континента проливом, Англия развивалась несколько обособленно. Захват Англии Вильгельмом создал болезненное противоречие между англо-саксонским большинством и нормандским меньшинством. Последние были офранцуженными потомками датских викингов, которые поселились в Нормандии в начале десятого века по договору с французским королем и под его формальным сюзеренитетом. Это противоречие блестяще показал Вальтер Скотт в романе "Айвенго" — вспомним, как много внимания уделяют его персонажи вопросам национальности.

Разумеется, в Англии, как и во всех странах, существовали обычные социальные противоречия — между дворянами и простолюдинами, богачами и бедняками. Однако в Англии они усугублялись, приобретая также характер межнациональной розни. Это обстоятельство привело к ускоренному политическому развитию Англии, по сравнению с другими странами Европы, включая Францию. Во избежание потери власти и развала государства, правителям Англии пришлось пойти на беспрецедентные политические уступки. Результатом стала Великая Хартия Вольностей, которую в 1215 году был вынужден принять король Иоанн (Джон). Хотя Хартия защищала в первую очередь права английских баронов и в гораздо меньшей степени простого народа, она послужила толчком к развитию правосознания и вольностей всего населения. С этого момента политическая система Англии стала зародышем будущей европейской демократии.

Географическая обособленность Англии также избавляла её от необходимости тратить чрезмерные деньги на защиту от агрессивных соседей. Нетрудно догадаться, что слабо развитые, раздираемые междоусобицами и разобщённые Шотландия, Уэльс и Ирландия не могли представлять для Англии сколько-нибудь серьёзную угрозу. Это обстоятельство, избавлявшее англичан от чрезмерных затрат на защиту страны от врагов, немало способствовало экономическому развитию страны и повышению жизненного уровня населения. Экономическое усиление Англии также дало возможность создать немногочисленную, но великолепно обученную и оснащённую наёмную армию, которая блестяще показала себя в Столетней войне.

По мере того, как постепенно преодолевались различия между нормандцами и англо-саксами и создавалась английская нация, Англия становилась наиболее развитой и мощной частью Европы. Будущей Британской Империи становилось всё более тесно на острове, и власть французской короны над материковыми владениями англичан не устраивала их. Одним из результатов этого стали захватнические войны против Шотландии, Уэльса и Ирландии. Всё чаще происходили также стычки во Франции с сюзереном. В отличие от шотландцев и ирландцев, французы на первых порах действовали довольно удачно и в начале 14 в. отвоевали большую часть английских владений на материке. К сожалению, завоевав для себя Хартию Вольностей, англичане не подумали, что у их соседей тоже должны быть права. В фильме "Храброе сердце" великолепно показано, как жестоко и нагло вели себя англичане по отношению к беззащитному мирному населению в захваченной ими Шотландии. В других странах было нечто похожее. Французы не имели никакого преимущества перед ирландцами или шотландцами. Вместе с тем, не стоит чересчур осуждать английский менталитет: как мы покажем ниже, и французы не слишком миндальничали, когда получали возможность поиздеваться над беззащитными людьми из вражеского лагеря.

Если главной причиной Столетней войны стало быстрое экономическое и политическое развитие Англии, то поводом оказался, как это часто случалось в средневековье, вопрос престолонаследия. В 1314 г. скончался французский король Филипп IV Красивый, после которого остались три сына. Тогда невозможно было предположить, что они, все трое, умрут молодыми и, главное, без прямых наследников — сыновей. Однако именно так и произошло. В течение четырнадцати лет сыновья Филиппа IV — короли Людовик Х Сварливый, Филипп V Длинный и Карл IV Красивый — сменили друг друга на отцовском троне и умерли, не оставив сыновей. Через три месяца после смерти младшего из них его вдова родила девочку. Таким образом, династия Капетингов, правившая Францией более трёх столетий, прекратилась.

Как относиться к такому странному стечению обстоятельств — кончине сразу трёх наследников французского престола в течение короткого времени? Первое, что приходит в голову: заговор. Кто-то из претендентов на престол мог подстроить убийство всех троих монархов подряд. Увы! Предположение уж очень сомнительное. Ведь для этого права претендента на престол должны были быть неоспоримы, иначе он просто преподносил подарок сопернику. Как показано ниже, права обоих претендентов на французский престол после Карла IV были слишком сомнительны, чтобы им стоило стараться. И что бы делал заговорщик, если бы у вдовы Карла Четвёртого родился мальчик? Конечно, нельзя исключать, что Карл IV прикончил своих братьев, а затем по какой-то причине, не имевшей отношения к наследованию престола, сам тоже покинул сей мир. Однако его жена могла родить мальчика. В этом случае повод для Столетней войны был бы устранён, хотя бы на некоторое время. Так что налицо ещё одна загадка Столетней войны: более чем странное, таинственное стечение обстоятельств, подтолкнувших её начало.

Вернёмся к ситуации во Франции после кончины Карла IV. Права на французский престол оспаривали двое. Первым был юный король Англии Эдуард III — внук Филиппа Красивого (его мать Изабелла была французской принцессой, сестрой последних Капетингов). Вторым претендентом был французский граф Филипп Валуа — внук короля Филиппа Третьего и племянник Филиппа Красивого (сын его брата). Таким образом, Эдуард был наследником Капетингов по матери, а Филипп Валуа — по отцу. На стороне Эдуарда было более близкое родство с угасшей династией, а на стороне Филиппа Валуа — Салический закон (Le Salica), унаследованный от франков и запрещавший женщине наследовать королевский престол. В Англии этот закон не был действителен. Заметим, что если бы не Салический закон, то главной претенденткой на престол стала бы маленькая принцесса, дочка покойного Карла IV. Забегая вперёд, отметим, что проблема престолонаследия стала поводом и к другой страшной бойне — войне Роз в Англии. Там также разыгрались страсти, имевшие отношение к Салическому закону. Поистине, не рой другому яму.

Однако вернёмся к событиям, давшим толчок Столетней войне. В апреле 1328 г. Валуа был избран на престол Королевским советом и стал править как Филипп VI. Эдуард, казалось, смирился. Летом 1328 г. он принес Филиппу VI вассальную присягу за английские владения во Франции — герцогство Гиень в юго-западной части и графство Понтье на севере страны.

Рис. 1.1. Английские владения во Франции в 1337 г. (показаны черным цветом) и в 1360 г. (косая штриховка). Буквой К обозначен порт Кале *

___________________________

* Здесь и далее, карты Франции периода до 1428 г. даны согласно историку В. И. Райцесу. В этой книге используются и другие его материалы. Мне удалось найти и прочитать две книги В. И. Райцеса: 'Процесс Жанны д'Арк' (М.-Л., 1964) и 'Жанна д'Арк. Факты, легенды, гипотезы' (Л., 1982). Между этими книгами имеются некоторые расхождения второстепенного характера. Подробно останавливаться на них мы не будем.

Осенью 1337 г. конфликт разгорелся вновь: Франция объявила о конфискации Гиени. Предлогом для этого стало предоставление Эдуардом Третьим убежища Роберту Артуа, преступнику в глазах короля Франции. Последующие события показали, что его величество король Франции изрядно переоценил свои силы. Кусок, который он попытался заглотнуть, оказался ему не по зубам. Первое крупное сражение произошло при Кадсане (Зеландия) и завершилось победой англичан. В 1338 г. Англия объявила войну Франции. Эдуард вновь заявил о своих претензиях на французскую корону. В 1340 г. он присвоил себе титул короля Англии и Франции. В его герб было вписано, рядом с английским леопардом, изображение золотых лилий на голубом фоне — геральдический знак французской монархии. Притязания английских королей на французскую корону остались в силе и тогда, когда в конце XIV в. произошел династический переворот в самой Англии и короли из рода Плантагенетов сменились Ланкастерами. Разумеется, это не было логично, но чего стоила логика на фоне аппетитов тех, кто стремился к власти?

И всё же, если бы не алчность Филиппа VI, возможно, войны удалось бы избежать — пусть не насовсем, но хотя бы в тот период. Таким образом, неправильно считать, что виновником Столетней войны была только Англия. Хотя именно она стала инициатором насилия, Франция со своей стороны сделала немало, чтобы не удалось избежать войны.

Итак, династическая распря между властителями Англии и Франции положила начало длительной, кровавой войне, жестокой бойне, в которой главными жертвами стали мирные жители с обеих сторон, преимущественно французы. Мы называем её Столетней, хотя на самом деле она включала несколько периодов активных боевых действий, перемежавшихся неустойчивыми перемириями. Заметим, что столкновения между Англией и Францией начались гораздо раньше 1337 года, а завершились только в 19 веке.

Ход Столетней войны с 1337 до 1420 г.

Вопреки устоявшемуся мнению, начало войны вовсе не было очень успешным для англичан. После победы при Кадсане, англичане потерпели ряд серьёзных неудач. Французский флот атаковал английские корабли, нанеся значительный ущерб. Затем боевые действия с переменным успехом продолжались вплоть до битвы при Креси (1346). В ходе этой битвы, в результате неудовлетворительной координации действий и неудачных манёвров французских подразделений, пехота (генуэзские арбалетчики) попала под обстрел английских лучников, обратилась в бегство и затруднила атаку своей кавалерии. Рыцарская конница французов смяла свою пехоту и произвела серию атак, но потерпела полное поражение. Боевые действия утратили интенсивность из-за эпидемии чумы (1348). Население Европы вымирало миллионами. Только в Авиньоне население за несколько месяцев сократилось вдвое, умерло 62 тыс. человек (для сравнения: при Креси погибло ок. 3 тыс. французов). Перед лицом смертоносной болезни, мало у кого находилось желание проливать чужую кровь.

Вскоре, однако, англичане возобновили наступление. В 1356, благодаря военной хитрости — внезапного рейда небольшого конного отряда во вражеский тыл, во время французской атаки на англичан, занимавших укреплённые позиции на холме — они одержали победу при Пуатье. Главным результатом этого сражения, видимо, следует считать пленение французского короля Иоанна II. Потери англичан в живой силе оказались сравнительно велики, с учётом численности их небольшой армии. Если победа при Креси дала Англии господство на севере Франции, то успех при Пуатье сделал их хозяевами юго-западной части страны.

В последующее время чаша весов постепенно склонялась на сторону Франции. Если бы не волнения в Париже (1357-58), а также крестьянское восстание Жакерия (1358), вызванные тяготами войны и произволом феодалов и их войск, возможно, французам удалось бы добиться весьма значительных успехов ещё до 1360 г. Английское наступление выдохлось, натолкнувшись на упорное сопротивление французских крепостей. При обороне Рена отличился Бертран дю Геклен.

В 1360 г. был заключён мирный договор в Бретиньи. По этому договору, Франция передавала Англии территории на Юго-Западе (примерно треть всей страны) — Гасконь, Гиень, Перигор, Лимузен, Сентонж, Пуату, Марш и др., а также на севере — Кале и Понтье. Вместе с тем, Англия отказывалась от претензий на французскую корону и Нормандию. Король Иоанн был выпущен под обещание уплатить беспрецедентный выкуп.

Мирный договор Бретиньи действовал до 1369 г., но это не помешало ряду столкновений с англичанами как внутри Франции, так и за её пределами, особенно в Кастилии. Таким образом, англо-французский антагонизм переместился на время за Пиренеи. Благодаря французской поддержке, королём Кастилии стал Энрике Второй. Франция и Кастилия заключили союз. В июне 1369 г. Франция, поддерживаемая Кастилией, возобновила боевые действия. В ходе нескольких сражений на суше и на море французы, при поддержке кастильцев, разбили англичан и заняли большую часть ранее утраченных территорий. Положение англичан усугублялось внутренними распрями — борьбой за трон и народными восстаниями, среди которых наиболее значительным было восстание Уота Тайлера (1381).

К 1375 г. было заключено новое перемирие, оно продержалось всего 2 года. Последующий обмен ударами не принёс большого успеха ни одной стороне. Англичане предотвратили высадку французов и кастильцев на Британских островах, однако поражение от шотландских союзников Франции вынудило Лондон к новому перемирию (1389).

Рис. 1.2. Владения англичан во Франции в 1380 г.

В 1392 г. во Франции произошло роковое событие, давшее толчок новому витку резни. Словно история решила поиграть судьбами миллионов людей: у короля Карла Шестого обнаружилось безумие. Началось соперничество герцогов Орлеана и Бургундии — братьев короля — за право регентства.

В 1393 г. регентом стал герцог Людовик Орлеанский. Это привело к антагонизму между Орлеаном и Бургундией. Ещё через 3 года было заключено перемирие с Англией на 28 лет, и Ричард Второй (Английский) получил в жёны принцессу Изабеллу Французскую. Однако в 1399 Ричард Второй был свергнут. Власть в Англии перешла к Генриху Четвёртому Ланкастерскому (Болинброку).

В 1402 г. французы и шотландцы вторглись в Англию, но последние были разбиты при Гомильдон-Хилле. Годом позже французский флот разгромил англичан у Сен-Матье. Большинство пленных были выброшены за борт. Англичане ответили опустошением французских земель.

Таким образом, в начале 15 в. сложилась ситуация маятника, в которой ни одна из сторон не имела решающего преимущества. Военные действия велись не столько для защиты своего гражданского населения, сколько для разорения и истребления неприятельского. Так было принято в те времена, это казалось правилом, из которого только однажды было сделано убедительное исключение, о чём мы поговорим в следующих главах.

Время от времени разорённое, подвергающееся насилию и издевательствам мирное население Франции и Англии пыталось подняться на защиту своих прав, и тогда собственная армия жестоко расправлялась с ним. Как английские, так и французские владыки демонстрировали вероломство и бесчеловечность в отношении мирных жителей и пленных.

Вскоре, однако, маятник решительно качнулся в пользу Англии. В 1411 вражда между Бургундией (бургиньонами) и Орлеаном (арманьяками) переросла в гражданскую войну. Англичане выступили на стороне Бургундии, жестоко разоряя французское мирное население. В 1413 г. в Париже произошло восстание кабошьенов, которое было беспощадно подавлено арманьяками. В том же году скончался Генрих IV и к власти в Англии пришёл Генрих V (Ланкастерский). В 1415 г. его армия высадилась в Нормандии и вскоре разбила французов при Азенкуре, используя как традиционные методы борьбы пехоты (лучников) против рыцарской конницы, так и тактику быстрых манёвров. Во время битвы англичане убили тысячи пленных — сожгли их заживо, так как опасались их нападения с тыла, во время одной из французских атак.

К 1419 г. англичане захватили северо-запад Франции и заключили союз с Бургундией, которая к тому времени овладела Парижем. Общий ход военных действий был благоприятен для англичан и их союзников.

Договор в Труа. Изменение характера войны

В 1420 г. Генрих V обручился с французской принцессой Екатериной. 21 мая того же года был подписан мирный договор в Труа. Инициаторами его с французской стороны стали королева Изабелла Баварская и герцог Филипп Добрый (Бургундский). Значительную роль в подготовке этого договора сыграл епископ Пьер Кошон, впоследствии вошедший в историю как главный палач Орлеанской Девы. Участвовали в подготовке этого документа также теологи и юристы Парижского университета, которые теоретически обосновали проект создания "двуединой" англо-французской монархии. Они изыскали в ней некое подобие "божьего града", не знающего национальных разграничений и государственных границ. По условиям этого договора, наследник французского престола дофин Карл лишался прав на корону. Королем после смерти Карла VI должен был стать Генрих V Английский, женатый на французской принцессе Екатерине, а за ним — его сын, рожденный от этого брака. Специальная статья предоставляла английскому королю полномочия привести в повиновение города и провинции, сохранившие верность "самозваному" дофину. Нет нужды пояснять, что англичане использовали этот пункт договора как повод для самых жестоких расправ с каждым, кто казался им недостаточно лоялен. Отпраздновав свадьбу с принцессой Екатериной, Генрих V торжественно вступил в покорённый Париж. Еще не став французским королем, он рассматривал Францию как свою собственность. По его приказу было произведено массовое изгнание жителей Гарфлёра, которые отказались присягнуть ему, и город заселили англичане.

Англичане тысячами казнили тех, кого подозревали в оказании сопротивления и недостаточной лояльности. Была введена система заложничества: если захватчики не могли найти тех, кто совершил ту или иную диверсию против них, то казни подвергались посторонние люди, зачастую не имевшие никакого отношения к сопротивлению. На Рыночной Площади в Руане — там, где была впоследствии сожжена Жанна — на виселицах раскачивались тела повешенных, а над городскими воротами торчали на шестах отрубленные головы. Осенью 1431 года, в течение одного дня на площади Старого Рынка оккупанты казнили четыреста французов — даже не партизан. В одной Нормандии ежегодно казнили до 10 тыс. человек. С учётом тогдашней численности населения, трудно удержаться от предположения, что захватчики просто задались целью поголовно уничтожить местных жителей.

На оккупированной англичанами территории чудовищно росли налоги. Поступления с них шли на содержание английских войск и подачки коллаборационистам-французам. Англичане получали поместья на французской земле. Герцог Бургундии, формально признавая власть Англии, фактически вёл собственную политику. Постепенно, село за селом, он прибирал к рукам районы Северной Франции, прежде всего Шампань и Пикардию.

Заключение договора в Труа и введение систематических жестоких репрессий против французского населения изменили характер Столетней войны. Она сделалась справедливой со стороны Франции, освободительной для французов. Отныне они воевали не ради порабощения Англии, а для спасения себя и своих близких.

Дофин Карл отказался признать договор в Труа. Он вступил в конфликт со своей матерью — Изабеллой Баварской — и укрепился южнее Луары, в Бурже . Французские патриоты видели в нём символ независимости своей страны. Слишком трудно было признать, что он не более чем обычный феодал, немногим лучше Генриха Пятого и герцога Бургундского.

От Труа до Орлеана

Мы уже неоднократно отмечали мистический характер некоторых ключевых событий, связанных со Столетней войной. Таково было прекращение рода Капетингов, подтолкнувшее начало войны. Загадочным было и безумие Карла Шестого, приведшее Францию к трагической междоусобице сторонников Орлеана и Бургундии. В августе 1422 г. произошло ещё одно таинственное событие, на этот раз благоприятное для французских патриотов: внезапно в полном расцвете жизненных сил умер Генрих V, которому тогда только исполнилось 36 лет. Причиной его смерти стала газовая гангрена, которую тогда называли "антонов огонь". Через два месяца смерть унесла и Карла VI. Если бы он умер прежде своего зятя, Генрих Пятый стал бы королём Франции. Теперь же монархом обоих государств становился десятимесячный Генрих VI, но для того, чтобы его короновать, требовалось подождать, пока ему исполнится десять лет. За это время произошли события, которые сделали его коронацию бессмысленной. Дяди короля-младенца, герцоги Бедфорд и Глостер, поделили между собой регентство: первый стал править, именем короля, во Франции, а второй — в Англии. Королевство считалось единым, согласно договору в Труа, и титул верховного регента принадлежал Бедфорду. Его ближайшим помощником был Генри Бофор, кардинал Винчестерский, родственник короля. С его помощью Джон Бедфорд укреплял связи с французской церковью.

Помимо военных и юридических мер, англичане укрепляли связь с Францией матримониальными средствами. Пример им показал король Генрих Пятый, а после его смерти, в 1423 г., Бедфорд женился на младшей сестре герцога Филиппа Бургундского, Анне.

Малочисленность захватчиков не позволяла им действовать без широкой поддержки со стороны местных коллаборационистов, получавших немалую долю от награбленного англичанами. Сами англичане презрительно называли их "лже-французы". Среди этих коллаборационистов было много французских церковников. Мы уже упоминали о той роли, которую сыграл епископ Пьер Кошон в подготовке и подписании договора в Труа. Помимо него, служили англичанам богословы и юристы Парижского университета — самого влиятельного учреждения французской церкви, бывшего в те времена непререкаемым авторитетом в области теологии и церковного права.

В начале XV в. Парижский университет представлял собой автономную корпорацию и был защищён от посягательств светской власти системой привилегий. Когда наступили времена междоусобиц, университет встал на сторону бургундцев.

Утвердившись во Франции, Бедфорд окружил себя клириками-коллаборационистами. Прелаты входили в состав правительственного совета при регенте, занимали важные посты — канцлера королевства, государственных секретарей-министров, докладчиков регентского совета и т. д. Они выполняли ответственные дипломатические поручения. Их служба вознаграждалась высокими окладами, щедрыми пенсиями и богатыми земельными пожалованиями, оплаченными страданиями и кровью их соотечественников. Значительные привилегии имели также жители территорий, чьё население уже успело доказать свою лояльность англичанам. Прежде всего это касалось торговли с островом. Так, жители Гиени настолько были заинтересованы в торговле с Англией, что приход французских войск в 1450х годах восприняли крайне негативно и попытались поднять мятеж против Карла Седьмого.

Жестокость властей привела не к всеобщей покорности, а, напротив, к нарастающему сопротивлению. Оно началось сразу после вторжения англичан в Нормандию. Первоначально оно носило характер стихийной самообороны населения от солдатских грабежей и ограничивалось единичными выступлениями крестьян и горожан, возмущенных бесчинствами захватчиков. В начале 1420-х годов, когда в завоеванных районах был установлен оккупационный режим, это сопротивление превратилось в массовое народно-освободительное движение. Его участники сознавали общую политическую цель — изгнание англичан. Предполагалось, что место оккупантов займут люди, преданные дофину Карлу. В нём французы, замордованные интервентами, видели своего будущего освободителя. Борцы против захватчиков старались не замечать пороки будущего короля — не только по своей наивности, но прежде всего от безвыходности. Среди участников сопротивления были разные люди, в том числе дворяне, чьи конфискованные земли попали к английским феодалам, купцы, ограбленные тяжелыми налогами и контрибуциями, ремесленники, лишившиеся заработков в разграбленных и обезлюдевших городах, и даже бедные священники, стоявшие близко к народу и разделявшие его страдания. И всё же главную силу этой народной войны составило крестьянство, которое грабили как разбойничьи шайки солдат, так и налоговые чиновники, а также новые сеньоры-англичане.

В лесах Нормандии действовали сотни отрядов партизан — "лесных стрелков". Они были малочисленны, подвижны, трудноуловимы. Они держали англичан в постоянной тревоге. Их тактика была обычной для народной войны во вражеском тылу — засады на дорогах, перехват курьеров, нападения на финансовых чиновников, обозы и мелкие отряды, налеты на гарнизоны в небольших городах и слабо укрепленных замках. Во многих таких отрядах бойцы присягали, что будут до последнего воевать с англичанами. История Робин Гуда повторялась в укрупнённом масштабе, только теперь англичане и франко-нормандцы поменялись местами.

Английские власти устраивали карательные экспедиции, прочесывали леса и проводили массовые казни участников сопротивления. За головы партизан и людей, помогавших им, назначалась награда. Однако невыносимые условия оккупационного режима приводили в леса всё новых бойцов. Помимо прямого военного и экономического урона англичанам, партизаны французского Севера также оттягивали на себя часть английских сил, которые, в противном случае, могли бы действовать против тех районов, которые ещё не покорились власти Бедфорда. Оккупационные власти были вынуждены держать многочисленные гарнизоны в тыловых крепостях, а тем более в крупных городах, охранять коммуникации. Темпы продвижения англичан к югу всё более замедлялись, а в 1425 г. наступило затишье в боевых действиях.

Осенью 1428 г., англичане занимали Нормандию, Иль-де-Франс (район Парижа) и земли на юго-западе, между побережьем Бискайского залива и Гаронной. Союз с герцогом Бургундским передал под их косвенный контроль восточные и северо-восточные районы страны. Зона англо-бургундской оккупации не была сплошной, внутри неё сохранялись небольшие "островки" свободных территорий, жители пока не признавали власть захватчиков. Одним из таких островков была крепость Вокулёр с близлежащими деревнями, расположенная в Шампани, на левом берегу Мааса. Этот район и был малой родиной Орлеанской Девы.

Рис. 1.3. Владения англичан во Франции в 1428 г.

При взгляде на карту, может показаться, что в руках дофина Карла находилась большая территория. Однако почти вся она была раздроблена, и власть на местах контролировалась феодалами, которые чисто номинально признавали над собой власть дофина — ровно постольку, поскольку им не было выгодно покориться англичанам. Так что реально власть дофина распространялась на несколько районов вблизи Орлеана и Пуатье, хотя и там была неустойчива.

Осада Орлеана

Чтобы полностью подчинить себе непокорную страну, англичанам из Северной Франции требовалось перейти Луару, занять западные провинции и соединиться с той частью их сил, которая находилась в Гиени. Именно в этом состоял стратегический план Бедфорда, к осуществлению которого оккупанты приступили осенью 1428 г. Ключевое место в этом плане занимала будущая операция против Орлеана. Расположенный на правом берегу Луары, в центре ее плавной и обращенной в сторону Парижа излучины, Орлеан занимал важнейшую стратегическую позицию — контролировал дороги, которые связывали Северную Францию с Пуату и Гиенью. В случае его захвата, англичане получали возможность нанести завершающий удар, так как к югу от этого города у французов не было крепостей, способных остановить наступление противника. Таким образом, от исхода сражения на берегах Луары зависела судьба Франции. В конце июня 1428 года, сэр Томас Монтегю, граф Солсбери высадился в Кале с армией до 6000 человек и сильной артиллерией. В течение августа его войско было переброшено на Луару, и началось наступление на район Орлеана. На первом этапе, были захвачены крепости на правом берегу Луары — Рошфор-ен-Ивелин, Ножан-ле-Руа и некоторые другие. К концу августа были взяты Шартр и четыре близлежащих города, после чего Солсбери взял Жанвиль и еще несколько небольших населённых пунктов. Достигнув Луары, Солсбери прошел на запад от Орлеана, 8 сентября взял Менг, а затем, после 5 дней осады, также Божанси (26 сентября). После этого, оставив гарнизоны, он отправил Вильяма де Ла Поль вверх по течению, чтобы атаковать Жаржо. Эта крепость пала после трёх дней осады, как и другой город, Шатенеф, после чего оба войска соединились в городке Оливье, южном пригороде Орлеана 12 октября 1428г.

Английские силы насчитывали к тому времени от 4 000 до 5000 солдат. Сокращение численности английской армии было вызвано не так потерями, как необходимостью оставлять гарнизоны в многочисленных захваченных городах.

Обороной Орлеана командовал опытный ветеран, капитан Руаль де Гокур. Хотя гарнизон насчитывал не более 500 человек, горожане выставили 34 отряда милиции, по числу башен, которые им предстояло удерживать. Были заготовлены большие запасы продовольствия и боеприпасов, у стен размещена сильная артиллерия. Перед приходом англичан предместья города были сожжены, и жители укрылись за стенами. Итак, город был хорошо подготовлен к предстоящей осаде. Однако орлеанцам противостоял сильный и опытный противник.

Первоначальное нападение англичане предприняли с южной стороны, против крепости Турель, прикрывавшей мост и ворота Дю Понт. После трех дней непрерывного обстрела, французы были вынуждены оставить крепость. Это произошло 23 октября 1428г.

На следующий день, при осмотре взятой крепости, Солсбери был тяжело ранен в голову. По одним данным, в него попал шальной снаряд, пущенный одной из пушек на крепостной стене Орлеана. По другим сведениям, снаряд ударил в стену рядом с графом и отбил от неё кусок, который поразил Солсбери в голову. Так или иначе, этот полководец, блестяще проведший несколько кампаний, погиб при странных обстоятельствах. Если бы этого не случилось, вполне возможно, что англичане уже тогда взяли бы Орлеан, а затем оккупировали южные области Франции. Вот и ещё одно мистическое событие, сильно повлиявшее на ход Столетней войны.

Не желая более нести потери, англичане отказались от новых попыток штурма. Вместо этого, они создали вокруг города систему укреплений, которая позволяла блокировать подвоз продовольствия и даже обстреливать тех жителей, которые удили рыбу в Луаре. Таким образом, Орлеан оказался обречён на голод, следствием которого неизбежно стала бы капитуляция. Заметим, что подобная тактика нередко использовалась ранее англичанами — например, при осаде Руана. Тогда англичане одержали победу, которая стоила жизни многим тысячам горожан — как бедняков, умерших от голода, так и тех, кого убили озверевшие захватчики, когда перед ними открыли ворота. Не было никаких оснований полагать, что эта тактика не сработает под Орлеаном.

Впрочем, в какой-то момент шансы англичан вызвали сомнение. Не только осаждённые, но и осаждающие нуждались в продовольствии. Английское командование не могло позволить себе отправлять солдат на ловлю рыбы и грабежи окрестных деревень — как из-за угрозы дисциплине, так и потому, что район уже был разорён. Вместо этого к Орлеану периодически направлялись большие отряды с продовольствием. Один из таких отрядов, которым командовал сэр Джон Фастольф, был перехвачен французами 12 февраля 1429 г. Последовал бой, вошедший в историю как "Селёдочная битва". Французы были разбиты и понесли большие потери. С этого момента падение Орлеана представлялось вопросом ближайшего времени. Итак, история Столетней войны была полна удивительных загадок ещё до того, как в неё вмешалась Орлеанская Дева. Но, пожалуй, самой удивительной из них оказалась загадка, которую мы ещё не упоминали:

Пророчество Мерлина

После того, как королева Изабелла Баварская и герцог Филипп Бургундский навязали Франции зловещий договор в Труа, получило распространение некое пророчество, которое приписывалось легендарному британскому магу и мудрецу Мерлину, другу и покровителю короля Артура, правителя Камелота, и рыцарей его Круглого Стола. Версии этого пророчества различны, но суть такова: Францию погубит злая королева, а спасёт простая, чистая, невинная девушка, пришедшая из дубовых лесов Лотарингии. Как только договор в Труа был подписан, французы уверились, что первая часть пророчества сбылась, значит, вот-вот осуществится и вторая. Со дня на день из Лотарингии придёт таинственная девушка, которая исправит свершившееся зло и спасёт Францию от поработителей. Поэтому, когда Жанна заявила о том, что на неё возложена миссия по изгнанию англичан от Орлеана и коронации дофина Карла, многие сторонники последнего поверили, что она и есть девушка из пророчества Мерлина. Пророчество Мерлина сыграло значительную роль в успехе миссии Орлеанской Девы. Оно не только привлекло к девушке симпатии народа, но и побудило многих знатных арманьяков забыть о простом происхождении Жанны: ведь на него указал великий Мерлин! Очень возможно, что и сама Жанна вдохновилась этим пророчеством.

Фигурировало это пророчество и на Руанском процессе осуждения Жанны: судьи, они же обвинители, пытались доказать, что приход девушки на помощь гибнущим французам был запланирован колдовскими, демоническими силами.

Трудно сказать, каково происхождение этого пророчества. Легче всего предположить, что его придумали арманьяки тогда, когда Жанна уже готовилась в свой путь к дофину Карлу, а то и раньше. Примерно этой версии придерживаются ревизионисты биографии Орлеанской Девы. Однако такое объяснение имеет фатальный изъян, лишающий данное предположение смысла, о чём будет сказано ниже. Автор этой книги неоднократно сталкивался с самыми удивительными предсказаниями, которые сбывались совершенно невероятным образом. Подробный анализ их выходит за рамки настоящей книги, однако представляется уместным упомянуть одно, куда более впечатляющее, чем пророчество Мерлина. За несколько лет до катастрофы корабля "Титаник" это событие почти точно было предсказано писателем-фантастом Морганом Робертсоном. Он не только описал столкновение парохода-гиганта с айсбергом, но и привёл технические данные корабля, численность пассажиров и время события, с высокой точностью совпадавшие с тем, что впоследствии произошло в действительности. Даже название корабля было "Титан". И предсказание это не носило характер устного народного творчества, а было опубликовано в виде приключенческого романа. В результате, автору романа пришлось впоследствии оправдываться, доказывать, что он не "накаркал" катастрофу.

Так что автор "пророчества Мерлина" смотрится более чем скромно по сравнению с писателем-фантастом Морганом Робертсоном. А раз так, вполне правомерно предположить, что автор "пророчества Мерлина" был обычным человеком, несколько менее проницательным, чем Морган Робертсон. Однако, возразят мне, прогноз Робертсона всё-таки содержал некоторые неточности, пусть непринципиальные. Тогда как "пророчество Мерлина"...

А "пророчество Мерлина" оказалось куда менее точным, чем прогноз Робертсона. Потому что простая, чистая, невинная девушка, спасшая Францию от иноземных агрессоров, пришла вовсе не из Лотарингии, а из Шампани. Точнее, из того района Шампани, который граничит с Лотарингией — именно там расположена малая родина Жанны, деревня Домреми. Да, очень близко к Лотарингии, совсем вплотную, и всё же не Лотарингия. Да и не из леса пришла Жанна. Как ни мала была деревня Домреми, всё-таки не лес. Но, может быть, не имеет значения, откуда пришла Жанна? Пусть не Лотарингия и не лес, но спасла Францию невинная девушка. Однако в таком случае "пророчество Мерлина" должно звучать так: "Францию погубит злая королева, а спасёт простая, чистая, невинная девушка". Да, это снимает проблему происхождения героини. Вот только формулировка становится расплывчатой и аморфной. Она становится приложима не только к Жанне, но и к некоторым другим женщинам, оказавшим значительное влияние на события Столетней войны — например, Агнес Сорель.

Ко всему прочему, не злая королева погубила Францию. Изабелла Баварская всего лишь вбила очередной гвоздь в крышку гроба Франции — один из многих. Народная молва обвиняла эту женщину прежде всего потому, что королева была иностранного происхождения. Намного правильнее было бы винить не злую королеву, а алчных и недальновидных мужчин-французов, герцогов из Орлеанского и Бургундского домов, затеявших распрю в трудную для страны минуту. А ещё можно было вспомнить алчного короля Филиппа VI, позарившегося на Гиень. И тогда от "Пророчества Мерлина" остаются рожки да ножки.

Для самой Жанны, которая была неграмотна и не знала географии и истории, вполне извинительно допустить подобную ошибку. Для большинства её современников это также не имело значения. А вот великий, мудрый, всеведущий Мерлин едва ли имел право так облажаться — перепутать Шампань и Лотарингию, дубовый лес и деревню, королеву и мужчин из королевского семейства.

Более чем странно также другое: почему враги арманьяков — англичане и бургундцы — не использовали эту важную деталь для дискредитации Жанны, когда она ещё только начинала свой путь? Девушку пытались захватить, устраивали засады на дорогах, где ожидался её отряд, обвиняли её во всех смертных грехах, но при этом забыли козырной туз: "Господа арманьяки, ваша Дева Жанна не может быть той, которую предрекал Мерлин. Она не из лесов Лотарингии, а из деревеньки, что в Шампани." Словно будущее чудо, шедшее вместе с Жанной, лишило способности трезво рассуждать всех, кто был готов ей помешать.

Тот факт, что Жанна осуществила по сути "пророчество Мерлина", говорит только о её горячем желании помочь своему народу, использовании ею любой, самой иллюзорной возможности для достижения этой цели. Заслуга в этом автора предсказания, кто бы он ни был, довольно сомнительна.

А теперь допустим, что "пророчество Мерлина" было выдумано арманьяками именно для того, чтобы вызвать всенародное доверие к Жанне. Остаётся сделать вывод, что эти выдумщики, как и неграмотная Жанна, не знали географию своей родной страны, да и разницу между лесом и деревней.

Впрочем, стоит ли упрекать современников Жанны? Ведь и гораздо более поздние исследователи периода Столетней войны, многократно касавшиеся "пророчества Мерлина", оставляли без внимания его формально-ошибочный характер. Особенно те высокообразованные, осведомлённые господа, которые из "пророчества Мерлина" делали глубокомысленный вывод: "Э, так там всё было схвачено, эту самую Жанну заранее готовили на роль освободительницы". Плохо готовили, если так халтурно составили пророчество. А ещё более вероятно, что никто Жанну ни к чему не готовил.

После того, как Жанна разбила англичан под Орлеаном, "пророчество Мерлина" ушло для французских патриотов на задний план. Уже не имело значения, откуда пришла спасительница Франции. Бесконечно важнее было то, что освобождение Франции началось. Об этом будет сказано ниже.

Загадки Орлеанской Девы. Глава 2. Жанна в Домреми

А здесь Вы видите картинки, которые не вошли в книгу:

Реконструированное лицо Жанны, выполненное искусственным интеллектом

Иллюстрация к передней обложке, предоженная С.В.Муратовым

Иллюстрация к задней обложке, предоженная С.В.Муратовым

Портрет Агнес Сорель

Схема А осады Орлеана

Схема Б осады Орлеана

Герб Жанны

Схема осады Компьени

Последний поход Жанны

Интерьер Больё

Интерьер Боревуара

Маршрут, которым транспортировали Жанну

Схема тюрьмы в Ле Кротуа

Портрет мадам дез Армуаз

Схема А казни Жанны

Схема В казни Жанны